Нексмортен. Акт 1

Глава 1. Делу время потехе час

Юноша восемнадцати лет в лёгком худи и джинсах терпеливо ждал самое прекрасное создание, что он встречал в своей жизни – Амиту. Якоб, так его звали, сидел на лавочке у подъезда и считал секунды до момента её появления. Стояло раннее утро, на улице ещё царствовала летняя погода, начинался сентябрь. Листва на деревьях шелестела от дуновений тёплого ветра. Казалось, природа ждала девушку вместе с ним.

И вот вдалеке мелькнула девушка в белоснежной блузке и белой юбке с контрастным чёрным поясом, увенчанным медной бляшкой. Она была в белых туфлях на небольших каблучках и модной дамской шляпе. В таком наряде девушка была так похожа на невесту! Якоб заметил издалека эту белокурую красавицу.

Время до их долгожданной встречи тянулось мучительно долго, а между каждым её шагом будто проходили минуты. Парень так хотел поскорее обнять её, что не выдержал и пошёл навстречу – девушка зарделась от смущения, но только на мгновение. Тут же на её лице сверкнула улыбка, и румяные щёчки словно стали ещё теплее.

Парень не придал значения, что она появилась совсем не с той стороны, с которой он привык её видеть. Обычно Амита шла со стороны своего дома из дворов, каждый раз минуя школу, где и сама когда-то училась, а сейчас шла со стороны центра города, будто шла с работы.

Лёгкий августовский бриз подул в его сторону, растрепав волосы девушки. Якоб даже почувствовал запах её духов – неизменной спелой вишни с нотками сладкого варенья из лепестков роз. Он знал это наверняка, ведь сам дарил ей такие духи сначала на День всех влюблённых, а затем на день рождения.

И вот то самое мгновение наступило. Они встретились, посмотрели друг другу в счастливые глаза и крепко прижались. Не «обнялись», а именно «прижались» – так они любили это называть. Будто их души желали этого, а влюблённые лишь невольно подчинялись. Наслаждались запахами друг друга и нежными прикосновениями. Порыв чувств заставлял поцеловать партнёра в грациозном танце их духовных сущностей.

Прошло лишь мгновение, и вот они уже сидят на скамейке, обнявшись, греясь в лучах раннего солнца.

Амита поначалу всё вела разговор вокруг да около, больше наслаждаясь присутствием Якоба, но последний знал, что без дела она его в такую рань не пригласила бы.

– Да! Хорошо сегодня, правда? – девушка посмотрела ему в глаза. – Не так жарко, как вчера. И даже облачно. – Амита сделала паузу и, переменив тон с нежного на серьёзный, продолжила: – Но я тебя пригласила не для того, чтобы обсуждать погоду.

Якоб понимающе кивнул.

Амита сделала паузу и, переменив тон с нежного, на серьёзный, продолжила:

– Помнишь, я говорила, что хотела бы двигаться дальше? Не сидеть и писать заметки про спорт, а действовать. Раскрыть какой-нибудь заговор или… даже преступление. И вот мне представился такой шанс. И я прошу, нет, даже умоляю помочь. Без твоей твёрдой руки я и в самом деле не справлюсь.

Она взяла своими нежными тонкими ручонками его крепкую ладонь. Они были такие крошечные в сравнении с его, Якоб не мог ими не восхищаться, любил каждую клеточку её тала. Он посмотрел Амите в глаза. В них горела страсть, её непомерное для такой хрупкой девушки стремление стать кем-то большим. Вырасти и не слушать указания престарелого редактора. А может, даже самой указывать другим. Но куда ей, отчисленной студентке журфака, которую с трудом взяли на работу?

– А что это за шанс? Ты хочешь взять интервью? Потренироваться со мной? Я готов! Ты же знаешь, – успокоил её Якоб и потянулся было поцеловать, но девушка его остановила.

– Лучше! Настоящее дело. Я слышала от птичек, которые всё щебечут, что кто-то собирается продать реликвию – настоящий музейный экспонат из нашего городского музея – в частные руки, – заговорщически сказала Амита, а потом полушёпотом добавила: – Какие-то мафиози!

Якоб недоверчиво посмотрел на неё, но ничего не ответил.

– Я уверена, это будет сенсация месяца! Какого месяца – года! Ты же поможешь? Поможешь ведь? – не скрывая внутреннего алчного, но такого притягательного демона, спросила Амита.

– Странно, конечно. Но если всё обстоит так… – призадумался Якоб. – Может, мы не только напишем об этом, но и не дадим этому случиться!

– Ну-у, насчёт «не дадим», – с сомнением протянула девушка, – не знаю, но осветить это мы просто обязаны! Ты со мной? – Её жадный взгляд сменился на умилительно просящий.

– Разумеется! Как я тебя одну брошу? Рассказывай.

Приятный бриз сменился лёгким ветерком. Солнышко выглянуло из-за красно-бурых крыш, покрытых профнастилом, и показалось на чистом, безоблачном небе. Амита собралась с мыслями, чтобы ничего не упустить, и с невинным личиком глянула на своего кавалера.

– Кто-то из музея явно нечист на руку. Они тайком продают старые экспонаты, которые всё реже попадают на выставки. Сначала убирают их из постоянной экспозиции, потом выставляют только по случаю крупных выставок. А потом… – Амита выдержала паузу, чтобы парень додумал сам.

– Продают их? – продолжил Якоб.

– В точку. Ну, я так думаю. Я и сама заметила, что некоторые экспонаты уже давно не появлялись на публике. Так, например, бронзовый меч нашего богатыря – Алексея Потарского, а также обломок копья, которым, по легенде, зарубили змея Горыныча.

– Закололи, наверное, – поправил её Якоб.

– Да не суть. И сегодня в полдень в метро состоится обмен. Поэтому я так рано тебя и позвала. Нам нужно подготовиться заранее.

Якоб нахмурился. Времени слишком мало. Он посмотрел на наручные механические часы, которые на день рождения подарила Амита, когда прежние, подаренные ещё прадедом, сломались. Время было девять сорок.

– Тогда стоило сказать мне вчера или ещё раньше.

– Я бы сказала, но я сама узнала только сегодня утром, – расстроенно ответила Амита и опустила голову.

«И что за информаторы у неё такие? Да, настоящий журналист, не то, что я», – подумал Якоб. У него и в мыслях не было как-то иронизировать над Амитой, но всё же такая резкая смена положения дел, да ещё и с таким серьёзным намерением… Трудно было сказать, готов ли сейчас он, но брать слова назад было уже поздно. Если они и ждали той соломинки, за которую можно ухватиться и запустить свою карьеру, то это однозначно она.

– В метро, – с недоверием проговорил он. – А на какой станции?

– Вот прямо рядом с нами. На «Сушенской».

– Обычно там очень людно в полдень. Не самое лучшее место, чтобы проводить обмен, – заметил Якоб.

– В том-то и дело. Людей много. Обменялись сумками – и след простыл. Легко затеряться в толпе. Но мы это снимем! И может, даже, как ты говоришь, помешаем. Ещё и вдвойне прославимся, – радостно отметила девушка.

Навязчивый интерес Амиты к карьерному росту можно было понять. За все восемь месяцев, что они были знакомы, Амита редко делилась подробностями своей прошлой жизни. Но всё же на паре свиданий, когда её бойкий пыл утихал и девушка становилась сговорчивей, она рассказывала о себе.

Детство Амиты Зарядновой (такая фамилия крайне ей подходила) прошло в беспокойнойном Грензинске, в столице некогда могучей Сиккии. Рубеж двадцатого и двадцать первого веков стал для Сиккии – тяжёлым временем, когда междоусобица переросла в открытый конфликт. Поддерживаемая федеративным Западом, северная часть Сиккии стремилась к обогащению, продавая из страны всё, что не было приколочено к земле, и под землёй, особенно ценнейшие природные ресурсы, включая даже людей. Развращённые богатством политики желали всё большего, не думая о последствиях и утрате культуры. Юг же, напротив, поддерживаемый (пусть и неофициально) имперской Бермутией и, что самое главное, соседней националистически настроенной бывшей Айронземлянией, сопротивлялся: снимал с постов прозападных чиновников, прилюдно карал сеятелей вражды с восточными соседями и всячески старался не поддаваться чужому влиянию. Но силы росли, и конфликт интересов перерос в конфликт крови. Началась настоящая гражданская война – такая же, как сейчас бушует и в самой Бермутии.

Тогда семилетняя Амита потеряла обоих родителей. Отец ушёл добровольцем защищать южную, Свободную Сиккию, а мать погибла от осколков снаряда, когда возвращалась с работы. Северяне нещадно закидывали бомбами областной центр Грензинск, постепенно превращая его в руины. Оставшись одна, девочке пришлось совсем нелегко. Прячась от обстрелов в подвалах, питаясь тем, что осталось нетронутым в магазинах, она смогла пережить три долгих недели непрерывных бомбардировок. Когда всё закончилась всех выживших стали эвакуировать, и девочка добралась до родственников в Новорязаньске, что был далеко от войны, где и остановилась.

В войне девушка закалилась, даже жизнь с нелюбимыми тётей и дядей и отчисление из вуза не сломили её. Амита всё так же цвела, будто ничего и не было.

II

Вскоре в разговоре Амиты и Якоба было принято чёткое решение осветить продажу музейного экспоната. Времени оставалось мало, а нужно было уже действовать. Ещё раз обнявшись, пара зашла в подъезд бабушки Якоба, жившей неподалёку. Агафья, как и положено всем бабушкам, часто пекла внуку пирожки. Она знала, что парень теперь не один. Впрочем, из всей семьи только она и знала о тайной любви Якоба и Амиты. Сам парень боялся рассказать, что у него появилась девушка, но почти все и так догадывались, что юноша уже не одинок.

Парочка поднялась к ней на третий этаж, чтобы подготовиться к тайной операции. Агафья уже ждала их и встретила с улыбкой на лице. Тут же подбежал и рыжей пухлый кот Васька, который любил Амиту не меньше Якоба и почти сразу начал тереться о её ногу.

Трудно было сказать, кто был больше рад встрече – бабушка или Амита. Они так крепко обняли друг друга, что сил Агафьи уже почти не осталось. Так уж вышло, что Амита и бабушка Якоба очень хорошо ладили, чему сам Якоб даже завидовал. Иногда они запирались на кухне и беседовали о чём-то, Амита делилась своими переживаниями, словно с мамой. Может быть, Агафья и в самом деле заменила ей мать. Нередко после работы девушка сама заходила к бабушке Якоба посидеть и выпить чаю, посмотреть телевизор и отвлечься от суеты.

Хотя, по правде сказать, конечно же, любви у Агафьи хватило на всех. Она расцеловала их обоих, да так, что они покраснели как раки. Почти так же, как когда они сами впервые соприкоснулись губами в кафе, где Амита часто перекусывала во время обеда, и где её уже давно все знали. С какими улыбками все тогда на них смотрели, ведь белый лебедь наконец обрёл себе прекрасную пару!

Якоб сел за стол, так как уже давно хотел есть, а Амита расположилась в гостиной и достала из сумочки записную книжку, небольшой плёночный фотоаппарат и несколько карандашей. Она стала набрасывать план, пока Якоб отвлекал внимание бабушки. Однако та не могла не заметить отсутствие Амиты на кухне и её лёгкое, скрытое за маской застенчивости напряжение.

Агафья вышла в гостиную и села в кресло напротив Амиты, взгляд её был наполнен сопереживанием и толикой беспокойства. Бабушка Якоба редко сама начинала разговор с девушкой, потому что боялась затронуть её чувства, но в этот раз она очень переживала за Амиту – как за собственную внучку.

– Дорогая моя Амита, что приключилось? Ты собралась сделать что-то опасное? – Агафья посмотрела на неё своими добрыми и понимающими глазами, свойственными многим бабушкам.

– Я, наконец, нашла настоящий материал, который запустит… мою карьеру! – прерывисто, словно ветер в грозу, ответила девушка.

– Что-то на сердце моём неспокойно, Амитушка. Ой, что задумала… Чую что-то недоброе.

– Да нет же! Как раз доброе. Я накрою целую махинацию с незаконной продажей ценностей из музея. Это будет сенсация! – воодушевлённо парировала Амита.

Якоб, сидя на кухне, прислушался, доел свой пирожок с фаршем и стал следить за ходом их диалога.

– Я понимаю, ты хочешь стать независимой от своих дяди и тёти, но это не повод лезть на амбразуру. Я знаю их – не лучшие опекуны, да и как люди тоже.

– Мы уже говорили об этом! А в колледж я не вернусь после всего этого позора, – повысила тон девушка, но потом, осознав, что Агафья тут ни при чём, приутихла. – Мне страшно там учиться, поэтому я хочу уехать. Но для этого нужны деньги. А откуда их взять, если ты ничего из себя не представляешь?

Парень был наслышан об этой истории с колледжем: как Амиту подставили, обвинив в попытке дать взятку, и с позором выдворили, хотя она была совершенно не виновата. Просто в неудачное время решила пересдать экзамен на более высокий балл. Озабоченный преподаватель захотел принудить девушку к иным формам сдачи экзамена, а получив отказ, придумал вместе со своими коллегами обличающую историю. Якоб сам до сих пор не верил, что люди и в самом деле способны на такое. Но каждый раз, когда разговор доходил до истории с колледжем, Амита становилась нервной. Спрашивать у неё какие-либо подробности было подобно игре с электричеством – можно, но только один раз.

– Да! Мы же не каждый день на такое собираемся. Всё, бабушка, мы с Яшей всё уже решили.

«С Яшей…» – порадовался про себя парень.

Через секунду Амита вошла на кухню не в лучшем расположении духа. Она будто запыхалась, но от неё во все стороны сочилась какая-то первобытная неукротимая энергия. Заряжаясь этой энергией, Якоб будто сам теперь излучал её. Вот он уже встал со стула и направился к своей девушке, чмокнул её в лоб, и вместе они вышли в гостиную.

На столе лежала лист газеты “Крестьянского вестника”, на котором Амита набросала карту метро и план их действий. Как Якоб знал, газетёнка – насквозь пропитанна правительственной пропагандой и агитационными новостями. К примеру, на фоне фойе метро был заголовок: «В этом году был выпущен наш сотый полностью отечественный истребитель». Казалось бы, причём тут крестьянские вести? Хорошо, что молодые люди уже не читают газеты.

– Если кратко, то, я думаю, план таков. Ближе к полудню мы заходим в метро. Эдак часов в одиннадцать. У меня на шее будет фотоаппарат. Клац, – Амита нажала на большую кнопку сверху. Внутри аппарата что-то щёлкнуло. – Фото сделано! И вспышки нет, и не заметит никто. Мы не спеша прогуливаемся. Сначала до перрона, потом обратно к турникетам. И так пока их не встретим, – подытожила Амита.

– Так вы их и не встретите, – отметила пожилая женщина.

– Что поделать? Мы не знаем, кто они и как выглядят, – ответила девушка.

– А что хоть у них с собой будет-то, знаете? – непонимающим и вместе с тем упрекающим тоном спросила Агафья.

– Да. Серебряный медальон, с ладонь, только без петельки. С гранённым стёклышком. Что-то вроде карманных часов, только больших.

– Откуда такие подробности? – Якобу стало интересно. Амите пора бы рассказать всё поподробнее.

– Его давно не видели. Ходят слухи. Слухи, – повторила девушка, – что его собрался выкупить кто-то из богачей, так как вещица представляет очень большой интерес и ценность. Не знаю, с какой целью его выкупят, но покупатели явно не с благими намерениями.

– И тем важнее, что мы всем расскажем об этом деле, – добавил Якоб.

– Стоит тогда в милицию позвонить, раз дело шибко важное. Они-то уж знают, как всё сделать, – присоединилась к их разговору бабушка Якоба.

– Агась, если сами за всем не стоят! – отрезала Амита. – В таком деле никому доверия нет, особенно властям.

Амита редко когда спорила с кем-то, но, если выдавался повод, она не спешила сдаваться. Якобу её аргумент показался убедительным, поэтому в их споре, несмотря на опыт бабушки, он посчитал подругу победительницей.

III

Ровно в одиннадцать часов Амита и Якоб были у станции метро «Сушенская». Бабушка Агафья хотела пойти с ними, но радикулит дал о себе знать. Ещё вчера Амита видела по телевизору, что сегодня ожидаются сильные магнитные бури. Не мудрено, что боли усилились. Даже у самой Амиты старая колотая рана, которую она получила от осколков стекла, стала ныть. Периодически девушка трогала её, да так, что натёрла шею, и та покраснела. Якоб, видя это, даже хотел спросить у неё про покраснение, но было уже поздно: они зашли в подземный переход, который вёл в метро и пора было заняться делом.

– Смотри в оба. Сканируй, – как заговор произнесла Амита последнее слово.

– Только понять бы, как их распознать. Они могут выдать себя или, наоборот, будут вести себя естественно? – сам себя спросил Якоб.

– За всё время, что я работала в газете, я многое узнала. Скорее всего, всё будет так…

Амита закрыла глаза и мысленно представила себя в метро, но только в момент, когда похитители будут совершать обмен.

– Один будет в пальто – неизменно жёлто-бежевом, в вельветовых коричневых штанах и шапке. Это работник музея.

Девушка вытянулась, будто хотела выглядеть под стать росту этого незримого злодея.

– Вот идёт богач. Только это не он сам, а его посыльный – козломорда Борис. С виду не отличишь от порося Широкий, круглый нос картошкой. А ещё большущие сапоги. Даже больше его размера. Он специально носит их. С толстыми носками, чтобы казаться ещё больше. Ещё и две кожаных куртки надел.

Она вдохнула побольше воздуха и продолжила:

– Вот мужик в пальто идёт к перрону, спускается по эскалатору. В его руках хлопчатая сумка, внутри свёрток из старой газеты. Хотя постой, через металлоискатель такую штуку не пронести. Значит, они обменяются до него. Заново! Вот мужик в пальто идёт к металлодетектору. В его руках сумка с медальоном. Прямо в его сторону идёт Свиноморда. Будто случайно толкает его плечом. В этот момент они и обмениваются сумками. Одному достаётся реликвия, другому деньги.

– А как мужик узнает, что денег положили достаточно? Так его легко можно обмануть, – подметил Якоб.

– Доверие. Схема у них работает не первый год. Всегда кладут столько, сколько нужно. Ни больше, ни меньше, – не открывая глаз, улыбнулась Амита.

Прозвучало логично. Вот только теперь у них было ещё меньше времени: часы показывали одиннадцать минут двенадцатого. Нужно было срочно дойти до эскалаторов.

Пара спустилась по лестнице и завернула за угол. Перед ними предстал классический подземный переход. Несколько попрошаек сидели на ковриках и просили милостыню, уверяя, что они калеки войны и никто о них не заботится. Обычно Амита очень остро реагировала на это и нередко бранилась, так как сама являлась её жертвой: при взрыве бомбы рядом с её домом осколками стекла ей рассекло не только шею, но и часть фаланги безымянного пальца на правой руке – как раз того, на который Якобу было должно надеть обручальное кольцо. Но на это Амита обычно отшучивалась: «До этого ещё далеко, успеет отрасти».

Попрошайкам-мошенникам сегодня повезло: у Амиты были большие дела, и ей было не до оборванцев. Вместо этого девушка лишь косо посмотрела на одного из них. Якоб видел этого мужчину в рваных штанах уже не первый раз, причём в прошлый раз на другом конце города.

«Даже одёжку не удосужился поменять. Все ведь они ходят, калеки», – сказал про себя Якоб.

– А ты знаешь, Яш… Они ведь под колпаком все, – внезапно с нотками сочувствия сказала Амита. – Под контролем милиции, которая их не выгоняет, а с этого ещё и процент имеет. Такая вот штука – бизнес.

– «Бизнес». Вот ещё слово. Надувательство сплошное, – согласился Якоб. – Почему бы не написать про это? А?

– Зачем писать про то, что все и так знают? – спросила в ответ девушка.

Якобу на это нечего было ответить.

– Вот, и я так думаю. Смысла нет. – Амита тяжело вздохнула.

Было видно, что она сильно нервничает, но всеми силами старается этого не показывать.

По обеим сторонам подземного перехода располагались магазинчики – большие и совсем крошечные. Извечная постоянная – шаурмечная. Про одну из них Амита уже писала. Там среди классических ингредиентов она нашла тухлое куриное мясо из «Шестёрочки», картофель с фитофторой от крупного поставщика «Белосиккийский сад» и даже просроченную на два года лицензию – не в шаурме, конечно. Ту точку, так же как и ещё три других, закрыли. Стоит ли говорить, что после этого девушку перестали пускать в подобные заведения. Впрочем, она и сама после этого в них бы никогда не пошла.

Чуть поодаль располагался парикмахерский салон. В целом ничего криминального, если не учитывать, что налогов они никаких не платят.

Ещё дальше – магазин пиратских фильмов, компьютерных игр и даже эротики. Что греха таить, Якоб с Амитой иногда покупали там фильмы на выходные, чтобы видеоплеер не простаивал.

Немногим позже им смотреть на одни и те же киоски стало скучно. Из приятного: Амита погладила беременную или просто очень толстую кошку. Та приветливо замурлыкала и даже недолго следовала за парочкой, но потом всё же вернулась к продуктовой лавке, где дети так заботливо побросали на пол колбасы.

Примерно в середине подземного перехода направо уходил глубокий тоннель в метро. Вдалеке даже виднелся небольшой пост досмотра вещей и несколько металлических рамок для проверки.

Спутники в две пары глаз следили за всеми, при этом стараясь не привлекать лишнего внимания. Так они сделали первый круг. Дошли до металлоискателей, постояли и развернулись обратно. Затем разделились и пошли в разные стороны: Амита – налево, в сторону того выхода, через который они зашли, Якоб – направо, в сторону выхода к парку.

Ничего подозрительного Якоб не заметил. Обычные прохожие. Несколько стариков и старушек продавали постельное бельё на импровизированных прилавках из деревянных палет. Снова вездесущие попрошайки. Какой-то пьянчуга развалился на полу в неестественной позе. Дойдя до конца подземного перехода, Якоб развернулся и направился обратно к метро.

У турникетов он встретился с Амитой.

– Что у тебя, Яш? Ничего?

– Да, у тебя тоже? Может, пойдём домой? Кому, и в самом деле, взбредёт в голову тут что-то обменивать? Бред же!

Якобу эта затея уже перестала нравиться. Он посмотрел на Амиту. Взгляд её был направлен не на него, а куда-то в сторону выхода из метро.

– Что ты там увидела? – спросил Якоб и развернулся, чтобы посмотреть.

Девушка приобняла его и, обхватив шею руками, направила взгляд парня в нужную сторону.

– Смотри. Один какой-то тип зашёл в комнату милиции, и ещё один трётся рядом. Тут явно что-то нечисто. Я думаю, это они.

Амита хотела сказать что-то ещё, но слева от них раздался громкий и довольно глубокий бас:

– Ищете кого-то?

Пара повернулась в сторону голоса. Рядом с ними стоял высокий милиционер – вылитый дядя Стёпа – и вопросительно смотрел на них. В кобуре милиционера лежал пистолет (Макаренко или Дягерева, Якоб не понял). Нужно было как-то выкручиваться, благо вёрткий язык Ами пришёл им на выручку.

– Да, ждали знакомого, чтобы прогуляться в парке, но, видимо, он не придёт. Пойдём мы. Да, Паш?

Якоб сначала не понял, с чего вдруг он стал Павлом.

– А… Да, Маш! Пойдём!

Юные конспираторы засеменили подальше от «Степана», чтобы лишний раз не впутываться в неприятности. Как-никак дело начало попахивать жареным, особенно если этот «дядя» заодно с похитителями. Сердце у Якоба стучало, как у кролика, но он, как и Ами, старался держаться.

– Фу-х. Отделались, – вздохнула Амита и поцеловала его в щёку. – Теперь снова в милицию. Только уже в их логово!

Девушка поспешила к двери, куда недавно зашли те двое потенциальных бандитов, и, как лиса, юркнула в их нору. Якоб последовал за ней, чтобы ничего не пропустить. Настало время для настоящего дела.

IV

Внутри было темно, даже слишком – особенно для места, где служители правопорядка отдыхают и куда отводят людей для досмотра. Якоб уже раз бывал в подобном месте, будучи понятым. Какого-то воришку поймали на краже сумки, а парень – как не вовремя – чуть ли не единственный выходил из метро к своей бабушке. И, как это было принято в Свободной Сиккии, в добровольно-принудительном порядке помог следствию.

Якоб и Амита шли вглубь. Слышались какие-то разговоры. Несколько людей общались между собой. Амита приготовила фотоаппарат, а Якоб поглядывал по сторонам, чтобы из-за поворота кто-нибудь на них не выскочил.

В конце коридора была приоткрыта дверь. Из щели дверного проёма поступал свет. В таком тёмном месте он казался очень ярким, даже слишком.

Амита подошла поближе, чтобы всё увидеть. Якоб встал за ней и тоже вгляделся в просвет.

Сзади парочки никого не было. Было тихо, будто все, кто обычно тут отдыхали, как мотыльки, слетелись к этому свету и попали в комнату за дверью.

– Это будто серебро, что очень хорошо, – сказал кто-то из присутствующих за проёмом. – Подороже можно продать.

– Ну, раз подороже, то и дайте побольше, – торговался кто-то другой.

– Да, и на лапу тоже, – сказал оборотень в погонах, стоявший к Амите и Якобу спиной.

Девушка щёлкнула объективом. Звук был тихий, и никто вроде бы ничего не услышал. На всякий случай Амита включила диктофон.

– Может, и можно. Но мой хозяин тоже не бесконечно щедрый. Давайте так, – первый из говоривших призадумался. – Тридцать тебе, пять тебе. По рукам?

– Маловато, – сказал второй.

– Что мы, на торгах, что ли? – снова раздался какой-то неприятный голос первого. Он был похож на Весельчака Ы из известной детской фантастики. – Ладно… Сорок и десять! Последняя цена!

– Согласен, – отозвался второй. Видимо, этого было более чем достаточно.

Милиционер кивнул и отошёл в сторонку – юным журналистам открылась вся картина. В комнате стоял пожилой мужчина в дождевике. Он держал в руках открытый чемодан, внутри которого на бархатной ткани лежало что-то круглое, серебристого отлива, будто из белого золота. Напротив мужчины в дождевике был пузатый крепыш в серой кофте, которого журналисты видели у двери в отделение милиции. Ему и принадлежал первый голос, который они услышали. А второй, видимо, был продавцом.

Девушка сделала ещё фото. Вроде бы бандиты снова ничего не заметили. Прохиндеи всё продолжали свою беседу.

– Должен сказать, что мой хозяин щедрый, но денег на ветер не бросает. Так… Сорок и десять. Итого пятьдесят, – повторил цену крепкий мужик с пивным животом.

Все в комнате закивали.

– Ну и договорились, – снова раздался неприятный голос толстяка покупателя.

Мужик с пузом стал отсчитывать деньги.

У Якоба что-то вдруг кольнуло в виске. Потом опять. Он поморщился. Амита заметила это и вопросительно подняла брови. В ответ Якоб покачал головой.

Девушка сделала ещё один снимок. В этот раз все участники торгов молчали, и вдруг мужик резко перестал шелестеть деньгами.

Боль в голове у Якоба не унималась. На секунду он будто увидел этот серебристый кругляш у себя в руках. Но наваждение тут же прошло.

Амита попятилась назад и упёрлась в грудь Якоба. Девушка развернулась и помотала головой, указав в сторону выхода.

Парень, терзаемый приступом головной боли, выбравшим не очень удачное время, не сразу понял, в какой опасной ситуации они оказались. Молодой человек тоже было развернулся, но его остановил внезапно вспыхнувший в коридоре свет и громкий окрик милиционера:

– Ну-ка стоять, крысята!

Судя по звукам, милиционер схватил за шиворот Амиту, и та жалобно заёрзала и застонала.

– Пусти, пусти! А ну, супостат.

Якоб тут же принялся помогать своей подруге. Человек в форме поднял девушку над полом, оторвав её ноги от земли, и ухмыльнулся.

– А ну-ка отстал от неё, оборотень в погонах! – Якоб принялся бороться с мерзавцем, но получил под дых и упал на пол.

Негодяй секундой погодя отпустил девушку, и она тоже на секунду отправилась в свободное падение. Встав, та тут же подползла к любимому, начала гладить ушибленное место, причитая и спрашивая, не сильно ли болит. А потом Амита яростно посмотрела на троицу мерзавцев – да так, что даже Якобу стало страшно.

В ответ на это злодеи лишь рассмеялись. Оборотень в погонах с силой сорвал с шеи Амиты фотоаппарат, чтобы достать оттуда плёнку.

Пытаясь разобраться с аппаратом, человек в форме наклонился к ним:

– Что ж вам тут надо было, детишки? Что, по домам не сидится?

Настала тишина. Милиционер так и не смог что-либо сделать с этим хитрым девайсом и достал из кобуры пистолет.

– Не надо, пожалуйста! – выдавила из себя Амита.

Якоб закрыл собой девушку, встав между ней и дулом пистолета.

– Зря ты, парень: пуля вас обоих. Бац! И всё! – сказал толстый мужик в кофте.

Человек в форме протянул Якобу фотоаппарат: мол, открывай. Якоб взял устройство и посмотрел на подругу. Та согласно кивнула, дрожа от страха. Парень лёгким движением открыл отсек с плёнкой и выкинул её подальше.

– Вот и хорошо. Будьте лапочками и держите рот на замке, – буркнул оборотень в погонах.

– И всё? Так их и отпустим? – недовольно вопросил крепкий толстый мужик. Он сделал шаг вперёд, и его стало видно в дверном проёме.

– Мы ничего не знаем. Да, Маш? Отпустите нас! – сам от себя не ожидая, простонал Якоб.

Горло его сжалась так, что голос стал тоненьким, как у пятилетнего мальчишки. Всё перед ним закружилось, будто его чем-то сильно ударили по голове, то ли от страха, то ли от падения на твёрдый бетонный пол. Но он чётко помнил о той реликвии, что на пару секунд оказалась перед его взором.

Амита поднялась с пола и, держась ладонями за стены, пошла к выходу из коридора. Кивком она поманила парня за собой.

– Да кому они скажут? А если и скажут, то кто им поверит? – ответил наконец человек в форме. – Так испугались, что глаза сейчас из орбит вылезут.

– А ту девку я где-то видел… Точно! Она ж репортёр в местной газете, – вдруг, как назло, вспомнил продавец в дождевике.

Настала гробовая тишина. Якоб с Амитой переглянулись, осознав своё бедственное положение. Девушка хотела было рвануть к выходу, но посмотрела на своего парня и не стала, хотя ей бы это всё равно не удалось: её схватил полицейский, а Якоба – пузатый здоровяк, который с силой сжал его руку и поволок в комнату. Бедных журналистов бросили в центр помещения и тщательно заперли дверь на шпингалет.

Тут Якоб заметил, что чемодан больше не в руках продавца. Он лежал на столе, а сам мужчина-продавец в хорошем освещении теперь смутно напоминал охранника из музея.

– Покупка, я так понимаю, переносится? – дрожащим голосом спросил продавец.

– Молчи ты, полудурок, – резко прервал его мужчина в форме и отвесил удар по темени. – С вами-то что делать?

Он потянулся к пистолету. Продавец в дождевике посмотрел на пару с понурым видом, как бы говоря: «Ну всё! Допрыгались!». Казалось, он даже сопереживал Амите и Якобу. Единственный, кто держал себя в руках, был толстяк-посыльный. Его ни капли не смутило, что их тайную продажу раскрыли, да и ещё два репортёра, которых явно будут искать.

– Ну, с девкой-то понятно. Красивая, – ужасно ехидным тоном сказал Весельчак Ы, намекая, что делать с Амитой.

Девушка взглядом молила Якоба о помощи: она поняла, к чему всё идёт. Это были уже давно не люди, а звери. Парень тоже это понял. Преступники их вырубят, Амиту изнасилуют и убьют или продадут в рабство, а Якоба просто заживо закопают в лесу. Нужно было срочно действовать. Но как?

Во всей комнате Якобу, кроме медальона, в глаза ничего не бросалось. Артефакт всё так же лежал в полуоткрытом чемодане на столе. Парню вдруг снова почудилось, будто серебряная драгоценность теперь у него в руках. Показалось, что в ней заключается их спасение.

Пока все смотрели на Амиту как хищники, а торгаш музейными ценностями витал в облаках, парень схватил медальон. Якоб явно желал обладать им. Даже почувствовал, будто какая-то непреодолимая сила заставила его сжать медальон в кулаке, чтобы никому не отдавать.

Толстяк, стоявший между девушкой и парнем, резко перевёл взгляд, заметив пропажу. В комнате моргнул свет, и все огляделись.

– Ты что, гад, ещё и вор? – закричал толстяк и указал на Якоба.

Милиционер резко развернулся и направил на Якоба ствол пистолета. Он грозно взглянул и протянул ладонь, а потом махнул пистолетом, указав парню на неё.

– Живо отдавай, иначе пожалеешь.

Тут свет моргнул снова – уже не на мгновение, как в первый раз, а на несколько секунд. Амита, не мешкая, рванула в сторону двери и резким движением открыла шпингалет. Якоб тоже хотел побежать за ней, но вдруг произошёл какой-то толчок. Потом ещё один, да такой сильный, что все, кто был в комнате, повалились с ног. Это был шанс на спасение.

V

Якоб спешно поднялся с пола. Лампа в комнате теперь светила очень тускло, но ещё можно было различить людей, лежащих на полу, опрокинутый стол и чемодан. В руках у парня был медальон, и он не собирался его отпускать.

Открылась дверь – это была Амита, она протягивала ему руку. Якоб ухватился за неё, и вместе они побежали по коридору. Однако тут девушка внезапно остановилась и пошла назад.

– Ты чего? Убьют же! – крикнул ей Якоб.

Амита, несмотря на предупреждение, дошла до плёнки на полу и аккуратно подняла её. Свою находку она быстро положила в карман и стала догонять Якоба.

Раздался выстрел. Потом ещё один, и такой оглушительный, что звон на мгновение занял всё место в разуме. Это выстрелил милиционер. Якоб не видел и не чувствовал, куда тот попал, да и Амита бежала, не сбавляя темп. Но потом парень увидел, что на её боку появилось кроваво-красное пятно. Почти дойдя до выхода, Амита замедлила шаг.

Ещё один толчок. Было похоже, что начинается землетрясение, которое и не думало ослабевать, а только наращивало свою силу, да так, что по стенам метро пошли трещины.

Милиционер хотел выстрелить ещё раз, но от подземных толчков он потерял равновесие и упал. Якоб и Амита же, держась за стены и друг за друга, устояли на ногах. Они вместе открыли дверь в подземный переход. Снаружи послышались крики и топот людей, которые бежали из метро на поверхность, к спасению.

Белоснежное платье Амиты всё больше пропитывалось кровью, и девушка начала корчиться от боли. Якоб не знал, что и думать. Вокруг царила паника, крики. У девушки прострелен бок, и она теряет силы Если они не поспешат, это место для них могилой.

Якоб разжал руку и положил медальон себе в карман. Артефакт неожиданно нагрелся. Тут парень заметил, что идти подруге стало совсем тяжело. Она начала хромать, и он посмотрел на её ноги: левая лодыжку задело пулей, и позади девушка оставляла следы из крови.

Люди нескончаемым потоком бежали по подземному переходу к выходу на улицу. Никто даже не замечал кровь на полу. Все понимали, что скоро переход обрушится и их завалит, поэтому не отвлекались ни на что иное. Якобу и Амите тоже нужно было бежать как можно скорее. Парень перекинул руку Амиты через шею и, крепко схватив за талию, стал вести вперёд. Часть веса с простреленной левой ноги он перенёс на себя, и они пошли быстрее.

О тех негодяях думать было уже некогда. По крайней мере, за юными репортёрами никто не гнался и не стрелял. Спутники уже приближались к развилке. Стены перехода стали покрываться широкими трещинами, которые расползались с устрашающей скоростью. Стёкла магазинов лопались, осыпая многолюдную толпу, создавая новые острые препятствия.

Амита всё сильнее сжимала левый кулак, со всей силой давя на рану. Кровь окрасила уже весь подол и потекла по правой ноге. Якоб с отчаянием посмотрел на девушку, но она только через силу улыбнулась, не проронив ни слова.

– Потерпи… Вот выход, мы уже близко, – пытался успокоить её парень.

Снова толчки. С потолка стали падать куски бетона вместе со штукатуркой. Один из них рухнул прямо перед Якобом и Амитой. Пара шла слишком медленно. Амита старалась идти так быстро, как могла, но начала терять сознание. Якоб не сразу заметил это, однако почувствовал, как похолодела её рука.

– Ами, с тобой всё нормально? – спросил он и посмотрел ей в лицо.

Глаза Амиты были закрыты, она вся побледнела. Якоб собрался взять её на руки как невесту, но тут в его глазах появились искры, и наступила кромешная темнота.

Темнота, и снова темнота, будто он перестал видеть. Единственное, что Якоб ощущал, – это ребристый край медальона. Он был всё ещё слегка тёплым, и продолжал лежал у него в кармане.

Якоб пощупал свой лоб. Казалось, что там ожог. Дотронулся до больного места, и стало резко больно. Камнем ему рассекло кожу. В глазах всё двоилось, но теперь Якоб хотя бы мог видеть.

Перед его глазами стала появляться размытая картина. Проход обвалился. Было видно арматуру, большие куски бетона, с другой стороны – лестницу, до которой они не дошли, и Амиту.

Она лежала на спине, а ниже пояса её придавило огромной бетонной плитой.

Якоб тут же склонился над любимой. Взял её холодную руку и оторопел. Ему стало страшно. Какое-то неестественное животное чувство расползлось по всему тело и затуманило разум. Жуткий страх окутал парня. Он пощупал пульс: Амита была ещё жива. Якоб слегка улыбнулся, но тут же по его лицу побежали слёзы: он не знал, что делать.

Амита была неподвижна. Её пульс всё больше замедлялся. С ужасом Якоб осознавал, что прямо сейчас на его глазах она увядает. Его охватила такая злоба и гнев, что он с силой попытался вытащить девушку из-под завалов, но оказалось, что бетонной плитой её просто перерубило пополам.

Якобу стало тошно и неприятно. Он ещё раз проверил пульс. Надавил на шею Амиты сильнее – ничего. Ещё раз. Пульса не было. Сердце остановилось. А на лице застыла лёгкая улыбка, которой она на прощание одарила возлюбленного

Не понимая, что можно сделать, Якоб склонился над ней и в последний раз поцеловал свою любовь. Заплакал и лёг рядом с ней, ожидая, что вот-вот его также придавит и они вновь окажутся вместе.