Превзойдённые

Глава 1. Латы и сыр

Уже вечер, но лето умеет обмануть своей светлотой. Птицы запевают свирели на всю деревню – и даже дальше. А что, если они так желают друг другу удачи и предлагают новые встречи? По крайней мере, местные жители делают ровно так.

Вон бодрый старичок, которого вопреки всяким нормам каждый ласково называет «Васёк», опираясь на свою любимую палку как на трость, уже ждёт не дождётся завершения разговора с болтливой и грудастой соседкой Лерусей. Этой молодой девушке всё никак не удаётся выяснить, как скоро вернётся его внук Саша. «Неделя? Две?!» – вопрошает да восклицает любопытница, только вот Васёк непреклонен в своих сухих ответах и всё повторяет: «Молванг! Не знаю!».

Девушка ушла и так удачно, ведь не заметила одинокую слезинку, фривольно скатившуюся по щеке, а после спрятавшуюся где-то внутри седой бороды старика, что и без её расспросов обеспокоен за благополучие своего дорогого внука. Такого молодого и горячего, красивого и сильного, но глупого – в чём уверен всем сердцем старик.

От своих переживаний он попытался уйти, ему захотелось насладиться уходящей теплотой столь спокойного дня. Мужчина поднял голову к небу, тут же лёгкое дуновение ветра стало дразнить шею. Где-то там в облаках он увидел своих богов, которых в мыслях попросил сберечь внука.

Момент был испорчен:

– Васёк! – мальчишка кричал откуда-то сзади бесшумно, но с энтузиазмом бежа к старику.

– Чего резвый? Ну-ка угомонись! – стал поучать дедушка, узнав соседского отрока Назика.

– Васёк, к нам гость! – сам не веря в свои слова, воскликнул ребёнок.

– Да ну?..

– Говорю же… гость.

– Жрец?

– Нет, латник!

– Что?! – Васёк даже в мыслях огрел ребёнка палкой.

Такой редкий доспех на воине не сулит ничего хорошего. А что, если это кто-то из родовитых дезертиров? Или успешный разбойник? Неужели кто-то из дружины молвангеда? Боги, только бы не за внука…

– Веди к нему! – пришёл в себя старик.

Мужик последовал за ним, сильно похрамывая, но успешно догоняя. Издали и вправду заблестели доспехи: рыцарь на коне… и с большим щитом… копейщик.

Самые плохие мысли уже захватили всю думу Васька́, подойдя ближе он поспешил поприветствовать гостя:

– Гой еси!

– И вам! – ответил воин своим бархатным мужественным голосом.

Старик заметил, что слегка полный мужчина в сложном латном, но местами кольчужном доспехе, будто не принял ни одного сражения. Всё ровное и гладкое, как только из-под шлифовочного колеса кузнеца, при том искусного и очень дорогого.

– Чаго ж к нам вы пожаловали? С бедой?! – Васёк вновь нетерпелив.

– Беда случилась в Гайдании, – напомнил о всем известных событиях мужчина да так уверенно, что старик даже подумал, правильно ли понял рыцаря, – а я проездом.

– И проездом докудаго ж?

– До Гайдании. – простодушно заявил рыцарь.

– Вот оно как! Фух… – выдохнул старик.

Как хорошо иногда узнавать, что ты ошибся.

– Есть у вас остановиться?

– О, конечно-конечно. А свита? Иль други́?

– Один я.

– Как так? – удивился старый. – Вы кто такой?

– Я, – с пафосом в голосе стал громко говорить рыцарь, – Хуначи Творожкович-младший!

– Чей вы сын, Хуначи?!

– Сын сыровара!

Рыцарь сказал это гордо и не менее, чем всё говорил прежде. Васёк подумал уже посмеяться хорошей шутке, только вот даже через узкие, как царапины, разрезы в шлеме было видно: мужчина не шутит.

– Сыро… вара?.. – удивился уже и маленький Назик.

Здесь, в Игонае, небольшой, но довольно благополучной провинции огромного государства Лантания, как и по всей стране, что знает каждый и с самого рождения, простолюдины не могут позволить себе такой доспех. Местные баны зовутся бояре, они правят и воюют, у них есть кузнецы, чтобы ковать латы и кольчугу, у них есть слуги и воины, они подымают знамёна своего рода и рода своего князя и следуют за ним, кто правит всем гедством. И так по всему материку: от Севера до Юга. Так заведено богами и с очень давних пор.

Немая пауза подошла к концу со словами старика:

– Откудаго ж вы?

– Я с Цуна́шии, а именно из Сары́. – мужчина наконец-то ощутил накаляющуюся обстановку: – Вы не переживайте. Всё нормально.

– Нормально? – уточнил старик. – Нет уж, мой друг, давай вон с деревни да побыстрее. Не будет такому как ты ночлега! – он поднял палку.

Лошадь до сей поры спокойная заволновалась и даже сделала свечу, что-то крупное рвануло из седельной сумки, а всадник вывалился вслед. Васёк уже предвкушал услышать звон доспеха и хруст хребта этого выскочки. Но мужчина вновь удивил: он кувыркнулся лучше всякого трюкача будто прямо в самом воздухе и приземлился на ноги, не получив травму.

– Хватит, Циклоп! Хватит! – рыцарь попытался угомонить своего скакуна, тот даже вновь встал на все копыта.

А ведь и правда Циклоп. У коня есть большая рана возле правого глаза, хотя и само яблочко цело.

Дед вспомнил. Когда-то очень давно в деревне жил кот с подобным шрамом. Он даже спустя сорок лет помнит его пухлый силуэт и подобающую кличку – Персик. Животное на редкость агрессивное – так считали почти все, и лишь к ещё маленькому Васе тогда оно было нежным. Только Вася плакал, когда кот занемог…

Он опустил палку, лошадь угомонилась окончательно. Воспоминания дали ему меньше сил серчать на рыцаря, но не умерили любопытства, и дед сдался:

– Ну и? Откуда доспех?

– Его мне купил отец, когда отправил в Гайданию.

– Да как твой отец его раздобыл-то?!

– У вас это… – перебил Назик, – головка.

– М? – Хуначи почему-то посмотрел вниз, но после оглянулся и заметил. – Да, этим-то мой отец и заработал. – он подошёл к упавшей на землю огромной головке сыра, чудом не расколовшейся.

Он поднял её легко на руки и ребячески прокрутил, как монетку.

– Это же что за сыр такой должен быть, чтобы прям доспех. – метко не по годам заметил ребёнок.

А ведь и правда. Если рыцарь не врёт… хотя, это ведь всё невозможно. Это должно быть нечто волшебное. Но всё же невозможно… ах, так интересно!

– Хорошо, пускай. – подытожил дед. – Стойло для тебя, койка для коня… тьфу! Запутал ты меня! Найдём в общем. Иди за мной…

Пока вели лошадь небо успело побагроветь, а птицы затихнуть.

Хуначи оказался весьма молчалив, он, предположил дед, устал за время пути. Из окон некоторые жители замечали рыцаря, но не решались выйти – не мудрено, ведь никто не хотел бы брать на себя кормление и ухаживание за, с первого взгляда, солдатом. Если бы мужчина был одет скромнее, любой с удовольствием помог бы авантюристу, коим на самом деле и является Хуначи.

Местные монстры стали ещё большей проблемой, чем прежде. Молодой бан ушёл в Бройнбург, сильно желая увидеть воочию самого молвангеда Бондара II Златорукого и помочь тому расправиться с ужасным колдуном Петиром Трибой, что немыслимым образом поднял армию мёртвых и не так давно убил последнего из Сигогогов. С собой бан взял своих дружинников и уже совсем никто не патрулирует местность в поисках чудовищ. Авантюристы традиционно в деле умерщвления монстров всегда казались Ваську более полезными, но многие отправились к Бондару или даже в саму Гайданию.

Об этом всём старик со скуки и рассказал Хуначи, а ещё добавил, что внук отправился в отряд добровольцев, которые противостоят монстрам близ этой и соседних деревень:

– Дурак он. Наверняка, чтобы девки бегали. Как думаешь? – Васёк устал говорить монолог.

– Да, – как-то сухо и горечью сказал рыцарь, – дурак.

– Кстати, а ведь явно не по главной дороге скакал, рас забрёл к нам. Неужели на гостиницах экономишь?

– Не хочу об этом говорить.

– Почему?.. – дед долго подождал. – Ну и ладно.

Странный он какой-то. Сильно устал. Может, с монстрами бился? Да даже так, что не говорить-то?

– Ты ж голоден? – поинтересовался Васёк.

– Есть такое. – простодушно ответил Хуначи.

– Сам я тоже. У меня есть хлеб да сушёнка.

– Дед, а горячего жалко?

– Тю те на язык! Моя не готовит.

– Заболела?

– Ну, если и заболела, то ещё задолго до брака, ха-ха! Она никогда не готовила, не получается у неё.

– Поэтому он и Васёк! – вскликнул Назик.

– Я тебя щас как! – рассердился в шутку дед.

– Серьёзно? Поэтому? – удивился Хуначи.

– Да нет, любят так меня просто мои.

– Здорово, когда тебя любят. – мужчина сказал это с тоской.

– А что, тебя не любит твой папка?

– Любит-любит…

– Ну ты чего?

– Я просто… скучаю по дому.

– О, это правильно. Слыхал песню про героя?

– Какую из?

– Ну которая, кхм:

«Стоя на пригорке молодой герой,

Ты, хотя и храбрый, хочешь лишь домой!»

– «Враг твой злой повержен»…

– Верно, знаешь. Ты же тоже герой. Будущий, правда.

– Да, как ваш внук.

– Ой тьфу тебе! Тьфу! Какой из него герой? Лишь бы девок да впечатлить!

– А если он просто хочет помочь молвангеду?

– Назик, а давай ступай уже к мамке. Чего уши греешь?

– Эй! Нечестно.

– Ступай!

Ребёнок расстроился, но послушался. Васёк убедился, что тот зашёл в свой дом и продолжил:

– А слыхал ли ты, кто такой Петир Триба?

– Что именно?

– Да это же его друг лучший! Говорят, они так вассалов своих угомоняют и что всё это – наказание за усобицу Сигогогов.

– Впервые слышу. – рыцарь явно не принял эту точку зрения.

– А ты подумай. Столько родовитых расплодилося. Нужно же иногда их число меньшить, пока до Сафиса не дойдут требования о земле. Вон мы платили сначала одному бану, потом другому, третьему – со счёта сбиться можно!

– Что ж, бывают разные мнения.

– Это ты прав, конечно. Прав. Но это мнение мне кажется более разумным. Только представь, десятки тысяч человек, говорят, погибло в Гайдании. Это же даже звучит как неправда.

– Отец говорит, что иногда в мире случаются заговоры и обманы…

– Ну вот!

– … но он знает, что это не один из таких.

– Откуда?

– Даже если бы я знал, сказать такое нельзя.

– Понятно, ты просто папку любишь и делаешь, как он велит.

– Да, и мне достаточно его сло́ва.

– Похвально.

Васёк попросил свою жёнушку Анюту вынести еду и подготовить гостевой дом для рыцаря, та немного поёрничала, но сделала всё в лучшем виде.

Наконец-то рыцарь снял свой шлем. Молодой сероглазый круглолицый мужчина. Действительно полный, но и мускулистый. У него очень короткие невероятно густые волосы, густы и его брови, но больше всего бросаются ресницы – такие длинные, что за них хочется схватиться. Дед тут же в голове принялся перебирать варианты невест из деревни для этого красавца, но даже аккуратное предложение рыцарь тут же отверг, ссылаясь на свой высокий долг.

Мужчины поели за столом у дома хлеб, рыбу и перепелиные яйца, запивая охлаждённым квасом. Они ещё немного поговорили о политике, но, как обычно, каждый остался при своём мнении.

Дед всегда любит поспорить с кем-то из гостей, ведь в деревне непринято долго говорить о чём-то, чтобы сильно не ссориться. Идею о заговоре такую слаженную и объясняющую всё ему подкинул кто-то из группы авантюристов в прошлом месяце. Хотя старик в неё не прям верит, но его так поражает, как легко она объясняет происходящее.

Игоная – гедство удалённое почти так же от Сафиса, как и Гайдания. Большая дорога проходит через Сармаю, Бройнию и Нею – целых три области отделяют местных от ужасов гайданского кризиса, и лишь немногие слухи доходят до края землепашцев. Все следят за перемещениями войска молвангеда Бондара II, слушают истории про банов и цесбанов, что то и дело попадаются своему правителю на глаза и получают наказание по поводу и без. Всем деревням так отрадно узнавать о возрастающей необходимости в пище и оружии для воинов – даже эта деревня нет-нет да продаёт злаки сильно выгоднее, чем до появления в народе названного Нолванга.

Наконец-то отправив рыцаря в постель и чуть не поссорившись с тем из-за его решения спать прям в доспехе, Васёк и сам отправился в ложе, где его уже ждала Анюта.

– Он же снял латы? – поинтересовалась своим уже весьма стареньким голоском любовь всей жизни Васька.

– Сказал, буде монстр, то нужно быть готовым.

– Вась!

– Ну не буду ссориться же с ним!

– А что, он дворянин?

– Ещё чего… спал бы дворянин так. А свита? Ну что глупишь…

– Беглый, может. – чуть обиделась на слово «глупишь» Анюта.

– Хватит тебе.

– Так кто он?

– Я тебе как-нибудь потом поведаю. – ему пришлось принять решение не рассказывать такую историю, чтобы не ссорится.

Лёжа в постели рядом с Анютой, Васёк принялся осмыслять прошедшее за день. Корова соседа заболела, хотя тот за ней смотрел; девушка должна родить вот уже через месяц; ещё пара хочет свадьбу играть – придётся строить новый дом. Столько хлопот и везде нужно быть в курсе, ведь глава деревни вот уже второй месяц хворает и не может даже встать с кровати, а потому попросил своего друга Васька в виду авторитета и опыта последнего побыть за него старшим. За заботами старик и не заметил, как заснул.

Крик. Ужасный вопль и грохот разбудили старика.

– Что за шум? – вскочил слишком для себя молодо Васёк.

– Я-я… я не знаю!.. – запереживала Анюта.

Шумы доносятся с улицы, их разнообразие не даёт конкретики – неужели монстры напали?

Он подошёл к окну, но понял, что так суть проблемы он не разглядит. Обувшись в лапти, старик выскочил из дома и, заприметив вилы, взял их и пошёл дальше. Идя мимо гостевого дома, Васёк увидел, что дверь открыта. Что если он пустил разбойника в свою деревню? Эти доспехи – они всё-таки были украдены? Слова рыцаря – брехня?

Разозлённый своими мыслями, он шёл дальше на шум, возле него быстро столпились другие мужики и всё вопрошали, мол что стряслось.

– Молванг! Не знаю! – раздражённо выкрикнул Васёк.

Они пришли. Дело не в рыцаре…

Отвратительная мистическая тварь проникла в поселение и уже убила нескольких мужчин и женщин. Оно успело разрушить целый дом, что не так давно соорудили для молодой семьи. Под его крышей она, возможно, похоронена…

Похожее на человека крупное существо, оно опирается на руки, а нижняя часть тела отсутствует, на его месте полупрозрачный отруб и копотью отслаивается кожа. Лица нет, только чернота и разрезы, напоминающие соты – будто искалеченный в жестоких пытках лысый мужчина с голым мускулистым торсом.

– Боги, у этой твари даже нет сосков! – возмутился кто-то позади.

– Убьём его! – предложил другой муж.

– Не подходите! – крикнул рыцарь, стоя напротив этого существа.

В его руке переломанное копьё. Он стоит на колене, скрываясь целиком за щитом. Но для чего?

– Уйдите все! Быстрее! – потребовал Хуначи, он явно уже имел опыт сражения с подобным существом.

– Да к Молвангу! Он убил мою жену! – молодой и дерзкий Женя бросился вперёд, став прямо перед Васьком, тот ему: «Не смей!» – но было уже поздно.

Что-то мигнуло из разрезов на лице этого чудовища, оно резко повернуло голову в сторону Жени, неестественно скрючивая свою шею. Издало какой-то визг, а после из своих ужасных сот, вырезанных на лице, низвергнуло жёлтое пламя.

Звук песка. Непонятный, неправильный. Будто сыпется целая гора. Он звучал несколько секунд и наконец-то прекратился.

Атака монстра прошлась по всем, зазвучали крики боли, сам Васёк упал вниз и заметил, как так же корчатся все остальные вокруг, а повернув голову в сторону жени увидел лишь как редкие куски плоти догорали на белоснежном одетом скелете, всё ступающего будто мстить за любимую.

Рыцарь кинулся в сторону толпы, по пути вонзив своё отрубок своего копья прямо в черепушку Жени, насадив ту на кол. Хуначи встал перед толпой и закрыл щитом себя и всех мужчин. Он весьма ловко и жутко соскоблил разломанный череп с копья, чтобы тот не мешался бороться дальше.

– Открытые части тела скройте! А лучше бегите! – крикнул рыцарь. – Это верхошник!

Через боль старик стал искать, что натянуть на свою голову и руки… ничего, кроме одежды рассыпавшегося на косточки Жени не попалось. Васёк закрылся штанами, как за банданой, продев руки в штанины и привстал:

– Слышали?! – задыхаясь и хрипя, чрез боль прокричал Васёк. – Прочь!

Мужчины медленно отступали.

– Верхошник, говоришь? – обратился он Хуначи.

– Верно. Я слышал о них, они доказательство угрозы нашему миру. Потом расскажу всё…

– Я могу помочь?

– Копьё на замену есть?

– Вилы.

– Отлично.

Возник звук песка, ознаменовавший извержение пламени вновь. Кто не успел доползти дальше, вновь простонал от боли. Васёк почти ничего не почувствовал.

Старик нашёл в себе силы кинуться к вилам и бросить их рыцарю. Хуначи ловко поймал их и принялся дожидаться окончания атаки монстра. К счастью, долго ждать не пришлось.

Поднявшись своим воинственным телом, рыцарь убрал щит, открывшись монстру, он побежал в перёд, гордо и ровно держа кривоватые вилы. Верхошник резко махнул правой рукой, вызывающей страх и отвращение, и попытался царапнуть Хуначи, но тот отклонился и отбился щитом, тогда чудовище попыталось прихлопнуть его двумя руками. Громкий хлопок поднял пыль с дороги, но воин проскочил под правой рукой твари и уже совсем приблизился к его парящей над землёй туше. Верхошник резко прокрутился вдоль своего хребта – хитрая и злобная, но неудачная попытка нанести вред человеку, он защитился, ведь зашёл за чудовище дальше и воткнул вилы в его тело, удачно проскользив остриями меж рёбр, и на кручении монстра взлетел ввысь, а после ровно и изящно пробил тому его гадкую башку, и наконец сам кувыркнулся всем телом, чтобы ту оторвать.

И вот: Хуначи, стоя ровно на земле, поднял над собой огромную головёшку верхошника. Лучи раннего солнца заиграли, они так красиво стали пробиваться сквозь раны чудовища.

– Наш герой! – объявил на всю деревню старик.

– Герой! Герой! – закричало всё живое радостно и величественно.

Люди осторожно стали подходить, чтобы лично благодарить своего спасителя. Скромность рыцарю ни к чему, и это знает каждый, но Хуначи не был готов к такому вниманию. Его «не за что» звучало почти так же, будто он подоил корову за так или помог с иной ничего не значащей мелочью.

Существо погибло, но его тело принялось уменьшаться. Тогда мужчина убрал с вил голову чудовища и вернул их Ваську, а после кинул её куда-то в сторону за деревню. Только вот зачем?

Погибших похоронили уже на следующий день. Вымотанный этой и прежними схватками Хуначи захворал, и его даже держала лихорадка пару дней. Так он остался на неделю гостить в деревне, жители которой из благодарности и любви к герою провозгласили поселение Хуначенкой, а себя хуначенцами, хотя и рыцарь из доблести, скромности или ещё невесть с чего возражал. По крайней мере, местные были рады спустя столько лет определиться с названием своей деревни.

И да, рыцарь, верный своим убеждениям, снимал доспех лишь тогда, когда шёл мыться. Только в бане мужики видели его тело, а женщины не видели совсем, даже те, которые сильно любопытствовали.

Вечером перед отъездом было решено закатить великолепный пир, а щедрый Хуначи даже дал попробовать некоторым немного своего сыра.

Старик не был исключением, ничего более вкусного Васёк прежде не пробовал. Запах парного молока и цветов, слегка терпкий. Удивительная консистенция – сыр норовит зацепится до зубов, принуждая распробовать его целиком. Бедный крестьянин даже не имеет слов в памяти для описания всей удивительной палитры вкуса этого, по истине, деликатеса.

За большим неровным специально собранном столом сидит вся деревня – и мужики, и их жёны с детьми.

– Вот же ж, Хуначи! – крикнул единственный в этой деревне кузнец по имени Гедик. – Я хоть и починил твоё копьё, да только вот не геройское это оружие, я тебе скажу! Совсем!

– Да, совсем ни к доспеху! – крикнул кто-то из-за стола.

– Отцовская подачка. – слегка пьяный Хуначи был короток, но не кроток.

Тут резко возникла Леруся:

– Слыхал сказ о велесовой рунке?

– Совсем нет.

– Жрецы редко что-то говорят, но всё же они люди… Сармая – это край, что избрал сам Велес. Течения восточных морей тянут всё к его идолу, что стоит там на берегу. Где-то близ идола и спрятана волшебная рунка, что никогда не разрушится.

– Что ж, как тебя зовут?

– Лерка я…

– Полное?

– Валерия! – захихикала девушка.

Мужчина ненадолго застыл. Будто что-то внутри готово было ополчится на девушку, хотя Васёк и не имел понятия, по какому поводу…

– Т-ты чего? – пышногрудая красавица тоже заметила неправильную реакцию. – М-много выпил?

– Не думаю, что это всё правда… твоя история. – пришёл в себя рыцарь, а после отвёл взгляд.

– Я же и не ручаюсь. Но мир сейчас совсем другой, Хуначи. Совсем другой. Что неправда для заурядных, то правда для таких, как ты, наш спаситель. Героев!

Все вдруг, словно по команде, дружно запели хором ту самую песню про героя, что так сильно хочет домой, но немного устав и перебрав, Васёк решил отойти по естественной нужде в кустики.

Зазвучал очередной куплет да припев:

Мысли о сложном дне и погибели друзей все так ловко заглушили празднеством красивой победы и восхвалением своего спасителя. Сам Васёк – не исключение. Ему не хотелось думать о всём грустном, что стряслось, и не желал он думать о том, что сегодня старик мог бы встретить свой конец.

Последняя строка, которую так красиво запевали женщины и девушки, предвещала страшное. Васёк абсолютно случайно заметил в кустах ту самую голову чудовища… вернее, не чудовища, а голову его любимого внука.

Хотя она изуродованная и опухшая, а черви уже неплохо её пожрали, дедушка легко опознал в черепушке с едва оставшейся кожей его лицо. Руки затряслись, слёзы полились. Старик, издавая тихий плач, схватился за неё, его пальцы быстро испачкались в сгустках запёкшейся крови и грязи. Совсем ни чураясь, он прижался к ней, как когда прижимался к младенцу… маленькому Сашке.

В тайне ото всех, мужчина отнёс голову на кладбище, что находится на значительном удалении от деревни. Он нашёл в себе силы голыми руками изрыть ещё не усевшую почву могилы так, чтобы смочь вернуть голову внука на её природное место. Старик зарыл всё обратно, а после зарыдал громко-громко, прижимаясь к почве.

Утром Васёк попросил Анюту дать переговорить с Хуначи лицом к лицу за завтраком.

– Голова. – очень сухо сказал старик.

– Голова? – недопонял рыцарь.

– Я нашёл её…

– Вот же ж…

– Ты догадывался?

– Догадывался… ваш внук, верно?

– Д… да… – Васёк понимал, что заплаканное лицо Анюте показывать никак нельзя и сдержался.

– Простите, нужно было сразу сказать, да как это только возможно…

– Говори сейчас.

– Вы знаете, как я борюсь с верхошниками. За щитом, выжидаю… так бороться, правда, легко, но в тот раз их было с десяток. Я одолел половину, всё было верно… кто ж знал, что ко мне на помощь подойдёт кто-то?..

Дед своего внука сжал кулак.

– … Это был отряд, который явно не имел с этими тварями дела.

– Откудаго ж ты вообще знал о этих монстрах?

– Отец рассказал. Всё отец… вероятно, кто-то письмом сообщил. Кто-то из Бройнбурга. По пути сюда их встретил раза два. Чудо, что ваша деревня лишь со мной возымела дело с этими тварями.

– Как было дальше?

– Группа деревенских с вилами кинулась на верхошников. Я просил прекратить, но они ни в какую.

– Так что?

– Их было шестеро всего. Пять сгорели сразу, одного обратил верхошник. Они для этого откусывают всё ниже пуза. Это призраки, что предвещают конец мира… я одолел всех, кроме новообращённого – ну не смог угнаться никак.

– Это ж… ты к нам от самой дороги топал за ним?

– Да…

– Спасибо, Хуначи…

Спустя часы все собрались попрощаться с героем. Превзойдённый Хуначи верхом на своём коне поскакал куда-то вдаль, навстречу новым свершениям, желая прекратить беспредел Нолванга.

А старик после долго и долго рыдал, не имея сил рассказать всё милой Анюте, своим детям и так верно и долго ждавшей его внука Лерусе…

Глава 2. Хорошая память

Сумерки, свет факела и запах железа.

– Именем молвангеда Бондара! – восклицает глашатай на трибуне, пока небольшая группа людей играет роль толпы. – Цесбаном Антоном из дома Гоньковых за жестокое убийство маленькой девочки из крестьянской семьи ты, Станислав, приговорён к смерти через повешенье…

В голове Григория из дома Топтевых зазвучали слова: «Праведник вещает истину, как государство величаво: живые глядят в ужасе и трепете, пока боги равнодушно наблюдают.»

– … Есть что сказать напоследок?

– К Молвангу вас! – смыкая зубы, сказал приговорённый, это мужчина средних лет. У его шеи уже связан узел чуть проще морского.

Третий на трибуне – палач в лисьей маске, напоминающей жреческую. Чёрный балахон, кожаные перчи и серебряная цепь на плечах.

Он посмотрел на глашатая, тот кивнул.

Рычажком механизм приведён в действие: платформа под висельником резко отворилась, а верёвка натянулась. Противные звуки, кряхтения – но Гриша уже давно привык быть на казнях. С самого детства, ведь в его родном городе это одно из немногих постоянных развлечений. Да, такова жизнь здесь, в Сафисе.

Приговор был исполнен. Все разошлись, но Григорий остался. Как труп перестал качаться, зазвучал знакомый топот женских туфель.

– Мы пьём. – Мара звучала очень самоуверенно.

– Ого. Ни «привет», ни «как дела».

– А зачем?

Гриша улыбнулся:

– Просто я даже не думал, что мы с тобой настолько близки.

– Ты не представляешь насколько. – она провела рукой по его щеке, задев дужки очков. – Сегодня мне есть, что тебе рассказать. – в её словах всегда присутствует какой-то холодок, но сейчас он пробирает глубже, чем обычно.

Они пошли вместе до любимой таверны.

Всё как обычно. Незамужняя и молодая, но суматошная и грубая цесбанка всегда любит хорошо пошутить: вот она вновь коснулась его бородки, а после схватила Гришу за руку, грея об него своё уставшее тело. Немного пошлая, но мужчина не против. В конце концов она его лучшая подруга, а столичные улицы только провоцируют на близость.

Утром полный тенями от высотных домов, тесно прижимающихся друг к другу, но сейчас, в ночи, светлый от фонарей – так парадоксален и прекрасен Сафис – столица Лантании. Нет в мире более красивого и живого города, чем он, в сводах стен которого восседали на престоле многочисленные потомки первого молвангеда Воигнева Освободителя, а до них многие консулы Республики, начиная с величайшего стратега Росена, перехитрившего самого Молванга.

Всё это пережил мрамор, из которого вымощены ключевые для государства сооружения: от казарм самой дисциплинированной стражи до замка, носящего имя того, что он и символизирует для всех видов разумной жизни, населяющих материк – Солидарность. Правда, почти никто его так не называет. Народ Лантании помнит, на каких столпах стоит эта крепость и само Государство, а потому в разговорах все зовут её иначе… Могильник.

Они прибыли в таверну и сели за их стол. Заказ делать не нужно: знакомая официантка уже несёт их любимый сидр и жареный в масле сыр. Пошли первые глотки.

– Я уже говорила, как они обделываются? – по традиции заладила Маря, хитро пытаясь отбить хоть часть аппетита.

– Нет-нет, никогда… – ответил с сарказмом Гриша.

Она почесала переносицу, намекая, что напиток остался на усах мужчины. Цесбан небрежно протёр их рукавом.

– … Это просто песец. – закончила интеллектуальную мысль Маря.

– Чего сегодня тело не убрали?

– Бан сказал, чтобы подольше повисел. Вот же ублюдок.

– Бан?

– Да этот маньяк!

– Сколько ей было?

– Пять лет, Гриш, пять! Просто поверить не могу.

– Расследовала стража?

– Нет. По секрету скажу, он не только убил её. Я видела девочку, там всё ясно.

– Да уж… тварь.

– А-то!

Они синхронно пригубились к своим чашам.

– И так что ты хотела рассказать?

– Расследовали кли́нки. – она посмотрела прямо в глаза. – Я понятия не имею, почему. Они всё лезут в разные дела, пока Бондара нет. – чуть побила ногтями об стол. – Но вот в чём траур. Им развязали все руки насчёт Старграда.

– Твою мать…

– Тут не предположение. Я точно знаю, что они занимаются именно тобой, Гриш… – напиток приоткрыл её реальные эмоции, у неё даже пролилась слеза, и она закрыла ладошкой глаза.

Мужчина схватился за лицо и сильно сжал свою кожу. Почему сейчас? Только не сейчас…

Он погладил свою подругу по голове, пытаясь хоть на чуть-чуть остаться мужиком. Это сработало.

– Ты… тебе нужно валить. – взяла себя в руки девушка.

– Да. Нужно.

– Знаешь… я думаю, если бы не Триба, этого всего не было.

– Да…

– Ему придумали новое погоняло.

– Биба?

– Сам ты Биба!

Он улыбнулся, она тоже.

– Нолванг. – пояснила Мара.

– Ммм, в историю войдёт, как влитой.

– Если история ещё будет существовать.

– Тоже верно.

– Я много раз задумывалась насчёт Гайдании. Этот гад ведь – главный маньяк нашего времени. Казнила многих, это факт. Я люблю свою работу! Но за всю жизнь мне не покончить с таким числом убийц, чтобы отомстить хоть за толику убитых Петиром Трибой.

– Но он всё равно не Молванг.

– О боги, тебя это сильно утешает?

– Ты права… совсем нет.

– Была бы воля… нет, была бы такая сила. Я бы лично его закончила.

Девушка подвинула свою чашу к другу, тот уже давно запомнил, что делать. Григорий проучился пятнадцать лет в стенах Академии Старграда. Один из лучших, кандидат в магистры – сейчас всё это вновь пригождается, и мужчина понимает, что проучился не зазря: он мастерски и быстро охладил сидр, образовав красивый и ровный многогранник льда прямо внутри ёмкости.

– Например, такая сила? – подчёркивая всю иронию, он ухмыльнулся.

– Спасибо. – она сделала пару глотков.

– Я даже не знаю, куда деваться.

– Север.

– Север не переживу.

– Юг…

– Среди смуглых моё сафиское лицо…

– Скажешь «беженец»!

– Поверят?

– Сейчас все бегут… только не смей писать мне писем, даже котовой пересылкой.

– Это почему?! – возмутился Гриша.

– Слыхал за Разусар?

– Да.

– Они читают.

– Кли́нки обнаглели в край. Я лучше умру, чем не буду писать тебе!

– Твоя предсмертная записка станет мне чёрной меткой.

– Не подумал…

– Ты никогда не говорил, что́ именно украл…

Они ударили сосудами и выпили вновь.

– Ша-ша.

– Ты чё… – посмотрела недоумённо. – уже пьян?

– Шанарий Шерпов.

Она лишь поиграла глазками.

– Его сочинения в томе под грифом «Запретное знание».

– И зачем?

– Молодой был ещё… я тебе не говорил, но пару лекций нам зачитывал Триба.

– Что?..

– От него и узнал об этом авторе.

– И что же там?

Мужчина посмотрел куда-то в сторону, будто сожалея о том, что рассказал или, напротив, не рассказывал прежде, а после перевёл взгляд прямо на лицо своей подруги. В тот момент в его очках отразился огонёк свечи:

– Есть заклинания в мире, которые никто и никогда не должен знать. Никто… его сочинения описывают именно такие. Поняв это, я сжёг книгу, и ты даже не пробуй меня пристыдить.

Девушка немного напряглась. На мгновение ей показалось, что именно он за этим столом главный. Она не пыталась осудить:

– И что это за заклинания?

– Те, что меняют память, Мара. Те, что забирают у сапиенса самое драгоценное.

Цесбанка была серьёзной, но что-то изнутри всё-таки вырвалось:

– Кхм… хи-хи-хи.

– Чего смешного?!

– Да нет. – она вытерла новую слезинку. – Просто так иронично.

– Что же?

– Пытаясь сохранить память, её ты и уничтожил.

В этой таверне никогда ещё не было так мало людей. Редкие уже пьяные компашки да пара официанток, не сильно спешащих в своей работе. А питьё делает своё дело: Мара красная, как след от шлепка – ох, как сильно мужчина его нанести. Белокурая желтоглазая неряха с мешками под глазами. Она всегда ему чем-то напоминает смерть, но сейчас выглядит более живой, а оттого делается ему желанной.

– Гриш, – заметила девушка, – ты смотришь на меня слишком пошло. Прекрати.

– Прости… хочу напоследок наглядеться. Если будешь казнить, даже так не увижу твоё лицо за маской…

– Ты давай без этого. Поймают, тебя никогда не казню.

– А жаль…

– Ты уж совсем не кисни.

– Может сдаться?

– Ты меня на эмоции хочешь вывести?

– Нет, просто думаю.

– Ага, а получается вывести.

– Знаешь… был бы я чудовищем, то менял бы память всех и вся. Быть может, даже твою.

– Ага. Лапаешь меня или того хуже, а после стираешь, как запись с таблички, да?

– Могу.

Девушку немного затрясло.

– Ну это щас же шутка, да? – она запереживала.

– Да, шутка. Не бери в голову.

– Поклянись мне всем, что тебе дорого.

– Клянусь… мне, правда, особо и нечем клясться.

Она взяла его руку и приложила к груди. Гриша сильно смутился и даже почти испугался, но именно этого та и добивалась. Ощущая мягкость, нежность подруги, мужчина покраснел и растерялся – значит, точно впервые.

Мара отпустила его.

– Прости. – малодушно извинилась.

– К Молвангу тебя…

Новые глотки.

– Знаешь, так давно с тобой общаемся и столько пережили, а ты никогда не пытался завоевать моё сердце.

– Пытался, ты просто не замечала.

Она набралась смелости:

– Ты любишь меня?

– Конечно. – мужчина сказал это нежно.

– Ну хватит, не подругу как. – заскулила цесбанка.

– А как?

– Я тебе девочка что-ли?!

– Белочка.

– Какой же ты… – ей сложно было найти слово, – болван.

– Какой есть. – он проговорил это чуть невнятно. Немного удивился и стал играть языком, точно ощущая некое онемение.

Девушка заметила и вздохнула. Она резко встала.

– Прости меня за всё… – грустно выдала Маря.

Её взгляд переменился. Девушка рукой столкнула свою чашу со стола. То самое небольшое количество посетителей за столиками внезапно зашевелилось. Гриша захотел повернуться, но что-то не дало это сделать. Тело перестало слушаться. Его глаза открылись от испуга, а сердце стало колотить так, что стук доносился до Мары. Он начал понимать…

– Цесбан Григорий из дома Топтевых. – девушка говорит холодно и огосударственным тоном. – Орден звездоносцев обвиняет вас в преступлении против защиты государственной тайны. Вы арестованы, любые потуги противления приведут немедленной гибели.

– Маря… – всё так же нечётко его голос слёзно затрещал, – ты предала меня?..

Глаза девушки резко сомкнулись, а голова отвелась в сторону.

Трое кли́нков уже подошли к их столику, командир группы захвата, известный Маре под именем Нглар, обычно спокойный, но сейчас совсем не скрывает свою улыбку:

– А теперь смотри сюда, Григорий. – он властно схватил мужчину за его козлиную бородку, не давая возможности смотреть на что бы-то ни было, кроме как на себя. – Слушай, когда я говорю. Отвечай, когда я тебе прикажу. Ты мой, слышишь?..

Гриша закрыл глаза, чтобы не делать так, как хочет звездоносец. Это глупо.

Нглар резким ударом кулака сломал и очки, и нос бедному волшебнику, который совсем не может сопротивляться из-за яда, пролитого в сидр тавернщицей.

– … Я не буду повторять.

– Слы… шу… – тяжело проговорил цесбан, его кровь течёт из носа по небольшим усам.

– Наконец-то. Ха! Нашли общий язык! Сколько вас таких? Кто ещё получил доступ к запретке от Петира Трибы?

Гриша вновь промолчал. Но на этот раз Мара поняла, что он ослаб и потерял сознание. Только вот массивная седая чёлка Нглара или же его золотая звезда – что-то из этого точно не даёт разглядеть очевидный факт. Он замахнулся вновь.

– Стойте! – воскликнула девушка. – Он всё.

– А ведь и правда. – поглядел на него внимательнее мужчина. – Братья, забираем его.

Оставшиеся два кли́нка подняли Гришу и, используя магию, скрылись в волшебном тумане, чтобы незаметно пронести его через десяток кварталов от этой таверны прямо в одну из секретных темниц Ордена.

Редко, когда удаётся провернуть всю операцию настолько успешно.

Мара уже чувствует, как ей дадут новый ранг – долгожданную звезду из электрума. Она с ранних лет завербована звездоносцами. Повышение даст ей право на за́мок. Пусть даже где-то в глуши, но замок! Девушка продвинет род, станет банессой и будет править справедливо небольшими деревнями на вверенной молвангедом земле. Так, чтобы никаких ужасных гадов, маньяков и прочего в своей спокойной старости не видеть.

Она ждёт указаний от Нглара, но её глаза, провожая в последний раз своего друга, выдают реальные чувства девушки. Командир это замечает, но ему будто всё равно. Не мудрено, ведь он типичный карьерист. Какое дело до её чувств? Впрочем, ей незачем об этом рассуждать

– Завтра в восемь вечера жду доклад в отделе на Третьей. – пояснил командир. – Сейчас убываешь.

– Поняла.

Он тоже растворился в тумане, но, как всегда, искусней, чем молодые кли́нки.

Официантка наконец-то вышла из кухни, где так испуганно пряталась от всего этого. Она, в отличие от тавернщицы, знала лишь, что чаша в её левой руке предназначена именно для мужчины. Простая девчонка, работает здесь второй год, но страшнее приставаний от пьяных посетителей ничего не видела.

– Ваш друг, – спросила официантка, – он преступник?

Мара уже приготовилась дать подробный ответ. Её губы разомкнулись, но тут же задрожали. Поняв это, звездоноска резко вышла из заведения, не заплатив.

Сейчас лето, но, когда нет солнца, её всегда морозит. Однако сейчас как-то по-другому.

Ночь пугает. Очень пугает. Или же дело не в ней?

Тишина… совсем неприятная тишина. Хоть и дольше идти, девушка вышла из узкой улицы на широкую.

Сафис жив: таверны заполнены, как и бордели. Небольшие толпы смотрят на уличные представления.

Кукольное представление в том, что марионетки имитируют половой акт. Разве смешно? Но почему-то слышно много смеха.

Другое представление про то, как гед Бондар одолел своего безумного дядю Вука. Прежде было принято показывать рядом с будущим молвангедом куклу Петира Трибы. Сейчас его реплики говорит брат государя – Будмир, что делает и без того неправдивый сюжет ещё более ложным. Не было честной битвы один на один… кли́нки знают правду: Вук был отравлен, а после оболган. Как и сейчас Мара, Бондар предал доверие дорогого человека во имя своих целей и всеобщего блага.

Дом Пятириковых, из чьих рода девушка, когда-то давным-давно владел замком на Севере, но будучи вассалом бунташных Дариков, следовал за теми против тогдашнего геда Благомира Сильного. Потерпев поражение, Дарики и их сторонники были низведены до цесбанов.

Поколениями её предки подвергались всяческим унижениям, служа гедам в качестве лишь низких чинов. Даже стать палачом для представителя её испорченного рода – это великая честь. Но скоро всё изменится… скоро вновь Пятириковы будут жить в замке.

И так ли важна цена?

Но как бы Мара не пыталась свести рассуждение на ноль, она не могла не думать о Грише. Уже сейчас его не хватает рядом… оттого и холод. Оттого и не смешно.

Девушка прибыла в служебную каменицу, в которой её комната.

Плюхнувшись на кровать, она тут же схватила подушку и принялась прижиматься к ней. С этого места она видит холодные неухоженные стены и подгнившие ставни окошка. И звёзды на небе… красивые звёзды.

В этой некрупной коморке она живёт вот уже пятый год. Прежде Мара жила у отца, но не могла терпеть с ним ссор. После смерти матери он запил и стал бросаться на дочь каждый раз. Если бы не Гриша и его положение, цесбанка бы никак не получила это жильё.

И вот её благодарность?

Знакомые с ранних лет, безмерно понимавшие и ценившие друг друга – Гриша и Мара всегда были рядом. Его дом никогда не имел замка и обитает в Сафисе с самого своего зарождения. Ни раз Топтевы занимали видные места в городской страже и на руководящих постах в гильдиях, в том числе гильдии авантюристов, а сам Гриша стал учителем магии и ни раз общался с высокими чинами, когда преподавал их детям. У его рода не было претензий на банство – ну как члену их семьи понять единственную наследницу великих Пятириковых?

Тем не менее, ему удавалось…

Он был рядом, когда погибла матушка. Был рядом, когда девушка казнила стольких и стольких мерзавцев. Почти каждый раз. Они выпивали в той таверне каждую неделю… и вот сейчас это был последний их совместный ужин…

«Таверна» – вспомнила Мара уже под утро, так и не сумевши заснуть.

Цесбанка наконец-то отпустила подушку, пропитавшуюся её слезами и по́том. Она перекусила и привела себя в порядок – как всегда, это заняло много времени.

Не забыв деньги, девушка вышла в город. Утром людей сильно меньше. Ничто не отвлекает от мыслей.

Орден Звездоносцев – всевидящее око над всей Лантанией. Когда-то кли́нки являлись наёмниками, совершавшими заказные убийства в политических играх дворян по всему континенту, но объединившись с тайной разведывательной службой, подчинённой лично молвангеду, они стали главным инструментом поддержания порядка в государстве. Так иронично, что произошло это при том самом Благомире Сильном. Вероятно, благодаря именно деятельности ранних кли́нков Север проиграл войну, оставившей в дураках её род.

Эта мысль вызвала у девушки обидную улыбку…

Она прошла путь длиной в двенадцать лет. От костяного доносчика до серебряного следователя. Жетоны из разных материалов от дерева до золота означают ранг звездоносца. Получив железный жетон, безродный становится цесбаном, а электрум повышает цесбана до бана – иного способа возвысится в Лантанском Государстве практически нет. Тем более, для девушки.

Но сердце разрывается в груди…

Солнце красиво играет лучами с крепостью Могильник. Её башни и куртины прекрасно видно почти из любого места Сафиса. Но как бы замок не был прекрасен, никто не питает к нему приятных чувств. Что, если из-за её предательства, то же случится и с её замком? Даже при условии, что её подданые никогда не узнают об этом… Мара поняла, что не сможет просто принять собственный поступок. Спустя много лет, быть может, ей удастся опустить свои чувства. Но, скорее всего, нет.

Девушка подошла к таверне. Ей хотелось бы избежать разговора с той официанткой, только вот та снова на смене.

– Здравствуйте. – Мара обратилась к девушке. – Я заплатить.

– Д-да…

Цесбанка расплатилась. Будто бы на том и хватит общения.

– … простите, что спросила.

– Я спешу.

– Вы больше не будете нас посещать?

– Вряд-ли. – Маре невыносимо даже здесь находиться. Она развернулась, но официантка всё стоит на своём.

Кудрявая темноволосая девушка взяла белокурую за руку. Цесбанка развернулась и была готова уже закричать. Однако она почувствовала, как официантка принялась касаться своими нежными подушечками пальцев безымянного пальца Мары. Правой руки. И что наиболее страшно: такое уже было раз месяц назад.

Мара стала понимать, что имеется в виду. Значит, Григорий присматривался к кольцу. Не так давно он хвастался, что удачно вложился в кузница. Неужели копил на предложение? Дурачок…

Официантка не остановилась:

– Как жаль, что он преступник…

Её слова показались насмешкой.

Звездоноска взбесилась и не выдержала. Её рука сорвалась и отвесила жёсткую пощёчину темноволосой стерве. Маре стали противны её зелёные глаза, и она была готова расцарапать их. Извлечь из орбит. И бить. Больно бить!

Но официантка упала на деревянный пол сразу после пощёчины, громко зарыдав. Звон монет, выпавших из фартука, напомнил цесбанке звук колокольчика.

Подбежала другая работница, за ней хозяйка:

– Пощадите! Что же вы творите?!

Они кинулись к бедняжке.

Мара не могла поверить. Только что она это сделала? Ей ничего не осталось, кроме как в спешке покинуть таверну.

Девушка почувствовала, как холодная капля воды попала ей на руку. Ах, если бы это был дождь! Под ним не было бы видно слёз, стекающих сейчас по её бледным щекам… но небо ясное как никогда.

Ей захотелось скрыться. Даже не думая, она зашла в очередной закоулок и ловко взобралась на крышу дома. Сев, Мара наконец-то сдалась и зарыдала в голос:

– Зачем я это сделала? Зачем… зачем?..

Впервые за столько лет девушка на самом деле взмолилась к богам. Она просила прощения то у них, то у образа Гриши в своей голове: но и они, и он смотрели на неё с ненавистью. «Маря, ты предала меня?» – слова её любви ещё не резали так глубоко и больно.

– Сделала что? – знакомый мужской голос зазвучал сверху.

Она открыла глаза. Трое кли́нков в масках нависли над ней. Две бронзы позади, спрашивал олово. Девушка узнала старшего. К сожалению, с ним у неё нет доверительных отношений.

Мара попыталась прийти в чувства. Она вытерла свои слёзы и встала во весь рост:

– Забудьте.

– Ты же понимаешь, что мы на этой крыше не просто так? – оловянный жетон был явно недоволен.

– Я уже ухожу.

– Мне придётся доложить об этом.

– Только попробуй, щенок! – ей пришлось поднять тон. – Тебе жизнь надоела?

– Тебе меня не запугать. Мои подчинённые подтвердят. Ты позволила себе невозможную роскошь. Впервые вижу, чтобы кто-то в твоём статусе себя вёл настолько опрометчиво.

– Смирно! – она продемонстрировала свою серебряную звезду.

Двое бронзовых встали ровно тут же. Оловянный сделал это с недовольством.

– … Это забыть – мой приказ.

– Есть! – кли́нки ответили все в один голос.

Девушка подошла к старшему группы медленно и властно:

– Я предупредила тебя. Ты понял?! В долгу не останусь. – Мара взяла его за голову, а после за шкварник, сдавливая так, чтобы тот почувствовал горлом всю её силу.

– Понял.

– Хороший пёсик.

Мужчина не стерпел. Он оттолкнул её руку в сторону:

– Да пошла ты!

Мара бьёт ему в живот, но тот успел взяться за клинок – так удар пришёлся по частично обнажённому короткому мечу. Отпрыгнув в сторону, девушка увидела, что оловянный настроен серьёзно.

– Ты пожалеешь! – девушка вынула нож, закреплённый у неё на ноге.

– Не сметь вмешаться! – обратился к своим подчинённым командир отряда, после чего сразу взмахнул мечом.

Мара отринула в сторону его неуверенную атаку. Оба были злы, но не готовы сразиться во всю мощь. Их действия преступны, невозможны. Брат по оружию поднял руку на сестру.

– Последний шанс подчиниться. Сбрось свой меч. – крикнула белокурая.

– Ты нелепа. То, что ты лизоблюдством достигла высокого ранга, не даёт права смотреть на меня с высока. Не долго тебе носить свою звезду!

– Я могу одним движением лишить тебя и глаз, и языка – не посмеешь больше видеть лишнего и никому не расскажешь.

– Даже если я заслужил это за нарушение субординации, ты получишь по заслугам. Молодняк всё видел и видит.

– Ха! Меня это-то должно остановить?

– Не посмеешь! – оловянный после этих опрометчивых слов сделал свой выбор.

Он принялся бить быстро и чётко, однако опыт серебряной дал о себе знать: девушка ловко уворачивается или отбивает каждый удар, пока звон клинков и хруст черепицы перебивают звуки дыханий и кряхтений бойцов, вероятно, привлекая внимание жителей Сафиса на улицах. Бронзовые стоят в стороне. Оловянный набирает обороты и вынуждает девушку перепрыгнуть на другую крышу, что ей удаётся только после хитрого пинка по плитке, попавшей мужчине прямо в лицо.

Не успев встать на ноги после прыжка, она ощутила замах меча и предупредила удар, перекатившись по черепице. После этого Мара решила перехватить инициативу и бросилась в активную атаку против молодого собрата. Она сумела показать своё превосходство: ей удалось его царапнуть в грудь. Но хитрый противник не отошёл, а напротив, приблизился к ней, схватив ту своей сильной мужской рукой и сдавив за шею.

Гарда ножа защищает их обоих от взаимных порезов, клинок находится прижатым между ними. Только вот вторая рука мужчины вольна действовать, как ему угодно. Он уже успел замахнуться и направить остриё меча прямое ей в шею:

– Сдавайся, слабачка! – мужчина почувствовал своё превосходство, только вот недооценил хитрость девушки: та старалась найти баланс и, сумев, нанесла удар промеж ног кли́нка, оттолкнула его руку с мечом от себя, схватила за одежду, а после перевернула того через себя прямо на его спину. Нож тут же оказался уже у его горла, но, чтобы доказать своё намерение, та не постеснялась чуть проткнуть горло противника.

Поражённый и испуганный, он отпустил меч, а после расслабил всё тело:

– Стой! Я понял. Прости…

– О, вот как заговорил, – она проткнула чуть глубже: небольшое движение и его артерия будет порезана, – а что ты скажешь сегодня своему начальнику?

– Ничего.

– Нет, скажешь. Ты расскажешь, что поднял руку на своего высокорангового брата, но откажешься говорить подробности даже через боль и пытки. Понял?!

– Да.

– Ох, я уже задавала этот вопрос. Разве не так?

– Да, прости. Я, правда, понял. Всё сделаю, как хочешь.

– Щенок… – она захотела унизить его полностью. – а ну-ка, по-тяфкай. Ну же! Давай! Тяф!

– Что?

– Я тебе всё сказала…

Его тело затряслось, но у шеи он через всё себя сдерживал.

– Т-тяф…

– Ещё!

– Тяф-тяф!

– Громче! Сильнее!

– Тяф-тяф-тяф! Тяф! Тяф!

– Умница. Кто ты?

– Я… щенок.

– Именно. Щенок.

Мара подняла нож и скрыла его у себя под платьем.

Она увидела бронзовых, за масками которых ощутила неподдельный ужас. Её он устроил.

Девушка спрыгнула с крыши и скрылась за домами.

Ей пришлось прийти на Третью раньше, чтобы наверняка не допустить огласки данной ситуации.

Придя на место, она постучала и показала свой жетон в специальное окно. Дежурный кли́нок открыл дверь и пустил её внутрь.

Тесный коридор и лестница – по ним Мара проходила ни раз. Всё привычно, но всё равно кажется каким-то не таким. Проходя по ним, ей пришлось поздороваться со знакомыми звездоносцами. У всех дела, все заняты. Один лишь бездельник сидит за столом с закрытыми глазами – Подчинённый Нглара Слава.

– Проснись, тупица! – девушка привыкла его будить.

– Э, чё. Мара? – он действительно спал.

– Начальник занят?

– Ну это… нет, наверное. А чего ты так рано?

– Надо так.

– Стой. Он занят.

– Ты издеваешься?

– Пишет письма. Ты доклад подготовила?

– Бумага, перо?

– Бери на этом… как того?.. на столе.

Мара принялась писать свой рапорт. В очередной раз ей приходится делать бессмысленную бумажку, которую Нглар даже не прочитает. Операция проводилась полностью с его участием на всех этапах. Зачем всё это? Известно только богам…

Ей нужно придумать способ спасти Гришу. У неё нет иного выбора. Если он умрёт, она никогда не простит себе это. Она совершила глупую, жестокую, несправедливую ошибку, но пока её лучший друг… нет, пока её любовь жива, цесбанка обязана найти способ исправить всё.

Тем более, маг действительно может быть полезен кли́нкам. Завербовать его? Дать задание? В конце концов, Нглар не дурак. Если убедить… неважно как. Гриша будет жить.

Девушка завершила написание. Не успела она поставить точку, как вдруг у неё выхватили листы.

– Эй! – возмутилась, но зря.

Серые глаза, седые волосы, бледная кожа. Абсолютно бесшумно к ней подкрался сам Нглар:

– Идём.

Они зашли в кабинет, который был закрыт на ключ, а дверь скрипела. Значит, мужчины в нём точно не было.

Начальник по привычке выдал:

– Садись, в ногах правды нет.

Девушка села на простенький деревянный стул.

Сколько раз она была в этом кабинете? Впрочем, неважно. Хоть тысячу раз, но всё равно ей неуютно. Здесь так пусто: ни картин на стенах, ни гобеленов. Почти нет мебели, лишь стол со стульями и шкаф с документами.

– Почему пришла раньше? – спросил он, читая рапорт.

– У меня нет иных дел.

– Работа?

– Сегодня нет её.

Мужчина убрал рапорт в сторону:

– Сколько ты с ним общалась?

– Мы знакомы с самого детства, господин. Думаю, вы в курсе. – сообразила девушка.

– Верно. В курсе. У тебя заплаканное лицо, платье неухоженно и в грязи.

– Я… просто мне нужно немного времени, господин.

– О, времени? Ты действительно говоришь мне это именно так, да?

– Прошу прощения…

– Слушай сюда! – он встал на ноги и широко опёрся на стол. Белокурые волосы девушки стал колебать холодный ветерок, она насторожилась. Нглар зол и оскалился. Видны ровные белоснежные зубы. Как у хищника.

– … Сегодня я проверял некоторых старших групп под личиной безродного бронзового звездоносца по имени Дарий. Якобы сын конюха, завербованный три года назад…

Девушка поняла, что попалась. Ей нужно защититься:

– Простите, просто…

– Я не дал тебе права говорить. Сейчас ты слушаешь. – он посмотрел на неё сурово. – Ты могла бы подвергнуть работу братьев опасности. Как ты это объяснишь?

– Виновата.

– Верно, виновата. – он вздохнул и чуть расслабился. – Ради новой звезды ты очень постаралась. Но мы не даём повышения тем, кто ошибается.

– Операция прошла успешно.

– Верно, но ошибка твоя ни в этом. Ты чувствуешь сострадание к преступнику. Так почему же? Ты казнила многих таких; что, если я прикажу именно тебе казнить этого цесбана?

– Я подчинюсь.

– Говоришь уверенно, только вот язык никак не связан с рукой. О, это я тебе говорю как тот, кто вырвал в молодости их полсотни. Как мне знать, что она не дрогнет, когда твоё сердце так сильно бьётся?

– Я… просто…

– Ты не знаешь ответа, ведь его нет. Так может, мне сейчас обезопасить наш древний гордый орден? – он приблизился к девушке, вызывая у той невероятную тревогу.

Сама не заметив, Мара оказалась в самой опасной за всю её жизнь ситуации. Ничто её не сможет спасти от такого человека, как Нглар. Он занимает исключительное положение – молвангед лично приказал ему курировать дело Петира Трибы.

– Я знаю ответ… вы не прикажете мне его казнить.

– Хм?

– Он единственный, кто владеет магией манипуляции с памятью…

– Это ещё нужно подтвердить.

– … Более того, он не имеет отношения к кризису в Гайдании…

– Опять же…

– Думаю, ему есть, чем заслужить помилование.

– Ты… – мужчина осознал, что предлагает ему девушка. – получишь свою звезду…

– Благодарю, господин.

– Но только если – продолжил Нглар – это сработает.

Запах чернил, шелест бумаги и стук печати.

Мара получила новое задание.

Глава 3. Мёртвая русалка

Ночное небо, как всегда, полно звёзд.

Алик с самого рождения любил смотреть на красоты мира, сидя на берегу моря, в волнах которого отражаются бескрайние просторы космоса. Сейчас мальчику немногим больше девяти лет, но он всё ещё помнит, как менялись его зубки. Родители называли их молочными, а небо Млечным, так почему они смеялись, когда тот думал, что зубы деток становятся звёздами?

Взрослые часто путаются в собственных словах.

Обещания, их суждения – всё это работает как угодно, но точно не последовательно и умно, а совсем-совсем напротив. Они обещали, что у этого прекрасного берега сложится и, как бы то ни было грустно, закончится жизнь Алика, однако ж солгали… те самые взрослые, которых мальчик считал самыми сильными и мудрыми, сутью львами в этой саванне, предстали пред ним глупыми котятами, когда те объявили о переезде.

И какие же из них ляня́не?

Родители Алика, как и большинство из его поселения, зовут себя так. Это племя людей-котов, которые мигрировали с юга и проживают по всей Лантании.

Сам ребёнок серый и висхлоухий, его глаза жёлтые, хвост короткий, а усиков почти не видно, хотя он и считается почти подростком. Но самое главное – молодой лянянен помнит, чьим является потомком.

Издревле котолюди прослывают воинами! А что сейчас?

Где-то там, вдали, по ту сторону гигантского моря, случилась трагедия, испугавшая всех. Злой колдун и его армия мёртвых разрушили целый край. Крича «Нолванг!», взрослые решили бежать и так, чтобы не только вода, но и земля, и песок отделил их от той напасти, которая коснулась лишь Гайдании. И только Алику хватило сил и смекалки заметить, как неправильно бежать, когда нужно сражаться! Жаль, что этим умным словам не хватило авторитета, чтобы убедить всех остальных в его деревне.

Тяжело считаться ребёнком: чтобы тебя услышали, нужно много паясничать. Поэтому Алик сбежал сюда, никому не сказав. Пусть ищут, пусть постараются. А ежели и решат бросить ребёнка и бежать без него – так тому и быть. Он справится и без этих тру́сов.

Бунташные мысли мальчика пропали, как он услышал звон металла своими серыми ушками. Алик притих и сосредоточил слух: воин совсем рядом. Ведомый страхом, ребёнок встал с удобного местечка и попытался скрыться за ближайшим толстым деревом. Только вот не успел…

– Стой! – зазвучал мужской голос из кустов.

Алик рванул дальше. По правую руку – море, а позади – неприятель. Мальчик был бы рад уйти в глубь от берега и вернуться к семье, только вот крутой склон преодолеть он никак не в силах, так ещё и сам воин пришёл по пути из деревни.

– Стой, кому говорю! – издавая мелодичные постукивания, воин стал сильно ближе к ребёнку, чем тот рассчитывал.

Недолго они играли в этакие догонялки: тяжёлая рука легла на плечо, тут же остановив.

Котомальчик зашипел. Он повернулся и попытался царапнуть своими когтями врага, но это было бессмысленно против рыцаря в дорогущем латном доспехе. За спиной у него большой щит и, самое главное, копьё.

Даже не пытаясь сопротивляться дальше и приняв свою участь, ребёнок принялся терзать себя мыслями об ошибках. Не стоило бросать маму и папу, сестёр и всех деревенских… он лишь понадеялся, что те в безопасности.

– Где истукан? – спросил мужчина.

– Мяу! Не брал! – выдал, не подумав Алик.

Минуту оба попытались понять, кто и о чём говорит.

Мужчина представился и объяснил, что он хочет от мальчика. Оказывается, это авантюрист, а здесь он, чтобы найти деревянного Велеса, что стоит на этом берегу. Более того, латник Хуначи пояснил, что пришёл к берегу из деревни и родители мальчика беспокоятся о нём.

– А ты, малец, тот ещё дурак. – отметил рыцарь. – Что, если бы я оказался монстром?

– Ну я… – мальчик даже не думал об этом.

– Во-о-от. Так что объясни же мне, где Велес, и поди лучше к маме.

– Дяденька Хуначи, – обратился Алик, – знаю где он стоит. Но там нужно показывать, как пройти.

– Показывать, говоришь…

– Тем более, ночь. А я-то вижу лучше, чем ты. – намекнул лянянин.

– Что ж… – видно, что мужчина не хочет подвергать жизнь ребёнка опасности, но у него нет выбора, кроме как попросить: – проведёшь меня?

Глаза Алика заблестели ярче звёзд:

– Это, получается, что у нас будет приключение? – он замурчал.

Рыцарь поднял шлем, на его лице нарисовалась красивая, но с нотками обеспокоенности о наивности ребёнка улыбка:

– Надеюсь, не самое интересное приключение…

Хотя мужчина и предложил Алику сначала вернуться домой и показаться родителям, малец наотрез отказался.

Ведь протест котомальчика не закончен. Он совсем не хочет возвращаться домой, хотя и испугался появления воина. Но сейчас уже нет нужды уступать, ибо рядом с рыцарем уж точно безопасно. Не так, как быть одному.

Тем более, Хуначи вызывает интерес. Нечасто встретишь кого-то подобного: сын сыровара, но в дорогущем доспехе. Желание помочь возникает само. Это выглядит сказкой, в которой можно оказаться каким-то героем. Рядом с ним, с рыцарем.

Мужчина охотно поведал всю свою подноготную, хотя и не упомянул, зачем ему Велес. Видимо, помолиться? Но мальчик не решился спросить.

Вместе они шли по берегу, пока скала не перекрыла его. Дальше идти пришлось по кривой крутой тропинке.

– Часто ли местные ходят к истукану? – полюбопытствовал Хуначи.

– Не-а. А зачем? Когда только волхвов проводим.

– А монстров много?

– Да… в прошлом году гноллы набежали… брат мой старший, защищая нас, погиб.

– Соболезную. – он тяжело вздохнул.

– В последнее время их стало будто меньше.

– Меньше? – удивился рыцарь.

– Да. Все вот говорят, кто из других деревень за рыбой к нам ходит, что там какая беда в Гайдании… я вот в это совсем не верю. Мяу! Моя семья с другими семьями очень хочет бежать, только зачем?.. старуха Нина вон вообще говорит: «Чего бежать, буде Велес охраняет?». А она самая умная! Но ни меня, ни её не слушает никто. Меня, потому что маленький, а её, потому что старенькая. Ну как так? А ведь она старше, чем наша деревня, и точно знает, что и как…

– Ты не преувеличивай. Я видел ваши гниющие срубы.

– Мяу! Да я и не вру! Она из пацерсов.

– Черепаха?

– Ну да. Она этого… как его… Воигнева застала. Второго который.

– Воигнев II… – Хуначи прикинул. – Ей за полтора века?! – мужчина будто не поверил чему-то: либо своим подсчётам, либо самому мальчику.

– Я не знаю, дядя, сколько ей. Мяу! Не спрашивал. Говорю, что слышал.

– Редко слышно про пацерсов. В Цунашии они не живут. У неё есть семья?

– Мяу, они в общем особо нигде и не живут. Семья её далеко отсюда. Сама она с югов. У неё много историй интересных. Иногда так завидую, что не родился черепашкой. Столько бы мог прожить!

– Тебе ещё жить да жить, малец. Не думай о таком.

– Правда, я бы не хотел откладывать яйца.

– Эм. Но ты бы и не откладывал…

– Это почему?

Мужчина чуть подумал и решил не открывать завесу тайны:

– Забудь.

Они шли, пока не взобрались на скалу у мыса.

Хуначи ошибочно подумал, что на ней и встретит истукан, но оказывается, всё сложнее: меж двумя горками хлипенький навесной мост, нависший над этакой лагуной, посреди которой на небольшом островке и стоит прекрасный большой идол, с высока кажущийся простым деревянным столбом. Чтобы спуститься к нему нужно перейти на другую сторону лагуны.

Алик много раз проходил по этому пути, но что-то его сильно насторожило. Толи ночью это место кажется каким-то неправильным, толи какая-то отдельная, пугающая темнота нависла над лагуной.

– Малец, – немного насторожился рыцарь, – мне не кажется ли, что в воде что-то рассыпано?

Ребёнок пригляделся:

– К Велесу часто притягивается всё к морю.

– То есть, это нормально?

– Ага.

– Ладно. Спасибо, что проводил. Иди домой.

– Эй. – Алик не был доволен услышанным. – А зачем тебе истукан?

– Надо так. – простодушно ответил рыцарь.

– Я с тобой!

– Ошибаешься. – видимо, он переживает, как бы ребёнок не свалился с моста.

Мальчик поразмыслил:

– А если монстр какой на меня нападёт по пути?

– Так ты же сам сказал, что их мало сейчас. Ещё и мы никого не встретили…

– А вдруг?!

Против таких слов мужчина ничего не смог ответить и лишь молча пошёл к навесному мосту. Ребёнок последовал за ним, потешно наблюдая, как осторожно рыцарь ступает по деревянным брусочкам.

– В первый раз всегда страшно! – повторил чей-то наказ мальчишка.

– Только не мне. – Хуначи звучал уверенно только в своих глазах.

Без спеха они дошли до середины навесного моста, как вдруг…

Что-то будто схватило Алика за ногу и тот вскочил вперёд, толкнул рыцаря чуть прямо:

– Мя-я-яу! – застонал котомальчик.

– Ты чего?! – мужчина повернулся и увидел…

Из одного из брусков возникла мерзкая лапа какого-то чудовища. Она держит ребёнка за ногу, сильно сдавливая ту и царапая. Рыцарь тут же взялся за копьё за своей спиной и пустил его в монстра, после чего вновь взялся, дабы точно добить. Навесной мост сильно закачался. Существо завизжало и отпустило заплаканного Алика. Видимо, из желания любой ценой прикончить своих жертв, в последнее мгновение жизни мимик разорвал мост.

Быстро Хуначи отпустил копьё и взял ребёнка за его рубашку и, слегка пачкаясь в крови, засунул под руку. Рванул ногами и свободной рукой прямо по разорвавшемуся мосту, надеясь достичь той его длинны, чтобы не упасть прямо на землю или в неглубокую часть лагуны.

Как разорванная цепь на шее богача, навесной мост опустился обеими своими концами, а рыцарь, прикрыв собой Алика сильно ударился, но об упругие ветки небольшого лиственного дерева у скалы. Пережив это столкновение, Хуначи слез с дерева под звук треска его ветвей да стук частей моста.

Оглядевшись по сторонам, мужчина принялся осматривать мальчика:

– Ты как?

Алик всхлипнул, но успокоился:

– Мяу! Нога…

Мужчина задрал штанину ребёнка. Они оба увидели расцарапанную, покрытую множественными ссадинами и местами посиневшую искривлённую ножку.

– Сломана? – сухо проговорил рыцарь. – Попробуй пошевелить.

Ощущая сильную боль, мальчик смог покрутить стопой и слегка согнуть ногу в колене. Рыцарь оглянулся вновь, чтобы не быть застигнутым врасплох тем или иным монстром. Он ощупал ногу ребёнка:

– Не могу понять… встать попробуешь?

– Н-ну…

– Ясно. А я же сказал, чтобы ты ушёл!

– Прости…

– Боги… – Хуначи звучал так, будто он скорее расстроен, чем зол. Выдохнул. – Я без оружия. Здесь должна быть велесова рунка. Ты слышал что-то о ней?

– М? Да…

– Где её найти?

– Если она и была когда-то тут, то в руке.

Рыцарь посмотрел на идола. Тот выглядит так, будто действительно должен держать что-то вертикально в правой руке, заметно выпирающей из резного рисунка. Только вот в ней пусто…

Хуначи сел и схватился за голову:

– И зачем я послушал?..

– Дядя…

– Столько времени потерял! Да я же в Бройнбурге уже был бы… «герой» воспевали и кричали, а какой из меня герой? Как мне надоело быть тем для всех, кем я никогда не был рождён! Хуначи Творожкович-младший – как противно говорить эти слова, Алик. Не представляешь! – рыцарь звучал совсем нехорошо, как если бы кто-то умер.

– Тебе не нравится твоё имя, дядь?..

– Не моё оно… понимаешь? Не моё. Я при рождении носил другое имя, совсем другое… я Валерием рождён. Валерием! Только вот отцу нужна была замена почившему первеницу… вот меня и переименовали. Вот представь, если бы после смерти твоего брата, тебя назвали бы его именем.

Алик совсем не ожидал такой реакции рыцаря. Внутри мужчины было что-то из хрупкого стёклышка, что и, видимо, разбилось при падении.

– Ох… не хорошо было бы, совсем не хорошо…

– Вот почему ты, такой маленький, это понимаешь, а мой отец, кому пятьдесят, нет?!

Котомальчик попытался напомнить о кое-чём:

– Мяу! Твой папа наверняка же любит тебя.

– Я думал так, Алик. Но сейчас… не уверен, что он любит меня, и даже в том, люблю ли его я. – рыцарь начал плакать. – Ещё эти латы! – он снял с себя шлем и бросил его в метре на землю.

Мальчик увидел заплаканное лицо сильного снаружи, но совсем слабого внутри человека. Мужчина так расстроился… Алик подумал, это потому что Хуначи не смог защитить его. Чтобы поднять настроение латнику, ребёнок попытался через боль встать на обе ноги.

С трудом, но у него получилось.

– Алик… – младший Творожкович пришёл в себя. – С-спасибо.

– Не знаю, кого ты спас ещё, дядь… но для меня ты, правда, герой.

– Ладно. Нужно как-то отсюда выбраться. Есть ещё путь?

– Подняться на мыс, спуститься с него аж с той стороны и долго обходить скалы.

– Да уж. – рыцарь глянул на половину моста с той стороны, с которой они изначально шли. – Думаю, я смогу взобраться по остаткам вверх. Это будет быстрее.

– Правда?! – вновь загорелся мальчик.

– Правда. Думаю, это безопасней – идти по той же тропе. Заодно и копьё поберу. – мужчина прикинул в голове. – Оно должно было упасть где-то рядом с Велесом.

– Пойдём тогда! – мальчик сделал шаг, но сильная боль резко стрельнула так, что он чуть вновь не упал.

– Я тебя понесу. – рыцарь не забыл забрать шлем, ловко взял ребёнка в руки перед собой и пошёл по невысокой воде прямо к идолу. – Ты тоже смотри копьё. Среди этих всех… обломков… судов?

– Иногда сюда попадают куски кораблей с самой Кьории. Но не прям так много…

– Неужели это гайданские?..

– Разве в Гайдании есть?

– Не удивлён, что тебе неизвестно. Последний из Сигогогов – Богдан возглавил армию против Петира Трибы. Из Кьории ему весной предоставили флот и команду для спасения беженцев с восточной части Гайдании. В жестокой битве на море эти корабли были уничтожены в прошлом месяце.

– Ужас какой… наверное, это действительно они.

– Не приглядывайся к обломкам… ищи копьё.

Хуначи не заметил, как создал противоречие…

Ребёнок стал замечать всякий мусор, подозрительно походящий части людей. Руки, ноги – мальчик лишь понадеялся, что это всё ему чудится из-за плохой ночной сказки.

Так странно, что вода совсем не мутная. Она кажется совершенной, чистейшей. Если бы Алик захотел бы пить, не задумываясь принялся бы её пробовать, хотя и знает, что она не пресная и, конечно, вредная. Но в то же время выглядит также безопасной и даже чрезмерно. Велес – хитрый бог и любит дурить. Наверняка, это тоже обман.

Тело.

Мальчик отчётливо заметил человека в тёмной одежде с массивным шрамом от плеча до середины живота. Видно всё и, в отличие от всякой иной замеченной на воде ерунде, лишь будто пытающейся походить на страшилку, сейчас не может быть сомнений в правдивости увиденного.

– Х-хуначи. – мальчик указал пальцем, но без испуга. Нет, он смущён или скорее поражён.

Рыцарь увидел и лишь вздохнул:

– Пусть боги помогут ему там.

– Помогут? Ведь он уже умер…

– Я верю, что по ту сторону океана есть земля, что мы зовём Посмертье.

– Посмертье?

– Наши души скользят по волнам до него, очищаясь от огрехов. Этот материк так далёк, что сам Молванг смог очиститься и стать справедливым правителем королевства, которое когда-то обещал дварфам.

– М-молванг? Справедливым?

– Да, но огрехи Молванга так суровы, что превратились в морских чудовищ и хищных китов. Поэтому только боги могут защитить души усопших.

– Души погибших никуда не скользят. Они всегда с семьёй, а тело рассыпается в песок! Мне так все говорят…

– Да, но у человека ни одна душа. С семьёй остаётся душа любви, а в Посмертье ускользает душа самости – наше «я» и наша память. Ты же наверняка замечал, что сердце клонится часто в сторону от родных и близких. Это и есть твоя душа самости. Твоя истинная душа.

Ребёнок задумался.

А ведь он редко вспоминает смерть. Что-то внутри сильно противиться этому. Но если Хуначи прав, тогда брат Алика тоже в том царстве и чуть более живой, чем котомальчик подозревал.

Алик и не заметил, как небо успело чуть побраговеть. Совсем скоро восход.

Ребёнку говорили, что на западе не бывает таких красивых восходов, когда солнце вплывает из пучины морей да океанов. Но если там их не бывает, то зачем вообще жить не на востоке?

– Ради закатов. – ответил на вопрос женский голос.

Он обернул голову на звук. Ничего.

– Что там? – заметил резкое движение Хуначи, а после сам развернулся всем телом и тоже не увидел ничего примечательного.

Как мысли мальчика кто-то мог услышать? Или это голос в его голове? Воспоминание и усталость, или галлюцинация?

Котомальчик был увлечён рассуждением и кое-что не заметил…

– Алик. – рыцарь был спокоен, но что-то подсказало слушать внимательно. – Мне нужно будет сражаться.

– Что? А копьё…

– Найди что-нибудь ты. – Хуначи снял свой щит и посадил в него ребёнка.

Вода будто закипела чуть поодаль от героев. Нечто в большом числе подымается со дна. Зловещая дымка нависла над лагуной и красивый рассвет ей омрачился. Страх настиг сердце бунташного Алика, подавив его желание идти против родителей, а мысли о них вновь запели в его ушках. Ибо красное небо осветило десятки мёртвых тел, восставших из моря. Тел тех самых матросов и дружинников, погибших в битве.

– Ищи, Алик. Ищи оружие! – мужчина встал в стойку: его тяжёлые латные перчатки и правильно поставленный удар – единственный путь выжить в противостоянии с мертвецами.

– М-мяу! Понял…

Хуначи толкнул щит, ставший для котомальчика лодкой. На удивление, форма щита не позволяет утонуть, а вода совсем не попадает внутрь.

На свету видно намного лучше. Хотя мальчик в силу особенностей его глаз видел и прежде всё, что ему было нужно, так или иначе ему стало виднее и, как бы не хотел признаваться себе ребёнок, спокойнее. Но лишь до следующей поры…

Хрясь.

Мощным ударом Хуначи разбил череп первому противнику. Его куски разлетелись, а гнойно-морская жижа каплями преследовала их. Отвратительное зрелище. Но не настолько, как то, что будто из ничего эта черепушка начала восстанавливаться.

– Молванг! – рыцарь понял, что ему придётся хорошенько попотеть.

Удар за ударом он бьёт и разрушает тело почившего солдата. Как бы котомальчник не старался не глядеть и лишь искать хоть какое-то оружие, краем глаз или напрямую он замечает бойню.

Раз за разом Хуначи борется с очень слабыми, но многочисленными группками мертвецов, которые и без того сильно деформировались от битвы и пребывания в морской воде. Мужчина стоит ровно, не колебаясь, и лишь вовремя уворачивается от потугов чудовищ нанести ему, кто в таком хорошем доспехе, хоть какой-то урон. Хотя ему и так легко даётся, как долго он сможет противостоять такому числу противников, которых невозможно победить до конца?

Алик впервые нашёл что-то походящее на оружие, но это оказалось просто палкой.

Мальчика осенило, он крикнул:

– Хуначи, у мертвецов нет оружия?

– Ножны пусты! – ответит громко рыцарь. Его голос звучал бодрым, но слегка запыханным. Хотя мальчик не может быть уверен, но, видимо, мужчина отступил на пару шагов.

Один из мертвецов выглядит чуть более массивным, чем остальные. Погодите, мальчик узнал то разрубленное тело. Оно стало больше, или так лишь чудится?

Лянянен всё не может отыскать ничего:

– Может, ну это копьё?!

– Даже если добежим, Алик! В твоей деревне нет кузнеца, а мне без копья нельзя совсем никак! А если нападут они?

– Мертвецы?

– Верхошники, Алик! Верхошники.

То тело внезапно кинулось в прыжке на рыцаря, чуть не сбив того с ног. Странно, что лишь часть мертвеца: верхняя. В то время как низ остался на воде и рухнул в неё чрез мгновение.

Что такое верхошники?

Хуначи принялся бить этого мертвеца в голову. Мужчине пришлось отойти сильно назад, чтобы успеть совершить свой манёвр: он взял шею трупа в захват и резко дёрнул, пытаясь голыми руками сорвать голову. Ему не удалось. Он попытался краем доспеха, извернувшись, отрезать. Как только перчатка пронзила плоть, из шеи посыпался песок. Алик решил, что это морской. После тело существа иссохло.

Копья нигде нет.

Рыцарь бьёт и бьёт мертвецов, не прекращая. Ему даже пришлось снять шлем и бить им, ведь кулаки перестали наносить тот же урон противникам. Прошло довольно много времени, мужчина точно устал, но нигде не видно копья или хоть чего-то на замену.

Алик не заметил, как доплыл до островка Велеса внутри лагуны. Однако остановил его не песчаная почва, а какой-то камень, что торчит прямо перед идолом. Мальчик решил слезть со щита. Он аккуратно ступил своей слегка волосатой стопой с довольно длинными когтями на этот валунок.

– Мяу! – тут же спрыгнул на песок и сел котомальчик.

– Что такое?! – обернулся Хуначи, но увидев, что возле ребёнка никого нет продолжил битву. – Нога же, Алик.

– Не в этом дело… горячо!

– Солнце нагрело… – мужчина понял, что оно только встало. – забудь. Не трошь его, понял?!

– Д-да.

Деревянный Велес огромен и сердит. Подумать только, как искусно справились с этим великолепием резчики. Как возможно было доставить кумира в такую-то лагуну? Ширина – как три Алика в рост, если не четыре, не говоря уже о высоте. И так давно… даже видно, как сам истукан пустил свои корни в почву.

Мальчик понадеялся найти оружие возле него, ведь примерно над ним и случилось падение, разве не так? Сильно хромая, стараясь прыгать, лянянен обошёл весь островок. Ничего.

Кровавые пятна лужицами расплывались по слегка волнующейся морской воде. Их стало видно, ведь небо перестало быть красным, а солнце поднялось достаточно высоко.

Алик даже не заметил, как долго он искал оружие, но всё безуспешно.

Тем временем рыцарь стал громче дышать. Через глубокий вдох и через тяжёлый выдох слышны его усталость и раздражённость. Он расколотил двум дюжинам мертвецам по две дюжины раз их головы, но из шеи, как из кочерыжки листья, вновь и вновь восстанавливались изуродованные лица от подбородков до самих волос. И вода, что ему до колен, сильно противится всякому движению. Зачем, Хуначи, ты это затеял? Почему не убежал?

Птицы заволновались. Их косяки рванули из лесистого холма у лагуны.

– Хуначи! – расплакался, чувствуя себя виноватым, Алик. – Я не могу… не могу найти ничего…

– Ищи… – скрипнул мужчина. – Ищи!.. – крикнул он, набрав воздух. – Прошу. – добавил тихонько, что мальчик почти не услышал.

– Давай так пойдём! – собрался силами лянянен. – Ты же можешь?!

– О Молванг! Алик! Ищи!

– Но… – собрался противиться Алик.

Зазвучал очень громко и совсем не естественно звук песка, что будто сыпется из массивной чаши. Долго. Очень долго и издали, но чётко, по-ненастоящему чётко. Как если бы он почудился или звучал прямо под ухом, но как-то убеждал, шепча, что звучит очень далеко и, что самое страшное, из той стороны, откуда так испуганно летели птицы.

Рыцарь замер и даже пропустил удар по голове от мертвеца.

Алик повернул голову в сторону горки. Мальчик не знает столько слов, чтобы суметь описать весь свой ужас от увиденного.

Огромное и страшное, ранее неизвестное ему и невиданное кем бы-то ни было из живых прежде существо. Его тело – будто само небо. Высотой с деревья, но руками, на коих и передвигается, оно с лёгкостью раздвигает вековые дубы, ломая их кроны. Похожее на человека видом, но сутью противоположное ему. Из своих прорезов на лице, оно пустило пар, обугливая почву лагуны. Тёплый ветер дошёл до самого Алика, хотя и здоровому мальчику пришлось бы идти туда минут пять.

Вот оно, что такое верхошник…

– М-мяу… ч-что? Мяу! Что делать?! Хуначи! Что делать?! – с голосом затряслось и всё тело.

– Ищи… Алик… ищи оружие.

Котомальчик просто встрял в ступор.

Иногда он врёт, да. Бывает такое, когда говорит, что не может, но на самом деле скорее не хочет. Но сейчас совсем не так. Просто, правда, нет ничего. Совсем ничего, что могло бы сойти за мало-мальски пригодное.

Но даже если Алик найдёт… как Хуначи собирается одолеть это?

Речь даже не о усталости мужчины, совсем измотавшегося мертвецами, что до сих пор являют собой угрозу на море. То, что на суше, изрядно опаснее. Оно выглядит, как то, что неуязвимо. Как что-то нереальное. Даже божественное, более божественное, чем стоящий вровень ему идол. Ведь деревянный Велес создан лишь людьми, в то время как верхошник… будто самим Молвангом.

– Мяу… Хуначи. – ребёнок рухнул, совсем сильно рыдая. Он не верит, что выживет. Для него всё понятно.

Каким бы рыцарь не был сильным, ему не победить. А вместе с ним, падёт и Алик. Мама и папа будут сильно плакать, почти так же, как сейчас сам ребёнок. У них погибнет ещё один мальчик. Не из-за болезни, не из-за нападок воинов, но из-за глупости самого ребёнка. Протест того не стоил.

Хуначи быстро добрался до ребёнка. Пока котомальчик плакал, он в промежуток между восстановлением мертвецов добрался до Алика и подобрал свой щит.

– Ничего нет? – мужчина спокоен, но лянянен понимает, что он лишь держит себя в руках.

– Мяу! Нет!

– Я понял. С таким большим верхошником не бился ещё. – он надел на себя грязный шлем, а после взял мальчика и поместил между собой и щитом, оперевшись спиной об идола, ставшем преградой на пути монстра до них.

Алик понял в чём дело. Рыцарь будет собой и своим щитом охранять мальчика от нападок мертвецов, а от верхошника надеется спрятаться. Это даст мужчине и отдохнуть.

Совсем скоро мертвецы принялись колотить по щиту и латам Хуначи.

– Если Велес на нашей стороне, – начал подбадривать ребёнка мужчина, – то верхошник сожжёт мертвецов. Тогда попробуем убежать… да, попробуем.

– Х-хуначи… а если не сожжёт?

– Тогда придумаем что-то другое.

– Мы… мяу. Мы не выживем…

– Пока ты дышишь, а сердце бьётся, нужно бороться.

Мальчик немного поверил мужчине и попытался отвлечься:

– Откуда взялись верхошники? – котомальчик перестал плакать.

– Свыше тысячи лет назад Молванг предал дварфов, истребив почти весь вид. Он собрал первую в истории армию мёртвых, нарушив все вселенские законы. Из страданий дварфов появились гоблины, и монстры прорвались в наш мир. Сейчас новый Молванг повторяет опыт прошлого: из страданий беженцев-гайданцев возникают они – верхошники. Но ты не бойся. Как когда-то Молванга, сапиенсы Лантании остановят Петира Трибу.

Треск, хруст; возник жар. А после пламя со звуком потока. Обжигая щит и самого Хуначи, сжигая мертвецов, некая сила возникла перед героями.

Неужели, это верхошник? Сейчас они побегут?

Появился звук горящего древа: загорелся Велес. Древний кумир, ради которого паломники и жрецы готовы, рискуя жизнью, тратить столько месяцев на сложную дорогу, сегодня безвозвратно падёт.

Рыцарь был вынужден отойти от идола, держа Алика всё так же меж собой и щитом. Удивительно, но скоро Хуначи его отпустил.

Мертвецы действительно сгорели, но не верхошник их всех спалил. Монстр находится всё ещё на берегу лагуны и только собирается идти в воду.

Тот горячий камень, о который обжёгся лянянен, раскрылся, как кокон или яйцо. Внутри него различим какой-то силуэт.

– М-мяу. Хуначи, что это? – ребёнок воспрял духом.

– Алик. Это Велес. – у рыцаря своя правда: он видит, как сильно обогрел идол.

Плюх: так рухнула та рука Велеса. Его лицо изуродовано, почти неразличимо. Деревянный столб уже похож на большой кусок угля. Но что это?

Из него выступает нечто металлическое. Неужели это та самая…

– Велесова рунка… ха-ха-ха! – не сдержал радости мужчина.

Он кинулся, несмотря на жару и усталость, ловко взбираясь на остатки Велеса. Достигнув трезубца, он извлёк его из идола и поднял над головой.

Верхошник зашумел своим странным воплем: началась схватка.

Спрыгнув вниз, рыцарь побежал, сверкая под яркими лучами солнца своими рункой и доспехом. Монстр резко изверг свой страшный пар из спор, тогда Хуначи закрылся своим обожжённым щитом, всё так же продолжая бежать.

Верхошнику это не понравилось. Он прекратил свою атаку, а после заменил ударами своих гигантских рук. Ими же он нечестно подымал воду и песок, не давая обзора своему противнику, но рыцарю всё нипочём! Без колебаний он достиг своего врага в упор и нанёс первый удар рункой.

Алик был поражён: волшебное оружие имеет самостоятельность расти. Его зубья удлинились, чтобы проникнуть глубже, и после уменьшились, чтобы Хуначи было проще достать копьё.

Чудовище застонало. Оно попыталась ударить по рыцарю: тот уклонился, но оно хитро спустилось, чуть не прижав к земле своим телом героя. Уставший мужчина почти пропустил удар, но его оружие и здесь выручило хозяина. Его рукоятка изогнулась, удлинилась, и так Хуначи оттолкнулся от дна лагуны в сторону от изуродованной груди верхошника.

Пришло время уничтожить тварь!

Превзойдённый поднялся, на лежащее существо, а после возвысел рунку Велеса, собираясь рубить. Оружие легко догадалось, какую форму принять: оно стало огромной секирой. Со звоном и изящно – голова верхошника была срублена.

И вот в голове Алика зазвучала песня, которую слишком давно он не слыхал и не вспоминал:

Вскоре рыцарь подошёл к котомальчику.

Рунка бога прекрасна: покрыта множеством орнаментов с неизвестными сюжетами. Ничего подобного лянянен никогда не видел. Сколько же веков оно скрывалось в идоле?

Но прежде, чем вернуться домой, нужно разобраться с тем, что спасло жизнь героем.

В том камне было не что-то, а кто-то. Покрытое чешуёй человекообразное. Длинные русые волосы, женское лицо. Очень красивое и безмолвное, а глаза закрыты.

– Русалка! Мяу! Это же точно русалка! – мальчик был так рад встретить так близко такое опасное существо.

Он решил, что она погибла. Быть может, она только родилась, ведь у неё странный живот, и тут же погибла. Так и изъяснился.

Но Хуначи не согласился с Аликом:

– Она спасла нас, Алик.

– Спасла?

– Мы возьмём её с собой…

– Н-но… ладно. – лянянен не хотел противиться. Ему уже ничего не нужно, кроме как оказаться дома.

Рыцарь попросил мальчика помочь ему надеть и привязать свой щит. Благо, живущий возле моря, лянянен знает парочку узлов. Хуначи понёс девушку, дав мальчику волшебную рунку в качестве костыля. Примерно такую форму оружие и приняло.

С помощью велесовой рунки они вместе и взобрались вверх на мыс: она подняла с лёгкостью их обоих на такую высоту. Поистине великое оружие!

По тому же пути они вернулись в деревню днём.

Измотанный мальчик не сразу придумал, что сказать своим родителям. Впрочем, ему и не пришлось, ведь им хотелось только обнимать его и целовать.

Рыцарь рассказал обо всём произошедшем, как только почувствовал, что его смогут услышать. Хотя мужчина был готов столкнуться с критикой, он услышал лишь благодарности ото всех деревенских.

Пришла и черепаха Нина, которой Алик радостно представил мёртвую русалку. Но пацерс не согласилась…

– Боги! Какая же это русалка?! – возмутилась старуха. – Это же человеческий ребёнок!

Оказалось, что чешуя просто прилипла. Видимо, от того кокона.

Передав спасительницу деревенским вместе с мешочком золота и наказав бежать в Игонаю, в маленькую деревушку, чьи жители не откажут в крове тем, кто упомянет его имя, Хуначи решил покинуть поселение котолюдей на следующий день. Перед уходом он попросил лично Алика охранять девушку.

А мальчик всегда любил смотреть на красоты мира. Кажется, с самого рождения. И боги не дадут солгать, что и сейчас он видит его прикрасы благодаря ей и тому, чьё настоящее имя Валерий. Ценой своей жизни, он защитит её.

Ты нашёл, что хотел, превзойдённый Хуначи. С этой велесовой рункой да не дай спуску Нолвангу! И тогда приди в Хуначенку и поведай лянянинам о своём подвиге!