Ангел для инквизитора

Глава 1

Глава 1

– О-о-о!

‎– Какое красивое!

‎– Дай померить!

‎Ани сжала пальцы, позволяя девушкам любоваться помолвочным кольцом, но лишая ‎возможности снять его с руки – плохая примета. Женское счастье уйдёт к более ‎расторопной.

‎– У твоего жениха отличный вкус, – одобрила Элли. Ценитель изящных и дорогих вещиц, она всем своим видом опровергала постулат о голодном художнике. – Сколько?

– Он чек не показывал, – пожала плечами Ани, разглядывая, как в первый раз, тонкую золотую нить с искрящимся бриллиантом. Камень переливался даже на скупом февральском солнце, пока его счастливая обладательница собирала в специальный чемоданчик кисти и краски, не оставляя сомнений – настоящий.

‎– Сейчас узнаем, – въедливая подруга уже открывала фотопоиск. Следующие восклицания полились в адрес стоимости кольца, потом возникли вполне закономерные вопросы: кто же этот загадочный обожатель и где фото, запечатлевшее счастливую пару. Ани пришлось развести руками:

– В семейном альбоме. Он не пользуется социальными сетями и попросил не выкладывать ничего, что с ним связано.

Девушки разделились по парам и стали уносить мольберты к стенам, освобождая центр класса.

– Да кто ж это такой скрытный нашей Ани в мужья достаётся?

‎Ани ждала этого вопроса. Она постаралась, чтобы голос звучал буднично и даже немного с зевком:

– Кассиан Эрлен.

Мари ахнула:

– Девочки, это что ж получается? Тихоня соблазнила сына нашего шефа? – Студентка из провинции спала и видела, как бы выскочить замуж за столичного уроженца и всех холостых мужчин, что имели отношение к академии искусств, знала наперечёт. ‎Под "шефом" она имела в виду арт-директора галереи, Натали Эрлен, которая раз в две недели вела лекции по менеджменту. А ещё состояла в экспертной комиссии на выпускных экзаменах, субсидировала из фонда галереи именные стипендии и устраивала первые персональные выставки для своих студентов. – Будешь теперь влиятельная особа, да? Про нас хоть вспомнишь?

– Погоди, – перебила её Лиз, всегда готовая к романтическим сюжетам. – Как вы вообще познакомились?

– В галерее, – Ани сейчас проходила практику как раз под руководством мадам Эрлен. В офисе ‎бумаги перебирала. – Он заезжал к матери. И как-то само собой получилось.

Ани умолчала, что приезжал Кас всего раз или два, а она просто сделала им кофе. Девушка даже представить не могла, что в воскресенье Эрлены приедут в гости, и Кассиан заставит её сердце взлететь до седьмого неба.

– Не боишься, что он инквизитор? И папаша его тоже? – осведомилась осторожная Клео. Мари посмотрела на неё как на дурочку:

– Ради такой свекрови можно и мужа потерпеть.

‎Аня рассмеялась, ответив любимой поговоркой декана:

– Инквизиции бояться – кистей не марать. Они ведь тоже люди.

Закончив уборку, девушки вышли из мольбертной.

‎– Ладно, потом разберётесь, кто там человек, а кто нет, – фыркнула Лиз, падкая на романтические истории. – Расскажи, как он сделал предложение. Цветы дарил? На колено вставал? Вы целовались?

Подруги пошли по боковой лестнице на первый этаж к раздевалкам – сменить широкие художественные блузы с пятнами от красок и растворителей на обычные наряды. Аня в подробностях рассказала про букет и про коленопреклоненного Кассиана.

– А целоваться, – заявила она, натягивая свитер и поправляя причёску, – будем, когда узнаем друг друга получше.

Обычно она обирала свои темно-русые волосы просто в хвост и завязывала разноцветными резинками, но сегодня уложила нарочито небрежный узел, из которого периодически выпадали шпильки и с которым хорошо смотрелся только мамин берет.

– Да ты никак на свидание собралась?

Ани оставалось улыбнуться и кивнуть. Она не хотела говорить, что жених назначил ей встречу – собиралась ошеломить подруг внезапной сценой и почувствовать их завистливые взгляды. Это добавило бы первому свиданию вкуса. Но наряд выдал её с головой. В честь знакового события она оделась, как в последних капсульных линейках Marie Aelion. Свитер в оттенке "топлёное молоко" из мягкого трикотажа, наполовину заправленный в юбку, подчеркнул талию. Атласная юбка в цвете "королевский синий" элегантно мерцала, спускаясь до середины икр и прикрывая голенища сапог. На лацкане пальто красовалась эмалевая брошь в виде бабочки, в тон юбке, а кроме потёртого чемоданчика в руках была ещё дамская сумочка.

– Это надо запечатлеть! – оторвалась от экрана Элли. – Наша Ани идёт на первое свидание – когда такое ещё будет.

Девушки сгрудились вокруг польщённой вниманием невесты и улыбнулись для кадра.

– Давай про главное, – нетерпеливо зашуршала пакетом с обувью Ирэн. – Когда свадьба?

Марк в прошлом году сделал Ирэн предложение, но торжество они отложили – копили на событие мечты.

‎– После защиты курсовой, – Ани повернулась к зеркалу подкрасить губы, но заметить, как вытягивается лицо всё ещё незамужней подруги, успела. Пришлось ещё и обновить подводку глаз. Она сделала намёк на “глаз лисицы”, но тонкая линия за день поплыла. – А то решите, что мне на экзаменах подсуживают.

‎– Конечно, решим, – фыркнула Мари. – — Ты в брачном договоре красный диплом как условие не поставила? – Ани цокнула, закатив глаза. – А я бы поставила.

– Ну, это ты, – припечатала её Клэр. – Ани у нас не такая. В самый раз для инквизитора, да?

Переодетые девушки выпорхнули из дверей академии в зарождающийся февральский вечер. Первым, кого они увидели, был Кассиан. Он шёл через тротуар, уверенно рассекая людской поток. Ани подбирала слово, чтобы описать его. В голову упорно лезло “безупречный”. Как натурщик для академического портрета. Как актёр на рекламном баннере. Слишком хорошо сидело серое пальто, слишком белым был шарф, слишком блестящими – туфли. Русые волосы он стриг коротко, не стремясь к моде на вихры и локоны. Может быть, поэтому, а может быть, из-за сосредоточенного выражения лица, Кассиан выглядел старше своих двадцати восьми.

– Не облажайся! – шепнула Мари на прощание. – В такие семьи не берут абы кого.

Ани поёжилась, понимая воротник пальто и натягивая перчатки. То ли ветерок оказался прохладным, то ли волнение слишком сильным. Интересно, какой подарок он ей приготовил? Какие красивые слова будет говорить? Вечером в ванной Ани перед зеркалом репетировала ответы и улыбку, чтобы, как выразилась Мари, “не облажаться”.

Мужчина вежливо кивнул девушкам, предложил Ани руку, как на балу, и увёл в мир, где жених и невеста впервые встречаются без родни. Только вдвоём. Он забрал её чемоданчик и повёл к машине. Ради свидания Ани надела каблуки. Теперь, справляясь с дрожью в коленях, она жалела об этом и очень старалась идти ровно. Тротуары ещё не везде освободились ото льда, и, не дойдя десятка шагов до машины, Ани поскользнулась. Удерживая равновесие, она отпустила чужую руку. Но Кас поддержал её кисть и помог устоять.

– Осторожно, – сказал он, будто ничего не произошло. – Всё в порядке?

– Спасибо, – прошептала Ани, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле. Чуть не облажалась!

Он кивнул и замедлил шаг:

– Держись крепче. Скользко.

В салоне пахло мятой и лимоном, но ароматизатор Ани не увидела. Расправив одежду, она устроилась на заднем сидении, посмотрела в окно на загорающиеся окна и витрины. Потом на водителя. Кассаин протёр салфеткой руки, руль и дверную ручку, пристегнулся. Затем коснулся лба, груди и плеч, и завёл двигатель. В других машинах, как у папы или братьев подруг, на зеркалах болтались какие-нибудь амулеты: игрушки, чётки, освежители воздуха. Некоторые даже приклеивали на приборную панель специальную молитву, хранящую в дороге. Ани улыбнулась. Кас, похоже, лучшими амулетами считал видеорегистратор, дорожный кодекс и безопасное вождение. Нет, он вовсе не тащился по проспекту, как пенсионер и не ругался на весь поток. Но и не выжимал из двигателя максимум, чтобы покрасоваться, как Марк. Элли обязательно спросит, какая у Каса машина, мелькнуло у Ани, – и ответ “серая” её не устроит. Надо будет запомнить. И она подалась вперёд и вправо, чтобы увидеть лицо жениха в зеркале заднего вида.

Кас смотрел на дорогу. Когда началось движение, он скользнул взглядом по зеркалам, убеждаясь, что проезд свободен и пассажир в порядке. Они договаривались встретиться. Он обещал. И когда Кассиан что-то обещает, он делает. Девушка, мечтательно глядя в окно, улыбалась своим мыслям. Она понятия не имела, куда и зачем он её везёт. Даже не спросила. Доверие или наивность?

Он отпросился у шефа пораньше, чтобы проскочить по городу до шестичасовых пробок и потом спокойно проехать после того, как они рассосутся. К десяти он должен вернуться в представительство ордена. Утром шеф ждал аналитику статистических данных по раскрываемости за второй квартал. И письменное обоснование, почему именно Кас претендует на приоритетные полномочия по делу о демонической активности в квартире Полана, с которым уже работала по еретической ячейке инквизитор Маккорин. Она тоже настаивает на приоритетных полномочиях. Кас нахмурился. Шеф обозвал их обоих стервятниками, не поделившими труп. Кстати, отчёт эксперта должен уже быть готов. Надо успеть ознакомиться, тоже желательно до завтра. В восемь утра назначено оперативное совещание по операции “Выставка”. Придётся ночевать в кабинете. Кас резко затормозил. Машину тряхнуло. Идиот, забывший дома глаза и, похоже, перепутавший педали, кое-как выкарабкивался из-под знака “поворот налево” на полосу для прямого проезда. Часы на приборной панели показывали половину пятого.

– Извини, – сказал он, слегка повернув голову к невесте. – Надеюсь, я тебя не напугал.

– Папа бы ещё и поругался, – отозвалась Ани. – Ты очень сдержанный человек.

Она отстегнула ремень и подвинулась на самый край сиденья, держась за переднее кресло. Кас мог видеть её кисти. Кольцо смотрелось хорошо – тонкое и деликатное, как сама девушка на фоне подруг. Кстати, подруги.

– Твоя знакомая Эленна, – спросил он, – активно ведёт социальные сети, верно?

– Да, – защебетала наскучавшаяся Ани, – мы шутим, что смартфон ей вместо жениха.

– Она снимала нас сегодня, – Кас вписался в очередной поворот. – Попроси её удалить все материалы.

– Это тоже запрещено?

– Да, – он припарковался. – Мы приехали.

Кас вышел первым, осмотрелся, обогнул капот и открыл дверь, подавая невесте руку. Она уже сняла перчатки – в салоне было тепло – и дотронулась до его ладони. Он не сжал её пальцы, как в кино. Не переплёл их, не погладил. Просто держал, пока она выходила, и потом, помогая преодолеть очередное скользкое пятно. И всё. Ани украдкой взглянула на профиль жениха: он был спокоен, почти отрешён. Только уголок рта чуть дрогнул. Он тоже что-то почувствовал. И от этого внутри сделалось ещё теплее.

Скорее всего, Ани не нашла бы это кафе без провожатого. И точно не заглянула бы сюда, проходя мимо: на вывеске стилизованная чашка чая и название – "Матте", узкие окна, матовая стеклянная дверь. Но внутри было светло и просторно. Дизайнер умело совместил ощущение загородной усадьбы и комфорт мегаполиса. Матовое стекло перегородок рассеивало свет, визуально разделяя зал на камерные уголки. Увидеть, кто где сидит, можно было лишь встав в полный рост. На стенах красовались панно, составленные из сухоцветов и веток. Здесь был даже гардероб.

– Красивое место, – улыбнулась Ани, пока жених помогал ей снять пальто. Хостес вежливо ждала, пока гости будут готовы. – Ты часто сюда приходишь?

– Нет, – он провёл пальцами по краю столешницы и внимательно посмотрел на руку в поисках изъянов, а потом достал флакон антисептика, – но здесь можно есть.

Пахло действительно очень вкусно. Хостес собиралась проводить их к столику у окна, но Кас выбрал другой – с видом на вход, подвинул невесте стул и сел так, чтобы видеть зал. Вместо скатертей и крахмальных салфеток гладкую столешницу украшали живые узоры светлого дуба и стеклянный горшок с живым суккулентом. Декоративные камни и цветной песок скрывали грунт, создавая впечатление картины. Музыка играла едва слышно. Голоса не тонули в шуме и не резали ухо в тишине. Официантка в бежевой форме с белым воротничком принесла меню. Она работала в перчатках.

Кас был знаком с девушкой, которую предложили ему жёны. Косвенно. Очередная практикантка на побегушках у матери, которая возится с макулатурой и делает кофе, превратилась в досье на отцовском рабочем столе, а потом в дочь семейства Пернель, которая приняла его предложение. Вот она перед ним. Изучает блюда, заученным жестом этикетной манерности выставив пальцы и поворачивая лицо на 45 градусов. Позволяет рассмотреть себя как произведение искусства. Кас мысленно похвалил её старание соответствовать новой роли. Но акварельный румянец, заливший щеки и взволнованный взгляд, которые он наблюдал, протягивая коробочку с кольцом, вызвали серьёзные подозрения. Разговор о них на семейном торжестве был бы неуместен, Кас решил не откладывать и прояснить всё как можно скорее. Сделав заказ, он попросил разрешения уйти. Ему срочно требовалось вымыть руки.

Оставшись одна, Ани немного выдохнула. Глаза у него красивые, серые с тёмным ободком, но такой неприятный взгляд! Как будто она не на свидании, а на допросе, и ей стоит благодарить не за ужин, а за отсрочку приговора. Официантка принесла воду и хлебную корзинку. Ани сказала "спасибо", но не прикоснулась ни к одному кусочку. Время шло. Пять минут, десять. В её голове всплыли две неприятные мысли: а вдруг ушёл? А вдруг оставил платить за ужин её? Нет, конечно, нет… Хотя…

"Какой смысл в помолвке, если ты не уверен в человеке?” – подумала она, и сразу стало стыдно. Но. Девушки скидывали в чат разные новости. Например, как странные, богатые, слегка не от мира сего женихи исчезают, когда ты уже заказала пасту и бокал вина. Подали салаты и напитки. Она поправила кольцо, которое было настоящим. Но настоящий ли он? Этот живой монумент в серой твидовой двойке и белоснежной, без единой складочки, рубашке? У которого единственное украшение – это часы на запястье?

Кас вернулся, когда принесли горячее. На минуту замер, молитвенно сложив руки, и заправил салфетку в вырез пиджака.

– Приятного аппетита.

– Я уже начала думать, что ты сбежал, – попыталась пошутить Ани, укладывая свою салфетку на колени. Руки начали дрожать, и она не спешила браться за приборы. Кас посмотрел на неё не то с удивлением, не то с сожалением.

– Если я что-то обещаю, я это выполняю. В частности, оплату ужина. – Ани смутилась и крепко стиснула салфетку под столом. – А ты? Выполняешь свои обещания?

– Конечно. А в чём дело?

– Тогда скажи, – Кас смотрел на неё прямо, самым что ни на есть инквизиторским взглядом, – ты читала брачный договор?

– Я… – она покраснела и взялась за вилку. – Нет. Мама сказала, что это стандартная форма. Как у всех.

– “У всех”, – скептически скривился он, берясь за смартфон. – Я отправил файл тебе на почту. Открой и прочти. Прямо сейчас. При мне. У нас, – он посмотрел на циферблат, – ысего полтора часа. Давай использовать их продуктивно.

Ани отложила вилку, достала свой смартфон, чуть не уронив его, и открыла нужный документ. Ровные строки, выделенные жирным пункты. Реквизиты, сроки, оговорки. Она вдруг поняла, что этот ужин – не романтический вечер, а брифинг, где её статус пока неопределён. Кас внимательно следил за её реакцией.

– Наверняка ты ожидала другого, – произнёс он, полосуя ножом стейк. – Я со своей стороны должен убедиться, что ты знаешь, под чем ставишь подпись. В типовую форму внесён ряд дополнений, касающихся быта и личных границ, чтобы моя будущая жена была готова к жизни со мной. Ведь развод по правилам ордена невозможен.

Молчание. Где-то на фоне тихо перелистывались страницы меню, хостес разговаривала с официанткой. Кас принялся за кофе. Ани закусила губу, сдерживая слёзы, положила телефон на столешницу и сцепила пальцы в замок:

– Это как… Как инструкция к микроволновке?

– Наверное, – Кас уставился в чашку. – Бессмысленно скрывать, как устроена моя реальность. К слову, я рассчитывал, что на помолвке прозвучит обдуманное «Да» или «Нет». И мои ожидания тоже не оправдались. – Он сделал глоток, словно принимая решение, в котором сомневался только что.– Предлагаю начать с чистого холста. Мне не нужна репутация насильника, который принуждает женщину к сожительству. Или лжеца, обманом заключившего брак с ничего не подозревающим агнцем. В договоре я постарался описать всё, как есть. Прочти его. Обдумай. И ответь ещё раз: ты согласна стать моей женой? Я приму твой осознанный выбор, что бы ты ни решила. До нашей свадьбы шесть месяцев. Для размышлений хватит… Трёх?

– Думаю, да. – Ани вспомнила, как мадам Эрлен учила вести себя на переговорах: сдержанно, вежливо, с достоинством. – Но я прочитаю позже, потому что сейчас очень волнуюсь и ничего не понимаю. И хочу есть.

Кас кивнул, наблюдая, как студентка расправляется с салатом и порцией курицы в сливках:

– Не возражаю. Свидания будут редкостью, но я всегда, – он подчеркнул это слово, – на связи. Звони только по экстренным случаям, писать можешь в любое время. Я отвечу, как только смогу. Если звоню я, отвечай немедленно. Или пиши, что не можешь говорить. Я должен понимать, где ты и что с тобой.

Ани запила салат чаем и налила себе ещё чашку. Будь хорошей девочкой, Ани, пожалуйста! Не получилось. Она вытерла губы салфеткой, смяла её и бросила на пустую тарелку. Раз он сам испортил свидание, облажаться невозможно.

– Теперь твоя очередь отвечать, – она поставила локти прямо на стол, положив подбородок на сцепленные пальцы. – Во-первых, при такой постановке вопроса, зачем тебе вообще жениться? Одному будет проще. Во-вторых, неужели нельзя познакомиться поближе просто так, без бумажек? И вообще, я тебе нравлюсь или ты считаешь меня на всё согласной золушкой без шансов?

Кас отставил кофейную чашку и посмотрел на часы.

– Я считаю, что ты, как любой человек, заслуживаешь правды. Брак связывает мужчину и женщину на небесах, и отвечать за наши грехи мы будем перед высшим судом. – Он перекрестился. – Вступая в брак, я исполняю обязательства перед семьёй и соблюдаю правила ордена: инквизитор должен быть женатым. Увы, у меня нет времени на любовные игры.

– Похоже на гордыню, – фыркнула Ани, собираясь. Ей слишком часто говорили, что «нет времени» следует понимать как «я не хочу». Пальто она надела сама и натянула перчатки сразу же, чтобы больше не касаться этого человека. Жених рассчитался с хостес и оставил чаевые тактичной официантке. – Кас. А что насчёт последнего вопроса?

Зимой темнеет быстро. Кассиан молча помог девушке добраться до машины по обледенелому асфальту и ответил, выезжая с парковки:

– У тебя живые глаза. Это ценно.

Уже у самого дома он добавил:

– Я не одобряю женскую традицию срывать помолвочное кольцо. Деяние такого рода квалифицируется как грабёж и подлежит уголовному наказанию. Предупреди об этом своих подруг.

И передал невесту прямо в руки матери чётко в оговорённые девять вечера.

Глава 2

– Ну, как свидание? – хитро прищурилась мадам Пернель, закрыв за Кассианом дверь. В её лице сияло всё то, чего сегодня не случилось: игристое, звон бокалов, нежные глупости и предвкушение счастья, отражённое в глазах человека напротив.

В гостиной играла заставка вечерних новостей. Папа не пропускал передачи, называя это “резюме дня”. Отвлекать его в это время не разрешалось. Он смотрел новости в своём любимом кресле, куда не садился никто, кроме него. Если раньше он брал Ани и Тима на колени, то теперь Ани садилась его обнять на подлокотник, а Тим периодически получал по шее за попытки узурпировать папин кожаный трон.

– Нормально, – поморщилась Ани, стаскивая с ног каблуки, ставшие кандалами и разминая затёкшие стопы. – Ай. Не буду больше носить.

– Сапоги или жениха? – Мама уже надела оставленную дочерью пару и прошлась перед ростовым зеркалом в прихожей, как по подиуму, вытягивая стопы и энергично покачивая округлыми бёдрами. – Если ты их бросила окончательно, я возьму себе. Не против?

– Забирай – Ани повесила пальто в шкаф. – Чем пахнет? Новые ароматические свечи?

Мама кивнула. Ани попыталась проскользнуть к лестнице, но от Карин Пернель ещё никто так просто не уходил. Тем более собственные дети. Она перекрыла проход и скептически подняла подкрашенную бровь:

– Что-то не вижу радости во взгляде.

– Он ужасный зануда даже для инквизитора, – Ани печально вздохнула. – Я теперь не понимаю, нравлюсь ему или нет.

Карин обняла расстроенную дочь, прижала к себе:

– Протокол на ножках?

Ани примерила характеристику к Касу и хихикнула:

– Ага. Голова ноет.

– Пойдём, страдалица моя, – Карин, звонко поцеловав дочь в щёку, увлекла её в своё кухонное царство и щёлкнула пультом, запуская фильм с паузы. Сама она практически не готовила, пользуясь доставкой и услугами приходящей помощницы, поэтому главное место в просторном помещении занимал диван напротив телевизора. После ужина она неизменно ныряла под плед с кружкой чая и вазочкой печенья, словно в ванну с пеной. Так было ещё в прежней квартире. Маленькие Ани и Тим прятались рядом, глядя, как богатые люди красиво страдают от любви. |

– Кстати, чаю хочешь? – Карин похлопала по дивану и снова наполнила большую кружку с надписью «Любимой маме».

– Нет, меня покормили. – Ани села, повернувшись к ней спиной, и невольно уставилась на экран. Героиня как раз собиралась сообщить возлюбленному, что беременна, но рядом находился муж.

После сегодняшнего «собеседования» драматургия казалась плоской, а экранные страдания вообще картонными. Ани молчала, потому что о вкусах не спорят. Она подставила ладонь, в которую, звеня, посыпались шпильки. Мама аккуратно извлекала железо из причёски, расправляя локоны и массируя кожу головы кончиками длинных нарощённых ногтей. Потом запустила пальцы в шевелюру, перебирая локоны тёплыми подушечками, прошлась по основанию черепа, по шее и немного по затёкшим ссутуленным плечам. Ани зажмурилась от удовольствия, растворяясь в запахе маминых новых духов – тягучем цветочном аромате. И вдруг задумалась: а чем пахнет Кас? И сама же с усмешкой ответила: хлоркой.

– Спину прямо, моя сладкая, – мадам легонько встряхнула Ани, расправляя ей плечи. – Иди отдыхай. Тим снова куда-то запропал, папа ему точно всыплет.

Ани обрадовалась, что увидит брата только завтра. Отвечать на его подколы не было сил. Нужно сперва разобраться в собственных мыслях. Она поднялась на второй этаж, стараясь не скрипнуть ступенями, и, взяв пижаму, направилась в ванную. Там стянула с себя уличную одежду и украшения, смыла специальным маслом макияж. Включила воду. Задумалась, не поваляться ли в ванне. Настроение оказалось не то. Ей снова стало интересно: если Кас по двадцать минут моет руки, как долго он занимает ванную? «Наверное, он прописал это в брачном договоре», – подумала Ани. И представила на двери санузла график посещения вроде тех, что вешают уборщицы в торговых центрах – с подписями и печатью. Ей сделалось смешно. Она сплюнула зубную пасту, прополоскала рот. Покорчила в зеркало рожи, расправляя застывшую на лице улыбку. А когда надела любимую пижаму с енотами, свидание стало забываться, как страшный сон поутру.

Дверь в её комнату, мастерскую и убежище одновременно, закрывалась бесшумно. Один угол у окна занимал рабочий стол, рядом стояли стеллажи с материалами и инструментами: листы, скетчбуки, коробки, ещё коробки, коробочки поменьше, декоративные безделушки и сухоцветы для натюрмортов, стопки музейных каталогов и альбомы с репродукциями. На мольберте высыхала акварель, которую надо сдать в пятницу. В другом углу ютилась кровать под пушистым пледом, а рядом большой одёжный шкаф с ещё одним ростовым зеркалом. Ани включила настольную лампу. Из тьмы явился оставленный после утренних сборов разгром. Укорив себя за дополнительную работу, девушка принялась убирать одежду, ремни, цепочки и сумочки на свои места. Потом настала очередь стола, на котором утром был филиал гримёрной. Ани сгребла валяющиеся тюбики в косметичку без разбора, сунула вместе с зеркальцем в шкаф, запуская ноутбук. Потом вспомнила кое-что. Раскрыв чемоданчик, она достала папку с готовыми рисунками. Извлекла оттуда лист для пастели, на котором накануне старательно тушевала цвета, добиваясь портретного сходства. И разорвала изображение своей помолвки сначала надвое, потом ещё надвое, и ещё – пока от рисунка не остались мелкие кусочки. «Вот тебе, Кас, мои искренние чувства! Теперь можно глянуть, что ты там написал».

Она подобрала под себя, ноги, устраиваясь за столом, и сосредоточилась на тексте. Разделы «Имущество супругов» и «Финансы супругов» действительно оставались типовыми. Раздел «Совместный быт супругов» занимал – сколько? Ани пролистала документ до конца, всё сильнее раскрывая рот. Очуметь! И вернулась к началу раздела, уже горя интересом: что же такого зануда Кас изложил на почти четырёх сотнях листов.

Первые пункты звучали хоть и бредово, но вполне разумно: «Приём гостей осуществляется на нейтральной территории либо по предварительному согласованию не позднее, чем за неделю до предполагаемого визита». Значит, подружек просто так не позовёшь. Она злорадно усмехнулась, представляя, как запретит ему принимать дома свекровь. Но дальше становилось всё более… детализированным. Когда она дошла до подраздела «Проживание супругов на общей территории», её брови поползли вверх. Она перечитала текст дважды, словно надеясь, что слова изменят свой смысл. «В целях обеспечения комфортного отдыха и соблюдения режима дня супруги пользуются отдельными спальнями. В случае исключительных обстоятельств допускается временное совместное проживание в одной комнате при обоюдном согласии сторон».

– Оу, – пробормотала Аня себе под нос, чувствуя, как щеки начинают гореть. – Даже так?

Она прокрутила текст дальше. Подраздел «Интимная близость» окончательно вогнал её в краску, запылали даже уши. Она закусила губу, набрала в грудь воздуха. «Интимная близость допустима только в рамках брака, при обоюдном согласии и наличии медицинского заключения о состоянии здоровья сторон. Частота и характер взаимодействия определяются заранее и фиксируются в дополнительном соглашении…»

Хлопнула крышка ноутбука. Ани подтянула колени к груди, обхватив их руками, и уставилась на своё отражение в окне. «В типовую форму внесён ряд дополнений, касающихся быта и личных границ».

– Кас, это потому что ты инквизитор или потому что просто дурак? – произнесла она вслух, хотя в комнате никого не было. – Объясни мне, что я сейчас прочла? Что за бред? И почему я не могу отказать тебе прямо сейчас? Вот, – она взяла телефон, – я набираю твой номер… или нет. Пишу: «Здравствуйте. Наша помолвка аннулируется за несогласием моей стороны». Что ты ответишь? «Ок»?

Она вздохнула и положила телефон обратно. Потом выключила ноутбук. Конечно, она ничего никому не напишет. Она же не дурочка, понимает, что о браке договорились родители, а значит, всё очень серьёзно. И разорвать помолвку просто потому, что ей не понравился жених, похожий на сушёную рыбу, она не может. От неё ждут разумных действий, желательно в рамках дозволенного. Думай, Ани. Думай.

Девушка, не вставая, потянулась к стопке скетчбуков, выдернула из середины один, который вела как дневник. Раскрыла на чистом развороте. Достала из ящика линеры. Несколько раз глубоко вздохнула, закрыв глаза, и принялась рисовать сегодняшний вечер. Рука ходила сама, глаза и разум только наблюдали. Вот лацкан пиджака. Вот рука держащая руль. Вот цветок на фоне серой, как будто из бетона, стены. Вот две фигуры, разделённые не то пропастью, не то барьером. Рука накрутила сверху спираль. Получилось нечто, похожее на тюремный забор. Только вместо колючек по проволоке рассыпались радужные бриллиантовые искры. После этого пришёл ступор. Ани открыла окно, впустив в комнату ночной воздух, гул колёс и голоса прохожих. Где-то там, за высотками, был её жених. Который зачем-то написал этот зубодробительный кирпич вместо любовной записки. Он, наверное, уже спит. Так же спокойно, без малейшего волнения о дальнейшей жизни, которую сформулировал и изложил, как проект. В ответ на её мысли пришло сообщение. «Доброй ночи», – прислал ей Кассиан.

– Пошёл ты, – вслух ответила ему Ани и отправила: «Спасибо, и тебе». Потом забралась под плед и открыла ленту новостей. «Написать». Селфи: лицо крупным планом, чтобы было видно макияж и причёску, рука с кольцом нарочито выставлена в кадре. Несколько снимков блюд из кафе, пара тёплых фильтров, чтобы волнение казалось счастливым, хештеги «невеста», «скоро_жена», «взрослаяжизнь». «Отправить». Пролистать новости. Клео выложила эссе про академический рисунок. Мари запостила рецепт диетических вафель – она следит за фигурой. Лиз сегодня молчит. Ирэн держится с Марком за руку. Они ходили гулять после академии. Элли… Она выложила кроме общего фото с девчонками снимок Ани и Каса, сделав подпись: «Счастливая пара. Держим кулачки!» Ани вздохнула. Открыла мессенджер:

«Привет! Удали, пожалуйста, снимок, где мы вдвоём. Он сказал, это тоже нельзя».

«Да брось, – ответила Элли. – Лица-то не видно».

Вообще, Ани тоже не видела проблемы в фото со спины, но на всякий случай заглянула на страницу мадам Эрлен, убедилась, что ни одного снимка с мужем или сыном у неё нет, и написала уже увереннее:

«Удали, пожалуйста. Не хочу, чтобы у него из-за меня были неприятности».

«Что, инквизиция жжёт за фотки?»

Началось. Ани отправила скептический стикер:

«Эль, не смешно. Удали. Это не обсуждается».

В ответ пришёл стикер с недовольной рожицей.

«Удалила. И вообще больше не буду тебя снимать».

«Меня можно. Его – нет. Или тебе вообще без разницы?»

«Вот этого вот не надо. Моя страница – что хочу, то и пощу».

Ани закусила губу. Получается, чтобы не нарушать чужие границы надо забить на свои?

«Да, конечно. Извини, Эль. Я погорячилась».

«Не парься. Сестрички из-за парней не ругаются».

«Обнимаю! Спокойной ночи!»

Элли прислала стикер. Ани немного послушала музыку и заснула уже заполночь.

Будильник прозвонил в пять утра. Кас убрал в шкаф складную туристическую кровать, следом одеяло с автоматической терморегуляцией – взял по случаю в магазине для альпинистов – и, подхватив увесистую спортивную сумку, отправился в тренажёрный зал. Сейчас в представительстве находились он и дежурная группа: ещё один инквизитор, оперативник, двое экспертов и водитель. Кас кивнул зевающему администратору на проверке пропусков. Разогнал кровь комплексом упражнений, по-армейски быстро вымылся, побрился, переоделся в чистое. Не то что бы часто он ночевал в представительстве. Просто предпочитал иметь с собой всё необходимое вроде бритвенных принадлежностей, сменной рубашки, переносного отпаривателя и оружейного масла. Вернувшись в кабинет, он первым делом достал из сейфа и тщательно проверил пистолет, сунул его в кобуру за спиной, прикрыл пиджаком. Вчера он продумал, как использовать оружие, будучи с дамой, и внёс в список срочных дел «купить новую кобуру». Из-за спины правой рукой пистолет доставать будет катастрофически неудобно.

Теперь он был готов к утренней молитве. Служебный храм в представительстве стоял открытым всегда. Кас преклонил колено перед алтарём. Занял место на скамье. Отодвинул чей-то забытый молитвенник. Долго и довольно бессмысленно перебирал чётки, которые носил в левом внутреннем кармане пиджака как удостоверение личности и боевой артефакт одновременно. Такие получал каждый послушник, прошедший орденское посвящение. Сочетание камней наставники подбирали индивидуально. Касу был определён фиолетовый аметист, камень епископов, защищающий дух от помутнения, и красная яшма, которая укрепляет волю и напоминает об искуплении грехов. «Я тебе нравлюсь?» – в лоб спросила его невеста, и Кас, растерявшись, назвал первое, что пришло в голову Выходит, он не был искренен. Он солгал. Кас поставил локти на спинку передней скамьи, стиснув чётки, уткнулся лбом в сложенные для молитвы руки. Ани Пернель обладает приятной внешностью, для девятнадцати лет этого достаточно. Она наивна. Её внутренняя скверна ощущается, но терпима: волнение, суета, масляная плёнка тщеславия – её можно понять. Когда речь зашла о договоре, она расстроилась, но сдержалась. И потом была с ним честной в своей злости и желании знать. Чаша внутренних весов склонилась из положения «нормально» в сторону «нравится».

Кас облегчённо вздохнул, найдя ответ, и начал читать молитву, которая настраивала душу и тело на рабочий лад. Которая стирала из памяти дурные сны или помогала после ночного бдения выдержать ещё день. Сосредоточение далось легко. Усилием духа он распахнул крышу над собой. Сбросив тело, как ненужную одежду, поднялся за метафизические облака на самый край высших сфер. Он ощутил благодать. Согрелся в ней, как в солнечных лучах ранней весной, и распахнул глаза. Кас мечтал увидеть ангела, даже если после этого лишится зрения. Небо осталось светлым. И пустым.

По пути из храма Кас проверил фикус в коридоре. Кто и зачем его притащил сюда пару лет назад, он не знал, но не видел, чтобы кто-то, включая уброщиков, поливал растение. Когда оно совсем пересохло, Кас поставил в горшок систему автополива и раз в неделю менял там воду. Квёлые листья поднялись, фикус почувствовал себя хорошо. Скоро ему понадобится новый горшок. При мысли, что придётся возиться с землёй, Каса передёрнуло. Он закрылся в кабинете и заварил себе кофе.

После пережитого молитвенного вдохновения возвращение далось с трудом, он чувствовал себя как после жёсткой посадки самолёта. Сделав пару глотков, запустил компьютер, отправил на печать аналитический отчёт, просмотрел написанный вчера рапорт о приоритетных полномочиях, удалил его и переписал заново. Подумав,.сделал запрос на повторное обследование места происшествия в квартире Полана. Потом подшил к делу отчёт храмового эксперта. Медики обещали закончить сегодня, нужно было ждать.

Шеф приехал к семи. Бегло просмотрел бумаги, увидев рапорт и запрос, снова поворчал насчёт «стервятников», но утвердил. В нагрузку дал список имён:

– Это наши «выпускники». Уже месяц как живут-поживают на воле, надо бы проверить их в естественной среде обитания. Ты сегодня в разъездах, вот и заскочи по дороге.

– А оперативные сотрудники? – больше для проформы осведомился Кас, понимая, что от инспекции лиц, освобождённых из орденской тюрьмы, уже не отвертится.

– Скажи спасибо отцу. – В кабинет втиснулся мужчина лет тридцати пяти в расстёгнутом пуховике, с рюкзаком за спиной, чехлом для сноуборда на одном плече и гитарой на другом. Вытянулся по стойке «смирно». Шеф указал на прибывшего, одновременно протягивая руку для пожатия. – Особенно от лица наших отпускников. Привет. Вольно. Откуда?

– Только в купе загрузился, – ответил старший оперуполномоченный Эжен Форж, пожимая шефу руку. – Красиво сработали транспортники. Убедительно.

– Потом, – отмахнулся от его баек шеф. – Садись. Жених, свободен.

Кас поклонился и вышел, просматривая на ходу распечатку. Одно имя заставило его нахмуриться. Это что, проверка такая? Хорошо. Будет сделано. В семь ноль-ноль он отправил невесте сообщение. В семь часов десять минут она прислала картинку. Что ж, связь установлена. Технически. Кас настроил автоматическую отправку сообщений на неделю вперёд. В четверть восьмого, получив в архиве удостоверение работника социальной службы, он садился в машину, чтобы ехать на совещание в департамент культуры. Он не будет участвовать в обсуждении, поднимать руку, задавать вопросы. Он функционер: глаза, уши и, если потребуется, руки.

Предъявив на входе чётки, Кас прошёл в конференц-зал, занял своё место «второго статиста в третьем ряду». Отец и мать уже прибыли, пожимали руки господину Пернелю, начальнику департамента, и миссионеру патеру Лорасу. Когда с церемониями было покончено, высокие лица расселись за полированным столом, секретари положили перед каждым голубую кожаную папку.

Совещание вёл господин Этьен Пернель, начальник столичного департамента культуры. Полноватый, ещё не совсем седой, в синем костюме безупречного кроя, он говорил, слегка постукивая карандашом по своей папке:

– Проект «Эпоха Возрождения» больше, чем культурная программа. Мы представим четыре столпа, на которых зиждется гражданское сознание: история, искусство, вера и закон. Мы покажем их единство и сделаем колоссальный шаг в сближении между гуманистическим и религиозным обществом. Не так ли, патер?

Миссионер кивнул, соглашаясь с политиком:

– Мы должны явить образ мира, каким он представлялся в момент сотворения: бесскверный, восстановленный, объединённый и прекрасный. Мадам Эрлен, – обратился миссионер к женщине, – ваша идея объединить национальные коллекции и церковные реликвиив единую экспозицию произвела фурор на совете кардиналов. Расскажите о вашем видении подробнее.

Натали Эрлен польщено улыбнулась и, попросив включить проектор, взяла слово.

Кас машинально записывал тезисы в планшет. Так лучше усваивалась информация. Мысли же вертелись вокруг списка имён. Вернее, одного конкретного имени. Вряд ли это один из неисповедимых путей, которые должно пройти со смирением. Скорее, интрига. Кас – обычный инквизитор с ограниченными из-за холостяцкого статуса полномочиями. Но – он посмотрел сначала на отца, потом на мать – через него можно достать и повыше. Он не верил, что Софи Лафар оказалась в списке случайно.

– Таким образом, господа, – мадам Эрлен завершала свою речь, – Это будет не шоу. Это будет откровение!

Глава 3

К полудню небо затянуло тучами, посыпал мелкий колючий снег. Кас, подвозил мать на работу после совещания и попал в пробку. Мадам Эрлен, закинув ногу на ногу, листала рабочие чаты и одаривала соседние машины язвительными замечаниями.

– Мы договаривались, что я буду представлен патеру Лорасу через две недели, – произнёс наконец Кассиан.

– Да, я помню, – оценив себя в объективе фронтальной камеры, Натали достала помаду. Для совещания лучше подходил неяркий макияж, и теперь ей хотелось добавить цвета. – А подходящий момент возник именно сейчас, и я воспользовалась им. Считай, это был акт вдохновения. Или внезапная премия. Ты же не станешь брыкаться, если тебе начислят дополнительные деньги?

Кас бы для начала поинтересовался, кто начислил и за какие заслуги.

– Я был не готов.

– Всё под контролем, Кэсси. – Натали покрывала губы любимым алым оттенком, который любил твёрдую руку и точность нанесения. В неравномерном движении через пробку накрасить губы – та ещё задача. Здорово, что придумали специальную кисть, которой можно быстро подправить контур. – Через пару дней неловкость станет семейной шуткой. Вот увидишь

Удовлетворившись результатом, Натали спрятала косметичку.

Кас объехал аварию, из-за которой возник затор. Затормозил у обочины, вышел. Натали через стекло видела, как он общается с патрульными, как осматривает разбитые машины и беседует с водителями. Возраст не оставил ему ничего от матери, разве что нос да очертания губ. Кэсси родился черноволосым голубоглазым малышом, но яркие краски будто выцвели в первый же год. К двадцати четырём окончательно ушла хрупкая нежность лица и тела. Юноша сделался по-мужски угловатой копией отца.

Жертв, к счастью, не было. Сын вскоре вернулся в машину, достал антисептические салфетки. Для него это был своего рода ритуал, настраивающий на дорогу. Для Натали – возвращение в больничный коридор к огромному стеклу, за которым лежал её мальчик, опутанный паутиной проводов и трубок. Она нашла в сумочке флакон духов, брызнула в воздух духами. «Можно мне к нему?» – «Ваш лечащий врач всё сообщит». Она брызнула второй раз.

– Мам, хватит, – подал голос Кассиан. – Это стойкий аромат, я замучаюсь проветривать салон.

– А я не собираюсь всю дорогу нюхать твои салфетки, – фыркнула она и, брызнув в третий раз, убрала духи. – И твоей невесте это вряд ли понравится. Скорее бы вы поженились, и она навела тут порядок.

– Ага. – Кас мог бы воспроизвести слово в слово монолог, который выслушал от матери в восемнадцать лет, в первый и последний раз подняв тему женитьбы. – Кстати, я обнулил помолвку.

– Что?

– Я озвучивал условие, что невеста должна ознакомиться с брачным договором до обручения, – напомнил Кас. – Оно не было исполнено. Я перезапустил сделку. О результатах сообщу в конце апреля.

– Ты серьёзно? – Натали потеряла дар речи. – Ты что, хочешь отправить коту под хвост все договорённости и наши с папой усилия? Да ты на неё молиться должен, если она не сбежала, не бросила тебя в чёрный список и не утопила кольцо в уборной. А он ещё условия ставит. С ума сойти!

Машина проехала под светофором, остановившись у пешеходного перехода. Кас дернул щекой:

– Если бы она устроила истерику на пустом месте, помолвку разорвал бы я.

– Не дерзи. – Вот теперь мадам Эрлен разозлилась всерёз. Каков мерзавец! Неблагодарная скотина! – Значит так, Кассиан. Мы с твоим отцом всё организовали: папа договорился с Пернелем, я купила кольцо и заказала прочие подарки, я держу связь с мадам Пернель. А отношения с невестой – твоя работа. И если через шесть месяцев она не встанет с тобой у алтаря, клянусь, я сделаю всё, чтобы тебя выкинули из ордена. Это ясно?

– Да, мадам, – холодно отозвался Кас, останавливая машину у галереи. Натали зажала рот руками:

– Прости, сынок, я, кажется, снова вспылила. Не принимай близко к сердцу. Я волнуюсь, и…

– Перчатки.

– Кэсси…

– Перчатки.

Натали со вздохом натянула плотные замшевые перчатки. Кас смотрел в сторону, механически выполняя обязанности сопровождающего лица.

– Может, кофе? – с надеждой предложила мама.

– В другой раз.

Он ушёл, резко повернувшись на каблуках, чтобы ничего случайно не разбить. В ушах звенело. Левое плечо свела судорога. Прекратилось это только в санузле, когда на руки полилась струя ледяной воды. Эффектная, яркая и страстная женщина, Натали Эрлен обладала исключительным талантом выводить своих мужчин из себя за доли секунды. И если муж, человек властный и вспыльчивый, не оставался в долгу, то сын предпочитал переносить материнские вспышки молча.

Единственное условие. Неужели было так трудно проследить за его исполнением? Кас зло усмехнулся, набирая воду в ладони и умывая лицо. Скорее, мадам Эрлен не сочла нужным. Как и выбирать слова, угрожая его служебному положению. Жаль, очень жаль, что времена огненных аутодафе остались в прошлом. Он промокнул лицо бумажным полотенцем и протёр руки антисептиком. Вот теперь можно садиться за руль.

Вестибюль в галерее был светлым, с высоким зеркалом во всю стену. На пару минут он опустел: одна экскурсионная группа только что прошла в гардероб, вторая на экспозицию. Ани, поправив платок на хвосте, отошла на шаг, чтобы разглядеть себя целиком.

Мадам Эрлен однажды организовала исследование, результатом которого стал список оттенков, минимально влияющих на восприятие цвета. Так в галерее появился дресс-код и негласное правило для сотрудников: не затмевать собой экспонаты. Ани выбрала из нескольких подходящих нарядов графитовую рубашку и брюки в тон. Заправлять не стала – надела сверху жилет и застегнула на шее серебряную цепочку с подвеской. И, конечно, кольцо, тяжёлое, но необходимое. Уложив волосы в привычный хвост, девушка завязала поверх резинки синий шёлковый платок. Добавила пару невидимок, чтобы не сползал. Откопала в шкафу чёрную сумку для ноутбука, оформленную вроде папиного дипломата. Немного румян, тушь и тонкая линия подводки – всё складывалось в образ взрослой, собранной, почти неуязвимой женщины. Полная противоположность Ани вчерашней, взволнованной и растерянной. Девушка выбрала на смартфоне режим съёмки, оценила ракурс и щёлкнула несколько кадров. Один получился особенно удачным: со стороны, под углом, как будто это не она, а героиня сериала про бизнес-леди, у которой всё только начинается.

Ани переключила на селфи, подняла руку, сделать кадр. Увидела за плечом мужской силуэт. Вскрикнула, отскочила и, узнав, схватилась за грудь.

– Кас! Ты нормальный вообще?

– Привет, – он отступил, смягчая выражение лица. – Извини. Ты так увлеклась съёмкой, что грех было не пошутить.

– Не пугай меня больше, – Ани отдышалась и даже смогла улыбнуться. – Привет. Ты к мадам Эрлен?

– От неё. Тебя сфотографировать?

Позировать сразу расхотелось, и Ани, повесив сумку на плечо, спрятала смартфон:

– Да я закончила. Идти пора, а то пообедать не успею.

Она направилась в служебный гардероб. Кас пошёл рядом:

– Я сегодня в разъездах, есть минут сорок свободных. Может, пообедаем вместе?

Ани недоверчиво посмотрела на него снизу вверх. Костюм, вроде, тот же самый. Это точно тот Эрлен, который вчера читал ей нотации насчёт договора, или его близнец? Кас оглядел себя:

– Что-то не так?

Ани отрицательно покачала головой и потянулась достать с вешалки пальто.

– Я помогу?

Ани медленно, как бы решаясь, кивнула и, пока руки скользили в рукавах, осторожно пошутила:

– Слушай, а куда делся вчерашний инквизитор?

– Сгорел на работе, – отозвался он, застёгивая своё пальто и поправляя шарф. Сегодня уже чёрный, будничный.

– Служебный юмор, – добавил Кас, видя, как девушка закусила губу.

– У тебя… своеобразное представление о смешном, – Она замоталась в шарф до самого носа и натянула шапку с высокой макушкой. – Извини, пожалуйста, я не могу с тобой пообедать.

Кас вышел первым, нарушая этикетное правило «дама вперёд». Ани оказалась полностью за его спиной, а когда он отошёл придержать дверь, в глаза сразу полетели колючие кристаллы. Она опустила ресницы и посмотрела на жениха. Он тоже прищурился, став похожим на себя вчерашнего.

– Твой отказ – это следствие неудавшегося ужина?

– Нет, – затараторила Ани, поднимая подбородок над шарфом, – просто я уже обещала пообедать с девчонками. Они меня ждут. Только ты не обижайся, мне правда очень жаль. Слушай, – её вдруг осенило, – а пойдём вместе? Тут недалеко. Познакомлю тебя с ними.

Кас отрицательно покачал головой. И снова её огорошил:

– Если есть время, позвоню тебе вечером. Обсудим, как нам удобнее встречаться.

– Давай! – улыбнулась она и обеими руками стиснула ремень сумки. – В девять нормально?

Кас посмотрел на часы, прикидывая распорядок.

– Да. В девять. До связи. – Коротко кивнув девушке, он пошёл к машине.

– Счастливо, Кас! – воскликнула Ани и побежала к подземному переходу. Она уже знала, что будет рисовать, когда вернётся домой.

По тротуару идут мужчина и девушка. Он в строгом пальто из серой шерстяной ткани, без шапки, с аккуратно уложенным чёрным шарфом. Девушка рядом кутается в шарф, шапка свисает сзади треугольником, из-под воротника выбиваются волосы. А вокруг мельтешит снежное крошево.

Дорога от галереи до квартиры Сержа Полана заняла двадцать минут. Кас поднялся на седьмой этаж по лестнице, включил диктофон:

– Орден Меча и Оливы, шестнадцатое февраля 2541 года, тринадцать часов сорок минут. Повторный осмотр места происшествия по делу D-2238.02.14-IN0-CP75/604. Исполнитель – Кассиан Эрлен, инквизитор четвёртого ранга. In gladio lex, in oliva spes. Вскрываю печать.

Электронный замок считал сигнал служебного жетона. Дверь распахнулась. Кас запер её за собой, натянул хирургические перчатки. Серж Полан, одинокий мужчина тридцати семи лет, по предварительным данным, скончался в своей квартире от сердечного приступа в ночь с одиннадцатого на двенадцатое февраля. Соседи вызвали полицию только пятнадцатого числа утром. Полицейские, вскрыв дверь и обнаружив тело, сообщили инквизиторам. Выехала группа инферналистов во главе с Касом выполнять стандартные межведомственные процедуры. Применить спецпротокол ордена он не успел: прибыла инквизитор Маккорин, ведущая расследование по параллельной линии. Возник конфликт интересов. Кас считал, что перепалка с сослуживицей могла отвлечь его от деталей. Ошибки, если таковые допущены, необходимо исключить.

– Следов проникновения инфернальной сущности не обнаружено, – диктовал он, начав с осмотра дверных и оконных проёмов. – Вентиляционная система в первоначальном состоянии: приточные каналы плотно закрыты, кухонная и санузловая вытяжка отключена. Общая концентрация бытовой скверны составляет около тридцати процентов.

При герметично закрытых окнах и плотной подгонке косяков входной двери получился эффект теплицы. Кас ощутил, как на лице и непокрытой голове маслянистой плёнкой оседает сладковатый трупный запах, пропитавший пространство, заползает в ноздри. Лоб покрылся испариной.

– Прихожая. Шкаф с одеждой и обувью, тумба с проводами, обрезками кабелей и прочими списанными материалами. При ближайшем рассмотрении всё разложено по категориям. Доступ свободный. Над тумбой пластиковая рамка с листом бумаги. Надпись: «Пароли. Не терять». Многострочная таблица с записями разными почерками. Возможная совместная работа или передача доступов между коллегами. Ни один из паролей не зачёркнут, ни один не исправлен. Возможно, используется до сих пор. Необходима проверка технического специалиста. Кухня…

Типичная для холостяка: плита, раковина, разделочный стол и две полки с посудой. Холодильник, отключённый от электричества, ожидаемо пуст. Зато на подоконнике роскошное металлическое дерево, собранное из проволоки и разных обрезков. На плите, прямо под вытяжкой, паяльник. Жилец на ней не готовил, для пищи у него была крошечная плитка с одной конфоркой. Если бы в кухню мог поместиться диван, вероятно, Полан и спал бы здесь, оставив единственную комнату под мастерскую целиком.

– Электричество стабильно. Трубы и соединения герметичны. Следов инфернального вторжения через коммуникации не обнаружено. Обстановка гостиной соответствует установленному роду деятельности жильца – инженер по видеонаблюдению, работающий вне офиса.

Скверна в комнате ощущалась плотнее всего: здесь вчера изливали гнев и скуку множество людей, включая самого Каса. Экспертная группа распотрошила каждый ящик, каждую коробку, каждый чемодан с инструментами. При виде бардака под перчатками начался лютый зуд. Кас проигнорировал его. Подвинул к письменному столу компьютерное кресло, на котором нашли тело. Уселся. Подлокотники приятно спружинили под локтями.

– Смена ракурса осмотра. Попытка реконструкции состяния потерпевшего.

В принципе, если тут как следует прибраться, будет очень даже хорошо, почти как дома. Кас снова оглядел комнату, примеряя мысль к действительности. Как дома значит слишком… организованно. Предсказуемо. И очень знакомо. Видимо, Полан тоже предпочёл неуправляемой жизни вокруг собственный островок порядка. А когда почувствовал кризис, не позвал на помощь и умер прямо за работой, упав лицом на клавиатуру. Кас продолжил описывать обстановку, хотя уже пару минут смотрел в одну точку.

«Что бы на его месте делал я, если бы не был инквизитором? Итак, однажды я ощутил рядом нечто, чему не знаю даже имени? А если и знаю, то отношусь как к выдумке древних невежд? – Кас закрыл глаза. – Вряд ли я умел бы молиться. Но точно хотел бы определённости. Скорее всего, понимания. Возможно, защиты. И в орден за этим я бы не пошёл. Там, говорят, людей в застенках пытают до сих пор. Но если бы кто-то в частном разговоре, например, в баре, сумел меня убедить, что есть способ… Маккорин права насчёт секты. Получив оружие, я почувствовал бы себя увереннее. Проснулась бы гордость, а за ней и храбрость. И вот вместо благоразумного отступления я вступаю в противостояние. Я уверен, что выйду победителем. Затем понимаю, борьба обречёна на провал. Дальше либо одержимость и вечные муки, либо смерть».

Кас сжал зубы. Полан погиб, но сохранил свою душу свободной. Так не ему, инквизитору, бояться ада! Стянутые перчатки медленно легли на стол.

– Приступаю к работе по протоколу 11-0-6. Код служащего – ЭСР-19-30-75. – Голос прозвучал спокойно. – Канал восприятия – тактильный.

«Да поможет мне небо».

Кас развернулся к столу. Повторил позу потерпевшего. Обнажёнными ладонями дотронулся до оборудования, которое держал перед смертью Полан. Отдался паническому, животному ужасу, который испытывал перед вечными муками. Внутри кольнуло. Разгорелось. Пробежало по костям, в поисках выхода. Впилось в левое плечо, выкрутило судорогой правую ногу. Онемевшие пальцы дрогнули, кисть соскользнула. Кас схватился за подлокотники, как за борта операционного стола. Восстановил дыхание. тыльной стороной ладони вытер испарину со лба.

– Резонанс достигнут, – глухо сказал он в диктофон, чувствуя себя победителем и проигравшим одновременно. – Остаточный инфернальный след подтверждён, предположительный уровень ниже третьего. Источник – подозреваемый по делу D-2238.02.14-IN0-CP75/604. Вызываю экспертную группу для фиксации обнаруженных следов на месте происшествия. Протокол окончен шестнадцатого февраля 2541 года в четырнадцать часов ноль три минуты.

– Эль, по тебе часы сверять можно, – усмехнулась Ани, плюхаясь за столик и наливая себе зелёный чай. «Привет, дорогие! Сегодня обедаем с девочками». Ровно в половину первого.

– Регулярность публикаций – первое правило блогера, – гордо отозвалась Элли, делая фото стакана с авторским сладким коктейлем. – Кто бы мог подумать, что в нашем районе откроется приличное кафе.

– Я же говорила, – Ирэн откусила панини. – И красиво, и вкусно.

– Интерьер – ладно, – пробурчала Мари, ковыряя вилкой диетический салат с креветками. – Но стулья здесь убийственные. Мои бёдра вспомнили вчерашние приседания.

Ани отпила чая. Галерея, встреча, взгляд Каса, уличный холод – и девочки, которые шумят, спорят, перебивают друг друга. Что из этого сон? И что будет вокруг, когда прозвонит будильник?

– Как свидание? – спросила Лиз, подтолкнув засыпающую Ани под локоть.

– Хорошо, – ответила она, зевнув. – Разморило в тепле.

– Он не давал тебе спать всю ночь? – Лиз мысленно потёрла руки в ожидании.

– Четыреста страниц брачного договора, – кивнула Ани. – Так что да, мне было, чем заняться. Что ты фыркаешь, Клео?

– Тебе точно нужно моё мнение? – подала голос та, наматывая на вилку спагетти.

– Всем нужно, – заявила Мари. – Давай, штатная ведьма, напророчь что-нибудь нашей Ани!

– Ладно, – Клео положила локти на стол, наклонилась вперёд и понизила голос. Девушки потянулись навстречу, чтобы лучше слышать. – Только чур не перебивать и без обид.

Все кивнули.

– Эрлен уже смотрит на тебя, как на потенциальную проблему. Разве он ухаживает? В лучшем случае, оценивает, во сколько ты ему обойдёшься. Я не о деньгах сейчас, инквизиторы нормально получают. Просто ты никогда не узнаешь, где он на самом деле, с кем, почему вернулся в три ночи, почему не отвечает. О чём думает, когда лежит с тобой в постели. А когда он тебе будет нужен больше всего, ты останешься одна. Потому что у него служба. Орден. Что угодно, кроме тебя. Это во-первых. – Ани сжалась внутри. Наверное, так чувствует себя осуждённый, когда ему выносят приговор. – Во-вторых, ты будешь жить, как в тюрьме. Прогулки, друзья, коллеги, покупки – он будет контролировать всё. Если ты нарушишь его правила, он не потребует объяснений, а будет молча вести бухгалтерский баланс твоих ошибок. И молись, чтобы арифметика была в твою пользу. Когда мы спросим, как дела, ты будешь говорить: «Всё нормально». Да ты уже это делаешь. Хотя и не признаёшь, что приняла его правила. Невеста инквизитора. Девушка сильная, достойная, воспитанная. Видно, что тебе льстит быть избранной. Только подумай о том, как лет через пять будешь реветь в пустой квартире, потому что родственников и друзей твой муж распугал, и мечтать, чтобы нашёлся человек, который мог бы дать тебе хоть чуть-чуть человеческого тепла.

– Клё…

– Вы хотели правду, – Клео отодвинулась и занялась своими спагетти. – Вот. Кушайте – не обляпайтесь.

Ирэн отошла поболтать по телефону. Круг развалился. Девушки запили неприятные слова подруги кто чаем, кто кофе, кто коктейлем.

– Злая ты, – расстроилась Лиз и, убедившись, что Ирэн не слышит, продолжила:

– Ты и про Марка говорила, что он не собирается жениться. А он Ирэн предложение сделал. Видишь, ты тоже ошибешься.

Клео кивнула, будто соглашаясь:

– Поживём – увидим.

– Всё, – объявила Элли, хлопнув по столу, – клуб страданий по вторникам закрывается. Объявляется открытым следствие по делу «Жених Ани». Подозреваемый: Эрлен, Кассиан, инквизитор. Нарушитель гармонии женских мозгов. Обвиняется в скрытности, загадочности и…

– Виновен, – провозгласила Мари. – Родная, давай, пока мы не передумали.

Элли протянула телефон к центру стола. Она походила на шеф-повара, готового удивить гостей нереально вкусным блюдом:

– Девочки, держитесь крепче. У него. Были. Щёки!

На разблокированном экране возникла фотография.

– Уи-и-и!

– Милашка!

– Ани, это точно он?!

– Слушай, если вы расстанетесь, он мой!

Ани попыталась умилиться вместе со всеми, но после «пророчества» получилось чуть вымученно.

Элли провела целое расследование, чтобы добыть в архивах и скрытых страницах несколько детских снимков Каса, репортажи с соревнований и пакет рекламной кампании древнего бренда одежды для старшеклассников «SELECT». Ими девушки заинтересовались в первую очередь. На сером фоне, типичном для фэшн-съёмки, попытались воссоздать комнату мальчика-подростка: письменный стол, какая-то полка с типа книжками и тетрадками, низкая кровать без бортов, как будто высокий матрас просто положили на паллеты, застелили пледом и закидали подушками. На стене уютным белым светом горело название бренда и слоган: «Быть избранным – это стиль». На вид Касу было лет шестнадцать. Его несколько раз переодевали. Сначала он немного смущался, поправляя галстук или накидывая поверх рубашки кардиган, а потом вошёл во вкус и стал шалить: сидел на столе, бросал бумажный самолётик, рассыпал карандаши. Подруги увеличивали снимки, тыкали пальцами в экран и чуть не визжали от восторга, препарируя чужую жизнь. И Ани стала смеяться с ними, и смеялась, пока не споткнулась о последний образ.

Кас сидел на полу. Его одели в клетчатую рубашку поверх светлой майки, джинсы и кеды. Он закатал рукава, позволяя рассмотреть сразу четыре кожаных браслета на запястье, обнял подушку, как старого друга, и глядел в камеру. Длинная чёлка, закрывая лоб, падала на глаза, делала взгляд и застенчивую улыбку немного лукавыми. Волосы взъерошены, щёки чуть румяные, взгляд прямой, смелый. Ани остро захотелось защитить от хищных подруг этого юношу с фотографии, который так светло улыбался своим мучительницам.

«Что же с тобой случилось, Кас? Что?»