Улей. Трилогия

Пролог

Этот день не должен был стать началом конца. Она даже не успела осознать, что именно произошло, – настолько сокрушительными оказались изменения.

В первые мгновения после пробуждения ее ослепил искусственный белый свет. Он лился отовсюду, пронизывая окружающее пространство; преломленные лучи отражались от матово-белых стен и концентрировались в центре замкнутого помещения. Раздраженная сетчатка глаз не позволяла рассмотреть детали, но это место ей точно не было знакомо.

Нестандартной формы стены и потолок, мраморный пол с черно-белым орнаментом, напоминающим пчелиные соты, и полное отсутствие мебели, окон и дверей рушили любые возникшие в голове ассоциации. Фантастические версии девушка не рассматривала, как бы сильно происходящее ни смахивало на дурацкие сны, которые снятся после просмотра голливудских блокбастеров. Всё это и правда походило на сцену из фантастического триллера, но наблюдаемую в реальности, а не на экране телевизора.

Смахнув непроизвольно текущие слезы, она с трудом поднялась на ноги и обхватила руками дрожащие плечи. Озноб пробежал по позвоночнику, слабость разлилась по онемевшему телу. Девушка не знала, сколько времени провела в скрюченном состоянии на холодном полу, но явно немало, судя по колющим ощущениям в задеревеневших мышцах. Она напрягла зрение, пытаясь избавиться от белой пелены, вызванной бьющим в глаза ярким светом. Стало только хуже. Боль пронзила височные доли, туман уплотнился, в ушах зазвенело.

– Есть здесь кто-нибудь? – Набрав полные легкие воздуха, она оглушительно закричала, но собственный вопль едва не разорвал ее барабанные перепонки, ответив многократным эхом.

Сжавшись, девушка прислонилась к гладкой холодной стене, дав себе короткую передышку. Ей необходимо восстановить дыхание, морально собраться и включить логику. Нельзя впустую тратить силы и поддаваться панике – это в любом случае сыграет против нее. Глупо кричать и биться в истерике – утешать никто не прибежит. Бессмысленно гадать, где она и зачем. Ответы известны только тому, кто поместил ее сюда.

Что остается?

Ждать.

Она отрешенно уставилась перед собой, боясь хотя бы на долю секунды опустить ресницы. Какой бы устрашающей ни была угроза, она должна ее встретить лицом к лицу.

Девушка не готовилась к сражению, не корчила из себя героиню боевика, а трезво смотрела на вещи. Физически похитителя или похитителей ей не одолеть, а в том, что ее доставили сюда насильно, она не сомневалась.

Другой вопрос: кому могла понадобиться Нина Даль – двадцатитрехлетняя сотрудница небольшой художественной галереи, не обладающая ни огромными счетами в банке, ни сногсшибательной внешностью?

Девушка вела обыденную, незаметную жизнь: училась, работала, много читала, бегала по утрам, дважды в неделю посещала спортзал и бассейн, в качестве хобби писала статьи в научные журналы и занималась фотографией. Развлекалась тоже без особого размаха: исключительно по пятницам она ходила в уютное арт-кафе. У Нины не было ни врагов, ни конкурентов, ни брошенных оскорбленных любовников, которые могли бы затаить на нее обиду и отомстить таким экстравагантным способом.

Нина помассировала виски, унимая зудящую боль, и попыталась воскресить в памяти последние минуты. Подсказка наверняка находится где-то там, но она понятия не имела, что искать.

День начался привычно. Солнечное, теплое утро, вкусный завтрак, быстрая дорога в офис, ничем не примечательный пятничный рабочий день. Вечер тоже не предвещал ничего зловещего. Нина, как обычно, посидела с коллегами в кафе, пообщалась с парой перспективных художников, выпила бокал вина и съела вкуснейший яблочный штрудель. Около одиннадцати вечера девушка взяла кофе навынос, попрощалась с собеседниками и в прекрасном настроении вышла из кафе. Погода стояла чудесная, теплая, безветренная. Не душно, не холодно. Идеально, одним словом. Нина решила прогуляться пешком пару кварталов, потом поймала такси, села на заднее сиденье и, сделав глоток карамельного капучино, откинулась назад.

– Тяжелый день? – вежливо поинтересовался таксист, взглянув на нее в зеркало.

– Нет, чудесный, но немного утомительный, – ответила девушка.

Прикрыла внезапно отяжелевшие веки… и всё… дальше пустота. Это было последнее, что она запомнила. В следующий раз Нина открыла глаза уже здесь. Без сумки, смарт-часов и туфель, но, к счастью, в собственной одежде. Если предположить, что водитель решил порезвиться с задремавшей пассажиркой, она бы очухалась скорее в каком-нибудь лесочке за городом, а не в этом странном, замкнутом, залитом белым светом шестиграннике.

Что же, черт возьми, произошло?

Она правда уснула в такси?

Просто взяла и вырубилась за секунду?

Сомнительно. Такого с ней раньше никогда не случалось.

Может быть, ей что-то подмешали в кофе? Но зачем?

Даже если допустить, что у бармена были какие-то преступные замыслы на ее счет, откуда он мог знать, что она не уснет, допустим, где-то на лавочке, а сядет именно в то такси?

За ней следили? Заговор группы лиц?

Но какой мотив?

Выкуп? Торговля людьми? Сексуальное рабство? Черные трансплантологи?

Версии, одна страшнее другой, пугающей вереницей закрутились в голове Нины, снова поднимая шкалу паники до небес. Поглощенная своими страхами, девушка пропустила тот момент, когда противоположная стена внезапно пришла в движение. Расползаясь посередине, она образовала широкий проход, впуская внутрь ослепительно-белого пространства размытый темный силуэт.

Нина вздрогнула, но отогнала возникшие в голове суеверные мысли. Дьявол не носит Prada. Бренды создаются для людей, чтобы потешить их тщеславие. Высокая мужская фигура в иссиня-черном костюме однозначно принадлежала человеку.

Пружинистой походкой похититель подошел ближе. Гибкий, подтянутый, грациозный и уверенный, словно хищник, он остановился на расстоянии пары шагов. Нине показалось, что свет вдруг резко стал глуше, утратив резонирующую интенсивность. Сморгнув слезы, девушка наконец смогла взглянуть в глаза незнакомцу.

Зря… зря она это сделала. Ее охватил леденящий ужас, стальной петлей сжав горло и выбив весь кислород из легких. Он не скрывал лицо, а это могло означать только одно – ее не планируют возвращать домой. Ни за выкуп, ни как-либо еще…

Мозг все еще сопротивлялся неизбежному, цепляясь за хлипкую надежду на спасение, но в глубине души она понимала – это конец. Неподдельное сочувствие в прозрачно-голубых глазах похитителя стало немым подтверждением ее мрачным мыслям.

– Я вижу, ты проснулась, – вибрирующий низкий голос запустил по телу Нины табун мурашек.

Его волосы были такими же черными, как костюм, кожа в меру смуглой, черты лица идеально пропорциональными. Из-за обилия темных тонов насыщенный голубой оттенок прозрачных радужек казался неестественно ярким, гипнотическим. Что-то неживое, неправильное ощущалось в этом парне. Подавляющий волю голос, парализующий взгляд, плавные жесты – все кричало ей об опасности.

Девушка оцепенела, утратив способность контролировать собственные конечности.

– Не надо бояться. Я не причиню тебе вреда, – заметив ее реакцию, мягко добавил незнакомец.

Не надо бояться? Если бы она была в состоянии говорить, то использовала бы весь свой запас нецензурных ругательств. Но язык словно прирос к небу, а в голове образовалась каша из разрозненных мыслей.

– Кто ты? – прохрипела девушка, уничтоженная сделанным открытием. Все волоски на теле встали дыбом, спина под тонким трикотажным платьем покрылась холодной испариной.

– Меня зовут Бут. – Он безмятежно и широко улыбнулся, заставив ее сердце сделать опасный кульбит.

– Чего ты хочешь? – сипло спросила она.

– Я хочу, чтобы ты успокоилась и позволила мне позаботиться о тебе, – обволакивающим тоном пояснил похититель.

Протянув руку, он бережно убрал выбившийся каштановый локон ей за ухо и удовлетворенно улыбнулся, не заметив на лице девушки следов первичного шока. Но на самом деле ей эта стойкость стоила титанических усилий.

– Ты там, где и должна быть. «Улей» станет для тебя гостеприимным домом.

– Какой еще, к черту, «Улей»? – В горле девушки стало сухо, как в пустыне. – Это какая-то секта?

– Корпорация «Улей» – твоя новая семья, Нина. Или правильнее называть тебя Каталея? – вкрадчиво спросил Бут.

В шоке распахнув глаза, девушка отшатнулась назад и вжалась лопатками в стену. В висках бешено забился пульс, легкие обожгло жаром.

Каталея.

Это имя знали только члены семьи и узкий круг приближенных.

Мужчина точно не принадлежал ни к тем ни к другим.

А это значит, что все еще хуже, чем она могла себе представить.

Глава 1

«Счастье состоит не в наслаждении, а в желании; оно означает разбить все преграды на пути к исполнению желания».

Де Сад

«Через семь минут. Условия вам известны».

Прочитав сообщение, господин Мин спешно прервал видеоконференцию, сославшись на неотложные обстоятельства. Затем он резко встал из-за овального стола и быстрым шагом покинул зал для совещаний. Телохранители незаметной тенью последовали за ним. Не оглядываясь, мужчина жестом приказал им оставаться на местах и дальше пошел один.

– Не сейчас, – отмахнувшись от бросившейся навстречу ассистентки, господин Мин торопливо пересек просторную приемную и направился к персональному лифту.

Пока кабинка бесшумно спускалась вниз, мужчина не отрывал взгляда от коллекционных наручных часов, мысленно подсчитывая, есть ли у него время на то, чтобы сменить темно-синий костюм из эксклюзивной коллекции на что-то менее броское. Через семь секунд прозрачные двери открылись, и мужчина уверенно шагнул внутрь. Его телефон снова ожил:

«У вас две минуты. Приносим свои извинения за форс-мажор».

Господин Мин недовольно свел брови, нажимая на верхнюю кнопку панели. Он был немного раздражен, потому что не привык подчиняться чужим правилам. Ему гораздо привычнее устанавливать правила для других. Многие небезосновательно считали его диктатором. Но иногда даже диктаторам приходится делать исключения… ради собственных же интересов.

Лифт быстро и бесшумно поднимался вверх. Через минуту мужчина вышел на личную вертолетную площадку, расположенную на крыше. Не сбавляя темпа, он направился в центр очерченного круга. Его взгляд замер на знакомой черной квадратной коробке, находящейся в привычном месте.

Реквизит доставили в промежуток времени, пока было выключено видеонаблюдение. Кто и когда – неизвестно. Вычислить курьера господин Мин не пытался – это запрещено правилами корпорации «Улей». Нарушение любого пункта бессрочного контракта влечет за собой неизбежные штрафные санкции. Какие именно – в контракте не указано, но, учитывая специфическую деятельность корпорации, вряд ли они исчисляются в финансовом эквиваленте.

Опустившись на корточки перед коробкой, мужчина спешно снял крышку и поочередно извлек содержимое. Первое – плотная балаклава без прорезей для глаз. Второе – шумоподавляющие наушники. Третье – автоматически защелкивающиеся наручники. Господин Мин быстро надел реквизит в том же порядке, в каком достал из коробки. Щелчок наручников он уже не услышал, как и звук лопастей приземлившегося вертолета, но ощутил порывы воздуха и вибрацию под ногами.

Почувствовав, как неизвестные берут его под руки, мужчина не оказал сопротивления. Он проходил процедуру доставки в «Улей» множество раз. Подобные меры необходимы для обеспечения секретности местонахождения одного из объектов корпорации «Улей».

В полете ощущение времени и пространства терялось, стирая условные границы под воздействием внешних раздражителей. Неспособность контролировать собственное тело и ситуацию вызвала ощутимый дискомфорт, но господин Мин стоически вынес вынужденные ограничения. Цель оправдывает средства, и в данном случае чаша весов существенно склонялась в сторону ожидаемого результата. Мужчина ждал от этой встречи очень многого и готов был поставить на кон огромные средства, чтобы получить желаемое. Не только финансовые – возможности господина Мина простирались гораздо шире, и он был уверен, что основатели корпорации «Улей» осознают перспективы взаимовыгодного долгосрочного сотрудничества. Возможные риски мужчина оценивал как критически низкие. Колебания и неуверенность, по его мнению, – признак слабости. Будучи человеком, обладающим огромной властью и влиянием, он в принципе не был склонен к сомнениям и пересмотру уже принятых решений.

Пребывание в неконтролируемой полетной зоне – самая неприятная часть доставки. Ощутив твердость под ногами, господин Мин разрешил себе ненадолго расслабиться, позволяя своим безликим сопровождающим доставить его в приветственный зал для гостей.

– Добро пожаловать в «Улей», господин Мин, – раздался в наушниках тягучий расслабляющий голос батлера[1], когда они оказались на месте.

Неестественный тембр и монотонные интонации, вероятнее всего, являлись следствием клонирования голоса, но его узнаваемое постоянство создавало стойкое впечатление, что он имеет дело с одним человеком, если, конечно, это человек, а не программа. Увидеть приставленного к нему батлера господину Мину не довелось ни разу, и он имел все основания подозревать, что данная привилегия не доступна никому из гостей.

– Рад снова вас видеть. Как прошел полет? – вежливо осведомился приятный мужской баритон.

– Благополучно, – сухо резюмировал гость, делая несколько шагов вперед. Вибрация от этого простого действия создала ощущение масштабности окружающего пространства.

– Если сдвинетесь на полметра вправо, то сможете присесть, – гостеприимно продолжил батлер.

– Не стоит, я не задержусь надолго, – снисходительно отозвался господин Мин. – Надеюсь, что вы уже изучили детали моего заказа?

– В ином случае наша встреча бы не состоялась, – прозвучал утвердительный ответ.

Мужчина удовлетворенно улыбнулся, скрывая свои эмоции под плотной маской. Предвкушение выбросило в кровь бешеную концентрацию адреналина. Триумф омрачало только одно обстоятельство – ему придется набраться терпения и подождать, пока «Улей» подготовит и запустит разработанный сценарий.

– Сколько времени это займет? – прагматично уточнил гость.

– Точные рамки пока установить сложно. Предварительно я могу озвучить срок от полугода.

– Я заплачу любые деньги, чтобы ускорить процесс, – жестко произнес мужчина.

– Не сомневаюсь, господин Мин, – «неживой» голос в динамиках был все так же невозмутим и спокоен. – Вы – один из самых ценных и постоянных клиентов корпорации, и основатели дали мне полный карт-бланш для реализации поставленной вами задачи. Это будет сложно, но выполнимо. «Улей» имеет опыт поимки породистых пчел. Однако вы должны понимать, что для положительного и безопасного достижения цели потребуются дополнительные расходы. Но даже при благополучном стечении обстоятельств я не могу гарантировать скорость.

– Гарантируйте мне результат, я готов ждать и платить, – металлическим тоном отрезал господин Мин.

– Возможности корпорации безграничны. В этом можете быть уверены. Вы готовы подписать контракт?

– Разумеется, – кивнул гость.

– В таком случае вы знаете, что нужно делать, – деловым тоном произнес батлер. Звякнув наручниками, господин Мин, не без раздражения из-за вынужденной скованности действий, протянул руки вперед. – Поднимите вверх оба больших пальца. – Мужчина последовал четким инструкциям, и в следующее мгновение ощутил, как к подушечкам пальцев прислонилось что-то холодное и гладкое.

Он уже проходил подобную процедуру, но подробности удивительным образом ускользнули из памяти. Возможно, это не простое совпадение.

– Сейчас вы почувствуете короткий укол и небольшое жжение, похожее на укус пчелы, – в интонации голоса появились живые человеческие эмоции, опровергающие теорию господина Мина.

Его собеседник не программа и не продукт искусственного интеллекта. В пользу этой версии работали усиленные меры для соблюдения анонимности батлера, хотя Мину привычнее считать его менеджером или исполнителем.

В оба пальца почетного гостя одновременно вонзились острые короткие иглы, но боль от прокола была незначительна, и озвученное жжение, скорее всего, являлось следствием нанесения антисептика. Гораздо больший дискомфорт вызвало легкое головокружение, пробудившее приобретенную с годами мнительность, но и та быстро улетучилась, оставив чувство расслабленности и эйфории.

– Авансовый платеж спишется с вашего депозитного счета автоматически, размер второго транша станет известен после того, как пчелка окажется на территории «Улья». Третий вы внесете, когда она будет полностью внедрена в сценарий. До финального этапа у вас есть возможность внести в него незначительные изменения и поправки. Также вы можете отменить заказ, но сумма траншей должна быть внесена полностью, иначе контракт будет считаться незавершенным, а это повлечет за собой неприятные для вас последствия, – обволакивающий тембр в динамиках методично перечислил детали, создавая странное, немного пугающее ощущение проникновения. Как будто голос звучал не извне, а внутри. Действовал, как вирус, просачиваясь в голову, и, запустив разрешительную программу, считывал мысли, как файлы с засекреченными данными.

– Пункты контракта по-прежнему… – он хотел добавить «мне недоступны», но его бесцеремонно прервали.

– Доверие, господин Мин, – это главное правило, на котором строится наше сотрудничество, – прохладно напомнил батлер, закрывая все дальнейшие вопросы.

Если бы этот парень работал на него, то за подобное неуважение в лучшем случае был бы уже уволен, а в худшем отправился бы в тюрьму для политзаключенных.

– Может быть, вы желаете встретиться с кем-нибудь из ваших пчелок в личных апартаментах? Сэнди давно скучает без дела, – батлер резко сменил направление диалога, возвращая своему голосу привычные тягучие вибрации.

– «Так сладок мед, что, наконец, он горек. Избыток вкуса убивает вкус»[2], – театрально ответил господин Мин.

– Цитируете Шекспира? – невидимый собеседник позволил себе нотку иронии.

– Вы против?

– Наоборот, – непринужденно заверил батлер. – По-моему, «Улей» – самое подходящее место для Шекспира. «Ад пуст. Все дьяволы сюда слетелись»[3].

– Именно так, – благосклонно согласился гость. – По поводу Сэнди… Она отработала свой ресурс. Мне больше неинтересно, и поэтому я не вижу смысла продлевать оплату ее содержания.

– Контракт будет расторгнут с этой минуты, – после непродолжительной паузы произнес батлер. – Не хотите попрощаться лично или что-нибудь ей передать?

– Нет. Хотя, – прервавшись, мужчина ненадолго задумался. – Я же могу выбрать способ… хм-м… расставания?

– Разумеется. Вам также доступен вариант перевода пчелки на девятый уровень, в таком случае вы получите внушительный кешбэк.

– Я не нуждаюсь в кешбэках. Сэнди достаточно потрудилась для моего удовольствия, и было бы справедливо отпустить ее.

– К сожалению, это невозможно.

– Под словом «отпустить» я имею в виду не буквальное значение. Я выбираю воду.

– Воду? – с легким недоумением уточнил батлер.

– Однажды Сэнди сказала мне, что мечтает превратиться в русалку и уплыть с острова. Дайте ей такую возможность, – в жестком и резком голосе мужчины проскользнули ностальгические нотки. – А потом отберите.

– Хорошо, мы это устроим. Желаете наблюдать онлайн? – вежливо уточнил невидимый собеседник.

– Разумеется, и сделайте так, чтобы последнее шоу с участием Сэнди запомнилось мне надолго.

Глава 2

Почему, черт подери, она не плачет?

Подавив зевок, я отвожу взгляд от застывшей фигурки в бежевом невыразительном платье и смотрю на часы. Прошло более трех часов с того момента, как я покинул белую соту, и за это время девушка ни разу не пошевелилась. Всё так же сидит на полу, прижав колени к груди, и, уронив на них голову, отрешенно смотрит в пространство. Кажется, что ее расфокусированный взгляд направлен прямо на меня, но это иллюзия. Прозрачный режим стен работает только с внешней стороны.

Раздраженно нахмурившись, я продолжаю наблюдать смертельно скучное и однообразное кино. Никакой тебе динамики и неожиданных поворотов событий. Тоскливо, нудно, неинтересно и ни разу не возбуждающе. Не то чтобы я рассчитывал на развлекательное эротическое шоу, но хотелось бы увидеть хоть какие-то стандартные реакции. Крики, вопли, рыдания, истерики, хаотичные метания из угла в угол. Можно как по отдельности, так и все сразу, а не вот это отрешенное депрессивное окоченение, от которого меня клонит в сон.

Подавляемые эмоции обычно ничем хорошим не кончаются, а лечение нервных срывов не вписывается в имеющийся временной график. Если через пару недель она будет не готова… Нет, этот вариант лучше исключить сразу. Еще ни одна из моих дрессированных пчелок не выбыла из игры до старта.

– О чем задумался? – Легкое прикосновение заставляет меня вздрогнуть.

Медея.

Надо же, какая честь. Главная ведьма шабаша тоже явилась посмотреть на новое приобретение.

– Я не слышал, как ты подошла. – Быстро взглянув в безупречно красивое лицо, снова перемещаю фокус внимания на неподвижную пчелку, отлов которой отнял гораздо больше усилий, чем обычно.

– Почему ты здесь, а не внутри? – Медея вонзает острые коготки в мое плечо, заставив почувствовать их даже через плотную ткань пиджака. – Какие-то сложности, Бут? – Мурлыкающие нотки женского голоса приятно обволакивают слух.

– Решил дать ей время прийти в себя, – спокойно отвечаю я.

Дея убирает руку и встает рядом со мной, окутывая медовым ароматом своих духов. Она пахнет божественно и сладко, как и положено королеве пчел. Вот только питается вовсе не амброзией и нектаром. Хотя, если учесть, как часто требуется пополнение рядов трутней, аппетит у нее тоже божественный.

– С породистыми пчелами легко не бывает, но время – слишком ценный ресурс, чтобы расходовать его впустую, – прагматично замечает Медея, словно невзначай дотрагиваясь до моего локтя.

– Я знаю, Дея.

– Она много лет вела двойную жизнь. Учитывай этот факт, и он поможет тебе в обучении.

– Что ты хочешь сказать? – Повернув голову, я вопросительно смотрю в выразительные янтарные глаза. Обманчиво-теплые и влекущие, они способны соблазнять, убивать и видеть гораздо глубже, чем другие.

– Взгляни на нее. – Дея переводит взгляд на новую пчелку, и я делаю то же самое. – А теперь спроси себя: кто перед тобой? Нина Даль – обыкновенная, ничем не примечательная девушка или Каталея Гейден – дочь влиятельного политика, вынужденная жить под чужим именем? Как только научишься различать, поймешь, как действовать дальше. И еще один совет. На время адаптации отведи подозрение пчелки от нашего почетного гостя.

Я молча киваю в ответ, прекрасно понимая, что она имеет в виду.

Смысл борьбы теряется, когда финал предрешен, а господину Мину не нужна смирившаяся со своей участью сексуальная игрушка. Его сценарий предполагает нечто совсем другое. Гостей «Улья» на всех его уровнях, за исключением восьмого и девятого, крайне редко интересует секс в чистом виде. Единицы хотят чего-то обыденного или слегка незаконного. Всё банальное доступно им в обычной жизни. Купить человека любого пола давно не проблема. «Улей» дает клиентам больше – безграничные возможности. Игра в Бога или дьявола. Каждый выбирает то, что ему по душе. Задача корпорации – предоставить этот выбор, учесть любые пожелания, подготовить и организовать процесс, обеспечить условия, гарантировать анонимность и безопасность.

– Удачи, Бут. – Ласково улыбнувшись на прощание, Дея удаляется так же бесшумно, как и появилась. Не удержавшись, я провожаю взглядом ее стройную, запечатанную в медное платье фигуру, до тех пор, пока она не исчезает в бесконечно длинном коридоре.

Выждав полчаса, я снова захожу в белую соту и неспешно приближаюсь к забившейся в угол пчелке. Закрыв глаза, она вполне достоверно создает видимость сна, но меня не так-то просто обмануть. Опустившись перед ней на корточки, я склоняю голову к плечу, с любопытством рассматривая измученную девушку. Отсутствие физических реакций с ее стороны могло бы обмануть любого, но подготовленный наставник распознаёт фальшь даже на расстоянии.

– Я знаю, что ты не спишь, – произношу с ласковой улыбкой. С закрытыми глазами она ее не увидит, но непременно услышит. Этого достаточно, чтобы мозг пчелки считал правильный посыл. – Твое упрямство бессмысленно. Молчание ничего не изменит. Рано или поздно ты захочешь в туалет или почувствуешь жажду, и тебе все равно придется обратиться ко мне, – сделав паузу, даю ей осмыслить услышанное, но она упорно играет роль застывшей статуи. Что ж, попробуем по-другому. – Я не смогу тебе помочь, пока ты не начнешь говорить.

Девушка резко вскидывает голову, обращая на меня умоляющий взгляд. Воспаленные веки и покрасневшие глаза не прибавляют ей привлекательности, как, впрочем, и любой другой женщине в схожей ситуации. Красиво страдать дано далеко не всем.

– Я хочу домой, – сдавленно шепчет она, убирая с лица спутанные светло-каштановые волосы. – Пожалуйста, дай мне уйти.

– Любое желание, кроме этого. – Я с сожалением качаю головой. В стальных глазах пчелки вспыхивает гнев, придавая радужкам серебристый оттенок.

– Это всё, что я хочу, – ее голос звучит гораздо тверже, избавившись от плаксивых жалобных ноток.

– Подумай еще. Любое, Кая. – Удерживая упрямый взгляд, я нежно прикасаюсь к бледной щеке, стирая одинокую слезинку. Дернувшись, девушка испуганно отползает в сторону.

– Меня зовут Нина, – яростно шипит она, впиваясь пальцами в свои колени. – Нина Даль. Тебе нужна Каталея, Кая или кто-то еще, а не я. Ты ошибся. Я Нина, Нина Даль, – повторяет как заведенная.

Я молча наблюдаю за ее истерикой, не перебивая и не предпринимая попыток приблизиться. Пусть говорит. Это необходимо в первую очередь ей самой. Моя задача – установить контакт. Пусть и не с первого раза, но я с ней справился.

– У меня есть документы, удостоверение личности, водительские права. Если не веришь, найди мою сумку и проверь. Я могу дать телефон директора галереи, моих коллег, фитнес-инструктора и еще десятка людей. Все они подтвердят, что я говорю правду.

– Я верю, что ты говоришь правду. – Киваю с искренней обезоруживающей улыбкой, и она ожидаемо теряется, растерянно хлопая пушистыми светлыми ресницами. – Но мы оба знаем, что никакой ошибки нет. Каталея Гейден пять лет назад исчезла из всех сетей и статей светских хроник. Это случилось после покушения на ее мать, в результате которого женщина погибла. Примерно в это же время в другой стране, в небольшом тихом городке, появилась Нина Даль, тихая, незаметная девушка, усердно трудящаяся в художественной галерее и избегающая публичных мест, социальных сетей и близких отношений. Исключения – коллеги по работе и крошечное арт-кафе для своих. Мне продолжить?

– Нет, – хрипло отзывается она, обреченно опуская голову.

– Ты была очень осторожной. Не вини себя. Если тебя это утешит, признаюсь, что ты оказалась весьма трудным заказом, – доверительно сообщаю я. – Тебя охраняли, как дочь президента, Кая. Отец сделал все, чтобы обеспечить твою безопасность.

– Дело в нем? В моем отце? Я нужна для политического шантажа? – приняв неизбежное, девушка наконец начинает задавать разумные вопросы.

– Господин Гейден не входит в круг интересов корпорации, – я позволяю себе жесткий бескомпромиссный тон. Она должна понять истинное положение вещей сейчас, чтобы потом нам не пришлось снова и снова возвращаться к этому вопросу. – Твой отец не имеет никакого отношения к происходящему и не сможет тебе помочь.

– Он заплатит любые деньги… Даст все, что попросите, – отчаянно шепчет пчелка, поднимая на меня потерянный, опустошенный взгляд.

– Господин Гейден не входит в круг интересов корпорации, – с сожалением повторяю я.

– Тогда не понимаю… Зачем? Почему я?

– «Улей» выбирает лучших, Кая.

– Но я обычная! – восклицает она.

– Очень скоро ты поймешь, что это совсем не так, – заверяю без тени сомнения и, медленно выпрямившись, протягиваю девушке руку: – Пойдем со мной.

Она какое-то время колеблется, настороженно всматриваясь в мое лицо, выискивая подвох или подсказку, но не найдя ни того ни другого, обреченно вздыхает и вкладывает ледяные пальцы в мою ладонь. Я помогаю пчелке подняться на ноги, поправляю растрепавшиеся волосы и награждаю поощрительной улыбкой.

– У тебя очень красивые глаза, Кая. – Взяв ее лицо в ладони, внимательно изучаю правильные аристократические черты, которые не способны скрыть ни припухлости, ни покраснения, ни темные круги. Немного огранки – и породистая пчелка засверкает, как драгоценный бриллиант. – Но настоящий оттенок волос придется вернуть, – подвожу итог детального осмотра, ласково скользнув пальцами по высоким впалым скулам, длинной шее и узким плечам. Какая удивительная покорность. Я поражен.

– Хватит. – Шумно выдохнув, Кая делает шаг назад.

Наши взгляды сталкиваются в молчаливом противостоянии, секунды летят одна за другой, превращаясь в минуты, в воздухе разливается искрящееся напряжение, заставляя меня недоверчиво прищуриться. Она смотрит без страха, с откровенным любопытством и толикой смятения, словно не она каких-то пять минут назад в застывшей позе сидела на полу.

Девушка на удивление хорошо владеет собой, учитывая обстоятельства. Выросшие в тепличных условиях породистые пчелки обычно ведут себя совершенно иначе. Требуют, сыплют оскорблениями, угрожают, потом начинают предлагать деньги, секс, связи, а когда до них доходит вся плачевность их положения, переходят к бессмысленным мольбам или пытаются соблазнить, иногда то и другое одновременно. Новенькая с самого начала продемонстрировала нестандартные реакции, усыпив меня своей пассивностью. Но сейчас я склонен думать, что девчонка вовсе не так скучна и неинтересна. Уверен, что она еще сможет меня удивить.

– Ты собирался куда-то меня отвести, – напоминает Кая, разрывая зрительный контакт.

Пока рано делать выводы, но она определенно обладает крепкой, стрессоустойчивой психикой. Это значит, в ней силен инстинкт самосохранения и имеются задатки аналитического ума, повышая ее шансы на выживание. Удачное приобретение. Очень удачное.

– Пойдем. – Коротко кивнув, я мягко беру ее за руку и тяну к стене, которая автоматически превращается в раздвижные шторы.

– Как ты этим управляешь? – любопытствует Кая, внимательно осматривая открывшийся проем.

– Все соты и уровни «Улья» оснащены сканерами, считывающими отпечаток сетчатки глаза, – охотно поясняю я, увлекая ее за собой в узкий коридор. Стена за нашими спинами снова становится цельной. – Двери открываются только для тех, у кого есть доступ. У тебя его нет. – добавляю, предугадывая следующий вопрос. Возможно, его бы и не последовало. Распахнув глаза, Кая потрясенно рассматривает новые локации, вертя головой во все стороны.

Ее реакция вполне естественна. «Улей» – уникальный засекреченный проект. Название полностью оправданно. Расположенные по кругу шестиугольные модули, по форме соответствующие правильным гексагонам[4], словно наставленные друг на друга, соединяются в многоуровневую систему. Несмотря на серьезный масштаб конструкции, создается впечатление легкости и невесомости, достигаемое использованием в строительстве толстых стеклянных панелей с управляемой прозрачностью.

– Что это?! – удивленно восклицает Кая, устремив взгляд на цветущий оазис с рукотворным водопадом. Расположенный в центре башни «Улья», он прорезает насквозь все уровни и поднимается до самой крыши, образуя единый ансамбль с раскинувшимся наверху ботаническим садом. – Невероятно… – Задрав голову, она вырывает руку, шагает вперед и с размаху врезается в стеклянное ограждение.

– Зубы на месте? – Ловлю неосторожную пчелку за запястье и тяну назад.

– Вроде. – Она болезненно морщится, потирая ушибленный подбородок.

– Тогда идем дальше.

Остаток пути проходит без травм. Кая держится рядом, не вынимая ладони из моей руки, не отстает ни на шаг, украдкой заглядывая в полностью оборудованные для комфортного пребывания модули.

– Мы называем их сотами. Здесь они абсолютно идентичны и имеют одинаковый уровень комфорта, – поясняю я, хотя уверен, что Каю больше интересует другое.

За прозрачными стенами ухоженные, красивые пчелки занимаются своими повседневными делами, не подозревая, что стали объектом пристального наблюдения.

– А кто они? – любопытствует «новенькая», имея в виду прекрасных и многонациональных обитательниц сот.

– У тебя будет возможность пообщаться с некоторыми лично, – избегая конкретики, я даю обтекаемый, неоднозначный ответ.

– Они все такие… шикарные, – обескураженно выдыхает Кая, пребывая в глубоком шоке от увиденной идиллии.

Ни одна из красавиц не бьется головой о стену и не требует освободить ее из ужасной клетки. Напротив, девушки выглядят умиротворенными и вполне довольными жизнью, которую предоставляет им «Улей».

– Ты тоже такой будешь, – уверенно отзываюсь я. – Тебе у нас понравится, Кая. Разумеется, не сразу. «Улей» открывает в людях стороны, о существовании которых они понятия не имели до того, как оказались здесь.

– Звучит зловеще, но я не про то… – она запинается, пытаясь поймать убежавшую мысль.

– Я понимаю, что тебя смущает. Это тринадцатый уровень. Элита «Улья». Здесь содержатся самые ценные пчелки, собранные со всех уголков планеты.

– Пчелки? – интонация ее голоса прозрачно намекает, что название Кае пришлось не по душе.

– А кто, по-твоему, обитает в улье? – усмехнувшись, интересуюсь я.

– Трутни, например, – она говорит первое, что приходит в голову, и попадает в точку. Чаще всего мне доводилось слышать такие варианты, как шершень или оса. Кто-то даже называл муравья.

– Трутни занимают шестой, восьмой, десятый и двенадцатый уровни. Пчелки всегда на этаж выше. – Кратко обозначив структуру наземной части, я жду дополнительных вопросов, и в том, что они возникнут, сомнений нет. Первое, что пытаются понять для себя пойманные пчелки, – где конкретно они очутились и как тут всё устроено.

– А что находится с перового по пятый? – быстро выявив недостающие этажи, уточняет Кая.

– Первый – зона ресепшен и лобби, второй – спа, третий – апартаменты для гостей корпорации, четвертый – игровые, пятый – оздоровительный уровень, – терпеливо и без заминки поясняю я.

– Игровые? – В голосе девушки проскальзывают настороженные нотки, и она слегка замедляет шаг. Неплохая интуиция, отмечаю про себя.

– Ты всё верно услышала. Мы пришли, Кая. Готова увидеть свой новый дом?

Глава 3

Мы пришли. Ей бы хватило двух этих слов, чтобы остановить бешеную циркуляцию в венах. Держать голову в ясном сознании и не поддаваться панике – это она еще могла, но ее странноватый сопровождающий умудрился испортить шаткий баланс дурацкой фразой про новый дом.

А с каким апломбом и торжественностью прозвучал его вопрос? Словно особый дар с барского плеча отвесил. Она, что, радоваться должна? В ладоши хлопать и ногами сучить от восторга? Кае и в прежнем жилище жилось неплохо. Пусть ее уютная современная квартирка-студия по габаритам ощутимо уступает, но в ней хотя бы есть обыкновенные двери, бетонные стены и пластиковые окна со шторками.

А как можно жить в этом аквариуме, детально имитирующем пчелиную соту?

Остается одно – временно принять неизбежное, отложив решение проблемы до момента, когда подозрительно дружелюбный тюремщик оставит ее одну. Если, конечно, подобный вариант входит в его планы. Есть подозрение, что избавиться от него будет очень и очень непросто. Он явно не только псих, но и любитель поболтать… о пчелах, трутнях, улье. Черт, не стоит даже думать, что творится на игровом уровне и как в этом дурдоме добывают мед. Но, как назло, на ум приходит всякая гадость и пошлость.

Нервно усмехнувшись, девушка заходит в раздвижные стеклянные двери, которые автоматически закрываются, когда Бут тоже оказывается внутри.

Кая быстро оглядывается, отмечая для себя, что прозрачный режим работает только с внешней стороны. Тот, кто находится снаружи, сможет наблюдать за ней в любой точке этого стильного карцера, а она об этом даже не узнает.

– Здесь ты можешь перемещаться свободно, не боясь за свои зубы, – комментирует Бут, остановившись у нее за спиной.

Это нервирует, но смотреть ему в лицо, мягко говоря, – удовольствие сомнительное. Испытание не для слабонервных. Поджилки трясутся, язык немеет, не говоря уже о других малоприятных симптомах, хотя уродом его назвать язык не повернется. Тут скорее преобладает другой эффект или аффект. В общем, шикарный до тошноты психопат, отхвативший идеальный набор хищника с расширенной комплектацией. И, что самое прискорбное, прекрасно об этом знает и бессовестно пользуется. С уродом было бы как-то проще, естественнее и понятнее.

– А уйти я отсюда не могу, не боясь за свои зубы? – задает она вопрос, особо не рассчитывая на положительный ответ.

– Нет, Кая. Побег из «Улья» невозможен. Здание построено на искусственном острове, координаты засекречены и периодически меняются.

– Как это «меняются»? Остров перемещается? – недоверчиво уточняет Кая.

Фантастика какая-то. Она, конечно, слышала про амбициозные проекты плавающих автономных городов, но их вроде бы так и не реализовали. С другой стороны, город построить технически сложнее и финансово затратнее, чем платформу для одного высотного здания.

– Перемещается, – подтверждает он ее версию. – Покинуть остров без согласования правления не может никто из постоянно находящихся внутри «Улья».

– А исключения случались? – Она снова позволяет себе микроскопическую надежду на чудо. А вдруг именно ей повезет?

– Нет. Так что не трать время и нервные клетки на неосуществимые планы о спасении. – Бут предсказуемо рушит ее воздушные замки своим тошнотворно бархатистым тоном, от которого Кая с ног до головы покрывается мурашками. Расширенная хищная комплектация позволяет ублюдку влиять на нее даже со спины. Угораздило же вляпаться!

– А если мне что-то понадобится? То, чего тут нет? – Она все еще барахтается в вязкой медовой патоке, не собираясь сдаваться без борьбы.

– В твоей соте есть всё необходимое для личного комфорта и отдыха, – доброжелательно отвечает Бут.

Да кто бы сомневался… Удрученно вздохнув, девушка оглядывается по сторонам. В отличие от предыдущего карцера, этот гораздо больше, разделен перегородками (разумеется, прозрачными, чтобы облегчить наблюдение) на шесть меблированных зон. Теплые полы не доставляют дискомфорта голым ступням, освещение естественное, вполне комфортное, пахнет чем-то сладким. Приторно, но терпимо.

Дизайн, соответствующий форме, – черно-белый минимализм. Встроенная техника, строгие геометрические формы, режущая глаз стерильная чистота.

Они, по всей видимости, находятся в гостиной зоне, кроме которой Кая успела рассмотреть спальню, гардероб с пустыми полками (целый отдельный бокс), ванную комнату в белом мраморе, мини-библиотеку с рядами книжных полок и рабочим столом. Прямо перед ними расположен зал со спортивными тренажерами и зоной релакса, состоящей из джакузи, сауны и подобия массажного кабинета, а дальше… дальше бесконечная синева. С ее позиции не рассмотреть, океан там или небо, но Бут что-то говорил про тринадцатый уровень. Если уровни – своего рода этажи, то, учитывая размеры этой соты, они находятся достаточно высоко от уровня земли. Знать бы еще в каком уголке планеты находится этот гребаный «Улей» и кто и для каких целей его построил?

– А балкон есть? – спрашивает девушка совсем не то, что хочет.

– Открытая терраса, – охотно отзывается ее проводник в экзотический ад. – С бассейном по периметру, небольшим садом и зоной отдыха, где ты можешь принимать солнечные ванны, – перечисляет он, явно пытаясь поразить масштабом роскоши. Нина бы наверняка поразилась… Жаль, что сукин сын знает, что она не Нина. – Кстати, оттуда открывается потрясающий вид на океан. Тебе понравится.

– Вряд ли. – Небрежно пожав плечами, девушка решительно направляется туда, где, по мнению властелина пчел, ей должно понравиться. Внутренние перегородки раздвигаются перед ней, как по мановению волшебной палочки.

– Магия, твою мать, – тихо бормочет она под нос, проходя через библиотеку.

– Датчики реагируют на движение, – всё тем же раздражающе-дружелюбным тоном поясняет Бут, следуя за новенькой по пятам.

Оказавшись на огромной террасе, Каталея шумно втягивает воздух и щурится от яркого солнечного света. Не обратив внимания ни на огибающий периметр бассейн, ни на источающий дурманящие ароматы цветущий сад, девушка ошеломленно смотрит на бесконечно синий горизонт, где небо и океан сливаются в единое целое. Это… потрясающе. Масштабно. Завораживающе. Гипнотически. Немыслимо красиво. Ни берега, ни гор, ни одного жалкого облачка. Она словно парит над землей, теряясь в бескрайней синеве, на мгновение забыв, что ее сюда притащили вовсе не живописными пейзажами любоваться.

– Дух захватывает, правда? – Мужчина встает рядом, касаясь девушку плечом. Она согласно кивает, не сумев подобрать слова, чтобы выразить весь спектр полярных эмоций.

Что с ней не так?

Как можно испытывать восторг, находясь в плену у сумасшедшего перфекциониста? Но она и правда поражена, обезоружена, сбита с толку и совершенно раздавлена собственными неправильными ощущениями. Невозможно поверить в реальность происходящего. Это как удивительный странный сон, начавшийся как кошмар и вдруг резко изменивший сценарий…

– Свобода – абстрактное понятие, Кая, – словно забравшись ей в голову, вкрадчивым глубоким голосом произносит Бут. – Все к ней стремятся, но никто никогда не видел. Океан кажется бескрайним, но у него тоже есть берега. Разве это делает его менее могущественным и свободным? Мир без границ – всего лишь игра слов, утопия. Наша действительность зависит от угла зрения, под которым мы смотрим на нее. Вспомни последние пять лет, Кая. Чужое имя, чужой город, чужие люди, чужие правила, которые ты была вынуждена соблюдать, чтобы сохранить… Сохранить что? Несуществующую жизнь?

– «Улей» может предложить мне что-то другое? – не отводя взгляд от горизонта, скептически уточняет прагматичная пчелка. В чем-то он прав. Так всё и было. Но, по крайней мере, она знала, кто и зачем устанавливал правила.

– «Улей» не признает никаких границ и способен нарушить все, что устанавливают другие, – в его голосе звучит непоколебимая уверенность, и Кая непроизвольно вздрагивает. Сжимается, как жалкая букашка, ощутив свежий бриз на своей коже.

Голубоглазый властелин уникальных пчел не шутит. Каким бы безумным ни был мужчина, стоящий рядом с ней, от его абсолютно несгибаемой веры в собственные слова ее бросает в холодный пот. Потому что… она ему верит.

– С границами понятно. Для вас их нет. То, что я оказалась здесь, – наглядное тому подтверждение, – вслух размышляет Каталея. – Расскажешь мне о сфере деятельности «Улья»?

– Это закрытая информация, Кая, – с сожалением отзывается Бут.

Удивительно, как легко ему удается достоверно разыгрывать искреннее сопереживание, создавая фальшивое ощущение отсутствия угрозы. Хорошо, что она это отлично понимает и не собирается вестись на завораживающие лживые речи.

– Сейчас тебе нужно сосредоточиться на себе и своем внутреннем состоянии.

– То есть тихо сидеть в своей клетке и не жужжать? – набравшись смелости, Кая поворачивает голову и смотрит ему в лицо.

Подвисает, снова словив пресловутый «вау-эффект». Другие девушки уже привыкли или это невозможно в принципе? Черт, преступление – иметь такие фантастические глаза. Ощущение такое, словно она и не отрывала взгляд от горизонта, а с разбега нырнула в прозрачную голубую бездну, в глубине которой резвятся золотые рыбки, исполняющие тайные желания.

– А ты сможешь не жужжать? – Идеально вылепленные губы трогает ироничная улыбка, и она автоматически сосредотачивает внимание на них, увязнув с головой, как… глупая пчела в нектаре. Преступление – иметь такой фантастический голос. Жар приливает к щекам, медленно расползаясь по всему телу и концентрируясь внизу живота. Приехали, вашу мать. Давай, идиотка, расползись перед ним медовой лужицей. Только не факт, что он не перешагнет, брезгливо скривив свои идеальные губы. Так что лучше подотри слюни и вспомни, что ты, вообще-то, жертва похищения, а не добровольная секс-игрушка. Хотя фантазия, конечно, занятная. Глупо врать, что ее никогда не посещали подобные мысли, учитывая, что с личной жизнью последние пять лет был серьезный напряг.

– Как я узнаю, что мне нужно делать? – сбросив эротическое помутнение, любопытствует Кая.

Интересно, а жало уникальным пчелам положено? И желательно со смертельным ядом, чтобы наверняка, с первого раза, а то, черт его знает, каким образом этот холеный красавчик в деловом костюме отсасывает мед у несчастных пчел, хотя, надо признать, что несчастными они не выглядели от слова «совсем».

– Поверь, ты узнаешь, – многозначительно произносит Бут, расплываясь в убийственно сексуальной улыбке. Сукин сын, да чтоб тебя! Что, черт возьми, творится с ее инстинктом сохранения? Он, что, совсем атрофировался от шока? Очнись, дурында, тебя украли, вывезли к черту на куличики и вряд ли выпустят отсюда живой.

– Почему я тебя не боюсь? – внезапно пронзает ее очередное неприятное подозрение. – Меня чем-то накачали или…

– Или я просто тебе нравлюсь. – Он легкомысленно пожимает плечами, послав ей лукавый взгляд.

Его длинные музыкальные пальцы снова касаются ее лица, поддев точеный подбородок. Она замирает от вопиющей наглости, глядя на своего тюремщика распахнутыми в изумлении глазами.

– Я твой друг, Кая, – выдает он серьезным тоном.

Хочется рассмеяться в голос, но девушка сдерживает себя. Нельзя провоцировать маньяка. Эту простую истину подтвердит любой опытный профайлер. Строптивая жертва только подстегнет нездоровые инстинкты психопата. Единственный выход – притвориться дохлой и обломать ему весь кайф. Вряд ли это поможет сохранить себе жизнь, но умереть быстро и не в муках, на ее взгляд, лучше, чем сражаясь в луже собственной крови.

Размышляя подобным образом, Кая не подозревала, насколько близка к истинной цели своего пребывания в «Улье».

– Меня будут искать, – опустив глаза, тихо выдыхает Кая. Ни на что не надеясь, не споря и ничего не требуя.

Притвориться дохлой… безропотной, смиренной и послушной. Неинтересной, скучной, не вызывающей азарта и возбуждения. Кому нужна дохлая добыча? Только стервятникам и шакалам. А этот Бут явно из другой категории. Хитрый, продуманный, опасный хищник, играющий какую-то свою роль. Еще до конца непонятную ей, но она не настолько глупа, чтобы повестись на его байки о безопасности и дружбе.

– Не будут, Кая, – уверенно отзывается обворожительный подонок. – Машина, в которой ты ехала, попала в аварию и сгорела. Послезавтра тебя похоронят в закрытом гробу. Мне очень жаль. Твоему отцу будет нелегко пережить очередную утрату, но у него остался старший сын. Со временем он смирится.

Девушка сильно закусила губу, ощутив во рту металлический вкус. Боль прорезала ее сердце насквозь, заставив истекать кровью и дрожать от сжигающей ярости.

Сгоревший автомобиль, погибла в аварии, похоронена в закрытом гробу… так же, как ее мать пять лет назад.

Отец не смирится. Его это убьет.

Он столько сделал, чтобы защитить свою дочь. Пять лет разлуки, новая жизнь, чужое имя.

Всё зря. Не уберег…

Как же больно.

Не за себя. За него.

Снова этот ад. Где найти силы, чтобы пережить?

Она чувствовала, догадывалась, но упорно отрицала, не хотела верить, боялась верить…

Это не было простым совпадением.

Ни тогда, ни сейчас.

Пять лет назад в том первом сгоревшем автомобиле должна была ехать она – Каталея, а не ее мать.

Но этому холеному ублюдку об этом наверняка известно. Он просто выполняет чей-то заказ. Чей, черт возьми? Кому она понадобилась? Чем насолила? За что? И почему ее просто не убили?

Стоп, а что если…

Пронзенная внезапным озарением, Кая вскидывает горящий взгляд на батлера.

– Твоя мать мертва, – прочитав девушку, как открытую книгу, качает головой Бут. И снова это фальшивое искусное сочувствие, так похожее на настоящее. – «Улей» не имеет к ее гибели никакого отношения, – добавляет он, предвосхищая ее вопрос.

Она снова отводит взгляд, решив придержать сомнения на этот счет при себе. Бут может утверждать что угодно, но верить ему Кая не обязана. Не бывает таких фатальных совпадений. Просто не бывает.

– Понимаю, что ты сейчас расстроена и хочешь остаться одна, но я должен рассказать тебе об основных правилах, – мягко стелет коварный лис.

– Не стесняйся, огласи весь список, – упавшим тоном отзывается Кая, устремив взор на переливающийся бирюзовыми оттенками океан.

Мысленно бьет себя по губам. Не дерзить, покорная безропотная жертва, дохлая серая, невзрачная мышь, с которой скучно играть, которую невкусно есть. Вдруг уже с душком?

– На данном этапе список небольшой, ты быстро запомнишь, – милостиво изрекает Бут. – Первую неделю ты лишена возможности покидать пределы соты. Это вынужденная мера, для твоей же безопасности. Обслуживающий персонал будет доставлять еду прямо сюда, уборка тоже на их совести. Косметические и медицинские процедуры также будут проводиться исключительно в стенах твоей соты. С обслугой общение на любые темы, кроме цели их присутствия, запрещено. Не трать время, никто тебе не ответит. Запрещено причинять себе физический вред и нарушать установленный для тебя распорядок дня, который ты найдешь на интерактивной панели у входа в соту. Проверяй его с вечера и каждое утро. Расписание будет обновляться. Там же находится кнопка вызова в случае плохого самочувствия или экстренной ситуации.

– А прыгнуть с балкона можно? Или тоже запрещено? – равнодушно интересуется Кая, скользнув взглядом по лазурному бассейну.

– Такого запрета нет, но я бы не советовал, – с легкой полуулыбкой отвечает Бут. – Высота оградительного борта теоретически преодолима, но находится под электрическим напряжением. Не убьет, но от желания полетать избавит быстро. Кая. – Он опять распускает руки, на этот раз взяв ее за плечи. – Ты нужна мне живой и здоровой. – Поймав пустой, расфокусированный взгляд девушки, мужчина ободряюще подмигивает. – Улыбнись, пчелка. Разве твой новый дом не прекрасен?

Прекрасен?

Больной. Он точно больной. Поехавший придурок. Псих.

– Сейчас тебе это кажется дикостью, но ты приспособишься. В тебе есть потенциал, Каталея. Сила, о которой ты даже не подозреваешь. «Улей» поможет раскрыть новые грани твоей личности, и ты примешь их как драгоценный дар. Не сразу. Через боль, страх, ненависть и отторжение, но это случится. Не сопротивляйся, позволь мне стать твоим проводником, и адаптация пройдет не так болезненно, как может быть, если продолжишь надеяться на спасение и цепляться за прошлое. – Он чуть сильнее сжимает пальцы на хрупких женских плечах, и ее насквозь прошибает исходящая от него бешеная животная энергетика, а за белозубой улыбкой мерещится самый настоящий звериный оскал. В покрывшихся инеем голубых глазах стынет арктический лед. Сердце девушки падает в пятки. Глупо даже надеяться. Бут выше ее на полторы головы и в два раза шире в плечах – у нее нет ни одного шанса выстоять в прямом противостоянии с этим чудовищем в обличье прекрасного принца.

Какую силу, черт возьми, он в ней увидел?

Притвориться дохлой, как спасительную мантру, повторяет про себя Кая, покорно улыбаясь своему сумасшедшему тюремщику, запакованному в дорогой дизайнерский костюм, идеально сидящий на атлетической фигуре.

– А теперь вернись внутрь, – подтолкнув ее к стеклянным дверям, распоряжается Бут.

Прежде чем выполнить приказ, она успевает заметить, как он вскидывает руку и что-то быстро нажимает на блеснувшем браслете смарт-часов. Кая инстинктивно касается своего запястья, на котором носила удобный гаджет. Его с нее сняли вместе со всеми украшениями и обувью, пока доставляли сюда. Спасибо, хоть платье оставили и нижнее белье. Слабое утешение, но другого нет. Этот гад мог и голышом заставить ее расхаживать и даже бровью бы не повел, размышляет она, проходя в свою комфортабельную тюрьму.

Хотя неизвестно, что хуже. Если бы Кая очнулась голой, мотивы похитителей были бы ясны с первой секунды. А что? Элитный бордель на краю света – версия логичная, и сбрасывать ее быстро со счетов не стоит. Корпорация «Улей», породистые пчелки – просто кодированные названия, за которыми может скрываться что угодно. Сексуальное рабство, организация экстремального досуга для зажравшихся элит, торговля людьми…

М-да, теории одна страшнее другой, но такова чудовищная реальность, в которой она оказалась. Хозяева этого пчелиного притона знают, кто она и из какой семьи. Ее отец – далеко не последний человек на мировой политической арене, а значит, тот, кто организовал похищение, находится гораздо выше его по статусу.

– Не ломай голову. Ты узнаешь все ответы, когда будешь к этому готова, – раздается у нее за спиной ненавистный голос.

Мысли читает, что ли? Экстрасенс хренов.

Девушка кожей ощущает на себе пронизывающий изучающий взгляд и инстинктивно ускоряется, пытаясь оторваться от следующего по пятам тюремщика. Ей с трудом удается держать плечи прямыми и голову высоко поднятой. Нельзя показывать ему, насколько она дезориентирована и напугана. Страх заводит насильника точно так же, как и сопротивление. Дохлая и спокойная. Всё логично. Мертвые не боятся, им уже всё равно.

Бут передвигается бесшумно, как и полагается охотнику, готовому в любой момент набросить аркан на свою добычу. Нервы трещат от напряжения, в мыслях полнейший бардак.

Снова оказавшись в гостиной зоне, Кая останавливается напротив не замеченного ранее огромного аквариума с золотыми рыбками (как символично), но не для того, чтобы полюбоваться. Идти дальше некуда. Справа библиотека, слева спальня и гардеробная, впереди стена с замаскированной дверью и цифровой панелью, где будет отображаться ее распорядок дня.

Всё продумано до мелочей. Надежд на спасение – ноль.

Что же делать? Что делать?

– Ты озвучил все правила? Теперь я могу остаться одна? – Резко развернувшись, Кая сталкивается лицом к лицу со своим похитителем.

Хотя вряд ли похищением занимался он сам, но сути это не меняет. Этот парень работает на «Улей», значит, враг.

– Потерпи мое общество еще пять минут. – Лукаво усмехнувшись, Бут отступает назад, увеличивая расстояние между ними до пары метров. Под ее напряженным недоумевающим взглядом он достает из кармана пиджака латексные перчатки и начинает их деловито натягивать.

Черт… Он же не душить ее собрался?

С ужасом отшатнувшись, Кая врезается спиной в аквариум, больно ударяясь лопатками.

– Я что-то сделала не так? – сипло лепечет она. По телу проходит нервная дрожь, конечности становятся ватными. – Скажи – что, я исправлюсь. Тут не так уж и плохо. Я приживусь, – сбивчиво тараторит перепуганная девушка.

– Не сомневаюсь, – уверенно кивает Бут, закончив с перчатками.

Спокойный, невозмутимый взгляд останавливается на ее бледном, перепуганном лице.

– Сними одежду и сложи ее сюда, – буднично произносит он, жестом показывая на черный кофейный столик, стоящий перед белым кожаным диваном.

– Что? – ошарашенно переспрашивает девушка, чувствуя, как кровь приливает к щекам, а сердце начинает выскакивать из груди.

– Ты слышала, – бесстрастно отзывается Бут. – Быстрее сделаешь – быстрее всё закончится. Это обязательная процедура, которую проходят все.

– Я не хочу… – голос предательски дрожит. Всё-таки бордель. Черт! Черт! А как красиво пел! Свобода, улей, новая семья… Тьфу, извращенец. В мире столько красивых женщин. Почему ее-то сюда? За какие такие заслуги?

Стоп! Хватит ныть, Кая. Соберись. Бордель так бордель. Хотя бы появлялась какая-то ясность. Придется как-нибудь выживать и искать способ свалить отсюда.

– Ты тянешь время, – поторапливает Бут, нетерпеливо потирая ладони.

Сукин сын. Моральный урод! Хрен тебе, а не эротическое шоу. Не дождешься. Поджав губы и напустив на себя независимый вид, Кая рваными движениями стягивает через голову платье и, сделав пару шагов вперед, складывает его на чертов столик. Выпрямив плечи, она выжидающе замирает под невозмутимым мужским взглядом, прикованным к ее лицу, а отнюдь не к тому, что находится ниже. Это странно и немного сбивает с толку. У нее красивая фигура, и нижнее белье она всегда выбирает самое лучшее и дорогое. Под одеждой всё равно не видно, а душу греет и уверенности добавляет. Но этому отморозку, похоже, абсолютно безразличны ее, без лишнего стеснения, идеальные формы, запакованные в сексуальное кружево.

– Всю одежду, – равнодушно уточняет Бут, по-прежнему глядя исключительно в глаза.

Вспыхнув, Кая до скрежета сжимает зубы и опускает взгляд в пол, чтобы он не увидел мелькнувшей в нем ярости. Поколебавшись с минуту, девушка собирается с силами и рывком снимает сначала бюстгальтер, потом спускает по бедрам трусики. Добавив дизайнерский кружевной комплект к платью, девушка возвращается в исходную позицию. Не так уверенно, как хотелось бы, но, по крайней мере, ее не колотит от стыда и страха.

– Отлично, Кая, – поощрительно заключает мерзавец. – А теперь подними волосы и посмотри в камеру. Она прямо над столиком, – подсказывает он, заметив недоумение на ее лице.

Дрожащими пальцами Кая сгребает волосы в хвост на затылке и, удерживая его одной рукой, находит взглядом светящийся глазок камеры слежения, установленной под потолком. И он там далеко не один. Господи, зачем столько камер? Со всех ракурсов собираются наблюдать? И в туалете тоже?

– Слепых зон нет, но со временем ты перестанешь обращать внимание на камеры, – снова забравшись в ее голову, изрекает Бут. – Можешь улыбнуться?

Иди к черту, маньяк. Разумеется, она этого не скажет вслух. Растянув губы в вымученной улыбке, Кая мысленно показывает средний палец тому, кто в этот момент наблюдает за ее унижением.

– Достаточно, – в голосе Бута слышится смешок. Огонек камеры гаснет. – Вот видишь, ничего страшного с тобой не случилось, – удовлетворенно добавляет подонок. Девушка инстинктивно сжимает пальцы свободной руки в кулак и переводит на него полный фальшивого смирения взгляд.

– Я могу одеться? – придав тону робости, спрашивает Кая.

– Нет, и волосы не отпускай, – отрицательно качнув головой, Бут неторопливо и бесшумно двигается в ее сторону.

Рано радовалась, унизительная экзекуция еще не закончена, с упавшим сердцем понимает Кая.

Девушка почти не дышит, оцепенев под парализующим, изучающим и холодным, как лед, взглядом. Между ними остается не больше полуметра, когда он наконец останавливается. Пальцы в перчатках медленно и осторожно касаются ее лица.

– Я просто посмотрю. Не бойся, – «утешает» похититель.

– Зубы показать? – забыв, что нельзя дерзить, вызывающе бросает Кая. Он иронично улыбается, опустив ладони на ее плечи.

– У меня есть твоя стоматологическая карта. С зубами у тебя полный порядок, но других врачей ты не посещала больше года. Это не упрек, констатация факта. Завтра тебе проведут полное медицинское обследование, а пока я задам несколько стандартных вопросов, – ласково сообщает Бут, проводя большими пальцами по выпирающим ключицам.

Ее сердце колотится так надрывно и гулко, что ублюдок наверняка его слышит. Кожа покрывается мурашками, внутри всё дрожит, но внешне она держится… из последних сил.

– Ничего не беспокоит? Нет никаких жалоб? – В голубых глазах нет ни капли возбуждения, ни банального мужского интереса. Наверное, это должно утешать, но почему-то злит. Он заставляет ее чувствовать себя куском мяса в витрине магазина, а не живым человеком.

Закусив щеки изнутри, Кая отрицательно мотает головой. Жалобы у нее, конечно, есть, но они никак не связаны со здоровьем. Боже, Нина Даль сгорела бы со стыда, но Каталея не имеет права на слабость. Слабость убивает и разъедает душу, лишает воли, превращая человека в никчемное аморфное существо. Этому научил ее отец. Закрыв глаза, девушка вспоминает его слова, сказанные перед ее вынужденным отъездом, хватаясь за них, как за спасительную соломинку.

«Кая, ты рождена, чтобы править, а не подчиняться. Но сейчас тебе нужно исчезнуть. Ради твоей безопасности. Пока ты здесь, я не смогу сосредоточиться на поиске убийц твоей матери. Не знаю, сколько это займет времени, полгода, год или больше, но как только угроза будет устранена, ты вернешься домой. Запасись терпением и жди. Я дам тебе знать, когда все закончится. Тебе страшно, знаю, но, как бы ни было тяжело и страшно, не сдавайся. Пока сердце бьется, ты жива. А если жива – выход всегда найдется. Используй свой ум, хитрость и интуицию. Отключи эмоции. Будь осторожна, держи дистанцию с новыми людьми, храни свою тайну. Помни – слабаки и истерички умирают первыми».

– Ты в хорошей физической форме, – делится своими наблюдениями враг, от которого девушку не смогли защитить ни переезд на другой континент в крошечный скучный город, ни новое имя, ни осторожность, ни профессиональная охрана. Возможно, это совсем другой враг, но Кая склонна думать иначе.

Пять лет ограничений, притворства, одиночества. Пять лет без личной жизни, без семьи, друзей и подруг. Ради чего? Чтобы всё равно оказаться в плену шайки извращенцев?

– Любишь спорт? – не дождавшись ответа на предыдущий вопрос, Бут задает следующий. Стиснув зубы, Кая молчит. – Я всего лишь хочу отвлечь тебя от неприятной процедуры, – примирительно поясняет он и, поняв, что она не намерена вступать в диалог, тоже замолкает.

Время словно застывает, минуты тянутся мучительно медленно. Чтобы не свихнуться, Кая отсчитывает про себя секунды. Пять минут давно истекли, но гребаный психопат никуда не торопится.

Он лениво обходит ее по кругу, с дотошностью исследователя ощупывая обнаженное тело. Детально и скрупулезно засовывает свои пальцы повсюду и даже туда, куда давно никто ничего не засовывал. Ей удается вытерпеть и эту мерзость, совладав с желанием вмазать ублюдку коленом по яйцам, если они у него, конечно, есть.

Когда-то в гаремы к наложницам султана допускали только евнухов. Возможно, здесь тоже используют этот допотопный метод для сохранения неприкосновенности ценного товара. В любом случае на мыслях о соблазнении голубоглазого дьявола можно поставить крест. Кая видела других девушек, которые гораздо привлекательнее внешне. Наверняка они пытались… и всё еще здесь. Да и чем может помочь обычный батлер? Ей нужен тот, кто управляет этим вертепом. Возможно, с ним получится поторговаться. Сколько бы ни заплатили за ее похищение, отец даст вдвое, втрое больше. Но требовать сейчас встречи с главным бессмысленно и наивно.

Запастись терпением. Отключить эмоции.

Пока сердце бьется – она жива. А если жива – выход всегда найдется.

Кая облегченно выдыхает, когда Бут наконец-то заканчивает осмотр и отступает назад. На бесстрастной физиономии ни одной живой эмоции. Хладнокровный монстр в безупречной упаковке.

– Внешних изъянов нет, – будничным тоном озвучивает он свой вердикт. – Посмотрим, что покажет полное обследование, но, думаю, проблем не возникнет.

– Ты не только внешние изъяны проверил, – поморщившись от отвращения, язвит девушка. – Это тоже было обязательно?

– Нет. Вообще-то, я ожидал, что ты дашь мне по рукам, – невозмутимо заявляет мерзавец. От гнева Кая покрывается розовыми пятнами, собираясь высказать много нелестных слов, но в последний момент одергивает себя. – Но будем считать, что проверка твоих личных границ прошла весьма успешно. Я оценил твою готовность к сотрудничеству, – беззлобно поддевает ее Бут. Сняв перчатки, он бросает их поверх ее белья. – Это я выброшу. Завтра тебе принесут новую одежду.

– А мне голой до утра тут расхаживать? – возмущенно спрашивает Кая, опешив от вопиющей наглости.

– Как хочешь. – Он равнодушно пожимает плечами. – Можешь принять душ. В ванной есть новые полотенца и халат. Пока ты приводишь себя в порядок, я распоряжусь, чтобы доставили ужин. Как поешь, сразу ложись спать, завтра очень насыщенный день. Отдыхай, Кая. Надеюсь, что ты и дальше будешь вести себя так же благоразумно.

Собрав ее одежду в полиэтиленовый пакет, Бут направляется к выходу. Кая переводит дыхание, ощутив небывалый подъем сил.

– Не забудь про расписание, – не оборачиваясь, бросает он и выходит в разъехавшиеся перед ними двери, оставив девушку один на один со своими страхами в комнате, где всё для нее ново и чуждо, кроме живописного вида на переливающийся бирюзовыми оттенками океан.

Глава 4

После ухода Бута Кая первым делом провела доскональный осмотр соты. Посчитала камеры, их оказалось двенадцать. Проверила все вентиляционные отверстия, которые, к сожалению, оказались непригодными для побега, заглянула в каждый угол и ящик, но ничего из того, что можно было бы применить для самообороны, не нашла. Ни ножей, ни вилок, даже стулья намертво крепились к полу. Ну и конечно, Кая не могла не проверить достоверность слов своего надзирателя, попытавшись забраться на внешний ограничитель балкона.

Результат эксперимента доходчиво дал понять, что мерзавец не врал. Электрический разряд отбросил девушку в воду, и она чудом не захлебнулась. Из бассейна ее выловили две крепкие высокие женщины с каменными лицами и сильными руками. Этакие Зены, но пострашнее известной королевы воинов. Грозный внешний вид Каю не испугал, в крови кипел адреналин и жажда расправы. В юношеские годы она вместе с братом посещала тренировки по тайскому боксу и восточным единоборствам, поэтому, несмотря на хрупкое телосложение, слабачкой себя не считала. Вспомнив усвоенные приемы, Каталея предприняла отчаянную попытку напасть на женщин со спины, когда они уходили. В итоге повредила запястье, отшибла задницу и лишилась львиной доли своего запала. Решив сделать паузу, девушка приняла душ, надела белый халат и временно притаилась.

Следующий приступ геройства случился, когда ей принесли ужин. Снова те же мощные терминаторши, но уже не такие спокойные и невозмутимые, как в свой первый визит. Окинув пленницу острым, оценивающим взглядом, та, что покрупнее, поставила на злополучный кофейный столик поднос с дымящейся горячей едой. Вторая блокировала собой выход из спальни.

– Я всё поняла. Расслабьтесь, дамы, – примирительно произнесла Кая, послав обеим очаровательную улыбку. – Не хотите составить компанию? Я поделюсь? – дружелюбно предложила она.

На лицах женщин не отразилось ни одной эмоции. Вообще ни одной.

Может быть, они не владеют английским? Как хорошо, что отец с раннего детства заставил ее изучать сразу несколько иностранных языков. Надеялся, что однажды дочь станет международным дипломатом и полученные знания существенно облегчат процесс обучения. Не срослось…

Поочередно взглянув на молчаливых тюремщиц, Каталея повторила последнюю фразу на немецком. Ноль реакции. На французском. Эффект тот же. На русском, итальянском – ничего. На китайском, тайском, арабском… сдалась. Глухонемые, что ли? Вряд ли, приказы они должны как-то понимать. Или им тут при устройстве язык отрезают, чтобы лишнего не болтали?

Равнодушно пожав плечами, Кая сделала вид, что изучает ассортимент блюд, но, разумеется, интересовало девушку совсем другое. Приборы, увы, пластиковые, не годятся, но вот кружка и тарелка – керамические. Через мгновение и то и другое почти одновременно полетело в грозных неразговорчивых надзирательниц. Оба снаряда попали в цель. Той, что в дверях, Кае удалось рассечь бровь, вторую ошпарить горячим кофе. Затем, пользуясь короткой заминкой, девушка вскочила с кровати и пошла в наступление. Само собой, они отбились, без особого труда зафиксировали руки ее же халатом и, осторожно усадив Каю на диван, принялись убирать устроенный беспорядок.

Несмотря на стреляющую боль в запястье, Кая умудрилась незаметно выбраться из пут и узлов. В тот момент, когда женщины выходили в открывшуюся дверь, она предприняла еще одну попытку бунта. Итог – очередное приземление на задницу и к поврежденному запястью добавился вывих лодыжки.

С достоинством пережив неудачу, Кая кое-как доползла до кровати и вернулась к первоначальной стратегии – притворилась дохлой.

Поздно. Расплата за провокации и нарушение правил не заставила себя долго ждать.

Через короткое время в соту вошел здоровенный мужик в белом комбинезоне и с медицинской маской на лице. Вероятно, врач или медбрат. А на деле еще один тюремщик-громила. Ну и габариты у местной обслуги. Русские богатыри отдыхают. Держа одну руку за спиной, огромный мужчина прямой наводкой направился к ней. Пришлось резко ожить. Ненадолго. После короткой борьбы ублюдок в белом все-таки что-то вколол ей в шею. Слабость накатила практически сразу. Как громила уходил, Кая уже не видела.

Она погрузилась в странное невесомое состояние, близкое к эйфории. Веки налились тяжестью, мышцы расслабились, по телу прошла приятная дрожь, сознание заволокло мерцающим туманом, мысли растворились… Закрыв глаза, девушка перестала бороться и нырнула в глубокий сон.

– Девчонка уснула, проспит как минимум шесть часов, – докладывает Трой, заходя в операторскую.

– Вижу, – хмуро отзываюсь я, не отрываясь от центрального монитора. – Тебе тоже досталось?

– Ерунда. Поцарапала немного. Сестренкам сильнее перепало. – Бесшумно приблизившись, док останавливается за моим креслом. – Подержим ее какое-то время на препаратах или еще понаблюдаем? Но я бы не рисковал, Бут. С головой у девчонки полный порядок. Она четко осознает происходящее, понимает, что попала в ловушку, и сдаваться не планирует. К тому же у нее хорошая физическая подготовка, а это чревато серьезными травмами.

– Для тебя или для нее? – насмешливо хмыкнув, я снова просматриваю самые эпичные моменты противостояния новенькой с обслуживающим персоналом.

М-да, первоначальное впечатление оказалось обманчивым. Стоило только мне выйти из ее соты, как вся напускная покорность и смирение испарились, продемонстрировав истинные черты характера. Скучно с ней точно не будет.

– Я-то справлюсь. Сама может покалечиться. Надо бы к ней группу моих медиков отправить. Пусть осмотрят, – предлагает руководитель медгруппы.

– Утром, – отмахиваюсь я. – Плановый осмотр назначен на завтра. Не вижу смысла менять время.

– Ты бы переговорил с главным. Тринадцатый уровень – его личная зона ответственности, – усомнившись в правильности моего решения, возражает Трой.

– Кронос уже дал мне все инструкции на ее счет, – отрезаю я.

Собеседник перемещается, усаживаясь за свободный стол, но его внимание всецело занято центральным монитором. Похоже, боевая пчелка Кая успела обзавестись своим первым поклонником. Отключив камеры в соте новенькой, я вместе с креслом поворачиваюсь к Трою. Он быстро отводит взгляд.

– Крон также просил напомнить, что пчелки тринадцатого уровня приносят корпорации огромную прибыль и неприкосновенны для персонала. Мы относимся к ним уважительно и с особой осторожностью. Ломать и трахать нельзя. Напомни своим подчиненным.

– А если она и дальше будет кидаться, как дикая?

– Не будет, – безмятежно улыбнувшись, заверяю я. – Кстати, в операторской тебе тоже делать нечего. Я аннулирую твой доступ.

– Почему?

– Приказ главного.

– На каком основании? – помрачнев, возмущается Трой.

– Хочешь спросить у него лично? – холодно осведомляюсь я.

Док сразу сдувается, бросая на меня недовольный взгляд. Разумеется, ответ отрицательный. Спросить что-либо лично у Крона или Медеи невозможно. Их приказы в «Улье» не обсуждаются, не оспариваются и выполняются беспрекословно. Трою об этом отлично известно, но он почему-то решил, что я знаю больше остальных сотрудников.

– Ты когда-нибудь его видел? – интересуется док, подтверждая мою теорию.

– Конечно, мы все его видели, – бесстрастно отвечаю я.

– Не во время стримов. А по-настоящему, в лицо, – поясняет Трой. – Ты единственный, у кого есть доступ наверх. Поэтому я и спрашиваю.

Задумчиво потерев подбородок, я делаю вид, что размышляю над вопросом. Любопытство в глазах собеседника разгорается всё ярче, он явно рассчитывает на раскрытие инсайдерской информации. Глупо, недальновидно и смертельно опасно. «Улей» не то место, где можно по-дружески делиться секретами руководства. Странно, что он этого еще не понял.

– Не единственный, Трой. Старшие батлеры всех уровней имеют доступ наверх, – нейтральным тоном напоминаю я. – И поверь, ни один из нас не ответит на твой вопрос.

– Почему?

– Потому что все хотят жить, – улыбнувшись, объясняю я очевидные вещи. – Но у тебя есть шанс познакомиться с Медеей и Кроносом лично. – Трой весь подбирается, наклоняясь в мою сторону. – Для этого нужно всего лишь нарушить приказ. Любой приказ, и тогда состоится суд, на котором они оба будут присутствовать. – Азарт мгновенно гаснет в глазах мужчины, сменяясь неприкрытым страхом.

– Я тебя понял, Бут, – трусливо поджав хвост, быстро отвечает Трой.

– Надеюсь, что так, – улыбаюсь еще шире, показывая взглядом на выход. – Свободен.

Дождавшись, когда любопытный док исчезнет, я снова разворачиваюсь к экранам, транслирующим изображения с камер наблюдения всех двадцати шести сот тринадцатого уровня. Двадцать шесть – это только число сот, занятых пчелками, а на деле их в два раза больше.

Сейчас, можно сказать, тихий сезон. Кто-то выбыл, кого-то еще не выловили. Работа по пополнению активно ведется. Наблюдатели, охотники и доставщики усердно трудятся в полях, выискивая самых достойных кандидаток. К старту главного шоу этого года пустых сот не останется, а к финалу тринадцатый уровень снова опустеет как минимум вдвое. С некоторыми пчелками мне будет искренне жаль расстаться, но таковы правила «Улья», установленные задолго до моего появления. Я могу лишь немного подыграть тем, на кого делаю личные ставки. Внутренними правилами это не запрещено.

Размяв затекшую шею, прохожусь изучающим взглядом по включенным экранам. Спящая Кая мне больше неинтересна, с ней я разберусь утром. И так потратил на эту девчонку слишком много времени, пора и другим уделить внимание. Например, темнокожей красавице из третьей соты, которая как раз занята весьма любопытным делом в своей, королевских размеров, кровати.

Африканская принцесса – моя постоянная фаворитка, поэтому у нее есть все шансы продлить свое пребывание еще на один сезон, если она сама не облажается. Науми здесь уже четвертый год и не намерена сдавать позиции, но, чтобы удержать мое расположение, ей приходится очень сильно стараться, чем она в данный момент и занимается.

В приглушенном свете идеально стройное обнаженное тело блестит от испарины, одеяло небрежно отброшено в сторону, согнутые в коленях ноги бесстыже раздвинуты, тонкие пальцы, сжимающие фиолетовый вибратор, хаотично двигаются, ублажая свою разгоряченную владелицу, небольшая упругая грудь с темными торчащими сосками возбуждающе подпрыгивает от каждого толчка силиконового фаллоса. Потрясающее бесстыдство. Судя по напряженному, сосредоточенному лицу и зажмуренным векам, моя африканская принцесса вот-вот отправится в рай.

Не спеши, крошка, я хочу тебя слышать. Ухмыльнувшись, кладу руку на растущую эрекцию и, увеличив картинку, подключаюсь к динамику.

– Чем занята, Науми? – вкрадчиво интересуюсь я, лениво поглаживая вздувшуюся ширинку.

– Выполняю пункт своего расписания, – не прерываясь и даже не дрогнув, низким шепотом отвечает шоколадная пчелка. – А ты снова подглядываешь? Может, это мне стоит спросить, чем ты сейчас занимаешься, Бут? – Ее губы растягиваются в довольной улыбке. Она, безусловно, хороша и чертовски горяча, но я не дрочу на своих пчелок, как сильно бы им этого ни хотелось.

– Любуюсь, как самая красивая пчелка «Улья» получает удовольствие от моего подарка, – без тени иронии отвечаю на провокационный вопрос. Короткая вспышка возбуждения быстро угасает, и я убираю руку от ширинки.

– И только? – в голосе девушки сквозит разочарование. Распахнув глаза, она смотрит прямо в камеру. – Я тебе не верю, Бут.

Само собой, она не верит. Все они убеждены, что я жутко мучаюсь из-за запрета на секс с элитными пчелками и всё свободное время трачу на стирание ладоней о свой член, разглядывая через камеры их шикарные тела.

– Увеличь скорость, Науми, – понизив голос до чувственного шепота, распоряжаюсь я. Она беспрекословно выполняет, сексуально изгибаясь в пояснице, еще шире раздвигая кофейного цвета бедра. – Погладь себя, – еще один короткий приказ заставляет ее задрожать от предвкушения.

– Если ты просишь… я не могу отказать, – хрипло выдыхает Науми, лаская возбужденные соски, постепенно спускаясь к лобку, еще ниже. В черных широких зрачках вспыхивает огонь, губы призывно приоткрываются, выпуская протяжный стон, который через секунду переходит в крик удовольствия. Кончая, она не отрывает взгляд от камеры, позволяя мне увидеть все оттенки ее экстаза. Черные как смоль волосы в беспорядке рассыпаны по подушке, красивое лицо светится от блаженства, на ухоженной оливковой коже блестят капельки пота.

– Спасибо, это было прекрасно, Бут. – Облизав пухлые от природы губы, она грациозно потягивается.

– Это ты прекрасна, – мягко говорю я, быстрым нажатием кнопки погружая соту девушки во тьму. – Сладких снов, Науми.

– Доброй ночи, Бут, – довольно мурлычет сытая пантера, временно спрятав острые коготки.

Отключив динамик, я откидываюсь на спинку кресла, задумчиво уставившись в темный экран. Три года подряд Науми держалась на верхушке рейтинга, без лишних угрызений совести уничтожая своих соперниц. Своим успехом она отчасти была обязана мне, а не только хорошо выработанному инстинкту выживания.

Почетные гости «Улья» готовы выкладывать миллионы за стримы с ее участием, но рано или поздно черной пантере придется подвинуться, и мне стоит уже сейчас подумать о поиске кандидатуры на замену главной примы.

Если бы Мин передал корпорации права на Сэнди, Кронос выкупил бы ее, снова подняв на тринадцатый уровень. И тогда я дал бы ей шанс поиграть в самую большую игру в этом сезоне, но больной ублюдок распорядился иначе. Крон мог повлиять на его решение, но на кону стоял новый выгодный контракт.

И что мы имеем в итоге?

Тело шикарной Сэнди кормит рыб на дне океана, а вместо нее «Улей» получил зеленую девчонку, с которой предстоит долго и упорно работать, чтобы вылепить из нее что-то стоящее. И самое неприятное, что ее постигнет тот же финал, что и предшественницу. Черт, как же я ненавижу частные заказы, они связывают мне руки, впустую тратят мое время, но в то же время составляют большую часть прибыли корпорации.

В мой мысленный монолог врывается механический звук раздвигающихся дверей. Я рефлекторно напрягаюсь, ощущая затылком чей-то пристальный взгляд. Список вариантов невелик, и я мгновенно определяю личность внезапного визитера. По запаху и цоканью каблуков о мраморную поверхность. Доступ в аппаратную имеется только у одной женщины.

– Что за срочность заставила тебя второй раз за сутки спуститься с Олимпа?

Медея присаживается на место, недавно освобожденное Троем, и, закинув ногу на ногу, одаряет меня чарующей улыбкой. Она всё в том же откровенном медном платье, идеально подчеркивающем все изгибы безупречной фигуры, для содержания которой в идеальном состоянии Дея не жалеет ни времени, ни сил. Ее прекрасное лицо – это отдельное произведение искусства. Совершенна от кончиков пальцев до макушки. Не уверен, что когда-либо видел женщину красивее и сексуальнее Медеи. Все породистые пчелки блекнут на ее фоне, о чем она прекрасно знает. Именно желание постоянно ощущать свое превосходство вынудило Медею снять маску.

– Мне внезапно показалось, что тебе срочно нужна моя помощь. – Лукавый взгляд лениво скользит с моего лица вниз.

– Будь это так, я бы с тобой связался, – отвечаю таким же приторно-сладким тоном. – Признайся, что тебе просто скучно.

– Ты, как всегда, угадал, – надув красивые губки, признается Дея.

– Загляни на двенадцатый уровень, может, там найдется достойное развлечение? – пожав плечами, предлагаю самый действенный вариант. Правда, он и самый затратный, но главная королева «Улья» может себе позволить любую прихоть, сколько бы она или он ни стоили. Корпорация компенсирует убытки и позаботится о пополнении выбывших.

– В этом сезоне нет никого стоящего моего внимания, Бут, – тоскливо сокрушается Медея. – Избалованные, истеричные отпрыски миллиардеров и туповатые аристократы мне надоели до тошноты. Может, Кронос специально одобряет неудачные кандидатуры?

– Думаешь, он ревнует? – Усмехнувшись озвученному абсурду, я вопросительно смотрю на раздраженную Медею, явно не разделяющую моего веселья.

– Я хочу организовать что-нибудь необычное, омерзительное, чудовищно шокирующее, – она резко меняет тему. – Что-то, чего мы никогда не делали раньше. В последнее время всё стало… так примитивно, предсказуемо и неинтересно. Нам всем не помешает встряхнуться, отменить правила, перешагнуть через границы.

– У тебя есть определенные идеи? – заинтересованно уточняю я.

– Да. – В глазах Медеи вспыхивает азарт и предвкушение. – Если Кронос согласится, то это зрелище станет самым прибыльным за всю историю существования «Улья».

– Если ты очень хорошо его попросишь, то вряд ли Крон сможет тебе отказать.

– Есть еще верховный совет, – задумчиво напоминает Дея. – Но ты прав, мой муж с этим разберется. – Загадочная коварная улыбка снова озаряет ослепительно красивое лицо. – Хочешь, я опишу тебе свою идею в общих чертах?

– Глупый вопрос, Медея. Когда я был против? – Усмехнувшись, с нетерпением придвигаюсь ближе, предвкушая адреналиновый взрыв. Безграничная, непредсказуемая и безжалостная фантазия Медеи неоднократно приносила корпорации баснословную прибыль, но на этот раз она превзошла саму себя, шокировав даже меня.

– Это рискованно, Дея, – переварив услышанное, заключаю я. – Один из главных принципов корпорации – отсутствие рисков. Верховный совет может отклонить твое предложение.

– Не отклонят, если Кронос меня поддержит, а он поддержит, – уверенно заявляет прекрасная кровожадная ведьма.

– В таком случае нам понадобится масштабная подготовка на всех уровнях, – немного подумав, говорю я.

– Как думаешь, сколько приблизительно времени это может занять? – сияя, как рождественская гирлянда, уточняет Медея. По глазам вижу – ей уже не терпится начать.

– Сложно сказать. – Уклончивый ответ заставляет ее недовольно сдвинуть брови. – Ты слишком торопишься, Дея. Сначала надо получить отмашку совета, а потом браться за дело.

– Ладно, перенесем тогда этот разговор и вернемся к нему, когда появится ясность, – нехотя соглашается Медея. – Что там с новой пчелкой? До меня дошла информация, что она напала на прислугу.

– Трой успел наябедничать?

– Я встретила его по пути сюда, – подтверждает она мои подозрения. – Трой считает, что ей надо помочь принять новые реалии. Медикаментозно помочь, хотя я бы предпочла более радикальный вариант. Не выношу глупых, самонадеянных выскочек.

– Есть хоть кто-то, кого ты любишь в этом мире? – скептически интересуюсь я.

– Конечно, зря ты считаешь меня такой бесчувственной, – небрежно фыркает Дея.

– И кто эти уникальные люди? – пытаясь не рассмеяться, спрашиваю я.

– Их двое. Я и мой муж, – звучит уверенный ответ. Ну надо же, какой длинный список. – А как насчет тебя, Бут? – Ее испытывающий взгляд останавливается на моем лице.

– В обязанности батлеров не входят чувства к кому-либо. Мой долг – служить Кроносу и Медее, – четко и быстро произношу заученную фразу.

– Идеально. – Протянув ладонь, Дея гладит меня по щеке, как послушного пса. Кончики пальцев сползают на мои губы, очерчивая их форму. В потемневших глазах появляется знакомое порочное выражение. Грациозно скользнув со стула, Медея опускается передо мной на колени и недвусмысленно тянется к ремню на моих брюках. – Такая преданность достойна награды, Бут.

– Ну, если ты так считаешь, – хрипло смеюсь я, поощрительно запуская пальцы в густые темные волосы.

Глава 5

«Прижавшись щекой к горячему деревянному настилу, она раскидывает по сторонам изящные руки и разморенно прикрывает глаза. От нагретой палубы исходит жар, проникая в каждую клетку обнаженного тела, легкий морской бриз лениво перебирает длинные светлые волосы, полуденное солнце опаляет бледную кожу обжигающим теплом. От плавного покачивания яхты немного тянет в сон. Надо бы снова нанести защитный крем, мелькает в голове здравая мысль, но тут же ускользает, растворившись в блаженной полудреме. Умиротворяющий шепот прибоя и крики чаек заглушают остальные звуки, позволяя на мгновение забыть, где она и с кем. Ненадолго отключившись, девушка просыпается от осторожного прикосновения к горячей спине. Мужские пальцы невесомо скользят вдоль ее позвоночника вниз, оглаживают ягодицы и снова поднимаются, неспешно обводят острые лопатки и плавно перетекают на предплечья, лениво сползают к локтям и резко возвращаются на исходную позицию.

– Где ты пропадал, Эмин? Я успела уснуть, – подняв голову, капризно возмущается девушка. Вместо ответа сильная ладонь обхватывает основание ее шеи, припечатывая к тиковым половицам. Мужчина нависает над ней, упираясь в настил коленями, его тень заслоняет палящее солнце, но жар только усиливается, собираясь внизу живота распластанной на палубе девушки. Услышав металлический звон, она хрипло смеется, вытягивая вверх руки. Через считаные секунды оба ее запястья оказываются закованными в кожаные наручники, соединенные между собой короткой цепью.

– Хозяин яхты не уволит тебя за то, что ты пользуешься его игрушками? – возбужденным шепотом спрашивает она.

– Мы ему не скажем, – низкий голос любовника запускает табун мурашек по ее коже, заставляя разгоряченное тело дрожать от предвкушения.

Сместившись, мужчина то же самое проделывает с ее лодыжками. Заставив девушку прогнуться в пояснице и согнуть ноги в коленях, он умело и ловко соединяет обе пары наручников с помощью бандажного креста. Полностью обездвиженная, не в самой неудобной, но максимально открытой для всех видов секса позе, девушка не чувствует ни капли смущения. Между бесстыдно расставленных бедер пульсирует возбуждение, соски болезненно ноют, требуя грубых ласк. Мужчина встает в полный рост, чтобы полюбоваться проделанной работой. Вскинув голову, она изгибает шею, чтобы взглянуть на него, но в поле ее видимости доступны только его загорелые ступни и белые штанины брюк.

– Ты уверена, что хочешь именно этого? – в заданном вопросе проскакивают жесткие нотки, приводящие девушку в бурный восторг.

– Да, – выдыхает она, нетерпеливо дергаясь в своих путах. Короткая боль пронзает напряженные мышцы, отдаваясь горячим спазмом в промежности. Градус возбуждения зашкаливает. – Эмин… – нетерпеливо хныкает девушка, призывая мужчину действовать, но он не спешит, словно специально мучая ее ожиданием.

– Последний штрих. – Крупные ступни с ухоженными ногтями подходят ближе. Опустившись на корточки, мужчина фиксирует на ее шее кожаный ошейник с металлическими шипами и, натянув цепь, резко дергает назад, больно сдавливая горло.

– Не так сильно, – задохнувшись, восклицает девушка, но он не реагирует на ее просьбу, молча прикрепляя карабин поводка в общей сцепке. – Эмин, мне больно, – хрипит она. В глазах темнеет от нехватки кислорода, леденящий страх свинцом расползается по беспомощно барахтающемуся в цепях телу.

– Кто такой Эмин, Кая? – бесстрастно спрашивает холодный мужской голос.

Что?..»

Распахнув глаза, Кая щурится, ослепленная ярким белым светом. Судорожно втягивает носом воздух, и голова взрывается от боли, всё тело ломит, как в лихорадке, сознание блуждает в обрывках сна… или не сна? Что происходит? Где она? Почему так больно? Дернувшись, девушка взвывает от мучительных спазмов, пронзивших травмированную лодыжку.

– Не двигайся. – Жесткий приказ порождает волну безумной паники, вызывая обратную реакцию.

Отчаянно зарычав, Кая начинает дергаться с новой силой, едва не теряя сознание от боли. Но ее жалкие потуги безнадежны и бессмысленны. Кожаные фиксаторы крепко удерживают скованные за спиной руки и ноги, грубо врезаясь в нежную кожу.

– Я тебя подвешу, если не прекратишь. – Спокойная угроза действует на девушку, как удар хлыста.

Зашипев сквозь стиснутые зубы, она отводит голову назад, тем самым ослабляя давление ошейника, делает еще один рваный вдох.

Как же больно!

Глухо застонав, она закрывает глаза. Сердце бешено колотится в груди, по выгнутой спине струится холодный пот, в мыслях полный хаос.

– Расслабься, и боль утихнет, – гораздо мягче произносит всё тот же голос. Знакомые интонации… Где она его слышала? Что он с ней сделал? За что? Зачем? Почему?

Сильные пальцы впиваются в ее скулы и задирают голову вверх. Кая разлепляет веки, чтобы взглянуть в лицо своему мучителю.

– Ты… – встретив изучающий взгляд неоново-голубых глаз, сипит она, застывая в немом изумлении.

События прошедших суток за секунду проносятся в гудящей голове. Пазл постепенно складывается. Похищение, «Улей», омерзительно красивый маньяк, молчаливые терминаторши, огромный мужик в белом комбинезоне, укол в шею, пустота и дурацкий полусон-полубред. Затем пробуждение. Цепи, бандаж, ошейник…

– Кто такой Эмин? – Она кажется уже слышала этот вопрос… В том дурацком сне.

Черт, как ее мозг мог воспроизвести давно забытые воспоминания именно сейчас? Защитная реакция психики на стресс? Ну так ей абсолютно не легче от того, что она блуждала в эротических грезах, пока голубоглазый ублюдок закреплял фиксаторы, лишая ее тело подвижности. Абсолютно голое тело, во всей красе выставленное напоказ.

Разорвав зрительный контакт с невозмутимым психом, Кая бегло обводит взглядом окружающее пространство. Прозрачные стены, черно-белая мебель, справа изголовье кровати, слева огромная свисающая с потолка плазма. Она в спальне, лежит поперек кровати без одежды в зафиксированной развратной позе. Супер, Кая. Радуйся, твоя сексуальная фантазия ожила. Наслаждайся и не дергайся, иначе будет больно. Очень больно.

– Кто такой Эмин, Кая? – настойчиво повторяет свой вопрос Бут, сильнее надавливая пальцами на ее скулы. Поморщившись, девушка поднимает на него яростный взгляд.

– Сними с меня всю эту мерзость, и я расскажу, – скривив губы в усмешке, торгуется она.

– Мерзость? – насмешливо переспрашивает бессовестный мерзавец. – А по-моему, тебе всё нравилось, пока ты не проснулась.

– Пошел ты! – злобно выплевывает Кая. Знать бы наверняка, что он ее за это не убьет, с удовольствием харкнула бы в его самодовольную рожу.

Откинув голову, ублюдок громко смеется. Сволочь, скотина, психопат! Сжав челюсти, она молча ждет, когда этот гад навеселится. Это происходит довольно быстро.

– Среди твоих последних любовников нет никого по имени Эмин, – впившись в ее лицо пугающе спокойным взглядом, Бут ослабляет хватку своих пальцев и гладит костяшками по щеке. – И ни один из них не делал с тобой ничего, что бы выходило за рамки стандартного секса.

– А тебе откуда знать, как, кто и сколько раз меня трахал? Ты их всех опросил? – презрительно бросает девушка, дрожа от праведного возмущения.

– Не я, но ты угадала, – соблазнительно улыбнувшись, кивает мерзавец. – За тобой долго наблюдали, Кая, детально изучая твои привычки, вкусы, привязанности, увлечения, распорядок дня, сексуальные предпочтения. Исходя из собранной информации, вырисовывался достаточно посредственный, унылый образ скромной, незаметной и необщительной тихони. Единственное, что немного диссонировало с общим портретом, – одноразовые половые связи с мужчинами, которых ты под фальшивым аккаунтом находила в Сети. Но и это легко понять. Молодой организм требует разрядки, а постоянные отношения чреваты риском раскрытия. Ты вынуждена была соблюдать осторожность, потому что папочка строго-настрого запретил тебе заводить приятелей дольше чем на один раз.

– Дело не в осторожности, ублюдок, – взбешенно шипит Кая, уклоняясь от ненавистных прикосновений мужских пальцев к своему лицу.

– Ух ты! – Вздернув бровь, он беззлобно ухмыляется. – Куда делась послушная, славная малышка, с которой мы вчера так легко договорились о том, что она будет паинькой?

– А ты мне заливал про гостеприимство и новую семью, а в итоге я лежу перед тобой голая и в бандаже, – вздернув подбородок, гневно парирует Кая. – И отвечаю на твои дебильные вопросы.

– Ты нарушила правила. Чуть не утонула в бассейне, напала на прислугу, навредила себе, доставила хлопоты мне и другим людям, сорвала график назначенных процедур, – равнодушно зачитывает он список прегрешений провинившейся пчелки. – Я считаю, что это заслуженное наказание, Кая.

– А если я скажу, что всё поняла и исправлюсь?

– Я тебе не поверю. – Не отпуская ее мятежный взгляд, Бут лениво зарывается ладонью в светло-каштановые волосы девушки. Прищурив глаза, Кая неприязненно поджимает губы, но благоразумно помалкивает. – У нас есть два варианта развития событий, – задумчиво продолжает он, нежно массируя ее затылок. – Первый – ты остаешься в таком состоянии на целые сутки, и каждый, кто будет сюда входить, чтобы выполнить свою работу, сможет получить приятный бонус, выбрав для использования любое из твоих отверстий. Помнишь доктора, который сделал тебе укол? Ты ему очень сильно понравилась. Он даже предлагал мне накачать тебя транквилизаторами, чтобы ты не кусалась в вашу следующую встречу.

– Ты конченый псих, – дернувшись на цепях, озлобленно рычит Кая. От боли на глазах выступают слезы, но она не позволяет себе разрыдаться, хотя очень сильно хочется.

– Похоже, первый вариант тебя вполне устраивает, – разочарованно вздохнув, Бут убирает руку и отступает на шаг назад.

– Нет-нет! Прости, – сорванным горлом отчаянно кричит Кая. – Прости меня, Бут. Это эмоции. Ты меня напугал, – сбивчиво извиняется перед недоверчиво изучающим ее подонком. – Я готова сотрудничать и выполнять все ваши правила. Пожалуйста, скажи, какой второй вариант?

– Ты его только что озвучила, Кая. – Снова приблизившись, он широко улыбается. – Никто тебя не тронет и не причинит боль, если ты будешь себя вести благоразумно и соблюдать внутренний распорядок. – Протянув руку, Бут кладет пальцы поверх ошейника, фиксирующего горло девушки, но не сжимает, а осторожно поглаживает, неотрывно глядя в молящие о снисхождении серебристые глаза. – Я не хочу быть с тобой жестоким, и мне совершенно не нравится видеть тебя униженной и слабой. Моя задача состоит в обратном, Кая. Ты должна стать улучшенной, совершенной версией себя, но для того, чтобы достичь этой цели, я должен знать, какая ты.

– Что именно ты хочешь знать? – нахмурившись, озадаченно уточняет Каталея. От неправильного положения шея затекла и теперь болезненно ноет. Дико хочется опустить голову вниз, но тогда чертов поводок натянется, и кожаная удавка сдавит горло.

– Вчера ты показала мне покорную и сговорчивую Нину Даль, полностью соответствующую составленному психологическому портрету, а потом через камеры я увидел абсолютно другую девушку – импульсивную и дерзкую Каталею Гейден. – Его голос неуловимо меняется, становясь тягучим, как медовая патока, и нежным, как тончайший шелк. Кая нервно сглатывает, чувствуя, как медленно утопает в завораживающих небесно-голубых глазах. Идиотская нелепая улыбка приподнимает уголки губ, в груди разливается тепло, в голове звенит пустота. – К моему великому сожалению, ее анкета содержит минимум данных. – Крупная мужская ладонь неспешно сползает с тонкой шеи вниз, поглаживая пальцами выступающие ключицы, и замирает напротив бешено колотящегося сердца. – Помоги мне восполнить пробел, и я сделаю всё, что в моих силах, для твоего безопасного пребывания в стенах «Улья».

– Я согласна, – срывается с ее губ, прежде чем она успевает осмыслить озвученное предложение. Какая, к черту, безопасность в этом борделе? – А ты расскажешь, зачем я здесь на самом деле? – поспешно добавляет Кая. – Без всей этой ванильной лабуды про новую семью и прекрасный, дивный дом?

– Договорились, – лучезарно улыбаясь, кивает Бут. – Но, если ты хотя бы раз попытаешься сбежать, нападешь на других людей или причинишь себе вред, мы на постоянной основе вернемся к первому варианту. – Невозмутимо обрисовав возможные перспективы, он сдвигает ладонь влево, задевая торчащий сосок. Случайное прикосновение, но ее словно током бьет, к щекам приливает кровь, по телу разлетаются статические разряды, вызывая неконтролируемые сокращения в мышцах. Боль внезапно притупляется, приобретая волнующий острый оттенок. Какого хрена, Кая? Ты просто извращенка! Давай потеки еще, порадуй ублюдка.

– Как интересно. – Безошибочно считав ее реакцию, наблюдательный «ублюдок» опускается перед кроватью на колени и накрывает свободной ладонью вторую грудь девушки. Не отводя прищуренного взгляда от пылающего лица, он медленно поглаживает большими пальцами тугие соски. Дернувшись, Кая пытается отклониться от убийственных непрошеных ласк. Оковы резко натягиваются, заставляя ее изогнуться от боли, из горла вырывается мучительный низкий стон. Беспомощно всхлипнув, она прикрывает глаза, отчаянно сражаясь с накатывающей волной нездорового возбуждения. – Расскажи мне про Эмина, Кая, – вкрадчиво просит Бут. Дрожащее тело покрывается испариной, между ног становится предательски мокро. Зажмурившись, она отрицательно мотает головой, и поглаживания резко сменяются болезненными щипками, мышцы внизу ее живота судорожно дергаются, посылая горячий спазм в промежность. – Он связывал тебя? Чья была идея, Кая?

– Моя, твою мать, – собрав последние силы, сквозь зубы шипит девушка.

– Я так и знал. – Раскатисто рассмеявшись, он сжимает упругие полушария, приподнимая в ладонях, и его смех вдруг резко обрывается. Отпустив одну грудь, Бут дотрагивается большим пальцем до участка кожи под той, что продолжает сжимать. – Давно это у тебя? – обманчиво равнодушным тоном интересуется он. Не сразу уловив суть вопроса, Кая растерянно распахивает глаза, взглянув в застывшее нечитаемое лицо. Бут не смотрит на нее, всё его внимание приковано к обычному родимому пятну под ее грудью. Ну, может, не совсем обычному, учитывая четкую форму треугольника с удлиненной вершиной, но уж точно не заслуживающему такого пристального изучения.

– С детства. У мамы на бедре было такое же, – внезапно смутившись, отвечает Кая. Он же не думает, что у нее какая-то кожная болезнь? Вот идиотка! Смущаться надо было раньше, когда он лапал твои сиськи.

– Твою мать звали Анна Гейден? – Подняв голову, Бут смотрит на нее с каким-то пугающе странным выражением.

– Ты же знаешь. Зачем спрашиваешь? – Нахмурившись, Кая облизывает пересохшие губы. Проследив за этим движением, мужчина медленно выпрямляется в полный рост и убирает руки от ее груди, пряча их в карманы черных брюк, идеально сидящих на крепких бедрах. Бут такой… одетый на ее фоне, что становится тошно от вопиющей несправедливости. Расстегнутая пуговица на рубашке не в счет, и, боже упаси, она совершенно не хочет, чтобы он разделся, хотя… справедливости ради. Кая, угомонись, ты снова не о том думаешь.

Какое-то время замороженный придурок дотошно и скрупулезно изучает ее лицо, а потом задает еще один идиотский вопрос:

– Ты похожа на нее?

– Конечно, похожа, – нервно отвечает она. – В моем досье нет фотографий моей матери?

– Нет, – задумчиво произносит Бут, всё так же пристально рассматривая лежащую на кровати девушку.

Отмерев, мужчина неторопливо обходит кровать справа, исчезая из поля ее зрения. Погрузившись в свои мысли, девушка умудряется временно забыть о своем позорном положении, горящих огнем мышцах и двинутом на всю голову психе, кружащем вокруг постели. Это трудно объяснить логическими причинами, но Кая не ощущала угрозы сексуального насилия. Небольшая поправочка: не ощущала конкретно от Бута. Ни вчера, когда она стояла перед ним голая и покорная, ни сегодня агрессивная и рычащая, в цепях и ошейнике, с выставленными напоказ гениталиями. Если копнуть глубже, то Кая даже банального стыда не испытывала. Словно находиться перед ним обнаженной – естественно, как перед личным врачом. Если бы он имел на нее определенные планы, то давно бы воспользовался ситуацией, но ему нужно от нее что-то совсем иное.

Судорожно анализируя происходящее, Каталея снова и снова прокручивает в голове необъяснимую реакцию Бута на родимое пятно и туманные вопросы о ее матери и их сходстве. Почему его вдруг это так сильно заинтересовало? И как вышло, что шпионы «Улья», выследившие и похитившие Каю из-под носа опытных телохранителей, не смогли найти ни одного снимка Анны Гейден?

Да, она не была публичным человеком, жила в тщательно охраняемом особняке, не вела соцсетей, не посещала с отцом политические мероприятия и перемещалась по городу исключительно на служебном автомобиле и в сопровождении профессиональных бодигардов, но имелся же узкий круг людей, которые общались с ней, знали в лицо, оказывали те или иные услуги.

Если всемогущий «Улей» не смог добраться до них, то как, черт возьми, им удалось похитить ее, Каю?

Девушка отказывалась верить, что отец потерял бдительность, ослабил защиту или сделал недостаточно, чтобы уберечь свою дочь. Но, может быть, он искал врага не там?

Может быть, мамина смерть не была случайностью и охотились именно на нее? Может быть, охота велась на них обеих?

Заблудившись в своих противоречивых теориях, Кая не заметила, как Бут остановился у нее за спиной, как опустился коленями на матрас, проминая его весом своего тела.

– Нет, не смей! – Ощутив на своих ягодицах теплые мужские ладони, она снова инстинктивно дергается, причиняя себе адскую боль. Он удерживает ее на месте, крепко сжимая ее талию и не прикасаясь к ней никакими другими частями своего тела.

– Размечталась, пчелка, – в голосе мужчины звучит обидная насмешка. – Я лишь хочу снять с тебя всё лишнее, – поясняет он, начиная ловко расстегивать кожаные ремешки. В первую очередь ноги, затем запястья. Снова боль, но с примесью облегчения. Тихо всхлипывая, девушка разгибает конечности и заваливается набок, сворачивается в позу эмбриона, поджимая колени к груди. Сквозь бьющийся в висках пульс Кая слышит, как проклятый бандаж с цепями летит на пол, измученно прикрывает глаза.

– Повернись, – коротко приказывает Бут. Она беспрекословно подчиняется. Переворачивается на спину, отрешенно уставившись в потолок. Смотреть на него нет ни малейшего желания. Он преподал ей урок, она усвоила, а дальше… Черт его знает, что будет дальше.

Склонившись над девушкой, Бут бережно убирает волосы с ее шеи и осторожно снимает последнюю деталь – узкий кожаный ошейник. Отбросив его в сторону, он проводит кончиками пальцев по оставшейся на коже розовой полосе, неожиданно нежно, словно извиняясь за доставленную боль. Она зачем-то смотрит в его глаза, наблюдая, как тает в них арктический лед.

Странный он все-таки. Непредсказуемый, как все психи. С таким никогда не знаешь, чего от него ждать. Побоев или ласки. Но именно так они и держат своих жертв. Кнут и пряник – рабочий метод укрощения на все времена. Она не первая, кто попался на самый распространенный крючок. У него в распоряжении целый улей подопытных пчелок. Практикуйся сколько душе угодно.

– Прикрыться не хочешь? – Озорная улыбка расползается по чувственным мужским губам.

М-да, полярное расстройство прогрессирует. Добавив похитителю еще один диагноз, Кая переводит взгляд на равнодушный глазок камеры под потолком. Интересно, сейчас за ними тоже кто-то наблюдает?

– А смысл? Не похоже, чтобы тебя сильно волновала моя нагота. – Она иронично ухмыляется, нисколько не сомневаясь в истинности своих слов. Учитывая количество запертых в прозрачных клетках красавиц, вероятность того, что именно в ней Бут разглядит что-то новое, равняется нулю. – Сколько ты здесь работаешь?

– Давно, – уклончиво отвечает Бут, вытягиваясь рядом. Повернувшись на бок, он опирается локтем на матрас. – И ты права – голым женским телом меня удивить сложно.

– А чем можно?

– Не знаю, – немного подумав, отвечает соблазнительный псих. – Наверное, ничем.

– Тебя же на самом деле не Бут зовут? – потирая ноющее запястье, предполагает Кая. – Хотя мне всё равно. Можешь не отвечать.

– Почему ты решила, что это не мое имя? – В голубых глазах светится неподдельное любопытство.

– Оно тебе не подходит. Звучит как кличка для собаки, – пожав плечами, объясняет Кая. – Или так и задумано?

– Ты голодная? – он резко меняет тему, порывисто вставая с постели. Неужели обиделся? Ну надо же, какие мы гордые и нежные.

– Ага, – непринужденно кивает она, нехотя приподнимаясь на локтях. – Сто лет ничего не ела.

– Тогда беги в душ, а потом выходи к бассейну. Позавтракаем на свежем воздухе. – Набрав что-то на смарт-часах, он разворачивается к ней спиной и направляется прямиком в озвученную локацию.

– Беги в душ? Я в состоянии только ползать, – поморщившись, бормочет под нос Кая, наблюдая, как прозрачные стены одна за другой бесшумно раздвигаются, пропуская высокую спортивную фигуру в строгом черном костюме.

– Тогда ползи, – не оглядываясь, безразлично бросает Бут.

Все-таки услышал, гаденыш. Не сдержавшись, Кая показывает фак темноволосому затылку и, кряхтя, как столетняя старушка, сползает с кровати и плетется в ванную комнату.

Глава 6

Она моется долго и тщательно, до скрипа натирая кожу. Влажный пар постепенно заполняет пространство, оседая на прозрачных стенах, мраморном полу и многочисленных зеркалах, в которые Кая намеренно избегает заглядывать. Гель для душа пахнет просто божественно и ощущается точно так же. На средствах гигиены здесь явно не экономят, как, впрочем, и на всем остальном. Еще бы, это же бордель люкс-класса для зажравшихся долларовых миллиардеров и теневых элит.

Другие версии отпали сами собой. Сомнений почти не осталось. Кто еще мог спонсировать этот рай для пресыщенных, ищущих экзотики и острых ощущений извращенцев? Вот только ей тут совсем не место. Она не какая-то безродная девчонка из страны третьего мира и не нищая сиротка, пропажу которой никто не заметит. Ее отец обладает серьезными связями во всех сферах общества, большой властью и влиянием на политической арене, у него достаточно денег, чтобы считать себя высшим классом. Да он сотрет с лица земли этот «Улей», если узнает, что эти ублюдки сделали с его дочерью. Если узнает…

«Послезавтра тебя похоронят в закрытом гробу», – всплывают в памяти слова Бута, поставив жирную точку в ее размышлениях. Отец не узнает. Он будет жить дальше с этой скорбью, а она останется здесь. Навсегда. До самой смерти. Без надежды и шанса на спасение. Никто не поможет, никто не будет искать. Отрицание бессмысленно. Ловушка захлопнулась. Это конец.

Не дав новой волне безысходности накрыть ее с головой, Кая заворачивается в пушистое белое полотенце и уверенной походкой возвращается в спальню. Конец настанет, когда остановится сердце, а пока ей придется сражаться, выживать, лгать и приспосабливаться. А для начала нужно выяснить основную цель своего похищения и разобраться, как тут всё устроено.

Остановившись возле идеально застеленной кровати, Кая равнодушно изучает аккуратно разложенное на покрывале полупрозрачное платье-халат приятного лазурного оттенка и в тон ему кружевной комплект нижнего белья. Все люксового качества и с бирками. На полу удобные белые сабо на невысокой платформе. От туфель на шпильке пользы бы было куда больше. Каблуки для женщины – это вообще любимый вид оружия, нацеленный не только на мужские сердца. Ими можно и убить, если точно знать, куда бить.

Облачившись в предоставленную одежду, Кая наспех расчесывает влажные волосы и, успешно миновав ряд автоматически открывающихся дверей, выходит на террасу с бассейном.

Вдохнув соленый воздух и полюбовавшись пару секунд живописным пейзажем, девушка бегло оглядывается по сторонам. Обнаружив Бута в зеленой зоне, Кая уверенно направляется туда, попутно отмечая расслабленную, непринужденную позу, в которой мужчина восседает на белом кожаном диване в окружении цветущих растений.

А она-то, наивная, надеялась, что непробиваемого мерзавца разозлит ее намеренно затянувшееся отсутствие.

Как бы не так.

Не обращая на девушку никакого внимания, Бут сосредоточенно пялится в лэптоп, периодически щелкая длинными пальцами по клавишам. Чеканный профиль, точеные скулы, блуждающая спокойная улыбка, идеальная кожа с легким загаром и без единого изъяна. К расстегнутой пуговице на черной рубашке добавилась еще одна, волосы самую малость взъерошены ветром, но в остальном его внешний вид не претерпел никаких изменений. Немного растерявшись, Кая останавливается перед сервированным на две персоны круглым столиком, на две равные части разделяющим пространство между ней и жутко занятым батлером.

– Присаживайся, – похлопав ладонью рядом с собой, подает голос Бут, не отрываясь от своего ноутбука.

Осторожно скользнув на сиденье, девушка отодвигается как можно дальше, сосредоточивая внимание на обилии блюд. Выбор стандартный и практически не отличается от гостиничного. Два вида омлета, хлопья, молоко, свежие овощи, фрукты, сыр, тосты, ягодный джем, черный кофе и свежевыжатый апельсиновый сок.

Мгновенно забыв о своих первоочередных целях, Кая рефлекторно сглатывает слюну. Пустой желудок бунтует, издавая характерные звуки.

– Приступай, не стесняйся, – дает отмашку батлер.

Не дожидаясь повторного приглашения, Кая с аппетитом набрасывает на еду. Как говорится, война войной, а обед по расписанию. Сбалансированное питание – источник сил и энергии, которые ей сейчас крайне необходимы. Будет голодать – ослабнет и станет легкой мишенью. К тому же голодовка под строгим запретом, а вилки и ножи – уже нет. Припрятать или не стоит рисковать? Вдруг это проверка пройденного урока?

Решив не искушать судьбу, Кая за пять минут сметает почти половину, запивает всё это соком и тянется за ароматным американо. Как назло, именно в этот момент Бут закрывает свой ноутбук.

– Наелась? – любопытствует он, отложив лэптоп в сторону. Изучающий взгляд придирчиво оценивает ее с головы до ног, снова заставляя Каю почувствовать себя выставочным товаром, в котором дотошно выискивают брак.

– Да, всё очень вкусно, – с фальшивой улыбкой отвечает она, с досадой заметив мелькнувшее на мужском лице недовольство. Кая никогда не страдала от низкой самооценки, причисляя себя к категории «на любителя», но то, как он смотрел на нее сейчас, чувствительно било по женскому самолюбию.

– Осмотр закончен? – вздернув подбородок, независимым тоном уточняет Кая. Лучше выглядеть дерзкой и глупой, чем показать самодовольному укротителю пчел свою уязвимость. Черт, какое ей вообще дело, что он думает о ее внешних данных?

– Тебя что-то задело, Кая? – с усмешкой интересуется Бут, окидывая девушку еще одним продолжительным взглядом. – Не нравится, что я смотрю на тебя? Привыкай. Камеры включены круглосуточно. – Протянув руку, он дотрагивается до ее волос, пропуская пряди сквозь пальцы и бесцеремонно заявляет: – Вот это убожество необходимо срочно исправить. С лицом тоже надо поработать. В твоем захудалом городке не было нормального косметолога или уродовать себя – часть конспирации? – подхватив пальцами ее подбородок, неподдельно сокрушается Бут. – Извини, но я говорю как есть. Ты забыла, кем являешься, и запустила себя, беря пример с нищебродов, с которыми провела в тесном контакте последние годы.

Кая изумленно округляет глаза, отказываясь верить собственным ушам. Он отчитывает ее за то, что она недостаточно красива, называя средний класс нищебродами? Он сам-то кто? Старший лакей в барском доме, беспрекословно исполняющий приказы хозяина. Тоже мне важная птица. Долбоящер хренов с раздутым самомнением.

– Хорошая новость – мы всё исправим, – оптимистично продолжает батлер, не заметив написанного на ее лице возмущения или благополучно забив на него. – Через несколько дней ты себя не узнаешь.

– Ты обещал мне рассказать о том, зачем я понадобилась вашей всемогущей секретной корпорации, – прочистив горло, напоминает Кая. Поставив пустую чашку на кофейный столик, она ненароком замечает, что Бут так и не притронулся к еде. Даже кофе не выпил. Сто процентов неспроста. Зря она так доверчиво повелась на аппетитный завтрак. Бесплатный сыр, как известно, бывает только в мышеловке. – Про то, что «Улей» выбирает лучших, я уже слышала и не поверила, – поспешно добавляет Кая, пока Бут не завел старые песни на новый лад. – Дай мне более логичную, желательно правдивую версию и заодно обозначь мои основные обязанности в новом суперкрутом статусе пчелы.

– Остроумно, – с усмешкой отмечает Бут, но взгляд остается серьезным и сосредоточенным. – Прежде чем затрагивать вопросы обязанностей пчел, давай вспомним, что собой представляет улей. Есть такая наука – апиология, которая занимается изучением пчел. В библиотеке достаточно книг на эту тему. Можешь ознакомиться в свободное время. На самом деле основатели корпорации не изобрели ничего кардинально нового.

– Я считаю, что некорректно сравнивать человеческий улей с пчелиным, – возражает Кая. – Пчелы пчелами, обзывайте своих рабынь как хотите, но давай начистоту…

– Я дал совет, твое дело, воспользоваться им или нет, – не позволив ей закончить мысль, мужчина безразлично пожимает плечами. – Но если провести аналогии, то можно найти много общего. В «Улье» каждый выполняет строго отведенную ему функцию и работает во благо корпорации. Ты пока находишься в статусе яйца, которому только предстоит вылупиться и занять свое место в иерархии. Моя задача – обеспечить условия, обучить и помочь тебе безболезненно стать частью нашего сообщества.

– Снова отдает сектантскими мотивами, но я больше склоняюсь к организованной преступности, – мрачно комментирует Кая. – Слежка, кража конфиденциальной информации, похищение, фальсификация гибели, насильное удержание, пытки, угрозы, принуждение. Мне продолжать?

– Я понял твою мысль, – невозмутимо улыбается свихнувшийся апиолог. – Корпорация действительно использует незаконные способы и продолжит это делать в будущем. Теперь я доступно выражаюсь?

– Вполне. Мне любопытно, кто обеспечивает прикрытие?

– Крупнейшие спецслужбы мира, – бесстрастно сообщает Бут, отправляя девушку в глубокий нокаут. Черт, всё еще хуже, чем она думала.

– Значит, меня посадили в этот стеклянный аквариум, чтобы развлекать теневых королей? – немного придя в себя, нервно спрашивает Кая. Батлер не торопится отвечать, сделав вид, что ее вопрос поверг его в глубокие размышления. Он просто моральный садист, специально играющий на нервах угодившей в западню жертвы. – Что со мной будут делать, Бут? Насиловать, избивать, жрать по кусочкам или заставят вынашивать ублюдков ультрадорогих персон?! – она срывается на крик, прижимая ладонь к выскакивающему из груди сердцу. Липкий страх проникает в вены, парализующим ядом разливаясь по телу, спина покрывается холодной испариной, зубы стучат от нервного перевозбуждения. – Я не смогу. Лучше сразу убейте, – беззвучным шепотом срывается с дрожащих губ, глаза наливаются слезами. Чертов психопат по-прежнему молчит, накаляя напряжение до абсурда.

– Ты же видела других девушек, Кая, – наконец заговаривает он. – Сморгнув выступившие слезы, она быстро кивает. – Они выглядят съеденными, избитыми, изнасилованными или беременными?

– Нет, – отвечает Кая, и надежда снова вспыхивает в измученном сердце.

– Когда они попали сюда, то были испуганы не меньше. – Проникновенно глядя в глаза, Бут берет ее руку и мягко сжимает ледяные пальцы в горячей ладони. – Если будешь делать всё, что я говорю, с тобой не случится ничего плохого. Я о тебе позабочусь, Кая.

– Почему выбрали именно меня? – повторяет она уже заданный вопрос, но тогда он ушел от прямого ответа, выдав общую формулировку, конкретно к ней не имевшую никакого отношения. Если бы «Улей» на самом деле выбирал лучших, то она бы точно не попала под прицел.

– Поверь, я сам хочу в этом разобраться, – стирая с ее щеки одинокую слезинку, ласковым тоном произносит Бут.

– Ты не знаешь? – пораженно спрашивает она.

– Я всего лишь батлер, Кая. Руководство не посвящает меня в свои планы. – Он натянуто улыбается, успокаивающе гладя ее по волосам. – Мне неизвестны их мотивы и цели. Я получаю приказы и выполняю их. У меня нет выбора, нет прав и шанса уйти отсюда живым. Я такой же заложник положения, как и ты. Скажу одно – раз ты здесь, значит, кому-то это нужно. – Он делает непродолжительную паузу, давая девушке время осмыслить услышанное.

Кая в полном раздрае. С одной стороны, его слова звучат подкупающе искренне, с другой – это может быть очередная уловка с целью влезть в доверие. Бут недвусмысленно пытается внушить ей мысль, что они, по сути, находятся в одной лодке, что само по себе абсурдно. Их ситуации невозможно уравнять, даже если он тоже является рабом системы. Но она дает ему то, что батлер хочет увидеть и услышать, – удивленный взгляд, сочувствующее выражение лица, обреченную грусть в глазах и смирение с неизбежным туманным будущим. Хочешь разгадать замысел врага – используй его методы. Притворство, лицемерие, ложь и фарс. Ничего нового. Общество, в котором она воспитывалась и росла, использовало те же принципы для сохранения своего высокого статуса.

– Пока ты осваиваешься, тебя никто не тронет. Дальше будем смотреть по ситуации, – удовлетворенный ее реакцией, Бут поощрительно улыбается. – Ты позволишь мне помочь тебе?

– А у меня есть варианты? – с горечью уточняет девушка.

– Нет, – звучит предельно честный ответ, в котором заключена вся суть ее истинного положения. Строгая иерархия человеческого улья в деле. Он подчиняется верхушке, она подчиняется ему и верхушке. Наивно и глупо надеяться, что Бут в действительности собирается ей хоть чем-то помочь. Высвободив руку, Кая отстраняется, разрывая зрительный контакт. Нужно собраться с мыслями и, не вызывая лишних подозрений, выжать из него максимум информации. Разумеется, большая часть окажется продуманной ложью, но любой обман строится на хорошо замаскированной правде.

– Бут, можно вопрос? – осторожно любопытствует Кая, накручивая длинный локон на палец и таким образом отвлекая его внимание от своего лица, чтобы не дать моментально считать ее истинные эмоции.

– Спрашивай, – без заминки соглашается батлер.

– Могу я поговорить с тем, кто руководит этим вашим «Ульем»? Обещаю, что буду вести себя примерно и уважительно, – на одном дыхании выпаливает Кая.

– Зачем? – Он не выглядит удивленным или раздраженным ее самонадеянной смелостью. Разве что самую малость разочарованным, но это не смертельно.

– Вдруг мне удастся с ним договориться…

– Кая, я же объяснил – отсюда нельзя уйти.

– Возможно, мне удастся его убедить, – она упорно стоит на своем.

– Каким образом? Предложишь денег? Думаешь, у твоего отца достаточно средств, чтобы выкупить тебя? – Ледяной скепсис в мужском голосе задевает ее за живое.

– Он отдаст всё, что у него есть, – горячо заверяет Кая.

– И всё равно этого будет недостаточно, – отрезает Бут, глядя на нее чуть ли не с жалостью. – С чего ты вообще решила, что корпорацией управляет мужчина? По пчелиным законам во главе улья стоит королева.

– Хочешь сказать… – удивлённо бормочет Кая. – Невозможно. – Недоверчиво тряхнув головой, она переводит взгляд на бирюзовый горизонт. – Ты с ней знаком?

– Разумеется. Я нахожусь у Медеи в прямом подчинении.

– Медея… – задумчиво повторяет Кая, словно пробуя имя на вкус, и оно отдает смертельным ядом, а отнюдь не медовой сладостью. Вслух она говорит совсем другое: – Идеальное имя для царицы пчел. Так ты передашь ей мою просьбу? – Резко повернув голову, девушка снова смотрит в мерцающие недобрым светом голубые глаза. Черт… она его разозлила, перешагнула черту, выдала себя с головой, облажалась.

– Я подумаю, что можно сделать. Мне жаль, что ты так ничего и не поняла… – Его голос звучит странно, будто постепенно удаляясь, но он здесь, рядом и никуда не уходит…

Веки девушки внезапно тяжелеют, свет кажется слишком интенсивным, до вспышек и рези в глазах, словно кто-то вдруг прибавил яркость всем оттенкам цвета. Ощущение невесомости и затягивающей эйфории возвращается, постепенно заползая в сознание, убирая всё лишнее, стирая страх и боль. Окружающий мир теряет четкость, сужается, размазываясь, как клякса от воды на полотне художника. Бут все-таки что-то подсыпал в еду. Он изначально знал, что их разговор закончится именно так, просчитав ее реакции на десять шагов вперед.

– Чтобы выжить здесь, ты должна научиться слушать меня. Я твой единственный шанс, – вкрадчивый шепот лениво просачивается в ее гаснущий разум, не оставляя места другим звукам и мыслям.

Бессознательное состояние девушки не повлияет на запланированный осмотр и значительно облегчит работу медикам. Неизвестно, как она бы повела себя, оставь я ее в ясном сознании. Трой оказался прав. С этой девчонкой могут возникнуть серьезные проблемы. Она трудно поддается внушению, нестандартно реагирует на психологические триггеры, обладает высокой стрессоустойчивостью, быстро анализирует полученную информацию и мыслит слишком рационально для женщины. Хитрая, умная, расчетливая, склонная к манипулированию, эмоционально закрытая. Загнанная в угол, она будет подстраиваться под ситуацию, подыгрывать, но морально не сломается.

О быстрой и легкой адаптации можно смело забыть. Женщина, способная контролировать свой страх, опасна и нестабильна, а мне не нужна бомба замедленного действия. Механизм внедрения необходимо пересмотреть и отредактировать в кратчайшие сроки. Но в первую очередь я должен прояснить другой вскрывшийся момент. Я не верю в подобного рода случайности, и, если это то, что я думаю, само нахождение Каталеи Гейден в «Улье» окажется под большим вопросом. И это меня чертовски злит. Даже не так – приводит в бешеную ярость.

Оставив медикам емкие и четкие указания в отношении новенькой, я спешно покидаю соту и, минуя длинный коридор, захожу в прозрачную кабинку лифта.

– Королевский лофт, – глядя в камеру, озвучиваю команду и терпеливо жду, пока сканер обработает данные.

– Допуск разрешен, – оповещает механический голос, и лифт беззвучно движется вверх.

Буквально пара секунд, и я на месте. Стеклянные створки разъезжаются, пропуская меня в личные апартаменты Медеи, занимающие целый этаж под крышей. Не теряя времени, я иду прямиком в спальню. Непрозрачный режим стен наводит на определенные подозрения, и они в полной мере оправдываются, стоит мне шагнуть в открывшийся зазор. В ноздри ударяет тяжелый запах секса, характерные звуки разносятся по всему пространству спальни. На огромной кровати под красным балдахином синхронно двигаются три обнаженных тела, одно из которых, зажатое двумя мускулистыми самцами, принадлежит ненасытной хозяйке. Вцепившись алыми ногтями во вбивающиеся в нее сзади ягодицы, Медея прогибается в пояснице, чудом не угодив затылком по переносице старательно пыхтящего партнера. Издав протяжный сладострастный стон, Дея содрогается всем телом и запускает когти в грудь другого любовника.

– Достаточно, – рычит она, заставляя лежащего под ней парня остановить поступательные движения.

Бедолага, искренне сочувствую я, прекрасно представляя, какого это, когда тебя обрывают в процессе. Впрочем, ответственный за королевскую задницу тоже не успел кончить. Не повезло обоим, в отличие от меня, явившегося к финалу утренней сиесты. Прерывать процесс и лишать Медею удовольствия я бы не стал, несмотря на срочность моего визита. Сытая и довольная она гораздо сговорчивее.

– Брысь отсюда, – жестом указав направление, небрежно бросает Дея и, наткнувшись взглядом на меня, удивленно вскидывает бровь.

– Давно ты здесь? – буднично интересуется она, грациозно соскальзывая с постели. Ее неудачливые любовники, не поднимая взгляда от пола, трусливо прошмыгивают мимо. Судьба королевских трутней плачевна, незавидна и предрешена. Живыми лофт они покинуть уже не смогут. Таковы правила «Улья», которым подчиняются все его обитатели, включая королеву. Но Медею мало заботит участь использованных трутней. Ее лицо – последнее, что они увидят в своей короткой жизни.

– Пару минут. Застал самое интересное. – Ухмыльнувшись, я опираюсь спиной на стену и складываю руки на груди. Накинув прозрачный пеньюар, Медея проходит к столику и, налив в стакан воды из хрустального графина, выпивает половину.

– Что случилось? – Окинув меня недовольным взглядом, она опускается в мягкое кресло.

– Пчелка из пятой соты, – отвечаю я, пристально наблюдая за сменой эмоций на удовлетворенном лице.

– Что с ней не так? – скучающим тоном уточняет Дея. – Снова пыталась бежать? Поставь ее на место, Бут. И как можно быстрее. Мин не будет ждать вечно.

– Ты имеешь какое-то отношение к тому, что Мин заказал именно ее? – прищурившись, в лоб спрашиваю я.

– Что за бред? На хрена она мне сдалась? – В янтарных глазах вспыхивает неподдельное изумление. Она не лжет. Черт! Значит, придется разбираться в одиночку. Медее пока лучше ничего не знать, это может существенно усложнить задачу.

– Ладно, забудь, – опустив голову, я смотрю на часы. – Мне нужно идти.

– Сначала объяснись! – не отпускает меня Дея.

– Кая требовала личной встречи с тобой, – выкручиваюсь на ходу. – Вот мне и показалось, что ей известно больше, чем нужно.

– Кая? – нахмурив изящные брови, переспрашивает Медея.

– Это ее имя.

– Я поняла. Мне не понравился тон. – Поднявшись с кресла, она стремительно подходит ко мне и, обхватив за скулы, изучающе смотрит в глаза. – Сосредоточься на деле, Бут. Если новенькая тебя отвлекает, делегируй свои обязанности кому-то другому.

– Я справлюсь, – без колебаний отвечаю я, опуская взгляд на оголившееся плечо Медеи.

– Не испорти всё. Корпорация возлагает на тебя большие надежды. – Смягчившись, она ласково проводит по моей щеке. – И я тоже, Бут. – Ткань пеньюара сползает чуть ниже, позволяя рассмотреть небольшое родимое пятно на шелковистой белоснежной коже. Треугольная четкая форма делает его похожим на неудачно сведенную татуировку, но Дея утверждала, что необычное пятно у нее с рождения. Передалось по наследству от матери.

Глава 7

Господин Мин спускался с трапа частного самолета, когда, случайно сунув руку в карман пиджака, обнаружил внутри бумажный конверт, которого до взлета там точно не было. Он не стал ломать голову, кто и когда его подкинул, но точно знал, что находится в конверте. Триумфальная улыбка скривила его губы, сердце забилось чуть быстрее, разгоняя кровь по возбужденному телу. Полгода мучительных ожиданий – и наконец-то успех. Ему так не терпелось поскорее увидеть свое новое приобретение, что он отменил все запланированные на вечер встречи и распорядился, чтобы из аэропорта его сразу доставили домой.

Всю дорогу до своих личных владений господин Мин боролся с искушением достать конверт и заглянуть внутрь, но понимал, что в присутствии посторонних лиц этого делать категорически нельзя. Как назло, время тянулось бесконечно медленно, хотя кортеж ехал без остановок на светофорах. И только когда вдалеке показались очертания загородной резиденции, тягостное напряжение отпустило мужчину, сменившись горячим предвкушением.

Отмахнувшись от управляющего и выскочившей навстречу жены, господин Мин сразу поднялся в свой кабинет и, закрывшись изнутри, поспешил к своему массивному столу. Расстегнув пиджак и ослабив узел галстука, мужчина сел в кожаное кресло и нетерпеливо достал из кармана вожделенный конверт. Распечатав, он целую минуту потратил на то, чтобы выучить напечатанный на листке бумаги многозначный сложный код, после чего пропустил конверт и его содержимое через измельчитель. На то, чтобы войти в анонимный браузер и ввести полученный код, он потратил считаные секунды, но даже они показались ему вечностью.

Его бросило в жар, ладони вспотели от нетерпения, дыхание сбилось. Он едва не кончил, когда на дисплее загрузилась фотография улыбающейся обнаженной девушки, придерживающей одной рукой волосы на затылке. Улыбка выглядела неестественной, словно приклеенной к губам, в стальных выразительных глазах читался подавляемый страх и гнев, бледная, хрупкая, безупречная. Стройная, словно балерина, тонкая талия, длинные ноги, упругая небольшая грудь с маленькими розовыми сосками, почти прозрачная кожа, лишенная растительности промежность. Она изменилась, его юная обольстительница, умудрившаяся стать для него дьявольским наваждением, божьей карой и проклятием. Другой оттенок волос, более округлые формы, и кажется, стала выше ростом, но эти глаза невозможно перепутать ни с какими другими. О да, это она. Каталея Гейден. Дьявол в ангельском обличье. Маленькая ведьма, которую он чуть не убил. Какое счастье, что в той машине сгорела не она, а ее менее удачливая мамаша. И хотя исполнителей давно уже нет в живых, в эту минуту он им был бесконечно благодарен за совершенную ошибку. Пять лет назад господин Мин поддался импульсу, им владели гнев, месть и уязвленное самолюбие. Тогда он не знал о существовании «Улья» и возможностях, которые он может предоставить, но в итоге всё сложилось просто идеально. Быстрая смерть для Каталеи Гейден не удовлетворила бы его эго так, как то, что он для нее заготовил.

На секунду прикрыв глаза, мужчина попытался успокоить бушующее внутри возбуждение и снова вернулся к просмотру. В правом столбце высветилась краткая анкета с основными данными. Его они пока не интересовали. Он и так знал о ней более чем достаточно, а про то, как она провела последние пять лет, Кая расскажет ему сама. Мужчина кликнул на активный указатель онлайн-просмотра, и на экране появилась решетка из шести секторов с камер наблюдения.

Господин Мин суетливо сунул в ухо наушник, прибавив звук на максимум. Жадно впился взглядом в экран, пытаясь отыскать свою долгожданную жертву, но не увидел ни малейшего движения. Раздраженно посетовав на разницу во времени, он поочередно открыл каждый сектор и нашел новую пчелку в пятом. Девушка мирно спала в своей кровати. Светлые волосы беспорядочно рассыпаны по подушке, одеяло натянуто до подбородка, скрывая от глаз наблюдателя всё самое интересное.

Раздосадованно сжав кулак, мужчина откинулся на спинку кресла, разочарованно пялясь на едва различимый под одеялом силуэт.

С минуту подумав, он запросил звонок со своим батлером, используя форму обратной связи. Во время текущего сеанса техподдержка засекреченного канала предоставляла подобную возможность. Ожидая ответа, мужчина неторопливо переключался между зонами, дотошно изучая обстановку, которая не отличалась от той, в которой обитали остальные его приобретения.

Господина Мина, мягко говоря, напрягало нежелание корпорации предоставить своим ВИП-клиентам круглосуточный доступ к просмотру. Даже не нежелание, а четкий и конкретный запрет, закрепленный регламентом, который никто в глаза не видел. Доверие. Черт бы их побрал. Мин считал, что технологически вполне возможно организовать постоянный доступ в формате реального времени без риска взлома, но руководство корпорации этого не делало по каким-то своим причинам. Или им просто проще использовать отработанную и проверенную годами схему.

Раз в сутки господин Мин получал конверт с кодом доступа к онлайн-трансляции, которая длилась ровно столько, сколько мужчина мог позволить себе провести время за монитором. Сеанс автоматически завершался, как только он сворачивал окно.

Помимо частных трансляций, «Улей» периодически проводил массовые онлайн-стримы[5] для особенных и почетных гостей корпорации. Приглашения с датой, точным временем и кодом участники получали точно так же – анонимный конверт через курьера или как в последнем случае – путем подброса в карман, офис, ящик стола и т. д. Для своих почетных друзей «Улей» придумал другое эксклюзивное развлечение – ежеквартальные шоу, организованные на территории корпорации. Господин Мин входил в число «самых почетных» и не пропускал ни одной «вечеринки для своих». Там был совсем иной масштаб и зрелищность, личное присутствие добавляло остроты восприятия, а предоставленные особые привилегии позволяли ощущать свою сопричастность к происходящему. Гости могли не только наблюдать, но и принимать участие в шоу, и желающих, как правило, было большинство. Господин Мин обожал подобные сборища, каждый раз поражаясь изощренной фантазии организаторов. Он даже позаимствовал отдельные элементы для создания последнего сценария, где его новой пчелке отводилась ключевая роль.

– Доброй ночи, господин Мин. У вас есть какие-то вопросы? Или, может быть, пожелания? – динамик в наушнике внезапно ожил, заставив мужчину отвлечься от своих мыслей. Голос батлера звучал точно так же, как вживую. Неторопливый, тягучий, обволакивающий тембр вводил собеседника в трансовое состояние. Господину Мину совершенно не нравилось оказываемое на него гипнотическое воздействие, но в данном конкретном случае он не имел права голоса и не мог потребовать смены батлера.

– Почему она спит? – сосредоточившись, мужчина озвучил главную претензию.

– Сейчас ночь, господин Мин.

– Разбудите! – потребовал он.

– Это невозможно, – спокойно возразил батлер. – Установленный режим строго ограничивает периоды сна и бодрствования пчелок, за исключением ночных трансляций. Вы можете дождаться ее пробуждения. Это произойдет… через пять часов пятнадцать минут.

– Я не понимаю, в чем сложность устроить подъем сейчас? – недовольно спрашивает господин Мин. – Я оплачу это время по двойному тарифу.

– Финансовый вопрос не играет роли, – невозмутимо ответил батлер. – Пчелка находится под медицинскими препаратами, действие которых закончится через пять часов четырнадцать минут.

– Кто дал разрешение на накачивание моей собственности снотворным? – грозно уточнил господин Мин.

– Пока ваша собственность находится на территории корпорации, правление несет полную ответственность за стабильность ее физического и эмоционального состояния. Мы действуем строго по персональной инструкции, разработанной отделом психологического сопровождения и контроля. Искусственный сон – временная мера на период адаптации. Ее отменят, как только пчелка сможет самостоятельно соблюдать режим, – подробно и детально пояснил собеседник, но исчерпывающий ответ привел мужчину в еще большее раздражение.

– Когда ее доставили в «Улей»?

– Восемь дней назад.

– Почему я узнаю об этом сегодня?

– Решение принято правлением. Причины мне неизвестны.

– То есть записи за прошедшие дни вы мне не предоставите? – мрачным тоном спросил господин Мин.

– Нет, – коротко отрезал батлер. – Неделя – это минимум, который необходим для составления подробной анкеты, проведения полного медицинского обследования и создания внешнего образа. «Улей» предоставляет готовый, качественно запакованный продукт. Это основной принцип корпорации, и на тринадцатом уровне он не подлежит обсуждению. Вы видели на заставке исходные данные, через пять часов одиннадцать минут сможете посмотреть результат работы наших профессионалов. Уверен, что он вам понравится.

– Я не собираюсь ждать пять часов!

– Это ваше решение. Еще какие-то вопросы, господин Мин?

– Нет! – злобно отозвался мужчина.

– Тогда всего доброго. Спасибо за приятное сотрудничество, – вежливо попрощавшись, батлер наконец-то заткнулся. Взбешенный господин Мин нервно провел ладонью по лицу. Он ненавидел, когда последнее слово оставалось не за ним, а за кем-то другим. Тем более за каким-то выскочкой, шестеркой. Он привилегированный почетный гость и имел право требовать особого к себе отношения, а этот батлер пусть не прямо, но проявлял неуважение, даже дерзость.

Немного успокоившись, господин Мин решил проверить, как поживают остальные его пчелки. Без Сэнди их осталось три. Дора и Морин на минус первом уровне, Делия на одиннадцатом. Первые две мало походили на женщин, за годы пребывания в «Улье» превратившись в идеальные машины для убийства, но их владельцу доставляло особое удовольствие наблюдать за процессом деградации и распада личности. Сейчас Дора и Морин тренировались в общем зале с другими обитательницами первого уровня. Их покрытые шрамами изуродованные тела блестели от пота, мощные мышцы вздувались при каждом движении, огрубевшие лица искажала животная ярость, на бритых черепах, покрытых татуировками, белели следы от полученных травм. Они боролись друг с другом не в полную силу, но даже тренировочная версия боя неподготовленного зрителя привела бы в шок. Оскаленные специально заточенные зубы, звериное рычание, намеренная жестокость ударов, кровь из разбитых губ и носов. Всё человеческое безвозвратно стерлось, оставив стандартный набор животных инстинктов.

Господин Мин очень хорошо помнил, какими их доставили в «Улей», и наблюдаемые изменения приводили его в дикий восторг. Однако лично он никогда бы не решился зайти в их клетки. Ему это было совершенно не нужно. А вот Делия – совсем другое дело. Ручная, безропотная игрушка, готовая исполнить любую сексуальную фантазию владельца, далеко не всегда связанную конкретно с ним самим. Своего рода эротическая онлайн-игра с большим выбором участников. Господину Мину нравилось удивлять Делию, проверять на прочность возможности хрупкого женственного тела, что он и делал периодически.

В целом каждая его пчелка хороша по-своему, но он чувствовал, с появлением новенькой его интерес к ним значительно угаснет. Возможно, в скором будущем от них тоже придется избавиться, и, кажется, господин Мин даже придумал, как именно это произойдет.

Глава 8

Большую часть суток она спит. Время бодрствования проходит как в тумане. Приходят какие-то люди, чьи лица Кая не может никак запомнить, поднимают с постели, ведут в душ, одевают, заставляют есть, проводят различные манипуляции с ее телом, лицом и волосами. Чаще приятные, реже болезненные, но ничего такого, что нельзя было вытерпеть. Они почти не говорят с ней, отдавая короткие приказы, делают свою работу, а потом уходят, оставляя ее в тишине и одиночестве.

Она часами лежит на кровати, глядя пустыми глазами в потолок. Ни о чем не думая, забыв собственное имя. Никаких чувств, прострация, равнодушие, свет, тьма – всё по кругу. Нет эмоций. Нет мыслей. Нет времени. Ничего нет. И это не плохо, не больно, не страшно. Это никак.

Единственное, что ее связывает с размытой, периодически ускользающей реальностью, – мужской голос. Бут. Его имя она помнит. Он говорит с ней, когда гаснет свет. Она не чувствует физического присутствия. Только голос. Низкий, вибрирующий, тягучий и теплый, как морской бриз. Может быть, он плод ее воображения, как второе «я», пытающееся разбудить дремлющий разум, чтобы напомнить о чем-то важном. Ему невозможно сопротивляться, нельзя солгать или ответить молчанием. Их диалоги она тоже помнит. Подробно, детально, запечатывая в затуманенном сознании, сама не понимая зачем, но что-то внутри подсказывает – так нужно.

Этот день начинается иначе, хотя бы потому, что Кая точно знает, что настало утро. Голова всё еще тяжелая, но не пустая, как все предыдущие дни. Сев на кровати, девушка растерянно оглядывается по сторонам. Знакомая минималистичная черно-белая обстановка, огромная плазма с геометрической заставкой, прозрачные перегородки, высокий потолок, разделенный на равные треугольники световыми линиями, движущийся глазок камеры, отслеживающий каждое ее движение в текущем моменте.

Мысли скоростным потоком заполняют образовавшиеся пробелы, зрение обретает четкость, воспоминания обрушиваются лавиной.

Слишком быстро. Она не готова.

Кая сползает к краю постели и опускает голые ступни на теплый пол, пытается встать. Держится пару минут и без сил падает обратно. Пропитавшаяся потом ночная рубашка неприятно липнет к телу, перед глазами мельтешат разноцветные точки, ослабшие мышцы гудят.

Что эти уроды с ней сделали? Накачали нейролептиками? Сколько продержали в таком состоянии? Зачем? Она же согласилась сотрудничать. Ответ приходит мгновенно. Бут. Это всё он. Чертов психопат. «Я твой единственный шанс». Ага, как же. Так она и поверила.

Убирая со лба прилипшую прядь, Кая невольно замирает, уставившись на платиновый локон с прохладным серебристым отливом. Бут предупреждал, что цвет волос ей изменят, но не ожидала, что это произойдет без ее участия. «Красиво», – проносится в голове шальная мысль. И до боли знакомо. До отъезда из родного дома Кая была блондинкой. У нее от природы светлые волосы, первый раз она покрасила их в восемнадцать лет. Сначала в медный, потом в каштановый оттенок. Результат ей не нравился, но со временем она привыкла. Блондинки всегда привлекают излишнее внимание, а перед ней стояла противоположная цель. Она должна была слиться с толпой, затеряться, стать незаметной.

Пролежав без движения минут десять, Кая предпринимает еще одну попытку встать на ноги, и она оказывается удачнее предыдущей. Злость, как ни странно, придает сил, заставляет двигаться. Пошатываясь, шаг за шагом, не спеша девушка добирается до ванной. Сняв пропитавшуюся потом ночнушку, забирается в кабинку, включает режим циркулярного душа и какое-то время неподвижно стоит, наслаждаясь гидромассажным эффектом. Десятки сверхтонких струй воды бьют по телу, запуская восстановительные процессы и возвращая утраченный тонус мышцам. Закрыв глаза, Кая отпускает все мысли и страхи, целиком и полностью сосредоточившись на приятных ощущениях. Как же хорошо! Все-таки есть огромная польза в стремительно развивающемся технологическом прогрессе. Всего десять минут, а эффект не хуже, чем после длительной утренней пробежки.

После Кая принимает обычный душ, намыливая заряженное энергией тело ароматным гелем, отмечая положительные изменения в состоянии кожи. Идеально гладкая, бархатистая на ощупь, ни одной лишней волосинки. Нигде. И это открытие отнюдь не радует, как и свежий идеальный маникюр и педикюр. Пока она пребывала в иллюзорной прострации, над ее внешностью хорошенько потрудились, провели масштабный тюнинг, избавив от видимых недостатков, устранив незначительные дефекты. Для каких целей затрачено столько усилий? Ответ банален, прост и безжалостно очевиден.

Закончив с водными процедурами, Кая долго рассматривает свое обнаженное отражение в большом зеркале. Изучает придирчиво, бесстрастно, оценивающе и отчасти обреченно. Она с трудом узнает себя в стройной, изящной платиновой блондинке с выкрашенными в серебристый цвет бровями и ресницами, делающими ее похожей на инопланетное ангелоподобное существо. Сияющий цвет лица, атласная молочная кожа, яркие вишневые губы, стальные холодные глаза, высокие острые скулы, почти прозрачная аристократичная бледность, обманчивая хрупкость утонченных форм… Красива ли она? Безусловно, но эта красота ледяная, лживая, неестественная, чужеродная.

С упавшим сердцем Кая оборачивается полотенцем и понуро возвращается в свою стеклянную спальню. Удивленно замирает на месте, застав там миловидную незнакомку, взирающую на нее с не меньшим любопытством. Миниатюрная, стройная, со светлыми волосами, дымчато-серыми глазами и мягкой улыбкой, она совершенно не похожа на двух мускулистых бабищ, с которыми Кае довелось столкнуться в первые сутки своего пребывания в «Улье». Возможно, девушка приходила раньше, но мозг Каталеи заблокировал воспоминания о последних днях, оставив призрачные обрывки.

Симпатичная блондинка одета в белый комбинезон с шестигранным логотипом, внутри которого прорисована гексаграмма с жуткой пчелой в центре, налепленной поверх всевидящего ока. Без масонской символики никуда. Больные на голову сатанисты.

– Здравствуй, меня зовут Делия, – представляется незнакомка. Кая оторопело кивает в ответ. – Я пришла сделать тебе массаж. Нам нужно пройти в релакс-зону. Ты готова?

– Это обязательная процедура? – недовольно нахмурившись, подает голос Каталея, удивившись необычной разговорчивости гостьи.

– Да. Тебе следует почаще проверять расписание, Кая, – лезет она с непрошеными советами. – Вообще-то, массаж должен был начаться семь минут назад. Если хочешь избежать неприятностей, постарайся в дальнейшем избегать нарушений графика. Я буду приходить к тебе каждый день в десять утра. – Доброжелательная улыбка Делии сбивает с толку, пробуждая в душе гнетущее подозрение.

Очередная проверка? Бут ясно дал понять, что разговоры с обслугой под строгим запретом. Как ей реагировать на общительную массажистку, чтобы не нарушить чертовы правила? Игнорировать?

– Хорошо, пойдем, – коротко кивает Кая, уверенно направляясь в озвученном направлении. Девушка в белом комбинезоне молча следует за ней по пятам.

– Посиди пять минут в парной, а я пока приготовлю рабочее место, – мягко просит Делия, кивком головы указывая на сауну, а сама скрывается в массажном кабинете.

Кая выдерживает от силы минуты три. Сухой пар вызывает легкое головокружение и тошноту, но неприятные ощущения мгновенно исчезают, когда Каталея оказывается на кушетке.

Умелые, чуткие, на удивление сильные руки Делии дарят ее мышцам поистине райское наслаждение, втирая ароматное масло в чувствительную нежную кожу. Разминают, гладят, надавливают, снимают напряжение, расслабляют, то невесомо порхая, то оставляя приятную боль. Мысли лениво блуждают в разомлевшем сознании. Сладковато-терпкий запах сандала и иланг-иланга дурманит, усиливая тактильные реакции и одновременно погружая в блаженную дрему. Каждая клетка тела поет благодарную оду волшебным пальцам Делии, доверчиво отдаваясь ее опытным рукам.

– Повернись на спину, – просит девушка, и Кая безоговорочно подчиняется. Не открывая тяжелых век, она приветственно улыбается заботливым прикосновениям к своему лицу. – Массаж лица очень важен для сохранения молодости и упругости кожи, – поясняет Делия. – Ты сама удивишься, когда увидишь позитивные изменения. Они уже есть, но будет еще лучше. Неделя – слишком короткий срок для достижения нужного эффекта.

– Ты делала мне массаж целую неделю? – не удержавшись, спрашивает Кая.

– Да, но я знаю, что ты не помнишь, – непринужденно отзывается девушка.

Пальцы Делии соскальзывают на ее шею, ключицы, массируют плечи, постепенно сдвигая полотенце на талию. Кая не испытывает неловкости и стеснения, почувствовав острожные умелые руки на оголенной груди. Это далеко не первый массаж в ее жизни. Когда-то Кая обожала баловать себя приятными процедурами, а потом… потом салоны красоты утратили свою былую привлекательность.

– Первая неделя всегда самая трудная, – доверительным тоном продолжает Делия. – Я сама через это прошла и едва не потеряла рассудок. Страх и ужас, яростное сопротивление, отрицание, гнев, апатия и в конечном итоге – принятие. Чем быстрее ты минуешь все стадии, тем проще тебе будет смириться и научиться жить в новых реалиях. Верить в спасение глупо, Кая. Это первое, что ты должна уяснить.

– Ты… тоже… пчелка? – сбивчиво спрашивает Каталея.

– У тебя хорошо развит брюшной пресс, – замечает Делия, переключившись на массаж живота. – И да, я тоже. Звучит бредово, понимаю. Пчелы, трутни, король и королева. Мы в долбаном улье, Кая. Привыкай.

– Но почему ты…

– Оказываю услуги другой пчелке? – понимающе хмыкает девушка. – Потому что я обитаю на одиннадцатом уровне. Немного недотянула до тринадцатого, хотя мой отец – успешный банкир с Уолл-стрит, мать – известная актриса, а я сама когда-то была завсегдатаем светских хроник. Наличие голубой крови – обязательный критерий для получения статуса породистой пчелы. К сожалению, в моих венах течет самая обыкновенная красная кровь.

– В моих тоже, – ошеломленно произносит Кая.

– Нет, иначе ты бы не оказалась на тринадцатом уровне, – уверенно оспаривает девушка. – На самом деле тебе несказанно повезло, ты не дешевая игрушка для забав, которую не жалко поломать и легко заменить другой. Вопрос цены, но он решается мгновенно. Люди, спонсирующие «Улей», способны позволить себе любую прихоть. – В голосе Делии звучит горечь и зависть, но полностью отсутствует злость или гнев. Смирение и принятие. Неужели Каю тоже постигнет сия участь?

– А для чего я тогда здесь, если не для забав? – вздрогнув от мелькнувших в голове уродливых картинок, задается вопросом Кая.

– Расслабься, не напрягай мышцы, – мягко требует Делия, щедро поливая маслом бедра Каталеи. – За твою поимку заплатили как минимум миллиард долларов. Знаешь кого-то, кто с легкостью готов расстаться с целым состоянием ради обычной «забавы»?

– Нет, – задумчиво отзывается Кая, невольно покрываясь мурашками. Миллиард. В голове не укладывается. Миллиард, черт возьми. Бут был прав, у ее отца нет столько денег. Значит, о выкупе и речи быть не может?

– Тебя будут беречь. Ты слишком ценна для разовой потехи, – бесстрастно добавляет Делия. – Но в конечном счете тебя это не спасет. Придется подстраиваться, играть по их дебильным правилам и выживать.

– Откуда тебе известны суммы? – с недоверием уточняет Кая. Действительно, откуда? Вряд ли всем пчелкам озвучивают их настоящий ценник. Делия молчит, усиливая подозрения Каталеи. – Бут подослал тебя?

– Я не подчиняюсь старшему батлеру тринадцатого уровня, – огорошивает она ее своим неожиданным ответом. – Но ты права. Доверять никому нельзя. Особенно Буту. Он любимчик королевы и всё, что происходит здесь, доносит наверх. Открою тебе секрет – Медея ненавидит породистых пчел так же сильно, как их ценит Кронос.

– Откуда ты знаешь?

– Об этом знают все, Кая, – устало отзывается Делия. – Тринадцатый уровень – личная сфера влияния Кроноса, недоступная для вмешательства Медеи. А Бут… он как трехголовый Цербер, охраняющий врата царства мертвых, верный страж своего короля, прикормленный хитрой королевой. Кстати, они серьезно сдвинуты на мифологии, но ты скоро сама всё увидишь.

– Кронос… кто он? – Резко сев, Кая прикрывается полотенцем, требовательно глядя в испуганные глаза Делии.

– Муж Медеи, – тихо бормочет она, с опаской поглядывая на пришедший в движение глазок камеры под потолком. – Быстро ложись обратно. За нами наблюдают.

– А до этого не наблюдали? – Усмехнувшись, Кая все-таки позволяет девушке уложить ее лопатками на кушетку. Делия склоняется над ее головой, снова начиная массировать лицо.

– Со временем ты научишься понимать, когда камеры включены, а когда нет. Они работают не круглосуточно. Даже Церберу необходим сон и отдых, – едва слышно шепчет Делия. – Но сейчас за нами следит не Бут.

– Кто? – почти не шевеля губами, выдыхает пораженная Каталея.

– Я знаю того, кто тебя купил. У нас один хозяин, Кая, и он настоящее чудовище. Спроси у Бута про пчелку, что жила в этой соте до тебя. Ее имя Сэнди.

– Почему ты мне помогаешь? – изумленно спрашивает Кая, не в силах поверить, что Делия готова пойти на самоотверженный смертельный риск ради незнакомки.

– Потому что он хочет, чтобы ты знала и боялась. Посмотри в камеру, Кая. Улыбнись и поприветствуй своего господина. – Содрав с оторопевшей девушки полотенце, Делия резко отступает в сторону. На побелевшем лице ни одной эмоции. Пустые, мертвые глаза, неподвижные губы, потухший взгляд. – Прости, ничего личного. – Опустив голову, она быстро удаляется, оставив породистую пчелку один на один с парализующим ужасом.

– Здравствуй, Кая. – Девушка дергается всем телом, садясь на кушетке и прикрывая руками грудь. Оглядываясь по сторонам, она пытается найти источник звука, но это невозможно. Незнакомый низкий мужской голос звучит отовсюду. – Я рад видеть тебя в добром здравии и ясном сознании.

– Кто ты? – хрипит Кая. Сердце яростно грохочет в груди, горло немеет.

– Можешь обращаться ко мне «господин Мин», – милостиво сообщает невидимый собеседник.

– Я тебя знаю?

– Достаточно того, что я знаю тебя, Каталея Гейден. – Ублюдок ядовито смеется, заставляя девушку дрожать от страха.

– Что тебе нужно? – пересилив себя, кричит она в пустоту.

– Всё, что пожелаю.

– Это не ответ.

– Это больше, Кая, – глумливо насмехается «господин Мин». – Это обещание, а сейчас доставь мне удовольствие – встань. Я хочу рассмотреть свое приобретение со всех сторон.

Дыхание девушки перехватывает, височные доли простреливает боль, но Кая не колеблясь исполняет то, что требует хозяин. Анализировать и дрожать от отвращения она будет потом, а сейчас ей нужна информация. Если он на самом деле тот, кто оплатил ее билет в этот пчелиный ад, то препирательства и сопротивление бессмысленны. Хочет унижений и покорности – пусть подавится.

Спрыгнув на пол, Каталея распрямляет плечи и, пленительно улыбнувшись в камеру, грациозно оборачивается вокруг своей оси. Тьма, пожирающая ее изнутри, не отражается на безупречном лице, глаза излучают уверенность и соблазн. Гибкое стройное тело, щедро смазанное маслом, застывает в сексуальной позе. Тряхнув головой, Кая позволяет рассыпаться платиновым волосам по хрупким плечам и снова растягивает губы в призывной улыбке. Играть до победного. Она сможет. Справится.

У нее нет выбора.

– Какие еще будут приказы, господин Мин? – воркующим голосом любопытствует пчелка, неотрывно глядя в камеру.

– А каких приказов ты ждешь от меня, Кая? – тон его голоса неуловимо меняется, приобретая опасную глубину.

– Ты мне скажи.

– Включи фантазию, Каталея. Я знаю, что она у тебя есть, – насмешливо произносит он, и она инстинктивно цепляется за легкий акцент. Он не американец и не англичанин. Возможно, даже не европеец. Господин Мин… Китай? Нет, слишком банально. – Удиви меня, Кая Гейден, и, может быть, я проявлю снисхождение и буду с тобой добрее, чем ты того заслуживаешь. – Резкий переход на ломаный русский повергает девушку в ступор, на мгновение уводя ее в далекое прошлое. Нет… не может быть. Какой-то бред. Просто показалось.

– Боюсь, что моя фантазия не сравнится с твоей, – говорит она на чистом русском и замирает в ожидании ответа.

– Ты себя недооцениваешь, Кая, и совсем скоро ты поймешь, насколько сильно, – коверкая родной язык девушки, зловеще обещает господин Мин. – На сегодня достаточно. С нетерпением жду завтрашнее шоу с твоим участием.

– Что за шоу? – ее вопрос тонет в звенящей тишине.

Глазок камеры гаснет. Ублюдок отключился, так и не дав ей никакой полезной информации. Хуже ситуации и специально не придумаешь. Еще один поехавший маньяк на ее несчастную блондинистую голову. Называй меня господин… все, что пожелаю… тьфу. Охеревший от вседозволенности шизофреник, отваливший миллиард за ее жалкую тушку. Ну не идиот ли?

До скрежета стиснув зубы, девушка трет ладонями лицо. Господи, как ей всё это пережить и не свихнуться? Странно, еще недавно она хотела легкой безболезненной смерти, но сейчас готова молить хотя бы о призрачном шансе на выживание, и что-то глубоко внутри ей подсказывает, что он есть… пресловутый шанс. Надо только нащупать, зацепиться и удержать. Во что бы то ни стало удержать.

Выскочив из массажного кабинета, Каталея, так и не удосужившись одеться, выходит на террасу и с разбега прыгает в бассейн. Освежить голову, забыться, переключиться. Плавает долго, без передышки, не жалея сил, пока мышцы не начинают болезненно ныть. Еще три круга, на износ, до изнеможения, и последний, завершающий.

Вынырнув у лестницы, Кая хватается за поручни, подтягивая измученное тело. Нащупав пальцами ног ступеньку, дает себе паузу, чтобы отдышаться. Стекающая с волос морская вода ручьями течет по лицу, попадая в глаза, в рот, разъедает слизистые. Внезапно что-то мягкое касается ее лица, и, вздрогнув, Кая автоматически хватается за протянутое полотенце, протирает глаза, вскидывает голову, натыкаясь взглядом на черные ботинки, поднимается выше: черные брюки, черная плотная рубашка, застегнутая на все пуговицы, едва тронутая загаром крепкая шея, мужественный подбородок, идеально вылепленный рот, прямой нос, лучистые небесно-голубые глаза. Надо же, кто пожаловал! Трехглавый Цербер, охраняющий царство мертвых. Какое все-таки точное описание.

«Никому нельзя доверять. Особенно Буту», – всплывает в памяти предупреждение пчелки Делии. Она и не планировала. Несмотря на ослепительное обаяние, батлер устойчиво занимает верхние строчки личного топа ее врагов. Черт, и похоже, этот расстрельный список пока далек от завершения.

– Привет, Бут, – выдавив из себя вежливую улыбку, здоровается Кая. Промокнув волосы, она возвращает полотенце, даже не думая использовать его для прикрытия.

Батлер отступает в сторону, бесстрастно наблюдая за демонстративно-провокационным выходом обнаженной девушки из бассейна. Дотошный пристальный взгляд не упускает ни одной детали, но ей плевать. Любуйся, больной придурок.

– Женский эксгибиционизм – психическое отклонение, нуждающееся в лечении, – выдает этот моральный урод, когда она останавливается, поравнявшись с ним.

– Психопатия – неизлечимое отклонение психики. – Небрежно фыркнув, Кая неторопливо обходит Бута и, покачивая голой упругой задницей, вальяжно покидает террасу.

– Я смотрю, ты осмелела, – бесшумно следуя за ней, с усмешкой замечает батлер.

– Возможно, Бут. Я познакомилась со своим господином, и, о счастье, он не ты. – Пожав плечами, Кая грациозно забирается в овальное джакузи, установленное на полу перед панорамным окном. Включив воду, равнодушно проходится взглядом по омерзительно великолепному подонку, нагло усевшемуся на край мраморной чаши. – И знаешь, от души сразу отлегло. Не придется тратить свои нервные клетки на какого-то батлера.

– Ты злишься, что я сразу тебе не сказал, – прищурившись, самонадеянно констатирует сукин сын. Олимпийский чемпион по самообладанию, чтоб его…

– Вообще-то у меня до хрена причин, чтобы злиться на тебя и без этой умышленной трусливой лжи, – недобро сверкнув глазами, откликается Кая.

Вода постепенно наполняет чашу, но не скрывает ее бесстыжей наготы. Слегка склонив голову к плечу, Бут тянется за тюбиком с пеной и выливает некоторое количество в джакузи. Молчит, брехливая сволочь.

– Скажи, я правда стою миллиард? – удерживая зрительный контакт, любопытствует Каталея.

– Полтора, – невозмутимо отвечает он. – И еще пятьсот миллионов за каждый год содержания.

– Охренеть, – потрясенно выдыхает Кая. – Надо же, какой щедрый хозяин мне достался.

– Господин Мин прав, ты себя недооцениваешь. – Кривая ухмылка раздвигает чувственные губы. Она удивленно вскидывает бровь.

– Ты слышал наш разговор?

– И видел, – кивает Бут. – И всё, что сказала Делия, тоже.

Его взгляд опасно темнеет, не предвещая позитивных событий и решений. Она снова провинилась и что-то там нарушила? Да по х* вообще.

Воздух постепенно наполняется приятным и бодрящим цитрусовым ароматом, пышная пена целомудренно накрывает сначала ее бедра, потом грудь. Как скучно, а она надеялась, что ей все-таки удастся пробить брешь в чемпионской сдержанности королевского Цербера.

– Значит, тебе неизвестны мотивы и цели верхушки «Улья»? Ты всего лишь исполняешь приказы и такой же заложник положения, как и я? – после недолгого молчания снова заговаривает Кая.

Она вовсе не пытается подловить мерзавца на лжи, обман очевиден, ей любопытно, как он будет выкручиваться и будет ли. И заодно уводит разговор от подозрительно зависшей открытой темы.

– Целей и мотивов всегда множество, и они постоянно меняются в зависимости от настроения и желания почетных гостей. Увы, это неконтролируемый процесс, – вполне убедительно объясняет Бут. – Например, вчера твоего диалога с Делией и господином Мином не было в планах, а сегодня он решил внести изменения и одарить вас обеих своим вниманием. И никто не вправе ему это запретить.

– А если у него возникнет желание и настроение убить меня? – нервно сглотнув, задает она самый пугающий и жизненно важный для нее вопрос.

– Значит, ты умрешь, – совершенно спокойно отвечает Бут, и ни один нерв не дергается на замороженном лице. Да и чего ему дергаться? Деньги уплачены, одной пчелкой меньше, одной больше. Его какие проблемы? – Но я не думаю, что до этого дойдет, Кая, – выждав театральную паузу, добавляет моральный садист.

– Почему?

– Почему? – В обращенном на нее взгляде сквозит удивление. – Тебе не приходит в голову, что киллер стоит на миллиард и пару сотен миллионов дешевле? Для чего столько усилий и вложений? Чтобы просто убить тебя?

– Ну, может быть, он придумает экстравагантный способ…

– Придумает, – не спешит ее разубеждать Бут. – Скажи, Кая, ты любишь фильмы ужасов?

– Почему ты спрашиваешь? – похолодев, уточняет девушка.

– Ответь. – От леденящей душу улыбки батлера Каю кидает в нервный озноб, и теплая бурлящая вода не спасает.

– Ну… иногда смотрю, чтобы пощекотать нервы, – пересохшими губами бормочет она.

– Господин Мин тоже любитель пощекотать себе нервы. В онлайн-формате. Считай, что ты прошла жесткий кастинг и назначена на одну из главных ролей, – Бут произносит это так, словно она выиграла в лотерею, а не оказалась в заложниках кучки сверхбогатых психопатов-извращенцев.

– В фильме ужасов? – Кая нервно сглатывает, прокручивая в голове чудовищные кадры «Пилы» и других кровавых страшилок. Внутренности скручивает, к горлу подступает тошнота. Этого не может происходить в реальности. Кто дал им право играть человеческими жизнями ради?.. Ради чего?

– Именно, – сверкнув белоснежными зубами, кивает Бут. В нем вообще есть хоть что-то человеческое? Или он гребаный робот?

– И что мне нужно будет сыграть? – хрипит Кая.

– Всё, что он пожелает. – Легкомысленно передернув плечами, мужчина протягивает девушке бутылку минералки. В стеклянной бутылке. Ее можно разбить о борт джакузи и устроить ублюдку квест на выживание, воткнув розочку ему в глаз.

С минуту поколебавшись, Кая отвергает рисковую затею. Импульсивные решения – прямой и короткий путь на тот свет, а жить страх как хочется. Открыв дрожащими пальцами бутылку, она жадно выпивает почти половину и, поставив на край мраморной чаши, устремляет в прострацию потерянный взгляд.

– Всё не так страшно, Кая, – ободряюще произносит Бут, опуская в пену кончики длинных пальцев. – Трансляция занимает максимум час. В процессе ты сама не заметишь, как пролетят минуты, и, если будешь следовать моим советам, ничего плохого с тобой не случится. Скажу больше: многие пчелки тринадцатого уровня с нетерпением ждут свои стримы.

– Сэнди тоже ждала?

Глава 9

Неожиданный и опрометчивый вопрос девчонки стирает расслабленную улыбку с моих губ. Специально затягиваю с ответом, задумчиво рассматривая перепуганное лицо. Я думал она умнее, но нет, снова ошибся. Разочарованно вздохнув, достаю из кармана белый платок и намеренно медленно вытираю пальцы. От пчелки буквально фонит бурлящими отрицательными эмоциями. Страх, отчаяние, ярость, ненависть, жажда убийства. Моего убийства.

Я заметил, как Кая смотрела на бутылку, прикидывая в голове, что с ней будет, если она использует ее в качестве оружия. В какой-то степени мне этого даже хотелось, но малышка вовремя включила инстинкт самосохранения, лишив меня кайфа, а себя отсрочки.

Никакого существенного ущерба эта дурочка мне бы не причинила, но я был бы вынужден наказать ее. Попытка нападения карается строго и незамедлительно и одновременно ставит на неопределенную паузу все запланированные мероприятия с провинившейся пчелкой. Таковы правила внутреннего устава «Улья», и отменить их не способен никто, кроме высшего руководства. Почетному гостю корпорации об этом хорошо известно, сопротивляться и возмущаться он бы не посмел.

С Сэнди, кстати, тоже поначалу приходилось непросто, но у нее было больше времени на адаптацию, да и у всех других новичков тоже. Однако в случае с Каей господин Мин проявил просто зверское нетерпение, потребовав организовать первую трансляцию уже завтра. А это рано, слишком рано и чревато негативными последствиями. Если Кая сорвет шоу, ответственность за неготовность пчелки целиком и полностью ляжет на организаторов, и на меня в частности. Выход один – придется ускориться и найти способ убедить девчонку всё сделать правильно. Как? Сказать правду, точнее ту ее часть, которая натолкнет пчелку на правильный путь. Ложь и подтасовка фактов – далеко не единственные методы манипулирования сознанием, но если их приправить щепоткой шокирующей правды, то желаемый эффект гарантирован.

– Ты уверена, что хочешь знать, что произошло с Сэнди? – нарушив повисшее гнетущее молчание, заговариваю я. Кая настороженно подбирается, с опаской взглянув в мою сторону. Наверняка она уже сомневается, что поступила правильно, ляпнув про свою предшественницу, но сказанного не вернешь. Поезд ушел. – Сэнди мне очень нравилась, – не дождавшись ответа, сообщаю застывшей пчелке. – Она была красивой, неглупой, способной, выносливой и весьма перспективной. Мы неплохо ладили, и Сэнди искренне считала меня своим другом.

– Чушь! – презрительно бросает Кая и, поджав колени к груди, обхватывает их руками. Малышку трясет от страха, но она продолжает дерзить. Это не плохо, а предсказуемо, ожидаемо и естественно. Страх – самая благодатная почва для промывания мозгов.

– Можешь не верить, но ты будешь плакать от радости во время моих визитов, и это случится не в далеком будущем, а совсем скоро.

– Ты сумасшедший, Бут, – качнув головой, Кая смотрит на меня чуть ли не с жалостью. – И самое хреновое – сам не понимаешь насколько.

Смешная, наивная глупышка. Это она не понимает, насколько я безумен. У меня же нет и не было проблем с принятием своих «особенностей».

Поднявшись, я неторопливо отхожу к панорамному окну и, сунув руки в карманы брюк, устремляю взор на бирюзовый горизонт, разрисованный белыми перьями облаков. Если верить прогнозам, то вечером намечается нехилый шторм с грозой и ливнями. Будет пугающе зрелищно, но безопасно. Как только датчики зафиксируют усиление волн, окружающие остров стены поднимутся до высоты пятидесяти метров, превратив «Улей» в надежную крепость.

– Вернемся к Сэнди, – продолжаю я открытую острую тему. – Она провела в этой соте всего полгода, но могла продержаться гораздо дольше, если бы сумела удержать интерес своего хозяина. Сэнди очень старалась понравиться, угодить, заслужить похвалу, но в итоге он заскучал и выбрал новый объект…

– Меня, – перебивает пчелка.

– Да, Кая, тебя, – сочувственно вздохнув, соглашаюсь я. – Повторюсь, мне очень жаль, что его выбор пал именно на тебя. Мне не доставляют удовольствия твои страдания. Моя задача – сделать тебя сильнее, открыть имеющийся потенциал и использовать его для сохранения жизни.

– Судя по тому, что Сэнди здесь нет, ты не всегда справляешься со своей задачей, – саркастично комментирует Кая.

– К сожалению, я не могу воздействовать на волю владельца. Сэнди была частной собственностью господина Мина, которой он мог распоряжаться так, как считал нужным. Подобный формат сотрудничества доступен исключительно почетным гостям и друзьям «Улья», но далеко не каждый из этого списка готов выложить состояние за поимку породистой пчелки. За всё время существования «Улья» корпорация выполнила не больше пяти таких заказов.

– Мне это должно польстить?

– Нет. – Я небрежно пожимаю плечами. – Я всего лишь ввожу тебя в курс дела. Если ты считаешь данную информацию лишней, то просто забудь.

– Ты так и не сказал, что случилось с Сэнди, – раздраженно напоминает Кая.

– Яхта, на которой она пыталась уплыть с острова, затонула в десяти километрах отсюда, – сдержанно отвечаю я. – Ровно двенадцать минут Сэнди верила, что господин Мин и правда ее отпустил, а потом сработало взрывное устройство, пробив дыру в днище, и яхта быстро ушла ко дну. Сэнди два часа сражалась за свою жизнь в открытом океане, но, увы, акулы не оставили ей шанса на спасение. Ее смерть была мучительной, но быстрой. Вот, пожалуй, и вся история, – заканчиваю я, продолжая стоять спиной к ошарашенной пчелке. – Если хочешь подробностей, я могу показать, как это произошло. Господин Мин периодически пересматривает сохранившуюся запись. Он, кстати, был очень доволен последней трансляцией с участием его дорогой пчелки.

– Вы звери… – издав невнятный горловой звук, яростно шипит Кая.

Я жду потока новых ругательства и праведного негодования, но она неожиданно замолкает. Услышав плеск за спиной и шлепающие по полу удаляющиеся шаги, я резко разворачиваюсь. Пару раз поскользнувшись, девушка залетает в ванную и, упав на колени перед унитазом, опорожняет желудок.

Удивительно, как по-разному правда влияет на людей. Одних от нее тошнит, других повергает в шок, третьих убивает, но почти никогда не приносит облегчения. Ложь в этом плане гораздо гуманнее.

Выждав пару минут, я направляюсь к содрогающейся в рвотных спазмах пчелке. Опустившись рядом с ней на корточки, осторожно убираю светлые волосы назад и придерживаю до тех пор, пока из девушки не выйдет вся желчь вперемешку со слезами. Затем я засовываю трясущуюся пчелку в душевую кабинку, ставлю под мощную струю воды и сую в руки флакон с шампунем.

– Приведи себя в порядок. Через десять минут тебе доставят завтрак, и ты съешь всё, что будет в меню. В полдень придет фитнес-тренер. В два часа обед, в три – приду я. Будь готова. Мы не закончили. – Обхватив пальцами ее скулы, заставляю взглянуть мне в глаза. Струи воды бьют по рукаву пиджака, разлетающиеся брызги попадают на брюки и обувь. Давно мне не доводилось забираться в душ одетым, но когда я был против экспериментов? – Всё услышала? – Кая отрешенно кивает. – Вслух!

– Да, я услышала! – клацнув зубами, шипит внезапно очнувшаяся пчелка. – Жду с нетерпением и слезами счастья на глазах. – Насмешливо скривив губы, она впивается ногтями в мое запястье, надеясь отодрать руку от своего лица, но я лишь плотнее надавливаю на хрупкие скулы. Бесстрашная сучка отвечает тем же – вонзает когти глубже под кожу, пуская мне кровь.

В распахнутых глазах плавится сталь, зрачки сужаются до размера пули. Странное зрелище. Словно на меня нацелены одновременно два смертоносных дула. Хочется увернуться или отойти в сторону, но точно не смотреть на кровожадно ухмыляющиеся губы, представляя их плотно сомкнутыми вокруг моего члена. И даже то, что ее только что рвало при мне, не делает эту фантазию менее яркой. Я в принципе не брезглив, когда дело касается женщин, но эта девчонка мне даже внешне не нравится. Какого хрена у меня на нее встает при малейшем физическом контакте? Не то чтобы это проблема, но раздражает сам факт наличия реакции. Всё из-за дурацкого родимого пятна, из-за него ленивый мозг автоматически засчитывает Каю «своей». Вот только, помимо одной-единственной отметины, между Каталеей и Медеей нет ни малейшего сходства. Они являются полными антиподами друг друга как внешне, так и внутренне.

– У тебя процессор завис или плата сгорела? – Кая скрывает свой страх под небрежным тоном. Похоже, это у нее напрочь сгорели тормоза. Нахмурившись, я отрываю взгляд от пунцовых губ и снова смотрю в стальные прицелы.

– Мой процессор надежно защищен от сбоев и способен обрабатывать информацию двадцать четыре часа в сутки, – растягивая слова, задумчиво сообщаю я.

– А как насчет вирусных повреждений? – хмуро уточняет она.

– Исключены. – Ослепительно улыбнувшись, я легонько хлопаю ее по щеке и убираю руку. – Скоро увидимся, Кая.

Ровно в три часа я захожу в пятую соту, точно зная, где найду ее блондинистую обитательницу. После обеда она наконец добралась до библиотеки, но ни одна из многочисленных книг не вызвала у пчелки особого интереса. Вытащив справочник по апиологии, она полистала его пару минут и поставила обратно. Гораздо больший шквал эмоций вызвал обнаруженный на столе ноутбук и оставленная рядом карточка с паролями для входа. Не знаю, на что Кая надеялась, десятки раз безуспешно пытаясь зайти в почтовые сервисы и социальные сети, и дико злилась и непристойно ругалась, снова и снова попадая на страницу «доступ запрещен». Она всерьез считает, что система безопасности оставит ей лазейку для связи с внешним миром?

Но надо отдать девчонке должное, она в точности выполнила все мои указания, ни минуты не потратив на слезы, истерики и жалость к себе. Быстро успокоилась, быстро взяла себя в руки, ни на кого из приходящих сотрудников не напала и ни разу не облажалась за время моего отсутствия. Это еще не прогресс, но положительный сдвиг налицо. Можно смело переходить ко второму акту.

– Чем занимаешься? – усевшись в офисное кресло напротив ее стола, буднично любопытствую я.

Погрузившись в неравный бой с системой защиты, Кая не заметила моего вторжения и выглядит слегка дезориентированной, но довольно быстро справляется с эффектом неожиданности.

– Тебя жду. – Выпрямив плечи, она пару секунд пристально рассматривает мою нескромную персону. – Уже можно плакать от счастья или рано?

– Если хочется, то плачь. – Усмехнувшись, я пожимаю плечами, отмечая про себя, что ей к лицу желтый цвет, который редко кому идет. Да и сам плотно облегающий фигуру спортивный комбинезон сидит неплохо. Вот только молния от груди до паха привлекает к себе лишнее внимание. Руки так и чешутся ее расстегнуть, хотя вроде бы чего я там не видел?

– Как-нибудь в другой раз. Как твое запястье? Не болит? – «заботливо» спрашивает Кая, устремив на меня «невинный» взгляд.

– Удалось отправить семье сигнал SOS? – проигнорировав вопрос, интересуюсь я.

– Нет, но я не теряю надежды, – не моргнув глазом сдержанно отвечает пчелка.

– Думаешь, что сможешь взломать протокол безопасности, разработанный АНБ? – скептически уточняю я. – Попытайся, конечно, но только зря потратишь время. Лучше сосредоточься на привычных интересах. У тебя есть доступ к засекреченным научным данным и всемирной библиотеке, установленные самые современные графические редакторы, а если заглянешь в ящик стола, то найдешь там последнюю модель Nicon[6]. Если тебе нужно что-то еще, только скажи.

– Мне нужно домой, Бут, – устало потирая виски, выдыхает Кая.

– Здесь твой дом, – отрезаю я.

– Это тюрьма, где в любой момент мне могут предложить сыграть роль главной героини фильма «Челюсти». Без права отказа и шанса на второй дубль, – запальчиво бросает она, глядя на меня, как на исчадие ада, явившееся сожрать ее душу. – Что-то совсем не похоже на семейное гостеприимство, о котором ты распинался в самом начале.

– Господин Мин никогда не повторяется, – «утешаю» я. Откинувшись на спинку черного кожаного кресла, пчелка горько усмехается и поднимает ладони вверх в знак капитуляции. – Рано сдаешься, Кая. Игра только началась. Завтра вечером состоится первый раунд, и ты должна быть морально и физически готова выполнить всё, что от тебя требуется.

– А если я откажусь участвовать?

– Ты не умрешь, но последствия могут быть непредсказуемыми и очень болезненными.

– Тебе известны правила?

– Ты их узнаешь за пять минут до начала. Я лично тебя проинструктирую и подскажу, как справиться с поставленной задачей с наименьшими потерями.

– Дай хотя бы намек, – умоляюще взглянув на меня, просит Кая.

– Не могу, – с сожалением качаю головой.

– Господин Мин будет участвовать или только смотреть?

– Он может давать указания во время трансляции, но физически будет находиться в другом месте. Кая, ты же знаешь, что такое стрим?

– Примерное представление имею, – убитым тоном отвечает пчелка, устремив взгляд на сжатые в замок ладони. – Зачем ему понадобилась именно я, Бут? Меня больше пяти лет нет ни в одной социальной сети, а столкнуться в городишке, где я жила последние годы, мы с ним точно не могли, – она наконец начинает задавать правильные вопросы. Думал, умру от скуки, пока дождусь. – Кто он такой? Враг отца? Политический конкурент? Но какой смысл устраивать расправу надо мной, если папа всё равно об этом никогда не узнает?

– Ответы тебе известны, но есть ряд причин, по которым твое сознание их блокирует. Мозг воспринимает как угрозу те или иные события и прячет их от тебя. В психологии этот метод защиты называется вытеснением.

– Ты намекаешь на то, что я знаю этого человека? – Нахмурив серебристые брови, Кая всерьез задумывается над моими словами.

– Я это утверждаю. – Непроизвольно улыбаюсь, с любопытством изучая озадаченную мордашку пчелки. Она настолько растеряна и сбита с толку, что впервые не знает, что сказать. – Причем пришел к этим выводам исходя из твоих слов.

– Подскажи мне, Бут, – в ее голосе снова звучит мольба. На лице отражается хаотичная работа мысли. Удивительно, как легко человек поддается самообману, не желая видеть очевидных вещей. – Если я пойму, кто такой господин Мин, то, возможно, смогу найти к нему подход.

– Тебе не нужно искать к нему подход, Кая, – металлическим тоном отрезаю я. – Ты не в том положении, чтобы рассчитывать на поблажки. Этот человек обладает огромной властью, богат, жесток, опасен и не склонен к таким эмоциям, как жалость и милосердие. Пойдешь ему наперекор – он заставит пройти тебя все круги ада. Будешь покладистой – отделаешься малой кровью и выиграешь время. Заслужишь уважение – проживешь гораздо дольше, чем Сэнди.

– Заслужить уважение? Как, черт возьми?

– Заставь его увидеть в тебе личность. Не влюбить – здесь такие случаи заканчиваются плохо для обоих. Ты должна сделать так, чтобы владелец не захотел тебя утилизировать, – спокойно поясняю я.

– Но какая разница, что я буду делать, если финал известен? – повышая тон, восклицает пчелка.

– Скажи, Кая, у тебя были в детстве любимые игрушки? – я резко меняю тему, пытаясь заставить ее взглянуть на ситуацию с другой стороны.

– Какое это имеет значение? – она злится, окончательно запутавшись.

– Где сейчас твои игрушки?

– Боже, какой-то бред! – Ударив ладонями по столешнице, Кая резко поднимается и, обогнув кресло, встает за его спинкой, еще дальше дистанцируясь от меня.

– Ответь, Кая. Вопрос же не сложный.

– Я не знаю. Некоторые остались в игровой в нашем семейном поместье, другие передали в благотворительные организации, какие-то выбросили. – Зажмурившись, она трет виски, пытаясь унять боль.

– Твоя цель – попасть в первую категорию, – удовлетворенно улыбнувшись, я даю ей стратегически важную установку. – Остаться в игровой как ностальгический объект, напоминающий о былом удовольствии. Поверь, это самый лучший для тебя вариант.

– Предлагаешь сложить лапки и согласиться на роль бабочки за стеклом? – Распахнув глаза, она снова уходит в отвлекающие эмоции. Плохо, черт возьми. Необходимо укоренить в ее голове конкретную цель, но ничего не выйдет, пока она все мои слова воспринимает в штыки.

– Если сделаешь это, не протянешь и года, – безжалостно сообщаю я. – Запомни главное – сломанные игрушки выбрасываются в первую очередь, – дополняю свою мысль новым контраргументом. – Хочешь жить? Играй по правилам, продемонстрируй качества, которые Мин хочет в тебе видеть.

– Какие, например? – вцепившись пальцами в спинку кресла, нервно спрашивает Кая.

– Те, которыми обладает он сам.

Глава 10

– Вызвать уважение господина Мина можно только так. Других вариантов нет, – продолжает Бут. При этом его взгляд по-прежнему полон тепла и сочувствия. Какая искусная маска! Интересно, что за ней? Он вообще живой человек или разработанный в местных лабораториях биоробот? Кая больше не сомневается – в «Улье» возможно всё. Даже то, что вчера казалось за гранью фантастики. – Только тебе решать, в каком качестве ты проведешь остаток дней, и их количество тоже зависит только от тебя, – пафосно заканчивает батлер.

Так-то дело говорит. Возможно, ей стоит прислушаться. В данном случае у него нет стимула врать. Чем дольше живет пчелка, тем больше заработает «Улей» на ее содержании.

– Значит, завтра мой первый выход на большую сцену? – решив заключить временное перемирие с врагом, непринужденно уточняет Кая.

– Я провожу тебя за кулисы, – ухмыльнувшись, кивает Бут.

Уловив какое-то движение, девушка переводит взгляд на спину батлера и изумленно разевает рот. Плавно разъехавшиеся двери впускают в библиотеку ослепительно красивое создание женского пола.

В ней совершенно и гармонично всё, начиная с кончиков длинных темных волос и заканчивая носами дизайнерских туфель. Кая выросла в обществе, где красота и роскошь шли рука об руку, но даже среди именитых див не было никого, кто мог конкурировать с той, что прямо сейчас направляется к ней с лучезарной соблазнительной улыбкой на ярко-алых чувственных губах. В янтарных кошачьих глазах с густой тенью ресниц тлеет нечто теплое, безумно влекущее. Кая глупо улыбается в ответ, совершенно потерявшись в магнетическом обаянии прекрасной гостьи. Она кажется нереальной, словно сошедшей с пьедестала богов. Соблазнительное тело Венеры, умопомрачительное лицо Афродиты и воздушность нимфы…

Каю вдруг пронзает ясное озарение. Это же главная местная психопатка. Медея. Царица «Улья». Королева пчел. Девушка внезапно робеет, испытывая почти благоговейный трепет, становится неловко за свой нелепый клоунский комбинезон, который она выбрала специально, чтобы вызвать раздражение у своего тюремщика. На ее фоне Медея выглядит богиней стиля. Со вкусом подобранные безумно дорогие украшения не делают образ вульгарным, а придают ему лоска и изысканности. Короткий алый топ с глубоким вырезом демонстрирует сразу все достоинства фигуры. Идеальный пресс, тонкая талия, высокая полная грудь, длинная изящная шея, тонкие запястья, обхваченные широкими платиновыми браслетами, инкрустированными драгоценными камнями. О боги, этой женщиной можно любоваться вечно.

Плавно покачивая стройными бедрами, обтянутыми красной тканью зауженных брюк, Медея останавливается рядом с креслом Бута и по-хозяйски кладет изящную ладонь на его плечо. И хотя он не проявляет никакой реакции на прикосновение королевы, есть в этом жесте нечто такое, что вызывает в оторопевшей пчелке непредсказуемо бурную реакцию. В лицо ударяет кровь, заставив щеки пылать, в груди горит от нехватки кислорода, и хочется заорать во всё горло: «Руки прочь, сука».

Господи, что за дикая дичь с ней творится? Пусть хоть прямо здесь его оседлает, ей-то какое дело? Проглотив яростно рвущийся протест, Кая выжимает вежливую улыбку, больше напоминающую оскал.

Две пары глаз пронзительно и скрупулезно изучают ее ненормальную, парадоксальную реакцию, и, судя по снисходительно-понимающему блеску медовых глаз Медеи, она всё считала правильно, но загребущую ручонку убирать не спешит. Наоборот, продолжает ласково поглаживать плечо своего выдрессированного питомца, с надменным прищуром наблюдая за внутренними метаниями новенькой пчелки.

– Что ты с ней сделал, Бут? Крошка готова глаза мне выцарапать, – минуя приветствия, мелодично смеется темноволосая ведьма.

– Как и остальные двадцать пять пчелок этого уровня, – бесстрастно отзывается батлер, лениво опуская взгляд на судорожно вздымающуюся грудь взбешенной пленницы. – Кая, поздоровайся с Медеей. Ты просила меня устроить вам встречу, она здесь. – В его голосе проскакивает едва уловимое недовольство, породившее ростки сомнения в растрепанных чувствах Каталеи. Возможно, появление высокомерной суки для него такая же неожиданность, как и для нее, но тем не менее просьбу он передал. Значит, они обсуждали ее скромную персону. Интересно, в каком контексте?

– Церемонии нам ни к чему. Правда, Кая? – ласково воркует Медея, ядовито жаля девушку своим пристальным вниманием. Убрав руку с плеча батлера, она легким движением указывает ему на выход. – Оставь нас, – короткий четкий приказ срывается с змеящихся в улыбке губ.

Бут беспрекословно и молниеносно выполняет волю своей госпожи. Ни один нерв не дергается на застывшем лице, словно его ничуть не унижает надменное поведение королевы пчел. Убедительная игра, но Каю не покидает стойкое ощущение фарса и притворства. Вероятно, между этими двумя всё не так однозначно, как кажется со стороны. Надо присмотреться к ним повнимательнее. Часто даже самый преданный и покорный раб способен нанести удар в спину своему хозяину, а годы верной службы могут быть замаскированным выжиданием удобного момента для личной вендетты. Истинно ее предположение или нет – покажет время. Возможно, Кая поддается самообману, отчаянно нуждаясь в союзнике, и Бут действительно слепо верен своей королеве. Околдован ею, влюблен и одержим, как любой другой мужчина, покоренный медовыми чарами надменной красавицы.

Проводив взглядом высокую мужскую фигуру в черном костюме, девушка с растущей тревогой фокусируется на чудовищно прекрасной ведьме, занявшей кресло Бута. Кая и сама ощущает на себе завораживающее, опьяняющее и одновременно подавляющее воздействие Медеи. Дурманящий цветочный аромат витает в воздухе, обволакивая рецепторы пчелки божественной сладостью.

– Как ты устроилась, Кая? – мягко любопытствует гостья, в янтарных выразительных глазах вспыхивают медные огоньки. – Условия устраивают или у тебя есть жалобы?

– Условия вполне комфортные, – собрав всю волю в кулак, вежливо отвечает девушка. Покинув свое убежище, она обходит кресло и садится в него, интуитивно повторяя позу собеседницы.

– Отношение персонала достаточно корректное? – уточняет Медея, вопросительно выгнув бровь.

– Да.

– Питание сносное?

– Более чем, – кивает Кая, чувствуя себя крайне неуютно под пронизывающим взглядом королевы пчел.

– А как насчет гардероба? Может, тебе не нравится стиль? – Женщина слегка хмурит лоб, на котором не появляется ни единой морщинки. Гладкая, идеальная, бархатистая кожа без изъяна существенно затрудняет определение даже приблизительного возраста.

Достижения косметологии и пластической хирургии в наши дни творят чудеса, но Кая готова поспорить, что Медее больше тридцати, хотя по физическим внешним параметрам они могли бы сойти за ровесниц. Пчелиную королеву выдает умудренный опытом, цепкий взгляд, не свойственный юным девам.

– Я еще не успела полностью изучить новый гардероб, – поясняет Каталея. – Благодарю вас за заботу, госпожа, – добавляет с подобострастной улыбкой.

– Благодаришь меня? И почему я тебе не верю? – Усмехнувшись, Медея опускает изящные кисти на подлокотники, позволяя Кае полюбоваться благородным блеском бриллиантов на платиновых наручах, обнимающих тонкие запястья. Но девушку гораздо больше привлекает шестиугольный кроваво-алый рубин, инкрустированный в обручальное кольцо, красующееся на безымянном пальце. – Нравится? – Заметив интерес пчелки, женщина приподнимает руку, снисходительно демонстрируя украшение. – Это семейная реликвия с огромной историей, насчитывающей больше трех столетий. Кольцо передается от матери к старшей дочери в день ее свадьбы.

– А если первой выходит замуж младшая дочь? – интересуется Кая.

– Это невозможно. – Медея любовно обводит контуры крупного камня. – Браки в нашей семье планируются еще до рождения детей. Удивительно, правда? Ты еще не родилась, а тебе уже выбрали супруга. Если не дожила до совершеннолетия, он возьмет в жены младшую представительницу рода.

– И этот порядок никогда не нарушался? – не удержавшись от любопытства, спрашивает Каталея, невольно подумав, что у Медеи и Кроноса тоже могут быть дети. Неужели они растут и воспитываются здесь? Дикость какая.

– Никогда, – отрезает Медея.

– Судьба ваших детей тоже уже решена? – Девушку рефлекторно передергивает. Жутко представить пчелиную королеву в роли матери. Кая неплохо разбирается в мифологии, и ассоциации с древнегреческой Медеей[7] возникают отнюдь не радужные, а если добавить мифологический прообраз Кроноса, известного поеданием своих детей, то становится совсем тошно.

– Хватит пустой болтовни! – резко бросает холеная стерва, выстрелив в пчелку ледяным взглядом. – Переходи к делу, Кая. Что тебе нужно от меня?

– Я хотела узнать, существует ли возможность моего выку… – Девушку обрывает взрыв глумливого хохота. Заткнувшись, она терпеливо ждет, пока веселящуюся Медею «отпустит».

– М-да, давно меня так не смешили, – вытерев выступившие слезы, качает головой красивая сука. – Бут объяснил тебе правила?

– Да, – поджав губы, кивает Кая.

– И ты до сих пор не поняла, куда попала?

– Смутно, он не вдавался в подробности, но…

– Видимо, Бут пощадил твои нежные чувства, что само по себе удивительно, – задумчиво изрекает угомонившаяся Медея. – Обычно через неделю ни у кого из новеньких не остается иллюзий.

– Я и не жду, что меня отпустят по доброте душевной, – возражает осмелевшая пчелка. Снова прыснув от смеха, женщина откидывает голову назад, обмахивая лицо руками.

– Ой, не могу, не ждет она. У меня макияж поплыл. Из-за тебя, между прочим.

– Простите, – опустив взгляд в стол, растерянно бормочет Кая.

– Не прощу, – насмешливо бросает Дея. – Но знаешь, мышонок, твоя ангельская непосредственность меня умиляет, – неожиданно признается она.

– Медея, послушайте, я смирилась с тем, что мне отсюда не уйти, – прощупывая почву, осторожно начинает Каталея. Заметив на лице женщины заинтересованное выражение, она запальчиво продолжает мысль: – Я готова остаться, принять все условия и выполнять любые ваши пожелания.

– Вот и славненько. Значит, тема закрыта? – удовлетворенно улыбается ведьма.

– Не совсем, – робко произносит Кая. – Когда я говорила про выкуп, я имела в виду не то, что вы подумали. Бут сообщил, сколько заплатил за меня господин Мин, и мне нечем перекрыть эту сумму, но если вы дадите мне шанс отработать на общих условиях… как другие девушки тринадцатого уровня.

– Милая моя, ты попала на тринадцатый уровень только благодаря господину Мину. В ином случае корпорация никогда бы тобой не заинтересовалась, – раздраженно поясняет Медея. – У тебя хватает наглости предложить расторгнуть контракт с нашим почетным гостем, вернуть ему его миллиарды, поставить под удар нашу репутацию? Ради чего? Твоей покорности и согласия? Самой не смешно? Поделись идеями, как ты собралась отрабатывать?

– Как угодно, лишь бы не быть ручной обезьянкой, – вспыхнув, отвечает Кая.

– У тебя нет выхода, ангел. И выбора тоже нет, – озвучив свой вердикт, Медея какое-то время наблюдает за моральными мучениями поникшей пчелки. Фальшивое сочувствие на прекрасном лице королевы заметно проигрывает в достоверности тому, что демонстрировал батлер. Она даже не пытается выглядеть искренней, не считает нужным тратить свои чары и лицедейские таланты на глупую пчелку.

– А если я обращусь к вашему мужу? – с самоубийственной дерзостью спрашивает Кая.

Медея гневно раздувает ноздри, резко растеряв снисходительное хладнокровие. В глазах вспыхивает ледяная ярость, черты лица заостряются, красные губы неприязненно кривятся. Жесткая, убийственная красота этой опасной женщины больше не внушает Кае восхищения… Черт, да она в ужасе.

– «Улей» – матриархальное сообщество. Кронос ничего не решает, – бескомпромиссно отрезает Медея.

Да ладно, поэтому у нее чуть ли пар из ноздрей и ушей не пошел от возмущения. Неужели мохнатую жучиху так сильно задевает, что даже в пчелином царстве главный руль оказался у обладателя члена, а не потасканной дырки с необъятным самомнением. Бездоказательные голословные утверждения, но определенные подозрения насчет «потасканности» и концентрации власти в мужских руках закрались Кае в голову еще во время доверительной беседы с массажисткой.

– Я слышала, что Крон держит тринадцатый уровень под личным контролем, – на удивление спокойно и сдержанно отвечает пчелка. – Прошу прощения, если эти слухи не соответствуют действительности.

– А знаешь, я дам тебе возможность пообщаться с Кроном. – Выражение безумного бешенства на лице Медеи резко сменяется лукавой улыбкой. Кая отмечает для себя, что жужжащая стерва не отрицает, но и не признает достоверность озвученного факта.

– Правда? – недоверчиво косится на нее пчелка.

– Правда, – утвердительно кивает хозяйка «Улья». – Но сначала ты должна доказать, что стоишь моих усилий.

– Как?

– Завтрашнее шоу, – коварно улыбается Медея. – Покажи себя с лучшей стороны, и, если господин Мин останется доволен, я подумаю, что можно сделать.

– Подумаете? То есть вы не уверены? – нахмурившись, уточняет Кая.

– Наш главный принцип сотрудничества – абсолютное доверие. Его придерживаются все гости корпорации. Никаких исключений. Тем более для тебя, пчелка, – насмешливо фыркает Дея.

– Хорошо, я всё сделаю, – опустив голову, покорно произносит Каталея. Вовремя прикусить язык – редкий дар, доступный далеко не всем представительницам прекрасного пола.

– Умница. – Легко выскользнув из кресла, женщина триумфально улыбается, напоследок окинув Каю оценивающим взглядом. – Изменения тебе к лицу, пчелка. Хрупкий, нежный ангел возмездия и справедливости. Немезида. Да, именно так я и буду тебя называть.

– Немезида – крылатая богиня, – на автомате поправляет Кая.

– Мифология грешит разнообразием трактовок событий, – с усмешкой отмахивается Медея. – И раз уж ты знаток, то должна знать, что, по одной из версий, Немезида являлась дочерью Кроноса, а по другой, была нимфой. Мы остановимся на втором варианте.

– Как вам будет угодно, – не спорит Кая.

Да и какой смысл? Немезида звучит не так уж плохо. Всяко лучше, чем «пчелка из пятой соты тринадцатого уровня».

– Кстати, желтый комбинезон – это просто ужас. – Поморщившись, Медея подвергает девушку очередному тщательному осмотру. – Будь добра, выбери себе что-нибудь более женственное, легкое и воздушное. И я бы на твоем месте сделала акцент на белом цвете. Он сделает твой образ более гармоничным.

– Спасибо за совет, я учту, – пряча за маской послушания яростное желание запустить в Медею чем-нибудь тяжелым, робко отвечает новоиспеченная Немезида.

После ухода первой леди гребаного царства пчел и трутней Кая теряет всяческий интерес к ноутбуку и библиотеке в целом. Хакер из нее весьма посредственный, да и весомые аргументы батлера ее убедили в неизбежной провальности попыток взлома системы защиты. На повестке нарисовались проблемы посущественнее, и ей необходимо хорошенько обдумать стратегию поведения на ближайшие дни.

Сейчас главное – пережить завтрашний вечер и выполнить свою часть уговора с Медеей. Если конкретно – порадовать и впечатлить господина Мина. Любой ценой. Что бы он ни потребовал. Переступить через страх, отключить эмоции, забыть про стыд и гордость, унизиться, покориться, вытерпеть любые пытки, физическое и сексуальное насилие – всё что угодно, лишь бы этот козел не заскучал. Звучит мощно и сильно, но на самом деле Каю трясет от ужаса и омерзения. В глубине души она отчаянно надеется, что миллиардер-извращенец отвалил за нее состояние не ради банальной БДСМ-сессии с ее участием. Однако исключать вероятность чего-то подобного нельзя. Наивные иллюзии в ее случае могут стать камнем преткновения, а не психической защитой.

Ладно, допустим, она справится, а коварная ведьма сдержит свое слово и сведет ее с Кроносом, но что дальше? У нее нет никакого внятного плана или четкого предложения, с которым можно обратиться к хозяину этого элитного вертепа. Умолять и давить на жалость – так себе затея. Обещание вечной преданности тоже не прокатит. Сексуальные услуги его вряд ли заинтересуют, учитывая разнообразие пчел в «Улье» и наличие сногсшибательно красивой супруги.

Что у нее есть такого, чего нет у остальных пленниц?

НИЧЕГО.

– Буду действовать по ситуации, – бормочет под нос Кая, нервно расхаживая по гардеробной.

Завтра она уже будет примерно знать, что за забавы предпочитают ультрабогатые и сверхвлиятельные гости корпорации. Возможно, с некоторыми из них (а не только с ничтожным и мерзопакостным господином Мином) ей доводилось встречаться в прошлом. Отец нередко брал свою юную дочь на различные саммиты и конференции. Из лучших побуждений, разумеется. Он видел в ней свою преемницу и был убежден, что знакомства с самыми влиятельными мировыми политиками положительно отразятся на ее будущей карьере. Начиная с шестнадцати лет и вплоть до трагической гибели матери Кая облетела с отцом десятки крупных стран, поприсутствовала на многих исторически важных мероприятиях, но даже в страшном сне девушка не могла представить, что один из этих респектабельных господ выберет ее, как дичь, для жестокой и беспринципной охоты.

Чем она могла привлечь его внимание?

Связано это как-то с заказным убийством матери?

Кого из них в итоге хотели ликвидировать?

И за что?

Погрузившись в тягостные думы, Кая поочередно перебирает вешалки с новой одеждой, в автопилотном режиме сортируя отдельно белые вещи. Кое-что она умудряется примерить в процессе, невольно признавая полезность совета Медеи. Какой бы ядовитой гадиной ни была эта кобра, вкус у нее отменный.

Остановив выбор на приталенном струящемся матово-белом платье в пол, Кая критично осматривает себя со всех сторон в многочисленных зеркалах, установленных в гардеробной. Свободные длинные рукава слегка сползают с плеч, смелый треугольный вырез почти до пупка, спина и шея тоже обнажены. Выглядит эффектно и торжественно, хоть сейчас прямиком на красную дорожку за наградой «неудачница года», но в плане удобства – катастрофа. Любое резкое движение может оставить хозяйку голой до талии. Во избежание конфуза необходимо постоянно держать идеальную осанку.

Расправив плечи, Кая задумчиво улыбается своему отражению. Странное ощущение. Как будто в зеркале совсем другой человек. Серебристые брови и ресницы в тон волосам делают ее похожей на альбиноса, а стальные светлые глаза и на контрасте красные губы только добавляют жути. На секунду перед ее глазами возникает пугающая и одновременно завораживающая картинка: брызги крови на белоснежной ткани, бледной коже лица и рук… в ложбинке между грудей и на длинной шее.

Прилив нездорового возбуждения обрушивается на нее совершенно некстати и не к месту, накрывает, как цунами, резко выбивая весь кислород из легких. Судорожно вдохнув, Кая неловко крутит в мелко дрожащих пальцах прилагающуюся к платью широкую белую ленту, понятия не имея, куда ее пристроить, и накидывает на шею свободной петлей, один оборот, второй… Легкая рябь мурашек пробегает по позвоночнику, когда она сжимает концы и тянет вниз. Лента плотно обнимает тонкую шею, немного давит, но дышать можно. Щеки девушки лихорадочно пылают, затвердевшие соски заметно проступают под тончайшим шелком.

– Ты спятила, Кая, – пораженно шепчет пчелка, глядя в глаза своему незнакомому двойнику. В темных расширенных зрачках сверкает адский огонь, губы складываются в циничную улыбку. – Ты всегда была ненормальной, – очередное признание звучит как ледяной душ.

Прикрыв глаза, Кая пытается прогнать чудовищное наваждение, призывая в помощь здравомыслие, но разум крепко спит. Оставив концы ленты в покое, девушка гладит себя по плечам, и на каждое прикосновение ладоней кожа отвечает ей чувствительной дрожью, внизу живота разливается предательское тепло, каждая клетка тела пульсирует необузданным желанием.

Да, это сумасшествие, но сама ситуация, в которой она оказалась по чьей-то извращенной воле, не имеет никакого отношения к нормальности. Возможно, сегодня последний день, когда ее разум и тело еще принадлежат ей, хотя по факту своего у нее ничего не осталось. Даже мысли… словно чужие, навязанные извне, запретные, волнующие, порочные, и Кая безвольно позволяет им плыть дальше, представляя властные мужские руки на тонкой талии, горячее дыхание на виске. Ощущение чужеродного присутствия настолько мощное, подавляющее и опьяняющее, что ей страшно открыть глаза. Что если это не видение? Если за ее спиной действительно кто-то стоит? Смотрит прожигающим взглядом, в котором скрывается безумие и интеллект хищника, тяжело дышит ей в затылок и требовательно трогает пылающее тело. Сможет она оттолкнуть его или поддастся соблазну?

В разгулявшееся не на шутку воображение внезапно врывается раздражающий звук катящихся по полу колесиков тележки. Очнувшись, Кая одергивает руки, резко оборачивается, растерянно глядя на одну из уже знакомых терминаторш, толкающую перед собой тележку с ужином. Обед доставляла другая, та, что поменьше габаритами.

– Добрый вечер, – нерешительно здоровается Кая, выходя из гардеробной и направляясь к… Как же ее правильно назвать-то? Горничной язык не повернется. Вспомнив, как легко и без труда брутальная леди скрутила ее в первый день, Кая невольно вздрагивает. Женщина, так ни разу на нее и не взглянув, подвозит тележку к дивану в гостиной и отходит в сторону. Застыв, как каменное изваяние, она складывает мощные руки на груди и устремляет взгляд в пол.

– Ты бы присела, – предлагает Кая, указывая на кресло, но терминаторша даже бровью не ведет.

Так и будет стоять, с места не сдвинется, пока она не съест хотя бы половину. Интересно, что будет, если отказаться? Силком запихает? Подружку позовет на помощь? Одна будет держать, вторая кормить с ложечки? Заманчивая перспектива, ничего не скажешь.

– Как хочешь, мое дело – предложить, – сдается Кая, плюхнувшись на диван и едва не потеряв свое платье.

Взяв пульт, девушка включает единственный доступный канал, и тот, зараза, музыкальный. Ни новостей, ни рекламы, только сменяющие друг друга клипы. Тоска смертная. Аппетита нет, но есть надо. Потеряв интерес к происходящему на экране, Кая вяло ковыряет вилкой в тарелке с чем-то дико полезным и до омерзения безвкусным. Даже кофе, сволочи, зажали. Стакан минералки, отрава с кусочками пресной рыбы и овощной салат без масла и соли – вот и весь ужин. Жалобу, что ли, накатать?

Покосившись на массивную мадам, Кая резко отказывается от своей затеи, продолжая с любопытством посматривать в ее сторону. Немногословная терминаторша, как и весь персонал «Улья», одета в белый плотный комбинезон с высоким воротником и неизменным логотипом в виде гексагона на груди. Короткая стрижка, замытый шрам от виска до подбородка, грубые, мужеподобные черты лица, широченные плечи и крупные кисти в белых перчатках. Завтрак и обед привозила ее уменьшенная копия, такая же несговорчивая. Кстати, у второй Кая тоже заметила уродливый шрам на лице, уходящий от подбородка под воротник. Возможно, не она одна пыталась кидаться в обслугу посудой и кому-то даже удалось достичь цели. Глупо, конечно, таких громил попробуй обойди в честном бою.

Снова покосившись на неподвижную гладиаторшу, Кая незаметно прячет вилку между колен и, громыхая тарелками, составляет их друг на друга. Забрав бутылку с минералкой, она отодвигает тележку в сторону, подав сигнал, что с ужином покончено.

– Спасибо, было невкусно, – небрежно замечает Кая. – Можешь так и передать шеф-повару. Готовить он не умеет.

Смерив пленницу тяжелым взглядом, ничего не подозревающая «Зена» забирает свою тележку и исчезает в длинном коридоре. Облегченно выдохнув, Кая ловко перепрятывает вилку под декоративную подушку и, сонно потянувшись, делает вид, что решила вздремнуть после ужина. Вытянувшись на диване, она какое-то время увлеченно разыгрывает спящую красавицу, а сама осторожно и неторопливо вытаскивает острыми ноготками нитки из бокового шва подушки и запихивает в отверстие добытое оружие. В следующий раз надо попробовать умыкнуть десертный нож. Толку от него, правда, немного, но это лучше, чем ничего.

Крайне довольная собой, Кая резко вскакивает с дивана, собираясь пойти подышать морским воздухом и послушать шум волн, но на полпути ее останавливает резкий, пронзительный звук, похожий на тревожную сирену.

«Всем немедленно покинуть открытые зоны „Улья“ и вернуться в свои соты. Через десять секунд все выходы будут блокированы. Повторяю, всем срочно вернуться в свои соты», – настойчиво скандирует механический голос.

– Что за черт? – пробормотав, Кая подбегает к выходу на террасу, и раскрывшиеся было двери схлопываются прямо у нее перед носом, следом раздается характерный щелчок, освещение снаружи резко гаснет.

Прижав ладони к прозрачной стене, она пытается рассмотреть хоть что-нибудь, кроме плотной тьмы, но стекло словно выкрасили с обратной стороны толстым слоем черной краски. Приглушенные завывания ветра и грохот разбивающихся о берег волн не оставляют ни малейших сомнений – остров накрыл шторм. Не успев по-настоящему испугаться, Кая подпрыгивает от неожиданности, когда небо внезапно озаряется десятком молний. Окна и стены дрожат от мощных раскатов грома, свет внутри соты начинает подозрительно часто мерцать, а потом гаснет полностью. Кая едва дышит от накатившего страха, по спине стекает холодный пот, губы трясутся. Вспышки электрических разрядов освещают медленно поднимающуюся прямо из воды стену, и, разинув рот, Кая ошарашенно наблюдает, как огромная махина огораживает от бушующей стихии весь видимый периметр. Конструкция выглядит крепкой и надежной, способной выдержать самые сильные удары стихии.

– Ничего себе… – выдыхает изумленная девушка. В соте снова загорается свет, и страх понемногу отпускает. Кая взволнованно проводит рукой по волосам и пятится назад, не отрывая взгляда от танцующих в грозовом небе молний, и чем дальше она удаляется, тем глуше звучат штормовые звуки и громче стучит собственное сердце. Она никогда не была особо суеверной… до этого момента. Тьма, бьющаяся в окна грозовым ливнем, не просто каприз стихии, а чудовищное предзнаменование грядущей катастрофы. Эта мысль врезается в мысли девушки, как ядовитая стрела, запуская в кровь разъедающую отраву. Завтра ее ждет нечто ужасное и неотвратимое. Многим людям в безвыходных ситуациях помогает молитва, но Кая не из этого числа, а значит, придется рассчитывать исключительно на свои силы.

Глава 11

К утру шторм закончился. Стена исчезла, небо снова поражало своей бескрайней синевой, океан был тих и безмятежен, в воздухе разливался теплый цветочный аромат, соленый бриз игриво шелестел листьями в небольшом саду на террасе. Кая провела там почти целый день, получив в качестве бонуса восемь часов свободного времени. Помимо утренних косметических процедур, спортивной тренировки, массажа и часов приема пищи, в графике значился только один пункт: «20.00 – игровая».

Кая даже не пыталась представить, что включает в себя понятие «игровая», – бессмысленно ломать голову над тем, чего не узнаешь, пока не увидишь своими глазами и не испытаешь на собственной шкуре. Она просто ждала, считая минуты и умоляя время двигаться быстрее. Ожидание неизвестности порой хуже смертельной агонии. Кто сталкивался, тот в курсе.

Апатия, парализующий страх, туман в голове. Кая практически не двигалась, лежа с закрытыми глазами в удобном шезлонге в тени невысокой широколистной пальмы. Белый совместный купальник целомудренно прикрывал все интимные места, мягкое тепло пронизывало каждую клетку тела, волосы трепал легкий ветер, монотонный шелест волн периодически усыплял агонизирующий разум. Короткая передышка перед прыжком в бездну. Спасительное забвение длилось всего несколько минут, но она была благодарна и за эти крохи.

Бут появляется за двадцать минут до часа икс и уверенно направляется в спальню пчелки. Кая как раз выходит из душа, потерянная, нервная с горящими глазами, наспех высушенной головой, босиком и в халате.

– Готова? – Пристальный взгляд в глаза, ровный голос. Безупречный неизменно черный костюм, идеально сидящий на поджарой фигуре. Лицо батлера, как всегда, скрыто хладнокровной маской вселенского спокойствия. В прозрачно-голубых глазах штиль, на губах блуждающая улыбка. Эх, ей бы его уверенность и выдержку.

– Уже? – застыв, как истукан, испуганно спрашивает она. Мышцы немеют, нервы натянуты, как корабельные канаты, в горло словно насыпали битого стекла. Каждый вдох – болезненная пытка. Каждая секунда – неумолимое приближение хаоса.

– Ты не следила за временем? Не верю. – В его голосе появляются мягкие, игривые интонации, не те, что он обычно достает из комплекта хищника, а вполне себе живые и настоящие.

– Не следила, я пыталась его убить, – признается пчелка.

– И как? Удалось? – Его улыбка становится чуть шире, от уголков глаз к вискам разбегаются лучики тонких, едва заметных морщинок. Теперь она знает, как выглядит искренняя улыбка старшего батлера. Обезоруживающе.

– Нет, не удалось. – Отмерев, девушка проходит мимо мужчины к туалетному столику. Не глядя на свое отражение, хватает тюбик с кремом, быстро откручивает крышку. Бут мгновенно вырастает у нее за спиной и, обхватив обе ее ладони, заставляет положить крем на место.

– Нам пора. – Низкий шепот, горячее дыхание на ее затылке. Страх по венам, мурашки по спине, режущая боль за грудной клеткой. Кая нервно вскидывает голову, сталкиваясь в отражении с пронзительным взглядом небесно-голубых глаз. Он слегка склоняет голову, прижимаясь щекой к ее виску.

– Не бойся, я всё время буду рядом. – Бут ласково проводит ладонями по напряженным плечам, вверх, потом вниз, перемещает руки на талию, взгляд темнеет, теряя свою лазурную прозрачность.

– Ты видел меня вчера… в гардеробной, – внезапно осеняет пчелку. Жар опаляет щеки, сползает к груди и стремительно опускается ниже.

– Мне приятно, что ты фантазируешь обо мне, – чувственно шепчет Бут, невесомо скользнув губами по бьющейся голубой венке на ее виске. Откровенный, пронзительный взгляд будоражит, запуская волну дрожи по пылающей коже. Вдохнув чисто мужской терпкий и одновременно свежий аромат, Кая едва не стонет вслух. Какой же он… мудак, настоящий змий-искуситель. Так и обвивается невидимыми кольцами вокруг ее слабого тела, хладнокровно парализуя волю и разум. Нет сил ни оттолкнуть его, ни перебороть настойчивое желание податься назад и прижаться к крепкому телу. Словно заглянув в ее грешные мысли, Бут отступает на полшага, не дав девушке возможности убедиться, что он не играет с ней. Может быть, это его фирменный способ отвлечь ее внимание от предстоящего испытания, а вовсе не пробудившаяся страсть?

– Ты единственный привлекательный мужчина, имеющий доступ в мою соту, – обуздав свои неуместные порывы, сдержанно отзывается Кая. – О ком мне еще фантазировать, если не о тебе?

– Доктор и тренер по фитнесу недостаточно привлекательны для тебя? – с усмешкой спрашивает Бут, медленно развязывая кушак на ее халате. Девушка слишком увлечена рассматриванием их отражений, чтобы обратить внимание на его несанкционированные действия. Нехотя и с долей удивления Кая отмечает, что они весьма гармонично смотрятся рядом. Она – бледный утренний свет, он – насыщенная ночная мгла.

– Слишком примитивны, чтобы вызвать интерес. – Качнув головой, девушка задумчиво улыбается. – А какие фантазии обитают в твоей голове, Бут?

– Тебе лучше не знать… – Распахнув полы халата, мужчина сардонически улыбается.

Он не смотрит на обнажившееся тело, только в глаза, и это сводит ее с ума гораздо больше, чем самые изощренные ласки бывших любовников. А еще пугает до жути, до дрожи, до онемения в конечностях.

– За мою благосклонность придется побороться, Кая. Если сумеешь победить, я покажу тебе… – Горячие мужские губы дотрагиваются до нежной ушной раковины. Прикрыв глаза, девушка учащенно дышит. Не зная, куда деть собственные руки, она прикрывает ими грудь, когда халат мягко соскальзывает на пол. Кожа горит, покрываясь испариной, мысли разлетаются, как стайка испуганных чаек, едва не накрытых высокой волной.

– Не слишком ли много ты на себя берешь? Мне предстоит сражаться за свою жизнь, а не за тебя, Бут, – тихо бормочет она.

– Цели можно объединить, – туманно произносит батлер и резко отстраняется. Услышав удаляющиеся шаги, Кая растерянно открывает глаза и оборачивается.

– Кажется, тебе оно понравилось? – Бут снова стоит перед ней, невозмутимый и бесстрастный, держа в руках вчерашнее белое платье со сползающим верхом. – Господин Мин тоже его оценил. Надень, – мягко просит он, протягивая неудобный наряд.

– Он наблюдает за мной когда вздумается? – раздраженно уточняет Кая, спешно натягивая на себя платье.

– Нет, – коротко отвечает Бут. Протянув руку, он помогает пчелке застегнуть боковую молнию, осторожно потянув за язычок. – Сядь. – Указав на стул перед туалетным столиком, легонько подталкивает ее вперед. Кая изумленно распахивает глаза, когда Бут с расческой в руках встает у нее за спиной. Он умело, быстро и безболезненно прочесывает ее волосы, собирает на затылке в высокий хвост и фиксирует широкой белой лентой, которую Кая по ошибке приняла вчера за пояс… для горла. Оставив длинные концы свободно свисать за спиной, Бут делает шаг назад, оценивающе рассматривая результат своих усилий. – Красная помада. Быстро, – распоряжается, остановив хмурый взгляд на ее губах.

Снова торопливо скрывается в гардеробной и возвращается с парой белых туфель на высоченных каблуках. Опускается на корточки и помогает ей обуться.

– Не жмет? Ходить сможешь?

– Я отвыкла от такой обуви, но это как катание на велосипеде. Один раз научился держать равновесие и уже не забудешь, – невесело ответила Кая. – Кстати, почему не красные?

– Будут сливаться, – равнодушно отозвался Бут, опять заходя ей за спину. Мимолетный взмах мужских рук, и девушка оказывается в полной темноте.

– Что ты делаешь! Зачем это? – испуганно восклицает она, ощупывая плотную повязку на глазах.

– Так надо, – услышав очередной ответ без ответа, Кая недовольно поджимает губы. – Это условие господина Мина. Твой стрим начался, Кая, – шепотом поясняет он и, взяв за руку, тянет за собой.

– Но ты обещал, что объяснишь мне правила. – Схватившись за его ладонь обеими руками, девушка едва поспевает за уверенными широкими шагами мужчины. Он передвигается слишком стремительно, а ее каблуки очень высокие, и она отлично помнит, что снаружи огромное количество стеклянных стен и очень узкие коридоры.

– Держись рядом и не паникуй, – бросает Бут, проигнорировав ее претензию. – Всё будет гораздо проще, чем я предполагал. Расслабься.

Прижавшись к его плечу, Кая старается не отставать, быстро передвигая ногами и отчаянно желая поверить словам батлера. Ему же незачем зря ее обнадеживать? Правда?

Услышав шум водопада, она понимает, что они уже покинули соту. Для чего нужна повязка? Она же уже была здесь. Напряжение достигает своего апогея, когда Бут приказывает ей остановиться. Раздается механический звук закрывающихся дверей, и пол резко приходит в движение.

– Мы в лифте, спускаемся вниз, – кратко объясняет батлер, разворачивая девушку к себе лицом. – Ты помнишь, на каком этаже игровые?

– На четвертом, – без запинки отвечает Кая.

– Хорошая память. Старайся запоминать всё, что услышишь. От тебя требуется только одно – следовать указаниям. Ясно?

– Да, – быстро кивает пчелка и инстинктивно дергается, когда он что-то вставляет в ее ушной канал.

– Это микронаушник. Скорее всего, он не понадобится, но, если услышишь мой голос, не подавай виду. Поняла?

– Да.

– Соберись, пчелка, мы почти на месте.

– Мне страшно, Бут, – признается Кая, крепко сжимая мужскую ладонь.

– Страх – твой главный враг. Избавься от него. Пусть боятся другие, – безжалостно отрезает он, даже и не думая успокаивать ее. Вот урод, мог бы сказать что-нибудь ободряющее.

– Пусть боятся другие? – растерянно переспрашивает Кая. – Что это значит?

Бут не отвечает. Паника нарастает. Почувствовав, что лифт остановился, девушка делает судорожный вдох, как перед прыжком в глубину. Затем они снова идут по бесконечно длинному коридору. Цокот каблуков по мраморному полу раздражающе действует на и без того расшатанные нервы. Концы собранных в хвост волос ритмично бьют по голой спине, каждый раз заставляя девушку вздрагивать. Рукава платья то и дело сползают с плеч, вынуждая ее всё время отвлекаться, а сердце колотится так сильно, что грудную клетку ломит от боли. Очередная остановка взвинчивает напряжение Каи до максимальной отметки.

«Доступ в игровую номер три разрешен», – произносит автоматизированный голос, после раздается короткий сигнал и следом скрежет тяжелых открывающихся дверей, металлических судя по звукам.

– Пришли, – сообщает батлер и, положив ладонь между ее лопаток, подталкивает вперед.

Стук каблуков больше не слышен. Поверхность пола мягкая, словно устлана тонким ковролином. Кая делает неуверенный шаг, потом еще один. Замирает, крутя головой, но плотная повязка не позволяет определить даже яркость света. Перед глазами только кромешная тьма и мигающие алые точки. Девушка напугана и полостью дезориентирована.

– Бут, ты здесь? – хрипло спрашивает она, рефлекторно оглядываясь назад.

– Разумеется. Я же сказал, что буду рядом, – отзывается он откуда-то сбоку. Это не рядом… Черт. Черт. Как же страшно.

– Что мне делать? – Ее голос жалко дрожит.

– Успокоиться, – холодно отрезает Бут.

Теперь он совсем далеко…

В очередной раз поправив платье, Кая изо всех сил пытается взять себя в руки и сосредоточиться на звуках, которые слышит. Их много, но они не громкие и достаточно специфичные. Угадать, что именно является источником, невозможно. В воздухе пахнет металлом и приторной сладостью. Пол под ногами вибрирует, словно от чьих-то шагов. Не одного человека. Кроме нее и Бута, в игровой определенно кто-то есть, и этих «кто-то» много. Ей начинает казаться, что она различает сдавленное мычание и приглушенные стоны. Трусливый вопль клокочет в горле, но она сдерживает себя и шагает вперед. Закусив губу, Кая снова шагает вперед.

– Есть здесь кто-нибудь? – заикаясь и проглатывая буквы, обращается она к невидимым наблюдателям. Мычание и стоны усиливаются, и к ним добавляется звяканье цепей и скрип затянувшихся веревок. От ужаса по ее спине стекает ручеек холодного пота, внутренности сводит от напряжения. – Чего вы от меня хотите?

– Назови свое имя, пчелка, – со всех сторон на нее обрушивается уже знакомый голос. Больной ублюдок – господин Мин. Панический страх резко сменяется приливом бешеной злости.

Содрогнувшись, девушка прочищает горло и уверенно расправляет плечи.

Хочет незабываемое шоу?

Он его получит.

– Каталея Гейден, – громко произносит она, блокируя разум от отвлекающих звуков.

– Готова поиграть, Каталея Гейден? – насмешливо спрашивает Мин.

– Озвучь условия, и я вся твоя. – Кая растягивает губы в дерзкой улыбке.

По игровой разносится удовлетворенный смешок. Неужели господин оценил ее настрой? Она польщена.

– Снимите с нее повязку и принесите реквизит, – громогласно приказывает он.

Ощутив всей кожей чье-то приближение, Кая нашла в себе силы ни разу не шелохнуться, не оглянуться и не завопить от ужаса, пока руки неизвестного убирали с глаз повязку.

То, что предстало ее взору… Нет, это не оживший кошмар и не сцена из фильма ужасов. Это хуже и в сто крат страшнее, потому что происходит в реальности.

Место, где она находится, не походит ни на что из увиденного ранее. Квадратный бункер без окон и привычных прозрачных стен. Потолочные галогеновые лампы излучают тусклое фиолетовое свечение, прямо перед ней стоит стол, на котором, вероятно, лежит реквизит, упомянутый господином Мином. Ключ, охотничий нож и пистолет. Один их вид вызывает у Каи внутреннее содрогание, но куда больше ее шокируют металлические узкие клетки, с помощью толстой веревки прикрепленные к торчащим из потолочных балок железным крюкам.

В каждой клетке заперто по одному узнику. Три красивые хрупкие девушки и симпатичный мускулистый парень. Все четверо полностью обнажены и обездвижены при помощи бандажа, ремней и цепей, во рту силиконовый кляп, не позволяющий кричать и просить о помощи. Поза со способом фиксации один в один дублирует ту, в которой Кая проснулась на следующий день своего пребывания в «Улье».

Охренеть… Просто охренеть. Выходит, это была не жестокая блажь батлера, а продуманная подготовка к тому, что происходит сейчас. А значит, он лгал, когда говорил, что ему неизвестны планы господина Мина. Брехливый козел. И как ему доверять теперь?

Каталея на секунду прикрывает ресницы, пытаясь успокоить бешеный пульс, в венах кипит адреналин, мешая связно думать. Одна из девушек начинает сильно дергаться, из-под тугого с шипами внутрь ошейника стекают капли крови. Она смотрит на Каю с кричащей мольбой, в опухших от слез глазах плещется мучительная боль.

Боже, зачем это всё? Что они за звери, раз делают такое с людьми?

– Я должна их освободить? – Голос девушки так же сдержан и тверд, как минуту назад.

Задрав голову, она ищет взглядом камеры и натыкается на одну в центре.

– Это тебе решать, Каталея Гейден, – подает голос господин Мин. – Ты же не знаешь, какова их роль в нашем шоу. Хорошенько подумай, прежде чем определиться.

Поочередно посмотрев на извивающихся в цепях мучеников, она пытается осмыслить, что может подразумеваться под фразой «ты же не знаешь, какова их роль в нашем шоу».

Эти обессиленные несчастные люди могут ей чем-то угрожать?

Заметив капающую кровь с бледного тела второй девушки, Кая отметает эту бредовую мысль.

Когда она их освободит, измученные девчонки вряд ли смогут самостоятельно стоять на ногах. Опасения вызывает только крепкий парень с забитыми наколками плечами и мускулистым торсом. Он не двигается, не стонет от боли и смотрит волком.

Опасен?

Возможно…

Вероятно.

Скорее всего.

А если у нее в руках будет нож? Или пистолет?

– Я могу использовать то, что лежит на столе?

– Зависит от цели. Если хочешь освободить птичек из клетки, то разрешаю выбрать что-то одно. Ключ, пистолет или нож, – пафосно перечисляет господин Мин. – И даю тебе на выбор ровно… минуту. Потом еще восемь на то, чтобы довести дело до конца. То есть по две минуты на человека. Этого времени должно хватить, если ты точно знаешь, что делать. Ты же знаешь, пчелка?

Черт, конечно, она не знает.

Нож – неплохой вариант. Клетки подвешены невысоко от пола, и они довольно узкие, словно специально изготовленные под пленников, находящихся в горизонтальном положении. Ее роста хватит, чтобы дотянуться ножом до веревок и срезать их, но это займет много времени, даже если лезвие хорошо заточено. Толщина веревки с два пальца – за пару секунд не управиться. К тому же она не откроет ножом замки на клетках, ее рука не пролезет через частокол прутьев, чтобы избавить несчастных от кожаных браслетов на руках и ногах, и не факт, что на них стандартные, легко открывающиеся крепления. Ошейники выглядят крепкими, тугими и цельными, спаянными прямо на жертвах, но если отцепить карабин с цепью, то сам ошейник снимать не обязательно. Всё так, но для того, чтобы убрать бандаж, ей каким-то образом нужно открыть клетки.

Значит, без ключа никак не обойтись. Да, ключ – самый разумный и гуманный выбор, если бы не одно жирное но… Точнее, слова психа про неопределенную роль запертых в клетках пленников.

Их четверо, она одна.

Возможно, они здесь давно и это не первая их игра. Ни ключ, ни нож не помогут ей защитить себя в случае нападения.

Окончательно растерявшись, Кая неуверенно оглядывается назад. Ей необходим знак, намек, что угодно. Только один человек может ей помочь, и он стоит возле широкой колонны, небрежно прислонившись спиной к стене. Лицо полностью скрыто темнотой, руки сложены на груди. Неподвижный, как скала. Ну же, скажи что-нибудь… Какой прок от наушника, если он молчит, когда ей дико нужна подсказка?

– Я принимаю твое молчание за положительный ответ, – торопит неугомонный психопат. Стиснув зубы, Кая поднимает взгляд в камеру.

– Можно один вопрос? – Она инстинктивно шагает вперед.

– Последний вопрос, – жестко отрезает Мин.

– Сколько патронов в магазине пистолета?

– В этой модели должно быть семнадцать, но я не уверен, что глок заряжен полностью, – ублюдок глумливо смеется. – Вижу, ты успела подумать, Каталея Гейден. Я в тебе не ошибся. Итак, выбор сделан?

– Да, – обреченно бросает Кая.

Придется рискнуть. Протянув руку, девушка сжимает пистолет в руке. Ей повезло с отцом. Он успел обучить дочь многим полезным вещам, включая навыки самообороны и стрельбу из оружия. И не только короткоствольного. И это заставляет задуматься. Он словно догадывался, что однажды ей пригодятся его уроки…

– Отлично. Когда услышишь слово «стоп», немедленно бросишь пистолет на пол и вернешься к столу, – дополняет условия Мин. – Отсчет пошел. У тебя восемь минут.

Быстро проверив магазин, Кая облегченно вздыхает. Восемь пуль из семнадцати. Негусто, но должно хватить.

Сняв глок с предохранителя, Кая подбегает к первой клетке. В ультрафиолетовых лучах ее платье, волосы, брови и ресницы флуоресцируют, превращая девушку в сияющий мерцающе-белый факел. Она больше похожа на персонажа из анимированной компьютерной игры, чем на живого человека, но, возможно, в этом и заключается главный замысел создания ее образа. Представление должно быть зрелищным, а главная героиня отличаться от остальных. Что ж, эта задача извращенным ублюдкам удалась на славу.

Кая рывком тянет на себя дверцу. Заперто. Проблема ожидаема и решаема. Направив прицел на личину, Кая зрительно прослеживает вероятную траекторию. Девушку не заденет, даже если пуля пройдет навылет. Это хорошая новость. Плохая – за этой клеткой в пяти метрах находится вторая. С парнем. Но времени на раздумья нет.

– Не бойся, – коротко обращается она к испуганно замычавшей девчонке и жмет на курок. На секунду оглохнув от грохота выстрела и нисколько не сомневаясь, что попала в цель, Кая снова дергает дверцу, и та с небольшим усилием поддается. – Всё хорошо, я сейчас помогу, – успокаивает она трясущуюся девушку.

Положив пистолет на пол, Кая просовывает обе руки внутрь, торопливо пробегая пальцами по звеньям цепей, соединяющих наручники на руках и ногах жертвы. Нащупав центральный карабин, надавливает на нижнюю часть и, услышав характерный щелчок, облегченно выдыхает. К счастью, обошлось без сюрпризов, а она ожидала подвоха. Повезло, черт возьми.

Воспрянув духом, Кая открепляет цепь, удерживающую ошейник, и девушка со стоном распластывается ничком на дне клетки.

– Не шевелись, я сниму ремни. Больно не будет, – мягко обещает Кая, поочередно освобождая запястья и лодыжки. Для этого ей приходится по пояс залезть в клетку, и дурацкое платье чертовски мешает действовать быстро и четко. Сдернув с головы девушки кляп, Кая проверяет ремень на кровоточащей шее. Он запаян наглухо, шипами внутрь… Бесчеловечные мрази. Зарычав от злости, Каталея ласково гладит девушку по всклокоченным темным волосам. – Прости, ошейник снять не смогу. Отдышись и выбирайся. Мне нужно заняться остальными.

Подняв пистолет, Кая несется к параллельно подвешенной клетке, бегло взглянув на закованного татуированного парня. Видимых повреждений нет, но смотрит всё так же тяжело и злобно. Пугающий тип с внушительными габаритами (причем во всех местах), едва помещающийся в клетке. Чтобы засунуть его туда, кому-то пришлось здорово постараться. Стоит ли вообще его освобождать? И что будет, если она не успеет? Он так и останется висеть, пока… Пока что? Черт, она не будет думать об этом сейчас. Сначала нужно разобраться с девчонками, а потом и до этого гладиатора очередь дойдет.

Со второй девушкой Кая заканчивает еще быстрее, чем с первой, и переходит к третьей, находящейся буквально в полуметре от клетки с подозрительно тихим парнем. Она подвешена выше остальных, и Кае приходится использовать еще один патрон, чтобы прострелить веревку. Клетка с глухим звуком падает на пол.

Встав на колени, Кая целится в замок. Выстрел, грохот, едкий запах, немного дыма. Закашлявшись, Кая открывает дверцу и заглядывает внутрь, долбаное платье снова сползает с плеч, и, устав с ним бороться, она стаскивает рукава полностью, оставляя верх болтаться на поясе. Кому сейчас есть дело до ее голых сисек?

– Жива? – Кая быстро осматривает девушку. Во время падения шипы сильно поранили хрупкую шею, крови очень много, и похоже, она без сознания. Плохо, черт.

– У тебя осталось три минуты и двадцать пять секунду, – громко объявляет Мин. – Но ты всегда можешь остановить шоу и прекратить мучения оставшихся… если выпустишь пулю себе в висок, – добавляет ублюдок новое, придуманное на ходу правило. – Прояви гуманность и милосердие, и тебе обязательно зачтется, – рокочущий хохот наполняет игровую. – На том свете.

Не дождешься, мразь. Засуетившись, Кая начинает торопливо отстегивать цепи. От спешки и нервного напряжения она вспотела, влажные пальцы не слушаются и соскальзывают. С грехом пополам она справляется, освободив конечности девчонки. Затем убирает цепь от ошейника, снимает кляп, чтобы облегчить бедняжке дыхание. Потом наручники, но тут ее ждет неприятный сюрприз. Ремни без застежек, цельные, цепь зафиксирована крепко, не вырвать. Приходится использовать еще один патрон, и с оковами на лодыжках то же самое. Итого – минус шесть пуль. Осталось две. Негусто, но лучше, чем ничего.

Плачевное состояние девушки внушает тревогу. Сама она вряд ли выберется. Оставить истекать кровью внутри не позволяет совесть. Как же быть? Как быть? Набрав полные легкие воздуха, Кая хватает ее за ноги, чуть выше отметин, оставшихся от ремней, и вытягивает девчонку наружу.

Выбившись из сил, вытирает льющийся в глаза пот рукавом от платья, которое успело покрыться темными кляксами. В ультрафиолете кровь всегда светится черным, выглядит это жутко, но не страшнее всего остального, что ей довелось тут увидеть. Тяжело дыша, Кая сжимает пистолет и с трудом поднимается на ноги. Она устала, абсолютно вымотана, а впереди еще одна клетка и самый опасный узник.

– Полторы минуты, – голос господина Мина зловещим раскатистым эхом отскакивает от стен и потолка, протяжно вибрирует в воздухе.

По телу девушки проходит неконтролируемая волна дрожи, волоски на затылке встают дыбом. Высокий хвост, кстати, даже не сбился, не рассыпался и не сполз набок, хотя и усложнял задачу, когда она нагибалась, чтобы проникнуть в клетку.

– Ты теряешь время. Двигайся, твою мать, – недовольно рявкает Мин. Да чтоб ты подавился своими миллиардами, больной урод.

Пошатываясь, Кая приближается к последней клетке. Руки дрожат, глок кажется неподъемным. Если промахнется, то остается всего одна пуля. Прищурившись, она оценивает траекторию и обреченно опускает пистолет. Парень слишком крупный и заполняет всё пространство клетки. Личина находится как раз напротив мощной грудной клетки. Вероятность попадания – сто процентов.

– Прости, не могу, – хрипло бормочет Кая, глядя в немигающие синие глаза.

Он неотрывно наблюдает за ней, заставляя чувствовать некоторое облегчение от того, что не придется к нему прикасаться. Огромный, голый, сильный, блестящий от пота, закованный в кандалы хищник. Он мог бы придушить ее одной рукой. Прямо там, в клетке, и никакой бы пистолет не спас. Или вырваться, скрутить, изнасиловать, а потом придушить. Озлобленный мужчина, доведенный до звериной ярости, способен на самые чудовищные поступки.

– Тридцать секунд, Каталея! – напоминает о себе господин Мин. Этот ублюдок превратился в животное по собственной инициативе, от вседозволенности, развращенности, пресыщения и безнаказанности. – Двадцать секунд.

Кая не реагирует, не в силах оторвать взгляд от неспасенного пленника. Русые волосы закрывают половину лица, брови сведены, на выбритых висках блестят капли пота. Наверное, когда-то он тоже жил обычной жизнью, пока не оказался здесь. Учился, работал, встречался с девушками, строил планы…

– Мне очень жаль, – тихо шепчет она.

Бессовестно лжет. Не жаль.

Это делает ее плохим человеком? Да, ведь она не знает, на что обрекает незнакомого парня, который не сделал ей ничего плохого. Она просто боится его, а он не может ничего ей ответить из-за дурацкого кляпа во рту. Парень вдруг ведет глазами в сторону, глядя куда-то ей за спину, дергает головой, промычав что-то в свой кляп. Кая резко оборачивается, и в этот момент первая спасенная ею девушка с яростным воплем бросается на нее с ножом, который, вероятно, стянула со стола. Лезвие обжигает обнаженное предплечье, боли нет. Шок впрыскивает в кровь адреналин, действуя как обезболивающее.

Девчонка отступает и со звериным воплем кидается снова, на лице бешеная гримаса, в глазах ненависть. Кая действует на инстинктах. Бьет ногой в живот, используя стандартный боевой прием. Соперница падает на спину, но быстро, прыжком, поднимается. Наступает, готовясь к броску. Боковым зрением Кая замечает вторую освобожденную узницу, которая подбирается к ней сбоку, раскручивая длинную цепь.

Черт, как же быстро они оклемались.

Почему она не предусмотрела подобный вариант?

«Я же вам помогла», – хочется завопить во всё горло, но на словесные разборки тупо нет времени.

Пчелки медленно приближаются, кривя губы в кровожадных усмешках, обещающих смертельную расправу. Одна – с острым окровавленным ножом, вторая – с зловеще лязгающей цепью. На обезумевших злобных лицах ни намека на благодарность. Вот и делай после этого добрые дела. А Мин еще пулю в собственную голову предлагал…

– Бросай пистолет, сука, – рявкает брюнетка. Ее подружка злобно хихикает. – Обещаем, мы не будем тебя долго мучить. Сдохнешь быстро.

Резко вскинув руку, Каталея не целясь стреляет. Сначала в ту, что с ножом, потом в другую.

Два выстрела, грохот, едкий запах дыма…

Внутри никаких эмоций, безмолвие и хладнокровная уверенность в том, что не промахнулась.

Первая девчонка оседает на пол, из раны в груди хлещет черная кровь, взгляд стеклянный, пустой, удивленный. На вторую Кая даже не смотрит, но знает, что попала. Отец хорошо ее обучил, спасибо ему, это только что спасло ей жизнь. Жаль, что она никогда не сможет поблагодарить его лично.

– Стоп, – триумфально объявляет Мин. Его голос дрожит от восторга и возбуждения.

Кровавое зрелище пришлось господину по вкусу. Всё закончилось? Она справилась?

Выронив пистолет, Кая на негнущихся ногах идет к столу, перешагивает через обнаженный труп и движется дальше, по пути надевая верх платья. Кожу на порезанном плече печет, но это ерунда. Царапина. Главное, она жива.

Всё закончилось. Закончилось, как мантру, твердит Кая про себя, чтобы ни о чем другом не думать, не анализировать, не слышать омерзительного голоса своего хозяина, толкающего пафосную речь из всех динамиков. Кажется, он даже хлопает в ладоши, радуется, как ребенок, дорвавшийся до любимого мультфильма после недельного наказания. Аплодисменты – это успех, цинично размышляет Кая. К черту его. Пусть горят в аду он и женщина, которая произвела на свет это чудовище.

Она справилась. Справилась… Стол оказывается далеко позади, а она всё продолжает идти, невидящим взглядом уставившись перед собой. Ее никто не останавливает. Вокруг зловещая тишина. Резко гаснет свет, погружая игровую во тьму. Ноги подкашиваются, и сильные руки подхватывают ее, не дав упасть, прижимают к твердой груди и куда-то несут. Прямо на слепящий свет. Кая шипит, прячет лицо на мужском плече, вдыхает знакомый запах.

– Бут, я знаю, кто такой господин Мин, – сипло шепчет она.

– Ты знала об этом с самого начала, – мягко отвечает батлер. – И не вздумай ни в чем себя винить.

– Не буду, – обвив руками крепкую шею, Кая наконец позволяет себе разрыдаться.

Глава 12

– Уже уходишь? – Разочарованно вздохнув, Дея проводит коготками по моей спине, намеренно задевая свои же отметины. Опять всего разрисовала. Садистка ненасытная. Встав с кровати, я поднимаю с пола брюки с боксерами и начинаю быстро одеваться. – Так быстро… Ты меня совсем не любишь… – добавляет «садистка» капризным голосом.

– Считаешь, это было быстро? – Обернувшись, скептически вскидываю бровь, глядя в раскрасневшееся после секса лицо. Бесстыже расставив ноги и выпятив красивую грудь, Медея выгибается кошкой и игриво улыбается.

– Долго, но мало. Побудь еще немного. – Склонив голову к плечу, темноволосая ведьма призывно манит меня тонким пальцем. – Ну же, Бут. Ты же хочешь, я знаю.

– Тебе есть кем меня заменить. – Усмехнувшись, я закатываю глаза и наклоняюсь за рубашкой.

– Фу, какой ты противный, – наигранно дуется Медея.

– Кронос прилетит в течение часа. Приведи себя в порядок, – сухо советую я, застегивая ремень.

– Боже, Бут, да ему плевать, как я выгляжу, – раздражается Дея, сменив позу и подползая к краю кровати.

– Ему не плевать. Просто ты всегда выглядишь сногсшибательно. – Я сажусь рядом и, запустив пальцы в копну густых волос, грубо сжимаю их на затылке. Она только больше заводится и разве что не урчит от удовольствия. – Но мне правда пора уходить. Нужно подготовить игровую для Науми. Крон привезет с собой друзей, попросил устроить вечеринку в стиле Блейда.

– Какая пошлость, – поморщившись, Дея забирается мне на колени, оседлав, как любимого жеребца. – У моего мужа стало совсем плохо с воображением. Еще немного, и мы скатимся до Дракулы. Может, у него ностальгия по студенческим временам? Кризис среднего возраста? – Взлохматив мои волосы, Дея присасывается губами к моим и, не дождавшись ответа, обиженно бьет ладошками в грудь. – Я нажалуюсь Кроносу.

– На что? – расхохотавшись, спрашиваю я.

– Ты пренебрегаешь моими желаниями.

– Исключительно ради наших с ним общих дел. Он меня помилует, – с улыбкой заверяю я, снимая Медею с себя и осторожно усаживая на постель.

– А вот и нет. Попрошу поставить тебя в сегодняшнее шоу в качестве участника, а не наблюдателя, – растянувшись на смятых простынях, угрожает мстительная стерва.

– Он уже это сделал, – невозмутимо парирую я.

– Серьезно? За что? – Приподнявшись на локтях, она удивленно хмурится.

– Я сам попросил.

– Мне казалось, ты давно вырос из этих игр… Стой, я поняла. Боишься, что наши друзья, заигравшись, войдут в раж и покалечат твою любимицу? – догадывается Дея. Ну надо же, какая проницательная. Странно, что Науми вообще еще жива.

– От тебя ничего не скроешь, – ухмыляюсь я.

– А я боюсь, что покалечат тебя, Бут, – на полном серьезе заявляет пчелиная королева, и ее слова меня ничуть не удивляют, как и неподдельное беспокойство в золотистых выразительных глазах. Я знаю, что она привязана ко мне сильнее, чем к остальным своим любовникам. И возможно, даже больше, чем к собственному мужу. Если Крон это почувствует, могут возникнуть серьезные проблемы, но Медея слишком эгоистична и избалована, чтобы думать о последствиях своей беспечности.

– Тебе нечего бояться, Дея. Я отхватил себе главную роль.

– И как настоящий рыцарь, будешь охранять свою даму сердца, – язвительно бросает Медея, недовольно поджимая губы.

– А вот это действительно пошло, – иронизирую я.

– Я шучу, Бут. – Протяжно вздохнув, она задумчиво наблюдает, как я надеваю пиджак и застегиваю верхнюю пуговицу рубашки. – Мне нравится Науми, и она чистая аристократка. Если переживет ежегодное шоу, у нее есть все шансы пробиться выше. – Сделав выразительную паузу, она многозначительно смотрит мне в глаза. – Тебя тоже ожидает повышение, Бут.

– Хочешь сказать, что в скором будущем мы можем заменить вас с Кроном? – равнодушно уточняю я. – И ты готова уступить свою корону другой, бросив всё, чему посвятила несколько лет жизни?

– Совет считает, что нам с Кроном пора заняться более масштабными делами… и продолжить род. – Лицо Медеи кривится, словно мысль о детях внушает ей отвращение.

– А как считает Крон? – мой вопрос повисает в воздухе.

Настроение Медеи резко меняется. Не в лучшую сторону. Отвернувшись, она вскакивает с постели и скрывается в душевой. Она всегда так делает, когда не остается аргументов, но мы оба прекрасно знаем – Крон никогда не оставит «Улей» по собственной воле. Его вполне устраивает двойная жизнь, которую он ведет годами.

– Бут, подожди. – Дея выглядывает из душа, буквально поймав меня на пороге королевской спальни.

– Что? – Оглянувшись, вопросительно смотрю на воодушевленное лицо Медеи.

– У меня идея, – сияя улыбкой, сообщает Медея.

– У тебя три часа, чтобы подготовиться, – напоминаю я, красноречиво взглянув на часы. – Друзья корпорации с нетерпением ждут твоего эффектного появления на вечеринке.

– Знаю, – быстро кивает Дея. – Я хочу, чтобы новенькая пчелка тоже участвовала.

– Нет, – отрицательно качнув головой, коротко отрезаю я.

– Почему нет? – Рассердившись, Медея встает в позу. – Если ты в игре, то проследишь за обеими. Она неплохо выступила неделю назад, уверена, что и сегодня отлично справится.

– Она выступила плохо, и ты знаешь об этом не хуже меня, – раздраженно отвечаю я.

– Да, но главное же не то, что она сделала, а как. У пчелки хорошая реакция, Бут, и ни капли сострадания. Из нее выйдет толк.

– Кая – частная собственность почетного гостя корпорации, – с нажимом привожу железобетонный аргумент. – Если он заметит на ее теле повреждения, то будет вправе потребовать отмены оплаты содержания.

– Ее статус можно изменить. – Медея небрежно пожимает плечами.

– Ты понимаешь, о чем просишь? – недоверчиво уточняю я. – Контракт с Мином составляет пять процентов от общего дохода корпорации. Крон никогда не согласится.

– Она мне нужна в ежегодном шоу, – упрямо топает ногой Дея. – Кстати, мой грандиозный сценарий находится на рассмотрении совета. Ответ будет известен со дня на день.

– Поздравляю, но мой ответ не изменился. Кая не готова, – безапелляционно закрываю тему и поворачиваюсь к Медее спиной. – До встречи в игровой.

– Я буду болеть за тебя, красавчик, – бросает она вдогонку.

Честно говоря, безумная просьба Деи заставила меня нехило понервничать. Мое личное расследование еще далеко до завершения, я поставил его на паузу, решив дать девчонке неделю на восстановление. Теперь придется срочно ускориться. Медея ничего не делает просто так, на каждое ее действие есть веская, обоснованная причина. Я не верю в банальное любопытство. В новой пчелке нет ничего особенного, чтобы привлечь внимание королевы «Улья», кроме одной детали.

Я стер запись, на которой был запечатлен момент обнаружения идентичного родимого пятна на теле пчелки. Медея никак не могла об этом узнать… если только Кая сама не проболталась, пока они о чем-то беседовали в библиотеке. Правда, мне сложно представить, зачем Каталее рассказывать королеве о такой мелочи. Вряд ли они обсуждали внешние особенности друг друга. Тем не менее Медея с какой-то целью отключила камеры на время их диалога. Это факт, против которого не попрешь, а теперь вдруг всплывает странная блажь о смене статуса новенькой.

Совпадение? Вряд ли. В лоб у Медеи спрашивать нельзя – это вызовет подозрения, и она еще сильнее вцепится своими когтями в новенькую. Значит, возьму в разработку Каю и осторожно вытяну из нее все подробности.

Уже на выходе из королевского лофта я обращаю внимание на двух трутней, ожидающих своей очереди развлекать хозяйку «Улья». Понуро повесив головы, они сидят на кожаной кушетке в ее кабинете и наверняка считают дни до своей смерти. В одном из обреченных парней я с удивлением узнаю участника последней игры господина Мина. Ну надо же, какой невезучий.

– Эй, – остановившись, смотрю прямо на него. Парень первым вскидывает голову, смотрит с опаской. – Да, ты, в белой майке. Иди сюда. – Жестом приказываю ему приблизиться. Оглянувшись на товарища по несчастью, он настороженно сводит брови и неуверенно идет в мою сторону. Бегло окинув его взглядом, я понимающе хмыкаю. Крупный, высокий, мужественный, породистое красивое лицо, развитая мускулатура, ритуальные татуировки по всему телу. Парень полностью соответствует привередливому вкусу Медеи.

– Имя? – коротко спрашиваю я, когда он останавливается напротив.

– Эйнар, – глядя в пол, хмуро отвечает Эй.

– Швед?

– Да.

– Напомни свой уровень? – снова взглянув на часы, торопливо уточняю я. Подняв руку, Эйнар показывает выбитую на запястье соту с соединяющей углы гексаграммой, в нижнем луче которой отчетливо видна римская шестерка. – Боец, значит, – удовлетворенно киваю я своим мыслям. – У королевы был уже?

– Нет, – отрицательно качает головой.

– Не сегодня, а вообще.

– Нас только что привели.

– Отлично. – Хлопнув парня по плечу, жестом приказываю идти за мной. – Поработаешь на меня, боец.

– А она… – тормозит трутень, растерянно оглядываясь на королевскую спальню.

– Переживет, – усмехнувшись, отвечаю я. – Будешь мне должен, Эйнар. Подведешь – убью. Всё понятно?

Той зимой Каталее Гейден только стукнуло восемнадцать. В разгар января у отца выпали две свободные недели, он решил устроить семейные каникулы на троих в тропическом рае, на частном острове, в максимальном уединении от столпотворений людей и шумных городов. Шикарная вилла в пять этажей, спа, несколько бассейнов, вышколенная прислуга, собственный шеф-повар, площадка для гольфа, яхт-клуб и все прочие блага цивилизации стали приятным дополнением к белоснежному пляжу, высоким пальмам и лазурному морю. Отец вскользь обмолвился, что остров принадлежит давнему знакомому, который много раз приглашал его погостить, и вот удобный момент настал. Кая легкомысленно пропустила эту информацию мимо ушей, не посчитав ее чем-то важным. В силу профессии у отца имелось много влиятельных друзей из элитарного круга, и она принимала это как данность.

Лишенная привычных развлечений, девушка большую часть дня проводила одна на пляже. Купалась голышом, переписывалась с друзьями, жаловалась на тоску, заваливала сети бесконечными селфи или напивалась в одиночку и любовалась на пляшущие звезды.

Отец с матерью заняли противоположную половину острова и устроили себе второй медовый отпуск. В течение дня Кая их почти не видела, за исключением совместных завтраков и крайне редко – ужинов. Она нисколько не обижалась, прекрасно понимая, как редко родителям удается побыть вдвоем. Кая сама немало поколесила с отцом и собственными глазами видела, сколько времени, нервов и седых волос уходит на все эти международные саммиты и бесконечные конференции.

Прошлый год выдался особенно тяжелым. Мама застряла в депрессии и часто болела. Старший брат пытался совмещать учебу и создание собственного бизнеса. Кая тоже разрывалась – хотела успевать всё и везде, а в итоге выдохлась и к Новому году едва не загремела в больницу с нервным истощением. Отдых требовался всем, но Антон застрял в городе из-за сессии, обещал прилететь позже. Первые сутки она жутко на него злилась, а потом то ли морской воздух подействовал, то ли солнышко пригрело, или Кая просто смирилась и научилась получать удовольствие от одиночества.

На третий день брат так и не появился, завалил два экзамена и готовился к пересдаче. Кая сильно расстроилась, потому что Антон обещал взять с собой свою подружку и несколько приятелей с парами, в веселой компании молодых парней и девчонок отдыхать было бы гораздо интереснее. Но тоска ее длилась недолго. На закате, когда она уже собиралась вернуться на виллу, к причалу пришвартовалась незнакомая шикарная яхта. Быстро накинув на голое тело легкое платье, Кая с любопытством наблюдала за приближением высокого стройного мужчины в белой капитанской форме. Он был смуглым, взрослым, привлекательным, с раскосыми черными глазами и порочной улыбкой.

Кая заговорила первая, шутливо спросив, куда он дел хозяина яхты. Мужчина со смешком ответил, что утопил. Они вместе посмеялись, а потом он проговорился, что яхта нуждается в ремонте и он какое-то время проведет на острове. Капитан представился как Эмин, рассказал, что ему тридцать шесть лет и иногда он живет на яхте, потому что не мыслит жизни без моря.

У Каи не возникло ни малейших сомнений в его словах. Эмин показался ей обаятельным, остроумным и совсем нестарым. Конечно, постарше тех парней, с которыми она в прошлом крутила романы, но в текущий момент это не имело никакого значения, так как ее сердце было абсолютно свободно. Кая отчаянно нуждалась в общении и мужском внимании, и привлекательный капитан мог дать ей и то и другое.

Достав из пляжной сумки закупоренную бутылку шампанского, она предложила Эмину выпить ее вместе. Мужчина не отказался. Они сидели на песке, давились теплым шампанским, смеялись, смотрели на закат и болтали обо всем на свете. Когда алкоголь закончился, Эмин предложил захмелевшей девушке подняться на яхту и опустошить бар хозяина. Кая не колеблясь согласилась. Оставив девушку на остывшей палубе, Эмин ушел за вином и закусками, а когда вернулся, она встретила его в наряде Евы и с недвусмысленным предложением провести дни вынужденной стоянки приятно и необременительно.

Курортный роман между взрослым темпераментным мужчиной и юной страстной девушкой развивался бурно и стремительно. В сексуальном плане они подошли друг другу идеально. Он был опытным, напористым, местами грубым, она – податливой, как воск, и жадной до новых ощущений. Кая почти не покидала яхту, не вылезая из постели горячего любовника, а родители были слишком заняты собой, чтобы заметить постоянное отсутствие дочери. Получив полную свободу действий и выносливого самца в свое распоряжение, Кая легко и без оглядки отдалась эротическому сумасшествию. Обжигающая страсть, тропическое пекло, горячее море, покачивающаяся на волнах белоснежная яхта. Беспечность юности не признавала границ и жаждала испробовать максимум эмоций от спонтанного отпуска и случайного неутомимого любовника.

Кая и правда сама предложила Эмину воплотить в реальность ее тайные фантазии, с которыми она не рискнула поделиться ни с одним из своих бывших парней. Публичность отца и сфера его деятельности накладывали определенные обязательства и ответственность на всех членов семьи. Осторожность – превыше всего. Никаких секс-скандалов, историй с наркотиками, закрытых вечеринок и прочих компрометирующих поступков. Разумеется, всё это в той или иной степени присутствовало в ее жизни, но она была осмотрительной, никогда не теряла головы, и благодаря этому ей удавалось избегать неприятностей, которые периодически случались с другими.

Внешне Кая усердно поддерживала образ идеальной дочери, но внутри нее всегда скрывалась какая-то червоточина, постепенно увеличивающаяся в размерах, словно медленно пожирающий вирус. Кая научилась прятать эту часть себя от всех, но Эмин казался ей надежным и ничего не знал о ней, кроме имени. Она была в этом абсолютно уверена, как и в том, что в конце отпуска их мимолетный роман закончится и они разойдутся в разные стороны, сохранив друг о друге исключительно приятные и горячие воспоминания.

Но вышло немного иначе.

Через неделю рано утром на остров прибыл Антон с большой шумной компанией, и Кае пришлось вернуться на виллу, чтобы не вызвать у семьи ненужных вопросов и подозрений. Весь день девушка тусовалась с братом и его друзьями в бассейне на крыше. Алкоголь, громкая музыка, танцы, заинтересованные взгляды симпатичных парней. Некоторые прилетели без пары и отнюдь не невинно посматривали на младшую сестру своего друга. Она тоже флиртовала напропалую, мгновенно забыв про своего взрослого капитана.

На практически необитаемом острове родители, сделав над собой усилие, закрыли глаза на чудачества детей и позволили им отрываться по полной. Вечером, во время праздничного ужина, устроенного в честь приезда брата и его мажорных друзей, отец отозвал Каю в сторону. Он выглядел взволованным и немного удивленным. Сказал, что у него состоялся странный телефонный разговор с Габриэлем Янгом, так отец назвал хозяина острова. Мистер Янг расспрашивал его о детях, в большей степени о Каталее, и в итоге предложил рассмотреть свою кандидатуру на роль мужа для дочери. Кая была слегка навеселе и не совсем понимала, о чем толкует отец. Какое ей дело до какого-то азиатского миллиардера и его желания заполучить себе в жены богатую наследницу славянской внешности? Но отец настойчиво просил ее хорошо обдумать предложение, долго объяснял, что Габриэль Янг – очень влиятельный и опасный человек, что много лет назад он оказал их семье большую услугу и отказ может расценить как личное оскорбление. Кая легкомысленно отмахнулась, попросив отца отложить разговор до утра, когда она будет в состоянии рационально мыслить.

После ужина шумная компания продолжила веселиться. В какой-то момент градус алкоголя и похоти достиг своего апогея, и Кая позволила смазливому блондину утянуть себя на пляж и по-быстрому трахнуть прямо под пальмой. Она даже имени его не запомнила, и это не было для нее чем-то запретным или аморальным. Избалованная золотая молодежь, в кругу которой вращалась Кая, почти поголовно придерживалась идеологии личной свободы, вседозволенности и распущенности. Они не придавали сексу большого значения, им занимались много и часто, с легкостью меняя партнеров. Кая ничем не отличалась от остальных. Ее будни были забиты учебой, тренировками, различными курсами, изучением языков, но, если выдавался свободный вечер, она отрывалась как в последний раз. Словно знала – совсем скоро всё это закончится и ее жизнь даст крутой поворот.

Начало сокрушительных изменений было положено именно там. На частном острове Габриэля Янга. В ту самую ночь, когда, немного протрезвев, Каталея сбежала от тусующейся толпы и снова заявилась к Эмину на яхту. В последний раз. Она заявила, что больше не нуждается в его услугах и пришла попрощаться. Он ответил: «Без проблем, детка» – и налил ей вина. А потом произошел тот случай, о котором впоследствии она расскажет Буту. Жесткий бандаж, грубый секс и потеря сознания от удушения натянутой цепью.

Утром Кая очнулась голая на пляже, под пальмой, где накануне вечером ее трахал безымянный блондин, а белоснежная шикарная яхта исчезла с причала, словно ее там никогда и не было.

То, что она приняла Габриэля Янга за обычного капитана, Каталея поймет только через год, когда уже будет жить в другой стране, в чужом городе, под фальшивым именем. Однажды, листая журнал «ФОРБС», Нина Даль наткнется на знакомое лицо на фотографии, с бешено колотящимся сердцем прочитает настоящее имя с коротким пояснением и испытает мучительный стыд, а после напрочь сотрет эту позорную страницу из своей памяти.

Господин Мин… Надо быть полной дурой, чтобы не догадаться сразу. Он даже заморачиваться не стал, выбирая себе псевдоним. Габриэль оставил ей кучу подсказок, но она не заметила ни одной. Все последние дни Кая могла думать только об этом. Не о том кровавом кошмаре, что случился в игровой, а о проклятом Габриэле Янге и его изощренной больной одержимости своей местью.

За что?

За совершенную в юности глупую ошибку? Масштаб безумия этого человека не укладывался у девушки в голове. Прошло больше пяти лет. Неужели за это время в жизни благополучно женатого миллиардера, владельца крупнейшего инвестиционного холдинга, не произошло ничего, чтобы эмоционально перекрыло тот недельный эпизод?

Кто такой Эмин, Кая? Бут задавал этот вопрос не меньше десяти раз. В отличие от нее он сразу понял, что у заказчика были к ней личные счеты. Но Кая так глубоко закопала неприятные воспоминания, что никак не могла уловить связь.

Даже импровизация батлера с цепями и наручниками не навела ее на верные мысли. Осознание пришло только в игровой, когда она увидела клетки с закованными узниками. В голове словно прострелило, пазл внезапно сложился. Но под воздействием шоковой ситуации Кая вспомнила не только это. Отчетливо всплыли ночные диалоги с Бутом, пока она находилась в бессознательном состоянии… Его вопросы, ее четкие откровенные ответы. Она рассказала ему всё. В мельчайших подробностях. Как Бут это сделал? Как заставил ее говорить? Сыворотка правды, гипноз, промывка мозгов? Как, черт возьми? И почему он молчал потом? Что еще она успела ему растрепать?

И где носит этого гребаного батлера целую неделю? После того как он приволок ее зареванную окровавленную тушку в стерильную соту и сгрузил на кровать, Бут сразу ушел и до сих пор ни разу не появился. Ни слова не сказал, гаденыш, оставив ее в полном неведении, с жужжащим роем мыслей в голове и открытой раной на плече.

Зато громила-доктор со своим жутким чемоданчиком навещал Каю с навязчивой регулярностью. «Царапину» всё же пришлось зашить, и впоследствии не обошлось без воспаления, но док заверил, что шрам со временем замоется и будет почти незаметен. Может, док и профи в своем деле, но он ей жутко не нравился. Девушку мутило от его сальных взглядов и липких прикосновений. То, как он пялился на ее грудь во время осмотров, вызывало в Кае стойкое отвращение и неприязнь. Тем не менее ей удалось выяснить, что похотливого эскулапа зовут Трой и он руководит медицинской группой, простыми словами – главный Айболит «Улья». Странно, что Трой занимался с ней лично, как с привилегированной персоной.

Интересно, это его инициатива или приказ Бута? Старший батлер вообще вправе раздавать приказы подобного уровня? Одни вопросы… и все без ответов. Пора бы привыкнуть, но не выходит.

Слишком много тумана и лжи вокруг каждого действия Бута. Он заверял, что она выживет и не пострадает во время трансляции, но в итоге безучастно простоял в стороне, пальцем не шелохнув, чтобы предупредить об опасности. Какой прок от микронаушника, если Бут тупо молчал, равнодушно наблюдая за подкрадывающимися к ней со спины маньячками?

Если бы не связанный парень, вовремя подавший знак, освобожденная девчонка всадила бы нож Кае в спину, а вторая с радостью придушила бы цепью. Или в понимании Бута это и есть «Всё будет гораздо проще, чем я предполагал»? В таком случае страшно представить, что подразумевает под собой «сложный сценарий».

За неделю в Кае накопилось столько злости и претензий к сволочному лживому ублюдку, что ей даже начали сниться сны с его участием. В них он, как правило, занимал место ее спасителя в клетке и Кая с триумфом разряжала в него всю обойму, но чертовы пули отлетали от него. Одна за другой. Ни одной дырки на безупречном костюме. Дьявольски несправедливо, но даже в ее личном кошмаре ублюдок оставался полностью одетым и неубиваемым, как суперзлодей из комиксов «Марвел».

Глава 13

Дни тянулись мучительно и тоскливо, но хуже всего приходилось по ночам, когда в соте полностью гасили свет и она оставалась один на один со своими мрачными мыслями и воспоминаниями. Кае отменили сеансы массажа, спортивные тренировки и косметические процедуры, запретили купание в бассейне и прочие силовые нагрузки. Отсутствие общения медленно сводило девушку с ума. Трой и терминаторши не в счет. Если первый периодически со скрипом выдавал пару фраз, то вторые четко следовали своей инструкции, не поддаваясь на многочисленные провокации Каи вытянуть из суровых тюремщиц хотя бы слово.

Чтобы окончательно не свихнуться, Кая занялась изучением графических программ, установленных на ноутбук, иногда бродила по соте с фотоаппаратом, фиксируя на пленку всё подряд. Самые яркие кадры получились с террасы. Солнечный блик на пальмовом листе, взмах крыла бабочки, чайка, случайно попавшая в объектив, закаты, рассветы, разнообразие оттенков неба и океана в зависимости от времени суток. Это успокаивало, но ненадолго, до прихода ночи…

– На сегодня всё, – вслух произносит Кая, удрученно глядя на алеющий закат через объектив. Сделав последний кадр, пчелка разворачивается и на автопилоте возвращается в соту, по пути рассматривая получившийся снимок. Неплохой, но похожий на десятки остальных, накопленных за неделю. Сложно запечатлеть что-то оригинальное, если пейзаж изо дня в день практически не меняется.

Поморщившись, Кая удаляет несколько кадров и, подняв голову, застывает на месте, как вкопанная. В метре от нее стоит высокий крепкий парень в синих джинсах и белой футболке. Выбритые виски, длинные волосы перетянуты шнурком на затылке. Массивная шея и огромные ручищи покрыты татуировками, губы плотно сжаты. Смотрит исподлобья, точеные высокие скулы, прямой ровный нос, твердая линия челюсти, цепкий мрачный взгляд прищуренных синих глаз. Ох ты ж… твою ж… Черт, черт, черт.

– Ты… – испуганно сипит она, уставившись на недружелюбного визитера, узнав в нем парня из клетки. Живой, здоровый на вид и без кляпа во рту, выглядит вполне симпатичным.

– Я, – хмуро кивает парень. Кая непроизвольно отступает на полшага назад. Взгляд мечется за его широченную спину, где на информационной панели красным светом мигает внесенный в расписание новый пункт. «19.00 – массаж». Серьезно, что ли? Он массажист? Каю аж передергивает от возникшей в голове картинки. Хрен она даст ему дотронуться до себя.

– А где Делия? – Вскинув голову, девушка требовательно смотрит на каменную физиономию парня. Боже, какой огромный, пугающий и наверняка жутко злющий.

– Делия? – Вопросительно выгнув бровь, он бесцеремонно рассматривает Каю с головы до ног.

Благо она учла прежние промахи и теперь выбирает исключительно функциональную и комфортную одежду. Например, сейчас на ней приталенная белая блузка с воротничком под горло, такого же цвета брюки из стретча с высокой талией и удобные стильные кеды на толстой подошве. Ни сантиметра голой кожи и абсолютная свобода движений.

– Блондинка с одиннадцатого уровня, – поясняет Кая. – Она раньше делала мне массаж, и мы с ней неплохо поладили, – выразительно добавляет пчелка.

– Со мной тоже поладишь. Нам много времени придется проводить вместе, – уверенно заявляет парень.

– Почему? – сбивчиво спрашивает девушка, настороженно глядя на массивного викинга.

Сравнение с викингом не случайно. Многочисленные символы и руны, выбитые на его теле, имеют прямое отношение к скандинавской мифологии. Рунический компас на внутренней стороне правой руки, изображение Одина – на внешней. На левой – «шлем ужаса» и «молот Тора». Из-под ворота футболки и по всей шее расползаются перья от крыльев ворона, на выбритых висках рунические формулы защиты от темных сил. Как-то не особо действенны оказались его обереги.

– Я твой новый тренер и по совместительству массажист. – Ухмыльнувшись, парень делает шаг вперед. Кая – назад, инстинктивно потянувшись к заднему карману.

– А почему без комбинезона? – выдает она первое, что приходит в голову, одновременно нащупывая свое грозное оружие.

– Не выдали. – Небрежно пожав плечами, викинг сокращает расстояние еще на десять сантиметров. Кая напрягается, сжимая вилку в кулаке. – Не советую. – Склонив голову к плечу, он пристально смотрит ей в глаза. – Я не опасен, пчелка, – добавляет с недоброй усмешкой и внезапно протягивает руку. – Меня зовут Эйнар.

– Кая, – посомневавшись для приличия, Кая оставляет вилку в покое и слегка сжимает мужскую ладонь. Она теплая и немного шершавая на ощупь. Рукопожатие затягивается, но не по его инициативе. – Ты с шестого уровня? – спрашивает девушка, заметив на внутренней части запястья шестигранник с римской цифрой шесть. Он коротко кивает, не спеша убирать ладонь. – Что это значит? Чем вы там занимаетесь?

– Шестерим, – усмехается Эйнар. – А если серьезно, не твоего ума дела, ангел.

– Ангел? – раздраженно переспрашивает Кая.

– Ты свое отражение видела? Только крыльев не хватает. В игровой я ненароком решил, что уже подох и попал в рай. Обрадовался даже… Дебил.

– Тебе можно со мной разговаривать? – спохватившись, уточняет Кая, резко вытаскивая пальцы из теплого капкана.

– Можно, – он снова кивает, остановив на ее лице колючий взгляд.

– Кто разрешил?

– Ты серьезно? Думаешь, я вру? – оскорбляется Эйнар.

– Не хочу нарваться на неприятности, – поясняет Кая.

– Бут лично меня инструктировал, прежде чем отправить сюда.

– Но мне он запретил любое общение с персоналом, – возражает она, разводя руками.

– Значит, я исключение из правил. – Парень небрежно передергивает своим огромным плечом. – Кстати, нам можно не только разговаривать, пчелка. – От последней фразы девушку бросает в дрожь.

– Что еще? – прочистив горло, Кая хаотично перебирает в голове варианты, и все они… ну крайне неприличные.

– Всё, что захочешь, – похабно заявляет Эйнар, уставившись на ее грудь.

– А конкретнее? – Кровь резко отливает от ее лица, по позвоночнику пробегает холодок. Мазнув взглядом по широким плечам и бугрящимся бицепсам, девушка нервно сглатывает.

– Ты совсем не в теме? Да? – На лице Эйнара появляется грубоватая улыбка. Кая отрицательно качает головой. – Ты тринадцатый уровень. Я шестой. Ты – элита, я – исполнитель твоих прихотей. Любых. Ограничений нет.

– А если я попрошу тебя кого-нибудь убить?

– Кого, например? Бута?

– Хотя бы, – утвердительно кивает Кая.

– Глупо и невыполнимо. – Скептически усмехнувшись, парень отворачивается от нее и подходит к аквариуму с золотыми рыбками. – Как думаешь, что с ними станет, если их некому будет кормить?

– Умрут, наверное, – пожимает плечами Кая. – Если не назначат другого ответственного за кормежку.

– И что изменится?

– Ничего, – с тяжелым вздохом признает Кая.

– Пчелка, Бут – единственный, кто стоит между тобой, твоим хозяином и королевской семьей. Не будет его – тебя поджарят и съедят в этот же день.

– Оу, выходит, он мой спаситель, – с иронией восклицает девушка.

– На тринадцатом уровне самая низкая смертность, и это факт. Поверь мне на слово, на двенадцатом породистые трутни, несмотря на всю свою привилегированность, мрут как мухи.

– От чего? – настороженно уточняет Кая. Эйнар разворачивается и смотрит на нее в упор.

– От любви, конечно, – без тени улыбки отвечает он. – Любовь королевы «Улья» имеет свои специфические убийственные особенности.

Обессиленно рухнув на диван, девушка усиленно растирает пульсирующие виски. Все-таки зря она не ознакомилась со справочником по апиологии. Но и без научного подтверждения ей известно, что происходит с трутнем после спаривания с маткой. Он лишается не только семени, но и половых органов, после чего погибает.

– То есть она убивает всех, с кем… – Кая осекается, не в силах выговорить это вслух.

– Да, всех. Собственноручно. Ей нравится делать это самой. – Сложив руки на груди, Эйнар с любопытством изучает растерянную бледную пчелку. – Похоже, ты в шоке.

– Не то слово, – соглашается она, убирая за уши выпавшие из косы пряди. – И часто она?

– Да, – быстро подтверждает он.

– А Бут?

– Что – Бут? – недоумевает Эйнар.

– У них же… Я слышала, что они… – сбивчиво бормочет Кая.

– Бут не трутень. Ему можно. – Хмыкнув, он направляется к потрясенной услышанным девушке и, усевшись на белый ковер возле ее ног, бесцеремонно кладет свою огромную лапищу на стройное бедро. – Ее – можно. Тебя – нет. Поэтому не питай иллюзий.

– Думаешь, я хочу? – яростно вспыхивает Кая, звонко ударяя парня по тыльной стороне ладони. Эйнар даже не морщится, улыбаясь, как довольный кот, нализавшийся сметаны.

– Тебе еще не разрешили перемещаться внутри уровня? – он внезапно меняет тему.

– Нет.

– А сколько ты здесь? – прищурившись, интересуется Эйнар.

– Третья неделя пошла. – Кая впивается когтями в крупную мужскую кисть, продолжающую бессовестно лапать ее ноги. Это и есть его массаж? Если да, то все-таки стоит достать вилку и воткнуть в неугомонную конечность.

– Странно, – задумчиво тянет парень, наконец убирая руку.

– А ты давно здесь?

– Одиннадцать месяцев. Вечность… – мрачно отзывается он. – Кстати, чтобы ты знала… Если мы трахнемся, меня кастрируют и убьют. Поэтому я буду благодарен, если ты выберешь непроникающий способ получения оргазма. Я отлично работаю пальцами, языком и различными силиконовыми игрушками…

– О боже, да не собираюсь я ничего такого с тобой делать! – вскакивая на ноги, кричит Кая.

– Это сейчас, а через пару месяцев запоешь по-другому, – уверенно бросает Эйнар, вальяжно растягиваясь на ковре возле дивана. – А может, и еще раньше.

– Я в состоянии контролировать свои потребности, – огрызается девушка.

– Постоянный стресс требует разрядки, а секс – лучший способ снять напряжение, – парирует озабоченный массажист. – Не строй из себя монахиню, пчелка. По глазам вижу, что ты далеко не невинный ангел. Я с радостью помогу тебе, если приспичит. Только попроси.

– Не мечтай, – фыркает Кая, окинув парня пренебрежительным взглядом. – Надо было пристрелить тебя, когда была такая возможность.

Он резко садится и удивленно вскидывает брови.

– Бут тебе не сказал?

– Не сказал что? – резко переспрашивает пчелка.

– Ты провалила задание.

– Не поняла. – Нахмурившись, Кая подходит ближе и тоже усаживается на ковре. – Я же освободила тех девушек.

– Ага, и в благодарность они на тебя напали, – раскатисто смеется Эйнар, потянувшись за бутылкой воды, стоящей на кофейном столике.

На секунду залипнув на обнажившемся рельефном татуированном прессе, Кая теряет нить разговора. Открутив крышку, парень жадно присасывается к горлышку, его кадык быстро двигается вверх-вниз, вызывая в воображении девушки развратные образы, от которых ее резко бросает в жар. Черт, а ведь он прав: и двух месяцев не пройдет, как она бросится на него, как голодная самка. И это притом, что красавчик-викинг даже к массажу еще не приступил. Интересно, какие конкретно мышцы он ей собирается тренировать?

– Ты должна была выбрать ключ, – напившись, произносит Эйнар. Моргнув, Кая снова сосредотачивается на его лице.

– И что бы я делала с этим ключом? – скептически отзывается она.

– Открыла мою клетку, – невозмутимо поясняет парень. – Оковы не были запаяны, как у второй девчонки. Ты бы с ними управилась за считаные секунды, а дальше я бы сделал всё сам.

– Что именно? Придушил бы меня?

– Кая, ни на секунду не забывай, где ты находишься, – закатив глаза, насмешливо произносит Эйнар. – Это «Улей», детка. Ни один трутень не причинит вреда пчелке. Это закон, и он даже работает.

– Значит… я их убила… просто так… – побелевшими губами бормочет Кая, устремив отрешенный взгляд на беспечно плавающих золотых рыбок.

– Ну, не просто, – возражает Эйнар. – Ты ошиблась и дальше действовала по ситуации. Защищать свою жизнь – твое законное право.

– Но они бы не пострадали, если бы я освободила тебя первым? – настаивает Кая, прижимая ладонь к груди, в которой бешено колотится сердце.

– Не факт, – снова протестует он. – Они могли схватить пистолет или нож и использовать их против нас, но в таком случае я бы имел законное право защищать тебя.

– Тогда какой смысл в выборе, если он не исключает вероятность смертельного исхода для участников? – окончательно теряется Кая.

– Смысл прост – прощупать твои границы, выявить слабые и сильные стороны характера, изучить твои реакции и сделать следующее шоу более зрелищным. Но, думаю, что твой хозяин остался доволен. Три мертвые красивые обнаженные девушки, реки крови, светящийся ангел возмездия, готовый без раздумий убивать. Это то, что все они жаждут увидеть, подключаясь к онлайн-стриму.

– Хочешь сказать, трансляцию смотрел не только мой… хозяин? – задыхаясь от ужаса, спрашивает Кая.

– Разумеется, нет. Он заказчик, но зрителями могут быть все, кто оплатил допуск.

– Ты сказал, три мертвые девушки… – тихо напоминает пчелка. Перед глазами возникает образ истекающей кровью блондинки. Неужели ее она тоже убила? Не специально, но это не отменяет ответственности за содеянное. – Последняя не выжила?

– Умерла во время падения клетки, – спокойно, словно речь идет о самых обыденных вещах, отвечает Эйнар. – Ты зря потратила время, вытаскивая ее. У девчонки не было шансов. Движение клетки запустило механизм натягивания ошейника, шипы проткнули сонную артерию. Ты уверена, что твою прежнюю массажистку звали Делия?

– Да, – потерянно кивает Кая. – По крайней мере, она так представилась.

– Тогда у меня плохие новости, – задумчиво произносит парень. – Если на одиннадцатом уровне нет еще одной пчелки с этим именем, то в третьей клетке была именно она.

– Нет… – выдыхает Кая, прижимая колени к груди и упираясь спиной в диван. – Нет… Я бы ее узнала.

– Вряд ли, – небрежно отмахивается Эйнар. – Ты была сосредоточена на другом.

– Я… – Не в состоянии выговорить ни слова, Каталея беспомощно закрывает рот и, уткнувшись лбом в коленные чашечки, отчаянно борется с подступившими рыданиями.

– Да не расстраивайся ты так. – Мужская ладонь мягко опускается на ее плечо, в голосе появляются сочувственные нотки. – Это был твой первый стрим, а он, как правило, самый легкий. Дальше будет сложнее, и тебе еще не раз придется запачкать свои белые ручки.

– Я не хочу никого убивать, – яростно шипит Кая, скидывая руку со своего плеча.

– А кто тебя спросит, ангел?

– Немезида, – бормочет девушка. – Медея дала мне это имя. Я не ангел.

– Хм… – Похоже, признание Каи лишает словоохотливого викинга дара речи. – Ты говорила с Медеей? Лично?

– Да, – подняв голову, кивает девушка. – Что в этом такого?

– Тринадцатый уровень – веха Кроноса. Он здесь царь и бог. Если Медея вмешалась и дала тебе имя, то, значит, у нее есть планы на твой счет. Не советую связываться с королевой, Кая. Все, кто пытался, давно мертвы.

– За исключением Бута.

– Не дает он тебе покоя. Да? – с горечью замечает Эйнар. – Хочешь сыграть на два фронта? Опасная затея, ангел. Думаешь, никто до тебя не пытался?

– На три, – поджав губы, шепчет она.

Парень заметно бледнеет, с опаской взглянув вверх. Камеры… Он думает, нет, уверен, что их слушают. Осознав, что только что проговорилась, Кая прикусывает язык. Идиотка. Тупая, безмозглая идиотка.

– Встанешь между этими тремя – умрешь, – коротко произносит Эйнар и быстро встает на ноги. – Мне пора. Наше время вышло.

– Уже? А как же процедуры? – Нахмурившись, она удивленно смотрит на засуетившегося парня, потом на электронные часы над информационной панелью. Час и правда уже истек.

– Завтра у нас силовая тренировка в первой половине дня, после нее сеанс массажа, – официальным тоном сообщает Эйнар.

– Тебя не накажут? – с беспокойством спрашивает Кая. Он недоумевающе сводит брови. – За сегодня. В расписании стоял массаж. А мы просто поболтали.

– Нет, всё в порядке. Бут посоветовал навести мосты, прежде чем приступить к исполнению обязанностей, – поясняет парень и, взглянув на сканер, быстро выходит из соты.

Что за непонятная хрень тут творится? Хотят – создают правила, хотят – отменяют, а ей что прикажете делать? Она уже всю голову сломала, а вопросов с каждым часом добавляется всё больше.

Глава 14

Спешно приняв душ и надев брючную шелковую пижаму, Кая забирается в постель с четким планом уснуть до того, как в соте вырубят свет. Разговор со скандинавским красавчиком выпотрошил ее морально и эмоционально, оставив такой сумбур в мыслях и чувствах, что сон кажется единственным спасением от назревающего нервного срыва. Но стоит ей накрыться одеялом с головой, как спальный отсек наполняется режущими слух звуками.

Вынырнув, девушка настороженно смотрит на оживший экран плазмы. Первые несколько секунд изображение визуализируется нечетко, картинка дрожит и прыгает. Схватив пульт, Кая пытается выключить плазму, но тот, похоже, не работает, или экран удаленно используется как дисплей компьютера.

Черт, час от часу не легче.

– Я не оплачивала доступ, – гневно шипит пчелка, обращаясь в ближайшую камеру, краем глаза воровато поглядывая на экран.

Изображение транслируется из помещения, напоминающего клубный зал с детально воссозданными декорациями и атмосферой. Световые панели, вращающие диско-шары, лазерные лучи, грохочущая музыка, стойка диджея с ним самим, столы по кругу, в центре – сцена на невысоком постаменте, отрезанная от зала неоново-синей стеклянной стеной. Весь свет прожекторов устремлен туда, отвлекая внимание от сидящих за столами зрителей в золотых масках.

Обвешанные драгоценностями стройные женщины в коктейльных изысканных платьях и мужчины в строгих смокингах лениво потягивают красное вино и угощаются закусками, увлеченно наблюдая за происходящим в центре круга, где сражаются как минимум два десятка людей, одетых с ног до головы в черную кожу и вооруженных отнюдь не игрушечными мечами.

Одни нападают, другие отбиваются, всё это сопровождается свирепым рычанием, скрежетом металла и воплями боли тех, кто не смог увернуться. Последние падают или пытаются ползти, скребут окровавленными ногтями по стеклянной перегородке, умоляют, хрипят…

На первый взгляд создается впечатление постановочной реконструкции компьютерной игры, но, побывав не так давно в одной из игровых, Кая не питает иллюзий в отношении реальности творящегося на сцене безумия.

Непонятно одно – зачем ее решили сделать зрителем очередного кровавого стрима.

Какова цель?

Напугать?

Или показать, к чему готовиться в следующий раз?

Если да, то нельзя отворачиваться и поддаваться эмоциям. Надо смотреть, как бы ни было страшно, тошно и мерзко.

Смотреть, анализировать и запоминать.

Переступив через внутреннее отторжение, Кая убеждает себя воспринимать творящийся на экране хардкор как сцену из фильма ужасов. Бут не просто так привел в сравнение именно этот жанр, сообщив, что ей отведена главная роль. Значит, необходимо вычислить, кто главный в данной постановке, и понять, в чем заключается его или ее задание. Не сразу, со скрипом и путем мучительных переговоров с самой собой, но Кае удается абстрагироваться и сосредоточиться на происходящем.

Визуально участников побоища можно разделить на две группы.

Первые – крупнее и шире своих противников, загримированы под какую-то нежить, с землянисто-зеленой кожей, частично свисающей «разложившимися» ошметками. Неповоротливые, грузные, сражаются грубо и топорно, рубят мечами, как кувалдой.

Вторые – гибкие, ловкие и стремительные, лица не тронуты гримом. Наоборот, их черты размытые, нечеткие. Безликие, одним словом. Двигаются легко, словно танцуют, и даже попадают в ритм гремящим битам. Выпады выверенные, молниеносные, безжалостно разящие движущиеся цели.

И те и другие выглядят одинаково жутко и смертельно опасно. Половая принадлежность вперемешку в обеих группах. Женщины держатся за спинами мужчин, их отличают длинные тугие косы и хрупкое телосложение, но некоторые в запале драки высовываются вперед и… остаются лежать на полу. Остальные переступают через них, продолжая сражаться. Тела никто не убирает.

Это ад, самый настоящий ад.

Не думать о постороннем. Им уже не помочь. Завтра она может оказаться на их месте, если позволит панике взять верх.

Сделав глубокий вдох, Кая с тяжелым сердцем возвращается к просмотру.

Если она правильно поняла, «безликие» не дают «мертвякам» подступиться к емкости в форме бокала для мартини, до краев наполненной красной жидкостью. Вероятно, по сюжету это кровь, жизненно необходимая зеленолицей нежити, а вот какова роль темнокожей красивой девушки, голышом плавающей в импровизированной купели, разобраться сложно. Начало трансляции Кая пропустила и додумывать придется самой.

Смуглая красавица вполне может быть захваченной королевой мертвяков. Яркий макияж, алые губы, собранные высоко на затылке гладкие черные волосы, ожерелье из драгоценностей на тонкой шее, золотые браслеты на хрупких запястьях, не такие роскошные, как у Медеи, но отдаленно похожи. Да, теперь Кая уверена: девушка – трофей, основная причина конфликта, и с высокой долей вероятности главная роль отведена именно ей. А это не так уж и плохо, учитывая тот факт, что вся эта бойня вокруг особо ее не касается. Она скорее экзотическое украшение шоу, а не страдающая жертва. Правда, состав жидкости внушает определенные опасения, но девушка выглядит расслабленной и даже слегка высокомерной.

Далее Кая переключается на противоборствующие стороны, подмечая малейшие детали. В каждой группе имеется предводитель, задающий темп остальным. У мертвяков – здоровенный свирепый бугай с покрытым шрамами лысым черепом и мускулистым голым торсом. От бешеного оскала на зверином лице Каю пробирает дрожь. Черт, да она бы умерла от страха, окажись сейчас там. Размахивая мечом, как молотом Тора, он напирает на своего поджарого противника. Тот словно издевается над неуклюжим громилой. Подпускает ближе, наносит удар, оставляя кровавые борозды на бугрящихся мышцах, и каждый раз неуловимо ускользает под ошалелый воинственный клич взбешенного борова. Определенно, гарцующий смертоносный танцор и есть главарь безликих. Судя по непринужденной точности его движений и довольной белозубой улыбке, он не особо напрягается и кайфует от агонии соперника.

М-да, с такими защитниками деве в бокале с кровавым мартини можно расслабить булки и не париться за свою жизнь, но стоит Кае выбрать сильную сторону, как ситуация быстро меняется.

Увернувшись от очередного удара, здоровяк делает резкий выпад и бьет острым лезвием в бок замахнувшегося противника. На рассеченном кожаном кителе сразу же выступает кровь. В зрительном зале слышится взволнованный гул, кто-то из гостей вскакивает из-за стола. Кая и сама подается вперед, потирая вспотевшие ладони. Промахнувшись, главарь безликих оступается и получает второй удар. На этот раз боров срезает рукав, но сама рука вроде бы цела. Кровь есть, но она не брызжет, как из пореза на боку.

– Давай же… Размажь этого урода, – бормочет Кая, невольно втянувшись в творящийся на экране треш.

Отступив назад, безликий отправляет вперед своих бойцов, а сам рывком отдирает мешающую ткань и, отвесив грациозный поклон болеющим за него разряженным гостям, снова идет в атаку.

Далее действия развиваются стремительно, утратив неспешный темп. Кая не успевает отследить действия сторон, настолько быстро они перемещаются по сцене. Свист взлетающих в воздух лезвий, глухие звуки ударов о тело, реки крови, крики, вопли, предсмертные хрипы. Ей начинает мерещиться багровая дымка, поднимающаяся над ареной сражения. Проморгавшись, Кая с ужасом понимает, что ей не показалось. Кровавая пелена реальна, она поднимается над неподвижными телами погибших.

За что они умирают? Зачем? Ради чего? Извращенной прихоти зажравшегося избранного класса, ищущего острых ощущений в муках и пытках других?

Каталея сдавленно всхлипывает, ожесточенно сжимая челюсти, глаза наполняются слезами скорби и ярости.

Неужели никто не способен дать им отпор, стереть с лица земли горстку монстров, возомнивших себя хозяевами жизни?

Почему участники чужой бесчеловечной игры не объединяются и не направляют оружие на тех, кто лишил их воли и права выбора?

Зачем убивают друг друга?

Внезапно раздается протяжный высокочастотный звук, похожий на тревожную сирену. Бойня заканчивается абсолютной победой безликих. Среди тех, кто остался стоять, нет ни одного с землянисто-зеленым лицом.

Гости в золотых масках синхронно поднимаются из-за своих столов. Звучит шквал аплодисментов, стеклянная ограда опускается, но никто из выживших не спешит карать своими мечами тех, кто оплатил и организовал этот пир проклятых.

С бешено колотящимся сердцем и почти не дыша Кая смотрит на сцену, выискивая взглядом главаря безликих. Засунув меч в держатель на спине, он с триумфальной улыбкой смотрит в зал, поднимает вверх обе руки и приветствует ликующую толпу. У его ног валяется изуродованный труп врага. Полученные в бою раны обильно кровоточат, но, не обращая на них ни малейшего внимания, он разворачивается и походкой победителя направляется к бокалу с кровавым мартини.

Поймав в объятия выскользнувшую из емкости темнокожую красавицу, мужчина легко, словно пушинку, подхватывает девушку на руки и демонстрирует восторженно гудящим гостям отвоеванный трофей. Обвив крепкую шею тонкими руками, голый «трофей» смотрит на «спасителя» горящими влюбленными глазами и награждает долгим страстным поцелуем. Зрители приходят в еще большее исступление, хлопки и возбужденные голоса звучат громче, музыка почти не слышна. Наверное, диджей тоже увлекся происходящим. Парочка самозабвенно сосется на глазах улюлюкающей толпы, а Каю передергивает от отвращения. Он такое же чудовище, как и заказавшие дикое шоу, но имеет ли она моральное право судить его? Нет. Неделю назад у нее тоже не возникло ни малейшей мысли использовать пистолет против того, кто привел ее в игровую. Кая знала, что его смерть ничего не изменит. Возможно, этот человек рассуждает точно так же. Оправдывает ли это его рабское бездействие? Снова – нет.

Решив, что всё самое чудовищное и непоправимое уже случилось, Кая рассеянно следит за передвигающимся по сцене «героем» со своей драгоценной ношей на руках. Вот кого адская бойня обошла стороной. Подумаешь, посветила голым задом перед высокопоставленными гостями.

Перешагивая через остывающие тела, мужчина направляется к краю сцены. По вздувшемуся бицепсу стекают густые алые капли, добавляя цвета в выбитую черную сетку. Издали татуировка из идеально ровных гексагонов смотрится как рукав с геометрическим рисунком, сплошь покрывая правую мужскую руку от запястья до той части плеча, что оказалась открытой.

Больные ублюдки. Везде лепят свои соты, даже на телах своих одноразовых фаворитов. Если решат выколоть что-то подобное на ее теле, Кая быстрее сдерет с себя заживо кожу, чем будет носить их сатанинские метки. Но, как правило, «думать и делать» редко подразумевает одинаковые действия, и совсем скоро пчелке предстоит узнать, насколько слабы ее убеждения и как быстро они изменятся под гнетом обстоятельств.

А сейчас, потрясенная увиденным, она отрешенно смотрит на экран, пребывая в обманчивой уверенности, что бесчеловечное шоу плавно двигается к своему финалу, оставив худшие кадры позади. Возможно, так и должно было произойти, но привилегированные гости, возбужденные увиденным, потребовали десерт…

Из темноты навстречу триумфатору сражения и его вдоволь наплескавшейся в кровавой жиже подружке выходят двое. Высокий худощавый блондин, запечатанный в чернильно-черной костюм, и молодая женщина в длинном ярко-алом платье с открытыми плечами. Их маски абсолютно идентичны, но отличаются от остальных как формой, так и наличием узоров и инкрустированных драгоценных камней. Закрыта только верхняя часть лица, а нижняя, включая область шеи у мужчины и декольте у его спутницы, окрашена золотым напылением. Несмотря на все ухищрения, Медею Кая вычисляет мгновенно. Потрясающая фигура, королевская осанка, горделивый наклон головы, замысловатая высокая прическа из густых темных волос – хоть раз увидев, ее невозможно не узнать. Образ этой женщины, помимо воли, словно впечатывается в память, но в данный момент Каю больше интересует ее супруг. Это с ним ей придется договариваться, если Медея сдержит свое слово, а значит, необходимо повнимательнее присмотреться к этому мутному типу.

Не проронив ни слова, мужчина в маске поднимает руку в кожаной черной перчатке и указывает пальцем на девушку в руках главного героя, тот напряженно отступает назад, отрицательно тряхнув головой. Кронос, а это именно он, повторяет свой молчаливый жест. «Трофей» издает сдавленный вопль, блаженная улыбка резко сменяется гримасой ужаса, и она испуганно жмется к своему рыцарю в поисках защиты. Но тот отрывает ее от себя, нехотя ставит свою ношу на ноги, что-то с сожалением шепчет, ласково погладив по щеке. Знакомый жест заставляет Каю шумно втянуть воздух и вглядеться в смазанные черты лица, но они как будто всё время меняются, не позволяя собрать образ воедино. Вряд ли это явление носит мистический характер, хотя всё происходящее и кажется ожившим ночным кошмаром.

Рыдающая девушка в порыве отчаянной мольбы хватает безликого защитника за руку, но он ускользает от нее так же легко и молниеносно, как совсем недавно уклонялся от ударов своего свирепого противника, а потом исчезает, нырнув в темноту за пределами освещенного круга.

Брошенная тем, кто боролся за ее жизнь, как за свою собственную, темнокожая красавица стирает слезы и, расправив плечи, с обреченной смелостью смотрит в скрытое за маской лицо Кроноса, но словно утратив к ней интерес, он, подобно другому трусливо сбежавшему «герою», отступает в темную зону. Медея не спешит удаляться вслед за супругом и берет на себя обязанности хозяйки цирка моральных уродов. Одарив девушку чарующей улыбкой, она обнимает ее за плечи и ведет в другую часть зала.

Вспыхнувшие яркие прожекторы освещают массивный длинный стол с металлическими фиксаторами в четырех углах. Колени девушки подгибаются, но Медея не дает ей упасть. Уложив трясущуюся жертву на столешницу, она ловко затягивает ремни на ее лодыжках и запястьях и с ослепительной улыбкой поворачивается к гостям.

– Десерт подан, друзья. Можете приступать, – громко объявляет королева «Улья».

Нервы Каталеи окончательно сдают, когда вереница желающих медленно, по-змеиному сползается к столу, плотно окружая скованный по рукам и ногам «шоколадный десерт».

Вскочив с кровати, Кая выскакивает из спальни так стремительно, что двери едва успевают разъехаться перед ее носом. В гостиной на экране плазмы транслируется продолжение выворачивающей наизнанку сцены. Десятки жадных рук на смуглой коже мнут, ощупывают, терзают. Один из гостей забирается на стол, снимает штаны, обнажая бледные тощие ягодицы. Второй пихает сморщенный вялый половой орган девчонке в рот… Остальные дрочат, ожидая своей очереди, трахают выживших в сражении пчелок или своих холеных самок, мгновенно растерявших свое холодное высокомерие. Омерзительные стонущие и хлюпающие звуки, доносящиеся с экрана, вызывают у Каи приступ тошноты.

Глухо зарычав и заткнув руками уши, она пулей вылетает на террасу. Жадно хватает ртом свежий воздух и, забившись на диван в саду, прячет лицо в ледяных ладонях. Ее трясет крупной дрожью, внутренности скручивает от безумной ярости, в ушах грохочет пульс, но слез нет, только сухая злость и дикая ненависть.

Если бы она знала, если бы только могла представить, то неделю назад без колебаний всадила бы пулю себе в висок. Кто бы ни устроил ей онлайн-трансляцию из игровой, он добился своей цели. Надежда на спасение или хотя бы на жалкое существование скорчилась в кровавых муках. Неужели она верила, что сможет договориться с этими монстрами? О чем с ними можно разговаривать? Бесчеловечные твари, свихнувшиеся от своей вседозволенности и безнаказанности. Мир обречен, пока такие, как они, стоят на вершине власти.

Кая никогда не была наивной. Она знала, что где-то существуют подобные нелюди, устраивающие от скуки кровавые оргии, и возможно, то, что она увидела, еще не самое худшее, но у каждого свой предел, и для Каи он настал сейчас. Не семь дней назад, когда она стреляла в напавших на нее девушек, и не в тот момент, когда смогла заставить себя смотреть на убийство людей, а сейчас. Это… это хуже, чем смерть, хуже, чем просто умереть или быть задушенной, разрубленной на части.

У нее не хватило смелости досмотреть до конца, но Кая чувствовала агонию темнокожей девушки, как свою собственную, и в эту минуту умирала вместе с ней. Сквозь монотонный рокот волн и ласковый шепот ветра Кае слышались душераздирающие крики и затихающие стоны знойной красавицы, а в глазах всё еще стояла ее соблазнительная улыбка, подаренная тому, кто без зазрения совести отдал девушку на растерзание похотливым ублюдкам, трусливо скрывающим свою звериную сущность под масками.

Задрав голову вверх, Кая уставилась в бескрайнее звездное небо, стыдливо накрывшее сверкающим ковром неумолимо катящийся в пропасть мир, легкое дуновение коснулось ее пылающего лица, из горла вырвался протяжный хриплый вопль, спугнувший стайку чаек, пристроившихся на ночлег где-то внизу, а потом всё стихло…

На минус втором уровне нет прозрачных стен, панорамных окон, петляющих коридоров, зеленых оазисов с журчащими фонтанами и обустроенных мест для комфортного отдыха. Здесь царит атмосфера обреченности, безумия и смерти. Тусклое освещение, давящая тишина, специфический запах. Длинный проход прорезает уровень насквозь, с двух сторон симметрично расположены одинаковые камеры с толстыми звуконепроницаемыми железными дверями, отверстия для подачи пищи защищены крепкими решетками, бетонные стены и пол окрашены в угнетающий темно-серый цвет. Камеры слежения внутри и снаружи, каждый отсек напичкан датчиками движения, в случае чрезмерной активности заключенного мгновенно подающими сигнал в центр управления.

Если где-то в мире и существует тюрьма, из которой невозможно сбежать, то она здесь.

Глухое эхо моих шагов многократно разносится по коридору. Самый тихий уровень из всех. Зона забвения, где недостойные быстрой смерти узники медленно сходят с ума в ожидании своего конца. Помимо надзирателей, врачей и уборщиков, доступ на минус второй этаж есть только у меня, и это далеко не бесплатная привилегия. Но плачу я за нее не деньгами, а совершенно иной валютой. Остановившись у самой дальней камеры, пару секунд смотрю в глазок сканера.

– Время посещения пять минут, – оповещает механический голос.

Услышав характерный щелчок, захожу в образовавшийся проем. Как только оказываюсь внутри, тяжелая металлическая дверь со скрежетом закрывается. В нос ударяет едкий запах сырости.

– Свет, – вглядываясь в густую темноту, коротко бросаю я, и под низким потолком вспыхивает галогеновая лампа.

В скудном освещении обстановка в камере выглядит удручающе и убого. Неоштукатуренные, исцарапанные ногтями бетонные стены, следы плесени в темных углах, вся немногочисленная мебель, состоящая из узкой койки, двух стульев и стола, прикручена к полу. Ни книг, ни сменной одежды, ни постельного белья. Заключенные носят только то, что доставляют надзиратели. Душ – раз в неделю, здесь же. Вода поступает из разбрызгивателя в потолке и уходит в сливное отверстие в полу. Единственный облегчающий существование бонус – унитаз, раковина и средства для элементарной личной гигиены. Но опять же это сделано для удобства персонала, которому не приходится каждый день выгребать дерьмо. Правда, некоторые заключенные специально упорно гадят мимо, не боясь побоев своих тюремщиков. Попавшие сюда узники быстро обретают иммунитет к боли, а многие со временем находят в ней нечто приятное.

Многие, но не она.

– Здравствуй, мама, – тихо произношу я, приближаюсь к неподвижно сидящей на стуле женщине. – Я принес тебе кое-что. – Выкладываю на стол фрукты и два сэндвича с индейкой. Знаю, что она до них не дотронется, но прийти с пустыми руками не могу. – Вот еще. – Достаю из бумажного пакета пару теплых носков и, опустившись на колени, бережно надеваю на ледяные ноги. – Не снимай, пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты простыла. – Подняв голову, смотрю в безучастное лицо, ощущая знакомую скребущую ярость в груди. – Ты выглядишь лучше, чем неделю назад, – мягко говорю я.

И это действительно так. Седые волосы собраны в аккуратный пучок на затылке, руки расслабленно лежат на худых коленях. На длинной фиолетовой рубашке из плотной ткани нет ни единой складки, словно она только что ее надела.

– О тебе хорошо заботятся? – Вопрос повисает в воздухе.

Она молчит, взгляд устремлен сквозь меня, на губах рассеянная блуждающая улыбка. Накрыв ладонями тонкие морщинистые кисти, я немного приподнимаюсь, чтобы наши лица оказались напротив друг друга.

– Не молчи. Скажи хоть что-нибудь, – хрипло умоляю я, с надеждой вглядываюсь в застывшие черты. – Дай мне знак, что ты еще здесь, что ты со мной. – Внутри всё замирает, когда в выцветших бледно-голубых глазах проскальзывает осознанная мысль. Губы матери беззвучно шевелятся, она перехватывает мои запястья.

– Это ты, Ной? – Голос сухой и скрипучий, как наждачная бумага, но я рад любому слову из ее уст, даже если эти слова обращены не ко мне.

– Ной умер, мама, – тихо отвечаю я. – Очень давно умер. У тебя остался только я. Попробуй вспомнить…

– Нет, не хочу! Ной не может умереть. Уильям никогда бы этого не допустил, – оттолкнув мои руки, яростно хрипит она. Глаза лихорадочно горят, рот искривлен гримасой боли. – Уилл любит нашего белокурого ангелочка. Он бы не позволил…

– Уильям никого не способен любить, – резко перебиваю я, обхватывая лицо матери ладонями. – Он приговорил тебя. Из-за него ты здесь.

– Ложь, я родила ему сына…

– Уильяму не нужны дети, – снова не даю ей договорить, потому что знаю – я не услышу ничего нового. – Он безумен, и ты тоже… Он сделал это с тобой. Почему ты позволила ему? Почему не боролась? – Во мне говорит гнев, но здесь единственное место, где я могу снять маску и побыть собой. И за эти пять минут свободы я тоже заплатил высокую цену.

– Ты всегда его ненавидел. Убирайся, Дэрил, – яростно рявкает мать, а у меня на лице расцветает счастливая улыбка.

– Ты помнишь мое имя. Ты помнишь… – шепчу, нежно целуя ее холодный лоб. – Пожалуйста, скажи, что мне сделать, чтобы помочь тебе?

– Отомсти, – одними губами произносит она.

Глаза матери резко гаснут, морщинки на изможденном лице становятся глубже, уголки губ опускаются, черты застывают.

Она была так красива когда-то… давно, очень давно.

– Кто здесь? Это ты, Ной?

– Нет, мам. Это Дэрри, твой старший сын. – Обняв окаменевшие плечи, я прижимаю ее к себе, и всё оставшееся в моем распоряжении время легонько укачиваю в своих объятиях.

Поднявшись на тринадцатый уровень, я прямиком направляюсь в операторскую. Внутри всё зудит от потребности еще раз пересмотреть запись с ночными откровениями пчелки из пятой соты. Удивительно, как разговорчивы становятся самые скрытные и упрямые личности под воздействием мескалина[8]. Нельзя с уверенностью назвать это вещество «сывороткой правды», таковой не существует в природе. По одной простой причине – подсознание человека способно выдавать свои фантазии за реальность. Пресловутый самообман тоже имеет место. Поэтому достоверность добытой таким способом информации требует фактических доказательств.

В случае с Мином-Эмином показания пчелки подтвердились полностью, но события пятилетней давности и гораздо более ранние фиксируются мозгом по-разному, что абсолютно закономерно и естественно. Мы взрослеем, учимся, приобретаем опыт, и наше восприятие реальности постепенно меняется. То, как человек видит и воспринимает себя, свои поступки и окружающую действительность в пять лет и в восемнадцать, – это две совершенно разные картины мира. Данный факт необходимо учитывать при анализе исходных данных.

Усевшись на свой трон за центральным компьютером, я быстро пробегаю взглядом по мониторам, задержавшись на опустевшей соте Науми. Стиснув зубы, проглатываю глухой рык и, смахнув со лба выступившую испарину, загружаю на экран фрагмент видеофайла. Смотреть там особо нечего, приглушенный свет, очертания неподвижной женской фигуры на кровати. Меня интересует исключительно звук.

«– Кая, расскажи о своем первом воспоминании. – Нажав пуск, слышу свой собственный голос.

– Это сложно. Я думаю, что никто не помнит свое самое первое воспоминание, – спокойно отзывается Кая.

– Опиши первое, что придет на ум.

– Я не знаю… – расстроенно тянет она. – Помню свою комнату, шторы с бабочками. Когда они шевелились, мне казалось, что бабочки машут своими крыльями. Я могла очень долго за этим наблюдать, представляя, что гуляю в саду.

– А сад ты помнишь?

– Смутно. Не уверена, что часто там бывала.

– Ты же не могла всё время находиться в детской.

– Я помню еще одну комнату. – В голосе пчелки звучит напряжение. Она словно колеблется, стоит ли продолжать, или боится.

– Расскажи мне об этой комнате, Кая, – вкрадчиво прошу я.

– Там мало света и плохо пахнет, но зато есть старый кукольный домик. Он мне очень нравится, хотя у него оторваны все дверцы.

– Ты оторвала дверцы, Кая?

– Да. Я не люблю закрытые двери.

– Закрытые мне тоже не нравятся. Ты знаешь, кто запирает тебя в этой комнате?

– Нет. Но знаю, что не должна оттуда выходить, – голосом непосредственного ребенка отвечает Кая.

– Почему ты не должна выходить?

– Когда в доме гости, нужно сидеть тихо и не совать свой любопытный нос куда не следует.

– Кто тебе это сказал? – мягко спрашиваю я.

– Не помню, – расстраивается Кая. – А почему тебе не нравятся закрытые двери?

– Потому что мне кажется, что за ними прячется зло, но, если дверь открыта, страх исчезает.

– Не всегда, – зашуршав простынями, тихо вздыхает пчелка. – Иногда он становится сильнее. Если дверь открыта, то зло может войти.

– Кая, ты когда-нибудь видела зло?

– Да-а-а, – доверительным шепотом делится она.

– Расскажешь мне, как оно выглядит?

– У зла лицо ангела.

– Лицо ангела? Поясни. Я не понимаю, Кая.

– Я не люблю ангелов. Они очень красивые, но плохие и обижают маму, – испуганно всхлипывает девушка, с головой прячась под одеяло.

– Не бойся, Кая, здесь нет ангелов.

– Правда?

– Да, ни одного. Клянусь, что говорю правду.

– Я верю тебе. Ты добрый и совсем на них не похож. – После этой фразы я сосредотачиваюсь, внимательно вслушиваясь в каждый звук и интонацию.

– На кого? – Голос на записи звучит спокойно и буднично. Это промежуточный вопрос, незначительный на первый взгляд.

– На ангелов, глупый. На кого же еще. – Резко сдернув одеяло, Кая садится и начинает по-детски хихикать. – Ангелы же не носят штаны, а у тебя они есть.

– Откуда ты знаешь, что у меня есть штаны? Ты же меня не видишь.

– Неправда, я тебя вижу, – обиженно возражает Кая.

– Хорошо. Я тебе тоже верю. Расскажи мне еще об ангелах.

– Не хочу. Иначе они догадаются, что я за ними подсматриваю.

– И часто ты подсматриваешь за ангелами без штанов?

Кая заливисто смеется, бросая в темноту подушку.

– Платья ангелы тоже не носят. Они мешают им летать по саду, словно бабочки. – Раскинув руки, Кая начинает размахивать ими, как крыльями, а потом резко замолкает и ныряет под одеяло.

– Что случилось? Почему ты испугалась?

– Ты разве не помнишь? – удивленно спрашивает Кая.

– Не помню – что? – В моем голосе на записи звучит недоумение. Высунув голову, Кая подносит указательный палец к губам:

– Ш-ш-ш, никто не должен нас увидеть».

На этом запись обрывается. Как ни пытался я ее разговорить, в ту ночь Каталея не произнесла больше ни слова. На самом деле она сказала даже больше, чем требовалось, но в тот момент я неверно трактовал услышанное, неправильно расставил акценты, решив, что откровения пчелки являются проекцией скрытых страхов, вымыслом детского воображения.

Однако главный парадокс состоит в том, что мое подсознание не исключение из правил, и оно тоже способно ставить подножки, обманывать и сбивать с верного пути. Теперь же картинка складывается совершенно иначе, подтверждая то, что я понял гораздо раньше, но упорно отрицал, надеясь на другое объяснение. Отрешенно уставившись на экран, я сглатываю скопившуюся во рту горечь и до скрипа в костяшках сжимаю кулак.

«Улей» и правда нельзя покинуть, глупая пчелка.

Никому еще не удалось.

Даже тебе.

Глава 15

Из спасительных объятий сна ее вырывает назойливое ощущение пристального изучающего взгляда, словно высверливающего отверстие у нее во лбу. Неприятное чувство, почти болезненное. Хочется спрятаться, отвернуться, но мышцы шеи отказываются подчиняться, веки кажутся тяжелыми, в ушах звенит монотонный гул, в голове рой разрозненных мыслей и отголоски чудовищного сна.

Или это был вовсе не сон?

Получив вопрос, вероломная память безжалостно подкидывает самые жуткие кадры из кровавой онлайн-трансляции, заставляя сердце бешено сокращаться в груди. Дышать становится тяжело, будто невидимая тяжесть камнем давит на грудь. Страх, ярость, ненависть, омерзение, глухое отчаяние – всё возвращается снова, обрушиваясь лавиной обреченного бессилия. По венам расползается леденящий ужас, и она инстинктивно жмется к источнику тепла.

Наткнувшись на твердую преграду, Кая изумленно распахивает глаза. Несколько раз моргает, пытаясь прогнать нелепое видение, но лицо на соседней подушке не только никуда не исчезает, но еще и нахально ухмыляется.

– Где, твою мать, тебя носило? – Приподняв голову, Кая приглаживает ладонями растрепанные волосы.

– Не вижу слез радости, – вместо приветствия насмешливо бросает Бут.

Вот говнюк, залез без спроса в ее чистую, белоснежную кровать в своем черном похоронном смокинге, и хватает наглости сыпать дурацкими шутками.

Повернувшись на бок, батлер засовывает руку под подушку и невинно улыбается. Несмотря на внешнюю самодовольную браваду, он выглядит как-то иначе… Уставшим, что ли. И цвет лица бледнее, чем обычно. Или она просто давно его не видела? Странно, но с появлением Бута весь тот кромешный мрак, в котором пребывали ее мысли еще минуту назад, отходит на второй план. Причины подобной метаморфозы пока туманны и неясны, но она обязательно с этим разберется… потом.

– Я слышал, ты скучала по мне. Вся извелась, места себе не находила, – лениво продолжает батлер.

– Скучала? Я? – сиплым спросонья голосом возмущенно выдыхает Кая, с силой пихая его в плечо. Поморщившись, он ловит ее запястье и сильно сжимает.

– Помнишь правило про распускание рук? – с опасным шипением бросает Бут.

– Пошел ты со своими правилами, – взбешенно рычит Кая, вырываясь и подпрыгивая на постели. – Тут такое творится! Ад отдыхает, а тебе весело?

– Ты жива и здорова. Разве это не повод, чтобы расслабиться и улыбнуться? – равнодушно отзывается он, переворачиваясь на спину.

От его сканирующего тяжелого взгляда из-под опущенных ресниц ей становится не по себе. По спине несется табун мурашек, правое веко нервно пульсирует.

Как Кая вообще оказалась в кровати? Последнее, что она помнит, – звездное небо над террасой, собственный оглушительный вопль, а потом как отрезало. Обернувшись, пчелка напряженно смотрит на темный экран плазмы.

Может, это и правда был просто сон?

– Не обманывай себя, – забравшись в ее мысли, безжалостно рубит Бут.

Судорожно втянув жизненно необходимый кислород, она снова поворачивается к валяющемуся на ее постели мужчине. Боже, как же он ее бесит. До скрежета зубов и трясущихся конечностей.

– Это был мой приказ, Кая. Своей дуростью и заигрыванием с Медеей ты едва не оказалась среди участников вчерашней трансляции.

– Ты имеешь право отдавать здесь приказы? – Прищурившись, Кая концентрируется на том, что считает главной мыслью в отчитывающей тираде батлера.

– У меня обширные полномочия, но я не всесилен, – сухо отвечает Бут. – И не собираюсь тратить усилия на ту, что настойчиво ищет смерти.

Какое-то время они молча сверлят друг друга прицельными взглядами. Каждый пытается забраться в черепную коробку другого. Закусив губу, Кая сдается первой, разрывая выматывающий зрительный контакт.

– Я не хочу умирать, – хорошенько подумав, честно признается она. – Но не знаю, кому верить. Делия сказала – никому, особенно тебе. Теперь она мертва… Из-за меня. И из-за тебя тоже. – Разозлившись, Кая тычет пальцем ему в грудь. – Ты мог мне подсказать, но ничего не сделал. Почему?

– Скажи, ты всё еще хочешь попасть в основной состав? – проигнорировав вопрос, серьезным тоном уточняет Бут. Собравшиеся морщинки между бровей и вздувшиеся желваки придают ему жутко грозный вид, и ей бы, по-хорошему, затаиться и прикусить язык, но, увы, алгоритм «притвориться дохлой» в первый же день запуска потерпел фиаско. А всё потому, что этого нестандартного психопата спровоцировать на открытую агрессию практически невозможно. Дохлая она или живая – ему, похоже, абсолютно по барабану.

– Ты не ответил.

– Вопросы здесь задаю я, – нетерпеливо рявкает он, светлые радужки темнеют, приобретая оттенок предгрозового неба.

Ого, он все-таки умеет показывать зубы. Заметив у него на лбу бисеринки пота, Кая растерянно хмурится и, инстинктивно протянув руку, дотрагивается до пылающей кожи.

– У тебя жар, – побелевшими губами бормочет пчелка, скользнув ладонью по колючей щеке.

Внутри что-то болезненно щелкает, сердце сбивается с ритма, и дело вовсе не в прикосновении, шарахнувшем электрическим разрядом.

– Тебе показалось. – Низкий шепот поднимает волосы на ее затылке и бурю эмоций в груди. Сдвинув брови, Бут настороженно наблюдает за робкими действиями притихшей пчелки.

– Я не думаю. – Шумно сглотнув, Кая опускает взгляд на плотно облегающий плечи пиджак, застегнутый на все пуговицы. – Что с тобой, Бут? Ты болен или, может быть… ранен? – Мгновение – и она просовывает руку за полу пиджака.

Всего на одну секунду, потому что в следующую он буквально выворачивает ее запястье и, рывком перевернув на спину, наваливается сверху.

– Любопытство сведет тебя в могилу, – ледяным тоном чеканит Бут, бесстрастно глядя ей в лицо.

Повернув голову, Кая смотрит на свои пальцы, на подушечках которых четко видны смазанные следы крови. Закрыв глаза, она на быстрой перемотке прокручивает всё увиденное вчера и… ничего не чувствует. Опустошение. Прострация. Дикая усталость.

– Что с девушкой? Она жива? – спрашивает спустя бесконечное количество секунд, и ей не стыдно за сквозящее в голосе безразличие. Кая сейчас не в состоянии выдать ни одной живой эмоции.

– Немного подлечится и через пару дней вернется в свою соту, – так же бездушно отвечает Бут.

– Немного подлечится? – с горечью выдыхает Кая, взглянув в стеклянные прекрасные глаза. – У тебя совсем нет сердца?

– Сердце есть у всех. Это просто мышца, перекачивающая кровь. Не более. – Скривившись, он скатывается с нее, освобождая от тяжести пылающего жаром тела.

– А как насчет души? – Повернувшись на бок, Кая подпирает голову рукой. – Что такое душа, ты знаешь?

– Ты хочешь поговорить о душе? Со мной? Я не ослышался? – уставившись в потолок, устало ухмыляется Бут.

– Почему бы нет? Это ты лежишь в моей кровати, а не наоборот. На правах хозяйки я могу выбирать тему по своему усмотрению, – запальчиво парирует Кая.

– Смело, но глупо. Тебе ничего здесь не принадлежит, – равнодушно напоминает Бут. – Юридически ты мертва, а твоя душа всецело принадлежит господину Мину. Так что это с ним тебе следует поднимать религиозные вопросы.

– Я увижу его когда-нибудь? – Сев на кровати, Кая подползает ближе к вытянувшемуся на белых простынях батлеру. – Лично, – поясняет она, не дождавшись никакой реакции. Мистер черный костюм слегка ведет головой.

– Не терпится побеседовать с ним по душам? Или хочешь чего-то другого? – Он брезгливо поджимает губы. – Ностальгия по беспечной юности взыграла в одном месте? Должен тебя разочаровать, забрать тебя отсюда он не сможет, даже если передаст корпорации все свои счета и недвижимость.

– За нами сейчас не наблюдают? – тихо уточняет Кая.

Перекинув волосы на одно плечо, она склоняется над Бутом. Он не торопится отвечать и бесконечно долго смотрит в ее лицо, словно выискивая в нем что-то безумно важное, но никак не может понять, что именно. А потом вдруг подносит указательный палец к ее губам.

– Ш-ш-ш, никто не должен нас увидеть, – шепчет батлер, обдавая ее щеки и рот горячим дыханием.

Кая изумленно застывает, ощущая себя жалкой золотой рыбкой, выловленной из аквариума и безжалостно брошенной на раскаленную сковородку. Она, как наяву, слышит шипение масла, чувствуя жгучую боль во всем теле. Кожа плавится, покрываясь пузырями, и пчелка задыхается от нехватки кислорода.

– Ш-ш-ш, всё хорошо. Успокойся. – Его ладонь мягко зарывается в ее волосы, сжимает затылок, сближая их лица. – Он попросит убить меня, – прожигая лихорадочным взглядом, произносит Бут.

– Кто? – растерянно выдыхает Кая, утопая в черных широких зрачках. – Мин? Зачем ему…

– Кронос. Ты же с ним собралась договариваться. – Он выразительно вскидывает брови.

– Теперь я не уверена, что это хорошая идея. – Кая даже не думает отпираться, смирившись с тем, что Бут знает обо всем происходящем в стенах соты.

– Ты согласишься, – с нажимом произносит батлер. Бескомпромиссный приказной тон на пару секунд лишает ее дара речи. Он самоубийца или еще не отошел от вчерашнего?

– Что? – недоуменно хлопнув ресницами, на всякий случай уточняет Кая.

– Ты согласишься, если Крон предложит. Это поможет нам выиграть время, – обхватив хрупкие скулы, четко проговаривает батлер.

– Нам? Что значит «нам»?

– Блядь, просто сделай, как я говорю, – рявкает Бут, небрежно отодвигая ее от себя. – А насчет Мина – да. Ты увидишь его лично. – С глухим стоном он встает с кровати. Неровной походкой огибает кровать и направляется к выходу.

– Тебе нужен врач, – обеспокоенно замечает Кая.

– Волнуешься обо мне? – Оглянувшись, он с иронией смотрит на вскочившую следом девушку.

– Ну, ты же сказал волшебное слово «нам», – вымученно улыбается пчелка. – Не хотелось бы, чтобы ты помер до того, как я узнаю, что это значит.

– Не переживай, на мне заживает как на собаке, – легкомысленно заявляет Бут.

Она бы на его месте не была так уверена. Выглядит он паршиво, но при этом всё равно остается дьявольски горячим сукиным сыном. Наверное, это из-за высокой температуры.

– Преданный живучий пес ненасытной королевы, – насмешливо цедит Кая, сложив руки на груди. – Собираешься убрать соперника? Или это борьба за власть?

– Лучше готовься ко встрече со своим бывшим любовником. – Смерив ее нечитаемым взглядом, он, как всегда, уходит от ответа.

– Когда? – мрачно спрашивает пчелка, растирая заледеневшие плечи. От одной мысли об Эмине и его особых пожеланиях на ее счет девушку бросает в холодный озноб.

– Это зависит исключительно от желания господина Мина, – сообщает Бут и разворачивается к ней всем корпусом.

– А нельзя его как-то подтолкнуть?

– Тебе не терпится? – Он удивленно выгибает бровь. – Ты же понимаешь, что его отнюдь не разговоры с тобой интересуют?

– Я не вчера родилась, – раздраженно бросает Кая. – Справлюсь как-нибудь. Как я уже поняла, на тебя рассчитывать бессмысленно. Твоя помощь заключается в том, чтобы вовремя устраниться.

– Как-нибудь – провальная позиция. Ты должна быть готова ко всему, – как по живому отрезает Бут. – Но в одном ты права – глупо надеяться, что я сделаю всю работу за тебя.

– Ну как, док? Жить буду?

– А куда денешься? – ухмыляется Трой.

Повторно наложив швы и сделав перевязку, он снимает медицинские перчатки и выбрасывает в урну.

– Лихорадить перестанет к вечеру, но постарайся по возможности снизить физическую активность и не забывай про антибиотики.

– Значит, зря я рассчитывал поваляться неделю в стационаре? – С притворным разочарованием вздыхаю и, встав с кушетки, тянусь за своей рубашкой.

– Если только в одной палате с Науми, – без улыбки произносит док, бросив на меня тяжелый пристальный взгляд. – Так себе перспектива. Да, Бут? – проницательно замечает Трой, считав мою недвусмысленную реакцию.

– Как она? – Отвернувшись, я торопливо застегиваю пуговицы, стараясь не выдать еще больше.

– Хуже, чем ты, но физически восстановится. Психологическое состояние тоже поправим. Ей повезло. Пчелка почти ничего не помнит. Это шоковая амнезия, но неизвестно, сколько она продлится, – сухо объясняет Трой.

– Проконтролируй, чтобы Науми ничего не вспомнила, – приказываю я. – И задержи ее здесь как можно дольше. Медея выбрала ее в качестве своей новой мишени. Не успокоится, пока не добьет.

– Почему сейчас? Науми четвертый год в «Улье». – Трой устремляет на меня вопросительный взгляд. Я неопределенно пожимаю плечами.

– Понятия не имею, что за пчела ужалила нашу королеву, – откровенно вру.

На самом деле я отлично знаю, что движет Медеей, потому что сам вложил эту идею в ее прекрасную голову. Какой бы властью ни обладала эта коронованная сука, она прежде всего женщина, не лишенная некоторых слабостей. Играть на них доставляет мне особое наслаждение, гораздо большее, чем я получаю от использования ее похотливого тела.

– Не навестишь Науми? Она всё время о тебе спрашивает. – Неожиданный вопрос Троя застает меня врасплох.

Не слишком ли много он берет на себя? К чему это неуместное сочувствие и симпатии к пчелам? Сначала неприкрытый интерес к Кае, теперь озабоченность душевным состоянием Науми.

– Ты какой-то дерганый в последнее время, Трой. Тебе надо срочно потрахаться. Возьми выходной и спустись на девятый уровень. Обслужат по высшему разряду.

– Так и сделаю. Спасибо за совет, Бут, – с натянутой улыбкой отвечает док. – Не хочешь составить мне компанию?

– Ты же сам сказал, что физическая активность под временным запретом, – припоминаю я его же рекомендации.

И почему меня не покидает ощущение, что Трой упорно набивается мне в друзья?

– А двигаться вовсе не обязательно, – сластолюбиво ухмыляется хитрый лис. – Девочки сами неплохо справятся.

– Сегодня не получится, – с сожалением отказываюсь от «заманчивого» предложения. – Меня срочно вызывают наверх, – коротко сообщаю я, накидывая на плечи пиджак.

– Еще один стрим? Они не зачастили?

– Друзья Крона еще не разъехались, вечеринка продолжается.

– Ну и о каком выходном тогда речь? Опять всю ночь работать в усиленном режиме, – раздраженно бросает док, с досадой швырнув в раковину полотенце, которым старательно вытирал руки. – Десять трупов за сутки, еще трое при смерти. Они там совсем свихнулись?

– Мне передать твои слова руководству? – нейтральным тоном интересуюсь я.

Трой ожидаемо сдувается.

– Я погорячился, Бут. Тяжелая ночь сказывается.

– Отлично понимаю, Трой, мне ведь тоже досталось. – Хлопнув мужчину по плечу, я поспешно покидаю процедурную.

К моему удивлению, Кронос принимает меня лично в просторном кабинете, насквозь пронизанном солнечным светом. Трудно вспомнить, когда он в последний раз говорил со мной без присутствия своей вездесущей пчелиной матки.

Обычно, когда Крон в «Улье», эти двое неразлучны. Медея следует за мужем, как тень, рьяно охраняя его от опасных соблазнов. А когда его нет, под пристальный контроль королевы попадаю я. Собственнические инстинкты Дее совсем не чужды, несмотря на ее узаконенное блядство. Поэтому, как бы я ни относился к Крону, его визиты в «Улей» играют мне на руку.

Вальяжно расположившись в огромном кожаном кресле во главе овального стола, Крон жестом приглашает меня присесть напротив.

Без маски и грима его внешность не обладает какими-то выдающимися данными. Светлые коротко подстриженные волосы, удлиненное худое лицо с аристократическими неброскими чертами, бесцветные глаза, тонкие губы, узкий подбородок и бледная, словно натянутая на череп кожа. Но, несмотря на кажущуюся заурядность, он из тех мужчин, которые притягивают к себе внимание. Бешеная энергия власти и жесткости, скрытая в худощавом длинном теле, заставляет толпу расступаться перед ним и трусливо отводить в сторону взгляд. Везде, где бы он ни находился, его подавляющая аура действует на людей одинаково. Я не знаю никого, кто бы хоть раз осмелился возразить Кроносу или подвергнуть сомнению его слова. Если он говорит – все молчат. Если приказывает – исполняют. Если требует – дают.

– Вчера ты позволил себя ранить. Сдаешь позиции, Бут? – без предисловий снисходительно начинает Крон.

– Я давно не участвовал в стримах. Потерял сноровку, – склонив голову, признаю я. – После восстановления вернусь к активным тренировкам.

– Это необязательно. – Откинувшись назад, Кронос несколько секунд сканирует меня изучающим взглядом. – Наши друзья были рады снова увидеть тебя в деле, но будем считать вчерашнее представление прощальными гастролями.

– Что это значит? – сдержанно уточняю я, стараясь не выдать внутреннего напряжения.

– Гектор Дерби вчера отправился к праотцам, – бесстрастно сообщает Крон, положив на подлокотники тонкие кисти с длинными пальцами.

Известие повергает меня в шок. Не то чтобы я не ожидал… Черт, я считал дни до этого события. Но старик упорно держался за жизнь и даже в девяносто семь не планировал путешествие в одну сторону на тот свет.

В свете открывшихся фактов вчерашние события теперь видятся мне совершенно иначе. Устранение Науми не ревнивая блажь Медеи. Решение принимал Кронос, но он здорово облажался. И не только потому, что Науми удалось выжить. Она была ценным игроком, и я выделял ее из числа других элитных пчелок, но Крон явно переоценил мои чувства к африканской принцессе.

– Ты отправляешься на материк. Вертолет прибудет за тобой в течение часа, – приказным тоном оповещает Кронос.

– Надолго? – спрятав триумф за хладнокровной маской, задаю единственный интересующий меня в данный момент вопрос.

– Бюрократические вопросы решатся быстро, но семья не видела тебя много лет… – хищно улыбается Крон. – Развей их тревоги и сомнения, а потом возвращайся домой.

– В каком статусе?

– В прежнем. После ежегодной игры совет определит твою дальнейшую судьбу. А пока ты отсутствуешь, я с радостью возьму твои обязанности на себя.

Глава 16

Следующие три дня Бут не появляется. Не лично, не безликим голосом из динамиков. Вряд ли дело в осложнениях после полученных ранений. Скорее всего, он тестирует на ней свои психологические методы воспитания и укрощения. Приходит когда вздумается, дозированно дает новую информацию, еще больше запутывает и исчезает с радаров, оставив свою жертву в напряженном ожидании очередного треша.

Хотелось бы сказать, что на нее его фокусы не действуют, но это не так.

Далеко не так.

К концу третьего дня Кая вся на взводе. Временное затишье пугает неопределенностью, дерьмовое предчувствие стремительно нарастает. Любые попытки отвлечься и переключить внимание не работают.

Единственное светлое пятно во всем этом хаосе – мужественный красавчик Эйнар. На силовых тренировках он выматывает ее так, что во время массажа она тупо отрубается и дрыхнет весь сеанс. Кстати, и в том и в другом он оказался настоящим профи. Четкий, жесткий, уверенный. Никаких поблажек и снисхождения. Все разговоры после, если на них остаются силы, но, как говорится, языком болтать – не мешки ворочать и не по живым мишеням стрелять.

В первый день он задержался у нее на час, во второй – на полтора, в третий – на два. Кая выяснила, что Эйнар – сын шведского рыбного магната. Был типичным мажором и любителем боев без правил, в которых частенько участвовал и так же часто побеждал. В «Улей» попал прямиком с закрытой секс-вечеринки. Перебрал наркоты и отключился в сортире, очнулся уже в белой соте, распятый на дыбе и с кляпом во рту. Поначалу принял всё происходящее за продолжение вечеринки, но его быстро заставили прозреть и протрезветь.

Про свой реабилитационный период Эйнар предпочел умолчать, сказал только, что ломали его куда жестче, чем ее. На уровнях ниже десятого с пчелами и трутнями особо не церемонятся. Они расходный материал. Их пытают, бьют, трахают, заставляют выполнять всю черную работу, используют в стримах в качестве разовых мишеней. Выжил – повезло, нет – твой труп сгорит в крематории, и через сутки о тебе никто и не вспомнит.

Самым живучим на шестом уровне присваивают статус бойца, а в мясорубку бросают тех, кто оказался менее выносливым, так как они не представляют никакой выгоды для корпорации. Сейчас главная цель Эйнара – пережить ежегодную игру и подняться на следующий уровень. Там шансы выжить гораздо выше.

– Расскажешь подробнее об уровнях? – На третий день Кая переходит к конкретным вопросам.

Швед охотно соглашается, но что-то ей подсказывает, у его покорности есть весомое объяснение, а точнее прямое распоряжение. И она даже догадывается, чье именно.

– Седьмой и девятый – это пчелиные уровни, – по привычке растянувшись на ковре возле дивана, начинает перечислять Эйнар.

Как и в предыдущие дни, он одет в обычные джинсы и футболку, подробно подчеркивающие все выдающиеся рельефы накачанного мускулистого тела. Смотреть на него приятно, местами залипательно и волнительно, но отвлекает, черт возьми.

Как-то уж больно рьяно Бут среагировал на претензию об отсутствии привлекательных мужчин в ее окружении. Интересно, батлер намеренно ее искушает, проверяя на прочность моральные ценности, или Эйнар – подарок за хорошее поведение?

Жаль, она не успела у него спросить, когда была такая возможность.

– На седьмом – боевые пчелки, иначе говоря, живое мясо, на девятом – рабочие и общего пользования, – продолжает швед. – Те, что пострашнее и выходцы с седьмого, – обслуживающий персонал, а общего пользования – сама, наверное, понимаешь… – криво ухмыляется он, мазнув по Кае похабным взглядом.

Нахмурившись, Кая оставляет его реплику без ответа. Иногда он грубоват и ведет себя как хамло, но в целом безобиден. Глупо осуждать человека за недостаток воспитания, учитывая через что ему пришлось тут пройти. Любой бы ожесточился и заматерел, а Эйнар еще и шутить умудряется и обаяние не растерял, а руки какие, а пальцы… Задница тоже огонь, да и всё остальное. Целиком и полностью в ее вкусе. А на некоторые огрехи в поведении мускулистого красавчика можно смело закрыть глаза. Достоинств всё равно больше. К тому же сейчас он для нее – необходимый кладезь информации. Чем больше парень расскажет о структуре «Улья», тем легче ей будет понять, как тут всё устроено.

– С трутнями – аналогично, – продолжает Эйнар.

– А что на десятом? – любопытствует Кая, отогнав невольную мысль, что ей еще фортануло сразу угодить в элиту.

– ВИП, – коротко поясняет он. – Не элита, конечно, но условия в разы лучше.

– Но они же всё равно участвуют в стримах, – недоумевает Каталея, не увидев особой разницы между восьмым и десятым уровнем.

– Детка, стримы бывают разные. В некоторых выживание хотя бы одного из участников вообще не предусмотрено, – снисходительно хмыкнув, объясняет Эйнар. – И роли в стримах тоже разительно отличаются. Просто поверь мне на слово – тебе сказочно повезло. Причем повезло дважды.

– Дважды? – с сомнением уточняет Кая.

– Ну да, – кивает он, удивленно глядя на пчелку. – Ты частный заказ, еще и на элитном тринадцатом уровне. В твоей смерти корпорация заинтересована меньше всего.

– А если заказчик жаждет именно этого – моей мучительной смерти?

– Ну, тогда не повезло, – разводит мощными руками Эйнар. – Дважды.

– Успокоил, – фыркает Кая. – Тебе, кстати, не пора?

Они синхронно смотрят на панель с расписанием, где красным светом моргает только что появившийся пункт.

«Оргазм».

Округлив глаза, Кая с шипением выпускает воздух. Да они, блядь, издеваются. Какой на хрен «оргазм»?

– Похоже, я остаюсь. – Парень расплывается в довольной улыбке и, лениво потянувшись, перемещается к дивану, на котором сидит потерявшая дар речи пчелка. – Хорошо, что ты не переоделась после массажа, меньше одежды снимать, – подмигнув, оптимистично заявляет Эйнар.

Встав на колени, он бесцеремонно забирается под ее короткий халатик, обхватывает горячими ладонями ягодицы и рывком сдвигает к краю дивана. Как ни странно, его активная напористость не вызывает отторжения. Мужской голод в потемневших синих глазах откликается в ней самым примитивным образом, заставляя загораться ответным желанием. Полтора месяца вынужденного воздержания все-таки дают о себе знать.

– А ты чего такой довольный? С оргазмом я и без тебя могу справиться. – Кая звонко ударяет парня по рукам, одарив грозным взглядом.

– В чем дело, пчелка? Я тебе не нравлюсь? – наглец только потешается и белозубо скалится.

Сдернув поясок с ее талии, он распахивает халат и впивается взглядом в голую грудь. Смотрит жадно, алчно, словно впервые, и эта неприкрытая похоть дьявольски заводит, заставляя сердце быстрее разгонять кровь по венам.

– Ты ходячий тестостерон, правда, но я привыкла сама выбирать себе парней. Еще и эти тупые ограничения, – с досадой рассуждает Кая, не пытаясь прикрыться.

– Думаешь, я в восторге от того, что не могу трахнуть тебя по-человечески? – совершенно искренне отвечает парень.

– А если нас занесет?

– Не занесет. Доверься мне.

– Смешно, – хмыкает Кая.

– Я не собираюсь тебя принуждать, но что ты теряешь, пчелка?

И правда, что? Уж точно не девственность. Ханжой и недотрогой Каталея сроду не была. С невинностью без малейших сожалений распрощалась в шестнадцать. Правда, поначалу само действо не вызывало в ней бурного восторга, но неравнодушные подруги посоветовали сменить партнера и попробовать с кем-нибудь проверенным и протестированным в деле. Одна предложила своего бывшего, другая своего настоящего – для сравнения. В общем, девочки не подвели. Оба кандидата оказались лучше первого, и Кая довольно быстро вошла во вкус. К восемнадцати годам за ней тянулся шлейф из как минимум двадцати брошенных и случайных любовников.

– Думай быстрее, крошка. Твои соски смотрят на меня с таким укором, что я начинаю чувствовать себя виноватым, – нетерпеливо подначивает Эйнар, облизывая чувственные полные губы. Черные зрачки такие огромные, что в них можно смотреться, как в зеркало.

– Шут, – смеется Кая, скользнув чисто женским взглядом по мощным плечами и внушительным бицепсам. Красивый парень, не смазливый, не слащавый, а по-настоящему, по-мужски. Языческий воин с выкованным в боях выносливым телом. Физически он ее абсолютно устраивает, химия и притяжение есть, разрешение сверху на оргазм получено. Бери и пользуйся, что может быть проще?

– Хочешь, я разденусь? – Эйнар сексуально ухмыляется, приподнимая край футболки.

Она вспыхивает мгновенно, словно только и ждала, когда кто-нибудь поднесет зажженную спичку. Предательское тепло собирается внизу живота, отдаваясь горячей пульсацией в затвердевших сосках и в набухших складках между ног. Колеблется недолго, секунды три.

– Ладно, черт с тобой, – сдается пчелка, легким движением скидывая с плеч хлипкий халатик.

Триумфальная улыбка тут же расползается по лицу Эйнара. Он так быстро избавляется от футболки, что ей остается только поразиться его сноровке. О боги, это сотканное из рельефов и каменных мышц тело вряд ли хоть в чем-то уступает всем скандинавским божествам, выбитым на его коже. Закусив губу, Кая протягивает руку и проводит по возбужденно вздымающейся грудной клетке, опускает пальцы на кубики пресса, сближает их лица, не моргая глядя в потемневшие глаза.

– Уверен, что сможешь вовремя остановиться? – спрашивает Кая низким шепотом и ведет ладонью ниже, накрывает внушительный бугор под джинсами, слегка сжимает, поглаживая по всей длине.

– Мне не привыкать, – сдавленно отзывается он, толкаясь эрекцией в ее ладонь.

– Я же могу тебя трогать? Да? Скажи, что еще мне можно? – Тихо застонав, она дергает пуговицу на джинсах, растягивает молнию и засовывает руку в боксеры. Большой, горячий и в полной боевой готовности. Черт, она б сейчас душу дьяволу отдала за возможность почувствовать этот мощный поршень внутри, но это единственное, что ей запрещено. Где, черт возьми, справедливость?

– Детка, ты отнимаешь у меня мой хлеб. Это должен был делать я, – немного растерянно хрипит Эйнар. Лицо парня охвачено адским напряжением, вены на висках вздулись, ноздри трепещут, жадно втягивая запах ее возбуждения.

– Что именно? – Улыбаясь как пьяная, Кая освобождает возбужденный член, неторопливо двигает рукой по бархатистой раскаленный плоти, всё больше распаляясь от ошалелой похоти в широких мужских зрачках. Он дрожит и низко стонет от умелых ласк, требовательно тянется к ее губам. Целует яростно, напористо, иступленно, сплетая их языки в откровенном пошлом танце.

Прикрыв глаза, Кая с радостью передает ему инициативу, позволяя себе утонуть в удовольствии. Ее до одури заводит его вкус, отдающий первобытной дикостью, и резкие, немного грубые прикосновения. Разорвав поцелуй, Эйнар опускает голову и низко рычит, захватывая губами розовый сосок. Терзает, дразнит языком, с жадностью прикусывает зубами и быстро, словно извиняясь за несдержанность, зализывает следы укосов. Голодный, люто голодный викинг, вынужденный контролировать свои животные порывы.

– Не бойся причинить мне боль, – возбужденно шепчет Кая. Прогнувшись в пояснице, она запускает пальцы в лохматую шевелюру и притягивает его ближе, сжимая мощный торс коленями. – Не щади, не растаю, – нетерпеливо ерзая, уговаривает пчелка.

– Нельзя, – отвечает он яростным стоном, стаскивая девушку на пол. Раскинувшись на ковре, она широко разводит бедра, приветствуя голодный рот на своей промежности.

– Но я хочу, – возмущенно шипит Кая.

– Я тоже… безумно хочу тебя. – Парень сдвигает в сторону влажную ткань трусиков и жестко всасывает пульсирующий клитор, сразу, не церемонясь пускает в ход пальцы. Вбивается грубо, глубоко, быстро, заставляя развратно хлюпать, надсадно стонать и истекать влагой. Не щадит, но и не оставляет следов на нежной бледной коже. Дает тот максимум, который может, уверенно подводя к финальной черте. Задохнувшись от первой острой волны наслаждения, Кая окончательно теряет контроль, мечется, кричит, иступленно впиваясь ногтями в ворс ковра. Спазмы стремительного оргазма сотрясают взмокшее извивающееся тело.

– Да, да, да. – Протяжное эхо ее стонов разносится по соте, густой мускусный запах секса усиливает неослабевающее возбуждение. – Мало… еще, – требует ненасытившаяся пчелка, но парень и не думает заканчивать. Пальцы долбятся в нее всё резче, яростнее, быстрее, горячий язык без устали жалит набухший комок плоти. Новый взрыв, такой же стремительный, но в несколько раз мощнее, разносит ее на ошметки, заставляя дергаться от каждой обжигающей пульсации и до крови кусать губы. Невыносимое, запредельное удовольствие, острое, ослепительное до ярких вспышек под сомкнутыми веками.

– Хорошо… – в изнеможении бормочет Кая, ощущая тяжесть мужского тела, твердый член, трущийся о низ ее живота, пряные жадные губы на своих, глухой рык, вибрирующий на языке. Страстно целует его в ответ, царапая мощную спину, и всхлипывает от восторга, когда густая горячая сперма толчками извергается на ее живот.

– Хорошо? – ошалело глядя в пылающее лицо девушки, хрипло выдыхает Эйнар. – По-моему, это было охуенно круто, ангел. – Уткнувшись в изгиб ее шеи, он пытается восстановить дыхание, явно не ожидая внезапного нападения.

– Еще раз назовешь меня так – убью, – рявкает Кая, оставив кровавый след своих зубов на цветном татуированном плече.

– Как скажешь, о великая богиня возмездия и справедливости, – хрипло смеется Эйнар, отлипая от агрессивной пчелки.

– Иди к черту, – фыркает она.

Окинув обнаженную девушку жарким взглядом, он порывисто встает на ноги и легко подхватывает ее с ковра.

– Ты очень грязная, детка. Тебя нужно срочно помыть, – нагло заявляет засранец и волочет возмущающуюся Каю в ванную комнату, где щедро и абсолютно безвозмездно дарит пчелке еще один яркий оргазм, и только после этого приступает к тому, для чего, собственно, и предназначен душ.

– По-моему, ты перестарался с количеством оргазмов, – со смешком заключает Кая, когда он вытряхивает ее из полотенца на кровать.

– Ты недовольна, женщина?

– Волнуюсь, как бы тебе не влетело, одинокий воин[9], – поясняет она. Эйнар удивленно выгибает бровь, бережно накрывая девушку одеялом.

– В прошлой жизни друзья звали меня Нэро. – Присев на край, мужчина ласково проводит костяшками по ее щеке.

– Мне не нравится, – морщится Кая. – Звучит почти как зеро. А это ноль.

– Ты такая язва, пчелка. – Надавив большим пальцем на ее губы, он шумно сглатывает. – В следующий раз я трахну тебя между сисек, может, тогда ты прикусишь свой острый язычок?

– Зачем откладывать на потом то, что можно сделать сейчас? – Лукаво усмехнувшись, Кая втягивает в рот его палец и с наслаждением посасывает.

– Боюсь, на сегодня мы перевыполнили план, – с сожалением выдыхает Эйнар, нехотя убирая руку от сладострастных губ. – Ты прекрасна, Кая, и я дико тебя хочу, но нам нельзя привязываться друг к другу. Чувства сделают нас слабыми и уязвимыми.

– А кто говорит о чувствах? – Приподнявшись на локте, Кая насмешливо изучает обескураженное выражение лица шведского красавчика. – Речь шла исключительно об оргазмах. В моей прошлой жизни они прекрасно существовали без чувств и привязанностей. Не принимай близко к сердцу, но вряд ли ты станешь исключением из правил. Я не влюбляюсь в каждого, кто доставляет мне удовольствие.

– А в кого влюбляешься? – серьезным тоном интересуется Эйнар.

– Не знаю. Может быть, я не создана для любви? – Пожав плечами, Кая устало откидывается на подушки и жестом показывает парню на выход. – Проваливай, если не хочешь продолжать.

– Стерва, – беззлобно отзывается он, вставая с кровати. – Ты вовсе не бессердечная, но будь осторожна, – оглянувшись в открывшемся проеме, тихо бросает уходящий гость. – Те, кто не влюблялся в ранней юности, беззащитны. У них отсутствует иммунитет, не срабатывает инстинкт самосохранения. Если любовь случится, она раздавит тебя быстрее, чем ты распознаешь первые признаки.

– Расслабься, малыш. Мне это не грозит, – сонно потянувшись, отзывается Кая.

Начиная с этого дня пункт с оргазмами закрепляется в расписании пчелки из пятой соты на постоянной основе и следует сразу после сеанса расслабляющего массажа. Но, как правило, нетерпеливая и страстная парочка приступала к выполнению еще в процессе.

Получив доступ к единственному разрешенному в этом аду источнику удовольствия, они жадно пили из него, изучая эротические пределы друг друга с энтузиазмом первооткрывателей. Надо признать, что ослепительные, сильнейшие оргазмы испытывала не только Кая. Отсутствие у пчелки комплексов и женской стыдливости стало для Эйнара настоящим искушением, мучительной пыткой и немыслимым наслаждением. Она удовлетворяла его всеми мыслимыми и немыслимыми способами, иногда руками, иногда позволяя трахать себя между грудей, ягодиц и даже между сжатых коленей. Кая и сама дико возбуждалась, наблюдая за тем, как Эйнар теряет самоконтроль, рычит от похоти, мастурбируя о ее тело, ладони, покрытую испариной кожу. Оказывается, запрет на физическое проникновение далеко не проблема, если двое охвачены сумасшедшим возбуждением и предельно откровенны в своих желаниях.

Неудивительно, что к секс-игрушкам они так и не притронулись, им хватало всего, что могли дать губы, языки, пальцы и многочисленные чувствительные зоны горячих молодых тел. Это было за гранью, за гранью имеющегося у обоих богатого опыта. Без преувеличения, самый грязный и развратный секс в их жизни, в чем они не раз изумленно признавались друг другу. Возможно, особую остроту придавали запреты и неусыпное наблюдение камер, подстегивая возбуждение, удерживая желание на самом пике.

Они не задумывались, кому и зачем понадобился этот эротический эксперимент и почему именно их выбрали в качестве постоянных участников. Как-то Эйнар доверительно поделился с Каей, что она не первая пчелка, которую ему довелось удовлетворять… не удовлетворяя в полной мере. Но те другие были разовыми эпизодами, как мимолетная прихоть раздающих приказания.

Кто приказал, чтобы здесь и сейчас он заставлял Каю биться в экстазе, кончать и кричать от наслаждения, – Эйнар не думал. Может, потому что знал ответ, в отличие от потерявшейся в удовольствии пчелки.

Конечно, у нее тоже были свои версии и догадки, но они настолько ей претили, что Кая предпочитала не углубляться и просто ловила кайф… пока есть такая возможность. Тем более Эйнар щедро дарил ей столько кайфа, сколько она могла выдержать, а потом бережно купал ее тело, тщательно вытирал, укладывал в постель и молча уходил.

Он мог ничего не говорить, но в его глазах Кая видела всё, что ей нужно. Нежность, страсть, восхищение, жажду обладания, гнев, ярость, желание – слишком много эмоций для бойца с шестого уровня. Непростительно много. Эйнар делал всё то, о чем предупреждал ее несколько дней назад, – влюблялся.

Но и она теряла голову. Не сильно, не до конца… Однажды Кая забылась и облизала выстрелившую спермой головку, жадно втянула в рот и чуть не оглохла от высокого противного звука сирены.

Отпрянув друг от друга, пчелка и трутень затихли, испуганно уставившись в стеклянный глазок камеры, зафиксировавший нарушение.

«Пчелкам тринадцатого уровня запрещено брать в рот половые органы трутней, а также недопустимо глотать, лизать и пробовать продукты их семяизвержения. Это ваше первое и последнее предупреждение», – отчеканил бездушный голос из динамиков.

– Боже, какое лицемерие! – вспыхнув, возмутилась Кая. И несмотря на грозное шиканье Эйнара, выпрямилась под камерой в полный рост. – А если я захочу вылизать ему зад, это тоже будет нарушением?

– Тебе так этого хочется, Каталея Гейден?

Она растерялась, услышав совсем другой, насмешливо-циничный голос. Мин, озабоченный, грязный ублюдок. Зря она надеялась, что он забыл о ее существовании.

– Почему бы нет, если правилами не запрещено?

– По-моему, ты уже не раз это делала, пчелка. Но можешь повторить на бис. Специально для меня.

– Зачем? Чтобы ты мог кончить в кулак?

– Или в чей-то рот, или в любое другое отверстие. В отличие от вас, я могу делать всё, что захочу.

– Видимо, не всё, – дерзко оскалилась девушка.

– Что ты хочешь сказать, пчелка? – В голосе ублюдка проявились угрожающие вибрации.

– Мой рот и другие отверстия для тебя тоже закрыты.

– Кая, замолчи! – предупреждающе прошептал Эйнар, хватая ее за руку.

– Послушай своего мальчика, Каталея. Научись вовремя затыкать свой грязный рот – и проживешь значительно дольше, – снисходительно хмыкнул гребаный господин. – Скоро увидимся, пчелка. – От злорадного обещания, прозвучавшего между слов, Каю замутило от омерзения.

Глазок камеры погас, в соте воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая оголтелым биением сердец и тяжелым дыханием.

– Зачем ты провоцируешь хозяина? – с упреком спросил Эйнар, натягивая джинсы на голый зад. – Хочешь новый стрим?

– Мне всё равно. – Поджав губы, Кая забралась на кушетку для массажа и отвернулась.

– Врешь, ты боишься. – Он подошел к ней сзади, крепко обнял, прижимая к рельефному прессу. Прикрыв глаза Кая, откинула голову назад, подставила губы для незамедлительно последовавшего нежного поцелуя. – Если твой хозяин…

– У меня нет хозяина, я не безродная псина, – отстранившись, огрызнулась девушка.

– Если твой хозяин решит провести стрим сейчас, его организацией займется лично Кронос, – упрямо продолжил Эйнар, рывком разворачивая девушку лицом к себе и запуская ладони в платиновые локоны.

– Почему не Бут? – тревожно спросила Кая, ощутив болезненное трепыхание в груди.

– Я десять дней его не видел, – хмуро ответил парень, вопросительно вглядываясь в побледневшее лицо. – Ты тоже?

Кивнув, девушка снова отвела взгляд, задумчиво поджала губы. Десять дней – это много или мало? Батлер исчезал и раньше, но последнее отсутствие было самым длинным.

– Крон церемониться с тобой не будет, Кая. Не рассчитывай отделаться малой кровью.

– Ты пытаешься меня напугать? – холодно спросила пчелка, уворачиваясь от мужских прикосновений.

– Предупредить, – отступив назад, мрачно произнес Эйнар. – В твоих интересах не высовываться, пока Бут снова не объявится.

Предупреждение викинга не сработало. Точнее, Кая не успела им воспользоваться. Господин Мин не стал откладывать свою мелочную мстю в долгий ящик и назначил очередной стрим на девять вечера следующего дня. Кая узнала об этом только утром во время завтрака, услышав короткий звуковой сигнал, оповещающий об особо важных изменениях. Пчелка долго не решалась взглянуть на панель с расписанием, догадываясь, что там увидит, потом еще долго отрешенно пялилась на подсвеченный красным пункт из четырех букв, но он так и не исчез, в отличие от приятных во всех отношениях процедур с участием Эйнара.

Опытные сильные мужские руки в этот день заменили четыре пары женских. Около шести часов Каю тщательно, без суеты и спешки готовили к вечернему шоу. Одна пчелка занималась лицом, другая – волосами, третья – ногтями, четвертая – телом. Слаженно, молча, не глядя в глаза.

На правых ладонях двух девушек Кая заметила наколотую римскую девятку в нижней части равностороннего гексагона, у остальных ладони были чистыми от татуировок, а плотные тугие белые манжеты не позволяли увидеть их запястья. В любом случае вывод напрашивался сам собой: на каждом из уровней – свои правила, внутренняя иерархия, свои методы выживания, знаки принадлежности и места их нанесения.

Нэро не скрываясь носит свою шестерку на запястье, у пчелок с девятого наколка тоже на видном месте, а у Каи и вовсе нет. У погибшей Делии она тоже не видела на коже никаких знаков. Значит ли это, что уровни, начиная с десятого, освобождены от обязательной процедуры нанесения клейма? Вероятность положительного ответа пятьдесят на пятьдесят. Нет никаких гарантий, что завтра ей не выбьют проклятое число где-нибудь в укромном месте. Например, на лобке. А почему нет? От этих озабоченных сатанистов можно ожидать любой мерзости.

Косметические ухаживающие процедуры, ранее воспринимаемые Каей как релакс души и тела, сегодня не приносят ни малейшей радости, а отражение в зеркале вызывает внутреннее отторжение. На первый взгляд она выглядит идеально: бархатистая кожа снова сияет, ресницы и брови серебрятся инеем, губы, едва тронутые блеском, выглядят нежными и чувствительными, гладкие платиновые волосы идеальной волной свободно лежат на плечах, но эта замороженная красавица не имеет ничего общего с настоящей Каталеей Гейден. Настоящая Кая подвела бы глаза черными тенями, накрасила губы плотным слоем алой помады, а волосы заплела в тугие косы. Настоящая Кая никогда бы не надела на голое тело узкое белое мини-платье со сквозной молнией на спине.

Когда одна из девушек поставила перед ней пару матово-белых туфель с каблуками не ниже двадцати сантиметров, настоящая Кая пришла в ужас, но та другая, из зеркала, с пренебрежением хмыкнула и непринужденно сунула узкие ступни в неудобные ходули и оставшееся до стрима время заново училась ходить, сохранять равновесие и держать осанку. Справлялась, к слову, неплохо, и всё бы ничего, но новое платье упорно ползло вверх при каждом шаге. Обратная ситуация, если сравнивать с предыдущим нарядом, когда во время первого стрима Кая постоянно отвлекалась на сползающий верх. Теперь под угрозой оголения оказался низ, а светить голым задом перед удаленно дрочащим господином Мином – перспектива так себе.

Дождавшись, когда рабочие пчелки-косметологи упорхнут из ее соты, Кая продефилировала в гардеробную. Порывшись в ящике с нижним бельем, выудила оттуда крошечные белые стринги и торопливо надела на себя. Разгладила подол, облегченно выдохнула. Нервная тошнота немного отпустила, но леденящий страх никуда не делся и только усиливался с каждой новой минутой, приближающей ее к кульминации очередного задуманного Мином сценария.

На этот раз рядом нет Бута с его циничными шуточками, лукавой улыбкой и пронзительными кристально-голубыми глазами. Она бы не отказалась снова услышать, что всё будет гораздо проще, чем он предполагал.

– Если я не выживу, то навечно поселюсь в твоих кошмарах, – мрачно обещает Кая, уставившись в ближайшую камеру. – Клянусь, ты миллион раз пожалеешь, что бросил меня тут одну.

Уловив боковым зрением промелькнувший рядом темный силуэт в строгом костюме, Кая резко оборачивается, на мгновение понадеявшись, что батлер все-таки соизволил явиться, чтобы лично сопроводить в ад, но увы… К ней пожаловал сам Люцифер. И это вовсе не метафора. Черная дьявольски уродливая маска, скрывающая лицо чудовищного гостя, не оставляет места другим сравнениям.

Все эти дни она боялась, что Кронос придет за ее душой, и вот он здесь, изучающе смотрит красными линзами сквозь прорези маски, трогает застывшее в ужасе лицо черными перчатками и, сжав тонкую шею, грубо впечатывает лопатками в зеркало. Содрогнувшись от исходящей от него гипнотической подавляющей силы, Кая глотает протестующий болезненный стон и покорно опускает ресницы. Нельзя смотреть в глаза зверю. Заметив страх и слабость, он нападет с вероятностью сто процентов из ста. «Притвориться дохлой» не сработало с Бутом, но этот пугающий хищник гораздо ближе к своим животным сородичам.

– А как насчет того, чтобы оживить мои кошмары? – Жесткая издевка в леденящем душу голосе заставляет ее трусливо сжаться и задрожать еще сильнее.

В голове ни одной связной мысли. Паника и хаос. Сердце выскакивает из груди, легкие горят, в ноздри ударяет запах серы и запекшейся крови. Воображение, поддавшись ужасу, порой способно дорисовать то, чего нет, но, возможно, дьявольский аромат создают для него специально, как линзы и маску.

– Или ты ждала кого-то другого? – Чуть ослабив хватку, он позволяет ей глотнуть кислорода, считывая каждую эмоцию жуткими демоническими глазами.

– Я никого не ждала и сделаю всё, что прикажете, – словно издалека Кая слышит свой шелестящий шепот.

– Какая скучная, бесцветная пчелка, – с разочарованием тянет мужчина, отпуская ее и отступая на шаг назад. – Я ожидал большего от той, что осмелилась обратиться к Медее с предложением о сотрудничестве.

Потерев шею, Кая переводит дыхание, судорожно придумывая «нескучный» ответ, но, пока он рядом, ее язык немеет, а разум парализован страхом. От Кроноса слишком сильно фонит смертельной опасностью и бешеной неоспоримой властью, чтобы хотя бы попытаться…

– Вы застали меня врасплох, – тихо бормочет Кая, не решаясь взглянуть в лицо чудовищу.

– Ладно, посмотрим на тебя в деле, – небрежно бросает Крон, смыкая стальные пальцы на ее запястье. – Если мне понравится, то так и быть, я дам тебе второй шанс. – Резко дернув девушку на себя, он жестко сдавливает хрупкие скулы. – Не облажайся, пчелка. Сегодня я поставил на тебя. – Кая что-то невнятно мычит в ответ, и Крон усиливает нажим. – Смотри в глаза, когда я к тебе обращаюсь.

Девушка выполняет немыслимый приказ, поднимая взгляд на дьявольскую маску. Красные радужки с точками черных зрачков безжалостно высасывают остатки ее сил, к горлу подступает тошнота, кожа покрывается холодной испариной. Боже, если ее вырвет в его страшную рожу, она же даже до стрима не доживет.

– Не вздумай блевать. – С отвращением он грубо отталкивает ее от себя, и Кая с размаха ударяется спиной и затылком о стеклянную перегородку. – Трусливая, как мышь. Жалкая, никчемная, убогая пчелка… – сыплет уничижительными эпитетами, брезгливо вытирая свои перчатки влажным одноразовым полотенцем. – Ты всё еще дышишь только потому, что господин Мин выкупил твою бесполезную жизнь, но я с удовольствием отберу ее у тебя, когда ему станет так же скучно, как мне сейчас. – Швырнув использованную салфетку Кае в лицо, Кронос развернулся и стремительно направился к выходу. – За мной. Быстро.

Перепуганная девушка метнулась следом, ничего не видя перед собой и забыв о чертовых туфлях. Вывалившись в коридор, она спотыкается, но каким-то чудом умудряется сохранить равновесие и не врезаться в спину впереди идущему монстру.

– Оступишься еще раз – и я сломаю твои тощие ноги, – не оглядываясь, предупреждает Крон, и он явно не шутит. Чувство юмора свойственно только людям, а чудовищам оно ни к чему.

Оказавшись в лифте, Кая вжимается в прозрачную стену, мечтая стать ее частью. Чтобы не смотреть в лицо дьявола, устремляет взгляд на открывшийся вид на часть острова, которую ей еще не доводилось увидеть. Помимо башни «Улья», здесь есть и другие здания, не такие высокие, но не менее уникальные. Шесть двухэтажных на вид нежилых коттеджей расположены на одинаковом расстоянии друг от друга, и если соединить их одной линией, то снова получится гребаный гексагон. Строгие геометрические формы, оригинальные фасады, панорамное остекление, солнечные панели и ветрогенераторы на каждой крыше. В центре гигантской соты распложен шестиугольный бассейн, выложенный черно-белой шестиугольной плиткой. Больные, помешанные ублюдки выстроили себе мини-город, в котором главенствует одна и та же геометрическая фигура.

Изумленно округлив глаза, Кая замечает внизу оборудованный для отдыха белоснежный пляж с покачивающимися на ветру пальмами и причал с пришвартованными яхтами и катерами. Словно яркий кадр из глянцевого журнала, рассказывающий о райской жизни миллиардеров. Контраст красивой оболочки и ядовитого содержимого поражает воображение, внушая невольный трепет и изумление.

– Впечатляет? – насмешливо спрашивает Кронос, грубо вторгаясь в ее мысли. – Мой отец только мечтал построить нечто подобное, – не дождавшись ответа, продолжает он. – А я сделал. Всё, что ты видишь, – мое творение.

– А где сейчас ваш отец? – Вздрогнув, она бросает на мужчину беглый взгляд. Сложно поверить, что когда-то этот монстр был ребенком, чьим-то сыном…

– Давно сгнил в могиле. Я его убил, пчелка, – бесстрастно ответил Крон. – И убью любого, кто встанет у меня на пути, – с расстановкой добавляет он, выходя в открывшиеся двери лифта. – К этой теме мы еще вернемся… позже.

Глава 17

Игровая номер пять. Просторный адский склеп с высокими потолками, затемненными стенами и скрытыми в нишах балконами для размещения высокопоставленных гостей. Завеса плотного густого сумрака не позволяет девушке рассмотреть ни их лиц, ни даже очертаний фигур, ни примерно предположить, сколько демонов слетелось на новое дьявольское представление.

В прошлый раз Кая тоже остро ощущала, что, помимо нее, в игровой присутствуют наблюдатели, но была слишком дезориентирована стремительностью происходящих событий. Испытанные шок и страх не дали возможности сконцентрироваться на деталях. Кая видела только клетки с закованными в них жертвами и слышала приказы главного сценариста шоу. В одном Кая уверена на сто процентов: самого Габриэля Янга среди зрителей не было.

Почему? Хотела бы она знать ответ.

Возможно, его больше заводит роль кукловода, издалека дергающего за ниточки свою дорогую игрушку, нежели личное участие в организованном действе.

Присутствует ли Мин в игровой сегодня?

Вопрос временно открытый.

Сейчас всё ее внимание сосредоточено на огромном хрустальном троне, находящемся в центре ярко освещенного круга. По периметру окружности в качестве ограничителя расположена невысокая зеркальная стена, покрытая замысловатыми снежными рисунками. Пол внутри светового круга усыпан серебристым искусственным снегом. Нельзя не признать, что декорации выполнены на совесть и выглядят максимально естественно и натурально.

Пронизывающий холод, царящий в игровой, и крошечные песчинки медленно падающих снежинок усиливают атмосферу полного погружения. Всё происходящее и правда напоминает съемочную площадку с хорошим освещением и качественными декорациями.

– Шагай вперед, пчелка, – остановившись, Кронос подталкивает застывшую девушку вперед.

– Мне нужно забраться туда? – Оглянувшись, она неуверенно показывает на установленный на возвышении хрустальный трон, к которому ведут шесть ступеней, словно вырубленных из чистого льда.

– Ну, не мне же, – иронично отзывается монстр.

Странно, а она была почти уверена, что ему.

Нерешительно приблизившись к покрытой инеем зеркальной стене, Кая останавливается, потирая ладонями озябшие плечи, затем проходит в открывшийся проем и, стараясь не рухнуть на своих ходулях, медленно направляется к трону.

Самое сложное – подняться по ступеням, но пчелка справляется с поставленной задачей на удивление легко. Заметив на сиденье накидку из белоснежного меха, она без колебаний накидывает ее на себя. Теплее не становится, но так она чувствует себя гораздо более защищенной от липких взглядов зрителей, жадно следящих за каждым ее движением.

Ладно, с этим этапом справилась без потерь. Пока всё не так страшно, но вряд ли ей удастся тихонько отсидеться на троне до финала стрима. Слишком живо чудовищное воспоминание о смуглой красавице, под занавес шоу выловленной из бокала с кровавым мартини и в качестве десерта переданной возбужденным гостям.

Если для нее готовят нечто подобное…

Нет, каким бы конченым извращенцем ни был господин Мин, Кая не верит, что он отдаст свою дорогую куклу в общее пользование. Учитывая его реакцию на сорвавшийся минет Эйнару, этому психопату не чужды собственнические замашки.

Немного успокоившись, Кая неловко размещается на просторном сиденье, оказавшемся неожиданно теплым. Ублюдки разорились на подогрев? Страшно представить, чем вызвана подобная забота о ее детородных органах.

Откинув лишние мысли, девушка внимательно осматривается по сторонам. В качестве первой ассоциации в голове всплывает известная сказка Андерсена про Снежную королеву, восседающую на троне в своем ледяном дворце и пообещавшую украденному мальчику свободу, если тот сложит из осколков льда слово «вечность». В скандинавском фольклоре есть еще одна легенда о Ледяной Деве – Скади, олицетворяющей собой зиму и лед. Конец второй сказки более трагичен, но наверняка больше зайдет кровожадной публике «Улья». Полюбившийся Деве юноша погибает от ее смертоносного ледяного поцелуя. Судя по всему, роль Ледяной Девы или Снежной королевы сегодня досталась Кае, и в финале наверняка кто-то должен умереть. От поцелуя или как-то иначе… неважно. Стрим не закончится, пока на белый снег не прольется чья-то кровь, а значит, она должна сделать всё, чтобы эта кровь принадлежала не ей.

Нервно передернув плечами, Кая откидывается назад и, сделав глубокий вдох, кладет руки на подлокотники.

«Давайте, ублюдки, я готова».

По игровой проносится звуковой сигнал, оповещающий о старте стрима, в темных нишах слышится заметное оживление, и в следующую секунду запястья, локти, лодыжки, талию, шею и лоб девушки автоматически фиксируют металлические шипованные изнутри браслеты. Инстинктивно дернувшись, Кая сдавленно шипит. Десятки острых шипов одновременно впиваются ей в кожу. Адская парализующая боль на мгновение выключает ее сознание. Перед глазами плывет багровое марево, на глазах выступают слезы, в горле клокочет болезненный вопль.

До скрежета стиснув зубы, Кая закусывает щеки изнутри, рот заполняет металлический привкус, разум немного проясняется, и вслед за этим появляется стойкое ощущение, что вонзившиеся в плоть острые иглы не просто ранят кожу, а высасывают из нее кровь. В буквальном смысле слова. И ей даже кажется, что она слышит, как кровь бежит по невидимым глазу пластиковым гибким трубкам.

В памяти снова всплывает огромный бокал для мартини, наполненный красной жидкостью.

Что если там была не подкрашенная для зрелищности вода, а настоящая плазма?

Сколько человек нужно убить, чтобы наполнить подобную емкость?

Двадцать, тридцать?

От диких предположений волоски на затылке Каи встают дыбом, по позвоночнику бежит холодный пот.

Отогнав морок и проморгавшись, девушка пытается расслабиться и сократить подвижность до минимума. Это чудовищно сложно, потому что сдавливающие оковы реагируют даже на учащенное дыхание и ускоренный пульс, глубоко врезаясь шипами в ее горло и запястье. Ощутив, как по шее стекают кровавые ручейки, Кая делает над собой усилие и старается контролировать свое дыхание, но угомонить бешено колотящееся сердце она не способна.

Прикрыв глаза, девушка мысленно переносится в другое место. Безопасное, уютное, расслабляющее. Она в арт-кафе, пьет любимый ванильный раф за самым отдаленным столиком, незаметно наблюдая за творческими посетителями, с интересом слушает их разговоры о «высоком», изредка делая пометки в блокноте, чтобы потом использовать в своих статьях. Ненадолго, но метод мысленного переноса сознания срабатывает, шипы убираются и больше не ранят нежную кожу.

– Господа, сегодня нас ждет особенное представление, – врезается в голову Каи громогласный бас Кроноса, заставляя вернуться в онемевшее неподвижное тело.

Открыв глаза, Кая видит его самого. Он стоит на границе света и тьмы, упиваясь своей властью и превосходством. Изящный, грациозный Люцифер, с ног до головы запакованный в черный смокинг и дьявольскую маску с мелькающими в прорезях алыми всполохами глаз. Одна рука в кожаной перчатке поднята вверх в приветственном жесте величия, вторая сжимает трость с усыпанным драгоценностями наконечником.

Немного странно наблюдать за ним сверху вниз, но высота ее трона ничуть не лишает Кроноса его подавляющей смертоносной энергии. Кая внутренне сжимается, ощущая, как острые иглы снова жалят окоченевшее тело.

– Почетный гость «Улья» господин Мин благосклонно уступил мне роль ведущего на сегодняшнем шоу, и я гарантирую вам незабываемое зрелище, – продолжает он свою дьявольскую речь. – Имя этой пчелки – Каталея Гейден. – Кронос небрежно указывает набалдашником трости в сторону трона. – Многие из вас знакомы с ее отцом или когда-либо слышали о нем. Возможно, кто-то из вас считает его своим другом. И тем не менее вы присутствуете здесь как почетные гости корпорации, а эта белокурая пчелка, дочь вашего политического конкурента, союзника или друга, сегодня будет гвоздем нашей программы, и только мы будем решать, как, когда и чем закончится это шоу. Итак, вы готовы начать?

Свое согласие «почетные гости» выражают бурными аплодисментами. Никто из спрятавшихся в темноте зрителей не решается подать голос. Кая съеживается от мысли, что среди них и правда могут оказаться близкие друзья и знакомые отца. Неужели их ни на мгновение не посещает мысль, что завтра на ее месте может оказаться их ребенок? С чего они взяли, что обладают привилегией неприкосновенности? Полтора миллиарда – цена дочери международного дипломата. Где гарантия, что завтра не купят их самих?

Неспешно поднявшись по ступеням на постамент, Кронос встает справа от трона и опускает свободную руку на плечо оцепеневшей девушки.

– Итак, начинаем, господа, – триумфально объявляет дьявол, и зал озаряют световые вспышки.

В ярких лучах прожекторов с потолка на толстых цепях со скрежетом спускаются три прямоугольные клетки и зависают в двух метрах над полом.

В первой – обнаженная миниатюрная блондинка с распахнутыми в ужасе глазами. Ее рот закрыт кляпом, руки скованы за спиной, ноги свободны. Прижавшись к дальней стенке, девушка трясется в немых рыданиях, по щекам потоком льются слезы, с подбородка капает слюна. Но даже в таком жалком положении утонченная яркая красота запертой в клетку пчелки не подлежит сомнению. Если бы принадлежность к тому или иному уровню определялась внешними данными, Кая уверенно причислила бы блондинку к тринадцатому.

Во второй подвешенной клетке неподвижно стоит высокая крепкая шатенка с большой грудью и крутыми бедрами. Она не рыдает, не бьется в истерике, не умоляет о помощи, хотя ее рот абсолютно свободен. Крепко схватившись за металлические прутья, девушка безучастно смотрит в пространство. Ее пассивность кажется искусственной, так как ни на руках, ни на ногах пчелки цепей нет. Скорее всего, шатенку чем-то накачали, прежде чем засунуть в клетку.

Над третьей клеткой свет гаснет прежде, чем она успевает рассмотреть находящегося внутри узника. Если проводить аналогию с предыдущим стримом, там вполне может оказаться трутень. Эйнар горячо заверял Каю, что трутни служат пчелам, а не убивают их. Это значит, мужчин можно использовать как союзников. Но будет ли какая-либо польза от трутня (если в третьей клетке все-таки он) в текущем стриме, пока судить сложно. Задание ей до сих пор так и не озвучили.

– Господа, кто из вас никогда не видел ночных кошмаров, в которых оживают все наши потаенные страхи? – снова толкает пафосную речь хозяин проклятого шабаша. – Я уверен, что таких людей не существует. Как бы высоко мы ни забрались, страх – главная движущая сила развития любой цивилизации. Никто из нас не способен побороть врожденные фобии, переданные нам по наследству от наших древних предков. Даже я чего-то боюсь. А теперь задание, господа. – Монстр берет выразительную паузу, наслаждаясь царящим в зале напряженным ожиданием. – Нашей ледяной пчелке предстоит угадать, чего же боится сам Кронос. На правильный ответ – три попытки. После каждой неудачи дно одной из клеток будет открываться, и несчастные узники наконец-то обретут свободу… – Еще одна театральная заминка. – Ту свободу, что выберет для них Каталея Гейден. – Боковым зрением Кая замечает, как Кронос взмахивает своей тростью, как фея-крестная волшебной палочкой. От этого сравнения на ее губах появляется нервная улыбка, но быстро исчезает, когда она встречает обвиняющий взгляд подвешенной блондинки.

Тем временем заснеженный пол под клетками расходится, и на поверхность поднимаются четыре накрытых черной тканью квадратных контейнера. Объемные, высота – примерно в два раза выше человеческого роста, расстояние от верхнего края до дна клеток не больше метра. Пальцы на плече Каи сжимаются, причиняя боль, но это сущая мелочь на контрасте с раздирающими кожу шипами.

– Почему контейнеров четыре, если клеток всего три? – дрогнувшим голосом спрашивает Кая.

– Люди так много рассуждают о свободе выбора, но так мало делают для ее достижения, – уклончиво рассуждает Кронос. – Сегодня я милосерден, пчелка, и предоставляю тебе большее количество вариантов, чем было предусмотрено изначально. Выбирай с умом и холодным сердцем, Каталея Гейден, как и полагается сидящей на троне Ледяной Деве.

На секунду прикрыв глаза, Кая усмиряет клокочущий внутри гнев. Ледяная Дева. Кто бы сомневался, что он выберет именно эту легенду.

– На каждую попытку у тебя минута, – сильнее стиснув ее плечо, озвучивает условия Кронос. – Не успеешь определиться – все три клетки откроются одновременно, а ты окажешься в четвертом контейнере… Как думаешь, справишься? – снисходительным тоном любопытствует монстр.

– Что внутри? – проигнорировав вопрос, сипло уточняет Кая.

– О, мы все жаждем увидеть, что же внутри, – восклицает Кронос и, убрав ненавистную ладонь с ее плеча, резво спускается вниз. – Попробуешь угадать? – Остановившись у первого контейнера, он разворачивается к ней лицом, точнее маской, полностью скрывающей черты лица и волосы. Никого более жуткого, чем мужчина, стоящий перед ней, Кая не видела ни в одном фильме ужасов.

– У меня нет экстрасенсорных способностей, – переборов подступивший к горлу страх, четко выговаривает девушка.

Театрально вздохнув, Кронос поддевает тростью черную ткань и медленно, сантиметр за сантиметром стягивает. Когда сверху появляется прозрачное стекло, покрывало молниеносно соскальзывает на пол, полностью открывая стеклянный куб, наполовину заполненный сотнями извивающихся змей. Пока, окаменев от ужаса, Кая с брезгливым содроганием смотрит на сворачивающиеся в омерзительные клубки чешуйчатые вытянутые тела рептилий с треугольными шипящими головами, Кронос проходит к следующему контейнеру. И не успев оправиться от первого шока, Каталея попадает в очередной оживший кошмар.

Во второй емкости кишат омерзительно пищащие, ползущие друг на друга белые кровожадные всеядные живучие твари с красными глазами и длинными тощими хвостами.

Кая перестает дышать, сердце уходит в бешеный галоп, по спине холодным потом течет липкий страх.

Боже, она не может на это смотреть…

Нет.

Отвратительнее крыс могут быть только змеи.

Что этот больной ублюдок еще приготовил для нее?

Что в третьем?

Захрипев, Кая издает мучительной стон от вонзившихся в кожу шипов. Ошалевшей от боли и ужаса, ей начинает казаться, что она уже внутри этих контейнеров, что это зубы белых крыс и ядовитые клыки черных змей вгрызаются в ее тело.

– А что у нас здесь? – Кронос неторопливо приближается к третьему контейнеру, стаскивает ткань и раскатисто смеется. – Паучки. Ну разве не прелесть? По-моему, они куда приятнее грызунов и рептилий, но, правда, именно эти жутко ядовитые. Достаточно всего одного укуса самки черной вдовы, чтобы умереть в жутких муках. Яд этих славных крошек с очаровательными красными узорами в разы сильнее яда гремучей змеи.

Уставившись на емкость с пауками, напоминающую неполную банку с маслинами, Кая судорожно пытается вспомнить, что она слышала о членистоногих насекомых, но на ум приходит только «тарантул».

В юности Антон увлекался всякой экзотичной живностью, и пару раз ей даже довелось подержать эту мерзость в руках. Паук старшего брата был гораздо крупнее тех, что черной тучей копошатся в контейнере, и не проявлял ни малейшей агрессии. Черной вдовы в списке любимчиков Антона точно не было, название слишком говорящее, чтобы усомниться в словах Кроноса.

– Вот мы и добрались до последнего варианта. Уверен, что ты будешь от него в восторге, пчелка. – Пританцовывая, веселящийся дьявол в старомодном смокинге останавливается у четвертого контейнера, рывком стягивает ткань, и это…

Это аквариум, огромный, до середины заполненный водой. Внутри вполне миролюбиво кружат стайки зеленых и темно-синих рыбок размером чуть больше ладони. Крупная тупообразная голова, переливающаяся чешуя, прозрачные плавники. Конечно, они крупнее золотых рыбок из ее аквариума, но до акул этим пугливым малюткам далеко.

Почувствовав головокружительное, почти пьянящее облегчение, Кая замечает, что глубина в кубе не критическая для жизни. К тому же она отлично держится на воде. Может, имеет смысл отказаться от продолжения стрима? К чему эти дурацкие игры в угадайку, если в случае провала ей всего лишь придется притвориться золотой… нет, серебряной рыбкой?

– Ты рано расслабилась, пчелка, – постучав тростью по стеклу, насмешливо произносит Кронос, привлекая к себе внимание Каи. – Пираньи, безусловно, очаровательны и внешне кажутся безобидными, – снова глумливо смеется дьявол. – Но, если сунешь в воду свою маленькую белую ручку, они за считаные секунды обглодают ее до костей.

Пираньи – прожорливые речные гиены, в фильмах эти хищные водные твари за считаные секунды способны не только обглодать пальцы, а сожрать живьем, откусывая острыми рядами зубов один кусок мяса за другим… Станут ли пираньи нападать на человека в условиях стресса? Ответ она может узнать только путем личного опыта, но что-то ей подсказывает, что можно уверенно попрощаться с надеждами на четвертый контейнер. Не смертельных вариантов нет и не было. Высокопоставленные гости не покинут игровую, не получив свой заряд адреналина от кровавого зрелища.

Закончив свой дьявольский экспресс-обзор, Кронос царственной походкой проходит на середину и останавливается внизу ледяной лестницы. Взглянув на часы, он щелкает кожаными пальцами, с нескрываемым удовольствием наблюдая, как побледневшее лицо Каталеи полностью сливается с цветом своих волос.

– Время пошло. У тебя минута на первую попытку, – резким тоном произносит он. Под потолком появляется голограмма с голосовым обратным отчетом.

«Пятьдесят семь секунд, пятьдесят шесть, пятьдесят пять…»

Закрыв глаза, Кая воспроизводит в памяти одну емкость с жутким содержанием за другой, пытаясь проанализировать реакции Кроноса, его слова, движения жесты. Всё то, что нельзя спрятать за строгим костюмом и черной маской.

«Сорок две, сорок одна, сорок…»

– На мой шестой день рождения отец подарил мне белую крысу, – с фальшивой непринужденностью заговаривает Кронос, намеренно сбивая пчелку, не позволяя ей слишком долго думать. – Сначала я пытался подружиться с этим пушистым комочком, но он постоянно норовил цапнуть меня за палец. Через неделю я скормил подарок отца своему любимому питону, который обожал грызунов.

«Двадцать пять, двадцать четыре, двадцать три…»

Кажется, у контейнера с пауками создатель «Улья» задержался дольше всего и рассказывал о них больше, чем об остальных тварях. Психологи утверждают, что не все люди немеют от страха, некоторые, наоборот, прячут испуг за чрезмерной болтливостью.

– А пираньи? Я их просто обожаю, – продолжает запутывать ее Кронос, и у него это виртуозно получается. – Ты, наверное, не в курсе, но в истории не было зафиксировано ни одного достоверного случая нападения пираний на человека со смертельным исходом. Их любимые блюда – рыба и птицы. Ни ты, ни я не входим в рацион этих милых созданий.

«Десять, девять, восемь…»

– Хочешь поплавать с пираньями, Кая?

«Пять, четыре, три, две…»

– Я выбираю третий контейнер, – распахнув глаза, громко выкрикивает пчелка. Цифры на голограмме быстро возвращаются к изначальному значению. Если она ошиблась, у нее снова в запасе шестьдесят секунд… и минус одна пчелка из клетки.

– Номер три, – нараспев повторяет Кронос. – Увы, ответ неверный. А теперь выбирай, кто из наших очаровательных участниц отправится в гости к паучкам. У тебя секунда на принятие решения, она истекла. Итак, кто? – ударив тростью об пол, он требует немедленного ответа.

– Вторая девушка, – хрипло выдыхает Кая, виновато глядя на застывшую шатенку. Вцепившись в стальные прутья, девушка по-прежнему никак не реагирует на происходящее.

– Принято, – удовлетворенно объявляет Кронос.

Отрешенное выражение лица приговоренной пчелки не меняется, даже когда механизм под потолком приходит в действие, медленно передвигая раскачивающуюся клетку. Через пару секунд металлическая конструкция неподвижно зависает прямо над кубом с пауками. Затем раздается резкий щелчок, и дно клетки отваливается, мгновенно утонув в черно-красной кишащей туче. Затаив дыхание, Кая не сводит глаз с резко ожившей девушки. Цепляясь побелевшими пальцами за прутья, она медленно переставляет ладони вниз, удерживая болтающееся крупное тело на весу. Хрипя от нечеловеческих усилий, шатенка хватается за нижний желоб и начинает раскачиваться из стороны в сторону. Лицо покраснело и лоснится от пота, вены вздулись, натянутые сухожилия на руках выпирают тугими канатами.

– Вы видите? Пока мы с вами ностальгировали о моем детстве и вели философские беседы, эта пчелка берегла силы и готовилась. Вот что значит истинная воля к жизни. Я восхищен, – восторженно хлопает в ладони Кронос, и к нему присоединяются остальные зрители, попрятавшиеся в своих темных углах, как крысы. – Делаем ставки, господа. Удастся ли нашей пышнотелой прекрасной участнице под номером два, избежать встречи с «небольшой кучкой» самых ядовитых пауков в мире? Если она справится, я утрою ваши взносы, если нет… – Он картинно разводит руками. – Я стану еще богаче.

Кая с отвращением кривит губы, всем сердцем презирая каждого, кто сейчас в спешке оценивает шансы сражающейся за свою жизнь девушки. Где-то за спиной механический голос озвучивает вносимые суммы. За десять секунд сотни тысяч долларов оседают на счетах корпорации. Выбившаяся из сил девушка продолжает раскачиваться, как маятник, пальцы хрустят от напряжения, начиная соскальзывать. Она яростно рычит и, стиснув зубы, пытается держаться. Ее цель – упасть за пределы контейнера. Если получится, то от удара с высоты девушка может получить серьезные переломы, но выживет.

– Миллион долларов от господина Такеши. – Кронос одобрительно постукивает тростью. – Кто больше? Посмотрите на нее. Как она прекрасна в своей агонии и борьбе. Разве эта сильная и смелая девушка может сдаться?

Нет, она не сдастся. Будет сражаться до конца и всё равно проиграет, но азартные гости считают иначе.

Правая рука шатенки внезапно соскальзывает, и радиус колебаний ее тела сразу сокращается.

– Полтора миллиона от госпожи Алкеи, – сквозь гулкий звон в ушах доносится до Каи довольный голос Кроноса.

Она закрывает глаза, не в силах смотреть на то, что случится дальше, но в последнюю секунду успевает зафиксировать момент, когда шатенка срывается вниз.

Дальше только глухой звук, безумные истошные вопли, разочарованный ропот проигравших зрителей и ликующие аплодисменты тех, кто ставил на смертельный исход. Дикие крики девушки длятся недолго, но для Каталеи эти секунды… именно секунды… кажутся вечностью. Она не решается открыть веки, даже когда игровая погружается в гнетущую тишину.

– Как жаль, – с фальшивой скорбью вздыхает Кронос. – Но шоу продолжается. Вторая попытка, Каталея Гейден. – Он снова запускает счетчик, не дав Кае ни минуты на то, чтобы прийти в себя.

«Пятьдесят девять, пятьдесят восемь…»

– У нас осталось три контейнера и всего два участника. Прекрасная блондинка и загадочный аноним. Кая, ты успела рассмотреть, кто находится в третьей клетке?

Он сказал: «Всего два участника», судорожно размышляет пчелка. Что это значит? Кого из них Кронос не посчитал? Ее или третьего узника? А что если в третьей клетке вообще никого нет? Такой вариант ведь возможен? Или она снова цепляется за воздух?

Что же выбрать?

Что?

И кого, если снова промахнется?

У блондинки закованы руки, шансов на спасение – ноль. Какой бы контейнер Кая ни выбрала, девушка погибнет.

«Тридцать восемь, тридцать семь…»

Думай, Кая, думай.

Какие кошмары видит по ночам сам дьявол?

Чего он может бояться?

Крыс, змей или пираний?

«Двадцать пять, двадцать четыре, двадцать три».

Черт, ей кажется, такие отмороженные на всю голову моральные уроды не боятся ничего, кроме потери своей власти. Они только и делают, что жадно пожирают других и друг друга. Живучие, подлые, беспринципные твари.

Он признался, что убил собственного отца…

Нет, не то. Всё не то.

«Пятнадцать, четырнадцать…»

Боже, помоги… Надо вспомнить, что он рассказывал про белого крысеныша.

Подарок отца, которого он ненавидел. Норовил укусить…

Скормил любимому питону…

«Десять, девять, восемь…»

– Крысы, – выкрикивает Кая, почти уверенная, что угадала.

– Ты справилась быстрее. Хорошая попытка, пчелка, я видел, как ты напряженно обдумывала свой ответ, и он… – немного помолчав, серьезным тоном произносит Крон и, задумавшись, небрежно стряхивает с плеча несуществующую пылинку. В сердце Каи укрепляется надежда, которую он безжалостно убивает всего двумя словами: – Снова неверный.

– Откуда я знаю, что ты не врешь? – вопрос срывается с ее губ, прежде чем она успевает подумать о последствиях.

– Доверие, Каталея Гейден – это главное правило, на котором строится сотрудничество в «Улье». – Красные глаза в разрезах маски вспыхивают гневом. Крон с силой ударяет наконечником трости по ступени, оставляя заметный скол. – Выбирай корм для голодных пушистиков. Раз, и твоя секунда истекла. Говори!

– Номер один, – всхлипывает Кая, обреченно глядя, как первая клетка сдвигается вправо, останавливаясь над контейнером с грызунами.

Ничего отвратительнее и ужаснее она сроду не видела. Даже если Кая переживет этот стрим, стереть из памяти увиденное и переступить никогда не получится.

Дно клетки отрывается, летит вниз, ударяясь о шевелящуюся белую массу, и следом туда же падает извивающаяся всем телом блондинка. Полчище копошащихся крыс, издавая мерзкие высокие звуки, накрывает несчастную жертву огромной белой волной. На этот раз Кая не закрывает глаза. Она видит всё. Кровавые следы от зубов на светлой коже, вырванные куски мяса на лице, груди, бедрах… повсюду, ужас в остекленевших глазах, предсмертные судороги и тишина, зловещая, мертвая, безнадежная…

Находясь на грани потери сознания, Кая не замечает, как Кронос снова поднимается по ступеням и занимает прежнюю позицию по правую руку. Опускает тяжелую ладонь на ее плечо и, наклонившись, шепчет ей прямо в ухо:

– Не отключайся, пчелка. Ты нам еще нужна. Впереди самое интересное. – Он медленно проводит концом трости по ее сжатым дрожащим губам. – Покажите нам последнего участника, – приказывает Крон, и над третьей клеткой мгновенно загорается прожектор.

Глава 18

– Не-е-ет… – беззвучно стонет Кая, хотя где-то глубоко внутри, она знала… гнала от себя эту догадку, отчаянно верила, что ошибается, дико боялась, но знала… с самого начала знала, кто окажется третьим узником.

И в ее голове не возникает ни одного вопроса, почему именно он. Иного просто не могло быть.

Это Эйнар.

Ее грубый и одновременно нежный, отважный, сильный, искренний и ласковый Эйнар. Вальяжно рассевшись внутри клетки, он неотрывно смотрит в ее глаза, на губах блуждает едва заметная ободряющая улыбка. Эйнар выглядит абсолютно спокойным, руки расслабленно лежат на согнутых коленях, на голом татуированном торсе знакомо бугрятся каменные мышцы, кожаные брюки плотно облегают мощные бедра. Ни цепей, ни кожаных браслетов и абсолютная уверенность в глазах.

– Какая-то доля экстрасенсорных способностей скрыта в каждом из нас. Одни называют это интуицией, другие – чутьем, – забравшись в ее мысли, снисходительно рассуждает Крон. – Ты всё еще можешь выбрать четвертый контейнер. Для себя. Готова пожертвовать своей жизнью для спасения хотя бы одного из участников?

Кая не сомневается, что вопрос чисто риторический. Сценарий игры выстроен так, что финал заранее предрешен. Кронос предложил ей иллюзию выбора при его отсутствии.

«От тебя требуется только одно – следовать указаниям…» – вот оно, одно-единственное правило, бесперебойно работающее в игровых. Всё остальное – отвлекающий маневр и зрелищная мишура для тех, кто платит за экзотическое развлечение.

– Мы продолжаем, – уверенно произносит Кая и с облегчением выдыхает, заметив одобряющий кивок Эйнара.

– Прекрасно. Вы слышали, господа? Ледяная Дева желает продолжать! – с ликованием восклицает Кронос. – Если она угадает, я увеличу ваши ставки в пять раз. Не скупитесь, друзья, шансы очень велики.

Голограмма вновь запускает обратный отчет.

«Пятьдесят девять, пятьдесят восемь, пятьдесят семь…»

Прижав указательный палец к губам, Эйнар неторопливо встает в полный рост. Мощный и сильный, не знающий слабости, заточенный на выживание боец, продержавшийся в этом аду целых четыре месяца. Наверняка он выбирался из передряг пожестче этой. Эйнар так просто не даст себя убить. Не сейчас. Не сегодня. Не здесь. Никто не понял сигнала, но он подсказал ей ответ. Кая знает, каким будет ее следующий выбор.

– Змеи! Ты боишься змей, – без колебаний отвечает Кая, и счетчик останавливается на сорок пятой секунде.

Ее личный рекорд в этом шоу.

– Какая хитрая пчелка, – ухмыляется Кронос, поглаживая хрупкое женское плечо. – Когда-то я действительно боялся змей, но еще в детстве понял одну простую истину – чтобы победить свой страх, совсем необязательно заглядывать ему в глаза, достаточно просто приручить. Стать его хозяином, запереть в клетке, кормить, ухаживать и изредка выпускать на волю. Когда страх становится зависимым от твоего существования, он постепенно умирает. Ты снова ошиблась, Кая. Змеи давно стали моими лучшими друзьями.

– Я не верю, что ты боишься пираний, – яростно шипит пчелка, напряженно наблюдая, как клетка с Эйнаром начинает двигаться в сторону первого контейнера.

– И правильно делаешь, – иронично рассмеялся Кронос. – Разве я сказал, что мой страх заключен в одном из четырех контейнеров? Это ты так решила. Это ты раз за разом делала свой осознанный выбор, отправляя очаровательных участниц на корм моим голодным питомцам. Это ты могла спасти всех троих еще на старте, но выбрала себя. И знаешь, что я тебе скажу, Каталея Гейден?

– Не имею ни малейшего понятия, – сохраняя внешнюю невозмутимость, бесстрастно отзывается Кая.

– Я бы поступил точно так же!

– Значит, мы не так уж сильно отличаемся! Не хочешь поменяться со мной местами?

– Я оценил твое остроумие, – задумчиво протягивает Кронос. – Но напрасно ты считаешь, что твое место сильно отличается от моего.

Оставив туманную реплику повелителя ада без ответа, Кая переводит взгляд на Эйнара. Клетка прекращает движение, остановившись над кишащим черными змеями стеклянным кубом. Резко присев, швед опускает руки и крепко смыкает пальцы на нижней поперечной перекладине, собираясь последовать примеру первой жертвы. Эйнар попытается использовать свое тело как маятник, чтобы спрыгнуть за пределы контейнера. Физически он сильнее и выносливее самой подготовленной женщины. У него должно получиться. И получится!

– Выпускайте нашего трутня, – гремит на всю игровую нетерпеливый голос Кроноса. – И не забываем про ставки, господа. Перед вами боец с шестого уровня, и он довольно живуч.

Вцепившись в подлокотники и почти не чувствуя укусов шипов, Кая словно в замедленной съемке наблюдает, как отделяется от клетки решетчатое дно и камнем летит на шипящие сплетающиеся клубки.

Вовремя сгруппировавшись, Эйнар уверенно удерживает свое тело на весу, не болтается из стороны в сторону, как первая жертва, а быстро работает ногами, раскачиваясь над змеиной пропастью.

– Неплохо, – прохладно комментирует Кронос.

Еще как неплохо, с торжеством думает про себя Кая.

Ваши ставки окупятся, господа. Ставьте больше.

Эйнар делает несколько четких слаженных движений, за которыми следует стремительный просчитанный прыжок…

У Каи обрывается сердце, падает в пятки вместе со схватившимся за острый край контейнера Эйнаром.

Он промахнулся… до цели не хватило жалких миллиметров.

Босые ступни шведа задевают блестящие чешуйчатые кольца, из разрезанных ладоней по запястьям стекают тонкие ручейки крови, но еще не всё потеряно. Парень упрямо держится и не собирается срываться в гигантский змеиный клубок.

Кая судорожно втягивает воздух, когда, подтянувшись на руках, Эйнар перелезает через край контейнера и пружинисто соскакивает на пол. Практически без единой царапины, не считая порезанных ладоней.

– Невероятно! Потрясающе! – скандирует Кронос, лениво хлопая в ладоши. – Господа, запомните этого бойца. Он принес многим из вас удачу сегодня.

Выпрямившись, Эйнар медленно приближается к трону, взгляд опущен вниз, челюсти плотно сжаты. Татуированное сильное тело впечатляюще блестит в лучах направленных на него прожекторов. При каждом новом шаге мышцы бойца сокращаются, скандинавские руны и символы оживают. Невозможно оторвать взгляд. Настоящий бог войны, мощный, прекрасный, горячий и дико опасный.

Каю захлестывает целый шквал эмоций, адреналин зашкаливает, хочется сорваться и с ликующим воплем броситься к нему навстречу, повиснуть на могучих плечах и впиться жадным поцелуем в полные губы.

– Сколько эмоций, пчелка! – зловеще шипит ей в ухо Кронос. – Ты так счастлива, что не чувствуешь боли и слабости от потери крови. Твой пульс и биение сердце убивают тебя, но ты продолжаешь улыбаться, понятия не имея, как близка к смерти. Кая, Кая… – шумно втянув воздух возле ее головы, мечтательно восклицает Крон. – Я завидую тебе… Мы все завидуем тебе. Правда, господа? – выпрямившись, дьявол обращается к своей демонической свите, и та отвечает ему одобрительным гомоном.

Больные, они абсолютно и безнадежно больные.

– Поднимайся за наградой, трутень. – Крон направляет свою трость на Эйнара. – В благодарность за подаренную вечность Ледяная Дева должна тебе смертельный поцелуй.

– Что это значит? – ошарашенно выдыхает пчелка, напряженно наблюдая за уверенно преодолевающим ступени шведом. Поравнявшись с ней, Эйнар с легкой подачи Кроноса получает тростью по коленным чашечкам. Проглотив болезненный рык, он, как подкошенный, падает на четвереньки возле ее ног, взглядом умоляя Каю сохранять спокойствие. – Яд в моей помаде? – поддавшись панике, озвучивает она первый пришедший на ум вариант.

– Зачем нам так рисковать тобой, пчелка? – ухмыляется Кронос. – К тому же ты давно съела помаду со своих губ и до сих пор жива. Подумай еще, Каталея.

Скрытый в троне механизм приходит в действие, опуская сиденье ниже и максимально разводя бедра девушки. Платье задирается до талии, выставляя ее напоказ. Шипы вонзаются глубже, когда она рефлекторно пытается свести ноги. Адская боль на мгновение ослепляет девушку, веки обжигает солью, сердце надрывно барабанит в груди, многократно усиливая ее страдания. Сквозь багровый туман Кая смотрит, как Эйнар встает на травмированные колени, и его лицо находится фактически напротив прикрытой лоскутком ткани промежности. Крон заставит его сделать ей куннилингус? У всех на виду? И только? Но это даже с натяжкой нельзя назвать «смертельным поцелуем». Если только…

Сиденье под ней снова начинает трансформироваться, сдвигаясь вперед. Спинка со скрежетом опускается, и помпезный трон становится чем-то вроде гинекологического кресла, на котором она неподвижно лежит с бесстыже раздвинутыми бедрами, не способная сопротивляться и защищать себя. От чего, черт возьми? Боже, он же не собирается…

– На самом деле трутню вовсе необязательно тебя целовать, – глумливо поясняет Крон, возвышаясь в изголовье импровизированного хрустального ложа. – Тебя же посвятили в правила. Могла бы и сама догадаться.

– Не бойся, не двигайся, – доносится до Каи успокаивающий голос Эйнара. Он приподнимается, накрывая ее своим телом, крупные мужские ладони бережно поглаживают кожу ее ног. – Я всё сделаю быстро.

Быстро? Он просто покорится и ничего не предпримет? Позволит извращенным ублюдкам кайфануть от онлайн-порнушки с их участием, чтобы потом смиренно пойти на казнь? Хотя… если сравнивать с контейнером с ядовитыми змеями, возможно, это не самая худшая смерть.

Черт, Кая, о чем ты вообще думаешь?

– Нет! – рявкает пчелка, извиваясь всем телом, и глухо стонет от нечеловеческой дикой боли.

– Пожалуйста, не сопротивляйся, – умоляет Эйнар, запуская пальцы в ее трусики и поглаживая абсолютно сухие половые губы. – Расслабься, ангел, или мы оба умрем.

– Я не ангел! Убери руки! – взбешенно рычит Кая, свирепо глядя в склонившееся над ней красивое лицо.

От недавнего восхищения его отвагой и смелостью не осталось и следа. Только ярость, гнев и недоумение. Будь она свободна, то расцарапала бы в кровь смазливую физиономию.

– Сейчас же! Я не шучу, Нэро, – она специально использует ненавистное ей сокращение его имени. – Сражайся, твою мать. Ты должен меня защищать, а не трахать по приказу!

– А я что, по-твоему, делаю? – растерянно и с откровенной обидой шепчет Эйнар, суетливо расстегивая свои чертовы брюки. – Мне жаль, что это происходит так… – виновато бормочет боец, просовывая руку между их телами, чтобы достать свой член, который, к ее ужасу, находится в рабочем состоянии. Как у него мог встать в подобной ситуации? Организаторы виагрой угостили или он такой же больной ублюдок, как притихшие в ожидании возбуждающего действа гости?

– Каталея, выбор по-прежнему за тобой. Никакого принуждения и насилия. Ты вправе отказаться от «смертельного поцелуя», – шелестит над ухом омерзительный голос Кроноса.

– Я отказываюсь, – почти обезумев от боли, кричит Кая.

– Тогда четвертый контейнер – твой, – цокнув языком, невозмутимо отвечает монстр. – Кровь взбудоражит голодных рыбок, и они с аппетитом полакомятся твоим телом. Но у тебя есть более приятная альтернатива. Посмотри на своего героя, пчелка. Ты же хотела его. Так возьми, и тогда на корм пираньям отправится он, а не ты.

– Не вздумай, Кая, – предостерегающе трясет головой Эйнар, гневно стискивая челюсти. – Играй по правилам!

– Нет никаких правил, – огрызается девушка, пытаясь уклониться от вторжения в свое тело. От потери сознания ее удерживает только адреналиновый коктейль ярости и боли, пульсирующий в крови. – Ты же сам говорил, что мне не дадут умереть.

– Забудь, что я говорил, – хрипит Эйнар, удерживая вес на локтях и продолжая тереться своим каменным членом о ее сжавшуюся плоть.

– Твоя секунда на размышления истекла. – Обхватив хрупкие скулы кожаной перчаткой, Кронос задирает голову девушки выше, вынуждая взглянуть в глаза. И теперь она не сомневается, а отчетливо слышит, как быстро течет ее кровь по пластиковым трубкам, подсоединенным к оковам с шипами, как к капельницам.

Боже, они и правда выкачивают из нее плазму?

Зачем???

Кажется, она задает эти вопросы вслух, потому что Крон внезапно издает удовлетворенный горловой звук.

– Безумный страх, адская боль и предсмертная агония вырабатывают в твоей крови мощное вещество, которое после лабораторной обработки превращается в сильнейший психоделический наркотик, изменяющий восприятие мира и заставляющий увидеть то, что скрыто от глаз обычных обывателей. Он дает нам силу, энергию и молодость.

– Адренохром? Но это миф! – от шока и дикого ужаса Кая нервно смеется. – Давно развеянный миф. Вы сошли с ума… Вы все тронулись умом.

– Любая религия – не более чем миф, пчелка, – философски произносит Крон, сдавливая ее скулы до хруста. – Но миллиарды людей на планете продолжают поклоняться своим богам в надежде на спасение и вечную загробную жизнь. Мне не нужно ни спасение, ни райские кущи, ни адское пекло. Кровь замученных до смерти породистых пчелок в разы эффективнее распространяющихся в Сети страшилок о принесенных в жертву младенцах. Сегодня я покланяюсь тебе, Каталея Гейден. И мне всё равно, умрешь ты или нет, я в любом случае останусь в прибыли.

– Ты псих, чудовище, – зажмурившись, Кая пытается осмыслить услышанное, но не выходит.

Бред сумасшедшего. Этого просто не может быть. Ни в этой реальности, ни в какой другой. Они помешались на мифических бреднях, придумав себе от скуки чудодейственное лекарство, удлиняющее жизнь. И разумеется, не обошлось без кровавых ритуалов. Гребаные сатанисты.

– Достаточно разговоров! – Оставив в покое ее лицо, Кронос отступает на шаг назад. – Каким будет твое решение, Каталея Гейден? Бассейн с голодными пираньями или обещанный твоим рыцарем быстрый секс?

– Кая, прошу тебя, – ткнувшись носом в ее висок, умоляет Эйнар. – Просто сделай так, как они хотят, – прижавшись губами к пульсирующей венке, шепчет он.

– Ты так торопишься сдохнуть, Нэро? – с презрением сипит девушка, прекращая сопротивляться. – Пожалуйста, я согласна.

– Прости, – отчаянно бормочет он, отодвигая полоску стрингов и делая бедрами осторожное поступательное движение. Но как бы Эйнар ни сдерживался и ни щадил ее тело, каждый толчок его члена накрывает девушку волной сокрушающей агонии.

– Быстрее, – не в силах терпеть чудовищную боль, Кая срывается на крик. Иглы беспощадно рвут нежную кожу в такт с ударами мужских бедер. Она неумолимо слабеет от стремительной потери крови и практически не чувствует самих фрикций, хотя, когда трахают на сухую, удовольствие не из приятных, но главный источник ее страданий не долбящийся между ног член Эйнара, а вгрызающиеся в плоть шипы.

В какой-то момент боль достигает наивысшей точки, из горла девушки вырывается отчаянный слабый хрип, свет меркнет, измученное сердце сдается, замедляя скачущий пульс. Окончательно сломавшись, пчелка выключается, погружаясь в мертвую тишину и безмолвие.

Глава 19

«Из реального кошмара сознание измученной пчелки переносится в призрачные области сна, где царит буйство красок и умиротворение. Это не небесный Эдем, но Кая и не рассчитывала оказаться в раю. Слишком много грязи и смертей на ее руках и теле, слишком много темных пятен на отравленной душе…

И всё же она здесь. Маленькая и еще совсем невинная. Прямиком из ада на земле впорхнула в свое детское тело и оказалась в цветущем оазисе с обнаженными ангелами с колыхающимися на ветру белыми крыльями. Прекрасные, гибкие, светловолосые и белокожие, удивительные невесомые создания кружат по благоухающей ароматами поляне, почти не касаясь ступнями сочной зелени. Их одинаковые неестественно красивые лица, словно нарисованные рукой божественного создателя, внушают трепет и восхищение. Охваченная восторгом, Кая раздвигает ветви живой ограды, делает шаг вперед, не отрывая горящего любопытного взгляда от происходящего на поляне.

Прекрасные ангелы мелодично смеются, угощая друг друга медовым нектаром из хрустальных бокалов, срывают спелые плоды с раскидистых яблонь, сладкий сок течет по их устам, смывая белую краску, обнажая самую обычную человеческую кожу, а затем они сливаются в незнакомом ей танце. Мужские и женские тела сплетаются в клубок, катаясь по цветочному ковру, повсюду валяются надкушенные яблоки и осколки разбитых бокалов.

И только один, бескрылый ангел не участвует в странных плясках. Длинные светлые волосы белыми змеями вьются вокруг неподвижного лица. Глаза с длинными серебристыми ресницами закрыты, белые губы сжаты в мучительной гримасе, платиновые браслеты, усыпанные драгоценными камнями, приковывают распятое тело к торчащим из земли железным крюкам. Нагая, с раскинутыми руками и ногами девушка-ангел напоминает Кае прекрасную фарфоровую статую, неживую, неподвижную, но самую прекрасную из всех. Задержав дыхание, девочка с нарастающим страхом наблюдает, как подкрадываются к спящей красавице, как скользят по ее коже десятки рук, смазывая белое ангельское напыление, обнажая знакомое пятно на стройном бедре. Ласковое теплое солнце скрывается за серой тучей, и волшебство испаряется, открывая взору напуганной девочки неприглядную мерзкую картину.

– Мама, – одними губами шепчет потрясенная до глубины души Кая и инстинктивно отшатывается назад. Ангелы делают с ее мамой что-то страшное, неправильное…

Это не танец. Совсем не танец.

– Мамочка… – Соленые слезы катятся по детскому лицу, крик отчаяния клокочет в горле. – Не трогайте, отпустите…

Внезапно тяжелая ладонь опускается на вздрагивающее плечико и рывком разворачивает назад. Задрожав, девочка врезается во что-то твердое и открывает рот, чтобы закричать, но, задрав голову, резко замолкает и даже выдавливает робкую улыбку.

– Помоги, там мама, – беззвучно плачет малышка, с мольбой глядя в прозрачно-голубые ласковые глаза. Опустившись перед девочкой на корточки, он медленно подносит палец к губам и тихо шепчет:

– Ш-ш-ш, никто не должен нас увидеть…

– Почему? Они обижают мою маму.

– Не бойся. С твоей мамой всё будет в порядке. Это такая игра, в которую не берут маленьких девочек.

– А ты почему не играешь с ними?

– Ты ошибаешься, Диана. Я тоже играю.

– А какие правила у этой игры?

– Никаких правил нет…»

Она не знала наверняка, сколько дней находилась в отключке. Под воздействием сильных препаратов стандартные реакции притупились, ощущение времени отсутствует. Кая не испытывает физической боли, исключительно слабость и постоянную сонливость. Спутанность сознания не позволяет сгенерировать ни одной четкой мысли, но воспоминания о пережитом не притупляются, не меркнут. Наоборот, с каждым пробуждением становятся всё более пугающими и подробными. Никакие транквилизаторы не заглушат предсмертные вопли погибших девушек. Ожившие ночные кошмары останутся с ней навсегда, как шрамы от разодравших кожу шипов.

«Лучше бы я умерла», – проносится в голове первая ясная мысль, когда в один из одинаковых дней в медбокс заявляется Кронос. Он снова в маске. Туман перед глазами всё еще стоит плотной завесой, не позволяя рассмотреть подробности. Возможно, повелитель пчелиного царства всего лишь плод одурманенного подсознания.

– Доктор сказал, что тебе лучше, – раздается совсем близко ненавистный голос главного антагониста. Пальцы в неизменной черной перчатке обхватывают ее скулы и поворачивают лицо для удобного изучения. – Выглядишь как дохлая белая мышь.

Кая сжимает губы, поклявшись себе, что не скажет этому подонку ни слова. Он снова пахнет серой, кровью и смертью. Здесь, в стерильном боксе, этот запах ощущается особенно остро.

– Играешь в молчанку, пчелка? – Переместив ладонь на забинтованное горло, Крон сжимает пальцы, перекрывая ей кислород. Стреляющая острая боль мгновенно разносится по телу, и мерцающие серые точки перед глазами окрашиваются в алый. – Напрасные усилия. Снова проиграешь, – безжалостно утверждает он.

– Не могу говорить… – удается прохрипеть Кае. Почти не врет. Отчасти так оно и есть.

– Бедняжка, такая жалкая, – насмешливо бросает Кронос, ослабляя хватку. Небрежно проводит кожаными костяшками по лицу, убирает прилипшие к взмокшему лбу пряди. – И такая жестокая. Меньше месяца в «Улье», а на твоем счету уже пять смертей. Ты чувствуешь раскаяние? Сожаление? Угрызения совести? Или, может быть, ты мечтаешь повернуть время вспять к первому стриму и использовать первый патрон для себя? Кивни, если да.

Кая упрямо стискивает зубы, глядя в расплывающееся перед мутным взглядом лицо, полностью скрытое белой маской. В прошлый раз была черная, до этого золотая. У него извращенный фетиш на коллекционирование масок? Особый пунктик? Что он так усиленно за ней скрывает? Уродство, шрамы или мировую известность?

– Я так и думал. – Благосклонно потрепав ее по волосам, Крон начинает медленно огибать по кругу больничную койку. – Только так можно спасти других участников, Кая. Других вариантов нет. Мир поделен между хищниками и их добычей. Сильный пожирает слабого. Этот закон действовал испокон веков. Все утопические россказни о мире, равенстве и братстве – чушь собачья, придуманная для прослойки тупых рабов.

Закусив губу, Кая прикрывает тяжелые веки. Невыносимо слушать безумный бред психопата, ощущать витающую в воздухе разрушительную темную энергию, не проявляя при этом никаких эмоций. Она пытается абстрагироваться, вытеснить омерзительный голос из своего сознания, но Кронос четко улавливает исходящие от нее блокирующие вибрации и одной фразой снова приковывает внимание пчелки к своей персоне.

– Я могу сделать так, чтобы шоу с твоим участием больше не причиняли тебе физического вреда. Ни публичного секса, ни унижения твоего достоинства. Ты можешь стать королевой среди породистых пчелок. – Остановившись с противоположной стороны, Крон вновь поворачивает ее голову к себе. – Не такой, как Медея. Пока не такой, но всё в твоих руках, Кая. Я готов проявить благосклонность и великодушие, но взамен потребую абсолютную преданность.

– Чего ты хочешь? – через силу просипела Каталея.

– Во время ежегодного стрима ты убьешь Бута и мою жену, – маньяк бесстрастно озвучивает свое дикое условие.

Небрежный будничный тон повергает Каю в недоумение и шок. Он же не всерьез? Это невыполнимо. Бут и Медея – организаторы. Она – пешка, точнее пчелка. И всё же батлер предупреждал, что подобное предложение поступит (за исключением убийства Медеи). Значит, Кронос не шутит.

– Удивлена?

Не то слово. Кая напряженно кивает, нервно сгребая пальцами простыню. Как он себе это представляет?

– Не ломай свою светлую голову, пчелка, – нараспев произносит Кронос, поглаживая ее по щеке. – Медея сама дала мне лазейку для своего устранения, а Бут, как верный пес, отправится вслед за своей королевой. «Улей» нуждается в обновлении, и я готов дать тебе шанс стать следующей королевой. Твои задачи на ближайшее время – сблизиться с Бутом и дожить до следующего стрима. С первой задачей придется повозиться, но ты справишься. Батлер крайне редко, но выбирает фавориток среди пчелок тринадцатого уровня. Его прежняя визави временно пришла в негодность и не скоро сможет составить тебе конкуренцию. Воспользуйся этой возможностью. А насчет второй задачи всё гораздо проще. Если ты согласна на мои условия, то я помогу тебе продержаться. Времени на обдумывание нет, – жестким тоном отрезает Крон и подводит к главному вопросу. – Итак, каков будет твой положительный ответ?

– Да, – одними губами выдыхает Кая.

– Умница, я знал, что не ошибся в тебе, – удовлетворенно заключает Кронос, отступая назад.

Девушка переводит дыхание, решив, что он собирается закончить аудиенцию и покинуть соту, но нет. Рано обрадовалась.

– Кстати, твой боец жив и здоров, – обернувшись в проеме, сообщает Крон. – Во время стрима внутренние правила «Улья» не работают. Его не казнят за то, что он немного порезвился с тобой, доставив нашим гостям незабываемые впечатления. Ты так громко кричала… Неужели трутень был настолько плох?

Кая быстро отводит взгляд в сторону, чтобы не позволить внимательному ублюдку считать эмоции. Нельзя поддаваться на его манипуляции. Вычислив ее слабость, он непременно использует это против нее.

– И еще один момент, – говорит напоследок Кронос. – Змеи в третьем контейнере были совершенно безобидными. Ни капли яда. Просто длинные мерзкие червяки.

Ублюдок. Какая же он конченая больная мразь. Она сжимает кулаки так, что ногти до крови впиваются в кожу ладоней.

– Хочешь разозлиться еще сильнее? – глумится над ней Крон. Кая пронзает его холодным, равнодушным взглядом. – Неужели неинтересно, что бы случилось, выбери ты аквариум с пираньями? – Склонив голову к плечу, он задумчиво поглаживает острый подбородок. – НИ-ЧЕ-ГО, – по слогам произносит дьявол. – Как я и говорил, эти рыбки были абсолютно безопасны для человека. Самый миролюбивый вид из семейства пираньевых.

Глава 20

– Я – против, – коротко отвечает Кронос, складывая руки за спиной и отворачиваясь к панорамному окну.

– Причина? – уточняю я, обмениваясь взглядом с пожавшей плечами Медеей.

Заняв кресло мужа в его же кабинете, пчелиная королева лениво потягивает шампанское Piper Heidsieck 1907 года[10], которое я привез ей в подарок с материка.

– Я не обязан аргументировать свое решение, – снисходительно отзывается Крон, поднося зажигалку к кончику сигареты.

Многие из его окружения давно перешли на приторно-сладкие вейпы, но он по-прежнему предпочитает вдыхать никотин и частенько с примесью наркотических трав. Нахождение в неизмененном сознании для Кроноса подобно смерти. Возможно, он даже не помнит, каково это – ощущать реальность мира без дурманящей дымки.

– Лучше расскажи, как поживают Дерби? – В отличие от невозмутимого голоса, отражение лица в стекле не выглядит расслабленным.

Либо он что-то задумал, либо Кроноса всерьез разозлила моя стандартная и далеко не новая просьба. Раньше он без лишних вопросов согласовывал подобные запросы, хорошо понимая, что к породистым пчелкам иногда требуется индивидуальный подход. Он соглашался со мной, не сомневаясь в обоснованности моих действий. Обученные и подготовленные мной пчелы лучшие на всех уровнях и имеют ошеломительный успех у гостей «Улья», принося колоссальную прибыль владельцам.

– Они были рады меня увидеть, – так же немногословно отвечаю я, подхватывая пальцами протянутый Медеей бокал.

– Твое ранение? – сухо уточняет Кронос.

– Со мной в качестве спутницы постоянно находился врач. Мы занимали одну комнату. Никто не заметил.

– Отлично, – удовлетворенно кивает Крон. – Семья не требует от тебя вступления в брак? Ты старший мужчина в роду.

– Они предложили мне рассмотреть союз с Гуннами, но самой взрослой девочке на данный момент всего пятнадцать.

– Неплохой вариант. Юный возраст не помеха для заключения договоренностей, – затянувшись сигаретой, задумчиво рассуждает Крон. – Жаль, что мертвых нельзя воскресить. Я бы с огромной радостью сделал тебя частью своей семьи.

– Бут и так часть семьи, Крон, – вклинивается Дея.

– Я знаю, любовь моя. Но рано или поздно тебе придется его отпустить, – с насмешкой бросает ее супруг.

Медея недовольно хмурится, залпом осушая шампанское. Взяв бутылку, я вновь наполняю бокал, подмигивая ревнивой любовнице.

– Ему вовсе не обязательно жениться, – с фальшивой небрежностью возражает Медея.

– Объединение правящих кланов необходимо для упрочения власти. Гунны лояльны к нам, и они входят в совет, – аргументированно объясняет Крон. – Если тебе так ненавистна мысль отдать Бута другой женщине, ты можешь подождать моей смерти, но кто знает, насколько долгим будет ожидание? Ты уже не молода, любимая, хотя выглядишь еще лучше, чем в день нашей свадьбы пятнадцать лет назад. Целая вечность прошла, а ты всё так же прекрасна.

– Тебе стоило лучше присматривать за второй женой, – импульсивно бросает Медея, демонстративно проигнорировав сомнительные комплименты мужа. Он намеренно дразнит пчелиную королеву, отлично зная, в какую ярость ее приводят любые намеки на возраст.

– Ты бы всё равно его не получила. – Развернувшись, Крон снисходительно ухмыляется, глядя на взбешенную супругу.

Клубы дыма, окружающие худое вытянутое лицо, вполне вписываются в создаваемый десятилетиями демонический образ.

– Я обещал его другой. Или с годами ты начала забывать некоторые фрагменты из прошлого?

– Я вообще-то еще здесь, – махнув рукой, на всякий случай напоминаю о своем присутствии. – И мы далеко ушли от цели моего визита.

– Я озвучил свой вердикт. – Встав за спиной жены, Кронос кладет руки на ее плечи, мягко поглаживает, разминает, но вместо удовольствия на лице Медеи проскальзывает раздражение. Королева в гневе. Зла, обижена, напряжена. И даже ее любимое шампанское не действует, как обычно.

– Речь идет о нескольких днях. Максимум – неделе. Раньше порезы всё равно не заживут, – настаиваю я. – Ты мог ее убить. Каталея Гейден – слишком ценное приобретение, чтобы потерять ее сейчас.

– Она сильнее и крепче, чем кажется, – равнодушно отзывается Крон. – Займись лучше Науми, Бут. Она нам еще нужна.

– Могу заняться обеими, – неторопливо пригубив шампанское, предлагаю я. Крон изображает глубокую задумчивость, на гладком лбу появляется тонкое подобие морщины.

– Господин Мин запросил визит в следующую пятницу.

– Чего он хочет? Новый стрим? – поставив бокал на столешницу, буднично любопытствую я. – Мне нужно знать детали, чтобы подготовить пчелку.

– Это частный визит. Его очень вдохновило последнее шоу, и Мин хочет навестить свою игрушку, провести с ней некоторое время без лишних глаз. Я всё организую сам, а ты переключи внимание на тех, кто в нем действительно нуждается.

– А я думаю, что Бут высказал верную мысль, – вмешивается Медея, накрывая пальцы мужа ладонью. – Если пчелки подружатся, наши гости с удовольствием с ними поиграют. Скоро состоится большой сезонный стрим. Соберется много полезных гостей, и нам нужно уже сейчас начинать думать, чем мы будем их удивлять. Сделаем обеих ключевыми фигурами. Вместе они будут смотреться весьма эффектно. Только представь: белокожая ангелоподобная блондинка и темнокожая брюнетка. Свет и тьма. День и ночь. Огонь и лед.

– Мы не можем использовать в шоу частную собственность почетных гостей, – холодно резюмирует Крон.

– Для тебя это не проблема, любимый. На последнем стриме Мин позволил тебе целиком и полностью руководить процессом, – откровенно льстит мужу Дея.

– Потому что ему понравилась моя идея.

– В этот раз тоже понравится, – царапнув его кисть ноготками, мурлычет королева. – А Бут убедит Каю сказать Мину то, что нужно. Проблем не возникнет, я уверена.

– Я планировал лично заняться Каталеей Гейден, – всё еще колеблясь, сообщает Крон. – Есть в ней что-то…

– Она действительно отличается, – быстро соглашаюсь я, не дав Кроносу развить мысль. Его заинтересованность новенькой заметил не только я. Медея тоже напряглась и насторожилась. – Но далеко не в лучшую сторону. Кая нестабильна в проявлении реакций. С ней необходимо работать очень осторожно.

– Этот татуированный качок тоже пытался осторожничать, – с усмешкой бросает Крон. – Может, ей это совсем не нужно?

– Не много ли разговоров о новенькой? Мне стоит присмотреться к ней повнимательнее? – задрав голову, чтобы взглянуть в лицо супруга, игриво спрашивает Дея.

В ответ Крон просовывает руки в глубокое декольте, сжимает ладонями упругие полушария, потирая большими пальцами чувствительные соски. Судя по участившемуся дыханию и увеличившимся зрачкам, пчелиная матка уже готова к спариванию. Надеюсь, они не попросят меня присоединиться. Сегодня я не в настроении ублажать неуемные аппетиты королевы, даже если ее муж отдаст прямой приказ. Ублюдок любит, когда кто-то другой выполняет его супружеские обязанности. Чтобы он ни говорил, как женщина Медея давно ему наскучила, и он держит ее рядом с собой исключительно ради удобства и статуса.

– Тебе не о чем волноваться, – наклонившись, шепчет Крон на ушко жене. – Никто не сравнится с моей великолепной королевой.

Ухмыльнувшись про себя, я медленно поднимаюсь с кресла, собираясь покинуть кабинет Кроноса, пока эти двое отвлеклись.

– Не спеши, Бут. – Не успев сделать и пары шагов, слышу я резкий голос короля. – Медея сильно скучала в твое отсутствие, и она немного зла на тебя за то, что ты увел выбранного ею трутня. – Обогнув стол, Кронос равняется со мной. – Ты должен искупить вину.

– Я удивлен, что она заметила. В «Улье» полно достойных внимания королевы трутней, – бесстрастно отвечаю я на высказанное недовольство.

– Но я хотела Эйнара, – капризно подает голос Дея.

– Я продлеваю твой отпуск еще на сутки. Посвяти это время моей жене, – распоряжается Кронос, направляясь к выходу. – А я пока проверю, как поживают наши прекрасные пчелки.

Скрыв лицо под очередной маской, Кронос исчезает в открывшемся проходе, оставляя меня наедине с вечно голодной пчелиной королевой.

– Ты выглядишь растерянным, Бут, – прищурив медовые глаза, замечает Дея, грациозно выплывая из-за стола и скидывая на пол платье. Ее тело великолепно и безупречно и в своей откровенной наготе. – Неужели совсем не скучал по своей королеве? Скольких женщин ты успел поиметь на материке? – с ревнивой ноткой спрашивает соблазнительная ведьма, медленно, по-кошачьи приближаясь ко мне.

– Мне было не до секса, Дея. – Скользнув взглядом по призывно виляющим бедрам, я уверенно смотрю ей в лицо. – Ты забыла про мои ранения?

– Твоя милая спутница поведала мне, что ты давно восстановился и весьма активно использовал ее тело по ночам. – Растянув губы в коварной улыбке, Медея ловко расстегивает мой пиджак. – Я прощу тебе эту маленькую ложь, но… – Приподнявшись на носочки, она касается губами мочки моего уха. – Тебе придется сильно постараться, чтобы заслужить мое прощение.

Пчелиная королева слов на ветер не бросает. И если она говорит, что ее прощение мне придется отрабатывать, именно так и происходит. Ровно сутки я торчу в королевском лофте, с передышками на сон и еду удовлетворяя низменные прихоти оголодавшей ведьмы. Вытянув из моего тела все соки, но так и не насытившись, Дея умоляет меня остаться, сначала ласками и уговорами, потом угрозами, и, поняв, что ни то ни другое на меня не действует, она отпускает меня в душ, а затем наконец вспоминает о делах.

– Ты не должен допустить, чтобы Крон увлекся этой белобрысой сучкой. – Накинув прозрачный пеньюар, Дея усаживается за туалетный столик, придирчиво изучая свое отражение в зеркале.

– Этого не случится. На фоне тех пчелок, что он отбирает в свою постель, Кая просто бледная тень, – заверяю я. Медея небрежно фыркает, расчесывая спутанные после длительных кувырканий волосы.

– Боюсь, ты не так хорошо знаешь моего мужа, как я, Бут. Яркая внешность для него не принципиальна. Ты смотрел стрим? – поймав в отражении мой взгляд, холодно уточняет Дея.

– Да, и даже ставил ставки, – согласно киваю я. Скинув на пол полотенце, натягиваю боксеры на еще влажное тело и тянусь за брюками.

– На кого, если не секрет?

– На нее, – отвечаю без колебаний.

– А я в какой-то момент была уверена, что она выберет четвертый контейнер. Она так восторженно смотрела на своего бойца… – задумчиво произносит Дея.

– Так и было задумано, – сдержанно поясняю я. – Они общались, Эйнар сексуально удовлетворял ее на протяжении определенного отрезка времени. Возникновение симпатии и притяжения неизбежно в подобной ситуации. Но, как мы выяснили, Кая ставит свою жизнь выше любой другой, невзирая на эмоциональные привязанности.

– Вот именно! – Бросив расческу на столешницу, Дея резко встает и разворачивается ко мне. – Другие породистые пчелки достигали такого результата спустя месяцы, а она здесь всего несколько недель.

– Она не психопатка, – иронично отзываюсь я, поняв, куда клонит королева. – Просто ей и раньше приходилось выживать. Кая не балованная мажорка, хотя, безусловно, испорчена не меньше.

– Я сегодня же поговорю с Кроносом, и он согласует твою просьбу, – закусив губу, озабоченно произносит Медея. – И еще… Бут, твоим пчелкам не помешает снять напряжение перед большим шоу.

– Когда тебя волновало душевное состояние пчелок? Но если Крон одобрит, то почему бы нет? – равнодушно пожимаю плечами, быстро застегивая рубашку.

– Вообще-то это его идея, – напряженно наблюдая за каждым моим действием, сообщает Дея. – Он улетит завтра и вернется за день до прибытия Мина, – задумчиво добавляет она.

– Ты хочешь, чтобы я организовал вечеринку в его отсутствие?

– Да, – подтверждает мою догадку Дея. – И я хочу, чтобы Каталея проявила себя там не лучшим образом.

Сдвинув брови, я с минуту сканирую взглядом вдохновленное идеей красивое лицо. Мне не нужно задавать наводящих вопросов, чтобы понять, что именно она имеет в виду.

– Когда?

– Через пару-тройку дней меня вполне устроит, – пожимает плечами Медея.

– Понял, сделаю, – коротко кивнув, перекидываю через локоть пиджак и покидаю покои королевы.

– Привет, Гейб, – шагнув из кабинки, протягиваю руку поджидающему меня старшему батлеру шестого уровня.

– Где тебя носило, Бут? И какими судьбами к нам? – пожав мою руку, приветственно улыбается лысый верзила. Обязательный строгий костюм на его прокачанном теле смотрится нелепо, особенно на фоне испещренного белесыми шрамами лица.