Терапия

Глава 1

Глава 1. Ольга

Повернув ключ в замке кабинета, Ольга замерла на мгновение, затем театрально вздохнула – будто этот жест мог сбросить с плеч груз прожитого дня. Она в сотый раз давала себе обещание: не больше трёх консультаций. Даже годы практики, даже умение с ходу распознавать глубинные механизмы человеческих проблем не научили её главному – оставаться по эту сторону баррикад, не пропуская чужие переживания сквозь себя. Каждый раз она вскрывала психику пациентов с методичностью патологоанатома, но без его отстранённости – и к вечеру чувствовала себя опустошенной, будто из неё по капле вытянули всю жизненную силу.

Несколько сотен метров до остановки дались с трудом. В добавок к усталости пришло внутреннее напряжение и злость от того как элегантная обувь впилась в пальцы ног, распухшие от долгого сидения в кресле. Её собственные установки диссонировали друг с другом. С одной стороны, она ежедневно внимательно и критично создавала свой образ, чтобы даже выбор одежды был предельно осознанным и преисполненным любви к себе. С другой стороны, назойливый дискомфорт в ногах говорил о полном фиаско в исполнении этой установки.

Добравшись до дома, приняв душ и красиво разложив еду по принципу «гарвардской тарелки», она уселась за стол, выключила телефон,, чтобы звук уведомлений не отвлекал её от медитативной трапезы. Было важно самой не нарушать заветов, которыми Ольга щедро делилась со своими клиентами на сеансах. Забота о себе, наслаждение простыми вещами, осознание красоты и уникальности момента – такие нехитрые приёмы она ежедневно транслировала выгоревшим трудоголикам, женщинам среднего возраста после тяжёлого развода, безрадостным взрослым детям, застрявшим в паутине родительских ожиданий.

Закончив с ужином, Ольга открыла дверь гардеробной, критически осмотрела стройные ряды с вешалками и, помедлив минуту, выбрала комплект из светлых трикотажных брюк, простой футболки и комфортного вязаного кардигана. Умиротворение, удовлетворённость жизнью, полное принятие себя,  внешности, веса, возраста, физических недостатков – вот ее стиль. Она хорошо понимала, что никто из клиентов не доверится ей, узрев в её лице «лысого парикмахера». Затем последовал традиционный вечерний ритуал: питательная маска, ароматный ночной крем и незатейливый женский роман перед сном. Ольга давно перестала критично выбирать литературу. Не то чтобы она не любила интеллектуальные опусы на тему психологии или сложные классические романы, но она твёрдо решила, что маленькие простые удовольствия не умаляют её ценности как сложной и интересной женщины, а, напротив, делают её личность разносторонней и определенным образом обогащают её жизнь.

Глава 2

Глава 2. Татьяна

Проснувшись раньше обычного, Ольга приготовила кофе с сырниками, красиво украсив их голубикой. Эстетичный завтрак должен был зарядить  ресурсом на весь грядущий день или, во всяком случае, скрасить гнетущее впечатление от ланча в унылой столовке бизнес-центра, где Ольга обычно была вынуждена обедать. Надев удобные белые кеды к заранее подготовленному наряду, она выпорхнула из квартиры и направилась к остановке.

Добравшись до кабинета, где она принимала посетителей уже почти полгода, Ольга заварила кофе и устроилась в своё удобное кресло в ожидании новой клиентки, с которой накануне условилась провести первый сеанс. Ольга не знала о ней ничего. В короткой переписке женщина не пожелала сформулировать свой запрос, сообщив только возраст и имя, а также выразив уверенность в том, что компетенции Ольги отвечают её ожиданиям.

Ровно в десять утра в дверь постучались. Ольга встала с кресла, приняв спокойную позу и сделав располагающе-спокойное выражение лица, коротко произнесла:

– Да-да, пожалуйста.

В ответ дверь приоткрылась. Гостья вошла в кабинет, коротко осведомившись:

– Можно?

Ольга, тепло улыбнувшись, ответила:

– Располагайтесь, – и стала украдкой разглядывать посетительницу.

На вид не более тридцати. Длинная серая кожаная юбка с боковой прорезью, обнажившей ногу до колена, бордовый свитер оверсайз с широким воротом, слегка открываюшим одно плечо и  светлая  трикотажная майка без рукавов под ним. На  шее  тонкий серебристый кулон в виде вертикальной линии на тонкой цепочке, светлые волосы до плеч в легкой укладке. Весь её образ выражал женственную, романтичную натуру: крупные зелёные глаза, подведенные тонкой стрелкой, губы подкрашенные лёгкой неплотной помадой нюдового оттенка.

Ольга старалась не делать поспешных оценок и не пытаться заранее разгадать ту проблему, с которой эта симпатичная, но внешне вполне заурядная женщина могла к ней обратиться. Неверный муж? Деспотичная мать? Какие-то догадки вспышками возникали в голове, но Ольга старалась не фокусироваться на них, чтобы провести анализ с чистым сознанием и избежать ложных переносов.

Женщина ещё раз представилась Татьяной, выглядела спокойной, настроенной на диалог.

– Расскажите, пожалуйста, что вас привело сюда?

– Ничего особенного, – Татьяна иронично усмехнулась, – Я несчастна, как большинство, но всё ещё надеюсь это исправить.– продолжила она с грустной улыбкой.

Ольга про себя отметила, что такое простое и искреннее начало должно значительно упростить её работу. Люди, которые не начинают рассказ о своих проблемах с обвинений окружающих, обстоятельств, не говорят сходу о несправедливости мира и своего жертвенного места в нём, а сразу признают свою роль в собственных бедах, более осознанно настроены на терапию и взаимодействие. А то, что Татьяна способна к самоиронии, говорило, что возможные критические советы она сможет воспринимать с меньшим сопротивлением, чем те её клиенты, которые упорно убегают от действительности, пребывая в защитной оболочке.

Ольга понимающе улыбнулась.

– Я уже проходила терапию. У меня даже диагноз есть… – Таня слегка запнувшись, выдохнула и произнесла: – Дефицитарный нарциссизм.

– Вы с этим согласны? – Ольга была несколько удивлена, так как люди с нарциссической травмой так легко не принимают свой диагноз, как и любые попытки рационализировать их переживания, а уж тем более подвести их под какую-то распространенную категорию, тем самым умаляя их исключительность. Самая большая проблема в том, что нарциссы хорошо маскируются и часто в глубине души упиваются своими страданиями.

– Да, я почитала статьи, литературу разную и, собственно, перестала отрицать очевидное. Мне стало легче, если честно. Хорошо жить с диагнозом, – после этой фразы Татьяна засмеялась с несколько напускной лёгкостью, в которой Ольга услышала горькие нотки усталости и эмоционального упадка.

– Вы проработали этот вопрос с психологом? Почему ушли, если не секрет?

– Да, я была в терапии около года. Это помогло мне… правда, ненадолго. Я не смогла к ней вернуться, потому что… ну… Вы знаете, человеку с моими проблемами тяжело разочаровывать людей и обманывать их ожидания. Я не могу признаться, что наши совместные усилия ушли впустую.

Ольга на мгновение захотела переубедить её, указав на то, что часто терапия занимает годы и своё психическое здоровье нужно поддерживать постоянно. Но, осознавая, что для многих нарциссов это и является непреодолимым препятствием на пути к решению, она остановилась. Ведь для таких людей не бывает промежуточного результата. Либо получилось, либо нет. И если не получилось, то они нещадно корят себя, падают в нарциссическую яму, не видя выхода.

На секунду Ольга задумалась над искренностью слов Татьяны. Ведь нарциссы часто притворяются. Многим даже на психологических сеансах остаётся важным правильно «продать» себя собеседнику, а не получить честный ответ на свои вопросы. В любом случае стало очевидно, что Татьяна не вернётся к своему прежнему психотерапевту, а если Ольга станет настаивать, то уйдёт и от неё, не получив помощи.

– Будем разбирать отношения с матерью?

– Нет, эту травму я проработала. Я редко об этом думаю и не злюсь на неё. Дело в том, что у меня произошла ретравматизация… из-за мужчины.

Вот это уже неожиданный поворот.

– Я, что, наверное, очень типично, всегда влюблялась в недоступных мужчин, которые меня отвергали. В юности мне как раз попался такой человек, и… я, несмотря на все разумные доводы, возвращаюсь к этой истории и не могу её отпустить.

Ольга отставила чашку с чаем, которую до этого держала в руках, и, понимающе кивнув, спросила:

– Расскажете?

– Да, как ни странно, я хочу говорить об этом, но не могу ни с подругами, ни с мамой. Даже сейчас чувствую стыд, хотя читала, что для моего расстройства это тоже типично.

– Мы познакомились в университете в общей компании. Туда меня привела подруга, которая уже была от него без ума. Он тоже… нарцисс, а они… мы ведь тянемся друг к другу. Только я вот никогда не нравилась противоположному полу и вниманием не пользовалась. Я всегда была полновата, а периодически становилась откровенно толстой. Мама никогда со мной не была честной по этому поводу. Говорила, что всё зависит от того, как себя ощущаешь, и прочую ерунду. Я ей верила, пыталась казаться самоуверенной, лихой девицей. Хотя чаще всего, видимо, выглядела смешной. В школе было много плохого. Жестокие сверстники, пренебрежение учителей, борьба за признание. Когда много лет спустя я спросила, почему она не перевела меня в другую школу, не попыталась помочь, она, желая закончить разговор поскорее, ответила, что такие условия меня закалили.

В этот момент Таня, которая всё время держала лицо, опустила глаза и быстро заморгала, чтобы скрыть блеск увлажнившихся глаз. Хотя спустя долю секунды она вновь сидела с прямой спиной и ничего не выражающим взглядом, продолжая говорить.

– Я сбежала из родного города в столичный университет, рассчитывая, что там, в новом окружении, где никто меня не знает, смогу притвориться живой, интересной, завести друзей и, конечно, найти любовь. И этот человек непременно будет средоточием женских грёз, сошедшим с подростковых романов.

Таня издала звонкий смешок, и в этот момент так преобразилась, что на секунду предстала перед Ольгой совсем молодой девочкой. Ольга ощутила острое сожаление, что когда эта женщина действительно была совсем юной, ни она, ни кто-либо другой, добрый и понимающий, не встретился ей на пути, не направил, не успокоил и не поддержал, не сказал, что она справится и всё будет хорошо.

– В день знакомства мы встретились большой компанией в баре, и он, шутки ради, поцеловал каждую из сидевших рядом девчонок, включая меня. Мы же были из общаги и в глазах местных благополучных мальчиков казались доступными и распущенными. Тогда я не давала происходящему здоровой взрослой оценки и была даже польщена такому вниманию. И мне почти сразу захотелось стать особенной для этого парня, привлечь его. Ведь в нём было то, чего не было во мне, а именно – бескомпромиссной, безусловной уверенности в себе. Я не мечтала об отношениях с таким человеком, я мечтала быть такой, как он, надеть его на себя. Это я понимаю сейчас. А тогда просто хотелось стать к нему ближе, настолько, насколько возможно. Я влюбилась, бесконечно любовалась объектом своего обожания, фантазировала о нём. В своей голове я не была равной ему, но томилась мучительной, бесплодной и сказочной надеждой, что вопреки логике жизни случится чудо и что-то во мне привлечёт его. Теперь я знаю, что это то самое магическое мышление, которое так свойственно людям с моим психотипом.

В общем, я избрала старую, как мир, схему – игнорировать его и демонстрировать полное отсутствие какой-либо симпатии. При встречах я намеренно отводила взгляд, флиртовала с его друзьями, не реагировала на шутки, была холодна и немногословна с ним. Весь кошмар заключался в том, что это никак не помогало… целый год. Тем временем у него появилась девушка… красивая, умная, породистая. Я бессознательно страдала, хотя продолжала ходить на пары, непринужденно общалась с друзьями и однокурсниками. А по вечерам заходила в соцсети, смотрела на их общие фотографии и с мазохистским упоением вела уничижительный внутренний монолог, призывавший оставить все мечты и принять свой удел – наблюдать за этой лучезарной парой снизу вверх, не имея шанса однажды дотянуться.

Когда стало совсем невыносимо, моя психика придумала рациональный компромисс. Если я не могу владеть своим солнцем безраздельно, то могу хотя бы подобраться к нему поближе и получать больше тепла и света. В общем, я решила войти во френдзону, начала комментировать фото, один раз застала его в столовой и подсела, сильно нервничала, проявляла излишнее дружелюбие и, наверное, казалась смешной и странной. Мой богоподобный герой благосклонно принимал внимание, поддерживал светский разговор, неотразимо улыбался и даже… флиртовал. Это уже намного позже, став старше, я поняла, что легко флиртовать с тем, кто неважен.

Но на таких крохах радости от редких встреч я продержалась ещё год, а потом… потом смирилась. Видимо, психика, работая на износ, исчерпала запас физических и эмоциональных сил. Я перестала надеяться, и стало даже легче. На последнем курсе по знакомству нашла работу, уехала в соседний городок писать диплом, возвращаясь в столицу на редкие семинары. Новая обстановка полностью захватила меня. Вокруг было много мужчин намного старше, и, о чудо… я стала ощущать на себе их внимание… много внимания.

Каждая такая ситуация, будь то сальная улыбка, полупрозрачный намёк или неуместная тактильность некоторых из коллег, вызывали у меня приступ паники, ступор. Мне стало казаться, что каждому из них я непременно что-то должна дать взамен, оправдать ожидания, раз уж по какой-то неведомой причине меня посчитали привлекательной. Чтобы снять напряжение на совместных вечеринках в барах и клубах, я заливалась алкоголем, выпуская наружу внутреннего нарцисса, танцевала в центре танцпола, кидала всем томные взгляды, одевалась нарочито сексуально. Никто и не догадывался, что в такие моменты глубоко во мне за закрытой дверью сидела нелюбимая маленькая девочка, которую заперла злая подружка за нежелание участвовать в игре в переодевание.

Я так вживалась в образ, что порой заходила очень далеко. Когда в очередной раз я прижималась в тёмном углу к чужой мужской фигуре, от которой разило смесью парфюма, крепкого алкоголя и похоти, к горлу подкатывал комок страха и тошноты. Но при этом в моей голове часто возникали картинки, как единственный человек, оставшийся в прошлой жизни, – внезапно возникал рядом и мог видеть, какой желанной я выгляжу в глазах других мужчин, как жадно они меня трогают, как хотят.

Ольга слушала, представляя эту девушку – одинокую, напуганную, играющую роль «роковой женщины», чтобы скрыть детский страх отвержения.

Как правило, я сбегала и на автопилоте добиралась домой, чтобы на следующий день выйти на работу и делать вид, что ничего не произошло. Таких эпизодов становилось всё больше, засасывая меня словно в чёрную дыру. Нарциссические пики на почве выпивки и нереализованного сексуального желания сменялись под утро слезами раскаяния, ужасом от несоответствия образу хорошей правильной девочки, которую мои родители принимали и могли любить. Эти противоречия изматывали, держали в постоянной тревоге.

И сознание снова подсказало рациональное решение, а именно – выбрать самого безопасного партнёра из череды взрослых мужчин, привлечённых моей молодостью и напускной бесшабашностью, пока я не влипла ещё глубже и не наделала непоправимых глупостей. Выбор пал на нашего главного инженера. Он не привлекал меня внешне, не был интересным или остроумным. Такой хороший парень, знаете, говорящий со всеми, как добрый волшебник или… – Таня опять запнулась в лёгком смешке, – Дед Мороз. То есть такого мужчину сложно желать, ведь он не опасный, не загадочный, не сексуальный. Он охотно принял мою благосклонность, и мы стали встречаться. Закончились эти отношения только два года назад. Я его так и не полюбила.

– Хочу уточнить: то есть после отъезда вы больше не виделись с тем самым парнем, в которого были влюблены? – уточнила Ольга, так как ей было странно, что такой короткий жизненный эпизод оказал столь сильное влияние на, на первый взгляд, очень разумную и уже взрослую женщину.

– К сожалению, виделись… – с некоторой паузой ответила она. – Но мне ведь уже пора. Я могу прийти в начале следующей недели?

– Да, я запишу вас.

Глава 3

Глава 3. Воспоминания

Таня шла по залитому солнцем проспекту, отказавшись от поездки на метро. Сеансы терапии всегда благотворно сказывались на её состоянии. Это было как долго копить токсины, вызванные канителью болезненных воспоминаний и сумбурным внутренним монологом, как ловить вертолёты в длительном запое, а потом с облегчением проблеваться. Впервые за долгое время она ощутила покой и удовлетворение от того, что продолжала методично бороться за свою жизнь. Снова забрезжила надежда, что однажды Таня сможет оглянуться на свои жизненные неурядицы без горечи и разочарования.

В голове крутились фразы из собственного монолога в кабинете Ольги. Пытаясь быть честной, Таня всё-таки лукавила, говоря, что боится разочаровать своего прежнего психолога. Причины нежелания работать с ней дальше были прозаичны. Она мстила. Такой удел часто подстерегал тех, кто видел её слабой, неловкой или смешной, тех, перед кем она неосмотрительно снимала маску, обнажала душу, и тех, конечно, кто не оправдал её надежд. Тане было легко обрывать старые связи, резко прекращать зарождавшуюся дружбу или романтические отношения. Науку легко переступать через любые привязанности она освоила давно… ещё на заре своей взрослой жизни. Её персональный «тренер личностного роста» хорошо её обучил, но сам зачем-то остался жить в голове неприятным соседом.

Пройдя ещё несколько сотен метров, Таня перешла дорогу в сторону небольшой аллеи, по которой неспешно гуляли мамочки с колясками и люди преклонного возраста. В отдалении от дорожек она увидела парочку. Молодая девушка прижималась спиной к стволу дерева, в то время как над ней нависала крупная фигура её спутника. Он что-то медленно говорил, не сводя прищуренных глаз. Она смущённо и несколько по-детски улыбалась, на мгновение опустив голову. Парень снова поймал её взгляд, по-хозяйски приподняв подбородок девушки двумя пальцами. Волна противоречивых чувств накрыла Таню на мгновение. Холодный скепсис от понимания, как зачастую заканчиваются такие подростковые романы, смешался с глубокой тоской по тем чувствам, способность к которым была давно утрачена. В сознании, как и много раз до этого, возникла картинка. Таня стоит у колонны в полупустом вестибюле метро, плотно прижатая крепким торсом Глеба, губы которого жарко скользят по её шее. Он стоит предельно плотно к ней, чтобы скрыть от посторонних глаз руки, жадно скользящие по её груди, животу, спускаясь всё ниже. Спустя мгновение Таня полностью теряет ориентацию в пространстве и времени, и всякий контроль над происходящим. Её рот безвольно приоткрыт, во влажных пустых глазах – абсолютный туман. Ей хорошо и плохо одновременно. Она едва успевает реагировать на движения губ и языка, скользящего в её рту, безропотно позволяет себя целовать, не в силах сопротивляться. Глеб отстраняется, двумя пальцами приподнимает её лицо за подбородок и, ловя расфокусированный взгляд, произносит: «А как Тане нравится этим заниматься?» И в этот момент она резко трезвеет. Мурашки по телу отступают, голова проясняется, и, не колеблясь ни секунды, её подсознание выдаёт вслух ответ: «Ты никогда не узнаешь». Одно короткое мгновение она смотрит на него перед тем, как резко отстраниться и, сначала медленно попятившись, а потом в несколько быстрых шагов зайти в вагон подошедшего поезда. Двери закрываются, и Глеб провожает её напряжённым взглядом.

Таня резко сжала веки, вдыхая воздух через нос, пытаясь сбросить морок. Настроение безвозвратно испортилось.

Медленно, словно боясь дойти, она продолжила путь в сторону дома. Сумерки окутывали город сизым маревом, а фонари, зажигаясь один за другим, растягивали её тень по мокрому асфальту. Свет из витрин падал неровными прямоугольниками – жёлтыми, белыми, мерцающими синим от экранов. В кафе за стеклом смеялись чужие люди, их лица казались размытыми, будто смотрелись в запотевшее зеркало.

Она свернула в переулок, где лампы горели тусклее. Здесь было тише, только где-то вдалеке скрипела дверь мини-маркета, да редкие прохожие проходили мимо, не глядя. Мужчина в тёмном пальто шагал быстро, его силуэт растворился в темноте раньше, чем Таня успела моргнуть.

Девушка у тротуара курила, прикрывая ладонью огонёк, и дым вился над ней, как призрачный шарф.

Дом был уже близко. Окна подъезда светились тускло, будто сквозь воду. Таня остановилась, достала ключи, и они звякнули в тишине слишком громко – словно что-то оборвалось.

Осталось только подняться. Но почему-то именно сейчас, в этот миг между днём и ночью, ей хотелось просто постоять и смотреть, как где-то там, за спиной, город продолжает жить без неё.

Глава 4

Глава 4. Работа

Таня встала по звонку будильника, как обычно раньше необходимого. В маленькой пустой однушке стояла звенящая тишина. Было холодно, так как центральное отопление уже отключили, а майские ночи всё ещё оставались промозглыми. На пальцах просеменив до раковины, она умылась с полузакрытыми глазами, почистила зубы и принялась за макияж. Отточенными движениями нанесла тональный крем, румяна, нарисовала привычные стрелки и, посмотрев в зеркало без толики удовлетворения собой, присущей женщинам хотя бы с малыми признаками красоты, отправилась на кухню. Настало время для следующего безрадостного ежедневного ритуала: Таня поставила чайник, взяла первую попавшуюся кружку и кусок затвердевшего сыра, долго ждавшего своего часа в холодильнике. В её квартире не было уютно. За два года с момента переезда это минималистичное холостяцкое жильё так и не стало её местом силы. Таня не привнесла ни ощущения женского присутствия, ни даже признаков обитаемости. Вещи лежали в закрытых шкафах, прочие предметы – в контейнерах с крышками на отведённых местах. На подоконниках не было горшков с растениями или даже незатейливых интерьерных штуковин, которыми люди часто пытаются украсить свой быт. Любые цветы попросту не приживались, даже кактусы. Таня могла бы завести кошку, чтобы скрасить своё одиночество, но заботу о ком-то следовало начинать с заботы о себе, в чём она очень мало преуспела. В холодильнике часто не было ни крошки. Таня редко принимала лекарства или посещала врачей, не искала наслаждений в виде еды или развлечений. Максимум, что она себе позволяла, – это знакомый фильм с известным финалом вечером в пятницу, чтобы ускорить течение времени и скорее заснуть. Все её действия, даже рутинные, должны были служить чёткой осязаемой цели. Безупречная одежда, причёска и парфюм требовались для поддержания нужного впечатления в офисе перед коллегами и партнёрами фирмы, а также чтобы очерчивать границы перед зарвавшимися подчинёнными, амбициозными новичками и начальством, напирающим по поводу и без. Механический приём кофе и лёгкий безвкусный завтрак – чтобы избежать неловкого урчания в животе или голодного головокружения до обеда. Даже нейтральный плейлист в телефоне был призван поддержать ту динамику, с которой она преодолевала путь к работе, не доставляя лишних внутренних волнений.

Стоя на платформе, она из-под ресниц вглядывалась в своё отражение в тёмных окнах несущегося поезда. Войдя в вагон, нехотя открыла ежедневник в телефоне, больше не пытаясь отсрочить неизбежное начало нового дня. Несколько совещаний, отчётов, проверка статусов текущих проектов и знакомство с новым начальником отдела расчётов в конце дня. Последнее её особенно раздражало, так как она органически не любила технарей, зачастую не признающих никаких иных компетенций, кроме собственных, и считавших её отдел группой администраторов, обслуживающих их интересы. Таня понимала, что первое знакомство потребует предельной собранности и концентрации, чтобы заставить этого новоявленного петуха соблюдать её границы. Возможно, такой настрой был слишком пессимистичным, но многолетний опыт научил всегда готовиться к худшему, чтобы не испытывать лишних надежд и последующих разочарований.

Приближаясь к автоматическим дверям бизнес-центра, Таня выправила осанку, прошлась рукой по волосам, вздёрнула подбородок вверх, нацепив на лицо маску успешной и бесконечно довольной собой женщины. Поднявшись в лифте и зайдя в дверь опенспейса, нарочито небрежно мазнула взглядом по сидящим на своих местах сотрудникам, формально поздоровалась с теми, кто шёл навстречу.

Ничто не выдавало той тревоги, внутренних сомнений и неудовлетворённости, что царили в душе несколькими мгновениями раньше.

Её работа не была размеренной. Бесконечная беготня по совещаниям и «тушение пожаров» позволяли Тане абстрагироваться от ощущения полной бессмысленности своей жизни. Это сродни тому, как утопающий, барахтаясь в воде, набирает последний глоток воздуха и замирает в надежде, что в этот самый момент кто-то вытянет его на поверхность… чтобы потом окончательно уйти на дно.

Глава 5

Глава 5. Петр

День в суете и заботах пролетел быстро. Чувство неприятного назойливого волнения слегка сводило нутро, постепенно наращивая силу и подступая к горлу твёрдым злым комком. Женщина посмотрела на часы, вытащила небольшое зеркало из ящика стола, убедилась в отсутствии огрехов в макияже. Затем подкрасила губы и, воинственно посмотрев в пустоту перед собой, встала и направилась в переговорку, где её уже ждали. Она намеренно задержалась на несколько минут от назначенного времени. Приём нехитрый, но многих заносчивых коллег выводил из равновесия, заставляя чувствовать себя школьниками, ждущими учителя после звонка.

Без стука открыв дверь, она молча вошла и, поджав губы, подняла глаза на мужчину, который занял место… во главе стола. Таня поняла, что плохое предчувствие её не подвело. «Типичный самовлюблённый мужлан…» – пропел внутренний голос, растягивая гласные. Тёмные волосы, серые глаза, на подкачанном торсе – обычная белая футболка, обтягивающая ровно так, чтобы грудные мышцы выразительно выпирали под тканью. Сверху – пижонская чёрная рубашка с подвернутыми на предплечьях рукавами, открывавшая татуировку над запястьем на левой руке. Дополнял этот образ хозяина жизни кулон с медиатором, сделанным из камня, и маленькой металлической гитарой рядом. Таня на секунду остановилась на лице, которое сразу стало ей глубоко неприятно, несмотря на то что было по-мужски привлекательным. Лучше бы на его месте оказался какой-нибудь душный формалист в костюме. С «мамкиными» менеджерами проще выстраивать ровные деловые отношения, ведь они зачастую боятся тебя больше, чем ты их, и предпочитают не лезть на рожон. А вот с этим товарищем явно легко не будет.

– Добрый день, Пётр Андреевич! – сухо сказала Таня, усаживаясь в третье по счёту кресло от своего собеседника.

– Здравствуйте, Татьяна Сергеевна! Рад познакомиться. Много слышал о вас от своего предшественника, – ответил мужчина, даже не пытаясь скрыть подтекст сказанного. Один уголок его губ насмешливо приподнялся. Таня мысленно досчитала до трёх и спокойно ответила:

– Могу только надеяться, что Борис конструктивно отзывался о наших рабочих спорах. В дальнейшем я буду придерживаться той же позиции и защищать интересы своего отдела.

– Татьяна Сергеевна, но ведь наша общая задача – защищать интересы бизнеса, а не отделов, – снисходительно заявил Пётр и вальяжно откинулся на спинку кресла. Таня отметила этот небрежный жест и, постукивая ручкой по столу, парировала, склонив голову набок:

– Только когда это действительно интересы бизнеса, а не попытка минимизировать свой труд.

Мужчина сделал вид, что не придал значения её замечанию, а только широко улыбнулся и промолчал. На несколько секунд наступила тишина, в течение которой он с задумчивым видом посмотрел ей в глаза и, казалось, вот-вот что-то скажет. Таня была уверена, что Пётр попытается её осадить, но неожиданно услышала:

– Хорошо. Я думаю, что мы сработаемся. Таня в ответ пожала плечами и ответила традиционное:

– Время покажет.

Петра, казалось, не смутила её холодная реакция, он невозмутимо посмотрел на часы, давая понять, что от «игры мускулами» готов перейти к предметным вопросам.

Таня радовалась, что их недолгая перепалка завершилась в её пользу, но понимала, что эта маленькая победа кратковременна. Этот человек будет искать способы её прогнуть. Борис, наверняка, во всех красках описал, с какой «сукой» бедному Пете придётся иметь дело. Что ж… тем лучше.

Совещание закончилось спустя 20 минут. Возможно, Танин новый противник, оценив её «боевые навыки», решил взять паузу, чтобы поразмыслить над дальнейшей линией поведения.

Тане же хотелось верить, что нужного эффекта она добилась.

Дойдя до стола, она выдохнула и стала собирать вещи в сумочку, полностью погружённая в свои мысли. Рука застыла над ежедневником, когда боковым зрением женщина заметила фигуру в полуметре от себя.

Глава 6

Глава 6. Лиза

Лиза стояла, как обычно ссутулившись и сжимая бумаги по краям в неловких попытках сложить их в ровную стопку. Таня, продолжив возню, тихо буркнула:

– Что-то подписать?

– Угу, – выдавила из себя молодая девушка, опасливо глядя на Таню. Робко положив бумаги на стол, она комично встала навытяжку и сомкнула руки за спиной, как молодой адъютант перед высоким руководством.

– Боже, – вздохнула Таня про себя, – да что же вы все такие шуганные? Но вслух произнесла формальное:

– Безопасники смотрели?

– Да, конечно! Все подписи на прилагаемом чек-листе, Татьяна Сергеевна, – отчеканила Лиза.

Таня ещё раз пролистала бумаги, затем достала печать из тумбочки и поставила последнюю визу. Девушка заметно расслабилась и тихонько невнятно пискнула:

– Большое спасибо!

– Полвосьмого. Иди домой, Лиза, – попыталась произнести Таня с нейтральной интонацией, но сильная усталость привнесла в её голос нотки раздражения. Бедная Лиза сразу их распознала и, конечно, неверно интерпретировала. Девушка затараторила, покрываясь красными пятнами: «Я очень старалась успеть до конца рабочего дня, но юристы сильно задержали… я правда…».

– Лиза, стоп, – резко оборвала Татьяна, – всё нормально, – чуть более вкрадчиво, – ты свободна, иди.

Было видно, что Танины слова ни капли не успокоили девушку. Она вжала голову в плечи и, слегка попятившись, скомкано попрощалась и ушла.

Глава 7

Глава 7. Страхи

В метро под монотонный гул движущегося вагона Таня гнала от себя едкое чувство тревоги, поселившееся в душе после знакомства с Петром. Ведь все опасения могли быть совершенно неоправданны. Плюс она всегда твёрдо стояла на ногах. Даже когда её главный оппонент, бывший начальник отдела расчётов, пытался вступать в открытую конфронтацию. Даже когда руководство возлагало на неё ответственность за неспособность выстроить с этим несносным человеком ровные рабочие отношения. Танина карьера в этой компании была дорогой, вымощенной не только запредельными упорством и работоспособностью, но и холодной логикой, хитростью и умением манипулировать людьми. Почему же сейчас она чувствовала, что тучи сгущаются? Что изменилось?  Все эти вопросы в пустоту,  были лишь слабой попыткой приободрить себя в то время, как истинная причина проступала досадным жирным пятном в Танином сознании: она устала. Исчерпала все внутренние ресурсы, перестала ясно понимать, в чем цель  этой бесконечной гонки. Раньше очередное повышение или успешный проект вызывали эйфорию, уверенность в своих силах, чувство превосходства над всеми. Правда, довольно скоро это состояние сменялось тревожностью и маниакальным рвением к новым свершениям, чтобы на корню извести любые сомнения в том, что признание руководства, коллег и родных заслуженно. Но парадокс в том, что с каждым новым шажком, новым пройденным этапом в продуманном и выверенном карьерном маршруте, переход от самодовольства к разочарованию становился все короче. Радость от достижений стала абсолютно бесцветной, а интерес к работе угасал. Тогда Таня не понимала природу этих перемен, нещадно копалась в себе, собирая мотивацию по крохам. Тогда то она и обратилась к психологу впервые.  С одной стороны ей повезло, так как  та женщина почти сразу распознала проблему, не взирая на  Танины сопротивление, лицемерие и  отчаянные попытки скрыть свою уязвимость от всех. Сейчас с холодным спокойствием она вспоминала, как рыдала перед чужим человеком, когда эмоции, как пена на кипящем молоке, побежали через край. Татьяна не планировала таких нелепых сцен. Для поиска внутренних ресурсов, она была готова к советам по смене образа жизни, поиску скрытых радостей в работе, борьбой с синдромом самозванца в конце концов.  С бессознательным упорством избегая темы семьи и детства, Таня обаятельно отшучивалась, пытаясь доказать, что взросление стерло из памяти все травмы и обиды. Тогда ее визави пошла на хитрость, предложив упражнение «на связь с внутренним ребенком». Таня со всей серьезностью и собранностью отличницы приняла правила игры. Психолог поэтапно возвращала ее в возраст четырехлетней малышки, затем подростка, затем юной девушки и от лица ее матери тепло хвалила, признавалась в безусловной любви самыми нежными словами тихим вкрадчивым голосом. Сначала ей было неловко, а потом она почувствовала, как бессильная злоба сковала грудь, как горло сжимало спазмом от каждой следующей фразы, преисполненной материнского принятия и заботы. В какой-то момент она не выдержала и, суетливо потянулась за салфеткой, закрывая рукой дрожащие губы. Сгорбившись на кресле Таня пыталась подавить всхлипы в то время, как ее мучительница продолжала «терапию» до тех пор, пока Таня не разрыдалась в голос и не выплюнула раздраженно-истеричное:  «Хватит!».  Эти воспоминания снова ссаданули по нутру чувством стыда, заставив сжать веки. Таня вдохнула воздух носом, затем медленно тяжело выдохнула и стала двигаться в сторону выхода.

Глава 8

Глава 8. Матрешка

Утро выдалось прохладным. Пронизывающий ветерок проникал под полы легкого пальто, вызывая неприятный озноб. Таня быстрым нервным шагом двигалась к знакомому зданию, обнимая себя руками и слегка нахохлившись. Наверное, впервые мысли о неотвратимости прихода в офис отдавались в ней таким гнетущим отрицанием. Навязчивые фантазии о побеге от всех в никуда, внезапной болезни, природном катаклизме и даже наезде автомобиля роились в голове.

«Плохо, Таня. Очень плохо. С таким настроем тебя быстро пережуют и выплюнут», – пронеслось в голове перед тем, как в стороне, в нескольких метрах, послышались знакомые голоса.

Лиза бодро шагала рядом с Петром, дружелюбно щебеча. Спутник любезно отвечал на ее наивные пассажи поставленным баритоном, с нотками флирта и одновременно легкого снисхождения, с которым обычно обращаются к собеседнику, заведомо уступающему в интеллекте или опыте. Они поравнялись с Татьяной в тот момент, когда Петр отпустил какую-то простенькую шутку, которой оказалось достаточно, чтобы Лиза заливисто расхохоталась.

Девушка, кстати, искренне нравилась Татьяне. Хорошенькая, немножко инфантильная, с восторгом ребенка принимающая любую похвалу, безобидная и ранимая, она вызывала теплые чувства. Но ее, как и других подчиненных, Татьяна никогда не подпускала близко.

В своих отношениях с окружающими женщина была как матрешка. Самую большую куклу – холодную, отстраненную, профессиональную до скрежета зубов – она предъявляла коллегам, руководству, партнерам и везде, где выступала с позиции силы. Та матрешка, что была под ней, напротив, представлялась всем хорошей подругой и дочерью, маминой гордостью, веселой и открытой – и предназначалась для общения с родственниками, друзьями или старыми знакомыми.

Была и та кукла, что раскрывала ее темную сторону: коварная, мстительная, играющая на чужих чувствах, соблазняющая, манипулирующая. Святой Таня никогда не была, а после истории с Глебом прошлась катком по многим мужчинам. Она их приманивала, давая надежду, потом, наигравшись, бросала, катала на эмоциональных качелях, пока не наскучит. Но Таня не была настолько порочной, чтобы мучить тех, кто был в нее влюблен. Да и были ли такие? В ее сети попадались самцы, возомнившие себя охотниками и ощутившие тяжесть в паху при виде легкой добычи.

Таня никогда не нападала первой. Как только на горизонте появлялся очередной горе-соблазнитель, она вначале подыгрывала ему, создавая иллюзию, что желаемое близко, а потом водила по кругу, как жука на ниточке.

Наверняка, в Таниной матрешке было много разных куколок. Но последнюю куклу-малышку она не показывала никому и сама мало о ней знала.

При виде Петра и Лизы Таня ощутила укол ревности. Она старалась не быть излишне мнительной, но расценила их общение как попытку мужчины зайти на чужую территорию с тыла. Всегда хорошо иметь своего человека в стане врага.

Заметив Татьяну, Петр хитро улыбнулся и немного фамильярно, как старый приятель, окликнул:

– Татьяна Сергеевна, доброе утро! А я уже навожу мосты с вашим отделом.

– Я вижу, – она повторила его интонацию, бегло глянула на Лизу, которая стушевалась и попыталась спрятать глаза. Затем Таня многообещающе процедила: – Встретимся на совещании, Петр Андреевич.

Рванув вперед по ступенькам, Татьяна проскользнула в двери, спустя секунды оказалась за турникетами и шагнула в лифт, не дожидаясь парочки, отставшей на десяток метров.

Сев за стол, она решила еще раз проанализировать ситуацию. С одной стороны, было очевидно, что Петр, в отличие от своего предшественника, не станет наступать путем прямой агрессии и скандалов. Это и хорошо, и плохо. Запаса прочности для отражения таких атак у нее не осталось. Но с другой стороны, когда человек ведет себя подобным образом, его гораздо проще представить дураком в глазах руководства.

А Петр не дурак. Мягкая сила, популярность среди коллег и начальства, имидж хорошего парня придают больший импульс карьере, чем грубый напор и любые профессиональные компетенции.

Что ж… Только он не понимает, с кем связался.

В этот момент Таня неожиданно почувствовала прилив сил, и на ее лице заиграла улыбка.

Глава 9

Глава 9. Игра

Воздух в офисе как будто прояснился и стал легче. Вдобавок из корпоративной кухни разнёсся такой плотный, манящий запах кофе, что Таня встала, разгладила руками складки на юбке и, приосанившись, промаршировала туда с довольным видом.

Заходя за угол, она уже представляла, как поднесёт чашку к губам, но резко застыла в нерешительности и даже выругалась про себя. Пётр сидел за барной стойкой и пил напиток, запах которого и приманил её. Заметив Татьяну, он сухо поднял взгляд и резко отвёл его в сторону, а затем и вовсе деловито уткнулся в лежащий на столешнице смартфон, водя пальцем по экрану.

Таня продефилировала мимо и, став к Петру прямой спиной, невозмутимо приступила к манипуляциям с кофеваркой. Последняя, как на зло, не поддавалась. Лоток с водой предательски заклинило. Таня дёрнула раз, перевела дыхание, дёрнула ещё раз. На фоне её энергичной бравады секундами ранее эта заминка выглядела комично. Ну или ей так казалось.

Когда чувство бессильной злости достигло пика, Таня почувствовала лёгкое касание. Пётр бесшумно возник рядом и, подхватив ручку чуть пониже её ладони, резким коротким рывком достал капризную посудину. При этом мужчина оказался непозволительно близко. Таня ощутила его тёплую грудь плечом, на пальцах остались ощущения после недолгого лёгкого касания. Быстро собравшись с духом и искоса повернувшись к нему лицом, она процедила:

– Спасибо, Пётр. Вы очень любезны.

– Я рассчитываю на взаимность, Татьяна. Очень жду ответ на свой утренний запрос, – ответил Пётр с лукавой ухмылкой, сменившейся на суровое выражение в конце фразы.

Конечно, женщина видела его письмо. Проверка почты и отработка запросов были частью её каждодневной рутины. И да, мгновенный ответ Петру она не направила намеренно, чтобы наглядно продемонстрировать, что её отдел – не пожарная бригада или скорая помощь. Ну и, чего греха таить, Таня хотела его позлить.

– Там не было пометки «срочно», Пётр, – ответила с невинной улыбкой женщина, чем, кажется, выдала свои истинные намерения.

– Татьяна, давайте дружить, – неожиданно выдал Пётр, облокотившись спиной на столешницу и скрестив руки на груди.

Таня в душе даже немножко скривилась от такой ложной доброжелательности и нелепой попытки смутить её.

– Так мы непременно будем дружить, Пётр. И залогом нашей крепкой дружбы станет терпение, взаимоуважение и соблюдение процедур. Срок ответов на запросы составляет один рабочий день, не считая дня получения.

На самом деле женщина не была настолько педантичной, но и показывать рвение молодой гимназистки тоже не собиралась.

Особенно по отношению к этому франту. Петр пристально посмотрел в ее лицо несколько мгновений и затем, неожиданно, будто что-то решив про себя, расслабился. Морщинки на лбу разгладились, лицо приняло выражение искреннего благодушия.

– Татьяна, вы так рьяно обороняетесь. Я скоро решу, что нравлюсь вам, – произнес Петр нарочито интимно и игриво приподнял бровь.

Взгляд умышленно скользил по ее лицу, а пальцы лениво постукивали по дереву, демонстративно выделывая ритм. Тане захотелось закатить глаза. Но ее темная сторона уже включилась в игру. Женщина медленно приблизилась к Петру и, легонько зажав между пальцами кулон, лежащий на его крепкой груди, ощутила учащенное сердцебиение под ним.

– Вы серьезно сейчас? – полушепотом произнесла она, глядя прямо в глаза и капризно изогнув губы. Затем сделала еще один шажок вперед, так чтобы мужчина мог ощутить ее запах и тепло. Петр замер. В его лице читалось замешательство вперемешку с интересом. Таня неспешно потянулась к его уху:

– Вы меня сильно недооцениваете, – неожиданно сухо, спокойно, без двусмысленности, царившей мгновение назад.

Затем резко отпрянула. И, взяв чашку с кофе, размеренным шагом направилась в сторону коридора, мазнув равнодушным взглядом по напряженному лицу Петра.

Глава 10

Глава 10. Свадьба

Ольга прилегла на мягкий гостевой диван у себя в кабинете. Даже страшно вспомнить, сколько она за него отдала, а главное – объяснить себе самой то странное, иррациональное желание купить именно этот предмет известной швейцарской фирмы за такие бешеные деньги, пусть и с рук. Что это было? Инстинкт гнездования? Ольга помнила то вдохновение, которое охватило ее, когда она ушла из клиники в свободное плавание, арендовала этот кабинет и украшала его с трепетом беременной женщины.

Тихая безмятежность разлилась по телу, веки непроизвольно приопустились. Она начала легко и с улыбкой читать любимые аффирмации, не заметив, как провалилась в сон.

Сквозь дрему Ольга услышала стук в дверь, лихорадочно поднялась, приняла невозмутимый вид, сложила ногу на ногу и, хорошо проморгавшись, произнесла:

– Входите, пожалуйста.

Дверь распахнулась. Это была Татьяна. Ольга выругалась про себя за то, что так безответственно заснула. Хотя при этом едва сдержала улыбку, представив, как могла быть застигнута на рабочем месте со стекающей слюной из приоткрытого храпящего рта.

Она предложила Тане расположиться на том самом диване, где минутами раньше мирно спала, а сама выскользнула в коридор и перебежками добралась до уборной на этаже. Быстро ополоснув щёки холодной водой, Ольга с опаской заглянула в зеркало, ожидая увидеть помятое лицо и смазанный макияж. Но всё оказалось сносно. Она выдохнула и направилась обратно.

Таня сидела на диване и смотрела в окно, опираясь локтем о подушку и подпирая подбородок рукой так, что пальцы частично прикрывали губы. Она явно была погружена в какие-то тяжёлые мысли и пребывала не здесь. Увидев Ольгу, которая присела напротив, она не сразу сфокусировала взгляд и вышла из забытья.

– Извините, устала сегодня. Тяжёлый день на работе, – вымолвила женщина, потирая надбровье ладонью.

– Не торопитесь. Первые встречи нам нужны, чтобы правильно сформулировать ваш запрос. Рассказывайте всё, что сочтете нужным, – вкрадчивым, подбадривающим голосом ответила Ольга. – Я буду уточнять некоторые моменты.

– Мы остановились на Глебе… – хотя в прошлый раз Таня не называла его по имени.

– Да, вы не рассказали, чем закончилась эта история.

– Свадьбой, конечно, – ответила Татьяна, сначала глядя куда-то в сторону, а потом перевела глаза на Ольгу и улыбнулась с оттенком грустной иронии.

– Ясно, – понимающе протянула Ольга. Уточнять, что свадьба не имела отношения к Татьяне, не требовалось. Это и так было слишком очевидно.

– Когда я вернулась в город, я стала более независимой, что ли, не такой уязвимой перед ним. У меня же был парень, хоть и в соседнем городке. Когда Глеб об этом узнал, он почему-то сразу стал проявлять ко мне больший интерес. Мы встречались в общих компаниях. Начиналось всё с дружеских касаний, долгих взглядов, внезапной похвалы или комплиментов. Глеб задерживался дольше обычного, чтобы оставаться со мной наедине или провожал до метро. Его девушки никогда не было рядом. А я тогда уже ничего и не ждала. Мы общались, как хорошие приятели. Я открывалась, рассказывала о себе всё, смеялась над его шутками. Казалось, что мечта сбылась. Хотя бы так.

На этой фразе Татьяна остановилась и потянулась к горлу рукой, словно почувствовав спазм.

– Он вас соблазнил? – уточнила Ольга. Ей было важно вывести женщину на самые травматичные воспоминания и заставить прожить их снова.

Таня прокашлялась и хрипло продолжила:

– Не сразу. В тот вечер он попытался. Но у меня возникло чувство, знаете, внутреннего беспокойства, ощущение опасности, что ли. Может, я испугалась, что разочарую его без одежды, что сильно уступаю его девушке по привлекательности. Да и тогда я другими установками мыслила. Мы оба были заняты, что делало происходящее неправильным.

– А когда? – помедлив в нерешительности, спросила Ольга.

– Спустя пару месяцев, в течение которых мы часто встречались, он, что забавно, очень драматично сообщил, что женится. Что у него нет выбора, так как он не может плохо обойтись с девушкой, с которой был столько времени.

– Что вы почувствовали, когда узнали?– спросила Ольга, слегка наклонившись вперед.

– Ступор, наверное. Я не осознала тогда. Даже поздравила его… А потом… где-то за неделю до свадьбы всё случилось.

Ольга заметила, как пальцы Тани слегка дрожат. Она не торопила, давая женщине собраться с мыслями.

– Выпили в баре, потом направились ко мне. Я шла, как на заклание, но всё же шла. После той ночи, а точнее пары часов, он пропал. Сообщение пришло накануне свадьбы, видимо, когда Глеб случайно вспомнил, что я приглашена. Абсолютно нейтральное, нужное только, чтобы убедиться, что я не выдам какой-то фокус, не устрою истерику. Что-то вроде: «Как дела?».

Ольга, наблюдая за Татьяной, ждала, что та, наконец, сорвётся, выпустит чувства наружу. Если не заплачет, то хотя бы выдаст интонацией застарелую боль, обиду. Но нет. Она говорила настолько бесстрастно, что становилось не по себе. Будто всё это произошло не с ней.

Тогда Ольга умышленно светским тоном, скорее выражающим обычное любопытство, чем сочувствие или профессиональный интерес, спросила:

– Ну и как прошла свадьба? – почти безучастно, постукивая ложкой по стенкам чайной чашки в руках.

Татьяна заторможённо уставилась на Ольгу, затем её взгляд прояснился, плечи расправились, и с ехидным смешком она заявила:

– Как маленькая смерть.

Сделав короткий резкий вдох, Ольга с досадой поняла, что её нехитрая манипуляция не удалась.

– Ольга, я пойду. Мне нехорошо с утра, – вдруг примирительно произнесла Татьяна и потянулась за сумкой.

Ольга запаниковала.

Она ведь не придёт больше, – прошептал внутренний голос.

– Татьяна, но у нас ещё 20 минут. Останьтесь, мы не договорили, – Ольга отчаянно пыталась остановить Таню неловкими фразами.

– Я побегу, спасибо, – обманчиво вежливо ответила женщина и встала с дивана.

– Таня, – Ольга подошла и легонько ухватила её за предплечье, – есть одно упражнение. Оно поможет уже сейчас. Я не хочу отпускать вас так.

Таня вздохнула и нехотя вернулась на место.

– Хорошо. Что нужно делать?

– Вспомните момент из жизни, который принёс вам искреннюю радость. Важно, чтобы он не был связан с Глебом, вашими родителями, одноклассниками, работой или достижениями.

– Ох, трудное «техническое задание», – покачала головой женщина, добродушно изображая озадаченность.

Ещё пару минут она подумала, а потом негромко воскликнула:

– Нашла! – как будто для Тани это был фант в детской игре. Напряжение в ней стало стихать, что не ушло от внимания Ольги.

– Расскажите мне так подробно, как только возможно. А лучше прикройте глаза, откиньтесь на спинку дивана и постарайтесь вспомнить все детали.

Таня послушно последовала рекомендациям Ольги, прозвучавшим размеренным доверительным тоном.

– Я шла по залитому солнцем проспекту. Навстречу двигались люди. Так много их бывает только летом. Я люблю, точнее тогда любила, такое оживлённое движение в городе. Как в детстве, когда мы собирались семьёй на парад в честь майских праздников, покупали мороженое и шарики. Было много туристов, студентов, парочек. Все очень красивые и, казалось, улыбались мне. В наушниках играла музыка. Такая, знаете, когда ощущаешь себя в клипе и двигаешься в такт, лавируя между прохожими. Было острое ощущение жизни и надежды, и ещё предвкушение чего-то хорошего впереди. В какой-то момент я оказалась на мосту и, не боясь привлечь к себе внимание – что мне несвойственно – оперлась на ограждение, чтобы посмотреть на искрящуюся воду и почувствовать исходящий от неё холодок. Внутри такой восторг плескался, и казалось, что люди рядом чувствуют то же. Кто-то коснулся меня локтем. Я непроизвольно посмотрела на фигуру справа, подняла лицо и встретилась взглядом с мальчиком-ровесником лет двадцати. Я, видимо, так была исполнена чистой радостью, так улыбалась, что он даже замер на пару секунд. Потом что-то сказал мне, а я не расслышала, засмущалась и даже запаниковала. Он точно хотел познакомиться, а я просто сбежала. Но это было так приятно. Я казалась себе такой особенной, раз одним взглядом смогла произвести впечатление на незнакомого человека.

– Это чудесная история, Татьяна. Просто девочка. Не особенная, а просто вы. Прекрасная и привлекательная сама по себе. Вам можно быть совершенно обыкновенной и не казаться кем-то еще. Вы можете себе это позволить, понимаете? – Ольга поняла, что, наконец, нащупала точку опоры. То направление, куда она постарается привести эту женщину. Приложит все усилия.

– Да, наверное, – пролепетала Татьяна. Было очевидно, что всё её нутро сопротивляется этой простой идее. Она не готова принять свою обыкновенность. Ведь это равносильно смерти.

– Вы придёте в следующий четверг? – Ольга посмотрела испытующе, чувствуя, как между ними протянулся невидимый канат, и теперь важно не сделать ни одного резкого движения, чтобы он не порвался.

– Да, – бросила Таня, встала и, коротко поблагодарив, направилась к двери.

Глава 11

Глава 11. Совещание

Совещание… Пётр… мать его… – Таня сидела, ощетинившись, как кошка перед прыжком. Её губы были поджаты так плотно, что белели от напряжения, а в глазах стоял тот особый блеск, который бывает у людей, мысленно перебирающих в кармане складной нож во время неприятного разговора. Каждая встреча с ним – как маленькая война. Он хорошо держится, быстро находит аргументы с невозмутимой физиономией. На прошлом совещании она отстояла сроки контрактации, но победа далась ей ценой такого нервного напряжения, что едва хватило сил выползти из кабинета на ватных ногах.

Пётр – отличный переговорщик. Он не прет, как ледокол, а “надувает” Таню, словно шарик. Медленно, последовательно, не взирая на сопротивление. Ждет, пока давление внутри нее достигнет пика, она лопнет и сдастся.  В горле встал комок – смесь злости, досады и того странного чувства, когда понимаешь, что твой противник в чём-то действительно лучше тебя.

Таня закрыла глаза и решила проделать упражнение из той дурацкой книжки по переговорам и управлению людьми. Она облокотилась локтями о стол, уперев лоб в ладони так, что волосы струились между пальцев. Выглядело со стороны уныло, но Тане было плевать. Важно успокоить нервы и собраться.

«Я уважаю этого муда… Нет! Я уважаю этого человека за то, что он такой му… Господи! Твою мать! Соберись уже!» – Таня мучительно выдохнула, по спине пробежали мурашки, а уши загорелись, будто её только что отхлестали по щекам.

«Я уважаю этого человека за то, что он отстаивает свою позицию и живёт свою жизнь так, как может. Фух… Ещё раз. Я уважаю эту хитрую самодовольную тварь… Всё. Это фиаско, Таня», – сдалась она, открывая глаза.  

Вздернув голову в порыве абсолютного разочарования собой, Таня вдруг поняла, что объект ее медитативных потуг резко материализовался буквально в метре. Видимо, Петр, как чертов ниндзя, прокрался и незаметно уселся в кресло напротив, все это время насмешливо наблюдая за ней.

Вот черт, – пронеслось в голове у Тани, – если бы в руках была святая вода или даже просто вода, она бы от испуга, не задумываясь, окатила его наглую рожу.

Тот же был очень доволен произведенным эффектом.

– Здравствуйте, Татьяна! Извините, что напугал. Не хотел отвлекать вас от тяжелых раздумий, – пропел Петр, не скрывая веселья и с удовольствием демонстрируя ровные белые зубы.

– Еще семь минут до совещания. Вы настолько нетерпеливы? – ответила женщина, как всегда холодно, без тени кокетства.

– Я просто хотел убедиться, что вы явитесь вовремя. Не хочу, чтобы начальство снова роптало на вас, – ответил Петр заговорщически, с очевидным намерением уязвить ее.

Таня никогда не опаздывала на встречи, где присутствовало руководство. И эта дешевая попытка вселить в нее неуверенность не возымела действия, а даже наоборот – резко привела женщину в тонус.

– Увы, всякое бывает из-за высокой загрузки. Ко мне отнесутся с пониманием, а вот вам, Петр, лучше не рисковать, – отчеканила Таня, уставившись в монитор и всем своим видом демонстрируя пренебрежение.

– Татьяна Сергеевна… – начал было Петр с плохо скрываемым раздражением.

Но, заметив затихшее клацание клавиатуры в кабинете и косые взгляды из-под мониторов, опомнился и с прежней непосредственностью негромко процедил:

– Давайте поговорим по пути к переговорке.

Таня с недоверием отнеслась к этой странной инициативе. Но отказывать было опаснее, чем соглашаться. Она молча встала, заблокировала компьютер и небрежно бросила:

– Хорошо, идемте.

В длинном коридоре, ведущем в лифтовый холл, не было ни души. Часть сотрудников уже ушла на обед, часть все так же сидела на рабочих местах, вперившись взглядом в экраны и изображая полное погружение в рабочий процесс.

– Татьяна, мы сегодня опять устроим театр абсурда? Или попытаемся договориться цивилизованно? – выдал Петр заранее заготовленный пассаж.

Она ожидала от него чего-то подобного.

– Давайте начистоту. Вы же не пытаетесь договориться, а хотите безоговорочно доминировать, – проговорила Таня, не снижая темпа и глядя перед собой.

– Да, и здесь нет ничего личного. Я убеждён, что ключевые решения за нашим отделом, а за вами – содействие, – с упорством праведника выдал мужчина.

– Как только такой подход пропишут в процедуре или приказе, я охотно соглашусь. А пока вы выдаёте желаемое за действительное, – ответила Татьяна с ядовитой улыбкой, саркастично приподняв бровь.

Лифт открылся, и Пётр не успел ответить, пропуская женщину внутрь.

– Татьяна, – выдохнул Пётр и неожиданно продолжил, – ты, конечно, молодец и вынуждаешь меня «держать удар». Но зачем тебе это? Ты красивая, умная и… очень уставшая.

Такое вторжение в личное пространство выбило ее из колеи на мгновение. Таня почувствовала себя жалкой. Ведь она сама до конца не понимала, зачем так держится за эту работу, за свои принципы. Ведь ни то, ни другое давно не приносило ей радости. Может, дело в том, что у нее ничего больше нет. Работа оставалась ее единственной опорой, зоной комфорта. Хотя происходящее все больше напоминало борьбу за выживание. И во многом благодаря человеку, стоящему рядом и пытающемуся проникнуть ей под кожу со своим псевдосочувствием.

– А тебе зачем? – последовал холодный ответ.

– Я уверен, что прав, – помедлив, произнес Петр.

– Вот и я так думаю о себе, – ответила женщина с непроницаемым лицом, давая понять, что разговор окончен.

Насколько искренними были мотивы Петра, осталось загадкой. Но одного он добился – Таня растратила всякий боевой запал. На совещании она молча выслушала его предложения по проекту, записала их в блокнот и воспользовалась лазейкой, к которой прибегала в самых крайних случаях – а именно, взяла паузу на время.

Выйдя из переговорки, она казалась себе одним из тех пластиковых фруктов, которые когда-то, отдавая дань модному китчу, выкладывали на телевизоре. Внутри – пусто, бессмысленно и отдает пластиком.

Глава 12

Глава 12. Мигрень

Чувство бессильной злости настигло ее в пустой квартире. Впервые за долгое время Таня достала открытую бутылку вина и дешевый бокал, оставшийся от прежних хозяев. Желудок болел от голода и нервного напряжения. Отпилив тупым ножом кусок старого сыра, она окинула взглядом грустный натюрморт перед собой, прерывисто всхлипнула носом и закинула голову, пытаясь сдержать подступившие слезы.

В такие моменты, обуреваемая чувством собственной ничтожности, Таня бессознательно прокручивала в голове до боли знакомые сюжеты. Темный переулок. Она еле перебирает ногами в черных лаковых босоножках со стертыми в кровь пятками, но боли почти не чувствует, потому что безбожно пьяна. Устоять на ногах позволяет только большая фигура рядом, на которую Таня опирается всем телом. Лучший друг Глеба – Игорь, которого молодая девушка, упиваясь собственным горем, увлекла за собой после свадьбы. Она до сих пор не может объяснить, зачем предложила ему переспать, зачем говорила вещи, на которые раньше никогда бы не решилась. В душе клубилась такая тягучая тьма. Хотелось разрушить себя прежнюю в пыль, достичь дна, чтобы попробовать оттолкнуться. Очнувшись среди ночи в постели этого парня, Таня подумала, что ничего хуже с ней уже не случится. Тем страшнее было осознать, что она ошибалась.

Спустя несколько долгих мгновений Таня снова обнаружила себя на кухне, сотрясающейся от рыданий, с намертво зажатым в руке бокалом. Резкое жжение в глазах от растекшейся туши привело ее в чувство, вынудило встать и наощупь побрести в ванную, по-старчески шаркая, чтобы не упасть или врезаться в угол.

Утро встретило Таню ноющей головной болью и навязчивой идеей выйти в окно.

Тупо уставившись в телефон, она несколько раз набирала сообщение в общий чат о том, что берет больничный или день за свой счет, каждый раз стирая и начиная заново. Она редко болела, а часто работала даже с небольшой температурой, поэтому ее отсутствие не вызвало бы вопросов. Но удушливая тревога не дала довести дело до конца. Сердце колотилось, отдавая в гортань болезненными спазмами. Таня разжала ладонь и выронила трубку на простыни, зажмурила глаза, готовая закричать, но только бессильно замычала сквозь сжатые до предела губы. Затем встала и медленно поплелась на кухню, чтобы поставить чайник.

Время в офисе тянулось до противного медленно. Первое, что она сделала, – достала записи с совещания и попыталась их проанализировать с холодной головой. Надо отметить, что Петр был менее категоричен в своих требованиях, чем обычно. Что это? Попытка усыпить ее бдительность? Приручить, чтобы потом вить веревки? В голове ни одной законченной мысли, только обрывки слов, перемежающиеся с короткими гудками. Вдобавок ко всему отвратительно мутит от пульсирующей боли, бьющей в одну точку. Как китайская пытка капающей водой. Еще чуть-чуть – и сведет с ума.

В какой-то момент сквозь туман донесся голос ее мучителя. Петр шел мимо уверенной походкой, с юношеским задором рассказывая байки двум приятелям. Татьяна поздоровалась первой, а мужчина в ответ прошелся по ней взглядом и сухо кивнул. Почему-то это задело сильнее обычного.

Такого упадка она давно не ощущала. Тане часто приходилось вытаскивать себя из болота уныния. Вот и сейчас женщина мысленно повторяла, как мантру, что она взрослая, умная, хитрая. Сколько было таких, как этот Петр, пытавшихся ее прогнуть, разуверить в себе. Нужно только сделать передышку, дотянуть до конца дня, выспаться, накопить ресурс. Всему виной головная боль, вызванная постоянным напряжением и пьяной истерикой накануне.

Внезапно Таня осознала, что осталась одна в отделе. Сотрудники ушли на обед. Опустив голову на стол, женщина начала часто и тяжело дышать, не зная, как иначе справиться с мигренью.

Что-то тихо клацнуло о стол. Таня подняла взор и увидела Петра, присевшего рядом на уровне ее лица. Он спокойно пододвинул ей стакан воды и показал пальцем на две круглые таблетки, которые положил за мгновение до этого.

– Как ты понял? – безэмоционально выдавила женщина, находясь на грани потери сознания.

– По кругам под глазами и бледным губам, – прошептал Петр и добродушно добавил: – Давай пей скорей, а то умрешь, не успев принять мои правки к процедуре.

Таня хотела сказать, что не собирается их принимать и ее безвременная кончина ему на руку, но сил на остроты  не осталось.

Глаза заволокло красным маревом. Быстро засунув таблетки в рот, она приняла из рук Петра стакан и насилу сделала пару глотков.

– Почему сразу не выпила? – с укоризной спросил мужчина.

– Люблю страдать, – все так же безжизненно пробормотала Таня.

– Это я уже понял, – прервал ее Петр.

– Просто сегодня перестаралась, – договорила она сиплым голосом, закрывая глаза и упираясь лбом в прохладную поверхность стола.

– Я вернусь через двадцать минут и подвезу тебя до дома.

– Нет, исключено. У меня много дел, – застонала Таня с каким-то детским упорством.

– Ранний инсульт отложит твои дела на больший срок, – пригвоздил мужчина и добавил уже снисходительно: – Шеф в командировке. Не будь такой трусишкой.

Таню покоробила такая покровительственная манера, но  неожиданно для себя она сдалась.

– Хорошо. Я сейчас соберусь.

Глава 13

Глава 13. Трубка мира

Путь от выхода до парковки составлял около ста-ста пятидесяти метров, но и это ничтожное расстояние заранее ввергало женщину в ужас. Она собрала остатки воли, набрала в легкие воздух очень медленно, чтобы не спровоцировать новую волну тошноты, и, пытаясь придать себе максимально естественный вид, зашагала в нужную сторону.

Петр шел впереди гораздо бодрее, раздавая указания подчиненным по телефону. В какой-то момент он притормозил и, дождавшись Тани, легонько прихватил ее за локоть.

К этому моменту от неутихающей дурноты её тело покрылось липким холодным потом, а прикосновение горячей руки Петра пронеслось нервным ознобом по спине. Таня невольно вздрогнула, мысленно умоляя своего спутника не вступать с ней в диалог.

Потом её голову настигла ещё одна неприятная мысль, и она опасливо оглянулась по сторонам. Это не скрылось от внимания мужчины – уголок его губ еле заметно дрогнул вверх.

– Садись скорей, а то кто-то заметит и решит, что мы любовники, – не смог сдержаться он.

– Тебе нечего бояться, – съязвила Татьяна, – станешь еще популярней среди офисных глупышек.

– Тебе это тоже добавит очков, – весело парировал Петр, искренне развлекаясь.

– Вряд ли, – отрезала женщина и тяжело опустилась на подголовник.

Боль начала уходить, сменяемая глухой пустотой, как в барабане. Половина пути прошла в тишине. В какой-то момент Таня открыла глаза и начала судорожно искать телефон в сумочке. В мессенджере ждали несколько сообщений с работы. В одном из них Лиза интересовалась, где она. Таня не стала отвечать, решив оставить объяснения на потом.

– Ты как? – очнулся Петр.

– Почти прошло все, – ответила она честно, – даже подумываю вернуться в офис.

Женщина в мыслях уже вовсю предавалась самоедству за такой нелепый, неоправданный побег.

– Ну нет. Я пропустил обед с братюнями, спасая тебя, – шутливо начал Петр, – раз пришла в себя, то тормозим у ближайшей приличной кафешки.

«Братюни»… Слово-то какое… – поцокала про себя Татьяна. – Зачем он над ней хлопочет? Хотя понятно зачем.

Претит сама мысль, что она не вступила в его «фан-клуб». Не оставляет надежды сделать ее своей безвольной подружкой, подобострастно заглядывающей в рот. Да только она сама не так проста. Личные контакты открыли многие двери и для Тани. В начале карьеры она с азартом игромана приближала к себе нужных людей, давая немые обещания мужчинам, завоевывая доверие женщин, вызывая восхищение, интерес. Управлять людьми женщина умела и любила.

Петр завернул на парковку торгового центра с небольшим ресторанчиком на первом этаже.

– Татьяна, ты слишком напряжена. Сегодня короткий день. Тебя никто не хватится.

Мужчина обошел машину, открыл дверь и галантно протянул руку. Таня вложила маленькие пальчики в его ладонь и невзначай выгнула изящное тонкое запястье. Поднимаясь, она смогла рассмотреть татуировку на крепком мужском предплечье: черно-белый самурай, стоящий в профиль напротив красного закатного солнца. Красиво, но слишком претенциозно. Заметив, как глаза женщины остановились на рисунке, Петр расцвел в довольной улыбке, ни капли не уловив скрытый за ее любопытством скепсис.

В ресторане было немноголюдно. Играла ненавязчивая музыка, бармен лениво натирал пивные бокалы, а молодые официанты размеренно перемещались по залу. Положив руку на Танину поясницу, Петр легонько направил ее к столику у панорамного окна, явно чувствуя себя хозяином положения. Таня же решила ему подыграть.

– Если в ближайшие десять минут я не дорвусь до еды, то съем тебя, – уверенно заявил мужчина, но от Тани не ускользнуло некоторое напряжение в его голосе.

– Тогда скорее заказывай, потому что я тебе не по зубам.

Женщина сказала это очень просто, на секунду посмотрев прямым взглядом в глаза Петру, как раз когда тот делал глоток воды из большого граненого стакана. Мужчина запнулся, слегка прокашлялся и ответил своей лучшей улыбкой, выражавшей невинное недоумение. Таня подумала, что стоило быть тоньше в намеках, но, с другой стороны, тот разговор в лифте несколько расширил границы.

– Таня, давай поболтаем на отвлеченные темы и узнаем друг друга поближе, – затем, помедлив мгновение, добавил: – Как ты обычно снимаешь стресс? Шопинг, клубы, спорт, секс?

Таня поняла, что Петр решил повысить ставки и пойти ва-банк. Она невозмутимо выгнула бровь, сделала паузу и слегка пожала плечами в притворном раздумье.

– Кино, – выдала женщина с напускным выражением скуки на лице.

– Тогда у нас много общего. Что ты предпочитаешь: артхаус, нуар или, может, романтические комедии?

– Психологические триллеры, – ответила Таня, нарочно утрируя «р». При этом она чуть подалась вперед, и ее кукольное лицо скривилось в проказливой гримасе ребенка, задумавшего пакость.

В этот момент к столу подошел молодой официант в белой рубашке и фирменном фартуке. Петр заказал самый большой стейк с кровью и россыпью жареной картошки.

«Счастливчик», – подумала Таня. «Напряженная работа, очевидно, никак не влияет на его нервы и аппетит».

Ей же кусок в горло не лез после тяжелого утра и постоянных переживаний. Но было неуместно заказать только кофе, выставляя себя бедной голодной сироткой. Таня указала молодому официанту на тартар из рыбы – из-за микроскопической порции и солоноватого вкуса, рассчитывая пробудить хоть какой-то аппетит.

– Может, вина, чтобы расслабиться? Я обещаю довезти тебя в целости и сохранности, – пропел Петр с выражением искренней заботы.

При мысли об алкоголе женщина невольно поморщилась, вспоминая вчерашнюю постыдную сцену.

– Нет, спасибо, – отрезала Татьяна. – Я мало пью, и это никогда не идет мне на пользу.

– И мало ешь, – добавил Петр. – Хотя несколько лишних килограммов тебя бы не испортили.

Отношения с едой у Тани, и правда, были сложные. С пубертата бесконечные голодные диеты, подкрепленные молчаливым одобрением родных, сменялись срывами и мучительным чувством вины. Еда стала врагом, которого Таня всеми силами избегала. Ела редко и безвкусно, как машина.

Она проигнорировала замечание Петра по поводу своей фигуры, окатив его холодным взглядом. Достав телефон из сумочки, Таня с огромным облегчением отметила, что до конца рабочего дня осталось двадцать минут. А значит, катастрофы из-за ее отсутствия не случилось.

Пока она набирала короткое сообщение Лизе и проверяла почту, официант принес заказ.

– Так какой твой любимый психологический триллер? – решился продолжить разговор Петр. – Дай угадаю! «Молчание ягнят»? Ганнибал Лектор почти так же опасен, как я. – Промурлыкал мужчина с апломбом засовывая окровавленный кусок стейка в рот.

– «Основной инстинкт», – выдала Таня. – Кэтрин Трамелл почти так же опасна, как я.

– Когда демонстрирует всем свои прелести? – оживился Петр.

– Нет, когда убивает любовника ножом для колки льда.

Петр замер на секунду, его вилка с куском стейка застыла в воздухе. Потом его лицо дрогнуло, плечи затряслись, и он залился хрипловатым, почти мальчишеским хохотом. Глядя на него, Таня тоже не смогла сдержать улыбки.

– Какой же ты ёжик, Тань, – сквозь смех проговорил мужчина и добавил после небольшой паузы: – Но милый.

Почему-то ее тронуло это замечание, отозвалось чем-то теплым внутри. Может, дело в том, что Таня давно не выбиралась из своей скорлупы? Единственная подруга уехала за границу и редко звонила, погруженная в свои заботы. Общение с родными ограничивалось короткой перепиской в мессенджере, где Таня никак не выдавала накатившую на нее тоску. Изо дня в день не происходило ничего. Поэтому даже такое мимолетное выражение симпатии от почти чужого человека отзывалось в ней смешанными чувствами. Хотя мотивы Петра все еще оставались неясны.

– Хорошо, значит, Кэтрин Трамелл – твоя любимая героиня, так сказать, нравственный ориентир? – продолжил Петр, иронично похмыкивая.

– Допустим, – бросила Таня, не вдаваясь в дальнейшую логику этой словесной игры. – А ты? Кто твой нравственный ориентир?

– Эм… может, Аттикус Финч? – подумав, промолвил Петр. – Это сделает меня лучше в твоих глазах?

Таня скептически хмыкнула:

– Тогда ты очень далек от своего идеала.

– Мы все от него далеки, – с наигранной философской тоской протянул мужчина.

Он по-прежнему был спокоен и отвечал ей со смесью оживленного добродушия и невозмутимости. Это выбивало Таню из колеи. Показалось глупым сидеть вот так, насупившись, и кидать мелкие колкости. Тем более учитывая обстоятельства. Тане захотелось на секунду абстрагироваться и представить, что Петр здесь не чтобы ее обезвредить через флирт и притворный мужской интерес, а просто так.

– Спасибо, что помог мне сегодня, – помедлив, произнесла она. – Я не решалась уйти.

– Не за что. Пришлось вынуть белку из колеса, раз она не может остановиться сама, – беззлобно ответил Петр.

Последняя фраза, будто обращенная к неразумному ребенку, задела Танино самолюбие. Волну самобичевания за проявленную слабость прервал официант, поставив перед ней аккуратную тарелку с идеально круглой матовой сферой цвета индиго. На вершине – золотая карамельная нить, застывшая в форме сердечка. Таня с недоумением уставилась на этот кулинарный экзерсис, затем перевела взгляд на молодого человека, но тот уже развернулся, чтобы уйти.

– Это тебе, – прервал тишину Петр, расслабленно откидываясь на кресло.

– Я не ем сладкого, – заторможенно начала Татьяна.

– Это наказание за твои проказы. Мы не уйдем, пока ты не съешь его. – В его голосе звучала шутливая угроза.

Татьяна была обескуражена такой неожиданной выходкой. Накормить ее сладким – чтобы что? В чем смысл этой забавы?

– Что за пытка пирожным, Петр? – спросила она вслух.

– Считай это пирожное трубкой мира, Таня. – Он впервые назвал ее так.

Женщина медленно потянулась за маленькой десертной вилочкой, до конца не понимая, зачем идёт у него на поводу. Потом застыла на мгновение и произнесла:

– Если это трубка мира, то мы должны выкурить её вместе, – как будто было важно и здесь пойти наперекор и показать, что она не будет слепо следовать его правилам.

Пётр всё это время пристально наблюдавший за ней, лениво вынул чайную ложку из салфетки и, не говоря ни слова, отделил кусочек нежного десерта со своей стороны. Затем с вызовом на лице отправил его в рот.

Какой цирк, – подумала Таня. Но отступать было поздно. Она решительно вставила вилку в пирожное и повторила «маневр противника». Женщина вдруг поняла, что этот немой детский поединок низводит суть их реального конфликта до какого-то абсурда. А ведь он этого и добивался! Кормит её с руки, как лошадку рафинадом! Как глупо попалась! С изобличающей ухмылкой она посмотрела на мужчину, покачивая головой, и сказала в шутливо-осуждающей манере:

– Это со всеми работает, Пётр?

– Что? – бесстрастный взгляд сменился хитрым прищуром победителя, губы растянулись в улыбке, – я знаю, как доставить женщине удовольствие, если ты об этом.

– Даже когда она не хочет? – парировала Таня.

– Даже когда она думает, что не хочет, – при этом его взгляд из-под густых бровей застыл на ней, делая очевидным, что речь уже идет совсем не о дурацком пирожном.

Эта фраза привела ее к неприятному открытию. Будучи взрослой женщиной, она сталкивалась с неоднозначными намеками и даже непристойными предложениями, высказанными прямым текстом. И то, с какой легкостью Петр перешел в плоскость откровенного флирта, граничащего с соблазнением, всколыхнуло знакомое чувство страха. Перед глазами возникло лицо Глеба, склонившееся над ней в предельной близости, его пальцы плавно ласкающие ее губы. «Ты такая красивая. У тебя глаза, как у кошки, знаешь…» Это короткое воспоминание протрезвило Таню. Петр ее совсем не боится, не воспринимает всерьез, возможно даже не уважает. Она скорее заноза, которая мешает его планам. Все просто: легко флиртовать с теми, кто неважен. Она сама так делала не раз.

– Мне пора, – с сухой вежливостью бросила Таня и небрежно добавила, – Спасибо за беседу.

– Я подвезу тебя до дома, как обещал. – Петр заметно помрачнел.

– Я вызову такси, Петр Андреевич, – спокойно процедила женщина, положив пару крупных купюр на стол.

Лицо Петра окончательно заволокло тучами, брови нахмурились.

– И вам спасибо, Татьяна Сергеевна.

Глава 14

Глава 14. Угроза

Дома, лежа в кровати и глядя в потолок, Таня проматывала в голове фразы Петра. Этот покровительственный тон и обманчиво мягкая сила, с которой он увлек ее за собой, отзывались в груди предательским волнением. А намек на что-то большее, сквозивший в его взгляде, вызывал теплую пульсацию в животе. Он ее привлекает. Эта мысль прошлась холодной оторопью по телу. Таня пыталась гнать ее прочь, но навязчивые кадры с его большими мужественными руками, губами, произносящими ее имя, красивым лицом без спроса всплывали в сознании. Неужели старый сценарий пошел по кругу? Жизнь тебя ничему не учит, Таня. Поворочавшись полчаса, она уснула неглубоким беспокойным сном.

Таня в сотый раз торопливо вчитывалась в файл, присланный Петром, проверяя собственные дополнения и комментарии. После некоторых размышлений она решила, что категоричный отказ от всех его предложений поставит ее в слабую позицию непреклонной истерички. Суть правок, предложенных мужчиной, заключалась в передаче контроля по многим вопросам его отделу, оставляя за Татьяной административную поддержку и координацию. То есть по сути делая ее пустым местом. Ну нет. Так не пойдет. Несколько долгих утренних часов ушло на поиск правильных аргументов, чтобы разбить все его доводы в пух и прах. Таня была почти довольна собой. Когда она уже занесла курсор над кнопкой «отправить», раздался звонок.

– Танюш, привет! – звонила старая приятельница, которая волею судеб вышла за коммерческого директора их фирмы и с его же легкой руки оказалась в головном офисе на тепленьком местечке.

– Привет, Алесенька, – дружелюбно отозвалась Таня.

– Извини, что отрываю от работы, но… я должна тебя предупредить, – голос женщины перешел на полушепот. Хотя Таня понимала, что, скорее всего, Алеся одна и просто хочет напустить тумана.

– Да? Что-то случилось? – неприятное предчувствие почему-то закралось в легкие.

– Муж проговорился, что твой отдел хотят расформировать. Борис поставил своего человека… кажется, его Петром Полянским зовут.

– Поляновым, – исправила ее Таня на автомате, перестав дышать.

– Да, точно. В общем, Борис заливает в уши начальства идею об оптимизации, предлагая передать функции твоей службы и всех сотрудников этому Петру. Директор долго отмахивался, но вода камень точит, ты же знаешь. – Алеся так тараторила, что на этой фразе исчерпала запас воздуха и сделала прерывистый вдох для новой тирады. – Они договорились, что Борис совместно с этим Петром подготовят отчет о твоей работе по итогам квартала. Ты же понимаешь, к чему все идет? – остановилась Алеся, чтобы придать дополнительный вес своим словам.

Таня в момент окаменела. Все чувства рассыпались в ее сознании, как порванные бусы по полу. Глаза испуганно бегали по сторонам, будто пытаясь собрать их.

– Тань? Танюш? Ты там? – сбивчиво пролепетала Алеся. – Ты сильно расстроилась?

– Нет, все в порядке. Спасибо, что предупредила, Алесь, – кое-как выдавила она слова из застывшего рта. – Я перезвоню.

Таня заторможенно опустила телефон, невзирая на торопливые протесты женщины, звучавшие в трубке.

Её тело натянулось, как тетива. Мышцы лица не слушались, горло так стянуло спазмом, что она не могла сглотнуть. Каждая попытка вобрать воздух прерывалась на половине, будто в груди, намертво скованной окаменевшими рёбрами, не осталось места. На негнущихся ногах Таня добралась по коридору до уборной, закрылась в кабинке, больно прищемив пальцы щеколдой.

Некрасиво поджав верхнюю губу, она пыталась закричать, но сквозь плотно сжатые зубы выходило только невнятное шипящее мычание. С трудом сделав большой глоток воздуха, она, наконец, бессильно разрыдалась. Её агонию прервал щелчок открывающейся двери. Таня закрыла рот рукой, подавляя выходящие из вздымающейся груди всхлипы. Спустя несколько долгих минут послышался шум воды из крана и удаляющиеся шаги.

К этому моменту отрицание в её сознании сменилось на гнев. Как они могли с ней так поступить? После всех её усилий? Постоянных задержек, ночных бдений над проектами, работы в режиме выживания? Это всё – этот чёртов Борис с его короткой шеей, противным дряблым подбородком и оттопыренной нижней губой. Он её возненавидел почти сразу просто за то, что она имела собственное мнение, посмела ему противоречить.

Таня презрительно поморщилась, вспоминая, как Борис саботировал её участие в переговорах: «Ни одна баба не сможет договориться так, как два нормальных мужика в бане!» Уверена, что она не единственная, кто тогда испытал так называемый испанский стыд. Развитие Бориса будто остановилось на пороге двухтысячных. Тупой, прущий напролом танк! И вот он достал её. Добился своего.

А этот Пётр? Она даже немного восхищалась его непреклонностью, непробиваемой самоуверенностью. Только это ничего не стоит, когда все карты на руках. И этот подонок настроился поиметь её во всех смыслах.

В какой-то момент Таня вдавила пальцы в виски и стала бессознательно покачиваться взад-вперёд, сидя на крышке унитаза и глядя в одну точку перед собой. Она просидела в такой позе некоторое время, потом молча встала, как робот. Вышла из кабины, подошла к раковине, смыла остатки туши, стёрла подплывшую помаду салфеткой.

На бледном лице в зеркале глаза и губы выступали красными болезненными очагами. Она смотрела в своё отражение с какой-то враждебностью, в то время как в её голове уже слаженно крутились шестерёнки зародившегося плана. Женщина расправила воротничок блузки, отдернула пиджак на талии и спокойно вышла в коридор.

Глава 15

Глава 15. Петр

Пётр с протяжным зевком провожал взглядом капли дождя, бившие по стёклу убаюкивающим ритмом. С двадцатого этажа улица, испещрённая лужами,  растворялась в серой дымке и была почти не видна. Теплый влажный воздух  в офисе в купе с ярким светом, призванным рассеять сумрак, сочившийся из окон, всё больше напоминали ему чашку Петри, а себя в ней он видел беспомощным микроорганизмом, запертым в стерильной пустоте.

Как же он ненавидел эту «питательную корпоративную среду», в которой взрослые люди прожигали свою жизнь, охваченные нешуточными страстями, разыгрывая маленькие трагедии в борьбе за призрачные успех и признание.

Сам он много лет проработал «в полях», ползая по обледеневшим лестницам перерабатывающих установок в любую погоду – даже когда сорокаградусный мороз застывал на бровях и ресницах искрящимся инеем, а кончики пальцев теряли чувствительность. В компании крепких мужиков в зимних спецовках Пётр по несколько часов стоял на открытых площадках под плотным снегопадом, с азартом исследователя разбирая капризные узлы агрегатов, вышедших из строя. Потом теплая бытовка, большая кружка чая и умиротворяющий аромат варенья из шишек.

Здесь была правда. Простота. Ясность.

Если бы не она, Пётр, возможно, до сих пор колесил по стройкам, как свободный кочевник – переезжал с объекта на объект… Нет, конечно, те несколько лет, что они пробыли вместе, пытаясь построить семью, дали ему многое. Он долго был счастлив, потому что любил её. Казалось, все трудности преодолимы, пока однажды она не собрала чемоданы и не ушла… одним днём… поставив его перед фактом и разбив сердце. Просто разлюбила. Просто встретила другого мужчину. Так бывает.

Пётр предавался грустным размышлениям, рассматривая узор из чаинок на дне своей кружки. Неудержимо клонило ко сну. Тоскливо взглянув на настенные часы, стрелки которых едва доползли до полудня, он лениво встал и неспешным шагом отправился за главным офисным эликсиром – неказистым сочетанием арабики и робусты.

Была и ещё одна причина совершить эту прогулку. Пётр надеялся столкнуться с Татьяной. Это признание далось ему ценой некоторого внутреннего торга, но врать самому себе мужчина не привык. Ему нравилось её дразнить и провоцировать. Понимая, что порой переходит границы, он питался её эмоциями, как вампир, и злился, когда ей удавалось сохранить хладнокровие. С каким жгучим предвкушением он ждал её реакции на свои пошлые намёки тогда в кафе – и как сильно был разочарован, когда она спокойно его осадила.

Хотелось, чтобы Татьяна растерялась, вышла из себя, плевалась желчью.

Проходя мимо нужного отдела, он замедлился и послал пару лучезарных улыбок Лизе, которая мгновенно зарделась и начала оживлённо шуршать бумажками. Татьяны не было за столом, а значит, был шанс застать её на кухне.

Бинго!

Она и вправду сидела за барной стойкой, непривычно ссутулившись и запивая кофе неказистый кусочек сыра. Заметив Петра, она выпрямилась и резко отодвинула чашку, не глядя на него.

– Здесь не занято? – Пётр прервал тишину, притворяясь, что не заметил её первой реакции.

– Пожалуйста, – она бесэмоционально указала на стул напротив.

Игнорируя этот жест, он сел рядом и невзначай коснулся Тани локтем. На руке у неё висел браслет из жетончиков, купленный во время отпуска на Гоа.

– Кали? – спросил Пётр, глядя на легко узнаваемый образ на звеньях. – Тоже любишь бряцать черепами перед простыми смертными?

– В точку, Пётр. Кали ещё и головы любит рубить.

Уже злится, но даже бровью не повела. Что это? – подумал Пётр. Удивительный самоконтроль или реакция из разряда «бей-беги-замри»?

– Ты настолько кровожадна, чтобы рубить всем головы? – продолжил задираться он.

– Зачем всем? Только тем, кто заслуживает, – сказала Таня, повернулась к нему и посмотрела в упор. В этом взгляде было предупреждение.

Значит, всё-таки «бей». Не пытаясь отстраниться, он опустил взгляд на её губы, а затем медленно, будто лаская, проделал путь от кончика носа до красивых, подёрнутых тёмной поволокой глаз.

– И как миновать этой страшной участи? – спросил негромко.

– Известно как, Пётр. Броситься в ноги, как это сделал Шива.

Ему нравился этот словесный спарринг, щедро приправленный недоверием, враждебностью и одновременно сильным взаимным влечением.

– Я готов броситься тебе в ноги, Таня. Даже положить их себе на плечи, – Пётр рисковал, хотя всё внутри ликовало, будто он стирал защитный слой на лотерейном билете маленькой монеткой и уже видел уголок заветной цифры. При этом на его губах всплыла самодовольная ухмылка.

А Таня… в её глазах сверкнули молнии, белое личико заволокло гневом – правда, всего на секунду… Мрак в тёмных зрачках быстро прояснился. Таня слегка запрокинула голову, облизнула губы и снисходительно ответила:

– Для этого нужно быть богом, Пётр… а не пытаться им казаться.

Ну какая же непробиваемая сучка… – эта мысль с досадой пронеслась в голове Петра. Хотя чего там? Красиво отшила.

– Татьяна, а как долго «богиня» будет держать правки на согласовании? – уже более формально процедил Пётр, проклиная себя за мелочность и отсутствие других аргументов, чтобы сбить с неё спесь.

Таня вскинула брови и уставилась на него с легко читаемым раздражением, затем ехидно хмыкнула и, отвернувшись в другую сторону, ответила:

– Попробуй проверить почту. Вдруг повезёт.

Затем встала и отправилась прочь, не дав ему шанса ответить.

Сделала всухую… – грустно подвёл черту мужчина. Ладно, пойдём проверять, что там… на почте.

Глава 16

Глава 16. Белый флаг. 

Пётр во второй раз перечитывал письмо, пытаясь понять, в какой момент свернул не туда.

«Пётр, правки приняты. Основные процессы готовы передать вам с следующей недели при условии проведения аудита в конце квартала по стандартным критериям.»

Шах и мат.

Ни Борис, ни он даже мысли не допускали, что Танюша способна на такой финт. Она ведь помешана на тотальном контроле. Пётр рассчитывал ещё минимум год вынимать скипетр и державу из её маленьких загребущих ручек, разжимая пальчик за пальчиком. А она взяла и небрежно кинула ему в рожу Кольцо Всевластия.

И ведь теперь, на фоне всей той бравады, что он уверенно разыгрывал перед начальством, любые попытки развернуть ситуацию будут выглядеть глупо. Хотел? Получи и распишись.

А ведь у него даже не хватит «бойцов» в отделе, чтобы сходу подхватить тот ворох проблем, который клубится над конторой стаей вредных мошек. Многие из его сотрудников уже недовольно поскрипывают, как двери с ржавыми петлями. Да ещё и аудит приплела – чтобы он не просто сел в лужу, но ещё и с помпой и фанфарами.

Пётр негодовал, но обиднее всего было другое. Соглашаясь на его условия, Таня будто поднимала белый флаг, прекращала их маленькую, но такую остросюжетную войну. Значит ли этот жест смирения, что она потеряла всякий интерес к нему лично?

Пётр раскинулся на стуле, поглаживая щетину на подбородке. Глаза неподвижно застыли на мониторе. Стопа, отбивающая быстрый бит по ковролину, то замедлялась, то ускорялась в такт его мыслям.

И ведь не выдала себя никак сегодня. Ей бы не было равных за покерным столом.

А вдруг она и вправду решила сойти с дистанции? Ну почему так резко? Ещё неделю назад она готова была вцепиться ему в глотку, хоть и мастерски скрывала это на людях.

Может, у этой мелкой, зацикленной на работе стервы кто-то появился? Кто смещает фокус и снимает напряжение известным способом? Хотя… когда? Она приходит с петухами, уходит с клининг-службой. Ни один нормальный мужик такого не потерпит. Если это, конечно, не трах выходного дня.

Тогда откуда эта химия между ними? Он ведь такие вещи всегда безошибочно распознавал.

Нет, дело в другом.

А с чего я решил, что это белый флаг?

Да, она сильно рискует. Ведь он мог бы усилить отдел, поднажать и пройти этот чертов аудит на ура! Тем самым подкрепив свои идеи и оставив её за бортом.

Но если его отдел завалит хоть один проект – за бортом окажется он сам.

Вот в чём план.

Видимо, Таня разыгрывает слоуплей.*

В кармане зажужжал телефон.

–Борис.

Он явно был в приподнятом настроении. Судя по голосу, уже праздновал победу, до конца не понимая расклад.

– Ну что, герой? Дожал её? Как тебе удалось-то? Или ты зашёл с чёрного входа? – Борис разухабисто загоготал.

Пётр поморщился от его примитивных шуток и этой вечной игры в альфача. Он был знаком с его молодой женой, которая неоднократно намекала, что в их постели она – благотворитель, а Борис – бенефициар. Причём не единственный. Границы её «посильной помощи» выходили далеко за пределы супружеской спальни.

Пётр и сам случайно стал объектом такой «добродетели» на одном из загородных корпоративов, когда законный супруг отсыпался в подсобке. Вспоминая свои пьяные «миссионерские старания» над женой приятеля, Пётр, конечно, испытывал неловкость, но она не имела ничего общего с угрызениями совести.

– Я боюсь, Борис, что это наша зазноба зашла с чёрного входа. Как наш отдел потянет эту вечеринку? Она прям тест-драйв предлагает – с аудитом и медальками.

Петра раздражало то, что Борис не понимает элементарных вещей. А ещё то, как он, взрослый и состоявшийся мужик, плетёт интриги против молодой одинокой женщины. Татьяна, конечно, не нежная фиалка, но и не «тупая злобная сука», как её описывал этот страдалец.

Предложение занять тёплое место Бориса – с большой зарплатой и коллективом, состоящим отчасти из старых приятелей, а отчасти из молоденьких женщин – тогда показалось очень привлекательным. Спорным бонусом шёл план-ураган по свержению «зарвавшейся бабы» и её замены на «надёжного человека», коим Пётр, по мнению Бориса, и являлся.

Тогда в его воображении возник образ скучной, бесцветной карьеристки, сменившей нормальные женские амбиции о семье и детях на сомнительное счастье стать местечковой Маргарет Тэтчер. Тем приятнее было осознать ошибку. Таня оказалась хоть и карьеристкой, но совсем нескучной и местами очень аппетитной. Хоть в её лице то и дело сквозила какая-то затаённая печаль, спустя короткое время она стала постоянной гостьей его эротических фантазий. И чем выше становился градус их противостояния, тем более развязные сценарии возникали в голове Петра.

– Ты хочешь сказать, что не справишься с функционалом этой сопливой девки?

Пётр понимал, что Борис едва ли имеет хоть какое-то представление о её работе. Понты и знакомства – два столпа, на которых строился его карьерный рост ещё со времён их общей молодости. Уникальной экспертизой этот смешной человек так и не обзавёлся, но умел себя дорого продавать.

– Боря, – протянул Пётр, вырываясь из череды мыслей, – а организуй-ка нам с Татьяной Сергеевной срочную командировку к партнёрам… дней этак на десять.

Перспективы оставаться в команде Бориса вызывали всё больше сомнений, зато открывались другие, более чувственные горизонты. Если вся эта заваруха заставит Петра сойти с корабля, нужно успеть закрыть один гештальт. Вредный такой… с острым язычком и взглядом отличницы. И желательно не один раз.