Магия слова

Глава 1. Два брата

«Ну что такое, дружок? Хочешь сказку? Я устал от сказок, давай лучше сегодня я расскажу тебе настоящую историю. Это будет длинный рассказ, готов? Я расскажу тебе о двух братьях и о том, как магия покинула этот мир. Если ты задашь этот вопрос учителю, он ответит, что на самом деле магия из мира исчезла совсем не так. Или сейчас вас учат, что магии и вовсе никогда не существовало?»

***

Это утро было таким же, как сотни до этого. Одновременно в двух комнатах зазвонили будильники. Два не похожих друг на друга брата вынырнули из-под одеял и выключили звенящие часы: Сэм – руками, а Айван – с помощью магии. С наслаждением потянувшись, они встали и раздвинули шторы: Сэм – руками, а Айван – с помощью магии.

Ярко светило весеннее солнце, чирикали невидимые в зеленых ветвях деревьев птицы, по улице неспешным левитирующим шагом двигался уличный уборщик, уверенными жестами рук управлявший двумя небольшими смерчами. Эти маленькие торнадо послушно скользили то туда, то сюда по дороге и, вбирая в себя пыль и мусор, оставляли за собой влажный след на чистой улице.

Утренние дела сменяли друг друга. Собрать портфель. Заправить кровать. Натянуть одежду. Все это Сэм делал руками, а его младший брат Айван помогал себе магией в мелочах: притягивал нужную книгу, расправлял загнувшийся уголок покрывала, жонглировал футболками в поисках чистой.

Кого ни спроси, все скажут, что Айван и Сэм были не разлей вода. Оба к 15 годам переросли маму, но Айван был все-таки капельку выше. А может, просто так казалось из-за того, что Сэм немного сутулился из-за своей привычки не высовываться и не попадаться на глаза?

Дело в том, что уже 15 лет Сэм Диплоу живет без практической словомагии. Конечно, он продолжает тихонько бормотать те же фразы, что помогали другим ребятам быстрее собрать сумку или находить завалившийся под кровать носок, но эффект от них был нулевой: книги приходилось складывать самому, и под кровать лезть тоже.

Брат за стеной уже прыгал по полу, втискиваясь в джинсы. Сэм с улыбкой подумал, что ближайшие пять минут Айван будет увлеченно подбирать цвет футболки и штанов. Младший из сыновей Диплоу кайфовал от возможности перекрашивать одежду с тех самых пор, как изучил нужные магические слова. Зная, как увлеченно парнишка экспериментирует с этим, родители купили Айвану очередной том слогий из серии «Повседневная жизнь», и он осваивал «Внешний вид» с не ослабевающим интересом.

Так и вышло, что сегодня Сэм собрался даже быстрее Айвана: спускаясь вниз в гостиную, он слышал, что из комнаты брата все еще звучат какие-то невероятные названия цветов. Однако было ясно, что результат творца не устраивал, потому что в очередной раз прозвучали слогии, возвращавшие футболке ее первозданный белый цвет.

Сэм давно не говорил с родителями о том, насколько сильно он отстает от всех вокруг в повседневной словомагии. Он знал, что будет, если он станет жаловаться, что у него не получается: крошечная пауза, брови домиком, чуть поджатые в сочувствии губы, которые тут же со вздохом разомкнутся и польется обычный поток утешений: «Сынок, тебе не о чем беспокоиться. Тебе только семь (десять, двенадцать, пятнадцать) лет, нужно просто больше практиковаться в медитации, чтобы ничто не могло нарушить твой внутренний баланс и поколебать течение словомагии. У тебя обязательно все получится, дай только срок. У всех рано или поздно получается. У всех».

Они никогда не упрекали и не ругали его, просто успокаивали и уговаривали подождать, но сколько можно ждать?

Он медитировал! В школе по медитациям и на теоретических классах он был в числе лучших, но это вообще не помогало ему на практике.

– Утро, мам! – парень чмокнул в щеку стройную, модно одетую блондинку. Она молча подмигнула сыну, коснувшись пальцем губ, а потом отвела взгляд и продолжила сидеть, словно человек, который глубоко задумался.

Сэм знал, что для ментальной связи нужна очень высокая концентрация: чтобы не терять контакт с собеседником, но не вторгаться в его мысли слишком глубоко, чтобы не слушать случайные мысли окружающих, но и не транслировать свои на всю округу.

– Понял, понял, на ментальной связи, – улыбнулся ей Сэм, нагрузил на тарелку несколько оладьев из общей тарелки, налил стакан сока из кувшина и стал завтракать.

Спустя минуту спустился и Айван:

– Зацените! – закричал он, но Сэм остановил его жестом в сторону матери.

– Смотри! – пусть голос стал тише, но восторг остался прежним. Айван повернулся вокруг себя, раскинув руки.

Его футболка заслуживала того, чтобы потратить на нее четверть часа: из черноты космоса, усеянного мелкой россыпью звезд, выплывало полукружие темно-синей планеты, сияющая комета проносилась по животу, а хвост ее заворачивался на спину, где виднелась еще одна планета, поменьше, красного и оранжевого оттенков.

– Вау, чел, это очень круто! – в словах Сэма звучала искренняя радость и гордость за брата.

– Да ерунда, я хотел еще вот тут, на спине сделать так, будто вселенная рвется, и из нее вылетает парень на левиксе и типа рукой доску придерживает с финтом. Знаешь, «порвал этот мир» и все такое. Но вообще не получилось, даже близко. Там все смешивается и получается не «порвал» вселенную, а вселенная тебя … – Айван обернулся на мать, не желая получить нагоняй за такие слова за столом, и понизил голос: – типа… буэээ… блеванула. Переварив наполовину.

Братья захохотали, но, вспомнив о матери, попытались сдержать рвущийся наружу смех. Однако миссис Диплоу как раз закончила свой мысленный разговор и повернулась с ним, в притворной строгости приподняв одну бровь:

– Молодой человек, я все слышала!

Сэм продолжал заливаться смехом, а Айван подошел к матери, клюнул в щеку и решил переключить ее внимание:

– Смотри, ма, классно получилось, да? – и завертелся то одним, то другим боком, а потом ткнул себе пальцем за спину. – Я хотел вот тут на лопатке розу сделать, как ты любишь, но не вышло.

Теперь засмеялись все трое: миссис Диплоу терпеть не могла розы – и об этом знали не только члены семьи, но и вся улица.

После завтрака парни подхватили брошенные у стены ранцы и направились к двери.

– Скоро увидимся, – крикнула миссис Диплоу в сторону входной двери. – Приду в школу к часу.

Настроение Сэма пропало, как и не было. Не то, чтобы он забыл, что сегодня консультация с родителями по профилированию, просто очень хотел об этом не помнить.

– Черт, сегодня ж еще эта консультация, – пробурчал он, закрывая дверь.

– Да не парься ты. Что там скажут такого, чего ты не знаешь? – крутя в руках левидоску, ответил ему брат.

– Ничего нового. Скажут, что я бездарность, не освоившая базовые слогии.

– Ты же знаешь, что не скажут. Словомагия – это ж как дышать. Не владел бы ей – просто не выжил бы. А раз ты живешь и с рунами контачишь, значит все у тебя нормально. Просто нужно…

– Знаю, знаю! – перебил брата Сэм. – Просто нужно ПОДОЖДАТЬ! – язвительность и горечь сплелись в голосе Сэма.

Взъерошив волосы, он выдохнул и, молча извиняясь за несдержанность, коротко взглянул на брата. Тот, не говоря ни слова, почесал плечо, сморщил нос и посмотрел в сторону школы. Ему тоже неловко было повторять слова, которые совсем не приносили брату утешения.

– Поехали? – сказал Айван, меняя тему, и проследив, что Сэм встал на свою доску, хитро добавил: – С ветерком?

Левибордом можно было пользоваться всем, кому исполнилось 7. Свою первую доску Сэм помнил очень хорошо, ведь он выбрал ее сам в свой седьмой день рождения.

Сразу после завтрака всей семьей они поехали в центр, чтобы выбрать лучший подарок на всем белом свете – новенькую левитационную доску, левиборд, левикс. Мечту всех детей в мире.

Это был рай. Доски всех цветов и размеров стояли, лежали, висели и ждали своих обладателей.

– Идите же, смотрите, выбирайте, – сказал, улыбаясь, отец, но парни словно приросли к месту и просто оглядывались вокруг, открыв рот. Наконец Айван сорвался с места и помчался вперед, увидев, где стоят самые яркие доски.

– В-а-а-а-а-а-у! – донесся до Сэма восторженный возглас брата.

Патлатый парень в черной футболке и затертых джинсах как бы между делом подошел к Сэму и, откинув свисающую прядь, негромко сказал, даже не глядя на него:

– Помню я свою первую доску. Она досталась мне от брата. А ему – от самого старшего из нас. Вся исцарапанная, с потрескавшимся лаком, с оббитым носом, с въевшейся грязью. Но знаешь что? Я забыл обо всех ее недостатках, как только встал на нее. Это чувство ни с чем не сравнить. Скорость, ветер в лицо, чувство полета. Какая разница, какого она цвета? Ты все равно не будешь смотреть вниз, ведь тебя ждет дальний горизонт, до которого обязательно нужно домчать, если не сегодня, то завтра уж точно. Так что мой тебе совет, парень: не смотри на дизайн и краску, выбирай ту, которая заглянет в душу, которая прыгнет в руку, которая попросит скорее на нее встать и опробовать.

Сэм до сих пор не уверен, что понял, о чем говорил тот парень, но почувствовал, что если он сможет пользоваться левибордом, то наяву ощутит то, что чувствовал в своих сне: ощущение свободного скольжения. Так что надо просто пойти, посмотреть… и увидеть ту доску, при взгляде на которую поймешь – это ОНА. Он шел мимо однотонных и пестрых досок, мимо досок с геометрическим и растительным орнаментом, мимо досок с какими-то названиями и героями комиксов. Наконец, почти в самом конце зала среди других досок он увидел ту, которая заставила его забыть обо всех остальных. Задержав дыхание, он протянул руку к матово-черному борду, на поверхности которого вспыхивали и тут же гасли голографические символы: круги, треугольники, квадраты, звезды, пересекающиеся и параллельные линии, брызги воды и язычки огня, спирали ветра и другие, не совсем понятные символы. От доски невозможно было отвести глаз. Она гипнотизировала его, затягивая в свою вселенную. Сэм держал в руках свою идеальную левидоску – ту самую – и понял это сразу и бесповоротно.

Парень-продавец посмотрел на него через весь зал, понимающе улыбнулся и кивнул.

И вот, спустя восемь с лишним лет, та доска продолжала служить ему верой и правдой. Модель классическая, как у всех, кто еще не окончил школу: базовая скорость до 15 километров в час, клиренс до 20 сантиметров, длина 110 см и ширина 35. Все школьники обожали левиксы, но у Сэма была дополнительная причина любить свою: она позволяла ему чувствовать себя как все. Чтобы привести ее в движение, не требовалось применение слогий. Всю работу делали руны, нанесенные на ее нижнюю поверхность под слоем особого лака, не допускавшего повреждения нанесенных черт.

Магическая аура, окружавшая всех людей, активировала руны, наполняя их энергией и заставляя творить магию, не зависевшую от слогий.

Сэм взял свою доску в руку и почувствовал, как она отвечает на его прикосновение, будто живое существо.

«Наверное, такое же чувство испытываешь, когда получаешь отклик от вещей, которых касаешься словомагией», – подумал он. Но его магические силы продолжали дремать, и утешать себя оставалось только тем, что раз руны реагируют на его ауру, значит магия в нем все-таки есть.

Он отпустил доску перед собой, и она послушно зависла в воздухе рядом с ногой. Привычным движением Сэм встал на нее и, чуть перенеся вес вперед и влево, заскользил по кругу. Глаза снова сияли, а на лице была улыбка. Хотя бы здесь и сейчас Сэм чувствовал себя одновременно и собой, и таким же, как все, нормальным обычным пацаном.

– Ну что, готов? – и не дожидаясь ответа, Айван сосредоточился на двух досках, скользящих в сторону школы: – Данда вега.

И доски ускорились!

Ветер откидывал волосы назад, приятно охлаждал шею и мягко дергал сзади за футболку и штанины. Сэм рассмеялся, чуть шире разводя руки и наклоняясь вперед, чтобы легче было удерживать равновесие. Мир мчался навстречу. Мозаика света и тени мелькала в глазах, когда он скользил под кронами деревьев. С мягким толчком доска преодолевала невысокие бордюры подъездных дорожек, заставляя сильнее сгибать колени. Ворчливая соседка, живущая в конце улицы, как всегда, вышла на крыльцо, чтобы сделать замечание, но парни так лихо промчались мимо, что слова не успели сложиться в связное предложение.

Секретом для них сказанное ею, конечно, не было: если бы они левитировали, как обычно, она бы прокомментировала их растрепанные прически или слишком яркую одежду, но раз уж доски скользили над землей с ускорением…

– Точно матери настучит, – крикнул Айван, догоняя брата.

– Ну и ладно! – легкомысленно ответил ему Сэм, не поворачивая головы, чтобы ни во что не врезаться. – Сегодня явно не это будет главной темой разговора за ужином.

Братья со смехом повернули за угол, где располагалось здание их лисеума.

Глава 2. Стихийный провал

Просторная лужайка перед школой была полна жизни. Дети от 7 до 16 стояли и сидели, шли и бежали, смеялись, болтали, молчали, играли, шелестели страницами тетрадей и учебников. Даже ранним утром майское солнце дарило столько тепла, что никто не спешил в корпуса к учебным кабинетам.

Притормозив перед воротами, братья соскочили с досок, которые тут же замерли в воздухе. Привычный толчок ногой по хвосту доски – и ее нос поднялся, чтобы можно было подхватить левикс, не наклоняясь.

По школьному двору ездить на досках было запрещено, да и людей было слишком много – точно с кем-нибудь столкнешься. Держа доски в руках, Сэм и Айван двинулись к парковке для бордов. Это были простые и устойчивые длинные стеллажи, разделенные по классам. Здесь школьники могли оставить свои левиборды до вечера, когда те помчат их обратно домой.

У стенда для старшеклассников стоял высокий парень с кудрявыми волосами, которые он стянул красным платком на затылке. Закинув свою доску на верхнюю ячейку, подписанную «Люк Сорес», он обернулся:

– Привет! Что-то вы сегодня поздно.

– Да, задержались немного, – с улыбкой ответил Айван, вкладывая доску в закрепленный за ним слот. Освободив руки, братья хлопнули друга по поднятой вверх ладони, и все трое пошли к входу в корпус.

– Дай угадаю – футболку раскрашивал? – с хитрецой посмотрел на Айвана Люк. Он не давал братьям расслабиться, подшучивая то над увлечением младшего, то над неудачами старшего в словомагии. Шутки его не были обидными, Люк шестым чувством, а может золотым сердцем, чувствовал, когда и как именно можно шутить, не обижая друзей.

– Да ну тебя! Это Сэм долго чистые носки искал, – перевел стрелки Айван.

Сэм скорчил рожицу, выкатив глаза в притворном возмущении:

– Я их хотя бы нашел, в отличие от некоторых!

Продолжая друг друга подначивать, парни двинулись к корпусу, где проходили занятия для старшеклассников. До начала первого урока оставалось минут пять, поэтому стоило поспешить.

– Что у нас первым? – спросил Сэм.

Айван вытащил из рюкзака пестрящую красно-оранжевыми пятнами карточку с расписанием:

– Так… Математика, история, стихийная магия, а после обеда грамматика и руны.

– Вот черт, лучше бы стихийка была после обеда… – вздохнул Сэм.

– Почему? – обернулся Люк.

– У нас сегодня профориентирование после обеда. Это значит, что пропустим грамматику. А лучше бы стихийку, – скривился он.

– Да-а… – протянул сочувственно Люк. – Что у тебя там с цветом?

Сэм достал свою карточку. Примерно две третьих от всех предметов были выделены оттенками красного: гуманитарные и научные дисциплины, основы медитации и рунная магия давались ему легко. Он без особого труда получал красные и оранжевые отметки, даже в тех редких случаях, когда не сделал домашку. Оттенками желтого были отмечены те предметы, где требовалось применять магию на практике: бытовая, художественная, основы высшей магии. Хуже всего было со стихийной.

– Цвета детского… «подарка». Но в целом ближе к желтому, – Сэм отодвинул карточку подальше, рассматривая ее как картину слишком современного искусства: все говорят, что это шедевр, а ты даже не можешь понять, что на ней изображено. – Вот только сегодня практика на улице, и вряд ли Галла упустит возможность добавить в мой табель кляксу синего цвета.

И Люк, и Айван с сочувствием посмотрели на Сэма.

И долгий школьный день начался. За окном было такое насыщенное синее небо, такое яркое, но еще не обжигающее солнце, такая яркая зеленая трава, такой жизнерадостный щебет птах, а на душе у Сэма царило черно-белое предчувствие беды. Тоска внутри все набухала, и развеять ее не могли ни отличная оценка за прошлый тест по математике, ни уверенность в том, что с историей серьезных проблем не будет.

Стихийная магия не давалась Сэму. Совсем. Никогда. А как иначе, если ни одна слогия не срабатывала? Каждая попытка – провал, насмешка, неудача, унижение. Как иначе, если Галла Дрейнборн, работающая в лисеуме уже лет тридцать, считала его конченным идиотом, попавшим в школу только по протекции родителей. Она наслаждалась каждой возможностью ткнуть его носом в то, что он не владеет словомагией. Она не упускала возможности высказать риторическое восклицание по поводу того, что такие ученики делают в лисеуме, если их место – в классе для отстающих в обычной городской школе.

Двадцать минут до начала стихийки. Надо идти переодеваться.

Десять минут. Сидеть в раздевалке до упора или выйти на стадион пораньше и делать вид, что ты такой же, как все, и сдать практический тест по магии для тебя не проблема?

Пять минут. Надо идти, иначе Галла вцепится в него в самом начале занятия за опоздание.

Минута. Сэм быстрым шагом вышел из раздевалки.

Галла уже строила старшеклассников для инструктажа.

– Почему опаздываешь, Диплоу? Все тебя ждать должны, что ли? Что за неуважение?

– Извините за опоздание, миссис Дрейнборн.

Кто бы знал, какие битвы в этот момент вели мозг и сердце юного Сэма! Мозг твердил: спокойно, Сэм, спокойно, не ведись, не злись, отвечай спокойно, родители учили тебя быть вежливым, даже когда говоришь с тем, кто этого не заслуживает, гнев не приведет ни к чему хорошему, тебе будет стыдно, если ты опустишься до оскорблений, тебе надо получить хотя бы желтую отметку на этот тест, а если ты ее разозлишь с первой минуты, то она влепит тебе синюю. А сердце готово было взорваться от раздражения, от гнева, обиды и возмущения. Хотелось орать, обзывать – и в то же время молчаливо скривить лицо презрением и смотреть, как на зловонный мусор, хотелось рывком подлететь к ней и замахнуться, чтобы она отпрянула, заткнулась, испугалась. И хотелось отвернуться брезгливо, сделать вид, что ее тут нет, что ее никогда не было, стереть из памяти все ее слова, ее лицо, ее фигуру, сам факт ее существования.

– Диплоу, ты чего ждешь-то, а? – прорвался сквозь противоречивые мысли крик Галлы.

Сэм чуть встряхнул головой, возвращаясь в реальность, понял, что пропустил что-то важное, и дал Галле новый повод для гадости. Он чуть повернул голову, ловя взгляд брата и надеясь на подсказку, чего же хочет от него миссис Дрейнборн.

Айван расширил глаза и легким кивком головы указал на площадку с песком, куда уже шли трое других учеников, мол, "вон туда иди".

Глядя в землю, неловко покачивая руками в такт несмелым шагам, Сэм двинулся следом, гадая, в чем именно будет состоять испытание.

– Быстрее, Диплоу, бога ради! – издевательски простонала ему в спину Галла, и Сэм, мечтая только о том, чтобы эта пытка закончилась, прибавил шагу, но миссис Дрейнборн уже не могла остановиться: – Мы до обеда тебя ждать будем, что ли? Весь класс должен тест пройти за этот час, а на тебя одного уже 10 минут ушло! Ну что ты встал опять? Заходи на песок, что непонятного?! Нет, это невозможно просто! Ну ладно, не знаешь ты простейших слогий, то ли от природы такой дефектный, то ли лентяй и балбес. А может, и то и другое сразу. Но простой человеческий язык должен понимать даже такой отсталый, как ты!

– Миссис Дрейнборн, это недопустимо! – воскликнула Сара.

Галла обернулась было, чтобы наорать на того, кто посмел прервать ее монолог, но увидев вздернутый подбородок и вопросительно поднятые брови дочки директора, сдержалась.

– Иди на песок, Диплоу. Повторяю для особо одаренных: сегодня сдаем тест по воздушной стихии. Трое учеников стоят у трех сторон площадки, поднимают и поддерживают базовый воздушный барьер высотой не менее 5 метров. Кто решит помочь или выпустить тестируемого, получит синячок без права пересдачи. У четвертой стороны стою я, и создаю барьер с выходом. Внутри будет песчаная буря. Ваша задача – за пять минут найти выход, используя стихию воздуха. Какие именно слогии применять, какую стратегию выбрать – решаете сами.

Сэм ступил на песок, сделал несколько шагов вперед и по легкому колыханию песка по периметру понял, что барьеры подняты, значит испытание вот-вот начнется.

Первый же толчок поднятого Галлой вихря сбил парня с ног, а по лицу хлестнуло горстью песка. Сэм согнулся, пытаясь закрыть рукавом глаза, но поздно: слезы катились градом, боль от попавших в них песчинок была адская.

Он потянул футболку за воротник, втягивая в нее голову, как черепаха, упал на колени, пытаясь создать для себя хоть несколько сантиметров свободного от песка пространства, чтобы нормально вдохнуть, не рискуя подавиться, и протереть глаза.

Наконец он проморгался достаточно, чтобы начать думать о чем-то еще, кроме страха потерять зрение. Сколько времени уже прошло от начала теста? Тридцать секунд? Минута? А может, время вот-вот истечет? Некогда гадать, надо что-то придумать!

Буря на песчаной площадке продолжала бушевать.

«Площадка размером примерно 10 на 15 метров, – размышлял Сэм. – Если я доберусь до одного из барьеров, я смогу идти вдоль него, пока не наткнусь на выход, который оставила Дрейнборн. Если повезет, могу успеть до истечения срока теста. Вперед!»

И он пополз вперед на коленях и помогая себе лишь одной рукой, ведь второй приходилось придерживать ворот футболки над макушкой, чтобы было чем дышать. Натянув футболку на голову, он подставил ветру оголившуюся спину, и плети колючего песка нещадно нахлестывали ее, царапая кожу. Казалось, прошло не меньше минуты, прежде чем он уперся головой в упругий барьер.

И тут секундная радость охватила сердце: барьер ведь воздушный, значит можно прильнуть к нему вплотную, посмотреть насквозь и сообразить, в какой стороне стоит Галла, в какую сторону идти к ней будет ближе.

Должно быть, со стороны он смотрелся смешно и жалко одновременно: в прозрачном кубе с плещущимся внутри песком вдруг появляется залитое слезами, испачканное лицо, обрамленное руками, пытающимися защитить глаза от злых крупинок.

Но Сэму было не до смеха, сощурившись, он пытался сориентироваться в какую сторону ползти. Ему повезло, он вышел к той стороне площадки, где стояли другие ученики, со смешанными чувствами смотрящие на происходившее перед ними. Сэма заметили, стали оборачиваться друг на друга и показывать на него.

Вой ветра и хлесткое шипение песка заглушали все звуки. Сэм не слышал голосов за барьером, но смог разглядеть брата, который, отступив чуть назад, за спины других учеников, сначала ткнул пальцем левой руки вправо, а потом по диагонали вверх. Он несколько раз повторил свой жест – вправо, потом вправо-вверх, то и дело косясь в сторону, видимо, проверяя, что Дрейнборн его не видит.

Что это значило, было не совсем понятно, но хотя бы с направлением он определился. Остальное выяснит на месте.

Песок царапал по спине и рукам как разъяренный кот. Сэм снова закрылся футболкой и пополз вперед. Двигаться стало легче, ведь левый бок теперь прикрывал воздушный барьер. Вот только времени оставалось все меньше, а значит следовало поторопиться.

Угол!

Заветный выход был близко, а значит у него остается крохотный шанс получить в этом тесте хотя бы желтый оттенок, и не испортить итоговый цвет по стихийной магии. Он не решался двигаться вплотную к барьеру. Кто знает, как отреагирует Дрейнборн, если увидит, как он ползет вдоль барьера. Пусть уж лучше его способ справляться с песчаной бурей останется для нее загадкой. Он отодвинулся от барьера на полметра и продолжил путь, то и дело касаясь барьера рукой, чтобы не отойти от него слишком далеко.

Ожидая вот-вот нащупать левой рукой провал в барьере, обозначающий выход, Сэм внезапно уперся головой в препятствие. Снова барьер?.. Как же так? Он перепутал? Выход с другой стороны? Но Айван показывал в эту сторону. Вот только… Ну конечно! Как он сразу не догадался? Галла сделала выход не у самой земли, а выше. Поэтому брат показывал ему не просто вправо, а по диагонали вверх. Если выход расположен не у земли, а выше человеческого роста, то ей проще следить за периметром площадки. К тому же направление взметающего песок ветра не так просто будет считать тому, кто находится внутри, если этот ветер будет дуть с точки повыше.

Сэм поднялся на ноги. Чтобы найти выход, ему понадобятся обе руки, защищать лицо футболкой больше не выйдет. Пропыленный, казалось, уже насквозь парень глубоко вдохнул внутри футболки, задержал дыхание, зажмурился и отпустил воротник, принявшись шарить по воздушному барьеру и стараясь охватить как можно большую площадь.

Шаг, еще шаг. Взмах, еще взмах. И наконец, когда воздух в легких почти закончился и захотелось вдохнуть, он ощутил под левой ладонью пустоту. Не веря себе, он зашлепал обеими руками по найденному проему, в котором – о чудо – по пальцам не хлестали разъяренные плети песка, а воздух казался таким прохладным.

Дело за малым – подтянуться и перевалиться через невидимую стену. Он взялся за край воздушного барьера, казавшийся под пальцами обманчиво податливым, но надежным валиком, немного присел и вытолкнул себя вверх. С первого раз не получилось перегнуться через разрыв в барьере. Удалось только вдохнуть крохотный глоточек воздуха и ухватить сощуренными покрасневшими глазами чистоту воздуха на стадионе – и беспощадная гравитация утащила его обратно. В ту секунду, как ноги его ударились о песок, он почувствовал, как все вокруг изменилось.

Ветер больше не хлестал по телу. Песок, потеряв всю свою силу, осыпался вниз. Уши расслышали еще какие-то звуки, кроме дикого воя и шепота стихии.

Какого черта?.. Но все стало ясно, когда Сэм услышал ядовитый голос Галлы:

– Пять минут вышло. Мистер Диплоу, вы провалили тест, вы получаете индиго за владение слогиями воздуха, и ваш итоговый оттенок по стихийной магии становится… – притворно сочувственный голос Галлы Дрейнборн был даже хуже, чем ее яростный ор. – Он становится малахитовым. С таким цветом по основной магической дисциплине вас не возьмут ни в один колледж. За что каждый из них должен вынести мне благодарность. Возможно даже в письменном виде.

Ну вот и все. Сэм стоял закрыв глаза. Голоса Айвана и Сары, Люка и Галлы накатывали на него как волны: он не понимал ни слова. Он повернулся и пошел в раздевалку, не в силах проглотить застывший в горле огромный комок.

Глава 3. Рекомендательное письмо

Меньше всего на свете Сэму хотелось кого-либо видеть, но сбежать и спрятаться было по-детски. В семье Диплоу не принято было сдаваться и бросать борьбу только потому, что потерпел неудачу или допустил ошибку.

Да, сейчас он не видит никакого выхода из ситуации, но это не значит, что завтра будет так же. Он хорошо помнил слова отца, сказанные, когда он получил свой первый «синяк» по магии:

– Сэм, неудачи – это норма жизни. Приятного в них мало, понимаю, но и без них никак. Ошибки – наши лучшие учителя. Расстраиваться из-за них – тоже нормально. Но сразу сдаться и отказаться от того, что для тебя важно, дорого и интересно – это не норма.

– Пап, но я не знаю, что делать. У меня не получается магия.

– Делай, что должен, Сэм, и будь, что будет.

«Делай, что должен. Сейчас должно собрать себя из состояния упавшего на пол пудинга. Через полчаса встреча с завучем. Придет мама. Будут обсуждать мои перспективы на будущее. Будто они у меня есть! Ай, да будь, что будет. Хочется быть где угодно, кроме школы. Почему я сегодня не заболел? Не сломал ногу? Не разбил голову, упав с левиборда? Почему этот день вообще настал?»

Пережевывая эти мысли круг за кругом в той или иной вариации, Сэм, опустив голову, медленно шел к кабинету заместителя директора. Это крыло здания и в рабочее время бывало малолюдным, а во время обеда и вовсе опустело. Унылое шарканье Сэма – единственное, что разгоняло тишину.

Он подошел к нужной двери и повертел бусины браслета, чтобы руны сложились в нужный порядок и показали время. Без пятнадцати час. Мама наверняка уже там, но он не хотел входить заранее: о чем говорить с ней целых 15 минут? О том, что теперь он не сможет поступить ни в один магический колледж? Нет уж, лучше подождать за дверью до назначенного часа.

Он сел на стоящий у кабинета диванчик, опустил лоб на руки, зарывшись пальцами в волосы и так погрузился в свои мысли, что не услышал, как открылась дверь и из нее кто-то вышел. Он вздрогнул, услышав обращенные к нему слова:

– Молодой человек, будьте любезны, подскажите, как мне пройти к кабинету директора?

Голос был незнакомым, но смотреть на говорившего не хотелось, поэтому он просто махнул рукой вдоль коридора и сказал:

– Там, на второй этаж и направо.

– Благодарю, – и незнакомец зашагал в указанном направлении.

Сэм посмотрел ему вслед, привлеченный странным постукиванием. Оказалось, что у мужчины была трость. Не похоже было, что она нужна ему для опоры, слишком играючи он ее переставлял, однако в некотором изяществе ему нельзя было отказать.

– Чей-то дедушка?

Сэм даже вздрогнул: он так отвлекся на трость незнакомца, но не заметил, как подошел Айван.

Вместо ответа он пожал плечами и отвел взгляд: при виде брата воспоминания о недавнем провале вернулись. Тот все понял:

– Ты так не расстраивайся. Ты почти прошел тест!

Комок в груди словно выпустил иглы, заставляя поморщиться. Не нужны ему эти лживые утешения. «Почти прошел», скажет тоже.

– Еще двое не смогли выбраться из ловушки Дрейнборн, она велела им прийти на пересдачу послезавтра. Ты тоже можешь попробовать еще раз! У тебя точно получится.

– Айван, давай не сейчас, я не могу и не хочу пока об этом думать, – обреченно сказал Сэм, но сам почувствовал, что огонек надежды немного ослабил хватку отчаяния на сердце. Даже дышалось чуть легче. Пожалуй, это профилирование все-таки удастся пережить.

– Пойдем внутрь? – спросил Айван. – Пять минут осталось.

– Пойдем, – с обреченным вздохом сказал Сэм и последовал за братом.

Крыло с кабинетами замдиректоров, если взглянуть на него сверху, напоминало кисть руки с очень короткими и толстыми пальцами. Войдя в дверь, вы попадали на «ладонь» к мисс Брум, школьному секретарю, в просторную и светлую квадратную приемную, из которой вели 4 двери к четырем кабинетом замов: по воспитательной части, по учебной части, по хозяйственной части и по связям с общественностью. Сегодня их ждал зам по учебной части: мадам Олеан.

Мисс Брум любили все. Она была пухленькой, смешливой и доброжелательной девушкой за 30. К школьным замам редко вызывали по хорошему поводу, но у нее в приемной провинившиеся ученики находили тихую гавань перед бурей в одном из кабинетов. Сказать пару ободрительных слов, налить чаю или воды, помочь привести себя в порядок, перед тем как предстать пред грозные очи – она помогала всем, не задавая лишних вопросов.

Кто-то в ее возрасте уже перебирается в серьезную одежду человека средних лет, но мисс Брум была не из таких. Возможно, она вдохновлялась общением с детьми, поэтому внешне больше походила на одного из подростков, чем на педагогов и других сотрудников. Вот и сегодня она забрала волосы в легкомысленный хвост, затянула пухленький животик желтой плиссированной юбкой, а вместо блузки надела белую футболку с ярким принтом.

– О, Сэм и Айван, ваша мама уже у мадам Олеан. Сейчас узнаю, можно ли вам войти.

Веселое лицо мисс Брум выразило несвойственную ей сосредоточенную внимательность, взгляд застыл – она связалась с ментальной связью с заместителем директора. Однако длилось это недолго. Через несколько секунд она посмотрела на братьев, с улыбкой кивнула на нужную дверь:

– Удачи! – и она им подмигнула, возвращаясь к работе с бумагами.

Айван стукнул в дверь один раз, тут же открыл ее и заглянул внутрь.

– Заходите, – послышался глубокий низкий голос мадам Олеан.

Кабинет завуча был небольшим и довольно узким. За тяжелым деревянным столом спиной к окну стояла высокая худощавая фигура. Мадам Олеан походила на балерину на пенсии: волосы опрятно собраны в пучок, чуть вздернутый подбородок подчеркивал длинную шею, а лаконичные и выразительные жесты рук казались частью грациозного танца. В ее присутствии даже отпетые хулиганы вели себя прилично, а разъяренные родители словно приходили в себя и начинали говорить спокойно.

Вот и сейчас легкомысленно веселый Айван мгновенно проникся моментом и спокойно опустился на стул рядом с матерью.

Сдерживая тяжелый вздох, Сэм последовал за ним. Сев, он уставился на собственные пальцы, которые словно жили своей жизнью, задевая, поглаживая, пожимая и легонько царапая друг друга.

– Начнем, – спокойно сказала мадам Олеан. Она повернулась к стене с белой доской и танцующим жестом тонкой руки словно что-то написала, чуть слышно шепча. Повинуясь словомагии, на доске засветились два табеля, подписанные «Диплоу А.» и «Диплоу С.»

– Ситуация с цветами по предметам у Сэмюэля и Айвана Диплоу следующая, – продолжила мадам Олеан. – Айван имеет оттенки красного и оранжевого по всем предметам.

Несколько взмахов руки, несколько сказанных шепотом слов, и табель Айвана развернулся из таблицы в список, рядом с которым появился столбик красно-оранжевого цвета.

– Второй столбец показывает необходимый оттенок для приема на обучение в Колледж стихийной магии. Эти данные мне предоставил сегодня лично ректор Колледжа, так что им можно доверять. Как мы видим, все оттенки Айвана, кроме математики, достаточно красные, чтобы поступить. Янтарный цвет по математике не станет помехой, если он выберет факультет, где не требуются аналитика и понимание высшей математики.

Айван с облегчением выдохнул, а Миссис Диплоу широко улыбнулась и погладила руку сына.

Взмах руки – и табель Айвана сменился табелем Сэма.

– Оттенки Сэмюэля, к сожалению, гораздо хуже.

Мадам Олеан помолчала, давая миссис Диплоу возможность ознакомиться с оттенками сына детально. Сэм, раздраженный тем, что его называют полным именем, тоже бросил взгляд на доску и увидел, что Дрейнборн еще не внесла очередной «синяк» в ведомость, а значит его лаймовый оттенок по стихийной магии не стал удручающе зеленым.

– Обычно, – голос мадам Олеан стал немного суше, – в такой ситуации я рекомендую выбрать для обучения колледж с минимальной магической программой. Сэмюэль, без сомнения, наделен пытливым и гибким умом, но, к сожалению, практическая магия ему не дается.

Сердце Сэма сжалось, он закусил губу, сдерживая слезы унижения и горечи.

«Думай о чем-нибудь другом, о чем-нибудь другом!»

– Однако появились некоторые непредвиденные мной обстоятельства.

«Что?..»

Мадам Олеан сделала паузу и продолжила, но тон ее чуть заметно изменился.

– Ректор Колледжа стихийной магии приходил не только для того, чтобы обозначить текущие требования к оттенкам по основным дисциплинам для продолжения обучения на факультетах Колледжа. Он принес вот это.

Сэм поднял глаза. В тонких пальцах мадам Олеан держала большой конверт из плотной бумаги цвета слоновой кости. Она повернула его, демонстрируя со всех сторон. Всего только пара строк тонким почерком на лицевой стороне и оттиск крупной печати тонкой резьбы на обороте, запечатывающий клапан конверта.

– Это письмо адресовано Сэмюэлю Диплоу. Однако по настоянию отправителя я его открыла и прочла.

Трое Диплоу переглянулись, на их лицах было написано одинаковое удивление.

– Внутри находится рекомендательное письмо, написанное ректором Колледжа стихийной магии лично, дающее право Сэмюэлю Диплоу поступить на любой факультет колледжа. Достаточным условием будет иметь теплый оттенок по всем предметам.

Тишину, повисшую в небольшом кабинете, можно было резать ножом.

Сэм не знал, о чем думали сейчас мама и брат, сам он морщил лоб в попытках уяснить, какую часть сказанных слов он услышал неверно. Переспросить было неловко, мысль о том, будто он сможет продолжить учиться в магическом колледже, была нелепа и заслуживала только насмешки. Он! Тот, кто едва наскребал по этим магическим дисциплинам желтый, не говоря уж об оранжевом.

Мадам Олеан протянула руку над столом, подавая конверт Сэму. Он, не чувствуя собственных рук, чуть не уронил его, принимая: конверт оказался тяжелее, чем казалось со стороны.

Отогнув клапан, Сэм вынул лист бумаги. То, что это не простая записка или уведомление, чувствовалось сразу. На свету плотный лист отливал чуть заметными золотистыми бликами, перетекавшими то в зеленоватый, то в красноватый цвет. Крупным, но изысканным почерком черными чернилами было выведено:

Рекомендательное письмо

Настоящее рекомендательное письмо выдано ректором Колледжа стихийной магии, Эдвардом Ардениани, и заверено Советом попечителей. Настоящее рекомендательное письмо гарантирует, что Сэмюэль Диплоу, сын Вальдемара Диплоу и Лилиан Диплоу, может поступить на обучение в Колледж стихийной магии на любой факультет по своему выбору в течение 12 месяцев момента выдачи настоящего рекомендательного письма. Условие, при котором Сэмюэль Диплоу может воспользоваться данным рекомендательным письмом, – итоговые цвета по всем основным дисциплинам школьного образования должны быть теплого оттенка.

Ниже стояло несколько подписей разными почерками.

В голове было пусто до гулкости. Сэм поднял взгляд с письма на сидевших рядом Айвана и маму. Брат чуть повернул голову и смотрел на него с почти комичным удивлением. В широко распахнутых глазах и приподнятых глазах, однако, особой радости не было. Он будто не узнавал того, на кого смотрел. Будто перед ним был чужой человек, причем не очень приятный.

Чувство одиночества и обреченности комком застряло в горле, лишая голоса.

Мама же спокойно улыбалась ему.

– Как здорово, Сэм! Вы сможете учиться дальше вместе с Айваном!

Когда он открыл рот, чтобы ответить ей, челюсть его задрожала.

– Мам, ты о чем? – голос был таким сиплым, что слов не разобрать. Откашлялся.

– Мам, ты о чем?! – повторил он, поднимая голос. – Какой Колледж стихийной магии? Мама! Это… Что это вообще? – потряс он рукой с зажатыми в ней письмом и конвертом.

– Сэм, это твоя возможность продолжить образование в лучшем колледже, вот и все, – сказала миссис Диплоу нарочито спокойно, будто ничто из происходящего ее не только не беспокоило, но даже не казалось странным.

– Это какой-то бред. Это шутка, да? – повернулся он вдруг резко к мадам Олеан.

– Нет, Сэм, это не шутка. Ректор был у меня полчаса назад и лично заверил, что Колледж заинтересован в обоих братьях Диплоу.

– Мне это не нужно, – отрезал Сэм.

Недоумение в одну секунду сменилось гневом.

Он вскочил на ноги. Челюсти были так плотно сжаты, что зубы заскрипели, крылья носа раздувались от частого дыхания. Опять! Опять родители вмешиваются в его жизнь. Опять его «пропихнули» туда, где ему не место, где его быть не должно. Опять у всяких миссис Дрейнборн будет повод упрекать его в бездарности. И ладно бы только в этом. Они смогут упрекать его в том, что он – бездарность! – занимает чье-то место. Место талантливого ученика и студента. Место того, кто безукоризненно владеет магией. Даже брат, даже Айван смотрит на него такими же глазами. Глазами, полными презрительного недоумения. Глазами, в которых он читал: «Откуда здесь взялся этот… никчемный?»

От бессилия хотелось кричать, но делать это сейчас, здесь, в кабинете мадам Олеан, он, конечно, не мог.

– Ничего не выйдет, – сказал он вдруг, немного совладав с собой, и усмехнулся. – Ничего. У вас. Не выйдет. Как сказала утром миссис Дрейнборн, все магические колледжи страны должны прислать ей письма с благодарностями, потому что это, – он небрежно бросил письмо на стол, – не поможет мне поступить. Миссис Дрейнборн осчастливила меня сегодня, поставив индиго за тест по воздушке. И моя итоговая оценка не лаймовая, как на вашем табеле, мадам Олеан, она малахитовая. Холодный оттенок по основной дисциплине не позволит мне воспользоваться этой вашей волшебной палочкой.

Он с удовольствием смотрел на вытянутые лица женщин. И с огромным удовольствием – на лицо брата, с которого сбежала тень холодного презрения, выносить которое было невыносимо. Айван наконец-то смотрел прямо в глаза Сэму, понимая и поддерживая.

Да уж. Полчаса назад провал на тесте был его злейшей бедой, а теперь стал оружием за право быть собой и идти своим путем, а не по указке родителей.

Голову кружила какая-то бесшабашная веселость, хотелось сделать еще что-нибудь безрассудное, да хоть бы язык показать. Но он только обвел еще раз всех присутствующих взглядом и сказал:

– Мы, похоже, закончили нашу консультацию. Нам с Айваном пора на урок. До свидания, мадам Олеан, до вечера, мама.

И пошел к выходу, надеясь, что никто не заметит, как подгибаются у него коленки и как дрожит рука, протянувшаяся к ручке двери.

Глава 4. Ужин

– Сэм! – вылетевший следом за братом Айван едва не сшиб один из фикусов мисс Брум.

Добродушная секретарша по своему обыкновению ругаться не стала, а быстро указала пухленьким пальчиком на горшок с цветком, буркнула:

– Фикус, левитация! – и переместила его поближе к своему столу, подальше от шальных школьников, покидающих кабинет мадам Олеан в растрепанных чувствах.

Братьям было не до цветочных горшков и не до мисс Брум. Обычно очень вежливые, они с ней даже не попрощались.

Шок от услышанного начал немного отпускать лишь когда они шагали по коридору в сторону учебного корпуса старшеклассников.

– Да Сэм же! – Айван, потеряв терпение, ухватил брата за рукав и развернул к себе. – Ну ты чего?

На Сэме лица не было. Бледный, губы в ниточку.

– Что я наделал, Айви? – сиплый голос едва можно было разобрать, челюсть дрожала.

– Ты о чем, братишка? – у Айвана сжалось сердце. Так брат к нему обращался только наедине и только в самые трудные минуты. – Все хорошо будет, вот увидишь.

Сэм навалился спиной на коридорную стену и сполз вниз. Бессильно уронив голову назад, он поднял взгляд на брата.

– Я в жопе, Айви. И мы оба это знаем. Я только что наплевал на свой единственный шанс продолжить учиться магии. Но этот шанс мне достался только потому, что папа может нажать на нужные рычаги. Кто я буду, если возьму это письмо и пойду в колледж? Опять выслушивать таких, как Дрейнборн, которые будут тыкать меня носом в то, что я занимаю чужое место? Они же правы! Все так и есть! Ты бы знал, Айви, как больно и унизительно это понимать. А еще это страшно. Я школьные тесты по магии сдать не могу. А что будет в колледже? Я базовый щит выставить не могу, я же просто искалечусь. Или умру. Все мы понимаем, что мне не место в Колледже. Хотя о чем это я вообще? – откуда-то из глубины его груди раздался хриплый смешок: – Я ведь из «зеленых» теперь. Меня не возьмут учиться магии даже с этим рекомендательным письмом.

Айван опустился рядом. Что тут скажешь? Он не знал, чем помочь брату.

– Сэм, послушай, – начал он, что-то решив. – Да, все кажется полной жопой, согласен. Но, во-первых, ты там, у мадам Олеан, был великолепен. Просто нереально крут! Я сначала вообще не понял, что происходит, а ты взял и … отказался. У меня даже мурашки побежали.

Сэм только хмыкнул.

– Но я тебе еще вот что скажу, – продолжил младший: – Я тоже не пойду в этот дурацкий Стихийный колледж. Нафиг он мне сдался? Пойдем вместе в другой, вон в дизайнерско-технологический, выучимся, свой бизнес откроем. Я буду рисовать и разрабатывать модели, а ты отлаживать процессы и считать денежки. С математикой ты дружишь, а в плане рун-то тебе вообще равных нет!

Сэм выслушал с недоверчивой улыбкой:

– Дурачок, что ли? Хочешь всю жизнь на футболках планеты малевать? Да ты можешь быть кем захочешь. Ты прекрасный практик магии. Любые слогии даются тебе так легко, что преподы готовы ставить красную отметку, только увидев твою довольную физиономию на тесте. А ты хочешь продолжать меня опекать и после школы? Пойти со мной в немагический колледж и потом всю жизнь возиться с тряпками? Ты мамино лицо представь, когда это скажешь за ужином, ага. Не, нафиг мне такие жертвы.

– Никакие не жертвы! Сам же знаешь, что мне это больше всего нравится! – но энтузиазм Айвана при мысли о реакции родителей заметно поиссяк.

– Даже слушать не хочу. Не валяй дурака. Как говорят, ценю твою поддержку, но спасибо, не надо.

– Сэм, я серьезно! – продолжал настаивать Айван, но тот уже поднимался на ноги.

– Хватит. Ситуация у меня отстой, но это не повод прогуливать оставшиеся уроки. Как говорит отец: «Делай, что должен…»

Он со значением посмотрел на брата, ожидая, что тот закончит фразу, и тот с обреченным видом выдохнул:

– «…и будь, что будет».

– Именно. Так что хватит за меня переживать. Грамматику мы пропустили по уважительной причине, а на руны придется сходить.

Когда в горле комок и ощущение случившейся беды тянет кишки вниз, каждая секунда тянется невыносимо медленно. Даже любимый урок по рунной магии не .

Для них руны были древними письменами, заниматься которыми – только время терять. Зачем учить начертание символов и законы их взаимодействия? Ну кто сейчас сам чертит руны и выстраивает магические циклы? Да никто! Да, руны используются повсеместно, но разве так уж обязательно дотошно знать, как это все работает? Просто берешь, активируешь уже нанесенные на предмет рунные последовательности и скользишь на левиборде, готовишь еду на горячей плите, выставляешь защитный купол от дождя или регулируешь температуру воды в кране.

Сэм относился к рунной магии совсем иначе. Для него они не были древними бессмысленными символами. Для него они были единственной дверью в мир магии, такой привычный для остальных и такой недоступно желанный для него.

Он играл с рунами с младенчества, выстраивая простейшие последовательности, позволявшие перекрасить пирамидку или увеличить кубики. Он учился распознавать основные магические символы раньше, чем читать. Он с увлечением постигал основы рунных закономерностей и испытывал восторг, осознавая, какой поистине бесконечный мир возможностей они предлагают.

К первому классу он мог уверенно выстроить довольно сложный рунный орнамент для поддержания нужной влажности и температуры в мамином зимнем саду. К десяти годам он создал свой собственный рунный артефакт – наручный браслет из нескольких десятков бусин с нанесенными на них рунами. Вращая бусины, можно было выстроить несколько рунных последовательностей, которые позволяли узнать дату, время и прогноз погоды, включить местный обогрев или охлаждение, материализовать несколько глотков воды, издать оглушающий вопль или отправить сообщение о своем местоположении.

Когда он показал свое творение учителю, тот удивленно покачал седой головой, долго крутил в руках бусины, выстраивая различные последовательности, а потом обратил внимание Сэма на отсутствие предохранителей.

– Мой юный друг, вы создали прекрасный образец практического применения рунной магии.

Мистер Омар ко всем своим ученикам обращался исключительно вежливо. Говорили, что он раньше работал при королевском лисеуме магических наук, где обучались даже принцы крови. Сэм этому не верил, ведь королевский лисеум закрыли сразу после революции – без малого тридцать лет назад!

Глаза старого мистера Омара лучились от удовольствия и гордости за успех ученика. – Но я должен вас предупредить, что ваш артефакт имеет серьезный недостаток.

– Какой, сэр?

– Взгляните сюда. Вы блестяще выстроили последовательность из рун омни, раль, велия и пострани, подключая к которым стихийные руны, вы получаете возможность нагреть и охладить свой артефакт, добыть немного воды или создать струю воздуха. Блестящая мысль, но две последующие бусины хранят в себе опасность. Что будет, если вы решите немного погреться, но в момент активации агни в руническую связь вступят также стоящие следом упана и дирна?

Сэм сосредоточенно наморщил лоб.

– Не знаю, сэр.

– О, позвольте я поясню, – учитель взял в сухую руку кусочек мела и начал быстро писать на доске символ за символом.

Начертав все нужные символы, он снова повернулся к Сэму:

– Вот эти руны подготавливают активацию стихийной магии, – обвел он первые четыре символа.

– Эти четыре символа позволяют вам выбрать, какую из стихий вы хотите сейчас активировать, я написал их в столбик, чтобы показать возможность выбора.

Сэм кивнул.

– А теперь посмотрим, что будет, если в дело вступят еще две руны из тех, что встречаются на бусинах дальше. Упана задумана вами для передачи информации о вашем местоположении, но если взять ее в сочетании с велией и пострани, то она серьезно усилит воздействие стихий. Вы можете получить ожог или обморожение. Дирна станет катализатором, объединяющим стихии. То есть при вращении пятой бусины вы не поменяете одну стихию на другую, вы соберете их в одно целое и получите… – мистер Омар вопросительно взглянул на юное дарование.

– Взрыв… – почти шепотом ответил Сэм, побледнев при мысли о том, что ему могло оторвать руку, если бы он сразу пустил свой артефакт в дело.

– Именно так, молодой человек, именно так. Я порекомендовал бы поместить вот здесь, – учитель сделал пометку на доске, – вот эту руну.

– Мистер Омар, но тогда не получится замкнуть цикл на свечение в темноте!

– В самом деле, мистер Диплоу, вы правы… А если вот так?

Обсуждение длилось тогда несколько часов, пока учитель и ученик не остались одинаково довольны результатом.

Старый мистер Омар вскоре покинул лисеум, но его уроки Сэм до сих пор вспоминал с теплом. Там он чувствовал себя уверенно и спокойно, там для него было место.

Сегодня сосредоточиться не получалось даже на любимом предмете. Едва занятие закончилось, Сэм выскочил за дверь, игнорируя явное желание Сары что-то ему сказать.

Он быстрым шагом пересек коридоры, пока они еще не заполнились учениками, выходящими из классов, выскочил на залитый послеполуденным солнцем школьный двор, выхватил свою доску со стеллажа и, вскочив на нее, поехал к дому, не дожидаясь брата.

Айван нагнал его уже у особняка семейства Диплоу. Говорить не хотелось. Братья разошлись по комнатам, зная, что вечером за ужином ожидается серьезный разговор.

Ужинали в начале восьмого, когда мистер Диплоу возвращался со службы.

Вальдемар Диплоу занимал не слишком публичный, но очень значимый пост при республиканском магическом совете – возглавлял комитет наследуемой магии. Мистер Диплоу никогда не говорил с детьми о серьезных делах, предпочитая рассказывать веселые истории из жизни своего отдела и курьезные случаи, приключившиеся с коллегами. Он был старше своей жены Лилиан почти на 10 лет, но выглядел и чувствовал себя прекрасно благодаря любви к спорту и ежедневным ритуалам ухода за собой.

Недоброжелатели по службе посмеивались над педантичной аккуратностью Вальдемара Диплоу и его желанием выглядеть как можно лучше как можно дольше, однако сам он считал, что если есть простая и естественная возможность продлить свою молодость, то грех ей не воспользоваться.

– Особенно это важно для тех, у кого молодая жена, – приговаривал мистер Диплоу, с любовью глядя на свою прекрасную Лилиан. Та лишь улыбалась в ответ.

Ужин начался в непривычном молчании. Сэм и Айван не обменивались шуточками, миссис Диплоу не уговаривала взять добавки, мистер Диплоу не спрашивал про дела в школе. От этой тишины кусок в горло не лез.

Наконец миссис Диплоу глубоко вздохнула и с досадой проговорила:

– Я не для того целый час готовила ужин, чтобы мы его не съели. Я точно знаю, что соус мне удался не хуже, чем всегда, так что ешьте, дорогие мои мужчины.

Приборы застучали чуть активнее, но беседа так и не завязалась. Желудок Сэма был занят комком дурного предчувствия, загружать еду было особо некуда, но он все-таки подцепил запеченный брокколи, обмакнул его в соус и положил в рот.

Мама права, это совсем неплохо. За первым кусочком последовал второй и третий. Папа когда-то сказал, что невозможно есть и паниковать одновременно. Что ж, проверим. Еда против паники, кто победит? Вот тот огурец выглядит свежим и хрустящим. Отлично, он такой и есть. Теперь листик салата. Как всегда безвкусно, но зато полезно. Наверное.

Когда Сэм в очередной раз вздохнул над почти полной, несмотря на все усилия, тарелкой, мистер Диплоу нарушил молчание:

– О чем так тяжело вздыхаешь, Сэм?

Сэм сглотнул, но с ответом не нашелся.

Когда прошла вечность длиной в десяток секунд, мистер Диплоу продолжил, чуть посмотрев на Айвана:

– У вас сегодня была встреча с мадам Олеан. Как все прошло?

– Нормально, пап, – ответил младший из сыновей. – Нам рассказали про Колледж стихийной магии, но, наверное, мы туда не…

– А ты что скажешь? – прервал сына мистер Диплоу, повернувшись к Сэму.

И снова тишина весом в тонну.

– Сэм, расскажи о письме. Ты забыл его у замдиректора, но я забрала.

– Мне не нужно это письмо, я говорил уже, – Сэм смотрел в тарелку.

– Я знаю, ты переживаешь из-за оттенка по стихийной магии, но …

– Я не переживаю из-за оттенка по стихийной магии, – напряжение в голосе скрыть не удалось.

– Ты пересдашь, мадам Олеан обещала…

– Я не пересдам, мама, – каждое слово прозвучало отдельно, Сэм пытался сдержать все нарастающую лавину эмоций.

– Да, конечно, пересдашь, сын! Мадам Олеан обещала проследить, чтобы тест провели с учетом твоих особенностей.

– Хватит! Зачем? Зачем ты это делаешь, мама?! – ноздри раздувались, губы плотно сжаты.

Мистер Диплоу повысил голос:

– Я не могу игнорировать тон, с которым ты обращаешься к матери, Сэм. Это недопустимо.

– Да? А игнорировать тот факт, что твой сын не владеет магией и не может сдать практический тест, ты можешь? Давить на учителей, чтобы ставили желтый – допустимо? Давить на директора, чтобы приняли бездаря в лучший лисеум города, – допустимо? Давить на ректора, чтобы приняли человека, который НЕ ВЛАДЕЕТ стихийной магией, в СТИХИЙНЫЙ колледж – ДОПУСТИМО?! – Сэм кричал, зажмурив глаза и стиснув кулаки. Губы его кривились и, чтобы унять их дрожь, он закусил губу.

– Зачем вы это делаете? – спросил он тихо и поднял на отца блестящие накипающими слезами глаза. – Зачем?.. Мне и так достаточно тяжело быть тем, кто я есть. Зачем вы делаете мне в тысячу раз хуже, заставляя быть там, где меня быть не должно? Где все прекрасно владеют словомагией, сложной и сильной словомагией, а я – не могу ничего. Ни-че-го! Унизительно уже то, что я не могу сделать того, что делают другие. Но в тысячу раз унизительнее быть среди тех, кто не просто может это все. Они умные и талантливые словомаги, а я?! Я нахожусь среди них по блату. Я украл это место. Меня там быть не должно. Я бездарность. О чем мне говорят все, кому не лень.

– Да кто говорит-то? – сунулся было Айван.

– Да все! – закричал опять Сэм. – А кто не говорит, тот думает. Потому что не должно быть меня в лисеуме. И в колледже меня быть не должно. Может, меня и на свете-то быть не должно?! Может, вы этого и добиваетесь?! Чтобы я сдох там? В лисеуме не сдох, так в колледже точно? Вы хоть знаете, как страшно стоять среди песчаной бури – и не иметь ни единой слогии, чтобы себя защитить? Как страшно, когда на тебя летит огненный шар, а ты можешь рассчитывать только на свою ловкость да, может, на брата, если он сумеет тебе помочь?!

Миссис Диплоу ахнула.

– Да как же это? Разве в лисеуме разрешены такие тесты? Ведь это же небезопасно! Не зря я попросила мадам Олеан проследить за тестами по стихии, – возмущение миссис Диплоу было неподдельным.

– Я свяжусь с коллегами из министерства образования, – нахмурил брови мистер Диплоу. – Я теперь понял, Сэм, в чем твои сомнения и страхи, но, поверь, все не так. Твои проблемы со словомагией – это временно. И очень важно, чтобы ты получил качественное образование, не терял время. Ты очень способный, все это знают – и только поэтому ты учишься в лисеуме, только поэтому ты получаешь возможность продолжить образование в колледже. Доверься нам с мамой, мы знаем, как лучше.

Сэм был так ошеломлен, что не сразу нашелся, что сказать.

– Пап, ты серьезно? – спросил он наконец и увидев кивок отца, схватился за голову.

– Вы будто нарочно меня не слышите. Я будто на другом языке говорю. Вы о чем вообще?! Мне пятнадцать, а я ни единой слогии применить не могу! – он опять сорвался на крик.

– Какой колледж, папа?! Хватит! Хватит! Хватит!

Судорожно вздохнув, он ударил по столу кулаком, пинком откинул стул и выбежал из-за стола и за дверь.