По тропе убогой жизни

Глава 1

Я ещё помню эти ощущения… когда ты просыпаешься в тёплой кровати и позволяешь своему телу немного понежиться на чистых подушках. А потом идёшь на кухню и наполняешь стены квартиры бодрящим ароматом свежесваренного кофе. Казалось, это было вчера, но прошло уже три года, как я лишилась обычных человеческих условий.

Тогда я была обычной женщиной, Раисой Харлеевой, сорока лет от роду. Хоть и родилась под знаком Скорпиона, но по жизни оказалась ни разу не ядовитой, не успешной, но имеющей собственную крышу над головой, переданную мне покойной матушкой. Помешанная на эзотерике, верила в астрологию, сонники, таро и прочую магическую лабуду. И благодаря моей подружке, с которой бок о бок шли по жизни вместе со школьной скамьи, я потеряла всë, что имела! Именно она дала адрес той прохиндейки, которая в итоге мастерски обула меня на квартиру…

– Ой, Раечка… порча на тебе, золотце моё, – курлыкала мне в уши черновласая гадалка, к которой я пришла узнать, где уснул мой долгожданный «принц». – Нельзя медлить, иначе беде быть!

– Что?! Что Вы там увидели? – а я ведь, и правда, на измену подсела, уж больно уверенно кудахтала ведьминская морда.

– Порча на смерть!

Я прям там и осела. Естественно, я ждала дальнейших указаний, чтобы избежать подобной участи – умирать очень не хотелось.

– Твоя квартира подпитывает чёрную силу и не благотворно воздействует на твою личность – тебе нужно срочно от неё избавиться! – и незамедлительно протянула по столу бланк договора «купли-продажи».

Всё произошло слишком быстро: заворожëнная её предостереж еними, не раздумывая, подписала себе приговор, а дальше, как по накатанной, понеслась вереница бед одна за другой. Сначала меня выставили из моей же квартиры (как выяснилось позднее, уже не моей), затем меня попëрли с работы, причём там вообще магия случилась… Работала я учительницей младших классов, и каким-то чудесным образом в интернете всплыли фотки моей насыщенной юности. Ну а кто из нас не грешен? Вот и я к ним не относилась: любила покутить на всю катушку и докутилась: полуголая девица, сверкая далеко не роскошным задом, на одной из дискотек старательно демонстрировала мастер-класс по тверку. Директору не понравилось, как и многим родителям. Под предлогом не доведения до огласки общественности, вежливо попросили уйти по собственному желанию. Уж куда общественней – я так и не поняла, но заявление подписала. Дальше, как по мановению волшебной палочки, меня никуда не брали: вакансий не было или это затяжное «мы вам перезвоним» преследовало на протяжении полугода. А потом и подруга психанула, у которой я поселилась проживалкой. В общем, я собрала свой скромный «узелок» и вышла на бескрайние просторы с ветром целоваться. Поначалу было очень страшно, словами не передать. Как я добывала свой первый кусок хлеба, никогда не забуду… Стыд и позор! Помню, как стояла в вагоне электрички, пунцовая до костей, и завывала это проклятущее «люди добрые, помогите!». И сколько же добрых людей откликнулось, я глазам не верила! Радовалась, как дитя, первым ста рублям. Признаюсь, к концу дня я даже в раж вошла, имея более двух тысяч в лифе. Естественно, деньги я спрятала, но это не помогло! На выходе меня уже ожидала бригада по выбиванию денег! Не осознавая всей серьёзности, я открыто с ними пререкалась и отмахивалась кулаками, а после чудом полуживая уползала в «нору», собирая себя по частям – отбили всë, что можно! Я больше месяца под забором «трупом» валялась. Тогда-то я и встретила её! Ту, что напророчили мне звёзды, и что спасла меня от голодной смерти – мою подружайку по беде, оторванную бомжиху по кличке «Синий чулок». Сухая педантка, просрала свою жизнь, отдавая себя науке. Видимо, хреново отдавалась… Но я её звала просто – Мухрëныш! Что при той жизни слыла серой мышью, что сейчас!

Спустя полтора года мы прибились к лагерю бомжей, в котором нас приняли, как своих: с чекушкой в руках и хорошим бычком дорогих сигарет!

Жизнь на улице знатно потрепала, и в свои чуть больше сорока я выглядела на все шестьдесят. Тогда-то и решили: чем нас больше, тем больше шансов выжить и миновать неприятные встречи с быдлом, падших на бабло! Так я и познакомилась с Кексом: местным синяком, который следил за порядком в лагере. Лично меня он бесил тогда и подбешивал до сих пор, но это много лучше, чем подвергать себя каждодневным пыткам убогой судьбы! А с Кексом не задалось сразу, с момента нашего знакомства, когда он раздал нам новые погоняла. Меня он сразу определил в Порченную Раечку, стоило мне упомянуть о гадалке и порче, только вложил в неё иной смысл, тонко намекая на определённую плату за место по крышей. А Мухрëнышу он сначала выбил зуб… за то, что окрысилась, а потом короновал Вонючим Анусом, ссылаясь на словесное амбре изо рта:

– Захлопни люк, канализации слова не давали! – сипел пропитым голосом главарь нашей небольшой стайки.

Если честно, в лагере меня бесили многие, но я терпела тогда, потерплю и ещё, потому что сейчас я не готова разорвать всем пасти и пуститься в одиночное плавание бездомной жизни! Не сейчас!

* * *

Спина дико болела, может, от возраста,а может быть, и от твёрдости или сырости ночной земли – я не знаю. Но если проснулась – уже хорошо, значит, ещё поживём, значит, это ещё кому-то нужно! Прохладная свежесть утра смешалась со зловонными запахами подгнившего вчерашнего ужина, пота, табака и перегара. И как бы смешно не звучало, но эти ароматы сейчас для меня были совсем не хуже той пряной сдобы и копчёной колбасы, что съели на завтрак «другие»… те, что за чертой бедности жили в своё удовольствие. Потому что теперь именно это, что меня окружало в данный момент, и навевало на «родимый дом» – окраина одного из спальных районов, откуда нас ещё не прогнали. Нас, я имела в виду людей без определённого места жительства, а иными словами – бомжей.

Небольшая роща, заросшая высоким бурьяном, скрывала наше стойбище от глаз местных жителей. Сюда практически не захаживали, кроме одного белобрысого пижона, что нарочито выгуливал добермана, а заодно не лишал себя возможности насладиться превосходством и положением: любил немного постращать, натравливая на нас свою псину. Благо, что кроме пустого брëха, пёс не предпринимал никаких действий, что лишний раз доказывало, насколько животные умнее людей.

«Давай-давай, сучëныш, попади под мой утюг, так отглажу, мало не покажется!» – подобные мысли всё чаще отодвигали холодный рассудок на задний план, выпуская на волю спящего зверя.

Нет, на самом деле я добрая. По крайней мере эта маска на мне очень хорошо сидела, не болталась и не сдавливала мою адекватность. Я чаще стала со всем соглашаться, нежели вступать в дискуссию: так проще жить, когда всë уже придумали за тебя. Пускай и не всегда другое мнение удовлетворяло мои потребности, но так я миновала большее зло – перестала получать по роже, и старые шрамы затянулись. Долго ли буду прятать истинное лицо? Не знаю, пока мне итак комфортно!

Мы разбили здесь самопальный шалаш из старого картона и сухих веток по осени. Зима выдалась тяжёлой, но мир не без добрых людей – всë чаще на помойке стали находить старые тёплые вещи, ими и спасались. А недавно один из наших товарищей прикатил железную бочку из заброшенного кооперативного гаража. Надо сказать, бочка – очень важная и нужная вещь… Реально греет! Несмотря на то что сейчас почти лето, ночи выдавались достаточно прохладные и сырые, и без отопительного костра не долго и окочуриться. За три года скитаний бездомышем я многое повидала: люди дохли, как навозные мухи – быстро и тихо… кто от мороза, кто от голода, кто от болезней. И не знаешь, отчего сдохнешь ты, поэтому важны две главные сопутствующие – найти еду и пойло, а остальное было предоставлено естественному отбору. Выжил? Значит, силён организмом и горы свернëшь. Нет? Ну и радуйся, что оттрубил свой поганый век.

Порой смотрела на всë это, и бесило! Тупость людей бесила больше всего. Кто-то надеялся, что Бог вернётся, повернётся к нему лицом и оградит от этого кошмара. Глупость! Про таких, как мы, Он и знать забыл! Мы – мусор, который не представлял никакую ценность. Нам лишь позволили дышать и чувствовать всю красочную палитру боли, начиная от физической и заканчивая душевной. Бесили брезгливые взгляды «других», благородных, что с домами и в красивых нарядах… Можно подумать их жопы чище за каменными стенами. Посмотрела бы я на них, лишись они всех привилегий. Чистые жопы сдохнут первыми, а мы останемся! Нас никакая зараза не возьмёт – проспиртованы до мозга и костей! И вирусы нам ни по чëм, мы с ними (с вирусами) из одной миски хлебаем.

Хотела бы я вернуть дом и свою прошлую жизнь? Скорее нет, прошлую и даром не надо. Бог миловал меня тогда, не дав мужа, детей, хорошей работы, да от всего меня миловал – ничего нет, я теперь сама по себе. Только вот в последнее время всё чаще стала вспоминать ту встречу с проклятой гадалкой, и на сердце невыносимой тяжестью ложились её последние слова, от которых становилось тошно:

«Придёт тот день, когда ты поменяешься местами с дьяволом! И тот, кто порчу на тебя навëл завоет диким воем в вечном огне… »

Глава 2

– Райка! Иди к Кекшу! Жовëт тебя!

Подхалим и шестёрка Кекса, противный Фунтик, громко прошепелявил беззубым ртом приказ главаря. Если тот звал днём, то это означало лишь одно – я где-то накосячила.

– Рай, чë он тебя хочет?

Волнение подруги передалось и мне:

– Да шут его знает!

Я быстро встала, не показывая страха, а у самой внутри всë ухнуло. Косяков за мной не было, а для ублажений Кекса ещё слишком рано: для этого он вызывал по ночам. Тревога затмила любопытство, и я на ватных ногах двинулась к главному шалашу.

Хоромы его знатно отличались от наших: «комната», обставленная и захламлëнная лучшим отборным отребьем, хоть и была просторной, но воняла хуже самой знатной помойки. На пороге меня охватил лёгкий мандраж. Чего уж говорить, его я, и правда, побаивалась. К амбалам его отнести было нельзя, но когда он злился, от одного взгляда хотелось провалиться под землю: зверский, беспощадный, полностью уверенный в своей силе – он сражал наповал ещё на расстоянии. Было и другое состояние, когда среди всей этой тяжести и суровости проглядывался особый завораживающий шарм. Тогда все бабы к нему бежали, будто на праздник, сверкая не только пятками, стоило ему поманить пальцем. Уверена, что в этот момент он чувствовал себя настоящим матёрым самцом. Фу!

Не успела я схватиться за шторку, как по ту сторону пробасил грубый голос:

– Харэ топтаться, заходи! – и я незамедлительно вошла.

Почти новый диван громоздился по центру, где на «чистых» простынях вальяжно возлежал Кекс. Он не гнушался этикетом, и сквозь нескрываемые сквозные дыры на труселях можно было разглядеть много интересного, хотя… чего я там не видела? Небрежная борода, заросшая утренними крошками и остатками мясных отходов, подëрнулась, Кекс улыбнулся. Не знаю почему, может от нахлынувшего волнения, но мне стало неловко видеть его голый торс. Я отвела взгляд. Хочу заметить, что сохранился он в отличной форме! Бронзовая кожа уверенно держала прошлогодний загар и от налипшего пота блестела при падающих солнечных лучах, что пробивались сквозь узкие щëлки.

– Ох, Раечка! Отдушина ты моя в этом засранном мире! – Кекс резво встал и направился в мою сторону.

Я неоднократно представляла, что если убрать с него весь этот «грим» помоечной жизни, то под слоем грязи, волосяных зарослей и рванья можно отыскать довольно солидного мужчину. Но этот амбре, который чуяла за версту, сбивал все грёзы в мусорный бак. Кекс уверенно подошёл, притянул меня за талию и жадно вонзился коротким поцелуем, нагло пробиваясь языком в мой рот. У меня кругом пошла голова. Я старательно пыталась удержать лишь одну самовнушающую мысль, чтобы не стошнило: «Рая, он пахнет лавандой и маками!»

Как только закончилось влажное приветствие, он резко отстранился и с серьёзным видом заявил:

– Мне нужна твоя помощь, девочка моя!

Кремний зажигалки трижды чиркнул, прежде чем огонь поджёг нетронутую сигарету, и комнату окутал сладковатый запах табачного дыма.

– Только тебе могу доверять! – эта фраза резанула. Даже я себе не доверяю, но… ему видней. – Среди нас завелась крыса! И это совсем не та крыса, что ты предпочитаешь на завтрак!

Меня аж передёрнуло. Не скажу, что мне было дело до членов его лагеря, но жить с крысятиной в одном месте, пусть и считала здесь всех врагами – это полный моветон.

– Крыса?!

– Ты наверное, заметила, что за последний месяц мы потеряли троих?

Свой лагерь Кекс считал семьей, с чем я кардинально была не согласна. Моя семья – это я и Мухрëныш, остальные – просто удобная массовка, которая была на руку нам обеим, но вслух, естественно, я его поддержала:

– Да, это страшно и жутко… и мне очень тревожно за остальных! Думаешь, кто-то нас нарочно истребляет?

– Я тебе больше скажу! Эта крыса уверенно кидает наводки, не боясь разоблачения. Ведь все кто, так или иначе, пропал, работали одни, а об этом знал только узкий круг людей! И в него входишь ты…

Сердце забилось сильней. Мысли с трудом ловились на аркан, чтобы выудить правильную и не сморозить лишнего. Неужели он меня подозревал? Тогда какое могло быть нафиг доверие? Всё перемешалось!

– Ты меня в чём-то подозреваешь?! – слова с трудом выпорхнули из-за стиснутых зубов.

– А есть в чëм?! – ловко ушёл Кекс от ответа.

Минутная пауза тянулась вечность. После он снова подошёл вплотную, пальцами крепко сжал мой подбородок и поднял наверх. Наши взгляды встретились: мой, как у маленькой запуганной мышки и его, как у хищника, нацеливший свои клыки на эту мышь.

– Если бы я в тебе сомневался, ты бы не стояла передо мной, а лежала бы в сточной канаве… Ты же это знаешь?

Ком в горле перекрыл дыхание, и я еле выдавила из себя невнятное утвердительное мычание.

– Но я в тебе не сомневаюсь! Ты умная девочка, и на глупость не пойдёшь! Поэтому у меня для тебя будет задание…

Кекс отпустил моё лицо, и я с облегчением выдохнула. Он подошёл к импровизированному обшарпанному столу и налил себе в стакан мутной бодяги. Сделал глоток и сморщился. Вместо него я почувствовала, как обожгло горло – меня снова передёрнуло.

– Сегодня же ты отправишься в интернет-кафе «Гнездо» и засядешь там на какое-то время! – он повернулся и тихо добавил: – Сделай так, чтобы тебя там никто не увидел!

Спрятаться в кафе, где меня каждая собака знала, ну такое себе задание. Да к этому кафе вся местная шелупонь сбивалась – после закрытия работники из добрых побуждений вываливали остатки еды бездомным, как дворовым псам. А более смышлёные да за красивые глаза могли и пару часов интернета себе выбить.

– Что мне там ждать?

Кекс усмехнулся:

– Крысу!

* * *

С первыми лучами солнца, когда город ещё спал, я уже отиралась возле кафе, разрабатывая план, как и где мне здесь незаметно схорониться.

Кафе располагалось вниз по улице, на первом этаже одной из многоэтажек, рядом с ломбардом. Отличительной чертой служила лишь яркая вывеска, мигающая неоновым светом. За тонированными стёклами было сложно что-либо рассмотреть, но я итак знала, что внутри.

Где же спрятаться? И ничего, кроме как в воздуховод, на ум не шло. Мысль сидеть в оцинкованном ящике, как в запертом гробу, неопределённое количество часов, а то и дней, не воодушевляла, но приказ Кекса надо исполнять! Подготовленными отмычками я открыла входную дверь, и зашла внутрь. Вообще странно: место, где хранилась куча дорогой техники, и без сигнализации – у меня закрались сомнения, но Кекс заверил, что всё будет в ажуре и тихо. Не доверять ему в этом плане глупо, если б он захотел от меня избавится, то уж точно не стал бы действовать через ментовку.

Я огляделась. Удивительное ощущение, я столько раз посещала это кафе, но только сейчас, когда здесь не было ни единой души, я почувствовала… умиротворение.

Стены кафе ещё хранили терпкий запах дешёвого кофе, смешанный со сладковатыми нотками энергетиков, а сверху тяжёлым ароматом лёг запах перегретого железа. Хоть бы проветривали!

Привычный шум вентиляторов, который перекрывали взрывы виртуальных гонок и сражений, исчез. Тишина некомфортно сдавила уши, как это бывало в метро. Я широко раскрыла рот, чтобы протолкнуть давление в ушах дальше.

Кресла с потëртой обивкой, принявшие на себя не одну задницу, тосковали в ожидании открытия кафе, а я нет. Мне надо было успеть занять позицию. Я запрыгнула на столик в тёмном углу и принялась выкручивать болты вытяжного люка. Когда крышка поддалась, осталось дело за малым – запрыгнуть! Рюкзак с провизией оправился первым. А вот с собой пришлось повозиться. В силу своего невысокого роста и слабо подготовленного тела задачка была не из лёгких. Пришлось на стол взгромоздить табурет, а затем, когда половина меня протиснулась внутрь, пнуть его ногой, чтобы тот свалился на пол и не привлёк внимание к месту моей геолокации. Всë! Дело сделано! Я устроилась поудобней и стала ждать…

* * *

Прошло два дня, и ничего интересного не происходило. Тело жутко ныло в одном положении. Так хотелось согнуться в спине и размять свои кости. Тремор в руках усиливался, и я понимала, что мне очень хотелось выжрать… чего-нибудь вкусно-крепкого! Я аж слюной зашлась. Еды осталось буквально на один день, и я очень надеялась, что этот день станет последним днём моего пребывания в воздуховоде.

Вечерами, когда кафе полнилось аншлагом, было очень трудно дышать: запахи табака смешивались с приторной сдобной выпечкой, пóтом и поднимались вверх, ко мне, как и тепло работающих компьютеров. Несмолкаемый лупëж по клавишам клавиатуры, как набат, эхом пульсировал в висках, отчего голова не переставала болеть. И пока я молилась всем богам, чтобы хоть что-то произошло, прямо под собой я услышала знакомый шепелявый голос.

Не скажу, что была удивлена, но в тот момент мне искренне стало жаль Кекса… ведь ради него он неоднократно рисковал своей задницей, чтобы спасти, а он, получается, так отплатил? От злости я сжала кулаки и стиснула зубы! Так хотелось ему втащить, но приказ был не только узнать, кто крыса, но и кому он нас сливал.

– Я не жнаю, говорю, как есть… щегодня на Пуштырке работает Коготь. Будет там один, на нём штекло!

– Смотри! Если снова наебёшь, тебе кранты! – незнакомый голос звучал убедительно, видно, его хозяин был зол.

Я не смогла разглядеть лица незнакомца, он старательно прятался за козырьком бейсболки, но Фунтик со своим расхлебайством имел ошибку проговориться. Он назвал его имя: Родик!