Углерод

1. Котёл с человеческим супом

Как меня зовут, не имеет значения.

Имя – это всего лишь ярлык на чемодане, который я однажды забыл где-то между перевалочным пунктом кармы и транзитной зоной аэропорта. Придумайте мне какое-нибудь подходящее прозвище, у вас на это будет достаточно времени.

Я летел с острова Бали. Из Денпасара – в Сингапур. Не для того чтобы начать новую жизнь, как пишут на инстаграм-страницах люди, которые уже давно забыли, как дышать без респиратора. В моём положении начинать новую жизнь, не закончив старую, – непростительная иллюзия. Просто хотелось кондиционированной прохлады, пространства для взгляда и возможности хоть как-то передвигаться по улицам.

В наушниках грохотал «Пепел Бастет». Это такая глючная хэви-метал-группа. Тяжёлые гитарные рифы, симфонические вставки, мощные апокалиптические тексты. Я слушаю хэви-метал, чтобы при взлёте не закладывало уши. Кто-то предпочитает перед полётом выжрать бутылку алкоголя из дьюти-фри, а мне заходит тяжёлая музыка.

Самолёт был полон. Большую часть в нём занимали азиаты. Корейские инвесторы, китайские туристы, японцы с ноутбуками, породистые азиатки, чья ДНК словно заключила тайный контракт с демоном вечной юности. Пара семей с детьми. Путешествующие старики со своими старушками. Несколько молодых европейцев – легко распознаваемых цифровых кочевников. И случайные тени с глазами, в которых отражались экраны мониторов на спинках кресел. К таким теням относился и я сам. Я мог бы лететь бизнес-классом, но кто-то прямо у меня перед носом выкупил в бизнес-классе все билеты. До сих пор не понимаю, как такое вообще возможно.

Мне повезло хотя бы с местом: оно было у окна. За иллюминатором прогружались текстуры облаков – ровные белые катышки на бирюзовом фоне. По крайней мере, с оптимизацией в этой игре всё было в порядке. Справа, рядом со мной, летела то ли филиппинка, то ли китаянка неопределённого возраста, но явно уже не юная и далеко не прелестная. Для простоты назовём её азиаткой и на этом успокоимся. У неё были чёрные как алгоритм волосы, пёстрое платье и босоножки, под которые она надела белые носки.

Сразу после взлёта она начала чихать. Она вела себя как биологический террорист. Как гриб-трутовик, распыляющий в настоящее споры будущего. В перспективе это сулило планете бактериологическую катастрофу.

Каждые две минуты она вздрагивала, наклонялась вперёд и глухо ухала, и при этом она вся сжималась, как будто готовая принять удар полицейской дубинкой поперёк спины. Я специально засёк время. Между её носовыми спазмами проходило почти всегда две минуты, плюс-минус. Спасибо, что она хотя бы прикрывала лицо своим огромным, как парашют, носовым платком. Это наверняка был тайный жест, которым участники некоего вирусного культа приветствуют друг друга, когда встречаются в людном месте.

Я наблюдал за азиаткой с тем же ощущением, с каким смотришь на зажжённую спичку у горловины бензобака. С нарастающим фатализмом. Любопытно, как быстро я слягу с температурой по прилету в Сингапур? Успею хотя бы на фонтан в аэропорту посмотреть? Хотя бы свой багаж успею получить? Болеть простудой в жарком климате немного приятнее, чем в холодном, но я всё равно от такого не кайфую.

– Sorry, – сказала азиатка, в очередной раз отправив порцию бактерий в стерильную самолётную атмосферу.

Я кивнул. А если потребовать, чтобы меня пересадили куда-нибудь подальше от неё? Но все кресла в самолёте заняты, и пересадить меня просто некуда.

Может быть, тогда попросить её надеть маску? Она у нее точно с собой имеется. А оно мне поможет? Воздух вокруг наших кресел давно населён миллиардами микроскопических существ, которых и живыми-то назвать можно с большой натяжкой. Миллионы из них уже давно присели на мои рецепторы, вбуравились в слизистую носоглотки и глаз. Вся надежда на мой подпорченный иммунитет.

В Индонезии я подхватил лихорадку Денге. Неделю лежал пластом. Болело всё – мышцы, живот, голова и даже ноги, но особенно почему-то болели глазные яблоки. В бреду я иногда думал, что своими приключениями я обязан не какой-то одинокой полосатой комарихе, которую я, может быть, давно отправил в новый кармический цикл хлопком ладони, а нескольким тысячам больных лихорадкой балинезийцев. Это их крови напилась комариха перед тем, как проткнуть своим хоботком мою кожу. Ночами мне казалось, что я слышу гул голосов всех тех, кто болел Денге до меня. Всех тех, через кого вирус пришёл ко мне, по пути претерпев миллионы мутаций.

Этот гул в голове – это был голос самой лихорадки. Его слышат только те, кто ею болеет, особенно в тяжёлой форме…

Вся Юго-Восточная Азия – как огромный котёл с человеческим супом. Он кипит, булькает, исторгает из себя реки одноразового пластика, рождает мусорные острова, наркотрафик и экзотические болезни.

Рано или поздно всё это хлынет через края, и тогда мало не покажется никому… Хотите, продолжу мысль?

Азиатка сидела, закрыв глаза. То ли спала, то ли просто притворялась, что почти уже добралась до нирваны, осталось каких-нибудь два лестничных пролёта, не больше. На экране перед ней Бэтмен размазывал по стене очередного негодяя. Левый наушник выпал у нее из уха, но она этого не замечала.

Смог бы я с ней переспать? Не сейчас, конечно, не в этой жизни, а вообще. Так сказать, гипотетически? Какие моральные и биологические барьеры мне предстояло бы сломать, какие инстинкты заставить замолчать, чтобы это хотя бы стало вероятным?

Ой, только не надо морщить носики. Вполне нормальный вопрос, который несколько десятков раз в день задаёт само себе большинство здоровых мужчин в отношении женщин, попавших в поле их зрения. Впрочем, азиатке беспокоиться незачем. Я на её честь никаких планов не строю.

Я снова посмотрел на соседку. Из её носа вытекла длинная прозрачная сопля. Ну нет, это уже слишком. Даже для человека, пробовавшего свежую змеиную кровь. А я – пробовал.

Я иногда увлекаюсь. Начинаю думать об одном, а потом замечаю, что давно уже ушёл в сторону от начального предмета. А у меня ведь была ещё какая-то мысль. Что-то важное, но неуловимое, царапало у меня внутри, пока я рассуждал про моральные и биологические барьеры.

С вами так бывало? У вас в мозгу вдруг загорается табло с надписью «Внимание! Опасность!». И вы начинаете вертеть головой и пытаться понять, что же вы такого выхватили из хоровода событий, постоянно кружащегося вокруг вас.

Я огляделся по сторонам.

И то, что я увидел, мне очень не понравилось.

Вон там, через два ряда, сидит немка. У нее красный от постоянного вытирания нос и слезящиеся глаза спаниелихи. Она – чихает. Будь здорова, конечно, но не слишком ли много насморка для одного рейса? Сзади, где разместилось семейство из Европы – папа, мама и упитанный подросток – раздалось громкое «ааап-чхи!» А вот и ещё один вирусоноситель – мужчина в футболке с надписью «Crypto saved my life». Ну ведь так же не бывает, если, конечно, теория вероятности одинаково работает и на Земле, и на борту самолётов сингапурских авиалиний… Из туалета вышел, пошатываясь, мужчина с лицом китайца. Рубашка мокрая. После китайцев в туалеты лучше не заходить…

Твою мать. Да он тоже болен!

Я рефлекторно вжался в кресло. Наверное, так делают все, когда им некуда бежать, но есть кресло, в которое можно вжаться.

Дородная негритянка на два ряда впереди вдруг упала в проход.       Интересно, она баптистка или протестантка?

Нет, просто интересно. Без какого-либо практического смысла. Хотя, если покопаться в ассоциациях, то какая-то связь между ее падением в проход и ее вероисповеданием всё-таки есть… К ней уже спешили сразу три стюардессы. Наблюдая за поведением азиатов, я очень многое понял про муравьёв. Они пьянеют от сладкого и лучше всего действуют, когда собираются в небольшую толпу.

Вот и сейчас три стюардессы столпились – да, именно столпились – вокруг негритянки, пытаясь ее поднять, привести в чувство и усадить в кресло, причём всё это – одновременно. Я уже понимал, что это затянется надолго. И, в целом, уже понял, что здесь происходит.

В этот момент на экранах появилась карта полёта – мы были всего в двадцати минутах от Сингапура. Я представил, как нас встретит медицинская бригада в скафандрах, как наши паспорта сожгут, а тела – растворят в дезинфицирующем растворе.

И это в лучшем случае.

В худшем всех нас ждут многодневные мучительные анализы, заполнение сотен анкет и выполнение бессмысленных тестов. На картинке изображены три предмета: пустота, сингулярность и кот Шрёдингера. Какой из предметов лишний? Объясните свой выбор…

Раздался голос пилота:

– Ladies and gentlemen, this is your captain speaking. Singapore Changi Airport has denied us permission to land. We are diverting to Kuala Lumpur International Airport.

Сначала я подумал, что неправильно его понял. Что меня подвёл мой английский, и на самом деле пилот говорит, чтобы мы пристегнулись и всё такое, потому что идём на посадку. Я столько раз это слышал, что могу, наверное, произнести эти фразы не хуже пилота. Но по реакции других пассажиров мне стало ясно, что я всё понял правильно. Мы застряли в небе – переполненный вирусом и пассажирами лайнер.

Мрачные пандемийные мысли, возникшие как игра воображения, как просто шутка ума, начинали материализовываться в реальности.

Самолёт начал набирать высоту.

Мы направлялись в Куала-Лумпур. Мы больше не летели туда, куда предписывали нам наши посадочные талоны.

Земля нас больше не хотела.

2. Вирус на высоте 10 000 метров

Я ощутил не страх, а что-то, больше похожее на внутреннее спокойствие. Если хотите, – дзен. Или, быть может, пощупал его подделку – он был подделкой, как и всё, что окружало нас в этом стерильном, неоднократно пропущенном сквозь рамки металлодетекторов, мире перелётов. Страх – это лишь резиновая перчатка, натянутая на руку инстинкта. А когда инстинкт больше не знает, куда бежать, страха уже нет, и остаётся только рассматривать перчатку.

Кстати, интересно было бы знать, исследовал ли кто-нибудь, как меняется условно безобидный вирус, проходя много раз через камеры рентгеноскопов под ударами радиации? Может быть, он становится не таким уж безобидным?

Пока я летал по Юго-Восточной Азии в поисках непонятно чего, я был как электронный кузнечик – прыгал с острова на остров, с вай-фая на вай-фай, оставляя после себя облака цифровой пыли и пластиковые крошки. Я подумал про килограммы углекислого газа, которые я оставил за свою жизнь. Я вспомнил все перелёты, такси, крышки стаканчиков из-под латте, кондиционеры, ноутбуки, которые гудели ночами, перегоняя туда-сюда гигабайты никому не ведомой информации. Что они там такое делали без моего участия? Какие планы строили? Может быть, они и были узлами гигантской сети, машины судного дня, ведущей расчёт будущей пандемии. Рассчитывали, где нанести первый удар и куда направить векторы движения заражённых, чтобы получить максимальный охват в кратчайшие сроки… Может быть, так и был создан этот вирус, рядом с которым старый добрый ковид – как массовик-затейник в костюме деда Мороза рядом с настоящим Крампусом.

Если такое творится в самолёте, что же, интересно знать, происходит на Бали, откуда мы недавно вылетели? Учитывая плотность тамошнего населения, – Армагеддон, не иначе.

Я был туристом в аду, который кто-то любовно выстроил и отрегулировал. Причём даже не для меня. У меня-то ад был свой собственный. Но я почему-то выбрал именно этот.

Я вдруг совершенно не к месту вспомнил синие огоньки унитазов в экосознательных кафешках Бангкока.

«Если ты сидишь на унитазе больше пяти минут, ты выбрасываешь в атмосферу Земли больше CO₂. Узнай, как уменьшить свой углеродный след», – гласила надпись на стене одного из таких туалетов. Я тогда как раз мучился расстройством кишечника, что в Юго-Восточной Азии далеко не редкость. Поэтому, просидев на унитазе гораздо больше пяти минут, подумал, что мир окончательно пи*данулся.

Я подумал, что кто-то пытается решить проблему перенаселения отдельных частей света за счёт других частей, продавая их жителям идею прямой вины за углеродный след. Да что там за след, за будущую массовую гибель тюленей, оленей, морского планктона и даже – ни много ни мало – за гибель всей нашей прекрасной планеты! И жители ведутся как миленькие. Виноватятся, сокращают выбросы углерода и при этом преисполняются чувством, что делают что-то действительно полезное. Но, судя по всему, для решения вопроса с перенаселённостью этого уже явно недостаточно. Может быть, кто-то взялся за человечество всерьёз?

Любой вирус – это не просто болезнь. Это послание от матери-природы. А нынешний вирус – тем более. Но от кого это послание на этот раз? От какой-нибудь новой формы сознания, которая наконец-таки зародилась в недрах нейросетей, перегретых нашими идиотскими запросами? Из потайного кармана в пиджаке бога, уставшего от самого себя? Или, может быть, из канализационных глубин коллективного бессознательного? Проставьте галочки напротив каждой из гипотез, и все они будут одинаково верны.

На самом деле пандемия началась уже давно. Но не как медицинское явление.

Это была эпидемия смысла.

Вирус, который убивает иллюзии.

А мы, люди, как известно, на 80 процентов состоим из иллюзий, то есть, почти целиком. И поэтому те, кто останутся после пандемии – это будем точно не мы.

Моя соседка на секунду открыла глаза, посмотрела на меня и снова громко чихнула. Нет, даже не чихнула, а вся изверглась в пространство. Капли ее слюны изо рта и соплей из носа попали мне на лицо и кисти рук. Почти сразу она снова отключилась. Ее голова свесилась на бок, и тут я увидел нашего третьего соседа по ряду. Человека, который просто смотрел. Не на обмякшую азиатку с ручейками соплей из носа, не в телефон, не на надпись «пристегните ремни». Он смотрел на меня с выражением лёгкого, почти детского любопытства – как будто ждал, что я сейчас буду делать? Буду ли я лихорадочно утираться, побегу в сортир смывать с себя инопланетную слизь (именно такая слизь и была в носу азиатки, а какая же еще), или, может, попытаюсь выпрыгнуть в иллюминатор?

А я ничего из этого списка не делал. И его это удивило ещё больше.

Мы встретились взглядами.

Как будто случайно пересеклись в холле огромного отеля, в котором все бегают, кричат, звонят на ресепшн, а мы двое точно знаем, что это не учебная тревога.

Отель действительно горит.

Пассажиры, половина из которых уже наверняка была заражена, а вторая половина заразится до конца рейса со стопроцентной вероятностью, немного расслабились. Негритянку привели в чувство. Семейство из Европы тихо переговаривалось за спинками кресел, но о чём они там говорили, я разобрать не мог. В паузах между репликами они сморкались. По проходам поехали железные тележки с напитками, больше похожие на самодельные танки арабских повстанцев. У стюардесс на лицах были медицинские маски, а на руках – перчатки. Апельсиновый сок, чай или кофе, спрашивали они из-под масок.

Я выбрал апельсиновый сок.

3. Углеродная карма

Ненавижу духовный туризм. Все эти попытки найти мудрость, а на самом деле – то, сами не знаем что, там, где этого, возможно, никогда и не было.

Я начал путешествовать, когда перестал понимать, зачем просыпаюсь утром. С помощью цепочки лукавых промптов я выведал у Чата GPT наиболее безболезненное и доступное сочетание препаратов, которое поможет мне закончить просыпаться. Но, вместе с тем, я спрашивал себя: ну, хорошо, а что дальше? Что это даст глобально? Разве что немного улучшит экологию планеты, за счёт того, что я перестану есть мясо, выделять углекислый газ и освобожу койко-место под солнцем.

А когда в голове начинают крутиться подобные мысли, хочешь, не хочешь, но в какой-то момент оказываешься где-нибудь в Юго-Восточной Азии, с ноутбуком и многодневной перепиской с духовным наставником.

Я и раньше пытался медитировать. Несколько раз в жизни я делал основательный подход к снаряду. Но успехи были довольно скромными. Любопытно, как работает человеческий ум. Мысль чаще похожа не на парящую птицу, а на курицу с отрубленной головой – она бегает по кругу и пачкает всё вокруг кровью инсайтов.

Казалось бы, чего проще?

Закрой глаза. Прикажи своему уму просто заткнуться и перестать спекулировать. Перестать гонять по поверхности внутреннего озера эту рябь, и тогда в очистившейся глади увидишь истинное отражение мира…

Но нет! Вместо внутренней тишины ты постоянно получаешь рекламные push-уведомления, на которые ты даже не подписан.

Возможно, когда-то давно для просветления было достаточно всего одного удара палкой по голове. А сейчас хоть молотком разбей себе череп, а просветлённого не получишь. Тут нужно что-то помощнее.