Слушаю и повинуюсь!

Глава 1

Ева

– Юра, я хочу огромный бутерброд. – Ева прикрыла глаза и блаженно откинулась на спинку стула, представляя себе тот самый изыск – толстый, с хрустящей корочкой хлеба, сочным мясом и тающим сыром.

– Так за чем же дело стало…

– И запить это все шоколадом. – Голос звучал мечтательно, будто она уже чувствовала вкус на языке. – Двумя шоколадами. И чтобы еще салом это все заесть.

– Давай я тебе организую! – Друг засмеялся. Так тепло и искренне, что на мгновение отступили голод и переживания по поводу предстоящих событий.

– А в платье я как влезу?!

Она открыла глаза. На экране высвечивалось лицо Юры Маркелова. Взъерошенные черные волосы, карие глаза, сочувственная улыбка.

– Когда в последний раз ели наши ходячие мощи? – спросил он.

– Да.

– Что «да»?! – Он фыркнул. – Я так понимаю, Игорь собирается в буквальном смысле выносить тебя из ЗАГСа.

Ева выпрямилась на офисном стуле и потерла глаза.

– Я тебе не за этим позвонила. – Она перелистнула картинку на экране, стараясь сохранить деловой тон. – Сейчас покажу тебе свадебное платье.

– Мне оно уже заранее не нравится.

– Ну, Юра!

– Ну, Юла, – ровным голосом передразнил он и тут же смягчился. – Ладно, поразите меня, Ева Насмерть Похудейкина.

Она тихо рассмеялась. Прикрепив файл с фотографией в их чате, нажала на «Отправить».

На экране мелькнуло изображение пышного платья с кружевами, стразами и тончайшей вышивкой. Маркелов вздохнул так, что вытянул весь кислород в своем кабинете. Потом подпер подбородок рукой, разглядывая шедевр швеи с видом эксперта. Ева едва удержалась от смеха. Вот он, энтузиазм человека, который готов поддерживать ее в поедании чебуреков на скорость. Но только не в разглядывании рюш и оборок.

– А платье где? – спросил он ровным голосом.

– Так вот же!

– Накидка на самовар. – Он откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. – Ева, скажи честно, Игорь решил сшить его на два размера меньше, чтобы за эти пузыри не переплачивать?

– Сам ты пузырь, – проворчала Ева, но в уголках губ дрогнула улыбка. – Это «Сваровски».

– Ой, извините, простите. – Юра даже не попытался изобразить раскаяние. Потом устало зевнул и помотал головой. – Извини, не выспался. И не догадывался даже, что такие платья тебе нравятся. Когда примерка?

– Завтра, – ответила Ева и улыбнулась. – Съездишь со мной?

– Мыло брать?

– Маркелов!

– Ладно-ладно. – Друг усмехнулся. – А Игорь твой почему не сопровождает даму сердца? Боится, что, если корсет разойдется, ему отлетающим пузырем глаз выбьет?

– У него деловая встреча, – прохладно ответила Ева.

– Многовато у него их в последнее время, – заметил Юра и тут же прыснул. – Ну, с другой стороны, если его так часто не будет дома…

– Нет, Маркелов, еще одна шутка про любовников, и я тебя забаню.

– Принято.

Он поднял руки в знак капитуляции, но глаза его смеялись. Юра всегда умел разрядить обстановку, даже когда Ева сама не понимала, что закручивалась в водовороте собственной тревоги.

– Ладно, завтра в десять у салона, – сказала она, смягчившись. – И без комментариев про самовары.

– Да что ты, я буду лапочкой, – торжественно пообещал он. Однако взгляд друга буквально кричал, что это ненадолго.

Внезапно дверь кабинета распахнулась с такой силой, что Ева вздрогнула и инстинктивно рванула курсором в угол экрана, сворачивая вкладку с видеозвонком.

– Это что еще за фокусы?!

Голос Олега Сергеевича кувалдой ударил по нервам, прокатился дрожью по всему телу. Начальник стоял на пороге, впиваясь в косяк с такой силой, будто готовился выдрать его вместе с дверью.

Ева быстро перевела взгляд на экран, но было уже поздно. Начальник заметил. Собственно, поэтому его расположение духа стало еще бодрее.

– Опять личные дела?! – Он резко шагнул вперед. – Ты вообще понимаешь, где работаешь?! Или думаешь, что мы тут благотворительный фонд?!

Он швырнул папку с документами. Та пронеслась через кабинет, с оглушительным грохотом приземлившись перед Евой. Листы разлетелись по столу, и девушка на мгновение зажмурилась, сжавшись на стуле.

– Что это?! – Олег Сергеевич ткнул пальцем в отчет.

– То, что вы просили.

– Опечатка! На девятнадцатой странице! – Он грохнул ладонью по столу так, что задрожали мониторы. – Ты хоть представляешь, что будет, если я покажу этот позор директору?!

Ева сглотнула и постаралась слишком сильно не скукоживаться на своем стуле. Только бы голос не дрогнул.

– Я исправлю.

– Нормально нужно делать с первого раза. – Начальник понизил голос, и от этого почему-то сделалось в два раза страшнее. – Или ты думаешь, что раз у нас самый высокий оклад в отрасли, то можно халтурить?

Одна ошибка. Всего лишь ничтожный промах, втиснутый на девятнадцатую страницу. Но этому перфекционисту вполне хватило.

Олег Сергеевич наклонился, его дыхание обожгло кожу леденящей мятной свежестью – он, как всегда, набил рот конфетами перед разбором полетов. Будто думал, что сладкая прохлада скроет кислоту слов.

А рядом – раскрытая вкладка со свадебным платьем. Таким белым, чистым и невинным. Какая ирония.

– Знаешь, что я вижу? – прошипел он. – Что тебе плевать.

– Олег Сергее…

– Игорь Львович – уважаемый человек. – Начальник резко выпрямился, тон голоса снова приобрел металлическую ноту угрозы. – Он тебя пристроил, но это не значит, что я буду терпеть тех, кто не хочет работать. Если не можешь соответствовать уровню – ты нам не нужна. Будешь искать работу за копейки. Поняла?

Ева молчала. Мысли сжимались в тугой болезненный узел. Нужно было перечитать еще раз и еще, чтобы не допустить подобного. Игорь поверил в нее. Привел в эту компанию – огромную, холодную, сверкающую стеклом и сталью непоколебимого успеха. А что сделала она?

– Переделать. Немедленно.

Начальник развернулся и вышел, оставив за собой тяжелую тишину. Дверь захлопнулась с таким же грохотом, как и при его торжественном появлении.

Ева медленно выдохнула, разжала пальцы и снова открыла вкладку с видеозвонком. Юра сидел на другом конце экрана, его лицо было серьезным, но в глазах читалось нечто большее – раздражение, смешанное с сильным беспокойством.

– Ты считаешь такое отношение нормальным? – спросил он тихо.

– Я сама ошиблась. – Голос Евы дрогнул. Хорошо, что не при начальнике, он терпеть не может, когда подчиненные плачут. – Нужно было быть внимательней.

– Ты делала этот отчет ночью, потому что твоему Олегу Тваревичу приспичило.

– Юра! – Ева понизила голос до шепота, бросая взгляд на дверь. – Не знаю, зачем я тебе вообще позвонила…

– Потому что я твой лучший друг. – Он вздохнул. – А еще – психотерапевт.

– Это, скорее, минус, чем плюс, Маркелов.

– Знаешь… – Юра прервался, будто подбирая слова. – Если бы ты была моей пациенткой, я бы спросил, почему ты позволяешь так с собой обращаться.

Ева нахмурилась. Вот именно этих нравоучений в исполнении Юрки-врача ей сейчас и не хватало.

– Психотерапевты не дают советов, – сухо напомнила она.

– А я и не советую, я спрашиваю. – Его голос звучал серьезно. – Ты ведь понимаешь, что дело не в опечатке. Весь этот фонтан был про контроль. Тваревич проверяет, как далеко может зайти.

– Ты преувеличиваешь.

– Нет, Ева. – Юра помрачнел. – Это ты недооцениваешь.

Он вздохнул и побарабанил пальцами по столу – нервный ритм, будто пытавшийся выстучать правду прямо в ее сознании.

Ева открыла рот, чтобы возразить, но он уже махнул рукой – не равнодушно, а так, как машут, когда понимают: дальше – только стена.

– Извини, ко мне пациент пришел. – Юра слабо улыбнулся. – Увидимся.

– Пока.

Экран погас, оставив ее наедине с отчетом. Разбросанные бумаги, жуткая девятнадцатая страница с незначительной опечаткой. И гнетущее чувство, будто бежишь по бесконечному коридору, а выход завален обломками собственных извинений.

Внезапно телефон на столе завибрировал. Ева перевела взгляд на экран и улыбнулась. Уведомление от Игоря:

«Дорогая, сегодня вечером мы ужинаем в ресторане. Отказы не принимаются!»

Хоть что-то хорошее за сегодня.

Она вздохнула, взяла отчет и открыла девятнадцатую страницу. Исправлять.

Все нужно срочно исправлять.

Ева даже не заметила, как быстро опустел офис. Она так и просидела почти весь день, сгорбившись над клавиатурой. А глаза все так же рьяно выискивали опечатки, которые могли стоить ей всей нервной системы.

И целый день в ушах гремел голос Олега Сергеевича. Еще одна ошибка, и они пересмотрят ее место в компании. Когда телефон на столе завибрировал, Ева вздрогнула.

– Да, Игорь? – Ее голос звучал хрипло. Неудивительно, она не открывала рот с самого утра. – Одну минутку… Сохраняю и выхожу.

Она щелкнула мышью, закрывая папку с исправленным файлом. В потухшем мониторе мелькнуло отражение ее лица – бледное, с темными тенями под глазами. Опять она пропустила обед, даже кофе не успела выпить. Радовало одно – ужин.

Покидая офис, Ева заметила машину Игоря через стеклянные двери. Красная, блестящая. До крика дорогая на фоне строгих корпоративных седанов. Игорь стоял рядом. Синий костюм, безупречный силуэт и легкий наклон головы. Еве всегда казалось, что ее жених даже в неформальной обстановке выглядит так, будто позирует для невидимых камер.

– Дорогая. – Игорь улыбнулся. Настолько тепло, насколько позволяла его сдержанная манера общаться.

Ева почувствовала, как что-то сжалось внутри. Взгляд Игоря скользнул по ее растрепанному пучку, простой рубашке, льняным брюкам – и на мгновение задержался.

– Мы поедем… так? – спросил он мягко, почти заботливо.

Ева прекрасно знала этот тон. И очень сильно его не любила.

– Я плохо выгляжу? – Она слишком устала, чтобы препираться.

– Нет, конечно. – Он на мгновение поджал губы и снова улыбнулся. – Просто я думал, ты помнишь, куда мы направляемся.

Ева не ответила. Устала. Устала от его ожиданий, от постоянной необходимости соответствовать. Устала от этого вечного спектакля, где ее роль – безупречная на все согласная спутница. Где ей необходимо есть по одному салатному листу в день, чтобы втиснуться в платье, которое ее жених заказывал для «моей подиумной модели». Где ей постоянно нужно соответствовать уровню, чтобы заслужить нежность.

Но ведь по-другому не бывает?

Ресторан «Эклипс» сиял так ослепительно, будто само солнце раздробилось во множестве хрустальных люстр. Их пронзительный золотистый свет струился по стеклянным стенам, создавая ощущение, что ты находишься внутри гигантского бриллианта. Даже воздух здесь ощущался дорогим – пропитанный ароматами вин и изысканных блюд. Томная песня фортепиано растворялась в приглушенном гуле разговоров – шепоте сливок общества, привыкших решать судьбы корпораций между глотками шампанского.

Вот только Ева чувствовала себя так, будто ее посадили в аквариум, где каждое ее движение, каждая складка на льняных брюках подвергались оценке. Она чуть замедлила шаг, будто чувствуя давление этой отлитой из золота жизни.

– Ты же знаешь, как я не люблю дорогие рестораны, – прошептала девушка.

– Но ты же понимаешь, почему мы здесь. – Игорь улыбнулся и поправил галстук.

Потому что так надо.

Потому что он так решил.

А теперь сидел напротив, безупречный, как всегда. Пальцы лениво обводили край бокала, а взгляд скользил по ней, будто проверяя, соответствует ли она обстановке «Эклипса».

Хотя соцсети и блогеры в один голос твердили, что настоящая девушка должна мечтать об ужинах в дорогих ресторанах и отдыхе на премиальных курортах, Ева чувствовала себя среди всей этой показной эстетики как суслик в полете. Стоило ей лишь раз осторожно предложить Игорю заказать еду на дом, как он тут же выдал целый водопад презрительных эпитетов – «затворники», «нищеброды», «люди, не умеющие жить красиво».

Игорь с непоколебимой уверенностью заказал им обоим трюфельное ризотто. Блюдо, от одного названия которого у Евы тут же отчалил аппетит. Она механически водила вилкой по тарелке, размазывая кремовую массу. И даже мысль о строгой диете не делала эту еду желанной.

«Сейчас бы простой здоровенный бутерброд с ладошку…» – мелькнуло в голове.

И вдруг – совсем неуместная картина. Она и Маркелов. Велосипеды, набережная, ветер в лицо.

Ева тряхнула головой. Откуда это? Усталость? Или что-то еще?

– Дорогая, ты помнишь, что у тебя завтра примерка? – Игорь, наконец, отложил телефон. Но пальцы его все еще нервно постукивали по столешнице, будто он мысленно продолжал диалог с кем-то более важным.

– Помню. – Ева медленно подняла глаза. – А еще помню, что у тебя в это время будет деловая встреча.

– Пока ты примеряешь платья, я зарабатываю на них деньги. – Игорь снова улыбнулся. – Ты можешь взять кого-нибудь из подруг.

Интересно, Игорь имеет в виду тех самых подруг, которых он одну за другой вытеснил из жизни Евы? И было это очень аккуратно – то вежливо-небрежным «Она же вечно ноет», то снисходительным «Ты серьезно хочешь тратить время на эту пустышку?».

Остался только Юра. Он оставался всегда. С самого детства.

– Мы завтра съездим с Маркеловым, – сказала Ева твердо. – Ты ведь не будешь против?

– Маркелов? – Игорь прищурился, будто имя оставило на языке горький привкус. – Это который… мозгоправ? Все никак не привыкну, что ты с ним дружишь.

Ева стиснула вилку так, что костяшки побелели. Впервые за долгое время горечь раздражения подступала не за себя – за Юру. Может, это накопившаяся усталость. А может, та самая капля, что переполнила чашу.

– Кроме Юры у меня нет друзей. – Она скрестила руки на груди и постаралась улыбнуться, чтобы не выдать своего истинного состояния.

– Друзья-мужчины… – Игорь кашлянул в кулак, глаза его почему-то смеялись. – Что ж, твое право.

– Ревнуешь?

– К Маркелову? – Он откинулся на спинку стула, будто демонстрируя всю абсурдность этой идеи. – Ты действительно думаешь, что я буду конкурировать с каким-то посредственным доктором?

Чуть ли не впервые за все время ей захотелось стукнуть кулаком по столу и попросить Игоря подбирать выражения. Она быстро обернулась. Ресторанный зал, слишком театральный, залитый мягким золотистым светом. Каждый стук ножей о тарелки, каждый смешок из соседнего столика – все это напоминало декорации к спектаклю, в котором она играла не свою роль.

– На меня сегодня начальник наорал, – внезапно сказала Ева, глядя в тарелку. – За одну опечатку.

Если они действительно хотят быть семьей, то должны делиться даже неприятным. Маркелов всегда говорил, что невысказанное раздражение копится, пока однажды не лопнет скандалом. Или панической атакой. Может, она просто слишком устала? Тяжелый день, бесконечные отчеты, нервный звонок начальника – все это накопилось, и теперь любая мелочь кажется катастрофой. Ей просто нужна была поддержка самого близкого.

Игорь сначала помолчал. А потом усмехнулся – нежно, но с той самой снисходительностью, от которой сжималось сердце.

– Ты ведь понимаешь, где работаешь? – спокойно спросил он.

– Не поверишь, Олег Сергеевич сказал точно так же.

– Потому что он тоже большой профессионал, – Игорь выпрямился, будто готовясь прочитать лекцию. – Будучи винтиком системы, сложно судить о том, что происходит в рубке рулевого.

Ева резко выдохнула. В сознании само собой всплыло лицо Юрки, его саркастическая усмешка: «Эти метафоры я бы забил тебе куда поглубже в…». Девушка невольно улыбнулась.

– Что смешного? – Игорь нахмурился.

– Ничего. – Она отпила вина, чувствуя, как возвращается уверенность в себе. – Просто… вдруг поняла, что мне не хватает в жизни бутерброда.

Игорь замер на мгновение, а затем рассмеялся – слишком уж нарочито, словно изображал того самого понимающего партнера, который терпеливо принимает ее чудачества.

А Ева вспоминала набережную. Велосипедные колеса, дробно стучавшие по плитке. Ветер, что обнимал без спроса – не разбирая, заслужила ли она эту нежность.

И еще – завтра. Завтра она встретится с лучшим другом, с которым не нужно было подбирать слова.

Того, с кем было так же естественно, как сделать вдох.

Глава 2

Юра

Раскат грома разбудил Юру, словно швырнув по черепичной крыше перекатывающиеся камни. Затем к постели метнулся Тимошка, здоровенный черно-белый пес. Переставляя лапами по покрывалу, нырнул к Юре под бок и прижал холодный нос к плечу.

– Ну, тихо, зайкин, – пробормотал Юра, сонно приоткрывая глаза.

Сквозь неплотно задвинутые шторы пробивалось белесое предрассветное небо. Ливень неистовой стеной захлестал по разросшимся ветвям деревьев, ударился в черепичную крышу загородного дома. Шум стоял такой, будто стихия решила унести их в страну Оз. Тимошка тихо заскулил, пряча голову под одеяло при каждом новом раскате грома.

– Я тут, не бойся. – Юра приобнял пса, чувствуя, как его любимец слегка дрожит. В полумраке взгляд скользнул к шраму на предплечье – последствиям первой неприятной встречи с Тимошкой.

Когда-то его любимец был цепным псом, злобным сторожем в доме местного алкаша. После смерти хозяина пса не хотели забирать. Соседи шептались о том, что чудовище теперь издохнет с голоду, ведь оно теперь никому не нужно (как будто когда-то было). Действительно, Тимошка больше напоминал Цербера – старые шрамы, свалявшаяся шерсть, оскаленные клыки и настороженный взгляд, полный затаенный ярости. Первая попытка Юры забрать пса домой закончилась болезненным укусом.

К счастью, обошлось без бешенства, Тимошка был совершенно здоров. Но глубокий рубец навсегда остался напоминанием о болезненном недоверии. Долгие месяцы ушли на то, чтобы стать другом для истерзанного жизнью зверя.

Поначалу Тимошка ощетинивался, рычал, не подпуская Юру к будке, которую тот соорудил для него во дворе. Отказывался от еды, сторонился любого прикосновения, не заходил в дом. Но Юра был настойчив и терпелив. И прекрасно знал, что искренняя любовь – единственное лекарство для тех, кто боится доверять. Постепенно, из дворового пса с ненавистью ко всему миру, Тимошка превратился в ласкового и преданного друга. Правда, к чужакам он по-прежнему относился с настороженностью. Словно в его глазах навсегда поселилась тень былой боли. И подпускал он к себе только Юру.

Соседи не раз советовали вернуть Тимошку на цепь, уверяя, что так будет безопаснее. Вместо этого Юра соорудил высокий, крепкий забор, который надежно оградил двор. И тем самым обезопасил, скорее, Тимошку от недобрых взглядов, чем людей от него.

Юра, как никто другой, понимал, что такое утраченное доверие. Понимал, как медленно и мучительно оно возвращается. Что нельзя заставить кого-то поверить тебе за неделю или две.

Быть надежным – это то постоянство, в котором нуждается каждый, кто ищет друга или партнера.

– Сейчас буря утихнет, – прошептал Юра. Хотя взгляд, устремленный в белесое небо, говорил об обратном. Слишком сурово и неприветливо выглядел июль, словно предчувствие чего-то недоброго.

Он потянулся за телефоном, лежавшим на тумбочке, и быстро глянул на экран. Всего семь утра. Успел. Значит, у него есть еще немного времени, чтобы насладиться утренней тишиной и выпить кофе на террасе.

Поднявшись с постели, Юра почувствовал, как затекли плечи. За окном ливень, казалось, пошел на убыль. Тимошка, как всегда, вертелся возле ног, нетерпеливо требуя утренней пробежки и завтрака.

– Пошли, мордастый. – Юра улыбнулся, потрепав пса за ухом. Потом приоткрыл входную дверь, и в лицо пахнуло прохладой. Свежее дыхание лета смешивалось с запахом влажной земли после дождя и бесконечно сладким ароматом близлежащего леса. На мгновение застыв на пороге, Юра прикрыл глаза, вдыхая полной грудью. Городская суета с ее смогом и вечной спешкой казалась далеким неприятным сном. Он никогда не мечтал перебраться отсюда. Наоборот, продал старую тесную квартиру родителей, чтобы доделать ремонт в своем уютном загородном домике, подальше от шума и чужих глаз.

Тимошка, радостно залаяв, сорвался с места и припустил по блестевшей от дождя поляне. Юра улыбнулся, глядя на неуклюжие прыжки своего друга. Сейчас весь изваляется в грязи, как порось, потом вернется обниматься. Утренний ритуал их дружбы.

Заварив себе крепкий кофе, Юра закутался в любимый халат и вышел на террасу. Сквозь рваные клочья туч начали пробиваться первые лучи солнца, подсвечивая мокрую листву деревьев. Тимошка, вдоволь набегавшись по лужайке, вернулся к дому, виляя хвостом и радостно поскуливая.

– Тетя хрюша пришла, – проворчал Юра, опуская кружку с кофе на стол. – Иди сюда, дай вытру. Наследишь же сейчас.

Тимошка, словно понимая человеческую речь, послушно подставил мокрые лапы.

– Веди себя хорошо, пока меня не будет, – сказал Юра, откладывая старое полотенце и выпрямляясь. – Мне нужно подругу сопроводить на экзекуцию.

Пес склонил голову набок, словно не совсем понимая, о чем говорит хозяин.

– На какую экзекуцию, спросишь ты… – Он вздохнул. – Примерка свадебного платья. И свадьба, представь себе, не наша.

Юра давно смирился с мыслью, что был для Евы просто другом, самым близким человеком, который делил с ней смех и горе. Прекрасно помнил, как они вместе строили шалаши, как ели одно мороженое на двоих, как тайком курили первую сигарету за гаражами. А потом Ева начала выбирать себе таких парней, от которых большинство бежало бы, как от чумы. Высокомерных, циничных, помешанных на своем имидже. Сколько раз Юра обещал себе не напоминать ей об ошибках прошлого, не критиковать ее выбор. Но профессиональная деформация, эта трижды проклятая эмпатия, давала о себе знать – Юра работал психотерапевтом и ежедневно выслушивал исповеди женщин, сломленных неудачными браками, помогал им склеивать разбитые сердца. Он видел, как эти "Игори" выпивают из девушек жизнь по капле, оставляя после себя лишь выжженную землю.

Самое печальное состояло в том, что винить в этом никого нельзя. Жертва редко осознает, что она жертва. И Еву было не переубедить, сколько бы он ни пытался.

Поэтому Юра обещал себе присматривать за подругой столько, сколько сможет. Молча поддерживать, протягивать руку помощи, когда она споткнется. Но даже всей этой дружеской идиллии медленно приходил конец.

Скоро последняя надежда на их счастливое будущее окажется перечеркнута ее свадьбой с Игорем. Юра видел, как глаза Евы тускнеют, как она становится тише и печальнее, как отстраняется от всех, с кем раньше дружила. И, несмотря на все свои знания, на опыт работы, был бессилен это изменить.

Что ж, пускай. Если это ее выбор – Юра ее поддержит. И будет рядом. Даже если больше всего на свете хочет увезти ее в свой загородный дом, где она могла бы отвлечься от суеты, почувствовать себя свободной и забыть, наконец, про своего самовлюбленного жениха и босса-самодура.

Юра пристально посмотрел на Тимошку, который терпеливо ждал какого-то вердикта. А как тут сформулировать, когда ты банально человек не того калибра?

Игорь – богатый менеджер с собственным пентхаусом, уверенный в себе, излучающий успех и достаток. А у Юры за спиной только загородный дом на отшибе, отремонтированный своими руками, скромный оклад психотерапевта и норовистый пес, любящий собирать грязищу пузом по поляне. Возможно, Ева достойна большего.

Юра почти перестал тосковать о той любви, которой никогда не будет. Знал, что их отношения никогда не перерастут во что-то большее, хотя в глубине души продолжал надеяться на чудо. Чувствовал, что упустил нечто важное, какой-то шанс, который мог соединить их раз и навсегда. Но время шло, и этот шанс, казалось, окончательно испарился. Теперь он просто старался быть рядом, быть надежным другом, человеком, на которого она всегда сможет положиться. Он видел, как сильно ей нужна их дружба, как она ценит его поддержку.

Юра переоделся в рубашку и джинсы, проверил, что выключил все бытовые приборы, потрепал Тимошку по голове и направился к машине, стоявшей на лужайке перед домом. Распогодилось, утреннее, по-летнему жаркое солнце начинало припекать. Выехав с участка, Юра вздохнул и направил машину по дороге к городу. Весь путь прошел будто в тумане. Последнее, за что зацепилась память – побледневшая Ева, которая уходит в примерочную вместе с девушкой из ателье.

Огромное зеркало в свадебном салоне. Ева стояла, словно закованная в броню. Пышное платье, расшитое теми самыми стразами Сваровски. Корсет, утягивающий ее до состояния предобморочных песочных часов. Огромная тяжелая юбка, похожая на взбитые сливки. Апофеоз гламура, который душил Еву физически и морально, у нее все на лице было написано.

– Ну как, Юр? – тихо спросила подруга. Голос звучал совсем уж кисло – корсет явно сминал ребра в гармошку.

Юра нахмурился, прищурился, как будто рассматривал сложный инженерный чертеж.

– Ну… А тебе самой как?

– Игорь сказал, что идеально. – Она слабо улыбнулась. – И ради этого идеала я два месяца не ела ничего, кроме дурацкого салата.

Юра фыркнул.

– Ну, хоть понятно, почему ты такая уставшая. Сначала ничего не ешь, а потом…

– Завязывай.

– Дальше некуда, и так уже синяя. – Он подошел сзади, положил руки подруге на плечи. – Ты точно хочешь вот это все?

В зеркале отражались двое: Ева, бледная, с тенями под глазами, заточенная в своем сверкающем коконе, и Юра – ее друг детства, в потрепанных джинсах и просторной черной рубашке. Он казался здесь инородным телом, чем-то из другого мира. Из того самого, откуда смотрят с искренней заботой, пытаясь спасти.

– Тебе правда нравится? Или уже не можешь дышать? – Юра слегка потряс ее за плечи, словно пытаясь разбудить.

– Очень нравится.

– Ужасно. Сказала так, будто помирать пошла. А где вообще Игорь?

– Важная встреча, которая все-таки состоялась, – буркнула Ева. – Ладно, хоть с платьем разобрались. Осталось два дня на воде и огурцах…

– …и можно заказывать гроб, – весело закончил Юра, и тут же осекся, увидев, как Ева болезненно сморщилась. – Ну-ну, прости.

Он повернулся к консультантке, зашнуровывавшей Еву последние двадцать минут:

– Можете ее уже освободить? А то я хотел отвезти девушку развеяться, но боюсь, что развеивать будет некого.

Консультантка немного колебалась, но Юра смотрел так решительно, что она, вздохнув, начала расшнуровывать корсет. Когда путы были ослаблены, Ева глубоко вдохнула, выпрямляя спину и устало глядя в потолок. Юра приобнял ее за плечи и посмотрел в зеркало, прямо ей в глаза.

– Знаешь, – начал он мягко, – ты самая красивая девушка, которую я знаю. И тебе совершенно не нужны эти стразы, корсеты и литры лака для волос. Ты прекрасна. Просто улыбайся и будешь неотразима.

Ева слегка улыбнулась, но в ее глазах все еще стояла грусть.

– Ты правда так думаешь?

– И всегда так думал, – ответил Юра, слегка сжимая ее плечо. – Просто иногда забываю об этом говорить. А знаешь, что еще думаю? Что сейчас мы с тобой пойдем есть. И не салат, а что-нибудь из нашего любимого.

– Шаурму?

– Огромную, размером с руку, – прошептал он ей на ухо. – Ты готова, ма шери?

– Юра, я вся твоя.

Вдруг еще не все потеряно? Нет, пока еще не все. Если бы Юра знал, что до кардинального «каюк» оставалось чуть больше суток, то, наверное, радовался бы стабильности чуть больше.

Солнце немилосердно жгло кожу, и Юра, выйдя из ателье, первым делом расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Ева плелась рядом, словно тень самой себя.

– Не грусти, сейчас поедим. – Юра приобнял ее за плечи. – Этот Игорь твой, конечно, молодец, спонсировал королевский бал. Но он вообще видел, что покупает?

– Юра, хватит, – тихо попросила Ева. – Все уже решено.

– Решено? – Юра фыркнул. – Да у тебя в глазах такой испуг и тлен, что приборы шкалят.

– Какие, блин, приборы?

– Ну, мои.

Ева слабо улыбнулась.

– Ладно, хватит драматизировать, – продолжил Юра, заводя машину. – Сейчас мы поедем туда, где тебе не придется думать о корсетах и стразах.

– Ты уже говорил, мы поедем есть шаурму…

– Круче, Ева. Сначала мы поедем есть шаурму, а потом я отвезу тебя к приключениям.

В машине заиграла их любимая песня, старый добрый Элвис Пресли, и Ева, кажется, немного ожила. Юра краем глаза заметил, как она тихонько подпевает, постукивая пальцами по коленке.

– Эй, красота! – подбодрил он. – Держи хвостик пистолетом!

Ева засмеялась, и Юра почувствовал, как становится легче на душе. Пусть он и не мог изменить ее решение, но он мог хотя бы сделать эти последние дни перед свадьбой менее унылыми. И он сделает все, что в его силах, чтобы на лице его лучшей подруги снова появилась улыбка. Пусть даже это будет улыбка, адресованная не ему. Но Юре этого было достаточно. Почти достаточно.

И все-таки, кто знает, вдруг чудо действительно случится?

– А что за приключения ты там придумал? – спросила Ева, глядя, как Юра настраивает магнитолу.

– Блошиный рынок. – Он улыбнулся, в глазах заплясали огоньки, те самые, что всегда появлялись, когда он затевал что-то безумное. – Чего напряглась?

Ева прикусила губу. Странная реакция на самое любимое место на свете. Разве не она все время любила пропадать в антикварных магазинах, подыскивая какие-нибудь пыльные реликвии? Своеобразный дзен, который подруга постигала, проходясь по рынкам и рассматривая старые картины, вазы и то, что люди считают проклятыми семейными артефактами.

Солнце било в лобовое, нагревая кожу. А где-то под ребрами уже начинало ныть. Юра напрягся, ощущая не страх, а что-то вроде нехорошего предчувствия.

Ловко маневрируя по ухабистой дороге, он бросил взгляд на Еву. Девушка сидела, отвернувшись к окну, скрестив руки на груди и будто обидевшись. Только солнечные блики скользили по бледной щеке, выдавая ее усталость.

– Ну чего ты, принцесса? – поддразнил он, стараясь разрядить обстановку. – Зато скоро будешь ходить в платьях, как у императрицы. А пока давай хоть на барахолку сходим, подышим пылью веков. Выторгуем тебе корону по сходной цене.

Ева не ответила, но он видел, как уголки ее губ дрогнули в слабой улыбке. Это уже что-то.

– Игорю не нравятся блошиные рынки, – задумчиво проговорила она.

– Может, Игорь просто переживает, что ты найдешь на барахолке какого-нибудь старинного джинна в лампе и попросишь его отменить свадьбу?

На этот раз Ева расхохоталась.

– Вот это ты загнул!

– А было бы здорово! – Юра подмигнул. – Да и вообще, что такого криминального в барахолке? Ну, подумаешь, приценишься к пыльным вазам, потрогаешь чужие воспоминания… Может, и себе чего присмотришь. Вон, ты как-то мечтала о старинном граммофоне. Чем не повод?

Ева вздохнула.

– Игорь не любит, когда я… – начала она, но Юра перебил ее, не дав закончить фразу.

– … забодал твой Игорь! – выпалил он, даже не глядя в сторону подруги. – Он тебе хоть что-нибудь разрешает? Дышать, есть, мечтать, молиться? Нравятся тебе эти безделицы, какое ему дело?! Ты же не бриллианты там скупаешь!

– Лучше бы бриллианты, – тихо возразила Ева, глядя в окно. – Он заботится обо мне.

Юра фыркнул.

– Может, давай я тебя в чехол какой-нибудь до свадьбы уберу? А то вдруг ты помнешься, Игорь ругаться будет.

– А у тебя такой есть?

– Специально для тебя пошью, – пообещал Юра. – Из мешковины, с прорезями для глаз. На два размера меньше, как ты любишь. Чтобы месяц не есть, прежде чем я тебя туда упихаю.

– Было бы неплохо. Избежала бы кучи скандалов и головомоек.

– Ева-а-а… – Юра покачал головой и шумно выдохнул. – И когда ты из компанейской девчонки ты превратилась в само послушание?

– Ай, Маркелов. – Она резко отвернулась к стеклу, скрестив руки на груди. Солнце слепило, но она не отводила взгляд. – Было обидно.

– А мне-то как обидно. – В голосе Юры не было ни капли шутки. – Ты вспомни, как мы с тобой раньше гоняли на велосипедах за городом? Или как покусанные комарами возвращались после очередной вылазки… – Он хмыкнул. – А за чем мы там лазили?

– За чем угодно. – Голос Евы прозвучал совершенно безжизненно. – Ты так и не повзрослел. А у меня уже другая жизнь.

– Ну-ну… – Он усмехнулся, но в этот раз в его улыбке было что-то жесткое. – Лишь бы эта взрослость тебе самой нравилась.

Юра точно знал, что Ева действительно очень хотела сейчас оказаться на барахолке, почувствовать этот запах старины, рыться в куче старых вещей в поисках сокровищ. Раньше это было для нее своеобразной медитацией, способом сбежать от проблем и суеты. А теперь… Теперь Игорь, кажется, лишил ее и этого маленького удовольствия. Юре это не нравилось до дрожи. Внутри все сковало чувством странного, нехорошего предчувствия.

Машина свернула на грунтовку, и колеса зашуршали по пыльной дороге.

Солнце танцевало на пестрой крыше блошиного рынка, рассыпаясь искрами по ржавым самоварам и выцветшим плюшевым медведям. Воздух густел от жары, запаха пыли и старого дерева. Вот где в нафталине консервируются воспоминания поколений… Шум стоял неимоверный: торговались, смеялись, зазывали покупателей. Пестрые лотки ломились от диковинных безделушек, которые так обожала Ева.

Юра усмехнулся, когда подруга, издав победный возглас, бросилась в сторону одного из прилавков, успев крикнуть что-то про подсвечники. «Ну, в конце концов, терапия удалась», – подумал он, улыбнувшись. Девушка протиснулась ближе к прилавку и принялась оглядывать все, что оказалось в поле зрения.

Юра только сейчас заметил, с каким обожанием смотрит на Еву. С каким душевным трепетом наблюдает, как ее взгляд скользит по прилавкам, как задерживается на вещах, которые «Игорь бы не одобрил» – старинных, опутанных историей и таких вхарактерных, что любой безликий пузырь Сваровски таял перед ними, словно дым.

Побродив между рядами, Юра решил тоже дать шанс странному хобби. Проходя мимо лотка с пожелтевшими книгами и ржавыми медалями, купил фетровую шляпу с дырявыми полями. Почему бы и нет, для антуража сойдет. Возвращаясь к Еве, зачем-то водрузил шляпу на голову.

Подруга настолько увлеклась перебиранием шкатулок на прилавке, что не заметила его появления.

– Ты похож на маньячеллу, – спокойно откликнулась продавщица, с которой Ева общалась последние минут пять.– Стой, кто идет! – Господи, Юра! – Она театрально прижала руку к груди. – Ты как черт из… Что у тебя на голове? И в руке? – Я нашел огромную страшную лампу, под которой буду выглядеть как Зигмунд Фрейд. – Он загадочно провел кончиками пальцев по полям. – И вот это. Как думаешь, в этой шляпе я похож на создателя новой теории о сексуальности? Или хотя бы на человека, который понимает, почему умные женщины падают в объятия нарциссов?

– Мыслю, как преступник, – загадочно отозвался Юра и рассмеялся. – Ну, спасибо. Что у вас тут?

– Чайник. – Ева нахмурилась, показывая ему зеленоватый выцветший пузатый заварник. – Красивый?

– Очень. – Он посмотрел на продавщицу. – А почему ценник такой скромный? Там проклятие, от которого мы двинем кони через неделю?

– Чайник не открывается, – безразлично отозвалась женщина. – Поэтому просто отдаю его пылиться на чью-нибудь полку.

– Круто. – Юра снова перевел взгляд на безделицу, которую Ева вертела в руках. – Точно хочешь его?

– Абсолютно. – Ева зачем-то прижала чайник к уху.

– Что ты там пытаешься услышать? Крики?

– Вдруг кто-то изнутри крышку держит. – Она засмеялась и покачала головой. – Ты ведь поможешь мне его открыть?

– Ломиком могу. – Он ухмыльнулся. – А почему именно эта штука? Коллекционируешь предметы, которые нельзя использовать?

– Наглухо закрытый для внешнего мира, разве не любопытно?

– Ой, как символично. Прямо как твоя голова, когда я туда вкладываю умные тезисы.

– Слышишь ты… – Она толкнула Юру в плечо. – Зигмунд Фрейдович Юрович, хватит. Красивая и бесполезная вещь еще никому не мешала!

– Платье твое тоже к этой категории относится?

– Эй! – Она сделала вид, что обиделась, но потом вновь склонилась над вещицей. – Малахит что ли на бочках у него?

– Дарю. – Юра повернулся к продавщице, протягивая ей наличные. А потом приобнял Еву за плечи. – Будешь хранить в чайничке мечты и…

– И чаяния, – закончила за него Ева и хихикнула. – Чайник, чаяния…

– И любовника прятать будешь.

– Юра!

– Что? – Он примирительно вскинул руки. – Зато ни он не вылезет, ни Игорь не залезет. Круто, два в одном!

Они покинули рынок в прекрасном расположении духа. А чайник, который Ева бережно держала в руках, тихо хранил тепло, будто в стенках билось крошечное сердце.

Глава 3

Ева

На город опускалась вечерняя бархатная синева, укутывая улицы в мягкий полумрак. Ева стояла возле подъезда новостройки, сжимая в руках малахитовый чайник – подарок Юры, который внезапно стал чем-то большим, чем просто безделушкой.

Почему с Юркой всегда так легко?

Эта мысль пронзила сознание, словно игла.

Ева тут же попыталась заглушить ее непоколебимостью логики. Юра – вечный шутник, психотерапевт, тот, кто умеет разряжать обстановку. А Игорь… Игорь строит их будущее. Серьезный, надежный, правильный. Только вот если будущее должно быть счастливым, тогда почему ей сейчас так одиноко?

Съемная квартира встретила привычной тишиной. Пространство, выверенное до сантиметра, дизайнерская мебель, идеальный порядок, блеск хромированных деталей. «Ты должна жить в достойном месте», – сказал Игорь, снимая эту квартиру возле офиса Евы.

В идеально выверенном интерьере, где каждая линия подчинялась строгой геометрии, у нее была своя полка. Небольшая, почти случайная. Именно сюда Ева поставила малахитовй чайник с прожилками, будто впитавшими солнечные лучи блошиного рынка. Словно запомнившими весь этот радостный живой день. Тут же нового соседа трепетно ждали еще несколько старинных вещиц – фарфоровая куколка, крошечное зеркальце в серебряной потемневшей оправе, миниатюрный ключик с изогнутым зубцом. Они выглядели в этой квартире абсолютно чужими, будто заблудившимися. Но именно поэтому – живыми.

В безупречном, почти стерильном порядке они дышали. Трескались, тускнели, хранили следы прикосновений и свои уникальные истории. Как мысли в голове, которые не укладывались в стройную схему и постоянно метались. Как тот самый вопрос, который не вписывается в привычный уклад жизни. И поэтому ты никогда не решаешься задать его вслух.

Телефон молчал. За весь день – всего два сообщения. Утреннее пожелание доброго дня и суховатое «Платье потрясающее, ты будешь неотразима».

– Почему мы не можем начать жить вместе уже сейчас? – спросила Ева у Игоря месяц назад.

– Во-первых, ремонт в нашем доме еще не закончен. Я хочу, чтобы все было идеально, когда ты переедешь. – Он вымученно улыбнулся. – У меня сейчас адский график, я не хочу, чтобы ты страдала из-за моего отсутствия. Ты заслуживаешь комфорта, а не ночей в одиночестве.

Но ночи она все равно проводила одна. Игорь никогда не звонил просто так, не приезжал без повода, а все их встречи были расписаны, как деловые переговоры. Может, он просто такой? Рациональный. Человек, который не стремится душить вниманием будущую жену?

Но тогда почему Юра, у которого дел ничуть не меньше, всегда находил время, чтобы отправить ей глупое и смешное видео с котиками? Почему он звонил просто так, приезжал, смеялся и смотрел так, будто…

Стоп.

Ева резко встряхнула головой. Они с Игорем выбрали друг друга. Скоро состоится свадьба, к которой они так долго готовились.

А перед глазами предательски всплывала улыбка Юры. Живая, бесшабашная и почему-то такая родная. На душе внезапно стало так тепло и больно, что Ева зажмурилась. Она просто не должна так думать. Так нельзя.

Пришлось распахнуть глаза, потому что зазвонил телефон. По коже тут же пробежали мурашки, неприятное чувство стянуло желудок. Она специально поставила отдельный рингтон на контакт Олега Сергеевича, чтобы случайно не пропустить его звонок. Схватив телефон, тут же прижала его к уху и выдала дежурное:

– Здравствуйте!

– Ева! – Снова этот требовательный тон, от которого в животе что-то в очередной раз перевернулось, а по спине покатился холодный пот. – Завтра у нас важное совещание в девять. Самое важное в твоей карьере, будь добра не опаздывать.

– Поняла вас, Олег Сергеевич.

– Ни на минуту, слышишь меня?

Она не собиралась опаздывать даже на секунду. Скорее всего, проснулась бы за два часа до совещания со страшной тахикардией и тошнотой, а в офисе была бы за час до того, как приедет первый из их коллег. Но начальнику доказывать бесполезно, он привык постоянно щелкать кнутом, даже если особой необходимости в этом не было. Словно дурацкая опечатка на девятнадцатой странице отчета убила всю веру в способности подчиненной.

– Поняла вас, Олег Сергеевич, – терпеливо повторила Ева, стараясь вежливо улыбнуться. – До завтра.

Она положила трубку и взглянула на часы. Половина двенадцатого ночи. В голове снова всплыли слова Игоря о том, что она работает в компании, о которой мечтают многие. Где уровень ответственности совершенно иной. Но в груди почему-то поднялась странная ярость, клокотавшая возле горла.

– Слушай и повинуйся! – выкрикнула Ева в пустоту комнаты. – Как же, Олег Сергеевич!

Едва она успела произнести последнюю фразу, как в коридоре раздался оглушительный хлопок – не взрыв, а скорее сочный звук щедро откупоренной бутылки шампанского. Гулкое эхо прокатилось по стенам, рамки и вазы на полках задрожали. Ева вскочила так резко, что телефон едва не выскользнул из рук.

– Что за черт?!

В коридоре за полуприкрытой дверью клубился густой дым. Не серый, не черный, а ядовито-зеленый, будто светящаяся морская вода. Он переливался в свете ламп, поднимался к потолку плотными волнами. Воздух наполнился резким пряным запахом, в носу защекотало.

Первой панической мыслью Евы была – проводка?! Но тогда откуда этот цвет? И запах?

Ева рванула вперед. Сделав буквально пару шагов, погрузилась в дымовую завесу, липкую и теплую. Она закашлялась, прикрывая рот ладонью, глаза тут же заслезились. Сквозь пелену едва угадывались очертания прихожей – зеркало, тумба и вешалки, тонувшие в изумрудной мгле.

– Госпожа? Вы в порядке?

Голос прозвучал прямо перед ней – звонкий, веселый, с легкой хрипотцой, будто его владелец только что заговорил после долгого молчания.

А в следующий момент из дымовой завесы вышел молодой парень. Худощавый, смуглый, будто загоревший под южным солнцем. Если бы не уверенная осанка и насмешливый прищур, Ева бы и вовсе решила, что перед ней какой-то студент. Но, кажется, они были ровесниками. Черные длинные волосы собраны в аккуратный пучок, а в правом ухе поблескивала золотая серьга. Парень аккуратно одернул камзол из бархата и смахнул с причудливых узоров невидимые пылинки.

И тут Ева заметила его глаза.

Ярко-зеленые. Кошачьи, хищные, но в то же время насмешливо-игривые.

– Кто ты?! – вскрикнула Ева, отступая на кухню. Вцепившись в столешницу, попыталась восстановить равновесие.

– Ваш покорный слуга, госпожа.

Он изящно склонился, и в этом проявлении уважения было что-то от танца: плавный изгиб спины, легкий взмах руки. И эта его улыбка – широкая, обаятельная – будто его появление здесь было самой обыденной вещью на свете.

Он сделал шаг вперед, легкий и осторожный, будто пытался подкрасться к испуганной птичке. В изумрудных глазах искрилось то самое мальчишеское обаяние, от которого у самых строгих тетушек таяли сердца. Незнакомец чуть склонил голову, и темный локон упал на его лоб, придавая вид озорного сорванца, который вот-вот предложит какую-нибудь проделку.

– Не подходи! Зашибу! – Ева нащупала сковородку и угрожающе выставила перед собой, готовясь обороняться.

– О-о-о! – Он замер, вскинув руки в шутливом жесте капитуляции. Перстни на пальцах сверкнули золотым отблеском. – Какая воинственность! В мои времена барышни предпочитали падать в благородные обмороки. Если, конечно, не беспокоились опозориться.

– Какие еще твои времена?! – Ева едва не споткнулась, уставившись на парня. – Ты кто такой?! И как ты здесь оказался?!

– Простите мою неучтивость, сударыня. – Незнакомец склонился в глубоком поклоне, одной рукой касаясь пола, а другой – сердца. – Касиф, джинн, некогда запертый в сей сосуд.

– Джинн?!

– Но мне больше нравится «дух, желания исполняющий». – Он снова выпрямился и улыбнулся.

– Ты в заварнике что ли сидел?! – Ева с трудом узнавала собственный голос. Взгляд скользнул к осколкам на полу – той самой малахитовой безделушке, которую они с Маркеловым приволокли с блошиного рынка. Теперь она лежала в жалких обломках, а крышка отлетела куда-то в сторону.

Вот что так грохнуло…

– Заварник, кувшин, как будет угодно. Заточен во времена Екатерины, когда в моде было дарить пленных янычар в золоченых клетках. – Он вздохнул. – В чернильнице, признаться, было бы куда унизительнее. Но и здесь не самая роскошная темница из тех, что могу вспомнить.

Ева медленно закрыла глаза. Комната будто отпечаталась по ту сторону век, и мираж, возникший к ней из ядовито-зеленой пелены, отказывался уходить.

– Я сплю, – хрипло сказала она, приоткрывая глаз. Нет, ее морок все еще был здесь. Значит, кукушечка отправилась в долгий и счастливый полет.

– О, если бы! – Касиф хлопнул в ладоши, голосе звенело неподдельное веселье. – Но нет, это самая что ни на есть явь. И, кстати, раз уж ты разбила мой сосуд…

– Я ничего не била! – Ева занесла над головой сковородку.

Касиф лукаво прищурился:

– Но вы, сударыня, столь красноречиво повелели: «Слушай и повинуйся!»

– Да я просто… – Ева резко выдохнула. Комната перед глазами кружилась.

– … и кто я такой, чтобы ослушаться? – Он снова расплылся в улыбке. – Поэтому я здесь, госпожа. Слушаю. И повинуюсь.

Все еще стискивая в руке сковородку, Ева потянулась за телефоном. Первой мыслью было позвонить Игорю. Набрав его номер, Ева услышала, что абонент занят. Черт возьми, когда ты вообще не занят?! Тогда она быстро написала сообщение: «Игорь, приезжай, у меня КАТАСТРОФА!». Ничего умнее в голову просто не пришло.

– Что это за ларец, госпожа? – спокойным голосом спросил джинн, делая шаг вперед.

– Не подходи! – закричала Ева, замахиваясь сковородкой.

– Давайте ее все-таки опустим, – мягко предложил он, снова улыбнувшись. – Боюсь, что это лишнее.

– Нет-нет, я точно сошла с ума…

Дрожащими пальцами Ева набрала номер Маркелова. Прижав телефон к уху, уставилась на джинна, который совершенно беззаботно оглядывал пространство вокруг, не стесняясь ахать от удивления.

Она точно сошла с ума. Это все рыночная шаурма с грибами. Грибы были явно не те, что надо есть смертным людям.

– Алло? – Голос Юры звучал сонно и встревоженно. Кажется, Ева его разбудила.

– Маркелов! – завопила она так, что Касиф подпрыгнул на месте.

– Да, я. – Голос зазвучал еще тревожней.

– Маркелов, у меня дома мужик!

В трубке повисла пауза.

– Слава богу.

– Маркелов, какое «слава богу»?! Срочно приезжай! – Ева почти закричала, сжимая телефон так, что экран затрещал. – Я, кажется, сошла с ума!

– Ну, это по моей части…

Тут джинн, до этого момента с интересом разглядывавший ее кухню, вдруг повернулся и сделал шаг к телефону. Глаза блеснули хищным изумрудным огнем.

– Маркелов? – произнес он с нескрываемым любопытством. – Здравствуй, Маркелов. Какой ты… маленький.

В трубке раздался резкий звук – вероятно, Юра вскочил с кровати и во что-то врезался. Хоть бы не в Тимошку.

– Господи, у тебя там что, реально какой-то мужик?! – Голос Маркелова внезапно стал на полтона выше. – Ты его знаешь?!

– Не знаю. Юра, спаси меня!

– Уже еду!

Он бросил трубку, и Ева замерла, глядя в потухший экран телефона. Потом медленно перевела взгляд на джинна. Тот стоял все там же, слегка обиженно поглядывая на свою новую знакомую.

– От меня не нужно никого спасать, – мягко сказал он. – Я не причиню вам вреда. Теперь я ваш верный слуга, призванный хранить верность и защищать ценой своей жизни.

– Да ты шутишь, – выдохнула Ева, делая шаг назад и упираясь спиной в кухонную тумбу.

– Ни капли! – Он вдруг оживился и сцепил пальцы в замок. – Хотя, если желаете шуток, могу рассказать пару анекдотов!

– Каких еще…

– Про Потемкина и медвежонка в камзоле! – Касиф весело покачался с пятки на носок. – Просто умора! А знаете, как Румянцев потешался над французскими послами, когда они чахли над Зимним?

– Умора. – Ева почувствовала, как земля окончательно уходит из-под ног. – Так, все, умора, я умираю.

– О, горе! – Джинн явно забеспокоился, принимая все за чистую монету. – Уже?

– Да, уже!

– Не стоит! – Джинн метнулся к ней быстрее, чем Ева успела что-то возразить и осторожно подхватил ее под локоть. – Разбив сосуд-темницу, вы обрели слугу на все дни земные, а теперь собрались столь внезапно отчалить из подлунного мира?

Ева вздрогнула от внезапного прикосновения незнакомца. Пальцы были теплыми, но не в человеческом понимании. Такими, будто в них горел огонь или переливалось электричество.

– Отпусти! – закричала она, отпрыгивая в сторону.

– Как прикажете. – Касиф тут же отпрянул, смиренно сложив руки на груди. – Ежели позволите, я бы рекомендовал присесть.

– Да, ты прав. – Ева медленно опустилась на стул, не сводя с джинна глаз. – Что ты такое? Слушай, ты точно настоящий, или я поймала белочку с голодухи?

– Поймала белочку с голодухи, – растерянно повторил Касиф, будто пытаясь прокрутить эти слова на языке и превратить их во что-то рациональное для своего сознания. – Все это абсолютно реально, госпожа! Вот он я! Мясо, кости, магия, все на месте! Хотите докажу?

– Не надо! – вскрикнула Ева, снова вскакивая на ноги. – Не надо ничего доказывать, прошу тебя.

– Могу постараться наколдовать вам стул из карельской березы взамен этого… – Он нахмурился, подбирая цензурное выражение. – А как насчет шампанского? Что предпочитаете? Моэт? Вдова Клико?

– Нет! – Ева замотала головой. – Мне ничего не нужно!

– О. – Лицо Касифа вытянулось.

– Что?!

– По обыкновению люди, едва узнав, кто я, тут же требуют бриллиантов, имений и орденов на шею, сударыня. – Джинн слегка склонил голову, изучая ее с любопытством. – Впервые встречаю того, кто отказывается от щедрот.

Все. Конечная. Приехали. Перед глазами Евы заплясали серебристые мушки, будто кто-то подбросил звездопад прямо перед ее носом. Голос джинна доносился словно из-под воды – глухо, обрывками. Фигура Касифа расплывалась, словно акварель под дождем. Ноги предательски подкосились, мир нырнул в бархатную темноту.

Здравствуй, обморок. Доголодались.

Она пришла в себя, услышав громкий разговор совсем рядом. Голос был знакомый, но сейчас звучал на грани истерики.

– Ева! Ты там?!

Голова гудела, будто в нее вбили гвоздь. Ева попыталась встать, но поняла, что сил не хватит и опустилась обратно на пол.

– Госпожа здесь, – раздался бархатистый голос джинна.

– Какая госпожа?! – Маркелов несколько раз ударил кулаком в дверь. – Ева, Господи, кого ты приперла домой?!

Она с трудом подняла голову. Перед ней стоял Касиф, с любопытством разглядывающий входную дверь. В пальцах покоилась тонкая трубка со змеевидным мундштуком, а дым от нее поднимался почти волшебный – медленные аккуратные кольца, будто сам воздух плел кружева по прихоти джинна.

– Я сейчас открою… – Ева прижала ладонь ко лбу. – Юра, подожди.

– Не беспокойтесь, госпожа, я все сделаю.

Касиф вытянул обе руки, складывая пальцы в какой-то ритуальный жест.

– Юноша, отойдите от двери.

– Какого… – Юра попытался возразить, но джинн уже начал отсчет.

– Раз, два…

На счет три замок оглушительно хрустнул, будто его переломила невидимая рука. Дверь сорвалась с петель и с грохотом вылетела вперед, едва не убив Юру, стоявшего снаружи. Тот в последний момент успел отпрыгнуть и крикнуть так, что эхо прокатилось по всей лестничной клетке.

– Маркелов! – Ева рванулась к лестнице, но тут же замерла. Тот решил действовать самостоятельно, ничуть не испугавшись такого фокуса.

Отряхнувшись, он в два шага сократил расстояние между собой и джинном. А потом решительно вцепился в его камзол. Ростом Юра был на целую голову выше, настоящая гора по сравнению с изящным, почти хрупким силуэтом джинна.

Но что-то в насмешливом взгляде Касифа заставило Еву на миг усомниться: а точно ли он нужно вот так бездумно хватать существо, которое только что вынесло дверь?

– Ты кто такой?! – Юра встряхнул джинна.

– Ай.

– Что ты тут делаешь?! – Еще одно резкое движение.

– Прошу простить, любезный, – пробормотал джинн, будто укоряя ребенка. – Моему сюртуку много сотен лет. Прекратите так безбожно трясти, иначе мне придется вас связать.

– Предупреждаю я…

Касиф зажмурился и щелкнул пальцами.

Ткань рукавов Юры вдруг ожила – швы сами собой стянулись, сшивая рукава между собой. Штанины джинсов последовали их примеру, и Юра замер, ошарашенно глядя вниз. Попытавшись сделать шаг, рухнул на пол, связанный собственной одеждой.

– Юрочка! – Ева присела перед ним на корточки, прижав руку ко рту. – Ты как?

– Не жалуюсь. – Он нахмурился и сердито взглянул на джинна. – Ты что, Копперфильд?

– Нет. – Касиф поморгал и снова затянулся. Клубы дыма вращались вокруг его головы, словно туман. – У меня другое имя.

– Стало легче, спасибо.

– Маркелов, солнце, честное слово… – Ева прерывисто вздохнула, словно ей вдруг стало нечем дышать. – Я не знаю, откуда он тут взялся!

Друг снова дернулся и сдавленно застонал.

– Ева! – Он сверкнул глазами. – У меня руки-ноги сшитые!

Словно придя в себя, девушка кивнула и указала в сторону ванной.

– Пойдем, у меня есть лезвие. Аккуратно распорем.

Касиф лениво выпускал клубы дыма, наблюдая, как Юра, привалившись к Еве, неуклюже ковыляет к ванной. В уголке губ дрогнула едва уловимая усмешка – не та, что предвещает шалость, а та, что знает больше, чем говорят слова.

Некоторые дороги лучше проходить медленней.

– Если что-то понадобится, то я всегда в вашем распоряжении, госпожа! – вежливо напомнил он, когда дверь за ними закрылась.

– Госпожа?!

Джинн повернулся, услышав резкий голос рядом с собой. В дверном проеме застыл Игорь, в ужасе оглядывая учиненный погром. Он поджал губы, будто готовился испепелить незнакомца одним только взглядом.

– Где Ева?! – взревел Игорь.

– Госпожа и Маркелов уединились в так называемой «ванной», – безмятежно откликнулся джинн, зажимая трубку в зубах. – Что-то передать?

Игорь остолбенел. Схватившись обеими руками за дверные косяки, заглянул внутрь и крикнул так, что задрожала люстра:

– Маркелов?!

– Я тут! – Юра попытался выскочить за дверь, но связанные ноги подвели – он ухватился за шторку в ванной и та оборвалась. Не удержавшись на ногах, повалился на пол. – Да раскудрить твою через коромысло!

Дальше послышалась такая отборная брань, что даже джинн приподнял бровь. И ругался вовсе не Маркелов. Перепрыгнув через друга и костеря все, что видит, Ева выскочила в коридор.

Касиф сидел на банкетке, спокойно покуривая длинную трубку и вальяжно закинув ногу на ногу. В дверях стоял ополоумевший Игорь. А из ванной комнаты отчаянным партизаном выползал Юра.

И Ева не нашла ничего лучше, чем произнести такое клишированное:

– Игорь, я все объясню…

– Объяснишь?! – Тот, казалось, задохнулся от возмущения. – Что ты собралась мне объяснять?! Двух мужчин в твоем доме?!

– Игорь, послушай меня! – Ева сделала глубокий вдох. – Сегодня мы были на блошином рынке и…

– Ты сама себя слышишь?! На каком еще блошином рынке?!

Тогда она топнула ногой, подняла подбородок и рявкнула так, что даже Игорь отшатнулся:

– Да что мне сделать, чтобы ты меня, наконец, выслушал?!

Повисла тягостная пауза. Касиф молча поднял с пола сковородку и протянул Еве.

– Так будет доходчивей, милостивая госпожа. – И с невинным видом затянулся снова.

– Игорь, послушай. – Маркелов приподнялся на локтях, стараясь заглянуть в лицо расстроенному жениху. – Тебе не кажется, что это вправду выглядит очень странно?! Какой-то парень в сюртуке?! Я со связанными ногами?! Не хочешь выслушать, что тут случилось?!

Но тот, казалось, не хотел. Даже не планировал вникать в то, что никак не вписывалось в рамки нормального. И Ева окончательно убедилась, что, попади она в беду, останется виноватой во всем.

– Мне более, чем все ясно.

Даже не выслушав объяснений, Игорь резко развернулся и скрылся за дверным косяком. Его грозные шаги чеканили путь вниз, но никто почему-то не бросился следом. Ева стояла, сжав кулаки и дрожа от ярости. Юра беспомощно смотрел на дверь. Касиф курил, будто наслаждаясь спектаклем.

– Хотите, я его догоню, госпожа? – осторожно спросил джинн.

– Нет, сиди и не двигайся! – рявкнул Юра. – Кури и не двигайся! Тебя это тоже касается, Ева! Сейчас каждое движение сделает только хуже! – Он снова беспомощно дернулся на полу. – И развяжите меня, черт возьми!

Глава 4

Юра

Ева, свернувшись калачиком на большом угловом диване, дремала под мягким пледом. На журнальном столике дымились три кружки – две полупустые, одна нетронутая. Юра сидел боком к телевизору, баюкавшему пустым черным экраном, и наблюдал за джинном. Тот, морща нос, подносил к губам бледно-розовый напиток.

– Сударь, смею уверить… это отнюдь не чай, – спокойно изрек Касиф, вновь осторожно обнюхав жидкость.

– Что, в императорском дворце такого не давали? – усмехнулся Юра, отпивая из своей кружки.

– Отчего же столь явственный земляничный дух?Джинн моргнул, будто пытаясь сфокусировать взгляд.

– Потому что это химоза.

– Осмелюсь осведомиться, что означает ваша «хи-мо-за»? – Касиф медленно повернул голову.

– Это, дорогой мой Касиф, то, из чего у нас сейчас делают буквально всю еду, – лениво отозвался Юра, откинувшись на спинку дивана. – Боже, как я рад, что завтра выходной…

– А у госпожи?

– А госпожу лучше не трогать: она и так еле живая. Пусть спит.

Повисла пауза. Джинн еще раз принюхался к своей чашке и, фыркнув, отставил ее на журнальный столик.

– А ты вообще хоть что-нибудь ешь? – поинтересовался Юра.

– Имею привычку сперва принюхиваться, дабы удостовериться, что не отравлено, – вздохнул Касиф. – Еду не особо жалую. Кофейное же питье, признаюсь, люблю безмерно.

– Какое именно?

– С корицей. В Северной столице его подавали по-восточному, с зернышком кардамона, и варили в медной джезве. Однако в вашем жилище, сударь, я не приметил ни жаровен, ни печей.

– Это я потом тебе покажу, – пообещал Юра, осушив свою кружку в два глотка. – Тебе, Касик, придется многое тут изучить. Наш мир совсем не такая штука, как императорская Россия.

– Лучше или хуже?

– Это как посмотреть.

Касиф медленно провел пальцем по ободку кружки, погрузившись во внутреннюю тишину.

– Слушай, а как ты вообще оказался при дворе? – спросил Юра.

– Был преподнесен в дар, – ровным голосом произнес джинн.

– Кому?

– У нас их две было? – Юра нахмурился. – Тогда Второй?– Ее Величеству Екатерине.

– Именно, – улыбнулся Касиф. – Мода тогда была – привозить венценосным особам пленных бусурман. Один граф доставил меня в железной клетке, точно диковинного зверя. При дворе служил лейб-медик, сведущий в чарах. Он-то и сумел… – Джинн сжал кулаки, будто ощутил прикосновение прошлых кандалов. – Сломить мою волю.

– Обалдеть. А потом тебя покрестили под каким-нибудь Иваном и оставили служить?Юра помотал головой.

– Кто ж меня крестит, любезный? – негромко рассмеялся Касиф. – Мое существование держали в строжайшей тайне: коли способен извлекать самоцветы из воздуха, такую золотоносную птицу лучше спрятать.

– И правда. А самоцветы получались каждый раз?

– Хм…

– Иногда?

– Самое точное слово, – подтвердил джинн. – Порой из ладони являлся бриллиант, порой – уголь и пепел, а иной раз – пустота.

– И за это тебя…? – Юра тихо свистнул.

– Давай без «сударей». – Юра протянул руку. – Пожми ее и пообещай, что отныне я просто Юра. Или Юрка. Или Маркелов. И давай на «ты».– Вновь заключили в сосуд, – произнес джинн глухо. – Все тот же лейб-медик объявил: мол, создание непостоянное, интриги плести неспособное. И вот – тьма. Столетия непроглядной тьмы, сударь.

– Как изволишь, Юрка.Касиф посмотрел сначала на протянутую ладонь, потом Юре прямо в глаза – и улыбнулся. Впервые по-настоящему тепло.

Они пожали руки.

Когда Юра пару часов назад избавился от сшитой одежды, то еще минут пятнадцать мерил шагами комнату, словно пытаясь выровнять раскачивавшуюся внутри новую реальность. Точнее, две новые реальности сразу: джинн-гость и обессиленная тревогой Ева. Так что, напоив ее ромашкой и укутав шерстяным пледом, Маркелов опустился рядом на край дивана и долго, тихо рассказывал, что дверь они обязательно починят, а главное – непременно разберутся, как жить дальше.

Он говорил и украдкой любовался, как Ева медленно проваливается в сон. Ресницы, подрагивая, коснулись щек, губы разжались, и Юра вдруг понял, что слышит ее ровное дыхание так же ясно, как собственное сердце.

– Что за чудная тишина, – раздался из полутемной комнаты довольный голос Касифа.

Юра поднял голову. В проеме стоял джинн с двумя кружками. Держался непринужденно – легкая улыбка, голова чуть набок, веселые искорки в глазах.

– Тот чайник был еще горячим, и я, признаться, хотел дать напитку второй шанс, – продолжил Касиф. – Осмелился заварить еще. Соизволишь составить компанию, Юрка?

– Спасибо, – шепнул Юра и еще раз взглянул на Еву. Все внутри потеплело, и он не удержался от улыбки. Спокойная, спящая, не вымученная кошмарными снами.

Касиф, заметив это, прищурился с любопытством старого придворного, который мгновенно считывает сердечные тайны молодых офицеров.

– Вижу, твое сердце полно благородного трепета, – произнес он уже у стола. – Госпожа столь прекрасна, что взор невольно прельщается.

– А? – Юра встрепенулся, чувствуя, как к лицу подступает жар. – О чем ты?

– Обрадую тебя, что тоже был доволен, когда прежний кавалер с досадой отступил. И покорно замечу, что ты куда живее и достойнее.

– Откуда тебе знать, какой я человек?

Касиф поднял брови так, будто изрек очевидное.

– Я создание, искушенное веками, Юра, – мягко ответил он. – Ступал по коврам Персеполя, заглядывал в будуары Версаля, когда там еще возносили тосты за здоровье императрицы. Разумеется, людей читать научился.

– Это моя подруга, – прошептал Юра. – Пускай ей будет со мной спокойно, и только.

– Разумеется, – кивнул джинн. – Твое чувство есть твоя тайна.

Юра потер ладонями лицо и вздохнул.

– Неловко вышло. Мы знакомы каких-то пару часов, а ты разгадал то, о чем Ева и не догадывается.

– Желаешь равенства в откровениях? – оживился Касиф. – Позволь и мне доверить тебе маленький секрет.

– А ну-ка валяй, – с любопытством откликнулся Юра.

Джинн извлек резную трубку и щелкнул пальцами. Огонек, похожий на крошечную свечу, вспыхнул прямо в воздухе и коснулся темной чашечки.

– В былые лета дымить трубкой считалось почти обязательным, – объяснил он, выпуская кольца. – Однако, по правде, табак оставляет мне лишь безобразный кашель. Следовательно, вместо табаку – волшебный туман с благоуханием корицы. Приятен глазу и совершенно безопасен.

– А я еще думаю, чем пахнет… – фыркнул Юра. – Бросил бы ты все равно. Вдруг вредно? А ты тащишь в рот какую-то…

– Не табак же, – резонно заметил Касиф. – А туман сей способен, между прочим, даровать сладкий сон тому, кто изнемог.

– Спать хочу ужасно, – подтвердил Юра, широко зевнув. – Только вот дверь…

– Успокойся и позволь мне сторожить ночь.

– А справишься?

– Помилуй. – Джинн картинно прижал ладонь к сердцу. – Если бывало хранил покой целых караванов посреди пустыни, уж не подкачаю перед одной-единственной дверью.

Юра усмехнулся и снова взглянул на Еву: два темных локона упали ей на щеку, и он осторожно, чтоб не разбудить, убрал их за ухо. В груди сладко кольнуло.

– Лишний раз напоминаю себе, что я для нее опора, – пробормотал он.

Касиф тихонько рассмеялся.

– Опоре также нужно отдохнуть. Изволь, я помогу.

Он затянулся и наклонился к Юре, осторожно выдыхая дым тонкой струйкой. Теплый аромат восковой свечи, каминного жара и корицы обволок лицо Маркелова. Веки налились свинцом, мысли превратились в густой мед.

– Что за… – попытался спросить он, но слова растаяли во тьме.

Последнее, что Юра уловил, прежде чем сон бесшумно сомкнул объятия, была добрая улыбка джинна и тихо произнесенное:

– Спокойной ночи, благородный мой Юрка. Будь же спокоен, пока заря вновь не коснется окон.

Он спал действительно спокойно. Так спокойно, как не спал уже много лет. Возможно, все дело было в магическом дыхании джинна. А, может, просто Ева впервые за столько лет была рядом, как этого и требовало сердце. Заря, как и обещал Касиф, давно коснулась окон, но они продолжали бессовестно спать, будто следующий день обещал быть выходным для всех троих.

Юру разбудил странный глухой писк – будто кто-то завернул будильник в одеяло. Он распахнул глаза и увидел потолок. Вот так вот проспал сидя почти всю ночь, но шея, как ни странно, не затекла. Да и чувствовал он себя вполне бодро. И на диване был не один – рядом в пледе возилась Ева.

– Который час? – прохрипел Юра, проводя рукой по лицу.

Вместо ответа Ева сонно крякнула, откинула волосы и попыталась нащупать телефон рядом с диваном. Будильник по-прежнему надрывно пищал, но откуда-то издалека, будто звал на помощь из канализационной трубы.

– Половина девятого! – воскликнула Ева, впившись взглядом в настенные часы. – Маркелов, я проспала!

– Ну, проспала и проспала…

– Нет, лучше смерть, чем проспать к Твареевичу!

Она выпуталась из пледа с таким изяществом, что заехала Юре в плечо коленом. Тот нахмурился и зевнул.

– Да и пошел Твареевич в баню, – сонно откликнулся он.

– Я тебе пойду! – отрезала Ева и вскочила с дивана, бросившись в гардеробную. – Касиф, куда ты засунул мой телефон, откуда он так истошно орет?!

– Кстати, хороший вопрос… – Юра подвинулся на диване, чтобы выглянуть в коридор.

В гостиной появился Касиф, с невинным видом оглядывая взбудораженных хозяев. В руке он держал потерянный телефон, который продолжал трезвонить. Джинн уже снял свой сюртук и ходил по дому в полурасстегнутой зеленой рубашке, пошитой из шелка.

– Ларец кричал, как раненый ишак. – Касиф нахмурился, протягивая телефон Юре. – Я решил вынести его в самое дальнее помещение.

– Вот ты додумался, конечно, – пробормотал Юра, отключая сигнал. – В туалет утащил?

– Туда, где вы вчера уединялись, чтобы распороть швы. – Касиф улыбнулся.

Ева метнулась из спальни, одетая в перекрученную задом-наперед юбку и чуть мятую рубашку. Хватая по комнате папки с документами и ноутбук, она едва не врезалась в предметы.

– Вот вы два! – воскликнула она почти обиженно. – У меня такое важное совещание!

– А я знал что ли про твое совещание? – не менее обиженно отозвался Юра. – Подбросить до офиса?

– Я добегу быстрее, тут два шага. – Ева взяла в руку тональный крем и отставила в сторону. – Так, сегодня естественная красота победила.

Юра улыбнулся, наблюдая, как девушка возле зеркала приводит в порядок темные спутанные волосы.

– Юра, восемь тридцать! – снова воскликнула она, надевая черные лодочки и прыгая на одной ноге, чтобы застегнуть пряжки.

– Я понял-понял. – Он перевел взгляд на часы. – Не хочу тебя лохматить, но уже чуть больше.

– Маркелов!

– Да, звезда моя?

– Я убью тебя, Маркелов!

Касиф обескураженно заморгал и посмотрел на Юру. Тот усмехнулся и сонно провел рукой по волосам.

– Все в порядке, – заверил он джинна. – Проспала и теперь будет бегать кричать, пока не успокоится. Она так сбрасывает напряжение.

Ева застегнула белую хлопковую рубашку и обернулась к Юре, держа в зубах расческу.

– Вообще ничего не понимаю! Как я выгляжу?

Юра замер. Губы приоткрылись, но слов не было – только тихий выдох, замерший где-то в груди. Ева стояла перед ним, освещенная утренним светом, с расческой в зубах и слегка взъерошенными волосами. И в этот момент она казалась настолько своей, настолько бесконечно близкой и родной, что даже дышать стало трудно. Темные пряди падали на плечи, глаза блестели. И даже раздраженные и заспанные, они оставались теми самыми глазами, в которых он каждый раз тонул без права на спасение. И каждый раз – как в первый.

Юра попытался что-то сказать, но лишь ощутил странный удар сердца, будто то рванулось в ребра со всей неистовой силой, с которой он любил эту девушку.

Признаться ей прямо сейчас?

Да он и так это делал в каждом своем взгляде.

– Очаровательно, госпожа, – раздался за спиной ровный голос Касифа. Джинн подошел к ней и бережно пригладил тонкую складку у основания воротника, а потом одним точным движением убрал прядь, выбившуюся из хвоста. – Теперь совершеннейший порядок.

Ева улыбнулась шире, чем обычно позволяло утро.

– Спасибо, Касиф. – Она прищурилась. – Юра, ты слышал?

– Да слышал-слышал, – отозвался тот. – Джентльменов рано утром маловато, не у всех рот открывается.

Ева на ходу убрала ноутбук в сумку, шлепнула застежкой и остановилась возле входной двери. Выплывший в коридор Юра снова столкнулся с ее взглядом. Но в этот раз – просящим.

– Юрочка, солнце мое золотое, ты можешь последить за домом, пока я в офисе? – Она сложила руки на груди, будто в молитве. – Мне очень-очень надо на совещание, нельзя его пропускать.

– Я могу последить за домом, госпожа. – Касиф улыбнулся.

– А за тобой кто последит? – Юра перевел взгляд на Еву и замотал головой. – Нет, даже не думай, я не отпущу тебя одну, у тебя вчера был обморок.

– Юрочка, солнце, я справлюсь. – Ева снова сложила руки на груди. – Пожалуйста, мне нужно срочно быть в офисе! Рогозин мне голову оторвет!

– Оторвет голову? – переспросил Касиф, встревожившись.

– Пожалуйста, фильтруй свою речь при нашем чудесном Касике, – серьезно сказал Юра. Приобняв джинна за плечи, склонился к нему. – Никто не оторвет госпоже голову, она просто съездить к своему… э-э-э… руководу отдела.

– Ру… руководу?

– Это у них самый страшный в лесу. – Юра поморщился, заметив, что сделал только хуже. – А-а-а-а, на колу мочало, начинай сначала. Короче, мы с тобой сейчас попробуем ликвидировать последствия катастрофы, а наша чудесная Ева пока съездит по делам, идет?

– Госпожа? – Касиф посмотрел на Еву, словно уточняя, согласна ли она с планом.

– Да! – Девушка широко улыбнулась. – Юра, даже не знаю, как тебя благодарить!

– Да не надо меня благодарить… – смущенно начал тот.

– Я могу помочь! – весело вклинился джинн.

– Ты окажешь мне большую услугу если… – Юра забрал у него трубку и затянулся. – …слушай, понимаю, почему тебе так нравится эта штука, сладенько… Если не будешь больше ничего ломать, взрывать и разносить. Уговор?

– Как изволите.

– Назначаю тебя присматривать за домом, – заявила Ева, глядя на Касифа. – Чтобы никакие опасности его не коснулись, уговор? Дом – это крепость.

– Дом – это крепость! – повторил он со всей серьезностью.

– Молодец, Касиф.

Ева перекинула сумку через плечо, резко дернула дверную ручку, но вдруг остановилась. А потом обернулась, привстала на цыпочки и крепко обняла Маркелова. Так крепко и нежно, что сердце снова забилось в два раза быстрее. Юра замер, не решаясь пошевелиться, словно любое неосторожное движение могло разрушить этот короткий миг. Вдохнул теплый сладковатый аромат ее духов – и почувствовал что-то большее. Ее дыхание, саму ее суть, такую близкую и до глубины души любимую.

– Спасибо, Юра! Ты мой герой! – Она отстранилась и широко улыбнулась.

– Да-да, герой. – Он махнул рукой, все еще смущенный.

– Буду должна тебе что угодно!

– Ой, не надо так говорить при Касике. – Юра кивнул на джинна. – А то кое-кто потом буквально исполнит.

Касиф задумчиво выпустил дым колечком.

– Я бы исполнил…

– Вот видишь? – Юра вздохнул. – Ладно, беги. И… береги себя там.

Ева кивнула, пригладила выбившуюся прядь и скользнула за дверь. Замок щелкнул, обрекая идеальное жилище на безмолвие. Тишина длилась всего пару ударов успокаивающегося сердца – медные подвески на курительной трубке джинна звякнули, и Касиф перевел любопытный взгляд на Юру.

– Так что будем делать? – спросил он.

– Ничего. Абсолютно ничего. – Юра прошел в гостиную и без сил плюхнулся на диван. – А потом чиним дверь.

– Скучновато-с, – протянул Касиф. Нахмурившись, снова затянулся трубкой. – А коли я изволю…

– Нет.

– Я же и выговорить не успел!

– Все равно нет.

Касиф присел рядом и оперся локтем на подлокотник. Кольца дыма ленивыми дракончиками поднимались к потолку.

– Никаких чудес без моего прямого согласия. – Юра сцепил пальцы на груди и задрал голову, рассматривая люстру. – Иначе мы тут что-нибудь спалим.

– Ах, господа человеки, до чего вы странно себя ведете…

– Ой, это еще не странно, – устало улыбнулся Юра и прикрыл глаза. – Я мозгоправом работаю. Вот, где странности начинаются.

За окном ярко светило летнее солнце, слышался перезвон воробьев из листвы деревьев. Часы на стене лениво тикали, будто тоже поддаваясь вялой затее бездействовать.

– А позволительно ли будет испить химозы? – спросил Касиф.

– Ну, вот это давай. – Юра пристально посмотрел на джинна. – Без магии?

– Ни крупицы волшебства. – Джинн положил ладонь на грудь. – Слово чести.

– Тогда ладушки.

Едва Юра расслабленно прикрыл глаза, как джинн поднялся с дивана и внезапно замер. Потоптавшись на месте, повернулся к Маркелову, явно озадаченный.

– А каким манером, позволь спросить?

– Ой, батюшки-и-и. – Маркелов медленно спрятал лицо в ладонях, пальцы скользнули по лбу к волосам. – Это ж мы только чайник сейчас научимся включать. Что за инфаркт у тебя будет, когда ты микроволновку увидишь…

Джинн поднял брови.

– Микро… волновку?

– Давай пить чай, вставлять дверь и познакомлю тебя с ее величеством микроволновкой. – Юра со вздохом поднялся, хлопнув ладонями по коленям. – И стиралку загрузим.

– Слишком много новых слов, – растерянно отозвался джинн.

– Терпи, Касик. Если что, я тебя подстрахую. – Он приобнял джинна за плечи. – Не бойся. Новая эпоха дарит новые привычки.

Глава 5

Ева

Ева скользнула в зал переговоров, словно птица в приоткрытую форточку. Однако сноровка немного подкачала – девушка грохнула каблуком об порог, тут же поймав требовательный взгляд Олега Сергеевича. Ева опоздала ровно на минуту, которая могла стоить ей карьеры. Прикрыв за собой дверь, присела на стул напротив начальника, ощущая уже знакомую струйку холодного пота на спине. В голове красной бегущей строкой горела мысль «Ты опоздала! На целую минуту!». И ощущался этот тревожный сигнал так ярко, будто сиял на всю переговорную.

Олег Сергеевич сухо поздоровался с ней, коллеги из высшего начальства присоединились, не обратив никакого внимания на минутное опоздание. Ева откликнулась глухим эхом. Но ни жестом, ни словом никто не выдал раздражения. Однако Ева все равно задержала дыхание. Она-то знала, что затишье в этих глазах всегда предвещает молнию. Но Олег Сергеевич спокойно поправил наручные часы и повернулся к экрану, обращая внимание сидевших рядом представителей высшего руководства на график.

Павел Егорович, заместитель генерального, листал тот самый отчет Евы, который она перепроверила столько раз, что выучила наизусть. Едва слышно клацнула ручка.

– Документ подготовлен безукоризненно, – спокойно сказал он, не поднимая головы. – И, как я понимаю, за рекордно короткий срок.

Ева пропустила вдох – комплимент каким-то странным холодом забрался под ребра. Не верилось, что этот отчет сейчас снова не полетит в нее под крики о том, что надо переделать.

– Что ж. – Олег Сергеевич втянул воздух сквозь плотно сжатые зубы. Голос звучал неожиданно учтиво. – Отчеты у Колесниковой всегда самые подробные и четкие. Если перестанет опаздывать, то придется, видимо, ее повысить.

Он жеманно улыбнулся, будто позволил себе вежливую шутку, и Еву снова передернуло. Каждое слово, выпадающее из его рта, резало хуже лезвия.

Седой и крайне скупой на слова Павел Егорович поднял взгляд поверх очков.

– Мы планируем расширять проект, – сказал он. – Если я правильно понимаю, Ева подключена к работе с пакетом документов. Пускай заходит глубже в работу, не только бумажно. Справится – и будем говорить о повышении.

Ева почувствовала, как в груди разгорается тихий огонь ликования. Если два начальника только что упомянули повышение, значит оно действительно не за горами.

– Спасибо, Павел Егорович. – Она кивнула и повернулась к начальнику. – Опозданий больше не будет, Олег Сергеевич.

Они еще что-то обсуждали по проекту, рассматривали презентацию, которую Ева готовила к питчингу. Но девушка не слушала. Сердце бухало в районе горла, на всю голову кричала мысль о том, что наконец-то она достойна. Наконец-то ее работу заметили и оценили.

Совещание свернулось почти так же быстро, как началось. Стулья задвинулись, папки закрылись, кто-то озвучил размытое «до связи, коллеги». Начальство разошлось, оставляя за собой шорох бумаг и флер того самого первобытного ужаса, которое может внушать руководство могучей компании. По крайней мере, Ева всегда чувствовала себя гарсоном на побегушках. Интересно, пройдет ли это чувство, когда ее повысят?

– Ева, задержись.

Девушка едва перевела дух, как вдруг голос Олега Сергеевича снова вернул ее на твердую землю. На ту самую, по которой она бежала в этот кабинет и прибежала с опозданием. Она обернулась – начальник стоял у окна, спиной к ней, сцепив руки за поясницей.

– Слушаю вас, Олег Сергеевич.

Она подошла чуть ближе, чувствуя, как сердце снова заходится в бешеной пляске, а руки дрожат. Начальник еще секунду всматривался в блики на стеклянных колоннах бизнес-центра.

– Впереди большое повышение, – начал он мягко. – Ваша работа нравится высшему руководству – это факт. Поэтому давайте уделим все внимание дисциплине.

– Конечно, Олег Сергеевич! – живо отозвалась Ева. У нее даже дыхание перехватило. Впервые в голосе начальника не было угроз и холода. Он разговаривал с ней так же вежливо, как и с Павлом Егоровичем пару минут назад.

– Никаких опозданий, – продолжал Олег Сергеевич. – Нам нельзя давать повода сомневаться в отделе.

Несмотря на то, что голосом начальника в обычный день можно было обтесывать камни, сейчас в нем звучала нота искреннего уважения.

Он повернулся и добавил:

– Спасибо. Мы не ударили в грязь лицом.

Телефон в кармане девушки дрогнул, взволнованно завибрировав. Она сделала вид, что ничего не происходит, однако буквально кожей ощущала, что звонил именно Юрка. Да, в беззвучном режиме телефонный звонок похож на шепот. Но в этой ответственной тишине любой шорох был громче крика. Ева скользнула большим пальцем, сбрасывая вызов. А в грудной клетке тревожно грохнуло сердце.

Олег Сергеевич не заметил. Он уже говорил о миссии компании, о бурном росте рынка, о том, как важно сейчас держать фокус. Его слова уплывали кораблями, Ева видела только движение губ, совершенно не разбирая смысла. Телефон дрогнул во второй раз, и девушка снова отклонила вызов, чувствуя, как между ребер собирается липкий холод.

– Действуйте. – Олег Сергеевич чинно кивнул, видимо, завершая свой монолог. – А сегодня можете взять выходной.

– Поняла вас, спасибо огромное, – выдавила Ева, пытаясь улыбнуться. Забрав свои вещи, выскользнула в коридор. Дверь за ее спиной закрылась, снова вернув миру привычный гул кондиционеров, звонки телефонов и стук клавиатур. На автопилоте она двинулась к выходу из офиса, доставая из кармана телефон. Целых три пропущенных от Юрки, один из которых она даже не почувствовала, пока бежала в офис.

– Надеюсь, вы не спалили дом, – одними губами прошептала Ева, толкнув стеклянную дверь.

Стоянка покрылась тяжелым жаром, пахло раскаленным асфальтом. Прохлада кондиционеров осталась позади, и Ева остановилась, переводя дыхание. Сейчас нужно перезвонить Юре и уточнить, сколько кирпичей осталось от дома, в котором они с Касифом сейчас хозяйничали.

– Ева!

Девушка вздрогнула. Игорь стоял прямо на парковке, прислонившись к идеально вымытой машине.

– Привет! – Ева растерянно замерла, не зная, как реагировать. А потом сбежала вниз по ступеням и остановилась рядом.

– Привет, – произнес он ровно. Однако что-то в его облике выдавало с трудом сдерживаемое раздражение. – Ева, я повел себя не очень вежливо.

Девушка сдвинула ремешок сумки и опустила глаза. Да, Игорь был ее женихом, но почему-то именно Юра сейчас решал проблему с дверью. А возлюбленный убежал, не пожелав ничего выслушивать.

– Извини меня, – неожиданно даже для самой себя произнесла Ева.

Внезапно телефон снова затрезвонил. И этот тихий звук будто плеснул масла в огонь.

– Ева, у нас не должно быть секретов друг от друга. – Игорь мгновенно подался вперед, заглядывая в экран. – Кто так сильно жаждет с тобой поговорить?

Она открыла рот, чтобы объяснить, но раздосадованный жених уже выдохнул сквозь зубы:

– Маркелов? Как мило.

– Игорь, у меня большие проблемы! – воскликнула Ева. – Тот парень, который вчера сидел в прихожей, выбил мне дверь.

– Выбил дверь?! – Игорь застыл. Вены на шее налились кровью, лицо покраснело. – И что, ты не вызвала полицию?!

Ева сделала шаг вперед, понижая голос:

– Послушай, это – настоящий джинн. – Она резко выдохнула, пытаясь рассказать кратко и доходчиво. – Вчера он выскочил из малахитового заварника, который я принесла с блошиного рынка…

Девушка замолкла, осознавая, как безумно звучала история. И, конечно, Игорь закатил глаза. Так надменно, будто его интеллект только что оказался оскорблен.

– Хватит сказок. – Крепкая ладонь обхватила запястье Евы. – Ты сейчас же едешь ко мне. А я отправляюсь к тебе и выставляю за дверь Маркелова и твоего джинна.

Кисть вспыхнула болью, что-то хрустнуло. Ева закусила губу, пытаясь высвободиться.

– Игорь, пожалуйста! – взмолилась она. – Он может навредить тебе! Пусти!

– Идем! – рявкнул он и дернул ее за руку.

– Мне больно!

– Ты моя невеста. – Игорь склонился к лицу Евы и зашипел ядовитой змеей. – И будешь делать, что я скажу. Думаешь, я позволю, чтобы обо мне шептались?! Ты одна остаешься в квартире с двумя мужиками и смеешь плести этот бред!

Он вскинул руку, собираясь опустить тяжелую пощечину. Ева зажмурилась и инстинктивно прикрыла лицо. Тень его ладони сначала полоснула красную тьму закрытых глаз – а потом рванулась назад.

Асфальт рядом будто дрогнул в визге тормозов. Знакомая «тойота» описала дугу, и, дрожа в знойном мираже, угрожающе затормозила рядом. Пахнуло перегретым маслом, хлопнула дверца.

Из машины выскочил Касиф, выпрямляясь, словно язык пламени. Изумрудные глаза вспыхнули яростью. Воздух вокруг него плотнел, дорожный знак рядом жалобно звякнул.

Сразу за ним из машины выбрался Маркелов, взъерошенный и не менее злобный. Взгляд Юры скользнул к Игорю, впечтанному в машину. И как бы Маркелову ни хотелось, чтобы Касиф испепелил придурка, поверх предвкушения расправы накатил свод правил их мира. Никаких смертельных исходов, если они не хотят, чтобы проблем стало только больше. Юра остановился рядом с джинном, осторожно положив руку ему на плечо.

– Ну-ну, Касюша, не надо. – Голос дрогнул от плохо сдерживаемой ярости.

Игорь дергался, застряв в невидимой паутине. А на лице застыла непривычная смесь ужаса и непонимания.

– Какого черта?! – пронзительно вскрикнул он, рванувшись еще сильнее. – Ты кто такой?!

Ева стояла рядом, держась за покрасневшее запястье. Она встретилась взглядом с Юрой, и этого оказалось достаточно. Маркелов буквально рвался надвое. Хотел прибить ее жениха, но понимал, что если сейчас не оттащит Касифа, то все кончится плохо.

– Госпожа изъяснилась вполне доходчиво – ей больно, – отчеканил джинн, делая шаг вперед.

Юра быстро перехватил его за локоть.

– Довольно. Оставь.

В зеленых глазах Касифа полыхнуло пламя пустыни. Он продолжал с ненавистью смотреть на человека, посмевшего причинить боль госпоже.

– Кась, – повторил Маркелов, намного мягче. – Ты ведь не хочешь, чтобы Ева потом винила себя, правда?

Касиф моргнул, гневный блеск в его глазах слегка померк, на лице отразилось осознание будущих последствий.

– Еще раз тронешь ее… – Касиф поджал губы, стараясь не сорваться. – Клянусь громом, не спрячешься ни в этом мире, ни в другом.

Марево вокруг джинна ослабло, и он медленно опустил ладонь. В то же мгновение Игорь рухнул на колени.

Тут же переменившись в лице, Касиф шагнул к Еве, бережно взяв ее руку. Потом быстро осмотрел покрасневшую кожу и погрустнел. Прошептав что-то себе под нос, коснулся пальцами того места, куда вцепился Игорь, и боль мгновенно отступила.

Ева перекинула взгляд на Игоря. Тот тяжело поднимался на ноги, хватая ртом воздух. Не соображая, что делает, девушка метнулась к жениху.

– Теперь ты веришь мне? – Она осторожно коснулась его плеча. – Как ты?..

– Отойди! – Игорь оттолкнул Еву локтем так, что та едва не рухнула. Руки дрожали, в ладонях затаилась недоговоренная пощечина.

Маркелов не выдержал и тут же схватил Игоря за предплечье.

– Еще раз тронешь – переломаю тебя прямо здесь.

– Заткнись! – заорал Игорь, сбрасывая руку Юры. – Ты кто такой, чтобы мне угрожать?! В постель к ней полез, пока я не вижу?! – Он перевел взгляд на Еву. – Конечно! Тебе же именно такие нравятся! Бездельники по уши в фантазиях, которые ничего в своей жизни не добились!

Пощечина. Звонкая и короткая. Прозвучавшая как выстрел. Игорь схватился за щеку, глядя на Касифа, который только что позволил себе человеческий способ поставить нахала на место.

Ева слышала, как в груди бухало сердце, ощущала, как все сильнее плавится воздух. И, несмотря на это, впервые понимала, что в безопасности. Будто эти двое встали перед ней щитом, когда она уже и не надеялась ни на какую поддержку.

Касиф хлопнул ладонью по двери машины Игоря, и та распахнулась. Ремни безопасности змеями высунулись наружу, схватив Игоря за ворот дорогого итальянского пиджака. Резко вжикнуло, и его одним движением втолкнуло внутрь. Послышался щелчок, и ремни обвили грудь смирительной рубашкой.

– Скреплено прочно, – проворчал Касиф. – Как по государеву регламенту.

– Ла-а-адненько. – Юра поморогал. Потом мотнул головой, словно приходя в себя. – Все, ребятишки, пора сматываться.

Касиф подхватил Еву под локоть и сопроводил до машины. Та почти не сопротивлялась. Но то была не хватка Игоря, а, скорее, церемониальный жест: почтительный и непререкаемый.

– Сюда, госпожа. – Касиф вскинул голову. – Юрка, по коням!

Ева скользнула на заднее сиденье, не в силах спорить. Дверцы захлопнулись. И как только тишина вокруг замкнулась, плотина в душе треснула. Слезы, сдерживаемые часами взаимных претензий хлынули, словно кипяток. Она даже не рыдала – плач был похож на рвоту, когда тело всхлипывает против воли, горло судорожно сжимается, а легкие сражаются за глоток воздуха.

– Сударыня, милая! – Касиф сел рядом и осторожно обнял ее за плечи. Легкая рука скользнула вдоль спины, будто собирая дрожь с ее тела и забирая себе. – Этот человек не стоит ваших слез.

– Мы ужасно поступили, – выдавила Ева.

Юра резко оглянулся через плечо, и девушка вздрогнула, ощутив, как машину слегка бросило в сторону. Но Маркелов успел выровнять руль и вернуться взглядом к дороге.

– Очнись, Евушка! – В зеркале заднего вида сверкнули его карие глаза. – Игорь тащил тебя, как вещь. Если бы не Касиф, этот урод бы тебя ударил.

На сероватом асфальте в единое пятно сливалась белая полоса. Ева уставилась вперед, пытаясь устаканить слова друга в голове.

– Я таких веду через день, – пробормотал Юра, крепче стискивая руль. – Классический нарцисс.

– Но…

– В его мире ты – собственность, – безапелляционно продолжал он. Стрелка спидометра подпрыгнула еще на пару делений. – А бунт собственности он готов устранять любыми методами.

Изумрудные глаза Касифа блеснули – древняя кровь кипела, требуя кары.

– Таких сжигать надобно.

– Кася, давай не надо, – вздохнул Юра. Руки на руле чуть расслабились.

– Но очень-очень хочется.

– Терпи, Кася. – Маркелов коротко усмехнулся. Потом поморщился, когда мимо пронесся орущий мотоцикл. Джинн проводил лихача недовольным взглядом и снова помрачнел.

– Носятся тут, будто дозволено. – Он забавно сложил руки на груди, как обиженный ребенок. – Его бы тоже чем-нибудь приложил, да и дело с концом.

– Касенька, что ж ты так разошелся-то… – Юра рассмеялся, взглянув на джинна. Тот сначала нахмурился, но потом отмахнулся и отвернулся к окну, пряча улыбку.

– Безусловно разошелся, – вздохнул тот. – Что за педантичная юриспруденция – никому по шее не дашь.

– Достаточно того, как ты Игоря пришпилил. Ты очень крутой, мне понравилось!

Касиф явно не ожидал комплимента. Он вскинул голову, в глубине изумрудных глаз вспыхнули искорки восторга. Уголки губ дрогнули в смущенной улыбке. И в этот момент от демоноподобного джинна не осталось и следа. Перед ними будто сидел тот же самый Касиф, но настоящий в своей сути – мальчишка, радостный и добродушный, словно нашкодивший непоседа, которого только что похвалили.

– Ой, покорнейше благодарю! – Он тихо похлопал в ладоши, довольный собой. – Желал явить, что тоже не бесполезен. Ты, Юрка, дверь клепаешь, а я обстоятельства унимаю.

– А давай-ка Еве расскажем, как мы дверь повесили? – Маркелов ухмыльнулся.

Ева, по-прежнему бледная после пережитого, приподнялась над подголовником.

– Повесили? Какие же вы молодц…

– Погоди хвалить! – отозвался Юрка.

– То было целое приключение! – воскликнул Касиф.

Салон будто нырнул в теплый уют разговора друзей – именно та добродушная болтовня, которая вытягивает из шока, вдыхает силу в минуту усталости и спасает от любой беды.

– А что вы сделали? – спросила Ева, с любопытством поглядывая то на джинна, то на Юру.

– Выкрутил старые петли, которые плакать хотели. Свистни – отвалятся. Прошел по крепежу…

– Воистину, ни одного слова не понимаю! – перебил Касиф. – Но сделал все очень точно и быстро!

– Хорошо, что у тебя инструменты были, Ев, – продолжал Юра.

– А потом, дорогой, ты едва не отрешал себе палец. – Касиф прищурился.

Ева поморгала. Вцепившись рукой в сиденье, приподнялась, заглядывая вперед.

– Юра?!

– Да нормально все, – пожал плечами Юрка. – Пока размечал посадочное под шарнир. Топора не было, стукнул, чем было. А Касиф сразу как разорался на весь подъезд – «Дозволь исцелить!»

Джинн тихо захихикал.

– Попрошу заметить, я предлагал чин по чину. – Он развел руками. – И был отвергнут.

– Ну, мы по старинке сделали, – подтвердил Юра. – Касиф ленту из волос достал и перевязал. Этой своей, как ты там ее обозвал…

– Марокеновой, Юра. – Джинн важно кивнул. – Достойна кровавых случаев.

– Ну вот ей, да. – Маркелов хохотнул. – Замотал мне лентой, значит…

Ева коснулась плеча Юры.

– А пластырь из аптечки достать было не судьба? – тихо перебила она.

– Так мы ее не нашли, – крякнул Маркелов. – Дрель и соду нашли. Уровень твой страшный советский нашли. Аптечку не нашли.

– Маркелов, ты дурында.

Юра рассмеялся. Потом щелкнул поворотником и заговорил чуть громче:

– А что дальше началось! – Он глянул на Касифа в зеркало заднего вида. – Распустила Нюра косы, а за нею все матросы.

Джинн расхохотался.

– Стоит Кася мне палец мотает, никого не трогаем. И тут из квартиры напротив выползает эта… соседка твоя.

– Какая? – Ева непонимающе нахмурилась. – Я никого там не знаю.

– Ну, и черт с ним. – Маркелов отмахнулся, с жаром продолжая рассказ. – Вышла, короче, какая-то Нюра Стакановна в выхухолевых тапках. И как давай стегать на весь подъезд. Мы пикнуть не успели, сразу получили по диагнозу.

– Диагнозу? – уточнила Ева.

– Я, значит, наркоман, который двери ночью выносит. – Юра снова рассмеялся. – А Касифа со спины окрестили женщиной с низкой социальной ответственностью.

– Сколько деликатности, Юрка! – Касиф пощелкал языком. – Не думал, что этот фольклор можно так изящно облечь в пересказ.

– Я поняла. – Ева поджала губы, стараясь не смеяться.

– Так вот, Касик повернулся, чтобы извиниться и сказать, что вообще-то было обидно и так не надо. – Юра прыснул, пародируя серьезный тон психотерапевта. – На что диагноз ему был продублирован.

Ева расхохоталась. Так звонко, легко и искренне, будто до этого и вовсе разучилась смеяться. Касиф, сидевший рядом, расцвел. И Юре, казалось, тоже стало легче – тревога, терзавшая подругу, отступала. И это главное.

– А вы ей что? – Девушка с любопытством повернулась к Маркелову.

– А что я скажу?! – Юрка снова прыснул. – Стою как дурень в лаймовой монтажной пене, глазами хлопаю. А Кася, бедняга, не понимает, кому этот весь монолог сейчас был.

– Я не похож на девицу непотребного звания! – возмутился джинн.

– Да нет, конечно, – поспешил заверить Юрка. – Просто у тебя волосы… роскошные. Ты когда их распустил, у меня челюсть упала. Серьезно!

Касиф снова смущенно улыбнулся. Обида улетучилась, сменившись робким кокетством. Ева посмотрела на него с умилением, отмечая это забавное сочетание гордости и стеснения. И даже порадовалась, что вчера так удачно принесла малахитовый чайник в свой дом. В смущении Касифа было что-то трогательное и детское, заставляющее невольно улыбаться.

– Так вот! – Джинн выпрямился, продолжая рассказ. – Я поклонился, прижал руку к сердцу, но соседка ересей только приумножила.

– Не простили тебя. – Юра захохотал.

И Ева, не удержавшись, тоже засмеялась.

– Господи! – Она утерла выступившие слезы. – Вы даже дверь умудряетесь превратить в приключение!

Машина вынырнула из переулка к знакомому мосту. Город, будто разделяя их веселье, продолжал светиться летним солнцем.

Касиф наклонился к Еве.

– Любезнейшая, уверяю, коли потребуется, мы не только дверь перевесим, но и хляби небесные склепаем. – Он робко положил голову ей на плечо. – Лишь бы вы видели каждый свой день без печали.

Юра улыбнулся, тронутый этой заботой.

– Согласен. – Он вздохнул. – Не умею так красиво складывать, но подписываюсь под каждым словом.

– Спасибо вам, – Ева улыбнулась, в глазах снова стояли слезы. – Правда.

Глава 6

Юра

Юра ехал по городу так осторожно, будто тянул за собой древнее концертное фортепиано без крышки. Каждое нажатие на педаль напоминало удар по струне: чуть сильнее – и все рассыплется. В пальцах разливался незаметный для пассажиров тремор, между ребер пульсировала тревога. Держи обороты, не рви газ – Еве и так сейчас несладко.

В зеркале заднего вида Юра видел ее профиль. Ева сидела позади, впившись пальцами в ремень безопасности, словно пыталась нащупать в его ребристой поверхности надежный канат от падения. Серые глаза затянула дымка грусти, будто внутри еще тлел недавний пожар. Пламя прогорело, оставляя за собой горький смрад углей. Кожа – почти фарфоровая, а чуть выше запястья на свет проступало красноватое пятно.

Та самая властная хватка Игоря. И Юра чувствовал, как до сих пор тянуло развернуться, вытащить гада из машины и заставить пожалеть.

Сердце сжалось. Если бы обстоятельства позволяли, он бы остановился прямо здесь, на проспекте, наклонился и коснулся губами нежности ее кожи. И пообещал бы, что больше никто и никогда так не сделает, даже случайно.

Нельзя. Юра оставался единственным, кто был в состоянии принимать решения. Ева – растеряна, Касиф – слишком окрылен.

Для джинна их город выглядел непривычной сказкой. Стекло и бетон, вместо мрамора, неон, вместо звездного купола. Он то и дело прижимался к окну, ахал на каждом перекрестке, коллекционировал в древнем сознании чудеса нового света. Фонтан с подсветкой, аниматор, раздававший брошюры в костюме зайца, золотая арка ресторана.

Заметив, как Касиф прикипел взглядом к огромной неоновой чашке на вывеске кофейни, Юра притормозил.

– Красиво? – спросил он, улыбнувшись.

– Невероятно, – ответил джинн с почтительным выдохом.

– Мы сюда вернемся, – пообещал Юра. – Кофе, круассаны, шоколадные маффины, что захочешь. Только закончим дела и сразу вернемся.

– Не шутишь? – Касиф вскинул взгляд.

– Если я что-то обещаю, я выполняю. – Маркелов снова улыбнулся. – Куплю тебе все, что захочешь.

Юра подмигнул Еве, надеясь вытянуть ее из оцепенения. Но та лишь качнула головой, притворилась, что все в порядке.

– Мы точно уложимся за один заход? – уточнил Юра, переводя рукоятку поворотника.

– Да, – отозвалась девушка. – Важнее всего для меня паспорт, ноутбук и документы с работы. Все остальное можно выбросить в окно.

Касиф повернулся к ней вполоборота.

– А как же та полка с маленькими сокровищами? – спросил он. – Серебряное зеркальце? Право, оно словно способно отражать звезды даже днем.

– А ты-то сам в нем отражаешься? – спросил Юра.

– Я же не упырь какой-нибудь, – обиженно отозвался джинн.

– Прости. Шучу на автомате. – Маркелов вздохнул. – Просто пытаюсь вплести твое невероятное существование в свою скучную жизнь.

– Не волнуйся, – улыбнулся Касиф.

Снова повисла тишина. Юра сделал вздох, прокручивая план в голове еще раз. Нужно было заехать во двор, припарковаться, забрать вещи. Не задерживаться: у них будет пятнадцать-двадцать минут, пока Игорь где-то на другом конце города строчит смс-послесловия и пытается понять, как за одну секунду потерял ту, кем безраздельно владел целый год.

Вещи Ева действительно собрала поразительно быстро. Хлопнула дверца, вжикнула молния на чемодане. Все, что было куплено Игорем, осталось висеть в шкафу музеем оставленной позади жизни: идеально ровно, без малейшего намека на ностальгическую любовь к прошлому.

– Какое счастье, – пробормотала Ева, вытаскивая из ящика косметичку. – Больше никаких коктейльных платьев с ценником однокомнатной квартиры.

Юра, сидевший на кровати, улыбнулся. Приятно было слышать слово «счастье» даже в случайно брошенной фразе.

– Давно тебе говорил, что ты прекрасна и без этих платьев, – заметил он. – Ерунда за два миллиона.

Ева вскинула глаза – серые, сердитые. Потом хмыкнула, вынула из косметички какой-то цилиндрик и сунула другу в руки.

– Не стой столбом, помогай.

– Это что за фиговинка? – Юра повертел тюбик в руках.

– Это, блин, помада. – Ева уже по пояс скрылась в шкафу. – Просроченная. Пойди выбрось.

– «Диор»?! – Юра присвистнул и, открыв колпачок, деловито вывернул стержень. – Цвет пожарной машины. А чего ты ее даже не трогала ни разу?

– Терпеть не могу этот оттенок, – буркнула Ева. И словно, подтверждая желание уйти, решительно сунула в чемодан старый любимый свитер.

Юра хотел еще поспрашивать подругу, но понял, что лучше не стоит. Все понятно без слов – Игорь подарил. Решил, что именно эта будет подходить лучше всего. Конечно же, прекрасно знал, что такой цвет Ева терпеть не может, но ему ведь всегда виднее.

– Ну, не пропадать же добру, – тихо заключил Маркелов.

Поднявшись с кровати, прошел в ванную. Темное зеркало над раковиной встретило угрюмым отражением, будто тоже не было радо встрече. Господи прости – Юра открыл зубами колпачок помады и потянулся к стеклянной поверхности.

– Что ты вознамерился сделать? – Касиф, философ на полставки, вырос за плечом так неожиданно, что Маркелов даже подпрыгнул.

– Да так, – пробормотал Юра. – Балуюсь.

Секунда тишины – и джинн вскрикнул на всю квартиру:

– Госпожа хорошая, а Маркелов всякую похабщину на зеркале малюет!

Ева вынырнула из-за двери и застыла на пороге, оценивая красное творчество.

– Ты пятиклассник что ли? – устало спросила она.

– Я в шестом, – невозмутимо ответил Юра, довольный работой. – Хочешь, распишу тут все?

– Юра…

– Да тут целый тюбик! – Он торжественно вскинул над головой помаду, будто революционное знамя. – Смотри, как рисует хорошо!

Они мгновение молчали, глядя друг другу в глаза. И оба вдруг рассмеялись – громко, искренне, до мокрых уголков глаз. Юра оперся плечом о косяк, чтобы не упасть. Ева остановилась рядом, пряча лицо в ладонях, словно эту легкость и радость можно было скрыть.

– Маркелов, ты в курсе, что ты просто невозможный человек? – проговорила она. И в этой фразе было столько тепла и нежности, что у Юрки дыхание перехватило. Словно за одну секунду ему подарили все самые красивые закаты и рассветы, которые он пропустил.

– Ты меня поставила там стоять, мне скучно, – с улыбкой сказал он.

– Пойдем. – Ева кивнула. – Поможешь мне проверить, все ли я взяла.

– А помада?

– А помаду отдай Касе. – Она выдернула тюбик из пальцев Юры и вложила в ладонь джинна. – На, родной. Иди разрисуй Игорю чем-нибудь подобным каждое чертово зеркало. Можешь по окнам пройтись.

Тот прижал помаду к груди, будто доверили ему не косметику, а государственную печать. И тут же радостно побежал оставлять свое творчество на указанных ранее поверхностях.

На лестничной площадке воздух был спертым, но Юра вдыхал жадно, с радостью от предвкушения дороги. Дверь в квартиру Евы уже захлопнулась; за ней остался беспорядок, в котором люди обычно забывают прошлое.

Первым вылетел в коридор старенький чемодан – Касиф щелкнул пальцами, и нагруженная вещами сумка пронеслась по воздуху над ступенями. А потом бахнулась напротив лифтовых дверей, звякнув фурнитурой.

– Кася! – Юра метнул убийственный взгляд на джинна. – Я тебе что, блин, говорил сегодня утром?!

– То было в последний раз. – Касиф виновато улыбнулся.

Они спустились и погрузили вещи в машину. Устроившись на водительском сиденье, Юра вскинул руки вверх:

– Свободу попугаям! – И потянулся к ручке радио, настраиваясь на какую-нибудь волну с бодрой музыкой.

– Юра, мы точно успеем из твоего загородного дома на работу? – спросила Ева.

– Встанем в четыре по трем будильникам, – отозвался тот, выруливая со двора. – Потом пробежка, литр кофе – и в город.

– Кофе! – радостно подпрыгнул Касиф. – Мы отправляемся в то заведение?

– Сначала в еще одно, – ответил Юра.

– Куда еще? – Ева напряглась.

– Успокойся, с Игорем это никак не связано.

Асфальт под колесами сменился мощеными плитами старого квартала, и Юра затормозил напротив обувного магазина.

– Зачем сюда? – непонимающе спросила Ева.

– Каблуки эти. – Маркелов повернулся, указывая на туфли Касифа. – Колодка страшно неудобная. И подметки скоро развалятся.

– Но как же… – Джинн попытался протестовать, но Юра покачал головой.

– Не спорь. Доверься.

В магазине пахло кожей, полиролью и чем-то очень дорогим. Маркелов всегда говорил, что рубашка может быть с китайского рынка, но походку нужно уважать, покупая ей самое лучшее. Консультант – рослый парень в жилете – вежливо приподнял бровь, рассматривая сюртук Касифа. И в выражении его лица боролись вежливое любопытство и страх, что покупатель окажется неадекватным.

– Что-то классическое, удобное и… – Юра наклонился, окидывая взглядом ноги Касифа. – Размер сорок два с половиной, так, наверное?

Касиф примерил первую пару – обыкновенные черные туфли. Ступил, присел, снова ступил, и тут его глаза расширились от удивления:

– Как по облаку ступаю! – Он покачал головой. – Ваш мир достоин восхищения!

Парень-консультант кивнул, не совсем понимая, что происходит. Но Маркелову, казалось, было наплевать, что про них подумают.

– Надо брать. – Юра достал карту. – Мы торопимся, давайте поскорее.

Ева прикусила губу, встретившись взглядом с ценником. Юре такая трата была явно не по карману, но друг так спокойно двинулся к кассе, что девушка передумала его останавливать. Просто замерла напротив Касифа, аккуратно поправив сбившийся воротник рубашки.

– Надо будет заехать куда-нибудь еще, – сказала она. – Купим тебе брюки и рубашку. Или что попроще. Сойдешь за художника, а не за экспонат музея.

– Людям все равно, – лениво протянул Юра, расписываясь на гарантийном талоне. – Хоть в горшке на голове ходи.

– А ты бы ходил? – Ева прищурилась.

– Дай горшок, докажу, – ровным голосом ответил Юра, сосредоточенный на подписи. – Все, я рассчитался, мы свободны?

И тут же убрал чек в карман, будто прятал подарок. На выходе из бутика, Ева осторожно взяла Маркелова за локоть.

– Ты наш герой. – Она привстала на цыпочки и поцеловала его в щеку. Так нежно, что день снова стал чуточку лучше. – Спасибо тебе большое.

Потом взглянула на Касифа, который наслаждался обновкой. Не смущаясь взглядов, тот перешагивал с плиты на плиту в танцующем ритме, будто проверяя каждый шаг под подошвами.

– Может, все-таки купим ему одежду попроще? – Ева чуть понизила голос.

– Чтобы что? – Юра усмехнулся. – Ему вроде комфортно.

– Посмотри на ткань. – Девушка обернулась по сторонам, словно сравнивая Касифа с остальными. – Шелк, бархат.

– Большинству наплевать, они один раз посмотрят и забудут. – Маркелов пожал плечами. – Ты слишком много беспокоишься.

– Но Кася действительно притягивает слишком много внимания!

– Тогда пускай подойдут уточнить, не джинна ли мы выгуливаем, – рассмеялся Юра. – Расслабься. Люди любят загадки. Пускай сами решают, «Прада» это или комиссионка с призраками.

Касиф подошел к Юре и чинно склонил голову.

– Спасибо тебе. – Джинн вскинул изумрудные глаза. – Еще никто обо мне так не заботился.

– Рад, что тебе нравится. – Юра подмигнул. – Ну что, по кофе?

Касиф словно попал в волшебное королевство, где воздух был пропитан ароматом свежемолотого кофе и теплой карамели. Гул голосов, переплетающийся с шипением кофемашины, убаюкивающий шумовой кокон, мягкий и уютный. Юра улыбнулся – он был уверен, что ничто не тронет джинна сильнее, чем это место.

Маркелов расслабленно откинулся на спинку кресла. Обстановку заведения он выбрал не случайно: здесь джазовая музыка тонула в уютном гуле разговоров, а шорох кофемашины был больше похож на прибой. Все это должно было стать для Касифа очередным безопасным порталом в новый мир.

Юра отмечал каждую реакцию джинна: как тот приподнимает бровь, услышав шум готовящегося кофе, как прищуривается от радости, пробуя горечь эспрессо с корицей, как восторженно кладет ладонь на грудь, пораженный вкусом десерта.

Ева, напротив, заметно напряглась. Она поймала несколько любопытных взглядов с соседних столиков и чуть поежилась. Непривычный наряд Касифа выделял их, будто мазок ультрамарина на бежево-кофейном полотне. И все это время девушка оценивала чужие шепоты за спиной.

Ева понизила голос и наклонилась к самому уху Юры:

– На нас все смотрят.

– А если смотрят – что тогда? – Он мягко улыбнулся. – Интерес не кусается. Любопытство – нормальная человеческая черта.

– Просто… – Девушка вздохнула. – Я помню Игоря, который говорил в любой ситуации соблюдать достоинство. Не знаю, зачем вспоминаю об этом сейчас.

Юра выдержал паузу.

– Игорь привык думать только об имидже, – спокойно сказал Маркелов. – Жизнь в витрине, которая должна постоянно блестеть. А ты находилась рядом и училась тому же. Поэтому я не удивлен, что тебя стали беспокоить косые взгляды прохожих.

– Раньше такого не было, – грустно сказала Ева.

– Да. – Маркелов улыбнулся шире. – Раньше ты могла скакать по классикам и петь что-нибудь. И было тебе уже не девять, а намного больше.

– Это теперь не исправить, да? – Она спрятала лицо в ладонях. – Боже, во что же я превратила свою жизнь…

Юра украдкой посмотрел на джинна. Тот, зажмурившись от восторга, пробовал крем-брюле.

– Росы небесные, – изрек Касиф, цепляя еще ложечку. – Дивное, просто дивное яство.

– Посмотри на него, – тихо сказал Юра. – Ни капли смущения. Чистое детское любопытство.

Ева вздохнула и слегка улыбнулась. Ей вид джинна тоже показался забавным.

– Мы пригласили его исследовать наш мир, – продолжал Юра. – Именно это он и делает. А ты зачем-то взялась оценивать, как это выглядит со стороны.

– Ну, да. – Девушка кивнула, словно немного расслабившись.

– Тебе бы не помешало поучиться у нашего нового друга, – мягко сказал Юра. – Поверь, этот мир гораздо терпимее, чем ты думаешь.

Ева подняла глаза. Красивые, глубокие, самые прекрасные из всех, что Юра когда-либо видел. Он старался сохранять на лице мягкое спокойствие, а в ребрах снова пульсировало то самое чувство, от которого навсегда теряют голову.

– Спасибо, – негромко сказала Ева. – Ты всегда находишь слова, которые могут объяснить самый запутанный клубок.

– Заглядываю внутрь и помогаю распутывать. – Он приобнял подругу за плечи. – Это моя работа.

Касиф закончил с десертом и воззрился на друзей, будто ожидая какого-то нового чуда.

– Как насчет кино? – спросил Юра, подмигивая джинну.

– Что изволите? – Тот тряхнул головой, явно не понимая. – Доселе никогда о таком не слышал.

– Огромный белый холст, – пояснила Ева, тоже воодушевившись. – На нем люди, города, разные вселенные. И все движется, говорит, громко звучит музыка.

– Подлинное волшебство наяву, стало быть. – Джинн задумался. – Госпожа, мы ведь поучаствуем в этом диве?

Ева засмеялась. Открыто, совершенно без смущения. И Юра порадовался тому, как ее плечи расправились, а в глазах заискрилась та самая свобода, которой так не хватало в последнее время.

Все идет как надо.

– Тогда двинулись, – сказал он. – Закрепим успех впечатлений.

Завороженный волшебством кинематографа, джинн сидел, не шелохнувшись, пока на экране разворачивалась сцена любви: двое героев тянулись друг к другу, их губы сомнкулись в долгожданном поцелуе. В этот миг Касиф метнул на Юру вопросительный, почти испытующий взгляд, словно хотел понять, почему Юра никогда так не целовал Еву. Почему не проявлял свою любовь так же открыто и страстно. Маркелов, почувствовав непрошенное внимание, напрягся и ответил джинну весьма красноречивым взглядом, расставляя границы дозволенного.

«Даже не думай ничего брякнуть».

Касиф тяжело вздохнул, словно признавая поражение и вновь сосредоточился на мерцании экрана.

Когда они покинули кинотеатр и вышли на ярко-освещенные вечерние улицы, джинн уже привычным шагом поспешил к машине. Хотя бы одна привычка выработалась, это не могло не радовать. Касиф радостно улегся на заднем сиденье, устроившись так, чтобы ему было видно город.

– Тронулись! – радостно провозгласил он.

– Может, ты сядешь? – усмехнулся Юра, устраиваясь на водительском.

– Полный трэш, не хочу. – Джинн фыркнул носом. – Отсюда хорошо видно.

Ева и Юра переглянулись, потом перевели непонимающий взгляд на джинна. А потом расхохотались.

– Где ты это услышал? – спросил Юра, все еще смеясь.

– В очереди. – Касиф потянулся. – Я довольно быстро обучаюсь.

– Это заметно, – отозвалась Ева, пристегивая ремень.

За окнами мчались вывески круглосуточных аптек, витрины, в которых отражались блики города. Казалось, Касиф внимательно наблюдает за всем, что происходит, складирует в память. И делает это гораздо талантливее, чем кто-либо из людей.

Юра, все это время окрыленный успехами подопечного, вдруг крепче вцепился в руль. Как только они окажутся за чертой города, великолепие выключится. Все трое окажутся в летней темноте, где не будет рекламных щитов. В том самом мире, где начинается пасторальное спокойствие любимого дома.

Ева просматривала какие-то файлы на телефоне. Потом свернула вкладку и принялась крутить в пальцах билет из кинотеатра. И словно держала в глазах то остаточное призрачное тепло мелодрамы – поцелуй, мягкую музыку, праздничные огни в фойе. Она улыбалась своим мыслям.

Улыбалась.

И Юра на мгновение представил, как бы это было – увидеть на ее лице ту же улыбку завтра утром, когда за окном вместо роскоши города окажется обыкновенный загородный сад с яблонями.

– А вы правда считаете, что им удалось? – внезапно спросил Касиф, выбираясь из размышлений.

– Кому? – Юра нахмурился, тоже вырванный из своих мыслей. – Кася, что ты там увидел?

– Я о кино. – Джинн вздохнул. – Любовь – это не иллюзия?

Юра закусил губу. Машина, шедшая ровно по трассе, будто замерла во времени. Ева откинулась на подголовник и с любопытством взглянула на Маркелова. Секундное колебание, пристальный взгляд на дорогу.

– Кино – это всегда иллюзия, – серьезно отозвался Юра. – Но люди действительно любят. Ведь откуда-то эта иллюзия взяла свое начало.

Касиф задумчиво кивнул, но, кажется, ничего не понял. Или сделал вид, что не понял.

Чем дальше они уезжали, чем гуще вокруг становилась ночь, тем громче говорил Юрин страх. Он боялся показать Еве, что за пределами цивилизации его мир, в сущности, очень хрупок, лишен внешнего лоска, к которому девушка, наверняка, успела привыкнуть.

Через несколько километров они свернули на проселочную дорогу. Город исчез окончательно, будто его выключили щелчком пальцев. Над горизонтом висела непривычно большая луна, похожая на желтоватый фонарь. Фары выхватывали только узкий тоннель гравийки, но Юра помнил здесь каждую выбоину, аккуратно обруливая ямы.

Из темноты вырос его дом. Небольшой, в два этажа, стоявший среди газона и зарослей, словно брошенный сюда случайно. Юра пожалел, что не оставил включенной хотя бы одну лампу – новое жилище встречало непроглядной тьмой.

Маркелов заглушил двигатель. Теплый запах салона сменился ароматом влажной земли и леса. В многоярусной тишине слышался шум листвы, стрекотание сверчков, пение птиц и, словно движение звезд.

– Я никогда раньше не видела такого неба, – проговорила Ева, выглядывая в окно.

Юра хотел сказать что-то ободряющее. Веселое. Но сердце билось громче, чем звучали мысли. Он хотел рассказать о том, что здесь живет его нескладное счастье, о том, что только тут можно встретить самое красивое утро. Что в сыром сарае обитает летучая мышь, которую зовут Гаврюшка и что он каждое утро просыпается, счастливый оттого, что видит эту красоту. Но все слова словно разбежались. И оставалось единственное, о чем их стоило предупредить до того, как дверцы раскроются.

– Выходите осторожно. – Юра вздохнул, готовясь к встрече с Цербером. – Познакомлю вас с Тимошкой.

Глава 7

Ева

Ева помнила, что Юра хотел взять собаку из приюта. И даже взял. Но почему-то ей думалось, что Тимошка окажется чем-то средним между маленьким пуделем и буфетным Тузиком. И когда по другую сторону высокой калитки послышалось тяжелое дыхание, девушка вздрогнула. Сквозь прутья выглянула морда пса, двухцветного исполина. Шерсть на загривке воинственно вздыбилась, глаза сверкнули, и Цербер яростно залаял. Еву тут же бросило в дрожь. Вот эту вот лохматую махину Маркелов ласково называл Тимошенька?!

– Что это за волк?! – выдохнула она, отступая на шаг.

– Тимошеньке просто нужно привыкнуть, – пробормотал растерянный Юра. Он собирался сказать еще что-то, как вдруг Касиф, радостно улыбнувшись, шагнул вперед. Ухватившись за перекладину забора, с легкостью перемахнул через трехметровую ограду.

Ева задержала дыхание. Она ожидала, что сейчас злобный пес вцепится в лацканы старинного сюртука джинна. Но Тимошка замер, слегка озадаченный.

– Какой ты красивый, – прошептал Касиф, опускаясь на корточки и улыбаясь.

Тимошка сделал неуверенный шаг, плавно опуская уши. Потом слегка склонил голову, ощущая что-то ведомое только зверю: пыль веков, неслышную музыку столетий и, наверняка, что-то свое, недоступное человеку.

А уже через мгновение доверчиво двинулся вперед, утыкаясь лбом в ладонь джинна и радостно виляя хвостом.

– Скорее обними меня, – весело сказал Касиф, и Тимошка послушно поднялся на задние лапы, покрывая лицо джинна слюнявыми поцелуями. – Ох, каков!

Ева не удержалась от улыбки. Трогательный смех Касифа, обнимавшего своего нового лохматого друга. И точно такой же довольный лохматый друг, который еще секунду назад хотел порвать всех неугодных в лоскутки.

– Мне целый месяц пришлось добиваться расположения этого чудища! – обиженно воскликнул Юра, распахивая калитку. – Месяц, Кася!

Джинн поднял изумрудные глаза.

– У меня с собаками очень много общего, – сказал он почти виновато. – Представь, что мы оба слышим сердца людей и клянемся хранить верность раз и навсегда. А еще никогда не забываем тех, к кому привязаны.

Тимошка, солидарный, гавкнул так, что всех троих едва не сдуло к соседям. А потом вскочил и бросился по дорожке к дому. В движениях больше не было осторожности, пес несся так, будто хотел показать гостям каждый уголок своего лесного царства.

Касиф выпрямился, отряхнул сюртук и шагнул вслед за Тимошкой. Ева и Юра двинулись следом. И Ева готова была поклясться, что видела в Юре какую-то неуверенность, словно тот боялся, что дом гостям не понравится. Честно признаться, Ева пока не знала, как реагировать на новую обитель – темнота была такая, что хоть глаз выколи.

Словно прочитав мысли подруги, Юра нащупал на стене дома выключатель.

– Да будет свет, – прошептал он и нажал на кнопку.

Под козырьком вспыхнул яркий фонарь, разбрызгав по влажному атласу травы белесое электрическое свечение. Зеленое море, в котором каждая капля росы заискрилась миниатюрным солнцем. В центре поляны темнела яблоня, раскинув шепчущиеся ветви. А за лужайкой начинался небольшой сад: исполинский платан, державший на руках небо, молодые стройные березки. И в центре этого многообразия немым сторожем возвышался старый кедр, источавший пряный аромат хвои и леса.

Ева вдохнула, прикрывая глаза. Свежесть, лесная влажность и бесконечная свобода, которая будто жила где-то рядом. Чистое звездное небо, шепот ветра в листве: все это казалось почти сказочным.

Ева двинулась вдоль лужайки, осматриваясь. Тень яблони легла на лицо легким прикосновением, скулу легко поцеловал ночной летний ветер. А в груди разливался тот самый детский настойчивый восторг, который испытываешь, когда попадаешь в место, где никогда раньше не был.

– Здесь очень красиво, – сказала она почти шепотом.

Откуда-то из кустов с ней невнятно согласился Касиф. Джинн, казалось, настолько преисполнился, что забыл человеческую речь.

Юра облегченно выдохнул. Присев на корточки перед Тимошкой, потрепал его за ухом, и тот радостно взвизгнул, намереваясь поделиться своим счастьем со всей деревней.

– Ну что, мордастый, пойдем ужинать? – весело спросил Юра, обращаясь к Тимошке. Пес, услышав знакомое слово, метнулся в сторону дома.

– Гуляйте, сколько хотите, – добавил Маркелов, поглядывая на Касифа, который переходил от дерева к дереву. – А потом присоединяйтесь. Покажу вам дом.

– Хорошо. – Ева улыбнулась.

Юра бодрым шагом пересек лужайку и, громко болтая с Тимошкой, исчез в дверях. А Касиф, одухотворенный, замер под лапами кедра, устремив взгляд к россыпи звезд. И Ева понимала, почему джинн впервые за долгое время утратил дар речи. Плотный влажный воздух прошел по телу волной свежести, и пространство вокруг будто распахнулось, отодвигая стены на многие километры.

К вечеру похолодало градусов на десять, стало по-настоящему зябко. Осмотрев участок и поднявшись на террасу, Ева заметила, что Касиф уже внутри, а Юра хлопочет у плиты. Как только дверь за девушкой закрылась, дом окутала тишина; лишь за приоткрытыми окнами шелестели деревья, словно жилище дышало в такт летнему ветру.

Дом Еве показался очень уютным, в каждом его уголке таилась та самая Юрина неподдельная забота. Бежевые стены, обитые вагонкой, старые часы, стилизованные под корабельный компас. Тикали они невероятно громко, раскалывая тишину, но Еве мерное биение их сердца показалось жизнеутверждающим. Время тут двигалось будто гораздо медленнее, чем в городе.

Юра суетился возле плиты и лязгал металлической кастрюлей, которую выволок из холодильника.

– Надеюсь, ты не будешь против подогретых макарон, – пробормотал он.

– Спасибо, Юрочка, я не голодна. – Ева улыбнулась и опустилась на высокий деревянный стул.

Взгляд скользнул по вагонке на стенах. Доски все еще пахли смолой, возле лестницы на второй этаж висело панно из бересты: какая-то сонная сова, которая выглядела, как Юра, который не выпил кофе.

– У тебя тут очень уютно, – добавила она.

Юра улыбнулся и тут же случайно грохнул тарелку мимо стола. Та, бренькнув, приземлилась на ковер.

– Все не слава богу сегодня… – пробормотал он и вдруг замер, словно услышав свое ворчание со стороны. – Прости. Я очень и очень рад, что ты приехала.

– Правда?

– Конечно.

Их взгляды встретились, и сам дом будто толкнул их ближе друг к другу, заключая в одно невидимое уютное пространство. Настолько уютное и уединенное, что они на мгновение забыли, находятся дома не одни.

Смущенно кашлянув, Юра повернулся к лестнице и пророкотал так, что даже Тимошка вздрогнул:

– Кася! Ты чего там застрял?!

Вместо ответа сверху послышался возмущенный голос джинна:

– Хватит поучать меня житиям земным!

Юра вскинул брови и повернулся к Еве.

– Это что сейчас такое было? – Маркелов снова вернулся к лестнице и встал на первую ступеньку. – Эй, философ, ты мне сейчас?!

– Нет!

Юра замер, ожидая продолжения, но его не последовало. Ева прыснула, наблюдая за тем, как Маркелов играет роль строгого отца, который слишком надолго оставил чадо без присмотра. Потом со второго этажа донеслось послушное женское:

– Извините, я еще только учусь. Повторите свой запрос.

Ева расхохоталась. Лестница скрипнула, и по ней возмущенно протопал озадаченный джинн.

– Что, раскомандовалась умная колонка? – Юра вернулся к кухонной плите. – Кася, как дела? Макароны будешь?

– А? – Джинн похлопал глазами.

– Ужинать, говорю, будешь? – Маркелов нахмурился. – Ну, что там опять стряслось, чем загрузило твою бедную древнюю голову?

– Скажите на милость… – Касиф прервался, с трагическим благородством прикладывая ладонь к груди. – Неужто в вашем жилище заточен дух или джинн?

– А ты хотел освободить бедокура? – усмехнулся Юра.

Касиф поджал губы и метнул подозрительный взгляд на лестницу.

– Это магия такая, – пояснила Ева. – У нас есть роботы, у которых можно что-нибудь спросить, и они с удовольствием ответят.

– Магия странная, доложу я вам. – Касиф вздохнул. – И зачем сей фокус нужен? Какие тайны у них можно выведать?

– Ну, погоду там. – Юра поставил на стол тарелку с макаронами. – Можно музыку поставить.

– Если позвать ее по имени, – добавила Ева. – Зовешь и спрашиваешь, что тебе хочется.

Касиф округлил глаза.

– У оной имя имеется?

– А то. – Юра вскинул голову и снова заорал так, что Тимошка чуть не подавился кормом. – Али-и-и-и-иса! Скажи, кто ты!

– Я виртуальный ассистент, который каждый день…Наверху пиликнуло, а потом колонка бодро отчеканила:

– Ох ты ж, батюшки святы! – Касиф отпрыгнул от лестницы. Потом обиженно посмотрел на Юру. – В мои времена чародейство чтилось, им алмазы сотворяли, да слитки отливали. А сейчас затворяют в шкатулки, чтобы погоду узнавать!

– Кася, не нуди. – Юра подвинул к нему кружку. – Вот, химоза твоя любимая. Я корицы добавил.

Джинн недоверчиво прищурился, но чашку все-таки взял. Вытянув мизинец, поднес ее к губам и тут снова подпрыгнул на месте, едва не расплескав весь свой напиток.

– Ну, что опять? – Маркелов оглядел комнату. – Нет у меня больше тут никаких Алис.

– Откуда в комнате жар? – спросил Касиф.

– А… – Юра посмотрел на старую советскую печь и улыбнулся. – Это «Галина». Я ее включил, чтобы макарошки себе погреть. Мог, конечно, в микроволновке, но захотелось по старинке. Чтобы они с корочкой с такой хрустящей получились.

Ева снова засмеялась, увидев взгляд Касифа. Тот ошарашенно посмотрел сначала на железную печь, потом на лестницу, потом снова на Маркелова. И, кажется, ответы Юры породили в древней голове еще больше вопросов.

– Как же так?! – Джинн прижал ладонь ко лбу. – То есть в вашем жилище обитают болтливая Галина и какая-то неутомимая Алиса, которая делает корочку?!

– Не, наоборот. – Юра беззаботно заправил в рот еще макарон. – На глупые вопросы отвечает Алиса, а еду греет Галина.

– А. – Касиф выдохнул.

– Ага. – Юра кивнул на чашку в его руках. – Пей давай, не терзайся. А то голова треснет.

Джинн, шумно втянув воздух, присел на стул рядом с Юрой. Потом отпил чай и нервно хихикнул.

– Нет, бывали при дворах дни чудные, но чтобы такое. – Касиф покачал головой. – Такого и в стамбульских банях не увидишь.

– Кася, у тебя просто перебор с эмоциями на сегодня. – Юра рассмеялся. – Ты так кофеваркам и неоновым вывескам не удивлялся.

Джинн поставил чашку на блюдце и покачал головой.

– То был город. – Он снова посмотрел на Маркелова, почти умоляюще. – А то жилище, заброшенное в дебри.

– Ну, спасибо.

– Не имел намерения обидеть. – Касиф вздохнул. – Как мне разобраться в этом вашем новом свете…

– А не переживай, ты просто устал, – весело отозвался Юра. – Завтра я снова выходной. Еву закинем на работу и будем тут всеми аппаратами заниматься. Сделаем полный разбор полетов… ТИМОША! Животное, куда ты полез?!

Пока хозяева рассуждали о горячих Галинах и говорящих Алисах, пес встал на задние лапы и, осторожно сдвинув носом крышку, засунул морду в кастрюлю. Попавшись и услышав грозный оклик хозяина, тут же дернулся и едва не свалил все это дело на пол.

– Держу! – воскликнул Касиф, ловко перехватывая улетающую на пол трапезу.

Тимошка замер застигнутым врасплох партизаном. А Юра смотрел так, как может смотреть отец на нашкодившего ребенка.

– Ти-и-и-има. – Он погрозил пальцем, забрал кастрюлю и поставил ее на место. – Так, товарищи, по чаю и давайте на боковую. Еве завтра рано вставать.

Макароны, обреченные засохнуть насмерть на плите, были спасены и спрятаны в миску под крышкой, чашки отправились обратно в сервант, Касиф нашел что-то невероятно интересное в черном экране неработающего телевизора, а Тимошка нашел что-то еще более интересное в Касифе.

Ева поднялась на второй этаж, следуя за Юрой. Тут прятались две небольшие уютные комнатки. Первая – кабинет мечтателя – встретил увесистой тяжестью дубового стола и длинными рядами книжных полок. Под потолком висел пузатый винтажный плафон в бронзовой сетке, явно переживший не один переезд. За соседней дверью обнаружилась спальня – настоящее убежище от городского шума. Просторная кровать с высоким изголовьем, бордовые занавески, больше напоминавшие театральные кулисы.

Юра тут же распахнул створку, впуская в комнату ночную прохладу. Откуда-то сбоку потянулся гул проходящего вдалеке поезда – комната чуть задрожала, будто чья-то ладонь осторожно коснулась стен.

– Надеюсь, шум тебе не помешает, – сказал Юра. Очень уж робко и деликатно, совершенно забыв о привычной браваде.

И вдруг в полумраке Ева разглядела совершенно другого человека. Тот, кто еще утром был давним приятелем, вдруг обернулся невыносимо близким и родным человеком. Сердце дернулось, и девушка почувствовала, как розовеют щеки. Благополучно спрятавшись в полумраке комнаты, мысленно порадовалась, что Маркелов не заметит.

– Спокойной ночи, – тихо произнес Юра.

А потом сделал шаг вперед и, наклонившись, коснулся губами ее щеки. И то было не дружеский мимолетный жест, а теплое и нежное прикосновение, обещание безопасности и клятва в чем-то невысказанном. Вспышкой мелькнула мысль: еще несколько часов назад Ева разорвала отношения с женихом, а сейчас…

Но мысль эта была слишком бескровной и бледной на фоне сладкой дрожи, отдававшейся даже в кончиках пальцев.

– И тебе, – прошептала Ева.

Юра улыбнулся и исчез за дверью. А девушка подошла к окну и распахнула створку шире. Из темноты потянуло влажной травой и запахом земли. Где-то в кронах деревьев звенели ночные птицы, стрекотали сверчки. А ночь раскинула свои бархатные объятия, убаюкивая все вокруг шепотом ветра.

Переодевшись в мягкую пижаму, Ева устроилась на кровати. В груди все еще трепетало сердце, пульсировало учащенным теплым ходом.

Сон подкрался почти мгновенно. И это была не городская дремота, когда ты несешься по коридору неона, шума и сигналов, а потом пытаешься отрешиться, закрыв глаза. Здесь мир был соткан из тишины, свободы и такого уютного баюкающего спокойствия.

Глава 8

Юра

Когда Юра открыл глаза, первым делом увидел просящую моську Тимошки. А чуть поодаль – задумчивый взгляд Касифа. Джинн сидел на краешке кровати, обхватив руками колени и качаясь взад-вперед.

– Ты пробудился! – с искренней радостью воскликнул Касиф и широко улыбнулся.

Тимошка рядом тихо пискнул, заметив, что хозяин зашевелился.

– Господи. – Юра застонал и натянул одеяло на глаза. – Собрались надо мной как скорбящие родственники…

– Типун тебе! – Касиф нахмурился.

– Тогда как мафия, которая долги взыскивать пришла.

Касиф развел руками.

– Клянусь небесами, Юрка, было бы что с тебя взыскивать… – Он ухмыльнулся, довольный собственной шуткой. – Я, признаться, держался до последнего, дабы не тревожить твой сон.

– Кася, ты сел мне на ногу.

– Ай ты ж! – Джинн с виноватым видом подвинулся. – Не чаял.

– Ты на нее бахнулся, я поэтому и проснулся. – Маркелов высунул руку, пытаясь нащупать телефон. – Который час? Я что, проспал будильник?

– Нет-нет, еще самое раннее утро, – бодро отозвался Касиф.

– Насколько раннее?

– Четыре часа, тридцать минут.

– А чего вы приперлись тогда ко мне? – буркнул Юра. – Отвяньте, господа хорошие.

– Увы. – Джинн развел руками. – Но ларец крякал.

– Что крякало?

– Ну, ларец.

– Кася, ты каждую вторую вещь в моем доме называешь крякающим ларцом.

– Сей. – Джинн кивнул на телефон.

Маркелов вздохнул.

– И кому я нужен в пять утра? – Он разблокировал смартфон и поморщился от яркого света экрана.

– Не в утро. – Касиф покачал головой. – Он в ночи пару крат покрякал.

– И чего ты меня не разбудил?

– Не дерзи спящего, – отозвался джинн. – Ты слишком покойно храпел, чтобы я тебя… как ты это выразился ранее… лохматил.

– Понял, вопросов больше нет. – Юра открыл почту с телефона и нахмурился. – Отдел кадров говорит, что директор клиники срочно вызывает.

– Сие плохо?

– Ну, мне не нравится. – Юра отложил телефон и зарылся обратно в одеяло. – Обычно такие кваканья ларца не к добру. Особенно ночью.

Тимошка, уставший ожидать, пока его погладят, попытался вскарабкаться на грудь Юры. Матрас под его увесистостью скрипнул, и Маркелов протестующе замахал руками – Тимоша давно не был истощенной дворняжкой, а больше напоминал неслабого такого теленка.

– И чем помочь тебе, сердешный? – спросил Касиф. – Могу я как-то с твоими кадрами унять беду?

– Слушай, кадры кадрами… ай! – Юра сдавленно крякнул, прячась от Тимошки под одеяло. – Но лучше покорми этого слоника, пока он меня не затоптал.

Касиф кивнул.

– Предаюсь исполнению. Слоник, сиречь Тимоша, будет усыщен.

– И выгулян, – добавил Юра.

– И выгулян.

Касиф поднялся с кровати, полы сюртука разлетелись легким взмахом. Под бархатом ткани мерцала шелковая рубашка, будто осколок тропического моря среди скал. Бронзовая кожа отливала теплым золотом, а глаза – чистейший срез малахита – искрились мальчишечьим лукавством.

Юра улыбнулся. Хорошо, что они не купили Касифу ничего современного – фабричные костюмы уничтожили бы эту царственную грацию, которая не подчинялась ни земному притяжению, ни правилам нового мира.

Джинн направился к входной двери и повернулся к Тимошке, который радостно припустил вслед за ним.

– Прошу, Тимошенька. – Касиф улыбнулся. – Проследуем на трапезу.

– Кошмар, завтрак в половине пятого утра, – протянул Юра, потягиваясь на кровати. – Ладно, я сейчас тоже буду подниматься. Попробую сварить кофе и пойду будить Еву.

– Добавить бы туда кардамону, – задумчиво сказал Касиф, пропуская пса на улицу. – Так благоволили при дворе.

– Да я растворимого наведу себе. – Маркелов зевнул. – Топайте уже. Смотри не перекорми, чтобы мой медвежонок не лопнул.

Маркелов еще какое-то время лежал на кровати, утопая в приятной дремотной неге. Но сон больше не шел, да и спать до будильника оставалось всего-ничего. Юра сонно потер глаза, потянулся и сдался – пора выползать в этот холодный утренний мир. Широко зевнув, подхватил с кресла пушистый плед и закутался в него с головой, как ходячая шаурма. А потом побрел на кухню, все еще не до конца проснувшись.

Внезапно до него донесся резкий запах дыма. Сердце в груди рванулось, кровь прилила к лицу.

Пожар.

Юра вздрогнул и бросился к выходу, в панике ударившись о дверной косяк, но даже не почувствовав боли. Распахнув дверь, вылетел на улицу, готовый кричать. И замер.

На террасе громко чавкал своим завтраком Тимошка. А в нескольких шагах от дома у небольшого костра расположился Касиф. Невозмутимый, словно поджигание – само собой разумеющийся утренний ритуал.

Джинн сидел на пеньке, подтянув под себя ноги, и аккуратно помешивал что-то в железной кружке, подвешенной над пламенем на подставке из камней. Потрескивал огонь, языки пламени лизали почерневшее дно, а аромат густого кофе смешивался с запахом дыма.

Юра прислонился к дверному косяку и выдохнул.

– Кася, раскудрить твою… – Маркелов снова хохотнул. – Я думал, у меня дом горит. А это ты кашеваришь.

Джинн поднял взгляд, в изумрудных глазах блеснуло веселье.

– Не тревожься. – Он снова посмотрел на пламя. – Лишь варю кофе, дабы пробудить твой дух.

– Я от одного запаха дымины пробудился – мама не горюй. – Маркелов обернулся на дом. – Почему ты не спросил у меня, как включить плиту?

Касиф склонил голову набок, будто размышляя над этим предложением.

– Нет, – коротко ответил он. – Я боюсь Галину.

– Господи, Кася! – Юра снова рассмеялся. – Поверь, ты со своей магией можешь причинить советской печке гораздо больше вреда, чем она тебе.

– Огонь земной куда безопаснее, – возразил джинн.

– Потому что привычнее.

Маркелов пересек лужайку и сел на пенек рядом с Касифом, снова кутаясь в свой плед по самые глаза. Касиф снял с огня кружку и, ловким движением перелив кофе в чашку, протянул напиток Юре.

– Испей.

Маркелов осторожно взял чашку и пригубил. Горячий, крепкий, горький… и какой-то очень настоящий. Совсем не такой, какой получается в кофемашине.

– Вкусно. – Юра улыбнулся. – А ты мастер.

– Сожалею, что нет кардамона. – Касиф вздохнул и принялся заваривать вторую порцию. – Но я слишком уважаю кофейное питье, чтобы отказать себе в удовольствии.

Маркелов усмехнулся и снова отхлебнул. Влажная от росы трава поблескивала, на зеленых горах собирался белоснежный туман, воздух был холодным, по-настоящему утренним и зябким. Закутавшись в плед, Юра молча наблюдал за тем, как джинн готовит себе вторую порцию кофе.

– Что гложет? – спросил Касиф, не отрываясь от процесса.

– Как разбудить девушку, которая ненавидит утро?

– Поцелуем?

– Остряк. – Юра фыркнул и плотнее закутался в плед. – Ева настолько ненавидит утро, что в ответ меня укусит. Буду некрасивый. Да и время не самое подходящее…

– А когда будет подходящее? – спросил Касиф, миролюбиво улыбнувшись.

– Вари давай. – Юра повернулся и взглянул на окно второго этажа. – Слушай, а нет у тебя в арсенале какой-нибудь простой магии?

– Простой? – уточнил Касиф, вскидывая взгляд. – Это какой же?

– Ну, такой, чтобы не спалить половину участка. – Юра продолжал смотреть в сторону окна. – Что-нибудь волшебное, красивое и… что-то вроде будильника.

Касиф медленно выпрямился.

– Имеется.

– Да ну?

– Могу воззвать к жар-птице дивной красы. – Джинн улыбнулся. – Дозволишь узреть сие волшебство?

– Ну-у-у…

Юра сомневался очень недолго. А потом кивнул, едва сдерживая любопытство. Раз обещали без поджога участка, значит можно было не волноваться.

Касиф опустился перед костром и, сомкнув ладони, выдохнул в самые жаркие угли. Пламя зашипело, точно от ветра, из-под камней вспорхнули красноватые искры. Они зависли в воздухе, а потом принялись хаотично роиться в прохладном воздухе, пока вдруг из их танца не стали вырисовываться очертания шеи – длинной и гибкой, с крохотной короной перьев. Затем появились крылья, расчерченные медным и алым; распустился огненный хвост. И вдруг птица распахнула янтарные глаза.

– Вот это да… – выдохнул Юра, едва не выронив кружку.

Огненная красавица плавно взмыла выше, описывая полукруг над их головами, а потом устремилась к дому. На миг показалось, что само солнце горит в этой царственной груди.

– Яви песнь, – шепотом произнес Касиф, вскинув руки.

Жар-птица приземлилась на подоконник второго этажа, где спала Ева. Грациозно втянула шею, расправила янтарным веером крылья.

А потом открыла клюв и заорала так, будто внутри нее разорвало мопедный клаксон. Добротный такой, подобранный на свалке, со странным дребезжанием внутри. От этого пронзительного «БЭ-Э-Э-Э!», казалось, в ужасе позатыкались все птицы в округе.

– Кася! – прошипел Юра.

Джинн хлопнул ладонями в отчаянной попытке рассеять чары. Но каждый хлопок словно лупил саму птицу, делая вопль рваным и еще более надрывным.

Бэ-э-э-э… бек-бек… БЭ-Э-Э-Э!

Последнее БЭ заставило Юру сползти с пня в приступе хохота. Он едва не разлил весь свой кофе, наблюдая за тем, как огненное нечто продолжает голосить на всю деревню.

Створки окна распахнулись так резко, что жар-птицу снесло пластиковой рамой. Она рассыпалась на сотни искр и исчезла так же быстро, как и появилась.

– Какого лешего?! – прорезался сверху сонный голос Евы.

Вот она, разбуженная амазонка, медведь-шатун, Колесникова Евушка, которую перепугали в пять утра. Такое было страшнее любых пожаров на участке.

– Доброе утро! – весело поздоровался Юра. – Как тебе?

– Что это за жесть была? – Девушка все еще озиралась по сторонам. Не испуганная, но здорово рассерженная.

– А на что похоже, принцесса? – невинно поинтересовался Маркелов.

– На порвавшегося гуся. – Ева высунулась почти по пояс, глядя в небо. – Куда оно делось?

– На гуся-я-я, – разочарованно протянул Касиф, усаживаясь обратно на пень. – А мы, почтенная, взывали к жар-птице.

Юра усмехнулся и ободряюще похлопал джинна по плечу.

– Красивая была. Кто ж знал, что так разорется. Не переживай.

Ева тяжело вздохнула и потерла глаза.

– В следующий раз тренируйте солистку. – Девушка протяжно зевнула. – Меня чуть кондратий не обнял.

Юра снова поднял взгляд.

– Спускайся к нам, принцесса! Сварим тебе кофе!

Дом просыпался с той же неохотой, что и хозяева. В воздухе висели запахи тостов и кофе, сквозь легкие занавески сочилось первое золото дня. Юра, похрустывая бутербродами, мысленно отмечал, как все-таки приятно жить вдали от города, когда можешь себе позволить прогулку с самого утра. Однако Ева эту радость пока не разделяла – она металась между этажами, спотыкаясь обо все подряд.

– Да почему же я такая тупая? – Она грохнула чем-то тяжелым, исчезая наверху. – Где моя флешка?

– Там же, где ты ее вчера оставила, – спокойно откликнулся Юра.

В его адрес прозвучала пара предупреждений о том, что свое крайне ценное мнение лучше приберечь для другого случая.

– Я могу взять пару горстей песка! – тут же вклинился Касиф. – Перетрусить им по дому, и он укажет путь к…

– Кася, не надо ничем трусить! – возмутился Маркелов. – Потом я твою метафизику буду из ковра пылесосом высасывать, не подумал?

Джинн обиженно устроился на стуле, уединившись с очередной чашкой кофе.

Ева спустилась – заспанная, но довольная. На плече болталась сумка, прическа, наконец, собралась во что-то человеческое. Ее короткий завтрак свелся к паре глотков остывшего кофе и бутерброду на бегу.

Через несколько минут они уже разместились в машине. Касиф и Тимошка невинно застыли возле калитки, провожая друзей с самым ангельским видом.

– Кася. – Юра высунулся в окошко и прищурился. – Давай чтобы больше никакого вот этого вот…

– Учту. – Джинн подмигнул.

– Мне еще перед соседями объясняться, что я тут кур не забиваю с утра пораньше. – Маркелов вздохнул. – Ладно, мальчуки, не балуйтесь. Вернемся не поздно.

Пыльная проселочная дорога старой кинопленкой перематывала кадры перед их машиной: деревянные домики сменялись желтизной подсолнухов, в высокой траве прятались редкие цветы. Юра ловил себя на детском восторге: вот оно, самое настоящее лето. Шумит по обочинам, машет им зелеными лапами ветвей, встречает рассветным золотом.

Ева, устроившись на сиденье рядом, клевала носом. Выезд из деревни с непривычки оказался слишком ранним. Конечно, тут не встретишь утренних пробок и гул троллейбусных проводов, но свои минусы имеются.

Юра убавил радио и свернул на асфальтовую дорогу. А потом снова взглянул на телефон и вспомнил утреннее сообщение о том, что нужно срочно заглянуть к директору. Ни темы, ни вложений, ни здрасьте. Досадная тень попыталась коснуться настроения, но Юра решил эту тревогу пока отложить.

Пряная тишина полей уступила место потоку машин, неоновых вывесок и бесконечного гула. Когда Маркелов затормозил возле офиса Евы, та будто очнулась.

– Мы уже?

– Ага. – Юра осторожно коснулся ее плеча. – Приехали.

Девушка оглядела улицу, словно видела ее впервые. Серые коробки офисов казались особенно скучными после того колорита, которым их встретил загородный дом.

– Ох… – Ева зевнула. – Я никогда не привыкну так рано вставать.

Юра нахмурился. Замечание прозвучало, будто кирпич в фундамент будущего решения уехать. Но девушка вдруг рассмеялась.

– Слушай, а мне понравилось. – Она наклонилась и чмокнула Юру в щеку. – Серьезно, было здорово. Даже ваш убогий гусь ничего не испортил.

– В следующий раз наколдуем бегемота. Будет таранить дверь в твою спальню, пока не проснешься.

– Юра… – Она улыбнулась. – Не буянь. И… хорошего тебе дня.

Маркелов тоже улыбнулся.

– Спасибо. И тебе.

Ева выскочила из машины, щелкнула замком сумки и зашагала к стеклянным дверям офиса. В зеркале заднего вида Юра видел ее легкую походку, видел, как само солнце касается поцелуем темных волос. И в таком ярком летнем начинающемся дне она была похожа на самую прекрасную янтарную рыбку, скользнувшую в скучный офисный аквариум.

Маркелов тяжело вздохнул и достал телефон, чтобы перечитать письмо. Совсем без контекста – словно назойливый звонок в дверь. Он завел мотор и вдруг перед глазами нарисовалась картина сегодняшнего утра. И Юра живо представил, как Касиф и Тимошка сейчас носятся по поляне. Или сотворяют очередного огненного гуся. Юра улыбнулся и тронулся с места. Навстречу потянулся серый асфальт, а вместе с ним и неизвестность грядущего разговора.

Что бы там ни было, он обязан сохранить в себе золото сегодняшнего утра до самого вечера.