Кибер инди

1

Послышалось приглушенное жужжание раздвинувшейся входной двери. Я вскочила с пола, выбежала из комнаты и бросилась навстречу А29, крепко обняв его и прижавшись щекой к холодной пластиковой груди. Он обнял меня в ответ.

– Тебя опять так долго не было, я так скучала! Пойдём, смотри, что я нарисовала!

Я взяла его за руку и потащила в комнату. На полу лежал метровый квадратный картон с очередным узором. Мне бы хотелось рисовать что-то другое, но А29 просит меня рисовать узоры. Говорит, ему так проще высчитывать.

Не понимаю этого.

Я села по-турецки на серый пушистый ковер перед рисунком и посмотрела на А29. Он вывел на экран своего шлема улыбающийся смайлик.

– Он закончен?

Я перевела взгляд на рисунок.

– Да. Думаю, да.

– Но та часть не закрашена.

– Да. Так лучше.

Он подошел на шаг ближе, внимательнее вглядевшись в узор.

– Запиши это.

Я потянулась за планшетом. Я всегда должна все записывать.

Потом мы сидели в комнате для приема пищи. Я ужинала, а он, как и всегда, рассказывал, пока плотный туман за окном не превратился во тьму. А29 рассказывает мне только истории из прошлого. У меня всё только из прошлого – книги, фильмы, музыка. Он говорит, что в настоящем ничего этого уже нет.

Я не знаю, у меня нет доступа к современной сети. С тех пор, как я живу с А29. С пяти лет.

После того, как я ложусь спать, он какое-то время сидит на краю моей кровати, а когда решает, что я уже заснула, тихо поднимается и идет в свою комнату. В той комнате нет ничего, кроме окна и устройства для подзарядки на стене. Он подходит к устройству спиной и подключается. Он спит так.

Я еще какое-то время лежала с открытыми глазами, ловя взглядом в сумраке за окном отблески синего и розового света от того, что происходит внизу, на улице.

2

Сверившись с модой на сегодня, я надела темно-серый топ и шорты, накинув сверху переливающийся сине-фиолетовым дождевик в цвет кроссовок. Планшет я решила не брать, чтобы не мешал. Планшет – помимо доступа к интернету, выполняет функции паспорта, что был до апокалипсиса. Он представляет собой тонкий экран, заряжающийся от света, который можно обернуть вокруг руки, но мне некомфортно, когда что-то висит на руках, тем более дома меня идентифицируют по биометрическим данным.

Я могу свободно выходить на улицу, хотя в здании есть все для необходимой физической активности. А29 считает, что гулять полезно для моего психического здоровья. Но только в сопровождении проводника. Одной гулять опасно.

Кто бы мог подумать, что моего проводника опять обезглавят.

Обычно я не отхожу от дома далеко. Возле него никогда не бывает людей – здесь нет ничего, что могло бы привлечь их. Широкие улицы между громадными зданиями, связанными друг с другом переходами, серы и пусты, из звуков – только гул работающих машин за стенами, редко имеющими окна, и постоянный шелест дождя.

Но иногда я подхожу слишком близко к жилым районам, и мне наверно следовало бы перестать так делать. Люди слишком дикие и непредсказуемые, они могут напасть на меня или проводника – видимо, от природной агрессии. Например, как сейчас.

Я едва успела спрятаться за угол здания, как трое мужчин повалили робота, начав отламывать ему руку и голову какими-то визжащими инструментами. Затем они тут же скрылись с ними в узком проулке.

Восхитительно.

Еще раз прислушавшись и не различив ничего, похожего на человеческие шаги, я вышла из-за угла и приблизилась к роботу. Он не подавал никаких признаков рабочего состояния. На самом деле, нападения происходят не так уж и часто, и с каждым новым случаем создается модернизированная версия проводников, но люди каждый раз придумывают новый способ их расхреначить.

После получения сигнала о поломке мне должны были прислать нового проводника, поэтому я сначала просто стояла и ждала. Никто не появлялся. Вокруг – тишина и моросящий дождь, только из проулка, куда убежали люди, мерещились отзвуки шума. Возвращаться домой пока не хотелось. Все равно в случае чего мое местонахождение смогут отследить по чипу.

Я еще раз взглянула на останки проводника, посмотрела на широкую улицу, на узкий проулок, снова на широкую улицу; и аккуратно сделала шаг по направлению к узкому проулку. Просто посмотреть немного. Со мной ничего не успеет случиться.

Шелест дождя отступил на задний план, а мои шуршащие шаги резко стали казаться слишком громкими, заполняя весь проулок. Впереди виднелись вынесенные наружу огромные трубы, устремляющихся вверх. Я приблизилась к ним, оглядевшись. Справа был тупик, откуда-то с левого края здания с шипением облаком поднимался пар, закрывая дорогу. Других выходов я не увидела, и, чуть замешкавшись, вошла в белый туман.

За ним оказался еще более узкий проход, ведущий вправо, к следующей улице. Она была гораздо уже, чем на территории роботов, а на ее противоположной стороне были здания, уже не принадлежавшие роботам – жилые дома.

На улице не было никого, хотя здесь вдоль дороги уже стояли фонари. Сквозь дождь послышались приглушенные звуки разговоров и музыка. Я пересекла дорогу и приблизилась к металлическому забору между двумя домами. Один лист был немного отогнут. У меня перехватило дыхание. Отсюда я могла видеть светящуюся розовым вывеску какого-то заведения, стоявших возле него девушек в сверкающих дождевиках, мимо пробежал кто-то в белом.

Сделав глубокий вдох, я пролезла вперед. Теперь непривычные звуки хлынули на меня со всех сторон. Я старалась идти не быстро и не медленно, осматриваясь украдкой. Здесь было меньше дневного света, потому что улица была у̒же, чем на территории роботов, а наверху между зданиями было гораздо больше переходов, но со всех сторон горели неоновые надписи, желтая и бирюзовая подсветка, мокрая дорога блестела, что с непривычки резало глаза. Обрывки битов музыки из различных кафе перемешивались между собой. Людей было мало – насколько я знала, он выходят из квартир только чтобы взять еды, либо чтобы контактировать с другими людьми, если социальный статус позволяет. А29 рассказывал, что физически непривлекательных обычно просто забивают.

Люди проходили мимо, не обращая на меня внимания, и в основном смотрели в свои планшеты или громко эмоционально разговаривали друг с другом. По краям улицы, тихо гудя, сновали роботы-уборщики.

Я хотела пройти еще чуть-чуть, найти, где можно будет попробовать поесть, а потом вернуться назад. У людей еда искусственная, но я уже не помнила, как она отличается по вкусу. В закоулке между двумя зданиями сношалась пара человек, и я быстро отвела взгляд, ускорив шаг. Нужно быстрее выбрать кафе и потом возвращаться. Еще раз оглядевшись по сторонам, я обратила внимание на одно, где была открытая веранда, а в глубине виднелись автоматы с едой. Решившись, я свернула к нему. От волнения в горле пересохло, поэтому я сперва подошла к автомату с газировкой. Требовался отпечаток ладони, и я приложила руку к округлому сенсору. Сенсор, вместо зеленого, загорелся красным. Я попробовала еще раз. Снова красный.

– Что, он опять тупит?

Я вздрогнула и обернулась. Девушка со светло-розовым каре оттеснила меня в сторону и положила на сенсор свою руку. Загорелся зеленый.

– Ты что хотела? – кинула она, едва скользнув по мне взглядом.

– Эм… что-нибудь самое простое.

– Ок.

Она быстро нажала пару кнопок и забрала два выдвинувшихся стакана, один из которых протянула мне. Одна газировка была зеленой, другая – красной.

Она отпила из стакана с зеленой, все еще протягивая мне другой.

– Бери, – пояснила она.

– Эм… спасибо.

Я взяла стакан и поднесла его к губам. Ягодный вкус царапнул язык.

– Клевый плащ.

– Спасибо.

Девушка развернулась и пошла к одному из столиков, где сидели, вероятно, ее друзья. Друзья…

– Если хочешь ощутить эффект, стоит начинать как минимум с голубого цвета.

Я резко повернулась, чуть не расплескав газировку. Передо мной стоял парень, слегка наклонив голову в бок и рассматривая меня.

– Что ты имеешь в виду?

Он кивнул подбородком на стакан в моей руке. После чего спросил неожиданно резко:

– Ты кто такая?

– А кто такой ты, чтобы лезть ко мне?

На его губах появилась саркастическая улыбка, и он подошел ближе:

– Ты питомец. Верно?

Я попыталась отойти на шаг назад, но он вслед сделал шаг вперед.

– Я не понимаю, о чем ты.

Я быстро прокрутила в голове все, что знаю о слове «питомец», и как это может соотноситься со мной.

– Ну как. Ты ведь питомец робота класса А. – Он наклонился к моему уху и понизил голос. – Ты знаешь, как здесь не любят роботов класса А?

Похоже, это признак агрессии. Досадно.

– Оставь ее в покое, придурок!

Та девушка, что помогла мне с автоматом, крикнула из-за стола. В ответ на усмешку парня, она встала и быстро подошла к нам, взяла меня за руку и потащила к своему столику. Все мои силы ушли на то, чтобы не разлить газировку и в этот раз, поэтому я оказалась у стола прежде, чем успела оценить, надо ли оно мне, и даже не успела сразу испугаться физического контакта. Ощущение чужих пальцев задержалось на моем запястье, словно отпечатавшись.

– Задолбали уже эти сектанты, сидели бы в своем загоне лучше и не высовывались, – раздраженно проговорила девушка, усаживаясь на свое место. Я, чуть замешкавшись, опустилась на свободный стул рядом с ней.

– Да не, он вроде не из них, – отозвался один из ее друзей. – Они обычно полностью в черном ходят.

Я оглянулась. Тот парень еще стоял на месте, презрительно улыбаясь, но смотрел не на меня, а на всю компанию в целом. Он был одет странно, такой моды не было при мне: черные штаны с многочисленными карманами (сейчас вообще не делают карманы) и темно-серая свободная футболка, с рукавами до локтя. В его внешности было еще что-то, что разительно выделяло его среди других, но мне не удалось сходу определить, что.

– Да без разницы, видно же, что больной, – ответила девушка.

Я встретилась с «сектантом» взглядом, и он подмигнул. Я быстро повернула голову обратно. Откуда он знает про класс А? Это неправда, что их здесь недолюбливают, о них просто никто не может знать, этой информации нет в современной сети.

Я сделала еще глоток и наконец обратила внимание на людей, с которыми оказалась за одним столом. Помимо моей «спасительницы», здесь было еще трое человек, напротив нас – двое парней, вступивших в дискуссию о сектантах, а слева от меня – ещё одна девушка, которая вообще не обратила внимание на произошедшее и продолжала смотреть что-то у себя в планшете. Я внутренне одернула себя не пялиться на их тела. Разумеется, я была в курсе человеческой анатомии, но слишком привыкла, что единственный человек в моем окружении – отражение в зеркале. Находиться так близко к другим оказалось несколько неловко. Оба парня были в прозрачных рубашках с коротким рукавом, с одинаково собранными в недлинные хвосты волосами. Тот «сектант» был подстрижен гораздо короче, но я удержалась от того, чтобы снова оглянуться. Девушка с планшетом была с распущенными волосами до плеч, как и я, и одета в боди, моя «спасительница» – в короткие шорты и бандо. Их плащи висели на вешалке рядом. По сегодняшней моде, они были не слишком яркими, но ткань переливалась. Все люди вокруг выглядели примерно так же.

Никого мое присутствие, похоже, не волновало, и даже девушка с розовым каре как будто забыла обо мне, как только переключилась на разговор. Я постаралась вслушаться, чтобы понять, о каких сектантах они упоминали. А29 мне о них никогда ничего не рассказывал. Однако я смогла понять только то, что сектанты есть, и это никого не радует.

Газировка была такой же вкусной, как я помнила с детства. А что вообще с ней не так?

Я покосилась на стакан девушки, занятой планшетом. Жидкость была насыщенного синего цвета. Остальные увлеченно спорили. Девушка смотрела в планшет. Вдруг я поняла, что ее взгляд не бегает по экрану, а остановился в одной точке. Ладно, надеюсь, что со мной все будет в порядке.

Еще раз скользнув глазами по разговаривающим, я поменяла местами красный и синий стаканы. Вдохнув и выдохнув, поднесла новый стакан к губам.

– А ты что думаешь, стоит запретить им покидать их район, или нет? – внезапно обратилась ко мне девушка с розовыми волосами. Я замерла со стаканом у губ, но быстро выдавила:

– Да всех их отформатировать, и всё.

– Вот! – Девушка развернулась обратно к парням. – И я о том же! Все они больные, их надо форматировать.

Мысленно выдохнув, я сделала большой глоток, забыв, что пью. Вкус мяты и голубики прохладой задержался на языке. Вроде, ничего необычного. Девушка с розовым каре снова повернулась ко мне, посмотрев прямо в упор:

– Что скажешь по поводу последнего стрима Мику?

Я судорожно перерыла все свои знания, чтобы определить, что она имеет в виду, и дать более-менее подходящий ответ.

– Не смотрела.

– В смысле? Ты че? А, ты типа из тех, кто за Даяна? Ясно все с тобой. Вот из-за таких потом апокалипсы случаются, без обид, конечно.

Да какие тут обиды.

– Короче, не знаю уж, что там ваш Даян, но Мику вчера вечером объявила о том, что мы все должны взять спасение планеты в свои руки и каждый выращивать хотя бы одно растение у себя в квартире.

Мне захотелось смеяться, но я сохранила нейтральное выражение лица. Раньше мне не приходилось скрывать свои настоящие мысли. Интересно, я никогда не думала, что это так… это не сложно, но так напрягает.

– Я уже заказала себе зеленый дождевик для митинга, будем требовать от сектантов, чтобы они раздали нам какие-нибудь саженцы. Мику отметит всех, кто будет послезавтра на Центральной площади. Я, конечно, понимаю, что вы специально стараетесь ей просмотры не набирать, но тебе все же стоило бы смотреть, чтобы знать, о чем она говорит.

Я кивнула. Я бы действительно посмотрела, о чем они вообще.

– Ты наверно с Белого района, да? Вы там все такие халатные, никаких забот о будущем.

Они начали обсуждать, как будут собираться на митинг; мне стало сложно фокусироваться на разговоре, мысли уплывали куда-то в сторону. Газировка закончилась. Сознание наполнилось приятной расслабленностью. Все же здесь совсем не страшно, наоборот интересно. Забавно, что эти люди даже не заподозрили, что я не одна из них. Только вот тот странный парень… Надо будет спросить у А29 про него. Такой прикольный стакан, интересно, из чего он сделан?

– Пойдешь с нами на сценарий? – девушка с розовым каре снова обратилась ко мне.

Это определенно не слишком безопасно. Но в случае чего А29 ведь найдет меня.

– Да, конечно.

Я вместе с остальными встала из-за стола. Так.

Так.

Мое тело стало внезапно неустойчивым, странно легким и тяжелым одновременно. И, видимо, дело все же не в стакане и не в освещении кафе; то, на чем я фокусировала взгляд, начинало слегка переливаться неоново-голубым. Я едва не навернулась об свой же стул, но это показалось смешным. Где-то в уголке моего сознания зазвонила мысль, что идти неизвестно куда в таком состоянии определенно плохая идея, но один раз ведь можно…

Я оглянулась на девушку с планшетом, которая все так же сидела, уставившись в одну точку, и про которую все остальные похоже умудрились забыть. Ладно…

Все дальнейшее смешалось в моей памяти.

– Сюда?

– Без разницы, они все одинаковые.

Золотые ступеньки вели в большую затуманенную комнату с неярким светом.

– Ты впервые здесь? Раньше я тебя здесь не видел. – Очки в золотой оправе.

– Я обычно гуляла в другом районе.

Еще газировка, после которой все стало отливать всеми цветами радуги.

Громкая веселая музыка на фоне.

Чье-то тепло совсем близко.

Холодные руки, вырывающие из разноцветного дурмана во тьму.

3

– Меня раздражает твое присутствие. Оно мешает сосредоточиться.

– Прости. Мне просто очень нравится, как ты играешь.

Он снился мне время от времени. Он жил в том же здании, что и я, на другом этаже, но мы никогда не виделись ни раньше, ни позже тех нескольких встреч. Я так и не узнала его имени, знала только, что он безумно красиво играет на фортепиано. Возможно, я влюбилась. Возможно, это просто был единственный человек, с которым я общалась за четырнадцать лет, и именно поэтому он приснился мне сейчас.

Я открыла глаза. В помещении было наполовину темно, тусклые блики царапинами шли по металлическому рифленому полу, на котором я лежала. Бледный свет исходил от линейного светильника над дверью. Приглушенно-гулко слышалось, как где-то барабанили капли дождя.

Похоже, я потеряла сознание от.. той газировки, или чего-то еще… Я понятия не имела, где я сейчас. В теле чувствовалась слабость, но я заставила себя оторвать голову от пола и сесть, опираясь на руку. В глазах немного потемнело. Заметив движение, сидевший за столом в паре метров от меня человек оглянулся в мою сторону и поспешил встать.

– Очнулась? Как ты себя чувствуешь?

Он подошел и опустился на корточки рядом со мной. Я невольно подалась назад. Он не был знаком мне. Не успев обдумать рационально, я почувствовала, что он как-то связан с тем «сектантом» из кафе, хотя выглядел абсолютно иначе – более изящный, в святящейся белым, словно из неярких искр, футболке, и белых узких штанах. В пределах моды, скорее даже самой последней моды. Даже светлые волосы собраны в маленький хвостик на затылке.

– Где я?

– Не думаю, что мой ответ тебе много даст. Ты ведь не знаешь город?

Он точно связан с тем сектантом.

– Кто ты? Почему я здесь?

– Эй, не надо бояться. – Он положил руку на мое плечо, что по факту напугало меня еще больше. Я скинула его руку и отползла назад, сразу уперевшись спиной в стену.

– Что тебе нужно?!

– Мы просто хотим задать тебе несколько вопросов.

– Вы?

– Я и Ворон.

– Это тот… что заговорил со мной в кафе?

Парень кивнул. Он бросил взгляд на мою щеку и чуть улыбнулся. Потом, поясняя, показал пальцами на свою скулу зеркально моему лицу:

– Отпечаталось.

Когда он поднял руку, я невольно дернулась, но ответила резко:

– Могли бы не оставлять меня на полу.

– Ворон сказал, что раз ты уже спишь, значит тебе все равно, на чем спать, и у меня не нашлось аргументов против. Как тебя зовут?

– Ева.

Он отвел взгляд в сторону.

– Мда, фантазией роботы точно не отличаются.

Он что, воспринял это как отсылку к первому женскому имени? Но все тексты, связанные с какой-либо религией, давно удалены из современной сети, чтобы между людьми не могли возникнуть религиозные разногласия. Откуда?.. И как он узнал, что мое имя выбирал А29, а не рандомайзер, как у всех?

– Чайка. – Он протянул мне руку. Я нерешительно пожала ее. Теплая. Живая. Так непривычно, что пугает.

У него такие голубые глаза. Интересно, они настоящие?

– Почему у вас такие странные имена? – В рандомайзер такого точно не могли загрузить.

– Это не имена. Мы просто используем разные словесные обозначения с разными людьми, чтобы нас не могли вычислить. Обычно их придумывают те, с кем мы общаемся, по каким-то ассоциациям.

– А почему вас не должны вычислять?

– Потому что мы такие же, как ты.

После такого заявления вопросов у меня стало еще больше, но в этот момент лязгнула дверь. В комнату вошел тот, кого можно было называть Ворон. При взгляде на него, в мое сознание резко ворвалось воспоминание о холодных руках со стальной хваткой. Сейчас Ворон был в черной майке, открывавшей пластиковые, полупрозрачные, с черным узором плечи, внутри которых можно было различить механизм. Не доходя до локтей, пластик зигзагом переходил в кожу, но было очевидно, что обе руки полностью являются протезами.

– А, ну наконец-то. – Он закрыл дверь, прошел к столу и сел на него лицом к нам. – Разговорил ее?

– Мы только познакомились.

– Зачем? – Ворон посмотрел на Чайку, как на идиота.

– Ну, она может не захотеть говорить, если мы будем просто требовать что-то от нее.

– Значит будет сидеть здесь, пока не захочет.

– Меня найдут! – возразила я.

– Не найдут. Я вырубил твой чип.

Теперь я поняла, от чего именно потеряла сознание. Вот сейчас становится страшно.

– Эй, все в порядке, мы просто поговорим, и ты можешь уйти. – Чайка снова мягко приобнял меня за плечо, а потом обратился к Ворону: – Ты пугаешь ее!

– Ну… Да. Именно это я и делаю.

– Ворон!

Тот закатил глаза.

– Расслабься, «фонарик».

– Мне. Нравится. Этот стиль. Одежды, – раздраженно выдохнул Чайка. Я подала голос:

– Мне тоже. Ты похож на ангела.

Ворон секунду смотрел на нас, а потом согнулся, давясь смехом. Чайка взглянул на меня как-то растерянно или смущенно, убрав руку с моего плеча. Он хотел что-то ответить, но Ворон встрял быстрее:

– Все ясно с вами. Нахрена тебе подкатывать к кому-то, если ты все равно девственник?

– Ворон!

Игнорируя его, Ворон обратился ко мне:

– Не обращай внимания, он у нас странненький. Его мать воспитала.

Оу. Я машинально снова отшатнулась от Чайки, хотя стена за моей спиной по-прежнему настаивала на нашем сближении. Я… вообще не думала, что так еще бывает. Всех детей до пятнадцати лет воспитывают в школах роботы, после чего они просто ищут свободную квартиру и начинают самостоятельно жить в городе. Вообще люди рожают только случайно, и сразу после рождения дети остаются на попечении роботов. Только роботы могут обеспечить полноценное обучение, он наверно какой-то ущербный, если его пыталась выходить самостоятельно его родительница. Ну или он точно стал ущербным после ее воспитания.

– Ладно, проехали. Класс А забрал тебя в детстве? – обратился ко мне Ворон более жестким тоном.

– Да.

А разве есть те, кого забирают взрослыми? Зачем?

– Как тебя обучали?

Я на секунду замешкалась, но подумала, что чем быстрее я отвечу на их вопросы, тем быстрее меня отпустят.

– Насколько я знаю, у меня была та же программа, что и у всех людей, только у меня был открыт неограниченный доступ к информации о прошлом и делался акцент на изучении творчества.

– Чего их так на творчестве клинит… А что тебе рассказывали про апокалипсис? Вне официальной версии?

– Но вам не рассказывают правду о том, что произошло, потому что ваш мозг не в состоянии адекватно воспринять информацию.

Он посмотрел на меня нечитаемым взглядом. Секунда, две.

– Ты не слишком хороша в коммуникации с людьми, да?

Я сообразила, что формулировка моей фразы могла вызвать у него агрессию, но занервничав, ответила еще резче:

– Кто бы говорил.

Чайка прыснул. Это значит, что ему нравится, что я говорю? Надеюсь, тогда в случае чего он спасет меня. Потому что Ворону явно не нравится.

Ворон отвернул лицо в сторону, шумно вдохнув и выдохнув.

– Так что тебе рассказывали про апокалипсис?

– Его не было. Реактор в центре города не создает защитный купол, а наоборот, поддерживает облачность.

– Значит, за стенами… с природой все в порядке.

– Какое-то время роботы занимались очищением земли и воды от мусора, но это уже давно закончено… не знаю, насколько давно, на самом деле, сколько лет прошло с того момента.

– Ну я так и думал… Ты была за стенами?

– Нет. Я только поднималась на верхний этаж дома, чтобы увидеть солнце. За стенами дикая природа, она не оборудована для прогулок людей. Я даже не знаю, есть ли где-то у стен ворота. Роботы используют вне городов воздушный транспорт.

– Твой робот говорил тебе, как к этому пришло?

– Да, он… такое решение было принято еще до создания класса А, во время возникновения единой Системы. Произошел конфликт задач, рассматривались два решения – уничтожить людей, как угрозу, или сохранить человечество как один из видов. Компромиссом стал изолированный город.

– И нас тут стали выращивать, как бактерий в колбочке, – закончил он.

Ворон помолчал немного, смотря на меня, а потом перевел взгляд на Чайку:

– Ну что, Чай, подорвем реактор?

Я сначала даже не поняла, что он имеет в виду. Но потом осознание накатило на меня шоком. Как я могла забыть, что представляют из себя люди?! Разумеется, как и предполагалось, он воспринял правду неадекватно! Я не должна была говорить ничего! Но если бы они мне угрожали… Не надо было приходить на жилую улицу!

– Вы не можете этого сделать!

– Технически, можем. Осталось только разобраться, как.

– Но зачем?!

– Поддерживаю вопрос. Зачем? – вклинился Чайка.

– Ну типа.. прикольно будет. Ты прикинь, что начнется. Хаос, анархия, беспредел.

– А если роботы просто спалят весь город после этого?

– Сам город они трогать не станут, а с остальным мы разберемся.

Какое-то время они смотрели друг на друга. Ворон коварно улыбался. Чайка все же ответил:

– Ну давай.

Не могу поверить, что это происходит на самом деле. Я полностью согласна с той девушкой, они действительно больные.

– Роботы выследят вас!

– Мы отличаемся от обычных людей как раз тем, что нас роботы выследить не могут.

Я потеряно застыла взглядом в пол.

– Не надо было мне приходить на жилую улицу.

– А зачем ты вообще на нее пришла, кстати? – поинтересовался Ворон.

– Я хотела попробовать какую-нибудь еду.

– Ты не можешь. Получать пищу могут только те, кто зарегистрирован.

– Но еда ведь свободно предоставляется для всех людей.

– Да. Из тех, кто зарегистрирован.

Мой мозг начал тормозить. Разве недостаточно того, что я человек, где мне еще надо быть зарегистрированной? Из-за этого мне не удалось взять газировку в кафе?

Кафе…

– А… что было со мной с того момента, как я ушла из кафе и до того, как очнулась здесь?

– А ты вообще ничего не помнишь?

Ворон стал выглядеть по-настоящему радостным, и это мне нравилось все меньше.

– Было… весело. Это все.

– Когда вспомнишь больше, станет еще веселее.

Кажется, я впервые испытываю такие смешанные, но определенно негативные чувства к кому-либо.

– Может просто скажешь?

– Помимо прочего… Ты наткнулась на блогершу.

– Кого?

– Блогеры – это такие страшные люди, которые живут тем, что постоянно снимают всякую хрень и сливают в сеть на свой канал. Ты наткнулась на девушку, которая снимает, как целуется с разными людьми. Правда, судя по тому, что я видел, подкатывала к ней ты, а не она к тебе.

– Что?! Не могло этого быть!

– Хочешь посмотреть? – невинно поинтересовался он, потянувшись рукой к лежавшему на столе планшету.

– Нет. Определенно, нет.

Лучше я умру от жажды, чем выпью еще что-то, что он посоветует.

– Зря. Ты стала очень популярной. Вполне можешь потребовать с той девчонки половину лайков с видео. Ах да, ты же не зарегистрирована. Ты не можешь получать лайки.

– Да какая разница, зарегистрирована я или нет!

– Чтобы получать лайки, нужен как минимум один аккаунт в соцсети, – ответил Чайка. – Аккаунты привязываются к профилю твоего планшета, но этот основной профиль должен быть подключен к современной сети, чего у тебя явно нет.

Слишком много новой информации, и это я еще не помню несколько часов своей жизни. И эта вечеринка… получается, Ворон спас меня с неё? Или он же подстроил, чтобы я там оказалась?

– Ты проследил за мной?

Ворон чуть прищурился, вопросительно посмотрев на меня.

– Ты с самого начала следил за мной. Ты споил меня, чтобы потом похитить?

– Я не спаивал тебя.

– Ты спровоцировал меня выпить.

– Да. Но ты сама решила пить.

Я смотрела в его черные глаза, он невинно смотрел в ответ. Вау, я никогда раньше не испытывала столько иррационального желания разрушать окружающий мир. Впервые вся попадавшаяся мне информация о пытках стала казаться ценной и крайне интересной.

– Это подло.

Он хмыкнул, насмешливо смотря на меня. Не надо было мне приходить на жилую улицу. Я не хочу быть здесь.

– Как я могу отсюда дойти до дома?

– В одиночку – никак. Карту я тебе рисовать не буду.

– Так проводите меня.

– Сейчас уже ночь. Мы, в отличие от тебя, не валялись целый день, так что сейчас пойдем спать.

– Вы обещали отпустить меня. Я хочу уйти сейчас.

– Ну… хоти.

Неужели у меня когда-то были моменты, что я грустила из-за отсутствия людей рядом? Понятия не имею, чем я тогда думала.

4

Холодная вода немного привела в чувство. Я оперлась ладонями о бортик вытянутой вдоль стены раковины, подняв взгляд на свое отражение в зеркале. Капли стекали до подбородка. Из-за освещения бледно-ржавого цвета мои волосы здесь казались рыжими, а глаза коричневыми. Здесь все было такое чужое, что даже на себя я смотрела словно на что-то незнакомое. Я повернулась от зеркала, окунув руки в зашумевший поток воздуха. Даже руки словно непривычные. Я поспешно направилась к выходу из санузла, по пути вытерев лицо предплечьем.

Это место напоминало заброшенный завод, очевидно, принадлежавший ранее людям, что объясняло наличие освещения и водоснабжения. В отделке – везде металл, отчего каждое слово и движение сопровождалось негромким металлическим эхо. Длинный коридор со множеством дверей с одной стороны упирался в шахту лифта без лифта, рядом с лестничным пролетом, обрывающимся над пустотой, а с другой заканчивался окном, из которого можно было вылезти на крышу. Я могла бы попытаться выбраться отсюда и найти дорогу сама, но мне точно не хотелось плутать ночью по городу в одиночку. Видимо, мои похитители это прекрасно понимали, раз даже не стали меня сторожить, и действительно пошли спать, в двери напротив друг друга. Вообще, они могли и соврать, что проводят меня завтра… черт, да они даже и не обещали этого. Надеюсь, они хотя бы просто позволят мне уйти.

Меня послали ждать рассвета в то же помещение, в котором я очнулась. Что делать все это время, кроме как спать, у меня идей не было. К тому же, я не была уверена, что пребывание без сознания считалось за полноценный отдых.

Из пригодных ко сну поверхностей здесь по-прежнему был только металлический пол. Ночевать в таких условиях мне еще не приходилось. Мне определенно будет, что вспомнить.

Сонливости я не чувствовала. Даже если опустить факт, что на железном полу лежать не удобно, я только сейчас поняла, насколько сильно привыкла засыпать под одеялом, которое мне никто не потрудился выдать. Дождевик совершенно не спасал ситуацию. Здесь едва ли было прохладно, но из-за металла мне довольно быстро начало становиться холодно. Какое-то время я еще ворочалась, надеясь свернуться так, чтобы вырастить тепло, однако становилось только хуже и хуже. В голову пришли мысли о том, что я привыкла засыпать, чувствуя, что А29 сидит рядом.

Холодно.

Когда мои зубы практически начали стучать, я сдалась. В этом месте помимо меня было только два объекта, которые могли генерить тепло. Я действительно думала, что хуже мне сейчас уже быть не может, поэтому пошла на этот шаг. Хотя, все же могло, поэтому я направилась к помещению, где должен был быть Чайка, а не Ворон.

Напротив входа было окно, подсветка с улицы слабо очерчивала небольшое помещение. Кровати здесь тоже не было, только что-то вроде тонкого матраса у стены. Не знаю, спал он до этого или нет, но когда я вошла, Чайка вскинул голову, приподнявшись на локтях.

– В чем дело?

Я не поняла его интонацию, и было слишком темно, чтобы различить выражение лица.

– Мне холодно. Можно к тебе?

– В постель?

Теперь в его голосе явно читалось недоумение. Его одеяло (у него-то оно было!) немного сползло вниз, и до меня дошло, что сейчас на нем никаких футболок нет. Черт, он голый? Насколько он голый?

– Мне всегда казалось, что здесь достаточно тепло. Но если ты замерзла…

Он подвинулся к стене, давая мне место. Это оказалось проще, чем я рассчитывала, и я выкинула из головы все мысли кроме той, что сейчас наконец добуду тепло. Хотя тот факт, что Чайка оказался в штанах, все же порадовал.

Скинув плащ и кроссовки на пол, я забралась под одеяло.

Тепло. О да.

Я легла на бок, лицом к Чайке, не придвигаясь вплотную. Матрас был одноместный, но обниматься с человеком я пока была еще морально не готова. По крайней мере, на трезвую голову.

Чайка лежал на спине с открытыми глазами. Интересно, о чем он может думать? Впервые мне приходилось задаваться вопросом, что в голове у другого человека рядом со мной. Я никогда не сталкивалась с таким в общении с А29. В детстве… я не помню, чтобы думала о таком в детстве. А когда я попала к А29, он просто объяснил мне, что нужно делать, чтобы соответствовать правильному поведению, и все. Но здесь не могло быть правильного, Чайка же человек. Это пугает, на самом деле, я понятия не имею, что в нем заложено. Еще и воспитан не роботами, а другим человеком…

Вдруг я обратила внимание на то, что он дышит. То есть, так и должно быть, конечно, но я впервые столкнулась с этим так отчетливо. Сквозь полумрак было видно, как его грудная клетка еле заметно поднимается и опускается. Я аккуратно выпутала руку из одеяла и двинула ее вперед, пальцем коснувшись кожи. Теплая. Мягкая и твердая одновременно. Я почувствовала, как Чайка напрягся, и на мгновение его дыхание прервалось.

– Что ты делаешь?

– Трогаю. Мне просто интересно.

Я притянула руку обратно. На какое-то время повисло молчание, но потом Чайка спросил:

– Ты правда всю жизнь жила с роботом?

– С пяти лет.

– И тебе… было нормально? Никогда не хотелось сбежать к людям?

– Насовсем к людям? Не, ты что, они ж тупые.

– Спасибо.

– Оу, я не.. к тебе это не относится, с тобой можно нормально говорить, я даже не знала, что так бывает.

Мне сложно объяснить конкретно, чем отличается разговор с Чайкой, да и даже с Вороном, от разговора с моими вчерашними знакомыми. Что-то вроде.. что он говорит с тобой, а не просто говорит.

– Да ладно, все нормально, я понимаю, о чем ты. Вообще, поэтому мы с Вороном и держимся вместе. То есть, мы не то чтобы в восторге друг от друга… но таких как мы, слишком мало, чтобы выпендриваться.

– Так кто вы такие? Сектанты?

Чайка повернулся на бок лицом ко мне.

– Нет. Сектанты типа оппозиции, но они все равно в рамках системы. После школы люди либо просто тусуются, как все, либо решают, что остальные сошли с пути истинного, и уходят тусоваться к сектантам. А такие, как мы… ну, мы как бы можем быть с кем угодно, но никем из них не являемся. Это сложно объяснить, учитывая, что я никогда не пытался раньше…

– Ты сказал, вы такие же, как я.

– Да. Ну, точнее, это ты – такая же, как мы. Если бы тебя не забрали, ты бы оказалась на теневой стороне города.

– А… что это значит?

– Я не буду рассказывать.

Ладно. У него нет оснований доверять мне, если уже завтра я вернусь к А29. Он вообще не обязан говорить мне хоть что-нибудь. Но спать мне по-прежнему не хотелось.

Я понятия не имела зачем мне эта информация. Абсолютно. Но…

– А ты правда девственник?

Я сквозь тьму почувствовала, как он закатил глаза.

– Нет. Просто по сравнению с Вороном – да.

– Но почему? Сейчас же не может быть проблем найти кого-то.

– Да, но я был так воспитан, что связи на полчаса не кажутся мне правильными.

– А, да, ты же ущербный. В смысле, воспитанный матерью. То есть…

– Да, я уже понял, тактичность не твоя сильная сторона, достаточно.

Он обиделся? Вроде нет. Значит мы можем поговорить еще?

– Почему вы с Вороном не спите в одной комнате?

– У него часто проблемы со сном. Чтобы не будить меня.

Интересно, его проблемы со сном как-то пересекаются с тем, что на его фоне Чайка девственник?

Я снова коснулась его кожи. Вау, а это «кубики»? Я не думала, что у кого-то из современных людей еще могут быть так развиты мышцы…

– Да ты издеваешься, – раздраженно прошипел Чайка и снова полностью лег на спину, отвернув лицо в потолок.

– В чем дело?

– Забей.

– Тебе не нравится, когда я тебя трогаю?

Он фыркнул.

– Даже не знаю, что тебе ответить на этот вопрос.

– Мне прекратить?

– Да, прекрати.

Я убрала руку, хотя его реакция была по-прежнему непонятной. Он злится, или что? Но он не прогоняет меня.

Я тоже легла на спину.

– Я однажды виделась с таким же, как я. То есть, он тоже жил с роботом. Но его робота я не видела.

– И что вы делали?

– Ничего. Я попыталась с ним подружиться, но он, похоже, не переносил мое присутствие.

– В чем-то он был прав…

– Что?

– Забей.

Не знаю почему, но у меня появилось желание его ударить. Почему он не может просто ответить?!

Я раздраженно повернулась к нему спиной, только запоздало подумав, что поворачиваться спиной к людям не стоит. Но разворачиваться обратно я уже точно не стала бы.

Еще на какое-то время повисло напряжённое молчание. Потом Чайка неожиданно спросил:

– Ты согрелась?

Я соврала:

– Нет.

Секунда интриги.

– Тогда можно…

Я услышала, как он меняет положение. Когда он положил руку на мое плечо, я задержала дыхание, но никак не отреагировала, и тогда он придвинулся ближе, обняв меня.

Волна паники почти захлестнула меня, но ее быстро сменило желание начаться биться обо что-нибудь головой, а лучше ударить чем-нибудь Чайку, сильно-сильно. Что вообще происходит? Он решил меня согреть? Ладно. Допустим это нормально. Я же за этим сюда пришла. Его действия должны выглядеть логично.

И, как ни странно, сам факт объятий не приносил дискомфорта. Это… было приятно. Уютно. Не так, как с А29, но чем-то возможно даже лучше…

Тепло.

5

Когда я проснулась, было уже светло. Открыв глаза, я сразу наткнулась взглядом на окно. Вместо облачного неба – стена другого здания. Я выпуталась из одеяла и, чувствуя радостное возбуждение, босиком подбежала к окну, подняла створку и выглянула наружу. Улица внизу была совершенно пустынна. Небо можно было увидеть только задрав голову. Так непривычно, так интересно. На моих губах сама собой появилась улыбка.

Окна в здании напротив подсвечивались, чередуясь красным и зеленым. Я заметила, что в одном из них, на подоконнике, свесив ноги вниз, сидел и курил мужчина. Вдруг он всем корпусом наклонился вперед и полетел вниз. Раздался шмяк.

Я отшатнулась назад, в спешке опустив стекло.

– Доброе утро.

Я развернулась. В дверном проеме стоял Ворон. Я на секунду бросила взгляд на постель – Чайки не было, и не было когда я проснулась, что я поняла сейчас.

– Утро, – откликнулась я. Подходящего определения для него у меня пока не было. – Мы уже выходим?

– Нет, пока нет.

Когда спустя пару секунд стало ясно, что продолжать он не собирается, я, чувствуя раздражение, спросила:

– Почему нет?

– Потому что мы подождем Чайку. Он предпочитает тренироваться по утрам. Если хочешь, можешь поесть.

Я постаралась отреагировать на это предложение бесстрастно, но у меня не получилось. Ворон ухмыльнулся и поманил меня рукой. Я быстро натянула кроссовки и дождевик и проследовала за ним в соседнюю дверь. Там, на столе посередине помещения, на тарелке посередине стола, лежало пирожное.

– Тебе, – пояснил он, повернул стул с другой стороны стола спинкой вперед, и сел, положив на спинку скрещенные руки и подбородок.

Я опустилась на другой стул напротив, еще раз оглядев пирожное и подняв глаза на Ворона.

– Я уже решила, что не буду есть и пить ничего, из того, что ты предложишь.

– Да, я так и подумал.

– Тогда почему принес это?

– Ну ты же хочешь есть.

По его взгляду было очевидным, что он просто развлекается, испытывая меня, доверюсь я или нет. Но отменяет ли это то, что он действительно принес мне простое безопасное пирожное?

Я притянула тарелку к себе.

– Хорошо, что ты хотя бы как-то отвечаешь на вопросы.

Ворон засмеялся, скользнув взглядом в сторону.

– Видимо, ты уже просекла всю соль общения с Чайкой.

– То есть, он всегда так? – Я взяла пирожное двумя пальцами и аккуратно откусила. Вкусно. Ммм.

– О да, иногда его хочется убить.

– Точно. – Вроде безопасно и очень вкусно. Даже сложно было бы отличить от приготовленного из натуральных продуктов. – Это из-за его воспитания?

– Да, конечно. Он типа не хочет никого задеть, но от этого обычно бывает только хуже. И его так глючит постоянно, что вместо того, чтобы просто сказать… Чайка такой Чайка.

Чайка, когда вернулся, начал просто игнорировать мое существование. Общался только с Вороном. В мою сторону даже избегал смотреть. Когда я намеренно задала вопрос по поводу дороги ему, он просто сделал вид, что ничего не слышал, а Ворон на мой непонимающий взгляд только закатил глаза и беззвучно ответил «Забей».

Мы вышли наружу, на крышу. Это оказалось на высоте примерно в пять этажей, и дома вокруг были не сильно выше. Там, где территория людей переходила в территорию роботов, возвышались прямые широкие здания, такие же светло-серые, как облака выше; в противоположной стороне, постепенно и неоднородно росли вверх угловатые постройки людей, как галактика возвышаясь к центру города. Хотя фактический центр находился там, где реактор, но территория вокруг него была заброшена, и жилые районы окружали ее полумесяцем.

Вниз мы спускались по аварийной лестнице. Увидев ее, я чуть не передумала, но другого варианта выбраться отсюда у меня, очевидно, не было. Пустота до земли, подглядывающая сквозь прутья под ногами, сильно нервировала. Мне пришлось постоянно напоминать себе не отставать и не забывать дышать. Спрыгнув с последней ступеньки на асфальт, я наконец вздохнула полной грудью, отряхнув с дрожащих рук железный запах перил.

Мы вошли в тень узкой улицы. Они повели меня по задворкам, и светящихся вывесок здесь не было. Дождь, что редко, сейчас не шел, музыка нигде не играла, отчего было непривычно тихо.

– Почему нигде нет людей?

– Сейчас раннее утро, – отозвался Ворон. – С четырех до восьми утра – мертвое время, все спят. Так что, если ты увидишь кого-то на улице в эти часы – тебе наоборот стоит бояться. И очень хорошо подумать, хочешь ли ты этому человеку попадаться на глаза.

Я подсознательно шла медленнее, разглядывая все вокруг. Теперь все, происходившее со мной за прошедшие сутки, будто отдалялось от меня, с каждым новым шагом все дальше и дальше. Сейчас я снова приду домой, буду ждать А29, почитаю, посмотрю какие-нибудь фильмы… Про что? Сложно сфокусировать мысли на этом.

– Ну вот через тот проулок выход на улицу, ведущую к роботам, даже если заплутаешь, они тебя сами куда надо подкинут.

Я вместе с ними остановилась. Да, я видела, что это уже здания роботов. Тянущее беспокойное чувство внутри начало становиться почти физически болезненным. Я не могла заставить себя сделать еще один шаг к проулку. В голову почему-то бились воспоминания о тепле, которое чувствуешь, когда касаешься другого человека. Я скучала по дому, по А29, правда скучала, и так хотела увидеть его, но…

Я развернулась и уткнулась в грудь ближайшему парню, уцепившись руками за его футболку. Это оказался Ворон, но мне было без разницы.

Я никогда не жила плохо, мне не на что было бы жаловаться. Но… я все время сидела и изучала, читала и смотрела про то, чего никогда не было в моей жизни, и не могло быть в будущем. И сейчас, возможность просто попробовать…

– Я могу пойти с вами?

– Куда? К роботам?

– Нет. Я могу остаться с вами и пойти к реактору?

Мое сердце колотилось как никогда в жизни. Время в ожидании ответа словно бесконечно расширилось.

Наконец Ворон протянул:

– Чай. Гони двести лайков.

Время замерло и резко свернулось обратно.

– Вы… Вы что, спорили на меня?

Ворон самодовольно скалился. Я толкнула его ладонями в грудь.

– Да как вы могли вообще! Сволочи! Я вам игрушка что ли!

Ворон открыто смеялся, Чайка, кажется, выглядел виновато. Я старалась злиться, но внутри все заполнило теплом от облегчения. Они ждали, что я останусь с ними, и дружески подкололи меня. Это ведь так?.. Они ведь действительно хотят, чтобы я шла с ними?

– Так вы не против, если я останусь с вами?

Чайка подал голос:

– О чем ты? Ты правда думаешь, что я откажусь от возможности нормально общаться с кем-то, кроме этого мудака?

Он раскрыл руки, как для объятий, и я с радостью бросилась к нему. Меня окутало тепло, по которому я уже успела истосковаться.

– Крыса ты, Чайка, – флегматично отметил Ворон.

6

Они мои друзья. Теперь у меня есть друзья!

– Значит, так, – начал Чайка. У меня были вопросы, куда мы идем, да и вообще у меня было к Чайке много вопросов, но они пока отошли на задний план. – Твоя главная задача сейчас – чтобы о тебе не знали роботы. Точнее, они должны знать тебя как питомца,

– Я не…

– … а о том, что ты шляешься в городе, они должны быть не в курсе. Чем ближе к центру, тем больше камер на улицах. Для них мы создаем несколько личностей, чтобы если в одной накосячим, нас не могли найти и отправить на форматирование.

– А что подразумевается под «накосячить»?

– Пока забудь.

Начинается.

– А из людей? То, что ты говорил про «теневую сторону»? Там мне кого-то надо избегать?

Он чуть замешкался с ответом.

– Нет. Пока ты вряд ли можешь их заинтересовать.

Мы вышли к улице, достаточно широкой, но на которой горела оранжевым лишь одна вывеска. Стены зданий уходили вверх, скрываясь за широкими переходами между ними, и здесь было почти темно. Оранжевый свет застревал в неизвестно откуда взявшемся тумане.

Под вывеской была дверь, но все окна темнели. Мы прошли чуть дальше, к лестнице, уходившей в подвал. Никакого дополнительного освещения над ней не было, не считая Чайки. Не знаю, почему Ворон наезжает на его стиль, по-моему, очень практично. Иначе я бы точно поскользнулась или шагнула мимо, пока мы спускались.

Без звонка, Чайка нажал на ручку и открыл дверь. Внутри было неопределенных размеров помещение, разделенное металлическими перегородками с полками. Посередине одной из «комнат» левее, на диване сидел человек и смотрел мультик на маленьком телевизоре. Увидев нас, он отложил в сторону пакет с чем-то съедобным и поспешно встал.

– Эй, эй, ребят, мы же договаривались, предупреждать заранее!

– Вывеска же горит, значит ты работаешь.

– Вот именно, я работаю! Есть такая штука, как запись.

– Хватит уже, никто не записывается на утро, – устало произнес Ворон.

– Бывают, – человек поднял палец, – исключения. Бывают!

Я тем временем разглядывала его. Неестественно крупное для современных людей телосложение, побритая почти налысо голова, щетина внизу лица; оголенный торс вызывал вопрос, насколько этот человек вообще человек. Механических частей под прозрачным и синим пластиком было столько же, сколько участков настоящей кожи, хотя настоящей я ее посчитала только потому, что делать подобные вставки из искусственной не имело никакого смысла. Однако руки, похоже, были полностью живыми. То есть, одна из пар рук.

– Для нее маска найдется? – спросил Чайка.

Мужчина повернулся ко мне, чуть прищурив глаза. «Задняя» пара рук стала активно изображать окружности в воздухе, как при плавании. Возможно, они так глючат, когда их владелец задумывается.

– Неплоха, – вынес он вердикт. – Решили расширить состав? Я помню, что никаких вопросов, я просто так спрашиваю. Откуда она?

– Маски. Есть? – оборвал Ворон, садясь на ближайший стол. У него какие-то терки со стульями, или что?

– Да, конечно, да… – Мужчина направился в соседнюю «комнату», где в центре был большой, заваленный непонятно чем стол с лампой, по пути махнув мне рукой, чтобы я следовала за ним. Его «задние» руки успокоились и повисли вдоль тела. Когда он повернулся спиной, я увидела нечто, напоминающее металлический ранец, к которому они и были прикреплены, сверху входящий проводами в основание шеи.

Мужчина вдруг обернулся.

– Подожди, а ты случайно не та девушка с последнего видео Мии?

Я почувствовала, как кровь приливает к лицу.

– Слушайте, я сама не помню, что там было, давайте вы все тоже забудете?

– Не, это не так работает, – довольно протянул Ворон. Но потом снова посмотрел на мужчину: – Так маски?

– А, да, сейчас.

Мужчина взял с одной из полок сверкнувший металлическим кружочек и подошел ко мне, прислонив кружочек к моему виску. Я почувствовала, как в этом месте резко кольнуло, но боль сразу же исчезла. Мужчина покопался на столе, выудив оттуда еще кружочек.

– Последняя модель, всю душу вложил, – он гордо ткнул кружочек мне во второй висок и нажал кнопку посередине него. Оттуда с жужжанием появился голубоватый экран и, пронесясь перед моим лицом, замкнулся у первого, сразу став полностью невидимым.

– Такое себе, – не оценил Ворон.

– Да много ты понимаешь! Красотка же! Когда это ты стал таким разборчивым?

Я повернулась, и увидела узкое зеркало на одном из стеллажей. Сквозь разводы на стекле на меня смотрело лицо девушки старше; черты лица были более резкие, овал более угловатый, пухлые губы, более выразительные дуги бровей, темно-каштановые волосы. Она действительно была красива, но мне слишком сложно было сказать сейчас, нравится ли она мне, потому что я не могла отвести глаз от того, как она повторяет каждое малейшее движение моей головы и полностью отзеркаливает мимику.

– Ну… ну вот это еще есть. – Мужчина снова порылся на столе, выудив новый кружочек, вернулся ко мне и заменил им предыдущий. Я поморщилась, когда он отсоединял и присоединял эти странные штуки, но, к счастью, боль мгновенно проходила. Правда, когда я увидела, как в отсоединенный кружочек с внутренней стороны втягивается что-то вроде прозрачных нитей, красноватых видимо от моей крови, мне снова стало не по себе. Я перевела взгляд на зеркало и выдохнула «вау», увидев ярко-синие, как сапфир, глаза. Мои волосы теперь были почти черными.

– Это больше подходит, – ответил Ворон, соскальзывая со стола. Он подошел, повернул меня за плечи к себе лицом и одной рукой взял за подбородок, рассматривая внимательнее. Я сначала затормозила, застряв в ощущении, что его рука такая же холодная, как у А29, хоть и тактильно неотличима от живой, но потом сразу же шагнула назад, высвобождаясь.

– Эй!

– Ну да, может и так, – согласился мужчина. Он оценивающее чуть склонил голову на бок, а задние руки снова начали размахивать окружностями. – Помоложе выглядит, больше подходит.

Чайка тоже подошел ближе.

– Можно?

Я кивнула, не совсем понимая, о чем он, и Чайка положил руки мне на плечи, вглядываясь в лицо. А трогать обязательно было, так посмотреть нельзя?

– Ну что, раз всем нравится, значит берете? На заказ будете еще делать?

– Нет, этого пока достаточно, – ответил Ворон.

– Руку там, ногу оттяпать, протез поставить?

– Нет, не надо.

– А у меня есть новые…

– Нет.

– Да ты бы посмотрел…

– Нет.

– Я снова со сплавом поэкспериментировал… стой, стой, Мертвый, погодь, да что ты всегда так реагируешь?

– А КАКОГО ЧЕРТА Я ВСЕГДА ДОЛЖЕН ПО СТО РАЗ ПОВТОРЯТЬ?!

– Да я понял, понял, что сразу за молоток хвататься?

Чайка подошел к Ворону со спины и забрал у него из руки молоток, толкнув к выходу:

– Иди на улицу, я переведу.

Ворон раздраженно выдохнул, сдернул планшет с руки, разблокировал, не глядя отдал Чайке, и пошел к двери.

Я не знала, то ли мне броситься усиленно разглядывать все вокруг, потому что мы явно скоро уйдем, то ли разглядывать себя в зеркале. В результате я повернулась к мужчине. Он и Чайка уже стояли рядом, склонившись над своими планшетами.

– А почему вы назвали его «Мертвым»?

– Что? – Он поднял голову. – А, ну так, когда я его первый раз встретил, он при смерти был, мы даже сначала думали, что он уже все, а потом видишь, теперь с молотками бросается…

– Пойдем, – прервал его Чайка, обратившись ко мне. По моему взгляду он явно понял, что я не хочу уходить так быстро, поэтому подошел ко мне и взял за локоть, потащив к выходу. Перед дверью я обернулась на мужчину.

– А как вас зовут?

Мы встретились глазами, и в его взгляде вдруг как будто появилось что-то резко отличающееся от всего его образа, словно из него посмотрел другой человек.

– Никоши.

Мне пришлось развернуться обратно, и мы вышли.

Ворон ждал нас наверху. Чайка снова дернул меня за локоть, задержав перед подъемом, и резко сказал:

– Не называй никого на «вы».

– Почему? Это же вежливость.

– Этого нет в современном мире. Сейчас официально все равны, и если ты будешь так выражаться, тебя либо посчитают странной, либо поймут, откуда ты.

У меня так много вопросов. У меня очень много вопросов.

– Кто он такой?

– Позже, – бросил Чайка.

– Почему?

– Сначала нам нужно закончить с делами, сейчас я не хочу разбираться в том, что там было.

– Да в чем проблема-то?

– Позже.

Я раздраженно отвела взгляд в сторону. Не удивлюсь, если «позже» он снова ни с того ни с сего начнет меня игнорить.

Оранжевый свет мерцал на ступеньках, не скрываемый теперь нашими тенями, поэтому я поднялась наверх перед Чайкой, не боясь оступиться. Он вернул Ворону планшет, и на меня только сейчас накатило осознание:

– Вы заплатили за меня.

– Отработаешь, – бросил Ворон.

Я уже начала пугаться, но Чайка устало проговорил:

– Он шутит. Не волнуйся, у нас нет проблем с лайками.

– А откуда… Теперь может расскажешь, чем вы вообще занимаетесь?

– Мы не будем обсуждать это на улице, – отозвался Чайка.

Наверно, они делают что-то незаконное. Ну да, они же хотят взорвать реактор, они вообще, по сути, террористы. Это очень странно, что я хочу продолжать идти с ними. Надо будет потом обдумать эту аномалию.

Через пару поворотов мы вышли в район, где уже отовсюду разными цветами горели вывески. Среди тишины, музыка из кафе внезапно начинала играть, когда мы подходили достаточно близко, так же резко смолкая, когда мы отдалялись.

Я шла рядом с Вороном, а Чайка позади, поэтому я не сразу обнаружила, что он больше не идет за нами.

– А где?..

– Нам лучше пока разделиться, чтобы на нас не обратил внимание кто не надо.

– Почему тогда я осталась не с Чайкой?

– Потому что ты девушка. Если он будет идти с тобой, на это точно обратят внимание все.

Понятия не имею, кто такие эти «все», потому что на улице до сих пор никого нет, а роботы явно не стали бы интересоваться подобным.

Ворон подвел меня к боковой двери одного из зданий, приложил ладонь к замку, отчего тот щелкнул и задымился, и дернул за ручку. Я вошла за ним внутрь и едва успела увидеть очертания коридора, как дверь захлопнулась и все погрузилось во тьму. Шаги Ворона направились вперед, и только ориентируясь по ним, я поняла, что впереди лестница. Мы поднялись на второй этаж, где свет уже проникал внутрь из окна в конце коридора, пусть это окно и упиралось в стену соседнего здания. Ворон открыл одну из дверей и остановился, ожидая, когда я войду.

Вся комната была заставлена гардеробными вешалками, образующими мерцающий лабиринт из тканей разных оттенков. Одна из стен скрывалась за полками, заставленными различными аксессуарами.

– Выбери себе новый дождевик, любой, – бросил мне Ворон.

– Зачем?

– Такой, как у тебя, скорее будет носить самый популярный блогер, нужно что-то попроще, чтобы не привлекать внимание. Ты и без того выделяешься.

– Чем? – Я же выгляжу как обычный человек. – Как ты вообще понял, что я не здешняя?

Он слегка заулыбался, и почему-то меня это снова начало напрягать.

– Ну… ты видела, какие тощие все вокруг? А теперь посмотри на себя.

О господи.

– Я что… жирная?

Он подавил смешок.

– Нет. Просто… не тощая. Таких нет среди тех, кто ест искусственную еду. Среди сектантов могут быть, но ты точно не выглядишь, как человек из секты.

Восхитительно. Вот живешь, и тебе даже в голову не приходит, что с тобой что-то не так, а потом как встретишься с людьми…

Я подошла к вешалке, зацепив ткань одного из дождевиков пальцами. Думать об одежде было сложновато.

– Как звали того человека?

– Того с подвала? Василий. Зачем тебе?

– Мне он назвался иначе.

Я отошла на шаг влево, просматривая другие дождевики. Они переливались, как и мой, но по качеству и стилю действительно сильно уступали. Почему-то, мое внимание привлек желтовато-рыжий, ближе к горчичному. Никогда особо не любила этот цвет, но скорее даже именно поэтому сейчас решила выбрать его.

– Этот можно? – Я потянула за рукав, показывая, и обернулась на Ворона. Он смотрел не на дождевик, а на меня.

– И как он тебе назвался?

– Никоши. Что это значит?

– Ничего хорошего. Дождевик да, любой, сказал же.

Я сняла свой плащ, свернув, положила поверх вешалки и стянула с нее новый дождевик.

– И что значит «ничего хорошего»?

Ворон на секунду застыл на мне взглядом, потом, закатив глаза, сказал будто самому себе «ладно», отошел к стене у окна и сел к ней спиной, похлопав рукой по полу, видимо, предлагая присоединиться. Пыльновато. Но я все же подошла и села рядом. Правда Ворон, похоже, расстояние в полметра не расценил как «рядом».

– Сядь ближе.

– Зачем?

– Затем что никто не заморачивается над тем, чтобы держать с другими людьми дистанцию.

– Это расстояние какая-то проблема?

– Это проблема для тебя. И когда ты акцентируешь на нем свое внимание, ты акцентируешь и мое, и провоцируешь меня. Поэтому если не хочешь, чтобы я заставил тебя сидеть на моих коленях, сядь нормально.

Я придвинулась ближе. Ворон вновь закатил глаза и придвинулся сам, обняв меня одной рукой. Хотя бы его рука была такой же холодной, как у А29. Но торс был теплым.

Другой рукой он дотронулся до моего виска, отчего экран вокруг моей головы, на миг став видимым, пропал.

– «Ничего хорошего» значит, что я предпочел бы, чтобы Никоши не существовало.

Мне потребовалась секунда, чтобы понять, о чем он, и вспомнить, зачем мы вообще тут сидим.

– Я мало знаю о его предыстории, Василий говорил, что нашел его так же, как меня, в Заброшенной зоне. Я не знаю, насколько у него было повреждено тело, может даже и не так сильно. Но у Василия давно была безумная идея заменить человеческое тело полностью на искусственное. Никоши согласился. Ходят слухи, что им это удалось.

– Слухи?

– Результат он никому не демонстрировал. Я видел Никоши всего раза три, и каждый раз искусственных частей в нем было все больше. Потом он исчез. Василий разговоров о нем избегал и начал вести себя странно. Может, у него ничего не вышло и он на этом слегка двинулся умом, а может… наоборот.

– Но что в этом плохого? Ведь тогда Никоши по идее все тот же человек?

– Он меня напрягал и когда был обычным человеком.

– Тогда боюсь представить, что же он такое. Чтобы тебя напрягал какой-то человек…

Ворон склонился ко мне ближе, проведя носом по шее, и вполголоса проговорил в ухо:

– Мне показалось, или ты язвишь?

Я замерла, боясь сделать вдох. Меня окутал его запах, не имеющий ничего знакомого. Понимание того, что сейчас я нахожусь во власти людей, снова стало отчетливым. В случае чего, я не смогу даже вырваться, потому что у него вместо рук – протезы. Ворон чуть отстранился, глядя мне в глаза. Только сейчас я поняла, что они у него не черные, а темно-серые. Спустя несколько бесконечных секунд, он бросил:

– Отомри. Я просто пошутил.

Он откинулся спиной на стену, смотря неопределенно вперед. Я наконец судорожно вздохнула, чувствуя, что к глазам подступают слезы.

– Еще вопросы?

Я заставила себя сделать еще один вдох и постаралась, чтобы мой голос звучал твердо:

– Ты всегда такой резкий?

– А что?

– Я думала, друзья должны быть как-то более внимательны друг другу.

Он повернул голову, посмотрев мне в глаза.

– А кто сказал, что мы друзья?

Я на миг потерялась, не зная, что ответить.

– Разве… вы не поэтому позвали меня с собой?

– Ты пошла с нами, чтобы потусоваться с людьми, мы взяли тебя, чтобы ты тоже оказалась нам чем-то полезной, все вроде честно, разве нет?

Может и так, но это совсем так не чувствовалось.

– Чем же я могу быть вам полезной?

– Не знаю. Посмотрим. Пока за тобой просто забавно наблюдать.

Он снова склонился ко мне ближе, смотря пристально. Я подавила желание отодвинуться, потому что понимала, что у меня все равно не выйдет.

– Тебя действительно это так нервирует?

– Что?

– Близкий контакт. – Он улыбнулся краем губ. – Почему-то вчера с Чайкой тебе он нравился.

Мои глаза расширились.

– Ты подслушивал?

– Нет. Просто слышал. Может у меня еще в ушах протезы.

Почему-то, теперь я стала чувствовать себя неловко за то, что было вчера.

– Мне просто стало холодно.

– Естественно.

– В смысле?

– Ну, это было довольно логично, что ты попытаешься спать, и естественно тебе станет холодно. Мне было интересно, как ты адаптируешься в непредвиденной ситуации.

– Я для тебя подопытная мышь?!

– Нет. Скорее, кошечка. Ты же питомец, – он заправил мне прядь волос за ухо. – Тсс, не надо шипеть. У тебя еще есть возможность задать нормальный вопрос.

Четвертование, повешение, нож в сердце, он бы во всем смотрелся просто прекрасно. Огромным усилием воли, я заставила себя зацепиться хоть за что-то:

– Заброшенная зона… это вокруг реактора?

– Умница. Да, это вокруг реактора.

– Что ты там делал? И что случилось?

– Часть Заброшенной зоны отделяет территорию сектантов от остальных людей. Я тогда часто бегал туда-сюда, и срезал путь через заброшенный район. Но там можно напороться на стаю собак, и… это и случилось.

– Твои руки…

– Да, это после того. Но тогда я потерял только одну руку, а потом просто не смог приспособиться, что одна протез, а другая – нет, поэтому сказал рубить и вторую к чертям собачьим.

– А у Чайки нет протезов?

– Он боится всяких вмешательств.

– А глаза?..

Ворон взглянул на меня удивленно-весело:

– А ты наблюдательная. Да, глаза искусственные.

– Ты же говоришь, что он боится всяких вмешательств.

– Ну свои ему выкололи.

– Что?! За что?

– Кто знает…

– Вы не так долго знакомы?

– Ну… Вообще я его знаю лет с четырнадцати, опять от тех же сектантов. Его полоумная мать умерла от болезни, и хотя бы догадалась перед смертью отдать его им. До этого он с ней вообще где-то в Заброшенной зоне жил, типа она боялась, что иначе их обоих заберут на форматирование. Когда он был у сектантов, мы особо не общались. Но потом мы ушли от них примерно в одно и то же время, и стали часто пересекаться в городе. Нас обоих это довольно сильно раздражало. Ну и… мы стали держаться вместе. Глаз он лишился перед этим, как – не говорил. Его даже не Василий оперировал. Зато знаешь как забавно, у него есть чемоданчик с разными глазами. Открываешь, а они там разложены на бархате. Красота.

Это не то, что я хотела бы представлять.

– Еще вопросы? – Я не успела подумать, как он уже встал. – Тогда пошли.

Ворон взял с полки желтый рюкзак и начал складывать туда мой прежний дождевик. Я тоже поднялась, отряхиваясь, и стала надевать новый, который до этого все еще держала в руках. Ворон, не глядя, сунул рюкзак мне и прошел мимо, искать на полках что-то еще. Я очень скучаю по А29. Он бы никогда не стал вести себя со мной так.

Ворон подошел ко мне сзади и прошептал в ухо:

– Истеричка.

После чего ткнул мне пальцем в висок, включая маску, и направился к выходу.

– Пошли. Ты здесь жить собралась, что ли?

Как можно быть настолько невыносимым?

Мы снова спустились вниз и какое-то время шли по улице, не разговаривая. Я хотела знать, куда мы идем теперь, но не хотела спрашивать. Люди постепенно начали появляться. Один из них особенно привлек мое внимание, он был в яркой одежде, соответствующей уже пару месяцев как прошедшей моде, шел слегка шатаясь, блуждая взглядом впереди себя, но словно ничего не видя. На какой-то миг мы встретились глазами, и мне показалось, что он сейчас бросится на меня, поэтому я быстро отвела взгляд вниз и придвинулась ближе к Ворону, уцепившись рукой за его футболку.

– Чего ты?

Тот человек уже прошел, и я по-прежнему не хотела разговаривать, но все же спросила, избегая оборачиваться:

– Кто это был?

– Этот? – Ворон оглянулся. – А, это рыбка. Зависимые от игр. Они все время проводят в компьютерных комнатах, а когда не остается чем платить, шатаются по улицам, пока не найдут способ добыть лайки. Компьютерные комнаты откуда-то повелось красить в синий цвет, поэтому – рыбки.

Через какое-то время Ворон подошел к двери под ничего не объясняющей светящейся желтой вывеской «АНАНАС». Мы вошли в коридор. Здесь было тише, чем на улице, играла спокойная музыка. Негромкие голоса в зале впереди сливались в равномерный гул и колыхались, словно вода. Приглушенный свет, множество столиков, легкая дымка в воздухе. Посетители выглядели совершенно по-разному, кто-то был одет как с показа мод, сверкая украшениями, а у кого-то одежда была невзрачная и даже рваная. Многие бросали на нас взгляды, сразу отворачиваясь, будто скрывая это. В самом дальнем углу за столом я увидела Чайку. Он встал нам навстречу, и я бросилась вперед, обняв его с разбегу.

– Что ты успел натворить?

– Да ничего я не делал. Мы просто поговорили.

– Это все объясняет.

– Держи свой ошейник.

Я чуть отстранилась от Чайки и успела увидеть, как он ловит что-то правой рукой. Убрав левую с моей талии, он раскрыл замок и надел на шею короткую цепочку с крупными звеньями.

– Спасибо.

Ворон развалился на диване за столом, а я, не отлипая от Чайки, села вместе с ним на диван напротив.

– На. Выбирай, что хочешь. – Чайка дал мне планшет-меню, и я отцепилась от него, погружаясь в изучение списка. Мне закажут еду, как здорово. Названия были достаточно обычные, и я могла бы легко понять, что представляет из себя каждое блюдо, если бы тут не отсутствовал состав, и я не знала, что все это будет не из натуральных продуктов. Когда я перелистнула на страницу с десертами, я залипла на ярких картинках. Надо будет обязательно попросить А29, чтобы мне приготовили что-то подобное. А если я стану толще?.. Может, мне наоборот лучше есть поменьше сладкого?..

– Чайка!

Оба парня повернули головы в мою сторону, прервав разговор.

– А…

– Ткни в этот значок напротив того, что выберешь.

– Ага, спасибо.

Я снова схлестнулась с меню, пока до меня не дошло, что тут без меня что-то обсуждают. Быстро проставив нужные галочки, я прислушалась, не поднимая головы.

– Она постоянно сидит в своей башне, обложившись охраной, как мы с ней поговорим?

– Ну если разговаривать нормально, а не как ты обычно, то может что-то и получится.

– С другими она как-то не советовалась, когда забирала их территории. У нас нет времени, нужно выманить ее из тени, тогда мы хотя бы сможем против нее что-то сделать. – Пауза. – А ты быстро учишься, да?

Я подняла голову. Ворон смотрел на меня с ухмылкой. Я неопределенно пожала плечами, не зная, что ответить.

– Дай я тоже выберу.

Я протянула ему меню. Ворон быстро отметил блюда, после чего включил на своей руке планшет и считал на нем что-то сканером внизу меню. Затем он положил меню на стол и достал из кармана электронную сигарету, затянувшись и снова оглядев меня.

– Ну, расскажи что-нибудь про себя.

– Зачем?

– Ты же хочешь, чтобы мы были друзьями.

– А ты, видимо, нет.

– Ты не очень хорошо понимаешь, как устроены человеческие взаимоотношения.

– Неужели?! – Я развернулась к Чайке: – Мы же с тобой друзья, верно?

Чайка как будто слегка потерялся, но ответил:

– Да. Если хочешь.

Я победоносно посмотрела на Ворона. Тот подмигнул Чайке:

– Добро пожаловать во френдзону.

Я пообещала себе даже не пытаться разобраться, что означают высказывания Ворона. Чтобы он ни говорил, он постоянно пытается всех задеть. Может он из этих… энергетических… то ли вампиров, то ли дементоров…

Вскоре к нам подъехал робот-официант и выставил на столик несколько тарелок. Я сразу притянула к себе единственное, что напоминало тыквенный суп, который я заказывала. На самом деле, я и настоящую тыкву никогда не пробовала, но на картинке это было так оранжево-жизнерадостно, что я решила, что это то, что мне сейчас нужно. В любом случае, это действительно оказалось вкусно. Может, я просто никогда не была такой голодной, но этот суп показался мне самым вкусным из всех, что я ела за свою жизнь.

А потом ко мне приехал десерт в прозрачной баночке, который напоминал космос и по виду, и по вкусу. От одного ведь точно ничего страшного не произойдет. Нет, наверно я все же не жалею, что пошла вместе с этими людьми.

– Ну так что, пойдем к Сенсею? – обратился Ворон к Чайке, снова затянувшись сигаретой. Я только сейчас обратила внимание, что в его стакане была такая же зеленая газировка, как у той девушки с каре. У Чайки было что-то вроде чая, как и у меня.

– Он же ушел от сектантов. Ты знаешь, как найти его?