Веселье напрокат

Света

Никогда не понимала, почему любовные романы не отнесут к жанру фэнтези. Таких возвышенных и глубоких чувств, о которых пишут в каждой второй книге, не существует. Разве нет? Или да?.. Во всяком случае, подтверждения данному факту я еще не встречала.

Тем не менее, откинув тяжелый груз суровой реальности, нет большего удовольствия, чем погрузиться в выдуманный мир, где все вышеперечисленное есть. Поэтому книги были вечным спутником моей жизни. Вот и сейчас я дочитываю очередной роман, с трепетом переживая за чувства главных героев. Они должны быть вместе, я точно знаю.

Перевернув последнюю страницу с удовлетворенной улыбкой, поднимаю взгляд из-за книги. В глаза сразу бросается иллюминатор, выглянув в который, понимаю, что приземлимся мы еще не скоро.

Осознав свою ошибку, крепко зажмуриваюсь, кляня себя последними словами. Желудок моментально сжимается и готовится явить миру свое содержимое, а тело начинает тревожно потряхивать.

– Вот блин, – ругаюсь шепотом стараясь заглушить громкие мысли. – Почему я так громко думаю?

– Что простите? – Парень с соседнего кресла отвлекается от своего телефона.

Я вежливо отмахиваюсь от него, поджав губы, и снова прячусь за книгу накидывая на глаза челку, как защитную шторку от внешнего мира. Что поделать если мне сунули билет у окна, а попросить с кем-нибудь поменяться местами не позволяет мой уровень социализации.

Украдкой достаю из сумки мятный леденец в надежде, что он хоть как-то улучшит мое самочувствие. Если не поможет, то на очереди клубничная жвачка. В пережевывании нервозность переложить легче. Леденец больше от тошноты.

Очень классно летать в самолете одной, когда боишься высоты. Мои родители определенно хорошо подумали, когда покупали билеты. Почему нельзя было доехать до ближайшего вокзала и оттуда взять такси? Черт! Какой смысл сейчас об этом думать? Все равно уже лечу. И почему в Веселовске решили только аэропорт построить? Дурацкий город! И мне там еще годик надо как-то продержаться. Что делать, сама виновата.

После окончания школы я так и не решила, куда буду поступать: уж слишком замкнута в себе. Точнее, настолько, что за все время из друзей завела себе лишь странного парня, общение с которым не выходит за пределы интернета. Странного потому, что он готов с тем же рьяным восхищением обсуждать фильмы и книги о любви, а потом с не меньшей радостью вылить порцию восхищения, глядя на мои художественные работы. Я просто богиня коммуникабельности!

Это и послужило основной причиной отправить меня под крыло дяди Коле, ведь Веселовск славился своими необычными, яркими и эмоциональными фестивалями и мероприятиями, а потому любого заставлял выйти из тени. Оттого мама с папой и подумали, что, поработав годик в магазинчике дяди, я налажу контакт с внешним миром, заведу друзей, найду парня, научусь общаться и наконец смогу кем-то стать. Правда, никто и не задумался о том, что мне оно и не нужно особо. Но эта работа и эта поездка единственный компромисс, более или менее устраивающий обе стороны конфликта.

При мысли о предстоящей работе все тело покрывается мурашками. Надеюсь, я буду просто раскладывать товар, максимум – пробивать чеки на кассе. Чем у дяди торгуют, интересно?

Чтобы отвлечься от суетных мыслей, решаю пробежаться по любимым и чувственным моментам книги. Уж лучше пусть сердце так колотится от любовных потрясений, нежели от страха перед падением самолета или от осознания наличия пропасти под ногами.

В нервном напряжении попутно отвлекаясь на роман, провожу остаток полета, и наконец-то мы приземляемся. Как только шасси самолета касаются земли, я сразу выдыхаю. Получив багаж, направляюсь на очередной контроль. В этом городе, насколько я помню, всегда были дополнительные проверки.

Сотрудник аэропорта внимательно разглядывает мой паспорт, что-то про себя подмечая.

– Вы же знаете, что въезд у нас платный?

Я морщусь от нелепости информации.

– Что, простите?

– Город закрытый, въезд платный. Брони ни в одном из отелей у вас нет, как и карточки жителя Веселовска. – Собрав всю информацию, молодой человек в итоге подытоживает: – Бродяги нам не нужны. Сядьте на ближайший рейс.

– Я вообще-то к дяде приехала. – Получается, я терпела страх высоты все это время для того, чтобы меня посадили в самолет обратно?!

– Где он? – со скепсисом спрашивает сотрудник из-за своего рабочего стола.

И правда, где он?

Нервно озираюсь по сторонам и сглатываю слюну. Что делать-то?

– Ладно, городок маленький. Как его зовут? – закатывая глаза, тяжело вздыхает сотрудник аэропорта.

– Корнилов Николай Андреевич. – Что-что, а отчество и фамилию дяди по отцу я знаю: они братья все-таки.

– Тот самый Корнилов? – Поймав мой недоуменный взгляд, сотрудник продолжает: – Позвонить ему и передать трубку мне сможешь?

– Нет, – моментально отвечаю, а сама попутно пытаюсь дозвониться до родителей. Как так-то? И они трубку не берут… Вот засада!

– А я вот могу! – самодовольно улыбается сотрудник аэропорта.

– Рада за вас! – цежу сквозь зубы, тщетно пытаясь дозвониться до папы.

Сотрудник аэропорта, в свою очередь, усмехается и набирает чей-то номер.

– А! Ты уже здесь! Тогда ждем. – Не отрывая взгляда, слежу за тем, как сотрудник кладет на место трубку стационарного телефона. – Я и без тебя дозвонился. Сейчас придет Николай Андреевич. Можешь не переживать.

Не успеваю я услышать за спиной торопливые шаги, как сбоку от меня появляется дядя Коля. А он старше, чем я его помню. Бороду отрастил, и очки теперь носит. Да и мышц прибавилось.

– Вот ее документы. – Дядя Коля протягивает сотруднику какой-то странный зеленый паспорт.

Еще раз все тщательно проверив все документы, молодой человек возвращает их мне.

– Добро пожаловать в Веселовск! – Эта его дежурная улыбка так раздражает!

«В задницу себе засунь свое «Добро пожаловать»!»

– Спасибо, – кратко киваю, выдергивая свои вещи из его руки и, повернувшись к дяде, снова бегло изучаю его взглядом, как и он меня.

– Ты так выросла! – с легкой улыбкой вздыхает дядя Коля.

– Последний раз, когда мы виделись мне было семь лет. – Чуть смутившись от его пристального взгляда, скрещиваю руки на груди и отвожу глаза. – Может, уже уйдем отсюда?

– Да, конечно, – словно опомнившись, произносит дядя, и мы направляемся к выходу.

Только после того, как мои вещи уложены в багажник, мы садимся в машину, и дядя решает заговорить.

– Ты же помнишь, что Веселовск не совсем обычный город?

Действительно, необычный: с громкими фестивалями, рекламой красивой жизни и сводом дурацких правил и законов, работающих только здесь. Перебирая все бросающиеся в глаза факты, просто киваю в ответ, не желая разговаривать. Пока я намерена только слушать.

– У тебя, может, вопросы какие есть? – Судя по всему, дядя Коля пытается меня разговорить.

– Да нет, – пожимаю плечами, совершенно не понимая, что вообще стоит спрашивать.

– Ну ладно, не буду пока на тебя давить. Ты только с дороги. – Дядя Коля выбирает тактичное молчание.

В центр города, к моему удивлению, мы даже не заезжаем. Машина перемещается по каким-то окраинам и двигается в сторону леса. Единственное, что в этой части города напоминает о жизнедеятельности – это частные дома, постоянно встречающиеся на пути.

Дороги, как ни странно, аккуратные и чистые. И присущей Веселовску шумихи я что-то пока не замечаю. Даже как-то странно.

Ладно, как-то невежливо я себя веду. Надо бы начать общаться. Нам еще жить с дядей под одной крышей.

– А почему так тихо?

Дядя Коля реагирует не сразу, словно сначала не верит, что я действительно заговорила.

– Я просто подумал, что ты хочешь побыть в тишине и покое, поэтому выбрал путь пусть и длинный, но без лишнего шума, чтобы тебя не пугать.

А он заботливый!

– Спасибо, – искренне благодарю его, чуть поджав губы, потому что улыбки в привычном арсенале часто использованных эмоций у меня нет.

– Да не за что пока! – улыбается дядя. – Дом ты, по идее, узнать должна. Живу я там же.

И правда, узнаю. Этот аккуратный двухэтажный домик уже на подъезде начинает греть мне сердце. Правда вместе с этим настораживает стоящий позади лес. Хотя чего это я? Он всегда там был.

Ни заборов, ни загородок вокруг участка нет, поэтому, припарковавшись возле дома, мы выходим из машины. Осмотревшись по сторонам, я вдыхаю чистый лесной воздух, и на душе становится легче, словно я причалила на островок безопасности. Глядя на дом из теплых детских воспоминаний, понимаю, что все уже не так плохо.

Достав мои вещи из багажника, дядя кивком указывает в сторону крыльца.

– Пойдем, покажу тебе тут все.

Я послушно иду следом, стараясь запомнить каждую деталь. Что-что, а зрительная память у меня всегда работала на «отлично».

Дом продуман настолько тщательно, что внутри нет лишнего пространства, но при этом и теснота не ощущается. Пусть он и двухэтажный, но определенно большой. Для необходимой мебели и вещей места хватает вдоволь.

Внутри царит атмосфера уюта. Меня радует, что дом не кажется стерильным, и в то же время его сложно назвать холостяцкой берлогой с большой долей хаоса. Если подвести конечный итог, то в самый раз. Я бы это жилище точно без острой необходимости не покидала. Тем не менее мой глаз подмечает некоторые полочки, которые мой внутренний перфекционист хотел разобрать, но, думаю, у дяди тут свои порядки.

Из прихожей ведет просторный коридор в гостиную, в центре которой стоит журнальный столик с парой кресел, а напротив, ближе к стене, находится диван с видом на телевизор. Эта комната является сердцем дома. Отсюда идет лестница на второй этаж, а также двери, ведущие в туалет, гостевую комнату, кабинет дяди, на кухню и в столовую. Около лестницы оказывается еще одна дверь, но я понятия не имею, что за ней находится. Но по видимой планировке дома там, скорее всего, какая-то кладовка.

На втором этаже расположена еще одна гостевая комната, а также комната для отдыха и, насколько мне помнится, библиотека, в которой я обычно и ночевала. Поэтому после демонстрации всех комнат первого этажа мы сразу поднимаемся туда.

– Помню, что эта комната твоя любимая. К тому же ты любишь рисовать, а из ее окна и вид на лес хороший, да и тут просторнее всего. Я тебе тут все организовал, так что у тебя теперь есть своя личная спальня, библиотека и мастерская в одном флаконе, – комментирует дядя Коля, пока я попутно прохаживаюсь по его жилью, изучая обстановку.

Серьезно? Он даже мольберт с красками не поленился закупить? И холсты чистые есть… Как неловко-то!

– Это все для меня? – уточняю, не веря своим глазам, и озираясь по сторонам.

– А для кого же еще? – Дядя Коля был явно доволен моей реакцией. – Ладно, не буду мешать. Располагайся, если что, спрашивай. Я буду у себя в кабинете.

– Договорились, – вежливо отвечаю и жду, пока за ним не захлопнется дверь.

Отлично! Теперь можно распаковать вещи, да и в голове немного прибраться. Трудно не думать о предстоящей работе и всем остальном, но наличие мольберта меня определенно расслабляет. Поэтому, разобрав вещи, я переодеваюсь в удобную одежду, собираю волосы в аккуратный высокий хвост, надеваю наушники и принимаюсь писать свою первую картину на новом месте.

Ну как картину… В основном мои работы абстрактные. Я хорошо умею передавать через форму и цвета настроение, но иногда добавляю размытые силуэты для усиления влияния. Вот и сейчас я стараюсь передать настроение своего переезда, отдавая все волнения холсту и объясняя, что хочу сказать, с помощью красок.

Включив в наушниках подходящую композицию, расслабляюсь настолько что забываю, что нахожусь далеко от собственного дома и за территорией этой комнаты ничего родного и близкого нет. Пока я решаю выбрать цвета фиолетовые и серо-коричневые, с редким проблеском желтого, почти незаметным.

Пытаясь передать смятение со страхом и надеждой на светлое будущее, не замечаю, как теряю связь с реальностью, а за окнами уже темнеет. Из освещения остается только светильник, стоящий рядом с мольбертом. Оттого в глаза бросается мигающий телефон, лежащий рядом на тумбочке.

Папа: «Не могу до тебя дозвониться. Звонила?»

Я: «Да, пап. Звонила. Спасибо. Все нормально».

Вот и вся переписка! Положив телефон на место, возвращаюсь к своей работе и отмечаю, что осталось совсем немного. Подношу кисть к холсту и останавливаюсь. По телу пробегает дрожь, и я медленно поднимаю глаза, чтобы выглянуть из-за холста. Нет, мне не показалось.

Начинаю рассматривать силуэт незнакомца, устроившегося на широком открытом окне моей комнаты. На секунду кажется, что мне действительно мерещится: уж слишком он неподвижен. Но только кажется, ровно до тех пор, пока силуэт не решает заговорить.

– Прости, не хотел напугать. Засмотрелся. – Губы парня растягиваются в довольной улыбке, а мне хочется закричать от неожиданности, но голосовые связки почему-то не слушаются меня.

Артем

Лежать в лесу на прохладной земле, глядя на звезды, может, немного опрометчиво, но чертовски приятно. Особенно, когда над ухом никто назойливо не напоминает, что я могу заболеть. Сам знаю, что могу, но знаю и то, что мой организм вывезет. Все вывезет. Тем более лежать долго я не собираюсь: все же голова на плечах имеется. Да и костер под боком.

Мы иногда собирались с ребятами на этой лесной лужайке, расположенной недалеко от озера, поэтому безопасное место под костер тут имелось, да и найти дорогу сюда и с закрытыми глазами нетрудно. Автопилот и по пьяни работает. Проверено.

Сегодня как раз один из тех самых дружеских вечеров, потому что мы провожаем Алису в свободное плавание. Это ее последний вечер в Веселовске, а завтра утром ее ждет самолет и новая жизнь.

Уткнувшись носом мне в шею, она ложится рядом, пока я непрерывно изучаю темное небесное полотно. Повезло, что сегодня ясно, можно хоть что-то рассмотреть.

– Ты точно на меня не обижаешься? – в который раз ноет Алиса.

– Точно, – улыбаюсь, чуть успокаивающе потрепав ее по плечу, но она принимает мой жест за объятия и прижимается крепче.

– Я ведь даже две недели не отработаю. Точно, справитесь?

– Сколько раз мне повторить слово «точно», чтобы ты поняла?! – Чуть отстранившись, поворачиваюсь к ней и заглядываю ей в глаза. – Когда я откуда-то не выплывал? Напомни, пожалуйста.

– Артем… – Ей, и правда, неприятно бросать свою работу, но что поделать, если вылететь надо срочно…

– Точ-но, – отвечаю по слогам на ее немой вопрос, не выдержав ее грустный взгляд, устремленный на меня, и прижимаю к себе, снова разворачиваясь к небу. – Давай лучше на звезды смотреть. От этого занятия куда больше продуктивности. Ты, правда, хочешь провести свой последний вечер именно так?

– Ладно, ты прав, – поджав губы, сдается Алиса, но на звезды, по всей видимости, смотреть она не собирается, а потому забирается на меня сверху.

Глядя на ее губы в сантиметре от моих, я глубоко вздыхаю и закрываю глаза.

– Нет. – Покачав головой, поднимаюсь со своего места, правда, мне удается только сесть: ведь слезать с меня Алиса не намерена. – Ты же знаешь мое правило? Оно свято и создано не просто так.

– Знаю-знаю. Спишь только с туристками. Ну так и я почти неместная. Завтра переезжаю. – Хоть я и тверд в своем решении, но ее слова почему-то заставляют меня взвесить все «за» и «против». – Соглашайся. Ну же.

Ее руки проходятся по моей шее и зарываются в волосы на затылке. Что-что, а во что зарываться у меня есть. Мои густые непослушные, чуть вьющиеся волосы словно созданы для этого.

– Не совращай нам Артема, он косячник в этом деле. А вот я готов показать тебе мастер-класс. – А этот чуть грубоватый голос, возникший из темноты, принадлежит моему лучшему другу.

Алиса вскакивает и, отвернувшись от нас, приводит в порядок свое сбившееся платье.

– Ну спасибо за комплимент, Шут! Удружил! – улыбаюсь я и сам встаю с места, отряхивая с себя землю.

Даже в темноте я с легкостью могу различить силуэт друга. Черные волосы, короткая стрижка, татуировка, спускающаяся по шее справа и скрывающаяся за одеждой, забитое левое запястье и кисть, проколотые ухо и бровь, и в завершение образа – хамоватый взгляд с легким оттенком мудрости. Лучший мастер местного тату-салона. Барабанная дробь. Роман Шутов.

– Тебя там Ленка потеряла, – объясняет Шут свое неожиданное появление.

– Иногда мне действительно кажется, что она тебя пасет! – раздраженно бросает Алиса в мою сторону. – Лучше бы так за своего Стасика переживала!

– Да чего ты так взъелась?! Шут ничего критичного не застал и не прервал. – И как ни в чем не бывало направляюсь в сторону костра, а ребята идут за мной следом.

– И правда, ничего критичного, – продолжает бурчать Алиса.

У костра сидит Стас, аккуратный и воспитанный брюнет в очках, спонсор спокойствия нашей компании. Его в принципе сложно вывести из равновесия. На работе всякого насмотрелся, да и вообще как бармен он тот еще психолог. А вот позади нашего спеца по напиткам расхаживает Лена, высокая худая блондинка с волосами до плеч. Несмотря на боевой характер, когда Шут ей набивал тату, она отдала предпочтения веточкам с цветами, которые теперь украшают всю ее левую руку.

– И чего ты меня искала? – спрашиваю, остановившись перед ней и преградив ей путь.

– Уже поздно. Не пора ли тебе спать? – И тон такой обеспокоенный, словно она моя мама.

– Спасибо за заботу, конечно. Но ты серьезно? – В недоумении развожу руками, не понимая ее намеков.

– У кого-то завтра переговоры с мэром города. Или тебе напомнить, чем у вас обычно все заканчивается? – Лена скрещивает руки на груди и смотрит на меня непрошибаемым взглядом. – Я дяде Коле позвоню.

– Я взрослый мальчик – это раз. – Собираюсь продолжить свою речь, но растекающаяся по телу усталость дает о себе знать и выливается в зевоту.

– Ты и так второй день не спишь. Много работаешь, себя изводишь. Я очень волнуюсь за тебя. – Чуть смягчив тон, она нежно касается моего плеча. – Правда.

– Ладно, Ленок. – Бросаю кроткий взгляд на недовольную Алису. – Может, ты и права.

Попрощавшись с ребятами, перекидываю рюкзак через правое плечо и направляюсь к дому. Идти мне минут пятнадцать. Несмотря на недосып, иду я достаточно бодро. Конечно, странно на меня действует новая должность…

Вроде ничего толком не изменилось. Мой список обязанностей точно такой же, просто теперь я занимаюсь своей работой официально. Возможно, оттого, что меня выбрали на этот пост путем городского голосования, появляется особый уровень ответственности. Да и Веселовск сам по себе город-праздник, потому я, как организатор всех торжеств и фестивалей, далеко не последний человек. От меня напрямую зависит основная прибыль нашего города. Да и кто будет дарить людям веселье, если не я?

С дремой в голове пытаюсь найти ключи, попутно выходя из леса, но, подойдя к дому понимаю, что я их, скорее всего, забыл. Заметив свет в открытом окне второго этажа, останавливаюсь. Что там происходит? Тем лучше, что там открыто. И дверь не пригодится.

Ловко взобравшись по стоящему рядом дереву, присаживаюсь на окно и получаю образный удар под дых. Забываю, как дышать, а взгляд прикован к ней, к этой очаровательной незнакомке, чей растянутый старый свитер плавно сползает с плеча, обнажая нежную кожу.

Волосы аккуратно убраны в хвост, демонстрируя изящную тонкую шею. Лицо прикрывает только челка и пара длинных прядей по бокам. Этот заинтересованный горящий взгляд, то, как она задумчиво закусывает губу – все кажется каким-то чарующим, и я зависаю, словно околдованный чем-то. Вряд ли на меня так недосып влияет. Тем не менее дыхание отчего-то сбивается.

Так, стоп, Артем. Какого черта с тобой происходит?! Во рту пересыхает, и я, облизывая сухие губы, пытаюсь наладить связь с реальностью. Девушка отвлекается на свой телефон и, кажется, замечает меня. Или просто смотрит в мою сторону?

Я ведь даже не задумываюсь о том, кто она такая и что здесь делает. Все, словно сон или мираж, и мне определенно не хочется что-то выяснять, а уж тем более просыпаться. Однако, когда телефон возвращается на место, она уже смотрит на меня достаточно подозрительно, словно сама проверяет, не померещилось ли ей. Нет, тебе не померещилось, да и мне тоже.

Заметив тревогу в ее взгляде, я все же решаю заговорить.

– Прости. Не хотел напугать. Засмотрелся.

Губы сами по себе растягиваются в улыбке, которую и захочешь, не сдержишь. Ну я и не хочу, собственно говоря. Девушка медленно и осторожно стягивает наушники и откладывает в сторону.

– Ладно, что-то я не поздоровался с дамой. Это как-то невежливо. – Спрыгиваю с окна и делаю шаг ближе, в то время как девушка отходит назад. – Добрейшего вечерочка! Что же привело вас в мой дом?

Ее взгляд пробегает в сторону двери, но сама туда пойти она не решается. А вот я тем временем постепенно пододвигаюсь ближе.

– Вообще-то это дом моего дяди. Вы, молодой человек, кажется немного ошиблись.

И тут меня осеняет. Мираж исчезает, сменяясь реальностью, хотя своего очарования в новом положении вещей незнакомка точно не теряет.

– А-а, так ты его племянница! Точно, – задумчиво произношу, прикидывая в голове, насколько они похожи.

Подойдя к мольберту, оглядываюсь, чтобы посмотреть на ее произведение искусства, и слышу, как она, вихрем пробежав за моей спиной, вылетает из комнаты. Скептично осмотрев абстрактную картину, выдвигаюсь следом и застаю очаровательную особу на последних ступнях лестницы. Как я понял, зависла она только из-за того, что наткнулась на своего дядю.

– Тут… это… – сначала мнется девушка, но затем решительно выпаливает: – Это вообще кто?

– Привет, пап! – непринужденно машу рукой, встречая ее мечущийся между нами недоуменный взгляд.

– Па-ап?! – переспрашивает девушка, пытаясь переварить услышанную информацию. – Ты мой двоюродный брат, что ли? Откуда? Дядя Коля и женат-то никогда не был. И почему мои родители об этом не знают?

Было непонятно, кому именно она задавала эти вопросы: папе, мне или себе самой. Очевидно было только одно: в голове сейчас у нее полная каша.

– Прости, я не мог сказать раньше. Тебя бы мама не отпустила, – тяжело вздыхает папа, задумчиво потирая лоб. – Тут одной фразой не объяснишь. Пойдем лучше чаю попьем, и я все расскажу. Хорошо?

Моя новоиспеченная двоюродная сестра медленно кивает, и папа удаляется на кухню.

– Как зовут тебя хоть? – Медленно приближаюсь, зависая сбоку от нее.

– Света, – хмурясь, отвечает она, явно утонув в своих мыслях.

– Све-та, – смакуя, произношу нараспев, раздумывая что можно сделать с ее именем. – Свет… Хм… Буду звать тебя «Солнышко».

Довольный результатом, улыбаюсь, глядя в никуда.

– Погоди, – мотает головой Света. – Что ты сказал?

– Что буду называть тебя «Солнышко», – осторожно приобняв ее за плечи, заставляю интуитивно спуститься с лестницы и веду в сторону кухни. – Пошли чаю попьем, и мы с папой тебе все расскажем.

– Бред же… Я точно сплю… – еле слышно шепчет она, но мне удается разобрать слова.

– Тогда доброе утро, солнышко! Завтрак уже на столе.

И правда, папа уже стол нам накрыл.

Света

Сидя в основании стола, поочередно смотрю то на дядю, то на незнакомца, оказавшегося моим двоюродным братом. Забавная ситуация, ничего не скажешь! У них, конечно, есть просторная столовая, но она, по всей видимости, припасена для праздников. Потому мы расположись за небольшим столиком на кухне.

Руки греет чашка горячего чая, а вот душу ничего не греет. В основном смотрю на дядю, потому что на брата смотреть неудобно: он какой-то слишком яркий и настойчиво притягивает к себе взгляд.

– Так почему вы держите это в секрете? – все же решаю начать разговор, ведь, возможно, они решили, что я пока не готова слушать, раз молчат.

Дядя только собирается начать говорить, как его опережают.

– Твоя мама меня ненавидит, – беспечно выдает братец. – Мягко выражаясь.

– Да, – тяжело вздыхает дядя Коля. – Я усыновил Артема, когда ему было пятнадцать. Достаточно взрослый возраст для ребенка, но тем не менее я прекрасно знал Тему и до этого момента… Просто, когда он окончательно сбился с пути, решил ему помочь… А вот твоя мать в него не верила и говорила, что этот поступок станет главной ошибкой в моей жизни, и сказала больше не ждать вас в гости. Но, знаешь, это счастье. Я рад, что имею возможность называть Артема своим сыном и что хоть кто-то в своей жизни может называть меня папой. Да, у него за спиной свое прошлое, но… Видя каким человеком он становится и сколько усилий для этого прилагает… Твоя мать не права. Они с твоим отцом знают об Артеме, но считают, что он переехал. Давай это останется тайной: так мы сможем избежать лишней семейной драмы и проблем.

Прокручивая речь дяди в голове, я начинаю изучать ее по кусочкам.

– Так тебя зовут Артем? – Оборачиваюсь к брату, нервно теребя кружку в руках, этот тип почему-то заставляет меня волноваться.

– Все верно, – довольно улыбаясь, кивает он – кажется, этот парень никогда не бывает чем-то разочарован.

– И, если я расскажу родителям они заберут меня обратно? – решаю уточнить, чтобы иметь в голове план побега из Веселовска – так, на всякий случай.

– Нет. Твоя мать приедет сюда и будет общаться с Артемом лично. Твои родители стойко настроены на твоем пребывании в городе.

– Ясно, – подытоживаю с грустью в голосе.

Ну что, Веселовск, кажется, придется обживаться.

У дяди начинает звонить мобильный, и он, извинившись, удаляется в другую комнату. Под пристальным взглядом Артема поджимаю губы, мечтая превратиться в невидимку, однако меня тревожит один вопрос.

– Что же ты такого натворил, что тебя ненавидит моя мама?

Губы Артема растягиваются еще сильнее. Он как будто доволен, что я его расспрашиваю, да и вообще только этого и ждет.

– Говорят, все тайное привлекает, а я хочу привлекать тебя, поэтому это останется моим маленьким секретиком.

С моих губ срывается смешок от несуразности его речи. Я не выдерживаю:

– Ты так уверен, что это сработает?

– Если нет, то я что-нибудь новое придумаю, не переживай.

От его неприкрытого восторженного взгляда мое лицо начинает гореть, и я прячу взгляд в чашку с чаем, да и в целом прячусь за ней, делая глоток горячего напитка.

– Это что, игра какая-то? Фильмов насмотрелся? – Надеюсь, за болтовней он не заметит моей реакции.

– Я искренен. Можешь не искать в моих словах скрытый смысл. – Нависая над столом и чуть приблизившись, Артем добавляет: – А еще знай, что ты всегда можешь на меня положиться.

Напрягаюсь и бросаю на него дерзкий взгляд.

– Ты потому про второй смысл сказал? Положиться? Это как?

Братец определенно удовлетворен моим ответом.

– Смотря что ты вкладываешь в первый смысл. От тебя зависит.

Затем заходит дядя, и Артем отстраняется. Так-так-так, любопытно… В его присутствии братец держит себя под контролем. Надо взять на заметку и воспользоваться, если начнет докучать своим вниманием. А он определенно начнет, у него на лбу написано. А еще этот взгляд…

– Я думаю, нам всем пора спать. Уже поздно, и завтра много дел. – Дядя не садится за стол, а в свою очередь призывает нас удалиться.

– Пап, ты что? Я теперь вообще не усну, от слова «совсем»! – не отрывая от меня взгляда, говорит Тема, но затем все же оборачивается к дяде Коле. – На работу поеду, как обычно: дурная голова рукам покоя не дает. Ну ты в курсе. Тем более у меня одна идейка нарисовалась.

– Артем, у тебя завтра переговоры с мэром, – строго напоминает ему дядя.

С мэром? Чем Артем вообще занимается?

– Пусть приходит, мы поговорим. Проблем я не вижу, да и ничего нового мы друг другу не скажем. – Наспех закинув в рот бутерброд и запив все чаем, брат поднимается со своего места и направляется к выходу. – До завтра, солнышко! Не проспи свой первый рабочий день. Хотя, если проспишь, я тебя разбужу.

Я устало вздыхаю, глядя ему вслед, а затем и сама встаю из-за стола.

– Не делай поспешных выводов о нем, дай ему шанс, – мягко просит дядя, вероятнее всего, предположив, что я много себе в голове напридумывала.

– Я пока просто анализирую, – пожимаю плечами.

– Вот и правильно! – устало улыбается дядя Коля. – Доброй ночи!

– Спасибо большое! – благодарю его напоследок и отправляюсь спать.

Поначалу мне нелегко заснуть на новом месте, оттого я так долго ворочаюсь, перебирая в голове рассказ дяди и слова Артема. Поведение брата кажется каким-то причудливым. Артем определенно необычный персонаж, и о подобных в книгах я пока не читала, а потому он вызывает любопытство. Эта его улыбка… Понять не могу, заражает она меня или раздражает.

Густые каштановые волосы, которые на том уровне оттенка, что рыжими их точно не назовешь. Но цвет насыщенный и нереально красивый. Будь у него длинная шевелюра любая девушка померла бы от зависти. А еще этот взгляд… И как тут уснешь?!

В конце концов усталость побеждает, и я проваливаюсь в сон. Только никто не отменял ранние звуки будильника. Мне же сегодня на работу. Обидно. Даже дня отдохнуть и осмотреться не дали. Хотя, может, оно и к лучшему.

Света

Встаю с кровати и заправляю постель. Не могу уйти из комнаты, оставив в ней беспорядок. Тщательно осматриваю все вокруг и, удовлетворенная увиденным, ухожу приводить себя в порядок. Взяв чистую одежду и свои туалетные принадлежности, выхожу из комнаты и слышу шелест страниц.

Видимо, кто-то прикрепил эту небольшую книжку к ручке двери, ибо, когда я открываю дверь, что-то падает на пол прямо перед моим носом. Подняв находку, принимаюсь читать обложку.

«Мануал для нового жителя Веселовска. Руководство начинающего пользователя». Забавно! От любопытства решаю немного полистать. Тут и карта города, и анкеты местных жителей, а еще куча заметок с уточнениями и историей. Интересно, откуда это?

Все это, конечно, прекрасно, но нужно умыться. После душа привожу в порядок волосы: ведь без идеального высокого хвоста с парой прядей у лица и малого количества лака для легкой фиксации выйти из дома почти невозможно. Хвост иногда сменяют распущенные волосы, но их приходится часто расчесывать.

Из-за своей дотошности я трачу больше времени на сборы, чем хотелось бы, но какой тогда смысл вообще приводить себя в порядок, если не сможешь удовлетвориться результатом? Поэтому я всегда все делаю на совесть.

Дядю поутру я почему-то не обнаруживаю, да и Артема нигде не было видно. Может, они во дворе? Это ведь не квартира, где, если ты не нашел человека в четырех стенах, то, значит, он не дома. Тем более еще утро. Вряд ли они куда-то ушли.

Ладно, посмотрим. Одевшись, выхожу на улицу и начинаю осматриваться по сторонам. Вроде никого. Но, услышав стук топора позади дома, решаю пройтись и глянуть, что происходит. Зайдя на задний двор, вижу, как Артем рубит дрова. Все бы ничего, но его кофта повязана на поясе, что, в свою очередь, открывает взор на его подтянутый и крепкий торс. В полглаза можно заметить, как хорошо и аккуратно он сложен. Я почти не виню себя, что засмотрелась. Почти…

Братец приветственно машет мне издалека рукой и продолжает свою работу.

– Доброе утро, солнышко. – И чурка от удара топора разлетается пополам.

– Где дядя Коля? – спрашиваю коротко по делу, боясь, что он меня заболтает.

– Папа-то? Так его срочно вызвали по работе. – И снова стук топора.

Только сейчас я понимаю, что зачем-то неотрывно смотрю на Артема. Он – словно кадр из фильма или момент из книги: молодой, красивый, сексуальный, с топором в руках. Черт, неужели я об этом сейчас подумала?! От неловкости отвожу взгляд, пытаясь отогнать мысли прочь.

– На работу я не иду, значит? – озвучиваю свою мысль, глядя на часы на левой руке.

– Почему же? Идешь. Я тебя отвезу и расскажу все. Его магазин – мой магазин. Так что я тоже тебе начальник. Вдобавок ко всему магазин пристроен к офису организации городских фестивалей, а мой рабочий кабинет именно там. Всегда сможешь меня найти, и я решу любой вопрос, если буду не сильно занят и дело будет действительно важное, – в процессе заготовки дров объясняет Артем, а затем останавливается, и я ловлю его прямой взгляд. – Мануал оценила?

– Пробежала вскользь. Зачем он мне? И откуда у тебя вся эта информация? – честно признаюсь, с тяжестью принимая тот факт, что мне еще и под началом Артема работать придется. Вот так влипла!

– Мой тебе совет: вызубри все от корки до корки. Он, правда, пригодится. Будет полезно знать, как у нас все устроено. – Затем, немного подумав, брат делает пару шагов мне навстречу и продолжает, чуть понизив голос, словно это какой-то секрет: – Сразу скажу, магазин – это ограниченное пространство без разностороннего опыта жизни. Может, если начнешь разбираться в устройстве Веселовска, я возьму тебя к себе в команду.

– Так, если ты хочешь взять меня к себе в команду, которая, между прочим, непонятно чем занимается, почему в книжке о тебе ни слова? – Всего лишь выводы и наблюдения. И что ему вообще от меня надо?

– Значит, все-таки читала. – Более довольное лицо и представить невозможно. И чего он вечно такой радостный? – Потому что, если ты хочешь знать что-то обо мне, спроси меня лично.

– Единственное, о чем я хочу знать, это… Полагается ли завтрак? И зачем ты рубишь дрова, если нужно собираться на работу? – Скрестив руки на груди, окидываю его осуждающим взглядом в надежде, что эта раздражающая улыбка хоть немного померкнет.

– Я всю ночь не спал, мою голову разрывают мысли. Мне нужно проснуться и не думать, а физическая активность хорошее лекарство. Тем более дрова мне все же нужны. – Еще шаг мне навстречу, и улыбка не меркнет, а становится еще более игривой. – Еще вопросы, солнышко?

– Есть. Из папки не отвеченных. У вас есть дома еда?

Тема замирает, словно хочет сказать что-то такое, но все же не решается.

– Пошли со мной.

Спокойно взяв меня за руку, он ведет меня к дому. Ощутив тепло его ладони, я резко выдергиваю руку, но иду следом.

– Можешь меня не трогать?

– Как скажешь. За небольшую вольность прости. – Должно быть, эта улыбка означает искреннее раскаяние, во всяком случае, мне так кажется. – Завтрак-завтрак-завтрак. Что ты ешь на завтрак?

– Не поверишь – кашу. Как положено. – Что касается правил, то в этом я эксперт.

– Кашу, значит? Как маленькая девочка? Как хорошо, что в этом я большой специалист! – довольно смеется Артем, когда мы заходим в дом.

– В чем специалист? В кашах или маленьких девочках? – парирую в ответ, и мы останавливается на кухне.

Тема привычными движениями достает все необходимое.

– Смешно. Шутку я оценил на пять с плюсом. Зачет будешь сдавать позднее.

Мне так хочется, чтобы он убрался с кухни, что руки просто чешутся все у него забрать.

– Давай я сама приготовлю. Собственно, я это бы и сделала, только скажи, что и где. – Хватаюсь за маленькую кастрюльку, которую он держит в руках. – Ты без рубашки и потный, а еще я не хочу, чтобы ты мне готовил.

– Без рубашки и потный, – задумчиво повторяет братец, но затем опять, как назло, улыбается. – А что, это аргумент! Там крупы, тут молоко, здесь посуда, соль, сахар… Что-то еще?

Артем отпускает кастрюлю и делает пару шагов назад.

– Нет, все. Я быстро поем, и ты отвезешь меня на работу. За это время можешь привести себя в порядок.

«Поскорее бы ты отсюда убрался!»

– Ладно, солнышко, как скажешь. – Подняв руки, Тема капитулирует, словно поняв мой настрой. – Буду ждать тебя во дворе, после того как приведу себя в порядок.

Когда он удаляется, я облегченно выдыхаю. Сварив овсянку и сделав чай, наконец-то наслаждаюсь едой. Поев и вымыв за собой посуду, снова отправляюсь во двор. Что ж, дубль два.

Только теперь на улице никого не нахожу. Однако мой взгляд приковывает красный отчищенный до блеска пикап, очень мощный, красивый и атмосферный – просто нечто! Обожаю в фильмах кадры, когда главный герой едет за рулем подобной машины навстречу новой жизни.

Медленно обхожу пикап, чтобы полюбоваться столь дивной красотой. Ладонь ложится на корпус, чтобы ощутить гладкость отполированной поверхности. Как же восхитительна эта алая крошка!

Когда я замираю у капота, ощущаю сзади на шее чье-то теплое дыхание.

– Нравится? – Даже в голосе слышится улыбка. Ну как такое возможно?!

– Тачка и тачка… – пожимаю плечами нацепив на лицо маску безразличия. – Поехали уже!

Если он поймет обратное, то зацепится за это и будет выводить меня на разговор, поэтому, даже не повернувшись, обхожу пикап и сажусь внутрь, занимая пассажирское сиденье рядом с водительским.

Артем, не задерживаясь, садится за руль, и мы трогаемся с места. Поначалу я стараюсь молчать и, отвернувшись, смотреть в окно. Только тишина явно не для моего двоюродного брата. Магнитола, пусть и потихоньку, но воспроизводит музыку.

– Какую музыку слушаешь? – интересуется любопытный голос слева от меня. – Ты ее любишь, как я понял.

Вы только посмотрите. Какие мы наблюдательные…

– Можешь не утруждать себя поиском радиостанции: моих любимых треков там точно нет, и слушаю я только через свои наушники, – отвечаю, бросив мимолетный взгляд, которому, как ни странно, было за что зацепиться.

Когда левая рука Артема ложится поверх руля машины, я замечаю скопище различных фенечек, кожаных и плетеных браслетов, скрывающих запястье. И не так удивительно их количество, как одна фенечка нежно-розового цвета с красными сердечками (если быть точнее, три сердца в ряд: два целых и третье разбитое). Как-то это… по-девчачьи, что ли…

– Розовая? Серьезно? – Я что, это вслух сказала?

– Ага. – Взгляд выхватывает его мимолетную улыбку: парень определенно рад вниманию.

Ну раз уж начала, можно и продолжить.

– Почему розовая?

– Чтобы ты спросила, – усмехается Артем. – Напрашиваюсь на внимание.

– Понятно. – Недовольно поджав губы, отворачиваюсь к окну.

– Ладно-ладно, это подарок от близкого человека. – Его честный ответ заставляет меня обернуться обратно.

– От девушки? Это как-то странно – просить своего парня носить розовую фенечку. С какой целью? Остальные подумают, что ты странный, и не подкатят? Ну такое себе. Или сентиментальный признак влюбленности? Тогда к чему разбитое сердце? Или она настолько фантазерка, что две половинки символизируют части целого, а не разрыв отношений? – Поняв, что цепочка моих мыслей без конца слетает с моего языка, застыв с немым словом, решаю закрыть рот.

Ну вот, не хотела же болтать, а болтаю больше него. Просто… Ну почему, черт возьми, она розовая?!

– Полегче-полегче. – Тема только смеется в ответ на мою реакцию. – А ты, оказывается, та еще болтушка! То, что ты фантазерка, я уже понял по твоей картине. И нет, ты не угадала, хотя мысль про части целого мне понравилась.

– Чем же? Обычный самообман! – фыркаю, искоса глядя на Тему.

Артем хочет ответить, а затем, прикусив губу, ненадолго задумывается.

– Запомни свои слова.

– Зачем? – в недоумении хмурю брови.

– Это твой первый день в Веселовске, – мягко улыбается он. – Хочешь не хочешь, а город в итоге свой отпечаток оставит. Тебе так или иначе придется поддаться атмосфере веселья.

– А если во мне нет и грамма веселья? Я – воплощение правил, сухости и сдержанности.

– Одолжу свое. Напрокат. – И, поймав мой непонимающий взгляд, продолжает: – Напрокат, потому что потом тебе оно не пригодится. В твоей картине и вариациях на тему, откуда у меня эта фенечка, куда больше эмоций и экспрессии, чем ты думаешь. Просто ты не умеешь пользоваться этой частью себя или по каким-то непонятным причинам еще не открыла в себе эту сторону. Но ничего страшного, я тебя научу.

Чего-чего?

Я не могу удержаться от насмешки, потому что он определенно бредит.

– Кто тебя просит? – покачиваю головой от несуразности его речи. – Тоже мне, сенсей нашелся! Или как там в фильмах любят говорить… духовный наставник?

– Ты просишь. – Улыбка сползает с лица Артема, а его взгляд становится достаточно серьезным, чтобы сказанные им слова пробрали меня насквозь. – Я бы даже сказал, кричишь об этом.

С этого момента мы едем в полной тишине, только музыка тихо-тихо играет фоном. Его слова заставляют меня задуматься и уйти в себя. Мне даже не интересно что происходит за окном, хотя Веселовск достаточно нарядный и красочный город.

Может, он прав? Могу я знать наверняка, что люблю сидеть в тени, если не была на солнце? Только вот оно имеет свойство обжигать, а не греть. А в тени всегда хорошо и комфортно.

Мы останавливаемся возле двухэтажного здания, где первый этаж своими панорамными окнами демонстрирует красочное и уникальное содержимое магазина. Над входными дверями изображен логотип в виде открытой коробки, а справа от него расположено уже само название. «Memory box».

Коробка памяти? Интересно, название говорящее или нет?

Войдя внутрь, мы направляемся вдоль торгового зала прямиком к двери, вероятно, ведущей в офис. Надо же все оформить документально, полагаю.

– Доброе утро, Артем Николаевич! – здоровается блондин, выйдя из-за одной из витрин.

– Доброе, Вань. Морально готовься стажерку принять. Я ее пока в курс дела введу, – отвечает на приветствие Тема, а затем оборачивается ко мне. – Это Ваня, твой старший продавец и прямой начальник. К нему можно обращаться без отчества. Субординация у нас в норме, но мы тут праздник создаем, так что в воздухе должна царить атмосфера легкости.

Оглядываюсь через плечо, чтобы запомнить Ваню. Светлые волосы, средний рост… в целом симпатичный, взгляд уверенный. Что ж, начальник так начальник.

Скрывшись в коридорах офиса, мы поднимаемся на второй этаж и находим большой кабинет, табличка на котором гласит «Главный event-менеджер Веселовска. Директор «Memory box»», затем снизу приписка маркером «Царь всея Руси», и только потом – фамилия и инициалы. «Корнилов А. Н.».

– Директор? Это разве не кабинет дяди? – уточняю, пока Артем вводит ключ в замок.

– Нет. Вообще-то мой, – улыбается он, слегка оборачиваясь ко мне и проворачивая ключ в замке. – У магазина два директора.

– Но тут же написано… – Еще раз осматриваю табличку и понимаю, что все же инициалы А. Н., а не Н. А.

Ну он же приемный лет с пятнадцати? Неужто сразу побежал менять отчество и фамилию? Странно как-то.

Пока я нахожусь в мыслительном ступоре передо мной возникает паспорт.

– Внимательно смотри, солнышко. Один раз показываю. – После его слов я фокусирую взгляд на документе.

Фото. Ничего так. Так-так-так, стоп. «Не туда смотришь, Света! «Фамилия, имя и отчество…» И правда, Корнилов Артем Николаевич. Да мы однофамильцы, однако». «Дата рождения…»

– Сколько-сколько тебе лет? – Пока пытаюсь прикинуть в уме, сколько ему годиков, паспорт с хлопком закрывается и прячется куда-то в карман.

– Не боись, не посадят, – усмехается Тема, заходя в кабинет и молча приглашая меня с собой. – Я мальчик взрослый, к отношениям открыт.

– Сам-то не боишься? – язвлю в ответ и вхожу следом.

– Нет, я твое личное дело видел, так что все про тебя знаю.

Пропускаю его комментарий мимо ушей, ведь мое внимание занято кабинетом, посреди которого стоит макет города. Вернее, как я понимаю, макет затрагивает только городские площадки для проведения мероприятий. Дальше за макетом уже находится стол с кучей шкафов с документами, а сбоку стоит исписанная доска, завешанная различными схемами, картинками и картой города.

На фоне серых стен и мебели макет вместе с доской своей яркостью забирают себе все внимание. Было бы здорово иметь свою художественную студию с подобной творческой атмосферой.

Если мною курс нашей беседы утерян, то Артем продолжает его развивать.

– К слову, если выйдешь за меня замуж, документы менять не придется.

Даже подумать не успеваю, прежде чем ответить, —настолько я возмущена.

– Ты что, больной, что ли!?

Артем же весел и спокоен, словно ничего абсурдного не происходит.

– С утра вроде тридцать шесть и шесть было, но, если хочешь, можешь проверить. Не откажусь от твоей медицинской помощи. – Ловя на себе его красноречивый взгляд, не могу понять, издевается он или серьезно. – Падай на стул напротив.

Я послушно присаживаюсь, испепеляя его строгим взглядом.

– Мы же на работе, разве нет?

– Зану-уда, – нараспев произносит Артем, открывая ноутбук. – Так-с, твои документы у меня. Сейчас все подпишем, форму тебе выдам, и тогда… Позволю тебе дарить людям радость в торговом зале.

И почему многое, что вылетает из его уст, звучит так двусмысленно? Хочет развести меня на эмоции? Ну уж нет!

– Ага, – сухо бросаю, глядя в точку на столе и надеясь, что на ней совсем скоро появятся документы на подпись.

Через некоторое время так действительно и происходит. Когда мы утрясаем все формальности, Артем выдает мне форму, и дверь в кабинет неожиданно открывается. На пороге появляется блондинка с волосами до плеч, одетая в рубашку, брюки и туфли. Только эта светлая рубашка с трудом придает ей официальный вид, ведь не может надежно скрыть проступающие очертания татуировок, занявших всю левую руку.

И только в этот момент я подмечаю, что и Артем ничем не лучше. В его стиле одежды нет ни грамма официальности: футболка, рубашка с закатанными руками и джинсы. С его должностью «Царя всея Руси» можно было облачиться хотя бы в костюм. Или что там цари современные носят?

– Мэр уже здесь, – говорит девушка, а затем, скосив на меня холодный взгляд, добавляет: – Прости, что без стука.

– Все нормально, Ленок. Спасибо, – улыбнувшись, подмигивает Артем блондинке. – Можешь идти.

Коротко кивнув, она удаляется так же тихо и незаметно, как вошла.

– Солнышко, иди пока в зал к Ване, я сейчас тут разгребу и подойду, хорошо? – Он одаривает меня мягкой и нежной улыбкой. В ответ я просто молча киваю и, прихватив вещи, выхожу в коридор.

Интересно, что же мэру от него нужно?

Артем

Присев на край стола и сверля взглядом входную дверь, я ожидаю явления высокопоставленного чина. До конца не понимаю, что на этот раз понадобилось от меня мэру. Как обычно, поставит передо мной задачи? Мог бы и письмо прислать… Или, может, что-то еще?

Дверь вскоре открывается, и я, приподнявшись делаю шаг навстречу, чтобы пожать ему в ответ руку.

– Владимир Александрович, какими судьбами в наших краях? – здороваюсь, натягивая самую приторно приветливую улыбку.

– Добрый день, Артем, – холодно отвечает мэр, впрочем, как и всегда.

«Надеюсь, от моей улыбки у тебя хотя бы скулы сводит».

– Присаживайтесь. Что ж вы стоите как неродной? – предлагаю ему стул напротив, а затем устраиваюсь за своим столом. – Чай, кофе?

– Может, хоть раз удивишь соблюдением субординации? Твоя улыбка, Артем, выглядит, как насмешка. Неужели ты до сих пор думаешь, что тебе подобное дозволено?

«Какой же ты скучный, приятель!»

– Может, и удивлю. Смотря о чем просить пришли. А вы же за этим пришли? Иначе к чему такой официоз рано утром? – Чуть развалившись на стуле, бросаю на него расслабленный взгляд, но его поведение становится только холоднее.

– Южная часть города. Мне нужны макеты на все весенние фестивали. Мы должны знать заранее, как организовать пространство. К восстановлению этой закрытой территории планируем приступить в конце лета. – Хлестко сказал, как отрезал, аж внутри все екнуло. Только вот моя интригующая улыбка становится еще шире.

– Нет.

– Нет? Ты уверен, что можешь мне отказать? Это твоя прямая обязанность. К строительству придется приступить в любом случае. Мы теряем прибыль из-за этого. Тебе ли не помнить, сколько там развлекательных площадок? Да еще и лучший берег с выходом к речному пляжу. Южный пляж Веселовска был гордостью. Пока ты эту роскошь у жителей не отнял. – Судя по взгляду, мэр утопил бы меня в этой реке, если бы мог.

– В свою защиту могу сказать, что отнял, как вы выразились, «эту роскошь» у жителей не я.

– Да ну? – глухо смеется Владимир Александрович.

– Это была сделка. Сдел-ка. Или вам напомнить, какие беспорядки творились в городе до того? Не будьте сказочником – это моя обязанность. А если вы действительно хотите, чтобы южные территории снова стали свободными, то начините с открытия границ города. Пустите внутрь обычных людей бесплатно, и будет вам дополнительный доход. – Скрестив руки на груди, откидываюсь на спинку стула в надежде, что мои требования будут услышаны.

– Сразу видно, что сказочник – твоя обязанность, – усмехается мэр и придвигается чуть ближе, стараясь создать давление на меня своим сверлящим строгим взглядом. – Я не хотел к этому прибегать, но вспомни, что у меня есть один маленький, но важный рычаг давления. Думаешь, я позволю тебе ее увидеть, если будешь вести себя плохо?

Внутри все сразу обрывается, и по телу проходит дрожь. Спесь сменяется смирением. Мне хочется придушить этого козла голыми руками, но я понимаю, что загнан в угол.

«Радость – людям. Радость – людям», – повторяю, в голове, как мантру, стараясь притушить желание его разорвать. Глубоко вдыхая, надеваю на лицо вежливую улыбку.

– Прошу прощения.

– Так-то лучше. К следующему месяцу ты должен предоставить мне готовый материал и прибыльные идеи, как можно использовать новое пространство. Реализуй по максимуму его потенциал. Цифры на праздник летнего экватора я тебе прислал, разумеется. А и… Не мне тебе напоминать. Как поживает твоя зарплата? – У мэра сразу становится веселее на душе, он даже улыбается, смакуя вкус победы.

Молча выдвигаю ящик стола и кидаю ему перед носом заранее заготовленный конверт.

– Все будет готово, можете не сомневаться, – отвечаю максимально учтиво.

– С этого надо было начинать. – Мэр прячется конверт во внутренний карман своего пиджака. – Не забывай, из какой помойной ямы я тебя вытащил, и помни, кто ты есть на самом деле. А то, может, зря я предоставил тебе это место?

– Это вы не забывайте, кто я на самом деле, – деликатно улыбаюсь в надежде, что он понял мой намек.

Но Владимир Александрович, недовольно скривившись, поднимается со своего места и уходит. Как только дверь за ним закрывается, я громко стучу кулаком по столу от досады.

– Предоставил… Меня люди выбрали. – Закрыв глаза, стараюсь успокоиться, массируя виски пальцами левой руки.

«Радость – людям. Радость – людям…»

– У тебя все в порядке? – Голос Лены возвращает меня в реальность.

– А? Конечно, – улыбаюсь в ответ, ловя ее беспокойный взгляд. – Собери через пятнадцать минут всех. Срочное совещание. Нам предстоит много работы.

– Хорошо, – мягко отвечает Лена и разворачивается, чтобы уйти, но, не дойдя до двери, все же спрашивает: – Хочет южную часть открыть?

– Лен, я справлюсь, просто делай свою работу. За меня можешь не переживать, – стараюсь успокоить ее. – У меня, правда, все хорошо.

Соединяю пальцы в сердечке и смотрю на нее через него щенячьим взглядом, на что Ленок только закатывает глаза и, слегка улыбнувшись, все же уходит.

Встав со стула, решаю немного размяться и походить по кабинету. В итоге останавливаюсь напротив доски с заранее заготовленными схемами. Только теперь меня интересует карта города, точнее, его южной части, которая изначально при печати уже была окрашена в серый цвет как запретная зона. Зато теперь я знаю, как на самом деле выглядит головная боль, ведь совершенно не представляю, как можно договориться с людьми, бунтующими в тени, если отхапаю этот кусок земли обратно; вернее, мэр и без моей помощи может его отнять, но вот позаботиться о порядке и договориться о мирном урегулировании дел без меня – вряд ли. И как же убедить его открыть границы.

Головная боль усиливается, и я понимаю, что так дело дальше не пойдет. Мне нужен светлый и рабочий разум, а не кисель вместо мозга. Надо подумать о чем-то приятном. Солнышко… Интересно, что она сейчас делает? Наверное, Ваня объясняет ей правила мерчандайзинга, рассказывает о товаре и учит технике продаж. Последнее – вряд ли. Не думаю, что она безнадежна, но уверен, что сейчас не потянет.

Ладно, надо приниматься за работу.

Я отправляюсь в просторный зал совещаний и замечаю, что все уже на месте. Значит, можно начинать.

– Всем добрейшего утра! – приветствую собравшихся с такой улыбкой, что все в слове «добрейшего» сразу чуют подвох. – Если честно, то утро совсем не доброе.

Встав во главе стола, оглядываю всех собравшихся.

– Совсем не доброе утро, Артем Николаевич! – хором здороваются они и напряженно переглядываются между собой.

Интересно, как у них так синхронно выходит?

– Ладно, приступим. Скоро наш самый главный праздник – летний экватор, и все мы прекрасно знаем, какие традиции в этот день у Веселовска. Нас ждет самая яркая ночь в этом году, и поставленные нам цифры, которые вы все прекрасно знаете, надо обогнать каким-то образом на треть. – И, поймав первую волну озадаченных взглядов, дополняю: – Бухгалтерия, маркетинг – надеюсь на вас. Также мы включим пару свежих решений и немного осовременим праздник. Хватит отмечать его так, словно мы с вами живем десять лет назад.

– Это распоряжения мэра? – поправляя очки, интересуется Павел – глава отдела бухгалтерии.

– Нет, мое. Хорошие цифры помогут отсрочить проблемы. Заметьте: отсрочить, а не избежать. – Ребята явно не в восторге, но это наша работа, поэтому я не чувствую и тени вины.

– Я, конечно, могу заняться поиском новых спонсоров и внедрением различных акций, но где мы людей размещать будем, если все и так под завязку? Осталось только пустить их к себе домой! – иронизирует маркетолог Эля.

– Если будет надо, пустим домой. Новый опыт. Будет весело. Дополнительный доход. Ты же знаешь, я и эту идею сумею превратить в деньги и развлечение. – От моего непосредственного настроя Эля тушуется. – А так по поводу «разместить» намек понят. Постараюсь договориться и выбить пропуска для людей из ближайших отелей за пределами города. Как дам добро, будем размещать их и там. Или организуем отели на колесах. Сейчас лето, почему бы и нет? Только подкинуть идею нашим бизнесменам и скооперироваться. Сделаем передвижные лагеря, вот вам и места. Ради того, чтобы побыть хоть пару минут в Веселовске, люди и там селиться будут. Выход найдем. Главное – завлечь и заранее предупредить о подорожании билетов.

– На сколько подорожание? – оживляется Павел.

– Я тебе все сметы пришлю позже. – Вспоминая, о чем еще собирался сказать, бросаю взгляд на группу декораторов и художников. – А вам, ребята, я задам новый вектор направления, так что готовые макеты не выбрасываем, но откладываем. Мне нужно шоу. Люди ведутся на эмоции, а наша работа – подарить эти эмоции. Нужно что-то такое, на что все слетятся, как мухи на мед, то, чего они еще не видели. Собственно, идеи у меня уже есть. Опять же, все пришлю на рабочую почту.

После воцарившегося молчания голос подает Лена.

– А что по причине собрания? – Все оборачиваются к ней, не понимая, о чем она, явно думая, что причина была в направлении на увеличение прибыли.

– Нужны наработки на весенние фестивали, включая южные территории. – После моего объявления все взволнованно перешептываются. – А это уже распоряжение мэра и те самые проблемы, которые мы постараемся отсрочить.

– А если банда «Тени ночи» опять активизируется? – с беспокойством спрашивает Эля.

– Мы будем все держать под контролем. Усилим охрану, если потребуется. Но я уверен, что до этого не дойдет. Для того я вас всех и прошу постараться… – Не успеваю я закончить фразу, как дверь в зал совещаний распахивается и внутрь заходит Света.

– Что-то случилось, солнышко? – интересуюсь я, пока все удивленно поворачиваются к ней – кто с интересом, кто с осуждением. Но все взгляды прикованы к ней.

– Я… Это… Там…

Света

Прижав к груди только что полученную мятно-черную рабочую форму, я отправляюсь в торговый зал, попутно выглядывая мэра, который как раз скоро должен направляться в офис. Думаю, стоит запомнить в лицо столь важную персону. Да и одной загадкой меньше. По всей видимости, Артем занимается организацией городских фестивалей, если судить по табличке на двери в его кабинет, а значит, ему определенно есть о чем говорить с мэром.

По серьезному выражению лица незнакомого мужчины в костюме, прошедшего мимо меня, делаю выводы: солидный, ровесник моего отца. Скорее всего, это и есть мэр, поскольку в офисных коридорах я больше никого не нахожу.

Выйдя в торговый зал, оглядываюсь по сторонам в поисках моего прямого руководителя Ивана, но почему-то не нахожу. Подумав о том, что, может, и не стоит его искать, решаю пройтись по магазину и осмотреться.

А тут довольно забавно! Подарки разнятся от дешевых до дорогущих, а сам магазин разделен по определенным зонам. При этом в каждой зоне присутствуют как статусные вещи, так и шутливые. Пройдя по очереди по всем отделам, в конечном итоге застреваю в одном из них, окончательно забыв, для чего я здесь изначально.

«Твори свою историю», – гласит слоган, висящий над стеллажами с товаром, – первое, что я увидела. А затем меня гипнотизирует предложенный ассортимент: капсулы времени, памятные замки любви, фенечки дружбы и прочая подобная атрибутика. А ведь это интересно! Это – как книгу писать, только быть не просто автором, а главным героем, наблюдающим историю с первых рядов.

Перебирая в пальцах замочек в виде желтого сердца, я невольно вздрагиваю, так как меня неожиданно окликают.

– Вот ты где! А я тебя искал.

Оборачиваюсь и вижу Ваню. Обычный милый светловолосый парень, ничего примечательного. На нем темные рубашка, такие же брюки, и папка с документами, которую он держит в руках, тоже темная.

Я так глубоко погружаюсь в свои мысли, что путаюсь с ответом, а потому просто киваю.

– Вижу, осваиваешься? – мягко улыбается он, слишком мягко для начальника.

– Вроде того… – пожимаю плечами, нервно убирая пальцы с желтого замочка, а то еще Ваня подумает, что я интересуюсь всей этой романтикой. – С чего начнем?

– Начнем с товара: какой, что где, экскурсия по магазину и все в этом духе. – Отступив на шаг, он жестом приглашает меня следовать за ним. – Пойдем?

Я киваю в ответ, и мы отправляемся гулять по магазину, только теперь уже вдвоем. Начинаем с центральной тематической витрины, которая оформляется согласно актуальному празднику, а это значит, что менять ее дизайн и товар на ней нужно постоянно. Следом идут различные зоны.

Интеллектуальная – та, где можно встретить и простые головоломки, и подарочные собрания книг. Сувенирная – копилки, магниты, календари и прочая классическая ерунда. Ювелирная – только тут все не так просто: многие украшения и изделия со своей историей, и мастера на месте готовы предложить памятную гравировку. Шутливая – с несерьезными подарками-розыгрышами, антистрессовыми игрушками, глупыми грамотами и статуэтками известных кинопремьер. Элитная – дорогие сервизы, крутые перьевые ручки, часы и прочие брендовые вещи. Творческая – картины по номерам, необычная канцелярия и все в этом духе. Интерьерные вещи, различная одежда, вкусные подарки, умные предметы и много всего другого.

От количества и продуманности отделов мой мозг понемногу закипает. Это не магазин – это гипермаркет подарков какой-то! Кажется, тут можно найти все. Не удивлюсь, если тут есть даже стойло с единорогами для маленьких девочек.

Но так называемая зона «Памяти», к моему удивлению, почему-то мне больше всего по душе. Я думала, творчество и книги будут интересовать меня больше, но зона «Памяти», бесспорно, манит каким-то загадочным образом.

– Как-то так в общем, – заканчивает экскурсию Ваня и, остановившись, смотрит на меня. – Понимаю. Особенно сложно запомнить все в первый день. Мы еще сами все не обвыклись, ведь недавно в это здание переехали. Раньше магазин был куда меньше. В идеале, у каждого отдела будут свои пара человек. Ну, там, работать посменно, за порядком следить. Выкладка, инвентарка, ценники… А вот продавать – по всему залу. Ювелирка и элитный отдел – исключение, там свой штат будет, поэтому не загружай голову этими отделами.

– И не думала. – Не хватало еще и об этом думать! Тут и без того котелок закипает.

– Чтобы тебе было проще. – Он протягивает мне цветную карту магазина.

Во-первых, замечаю, что отделы тут выделены цветами, каждый своим. Осмотревшись по сторонам, понимаю, что эта цветовая гамма выдержана и в интерьере отделов, а это удобно и стильно. Во-вторых, где-то я эту карту уже видела. А, вспомнила: в мануале, любезно подаренном Артемом! Точно! Может, он прав? Может, действительно стоит его перечитать? А в-третьих…

– Ты сказал, что сотрудники будут прикреплены к отделам. Так?

– Так, – подтверждает Ваня.

– Черный цвет нейтральный… – размышляю вслух и выискиваю на карте отдел мятного цвета. – Так, получается, согласно форме, я буду работать в зоне памятных подарков?

От этого совпадения мне становится не по себе.

– Ну пока еще идет набор, и помощь нужна всем, поэтому – везде. А так, в будущем, – да. Это твой отдел. – Пока старший продавец подтверждает мои догадки, я застываю на месте.

– А кто выбирал, в каком отделе я буду работать? – спрашиваю, бросив на Ваню задумчивый и серьезный взгляд.

– Артем.

«Почему именно в нем?»

Вслух спросить я не решилась, но обозначаю в голове пунктик: обговорить с братцем этот вопрос. И как он догадался? И почему именно тут? Я же рисую, он видел. Было бы логичнее… Ладно, стоп. Чем гадать, проще спросить.

Ловлю озадаченный взгляд Вани, вопросительно киваю в его сторону. Не успеваем мы преобразовать наши немые мысли в слова, как к нам подлетает симпатичный черноволосый парень.

– Вань, там поставка. Есть товар, который сразу в зал надо, да и водителя опять что-то не устраивает. Иди поговори с ним по-братски. Мне некогда, а я за новенькой присмотрю. Склад заодно посмотрит. – Пока незнакомец говорит, я изучаю его форму, но понять, из какого он отдела, пока не могу.

– Ладно, пошли, – недовольно кривится Ваня, но мы тем временем направляемся в сторону склада.

– Привет, я Женя! – здоровается со мной черноволосый, шагая рядом со мной. – Ты, вроде, Света, да? Племянница Николая Андреевича?

– Ага, – киваю, немного удивляясь его осведомленности.

– Как тебе наш город? – приветливо улыбается Женя.

– Пока не оценила всеобщего восторга, – безразлично пожимаю плечами, заходя на склад.

– Ну это пока. Веселовск что только не творит с людьми! Иногда и на безумства толкает. – Замечаю Женину улыбочку, и в душе зреет раздражение.

Они тут все такие улыбчивые?

– Ладно, я пойду документы подпишу, а ты с коробками разбирайся, – бросает напоследок Ваня и отправляется в сторону дебаркадера.

Осмотревшись по сторонам, замечаю, что стеллажи на складе по большей части еще пустые. Сразу видно, что не так давно въехали.

– Чем помочь? – решаю поинтересоваться: может, если покажу себя на складе, меня реже будут выпускать к людям в торговый зал.

– Да вот эти все коробки на тот стеллаж распихать надо, – указывает Женя.

– Ладно. – Послушно расставляю все по местам и возвращаюсь за новым заданием.

– А вот эту заодно можешь наверх убрать? Тут так… ненужный хлам, так скажем.

Приняв из его рук довольно увесистую коробку, направляюсь к стремянке. Замерев на первой ступеньке, делаю глубокий вздох. Внутри нарастает предательская дрожь от предвкушения того, что мне предстоит подняться на высоту, пусть и небольшую. Крепче прижимая к себе коробку, собираюсь с мыслями и нахожу в себе силы подняться на самый верх. Но как только хочу поставить коробку на место, меня громко окликает Женя, и я вздрагиваю от неожиданности, покачнувшись на ступеньке.

– Черт! Я коробки перепутал. Не ту тебе дал, верни ее обратно.

Не знаю, что это было – то ли помутнение в сознании, то ли ступенька, и правда, словно провалилась, но коробка выскальзывает из рук на пол, и я сама следом лечу с лестницы. Каким-то чудом успеваю ухватиться за металлический стеллаж с такой силой, что чувствую, как режу на сгибе пальцы. Зато моя мертвая хватка позволяет мне плавно спуститься. Только в этот момент мое сердце замирает не от падения или ранения, а от характерного звука разбившегося стекла, доносящегося из упавшей на пол коробки. Я что-то разбила?! Твою же ж…

Судя по всему, там было что-то очень ценное. Ведь Женя не подлетает на помощь ко мне, а мчится к коробке, чтобы проверить содержимое.

– Это катастрофа! – заглядывая внутрь с шокирующих выражением лица, негодует Женя. – Если такая неуклюжая, нечего было браться! Идиотка!

Прикрываю второй рукой сжатую в кулак кисть, чтобы кровь не капала на пол. Медленно приходя в себя, не сразу понимаю, что этот парень, минутой ранее такой улыбчивый, орет именно на меня.

– Вот что теперь делать?! Ты хоть понимаешь, что ты разбила?! Сунула бы на полку, хрен с ним, но не кидать же на пол?! – продолжал негодовать Женя.

И откуда в нем столько злобы? Неужели я действительно так сильно накосячила?

– Меня уволят? – осторожно спрашиваю дрожащим голосом.

– Было бы замечательно! – выпаливает Женя, а потом добавляет: – Знаешь, исходя из ценности этой вещи, не исключаю такой возможности. И вообще, сама иди и расскажи все Артему Николаевичу. У него вроде собрание, а я не самоубийца. Тем более это твоих рук дело.

– Ладно-ладно, – послушно соглашаюсь и удаляюсь прочь быстрым шагом, почти бегом.

Только головокружение все же не позволяет мне бежать. Возможно, я и головой ударилась. Все произошло так быстро, что, сколько я ни пытаюсь проанализировать, как так вышло, в итоге ничего не понимаю.

Торговый зал, коридоры… Все как в тумане. Прохожусь взглядом по схеме офиса, висящей на стене, и нахожу переговорный зал. Пару раз перепутав повороты, начинаю нервничать и внутренне чуть не плачу, когда наконец распахиваю нужную дверь. Даже не замечаю, что моя вторая рука все еще прикрывает сжатый кулак.

– Что-то случилось, солнышко? – приводит меня в чувство приветливый голос Артема, и только тогда я осматриваюсь.

Переговорная полна людей, и все недоуменные взгляды устремлены на меня. Блеск! Да я сегодня прямо-таки гвоздь программы! Начинаю теряться от такого пристального внимания, да и состояние у меня не очень. Поэтому еле выдавливаю из себя:

– Я… Это… Там…

Выражение лица Артема такое же приветливое, только его взгляд становится внимательным и оценивающим.

– Минутку подожди за дверью. Я закончу, – вежливо просит он меня. Я выхожу и прижимаюсь спиной к противоположной стене.

Только успеваю нервно выдохнуть, собираясь ждать, как дверь распахивается, и я вновь встречаюсь взглядом с Артемом.

Так быстро освободился! Удивительно!

– Теперь я в твоем полном распоряжении. – И снова эта улыбочка, только взгляд у него немного обеспокоенный и изучающий. Это сложно не заметить.

Приблизившись на пару шагов ко мне, Артем протягивает руки к моим застывшим в одном положении рукам.

– Можно? – мягко спрашивает он, и я раскрываю свою зажатую кисть.

Он осторожно берет мою руку в свои. Мне сначала хочется вырвать ее, но, глубоко вздохнув и закрыв глаза, я позволяю ему прикоснуться ко мне. Его прикосновение такое бережное, словно в его воображении я хрупкая ваза, которую он боится разбить.

– Пойдем ко мне в кабинет.

Открываю глаза, и наши взгляды встречаются. Меня снова мутит, но я зачем-то цепляюсь взглядом за улыбку Артема, как за спасательный круг.

– Пошли. – Чуть приобняв меня, он задает направление, в котором нужно идти, но я выныриваю из его полуобъятий. – Как скажешь, я не настаиваю, просто беспокоюсь, что ты себе еще чего-нибудь повредила. Взгляд плавает.

Оказавшись в кабинете, он усаживает меня за стол, а сам начинает возиться где-то за моей спиной. Я не интересуюсь, просто терпеливо жду. Надо ведь еще ему как-то сказать зачем я вообще оторвала его от совещания.

Присев напротив меня, Артем откладывает свой телефон в сторону, располагает рядом аптечку и уже без спроса бережно берет мою ладонь изучая порезы на пальцах.

– Придется немного потерпеть, – предупреждает он меня, прежде чем промыть ранки перекисью.

И правда, щиплет. Я шумно вздыхаю, а Артем, в свою очередь, робко улыбается и принимается дуть мне на пальцы, так заботливо, словно мама своему ребенку. Подуть на ранку так избито, но, правда, действует. От смущения я отвожу взгляд. Это как-то странно. Но медицинскую помощь я приму.

Следом, наложив мазь, Артем умело перевязывает мне руку. Я удивлена его профессионализмом: место для перевязок, и правда, сложное. Сама бы не сообразила, как лучше перевязать, чтобы при этом и повязка не слетала и сгибательная функция в пальцах осталась.

– Чему ты так удивляешься? – еще шире улыбается Артем, попеременно бросая на меня пристальные взгляды, но все же не отвлекается от перевязки.

– Где ты этому научился? – чуть прокашлявшись, все же решаюсь спросить.

– Было веселое детство. И не такое перевязывал!

– Понятно… – Понятно, что ничего не понятно.

– Готово, – подводит итог Артем, убирая со стола медицинские принадлежности.

Минуты не проходит, как передо мной появляется кружка горячего чая.

– Я не просила, – пожимаю плечами.

Пахнет приятно.

– Ну раны твои я залечил, теперь нервной системой займемся. Выпей, успокоишься. Считай, это лекарство, – отвечает Артем, убирая аптечку на место.

Не успеваю я ничего возразить, как телефон Артема начинает вибрировать, сигнализируя о входящем звонке.

– Возьми трубку и поставь на громкую, – просит меня Артем, а сам тем временем уже перебирает какие-то бумаги.

Прочитав на всплывшем окне имя «Женя», я напрягаюсь, но исполняю просьбу Артема.

– Артем, тебя Света нашла? – Судя по нервным ноткам в голосе, этот парень никак не успокоится.

– Нашла. Сидит со мной. Пьет чай, – как ни в чем не бывало отвечает Тема.

Мои щеки загораются от стыда, и я закрываю глаза. По-любому он так со мной любезен, потому что ничего не знает.

– И?.. Ты не хочешь взглянуть? И почему ты так спокоен? Да ладно! Неужели она тебе ничего не сказала?

Ну, в таком тоне с начальником говорить… Женя же сам говорил недавно, что он не самоубийца в этом плане.

– Так ты, стало быть, причастен, – спокойным будничным голосом отвечает Артем, не отрываясь от своих бумажек.

– Боже! Да вы можете подойти?! И как она после такого косяка вообще может сидеть и спокойно пить чай?!

Губы Артема растягиваются в усмешке.

– Мне тоже есть что тебе сказать, – отвечает он, а затем, наклонившись к моему уху, шепотом добавляет: – Нажми отбой.

Слушаюсь, а у самой поджилки трясутся.

– И пей свой чай, – добавляет он следом.

– Может, правда, пойдем? Женя прав: я не могу тут спокойно сидеть и пить чай. – Чувство вины и стыда перевешивает, поэтому все, что я могу, это пялиться в свою кружку.

– Допьешь, успокоишься, и пойдем. Обязательно. – Артем достает из папки несколько листов, кладет их себе на стол и принимается за следующую папку. – Расслабься.

– Легко сказать! – Закатываю глаза, но глоток делаю.

Не только запах, но и вкус просто потрясающий! Лаванда? Мята? Что он туда добавил?

– Сладкое любишь? – между делом интересуется Артем.

– Спасибо, не нужно. – Мне и без того неловко. – Спасибо.

– Без проблем. – Он бросает в мою сторону теплый взгляд. – Для тебя – что угодно.

Ну вот, кажется, я успокаиваюсь. Начинаю вспоминать, как он меня раздражал. Принимаюсь за чай и, наконец допив его до последней капли, встаю с места.

– Пойдем уже.

– Пошли. – Артем кладет одну из папок на стол, и мы наконец выходим из кабинета.

Как ни странно, идем мы в молчании. Я не нахожу слов, чтобы все ему рассказать, а он и не спрашивает. Удивительно, даже не любопытствует. Хотя я не уверена, что ему все равно, потому что за его взглядом явно прячется анализ и внимательность, пусть они и ловко прикрыты улыбкой. Одну мысль улавливаю в своей голове точно: возможно, Артем не так прост, как кажется.

Когда мы заходим на территорию склада, я замечаю на месте происшествия, помимо нервного Жени, напряженного Ваню. Наверное, он уже в курсе.

– Наконец-то! – К нам подскакивает Женя. – Что делать-то со всем этим будем, особенно с ней? Уронила коробку. Содержимое, как ты понимаешь, вдребезги.

Лицо Артема остается таким же невозмутимым. Он просто опускается на корточки рядом с коробкой, достает пару осколков и осматривает содержимое.

– Ее делали под заказ. Что клиенту говорить-то? – Женя нервно ходит туда-сюда, бросая на меня гневные взгляды.

– Как эта коробка оказалась в руках у Светы? – Убирая содержимое коробки на место, Артем приковывает взгляд к Жене.

– Она решила помочь. Я попросил поставить. – Тот в ответ пожимает плечами. – Кто ж знал, что она ее долбанет об пол? Неуверенно чувствует себя на стремянке – не бралась бы. Она как специально это сделала.

Артем задумчиво встает с места и направляется к выходу. Мы с ребятами одновременно смотрим ему вслед, не понимая, что вообще происходит.

– Ты куда?! – Женя первым подает голос, так как, по всей видимости, совершенно не приучен держать себя в руках.

– Составлять объективную точку зрения, – бросает Тема через плечо. – Сейчас вернусь. Ждите.

– Капец! – усмехается Женя, дождавшись, когда Артем скроется за дверью склада. – И этот человек еще директор! Нос у него не дорос никем командовать! Взял и ушел. Нет чтобы что-то предпринять!

– Жень, успокойся. Если ушел, значит, так надо. Сам сказал, сейчас вернется. Это же все-таки Артем Николаевич. – Ваня изрядно нервничает, поглядывая на часы, но старается не показывать своего волнения.

Женя, в свою очередь, успокаиваться не собирается, а вовсе подходит ко мне вплотную и выплевывает прямо мне в лицо:

– А ты чего молчишь?! Даже не объяснила сама ему ничего! Воды в рот набрала, что ли?! Ой, простите, чая! Это была драгоценная вещь в единственном экземпляре, созданная для очень влиятельного человека! Не думаю, что после такой оплошности тебе светит тут карьера. И связи не помогут!

Инстинктивно делаю шаг назад и отвожу взгляд в сторону в качестве игнора. Я не буду отвечать человеку, который разговаривает со мной в таком тоне.

– Жень, остынь. Что ты до девушки бедной докопался? Решать не тебе. – Ваня оттаскивает своего коллегу от меня на пару шагов.

Периодически переглядываясь, мы ожидаем возвращения всеми уважаемого директора. Вскоре Артем появляется, но первым делом его взор направлен не на нас. Он подходит к стремянке и изучает предпоследнюю ступеньку. Чуть надавив на нее рукой, Артем демонстрирует, как она изгибается и сильно наклоняется вбок.

– Первое. Жень, давай честно: ты сломал ступеньку специально, это и так понятно. Вот только зачем? Что тебе Света такого сделала?

Тот в ответ сначала бледнеет, а затем багровеет от возмущения.

– Ты серьезно сейчас?! С чего ты вообще это взял?!

– А что, если я скажу, что у меня есть записи с видеокамер? Ты, верно, думал, что, если мы еще не до конца въехали в новое здание, то еще не подключили системы видеонаблюдения. Спешу тебя огорчить, и не только в этом. – Артем подходит к нам с мягкой улыбкой и обращает уверенный взгляд на Женю.

– Да бред же! Я этого не делал! Да даже если случайно что-то там задел, виновата все равно Света! Она коробку уронила!

Артем никак не реагирует на его слова, даже бровью не ведет. Напротив, переводит взгляд на меня.

– Продолжим. Хотел бы принести Светлане извинения от лица компании, и обещаю ей компенсацию за это происшествие. – И, поймав полные замешательства взгляды, мой и Женин, Артем продолжает: – Глазами продавца тебе, Жень, явно кажется, что это ее косяк. Понимаю. А вот как это выглядит глазами компании, сейчас объясню. Девушка получила производственную травму, слава Богу, отделалась легко, а могла бы и вовсе никак не пострадать если бы ты бросился в первую очередь помогать ей, а не безнадежно лежащей на полу коробке. Я не говорю уже о поломке стремянки. При плохом раскладе Света за подобное при желании может подать в суд, так что подставил ты не ее, а компанию. Сразу пойдут вопросы, почему мы заставляем сотрудников работать на неисправном оборудовании, которое, между прочем, совершенно новое, о чем прекрасно известно и старшему продавцу Ивану. Ведь он лично ставил подпись на их приемке, исправности, и претензий никаких не имел. Подставил ты, прежде всего, меня. Вдобавок это я привел того дорогого клиента. И наконец, продолжишь препираться – могу провести экспертизу. Мы зафиксируем следы намеренной поломки, это видно, а знающие эти тонкости люди и вовсе сразу поймут. Хочу ли я иметь в команде человека, который пытается за моей спиной очернить мое имя и имя моей компании? Нет. Совершенно. Для приказа об увольнении достаточно и моей подписи. Будешь противиться – уволю тебя по-грязному, и мне совершенно наплевать, что ты лучший продавец!

Все стоят, застыв на месте, и не мигая глядят на Артема Николаевича. Сомнения просто как водой смыло. Этот парень абсолютно точно не так прост, как кажется. Так и хочется зааплодировать и подать ему руку. Тут есть за что.

– Т-ты это с-серьезно? – Женя, явно не ожидавший такого поворота событий, от нервного перенапряжения начинает заикаться.

– Я хоть где-то упомянул, что я шутил? – Губы Артема растягиваются в довольной улыбке.

– Да как ты смеешь?! – Женя подходит к нему вплотную, грозя пальцем. – Еще посмотрим кто кого! Продажная подстилка мэра! Думаешь, раз лижешь большому дяде зад, тебе все сойдет с рук?! Ну уж нет! У меня сегодня вечером обряд инициации, если ты понимаешь, о чем я, так что бойся по ночам соваться на улицу. Поверь, найдется много желающих проучить подстилку мэра! Я тебе веселую жизнь обеспечу!

– Ну, раз так… Тогда давай сыграем в игру: сейчас мы идем подписывать приказ об увольнении, а потом я обещаю вечерами бояться до дрожи в коленках и с нетерпением ждать нашей жаркой встречи. Договорились? – В глазах Артема загораются странные огоньки, а в улыбке появляется что-то недоброе.

Но, черт возьми, он и сейчас улыбается?! Этот парень вообще знает о существовании других эмоций?!

– Ты еще не понимаешь, куда вляпался! – злобно усмехается Женя.

– Да что ты! – смеется Артем. – Это ты не понимаешь, куда вляпался. Одно скажу сразу, без сюрпризов. Считай это бонусом. Разовая акция. На праздник экватора ты в черном списке. Только попадись на глаза охране!

– Знаешь, после таких низких поступков тебе меня не остановить! Держи свою Светочку при себе. Пусть тоже теперь боится!

После этих резких высказываний Женя уходит – вероятнее всего, подписывать документы, ведь Артем идет за ним.

– Артем! – окликаю его напоследок.

– Да, солнышко? – Он моментально останавливается и подходит, и мне снова становится неловко.

– Мне, правда, стоит бояться? – не знаю зачем решаю уточнить.

– Не бери в голову! Его слова просто пыль, – мягко улыбается Тема, словно стараясь меня успокоить. – Что-то еще?

– Спасибо. – Краснею, отводя взгляд, но все же благодарю его. Есть за что.

– Без проблем, – довольно кивает он и уходит. – Вань, коробку мне в кабинет притащишь потом? Я придумаю что-нибудь в свободное время. А пока Светой займись.

– Хорошо, Артем Николаевич, – откашливается Ваня. – Ну что, продолжим?

– Угу, – отвечаю ему, и мы возвращаемся в зал.

Артем

После ухода разъяренного Жени я, сидя в кабинете, медитативно кручу в руке яблоко, разглядывая карту южной части города. Надо снять стресс. И, как можно было предположить, виной моего нервного состояния стало не неожиданное увольнение сотрудника. Меня больше волновал тот факт, что на следующей неделе мэр пришлет ко мне архитекторов, которые будут заниматься будущей застройкой.

Именно поэтому в руке у меня было яблоко. Во-первых, оно меня успокаивало, потому что хотелось что-то пожевать, а фрукты я люблю. Во-вторых, именно яблоки помогли мне бросить вредную привычку: ведь перекур я заменил полезным перекусом. Так что символом моей воли в этом вопросе стало яблоко.

Совершенно не представляя, как я утрясу вопрос с застройкой, откусываю кусочек и решаю позвонить другу.

– Привет, Шут! – здороваюсь, попутно пытаясь сформулировать мысли, чтобы не слишком его расстроить. – Есть планы? Может, пообедаем?

– Что стряслось? – слышу в трубке тяжелый вздох.

Нервно смеюсь, снова откусывая кусочек яблока.

– Да-да, именно твой знаменитый «перекур» тебя и выдал.

Ясное дело Рома все понял по характерному хрусту. Что ж, теперь точно терять нечего.

– К слову, на следующей неделе ко мне приедут архитекторы.

– Понял. Выезжаю.

После его кратких слов я быстро дополняю свой ответ, чтобы Шут не успел положить трубку. Долго трепаться по телефону он не любит.

– Это еще не все. Сегодня новенького принимаете?

– Откуда ты знаешь? – Слышу, как Шут напрягся еще сильнее.

Рома был не просто мастером по татуировке, а своего рода жрецом банды «Тени ночи». Ведь каждый ее член обязан был иметь определенное тату, которое состояло из позывного, символики банды и твоего статуса в ней. Для каждого Шут изготавливал особый эскиз в своем фирменном стиле высокой сложности, и, скажем так, маркировать подобным образом имел право только Рома. А это правило ввел еще создатель этой шайки.

– Отлично! Значит, эскиз тату у тебя есть. Какой у него позывной?

– «Крик».

Меня просто распирает от смеха. Как иронично! Жене подходит.

– Это его второе имя, – улыбаясь, отвечаю я. – Та еще истеричка! Можешь мне на него всю информацию собрать?

– Без проблем! Расскажешь?

– За обедом. Давай. Жду.

Кладу трубку и принимаюсь доедать яблоко. Угрожает он мне! Еще не знает, с кем связался! Чуть освежив мысли, отправляюсь к Лене. Надо бы и ее позвать с нами. Будет удобнее, если она будет в курсе всех дел.

Захожу в ее кабинет и вижу, как она стоит, задумчиво глядя в окно. Подхожу со спины и осторожно тычу ее в бока указательными пальцами. Лена вздрагивает от неожиданности и резко разворачивается.

– Черт! Артем! – Она толкает меня в грудь. – Будешь платить мне за успокоительные!

– Обязательно, Ленок! Обязательно! – улыбаюсь, довольный ее реакцией. – Я тут Шута на обед позвал. Пойдешь с нами?

– Конечно. Кстати, я тебя искала. – Вижу, как ее взгляд становится напряженным. – Солнышко. И нет, меня не особо волнует, как ты ее называешь, зови, как угодно. А вот то, как ты на нее смотришь, вызывает вопросы и опасения.

Расстроенно вздыхаю: Лена верна себе.

– А как я на нее смотрю? – спрашиваю как ни в чем не бывало, разводя руками.

– Как кот на сметану. То, что она приехала всего на год, не делает ее туристкой. Да, на мордашку она ничего, но, если ты в нее влюбишься, только разобьешь себе сердце. Это болезненная и бесперспективная партия. Предупреждаю.

– Спешу тебя утешить, моя дорогая: осколки не бьются. Разбивать у меня нечего. И кто тебе сказал, что до этого дойдет? Ты там что в своей голове про нас уже надумала? – Нежно стучу ей по голове, а затем шепотом добавляю: – Прием-прием. Здравый смысл, ты там остался?

– Господи, Артем, я не шучу! – недовольно отмахивается от меня Лена.

Ненавижу, когда она начинает свои нравоучения!

– Какая радость! Я тоже, – усмехаюсь в ответ, пристально глядя в ее серьезные серые глаза.

Прямо две тучи, еще молний не хватает! Приближаюсь и пристально смотрю на нее немигающим взглядом. Растягиваю губы в хитрой заразительной улыбке и жду ее реакции.

– Арте-ем! – нудно тянет она, пытаясь не поддаться на провокации. – Хватит на меня так смотреть, правда!

– Нервы не выдерживают? – улыбаюсь еще шире. – Уже сдалась?

– Ладно-ладно, прости. Хватит. – Лена закрывает глаза в знак признания своего поражения, и с ее губ все же слетает смешок.

– Так-то лучше. – Отступаю в сторону, наслаждаясь своей победой. – Будешь снова меня ревновать – назову тебя любимой при Стасе.

– Я не ревную, – мило надувает губки Ленок.

– Еще ножкой топни для укрепления образа! – хихикаю, стараясь сильно ее не добивать.

Ловлю ее взгляд, пусть и на первый взгляд серьезный, но все же с заметными искорками смеха.

– Ты кого угодно с ума сведешь! Это я еще знаю все значения твоих улыбок. А другим что с тобой прикажешь делать? – Судя по ее тону, лед растоплен. Вот и отлично!

– Не все. Я для сохранения интриги припас еще парочку. – Да-да-да, я без тормозов!

Ленок закатывает глаза и проходит мимо меня.

– Пошли уже есть.

Мы выходим из ее кабинета и отправляемся в наше любимое кафе. Оно находится недалеко, минут десять идти пешком. В этом плюс жизни в Веселовске. Когда тут долго живешь, знаешь каждую улицу как свои пять пальцев. Мне не составляло труда дойти на своих двоих до любого места города. Хотя признаюсь, что на машине намного быстрее, да и в некоторые моменты суетной жизни даже безопаснее. Ведь повидал Веселовск всякого.

Зайдя в аккуратное светлое кафе, мы находим наш столик в углу у окна. Шут уже на месте. Он так залип в телефоне, что даже не замечает, нашего с Леной появления. Надеюсь, он с таким интересом изучает Женину биографию.

– И чем же ты занят? – Присаживаюсь рядом с Ромой, закидываю руку ему на плечо и заглядываю в телефон.

Он разглядывает эскиз будущей Жениной татуировки.

– Можешь поменять слово «Крик» на «Истеричка»? Ему больше подходит.

Шут смеется и покачивает головой.

– Не. Иди с Демоном договаривайся. – Его голос становится серьезным. – Кстати, об этом. Ты хочешь, чтобы я по поводу застройки с ним поговорил? Они же первую строительную машину сразу подпалят!

На самом деле мало кто может так просто говорить о главаре банды, в шутку уж точно. Ведь это имя чаще вызывало страх. Ну, или хотя бы настороженность.

– Не угадал. – Отодвигаюсь от друга, принимая из рук официантки меню. – Спасибо, конечно, но мне – как обычно.

– Хорошо, Артем, как скажешь. – В ответ получаю лучезарную улыбку. – А что ваша подруга будет заказывать?

Лена просто молча тычет пальцем в меню, которое поднято чуть ли к носу официантки.

– Поняла… – мнется та, поджимая губы, все записывает и уходит.

– В общем, просто проверь обстановку, почву на договорные беседы подготовь, но ничего конкретного не говори, даже не намекай. Ладно? – возвращаюсь к теме беседы, пусть для меня и обыденной, но все же, по сути, конфиденциальной.

– Хорошо. А этот Крик тебе зачем?

– Да так, поугрожал мне немного, – морщусь и отмахиваюсь, словно это что-то незначительное, ловя в ответ вопросительный взгляд друга.

– Артем его уволил, – дополняет ответ Лена.

– Ну ты смотри. Он с Психом и Бесом тусуется. Те без башки. Может, откуда и прилетит, – вслух размышляет Шут своим грубоватым сухим голосом. – Охрану усиль.

– «Охрану усиль», – передразниваю его, потому что понимаю, к чему он клонит. – Чего вы со мной всегда общаетесь, как с мэром или главой полиции? Я всего лишь организатор мероприятий. Единственное, что я могу сделать, это занести этих граждан в черный список гостей фестиваля. На этом мои полномочия исчерпаны.

– Ну тогда держи себя в руках, – басовито смеется Шут, понимая, к чему могут привести угрозы этой преступной троицы.

– Все будут живы, не переживай! – смеюсь в ответ.

– Вы просто невыносимы! – фыркает Лена и отворачивается к окну.

Повисает недолгая тишина. Тяжело вздохнув, я обращаюсь к Роме:

– И как все могли распускать слухи, что мы с ней встречаемся? Она ж ведет себя, как старшая сестра, вечно нудящая над ухом.

Ловлю красноречивый взгляд Лены. Она явно успела меня послать пару раз куда подальше, а может, и придушить (хорошо, что только мысленно).

Встаю с места и сажусь рядом с подругой. Взяв ее за плечи, разворачиваю лицом к себе.

– Все хорошо, Ленок. Расслабься. Выдохни. Я тебя люблю. – Для полной картины осталось погладить ее по голове, но тут и моей улыбки хватит.

Хоть Лена явно раздражена, но я чувствую, как ее тело немного расслабляется под моими ладонями.

– Я просто не могу слушать, как вы обычным будничным тоном обсуждаете эту банду и все эти грязные детали, особенно после того, что произошло.

Я не придаю значения ее словам, а то сам рехнусь или заведусь. Мне переживания и отрицательные эмоции ни к чему, да и зачем портить людям настроение? Поэтому чаще всего я просто вижу проблему, а следом само собой появляется и ее решение.

– Не можешь слушать? – уточняю я. Следом достаю из кармана наушники, аккуратными и ловкими движениями пальцев вставляю их Лене в уши и включаю со своего телефона всеми нами любимый рок.

Слышу приглушенные звуки музыки. Значит, песня прогрузилась. Лена закрывает глаза и, судя по ее недовольной мордашке, хочет меня треснуть.

– Ты серьезно сейчас?! – пытаясь перекричать звук из наушников, громко говорит она, но эйфория от музыки все же берет верх, и на ее лице невольно появляется еле сдерживаемая улыбка.

– Ты просто прелесть! – смеется Лена, закатывая глаза от моей странной выходки, а затем ловит мой довольный взгляд.

– Все для тебя, детка, – произношу максимально разборчиво, зная, что Лена поймет и по губам.

Подняв большой палец вверх, Ленок снова отворачивается к окну.

– А ты можешь так же красиво телок из моей спальни сливать, когда они мне больше там уже не нужны? —Изумленному Роме явно понравился мой маленький трюк.

– В любое время дня и ночи, – отвечаю я и снова сажусь рядом с ним.

– Я за язык тебя не тянул. – Шут потирает руки.

– Дополняю. По возможности.

Лена так безмятежно улыбается, глядя в окно и слушая музыку, что хочется просто помолчать. В такие моменты я почему-то всегда радуюсь и сам. Люблю, когда людям хорошо, а еще больше люблю, когда они счастливы. Зная, какая тяжелая, была у нее жизнь, в эти минуты ее маленькой радости я готов любоваться ею вечность, пусть она и самая настоящая заноза в одном очень интересном месте.

Из транса меня выводит официантка, принесшая наш заказ, и мы с ребятами принимаемся за еду. Только теперь обсуждаем обычные будничные темы и просто дурачимся.

Когда я возвращаюсь в свой кабинет, меня около него уже ждет архитектор: ведь характер направления застройки нужно задать уже сегодня. Однако новоприбывшего интересует в основном одно: почему это он должен согласовывать подобные вещи с каким-то обычным организатором? Действительно, тот еще вопрос. А объяснять, откуда у мэра в подобных вопросах такое доверительное отношение ко мне, пусть и кажущееся пренебрежительным, у меня нет желания.

Поэтому мне удается, деликатно обойдя эту тему и продемонстрировав свои знания, убедить архитектора в том, что нам определенно есть что обсудить и что в том случае, если мы вместе сделаем свою работу хорошо, то это принесет городу прибыль и процветание. Хотя, если честно, на мой взгляд, Веселовск уже давно зажрался, о чем свидетельствуют закрытые границы города. И это только начало.

Света

Закончив свой первый рабочий день, я отправляюсь в кабинет к Артему, чтобы он отвез меня домой. Ведь сам он за все время не разу не появился.

Претензий к нему у меня, конечно, нет: все-таки он тут занят работой, которой у него, по всей видимости, очень много. Да и я, хоть не по своей вине, все же добавила ему забот.

Подойдя к двери кабинета, стучусь в дверь и осторожно приоткрываю ее, чтобы увидеть, что за ней. Лицо Артема непривычно сосредоточено на экране ноутбука, а покрасневшие глаза, бледность кожи и вялый взгляд свидетельствуют о его усталости. Я ему даже сочувствую, но держу это при себе.

– Прости, не отвлекаю? – вежливо спрашиваю, тихонько закрыв за собой дверь.

Тема тяжело вздыхает трет рукой глаза, еще раз всматривается в компьютер, а затем находит в себе силы растянуть губы в привычной улыбке и посмотреть на меня.

– Все нормально. Сейчас я тебя отвезу. – Он устало кивает и вновь переводит напряженный взгляд на экран компьютера.

Я же просто отхожу чуть в сторону, чтобы не маячить у него перед глазами, и изучаю взглядом макет города. Интересно, насколько он достоверный? Неужели местность тут, и правда, такая живописная? Даже речной пляж имеется. Раньше я как-то не обращала на это внимания. А что я делала, когда приезжала в детстве к дяде? Ничего. В свойственной мне манере сидела дома, уткнувшись носом в книжку. Может быть, зря?

Меня отвлекает от мыслей хлопок закрывающегося ноутбука. Артем встает со своего рабочего места, перекидывает рюкзак через плечо и кивком указывает мне в сторону двери.

– Пошли. – Хоть Тема и пытается, чтобы его голос звучал бодро, но только слепой не заметит, как он устал.

Видно, со сном и отдыхом у него определенно проблемы. Но это точно не моя забота.

Поскорей бы домой!

Иду молча, надеясь, что Тема не будет нагружать меня беседой. Нужно переварить и уложить в голове всю информацию, полученную на работе. Ваня на объем учебного материала не скупился, да и утро выдалось достаточно напряженным, так что и без лишних разговоров мысли в моей голове путаются и утяжеляют сознание.

Из всего этого роя вопросов больше всего меня мучит один: зачем нужно меня подставлять? Никто мне так и не объяснил, какую цель преследовал Женя своей недальновидной выходкой.

Сев к Артему в машину, я сразу надеваю свои накладные наушники и отворачиваюсь к окну: если еще с ним буду разговаривать, у меня вообще голова разболится. Спасибо ему за тактичность: лезть ко мне с разговорами он не стал. Хотя в мою сторону поглядывал, так как боковым зрением я улавливала повороты его головы. Но, может, мне и показалось.

Стараясь ни о чем не думать, я просто изучаю дорогу до дома, и она кажется мне несколько запутанной. Город пусть не был таким большим, но заплутать тут определенно возможно.

Мой внимательный взор не один раз сбивается по пути, прежде чем мы доезжаем до дома, так что сама до работы я точно не доберусь: слишком часто проваливаюсь в мысли, чтобы осознанно зафиксировать остановки и повороты.

Я чуть не засыпаю, как вдруг чувствую, что меня трогают за плечо. Как-то из головы вылетело, что на мне наушники. Музыка – настолько привычный для меня фон, что я иногда ее совсем не замечаю. Выключаю звук, скидываю наушники на плечи и вопросительно оборачиваюсь к брату.

– Можешь выходить, – мягко улыбается мне он.

Сначала как по команде дергаю дверную ручку, чтобы выйти, но затем в замешательстве останавливаюсь. Он же не поедет опять на работу?

– А ты?

– Неужто волнуешься? – Голос Артема звучит устало, но хитринка в его глазах и улыбке точно есть.

– Банальное человеческое любопытство. Да и вдруг дядя спросит? В прошлый раз он тебя спать гнал. Не хочу, чтобы ему что-то испортило настроение. Это может на мне сказаться, – автоматически подбираю слова, чтобы никто не надумал себе лишнего. И я в том числе.

– Понятно, – задумчиво пожимает плечами Артем и отворачивается к лобовому стеклу. – Да я так, кружочек по городу сделаю и вернусь. Подумать надо.

– О чем? – И зачем я спрашиваю?

Но мой вопрос игнорируют словно его и не было.

– Хочешь со мной? Место красивое покажу. – Артем возвращает ко мне взгляд, только на этот раз он какой-то мягкий и уютный.

Сразу чувствую подтекст его предложения и решительно дергаю за ручку дверцы машины.

– Нет, спасибо. Обойдусь без эстетической красоты. Пойду нарисую ее сама. И вообще, я устала. – Открываю дверцу и, выходя наружу, оборачиваюсь: вдруг еще что-то скажет.

– Не считай это за попытку. Я так, прощупываю почву. – Усталость в его взгляде немного рассеивается, и я замечаю что-то другое, а вот что, пока определить не могу.

– Прощупываешь почву? Зачем?

– Чтобы знать, чем удобрить, – подмигивает мне он и бросает напоследок, прежде чем закрыть пассажирскую дверцу и уехать. – Доброй ночи, солнышко.

Стою еще пару минут в замешательстве, глядя ему вслед. Удобрить? Он серьезно? Это он меня собрался удобрить?

Так. Стоп. Ладно. Пойду ка я, пожалуй, домой и разгружу свой разболевшийся мозг.

Света

Рабочая неделя промчалась достаточно быстро. Я только и делала, что пыталась войти в курс дела и учила тонну неизведанного для меня материала. И к вечеру меня хватало лишь на то, чтобы завалиться в кровать, ну и почитать немного, пока глаза совсем не слипнутся.

Артем, к моему удивлению, выспался, и внутренний тревожный шепот заботы отпал сам собой. Тем не менее я старалась пореже контактировать с ним, потому что не хотела, чтобы меня «удобрили» или поняли, чем именно надо. Я и сама не знаю, чем надо: ничем!

Он определенно массовик-затейник! Вот тут даже сомнений не возникает! Человек явно на своем месте, а я – на своем: в постели с книгой.

Правда, утром в первый выходной появляется какая-то тоска по общению. Хочется же поделиться, рассказать кому-то: о переезде, работе, да много о чем. Вот только кому?

Открыв переписку со своим единственным другом, замечаю, что он онлайн, и внутренне ликую. Отлично! Вот и поговорю.

Света: «Привет».

Сообщение мгновенно становится прочитанным, но мне не отвечают. Даже статус «печатает» не появляется. Жду минуту глядя в экран телефона. Две.

«Печатает».

Внутри сразу загорается надежда, но этот долгожданный статус так же мгновенно исчезает. Откладываю телефон экраном вниз и задумчиво смотрю в потолок. Может, маме позвонить? Да не, она от Артема, мягко говоря, не в восторге, а врать и недоговаривать неохота. И написать больше некому.

Грустно вздыхая, быстро реагирую на вибрацию телефона.

Сообщение. Отлично!

Леша: «Привет, Свет. Мне, правда, интересно, как у тебя дела, но… Я нашел себе девушку. Она, к сожалению, ревнивая и не любит, когда я зависаю в переписках с девчонками. В общем, найди себе парня, что ли. Хватит в тени прятаться. Ты же любишь романтику, вот и попробуй что-нибудь. Может, по итогу что-то интересное напишешь. Может, еще спишемся. Пока».

Читаю еще несколько раз, так как после первого раза до меня не доходит. А вот после пятого что-то внутри меня трескается, и по щекам текут слезы. Я не хнычу, слезы просто текут сами собой и жгут глаза.

Отложив телефон в сторону и отвернувшись к стенке, словно меня кто-то может увидеть в такой уязвимый момент, все же даю волю слезам.

И что? И как теперь? Он что, серьезно? Да как же… Да как так?! Девушка появилась? Как в книгах? Любовь, и точка?! А может, и правда… Любовь… Кто я такая чтобы судить?

Внутренне успокаиваюсь и беру планшет, чтобы нарисовать что-нибудь мрачное и темное. И только я начинаю получать удовольствие от создаваемого мной образа, как дверь в мою комнату резко распахивается.

– Доброе утро, солнышко! – Не глядя на меня, Артем проходит через комнату и одним легким движением раздвигает плотные шторы в стороны, запуская внутрь солнечный свет. – Так получше будет, а то у тебя ни черта не видно, как в склепе.

Оборачиваться Артем не собирается – напротив, облокачивается о подоконник и смотрит в окно. Этот жест он называет тактичностью?

Моргнув пару раз, выхожу из оцепенения и, отложив планшет в сторону, натягиваю одело по самое горло: как-то неловко находиться в футболке и трусах рядом с малознакомым парнем, пусть футболка и прикрывает руки почти до локтя и половину попы.

– Это моя комната. Вдруг я не одета? Стучаться не учили?

– Если ты голая, могу раздеться, чтобы сравнять счет. – В его голосе слышится улыбка, и почему-то в душе нарастает негодование.

– Нет уж, лучше избавь меня от такого зрелища. – Подскочив к нижней части кровати, дотягиваюсь до стула и хватаю с него шорты, чтобы надеть их под одеялом.

– Ну да, ты же у нас без живой эстетической красоты обходишься. Уверен, что все твои парни очаровывают тебя своей нарисованной красотой, но вот холодной ночью согреть не могут, чего не скажешь о теплой речной воде, жаре костра и тепле человеческого тела, которое отвечает тебе взаимностью. Настоящий мир прекрасен в своем проявлении, и я хочу разгадать загадку, почему ты не позволяешь ему коснуться тебя.

После этих слов, сказанных мечтательно-серьезным тоном, я опять застываю. Откуда… откуда такая философия? И ведь он прав!

Артем смеется и наконец поворачивается ко мне, глядя в мои застывшие немигающие глаза.

– Выдыхай. Я не напрягать тебя пришел, а предложить тебе способ расслабиться.

– Расслабиться? – скованно отвечаю, морщась от недоверия и медленно сглатывая слюну.

– Ну… Может, не совсем. – Артем отталкивается от подоконника и присаживается рядом со мной на кровать.

– Я тебя к себе не пускала. – Мне хочется его спихнуть, но нет желания его трогать. – Или ты приводишь свой способ в действие?

– Ты чего? – смеется Артем в ответ, как будто все нормально. – Я ж не какой-то там извращенец. Просто уже день в самом разгаре. Ты валяешься в кровати, и, думаю, весь день тут проваляешься. У тебя есть отличная возможность прогуляться по городу, познакомиться с ним. Если упустишь – поступишь глупо.

– Ты, типа, на сегодня заделался моим гидом?

– Слишком узкая направленность. У меня более широкий спектр услуг. – Не отводя от меня взгляда, Артем многозначительно играет бровями.

– Интересно, насколько. – Натягиваю улыбку, я насмешливо кошусь на планшет.

Вот блин, я же его не погасила!

Артем следит за траекторией моего взгляда, и пока я раздумываю, забирает мой планшет себе.

– Отдай! Он мой! – Сама не замечаю, как резко выскакиваю из-под одеяла и, пытаясь выхватить свою вещь, обратно оказываюсь чуть ли не на Артеме.

Тема, в свою очередь, просто закрывает планшет и спокойно отдает его мне.

– Я просто закрыть хотел, – шепчет мне он, но в его голосе и улыбке чувствую оттенок издевки. – Чтобы батарея не садилась.

Стоп. А шепчет-то он, потому что мы в паре сантиметров от друг друга. Только я не отстраняюсь, а застываю. Почему-то…

Мой взгляд изучает его искрящиеся от внутренней энергии серо-зеленые глаза… Веснушки? Серьезно? Только сейчас заметила, что они у него есть. Просто они не очень заметны. Но, вглядываясь так пристально, можно в них затеряться.

– Ты чего так смотришь? Понравился? – Его губы чуть поджимаются от смущения, а щеки слегка краснеют.

Только вот его вопросы меня ни капли не одергивают, потому что в них я не слышу насмешки. Он спрашивает искренне.

– Нет, не понравился. Просто хотела окончательно убедиться, чтобы не возвращаться к этому вопросу. – И, прижав к себе планшет, отодвигаюсь на другой конец кровати. – Я тебя поняла. Теперь выйди из комнаты и дай мне собраться.

– Этот настрой мне нравится больше. – Смущения и след простыл. – Буду ждать тебя на улице.

Киваю в ответ, и он уходит.

Может, Леша прав? Может, стоит общаться с кем-то еще? Тем более мы родственники. Ничего он мне не сделает, иначе мама, папа и дядя его сразу четвертуют.

Собравшись с мыслями, начинаю приводить себя в порядок. Черные джинсы, кроссовки, белая футболка с черным принтом, привычный высокий хвост, зафиксированный лаком, легкий макияж, чтобы не быть такой безжизненно бледной, и сумка через плечо.

Едва закрыв за собой входную дверь, замечаю Артема, смотрящего на часы.

– А ты быстро, однако. Думал, дольше собираться будешь.

– Скажи спасибо, что я не заставила тебя долго ждать.

– Ну пойдем. – Артем кивком указывает в сторону своей машины, уже припаркованной на дороге.

Только мы спускаемся со ступеней крыльца, на дороге останавливается дорогая черная машина. Тема застывает и приковывает взгляд к открывающейся задней дверце автомобиля. Оттуда выходит пожилая женщина (именно женщина, бабулей ее не назовешь). В ней ощущается стать, элегантность, осанка, стиль, поэтому, хоть ее лицо и выдает возраст, это ее не портит.

Глаза Артема моментально вспыхивают, а губы растягиваются в такой радостной улыбке, что я удивляюсь, как он еще с места не соскочил, хотя и расставил руки, словно для объятий.

– Вы же за мной приехали? – В его голосе так явно слышится надежда, что я от удивления выгибаю бровь.

Что вообще происходит? Что за реакции? Мы никуда не идем?

– За тобой, Артем. За тобой, – улыбаясь, кивает женщина, подходя к нашему крыльцу.

– Спасибо вам огромное! – Тема так крепко сжимает женщину в объятиях, что кажется, вот-вот раздавит, а затем, напоследок кинув фразу, забегает домой. – Ща вещи только соберу. Я быстро.

Я в растерянности смотрю ему вслед и совершенно не понимаю, что мне делать.

– Добрый… день… – в конце концов чуть заторможенно здороваюсь с незнакомкой.

– Добрый-добрый, – мягко отвечает она. – Вы, так полагаю, Светлана, племянница Коли?

– Верно, – киваю, чуть косясь в сторону входной двери, в надежде, что Артем вот-вот появится.

– А я Нина Павловна, мать мэра Веселовска. Вы, должно быть, уже слышали о нем?

– Слышала. – Мне удается только механически кивнуть: я чувствую себя явно не в своей тарелке.

Женщина эта, конечно, с виду доброжелательная, но чего можно ожидать от матери мэра?

Беседа толком не успевает завязаться, как наружу вылетает Артем.

– Я готов. – А затем оборачивается ко мне. – Солнышко, я, правда, сегодня не могу. Но вылазка не отменяется, я уже отправил к тебе нового гида. Посмотришь город с Ваней, со своим старшим, а мне, к сожалению, нужно идти. Может быть, потом ты меня поймешь. Прости…

Вижу, как его терзают угрызения совести, поэтому просто в ответ безразлично пожимаю плечами.

– Ваня так Ваня. Теперь я буду сидеть у крыльца и ждать.

Нина Павловна направляется к машине, а Артем, бросив на меня пару виноватых взглядов, шагает вслед за ней.

Осмотревшись по сторонам, думаю, где можно присесть, но кроме нескольких яблонь и старого сарая на заднем дворе, у которого Артем рубил дрова, больше ничего не нахожу. Вообще странно при их работе и с такой зарплатой иметь старенький дом без всякой пристройки на улице. Хотя, возможно, они мало бывают дома. Может, ответ кроется в этом? Вот где дядя сейчас, к примеру? Чем занят? Я же к нему приехала, а он вообще неуловимое создание.

В итоге, аккуратно постелив большой пакет, я устраиваюсь под яблонями и достаю из сумки планшет. Надо закончить рисунок. Как раз снова хочется нарисовать что-то мрачное: настроение плюс-минус одинаковое.

Опять получается что-то в духе абстракции, только посередине изображена дверь, из которой вылетают некие духи тьмы, заполняя собой весь холст. Ну вообще-то довольно красиво и интерьерно выходит. Я бы на стену повесила.

Размышляя, добавить цветности или нет, замечаю, как подъезжает маленькая черная двухместная машина – прошу заметить, выглядит она как очень дорогая. Дверца машины открывается, и из нее выходит Ваня в солнцезащитных очках, футболке-поло и брюках. Он всегда так важно и официально выглядит – выражаясь проще, вроде по классике, но с примесью пафоса? Да-да, именно эти самые дорогие часы на его запястье, на которые Ваня сейчас смотрит, эту примесь и создают. Хотя я ценю аккуратность, поэтому его внешний вид привлекает внимание. Даже на работе он выглядит не так стильно, а сейчас мой взгляд почему-то цепляется за него.

Погасив планшет, я убираю его в сумку, затем поднимаясь со своего места, отряхиваю пакет от земли и, аккуратно сложив, прячу его туда же. Осматриваясь по сторонам, Ваня замечает меня и ждет. Увидев его слегка приподнятую в приветственном жесте руку, я киваю в ответ. Подхожу к машине, и у меня неожиданно вырывается:

– Может, я дома останусь?

Ваня озадаченно смотрит на меня и поднимает очки на голову.

– А я зря ехал? Сразу бы и сказала. – В его голосе не чувствуется обида, но ему определенно неприятно услышать это от меня.

– Ладно, прости… Поехали, – тяжело вздыхаю и сажусь в машину.

– Все нормально? – перекидывая ремень безопасности через плечо, спрашивает Ваня.

Мне не надо напоминать о пристегивании: я делаю это автоматически, как только закрываю за собой дверцу.

– Нормально. Просто не люблю людные места и все еще не решаюсь вообще куда-либо ехать, – честно признаюсь, представляя в голове многолюдные парки.

– Учту, – кивает он, осматриваясь по сторонам, и выезжает на дорогу. – Хотя город сейчас перекрыт. Особо можешь не переживать.

– Перекрыт?

– Да-а… – Ваня так удивленно изгибает брови, словно данный факт очевиден. – Перекрыт.

– А… почему? – До сих пор не могу понять логику этого правила и как оно работает. – То есть это у вас в порядке вещей?

– Вроде того. Мы – туристических городок для пафосных индюков, которые оплачивают билеты на въезд. Строго рассчитано количество людей, чтобы не проседало качество мероприятий.

– Пафосных индюков? – усмехаюсь, бросая на Ваню вопросительный взгляд.

– Ага, – кивает он, слегка улыбнувшись уголком губ. – После своего первого фестиваля все поймешь.

– Ой… А можно не ходить? – с нервной дрожью в голосе спрашиваю я, представляя, как это будет.

– Думаешь, твоя родня тебе позволит? Один только Артем тебя к центральной площади цепями привяжет.

В ходе разговора замечаю, что Ваня достаточно скуп на эмоции… ну, то есть он их проявляет, но в каком-то сдержанном и аристократичном формате. Это мне подходит. Спокойствие. Может, даже хорошо, что я поехала не с Артемом: тот бы без умолку разговаривал на какие-нибудь странные темы и точно что-нибудь бы учудил.

– Артем – это вообще отдельный разговор, – задумчиво отвечаю я. – А какой он вообще? И почему ты на работе называешь его Артемом Николаевичем?

– Ну как тебе сказать… – начинает Ваня, а мы тем временем выезжаем из пригородной жилой зоны и сворачиваем в город, что сразу становится понятно по плотности застройки. – Как начальник Артем Николаевич прекрасен, не могу ничего сказать. Разрулит любую проблему. В беде не бросит. Легко договорится с кем надо. У него, надо заметить, вообще какой-то талант к переговорам. Он всех этих богачей раскалывает, как орешки, и находит с ними общий язык на раз-два. А как он под себя подмял мэра – вообще для меня загадка, да и не только для меня, но и для всех окружающих! Многие говорят, что Тема ему продался, якобы они с мэром черный доход с фестивалей мутят. Я в такое лезть не люблю, в слухи вдаваться – тоже, да и тебе не советую. Если там что и есть, то эта гниль ни мне, ни тебе точно не нужна.

– Почему-то я не удивлена, но могу заметить, что на лентяя, любящего легкие деньги, Артем не похож. Мне так кажется… – Задумываюсь, вспоминая его усталый и серьезный взгляд.

– Я и не говорил, что он лентяй, напротив. Город сам его на эту должность выбрал. Он реально мастер своего дела, но все равно думаю, что там что-то нечисто. Хотя, впрочем, мне это неинтересно.

Ваня морщится и слегка машет рукой в знак того, что стоит закрыть эту тему. И тут я с ним согласна. Хотя это наводит на мысль, что у мамы действительно были причины его недолюбливать.

«Не делай выводов о нем сразу. Дай ему шанс».

Слова дяди эхом проносятся у меня в голове. Любопытство начинает подгрызать, хотя холодный разум понимает, что лезть туда точно не стоит. Годик спокойно поработаю, подружусь с кем-нибудь, чтобы утешить маму, вон, с Ваней, например, и – обратно домой.

Однако эти размышления не мешают мне спросить:

– Ты сказал, что Артем как начальник прекрасен, а как человек, друг?

– Мы не друзья, – сразу поправляет меня Ваня. – Да, понимаю, что приехал сегодня по его просьбе, но я из-за тебя согласился. А он решил позвонить именно мне, потому что ты меня лучше всех в городе знаешь и со мной тебе плюс-минус будет комфортно – во всяком случае, комфортнее чем с другими.

– Логично. Весьма, – спокойно отвечаю, хотя нахожусь под впечатлением от хода мыслей Артема. – А как человек?

С губ Вани слетает смешок, затем он поджимает губы, становится серьезнее и внимательнее смотрит на дорогу. Осмотревшись, я понимаю, что мы заезжаем на парковку.

– Где это мы?

– Это центральная городская площадь, сердце Веселовска. Надо начинать отсюда, – поясняет мой личный гид, паркуя машину. – Пошли.

Послушно выхожу, разглядывая местность. Большие открытые площади, дорожки, деревья, фонтаны, концертные площадки, открытые кафе… Я сразу вспоминаю карту из мануала, любезно составленного Артемом. Хочется достать его из сумки, чтобы свериться с картой, но мне кажется, что лучше не светить перед Ваней такой вещичкой. Что будет, когда он наткнется на свою анкету, которую я сама еще не читала? Один Артем знает, что там написано.

– Как тебе? – спрашивает Ваня, пока мы проходим к главной дороге центральной площади.

– Зелено. Живописно. Как ни странно, в гармонии с природой. Я удивлена: думала тут все будет более декоративным. – И правда, я предполагала, что душа и атмосфера города будут искусственными.

– У стен Веселовска души как раз больше, чем у людей, что его посещают, – сухо подмечает Ваня. – Зато их деньги позволяют нам процветать.

– Должно же быть в них хоть что-то положительное, – иронично подмечаю я.

– Ну да, хоть что-то, потому что проблем они приносят изрядно. – Ваня определенно недоволен и что-то недоговаривает.

– К чему ты клонишь?

– Тени ночи.

Пока я бросаю на него вопросительный взгляд, замечаю позади аллею фонтанов и останавливаюсь. Ну как аллею… длинный непрерывный ров, наполненный прозрачной водой и обрамленный белым мрамором. А вот уже по всей водной дорожке расположены фонтаны, поражающие композицией расположения и узорами, получающимися из водяных струй.

Я вроде и раньше видела фонтаны, и не раз, но здесь вода выглядит как произведение искусства, не перетягивая внимания на всевозможные статуи. Тут в основе сама архитектура воды.

– Тут и поющие фонтаны есть. Они просто отключены, – дополняет Ваня, заметив мой изучающий взгляд. – Хочешь, подойдем поближе, посмотрим?

– Хочу, – скромно киваю, и мы направляемся в ту сторону, где шум воды усиливается. Ваня замолкает, потому что перекрикивать фонтаны он не собирается. Так мы и проходим молча всю аллею, пока не останавливаемся у дальнего торца фонтана.

Меня распирает от желания коснуться водной глади, потому я и подхожу к фонтану. Слегка погладив воду, замечаю, что она достаточно теплая – определенно теплее, чем ее могло нагреть солнце. Ваня, по всей видимости, замечает мой озадаченный взгляд.

– Она с подогревом.

– Зачем?

– Богатенькие детки любят тут покупаться, а фонтан это предполагает.

Возможно, это и весело, но я бы не решилась туда занырнуть, хотя тут глубина где-то до середины бедра. Да и просто пошагать в воде как-то неловко, особенно, если вокруг толпы народа. Поэтому, погладив воду еще пару раз, решаю идти дальше.

– А если, наоборот, захотят остудиться при помощи фонтана?

– Для этого есть холодная аллея.

– Ну конечно! – И как я сама не сообразила?

– Ладно, пошли дальше. – Сощурившись от солнца, Ваня спускает на глаза солнцезащитные очки, и мы идем в другую сторону площади.

Обойдя всю площадь, Ваня вкратце рассказывает, что где располагается во время фестивалей, или упоминает о некоторых особенностях того или иного места. В итоге мы гуляем чуть ли не до вечера, но перед тем как посетить парк развлечений, который приберегли на финал, решаем заглянуть в местную кафешку, чтобы перекусить.

Кафе удивляет меня своим интерьером, так как я мало где видела такие озелененные заведения. И если снаружи это понятно, то внутри как-то непривычно. Несмотря на теплую погоду, мы располагаемся в помещении, в самом темном углу, при том даже не сговариваясь, просто как-то молча понимаем друг друга.

Ваня тоже не любитель людского внимания. И как он тогда стал старшим продавцом? Может, и мне удастся добиться успехов без стремления к общению?

В ожидании заказа мы откладываем меню и переглядываемся.

– И как тебе в целом? – интересуется Ваня.

– Все какое-то… – Запинаюсь, пытаясь подобрать подходящее слово. – Растительное, настоящее. Я думала, будет пафосное оформление и изобилие диковиной архитектуры.

– Это еще декорации не завезли.

– Декорации?

Ваня в который раз тяжело вздыхает, ловя мой озадаченный взгляд: видимо, уже устал за весь день объяснять мне каждую мелочь в городе. Что поделать, я же не виновата, что ничего не знаю.

– Дождись фестиваля, и все поймешь. Правда.

Поджимаю губы, чувствуя себя неловко от того, что замучила его сегодня расспросами и он потратил на меня свой выходной, хотя мог спокойно отдохнуть дома. Ваня, по всей видимости, замечает перемену в моем настроении и накрывает мою руку своей, всего на секунду. Затем слегка виновато отдергивает ладонь, но видя, что я не против, возвращает ее на место.

– Прости, просто я и так на работе с утра до вечера языком чешу. Ты не виновата. Ты быстрее поймешь, когда сама все увидишь, чем если я буду на эти вопросы отвечать.

Затем нам приносят еду, и Ваня, чуть смутившись, быстро убирает свою ладонь с моей. Поблагодарив официантку за заказ, мы молча приступаем к еде, и, когда, перекусив, начинаем чувствовать некоторый прилив сил, почему-то не торопимся покинуть кафе.

– А чем ты занимаешься помимо работы?

Это вопрос мне? Серьезно?

Сначала я немного зависаю (не ожидала со стороны Вани интереса ко мне), но, собравшись с мыслями, нахожу слова.

– Читаю. Рисую. Фильмы смотрю… – пожимаю плечами, не зная, что еще ответить.

– Рисуешь? И-и… как?

Это, видимо, он так выражает желание увидеть лично уровень моего мастерства.

С минуту подумав, я достаю планшет.

– Смотри в окно. – И, поймав его недоуменный взгляд, дополняю: – Просто смотри в окно. Пожалуйста.

– Ладно.

Ваня слегка смущен, не понимая, что я хочу от него, но тем не менее слушается, а я принимаюсь его рисовать. Не абстракция, да еще в цвете. Удивительно! Но так проще всего показать навык, а свои готовые работы я ему демонстрировать не готова: слишком личное. Слишком. Личное.

Штрих за штрихом… Ваня понемногу косится на меня и начинает понимать, что я делаю. Я же, попеременно глядя то на него, то на планшет, впитываю черты его лица, как губка, запоминая каждый сантиметр.

Неожиданно перед моими глазами вспыхивает образ веснушек и искрящихся серо-зеленых глаз Артема. От неожиданности я вздрагиваю, зависнув у планшета. Кажется, я задумалась. Сморгнув навязчивый образ, продолжаю работать, только быстрее.

Через некоторое время отправляю рисунок Ване на телефон. Его номер я получила еще в первый день работы: было бы странно не иметь возможности позвонить начальнику.

Услышав звук входящего сообщения, Ваня достает телефон из кармана и открывает фото. Его брови поднимаются, а глаза округляются от удивления.

– Ого! – Ваня всматривается, все ближе поднося телефон к глазам. – Да ты просто мастер! Я в шоке! У нас даже у Артема в команде таких художников, наверное, нет.

У Артема в команде?

«Сразу скажу: магазин – это ограниченное пространство без разностороннего опыта жизни. Может, если начнешь разбираться в устройстве Веселовска, я возьму тебя к себе в команду». В памяти всплывают слова Артема.

Неужели он разглядел мои способности просто по той абстракции на холсте?

– О чем ты задумалась? – приводит меня в чувство голос Вани, и я от неожиданности моргаю. И правда, задумалась. Осмотревшись по сторонам, бросаю взгляд на часы.

– Может, уже пойдем?

– Пошли.

Подозвав официантку, Ваня расплачивается, и мы направляемся к последнему пункту нашего путешествия.

На улице уже стемнело, но городская подсветка парка аттракционов своим освещением создает необычайную атмосферу. Здесь таинственно, и оттого становится интереснее и загадочнее. Это место чем-то привлекает меня больше всего. Тут можно проверить свои нервы на прочность, пусть я и не до конца уверена в этом желании. Но ночь шептала пойти на любые безумства, а может, Веселовск и впрямь меняет людей.

Только от одного вида колеса обозрения мне становится плохо, и я опускаю взгляд. Ну почему оно такое огромное и высокое?!

«Не смотри! Не смотри! Не смотри!»

Все внутри зудит от желания поднять голову, но я понимаю, что будет, если я это сделаю. Буду всматриваться. А если буду всматриваться, то примерно с секунду мне будет всего лишь любопытно, а потом все тело и вовсе оцепенеет.

– С тобой все нормально?

По спине пробегает холодок, и я вздрагиваю от неожиданности.

– А?..

Верчусь, пытаясь найти источник звука, и ошалелым взглядом упираюсь в Ваню.

– Ты чего?

– Да так… Просто высоты боюсь. А тут это… – Бросаю косой взгляд в сторону колеса обозрения. – Оно такое огромное!

– А это да, – задумчиво произносит Ваня, не отводя взгляда с этой громадины. – Там безопасно, честно-честно. Если будешь просто сидеть и не стараться выскочить, то можно насладиться красотой города. Он как на ладони.

– Правда? – А о прекрасной стороне я как-то и не подумала.

– Правда. Хочешь взглянуть? – Заметив мои явные сомнения, Ваня чуть погодя добавляет: – Все равно со следующей недели открываемся. С людьми общаться еще страшнее. Можно немного закалить нервную систему. Так или иначе, придется.

В его словах есть смысл. Если смогу ощутить внутри этот маленький вкус победы, то он будет согревать меня, когда я буду сомневаться в своих силах. А вдруг я, правда, сумею насладиться красотой города и написать по нему картину?

С дрожью в голосе – да чего таить, во всем теле – я соглашаюсь.

– Ну пошли. Прокатимся.

Мой взгляд цепляется за колесо, и я ни на минуту не отвожу от него взгляда, пока мы не подходим к нему вплотную. Когда перед глазами кабины плавно сменяют друг друга, мое сомнение усиливается.

– Ты точно уверена? – слышу рядом голос Вани и просто киваю в ответ, не в силах обернуться к нему.

Он, по всей видимости, отходит за билетами, потому что через пару минут подходит ко мне.

– Пойдем. Пути назад нет.

Людей вокруг совсем немного, поэтому и очереди почти нет. Только несколько подростков перед нами занимают кабину, весело смеясь, прежде чем наступает наша очередь.

Чем меня пугают подобные аттракционы, так это тем, что садиться тут надо на ходу. Пусть колесо и крутится медленно, но малейшая заминка, и можно не успеть. Собственно, о заминках.

Как только мы собираемся садиться, у Вани звонит телефон. Он нервно отвлекается на него, тот падает из рук, и… Время упущено. Замечаю это только тогда, когда сама поднимаюсь все выше и выше и, обернувшись, никого не нахожу. Только вижу растерянного Ваню, который явно озадачен звонком. Возможно, ему позвонил человек, способный выбить его из колеи.

Так, стоп. Я на колесе обозрения. Одна.

Земля и люди все отдаляются и отдаляются. Неожиданно осознав, что еще стою, я чувствую, как ноги подкашиваются, и оседаю на сиденье. Черт, и кабины еще открытые! Голова начинает кружиться, я закрываю глаза, а затем начинаю смотреть в пол, концентрируясь только на том, как кабина слегка покачивается от передвижения. Ощущения, честно говоря, страшные!

Колесо большое, а это мы ведь только на подъем пошли.

Какое уж там «город как на ладони»?!

Меня начинает трясти, в глазах ощущается жжение. Не хватало мне тут еще расплакаться, как маленькой девочке! Стараюсь сконцентрироваться на мыслях, но тоже ничего не получается.

Рассеянность… Страх… Спутанность… Паника… Хаос… Вот и все, что заполняет мою голову.

Музыка! Точно! Дрожащими руками открываю сумку, надеясь найти свои любимые наушники, но не нахожу и словно в пропасть проваливаюсь.

Да ну?! Ну нет… Неужели они… Дома?!

Так новая волна паники начинает сочетаться с истерией, и я снова закрываю глаза, пытаясь взять себя в руки. С губ слетает протяжный стон безысходности, в голове все сильнее шумит от поскрипывания передвигающей кабины. Кажется, только этот звук я и слышу. Весь мир сужается до него. Больше ничего вокруг нет, просто не существует.

Со временем, когда я понимаю, что моя кабина доходит до самой высокой точки, раздается скрежет. Кабина резко тормозит, и я подаюсь чуть назад, благо, скорость плавная и сила инерции меня никуда особо не выбрасывает. Но я теряю внутренне равновесие, изо всех сил вцепляясь пальцами в борт.

А это еще что за ерунда?!

После минуты тишины я начинаю слышать голоса, но не могу разобрать слова. Ловлю только интонации. Озадаченность и негодование. Набирая в легкие побольше воздуха, нахожу в себе силы выглянуть, всего на секунду. Вижу, как суетятся работники, но затем, осознав, насколько они крошечные, пищу от страха и быстро закрываю глаза.

Я нахожусь высоко, очень высоко. Застряла совершенно одна в этой чертовой кабине! Изменить направление мысли не получается. Мозги словно закостенели и могут думать только об одном.

Кабина застряла… А если сорвется?

Пока воображение начинает подкидывать разные сценарии итога происшествия, я отвлекаюсь на зазвонивший телефон.

Ваня.

Серьезно?

Негнущимися пальцами принимаю вызов и подношу к уху телефон, вцепившись в него мертвой хваткой и боясь его куда-нибудь уронить.

–У тебя все нормально?

Какой же тупой вопрос! Он же знает, что я боюсь высоты!

– Ты серьезно сейчас? – отвечаю, пытаясь сдержать эмоции, но меня выдает дикая дрожь в голосе.

– Прости пожалуйста. – В его голосе слышится раскаяние. Уже неплохо. – Придется немного потерпеть. Не переживай. Ничего страшного. Сейчас все наладят и снова запустят колесо. Так что…

Его голос неожиданно обрывается, и я даже догадываюсь, почему. На фоне появляется до боли знакомый голос, веселый и непринужденный.

– И чем это вы тут занимаетесь?

Ваня кладет трубку, но вопрос Артема я слышала. Что он тут делает? Впрочем, не важно. Все равно меня отсюда никто не достанет.

Закрыв лицо руками, стараюсь отрешиться от этого мира и уйти глубоко в себя. Чуть покачиваясь из стороны в сторону, убаюкиваю себя, тихо мурлыча песню.

Постепенно тело немного расслабляется, но страх забрал много сил, и от этого мне становится очень холодно, особенно тут, на высоте: градус же понижается. А накинуть мне нечего. Когда я осознаю происходящее, паника снова подкрадывается, но я напеваю мотив сильнее, чтобы ее заглушить. Справиться с паникой получается не особо, ведь я ощущаю ее незримое присутствие.

Затем к скрипу покачивания кабины добавляется еще один странный звук, словно кто-то взбирается по лестнице. А странный он потому, что ведь это невозможно на такой высоте. Отнимаю руки от лица и верчу головой, пытаясь понять, где источник шума, но мозг соображает туго, и я совершенно ничего не понимаю.

Не понимаю до тех пор, пока кто-то одним ловким прыжком не перескакивает с корпуса колеса обозрения в кабину.

– Опять влипаешь в неприятности, солнышко? – Этот веселый голос вкупе с улыбкой кажется таким неестественным в подобной ситуации!

– Ка-ак ты?.. – пытаюсь выдавить звуки из своего не повинующегося мне горла.

Братец, видно, замечает, что к чему, и, стягивая с себя куртку, заботливо кутает меня в нее, присев передо мной на одно колено.

– Не бойся, предложение руки и сердца пока делать не собираюсь, – расправляя складки куртки, говорит он.

Руки Артема задерживаются на моих плечах, и он явно ощущает, как трясется мое тело под его ладонями.

– Ну нет, солнышко, это не дело, – недовольно морщится Тема и садится рядом.

Я все еще нахожусь в шоке от его поступка, и моего возмущения хватает на один писклявый вопрос:

– Ты что, бессмертный?

– Нет, я просто без тормозов, а это немного другое. У каждого свои недостатки. – Этот будничный тон, и правда, добивает. – Ладно, я пришел сюда не для того, чтобы ты составляла мою характеристику. Птичка напела, что ты боишься высоты. Значит, будем решать вопрос.

Пока я смотрю на Артема, краем глаза снова замечаю высоту и вновь с воем закрываю глаза.

– Так-с… симптомы вижу, диагноз ясен. Для начала просто медленно дыши на счет и закрой глаза.

– Ты серьезно сейчас?! – возмущаюсь я, не отрывая рук.

– Серьезно.

– Будто это поможет!

– Я сказал «для начала». Просто попробуй. И не халтурь. Ясно тебе? Если собралась помирать, все равно терять уже нечего.

Не выдержав, изо всех сил ударяю его по плечу.

– Дурак!

А Артем только и смеется, весело глядя на меня.

– Ему еще и смешно!

– А мне что, плакать, что ли? Ты будешь выполнять предписания врача или нет?

– А врач у нас, полагаю, ты?

– Да. Сегодня днем в переходе диплом купил. Спустимся – покажу.

Зачем я опять посмотрела вниз? Видимо, меня вынудило слово «спустимся». А ведь так хочется…

Судорожно вздохнув, закрываю глаза и начинаю медленно дышать.

Один.

Вдох.

Два.

Выдох.

Три.

Вдох.

Четыре.

Выдох.

Тело немного начинает расслабляться, но, услышав скрип колеса, я вздрагиваю, и счет чуть сбивается. Артем, видимо, замечает мою реакцию на поскрипывание и потому начинает… Петь?

«Нам так часто бывает страшно.

В этих страхах мы одиноки.

Но прочувствовать тоже важно,

Страх полезен бывает многим».

Его голос, спокойный, уверенный, набирает силу – От его убаюкивающего мурлыкания в первой строчке до решительности в последней.

«Он нас учит по жизни сражаться,

Невзирая, ковать в себе силы.

Хочешь просто одна испугаться,

Или чтобы мы страх разделили?»

Я распахиваю глаза и поворачиваюсь к Артему, не веря, что именно он обладатель такого прекрасного голоса. Гибкость, свобода, сила – в его голосе есть все.

На последних двух строчках второго четверостишия Тема оборачивается ко мне и подмигивает, зачем-то указывая кивком на небо. Может, для того, чтобы я смотрела наверх?

«Давай бояться вместе, и ни шагу назад.

Просто будь храбрее, пусть кошмары кричат,

Слушай свое сердце, в небеса посмотри.

Страхи отпуская, свет душою прими».

Его голос в припеве раскрывается с новой силой, словно глоток свежего воздуха. Артем поет, вкладывая душу, показывая эмоции, и его харизма создает магию не меньше, чем прекрасный голос.

Следуя тексту, я понимаю, почему нужно смотреть на небо, и слушаюсь. И удивляюсь, еще больше осознав, настолько хорошо видны звезды благодаря ясному небу. Это просто волшебство какое-то!

«Пусть страх станет другом и не будет врагом.

Не заметишь даже, как согреет теплом.

Обретя в себе силы, сможешь горы свернуть

И начертишь дальше самый лучший свой путь».

Закрыв припев, Артем добавляет ритмики и драйва отстукиванием ритма. Обернувшись к нему, я ловлю его мягкий взгляд и покачивание головой в процессе пения. Он снова указывает мне кивком на небо, призывая смотреть туда, словно магия другим способом не работает. И может, он прав.

«Рождая новую версию дальше

Самой себя, если это возможно,

Ты постарайся бежать от фальши

И принимай свои страхи достойно.

Ты не стыдись, если что-то пугает.

Свой страх прими, здесь никто не осудит.

Зато расчетливость страх воспитает

И опрометчивость сразу остудит».

Я так и смотрю на небо, наслаждаюсь богатством и мощью голоса Артема, и на секунду понимаю, что этот момент навсегда останется со мной как нечто невообразимое, как глава из книги, с этими нереальными ощущениями от паники до… счастья? Не знаю, что это, но внутри все застывает и светится от восхищения. В этот момент я почему-то рада, что это происходит именно со мной. И если мне кажется, что больше драйва выжать из ритмичного стука и голоса Темы невозможно, то я понимаю, как ошибалась, когда доходит очередь до второго припева:

«Давай бояться вместе, и ни шагу назад.

Просто будь храбрее, пусть кошмары кричат.

Слушай свое сердце, в небеса посмотри.

Страхи отпуская, свет душою прими».

Но ничто не длится вечно, в том числе и эти невообразимые ощущения. С резким качком и скрипом колесо приходит в движение, и я резко вздрагиваю – так резко, что от неожиданности вцепляюсь в руку Артема.

Он расслабленно принимает меня, переплетая наши пальцы и не отвлекаясь от пения, просто ритм больше не отстукивает. Я же, в свою очередь, закрываю глаза, сжимаю его руку и концентрируюсь на песне, последние строки которой он начинает лирично растягивать.

«Пусть страх станет другом и не будет врагом.

Не заметишь даже, как согреет теплом.

Обретя в себе силы, сможешь горы свернуть

И начертишь дальше самый лучший свой путь».

Когда его голос затихает, я распахиваю глаза и вижу, что мы уже достаточно низко. Или мой страх ослабел?

Перевожу взгляд на Артема и понимаю, что он смотрит на меня, только каким-то безмятежным и спокойным взглядом, мягко улыбаясь, что можно заметить лишь по приподнятому уголку губ.

Эта легкость каким-то образом переходит и ко мне, и я даже не замечаю, как наша кабина спускается.

– Идти пора, – расстроенно морщась, нежно шепчет Артем и, беря меня за руки, поднимает с места. Затем так же заботливо выводит из кабины.

Выходя, замечаю скопившуюся восторженную публику, которая встречает нас свистом и аплодисментами. Мы ведь просто сошли с застывшего колеса, и все? Или виной тому поступок Артема?

– Артем, ну ты, как всегда, отличился!

– Без тормозов парень!

– Красавчик!

– Герой!

– Прям как в фильме!

Все комментарии и взгляды прикованы к Артему, что его нисколько не смущает. Он просто благодарно улыбается и всем кивает, поглядывая на меня, а чуть приблизившись, и вовсе шепчет:

– Это все Веселовск. Привыкнешь.

«Нет, я привыкать не хочу. И это не Веселовск, а твоя выходка… Геройская, между прочим… Вот же я неблагодарная!»

Шум в голове усиливается, и мне хочется сбежать. Артем же, в свою очередь, поблагодарив всех, берет меня за руку и умудряется улизнуть со мной в какой-то проход между первыми попавшимися аттракционами.

– Где это мы? – Осматриваюсь в темноте и ничего не могу разобрать, только чувствую руку Артема.

– Так… Внутренний соединяющий коридор, для удобства работников.

– Зачем мы сюда зашли?

– Из-за тебя. Думаю, твоим нервам нужен отдых. Меня эта толпа совершенно не заботит.

– Привык ко всеобщему вниманию? – И почему в моем тоне проскальзывает упрек?

– Солнышко, не передергивай. Я понимаю, это стресс, но не записывай меня в зазнавшегося индюка при первой возможности, – спокойным тоном отвечает Артем. – Отдышалась? Пойдем дальше. Тебя Ваня, помнится, ждет.

Его слова заставляют меня почувствовать вину. Он меня только что спас, а я упрекаю его в том, в чем его вины и нет.

– Ваня? А ты меня не отвезешь?

– Не-ет, солнышко, не отвезу.

Чувствую, как он приближается ко мне, и, ощутив его дыхание у своего виска, замираю.

– Я бы очень хотел, правда, но сегодня не могу. Только завтра вечером домой приеду.

– Почему ты шепчешь?

– Не хочу тебя оглушить.

И только?.. Логично. Меня почему-то смущает нелепость моих мыслей, и я невольно сжимаю руку Артема.

– Чего ж ты пугливая такая? Я даже не подкатываю.

И ведь правда, не подкатывает – так, за руку держит, чтобы я не оступилась в темноте и не заблудилась в Веселовске. Это я себя накручиваю, только непонятно зачем. Неисправимый романтик! Он же твой двоюродный брат, пусть и сводный.

Мысли роятся, смущение копится, нервы шалят, хочется выть и спрятаться. Оттого я невольно утыкаюсь Артему прямо в грудь – как бы случайно.

Его свободная рука нежно поднимается по моей спине и останавливается на шее, массируя ее. Он хочет, чтобы я расслабилась?

– Пошли-ка уже на воздух. Боюсь, со мной в закрытом пространстве еще минуту ты не выдержишь.

Не хочу даже размышлять на тему того, что он имел в виду, и следом вылетаю на улицу. Свет вывесок и подсветка аттракционов режут глаза, и я мало что могу разобрать. Но толпы, и правда, след простыл, будто некоторое время назад ничего такого не происходило.

– Вот вы где! – неожиданно находит нас взволнованный Ваня, и это немного меня сбивает меня с толку.

– Отвези ее домой, пожалуйста. Хватит с нее приключений на сегодня, – просит Артем, а затем переводит на меня заботливый взгляд.

– Да, конечно, – сдержанно отвечает Ваня и подходит ко мне ближе.

– Артем! – прерывает наш разговор голос, доносящийся откуда-то издалека, привлекая к себе внимание.

Мэр? Серьезно.

– Уже иду, – послушно кивает Тема, а затем, бросив на меня взгляд, добавляет на прощание: – Постарайся никуда не влипать до завтрашнего вечера. Спокойной ночи, солнышко!

Братец идет к мэру, и они вместе уходят в противоположном от нас направлении. Чуть погодя Артем закидывает руку на плечо своего спутника, словно по-братски. Тот, становясь серьезным, оборачивается к нему, но руку не скидывает, а Артем, напротив, смеется и начинает ему что-то с увлечением рассказывать. В каких они вообще отношениях?

Ваня, видимо, замечает мое удивление и предполагает, какие вопросы могли появиться в моей голове. Хотя округлившиеся глаза и красноречиво выгнутую бровь сложно не заметить.

– Не спрашивай, сам не знаю. Гадать глупо. – И, тяжело вздохнув, добавляет: – Пошли уже отсюда.

– Пойдем.

Мы медленно направляемся к его машине. От переживаний сегодняшнего дня меня слегка пошатывает. Оступаюсь на ближайших ступеньках, меня ловит Ваня и заботливо предлагает:

– Может, ты меня под руку возьмешь? С тебя, правда, хватит приключений.

Я ненадолго задумываюсь, но все же соглашаюсь.

– Ладно, давай.

Пожимая плечами, смущенно мнусь, но принять помощь приходится. Меня все еще немного внутренне потряхивает, как вспомню колесо обозрения.

– У вас такие аварии в порядке вещей?

– Нет, – улыбается Ваня, – это случайность. Город потому и перекрыли для проверки. Отлаживают все системы перед фестивалями. Тут такие клиенты приезжают, что не дай Бог что!

– Понятно.

После этого между нами воцаряется молчание, немного неловкое. Но в моей голове роится столько вопросов, что я сама удивляюсь своей общительности.

– А что ты делал тут внизу? Мог следом сесть. Покататься.

– А какой смысл без тебя кататься? Да и помог техникам немного, когда колесо встало. Я, когда был подростком помогал с аттракционами. Опыт имею.

– Ну тогда хорошо, что ты остался внизу.

Вечерняя тишина, темное небо; слышны только наши шаги по парку. Это мне нравится. Неужели скоро будет так людно, что не пройти? Все-таки хорошо, что я сегодня воспользовалась этим моментом, пусть колесо обозрения и вышло мне боком. Город красив, безусловно. Это вдохновляет на новые идеи и художественные образы, так что смело можно сказать спасибо… Артему? А сколько раз я уже должна ему сказать спасибо?

Гляжу на ночной горизонт, и перед глазами вновь появляется образ Артема. Я словно слышу его голос в ушах. Текст бы вспомнить… Как там было? «Давай бояться вместе, и ни шагу назад»? Точно… Черт, это ведь красиво!

В темноте такие вещи ощущаются намного острее, потому что проще уйти в мысли, раскрасив все воображением. Ведь глаза так не напряжены, и высматривать особо нечего.

Ваня, по всей видимости, из-за того, что я ушла глубоко в себя, почувствовал себя одиноким, а потом решил продолжить наш разговор.

– Если сравнивать с тем, что было в те времена, сейчас проверки спокойно проходят.

Я отвлекаюсь на его вопрос, выныривая из задумчивости.

– Почему?

В целом, правда, интересно. Я ведь о городе ничего не знаю.

– «Тени ночи». Я уже упоминал это название. Местная банда. Они, конечно, нацелены испортить своими выходками все удовольствие приезжей элите. Но если на них наткнешься и им не понравишься… В общем и целом, скользкие ребята. Закон любят нарушать. У них есть метка на левом запястье в виде тату. Там обычно написаны их клички. И насколько мне известно, чем татуировка сложнее и больше, тем выше они по иерархии у себя в банде. Как они там лычки раздают, понятия не имею… Я к тому… в общем, всматривайся, будь осторожна и не гуляй по вечерам одна. Они, как вампиры, только на ночь глядя вылезают в основном.

– То есть ты меня после колеса так решил успокоить?

Сказать, что по моей спине пробегает холодок – ничего не сказать! Я сразу скукоживаюсь, осматриваясь по сторонам.

– Да нет… Блин… Я не к тому… Сейчас они тоже не ходят. И вообще они поутихли знатно. Поэтому и сказал, что теперь те же проверки мирно проходят. Не знаю, кто их приструнил и как, но точно что-то произошло. Просто имей в виду, на всякий случай. Если такой кадр прилипнет, держи ухо востро и мне говори. Ну или… Артему. – Ваня даже немного теряется от моей реакции. – Честно, не хотел пугать. Напротив, «предупрежден – значит, вооружен».

Теперь его слова вселяют больше уверенности и спокойствия.

– Я уже поняла, – выдыхаю с облегчением. – Спасибо за заботу.

«А Артему даже спасибо зажала, благодарная ты моя! Ха-ха!»

Почему я так громко думаю?!

– Идиотка, – шепотом слетает у меня с языка.

– Что ты сказала? Не расслышал, – с любопытством косится на меня Ваня.

– А? – как ни в чем не бывало разворачиваюсь, якобы не понимая, чего он от меня хочет.

– Ну ты сказала что-то.

– Что-то… – задумчиво киваю, думая о том, как улизнуть от разговора.

Что-что, а когда мысли вылетают так резко из моей головы, меня дико смущает.

– Устала, говорю. Домой хочу.

«А вот и идейка! И придумывать ничего не надо».

– Да мы уже подошли.

И правда, его машина-малышка уже мигает нам фарами. Ваня, видимо, только что снял ее с сигнализации. Мы садимся в машину и едем в тишине. Только по радио приглушенно звучит нежная мелодия.

Когда мы подъезжаем к дому, я чуть не засыпаю, а потому, войдя в дом, сразу направляюсь к кровати и быстро проваливаюсь в сон. Эмоции за сегодня выжали из меня все силы.

Следующий день проходит спокойно и мирно. Я то читаю, то рисую. Дядя, к счастью, наконец-то дома. Оказывается, старый магазин подарков еще не был закрыт и дядя пропадал в нем, чтобы закончить там дела и подготовить к открытию новый магазин. И правда, работы много.

Мы с ним смотрим какой-то семейный фильм, вспоминаем прошлое, готовим обед, и эта уютная тишина меня наконец-то радует. Есть только я, дядя и этот пусть и старый, но очень уютный дом.

Сидя в гостиной на диване, я читаю книгу – как ни странно, именно тут, а не в своей комнате. Я жду Артема. Уже вечер, а значит, он должен приехать. Может, стоит ему сказать обычное человеческое «спасибо»?

И почему моя мама его так недолюбливает?

Меня так сильно мучит этот вопрос, что я решаю ей позвонить, не знаю, зачем. Потому что глупая?

– Привет, мам.

– Привет, доченька. – В ее голосе слышится тепло, она явно рада моему звонку. – Уже соскучилась?

– Да. И это тоже, – улыбаюсь в ответ.

– Тоже? – настораживается мама. – Что стряслось?

– Да ничего такого, просто подслушала дядин телефонный разговор и услышала, что у него, оказывается, есть сын… – Пауза, гробовая тишина в трубке. – Почему вы никогда мне о нем не рассказывали?

Затем тишину сменяет мамин заливистый смех.

– Да ты не так поняла, наверное! Тебе послышалось. Нет у Коли детей.

Понятно. Хочет обратить все в шутку.

– Да нет, мам, точно не ослышалась. Его Артем, по-моему, зовут… Или Андрей. – Делаю вид, что напрягаю память в попытке вспомнить.

Теперь тишина становится более напряженной.

– Вот раз услышала, и забудь. Не наш он человек. Он опасен для общества. Это твой дядя с дурости благотворительностью занялся. – Мамин голос звучит четко и строго, ее точно ничем не прошибешь. – Тема закрыта. Ясно?

– Ясно, мамуль. Ясно, – грустно вздыхаю. – Просто спросила…

– Понимаю, солнышко. Прости. – Теперь строгость в мамином голосе снова сменяется нежностью. – Давай позже созвонимся, что-то я нервная немного.

– Хорошо, мамуль. Сладких снов! – Мы прощаемся, и я кладу трубку.

Солнышко… Это сказала мама, а в ушах эхом звучит голос Артема. Ну почему я так часто о нем думаю? Вполне логично: мы живем вместе, он мой двоюродный брат – что ж не думать-то?

Чуть сползаю по спинке дивана и ухожу в себя, обняв закрытую книгу, прижатую к груди.

А Веселовск, правда, интригует, ничего не скажешь. Только смогу ли я продержаться в открытом магазине хотя бы неделю? Вот это хороший вопрос.

– Ну привет, солнышко! – слышу голос слева от себя и оборачиваюсь.

Вот и Артем. Он сидит рядом на диване и улыбается. Да он всегда улыбается, разве что по-разному. Сейчас улыбка теплая, мягкая. Может, соскучился? О чем я думаю!

Мама сказала, он опасен для общества… Чем? Может, у него что-то с мэром? Может, они реально делят деньги по-черному? Или… Бросаю взгляд на его левое запястье, которое, как и всегда перекрыто кожаными браслетиками, фенечками, часами, и в голове раскатом грома звучит Ванин голос.

«В общем и целом, скользкие ребята. Закон любят нарушать. У них метка на левом запястье есть. В виде тату. Там обычно их клички написаны».

– Спокойной ночи, – сдержанно киваю и ухожу к себе в комнату.

Надеюсь, мне удалось сделать свой уход не слишком суетливым. Захлопнув за собой дверь, прижимаюсь к ней и крепко сжимаю в руках книгу.

Может, все эти фенечки скрывают метку?

Неужели Артем… в банде?

Света

Прокрутив пару раз в голове теорию о том, что Артем – член банды, осознаю поспешность своих выводов. Вряд ли мэр тогда бы допустил его на подобную должность, думаю, ведь он точно в курсе всех дел. Тем не менее все эти размышления и мамины слова меня немного насторожили, поэтому я решилась максимально игнорировать Артема.

Как только я сажусь в машину, сразу надеваю наушники, а видимся мы в основном только в ней. Артем пропадает на своей работе, я – на своей. Дома сижу в комнате. Все наше общение – это его «Доброе утро, солнышко», которое он успевает вставить, пока я не включила музыку, и мой кивок в ответ.

И у меня получается его игнорировать, причем успешно, но в четверг что-то идет не по плану. Ведь, как только в наушниках начинает играть мелодия, их с меня скидывают, а затем и вовсе складывают, и забирают.

– Какого черта?! – Недоуменно бросаю возмущенный взгляд на Артема.

– Вот и я спрашиваю, – как ни в чем не бывало отвечает он. – Какого черта? Что случилось? Я, конечно, из-за всех сил старался не навязываться, наблюдал за твоим поведением, реакцией, выжидал. Но меня все достало. Так что повторяю снова: какого черта?

Я молча отвожу взгляд в сторону и сжимаюсь, скрестив руки на груди от неловкости ситуации.

– Не-ет, солнышко, игра в молчанку не прокатит. Это как минимум некрасиво. И вообще я тебя… не сказать, что спас, но определенно помог, так что будь щедрой хотя бы на беседу. – И, бросив на меня мягкий взгляд, Артем добавил: – Что стряслось?

– Мама сказала, что ты опасен для общества, – шепотом выдаю и, закрывая глаза, краснею: обещала ведь не говорить с ней.

– Класс! – Хлопнув в ладоши, Артем растягивает губы от досады. – И что ты ей про меня рассказала?

– Ничего… Сделала вид, что просто в дядином телефонном разговоре услышала, что у него есть сын. Спросила ее, почему мне о нем не рассказывали, и все. – И так я ему отплатила за его добро!

– Ну ладно, ничего критичного не произошло, но ты будешь наказана. – После этих слова машина наконец трогается с места, и мы отъезжаем от дома. – Жестоко наказана.

Его хитрая довольная улыбка почему-то не наталкивает меня на позитивные мысли.

– Ты серьезно?

– Абсолютно.

– И что ты удумал?

Спорить смысла нет, поэтому смирюсь. Реально накосячила.

– Скоро сама все увидишь, – подмигивает мне Артем, возвращая взгляд на дорогу.

Мне снова бросается в глаза его левая рука, перекрытая браслетами и фенечками. Он их вообще снимает?

– Что ты все смотришь? Тебе розовая фенечка покоя не дает?

– Не она, а то, что под ней. – Была не была! А что, может, стоит решить все вопросы сразу?

– А что под ней? – Артем явно кайфует от моего любопытства и вносить ясность не планирует.

– Не знаю, – в итоге задумчиво бросаю я, поджав губы, и гляжу на красный свет светофора.

Артем пользуется моментом, когда машина останавливается, и, приближаясь ко мне, интригующе шепчет на ухо.

– Дать подсказку?

Краем глаз замечаю его губы, растянутые в улыбке, и меня это почему-то смущает. Да и шепот, какого-то черта, слишком приятный. А еще эти искрящие глаза…

Вдохнув поглубже, облизываю пересохшие от волнения губы и придумываю небрежный, немного отталкивающий ответ.

– Валяй!

– Под ней рука, как правая, только левая.

От его ответа с моих губ срывается смешок, но я их сжимаю. Медленно развернувшись к Артему, ловлю на себе взгляд его веселых глаз, в котором сквозит усмешка.

– Да ты что?! Правда?!

И как сдержаться, чтобы не треснуть по его победной физиономии?! Ну вот как?!

– Абсолютно! – довольно выдыхает он мне в губы и, словно ничего и не было, продолжает вести машину.

Отвернувшись, пытаюсь сморгнуть навязчивые образы в виде крупных планов его глаз и губ.

Не успеваю я прийти в себя и медитативно навести порядок в голове, как в мои мысли врезается задорный голос Артема:

– Что еще про меня говорят, солнышко? Или думаешь, я не понял, почему тебя так интересует моя рука?

Догадливый!

– Что ты с мэром пилишь «черные» деньги… или как там… – пожимаю плечами, выложив последний известный мне факт.

– Когда найдут купленную мной на эти деньги виллу, сообщи мне: хоть буду знать, где она и что мне принадлежит. – По всей видимости, Тема привык к такого рода слухам. А я, скорее всего, накрутила себя и повелась. Но мама-то что-то знает. Вопрос, что именно.

– Прости, – решаю на всякий случай извиниться за то, что заподозрила его в чем-то малоприятном.

– Все хорошо, солнышко, не извиняйся. – Его мягкая улыбка такая теплая и заразительная, но я зажимаюсь и решаю замкнуться в себе.

Тем временем мы постепенно приближаемся к Художественной академии, расположенной почти в центре города. «И что мы тут забыли?» – хочу спросить, но решаю молча ждать: вдруг опять разговор за что зацепится?

Припарковавшись, Артем не спешит выходить из машины, а я. в свою очередь, жду команды «на выход»: вдруг мы еще не доехали. Осматриваясь по сторонам, слышу гудки телефона и оборачиваюсь на звук. Артем кому-то звонит?

– Приве-ет, Ленок! – восторженно произносит он. – Тут такое дело… Мы со Светой опоздаем. Потусуешься пока в магазине? А то Ванечка изноется, что я у него сотрудников краду. Ладушки? Спасибо, моя хорошая!

Слышать имя «Света» из его уст было по меньшей мере странно. Я же «Солнышко». Но вслух решаю сделать акцент на другом обращении.

– Ванечка?

– Ванечка, – с театральным вздохом кивает Тема и оборачивается ко мне. – Как ты думаешь, где мы?

– Художественная академия, – пожимаю плечами, хмуря брови, будто ответ на вопрос не очевиден. – Вывески читать умею.

– Отлично! Читать умеешь, это хорошо! – Артем как-то странно улыбается, глядя на академию, а затем задумчиво облизывает губы. – Ладно, пошли. В этом наказании нет ничего страшного и серьезного.

Кажется, он и сам не уверен в своих намерениях, но отступать от них не собирается. Интересно, что вообще творится в голове у этого человека?

Послушно выхожу из машины и осматриваюсь. Несмотря на то, что здание академии двухэтажное, оно очень высокое. Даже не представляю, какие там потолки.

Окрестности украшают зеленые сады, уходящие в одну сторону лабиринтом, а с другой стороны уже напоминают парковую зону. Каждым участком своей территории Веселовск как будто напоминал, что создан для того, чтобы стать неизменным предметом восхищения.

Артем окликает меня, и мы входим в здание. Пока добираемся до нужного места, Тема здоровается с каждым встречным, обращаясь к нему по имени, и меня утомляет необходимость останавливаться каждую пару секунд и ждать. Это сколько же имен и людей нужно помнить?! Столько лишней информации в голове!

Я начинаю придавать значение происходящему только тогда, когда мы заходим в просторный кабинет. Высокий потолок, светлые стены, высокие узкие окна – красиво, конечно, но слишком ярко, на мой взгляд. Я предпочитаю прятаться в тени, хотя рисование предполагает хорошее освещение.

В середине зала приготовлены два рабочих места с мольбертами, стоящими обратной стороной друг к другу, а сбоку от них расположен стол со множеством красок. Это для кого тут расставили, интересно? Для нас, что ли?

Нас встречает женщина с длинными волнистыми русыми волосами. На вид ей лет сорок. Она первым делом обнимает Артема, тепло улыбаясь ему. Его все так встречают? Он – как король этого города, не иначе.

– Привет, Тем. Сделала все, как ты просил.

Всматриваюсь пристальнее, и мне начинает казаться, что я ее где-то видела.

– Спасибо тебе огромное! – Тема с охотой принимает ее объятия. – С меня причитается.

– Полагаю, ты Света? – неожиданно обращается ко мне женщина, отстраняясь от Темы. – Племянница Коли Корнилова, верно?

– Ага, – скучающим тоном отвечаю я.

Видимо, то, что я племянница дяди Коли, входит в список моих достижений.

– А я Маргарита Ивановна, преподаватель академии. Артем говорил, что ты хорошо рисуешь. Не хочешь к нам попробоваться?

Теперь точно вспоминаю, где я ее видела: в городском мануале Артема. Он даже что-то писал о том, как можно найти с ней общий язык. Хм… интересно, Тема циник, или он с ней искренен?

Размышления немного отвлекают меня, поэтому я слегка мнусь и, пожимая плечами, отвечаю не сразу.

– Не знаю. Как-то не задумывалась об этом.

Артем, глядя на меня, красноречиво закатывает глаза, словно скрывает в этом жесте некий смысл, но я его не понимаю.

– Ну ладно, не буду вам мешать. – Маргарита Ивановна деликатно отстраняется от нас. – Может, после сегодняшнего задумаешься?

Когда она уходит, Артем пододвигает к столу с красками маленький столик.

– Иди сюда, – жестом подзывает он меня.

Я повинуюсь. А что мне остается делать?

Остановившись напротив Артема по другую сторону столика, выжидающе смотрю ему в глаза.

– Ты у нас рисуешь абстракции, да?

– Угу, – утвердительно мычу в ответ.

– Так вот, выбирай три цвета для фона, который зальешь таким неким градиентом, и один цвет для четкого контура сверху, что задаст рисунок.

Сомневаясь, хмурю брови, но делаю то, что он сказал.

– Для фона, говоришь? Ну тут все просто: черный, серый и белый. А контур будет… Фиолетовый.

– Депрессивно, – с улыбкой подмечает Артем, оценивая взглядом мой выбор. – Теперь я.

Так, стоп. Он что, тоже будет рисовать? Тупой вопрос: мольберта же два. А разве Артем умеет?

Скепсиса в моем взгляде становится еще больше, но я слежу за новыми цветами, появившимися на столике. Фон в голубых, оранжевых и розовых тонах оттенков рассветного неба, а контур задаст теплый темно-синий цвет. Красивое сочетание, но какое-то уж больно радостное.

Я не понимаю, в чем подвох, пока Артем не разворачивает стол, меняя краски сторонами.

– Ты рисуешь теми, что выбрал я, а я – теми, что выбрала ты. Попробуем передать настроение через цвета красок. Погнали?

Я хочу возразить, но так и застываю, чуть приоткрыв рот. Бросив оценивающий взгляд на краски и переведя его на Артема, в итоге киваю:

– Погнали.

Мы молча приступаем каждый к своей картине. В процессе медитативной работы кисточками я понимаю, почему мольберты стоят обратной стороной друг к другу. Это явно сделано для того, чтобы мы не видели работы друг друга в процессе. Поэтому сложно было понять серьезное отношение Артема к этой затее. Вдруг для него это шутка и он только испортит холст своей несуразной мазней, а потом скажет, что это абстракция, и добавит, что я занимаюсь по сути ерундой?

Ну вот, уже приписала Артему оскорбления, а он ничего еще не сделал! Почему мой мозг работает именно так? Ну почему?! Может, Теме до меня и дела нет. Ага, именно поэтому он отпросил меня с работы и позвал сюда, да еще, как выяснилось, подготовился… Именно потому, что ему нет до меня дела.

– Какого черта?! – вслух ругаю саму себя и, застыв с кистью в руке, изучаю уже исписанный мною холст, словно вижу его впервые.

Артем немного озадаченно, но с мягкой улыбкой выглядывает из-за своего мольберта.

– Все нормально?

– Ага, – сдержанно киваю, бросая на него резкий беглый взгляд, и возвращаюсь к работе.

Ну почему я думаю слишком громко?! Ну почему?!

Поныв внутренне еще пару раз, прикусываю нижнюю губу в надежде, что на этом мои мысленные метания закончатся.

Цвета рассветного неба… На этой абстракции и надо сосредоточиться. Нужно передать рассвет. Словно что-то распускается, расцветает, рождает новую жизнь. Вера. Надежда. Что-то светлое.

Свет-ло-е.

Ну я же солнышко! У меня же выйдет! Черт, Артем как будто специально все подстроил!

Бросаю на него еще один беглый взгляд.

– Точно все нормально? – слышу его голос, но взгляд не поднимаю. Напротив, нежность его тона заставляет меня краснеть, но я только поджимаю губы, крепче сжимая в руках кисть.

«Так, Света, выдыхаем. Это просто картина, такая же обычная, как и всегда.

Решаю не обращать внимания на Артема и, отключив голову, наконец погружаюсь в сотворение своей очередной картины.

Понимаю, что в задумчивости мазки получились резкими, поэтому для начала стараюсь это исправить мягкой тушевкой. Мягкие переливы смотрятся красивее и качественнее. Когда я понимаю, что меня устраивает расположение цветных переливов, дополняю его сверху четкими темно-синими линиями для полноты образа.

Картина получается нежной и в самом деле рождает внутри надежду на что-то светлое и новое. Смакуя послевкусие от проделанной работы и глядя на итоговую картину, я понимаю, что отчего-то на душе становится как-то радостно. И как мне удалось зарядить эту картину такой приятной энергетикой? Сама себе удивляюсь.

– Подпись на картине оставь. – Вздрагиваю, понимая, что этот шепот слышится позади меня.

Выглядываю за мольберт Артема, понимаю, что его там нет, и только после этого осторожно оборачиваюсь.

– Перестань так бесшумно подкрадываться. Напугаешь когда-нибудь. – Меня это не испугало, но возникло легкое чувство тревоги.

– Это просто ты уходишь в работу с головой. Я передвигаюсь нормально, – улыбаясь одним уголком губ, объясняет Артем, а затем произносит по слогам: – Под-пись.

– Точно, – быстро киваю и принимаюсь за работу.

Поставив свою фирменную закорючку, отступаю на шаг и, еще раз оценивая работу в целом, наталкиваюсь на Тему.

– Прости. – Чуть ссутулившись, отхожу в сторону, нервно закусывая нижнюю губу.

– Да все нормально. Я не против. – Бросив на меня изучающий взгляд, Артем добавляет: – Чего ты так нервничаешь? Картина получилась шикарной! Ты сделала именно то, чего я от тебя ожидал.

Его слова отрезвляют.

– А чего ты от меня ожидал?

– Не скажу. – Эта его загадочная улыбка! Вот бы… – Пошли, на мою посмотришь.

Артем кивает в сторону и обходит мое рабочее место, подходя к своему мольберту, а я послушно иду за ним. Действительно любопытно, что у него за ма-азня…

Что это?.. На какой выставке он купил этот холст? Это же…

Мои цвета хоть и выглядели немного депрессивно, но Артем тоже создал из них возрождение. Словно из тьмы просвечивает свет сердца, а фиолетовый символизирует контуры и шрамы. Столько смысла, боли и радости одновременно! Мне определенно нравится эта картина. Могу заметить, что тут прослеживается как личностная трансформация, так и романтичная сторона ее истории.

– Ну и как тебе? – спокойно интересуется Тема.

Слов у меня нет, а оду восхваления петь не хочется, поэтому, запутавшись в словах, я зависаю.

Чуть выждав время, Артем говорит:

– Она твоя. Считай это моим подарком. – А затем чуть погодя добавляет: – А я заберу твою. Это часть… твоего наказания.

– Спасибо, – шепчу, бросив на него задумчивый взгляд, и забираю подаренную мне картину. – Им бы подсохнуть.

– В машину аккуратно положим, не переживай.

Артем забирает мой шедевр, и мы уходим из художественной академии. Теперь и на работу пора. Как ни печально, а приходится возвращаться в зал, к покупателям, от которых я под любым предлогом прячусь чуть больше недели.

Машина трогается с места, а меня начинает немного распирать любопытство.

– Так ты у нас и поешь, и рисуешь. Прям на все руки мастер!

– Ну не на все. Творчество – часть моей профессии. Мне приходится придумывать образ и декорации города к каждому фестивалю, поэтому что-то да умею. Скажем так: я задаю направление, а за реализацию отвечает моя команда художников. Вот они рисуют куда лучше меня. – Еще и скромничает!

– Мило, – подытоживаю и отворачиваюсь к окну.

Веселовск не такой большой город, поэтому мы быстро добираемся до работы. Только вот заходить я не тороплюсь, поэтому просто останавливаюсь в закутке у служебного входа и, закинув в рот ядреную ментоловую жвачку, пытаюсь растворить в ней свое напряжение.

И как мне это поможет устроиться в обществе? Чем родители думали вообще? Хотя, признаться честно, я и сама не особо пробую что-то делать. Ладно, для начала надо просто привыкнуть к… обществу.

В сотый раз мысленно кляня сферу торговли, бросаю взгляд на служебную дверь и замечаю идущего в мою сторону Артема.

– Ну и чего ты тут стоишь? – спрашивает он, остановившись напротив меня.

Я медлю с ответом, пожимаю плечами, но все же нахожу слова.

– Неохота. Мне нравится магазин, но клиенты тут…

– Пока еще нормальные, – заканчивает мою фразу Артем. – В пятницу богачи капризные придут, вот там и начнется веселье!

– Ох! – нервно выдыхаю я, потирая плечи. – Лучше бы ты этого не говорил! Только хуже стало!

– Хорошо, пустим разговор в другое русло, – улыбается Артем. – Жвачкой не поделишься? А то, может, я тоже нервничаю.

Я с подозрением смотрю на него, но начинаю рыскать в сумочке в поисках упаковки.

– Ладно.

Вытащив из упаковки две пластинки жевательной резинки, как в рекламе, протягиваю их ему на раскрытой ладони, как на блюдечке. Только вот взять Артем их решает нетрадиционным способом: аккуратно взяв мою кисть в свою руку, он наклоняется, чтобы подобрать пластинки ртом. Только делает он это медленно, нежно, словно намеренно задерживая ощущения от его губ, а впоследствии и ловкого языка, который и подобрал жвачку.

От моей ладони по всему телу моментально пускается волна мурашек, ноги становятся какими-то ватными, и я замираю, чуть приоткрыв рот. Артем же поднимает взгляд на меня, все еще застыв около моей ладони.

Реакцию оценивает, что ли? Ничего не понимаю.

Улыбнувшись, Тема чмокает меня в ладошку и, выпрямляясь, отпускает мою руку. Я медленно сглатываю, но все еще не могу восстановить дыхание.

– Я пошел работать. До вечера, – подмигивает он мне напоследок и удаляется.

Шумно вдохнув воздух, я крепче прижимаюсь спиной к стене, а ладонь, которую поцеловал Тема, прикладываю к груди. Сердце бешено колотится, во рту пересохло, а тело немного трясет.

И что это было? И это я не о действиях Артема сейчас спрашиваю…

Артем

Повесив в своем кабинете позади рабочего места нарисованную Светой картину, я сижу на стуле спиной к столу и рассматриваю ее, одновременно откусывая кусок от яблока. Жвачка не особо помогла мне сбросить нервное напряжение. И что, черт возьми, со мной творится?!

Сегодня я готов официально признать тот факт, что от Светы меня кроет, только куда направить весь этот запал эмоций, та еще загадка. Совершенно не представляю, что с этим делать, а особенно – как держать себя в руках…

Слышу, как за моей спиной открывается входная дверь, но даже не дергаюсь. Догадываюсь, кто пришел. Ленок. Надо же узнать, с чего это вдруг мне взбрело в голову отправить ее с утра работать в магазин.

– Артем, у тебя все в порядке? – Это точно Лена.

– Не-а, – спокойно отвечаю, хрустя яблоком.

Ленок подходит ближе и останавливается возле меня.

– Света нарисовала?

– Да, – задумчиво киваю в ответ, откусывая еще один кусочек яблока, затем, выдержав паузу, начинаю рассказывать, что в целом не так. – Вот что мне делать? Вернее, я знаю, что. Просто…

Развернувшись на стуле к Лене, бросаю на нее взгляд. Хочу на нее посмотреть. Ее взгляд мягкий, выжидающий. Значит, нравоучения оставила за дверью.

– Ругать не будешь? – подмечаю с улыбкой, вспоминая ее прошлые предостережения.

– Вижу, ты сам себе раскрыл глаза, так что какой смысл? – Грустно вздыхая, она ободряюще треплет меня по плечу и слегка улыбается.

– Ну до конца я еще не понимаю, что именно к ней испытываю. Для этого рано. Но меня кроет… Со мной такого лет семь-восемь не было, – испускаю нервный смешок. – Я вообще забыл, что это такое. Что люди обычно в таких ситуациях делают?

– Ты знаешь, что в таких ситуациях делают люди, Артем. Дурака-то не включай, – сдерживая улыбку, отвечает Лена.

– Да знаю я, только вот… Встречаться я с ней не могу. Во-первых, она здесь всего на год. Во-вторых, ее мать меня ненавидит. В-третьих, формально мы родственники. В-четвертых, примет ли она меня со всем моим пестрым багажом из прошлого и настоящего? А вот это уже вопрос. Соответственно, отношения со Светой территория закрытая. А просто с ней переспать я тоже не могу, – размышляю вслух, снова поворачиваясь к картине. – Она невинна, как чистый, никем не тронутый холст, а я – грязная, кое-как отмытая кисть, которую окунули в яркую краску. Я только боюсь ее запачкать. Так что тут только сохранять дистанцию. Будем друзьями. Братом и сестрой. А это значит, я должен держать себя в руках.

Вроде все пункты расписал, ничего не пропустил. Лене точно полезно будет знать. Должен же кто-то меня стопорить, если что.

Правда, на последней фразе моей речи Лена испускает еле сдерживаемый смешок.

– Что такое? – Снова оборачиваюсь к ней и замечаю ее смеющийся взгляд.

– Держать себя в руках? Это прямо про тебя! – Закрыв глаза и сдерживая улыбку, Лена поджимает губы. – Прости.

– Да ты права, права… – тяжело вздыхаю и сам смутно прикидываю себе реализацию намеченного плана. – Что поделать, будем учиться. Я думал, урок уже усвоен, но, как выяснилось, нет.

– Люди в нашей жизни появляются не просто так. Может, Света действительно приехала для того, чтобы преподать тебе урок?

Ленины слова заставляют меня задуматься, но всего на пару минут.

– Так, стоп! Не нравится мне в нашей беседе этот оттенок трагизма. Ничего еще не произошло, а мы как будто кого-то хороним. – Откладываю остатки яблока на стол и разворачиваюсь к компьютеру. – Для начала – за работу, тебе – в особенности. В эти выходные контроль ведения фестиваля за тобой.

– Помню. Ну, раз ты в голове своей порядок навел, я, пожалуй, пойду. – Лена натягивает на лицо улыбочку и удаляется, но останавливается перед самым выходом. – Ты с тем клиентом-то разобрался? В той коробке, что уронила Света, ручная работа была, сделанная нашими мастерами под заказ. Они, конечно, приступили к работе заново, но клиент в курсе, что в срок ничего не получит?

– Еще не в курсе. – Морщусь, мысленно чертыхаясь, потому что забыл уладить этот вопрос. А что? Работы у меня и без этого через край.

– А чего ты ждешь?

– Думаю, как скрасить его ожидание. – Секунда, и мое лицо озаряет улыбка, якобы свидетельствующая о том, что я знаю ответы на все вопросы.

– Думай быстрее.

– Кто тут начальник? – усмехаюсь, хмуря брови.

– Вы, Артем Николаевич, определенно вы, – получаю в ответ натянутую улыбку и фирменный хмурый взгляд Лены.

– Я знаю, – самодовольно улыбаюсь, показывая, что рад своему коронованному месту.

– Знать и соответствовать, мой дорогой, это разные вещи. – Лена, как обычно, включает воспитательницу.

– Так, Ленок, не заводись, а то Стасику твоему расскажу, что ты меня дорогим называешь. – Поднимаюсь с места, снова разворачиваю Лену к двери и чуть подталкиваю к выходу. – Могу шлепнуть по попке для ускорения, если хочешь.

Встречаясь с моей ехидной улыбкой, которая украсила мое лицо после непристойного предложения, Лена начинает злиться, но сдерживается. Сначала начинают смеяться глаза, а губы еле сдерживают просящуюся наружу улыбку.

– Треснуть хочешь? – уточняю, играя бровями.

– Ты неисправим! – тяжело вздыхает Лена, успокаиваясь, но легкая улыбка трогает ее губы.

– Я золотко, и ты это знаешь.

– Знаю. – Лена по-сестрински треплет меня по щеке. – Прости, что обидела. Ты соответствуешь. Просто разбудить и отвлечь хотела, сам знаешь, от чего.

Отпустив мою щеку, она дважды похлопывает по ней ладошкой и с довольным видом выходит из моего кабинета.

А я, вернувшись на свое рабочее место, приступаю к работе. Выходные уже не за горами, и по-хорошему, надо уже выезжать на территорию фестиваля и следить за подготовкой, но не в этот раз. Данный фестиваль я не переносил всеми фибрами души, поэтому все прямые организационные моменты поручил Лене. Сложно создавать радостную атмосферу праздника, который просто ненавидишь…

Отработав смену, я не задерживаюсь на работе и жду Свету в машине. С пятницы по воскресение меня в офисе не будет, так что мысленно я погружаюсь в грядущие выходные. Как раз за этот большой период отдыха решу вопрос с тем клиентом.

От мыслей меня отвлекает хлопок двери, и я смотрю внимательным изучающим взглядом на то, как Света устраивается на соседнем сиденье и снова спешно натягивает наушники. Смотрит в сторону. Нервничает.

«Вот и хорошо, Артем. Просто не трогай ее».

Говорю себе одно, а фактически делаю другое. Скидывая с нее наушники, как и с утра, ловлю на себе возмущенный взгляд.

– Отдай! Немедленно! – резко выпаливает Света, вцепляясь обеими руками в корпус наушников.

– Ладно-ладно. – Отпускаю и поднимаю руки в знак капитуляции. – Ты чего так нервничаешь?

Взгляд Светы бегает по моему лицу и теряется, затем она опускает глаза на наушники и приводит их в порядок, подгоняя раздвижные части обратно на нужный ей размер. Как только я решаю, что она будет меня игнорировать, слышу ее ответ.

– Ты мне за жвачку даже спасибо не сказал, – ворчит она, обхватив наушники и отвернувшись к окну.

Я не сдерживаюсь и заливаюсь смехом. Этот ответ – нечто! Ничего более нелепого я в жизни не слышал!

– Так ты меня за колесо обозрения тоже не отблагодарила, – успокаиваясь, покачиваю головой и перевожу дыхание. – Ну ладно, так уж и быть, огромное тебе чистосердечное человеческое спасибище. Тебя это устроит, или я немного переборщил?

– Устроит. Поехали уже!

Еще раз усмехнувшись в ответ на ее слова, покачиваю головой и завожу мотор.

Едем мы в тишине. Света не торопится растворяться в музыке, а я не тороплюсь с ней общаться. Только переглядываемся между собой, не больше. Понятия не имею, что значат наши взгляды, более того, даже не стараюсь анализировать: лишняя информация. Во всяком случае, мне так хотелось думать. И вроде мой намеченный план идет, как нужно, пока мы не доезжаем до дома.

Света молча выходит из машины, скидывает сумку на крыльце, берет из нее планшет и устраивается прямо на траве возле яблонь. Долго думаю, глядя на нее, но все же решаю выйти из машины и присаживаюсь рядом, сразу получив в ответ на мои действия возмущенный взгляд.

– Мешаю? – спрашиваю почти шепотом, так нежно, что Света, теряясь, пожимает плечами.

Окинув меня взглядом, она снова утыкается в свой планшет. Только, по всей видимости, молчание начинает ее напрягать, поэтому она нарушает его первой.

– Почему у вас нет беседки или навеса? Или хотя бы скамейки с крышей над головой, чтобы на улице можно было культурно посидеть?! – возмущается Света, выводя на экране тонкие линии.

Это звучит так мило, что мои губы сами собой растягиваются в улыбке. А что, отличная идея, и при этом идеальный шанс чем-то занять свою голову в выходные.

– Будет тебе беседка.

Как только я поднимаюсь с места, чтобы приняться за работу, Света останавливает меня.

– Стой! – Честно, этого слова от нее я никак не ожидал.

– Что, солнышко? – Оборачиваюсь, глядя на нее, и делаю пару шагов вперед. – Не хочешь, чтобы я уходил?

Света немного теряется, глаза ее бегают, словно она не ожидала от себя такого порыва. Меня и самого как магнитом притягивает, поэтому я присаживаюсь перед ней на корточки, чтобы наши глаза были на одном уровне. Единственный барьер, который остался между нами – это ее планшет.

– Да я не об этом… – Собравшись с мыслями, Света пристально смотрит на меня; кажется, ее не смущает близкое расстояние, но она все же нервно облизывает губы. – Просто ты можешь отдохнуть и заняться своими делами. Не обязательно по первой просьбе бежать и потакать моим прихотям.

Черт возьми, какая же она милая!

– Брось, все нормально. Я просто хочу сделать тебе приятное. Это и есть мои планы на выходные, – мягко произношу с легкой улыбкой и понимаю, что надо срочно валить отсюда.

От осознания происходящего меня начинает внутренне немного потряхивать, поэтому я позволяю себе маленькую слабость, прежде чем уйти прочь: поднимаясь на ноги, чмокаю Свету в макушку и ловлю ее вопросительный взгляд.

– Что это было?

Сам теряюсь, слегка заливаясь краской, и отмечаю, какой же я придурок.

– Пытаюсь быть хорошим братом… – пожимаю плечами.

«О да, Артем! Именно эта фраза создаст между вами дистанцию. Ты же не в состоянии!» Ржу над своей глупостью и наивностью просто в голос.

Мы, зависнув, смотрим друг на друга, не зная, что сказать. В итоге я резко оборачиваюсь и спешно удаляюсь прочь. Захлопнув за собой дверь сарайки, упираюсь руками в стол и пытаюсь отдышаться.

«Нет, Артем Николаевич, так не пойдет! Нужно срочно что-то с этим делать!»

Недолго думая, решаю позвонить Шуту.

– Что хотел? – сразу с ходу получаю прямой вопрос.

– Привет, братишка! Занят?

– Ну так, приятно провожу вечер. – И в качестве доказательства его слов я слышу на заднем фоне женский смех.

– А-а, понятно. Не буду отвлекать.

– Погоди, присоединяйся к нам. Могу поделиться. Тем более, полагаю, тебе надо! – басовито смеется Шут. – Ленка все рассказала. Мы ж семья.

– Семья, – тяжело вздыхая, пытаюсь отвлечься на разговор. – Можешь поделиться? У тебя их там две, что ли?

– В точку! Один на один приелось как-то, вот и захотелось сегодня разнообразия. Но с братом готов делиться.

Всем бы такие проблемы в жизни!

– Ладно, забей. Не буду мешать. – Кладу трубку и присаживаюсь за стол.

Беседка. Буду думать о ней.

Вооружаюсь листочком и карандашом и принимаюсь чертить возможные варианты будущей беседки, одновременно прикидывая ее расположение на участке. Старый лист бумаги сменяется следующим, и позади меня на полу постепенно растет кучка скомканных листов. Все не то.

От работы меня отвлекает стук в дверь, а затем она и вовсе открывается. На пороге стоит Шут собственной персоной с ящиком пива.

– Ты ж с дамами развлекался? – Вскидываю руки, не понимая, что он вообще тут забыл.

– Сказал, что братишке плохо. Надо выручать. Мы перенесли, – криво улыбается Шут. – Пойдем. Вылазь из своей берлоги, позже продолжишь.

– Ага, нажраться прям идеальное решение! – усмехаюсь я, потирая глаза: немного устал чертить в тусклом освещении сарая. – Вдруг только приставать к ней начну.

– Не начнешь. Скорее, очернить побоишься, – трезво прикидывает Шут, и я понимаю, что в его словах есть доля истины.

– Ладно, пойдем по бутылочке пропустим, – сдаюсь я и откладываю карандаш с бумагой в сторону.

Поднимаюсь со своего места, и мы идем на кухню. Светы нигде не замечаю, и слава Богу! Наверное, она, как обычно, сидит одиноко в своей комнате, читает или рисует. И кто же ее выманит?

Устроившись на кухне за столом, мы потягиваем по бутылочке, а вот стол теперь украшает целый ящик пива. Столько пить я, конечно, не собираюсь, все же хочу построить беседку, но немного отвлечься тоже не мешает.

Только, услышав наши разговоры и смех, сверху спускается Света и останавливается на входе, опершись на дверной косяк.

– Привет, – односложно и немного скованно бросает она, скрестив руки на груди и изучая нас взглядом. Точнее, ее любопытный взор останавливается на бутылках в наших руках.

– Здравствуй, таинственная, но легендарная сестричка Артема! Наслышан. – Шут красноречиво улыбается, явно ее оценивая.

Меня немного задевает подобная реакция, и я пихаю его в бок. Правда, понимаю, что Шут не представляет угрозы. Света на его слова даже не реагирует. Ее изучающий взгляд и вовсе останавливается на Роме.

– Так ты в банде? Шут, полагаю? – Понятно, татуировку на его запястье рассматривает.

– Откуда ты про «Теней ночи» знаешь? – Реакция Ромы свидетельствует о том, что он явно оценил ее осведомленность.

– Ванечка растрепал, – вклиниваюсь в разговор, отпивая пиво.

– Ванечка? – И вновь этот вопросительный взгляд Светы.

Она словно спрашивает, почему именно «Ванечка».

– Ванечка, – только киваю, интригующе хитро улыбаясь.

– Понятно, – ухмыляется Шут. – Он что, в сплетники заделался?

– А кто его знает… – пожимаю плечами.

– Зачем Артем носит все эти фенечки на руке? Что это за фишка – перекрывать запястье? – Света даже не стесняется задавать подобные вопросы Роме прямо в лоб. И зацепила же ее моя рука!

– Потому что он придурок, – хрипло смеется Рома в ответ, делая глоток пива.

– Редкостный! – поддакиваю, и мы с другом заливаемся смехом.

– Понятно. Функция вести себя, как придурки, когда парней больше одного, включена. Значит, мне не стоит тут тратить время. – Света недовольно поджимает губы. – Тем более вы еще и нетрезвые.

– Ладно, солнышко, не кипятись. Бутылка пива не делает из меня пьяного и неуравновешенного козла. Тебе нечего даже переживать на этот счет, – на полном серьезе пытаюсь ее успокоить.

– Ей-то откуда знать, что бутылка пива делает с человеком? Она явно даже не пробовала. – Шут не просто подначивает, а вовсе предлагает. – Не хочешь попробовать? Уж лучше с нами, чем в дурной компании.

– Так, стоп! Не нужно мне тут ее спаивать! – бросаю на друга кроткий осуждающий взгляд.

– Меня никто и не спаивает. Я в ответе за свои решения. – Света делает пару встречных шагов на кухню, и я мгновенно напрягаюсь. Какая муха ее укусила?!

– Что ты так на меня смотришь? Сам осуждал, что я прячусь в комнате. – Теперь ее губы растягиваются в улыбке, а меня это заводит и злит.

Схватив ее за локоть, притягиваю к себе и тихо шиплю:

– С каких это пор мы поменялись местами? Веди себя, как обычно. Как примерная девочка. Иди к себе в комнату, ясно?

– Ты мне не папа, а всего лишь брат, – шипит на меня она в ответ.

– Так, ребят, брейк! Разошлись по углам. Я уже понимаю, что происходит. – Шут включает режим мудреца, и мы почему-то реагируем на его рассудительный тон.

Света мирно присаживается напротив, все так же изучая Шута взглядом. Откуда столько смелости? Может, ей что-то нужно? Вопрос только в том, что именно. Неужели она думает, что я в банде? Ха! И через Шута хочет меня расколоть, выяснить, правда это или нет! Возможно.

– Что же ты пытаешься разнюхать, солнышко, а главное – зачем? – В ответ получаю только прямой и сухой взгляд.

Затем Света и вовсе берет бутылку из рук Шута и делает глоток. Задумчиво слегка морщится, но, подняв брови, одобрительно кивает.

– А это вкуснее, чем я думала.

– Оставь эту бутылку себе. – Губы Ромы расплываются в довольной улыбке, и он открывает себе новую бутылку.

– Хва-тит, – шепчу я ему.

– Да ладно, пусть девочка познает все прелести взрослой жизни, – пожимает он плечами.

– Тебе повезло, потому что, если бы эта фраза была озвучена не тобой, то я не раздумывая врезал бы парню с подобными мыслями.

Теперь Света не сводит глаз с меня, а я с нее. И все бы ничего, но, как только хлопает входная дверь Света краснеет, как рак, вскакивает с места и убегает на второй этаж. Папа пришел.

Его неспешные шаги приближаются к кухне, а Шут залпом допивает Светину бутылку и бросает ее в урну.

– Привет, пап! – лучезарно ему улыбаюсь, встретив его немного озадаченный взгляд.

– У вас все хорошо?

– Офигенно! – Чокаюсь с ним бутылкой и подмигиваю.

– Привет, Коль! – здоровается Шут (да, он из тех, кому дозволено просто называть моего папу по имени).

– Привет. Ну и отлично! Пойду к себе. Чего-то я устал. Работы много.

Папа удаляется, а мы с Ромой переглядываемся.

– Все хуже, чем я думал, – вдруг неожиданно комментирует Шут.

– В смысле?..

– Если ты не заметил, ее от тебя тоже прет, и она тоже не знает, что с этим делать. Оттуда и неестественные для нее реакция и действия. – Вздрагиваю от предположений Ромы, а он продолжает: – Не благодари. Пошли строить беседку.

Света

Прижавшись спиной к закрытой двери, привожу дыхание в порядок. Так быстро по этой лестнице я еще не поднималась. Не знаю, что именно меня испугало – моя реакция на Артема или неожиданное появление дяди Коли: мало ли, маме еще чего сболтнет. Как-то будет неловко, если она узнает, что я пью пиво. Хотя нет, вряд ли сболтнет. Все же я храню секрет касательно Артема.

Стараясь отвлечься от навязчивых образов и мыслей, принимаю решение лечь спать. Даже читать не хочется: воображение и без того перегружено… Артемом, да и его друг достаточно броский и запоминающийся. Такого количества татуировок на теле, как у него, я вживую никогда не видела. А что я вообще видела?

Мысли принимают какое-то грустное направление, и внутренний голос шепчет мне, что следует вернуться. Только вот что я там делать буду? О чем говорить? А с ними ведь и пить, наверное, обязательно придется, если общаться буду. О чем я вообще думаю?

Приготовившись ко сну, я лежу в кровати, пялясь в потолок. Почему-то мне не спится. Все думаю об Артеме и жвачке. Что у него было в голове в тот момент? Зачем он вообще это сделал? Я ему нравлюсь? А может, нет… Вдруг Артем просто хотел таким образом поглумиться надо мной, а сейчас хвастается своему дружку, что вогнал меня в краску, и они посмеются над моей реакцией. Как там его звать? Шут? Вроде да…

Повернувшись к стенке, закрываю глаза. Не думаю, что Артем плохой человек. Вдруг я ему действительно нравлюсь? Всякое может быть. Мне, вот, лимоны нравятся, а они кислые. Люди свои симпатии не выбирают, как бы они ни хотели думать, что контролируют свою жизнь.

Переворачиваюсь на другой бок и смотрю на входную дверь. А вдруг сейчас Артем зайдет, скажет, что пить плохо, попросит еще жвачки, и мы порисуем? В академии было здорово! Что за мысли? Зачем ему ко мне заходить? Думаю, он уверен, что я сплю. Хотя нарушать покой и тишину явно в его духе.

И опять этот взгляд перед глазами. Ладонь хранит воспоминание о нежности его губ и влажности языка, и я на инстинкте мягко сжимаю эту руку в кулак, снова прижимая ее к груди.

А что чувствуют люди при поцелуе? Я, конечно, книги читала и в голове это представляю, но вот на практике…

Уже будучи не в силах слушать свои громкие и назойливые мысли, я утыкаюсь лицом в подушку и тихо вою от отчаяния, не зная, куда себя деть. Пытаюсь начать считать овец, но это не помогает. Тогда я начинаю считать фенечки и кожаные браслеты на руке Артема.

Один…

Два…

И почему мне кажется, что он в банде?

Три…

Шут же в банде.

Четыре…

«Спи, Света! Спи…»

Усталость берет вверх, и я проваливаюсь в объятия Морфея.

Утром в пятницу, к моему удивлению до работы меня подвез дядя. Артем куда-то исчез и на работе не появлялся – как выяснилось, до понедельника у него выходные. Ну и ладно, пусть отдыхает. Глаза б мои его не видели! Так даже проще будет. Намного.

В целом день прошел, как обычно. Я пряталась от клиентов. Ваня мне говорил, что так мы не сдвинемся с мертвой точки, а потенциал у меня есть. Приводил в пример себя, рассказывая, как сумел преодолеть трудности в общении. Ну и славно! Молодец! А можно мне как-то обойтись без подобного опыта?

Вечером домой меня опять-таки отвез дядя, а там я сразу же скрылась в своей комнате. А что делать сегодня в субботу, ума не приложу. На работу мне не надо, попадаться на глаза Артему тоже не хочется. Вообще сегодня фестиваль. Разве у него не рабочий день? Знать бы наверняка… Только вот его машина так и стоит все время на парковке.

В конечном итоге устаю сидеть весь день в комнате и выхожу на улицу. Уже издалека слышу голос Артема, который явно ведет с кем-то активные переговоры. Нахожу его взглядом и убеждаюсь в своем предположении, глядя на то, как он ходит туда-сюда и, рассуждая, жестикулирует.

Опять без майки. Ну почему? Меня этот факт трогает еще сильнее, и я невольно засматриваюсь. Света, прекрати! Надо вообще узнать, почему его моя мама терпеть не может. Ну так, для начала.

– Я все прекрасно понимаю. Да. Говорите, не найдется повода снова посетить Веселовск? Ну так я вам этот повод обеспечу, не переживайте. – По мере своего приближения я начинаю отчетливо слышать речь Артема.

Позади него возвышается еще недостроенная до конца беседка, а перед ним на столе стоит открытый ноутбук, на экране которого я невольно замечаю анкеты, подобные тем, что были у меня в мануале, который Артем мне любезно подарил.

– Как вы смотрите на то, чтобы ваша дочь отпраздновала свой день рождения в Веселовске? Я все устрою. Он у нее как раз осенью. Вы не представляйте, как она будет счастлив! А раз счастлива ваша дочь, то счастлива и ваша жена. Понимаете, к чему я клоню? Точно! Можете даже не волноваться. Я сам поговорю с мэром. Все будет в лучшем виде. Да-да, конечно. Хорошо. Без проблем!

Пока Артем обменивается со своим собеседником односложными фразами, я невольно подхожу к компьютеру и листаю открытый файл. Так это анкета владельца отельного бизнеса! Да тут все есть: что он пьет, сколько ложек сахара кладет, на каком боку спит. Аллергия? Боже, откуда столько информации?! Сколько у Артема таких анкет?

Возвращаюсь назад, в папку с файлом, и мои глаза округляются от списка фамилий и имен. Прямо база данных какая-то! Не успеваю открыть ничего нового, как по обе стороны от меня в стол упираются крепкие руки, и я ощущаю теплое дыхание у левого уха.

Медленно оборачиваюсь и застываю, встретившись прямым взглядом с парой серо-зеленых глаз. Артем тоже на секунду зависает, но его губы все так же привычно растягиваются в улыбке. Дав себе мысленную пощечину, начинаю осознавать, насколько непозволительно близко ко мне стоит Тема.

– Ты слышал о таком понятии, как личное пространство? – осуждающе шепчу, бросая возмущенный взгляд на своего собеседника.

С его губ слетает легкий смешок, и он чуть приближается для убедительности своего тона. Куда ближе то?