Энергормы. История Лены

Пролог

Более двух сот лет прошло с тех пор, как небеса разорвались.

В ту ночь люди видели необычные звёзды – они падали медленно, как будто осознано. Словно кто-то целенаправленно бросал их на Землю, как семена в плодородную почву. Последняя из них – огромная, ослепительно-белая, словно кусочек самой Вечности – вошла в атмосферу и рухнула на сушу. Место её падения было названо потом Пустым Сердцем.

С этого момента всё началось.

Комета принесла не только огонь и дым, не только сейсмические толчки и цунами, что смели побережья. Она принесла звёздную пыль – вещество, чуждое этому миру. Не минерал и не металл, не вода и не пар, иное. Пустая кристаллическая решётка без атомов или молекул. Но это изменило мир.

Земля замерзла. Начался ледниковый период, хотя никто не понимал почему. Учёные спорили годами: пыль блокировала солнце? Изменила состав атмосферы? Или это был какой-то механизм самозащиты планеты? Возможно, ответ так и останется скрытым. Но одно стало ясно очень быстро – звёздная пыль активирует.

Она не просто взаимодействует с веществами. Она оживляет, пробуждает, преобразует и создаёт. Она превращает песок в живую реку, воду – в осмысленную форму, железо – в самоходные механизмы, дерево – в плоть, а плоть – в нечто другое.

Из этой пыли родились энергормы.

Первые сообщения были восприняты как бред сумасшедших: животные, способные управлять огнём. Растения, которые двигались. Мертвые человеческие тела, в которых просыпалась вторая жизнь, напитанная элементами. Люди кричали о конце света. Учёные же называли это «новой эволюцией». А военные – новым оружием. Но все те, кто выжил, сошлись в одном – это был кошмар, который не прекращается.

Старый мир пал не сразу. Он истекал кровью долго. Города горели, страны распадались, армии тонули в хаосе. Энергормы приходили со всех сторон – из океанов, из пустынь, из глубоких шахт, из космоса. Некоторые были разумны, даже обладали человеческой логикой, но без человеческого сострадания. Они не просто охотились. Они разрушали. Целые города исчезали за считанные часы. Каждый новый день был войной.

Люди отступили. Они построили непреступные крепости, окружённые энергощитами – куполами из технологий, собранных из обломков старого мира и новых возможностей. Эти щиты стали единственной защитой в ночи, полной свиста крыльев, хрипов из темноты и грохота шагов, которые могли бы сровнять с землёй любую стену. Защита была надёжной… пока да.

Но даже в этом мире, где каждый камень помнил крики, где каждая тень казалась живой, нашлось место для легенд. Одна из них – о рождении Гримнайта, известного также как Гримкид, как его младшую форму, а в народе – Мрачный Рыцарь.

Его история начинается в одном из самых забытых уголков Земли – в подземельях города, что уже не существовал. Там, в катакомбах, где воздух был тяжёл от плесени и страха, умирал ребёнок. Он был один. Голодный. Раненый. Его имя потерялось в истории, как и лица его семьи. Но он не хотел умирать. Его последним желанием было – увидеть белый свет. Простое, человеческое желание. Желание жить.

И вот тогда это случилось. Возможно существо или сам мир услышал мольбы. Тьма, которая окружала его, впитала его боль, его страх, надежду. И она родила. Не человека. Не зверя. Нечто. Существо, созданное не мутацией, не пылью, а самой сутью отчаяния. Это существо было покрыто тенью, но внутри него пульсировало ядро – маленькое, как сердце, но мощное, как звезда. Оно не было полностью разумным, но оно пожелало. И первое её желание стало – пустота.

Он стал первым из демонов.

Он не был порождением звёздной пыли. Он был порождением всего того, что осталось после неё: войны, боли, предательства, одиночества. Его имя было дано людьми позже, когда они узнали, что он делает. Он был карой, возмездием, приговором, воплощённый в форму. Он мог уничтожить целую группу охотников за секунды. Он мог исказить реальность вокруг себя, создавая пространства, где время текло обратно. Он мог войти в разум и остаться там, как кошмар, который никогда не кончается.

Он был Гримнайтом. Grimknight.

Демон тени и страха. Он существовал лишь в отражениях и в воображении людей, что не чисты на совесть.

И теперь, через два столетия после падения кометы, его тень снова движется по краям мира. Он не забыт. Он не прощён. Он проклятый демон – изгнанник миров.

Глава 1. Пограничье

Вечерний свет, пробивающийся сквозь грязное окно, едва освещал маленькую кухню. Лена ковыряла вилкой нехитрый ужин – сухпайковое пюре с кусочками картофеля и лука. Электрическая лампочка на потолке мигала, то усиливая, то ослабляя свет. У ног отца, свернувшись клубком, дремала Эллинкс – их защитник энергорм-кошка с жёлтой полосатой шерстью, изредка пощёлкивающая электрическими разрядами.

– Ну и как там в дозоре? – спросила Тома, подкладывая себе ещё немного пюре.

Лев вздохнул, отодвигая тарелку. Его лицо, покрытое несколькими днями щетины, казалось усталым.

– Тревожно. Они… просто ждут чего-то. Не отступают, но и не нападают. Словно выжидают момент.

Мать бросила короткий взгляд на дочь, прежде чем ответить:

– Я сегодня была у Софи. Починила ей платье и помыла пол. Она поделилась крупой – хорошая хозяйка, хоть и старая стала.

Лена поморщилась, услышав это. Её не интересовали истории про соседей и их крупы. Она хотела знать то, о чём мечтала каждую ночь – про монстров за стеной.

– А как они выглядят? Те, что у города? – выпалила она, прерывая разговор взрослых.

Лев задумчиво посмотрел на дочь. В его глазах промелькнуло что-то между нежностью и тревогой.

– По-разному, – медленно произнёс он. – Больше всего страйдеров – этих треногих роботов с одиночным глазом-фонарём на макушке. Мы зовём их страйдерами. Но есть и другие… – он сделал паузу, словно решая, стоит ли продолжать.

Тома бросила на него предостерегающий взгляд, но Лена уже не собиралась отступать:

– Какие другие?

Отец вздохнул:

– Видели Тенебриса – теневика. Он… другой. Более опасный. Эти существа довольно слабы поодиночке, но когда их собирается сотни…

Его голос оборвался, а в комнате повисла тягостная тишина. Только Эллинкс тихонько заурчала во сне, выпуская маленькие электрические искры. Лена представила огромные тени за стенами города, и её сердце забилось чаще – не от страха, а от странного предчувствия чего-то большего, что ждало её за пределами этого маленького дома.

За окном послышался далёкий гул – где-то далеко снова атаковали энергощиты. Тома торопливо встала из-за стола, начиная убирать тарелки, словно пытаясь заглушить этот звук бытовыми делами. Но Лена где-то глубоко понимала – город держится на последнем издыхании, и каждый вечер может стать последним.

Дом семьи Лены стоял на самой границе крайнего купола, там, где энергощит едва заметно искрился в вечернем полумраке, соприкасаясь с верхушками деревьев. Двухэтажный коттедж когда-то был образцом провинциального уюта, но теперь его обветшалые стены хранили следы времени и борьбы за выживание.

На первом этаже прихожая плавно переходила в просторную кухню, где старенькая газовая плита соседствовала с древним холодильником, работающим от энергетического кристалла, тонитруума – трофея одного из рейдов Льва. В гостиной потёртый диван и кресло окружали телевизор с разбитым экраном – реликт прошлого мира, превращённый в полку для книг и семейных фотографий. Рядом примостился камин, единственный источник тепла в холодные ночи, когда генератор отказывался работать.

Кабинет в глубине дома больше походил на музей охотника: стены украшали трофеи – клыки, когти, странные кристаллические образования и защитные маски от звёздной пыли. Здесь же хранилось старое оборудование для дрессировки энергормов и несколько арканов – устройств контроля, заросших паутиной времени.

По скрипучей лестнице можно было подняться на второй этаж, где располагались две спальни. Комната Лены представляла собой причудливую смесь детской мечты и суровой реальности: плюшевые игрушки соседствовали с учебниками по тактике охотников и самодельными арканами-игрушками, которые она мастерить начала, вдохновлённая рассказами отца.

Во дворе пустой гараж с покосившимися воротами хранил коллекцию «полезного хлама» – ржавые инструменты, сломанную мебель и запчасти от давно проданного автомобиля. Невысокий деревянный забор, местами покосившийся, отделял их небольшой участок от таких же скромных домов соседей. В одном месте забор совсем повалился, образуя лаз, через который иногда пробирались местные дети, чтобы послушать истории Льва о монстрах и энергормах.

Над всем этим величественно возвышался мерцающий купол энергощита, напоминая жителям, что за пределами его защиты лежит мир, где правят создания звёздной пыли.

В ту ночь Лене не спалось, и она решила спуститься на кухню выпить воды. Вдруг она услышала тихие голоса в соседней комнате. Она замерла у двери кабинета, прислушиваясь к приглушённым голосам родителей. В полумраке коридора мерцал единственный фонарь на стене, питаемый от трофейного кристалла. За окном гулко взревел какой-то далёкий энергорм, и его крик эхом разнёсся по пустым улицам.

«Надо перебираться отсюда,» – голос матери звучал напряжённо и тихо, словно она боялась, что их могут подслушать даже стены. «Скоро будет бронепоезд. Поговори со своими. Кто-нибудь точно знает кого-то из начальства на вокзале».

«Тома…» – Лев вздохнул так тяжело, будто весь груз этого мира лег на его плечи. «Я не приближённый к начальнику вокзала. Да и предложить нам нечего. Ты же знаешь, какие сейчас расценки за проезд. А если и получится договориться… Это всё равно не гарантирует нам безопасность.»

«Ради Лены!» – её имя прозвучало как мольба, резкая и болезненная. «Попроси, узнай. Может, кто-то из старых знакомых поможет. Ты же сам понимаешь, сколько их там, за щитами.» Голос Томы сорвался, но она быстро справилась с собой. «А мы здесь… Мы на самой окраине. Если что, наш дом – один из первых, кто попадёт под удар. Они просто смешают нас с землёй.»

Лев молчал несколько секунд, прежде чем ответить. Когда он заговорил, в его голосе слышалась безысходность, но и решимость. «Я разузнаю, сделаю всё, что смогу. Но обещать ничего не могу. Даже если найду способ… Это не значит, что всё получится.»

За дверью Лена сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. Она хотела броситься внутрь, закричать, что не нужно за неё беспокоиться, что она справится. Но вместо этого осталась стоять, прислонившись к холодной стене, пока голоса родителей затихали, сменившись тяжёлым молчанием.

В углу коридора Эллинкс приоткрыла один янтарный глаз, наблюдая за девочкой. Её хвост слегка защёлкал электрическими разрядами, словно она чувствовала напряжение в воздухе. Но Лена не обращала внимания. Её мысли были заняты только одним: почему никто не спрашивает её мнения? Почему все решают за неё, как будто она всё ещё маленькая?

За окном снова послышался далёкий рокот – то ли гром, то ли очередная атака на энергощит. Лена посмотрела на мерцающий купол, едва различимый в темноте, и внутри неё что-то оборвалось. Она осознала, что родители правы. Их дом действительно был на передовой. И если щиты падут, они окажутся первыми, кто встретится лицом к лицу с тьмой.

Утро встретило серым светом, пробивающимся сквозь грязные окна. За стенами дома слышались отдалённые крики какого-то мелкого энергорма, вероятно, Тенебриса, чьи тени ещё не успели раствориться в первых лучах солнца.

На кухне царила напряжённая тишина. На столе перед Леной стояла пластиковая миска с сухпайковой кашей – бледной, клейкой массой, которая даже после добавления горячей воды отказывалась выглядеть аппетитно. Мать делала вид, что всё в порядке, демонстрируя искусственную улыбку, которая так и не смогла скрыть тени под глазами.

– Вот, сегодня что-то новенькое: каша, – произнесла Тома, стараясь, чтобы её голос звучал бодро. Она взяла ложку и попробовала содержимое своей миски, словно желая подать пример дочери. Но её лицо на мгновение исказилось, когда она проглотила первую порцию. – Вкус… интересный.

Лев сидел за столом, погружённый в свой коммуникатор. Его пальцы быстро скользили по потрескавшемуся экрану, набирая сообщения. Тома бросила на него короткий взгляд, прежде чем произнести с легким раздражением:

– У тебя выходной. Оставь в покое этот коммуникатор хотя бы за завтраком.

Он послушно отложил устройство на край стола, но его глаза всё ещё оставались прикованными к последнему сообщению, которое он успел прочесть. Несколько секунд он молча смотрел на экран, а затем его лицо изменилось. Словно что-то внутри него оборвалось.

– Я сегодня пойду к одному человеку, – наконец произнёс он, поднимаясь из-за стола. Его голос звучал ровно, но в нём чувствовалась скрытая тревога.

Тома замерла, пристально глядя на него.

– К какому человеку? По каким делам? – спросила она, но её вопрос повис в воздухе, оставшись без ответа.

Лев уже направился к выходу, накинув потрёпанную кожаную куртку, которую давно следовало заменить. Он взял один из старых арканов со стены в кабинете – устройство, больше похожее на антиквариат, чем на современный инструмент контроля. Лена проводила его взглядом из окна, наблюдая, как отец торопливо шагает по улице, пряча руки в карманы.

Когда входная дверь захлопнулась, Лена повернулась к матери. Её большие глаза были полны вопросов.

– Папа пошёл решать вопрос с нашим переездом? – спросила она, стараясь, чтобы её голос звучал непринуждённо.

Тома слегка вздрогнула, будто слова дочери ударили её. Но через мгновение она снова надела ту же фальшивую улыбку, которой встречала утро.

– Не знаю, о чём ты говоришь, – ответила она, отворачиваясь к раковине, где начала мыть посуду. – И куда он пошёл, тоже не знаю. Может, просто… по делам.

Но Лена заметила, как руки матери дрогнули, когда она опустила миску в воду. Тома, всё ещё сохраняющая видимость спокойствия, обратилась к дочери уже более мягким тоном:

– Лена, сегодня ты не пойдёшь в школу. Останешься дома.

Лена не стала спорить. Она знала, что вопросы сейчас только раздражат мать ещё больше. После завтрака, который она едва притронулась, девочка поднялась по скрипучей лестнице в свою комнату. Её окно, выходившее на задний двор, открывало вид на границу щита – мерцающую стену энергии, отделявшую их маленький мир от хаоса за пределами. Между домами и щитом простирался пустырь, заросший высокой травой и странными растениями, мутировавшими под воздействием звёздной пыли. Иногда среди них мелькали силуэты монстров – то треногие страйдеры, то что-то более крупное, чьи очертания терялись в мареве аномалий.

Лена села у окна, обхватив колени руками. В такие дни она могла часами наблюдать за тем, как дикие энергормы бродят вдоль невидимой границы, словно изучая её, примеряясь к атаке. Сегодня там маячила группа мелких теневых существ – возможно, детёныши Тенебриса, судя по их полупрозрачным силуэтам. Они сновали между обломками старых машин, оставшихся после одного из рейдов.

Через некоторое время наблюдения за монстрами ей стало скучно, и она потянулась к книге на полке. Это была небольшая брошюра с яркой обложкой: «Энергормы: всё, что нужно знать». Книга была явно написана для обывателей – никакой науки, только общие фразы и предостережения. Лена пролистала несколько страниц, где говорилось о том, что даже самые маленькие дикие монстры представляют смертельную опасность для человека. Без арканов и специального оружия контролировать их невозможно. Автор утверждал, что любая попытка приручить энергорма без надлежащего оборудования обречена на провал.

Лена хмыкнула, закрывая книгу. Она знала правду – ту, которую предпочитали скрывать корпорации и правительство. Да, большинство энергормов были опасны. Но не все. Она часто слышала истории от охотников – не только от отца, но и от его друзей, – как некоторые монстры вели себя совсем как домашние питомцы, даже без применения арканов. Конечно, это случалось редко, но это было. И эта мысль вызвала в ней прилив злости. Злости на тех, кто пытался запугать людей, чтобы держать их под контролем.

С громким вздохом она отбросила книгу на пол, где та приземлилась рядом с другими трофеями её детства – старыми игрушками и самодельными арканами. Папы всё ещё не было. Она снова посмотрела в окно, но ничего нового там не увидела. Только тени, пляшущие в свете щита.

В конце концов, она спустилась вниз. Мать сидела на кухне, механически перебирая какие-то тряпки. Лена остановилась в дверях.

– Я буду во дворе, – произнесла она, стараясь, чтобы её голос звучал уверенно.

Тома подняла голову, её лицо на мгновение исказилось тревогой, но затем она просто кивнула.

– Только не уходи далеко, – сказала она, возвращаясь к своим делам.

Лена вышла через скрипучую входную дверь, чувствуя, как холодный ветер треплет её волосы. Во дворе царила тишина, нарушаемая лишь далёким гулом энергощита и случайными шорохами в траве. Она знала, что это место – теперь лишь временное убежище. И рано или поздно им придётся сделать выбор.

Лена бродила между зарослей сорняков, что разрослись по всему двору за домом. Её руки были засунуты в карманы старой куртки, а мысли блуждали где-то далеко, среди теней за мерцающим щитом. Внезапно она услышала шорох и скрип деревянных досок – через покосившийся забор перелезал соседский мальчишка Толик. Его рыжие волосы торчали во все стороны, а на лице застыла привычная ухмылка.

– Ленка! – окликнул он её, спрыгивая с забора. – Чего это ты одна тут бродишь?

Лена бросила на него косой взгляд. Бесцеремонный маленький наглец. Но прогонять его не стала. Толик подошёл ближе, явно довольный собой.

– Привет, – коротко ответила она, глядя, как он достаёт из кармана горсть самодельной карамели – сладкого лакомства, которое иногда варили из остатков сахара и каких-то трав. Это была редкая радость для детей их возраста.

– На, – протянул он ей одну конфету, завёрнутую в потрёпанную обёртку. – Держи. Расскажешь, чего слышала от своих?

Лена взяла конфету и улыбнулась, разворачивая её. Сладкий вкус немного смягчил её настроение.

– Вчера подслушала родителей… – начала она, понизив голос, будто боясь, что кто-то может услышать. – Говорили про монстров у щита. Отец сказал, что скоро будет бронепоезд. Может, хоть какая-то нормальная еда появится, а не эти вечные сухпаи и картошка.

Толик задумчиво кивнул, закинув ещё одну конфету в рот.

– Ага, бронепоезд… – протянул он, словно что-то обдумывая. – Давай сходим посмотреть, когда он прибудет? Будет весело!

Лена на мгновение просияла, но затем её лицо помрачнело.

– Не получится, – тихо сказала она. – Мы, наверное, переедем. Я случайно подслушала разговор родителей. Папа пытается договориться насчёт нашего отъезда.

Толик замер, и его улыбка исчезла, сменившись выражением грусти. Он почесал затылок, явно расстроенный новостью.

– Жалко… – пробормотал он. – Но всё равно, предложение остаётся в силе. Если не передумаешь – зови.

Пока они говорили и без того хмурое небо над ними потемнело, и первые тяжёлые капли дождя ударили по земле. Лена подняла голову, глядя, как серые тучи полностью закрыли солнце.

– Бежим в дом! – воскликнул Толик, хватая её за руку.

– Нет, я не хочу в дом! – вырвалась она, хотя дождь уже усилился. – Пойдём в гараж.

Толик замешкался, тревожно оглядываясь.

– А вдруг нас поругают? – спросил он, явно опасаясь реакции взрослых.

– Не поругают, – уверенно ответила Лена. – Идём.

Она первой побежала к гаражу, и Толик, немного поколебавшись, последовал за ней. Они юркнули внутрь, где пахло ржавчиной и старым деревом. Дождь барабанил по крыше, создавая успокаивающий шум, а вокруг царил полумрак, прерываемый лишь слабыми проблесками света, пробивающимися сквозь щели в стенах.

Лена села на перевёрнутый ящик, а Толик начал исследовать «нужный хлам», который хранился здесь годами. Их убежище казалось безопасным – даже если за стенами города бушевали энергормы, здесь, в гараже, они могли забыть обо всём на время.

Гараж был старым, но крепким – одна створка давно закрыта наглухо ржавыми болтами, а вторая застряла на уровне прохода, словно вечный страж, не желающий впускать или выпускать никого лишнего. Посредине темнела смотровая яма, накрытая несколькими шаткими досками. Под ними плескалась мутная вода, отражающая тусклый свет. Капли дождя барабанили по железу, создавая успокаивающий ритм, который, казалось, отделял этот маленький мирок от остального города.

Лена сидела на перевёрнутом ящике, обхватив колени руками. Толик, присевший рядом на корточки, пытался разобрать какую-то сломанную деталь, найденную среди хлама. Его рыжие волосы были взъерошены, а лицо выражало сосредоточенность, хотя он явно не понимал, что именно держит в руках.

– Толя… – начала Лена, помедлив. Её голос звучал тише обычного, едва звуча в шуме дождя. Она опустила глаза, чувствуя, как щеки начинают гореть. – Ты будешь… скучать?

Толик замер, удивлённо подняв брови. Он даже перестал ковырять деталь, которая теперь безвольно повисла в его руке.

– Скучать? – переспросил он, явно не ожидая такого вопроса. – По тебе, что ли?

Лена кивнула, всё ещё избегая его взгляда. Она нервно теребила край своей куртки, пытаясь подобрать слова.

– Ну… да. Когда мы уедем.

Толик пожал плечами, будто вопрос показался ему слишком простым.

– Конечно, буду, – ответил он без особой задней мысли. – А ты?

Лена снова кивнула, но теперь её движения стали более резкими, словно она хотела спрятать своё волнение за решительностью.

– А ты, что потом делать будешь? – продолжила она, не давая ему времени подумать. – Будешь приходить в гости? К нам… то есть, если мы вернёмся?

Толик нахмурился, явно не понимая, куда клонит Лена. Он положил деталь на пол и почесал затылок.

– Гости… – протянул он, задумчиво глядя в потолок. – Ну, если вы вернётесь, то, может, и приду. Только… – Он внезапно оживился, видимо, решив сменить тему. – Слушай, а ты видела того монстра вчера? У щита? Такой странный, как тень, но двигался, будто танцевал!

Лена вздохнула, понимая, что её попытка завести серьёзный разговор провалилась. Но в глубине души она почувствовала лёгкое облегчение – ей всё ещё было трудно говорить прямо. Она знала, что её родители правы: переезд был необходим. Но почему-то мысль о том, чтобы покинуть этот дом – и Толика, – вызывала у неё странное чувство потери.

– Я видела его, – ответила она, стараясь скрыть улыбку. – Ты же сам говорил, что это просто иллюзия.

– Да ладно тебе! – возмутился Толик, вскакивая на ноги. – Это был настоящий энергорм! Я точно знаю! Думаешь, я бы не разобрался?

Она наблюдала за ним, как он размахивал руками, пытаясь доказать свою правоту. И в этот момент её сердце дрогнуло. Она никогда раньше не задумывалась об этом, но сейчас, глядя на его искреннее, хоть и немного глуповатое лицо, она поняла, что ей будет не хватать этого мальчишки. Может быть, даже больше, чем она готова была признать.

– Толя… – снова начала она, но осеклась. Вместо слов она просто улыбнулась, глядя, как он споткнулся о доску, прикрывающую смотровую яму, и чуть не упал в воду.

– Эй, осторожно! – воскликнула она, вскакивая на ноги. – Там глубоко!

– Да знаю я, знаю! – отмахнулся он, но в его голосе слышалась благодарность. Он посмотрел на неё, и на мгновение их взгляды встретились. Лена почувствовала, как её щеки снова покраснели, и быстро отвернулась.

Дождь не утихал, а, напротив, усиливался с каждой минутой. Капли барабанили по железной крыше гаража всё настойчивее, будто старались пробиться внутрь. Воздух стал холоднее, пропитанный влагой, и Лена чувствовала, как её тело начинает продирать мелкая дрожь. Она снова забралась на перевёрнутый ящик, поджав ноги, но сырость уже проникла под одежду. Её кожа покрылась мурашками, особенно на голенях, оставленных беззащитными перед холодом.

– Холодно… – прошептала она едва слышно, словно боясь потревожить тишину, нарушаемую лишь шумом дождя.

Толик замер, его лицо исказилось от внезапного осознания. Он понимал, что Лена замерзает, но не знал, как правильно подступиться к этой ситуации. Мысль обнять её казалась слишком дерзкой для его двенадцатилетнего опыта. Наконец он решился предложить компромисс:

– Давай сядем спиной к спине, – сказал он, слегка заикаясь. – Так теплее будет.

Лена задумалась всего на мгновение, прежде чем кивнуть. Она сняла свою куртку и осторожно накинула её на ноги, пытаясь сохранить хотя бы немного тепла. Когда их спины соприкоснулись, она почувствовала тепло Толика, проникающее через тонкую летнюю футболку. Оно растеклось по её телу, достигая самого сердца, и Лена буквально вспыхнула от смущения. Её щеки запылали, но она была благодарна тому, что Толик не может видеть её лица. «Хорошо, что он не видит,» – подумала она, пытаясь взять себя в руки.

Но момент был нарушен. Толик, словно почувствовав её волнение, решил заговорить, чтобы заполнить паузу.

– А куда вы отправитесь? – спросил он, и его голос прозвучал слишком громко в тишине гаража.

Лена вздохнула, глубоко и тяжело. Этот вопрос вернул её в реальность, которую она так старательно пыталась забыть хотя бы на время. Мечты о побеге, страх перед будущим, чувство потери – всё это навалилось на неё разом. Она помедлила, прежде чем ответить.

– Пока не знаю, – буркнула она, стараясь скрыть раздражение от того, что её заставили думать об этом сейчас.

Шум дождя стал ещё громче, словно пытаясь заглушить её мысли. За стенами гаража мир продолжал жить своей жизнью: энергощит мерцал где-то вдали, а монстры, возможно, кружили у границ города, выжидая момент для атаки. Но здесь, в этом маленьком убежище из ржавого железа и старых досок, Лена чувствовала себя в безопасности. Почти. Они сидели, прислонившись спиной к спине. Её мысли метались между страхом и надеждой. Она знала, что её вопрос звучит глупо – все в городе задавали его себе каждый день, но не произносили вслух. Однако сейчас ей нужно было услышать ответ, даже если он окажется таким же мрачным, как она боялась.

– Толя… – начала она тихо. – Что с нами будет, если энергощит пропадёт?

Толик замер, и Лена почувствовала, как его спина напряглась. Он явно не ожидал такого вопроса. Но через секунду он уже отвечал, стараясь придать своему голосу уверенность:

– Дед Борисыч говорит, типа «все тут поляжем». Но я не верю! У моего отца есть охотничье ружьё. Он всех их перестреляет!

Лена не смогла сдержать короткий смешок, который вырвался у неё невольно. Это был не смех радости или веселья, а скорее нервная реакция на наивность Толика. Ведь она знала правду лучше, чем кто-либо другой: даже слабый энергорм мог стать смертельной угрозой для целого дома, если его недооценить.

– Эй, чего ты ржёшь? – возмутился Толик, чуть отодвигаясь. – Твои родители вообще охотники на монстров! Они точно знают, как их победить. Так ведь?

Он обернулся, пытаясь заглянуть ей в лицо, но Лена лишь опустила голову, пряча взгляд. Её губы дрогнули, но она не нашла сил ответить. Вместо этого она просто молчала, и это молчание сказало Толику больше, чем любые слова.

Его энтузиазм угас так же быстро, как вспыхнул. Он снова повернулся к ней спиной, но теперь его движения стали медленнее, тяжелее. Он опустил голову и пробормотал тихо, переходя в шёпот:

– Всё так плохо?

Лена не ответила. Она лишь ещё сильнее поджала ноги, словно пытаясь спрятаться от реальности. В воздухе повисла тишина, нарушаемая только постепенно стихающим шумом дождя.

– Тогда давай помолимся, – внезапно предложил Толик, и в его голосе зазвучала странная серьёзность. – Чтобы энергощит стоял до тех пор, пока тут эти монстры. А когда они уйдут… тогда пусть хоть рушится.

Лена закрыла глаза, чувствуя, как тепло его спины смешивается с её собственным теплом. Она представила себе лучший мир – такой, где щиты не нужны, где нет монстров, где люди живут без страха. Где можно остаться здесь, в этом маленьком городе, рядом с теми, кто дорог.

Несколько минут они сидели молча, закрыв глаза, устремив свои мольбы куда-то за пределы этого холодного гаража, за пределы города, за пределы мира, полного страхов и угроз. Их дыхание слилось в один ритм, а дождь снаружи начал стихать, будто отзываясь на их тихие молитвы.

Когда первый луч света пробился сквозь тучи, осветив щели в дверном проёме гаража, Лена почувствовала, как её сердце немного согрелось. Не потому, что она поверила в то, что всё будет хорошо. А потому, что в этот момент, рядом с Толиком, она могла хотя бы на секунду позволить себе забыть обо всём, что ждало её за пределами этого хлипкого убежища.

Последние капли дождя падали с купола энергощита, словно слёзы уходящей грозы. Некоторые из них задерживались на его мерцающей поверхности, превращаясь в стеклянные шарики, которые стремительно скатывались вниз, переливаясь радужными бликами под лучами вечернего солнца. Это зрелище казалось магическим – будто сам щит оживал, играя светом и водой, создавая что-то прекрасное в мире, где красота стала редкостью.

Лена смотрела на это через щель в стене гаража, чувствуя, как её сердце сжимается от осознания того, что время, проведённое с Толиком, неумолимо утекает, как эти самые капли воды по куполу. Она хотела продлить момент, который казался таким хрупким и одновременно таким важным для неё.

– Может, зайдёшь в дом? – предложила она, стараясь, чтобы её голос звучал небрежно, но внутри всё сжалось от напряжения. – Погреться…

Толик, однако, лишь покачал головой, не понимая скрытого смысла её слов.

– Да ладно, я и так задержался. Меня же родаки хватятся, если не вернусь. – Он встал, отряхивая джинсы от налипшей пыли и мелких капель. – Увидимся завтра, Ленка!

Она лишь кивнула, произнося тихое «пока», когда он уже шагал к выходу. Его шаги чавкали по грязи и мокрой траве, оставляя глубокие следы, которые скоро заполнятся водой. Лена осталась сидеть на своём ящике, наблюдая, как его силуэт растворяется в сумерках. Вскоре послышался знакомый скрип забора – Толик перелезал обратно к себе, даже не потрудившись обойти через калитку.

Этот звук заставил её улыбнуться, несмотря на грусть, которая медленно расползалась внутри. Бесцеремонный, наглый, порой слишком простой мальчишка… Но именно эта его бесхитростность почему-то согревала её больше, чем любые слова.

Лена снова повернулась к щели в стене, наблюдая за тем, как последние капли дождя исчезают с поверхности энергощита. Купол продолжал мерцать, защищая их маленький мир от хаоса снаружи. Она знала, что этот момент – их момент – останется только в её памяти. И возможно, именно эта мысль делала его ещё более ценным.

За городом снова послышался далёкий вой какого-то энергорма, напоминая о том, что реальность неумолима. Но сейчас, в этом полузабытом гараже, Лена позволила себе ещё немного помечтать о том, что всё может быть иначе. Хотя бы на мгновение. Она спустилась с ящика медленно, словно каждое её движение пыталось удержать время, которое неумолимо утекало прочь. Выйдя из гаража, она сделала несколько шагов по мокрой траве, чувствуя, как холод проникает сквозь ткань кед. Капли дождя, собравшиеся в лужи, быстро наполнили её обувь ледяной водой. Колючий холод пробежал по ногам, заставив её рвануть к дому, будто позади оставался не просто мокрый двор, а сама стихия, жаждущая её поглотить.

У самого входа её подвела мокрая трава – ноги заскользили, и она едва не упала, в последний момент ухватившись за поручень веранды. Влетев в дом, Лена промчалась мимо матери, которая стояла в прихожей, держа в руках полотенце. Тома бросила на дочь короткий взгляд, но ничего не сказала, пока Лена, прыгая то на одной, то на другой ноге, пыталась развязать шнуровку промокших кед. Узлы не поддавались, словно влага скрепила их намертво. Наконец, сняв обувь, она прислонила её к тёплой стенке камина, который уже весело потрескивал в гостиной.

– Где была? – спросила Тома, подходя ближе. Её голос звучал спокойно, но в нём чувствовалась лёгкая настороженность.

– В гараже, – ответила Лена, не глядя на мать. Она старалась казаться безразличной, но внутри всё сжалось от предчувствия следующего вопроса.

– Одна? – произнесла Тома, и её слова ударили Лену, как внезапный порыв ветра. Девочка замерла, чувствуя, как волосы на голове встают дыбом, а сердце начинает биться чаще. Она запнулась на единственном слове, которое так и не смогла выговорить.

Мать улыбнулась, и в её глазах появился тот же хитрый блеск, который Лена видела, когда Тома рассказывала истории из своего детства.

– Не подумай, что я против… Я в твоём возрасте уже… – начала она, но Лена перебила её, покраснев до кончиков ушей:

– Мама!

Тома рассмеялась тихо, но с явным удовольствием.

– Я видела, как вы с Толиком заходили в гараж, – добавила она, скрестив руки на груди.

Лена почувствовала, как гнев поднимается внутри неё, словно волна, готовая выплеснуться наружу.

– Мы просто прятались от дождя! – воскликнула она, но её голос звучал неубедительно даже для неё самой. Она попыталась протестовать ещё немного, но потом смягчилась, опустив голову. – Он… дурак, – пробормотала она, чувствуя, как уголки губ предательски дрогнули в улыбке.

Тома подошла ближе, положив руку на плечо дочери.

– Не торопись, – сказала она мягко, но с уверенностью. – Он поймёт со временем.

Лена только фыркнула, отворачиваясь. Она знала, что времени может и не быть. Переезд, новые города, новые люди – всё это могло разрушить то хрупкое, что начало зарождаться между ней и Толиком. Но она не могла сказать этого матери. Вместо этого она поднялась в свою комнату, где забралась на кровать и накрылась одеялом с головой, словно пытаясь спрятаться от реальности.

Под одеялом было тепло и уютно, но её мысли всё ещё возвращались к Толику. Его смех, его неуклюжие движения, его глупые, но такие милые попытки казаться героем… Она улыбнулась, несмотря на грусть, которая сжимала её сердце.

– Толик, дурак, – прошептала она, закрывая глаза. И в этот момент ей показалось, что весь мир за пределами её комнаты исчез, оставив только одно: тихую надежду, что когда-нибудь он действительно поймёт.

Звук входной двери прорезал тишину дома, вырывая Лену из её мыслей. Она быстро вскочила с кровати и, не обращая внимания на босые ноги, спустилась до середины лестницы. Оттуда она могла видеть прихожую, где отец стряхивал воду с куртки, а мать уже спешила ему навстречу.

– Новости неутешительные, – произнёс Лев, снимая мокрую кожаную куртку и вешая её на крючок. Его лицо было усталым, словно он только что вернулся с долгого рейда. – Поезд задерживается. Он ещё не покинул предыдущий пункт назначения. Монстры… Особо крупные на путях. Если он задержится ещё на несколько дней, в городе начнётся голод.

Лена почувствовала, как холодок пробежал по её спине. Голод был страшным словом в их мире – оно значило не просто пустые тарелки, а настоящую борьбу за выживание. Она спустилась ещё на несколько ступеней, не решаясь вмешаться в разговор.

Семья собралась за столом, где вместо привычного сухпайка сегодня стояла большая сумка, доверху набитая продуктами. На фоне их обычных скромных ужинов это выглядело роскошно: овощи, фрукты, крупы – всё, чего они давно не видели на своём столе.

– Как я и предполагал, договориться полностью не удалось, – продолжил Лев, опускаясь на стул. Его голос звучал тяжело, но в нём чувствовалась нотка облегчения. – Но есть положительная сторона. Нам нашли местечко под центральным куполом. Для молодой семьи с ребёнком.

Лена замерла, сжимая край стола. Её сердце забилось чаще.

– А соседи тоже могут переехать? – выпалила она, не в силах сдержать вопрос. Её взгляд метнулся к матери, затем к отцу. Она явно намекала на семью Толика.

Лев нахмурился, его лицо стало серьёзным.

– Не знаю, – ответил он коротко. – И лучше вообще не распространяться об этом. Если каждый на окраине узнает, что есть возможность перебраться в центр, начнётся настоящий хаос.

Тома тем временем указала на большую сумку с продуктами, которая стояла на полу рядом с Львом.

– Это всё ты принёс?

Лев кивнул, проводя рукой по лицу.

– Обменял старый аркан у старьёвщика. И немного занял денег, чтобы купить всё это. Ведь ожидается голод. Мы должны быть готовы.

Лена смотрела на сумку, чувствуя странную смесь эмоций. С одной стороны, она радовалась тому, что у них теперь есть еда – настоящая еда, а не бесконечные сухие пайки. С другой стороны, её сердце сжалось при мысли о том, что скоро они покинут этот дом – и, возможно, никогда больше не увидят Толика. Она представила, как он будет сидеть у себя во дворе, глядя на их пустой дом, и её глаза наполнились слезами. Но она быстро моргнула, прогоняя их. В конце концов, она ведь даже не знает, увидятся ли они снова.

Глава 2. Первое падение щита

Ночь была тихой, если не считать мерного гула энергощита, который обычно усыплял Лену, словно колыбельная в этом мире хаоса. Но сегодня что-то изменилось. Она проснулась внезапно, будто её вырвали из сна чужие руки. В доме царила тревожная тишина, нарушаемая лишь быстрыми шагами отца вниз по лестнице и хлопком входной двери.

Мать, стоявшая в прихожей, коротко объяснила:

– Срочный вызов на местность. Твой отец взял Эллинкса.

Лена кивнула, но сон уже не шёл. Она вернулась к окну своей комнаты, где привычный пейзаж за пределами дома был скрыт тьмой диких земель. Однако теперь она ясно слышала – или ей казалось, что слышит – размеренный, методичный стук по куполу энергощита. Каждый удар отзывался в её сердце тревогой. Ещё несколько часов таких ударов, и щит обрушится.

– Иди спать, – мягко произнесла мать, заглядывая в комнату. Её голос был полон заботы, но в глазах таилась тревога.

Лена кивнула снова, но знала, что сон не придёт. Она села на подоконник, уставившись во тьму, которая простиралась за границей света их маленького мира. Мысли о том, как отец и Эллинкс борются с чем-то неведомым, крутились в голове, словно карусель. Она закрыла глаза, пытаясь послать свои мысли в ночь, чтобы хоть как-то помочь ему.

Под утро Лев вернулся. Его силуэт появился в дверях, освещённый бледным светом начинающегося рассвета. Но это был не тот отец, которого она знала. Его одежда была покрыта следами прожигов и чёрными отметинами, а на лице красовалась свежая царапина, будто оставленная острым лезвием. Он молча прошёл в гостиную, где его ждали Тома и Лена.

– Четвёртый энергорм за полгода, – произнёс он глухо, будто говорил с пустотой. Его голос был тяжёлым, полным горечи.

Он опустился на стул, снял потрёпанную куртку и положил её рядом. На ней виднелись следы плазменных разрядов – пятна, похожие на ожоги от раскалённого угля.

– Я пытался его спасти, – продолжил он, не глядя на жену и дочь. – Но они просто унесли его тело куда-то в ночь. А меня… меня окатили градом из плазмы и электричества. Едва ушёл сам.

Лена замерла, чувствуя, как холод пробегает по её спине. Эллинкс… Маленький энергорм-кот, который всегда лежал у ног отца, больше не вернётся. Это было не просто поражение – это была потеря.

– Самое худшее, – добавил Лев, опустив голову, – это потери среди людей. Если твари почувствуют силу, то…

Он не договорил. Его слова повисли в воздухе, как приговор. Тома подошла к нему и положила руку на плечо, пытаясь поддержать. Её лицо выражало ту же боль, которую испытывал Лев, но она молчала, зная, что иногда молчание – лучшая форма поддержки.

Лена стояла в дверях, чувствуя, как её сердце разрывается на части. Она хотела сказать что-то, сделать что-то, чтобы облегчить боль отца. Но слова застряли в горле. Вместо этого она только смотрела на него, понимая, что этот мир, полный опасностей и потерь, становится всё ближе к ней с каждым днём.

За окном гул энергощита продолжал тихо звучать, и теперь он казался ещё более угрожающим. Лена знала: если щит падёт, никто из них не будет в безопасности. Ни люди, ни энергормы. Только хаос.

Завтрак прошёл в полной тишине. Только звук ложек, соприкасающихся с краями мисок, нарушал гнетущую тишину, повисшую над столом. Лена машинально ковыряла остывшую кашу, не поднимая глаз. Её мысли были далеко – там, где отец рассказывал о потере Эллинкса, там, где мерный гул энергощита всё ещё отзывался в её сердце тревогой.

Когда все уже поднялись из-за стола, собираясь разойтись по своим делам, она наконец решилась задать вопрос:

– Меня Толя пригласил встретить поезд, – произнесла она, стараясь, чтобы голос звучал беззаботно. Но затем добавила тихо, шёпотом, словно боясь, что её отругают: – Вдвоём?

Лев замер, его рука застыла на спинке стула. Он обернулся к дочери, и его лицо выражало ту же усталость, которую он принёс с собой прошлой ночью.

– Одни, вдвоём – нет, – ответил он твёрдо, но без грубости. – С кем-нибудь из взрослых… хм, не вижу причины отказать.

Он не успел договорить. Внезапно воздух прорезал резкий, оглушительный вой сирены гражданской обороны. Звук был таким пронзительным, что все замерли, будто время остановилось. Мысли путались, паника начала подниматься из глубин сознания, но никто не успел произнести ни слова. Сирена затихла так же внезапно, как и началась, оставив после себя давящую тишину.

Лев первым схватился за коммуникатор. На экране уже бежала переписка коллег – короткие, скупые сообщения, которые заставили его лицо окаменеть ещё больше.

– Энергощит пропал на мгновение, – произнёс он, читая вслух. – Несколько монстров в городе. Что-то произошло – идёт расследование.

Мама, которая до этого молча стояла у раковины, резко обернулась. Её глаза сузились, а голос стал строгим, каким Лена слышала его крайне редко.

– Сегодня сидишь дома, – сказала она, глядя прямо на дочь. – Никуда не выходишь.

Лена надула щёки, чувствуя, как внутри закипает возмущение. Но спорить она не стала. Она знала этот тон – тот, который не терпит возражений. Молча развернувшись, она поднялась по лестнице в свою комнату, сжимая перила так сильно, что костяшки пальцев побелели. В своей комнате она смотрела в окно, и замерла, наблюдая, как Толя перескакивает через соседские заборы. Его рыжие волосы мелькали среди зарослей высокой травы, а движения были быстрыми и уверенными. Она невольно улыбнулась его бесшабашности, но тут же процедила сквозь губы:

– Вот дурак…

Однако её улыбка исчезла в тот же миг, когда она заметила что-то ещё. Из травы, словно оживший механизм из кошмаров, выскользнул механический робот – страйдер. Его металлические конечности двигались плавно и стремительно, а единственный красный глаз на макушке светился зловещим светом. Он не был огромным – едва достигал груди Толику, но его скорость и целеустремлённость заставили Лену содрогнуться.

– Толя, беги! – закричала она, ударяя ладонями по стеклу.

Её сердце колотилось так сильно, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Мысли метались между страхом и решимостью. Позвать отца? Остаться в доме? Или самой выйти наружу? Каждый вариант казался одновременно правильным и безумным. Но времени на раздумья не было.

Распахнув дверь своей комнаты, она крикнула вниз:

– Папа, монстр во дворе!

Её голос прозвучал резко, как выстрел, и она знала, что этого достаточно. Отец, профессиональный охотник, не нуждался в дополнительных объяснениях. Инстинкт сработает моментально.

Сама же Лена, не теряя ни секунды, выбежала на крышу первого этажа. Босые ноги скользили по шершавым доскам, но она даже не почувствовала холода или боли. Спрыгнув вниз, она приземлилась на мокрую траву и побежала к Толику.

– Толя, беги в дом! – крикнула она, подбегая к нему.

– Что… – начал он, но Лена перебила его:

– Просто беги!

Мальчишка замешкался, явно не понимая, что происходит. Его глаза расширились, когда он наконец увидел механического монстра, который уже едва не настиг их.

Из дома донеслись крики отца, призывающего детей вернуться внутрь. Но время словно замедлилось. Мехравус, дикий энергорм, наконец преодолел последние преграды и выскочил, разламывая их покосившийся забор. Его три острых щупа-ноги дрожали от напряжения, а корпус чуть подрагивал, словно он был удивлён появлением новой цели.

Эта секундная заминка спасла Лену. Толя, не раздумывая, шагнул вперёд, закрывая её собой. Вспышка плазмы озарила двор, и мальчишка вскрикнул, когда заряд попал ему в плечо.

– Нет! – закричала Лена, но тут же раздался выстрел.

Громкий, резкий, как гром. Единственный красный глаз страйдера разлетелся на осколки, будто разбитая фара автомобиля. Механическое тело задрожало, его железные конечности беспорядочно задёргались.

Лев стоял у входной двери, держа в руках старое, но надёжное охотничье ружьё. Его лицо было бледным, но решительным.

– В дом! – рявкнул он, указывая на дверь.

Лена, не раздумывая больше, схватила Толика за здоровую руку и потащила его к крыльцу. За их спинами агонизирующий страйдер продолжал дрожать, пока его остатки энергии угасали в последней судороге.

Лев действовал быстро и решительно, словно каждая секунда была на счету. Он втащил Толика в дом, не обращая внимания на его протесты, и буквально поднял его на руки, чтобы уложить на кухонный стол. Лена стояла рядом, чувствуя, как её сердце колотится так сильно, будто пытается вырваться из груди. Она смотрела на мальчишку, который ещё минуту назад был живым и шумным, а теперь лежал на столе, бледный и стискивающий зубы от боли.

Его синяя футболка, ещё недавно яркая и чистая, теперь была слегка почерневшей от крови. На груди, чуть выше сердца, зияла абсолютно ровная круглая дырка, размером с мальчишеский кулак. Рана была неглубокой – всего 3-4 миллиметра, но от неё исходил запах жареного мяса и крови, заставлявший желудок Лены сжиматься. Каждый раз, когда она представляла такие раны в рассказах отца, они казались чем-то далёким, не реальными. Но сейчас всё было реальным. Слишком реальным.

Когда Лев осторожно стянул с Толика футболку, Лена невольно вздрогнула. Его худое, ещё детское тело с едва наметившимися рельефами мышц выглядело таким беззащитным. Она протянула руку и слегка коснулась кожи вокруг раны, ощущая, как горячий след плазмы пульсирует под её пальцами.

– Больно? – спросила она тихо, стараясь, чтобы её голос звучал уверенно, но внутри всё дрожало.

Толя скривился, но ответил с характерной для него прямотой:

– Жжёт сильно. Будто к груди приложили раскалённый уголь и до сих пор не убрали.

Эти слова заставили Лену содрогнуться. Она представила, каково это – чувствовать такую боль, и её сердце сжалось ещё сильнее. Лев, не теряя времени, набрал холодной воды в миску, намочил полотенце и аккуратно прижал его к ране. Толик зашипел сквозь зубы, но не заплакал. Вместо этого он продолжал причитать:

– Что скажет батя, когда узнает? Ух!

Лев бросил короткий взгляд на дочь и произнёс, уже набирая номер родителей Толика:

– Меняй полотенце каждую минуту, пока жжение не прекратится. Спасай своего рыцаря.

Его слова заставили Лену покраснеть, но она кивнула, стараясь сохранять серьёзность. Взяв мокрое полотенце, она осторожно прижала его к ране, чувствуя, как холодная вода смешивается с теплом кожи мальчишки. Её руки дрожали, но она не отступала. Мысли путались: она вспоминала, как Толя закрыл её собой, как его глаза расширились от удара, как он даже не дрогнул, хотя мог бы просто убежать.

– Дурак ты, – прошептала она, сама не понимая, злится она или благодарна.

Толя только усмехнулся сквозь стоны:

– Да ладно, Ленка. Не каждый день можно побыть героем, правда?

Она опустила голову, чувствуя, как слёзы подступают к глазам. Но она знала, что нельзя показывать слабость. Не сейчас. Не когда её рыцарь, пусть и глупый, лежал перед ней, страдая ради неё.

Лев держал телефон у уха, его голос звучал спокойно, но в нём чувствовалась тяжесть происходящего.

– Алло, это соседи Измайловы. Тут такое дело… – начал он, делая паузу, чтобы собеседник успел осознать серьёзность ситуации. – Нет… да… нет, не беспокойтесь, худшее уже позади. Хорошо. Вы его не ругайте сильно. Он настоящий мужчина… Да… Хорошо. Ждём.

Дети не слышали слов собеседника на том конце провода, но могли только догадываться о том, какую бурю эмоций испытывал человек, получив известие о ранении сына. Лена, сжимая полотенце, которое всё ещё прижимала к груди Толика, почувствовала, как её глаза предательски защипало от слёз. Она старалась сдерживаться, но они всё равно текли – тихие, едва видимые.

Толя заметил это. Его лицо исказилось от удивления, а затем сменилось привычной насмешливостью.

– Ты то, чего плачешь? – спросил он, стараясь говорить как можно беззаботнее. Но через секунду его голос стал мягче, когда он понял причину её слёз: – Из-за меня? Ну ты даёшь?

Ещё мгновение, и его щеки покраснели. Он замялся, явно не зная, что сказать дальше.

– Прости, я не знаю, как реагировать… – пробормотал он, опуская взгляд.

Лена чуть сильнее придавила повязку к его телу, будто пытаясь выплеснуть свои чувства через это движение. Толя вскрикнул от боли, но не сказал ни слова.

– Лежи и молчи, дурак… – прошептала она, её голос дрожал.

Предательская слеза всё же скатилась с её лица и упала прямо на живот Толика. От этого он покраснел ещё сильнее и, кажется, окончательно сдался. Больше он не пытался шутить или протестовать.

Прошло около десяти минут, прежде чем в дверь постучали. На пороге стоял Вадим – отец Толика. Мужчина лет тридцати с небольшим, немного грузный, с красным лицом и отдышкой после короткого забега. Он учтиво поприветствовал Льва, кивнув ему, но его строгий взгляд сразу нашёл Толю и Лену.

Казалось, он готов был взорваться. Вадим набрал воздуха в грудь, чтобы начать выговор, но передумал. Вместо этого он просто проговорил что-то одними губами, беззвучно, словно решая, стоит ли начинать разговор здесь и сейчас.

Подойдя к столу, где лежал Толя, он спросил коротко:

– Идти можешь?

Толя кивнул, хотя видно было, что каждое движение даётся ему с трудом. Вадим, не церемонясь, стащил сына со стола, подхватив его под руку.

– Спасибо, – бросил он Льву, извиняясь взглядом.

Толя, пошатываясь, сделал несколько шагов к выходу, но стоило им переступить порог дома, как голос Вадима стал слышен снова. Его слова доносились сквозь закрытую дверь, громкие и сердитые:

– Ты сирену слышал? Какого тебя вообще сюда понесло?

Толя пытался оправдаться, его голос звучал тише, но всё же различимо:

– Дом Лены был ближе… я обещал…

Их голоса постепенно стихли, растворяясь в утреннем воздухе. В доме воцарилась тишина, нарушаемая лишь далёким гулом энергощита. Лена стояла у стола, сжимая в руках мокрое полотенце. Её лицо всё ещё было бледным, а глаза красными от слёз.

Оставшись в некотором смущении, семья Лены молча переглянулась. Лев вздохнул, качая головой, а Тома подошла к дочери, обнимая её за плечи.

Лев, втащив тушу мехравуса в гараж, бросил её на пол среди хлама, словно это был мешок с картошкой. Его голос звучал деловито и спокойно:

– Позже с ним разберусь. Может, что полезное внутри.

Тот день был целиком посвящён подготовке к нескольким дням службы на периметре и в патруле. Лев собирал свою экипировку, а Лена, несмотря на возражения матери, помогала ему. Тома лишь изредка бросала на них неодобрительные взгляды, но предпочитала молчать. Она занималась домашними делами, хотя её руки явно были привычны к оружию. С тех пор как родилась Лена, она решила, что её место – здесь, в доме, рядом с дочерью, а не за стенами города, где правят энергормы.

Лена аккуратно разобрала охотничье ружьё, очистила его от пыли и нагара, а затем собрала обратно, проверяя каждую деталь. Затем она протёрла все кинжалы, уложив их в специальные чехлы. Её движения были уверенными, хотя внутри всё ещё трепетало волнение. Это был её маленький способ быть частью мира отца, мира, где каждый предмет мог спасти жизнь или унести её.

Лев тем временем готовил пули. Он работал медленно и осторожно, словно ювелир. Каждая пуля проходила через его руки в толстых резиновых перчатках. Он делал надрезы на кончиках и затирал внутрь мелко перетёртые элементные кристаллы.

– Пуля наносит только физические повреждения монстрам, – объяснил он, заметив любопытный взгляд дочери. – Но некоторые монстры устойчивы к этому. Поэтому, если добавить слой пыли с элементных кристаллов, можно нанести повреждения этими элементами. У меня тут элемент огня и электричества. Трогать голыми руками – опасно.

Он поднял одну из пуль, чтобы Лена могла лучше рассмотреть её. В свете лампы кристаллическая пыль блестела, будто крошечные звёзды, оранжевым и золотым.

– Папа, – тихо спросила Лена, опустив глаза, словно боясь услышать отказ, – ты покажешь мне, как будешь разбирать этого страйдера?

Лев замер, его взгляд метнулся к Томе, которая стояла в дверях кухни. Она покачала головой, но ничего не сказала. Её лицо выражало смесь беспокойства и понимания.

– Если сильно хочешь, то конечно, – ответил Лев, возвращаясь к работе.

Тома вздохнула, но не стала спорить. Она знала, что запреты не остановят дочь, а может, просто не хотела лишать её этого момента с отцом.

В воздухе висело напряжение, но оно было мягким, незаметным. За окном снова послышался далёкий вой энергорма, напоминая, что мир снаружи никогда не спит. Лена почувствовала, как её сердце колотится быстрее. Она знала, что этот день станет важной частью её жизни, шагом к тому, чтобы стать частью мира, который так долго казался ей недоступным.

Глава 3. То, что внутри

Гараж наполнился мерным скрежетом инструментов и шорохом старых вещей, которые Лев перекладывал, освобождая место для работы. Туша мехравуса лежала в углу, её металлические конечности уже начали тускнеть, и не выглядели как новые. Лена смотрела на неё, чувствуя, как страх и любопытство борются внутри неё.

Скоро она узнает, что скрывается внутри этих созданий. И возможно, найдёт ответы на вопросы, которые давно не давали ей покоя.

Весь оставшийся день и вечер Лена с отцом провели в гараже, погружённые в мир монстров и их тайн. Снаружи время от времени доносились далёкие звуки города – редкие голоса, скрип старых механизмов и непрекращающийся тихий гул энергощита. Но внутри гаража царила другая атмосфера: напряжённая, но завораживающая, словно они пересекли невидимую границу между человеческим миром и чем-то новым, неизведанным.

– Этот страйдер совсем ещё маленький, – начал Лев, внимательно осматривая металлическую тушу мехравуса. Его голос звучал спокойно, буднично, но в глазах читалась сосредоточенность. – В смысле, не размеров, а возраста. По-научному он называется Мехравус Нимфа.

Лена нахмурилась, её любопытство разгорелось ещё сильнее.

– Почему «нимфа»? – спросила она, наклоняясь ближе.

Лев задумался всего на мгновение, прежде чем ответить:

– Так учёные называют молодняк некоторых насекомых. У саранчи, муравьёв и тараканов.

Лена кивнула, понимая. Эти механические создания действительно напоминали насекомых – хаотично ползающих существ, которые были привлечены невидимой, но неприступной преградой энергощита. Их датчики или что-то вроде инстинктов заставляли их исследовать границы, за которыми они чувствовали людей.

Разрезав обшивку монстра пилой по металлу, Лев достал его ядро – идеально круглый клубок из шестерней, червячных передач, поршней и пружин. Каждый раз, когда он перекладывал его из одной руки в другую, шестерни начинали вращаться, словно живые.

– Это ядро монстра, – произнёс Лев, показывая его дочери. – Потухшее. Если достать его живым, то оно имеет большую ценность в других городах. Но не в нашем. Хлам.

С ядра капала прозрачная маслянистая жидкость – «кровь» механического энергорма. Она служила одновременно хладагентом и смазкой, делая движение шестерёнок плавным и бесшумным. Лев покрутил ядро ещё немного, а затем добавил с лёгкой улыбкой:

– Толе бы понравилось.

Фраза повисла в воздухе, но Лев явно намеревался сменить тему. Он посмотрел на дочь, и его взгляд стал более серьёзным.

– А скажи мне, Лена… Толя тебе нравится? – спросил он, словно продолжая разговор о мехравусе.

Лена замерла, чувствуя, как кровь приливает к лицу. Она опустила глаза, чтобы не встречаться с отцом взглядом.

– Да… наверное, – пробормотала она, пожимая плечами.

– Знает ли он о твоих чувствах?

– Догадывается, я думаю.

– А как он реагирует на них?

Лена подняла голову, её глаза блеснули вызовом.

– Он… дурак. Других слов я не найду.

Лев усмехнулся, но быстро вернулся к серьёзному тону. Он снял перчатку и взял дочь за руку, словно желая подчеркнуть важность своих слов.

– Ты ещё юна и нежна, – начал он мягко. – Ты относишься к этим чувствам слишком серьёзно. Да, эти чувства остры и горячи, и это хорошо – потому что они первые. Но ты должна подготовить свою душу к ранам, которые эти чувства принесут. И если вдруг что-то пойдёт не так… не надо никого винить. Просто, так должно быть.

Пока он говорил, Лена заметила в глубине туши мехравуса слабое сияние.

– Что это? – спросила она, указывая на мерцающий свет.

Лев понял, что его слова пока слишком сложны для дочери. Он снова повернулся к монстру и достал странный кристалл, будто сделанный из великого множества мельчайших шестерёнок.

– Ригналит, – объяснил он. – С его помощью можно запустить это ядро. Но это ни к чему. Продадим его и купим еды.

Лена кивнула, хотя в её глазах всё ещё читалось смятение. Она знала, что отец прав, но сердце отказывалось принимать его слова полностью.

Ужин был ранним, как и всё в этот вечер. За столом царила тишина, нарушаемая лишь звуками приборов и редкими комментариями о погоде за окном. Лев, доедая скудную порцию сухпайка, поднял глаза на Тому. Его голос звучал спокойно, но в нём чувствовалась решимость.

– Не стоит держать Лену взаперти, – произнёс он, бросив короткий взгляд на дочь. – Пусть сходит в школу, пообщается со сверстниками.

Он сделал паузу, словно обдумывая каждое слово, прежде чем продолжить:

– Ей нужно развеяться. Влюблённая принцесса взаперти – это испортит её характер и сделает злой. Возможно, этот «порыв» сам собой пройдёт, когда она окажется среди других детей.

Тома кивнула, соглашаясь, хотя в её глазах читалось сомнение. Она повернулась к Лене, которая машинально ковыряла еду вилкой, явно не слушая их разговор.

– Хорошо, – сказала мать, стараясь, чтобы её голос звучал безразлично. – Лена, приготовься к школе на завтра. Сложи учебники и форму.

Лена подняла голову, но её лицо осталось бесстрастным. Школа никогда не вызывала у неё особого интереса. Это была просто рутина – однообразная, скучная, лишённая эмоций. Она кивнула, не желая спорить, и вернулась к своей тарелке.

На следующее утро машина военных прибыла рано, ещё до рассвета. Лев уже собрал свою экипировку, а Тома стояла у входной двери, глядя на машину через окно. Мужчина в военной форме вышел из автомобиля и направился к дому. Он был высоким, с суровым лицом, которое казалось высеченным из мрамора.

Когда он вошёл, его голос звучал официально, механически виверенно:

– Намечается большая операция против энергормов. Поэтому мы привлекаем все возможные силы. Вы, как бывшая охотница…

Но он внезапно замолчал. Его взгляд упал на Лену, которая, услышав шум, спустилась ровно на половину лестницы. Она стояла там, словно призрак, наблюдая за происходящим. Мужчина в форме быстро перестроил свою речь:

– Хотя бы на полдня в госпитале нам понадобятся руки. Прошу приготовиться к немедленному отъезду.

Слова ударили Лену, как молния. Её сердце сжалось, а дыхание перехватило так сильно, что она едва могла держаться на ногах. Родителей увезут туда – к монстрам, к опасности, к войне, которую она не могла остановить. Ей хотелось закричать: «Нет, не пущу!», но слова застряли в горле, превратившись в ком, который невозможно проглотить.

Она смотрела на отца, который уже надевал куртку, и на мать, которая проверяла свой пояс с инструментами. Оба двигались уверенно, будто ничего необычного не происходило. Но для Лены этот момент стал точкой невозврата. Она знала, что мир за пределами города полон хаоса и смерти. И теперь её родители шагнут прямо в эту бездну.

За окном снова послышался далёкий вой энергорма, напоминая, что время не ждёт. Машина завелась, и её мотор загудел, словно живое существо, готовое поглотить тех, кто осмелится сесть внутрь.

Лена стояла на лестнице, чувствуя, как холод пробирает её до самых костей. Она знала, что никто не станет её слушать. Это был их долг – её родителей, охотников, защитников этого маленького мира. Но для неё это значило только одно: страх остаться одной, в то время как те, кого она любила больше всего, отправятся навстречу опасности.

Машина медленно тронулась с места, увозя Льва и Тому прочь. Лена опустилась на ступеньки, чувствуя, как слёзы наконец-то хлынули из её глаз. Она понимала, что теперь её мир изменился.

Она ещё долго сидела на лестнице, уронив голову на колени и обхватив себя руками. Тихие всхлипы постепенно сменились горькими рыданиями, которые эхом разносились по пустому дому. Каждая слеза казалась каплей яда, выжигающей её изнутри. Обида, беспомощность, страх – всё слилось в один тягучий ком, который давил на грудь и не давал дышать.

В какой-то момент её мысли, словно шальной энергорм, вырвались из-под контроля. Это всё они виноваты. Эти монстры. Они во всём виноваты. В том, что родители рискуют жизнью каждый день. В том, что Толя получил ранение. В том, что она вынуждена сидеть взаперти, как пленница в собственном доме. И теперь вот это – их увозят, а она остаётся одна.

Перед её глазами внезапно вспыхнул образ страйдера, его мерцающего красного глаза, его острых щупов. Лена резко поднялась, будто её толкнула невидимая сила. Её лицо исказилось от ярости. Она больше не могла сдерживать этот водоворот эмоций.

Гараж встретил её холодом и запахом металла. Туша мехравуса всё ещё лежала там, где её оставил отец. Лена подошла к ней, сжав кулаки до боли.

– Это всё из-за вас! – закричала она, пиная мёртвого монстра ногой. – Вы разрушили наш мир! Вы убили всех! Вы… вы…

Её голос срывался, превращаясь в хрип. Она била тушу снова и снова, пока не почувствовала, как под её ногами что-то подалось. Доски, закрывающие смотровую яму, сдвинулись, и туша страйдера с глухим лязгом провалилась внутрь. Одна из его железных конечностей, падая, задела голень Лены, оставив длинную, но неглубокую царапину. Кровь сразу же проступила на коже.

«Ну вот, поцарапалась,» – подумала она, опускаясь на корточки и прижимая ладонь к ране. – «Что я скажу маме, когда она вернётся? Ух, ругани будет… А ещё папе достанется…»

Она выпрямилась, чувствуя, как боль в ноге немного отрезвила её. Но, прежде чем она успела двинуться обратно в дом, её взгляд упал на старое зеркало в углу гаража. Оно было покрыто пятнами и сколами по краям, словно само пережило конец света. Лена замерла, глядя на своё отражение.

И тут её сердце остановилось.

За её спиной в зеркале стояла фигура. Высокая, облачённая в поношенный сюртук, который казался готовым рассыпаться в прах при малейшем прикосновении. В руках фигура держала трость с круглым железным набалдашником, пульсирующим тусклым светом. Лица не было – только огромные провалы вместо глаз и рта, наполненные чистой тьмой. На голове монстра была шляпа-цилиндр, небрежно сдвинутый вбок. Это был Гримнайт – монстр, о котором Лена ничего не слышала.

Лена закричала и резко обернулась, но за её спиной никого не было. Гараж был пуст, только ветер тихо стучал расшатавшимися петлями двери. Она снова посмотрела в зеркало – фигуры не было.

«Показалось?» – пронеслось в её голове. Но колени уже подгибались, а холодный пот покрыл спину. Лена попятилась назад, чувствуя, как её дыхание становится поверхностным и частым. Мысли путались, реальность начала терять свои очертания.

Она больше не думала о школе, о родителях или о Толе. Единственное, чего она хотела сейчас – это оказаться как можно дальше от этого места. От этого зеркала. От этого жуткого мира.

Вернувшись в дом, она захлопнула дверь и повернула ключ в замке. Затем, дрожащими руками, забаррикадировала вход. Лена стаскивала всё, что могла передвинуть: стул, перевёрнутый стол, старые ящики – всё это она возводила как последний бастион между собой и тем, что жило за пределами её дома. Её руки тряслись, но она не останавливалась. В какой-то момент её взгляд упал на старый посох-аркан, который отец всегда хранил в особом месте. «Строго-настрого запретили трогать,» – промелькнуло в голове, но страх пересилил. Она схватила посох и воткнула его в дверную ручку, словно он мог стать ещё одним заслоном.

Её горло пересохло, будто песок забился в каждую клеточку тела. Она взяла жестяной чайник и налила воды в стакан. Но когда она поднесла его к губам, её пальцы внезапно ослабли. Стакан выскользнул из рук и со звоном упал на деревянный пол, не разбившись. Вода растеклась лужицей. В искажённом отражении чайника Лена снова увидела «его».

Только теперь это был не безликое чудовище в костюме, а молодой человек – джентльмен, как из сказки. Его лицо было идеальным, едва реальным: высокие скулы, тонкие губы, глаза, которые казались слишком глубокими для человеческого облика. На голове красовался шёлковый цилиндр, красивый и неестественный.

Лена стояла в центре кухни, её дыхание было прерывистым, а сердце колотилось так сильно, что казалось, будто оно вот-вот вырвется из груди. Она отвернулась от чайника, стараясь убедить себя, что всё это – плод её воображения. Но голос, мягкий и призрачный, словно шёпот ветра, преследовал её.

– Не бойся меня, – произнёс он, теперь уже из поверхности полированной дверцы кухонного шкафа. Его лицо – идеально прекрасное, но пугающе нереальное – появилось в отражении лака. – Я тебя не обижу. Прости, что напугал. Не ожидал, что в гараже окажется зеркало.

Лена каждый раз отворачивалась от отражения, сжимая кулаки. Её голос дрожал:

– Уходи… Пожалуйста, оставь меня в покое!

Но Гримнайт не исчезал. Вместо этого его образ появлялся всё в новых местах: в оконном стекле, где он наблюдал за ней с той же странной улыбкой, которая больше пугала, чем успокаивала; в вазе на столе, в стекле старых часов.

– Я не могу уйти, пока ты не утолишь мой интерес, – сказал он, его голос был мягким, мелодичным, но в нём чувствовалась настойчивость. – Меня привлекли твои чувства. Они такие яркие, такие… чистые.

Лена шагнула назад, её ноги подкосились, и она едва не упала. Она не понимала, что происходит. Это был не просто страх – это была паника, которая захлёстывала её с головой. Она замотала головой, пытаясь избежать его взгляда, но он был повсюду: в блеске полированного дерева комода, в каплях воды на полу, даже в металлической пряжке её ремня.

– Оставь меня! – закричала она, хватаясь за голову. – Я не хочу с тобой говорить!

Гримнайт продолжал преследовать её, переходя из одного отражения в другое. Его голос стал ещё мягче, чуточку ласковым:

– Ты не должна бояться. Я здесь, чтобы помочь. Чувства невинного ребёнка – это редкость в этом мире. Я никогда раньше не встречал ничего подобного.

Лена метнулась к двери, но Гримнайт уже ждал её там, в отражении дверной ручки. Его глаза – слишком глубокие, слишком пустые – пронзили её насквозь.

– Просто позволь мне поговорить с тобой, – сказал он, его голос был похож на мольбу. – Я могу скрасить твоё одиночество. Разве тебе не хочется поговорить? Я… я – хороший слушатель.

– Нет! – Лена вскрикнула, её голос сорвался. – Уйди! Пошёл прочь!

На мгновение в его лице что-то изменилось. Его улыбка стала чуть шире, чуть холоднее, но затем он снова вернул свою маску спокойствия. Его голос звучал теперь более отстранённо:

– Как будет угодно. Я буду рядом. Только позови.

И он исчез. Ни звука, ни движения. Только тишина, нарушаемая лишь далёким гулом энергощита. Лена опустилась на пол, её тело дрожало от напряжения. Она чувствовала, что сходит с ума. Казалось, что этот дом больше не принадлежит ей. Стены, пол, даже воздух вокруг были пропитаны его присутствием.

Лена поднялась в свою комнату, словно пытаясь укрыться от самого мира. Она села на подоконник, как делала это сотни раз прежде, и уставилась вдаль, туда, где кромка энергощита разделяла их маленький островок безопасности от диких земель. Обычно её взгляд был полон любопытства, а сердце трепетало от мысли о том, что скрывается за пределами этого светящегося купола. Но сегодня всё изменилось.

Она заметила страйдера – молодую нимфу мехравуса, которая медленно шагала по траве, будто исследуя границы человеческого мира. Раньше она бы наблюдала за ним с интересом, задаваясь вопросами, как он живёт, что чувствует, почему так упорно стремится проникнуть внутрь. Но сейчас её сердце наполнилось чем-то другим – жгучей, всепоглощающей яростью.

Внезапно она представила себя на месте отца. Лев, с его холодным, расчётливым взглядом, с ружьём в руках, без колебаний уничтожает монстра. Она видела эту картину так ясно, будто сама была там: выстрел, вспышка, тело страйдера, разлетающееся на части. И вместо чувства вины или страха она испытала странное удовлетворение.

Как только эти мысли завладели ею, стекло окна потемнело. В его глубине снова возник он – Гримнайт. Его безупречное лицо, слишком идеальное для человека, казалось ещё более чужеродным в этот момент. Он не произнёс ни слова, лишь молча смотрел на неё своими бездонными глазами. А затем, словно растворяясь в тенях, исчез.

«Привлекли мои чувства…» – эхом прозвучали в её голове его слова. Лена вздрогнула, обхватив себя руками. Её сердце бешено колотилось, но страх был теперь смешан с чем-то новым – осознанием. Что-то внутри неё изменилось. Как будто в тот момент, когда она позволила ярости взять верх, что-то древнее и тёмное проснулось в её душе.

«И что мне теперь делать?» – прошептала она, обращаясь к пустой комнате. Ответа не последовало. Только далёкий вой энергорма нарушил тишину.

День клонился к концу. Солнце медленно опускалось за горизонт, окрашивая небо в кроваво-красные тона. Лена всё сидела у окна, не в силах оторваться от зрелища дикой земли. Её желудок давно начал протестовать от голода, но она не решалась спуститься вниз. Каждый шаг по лестнице казался ей слишком громким, каждая тень – слишком длинной.

Гримнайт больше не появлялся, но она знала, что он рядом. Где-то в отражениях, в тенях, в каждом углу её дома. Она чувствовала его присутствие, как холодное дыхание на затылке.

Когда последние лучи солнца коснулись горизонта, окрашивая небо в тёмно-багряные тона, в тишине послышались шаги. Тяжёлые, уверенные – шаги военной обуви. Затем раздался скрежет ключа в замке и попытка открыть дверь. Лена застыла на верхней ступеньке лестницы, её сердце на мгновение остановилось. Это была мама.

С радостью, смешанной с облегчением, она начала спускаться. Но, прежде чем сделать последний шаг, она замерла и оглянулась. Её взгляд метнулся по углам комнаты, по теням на стенах, по отражениям в зеркальных поверхностях. Никого. Гримнайт исчез, словно его никогда и не было.

– Лена? Почему дверь не открывается? – голос Томы прозвучал резко, но в нём чувствовалась тревога.

Лена встрепенулась и бросилась к двери. Она схватила первую попавшуюся вещь из баррикады – старый ящик, который казался таким лёгким, когда она строила завал, но теперь он словно налился свинцом. Силы покидали её, а голод, который она игнорировала весь день, теперь давал о себе знать. Лена попыталась сдвинуть ещё одну вещь, но её руки дрожали, а ноги подгибались.

«Это страх давал мне силы,» – поняла она, чувствуя, как холодок пробегает по спине.

Она оставила попытки разобрать баррикаду и выбежала к окну. Высунувшись наружу, она увидела мать, которая стояла перед входом, держа в руках фонарь. Его свет выхватывал из темноты её усталое, но решительное лицо.

– Мама… – начала Лена, запинаясь. – Тут… тут ходил монстр. Я сильно испугалась и решила запереть дверь покрепче.

Её голос дрожал, но она не могла сказать больше. Ни слова о Гримнайте, ни о его странном лице, ни о том, как он говорил с ней из зеркал. Она просто не знала, как объяснить это. Да и сама не была уверена, что всё это происходило на самом деле.

Тома нахмурилась, её глаза сузились, но она ничего не сказала. Вместо этого она обошла дом и через минуту появилась у окна. Без лишних слов она забралась внутрь, её движения были уверенными и быстрыми, как у человека, привыкшего справляться с трудностями.

– Какой монстр? – спросила она, осматривая комнату.

Лена пожала плечами, опустив глаза.

– Не знаю… Похож на страйдера, что вчера… Хорошо, что он ушёл.

Тома вздохнула и подошла к дочери. Она положила руку ей на плечо, и Лена почувствовала тепло, которое немного отогнало холод, сжимавший её сердце.

– Пойдём, поешь, – сказала Тома мягко, но в её голосе слышалась твёрдость.

Лена кивнула и последовала за матерью. Но даже сейчас, когда она шла на кухню, её взгляд невольно метался по сторонам. Она знала: если Гримнайт действительно существует, он где-то рядом.

Ужин проходил в полумраке кухни, где единственным источником света была старая лампа над столом. Лена сидела, наклонившись над миской с баландой из сухпайка и каши. Сегодня даже этот привычный набор казался ей неожиданно вкусным – голод делал своё дело. Она торопливо зачерпывала ложку за ложкой, стараясь не поднимать глаз на мать. Но Тома всё равно заметила её напряжение.

– Что-то случилось, Лена? – спросила она, откладывая ложку. Её голос был мягким, но в нём чувствовалась тревога.

Лена замерла на мгновение, а затем опустила ложку.

– Я… видела из окна, как теневик летал, – произнесла она тихо, словно боясь, что кто-то может её услышать. – Не знаю точно, то ли под куполом, то ли над ним.

Тома нахмурилась, её рука машинально потянулась к поясу с инструментами, который она так и не сняла после возвращения.

– Это тот страйдер, который ранил Толю… Он тебя напугал до чёртиков, да?

Лена кивнула, хотя знала, что её страх был связан не только со страйдером. Гримнайт, его лицо, его голос – всё это продолжало маячить где-то на границе её сознания. Но она не могла говорить об этом. Не сейчас.

– Завтра ты пойдёшь в школу, – сказала Тома твёрдо, будто заранее предвидя возможные возражения. – Даже если меня снова вызовут на службу, и я вернусь поздно. Ты не будешь сидеть одна весь день.

Лена хотела возразить, но слова застряли в горле. Она знала, что спорить бесполезно.

– Папа… – начала она, но Тома перебила её:

– Он в составе большого отряда. Они отправились на зачистку гнезда страйдеров, но пока продвинуться далеко не смогли. Вернулись в город. Однако сегодня он не придёт. Участвует в дозоре или ночном патруле… Какой именно приказ ему отдали, я не знаю.

Её голос звучал спокойно, но в глазах читалась усталость. Лена почувствовала, как холодок пробежал по спине. Отец был там, за пределами дома, в темноте, где каждый шаг мог стать последним.

После ужина Лена помогла матери убрать со стола, но её движения были механическими, словно она выполняла их на автомате. Когда пришло время ложиться спать, она не выдержала.

– Мама… – прошептала она, стоя в дверях спальни. – Можно я сегодня посплю с тобой? Мне… мне страшно одной.

Тома посмотрела на дочь долгим взглядом. Она не стала спрашивать, почему. Вместо этого она просто кивнула и отодвинула край одеяла.

– Конечно, иди сюда.

Лена забралась на кровать, чувствуя, как тепло материнского тела немного успокаивает её дрожь. Но даже здесь, в безопасности объятий матери, она не могла избавиться от ощущения, что за ней наблюдают. Гримнайт был где-то там. В тенях. В зеркалах. В её мыслях.

Лене было немного непривычно спать с мамой. Она привыкла к своей кровати, к тишине собственной комнаты, где каждый скрип половиц был знакомым и безопасным. Но усталость взяла своё, и сон накрыл её, словно тёплое одеяло, отгородив от страхов и тревог.

Глава 4. Девочка-монстр

Подъём был внезапным. Лена проснулась, когда Тома осторожно, но настойчиво потрясла её за плечо.

– Просыпайся, – произнесла мать, её голос звучал мягко, но в нём чувствовалась решимость. – Завтракаем, потом вместе едем в школу на военной машине.

Лена сонно заморгала, пытаясь прогнать остатки дремоты. За окном ещё царила темнота, хотя рассвет уже окрасил облака и верхушки деревьев в золотистый цвет. Начало осени ощущалось во всём: в прохладном воздухе, который пробирал до костей, в лёгкой дымке над травой и том особом запахе, который всегда предвещает конец лета. Но лето не спешило отступать – оно держалось за последние тёплые дни, как ребёнок за игрушку.

Когда Лена спустилась вниз, она заметила, что завал у двери исчез. Тома разобрала его, пока дочь спала. Лена почувствовала укол стыда – она сама не смогла справиться с баррикадой из-за слабости от голода, а мать сделала это легко, будто это была обычная рутина.

Завтрак прошёл в тишине. Лена механически жевала сухой хлеб с консервами, её мысли блуждали где-то далеко.

Гудок автомобиля нарушил тишину дома, оповещая, что пора отправляться. Лена встала, взяла рюкзак со школьными вещами и вышла на улицу. Военный бронеавтомобиль стоял у ворот – гражданский, обшитый бронелистами. Его массивные колёса, усиленные бамперы и дополнительные фары делали его похожим на зверя, готового к схватке.

Тома открыла дверь, и Лена забралась внутрь. Сиденья были жёсткими, а внутри пахло металлом и маслом. Машина тронулась, её двигатель зарычал, словно предупреждая всех вокруг, что она здесь главная.

За окном мелькали очертания домов и деревьев, всё ещё окутанных утренним полумраком. Лена смотрела на них, чувствуя странную смесь облегчения и тревоги. Облегчение от того, что рядом была мама, и тревога от мысли, что Гримнайт может быть где-то там, в тенях, в зеркальных поверхностях, в каждом углу этого мира.

Она чувствовала, что этот день будет долгим. Очень долгим.

Военный бронеавтомобиль катился по разбитой дороге, подпрыгивая на ухабах. Лена сидела на заднем сиденье рядом с Томой, её пальцы нервно теребили ремешок рюкзака. За окном мелькали очертания деревьев, окутанных утренним туманом, но она старалась не смотреть туда. Вместо этого она сосредоточилась на маме, которая молча смотрела вперёд, будто что-то обдумывая.

– Прости… – наконец произнесла Лена, опустив глаза. Её голос был тихим, переходящий в шёпот. – От меня много проблем.

Тома повернулась к дочери, её взгляд стал мягче. Она положила руку ей на плечо.

– Ты сделала всё правильно, – ответила она уверенно, хотя в её голосе чувствовалась лёгкая усталость. – Если монстр близко, нужно спрятаться и усилить укрытие. Это то, чему мы тебя учили.

Лена хотела возразить, но Тома продолжила:

– Ещё нужно звать на помощь. Об этом ты позабыла от страха. Но это нормально. Мы все иногда теряем голову, когда опасность рядом. Главное – всё хорошо.

Лена кивнула, хотя слова матери не принесли полного успокоения. Она знала, что забаррикадированная дверь была лишь попыткой убежать от чего-то большего, чего-то, что она не могла объяснить даже себе. Гримнайт… Его образ снова всплыл в её мыслях, но она быстро прогнала его, словно боясь, что он может появиться прямо здесь, в машине.

Остальную часть пути Лена провела в тишине, глядя в окно. Её мысли переключились на школу. Она не была там почти неделю, и теперь её тревожило, как её примут одноклассники. Будут ли они задавать вопросы? Сочинят ли слухи? Или просто проигнорируют, как всегда?

Машина плавно остановилась у ворот школы. Лена почувствовала, как её сердце сжалось от смешанных чувств – тревоги, одиночества и лёгкой обиды на то, что мама снова уходит. Тома наклонилась и поцеловала её в лоб, словно пытаясь передать частичку своей силы.

– Будь сильной, – произнесла она мягко, но в её голосе чувствовалась твёрдость.

Лена кивнула, вышла из машины и проводила взглядом бронированный автомобиль, который уже удалялся в сторону выезда из города. Туда, где энергощит прерывался толстыми бетонными стенами и массивной железной аркой с бронированными воротами. Это место было границей – тонкой чертой между миром людей и дикими землями, где правили энергормы.

Она медленно поплелась по территории школы, стараясь не смотреть на мрачные очертания заброшенных зданий за оградой. Воздух был прохладным, а туман ещё не полностью рассеялся. Школа казалась странно безжизненной, будто здесь давно никто не учился.

Дёрнув за дверную ручку, Лена обнаружила, что вход заперт. Она постучала, громко и настойчиво, но внутри всё оставалось тихо. Спустя несколько минут она опустилась на ступеньки, чувствуя, как холод камня просачивается сквозь ткань одежды.

Наконец, дверь скрипнула, и на пороге появился пожилой мужчина – сторож. Его лицо было изрезано глубокими морщинами, а глаза казались усталыми, но внимательными.

– Чего это ты тут? Не спится, так хочется учиться? – спросил он хриплым голосом, поправляя старую куртку.

– Нет… Просто… меня привезли раньше, – ответила Лена, поднимаясь.

– Ну, проходи, раз пришла, – сказал он, открывая дверь шире.

Школа встретила её знакомым запахом мела и пыли. Пустые коридоры казались слишком тихими, словно здание задержало дыхание, ожидая чего-то. Лена подошла к доске с расписание и пробежала глазами по списку: математика, родной язык, основы безопасности два раза подряд, физкультура, история мира, новый окружающий мир.

– Много уроков… – пробормотала она себе под нос, чувствуя, как тяжесть дня начинает давить на плечи.

До начала занятий оставался ещё час. Она медленно побрела по пустым коридорам, её шаги эхом разносились по пространству. За окнами виднелись очертания деревьев, покрытых золотистым светом восходящего солнца. Но даже этот красивый пейзаж не мог прогнать чувство тревоги, которое сопровождало её с самого утра.

Лена села на скамейку возле закрытого класса, положив рюкзак рядом. Достав учебник, она открыла его на странице последней изученной темы и погрузилась в чтение. Её взгляд скользил по строчкам, быстро впитывая информацию – формулы, правила, объяснения. Для неё это было больше, чем просто школьные знания. Это был инструмент выживания. Каждое правило могло однажды спасти ей жизнь в мире, где энергормы правили за пределами стен. Учёба давалась ей легко. Некоторым ученикам казалось – незаслуженно легко. Но никто из них не знал, что её успех был результатом не какого-то врождённого дара или особой удачи, а внимательности и собранности. Эти черты она позаимствовала от своих родителей: Льва, который никогда не терял головы в бою, и Томы, которая всегда знала, как действовать в критической ситуации.

В коридоре стало шумно. Сначала появились двое ребят из соседнего класса, затем ещё несколько человек. Они собирались группками, обменивались шутками, их голоса эхом разносились по пустому пространству. Постепенно начали подходить и одноклассники. Большинство из них даже не обращало внимания на Лену – она была для них сравни невидимкой, тихой девочкой, которая всегда сидит в углу и молчит.

Но не для всех.

– О, гляньте-ка, кто пришёл! – раздался насмешливый голос Аньки. Она стояла в окружении своих подруг – Веры и Зары. Их лица светились превосходством, словно они только и ждали момента, чтобы высказать всё, что накопилось.

Анька шагнула вперёд, её губы растянулись в злой улыбке. Обычно она задирала младших девочек и тихонь из других классов, но сегодня её мишенью была Лена. Анне показалось, что Лена в уязвимом положении, и ей хотелось подловить её, чтобы принизить.

– Вот гулёна явилась! – протянула она громко, чтобы все вокруг услышали. – А сегодня контрольная работа. Не удивлюсь, если она получит пятёрку. Любимица училок, зубрила наша.

Её слова повисли в воздухе, как ледяной туман. Вера и Зара хихикнули, поддерживая подругу.

– Да ладно, пусть хоть десять пятёрок получает, – добавила Зара, хотя в её голосе слышалась издёвка. – Главное, что мы нормальные люди, а не такие вот… ботаны.

Лена опустила глаза, делая вид, что не слышит их. Она продолжала листать учебник, но слова Аньки и её подруг будто впивались в её кожу. «Гулёна». «Любимица училок». «Зубрила». Почему они не могли понять, что её интерес к учёбе был не оценками? Для неё это был способ подготовиться к тому миру, который ждал за стенами школы. Мир, полный энергормов, чьи тайны манили её, как огонь мотылька.

Лена замерла, её пальцы сжались на скамейке. Учебник, который она так бережно держала в руках всего секунду назад, вырвался из её пальцев и исчез в толпе ребят, приземлившись где-то далеко с глухим стуком. Анька стояла перед ней, её глаза блестели от злости, а голос звенел, как натянутая струна.

– Я с тобой разговариваю или с книжкой? – выпалила она, делая шаг вперёд. – Где прохлаждалась?

Лена молчала, её губы сжались в тонкую линию. Она знала, что любое слово только подольёт масла в огонь, но молчание лишь раззадорило Аньку ещё больше. Её подруги, Вера и Зара, обменялись многозначительными взглядами, словно заранее знали, чем это закончится.

– Ну? – Анька сделала ещё один шаг, её голос стал громче, привлекая внимание других учеников. Теперь вокруг них уже собиралась толпа. Кто-то просто наблюдал, кто-то усмехался, радуясь бесплатному представлению.

– Может, решила прогуляться по диким землям? – вмешался парень из соседнего класса, высокий и нескладный, с насмешливой улыбкой на лице. Его слова вызвали смешки среди зрителей.

– Или нашла себе нового друга среди энергормов, – добавила Зара, её голос был полон едкой иронии. – Слышала, они такие же странные, как ты.

В коридоре повисло напряжение, осязаемое. Лена чувствовала, как её лицо начинает гореть от стыда, но внутри всё ещё бушевала холодная ярость. Она не могла понять, почему эти слова задевают её так сильно. Возможно, потому, что они были слишком близки к правде.

– Оставьте её в покое, – раздался чей-то голос из толпы. Это был Толя, тот самый мальчишка, который недавно спас её от мехравуса. Он стоял чуть поодаль, опираясь на стену – его раненое плечо всё ещё давало о себе знать. Но даже сейчас он выглядел решительно.

Анька повернулась к нему, её глаза сузились.

– А ты, что за герой? – фыркнула она. – Защищаешь эту… зубрилу?

– Просто заткнись, Анька, – ответил Толя, хотя его голос звучал устало. – Ты даже не знаешь её.

– А тебе-то что до неё? – вмешалась Вера, её голос был полон ядовитого любопытства.

Теперь все взгляды были направлены на Толю. Он замялся, явно не ожидая, что станет центром внимания. Лена тоже смотрела на него, чувствуя, как её сердце колотится быстрее.

– Она… просто моя соседка, – пробормотал он, отводя глаза.

Это заявление вызвало новый взрыв смеха.

– Нашёл себе подружку-ботаничку, да? – усмехнулся кто-то из толпы.

Теперь уже оба – и Лена, и Толя – оказались в центре всеобщего внимания. Лена чувствовала, как её щёки пылают, а внутри всё сжимается от унижения. Она хотела сказать что-то, защитить себя, но слова застревали в горле, словно их сковал невидимый лёд.

И тогда время замерло.

Где-то за спиной, и в то же время нигде, раздался знакомый голос Гримнайта. Его шёпот был мягким, мелодичным, но в нём звучало что-то древнее, необъяснимое, будто волны моря разбивались о каменистый берег, унося с собой песчинки её разума.

– Хочешь…? Х-х-хо-чешь?.. – произнёс он, его слова растягивались, будто каждая буква была вырвана из бездны. – И они все замолчат.

Лена почувствовала, как холод пробирает её до костей. Её дыхание стало прерывистым, а сердце колотилось так сильно, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

– Х-х-хо-чешь?… – продолжил Гримнайт, его голос теперь звучал ещё ближе, отзываясь эхм внутри её головы. – И они получат по заслугам.

Его фразы были обрывочными, как будто вырваны из контекста, но смысл их был ясен. Он предлагал ей месть. Возмездие. Справедливость, которую она могла бы осуществить одним лишь желанием.

Но Лена знала, что это ловушка.

– Нет! – выкрикнула она внезапно, её голос прозвучал так громко, что эхо разнеслось по всему коридору.

Все замерли. Анька, Вера, Зара, даже Толя – все повернулись к ней, их лица выражали смесь удивления и испуга. На мгновение тишина стала осязаемой, будто сам воздух вокруг них сгустился.

– Что это с ней? – прошептала Зара, её голос дрожал.

Анька попыталась сохранить самообладание, хотя её глаза выдавали тревогу.

– Ой, да ладно вам, – начала она, пытаясь пошутить, но её голос звучал неуверенно. – Просто психует, видимо.

Но никто не смеялся. Все смотрели на Лену, которая стояла бледная, как полотно, её глаза были широко раскрыты, а руки судорожно сжимали край кофты.

– Что-то здесь не так, – прошептал кто-то из толпы, и эти слова повисли в воздухе, как предупреждение.

Постепенно ребята начали расходиться, бросая на Лену настороженные взгляды. Кто-то бормотал что-то себе под нос, кто-то просто спешил уйти подальше от этого места. Через несколько секунд коридор опустел, оставив только Лену и Толю. Толя смотрел на неё и не мог узнать в девчонке ту Лену, весёлую, жизнерадостную и иногда смущённую. Это была ранее незнакомая ему Лена, полная ужаса и страха.

Прозвенел первый звонок, его звук эхом разнёсся по школе. Ученики потянулись по своим кабинетам, и вскоре в коридоре остались только шаги и тихий шорох открывающихся дверей. Толя ещё некоторое время стоял, не отводя взгляда. Он пытался найти хоть какие-то слова, но не находил.

– Ну, я пойду, – тихо сказал Толя.

– Ага, – ещё тише ответит Лена.

Она медленно опустилась на скамейку, её ноги больше не держали её. Она поняла, что Гримнайт где-то рядом. Возможно, прямо сейчас он наблюдает за ней из какой-нибудь тени или отражения. Но она не могла его видеть.

Лена сидела за партой, уткнувшись в листок с задачами. Числа и формулы сливались перед глазами, но она упрямо водила карандашом по бумаге, будто могла заставить себя сосредоточиться. Рядом скрипел стул – её сосед, высокий паренёк с вечно отстранённым взглядом, увлечённо чертил графики, даже не глядя в её сторону.

«Как будто я воздух», – мелькнуло в голове, но тут же погасло. Ей было не до обид.

Школа. Казалось бы, самое безопасное место. Но сегодня стены класса давили, а тихий шепот одноклассников резал слух. Особенно после утреннего… инцидента. Лена сжала карандаш так, что пальцы побелели.

«Хочешь, чтобы они замолчали?»

Голос Гримнайта, как ледяная вода, пробежал по спине. Она резко тряхнула головой, будто пытаясь стряхнуть его.

– Всё в порядке, Измайлова? – Учитель математики, суровый мужчина с проседью в висках, поднял бровь.

– Да, – прошептала Лена, опуская глаза.

Он недоверчиво хмыкнул и вернулся к своему столу.

Лена вздохнула и снова погрузилась в задачи. Парадоксально, но математика успокаивала. Здесь всё было логично: шаг за шагом, действие за действием. Никаких неожиданностей.

И тут – шмяк!

На парту приземлился скомканный листок. Лена замерла, краем глаза наблюдая, не заметил ли учитель. Но тот увлечённо что-то писал в журнале.

Она медленно развернула записку. Кривой почерк, торопливые буквы:

«Правда, что на тебя напал монстр, а Толя из 6б тебя спас? Да / Нет. (Подчеркни и кинь назад)»

Лена закусила губу. Вопрос был простой, но за ним стояло что-то большее. Любопытство? Насмешка? Или… проверка на правдивость слов Толи?

Она вспомнила его лицо в коридоре – бледное, с тенью боли, но упрямое. «Она просто моя соседка».

Карандаш дрогнул в пальцах.

«Хочешь, я помогу?» – снова прошептал Гримнайт, его голос будто исходил из самой бумаги.

– Нет, – прошептала Лена в ответ, на этот раз – ему.

Она резко подчеркнула «Да», скомкала листок и, дождавшись, когда учитель отвернётся, метнула его обратно – в сторону девочек с задних парт.

Там раздался шёпот:

– О, смотри, она ответила!

– Может, врёт?

– Да зачем ей врать-то?

Лена стиснула зубы. Пусть думают что хотят. Она не собиралась ничего объяснять.

Но тут же в голове всплыл образ: Толя, прикрывающий её собой. Искры плазмы, его вскрик…

«Он мог бы убежать», – подумала она.

И вдруг – тихий смешок Гримнайта, будто эхо в пустой комнате.

«Интересно… Ты защищаешь его, даже когда его нет рядом?»

Лена резко встряхнула головой.

– Измайлова! – Учитель строго посмотрел на неё. – Контрольная – не время для мотания головой.

– Извините, – пробормотала она, снова хватаясь за карандаш.

Но цифры уже плясали перед глазами. Потому что где-то за спиной, в тени классной доски, ей чудилось присутствие кого-то ещё. И этот кто-то улыбался.

Потом были уроки, скучные и безынтересные. Лене даже показалось, что сам Гримнайт задремал от монотонного голоса учителя родного языка. Потом перемена. Ученики стремились в классы, где их ждал очередной учитель узкой специальности. Одним из интересных уроков, на 4 из 5 по шкале интересности, был урок по основам безопасности.

Класс гудел, как улей. Учитель Основ безопасности, майор в отставке с грубым шрамом через бровь – все звали его просто «Семёныч» – хлопнул ладонью по столу.

– Тихо! Сегодня не зубрёжка. Сегодня – правда.

Тишина наступила мгновенно.

Семёныч медленно прошелся вдоль рядов, его сапоги глухо стучали по полу.

– Вчера энергощит дал сбой. Ненадолго. Но хватило. – Он остановился, впиваясь взглядом в каждого. – Двое детей из начальной школы получили ожоги от страйдера. Выжили. Но могли и не выжить.

Лене стало холодно. Она непроизвольно сжала кулаки – под тонкой кожей ладоней будто снова заныла царапина от мехравуса.

– Так что сегодня, – Семёныч сел на край стола, – вы рассказываете. Кто сталкивался? Кто видел? Как выжили?

С задней парты робко поднялась рука.

– Мой дед… Он говорил, что, если энергорм рядом – надо замереть. Они реагируют на движение.

– Бред, – фыркнул кто-то. – Страйдеры как раз по теплу бьют!

– А мой отец говорил – бежать зигзагом!

Голоса перекрывали друг друга. Семёныч не останавливал. Лену тошнило. Она вспоминала: железные щупы страйдера, Толин крик, запах палёной кожи…

– Измайлова. – Голос учителя прозвучал как выстрел. – Твой отец – охотник. Расскажи этим недотёпам, как следует себя вести при виде монстра.

Все обернулись. Даже Анька замерла, широко раскрыв глаза.

Лена медленно встала. Горло сжалось.

– Они… – её голос дрогнул. – Они не все одинаковые.

Класс затих.

– Страйдеры – как машины. Идут на шум и движение. А теневики… – она замолчала, вспомнив жуткую тень в зеркале. – Они видимы только в темноте и не охотятся на людей… пока маленькие.

– И как от них спастись? – прищурился Семёныч.

– Не знаю, – честно сказала Лена. – Мой отец, говорит «беги», а сам стреляет.

Кто-то сдавленно засмеялся. Учитель хмыкнул.

– Ладно. Практика.

Он достал из ящика старый аркан – учебный, с потрёпанными хлястиками.

– Это не игрушка, а серьёзный инструмент при защите. Кто попробует?

Руки потянулись вверх. Даже Анька.

– Измайлова. Ты первая.

Аркан лежал в её руках, холодный и неудобный. Лена сжала ремешок, чувствуя, как дрожь в пальцах постепенно уходит.

– Целься в основание шеи, – говорил Семёныч, указывая на манекен, выставленный перед классом. – Если монстр движется – лови момент.

Она кивнула, но взгляд её скользнул к зеркалу на стене. Там, в мутном стекле, за её спиной, стоял он. Гримнайт. Ближе, чем когда-либо. Его пальцы, длинные и бледные, едва касались её плеча. В отражении его лицо было искажено – то ли улыбка, то ли оскал.

«Ты знаешь, что я здесь», – шепнул он наклоняясь.

Лене стало душно.

– Измайлова, ты вообще слушаешь? – Семёныч нахмурился.

– Да, – она резко выдохнула. – Ловить момент.

Она подняла аркан, делая вид, что прицеливается в манекен. В классе стало тихо.

– Ну давай, покажи, на что охотники способны, – усмехнулся кто-то сзади.

Лена не отвечала. Она видела только отражение в зеркале. Гримнайт наклонился к её уху. «Ты не сможешь».

– Смогу!

И резко, без мысли, она метнула аркан через плечо – туда, где в зеркале стоял он. Петля со свистом рассекла воздух – и вдруг натянулась, будто зацепившись за невидимую шею. В классе кто-то вскрикнул.

– Что она делает?!

– Она, что, двинутая!

Но Лена уже не слышала. Аркан в её руках дергался, будто на другом конце кто-то отчаянно рвался прочь. Зеркало треснуло – тонкая паутинка побежала от края к краю. И вдруг – страшный, ледяной вопль, который никто, кроме неё, не услышал. «Ах, ТЫ…!»

Гримнайт в зеркале извивался, его пальцы впились в петлю на шее. Его глаза – бездонные, чёрные – вдруг стали человеческими. На секунду. И тогда Лена увидела в них ужас.

Потом тьма накрыла её с головой.

Очнулась она на полу. Над ней суетилась Таня, одноклассница с косичками, которая всегда сидела у окна.

– Ты… ты набросила аркан на себя, – шептала Таня, бледная. – Обвила им шею и… рухнула. Все думали, ты…

Лену подташнивало. Она подняла руку – на шее не было ни царапины.

Но в треснутом зеркале на стене… Там теперь никого не было. Только её собственное отражение – широкие глаза, пересохшие губы.

– Всё, хватит на сегодня, – рявкнул Семёныч, забирая аркан. Его голос дрогнул. – Все на выход. Медсестру вызвали?

Лену подняли под руки. Последнее, что она увидела перед тем, как её вывели из класса – осколки зеркала на полу. И в одном из них – слабый, едва заметный след, будто от пальцев, царапающих стекло изнутри. «Это не конец», – шёпот в её голове. Но это был уже не его голос. Это был её собственный.

Медсестра встретила Лену в своём кабинете – полная женщина лет шестидесяти с седыми волосами, собранными в тугой пучок. Её руки, загрубевшие от постоянной работы с медицинскими инструментами, мягко ощупывали голову девочки, проверяя, нет ли сотрясения.

– Что же это творится, деточка? – бормотала она, доставая термометр. – Опять эти монстры покоя не дают.

Лена молча терпела осмотр, чувствуя, как внутри нарастает тревога. Она знала – то, что произошло в классе, было чем-то большим, чем просто обморок.

Внезапно дверь открылась, и в кабинет вошла Рената Васильевна – школьный психолог. Её каштановые волосы, аккуратно уложенные волнами, слегка блестели в свете лампы. Строгий серый костюм с тонкой золотой цепочкой на шее дополнял образ человека, привыкшего разбираться в чужих страхах и переживаниях.

– Добрый день, – произнесла она мягким, но уверенным голосом. – Я слышала о происшествии. Давайте поговорим?

Лена подняла глаза. Этот голос она слышала не раз – тётя Аньки часто приходила в школу, чтобы забрать племянницу после уроков. Они всегда уходили вместе, о чём-то тихо беседуя.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила психолог, присаживаясь на стул рядом с кушеткой.

– Нормально, – ответила Лена, стараясь не смотреть в глаза.

– Голова не болит? Может, что-то беспокоит?

– Нет.

– А дома всё в порядке? Маму с папой часто вызывают на работу?

Лена на мгновение замешкалась. Она не любила говорить о родителях, особенно после того, как они ушли на опасную миссию.

– Да, часто, – ответила она наконец. – Они охотники.

Рената Васильевна кивнула, делая пометки в своём блокноте. Её пальцы с аккуратно подстриженными ногтями постукивали по столу в такт мыслям.

В этот момент дверь снова открылась. На пороге стояла Тома – бледная, с тревожно бегающими глазами.

– Как она? – спросила мать, подходя ближе.

– Пока всё стабильно, – ответила медсестра. – Но лучше бы ей сегодня отдохнуть.

Психолог внимательно посмотрела на Лену, затем перевела взгляд на мать.

– Я думаю, это посттравматический шок, – произнесла она спокойно. – После нападения страйдера вполне нормально, что на уроке у неё дрогнула рука и она попала по себе арканом, а не по макету.

Лена нахмурилась. Она знала – дело не в этом. Но спорить не стала.

– Хорошо, – согласилась Тома. – Я прослежу, чтобы она отдохнула.

– Может быть, стоит обратиться к специалисту? – предложила Рената Васильевна.

– Нет, – твёрдо ответила мать. – Мы справимся сами.

Когда они вышли из школы, Лена почувствовала, как холодный ветер пробирает до костей. «Я не ошиблась», – думала она, шагая по улице рядом с мамой. «Я его поймала». Но почему тогда аркан оказался на ней? Гримнайт говорил, что может заставить всех замолчать. Не просто лишить голоса – а сделать так, чтобы её услышали. И сегодня, в классе, когда она бросила вызов… на секунду стало тихо. По-настоящему. В кармане куртки что-то звякнуло. Она полезла внутрь – и вытащила осколок зеркала. Маленький, с неровными краями. В нём отражался её собственный глаз. Гримнайт подкинул?

– Ты проиграл, – прошептала она. Осколок не ответил.

– Что? – Тома глянула в глаза дочери. Они были полны уверенности.

– То, что произошло… Я не специально, – было начала оправдываться Лена.

Тома вздохнула, остановилась и улыбнулась. Её пальцы, грубые от работы, осторожно коснулись дочкиного лба.

– Я знаю.

– Мам, мне нужно…

– Дома, – перебила Тома. Её голос был твёрдым, но в уголках губ дрожала улыбка. – Обсудим за ужином. Я купила настоящий шоколад.

Лена широко раскрыла глаза.

– Откуда?

– Обменяла спирт на чёрном рынке, – мама подмигнула. – Не говори отцу.

Они вышли из школы под руку. Над городом висел энергощит, мерцая, как мыльный пузырь.

– Мам, а если… – Лена закусила губу. – Если я скажу тебе что-то странное?

Тома остановилась.

– Например?

– Например, что я могу поймать то, чего другие не видят.

Мамины пальцы слегка сжали её плечо.

– Тогда, – сказала Тома тихо, – мы достанем папин боевой аркан.

Лена резко посмотрела на неё.

– Ты… веришь мне?

– Я верю, что ты – моя дочь, – мама тронула её подбородок. – А Измайловы не врут про монстров.

Ветер донёс с окраин запах гари. Где-то за щитом снова шла охота. Но Лена впервые за долгое время чувствовала – она не добыча. Она охотник. И где-то в трещинах мира, застрявший между отражениями, он это знал.

Дом ждал их одинокой пустотой. Тома зажгла свет, а первом этаже и сразу принялась приготавливать ужин. Шоколад таял на языке, сладкий и горький одновременно. Лена прислушивалась к скрипу отцовских сапог в прихожей – тяжёлому, усталому.

– Лев? – Тома замерла с ложкой в руке.

Он вошёл, опираясь на косяк. Его куртка была прожжена в трёх местах, а левый рукав пропитан чем-то тёмным, что явно не было его кровью.

– Я дома, – хрипло сказал он.

Тома вскочила, опрокинув стул. Через секунду она уже обнимала его, не обращая внимания на запах гари и пороха. Лена тоже вцепилась в него, уткнувшись лицом в грудь.

– Операция не закончена, – Лев опустился за стол, будто его ноги больше не держали. – Но мы дали им жару.

Он взял кусок хлеба, но не стал есть, просто сжал в пальцах.

– Двадцать три погибших. Восемь – из моего отряда.

Тишина.

– А новый питомец? – тихо спросила Лена.

Отец покачал головой.

– Новый энергорм-котёнок эллинкса. Ещё зелёный, но… сражался.

Лене стало горько. Она вспомнила, как тот, первый Эллинкс, свернувшись клубком у отцовских ног, щёлкал разрядами во сне.

– Папа… – она сглотнула. – Я должна тебе кое-что сказать.

Отец поднял на неё усталые глаза.

– Я слушаю.

И она рассказала. Всё. Зеркала. Шёпот. Аркан, который должен был схватить Гримнайта, но почему-то оказался на ней.

– Я не сумасшедшая, – прошептала она, когда закончила. – Он был там.

Лев отодвинул тарелку. Его пальцы медленно постукивали по столу – ритмично, как отсчёт перед выстрелом.

– Ты бросила аркан через плечо, не глядя?

– Да.

– И почувствовала сопротивление?

– Да!

Отец переглянулся с Томой.

– Я верю тебе, – сказал он наконец.

Лена аж подпрыгнула на стуле.

– Правда?!

– Но ты ошиблась в одном, – он потянулся к поясу, где висел настоящий боевой аркан – массивный, с потрёпанной рукоятью, похожий на кнут. – Он не вырвался.

Лев положил аркан на стол.

– Он отпустил тебя.

Тишина стала густой, как смола.

– Есть… существа, – медленно начал отец, – которые не подчиняются обычным законам. Они не из плоти, не из металла. Они из чего-то другого.

Тома резко встала, подошла к шкафу и достала бутылку с мутной жидкостью.

– Мы называем их Мрачными Рыцарями, – налила себе полстакана. – Они могущественны. Им интересны… сильные эмоции.

– Как страх? – Лена сжала кулаки.

– Как ярость, – поправил Лев. – Как отчаяние. Как та сила, с которой ты сегодня метнула аркан.

Он вдруг ухмыльнулся – впервые за вечер.

– Думаю, ты ему понравилась.

Лену бросило в жар.

– Но… почему он позволил мне его поймать?

– Потому что игра только начинается, – Тома отхлебнула из стакана. – И теперь он знает, что ты знаешь кто он на самом деле.

За окном завыл ветер. Где-то вдали, за щитом, заскулил раненый энергорм.

Лев взял аркан и протянул Лене.

– Бери. На всякий случай.

Рукоять была холодной.

– А если он вернётся?

– Тогда, – отец наклонился вперёд, и в его глазах вспыхнул знакомый охотничий огонёк, – ты поймаешь его по-настоящему.

На следующий день Лена не видела Гримнайта ни за завтраком, ни после. Мама отвезла её в школу. Ещё в автомобиле Тома заметила, что Лена не взяла аркан с собой.

– Почему ты не взяла аркан? – Тома спросила, но потом не дожидаясь ответа понимающе кивнула: – Что бы другие не думали, помни, мы на твоей стороне и будь сильной.

Лена вошла в школу, ощущая на себе десятки взглядов. Коридор, обычно шумный и оживлённый, на секунду затих, будто кто-то выключил звук. Потом шепотки поползли по стенам, как тени.

«Слышала, она вчера сама на себя аркан накинула?»

«Говорят, она с монстрами разговаривает…»

«Ненормальная»

Анька и её подруги стояли у окна, перешептываясь и бросая на Лену едкие ухмылки. Лена сжала рюкзак так, что костяшки пальцев побелели, и прошла мимо, не поднимая глаз.

«Новый окружающий мир» – гласила надпись на доске.

Учительница, строгая женщина с седыми волосами, застегнутыми в тугой пучок, включила проектор.

– Сегодня мы изучаем происхождение энергормов, – объявила она. – Официальная версия.

Экран ожил. Кадры архивной хроники: леса, поля, затем – взрывы, мутировавшие животные, их тела, искорёженные неведомой силой.

– Сначала были мутанты, – голос за кадром звучал спокойно, как гипнотический сеанс. – Потом – первые энергормы. Фулгутта. Игнитта. Эвонитта.

На экране мелькнуло существо, похожее на сгусток темной материи.

– Эвонитта – наш союзник. Её ядро защищает города. Благодаря ей мы ещё живы.

Лена прикусила губу. Отец говорил иначе: «Эвонитта – не союзник. Она просто охотится не на людей».

– Если вы будете хорошо учиться, – продолжал голос, – то сможете стать военными. Или учёными. И тогда…

Кадры сменились: солдаты в сияющих доспехах, с арканами в руках, сражались с энергормами. Дети в классе ахнули. Лена сжала кулаки. Пропаганда.

В этот момент на её парту приземлился скомканный листок. Она развернула его медленно, будто боялась, что он взорвётся. «Ты как? Ещё в монстра не превратилась?»

Сердце ёкнуло. Она подняла глаза.

Анька сидела через ряд, притворяясь, что смотрит на экран. Но уголок её рта дёргался – она еле сдерживала смех.

Лена сглотнула. Это был только первый «цветочек», а ещё будут «ягодки».

На перемене её «случайно» толкнули.

– Ой, извини, – фальшиво сказала Вера, даже не обернувшись.

Потом в туалете дверь внезапно захлопнулась перед самым её носом.

– Занято! – засмеялись из-за двери.

А когда она вернулась в класс, её учебник по «Основам безопасности» лежал на полу, испачканный грязными следами ботинок. Лена подняла его, стиснув зубы.

– Кто? – спросила она тихо, но весь класс сделал вид, что не слышит.

Последним уроком была физкультура. Бег по стадиону под моросящим дождём. Лена отставала – ноги будто налились свинцом.

– Давай, Измайлова! – крикнул учитель. – Или у дочери охотников силы нет?

Кто-то захихикал. Она побежала быстрее. И вдруг – резкая боль в спине. Что-то твёрдое ударило её между лопаток. Лена споткнулась, едва не упала. Обернувшись, она увидела на земле камень. А в метре от неё стояла Анька, делая вид, что поправляет кроссовки.

– Ой, – сказала она, поднимая глаза. – Что-то упало?

Лена подняла камень и напористо сделала несколько шагов к ней. Анька замерла. Но Лена просто бросила его за забор.

– Осторожней, – тихо сказала она. – А то вдруг и правда кто-нибудь превратится.

И пошла дальше, оставив Аньку с открытым ртом.

На следующий день всё повторилось – только теперь провокаторы стали ещё увереннее. Словно вчерашний инцидент лишь подлил масла в огонь их издевательств. Лена чувствовала, как стены школы смыкаются вокруг неё, превращаясь в клетку, из которой невозможно выбраться.

На математике она решала задачу у доски, когда кто-то незаметно подбросил ей на парту ремешок, похожий на аркан – тот самый, который она якобы нацепила на себя во время «инцидента». Лена замерла, её пальцы судорожно сжались на мелке, когда она услышала смешки за спиной. Учитель ничего не заметил, но каждый взгляд в классе казался острым, как лезвие.

«История старого мира» начался с нового кошмара. Один из особо задиристых парней встал посреди урока и громко выкрикнул:

– В классе монстр!

Все засмеялись, а учительница, молодая женщина с короткой стрижкой, недовольно цокнула языком:

– Костя, прекрати балаган!

Но Лена знала, что это не шутка. Эти слова ранили её глубже, чем они могли представить. Она опустила глаза, пытаясь сосредоточиться на учебнике, но буквы расплывались перед глазами.

География стала последней каплей. Когда она доставала тетрадь из рюкзака, кто-то положил внутрь сложенный листок. Лена развернула его, чтобы прочитать: чернильная клякса в форме монстра с подписью: «Ты одна из них?» Подпись была написана крупными буквами, будто специально, чтобы её заметили все. Лена быстро спрятала записку, но было уже поздно – Анька и её компания хихикали, явно довольные собой.

Лена больше не могла терпеть. После звонка она не пошла на последний урок – «Основы безопасности». Именно там, в прошлый раз, она попыталась захватить Гримнайта, и именно там её жизнь превратилась зазеркалье – вроде бы всё на месте, но как будто перепутаны лево и право. Она бродила по коридорам, прячась от учителей, словно какая-то двоечница, но ей было всё равно. Лучше так, чем снова переживать унижение.

«Это месть Гримнайта?» – думала она, шагая по пустым переходам. Может быть, он обиделся за то, что она попыталась поймать его? Или это просто совпадение? Но почему тогда всё вокруг стало таким тяжёлым, будто воздух давил на неё со всех сторон?

Она нашла тёмный закуток между старыми шкафчиками для спортинвентаря и присела там, обхватив колени руками. Её мысли метались, как испуганные птицы. Где-то в глубине души она надеялась, что всё это закончится. Но вместо этого услышала знакомый голос:

– Лена?

Она подняла голову и увидела Толю. Его рыжие волосы торчали, как обычно, а лицо выражало беспокойство. Он сел рядом, хотя места было мало.

– Я слышал, что происходит, – начал он тихо. – Не верю этим слухам.

Лена посмотрела на него, удивлённая тем, что он вообще заговорил с ней.

– Что ты слышал? – спросила она, хотя знала ответ.

– Про монстра в классе. Про аркан. – Он помолчал. – Но это не имеет смысла. Должна быть какая-то причина… Только я не могу понять, какая.

Лена вздохнула. Она никогда никому не рассказывала об этом, но сейчас, глядя в его искренние глаза, решилась:

– Это правда. Монстр есть. Он… в отражениях. Папа называет его «мрачным рыцарем». Он преследовал меня несколько дней. А случай с арканом… это была попытка избавиться от него.

Толя нахмурился, явно пытаясь переварить услышанное.

– То есть… ребята правы? В школе действительно монстр?

– Да, – прошептала Лена. – Но он не такой, как они думают. Это мой преследователь.

В этот момент раздался звон разбивающегося стекла в коридоре. Они оба замерли, вслушиваясь в тишину. А затем раздался вопль – тонкий, пронзительный, от которого кровь застыла в жилах.

– Что это? – прошептал Толя, поднимаясь.

Лена выглянула из закутка и увидела теневика. Он полз по потолку, прижимаясь к стенам, словно искал щель или укромное тёмное место. Его тело клубилось, будто чёрный туман, а длинные конечности скользили совсем бесшумно, если не считать того первого грохота.

– Нужно бежать, – прошептала Лена, хватая Толю за руку.

Но он не двигался. Его глаза были широко раскрыты, а лицо побледнело.

– Это же… энергорм, да?

Лена кивнула, чувствуя, как холод пробирает её до костей.

Из классов начали выглядывать учителя, но стоило им заметить теневика, как они мгновенно захлопнули двери и заперли их на ключ. Лена поняла – бежать некуда. Единственный путь лежал через монстра. Тенебрис, дикий и опасный энергорм, забрёл в школу не случайно. «Он любит страх и отчаяние,» – пронеслось в её голове. Она знала, что его дыхание вытягивает эмоции, высасывая их из жертв до последней капли, оставляя только ужас. Но он не гнушался и плоти. И если уж он выбрал свою цель, то просто так не отступит.

Лена лихорадочно огляделась, пытаясь придумать план побега. Однако выхода не было. Только спрятаться и надеяться, что монстр их не найдёт. Она метнулась к старым шкафчикам для спортинвентаря, судорожно проверяя каждый. Все оказались заперты, кроме одного. В него могли поместиться двое, но только если оба будут стоять, плотно прижавшись друг к другу.

– Быстро! – прошипела она, хватая Толю за руку. Он был слишком ошеломлён, чтобы сопротивляться.

Первым она затолкала в ячейку Толю, а затем сама втиснулась следом, закрыв за собой дверцу. Пространство было невыносимо тесным. Их тела соприкасались везде: плечи, колени, лица – всё слилось в единое целое. Дыхание Толи щекотало её щёку, а сердце билось так близко, что казалось, будто это одно на двоих.

Страх смешивался с чем-то другим – древним, диким, незнакомым. Лена чувствовала тепло его тела, слышала каждый вздох, каждый глоток воздуха. Это должно было быть ужасно. Но почему-то… нет. Для неё это было немножко в радость. Она не могла отрицать того, что давно уже испытывала к Толе чувство, которое раньше казалось ей странным и новым. А сейчас, в этой тесноте, оно расцвело с новой силой.

Толя же, напротив, был смущён до невозможности. Его лицо горело, а движения стали неловкими. Он попытался отвернуть голову, чтобы его дыхание не попадало прямо на Лену, но пространства было слишком мало. Каждый его ёрз, каждая попытка найти удобное положение лишь усугубляли ситуацию.

– Прости, – шепнул он, когда его локоть случайно задел её бок.

– Тихо, – прошептала она в ответ, хотя её голос дрожал не от страха.

В ячейке быстро становилось душно и жарко. Пот стекал по спине, а воздух казался густым, едва ли пригодным для вдоха. Но Лена не сводила глаз с щели в дверце. Там, снаружи, теневик бесшумно скользил по потолку. Его тело выглядело как сушёная плоть, абсолютно чёрное, без ног, полностью покрытое клубящимся чёрным туманом. Изредка в этом тумане проблёскивали два холодных синих глаза, словно звёзды в ночи.

«Это из-за меня,» – подумала Лена. «Из-за моего страха, моих эмоций.»

Тенебрис замер, словно чувствуя их присутствие. Его туманная форма дрогнула, и Лена затаила дыхание. В этот момент раздалась школьная тревога. Резкий, пронзительный звук эхом разнёсся по коридорам. Монстр вздрогнул и повернул голову в сторону источника звука.

Толя чуть сильнее прижался к Лене, и она почувствовала, как её щеки пылают.

– Не двигайся, – прошептала она, хотя сама едва могла сдерживать дрожь.

Тенебрис резко метнулся к дребезжащему динамику системы оповещения. Один точный удар его тенистой конечности – и устройство разлетелось на мелкие искрящиеся осколки, которые заскользили по полу, словно последняя попытка сопротивления. Лена вздрогнула, когда один из таких обломков остановился прямо у их шкафчика. Её сердце бешено колотилось, а холодный пот стекал по спине.

И вдруг она почувствовала этот взгляд. Монстр смотрел на них. Два холодных синих глаза проблескивали сквозь чёрный туман, будто насмехаясь над её страхом. Тенебрис медленно спустился с потолка, остановившись на уровне лица Лены. Его движение было плавным, гипнотическим, но в нём чувствовалась жуткая уверенность хищника, знающего, что его добыча загнана.

Лена вцепилась в Толю, как в последнюю нить надежды. Её ногти впились в его руку, но он даже не поморщился. Тенебрис приближался, всё ближе и ближе… Он явно наслаждался каждым мгновением её страха, растягивая момент перед тем, как нанести решающий удар.

– Где он? – прошептал Толя, его голос был полон напряжения.

– Он здесь, – ответила Лена едва слышно, её голос дрожал. – Прости…

Толя встретил её взгляд. В тусклом свете, проникающем через щель в дверце шкафчика, её лицо казалось одновременно испуганным, сожалеющим и благодарным. Это выражение больно ударило его в самое сердце. Он понял: она прощается.

Но он не собирался позволять этому случиться.

Собрав всю свою решимость, Толя резко распахнул дверцу шкафчика. Лена вскрикнула, пытаясь удержать его, но было слишком поздно. Он выскочил наружу, оттолкнув её обратно внутрь.

– Сиди там! – крикнул он.

Толя побежал. Не прямо на монстра, нет. Его план был прост: отманить монстра подальше от Лены. Тенебрис замер на мгновение, словно обдумывая, стоит ли игра свеч. Затем его тело рванулось за мальчишкой. Пол под его тенью трещал, как ледяная корка, пока он скользил за своей новой целью.

Толя схватил мусорное ведро и запустил её в сторону монстра. Оно ударило по стене, издав громкий звук, который эхом разнёсся по коридору. Тенебрис увернулся, его холодные глаза были прикованы к Толе.

– Ну же! Иди сюда! – закричал Толя, бросая ещё что-то из рассыпавшегося мусора.

Монстр взревел, его тень начала расширяться, словно готовясь к атаке. Но прежде, чем он успел сделать что-то ещё, Толя использовал своё главное преимущество – скорость. Он рванул вперёд, перепрыгивая через обломки динамика и старые стулья в коридоре. Он буквально проскользнул под лапой монстра, прокатившись по скользкому бетонному «льду» на коленях. Потом быстро вскочил и побежал в глубь школы, где скорей всего уже идёт подмога.

Тенебрис не отставал. Его движения были быстрыми, но не такими проворными, как у человека. Он завис в воздухе, готовясь к рывку, и в этот момент всё изменилось.

В конце коридора появился учитель основ безопасности, Семёныч. В его руках был школьный тренировочный аркан – простой на вид, но вполне рабочий. Устройство больше походило на ошейник с поводком.

– Держись! – крикнул учитель, бросая аркан.

Петля рассекла воздух и захлестнулась вокруг шеи теневика. Монстр взвыл, его тело забилось в судорогах, а чёрный туман стал разъедать материал, из которого был сделан аркан. Искры летели во все стороны, освещая коридор жутким светом.

Но этого было недостаточно. Собрав последние силы, Тенебрис вырвался из захвата. Он врезался в окно, разбив стекло вдребезги, и взмыл куда-то высоко, покинув здание.

Учитель тяжело дышал, опустив аркан. Коридор погрузился в тишину, нарушаемую лишь далёким воем монстра.

Когда шум в коридоре стих, а Семёныч удостоверился, что все целы, Лена наконец вышла из своего укрытия. Толя стоял рядом, его лицо было бледным, но решительным. Он смотрел на неё так, будто хотел что-то сказать, но не находил слов.

– Спасибо, – прошептала Лена, её голос был тихим, но полным искренности. Она знала, что без него всё могло бы закончиться совсем по-другому.

Толя пожал плечами, делая вид, что это ничего особенного. Но его глаза выдавали волнение.

– Опять геройствую, – сказал он с лёгкой улыбкой. – Только в следующий раз ты можешь быть одна. Будь осторожнее, ладно?

Лена кивнула, хотя внутри она знала: в следующий раз она тоже будет не готова.

Они молча шли по школьному двору, и вскоре их руки случайно соприкоснулись. Никто из них не отстранился. Вместо этого Лена осторожно взяла его за руку, и Толя ответил тем же. Их пальцы переплелись, и в этот момент весь мир вокруг исчез. Ни косых взглядов одноклассников, ни шёпотков за спиной – только они двое.

Это нападение Тенебриса, казалось, сблизило их ещё больше. Они шли медленно, наслаждаясь каждой секундой, пока не добрались до своих домов. Первым оказался дом Толи. Он остановился у калитки, всё ещё держа её за руку.

– Пока, – тихо сказал он, глядя ей в глаза. Его голос был мягким и робким.

– Пока, – ответила Лена, чувствуя, как её щеки слегка покраснели.

Толя зашёл за калитку, а Лена продолжила свой путь. Теперь она шла одна, но её шаги были уверенными. Всё казалось таким простым, таким правильным. Она миновала несколько домов, пока не оказалась перед своим. Подойдя к входной двери, она машинально посмотрела на своё отражение в стекле.

И замерла.

Глава 5. Испытание

За её спиной стоял Гримнайт. Его лицо было спокойным, даже доброжелательным. Он мягко улыбался, словно старый знакомый, который просто заглянул на минутку. Но Лена не испугалась.

– Что тебе нужно? – спросила она, её голос звучал спокойно, даже немного надменно.

Гримнайт склонил голову, как будто раздумывая над её вопросом.

– Я просто пришёл поздороваться, – произнёс он, его голос был мягким и мелодичным. – Ничего больше.

А затем он исчез, растворившись, словно его никогда и не было.

Лена глубоко вздохнула и вошла в дом. Она сразу направилась к полке, где лежал папин боевой аркан. Её пальцы сжали холодную рукоять, и она начала проверять каждое отражение в доме. Зеркало в прихожей, стекло в окне, даже блестящая поверхность чайника на кухне – всё было под пристальным вниманием. Но Гримнайта нигде не было.

«Боится,» – мелькнула мысль в её голове, и уголки её губ чуть приподнялись в улыбке.

Лена сидела за столом, уставившись в тарелку с размокшим сухпайком и куском варёной картошки. Свет старой лампы над головой мерцал, будто не решался освещать этот вечер до конца. Мать, как всегда, готовила молча – движения её были механическими, отработанными годами выживания. Она выглядела измождённой: под глазами темнели круги, волосы собраны в небрежный пучок, а на лице – тень усталости, которую даже годы не могли бы оправдать.

– Как добиралась? – спросила Тома, не поднимая глаз от своей тарелки.

– С Толей вместе шла, – ответила Лена, помешивая ложкой бесформенную массу на дне посудины.

Тома коротко кивнула. В доме повисло напряжение. Лена чувствовала, что мать ждёт большего. Но она не хотела говорить. Не хотела рассказывать о том, как в школьном коридоре Тенебрис вышел из тени, как его длинные лапы скользили по стенам, как он искал кого-то… или что-то. Она не хотела, чтобы мама снова запирала двери, плакала ночью или притворялась, что всё в порядке.

– Ну и как школа? – продолжила Тома, делая глоток воды.

Лена замерла. Её пальцы судорожно сжали ложку. Она знала, что стоит только начать – и слова потекут сами, как кровь из раны. Но сегодня ей не хотелось быть слабой. Сегодня ей хотелось просто посидеть в тишине, где никто не задаёт вопросов, которые невозможно облечь в слова.

– Нормально, – коротко ответила она, отводя взгляд.

Тома посмотрела на дочь долгим, внимательным взглядом. В её глазах промелькнуло понимание. Или, может быть, тревога. Но она не стала давить. Только чуть заметно вздохнула и произнесла:

– Мы всегда рядом. Если ты захочешь рассказать… мы будем рядом.

Лена кивнула, хотя внутри всё сжалось. Она не знала, сможет ли когда-нибудь рассказать. Даже себе самой.

Она отодвинула стул и собралась встать, но голос матери остановил её.

– Подожди.

Лена медленно опустила руку с ложкой. Она знала, что сейчас последует. Уже не первый раз. Она не ела. Ни сегодня, ни вчера. Ни тогда, когда отец вернулся с зачистки запахом смерти на одежде. Но сегодня Тома была не такой как в те дни. Сегодня её взгляд был другим. Более твёрдым. Пугающим.

– Сядь. Поешь.

– Я не голодна, – прошептала Лена, уже чувствуя, как внутри просыпается страх.

Глаза Томы потемнели. Она встала, медленно обошла стол и остановилась рядом. Рука легла на спинку стула, не позволяя Лене встать. Голос стал тише, но в нём звенела такая уверенность, что девочка невольно съёжилась.

– Это не обсуждается. Мы живём в мире, где каждый день может быть последним. Ты не можешь позволить себе слабость. Ты должна быть сильной. Даже если сила – это кусок холодной картошки и безвкусного хлеба.

Лена опустила голову. Ложка снова зачерпнула еду. Она затолкала в рот ком, который казался камнем. Проглотила, не чувствуя вкуса.

Лена лежала в кровати, уставившись в потолок. Комната была погружена в темноту, нарушаемую лишь тусклым светом из окна – тонкой полоской лунного сияния, пробившейся сквозь трещинки между облаками и щелью в занавесках. Воздух в комнате был густым, как будто ночь сама по себе набрала вес и давила на плечи.

Она знала, что должна спать. Что завтра снова будет день, наполненный страхами, вопросами, и лицемерием взрослых, которые всё ещё пытались её защищать, даже не понимая, что она уже давно перестала быть ребёнком. Но сон не шёл. Желудок ныл от насильственного кормления, будто внутри кто-то медленно разворачивал комок боли, который Тома заставила её проглотить.

С тяжёлым вздохом Лена перевернулась на бок, потом на спину. Попробовала закрыть глаза. Считала до десяти. До ста. До тысячи. Ничего не помогло.

Тогда она встала.

Босыми ногами ступила на холодный деревянный пол, ощутила морозец, просачивающийся через доски. Подошла к окну, отодвинула штору. Присела на подоконник, прижав колени к груди. И замерла.

За границей энергощита, там, где начинался мир, заполненный хаосом и чуждыми формами жизни, танцевали теневики.

Их было несколько – три или четыре, сложно сказать в свете луны. Они двигались странно, грациозно, словно были частью какого-то древнего ритуала. Их тела клубились чернотой, как дым над костром, но в этом дыму мерцали синие звёздочки глаз. Они кружили друг вокруг друга, скользили по траве, будто играли, будто не знали, что для людей они – воплощение кошмара.

Лена смотрела на них, и в груди возникало чувство, которое она не могла понять. Это было… восхищение? Это казалось неправильным. Ведь сегодня днём один из них чуть не убил её и Толика. Она видела его вблизи – чувствовала его жажду, его презрение к жизни. И всё же сейчас, издалека, он выглядел… красиво?

Внезапно дом за её спиной ожил. Легкий хлопок входной двери, еле слышные шаги, скрип половиц. Отец вернулся. Лена не стала спускаться. Она знала, что, если заговорит с ним, он отправит её спать. А она не хотела спать. Не теперь.

Где-то далеко, за пределами купола, раздался механический рык. Гулкий, глубокий, как раскат грома перед бурей. Лена подняла взгляд.

Страйдер. Но не обычный. Этот был крупнее. Его массивное тело отбрасывало длинную тень даже в свете луны. Четыре ноги размеренно двигались по земле, а два не пропорциональных красных глаза, горящая в ночи, сканировали пространство. Теневики заметили его. Их танец прекратился. Они замерли, как испуганные птицы, готовые взлететь. Страйдер остановился. Коротко замер. Затем выпустил короткую очередь плазмы. Яркие всполохи осветили пустошь. Один за другим теневики съёжились, их тела рассыпались в воздухе, как пепел, унесённый ветром.

Лена затаила дыхание. Мехравус подошёл ближе к энергощиту. Прикоснулся к нему. Не агрессивно – скорее, исследуя. Его поверхность затрепетала, как будто реагируя на прикосновение. Лена видела, как его линзы поворачиваются, сканируют, анализируют.

Затем он издал странный звук – нечто среднее между скрежетом и гудением. И ушёл обратно в темноту. Тишина. Лена сидела, не шевелясь. Сердце билось часто, слишком часто. Перед её глазами ещё стояло это зрелище – смерть и власть, дикий порядок и безмолвная война. Она не знала, что это значило. Может быть, страйдер просто охотился. Может быть, он искал что-то. Или проверял щит. Или… Она опустила голову на колени.

– Что ты задумал? – прошептала она в ночь, обращаясь к тому, кого уже, возможно, не было рядом.

Лена не отводила взгляда от ночного пейзажа. Луна медленно скользила между облаками, будто боялась остановиться и уронить свой свет на землю слишком надолго. В стекле окна появилось лицо. Не целиком – только глаза, нос, губы и часть плеч. Остальное терялось в темноте, будто Гримнайт специально приближался осторожно, чтобы не напугать. Его отражение было слишком чётким для обычного отражения в окне. Слишком… присутствующим.

– Прости, ты мне? – спросил он, голос его был мягким, но в нём чувствовалась лёгкая дрожь – будто он тоже немного боялся её реакции.

Лена не дернулась. Она предполагала, что он явится. Возможно, даже ждала этого. Медленно подняв взгляд к окну, она посмотрела прямо в его глаза – или в их отражение.

– Да, тебе, – ответила она, стараясь говорить холодно, даже презрительно. – Что ты задумал?

Гримнайт молчал несколько секунд. Его взгляд скользнул по её лицу, словно оценивал каждую черту, каждое выражение. Затем он заговорил – неспешно, как учитель, который знает больше, чем готов сказать:

– Мне интересно. Ты… интересная. Не такая, как другие.

– Это не ответ, – фыркнула Лена, сжав руки в кулаки. – Почему ты не исчез после того, как я попала арканом? Тебе показалось недостаточно?

Он рассмеялся. Не громко, но странно – звук был глухим, будто шёпот ветра в пустых коридорах заброшенного дома.

– Это была часть игры. Нет… скорее, проверки.

– Проверки чего? – Лена нахмурилась. – Кого?

Но Гримнайт уже улыбался. Широко, но едва ли весело. В его глазах сверкало что-то, что она не могла понять – любопытство? Удовлетворение? Или что-то ещё, гораздо более сложное?

– Что это значит?

Но, он не ответил. Только качнул головой, чуть склонив её набок, как будто хотел сказать: «Ты сама поймёшь». А затем его лицо начало расплываться, как масло на горячей сковороде. Отражение потемнело, размылось, и вот его уже не было. Ни в окне, ни в других зеркалах комнаты.

Лена долго сидела, не двигаясь. Сердце билось ровно, но внутри всё ещё оставалось напряжение – как будто она выдержала удар, но ещё не поняла, что осталась жива.

Потом она встала, подошла к кровати, упала на неё и закрыла глаза.

Впервые за долгое время сон пришёл легко. Глубокий. Беспробудный. Без сновидений. Без голосов. Без теней.

Утро выходного дня. Никакого школьного звонка, никаких взглядов из-под косых бровей, никаких шёпотков за спиной – только тишина и запах завтрака, который пахнет скорее надеждой на что-то вкусное, чем самим вкусом.

Лена сидела за столом, вяло помешивая ложкой бесформенную массу в миске. Сухпаёк, размоченный до состояния желе, с добавлением чего-то, что когда-то было картошкой. Но сегодня был особый день – Тома порезала грушу. Мелко, едва ли заметно, будто пыталась обмануть не только вкусовые рецепторы, но и воспоминания о том, как выглядел настоящий фрукт.

– Попробуй! – улыбнулась она, протягивая Лене ложку. – Витамины, живое питание!

Лена вздохнула, подцепила немного каши и отправила в рот. На вкус всё равно было как обычно – безвкусно. Но мама выглядела довольной своим изобретением блюда.

Лев сидел напротив, опираясь на локти. Его лицо было спокойным, но в глазах читалась усталость последних трёх дней. Он посмотрел на дочь и, чуть наклонив голову, спросил:

– Ну? Как там школа?

Лена замерла. Она знала, что рано или поздно этот вопрос прозвучит. И знала, что отец ждал ответа, который она так долго откладывала.

Она начала осторожно. Рассказала о Аньке, о её ядовитых комментариях, о косых взглядах и слухах, которые ползли по коридорам, как плесень по старым стенам. О Толе – как он встал на её защиту, и тоже стал жертвой насмешек. О случае с арканом она говорила уже не впервые, но повторила, коротко и сжато, как будто хотела показать, что прошлое не забыто, но не хочет его пережёвывать.

Она собиралась перейти к Тенебрису, к тому, что полз к ней по потолку… но Лев внезапно перебил:

– Он не отстал?

Лена замерла. Голос её дрогнул, когда она ответила:

– Нет.

Пауза. Длинная. Лев медленно положил ложку. Его взгляд стал тяжёлым.

– Он сейчас рядом?

Лена оглядела комнату. Быстро, но внимательно. Зеркало над диваном, стекло окна, блестящая поверхность чайника на плите. Ничего. Только пустые отражения.

– Нет, – тихо произнесла она.

Лев кивнул, словно ожидал именно такого ответа. Затем заговорил. Не сразу, но уверенно, как человек, который давно держал внутри эту речь, просто ждал подходящего момента.

– Гримнайты – опаснее, чем ты думаешь. Они не просто монстры. Они паразиты. Они не едят плоть – они едят время. Они вползают в тебя через видения, через мысли, через страх. И однажды ты просыпаешься старше, чем должен быть. Седой и немощный. Они сводят с ума, понемногу. Заставляют видеть то, чего нет. Делать вещи, о которых потом хочется забыть. Они не друзья. Они не союзники. Они – охотники за разумом.

Он сделал паузу, затем закончил:

– Мы должны избавиться от него. До того, как станет слишком поздно.

Лена слушала молча. Её пальцы судорожно сжимали край скатерти. Внутри поднималось что-то горячее, острое. Протест. Зачем эта опека? Зачем эти решения за неё? Гримнайт не причинял ей вреда. Да, он играл, да, он исчезал, когда хотел. Но он не делал ничего из того, о чём говорил отец. Ни одного приказа. Наоборот… он предлагал помощь, но в основном наблюдал, изучал.

И всё же Лена молчала.

– Я договорился с патрулём, – продолжил Лев. – Мы возьмём тебя с собой. Когда придёт время, ты позовешь его. Мы будем готовы. Аркан, нейтрализаторы, всё подготовим. Он появится – и мы его… прогоним. Защитим тебя. Понимаешь?

Отец сидел рядом за столом. Его лицо было усталым, но взгляд – жёстким. Он всегда так смотрел, когда говорил о работе. О той самой, что не терпела ошибок и давала слишком мало времени на раздумья.

– Только, пожалуйста, не говори ему об этом разговоре, – произнёс Лев, пристально глядя ей в глаза. – Иначе многие пострадают. А мы не сможем тебе помочь. Ладно?

Лена не ответила сразу. Она чувствовала, как внутри борются два голоса: один шептал, что отец прав, что он знает больше, что он защитит её. Второй – тихий, едва слышимый, но настойчивый – нашёптывал, что Гримнайт не такой, как думает Лев. Что он наблюдает, да, но не во вред. Что-то в его поведении изменилось. Что-то в его взгляде стало… ближе? Но она была ребёнком. А он – охотником. И потому она просто кивнула. Медленно. Убедительно.

– Хорошо, – прошептала она. – Я ничего не скажу.

Лев позволил себе чуть расслабиться. Он положил ладонь на её плечо – тяжёлое, но тёплое прикосновение.

Затем зазвенел коммуникатор. Тонкий, резкий сигнал нарушил тишину утра. Лев молча вытащил устройство из кармана. Проверил сообщение. Кивнул сам себе.

– Тот камень, Гирналит, – сказал он, обращаясь к Томе. – Нашёлся покупатель. Сумма приличная. Но нужно передать камень сегодня.

Тома кивнула. Её лицо было спокойным, но Лена видела – под кожей бежит тревога. Мама всегда знала, что каждая сделка – это риск. Особенно сейчас. Лев потёр лицо руками. Под глазами темнели круги. Он был уставшим. Не только телом – душой.

– Я схожу, – внезапно сказала Лена.

Оба родителя обернулись к ней.

– Что? – переспросила Тома.

– Я могу отнести камень. Сама. – Лена говорила уверенно, хотя внутри всё дрожало. – Ты же сам говорил, что я должна учиться. Это шанс. И ты можешь отдохнуть.

Лев молчал. Долго. Его взгляд скользил по лицу дочери, словно пытался прочесть там ответы на вопросы, которые он ещё не успел задать. Тома тоже молчала. Но в её глазах читалось беспокойство. Не страх – именно беспокойство. Как будто она понимала, что этот шаг может стать началом чего-то большего. Чего-то, что они не контролируют.

– Я справлюсь, – добавила Лена, чуть твёрже. – Я не маленькая. И я знаю правила: деньги вперёд!

Лев вздохнул. Затем – кивнул.

– Хорошо, – сказал он. – Но никуда не сворачивай. И если что – сразу назад. Ни минуты лишней.

Лена кивнула в ответ. Улыбаться не стала. Это был не повод для радости. Это был первый шаг в мир, где границы между друзьями и врагами были размыты, а правда зависала где-то в полутьме. Она стояла у двери, сжав в руках рюкзачок. Мать протянула ей коммуникатор – старый, потёртый, но рабочий. Лев настроил навигатор, коротко объяснив:

– Следуй по стрелкам. Не сворачивай. Если что – сразу звони.

Он говорил спокойно, но Лена видела тревогу в его глазах. Она шла с гирналитом – камнем, который мог прокормить семью на месяц, но и привлечь внимание тех, кто был хуже школьных хулиганов.

Гирналит она спрятала в тайный карман куртки. Пальцы задержались там на мгновение дольше, чем нужно. Сто семьдесят рублей – сумма, которую должна получить. Большая сумма по меркам её семьи.

– Удачи, – сказала Тома, обнимая её. – И ни шагу лишнего. Лена кивнула, вышла за дверь.

Воздух был плотным, как будто день ещё не решил, станет ли он добрым или враждебным. Путь лежал через весь город – от периферии до центрального купола, где раньше жили те, кто ещё верил в нормальную жизнь. Теперь там всё было так же – только чуть чище, чуть безопаснее, чуть дальше от границы щита. Но Лена давно поняла: безопасность – это просто иллюзия, которую поддерживают, пока не приходит настоящие ужасы.

Дорога казалась долгой. Чем ближе к центру, тем больше людей. Тем чаще взгляды. Некоторые узнавали её – дочь охотника. Другие просто смотрели, как на странное явление. И вот, на одном из перекрёстков, она увидела их, Зару и Веру – прихвостней Аньки.

Они стояли у ларька, делали вид, что её не замечают. Но Лена знала этот взгляд. Косой, цепкий. Как у падальщиков, которые ждут, когда падёт слабый. Лена хотела пройти мимо. Быстро. С головой, опущенной чуть вперёд. Но они окликнули.

– Эй, монстр! – с издёвкой произнесла Вера. – Вышел на прогулку?

Зара рассмеялась, хотя смех получился натянутым. Они ждали реакции. Лена замерла. Пальцы судорожно сжались в карманах. Она чувствовала подушечками пальцев холодный край осколка – того самого, который нашла в классе после аркана. Осколка, в котором… он был.

«Подскажи, как мне лучше себя вести?» – прошептала она мысленно, сама не зная, зачем обратилась именно к нему. Ответ пришёл тихо, как шёпот сквозь стекло:

– Это будет интересно… Спокойно повернись к ним. Холодный взгляд. Голова чуть приподнята, но не сильно. Почувствуй превосходство над ними.

Она сделала паузу. Оценила. Он не предлагал ничего опасного. Просто игру. Игру, в которой она могла потерять меньше, чем если бы позволила страху взять верх. Лена медленно развернулась. Её лицо было маской. Ни намёка на испуг. Ни следа сомнения. Только взгляд, в котором читалось: «Вы не стоите моего времени».

Вера на мгновение замялась. Зара тоже.

– Что, боишься? – попробовала провокационно Вера. – А вдруг тебя кто-то сожрёт?

– Вряд ли, – ответила Лена, голос ровный, безразличный. – Я не вкусная.

– Ага, а кто тогда в школе на себя аркан накинул?

– Я проверяла, работает ли он, – Лена чуть приподняла бровь. – Вам стоит тоже проверить свои мозги. Может, найдёте, где потеряли.

Они переглянулись. Улыбки исчезли.

– Куда направилась? – спросила Зара, подходя ближе. – За новыми друзьями-монстрами? Или уже сама одна из них?

Голос стал жёстче. Уже угрожающий. Они давили. Хотели сломать. Хотели, чтобы она побежала. Но внутри снова прозвучал его голос:

– Они чувствуют слабость. Ты показываешь им уверенность, но внутри ты колеблешься. Будет драка. Если сейчас не покажешь характер.

Лена вздохнула. Она знала, что он прав. Знала, что эти две не отстанут. Что они будут терзать её, пока не получат реакцию. Она сделала полшага вперёд. Не агрессивно, но уверенно. Её голос стал ниже, переходя на шёпот:

– Вы думаете, я боюсь вас? Да вы даже не представляете, какие монстры действительно существуют. Так что, если хотите остаться целыми – уступите дорогу!

Они замялись. Вера отступила. Зара неуверенно посмотрела в сторону. Но тут же Вера набрала воздуха и сделала шаг к Лене.

– Да кто ты такая, чтобы…

Не успела договорить. Лена почувствовала, как тело напряглось. Не её воля, не её рефлекс – чужое, но идеально контролируемое движение. Гримнайт действовал.

Резкий поворот корпуса. Шаг. Рука снизу – лёгкий, символический толчок в грудь. Вера отлетела назад, ударившись спиной о стену. Зара замерла.

Лена почувствовала, как в голове зазвучал его голос:

– Доверься. Дай мне завершить.

Она поняла, что он готов нанести удар. Серьёзный. Может быть, решающий. Но она не хотела этого.

– Нет, – прошептала она вслух, разжимая занесённый кулак.

Вера стояла, прижавшись спиной к стене, держась за грудь. В её глазах виднелся страх и наворачивающиеся слёзы. Зара смотрела на Лену широко раскрытыми глазами.

– Не связывайтесь со мной, – сказала Лена, не повышая голос. – Я не та, кого можно запугать.

Лена продолжила путь и шла почти полчаса. Сначала по улице, где дома ещё помнили времена до падения кометы – обшарпанные, но держащиеся за прошлое с упрямством старых аристократов. Потом – мимо брошенных ларьков, заколоченных окон и редких прохожих, которые спешили куда-то, пряча лица под капюшонами или воротниками. Воздух был плотным, как будто он нёс на себе вес всех прошедших лет войны, страха и потерь.

Она остановилась у скамейки. Присела, тяжело вздохнув. Ноги гудели. Но она знала: это только начало.

Впереди, чуть возвышаясь над дорогой, стояли железные ворота внутреннего купола. Массивные, покрытые слоями грязи и времени. За ними начинался другой мир – более чистый, более богатый, более безопасный. Там, где жили не просто чтобы выжить, а чтобы властвовать.

Стражники медленно расхаживали по обе стороны прохода. Их бронежилеты поблёскивали в свете фонарей, словно панцири древних воинов. Оружие висело на ремнях, но никто не выглядел готовым его использовать. Возможно, потому что не было нужды. Детектор энергормов над воротами работал без перебоев. Он мог засечь даже след от Гримнайта.

Лена посмотрела на своё отражение в зеркальном осколке.

– Ты не можешь идти со мной дальше, – произнесла она тихо, шёпотом.

Ответ последовал не сразу. Не голосом. Ощущением – будто холодная рука коснулась её мысли. «Я буду здесь».

Через несколько минут отдыха она встала и пошла дальше. Город внутри купола был другим. Здесь всё казалось немного ярче. Более живым. По тротуарам двигались люди в одежде, которую Лена видела разве что на фотографиях из старых журналов. Автомобили – не бронированные, не модифицированные, а настоящие, с блестящими корпусами и стеклами, в которых отражалось всё вокруг. Город дышал, пусть и с осторожностью, но дышал.

Прямо по улице Лена увидела железнодорожный вокзал. Его крыша, покрытая ржавыми трубами и проводами, напоминала спину какого-то древнего механического зверя. Она вспомнила слова Толика: «Когда он прибудет, мы обязательно пойдём смотреть. Будет весело!» Но сейчас ей нужно было выполнить задание. Адрес указывал на дом, который должен был находиться неподалёку.

И вот он – двухэтажное здание, словно вырванное из мира фэнтезийного стимпанка. Кирпичные стены покрывали трубы, из стен торчали вращающиеся шестерёнки, словно они были частью архитектурного замысла. Лампочки мерцали в хаотичном порядке, создавая ощущение живого механизма. На крыше вращалась странная конструкция – не то ветряк, не то детектор чего-то.

У самой двери стояли странные скульптуры. Два страйдера стояли по обе стороны прохода. Не настоящие, конечно – не те монстры, что вылазят из теней ночью, а всего лишь стилизованные скульптуры. Их металлические корпуса поблёскивали в свете фонарей, линии были острыми, как ножи, а глаза – красные точки, сейчас тусклые, будто замершие в вечном наблюдении. Лена подошла ближе. Сердце забилось быстрее.

Она взялась за дверное кольцо – холодное, с резьбой, будто сделанное для рук гораздо крупнее человеческих. Подняла его и трижды стукнула. Звук прокатился по дому глубоко и протяжно, как если бы внутри кто-то ответил на этот сигнал. Как будто механизм ожидал именно этого. Тишина.

Один из страйдеров внезапно зажёгся. Красный свет вспыхнул, и глаз механизма повернулся к Лене. Девочка инстинктивно отступила на пару шагов. Память сама подкинула картину: Толя, его крик, плазменный заряд, вспоровший воздух… Его рана. Его боль. Но ничего не произошло. Никакой вспышки. Красный глаз сменился на жёлтый. Страйдер застыл, затем раздался грубый, старческий голос, искажённый механическим эхом: «Кто это? Чего нужно?» Лена моргнула. Только теперь поняла – это домофон. Просто странный, стилизованный, как всё вокруг.

Она глубоко вздохнула и, стараясь говорить уверенно, ответила:

– Я пришла по объявлению. У меня есть гирналит. Мне нужен покупатель.

Пауза. Молчание длилось несколько секунд, наполненных её тревогой и любопытством. Затем…

– А, понятно. Проходи.

Следом раздался звук – как будто кто-то завёл старую музыкальную шкатулку, но без мелодии. Глухой щелчок, и дверь начала открываться сама собой, медленно, со скрипом древних петель. Лена переступила порог.

И в этот же момент «домофон» ожил. Щупальца-ноги распрямились, механизм оттолкнулся от стены и легко спрыгнул на землю. Это действительно был страйдер. Живой. Настоящий. Его глаз мигнул зелёным цветом, и уже не снаружи, а внутри самого существа прозвучал голос:

– Поднимайся сюда. За мной, то есть.

Страйдер развернулся и пошёл вперёд, мягко ступая по толстому ковровому покрытию прихожей. Воздух пах старым деревом, маслом и чем-то ещё – чем-то сложным, что невозможно описать словами. По стенам тянулись трубки, провода, колесики и клапаны, будто дом дышал собственной жизнью. Лена последовала за ним. Сердце билось быстро, но не от страха – от ожидания чего-то нового. Чего-то, что возможно могло изменить всё.

По пути она видела двери. Дубовые, массивные. За каждой – тайна. Но ни одна сама не открылась. Страйдер подошёл к винтовой лестнице. Её перила были украшены резными узорами, напоминающими паутину или следы от когтей. Он начал подниматься. Лена последовала за ним. С каждым шагом становилось темнее. С каждым – больше вопросов.

«Кто живёт здесь? Какие тайны скрывает? Какие опасности таит?»

Лена поднималась по винтовой лестнице, чувствуя, как каждый её шаг отзывается глухим эхом в стенах странного дома. Страйдер-проводник шёл впереди, его металлические конечности звонко цокали по ступеням, равномерно – будто он отсчитывал время.

Когда они вышли на второй этаж, Лена замерла на пороге широкого зала. Он был огромным, как музейный холл, но вместо картин здесь выставили скульптуры механических энергормов, застывших в вечном движении.

Слева от неё возвышался Шредраб – гигантский крабоподобный механизм, чьи клешни покрыты зубьями, способные размолоть любой металл в пыль. Лена слышала о нём: легенда гласила, что если один такой попадёт в город, то через неделю не останется ни одного металлического предмета – только обглоданные бетонные остовы.

Напротив – ещё один страйдер. Но это был не тот молодой «нимфа», которого Лев распотрошил дома для изучения. Этот был больше, ещё крупнее того, что видела Лена совсем недавно ночью – выше потолка, если бы не согнутые ноги, упирающиеся в пол. Его корпус украшали резные узоры, словно кто-то пытался сделать из военной машины произведение искусства. Без светящихся глаз – вместо них торчали странные окуляры, покрытый слоем пыли.

Всего в зале было десять скульптур. Некоторые были знакомы по рассказам отца или старым учебникам. Другие – совершенно незнакомы.

Страйдер-проводник остановился перед одной из двойных дубовых дверей. Они были массивными, инкрустированными медными вставками в виде шестерёнок и трубок. На них были вырезаны узоры – возможно, древние схемы двигателей или что-то ещё более загадочное.

– Входи, – прозвучал голос за дверью, уже более хриплый, чем раньше, будто хозяин дома говорил после долгого молчания.

Лена подошла ближе, постучала. Она взялась за ручку и толкнула. Дверь не поддалась. Она надавила сильнее, плечом, ногами, тянула изо всех сил. Скрип петель был таким, будто дверь не открывали годами. И вот – щель. Затем – узкий проход в комнату.

Это кабинет. Просторный, высокий. Высокое окно позволяло проникнуть сюда солнечному свету, хотя сейчас небо было затянуто облаками. В углу, у камина, стояло странное кресло – не совсем кресло, больше похожее на живое существо. Четыре ноги-щупы, как у Мехравуса, но тонкие, аккуратные, с шарнирами и сочленениями, будто созданные не для войны, а для красоты. На нём сидел мужчина. Грузный, с седой бородой, собранной в плотный узел бронзовым кольцом. На голове – очки, собранные из настоящих шестерёнок, одна из линз поворачивалась, когда он наклонил голову в сторону вошедшей девочки. Его лицо было покрыто морщинами, но не усталости – мудрости. Или, может быть, знанием слишком многого.

Одна рука – человеческая, сухая, но сильная. Другая – протез, собранный из множества мелких деталей.

Он был одет в синий пиджак поверх белой рубашки с жёстким воротничком. На груди – золотая брошь в форме маленького механизма, который, казалось, тоже мог начать двигаться в любой момент.

Лена не заметила ног. Или они были спрятаны под пледом на коленях, или… их не было вовсе. Но она не стала задумываться об этом. Только сделала шаг вперёд.

– Это вы… покупатель? – спросила она, стараясь говорить уверенно.

Мужчина медленно кивнул. Его взгляд скользнул по её лицу, затем опустился ниже – будто он мог видеть даже карман, в котором прятался гирналит.

– Да, – ответил он, голос его был хриплым, но не слабым. – Присядь.

Он указал на стул напротив. Лена села напротив странного старца, не зная, как начать. В кабинете было тихо, нарушаемое лишь потрескиванием огня в камине и едва слышным жужжанием механизмов в стенах. Свет ламп падал на лицо мужчины, выделяя резкие черты и глубокие морщины – словно он был высечен из древнего дерева, покрытого трещинами времени.

– Итак… – произнёс он наконец, его голос был хриплым, но уверенным, будто каждый звук давался ему с усилием, но с намерением. – Ты Лена. Дочь Льва?

Девочка кивнула, не сводя глаз с его протезированной руки. Она не двигалась, но была почти как живая, но другой, в каждом суставе проскальзывал блеск маслянистой жидкости, а шестерёнки внутри тихо щелкали при малейшем движении тела мужчины.

– Я ожидал увидеть Льва самого, – продолжил он, чуть наклонив голову. – Но ты… Любопытно. Не каждая девочка решится пересечь полгорода одна, чтобы защитить отцовские интересы. Это смело. И, возможно, безрассудно. Но я ценю оба качества.

Лена поджала губы. Ей не нужно было одобрение чужого старика, но она чувствовала, что слова эти не просто вежливость. Он говорил так, будто видел много таких, как она.

– Ты испугалась Мехравуса у входа, – сказал он. – Это нормально. Они внушают страх даже тем, кто знает их лучше, чем следует. Расскажи, что ты о них знаешь?

Лена замялась. Отец рассказывал. Много раз. Про страйдеров, мехравусов, про то, как они роятся за энергощитом, как охотятся, как умирают. Но этот вопрос казался испытанием.

– Они… реагируют на движение и звук. Похожи на насекомых. Их можно остановить электрическими зарядами или арканами. А ещё… – она помолчала, – они бывают разные. Некоторые молодые. Нимфы. Другие – зрелые особи. Очень опасные.

Старик медленно кивнул.

– Хорошо. Ты действительно знаешь больше, чем большинство детей. Но знание – это одно. Понимание – другое. Ты из района крайнего купола? – он не ждал ответа. – Понятно. Сейчас там неспокойно. Страйдеры всё чаще пытаются проникнуть внутрь. Энергощит даёт сбои. Кто-то говорит, что это наша вина. Кто-то – что вина в самих монстрах. А кто-то – что есть третье.

Он сделал паузу, будто позволяя этим словам осесть.

– Но вернёмся к делу. Могу я взглянуть на гирналит?

Лена немного замялась, затем достала камень из тайного кармана. Он лежал в её ладони – сероватый, плотный, с едва заметными мириадами шестерней, поршней и пружин. Мужчина наклонился вперёд и живой рукой поднёс камень к глазам.

– Красивый экземпляр, – пробормотал он. – Чистый. Без примесей. Возможно, стоит очень больших денег. Но не в них же счастье, верно?

Он положил камень на стол, затем, с явным усилием, расстегнул синий пиджак. Под ним оказалась рубашка, частично открытая, и прямо над сердцем – круглое устройство, встроенное в тело. Оно напоминало ядро как у Мехравуса, только без движения. Потухшее.

– Это моё второе сердце, – сказал он, заметив её взгляд. – Когда-то оно работало. Вращалось, приводя механические части тела в движение. Управляло протезами. Но теперь… оно мертво. И без гирналита останется мёртвым навсегда.

Лена вспомнила слова отца, когда тот достал ядро монстра: «С его помощью можно запустить ядро, но это ни к чему… хлам». Она смотрела на этот «хлам» и понимала, что кому-то это важно.

– Зачем вам нужна эта штуковина? – спросила она.

Старик улыбнулся. Не радостно. Скорее, с горечью.

– Чтобы встать. Чтобы снова ходить. Чтобы не быть пленником собственного тела. Ты думаешь, я просто коллекционер? Нет. Я когда-то был охотником. Совсем как твой отец. Только охотился я не на монстров… а на правду. На ту, которую скрывают те, кто управляет городом. И за это был наказан. Лишился ног. Лишился полноценной жизни. Теперь я существую благодаря этим машинам. Но без гирналита… я просто тень того, кем был.

Он посмотрел на Лену. Его взгляд был тяжёлым, но не злым.

– Ты принесла мне жизнь, девочка. Или хотя бы шанс на неё. Это ли не великая услуга?

Лена не знала, что сказать. Она чувствовала, как внутри растёт напряжение. Этот человек не был просто покупателем. Он был частью чего-то большего. Чего-то, о чём её отец, возможно, и не догадывался.

– Вы… хотите, чтобы я отдала вам камень? – спросила она осторожно.

Старик кивнул.

– Да. Но знай: если ты сделаешь это, ты станешь частью истории, которая ещё не написана. И выбор твой будет иметь последствия.

Он протянул руку. Лена посмотрела на него. Потом на камень. И впервые почувствовала, что стоит на грани чего-то важного.

– Простите… но мне нужны деньги, – выдавила она, не поднимая глаз.

Секунду в комнате стояла тишина. Только потрескивал камин и жужжали шестерёнки за стенами. Затем он медленно кивнул. Не сердито. Не радостно. Скорее – понимающе.