Леший

Глава 1

Вопль обрубил нескончаемый поток мыслей, взял за шкирку и швырнул в реальность. Старик вернулся в темные дебри леса, такие родные и знакомые с детства. Уютный лес, что десятилетия назад принял его к себе в объятия, из которых он так и не смог вернуться к людям. Лес никогда не обманывал, не обворовывал и не забирал у него близких людей. Соблюдай лесные законы и получишь все от темных мрачных лесов, что так враждебны для невежд.

Рев и ор сменились воплем, а после тишина. Птицы с запозданием вспорхнули с веток. Старик взглянул на чащу.

– Отсюда не видать, что стряслось. Нужно идти. – Сказал он вслух.

Идти уж больно не хотелось, но таковы обязательства. Ни к чему прятаться, когда беда пришла в дом. Старик двинулся в чащу, раздвигая ветки посохом, а в его руке болталась корзина, наполовину заполненная грибами. Ступал он бесшумно, следов не оставлял. На его ногах башмаки из шкуры с задних лап медведя. На теле рубаха, что свисала до колен и напоминала тонкий слой дерна, нежели человеческую одежду. Уж больно мхом обросла. Рубаха не подпоясана. На плечах накидка с капюшоном из серого зайца. Из под капюшона торчала седая борода, которая как и рубаха стала обрастать мхом. Дыхание ровное, тихое, ритмичное. Движения легкие и беззвучные. Едва ли его можно было назвать стариком. Да и на человека не особо похож. Местные звали его Лешим. Но он еще помнил, что так было не всегда.

Леший жил в этом лесу пять лет и успел изучить местность. Казалось, что почти пришел к источнику воплей. Впереди послышался треск сухих веток. Повалились деревья и послышались тяжелые шаги. Шум шагов стихал. Кто-то убегал. Шаги были нечеловеческими, скорее крупного животного. Не похоже на лосе, скорее медведь. Если уж мишка зол, то лучше обойти стороной. Договориться сложно, особенно если это медведица с медвежатами. Старик не страшился лесных обитателей, но и не искал встреч. Охота не в счет. Случись наткнуться случайно – не бежал прочь, а пытался договориться. Делился съестным, разговаривал словно с людьми. До нынешних времен всегда удавалось расходиться мирно. Шум отдалялся, пока полностью не скрылся в лесной чаще.

По мановению руки раздвинулись еловые ветви и взгляду Лешего предстала опушка. На другой стороне начиналась березовая роща, а рядом лежали несколько поваленных березок. Солнце сумело пробиться сквозь густые ветви елей и достигло земли, дав жизнь ягодам и папоротникам. Трава чуть выше колена. На поляне трава, грязь и алая кровь слились воедино. Тут и там валяются куски ткани, мечи, топоры, луки. Из нескольких елей торчали стрелы. По центру тлело костровище. Запах подгоревшей еды не смог перебить сладковатый запах опаленных волос и плоти. В высокой траве, средь цветов и ягод виднелись силуэты тел, что некогда были людьми. Земля местами взрыта, с востока трава сильно примята – оттуда пришла медведица. А на запад она ушла – в той стороне разломаны кусты и деревья. На северо восток ведет небольшая тропинка. Она тонкой струйкой течет средь высокой травы и впадает в дебри еловой чащи. Оттуда пришли путники. Лошадей не видно и не слышно, скарб скромный. В лесу и ни к чему много провизии, все можно раздобыть.

Старик подошел к костровищу. Вокруг клочья волос, шерсти, кровь, грязь, пепел и тлеющие головешки. Тела раскидало вокруг. Леший не желал погружаться в судьбы людей, копаться в вещах и узнавать про прошлое покойников. Но похоронить – необходимость. Леший не успел полностью принять и вникнуть в законы Православия, что уже давно на Руси. Помнил заповеди и несколько молитв из детства. Помнил и про языческие обряды. Он верил и в Бога и в лес. Именно вера помогла ему выжить до сих пор. Согласно законам любой веры – покойников следует похоронить, обеспечить покой останкам и духу. Без этого скитаться им по миру. От безделья начнут творить то зло, то добро, то забаву, то горесть. Ко всему прочему лес – дом. А в доме должен быть порядок. Но кого ждать вслед за чужаками?

Леший осмотрел вещи покойников, но копаться не стал. Не обнаружил ни лопаты, ни других инструментов. Нужно идти до землянки, взять лопату, вернуться и похоронить молодцев. Пока оглядывал полянку и исследовал следы преступления, то увидел рядом с медвежьим следом темную кровавую полосу. Это были не мазки той жижи, что покрывала всю поляну, а свежая кровь, что лилась вслед за бежавшим медведем. Медведь ранен. Хотелось бы помочь. Опасно и времени нет. Мишка может не обрадоваться появлению помощника. Возьмет и смешает помощника с лесной землей, как добрых молодцев. На одного то силы наверняка еще остались. Раненое животное опасно и непредсказуемо. Не смотря на это, Леший помогает жителям леса. Жители, как правило, невелики. Медведь грозный хищник. Причины нападения на лагерь неизвестны. Возможно это был и не медведь, а медведица. А с ней медвежата. Следов то не разглядеть из-за бойни. Был или не был медвежонок?

– Преследовать раненого медведя не следует. Двинусь за лопатой, а после вернусь. Время только обед, так что к сумеркам успею вернуться домой. Темный лес ночью превращается в непроглядную тьму, что съедает свет. – Сказал старик и двинулся в сторону землянки.

Дом Лешего – лес. В лесу землянка. Землянка – небольшой холм с крышей из бревен, а сверху слой дерна. Посередине дверь не больше двух аршинов в высоту и меньше аршина в ширину. Дверь измазана грязью вперемешку с травой, как и сам старик. Человек незнающий и не заприметит, даже если и наткнется. Но много ли незнающих людей гуляют в таких чащах? Внутри охапка еловых ветвей, ящик из тонких стволов сосны с вплетенными еловыми веточками. Иголки с веток осыпались и лежали подле. Весь скарб припрятан под одним из скатов крыши. Скат заложен камнями, а на камнях слой дерна.

Старик отодвинул дерн, подвинул камень, потянул за древко и достал лопату длиной не больше аршина. Больше и не требовалось. В проем припрятал корзину с грибами и посох. До места происшествия не больше двух верст.

– Есть время и думу думать и загадки гадать. – сказал Леший, прикрыл тайник камнем, сверху водрузил дерн и пустился в путь.

Дум было, как деревьев в лесу. Сперва – кто эти люди и что ждать от тех, кто ждал их? Потом – что с раненым медведем? Не нагрянет ли он в гости, как залижет раны? Страха не было, лишь рассчет. А может – это медведица? Тогда был ли медвежонок или медвежата? Малы иль уж окрепчали? Выживут? Научились лесным законам или канут в дремучих сплетениях еловых ветвей, так и оставшись невеждами, которые не смогут получить ни воспитания, ни шанса на исправление. Если это медведица с медвежатами, то причина нападения ясна как день. Медвежонок сбежал от матери, прибился к путникам. Те сперва испугались, а после привыкли, почувствовали уверенность, расхрабрились. Самый сильный лесной зверь теперь с ними заодно. Не боится и следует по пятам, ест с рук и не проявляет враждебность. Но малец в лесу не местный, как и путники. Быть может они бродили по лесам чуть меньше его, а может и больше. Что медвежонок, что путники – все невежды. За любым действием идут последствия. Путники столкнулись с настоящим и реальным грозным лесным зверем. Медвежонок же возможно потерял мать или близок к этому. Лесные законы нигде не записаны, но обязательны к исполнению.

За все время пути Леший не услышал ни звука. Лес притих после криков, рыданий и рёва. Затих и демонстрирует силу законов. Звери вторят ему, признавая силу и власть.

Старик вернулся, выкопал одну большую яму, сложил останки, а сверху присыпал камнями, что валялись неподалеку. Негоже христианам, аль язычникам пребывать в таком состоянии. Но хуже – если по кусочкам отправятся в волчьи пасти и разойдутся по лесу. Старик перекрестился, прочел единственную молитву, что помнил с детства и перекрестил могилу. Крест не ставил, вещи закопал с телами в общую могилу, а сверху выстелил слой дерна, что снял, когда копал могилу. О следах битвы напоминала лишь красно зеленая грязь, следы медведя и примятая трава.. Небольшая тропинка и костровище напоминали о пребывании людей. Леший снял дерн, засыпал головешки и пепел в яму. Рядом с тропинкой посбивал траву, чтобы скрыть следы пребывания людей. Уловка для незнающих. Хорошего ловчего не сбить с толку такими уловками. Кто захочет – найдет дорогу сюда, а здесь отыщет следы. Надеемся на погоду и лесных вепрей, что любят по ночам перебегать с полянки на полянку, роясь тут и там, вырывая кусты с ягодами.

Пора возвращаться, солнце клонится к закату. Старик взял грязную лопату, другой рукой сорвал несколько ягод лесной земляники, взглянул на поляну и скрылся за еловыми ветвями.

Версту на запад под поваленной сосной лежала медведица. Она дышала, а сердце билось. Усталость накатила волной взамен потерянной крови. Рядом крутился медвежонок и открывал рот. Он пытался подвывать, но вместо звука – тишина. Он время от времени открывал рот хватая куски лесного воздуха. Сперва был задор, потом ужас, а теперь смятение. Он так и юлил до самой ночи, а как наступила темнота, то споткнулся пару раз о ветви и привалился к матери. Медведица по прежнему дышала, а сердце билось. С каждым вдохом и выдохом дыхание угасало, а сердце билось с каждым ударом все тише и тише, растворяясь в лесной темноте. Теперь усталость поглотила ее разум, как наступившая темнота ночи поглотила очертания ее величественного тела. Тела, что вызывает страх у всех в лесу, но которое беспомощно перед самим лесом. Она заплатила жизнью за оплошность собственного дитя. Позже дитя будет платить. На востоке на полянке под слоем земли и камнями лежали останки, которые сложно назвать людьми. Они уже не дети и им пришлось отвечать за свои действия. Они заплатили за ошибки. Сверху бегали кабаны и громко хрюкали. Толкали друг друга в бока, если кто-то из них находил ягоду. Громко чавкали. Их хрюканье и драки не мешали ни медведице, ни медвежонку, ни людям в могиле.

Леший лежал на еловых ветвях в землянке. Он не спал. Он не слышал, ни хрюканья, ни дыхания и ударов сердца медведицы, но, каждый раз закрывая глаза, он слышал как тьма пожирает свет. Наступит день и свет вновь родится, чтобы ночью стать пищей для тьмы. Оглушительная тишина, что пришла после воплей, криков и рева, не давала уснуть и заставляла открыть глаза вновь, чтобы услышать собственное дыхание.

-–

Сон накатил под утро, когда ночная тишина сменилась утренним пением птиц. Щебет заглушил безмолвие вчерашнего происшествия и дал покой разуму, а телу сон. Солнце не пробивалось до дверей землянки, но Леший почувствовал наступление утра. Можно еще поспать, но немного.

Наступила пора подготовки к зиме. Нужно мясо и шкуры. Стало быть – пора на охоту. Если лес даст добро – все получится. Старик охотился не часто и никогда не продавал мясо. Бывало обменивал шкуры в деревушке, но это случалось редко. Чаще он носил травы, ягоды и грибы на обмен. Он знал толк растениях, поэтому иногда собирал определенные травы на заказ для лекаря. Леший выходил в люди редко и только в случае крайней необходимости. Всем обеспечивал лес, а старик чтил его законы и не жадничал.

Глаза открылись. В землянке было по прежнему темно. Темнота перестала пожирать свет и теперь, если постараться, то можно разглядеть очертания двери. Дай глазам привыкнуть к темноте и спустя время увидишь все. Нужно лишь терпение. Ночью такой фокус не пройдет – не для человека точно. Старик накинул доху из оленей шкуры и вышел из землянки. Осмотрелся, постоял, прислушался. Ничего особенного – ни прежней тишины, ни звуков зверей. Повесил доху на дверь и сделал два шага вперед. Начал вращать руками, размял ноги, потянулся, размял шею, вернулся к землянке, накинул доху и прикрыл дверь. Из тайника достал сайдак с луком и стрелами, нож и канат. Канатом подвязал рубаху. Лук подвязал слева на поясе, а колчан и нож справа. Ручка ножа покрыта резной росписью. На ручке изображен старец в гуще леса в окружении зверей, а с обратной стороны лес. Лик старца, как и лес с животными изрядно потерт. Теперь сложно сказать, кто именно изображен на ручке ножа.

Старик зашел в хижину и откинул еловые ветви в сторону. В пол врезан щиток из связанных бревнышек, а под ним углубление с бочонком. В бочонке лежало вяленое мясо. Он взял несколько кусочков, кинул в хлопковый мешочек, перевязал веревкой и привязал к канату. Ягоды и грибы хранились в углублениях под вторым скатом крыши. Он закрыл бочонок, сверху положил щиток и прикрыл все ветвями. Вышел из дома и подошел ко второму скату. Снял дерн, отодвинул камень и снял щиток. Взял несколько горстей грибов и ягод, рассовал по мешочкам и подвязал с другой стороны каната. Все закрыл и отошел на несколько метров от дома. Огляделся, прислушался и сказал:

– До свидания, милый дом, к вечеру буду. Не скучай.

Все необходимое собрано, все остальное убрано. Вокруг тишь и гладь, но не такая как вечером. Хорошая тишина.

Сперва доберемся до речки. Верста по лесной чаще и он будет на берегу. С двух сторон частокол мощных сосен. Там можно будет умыться, перекусить и двинуться вниз по руслу. Не смотря на события вчерашнего дня, Леший был в хорошем настроении. Все казалось страшным сном. Или не выспавшись, пребывал в хорошем сне, а при пробуждении его ждала мучительная тишина и всепоглощающая тьма.

План на день – добраться до речки, умыться, напиться воды и поесть ягод, а после на север. На юге будет затишье еще с неделю, там разве только на кабанов охотиться, кого он привлек вчера. На кабанов охотиться не с руки. Шкура толстая, только копьем пробивай. От стрел мало толку, коли в глаз не попадешь. Кабанье мясо сильно пахнет при вялении, да и на зуб жестковато. А сами кабаньи стаи представляют опасность.

Судьба медведя неизвестна. А придут ли волки, коль медведь околеет? Кого-кого, а оленей там жди не скоро. А то и жди еще людей. Люди несут с собой порядок. А где порядок, там и хаос. Приходят нежданно, уходят нежданно, как по миру, так и из жизни. А где люди – там жди неразберихи. Сами придумают законы, сами же их и переступят. Говорят – не убей, а после рубят головы. Иногда на войне рубят, иногда из-за золота, власти, а иногда по гласу закона. Только где это видано – человеческий закон нарушает заповедь Божью. Чудно, чудно! Оттого Леший так и не вернулся к людям. Лес со своими законами честен и прозрачен. Лесные законы не претят законам Божьим. Исключений нет. Будь ты самым грозным лесным зверем или просто мешком с костями, кожей и жиром под названием человек. Преступил закон – ответишь.

Старик почувствовал дуновение свежего речного ветерка, что принес с собой запах камышей и ила. Так пахнет щука. Обычно она небольшого размера, а ее тушка так пропиталась этим запахом, что вкус рыбы и не почувствуешь. Старик любил рыбалку и иногда промышлял ей, но не любил чистить рыбу. Многих рыб не любил из-за костлявости. Некоторые не пришлись по вкусу. Занятие нравилось, а результат не всегда, а напрасные жертвы были ни к чему. Таков нерушимый закон, который не стоит пресекать попусту.

Еловые лапы раздвинулись перед Лешим. Лучи солнца пробивались сквозь могучие кроны. Кроны могучие, но не столь плотные, как в лесных дебрях. Воздух влажный, но не такой, как внутри дремучего леса, где вместо травы земля покрыта толстым ковром из мха.

Старик остановился, прислушался и вдохнул полной грудью. На мгновением он превратился в того, кто вбирает в себя все вокруг, но ничего не отдает. Казалось, что дыхание и сердце остановилось. Так он постоял, поглотил кусочек окружающего мира, осознал, а после выдохнул вместе с воздухом из легких. Повертел головой по сторонам так, будто разминал, а не осматривался. Стал раздвигать ветви можжевельника и аккуратно пробирался к берегу. Ветки бережно отводил в сторону, а после бережно возвращал на прежнее место. И вот – последняя ветка и он на виду у ярких лучиков солнца.

Вода течет и смывает вчерашнюю гробовую лесную тишину. Старик ухмыльнулся – какая гробовая? Гробов то не было.

Может и искупаюсь днем – подумал Леший. Погода должна позволить. Нужно смыть с себя запах крови. Коль в баню идти – иди к людям. Тащиться к людям с пустыми руками и без особых дел опасно. Может кто учует запах крови. А может кто уже пришел по души добрых молодцев и начнет расспрашивать старика. А говорить он не любил. Точно не с людьми. Никогда он не приходил к людям ради одной единственной бани. Рядом была лишь одна деревушка и все знали Лешего, его привычки и нелюдимый нрав.

Скинул лук, стрелы, нож и канат на большой камень, что снизу покрывался водорослями. Водоросли тянулись так, словно хотели забрать себе весь небольшой скарб деда. Накрыл все дохой, снял башмаки и подошел к реке. Зашел в воду по щиколотку и наклонился. Начал быстро зачерпывать воду ладонями и тщательно растирать лицо, шею, уши и руки по локоть. Брызги плюхались обратно в воду, некоторые оседали на одежде. Вода была холодна. Помогла сбить недосып и собраться с мыслями. Переживания и дурные мысли унесло с течением. Теперь можно перекусить и обдумать дальнейшие действия.

Когда Леший вышел из воды, то по левой поле рубахи стекала вода, правая же осталась сухой. Берег покрывала невысокая трава, где то попадались гальки. Старик взял доху и положил рядом на корневище. Сел. Прислонился к дереву и развязал мешочек с ягодами. Доставал по одной и клал в рот, медленно пережевывал и глотал. Ел и думал. Чем больше сможешь передумаешь, тем меньше придется выдумывать на ходу. Да и развлекаться то надо как то.

Бессчетное количество действий продуманы ни раз, но старик неустанно повторял их раз за разом, будто боялся забыть. Никаких следов, никаких лишних жертв, никакого беспорядка и строгое соблюдение правил. Будь внимателен к каждой веточке, жучку и травинке. Во всем есть смысл и жизнь. Думай о излишнем внимании. Вернее о том, как его избежать. О событиях, где ты не властен над собственной судьбой. То и дело оказываешься участником именно таких событий. Можно сказать, что вся твоя жизнь – одно большое событие, в котором ты ни над чем не властен. Но это не означало, что не надо бороться, а нужно сдаться. Примечай мелочи, соблюдай заповеди, совершай правильные поступки и склоняй чашу бытия на свою сторону – таков твой умысел.

Пора отдыха закончилась и настала пора выдвигаться. Надо спуститься ниже по течению и найти следы пребывания оленей. Олени пьют из речки, коль не нашли родник в лесу. А коли пьют – значит должны оставлять следы. Они ведь не Леший, не заметают следов. После – найти оленью тропу, что ведет в чащу и пройти по ней. Без особой причины не стоит углубляться в чащу, а коль следов не найдется – вернуться, поужинать, искупаться и возвращаться домой. Сегодня хочется лечь спать пораньше, чтобы выспаться как следует, ведь возможно на днях предстоит охота. А после – разделка, обработка и сушка шкуры и мяса. Силы пригодятся, некогда будет спать. На свежее мясо жди хищника. А коли промедлишь – падальщика

Солнце поднялось из-за верхушек сосен и стремилось окатить всю речку с берегами. Время поджимало. Гриня закинул пару ягод в рот, завязал мешочек и повесил на канат. Встал, поднял и встряхнул доху, надел и подошел к камню. Лук, стрелы и нож подвязал к канату. Охотиться он сегодня не собирался, но всякое могло случиться, особенно после вчерашней заварушки.

Он двинулся вниз по течению. Участки с травой обходил, ступал по камням. Внимательно осматривал оба берега. Иногда останавливался и прислушивался. Слышалось, как средь камышей плещется рыба. Наверняка травянка и окушки гоняли мальков. Еще не так жарит и светит, чтобы они попрятались в прохладе речного дна. Вот и резвились во всю, утоляя голод навеянный ночью.

-–

Медвежонок ворочался всю ночь. Слышал ли он, как угасало дыхание и биение материнского сердце? Едва ли. Удалось уснуть лишь под утро, когда все порядочные звери проснулись и двинулись по делам. Проснулся в полдень, но солнце так и не пробилось сквозь кроны, но тьма отступила. Стало светлее. Он прилип к боку матери. Кровь засохла и скрепила жизнь и смерть. Сердце перестало биться. Теперь он согревал своим теплом тело медведицы. Медвежонок истратил немало сил прежде чем оторвался от посмертных объятий медведицы. Каждый раз, когда он пытался освободиться, то тянул тушу медведицы за собой. Он ничего не ел со вчерашнего дня, а движения отняли значительную часть энергии, которой обычно с избытком в молодом теле.

Сердце остановилось. Дыхание стихло. Медвежонку едва ли известны понятия жизни и смерти. Мать больше не встанет. Не согреет его теплом, не накормит и не защитит. Понял ли он? В его голове еще не созрело понимание мира и осознание, что он совершил ряд ошибок, которые привели к таким последствиям. В груди лишь сжался тяжелый комок, а в голове гремела пустота. Инстинкты не подсказывали, что делать, а медведица так и не успела научить.

В животе заурчало. Медвежонок собрал остаток сил, рванул и попытался встать. Первые попытки закончились падениями, а после он развалился в бессилии. Полежал, вновь собрался с силами и рванул еще раз. Этот раз мог быть последним на сегодня. Но смог бы он подняться завтра? Нужно было пытаться сегодня. На этот раз получилось. Клоки шерсти и шкуры медведицы прилипли к его шерсти. А клочья его шкуры остались на боку медведицы.

Встал, лизнул бок. В пасти стало кисло. Шаг, два и он смотрит на медведицу со стороны. Рассматривает крупное тело. Грозный зверь, что еще вчера внушал страх в души всех лесных созданий. Но лес оказался сильнее и страшнее. Замер и смотрит. Он верит или не умеет верить? Может не проснулся и это еще сон? Сейчас он проснется, а медведица встанет и поведет его за собой по лесу. Теперь он не хотел удирать от нее. И резвиться не хотел. Уют, забота и безопасность – вот, что нужно. Он подошел и уткнулся мордой под ее лапу. Лапа оказалась тяжелой и он не смог поднять и закопаться под нее. Лишь ткнул мокрым носом, оставив свой след на безжизненном теле.

От таких ран медведица могла бы скончаться еще вчера на том самом месте, но материнский инстинкт помог ее дожить до ночи, защитить медвежонка и отвести его в безопасное место. Она не могла умереть спокойно, зная, что не успела научить медвежонка всему, что знала сама. Поэтому медведица заснула. Во сне сердце остановилось само собой. Легкие перестали перекачивать воздух. Жизнь покинула тело медведицы.

Медвежонок пролежал уткнувшись в лапу матери до следующего утра. Он отказывался верить. А может хотел уснуть также крепко, как и медведица. Он был достаточно мал и не знал о зимней спячке, но во многом доверял медведице. Теперь он боролся с голодом и старался во всем слушаться, лишь бы медведица вновь встала.

Трава на берегу у реки была примята, а рядом виднелись следы костровища. Тут же несколько сломанных веточек и хворост. Старик взял уголек и сжал в кулаке. Уголек хрустнул, треснул, раскрошился, скользнул сквозь пальцы и пеплом понесся вдоль берега. Некоторые головешки целые и мокрые. Он разломил одну. Сердцевина сырая. Наверняка затушили огонь и двинулись дальше. Только следов вдоль берега не было ни в одну, ни в другую сторону. Либо они переплыли, либо вернулись в лес. Трава примятая в форме следов, тут и там стала вновь подниматься. Места у корней оставались слежанными. Они не ночевали здесь этой ночью. Были здесь вчера или позавчера. Возможно те путники, чьи тела Леший нашел вчера, а возможно те, что их преследовали. Старик не изучал вещи покойников, поэтому не знал кем они были – преследователями, преследуемыми, воинами или бандитами. Нынче некоторые бандиты одеваются почище князей, а некоторые из них владеют мечом искусней многих воинов. Что хуже – убивать воинов и грабить семьи чужестранцев или же убивать свой народ и их же грабить. В этой цепочке грабежей не понять – кто кого по настоящему грабит. Как то в деревне старику пытались продать средство для общения с лесными духами и животными. Выпиваешь отвар, надеваешь маску и воешь, мяукаешь, хрюкаешь, а животные понимают и слушаются. А ты понимаешь, что говорят животные. Леший не сказал бы, что это полная чушь, но он знал, что для этого не нужны ни отвары, ни маски. Разве это не есть тот же грабеж? А когда с войны не возвращается отец, а его жена с детьми остается без средств для жизни – это ли не грабеж? Князь забирает, но не дает. Дает защиту, но и лес дает защиту. Но порой никто не в силах защитить от кары Божьей. От одной деревни до другой бродят шарлатаны, что пытаются втюхать людям обыкновенную крапиву под видом чудодейственного лекарства. Эти мысли промелькнули вспышкой в голове Лешего. Он быстро собрался, пришел в себя и сосредоточился.

Отыскать следы и проследить? Не лучший выбор. Те, кто здесь были – либо торопились, поэтому не уничтожили следов пребывания, либо оставили следы намеренно, чтобы их легко было отыскать. Какими бы ни были причины, можно легко наткнуться на яму с кольями, либо засаду. А может это лекари собирают травы или ловчие выслеживают дичь? Только зачем лекарям и ловчим уходить так далеко в чащу? Олени, как и зайцы нередко передвигаются по полям или вблизи лесов. Нет необходимости залезать в чащу, рискуя наткнуться на волков или медведей. Обычно так поступает тот, кто скрывается или стремится скрыть что либо. А раз они стремятся скрыть себя или что-то, то и стремятся скрыть следы своего пребывания. Или же запутать следы и сбить с толку преследователей.

Пришлось оставить все как есть, сполоснуть руки в реке, замести следы и двинуться дальше. Время от времени старик поглядывал на соседний берег, но так и не увидел ни животных, ни людей, ни следов их пребывания. Пересекать реку и идти по тому берегу не было нужды. Олени водились как в этой части леса, так и в той. Переправиться и остаться сухим не было возможности. Лишний раз мочить одежду не хотелось. Потом сиди и сохни. Опять время. А как тушу переправлять? Пустая затея.

Наступил полдень. Старик провел в дороге пару часов, но ничего кроме стоянки людей не обнаружил.

Из-за кустов в полсотни саженях от старика показалось переливание шерсти на солнце. Такой легкий блеск, что и не сразу заприметишь, коли глаз не привык. А коли в лесу долго пребываешь, то и такая небольшая перемена привлекает взор. Вслед за проблеском шерсти показалась голова на стройной шее, а после и небольшое тело на длинных и худых ногах. Это был олененок. Вслед за ним вышла оленуха. Также поблескивая шерстью на солнце, она аккуратно переставляла копыта на длинных и стройных ногах. Ворочала голову в разные сторону и подолгу останавливала взгляд на разных местах. Пока мать взирала на окрестности в поисках опасности, олененок подошел к берегу. Аккуратно, как будто на его шее покоился стеклянный шар, что может разбиться в любой момент, наклонил голову. Начал также аккуратно пить, все переживая за свою стеклянную голову.

Как только показался блеск шкуры на солнце – старик быстро и бесшумно опустился на колени, после вытянул ноги и лег на живот. Все произошло быстро, но не спеша, без лишнего шума и движений. После – отодвинулся ближе к кустарнику, что рос между лесом и рекой, и стал наблюдать.

Мясо оленёнка и оленухи нежнее, меньше пахнет. Шкуры меньше, мяса меньше, не соберешь рогов, из которых выйдут отличные ручки для ножей. Можно убить здесь и сейчас. Но не стоит, пускай продолжают род. Убийство самки и детеныша прервет не одну жизнь, а множество. Сегодня это в планы не входит. Старик пришел за оленем. Он был уверен, что где есть самка с детенышем, там найдется и самец. Олень где то глубже в чаще леса. Может наелся мухоморов и сталкивается лбами с молодыми самцами, а может отдыхает в приятной влажной прохладе леса, наслаждаясь безмятежностью и одиночеством.

Когда детеныш попил и отступил в сторону леса, то подошла самка, опустила свою голову. Ее движения смотрелись увереннее. Пила медленно, то и дело, поднимая голову и оглядываясь. Как закончила, то развернулась и исчезла в зарослях кустарника, а вслед за ней юркнул такой хрупкий, но ловкий олененок.

На сегодня работа окончена. Старик встал, отряхнулся и посмотрел по сторонам. Он примечал особенности местности. Важно запомнить каждую, даже малейшую деталь. Завтра он вернется сюда и важно будет вспомнить все.

Еще раз огляделся, развернулся и отправился вверх по течению. Всю обратную дорогу он прокручивал в голове именно то место, где он обнаружил оленей. Завтра можно и не отыскать следов на берегу, а место он запомнит и двинется в лесные дебри. Там уж какие нибудь следы он найдет. Леший не боялся, что олени далеко уйдут за ближайшие день, вечер и ночь. Хотя самка и была чрезмерно осторожна, но причин для смены их пребывания не было. Скорее всего она так осторожничала из-за олененка.

Спустя пару часов он вернулся на место своего привала. До захода солнца оставалось еще часа четыре или пять, поэтому было вдоволь времени для купаний и обеда. Старик собрал хвороста, несколько охапок веточек и несколько сухих веток потолще. Вокруг было полно сухой древесины, поэтому не было необходимости рубить деревья.

Он разжег костер с помощью кремня, который он прятал среди камней у большого валуна. Сложил лук, стрелы и нож на валун, сверху накрыл одеждой и голый пошел к воде. Шрамы покрывали все тело от шеи до ног. Укусы, ожоги, колотые и резаные раны. Тело было мускулистым, жилистыми, но не крупным. Жировая прослойка отсутствовала напрочь. Леший зашел в воду и медленно, почти беззвучно погрузился с головой в ледяную воду. Он провел под водой пол минуты, а после медленно поднялся, с шумом выдохнул и двинулся к берегу. Вышел на берег, зачерпнул воды из реки, подошел к костровищу и смешал теплую золу с водой. Получившуюся черную массу стал втирать в тело, а после вернулся в воду. Когда уровень воды доходил до колен, он сел в воду и стал смывать с себя золу. Окончив омовение, он вышел к костру и подкинул побольше веток в костер. Подошел еще поближе. Обсохнуть бы, чтобы не идти мокрым. На берегу было теплее, чем в воде, но иногда порывы ветра вызывали приступ дрожи.

Когда на теле не осталось мокрого места, старик оделся, расстелил доху и устроился у костра.

– Поем, приберусь и домой. Благодарствую, лес, за помощь! – сказал старик и принялся за вяленое мясо.

Глава 2

Наступило утро. Солнце показалось из за горизонта, и свет пришел на смену тьмы. Лучики ударили по верхушкам сосен в пять утра. Медвежонок так и проспал уткнувшись в мать до самого утра. Тьма поглотила еще одну жизнь позапрошлой ночью. Медведица стала испускать сладковатый, но неприятный запах. Так пахло из рта людей, кто сопровождал медвежонка какое то время. Или которых сопровождал он. Медвежонок не знал, что сейчас так пахнет не только в пасти. Живот свело приступом боли, а сил не оставалось. Еще холод. Нужно что-то делать. Инстинкты молчали, а опыт перенятый у матери не давал подсказок. Двигаться и искать еду – иного в голову не пришло.

Медвежонок встал и посмотрел на медведицу в последний раз. Открыл пасть и застыл в безмолвном крике на несколько мгновений. Потом развернулся и пошел в сторону, откуда они пришли. Вдруг, те небольшие, безмеховые, худощавые медведи до сих пор там и помогут ему. Быть может угостят едой, как прежде, посмеются, когда он будет неуклюже пытаться поднять золотые кругляшки с земли.

Трава, примятая медведицей, а после медвежонком, должна уже выпрямиться и не оставить следов. Помешала медвежья кровь, что с лихвой опрыскала весь путь, засохла и скрепила траву с землей. До поры дождей никто не сможет разорвать предсмертные объятия. Быть может и дожди не смогут. Не пробьются сквозь плотные кроны деревьев. Но трава на полянке. Станет влажно. А может засохшая кровь растрескается под давлением буйного роста растений.

Лесное дитя устало тащится по следу медвежьей крови к полянке. Голова поникла. Медвежонок больше не оглядывался по сторонам с живым интересом. Лапы еле волочились по лесному покрывалу из мха, то и дело, цеплялись за сучки, поваленные деревья и корни. Споткнулся, упал, встал. Падаешь – больно. Встаешь – еще больнее. Силы на исходе. Еще и гнев с досадой грызут. И все ведет к унынию, но знают ли медведи об унынии? А про гнев и досаду?

Вот и долгожданная полянка. Но на ней нет тех худощавых медведей. Лишь следы маленьких копыт, взрытая земля, куски грязи, вырванные с корнем кустики ягод, трава и помет.

Медвежонок остановился, тупо оглядел опустевшую полянку. Принюхался. Здесь когда то была еда, но кабаны все сгребли и оставили лишь то, что посчитали несъедобным. Для медведя это было столь же несъедобным, как и для кабанов. Оставалось дальше плестись по лесу в поисках еды. Медвежонок вспомнил, как они с медведицей ловили рыбу на одной из речных переправ. Бывало, ловили на берегу. Это было давно и далеко. Но речку он помнил. Может получится по пути найти грибы или какой нибудь куст под завязку набитый спелыми ягодами.

Сначала открылся один глаз. Глаз привык к темноте. Следом открылся второй. Темнота, но рассвет близок. Леший знал. Рассвет еще не наступил, но неотступно движется со временем. Вот уже и солнце нежно гладит лес своими теплыми и светлыми ладошками. Пора вставать. Надо пораньше выйти, чтобы успеть все до темна.

Если старик выследит оленя до полудня, то охота состоится. Если до полудня не удастся выследить, то охота переносится на следующий день. Если старик спугнет оленей, то придется мастерить плот, чтобы перебраться на другой берег. На другом берегу начинать все сначала. Выслеживать, преследовать, охотиться. Состязаться с природой, что превосходит человека зрением, слухом, обонянием. Состязаться за выживание.

Встал, размялся, накинул доху, провел ладонью по мху и протер лицо. Подвязал канат, заткнул лук, стрелы и нож за пояс. Топор, нож для разделки туш и веревку сложил в холщевый мешок и понес в руке. Пришел на берег, умылся и двинулся вниз по течению. По дороге жевал ягоды, иногда грибы. На месте, где вчера старик увидел олениху с олененком, ничего не изменилось. Только следы, как испарились. Память не подвела и он определил нужный поворот по приметам из головы. Запомнил местность до последнего камня на берегу и каждого листика на дереве. Найти место водопоя не составило труда. Постоял, посмотрел по сторонам, прислушался. Сегодня олени не приходили на водопой. Вернутся ли они? Вдруг, он сам того не зная, выдал свое присутствие. В дремучих лесах олени особенно осторожны. Осторожнее чем вблизи лесов и неподалеку от деревень. Неудивительно, если уже перебрались куда нибудь подальше от берега. Другое дело – лоси. Этим хоть бы что. Все сломят на своем пути. Только вот шкура у них толстенная, сами они тяжеленные и отчаянно сражаются за жизнь, проявляя героическое мужество. Они опаснее и крупнее кабанов, а убить их сложнее. Охота на лосей – неоправданный риск для старика.

Старик раздвигал ветви кустарника перед собой. Он продвигался вперед и старался не производит звуков. Не оставлял следов. Продрался сквозь кустарник и собрался было вылезти из плотной стены веток и листвы. Старик занес ногу и увидел перед собой бревно. Старое дряхлое дерево, что когда то давно было свалено временем, ветром, недостатком влаги. А может постаралось солнце и молодые побеги, что отобрали воду, а землю наполнили своими корнями. Теперь это толстый трухлявый ствол. Ствол мог служить убежищем для разной живности, что не уступало по опасности крупным лесным животным. Действовать на авось и подвергать себя лишнему риску – не стоит. Леший вернулся на берег. Перевел дух и успокоился. Спустился еще ниже по течению. Тут явно были самцы. Особо не осторожничали. Напились воды как следует. Еще и поплескались. На траве следы копыт, кое где взрыта земля, а в ней виднеются маленькие ямки. Следы вели к речке. На обратном пути следы терялись в лесной чаще, только на этот раз на пути не было кустарника.

Олени моложавые, не научены лесом. Такие храбрятся и не осторожничают. Хотят проявить себя. Норовистые и бесстрашные, как кабаны. Тем хоть на лбу выжигай, а они все равно прут, хоть на колья, хоть в огонь. Не то, что оленуха. Пришла без следов, берег оставила чистым, еще и через трухлявый ствол прошла. А в коряге небось ни одна змея гнездиться. Оленуха прошла по мху, переступила ствол, проследила за олененком, а змеи в этот момент и ухом не повели. Олененок мог бы создать проблем, но мать показала, что к чему.

В дремучую глушь вели отчетливые следы. Старик знал, что олени не хитрые животные. Следы были именно их. Он двинулся по следам, постепенно погружаясь в темную пучину леса. Двигался, как и прежде, бесшумно с остановками. Оглядывался по сторонам, принюхивался и прислушивался. Он закрывал то один глаз, то второй. Хищник пришел в лес за добычей, что так нужна для выживания. Не для развлечений, не для жадности и распутства, а для выживания. И как только необходимость начнет меняться и превратится в порок, который расплещется вокруг, запачкав листья, дерн и корни. Когда будут выжжены на них пороки человеческой слабости. В этот же миг охотник превратиться в добычу. И как бы ни были темны его мысли и пороки, лесная тьма будет безудержнее и беспощаднее, но и справедливее на пути защиты собственных законов и порядков.

Медвежонок перебирал лапами на ощупь. То и дело падая от усталости, он переваливался с лапы на лапу. Пробирался сквозь лесную чащу, то запинался о сучек, то падал и снова поднимался. Изредка принюхивался и оглядывался по сторонам. То ли медвежонок искал помощь, то ли искал еду, а может находился в непрерывном поиске медведицы. В округе не было ни медведицы, ни помощи, ни еды. Лишь дремучие деревья, словно окружили его и насылают тьму. Высокие лесные создания отнимают у него все, вплоть до жизни. Медвежонку страшно, но опасности нет. Лес предупредил, но без причины не навредит несчастному сироте, что скитается по его территории. Лес дремучий и недружелюбный только в глазах медвежонка. Лес такой, какой есть – справедливый, с собственным сводом правил. Следуй его предписаниям и останешься вне опасностей.

Подул влажный ветерок. Ветерок гулял по открытому пространству. Разогнался в волю и случайно пробился сквозь кустарники и по инерции влетел в лес. Теперь носится тут, не в силах найти путь обратно. Скорость ветра тает. Вот-вот он так и угаснет, носясь мимо сосен, лаская шкуры диких зверей. Река была близко, а значит и рыба.

Мишка подобно упертой стихийной силе разламывал ветки кустарника на своем пути. Он пробирался к берегу реки. Ветви больно хлестали его по носу, глазам и толстой меховой шкуре.

На берегу светило солнце и дул приятный, влажный ветерок. Не жарко, не холодно и очень светло. Особенно после мрачных лесных дебрей.

Медвежонок сунул морду в воду, высунул и стал жадно лакать воду, то и дело пытаясь укусить водную гладь. Пытался есть, будто вместе с жаждой хотел утолить и голод. Быть может в рот заплывет заблудившаяся рыбка или течение принесет ягодку или гриб. Может так и произошло бы, если бы он не кусал так стремительно и также стремительно доставал морду из воды, будто пытался вытащить кусок мяса из кипящего котла.

Напившись как следует, медвежонок развалился под стволом мощной сосны. Он лежал, отдыхал и наслаждался чувством утоленной жажды. Живот был полон воды и внутри булькало. Глаза смотрели то на воду, то на противоположный берег. В голове что-то сдвинулось и пришло в движении, будто старый неизвестный механизм. Медвежонок почувствовал боль и зуд где-то внутри черепа. Вода была спокойна, практически недвижима, если не считать небольшого течения в районе фарватера. Головная боль и зуд сменились воспоминаниями. Перед глазами то и дело появлялись картинки, которые он видел ранее. Они не были связаны, а медвежонок был не в силах сообразить об их назначении. Он лишь в недоумении хлопал глазами, да смотрел на речную гладь. Сможет ли он вспомнить об уроках выживания, которым так усердно пыталась обучить его медведица?

Перед глазами медвежонка всплыли воспоминания о безволосых мелких медведях, что постоянно ходят на двух ногах. Они могут быть опасными. Быть может именно из за них все так случилось? Воспоминания сменились чувством голода. В животе заурчало и кольнуло. Нужно искать то, что суется в пасть и жуется. Без этого лапы двигаются медленно, а иногда не поднимаются вовсе. То, что суется в пасть должно быть приятным на зуб. На зуб приятно не все. То, что давала медведица, – приятно. Нужно искать среди зелени. Еще можно сунуть в пасть то, что шевелиться. Иногда в шкуре холодно. Она не всегда спасает от дрожи. Бывает и покалывание, когда внутри погано, сложно заснуть и хочется что-то сунуть в пасть. В последние дни в пасть совалась лапа.

Картинки всплывали перед сознанием медвежонка, гипнотизируя его. А потом он задремал. Медвежонок так и дремал на берегу под старой и мудрой сосной. Речка приносила все новые и новые образы, отрывки воспоминаний, а сосна нашептывала ему листочками на ветру, как сложить образы и что они означают. В голове медвежонка то и дело скрипели шестеренки. Озарение за озарением врывалось в его голову с новыми потоками ветра. И также с потоками ветра уносились прочь.

Прежде чем увидеть оленей, старик услышал глухой звук ударов, будто толстые сухие ветки с силой бьются друг о друга, но не разбиваются и не разламываются. Треска не слышно. Это были не ветки. Олени бились друг с другом за власть. Опасно ввязываться. Это могли быть отшельники. Они любили поесть мухоморов и сталкиваться лбами. Не ради власти, а ради забавы. Отшельники непредсказуемы и опасны. Леший расправил грудь и втянул лесной воздух, что было сил. Он все внимательнее и внимательнее вбирал в себя все, что происходит вокруг и ничего не отдавал назад. Старик стал частью лесной силы, что беспричинно, но упорно движется в каком-то ведомом лишь лесу направлению. Бесшумно и незримо.

Два молодых, с потертыми шкурами, оленя разбегались в стороны, разворачивались и сбегались вновь, ударяясь рогами. Потом сцепившись начинали мотать головами то в одну сторону, то в другую, стараясь то ли заломать противника, то ли стряхнуть что-то с рогов. Из под копыт выскакивали куски дерна с мхом, кое где были разбиты вдребезги грибы. Нигде не было ни мухоморов, ни поганок, ни других лакомств, что так обожают отшельники. Олени бились резво. Пьяные олени двигаются не так уверенно и быстро. Им сложно сосредоточиться на собственных движениях. Это борьба за власть.

Сейчас не стоит влезать. Лучше вмешаться после того, как определится победитель и проигравший. Олени разойдутся. Сейчас же они могут сообща выступить против чужака, хотя и делают это крайне редко. Потом охота. Но на кого? Победителя или проигравшего? По лесным законам на проигравшего. И нечего даже думать и выбирать – какая шкура лучше, туша мясистее, а рога целее, плотнее и красивше. Лес не любит и не прощает жадности. Победитель сильнее, ловчее и сообразительнее. Его гибкий ум и сильное тело способны руководить стадом так, чтобы оно стремилось к выживанию. Убить победителя – значит обречь стадо на смерть. Из-за жадности ставить под угрозу жизни целого стада – непозволительная и непростительная роскошь в лесу. Осталось дождаться окончания поединка, проследовать за проигравшим, убить, забрать добычу и отправляться домой.

Олени вновь разбежались и столкнулись. Послышался хруст, стук. Громкое дыхание, со свистом на выдохе, и один из оленей, тот, что с отметинами на шкуре от когтей, заломил второму голову. Из-за неудобной позиции второму пришлось высвобождаться и открывать бок под удар. Противник не упустил возможности и ударил рогами. Удар, хруст, вопль, так похожий на человеческий крик отчаяния. Победитель выявлен, проигравший удирает в чащу. Гнаться за ним ни к чему, все равно не догонишь. Выждем, пока победитель уйдет и проследуем по следам проигравшего. У него сломаны ребра и возможно кровоточит рана. Далеко не скроется.

Мишка дремал, пока солнце не оказалось в зените и не разогрело шкуру. Сонные глаза медленно разлипались через силу. Глаза открылись. В животе заурчало. Вода возобновила не все силы. Нужна еда, чтобы двигаться, чтобы жить. Медвежонок поднялся и побрел вдоль берега. Он искал переход на другой берег. Переправы не предвиделось, поэтому медвежонок заходил в воду и высматривал рыбу. Опускал в воду лапы и быстрым движениями пытался поймать что-то. Но что он собирался достать из воды, он сам не понимал. Движения были быстрыми только в его глазах. Лапы медленно и устало погружались в воду, а после еще медленнее появлялись над рекой. Хвост ленивой коровы, отгоняющий мух, казался быстрее и ловчее в сравнении с этими движениями. А вода останавливала и без того медленные движения лап.

Победитель в схватке прошелся по полю сражения с поднятой головой, глядя вслед убегающему сопернику, развернулся и скрылся в лесных дебрях. Шел спокойно, ему нечего бояться, на какое то время он здесь власть, пока ему вновь не бросят вызов и не подвергнут сомнениям его права. Старик еще лежал на лесном ковре и вдыхал свежесть мха. Сверху его прикрывал лапник ели. Пауки плели сети. Пришлось достаточно долго пролежать, поэтому некоторые из паучков успели прикрепить свои нити к дохе Лешего. Не хотелось зазря разрушать плоды их труда и беспокоить. Старик приоткрыл рот и беззвучно извинился перед паучкам, а потом медленно стал отползать назад. Сети разорвались. Выполз из под лапника, встал, осмотрелся, прислушался. Теперь можно двигаться по следам раненого оленя.

Олень не ушел далеко. Может быть к речке двинул, а может прилег под мощной елью и пролежит так до следующего дня. Сделать нужно все аккуратно, чтобы не причинять лишнюю боль и так мучающемуся животному.

Полянка, где проходила битва, была вспахана, как поле. Дерн перевернут с ног на голову, мох растерзан и раскидан тут и там. В разные стороны идут следы, потом возвращаются. Но есть две пары следов не похожих на остальные. Эти следы показывают на спокойную походку, а не разбежки взад и вперед в боевом пылу. Старик приметил те, что оставил побежденный и двинулся по ним. Рядом со следами блестели небольшие капельки крови. Не так важна кровопотеря, если сломаны ребра и повреждены легкие. Возможно ему недолго осталось.

Через пару десятков шагов вдалеке послышалось шуршание. Кто-то словно тормошил кустарники, а потом стук. Кто-то упал, а после – тишина. Как пару дней назад, на той полянке среди коричнево зелено красной кашицы. Старик постоял неподвижно с пять минут, а после пригнулся и стал осторожно ступать, при каждом шаге замирая на несколько секунд, всматриваясь в округу и прислушиваясь к звукам. Шуршание веток больше не слыхать, но не стоит терять бдительность.

Еще шаг, на пути кустарник, а по бокам сосны. Старик приблизился к сосне и укрылся за нее. Его не видно со стороны, откуда слышались звуки. Медленно высунул часть головы, чтобы взглянуть краем глаза. Туша лежала на расстоянии сорока локтей в еловом лапнике. Движений не наблюдалось. Лапник даже не сотрясался в такт дыханию. Неужто – смерть? Очень жаль, что не было дано второго шанса и так напрасно потеряна жизнь в борьбе за власть. Казалось бы – бегал себе дальше по лугам, полям, лесам, пока не напоролся на волка, медведя или рысь. Может и от них бы убежать удалось, а тут все ради власти. Может оно того стоило. Теперь отмучился.

Старик не верил никому и ничему, даже собственным глазам. Все приходилось проверять по несколько раз. Он бесшумно и осторожно подкрался к туше в лапнике. Остановился, постоял, затаив дыхания. То ли боялся спугнуть, то ли вслушивался в дыхание. Всепоглощающая лесная тишина барьером встала на пути иных звуков так, что старик услышал только собственно сердцебиение. Сердцебиение и дыхание оленя услышать не удалось, даже когда старик почти вплотную приблизил свое ухо к груди животного.

Наступил полдень. Все шло должным образом, но медлить не стоило. Старик достал топор и отрубил несколько могучих веток лапника, после срубал те, на которых лежал олень и затащил их на срубленные ранее. Связал лапники в две метелки и поставил между ними распорку. Уперся руками в распорку и потащил ее по направлению к реке. Следов не избежать. Придется завтра вернуться и все прибрать. Вперед к берегу, а там вдоль берега будет полегче.

Речка все так и текла. Никуда не торопилась. Дул ветерок, солнышко светило. Медвежонок устал ловить рыбу, так и не поймав ни одной. Весь сырой и уставший он брел вдоль берега, надеясь на чудо, которое избавит от безобразного чувства голода. С каждым шагом сил становилось все меньше и меньше. Он пил, но не чувствовал прилива сил, как в первый раз. Нужна была еда. Солнце пекло. Он, как неведомый механизм, делал шаг за шагом. Еще один шаг и когтистая лапа оставляет след из грязи на гладком камне, скользит и медвежонок падает на землю. Он не терял сознания, но сил встать нет, а глаза закрываются сами собой. Очень хочется спать и он поддается желанию. Веки опускаются и медвежонок погружается в дремоту. Легкий влажный ветерок ласкает, солнышко греет, а речка заботливо и по матерински убаюкивает перекатами волн. Дыхание становится медленнее, а сердце бьется все тише и тише.

Старик взмок и запыхался, пока вытаскивал тушу оленя из леса. По дороге встречались ухабы, овраги, кусты, деревья, коряги и бревна. Приходилось вилять туда и сюда. Время от времени он застревал в почве. Дерн не проваливался под лапником и оленем, но то и дело проваливался под ногами старика, когда он упирался в него, чтобы толкать распорку. Тогда приходилось перехватываться и уже не толкать, а тянуть. Иногда он перекидывал веревку через ствол и тащил сани, используя рычаг. Так было легче. Доху и мешок он положил рядом с тушей оленя, но лук, колчан и нож оставил на канате при себе.

Наконец, показалось солнце, подул ветерок. Последний рывок и старик вышел на берег вместе с санями из лапника. Сейчас бы раздеться и нырнуть. Речка так и манит охладиться и взбодриться. Времени на это не было. А если сейчас взбодриться, то может дело пойдет быстрее. Одежда все равно была вся сырая и липкая от пота.

– Пускай – подумал старик, скинул вещи, с разбега вбежал в речку, нырнул и выбежал. Не смотря на солнце, в самом русле, где проходило течение, особенно на глубине вода была ледяной. Холодная вода взбодрила, помогла прийти в себя и вернуть нужную степень концентрации. Старик тащил тушу оленя, что испускает кучу запахов. Он не встречал в окрестностях хищников, но это не означало, что их здесь нет. Не означало, что они не нагрянут. Поэтому Леший выбежал из воды, обтерся дохой и стал натягивать сырую, пропахнувшую потом одежду. Одежда еле налезла, будто была на несколько размеров меньше необходимого.

Вдоль берега дело пошло веселей. Дорога проходила рядом с водой и лишь изредка приходилось обходить большие булыжники. Сани из лапника как будто скользили сами. Если бы тут была горка, то можно было бы сесть самому и скатиться. Старик повеселел и даже стал насвистывать себе под нос какой то мотив, который как то раз услышал в деревне. Он расслабился. Это опасно. С ним случалось такое, но редко. Наверное – стареет.

Старик чуть не налетел на маленького медведя, который лежал на берегу. Он остановился в сотне аршин от него, но даже это было слишком близко. Старик должен был услышать или заметить присутствие животного намного раньше. Слишком устал и вымотался. Даже ныряние не взбодрило как следует. Он не пришел в себя, не восстановил концентрацию. Хорошо, что он спит или умер, иначе проблемы уже были бы на пороге, а пока их можно избежать. Старик скинул распорку и в полуприседе прокрался в сторону медведя. Нужно выяснить – медвежонок мертв, ранен или спит. Вряд ли он разлегся здесь из-за усталости. Раненое животное может быть намного опаснее здорового. И где медведица? Неужели медведица погибла, а медвежонок остался один и умирает от голода? Столько вопросов, что голова гудит. Сперва узнаем – мертв или нет.

По мере приближения, все лучше виднелась шкура с вырванными клоками шерсти, спекшейся кровью. В когтях на передних лапах застряли водоросли и ил. Глаза закрыты. Подойдя поближе, старик увидел, как еле заметно поднимается и опускается грудная клетка. Он еще дышал, но дело было худо. Если медвежонку не помочь, то он так и околеет здесь.

Старик попятился обратно к валежнику, сместился ближе к лесу, чтобы слышать, что происходит у саней с тушей оленя, и устроился в кустарнике, чтобы видеть, что творится с медведем. Времени не так много до наступления темноты. Ночевать здесь безопаснее, чем в лесу, но риск полностью не исключить. Надо что-то придумать и срочно. Старик и раньше думал о том, что он может встретить хищника, пока будет тащить добычу. И надумал – бросать добычу или драться. Но что делать, если встретил детеныша хищника при смерти? Каковы шансы на такую встречу? Разве это вообще возможно?

По порядку – протащить сани из валежника по берегу не выйдет. Медведь перегородил достаточную часть берега .Он может очнуться и попробовать напасть, если хватит сил. Лезть снова в лес, чтобы совершить крюк – реально, но будет потеряна уйма времени и сил. Тогда наверняка придется все равно ночевать на берегу речки. Это не радовало. Третий вариант – попробовать договориться и помочь медвежонку. Это могло стоить жизни. Каждое движение, каждый звук должны быть обдуманны и точны. В переговорах ошибки могут стоить жизни. Как и все, что совершается в лесу.

Решено было не рисковать, сделать крюк в лесу, остановиться ниже по течению, разделать оленя и заночевать на берегу. Если появится медведица – дело плохо. Попытаться оставить добычу и незаметно ускользнуть. Если медвежонок ранен или болен, то вряд ли она отправится в погоню и оставит его надолго одного. Костер может отпугнуть, но может и привлечь ненужное внимание. Старик взял веревку, привязал к распорке и пошел к сосне, что одна из первых показывалась на берегу. Перекинул веревку через ствол и потянул. Потом, снова и снова. Медвежонок так и лежал. Он еще дышал, но дыхание было слабым. Сердце разгоняет кровь по организму, но все слабее. Если бы даже он и услышал, что кто-то движется, услышал бы одышку и учуял запах крови и свежего мяса, то все равно не смог бы и глаза приоткрыть.

Не без труда старик обогнул злосчастное место с бедным животным. Он прошел через лес и выбрался на берег через несколько сотен аршин выше по течению. Время поджимало, до заката оставалось два или три часа, вряд ли больше. Надо пройти еще пару сотен аршин, хотя бы. Этого будет мало, но в такой ситуации иного не оставалось. Ночевка на берегу с тушей оленя, даже разделанной и подвешенной для сушки, небезопасное дело. Не хочется терять добычу, пускай и добытую способом падальщиков.

Оказавшись на бывшей остановке путников, старик опустил распорку. Перевел дух и пошел собирать хворост и ветки. Удалось найти пару неплохих сухих бревнышек. На сборы ушло еще полчаса. Он решил собрать целую гору, чтобы безопасно провести ночь. Могут увидеть люди. Но что они забыли здесь? Да и сложно придумать более надежной защиты от хищниковь. Он сложил небольшой шалашик, а в основание подложил кусочек сухой коры и еловых иголок. Чиркнул кремнем несколько раз. Залп искр осыпал шалаш. Одна из искр осела на коре, к ней попала вторая, третья. Кора стала тлеть. Старик тихонько подул и появилось небольшое пламя. Оставив огонь разгораться, он подошел к саням из валежника. Нужно разделать тушу.

Пока старик аккуратно отделял кожу от мяса, разрубал хрящи, тонко нарезал мясо и складывал на промытые в воде широкие листья лопуха, его не покидали мысли о медвежонке. Маленький, слабый и быть может уже мертвый. Его корило, что смерть медвежонка может остаться на его совести. Он должен был вернуться – говорило сердце, но разум твердил об опасности. Но если медведица жива – то, как она смогла бросить свое дитя на произвол судьбы? Как бы она бросила его на смерть? Это невозможно. Может это тот медвежонок с бойни на поляне. Мать после боя истекла кровью или умерла от яда. Она погибла, а медвежонок так и не научился жизни. Он не в состоянии выжить и продолжать борьбу с лесом.

Леший не помнил своих родителей. Только деда. Кажется, отец ушел на войну, мать умерла при родах брата, который тоже умер. Тогда пришел какой-то старик из леса и забрал его. Тогда он не знал, как найти пропитание и как выживать. Тогда Леший еще и Лешим то не был. Он целыми днями скитался по деревне никому ненужный. Кажись и боярин забыл про него. В те времена много мужиков ушло на войну. Многие погибли. Лишний рот никого не волновал. Дед пришел из леса, увидел дитя и позвал с собой. Он рассказывал про лес. Что там не так, как здесь. Все иначе, свои негласные законы и нет обмана кроме людского. Если безоговорочно соблюдать все правила, то можно жить долго, сыто и в тепле. Тогда дед сказал, что он может взять его с собой, а Леший пусть зовет его Дедом. Нужно лишь безоговорочно и без вопросов выполнять все, что будет сказано. Постепенно дед научит выживать его в лесу и расскажет о законах леса и мироздания.

Тогда для Лешего это было счастьем. Дед стал для него самым родным человеком, кто спас его, накормил, дал одежду и научил жить по законам леса, что в конечном итоге и помогло ему дожить до сих лет.

– Нужно вернуться – подумал Старик. Он отрезал несколько небольших ломтиков мяса, завернул их в лист лопуха, подкинул полено в костровище и пошел ниже по течению.

Медвежонок провалился на самую глубину своего сознания. Не было никаких мыслей. Лишь сплошные видения про то, как он ловит рыбу с медведицей на берегу реки с быстрым течением. Тут и там торчат валуны из воды, мать залезла в воду и смотрит на медвежонка. Он стоит чуть поодаль и смотрит на нее, пытаясь повторять ее движения. Выходит неловко и неуклюже. Он не понимает, что медведица хочет, и не понимает, что прежде чем резко опустить в воду лапу, она следит за рыбой.

Из дремоты его начинает вытаскивать знакомый запах. Железный запах свежей крови.

Глава 3

Яромир слез с коня, взглянул на деревушку. Рядками стояли простецкий крестьянские дома. На окраине ютились обветшалые заброшенные избушки. Наступало утро, рассвет занимался, вокруг никого. В конце дороги – большая изба с обширным двором и конюшнями. Еще дальше простиралось поле. Яромир прибыл в деревушку, чтобы разузнать про гонцов. Они должны держаться лесов, избегать дорог и деревень. Нужно с чего-то начать. Может кто-то из деревенских встречал гонцов в лесах. Не помешало бы взять на временную службу пару крепких витязей, если такие имелись в этом захолустье.

Конь фыркнул, Яромир взял поводья и пошел по дороге, ведя коня рядом. Черный крепкий конь с белой гривой, большим кожаным седлом и небольшими дорожными сумками. Сильный и выносливый для быстрых и долгих переездов. Яромир и конь не нуждались в большом количестве вещей и пищи, но когда была возможность, то не отказывались от знатной пирушки. Оба спокойные, расчетливые, дружные. Яромир, как и конь, с черными кучерявыми волосами и такой же бородой. Кое где пробивалась седина. Глаза цвета ясного неба. Взгляд твердый, уверенный. Взгляд не обирает, как карманник, а уверенно напирает и берет свое. Лицо обветрившееся, загорелое и худое. Телосложение статное, крепкое, сухое. На голове шлем. На верхушке шлема птица, похожая на ястреба, а в когтях змея. На теле кольчуга, на руках кожаные перчатки с железными пластинами, на ногах плотные коричневые штаны с вставками из кольчуги и черные сапоги со шпорами. На поясе ножны с мечом. Меч украшает голубой камень на кокарде. За спиной лук и колчан.

Боярская изба все ближе. Вокруг крестьянские домишки. Деревня окотилась петушиным кукареканьем. Сонные собаки вывалились во дворы и, завидев Яромира, разразились лаем. Яромир устремил на каждую свет небесно голубых очей и успокоил их одним твердым взором. Но пороге барского дома показался старик в мешковине и лаптях.

– Буди бояр, старче! Разговор есть – крикнул Яромир.

Старик, как и собаки, покорился взору Яромира и скрылся за дверью, не успев потянуться и вдохнуть свежего утреннего воздуха. Яромир подошел к дому, привязал коня.

– Обожди меня здесь, Пир. Думаю, что недолго. В обиду себя не давай, но и других не обижай. Глядись, и на пирушке скоро повеселимся – сказал Яромир коню.

Через минуту на крыльце барской усадьбы появился мужик в исподнем. Тонкая белесая с черными пятнами рубаха обтягивала небольшое пузо и свисала ниже колен. На ногах коричневые нечищенные сапоги, когда то черные, но так уделанные грязью, что и не различить. Лицо помято, большая коричневая борода, небольшие клочки волос торчащие из под меховой шапки, которая покрывала верхнюю часть головы и лоб. Видно было только нос и узкие сонные глаза.

– Здарова, барин! Не серчай, что рано, служба зовет. Я от князя и звать меня – Яромир. Надо одно дело обтолковать – сказал Яромир.

– Будьте здравы добрый молодец, пожалуйте в избу, коль от князя и по делу – сказал мужик и жестом пригласил в дом.

Мужик не представился. Не хотел, чтобы путника и их толки услышал кто-то из деревни. Он отворил дверь перед Яромиром и тот вошел в сени избы. Пахло кислой капустой, из хлева повеяло скотиной, еще пахло потом и навозом. Ничего необычного, обычная крестьянская изба, только побогаче, попросторнее и на куске земли побольше. В сенях темно.Яромир стоял и ждал, пока боярин закроет дверь, а глаза привыкнут к темноте. Слева дверной проем, а за ним печь, там же все спят по лавкам. Справа летняя изба – наверняка то же не пуста. Видимо, разговаривать придется в хлеву – вряд ли он будет держать разговор при родных. Не хочет слухов. Даже представляться не стал.

– Сюда, пожалуйте, добрый молодец – сказал боярин и открыл дверь по центру, что вела в хлев, он же и сеновал.

Яромир наклонил голову и юркнул в хлев. Тут было светлее. Старик, которого Яромир встретил на крыльце, уже выгонял скот во двор, а вместе с ним улетучивался затхлый прелый воздух.

– Слухай, как тебя звать то? – спросил Яромир.

– Никола, добрый молодец.

– Слухай, Никола, буду краток, день только зачался, а уже не ждет, солнце торопит. С неделю назад в окрестностях должны были держать путь витязи князя с посланием. Они леса местные хорошо знают, как и дороги, как и тропы, ходить умеют. Так вот скажи мне – не видал ли кто их в окрестностях? Загуляли иль по девкам пошли? Аль добро княжеское кто решил себе пристроить?

– Добрый молодец, Яромир, так ведь в жизнь против князя то не пойдем. Он нам и защиту от напастей, и людьми, и хлебом, и скотиной всегда подмогал. Нам ни к чему против князя и его витязей вставать. Ни в жизнь не хотим быть изрублены всей деревней на куски. Упаси Господь!

– Так кто видал тройку молодцов в округе?

– Поспрашать надобно, добрый молодец, так ведь и слухов то не было. Если бы кто и видал, так по деревне мигом разлетелось бы. У нас тут места глухие, никто не ходит. Один дед с лесу иногда приходит шкуры поменять, иногда в баню сходить. А так никто не приходит, коли только самим куда идти.

– Что за дед? Когда приходит, откуда и чего болтает?

– В деревне Лешим кличут. Имени не называл. Одичал в лесу, молчит, лишнего не болтает. Золото иль другие богатства вовесть не брал, да и, видать, цены им не знает. Для него все ценно, что в быту сгодится, а прочее – безделица. Приходит редко, особенно летом. По необходимости ведь, а летом ни стирать, ни мыться такой необходимости крайней нет. Все на речке можно сделать. Зимой почаще приходит, но по сугробам тоже не сказка катить, сам знаешь.

– У тебя молодцы имеются при деле? На несколько дней по княжескому распоряжению. По оплате не обидем, сам знаешь.

– Конечно, конечно, молодцы есть и оплаты никакой не надо. Ради князя нашего на многое готовы. Собственный живот не пощадим, а коль подсобить надо – всегда готовы.

– Оплата будет и не спорь. У тебя два часа. Собери молодцов и пусть ждут меня на дороге, которая с деревни ведет в лес. Там еще избы побитые, то ли нищие, то ли заброшенные. Трех за глаза хватит, но коль не будет трех, то хотя бы двух. Кто попало не пойдет, выбери уж посильнее и поразуместее, не жалей, живых верну, во мне не сомневайся. И скажи – дед к кому ходил? У кого стирался, у кого мену держал?

– Добро, Яромир. Про деда у Лазаря спроси, что в третей избе по счету от той, что указал. Туда обычно и ходит Леший. Глубоко в деревню не заходит, не любит. У нас так ни разу и не был. К Лазарю только и ходит. Леший ему и травы иногда приносит, коль тот заказывает, грибочки, ягодки, мясо, шкуры. Всю мену через него держит, у него же и парится, коли надо.

– Понял, пойду я, не провожай, займись делом, да поскорее. Скорее сделаем – скорее молодцев тебе верну, награду дам и к князю с добрыми вестями. Или плохими, коль не управимся. Бывай, Никола.

– В добрый путь, Яромир!

Никола перекрестил спину, уходящего Яромира, а после того, как он вышел, то и сам перекрестился. Отчего княжеские витязи потерялись и где их искать? Неужто разбойники опять объявились? Только кого тут грабить? Ведь ни купцов, ни дворян, ни князей, ни сокровищ, ни золота – ничего тут нет, кроме дремучего леса, речки, поля и нищей деревни с бедным боярином. Он вздохнул, после того как дверь закрылась, позвал старика и сказал срочно будить Миколу и Афанасия, а вместе с ними и юного Маклая.

– Пускай продирают глаза, одеваются и готовятся к прогулке по лесу. Редька и хрен – лишь Господь знает, что им надо сделать, но пусть возьмут лишь необходимое из пожитков. Пищей и припасами обеспечу. Подробности скажу им я. Ступай и живее, жду.

Яромир вышел из избы. Теперь изба не казалась величественной. Впечатление переменилось после встречи с хозяином. Теперь самым величественным здесь был Пир. Он подошел к коню, погладил по гриве и отвязал.

– Пойдем, старый друг, нужно еще обмолвиться с кой-кем, а после прогуляемся.

Пришлось вернуться к старой, покошенной избе, прежде чем заявиться к Лазарю. Сперва Яромир прошел мимо домишки Лазаря, будто не замечая, но краем глаза изучил досконально. Небольшой дом, тоже стал коситься, как и те, что на окраине. Как будто зараза какая перекидывается. Небольшой, одноэтажный, с двориком, где произрастали различные лечебные травы, тут же лук, редька, укроп и всякая снедь. Скотины не было, лишь небольшой курятник без петуха. Ни сарая, ни хлева, разве только небольшая банька без трубы, как и водится, топится по черному.

Яромир остановился у больного дома и посмотрел на коня.

– Что думаешь, Пир?

Конь фыркнул и громко вздохнул. Явно же – такие вещи не стоят его внимания.

– И я так думаю, но нам нужна информация, пускай, и скудная. Надеюсь, что этот Лазарь выложит все без недомолвок. Не хочу растрясти его шкурку вместе с домом. – Яромир вздохнул, но не так громко, как конь, развернулся и пошел в сторону дома Лазаря.

Яромир подошел к покосившемуся забору, привязал коня и попросил его подождать здесь.

– Думаю это займет куда меньше времени, чем в прошлый раз, но всякое может случиться. Так или иначе – верю тебе.

Он погладил коня по шее и пошел в сторону крыльца.

Изба. В окнах не виднеются следы проживания. Ступени крыльца заскрипели под тяжелыми шагами Яромира. Он мог бы ступать тише, но, пускай, знают. Он длань княжья, что движется по воле его и честным людям нечего опасаться, а вот бесчестным не стоит ждать пощады. Он поднялся и громко постучал в дверь. Стук больше походил на удары, а дверь будто еще глубже утопилась в проеме. Яромир подождал минуту, Послышалась возня. Еще через минуту дверь отворилась и в проеме показался человек в помятой одежде и сонным лицом. Длинная седая борода, черная хлопчатая рубашка с мелкими прожженными дырами, такие же штаны и потрепанные лапти. Голова в неведомой шапке, напоминающей колпак. Шапка не могла скрыть полное отсутствие волос. Морщинистый лоб хмурился, а взгляд вопрошал – чо забыл тут, ты мне тут не нужон.

– Здравия тебе и процветания твоему дому, добрый Лазарь. Я Яромир, прибыл в эти края по велению князя с расследованием. Опрашиваю местный люд. Ответь на вопросы и князья милость не обойдет тебя стороной.

– И ты будь здоров и благословлен, Яромир. Негоже на пороге беседовать. Проходи, добрый молодец. – Лазарь отошел в сторону и жестом пригласил Яромира зайти, склонившись в небольшом поклоне.

Оказавшись внутри, Яромир подождал, пока хозяин закроет дверь, а глаза привыкнут к сумраку. Здесь было еще темнее, чем в избе у Николы. Окна меньше. Изба тоже небольшая. Лишь одна комната с печью, а внутри пару лавок, на одной из которых спал сам Лазарь, да стол, а более ничего.

– Пожалуйте, садитесь, тут и побеседуем. Так чем я могу помочь нашему славному князю?

– В ваших краях держали путь послы князя. Держались в основном леса, так как ходить там умеют, а внимания излишнего не желали. Так не встречал ли ты кого здесь нездешнего? Кажись, заплутали они, давно придти должны были.

– Путников и чужеземцев не бывает здесь. Места глухие, что и разбойникам не с руки здесь шнырять. Сами роскошеств не имеем, а купцов и не ходит, так и выторговывать у нас нечего. Если бы и увидел кого не местного – удивился и точно запомнил, а так не видал, Яромир.

Яромир взглянул в серые глаза Лазаря, над которыми нависали седые брови, а сверху стоял могучий морщинистый лоб. Выражение лица сохраняло недовольство,но тон голоса говорил о доброжелательности. Каждый, кто видел Яромира пытался лизоблюдствовать и всяко скрывать свое темные мыслишки, хотя это и бывало непомерно тяжело. Похоже, что Лазарь был не из тех.

– Стало быть так, Лазарь. А что про Лешего скажешь? Может он видал кого? Ведь в лесу бытие держит.

– Может и знает, так ведь кто разберет. Приходит, когда хочет, уходит, когда надо. Не говорит ничего. Разве про травы, про грибы, что спросит, иль я сам попрошу принести чего. Я ж местный травник, уж лекарем не назовусь, но несварение иль мелкие напасти подлечить могу, коли на то воля Божья будет. Но не все травы в огороде можно вырастить, некоторые только лес дать может.

– Ну а откуда приходит Леший? Как найти то его?

– Приходит с юга, из леса. А откуда – хрен разберешь. Я, бывает, шастаю по лесу, но далеко не захожу. Лес невежд не жалует, особенно дремучий. Оплошностей не прощает и наказывает. Мазь, аль снадобье приготовить могу, а вот в лесу, как чего и не знаю. Кажись, Миклуха, молодой, пытался проследить за Леши. Только тот ни следов не оставляет, а по лесу так ходит, что и не догнать его, не проследить уж никак невозможно. Точно не человек. Кто-то молву держал, будто и действительно не человек, а леший. Сперва боялись многие, а после уж и привыкли. Он по деревне то не шастает, лишь ко мне, а после в лес сразу. Через меня и выменивает, что надо, но то редко бывает, обычно все в лесу достает.

– Благодарствую, Лазарь, выручил – сказал Яромир, достал из мешочка золотую монетку, положил на стол, не дожидаясь ответа, встал и отвесил поклон.

Яков встал и поклонился в ответ. Монетка была ему ни к чему, только от княжеских даров не отказываются, вот он и молча принял. А Яромир развернулся и пошел к выходу из избы.

– Будь здрав, Яромир, и поосторожнее в лесу, коли к Лешему пойдешь. Сам он безобидный, только вот лес дремучий и беспощадный.

– Благодарствую – ответил Яромир и вышел из избы.

До встречи с местной дружиной осталось время, поэтому Яромир сходил к колодцу, умылся, напился воды, напоил коня и не спеша двинулся в сторону старой, заброшенной избы. Утро в деревне кипело – из домишек вылезали крестьяне, по дворам бегали собаки, вышли курицы. Границы существования и городские законы в здешних краях размыты. Люд не радуется золоту, кольчуга и меч на поясе не вселяет в души страх, а лишь вызывает любопытство. Детишки повыбегали из дворов и тащились рядом с Яромиром, попутно осыпая его вопросами.

– Дядь, а, дядьке, а чо за конь?

– Черный конь! Бохатырской! Не видишь чо ли? А чо за меч ту такой? С каменьями!

– Дядь, а меч больно рубит? А каменья на что?

– А ты чо ни знаишь? Бабка говорит от злых сил загуворенны!

– От злых сил лишь Господь Бог уберечь может и молитвы, а каменья на мече кузнец задумал. Давайте-ка, ребятишки, сделайте радость дядьке – не мешайтесь под ногами. Княжеский указ исполню и угощу вас чем нибудь и меч поближе покажу и сказок расскажу. Обождите. Не обождете – останетесь без всего. – отвечал им Яромир.

Ребятня с счастливыми возгласами рассыпалась по дороге, сбегаясь то к одному дому, то к другому. Все перекрикивали друг друга и хвастались, что дядька богатырь сладостей им привезет и сказок нарассказывает.

Внимание утомляет. Не отвяжутся – каждый ответ вызывает дюжину вопросов. Можно даже не отвечать на вопросы, сами друг другу ответят и новые придумают.

Показалась заброшенная изба, а рядом, не сказать, что дружина. Два мужичка покрепче и один помоложе и поменьше. Кажись, третий и не мужик совсем, а только из детенышей вышел. Все трое в поношенных и стертых лаптях, на которых больше заплат, нежели самих лаптей. То ли длинные рубахи, то ли плащи – не понять из-за старости, потертостей, заплат и старого вида. Все три то ли черного, то ли коричневого цвета. Штаны – те же рубахи. Шапки того же покроя. Все трое подпоясаны. У мужиков по топору, а у мальца лук со стрелами за спиной, да и ножички у всех троих. Рядом с ними мешок. Видать, с провизией.

– Здравия, мужики – поприветствовал Яромир.

– И вы здравствуйте! – Ответил тот, что постарше.

– Я Яромир из княжеской дружины, приехал в здешние края на поиски гонцов княжеских. То ли потерялись, то ли загуляли – не поймешь. Но сам я не здешний и без вашей помощи никак не управлюсь. Как зовут то вас?

– Я Афанасий, это Микола, а младший – Миклуха. Поможем, чем сможем. Мы за нашего князя хоть на край света. – ответил тот, что постарше.

Яромир бросил взгляд на свою дружину. Тот, что постарше – Афанасий. Крепкий, бородатый мужик с ясным глубоким взором, а глаза как пшеничное поле в сезон косьбы. Средний мужичок – Микола. Со светлой бородой и прямыми волосами, что выглядывали из под шапки. А младший – Миклуха. Озорной малый, будто вчера решил мужиком стать, а уже на утро проснулся мужичком. Озорной взгляд зеленых очей хватается за все, что не попадя, тут же бросает и вновь рыщет в поисках нового.

– Рад, мужики, что боярин не бросил меня на одинокое скитание по здешним лесам. Вижу, что вы опытные ловчие. Знаете Лешего? – спросил Яромир.

– Видали, но знать – плохо знаем. Он ведь молчит, разве, что с Лазарем говорит. Первые разы приходил и спрашивал баню, меняло, а после, как с Лазарем сошелся, то приходит и не здоровается. Незаметно зайдет в деревню, тут же на входе Лазарь, считай. Он к нему и все. Миклуха выследить его как то пытался, так ведь не угнаться за ним. Зайдет в лес, за сосну повернет, ты за ним, а только нет никого за сосной и вокруге никого не слыхать, не видать. Так что его только тут дожидаться. В лесу не найдем его, скорей потеряемся. Мы ведь думали, что леший он или в сговоре с ним…

– Афанасий, ну ты разошелся. Уши нашел и давай трепаться – сказал Микола.

– Это у нас старик умеет – поддержал Миклуха.

– Цыц, сопли зеленые. Что нужно, а что нет – добрый молодец сам решит, я то скрывать ничего не собираюсь. Все расскажу, лишь бы князю и княжескому делу на пользу пошло – ответил Афанасий.

– И то верно, мужики. Но вы раньше времени друг другу морду не бейте. Остыньте, соберитесь. Нам дело дружно делать надо, иначе сгинем в лесах и поминай как звали. Ни князю не поможем, ни жизни не спасем. Давайте мешок с собой и в лес, а там следы поищем. Я хоть и не ловчий, но может запримечу чего.

Мужики закивали головами, а Яромир повернулся в сторону леса, перекрестился и пошел держа коня за поводья, мужики следом. Мужики молчали и слушали, чего командир скажет. В глазах не было ни страха, ни пресмыкания, ни уважение. Что ими руководит и почему они помогают – Яромир не знал. Но браниться перестали, команды исполняют и то хорошо. Неизвестно, что они за ловчие, только Яромиру все равно было. Он и сам эти леса исхаживал. В следах разбирается, отыскать кольцо кольчужное в лесу не сумеет, но выследить может. Коли были тут гонцы княжеские, то не смогли бы скрыть следов от Яромира. Только вот время могло. Столько времени потеряно. Надейся только, что живы они иль загуляли где.

Оказавшись в лесу, Яромир очутился в своей стихии. Он остановился, стал прислушиваться, принюхиваться и оглядываться. На секунду он забыл, что находится не один, но услышал дыхание мужиков, прежде, чем обернулся к ним.

– Кажись, здесь где то должна быть река? – спросил Яромир у мужиков.

– Так и есть. Восточнее, не особо далеко. Можно дойти не через лес, а по дороге, так быстрее и проще. – ответил Афанасий.

– По дороге действительно проще, только вот дорогой не проходили ни люди князя, ни Леший, так что найдем речку, а там будем искать следы.

Яромир двинулся вперед, не оглядываясь. Мужики последовали за ним. С конем сложнее пробираться по лесу. Тут и там торчали корни из земли, которые приходилось перешагивать. Дальше, в глубине леса показался мох, иногда попадался дерн, кое где лежали трухлявые стволы, пни. Яромир старательно выбирал дорогу и обходил слишком густые кусты и трухлявые пни. Там могли скрываться змеи. Змей Яромир не боялся, не опасался за Пира и за мужиков. Ни тот, ни другие не впервые в лесу, но береженого Бог бережет, так что нечего пренебрегать осторожностью. Будь Яромир один, он бы также аккуратно продвигался. Тяжелые сапоги, еще и кольчуга. По сравнению с мужиками Яромир оставлял большие и глубокие следы. Он не стал заметать следы и просить мужиков двигаться след в след за ним. Скрываться незачем. Что и полагается витязю, что несет честную и справедливую княжескую волю.

Дело шло к полудню, когда они вышли на берег реки. В лесу было прохладнее, но воздух спертый, ни ветерка, ни кислорода. Тут припекало солнце, но дул свежий ветер.

– Небольшой привал, мужики. Хотя мы и по делу здесь, но никто не желает, чтобы мы загнались до смерти. Напейтесь вволю водицы. Коли есть желание, то поешьте, только не набивайте полное брюхо. Нам еще бы пройти сегодня. – сказал Яромир.

– Добрый молодец, а долго ль нам скитаться по лесам нужно будет? Может поклажу с едой побольше взять надо было? – спросил Афанасий.

– Тебе дай волю, так ты пожрать всегда готов. Сколько надо – столько и прошастаем. Не на прогулке ведь, а на княжеском поручении. – ответил ему вместо Яромира Микола.

– А ты не лезь куда не просят. Пускай витязь и решит, как угодно, а мы уж сдюжим. – сказал Афанасий.

– Думаю, пару дней. Край – три. Больше мучить не буду. Да в конце то концов, хоть лес и большой, но весь нам не обойти. А по поводу еды – не тревожьтесь понапрасну. Вы же ловчие, да грибов и ягод полно. Что нибудь да раздобудем, не пропадем. – сказал Яромир.

– И то верно. Не пропадем, мужики, не чо канючить – сказал Миклуха, воровато заглядывая в глаза то одному, то другому.

Яромир хотел искупаться, но нельзя. Это недолгий привал. Следует двигаться дальше, как можно скорее. Он знал, что гонцы проходили вдоль этой реки выше по течению. Где то же должны были остаться следы. Он снял седло с коня и подвел его к реке. Пир склонился и, причмокивая, стал пить. Яромир поглаживал его по шее и смотрел на противоположный берег. Нет, они точно должны были пройти по этому берегу. Переправы выше по течению нет, а в лес должны были зайти позже. Сделали небольшой крюк, чтобы выйти к реке ниже по течению и после спуститься. В голове Яромира был маршрут. Он и сам ходил лесами по указу князя, но опосля проявил другие таланты, попал в дружину, а после стал выполнять особые поручения, требующие действий в одиночку или сбор отряда из местных. Сейчас именно тот случай.

– Миклуха, а про волков и медведей в окрестностях слыхал что? – спросил Яромир.

– А то, дядь, конечно, шастают, бывает, только вот глубже в лесу. День ходу или пол дня, ни здесь, подальше в лес. А чо? Боитесь? – ухмыльнулся Миклуха.

– А то – конечно, боится, что ты штаны обделаешь и придется останавливаться, чтобы постирал. За время боится. – Огрызнулся Микола.

Мужики расхохотались.

– Хорош. Мы не на пирушке. Гогот и шум оставьте для деревни. Нам ни к чему тревожить что-то или кого-то почем зря. – успокоил их Яромир.

Он знал, что по лесу так не ходят. Они остановились на берегу и еще не вернулись в лес, но нужно проявить уважение и соблюдать правила. Нарушение негласных законов могло легко отнять жизнь или сделать юродивым.

– А купаться разрешается? А то взмокли все, пока коряги, да пни обходили. – спросил Афанасий, пожевывая корку хлеба, что достал из мешка.

– Разрешается, но тихо, без криков и вечером, как на привал ночной остановимся. Сейчас переводим дух и движемся дальше. Коль хотим уложиться в два, три дня, то надо постараться. Мы ж не на прогулке, сам сказал. – ответил ему Яромир.

– Добро. – сказал Микола за Афанасия и вытащил из мешка корку себе и Миклухе.

Все втроем уселись у ствола одного дерева, в теньке и пережевывали корки хлеба. Не переговаривались, лишь время от времени толкали друг друга в бок и кивали на Яромира. Яромир все также стоял с конем на берегу. Пир уже напился и с хозяином оглядывал окрестности. Когда мужики дожевали, то в тот же миг Яромир повернулся к ним и сказал:

– Ну что, полакомились? Пора дальше в путь, пока на солнышке от обжорства не разморило.

Все втроем, как один встали, выражая нежелание куда либо идти и желание покемарить в тенечке. Ничего не оставалось, кроме как слушаться, и они поплелись вслед за Яромиром вверх по течению.