Вино для Роуз

Rose’s Vintage

© Kayte Nunn, 2016.

This edition published by arrangement with Black Inc.,

an imprint of SCHWARTZ BOOKS PTY LTD

and Synopsis Literary Agency.

© Нанн Кейт

© Филиппова И.И., перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. Строки, 2022

Обрезать

глагол

Стричь (дерево, кусты), удаляя мертвые и запущенные ветви, главным образом для того, чтобы на их месте выросли новые.

Глава 1

Если на свете когда-нибудь произойдет зомби-апокалипсис, здесь для него самое место, – думала Роуз, ежась от ветра, который задувал в долину Шингл – как будто прямо с Антарктики. Слева направо, насколько хватало взгляда, тянулись ровные ряды голых и чахлых виноградных лоз, четко очерченных на фоне бледного серого неба, а вдалеке виднелось нечто большое и темное, словно великан смял и выбросил носовой платок, – по всей вероятности, это были холмы Шингл-Хиллз.

Стояла зловещая тишина. Ветер трепал Роуз волосы, швырял пряди ей в лицо, а она притоптывала на месте и, обхватив себя руками, тщетно пыталась разогреть онемевшие пальцы. После нескольких часов за рулем желтой машинки руки совсем окоченели – стали похожи на клешни. Покупая машину на прошлой неделе в Сиднее, Роуз забыла проверить, работает ли в ней обогреватель.

Это была ее первая ошибка. Вторая заключалась в том, что она не взяла с собой ничего, хотя бы отдаленно напоминающего зимнюю одежду. Роуз и представить себе не могла, что в Австралии будет настолько холодно. Реальное положение дел не имело ничего общего с внушенным ей представлением о том, что в стране антиподов круглый год ярко светит солнце и все носят пляжные шорты. Много вопросов к сериалу «Дома и в пути»[1]. Джинсы, биркенштоки и футболка – пусть и с длинными рукавами – едва защищали от пробирающего до мозга костей ледяного ветра.

Несколько минут назад колеса забуксовали в густой грязи на усаженной деревьями проселочной дороге, по которой катила Роуз, то и дело неприятно стукаясь головой о крышу тесной машины. Путь был длинный, но хотя бы прямой – с тех пор, как удалось вырваться из щупалец большого города и двинуть через Харбор-Бридж на север. «Вина Калкари» Роуз нашла с легкостью: заметила деревянную табличку с вырезанными на ней черными вычурными буквами названия, когда тарахтела по дороге, ведущей от Юмераллы – маленького городка, расположенного в самом центре долины.

Однажды в детстве Роуз с братом Генри затеяли игру на заднем дворе – решили прорыть нору до самой Австралии. Брату уже давно наскучило копать, а она все рыла и рыла и вырыла кратер такой глубины, что могла бы запросто уместиться там целиком. Мама, увидев это, страшно разозлилась и велела немедленно засыпать яму, и потом все приговаривала себе под нос, что корни драгоценного куста гортензии теперь погибли и что дочь едва не погребла себя заживо. Роуз помнила, как возмутила ее тогда подобная несправедливость, ведь она потратила столько усилий, чтобы вырыть нору. И теперь у нее было такое чувство, словно она с тех пор не прекращала рыть этот свой туннель и наконец-то вынырнула на противоположной его стороне.

А там оказалось совсем не так, как она себе представляла.

Роуз строго напомнила себе, что ей уже не семь лет, набрала в легкие ледяного воздуха и направилась к винному погребу – невысокой постройке из дерева и камня, стоявшей под боком у общественной автостоянки. Позади погреба виднелся очень большой, промышленного вида амбар с рифленой крышей. Вывеска у входа в магазин сообщала, что винная лавка работает с десяти до шестнадцати. Роуз посмотрела на часы. Уже начало двенадцатого. Подергала ручку, но дверь даже не дрогнула. Заглянула сквозь пыльное стекло внутрь и увидела несколько винных бочек и барную стойку во всю длину помещения, но никаких признаков жизни.

Справа скорбно щелкнула одинокая сорока. «Одна – на беду», – подумала Роуз[2]. Она верила всем приметам: верила, будто дурные вести всегда приходят по три и что черно-белые птицы предвещают погибель. Нехороший знак.

Изо всех сил стараясь не обращать внимания на птицу, которая склонила голову набок и с любопытством ее разглядывала, Роуз повела машину влево – стоянка осталась у нее за спиной – и поехала по той, другой дорожке, у которой стоял указатель «Частные владения». Дорожка резко свернула, Роуз увидела перед собой дом – и невольно ахнула. Даже в такой серый день здание представляло собой впечатляющее зрелище: стены из песчаника с огромными прямоугольными окнами венчала двускатная крыша под темным шифером с двумя печными трубами по краям. Широкую деревянную дверь, укрепленную железными гвоздями, и квадратное крыльцо обрамляла пара величественных колонн из песчаника, а довершали картину два всклокоченных лавандовых куста в поблекших медных урнах. Роуз смотрела на дом, стоящий в окружении холмов, и думала, что еще никогда в жизни не видела ничего подобного – подавляющего и прекрасного одновременно. В голове возникло отчетливое ощущение дежавю: когда-то она все это уже видела, когда-то все это уже знала…

Соберись, подруга!

Роуз так нервничала, что даже пульс подскочил, – она не привыкла к мошенничеству. Это все Генри. С тревожным ощущением вторжения куда не звали она робко постучала в дверь.

Потом еще раз – уже погромче.

Так и не дождавшись ответа, Роуз обошла дом и обнаружила позади просторную веранду, заваленную разнообразным детским хламом: ржавыми велосипедами, недостроенной башней из лего и широким ассортиментом облепленных грязью сапог разных размеров, расставленных по порядку от крошечных до великанских. Несколько куриц ржавого цвета ковырялось в грязи. Хоть какие-то признаки жизни.

– Э-эй! – крикнула Роуз. – Здравствуйте! Кто-нибудь дома?

«В доме никого, кроме нас, куриц!» – вдруг всплыла в голове у Роуз старая джазовая песенка[3].

И вот тут-то до нее донесся рокот мотора и шорох колес по гравию. Она поспешила обратно к парадной двери и увидела, как перед домом, взвизгнув тормозами и подбросив вверх фонтанчик гравия, остановился видавший виды джип. Роуз наблюдала, как с водительского сиденья соскочила тоненькая девушка с платиновыми волосами – в своей дутой лыжной куртке и вязаной шапочке она идеально вписалась бы в пейзаж горных склонов Санкт-Морица. Когда девушка повернулась к дому лицом, Роуз увидела, что кожа у нее похожа на прозрачную кожицу персика и будто подсвечивается изнутри, а в носу поблескивает бриллиантовая точка пирсинга. На вид ей было не больше семнадцати.

– Привет, – сказала Роуз. – Я… Я не знала, есть ли кто-нибудь дома.

Холод был такой жуткий, что зуб на зуб не попадал.

– Ничего, – сказала девушка, заправив светлые волосы за уши и задрав кверху и без того курносый нос. – Вы, видимо, та самая иностранка, помощница.

– Да, это я и есть, – сказала Роуз и сама почувствовала в своих словах фальшь.

Еще две недели назад она в самых безумных кошмарах не могла вообразить, что потащится на обратную сторону земли и станет притворяться помощницей по хозяйству в таком богом забытом месте. Еще две недели назад ее жизнь, может, и не была абсолютно счастливой, но по крайней мере в ней был удобный устоявшийся порядок, стабильная работа, квартира и бойфренд. Теперь же она вдруг оказалась совершенно потеряна и оторвана ото всего, что раньше казалось таким надежным и прочным.

Я смогу.

Девушка посмотрела на Роуз, и во взгляде ее ясных синих глаз сквозила такая типично-германская прямота, что Роуз едва не отказалась от своей затеи.

– Хорошо. В агентстве говорили, что кого-нибудь пришлют. У миссис Би со спиной совсем плохо, так что у нас тут черт знает что творится. Да вы проходите. Место, конечно, слегка безумное, и он – как бы это сказать? – с закидонами. Но дети хорошие. Ну, по большей части.

Она открыла пассажирскую дверь и принялась отстегивать маленькую девочку лет, наверное, двух. Роуз заметила облачко темных волос, выбившихся из-под флисовой шапки цвета зеленого яблока.

Роуз знала, кто такой этот «он». Генри в Лондоне посвятил ее в детали. Марк Кэмерон. Основатель и владелец «Вин Калкари». Тридцать восемь лет. После звездной карьеры в одном из крупнейших австралийских винных конгломератов отказался от корпоративной жизни и предпочел рискнуть репутацией и финансовой стабильностью, открыв собственную винодельню. Около десяти лет назад купил пятнадцать акров запущенного виноградника в долине Шингл, вкупе с грандиозным домом Калкари. С тех пор он существенно увеличил площадь виноградника, и, судя по тому, что Роуз успела о нем прочитать, теперь его виноград занимал примерно сто шестьдесят акров долины. Судя по всему, дела его пошли вверх, и вино последнего урожая получило несколько восторженных отзывов в прессе не только в Австралии, но также в Британии и Америке. У Марка была эффектная испанская жена по имени Изабелла и сын Лео. Генри показывал ей фотографию Марка и Изабеллы, которую нашел в интернете. Потрясающая пара. Только вот сведения Генри явно слегка устарели, судя по маленькой девочке в машине.

– Я Астрид, – сообщила светловолосая красотка, сгружая на землю свою ношу. – А это Луиза. Луиза, поздоровайся с?.. Извините, как вас зовут?

– Роуз. Привет, солнышко! Приятно познакомиться, – сказала Роуз, одарив малышку широкой улыбкой. Дети ведь не виноваты, что причины ее приезда сюда не такие уж честные, да и вообще она просто обожает хорошеньких маленьких девочек с ямочками на щеках. Интересно вот только, где же Лео, – его в машине видно не было.

– О, вы англичанка! – догадалась Астрид. – Этого мне не сказали.

А вы – немка, – подумала Роуз, удивленная ничуть не меньше.

– Короче, пойдемте в дом. Тут околеть можно.

Астрид взяла Луизу за руку и через внушительного вида входную дверь завела девочку в прихожую с плиточным полом, где не было ничего, кроме двух пристенных столиков и потрепанного ковра, с виду ужасно древнего. Она резко повернула налево, и Роуз последовала за ней, отставая лишь на несколько шагов и изо всех сил стараясь внимательно рассмотреть все вокруг.

Кухня оказалась просторным квадратным помещением с большой эмалированной плитой с несколькими духовками, рабочими поверхностями из светлого гранита и белой глазированной плиткой на стенах, как в лавке у мясника. Тучи, затянувшие было небо, понемногу рассеивались, и через два больших окна в деревянных рамах в кухню заглядывало солнце; посередине стоял изрезанный шрамами стол и вокруг него – несколько викторианских стульев с круглой спинкой. Поверхность стола едва виднелась под грязной посудой – здесь очевидно завтракали, а пол был липкий и весь усыпан чем-то похожим на колечки «Чириос». Над огромной прямоугольной раковиной и прилегающей к ней панелью для сушки тоже высилась гора грязной посуды всех сортов и размеров. Если бы сейчас здесь взорвалась бомба, никто бы и не заметил, – подумала Роуз.

– Ну, я говорила, миссис Би не приходила уже недели две, а я очень занята с Луизой и Лео, – объяснила Астрид, без тени смущения кивнув на беспорядок.

Она расстегнула пальто на Луизе, сбросила свое собственное, после чего подхватила со стола две кружки, быстренько их ополоснула и поставила чайник.

– Лео сейчас в школе, с ним вы познакомитесь попозже.

Выглядывая из-за ног Астрид, Луиза робко смотрела на Роуз из-под своих темных, невозможно длинных ресниц.

Очуметь! – подумала Роуз. – Это у нее наверняка от матери.

– Кволиков любишь? – нерешительно спросила Луиза.

– Ну еще бы, очень люблю, – со всей серьезностью ответила Роуз.

Бум, бум, бум. Неуклюжей походкой, свойственной всем малышам, когда они очень спешат, Луиза выкатилась из кухни.

– Пошла за своей любимой игрушкой, – пояснила Астрид, расчищая место на столе и ставя перед Роуз кружку с чаем. – Молоко? Сахар? Держите. В агентстве сказали, трудно будет найти кого-нибудь, кто сможет начать работать так скоро, но, похоже, им это все-таки удалось, и, по-моему, это здорово. Я бы тут долго не выдержала, безвылазно, совсем одна.

Астрид замолчала только на секунду – чтобы перевести дыхание.

– Пока вы здесь, а миссис Би болеет, на вас готовка, уборка и покупки. А еще вы будете присматривать за Луизой и Лео в те вечера и день, когда я свободна, и вообще будете у меня на подхвате. Вы же готовить умеете, да? Мы просили найти кого-то, кто умеет готовить, – сказала она тоном, не допускающим возражений.

– Думаю, справлюсь. И да, на кухне я неплохо ориентируюсь. Но где же миссис Кэмерон или мистер Кэмерон? Я надеялась, кто-нибудь из них будет здесь и все мне покажет.

– Марк сегодня на конференции. Оставил дом на меня. – Астрид с вызовом задрала подбородок.

– А…

Роуз не очень-то нравилось, что ею командует девушка, которая, судя по внешности, едва окончила школу, но она приструнила свое эго. Надо потерпеть всего несколько недель, получить то, за чем явилась, и свалить – поехать, например, к океану. Ведь должно же в этой гигантской стране хоть где-то быть тепло.

Она по-прежнему не могла поверить, что с такой легкостью согласилась на безрассудный план Генри. Дыр и несостыковок в его плане было больше, чем в изъеденных молью свитерах, которые так любил отец. Если бы мозг у нее тогда работал получше, она бы тут же отказалась, но Роуз в тот момент была не в состоянии думать ни о чем, кроме своего бойфренда Джайлса (правильнее было бы сказать бывшего бойфренда, поправила она себя), внезапного завершения их отношений и его непредвиденного переезда в Брюссель, где он получил работу. А раз такое дело, Роуз не раздумывая ухватилась за возможность тоже уехать из страны, чтобы оказаться как можно дальше от «чудо-тряпки», как назвал Джайлса Генри, когда Роуз рассказала ему, что произошло.

В детстве брат всегда о ней заботился. Он был на восемь лет старше и бесконечно мудрее, вечно дрался за нее и давал отпор старшим девочкам в школе, которые цеплялись к ней из-за роста (к одиннадцати годам она переросла весь класс), тощих и длинных ног и удручающе немодной одежды. У Роуз еще к тому же был такой широкий рот, что все вечно дразнили ее лягушкой. При воспоминании о тех временах у нее до сих пор горели щеки.

Она подозревала, что Генри и теперь, как может, по-своему пытается о ней заботиться, – но эта его забота привела к тому, что он вынудил Роуз оставить привычную жизнь. Ну хорошо, да, она осталась без работы, без дома и с разбитым сердцем (сообщив ей, что уезжает из города, Джайлс сдал их квартиру – ну ладно, технически это была его квартира), и все это были довольно веские причины согласиться на план Генри.

Роуз все равно не планировала оставаться в этой квартире. Без Джайлса там было так же пусто, как и у нее в душе, печаль повисла в воздухе, как запах горелого чеснока. Генри прислал за ее вещами приятеля на грузовике и договорился, чтобы тот подержал их какое-то время в гараже. А самой Роуз Генри предоставил гостевую комнату, чтобы она там пару недель пострадала в свое удовольствие. А потом как-то утром, перед уходом на работу, постучался к ней.

– Слушай, сеструха, ты же не можешь там просидеть всю жизнь. Это тебе вряд ли на пользу.

Оценив истерзанный вид, всклокоченные волосы и красные глаза сестры, он отправил ее принимать душ, одновременно собирая грязные чашки из-под кофе и засохшие корки от тостов с арахисовым маслом.

– Пойди приведи себя в порядок, остальное я сам уберу.

– Но я как раз собиралась купить стайлер для завивки «Тюльпан»! – запротестовала она. – В ближайшие десять минут действует специальное предложение! Десять фунтов скидка!

Роуз зависала на круглосуточном канале телемагазина – что угодно, лишь бы не думать.

Но Генри остался непреклонен.

Бубня что-то о старших братьях, которые возомнили себя самыми умными, Роуз все же послушалась: подхватила коробку с носовыми платками, будто это была приделанная к ней стойка с капельницей, и пошаркала в сторону ванной комнаты, почти не обратив внимания на встревоженный вид Генри.

Позже, за кружкой чая, в которую брат высыпал чуть ли не полсахарницы, Роуз слушала его план.

– У тебя депрессия, – объявил он для начала.

– Да ладно, Шерлок. По-твоему, у меня для нее нет причин?

Этот вопрос брат проигнорировал.

– Я знаю, что тебе нужно.

– Да что ты говоришь? Ты – и доктор Фил, вы оба знаете?

Генри поднял руку, чтобы ее остановить.

– Насколько я понимаю, тебя здесь сейчас ничего не держит.

– Ну что ж, спасибо, дорогой, – с сарказмом отозвалась Роуз. – То есть ты хочешь мне сообщить, что жизнь моя отныне не имеет никакого смысла? Потому что лично для меня все именно так и выглядит.

– Не тупи, Роузи, ты же знаешь, что я имел в виду совсем не это. Ты свободна как птица и ни с кем не связана – а значит, вольна делать что захочешь. Да многие за такое родную мать продали бы. Перед тобой все дороги открыты! Так что давай поскорее выходи в люди вместо того, чтобы хоронить себя тут заживо!

– Ну, если учесть, что у меня нет денег, что я фактически бомж и (на минуточку, если ты вдруг забыл) что у меня разбито сердце, – возможности мои довольно-таки ограниченны.

От перечисленных проблем Генри отмахнулся как от несущественных.

– Это все мелочи, подруга, мелочи!

Роуз всегда восхищалась способностью брата находить плюсы в любой ситуации.

– Как любящий брат, который вечно сует нос в твою жизнь, – начал он и на секунду умолк, после чего продолжил: – Я хочу сделать тебе деловое предложение. Ну или будет правильнее сказать – попросить о помощи. Мне нужно, чтобы ты кое в чем порылась и прислала мне отчет. Правда, это далековато, но на винограднике, который меня интересует, как раз появилась вакансия. Я рассказывал одному своему тамошнему другу, как ты тут расклеилась, и он вспомнил об этой вакансии. Ищут кого-то, кто умеет готовить, и я подумал, что ты наверняка справишься.

Она швырнула в него коробку с салфетками.

Они росли вместе, и Роуз помнила Генри нескладным прыщавым подростком, поэтому часто забывала, что теперь в определенных кругах ее брат считается довольно большой шишкой. Свою карьеру виноторговца он начал в компании «Братья Берри & Радд», а теперь, во многом благодаря старому школьному товарищу, владел акциями нескольких виноградников в Испании и Аргентине. Брат всегда был амбициозен, еще с детства. Как-то палящим летом уговорил отца отвезти его в «Исландию» (в магазин замороженных продуктов, а не в страну: все-таки он был не настолько безумен), чтобы закупиться там мороженым по оптовой цене и выгодно перепродавать его школьным товарищам.

Генри всегда четко знал, чего хочет, и не терял времени на долгие размышления. Недавно, по секретной наводке, он по бросовой цене приобрел пару загибающихся испанских виноделен, нанял новых менеджеров, которые поправили бы там дела, и благодаря своим связям перевел активы в Великобританию. Если сведения, дошедшие до Роуз, были верны, Генри сделал на этом неплохие деньги. Так что, когда брат сказал «порыться», она поняла, что речь идет не о земле и лопате.

Когда он изложил свой план, первой мыслью Роуз было: братец двинулся мозгами. Австралия – это же другая сторона земли, до нее немыслимо далеко, а о долине Шингл Роуз даже никогда не слышала.

– Вот телефон агентства по найму, которое ищет кандидата на это место, – сказал Генри и сунул ей бумажку. – Позвони. Они будут от тебя в восторге, я уверен. Если даже ничего не выйдет, хоть отвлечешься от этого своего чмыря.

– Эй, вообще-то он мой бывший парень, ничего? И он тебе вроде даже нравился!

– Я пересмотрел свое отношение к нему.

Генри был очень напорист. Он и песок в Сахаре сумел бы продать, даже если покупатель, как и Роуз, знал бы все о его коварстве. Вот и Роуз вдруг взяла и согласилась на это странное предложение.

– Помимо собственной воли, имей в виду! – подчеркнула она.

Роуз даже не успела как следует все обдумать, как уже сидела в самолете.

Бум!

Роуз подскочила и вынырнула из воспоминаний: Луиза вернулась и теперь совала ей мокрый и грязный комок, который, по всей вероятности, раньше был мягким розовым кроликом.

– Ух, – отпрянула она, не успев взять себя в руки.

– Кволик! – воскликнула Луиза, ничуть не растеряв энтузиазма.

Роуз посмотрела на Астрид и увидела, что та над ней смеется.

О боже. И во что она только ввязалась?

Глава 2

Прием Астрид был таким же холодным, как и температура воздуха, но Роуз решила на этом не зацикливаться. Она обхватила руками кружку и зажмурилась, чувствуя, как отогреваются пальцы. По крайней мере, чай тут был горячий.

– И когда мне начинать?

– Сейчас, конечно, – сурово ответила Астрид. – Как вы сюда добрались? У вас машина?

– Эм-м… Да, я припарковалась на той стороне дома у входа в винный погреб. Не знала, где ее лучше оставить.

– Ничего. Я сейчас покажу, куда забросить вещи. Для вас есть комната в амбаре. – Астрид допила чай, поднялась и подхватила пальто со спинки стула. – Ну, пойдемте.

На слове «амбар» Роуз воодушевилась. Она пошла за Астрид, которая сгребла в охапку Луизу и ее неприятного кролика и направилась к черному выходу и дальше через сад. Амбар. Как романтично! Роуз вообразила перестроенное в новоанглийском стиле пространство: высоченная крыша и белые стены, пухлые, неплотно обитые кремовые диваны и со вкусом расставленные стеклянные банки с пышными пионами нежно-розовых оттенков…

Хм, или нет.

Роуз взирала на древнюю развалюху. Амбар этот только с очень большой натяжкой можно было назвать пригодным для жизни, и в нем определенно очень давно никто не жил. Крыша представляла собой лоскутное одеяло из кое-как прилаженных друг к другу кусков ржавого рифленого железа, и штукатурка сыпалась со стены, стоило к ней прикоснуться.

Войдя внутрь, Роуз обнаружила, что подоконники, пол и вообще все горизонтальные поверхности покрывает толстый слой пыли, а окна заросли паутиной и почернели от грязи. Тут имелась огромная гостиная зона с белыми стенами и парой выцветших диванов, в задней части помещения было выгорожено две спальни, а еще – маленькая уборная с глубокой, изъеденной пятнами ржавчины ванной на когтистых лапах, и над ней душ. Роуз заглянула в одну из спален и обнаружила незастеленную постель с комковатым матрасом, несколько потрепанных книг в мягкой обложке на прикроватной тумбочке и древний, страшно пыльный комод. Здесь бы точно не помешала парочка дизайнерских находок из журнала «Уютный дом».

– Ну, располагайтесь, не буду вам мешать, – сказала Астрид и, с Луизой на руках, поспешила обратно в относительное тепло главного дома.

Роуз некоторое время сидела на кровати и дрожала от промозглого воздуха, раздираемая желанием немедленно умчать отсюда во всю мощь четырех колес обратно в Сидней и соблазном забраться под одеяло и выспаться, чтобы наконец восполнить разницу в часовых поясах.

Она не сделала ни того ни другого.

Тихо проклиная брата и ругая себя за то, что согласилась на его авантюру, Роуз вернулась к винному погребу. Она снова села за руль и покатила по дорожке, которая, огибая винодельню, вела к амбару. Прибыв к месту назначения, открыла багажник, взяла рюкзак и забросила его в гостиную.

Ей было необходимо чистое постельное белье, веник и как можно больше чистящих средств, так что Роуз целеустремленно ринулась обратно к дому. Если уж она здесь остается, пусть даже всего на несколько недель, нужно обустроить себе хотя бы относительно пристойный быт.

Возвращаясь в амбар, Роуз увидела, как ей навстречу движется чья-то высокая и внушительная фигура. Человек смотрел под ноги, сунув руки в карманы джинсов, и, когда подошел ближе, Роуз обратила внимание, какой у него хмурый взгляд. Она сразу догадалась, кто это: Марк Кэмерон. Впрочем, он ее, похоже, не замечал, пока они не поравнялись на дорожке. Она как раз думала, не следует ли что-нибудь сказать, как он поднял наконец взгляд и от неожиданности моргнул. Вид у него был такой отрешенный, будто он находился где-то в миллионе миль отсюда.

– Здравствуйте, – сказал он. – Чем могу помочь? К сожалению, магазин сегодня не работает.

Голос у него оказался низкий и хриплый, и Роуз невольно поежилась. Она обнаружила, что смотрит ему прямо в глаза – зеленые и темные, как бутылочное стекло. И осознала, что его глаза – на одном уровне с ее собственными, а такое встречалось нечасто, она привыкла, что большинство мужчин ниже ее ростом. Не очень-то было комфортно смотреть прямо в глаза тому, кто так грозно хмурится.

– Эм-м… Я… Вообще-то я не за вином.

– Ну, экскурсий сейчас тоже не бывает, – резко ответил он. И только договорив, вдруг будто осознал что-то, и суровое лицо немного смягчилось. – Ой, вы, наверное, Роуз. Ну конечно. Простите, я забыл, что вы приезжаете сегодня. Вы с Астрид уже познакомились? Она вам тут все показала?

Он протянул руку, и Роуз ее пожала. От прикосновения его ладони ее легонько ударило током. Рукопожатие у него было крепким, кожа – сухой и гладкой, а вот ногти – обломанные и перепачканные чем-то бордовым. «Всегда оценивай мужчину по рукам, – наставляла Роуз бабушка. – По рукам и по обуви». Под обувью бабушка наверняка имела в виду туфли марки «Лоук» или «Лобб». Роуз с интересом подумала, что сказала бы бабушка о грубых неухоженных руках Марка и о его залепленных грязью рабочих сапогах.

– Да. Спасибо, мистер Кэмерон. Я как раз обустраиваюсь в амбаре.

Он поморщился.

– Там, конечно, не дворец. Но, по крайней мере, сухо.

– Все нормально. – Роуз не знала, что еще сказать. Не хотелось показаться капризной принцессой и жаловаться на жилище, когда она тут еще и пяти минут не провела.

– Хорошо. Тогда, если позволите, мне надо идти. Я уезжаю на конференцию на несколько дней – ужасно некстати, – но Астрид вам все объяснит и покажет.

Роуз кивнула. Она не поняла, конференция некстати для него или для нее.

– А, и еще: зовите меня Марк. Мистер Кэмерон – это мой отец, – сказал он, подмигнув, развернулся и пошел прочь.

«Ну, он вроде ничего», – отметила про себя Роуз, вернувшись из дома с резиновыми перчатками, шваброй, ведром и промышленных размеров бутылью дезинфицирующего средства. Она принялась обеззараживать, оттирать от пыли и избавлять от паутины свое новое жилище, в процессе выселив из амбара нескольких долгоножек. Слава богу, тех огромных пауков, которыми знаменита Австралия, тут не было.

Когда состояние помещения наконец ее удовлетворило, Роуз смахнула волосы с лица и посмотрела на часы. Два. Неудивительно, что живот уже примерно с час подвывает. Она оглядела спальню, сияющую чистотой: вся одежда аккуратно убрана, рюкзак спрятан под кровать. Вернувшись в гостиную, Роуз с удовлетворением отметила: теперь хотя бы в окна можно смотреть, и подушки на диване взбиты, и пол подметен. Пол такой чистый, хоть ешь с него, – подумала она. – Кстати, о еде…

Роуз направилась обратно в кухню и по дороге наткнулась на Астрид и Луизу. Они снова были в пальто и сапогах.

– Мы идем кормить клуш, – сообщила Астрид.

– Куш! – повторила Луиза, выпучив глаза от восторга. – Куши! Ку-у-уши! – кричала она во весь голос.

– Можно с вами? – спросила Роуз, тут же позабыв про голод. Чем быстрее она освоится в Калкари, тем лучше. Виноградное хозяйство такое огромное: для начала надо хотя бы сориентироваться, где тут что.

– Да пожалуйста. Луиза, показывай дорогу.

Роуз смиренно последовала за ними во двор.

Луиза потопала по неухоженной лужайке к деревянному курятнику. Астрид потрясла коробкой с кормом, и несколько птиц цвета ржавчины, которых Роуз уже видела, с важным видом побежали к ней.

– Это Мэгги, – сказала Астрид, указывая на самую крупную. – Вот эти – Стефани и Найджелла. А вон там – Наггет.

Замыкал шествие, деловито направляя куриц, красавец петух с разноцветными перьями в хвосте. Роуз про себя посмеялась. Только австралийцы могут назвать цыпленка Наггет.

Луиза с восторгом носилась за курами по двору, тщетно пытаясь кого-нибудь из них поймать. Астрид подошла поближе, схватила Найджеллу и вложила ее в подставленные ладони девочки. Луиза засияла от радости, и на обеих пухлых щечках нарисовалось по ямочке.

– Куши! – восхищенно выкрикнула она.

– Не сжимай слишком сильно. Осторожно, – предупредила Астрид, наклоняясь над куриным домиком.

– Яиц много? – спросила Роуз, обращаясь к миниатюрной заднице Астрид, которая торчала из куриного дома.

– Да, они хорошо несутся. С яйцами перебоев не бывает, – ответила Астрид и через секунду спросила: – Вы что-нибудь ели?

– Я вообще-то как раз шла на кухню, когда встретила вас. Так проголодалась, что желудок считает, меня уже прирезали, – утром, честно говоря, позавтракать не успела.

С этими словами Роуз положила руку на живот.

– Ну, там в холодильнике мало что осталось, но есть буханка хлеба, немного сыра и в кладовке банка чатни, который сделала миссис Би, если хотите.

Астрид и Луиза продолжали носиться по двору в погоне за курицами, Роуз оставила их и пошла на кухню. Посуду, оставшуюся от завтрака, Астрид отодвинула в сторону, но теперь на столе громоздились остатки обеда. Роуз переместила стопку тарелок поближе к раковине, которая по-прежнему была переполнена, и пообещала себе взяться за посуду после того, как немного подкрепится. Соорудив энциклопедических размеров бутерброд с сыром и овощным соусом, Роуз села и взяла старый журнал, спрятанный под завалами на столе. Она медленно листала страницы, с наслаждением разглядывая аппетитные фотографии роскошной еды, и задавалась вопросом, когда же все-таки объявится миссис Кэмерон – Изабелла.

Разделавшись с бутербродом, Роуз решила заняться кухней. В одном из шкафов обнаружилась – слава богу! – хитро замаскированная посудомоечная машина, и Роуз принялась счищать с тарелок грязь и загружать их в корзину. Заглянув в шкафчик под раковиной, она обнаружила моющее средство, губки и прочие необходимые вещи и принялась драить, чистить, протирать липкие поверхности и подметать каменный пол.

Когда утром Роуз выезжала из Сиднея, она и представить себе не могла, что сегодняшний день сложится вот так, и теперь ей оставалось только качать головой – и в отношении себя самой и того, во что она ввязалась, и в отношении состояния этого места. Когда она сидела в лондонской квартире Генри и тот объяснял, что от нее потребуется, задача выглядела совсем несложной. Но теперь, когда Роуз на самом деле оказалась здесь, все стало каким-то уж слишком реальным. И подразумевало гораздо больше мытья посуды, чем ей бы хотелось.

Покормив кур, Астрид и Луиза уехали. Роуз наконец привела в порядок кухню и собралась было присесть за стол с чашкой растворимого кофе, как вдруг раздался шум подъезжающей машины. Она услышала крикливые интонации Астрид, хихиканье Луизы и затем – еще один голос.

Громко топая, все двинулись в дом и вошли на кухню, и Роуз увидела, что третий голос принадлежит неряшливого вида темноволосому мальчику лет шести-семи, одетому в серые школьные брюки, которые коротки ему на несколько дюймов, и красный школьный пуловер, тоже слишком тесный. Ноготь большого пальца на ноге выглядывал через дырку в носке. По всей видимости, это был Лео.

– Здрасте, – сказал он.

– Привет, Лео, я – Роуз, – сказала она, одарив его лучшей притворной улыбкой, на какую была способна.

– Роуз приехала нам помогать, пока миссис Би болеет, – объяснила Лео Астрид. – Она из Англии.

Астрид выделила голосом слово «Англия», и Роуз не знала, как к этому отнестись. Прозвучало так, будто она предупреждает Лео о какой-то заразной болезни Роуз. Но, возможно, она просто принимает все слишком близко к сердцу. Надо постараться думать об Астрид лучше – не хватало еще завести себе врага в лице здешней няни.

К тому же глаза у Лео вдруг вспыхнули.

– Круто! Ты была на матче «Тоттенхэма»?[4] Гарри Кейн – это просто класс! Я мечтаю посмотреть, как он играет! Ты сможешь свозить меня в Лондон на матч?

Слова из него так и сыпались.

Роуз понравился его энтузиазм. Похоже, хороший ребенок.

– Вообще-то да, Лео, я бывала на «Уайт Харт Лейн»[5]. И даже не один раз. «Тоттенхэм» – любимая команда моего папы. И моя тоже.

Глаза Лео полезли на лоб.

– Как круто! Вот я расскажу Джо!

– Джо? – спросила Роуз.

– Лучший друг, – объяснила Астрид.

Луизе не понравилось, что о ней забыли, и она подошла к Роуз и попросилась на руки. Роуз усадила ее к себе на колено, а Астрид тем временем открыла бумажный пакет, из которого запахло чем-то сладким.

– Вкусности из кондитерской, – объявила няня, выкладывая на тарелку блестящие тарталетки с джемом, бисквит, обсыпанный кокосовой стружкой, и квадратики тянучки, покрытые толстым слоем темного шоколада. – Вы хорошо потрудились, – нехотя отметила она, окинув взглядом кухню, которая теперь буквально сверкала, и ставя на плиту тяжелый чайник. – Не думала, что вы столько всего успеете за один день.

Роуз съела кусок тянучки и шоколадный пряник и смущенно поправила ремень на джинсах, который слишком сильно врезался в живот. Прием Астрид нельзя было назвать чересчур теплым, но приятно, что она, по крайней мере, оценила старания Роуз. И пирожные тоже оказались неплохие.

После того как Лео сделал уроки и дети съели рыбные палочки (Роуз обнаружила их заросшими инеем в глубинах морозилки), она пошла в амбар смыть с себя пыль сегодняшних трудов. Она чувствовала себя ужасно грязной и мечтала как можно скорее попасть под душ, только бы в нем была горячая вода.

Роуз поспешила через двор к амбару, но вдруг резко остановилась, заметив впереди чей-то неподвижный силуэт. Это был кенгуру. Глаза Роуз постепенно привыкали к сумеркам, и через секунду она заметила на фоне неба еще одного кенгуру – и потом еще одного. Она радостно хихикнула про себя. С ума сойти. По дороге в долину она видела желтый знак с нарисованной Кенгой, но даже представить себе не могла, что встретит их тут живьем. Настоящие кенгуру! Очуметь! Будет что рассказать Генри. Какое-то время Роуз стояла и наблюдала за ними, и скоро животные привыкли к ее присутствию и продолжили щипать сладкую траву, но дольше она оставаться не могла. Все-таки холод тут был страшный, хоть и с кенгуру.

В амбаре было ненамного теплее, но, по крайней мере, имелась горячая вода. Приняв душ и побыстрее растеревшись полотенцем, Роуз натянула все четыре футболки, которые привезла с собой, а еще отсыревший свитер, обнаруженный в одном из ящиков комода. Свитер был из кусачей шерсти и такого цвета – горчицы марки «Колман», – что рядом с ним кожа Роуз приобрела землистый оттенок, но ей сейчас было не до капризов. Зато попу прикрывает. И спасибо толстой овечьей шкуре новых уггов: пальцам ног уютно и тепло.

В доме было тихо. Роуз пошла на звук голосов и нашла детей и Астрид в маленькой гостиной сразу за кухней: они сидели на выцветшем бордовом диване из бархата, который на подлокотниках совсем вытерся. Астрид читала Луизе, и Роуз едва не расхохоталась, когда услышала, как та спросила: «Но кде ше селёная овца?» – но сдержалась, чтобы Астрид не подумала, что она над ней смеется.

Узнать хоть немного о Марке и отсутствующей Изабелле Роуз удалось за поздним ужином с Астрид, когда дети легли спать. Продуктов дома почти не было, но благодаря Мэгги, Стефани и Найджелле, а также заросшему огороду, который Роуз обнаружила рядом с домом, она сумела сварганить фриттату с картофелем и петрушкой. Когда омлет дожарился, Астрид возникла в кухне с бутылкой без этикетки.

– Домашнее вино, – объявила она и полезла за бокалами.

– Не откажусь, – сказала Роуз. Изнурительная многочасовая уборка, ранняя утренняя дорога за рулем из Сиднея и затянувшийся джетлаг – все это давало о себе знать. – Мне сейчас именно этого и не хватало.

– А ты и правда умеешь готовить. Круто, – проговорила Астрид с полным ртом фриттаты.

– Я же говорила, – немного сердито сказала Роуз, хотя в глубине души комплимент ей понравился. – Я училась в Ле Кордон Блё[6] в Лондоне. Но последним местом работы у меня было кафе быстрого обслуживания, – призналась она. – И бургеров я на данный момент своей жизни наготовила гораздо больше, чем блюд высокой кухни.

Она рассказала Астрид ту версию истории, о которой они договорились с Генри: она здесь для того, чтобы сменить обстановку, посмотреть страну и под конец, возможно, немного попутешествовать.

– Я тоже, – сказала Астрид, кивнув. – Я в стране Оз[7] уже почти восемь месяцев. Пару месяцев провела в Квинсленде – работала в детском клубе при курортном отеле, а в марте нашла вот это место. С Лео и Луизой, конечно, непросто. Но, с другой стороны, какими им еще быть, когда их мать бросила?

Роуз подняла взгляд от тарелки. Изабелла бросила своих детей? Такой новости она не ожидала. Хотя это, пожалуй, объясняло, почему дом в таком состоянии и Лео носит одежду, которая ему мала.

– Она уехала в конце лета, – продолжала Астрид. – Вернулась в Испанию вместе с испанским виноделом, который тут помогал с новым урожаем. Марк понятия не имел. Она просто кромешный ужас, так миссис Би говорит. Она ее называет сеньорой Команданте. Уборка, готовка – она всем была недовольна. Думаю, миссис Би еще и поэтому заболела: Изабелла столько работы на нее вешала. Луиза до сих пор спрашивает, где мама, а Лео об этом не говорит, да он и вообще почти все время молчит. Когда он сегодня с тобой познакомился, то сказал, по-моему, больше, чем за все время, что я его знаю! Для него это такая радость – пообщаться на тему футбола.

– Ох, как все это грустно, – вздохнула Роуз. Ей-то оба ребенка очень понравились. – Бедные малыши. А Марк надолго уехал?

– До конца недели. Иногда на него нападает мрачное настроение. И тогда держись.

Подробнее она рассказывать не стала, и Роуз не спрашивала. Продвигаться следовало осторожно, чтобы не вызвать подозрений. Наверняка скоро выдастся возможность узнать побольше.

Разговор перешел на Астрид и на то, откуда она родом. Версия Роуз о Германии оказалась почти верной: на самом деле Астрид была из Австрии. Они даже не заметили, как опустела бутылка и совершенно остыли на блюде остатки фриттаты. Поднимаясь убрать со стола, Роуз с удивлением обнаружила, что все тело будто одеревенело. До приезда в долину Шингл она несколько дней осматривала достопримечательности Сиднея, и ничего у нее нигде не болело, но день остервенелой уборки – это, конечно, совсем другое дело. И выдыхать с облегчением было рано: судя по тому, в каком состоянии обнаружилась сегодня кухня, можно представить, сколько труда ждет Роуз завтра в других частях дома. Она пожелала Астрид спокойной ночи и направилась к черному выходу.

Едва она открыла дверь, как в лицо ей ударил порыв ледяного ветра такой силы, что Роуз немедленно протрезвела, будто от пощечины.

– Господи, ну и холод!

– Да уж, – отозвалась Астрид. – В Тироле очень холодно, поэтому я полетела в Австралию. Думала, две лишние буквы круто изменят дело. Пфф! Ничего подобного! – она театрально поежилась. – А, забыла сказать: мы встаем примерно в семь. Я отвожу Лео в школу к половине девятого.

– Ладно. К половине восьмого буду на кухне с завтраком, – сказала Роуз и добавила: – Я рада, что приехала сюда.

Она сама не знала, зачем сказала это, слова вырвались помимо ее воли, она и подумать не успела. Не могла же она на самом деле это чувствовать.

– Да, я тоже очень рада, – ответила Астрид. Похоже, совместный ужин слегка растопил ее сердце.

– Ну, спокойной ночи, – бросила с порога Роуз.

В амбаре было так холодно, что Роуз видела пар собственного дыхания, а в здоровенные щели под дверями и в оконных рамах задувал ветер. Поскольку теплую пижаму она положить в рюкзак не догадалась, а тоненькая спальная футболка и старые боксеры Джайлса сейчас совершенно не годились, Роуз выбралась из джинсов и натянула легинсы, которые затолкала в рюкзак в последнюю минуту. Футболки и носки снимать не стала и теперь дрожала под одеялами, довольная, что днем отыскала в шкафу пару тяжелых покрывал. Завтра надо будет обязательно спросить об обогревателе или по крайней мере грелке.

На несколько секунд мысли Роуз переключились на Джайлса. Она клялась себе держать разум в узде и не допускать туда Джайлса, но стоило ненадолго потерять бдительность, как он тут же проникал к ней в голову. Роуз не успевала даже понять, как это произошло, но вот она уже переживала последние дни, проведенные с ним вместе. Это как бередить открытую рану: знаешь, что ничего хорошего из этого не выйдет, но не можешь удержаться. Роуз снова поежилась – и на этот раз дело было не в холоде, – вспомнив тот день, когда вся ее жизнь пошла кувырком.

Пятница, тринадцатое. Ну конечно. Да к тому же ретроградный Меркурий. Чего еще она ожидала?

Так сложилось, что не только их отношения закончились в ту пятницу: это был еще и последний день работы Роуз в «Сосновом ящике» – кафе, где она проработала последние пять лет. Хотя почти каждый вечер в конце смены она сама готова была лечь в сосновый ящик, увольнение без предупреждения ранило ее гораздо больнее, чем она согласилась бы признать. И все из-за какого-то стейка.

Краснолицый самовлюбленный урод с ужасной стрижкой выражал недовольство так громко, что повар Артур – тот, который приготовил стейк, – вышел из кухни узнать, в чем дело.

– Ваш стейк на вкус как аксминстерский ковер! – проорал посетитель.

Услышав, как этот тип наезжает на Артура, Роуз тоже вышла из-за распашных дверей. Если что-то и могло по-настоящему вывести ее из терпения, так это люди, считающие, что они вправе придираться к тем, кто, по их мнению, занимает более низкое положение, чем они сами. Над Роуз в школе поиздевались предостаточно, и, получив аттестат, она поклялась никогда не стоять в стороне и не позволять, чтобы нечто подобное происходило с кем-нибудь у нее на глазах. Она страшно разозлилась и опрокинула кувшин мясной подливки, который как раз оказался у нее в руках, в тарелку тупому чмырю, причем часть соуса пролилась на него самого, отчего штаны промокли, а нежная часть тела под штанами – ошпарилась.

– Может, так будет вкуснее, козел! – сказала она.

Ясное дело, ни к чему хорошему это не привело. Роуз уволили раньше, чем закончилась смена.

Не за горами было ее тридцатилетие, и жизнь Роуз пока что складывалась совсем не так, как она представляла себе в девятнадцать лет, держа в руках кулинарный диплом с еще не просохшими чернилами и чувствуя, что готова на любые подвиги. Двое ее одноклассников по Ле Кордон Блё недавно открыли ресторан, который сразу же стал любимым местом лондонцев, еще один запустил линию деликатесных продуктов, которые продавались только в заведениях уровня «Фортнума», а лучшая подружка Роуз стала сушефом в «Ле Дю», самом модном ресторане Бангкока. Если верить «Фейсбуку»[8], большинство ее старых школьных подруг благополучно вышли замуж, – господи боже, две только-только родили по малышу, а у Нэнси, которую Роуз знала с детского сада и которая в их компании девочек больше всех годилась на роль матери, было уже трое – и все не старше пяти лет. Что же до Роуз, у нее к этому возрасту имелся только набор дорогих поварских ножей и десять лет опыта – по большей части в сфере работы с фритюрницей.

Ну а потом, просто ради окончательного подтверждения того, что против нее решила ополчиться вся планетарная система, Джайлс, мужчина, за которого Роуз планировала в один прекрасный день выйти замуж, тот, с кем она собиралась однажды поселиться в загородном доме мечты, купить «лендровер» цвета хаки и завести двоих или даже троих розовощеких детишек, объявил, что переезжает в Брюссель. Без нее.

И неважно, что у них был общий кожаный диван цвета какашки («ириски», убеждала их продавщица в магазине «Хабитат») и пять лет общих воспоминаний: оказывается, Роуз следовало понимать, что их отношения не были «чем-то таким навсегда». Ошарашив ее в тот вечер своей потрясающей новостью, Джайлс так быстро свалил из квартиры, что Роуз даже не успела рассказать ему, что ее уволили из «Соснового ящика». И даже перспектива просмотра подряд двух серий «Лучшего пекаря Британии», которого она с таким нетерпением ждала, и тот факт, что в холодильнике лежал наготове комок теста для печенья с соленой карамелью, нисколько не облегчили ее состояния. В такой момент о еде не могла думать даже она.

Роуз еще плотнее завернулась в одеяла, стараясь отгородиться от студеного воздуха, и в который раз задала себе вопрос, какого черта она согласилась на предложение Генри. Джайлс понятия не имел, где она: в какой-то момент прилива душевной отваги она удалила бывшего из друзей на «Фейсбуке» и стерла в телефоне его номер. А что, если с Брюсселем не сложилось? Что, если Джайлс передумал и осознал, что совершил ужасную ошибку, и теперь вернулся, а ее нет? Что, если она сама совершила ужасную ошибку, приехав сюда? Роуз вдруг почувствовала, как далеко она от дома и как ей здесь одиноко.

Глава 3

Проснувшись, Роуз сначала неохотно высунула из-под одеял нос, а потом стянула их до уровня подбородка. С минуту она не могла сообразить, где находится. И тут на нее волной нахлынули события вчерашнего дня. Ах да. Долина Шингл. Жопа мира.

Взглянув на часы и обнаружив, что уже почти семь, Роуз собрала волю в кулак и окончательно отбросила одеяла. О ду́ше в таком холоде нечего было и думать, поэтому она ограничилась тем, что плеснула немного воды на лицо и кое-как завязала волосы на затылке в хвост. Направившись к двери, заметила на внутренней стороне окон амбара иней. Выглянула наружу и не увидела там ничего, кроме белых шапок, как в волшебной стране вечной зимы: за ночь мороз застелил все тонким слоем снежных кристаллов.

Безумие. Я ведь тут околею.

Роуз поджарила взбитые яйца детям на завтрак, заварила чай и накрыла на стол. Кухня отапливалась большой газовой печью, и пальцы на руках и ногах потихоньку отогревались.

Первым пришел Лео, бегло глянул на Роуз, тут же уселся за стол и открыл книгу, которую принес с собой. От вчерашней оживленности в нем не осталось и следа. Следующими явились Луиза и Астрид: няня гналась за малышкой со щеткой для волос – девочку надо было поймать, чтобы укротить ее бешеные кудряшки.

– А ну-ка, иди сюда, лохматушка! – закричала Астрид, когда Луиза спряталась за ногами у Роуз.

– Уози? – позвала ее Луиза.

– Да, солнышко? – Роуз была уже безнадежно очарована восхитительными ямочками Луизы.

– Не хотю сётку! – проговорила малышка, засунув в рот большой палец и жалобно глядя на Роуз.

– Ну что ты! – Роуз начала придумывать, как бы ее утешить. – Ведь если расчесывать волосы, они вырастут длинные и шелковистые, как у русалки.

– Сто такое «усака»?

– Прекрасная девушка, которая плавает как рыба и поет морякам, когда они проходят мимо на своих кораблях.

Лицо Луизы просветлело.

– Да! Хотю усакой! – сказала она и подставила голову Астрид.

– Спасибо, – сказала Астрид и улыбнулась Роуз.

Когда завтрак был окончен, а волосы Луизы захвачены двумя розовыми заколками-бабочками, Астрид поднялась, чтобы отвезти Лео в школу.

– У Луизы сегодня бассейн, так что мы вернемся только к обеду. Марк оставил деньги на продукты и прочие нужды в банке вон там. – Она указала на кремовый глиняный горшок, стоящий на высокой полке над плитой. – Ближайший супермаркет – в Юмералле, а по субботам там фермерский рынок. Если хочешь, можем съездить туда все вместе.

– Было бы здорово, – сказала Роуз, мысленно уже составляя длинный список покупок.

Сегодня утром она поднялась с постели с новой решимостью. Раз уж она здесь, пожалуй, следует отнестись к работе серьезно. У Астрид в последние недели явно не находилось времени заняться продовольственными запасами, и даже на полках кладовки почти ничего не осталось, не говоря уже о свежих продуктах в холодильнике и об овощах. Недостатка не было, пожалуй, только в яйцах, зелени с грядок и домашних маринадах. Ну и в вине, понятное дело.

Роуз наконец удалось раскочегарить капризный обогреватель в машине, и теперь она ехала по дороге, ведущей в Юмераллу. «Долина изобилия» – так называл здешние края Генри, когда расписывал их сестре; с его слов выходило, что тут чудесно и роскошно. На деле же эту местность едва ли можно было назвать райской: вдоль дороги, по которой ехала Роуз, тянулись бесконечные ряды чахлых виноградных лоз, перемежаемые маленькими треугольными запрудами, которые в бледном утреннем свете отсвечивали ледяным серебром. В низине петляла мелкая речушка, промерзшая у берегов. Роуз миновала мохнатых коров каштанового цвета и неряшливо-белых овец. На лугах с пожухшей травой жались друг к другу лошади, чтобы согреться, из ноздрей у них вырывались облака пара. Впрочем, Роуз неохотно признала, что в тоскливости этого пейзажа и в самом деле была какая-то особая, саднящая красота.

Когда она подъехала к Юмералле («основанной в 1833 году», как сообщал знак на въезде), мимо пронеслись опрятные, обитые обшивочной доской дома со скругленными крышами веранд, кое-где перед домами росли розовые кусты, и одинокие редкие розочки, уцелевшие там и тут, яркими мазками цвета колыхались на ветру. Сам же город представлял собой скопление старых каменных зданий, выстроившихся по обе стороны широкой главной улицы и временами перемежаемых невысокими деревянными домами и магазинами. Роуз сбавила скорость, чтобы не пропустить супермаркет, и заметила китайский ресторан, два паба с верандами на втором этаже, хозяйственный магазин, универмаг, здание городской администрации, памятник героям войны и небольшой парк. Припарковавшись на свободном месте прямо тут, на обочине главной улицы, Роуз высвободила ноги из тесной машины и отыскала глазами кофейню. «Священные зерна» – значилось на рекламном стенде, выставленном на тротуар, «Для тех, кто любит погорячее».

Ха. У кого-то здесь даже чувство юмора есть.

Роуз заказала капучино, заняла место у окна и стала наблюдать за тем, как жители города идут куда-то по своим делам. На той стороне улицы, рядом с парком, тянулась за учителем беспорядочная вереница школьников. Роуз пригляделась, пытаясь отыскать среди учеников Лео, но эти дети на вид были постарше, к тому же их лица скрывали широкие поля школьных шляп. Два скрюченных старичка в толстых куртках и с палочками присели на лавочку рядом с кафе, чтобы созерцать мир, который проносится мимо. Молодая мама, толкающая перед собой коляску с набитой продуктами корзиной под люлькой, двигалась в противоположном направлении – в сторону перекрестка.

Как же все это было непохоже на Лондон или даже на Бонди, где Роуз провела прошлую неделю.

Допив кофе и подхватив сумку, Роуз зашагала к супермаркету. Он тоже оказался совершенно непохож на ее привычный «Уэйтроуз». В ее списке покупок было немало того, о чем тут, кажется, вообще не слышали. На то, чтобы приноровиться к новым маркам продуктов и даже незнакомым названиям некоторых обычных вещей – например, что еще за боккончини?! – потребовалось немало времени, и когда Роуз наконец вернулась в Калкари, уже близился полдень.

Роуз решила что-нибудь приготовить. Что угодно, лишь бы не думать о Джайлсе. Она нашла на обратной стороне двери в кладовку старый фартук и принялась за дело. Как же целительно было снова оказаться на кухне, а выполнение таких знакомых движений, как шинковка и замешивание, создавало ощущение дома даже в этом инопланетном краю. К тому же у кухни имелось еще одно преимущество: во всей огромной постройке только здесь было по-настоящему тепло. Для начала Роуз приготовила огромную кастрюлю соуса болоньезе, часть заморозила, а остальное использовала для лазаньи на сегодняшний ужин. В Юмералле ей удалось отыскать сухие дрожжи, и теперь она отмеряла муку для буханки хлеба. Она крошила лук, морковку, сельдерей и травы, колотя ножом по доске и одновременно придумывая все новые и новые слова, которые следовало бы сказать Джайлсу в тот день, когда он как бы между делом сообщил ей о своем внезапном отъезде – и удивился, что она так сильно расстроилась. «Зайка, но, послушай, ты же понимала, что это не навсегда, – сказал он. – Мы фундаментально разные люди». Ага, потому что из нас двоих только один – полное говно, – яростно говорила Роуз себе теперь, отметая сомнения, которые терзали ее прошлой ночью, и жалея, что ей не хватило присутствия духа высказать это ему в лицо. Отложив нож и глубоко вздохнув, Роуз ссыпала измельченные в труху овощи в глубокую сковороду, где уже лежала курица и щедрое количество ячменя, и поставила сковороду на медленный огонь. А потом принялась отмерять муку, масло, яйца и какао.

– Сто деаись? – раздался тоненький голосок у нее за спиной.

Луиза незаметно пробралась на кухню, щечки – розовые ото сна, темные волосы растрепаны.

– Привет, солнышко. Ты как раз вовремя. Мне очень нужна помощь. Поможешь мне делать печенье? – спросила Роуз.

Луиза отчаянно закивала, отчего ее темные кудряшки затряслись, Роуз подняла малышку, водрузила на стул перед столом для готовки и вручила ей деревянную ложку.

– Помешай вот это, пожалуйста!

Девочка с восторгом принялась помогать, и сердце Роуз растаяло. Луиза и в самом деле была солнышко.

Вслед за Луизой пришла Астрид и села у стола.

– Привет! – весело поздоровалась Роуз. – У нас все под контролем, особенно теперь, когда у меня появилась помощница.

Роуз указала на Луизу, которая ела шоколадные кружочки из пакетика на столе.

– Я по дороге из бассейна заехала проведать миссис Би, – сказала Астрид.

– А, да? – отозвалась Роуз, которой вдруг стало не по себе при мысли, что ее пребывание в Калкари может закончиться, даже не успев начаться. Вряд ли Генри удовольствуется информацией о том, что Марка бросила жена.

– Ей лучше, но возвращаться к работе она пока не спешит. Она пожилая, и думаю, работать здесь стало для нее тяжеловато.

– А, это хорошо, – с облегчением выдохнула Роуз: значит, пока что ее никто не выставит на улицу. Дыра тут была, конечно, страшная, но ведь она все-таки дала Генри обещание – не хотелось бы его подвести.

– Только, говорит, по детям очень соскучилась. Обещает прийти посидеть с ними в пятницу вечером, чтобы мы с тобой сходили развеяться. Тут, правда, идти особо некуда, но паб в городе вроде неплохой и иногда у них даже играет группа. Я сама уже так давно никуда отсюда не выбиралась, было бы здорово хоть на пару часиков вырваться. У меня уже развилась боязнь замковых пространств!

– Ты, наверное, хотела сказать «замкнутых»?! – рассмеялась Роуз, хотя дом Калкари, конечно, мог вполне потянуть на замок. Позволив Луизе пальцами выковыривать тесто для печенья из ложки, Роуз засунула противни в верхнюю духовку плиты. – Насчет пятницы – договорились!

Ей не терпелось посмотреть, куда здесь можно сходить, и к тому же, возможно, удалось бы добыть разведданные о Калкари от кого-то из местных, прежде чем Марк вернется с конференции.

Наслушавшись от Астрид, каким переменчивым бывает настроение босса, Роуз относилась к нему с опаской, тем более что проникла-то она сюда обманом.

Вечером в пятницу миссис Би и в самом деле пришла посидеть с детьми. Роуз она сразу понравилась. Крепкая старушка, с широким задом и крепким рукопожатием, она с порога оценила сияющую чистоту в доме и аппетитный запах запеканки на плите.

– Похоже, ты тут уже освоилась, детка, – сказала она Роуз. – По правде говоря, я давно подумывала уйти на пенсию, но не хотелось бросать Марка в таком положении – когда эта испанская штучка бросила его и бедных котяток, это ж надо!

Миссис Би вдруг ткнула артритным пальцем в бисквит, который Роуз приготовила за несколько часов до этого, а Луиза «помогла» с лимонной глазурью, так что та стекла как бог на душу положит по внешнему краю торта, и спросила:

– Твоих рук дело?

– Э… моих. А что?

Бисквит был не идеален, но Роуз не понимала, какие претензии к домашнему торту могли возникнуть у здешней домработницы.

– Тебе обязательно надо поучаствовать в следующем конкурсе АСЖ[9], он уже через месяц. Туда все что-нибудь приносят, но ты имей в виду, мы тут к выпечке относимся очень серьезно.

Роуз понятия не имела, что такое этот «аэсже», но спросить не успела. Миссис Би вместе с вязанием устроилась на диване и нежно прижала к себе примчавшихся Лео с Луизой, благоухающих после ванны и одетых в пижамы.

– Ну что, цыплятки, как вы тут без меня? Лео, клянусь, ты вырос еще на фут с тех пор, как мы последний раз виделись!

Дети были явно в восторге от встречи с миссис Би, Луиза забралась к ней на колени и уткнулась головой в мягкую, укрытую вязаной кофтой грудь.

Роуз сбегала в амбар – надела свежую футболку, провела щеткой по длинным волосам и оставила их распущенными, слегка мазнула блеском по губам и тушью по ресницам. Она на полном серьезе подумывала остаться в уггах, но все-таки переобулась в рабочие ботинки, которые нашла на задней веранде и забрала себе, так как они оказались как раз ее размера. Она не знала, что говорилось в правилах этикета паба насчет ношения уггов, и к тому же не хотела, чтобы люди с первого взгляда угадывали в ней туристку. Впрочем, при росте почти в шесть футов, она и так вечно выделялась из толпы, не прилагая к этому никаких усилий. Накинув куртку, одолженную у Астрид, и несколько раз обмотав шею шарфом, она наконец была готова. Поскольку путешествовала Роуз налегке, выбор нарядов у нее был довольно ограниченный, но она сильно сомневалась, что в отеле «Южный Крест» соблюдаются высокие стандарты стиля.

Ехать через Юмераллу в кромешной тьме было жутковато, даже несмотря на то что рядом на пассажирском кресле сидела Астрид, и, когда они покатили по главной улице, Роуз несказанно обрадовалась, увидев гирлянду лампочек, украшавшую карниз паба. Астрид говорила, что многие местные виноделы и работники виноградников облюбовали это место для отдыха в пятницу вечером, и действительно, несмотря на жуткий холод на улице, тут все буквально ходуном ходило. Пришлось пробираться к бару сквозь огромную толпу людей, дожидающихся возможности заказать пиво.

– Эй, Астрид! – раздался вдруг громкий голос.

Роуз обернулась и увидела парня с веснушчатым лицом и копной кудрявых светлых волос, одетого во фланелевую рубашку. Парень отчаянно махал им рукой.

– Томмо! – крикнула в ответ Астрид.

– Привет! – воскликнул он, добравшись наконец до них. – А это та самая новая девушка, о которой я слышал? – спросил он, оглядывая Роуз сверху донизу, будто та была призовой коровой.

Роуз инстинктивно втянула живот. Может, ее и бросили, но это еще не означает, что ей не интересны симпатичные парни, особенно те, которые производят такое дружелюбное впечатление.

– Ха! В этой долине шила в мешке не утаишь! – рассмеялась Астрид. – Томмо, это Роуз. Роуз, это Томмо. Томмо – из Уиндсонга. Родился и вырос в долине. Говорит, что он «человек земли». – Астрид поморгала в его сторону длинными ресницами.

– Приятно познакомиться, Томмо, – деловым тоном сказала Роуз.

– И мне тоже. Ну что ж, давай-ка мы окажем тебе нормальный прием, как тут принято. Что вы обе пьете? Я плачу.

Роуз решила ограничиться светлым пивом, так как вызвалась на обратном пути вести машину, а вот Астрид с энтузиазмом набросилась на двойную порцию водки с тоником и вскоре затерялась в толпе.

Томмо подвел Роуз к небольшой группе людей, которые стояли, подпирая узкую полку, установленную вдоль дальней стены. Роуз подумала, что ей мерещится: один парень в группе был абсолютной копией Томмо.

Он протянул ей руку.

– Привет. Чарли. Старший брат Томмо.

Затем Чарли познакомил ее с Дино, Миком и Энджи. В этой троице всем на вид было лет по двадцать пять, и все они работали в Лилибеллс – одной из крупнейших виноделен в долине. Еще с ними был Боб, седой старик с лицом, похожим на пересохшее русло реки: годы палящего солнца и ветра изрубили его морщинами вдоль и поперек. Боб был владельцем «Выгона Боба» – как проинформировал Роуз Чарли, небольшой винодельни чуть дальше за Калкари по Шингл-роуд. На противоположном конце барной стойки стоял парень с дредами – бариста из «Священных зерен». Роуз узнала его и пошла поздороваться.

Пока они разговаривали, она наблюдала за толпой и заметила двух седовласых старушек, сидящих за маленьким столиком у потрескивающего огня, одна была тощая как кочерга, с длинными костлявыми руками, а вторая – основательная и крепкая, с бедрами, не уступающими размером свиным окорокам и облепленными юбкой в цветочек. Роуз спросила у Бевана, бариста, кто они такие.

– Сестры Тревелин, – ответил он. – Вайолет и Вера. Поговаривают, будто они слегка приколдовывают над своим виноградом. – Роуз вытаращила глаза, не зная, верить ли ему. – Ну, так это или нет, но виноград у них вырастает один из лучших во всей долине. За их продукцию тут идет настоящая битва. Они занимаются биодинамическим фермерством: при лунном свете закапывают в землю коровьи рога, набитые коровьим дерьмом, заваривают компостный чай – все такое.

– Вы ведь шутите, да?

Но вид у Бевана был самый что ни на есть серьезный.

– Да нет, правда, куча людей в этот метод верит безоглядно.

– Но вино эти сестры не делают? – спросила Роуз.

– Нет, они только выращивают. Здесь много таких виноградников. Продают виноград производителям, те смешивают его со своим собственным. Думаю, им просто не хочется морочиться с производством и потом еще ломать голову, кому продавать вино.

Роуз была в восторге и впитывала разговоры, которые слышала там и тут, хоть и не понимала половины из того, что говорили. Когда они присоединились к остальным, беседа зашла о каком-то событии под названием Сожжение лозы, которое, судя по всему, должно было состояться через несколько недель.

– Это большой костер из обрезков виноградной лозы – что-то из области смерти и возрождения – такая, немного языческая вещь, – объяснил Томмо. – Мы празднуем окончание зимней обрезки лозы, по этому поводу устраивается большой пир и, понятное дело, алкоголь льется рекой, ну и еще бывают танцы. На праздник съезжаются все, и местные, и даже кое-кто из мельбурнских и сиднейских воротил. В этом году фестиваль проходит у нас.

– Кстати, Астрид рассказывала, что ты неплохо готовишь, – вмешался в разговор Чарли, потихоньку боком подобравшись к Роуз. – Как думаешь, не удастся нам тебя одолжить? Ты бы нас очень выручила. Две девушки, которые обычно приезжают помочь, на этот раз нас кинули.

Улыбка у него была такая очаровательная и все здесь держались с Роуз настолько мило, что отказаться не представлялось возможным.

– Думаю, без проблем, – сказала она, еще не вполне осознавая, во что ввязывается, но в теплом и мягком пивном тумане предложение показалось чистым счастьем. – Только я должна буду узнать, не против ли мой босс.

– О, за Марка не волнуйся. Он наверняка согласится, – успокоил ее Чарли.

– Почему ты так уверен? – удивилась Роуз. Послушать Астрид, так с ним едва ли о чем-то договоришься.

– Вот увидишь! Он только с виду суровый. Даже не сомневайся, – уверенно сказал он. – Нормальный мужик.

Некоторое время спустя Роуз глянула на часы. Она и не подозревала, что уже так поздно. Ей было на удивление приятно болтать с Беваном и Дино. Осмотревшись по сторонам, она поискала взглядом Астрид и обнаружила ее в объятиях Томмо. Или это был Чарли? Так или иначе, похоже, ей было с ним вполне уютно, а вот Роуз устала и подумывала уйти. Она встретилась глазами с Астрид.

– Я бы, наверное, уже домой поехала, – сказала Роуз и запнулась. – В смысле, в Калкари.

С чего это она вдруг назвала Калкари домом? И взбредет же такое в голову! Ведь она там еще и недели не пробыла.

Но Астрид явно выпила слишком много водки с тоником и не заметила оговорку.

– Оукей, – протянула она. – А я, наверное, еще побуду немножко. Кто-нибудь из ребят меня подвезет.

– Ладно, тогда до скорого!

Роуз пообещала связаться с Чарли и Томмо и ответить им насчет помощи с готовкой на фестивале – и пошла за курткой.

Когда Роуз открыла дверь и вошла в дом, миссис Би тихо похрапывала на диване. Роуз легонько коснулась ее плеча, и та, вздрогнув, тут же проснулась.

– Ой, привет, моя милая! Пришла уже? Хорошо погуляли?

– Ага, спасибо. Познакомилась с кучей новых людей – с Чарли и Томмо из Уиндсонга, с Дино, Миком и Энджи из Лилибеллс, и еще с Бобом, хозяином «Выгона Боба».

– Ох уж эти Чарли и Томмо. Помню, как они бегали тут с разбитыми коленками и сопливыми носами. Насколько я слышала, теперь у них неплохо идут дела. Раньше Уиндсонгом заправляли их родители, теперь вот к ним перешло. Боб тоже неплохой мужик. Мы с ним в один детский сад ходили. Сколько-то лет назад, – хихикнула миссис Би. Она медленно поднялась и огляделась в поисках сумки. – Малыши в порядке, сразу же улеглись. Правда, я слышала, как Лео во сне маму звал. Бедный зайчонок.

Порывшись в сумке в поисках ключей от машины, она ушла.

Роуз решила дождаться возвращения Астрид. В конце концов, не могла же она оставить Лео и Луизу в доме совсем одних. Она подбросила бревен в камин в маленькой гостиной и легла на диван, натянув на себя одеяло.

Глава 4

Роуз разбудило стаккато птичьего гомона, настолько громкого, что она готова была поклясться: птицы расселись прямо в доме на подоконнике. И это был не какой-то там нежный щебет, а пронзительный сигнал к подъему, который не смог бы проигнорировать ни один живой человек. Она посмотрела на часы и с тревогой отметила, что уже девятый час. Она по-прежнему лежала на диване. Астрид в поле зрения не наблюдалось, и Роуз обязательно услышала бы, если бы та вернулась. Гостиная располагалась сразу после входной двери, а закрывалась эта дверь всегда очень громко. От детей тоже ни звука, несмотря на довольно поздний час. Роуз прислушалась. В доме было тихо.

Она потянулась за мобильным, никаких сообщений. Она как-то ждала от Астрид большей ответственности, а впрочем, они ведь еще и недели не знакомы – слишком короткий срок, чтобы с уверенностью предсказывать поведение другого человека.

Роуз вытянулась, пытаясь размять спину: за ночь, проведенную в скрюченном положении, мышцы совершенно одеревенели, и тут услышала топот Луизиных шагов на лестнице:

– Асид, Асид… – звала девочка.

Роуз подумала – как хорошо, что она не ушла спать в амбар. Что, если дети проснулись бы, а в доме никого нет?

– Привет, солнышко! Вот это ты выспалась, да? Астрид сейчас нет, но зато я здесь. – Роуз сняла Луизу со ступенек и прижала к себе. – Как у тебя настроение сегодня, а? – Она усадила ее себе на бедро.

– Хаошее! – ответила малышка и энергично закивала.

– Как насчет того, чтобы переодеться и выпить немного молока?

– Маако! – воскликнула Луиза, вспомнив о любимом напитке, и потребовала: – Подогъеть!

– Будет сделано! – ответила Роуз и поцеловала малышку в пухлую щечку.

На кухне Роуз пила кофе и грела ноги, уложив их на стенку плиты, а Луиза тем временем разбрасывала по столу пропитанные молоком хлопья. Роуз уже стерла свалявшиеся комочки туши под глазами, закатала рукава тонкой блузки и собрала волосы в небрежный пучок, но ей отчаянно не терпелось принять душ и почистить зубы. Заглянуть к Лео у Роуз пока не было возможности, поэтому оставалось только надеяться, что он просто заспался.

Тут до нее донесся визг несмазанных дверных петель и вслед за этим громкий удар. Входная дверь.

Ну слава богу, Астрид.

Послышались тяжелые шаги по плитке в прихожей. Что-то с грохотом упало на пол, и связка ключей шумно брякнулась на журнальный столик. Не очень-то похоже на Астрид. Роуз собиралась пойти и выяснить, кто там, но Луиза уже выбралась из своего высокого стульчика и бегом бросилась в прихожую с восторженным криком:

– Папа, папочка-а-а!

О, черт. Мистер Кэмерон – Марк. А я в мятой одежде, на голове гнездо и вчерашний макияж размазан по щекам.

И в самом деле, на пороге кухни появился Марк. У него самого вид был не лучше – смертельно усталый, с темной щетиной на щеках. Воротник пиджака обтрепался, нескольких пуговиц не хватало, и к тому же висел он на нем так, будто был сшит для человека куда более крупного. Босса легко можно было принять за бродягу.

– А, Роуз, здравствуйте, – сказал он, оглядывая кухню. – А где Астрид?

– Здравствуйте, – бодро отозвалась Роуз, будто вовсе и не выглядела такой же неряхой, как и он сам. – Эм-м, у Астрид в эту ночь был выходной – думаю, она осталась в городе, – придумывала Роуз на ходу. – А как у вас все прошло? Мы не ждали вас так рано.

– Прилетел более ранним рейсом. Очень соскучился вот по этой кнопке, – он нажал большим пальцем на нос Луизы, – и по ее брату. Где Лео? У меня для него сюрприз.

С этими словами Марк резко развернулся и вышел из кухни. А через несколько секунд вернулся с вертлявым комком черно-белого меха. Он мягко опустил комок на пол в кухне, и щенок начал обнюхивать все вокруг. У Роуз сжалось сердце. Она обожала собак, но в Лондоне у нее никогда не было возможности завести щенка.

– О-о, привет, малыш! – сказала она и почесала щенку животик. – Как тебя зовут, а?

– Ну, всю дорогу до дома он подвывал под Джимми Барнса[10], так что, видимо, Барнси.

Роуз заметила, как по лицу Марка скользнула улыбка и тучи будто на мгновение рассеялись. Ого, – подумала она, – а он совсем другой, когда улыбается. В нем появилось нечто притягивающее, как в пылающем огне, у которого хочется согреться. Теперь-то Роуз понимала, что в нем нашла такая шикарная и знающая себе цену женщина, как Изабелла – во всяком случае, именно так ее все описывали.

Марк свистнул щенку, но тот его проигнорировал, упиваясь вниманием Роуз.

– Хм. Похоже, он предпочитает вас. Странно, я думал, бордер-колли – умная порода.

С этими словами он вышел из кухни с Луизой на руках и загромыхал вверх по лестнице, выкрикивая имя сына.

Роуз провела растопыренными пальцами по волосам и поморщилась. Совсем не так она планировала встретить нового босса по возвращении его из командировки.

Оставив детей с Марком, она собралась сходить к себе в амбар принять душ, но тут послышался звук подъезжающей к дому машины. Роуз сменила направление и обошла здание кругом, чтобы посмотреть, кто это. И увидела сначала помятый пикап с номерами «ПРОБКА 1», а потом – всполох светлых волос Астрид на пассажирском сиденье.

Астрид, необыкновенно бледная, вывалилась из пикапа.

– Ох, Роуз, мне ужа-а-асно неловко, что так вышло! У меня телефон разрядился. Я бы тебе позвонила, но, когда осознала, который час, было уже слишком поздно, ну и потом я все равно думала, что утром вернусь рано. Томмо предложил отвезти меня утром пораньше, так что я у него осталась.

Роуз помахала Томмо и ответила Астрид:

– Ну да, я немного волновалась. Но заночевала в доме. С детьми все нормально.

– Я знала, что на тебя можно положиться. Спасибо большое, – сказала Астрид и одарила Роуз милой улыбкой.

Не на ту напала. Ох уж эти хорошенькие и юные девушки вроде Астрид – они так уверены, что им все сойдет с рук, – подумала она.

– А кстати, Марк вернулся.

– О боже, – взвизгнула Астрид. – Он спрашивал, где я? Вот черт, мне конец.

Роуз хотела было заставить ее понервничать, но вместо этого решила успокоить.

– Не переживай, я тебя прикрыла. Сказала, что у тебя выходной до утра и что ты ночуешь в городе у друзей. – Ей будет полезно, чтобы Астрид была на ее стороне.

– Класс, – сказала Астрид и посмотрела на Роуз с каким-то новым уважением. – Спасибо. Пойду-ка я, пожалуй. – На этом она просунула голову в окно машины, поспешно поцеловала Томмо в губы и побежала в дом.

– Пока, Роуз, – сказал Томмо. – Я полетел.

Он развернул машину и умчал.

Некоторое время спустя Роуз и Астрид занимались тем, что отрывали Лео от Барнси – щенок произвел настоящий фурор у обоих детей, – а Луизу от Марка, которому необходимо было разгрести кучу скопившихся рабочих дел, а потом поехали в Юмераллу на ежемесячный фермерский рынок. Астрид обещала, что будет здорово, и не обманула. Роуз оказалась в своей стихии. Столы на козлах были нагружены сияющей свежей зеленью, облепленная землей картошка и капуста цвета хаки, размером крупнее головы Роуз, отвоевывали пространство у свежих сыров, самодельного мыла и сияющих, будто самоцветы, банок с вареньем и джемом.

На прилавке у мясника была разложена местная мясная продукция, а у пекаря стол ломился от ароматных буханок, круассанов и слоек, усыпанных ягодами. Люди загружали вместительные корзины свежими овощами, мясом и сыром, попутно подкрепляясь у ларька, где шла бойкая торговля кофе навынос.

Астрид толкала коляску с Луизой, а Лео почти сразу отыскал пару школьных товарищей, у которых был с собой мяч, и они побежали играть на футбольную площадку. Роуз затарилась морковью, которой мог бы гордиться кролик Багз Банни – вся зеленая пышная зелень осталась на месте, нетронутая, – а еще купила большую охапку шпината, увязанного шпагатом, и такую красавицу тыкву – хоть сразу на Хеллоуин. Она заметила сестер Тревелин, которых видела в пабе – каждая держала под мышкой большую корзину зелени и овощей, – и помахала им.

При виде сверкающей выпечки с ягодами и заварным кремом у Роуз потекли слюнки, но Астрид развернула ее в направлении прилавка, торгующего булочками с яичницей и беконом, купила две штуки, мазнула сверху острой томатной пастой и протянула одну булочку Роуз.

– Завтрак чемпионов, – засмеялась она с набитым беконом ртом. – Объедение.

– М-м-м… – согласилась с ней Роуз, оторвала немного булки и яйца и дала голодной Луизе. – Или завтрак загулявших девиц!

Астрид на секунду напряглась, но тут же расхохоталась, увидев, что Роуз просто пошутила.

Они обошли все оставшиеся ряды, добавили к покупкам бобы, лук, пухлые головки фиолетового чеснока и большой пакет яблок, пока Роуз не нагрузилась до предела и корзинка под коляской не раздулась так, что начала скрипеть.

Лео закончил игру и нагнал их.

– Кто последний до машины, тот тухлый помидор! – закричала Астрид и ринулась бегом к стоянке, толкая перед собой Луизу. Лео помчался за ними, а Роуз, увешанная сумками, замыкала колонну.

Когда все они забрались в машину, Роуз мысленно отметила, что надо не забыть спросить у Марка про размер бюджета на продукты и заодно – ее зарплаты. Ей было не по душе брать у него деньги, когда на самом-то деле ее цель здесь – в некотором смысле промышленный шпионаж, но, черт возьми, она всю неделю трудилась не покладая рук. Теперь, когда Роуз поближе познакомилась с Лео и Луизой и снова увидела Марка (хоть он и не оказал ей такого уж теплого приема), чувство вины стало лишь острее. Надо было отправить письмо брату, но придется ждать среды – ее выходного, – только тогда удастся опять поехать в Юмераллу и воспользоваться бесплатным вайфаем в «Священных зернах».

Когда Роуз кормила детей ужином, Марк вошел в кухню, отрезал ломоть от буханки, лежавшей на рабочем столе, и от души намазал его маслом. Роуз его не ждала, и это внезапное появление выбило ее из колеи. В Марке было нечто такое, от чего ей становилось не по себе, даже безотносительно постоянного осознания того, что прилетела она сюда шпионить за его винодельней.

– Так вы, значит, из Англии, да, Роуз? – спросил он, прежде чем вгрызться в хлеб.

– Эм-м, ну да, вот такая уж я. – О боже, что за идиотская фраза! Впрочем, и вопрос был тоже не слишком умный. – Я выросла в небольшой деревушке на севере Оксфордшира, но последние восемь или девять лет прожила в Лондоне.

– Ясно. Что ж, думаю, здешние места покажутся вам чуть менее суматошными, чем Лондон. – Марк переключил внимание на Луизу, пощекотал дочь под подбородком, отчего та весело расхохоталась и принялась размахивать вилкой. Он нагнулся и достал макаронину, упавшую под стульчик. Бросил макаронину в мусорное ведро и вышел из кухни так же внезапно, как и появился.

Ну понятно, тот еще любитель поболтать. Роуз планировала построить работу так, чтобы выкроить время на добычу информации, которая нужна Генри: сам владелец винодельни, похоже, многого не расскажет.

Глава 5

На следующей неделе Роуз опять почти не видела Марка. Каждое утро он приходил на кухню одновременно с детьми, наспех проглатывал завтрак и сразу же исчезал на винодельне. Возвращался домой он тогда же, когда приходил из школы Лео: Марк помогал сыну с уроками, а потом играл с ним и Барнси во дворе, терпеливо бросал щенку палочку в тусклых лучах угасающего дневного света. К большому восторгу Лео, пес всякий раз приносил палочку обратно. Пока дети ужинали, Марк сидел с ними, а потом возвращался в винодельню еще на несколько часов. Обычно Роуз оставляла ему еду на плите – там она не успевала остыть.

Однажды вечером Марк вернулся домой, как раз когда они с Астрид ужинали.

– Почему это открыто? – спросил он пугающе тихим голосом, подняв с рабочей поверхности бутылку вина.

– О, черт, – пробормотала Роуз. Это она схватила бутылку из заднего угла кладовки. Бутылка была такой старой и пыльной, что она не смогла разобрать надпись на этикетке. Решив, что это часть запасов «домашнего вина» (как та бутылка, которую Астрид откупорила в первый вечер), Роуз щедро плеснула вино в мясо, которое тушила. – Мне нужно было вино для жаркого, я не думала, что эту бутылку нельзя брать. Она стояла в дальнем углу кладовки. Я что-то сделала не так?

Марк бросил на нее сердитый взгляд.

– Это двадцатилетнее каберне из первого виноградника моей семьи.

Роуз поежилась, не зная, что сказать.

– Как, черт возьми, оно оказалось в кладовке? – спросил он еле слышно. – А еще там было? – Этот вопрос адресовался Роуз.

– Я не разглядела. Простите, Марк, я понятия не имела…

– Ну что ж, надеюсь, это ваше жаркое сногсшибательно, – сказал он, будто смирившись с судьбой. – Передайте мне тарелку.

Ясное дело, разговор за начищенным до блеска столом после этого не клеился. Марк погрузился в собственные мысли, на вежливые вопросы Астрид и Роуз отвечал односложно и заглатывал еду яростно, почти не жуя.

Астрид все-таки решилась его побеспокоить.

– Марк, звонили из школы. Спрашивали, будет ли Лео в будущем году играть за школьную футбольную команду. Вы не подписали бумажку с разрешением. Они бы очень хотели, чтобы он был в команде, но им для этого нужна бумажка. Мы уже опоздали. Вы бы видели, как он играет, Марк, он классный бомбардир, – сказала она.

Вилка Марка застыла на пути от тарелки к губам.

– Астрид, найдите мне эту бумажку, и я ее подпишу. Вообще-то я рассчитываю, что вы обе контролируете все, что происходит с Лео и Луизой. У меня и с винодельней хватает хлопот.

– Да, конечно, извините. Я отдала ее вам на прошлой неделе, но попрошу их прислать новую.

Марк на это ничего не ответил и продолжил есть. Астрид выразительно закатила глаза специально для Роуз, позаботившись о том, чтобы Марк не увидел, и обе девушки погрузились в молчание, скованные тяжелым присутствием босса. Он ни слова не сказал о вкусе поданного блюда, а ведь мясо по-бургундски вышло весьма достойное, даже сама Роуз была готова это подтвердить.

Что ни говори, – подумала Роуз, – а обаяния и человечности в этом Марке Кэмероне не больше, чем в садовых граблях.

Одно было утешительно – смотреть, как тщательно он вымазывает тарелку куском хлеба. По крайней мере, кулинарный талант Роуз он, похоже, все-таки оценил.

Когда Роуз не кормила весь дом и не убирала за домочадцами, она занималась наведением уюта и красоты: выбивала пыль из древних половиков, мыла окна, до блеска полировала разномастную мебель. Ей не терпелось разузнать что-нибудь для Генри, а уборка в доме давала идеальный повод для того, чтобы заглядывать во все углы, не возбуждая ничьих подозрений.

С каждой новой комнатой Роуз осваивалась все больше, и огромный старинный дом уже не казался ей таким уж непостижимым. На первом этаже она обнаружила солнечную парадную гостиную, в которой, в отличие от потрепанной обстановки прочих помещений дома, оформление было чрезвычайно пышным: высокие диваны цвета красного вина и фуксии, золотые и розовые шторы. Тут явно приложила руку Изабелла.

Однажды после обеда Роуз втащила мучительно хрипящий пылесос и ведро моющих средств по широкой деревянной лестнице на второй этаж, переступила через груду позабытых игрушек и открыла дверь в комнату Астрид. Бардак из разбросанных по полу одежды, обуви и косметики она трогать не стала, предположив, что напарница наверняка предпочтет, чтобы в ее личное пространство не вторгались. В холле на первом этаже Роуз нашла еще три гостевые комнаты и ванную. Ими, похоже, почти не пользовались, но поверхности покрылись тонким слоем пыли, так что она все протерла, пропылесосила и поправила занавески и покрывала на кроватях.

Шагая обратно по коридору, она увидела в противоположном конце дверь, которой раньше не замечала. Наверняка это спальня Марка и Изабеллы. Бросив взгляд вниз на лестницу и убедившись, что в доме по-прежнему никого, Роуз медленно открыла створку. Шторы были задернуты, постель измята и не заправлена, ящики комода наполовину выдвинуты, так что содержимое частично вывалилось на пол. В воздухе стоял приторный запах затхлых духов.

Раздернув шторы и задвинув ящики, Роуз заметила на прикроватном столике серебряную рамку, лежащую изображением вниз. Она подняла ее и увидела, что это фотография Марка и Изабеллы, по всей видимости, в день свадьбы. Великолепная Изабелла смеялась, глядя на Марка, ее волосы окутывала прозрачная белая вуаль, темные глаза искрились, и Марк сквозь шквал конфетти тоже смотрел на нее. Оба выглядели молодыми, беззаботными и, похоже, были безумно друг в друга влюблены. «Сущий кошмар, – рассказывала ей об Изабелле Астрид. – С виду такая милая, но я бы ей доверять не стала, ни за что».

Ни на комоде, ни на столиках у стены никаких документов не было, а рыться в ящиках Роуз не решилась. Уж слишком эта комната была личной, слишком интимной. Она вздохнула. Шпионка из нее получалась так себе.

А еще Роуз бросила вызов промозглой погоде и начала исследовать Калкари. Как-то ранним утром она спугнула компанию кенгуру, устроившихся позавтракать в загоне для лошадей, и после этого старалась не сходить с тропинок, идущих вдоль виноградников. В конце концов, заскучав от ходьбы, она решила перейти на легкую трусцу. В школе Роуз серьезно занималась бегом и даже участвовала в окружных первенствах – хоть где-то был прок от ее длинных ног! – но работа в две смены и диета из пирогов и блинчиков в «Сосновом ящике» привели к тому, что Роуз уже лет сто не зашнуровывала беговых кроссовок и редко доходила пешком дальше, чем до ближайшего магазина за молоком. Она сама не могла поверить в то, какой тяжелой и неповоротливой стала, но тут, в долине Шингл, карабкаясь по крутым склонам холмов, трудно было не замечать тяжести собственного тела. Печально, но факт: она превратилась в слонопотама.

В школе Роуз была долговязым и тощим подростком – сейчас в такое, конечно, верилось с трудом, но в детстве ее дразнили Скелетом. К сожалению, те дни давно прошли. Теперь живот Роуз жил своей жизнью и на бегу дрожал, будто идеально сваренная панна котта. Вес набирался настолько постепенно, что Роуз даже толком этого не осознавала, к тому же благодаря высокому росту ей ничего не стоило скрывать лишние килограммы. Но вот теперь, глядя на валики телесного цвета, образовавшиеся поверх натянутой резинки легинсов, она понимала, что ситуация вышла из-под контроля. Роуз хватала ртом воздух, сбавляла скорость по мере того, как холмы становились все круче, но продолжала упрямо двигаться вперед, в изумлении взирая на головокружительные виды, открывающиеся с вершины холма над Калкари.

Долина раскинулась перед ней, как картинка из иллюстрированной книги: вправо и влево убегали ряды виноградников, образуя бескрайнее лоскутное одеяло, а домики и здания виноделен были рассыпаны по этому одеялу будто игрушечные. Обычно по утрам Роуз доводилось разглядеть среди виноградных лоз несколько съежившихся от холода фигур, которые кутались в толстые куртки и вязаные шапки. Перетаскивая с места на место корзины и вооружившись секатором, люди обрезали голые лозы, облепившие ряды проволочных решеток. Наверное, это примерно то же самое, что подрезать розовые кусты, – подумала Роуз. И еще подумала, что это, наверное, сущий кошмар – вот так часами торчать на холоде.

К себе в амбар она возвращалась с пробежек с красным лицом и пыхтя как паровоз, но из-за физкультуры и тяжелой работы по дому резинка штанов давила уже не так сильно. Роуз и не предполагала, что это ее настолько обрадует.

Сеть в Калкари ловилась отвратительно, так что однажды утром Роуз взяла ноутбук и поехала в «Священные зерна». Она отправила брату электронное письмо с обновленной информацией – хотя по большому счету пока писать было особо не о чем. Заглянуть в винный погреб или винодельню возможности она не имела (там вечно торчал Марк), а сведения, за которыми охотился Генри, вероятнее всего, находились именно там. Когда Марк не работал, оба помещения запирались на ключ. Роуз видела, как приезжает и уезжает машина – вероятно, это был менеджер или кто-нибудь вроде того, – но Марк всегда оставался на месте еще долгое время после того, как из офиса уходил его сотрудник. А где хранятся ключи, Роуз даже не представляла.

Еще она отправила коротенькую весточку Филиппу и Фрости, друзьям, у которых останавливалась в Бонди, прежде чем поехать в Калкари: пожаловалась им на холод и отсутствие приличного кофе где бы то ни было, кроме «Священных зерен», и под конец просмотрела ленту «Фейсбука». Лондон казался теперь бесконечно далеким. Роуз снова и снова проверяла почту, но письма от Джайлса все не было. Не то чтобы она сильно на что-то рассчитывала, но все-таки в ней по-прежнему мерцала слабая надежда (которую Роуз изо всех сил пыталась игнорировать), что Джайлс все-таки одумается и осознает, что не может без нее жить, и вызовет ее к себе в Брюссель… Сердце у Роуз сжалось от боли, накатила волна непреодолимой тоски по дому. Темная безрадостная туча, которая вроде бы на какое-то время от нее отстала, снова зависла у Роуз над головой.

Глава 6

Неумолимо приближалась ночь Сожжения лозы. Томмо уже звонил Роуз, чтобы проинструктировать и в очередной раз поблагодарить за то, что согласилась прийти на помощь. Ей удалось поймать Марка между его работой и купанием детей, и он согласился, хоть и неохотно, ее отпустить. Она толком и сама не понимала, почему с таким энтузиазмом ввязывается в эту историю, но признавалась себе, что перспектива снова прикоснуться к профессиональной кулинарии будоражит кровь.

В пятницу рано утром она как штык явилась на место, проехав несколько километров, отделявших Калкари от Уиндсонга. День стоял восхитительный: солнечный и звонкий, и всю дорогу за рулем Роуз во весь голос фальшиво распевала песни. Когда она подъехала к винограднику, из ближней рощи высоченных эвкалиптов взметнулась стайка белых какаду – они стали кружить высоко над ее головой и хрипло гоготать. В дверях большой хозяйственной постройки из дерева и кирпича появился Томмо – или это был Чарли? Она их не различала.

– Роуз, дорогая, как хорошо, что ты приехала. Давай заходи, я тебя со всеми познакомлю.

Она последовала за ним в просторный ангар, и глазам потребовалось какое-то время, чтобы приспособиться к тусклому свету. Внутри вдоль стен высились пирамиды из бочек с железными ободами и через все помещение тянулись столы на козлах. Роуз вдохнула едкий дрожжевой запах.

– Мы расчистили хранилище с бочками – тут будет проходить ужин, – сказал Томмо или Чарли. – Самая работа сейчас там, за дальней дверью.

Роуз пошла за ним по ангару и через дальнюю дверь попала в просторную кухню. Когда они вошли, четыре женщины разных возрастов и размеров отвлеклись от работы и посмотрели на них.

– Добрый день, девушки, это Роуз. Пришла помочь вам, бездельницам.

Четыре пары глаз взглянули на нее оценивающе. Кругленькая женщина с сияющим взглядом сказала, что ее зовут Бетти, и поприветствовала Роуз, вручив ей фартук и сеточку для волос.

– Спасибо, Чарли. А то мы уже в отчаянии.

Чарли подмигнул Роуз и направился к выходу, пообещав чуть позже вернуться и проверить, как они тут поладили.

– Ну, милочка, я о тебе уже наслышана от Бренды, – приветливо сказала Бетти. – Ты ведь новая помощница из Англии, правильно?

– Бренда? – переспросила Роуз.

– Бренда Баттерс. Домработница в Калкари. Ну, то есть была ею, пока у нее спину не скрутило.

– А, миссис Би! – поняла Роуз.

– Ну да. Ох что у них там творилось несколько месяцев назад, когда хозяйка сбежала с этим испанцем. Мы все были в шоке. Бедные детки! Луизе тогда еще и двух не исполнилось. По мне, так это полное безобразие. Правда, Бренда говорила, что Марка дома-то почти не бывало. Вечно по уши в своей винодельне, а больше ничего вокруг и не видел. Боюсь, она тут в долине никогда счастлива не была, – сказала Бетти и с досадой цокнула языком, продолжая ловко чистить картошку. И тут же, не успев даже дух перевести, продолжила: – Короче говоря, Бренда утверждает, что ты на кухне здорово справляешься. Сегодня у нас свиной рийет, вяленый лосось, маринованные огурцы и тапенада из оливок. А потом еще говяжьи ребрышки с жареными корнеплодами и на десерт – пироги с яблоком и ревенем и сыры с молочной фермы «Шингл». На ужин будет человек сто, но перед ужином на костер придет еще больше народу, и всем нужно дать горячего супу и хлеба.

Роуз мысленно поблагодарила себя за то, что согласилась помочь. С такой болтливой командиршей на кухне она наверняка сможет разузнать что-нибудь полезное для Генри.

– Звучит прекрасно, – сказала Роуз, чувствуя, как рот наполняется слюной. – Что бы вы хотели мне поручить?

– Может, начнешь с фруктов для пирогов? Яблоки вон там, а ревень надо помыть и нарезать, – сказала Бетти, вручая ей нож и ведро.

О, суперответственные задачи. Роуз нашла себе табуретку и взяла яблоко.

Они прервались только один раз – торопливо пообедать бутербродами, запивая их кружками крепко заваренного чая, а все остальное время Роуз и другие женщины работали без передышки до самого вечера. Командовала парадом Бетти, развлекая всех непрерывным потоком беззлобных сплетен и острых замечаний, параллельно в два счета управляясь с горой фруктов и овощей, которые требовалось подготовить.

Когда розовое солнце опускалось за горизонт, Роуз ехала обратно через долину выжатая как лимон. Под тарахтение мотора она снова и снова мыслями возвращалась к Джайлсу. Со ставшей привычной болью в груди теперь могла потягаться боль в руках, натруженных многочасовой резкой и чисткой.

В памяти вдруг возник один день. Кажется, это было всего за несколько месяцев до того, как они расстались. У Роуз случился редкий выходной, выпавший на воскресенье (обычно по выходным она работала), и они поехали в Хэмпстед, погулять по пустырю. День выдался ветреный, улицы были будто конфетти усыпаны яблоневым цветом. Они стояли на вершине Парламентского холма, ветер все разматывал у нее на шее шарф, она хохотала, снова и снова отбрасывая его от лица. Джайлс остановил ее, ухватился за оба конца шарфа и крепко связал их, а потом убрал пряди волос с ее лица, притянул к себе и поцеловал в губы. И еще сказал, что любит ее.

Лживая скотина.

Несмотря на то, каким тяжелым выдался день накануне, Роуз снова поднялась на рассвете и до завтрака уже была в Уиндсонге – подключилась к местным женщинам, которые раскатывали тесто, мололи оливки и зелень и нарезали семгу ломтиками толщиной с бумажный лист.

Когда ближе к вечеру Роуз вернулась в Калкари, она обнаружила, что Лео готов лопнуть от восторга оттого, что ему удалось научить Барнси команде «сидеть», а Луиза бегает за Мэгги и Найджеллой, пытаясь загнать их обратно в роскошный курятник. Дом был наполнен предвкушением праздника, оба ребенка с нетерпением дожидались вечернего костра.

Лео спросил у Роуз, видела ли она уже костер.

– Он выше меня? – поинтересовался Лео.

– Высотой с Лондонский Тауэр! – ответила она, наблюдая, как глаза Лео округляются в ответ.

– Тауэл! – взвизгнула Луиза и запрыгала на месте.

– Круто! – сказал Лео. – А огонь будет очень-очень горячий?

– Знаешь, думаю, да. Так что нам всем надо вести себя осторожно, а то еще растаем как свечки, правда? – сказала Роуз, мягко поддразнивая Лео. Не мальчик, а само очарование.

Астрид должна была отвести детей на церемонию разжигания костра и сразу же забрать их домой. Марк планировал остаться на ужин. Роуз будет помогать на кухне, но тоже немножко посмотрит праздничный костер.

Она приехала перед самым закатом. Ее направили в ближайший загон для лошадей, где сегодня была устроена стоянка для машин, а потом Роуз пошла по дорожке к винодельне. Обрезки виноградных лоз на безопасном расстоянии от построек сложили в огромную кучу, выше головы Роуз.

Она увидела Астрид и детей. Лео вытягивал шею, чтобы разглядеть получше.

– Совсем как у нас на ночь Гая Фокса[11], – сказала Роуз, когда они встретились. Астрид посмотрела на нее озадаченно, но Роуз не успела ничего объяснить, потому что тут пришел Марк с кружкой супа для Лео и кружечкой поменьше – для Луизы. Чтобы было не так горячо, он подул на кружки и только после этого отдал их детям и исчез в море людей, столпившихся вокруг приготовленной для костра кучи хвороста.

Впрочем, когда пришло время разжигать костер, Марк вернулся. Он усадил Луизу себе на плечи, и они все вместе смотрели, как на верхушку кучи забрасывают подожженный стебель.

Вжух!

Огонь быстро распространился по сухим обрезкам лозы, громко треща и бросая яркие отблески на лица зрителей. От горящих стеблей дыхнуло жаром. Все завороженно смотрели, как сияет и мигает занимающееся пламя.

Пока виноградная лоза продолжала гореть, Роуз потихоньку улизнула на кухню. Проходя через огромный бочковый зал, сейчас отапливаемый целой батареей переносных обогревателей, она изумилась произошедшей здесь перемене. Среди обломков виноградных стеблей тянулись длинные столы, застеленные белоснежным льняным полотном и украшенные светящимися гирляндами, которые были увиты лозой. Здесь как будто собирались снимать кино.

Роуз зашла в кухню и обнаружила там знакомых поварих, только теперь к ним присоединилась команда официантов, и все они были в состоянии едва сдерживаемой паники.

– Если они еще немного задержатся, говядина пережарится, – причитала Бетти, заглядывая в одну из духовок – огромную, промышленного размера.

– Не волнуйся, Бет, – отозвалась одна из женщин. – Я отправила Томмо, чтобы он велел всем закругляться. Минута-другая – и можно будет подавать.

И правда, очень скоро зал для бочек начал заполняться топотом сапог по каменному полу и гудением смеха и разговоров: гости потянулись внутрь.

Расставляя с равными промежутками на столах тяжелые блюда с семгой и горшочки с рийетом, Роуз заметила, что слева от Марка сидит хорошенькая блондинка, а справа – женщина с рыжими волосами. Он наклонился к блондинке и, глядя ей прямо в глаза, внимательно слушал, что она говорит.

– Будут увиваться вокруг него весь вечер, – сказал Чарли, материализовавшись за спиной у Роуз. – Лакомый кусочек у местных женщин – теперь, когда Изабелла покинула сцену. Блондинка – это Аманда Дэвис, живет в городе, но ее родители держат дорогой отель на той стороне долины, называется «Беллбердс». В последнее время она сюда, как это ни странно, что-то зачастила. – Он подмигнул Роуз. – А вторая – вдова Бена Гамлетта, Сэди, тоже веселая бабенка. Говорят, унаследовала целое состояние и не боится его прогулять.

Роуз моргнула. Она поняла, что, несмотря на суровый нрав, Марк обладает особой привлекательностью, свойственной мужчинам постарше, хотя сама в нем ничего такого не видела. По правде говоря, она и его-то почти никогда не видела, если не считать тех моментов, когда он днем общался с детьми: все остальное время хозяин проводил в винодельне.

– Возможно, как раз то, что Марку и надо, – добавил Чарли.

– Что?

– Ну, не хочу лезть не в свое дело, но тут все знают, что в последнее время дела у него не очень. Винодельня на ладан дышит. Говорят, банк ему в последнее время устраивает веселенькую жизнь.

Чарли двинулся дальше, наполняя бесконечные ряды бокалов на столе бледно-золотым и рубиновым вином, в которых играло пламя расставленных повсюду свеч. Роуз спрятала поглубже обрывок информации, который надо будет при первой же возможности передать Генри.

Она пошла обратно в кухню, где Бетти выгружала из духовок большие противни с говядиной. Продолжение вечера прошло как в тумане, потому что Роуз помогала подавать огромные блюда с мясом и печеными овощами, резать пироги и собирать грязные тарелки и стаканы. Целое море стаканов. Счастье еще, что кухня была оборудована гигантской мойкой для стеклянной посуды.

После ужина заиграл ансамбль народной музыки, и в помещении для бочек расчистили пространство для танцев. Еще несколько тактов – и вот уже большинство гостей повскакивали со своих мест за столом и пустились в пляс под скрипку, банджо и гармонику, причем плясали они так самозабвенно, что едва не сшибали друг друга с ног. Щедро разливаемое вино многих избавило от неловкости. Похоже, праздник удался на славу.

Роуз осознала, что уже сто лет так не веселилась, к тому же ей было приятно чувствовать себя частью чего-то большого, во что вовлечены все соседи. В то же время она жутко устала. Последние несколько дней выдались непростые, она буквально падала с ног. Роуз потихоньку пробиралась вдоль стены зала – спешила на стоянку к машине – и в толпе наткнулась на Марка.

– Ой, извините, я, эм-м, – она запуталась в словах, – здравствуйте, Марк. Я тут как раз ухожу.

Его ответ поверг ее в замешательство:

– Вы, случайно, не могли бы меня подбросить? – попросил Марк. – Астрид уехала домой на нашей машине, а я выпил слишком много, чтобы одолжить у кого-нибудь из ребят пикап.

– Да, конечно, не проблема. Только подождите, пожалуйста, секунду, я, кажется, забыла шарф на кухне, – сказала Роуз, роясь в рукавах пальто. Подняв взгляд, она увидела, что к ним направляется та самая блондинка с ужина.

– Дайте ключи, встретимся в машине, – сказал Марк.

– Но вы же не знаете, где я ее оставила, – растерянно проговорила Роуз – она не могла понять, к чему вдруг такая спешка.

– Найду, не переживайте. Желтая, правильно? – уточнил он, и уголки его губ как-то задергались.

– Да, желтая, правильно… – Роуз и не знала, что он в курсе, какая у нее машина. – Вот, держите.

Она протянула ему ключи, и Марк поспешно вышел из помещения, прежде чем блондинка успела его догнать.

Роуз отыскала шарф и попрощалась с Брендой и Бетти, которые сидели, закинув ноги повыше и потягивая вино. Проходя мимо кострища, она увидела, что огонь полностью догорел и на его месте остались одни угли. Когда она подошла к машине, Марк уже сидел на пассажирском сиденье: откинул спинку кресла назад и полулежал с закрытыми глазами.

Услышав, что распахнулась дверь, он открыл один глаз и покосился на Роуз.

– Простите, что так вышло. Мне надо было срочно ретироваться. Кошмарная Аманда меня почти настигла.

– Она действительно настолько ужасна?

– Ну, может быть, и не настолько, – вздохнул он, – просто мне неинтересно плясать под ее дудку – или под чью-либо еще, если уж на то пошло.

– А, понимаю. Ну что ж, тогда поехали, – сказала Роуз, желая поскорее прекратить неловкий разговор.

Она повернула ключ в замке зажигания, Марк снова закрыл глаза и проспал (или притворился, что проспал) всю дорогу до дома. Роуз время от времени посматривала на него, разглядывала в темноте его лицо и думала о том, насколько мягче и добрее становятся его черты, когда он вот так расслаблен.

Глава 7

На следующее утро Роуз подметала парадное крыльцо, голова раскалывалась после шума вчерашнего вечера, а еще (хоть она и старалась не обращать на это внимания) к головной боли прибавлялась неприятная пульсация над левой бровью, где назревал прыщ. Роуз услышала шум машины, подняла голову и увидела, что к дому подъезжает пикап, а на нем, на открытой платформе, – белая с ржавчиной пастушья собака. Барнси выбежал из дома и принялся восторженно облаивать вновь прибывших.

– Тише ты, глупая псина! – шутливо прикрикнула Роуз на щенка, подхватила ошалевшего от восторга Барнси на руки и стала его укачивать.

Из пикапа выбрался Чарли с огромным букетом лилий и розовых роз.

– Это тебе, дорогая: в благодарность за помощь. Пироги были просто убийственные, и Бетти говорит, это твоих рук дело. Вчера не успел сказать спасибо – тебя сдуло быстрее, чем ночнушку с невесты!

Роуз от такого внимания залилась краской и выпустила из рук пищащего Барнси, чтобы взять цветы. Ей и в самом деле было ужасно приятно: даже Джайлс в лучшие времена никогда не являлся к ней с таким потрясающим букетом.

– Да ну, мне было несложно. Рада, что смогла помочь. Все классно получилось! Такой грандиозный праздник – вы просто молодцы.

Роуз говорила совершенно искренне. Она отлично провела время, зарядилась общей энергией и была счастлива, что все прошло так гладко.

Барнси подскакивал, пытаясь наброситься на пикап, и лаял на собаку Чарли, хоть и был раза в четыре ее меньше.

– Барнси, тихо. Отстань! – снова прикрикнула Роуз на щенка.

В этот момент на дорожке, ведущей от винодельни, показался Марк.

– Что, Роуз, тайный поклонник? Впрочем, не такой уж и тайный, – произнес он, подойдя, чтобы пожать Чарли руку. – Ну, вы здорово потрудились вчера, отличная работа. Я впечатлен. И ваш новый шираз тоже очень неплох.

– Спасибо, старик. Да, шираз хороший в этом году. Посмотрим, как его оценят в Мельбурне.

– В Мельбурне? – не поняла Роуз.

– Мельбурнская винная выставка, – объяснил Марк. – Имени Джимми Уотсона. Приз за лучшее красное урожая прошлого или позапрошлого года.

– А… – Роуз ушла в дом за вазой.

Когда через несколько минут она вернулась, Чарли как раз отъезжал, и за пикапом стелилось облако пыли.

– Роуз, у вас не найдется минутки? Вам ведь так до сих пор никто тут толком ничего не показал и не объяснил, чем мы занимаемся, да?

Вид у Марка был на удивление бодрый, если принять во внимание его усталость накануне, казалось даже (впервые с тех пор, как Роуз с ним познакомилась), будто у него хорошее настроение.

Прекрасно. Возможно, удастся выведать что-нибудь для Генри.

– Ну, почему бы и нет, давайте, – ответила она, стараясь не выдать своего воодушевления.

Марк повел ее по дорожке, идущей к погребу: дверь была по-прежнему заперта, как и в тот день, когда она сюда только приехала.

– Винный погреб мы на зиму закрывали, по выходным бывает немного торговли, но недостаточно для того, чтобы держать лавку открытой круглый год, – рассказывал Марк, выуживая из кармана большой железный ключ и вставляя его в замок.

Они вошли в прохладное темное помещение, и Роуз увидела, что на рядах миниатюрных бокалов, подвешенных над дегустационной зоной, собрался толстый слой пыли. Поверх двух старых бочек лежала огромная лакированная доска, за которой, как Роуз догадалась, разливали на пробу вино, а на стойках по противоположным стенам комнаты стояли серебряные ведерки. Она вопросительно посмотрела на Марка.

– Плевательницы.

– А.

– Полезная вещь, когда дегустируешь больше десятка разновидностей вина. Впрочем, сплевывают не все. – Роуз заметила улыбку, скользнувшую по его лицу. – У нас есть марочные сорта разных лет, которые мы открываем для дегустации, а еще мы производим шардоне, купаж каберне-шираз и шираз из винограда одного виноградника – «Тайная встреча» – с участка на дальнем краю Калкари, к тому же я уже некоторое время экспериментирую с кое-какими испанскими сортами – «темпранильо» и «альбариньо». Большинство вин мы производим из винограда, который сами же и выращиваем, хотя кое-что покупаем и у других местных фермеров. Так проще контролировать весь процесс от начала до конца.

Осмотрев винный погреб, они вышли во двор и направились к большой постройке из гофрированного железа – собственно винодельне. Едва войдя в просторное помещение с грубым бетонным полом и чанами из нержавейки, Роуз почувствовала в воздухе тот же легкий запах дрожжей, который стоял в зале для бочек в Уиндсонге, и с наслаждением втянула носом этот теплый и будто живой аромат.

– О боже, как мне нравится этот запах. Как в пекарне.

Марк расплылся в улыбке.

– Когда проводишь здесь день за днем, перестаешь замечать, но если приходится на некоторое время уехать, то возвращаешься сюда – и сразу пахнет домом.

Марк начал все ей показывать и объяснять, что есть что и для чего это нужно.

– Мы ферментируем виноград со всех участков по отдельности и используем для этого только дикие дрожжи, отправляем на яблочно-молочное брожение в бочках, а потом смешиваем для получения окончательного результата.

Роуз кивнула: она мало что понимала из того, что говорил Марк, но все равно была впечатлена.

Он отвел ее в небольшое конторское помещение и познакомил с Дэном, младшим виноделом. Роуз видела, как приезжает и уезжает машина Дэна, но лично с ним никогда не встречалась. Он оказался потрепанным жизнью немолодым человеком с густыми темными волосами с проседью, всклокоченной бородой, почти полностью поседевшей, в клетчатой рубашке, плотно обтягивающей крупный торс, и в грубых ботинках.

Дэн оторвал взгляд от экрана ноутбука и весело поприветствовал вошедших.

– Босс, я тут погоду смотрю. Похоже, следующую неделю нас будет дождичком поливать.

У Роуз в мозгу что-то щелкнуло.

– У вас тут есть интернет?

– Есть, но медленный, ненадежный, – ответил Дэн. – Одна из радостей работы в деревне.

– Эх, – удрученно протянула Роуз. – Значит, буду и дальше мотаться в «Священные зерна». Но все равно – приятно познакомиться, Дэн.

Выйдя из маленького офиса, они поднялись по металлической лестнице на технические мостки, которые, загибаясь, вели за угол здания. Мостки располагались на пугающей высоте и были очень узкие. Роуз, хоть и не могла похвастать любовью к верхолазанию, все же последовала за Марком по ступенькам, едва сдерживая дрожь в ногах. Они смотрели вниз на стальные цистерны, бетонные резервуары в дальней части винодельни и пирамиду из маленьких дубовых бочек в углу.

– Французский дуб, – сообщил Марк, указывая на бочки. – Лимузен и Вогезы. Стоит бешеных денег, но лучшего просто не бывает.

Когда они спустились, Марк подошел к бочкам и достал изогнутую стеклянную трубку – Роуз описала бы ее как удлиненную версию кухонного шприца. Она наблюдала, как Марк вытаскивает из бочки резиновую пробку и набирает в трубку немного вина.

– Разоритель бочек[12], – сказал он.

– Это вы о себе или об этой трубочке? – спросила Роуз, позволив себе лукавую ухмылку.

Марк в ответ поднял бровь.

Зажав конец трубки большим пальцем, он вскоре убрал палец и выпустил содержимое в два бокальчика, которые держал в другой руке.

– Вот, попробуйте, – сказал он, протягивая один из бокалов Роуз. – Это наш шираз 2014 года, «Тайная встреча». Смотрите, как полагается пробовать.

Он показал, как следует взять бокал за ножку и легонько поболтать жидкость, затем сунуть нос в бокал и глубоко вдохнуть, после чего осторожно набрать вина в рот, прокатить по языку до самого горла – и лишь затем проглотить. Роуз знала, как пробуют вино, потому что много времени проводила с Генри, но позволила Марку все ей показать и послушно выполнила инструкции. Не хватало еще, чтобы он догадался, что она знает о вине больше, чем говорит.

– Ну, что скажете?

Роуз почувствовала насыщенный вкус фруктов и специй – почти как в рождественском пироге ее бабушки. Вино мягко и ласково касалось нёба, а вкус во рту держался и не улетучивался. Несмотря на ранний час, ей совсем не хотелось выплюнуть такую вкусноту.

– Черт возьми, вкусно. Представляю себе, как здорово оно пошло бы с филе-миньоном или шатобрианом.

– Или с хорошим сочным австралийским стейком? – предложил Марк, поддразнивая ее. – Да, я доволен вином этого урожая. Посмотрим, что о нем скажут в Мельбурне. Думаю, еще чуть-чуть, и можно будет разливать по бутылкам.

– Это та самая ярмарка Джонни Уотсона, о которой вы говорили с Чарли?

– Джимми Уотсона, – поправил Марк. – Ну что ж, пожалуй, хватит на сегодня. Я и так уже слишком надолго отвлек вас от дома, да и у меня тоже куча дел.

Роуз не собиралась дальше навязывать свое общество.

– Конечно. Спасибо, что показали мне тут все. Прямо восторг, честное слово.

Роуз не преувеличивала. Ей на самом деле было страшно интересно заглянуть за кулисы винного производства. Хотя диплом кулинарной школы и обеспечил ей кое-какие знания в области французских вин, да к тому же Генри занимался винами, сколько она себя помнит, но вот в настоящую винодельню Роуз до этого дня ни разу не попадала.

К тому же теперь она знала, где располагается контора. Без этого ей бы едва удалось найти то, что нужно Генри, она уже успела сообразить: Марк, судя по всему, не хранит никаких деловых бумаг в доме. Теперь нужно только поймать момент, когда она будет уверена, что в конторе никого нет и ее не застукают.

А, ну и еще такая небольшая загвоздка, как необходимость раздобыть ключи, которые она видела сегодня на крючке в конторе. Придется дождаться удобного случая – ведь должен же Марк где-то их оставлять, когда запирает офис на ночь.

Раскрытие почек

существительное

Возникновение новых листьев растений – таких как виноград – в начале периода вегетации.

Глава 8

Роуз совершала пробежку по Шингл-роуд, когда вдруг увидела сквозь проясняющийся над долиной утренний туман ярко-зеленый пушок: дремлющие склоны холмов, раньше просто коричневые, теперь вспыхнули молодой порослью. Из высохших виноградных лоз выбились зеленые побеги, а придорожные кусты полыхнули золотистой мимозой. В воздухе больше не было того беспощадного холода, который ощущался несколько недель назад, и Роуз не понадобились перчатки и шапка, одолженные у Астрид: она впитывала в себя солнце, поднимавшееся вдалеке над холмами.

Роуз остановилась окинуть взглядом пейзаж, и в ней вдруг всколыхнулось странное чувство. Она его не сразу узнала, это чувство. Лишь потом поняла: да она же счастлива. По-настоящему, истинно счастлива. Долина Шингл понемногу пускала корни и прорастала в ее сердце.

О боже, только этого мне не хватало.

Впрочем, надолго солнце не задержалось: следующие несколько дней долину застилали плотные серые тучи, которые сулили дождь, но так им и не пролились.

Однажды утром Астрид увезла Лео в школу, а Луизу – играть с друзьями, и в доме воцарилась непривычная тишина. Марк уехал повидаться с одним из своих поставщиков винограда на другой конец долины, и у Роуз наконец-то появилась возможность исследовать винодельню. Она знала, что Дэн в конторе, но решила, что свежеиспеченный морковный кекс – хороший предлог для того, чтобы зайти и осмотреться. Кроме слухов и сплетен, она так до сих пор и не узнала ничего о финансовом положении Калкари, а брат наверняка скоро потребует конкретики.

Войдя в винодельню, Роуз заглянула в дверь конторы и протянула угощение.

Дэн поднял на нее взгляд и улыбнулся:

– А, Роуз, привет-привет! Это мне? А что, не откажусь. Спасибо!

Для крупного мужчины движения Дэна были на удивление грациозны. Он соскользнул со стула и переместился к небольшой кухонной стойке, оборудованной мойкой.

– Сейчас чайник организую. Посидишь, выпьешь чайку?

– С удовольствием, спасибо.

– Как там у тебя, справляешься с домом?

– Да все отлично; правда, теперь, когда в доме порядок, заняться мне особенно и нечем.

– Чтоб мне провалиться, это ж полный восторг! – воскликнул Дэн и впился в еще теплый кекс, смакуя насыщенный сахарный вкус и облизывая губы, перепачканные глазурью. – Как ты узнала, что я сладкоежка?

Роуз широко улыбнулась.

– Просто угадала.

– Ну что ж, когда будет нечем заняться, можешь напечь побольше таких вот угарных кексов… А вообще-то, знаешь, чего нам тут действительно не хватает, так это кого-нибудь, кто стал бы присматривать за погребом. Навел бы там порядок и сделал так, чтобы люди снова начали приезжать на дегустации. Думаю, кексы твои там тоже были бы нарасхват, судя по вот этому образцу. Кстати, у нас тут на следующей неделе что-то вроде конкурса АСЖ. Моя жена там каждый раз в первых рядах, но я думаю, ты даже ее заставишь попотеть!

Роуз посмотрела на него с удивлением. Неизвестно, что скажет об этой идее Марк, – как посмотрит на то, чтобы Роуз взяла на себя заботу о погребе, но самой ей эта мысль показалась очень перспективной – она принялась так и эдак вертеть ее в голове. Ведь тогда у нее бы появилась возможность вращаться в гуще событий, а не торчать целыми днями дома. К тому же это был бы верный способ разжиться собственной связкой ключей.

– Но ведь я совсем не разбираюсь в вине, – ну, знаю только, как его подавать, – с сомнением проговорила Роуз. Дэну совсем не обязательно знать, что кое-какие познания в этой области у нее все же есть. – Я понятия не имею, как разговаривать о вине с посетителями, не могу описать, как оно производится, и так далее. – Ну, по крайней мере, в этом вопросе она душой не кривила. – А что это за конкурс «аэсже»?

– Я бы мог дать тебе кое-какие шпаргалки для дегустации, обучил бы винным словечкам, не вопрос, – предложил Дэн, протягивая Роуз кружку с чаем. – У тебя бы все отлично получилось. А АСЖ – это Ассоциация сельских женщин, они каждый год в Юмералле проводят пекарский конкурс. Вот было бы здорово, если бы ты тоже поучаствовала и утерла нос кое-кому из этих старых куриц. Некоторые из них считают, что они тут владычицы морские. – Дэн расхохотался собственной шутке.

– А, да, миссис Би что-то об этом говорила, – сказала Роуз, как бы что-то припоминая. – Но думаю, для начала мне надо спросить у Марка. Про погреб, я имею в виду.

– Пожалуй, ты права. Он не очень-то любит, когда люди самовольничают и делают что-нибудь без его ведома. У нас тут вообще-то и не было никого, кому он мог бы доверить эту работу – ну, по крайней мере, с тех пор, как хозяйка собралась и отчалила. Она-то, понятное дело, до такого не опускалась – обслуживать покупателей. Парила тут аки птица и только раздавала всем распоряжения. Проку от нее было, как быку от вымени.

Роуз захлебнулась чаем. Никогда еще она не слышала этого выражения, но смысл его был более чем прозрачен.

– Вся из себя такая расфуфыренная, фу-ты ну-ты. Как там это называется? Дорогая в обслуживании. Да, в точку. Именно что дорогая в обслуживании. И-и-и-за-белла. – Дэн протянул ее имя в нарочито испанской манере. И вдруг у него стало виноватое лицо. – Не следует, конечно, выметать сор из избы, но она правда думала, что слишком хороша для таких, как мы. И в вине прекрасно разбирается, и выглядит, конечно, на все сто. Поначалу вроде и неплохо у них шли дела, но потом однообразная и непростая жизнь ее, видно, доконала. С деньжатами тут всегда было туго, а если мы когда что и заработаем, Марк сразу спускает все на французский дуб или новую рассаду. Думаю, мы в итоге оказались для нее недостаточно шикарным предприятием. Она вечно сбегала в Сидней, мелких бросала, они с утра до ночи сидели тут с Брендой.

При этом воспоминании Дэн покачал головой и громко хлебнул из чашки.

Роуз не терпелось услышать еще что-нибудь об отсутствующей Изабелле и особенно интересно было получить подтверждение плачевного состояния финансов Калкари. Она знала, что Генри интересуют только те винодельни, которые оказались на грани банкротства. Разорившийся бизнес он мог заполучить почти задаром.

– И что же, дела так до сих пор и не поправились? – спросила она.

– Да, все то же. Думаю, этот урожай нас либо вытянет, либо окончательно добьет. Марк – блестящий мастер своего дела, на виноделии собаку съел, вкус у него на вино непревзойденный, но вот что по-настоящему ставит его на голову выше всех остальных в этом бизнесе, так это чутье.

– Чутье?

– Ага, такой как бы внутренний инстинкт, благодаря которому он создает выдающееся вино. Редкая штука. Можно хоть все на свете знать о вине, но если у тебя вот этого нет в крови, то уж и не будет. Но даже и этого недостаточно, если нет отличного урожая – просто-таки отменного урожая, – ну и еще управляющего в банке, который идет тебе навстречу… – Голос Дэна стих, и он печально рассмеялся. – Вроде мы не так уж и много просим, правда?

Роуз не верила собственным ушам. Со слов Чарли на празднике Сожжения лозы она уже поняла, что дела в Калкари – не сплошь вино и розы, как говорится в соответствующем расхожем выражении, но понятия не имела, насколько тонок лед под ногами у Марка. Ясно, что именно поэтому Генри и разнюхивал подробности, вот только Роуз никак не могла взять в толк, зачем ему понадобилась винодельня на другой стороне земли – как ни крути, далековато. Наверняка тут есть что-то такое, о чем она не знает, – иначе зачем бы ее отправлять в такую даль?

Это было настоящее мучение: Роуз не представляла, что теперь делать. Хотя вначале ей тут совсем не понравилось, она стала помимо собственной воли испытывать слабую, но все возрастающую теплоту и привязанность к Калкари и долине Шингл, и в особенности – к детям, которые были, что уж там говорить, совершенно очаровательны. Даже Марк немного оттаял и больше не выражал раздражительности, как в первые дни после ее приезда. К тому же было ясно, как много он работает и с какой страстью относится к своему делу. Роуз разрывалась между чувством долга по отношению к брату и зарождающейся в ней любовью к Калкари. Она решила еще несколько дней не думать о том, что именно скажет Генри. Все равно ему наверняка понадобятся более конкретные сведения. Факты, цифры – вот что его интересует, а не всякие там сентиментальные слюни и сопли.

Глава 9

Через несколько дней, перепугав Роуз чуть ли не до смерти, в кухню ворвалась миссис Би.

– О, здравствуй, моя милая. Извини, что напугала. Все забываю, что я здесь больше не работаю. Привыкла заходить сюда когда вздумается. Подумала, дай загляну, посмотрю, как ребятишки. Скучаю по ним. А ты как справляешься? Никто тебя не обижает?

Роуз улыбнулась коллеге.

– Ага, спасибо, все в порядке. Как вы себя чувствуете?

– Как огурчик, моя милая, как огурчик! А чайку мне тут не нальют?

Не дожидаясь ответа, она сама подхватила с плиты огромный чайник и наполнила его водой из-под крана.

– Ну что, как насчет того, чтобы попытать счастья на конкурсе АСЖ? Видит бог, нам нужна свежая кровь! Жена Дэна говорит, ты вроде не против поучаствовать?

– Хм, не знаю, откуда у нее возникло такое впечатление, ведь мы с ней никогда не виделись, ну да ладно, расскажете мне, что там нужно? – попросила Роуз.

– Что ж, если хочешь поучаствовать, у меня тут где-то есть для тебя парочка базовых рецептов и анкета заявления, – сказала миссис Би и, пошарив в сумке, извлекла оттуда пару потрепанных листков бумаги. – Вот, держи – рецепты фруктового пирога и кекса лесоруба, если надо. Можно готовить по своим собственным. Но эти – надежные! Главное, привези выпечку в здание городской администрации в следующий вторник.

Роуз не могла отказать миссис Би. К тому же выпечка была ее сильной стороной. Ну что там может быть сложного в сельском конкурсе? В конце концов, у нее ведь диплом кулинарной школы Ле Кордон Блё! Может, она местных женщин еще и научит кое-чему.

– А, и еще нужно заплатить взнос за участие. По доллару за пирог.

Роуз рассмеялась.

– Думаю, наскребу.

Кто знает? Может, будет даже весело.

Только вот в воскресенье, когда Роуз взялась за первый из пирогов, весело ей совсем не было. Она строго следовала рецепту, который дала миссис Би. В рецепте все выглядело предельно просто, но на самом деле рекомендации были настолько приблизительными, что многие подробности – например, сколько времени и при какой температуре выпекать каждый пирог – были опущены. Подробности, которые вообще-то имели большое значение, – Роуз поняла это, когда прочитала рецепт повнимательнее. Придется импровизировать.

– Нет-нет, малышка, сахара уже достаточно, я все очень точно отмерила. – Луиза притопала в кухню как раз в тот момент, когда Роуз отмеряла ингредиенты для кекса лесоруба.

Почему он вообще так называется? Может, если его испечь, явится лесоруб, утащит в дровяной амбар и покажет свой топор?

Роуз смотрела в окно, замечтавшись о сильном и молчаливом мужчине в клетчатой рубашке, у которого такие ловкие руки…

– Луиза! – Она вернулась к реальности. – Прошу тебя, солнышко, не трогай. Это мне для следующего пирога.

В отчаянии она смотрела, как Луиза рисует в воздухе полукруг пакетом с сахаром, и сахар просыпается по всему полу.

Господи, и где эта Астрид, когда она так нужна?

Для полного счастья именно в этот момент в кухню вошел Марк. Он нахмурился, с удивлением прислушавшись к хрусту сахара под ногами.

– У вас все хорошо?

Роуз заправила за ухо выбившуюся прядь.

– Все супер, спасибо, – бодро отозвалась она. – Просто решили кое-что испечь.

Марк поднял одну бровь.

– Правда?

– Папа, мы готовим! – воскликнула Луиза, улыбаясь во весь рот.

– Это я вижу.

Марк подошел к Роуз и провел рукой по ее щеке. Роуз оторопела от такого неожиданного проявления нежности.

– Что?.. – вырвалось у нее.

– Мука, – ответил он и продемонстрировал указательный палец.