«Оскар» для Мажора

Глава 1

– Танюха, не отставай! Двойку получишь! – слышу я крик Лады, долетающий до меня. Я, как всегда, отстаю в беге на длинную дистанцию. Не умею правильно распределять силы и все тут! В итоге я прихожу к финишу предпоследней…, сердце бешено скачет, колет… надо к кардиологу опять, что ли…? Падаю без сил на скамейку и слышу за спиной наглый мужской ржач:

– Кольцова, тебя на буксир взять?! – и трехголосный хохот.

Не оборачиваясь, уже знаю, что это наш школьный «король» и мажор Алекс Платонов и его дружки – Кирилл Самсонов и Мишка Молчанов. Все трое вальяжно развалились на верхних скамьях трибуны. Ноги длинные вытянули, футболки спортивные сняли, телами накачанными светят перед девчонками, бицепсами поигрывают, загорают. Отдыхают после забега. Жарко сегодня, просто сдохнуть можно!

Эта «золотая троица» – негласные короли школы, "золотая троица".

У Платонова – отец-олигарх, у Самсонова – депутат, у Молчанова – дипломат, у каждого из них крутые тачки; «бабла», как говорят – куры не клюют, телефоны и айпады самых последних крутых моделей, одежда и обувь от дорогущих брендов мира, многоядерные планшеты и ноутбуки… и так далее.

Ну и естественно, самые крутые девчонки нашего лицея – целый табун во главе с Софой Одинцовой – нашей «королевой» и подружкой Платонова. Это платиновая блондинка (крашеная) с пухлыми губками, миниатюрным носиком и с нарочито замедленными вызывающими движениями. Самомнение- километрами не измеришь, апломба вагон! У нее мама – актриса, и Софа уже в одном крохотном эпизоде в кино снялась, так возомнила себя великой актрисой! А эпизодик – меньше, чем на 15 секунд! На актерский факультет собралась. Она постоянно к Платонову жмется, он держится с ней повелителем, гоняет ее, как шавку, хоть она и пытается увеличить свое влияние на парня и сделать вид, что она в их парочке правит был, но Мажор только посмеивается и гоняет ее с удвоенным рвением.

У каждого из троицы – по нескольку главных воздыхательниц, особенно у Кира большой гарем, около Миши Молчанова тоже много девочек крутится, но, он почему-то не хочет с девчонками обжиматься, держится в сторонке от женского пола. Хотя девочки пытаются на него вешаться, соблазнять, глазки строят, флиртуют, но он играется с ними, чмоки, хиханьки, но не больше. В девятом классе у него была девушка, но потом они к концу 10 класса разбежались. И до этого года я его с девушкой не замечала, хотя парень красив и умен. А мы уже в 11 классе. Выпуск на носу!

Алексей Платонов действительно очень хорош собой – высокий, круто накачанный, лицо красивое, но надменное, большие глаза необычного темно-янтарного цвета, пушистые длинные ресницы, чувственные губы, решительный подбородок. И он ОЧЕНЬ сексуален, просто отпад! Чтобы вы имели представление о его внешности – он очень похож на Хиро Файнса Тиффина, который сыграл роль Хардина Скотта в эротической мелодраме «После»; только Хиро – брюнет, а Платонов темный шатен, и по-моему, он гораздо красивее этого британского актера – у него совсем не тяжелый подбородок и не длинный нос, а харизма прямо прет! И глаза у него очень необычные – орехово-янтарные, как темный прозрачный камень, большие, выразительные! Внешне этот чёртов Мажор мне всегда страшно нравился, и я время от времени заглядывалась на него – естественно, когда он не мог этого видеть. Нравилось мне на него смотреть – красавец, и мужественный, как мне нравится!

Его дружки тоже хороши собой: Кирилл – смазливый блондин, со стильной челкой – мерзкий тип, циничный, наглый, агрессивный, еще хуже Платонова; Миша Молчанов – молчун, как и его фамилия, очень сдержанный и уравновешенный, блондин с правильными чертами лица и серыми глазами, красивый, очень интересный парень! Мишка, пожалуй, этим двоим просто подыгрывает, а на самом деле он не такой «отморозок», как Кир и Алекс. Он меньше их всех во всякие эксцессы вмешивается, дерется только в крайнем случае, хотя он боксом давно занимается, и удар у него профессионально поставлен; он мягче своих приятелей, не такой наглый, и пожалуй, самый симпатичный из них, теплый такой – по крайней мере, его я никогда не боялась, а наоборот – он мне скорее нравился, кстати, и как мужчина тоже. Алекс с ним дружит с первого класса, а вот Кир к ним только в восьмом классе подвалил. И реально испортил двоих друзей, которые раньше были просто классными парнями.

Платонов у нас – первый по спорту на всю школу, в легкой атлетике – бог, легкий, как пушинка, мощный, сильный. Все спортивные кубки собрал, какие только можно было. И артистичный такой – стихи читает – зашибись, как профессиональный актер! Есть люди, которые талантливы во всем – вот на удивление – наш Мажор именно такой. Но характер – спасайся, кто может – упрямый, взрывной, самомнение как жирафа, нахальный… И стал он таким после знакомства с Киром. Алексей со средних классов в лидеры вышел – и по учебе, и по спорту, ему всегда все легко дается, почти все предметы школьной программы, особенно точные науки – просто блеск! В старших классах он «заматерел», с Киром подружился и началось… Кир Самсонов– сволочь первостатейная, у него отец-депутат, и ходит слушок, что в Думу он попал криминальным путем через трупы и жертвы. Сынок такой же – мразь! А еще невооруженным взглядом видно, что Кир Платонову черной завистью завидует, везде пытается его обскакать, но не выходит у него. До сих пор не пойму, почему Платонов и Молчанов, которые с первого класса не разлей вода, с таким, как Кир спелись!? Ведь реально хорошие были мальчики в средних классах. Однако это – наша школьная Тройка Мажоров, и никто даже не рыпается перед ними.

В прошлом году из нашего класса как-то незаметно исчезли два хороших парня, оба из интеллигентных семей, очкарики и трудоголики. Оказалось, Кир и Платонов со своей свитой так их «доконали», что нашей директрисе едва удалось замять скандал. Думаю, что решающую роль сыграл депутат Самсонов – мерзкий, высокомерный, лысеющий мужик, выяснял отношения с директрисой, привез какие-то презенты (их за ним охранник тащил, как прислуга). И сам Кирилл такой же мерзкий, как его папаша, реальный «отморозок без тормозов». Платонов-старший тоже приезжал в школу на черном лимузине, долго толковал с директрисой, и после этого оба парня тихо исчезли из школы.

Таким, как я серым мышкам, не позволяется даже смотреть в сторону этих троих, а уж заговаривать с «их величествами» тем более, зато им позволено все! И если их величествам кто-то не понравится или не угодит – то только держись – сгноят!

Школа у нас очень крутая, одна из самых лучших в Питере – школа-лицей «ФЕНИКС». Попасть в нее трудно, практически невозможно, обучение безумно дорогое, но оно того стоит., и позволить его себе могут только очень обеспеченные семьи. В нашу школу-лицей пытаются устроить своих детей и наши российские "лица с обложек", но увы, не все их отпрыски проходят по конкурсу, который просто сумасшедший. В каждый класс берут не больше 15 ребят, и нужно хорошо или отлично пройти вступительные испытания, на которые порой совсем тупые "элитные детки" просто не способны. Поэтому учащиеся школы в основном – способная молодежь, каждый со своими талантами.

Моя семья не принадлежала ни к богатым, ни к элите, но когда я должна была пойти в первый класс, был еще жив мой папа – один из ведущих учителей школы "Феникс" по литературе и русскому языку. Он три раза становился Учителем Года в Питере и один раз по всей России, получал огромные премии, благодаря которым наша семья не бедствовала. Как его дочь, меня с почетом взяли в лицей в первый класс, поэтому я была привилегированной ученицей. Но не думайте, что я просто "блатная". Меня очень строго экзаменовали перед поступлением в первый класс "Феникса", и папа был мной очень горд, потому что я легко прошла все испытания. Теперь же я была в моем и параллельных классах лучшей по литературе, русскому и английскому языках, история тоже здорово мне давалась, и меня часто посылали на олимпиады от нашей школы. Отличницей я не была – у меня были проблемки с точными науками и со спортом. Но зато я хорошо играла на фортепиано и выступала за честь школы на общегородских конкурсах.

Я училась под крылом папы ровно 6 лет, потом он скоропостижно умер после обширного инфаркта, и мы с мамой остались вдвоем. Моего отца ОЧЕНЬ любили и уважали в школе, и сама директриса Ольга Романовна Полякова обращала на меня и мою учебу особое внимание в память о нем. В школе в актовом зале на стене висел папин большой портрет и мемориальная доска. Когда мне бывало трудно, я потихоньку пролезала в актовый зал и сидела рядом с портретом, мысленно разговаривая с отцом и прося его совета…

Моя любимая мамочка очень любила папу, впрочем, как и он ее, их отношения всегда были для меня примером, и вступив в пубертатный период, я всегда вспоминала их чудесные отношения и мечтала о таком же семейном счастье. После смерти отца мама не захотела больше устраивать свою личную жизнь, хотя и поклонники у нее еще были – мама красавица всегда была, сколько себя помню. Она работает детским врачом в больнице.

Помимо школы, я занималась на фортепиано в музыкальной школе, и моя учительница очень меня хвалила, пела дифирамбы моей маме и говорила, что моя судьба должна быть связана с музыкой. Она даже возила меня на прослушивание к заведующей фортепианным отделением муз. Училища им. Римского-Корсакова, ее звали Галина Ивановна Кочинова. Она сказала, что мне обязательно надо поступать, но я отказалась, потому что хотела идти на филологический, как папа, и тогда она предложила свои уроки для меня частным образом, чтобы я развивалась дальше. Я с радостью согласилась, и вскоре мы очень подружились, стали настоящими друзьями. Галина Ивановна вскоре ушла на пенсию, и я приезжала заниматься к ней домой.

Если бы не современный уклад жизни, я, может быть, и пошла бы по музыкальной стезе, но уровень зарплаты учителей музыки был настолько аховый, что закончив музыкальную школу в прошлом году, я решила, что буду поступать в университет на филологический факультет, как мой папа, а потом, возможно, в аспирантуру, чтобы преподавать в ВУЗе.

Только что начался мой последний учебный год в школе, в ноябре мне должно было исполниться 18 лет, а пока мы учились по усиленной программе с углубленным изучением тех дисциплин, которые можно было выбрать самим. Мой выбор пал на русский язык, литературу, итальянский и английский языки. Папа знал английский в совершенстве, так как в детстве учился в школе в США и жил там целых пятнадцать лет, пока мой дедушка работал по контракту. Это было очень здорово, так как папа с детства начал разговаривать со мной на английском, и можно было сказать, что он был моим вторым родным языком. Поскольку в английском для меня почти не было трудностей, я выбрала еще и итальянский, потому что мечтала научиться классическому вокалу, а там без итальянского – никуда.

К сожалению, от папы я унаследовала небольшие проблемки с сердцем, поэтому на физкультуре мне было трудновато, особенно когда начался пубертат. Организм быстро взрослел, сердечко справлялось с трудом, но доктора говорили, что скорее всего, я перерасту эти проблемы и все пройдет. К сожалению, пока улучшения не наступало, но мы с мамой не теряли надежды. Мне очень не хотелось, чтобы о моих сердечных проблемах знали в классе, поэтому никогда не отдавала в школе те освобождения от физкультуры, которые мне выписывал врач, и старалась изо всех сил держаться на уровне моих одноклассников. Но беда – сердце не справлялось с бегом на длинные дистанции. Единственные, кто был в курсе моих проблем со здоровьем, были директриса, школьный врач и наш преподаватель по физкультуре.

Итак, сижу на скамье на стадионе, пытаюсь отдышаться. Подходит физрук, прозвище «Циклоп» – здоровый, высокий, под два метра, сильный, широкий, как медведь, но ловкий, юркий, что очень необычно при его габаритах. Он далеко не красавец, страшненький реально, и один глаз всегда как-то прищурен или он просто меньше другого – не знаю. Отсюда и кликуха пошла – Циклоп. Виктор Палыч его зовут. Но мужик он хороший, справедливый и юморной, с ребятами всегда общий язык найдет. Он тоже знает про мои сердечные проблемки, хоть я и упросила его не делать мне поблажек, но то ли он мне симпатизирует, то ли действительно за меня боится – всегда опекает меня и следит, как я справляюсь с нагрузками.

– Тань, ты живая? – спрашивает он, садясь рядом. Считает мой пульс, качает головой. – В следующий раз не побежишь! Мне проблемы с тобой ни к чему. Вон как зашкаливает! Выпей воды! – и сует мне свежую бутылку воды без газа.

– Спасибо Виктор Палыч, – говорю я, открываю бутылку и залпом выпиваю почти половину. – На улице еще и жара, поэтому так тяжело, – говорю.

Сзади раздается тот же наглый ржач наших мажоров.

– Виктор Палыч, чего вы с ней возитесь? Из черепахи спринтера не сделаешь!! – ржет Самсонов сзади. – И моторчик не приделаешь!

Физрук оборачивается и рыкает на пацанов:

– ЦЫЦ!!! А то щас вторую дистанцию побежите!

– Чо, Виктор Палыч, а рилли чего вы с ней возитесь? Или влюбились на старости лет?! – ржет и Платонов.

Циклоп вздрагивает от наглости Платонова, поверить не может, что кто-то с учителем так разговаривать смеет…

– Еще раз услышу ваши комментарии и побежите, как миленькие! – орет физрук на них.

С этими парнями почти у всех учителей проблемы, кроме Палыча. Его они побаиваются. Он силен, как бык, если разозлится – мама не горюй! Всем плохо будет!

Мажоры видно слишком бесшабашны сегодня, и не просекают, что физрук не шутит.

– Таким, как Кольцова надо параолимпийские забеги устраивать, – хохочут они втроем, спускаются с верхних лавочек, становятся перед нами с Циклопом и ржут. – Может, там она первая и придет!

Я сижу, глаза опустила, даже не пытаюсь защищаться – себе дороже выйдет. Только больше издеваться будут потом. Делаю вид, что поглощена разглядыванием песочка под ногами, молчу в тряпочку.

Циклоп звереет. Достали они его сегодня, еще во время урока безобразничали.

– МАЙКИ НАДЕТЬ! Что за стриптиз тут устроили?! – кричит он на парней, те моментально натягивают на себя спортивные футболки, а физрук подскакивает со скамьи, хватает двоих за шкирки, третьего – самого Платонова – нехило пихает под зад коленом, – НА СТААРТ! – орет, и тащит их на стартовую черту. Парни видят, что дело приняло плохой оборот. Еще пара километров по жаре +30 – запаришься реально.

– Виктор Палыыыч… – ноют они…

– Я предупреждал! – рычит физрук, выпихивает их на старт, орет: – Пять километров на время! Иначе в четверти по колу схлопочете! НА СТАААРТ!

Пацаны тоже звереют и со злостью смотрят на Циклопа и на меня… Но спорить не смеют. Встают на стартовую линию и принимают нужную позу. Физрук достает секундомер, стартовый пистолет, поднимает его вверх…

– Внимание!!! МАААААРШ!!! – выстрел. Платонов, Самсонов и Молчанов срываются с места…

Физрук оборачивается ко мне и говорит:

– Татьяна, если будут тебя доставать – только скажи! Я разберусь с ними. – и подмигивает. Он мне явно симпатизирует.

– Спасибо, Виктор Палыч, – говорю я.

– Иди в душик и на обед. – он треплет меня по плечу.

Я потихоньку ползу в раздевалку. Жарко, мочи нет. Не люблю жару. Моя температура – максимум +25, потом я сдыхаю… К счастью, физкультура – последний урок. Потом обеденный перерыв и занятия по усиленным предметам для выпускников.

Мы с Ладой идем в столовую. Лада – моя лучшая подруга. Она была новенькая с четвертого класса – из Москвы переехала, и ее вначале в штыки приняли, но мы с ней подружились быстро, и она «прижилась». Хорошая девчонка, добрая, честная, способная в биологии и химии, собирается на врача поступать. Мы с ней почти всегда вместе, как сестры. И еще Лена Веревкина, староста наша, с нами дружит. Но у нее вечно завал с общественными поручениями, с обязанностями старосты. Она у нас активистка, и редко с нами «зависает».

Мы берем подносы с едой, усаживаемся на свое обычное место. Тут подходят два парня из нашего класса – Серега Шевцов и Пашка Сорокин. Мы с Ладой знаем, что Серега «запал» на меня, а Пашка – на Ладу, у нас сложился такой вот квартет: мы проводим вместе время, гуляем, ходим в кино, бываем друг у друга на Днях Рождения, в общем, просто дружим.

– Девочки, мы к вам за столик, – говорит Серега и присаживается рядом со мной, его друг – рядом с Ладой.

Мы болтаем и спокойно обедаем. И вдруг на наш стол падает тень. Мы поднимаем головы и видим, что нас окружила троица взмокших и злых мажоров. Видно, только закончили свой забег, даже в душ не сходили. В ноздри ударяет очень сильный запах пота.

– Кольцова! – рычит Платонов и кладет мне тяжелую руку на плечо, – ты нам нужна на парочку слов! – и буквально вытаскивает меня из-за стола, хватая за руку выше локтя. Серега и Пашка подскакивают и пытаются меня спасти, но чертова троица уже взяла меня «в окружение». Легкими движениями широченных плеч они отшвыривают наших парней и ведут меня в коридор. Платонов прижимает меня к стенке и упирает руки по обе стороны от меня. Я оказываюсь в захвате. Нахальный, гад!

– Ты нам должна! – высокомерно говорит он, прожигая меня своими янтарными глазами, – Мы из-за тебя вместо пяти десять километров пробежали! В жару! И обед пропустили! (К слову сказать, обед они не пропустили. Просто опоздали минут на десять)

– При чем тут я? – пытаюсь я остаться спокойной, – я же не виновата, что Циклоп на вас взъелся! Хамить учителям меньше надо, мальчики!

– Он взъелся, как ты говоришь, ИЗ-ЗА ТЕБЯ! – вторит Самсонов, кривя губы.

– Так что за тобой должок, Кольцова! – шипит Платонов. – Отработаешь!

Миша Молчанов, как всегда, угрожает и дразнит меньше всех, а сейчас просто молчит в тряпочку, исподлобья глядя на меня.

Я прищуриваюсь:

– Я тебе не прислуга – отрабатывать, Платонов, – храбро отвечаю и смотрю прямо ему в глаза. Вдруг он моргает и взгляд его на секунду становится странным, красиво вырезанные ноздри раздуваются, но он тут же спохватывается и буравит меня глазами по-прежнему.

– Исполнишь парочку поручений, Кольцова. Поможешь сочинение по русскому написать! Услужишь – простим!

– Слушай, Платонов, я откликаюсь на просьбы только когда мне говорят «пожалуйста» – парирую я, – Я никому НЕ СЛУЖУ, Я ТЕБЕ НЕ СОБАКА! И вообще, от тебя потом несет, как от лошади, пусти, мне дышать нечем! В душ сходить забыл?

Я ныряю у него под руками, так как я значительно ниже, и обретаю свободу. Платонов, видно не ожидал такого дерзкого ответа – он резко поворачивается в мою сторону и глаза его и так большие, расширяются и темнеют, глядя на меня. Он стоит, как оглушенный, а его свита, оцепенев, ждет реакции своего главаря. (Мне кажется, или Молчанов одобрительно мне улыбается??) Но реакции нет. Мажор словно воды в рот набрал. Стоит и пялится на меня.

Я поворачиваюсь к ним спиной и удаляюсь обратно в столовую. Возможно, он догнал бы меня и прибил, но меня невольно спасает Софа – подружка Платонова. Она павой подплывает к нему чмокает в щеку и обнимает. Морщит хорошенький носик и что-то ему говорит. Но Платонов реально «завис» на мне взглядом, и только когда Софа дергает его за ухо, медленно вальяжно поворачивается к ней. А я тороплюсь ретироваться от греха подальше.

Начинаются послеобеденные занятия.

По расписанию у нас английский язык. Мы с Ладой сидим в крайнем ряду за третьей партой и старательно выполняем задание учителя. Платонов с дружками облюбовали две последние парты у окна – конечно самые лучшие места, развалились за ними и о чем-то совещаются, сдвинув головы.

– Тань, что они тебе сделали? Чего хотели? – испуганно шепчет Лада мне на ухо.

– Ничего не сделали. Пытались санкции ко мне применить за свои лишние 5 километров на спорте, – отвечаю я, и рассказываю подруге, как Циклоп выпихнул парней под зад коленом на старт и заставил бежать еще 5 километров.

Мы не выдерживаем и смеемся. Самсонов и Молчанов угрюмо смотрят в нашу сторону. Платонов что-то шепчет им, они ухмыляются и недобро поглядывают на меня.

Только этого мне не хватало – попасть в сферу повышенного внимания этой чертовой троицы! Все их боятся, и я – не исключение. С такими отморозками лучше сливаться с серой массой, чтобы не заметили! Как говорится: «У отморозков лучше быть незамеченным, чем отмеченным.»

Учитель тем временем объясняет тему, которая мне давно известна, – я на английском, как на русском говорю – я начинаю скучать, накручиваю на палец свой локон и поглядываю в окно.

И вдруг случайно ловлю на себе пронизывающий взгляд искристых глаз Платонова… Мамочки!

Он так и сверлит меня взглядом…, но не наглым, не злым, а каким-то непонятным, …задумчивым, что ли… Его глаза широко распахнуты и направлены на меня! Красивые глаза, необычные! В них переливается темный янтарь и вспыхивают какие-то искры… У меня бегут мурашки по спине, я поспешно отворачиваюсь, но буквально «вижу» спиной его прожигающий взгляд. Тут учитель дает нам задание, мы открываем тетради и пишем с доски. Про Платонова я моментально забываю.

В конце урока учитель говорит нам:

– В прошлом году, как вы знаете, я поставил с выпустившимся классом несколько сцен из комедии Шекспира «Сон в летнюю ночь». В этом году я решил с вашим и параллельным классом «Б», как наиболее успевающими в английском языке, поставить несколько отрывков трагедии Шекспира «Ромео и Джульетта». Ваше задание – прочитать три сцены, которые я вам задам, попытаться понять их, перевести на русский язык и через три недели мы разберем их подробно. Потом мы проведем кастинг на роли и начнем репетировать. К Новогоднему Празднику мы должны быть готовы. Книги вы можете сейчас взять у меня на столе. – и он показывает на стопку книжек. – Нужные сцены отчеркнуты карандашом. Записаться на кастинг тоже можно у меня.

В классе начинается шум… Софа оборачивается к своему «коронованному» бойфренду и громко произносит:

– Алекс будет Ромео! Он на английском, как на родном чешет! А я буду играть Джульетту. Я на актрису поступать буду. – в классе девчонки и парни хихикают- Софа в своем репертуаре, апломба выше крыши. Помню, она весь класс к себе в гости позвала, чтобы мы ее киношный дебют на диске увидели. Фильм тогда еще в прокат не вышел. Мы собрались у нее на вилле, начали фильм смотреть… все спрашивают: «Ну, когда же тебя покажут???» И дождались – малюсенький эпизод – в массовке мелькнуло ее кукольное личико, буквально 10 секунд… КАК ВСЕ РЖАЛИ!!! А она ротик открыла – так и не поняла, почему все смеются. Хохма просто!

Учитель (зовут Анатолий Петрович, прозвище «Бигбен») стучит ручкой по столу:

– Тишина в классе! Решать, кто будет утвержден на главные роли, будет комиссия учителей во главе с руководителем школьного драмкружка, так что Одинцова, не бегите впереди паровоза!

Класс смеется. Софа капризно делает губки бантиком и дуется. Пытается с передней парты обнять Алекса, но он зло зыркает на нее, что-то бурчит недовольно, отворачивается к окну, отодвигается, локоть ее отпихивает.

Тут звенит звонок на перемену. Все поднимаются и вытаскивают мобильники. Это был последний урок сегодня, и начинается «перестрелка» лайками, смсками, фотками, все, как всегда. Мы с Ладой, Сергеем и Пашкой выходим из класса и идем к выходу из школы. Пацанам нужно на метро, а мы с Ладой идем к трамвайной остановке, – мы живем в соседних домах. Топаем к остановке, и вдруг сзади раздается рев мотора, и около нас останавливается ярко-красная крутая тачка Платонова. Я даже таких машин не видела никогда. И чёрт ее знает – как она называется, без понятия… Но вся школа от нее на ушах стояла, когда Мажор первый раз на ней подкатил.

Опускается тонированное стекло, и парень выглядывает наружу.

– Кольцова!

– Чего тебе, Платонов? – ощетиниваюсь я.

– Садись, подвезу.

Только этого мне не хватает – садиться в тачку к Мажору! Я не самоубийца!

– Еще чего! – грубовато говорю я, – Езжай, куда хотел, но без меня, ладно?!

Ладка изумленно смотрит на меня и не понимает – как это у меня хватает смелости с самим его величеством так разговаривать.

– Садись, не бойся, – говорит он. Не похоже, что шутит.

Но я ни на грош ему не верю. Лучше я марафон пробегу, чем с ним рядом в машине окажусь!

– Слушай Платонов, отвали от меня, ладно? Не поеду я с тобой никуда. Мне в трамвае комфортнее.

– Ну, как скажешь! – он дает полный газ, машина с ревом срывается с места и мгновенно скрывается за поворотом.

Платонов и Кирилл – еще те сволочи! С прошлого года они реально «заматерели», начали зажимать девочек по углам, вести себя еще более вызывающе, чем обычно, чуть что сразу драка – агрессивные; соревнуются они, блин, кто круче, за кем больше девчонок бегает. Зажимают, засосы ставят, под юбки лезут лапами своими, а могут и по заднице хлопнуть…

И таких случаев было множество. Ни одна неделя не обходилась без какого-нибудь инцидента с участием нашей «звезданутой троицы». Но и директриса, и большинство учителей закрывали на их проделки глаза, в основном из-за папаш наших мажоров, особенно отца Самсонова. Он позволял своему отпрыску абсолютно все, и тот уже давно чувствовал свою безнаказанность, распускался все больше и больше. А когда пришла пора, я дико извиняюсь, трахать девочек – эта троица была в авангарде! За прошлые пару лет они «поимели» полшколы. И не удивительно, потому что крутые и не очень крутые девчонки сами вешались им на шею и провоцировали на секс и даже на минет – кто лучше пардон, «отсосет» … (Сейчас некоторые «девочки» парней сами насилуют, только подмигни.) Правда, несовершеннолетних они не трогали, только зажимали, лапали, засосы ставили, троллили, но не больше. Это же статья уголовная!

Шли тихие разговоры о том, что троица заключает пари – кто быстрее соблазнит девчонку, и спорили они на деньги, причем, на очень крупные суммы. Из-за этих споров у Платонова время от времени возникали «драки» и стычки с Софой, но каждый раз она приползала к нему, как говорят, «на карачках», и он милостиво «допускал» ее к своему телу.

Таков был Алексей Платонов! И вдруг это ЧУДО соизволило пригласить меня – серую мышку, Татьяну Кольцову, в свою крутую тачку и прокатить с ветерком? НУ УЖ НЕТ!

Честно говоря, мне было просто страшно! Я не хотела признаваться себе в этом, но я его боялась до дрожи в коленях, а еще больше боялась отморозка Кира, впрочем, как и все обычные ребята из нашего класса. Никогда не знаешь, какая «хрень» этим троим в голову ударит. Хотя пожалуй, не троим, а двоим – Миша Молчанов никогда ни к кому не лез, не безобразничал, только при сем присутствовал, и то не всегда. Его мы не боялись.

Приехав домой, я сделала уроки, поужинала с мамой, и ушла в свою комнатку отдыхать. Мобильник несколько раз пискнул. Смотрю – аж три сообщения от незнакомых абонентов на ватсапе.

«Приветик, Кольцова, расплата грядет.»

«За тобой должок»

Я шумно выдыхаю… Все! Кончилась моя спокойная жизнь! И как же Циклопа угораздило при мне этих «королей» унизить, да еще под зад коленкой. Чем я виновата??

Захожу в классный чат. Там обычные сплетни, ничего нового. Мне личное сообщение от Платонова: «Напрасно не проехалась со мной, я правда хотел тебя подвезти. До завтра». Я игнорирую его сообщение и выхожу из чата.

Глава 2.

Утром следующего дня мы с Ладой выходим из трамвая у нашего лицея и топаем ко входу. Уже издали я вижу, что на перилах лестницы главного входа расположилась наша «королевская троица» и резко торможу. Хватаю Ладу за руку и говорю:

–Ладка, мне конец… вон стоят! Иди одна, я подожду, может они свалят отсюда!

– Ну, подруга, ты и попала! – качает головой Лада. И вдруг оживляется, – Слушай, Тань, я придумала. Я иду вперед, открываю тебе изнутри наш спортзал, и ты уже в школе, пока они тут зависают.

Я испускаю вздох облегчения и улыбаюсь.

– Давай попробуем. Тогда иди, а я пока за деревьями незаметно прошмыгну.

Лада решительно идет в школу, а я потихоньку, поглядывая на мажоров, продвигаюсь за деревья к велосипедной дорожке и бегом припускаю во внутренний двор школы. Повернув за угол, где меня уже не видно от центрального входа, останавливаюсь, оглядываюсь и … впечатываюсь прямо в железную грудь Платонова! ВАХ!!!!

Как он успел меня выследить и догнать? Кошмар!

Парень перехватил мое запястье, и… нас словно прошибло током в тысячу вольт. Я вздрогнула, но и у него взгляд изменился. Недоумение, удивление во взгляде… Искрящаяся лава его глаз сползала от моих глаз прямо на мои губы, потом обратно, сканирует мое лицо, я покрываюсь мурашками от его пристального взгляда, но даже не пытаюсь освободить свою руку. Все равно бы не смогла – держит крепко, попробуй выдерни! Я испугалась не на шутку… Обхватывает меня своими лапами за талию.

Я издаю что-то похожее на жалкое мяуканье…

– Платонов, пусти меня, а?! Что тебе от меня нужно? – у меня тряслись поджилки, но я пыталась не показывать ему своего страха. А сама боюсь его до чертиков!

– Хороший вопрос, Кольцова, – хриплым голосом проговорил он, придвигая меня к себе ближе, так что наши тела соприкоснулись, – Я и сам не знаю… ВОТ ПОЦЕЛОВАТЬ ТЕБЯ ХОЧУ! – зрачки его еще больше расширяются, и его красивые губы приближаются к моим губам и прижимаются к ним нахально, одновременно захват его ослабевает, я пользуюсь этим, и как ошпаренная, отталкиваю его, бегу к входу в спортивный зал. Лада уже ждет у двери, и увидев меня, открывает. Я влетаю в зал и сползаю по стеночке на пол. Меня всю колотит от испуга. Ладка пугается, а я в панике оборачиваюсь к улице, но Платонова не вижу.

– Танюшка, ты что!?– кричит Лада, видя, что у меня текут потоки из глаз. – Что случилось?!

Я закрываю лицо руками и реву от испуга, от напряжения, и.. от чего-то еще… но только пока не понимаю – от чего…, сердце бьется от пережитого страха словно подстреленная птица…

Тут в зал входит Циклоп. Он обалдевает, увидев меня на полу и почти бежит к нам с Ладой. Наклоняется надо мной:

– Татьяна, что с тобой? Тебе плохо?

Я мотаю головой и пытаюсь успокоиться, но только реву еще сильнее.

Учитель хватает меня на руки и говорит Ладе:

– Позови сюда Ариадну Петровну, поскорее. Скажи, что Тане Кольцовой плохо! И пусть захватит фонендоскоп! Скорее, Лада!

Лада несется в кабинет к врачу, а Виктор Палыч тащит меня на маты и аккуратно укладывает на них, сам садится и кладет мою голову себе на колени. Гладит по голове, щупает пульс. Проходит минут семь, и в зал вбегает наша врачиха с тонометром и бутылкой воды. Она тоже в курсе моих сердечных проблем. Подбегает ко мне, плюхается рядом.

– Что случилось? Сердце, да Таня? – взволнованно спрашивает, щупает пульс. Мое сердце бьется, как сумасшедшее, но это не приступ, а просто я реально испугалась.

– Неет, – всхлипываю я, – я просто очень испугалась…– мне становится стыдно, что всех «взбаламутила» из-за какого-то мажора. Но он меня сильно напугал своей выходкой с поцелуем. – Мне не плохо, извините пожалуйста! Просто сильно испугалась!

Ариадна надевает мне манжету тонометра и меряет давление, и заодно слушает, как работает сердце. Тревога постепенно сползает с ее лица.

– Ничего страшного, – произносит она, снимая с меня манжету, – давление чуть-чуть подскочило, пульс учащенный, но это не приступ. Ты чего-то сильно испугалась, да?

– Или кого-то, – еле слышно шепчу я.

– Давай-ка мы тебя от греха подальше домой сегодня отправим, – говорит Ариадна, – сейчас Виктор Павлович вызовет тебе такси. Отлежись лучше дома.

Меня ОЧЕНЬ устраивает ее решение. Меньше всего я хочу появиться в таком виде в классе перед нашей «звезданутой троицей». Физрук тем временем вызывает такси.

– Хорошо, -киваю я, успокаиваясь.

Ариадна капает мне в мензурку капли из бутылочки, которую она вынула из кармана белого халата и протягивает мне:

– Давай-ка пей!

Я послушно выпиваю лекарство, физрук помогает мне подняться, и они с Ариадной на пару ведут меня к выходу из школы по той же дороге, по которой я прибежала – так короче. Тут нас догоняет Лада.

– Лада, очень прошу – никомушеньки не говори о том, что сейчас здесь было! – умоляю я подругу.

– Я никому ничего не скажу, Танюш, – обещает Лада. Я знаю, что на нее можно положиться и немного успокаиваюсь.

– Лада, поезжайте лучше вместе с Таней, – говорит Ариадна, – мне спокойнее будет, а вашего классного руководителя я предупрежу.

– Хорошо.

Нас провожают до парковки, где уже остановилось такси. Лада сажает меня в машину и садится рядом. Мы уезжаем, и я облегченно вздыхаю.

Подруга провожает меня до квартиры и спешит обратно в школу. Ей никак нельзя пропускать алгебру и геометрию, у нее хвосты с прошлого года.

Я вваливаюсь в квартиру и падаю на диван в гостиной. Мысли вихрем носятся в голове, а губы чувствуют прикосновение теплых губ, талия чувствует тепло ладоней, в голове и носу застрял запах – мужской, невыразимо приятный, пахнущий сеном или чем-то в этом роде, деревом что ли? Ко мне в первый раз так интимно прикасался мужчина, может, поэтому я ударилась в такую панику… Закрываю глаза и вижу взгляд янтарных глаз… Почему я его так сильно боюсь? Наваждение! Ну поцеловал парень, ну и ЧТО?? Неужели это так страшно? Если бы поцеловал кто-то другой – я бы точно не испугалась так сильно… Но Платонов… Со старших классов я часто втихаря им любовалась, наблюдала, как он взрослеет, как раздаются вширь его плечи, мужает лицо, каким красивым он становится. Как иначе объяснить мою реакцию на его поцелуй?? Ждала я этого что ли все это время? Да ну! ЧУШЬ КАКАЯ!!! Он мне до лампочки! Мажор поганый! Нашел в моем лице новую игрушку!

Я с усилием отгоняю от себя новые ощущения и воспоминания, решительно встаю и иду в душ, хочу поскорее смыть с себя его ладони и губы. Сейчас прохладненьким обольюсь, и все будет в норме. Через полчаса мне в личку приходит сообщение:

«Тань, ты куда пропала? Почему не в школе?» На аватаре автора сообщения фото накачанного парня, с огромной гантелей в руке. Это Платонов.

Я решаю не отвечать. Вижу, как он печатает сообщение. «Таня, с тобой все в порядке?»

Я не отвечаю. Приходит еще одно сообщение: «Пожалуйста, не игнорь! С тобой ничего не случилось?» и смайлик с озабоченной мордашкой.

Мои пальцы сами печатают ответ: «Все в порядке. Пришлось уехать домой по семейным обстоятельствам. Спасибо за заботу.»

«Я волновался.» – скажите пожалуйста, заботливый какой!

«Ни к чему. Все норм. Спасибо»– печатаю я.

«Завтра в школу придешь?»

«да»

Радостный смайлик и поцелуйчик.

Я отшвыриваю телефон и запускаю руки в волосы. Господи, вот же угораздило меня влипнуть!

Вечером опять сообщение от Платонова: «Ты как?»

Я уже полностью пришла в себя, успокоилась, и мое негативное отношение к мажору вернулось. Поэтому я игнорирую его сообщение. К счастью, больше сообщений не приходит.

На следующее утро мы с Ладой приезжаем в школу и видим в холле огромное объявление на громадной интерактивной доске. Оповещает о традиционном Новогоднем бале и Концерте 22 декабря.

Эта доска – гордость нашей школы, как центральное табло в аэропорту – оповещает обо всех важных событиях, высвечивает результаты олимпиад, соревнований, спортивных достижений, расписание экзаменов и тому подобное.

Вокруг доски собрались старшеклассники и возбужденно переговариваются, смеются. Мы с Ладой присоединяемся к одноклассникам.

Тут толпа раздвигается, как свита, и по проходу шествует наша «королевская троица». Я моментально прячусь за спины однокашников и стараюсь не дышать. За Платоновым семенит наша кинодива – Софа с довольным видом, крутит задницей. Они останавливаются перед экраном. Пацаны переглядываются и переговариваются. Софа на весь холл говорит жеманным тоном:

– Ой Лешенька, Бал опять будет! Помнишь, как классно мы в прошлом году там тусили?!

Платонов медленно вальяжно поворачивает к ней голову и цедит раздраженно:

– Слушай, отвянь! Достала! – отцепляет ее руку от себя и идет в наш класс с телохранителями. Софа обескуражена, но семенит за ним. Это же надо? Ну совсем гордости у девчонки нет – так бегать за парнем, который ее еще и унижает…

Первым уроком у нас химия. Мы рассаживаемся за длиннющим столом с разнообразными химическими агрегатами. Я усаживаюсь на свое место, кладу сумку на колени, достаю учебник и тетрадь. Кто-то плюхается на соседний стул, где обычно сидит Лада, я поднимаю глаза и …

– Я сегодня с тобой сяду, Кольцова! – говорит Платонов, устраивая свою сумку рядом со стулом. Его кодла без слов и комментариев усаживается на своих обычных местах. В классе поднимается шепоток… все взбудоражены поступком мажора.

– Тут Лада сидит, – вылетает у меня изо рта мышиный писк…

– Пох…… – громко говорит он, и тоже достает из сумки учебник и тетрадь. – Пересядет!

– Ффу, Платонов, – надуваю губки я, – Как грубо! Будь добр, или отвали отсюда или не выражайся!

Тот ржет:

– Спасибо за альтернативу, Кольцова! Не выражаться мне нравится больше!

Тут подходит Лада и испуганно смотрит на свое занятое Мажором место. Он царственно кивает ей на свободный стул:

– Приземлишься там, Шацкая! Сегодня здесь занято! – и Лада, не смея возразить, идет на свободный стул. Говорю же – все боятся мажоров наших, особенно Кира и Платонова!

Постепенно класс заполняется, входит Софа и увидев своего парня рядом со мной, моментально подваливает к нам.

– Я не понялааа, – тянет она, глядя на своего Лёшеньку.

Тот мельком смотрит на нее и бросает небрежно:

– Отвали, белобрысая, я теперь ТУТ сижу! – Софа краснеет, потом бледнеет, в глазках слезки появляются, но возразить не смеет, уходит на свое место.

Все одноклассники с изумлением пялятся на Мажора, который вдруг пересел. А Платонов, как ни в чем не бывало, готовится к уроку. Стулья стоят достаточно близко, и я чувствую его дорогой парфюм – потрясающе пахнет, невольно вдыхаю, наслаждаясь. Что-что, а парфюм ему очень подходит. Он такой же … потрясный, как и сам Платонов – красавец, спортсмен, на руках перекатываются внушительные мускулы, сильная красиво загоревшая шея и смуглое от заморского загара лицо – он летом не где-нибудь, а на Бали был – серфингом занимался. …У меня захватывает дух от его внешности…

Вдруг я ловлю себя на том, что пялюсь на него, реально любуюсь, сердце ухает куда-то вниз, и я испуганно отвожу взгляд. Паршивец, не глядя на меня, шепчет, ухмыляясь:

– Что, нравлюсь, Кольцова? – насмешливо смотрит на мои губы, поигрывает бицепсами.

ЧЧЕРТ!!! Я начинаю злиться, но сдерживаюсь изо всех сил и язвительно отвечаю:

– Ты себе льстишь, Платонов. Даже не надейся!

Он издает смешок, но тут входит учитель, и все поднимаются с мест. Начинается урок.

Химик объясняет новую тему, мы записываем все в тетради с доски и рисуем формулы, которые надо выучить. Я в химии – слабачка, не мое это! Зато Платонов здесь в своей стихии – у него все точные науки блестяще, одни пятерки, победы в олимпиадах!

После объяснения у нас самостоятельная работа с пробирками, реактивами… Работаем в парах, Платонов спокойно и очень здорово объясняет мне, как надо действовать. Мы сосредоточенно работаем, опыты получились хорошо, благодаря Алексу, и учитель, подходя к нам, хвалит и велит записать результаты в тетради. Платонов сидит слева от меня, и вдруг, когда я начинаю писать в тетради, накрывает мою левую руку своей большой рукой. Я вздрагиваю и пытаюсь освободиться, но он захватывает мои пальцы сильнее. Не глядя на меня, шепчет на ухо:

– Давай встретимся после школы, Тань? Мороженое поедим… погуляем.

Я впадаю в ступор от ужаса!

Все, Татьяна! Приплыли! Это еще хуже, чем буллинг!

– Отпусти руку, – шепчу я ему, пытаясь освободиться, но он только улыбается, – Записывай давай лучше!

– Не отпущу, пока не согласишься! – слышу его шепот. – Двойку из-за тебя получу, но не буду записывать, пока ты не скажешь «да».

Ну, что мне делать??? Лихорадочно ищу выход из положения и нахожу. Поднимаю правую свободную руку.

– Что ты, Татьяна? – спрашивает химик.

– Владлен Николаевич, мне выйти надо! – говорю я.

– Иди, конечно!

Я вырываю руку из-под ладони Платонова и иду к выходу из класса. Он ухмыляется.

Очутившись в коридоре, прислоняюсь к подоконнику и пытаюсь привести мысли в порядок. Но тут дверь класса открывается, и царек тут как тут. Ухмыляется. Знает себе цену. И знает, что красив, подлюка! Не успеваю я оглянуться, как он упирает руки в подоконник по обе стороны от меня. Черт, как же он потрясно пахнет! Его ореховые глаза залипли на моих глазах, лице, губах. Я чувствую дрожь в коленях и учащенное сердцебиение от его взгляда… А он одной рукой привлекает меня к себе, нахальный! Но до чего же красивый… господи!

– Слушай Тань, – он второй раз в жизни называет меня по имени, – я ведь не отстану.

– Без вариантов, Платонов, – говорю я через силу, прямо глядя в его глаза. – Ты кажется, Софой занят. Она мне глаза выцарапает!

– У меня с ней нет ничего, Тань! – говорит он, приближая лицо к моему, – если только в этом дело, то пусть тебя это не волнует! Давай я тебя заберу после школы и поедем в кафешке посидим?

– Платонов, ты не в моем вкусе! – пытаюсь извиваться я, чтобы высвободиться из его «окружения». Он ухмыляется и вдруг обнимает меня за талию и тянет к себе. Я упираюсь ладонями в его широкую грудь, а он шепчет:

– Да ну!? Когда ты на меня только что пялилась, мне так не показалось!

– Пусти!

– Неа! – его руки оказываются у меня за спиной, прижимают меня еще теснее, он тянется губами к моим губам, но я отпихиваю его изо всех сил и бегу в туалет.

Прислоняюсь к холодной кафельной стенке и тяжело дышу. Почему он на меня так действует?! Как магнитом к нему тянет…только влюбиться еще в Мажора не хватало! Кошмар! И что мне с этим делать?? В мыслях полный сумбур, только ощущение его рук на талии, просто жжет… Несколько минут мне требуется, чтобы попытаться успокоиться. Я понимаю, что надо возвращаться в класс, а то Платонов догадается о той чертовщине, что со мной происходит… И на урок надо идти… Я собираю волю в кулак и иду обратно в класс.

Вернувшись из туалета, захожу в класс с независимым видом и вижу, что Платонов как ни в чем не бывало сидит на своем месте и пишет в тетради. Я сажусь на место, беру ручку и тоже заканчиваю работу. До конца урока он меня не трогает, только поглядывает. Наконец звенит звонок, я подскакиваю, как ошпаренная, собираю сумку, и не глядя на Мажора, иду в коридор.

До конца дня меня оставляют в покое, и я понемногу успокаиваюсь. Мы с Ладой выходим из школы и видим такую картинку:

Перед входом стоит потрясный байк, черный, как вороново крыло, блестящий на солнце, рядом с ним наша «королевская троица». Кир Самсонов с гордым видом отдает ключи Платонову, а тот надевает крутой шлем. Вокруг собирается толпа, в основном парни. Все обсуждают достоинства байка, присвистывают от восхищения. Самсонов говорит Платонову:

– Ты поосторожнее, Ал, сейчас движение интенсивное!

– Не парься! – отвечает тот, садясь на байк, – не вчера родился!

Мотор ревет, Платонов круто срывает агрегат с места и через секунду от мотоцикла остается лишь облачко выхлопа.

Мы с Ладой идем к остановке трамвая и уезжаем домой. Учебная неделя короткая – первое сентября была среда, сегодня пятница. Впереди выходные, а значит, никакого Платонова! УРРА!

Садимся рядышком в трамвае. Ладка говорит:

– Слушай Тань, чего Алекс от тебя хочет? Все сегодня зависли, когда он к тебе пересел…

– Я не знаю, Ладк, – отвечаю я устало, – он меня достал за последние пару дней.

– Может, он на тебя «запал»? – высказывает предположение подруга.

– В таком случае мне придется как можно скорее сменить школу, – отвечаю я, – мне только такого «счастья» не хватает! Развлекается мажорчик, подкалывает меня. Пока ничего плохого не сделал, вроде. Но все равно, я боюсь его до колик!

– Ох, Тань!!! – Лада озабоченно вздыхает.

На следующей остановке в трамвай влезают наши пацаны – Серега и Пашка, топают к нам. Видно, в магазин компьютерных товаров заходили из школы.

– Девочки, есть мысль завтра встретиться в клубе! – говорит Паша. Сергей поддакивает.

Мы с Ладой переглядываемся и улыбаемся. Мне как раз то, что надо, чтобы выкинуть проблемы с Платоновым из головы.

– Давайте! – говорю с энтузиазмом я. Лада меня поддерживает.

Мы договариваемся встретиться завтра в клубе «Dirty Dancing“ в восемь вечера. Мальчики собираются за нами зайти.

Весь день я боюсь, что Платонов мне снова напишет, но он молчит. И слава тебе господи! Мысли о нем вызывают у меня дрожь в коленках и мурашки. Но до чего красив, паршивец! И как смотрел на меня… Я ложусь спать, и от всей души надеюсь, что когда я проснусь – все проблемы с мажорами рассеются, и останутся только в моих снах.

Глава 3

В субботу вечером я собираюсь в клуб. Для таких вечеринок у меня есть чудное платье, нежно-сиреневое, с глубоким вырезом и пышной юбочкой чуть ниже колен, сзади на поясе красивый бант. Я укладываю себе волосы волнами по плечам, надеваю любимую золотую цепочку с кулоном-сердечком – подарком папы, закалываю волосы парой заколок, чтобы не лезли в глаза. Тут звонят в дверь. Бегу открывать. На пороге Сергей с цветами.

– Привет, Танюша. Это тебе!

– Привет, Сереж. Спасибо. – улыбаюсь я. – Проходи, я уже почти готова.

В коридор выходит мама. Сергей вежливо здоровается с ней, и мама ему улыбается. Серега симпатичный парень – среднего роста для мужчины, блондин, с карими глазами, правильными чертами лица, тоже накачанный, но до форм Платонова ему далеко. Начал уделять мне внимание в прошлом году, и с и тех пор мы с ним дружим, и хотя я замечаю его мужской интерес ко мне, в ответ не чувствую к нему ничего, кроме дружеского расположения, да и характер у него не очень – ревнивый, скользкий какой-то. Хотя я ему не давала повода думать, что между нами что-то быть может. Все равно ухаживает, и ревнует на пустом месте. Раздражает.

Я бегу в свою комнату, сбрызгиваюсь любимыми духами, беру сумочку и выхожу в коридор. Обуваю удобные для танцев туфельки.

– Поехали, Сереж, – говорю ему, и оборачиваюсь к маме: – Мамуль, ты не волнуйся! Я ненадолго.

– Позвони мне, – просит мама.

– Конечно, мамочка.

Сергей тоже уже водит машину, у него Форд Фокус, обычная машина без особых прибамбасов.

Мы приезжаем в клуб, когда там уже вовсю гремит музыка.

Вообще-то, я не любитель современной музыки, и не очень люблю вечеринки в клубах. Хожу туда исключительно, когда меня приглашают друзья, чтобы немного развеяться. Учиться в нашей школе-лицее очень тяжело, задают много, требования повышенные, спрос строгий! Очень много времени уходит на домашние задания и подготовки к факультативам. Зато практически все выпускники нашей школы без проблем поступают в лучшие университеты России. Поэтому из-за огромной нагрузки иногда хочется расслабиться и отвлечься под музыку с друзьями.

Наша четверка встречается у танцпола, и мы сразу идем танцевать. Время летит незаметно. У барной стойки полно ребят, потягивающих алкогольные напитки и коктейли. Нам весело, мы танцуем все танцы подряд, к нам в наш маленький кружок добавляются девочки и парни, все танцуют в большом кругу, делают селфи, видео… в общем, как всегда.

Диджей сегодня неплохой, хорошо «заводит» публику. Здешняя «фишка клуба» – музыка из фильма «Dirty Dancing“, и сейчас звучит как раз песня «Hungry Eyes“, которая мне очень нравится. Мы с Ладой вообще обожаем этот старый фильм и часто его пересматриваем.

Мы все так увлекаемся танцем, что расслабляемся, я чувствую, что мое тело сейчас двигается особенно послушно и легко, я люблю танцевать. Я раскрепощаюсь и стараюсь двигаться пластично и красиво. Мы с Ладой становимся друг напротив друга и пытаемся повторить танец Патрика Суэйзи и Дженнифер Грэй из фильма, – помните тот момент, когда они под „Hungry Eyеs“ шаги танца разучивают?

Рядом Пашка и Серега отплясывают. И вдруг… взгляд мой случайно падает на барную стойку, и я вижу знакомые ореховые искры глаз, которые буквально «поедают» меня с ног до головы… Платонов! Когда он появился? Я чувствую, как холодею от ужаса! Какими судьбами он тоже здесь? Я так надеялась отвлечься… теперь все летит к черту.

В это время заканчивается песня, мы с Ладой и парнями останавливаемся и разговариваем.

Тут начинается медляк „She`s Like the Wind“, тоже из фильма «Грязные танцы». Я не успеваю оглянуться, как Платонов хватает меня за запястье и тащит в центр танцпола, обнимает за талию, прижимает к себе.

– Привет, Тань. – говорит спокойно, глядя в глаза. – Потанцуем?

Я пытаюсь не показать свою робость перед ним, смотрю прямо ему в глаза, отвечаю:

– А ты разве оставил мне право выбора?

– НЕТ! – говорит он, поедая меня глазами. – Обними меня!

– Еще чего! – я пытаюсь высвободиться, но он берет мои руки и располагает у себя на широченных плечах, а сам обхватывает меня за спину.

Я собираюсь что-то съязвить, но не делаю этого, потому что вдруг вдыхаю его запах, поднимаю на него глаза…и замираю… Он вдруг стал очень серьезен, взгляд завороженно сосредоточен на моих глазах и лице, нежно поддерживает меня под спину, берет мою левую руку и сжимает ее в своей, а другой рукой теснее прижимает меня к себе, и вдруг все вокруг куда-то пропадает – и танцпол, и танцующие люди вокруг, и световая музыка, и мне кажется, что все пространство передо мной занимают большие, красивые глаза. В них плещется что-то абсолютно ему не свойственное… нежность, робость… удивление, что ли… Его рука стискивает мои пальцы, другая рука на талии прижимает крепче…, тела соприкасаются, мне становится жарко и очень хорошо… Я теряю ориентацию в пространстве и времени, его лицо медленно приближается, наше дыхание смешивается – это похоже на гипноз, и сколько продолжается – я сказать не могу, мне кажется – целую вечность… но я вдруг пугаюсь от наступившей тишины и вижу, что танец давно закончился, а мы с Алексеем по-прежнему стоим в обнимку и таращимся друг на друга! Какой УЖАС!!

Оказывается, вокруг нас образовался кружок из наших одноклассников и ребят из старших классов нашей школы, которые вовсю глазеют на нас и изумленно переговариваются, шепчутся, хихикают… Платонов-то – личность известная! Разодетая в пух и прах Софа Одинцова стоит, как статуя, в глазках злость и слезы, она бледна, как призрак, в то время как мои щеки, наоборот, пылают, как костер. Самсонов глумливенько усмехается, а вот Мишка Молчанов залип на мне взглядом, у него даже рот приоткрылся… Платонов так и обнимает меня, ничего не замечает…глазами своими потрясными пожирает.

Я не могу этого выдержать, вырываюсь из объятий Алексея и стремглав бросаюсь прочь, но на пороге останавливаюсь с мыслью: «УХОДИТЬ НЕЛЬЗЯ! Это значит – признать свое поражение и дать фору Мажору! Не дождется!» Я поворачиваю к барной стойке и заказываю себе безалкогольный коктейль. Ко мне подбегает Лада. Садится рядом. Тоже заказывает коктейль. Молчит! Подходит насупленный Серега. За ним Пашка.

– И что это было сейчас? – нарочито громко спрашивает Сергей, глядя на меня с обидой и злостью. Права на меня заявляет прилюдно!

– А что было? – удивляюсь я, – Платонов пригласил танцевать. Нельзя?

– Я думал, ты – моя девушка, а ты с ним обжимаешься! – еще громче говорит Серега.

Я ухмыляюсь, правда через силу, (ишь, возомнил себе индюк надутый) и так же громко отвечаю ехидно:

– Серьезно, Сереж? Твоя девушка? А почему я об этом не знаю?? Это ты для себя сам так решил? Без меня?

Вокруг одобрительно смеются, хлопают.

Он сглатывает, хватает меня за руку выше локтя, больно, между прочим, и пытается притянуть к себе, но тут кто-то его сильно отталкивает.

– Отвали от нее, Отелло! – гремит Платонов, загораживая меня собой.

Сергей взбешен, и его срывает с катушек. Он размахивается в бешенстве и ударяет Платонова в лицо, но тот со скоростью молнии отклоняется в сторону и нокаутирует Сергея мощным хуком в скулу. Я кричу от ужаса, девчонки визжат, Серега вскакивает. Из носа течет кровь, но он бросается на Платонова опять. Алекс ловит Серегу в полете, как балерину, моментально больно выворачивает ему руку и цедит высокомерно:

– Чтобы я тебя с ней рядом больше не видел! Понял?! Пожалеешь, что на свет родился! О-тел-ло!!! – он выталкивает Сергея подальше в толпу так, что он снова падает, и оборачивается ко мне, как ни в чем ни бывало, берет за руку по-хозяйски и говорит:

– Пойдем, потанцуем еще, Тань! Было так клево!

– Что ты творишь?! – кричу я на него, вырываясь, – Совсем черепушку снесло? Зачем ты его ударил?

– Тань, я вообще-то тебя защищал! – спокойно возражает он, – Если ты заметила – он первый на рожон полез! – пытается он снова завладеть моей рукой, но я вырываюсь и ору на него:

– Слушай Платонов, отвяжись от меня! Достал! – в ярости хватаю свою сумочку и иду к выходу.

Он остается стоять около стойки и смотрит мне вслед, потому что я чувствую ожог на спине от его взгляда и слышу взволнованный гул толпы сзади.

…………………………………………….

В понедельник я собиралась в школу, как на Голгофу!

Все выходные была взвинчена из-за произошедших событий…

Платонову удалось выбить меня из колеи, и я безумно злилась и на него, и на себя! Как бы это невидимкой стать?!

Все выходные он мне не писал, зато в классном чате еще вечером в субботу появились наши с ним фотки с вечеринки в клубе, и фотки Софы – изваяния с открытым ртом и слезами на глазах. Под фотками пестрели комменты типа: «Конец школьной королеве!» «У Платонова новая пассия», «Мажорчик вкрашился!» «Новый краш Мажора!" и тому подобное…

Я смотрела на наши с Платоновым фотки и сердце начинало трепыхаться, как сумасшедшее. Я видела, что мы с ним действительно офигенно смотрелись вместе! Прямо как в любовных сериалах! Платонов – идеальный красавец, смотрел на меня так, что в душе моей все переворачивалось, а в животе порхали бабочки… С удивлением обнаружила, что на фотографиях я была очень даже красива, хоть и выглядела немного испуганной.

Вообще-то я всегда считала себя серой мышкой, особенно переживала из-за своей внешности, когда пошли юношеские прыщи. Когда они прошли, я все равно сильно парилась из-за того, как я выгляжу. Мне казалось, что у меня то большой нос, то слишком некрасивые губы, то слишком маленькие глаза, то недостаточно тонкая талия, то слишком крупная попа… В общем, моя самооценка оставляла желать лучшего, и я пребывала в уверенности, что выгляжу достаточно заурядно.

Но теперь, взглянув на себя со стороны чужой фотокамеры, поняла наконец, что я таки очень даже красива, и раз сам Платонов обратил на меня внимание, то значит вовсе я не серая мышь. Наш царек замечает исключительно красивых девушек.

Под фотографиями появляются все новые комментарии, и один гласит: «Кольцова для мажора фейсом не вышла. Шмакодявка наивная. Он поиграется и бросит, когда надоест!» – и с изумлением я увидела, что автор коммента – Сергей. Ну и сволочь!

Так, понятно, Серега, кто ты есть на самом деле! – думаю я с презрением и даю себе слово игнорировать бывшего друга на веки вечные. Как же низко! И тут же блокирую Сергея в своих контактах.

Тут мне в личку прилетает сообщение от Софы: «Не смей приближаться к Алексу! Очень пожалеешь, стерва!» и злой смайлик, – ну вот, и «королева» наша активизировалась… Господи, за что мне это все???!

Под Серегиным комментом появилось еще несколько: «Точно! Очередная ИГРУШКА для нашего Мажора», «Отымеет, как Олеську и Машку, и кинет!» «Да нет! Верняк, Плат на Кольцову реально запал», «как кот на сметану зекал мажорчик».

Олеся и Маша были девчонки, которых наша святая троица действительно «обработала до потери невинности» в прошлом году, и анонимно выложила интимные фотки в классный чат. Девчонки на следующий же день исчезли из школы. Но кто именно их «оприходовал» – так и осталось неизвестно, потому что это мог быть любой, из «золотой троицы». Доказательств не было, поэтому их даже не наказали никак. Но я была, кстати, убеждена, что это НЕ Миша Молчанов! Он на такое явно не способен, несмотря на то, что с двумя отморозками дружит.

Что??? Я – игрушка мажора??! Ну уж нет! Такого удовольствия я им не доставлю! Я взбесилась! За что мне все это?! Жила спокойно, никого не трогала, и из-за Циклопа нашего получила вагон проблем! Я отыгрываюсь на декоративной подушке дивана, швыряю ее один раз, потом другой, третий! Если бы можно было с мажором так разделаться!

И тут появляется еще один коммент от самого Платонова, крупными буквами!!! «КОНЧАЙТЕ БАЗАР! ОХ.... ЛИ??? ВСЕ КОММЕНТЫ УДАЛИТЬ!! ФОТКИ ОСТАВИТЬ! Кто не удалит- убью!»

Чат мгновенно пустеет, остаются только наши с ним фотографии. Платонов пишет: «МОЛОДЦЫ. ТАК ДЕРЖАТЬ! КОЛЬЦОВУ НЕ ТРОГАТЬ! КТО ПОСМЕЕТ – в БЕТОН ЗАКАТАЮ!»

Он меня защищает… По груди разливается тепло… я закрываю глаза и невольно вспоминаю его нежные прикосновения к спине, к губам… Но тут в голове всплывает слово «ИГРУШКА». Подскакиваю и нервно хожу по комнате, закусив губы. Как вести себя? Как отбрить его, чтобы отстал?! Зачем мне вообще эти проблемы?

Меня «колбасило» до понедельника, и, как сказано выше, я собиралась на уроки, как на Голгофу. В итоге я постаралась «заморозить» себя, как в жидком азоте, и поехала в школу. Мы с Ладой встретились на трамвайной остановке.

– Танюшка, ты как вообще? – спрашивает подруга, заглядывая мне в глаза.

– Лада, все нормально, – говорю я.

– Алекс реально «запал» на тебя! Все это видели! И ты тоже так на него смотрела…

Я сглатываю… принимаю невозмутимый вид и отвечаю:

– Подыграла просто! И глаза у него реально красивые. Было забавно.

– Ох, Танька. Чует мое сердце неприятности. – шепчет Лада.

Мы входим в класс и видим, что за моей партой на месте Лады уже восседает Платонов – шикарный, расслабленный. Белая, сексуально расстёгнутая на груди рубашка с короткими рукавами, и мощно переливающиеся бицепсы, грудь загорелая и накачанная. Мои глаза наткнулись на выпирающий кадык, украшающий широкую шею, волевой подбородок, красивые, четко очерченные губы, аристократичный нос, на шее золотая цепочка с крестиком. В животе заскребло от волнения и сердце затрепыхалось.

Увидев меня, он улыбается, машет мне рукой и зовет:

– Тань, иди сюда!

Я вспоминаю про установки «замороженности», которые все выходные репетировала дома, делаю лицо кирпичом и прохожу мимо Мажора на свободную парту, зову Ладу сесть рядом. Она приземляется со мной. Тут Софа моментально подскакивает и бежит к Платонову за мою бывшую парту, плюхается рядом с ним, но он, увидев ее, говорит громко и пренебрежительно, на весь класс:

– Слушай, курица, отвянь от меня, ладно?! Навсегда! – и идет опять ко мне. Смотрит на Ладу и говорит ей:

– Исчезни! Теперь с ней буду сидеть я! Это понятно? – Лада бессловесно поднимается и уходит на свободное место. Спорить опасно. Не дай бог рассердишь царька!

– Что ты себе позволяешь, Платонов, – прошипела ему я, – какое ты право имеешь обижать моих подруг?! – я поднимаюсь и хочу уйти, но он хватает меня за руку и притягивает снова на стул.

– Останься пожалуйста! – просит он, не глядя на меня и сжимает мне руку сильнее.

Надо же! Он и вежливо разговаривать умеет?!

В это время в класс входит учитель русского языка и литературы – мой любимый учитель и классный руководитель – Олег Павлович. Все встают, а Платонов по-прежнему удерживает меня за руку, между нашими руками пролетает электрический разряд. СНОВА! Да что ж такое, в самом деле!

– Садитесь! – говорит учитель, открывает журнал проверить по списку – все ли присутствуют. – Староста, кто отсутствует?

Наша староста – Лена Веревкина рапортует об отсутствующих.

Платонов тем временем придвигает свой стул немного поближе и говорит мне шепотом:

– Ты не обращай внимания на эти идиотские комменты в чате! Их переклинило на нас с тобой просто…Завидуют!

Я тут же отодвигаю свой стул подальше и говорю:

– Мне фиолетово!

– Мне тоже! – говорит он, – Ты мне нравишься! И мне плевать, что говорят!

Мое сердце начинает трепыхаться, как у подстреленной птицы, я чувствую, что покрываюсь предательским румянцем и наклоняюсь к сумке, чтобы скрыть свою горящую физиономию. Долго копаюсь там, медленно достаю пенал, учебники и тетради, и наконец выпрямляюсь. Но щеки еще горят… Он видит это и улыбается, как довольный кот.

У нашего классного тоже не забалуешь на уроках, поэтому мы с Платоновым концентрируемся и до перемены больше не разговариваем.

После перемены – литература. Тема – роман «Парфюмер» Патрика Зюскинда.

Нам задали прочитать его на каникулах, и он произвел на меня двойственное впечатление. Написан прекрасно, перевод шикарный, но содержание!!! После прочтения у меня осталось непроходящее чувство какой-то гадливости, брезгливости, ужаса… То, как главный герой Гренуй добывал запахи для своих духов было ужасно! Убийства! Молодые девушки, виноватые только в том, что имеют потрясающий природный аромат кожи.

– Ты прочитала роман, Тань? – спрашивает меня Алекс шепотом.

– Конечно! А ты?

– Ну да! И как у тебя впечатления?

– Ужасно просто! – шепчу я, – я не любитель таких жутких убийств. Еле дочитала. Мерзко…

– А мне прикольно было, – говорит он.

Начинается обсуждение книги, и меня действительно удивляет мнение Платонова. Он говорит уверенно, веско, убедительно высказывает свое мнение. Олег Павлович им доволен.

– Спасибо, Алексей, – говорит он. – Очень точно подмечено. – и обращается к классу: – У кого еще какие мнения?

К концу урока мы с Платоновым увлекаемся работой, увлеченно переглядываемся, обмениваемся мнениями. Мне с ним интересно! Умен, оригинален, и… очень красив… О чччерт!

Глава 4

С этого дня Платонов окончательно оккупировал плацкарт за моими партами. Где я – там и он. Два месяца с половиной прошло, как я держала оборону. А Платонов не снижал оборотов! Я смирилась, но «заморозку» держала «бульдожьей хваткой» и все попытки Платонова сблизиться натыкались на мое ледяное безразличие. Троллила его, как могла, огрызалась, парировала, но с каждым днем делала это все реже… я привыкала к нему, и мне реально было с ним интересно! Да и чего бы я его троллила, если он теперь вел себя со мной, как самый обычный парень, без хамоватого надрыва, без эскапад, ничего себе не позволял, защищал меня от нападок других мажоров школы. Но таким он был только со мной. По-прежнему держал статус короля всея лицея, все его по-прежнему боялись и слушались.