Под небом Йокогамы

1. Дождь над Йокогамой

Вечер опускался на Йокогаму, окрашивая небо в глубокие оттенки синего и серого. Город, казалось, замедлял свой бег, готовясь к ночи, но в воздухе витало напряжение, словно перед грозой. Хару шел по узким улочкам, где старые дома соседствовали с современными зданиями, и каждый шаг отдавался эхом в его душе. Он чувствовал, как холодный ветер проникает сквозь тонкую куртку, заставляя вздрогнуть.

Вокруг него мелькали лица прохожих, занятых своими делами, но для Хару все они казались частью какого-то далекого мира, в который он не мог полностью войти. Его мысли были заняты предстоящей тренировкой, но в глубине сердца таилась тревога, которую он не мог объяснить.

Он остановился у небольшого кафе, где из-за стекла мягко светился желтый свет. Внутри несколько человек тихо разговаривали, и запах свежесваренного кофе проникал на улицу, смешиваясь с влажным воздухом после недавнего дождя. Хару взглянул на часы – время поджимало, и он поспешил дальше.

Дойдя до спортзала, он заметил, что двери были приоткрыты, и изнутри доносился приглушенный шум. Внутри уже собирались несколько ребят из команды, обсуждая предстоящий матч. Хару вошел, чувствуя, как напряжение в груди немного ослабевает.

– Привет, Хару, – позвал его Кэнто, махая рукой. – Ты как всегда вовремя.

– Привет, – ответил Хару, снимая куртку. – Сегодня будет тяжелая тренировка.

– Да, тренер сказал, что нам нужно выкладываться на полную, если хотим выиграть этот турнир.

Хару кивнул, прислушиваясь к разговорам. В этот момент в спортзал вошла девушка, которая сразу привлекла внимание всех присутствующих. Она двигалась с уверенностью и грацией, словно знала, что все взгляды прикованы к ней.

– Это Аяко, – тихо сказал Кэнто, заметив взгляд Хару. – Новенькая. Капитан женской команды.

Хару почувствовал, как внутри что-то сжалось. Он не знал, что ожидать от этой встречи, но уже понимал, что она изменит многое.

Аяко подошла к тренеру и коротко кивнула, затем ее взгляд встретился с Хару. В этом взгляде было что-то вызовное, что-то, что заставило его сердце биться быстрее.

– Готов к настоящей игре? – спросила она, бросая мяч в его сторону.

Хару поймал мяч и улыбнулся в ответ.

– Всегда.

Тренировка началась, и воздух наполнился звуками ударов мяча, скрипом кроссовок и дыханием, полным решимости. Хару и Аяко сразу же оказались в центре внимания, их движения были быстрыми и точными, словно они танцевали на площадке.

В перерыве Кэнто подошел к Хару и шепнул:

– Не думай, что она просто так сюда пришла. У нее свои причины, и они серьезные.

Хару кивнул, чувствуя, что впереди его ждет нечто большее, чем просто игра.

После тренировки Хару вышел на улицу, где дождь снова начал моросить. Он поднял воротник куртки и посмотрел на небо, где тучи медленно разрывались, пропуская первые звезды.

– Может, это и есть начало чего-то нового, – подумал он, шагая по мокрому асфальту.

Хару шел по улице, чувствуя, как капли дождя стекают по его лицу, смешиваясь с холодным ветром. Он не мог избавиться от ощущения, что этот вечер станет поворотным в его жизни. В голове крутились мысли о тренировке, о новой девушке, которая появилась в их школе, и о том, как она смогла так легко привлечь внимание.

Он вспомнил, как Кэнто рассказывал о ней с каким-то особым уважением и осторожностью, словно говорил о человеке, который прошел через многое. Хару не был уверен, что готов к новым испытаниям, но внутренний голос подсказывал, что сопротивляться бессмысленно.

Подойдя к своему дому, он заметил, что свет в окне его комнаты еще горит. Его мать, вероятно, ждала его, чтобы поговорить. Хару вздохнул и ускорил шаг, готовясь к разговору, который мог изменить многое.

Войдя в квартиру, он почувствовал тепло и уют, которые всегда наполняли это место. Мать встретила его улыбкой, но в ее глазах читалась тревога.

– Ты поздно, – сказала она мягко.

– Тренировка была долгой, – ответил Хару, снимая мокрую куртку.

– Я знаю, – она подошла ближе и положила руку ему на плечо. – Но я волнуюсь за тебя. Ты слишком много берешь на себя.

Хару посмотрел на мать и почувствовал, как внутри что-то дрогнуло. Он понимал, что она права, но не мог остановиться. Баскетбол был для него не просто спортом – это была надежда, шанс вырваться из обыденности.

– Я должен это сделать, – тихо сказал он.

– Просто не забывай о себе, – ответила она, улыбаясь сквозь тревогу.

После разговора Хару поднялся в свою комнату и сел у окна. Он смотрел на улицу, где дождь постепенно стихал, оставляя после себя свежесть и чистоту. В его голове мелькали образы Аяко – ее уверенность, взгляд, который казался вызовом и приглашением одновременно.

Он не мог понять, почему она так сильно повлияла на него, но чувствовал, что это только начало.

Внезапно в дверь постучали. Хару встал и открыл – на пороге стоял Кэнто с широкой улыбкой и двумя пакетами с тайяки.

– Привет, чемпион, – сказал он, заходя внутрь. – Решил, что нам нужно немного сладкого после такой тренировки.

Хару улыбнулся и пригласил друга присесть.

– Спасибо, Кэнто. Ты всегда знаешь, как поднять настроение.

Они сели у стола, и Кэнто начал рассказывать последние новости из школы, шутя и поднимая настроение. Хару слушал, но мысли его все равно возвращались к Аяко и предстоящим испытаниям.

– Ты уверен, что готов к тому, что будет дальше? – спросил Кэнто, глядя на друга серьезно.

– Не знаю, – признался Хару. – Но я не могу отступить.

– Вот это настрой! – Кэнто хлопнул его по плечу. – Вместе мы справимся с любыми трудностями.

Вечер медленно переходил в ночь, и за окном снова начал моросить дождь. Хару чувствовал, что впереди его ждет много нового, и, несмотря на страх, он был готов встретить это с открытым сердцем.

На следующий день школа встретила Хару серым небом и легким моросящим дождем. В коридорах царила привычная суета: ученики спешили на уроки, обсуждали последние новости и предстоящие события. Хару шел по коридору, ощущая на себе взгляды одноклассников, но старался не обращать на них внимания.

Внезапно кто-то позвал его по имени. Он обернулся и увидел Аяко, которая стояла у окна, наблюдая за дождем. Ее лицо было серьезным, но в глазах горел огонь.

– Хару, – сказала она, подходя ближе. – Ты готов к сегодняшней тренировке?

– Постараюсь, – ответил он, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее.

Они вместе направились в спортзал, где уже собиралась команда. Тренер начал занятие с разминки, а затем перешел к упражнениям на координацию и командную работу. Хару заметил, что Аяко внимательно следит за каждым движением, иногда подсказывая товарищам.

Во время одной из пауз тренер объявил, что сегодня будет особое упражнение – игра на выносливость и стратегию. Команды будут смешаны, и Хару придется играть вместе с Аяко.

– Это будет непросто, – сказал он, глядя на нее.

– Именно поэтому это интересно, – улыбнулась она.

Игра началась, и напряжение на площадке было ощутимым. Хару и Аяко быстро нашли общий язык, их движения стали слаженными и точными. Они обменивались взглядами и жестами, словно читая мысли друг друга.

В какой-то момент Хару получил пас от Аяко и, уверенно обойдя соперника, забросил мяч в корзину. Команда взорвалась аплодисментами, а тренер одобрительно кивнул.

После тренировки Хару и Аяко остались в спортзале, чтобы обсудить стратегию на предстоящий матч.

– Ты действительно хорош, – призналась Аяко.

– Ты тоже, – ответил он, чувствуя, как между ними растет взаимное уважение.

Внезапно в дверь постучали. Это был Кэнто, который выглядел взволнованным.

– Ребята, у меня есть новости, – сказал он, заходя внутрь. – Похоже, тренер соперников готовит что-то серьезное.

Хару нахмурился, понимая, что впереди их ждет не только спортивная борьба, но и настоящие испытания.

Вечером, возвращаясь домой, Хару снова шел под дождем. Он думал о том, как много изменилось за последние дни и как мало он знает о той, кто стал для него загадкой.

– Может, стоит узнать ее получше, – прошептал он себе.

И в этот момент капли дождя, падая на землю, казались ему началом новой истории, полной надежд и испытаний.

Утро в Йокогаме начиналось с мягкого света, пробивающегося сквозь занавески. Хару проснулся с ощущением, что сегодня будет особенный день. Он медленно поднялся с кровати, стараясь не разбудить мать, и подошел к окну. За стеклом город просыпался, а легкий ветер колыхал листья деревьев.

Завтрак был тихим. Мать приготовила рис и зеленый чай, и они ели, не спеша, обмениваясь взглядами, полными понимания и поддержки. Хару чувствовал, что она верит в него, и это придавало сил.

В школе день прошел в череде уроков и подготовке к тренировке. Хару старался сосредоточиться, но мысли постоянно возвращались к Аяко. Он пытался представить, что она думает, какие у нее планы и страхи.

После занятий он направился в спортзал, где уже собиралась команда. Атмосфера была напряженной, но в воздухе витало предвкушение. Тренер начал занятие с разминки, а затем перешел к упражнениям на скорость и реакцию.

Внезапно в зал вошла Аяко, и все взгляды снова обратились к ней. Она улыбнулась Хару, и он почувствовал, как внутри что-то заиграло.

– Сегодня мы будем работать над командной стратегией, – объявил тренер. – Хару, Аяко, вы будете капитанами смешанных команд.

– Это серьезный вызов, – сказал Хару, глядя на Аяко.

– Именно поэтому он стоит того, – ответила она с легкой улыбкой.

Игра началась, и напряжение на площадке росло. Хару и Аяко руководили своими командами, подбадривая и направляя товарищей. Их взаимодействие было почти безупречным, и даже тренер не мог скрыть своего одобрения.

После игры Хару подошел к Аяко.

– Ты действительно сильный лидер, – сказал он.

– Спасибо, – ответила она. – Ты тоже.

Они обменялись взглядами, полными взаимного уважения и чего-то большего.

Вечером Хару снова встретился с Кэнто. Они прогуливались по набережной, обсуждая планы на будущее и предстоящие матчи.

– Ты чувствуешь, что что-то меняется? – спросил Кэнто.

– Да, – ответил Хару. – И я не уверен, что готов ко всему, что нас ждет.

– Мы справимся, – уверенно сказал Кэнто.

Ночь опускалась на город, и звезды начали мерцать на небе. Хару чувствовал, что впереди его ждет много испытаний, но теперь он не один.

На следующий день школа встретила Хару ярким солнцем и легким бризом, который приносил запах моря. Коридоры были наполнены смехом и разговорами, а ученики обсуждали предстоящий турнир. Хару шел по коридору, чувствуя, как в груди растет волнение и ожидание.

Внезапно он заметил, что Аяко стоит у окна, смотрит на улицу и улыбается. Ее глаза светились, и казалось, что она погружена в свои мысли.

– Привет, – сказал Хару, подходя к ней.

– Привет, – ответила она, поворачиваясь к нему. – Ты готов к сегодняшнему матчу?

– Постараюсь, – ответил он, чувствуя, как сердце бьется быстрее.

Они вместе направились в спортзал, где уже собиралась команда. Тренер объявил, что сегодня будет решающий матч, и все должны выкладываться на полную.

Игра началась, и напряжение на площадке было ощутимым. Хару и Аяко играли слаженно, поддерживая друг друга и команду. В какой-то момент Хару удалось сделать важный пас, который привел к заброшенному мячу.

После матча команда собралась в раздевалке. Все были уставшими, но довольными. Тренер похвалил игроков за их усилия и командный дух.

– Мы сделали большой шаг вперед, – сказал он. – Но впереди еще много работы.

Хару почувствовал, как внутри него растет уверенность. Он понимал, что вместе с Аяко и командой они смогут добиться многого.

Вечером Хару и Кэнто встретились в кафе на набережной. Они обсуждали планы на будущее и делились впечатлениями от матча.

– Ты чувствуешь, что мы на правильном пути? – спросил Кэнто.

– Да, – ответил Хару. – И я готов бороться до конца.

Ночь опускалась на город, и огни Йокогамы отражались в воде. Хару чувствовал, что впереди его ждет много испытаний, но теперь он не один.

На следующий день Хару проснулся рано, чувствуя легкое волнение. Он быстро позавтракал и направился в школу, где уже собиралась команда для утренней тренировки. Атмосфера была напряженной, но в воздухе витало предвкушение.

Тренер начал занятие с разминки, а затем перешел к упражнениям на точность и скорость. Хару заметил, что Аяко снова была рядом, внимательно следя за каждым движением.

– Ты сегодня особенно сосредоточена, – сказал он, улыбаясь.

– Нужно быть готовой ко всему, – ответила она.

Во время тренировки тренер объявил, что сегодня будет тактическое занятие, и команды снова будут смешаны. Хару и Аяко должны были работать вместе, чтобы разработать стратегию на следующий матч.

Игра началась, и напряжение на площадке было ощутимым. Хару и Аяко быстро нашли общий язык, их движения стали слаженными и точными. Они обменивались взглядами и жестами, словно читая мысли друг друга.

В какой-то момент Хару получил пас от Аяко и, уверенно обойдя соперника, забросил мяч в корзину. Команда взорвалась аплодисментами, а тренер одобрительно кивнул.

После тренировки Хару и Аяко остались в спортзале, чтобы обсудить стратегию на предстоящий матч.

– Ты действительно хорош, – призналась Аяко.

– Ты тоже, – ответил он, чувствуя, как между ними растет взаимное уважение.

Вечером Хару снова встретился с Кэнто. Они прогуливались по набережной, обсуждая планы на будущее и предстоящие матчи.

– Ты чувствуешь, что что-то меняется? – спросил Кэнто.

– Да, – ответил Хару. – И я не уверен, что готов ко всему, что нас ждет.

– Мы справимся, – уверенно сказал Кэнто.

Ночь опускалась на город, и звезды начали мерцать на небе. Хару чувствовал, что впереди его ждет много испытаний, но теперь он не один.

Вечерние огни Йокогамы отражались в мокром асфальте, создавая иллюзию звездного неба под ногами. Хару шел по улице, ощущая, как холодный ветер играет с его волосами. Он думал о том, как много всего изменилось за последние дни, и как мало он знает о той, кто стала для него загадкой.

Внезапно его внимание привлекла тихая музыка, доносящаяся из небольшого кафе на углу. Он остановился и заглянул внутрь. Там сидела Аяко, погруженная в чтение книги. Ее лицо освещалось мягким светом лампы, и Хару почувствовал, как внутри что-то заиграло.

– Привет, – тихо сказал он, подходя к ней.

Аяко подняла глаза и улыбнулась.

– Привет, – ответила она. – Ты решил присоединиться?

– Почему бы и нет? – улыбнулся Хару.

Они заказали чай и сели за столик у окна. Разговор начался легко, и Хару почувствовал, что между ними растет доверие.

– Ты всегда так серьезно относишься к тренировкам? – спросила Аяко.

– Да, – ответил он. – Для меня это больше, чем спорт. Это шанс изменить свою жизнь.

– Понимаю, – сказала она. – У меня тоже есть свои причины.

Они говорили долго, делясь мечтами и страхами. Время казалось остановившимся.

Когда кафе начало закрываться, они вышли на улицу, где дождь уже прекратился, и воздух был наполнен свежестью.

– Спасибо за этот вечер, – сказал Хару.

– Мне тоже, – ответила Аяко, улыбаясь.

Они попрощались и пошли в разные стороны, но в сердце Хару осталась теплая надежда.

На следующий день в школе царила оживленная атмосфера. Все обсуждали предстоящий турнир, и Хару чувствовал, как внутри него растет решимость.

Во время уроков он ловил взгляды одноклассников, но его мысли были заняты только одним – Аяко. Он пытался понять, как лучше подойти к ней, чтобы узнать больше.

После занятий он направился в спортзал, где уже собиралась команда. Тренер объявил, что сегодня будет важная тренировка, направленная на улучшение командной игры.

Хару и Аяко снова оказались вместе, работая над стратегией и поддерживая друг друга. Их взаимодействие становилось все более естественным и доверительным.

В перерыве они вышли на улицу, где солнце уже проглядывало сквозь облака.

– Ты чувствуешь, что мы становимся сильнее? – спросила Аяко.

– Да, – ответил Хару. – И я верю, что мы сможем добиться успеха.

Они улыбнулись друг другу, и в этот момент Хару почувствовал, что между ними зарождается нечто большее.

Вечером Хару сидел на крыше своего дома, наблюдая за огнями города, которые мерцали в темноте, словно звезды, упавшие на землю. Ветер нежно трепал его волосы, и он чувствовал, как внутри него растет решимость.

Он думал о том, как много всего изменилось за последние дни, и как мало он знает о тех, кто рядом с ним. Особенно о Аяко, которая стала для него загадкой и источником вдохновения.

Внезапно его телефон завибрировал. Это было сообщение от Кэнто.

"Завтра тренировка в 7 утра. Не опаздывай!"

Хару улыбнулся и ответил коротко: "Буду."

Он посмотрел на небо, где медленно проплывали облака, и почувствовал, что впереди его ждет много испытаний, но теперь он не один.

На следующий день тренировка началась рано. Хару и команда собрались на площадке, где уже царила атмосфера сосредоточенности и решимости. Тренер начал занятие с разминки, а затем перешел к упражнениям на выносливость и командную работу.

Хару заметил, что Аяко снова была рядом, поддерживая и направляя товарищей. Их взаимодействие становилось все более слаженным и доверительным.

– Ты готов к предстоящему матчу? – спросила Аяко, улыбаясь.

– Да, – ответил Хару. – И я верю, что вместе мы сможем добиться успеха.

Игра началась, и напряжение на площадке было ощутимым. Хару и Аяко работали как единое целое, поддерживая друг друга и команду.

После тренировки тренер похвалил их за усилия и командный дух.

– Вы делаете большую работу, – сказал он. – Продолжайте в том же духе.

Вечером Хару и Кэнто снова встретились, чтобы обсудить планы и подготовиться к предстоящим испытаниям.

– Мы должны быть готовы ко всему, – сказал Кэнто.

– Я согласен, – ответил Хару. – И я не собираюсь сдаваться.

Ночь опускалась на город, и звезды снова засияли на небе, обещая новые возможности и надежды.

В один из дней, когда солнце едва пробивалось сквозь облака, Хару и Аяко оказались на тренировке, которая обещала стать самой сложной. Тренер подготовил серию упражнений на выносливость и командное взаимодействие, и каждый из игроков чувствовал, что от них требуется максимум.

Хару заметил, как Аяко внимательно следит за каждым его движением, подбадривая и направляя. Их взаимодействие становилось все более естественным, и даже самые сложные упражнения казались легче, когда они работали вместе.

– Ты всегда так серьезно относишься к тренировкам? – спросила Аяко во время короткого перерыва.

– Да, – ответил Хару. – Для меня это не просто спорт, это возможность изменить свою жизнь.

– Я понимаю, – сказала она. – У меня тоже есть свои причины.

Они обменялись взглядами, полными понимания и поддержки.

После тренировки они остались в спортзале, обсуждая стратегию на предстоящий матч.

– Думаю, если мы будем работать вместе, у нас есть все шансы на победу, – сказал Хару.

– Согласна, – ответила Аяко. – Главное – доверять друг другу.

Вечером Хару снова встретился с Кэнто, и они прогуливались по набережной, обсуждая планы и предстоящие испытания.

– Ты чувствуешь, что мы становимся сильнее? – спросил Кэнто.

– Да, – ответил Хару. – И я верю, что мы сможем преодолеть все трудности.

Ночь опускалась на город, и звезды снова засияли на небе, обещая новые возможности и надежды.

На следующий день Хару проснулся с ощущением, что впереди его ждет что-то важное. Он быстро позавтракал и направился в школу, где уже собиралась команда для утренней тренировки. Атмосфера была напряженной, но в воздухе витало предвкушение.

Тренер начал занятие с разминки, а затем перешел к упражнениям на точность и скорость. Хару заметил, что Аяко снова была рядом, поддерживая и направляя товарищей.

– Ты готов к предстоящему матчу? – спросила Аяко, улыбаясь.

– Да, – ответил Хару. – И я верю, что вместе мы сможем добиться успеха.

Игра началась, и напряжение на площадке было ощутимым. Хару и Аяко работали как единое целое, поддерживая друг друга и команду.

После тренировки тренер похвалил их за усилия и командный дух.

– Вы делаете большую работу, – сказал он. – Продолжайте в том же духе.

Вечером Хару и Кэнто снова встретились, чтобы обсудить планы и подготовиться к предстоящим испытаниям.

– Мы должны быть готовы ко всему, – сказал Кэнто.

– Я согласен, – ответил Хару. – И я не собираюсь сдаваться.

Ночь опускалась на город, и звезды снова засияли на небе, обещая новые возможности и надежды.

2. Новая ученица

Утро в школе началось с нервного гула, будто в стены вплетали невидимые нити напряжения. Воздух в классе 2-B висел тяжёлым полотном, пропитанным запахом мелков и влажной формы. Хару сжал ладонь на крае парты, следя, как солнечный луч выхватывает пылинки над доской. Внезапно дверь распахнулась, и учительница математики мисс Сато вошла с такой торжественностью, словно вела под венец. За ней шагнула девушка в идеально отутюженной форме, чьи кроссовки бесшумно коснулись пола.

– Класс, знакомьтесь: Аяко Фудзивара из Токио, – голос мисс Сато дрогнул на последнем слоге.

Девушка склонила голову, чёрная челка упала на бровь, скрывая взгляд. Её движения напоминали ритуал: прямой стан, руки вдоль швов, подбородок чуть приподнят. Ни тени улыбки, лишь лёгкая складка между бровями, будто она разгадывала сложное уравнение.

– Приятно познакомиться, – её голос прозвучал ровно, как струна контрабаса.

Тишину взорвал шепот Каори с первого ряда:

– Слышала? Её выгнали из прежней школы за драку.

– Врёшь! – фыркнул сосед. – Папа сказал, её семья разорилась.

Аяко прошла к свободному месту у окна, не глядя на перешёптывания. Когда она открыла пенал, Хару заметил шрам на её запястье – тонкую белую нить, контрастирующую со смуглой кожей.

На перемене её окружили как экспонат в музее. Момо, капитан чирлидеров, выдвинулась вперёд с дежурной улыбкой:

– Ты правда играла за столичную сборную?

– Да.

– Почему уехала?

– Семейные обстоятельства.

Ответ повис в воздухе, как тупиковая нота. Аяко достала книгу – старый потрёпанный томик «Бегущий по лезвию» – и погрузилась в чтение, создав невидимый барьер.

Хару наблюдал из-за угла коридора. Его друг Кэнто толкнул его локтем:

– Похожа на самурая перед битвой, да? Ни страха, ни сомнений.

– Или просто отлично маскируется, – пробормотал Хару, вспоминая шрам.

На уроке физкультуры тренер Ямада огласил тесты по бегу. Когда очередь дошла до Аяко, она сняла пиджак, обнажив руки в сетке мышц. Стартовая поза – пружина, готовая выстрелить. По свистку она рванула так, что ветер свистел в ушах зрителей, финишировав на три секунды раньше рекордсмена школы.

– Боже, да она машина! – ахнул кто-то с трибун.

Тренер записал результат, не скрывая ухмылки:

– Завтра на тренировку, Фудзивара. Без опозданий.

В раздевалке девчонки обсуждали её, как загадку:

– Видела её кроссовки? Limited edition!

– А кольцо на мизинце? Серебряное, со змеёй.

Аяко молча отирала полотенцем шею, когда к ней подошла Юми из младших классов. Девочка протянула скомканную записку, краснея:

– Э-это для вас Мой брат просил передать.

Аяко развернула листок, пробежала глазами и сунула в карман без эмоций:

– Скажи ему: спасибо, но нет.

После уроков Хару задержался у баскетбольной площадки. Аяко метала мячи в кольцо с пугающей точностью. Каждый бросок – выдох, каждый отскок – ритм сердца. Он не удержался:

– Ты играешь как профессионал.

Она поймала мяч на лету, не оборачиваясь:

– А ты наблюдаешь как сталкер.

– Просто интересно, – он сделал шаг вперёд. – Почему перевелась?

– Почему тебя это волнует? – её голос не дрогнул, но пальцы сжали мяч.

Вдруг грохот! Мальчишки из параллельного класса затеяли драку у раздевалок. Аяко бросила мяч и рванула туда со скоростью спринтера. Одним движением она оттащила за шиворот самого агрессивного, пригвоздив его взглядом:

– Успокойся. Или я помогу.

Парень осекся, бормоча извинения. Когда она ушла, Кэнто присвистнул:

– Видал? Настоящий ниндзя.

По дороге домой Хару нагнал её у перекрёстка. Дождь застилал улицу пеленой, и Аяко стояла под зонтом-самураем – чёрным, с красным иероглифом «судьба».

– Эй! – крикнул он сквозь шум воды. – Ты сегодня впечатлила.

Она повернулась, и впервые в её глазах мелькнуло что-то человеческое:

– Не геройствуй. Завтра на тренировке покажешь, на что способен сам.

Когда её фигура растворилась в тумане, Хару достал телефон. Сообщение от Кэнто: «Говорят, у неё погиб брат. Отсюда и шрам, и переезд». Дождь усилился, превращая асфальт в реку. Он сжал телефон, чувствуя, как стена вокруг Аяко становится ещё выше.

В кафе «Сакура» за столиком у окна Аяко пила матчу, глядя на капли, стекающие по стеклу. В её руке лежало то самое кольцо со змеёй. Она коснулась гравировки внутри ободка – иероглифов «Кай» и «Вечность». Всплыл образ: смеющийся парень в баскетбольной форме, обнимающий её после победы. Гул трибун, его голос: «Мы же непобедимы!» Затем – скрежет тормозов, визг шин Она резко отодвинула чашку.

В соседнем переулке Хару столкнулся с группкой парней. Лидер, Такуми с выбритым виском, толкнул его плечом:

– Слышал, клеишься к токийской принцессе? Не лезь не в своё дело.

– Какое твоё дело? – буркнул Хару, сжимая рюкзак.

– Моё, – тот оскалился. – Она с нами связана. Скажи ей: долг надо возвращать.

Дома Хару разглядывал в зеркале синяк на плече. В голове крутились обрывки: шрам Аяко, её ледяной взгляд, угроза Такуми. Он включил компьютер и вбил в поиск: «Фудзивара Токио баскетбол». Выскочила статья двухлетней давности: «Трагедия в семье звезды юниорской лиги: Кай Фудзивара погиб в ДТП». Фото: улыбающийся парень с мячом, обнимающий девушку Чёрные волны, челка на бровях. Аяко.

Поздним вечером Аяко стояла на мосту Акаренга. Вода впитала огни города, превратившись в чёрное зеркало. Она достала кольцо, поднесла к губам:

– Прости, что сдаюсь, – шепот унёс ветер.

За спиной хрустнул гравий. Она обернулась, ожидая Такуми, но увидела Хару. Он протянул термос:

– Глинтвейн. Мама говорит, согревает душу.

Они молча смотрели на воду. Вдруг Аяко спросила:

– Ты знаешь?

– Знаю, – кивнул он. – И мне всё равно.

Дождь усилился, смывая следы на её щеках.

На следующее утро Аяко вошла в спортзал первой. Когда появился Хару, она бросила ему мяч:

– Играешь нападающим?

– Ага.

– Тогда учись пасовать, – она указала на пустой угол площадки. – Если проиграешь – купишь тайяки.

В её глазах горел вызов, но в уголке губ дрогнула ниточка тепла. Хару поймал мяч, чувствуя, как трещина в её броне стала шире.

После тренировки Такуми поджидал её у ворот. Аяко прошла мимо, не глядя. Он схватил её за локоть:

– Деньги, Фудзивара! Или рассказать всем, как твой брат.

Она резко вырвалась, голос – лёд:

– Прикоснёшься – сломаю руку.

Хару шагнул вперёд, заслонив её:

– Убирайся.

Такуми засмеялся, но отступил. Когда он скрылся, Аяко вздохнула:

– Зачем вмешался?

– Потому что теперь ты не одна, – сказал Хару, подбирая её упавший шарф.

Урок литературы. Учитель разбирал «Сказание о Гэндзи», когда Аяко подняла руку:

– Почему все сочувствуют принцу, если он разрушал жизни?

– Это же эпоха Хэйан, – пожал плечами педагог.

– Жестокость не оправдывается временем, – парировала она.

Хару видел, как дрожат её ресницы. Он вспомнил статью: её брат погиб, спасая ребёнка из-под колёс.

В столовой Аяко ела в одиночестве. К ней подсела Хина с подносом:

– Можешь помочь с математикой? Я всё запутала.

Аяко кивнула, отодвинув тарелку. Через десять минут Хина визжала:

– Боже, ты гений!

По столовой поползли шёпоты: «С ней можно говорить!».

После школы Хару застал её в библиотеке. Она листала альбом с фото космоса.

– Любишь звёзды? – спросил он.

– Брат мечтал стать астрономом, – она тронула снимок туманности. – Говорил, мы все сделаны из звёздной пыли.

– Значит, он теперь там? – осторожно предположил Хару.

Она впервые улыбнулась по-настоящему:

– Да. И очень сердится, что я грущу.

На прощанье у ворот она вдруг сказала:

– Завтра принесу твой тайяки. Ты выиграл спор.

– Как? Мы же не играли.

– Ты рискнул за меня. Это лучшая победа.

Её зонт скрылся за поворотом, а Хару стоял, ловя на языке вкус обещанных сладостей и надежды.

Ночью Аяко разбирала коробки в новой комнате. На дне одной из них лежала баскетбольная форма с именем «Кай». Она прижала её к груди, глядя на луну за окном:

– Ладно, братик. Попробую снова.

Внизу зазвонил телефон – неизвестный номер. Она ответила, услышав голос Такуми:

– Считай до трёх, Фудзивара. Или твоему новому другу не поздоровится.

Трубка захлопнулась. Аяко медленно подошла к окну. В уличном фонаре метались мотыльки, обжигая крылья об стекло. Она сжала кулаки, зная: битва только начинается.

3. Первая тренировка

Скрип кроссовок о полированный паркет разнёсся по спортзалу, как предгрозовой гул. Хару перехватил мяч на лету, ощущая его шершавую поверхность под пальцами. Воздух пахнул потом и пылью, смешанной с ароматом цветущей сакуры из открытых окон. Напротив, у линии штрафного броска, Аяко сжимала и разжимала кисти, её взгляд скользил по площадке, будто сканируя слабые места в обороне. Тренер Ямада щёлкнул секундомером, и время сжалось до предела.

– Комбинация «Молния»! – крикнул Хару, взмахом руки указывая направление атаки.

Кэнто рванулся вперёд, отвлекая защитников, но мяч уже летел в противоположный угол – туда, где Аяко вырвалась из-под опеки. Её прыжок напоминал взмах крыла: плавный, без лишнего усилия. Мяч бесшумно прошил сетку.

– Повторить! – скомандовал Ямада. – Без пауз!

Следующий розыгрыш пошёл иначе. Юдзо, самый рослый в защите, перекрыл Аяко проход к кольцу. Она резко развернулась, прижав мяч к груди, и Хару увидел миг выбора в её глазах: бросок или пас. Вместо этого она ударила мячом об пол так, что тот отскочил прямо под ноги Хару. Стремительный дриблинг, обманный замах – и противник провалился в пустоту. Хару бросил из-под кольца, но почувствовал толчок в спину. Свисток пронзил зал.

– Фол на Хару! – объявил судья-стажёр.

– Он толкнул! – возмутился Кэнто.

Аяко молча подошла к Хару, протягивая руку:

– Ты тянулся вперёд, а не вверх. Центр тяжести потерял.

Отработка защитных позиций превратилась в ад. Ямада гнал их вдоль площадки, крича:

– Ноги сгибайте! Руки – как щиты! Не дайте им дышать!

Аяко двигалась призраком: скользила боком, предугадывая траектории, её кроссовки едва касались пола. Когда она перехватила пас у Хару в пятый раз, он не выдержал:

– Как ты это делаешь?

– Читаю твои плечи, – она провела пальцем по своей ключице. – Они кричат о направлении раньше, чем ты решишь.

Перерыв. Ребята рухнули на скамейки, ловя ртом воздух. Хару вылил на голову бутылку воды, наблюдая, как Аяко в одиночестве делает растяжку у шведской стенки. Её спина была мокрой от пота, мышцы играли под кожей при каждом наклоне. Внезапно она вскрикнула, схватившись за лодыжку. Хару подскочил первым:

– Что?

– Ничего, – она стиснула зубы. – Старая травма.

– Давай к доктору.

– Нет! – её голос прозвучал резко. – Закончим блок.

Тренер дал сигнал к игровой практике. Счёт 10:12 не в их пользу. Аяко, прихрамывая, вышла на позицию разыгрывающего. Такуми, её опекун, усмехнулся:

– Хромая ворона? Сейчас докручу твою ногу.

Хару увидел, как сжались её кулаки. Мяч ввёл Кэнто, Аяко приняла его у центральной линии. Вместо рывка – медленный дриблинг. Такуми расслабился, снизив давление. В этот момент она рванула влево, будто забыв про боль, обошла двух защитников и отдала пас за спину Хару. Тот в прыжке вогнал мяч в кольцо. Зал взорвался овациями.

– Чертова актриса! – зашипел Такуми, когда она проходила мимо.

– Стратегия, – бросила она, не глядя.

Последние минуты стали испытанием на прочность. Мяч летел к Аяко после подбора. Она замерла на трёхочковой линии, окружённая защитниками. Хару рванулся к кольцу, крикнув:

– Давай!

Она сделала вид, что бросает, заставив противника подпрыгнуть, и низом отпасовала Хару. Удар! Свисток! Дополнительный штрафной. Когда Хару забил, счёт сравнялся.

Душ после тренировки оглушал шумом падающей воды. Хару стоял под ледяными струями, пытаясь заглушить жжение в мышцах. За соседней ширмой услышал голоса:

– Фудзивара сегодня тащила, как танк, – это Кэнто.

– И хромала как актёр, – проворчал Юдзо. – Надо бы проверить, не симулянтка ли.

Хару резко распахнул занавеску:

– Её лодыжку распухшей видел? Лучше подкачай свою реакцию.

На выходе Аяко ждала его, опираясь на велосипед.

– Зачем защищал? Сама справлюсь.

– Знаю, – он пожал плечами. – Но Такуми играет грязно.

Она протянула ему коробку:

– Тайяки. Долг за совет.

В коробке лежали рыбки с шоколадной начинкой – его любимые.

– Как узнала?

– Видела, как ты их покупаешь после школы.

Они шли вдоль канала, где фонари отражались в чёрной воде. Аяко внезапно остановилась:

– Сегодня спасибо. За пас.

– Спасибо за доверие, – он улыбнулся.

– Не доверие, – она поправила шарф. – Расчёт. Ты был открыт.

Хару рассмеялся, и смех разнёсся над водой.

У её дома они столкнулись с Такуми. Он прислонился к стене, куря:

– Опять вместе? Мило. Напоминаю, Фудзивара: срок – две недели.

– Уйди, – буркнула Аяко.

– Или что? – он бросил окурок под ноги Хару. – Твой мальчик защитит?

Хару шагнул вперёд, закрывая её:

– Попробуй тронуть.

Такуми плюнул, но отступил. Когда его шаги затихли, Аяко прошептала:

– Не лезь. Это мои войны.

– Теперь наши, – твёрдо сказал Хару.

На следующий день в спортзале Аяко принесла медицинскую справку. Ямада хмуро просмотрел её:

– Отстранена на неделю. Будешь работать с данными.

Она кивнула, садясь за тренерский стол. Когда Хару забил сложный бросок, их взгляды встретились. Она подняла большой палец – впервые за всё время. В этот момент он понял: тренировка закончилась. Началось что-то важнее.

Вечером Хару разбирал записи матчей на ноутбуке, когда пришло сообщение: «Спасибо за рыбки. Завтра принесу твои – с ванилью. А.» Он откинулся на стуле, глядя на луну за окном. Внизу, на пустынной улице, мелькнула тень в чёрной куртке. Хару прищурился – нет, показалось. Но ощущение, что за ним следят, не исчезло до самого утра.

4. Тайфун в душе

Ветер выл в щелях старых рам, словно призрак, запертый в школьных стенах. Хару сидел на трибуне пустого спортзала, мяч неподвижно лежал у его ног. За окном небо было цвета синяка – лиловое, тяжёлое, готовое пролиться яростью. Он сжал ладони, пытаясь заглушить гул в ушах, но внутренний шторм лишь нарастал. Сегодняшняя тренировка провалилась: пасы шли мимо, броски не долетали до кольца, а тренер Ямада бросил сквозь зубы: «Или соберись, или уступи место тем, кто не боится играть». Последние слова впились в память острее шипов.

Он встал, подошёл к центру площадки. Паркет под ногами казался зыбким, как палуба во время качки. Первый бросок – мяч ударился в дужку кольца, отскочил с глухим эхом. Второй – промах. Третий Хару зажмурился, услышав в голове голос отца, произносившего десять лет назад на пляже в Окинаве: «Волны не враги, сынок. Ты должен почувствовать их ритм, стать частью шторма». Тогда, в семь лет, он не смог встать на доску для сёрфинга, захлебнувшись солёной водой и стыдом. Теперь баскетбольный мяч стал его непокорной волной.

– Опять один? – голос Аяко раздался у входа.

Она стояла, прислонившись к косяку, в спортивных штанах и растянутом свитере. Без формы она казалась хрупкой, почти чужой.

– Репетирую провал, – хрипло ответил Хару.

Аяко сняла кроссовки, вышла на паркет босиком:

– Держи.

Мяч полетел к нему по низкой дуге. Ловля, разворот, прыжок – сетка захлопала от точного попадания.

– Почему не ушла? – спросил он, отбрасывая мяч обратно.

– Потому что вижу тайфун, – она поймала мяч, не сдвинувшись с места. – В твоих глазах.

Они перебрасывались молча, ритм ударов о пол сливался с завыванием ветра. Аяко внезапно нарушила тишину:

– Мой брат проиграл решающий матч за месяц до смерти. Говорил, это было хуже, чем сломать руку.

Хару остановился, мяч замер в его руках:

– Почему?

– Потому что боль от поражения не уходит с гипсом, – она подошла ближе, её босые ступни бесшумно скользили по паркету. – Она гниёт внутри, если дать ей место.

Они сели на пол у линии штрафного броска. Аяко достала из кармана смятую фотографию: высокий парень в форме токийского «Кайдзю» обнимал её, смеясь.

– Кай верил, что поражение – как тайфун. Сначала кажется, что оно уничтожит всё, но после воздух становится чище, а земля – крепче.

Хару взял снимок:

– Как пережить этот «тайфун»?

– Признать, что боишься, – она коснулась его руки. – Страх – не слабость. Слабость – притворяться, что его нет.

Внезапно свет погас. Только молнии за окном выхватывали их силуэты в темноте. Гром грохнул так, что задрожали стёкла. Аяко не отдернула руку:

– В Токио во время тайфунов мы с Каем включали фонарики и рассказывали страшные истории.

– Какая твоя любимая? – спросил Хару, чувствуя, как тревога отступает.

– О сёрфере, который победил волну высотой с небоскрёб, – её пальцы сжали его ладонь. – Он понял, что нельзя бороться с океаном. Нужно стать его частью.

Они прождали в темноте час. Когда свет вернулся, Хару поднялся и подошёл к линии трёхочковых. Закрыл глаза, вдохнул запах дождя и пыли. Представил волну – не враждебную, а несущую. Мяч вылетел из его рук, описав идеальную дугу, и опустился в сетку без единого касания обода.

– Вот он, твой ритм, – прошептала Аяко.

По дороге домой ливень хлестал по спине, но Хару шёл, не сгибаясь. У поворота его ждал Такуми с двумя подручными.

– Уютно устроился с нашей должницей? – тот пнул мокрую банку из-под колы.

– Отстань, – буркнул Хару, пытаясь обойти.

– Или что? – Такуми толкнул его в грудь. – Защитит хромая принцесса?

Из-за угла метнулась тень. Аяко, без зонта, мокрая насквозь, встала между ними:

– Тронешь его – сломаю ногу. Не для вида.

Такуми засмеялся, но в его глазах мелькнул страх. Он плюнул:

– До завтра, Фудзивара. Деньги или последствия.

Когда они ушли, Аяко обернулась к Хару:

– Зачем шёл этой дорогой?

– Чтобы встретить тебя, – он снял куртку, накинул ей на плечи.

Она не стала отказываться. У канала, где вода вышла из берегов, она вдруг сказала:

– Кай ошибался. После тайфуна земля не крепче. Она голая. Но на ней можно построить что-то новое.

Дома Хару нашёл на подоконнике бумажного журавлика. Внутри записка: «Волны не вечны. Только сёрферы». Он положил журавлика в коробку с медалями отца – первая вещь, не связанная с баскетболом, которую он сберёг.

Ночью тайфун выбил стекло в его окне. Хару не стал заколачивать щит. Сел на пол, подставив лицо ледяным брызгам, и слушал, как город воет на тысячи голосов. Впервые за долгие месяцы внутри было тихо.

Утром школа походила на зону бедствия – поваленные деревья, лужи на полу, запах мокрой штукатурки. В спортзале тренер Ямада раздавал задания:

– Хару, Аяко – расчистить двор от веток.

Такуми фыркнул:

– Романтичная уборка.

Они работали молча. Аяко таскала толстые сучья, не щадя больную ногу. Когда Хару попытался взять тяжёлую ветку, она отстранила его:

– Не надо героя.

– Почему?

– Потому что сегодня ты не сёрфер, – она вытерла грязь со лба. – Ты – земля. И тебе надо восстановиться.

После уроков Кэнто вручил Хару конверт:

– Анонимка. Для тебя.

Внутри лежала фотография: Аяко в токийской форме, стоящая рядом с Такуми на каком-то тёмном складе. На обороте: «Она не жертва. Она должник».

Хару нашёл Аяко на крыше. Она смотрела, как рабочие убирают поваленное дерево.

– Значит, ты знаешь Такуми не из школы? – он протянул фото.

Она не удивилась:

– Его брат владел клубом, где играл Кай. Мы брали деньги на лечение после аварии.

– Почему не сказала?

– Потому что это мой тайфун, – она разорвала фото. – И я научусь его переждать.

Он взял её руку – холодную, с потёртыми костяшками пальцев.

– Больше не одна, помнишь?

Ветер принёс запах моря и сломанных веток. Аяко прижала лоб к его плечу:

– Тогда научи меня не бояться тишины после бури.

Когда они спускались, в разбитое окно ударил луч солнца. Хару поднял с пола баскетбольный мяч – мокрый, в грязи, но целый. Он бросил его Аяко:

– Считай, это новая волна.

Она поймала мяч на лету, и в её глазах вспыхнуло что-то похожее на надежду.

Вечером Хару вынес старую доску для сёрфинга отца во двор. Поставил вертикально, прижал ладонью. Доска качнулась, но устояла. Он сел рядом, глядя, как последние тучи уходят в море. В кармане зазвонил телефон – сообщение от Аяко: «Завтра в 6 утра. Зал. Принеси свою волну». Он улыбнулся, впервые за долгие дни не чувствуя под ногами зыбкой палубы. Тайфун ушёл, оставив мокрые руины и шанс отстроить всё заново.

5. Командная работа

Лампы дневного света зажглись над спортзалом с глухим жужжанием, выхватывая из полумрака следы мела на паркете – стрелки, круги, загадочные символы, оставленные тренером Ямадой после ночного анализа матчей. Хару провёл пальцем по холодной металлической скамейке, наблюдая, как первыми приходят младшеклассники: Сора с забинтованной щиколоткой осторожно переступал порог, а Юми тащила сетку с мячами, едва не спотыкаясь о собственную решимость. Воздух пахнул свежей грунтовкой и старыми надеждами.

– Всем построиться! – голос Ямады прозвучал неожиданно мягко. Он бросил на пол связку цветных жилетов. – Сегодня вы не игроки. Вы – нервная система одной команды. Если один нейрон даст сбой – тело упадёт.

Жеребьёвка броском мяча разделила команду неожиданно: Хару, Аяко и Кэнто оказались в синих жилетах, а Такуми, Сора и Юми – в красных. Такуми хмыкнул, поймав летящий к нему мяч:

– Значит, сегодня мы учимся дружить? Как трогательно.

– Учимся выживать, – поправил Ямада. – Стартовое упражнение: "Слепые пассы".

Правила оказались жёсткими. Игроки с завязанными глазами должны были передать мяч по цепочке, ориентируясь только на голосовые команды партнёра. Хару почувствовал, как повязка впивается в кожу, превращая мир в чёрную бархатную ловушку. Голос Аяко прозвучал слева:

– Шаг вперёд! Руки на уровень груди!

Мяч шлёпнулся в его ладони – холодный, липкий от пота.

– Теперь Кэнто! На три часа! – скомандовала Аяко.

Хару развернулся, но нога наступила на мокрое пятно. Он поскользнулся, мяч вырвался из рук. В темноте послышался смех Такуми:

– Нейрон сломался?

– Молчать, красные! – рявкнул Ямада. – Синие: мяч у Хару. Продолжаем!

Аяко не повысила голос:

– Встань на колено. Чувствуешь вибрацию? Кэнто стучит по полу справа.

Хару прислушался: да, глухие удары пальцев о паркет. Он пополз на звук, нащупал кроссовок Кэнто и вложил мяч в его руки. Выдох команды слился в единый стон облегчения.

– Следующий этап: "Живые щиты", – объявил тренер, когда повязки сняли. – Красные защищают корзину без правил. Синие должны забросить мяч, используя партнёров как эхолокацию.

Первый штурм провалился. Такуми толкался, Сора цеплялся за майки, а Юми, растерявшись, просто зажмурилась. Аяко схватила Хару за запястье:

– Запомни: я – твои глаза. Беги за мной, как тень.

Она рванула вдоль лицевой линии, увлекая за собой двух защитников. Хару увидел просвет у кольца – бросок! Но мяч сбил Такуми, прыгнувший со спины Кэнто.

– Урод! – вырвалось у Кэнто, хватаясь за плечо.

– Явный фол! – возмутился Хару.

Ямада свистнул, но не остановил игру:

– Жизнь не свистит. Играйте!

Аяко вдруг упала на пол, схватившись за лодыжку. Защитники замерли в нерешительности. В этот момент Хару понял её манёвр. Пока Такуми оглядывался, он проскользнул к щиту, получил пас от Кэнто и забросил мяч в тишине.

– Грязный трюк, – прошипел Такуми, поднимая Аяко.

– Стратегия, – она стряхнула его руку. – Ты защищал кольцо. Я защищала команду.

Финальное упражнение оказалось неожиданным. Ямада принёс старые спасательные круги с яхт-клуба.

– Привяжитесь верёвками по двое. Дистанция: десять кругов с препятствиями. Упал один – проиграли оба.

Хару и Аяко оказались скованы одной верёвкой. Первые круги давались тяжело: он тянул вперёд, она сдерживала темп, защищая ногу. У барьера из матов Хару споткнулся. Верёвка дёрнула Аяко, она упала на колени.

– Сорвал всё! – крикнул Такуми своей паре – Юми, которая плакала от усталости.

– Молчи и беги! – огрызнулась Юми неожиданно.

Аяко поднялась, вытирая кровь с ладони:

– Ритм, Хару. Как в шторм.

Он кивнул. Следующий круг они пробежали синхронно: на подъёме он притормаживал, на спуске она ускорялась. Их дыхание совпало, шаги стали единым стуком сердца. Когда финишная лента коснулась груди Хару, Аяко улыбнулась:

– Волна поймана?

Душ после тренировки стал откровением. Хару услышал, как Сора объяснял новичку:

– Видишь шрам у Аяко? Это не травма. Это когда её брат толкнул её из-под колёс грузовика. Она два месяца в гипсе, а он.

Хару распахнул занавес:

– Хватит сплетен!

– Но это правда! – Сора показал фото в телефоне: статья "Подвиг юного баскетболиста" с Каем на первой полосе.

В раздевалке Хару молча протянул Аяко телефон. Она взглянула на экран, лицо не дрогнуло:

– Кай не толкал меня. Он отшвырнул мяч, который выкатился на дорогу. Ребёнок побежал за ним.

– Почему не сказала?

– Потому что герои не плачут, – она натянула свитер. – А мне плакать хотелось каждый день.

На выходе их ждала неожиданность. Весь двор был уставлен столами с едой: суши, онигири, термосы с чаем. Родители Юми, владельцы маленькой пекарни, улыбались:

– Для нашей команды! Вы сегодня стали семьёй.

Такуми попытался пройти мимо, но Хару перегородил путь:

– Останешься?

– Не люблю сюси, – буркнул тот.

– А мисо-суп? – Юми сунула ему чашку. – Мама научила меня варить его как раз для команд.

За общим столом Аяко вдруг заговорила. О Кае, о токийском клубе, о долгах, которые остались после похорон.

– Мы играем не ради славы, – она обвела взглядом стол. – Мы играем, чтобы перестать бояться быть слабыми.

Хару положил руку на её дрожащее запястье. Кэнто вскинул чашку:

– За команду!

– За семью! – поправила Юми.

Позже, убирая остатки еды, Хару нашёл под скамейкой мяч. На нём кто-то вывел маркером: "Нейрон №7". Аяко рассмеялась:

– Теперь ты часть нервной системы.

– А ты?

– Я – импульс, – она тронула его грудь. – Который заставляет сердце биться чаще.

По дороге домой их догнал Такуми. Он швырнул к ногам Аяко конверт:

– Долг закрыт. Отец Юми заплатил.

– Почему? – удивилась Аяко.

– Сказал: "Команда – не поле битвы". Идите к чёрту.

Когда он ушёл, Хару поднял конверт:

– Что будешь делать?

– Верну деньги, – она сунула конверт в рюкзак. – Но сначала научу Юми бросать трёхочковые.

У канала, где фонари отражались в чёрной воде, Аяко остановилась:

– Сегодня я впервые не услышала свист тормозов во время паса.

Хару взял её руку. Ладонь была шершавой от мозолей, но больше не холодной.

– Значит, тайфун отступает?

– Нет, – она прижала его ладонь к своему виску. – Просто теперь у меня есть маяк.

Дома Хару развернул смятый листок из кармана. Рисунок: шесть лодок в бурном море, связанных верёвкой. Подпись: "Флотилия "Нейрон"". Он приколол его над кроватью, рядом с фото отца на сёрфе. Впервые за много лет ему не снились шторма.

Наутро в спортзале Ямада вручил им новые манишки. На спинах – не номера, а иероглифы:

– "Доверие", "Терпение", "Смелость", "Видение", "Единство", "Сердце".

Хару потрогал свой иероглиф – "Сердце". Аяко, получившая "Видение", кивнула:

– Теперь мы не команда. Мы – послание.

Мяч, брошенный Ямадой, взлетел под потолок. Шесть пар рук потянулись к нему в едином порыве.

6. Первая ссора

Дождь заливал Йокогаму третий день подряд, превращая дорогу в школу в полосу препятствий из луж и мокрых листьев. Хару шёл, уткнувшись в капюшон, но холод проникал глубже кожи – вчерашний разговор с матерью о переезде отца в Осаку оставил в груди колючую пустоту. В спортзале пахло сыростью и разочарованием: Ямада разбирал кассету с их провальным матчем против «Сэйбу», где Аяко трижды проигнорировала пас Хару в ключевые моменты. Кадр замер: мяч у её ног, Хару открыт под кольцом, но она бросала через трёх защитников. Свист. Промах.

– Фудзивара! – тренер стукнул указкой по экрану. – Здесь нужен был командный ход!

– Я видела шанс, – её голос звучал плоско, как бетон.

– Шанс? – Хару вскочил со скамьи. – Ты видела только свою славу!

Аяко не повернулась, продолжая смотреть на замерший кадр:

– Когда я играла с Каем, мы доверяли инстинктам, а не крикам.

Тренировка началась под аккомпанемент ливня по крыше. Упражнение «5 секунд»: нужно было забить после молниеносного паса. При третьей попытке Хару рванулся к кольцу, крикнув:

– Аяко!

Она сделала вид, что не слышит, и отдала мяч Кэнто. Тот промахнулся. Хару не сдержался:

– Ты издеваешься?

– Я выбираю оптимальное решение, – она вытерла лицо полотенцем.

– Оптимальное для твоего эго!

Конфликт взорвался в раздевалке. Хару перегородил ей путь к душу:

– Думаешь, твой брат был бы горд? Ты играешь как одинокая волчица!

Аяко отшвырнула рюкзак:

– Не смей говорить о Кае! Ты понятия не имеешь, каково это – терять часть себя!

– Потому что ты никому не позволяешь стать этой частью!

Она рванула цепочку на шее – тонкое серебро со сколотым камнем. Браслет Кая.

– Вот видишь? – её голос дрогнул. – Я ношу его память, а ты ты носишь обиду, как прокладку для прыщей!

– Может, потому что ты вонзаешь в меня иглы при каждом пасе!

– А ты ведёшь себя как ребёнок, которого не взяли в игру!

Он толкнул полку с полотенцами. Металл грохнул, белая ткань укрыла пол, как саван.

– Хватит! – Кэнто встал между ними. – Вы оба ведёте себя как.

– Заткнись, Кэнто! – гаркнули они в унисон.

Аяко схватила рюкзак:

– Играй в свою командную идиллию без меня.

Дождь хлестал по крыше раздевалки, где Хару остался один. Он поднял браслет Аяко – камень выпал из оправы, оставив острый зубец. Вспомнил, как она рассказывала: Кай купил его на первую стипендию. «Защита от дураков», – шутил он. Хару сжал металл в кулаке, пока кровь не выступила на ладони.

Вечером он пришёл в кафе «Сакура», где Аяко подрабатывала. Она разносила заказы, лицо – каменная маска. Когда он сел за столик у окна, она подошла, не глядя:

– Заказ?

– Вернись.

– В команду? Или в твой спектакль «дружба»?

– Я.

– Суши-сет №2? Или пустые извинения?

Он схватил её за запястье. Она вздрогнула:

– Убирай руку.

– Верни браслет.

– Оставь себе. На память о том, как ты разбил последнее, что связывало меня с братом.

Он нашёл её у причала. Аяко сидела на мокрых досках, бросая камешки в воду.

– Кай говорил, – она не обернулась, – что ссоры – как трещины в лодке. Или заделываешь, или тонешь.

Хару сел рядом, протянул браслет с вправленным камнем:

– Я починил.

– Не всё можно починить.

– Но можно попробовать.

Она взяла браслет, но не надела:

– Я боялась, что если отдам тебе пас, а ты промажешь это будет как предать Кая снова.

– А я боялся, что твоя независимость – стена, через которую мне не пробиться.

Дождь усилился. Хару достал зонт, накрыл их обоих. Аяко вдруг рассмеялась:

– Помнишь, как ты назвал меня «волчицей»? Кай звал меня так за упрямство.

– Тогда я эволюционирую в охотника, который приносит волчице тайяки?

Она впервые за день посмотрела на него без горечи:

– Только если с ванилью.

Примирения не случилось. Когда они шли к станции, из тумана вынырнуло такси. За рулём – Такуми.

– Запрыгивай, Фудзивара. Дело на десять минут.

Аяко побледнела, но кивнула:

– Жди меня здесь.

– Что за дела? – Хару шагнул вперёд.

– Не твоё, – Такуми щёлкнул замками.

Машина растворилась в ливне, оставив Хару с зонтом и невысказанным вопросом. Он поднял с земли чек из аптеки: «Бандаж эластичный, размер M». И дата – сегодняшняя.

Дома Хару разобрал старую карту Токио. Обвёл район Сибуя, где погиб Кай. Нашел адрес клуба «Кайдзю». Позвонил Кэнто:

– Всё, что знаешь о Такуми.

– Его брат владел подпольным букмекером. После смерти Кая клуб закрыли.

– А долги?

– Говорят, Аяко взяла кредит на похороны под залог квартиры.

В полночь пришло сообщение: «Не жди завтра на тренировке». Без подписи. Хару вышел на балкон. Дождь стихал. Он бросил камень в темноту, слушая, как он тонет в луже внизу. Ссора оказалась не трещиной в лодке. Она была первым звоночком бури, где он не знал правил выживания.

Утром на пороге лежал пакет. Внутри – коробка тайяки с ванилью и записка: «Прости. А». Рядом – новый браслет: кожаный, с пластиной в виде баскетбольного кольца. На обороте гравировка: «Лучший пас – тот, в который веришь. К.».

Хару пришел в зал первым. Повесил браслет на сетку. Когда вошла Аяко с медицинским бандажём на лодыжке, он указал на подвеску:

– Кай даёт нам шанс?

– Нет, – она поправила бандаж. – Он напоминает: даже в одиночку можно забить. Но с пасом – красивее.

Она бросила ему мяч. Пас лёг в руки мягко, как признание.

7. Секреты прошлого

Дождь стучал по крыше библиотеки, как будто невидимый барабанщик отбивал такт для потерянных воспоминаний. Хару перебирал старые школьные альбомы, разыскивая фото для проекта по истории клуба, когда из потрёпанной обложки выскользнула карточка. На ней – юная Аяко в форме токийского «Кайдзю», обнимающая высокого парня с татуировкой дракона на шее. За спиной у них висели плакаты: «Финал Юниорской лиги. Против «Самураев». Сверху синим маркером: «Кай + Аяко = Непобедимые». Фото было разрезано пополам и склеено скотчем.

– Ищешь доказательства моей «лживой натуры»? – Аяко стояла в проходе между стеллажами, пальцы сжимали папку с медицинскими справками.

– Нет, – он протянул карточку. – Искал историю клуба. Нашёл твою.

Она взяла фото, лицо оставалось каменным, но уголок рта дрогнул:

– Кай заклеил его после нашей последней ссоры. Говорил: «Пока не помиримся – команда мертва».

Они сидели на пожарной лестнице, глядя, как ливень превращает школьный двор в озеро. Аяко говорила монотонно, будто читала доклад:

– Его убили за долг в 500 тысяч иен. Я взяла их у Такуми для операции матери Кая. Думала, выиграем турнир – отдам. Но Кай умер до финала.

Хару молчал, слушая, как стук дождя сливается с её голосом. Она разорвала конверт – внутри выпали счета из токийской больницы и расписка с печатью «Клуб „Оникс“».

– «Оникс» – это.

– Букмекерская контора брата Такуми. Кай поставил на наш проигрыш в полуфинале. Должен был поддать, но не смог предать команду.

– Поэтому Такуми преследует тебя?

– Он хочет свои деньги. Или мою репутацию.

Внезапно она схватила его за рукав:

– Видишь вон тот балкон? Там Кай признался мне за день до смерти: «Если проиграем – сбежим в Осаку, откроем кафе». Я назвала его трусом.

Капли дождя стекали по её щеке, смешиваясь со слезами. Хару вытер их рукавом:

– Ты не виновата.

– Тогда почему я жива вместо него? – её шёпот перекрыл гром.

На следующий день Хару принёс в зал коробку сёрфинга отца. Внутри – старые трофеи, письма, фото отца с разбитым носом после драки.

– Он бился с кредиторами, когда мама заболела, – Хару высыпал содержимое на паркет. – Думал, я не знаю.

Аяко подняла потёртый мяч с автографом: «Кай. Финал-2022».

– Почему показал это?

– Потому что ты не одна со своими скелетами в шкафу.

Они пришли в «Кайдзю» – полуразрушенный клуб на окраине Йокогамы. Граффити на стенах изображали Кая в прыжке. Аяко тронула закрашенную надпись: «Предатель».

– Это я написала после его смерти.

За спиной хрустнул битое стекло. Такуми и двое парней блокировали выход.

– Ностальгируете? – Такуми пнул банку. – Кай задолжал 700 тысяч. С процентами.

– Он мёртв! – крикнула Аяко.

– А ты жива, – он бросил на пол папку. Фото: Аяко берёт конверт у человека в чёрном. – Подстава в матче с «Самураями». Твоя подпись на договоре.

Хару шагнул вперёд:

– Фальшивка.

– Докажи, – Такуми достал телефон. – Или завтра это увидит вся лига.

Аяко вдруг рассмеялась:

– Сними видео. Скажи: «Аяко Фудзивара признаётся в подставе».

Она начала говорить, глядя в камеру:

– 15 марта 2022 года я получила 500 тысяч иен за проигрыш в полуфинале. Но – она рывком выхватила телефон и швырнула его в стену. – Кай разорвал договор в день матча!

Тишину взорвал свист полиции. Ямада вывел из машины седого мужчину в форме «Кайдзю».

– Тренер Сато? – ахнула Аяко.

– Он хранил настоящий договор, – сказал Ямада. – С подписью Кая: «Аннулировано».

В участке Такуми дал показания против брата. Выходя, Аяко спросила тренера Сато:

– Почему молчали?

– Кай просил защитить тебя. Говорил: «Она будет великой».

В кармане Хару зажужжал телефон. Мать: «Приезжай. Папа вернулся».

Дома отец сидел на кухне с чемоданом.

– Не в Осаке, – он показал на повязку на руке. – В больнице. Рак. Скрывал, чтобы не пугать.

Хару упал на колени, прижавшись к его жилету с запахом моря. За окном дождь стихал. Аяко ждала у подъезда.

– Всё кончено?

– Нет, – он взял её руку. – Теперь мы знаем, какие шрамы носить вместе.

На рассвете они поднялись на крышу школы. Аяко привязала к сетке кольца браслет Кая.

– Прощай, брат.

– Что дальше? – спросил Хару.

Она бросила ему мяч:

– Играть. Без призраков за спиной.

Когда мяч опустился в сетку, первые лучи солнца разорвали тучи. Там, где кончались тени, начиналась их общая история.

8. Огни большого города

Йокогама дышала ноябрьским холодом, выдыхая пар из вентиляционных решёток и чашек лапшичного рамена. Хару стоял под вывеской станции «Минато-Мирай», воротник куртки поднятый до ушей, и ловил взглядами прохожих – деловых людей с портфелями-невидимками, парочки в одинаковых шарфах, старушку, толкавшую тележку с бунтами редиски. Городской гул напоминал шум моря в раковине: миллионы голосов, шин, сигналов сливались в один низкий тон, под который незаметно билось сердце. Он искал в толпе чёрные волны Аяко, но вместо них увидел Такуми, выходящего из элитного джипа с тонированными стёклами.

– Ждёшь принцессу? – Такуми щёлкнул зажигалкой, прикуривая сигарету.

– Тебе какое дело?

– Предупредить: сегодня её долги выставляют на аукцион. – Он выпустил дым колечками. – Клуб «Оникс» закрывается. Брат распродаёт активы. В том числе контракт на её позор.

Аяко появилась внезапно, будто выраста из тени небоскрёба. В чёрном пальто с поднятым воротником, она казалась тенью, оторвавшейся от асфальта.

– Поехали, – сказала она, не глядя на Такуми.

– Куда? – удивился Хару.

– Туда, где свет ярче теней.

Они сели на трамвай, петляющий по набережной. Аяко молча смотрела на мост Бэй-Бридж, подвешенный на золотых нитях огней.

– Кай любил здесь гулять, – она провела пальцем по запотевшему стеклу. – Говорил, город как живой организм. Вены – дороги, свет – нейроны.

– А что сердце?

– Порт. Оттуда всё начиналось.

На рынке «Мото-Мачи» пахло жареными гребешками и имбирём. Аяко купила тайяки в форме карпа, протянула один Хару:

– Держи. Карп, преодолевший водопад, становится драконом.

– Мы драконы?

– Пока только рыбы в мутной воде.

У стен храма Сёфуку-дзи они встретили старика, писавшего иероглифы водой на камнях.

– Угадайте, что пишу? – его кисть скользила, оставляя невидимые следы.

– «Судьба», – предположил Хару.

– «Выбор», – сказала Аяко.

Старик рассмеялся, указывая на высыхающие камни:

– Оба ответа верны. Потому что следы исчезают, но камни помнят воду.

На смотровой площадке Landmark Tower ветер срывал слова с губ. Внизу город стелился ковром из рубинов и сапфиров. Аяко достала из сумки конверт:

– Документы на долг. Сегодня их продадут с молотка.

– Что будет, если не заплатим?

– Моё лицо появится на сайтах букмекеров как символ предательства.

Хару разорвал конверт, выпустив клочки в ветер:

– Пусть попробуют найти.

Они спустились в подземный переход, где уличный скрипач играл «L’amour est un oiseau reelle». Аяко остановилась, закрыв глаза:

– Мама Кая пела это, когда готовила рамен.

– Ты скучаешь по ним?

– Я скучаю по себе той. Которая верила, что свет гаснет только на рассвете.

В кафе «Red Brick» Аяко заказала два горячих шоколада с перцем.

– Кай ненавидел сладкое. Я тайком добавляла сахар в его кофе.

– Почему?

– Чтобы он узнал: жизнь не всегда горькая.

Хару взял её руку. На запястье шрам блестел под неоновой вывеской.

– Такуми сказал про аукцион.

– Знаю. Я позвонила брату Такуми. Сказала: продавай. Но пришли взглянуть в глаза тем, кто купит мой позор.

– Это безумие!

– Нет, – она коснулась его губи кончиком пальца. – Это свобода.

Клуб «Оникс» оказался дверью без вывески в переулке за рыбным рынком. Внутри пахло табаком и дорогим коньяком. За столом сидели трое мужчин в костюмах, разглядывая проекцию на стене: фото Аяко с подписью «Девушка, продавшая финал».

– Стартовая цена – 300 тысяч, – объявил аукционист.

Хару шагнул вперёд:

– 500. И требую удалить фото.

– Мальчик, тут не детский сад, – засмеялся один из покупателей.

– 700! – Аяко встала рядом. – И добавьте моё новое фото.

Она бросила на стол снимок: Кай обнимает её на подиуме после победы. На обороте – его почерк: «Честность дороже трофеев».

Тишина. Аукционист кашлянул:

– Лот снят с торгов. Архив – к уничтожению.

На крыше «Оникса» они смотрели, как грузовик с документами уезжает в ночь. Аяко достала чек на 700 тысяч:

– Деньги от продажи квартиры бабушки. Теперь я свободна.

– Что будешь делать?

– Куплю два велосипеда. Научись кататься.

Они шли к станции, когда из темноты вынырнул Такуми. В руках – бейсбольная бита.

– Брат в ярости. Вы испортили сделку.

Хару прикрыл Аяко, но она вышла вперёд:

– Ударь. Но знай: завтра я приду в школу с этим, – она показала диктофон. – Запись твоих угроз уже в облаке.

Такуми опустил биту. Впервые в его глазах мелькнуло нечто кроме злобы – усталость.

– Почему вы не боитесь?

– Потому что у нас есть свет, – Аяко указала на небоскрёб Landmark, сиявший вдали. – А ты торгуешь тьмой.

В последнем вагоне метро они сидели, прижавшись плечами. На стекле Аяко вывела иероглиф: «明» – свет.

– Кай говорил, что у каждого города есть секрет, – прошептала она.

– И у Йокогамы?

– Её огни – не для красоты. Это маяки для тех, кто заблудился в себе.

На платформе их школы Хару остановил её:

– Твой секрет?

– Я боюсь темноты. С тех пор.

– Мой тоже, – он достал брелок-фонарик в форме мяча. – Держи.

Когда фонарик вспыхнул, тень Аяко на стене превратилась в крылатую фигуру.

– Похоже на дракона, – улыбнулся Хару.

– Или на нас, – она поймала его руку. – Двух рыб, которые решили лететь.

Они шли через спящий школьный двор, и фонарик рисовал на асфальте прыгающий световой мяч. Внезапно Аяко остановилась у баскетбольной площадки:

– Стой здесь.

Она отбежала к линии трёхочковых, крикнула:

– Лови секрет!

Мяч из тьмы прилетел точно в руки Хару. На нём светящейся краской было написано: «Спасибо за свет».

Дома Хару развернул подарок Аяко – чёрную коробку. Внутри лежали ключи от велосипедного склада и записка: «Завтра в 5 утра. Порт. Научимся не падать». Он прикрепил ключи к фонарику и повесил у изголовья. За окном Йокогама мигала, словно подмигивая. Там, где кончался страх, начинался их город.

9. На грани поражения

Йокогамское утро началось с ливня, превратившего улицы в мутные реки. Хару стоял под козырьком спортзала, наблюдая, как капли выбивают ритм на асфальте – тревожный, неровный, словно сердце перед казнью. В кармане жужжал телефон: сообщение от отца «Держись» и от Аяко «Встретимся у входа в 7:30». Он сжал мяч, ощущая швы под пальцами – сегодня этот кожаный шар станет либо якорем, либо спасательным кругом.

В раздевалке витал запах лавандового геля и страха. Кэнто натирал кроссовки мелом, бормоча мантру: «Быстрее ветра, точнее лазера». Юми, обычно болтливая, молча перебирала тейп, избегая взглядов. Когда вошла Аяко, все замолчали – она несла атмосферу поля боя: в чёрной повязке на лбу, с синяком под глазом (вчерашняя тренировка с новичками), пальцы обмотаны лейкопластырем.