Пантера 1-6. Часть третья. В плену у пространства-времени

Глава 1

Пролив Кричащих Духов – океан Дельфинов.

Две каракки неспешно расходились в разных направлениях. Странники, смирившись со временным (насколько временным?) разделением отряда на два, стояли у бортов и мрачно смотрели, как удаляются столь родные лица. По планам они должны воссоединиться в решающей битве с готрельским колдуном, приблизительно, через луну с четвертью. Вот только как выйдет на самом деле? Иногда планы не сбываются в полной мере. И океан Дельфинов, и земли Лапаротомов таят в себе – без преувеличений – колоссальные опасности. Оборотни – Шреяни Йоддхи, бессмертные воины, – однако фортуна не может им бесконечно благоволить. Они итак выживали там, где сиё невозможно, где другие погибали веками, откуда нет возврата практически: Гиперборея, Ледяная страна, Ничейные и Запретные земли. А теперь, ради призрачного намёка на победу, опять бросились в омут с головой, – точнее, в два омута, тем самым уменьшив ещё на половину шансы. Всё потому, что времени не осталось совсем – Бэрайя-маг не оставил его им, принудил действовать стремительно и решительно.

Радовало одно обстоятельство: Кричащий Духи целиком на стороне Звёздных Вестников. Где-то цикл назад они сами подплыли к защищённым суднам и молча «уставились» на Волка с явным намерением поговорить. Он попросил заякориться обоим кораблям, а магам полностью снять «щит» и «связку» и довериться ему.

После исполнения просьбы вожак смело в одиночестве вплыл на палубу, его призрачные воины остались на воде, чтобы усилить собою сеанс связи.

« Ты отчаянно храбр, юный воин!» – прошелестел гигант и уважительно поклонился.

Диме не нравилось смотреть сильно снизу вверх – почитай в пояс дышал, однако ради общего дела приходилось мириться. Убедившись, что Духа «слышат» оба экипажа, он громко проворчал, без страха заглядывая в горящие глазницы:

– Комплиментами обменяемся после, уважаемый. Ты спрашивал, каким будет знак? – Дмитрий пристально смотрел на осколок прошлого, пытаясь понять как тот отреагирует на головокружительное уведомление – с агрессией или без оной?

Привидение мотнуло подбородком – да, спрашивал.

– Так вот – этим знаком будет Предвечный!

Волк незаметно для себя затаил дыхание в ожидании худшего. Его подчинённые от неожиданности завопили на разные лады, испытав шок, удивление, возмущение, – разумеется, ментально, чем ослабили связь.

Друзья Димы начали экстренно очищать разум, сердце, дух от всех мыслей, чувств, образов, изготавливаясь к ожесточённому бою.

Вожак полыхнул сильнее ядовито-зелёным огнём, крайне недовольно повернул голову назад и цыкнул на подчинённых раздражённо:

«Воины вы – или малые дети?!!»

Как отрезало – говоруны вернули себе самоконтроль, возобновили связь мёртвых с живыми.

«Поясни сей знак», – во вроде бы спокойной интонации призрака Дмитрий на грани восприятия уловил страх – знают о Предвечном и даже сейчас, умерев много-много тысяч осеней назад, панически боятся его пробуждения. С чего бы, любопытно знать?

Дима начал издалёка, дабы не травмировать ранимую психику «осколков» (осколки канувшей в небытиё цивилизации) – мало ли как отреагируют на умопомрачительное – в буквальном смысле – известие. Ведь однозначно сделали соответствующие выводы из позорного проигрыша в последней битве, когда прорвали доселе эффективную оборону нагийских колдунов.

– Нагасарские лазутчики несколько осеней – днём и ночью – ценою своих жизней добывают ценные сведения для империи о готрельском зле. Могу сказать – в последнее время они совсем не утешительны. Благодаря бездействию людей, оно вырастило за почти десять осеней настолько внушительные силы, что если даже и произойдёт чудо – винэрцы объединят свои силы в единый, сжатый, кулак – и то шансы одолеть противника будут не столь уж велики. На то я вижу, как минимум, две причин. Первая, и самая главная: нежить не ведает ни страха, ни упрёка, ни усталости, ни слабостей, ни собственных желаний; им ненужно платить жалованье и нет необходимости кормить; они не нуждаются в остановках, дабы поспать, набраться сил; камнецов и вовсе невероятно тяжело уничтожить – что может сделать любая сталь против каменных булыжников (только если заговорённая резать предметы соответствующего уровня, словно воду)? Вторая – Бэрайя, вероятно, будет восполнять неживые потери в процессе военных действий, оживляя тела убитых и разграбляя кладбища. А если животных научиться возвращать к не-жизни?

Люди и наги – все расы – будут сдавать врагу одну позицию за другой, проигрывать и отходить глубже в тыл…

Дух деликатно поднял левую костисто-гнилушечью руку параллельно палубе, давая понять, что он понял направление мысли, что и подтвердил.

«Предвечный необходим для уничтожения неживой силы противника!»

– Истинно так! – дьявольски сверкнув глазами, улыбнулся Волк, смекнув, к чему клонит оппонент, чей ядовито-зелёный огонь распространился на весь череп. – На весь Винэру всего три мага ведают, как работать с Предвечным – и все они станут участвовать в архиважном событии. При помощи артефакта и сложнейшего ритуала они пробудят древнейшую тварь планеты и направят на уничтожение нежити – НЕЖИТИ БЕЗ РАЗУМА! – подчеркнул юноша интонацией последнюю фразу для некоторого спокойствия Духов. Кажется, отлегло – откуда у них там отлегает? – И сии маги почувствуют неким образом тот тончайший момент, когда Предвечный вскорости начнёт выходить из-под их контроля. Вот тут-то один из магов отдаст свою жизнь, дабы вновь отправить чудовище на дно морское и усыпить в надежде, что оно впредь до скончания веков не понадобится.

Кричащий Дух крепко задумался, вернув пламя в глазницы и – толи случайно, толи преднамеренно произнёс мысль «вслух», произвёдшую на всех эффект рядом разорвавшейся бомбы:

«Странно это. Я помню, что незадолго до гибели моей цивилизации, мир знал о четырёх Предвечных! Да и мы ощущаем присутствие лишь одного»…

Димочка – не дурственный дипломат, думала Ната, наблюдая за точкой, уходящей в светлый горизонт. Он не просто примирил призраков к мысли, что пробуждение Предвечного неизбежно, но и убедил выделить десятку их в степи Лапаротомов. Вожак тогда сильно думал – и выделил десять своих лучших воинов: впрочем, половина из присутствующих добровольно вызвалась помочь в нелёгком и нужном деле «человечков» и «хвостатых». Их чаянья были как на ладони для переговорщика (и, соответственно, его нагуаля): победят люди и наги, у Духов появится реальный шанс на дальнейшее существование на своих просторах. Ежели одолеет готрельское зло, оно, вероятно, обратит алчный взор на так называемых бесхозных «осколков», кои немало знают о древнем могуществе. То есть, выбор невелик оказался пред ними.

Даже когда каракка с Одином, Волком, Ёханной, Одинцом, Птерис, Хануманом и их скорпионами исчезли в необозримой дали, девушка продолжала смотреть в оные, чувствуя милого сердцем, а друзей и боевых товарищей – душой. Нет, она спокойна за последних, за Харрола же щемило сердечко. Там Мерея и Делия. И там твари в человеческом обличье и кровавый божок Лапару. К коим в логово он направляется добровольно. Пусть не в одиночку – с могучими и ловкими воителями: степняков с младенчества учат твёрдо в пальцах держать оружие и безжалостно убивать.

Лиза бесшумно подошла к подруге, с участием по-дружески положила влажную ладонь на левое плечо. Наташа накрыла оную своей, не очень весело улыбнулась ей.

– Я в порядке. Честное слово.

– Мне тоже тревожно за них. Я немного о варварах знаю, но и из того, чем владею, мне становится ясно, что оно и к лучшему.

– Ты имеешь в виду их кровожадность? – вроде бы догадалась Чёрная Пантера.

Кайя положительно мотнула подбородком.

– Сиё обстоятельство не позволит нашим думать о жалости: даже малый ребёнок, беременная девка или хилый старик лапаротомов без раздумий воткнут кинжал в спину. История Земли знает немало случаев, в коих самые безжалостные завоеватели оставляли в живых маленьких детей врагов – вырастая, те не помнили жестокости. Относительно же степняков нужна иная тактика – вырезать сей народ под корень, от велика до мала. Пощадить отродье – запомнят, вырастут и будут мстить, высевая новые семена бескомпромиссного зла.

– Как всегда ты права, Лизавета, – уже шире и ярче улыбнулась воительница, убирая свою руку. – Наша задача не менее трудна: привести в Латенландию в целости и сохранности вторую половинку артефакта – ни много, ни мало – через весь океан Дельфинов!

– Любой ценой! – жёстко рубанула воздух Кайя ребром ладони, тем самым поставив точки над «ё».

Всем своим существом Ната осознавала, что и у них, мягко говоря, не лёгкая дорога. От юга и до севера океан кишит всевозможными тварями, наиболее опасными из коих будут, пожалуй, двуногие и хвостатые – морские разбойники. Нагасарцы заверяют, что океан Ахмадона невинен в сравнении с оным Дельфинов, – чему легко поверить, если вспомнить географию. К последнему имеют доступ в той или иной мере такие страны, как Гиперборея, Хризолиза, Лимна и Нагасари. В первом – ходить почти некому. Норды не ведают пиратства, лапаротомы – неважные мореплаватели. Остаются ничейцы: о них мало известно, если сказать – ничего. Правда, есть неоспоримый факт – однажды Вестники форсировали Южный Коридор и кроме сонма голодных тварей и горстки вымирающих деградирующих людей, ничего цивилизационного не обнаружили.

Впрочем, сии отвлечённые рассуждения – лирика, к настоящему делу отношения не имеют, пора бы жить настоящим моментом.

Сколько ни плыви, куда ни плюнь – всюду бесконечное синее море и лазурное небо. Вода слева, вода справа, позади и впереди, на 360 градусов море – не за что глазу зацепиться. И нечем заняться в едва заметно покачивающемся судне – благо, «морская болезнь» ни к кому не приставала, не скручивала пополам. Команде хорошо – Самудра является для них смыслом жизни, все её члены при деле: бывалые моряки не знают, что такое скука, а потому не знают способов борьбы с ней.

Хотя, соре всего, скучно было токмо кошке, за много лет привыкшей к неограниченному самостоятельному движению навстречу смерти, – а на корабле, в море, нет полноценного движения: движется посудина, не она. Зато Клармаркай, Корис и норд самозабвенно отдыхали (то бишь дрыхли) в выделенных им каютах. И Брон присоединилась к сему блаженному занятию. Одной Пантере не спалось и не отдыхалось. Ната вспомнила – проливы Тихий и Кричащих Духов куда как легче дались в плане пересечения. Особливо Тихий, коий сейчас вспоминается, как кошмарный сон.

Оглядев палубу в поисках жертвы, быстро нашла её: одна из двух корабельных колдуний почти недвижимо стояла на носу, незаметно занимаясь наиважнейшим делом – магическим взором сканировала морской простор ниже ватерлинии на предмет подводных скал и рифов.

Незамеченной подкравшись, Наташа встала рядом, заставив от неожиданности вздрогнуть нагини. В изумрудных очах вспыхнули и погасли при узнавании опасные огоньки, ладонь опустилась к бедренной части ярко-зелёного хвоста.

– Молю тебя, воительница, не пугай меня больше! – сердечно попросила молодая женщина, выглядящая чуть постарше Элизы. Ната скривилась от слова «воительница». – Я ведь могла использовать боевую магию!

– Дико извиняюсь…

– Талесса, – почему-то смущённо улыбнулась она, встретившись взглядами с Натали.

– Талесса, – повторила дева-воительница. – Думаю, мне позволительны некоторые вольности, ведь я кошка, которая гуляет сама по себе. А ещё меня именуют Чёрной Пантерой – не только за нрав.

– Я слышала, – раскрасневшись, тихо вымолвила колдунья, – что ты оборотница, принимаешь форму одноимённой кошки.

– Именно. Чем владеешь ты?

Вопрос застал нагини врасплох, не совсем поняв его смысл, посему ответив невпопад:

– Я сирота. У меня нет дома на земле, мой дом…

Пантера отрицательно завертела головой, поняв свою оплошность:

– Нет. Не так. Я имела в виду магические способности, то, чем ты меня недавно хотела шарахнуть: огонь, вода, земля, воздух – что-то иное!

Казалось бы, куда ещё больше – однако Талесса смогла зардеться глубже!

– Проклятый туман, – полупрошептала женщина, опустив глаза в землю.

Как можно ходить по море-акияну и при том быть настолько неуверенной в себе?! Уму непостижимо!.. Врёт, вестимо: столь уникальные магические таланты серьёзно облегчают жизнь морских «волков». Умение ставить масштабный защитный экран, связывать корабли, прокладывать им безопасный путь, проклятый туман (интересно, как он выглядит в действии?), возможно, ещё что-то! Так, надо изменить тактику общения, пока не ушла в себя: замкнётся – не разговоришь.

– Кажется, капитан Вишну по твой техн ползёт, – сообщила Лесса, не оборачиваясь назад – она надеялась, что Вишну освободит её от неприятной собеседницы – и Ната это явственно поняла.

Натали в пол-оборота оглянулась: действительно, к ним направлялся командир «Грозы морей» – седеющий наг с серо-стальными глазами и застарелым уродливым шрамом по косой от верхней губы через нижнюю к правой стороне подбородка. За плечами у него арбалет и тул с болтами для него, на поясе – кривая сабля в кожаных ножнах.

Лишь галантно и учтиво поклонившись деве-воительнице, Вишну начал разговор, ничуть не чураясь юности девушки:

– Госпожа, я и моя команда осознаём, что добраться в жёстко ограниченные сроки до Латенландии важнее наших жизней. Но путь далёк, а ближайшей остановкой будут небезопасные острова Божественного архипелага. Нужно бы пополнить запасы пресной воды и провианта.

– И что ты предлагаешь? – нейтральным тоном поинтересовалась Наташа, предчувствуя подвох.

– В двух днях пути существует остров, именуемый островом Погибших Кораблей. Нужно лишь сделать поправку на курс. Небольшую совсем, – указательный и большой пальцы раздвинулись относительно друг друга приблизительно на пол-дюйма и сузился правый глаз.

– Сколько общего времени потеряем?

– Около суток. Да – не больше, – честно выдохнул капитан.

Сжав недовольно губы в узкую бледную полоску, кошка впала в крепкие думы. Впрочем, ненадолго: на корабле итак скучно, а ежели тянуть лямку в жёсткой экономии питья и еды – вовсе тоскливо станет. Она вдохнула и выдохнула глубоко, пытаясь управиться с мрачным глухим раздражением. Уже спокойно сказала:

– Пусть будет так. Ещё не хватало, чтобы нам помешали жажда и голод добраться до Хранителей!

Капитан благодарственно раскланялся и пополз в обратном направлении отдавать соответствующие распоряжения.

Талесса была, мягко говоря, поражена бесподобной вежливости и учтивости капитана – таким он бывает только с Мереей и иже с нею, заносчивость остальных стремительно осаждает. И то, что ты фаворит рани и несёшь с собой «ключ», ничего для него обычно не значит.

По мнению Пантеры, каракка сменила ракурс не столь уж и значительно, однако вмешиваться в то, в чём не смыслит ни на знак, отказалась – морячкам виднее. Важнее другое: не взирая на свои колоссальные размеры – настоящий дредноут средневековья – каракка мчалась по водной глади с невероятной скоростью (явно без магии не обходится), как её казалось, нереальной для деревянных суден. По её внутренним ощущениям – примерно, 80-90 километров в час. С учётом непрерывности хода, за сутки возможно преодолеть расстояние минимум в 1900 километров или, беря нагасарские величины – шестьсот пятьдесят три морских тринити.

Со скукой Пантера быстро придумала как управиться. Как-то, в очередной раз сидя на борту и свесив за его край ножки, в голову проникла здравая мысль: её друзья заспались и сильно обленились за короткий период, а сиё значит, что пора им просыпаться и разгонять по жилам загустевшую кровь.

Последующее путешествие к острову Погибших Кораблей прошло незаметно, но плодотворно для странников. По-первости жестокие бои пассажиров пугали моряков – им казалось, что северяне от ничегонеделанья тронулись умом: бешенные взгляды, кровожадные лица, хищные оскалы, настоящие раны, вывихи, растяжения, переломы, то есть никакой пощады друг к другу, – разве что магию не пускали в ход. Потом привыкли: капитан первым вызнал смысл происходящих столкновений и разъяснил подчинённым. Однако экипаж интереса к потрясающим битвам интереса не потерял – не каждый день узреешь бои тех, кого называют не без оснований Шреяни Йоддхи – Лучшие Воины (в Нагасари).

Заинтересовалась и скромница Лесса. Но отважилась принять участие в игре без правил (условно без правил – калечить, уродовать и, тем паче, убивать таки запрещалось строго-настрого) лишь после третьей, восьмицикличной, вахты. Убедила в этом вторая колдунья-локатор, взяв, как говорит молодёжь на Земле, на слабо: мол, ты же лучшая воительница во всём военном флоте Нагасари! И почти не кривила техном – не взирая на молодые годы (по нагийским меркам, разумеется), об её магическом даре и боевых способностях слагают уже легенды!

Доводы подруги подействовали. Трансформировав хвост в человеческие ноги, запрятав проклятую робость в тайники техна, она подошла к Вестницам северных богов, но прервать процесс не отважилась. В недавнем поединке, в порыве ярости, Элиза основанием ладони сломала Банцемнису два пальца (указательный и средний). И теперь, вместе с Натальей, энергией восстанавливала их, возвращая им полную дееспособность.

Оборотницы с самого начала спинами почувствовали чужое присутствие, но поднялись и обернулись по завершении искусного лечения.

– Я внимательно слушаю, Лесса, – доброжелательно кивнула Ната.

Таля судорожно сглотнула слюну, ладонь самопроизвольно затеребила костяную рукоять кинжала, спрятанного в чехле за рёбрами. Неуверенность с новой силой набросилась на неё, и слова застряли в горле, как на карму. Какой позор – зачем поддалась на провокацию Деви?!

Кайя по-матерински мягко взяла её руки в свои, влажные от волнения,

– Мне кажется, что ты хочешь испытать себя, моя девочка – так? – голос струился тёплым парным молоком, он обволакивал нежно сознание нагини, растворял в себе дрожь и страхи, приводил в чувство, восстанавливал уверенность.

Талесса, дабы по-девчоночьи не расплакаться, молча утвердительно кивнула.

– Со мною или вот – с дикой кошечкой? – продолжала уточнять Элиза Брон.

В этот раз магичка испуганно замотала головой влево-вправо.

– Всё встало на свои места, – Лиза мило улыбнулась, отпустила руки и повернулась к бойцам. – Кто настолько силён духом, что способен признаться себе и друзьям, как самый слабый воин среди равных? Я не пытаюсь кого-то из вас оскорбить или принизить ваши достоинства!

Мужчин выручил очень честный Гральрих. Он открыто улыбался, показывая, что не стесняется признания, на что Кайя в ответ благодарственно кивнула и улыбнулась.

– Я испытаю Талессу. Или она меня – старею, силы уж не те, что раньше.

Лесса воспряла духом – ей в действительности мнилось, что среди гостей он самое слабое звено и у неё есть все шансы выйти победительницей в поединке (ведь бой же будет в режиме один на один?)

Пантера бесцеремонно подтолкнула нагини к магу земли и вместе с остальными образовала нечто вроде периметра ринга. Норд стоял ровно, удерживая перед собой посох, выражая собою статую невозмутимости. Таля неуверенно оглядывалась по сторонам, видела бесстрастные, словно неживые, каменные лица – и терялась ещё больше. Морской дьявол, что делать дальше? Почему они молчат? Почему низкорослый супротивник застыл, аки изваяние?

– Ты чего ждёшь – с моря погоды? – грубоватый окрик Банцемниса заставил её вздрогнуть, а сердце чуть не выскочило из груди через горло. – Или передумала? Противник свалится скорее от скуки ожидания, нежели от битвы!

Она резко глянула на норда и тот чуть заметно согласно моргнул. Ладно, сама напросилась.

Талесса молниеносно извлекла левой рукой из ножен кинжал с костяной ручкой и без перехода совершила укол в переносицу. Гральрих отреагировал не по-старчески шустро: навершием ударил по тыльной стороне ладони (дракон при этом успел царапнуть когтями вдоль кисти, оставив глубокие кровавые борозды – Лесса же вскрикнула от боли), тут же вонзил торец в колено. Женщина закричала, выронила лезвие, разбрызгивая капли тёмной крови на палубу.

И в падении использовала бхаруману – смертоносную плеть-«лозу» длиною в шесть ассай. Гибкая металлизированная «лоза» обвилась вокруг древка, прижав к нему хвост ящера (он раскрыл пасть в неудовольствии), после чего рука с силой дёрнула её на себя. Норд выпустил из своей симбиотическое оружие.

Вот токмо следующего действия нагини не учла. Отпустив боевой посох, Гральрих нырнул за ним, в полёте ухватился за него вновь… Когда Талесса раскрыла изумрудные глаза, то мгновенно поняла, что северянин без особого труда выиграл поединок, не получив ни малейшего урона.

Её лба касался горячий, тускло горящий, кристалл, на груди сидел нахохлившийся костлявый дракон, прижав когти лапок и крыльев к коже, проткнув грубую ткань платья. Его левая нога жёстко прижимала к палубе её ноги выше колен. Ныли от боли при падении затылок, лопатки и левый локоть, с ранок на левой же кисти продолжала сбегать кровь.

– Я не стану применять магию, – полушёпотом твёрдо пообещала колдунья, чувствуя слабость во всём теле и тошноту от кровопотери и болей.

– И то ладно, – добродушно согласился странник.

Он убрал ногу, ящер отцепился от неё, перелез на древко посоха, но кристалл продолжал вжиматься в кожу лба.

– Потерпи, прелестная девочка: будет больно и кровь гореть – так мать-земля залечивает раны своих детей.

Сильнее засветилось навершие, засверкали буркала дракона – тонкая струя энергии уверенно потекла по венам, разогревая кровь до предельно допустимой температуры, после которой – неминуемая смерть. Зрачки сильно расширены, рот раскрыт в немом крике, лёгкие нещадно горели…

Каракке потребовалось менее двух суток, дабы достигнуть острова Погибших Кораблей вполне благополучно, не считая вынужденных маневров среди древнейших рифов в конце прошлой ночи. Вторая колдунья, имени которой путники до сих пор не знают, три цикла подряд вела «Грозу морей» среди острых скал – одни видимо поднимались, а другие коварно таились под водой, выжидая момента ударить в деревянную обшивку днища и пробить её. Ей активно помогал Повелитель Стихии Земли. Его помощь однажды понадобилась: она настолько заплутала в лабиринте, что пропустила момент более безопасного выхода. Хоть каракка и кралась с улиточной скоростью, но полностью остановиться не успевала: минуты три – три с половиной – и судно пробороздит невидимый с палубы скалистый широкий перешеек с бритвенно острыми гранями.

Нагини бессильно застонала, хвост нервно затрясся, лицо побледнело, губы обескровились. Норд сцапал её руку – не поддержки ради, а дабы проследить за её взглядом. Поняв его намерения, она открыла ему своё сознание: карие зрачки сузились для лучшей фокусировки, тело невольно задрожало от вторжения в свою сущность.

Узрев нужное – тёмные скалы протаранят днище на полторы ассайи в высоту, – норд вернулся в себя, откинул кисть, обхватил крепко ладонями посох и, призывая родную стихию, глухо стукнул им в доску палубы. По корпусу корабля, издав стонуще-жужжащий звук, пронеслась волна вибрации, сбив половину команды с хвостов, через пару секунд нырнула в море. Оттого, что земля находится не на суше, а под водой, она не перестаёт быть землёй – её кусочек в виде перешейка подчинился Повелителю. Он заухал, затрещал, заволновался, стал расходиться трещинами, осыпаться осколками, пуская пузыри. За полминуты до столкновения перешеек с грохотом обрушился на дно морское, освободив обширный проход, в коий «Гроза» вошла легко и непринуждённо…

Осадка каракки не позволяла подойти к суше ближе, чем на одну праньи, поэтому решено высадиться на лодках. На шлюпках отправились все путники, три нага и Талесса, а большая часть экипажа осталась стеречь судно. То, что корсары не встретились за истёкшие двое суток, не говорит об отсутствии оных в сей акватории океана. К несчастью, они знаю её – акваторию – в десятки раз лучше царских служащих, потому оставлять на пару-тройку нагов посудину негоже.

Лодки ткнулись носами в песок, пассажиры освободили их и вытянули на берег.

Узенький заливчик окружён массивными скалистыми образованиями, за которыми можно два полка укрыть. Странники шли сторожко, вертя головами на триста шестьдесят градусов. Вот только открытое пространство через две осаньи упиралось в высокие зелёные узколистные и хвойные кустарники, за которыми видимость становилась нулевой – лишь кроны дальних деревьев возвышались над ними.

Наташа жестом остановила сотоварищей, внимательно вглядывающихся в растительность. Что-то им в ней не нравилось и теперь пытались понять, что именно. Так же как и она сама. Колокольчики звенели очень уж вяло, будто рядом некто прячется опасный, но не для неё или для них. Или прячется не рядом, а наблюдает издалёко. Сиё непонятное обстоятельство злило и раздражало. Негативные эмоции сыграли с ней и сотоварищами злую шутку.

Со всех сторон – с кустов, утёсов, из-под песка пляжа – посыпались, словно горох из перезрелого стручка, наги и люди. Они мгновенно взяли в плотное кольцо гостей, направив на них заряженные луки, арбалеты, копья, клинки и прочее. Подземные ходы что ли есть? Али знают каждую пядь острова досконально? Наверняка каракку заприметили как минимум полсуток назад и сумели разгадать нехитрые действия и намерения. Вот и подготовились, скажем так, недурственно к прибытию.

Потенциальные жертвы таковыми себя не чувствовали: столкновение с корсарами и мародёрами для честных нагасарских моряков привычное явление – за многие века выработали некоторую тактику поведения с такими тварями. Сейчас они выглядели несколько обескуражено и немного напугано – всё-таки взяли врасплох. Пусть так и думают. На самом деле, в ответ ощетинившись личным оружием, северяне и наги внутренне изучали врагов, делая для себя определённые выводы.

У пиратов на наглых ухмыляющихся рожах написано чёрным по белому чувство превосходства – пять десятков хорошо вооружённых воинов против неполного десятка вызывало иллюзию под названием «хозяева положения». Ложное ощущение доминирования заставляло малость расслабляться и терять часть контроля. И подтверждением сиих убеждений были два факта: Ната не почувствовала дополнительных постов ни на верхушках скал, ни за ними, ни за растительностью – весьма опрометчивый поступок. Второй факт – к ним опасно близко (на расстояние двух ассай) подполз наг с усмешкой на губах и азартным блеском в глубоких чёрных глазах.

Пантера неожиданно призналась самой себе: этот типаж, к сожалению, абсолютно в её вкусе и при иных обстоятельствах она бы не смогла устоять перед его обаянием. Почти наверняка разбил немало девичьих сердец. Чёрные короткие густые волосы, широкие плечи, развитый тренированный (но не «бодидебилдер», коих откровенно презирала и высмеивала) торс, тёмная смуглая кожа, хвост с антрацитово-чёрной чешуёй и двумя, с волнистыми краями, тёмно-серыми продольными полосами – одна относительно пупка, другая – дуги позвоночника.

– Вы только посмотрите, какие гости к нам пожаловали! – он откровенно и жадно рассматривал вышеозначенных, а густой баритон с издёвкой призван отключать разум девушек и включать власть тела. – Наконец-то достойных мужчин посетили прекраснейшие из женщин, кои, смею надеяться, не откажут составить нам компанию, а впоследствии – то есть в скором времени – выйти замуж за достойнеших из достойных. Да и новые мужчины, думаю, осчастливят наших скучающих пери. Ведь также, о прелестнейшие и с ними храбрейшие?

Внутренне Наташа сжалась, аки пружина, однако внешне – сконфуженно улыбалась, а голос трогательно трепетал и иногда спотыкался о произносимые робко слова.

– Мы – беззащитны пред вами, но также смеем надеяться, что вы не будете тотчас же, как только сдадимся, брать нас на песке, аки дикие лапаротомы. Хотя бы создадите для нашего к вам настроя более или менее цивилизованные условия.

Чернявому явно пришлась по вкусу понятливость голубоглазой юницы и тот момент, что она сразу рассчитала для себя и компаньонов невыгодность их положения. Достаточно сообразительная, чтобы не оказывать никому ненужного сопротивления.

– Нет, что ты! – почти искренне заверил её красавчик-наг, даже вроде маленько обидевшись на несправедливое оскорбление. – Как могла сравнить нас с этими ничтожными тварями, убивающими ради сомнительного удовольствия и пользующимися бессмысленно жестокими кровавыми ритуалами! Они расчленяют на алтарях беззащитных беременных девушек и малых детей во имя своего кровожадного божка Лапара! Для нашей общины сиё неприемлемо и неприменимо в принципе! Мы не убийцы, не рабовладельцы, а незаслуженные изгои нагасарского и людского обществ, что не могло не оставить отпечаток в нашей жизни.

Ишь как заливается – ровно соловей. Речи слаще мёда, а в голове наверняка прокручиваются разные варианты идей по захвату лакомой каракки с минимальными для общины потерями.

– Фу – страшные создания, – Лиза смешно скривила сочные уста, зябко поёжилась, якобы представив в воображении далёких степняков. – Не хотелось бы попасть в их грязные руки.

Поняла и вклинилась в игру и Лесса: убрала кинжал в чехол за рёбрами, создала понурый вид, грустно вопросила:

– Что с нами будет? Куда нам двигаться? Придётся, вероятно, отдавать всё оружие?

Чернявый трагически развёл могучими руками и, с величайшим трудом скрывая ликование бескровной победы, огорчённо выдохнул:

– Увы и ах! Но я надеюсь на ваше понимание – мы не знаем ваших намерений, а потому хотя бы до деревни обязаны обезопасить себя от случайностей и нелепостей, могущих произойти в недальнем пути.

Поймалась рыбка на наивную до смешного женскую уловку. В душе Элиза злорадствовала – до чего мужчины падки на девичьи прелести и кажущуюся трогательную беззащитность. Тем не менее она «ненарошно» соблазнительно качнула округлыми бёдрами, естественно, не вяжущимися с истинным образом беспощадной к врагам воительницы. Кайя невольно по-детски шмыгнула носиком, уложила выбившиеся пряди за ушки.

– Так устали с подругами от перипетий кармы и несправедливости мира… Надеюсь, идти не далеко? Что-то мы устали, хочется отдохнуть, – и для полной достоверности округлила чувственный ротик в зевоте, спохватилась, накрыла его ладонью – неприлично леди зевать при таком стечении благородных мужчин.

– Что ты, красавица – ежели превозмочь усталость, то за полтора-два цикла доползём до нашего уютного поселения, а там уж всласть отдохнёте под строгим надзором наших пери! Они точно не допустят в ваш покой посторонних!

Что это за таинственные «пери» такие, кои, похоже, сами выбирают себе мужчин – чернявый уже дважды их упомянул? Не ахти какое предположение – здесь матриархат?

Островные мужики настолько изголодались от острой нехватки женщин, что попались в сети «паучих», как глупые мотыльки. При том ни единого подозрения об этом не возникло! Наги Мереи чуть не выдали замысел своих богинь очарования – они мысленно смеялись до упаду, «били» себя по хвосту грубыми ладошками, «вытирали слёзы» и в промежутках презрительно «фыркали». Дурачьё периферийное! Вдвойне оттого удивительно, что они их по сию пору не истребили.

– Мои люди возьмут ваше оружие на сохранение, – уже без кривляния и алчного блеска в чёрных глазах. – Как только вы станете полнокровными членами общины, то есть признаны Высшим Советом – а вы будете признаны, сиё гарантирую твёрдо! – оружие будет возвращено, – переговорщик уверенно повернулся к ним спиной и с чувством выполненного долга пополз обратно, к заметно расслабившемуся окружению однополчан.

Девушки возвели ладони и очи к небесам (мысленно, разумеется) – святая простота! К ним с разных сторон направились шесть бойцов, всё же несколько настороженных – доверяй, но проверяй. Девы незаметно переглянулись меж собой, ментально договорились о дальнейших действиях, еле видимыми жестами-взглядами дали понять своим сопровождающим – бьём быстро, не жалеем никого, прислушиваться к командам. Один из них в кашле качнул подбородком, чем подтвердил готовность к решительному броску.. Шесть агнцев шли или ползли на верную смерть, ни на знак-символ не подозревая о том, что они уже мертвы, что их карма предначертана.

Первым не повезло чрезмерно самоуверенному, а потому никчёмному, парламентёру. Тот едва ли преодолел четыре ассайи, когда услышал зловещий свист-вибрацию: бхарумана Лессы мгновенно – за ничтожные доли секунды – размоталась усилием крепкой ладони в гибкий металлический хлыст, коий прочертил косую линию. Впрочем, свист – последнее, что он услышал в своей никчёмной жизни, поскольку верхняя часть тела – от левой почки до правой подмышки – чудовищно неотвратимо, аки злой рок, брызгая из перерубленных жил кровью, заскользило к песку. Крика ужаса так и не воспоследовало – вместо него стремительно угасающий возглас: «А-а-а…»

Гральрих невозмутимо воспользовался ситуацией сполна (до сего момента симбионты концентрировали в кристалле земли энергию): шок, непонимание, безграничное удивление, попытка осмыслить случившееся. Он ухватил обеими руками плотно древко и вонзил торец в песок пляжа, уже окрасившегося в алое. Одновременно вспыхнули тёмно-зелёным дотоле бесцветный кристалл и кровавым узкие буркала полуразумного змея. Отдав почти всю силу, навершие на краткий миг погасло, но вновь загорелось – правда, тусклее прежнего. Особо заряженная и направленная сила широким лучом вонзилась в землю, трансформировалась и мощным землетрясением опрокинула всех островитян. При этом несколько вражеских стрел и болтов, предназначенных девушкам, попали в «молоко».

Не давая ни малейшего шанса опомниться противникам, запела кровожадную песнь плеть-«лоза», собрал первую страшную жатву чакрум; лучник и арбалетчик на опережение ударили в почему-то медленно поднимающихся стрелков ворога, чтобы не схлопотать шальной снаряд.

– Маги! – яростно выкрикнула Чёрная Пантера – местные стали на разные тона голосить, выбивая режущую слух какофонию гнева или страха. – Не колдовать! Беречь силы для лагеря! Воины – никого не щадить! – и бросилась на ближайшего вставшего, лязгнув лезвиями наручей.

Последний приказ воительницы излишен – моряки ненавидят, не без оснований, корсаров всеми фибрами технов. Эти твари, словно аюстаа, рыскают в территориальных водах в поисках лёгкой добычи, не гнушаясь никакими методами достижения своих целей.

Вьенский князь никаких чувств не испытывал к своим жертвам, будто то были не разумные создания, а домашний скот, для того и выращиваемый, дабы его разделывать на мясо и есть. Наследственный меч не знал промаха, он искусно защищал хозяина и сёк ворогов, вскрывая им грудины, брюшины, черепа, отрубая конечности и головы.

Бывший же страж южных тарбосских врат как будто бы играл с островитянами в боевом азарте. То «случайно» открывался и когда противник устремлялся предсказуемо к обнажившейся части тела, Корис ловко уходил с линии атаки. Он мог плашмя капитанским мечом ударить в то же время ниже талии или поперёк спины: не смертельно, но больно и до ослепляющей ярости обидно. То он опасно фехтовал, активно наседал и затем выбивал оружие из рук. То вдруг использовал психологические приёмы: дикий смех, зверский оскал, неожидаемый вскрик, – чем вводил в лёгкий ступор или наводил ужас. Тактику поведения Банцемнис изменил лишь тогда, когда случайно, мельком, узрел жестокую смерть одного из членов команды «Грозы морей»: один очень крупный наг выбил из его рук топор, ударом массивного кулака в область сердца вывел из боя, после чего пальцами порвал челюсти. Корис взвыл злобным волком, ушёл вниз-влево от косого замаха, одновременно кончиком клинка вспорол брюхо (из раны неуверенно посыпались кишки) и на возврате вогнал лезвие меж рёбер. В сердце не попал, но этого и не требовалось – русоволосому кряжистому человеку при всей его могучести осталось жить не долее минуты.

Бхарумана выписывала в воздухе замысловатые, непохожие друг на друга, фигуры, плетя прекраснейший узор смерти, не подпускающий врагов к хозяйке. Хлыст легко выбивал оружие из рук, ломал ловко стрелы на излёте, в буквальном смысле расчленял живых, не давая и малейшего шанса на выживание. Однако сколь бы опытной Лесса ни была в обращении с плетью, всё же запоздала в спасении компаньона от необычайно крупного нага. Попутно отделив хвост от туловища у неподалёку ползущего пирата, она атаковала ухмыляющегося в зверином оскале здоровяка, с трудом не поддавшись соблазну превратить оного в обугленный дымящийся скелет – ведь Чёрная Пантера явственно дала понять, что дары колдунов потребуются для уничтожения стоянки корсаров. Плеть со свистом рассекла кожу в верхней части хвоста – враг лишь зарычал, отбросил мёртвого моряка и пополз к ней. Талесса красиво развернула плеть-«лозу» и атаковала ею мускулистый живот с намерением выпустить вонючие кишки, однако грубо просчиталась – звероподобный островитянин поймал бхаруману за кончик хлыста! А сиё колдунья считала невозможным! И теперь он подтягивал нагини к себе.

Второй наг с заякорённой каракки спешил на помощь, надеясь на эффект внезапности с единственной мыслью: «Талю терять нельзя, дороже Тали только капитан, за свою длинную жизнь потопивший не один десяток пиратских кораблей». Не сбавляя скорости, молодой воин спружинил хвостом (конечно, с песка сделать подобное гораздо труднее, нежели с твёрдого грунта, но он сумел выполнить трюк) в воздух на две ассайи и с недюжей силой вогнал под левую лопатку длинное, с зазубринами, первое лезвие кривого кинжала. Затем резко вытащил (при этом гигант зарычал от нечеловеческой боли, выпустив из рук плеть) его и в падении добавил в печень до роговой рукояти. Не дожидаясь падения титана – тем более Таля для пущей верности, в чёрной злобе, обезглавила его, – воин, стряхнув с клинков чужую кровь, влился в новые бои.

Битва на пляже закончилась, едва начавшись. Шесть уцелевших противников в дичайшем ужасе, будто от чумных, бежали в колючий кустарник, то и дело оглядываясь, спотыкаясь, падая и вновь поднимаясь. Скрывшись в кустах, они немного свободнее вздохнули, уверовав в спасение.

Спутники молчаливо-вопросительно и напряжённо взирали на Чёрную Пантеру – мол, упустим же! Нельзя этого делать, они весь остров на уши поставят!

Девушка ловко – как если бы только этим и занималась последние луны три – раскрыла двумя пальцами застёжку на поясе, сбоку, взялась пальчиками за внутреннюю крестовину чакрума, поднесла к холодным глазам. Ната знала о сём уникальном оружии всё или почти всё.

Чакрум – метательное оружие, поражающее сразу несколько целей и возвращающееся, словно бумеранг, к хозяину. Имеет форму плоского круга с ободом в два сантиметра шириной и кривой крестовиной для пальцев внутри. Кромка острее бритвы, практически не тупится даже при ударе о камень или другой металл (сплав). Толщина обода ко внутренней стороне не более одного миллиметра. На поверхностях выгравирован сложной вязью Нигханту Дэванагари – древним языком богов, коий известен (помимо самих богов) сиддхи (жрецы храмов) и мало кому прочим (по сути – никому). Чакрум аэродинамически выверен, летит со скоростью до ста тринити в цикл, до одной праньи расстояния. Он подчиняется исключительно одному хозяину, потому как известно, что в чужих лапах его траектория непредсказуема, на возврате может отсечь как оные конечности, так и голову, – а то и вовсе не вернуться. Однако, если подарить от чистого техна (души) – подчинится тому, кому подарили. Ежели расшифровать вязь и осмысленно громко прочесть её вслух, чакрум станет верным и надёжным другом (по легенде нагов): предупреждает об опасности (значительно теплеет), освещает во мраке путь (светится белым или салатовым вязь – иногда с крестовиной), отчасти лечит раны (собственной неповторимой аурой) и так далее. Их производство невероятно тяжело, занимает много времени и сил, и дарятся, большей частью, Прайя Наками за большие заслуги перед Нагасари или его жителями. Мало кто способен отказаться от подобного подарка (Наталья и Один в Персейском лесу не смогли). Чакрум из рук богов совершеннее нагийского.

Приторачивается к поясу застёжкой (хозяина никогда не ранит), метается вперёд из-за спины, можно использовать в ближнем бою как ударное (вроде меча или сабли). В дальнем бою чакрум можно использовать, лишь когда он «привыкнет» к владельцу (даст об этом знать), наставников в обучении пользованием оружием не существует из-за привязки.

А ещё кошечка узнала от Тиамат, что на самом деле не так уж и важно получить в дар чакрум из рук богов, изучить и прочесть громко Нигханту Дэванагари, дабы, своего рода, подчинить душу обода – нагасарский подчиняется точно также, хотя об этом мало кому известно.

– Пантера, так что делать с беглецами? – не выдержал молчания Корис, озвучив, тем самым вопрос, тревожащий всю группу.

Она рассеянно глянула на него, полушёпотом отмахнулась:

– Сейчас, сейчас…

Ната трепетно поцеловала выгравированную вязь, что-то прошептала и, наконец-то, решилась на первый с момента дарения бросок. Девушка завела обод за спину, сама правой стороной тела подалась назад чуть – и на выдохе метнула над кустами, задав центробежное ускорение и указав мыслеобразами пять целей – растительность мешала самостоятельно прицелиться. Чакрум с едва слышимым свистом-воем закрутился исполнять задачу. Не тратя энергию на команду, она юркнула следом в колючий кустарник. Четыре предсмертных крика и почти не слышимый захлёбывающийся хрип возвестили об успешности слепой атаки. Через пару секунд Наталья провела сжатыми пальцами по воздуху выше и правее своей головы: на грани слышимости прозвучали свист-вой, лёгкий скрежет веток о металл – и Наталья, не прекращая крадущихся движений, поморщилась. От незнания и непривычки крестовина больно врезалась в пальцы и основание ладони, тем не менее не причинив иного ущерба, – а ведь могла остаться и без перстов. И закрепила на поясе застёжкой.

Талесса, завидя не предугаданный ею расклад, махнула головой последнему уцелевшему моряку на раненого – и нырнула за Элизой, складывая бхаруману на место и вынимая кинжал. Засим, вопросительно перемигнувшись друг с другом и непонимающе пожав плечами, ринулись следом за Гральрихом, магическим приказом раздвигавшим перед собой кусты и высокие травы.

Уцелевший незадачливый корсар бежал на двух ногах, как никогда доселе не бегал, по узкой тропке в высокотравье, к лесу, где успешно прячется многие десятки осеней их лагерь. Дикий панический ужас всецело охватил его, стремительно сжирая физические и моральные силы, и, вместе с тем, не давая ни малейшей возможности тормознуть, отдышаться, чтобы не запалиться. В голове калейдоскопом прокручивались картины одна страшнее другой, что ещё более подстёгивало, а из горла вырывались тяжёлые сиплые хрипы. Пятьдесят один воин, четырёхкратный перевес сил – откуда и возникла губительная самоуверенность.

Чужачки замылили голодным мужикам глаза своей наивностью и невинностью, вскружили головы взглядами прелестных очей и необычайной красотой, недоступной их пери. А затем всё незаметно, за какие-то две-три минуты, кардинально переменилось, роли диаметрально поменялись. Несостоявшиеся жертвы легко и непринуждённо выбили островитян, включая непобедимого здоровяка Джуна (коего особо выделяли пери), потеряв всего лишь двух убитыми и одного раненым.

Отважные сердца шестерых не выдержали подобного позора и принудили задать стрекача, чтобы предупредить о могучих демонах с дальних берегов, которых практически невозможно уничтожить. Последний беглец узрел кошмарную смерть воителей, кое поселил бросок кошмарного оружия материковых нагов. Оно весьма легко догнало каждого – трём рассекло затылки, достав мозг, четвёртого обогнало и убило через переносицу (при этом вытекли глаза), а пятому перерезало горло. Пред ним оно сделало зигзаг и вернулось к хозяйке. Повторно так и не было пущено, – возможно, существуют некие ограничения в метаниях или ещё какие неизвестные ему факторы. Неважно, главное – он поверил в свой шанс добраться живым до такой спасительной и родной общины.

Странники, привычные к марш-броскам с препятствиями в виде ландшафтных особенностей и массированных атак монстров (и живых, и не очень) на дальние расстояния, но чаще – сверхдальние. За три цикла преследования заработали лишь лёгкую испарину и слегка учащённое сердцебиение. Марафонец же местный переставлял путающиеся между собой и спотыкающиеся о любые неровности ноги из последних сил, на острейшем желании жить. Путники преследование вели «гребёнкой», на отдалении, не являя своё присутствие, дабы не загнать приманку до смерти.

По первости, да, производили некоторый шум вроде шелеста трав, хруста сухих бодулей под стопами, побрякивания оружия и снаряжения, посвистов и прочих эффектов, переполняя техн беглеца неописуемым ужасом: «ни пером описать, ни словом рассказать». Однако, с течением времени, отказались от сей затеи, сделавшись абсолютно невидимыми для «человечишки», что хоть как-то оного успокоило. Они – не Гончие Ада, успешно вставшие на след, и не Вранова погоня: их цель – не преждевременная отправка бедной жертвы во дворец Нараки, а довести до корсаровской ставки, наверняка богатой пищей и питьевой водой, – грабят-то знатно и дерзко!

Вечерний моцион показал, что пираты ведут весьма неординарный образ жизни: оные не токмо лихим мор(коз и овец точно)! По крайней мере, по пути встретились одно не вспаханное поле и пасторальная картина выгуливающегося мелкого рогатого скота. Пастуха преследователи не обнаружили – либо тот заранее, от беды подальше, затаился в одной ему известной норе, либо в нём нет необходимости – на острове-то, изолированном со всех сторон бескрайним океаном Дельфинов. Хотелось надеяться на второй вариант, поскольку выискивать потенциальную опасность нет возможности и лишних следопытов, ведь неизвестно, чем их встретит деревенька и какую угрозу представляют пресловутые пери.

Интересно, держат ли местные рабов для черновой, претящей техну пирата, работы? По логике вещей – не должны: лишние рты, вероятность бунта (история Земли знает страшные восстания рабов и на что способны озлобленные души невольников), проблемы, связанные с содержанием и надсмотром – и прочие мелкие и крупные неприятности. Кто знает, что творится в голове существа разумного? Но то по логическому умозаключению северян и подданных Прайя Наков.

Войдя под сень древнего и старого леса, начавшегося как-то внезапно, сразу, без опушки или подлеска, Ната отделилась от группы и теперь «дышала» в затылок горе-корсару, едва переставляющему нижние конечности и не замечающему ничего вокруг, что, конечно же, на руку. Как только Натали учует близость лагеря, то сразу упокоит «душу грешную раба божьего» от кармы подальше. Нет необходимости островитянам ведать о присутствии чужаков поблизости, а то, кармическим делом, переполошатся, активируют какие-нибудь хитропакостные ловушки, лучше подготовятся к круговой обороне. Излишне.

Предусмотрительность оказалась ненужной – беглец споткнулся о выпростанный на тропе корень и со смачным хрустом приложился о второй, менее заметный! Он не шевелился – и так и не встал. Интуиция и зрение кошки, прячущейся за неохватным деревом, говорили – молодец уже не встанет никогда. Даже в сумерках видела тёмную жидкость, вытекающую из-под лба и впитывающуюся в землю. Наташа осторожно вышла, просканировала ближайшее пространство, на всякий случай приложила указательный и средний пальцы вместе к артерии на шее, затем послушала пульс на кисти. Жизнь покинула измученное грязное тело, а техн скоро постучится в громаднейшие ворота Нараки и предстанет пред суровым судом Белет-Цери.

Пантера, хоть и не видела, но знала и ощущала на себе внимательный взгляд пяти пар глаз, а потому ткнула вверх двумя пальцами. Спутники поняли желание подруги сразу – к ней подкрались Ундерман и Гральрих, замерли, аки привидения, внимая словам, произнесённым шёпотом:

– Его, – указующий перст направился в спину мертвеца, – спрятать в густой папоротник. Но без магии, – холодный взгляд упёрся предупреждающе в невозмутимого Повелителя Земли. – Если у них имеются колдуны – или хотя бы медиумы, – чующие чужую ворожбу, наша задача серьёзно осложниться, – оба понятливо кивнули, отчего девушка несколько смягчилась. – Я слетаю на разведку – без меня ничего более не предпринимать и затаиться, аки полевые мыши.

Повторять дважды им ненужно – Гральрих прислонил бережно посох к исполинскому стволу (за коим пару минут назад таилась Ната) и воины беззвучно ухватили не остывший пока труп под руки-ноги, потащили в сторону от тропки.

«Слетаю на разведку» – фраза оказалась чуть ли не буквальной: дева-воительница допрыгнула до ближайшей прочной ветки и поскакала, аки белка, под густую крону. Наташа перелетала с ветки на ветку, с дерева на дерево, придерживаясь строго тропинки, по коей не сумел добежать до цели ныне покойник каких-то четыре праньи (около километра).

Неизмеримо могучий дуб (по грубым представлениям – ему не менее полутора тысяч осеней) нависал сразу за периметром, около раскрытых ворот, над лагерем морских разбойников, коего достигали лучи заходящего солнца. Примитивное городище состояла из гладко выструганных колов высотою в пятнадцать ассай, просмоленных, вкопанных глубоко в землю, тесно приталенных друг к другу и связанных между собой кованными полосами стали (может, и иной сплав)! Да и внутри поселение представляло собою не матёрчатые шатры или утлые земляночки. Диаметром, примерно, в восемнадцать-двадцать осаньи, в нём помещалось более сотни полноценных срубов разных размеров, оставляющих узкие улочки, крохотные дворики без заборов и площадь в центре. Крутые тёсанные двускатные крыши, плотно подогнанные, грамотно обработанные, брёвна стен, большие окна с настоящими стёклами (!), уютные крытые крылечки, каменное основание. Имелись мастерские, амбары, крутила жернова небольшая мельница у широкого ручья, кладовые и иного назначения постройки. Завидя сельские туалеты, Чёрная Пантера вспомнила, что не справляла нужду с момента отправки на берег – и придётся ещё неопределённые сроки потерпеть.

Подавляющее большинство жителей (судя по размерам деревеньки) прятались от холода по домам, но около полутора десятков бродили по улочкам, разжигали масляные фонари или сидели у яркого костра на площади, о чём-то мило беседуя (на таком расстоянии да из-за бесконечных лесных мелодий невозможно разобрать ни единого слова, не говоря о языковой принадлежности), часто до её слуха доносились отголоски смеха и запах жарящегося на живом огне мяса. Как оказалось, Ната (как и спутники) с утра и маковой росинки не держали во рту.

Успокоив усилием воли желудок и норовящий опорожниться мочевой пузырь, кошка довольно долго наблюдала за лагерем, пока над кронами не повисла крупная луна. Девушка умела ориентироваться в ночном лесу, а уж при свете многочисленных фонарей и повсеместно установленных факелов да «солнца нечисти» вовсе видела ничуть не хуже, чем ясным днём.

Незадолго до восхода ночного светила к костру подобрались четыре дивы – почти наверняка те самые, коих местные именовали «пери». Им мгновенно уступили место на сухом узловатом бревне, вполне удобном для сидения. Две нагини и две женщины (или нагини на ногах) сели на освобождённые места – и тут же обстановка изменилась. Зрелые – не писанные красавицы, но и совсем не уродины, им присущи томительная женственность, обаяние и привлекательность – и мудрые, доколь удерживают в узде столько жеребцов. Они рассеянно улыбались, что-то отвечали на шутки, комплименты, знаки внимания, – а кобели и рады стараться. Однако ничего лишнего себе не позволяли – не вольничали, руки не охальничали. Атмосфера нагревалась, становилась, мягко говоря, эротизированной.

Та нагини – с роскошнейшими длинными волосами до пояса, – что ближе к Нате, то и дело аккуратно, под предлогом поправить пряди, оглядывалась по сторонам. На уровне крон – она ощущает чужое присутствие, не осознавая до конца этого! О, боги – пора валить, не ровен час, обнаружит её место засады и либо натравит на неё послушных псов, либо кто-нибудь использует боевую магию!

Пантера затаилась бесплотной тенью, даже дыхание затаила, очистила голову от всех мыслей и образов – всё потому, что прозорливая ведьма в упор смотрела ей будто бы в глаза, словно могла видеть во тьму, сквозь густую крону древнего дуба. Через полдесятка секунд, как ни в чём ни бывало, снова кокетничала с блудливой стаей мужиков. Ниназу её забери – медиум!! И она раскрыла местонахождение лазутчицы! Плохи дела, возможно. Возникает насущный вопрос – отчего не сдала, не выдала шайке? В том, что не выдала ведьма – а не завуалировала под текущие внутриобщинные события, – Натали, сама не зная почему, не сомневалась.

Всё, точно пора, пока не упущен момент.

Воительница за мгновение разрешила возникшую дилемму – спуститься и по земле ретироваться али тем же путём вернуться – в пользу второго решения. Удерживая мысли где-то на дальних рубежах сознания, возобновив дыхание, поползла в противоположную от селения сторону.

Соратники обнаружили себя подле папоротников, в которых запрятали тело беглеца. Ежели кто из островитян, по дикой невозможной случайности, обнаружат его, то воины тихо отправят «следопыта» на встречу к почившему с миром приятелю.

Наташа подробно описала всё то, что узрела, свои выводы озвучила, затем добавила и определила расстановку:

– Первыми атакуют – под моим и Лизиным прикрытием – маги. Ваша задача – уничтожить как можно больше живой силы противника и посеять панику, – кошка учла вроде многие нюансы, определила задачу каждому, однако с грустью осознавала – тактическая выкладка и стратегические позиции придуманы на ходу, что делает план уязвимым. Ладно, была не была – где наша не пропадала (ах, как же мудрости Волка не хватает!)? – Вопросы есть?

Вопросов не возникло – за то друзьям большое человеческое (и нагийское) спасибо.

Вьенский князь и бывший страж Южных Тарбосских врат бесшумно растворились в лесу, будто и не было оных. Маги затаились по бокам, за деревьями и кустами, от малоприметной тропки, малость в отрыве от ударной двойки. И лишь Лизавета с Натальей ни от кого не скрывались, ведь их первая задача состояла в отвлечении на себя любого случайного – и не случайного тоже – внимания потенциального противника. На ходу же перевоплощались – соответственно, в огненно-рыжую обезьяну и тёмно-синего «рыцаря». Если трансформация в биотехнологическое существо осуществлялось относительно скоро и немучительно, то трансмутация – процесс каждый раз крайне, неописуемо – нужно самому испытать, дабы осознать, что это такое, – болезненный, вызывающий почти непреодолимое желание убить и уничтожить всё вокруг. Лиза преодолела и перетерпела – и боль, и желание – и скрипела меняющимися зубами, чтобы не завыть. Перевоплотившись за три минуты в трёхметровую Кайю, страшная боль рассосалась меньше, чем за минуту. Ната на пару секунд отстала от решительной подруги – спрятала в папоротниках наручи и чакрум, в коих пока нет необходимости. Элиза не решилась избавиться от рунного меча.

У никогда, похоже, не запирающихся врат, в свете масляных фонарей, мирно беседовали скорее номинальные, нежели настоящие, стражи. Оба крупные, коренастые, одеты в чёрные, с высоким воротником, кожаные рубашки, поверх – гибкие кольчуги серо-стального цвета, на ногах кожаные и чёрные же штаны (у человека, у нага ниже пояса – голый травяно-зелёный хвост) и мягкие сапоги с металлической оковкой на носке и пятке. Мужчина владел саблей с широким лезвием и эфесом, наг – двусторонней секирой. Они говорили на неизвестном, грубоватом в произношении, языке, в корне отличающемся от всех слышимых ранее на Винэру (уж больно схож с японским – хотя откуда взяться оному в тысяче с гаком световых лет от Земли?)

Не сразу горе-вояки увидели появившихся из-за извива дорожки существ, невозможных на острове Погибших Кораблей. А когда заметили, застыли изваяниями с открытыми ртами – у них даже возникла безумная мысль: Хануман, вопреки утвердившемуся мнению, не последний представитель расы золотых обезьян. Надо сказать – последняя мысль.

Мужчина выхватил из петли саблю, махнул со свистом ею. Не останавливаясь, Ната отклонилась правее, тут же ударила головой, раскроив лобным «лунным» лезвием лицо незадачливого воина, опрокинув тем труп на землю и не выпустив клинка из судорожно сжавшихся пальцев.

Наг так и умер в ступоре – Кайя, пригнувшись, ударила основанием ладони под подбородок, услышала скрежет ломаемых друг об друга зубов, хруст нижней челюсти и шейных позвонков. Тело откинулось на спину.

Селение начиналось с самой широкой, проходящей по площади, улицы, по коей запросто мог проехать легковой автомобиль, существуй он в сиём мире. Плохо, что дерьмовые стражи не подняли шум – теперь предстоит утраивать представление, чтобы привлечь внимание местных жителей.

Ната разочарованно огляделась по сторонам – забрели посторонние посреди ночи, а общинники заняты не пойми чем, никак не реагируют на них, вдовесок напрочь отсутствуют сторожевые звери. К тому же не обеспокоены тем фактом, что полусотенный отряд до сих пор никакой весточки не послал – мол, живы, здоровы, гостей встретили, сопровождаем оных или, в крайнем случае, безвременно почили. Безобразие! Обезьяна выжидающе склонила к ней мохнатую голову, со свистом прокрутив кистью меч, на фоне возросших размеров хозяйки ставший более похожим на длинный кинжал или клинок-коротыш древнегреческих воинов.

На щеках «Трона» раскрылись лепестки портов, немного выдвинулись узкие жерла орудий, из коих по деревянным срубам ударили жидкие струи огня, против жара которого не могла устоять негорючая пропитка брёвен. Дома вспыхивали, аки спички, превращались в большие, весело трещащие и искрящие, факелы. В то же время Кайя издала во всю нехилую мощь своих лёгких боевой протяжный клич, похожий на воющее рычание. После чего лес напряжённо затих, а корсары, наконец-то, сообразили, что они не одни в деревне.

Запалив три постройки, Наташа спрятала орудия и две подруги пружинистым шагом направились к площади. Разбойники, словно перезрелый горох из стручков, посыпались отовсюду, многие из них на ходу одевались и облачались в бронь, верно думая, что их селение атаковала целая ватага материковых краснокожих демонов. А оказалось, всего два странных существа. Разбойники взяли оных в плотное кольцо, держа под прицелами стрелкового, метательного и ударного оружия.

В круг выдвинулись шесть их представителей, троих из которых Натали моментально узнала – пери. Три пери – четвёртая, та самая, обнаружившая в кроне дуба Пантеру, отсутствовала в поле зрения, что не добавляло оптимизма. Вторая тройка, вероятно, маги – ну, двое-то точно. Они (маги) носили длинные седеющие волосы, глаза выцветшие, бледные и озлобленные. Одеты в набедренные повязки, от коих позади и впереди свисали по кожаному ремешку, ноги – босы. Хрупкая на вид, ухоженная и статная, женщина держала в левой руке зигзагообразный посох с багровым кристаллом в навершии, по его поверхности лениво блуждали с шипением зелёные электрические разряды.

И двое мужчин – коренастые, богатырского телосложения, правши, в отличие от сотоварки. У одного широкие глаза эффектно воспламенились, прямой широкий белый посох, в навершии в углублении бездымно бурлила лава, вокруг древка кружили огненные росчерки. Третий – бородатый и усатый, голый торс обмотан растительной (живой) плетью с нечастыми узкими и длинными светло-зелёными, с прожилками, листочками, имеющими микрокрючочки на краях.

Всё встало на свои места – перед землянками по-настоящему опасные многоопытные Властители Стихий: Воздуха (Молнии), Огня и Земли соответственно – причём, последний посерьёзнее собратьев вместе взятых будет. Вот отчего селение залито искусственным светом, ворота круглосуточно раскрыты, а стражники безолаберно несли службу. На условном «языке» Наташи чесался закономерный вопрос: откуда у этих голодранцев столько могущественнейших Стихийных Повелителей? На одном, малонаселённом, средних размеров, острове? В принципе, подобных магов немало рождается на Винэру: но, чтобы стать таким Повелителем, требуются многие десятки осеней-вёсен практики. Даже суровый норд обрёл истинное могущество совсем недавно, в Бхогавати, на пятом десятке жизни.

Противник на месте, не ведает, о чём думать и что делать с дерзкими чужаками, а артиллерия безмолвствует. Непорядок… Два удара сердца (Лизиного) спустя маги заявили о себе в полной мере.

Со стороны врат потянул какой-то странный туман фосфоресцирующе-зелёного цвета. Он клубился, втискивался строго в пределы улицы, направлялся точнёхонько к селянам, загипнотизированным его приближением и внешней структурой.

Пока люди и наги «любовались» высокотоксичной субстанцией, с диаметрально противоположного края живого кольца послышались отчаянные крики, тут же захлёбывающиеся, – причём, они множились с потрясающей скоростью, превратившись в не менее завораживающую мелодию смерти.

Толпа послушно повернулась в том направлении, испытывая недоумение и ужас.

Явление, называемое «проклятым пламенем», недоползши до спин две с половиной ассайи, резко замедлило продвижение, стало расползаться левее и правее, образуя собственное кольцо. Из «тела» выстрельнуло первое щупальце, обвило ближайшего нага, через пять секунд всосалось обратно; на месте живого существа остался стоять обугленный скелет, осыпавшийся на землю бесформенной кучей костей – череп, ударившись об оные, раскололся на мелкие и средние куски. Затем из тумана выстреливали своеобразные педипальпы одна за другой, обматывали очередные жертвы и затягивались обратно, оставляя кошмарные груды чёрных оплавленных, или с наплывами, костяшек, опадающих вниз. Щупальца задевали соседей, выжигали куски плоти. Действо происходило в жуткой тишине (не считая раненых, голосящих от животной боли, и стука обваливающихся костей да глухого звона оплавленного металла – то, что уцелевало от оружия быстрых покойников).

С другого края бесчинствовало иное колдовство, не меньше смертоносное. Под ногами бесновались гладкие, грязно-зелёные, щупальца оживших корней. По двое-трое оплетали конечности какого-нибудь бедолаги, поднимали на три-пять ассай над уровнем земли и разрывали на части, тем обрывая нечеловеческий вопль ужаса и разбрызгивая на триста шестьдесят градусов кровь, внутренности и плоть, а после находили новую жертву. Ежели оная отсекала корень, тот опадал на почву и в течение минуты отращивал утраченный обрубок и возвращался к «мясорубке».

За кратчайший промежуток времени решительно настроенные разбойники превратились в жалкую отару блеющих овец, пытающихся сбежать с бойни. Но магические порождения мало кого выпускали из виду, выполняли свои программы почти на сто процентов. К тому же перемещаться по поверхности земли умело не только «проклятое пламя». Подвижные корни, при необходимости, тонули в почве и выныривали там, где… необходимо. Островитяне уже не помышляли ни о чём, кроме шкурного спасения – своя рубашка ближе к торсу. Да и оружие практически бесполезно в борьбе с инородным колдовством.

Лишь три существа не поддались всеобщей панике, остались стоять на прежних местах и оглядывались по сторонам, с каждым мгновением мрачнея всё больше и больше. Они прекрасно осознавали: не глядя на всё своё могущество, им не сбежать от порождений невидимых колдунов, не спрятаться. А сия пара пришельцев не даст обнаружить и, тем более, покарать оных за разорение дома и сотворённые бесчинства. Кстати, насчёт пары…

Ната пущенным снарядом метнулась к Повелителю Земли, обнажая попутно локтевые кинжалы. Тот, как ей показалось, медленно обратил к ней побелевшее от ослепляющего гнева лицо, хищно оскалился. Его рука также замедленно потянулась за левое плечо, выпрасталась вбок и вверх, одновременно размотав с торса живую плеть, метнул оную к ней наперерез. Даже не притормозив, «Трон» бросила себя вверх и вперёд, единовременно сгибая в локте правую руку и отводя её назад. Плеть с сердитым жужжанием рассекла воздух, опоздав на какие-то наносекунды.

Девушка свистнула кинжалом, приземлилась на ноги чуть левее здоровяка, выпрямилась. Седой замер с удивлением, сделал неуверенный шаг назад и споткнулся о чью-то вырванную ногу. Тело неуклюже завалилось на спину, выронив в падении растительный кнут и буквально потеряв голову: Наташа напрочь срезала её вместе с позвонком – с полотна тёмно-синего лезвия тягуче капала его кровь.

Повелительница Воздуха яростно обстреливала шаровыми молниями. Кайя, не давая той никакой возможности контратаковать, тем самым давая время напарнику на создание сильной огненной сущности. Поначалу Лиза радостно скалилась – её рунированный меч с лёгкостью, без вреда для себя и хозяйки, впитывал, словно губка, электрическую энергию. А потом огненно-рыжая обезьяна разгадала замысел Повелительницы. И с оглушительным рёвом кинулась на колдунью. Не тут-то было: интенсивность посоха в стрельбе снарядами в разы возросла, не давая и шанса к себе приблизиться. Теперь Брон оставалось отражать энергетические заряды и выискивать лазейку между обстрелами – или надеяться на скорое истощение островитянки.

Обнаружив боковым зрением угрозу, Пантера мгновенно среагировала на неё. В сверхтемпе она развернулась на девяносто градусов правее, размытой тенью скользнула вперёд, в прыжке приложила колено в подбородок. Стихиец самую малость не успел отпустить на волю «жар-птицу»: сам отлетел с шумом назад, а сломанные зубы россыпью и ошмётки крови посыпались на упрессованную до состояния камня землю. Посох взметнулся вверх, его поймала Натали и, не обращая внимания на атакующие её руки огненные всполохи и жалящие капли жидкой лавы, поудобнее перехватила древко обеими ладонями. Воительница саданула навершием по затылку воздушницу, заставив тем самым болезненно упасть на лицо. Затем подпрыгнула, подняв над собой магический атрибут и вогнала торцом в грудину, прямо напротив сердца, его же хозяину, так и оставив в качестве могильного «креста». Не зевала и Элиза – кончик меча легко, смачно, вонзился под левую лопатку, провернулся для надёжности в ране, отправив в Нраку последнего Властелина. Гнев уже практически потух, но от остаточных эмоций дёрнула головой и взрыкнула: «не на тех посохи подняли – мы молодые, мудрые да дерзкие!»

«Трон», потрескивая зрительными сенсорами, неторопливо и внимательно осмотрела поле мясников, а ужаснуться от содеянного позабыла. Повсюду, насколько хватало глаз, беспорядочно валялись груды оплавленных чёрных костей и останки оружия, растерзанные безобразно и расчленённые тела и их составляющие, засыхающая кровь и внутренности в перемешку с испражнениями и уцелевшим оружием, испачканным пылью и вышеперечисленным. В воздухе висят тяжёлые тошнотворные запахи. Ядовитый туман бесследно рассеялся, выполнив основную миссию, а вот подрагивающие, торчащие кверху, корни стояли на западном краю площади в статичном положении, то есть ни за кем не охотясь: двадцать хищных хлыстов отныне существуют самостоятельно (достаточно опытный маг – не обязательно земли – может подчинить их себе при нужде или до конца своей жизни)! Выжившие, словно крысы, прятались в домах, боясь высунуться наружу. Те же три дома, что подпалила Ната перед вторжением в теперь разорённую общину, потухли, не догорев дотла, под воздействием незримой защитной магии. Лесса и Гральрих охраняли врата, Корис и Клармаркай стерегли тишину ночного леса за частоколом – вдруг где скрытые подземные лазы?

Наташа вышла к центру площади, где потухший костёр (Лиза последовала за младшей по возрасту подругой), запрыгнула на самую высокую чурку и громко и требовательно позвала:

– Нагини!! – она прислушалась к мёртвой тишине, не надеясь, впрочем, на благоразумность той, к которой воззвала.

Кайя презрительно оглядывалась по сторонам – ведь та же догадалась не участвовать в фарсе под названием «скотобойня»!

С сожалением выдохнув, Натали раскрыла лепестки орудийных портов, чуть выдвинула чёрные жерла стволов, наметилась на ближайший сруб.

– Молю тебя, величайшая воительница, не убивай больше никого! – из-за леса нордовских порождений устало вышла на ногах последняя пери – вышеупомянутые никак не отреагировали на неё. Так, стоп – она просила на чистейшем, начавшем Вестниками забываться, франкийском языке!

– Подойди! – приказ прозвучал даже резче, чем необходимо в данной ситуации.

Матриарх подчинилась незамедлительно – у неё не было особого выбора. Наташа спрыгнула с чурки к напрягшейся нагини, закрыла порты.

– Ты убьёшь всех? – её губы, вмиг пересохшие, дрогнули, глаза заблестели от упрямой влаги. – Мы – готовы предстать пред суровые очи Белет-Цери, – слова начали быстро подтверждаться, из строений выходили с мрачной решимостью немногие выжившие, держа ладони пустыми и открытыми, – но заберите наших детей и передайте их в руки заботливых нагасарцев!

Настал черёд вздрогнуть от полной неожиданности кошке – мысленно: в селении есть дети? Сглотнула судорожно и Кайя – они чудовища, но безвинных не приучены убивать и обрекать на смерть. К тому же из задних рядов на открытое место выбрели полтора десятка пиратов с настороженно молчащими грудничками на руках для наглядного подтверждения слов госпожи, неплохо укутанных от холода ночи.

– Ваши жизни – и жизни всех детей – в ваших руках, – справившись с эмоциями (благо, броня не способна оных выказать), твёрдо произнесла девушка.

– Что вы хотите? – бесхитростно и без вызова в голосе спросила нагийская женщина.

– Вы соберёте нам еду и воду в удобные для носки на себе мешки, фляжки, меха и так далее. Всё это будем нести не только мы, гости острова, но и все твои мужчины. Мои маги возьмут с собой в качестве хоть какого-то гаранта двух детишек – тех, что способны сами преодолевать длительные дистанции. На что способны разозлённые маги – видела сама. К тому же их никто таки и не увидит до конца пути.

– Насколько дистанция длинна?

– А ты не знаешь? – усмехнулась Ната, вспомнив «тёплую» встречу на пляже – её глаза шумно блеснули разрядами…

Талесса и Гральрих шли на почтительном расстоянии от мрачных носильщиков, держа за потные ладошки мальчишку и девчонку десяти и двенадцати осеней соответственно. Они внимательнейшим образом контролировали перемещение отряда и потому Таля своевременно предупредила зародившийся бунт. Один из позади идущих нагов демонстративно скинул с плеч под хвост тяжёлый мешок со снедью и развернулся на сто восемьдесят градусов, в сторону своего селения. Небольшое облако токсичного тумана появилось вдруг, неожиданно, и набросилось хищно сверху на несчастного, накрыв собою целиком. Через пять секунд отвалило и медленно рассеялось в воздухе, не причинив более ничему вреда. В траву, к сиротливому мешку, с бряканьем упали чёрные оплывшие кости. Разбойники пуще прежнего помрачнели, их лица посерели некрасиво от доходчивой демонстрации, мягко говоря, страшных колдовских сил.

В мёртво установившейся тишине зазвенел от еле сдерживаемого гнева голос «Трона», слегка видоизменённый звуковым передающим «динамиком»:

– Кто-то ещё желает присоединиться к этому? – указательный палец ткнул в то, что только что было живым, пусть и малоразумным, существом с горячим бьющимся сердцем. В ответ ей – красноречивое молчание и отводимые в сторону взгляды. – Не хотите жить сами – подумайте об односельчанах: ещё одна подобная выходка – и я, и мои люди тотально истребим вас и вашу деревню, затем сравняем оную с ликом земли, оставим после себя чадящее пепелище. А снедь и прочее в несколько ходок дотаскаем до берега сами.

Ожидаемо спорить не стали – островитяне поудобнее уложили за плечами мешки и дали ходу, постепенно ускоряясь: страх за близких (особливо чад) и желание избавиться от рабской кабалы потворствовали этому здорово. Они и не подозревали, что «Проклятая Ведьма в Синей Брони» (так обозвали Пантеру между собой несостоявшиеся корсары) блефовала относительно уничтожения деревни. Впрочем, сиё знание никак не повлияло бы на нынешний исход дела – самим-то тоже помирать не хочется.

Остальной путь до песчаного пляжа проблем не создал – демонстрация жертвоприношения неумеренной глупости преподала отличнейший урок туземцам.

Выдравшись из колючих кустов – когда солнце ещё не взошло, но уже погасли все звёзды и видимость более, чем хорошая, – островитяне с остервенением сбросили с себя мешки, натеревшие за несколько циклов плечи и надсадившие спины, скинули с поясов фляжки и меха с водой, вином и сансарой, сами упали на пятые точки, спина к спине, жадно глотая ртами воздух, словно выброшенная на берег рыба. Долго не засиживались – они услышали гневный возглас «Трона», выглянувшей из-за скалы на море.

Последними явились маги, кои сразу же отдали в руки сельчанам отроков и пинками, шлепками и окриками отправили в обратном направлении.

Наташа поманила всех к себе, под сень холодного утёса, ловя на себе встревожено-вопрошающие взгляды.

– Наша «Гроза», похоже, захвачена двумя каракками без опознавательных знаков, – сообщала дева полушёпотом.

– А где трупы пиратов? – озираясь взволнованно по сторонам, задал риторический вопрос лесной князь, вновь вынимая из захватов меч-реликвию и удобнее его перехватывая.

– Надеюсь, вскорости узнаем, – более с уверенностью, нежели с надеждой, ответствовала Натали. – Банцемнис, ты переползёшь за растительностью ко второму утёсу, залезешь на маковку. Ундерман – лезешь на этот, – резкий кивок в нужном направлении. – Оба – наблюдаете обстановку, себя не обнаруживаете.

Не успела Наталья отдать команду, как Клармаркай, жаждавший хоть каких-то действий, во второй раз убрал меч и полез по уступам. А Корис незамеченным скрылся в означенном направлении, дабы занять свою позицию.

– Отлично, – осталась довольна исполнительностью кошка. – Таля, Гральрих – наипредельнейшим образом осторожно высовываетесь и осознанно и, что немаловажно, быстро решаете задачу: что хорошего можно сделать для нашей каракки, при этом сильно усложнив жизнь проклятым ворогам!

– Что с чужими судами? – деловито поинтересовалась Лесса, вроде бы не обидевшись на панибратское обращение – «Таля».

– Ты уверенна, что не знаешь ответа на тобою же поставленный вопрос? – как-то сразу заскучала Пантера. Кайя коротко взрыкнула – так, на обезьяньем усмехнулась.

Нагини коляче-холодно улыбнулась, понятливо кивнула.

Маги сторожко выглянули из-за груды камней, остро впились цепкими взглядами на каракки, пытаясь решить насущную проблему.

– Ну а мы, Лиза, как обычно, примем основной огонь на себя, – когда потребуется.

– Лесса, ты морская ведьма, потому поглазастее меня – обрисуй, что там творится, – вежливо обратился стихиец к девушке.

– К сожалению, мало чем могу тебе помочь в данном деле – на всех трёх кораблях вижу только суетящихся недругов. Судя по всему, они собираются нас оставить на острове до скончания веков.

– Понял тебя, – и он вдруг совершил безумный поступок, от которого у всех округлились глаза и отнялся язык – вышел на открытое пространство, активизировал посох торцевым ударом о песок, направился к краю берега.

Первую атаку боевого мага с воды он играючи смёл взмахом посоха – с пляжа поднялась плотная завеса песка, оформившегося в нечто, карикатурно похожее на человека высотою в десять ассай. Его левая конечность до предплечья превратилась в уродливую ледышку, кою «нечто» отбросило от создателя и нарастило менее, чем за секунду, новую «руку», компенсируя недостаток песка пляжным.

– Идиот! Самоубийца! – яростно воскликнула Ната – столь же яростно искрили и шипели разрядами зрительные сенсоры, третий «глаз» пожелтел – признак едва контролируемой злобы. – Всем оставаться на местах! – сей приказ был категоричен и относился ко всем прячущимся.

Ната догнала норда со скоростью выпущенного болта, заняла позицию слева и спереди от него, чтобы получше видеть картину и защитить слабо прикрытый левый же бок отчаянно смелого воина – молча! Как сказал кто-то из мудрых: «не время собирать камни»…

Ласковое солнце заблистало на небосводе во всей своей красе, океан заискрился в его лучах, они начали медленно и верно согревать воздух.

Ещё один ледяной снаряд – бликующий в полёте от светила – отморозил «голову». «Голем» легко и её отбросил за ненадобностью, нарастив новую, расходуя на восстановление не мало берегового материала.

«Ага, маг – как минимум один, бьёт с «Грозы», – отметила Наталья и сей факт, и смутно – из-за большой дальности и неудобного обзора – лицо колдующего.

Лиза снова взрыкнула – презрительно к опасности, скачками нагнала йоддхи, встала правее от северянина.

Дойдя до плёскавшейся воды, Ната только и успела додумать – «что дальше?» «Голем» эфиром взвился вверх, а затем – вперёд и в воду, приняв на себя третий шар морозного тумана. Брызги эффектно поднялись выше вражеской каракки.

– Смею надеяться, ты знаешь, что делать, – с мрачной решимостью проговорила Пантера, последовав примеру его порождения – скрылась в морской пучине.

– Знаю, – выдохнул норд, не смея смахнуть бисеринки пота, проступающие через оголённую кожу.

Кайя безмятежно на вид шагнула на линию огня, удобно обхватила рукоять рунного клинка. Отдалённо послышался торжествующий грубый хохот с нотками старческого дребезжания (значит, немолод). Снаряды баллистическими ракетами устремились на берег, имея разрыв во времени между собою около десяти секунд – в общем-то ничто для юркой рыжей обезьяны. Доброкачественный клинок без видимых последствий впитывал чужую энергию – лишь рукоять немного остыла да руны налились ярким бело-лунным светом.

Не приходит беда по одиночке…

Ледяной колдун – не единственный в своём роде.

Воздух над странной парой загустел, наливался непроницаемой чернотой, в сей туче зачастили огненные сполохи, слегка окрасив её в оранжево-рыжий.

В кратком промежутке между поглощениями беспрерывно летящих смертоносных снарядов Лиза повернула голову к родному колдуну, мотнув ею и нетерпеливо рыкнув – мол, собираешься что-нибудь противопоставить супротивным магам?

Гральрих распознал нечленораздельный вопрос, при том его белки глаз целиком скрылись под болотной зеленью:

– Наблюдай! – вскрикнул норд от нахлынувшего на него безумия эмоций – и со всего маха вонзил посох в песок перед собой.

Элизе ничего не оставалось, как нейтрализовывать ледяные шары, искоса поглядывать на разворачивающуюся над ними «геенну» огненную и прокручивать башкой, определяя, за чем, кем или куда наблюдать.

Кристалл распустился на удивление ярким цветком света, костистый дракон неспешно запорхал крыльями, раскрыв зачем-то зубастую пасть. На земле родилась гулкая, будто бы стонущая, аки живое существо, дрожь. Зашевелились песчинки, вибрация нырнула в воду, затрясла с плеском её и – угомонилась! Наступила относительная тишина… Ан нет – затишье! Забурлила, запенилась она (вода) за вражескими каракками, в первобытном ужасе заметались морские обитатели, не ведая, что творится, куда направить плавники али ласты.

Море в тех местах взорвалось грандиознейшими столбами белых брызг, тварюшек, водорослей и донного ила. Взвесь, хлынувшая по закону тяготения обратно, , окутав попутно влагой и грязью палубы пиратов, обнажила во всём великолепии не поддающихся человеческому разумению колоссов, послушных воле одного маленького скромного мага. Созданные их эффектным подъёмом с глубин волны опасно закачали все корабли, сметая с ног и хвостов тех, кто не успел за что-нибудь уцепиться.

«Трон» покрепче зацепился за неровности внешнего корпуса крепкими пальцами, пережидая временный миниатюрный шторм, вызванный чародейскими созданиями. Одного скрывала «Гроза», за кою держалась, как за соломинку, но второго обозревала во всей красе, превзошедшего демонстрационных «големов», что остались стражами у погибшего корабля в Тихом проливе. Он стоял в воде по толстые бёдра, видимые части тела: торс, грудной пояс, шея, руки – скрыты под песчано-скальными пластинами, зеленоватыми от водорослей – на вид сверхпрочными, кои вряд ли сметёшь прямым попаданием водородной бомбы. Его голова покрыта чем-то вроде угловатого, каменно-рифового, шлема с сильно удлинённой призматической мордой и горящими бирюзой кругляками глаз.

Ай – да молодец северянин! Набирается магических сил с невероятной для Винэру скоростью – ещё осеней пять-десять в режиме выживания и превзойдёт практически любого Стихийного Повелителя по возможностям. Существовал когда-то, до пришествия инопланетных чужаков, в изолированной Виккеле скромно, даже и не подозревая о таком понятии, как «глобальные проблемы» – и связанное с ними экстремальное выживание. Своего добился – с избытком: посеял среди корсаров панику и хаос – теперь они думать забыли о «Грозе» и её команде с пассажирами.

Крики Натали услышала и на родных палубах – что-то, наверное, нехорошее произошло. Не дожидаясь более полного успокоения волн, дева полезла дальше, борясь с плохими предчувствиями. К тому же она, наконец, сообразила, что так сильно её гложет – молчал мёртво ментал, от слова – «совсем». Так не бывает хотя бы при одном жизнеспособном нагуале-лаббу. Если эти твари вырезали скорпионов…

Ярость наполнила всё её существо, каждую клеточку тела, каждый нейрон, устройство сменило жёлтый свет на антрацитово-чёрный: воительница потеряла контроль над собой – из-за чего раз чуть-чуть не сорвалась вниз. Тогда бы по новой пришлось взбираться.

Ухватившись за край борта пальцами, девушка ощутила спиной шевеление воздуха и кардинальный перелом ситуации. Невольно повернув голову назад, её тёмная душа возликовала.

Не выдержав пытки неведения, Талесса решительно ступила из укрытия, направилась к собрату по боевому ремеслу, одновременно восхищаясь открывшейся взору роскошной панорамой. Корис поднялся смело из-за каменного уступа, за которым наблюдал действительность, прыжками достиг края утёса, оттолкнулся от оного, распластался в воздухе, словно намеревался всерьёз лететь по нему к лазоревому небу. Но неизменная сила тяготения всё же потянула бывшего капитана книзу и, совершив по всем правилам акробатики двойное переднее сальто, приземлился на песок, умело амортизировав инерцию падения. Банцемнис последовал за нагини.

Ундерман не был столь спокоен, как прочие участники кампании, его распирали желания немедленно действовать, плыть, не взирая на жуткий холод океана, помочь Пантере. Пристроив в петли меч, князь разогнался, прыгнул вниз (без сальто), прокрутился на земле и побежал к кромке воды, испытывая сопротивление песка. Перебросив клинок в левую ладонь, Кайя уверенно схватила правой за плечо разгорячённого воина, непринуждённо развернула к себе, поучительно зарычала в искажённое гримасой гнева лицо.

Гральрих глянул вверх, в то время как его порождения сжали бронированные пальцы во внушающие уважение кулаки, синхронно замахнулись ими и опустили основаниями на пиратские судна – кто-то в отчаянии бросился с криками ужаса за борт, но это их не спасло. С оглушительным треском деревянные суда развалились на части, осколки, щепы, мусор. Люди, наги посыпались кошмарным дождём во все стороны, иные шрапнелью ударили в борта «Грозы морей», колыхнув её вновь. Море кругом заполнилось разнообразнейшим хламом. А некоторое время спустя появились охочие до лёгкой дичи хищники, среди коих акулы – не самые беспощадные и крупные машины для убийства. Оные хватали жадно и мёртвых, и живых. Волны столь же быстро утихомиривались, как убывала двуного-хвостатая «дичь». Иная умудрялась кого-нибудь заколоть или ранить – и попадала в другие зубастые пасти.

Непонятно откуда взявшийся одиночный порыв ветра унёс в океан Дельфинов огненную тучу, так и не развёрзшую из недр ад на землю. Ветерок её в клочья, предварительно остудив горячее дыхание, и, в итоге, бесследно развеял.

– Теперь осознал, отчего нам нельзя то, что можно Чёрной Пантере, Харролу и Ёханне? – с отеческими нотками в голосе, немного осипший и посеревший лицом, вопросил Гральрих.

Ошалело глядя на беснование морских хищников и слушая бессмысленные затухающие мольбы о помощи, Ундерман судорожно кивнул – а ведь, ежели б не Элиза, мог бы оказаться на месте тех несчастных, так бесславно и позорно окончив – в желудке тупой твари – свой жизненный путь.

Запах крови привлекал всё новых и новых чудовищ. Было два захватнических, маневренных более, нежели «Гроза», корабля – и нет их – от одного скромного удара земного посоха: остались от них почти неузнаваемые груды мусора, частью идущего ко дну, частью выносимого медленно в безбрежные дали, частью плавающего по замкнутому кругу или прибиваемого к берегу.

Воины беспомощно, недовольные сей беспомощностью, наблюдали за танцем смерти Чёрной Пантеры на борту каракки.

Доселе неподвижные после уничтожения кораблей магические создания медленно, дабы минимизировать морские волнения, направили свои стопы к пляжу.

– Нужно подтащить сюда провиант и питьё, – распорядился норд, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов.

– И то верно, – согласилась Лесса. Кошка мстила за убийство своего и друзей нагуалей. Со смертью членистого друга что-то живое и трепетное умерло в ней, сердце умывалось кровавыми слезами, а душа выла совсем уж не по-человечески. Теперь она убивала одного за другим, попутно высвобождая из верёвочного полона членов команды, тут же присоединяющихся к её мести, ни на знак не испытав мук или угрызений совести.

Пираты вели себя по-разному: одни сознательно шли на смерть, дабы покинуть бренный мир, как подобает воинам – в бою; другие бегали трусливо по судну, вымаливая пощаду, а третьи и вовсе сигали с борта, толи предпочитая морских хищников, толи не ведая по каким-то причинам об оных. Тех, кто спускался в трюмы, догоняли освобождённые, , зная их, как свои пять пальцев. Тех же, кто добровольно прыгал на обед морским созданиям – не трогали: зачем тратить драгоценное время на смертников – без них много его потеряно. По приказу Наташи не трогали только ледяного колдуна, валяющегося без памяти у правого борта. При проникновении на нижнюю палубу Ната в первую очередь его отправила в царство кошмарных сновидений ударом по голове.

Разбойникам казалось, что в ведьму вселились одновременно сущности двух богов: Кришны, покровительствующему грому, ночи и смерти, и Нанайи, богини любви и войны. Она никому не дала шанса на искупление страшнейшей кармы, настигла неотвратимо всех грешников. Измазанная чужой кровью, дева внушала благоговейный трепет даже в сердца отважного экипажа и священный ужас – разбойников. Воительница легко уходила с линии атаки стрелков али отбивала снаряды (иногда ловила на излёте), чувствовала опасность со спины, как если бы на затылке росли глаза. Девушка мстила за верного членистоногого друга, коего теперь не во власти вернуть и могущественным богам. Наги говорят, что хозяин имеет право обрести нового нагуаля взамен погибшего, в обратном же случае нагуаль может иметь только одного хозяина. Ната знала – не сумеет приручить другого, поскольку всеми фибрами души привязалась к своему лаббу.

Больше его нет – а всё по вине этих тварей.

Она оглядывалась по сторонам с верхней палубы в поисках очередной жертвы – и не находила, хотя чувства требовали резать и рвать на куски всех повинных. Удерживая широкую, бурую от своей и чужой крови, саблю в ладони, Вишну сторожко подошёл к «Трону» и зачем-то (он сам не понял зачем – на своём-то корабле!) отрапортовал по-военному чётко:

– Пантера, враги повержены или деморализованы, последних вскоре уничтожат в трюмах!

Ната удивлённо глянула на бравого капитана – слово-то какое знает: «деморализованы». Он неохотно отвёл взгляд:

– Надо бы обработать мага, пока тот не пришёл в себя.

В ответ – кивок понимания.

Не дойдя одной осаньи до берега, попрождения синхронно остановились, нагнулись в поясе, воткнули в песок толстые пальцы пригласительно, ладонями вверх.

– Второй-то нам не нужен, – неуверенно заметил Ундерман, складывая первый мешок в ладонь гиганта.

– Они – близнецовые создания, – охотно ответствовал с трудом приходящий в себя после такого камлания Гральрих. – Ежели второй ничем не занят, то в точности повторяет действия первого. И наоборот.

– Почему так? – полюбопытствовала Лесса.

– У меня не было совсем возможности вырастить каждого по отдельности, – проворчал по-стариковски норд, – видимо, сказалось титаническое напряжение последних циклов с полным отсутствием передышек. – А угрозы – две!

В самом деле – второй «голем» в точности скопировал первого «брата», только с противоположного борта. Бережно «донёс» людей, амуницию и оружие Наты и Лизы, провиант по морю до каракки, «опустил» к палубе, едва не касаясь досок тыльной стороной пальцев, «дождался» разгрузки и импульсного приказа повелителя и смирно сложил руки по швам, ожидая дальнейших приказаний совместно с близнецом.

Одетый в зелёный потрёпанный плащ, с бледным узким костистым лицом, блондин, маг холода, пришёл в себя. Блёкло-голубые, немного раскосые, глаза также холодно и надменно осматривали сурово-хмурых людей и нагов, собравшихся полукругом подле него. Морщась от головной боли, опёрся спиной о борт, сцепил длинные пальцы в замок.

– Вы – все – трупы! – насмешливо-пророчески констатировал стихиец.

«Трон» неспешно, с достоинством опустилась на корточки, заглянула в физиономию врага: глаза заискрили, затрещали электрическими разрядами, устройство обрело зловещий ядовито-красный цвет, из правой кисти с угрожающим лязгом выскользнуло кривое лезвие, упёршись кончиком напротив сердца в грудину. Надо отдать должное противнику – выдержка железная, даже не шелохнулся от подобной демонстрации силы и превосходства.

– Ты можешь убить меня сейчас, Ведьма, – желчно выкинул он, – но смерть Ананды послала сигнал моим могущественным друзьям по цеху! – а это уже угроза.

– Ха-ха! Насмешил! – издевательски усмехнулся Банцемнис, наблюдающий по правую сторону от Наты. – Я так полагаю, что Ананда – это маг огня с безвременно погибшей каракки? – короткий утвердительный кивок, непонимание в сузившихся глазах. – А друзья – та святая троица из тёмного лесу?

Колдун испепеляющее воззрился на Кориса.

– Щенок!! Что вы…

Островитянин не успел ни доспросить, ни развести ладони. Пантера предугадала все манипуляции прежде: пальцами обхватила грубо тощее горло с сильно выпирающим острым кадыком и подняла над собой. Он обхватил саксоновую кисть, тщетно пытаясь её убрать от себя, захрипел, не имя возможности протолкнуть хоть глоток воздуха в лёгкие, некрасивое лицо из бледного стало землисто-серым, блёклые глаза выкатились из орбит, дико вращаясь, ноги бестолково сучили, ища опору. Два кинжала живота проткнули дурацкий плащ и до мяса нежную кожу низа паха.

Ната с превеликим трудом совладала с острым, аки саксоновое лезвие, желанием переломить позвонки – но сия смерть неоправданно легка для изувера. А потому столь же стремительно опустила левую руку. Маг чувствительно – до мельтешения цветных пятен перед взором – приложился задницей о доски палубы, затылком и правой лопаткой – борта. Кое-как собрав мысли в кучу, разогнав кляксы и приведя многострадальное тело в подобие порядка, вопросительно, без прежних спеси и апломба, воззрился на Ведьму:

– Ты явно для чего-то оставила меня в живых! – в интонациях вынужденная покорность будущности.

– Какой сообразительный! – деланно удивился потомок мариев.

Наташа упреждающе махнула ему, заставив заткнуться, наклонилась к врагу и почти ласковым голосом, от которого у того по спине толпами понеслись жирные мурашки, а на лице, обрётшую свойственную ему бледность, выступила испарина.

– Я дам тебе выбор, который ты, гнида, не дал нашим нагуалям…

– … И трём моим юнгам! – вклинился в собеседование Вишну, всё ж убоявшись развить тему.

– Ты можешь умирать долго и мучительно, – как ни в чём не бывало продолжила Натали. – А хочешь – быстро и легко.

– Выбираю второй вариант! – взвинчено и нервно выкрикнул выродок, потеряв всякое достоинство.

– Ты знаешь, что хозяин нагуаля, по дхармам Нагасари, обязан отомстить за несправедливое убийство оного даже больше, чем за убийство лучшего друга или близких?

Вновь нервно отрицательно махнул подбородком.

– Я убила двух могущественных стихийцев из твоей деревни, а вон та обезьяна, что позади меня – третьего. И ничего.

Она наблюдала трансформацию туземца: безумие, страх, покорность улетучились из него, подобно эфиру, а вместо них – безразличие, потухший взгляд и… неверие.

– Что – «ничего»? – недопонял он.

– Абсолютно ничего – их сила умерла вместе с ними, а должна была достаться победителю.

– Ха-ха-ха! Вот оно что! – отчего-то маг холода искренне развеселился, а в глазах блеснули мороз и презрение – на что кошке, как оказалось, плевать. – Среди бессмертных и магов часто такое происходит – сила убитого не достаётся убившему! Почему – не знаю, мне неведомо, ведь я не посвящённый.

– Он говорит правду, – Талесса мягко положила горячую ладонь Наташе на плечо.

– Конечно, правду.

– Ладно, – согласилась дева. – Узнаю у Балара, прежде чем убью его.

Ледяной колдун отечески заулыбался во весь щербатый рот.

– Наивная. Я не сталкивался с ним лично, но из того, что знаю о нём, говорит в пользу его бессмертия.

– Да, разумеется, ты прав. Хотя… Валцхабва и Джабгу тоже были не хуже гиперборейца, однако случилось так, что их силы перешли, наверно, по случайности двум моим друзьям. А дар Рыба-Ёрша течёт в жилах рыжей обезьяны.

Оная самодовольно рыкнула – да, моя скромная заслуга.

– Вы – Звёздные Вестники северных богов! – кажется, чародей позабыл обо всём на свете, когда осознал сей простой факт, так взбудораживший его воображение.

– Неважно! – жёстко отрезала Пантера. – Я хочу знать – и не только я: зачем ты и твои люди убили лаббу и членов команды? Ведь ты мог ограничиться лёгкой заморозкой! Неужели ты не знаешь, что нагуали – любые нагуали – отличаются от своих обычных сородичей значительно большей разумностью? – её голос зазвенел, наливался твёрдостью нагийской стали, пальцы невольно сжались в кулаки, лезвие на правом запястье случайно мелькнуло пред его переносицей, заставив того вздрогнуть и сжаться в себя, аки маленькое напуганное чадо. – Неужто ты настолько никчёмный маг, что не ощутил возмущения ментального поля, наиболее сильного среди нагуалей и якши? Отвечай! Слышишь – отвечай!! – ещё малость и кошка взорвётся неудержимым вулканом.

Сбоку смело встал князь:

– Пантера, дозволь мне довершить начатое!

Она кивнула и, влекомая мудрой Талей, направилась к противоположному борту.

– Ты обещала!!! – сорвавшись на визг, закричал в ужасе… «леденец».

«Трон» остановилась, повернула к нему голову:

– Раз обещала – выполню! Ты умрёшь быстро, – и кивнула уже Ундерману, обнажившему великолепную семейную реликвию.

– Постой! – безумно поглядывая на бритвенно острый клинок палача, взмолил островитянин. – Позволь мне умереть как воину! Ты же не корсар!!

– А-а! Взываешь к совести! – нагло усмехнулся Вишну. – Что ж ты, гадёныш, про свою-то совесть молчишь?!

Выйдя из задумчивости, Наталья обратилась к Клармаркаю, изготовившемуся к последнему броску:

– Князь, на твоё усмотрение, – и продолжила путь.

Лесной князь заулыбался во все зубы, но та улыбка была похожа на улыбку удава, смотрящего на кролика. С величайшей надеждой туземец обратил свой лик на северянина, моля взором об исполнении последнего желания идущего на суд к Белет-Цери. Воздев меч к небу, вьенец трепетно поцеловал холодную сталь у основания, ухватился за конец и, не глядя, передал его рукоятью назад, в ладонь Кайи.

– Вставай! – резко приказал Ундерман.

Маг возбуждённо подскочил, прохрустел кистями в «замке», ноющими от недавнего захвата шейными позвонками, сбросил напряжение с ног от долгого сидячего положения.

… Бой был зрелищным: островитянин оказался великолепным кулачным бойцом. Клармаркая спасло то обстоятельство, что военные премудрости несколько осеней, без перерыва проходил в экстремальных полевых условиях. К примеру, Дейч, Гиперборея, Ледяная страна, Ничейные и Запретные земли. Везде приходилось выживать в суровейших условиях, отточивших навыки сражений и коррекции психоэмоционального состояния. В общем, спасли стальная выдержка и быстрая локализация болевых участков после успешных атак соперника. Клармаркай отправил его к Белет-Цери на суд смертельным ударом в адамово яблоко основанием раскрытых указательного и большого пальцев, вогнав оное в горло.

Его тело последним отправили за борт, на кровавый пир морских хищников, терпеливо кружащих вдоль кильватера. Им досталось много угощенья, не взирая на то, что тех, кого убила Ната, её же голова «гавиала», вылетевшая из раскрывшейся грудной клетки, и поглотила до того, как помогла очнуться ныне покойному магу.

Команда рассосалась по кораблю, засуетилась привычно, готовясь к отплытию, наводила идеальный порядок после неудачного – для разбойников – захвата: в общем, каждый занимался своим делом. Лесса отдыхала от сухопутных злоключений, на носу стояла её напарница по ремеслу. Лиза и Наташа вернулись в человеческие формы, прямо на нижней палубе представ пред мужской командой в очаровательном неглиже, по-солдатски быстро и чётко экипировались в амуницию, приладили по местам оружие, предоставленное заботливым стихийцем. Минуту спустя путники стояли у правой части борта, ближе к носу.

– Гральрих, мучает меня сильно одно незавершённое дело, – вроде бы бодрым голосом заговорила Натали.

Маг догадливо мотнул подбородком на ближайшего неподвижного «голема»:

– Они?

– Они самые, – согласилась Ната, мимолётно – и вовсе невесело, вопреки интонациям – улыбнувшись. Что ты собираешься с ними делать?

– Или что могу сделать? – хитро прищурившись, улыбнулся и маг, почуяв, куда ветер дует.

– С тобой определённо можно вести продуктивный диалог! – похвальба была искренней, потому понравилась северянину, а её обворожительная улыбка способна растопить лёд сердца с вечной мерзлотой.

«Гроза морей» уверенно набирала ход, стремясь попасть на ещё более опасный север, принадлежащий в большей степени диким народам. Близнецовые порождения двигали в том же направлении, погружаясь с каждой осаньёй всё глубже под воду, будоража по ходу морских обитателей и донный субстрат. Им предстоит проделать немалый ход в чудовищной глубине океана.

Каракка достигла Божественного архипелага за невозможно малый срок – седмицу. За это время, с момента отплытия от острова Погибших Кораблей, на судно не свершилось ни одного покушения, ни один шторм не пытался опрокинуть его, ни одно чудовище не напало. Но не было дружественных али нейтральных судов. Тишь и гладь – да божья благодать! Как один известный киноперсонаж с Земли выразился более сорока лет назад: «Лепота!»

– Так в море долго не бывает! – любил приговаривать капитан, боящийся затишья больше, чем бури.

Толи напророчил, толи накаркал – не успела «Гроза» планомерно пристать к острову Румы, славящегося тем, что к нему со всех сторон есть удобные подходы, как с молодецким гиканьем и удалым свистом одинокого волка окружила стая шакалов. Откуда взялась – непонятно, но армада явно знала о прибытии сей каракки: не будут же падальщики месяцами в засаде организованно сидеть, выжидая ветер с моря? Даже вперёдсмотрящий и живые «локаторы» никого не углядели, не почувствовали заранее.

Моряки ощетинились оружием, с фатальной предрешённостью изготовившись к славной гибели. Правду сказать, их безмерно удивили путники, глядящие на предстоящую сечу, как на детскую безобидную забаву: безмятежно любуются пиратским флотом, открыто улыбаются, а клинки до сих пор за спинами или на поясе. Али что-то задумали – что-то, что полноценную флотилию врагов делает не особенно опасной для одиночной «Грозы»?

Около сорока вражеских судов, образовавших плотный круг, коий прорвать физически невозможно и самой лучшей каракке на Винэру.

Слева от борта к ним неспешно подгребала изящная, с округлыми бортами, боевая ладья, несущая на себе полсотни могучих бородатых (окромя одного) мужей, вооружённых им под стать молотами, секирами, топорами или обоюдоострыми мечами, рукояти коих отчётливо виднелись за плечами. Высокие сапоги, кожаные штаны, длиннополые рубахи, подпоясанные на талиях, в жилетах, окольчужены; все, как один, широкоплечие, грудь бочкой, с толстыми шеями, седеющие, скуластые – из одного теста, что ли вылеплены?

А перед ними – чернявый молодчик: обут и одет дорого, в меха, закрученные на кончиках по-гусарски усики, жидковатая бородёнка, навскидку не более двадцати пяти вёсен, взгляд и улыбка абсолютного хозяина жизни и положения.

Когда ладья подплыла ближе к каракке, почти вплотную, выяснилось, что она ниже «Грозы» метра на два с половиной. Совсем не по-царски встречающим приходилось задирать головы.

Глава 2

Глава 2

Мерийский остров – Тихий пролив – Персея – Матромастана.

Судно с кричащим и пафосным названием «Морская Владычица готовилась спешно покинуть самый южный порт Мерийского острова, Нагасари да и всего Винэру, без лишней скромности признавшись.

Вторая каракка, отставшая от острова Предвечного, распрощавшись с первой, тотчас направилась к порту вышеозначенной области с единственной целью – высадить рани Мерею, её ламию и нагуаля. Торопливо попрощавшись с оными, «Владычица» начала разбег, направляясь вдоль западного побережья в Тихий пролив. Княжна неохотно сошла на родной берег, ей хотелось страстно помочь Вестникам в их нелёгком странствии, но её статус обязывал ко многому. К тому же время дозорные стали слишком часто обнаруживать в территориальных водах активизирующихся корсаров. Ещё немного и отважатся на набеги!

В отличие от Натальиной команды, команде Одина и Димы скучать не пришлось с самого начала их разделения на две разнозадачные группы. Восемь трёхметровых «осколков» – так Духов за глаза обозвали Вестники и иже с ними – смирно сидели на корме и с превеликим любопытством наблюдали за открывающимися, новыми для них, просторами во все г… нет – во всю зелень глазниц. Сколько десятков тысяч осеней они не покидали пределов своей юдоли. Сию громадную бездну времени (даже по меркам нынешних богов) Духи были давно забытым проклятием – привязаны к известному проливу и небольшому участку за его пределами. Вдруг, как в какой-нибудь позабытой легенде, налетел шторм в образе юных воинственных оборотней и разметал призраков, как осенние листья, сорвавшиеся с дерева. Да ещё часть отправили к праотцам, а с вождём заключили обоюдоострый договор. Самое странное в той ситуации не тот факт, что отроки отыскали способ развоплощения призраков и оказали на них доселе неведомый ими страх: своим вмешательством они таинственным образом они окончательно разрушили сиё проклятие магнетизма, тем самым внеся свежую струю в их серое никчёмное существование. Хотя бы за это им честь, хвала и вечная память!

Шорох же наводила неугомонная пара Духов, чьё по-детски непосредственное любопытство распространялось дальше «глазенья» в необъятные дали. Они донимали своими расспросами Ананду, капитана судна, по поводу устройства, принципов работы и возможностей его корабля, чуть не доведя до исступления. Поднимались к вперёдсмотрящему на марсовую корзину, но тот сказался неожиданно общительным и чуть сам их не заговорил. Подлетали к молодой симпатичной нагини, кою Волк назвал биолокатором за умение безошибочно сканировать водную гладь много ниже кильватерного следа на предмет рифов, скал и потенциально опасных чудовищ. Её относительно мягкий нрав не позволял послать куда подальше беспокойных Духов, потому терпеливо отвечала на бесчисленные вопросы о своих талантах и принимала неуклюжие комплименты. В общем, их неуёмное любопытство довело до нервного тика практически всех членов команды – кроме незаметно посмеивающихся Харрола и Дмитрия.

Сия бесплотная парочка несколько раз бесшумно подкатывала к ним с явной целью одолеть вопросами, однако столкнувшись с предупреждающими взглядами, каждый раз неизменно откланивались под каким-нибудь благовидным предлогом. Например, «культурно занять свой досуг» в обществе очередной жертвы, разве что не воющей на их манер, завидя приближающуюся парочку. И тихо завидовала оборотням, умеющих находить управу на распоясавшихся привидений.

По настоящему рады на каракке «осколкам» оказались – по более или менее ясным мотивам – лишь Хануман и Вельямурти. Они не с меньшим – если не с большим – удовольствием опрашивали их: о прошлом их цивилизации, почему погибла, на что сейчас способны, как они чувствуют себя на суше, что чувствуют сейчас, впервые удаляясь от «родного дома» и зная, что сигналом к призыву станет пробуждение Предвечного – и так далее. Подобным собеседникам привидения радовались, аки малые дети и охотно отвечали на все вопросы, если те не затрагивали канувший в небытиё народ. Тем не менее золотой обезьян дипломатично обруливал подводные камни и иными методами разведывал нужную ему информацию. А узнавая новые подробности, с болью в сердце понимал – нынешние расы повторяют ошибки далёкого прошлого, могущие в не столь уж отдалённом будущем привести к тем же катастрофическим последствиям и тотальному вырождению. Выдумывать примеры, как ни прискорбно сиё осознавать, нет необходимости: он остался истинно последним представителем золотых обезьян, мудрой не воинственной расы. Конечно же, его предки умели убивать разумных существ, и делали это лучше, чем кто бы то ни был, прибегая к сему доводу в самую последнюю очередь. Разумеется, Хануман слышал сказку про мифический континент за океаном Ахмадона, куда якобы переселились те его пращуры, которых считали безвести пропавшими, сгинувшими в неизвестность, однако сам слабо в него верил.

По приблизительным подсчётам Ананды до материка осталось двенадцать циклов хода, когда внезапно засуетились все Кричащие Духи, что неспроста. Они беспокойно – признаком чего стал глазничный огонь, накрывший собою черепушку – блуждали по палубам, зрили с бортов во всех направлениях, пытаясь что-то определить, периодически между собой что-то обсуждали на вымершем вместе с ними языке. Тревога поневоле передалась всем членам команды: вперёдсмотрящий все глаза проглядел; нагини всем своим существом сосредоточилась на сканировании по всем направлениям. Тщетно – ни физическое, ни внутреннее зрение ничего не показывали.

То, что призраки учуяли некую опасность, никто не сомневался, а потому, не сговариваясь, не приставали с лишними расспросами, дабы не сбить с толку собственным нетерпением.

Чудо! Прошло всего полцикла – и Духи обнаружили источник (точнее, источники) негатива. Они разделились на равное количество, замерли по трём сторонам света, у бортов, десятый же – тот, что с любопытной пары – подлетел эфемерно к Волку, непривычно сосредоточенный и немногословный:

– Те, кого вы называете пиратами или корсарами. Три судна, больше, чем наше (оборотни с невольной внутренней улыбкой отметили это выскользнувшее «наше»), идут целенаправленно на всех парусах, с разных направлений. Похоже, о нас точно знают, хотят взять в кольцо.

Призрак замялся, завертелся на месте, потому Дима окриком поторопил его:

– Что-то ещё?

Кивнув головой, ответил:

– На каждом корабле – сильный колдун. И они знают о нас.

– О вас, Духах? – зло (естественно, не на привидение, тем паче на привидения) сощурил демонические глаза.

Тот вновь дёрнул горящей башкой утвердительно:

– Корабли окружены теми же «щитами», что некогда наши каракки.

– А теперь слушай внимательно, – в его голосе Дух уловил жуткую потустороннюю тьму, по амуниции забегали электрические разряды, жёлтые белки скрылись под плотной электрической «тканью». – То же самое скажешь капитану, пусть он снимет с корзины от кармы подальше вперёдсмотрящего, в бой и они, и вы вмешиваетесь в исключительнейшем случае, под вражеские удары не подставляться – иначе сам добью. И ко мне всех магов, включая «биолокатора» (призраки отлично понимали смысл не винэрского слова).

Указания были исполнены с завидной поспешностью и никто не оспорил юного йоддхи. Вся команда понимала, что они собрались остановить разбойников с минимальными потерями, при помощи камлания. Не ошиблись, к сожалению, призраки: три средневековых дредноута приближались, гася скорость, с юга, северо-запада и северо-востока, на расстояние клинча, окружённые слабо видимой защитой, не пропускающей вовнутрь Кричащих Духов. Их головы полыхали ядовито-зелёным пламенем в беспомощной ярости – вой ударит по своим, но отразится от «щитов», не причинив за ними никому вреда.

Смоляно-чёрные корабли замерли в развороте, в трети осаньи от каракки, заставив и её остановиться. Борт дредноута нависал над бортом верхней палубы имперского судна на три человеческих роста! Ананда и его экипаж невольно зауважали создателей колоссов: «Морская Владычица» и «Гроза морей» – самые крупные суда Нагасари. Больше нет и у северных народов. Страшно и любопытно – в каких доках и кто сумел это создать? Где столько высококачественного леса взяли?

Впрочем, вопросы так и останутся без ответов. Колдунам живые не нужны, они теряют из-за оных драгоценное время, даже выяснять какие-либо подробности не станут. К тому же уже расставили приоритеты, то бишь, кто с какой стороны занимает позицию.

Юг достался Диме и Вельямурти, терпеливо дождавшихся своего цикла. Волк вырастил крупный шар и бросил в «щит»: того накрыло волной статического напряжения, производящего невообразимую трескотню и помутившего прозрачность «экрана». Как только внимание экипажа отвлеклось на статику, пара ударила всерьёз, разделив зоны влияния на дредноуте: Дмитрию досталась его половина от кормы до середины – и от середины до носа – Велье. Дабы не навредить палубе «Владычицы», обратившись в суть молнии (элементала), он поднялся над ней. А над вражеским кораблём разверзлись две разные субстанции: видимое глазу электрическое облако и живая чёрная туча. Они шевелились, переливались, перетекали в себе самих, росли в объёме. Они накрыли три палубы тёмной тенью, поглотив солнечные лучи и не пропуская сквозь себя. Люди и наги вначале опешили от полной неожиданности, затем загомонили на все голоса, их постепенно накрывала паника, поскольку не ведали, что делать с нависшей угрозой. Корабельный маг, сконструировавший противопризрачную защиту, не мог единовременно сколь-нибудь эффективно противостоять двум супротивным и поддерживать в стабильном положении тухнущий от напряжения «щит».

Воздушные полотна ударили первыми снарядами, оглушив грохотом. Росчерки тьмы издавали переливчато-шуршащие звуки, они с маниакальной частотой били, вместе с молниями, по «экрану», образуя быстро зарастающие бреши. Своеобразное силовое поле активно мерцало, звенело от титанического напряжения, пока с хлопком не лопнуло, разбросав лохмотья чужой магии по поверхности воды. После этого заиграла иная песня – песня смерти. Шаровые молнии догоняли убегающих в ужасе и уползающих, просачивались внутрь организма (отчего жертва резко останавливалась, словно бы споткнувшись, но удерживая равновесие) – и через две-пять секунд взрывались кровавыми ошмётками плоти и костей, кои и боги, объединившись, не соберут вновь. Бесформенные хлопья мрака действовали чуть-чуть иначе: также нагоняли потерявшую разум «дичь», растворялись в ней без остатка, наполняли каждую клеточку собою, распространяясь как раковые образования (разве что в тысячу раз быстрее). Вены, артерии, капилляры вздувались (но не лопались), проявляясь через сереющую кожу, и чернели. Последним, будто обладающая извращённым интеллектом, пронизывала мозг. Глаза наливались целостной чернотой, волосы съёживались и также серели, из ушей, ноздрей и раскрывающемся в немом крике рта в скромных количествах вытекала чёрная же кровь. Проходило три-пять минут и жертва как бы театрально медленно – замертво – оседала на доски палубы.

На северо-западе развили бурную деятельность Один и Аммая. Как и друг с даром от Валцхабвы, сделал почти непрозрачным «щит» противника плазменным шаром, жидким огнём, разлившимся по защите, затем мзаделался огненным элементалом, поднялся на три ассайи в воздух, явившись, таким образом, катализатором для масштабного камлания. Над кормовой половиной корабля загустела атмосфера, она стремительно нагревалась, темнела, появились сполохи, покраснела от адских температур. Над носовой частью просто и незамысловато разрасталось «проклятое пламя», через кое его хозяйка рассматривала паникующих пиратов.

Огненная туча банально низвергла вниз несколько шаров, спаливших «экран» без остатка. Затем раскалённые шары и клочья токсичного тумана посыпались дождём на палубы, сжигая всё на своём пути: людей, нагов вместе с амуницией и оружием, паруса, мачты. Плазма запалила дредноут, продолжала хлестать по нему: кормовая часть загорелась целиком, потянула судно на дно, задирая нос к равнодушным к чужому горю небесам.

Не более оригинально поступил и Одинец: ледяной туман ослепил команду дредноута, сделав «экран» похожим на заиндевевшее стекло. В раскрытых и соединённых вместе рёбрами ладонях закружился смерчик. Вырастив его до двух ассай, дунул в нижнее основание, подняв руки выше. Теперь уже полноценный смерч наращивал свой объём в геометрической прогрессии. Он шагал по воздуху, как по твёрдой земле, выше и выше, замер над корсарами, разбрасывая с центробежной силой хлопья снега и выдувая из себя иней. Он выл и рычал, словно страшный зверь. Установившись в заданных размерах, сей «зверь» стал опускаться. Защитная оболочка с хрустальным звоном лопнула, осколки её втянулись в смерч. Он мгновенно охлаждал всё вокруг, к чему прикасался, превращал в лёд, курящийся холодным туманом, и иней. Сверху вниз корабль неотвратимо превращался в гигантскую зимнюю фигуру, заваливающуюся правым бортом к воде.

«Трон»-крыса била молниями по нему, раскалывая на куски наледь. Кричащие Духи раскрыли кошмарные пасти в мстительно-зловещей ухмылке. Половина команды наблюдала с отвисшими нижними челюстями: колоссальные выбросы магической энергии, играючи сметающей с лика Самудры три дредноута с их экипажами. Ананда даже подумал, что у Винэру есть… хм-м… призрачный шанс опустить на колени готрельское зло. А то и на обе лопатки уложить. Он не знал, что в величайшей в истории битве будет пробуждён даже Предвечный, благодаря коему и теплится призрачная надежда одолеть раз и навсегда проклятых.

Каракка сбросила якорь примерно в двадцати пяти осаньи от такого желанного берега континентального Нагасари. Из трюмов выбежали возбуждённые донельзя чёрные скорпионы, почти всё приключение – от острова Предвечного и до персейского берега – благополучно продрыхшие в тепле и комфорте, без проклятущих и неудобных шкур. А иногда, в кратких промежутках между сновидениями, жрали подношения заботливой нагини или кока. Сейчас же лаббу нетерпеливо прыгали вокруг хозяев, словно застоявшиеся в стойлах жеребцы и кобылы, взрывая ментальное поле своими сумбурными (но всё ж понятными) образами.

Членистоногие открыто сообщали, что спрыгивать невысоко, море вроде бы тёплое (в сравнении с водами за Мерийским островом), их кровь бурлит от избытка чувств и до суши недалёко. В конце концов путники поддались на «уговоры», отчего скорпионы легли на брюха, дабы наездникам удобнее было взобраться на хитиновые спины. Люди воспользовались широким жестом, в общем-то, свойственным преданным нагуалям, после чего лаббу поднялись, немного отползли задом от борта.

– Ананда! – повысил голос Дима, привлекая тем самым внимание и капитана, и его команды. – Отменяй команду «спустить шлюпки на воду». Мы своим ходом.

Почувствовав неладное, колдунья изящно подползла к одному из лаббу, бесцеремонно, по лапе цепляясь хвостом, заползла на него, прижалась к Одину, открыто глядя ему в серо-голубые глаза.

– Чёрные скорпионы, плавающие по воде – что-то необычное нынче творится, – как будто бы самому себе проворчал Ананда, а оборотню ответил: – Как скажешь – дело царское!

Дальше команда не последовала, поскольку лодки ещё не начали развязывать.

Волк, Одинец с Ёханной, Птерис с Вельямурти на «скакунах» сорвались с места, красиво оттолкнулись от борта и с возгласами радости, по дуге, нырнули.

– Будешь в наших краях – вспомни про Аммаю! – чувственно проворковала нагини и одарила Одина чувственным поцелуем, сползла ловко на палубу.

Он кивнул ей – мол, обязательно, глянул вопросительно на Ханумана, не привычного к горячечно-удалым поступкам. По его мнению, лучше цивилизованно доплыть на шлюпках. Впрочем, мнение меньшинства молодёжью не учитывается.

– Хан, ты с нами?

– А куда ж вы без меня? – удивился он, забыв удивиться на панибратское сокращение имени.

Харрол весело, открыто засмеялся, что послужило сигналом его нагуалю. За ним последовал и золотой обезьян, невольно улыбнувшись. Чёрные скорпионы в воздухе вытянули вниз лапы, прижав оные друг к другу, чтобы не повредить при ударе о поверхность воды, хвосты опустили вдоль спин, рядом с наездниками. Один покрепче ухватился за седло, закрыл глаза затаил дыхание. Подняв тучу брызг, они погрузились в глубину, целиком накрывшую их. Лаббу быстро-быстро заработал конечностями, ускоряя всплытие, а всплыв, погрёб к берегу.

На отмели Вестников ждали Шакья собственной персоной, статуей умиротворённого спокойствия восседая на спине необычайно крупного лаббу. По обе стороны от него покачивались легонько зрелые кентавры, среди коих странники не увидели ни одного старого знакомца.

Когда же гости, обтекая, вылезли на песчаную косу, спрыгнули с нагуалей, его губы расползлись в дружеской улыбке, а хвост сам понёс навстречу.. Его могучие руки обняли каждого по очереди так, что путники засомневались даже: Шакья точно раджа персейских территорий?

Приветствие и отдых длились недолго – ровно столько, сколько потребовалось прибывшим на скорую трапезу, то есть около четверти цикла.

Снова запрыгнув в сёдла, скорпионьи всадники отправились в ночь, по знакомой тропе. Звёздный небосклон спрятали густые кроны, влажный приятный свежий воздух наполнял лёгкие, легко текли и мысли, не взирая на предстоящую чудовищно трудную задачу – убить кровавых божка и князя, коих охраняют наверняка лучше, чем Папу Римского и Око Вселенной (есть на Винэру такая легенда – а, может, и не легенда вовсе) вместе взятые. Впереди шествовали пять конечеловеков, позади них Шакья, затем Шреяни Йоддхи, замыкала строй ещё пятёрка кентавров. Их копыта не укутаны даже в мягкие тряпки – значит, управитель никого не опасается в родных пенатах, по крайней мере, пока.

Мысли же, хоть и разные у каждого двуногого, имели некоторое единство. Северяне несказанно радовались твёрдой устойчивой почве под… лапами вместо тошнотворно зыбкой палубы; отсутствию ощущения бездонности морских глубин; условной видимости гипотетических противников; освежающим струям несолёного ветерка; возможности дышать полной грудью – и ни кого не боятся. Множество можно приоритетов суши перечислить перед Самудрой, только нет нужды в том, поскольку истые моряки назовут не меньше причин, почему морские просторы предпочтительнее большой земли. Странники могли бы с теми доводами согласиться, ежели б не побывали уже в море, не испытали на себе его прелести, не поучаствовали в морских баталиях. Кстати.

Один и Дмитрий практически одновременно встрепенулись, глянули друг на друга, стали неспешно сканировать местность. Через десять минут Харрол поравнялся, не смотря на сложность хода, с другом, полушёпотом обронил:

– Можешь ехать дальше спокойно – наши потеряшки идут параллельным курсом, прячась за растительностью, – заговорщитски поиграл бровями.

Дима едва сдержался от громкого проклятия на непутёвые черепушки – ведь можно было предупредить! Вся честная компания, поголовно, сиганув с «Морской Владычицы», позабыла ненароком о Духах. И ведь не вспомнила даже на берегу… А почему раджа ни разу не поинтересовался древними легендарными созданиями? С учётом того, что эти самые легенды сотни веков барражируют известный пролив в поисках живой крови разумных существ и исполнения мести! Странно – неужто прелестная рани не нашла способ и время сообщить персейцу о десятке, мягко говоря, необычных воинов?! Возможно, Духи знают о неведении управителя и потому прячутся за покровами ночи и зелени.

Убедившись, что их никто не подслушивает, Дмитрий на периферии слышимости высказал своё мнение:

– Сдаётся мне, не ведает наш Шакья об «осколках»! О разделении на две разнозадачные группы нашей компании ведает, а вышеозвученных – нет.

– Меня тоже непонятные игры властных особ настораживают, – согласился Один, а потом нейтрально махнул рукой: – Впрочем, не так уж важно для нас. Мы поможем Птеригии и Нагасари захватить новые территории, излечим мир от раковой опухоли – и через бездну парсеков свалим в наш милый дом! – он мечтательно-шутливо закатил глаза, шумно вдохнул-выдохнул упоительно-чистый воздух ночного леса.

Волк мрачно улыбнулся – и губами, и глазами.

– Мне бы твою уверенность в удачном разрешении двух глобальных задач! Но в целом с тобою солидарен: у нас попросту нет другого пути – или пан, или пропал!

До того одухотворённое лицо Одина превратилось в суровую каменную маску и, никуда не глядя (точнее – глядя в никуда), выдал то, что на душе творилось в данную минуту.

– Задачи нашего отряда трудны, но не невыполнимы – они по нашим силам с учётом всех факторов: в ликвидации лапаротомских властителей будут участвовать лучшие нагасарские воины (известно, что две тысячи осеней до сего момента наги не вмешивались в дела соседей) и Кричащие Духи – вряд ли степняки знают, как бороться с подобной угрозой. Это что касается западных земель. С готрельским же злом будут вести войну всем миром – как непосредственно север, так и юг. Плюс Всеотец пообещал когда-то посодействовать – его помощь дорогого, как известно, стоит. Интуиция мне подсказывает, что не только Шива примет участие в решающей, исторической, битве. Не забывай: более тысячи призраков атакуют с самой неожиданной стороны для противника. Помнишь один старый случай, когда Карл Ужасный и иже с ним приняли нас за винэрских оборотней? – йоддха дождался короткого утвердительного кивка друга, после чего продолжил: – Это значит, что они существуют и ради выживания вида не останутся сторонними наблюдателями, поскольку сиё окажется невозможным. Также вспомни Рудничные горы – мы с их обитателями в походе за бэрайевской головой не сталкивались (однако из-за дикого обилия событий Один точно не помнил сей момент), но молва, слухи и легенды говорили о немалом разнообразии оных и невеликой любви к двуногим: духи людей и дриад, кровососы, кобольды и прочая нечисть и нежить. Поход – опять же – по Ничейным землям показал, что они не столь уж и необитаемы. Возможно – что-то ещё не учёл. Но главный-то козырь – Предвечный. Сила, с которой Бэрайе так или иначе придётся считаться.

Харрол умолк внезапно, сорвавшись в тяжёлые думы.

– Но… – дипломатично, ненавязчиво поторопил его Дима, смутно заподозрив причину душевной (или сердечной) боли.

Он встрепенулся и продолжил:

– Но меня беспокоят Наташа, Лиза, князь, марий и норд. Съедают меня сомнения… Мы на устойчивой привычной поверхности. Море – безбрежные пространства, невообразимая глубина, активизировавшиеся в последнее время корсары (недавнее событие сиё наглядно продемонстрировало), разрушительные штормы, невидимые рифы и незнаемые чудовища. Сердце не на месте. Проклятая интуиция трезвонит во все колокола – что-то у них стряслось или вот-вот должно нехорошее приключиться. Самое страшное в этом случае – не узнать, так ли сиё на самом деле? Почта не работает.

– Ты думаешь, я о них не думаю? – удивлённо вопросил желтоглазый демон. – Считаешь, что мне легко? Я не бессердечный дьявол. Но оттого, что буду, как девчонка сопливая, поддаваться унынию – тем паче панике – дела не ускорю. Война – неизбежна, потому к ней нужно подготовиться всесторонне. Поле было засеяно не нами зубами дракона, но нам собирать кровавую жатву. Хочу надеяться, что тебе хватит трёх минут, дабы подобрать с колен нюни, – Волк не щадил чувства «заболевшего» не вовремя друга, отчитывал не жёстко – жестоко, чтобы проняло до тёмных глубин души и выше хвост поднял. – В противном случае несравненному Шреяни Йоддхи предпочтительнее остаться в пределах Нагасари.

Не считая естественных, природных, звуков, опустилась тишина раздумий. Один ушёл в себя – не для того, чтобы жалеть и плакать, обижаться на Дмитрия, который, как ни прискорбно признавать, кругом прав и его к сей правде подвёл. Право слово – позорная слабость, малодушие, не достойное истинного мужчины и воина! Упадничеством и соплежуйством морской компании не поможешь, а завалить с оглушительным треском предстоящие дела – запросто. Будет день – будет пища!

«В самом деле – чего это я голову свесил?» – непонимающе и с досадой на себя подумал Один, случайно обратив внимание на приятное обстоятельство: оказывается, нагуаль уже давно заботливо и трепетно накрыл его своей головогрудью ментально от всяческих невзгод. В том же ключе он послал членистоногому бесконечную благодарность и заверил, что всё в порядке, просто скучает по друзьям, беспокоится о них, потому и загрустил. Лаббу, как умел, стал раздавать бурю положительных эмоций, захлестнувших его: воспоминания прошлого, заботливые руки воспитателей, битвы и поединки, в которых одержал победу над ненастоящими врагами и реальные бои, в коих мог – и не погиб, установление духовно-ментальной связи с ним, хозяином, вечные взаимовыручка и взаимодружба, не имеющие ни выгоды, ни корысти. Искренняя широкая любовь лаббу растрогала почти до слёз. Даже собаки так не умеют, как нагуали: ламия может ненавидеть господина, он – никогда. Потому о мстят за его убийство яростнее, неистовее, чем за убийство и самых близких разумных существ. Дхармы не позволяют сиё гнусное дело оставлять без наказаний. Испытавшие на себе говорят: как только связь упрочяется до твёрдости нагийской стали, смерть нагуаля приводит к полнейшей необратимой опустошённости, большая часть техна (души) необратимо выгорает. Да, ты можешь обрести нового, да, частично, возможно, компенсирует утрату, станет настоящим преданным другом – но целиком первого не в состоянии заменить, сиё считается нереальным.

Вероятно, Хануман токмо из-за этого и отказывается принципиально от духовного родства с животными и ламией. Тяжело расставаться с любимыми.

Димка с удовольствием наблюдал размышления йоддхи, помогающие ему расправить плечи, выпрямить спину, восстановить душевную гармонию. С этой стороны порядок. Осмотрелся, вглядываясь в каждого миссионера: тоже неплохо – мирно дремлют, словно и не маячит близко тяжёлое испытание, могущее окончиться тотальной гибелью. Ох, и не просты лапаротомы: давным-давно оные выселили с насиженных земель гордых кентавров и две тысячи лет досаждают цивилизованному северу (кроме Гипербореи ввиду хорошей изолированности, вечной мерзлоты, превосходной защищённости и труднодоступности) практически безнаказанно. Да, летучие отряды и крохотные группы иногда отлавливают в различных странах и по-разному же наказывают. Но выпытать-то отцы-экзекуторы и самыми изощрёнными методами почти ничего не могут! Либо какие-то тёмные ритуалы проводятся перед отправкой степняков над ними, либо пичкают некоей химией, либо ещё что-то непостижимо страшное, о чём впечатлительным людям лучше не думать.

Весь мир их презирает, ненавидит всеми фибрами и светлых, и тёмных душ. Имя «лапаротом» из уст северян звучит как проклятие, отрыжка бронтида, персонаж из страшненькой сказки для непослушных детей, капризничающих и категорично отказывающихся вовремя ложиться спать. Нет чернее внутренне человека, чем варвар-лапаротом, дикий чревосекатель.

Самое кошмарное в их истории то, что они добровольно, без справедливых, в общем-то, возмущений, влезли в омут с головой в кошмарную авантюру, заранее зная о мотивах нагов и чем может закончиться она! Безоговорочное согласие Птерис понятно и обоснованно, как минимум, двумя причинами: раз и навсегда избавить родную Птеригию от врага номер два (после почившего Рыба-Ёрша), особенно после смерти Джабгу, и попутно на законных основаниях присоединить, в качестве, так сказать, контрибуции какое-то количество квадратных лиг к крошечному государству. Превосходнейший мотив рискнуть собственной жизнью. Но то – для папоротниковой царицы!

Зачем же Вестники и иже с ними лезут в сомнительного характера приключение – непонятно до конца даже им самим. Спроси сейчас у любого странника: зачем ты рискуешь понапрасну головой в чужих землях, ежели твоя единственная на данный момент задача избавить Винэру от Бэрайи-мага – в лучшем случае промямлят нечто вроде «вторгаясь в земли Лапаротомов, мы отстаиваем интересы нашей Птерис и, наверное, человеческой расы!» Пафосно и глупо, Звёздные Вестники до сих пор не ведают, на кой им сдались эти проклятые земли вместе с их князем и богом. Помочь Птерис? А как же лесной колдун? Совсем скоро он выбежит из Готреля и начнёт выжигать обжитый Дейч, обязательно захватит – и чума перекинется на Алексию, ту же самую Птеригию, Пограничье и не остановится, пока весь мир не превратит в бесплодные пустыни, с каждым днем накапливая войск больше, чем теряя. Проклятый некромант будет, по мере расползания пожарищ, поднимать свежих (да и старыми не побрезгует) мертвецов, создавать пёстрых скелетов, камнецов, выращивать барогов…

Существует один шанс раз и навсегда пресечь распространение пандемии: ликвидировать её в начале пути, в государстве франкийцев. Если отрубят гидре пока единственную голову и тут же прижгут рану калёным железом, то расхлёбывать последствия разгрома от нашествия саранчи придётся токмо дейчцам. Не успеют – то и расхлёбывать нечего станет. И некому. Пастухи останутся либо без паствы, либо погибнут с нею, защищая её.

Апокалиптическая картина вырисовалась в воображении юного воина, однако именно так и пишут оную нагасарские лазутчики, добывающие в последние седмицы сведения о планах и передвижениях Бэрайи ценою своих жизней. Когда Прайя Наки (и особенно более мудрая Джума) осознали сиё, они вынуждены были снабдить Вестников и своего любимца в опасный путь, снабдив первых нагуалями, коих невозможно переоценить. Нагийские правители приятно щедрее и справедливее к своим героям северных – мало чего боятся в этой жизни, в которой самой весомой считается кара богов за провинности.

Преодолев к полудню знакомую Аларму – реку, оборотни сообразили, что они значительно отклонились от известного маршрута и движутся совсем не в кентаврийскую деревню со старым шаманом. Туда тропа стелется более или менее прямо на север. Их же путь пролегал северо-западнее, через слабопроходимые малообжитые Персейские дебри, окружённые гудящей тучей мерзких кровососов. Гигантских скорпионов вышеозначенные не трогали по причине невозможности пробиться под хитиновый панцирь, упорно облетали тридевятой траекторией конечеловеков и раджу, а гостей облепляли со злой радостью, забивая волосы, глаза, уши, ноздри, рот, набиваясь под амуницию. Неплохо себя чувствовал Один – время от времени создавал вокруг себя осторожно, чтобы не обжечь лаббу, вспышку силуэта, после коей с десяток тысяч вредоносных тварей чёрными углями сыпались на панцирь членистоногого и землю рядом. Морозный иней Одинца осыпал ледяным дождём насекомых, а Дима убивал электрическими импульсами, их же кидал рядом с соседними странниками. Куски бесформенной тьмы Вельямурти заражали крошечных созданий, умерщвляя менее, чем за микросекунду (!) и также помогала соседям. Лиза окружила себя (и, конечно же, соседей – куда без них?) злобными ершами-убийцами. Поскольку оные не имели ни желудка, ни пищеварительной системы как таковой, не жрали летучую живность, а измельчали вострыми зубами, выплёвывая полужидкие и хитиновые ошмётки из пастей. Чешую женщина не осмелилась использовать вблизи друзей, покуда ей для эффективного убиения необходимы пространство и скорость, сравнимая со скоростью выпущенной пули.

Простые воины горячо благодарили магов-«паразитов» в купе с Вельей, расходующей свою, а не чужую энергию (при том, что тёмная ведьма не отошла полноценно от ожесточённого боя с корсарами на дредноуте).

До гарнизонного городка всадники упорно добирались немногим более седмицы. Стражи, заранее предупреждённые о прибытии Шреяни Йоддхи во главе с персейским управителем, со здоровым ажиотажем и интересом встретили оных на подступах к Нейтральной области, обеспечив на удивление свежих и отдохнувших путников водой, вином и едой.

Да, как ни парадоксально прозвучит, не взирая на длинную дорогу, редкие остановки, немытость, дикость леса и сонмы гадких насекомых, странники выспались в сёдлах, привели себя в чувство, набрались сил (Одинец и Велья, дабы поберечь сильно ограниченные магические силы, часто были вынуждены пользоваться аналогичной добросердечной помощью так называемых «паразитов»). Харрол и Волк, сообразив, что самим контролировать процесс ликвидации легионов кровососущих тварей весьма утомительно и скучно, выпустили на волю творения, азартно принявшихся утилизировать причины беспокойства. Силы оные черпали напрямую из своих создателей, а они, как известно, использовали из окружающего неисчерпаемого источника.

– Господин Шакья, – обратился старший к радже, когда все церемонии были соблюдены в рамках приличия, – разве ты не сообщил Звёздным Вестникам северных богов о причинах их прибытия в наш славный город?

Шакья мудро промолчал, дав возможность высказаться Вестникам.

– Хоу, служивый! – Дима приподнялся в седле, приподнял руку, привлекая к своей персоне внимание, при этом голос пронизан озорством и лукавством. – Идущие на смерть не ведают печали и горести – так заповедано нашими далёкими пращурами, – смерть не любит трусов и героев!

– И… – непонятная фраза отрока ввела в настоящий ступор вояк и развеселила управителя и друзей.

– Мы знаем превосходно, какую тропу избрали, но не видим оснований печалиться озабоченно. Говоря ещё проще – лучше погибнуть в неравной схватке, нежели от дряхлой немочи на ложе.

Заулыбался старший, а с ним и его подчинённые – целиком поддерживали мнение бесстрашного юного йоддхи.

Гарнизонный городок, имеющий название Брахмадевия, представлял собою превосходно укреплённую крепость с двойным кольцом широких и высоких стен. Внешняя стена окружена широким же рвом с мутной водой, в коей обитают страхолюдные хищные белёсые черви, питающиеся любой плотью, и черви, похожие отдалённо на «конский волос»: длинные тела (около двух ассай), немногим толще нагийского волоса, цвета запёкшейся крови, паразитируют в кровеносных сосудах и кишках (высасывают жизненную силу несчастной жертвы очень быстро, в зависимости от того, сколько их в теле, к тому же отравляют организм хозяина своими токсичными отходами жизнедеятельности). Под поверхностью воды угадывались острия кольев.

Сейчас кованные сталью врата обеих стен опущены вниз, под землю, а через ров протянут массивный подъёмный мост, по которому шныряли по разным делам, естественно, воины, купцы, властвующие особы, крестьяне и прочий народ: пешие, наездники, обозные и караванные. Вестники даже узрели небывалое чудо: в сторону города шествовал вальяжно запряженный бронтид с неким субъектом в паланкине на спине близорукого зверя. Ему спешили уступить маршрут абсолютно все, включая задиристых лаббу, хотя он никого не трогал и являл собою непривычную картину меланхоличного равнодушия. Кто же сумел приручить неприручаемого агрессивного тамарагла?

– Я бы заподозрил Намучи в качестве редкостного всадника, – размышляя вслух, заметил Один, чем привлёк внимание странников и невозмутимых Шакьи и Бромбея (так зовут старшего, или старшина войск, дислоцирующихся в Брахмадевии). – Но сиё маловероятно по причинам его вечной занятости и любви к отшельничеству. К тому же не слышал о наличии в его зверинце могучего тамарагла, – он вопросительно глянул на друзей, кои кивками голов поспешили подтвердить, что тоже не слышали о таком диве. – Но кто ещё способен на такое, окромя нашего общего знакомца? Может, Майтрея? Хотя нет – кто-то из богов решил подняться из Вишведевы на грешную землю столь необычным способом.

Не выдержал Бромбей, загадочно кинул:

– Скоро узнаете – всему своё время! – и наткнулся на осудительный взгляд управителя Персейской хемли.

Внутри же Брахмадевия застроена хаотично, без какого-либо планирования, не считая четырёх иглообразных магических башен, шпили, ещё более тонкие, чем остовы, которых немного возвышались над внутренними стенами. Они расположены строго по сторонам света и олицетворяют собою четыре основные стихии. Бромбей без хвастовства, как бы утверждая реальный факт, заверил, что оные мощны настолько, что без перезарядки способны стереть с лика Винэру четыре-пять таких городов, как Бхогавати. Шакья с готовностью подтвердил слова старшины. Стены южной башни сияли расплавленным золотом – огонь; второй, северной, сияли серебром девственно чистого снега – воды (в данном случае лёд); по округлым стенам третьей, восточной, бегали сверху вниз и обратно разряды голубого, зелёного и багрового цветов – воздух (электричество); маслянисто-коричневой западной – земля. Они окаймляли собою границы центральной торговой площади.

Странников вели по кривым улочкам и переулочков, расположение которых с первого раза невозможно запомнить, обладая и феноменальной памятью. Однако никто из населения не выглядел заблудившимся, оное хаживало деловито и сосредоточенно среди домов, усадьб, амбаров, таверн, мастерских, складов, пекарен и так далее, не имеющим никакой логики построения и следования друг за другом. Каждый шаг на них выплёскивались из открытых дверей, окон, подвалов разнообразнейшие одуряющие запахи: хвойных смол, кузнечной стали, паров общественных бань, сырой кожи, свежего и не очень мяса, специй – и масса других, раздражающих или дразнящих обоняние. Всюду шмелиный гул голосов, крики, скандалы, рёв (в том числе животных), лавочники настырно, порой хватая за руки, предлагали свой товар, расхваливая его на все мотивы. Торгаши, казалось, не боялись ничего на белом свете – ни грозных солдат, ни клацающих на них жвалами лаббу, ни магической демонстрации путников, ни уничижающих взглядов – главное в жизни продать товар али услуги.

Поэтому странники весьма обрадовались, когда пред ними предстал сплошной кованный забор, ограждающий уйму территории, куда их и провели через калитку, подальше от городского несносного шума. Трёхэтажное чёрное, мрачное на вид, поместье ютилось к северо-восточной части забора. Каждый последующий этаж значительно сужался по отношению к нижерасположенному и имел широкие открытые террасы, окаймляющие второй и третий уровни. Скорее всего под крутоскатной округлой кровлей прячется чердачное помещение или антресоль. Во двор выходят многочисленные узкие окна, больше похожие на бойницы. Хотя внешне крепость-поместье выглядела давно заброшенной, сиё было не так. Картину удручённости и страха дополняли каменные изваяния, большей частью неведомых тварей, установленных на узких выступах.

– Неужели здесь кто-то обитает? – неверяще воскликнула Птерис, не в силах оторвать взгляд от тёмного шедевра гениального зодчего.

– Непросто обитают, – с гордостью сообщил Бромбей, – а живут на постоянной основе все воины и боевые маги Брахмадевии! – и указав кончиком лаккры на дальнюю площадку двора, гдк предельно жёстко тренировались наги и краснокожие демоны, оттачивая военное искусство, вопросил. – Желаете приобщиться к общему делу?

Гости на удивление дружно замахали подбородками влево-вправо – нет. Но Одинец на всякий случай поинтересовался:

– Они отправятся на верную смерть?

– Отчего же на смерть? – немного уязвлённый ответил старшина, убирая копьё за спину. – Сии йоддхи – лучшие из лучших в Нагасари! Их отобрал сам Намучи, а он знает толк в смертоубийствах!.. Почему вы отказываетесь? – с запозданием обескуражено поинтересовался он.

– Мой друг прав! – поспешно вмешался Один. – Как будут себя чувствовать лучшие нагасарские воины, если падут в битве от малой группки северян, среди коих, к тому же, две хрупкие на вид женщины?

– Ваше право, – небрежно отмахнулся Бромбей. – В сей славной крепости вас ждут бани, трапеза и отдых. Пока вы моетесь, прачки успеют привести в порядок вашу амуницию.

Раджа с кентаврами недолго недолго пробыли в укреплённом гарнизоне. Выяснив для себя необходимое, попрощавшись по-отечески сердечно с дорогими гостями, изволили покинуть город, что расстелен в двадцати пяти осаньи севернее последнего своротка Матромасты. В нынешние смутные времена нельзя оставлять области без твёрдой руки властвующих особ.

Предложенная ранее программа старшиной реализовалась в строго обозначенном порядке: мытьё, трапеза и заслуженный отдых. Самым приятным явлением было то, что чёрных скорпионов не отправили в загоны, а оставили при их хозяевах. Разве что раз товарищество разъединили : в специальных парилках зелёные маги (маги природы, те, что одинаково легко находят общий язык со всеми живыми существами – и животными, и растительными) умело почистили хитиновую броню, помыли сочленения, восстановили внутренний энергетический баланс, очистив от негатива, паразитов и смертельной усталости.

На втором этаже им отвели целую небольшую залу с тростниковыми циновками, уже аккуратно разложенными на базальтовом полу.

Только когда окончательно стемнело и в узкие окна заглянула любопытная луна, жару сменила прохлада и поутих несколько шум муравейника. До чего же в странствиях северяне отвыкли от городской суеты, не особо смолкаемой и в тёмные циклы суток, и столпотворений! Отвыкли настолько, что возлёгши на жёсткие циновки, люди, нагини-ведьма, золотой обезьян и скорпионы почти мгновенно отправились в сладостное царство сновидений. Упорно не шёл сон лишь к трансмутантам, ни одна знаемая ими техника не помогала в этом, что огромнейшая редкость.

Не выдержав более бессмысленно-томительного валяния, тихонечко поднялся на ноги Харрол, пакуя амуницию и укрепляя на места снятое на ночь оружие: в виду своего положения в городе дхармы каждого обязывают носить какое-либо оружие – и это правильно и мудро! Не ровен цикл – Лапару вздумается проверить на прочность границы с Нагасари. Если в преобладающей части Матромастаны обитают смертоносные твари, некоторые из коих слабо подвержены магическому воздействию и оные по велению Шивы успешно охраняют искомые территории, то южная оконечность, за излучиной Матромасты, уязвима для степных варваров.

Вторым встал Волк, следом – крыса. Не сговариваясь, приблизились к окнам-бойницам, выглянули наружу. Не убоясь всполошить поместье, протиснувшись в оные, сползли на террасу. Сторожко огляделись – никого, окромя ночного светила. Оттолкнувшись от края, спрыгнули во двор и, погасив инерцию падения, не таясь, направились к калитке: они не воры и не лазутчики вражеские, чтобы прятаться от кого бы то ни было.

Словно из ниоткуда – по крайней мере, оборотни не сумели зафиксировать, откуда именно – у выхода образовались два охранника невозмутимого вида. А узнав гостей, один из них с интересом спросил:

– Сбегаете?

Дима отрицательно мотнул головой:

– Никак не спится – отвыкли от человеческих сборищ и круглосуточного гвалта.

– Понимаю, – ответил тот же и преспокойно открыл створку на улицу. – Постарайтесь к шестому циклу возвратиться, в противном случае старшина отправит поисковый отряд.

– За сведения благодарим, – искренне ответил Один и троица эфиром улетучилась на улицы города.

Оных они не запомнили, но знают примерное направление к вратам. В конце концов в городе немало высоких деревьев и фонарных столбов, освещающих все кварталы, на кои можно при необходимости взобраться и подкорректировать маршрут. Горожане пешие о ползающие, экипажи, домашние животные встречались довольно часто, пусть и в меньшем числе, чем в светлое время суток; гудели трактиры; работали общественные бани и очаровательные гетеры; блюли порядок воины. В общем, добрались до выезда без малейших проблем. Врата по-прежнему открыты, мост за ними лежит, как и прежде – прокинутым через смертоносный ров. Стражи не обратили на Звёздных Вестников никакого внимания, а колдун в белых одеяниях лишь мельком глянул, мгновенно потеряв интерес. Тоже узнали – при ярком освещении совиное зрение не нужно.

Миновав массивный мост (как только поднимают оный в случай нужды, если нет ни цепей, ни тросов, ни видимых механизмов – неизменная магия?), путники с величайшим наслаждением шумно вдохнули упоительно-свежий чистый воздух с лёгкой примесью пряных трав, ночной прохлады, влажности недалёкой Матромасты и солёности из-за относительной близости моря Беглецов.

Постояв молча в экстазе несколько благоговейных минут, йоддхи отправились всё же во чисто поле, как говаривалось в русских былинах и сказаниях, обходя Брахмадевию по левое плечо, переговариваясь с нотками позиции жизнеутверждения, не стесняясь случайных прохожих и разъезжих блюстителей порядка.

– Один, друг мой, – заявил весело Дима и вышеназванный обратился в слух. – Я в печали оттого, что испытываю великую радость! Только сейчас поймал себя на извращённой мысли, что желаю войны с диким племенем! Всё грешил на наго-человеческий муравейник в невозможности уснуть, но сильно ошибся: всему виной противоестественный кровожадный настрой.

– Ты не одинок в сиём устремлении, – поддержал друг. – Этот мир прекрасен и интересен своей неизведанностью и таинственностью – однако хочется домой. Хочется настолько, что буду уничтожать любое препятствие на своём пути к исполнению желания. Впрочем, я отнюдь непротив помочь хорошенькой царице в расширении границ её маленького государства и предоставить оному эксклюзивное право хотя бы и на маленькую толику сотрудничества с могущественным Нагасари. Для сего необязательно рассекречивать таинственность Запретных земель для остального мира.

– Ты, как обычно, прав: гораздо безопаснее для алчного севера же оставаться в неведении относительно жаркого юга – в противном случае наги окажутся вынуждены объявить новую войну северянам и победить… Но сиё, конечно же, сугубо наши взгляды на будущность Винэру, могущие не совпасть с оными вышеназванных субъектов.

Так, за отвлечёнными разговорами, трансмутанты отошли на приличное расстояние от Брахмадевии, скрывшейся за незаметными глазу возвышенностями, оставив лишь далёкий искусственный отсвет. Истая охотница, Ёханна с живостью отлавливала грызунов, ящерок со змеями, равнинных птах и прочее и звучно хрустела в челюстях их панцирями и косточками, отшвыривая в траву лапами твёрдые, невкусные, части. Звёзды с интересом перемигивались на небосклоне, наблюдая за мышиной вознёй винэрского разума.

Поскольку троица отошла от города на весомую дистанцию, ей перестали попадаться люди да наги, вокруг разлилась блаженная тишина, нарушаемая природными звуками. Чужую беседу она услышала загодя. Ёх несильно встревожилась, да и вряд ли в окрестностях луки реки могут рыскать вороги – ведь йоддхи и маги не дремлют.

Друзья смело шагнули в сторону слышимой речи, немного погодя Один округлил глаза, узнав один из голосов, принадлежащий женщине.

– Невероятно! Шраддха! – полушёпотом выдохнул Харрол, позабыв на минутку дышать.

– И Зекуатха собственной персоной! – узнав второй, не сдержался от восклицания Дмитрий.

– Доколь узнали, что замерли, аки смерть свою увидали? – весело пробасил третий – Шива. – Присоединяйтесь к хорошим разговорам.

– Один, миленький, не стесняйтесь, – проворковала полуведьма-полудемонесса. – Вы заставляете старших (видимо, хотела сказать «Старших Богов»!) ждать трёх юных воинов битый цикл!

Ноги сами, без ведома озадаченных хозяев, вынесли поближе к древним богам. Не смутившись сурового Всеотца, властительница стихий порывисто прижалась к Одину, обожгла сухие губы поцелуем.

– А беседовали мы вот о чём, – как ни в чём не бывало подхватил мечтательный бог- романтик. – Винэру знала немало кровопролитных войн, когда брат шёл на брата, дети – на родителей, жена – на мужа, но никогда за много тысяч лет мир не стоял на распутье так, как сейчас!

– Ты имеешь ввиду готрельское зло? – Дима сумел вернуться в прежнее состояние благодушия и бесстрашия.

– Именно! – протрубил Шива вместо вечно неусидчивого странника. – Что такое лапаротомы? Стая аюстаа: лиши сию стаю главной пары – и в ней начнётся кровавая грызня за право стать новой главной парой. Прежде, чем установится крепкая власть, «чёртики» взаимоистребят не меньше половины стаи.

– Также и варвары, – умело перехватила эстафету хаоситка. – Они считают своего Лапару бессмертным богом, введённые в заблуждение некоторыми обстоятельствами: сей тип топчет землю более пяти веков, притом совсем не стареет и не впадает в маразм, свойственный долгожителям. К тому же он по-настоящему сильный некромант, маг земли и воды в одном сосуде. За века правления разоблачил свыше сотни покушений на него и правящую династию князей, основательно тем разрушив оппозиции. Лишите стаю головы и она впадёт в смятение; убьёте князя у них на глазах – и стая превратиться в пусть опасное, но безмозглое, тупое стадо.

– Однако, – поднял к небу назидательно указательный палец бог-весельчак, – из стада возможно вновь слепить полноценную стаю, хоть и небыстро, и нелегко. Высший воинский состав обладает достаточными умом и влиянием среди простых вояк и черни, дабы занять пустующие места. Е тому же Лапар не настолько глуп, дабы лишать обширные просторы поддержки и защиты других колдунов.

– Так-так-так! – заинтересовался живо Дмитрий – да и Один начал с небольшим отставанием соображать. – Значит, задача наша несколько упрощается!..

– А ведь достаточно, – вклинился невежливо взволновавшийся Харрол в размышления друга, косо глянувшего на него, – отрубить дракону две головы и не забыть прижечь обрубки калёной сталью, как слаженный организм начнёт корчиться в предсмертной агонии!

– Вумный, как утот самовар! – иронично бросил исковерканную фразу желтоглазый демон.

– Ежели не тревожить сей организм, – серьёзно заметила Шраддха, – то через тридцать-пятьдесят осеней оный возвратиться к жизни – и станет ещё опаснее и злее прежнего.

– В таком случае останется без излишних сантиментов добить тело дракона, – успокоёно констатировал Дима. – С севера обрушат свою мощь птеригианские войска, ненавидящие лапаротомов всеми фибрами души, с востока – нагасарские. Наги и демоны тем более не умеют оспаривать приказы начальства, особенно если приказ поступит с самого верха, – Дима показал большой палец кверху, имея ввиду, разумеется, Прайя Наков. Выше по статусу оных на Винэру лишь боги Вишведевы.

Откуда не возьмись в ладонях Зекуатхи и Шраддхи появились фляжки из панцирей морских черепах. Первый дружески подал свою Волку, вторая, соответственно, Харролу. Один нетерпеливо отвинтил пробку, повисшую на слабо звякнувшей цепочке, и учуял чарующе-манящий аромат диких трав с лугов и гор, свежего мёда, морских, речных и озёрных лилий и ещё чего-то незнакомого. Судя по всему, содержимое друга не отличалось по составу – божественная сансара! Сансара, принятая в качестве дара от самих богов – даже Дима не имел ничего против такого напитка.

– Пейте – пейте до дна, до последней капли: сансара, принятая из рук богов, необычна по своим свойствам, – вольно иль невольно верховный бог утвердил мысль оборотней.

Ёханна смирно села на пятую точку между хозяев, не касаясь травы передними лапами, хвост утонул в растительности, уши поворачивались к каждому звуку, длинные усы шевелились в такт дыханию. Глянув друг на друга и лукаво подмигнув, прислонили горлышки фляжек к губам: пока дёргался кадык в такт глотанию, а обжигающая крепкая жидкость наполняла желудок и токами энергии медленно расползалась по молодому организму, наполняя каждую клеточку собою, Шива пояснял действие божественного напитка.

– Подобная сансара хворых превращает в крепких телом, аки тамараглы, старых молодит, молодые обретают способность к воинскому искусству, воин становится неуязвимым к большинству видов нагасарского оружия и влиянию очень многих разновидностей колдовского воздействия, бессмертные не боги обретают новые возможности – в том числе возможность распознавания Нигханту Дэванагари – и усиливают уже имеющиеся.

– Действительно – напиток богов, – удивлённо хмыкнул Дима, с сожалением заглядывая в пустое дно панцирного сосуда, отдал за ненадобностью хозяину, предварительно закрутив пробку. Едва видимые на фоне белки расширились на две трети оного, без его ведома тело охватили электрические разряды, при том наполнилось эфемерной лёгкостью, неведомой тяжёлым демонам ранее, сознание покрыла эйфория – не алкогольная, а очень даже трезвенная. Богам не свойственна ложь (окромя приснопамятного Рудры) – могут не договорить, не донести сведения, промолчать или рассказать в духе пророков (путано, завуалировано, непонятно для непосвящённых) – но не обмануть.

– Стоп! – настороженно обратился Харрол к Всеотцу, наполняясь самопроизвольно огненной стихией, причём сиё слово произнесено с иной целью, чем остановить неудержимое движение сил в его организме. – Ведь ты только что говорил на древнем языке богов – Дэванагари – о свойствах божественной эссенции?!

Шива кивнул так радостно, словно ему за все тринадцать тысяч осеней (или больше) существования ничего великолепнее не говорили. Мягко и благожелательно улыбались другие боги, отстраняясь дальше от переполняющихся путников. Отскочила и серая крыса на пятнадцать ассай от них на всякий случай.

Теперь ведомая могущественная сила подняла обоих друзей на три ассайи на землёй, полыхающих каждый своей стихией. Их руки расставлены в стороны открытыми ладонями вверх, лица также кверху, рты раскрыты в немом крике.

Ёх поднялась на задние лапы, вытянулась в рост, издала протяжный тонкий вой-писк, шерсть в буквальном смысле встала дыбом. Из теней выпрыгнули знакомые трёхметровые призраки, встали позади разумного грызуна. Глазницы пыхнули ядовито-зелёным огнём, заполнившим черепушки, кошмарные челюсти раскрылись, издав смертоносный вой. И крыса, и «осколки» чувствовали то, что не могли почувствовать простые люди и наги – усиливающееся со скоростью морского шторма могущество двух юных йоддхи, и таким, своеобразным методом, поддерживали оборотней. В данной ситуации, по непонятным до конца причинам, вой не причинял вред присутствующим, – видимо, потому, что не был направлен на уничтожение противника.

Посреди звёздного неба, по коему не плыло ни единого облачка, раскатисто ударила длинная, зигзагообразная, толстая зелёная молния, вошедшая через рот в обладателя дара Валцхабвы. Параллельно возник широкий столп рычащего диким зверем огня. Он расщепился перед ударом на пять отростков, вливающихся бесконечным потоком в Одина через глаза, рот и ладони – при этом нестерпимый жар заполнил пространство вокруг. Молнии возникали средь чсного неба с частотой автоматной очереди, громогласными росчерками обрушивали свою мощь на Волка.

Настоящая вакханалия остановилась вдруг: вот огненный столп, рождающийся из иных пространств (отличных от пространства нашей Вселенной), безмерно и без последствий впитывался в тело оборотня – и вот его не стало, будто и не было. То же и в отношении второго воина.

Сила гравитации неудержимо потянула к земле со съёжившейся под ними травой – и они по-кошачьи умело опустились на ноги. Огонь и молния скрылись под кожей, но глаза от переизбытка энергии продолжали ими гореть да в волосах иногда возникали искры соответственно принадлежности к стихиям. Друзья не без восхищения осматривали лично себя и друг друга.

– Ну что, есть ощущение всемогущества и неудержимого счастья? – с естественным любопытством вопросила Шраддха, приближаясь с остальными к землянам – и использовала она Нигханту Дэванагари.

Подползла сторожко к ногам Ёханна, аккуратно легла на брюхо, низко опустила голову, стригла ушами – она чувствовала необыкновенную мощь их, не зная оттого как вести себя с ними, обновлёнными. Кричащие Духи молчаливо замерли на местах, вполне разумно опасаясь явственно благоволящим к сиим отрокам богов. Если они и раньше показывали отнюдь немалые возможности, то сейчас и вовсе на недосягаемой высоте – как бы не пожелали испробовать сию могуту на них, – в таком случае никакая тень не спрячет от разнуздавшейся силы. Для грядущих же великих сражений в самый раз – любая помощь бесценна.

Серая крыса будто учуяла переключившееся на неё внимание Высших существ: она резко поднялась на пятую точку, стала влажным носом обнюхивать их, щекоча оголённые части.

– Мягко сказано! – возбуждённо ответствовал Один, с великим удовлетворением вслушиваясь в свои ощущения, и ни на знак не задумываясь, будут ли последствия от эйфории нынешней. – Я способен повторно, в одиночку, убить двух Рыба-Ёршев разом, не используя броню «Трона» и магические способности, после чего сразу же сразиться с полчищами проклятых!

– Главное – не переусердствовать и не возомнить себя равными нам, – столь же мягко заметила ведьма, опускаясь на колени перед умным грызуном – её пальчики ласково поглаживали шёрстку на мордочке, чему, словно щенок, радовалась, с наслаждением закрывая изумрудные глаза и замерев в восторге.

– Предательница! – беззлобно кинул Харрол. – Гладить и теребить – помимо нас – позволяла только безвинным детям, прочим же ничего подобного не дозволяла! – глянул на Шиву, потянувшему могучие руки к серой крысе, сообразительно усмехнулся. – Ну да, рядом же Верховный Бог природы – животных и растений.

Ещё около цикла пятеро беседовали меж собой. Всё это время кто-нибудь да теребил из Старших грызуна, периодически взвизгивающего от удовольствия. Призраки стояли, не шелохнувшись, на прежнем месте, словно убоясь пошевелиться… А, может, так и есть – боятся обратить на себя внимание всемогущих божеств и буквально молниеносно возмужавших отроков. К тому же они зрели то, что не видели под эффектом экстаза подростки: беспрерывно поглаживая гладкую шерсть, Старшие Боги делились порционно с нею силами – поэтому Ёханна позволяла себя ласкать чужакам.

Едва засерел рассвет, двуногие дружелюбно распрощались. Шива и Зекуатха, воспользовавшись планетарными мобильными телепортами, переместились в Вишведеву. Прежде, чем уйти за ними, Шраддха вспомнила нечто важное, кликнула в спину:

– Один! – а повернулись все трое оборотней.

– Да, моя богиня! – с готовностью отозвался тот, кого позвали.

– Моё предупреждение касается в первую очередь тебя, но и остальным бы Звёздным Вестникам прислушаться к доводам разума: хотите обрести реальный шанс возвратиться в родной мир, не мните себя всемогущими богами!

Пока самый сообразительный из друзей – Дима – кланялся от души в знак искренней благодарности, принудив то же свершить болевым тычком кулака по печени Одина, богиня исчезла из поля зрения.

– А говорят, что мы, мужики, только умеем уходить по-английски, – обронил иронично Дмитрий.

– Неисповедимы пути богов! – резюмировал второй, приближаясь к присмирённым Духам. – За духовную поддержку – отдельное спасибо.

Призраки синхронно, будто братья-близнецы, кивнули головами, для проформы пыхнув зеленью кратко глазниц.

– Мы тут «посовещались», – начал один из тех двух, чрезмерно любопытствовавших на «Морской Владычице», – и так и не придумали, какова наша ближайшая задача!

– Перед теми воинами, что будут с нами, не материализовываться, пока не скажем, – ответил Волк. – Будете уничтожать тех варваров, кои станут угрожать нам незаметно из укрытий их. Также – всех встреченных на вашем пути магов и чародеев, собою рискуя как можно меньше. Ваши силы и возможности, в большей степени, понадобятся в борьбе с готрельским злом, а не лапаротомским.

– Видишь ли как, – деликатно отозвался Дух. – У нас приказ Гермеса – нашего вождя: защищать вас даже ценою собственного развоплощения, поскольку оные – жизни-то ваши – в решающей исторической схватке дороже в тысячи раз нашего существования. Мы – пережиток мёртвого прошлого, а вы – живая надежда будущего!

– Экий ты красноречивый, – проворчал Дима, приятно удивившись заботливости «околкинского» князя. – Как кличут тебя?

– Ноэст.

– Ноэст – ты старший призрачного отряда и вся ответственность за него ложится отныне и до воссоединения с Гермесом на твои широкие плечи. Ты будешь отчитываться лично передо мной за каждого – не дайте боги! – развоплощённого.

– Слушаюсь, – согласно поклонился великан.

– Вот оно что! – философски изрёк в задумчивости глубокой второй из любопытных.

Через полтора цикла, за калиткой поместья, троицу принял старшина, не выглядевший ни раздражённым, ни злым, ни хмурым.

– В отдыхе нуждаетесь? – поинтересовался Бромбей скорее из вежливости, чем по надобности, поскольку получил отрицательное мотание головами. – Ясно. Тогда у вас полцикла, дабы позавтракать и собраться здесь же, у калитки.

– Ты не понял! – заявил Один. – Это мы полцикла ждём сборы и выдвигаемся независимо от результатов оных!

Воин удовлетворённо хмыкнул и через плечо бросил:

– Тогда седл…

Договорить ему не дали те самые, к кому хотел отправить оседлать. Два декапода, лоснясь хитином, щёлкая оглушительно клешнями и мандибулами, возбуждённо экспрессом пёрли от поместья.

– Сия парочка уже около двух циклов вас разыскивает по всем закоулкам, – сообщил старшина, поспешно отбегая в сторону, чтобы не снесли броненосцы и удаляясь на сборы.

Не трудно поверить воину – ментал фонил, как радиоактивное излучение в эпицентре взрыва ядерной бомбы, яркими образами нагуалей. Остановившись перед хозяевами так, словно до упора на педаль тормоза нажали: вторая пара конечностей жёстко упёрлась в каменные плиты двора, а задняя с хвостом приподнялись над ними. Лаббу эмоционально плясали вокруг двуногих, махали активно клешнями и головами, раскачивали жала – и посылали бурный поток чувств.

«Мы. Здесь! Живые. И. Невредимые!» – оборвали сей каскад почти одновременно друзья.

Будто рубильник опустили – скорпионы мгновенно иссяклись ментально, успокоили бешенный хоровод и услужливо подставили под ноги сомкнутые клешни, с преданным обожанием взирая на персональных богочеловеков. Они ступили на сии лапы, полусогнувшись и расставив для вящего баланса руки. Клешни взметнулись вверх и назад, следя за тем, чтобы не упали. Воины спрыгнули на чёрные спины, взгромоздились на сёдла.

Страж предусмотрительно отворил калитку и замер поодаль. Четыреста вооружённых нагов и сто демонов – лучшие из лучших в своём роде – во всём великолепии пересекали двор трёхэтажного гарнизона на боевых скорпионах, в десять колонн по пятьдесят всадников в каждой.

Перед ними шествовали могучие плечистые седовласые чародеи с посохами – четыре стихийных мага-нага и один краснокожий колдун хаоса. От них на расстоянии веяло флюидами неудержимой мощи и звериной силы. В авангарде гордо восседали на членистоногих рыжий Хануман, маг холода Одинец, повелительница тьмы Вельямурти и царица Птерис.

Друзья сияли и восхищённо наблюдали за процессией, уверовав в победу над кровожадными чревосеками. Сравнявшись с тройкой, странники остановились перед ней, тогда как остальные разделились на два потока, тем самым обойдя северян, и, проигнорировав створку, поползли через стены. Когда последние скрылись из виду, тронули своих скорпионов в путь, благопристойно протиснувшись в калитку по ментальной паре. Ёханна вспрыгнула на спину волковского нагуаля, легла впереди седла.

Воины растеклись по улицам и переулкам города на многочисленные ручейки, грубо пробивая себе путь через море толпы, уже выплеснувшей под солнце. Никто не возмущался от сей наглости, верно рассудив, что йоддхи не на праздничную прогулку отправились в таком количестве, да и себе дороже будет; многие привычно успевали освободить маршруты. Четыре автоматизированные магические башни незаметно для народа сканировали их на предмет нарушителей и, слава богам, не находили таковых. Как и положено, не отреагировали на поток солдат стражники, не смотря на их количество и беспринципное продвижение к воротам.

Достигнув оных, беспрепятственно покинули Брахмадевию – скорее всего, большинство из них (или все) не вернуться ни в город, ни в Нагасари. Они знали об этом наверняка – как и их скорпионы, – однако печалиться по сему поводу не умели, испытывая только позитивный настрой и каменное спокойствие, свойственной истым воителям.

Северяне намеренно держались в арьергарде, покуда всё равно не ведали, куда идти (окромя Ханумана). Воины обогнули стены слева относительно выхода, вновь объединившись в десять колонн, направились на север с отклонением на запад. Скорость постепенно нарастала, усиливался скрип хитиновых панцирей – в родных землях опасаться особо некого, так что можно и не таиться, не маскировать численность и звуки. Путники предусмотрительно сместились левее по ходу движения, чтобы не глотать поднимающиеся тучи пыли из-под лап.

Спустя около четырёх циклов, чёрное море без торможения, с брызгами, ввалилось в относительно спокойные воды равнинной, чуть мутноватой, Матромасты. Чужинцы заметили, что боевые лаббу, как один, не знакомы со страхом перед открытыми водными пространствами, в отличие от оных мирян (за редким исключением). Не взирая на вялотекучесть река сносила течением пловцов в сторону варварской страны. Вскоре лапы первых членистоногих (ширина Матромасты в месте заплыва двадцать осаньи) коснулись дна, засеменили, проваливаясь в ил, быстрее. Пары с оглушительным треском, распугивая птах, насекомых и зверей, вторглись в высокие заросли чего-то бамбукообразного, проделывая в них приличной ширины просеки. Сии дебри закончились неожиданно, через одну пранью (около четверти километра). А спустя ещё три с половиной цикла войско достигло долгожданной границы, где, собственно, и тормознули.

Обойдя полукругом левый фланг, к авангарду, странники увидели причину остановки, точнее, четыре причины. Глаза исподволь поползли на лоб (у всех разом, кроме серой крысы), лица глупо перекосило от изумления, а засим их озарили радостные широкие улыбки. Воздух огласил возбуждённый визг несдержанной Птерис и её же возглас:

– Намучи! Хайма!

– И мы рады вас видеть, друзья! – добродушно оскалился полудемон, тронутый их мскренностью.

Последние две причины возвышались над хозяевами Большого Халхийского Оазиса, периодически выстреливая раздвоенными языками, равнодушно взирая на столпотворение четырёх рас.

Глава 3

Остров Румы – Латенландия – Дейч.

– Приветствую отважных мореплавателей с загадочного юга в моих территориальных владениях! – выкрикнул приятным басом молодчик, тыкнув пальцем в небо: во-первых, речь вёл на франкийском языке, коим владеют все северяне и половина команды; во-вторых же, в действительности прибыли из Запретных земель (двухсуточный крюк до острова Погибших Кораблей – а теперь и «Побитых Корсаров» не официально – и задержки на нём около суток не обязательно считать).

Ната сумрачно сузила глаза и царапнула легонько кошачьими коготками в словесной форме, нежно проворковав:

– Сии воды столь же тебе принадлежат, как Дейч – Карлу Мудрому, а Птеригия – царице Птерис?

– И даже в большей степени, – ничуть не обиделся чернявый, будто ждал именно этот вопрос. – Вышеозначенным и иже с ними страны достаются по несправедливому праву наследования, независимо оттого, достойны короны али нет.

– А тебе, значит, по праву достойнейшего и мудрейшего? – слащавым голоском поинтересовалась девушка, мило улыбнувшись.

– Ты, красавица, попала в самую точку! – не стал он спорить.

– А не слишком ли молод для хозяина морей? – не удержалась от язвы Наташа.

В речи «хозяина» проявился холодный сдержанный металл, хотя с губ улыбка и не думала сползать:

– Также, как и ты – ты, прекраснейшая леди, но чутьё подсказывает, что способна постоять за свою честь без чьей-либо помощи.

Ната во всей полноте показала невозможно белоснежные зубы.

– Не каждая женщина жаждет стать безвольной рабыней тупого себялюбия мужчин!

– Странное дело, – томно вмешалась в диалог Элиза, – вы показываете нам место, а то место нам не нравится совсем; вы держите нас за красивых куколок, а мы чувствуем себя живыми. И непонятно, что делать, когда наши с вашими желания не совпадают…

Слова подруг достигли цели – задели холёного удальца за самолюбие. Голос зазвенел напряжённо и целиком обрести контроль над чувствами ему не удалось, как ни силился.

– Что такое говорите? Таких женщин, как вы, любой уважающий себя мужчина…

– Ой, да брось! – беззастенчиво перебила Пантера, махнув обречённо кистью.

Подлила в огонь масло и Лиза, не заботясь о последствиях:

– Где вы – достойные и уважаемые? Стоит нам оказать напору малейшее сопротивление, как «уважаемые» превращаются в диких зверей! Вы умеете только брать, не давая ничего взамен, кроме грубого мата, синяков и ссадин!

Кажется, Брон хватила лишку – чернец вспыхнул в ярости, белки глаз налились кровью, не ведая, отчего две молодицы так смело дерзят с ним, будто и не окружены четырьмя десятками боевых кораблей, готовых по его щелчку стереть с лика моря одинокую каракку. Экипаж «Грозы» подозревал, в чём причины, а вот спутники знают точно – так и не удосужились обнажить клинки, сонно зевали, кто-то ковырялся в зубах пальцами, аки деревенщины. Лишь строй богатырей сохранял невозмутимость на бородатых лицах – адекватные ли люди они? Никакого интереса к происходящему – лишь косматые брови иногда хмурят да гигантские кулаки сжимают-разжимают со слышимым скрипом одинаково каждый из полсотни.

– Заверяю – не все мы таковы, – чернявый едва сдерживал стремящийся наружу гнев. – Но сейчас гостеприимно прошу вас причалить к острову Румы, что всего лишь в одной морской лиге (около пяти с половиной километров) в северо-востоку.

– Увы-увы, морской князь! – Лиза огорчённо надула обветренные губки. – Наши планы несколько не совпадают, ведь нас уже ждёт в гости латенландский князь. Нехорошо опаздывать по официальному приглашению столь влиятельной особы. Вот как освободимся, обязательно заглянем на огонёк!

– Как вы смеете отказывать князю Вольного Народа? – от бешенства чернявый побелел.

Талесса и её напарница активно пользовались «весёлой» перепалкой и напряжённостью команды. Незаметно для всех они сканировали доступными им средствами окружение на предмет колдунов: создали множество «проклятых духов» и разослали оных по воздуху на вражеские корабли. Этих сущностей потусторонней тьмы невероятно трудно обнаружить даже сильным магам Нагасари, не говоря уже о северных (разве Балар да Бэрайя имеют шанс). Тёмные силуэты осторожно реяли между пиратов, разглядывая особым зрением каждого. Обнаруживая искомого, впаивались в его биополе, кое меняло расцветку и начинало бросать тёмные же лучи в пространство – такая метка отлично видна чародейкам. А врагам – нет. Нагини бросили в навершие посоха Гральриха по частице тьмы – в видимом спектре кристалл никак не отреагировал на чуждое вторжение. Однако норд легонько пристукнул по доске палубы, распространяя тем самым локационную волну. Супротивные маги на грани восприятия ощутили пространственную вибрацию, но, слава богам, всерьёз не восприяли: подобных возмущений за сутки происходит не менее десятка. Зато стихиец узрел каждого.

И присвистнул уважительно: не дурственным арсеналом располагает простой смертный человек – аж двадцать один колдун! Притом, не самых слабых. Оставив свои метки, Гральрих подумал без жалости в сердце: от сего Вольного Народа необходимо избавиться сегодня же – совместно с зажравшимся князьком всея морей. Конечно, на их место придут другие, однако то произойдёт не совсем скоро и они наверняка сделают выводы из сего поражения, если на то будет воля богов – северных али южных.

Чёрная кошка звонким колокольчиком засмеялась – до слёз из глаз. К ней присоединилась открыто Лизонька. Смех, как бубонная чума, перекинулся с кратким замешательством на странников и вирусом пошёл заражать нагасарцев. Через минуту каракка в полном составе раскатисто ржала, не в силах сдерживаться, смахивая с щёк слёзы, похватались за животы.

Можно смело заметить, что молодой князь перескочил рубеж самоконтроля, из белого сделался багровым, из уголков рта потекли слюни.

Он не отдавал никаких приказов – по крайней мере, устных – но вместе с ладьёй к «Грозе» с разных сторон медленно двинулись три фрегата. Они зажимали в клещи более крупную одиночку, держа наготове абордажные крюки, верёвочные лестницы с зацепами – или «кошки», – изготовившиеся пустить их в дело, как приблизятся на максимально допустимое расстояние.

Если приблизятся. Элиза кивком головы дала понять другим магикам, что берёт на себя срединный фрегат. Наташу мало заботили сии судна, с интересом ожидала дальнейших действий от экипажа взбеленённого чернеца. Оные итак стояли недалёко, им понадобилось всего восемь минут на остаточное сближение и изъятие из корзин абордажных средств. Бородатые мужи умело метнули оные в воздух, удачно зацепили за борт каракки, без излишней суеты поползли вверх.

Первые стрелы и бельты со свистом рассекли пространство и со смачным звуком вонзились (некоторые отскочили от кольчуг или застряли в их звеньях) в богатырей – замертво упал лишь один. Те, к сожалению, на боль и кровь не обращали ни малейшего внимания – обломили небрежными взмахами рук древки (наконечники можно выдрать токмо с мясом и сухожилиями) и, как ни в чём ни бывало, не сбавляя темпа, поползли дальше. Стрелки Вишну принялись лихорадочно перезаряжать луки и арбалеты.

С небольшим отставанием от Чёрной Пантеры, словно по озвученной команде, Ундерман и Банцемнис обнажили обоюдоострые клинки и махнули ими, срезая тали. Ната использовала чакрум по двум причинам – удобнее отсекать верёвки и, в случае необходимости, можно метнуть. Первые бородачи без криков полетели на борт ладьи, по-кошачьи ловко развернулись в падении, грамотно приземлились на все четыре конечности, потянулись за следующими крючьями.

– «… 33 богатыря, с ними дядька Черномор…» – язвительно громко процитировала кошка известное произведение Александра Пушкина, доводя до белого каления не столь положительного персонажа, во второй раз махнув диском. Сии богатыри упорно не желали валиться по принципу «мешки с дерьмом», проявляя не свойственную их телосложению грациозность.

Затем Натали оправдывалась на сто процентов. «Жгучий» брюнет, расположившись за широкими спинами здоровяков, кипел, аки вода в котелке над костром, скрежетал зубами и верил в превосходство своего флота.

Вторичный залп стрелков ещё одного отправили на ту сторону моста, в объятия к Валькириям.

Чародеи не подпустили слишком близко фрегаты, ударив по всем одновременно.

Клочки «проклятого пламени» смертоносным дождём посыпались на крайний левый, выбирали себе живой объект. Каждый клочок на мгновение замирал, незримо для людей отмечал другим свою цель и нападал на неё, окутывая с ног до головы, со сверхзвуковой скоростью. Шансов избежать лютой смерти у жертвы не оставалось даже с прыжком в воду. Панические крики глохли, не успев родиться: на палубу с глухим стуком то и дело осыпались кошмарные кучки обугленных чёрных, с жирным блеском, костей, рассыпаясь от удара на куски; редкие с плеском «ныряли» в море, к вящему неудовольствию уже кружащих рядом первых акул. Похоже, печальная пиратская баллада повторялась. Талесса, криво усмехнувшись, огляделась цепко по сторонам, дабы не пропустить случайный удар в спину али под рёбра – в отличие от Звёздных Вестников северных богов она не умела стремительно и эффективно локализовать поражённый участок тела.

Правый фрегат совместными усилиями крушили норд и напарница Лессы (имени коей путники так и не удосужились выведать). «Биолокатор» целиком скопировала – правда непроизвольно, случайно – действо подруги, пустив в ход шары «проклятого пламени», высасывающие жизненные соки и поглощающие все органические ткани, выплёвывая лишь обугленные костные остатки. На создание чар и скорости их действия требовалось в полтора раза больше, нежели подруге. Посему поддержка Гральриха не была лишней. Он стукнул с силой торцом посоха: разгорелся кристалл, вспыхнули глаза дракона (тот махнул костистыми крыльями и клацнул зубами). Невидимая волна чистой энергии с корабля прыгнула в воду, растворилась в ней без остатка, вспугнув стайки рыб и несколько акул. Море между фрегатом и караккой отчего-то запенилось, покрылось трясучей рябью. Затем пираты обнаружили поднимающиеся кверху разноразмерные пузыри, как если бы со дна просачивался газ или на данном участке море вскипало от нагрева. Воздух над водой засиял, засверкал, в сиём сиянии устремляясь выше мириадом… кристалликов соли! Достигнув нужной высоты, оные величественно замерли, кружась лишь вокруг своих осей, скрыв сплошной стеной обзор до нагасарцев. Пореяв два удара спокойного сердца, кристаллы ожили, зашуршали в головокружительном полёте. Запоздало осознали напуганные корсары: соль с невообразимой скоростью устремилась к судну, превращая людей в кровавое месиво. Рассыпаясь на микрочастицы от ударов, она доводила страшное дело до конца. Вражеское судно, белое от неисчислимой массы соли, налипшей на него, медленно пошло ко дну, заваливаясь на левый борт: кристаллики превратили его в сито от миллионов дырочек и трещин, видимых в непосредственной близости.

Магические возможности Лизы пока однообразны, но неизменно высокоэффективны, к тому же не столь расточительны по силам. Летучие ерши – этакая рыба прямиком из ада! – с голодной яростью набросились на людей. Лихо избегая вёрткими телами взмахов клинков, они рвали на кровавые куски отчаянно орущих жертв, поглощая их не жуя и не давясь. Кошмарные, загнутые вовнутрь, сталистого цвета, игольчатые зубы одинаково непринуждённо разрывали прочную амуницию, мышцы и крошили кости. Тысячи и тысячи серебристых чешуй, появляясь из ниоткуда, били в корпус. Дерево не выдерживало агрессивный напор, раскалывалось в щепки, размалывалось в труху, истончалось, зазияло множащимися чудовищно быстро щелями. А чешуя, не прекращая, била по борту, свободно проникала в отверстия, изничтожая уже внутренности. Второй корабль погружался в морскую пучину, раззадорив хищников и падальщиков свежей кровью и лишив пиршества – ерши поработали на славу, не оставили ничего съедобного (разве что меньше десятка самоих себя, попавшихся под клинки ныне покойных). Рыбки замерли в ожидании под небом, орудуя хвостами и плавниками не хуже речных прототипов. У воды сверкали серебром бритвенно острые чешуйки.

Лиза иронично скривила губы – никогда и никого чужой опыт не учил. Ещё два фрегат и две однопалубные каракки скользнули из окружения. Гральрих готовил очередную порцию выпаренной морской соли, значительно расширяя её ареал. Сложив ладони рупором у рта, Таля зычно крикнула напарникам по ремеслу:

– Будьте внимательны – на этих суднах по сильному магу. Маяки показывают, что они накапливают силу… Внимание!! – вдруг истошно закричала она во всю мощь тренированных лёгких. – С дальних рубежей также готовятся нанести нам урон!

Ната окропила себя первой кровью. Один настырный бородач успел-таки подняться на борт, пока она сбивала по головам предыдущих. Правда, единственное, что он успел сделать, так это вынуть из-за плеча двустороннюю секиру. Ната в прыжке полоснула чакрумом по адамову яблоку, прорезав горло до позвонков, тут же пнула обеими ногами в живот, столкнула умирающее тело на ладью, мягко приземлилась. Она с силой вонзила выскользнувшее из наручи лезвие в темя заползающему богатырю, дёрнула руку на себя.

Кончик окровавленного клинка ткнулся сразу за борт судна, на что-то указуя зло наблюдающему за ней князю. Глава пиратского сообщества поверил деве-воительнице, в прыжке обернулся. Он вновь побледнел – от неожиданной перспективы и страха, рот и глаза расширились до предела, губы затряслись. Ощутили изменение ситуации и его немного поредевшее воинство, обернувшееся следом.

Вьенский князь принял удар булавы на свой меч, стал отводить её. Тарбосский капитан не преминул воспользоваться дарованной передышкой: в тоже время подкатил к здоровяку, вогнал клинок почти по рукоять через пах во внутренности, с трудом прокрутил и дёрнул на себя. Побежала из страшной раны кровь и изо рта и ноздрей. Вопреки логике вещей, гигант продолжал жить: он молча открыл пасть, зрачки закатились за веки, булава опустилась книзу – он непроизвольно, переваливаясь с боку на бок, попятился назад. Воины в разбеге, исказив лица, оттолкнулись от палубы, врезались пятками в плечи, вытолкнув того за борт, резанули по накопившимся за три четверти минуты талям. Глаза невольно вперились в происходящее.

За ладьёй нечто передвигалось, приближаясь к оной, под водой, создавая буруны и волнения на поверхности – нечто, нацеленное на вражеское судно.

– Полный вперёд!! – дико заверещал брюнет, растеряв надутое величие и надменность. – ПОЛНЫЙ ВПЕРЁД!!!

– До встречи на том берегу жизни, красавчик! – кровожадно засмеялась Натали, издевательски махая ему ручкой с наручьим клинком. Сей демонический смех заставил его покрыться крупными мурашками с головы до пят.

Корабль, вопреки гравитации, поднимался ввысь, видимо, желая сравниться с птицами.

– «Летучий Голландец», – удовлетворённо пробормотала Ната и с великим удовольствием осматривая колоссальное порождение воистину Великого норда – только с большой буквы. С обретением посоха его мощь растёт в геометрической прогрессии.

«Голем» возвысился по условный пупок, держа над собой в вытянутых руках легкоплавную маневренную ладью. С неё срывался благой мат, а с песчано-каменной брони – потоками мутноватая вода, круглые глаза горели неистовой бирюзой.

– Ай да Гральрих! – искренне восхитился Вишну, приторачивая саблю к поясу и опуская заряженный арбалет.

С дальнего фрегата полетело в каракку по косой минисолнце диаметром в шесть локтей, оставляя за собой короткий сизо-белый дымный хвост. Замахнувшись корабликом, морской титан швырнул его через «Грозу», едва не задев днищем одну из мачт, что с марсовой корзиной. Специфический снаряд преградил собою огненный шар, мгновенно превратившись в факел. Не долетев до нагасарцев половину пути, солнце взорвалось осколками судна, часть из коих накрыли под собой тот самый фрегат, что плыл к трёхпалубнику.

– Очуметь! Два корабля одним метким броском! – довольно проворковала Кайя – впрочем, её никто не услышал за зрелищным светопреставлением. – Наш Гральрих-то – настоящий умница. Нужно будет в свободное время его отблагодарить!

– Смотрите, смотрите! – закричал кто-то из команды, – кажется, вперёдсмотрящий, – указательным пальцем тыкая во второй фрегат.

Все, как один, хлынули к борту, чтобы поподробнее рассмотреть локальный апокалипсис.

Второй колосс поднялся из воды рядом с врагом, махнул ладонями. Судно эффектно, с тучей брызг, взметнулось ввысь, разваливаясь на куски и падая с людьми на корм хищным рыбам. Он широко зашагал к окружению, двигая в их стороны высокие волны.

Первый поступил точно также – в обратном направлении.

Покуда «големы» развлекались с пиратским флотом, маги каракки на излёте сбивали стихийные и хаотические снаряды, коих становилось с каждой секундой меньше. Враг дрогнул, совершил банальную, непоправимую уже, ошибку – запаниковал, превратившись в запуганных блеющих, удирающих разрозненно или мелкими группами, овец. В спешке и сумятице они огрызались боевыми чарами, не причиняющими видимого вреда порождениям земной магии (а если и причиняли, то «раны» быстро затягивались), кто-то даже критично наткнулся сам на редкие рифы или островки али им помогли искусственные волны – как же глупо.

– Ни один не сбежит, – нейтрально констатировал Банцемнис, пряча меч за плечом в крепления. – Наши воины быстрее разгон набирают.

– Ты прав, – откликнулась Пантера, поворачиваясь к Вишну и живым «локаторам». – Я думаю, не стоит отказывать покойному князю в гостеприимстве. Раз он не может теперь указать безопасный путь, то сделают это совместно наши очаровательные девушки (те задорно, хоть и чуточку устало, присели в поклоне и, журча весенними ручейками, пошли к носу) и глазастый вперёдсмотрящий.

Капитан кивнул молоденькому нагу – мол, давно принять тот факт, что приказы Чёрной Пантеры также принимаются без обсуждения. Откланялся и лично, раздавая команды. «Гроза морей» и на сей раз не подвела своих строителей, присвоивших ей столь громкое название – то, что в двух неравных противостояниях уцелела благодаря гостевой помощи, вопрос не существенный.

Остров Румы представлял из себя сплошные скалистые образования, постепенно возвышающиеся к центру, со слабой растительностью и облюбованные крикливыми птицами и крылатыми рептилиями. В буквальном смысле ими кишели и суша, и море вокруг. А вот от центра они держались подальше, попросту игнорировали, как если бы там дислоцировалась аномальная зона, ничего живого не впускающая. Почти стопроцентная вероятность того, что на том месте одно из поселений Вольного Народа, куда настоятельно приглашал молодой князёк. Мысли Вестников подтвердили вслух Вишну, Лесса и вперёдсмотрящий.

Бросив якорь в половине малой лиги от западной оконечности острова, путники и Талесса отправились к берегу в ладонях подоспевших «големов», так и замерших в мелководье в присядь истуканами в ожидании. От кромки к вершине вела не широкая тропка, на коей умещался лишь один прохожий в ряд. По ней шесть странников и пошли кверху, сканируя пространство в радиусе полутора малых лиг вокруг. Они ступали бесшумно, то и дело вертя головами на 360 градусов – не заметить фантастическое морское сражение с самой верхней точки острова казалось невозможным. А, значит, их могут поджидать вереди засады и ловушки. Не стоит ожидать, что северные разбойники будут столь же беспечными от безнаказанности, как южные собратья по ремеслу с острова Погибших Кораблей.

Воины держали клинки наготове, в правой ладони Пантеры смертоубийственный чакрум, выдвинуто левое наручье лезвие. Кайя держала вокруг себя летучих ершей, изготовленные метнуться на любого ворога, в том числе пущенные стрелу, болт, пику или дротик. Отставший от группы Гральрих проводил время с пользой для будущего дела: он оживил пять высоких пней, заставил со скрипом выдернуть корни из каменистой почвы, «одел» в броню из плоских скалистых осколков, вставил гибкие каменные «руки». Оные покорно и беззвучно шагали на корнях за создателем: на вид неуклюжие, некультяпистые уродцы, могущие вызвать отвращение и страх у случайного стороннего наблюдателя.

Наташа немного разочаровалась в горе-корсарах: неужто они настолько уверенны в своём флоте, что не сочли нужным установить охранение ключевых островов архипелага? Прячущаяся в узкой расщелине между разновысотными скалами двойка полуобнажённых стражей не в счёт. Те выдали себя, вспугнув рыболовного крылатого ящера, возмущённо заверещавшего. Элиза сию секунду вычислила направление и направила туда рой обрадовано заклацавших зубами ершей (не хуже, чем их предыдущий хозяин с бывшего Гнилого озера в Птеригии). Короткие захлебнувшиеся крики отчаянья и через три минуты довольные летучие рыбки вернулись к месту с несколько округлившимися брюшками.

А через лигу показалось крупное укреплённое поселение, уютно расположившееся в чудной долине между острогранных скал. Оно окружено горотьбой из частокола и густым высоким шипованным (возможно, ядовитым) кустарником, непонятным образом процветающим на камнях (хотя, говорят в России, что Лев Толстой вырастил на камнях хрупкие цветы), он к тому же упорно взбирался на, казалось бы, неприступные скалистые формирования.

Сторожко, дабы не порезаться об острые грани, взобрались на левый от тропы утёс, вглядываясь изучающее в пиратское логово и окончательно убедившись в одной истине: о гибели сорока кораблей и князя они не ведали ни сном, ни духом. Разношерстно одетый, обутый люд беспечно ругался, веселился, смеялся, иные пьянствовали, другие дрались меж собой на кулаках или с оружием в руках, третьи делали на оных ставки, четвёртые бесстыдно миловались в псевдоукромных уголках – в общем, хаос и бардак!

И при этом: мощные деревянные двустворчатые ворота, окованные стальными полосами, пластинами и шипами – на данный момент (о, чудо!) наглухо затворены. По обе стороны от них возвышаются бревенчатые, выглядящие непоколебимыми, стрелковые башни с узкими окнами-бойницами, за коими угадывались охранники (а, может, и маги – чего нельзя исключать); выше – крытая площадка с незаряженными баллистами и без персонала обслуживания. За стеной заметны задранные кверху ложа шести катапульт – по три слева и справа от башен. В остальном поселение немного отличалось от южного аналога: та же хаотичная застройка, те же жилые дома, амбары, хранилища, мастерские, две кузни – и так далее, – образующие кривые улочки, переулки и тупики. В центре – свободное пространство, отданное площади с эшафотом: казнь здесь в почёте.

Как ни присматривались, ни подростков, ни малых детей не узрели. Кошка злорадно улыбнулась и прошептала:

– Граль, отправляй своих… «рыцарей», а до того расчисти им путь в посёлок. Лесса, начиная представление, устрой им феерию. Как только создания проникнут за ворота, выдвигаемся я и Кайя.

Князь и капитан нахмурились, предчувствуя в очередной раз тыловую роль – и каковы же были удивление и радость, когда пророчество не сбылось.

– Ундерман и Банцемнис – с разрывом в пять минут замыкаете вторжение, – закончила Ната – и хотела бы оставить у тропы, но не имеет смысла, поскольку она и вход и выход – её легко проконтролируют маги.

Безобразная пятёрка выскользнула на дорожку и, не скрывая своего присутствия, поползла вниз, к створкам с таким видом, будто собралась брать оные на грубый таран. Интересно, заметили этих тварей непонятного происхождения стражи? По идее, обязаны! Если нет – грошь цена карательным войскам с континента.

Норд спустился немного ниже от греха подальше, привычно стукнул торцом посоха – вспыхнули кристалл и глаза симбионта. Волна спрыгнула со скалы, добежала до ворот, башен и катапульт, нырнула под названные.

Ната с Лизой сползли к основанию утёса, разоружились. Элиза, забыв смутиться присутствующих мужчин (к тому же давно обходящихся без женских ласк) и покраснеть от стыда, споро разделась, вытянула руки, сжав до хруста пальцы в кулаки, глаза потемнели и потемнело вниз от адской боли, возникающей при каждой трансмутации организма.

Каменные щупальца, обрётшие гибкость молодой виноградной лозы, прорастали к небу с обеих сторон поселения. Люди, заметившие сиё, по-первости недоумевали, что за «растения» такие диковинные. Затем, когда рост закончился, а на кончиках образовались зубчатые шары диаметром в локоть, оголтело заорали. Когда же смельчаки попробовали их на прочность топорами да секирами, щупальца угрожающе зашевелились. Первые удары шарами размозжили героев об землю. В поселении началась и разрасталась паника, люди бежали, куда глаза глядят, образовали заторы и столпотворение, поскольку убегать-то некуда.

Вторая и третья серия ударов развалила на части врата, вратные стойки, башни и катапульты. Разбойничьи боевые маги разом атаковали уже застывшие «лозы». Стихии и хаос стёрли в порошок их, но в образовавшийся проём вбежали неуклюжие создания на корневых отростках, укутанные в каменную броню. Следом за ним плыл чёрный туман, источающий зловоние и заставивший закашляться. Колдуны ещё успели выпустить по снаряду, но они не причинили сколь-нибудь серьёзного вреда, ни пятёрке созданий, ни едкому туману.

Не имеющие ни разума, ни воли, ни эмоций, пни рвали на куски живую плоть, быстро ломая неорганизованное сопротивление. Сделавшее своё коварное дело «проклятое пламя осело на площадь и растворилось в вечернем воздухе без остатка, за коим ожидали своего час два странных существа; рыжая обезьяна ростом в шесть локтей и рунированным мечом на перевесе, и нечто, абрисами смахивающее на среднерослого человека в тёмно-синей броне.

Обычно крыса избегает столкновений с тем, кто заведомо сильнее её, но если загнать в угол, она бросается на обидчика в последней отчаянной попытке. Божественские пираты всегда брали количеством и героями не слыли. Сейчас их откровенно припёрли к стенке твари, неизвестно как проскользнувшие мимо плотного заслона (не со дна же морского явились?) Уцелевшие поселяне в едином порыве обнажили клинки, набросились на врагов, считая, что терять более нечего, кроме жизней.

Нату атаковали сразу две валькирии, злые, как тысяча баюнов: чернявая – с саблей и блондинка – с двумя узкими длинными кинжалами. Натали подумала было с ними поиграть, но вспомнила о неумолимом течении времени. Потому непринуждённо вырвала из ладоней саблю и единовременно метнула за себя её, как копьё, и изящным высоким ударом стопы в лицо сбила брюнетку наземь, расквасив его до состояния, не совместимого с жизнью – её глаза мёртво и удивлённо смотрели ввысь, словно вопрошая Сатурна и Руму: как так – я же ещё молодая и красивая? Пантера повернула голову назад: блондинка тоже с неверящим взором, держась обеими руками за рукоять, торчащую из солнечного сплетения, вначале упала на колени – и завалилась на левый бок. Мелькнули ненадолго досада и сочувствие: сии две дурёхи могли бы выйти замуж за влиятельных господ, рожать детей, жить и радоваться жизни, а вместо этого их тела остывают в центре бесплодного острова и станут, скорее всего, пищей для летающих падальщиков.

Лиза издавала леденящий неокрепшие души рёв, умело разила мечом, перерезающим врагов, как хрупкую тростиночку, выбивала чужое оружие. Иногда она пиналась или лягалась, подхватывала над собой кого-нибудь свободной рукой и швыряла на наседающих али сбегающих. У проёма орудовали Клармаркай с Корисом, не выпуская на тропу из «долины смертной».

В конце концов, Кайе стало забирать чужие жизни тошно – даже жизни разбойников иногда что-то стоят. Они – проблема континентальных государств, а не путников. Уперев кончик клинка в землю, обезьяна запрокинула голову и во всю мощь своих лёгких протяжно зарычала: рычание проникло в души людей, в разы участило сердцебиения, остановило битву. Выдохшись, Лиза замолчала.

Воспользовавшись заминкой, громко заговорила Ната так, словно молотом гвозди забивала – весомо:

– Я хочу, чтобы все, кто уцелел, собрались в десяти локтях перед нами. Прятаться в домах опасно для ваших же жизней: если мои маги заприметят кого-то в жилищах, они будут немедленно разрушены теми же каменными «лианами», что обрушили ворота, башни и катапульты. В случае неповиновения все будут убиты, а деревня сожжена до основания. Как вы заметили, Вольный Народ не столь уж неуязвим даже в своём доме, под защитой огромного флота, магов и коварных рифов. Ладно – всё сказанное выше лишь лирика, я же предлагаю вам взаимовыгодное соглашение.

Жалкие остатки удручённых поселенцев стали медленно, неохотно и обречённо стягиваться к указанному месту, ловили каждое слово бронированного существа с женским голосом, а фраза «взаимовыгодное соглашение» возродила угасшую было надежду: неуёмная непоседливая жажда жизни – вот что Вольный Народ отличает от «сухопутных «мертвецов»», они всегда цеплялись за любую возможность задержаться на грешной земле, точнее, в грешном море. В глазах вспыхнули искорки.

– У берега стоит каракка с Земными Стражами, – пояснила между тем чёрная кошка условие соглашения. – Мои люди после долгого утомительного плавания нуждаются в еде и питье. Так вот – условие таково: если вы хотите и дальше встречать рассветы и закаты, вы вместе с моими воинами и «духами» всё указанное соберёте компактно в заплечные сумы и мешки – по одному на человека и по два на меня, обезьяну и «духов». От носки освобождаются только маги, думаю, по понятным вам причинам.

– То есть, мы оттаскиваем к берегу вышеозначенное, – глухо уточнил русоволосый мужчина невнятного возраста из-за уродующих лицо шрамов, – вы взамен оставляете наши жизни?

– Всё верно. Неповиновение, попытка к бегству или использование скрытых от нас ловушек, прочие нюансы будут караться незамедлительно долгой и мучительной смертью. Сейчас вы можете отправиться на тот берег жизни легко и быстро, но по заключению соглашения до самой кромки воды вы становитесь нашей собственностью – нравится вам это или нет. Итак – кто считает, что лучше умереть, чем стать собственностью – по сути, вещью – даже на несколько часов, пусть выйдут из общей группы…

Как и предполагали нападавшие – все до единого из уцелевших ухватились за призрачный шанс продолжить коптить небо. Слова бронированной незнакомки почему-то внушали доверие. Их разоружили, раздели почти до нага, дабы исключить использование колюще-режущих предметов, спрятанных под одежду. В прошлый раз, на острове Погибших Кораблей, слабеньким гарантом повиновения послужили ребятишки (и то, помнится, один взбунтовался), нынче призрачным залогом являются жестокий страх и надежда жить.

Управились быстрее расчётного – через три четверти часа процессия направилась в обратном направлении с полными сумами за спинами. Впереди шёл «Трон», позади двадцать носильщиков, меж ними «древесные духи» и рыжая обезьяна, за людьми Ундерман с Банцемнисом, замыкали – в отдалении – колдуны, готовые в любой момент задействовать чары. Невольники чувствовали себя паршиво, им было очень неуютно – мягко говоря – под надзором могущественных врагов, подозрительно невесомо несущих тяжёлый груз, под которым их малость сгибало к поверхности тропы.

До берега добрались, слава всем богам, без эксцессов и приключений, не считая шока поразившего пиратов от увиденного на море. Сбросив мешки, их поразил столбняк. Разумеется, не громада одиночной каракки поразила: во-первых, пара могучих «големов», охранявшая судно, а, во-вторых, и ещё больше – многие и многие громады мусора, устилавшего почти всё видимое пространство, во фрагментах которого, очевидно, определили знакомые очертания.

– Что – это?.. – задал кто-то севшим голосом вопрос с едва сдерживаемым всхлипом.

– Ваши напали, мы успешно отбились, – простецки ответила Пантера, словно удивлённая их недогадливости. В её приказе послышался колючий мороз: – Уходите, пока мы не передумали.

Люди с отчётливой ненавистью повернули к ней лица, искажённые великой скорбью и жаждой мщения.

– Мы оставили вас в живых в назидание другим флибустьерам. И если бы у нас было достаточно времени, то прошлись бы по островам мечом и магией и выжгли шакалью стаю без сожалений и упрёков!.. Идите! – последнее слово, от которого повеяло замогильным холодом, и пришедшие в движение колоссы здорово подогнали бывших рабов, мгновенно позабывших о только что пережитых эмоциях.

Разгоняя толстыми ногами плавучий могильник, один из гигантов подобрался к хозяину с друзьями, наклонился, положив тыльные стороны рук на землю. В левую ладонь сложили снедь, в правую погрузились сами. И прежде, чем «голем» поднялся, Кайя издала во след утекающим протяжный боевой клич-рёв, подстегнувший их скорость.

После того, как тронула в конечный путь «Гроза морей» (конечный, разумеется, для странников на борту – дальше, наверно, пешком по Ничейным землям, если у латенландцев нет на этот счёт вспомогательного плана по перемещению северных воинов с юга), осторожно раздвигая носом вороха сора, Вишну сообщил неприятную новость. Оказывается, за время из отсутствия колоссы с интервалом, по очереди, обнаружили, догнали и уничтожили ещё пять вражеских кораблей. Ежели так дело пойдёт и дальше, их могут значительно задержать – рано или поздно дно опустится и колоссы скроются под водой, а плавать они не в состоянии в виду своей непомерной массы.

– Капитан, – не подав и виду, спокойно обратилась девушка к Вишну, – пока есть возможность, держите судно в мелководье.

– Я и сам тоже самое хотел предложить, – признался он.

Ната благодарно улыбнулась:

– Значит, наши мысли совпали.

Ночь, звёздная и лунная, благоволила к отважной команде. Выбравшись из плена хлама, судно устремилось в разгоне на северо-запад, держа путь мимо острова Сатурна.

Хотя, по заверениям многоопытного капитана «Грозы», расстояние до восточного побережья Латенландии было примерно таким же, как от острова Погибших Кораблей до острова Румы, всё же добрались до второй протоки дельты реки Чистой, берущей своё начало Драконовых гор Хризолизы, за пять суток и тринадцать часов. Немыслимо, по мнению всех членов экипажа.

Широкая протока гостеприимно началась в Латенландском море, в разрыве прибрежного льда, куда уверенно скользнула каракка. Все до одного замерли в ожидании – чего? – у правого борта, когда она зашла в пресные воды.

– Нас не просто ждут, – резюмировал Вишну, держащийся между Пантерой и Кайей. – Латенландцы знают о времени нашего прибытия. Гляньте на воду – та полностью очищена ото льда, хотя стоят трескучие морозы. К тому же «Грозу морей» ведут без нашего участия.

Девушки опасливо глянули на седого нага:

– Мы в опасности? – прямо спросила Лиза.

– Нет, – он искренне, по-отечески добро, улыбнулся, как умеют только наги-мужчины. – Хранители ради вас, впервые за две тысяч осеней с «хвостом», открыли «светлый коридор». Они помогут вам даже ценою бесценной жизни одного Хранителя. Дружелюбия не ждите, но и враждебности не будет.

– Благодарим! – и два дивных создания заставили покраснеть его на краткий миг, запечатлев на небритых щёках по поцелую.

Недолго корабль оставлял в кильватере изумительно чистые воды дельты. Он замер у небольшой каменной пристани, где и успешно пришвартовался. На возвышающемся берегу гостей ожидали десять монахов в простых зелёных плащах, с накинутыми на головы капюшонами и открытыми для стороннего обзора лицами. Впереди – настоящий хранитель, окутанный тайнами неведения непосвящённых и легендами. Он на целую голову выше самого рослого монаха, длинные волосы и густая борода посеребрены благородной сединой, в серо-стальных глазах можно прочесть лишь спокойствие и умиротворение, тогда как его адепты закрыты от любых проявлений эмоций и чувств. Что ж – встретили сдержанно-вежливо, – уже неплохо.

Путники спустились по рапу без корабельной команды, оставшейся на борту, сблизились с латенландцами. Хранитель осмотрел каждого внимательно, цепко и быстро, но на Лессе задержал взгляд несколько дольше – в нём угадывались вопрос и лёгкое любопытство: навроде – тебе-то зачем? Лесса нервно пожала плечами, опустила в утоптанный снег глаза. Адепты заинтересованности не проявили вовсе – однако подали по меху (конечно же, с сансарой – говорят, что чопорные и набожные латенландцы не чураются сего благородного напитка) каждому участнику. Они без задней мысли приняли и хотели приторочить уже к поясу, но бородач помахал указательным пальцем перед своим лицом и настоятельно порекомендовал:

– Сейчас!

Сейчас так сейчас – терять нечего, боятся подляны нет желания. Ната с Лизой подали пример друзьям: отвинтили крышки и принялись большими глотками опустошать сосуды с ароматно-обжигающей жидкостью. Приятное тепло с последней каплей охватило тело, волны энергии разлились по каждой клеточке, выветрили усталость и апатию, наполнили смыслом жизни…

– Вот ничего себе! – восхитился произведённым эффектом Корис, последним допившим божественную сансару и отдавшим бурдюк в хозяйские руки. Он сбросил под ноги опостылевшие меха, поскольку стало очень жарко в них, глянул на сотоварищей – они во всех действиях опередили его. – Я чувствую себя богом… – начал он возбуждённую тираду и наткнулся на Наташин пальчик, прислонившим его к своим губам – тихо!

Она чувствовала – как и все, испившие чудодейственный напиток – тоже самое, но сумела усилием воли сдержать эмоции, охватившие её: вместо хмеля – повышение тонуса до вершин Джомолунгмы, вместо сонливости – непреодолимое желание сразиться со всем войском Бэрайи. Лишь бы не отпустило до победы над оными – али поражения. Потом – задача двадцатая.

Пантера вынула аккуратно с потаённого карманчика, с внутренней стороны лифа, величайшую драгоценность Винэру и его же величайшую погибель – таинственный «ключ»-артефакт в форме миниатюрного дротика для духового ружья, опустила в протянувшуюся широкую ладонь Хранителя, тут же сжавшего её в кулак и сложившего заботливо куда-то во внутренние отделы плаща. Его лицо неожиданно смягчилось, чуть расслабились и повеселели неофиты, до конца не верившие в благополучное возвращение второй половинки.

Хранитель заговорил неожиданно, мрачновато и печально, с неотвратимостью рока, сбив с гостей эйфорию всемогущества, заставив тем их напрячься:

– Бэрайя-маг начал кампанию значительно раньше ожидаемого. Он уверенно почти седмицу оттесняет по всем фронтам войска Дейча и его союзников. Причём, не спасают положения ни знаменитые легионы, ни маги. Другие расы и разумные порождения магии не принимают участие в сражениях, предпочитают оставаться в стороне. Возможно, ждут финала, дабы уничтожить ослабшего победителя, кем бы он ни был – хотя я надеюсь, что суждение правления ошибочно. Наверно, впервые в жизни этого страстно желаю.

– Тогда чего мы ждём? – вспыхнула возмущённо Пантера. – Пора отправляться, ведь путь не близок и пролегает через Ничейные земли! – её друзья были того же мнения.

За спинами почти враз заголосила команда «Грозы», устремилась на верхнюю палубу, показывая вниз по течению.

– Их мы ждём, – невозмутимо ответил монах и издал в небо красивый тонкий переливчатый свист.

Странники несказанно обрадовались и одновременно удивились: по реке, выплёскивая волны на оба берега, высоко задирая колени, синхронно размахивая руками, на бешенной скорости бежали «големы»! Бирюзовые глаза излучали яркий свет, то и дело в паническом страхе из воды выскакивали серебристые рыбины, иные уже дёргались на снегу, замерзая и задыхаясь. Не понимал и норд – вторую половину странствия каракка летела по волнам гораздо быстрее, соответственно двойка должна была отстать от неё примерно на сутки. Или опять латенландцы поспособствовали?

Недобежав тридцати осаньи до судна, не замедляя шага, «големы» по косой выпрыгнули на левый берег, приземлились на руки, прокатились через голову по спине, оставляя в сугробах великанские следы. Вскочили на ноги за людьми и замерли, ожидая, как обычно, дальнейших указаний, не удосужившись стряхнуть с себя налипший снег и корки замерзающей воды от верха голеней. Какие же они гиганты!

И по пояс в море колоссы производили впечатление, однако во весь рост, на суше – люди с нагами на их фоне выглядели мелкой тлёй. Настоящие атланты из древнегреческой мифологии, держащие на плечах небо.

– Дорогой Гральрих, – призналась Лизавета, разинув ротик, – ты величайший маг на Винэру! Таких не было, нет и не будет!

Смущённый от похвальбы виккелец потупил скромно очи «як красна девица».

– Присоединяюсь к твоим словам и преклоняюсь пред необычайнейшим талантом всех времён и народов, – согласился Хранитель и, действительно, чтобы дело не разошлось со словами, повернулся к стихийцу, прислонил ладонь к сердцу и отвесил низкий поклон. Не опозорили учителя и ученики. Норд не знал, куда себя девать – никогда так открыто им не восхищались. – Гральрих, мне нужно, чтобы ты открыл ментальный доступ к ним для меня, – и, встретив недоумевающий взор, пояснил: – Я отправлю им направление маршрута: в море они тебя чувствуют, поскольку сам не отрывался от моря – на суше же обязательно потеряют.

Путники недоуменно нахмурились, в зрачках заплясали искорки ярости.

– То есть? – сделав шаг вперёд, холодно вопросила Ната.

– Элементалы (?) чересчур медлительны. Вас доставят по воздуху они – за сорок пять часов, – он указал пальцем за свою спину.

Из-за плеч титанов выскользнули шесть белых молний, пролетели над их головами навстречу друг другу, сделали крутой разворот и стали возвращаться к людям, снижая скорость и высоту, приземлились в ста локтях на снег, с обеих сторон, побрели неуклюже к ним, опираясь при ходьбе на задние перепончатые, с крючковатыми когтями, лапы и согнутые крылья с натянутой на них тонкой оперённой кожей. Туловище птичье, позвоночник оканчивается стреловидным хвостом-балансиром, над широкими бледно-синими, с вертикальным ромбовидным зрачком, глазами короткие треугольные рожки (или костяные пластины?), морда сильно вытянута, заканчивается роговым клювом, из краёв челюстей наружу топорщатся кривые зубы (наверняка имеются и внутренние ряды зубьев). Клювами они ткнулись в напрягшихся путников, внимательно, с явными проблесками ума, и изучающе разглядывая их.

– Какая интересная «птичка»! – первой пришла в себя Талесса, медленными движениями коснулась кончиками пальчиков кожи за клювом, сторожко провела по ней. Она дрогнула, когда летун громко засопел, выпуская из шевелящихся ноздрей горячие облачка пара, частью замерзая на морозе кусочками льда на коже амуниции, зрачки опасно расширились, жёстко вперились в неё. Её показалось, что латенландский айсптер чего-то ждёт от неё, каких-то определённых действий.

Нагини сосредоточилась на нём, на взгляде его, припоминая о них всё, что знала… И вдруг обрадовано растянула чувственные губы в улыбке, радостно выкрикнула друзьям:

– Смотрите драконам прямо в глаза без страха и агрессии!

Сама же провалилась в густую холодную серебристую паутину нервных волокон, окончаний и узлов, невидимо поднялась, заскользила по отдельным «ниточкам» в неопределённом и неопределяемом направлении. Точнее не было ни здесь, ни привычных сторон света – только сия нейронная сеть, она на ней – и чёрная пустота повсюду, где нет сети. Так было недолго и небыстро – так было вне времени – нагини обнаружила полыхающий и пульсирующий красным отросток с шевелящейся сетью нитей, тянущихся к ней, зовущих и манящих. Озябшая Лесса вначале засомневалась, неведомым образом затормозила скольжение, однако нечто (или некто) толкнуло её в спину мягко и настойчиво. Неудержавшись, добежала на ногах до «бутона»: нити, ударяя её биоэлектрическими разрядами, обхватили прочно тело. Отросток зазеленел, от него зелень начала распространяться по всей паутине, нагреваясь…

Таля обнаружила себя на левом берегу канала визжащей, с широко распахнутыми изумрудными глазами и разросшимися до предела зрачками. Её дракон приглашающее развернулся правым боком, для большего удобства наклонил его, отставив, насколько возможно без нарушения устойчивости, правее и назад крыло. Оказывается, на спине установлено седло с фиксирующими креплениями без паланкина или хотя бы со шторками и навесом: насколько знала девушка – на высоте значительно холоднее, чем на земле. Айсптер повернул к ней морду, а умный взгляд без слов вопрошал: чего медлишь? Только умерив тяжёлое дыхание и бешенный сердечный ритм, оные вновь зашкалили от возбуждения, когда она взбиралась по скользким гладким чешуям, меж коими рос мягкий тёплый подпушек. Айсптер клювом помог ей взобраться на спину, поочерёдно утыкаясь то под подошвы босых ног, то упругие ягодицы.

Хранитель едва заметно довольно озирал картину приходящих в себя – после нейронно-эмоционального взаимодействия разных биологических видов – гостей. Хвала богам – латенландские айсптеры позитивно приняли всех – а могло быть гора-аздо хуже! Эти летуны очень своевольны и свободолюбивы, дрессировке не поддаются с рождения (живородящи по объективным причинам), никогда полностью не подчиняются и сильнейшим природным магам, но от симбиотической связи не часто отказываются: для такого сложного неизученного процесса предполагаемый друг должен соответствовать качествам, поддающимся только драконьей логике.

– Большой латенландский айсптер или ледяной дракон Латенландии, – буднично сообщил Хранитель, – отличается от северных айсптеров Виккелы, – кивок в сторону норда, – не только внешним видом и габаритными размерами – но и общительностью. Они готовы сотрудничать с представителями различных рас лишь на своих условиях – и мы на это идём по многим причинам.

Земля под ногами легонько завибрировала: за разговорами старший монах не забыл отправить ментально навигационный маршрут «големам» – Гральрих сиё «увидел» и отправил по последнему их месту назначения. Элементалы развернулись на пятках и потопали в Дейч – через Ничейные земли. Отличные бойцы, однако северянин создавал около двух седмиц назад для одной-единственной цели: у острова Погибших Кораблей уничтожить две вражеские каракки, захватившие «Грозу морей» и убившие нагуалей – то есть, рано или поздно они «выдохнутся» и рассыпятся на составляющие себя (песок, камень и отчасти водоросли и морская соль). А спасла их Пантера, предчувствовавшая новое нападение пиратов, потому пришлось продлить магическую жизнь. Сам норд никогда себе не принадлежал до конца, всегда кто-то управлял его судьбой с рождения: мама с папой; наставники по стихийному колдовству в объединённом храме Сатурну и Руме, духовные учителя и, разумеется, правящая Ледяной страной чета. Он отличный Повелитель Стихии Земли и исполнитель чужой воли, даже научился создавать разнообразные порождения, а до того зачаровал под себя нейтральный нагийский посох, но не догадался из-за нехватки самостийного опыта использовать элементалов в долгосрочной перспективе.

– Вы отправитесь на айсптерах верхом, – продолжал между тем Хранитель, – но пообещаете мне лично, что, как только достигнете поля брани, невредимыми отправите их обратно в Латенландию – и в битве их использовать не станете! – взгляд оставался спокойным, а в голосе проскользнули нотки… просьбы?

– Мы понимаем огромную ценность ледяных драконов для страны, потому не злоупотребим оказанным нам доверием и не опорочим законами гостеприимства! – кинула в нетерпении возбуждённая Натали – побывали в гостях, пора бы и честь знать!

Айсптеры, ощущая кипящий адреналин в крови симбионтов, заразились тем же: подняли туловища, твёрдо опёршись на крылья, развернулись предположительно в сторону Ничейных земель, повернули один глаз синхронно к седокам, как бы вопрошая – мы летим али будем выпаривать яйца на снегу?

– Помните: айсптерам нельзя приказывать – но можно просить! – предупредил на последок старший монах.

Путники помахали ладонями команде «Грозы», всё это время с любопытством наблюдавшей с борта за берегом и не торопясь поднять трап. Они дружно замахали в ответ.

– Прощайте, друзья! – выкрикнула Элиза. – Благодарим за тепло, теплоту и радушие, оказанные нам!

– Прощайте и вы, друзья! – прочувствованно прошептал Вишну – а сердце защемило от глухой тоски.

Очень жаль, что они всего лишь гости на Винэру – да благословят их все боги мира! – ежели одолеют ворога, то навсегда покинут сию планету. А они так много сделали для неё, невзирая на препятствия, творимые недругами.

Латенландские драконы оттолкнулись от утоптанного снега, неуклюже замахали крыльями, дёргая при этом всем телом, за несколько секунд поймали баланс – передние конечности «нащупали» восходящие с земли потоки, взмахи выровнялись, тряска прекратилась и айсптеры начали плавный изящный подъём. Скорее всего, без всадников они взлетают быстрее и сноровистее.

По мере удаления объекты уменьшались в размерах, а география, наоборот, расширялась, обнажая новые и новые достопримечательности – и теряя из виду по мере набора высоты. Вот уже видно несколько русел дельты, льды Латенландского моря.

Набрав же высоту, «птахи» несколько раз ударили крыльями и устремились в путь-дорогу, оставляя позади два-три десятка лиг пространства. Когда заканчивалась ничейская часть дельты, у крайнего левого русла зоркая кошка узрела невозможное – крупный город, обильно освещённый чем-то вроде виккельских люминофоров. Она призадумалась: значит, разумная жизнь в своеобразной зоне отчуждения не ограничена двумя посёлками в Южном Коридоре. Теперь в её душе высеялось зерно сомнений: так ли уж пресловутые Ничейные земли ничейные? Почему бы на них не обитать, к примеру, настоящим оборотням, дриадам, эльфам, северным ламиям, вампирам, разновидностям готрельских и персейских драконов и прочим разумным существам, некоторые из коих «вымершие» тысячу-две лет назад и более? Это люди разучились уважать, любить и принимать природу во всём её великолепии, грубо отчуждаясь от материнского лона – другие расы могли остаться благодарными сынами и дщерями. Даже многие представители технократичных землян пытаются вернуться к чистым истокам матери-природы, кто-то успешен в этом предприятии. К примеру, Ната краем уха слышала о появлении в некоторых бывших советских государствах родовых поместий и поселений.

В целом путники настроены позитивно. Ещё немного – и странствия закончатся для всех. Князь Ундерман внутренне кипел, не смотря на лютый холод и встречный ледяной ветер. Он отчаянно боялся, что в мире живых не увидит, не обнимет горячо ни свою семью, ни вьенцев. Он не верил в то, что Бэрайя-маг, начав кампанию протии винэрцев, позволит лесным поселениям и дальше существовать: скорее всего, они стали частью проклятой армии. Единственное, что ему остаётся – убивать врагов и крошить, крошить и убивать, пока сам не свалится от тяжёлой усталости замертво или неприятельского клинка. После чего с радостью воссоединится с близкими по ту сторону моста. В том, что останется лежать костьми на поле боя, Клармаркай ни на секунду не сомневался.

Также, как и Банцемнис. Только, в отличие от друга, присутствовал в прекрасном расположении духа, ничто не могло заставить его унывать – в том числе будущая собственная гибель. Ведь отдаст свою жизнь во имя всеобщей жизни в подлунном мире. Корис верил – Бэрайя северные страны почти наверняка сравняет с лицом земли, но нагасарцы ему не по зубам. Не любят наги чужаков – но если мирян принимают в свои ряды, то агрессоров беспощадно уничтожают, весьма эффективно не раскрывая собственных тайн более двадцати веков. Даже бескомпромиссные, жестокие и наглые лапаротомы не смеют вторгаться в их земли безнаказанно. Хотя… За три с половиной весны многое могло измениться не в лучшую для людей и нагов позицию. Да что там – сиё и произошло: Бэрайя-маг развязал войну до спрогнозированного южанами срока! В общем, умирать за стоящее дело не страшно, – куда страшнее, если гибнешь заведомо бессмысленно.

Да здравствует божественная сансара и те, кто её изготовляет! Трансмутанты ввиду своих биологических особенностей гораздо устойчивее людей к различным неблагоприятным условиям, в том числе к контрастным перепадам температур, а после выпитой сансары и вовсе потеряли чувствительность – как минимум – к так называемым «гиперборейским» (для сравнения, на Земле – «сибирским») морозам. При том, что северный полюс намного холоднее и суровее южного. Лиза восхищённо высматривала инопланетные для неё ландшафты с высоты птичьего полёта или выше. Тундра, лесотундра, леса, луга на многие сотни лиг простирались на равнинах, иногда небольших всхолмиях, однако ничего, похожего на описываемые друзьями горы в Дейче и Ледяной стране. Она кратко побывала в Жреческих (или Шамановых) и не успела впечатлиться из-за страшной спешки: Птерис получила от тамошнего горца (кажется, его звали Муэрто) необходимую им помощь и группа тайком отправилась через Пограничье в таинственные неизученные земли, на тот период сильно сомневаясь, что когда-нибудь вернуться домой. Дорога в Запретные земли – дорога без возврата. Так считали и считают до сих пор «северные варвары».

Те, кто выживали в тот период, пока их не встретят разъезды, в основе своей не стремились к возврату, особливо познав прелести нагасарского быта. А змеелюди вовсе не столь отвратительны – если не сказать больше – как их описывали древние легенды и мифы, дошедшие до нынешних дней. Талесса знает об этом не понаслышке. Сама же, никогда не бывавшая до сего момента даже в Латенландии (хоть та и доступна до некоторых пределов для нагасарского присутствия и поклоняется тем же богам), с той же жадностью, что и оборотни, наблюдала за мелькающими под брюхом дракона суровой природы в светлое время суток. Ночью возможно любоваться звёздами али облаками над головой, расположенных настолько близко к всадникам, что, казалось, протяни ладонь – и дотянешься.

После почти двух суток беспрерывного полёта, утром, шесть ледяных драконов пересекли знаменитые гряды Рудничных гор, точнее, южные их оконечности, миновав за указанное время Ничейные земли, Гранулиду и Алексию. Они вторглись в воздушное пространство Дейча, низко пролетели над Тарбосом, угрюмо готовящемуся к жесточайшей осаде за всю свою историю, напугав до смерти горожан. Летуны уверенно держали курс к Гольденготту, памятному по первым робким шагам Звёздных Вестников на Винэру. Сотни тысяч воинов-людей по всем фронтам уступали превосходящему количественно и силой противнику, напористо и бездушно выдавливающему живые войска на восток и юго-восток, к Алексии, и на северо-восток, к столице.

Здесь бок о бок сражались отчаянно народы всех северных стран. Было заметно, что они смертельно устали и бьются с ворогом не одни сутки, однако сдаваться и бежать не стремились, поскольку от такого недруга надолго нигде не скроешься, от него невозможно спрятаться и за спинами товарищей не отсидишься. Камнецы, бароги, скелеты, мертвецы неумолимо теснили живых, проливали море горячей крови, парящей в лёгкой прохладе осеннего воздуха, проходили по трупам, безжалостно добивая раненых – они-то не ведали ни усталости, ни страха, ни эмоций, всего лишь выполняя поставленную им свыше задачу: умерщвлять всё живое, атрибуты человеческой цивилизации разрушать до основания. Под натиском проклятых уже растерзаны и сравнены с лицом земли Готен и Тарбагоре, вот-вот падёт Гольденготт. Людям крупно повезло в том плане, что у Бэрайи не имеются в наличии летуны, в противном случае исход битвы был бы предрешён до сей кампании. Вряд ли Хранители успели бы разбудить Предвечного, поскольку к столь рискованному событию нужно готовиться не один год – ежели пережиток несоизмеримо более дремучего прошлого, чем Кричащие Духи, выйдет из-под контроля латенландцев, весь мир, в буквальном смысле, будет ввергнут в пучину хаоса. Даже все боги – северные, южные, Старшие, Младшие – вместе взятые не управятся с древней тупой силой.

На данный момент Хранители или объединили мощь двух половинок артефакта, или близятся к завершению. А это значит, что, самое позднее, Предвечный появится на ратном поле через пять-шесть суток. Мучительно долго, но другой возможности уравнять шансы противостояния не предвидится: люди-то теряют живые силы, а Бэрайя, напротив, увеличивает напор за счёт павших, присоединяя оных к армии мертвецов. Даже если винэрцам удастся сокрушить готрельское зло, новый мир не будет прежним. Скорее всего, изменится и политическая карта континента.

Собрав более, чем достаточно информации о проклятых и общем рисунке боя, Пантера послужила примером другим седокам. Она вошла в крутое пике, резко спускаясь вниз, заприметив наиболее крупное скопление опаснейших противников – камнецов, кои почти не имеют потери. Драконы севера издали коллективный, закладывающий уши, пронзительный дикий визг, привлекая всеобщее внимание к себе. Разумеется, северяне не сразу разобрались – радоваться неожиданной помощи или дрогнуть и описаться от нового, воздушного, ужаса. Немногочисленные живые враги поняли сразу – дело принимает дурной оборот для них, покуда Бэрайя никогда не заявлял о летучих формациях. Мёртвые тоже, как ни странно, отвлеклись, подняли глазницы кверху – видимо, сам их создатель через них рассматривает нежданных айсов.

Айсптеры задрали морды, словно набирали воздух в лёгкие (в некотором роде так и есть), а затем резко опустили, раскрыв зубастые пасти и продолжая низкий полёт. Из двух нёбных желез вырвались смеси, кои при соприкосновении с воздухом родили мощный поток беспрерывного ледяного дыхания, издающий колоссальный рёв. Столбы низкотемпературного пламени прошлись по густым скоплениям, превратив около двух тысяч неприятелей в неоживающие ледяные статуи и проморозив землю под ними на четыре-пять локтей в глубину. Серебристо-голубое свечение потоков поглощало огромное количество кислорода и углекислого газа из атмосферы, кои стремились заполнить образовавшиеся пустоты, с чем, собственно, и связан рёв.

Бромиды из задних напирающих рядов выпустили рои ядовитых чёрных стрел, но те либо не попадали в цели, либо не могли навредить сколь-нибудь толстой нечувствительной коже. Живые стрелки и не пробовали отправить снаряды в догонку, осознавая бесполезность сего занятия.

Поняв, что если могучие создания и не за людей, то, по крайней мере, против проклятых, защитники заметно воодушевились, поборов первоначальный липкий страх, охвативший холодными мерзкими щупальцами души. Тысячи воинов – и их командиры, – узрев внезапную высокоэффективную помощь, с новыми силами и азартными криками набросились на мёртвое воинство, презрев хоть на какое-то время ужас перед неминуемой гибелью. Клинки хищно замелькали в воздухе, с вдвое большей скоростью и ловкостью разя нежить. Им даже иногда получалось опрокидывать каменных выродков и разносить на осколки булавами и палицами их конечности. Люди по-прежнему гибли массами, но впервые с момента начала сражения, пусть и не потеснили недруга, то хотя бы приостановили отступление на гольденготтском участке фронта.

Латенландские айсптеры на восходящих потоках метнулись на недосягаемую для сухопутных высоту. Всадники удалились друг от друга на почтённые расстояния, заложили новый вираж: каждый выбрал свой сектор высадки – пора выполнять договор относительно летунов, то бишь отправлять на родину целыми и невредимыми. Путники заранее обговорили диспозиции появления на ратном поле: простые воины начинают рисунок боя в гуще мрака или в рядах людей, воины-маги приземляются за нашими сражающимися и вначале просеивают ворогов своим бесценным Даром.

Самая трудная задача предстояла Лизавете, как колдовскому «паразиту», охотно и безболезненно для себя использующему чужие энергии, коими всё окружающее пропитано с избытком. Лиза заранее попросила на ментальном уровне прощение у дракона за неудобства, которые сейчас причинит ему. И начала мучительное перевоплощение в боевую звероформу, установив временно меч в ремни седла – в сей жизни женщина с ним не расстанется, пожалуй, ни за какие посулы. Через полторы минуты ускоренной – и оттого вдвойне болезненной – трансмутации айсптер ощутил на себе значительное увеличение веса. Он снизился на высоту двадцати локтей – и Кайя, без опасного для «птахи» отталкивания, схватив клинок, нырнула к толпе прыгучих гинеид. Она на лету отбила удары, прокрутилась на спине, подпрыгнула – меч снизу вверх перерубил, словно тростиночку, один костяк на пополам, затем сверху по косой смела ещё трёх. Элиза победоносно зарычала, на секунду выбив из сотен гинеид магическое на них влияние Бэрайи, заставив оных замереть на указанное время (столько же ушло у готрельского колдуна на восстановление связи со скелетами). Рыжая бестия максимально воспользовалась короткой заминкой, вихрем закружилась в белых рядах, отрубая кисти, держащие мечи, измельчая тварей на окрошку. Сиим феноменом воспользовались и более десятка воинов-людей (большей частью из Серого Легиона). Над черепушками гинеид стало проявляться мерцающее объёмное облако, состоящее из тысяч голодных летучих ершей и бессчётного количества бритвенно острых чешуек.

Самое опасное место выбрала Ната – скопление из более, чем в десять тысяч единиц, каменных големов, столь же медлительных и неуклюжих, как и кошмарные бароги, ползущие под ними. Её симбионту даже не пришлось брать ниже: она шагнула в пропасть, ухватив пальчиками чакрум и тихо проговорив призыв:

– «Трон», ты мне нужен.

Как и всегда, биоустройство отозвалось незамедлительно. Кожа задеревенела, приняла синеватый оттенок. На головы камнецам метеором опустилось тёмно-синее бронированное существо, наполненное грациозной красотой и внеземным изяществом. Твари поспешили атаковать свалившееся на них чудо. Наташа повесила обод на топорщившиеся на животе лезвия, их кистей со звоном выскользнули вторые клинки (перед вызовом она не сняла наручи, оставив те в боевом режиме – «Трон» на время преобразил их в саксон и при этом никуда не делись родные, токмо первые неподвижные, а вторые – выдвижные). Девушка мощнейшим косым ударом раздробила руку двухметровой каменюке, подхватила тяжёлую булаву из неизвестного сплава. Колючее навершие её развалило вначале одну ногу, тут же вторую. Поднырнув под удар сзади, Натали размозжила голову попытавшемуся её ухватить длинными челюстями барогу, двумя взмахами обезвредила несостоявшегося обидчика. Уже вторично Ната приняла тот факт, что наиболее эффективным оружием против камнецов можно назвать то, которым они сами пользуются. Беда в том, что не каждому смертному воину оно по плечу!

Остальные путники совершили посадку совсем не эффектно – они выбрали свободные от людей площадки, рискуя сильно симбионтами, торопливо сползли и, обнажив верные клинки, князь и капитан двойкой бросились на передовую, под сверхположительным воздействием божественной сансары радуясь возможности уменьшить ряды противника. Айсптеры активно замахали кожистыми крыльями, улавливая слабые восходящие потоки, поднимая тучи пыли.

Талесса и Гральрих в бой преждевременно не рвались. Их задача, пока есть силы, поддержать человеческих магов, выжигающих себя до дна ради призрачного шанса на будущность поколений. Гральрих с лёгким сожалением отказался от идеи перехватить власть над камнецами, уразумев, что ему это не по силам. Ну и баюн с ними! Сама мать–земля отозвалась на его немой призыв и изготовилась оказать своему сыну полномасштабную помощь, серьёзно осерчав на оскверняющего её Бэрайю. Просканировав мёртвое – Лесса испытала истинный шок – а если «проклятое пламя» не возымеет должного воздействия на то, что уже не живо?! Отбросив сомнения, нагини попробовала и возликовала, от радости одарив норда чувственным поцелуем (тот понятливо и смущённо кивнул ей). «Пламя» не подвело и на сей раз: скелеты теряли свой яркий цвет, чернели жирной копотью, их оружие либо оплавлялось почти до неузнаваемости, либо выгорало до хрупкого токсичного пепла; каменные глыбы, карикатурно напоминающие людей, рассыпались мелкими обломками и кляксами бесформенного металла. Ха! Нет лучшего сплава на Винэру, нежели нагасарская сталь! «Проклятое пламя», в лучшем случае, окисляет её или оплавляет поверхностно.

Знакомый визг, вызвавший бег мурашек по коже, несказанно удивил странников, отпустивших и позабывших в горячке боя о летунах: оказывается, они не пожелали улетать в Латенландию… не попрощавшись с воинами из Готреля! Шесть столбов ледяного дыхания мгновенно обездвиживали ворогов, превращая в по-настоящему мёртвые глыбы льда. Вновь дико взвизгнув, айсптеры всё же направили крылья к дому, «услышали» в догонку ментально благодарность с земли.

Дух сражающихся поднялся на ещё одну ступень выше: два драконьих залпа вывели из строя разом четыре тысячи противников, а спустившаяся с небес необычная бесстрашная шестёрка демонов войны сражалась с такой яростью, что образовывали вокруг себя пустые пространства поверженных врагов, выкашивая оных не хуже, чем бывалый косарь траву. Как тут не возвыситься общему боевому духу?