Роковой инвайт

Глава 1

С наступлением сумерек модный клуб «Наполеон», занявший одно из помещений бывшей фабрики «Красная Москва», вспыхнул сотнями огней, словно бросая вызов заходящему солнцу. На парковку, как на сцену, въезжали спортивные электрокары молодых стартаперов, массивные внедорожники старой элиты и арендованные ради эффектных сторис «Майбахи». Вышколенные хостес в черных кимоно с золотыми драконами распахивали перед приехавшими массивные двери, и те входили в просторное помещение, где некогда гудели станки, а теперь пульсировал танцпол, окруженный барными зонами и кабинками для приватных бесед. Воздух клубился густой эссенцией, сотканной из нишевых парфюмов, свежесваренного эспрессо и сладковатого облака вейпов, оставляя приторное послевкусие амбиций – терпкое, с лёгкой кислинкой зависти. Дополнял букет длинный, почти осязаемый шлейф sex appeal с едва уловимой ноткой показной страсти.

У входа гостей встречала хозяйка, обаятельная Варвара Юсупова, унаследовавшая от покойного магната Армана Юсупова не только огромное состояние, но и обширные связи. С кем-то она обменивалась троекратным поцелуем, кому-то на приветствие отвечала сдержанным кивком головы, и для каждого находила пару слов – что-то личное и точное.

– Как вам погодка? Отстой. Слышали новый трек того… как его… Дерзко! О, клатч от Off-White – чистый вайб!

Пространство гудело, как пчелиный рой, где каждый жужжал о своем: хайпе, сделках, лайках. Не обходилось и без политики: молодые предприниматели, только что вернувшиеся из Сингапура, шептались о блокчейн-трендах и визовых барьерах. Но рядом с олдскульной элитой разговоры быстро скатывались к сплетням с Рублевки.

Публика – в основном стартаперы, инфлюенсеры и наследники громких фамилий. Встречались тут и звезды шоу-бизнеса, спорта, политики, чья величина определялась не столько их собственным свечением, сколько толпой восхищенных поклонников – чем многочисленнее окружение, тем выше статус.

Мода кричала эклектикой: девушки в прозрачных топах, латексных леггинсах и на платформах дефилировали с сумками от локальных дизайнеров типа «Шаров и К» или брендов мировой величины: Prada, Gucci, Lauren Ralph Lauren. Парни щеголяли в дропах от Vetements или в строгих костюмах от Brioni, а бывшие контрактники демонстрировали бомберы с вышитыми патчами, намекая на былые подвиги. BALMAIN, DIOR, DOLCE&GABBANA, GIOSA, GIUSEPPE ZANOTTI, GUCCI, SILVANO BIAGINI, TOM FORD были типичными гостями подобных заведений. Айтишники, верные своей касте, легко узнавались по традиционным худи от Supreme.

Официантки в черных кроп-топах сновали между гостями, предлагая матчу, микс-коктейли с юдзу и энергетические шоты с гуараной. На закуску предлагали poke-боулы, крошечные макаруны, тако с трюфельным айоли и провокационные «фишки» вечеринки – мини-эклеры с матча-кремом от модного японского патисье.

За диджейским пультом Фёдор Круз миксовал гиперпоп с восточными битами, а двое подвыпивших парней с кавказским темпераментом уже пытались снимать контент на танцполе, хотя до настоящего рейва было ещё далеко.

Вечеринки у Варвары Юсуповой были едва ли не главным событием для столичной тусовки. К ней стремились попасть все, кто жаждал хайпа, вайба и инсайдов, без которых светская жизнь была бы скучна, как reels без фильтров. При этом многие понимали, что блеск и драйв танцпола – лишь пустые декорации, и мало кто задумывался о том, какая пьеса разыгрывается на этой сцене.

Высокая, с точеными чертами лица, Варвара двигалась с той легкостью, что выдавала в ней не только статус, но и острый ум. Кожаный комбинезон от Alexander Wang идеально подчеркивал фигуру, а тонкий чокер с черным турмалином – подарок покойного мужа – мягко сверкало на шее.

Когда основная масса гостей прибыла, Варвара отошла в VIP-зону и расположилась на бархатном пуфе у настоящего дровяного камина из белого камня с кованым экраном. Ее окружили несколько кавалеров, кому дозволялось находиться рядом – кучка бойких юнцов и пара-тройка седеющих эстетов, – чьи комплименты сыпались на хозяйку клуба, как лайки в сторис. Но в насмешливых глазах Варвары проскальзывала тень усталости, поскольку она легко предугадала их незатейливую игру на несколько шагов вперед.

– Варвара, – начал Иван Гарицын, мускулистый парень с аккуратной бородой и татуировкой на горле, – в Сеуле сейчас бум кастомных дропов с вышивкой. – Он показал на свой оверсайз-худи с портретом Льва Толстого. – Могу привезти, какой пожелаешь.

– Из Сеула? – она вскинула бровь. – Или из постели очередной корейской блогерши?

– А какая разница, если я всё равно приношу лучшее к твоим ногам? – дерзко усмехнулся Гарицын и подмигнул.

Смех прокатился по кругу. Варвара не сразу ответила. С видом кошки, лениво потягивающейся перед прыжком, она отпила из бокала и окинула Ивана оценивающим взглядом.

– Ах ты мой Иванушка-дурачок, – проговорила она, понижая голос, – всё мечтаешь стать царевичем, а забываешь, что в последний раз твой стартап сгорел быстрее, чем мой маникюр сохнет. Не зазнавайся. Мне льстят тысячи, а ты здесь, потому что умеешь не только улыбаться, но и слушать, когда нужно.

Гарицын на секунду сбился, но тут же снова расплылся в своей фирменной, чуть смущённой улыбке, в которой был и задор, и покорность, и слабая надежда – на то, что она однажды всё же поверит в него всерьёз.

Он хотел что-то сказать, но Варвара уже переключилась на другого собеседника.

– Алексей Петрович, – обратилась она к мужчине в невзрачной куртке от Acne Studios. – Что за тишина? Неужели Дубай выжег в вас весь вайб? Расскажите, чем там дышат, кроме крипты и пати в пустыне?

Алексей Петрович Кержак выдал сдержанную улыбку – больше из вежливости, чем от души.

– Дубай, Варвара, – начал он, – это как бесконечный рилс: ярко, шумно, но всё на повторе. Там хайпят метавселенные, а пьют тот же матча-латте. Там пиарят свободный бизнес, но у входа всё равно шмонают по QR-кодам. Честно? Москва с её хаосом мне гораздо ближе, чем их стеклянные миражи.

Варвара посмотрела на Кержака внимательнее. Она вспомнила, как покойный Юсупов любил говорить о будущем мира, но за его громкими речами скрывалась лишь жажда власти. Кержак говорил просто, почти сурово, и это её тронуло.

– Скучали по Москве? – спросила она, слегка прищурившись.

– Скучал по России, – ответил он. – В Дубае каждый мнит себя шейхом. А у нас народ простой, и всё у него по-настоящему: и радость, и боль. Наша страна, Варвара, – она живая, сильная, несмотря ни на что.

Варвара привыкла к комплиментам, к словам, за которыми не было ничего, кроме желания угодить. Но этот человек своей прямотой пробивал её броню. Впрочем, после Юсупова, чей тяжёлый нрав и контроль превратили её жизнь в долг, все эти мужчины казались ей мальчишками, играющими в чувства.

– По-настоящему, говорите? – произнесла она с иронией. – А вы сами, Алексей Петрович, какой? Настоящий? Или просто хорошо держите лицо?

Кержак нахмурился, но не отвел взгляд.

– Я, Варвара, не крутой. Просто человек, который видел слишком много, чтобы притворяться.

Варвара улыбнулась. Она вдруг почувствовала, что этот разговор, начавшийся как очередной тусовочный треп, мог бы перерасти во что-то большее – если бы она сама пожелала этого «большего». Вокруг продолжали смеяться, в компании рядом шумно обсуждали, как блогер Гагарин слил миллион на крипте, звенели бокалы, и треки у диджейского пульта становились громче, а Варвару на миг охватило странное чувство из прошлого, в котором она никогда не жила, но которое, словно эхо чужой жизни, шептало ей об одиночестве среди толпы, жаждущей её внимания, но слепой к её душе.

Вечеринка была в разгаре, когда в дверях, слегка запыхавшись, появился Иван Григорьевич Штерн. Ему перевалило за шестьдесят, и его старомодный костюм, сшитый еще в нулевых, резко контрастировал с дропами и дрипами тусовки. Седые волосы были аккуратно зачесаны, а в руках он держал винтажные очки в роговой оправе – артефакт из прошлого века.

Штерн вошел, окинул зал настороженным взглядом, и его тонкие губы пробормотали что-то невнятное, вроде: «Ах, что скажет Никита Сергеевич», – и, увидев силуэт Варвары, направился в ее сторону. Гости, заметив Штерна, на миг притихли, но тут же вернулись к своим разговорам, будто появление старика было для них лишь мелким багом в бесконечном скролле.

Варвара, увидев Штерна, изобразила на лице шутливую строгость. Она поднялась с пуфа, поправила комбинезон и направилась к старику, слегка покачивая бокалом с коктейлем.

– Дорогой Иван Григорьевич, – начала она, умело пряча иронию за улыбкой, – это ли не дерзость? Приходить на мой вечер, когда все уже на втором сете!

Штерн учтиво кивнул в знак приветствия и ответил с неменьшей долей сарказма:

– Ах, Варвара Николаевна, мне ли гнаться за вашими битами? Винил, знаете ли, ближе моему уставшему сердцу. Прошу прощения, задержался у Анны Павловны. Вы ведь знаете, там собираются люди важные, разговоры идут о делах… Пришлось задержаться.

Варвара едва заметно вспыхнула. Ее глаза, обычно насмешливые, на миг сверкнули раздражением. Упоминание об Анне Павловне Суворовой, жене экс-депутата, чьи званые ужины на Арбате отнимали у Варвары часть клиентуры, задело ее за живое. Между этими дамами уже не один год шло негласное соперничество.

– Чем же, Иван Григорьевич, мои вечеринки хуже? – спросила она, стараясь сохранить легкость в голосе, но пальцы крепче сжали бокал. – Неужели разговоры о биржевых курсах вам приятнее моих вечеров?

Штерн кашлянул, прикрыв рот кулаком, но лишь для того, чтобы спрятать усмешку. Гости поблизости притихли, предвкушая словесный баттл.

– Дорогая Варвара Николаевна, – начал он примирительно, – ваши дискотеки яркие, спору нет. Но в них есть… некоторая легковесность. У Анны Павловны собираются люди, чьи решения двигают страну вперёд. Туда, знаете, и экс-министр Иванов заходит, и Волконский, чьё имя гремело в нулевых. Они говорят о том, как сохранить величие…

– Легковесность? – перебила Варвара. – А я скажу, Иван Григорьевич, что ваша «глубина» – это тень прошлого. Ваши министры и магнаты всё ещё грезят нефтяными баррелями, а настоящий пульс жизни здесь. Мы запускаем нейросети, спорим о климате, живём в ритме, который ваши ивановы считают ребячеством. Россия – это не только ваше прошлое, но и наше завтра!

Гости рассмеялись. Штерн, однако, не сдавался.

– Всё это здорово, Варенька, – произнес он устало, будто говорил прописные истины, – однако молодость проходит, а страна остается. И без людей, которые думают о ней, ваши нейросети скоро некому будет запускать.

Разговор мог бы накалиться, но тут вмешалась юная Лера Цой. Она хлопнула в ладоши, привлекая внимание.

– Хватит спорить, господа! – воскликнула она. – Лучше подумаем, как сделать вечеринки у Варвары такими, чтобы даже Анна Павловна их лайкнула. Давай те пригласим кого-нибудь… невероятного! Гостя, о котором заговорит вся Москва!

– Невероятного? – Варвара оторвала взгляд от Штерна, и её раздражение сменилось искрой интереса. – И кого же, Лера? Неужели Оксимирона?

– Оксимирон – это, конечно, круто, – ответила Лера, лукаво улыбнувшись, – но я о другом. Все говорят о Мелихове. Он недавно вернулся из-за границы, а его почти никто не видел!

Гости, привлеченные разговором, загудели, переглянулись, обмениваясь шепотками. Имя Мелихова в последние дни часто мелькало в закрытых чатах. Этот таинственный бизнесмен – то ли гений киберстартапов, то ли мастер закулисных интриг – вернулся в Москву после загадочного пребывания за океаном. Поговаривали, что в Штатах он то ли разрабатывал революционные технологии, то ли сражался в венчурных войнах. Теперь он обосновался в роскошном пентхаусе на Мясницкой, но избегал светских раутов, окружив себя завесой слухов. Его дела вёл менеджер Кузнец – бородатый парень в вечном худи, который на вопросы о боссе отвечал уклончиво, а то и вовсе отмалчивался. В тусовке шептались: Мелихов зализывает раны после провала стартапа… нет, он готовит проект, который перевернёт игру… или просто устал от всеобщего внимания.

– Мелихов? – задумчиво произнесла Варвара. – Мм… что-то не припоминаю. Почему я раньше о нем не слышала?

– Он же питерский! Говорят, после какого-то крупного дела вернулся в Россию, но сразу свалил за границу. Видимо, русский дух вызвал у него аллергию.

– Старый? – уточнила Варвара, прищурившись. – Потому и прячется в пентхаусе, как в берлоге?

– А я слышал, – вмешался Гарицын, – что Мелихов в Штатах якобы тусил с криптоанархистами. Может, теперь избегает тусовок, чтобы не спалиться? Или боится, что его тут хакнут по-русски?

– Криптоанархисты? – переспросил Штерн, нахмурившись. – Это те, кто против банков бунтуют? Чушь какая! У нас таким не болеют.

– А я думаю, – вдруг вмешалась Лера Цой из-за барной стойки, – что он в Штатах влюбился. В какую-нибудь дикорастущую стартапершу без маникюра. Знаешь, таких, у кого из-за ноутбука видно только кофту с пятном латте. Она, наверное, говорила ему, что успех – это фигня, главное – быть собой… А потом – бац – и украла у него идею, инвестора и сердце. Всё сразу.

Она отпила глоток из бокала с коктейлем, и её голос чуть охрип:

– И теперь он сидит в своём пентхаусе, с кружкой глупого травяного чая, и вспоминает, как она однажды сказала ему: "Ты можешь завоевать мир, но не убедишь меня любить тебя".

– Чепуха, – отозвалась Варвара. – Какие ещё кофты с пятнами?

– Чушь, – подтвердил парень из толпы. – Обычное выгорание. В Силиконовой долине это теперь модно. Читали, как Маск про свой burnout трындел?

– Нет, всё проще, – подхватил другой и заржал, предвосхищая свою шутку. – Чувак решил лицо подтянуть, а вышло криво. Теперь прячется, чтобы не стать мемом.

Гости рассмеялись, перебрасываясь нелепыми версиями, а Варвара уже строила план. Если Мелихов появится – это будет сенсацией. Это наверняка затмит ужины Анны Павловны с их ностальгией по нулевым.

– Лера, – Варвара повернулась к подруге, – если этот Мелихов такой затворник, то как мы его выманим?

Лера в ответ пожала плечами, а Варвара хитро усмехнулась. Как искусный шахматист, она уже видела доску и ходы, которые заставят этого цифрового отшельника выйти из тени. Её ум работал стремительно, выстраивая стратегию, где Мелихов, будь он хоть трижды неприступным, не устоит перед её замыслом.

– Смотрите, – начала она, обводя взглядом собравшихся вокруг. – Если Мелихов так упорно избегает тусовок, то обычный инвайт он проигнорит, как спам. Нам нужен повод, от которого он точно не отвертится. Что-то значимое, с душой.

– Благотворительный вечер! – Догадавшись, Лера даже захлопала в ладоши от удовольствия. – Для пострадавших от кибератак. Он же кибергерой, не пройдёт мимо.

– А если не просто вечер, – продолжала Варвара, – а фонд. Постоянный проект: помощь хакерам, стартаперам, их семьям. Мы назовём его «Фонд героев цифровой эпохи». Это будет красиво.

– Наш фонд станет модным, – продолжала Варвара. – Вечеринки, стримы, аукционы. Люди хотят чувствовать, что они часть чего-то большого.– И громко, – подмигнул Гарицын. – Даже Мелихов с его паранойей не устоит.

Варвара говорила с таким огнём, что даже Штерн, потягивавший виски в углу, одобрительно кивнул, но не удержался от колкости:

– Фонд? – переспросил он. – Не слишком ли сложно, Варвара? Пати – это одно, а фонд – уставы, отчёты, налоговая…

Варвара прищурилась, её взгляд вспыхнул, превращая серьёзность в игру.

– Иван Григорьевич, – ответила она, постукивая ногтем по бокалу, – неужели думаете, что я не справлюсь с бумагами? Вспомните Катю Гордееву – её фонд для детей собирает миллионы. Или инфлюенсеров, что после локдауна спасали бизнесы через челленджи. Наш «Фонд героев цифровой эпохи» станет таким же мощным. И даже Мелихов не устоит.

Гости загудели, заражённые её энтузиазмом.

– Это будет круто! – воскликнула Лера. – Стримы, как у Билли Айлиш! Миллионы просмотров! – Она от восхищения закатила глаза.

– И шанс подлатать карму, – подхватил Гарицын весело. – А то мы тут за год столько инфоцыган наплодили, что и на рай не хватит слотов.

Он хохотнул, но вдруг осёкся, заметив, что некоторые взгляды стали чуть пристальнее, а один из гостей уже закатывал глаза.

– Ага, – протянул кто-то с дивана, – особенно те, кто в прошлом месяце обещал «революцию в арбитраже», а потом сбежал из чата, как будто дедлайны – это чума.

– Гарицын просто хочет реабилитироваться, – добавил другой с усмешкой. – Типа: "Я не провалился, я просто ушёл в социальное предпринимательство".

– Ещё и хайпанёт, – хмыкнул третий. – Приложение к фонду сделает, назовёт его "Милость.Guru"и будет рассказывать, как исцелил мир добротой и гуараной.

Смех покатился по кругу. Гарицын насупился, лицо покраснело:

– Если вы, ребята, считаете… – Варвара наблюдала, как его брови впервые за всё время знакомства насупились. – Я просто решил… – он с трудом подбирал слова. – В какой-то момент надо просто встать и сделать что-то, что будет значить чуть больше, чем лайки. Вот и всё.

Толпа расхохоталась в ответ на слабую попытку Гарицына оправдаться, а Варвара внимательно посмотрела на него – и на этот раз в её взгляде не было ни иронии, ни жалости. Только лёгкое, почти незаметное признание: он умеет удивлять.

– Ну что ж, – она улыбнулась. – Если даже ты с нами, значит, фонд – не пустышка.

– Раз фонд – значит, жертвуем, – продолжила Варвара, когда толпа успокоилась. – По-настоящему. Не лайки – вещи, деньги, репутацию. Я, например, отдам колье от Юсупова. Оно стоило мне поездки в Неаполь – думаю, кому-то оно нужнее.

– Я отдам лимитки от Balenciaga! – подхватила Лера. – Папа из Милана привёз, всё равно не ношу.

– А я – электрокар, – хохотнул Гарицын. – Всё равно на нём только бывших разводить. Может, хотя бы фонд куда-то доедет.

Варвара повернулась к Кержаку:

– А вы, Алексей Петрович? Что вы готовы отдать ради будущего?

Кержак усмехнулся:

– Если дело настоящее – отдам. Даже биткоин с первых майнингов.

Он сделал паузу.

– Только неужели всё это ради одного мужика?

– Не приписывайте мне интриги, – Варвара отмахнулась. – Мы делаем историю. Но если он придёт – это будет наш первый триумф.

Гости одобрительно загудели. Штерн, подняв бокал, буркнул:

– За ваш фонд, Варвара. Но смотрите, чтобы не как в нулевых – с рейдами и офшорами.

– Иван Григорьевич, – Варвара сверкнула глазами, – рейды не в моде. А ради дела я готова заложить хоть половину своих кошельков.

Гости загудели. Фонд уже жил в их словах. Варвара слушала, кивала, но в мыслях была далеко – в пентхаусе Мелихова, где, возможно, прямо сейчас на экране мерцает её сообщение.

Вечеринка продолжалась. Зазвучал новый дроп, и толпа затряслась на танцполе, отражаясь в зеркальных панелях, словно в диджитал-калейдоскопе. Ближе к полуночи подали фуршет. Столы ломились от блюд: поке-боулы с лососем, мини-бургеры с трюфелем, роллы с авокадо, а также заморские деликатесы – устрицы и манго-чиа-пуддинги. Пили авторские коктейли, матчу и крафтовый сидр для тех, кто придерживался патриотических взглядов.

Пати завершилась около двух ночи. Гости расходились, унося свежие сплетни и фотки для сторис. Девчонки шептались, кто с кем тусил, а стартаперы договаривались о коллабах или встречах в коворкинге. Кто-то из молодых затянул песню «Земля в иллюминаторе», и старики одобрительно кивали.

Варвара провожала всех с улыбкой. Стоя у выхода, она наблюдала за гостями, но мысли ее были с Мелиховым. Она представляла его – высокого, с уставшим взглядом, быть может, с тату вместо шрама, – входящим в ее апартаменты. И в этот миг она чувствовала, что жизнь, несмотря на все ее баги, еще может подкинуть что-то новое, волнующее, настоящее.

Г