Крест

Всем бывшим, а также настоящим, находящимся в рабстве – рабам, посвящается…

Все факты и события, написанного здесь, вымышлены. Случайное совпадение, если таковые имеют место, никакого отношения ни имеют к реальной жизни и людям.

Но в прежние времена мне самому в реальности пришлось столкнуться на ж/д. вокзале г. Красноярска, с людьми, которые занимались поисками рабов. А также впоследствии познакомиться с человеком, который побывал в похожем месте, но с течением обстоятельств смог удачно выбраться оттуда.

Пролог

Щелкнул навесной замок. Кто открыл дверь, я не видел. Видел, как на полу появилась тень, освещаемая наружным фонарем. Тень шагнула в барак, чтобы включить свет. Выключатель находился на стороне Семена. Послышалось какое-то замешательство, пару быстрых, глухих удара и что-то тяжелое упало на пол.

– Антон? – Послышался голос второго охранника, снаружи. Голос принадлежал Витьку. – Что у тебя там?..

1

– Ну, что мужик, очухался? – Услышал я голос откуда-то сверху. Открыл глаза и увидел над собой того, кому принадлежали эти слова. Это был молодой парень лет двадцати пяти – двадцати семи, нормального телосложения, с рыжими коротко стрижеными волосами. Одет он был в камуфляжную форму цвета хаки с коричнево-красными пятнами. Он, склоняясь, смотрел на меня. Я лежал на полу в какой-то незнакомой мне комнате.

– Где я? – Превозмогая головную боль, одеревенелым языком выдавил я и постарался вспомнить весь вчерашний день.

– На, лучше вмажь. А то голова наверно раскалывается? – Откуда-то сбоку раздался еще один голос.

Я повернул голову в ту сторону, откуда был голос и увидел в углу, сидящее на краешке стола зеркальное отражение первого парня. «Неужели глюки?» – мелькнуло в голове. Но нет, это был близнец, полностью похожий на первого. В таком же зеленоватом костюме.

Голова действительно раскалывалась пополам. «Что за бурду я вчера пил?» – снова подумал я, но предложение близнеца было сейчас, как нельзя, кстати, и надо было вставать. Приложив некоторые усилия чтобы подняться, я все же с трудом, правда, но встал. Поэтому, наверное, и не видел, откуда появилась бутылка водки, вместе со стаканом, в руках у сидящего близнеца, да мне это было и неважно сейчас.

Он, не спеша налил граненый стакан почти доверху и, не вставая, протянул мне. Я шагнул к столу. Руки мои мелко дрожали, учащенные удары сердца эхом отдавались в глубине моего воспаленного мозга. Взяв стакан, резко выдохнув, я одним махом влил содержимое в себя. Приятная, теплая волна прокатилась по всему телу. Стакан после этого из моих рук быстро перекочевал в руки хозяина.

Через минуту я почувствовал себя уже намного лучше. Головная боль стала понемногу проходить.

– Так, где это я? – снова повторил свой вопрос я. – А вы вообще кто?

– Сейчас все узнаешь. – Ответил первый рыжий. В это время за моей спиной скрипнула дверь, и кто-то вошел в комнату. Я повернулся и увидел мужчину, стоящего в дверях. Лучи мартовского солнца, проникавшие в помещение через небольшое, единственное окно падали прямо ему на лицо. Это был человек лет сорока – сорока пяти, небольшого роста, растительности, как на голове, так и на лице не было. От этого он казался не настоящим. Окинув всех взглядом, он прошел мимо меня к столу. Второй рыжий уступил ему место. Лысый сел.

– Ты кто? – Первым спросил он.

– Алексей. А вы? – ответил я и задал встречный вопрос.

– Сейчас вопросы задаю я. Понял? – Он посмотрел на меня каким-то колючим взглядом. По моей спине побежали мурашки. Да и тон, с каким он произнес, мне не понравился.  Глянув по сторонам, я увидел еще две пары таких же глаз.

– Значит так, Алексей, хотелось бы узнать, откуда ты вообще? – Продолжил лысый, не дождавшись ответа. – Есть ли у тебя родственники, родные?

– Откуда, откуда? – Повторил я вопрос лысого. – Раньше в Тушино жил вместе с женой. Теперь нет. А что?

– Разбежались?

Я, молча, кивнул головой.

Давно?

– Да уже больше года.

– Больше не виделись?

– Пару раз виделись, больше как-то не получилось.

– Понятно, а еще кто-нибудь есть?

Я отрицательно покачал головой.

– А сейчас, где живешь?

– Да, так. – Я пожал плечами. – Где придется. Всё же оставил жене и дочери. Думал начать все сначала, да вот как-то не получилось. Запил.

– Все ясно. – Лысый перевел взгляд на второго рыжего и обратился уже к нему. – Толик налей ему еще немного.

Второй рыжий стоявший возле стола, которого, по всей видимости, звали – Толик, взял бутылку, налил пол стакана и сунул его мне в руку.

Теперь я пил равномерными глотками. Тепло бежало по всему телу. Было приятно.

– Ну вот, Алексей, – снова заговорил лысый, обращаясь ко мне, как только я допил, – теперь я могу объяснить тебе, кто мы такие и где ты находишься. – При этом он, не мигая, вперился своим колючим взглядом в мои глаза, так что мне снова стало не по себе.

– С этого дня считай, что мы твои – хозяева. Ты будешь здесь жить и работать. Мы дадим тебе крышу над головой и еду. Будешь хорошо работать, все будет хорошо. Если нет – то нет. И еще. Сразу предупреждаю, вздумаешь бежать – пристрелю.

Он произнес эти слова без всякого особого тона, но было ясно, что он не шутит. И только теперь я заметил у лысого из-под расстегнутого пиджака на груди, с левой стороны выглядывавший краешек рукоятки пистолета.  Видимо хозяин носил кобуру под мышкой. «Вот влип! Что делать?» подумал я. Хмель в моей голове начал быстро проходить.

– Ну, что Алексей, все понял? – спросил лысый.

Я посмотрел на него, но нечего не ответил. Теперь одна мысль не давала покоя. «Неужели это правда? Куда я попал? Бежать! Куда угодно, только бежать отсюда!» Но как это сделать пока я не знал.

– Все Толик, можете его оформлять. Наш человек. – Тут же обратился лысый к моим охранникам, видимо ответа он от меня и не ждал.

– Ой, Леха, Леха, мне без тебя так плохо… – Начал со слов популярной когда-то песни, двойник Толика. – Ну, шагай!

Мне не чего не оставалось, как повиноваться. Я повернулся в след Толику, открывшему дверь, этой не совсем уютной комнаты, в которой кроме старого стола, шкафа, и маленького диванчика нечего больше не было. На пороге я оглянулся. Лысый смотрел мне в след все тем же колючим взглядом.

– Иди. – Толкнул меня в спину брат-близнец Толика.

Я вышел, не зная, куда и зачем, меня поведут.

Во дворе, я успел оглянуться. За моей спиной, откуда меня вывели, находилось небольшое удлиненной формы строение. По всей видимости, это помещение было «домом» местной охраны. Я успел заметить, что к нему примыкали деревянные вольеры, затянутые спереди металлической сеткой. А в них находились собаки. Сколько их было, я сосчитать не успел, но не меньше четырех, это уж точно. Снова тычок в спину, и голос рыжего близнеца, – Давай! Двигай! – заставили продолжить движение.

 «Бред какой-то.  Снова кошмары сняться.» – Посчитал я и тряхнул головой, стараясь проснуться, избавиться от этого. Но нечего не изменилось, только тупая боль, эхом отозвалась в правом виске.

«Черт!» – Чертыхнулся я. – «Неужели это правда?»

Находившейся сзади рыжий, видимо услышал мои слова, потому что добавил. – Правда, правда. Давай, топай! Направо!

Топать пришлось не долго, потому что-то место куда меня вели оказалось не так уж и далеко. В противоположной стороне этого строения находилась еще одна дверь. Вот туда-то меня и привели.

– Вот и контора, Леха. – Пояснил впереди идущий Толик, подводя меня к грязной двери.  – Заходи, не боись. – Он крепкой рукой толкнул ее вовнутрь. Дверь, глухо скрипнув на старых петлях, нехотя открылась.

В «конторе» была также одна комната, с одним столом и тройкой стареньких табуретов. Правда в углу была газовая плита советских времен и железный шкаф, сделанный наподобие большого сейфа. Все, больше в этой самой «конторе» ничего не было.

– Ну что Леха, Леха, мне без тебя так плохо, оформляться будем? – Послышался у меня за спиной голос Витька. Я оглянулся. Вот чего я не ожидал, так это вот этого. Удар пришелся как раз мне в подбородок. Последнее что я успел заметить, это холодные, смотрящие будто в пустоту, глаза этого братца. Потом все поплыло куда-то…

Вдруг я отчетливо услышал…

2

– Алеша, вставай! Хватит спать, а то школу проспишь. – Это был голос моей мамы. Я потянулся, зевнул, но глаза открывать не хотелось.

– Алеша! Ну, хватит, пора вставать.

– Ну, мам, еще чуть-чуть. Спать хочу.

– Никаких! Все давай просыпайся. Что ты мне вчера обещал? – с этими словами она потянула мое одеяло с меня.

Я открыл глаза. Солнечные зайчики бегали по стенам моей спальной комнаты. У нас была хорошая двухкомнатная квартира. Мои родители получили её недавно, как молодые специалисты. Они вместе работали на каком-то Государственном шарикоподшипниковом заводе. И я все время думал «…неужели чтобы делать шарики, нужны специалисты?». Позже я понял, что это очень сложное и серьезное производство. А до этого мы жили у маминой сестры – тети Даши. Я очень любил своих родителей.

– Алеша! – ну конечно это был снова мамин голос. – Вставай!

Я повернулся и посмотрел на нее. Она стояла в ногах моей кровати и тянула потихоньку одеяло. Она была очень красивая. Высокая стройная, черные волосы большим тугим пучком затянуты сзади. Добрые, карие глаза с каким-то веселым огоньком смотрели на меня. Мама всегда была веселым человеком, я ни разу не видел, чтобы она грустила или плакала.

Ничего поделать было нельзя. Пришлось вставать. Я примерно знал, что такое школа. Мне мальчишки рассказывали, что там будет много друзей. Там рассказывают много интересного. Там учат читать и писать. Правда я уже мог и читать и писать, мама меня научила. Но в школу идти мне почему-то не хотелось.

– Иди, умойся. Приведи себя в порядок. – Сказала мама, – А то нам надо еще успеть позавтракать и не опоздать в школу. – И вышла из комнаты.

Мне нечего не оставалось, как идти в ванную. Быстро умывшись и почистив зубы зубной пастой, «Чебурашка», я пошел надевать новый школьный костюм, который с вечера был приготовлен. Отглаженная, белая рубашка висела тут – же, на спинки венского стула.

– Отец, посмотри, какой Алешка стал большой и красивый! – радостно воскликнула мама, когда я в новом своем одеянии предстал на кухне.

– Ну, Алексей, дай посмотреть. – Это сказал мой отец, который уже сидел за столом, на котором стояли три тарелочки с дымящимися и вкусно пахнущими, жареными яйцами. У которых было смешное название – глазунья. Три стакана в железных подстаканниках с налитым горячим кофе.

Отец отложил свежую газету «Известия», которую он читал каждое утро и посмотрел на меня.

– Повернись. – Попросил он.

Я повернулся.

– Да, хорош! – Сказал он, оглядев меня и оставшись довольным. – Хорош! Ничего не скажешь. Орел прямо! – добавил он и продолжил. – Вот что, Алексей, сегодня такой день, ты впервые пойдешь в школу, где получишь новые знания. Старайся учиться, это самое лучшее время у тебя. У нас самое лучшее образование во всем мире. Я хочу видеть тебя образованным человеком. Инженером на любом заводе, да хоть на нашем ГШПЗ. А быть может даже космонавтом, как Гагарин.

– Ну, Коля, хватит, а то опоздаем. – Прервала его мама. Она поправила мне воротник рубашки.

– Садись завтракать. – Она подала большую салфетку, «нагрудничек», чтобы я не запачкал форму. Сама быстро достала из хлебницы нарезанный батон и положила на чистую тарелочку.

Была торжественная линейка, и был первый звонок. Нас уже разделили по классам. Мы стояли и слушали речь директора школы. Которая что-то говорила про новые парты, про оценки, которые мы будем получать. Знакомила с завучем школы, с такой же, как она полноватой женщиной, приблизительно одинакового возраста. Про известных людей, которые когда-то учились и окончили эту школу. Про уроки физкультуры. Мы первоклашки, стояли почти с открытыми ртами и слушали. Рядом были наши родители, они тоже слушали. Потом мы дарили учителям цветы. Цветов было так много…,  я тоже подарил, моей первой учительнице – Зое Васильевне, букет разноцветных астр. Которые мы купили по дороге в школу у какой-то бабушки за двадцать копеек. И вдруг я увидел – ЕЁ. Мы шли в наш класс вместе с родителями, и вот в этой толпе моих одноклассников, с которыми я еще не успел познакомиться, шла – ОНА. На ней был белый, весь в кружевах фартучек. Большой белый бант, был вплетен в длинную, чуть ли не до пояса косу. Он то и привлек мое внимание. Увидев ту, которой принадлежал этот бант, у меня почему-то загорелись уши, дыхание перехватило. Какое-то новое, непонятное чувство охватило меня, заставив сильно биться сердце. Оно только зажглось малой искоркой. И все вокруг мне показалось красивым, веселым интересным.

Бывают ли чудеса на свете? Наверное – ДА! Потому что нас посадили за одну парту. В этот день я больше ни разу не посмотрел на нее. Мне было почему-то неловко. Все время смотрел только на учительницу и слушал, что она нам говорила. Но я чувствовал её теплое дыхание. Она была рядом! Теперь я знал, что ее зовут – Марина. Её голос показался самым красивым на свете.

С этого дня представления о школе, что в ней ничего интересного нет, у меня резко переменились. Каждый новый день я ждал с нетерпением. Я хотел вновь видеть Марину. Марина училась почти по всем предметам на пять, мне было стыдно учиться хуже. И я старался. И у меня получалось! В общем до пятого класса у нас было четыре отличника; Ира Евсеева, Ваня Калашников, и мы с Мариной. Пап с мамой были довольны мной. Но они не знали истиной причины моих успехов, также, как и не знала этого Марина. Для нее я был просто Леша Васильев, одноклассник и сосед по парте. Пока не произошел тот самый случай, который поставил все на свои места…

… Андрей Игнатьев, посредственный троечник, он всегда недолюбливал меня, однажды принес в школу настоящую жабу и перед вторым уроком, (у нас должна быть география) посадил ее в портфель к Марине. Никто или почти никто не видел, как он это сделал. Когда же она полезла в портфель за книгами, увидев безобразную лягушку, испугалась и закричала на весь класс. Мы не чего не могли понять и смотрели на Марину, которая побледнев и глазами полными ужаса, смотрела на портфель. И только один Игнатьев, довольный своей шуткой, засмеялся. Так как портфель был рядом со мной, я решил узнать, что так сильно напугало Марину. Осторожно открыв, я увидел её, большую, зеленую, она из глубины смотрела на меня. Самая обыкновенная жаба. И почему девчонки всего бояться. Я опустил руку и аккуратно вытащил эту тварь, оттуда, куда кто-то специально ее положил. И тут я услышал слова, которые были мне не приятны.

– Смотрите, лягушку испугалась! – их выкрикнул тот самый Игнатьев. – Глаза выпучила как лягушка! Ха-ха-ха! Лягушка!

Я посмотрел на Марину, у нее на глаза наворачивались слезы. «Ну, Игнатьев, ты мне за это ответишь!» – подумал я и, повернувшись, увидел улыбающуюся, конопатую рожу.

Он был сильнее меня, но он обидел Марину, этого я стерпеть не мог. Выйдя из-за парты, я вынес лягушку в коридор школы. А вернувшись, направился прямо к Игнатьеву.

– А вот и защитник пожаловал. – Снова рассмеялся он, глядя мне в глаза.

– Ты должен извиниться. – Спокойно сказал я.

– Да пошел ты … – договорить он не успел, я влепил ему пощечину.

– Что? – заорал он и кинулся на меня с кулаками. Я защищался, как мог. Весь класс окружил нас и что-то кричал.

Герой из меня в тот день не вышел, и мне было стыдно. Нас разняла учительница по географии и повела обоих к директору. Там мы долго не отвечали на вопросы, которые директорша нам задавала в своем кабинете. Потом первым сдался Игнатьев, на очередной вопрос «кто первый затеял драку?» он указал на меня. Игнатьева, директорша отпустила, а мне сказала, чтобы я остался, и она хочет поговорить со мной.

Когда мы остались вдвоем с ней, она сказала.

– После этого случая я должна поставить «неуд» по поведению, за четверть. Пойми последняя четверть.

– Ставьте. – Я спокойно посмотрел ей в глаза.

– Посмотрите какой «герой нашего времени»! Ставьте! Нет! Я хочу разобраться. И я не верю, что ты Васильев, спокойный, дисциплинированный начал драку. Что случилось? Ты мне можешь объяснить?

Но объяснять я нечего не хотел.

– Ладно, иди в класс. – Сказала она.

После уроков, я уже собирался идти домой, но Марина попросила меня подождать её.

«Неужели она хочет что-то сказать мне?» ведь мы с ней почти никогда ни о чем не разговаривали. Радость переполняла мое сердце. Одно было только плохо. Левый глаз начал немного заплывать.

Выйдя из школы, мы с Мариной шли через небольшой сквер и молчали. На лавочках кое-где сидели молодые мамы с колясками. Пенсионеры тоже грелись в лучах весеннего солнца, где поодиночке, а где и парами.

Неожиданно Марина остановилась и, глядя куда-то в сторону, спросила. – Леша, ты из-за меня дрался?

Я поднял голову и посмотрел на нее. Какая она все-таки красивая, как в первый раз, когда я ее увидел, даже еще красивее стала. Русая до пояса коса, нос, поддернутый немного к верху, родинка над губой и эти небольшие ямочки на щеках.

Она посмотрела на меня, своими красивыми, голубыми глазами, и меня словно обдало чем-то жарким. Я почувствовал, что краснею.

– Алеша, ты извини, я очень испугалась, когда это… А ты молодец! Ты смелый. – Потом она замолчала и вдруг спросила. – Алеша, а я тебе нравлюсь?

От этих слов я еще больше покраснел.

– Ну что ты молчишь? – снова начала она. – Слушай, а завтра ведь воскресенье. Давай сходим в кино. Там говорят, новый фильм показывают. Говорят хороший. «Курьер» называется. А Игнатьев – дурак! Правда?

– Да. – Наконец я смог хоть что-то ответить. Потом мы вместе шли до самого дома, где живет Марина.

Она рассказывала, что очень любит фигурное катание, любит кошек и у нее есть рыбки. Я что-то ей отвечал, когда она о чем-нибудь меня спрашивала.

На прощанье она спросила.

– Ну что? Завтра в четыре, тридцать? Согласен? – в ответ я кивнул головой.

– Ты зайдешь за мной?

– Да. Зайду. – Это было большее, что я мог ответить ей.

Домой я не шел, а летел. Люди улыбались мне. Машины уступали дорогу и весело сигналили. Даже воробей, скакавший на тротуаре, отскочил в сторону, и как показалось, подмигнул мне. Был прекрасный, весенний день. Я даже стал напевать модную в то время песенку. Когда я влетел в квартиру, мама была дома.

– Алеша, сыночек, что случилось? – увидав меня, она всплеснула руками.

– Ничего мам. Пустяки! Я завтра иду в кино!

– Какое кино? У тебя синяк под глазом. Тебя избили?

– Ерунда мама, все нормально. Так получилось. Ты только не волнуйся. – Я бросил портфель тут же, в коридоре и побежал в ванную, умыться и поглядеть на свой подбитый глаз.

Вечером я узнал, что отцу звонили на завод и попросили после работы зайти в школу. Что ему там говорили, я не знал. Но случайно услышал разговор отца с мамой. Они вечером сидели на кухне, и отец говорил.  – …пускай будет «неуд», но я считаю, что сын поступил правильно.

– Коля, как ты можешь так говорить?

– А что Коля? Пускай растет настоящим мужчиной.»

 Мне было неловко стоять в коридоре и подслушивать, поэтому я пошел спать. Да и мне уже было все равно, что будет.

Главное, это – ВОСКРЕСЕНЬЕ!

3

Я очнулся, от нестерпимой боли, что-то раскаленное впивалось мне в левую щеку. Голова невольно дернулась, но кто-то крепко держал её.  Открыв глаза, я увидел одного из братьев. Он стоял надо мной и давил каким-то железным прутом мне в лицо. Чувствовался запах горелого мяса. Из-за всех сил я снова дернул головой, но и эта попытка оказалась безрезультатна. Крепкие руки, державшие мою голову, с новой силой сдавили ее.

– Лежать! – зло прошипел близнец с прутом.

Я заскрипел зубами.

– Все Витек, хватает. – В этот момент заговорил державший меня.  Получается, это был – Толик.

Витек отдернул прут, на конце которого был небольшой крест. Крест еще дымил.

– Сволочи! – От бессилия перед ними, стиснув зубы, прошептал я.

– Что? Толян, ты слышал, что сказал этот козел?

И Витек от злости пнул меня в бок. Удар был несильный, потому что мне не было больно. Было больно и обидно, от того, что я нечего не могу сделать. Что меня унижают, словно я был не человек, а какое-то животное, поставив на моем лице клеймо.

Витек хотел было еще раз пнуть меня, но его остановил Толик.

– Хватает ему. – Сказал он. – А то покалечишь.

И сразу же обратился ко мне.

– Ну, все Леха, вставай. Сейчас покажем, где будешь жить.

Приложив некоторое усилие, я встал. Голова кружилась, щека горела от ожога. Толик снова открыл дверь этой комнаты, а в спину снова толчок открытой ладонью и голос Витька. – Пошел!

Скрепя зубами я вышел опять во двор.

В глубине виднелось несколько строений отличавшиеся от всего остального большим размером. Строения были деревянные, сделаны добротно. За ним виднелся высокий, метра в три – забор. Сверху, в несколько рядов, его опоясывала колючая проволока…

Слышалось гудение моторов, ритмичный звук пилорамы. Визгливое пищание циркулярной пилы, вгрызавшийся в дерево.

Как потом выяснилось, это были цеха, в одном из которых мне и предстояло трудиться.

 Мое новое «жилье», представляло собой, небольшое деревянное строение, обшитое снаружи ржавыми листами жести, с одной дверью в торце и несколькими узкими окнами под самой крышей по боковой стене. Внутри пахло затхлостью, потом и еще непонятно чем. Оно было разделено плохо струганными досками на две половины. Судя по длинному столу с лавками, в первой половине была столовая, во второй половине вдоль обеих стен располагались грубо сколоченные «нары» с каким-то тряпьем, служившим видимо местным обитателям постелью. Последних, в помещении не было, видимо все были на работе.

– Здесь будешь жить. – Кивком головы указал Толик, первым вошедший в барак. – Подъем у нас, как в армии, в шесть. Завтрак и на работу. Обед и ужин вечером, как говориться – два в одном…

– Курорт, а не жизнь! – Издевательски вставил, Витек.

– Курорт, не курорт, а свои привилегии здесь есть. Хорошо будешь работать, не нарушать режим. Перевыполнять норму, получишь – премию… – На слове «премия», Толик сделал ударение.

– Ну ладно, теперь пошли на рабочее место. Знакомиться. – Закончил он.

 Я снова шел через большой двор, чавкая ногами по талой снежной каши. Вокруг пахло свежепиленым лесом, от которого в этот момент меня тошнило.  Все это исходило из утроб цехов-коробушек.

 Знакомство оказалось очень коротким. Меня завели в один из таких цехов и, поставили перед каким-то лохматым мужиком. Все тот же Толик сказал ему. – Встречай Матвейч! Тебе пополнение прибыло.  Покажи ему что делать.

Лохматый, кивнул в ответ, пробурчав что-то себе под нос.

Через пять минут я уже таскал с молодым парнем тяжелые доски, убирая их с пилорамы и укладывая неподалеку в штабель. А еще через двадцать минут моя спина уже была в мыле. Пот лился по лицу, с болью обжигая свежий ожог.

4

 Трудно описывать те неполных полгода, что я провел на – «фазенде» (Так здесь называли это место, скрытое от посторонних глаз, в глухом «лесном раю»). Скажу одно, это был вовсе не курорт, а скорее наоборот. Тяжелый труд, сопровождавшийся жестким режимом. Но зато за это время я познакомился со всеми «рабами» что находились здесь. Их было девятнадцать человек включая меня и еще трех женщин. Да, женщины, они были здесь и выполняли работу по хозяйству. В общем варили нам, стирали наши вещи и «обслуживали» нас. «Обслуживание» – это и была та самая премия, про которую говорил Толик. Наши «хозяева» использовали метод «кнута и пряника» и он не смотря на всю свою мерзость, давал неплохие результаты.

Их было трое. Двоим было уже за тридцать. Звали их – Зинаида и Антонина. А третьей, наверно не было и двадцати. Совсем девчонка. Иришка.

Мы все жалели Иришку. За что судьба так жестоко обошлась с ней?

«Обслуживали» они нас, раз в неделю, по воскресеньям. Но, конечно, не всех, а только тех, кто за неделю, ни в чем не проштрафился и хорошо работал.

Однажды и мне на исходе второго месяца, случилось провести ночь с Иришкой.

В субботу, после ужина нас всех построили, и объявили троих, кто за эту неделю отличился, в это число попал и я. Нас отвели в женский барак. Кто с кем будет спать, объявили заранее.

В ту ночь мы с Иришкой не сомкнули глаз. Нет, между нами, ничего не было. Просто всю ночь мы разговаривали. Она рассказала о себе. О том как полтора года назад у нее умерла мать. Отец после этого запил. Начал продавать все из дома. И как ни старалась Иришка вывести его из этого состояния – не получалось. На работу она не могла никуда устроиться. Денег не было. А у нее еще двенадцатилетняя сестренка. Про которую, она теперь, ничего не знает. И она была вынуждена пойти на Тверскую, чтоб хоть как-то зарабатывать. Там таких, как она было не мало. И сюда попала очень просто. Однажды подъехал парень. Предложил поехать к нему на дачу. Парень дал тогда сто баксов, и она согласилась. Вот так она оказалась здесь. В первую же ночь ее изнасиловали. Особенно старался один из братьев близнецов – Витек. Потом они еще почти неделю держали ее у себя, и все время насиловали. И только когда приехал Сергей Андреевич ее перевели в барак, к женщинам. И объяснили кто она теперь и что должна делать.

В общем так я узнал Иришку поближе. Узнал, что привезли ее сюда, на неделю раньше меня. Но она уже вскрывала себе вены. Но ее успели откачать. А потом жестоко за это наказали. Как? Я не стал интересоваться. Зачем бередить старые раны.

Под утро она сказала, что я первый человек, который к ней даже не прикоснулся.

Вот так я провел одну-единственную ночь с Иришкой.

В ту ночь я рассказал Иришке и о себе. О Марине. О том как я любил ее и люблю сейчас…

И прошлое тогда мне представилось таким близким…

5

Вот и сейчас далеко за полночь. Все спят, я слышу чей-то храп, кто-то во сне разговаривает, кто-то простонал и выругался матом не далеко от меня. А мне не спиться. Я лежу и смотрю в потолок, мысленно перебираю всю свою жизнь. В бараке светло как днем, за окном ярко светит луна. Ее свет сквозь решетку на окне, падает на спящих людей, освещая рядом лежащего Семена. Семен, теперь, мой напарник, ставший здесь мне другом, с которым я мог поделиться всем чем угодно, зная, что он меня всегда поймет. Последнее время мы с ним работаем вместе (меня перевели на циркулярку, пилить рейки). Стало полегче немного.   За все время, сколько я знаю Семена, он ни разу не был в числе передовиков. Так, выполнял, что от него требовалось, но вперед не лез. Но и косяков за ним, тоже не наблюдалось. В общем нормальный парень.

Я потянулся, положил поудобнее руки себе под голову.

Странно, почему я ни разу не слышал от Семена, что ему здесь не нравиться, да и вообще у него и в мыслях не было отсюда бежать. В противоположность мне…

Вдруг во дворе залаяли собаки, послышался шум и звук въехавшего «Уазика». Наверное, Сергей Андреевич приехал. Он, то уезжал, то приезжал снова на «фазенду». У него были дела, заботы, проверки…  Но при всей своей загруженности, он не забывал и о нас. Ведь мы были нужны ему в качестве здоровой, рабочей силы. Для этого, раз в месяц, он привозил старичка-доктора. Тот осматривал нас, спрашивал о здоровье. Один раз делал даже аборт нашей Наталье. Советовал Сергею Андреевичу, получше кормить нас. Кормили же вполне сносно.

Я повернул голову и посмотрел в окно. Луна по-прежнему светила ярко. Вдали перемигиваясь, мерцали звезды.

…Вот также, давным-давно, мы с Мариной смотрели на звезды и мечтали…  Помню, был месяц август далекого 80-го года. В то лето как раз проводилась олимпиада в Москве и …похороны Владимира Высоцкого. Мы тогда закончили восьмой класс. И не проходило и дня, чтобы мы не встречались. Однажды мы сидели на лавочке, в нашем маленьком скверике, который находился рядом с нашей школой. Ночь была теплой. Говорят, что август – месяц звездопада. Да это на самом деле так. И каждый раз, увидав падающую звезду, мы старались загадать желание. Не знаю, что загадывала Марина, но у меня оно было одно-единственное – чтобы мы всегда были вместе.