Имперский вор. Том 3

Пролог

Невидимый барьер, закрывающий поляну, пропустил меня без проблем. Но только меня – богиня любви из моего мира не может пройти.

Она поднимает ладонь и резко сжимает её в кулак. Часть барьера разлетается на осколки. Выглядит как разбитое окно, хотя я и знаю, что это лишь уплотнённое эфирное поле. И видно его только из-за размазанной по нему крови единорогов.

Богиня, стиснув коленями бока своего единорога, направляет его в образовавшуюся в барьере дыру.

– Ты пойдёшь со мной, – неожиданно заявляет она.

– Мечтай.

То есть убивать друг друга мы сегодня не будем. Но тогда что ей от меня нужно? Что нужно богине от инквизитора, в расправе над которым она принимала личное участие?

Вряд ли что-то безобидное.

Это благодаря ей я попал в тело Никиты Каменского. В другой мир. Благодаря ей и ещё четвёрке низших божков. В кои-то веки они работали вместе – для того, чтобы отправить меня на перерождение…

И я поклялся отомстить всем пятерым.

– Никрас! – окликает Тея. – Ты в ловушке. И тебе некуда бежать.

Следом за ней сквозь дыру в барьере на мою полянку тянутся остальные единороги. Оцениваю ситуацию. С трудом сдерживаюсь, чтобы не заржать. Момент неподходящий. Но…

…мозги богини любви заточены подо что угодно, только не под военную тактику. Потому что в ловушке сейчас не я, а её питомцы. Меня-то барьер пропускает в обе стороны, я его даже не чувствую. А вот их – только через узкий проломленный ход.

И это можно использовать.

– Иди ко мне! – повторяет Тея.

Повинуясь движению её руки, единороги окружают меня.

– Чего тебе надо? – спрашиваю, следя за зверями. Окровавленные морды явно хотят закусить одним бывшим инквизитором. Но пока не трогают.

Тея не отвечает. Только улыбается мне, да так сладко, будто хочет… Ну понятно чего.

Однако вряд ли богиня любви возжелала получить от меня физическое удовольствие. Да и мне она даром не нужна. Ни в каком варианте.

В голове уже складывается тактика боя.

Выскочить за барьер, ударить единорога сквозь него – моя рука с когтями тьмы пройдёт свободно. И если я быстро отдёрну руку, единорог не сможет меня укусить. Потому что впечатается мордой в невидимую для него стену.

Ударить – отскочить – переместиться – и снова ударить. Если двигаться быстро и не сосредотачиваться на одном единороге, я смогу создать внутри барьера настоящий хаос. И неплохо проредить божественных зверей.

Правда, скорость потребует выносливости. В то время как мой внутренний источник эфира почти пуст, а тьма Карха внутри меня забилась так глубоко, что я даже не знаю, смогу ли напитать ей мышцы. А без этого я не выдержу нужного темпа сражения.

Обращаюсь к тьме. Пытаюсь вытащить её на поверхность.

«Вылезай, кому говорю! – приказываю мысленно. – Иначе сдохнем тут вместе!»

Давлю на неё волей, и тьма неохотно, но подчиняется. Хотя по-прежнему боится. Понять бы – чего?

Это именно тьма заставила меня сплести заклинание разрыва пространства. Чтобы сбежать в самое безопасное для нас с ней место.

К источнику рода Каменских. Который мне не подчинился, хотя я и могу собрать разлитый в здешнем воздухе тёмный эфир.

Если потяну время и заговорю богине зубы.

– Ну так чего хочешь-то, дорогая? – повторяю, потому что богиня по-прежнему молчит. – Внезапно воспылала ко мне неодолимой страстью?

– Инквизиторов не трахаю! – отрезает она.

– Фу, как грубо! Но как скажешь. Взаимностью всё равно не отвечу. А-а-а! – делаю вид, что меня осенило. – Вы, обнаглевшие божки, решили повторить ваш незаконный суд надо мной?

– Может, и решили, – отзывается Тея.

– Тогда извини! – хмыкаю. – У меня другие планы.

– Никрас, давай по-хорошему! – требует Тея. – В конце концов, это я тебя нашла! А раз я нашла – то и другие найдут, ты же понимаешь.

– С радостью посмотрю на вас всех. Я скучал.

– Нет! Я сама хочу отдать тебя Карху.

То есть меня ищет Карх.

Уверен: чтобы забрать кусок тьмы, который я у него украл.

Вот и причина появления богини любви в Российской империи. А ведь могла бы просто развлечься. В адекватных мужиках тут недостатка нет…

Интересно, она-то знает, зачем я понадобился Карху?

– А зачем я ему? – интересуюсь. – Вроде вы так удачно от меня избавились…

– Тебе какая разница? – фыркает она. – Хоть в жертвенного коня пусть тебя засунет и внутри закоптит. С радостью посмотрю.

– Это вряд ли, – пожимаю плечами. – Я возвращаться не собираюсь. Меня и тут неплохо кормят.

– Великому Никрасу Борху понравилось жить в этом задрипанном мирке? В этом слабеньком тельце? Пф-ф-ф… Выбирай любую из моих лошадок – и поехали. Или я тебе все кости переломаю и всё равно увезу.

– Ломалка не треснет?

Богиня грязно ругается. С её пальцев срывается розовая молния и бьёт в землю у меня под ногами.

Так, мне тоже надоело.

Погнали!

Глава 1

Тьма отзывается.

Плету иллюзию невидимости. И под удивлённый возглас богини, потерявшей меня из виду, начинаю действовать. Выстрелить удавкой, зацепиться ею за дерево, оттолкнуться…

Розовый единорог чует движение и дёргается за мной – но тычется в стену барьера и расквашивает нос. А я уже на другой стороне поляны. Зацепиться – качнуться – пролететь – и по пути проделать когтями тьмы дыру в брюхе другого единорога.

– Привет, милая, – шепчу я в розовое ушко богини, резко оказываясь у неё за спиной.

– Ай! – отшатывается она от неожиданности и выпускает молнии уже веером.

И бледнеет. Словно бы…

…у неё кончаются силы.

Тут нет почитателей богини любви. Никто ей не молится, никто не приносит дары. Потому и мане неоткуда взяться. Поэтому рассчитывать Тея может только на собственную силу. Но она в чужом мире, а значит – куда слабее, чем была бы в своём. Уверен: эти пять единорогов – её предел. Иначе тут уже топталось бы целое стадо.

Я ношусь туда-обратно, то влетая внутрь барьера, то выскакивая из него, не позволяя единорогам набрать скорость, чтобы поймать меня. И постоянно меняю траекторию. Подскочить с наружной стороны, ткнуть сквозь барьер когтями и снова вылететь на поляну, глядя на то, как бесятся запертые внутри барьера единороги. Минуты за две я грохнул одного из божественных зверей и сильно ранил второго. А, нет, тоже убил.

Ещё два наконец перестали тупить. Кинулись в пробитую богиней дыру и… застряли в ней жопами. Кое-как вернулись обратно.

Находясь снаружи барьера, задерживаю дыхание. Тут ядовитый аромат миндаля и вишни никуда не делся.

Но долго радоваться успехам не выходит. Тея спрыгивает со своего единорога, и он выскакивает из проделанной в барьере дыры. Теперь приходится уклоняться не только от тварей внутри барьера, но и от той, что гоняется за мной, когда я вылетаю наружу.

Ищу глазами богиню и…

– Аргх! – Получаю копытом в живот. Лягается единорог преотлично. Несмотря на идиотский розовый цвет.

Сквозь барьер отлетаю на середину поляны, прямо к источнику рода Каменских. Едва успеваю выпрямиться, как с меня спадает иллюзия невидимости. Подзарядиться эфиром я так и не успел.

Неторопливо усаживаюсь на камень и показательно зеваю. Пусть Тея уверится, что я контролирую ситуацию.

– Никрас?! – Богиня наконец замечает меня. Как раз в момент очередного зевка.

И мрачнеет.

– Слушай, может, договоримся? – внезапно говорит она. – Ты какой-то сильный! – удивляется с обидой. – Как это может быть?

– Не жалуюсь. Поторговаться хочешь?

– Может, и хочу. Но почему ты такой сильный? Здесь же почти нет эфира!

Пожимаю плечами.

– Ну для кого нет, а для кого и есть.

Выходит, она всё же не знает, что я украл у Карха тьму. Значит, эту инфу он зажал, мразь козлобородая. А вот искать меня, конечно, должен – чтобы вернуть своё. Но с чего Тее-то перед ним выслуживаться?

– Тогда ты должен мне помочь, – заявляет она.

Не понял…

– А гланды тебе мёдом не помазать? Вот доберусь до Высшего – он мне и мёда специального даст. Сладкого-сладкого.

– Высшего нет, – мрачнеет Тея.

– Это здесь его нет.

– Высшего нет нигде!

А вот сейчас совсем не понял.

– Высший удалился в медитации, ты же помнишь? – спрашивает она.

– Ну?

– И один из нас использовал его состояние для попытки переворота.

– Смело, но глупо, – оцениваю.

– Может, и глупо, но ему удалось устранить Высшего, – вздыхает Тея. – Потому что мы, боги, все были с ним в доле. Он пообещал нам…

– Водопады маны? – предполагаю я. – Возможность вмешиваться в дела смертных? Новые условия правления?

Богиня кивает.

– И уничтожение договора с инквизицией, который так вас всех унижал, – заканчиваю я.

Инквизиция – орган контроля, призванный регулировать божественную деятельность. Следить, чтобы боги не творили непоправимого. Если с пафосом: чтобы не способствовали воцарению хаоса. И для них это отвратительно. Хочется божку народ поклоняющийся покошмарить и дармовую ману собрать – а тут инквизиция. «Бдыщ!» – договор в божественную морду, клинок света у горла, сверху – парочка печатей, призванных высосать из божка всю неправомерно накопленную ману… и снова вокруг мир и покой.

Так повелел Высший. И собственноручно поставил на душах инквизиторов свои печати, ограждающие от мести богов. Меня невозможно ни очаровать, ни прочитать. И убить – тоже невозможно.

Но пять низших божков сумели отправить меня на перерождение. И теперь понятно, как им это удалось.

– Да, – кивает Тея. – Да. Высшего не стало, и мы тебя поймали. И…

– И теперь ты тоже здесь, – хмыкаю я.

– Потому что тот, кто затеял переворот, не выполнил свои обещания.

– Дай догадаюсь: это был Карх?

Вместо ответа Тея снова бьёт молнией в землю и бешено сверкает глазами:

– Дерьмодемон недоделанный! Ненавижу его!

– Поздравляю.

Расспрашивать её смысла нет – и так всё ясно.

Не знаю, как божки сумели устранить Высшего, но раз они это сделали, то тут же бросились кошмарить смертных. Чтобы молились поактивнее. Инквизиции-то больше нет. Уверен, что, уничтожив меня, они добрались до всех моих людей.

Через страдания смертных божки наполнили Карха эманациями тьмы. Боль – это его стихия. А когда поняли, что случилось, было уже поздно. Уже не могли с этой тварью соперничать.

Руку даю на отсечение: всё случилось ровно так, как продумал Карх. Вот только моего дара экстрактора, позволившего украсть кусок тьмы, в его прекрасном плане не было. Ха-ха.

Ну дела…

– Помоги мне, Никрас! – настойчиво говорит Тея.

Наглости ей не занимать. Как всегда, впрочем.

– А что такое? – картинно удивляюсь я. – Ну, сменили вы одного Высшего на другого. Карх, конечно, позлее и позлопамятнее, да и вообще козёл козлом. И ты решила выслужиться перед ним, притащив меня на блюдечке. Не-а, я против.

– Я… сожалею, что так с тобой поступила тогда. И сейчас. Но я же не знала, что ты и здесь силён.

А то ж. Так силён, что сейчас выверну камень, на котором сижу, и ринусь с ним наперевес крушить бога тьмы.

Особенно учитывая, что источник рода Каменских – этот самый камень – ведёт себя странно. Эфир-то просачивается… в воздух. Возможно, с источником надо просто поговорить… попросить… пригрозить, в конце концов!

Но не сейчас же.

Зато Тея теперь уверена, что я с ней – как минимум на равных. Потому она и сменила тактику.

– Ты должен мне помочь! – требует она.

– Всё, что я должен, – это кормить своего кота, дорогая.

– Ты убил моих единорогов! – Тея указывает на два розовых трупа.

– Не вижу слёз. Видимо, эти два были у тебя лишними. Последний раз спрашиваю: чего ты от меня хочешь?

– Я сбежала, – нехотя говорит Тея. – Но Карх меня нашёл. Его создания проникают в мой новый мир и уничтожают его. Мне нужно дать ему что-то взамен, чтобы он оставил меня в покое.

– Сочувствую.

На самом деле нет. За что боролась – то и получила.

– Он хочет тебя. Напрямую он об этом не говорил, но…

Киваю:

– Могу и ему предложить мёд на гланды.

– Давай заключим договор? Ведь он тоже рано или поздно тебя найдёт, Никрас. Его способности сейчас куда выше моих.

Пожимаю плечами.

– У тебя нет ничего, что мне нужно. Извини.

– Может быть, это? – томно спрашивает она. И потягивается так, что у любого мужика глаза на лоб повылазили бы.

Но красивые сиськи – это далеко не главное в женщине. По крайней мере в этой.

– Ты же не трахаешь инквизиторов, – ухмыляюсь я.

– Любой другой уже целовал бы мне ноги! – обижается богиня.

– Ну, я не любой другой. Скажи лучше, как ты меня нашла.

С минуту она раздумывает. Потом отвечает:

– Я всё же богиня любви. Секс для меня как… путеводная нить, понимаешь? Не трахал бы ты тут девчонок – не нашла бы. Нехорошо быть таким ненасытным, Никрас!

Клизма Шанкры! Надеюсь, Карх ищет меня не по девичьим постелям…

– А что с остальными божками? – уточняю. – Все вместе его и скрутили бы. Слабо?

– Слабо. Шанкра хотел принести какое-то особое оружие… – кривится Тея. – Но не смог.

– Ножки отсохли? Жаль. В отличие от двенадцати рук, ног-то у него всего две. Как у простого смертного.

– Между прочим, это ты виноват в том, что он не смог снабдить нас ценным оружием!

– Ноги я ему не рубил.

– Но рубил руки.

– И что с того? Всё равно ж прирастают потом обратно. Не зря народ в его храмах статуи гидр ставит.

– Вот только одна рука не приросла. Потому что вообще пропала.

Она говорит о моём Шанке. Об отрубленной руке бога, увязавшейся за мной в этот мир. Но какое отношение Шанк имеет к особому оружию Шанкры?

Спросить не успеваю – богиня отвечает сама:

– На одном из пальцев той руки был ключ – портальное кольцо, уж не знаю куда. Нет руки – нет кольца. Нет кольца – нет доступа к тому месту, где Шанкра хотел что-то добыть.

Да, на руке бога действительно есть два кольца и браслет – но Шанк так и не дал мне их рассмотреть. Видимо, продолжает охранять сокровища бывшего хозяина. Интересно… Если я всё же сниму с Шанка кольцо… смогу ли им воспользоваться?

– Никрас! – настойчиво зовёт Тея. – Так что насчёт договора между нами?

– Чего ты хочешь?

– Пойдём со мной. И я дам тебе месяц, чтобы ты уничтожил Карха.

– А если я откажусь?

– Тогда ты будешь мне не нужен. И мы с тобой всё-таки сразимся по-настоящему. Понял? Или ты уничтожаешь Карха, или я отдаю тебя ему.

– А потянешь?

– Хочешь проверить? – ощеривается она белыми зубками.

Кажется, не зря я сидел на источнике. Сколько-то эфира всё равно впитал. А значит, могу указать богине на её место.

Пожимаю плечами:

– Ну давай проверим.

Я делаю несколько пассов, и между нами застывает иллюзия химеринга, напитанная тьмой. С оскаленной пасти капает слюна. Жёсткая шерсть на загривке топорщится, как и покрывающая тело чешуя. Длинный хвост с жалом на конце нервно ходит из стороны в сторону…

Тея отшатывается. Но вовсе не потому, что пугается иллюзорной твари. А потому, что узнаёт силу Карха. И вот теперь я вижу на её красивом лице неподдельный страх.

– Кто ты-ы-ы тако-ой?.. – раскатывается по поляне её усиленный магией голос. Уже низкий, хриплый, не девичий. На запястьях и щиколотках проступают шипастые «браслеты» – богиня начинает принимать истинную форму.

Гладкий живот покрывается золотой чешуёй. Богиня раздаётся в плечах, растёт, тело меняет центр тяжести… Так мы и до драконьего облика доберёмся.

Хватит с неё, пожалуй.

– Я – это страшная тайна Карха, – отвечаю, убирая иллюзию и возвращая тьму в источник. – Потому что украл у него кусок тьмы. Хочешь, чтобы Карх стал сильнее? Давай вернём ему украденное. Что потом будет со мной – неважно. Важно, что если вы, божки, пока и живы, то лишь потому, что я забрал у него часть силы. Хочешь вернуть? Уверена?

Тея берёт себя в руки. Её тело словно сдувается. Шипы втягиваются под кожу и растворяются. Через минуту она наклоняется к моему лицу. Я даже чувствую её вишнёво-миндальный аромат. Слабый и в такой концентрации не опасный.

– Так что скажешь? – надавливаю я.

– Ты полон сюрпризов… инквизитор, – отвечает богиня. – Но теперь я понимаю, откуда твоя сила. Как ты это провернул?

– Прости, дорогая, эта тайна ещё страшнее.

– Я всё равно узнаю, – обещает она. – Но давай к делу. Твои условия?

– Что с моими ребятами?

– С кем? – не сразу понимает она. – А… инквизиция… Прости. Твоего ордена больше нет. Ты же понимаешь…

Понимаю. И за своих отомщу тоже.

– Ясно. Но чтобы победить Карха – бить надо наверняка. И найти подходящее время. Так что сиди тихо, Тея, и не отсвечивай. Я же буду искать способ поставить Карха на место.

– Но у меня тоже есть условия… инквизитор. Если я решу, что ты недостаточно стараешься, я вернусь и постараюсь тебя поймать. И посмотрю, будет ли Карх благодарен мне за возвращение украденной силы.

– Может, и будет. Но те, кто много знают, долго не живут. Карх убьёт одну не в меру любопытную богиню, которая узнала, что его силу можно украсть. И что он, возможно, не так силён, как всем представлялось.

– Что мне стоит убить одного не в меру наглого бывшего инквизитора? – ухмыляется она.

– И остаться один на один с Кархом? На здоровье. К тому же в этом случае сила вернётся к своему настоящему хозяину.

– Я не буду рисковать. Твоя взяла, – кивает богиня и добавляет: – Но у меня есть ещё одно условие.

– Говори.

– Мой мир. Хочу, чтобы ты присматривал за ним. Хотя бы иногда. Убей хотя бы часть чудовищ Карха.

– А самой слабо?

– Просто не хочу.

Понимающе киваю:

– То есть собираешься столкнуть нас с Кархом лбами и поглядеть, кто умнее.

– Хороший план, не находишь?

– Просто скажи спасибо, что я не убиваю тебя прямо здесь и сейчас, – советую, зевая в очередной раз. – Мы не союзники, дорогая. Но я готов подумать о том, как вернуть Высшего.

– Да! – оживляется она. – Тут я готова тебе помочь.

– Оставь свою помощь Шанкре, – ухмыляюсь. – Можешь даже поискать его двенадцатую руку. Вдруг ему пальцев не хватает, чтобы в заднице ковыряться. Как мне попасть в твой мир?

Тея хмурится.

– Я… дам тебе ключ, – медленно говорит она. – Но если ты солгал и сдашь меня Карху…

– Предлагаю Договор на крови.

– Согласна.

Богиня острым ноготком проводит по своей ладони. Выступают капли крови с серебряными искрами. Любуюсь этим зрелищем. Кровь богов – красивая жидкость. Искрится серебром. Кстати, очень ценный ингредиент. И самый дорогой – думаю, во всех мирах.

Краем глаза замечаю под ногами насколько серебряных капель. Надо будет собрать. И подарить Токсину. Может, и сделает что полезное.

Когтем тьмы режу свою ладонь.

Беру Тею за руку, ладонь к ладони. Так, чтобы кровь смешалась. Мысленно произношу привычное заклятие.

На самом деле этот договор мне не нужен. А вот божественная кровь – может пригодиться.

Тьма внутри меня опять истерит, чувствуя чужую божественную силу. С трудом удерживаю над ней контроль. Осторожно тяну кровь. Она серебряной лужицей остаётся под кожей. Главное – не дать ей раствориться в моей.

Тея брезгливо выдирает руку и вытирает ладонь. На которой, впрочем, уже нет никакого пореза.

– Мерзость. – Её передёргивает. Тьму не любит никто. – Как ты с этим живёшь…

Как-как… Жить захочешь – не так раскорячишься.

Я знаю, чего хочет тьма, живущая внутри меня. Она хочет жрать. Хочет расти. А потом взять моё тело под контроль и стать самостоятельной. Чтобы этого не случилось, я тоже должен расти. Тут или я её, или она меня. А ещё я знаю, где можно её кормить безнаказанно. В мире разломов.

– Так ты возьмёшь мой ключ? – спрашивает Тея.

Возьму. Это и в моих интересах. И дело даже не в Кархе. Дело в ингредиентах, которые можно отыскать в мире богини любви. И в бизнесе. Ничего личного, детка. Просто работа.

В голову приходит любопытная мысль. Я поднимаюсь и подхожу к сдохшему единорогу. Наклоняюсь, кладу ладони на его круп. Богиня любви осталась верной себе до конца: миндалём воняют даже выпотрошенные внутренности.

Хмыкаю и начинаю потихоньку вливать в тело тьму. Я напитываю ею иллюзии. Но можно ли напитать мёртвое тело? Знакомые жесты – плетение напитки мышц тьмой. Укрепление…

Тьма сопротивляется. Ей явно не хочется туда лезть. Но наконец дохлый единорог дёргает ногой и приподнимает шею, глядя на меня налитым кровью глазом.

Правда, это его движение отнимает у меня остатки сил. Зато эксперимент можно считать удавшимся. Особенное удовольствие доставляют расширившиеся в ужасе глаза богини.

Конечно, она не раз видела, как поднимают мёртвых. В моём мире некроманты не редкость. Но некромагия не работает на божественных созданиях. А так… Уверен: богиня верно поняла мой намёк. С этого момента в каждом своём создании она будет видеть потенциальную опасность. И будет думать: нет ли там части моей тьмы?

Наконец Тея отводит глаза и просит:

– Убери.

Да мне пока и не нужен единорог-зомби.

Она протягивает крошечное прозрачное сердечко на цепочке. Розовое, разумеется.

– Вот ключ. Ты умеешь открывать порталы. Направь плетение на ключ – и выйдешь в мой мир.

– Прямо в руки Карха? – ухмыляюсь, забирая сердечко.

– Он не бывает там сам. Мой вишнёвый миндаль ему отвратителен, – хмыкает богиня. – До встречи, Никрас. Я даже рада, что не поймала тебя.

– Можем поиграть ещё, – насмешливо предлагаю. – Было весело.

– Нет, пока не стоит. Мои единороги мне всё-таки дороги, – улыбается богиня.

А потом проводит ладонью над двумя трупами, и они, растворяясь розовым туманом, втягиваются в туши живых.

Когда богиня исчезает, я внимательно разглядываю ключ от её мира. И сдаётся мне, что этот ключ разглядывает меня…

Пока я соображаю, интуиция это или глюк от усталости, розовое сердечко Теи внезапно обжигает мне ладонь и…

…исчезает, оставив в моей руке только короткую цепочку.

Не успев даже удивиться, я вижу на ладони бугорок, быстро ползущий к запястью, к локтю и выше.

С матом пытаюсь вытащить из себя долбаную штуковину – но безуспешно.

Добравшись до плеча, бугорок резво спускается ниже… ещё ниже… И когда я уже начинаю ждать от богини серьёзной подлянки, замирает около пупка. Где в секунду превращается в татуировку.

Розовую.

В виде сердечка.

Ну, Тея!.. Этого я тебе не забуду.

Плюнув на татушку, возвращаюсь к источнику рода Каменских. Опускаюсь перед ним на траву и кладу на камень ладони. Надо понять, почему он отказался меня принимать.

Если сюда явятся остальные боги – они не будут меня убивать. Даже сам Карх, ведь тогда он лишится возможности вернуть украденный у него кусок тьмы. А вот я с радостью сверну этому козлобородому шею. Но мне нужно время. И союзники. Здешнее оружие, не зависящее от маны и эфира, может стать неплохой альтернативой божественным артефактам, способным убить бога…

Но теперь, кроме мести божкам, у меня есть и ещё одно дело.

Высшего надо вернуть.

Глава 2

Около источника рода Каменских я провожу ещё пару часов.

Пытаюсь общаться.

Лью на него свою кровь.

Периодически получаю один и тот же ответ:

«Вы не можете получить доступ к этому источнику. У него уже есть хозяин».

Это может означать только одно. Точнее, вариантов – два. Или жив князь Станислав Каменский, отец Никиты. Или у Никиты есть старший брат.

Или я чего-то не знаю об этом мире… Потому что оба варианта совершенно нежизнеспособны.

Оторвав несколько полосок ткани от футболки, пропитываю их кровью богини любви и кровью единорогов. Вежливо прощаюсь с источником и ухожу.

Теоретически где-то неподалёку находится родовое поместье Каменских, и оттуда меня могут довезти до города охранники… Но я исчез из камеры полицейского изолятора и, несомненно, нахожусь в розыске. Пока не хочу объявляться. Да и времени с моего исчезновения прошло всего часов пять. Сейчас утро десятого августа – ещё сутки назад я был в военном лагере Императорского училища.

Сориентировавшись по сторонам света, иду на восток – к столице. Умение медитировать на ходу весьма полезно, кстати. Толку мало, но это лучше, чем просто тупо шагать.

Час спустя я выхожу на шоссе и наконец соображаю, что у меня опять нет с собой ни банковской карты, ни налички, ни смартфона.

Фигня вопрос, собственно. Чтоб это было самой большой моей проблемой.

Полчаса на обочине – и мой поднятый палец замечает какой-то дальнобой. Едем мы с ним весело, но недолго: в столицу мужику не нужно, уходит по объездной. Я же снова выгружаюсь на обочину и снова поднимаю палец.

Тишина. Здесь уже и народ невнимательней, и машины подороже. А выгляжу я сейчас, прямо скажем, не как князь.

Но спустя ещё полчаса рядом останавливается задрипанный серый седан.

– Тебе куда, пацан?

Называю адрес.

– Прыгай. Только туда я не доеду – на проспекте тебя выброшу.

На проспекте так на проспекте. Киваю и загружаюсь на переднее сиденье.

Ещё через час я стою перед квартирой Токсина.

Вряд ли он был бы против – а мне необходимо если не пожрать, то хотя бы помыться и переодеться. И вот потом возвращаться в полицию. Скрываться я смысла не вижу.

Понятно, что ключей у меня нет. Но иллюзорные паучки, оживлённые тьмой, отлично справляются с замком. Ухмыляюсь, открывая дверь: податься, что ли, в грабители банков…

– Во-ор-р! – словно в ответку на мысли грохочет потусторонний голос.

Не успев зажать уши от мерзких звуков, я спотыкаюсь на ровном месте и валюсь на пол, врезавшись затылком в обувную полку.

– Какого!..

– Во-ор-р! – продолжает вопить пустота едва ли не на уровне ультразвука.

– А ты-то кто?

– Во-ор-р! – упоённо продолжает…

…домовой.

А кто ещё?

У Токсина живёт домовой дух. Вся местная нечисть буквально липнет к одарённым с аспектом света, им приходится носить специальные отгоняющие артефакты. Но вот с домовым подружиться – это даже выгодно. Конечно, если уметь с ним обращаться.

– Я князь Каменский, – заявляю этому «хранителю дома». – Вы же меня знаете, господин домовой.

– Ишь… – Пустота чуть понижает тон. – Вежливый…

– Ваш подопечный позволил мне воспользоваться его жилищем.

– Молодой ещё он, глупый, – важно сообщает домовой. – Не понимает, что и друзья бывают разные.

Сдерживаю ухмылку и продолжаю налаживать контакт с полезной нечистью:

– Господин домовой, мне только помыться и переодеться. И поесть бы неплохо, если что найдётся. Я очень рад, что вы здесь. Простите, что без предупреждения. Обстоятельства вынудили.

В общении с домовыми духами уважительность – первое правило. Иначе так и будешь на пустом месте спотыкаться. И не только. Пакостить умеет вся нечисть.

– Ну ладно… – бурчит домовой, и перед моим носом материализуется нечто вроде туманного конуса со старческим лицом и всклокоченной бородой. – Молока принёс?

– К сожалению, нет. Но обязательно принесу, как только сумею посетить вас ещё раз.

– Замок вскрыть сумел… – бурчит домовой. – Ишь… Ну хоть без питомца своего мерзкого явился, на том спасибо. Ладно, заходи. Да ненадолго! Следи тут за тобой, оно мне надо? Корми тебя…

Жрать тут не то чтобы нечего… С отвращением завариваю кипятком местную лапшу в пластиковой коробке. Доводилось мне в своём мире и древесной корой питаться. Вот даже не знаю, что лучше.

Кроме лапши здесь есть крекеры и поганый растворимый кофе.

Квартиру Токсину купил его отчим – думаю, чтобы выселить парня. Сам Токсин думает, что жильё куплено на деньги его отца – графа Горчакова. Вообще-то Горчаковы не бедствуют, и граф вполне мог обеспечить своего бастарда чем-нибудь покруче. А в скромной двушке едва умещаются её хозяин и его лаборатория.

В лаборатории я оставляю две тряпки с божественной кровью – кстати, более чем достойная плата за еду, помывку и одолженные шмотки.

– Присмотри, чтоб никто это не трогал, – говорю домовому, который так и шляется за мной по пятам. – Даже хозяин, если начнёт орать, что это тут такое появилось. Сначала я сам ему объясню.

– Кто? – высокомерно переспрашивает домовой.

– Подопечный твой! – поправляюсь я. Потому что эта нечисть считает своего хозяина именно подопечным и всячески его обихаживает. Если подружится.

– Присмотрю, – обещает домовой. – Ещё чего надо?

Киваю:

– Надо. Штаны с футболкой. Верну.

Правда, в полиции придётся объяснять, где я взял шмотки. Но не ходить же по столице грязным и оборванным.

Уже помывшись и одевшись, я делаю себе ещё кофе и тут слышу голоса за входной дверью. А потом в замке начинает ворочаться ключ.

Твою ж мать.

Вряд ли это Токсин. Он в лагере, и выходных там не дают.

Бесшумно перебегаю в комнату и накидываю на себя иллюзию невидимости.

– Не говори, что я тут, – успеваю шепнуть домовому.

Он тоже исчезает.

А в квартиру входят двое.

Женщина и мужик.

Я прислоняюсь к стенке между шкафом и диваном и замираю.

Это Таш, двоюродная сестра Токсина.

И да, у неё могут быть ключи от квартиры двоюродного брата.

Но мужчине, который вслед за ней заходит в комнату, здесь точно делать нечего. Я узнаю его мгновенно. Это…

…Константин Шаховский.

Тот самый Шах, который пытался меня похитить по дороге в военный лагерь. Наёмник князя Назарова.

Тот самый Шах, который вместе с Матвеем Соболевым сидел в бункере Колдуна.

Ну дела…

Таш – сокращение имени. Наталья Бородина, моя любовница. Владелица знаменитого аукционного дома «Лотос». Знаменитого настолько, что власти закрывают глаза на то, что там незаконно приторговывают артефактами и ингредиентами.

– Ты можешь пересидеть здесь, – отрывисто говорит Таш, останавливаясь посреди комнаты. – До конца августа, пока Димка не вернётся из лагеря.

Она опять выглядит как обычная девушка, причём вовсе не интересная: балахонистая футболка, коса, ни следа макияжа. Ни следа той шикарной дамы, которая блистала на аукционе.

– Если он приедет раньше? – мрачно спрашивает Шах, оглядываясь.

– Вряд ли. И я буду знать, предупрежу.

– Хорошо.

Шах выглядит так, будто пару недель голодал. Ввалившиеся щёки, круги под глазами.

Он был в бункере. В незаконной лаборатории, где одарённых накачивают какими-то зельями – изменяя организм, чтобы человек мог ходить в разломы. Видимо, сумел сбежать, пока ту лабораторию быстренько сворачивали.

Вспоминаю слова лешего:

«Кто подыхает там, в разломе, а кто ингредиенты на продажу хозяину выносит… Но изменённые – они не по своей воле глотают дрянь и лишаются ума. Они для других умников зарабатывают».

Внимательно разглядываю Шаха.

Нет, он точно в своём уме. Глаза злые, вполне разумные. Вон как осматривается. Видимо, его, как и Матвея, накачать дрянью не успели.

– И помни, мать твою, кто ты теперь такой, – говорит Таш. – Рисковать не смей, тебе нельзя. Из квартиры не выходи. Еду доставкой заказывай.

Я напрягаюсь. А кто он теперь такой, интересно?

– Хорошо, – сквозь зубы отвечает Шах. – Я понимаю.

– Хрена лысого ты понимаешь! – огрызается Таш. – К Назарову побежишь – конец тебе! Не там, так здесь. Ты теперь повязан, Костик. И нашими, и вашими.

– Я знаю! – тяжело говорит Шах и прибавляет длинную матерную тираду.

«Ваши» – это, без сомнений, князь Назаров. А вот «наши» – это кто для Таш?..

Она ухмыляется и вдруг треплет Шаха по волосам.

– Да нормально всё будет.

Богатая, успешная бизнес-леди. Аристократка из захудалого рода. Кузина моего сокурсника. У Токсина фамилия матери, отец Таш – его родной дядя.

Константин Шаховский – тоже одарённый из захудалого рода. Обычный наёмник, шавка князя Назарова. Поправочка: бывшая шавка князя Назарова. Не богатый. Не успешный. Что может связывать его с Таш?

Явно не койка – они не любовники, это видно. Однако хорошо знакомы.

– И ещё, – говорит Таш, забирая у Шаха пакет, который он всё это время перекладывает из руки в руку.

Начинает выгружать на стол продукты. Среди них – двухлитровая бутылка молока.

– Это, – она тычет поочередно в промасленный пакет и молоко, – не тебе. Это домовому. Будешь давать, он сам не возьмёт. И доставкой заказывай, как кончится. Молоко и круассаны, он любит.

– Кто любит?.. – переспрашивает Шах и опять матерится.

– Я, а ты придурок! – немедленно откликается гулким голосом домовой. – Учти, матерщины не потерплю. Выкину из дома и следы веником замету. Ходят тут… козлы…

Шах молчит и кусает губы. А потом отвешивает Таш низкий поклон:

– Спасибо тебе, Наталья Сергеевна! Обещаю: твою доброту я не забуду.

– Помни, помни, – соглашается Таш и спрашивает с сочувствием: – Ну чего ты, Костик? Ты, главное, ему не хами, домовому. И будет у вас любовь и согласие.

– Чертей у твоего братца не водится? – хмуро интересуется Шах.

– Достанешь меня – и чертей приведу, – обещает домовой. – А в лабораторию Димкину зайдёшь – так тебе и черти ласковыми покажутся. А ты, красна девица, оборзела совсем. И ведь сказано было…

Не дав ему договорить, умница Таш тоже отвешивает поклон – чуть не до пола. Не Шаху, конечно, а туманному нечто, зависшему перед его мордой.

– Спасибо тебе, дедушка, за ласку и помощь! Уж прости, что человека тебе привела на жительство.

– Два дня молока не приносила… – бурчит домовой.

Таш уходит, не оставляя Шаху ключи. А новый постоялец Токсина плюхается на диван и утыкает лицо в ладони. Я утираю пот с лица – невидимость удержу ещё минут пять от силы. Впрочем, уже и ни к чему.

Бесшумно подхожу к Шаху и тычу двумя пальцами ему в шею. Несильно – он приходит в себя быстро, но уже лежит носом в диван, а я сижу сверху, вывернув ему руку.

– Дёрнешься – сломаю, – предупреждаю, когда он начинает ворочаться.

– Ты кто?!

– Чёрт в пальто, – хмыкаю я. – Ты как в лабораторию попал? В бункер, где в камере сидел?

– Тебе-то что? С-сука!.. Пусти!

Но вырваться из моего захвата ещё никому никогда не удавалось. Разве что наставнику в школе, лет четыреста назад.

– Сцепился с одним хреном, – неохотно отвечает Шах. – Старый знакомый. За ним, видно, следили. Повязали нас обоих…

– Имя хрена?

– Ну, Соболев… Матвей.

Как-то так я и предполагал. О том, что Шах тоже сидит в бункере, мне сказал именно Матвей. И вряд ли Матвею показывали там пленников.

– Как удрать сумел оттуда?

– Там заваруха случилась. Под шумок удалось.

Хвалю:

– Молодец. А чего к Назарову не пошёл?

– Ты кто такой?!

Хмыкаю:

– Я твоя совесть, Костик.

– С-сука…

– Ну, совесть – она такая. Так что с Назаровым не поделил?

Поворачиваю его запястье, и Шах вскрикивает от боли.

– Я ж пропал, – говорит он глухо. – Назаров не прощает косяков. Он меня ищет.

То есть любезный князь Назаров благодушен и щедр только с кадетами своей школы. Ну, я так и думал.

– Что у тебя с Натальей Бородиной?

– Она моя любовница.

– Врёшь.

Давлю на болевую точку, Шах подвывает.

– Не скажу, сука! Хоть убей! – выплёвывает он.

Даже так? Боевой маг, профессиональный наёмник – боится владелицу аукционного дома больше, чем князя Назарова? Его-то он назвал без колебаний. Или он боится тех, кто стоит за Таш?

Ладно.

Отсюда Шах никуда не денется ещё пару недель – до приезда домой Токсина. Пребывание первокурсников в лагере заканчивается двадцать четвёртого августа. Думаю, успеем поговорить… Не я – так Матвей.

– Костик, – окликаю притихшего Шаха. – У тебя денег на такси не найдётся? А я тебе еды на эту сумму закажу.

Секунд пять офигевший Шах молчит. Потом неожиданно смеётся.

– Кто ж ты такой? Голос вроде знакомый, не пойму… В кармане штанов возьми, там хватит.

Скомканных купюр действительно хватит даже до лагеря добраться. Забираю половину, остальное сую назад в карман.

– Молоко покупать не забудь, – советую напоследок. – А то ни мне, ни Назарову, ни Бородиной ничего не останется.

– Гы… – реагирует домовой, и я впервые задумываюсь: почему он не заступился за Шаха? Всё же его привела кузина хозяина, которая кормит духа в отсутствие Токсина…

Вырубаю Шаха и интересуюсь:

– Господин домовой, а вы почему парню не помогли?

– Убить бы не дал, – отвечает дух. – Но он мне не нравится. Воняет сильно.

Невольно тяну носом – да нет никакого особого запаха.

– Бедой воняет, – уточняет домовой.

Но дальше я не расспрашиваю.

Мне пора.

Где-то в окрестностях Москвы

Химеринги – это существа из мира разломов. Полуящерицы-полукоты, сотканные из тёмного эфира. Там, где тёмного эфира нет, зверю нужен Хозяин. Якорь, что не позволит его сущности рассеяться. Симбиоз. Но условие для создания симбиотической связи – желание самого химеринга.

Однако с бывшим Хозяином Крайта связь была недобровольной. Бывший Хозяин взял его к себе ещё котёнком. И даже не дал ему имя. С ним Крайт жил будто в полусне, исполняя приказы, получая наказание за ошибки. У него не было ни своей воли, ни своих мыслей, ни своих желаний. До тех пор, пока, в очередной раз впившись клыками в указанную Хозяином жертву, он не напился тёмного эфира. Очень странного тёмного эфира, не такого, как раньше…

Крайт не знал, что спутал эфир с божественной тьмой, внезапно поселившейся в теле Никиты Каменского. Но именно эта тьма заставила его снова обрести себя и ослабила Цепи Души, наложенные Хозяином.

А потом Ник разорвал их. И Крайт остался с Ником. Ушёл вместе с ним из разлома, хотя очень хотел остаться.

Ник не понимал, почему химеринг так поступил. Но люди вообще существа странные. Хотят всякое ненужное, не понимают важных вещей… Но Крайт ушёл с Ником из разлома, хотя давно мечтал остаться там, на своей родине.

Ник не хотел быть хозяином.

Ник дал химерингу имя.

И химеринг признал его Старшим своей новой Стаи. Ник и Крайт стали Стаей.

А потом лесная нечисть из мира Ника превратила химеринга в обычного кота. По крайней мере Крайт стал выглядеть именно котом и мог теперь жить при свете солнца.

В силе он, конечно, потерял… но меньше, чем думал Ник. Зато теперь химеринг мог есть ту еду, которую обычно едят коты, и она оказалась очень вкусной. Особенно змеи.

Правда, Крайту совсем не понравились блохи, но Ник избавил его и от блох. А ещё он Крайта чесал… В общем, быть котом оказалось приятно.

А связь со Старшим позволяла ловить его эмоции и переговариваться.

Когда с Ником случилась какая-то беда, Крайт находился примерно в десятке километров от территории лагеря – гулял и ловил змей. И добраться вовремя не успел.

Но мог найти Ника, руководствуясь чутьём, – и порвать всех его обидчиков.

Крайт рванул в столицу, не чуя лап и очень сожалея, что не имеет сейчас тела химеринга. Впрочем, тогда ему пришлось бы ждать ночи – а найти Старшего надо было немедленно.

Он мчался всё-таки быстрее обычного кота и даже ни разу не остановился перекусить. Но дорога была длинной, и Крайт начал уставать.

Наверное, эта усталость и помогла его прежнему Хозяину натянуть ту нить, которая осталась у него от прежней связи. Натянуть – и дёрнуть так, что подогнулись лапы.

А потом незримая нить потащила Крайта к себе.

Он боролся так яростно, как не боролся никогда в жизни.

Но борьба была неравной, и в какой-то момент сознание Крайта просто потухло.

Беды вроде бы не случилось. Он очнулся в лесу около военного лагеря Императорского училища. И сразу понял, что с Ником всё в порядке – спасать его уже не нужно.

Ник едет сюда! Нужно ждать!

Крайт попытался вспомнить, что произошло с ним самим и как он снова оказался около лагеря.

Но не смог.

Глава 3

Полчаса спустя я подхожу к невзрачному трехэтажному зданию, в которое меня привезли после ареста. Но захожу не сбоку, куда меня вталкивали, а через главный вход, мимоходом оценив скромную вывеску на двери: «Экспертный следственный отдел».