Между нами рабица

Глава 1. С добрым утром! Мила

Кукареку!

Я резко проснулась от крика петуха во дворе и взгляд сразу устремился к незашторенному окну. Ветки старой высокой абрикосы во дворе закрывали весь небосвод, отбрасывая большую тень на дом и задний двор. Но даже в сумеречном свете было хорошо видно: светало.

“Отвыкла” – было моей первой мыслью, когда я завороженно, разглядывала постепенно светлеющее небо.

“Кукареку!” – снова прокричал пернатый будильник во дворе и моё сознание окончательно пробудилось.

Я потянулась рукой к прикроватной тумбочке, на ощупь нашла телефон и, щурясь, посмотрела на яркий экран: воскресенье 8 июня 4:30 утра.

– Доброе утро, – не без сарказма заметила я и экран телефона обиженно потух. Захотелось обвинить петуха, либо старые пластиковые окна с изношенными резинками и плохой шумоизоляцией, но чувство, что я дома, вытеснило всё раздражение.

Я снова разблокировала смартфон, подключилась к интернету и вовремя успела включить беззвучный режим. Сразу посыпались уведомления, которые собрались за ночь. Я пролистала все и не увидела ни одного сообщения из мессенджера.

“Может снова уведомления не показывает?” – подумала я и открыла мессенджер, чтобы проверить наличие новых сообщений, но строка уведомлений не соврала, сообщений, действительно не было.

Я по привычке покрутила обручальное кольцо на пальце, первый признак тревоги, и открыла переписку с мужем.

“Был в сети в 2:03”

– И не ответил, – прошептала я глядя на своё одинокое последнее сообщение, которое я отправила мужу ещё вчера вечером по приезду к родителям.

Я расстроенно вздохнула и убрала телефон на столик.

В сумеречном свете я стала разглядывать свою комнату, чтобы избавиться от назойливых мыслей. В ней ничего практически не изменилось после моего отъезда пять лет назад: моя кровать также стояла справа от выхода; вещевой шкаф стоял слева от выхода, где мы собрали и поставили его с родителями после ремонта больше десяти лет назад и выглядел всё так же ново; дальше возвышался книжный стеллаж, полки которого были заставлены моими книгами, которые я покупала в юности и в подростковые годы; между книжным стеллажом и окном стоял компьютерный стол, на котором лежал мой ноутбук, планшет, ключи и разные документы, которые я вытащила из рюкзака и сам рюкзак, который висел на спинке стула, а сбоку к столу приткнулся большой чемодан на колёсиках; мои рисунки, портреты и натюрморты, которые я рисовала до замужества висели на стене над столом; окно, выходящее на север во внутренний двор, огород и хозяйственные постройки, где жили домашние птицы, одна из которых пробудила меня этим ранним утром; и напротив моей кровати в кресле-кровати тихонько сопела, раскрывшись, моя дочь.

Я приподнялась с кровати, чтобы убедиться в крепости её сна, осторожно, откинув одеяло, тихо встала и подошла к ней, чтобы укрыть раскрытые ножки одеялком. Соня, почувствовав моё вмешательство в её блаженный сон перевернулась на бочок и продолжила спать.

До этого момента я и не осознавала, что задержала дыхание, пока не выдохнула от облегчения, что её сон был этим утром крепче моего.

Я потянула блэкаут штору и зашторила окно, чтобы яркое солнце сквозь ветви абрикосы не разбудило Соню и комната погрузилась в уютную темноту.

В такой атмосфере можно было продолжить спать, но мне захотелось, как в детстве, встретить рассвет.

Я скинула ночную шёлковую сорочку и наскоро оделась в домашний спортивный костюм серого цвета: белый спортивный топ, штаны с резиками на щиколотках и сверху кофта на молнии. Длинные тёмно-русые волосы я решила не собирать и чуть не забыла про носки. Раннее летнее утро всегда было прохладным в наших краях, а простыть в начале лета не хотелось.

Я ещё раз посмотрела на Сонечку, убедилась, что она спит и осторожно вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. Моя комната, как и комната родителей была изолирована и выходила в общую большую гостиную, которая негласно называлась в семье залом. В ней находился телевизор, шифоньер, посудный шкаф, компьютерный стол с родительским компьютером и большой диван. Просто и по-домашнему.

Я осмотрелась вокруг, вдохнула полной грудью родной запах дома и маминых саше с бергамотом.

“Мррряу!” – Маруська выскочила из родительской спальни и начала тереться о мои ноги своей белой шёрсткой, упрашивая выпустить погулять.

– Пойдём, – позвала я кошку за собой, по пути заглянула к родителям, которые ещё спали, и вышла на кухню, где тихо работал холодильник.

Свежий корм, который я насыпала в миску, Маруська есть не захотела и села у входной двери, ожидая, пока я обуюсь и выйду на улицу.

– Ну, пойдём со мной, рассвет не ждёт. – сказала я ей обула домашние уличные шлёпанцы.

Дверь открылась бесшумно и свежесть раннего утра пробрала лёгким дуновением воздуха. Мурашки побежали по коже и я поспешила выйти и закрыть за собой дверь.

– Ух, – удивилась я прохладе и потёрла плечи, согреваясь.

Маруська же потянулась и поспешила убежать в огород. Если бы не белая шерсть, то я бы её уже потеряла из виду. Маруся убежала по тропе в конец огорода и села на открытом участке. Она смотрела на небо и довольно щурилась, ожидая, когда солнце выглянет и согреет её.

На улице начинали петь птицы и небо уже посветлело, солнце должно было скоро подняться над горизонтом.

Я осмотрелась и сначала решила пойти за Маруськой, но вспомнила про чердак и балкончик у его входа. Если и встречать рассвет, то, как в детстве, забравшись повыше.

Я улыбнулась своим воспоминаниям, обошла дом и стала подниматься по деревянным ступеням, держась за перила. Папа уже много раз чинил эту лестницу и даже переделывал один раз полностью, но она оставалась для меня всё тем же местом, где я чувствовала себя, как Симба – выше всех, освещённая лучами солнца. И пусть мне снизу не поклонялись африканские животные, но это не мешало мне считать, что картошка, помидоры, огурцы и прочие овощи на грядках мои подданные.

Я усмехнулась своим детским мыслям. Мне двадцать восемь лет, а я всё ещё воображаю себя королевой всего огорода, как бы нелепо и глупо это ни звучало. Видимо, мы и правда, остаёмся детьми, когда приезжаем в родительский дом, в котором выросли.

Я поднялась на балкончик перед входом на чердак и предо мной открылся вид на весь наш огород, а заодно и на соседские просторы.

Я подняла руки навстречу утру и с удовольствием потянулась навстречу светло-голубому небу.

– Как же хорошо, – выдохнула я и огляделась вокруг.

Край горизонта уже окрасился в красный, значит солнце вот-вот появится. Я нашла глазами Маруську, которая также сидела на месте и смотрела в небо, только её уши и хвост нервно подёргивались. Я посмотрела дальше и увидела через забор в соседском огороде в одних спортивных штанах с оголённым торсом стоял, разминая руки, стоял темноволосый молодой человек с растрёпанными после сна волосами и смотрел точно так же в сторону востока и щурился.

Мне это показалось забавным и я улыбнулась этой картине: с одной стороны забора сидит белая кошка и щурится в ожидании восхода солнца, а по другую сторону стоит парень в таком же ожидании и с таким же прищуром.

“Интересно, кто это?” – задалась я вопросом и задумалась. Раньше я его не видела, ведь точно помнила, что соседями по огороду всегда была пожилая пара дядя Слава и тётя Люба. К ним раньше часто приезжала в гости их дочь, но парней там не водилось, вроде. Хотя, если только это её сын… Марк? Да ладно? Уже такой взрослый? Я не видела его со времён подросткового возраста, когда мы здоровались через забор, неужели и правда он?

Пока я всматривалась в профиль предположительного Марка, моего лица коснулись первые лучи красного солнечного диска.

Я рефлекторно вскинула ладонь, чтобы закрыть глаза от яркого света и посмотрела в сторону горизонта.

Солнце поднималось медленно и выглядело, как красный солнечный диск, будто сошло с картинки в энциклопедии. Глаза привыкли к пока что не яркому свету и я раскинула руки в стороны, радуясь солнцу и новому дню, прямо, как в детстве.

– Как же… – я вдохнула поглубже и уже не стесняясь громко крикнула. – хорошо-о-о-о-о!

Собаки в соседских дворах неистово залаяли, разбуженные моим криком, а за ними по цепочке начали лаять и другие собаки на улице, образуя цепную реакцию. Курицы и петухи от громкого лая переполошились, закудахтали и петухи закричали с новой силой. Я не ожидала, что получится так громко и от испуга прикрыла рот ладонями и спряталась за перилами.

Лай не спешил утихать, как и я не спешила вылезать из своего укрытия. Только раз выглянула ненадолго, чтобы убедиться, что никто меня не заметил и пробудившиеся соседи не спешат искать того, кто стал причиной раннего подъёма воскресным утром. А они наверняка поднялись после такого шума.

– Блин, – прошептала я под нос и наткнулась взглядом на парня в соседском огороде, его плечи слегка тряслись и он широко улыбался, глядя на небо. – Это он надо мной что ли смеётся?

Я почувствовала жар в области шеи и щёк. Неловкость и стыд накрыли меня волной. “Хотя, почему мне должно быть стыдно?” – внутренне возмутилась я и встала в полный рост, делая вид, что так должно было быть, ведь я тут королева и выше всех вообще-то.

От этих мыслей я ещё больше покраснела, наверное, ведь жар снова опалил щёки и я надеялась на то, что красные лучи солнца скрывают мою красноту.

Да, я люблю утро и хочу кричать от счастья, что в этом плохого-то? Ну, кроме того, что сделала я это ранним утром в воскресенье, разбудив всех собак в округе?

Щёки всё ещё пылали, когда я всё же решила открыто посмотреть на парня, но он уже не обращал на меня внимания, а сидел на корточках и гладил нашу Маруську, которая успела перебраться на соседский участок.

“Надеюсь, он не из тех соседей, что травят чужих домашних животных?” – мелькнула настороженная мысль в голове, но Маруська доверчиво тёрлась о его руки, а он улыбался и чесал её кошачье величество за ушком.

Собаки к этому моменту, наконец, замолчали в округе, только где-то вдали ещё слышался приглушенный лай. Я посмотрела на солнце, которое полностью поднялось над горизонтом и сияло всё ярче.

С добрым утром!

Я оглянулась, чтобы позвать Маруську домой на завтрак и наткнулась на прямой взгляд соседского парня. Он смотрел на меня. “Долго ли он уже пялится?” – внутри я почувствовала, как нарастало напряжение и тревога. Парень приветственно помахал мне рукой и улыбнулся. Я в ответ лишь растерянно кивнула и поспешила спуститься с лестницы под тени деревьев, что надёжно скрывали меня от посторонних взглядов.

Спустившись, я, словно вор прокралась к тропе в огороде и осторожно выглянула из-за кустов малины. Парня в огороде уже не было, а ко мне навстречу бежала довольная Маруська.

“Мрррряу” – весело позвала она меня, пробегая мимо, и поднялась по ступенькам к входной двери.

– Что, предательница? К соседям в гости ходишь?

Кошка посмотрела на меня с укором исподлобья, вылизывая переднюю лапу, пока я поднималась к двери по ступеням.

– И нечего на меня так смотреть, это не я предательски бегаю за лаской к соседским мужчинам, – я показала кошке язык и вошла в дом, пропуская Маруську, которая сразу накинулась на свежий корм в миске.

Я разулась и выглянула из-за платяного шкафа на кухню, влекомая запахом свежего кофе. На плите стояла турка, в которой варился свежемолотый кофе, а мама всё ещё в ночной сорочке и лёгком домашнем халате резала колбасу и сыр для бутербродов.

– Как я отвыкла от запаха варёного кофе по утрам, м-м-м, – мечтательно сказала я, подойдя к плите, и с удовольствием вдохнула аромат кофе полной грудью.

– Давно проснулась? – спросила мама с улыбкой глядя на меня.

Я посмотрела на своё отражение в стеклянной дверце навесного шкафчика: мои губы растянулись в блаженной улыбке, а глаза щурились от удовольствия. Я улыбнулась ещё шире своему отражению и повернулась к маме.

– С первым криком петуха, решила вспомнить детство и встретила рассвет на крыше, а ты?

– А я вот с первым лаем, – вздохнула мама, собирая бутерброды на тарелку.

Упс!

Жар снова опалил щёки и шею и я поспешила отвернуться к турке, чтобы свалить всё на жар от неё.

– Да-да, не притворяйся, я всё и так слышала.

– Прости, – я засмущалась и искоса взглянула на маму.

Мама достала чашки и блюдца из шкафчика и выключила комфорку.

– Бери бутерброды, пойдём пить кофе.

Я поставила на поднос блюдо с бутербродами и чашки, мама сняла турку с плиты и мы вышли во двор к летней беседке, которая стояла между домом и огородом.

Солнце уже поднялось выше и начинало греть остывшую за ночь землю. Птицы радостно пели на ветках, а курицы кудахтали у кормушек.

Мама разлила свежий кофе по чашкам и мы сели напротив друг друга на лавочки.

– Как ты? – спросила мама, пробуя кофе.

– Ох, – я тяжело вздохнула и провела рукой по волосам. – Не знаю…

Большой палец на автомате начал прокручивать обручальное кольцо на безымянном пальце.

– Его нет уже почти четыре недели, а мне всё ещё тревожно и непривычно. Ладно бы, если бы на связь выходил регулярно, но такое чувство, что мы живём в разных часовых поясах, а не в одном.

– Переживаешь за него?

– Скорее за его отсутствие. На сообщение вчера так и не ответил, когда я написала, что мы приехали, хотя в сети был в два часа ночи.

– Дочь, мне кажется ты слишком тревожишься и близко всё воспринимаешь. Он же деньги поехал зарабатывать, работает, устаёт, спать рано лёг, ночью проснулся, прочитал и дальше уснул, чего ты хочешь-то? Мужчина поехал работать.

Я нахмурилась и начала щёлкать костяшками пальцев.

– Чего ты боишься?

– Я тревожусь всякий раз, когда он не выходит на связь, чувствую себя ненужной.

– Выпей кофе, успокойся. – Мама пододвинула ко мне поближе чашку и я стала размешивать ещё горячий напиток чайной ложкой. – Вы впервые за четыре года находитесь далеко друг от друга, да ещё на такой долгий срок, потерпи ещё неделю и он приедет и весь месяц будет рядом. Правильно сделала, что приехала к нам из города погостить, а не осталась в этой душной квартире среди многоэтажных домов.

– Может ты и права, а я просто зря себя накручиваю с непривычки, – я накрутила прядь волос на палец, пытаясь отвлечься и вспомнила о чём хотела спросить.

– Кстати, мам, а кто это в огороде бабы Нюры ходит? Видела сегодня утром, с крыши, что там парень молодой какой-то.

– Так это же их внук Марк, не помнишь разве? Он приезжал как-то летом, вы ещё играли вместе в детстве.

– Да? – я удивилась, не сразу вспомнив события, когда мне было двенадцать, а тому мальчишке всего восемь, в то лето я каждый день ходила к соседям, чтобы поиграть с ним.

– Приехал в гости из города, университет закончил, после сессии решил погостить перед защитой диплома. Я ещё слышала, что у него с матерью какие-то проблемы, поэтому он здесь живёт пока.

– М-да, – только и сказала я, глядя на рабицу, что разделяла наш и соседский участок. – Я его и не узнала совсем.

– Ещё бы, вы же выросли уже оба, да и он не приезжал после того, как они с матерью переехали.

– Помню, да, когда он перестал приезжать и я часто грустила, что мне не с кем играть, – забытые детские воспоминания заставили меня улыбнуться. – Здорово, надо будет как-нибудь пойти поздороваться и бабу Нюру повидаю.

– Сходи, – мама улыбнулась и отпила кофе.

Солнце начинало пригревать и утренняя прохлада сменилась теплом солнечного дня, меня начало клонить в сон и я прикрыла глаза от удовольствия.

Тепло солнечных лучей согревало ладони, шею и закрытые веки, а свежий ветерок приятно остужал до мурашек. Я открыла глаза и отодвинула нетронутый кофе.

– Пойду лягу, – я с трудом подняла на ноги свой уже расслабившийся организм и пошла к дому.

Миссия выполнена! Всякий раз хочется вскинуть руки вверх в победном жесте, когда удаётся провернуть фокус и не разбудить ребёнка, но сейчас я лишь кивнула маленькому успеху и переодела спортивный костюм на ночную сорочку.Часы на кухне радостно отсчитывали секунды и говорили, что прошёл почти час, как я проснулась. Сонечка, наверное снова проснётся рано и надо бы успеть урвать хотя бы часик сна. – с этими мыслями я осторожно вошла в комнату. Доченька снова раскрылась и всё одеяло затянула под себя, но спала всё также крепко. Я достала из шкафа свой старый махровый халат и накрыла жаркую малышку. Даже, если в комнате тепло, я всё равно ёжусь при виде раскрытых голых ножек и ручек. Соня никак не отреагировала на моё вмешательство в её крепкий сон и новое одеяло.

“Мерзлячка!” – пронеслась в голове назойливая мысль с голосом мужа, когда я залезла под тёплый плед, но я отмахнулась от неё и с удовольствием укуталась в мягкое тёплое облако.

Перед тем, как упасть в объятия Морфея я ещё раз проверила переписку с мужем, но там ничего не изменилось и, отбросив тревожные мысли, поддалась сну.

Глава 2. Тревога. Мила

Полноценное пробуждение наступило, когда я услышала детский смех, а открыв глаза не обнаружила Сонечку в её импровизированной кроватке. Только сброшенный на пол халат и скомканное одеяло вместе с простынью и её пижамой.

Я резко подскочила и на автомате выбежала из комнаты на звук её смеха. Я выбежала на кухню, наверное в ужасном виде, потому что Сонечка, висевшая на плече у моего папы внезапно перестала смеяться и замерла.

– Доча, ты чего? – спросил папа вместо пожелания доброго утра и наравне с Соней смотрел на меня, как на зомби. Хотя, не знаю, возможно внешне я и выглядела, ничуть не лучше зомби или же той страшной девки из “Звонка”, потому что тёмно-русые волосы висели перед лицом, в тандеме с длиной белой сорочкой создавали комбо попадания в образ. Я только сейчас заметила, как выгляжу и поспешила убрать волосы с лица.

Сонечка тут же радостно воскликнула: “Мама!” и вырвалась из дедушкиных объятий, чтобы обнять меня за ногу.

– Ты чего, Мил? – спросила уже мама, выходя из ванной комнаты позади меня и оглядывая сцену встречи семьи с проснувшимся “зомби”.

– Испугалась, когда проснулась, а Сонечки в кровати нет, – ответила я, гладя дочку по голове и успокаиваясь. Сердце грозило выскочить из груди или устроить рекорд по количеству ударов в минуту. Я начала размеренно дышать и приложила руку к груди, будто это могло помочь успокоиться, но моей психике помогало.

– Только зря перепугалась, мы же здесь, – ласково сказала мама, погладила меня по плечу и села за накрытый к завтраку стол.

– Постоянно нервничаешь, только изводишь себя, лучше переодевайся быстрее и есть садись, – проворчал папа, но вмиг стал ласковым и плюшевым, когда Сонечка отлипла от моей ноги и села рядом с дедой за стол.

Я обратила внимание на свою сорочку, сквозь которую видно было очертания фигуры и белья и только грудь прикрывали длинные волосы, и, краснея, извинилась и отправилась переодеваться, мысленно говоря себе, что нужно будет купить нормальную пижаму для времени, пока буду гостить у родителей. Комбинация – это, конечно, красиво и удобно, но не тогда, когда живёшь с родителями. Либо, просто не забывать накинуть халат.

Вот она – взрослая жизнь, когда уже не побегаешь в одних трусах и майке по двору на радость родителям, ведь тебе уже не три, а почти три с окончанием “дцать”.

Никогда не думала, что буду завидовать маленьким детям.

Я не стала искать что-то особенное для первого совместного завтрака с родителями спустя четыре года после замужества, хотя, может и стоило, но я надела тот же топ и штаны от спортивного костюма, что и рано утром. Схватила с тумбочки резинку для волос и по привычке натянула на запястье. Глаза наткнулись на смартфон, о котором я уже успела напрочь забыть, и я по привычке уже открыла переписку с мужем.

“Был в сети 15 минут назад” – гласила надпись под его именем в нашем чате. Галочка о прочтении сообщения окрасилась в голубой, но ответа никакого не последовало.Ти-ши-на.

– Что за хрень? – не сдержалась я и ещё раз посмотрев на время, убедилась, что он уже должен был проснуться и по идее работать.

Я нажала на кнопку вызова и моё сердце снова начало стучать, словно молот о наковальню от волнения.

Би-и-ип.

Почему он игнорирует мои сообщения? Что у него там происходит?

Би-и-ип.

Может у него что-то случилось?

Би-и-ип.

А если он в больнице? Или на работе так до поздна работает?

Би-и-ип.

Почему он ничего не ответил и не отвечает?

“Продолжается попытка дозвониться до абонента, который сейчас не может…”

– Пф-ф-ф, – раздражённо выдохнула я, проглатывая нецензурную брань, засунула телефон в карман и пошла на кухню завтракать.

– Во, наш человек, садись, – сказал папа, увидев меня и одобрительно улыбнулся, кивая на моё место у окна.

Соня уже уплетала во всю огурцы с колбасой и варёными яйцами.

– Вкусненько? – спросила я, вытирая ей со щеки кусочки желтка.

– Угу, – промычала с полным ртом доча и продолжила внимательно изучать содержимое тарелки.

Мама поставила передо мной тарелку с глазуньей, которая успела остыть в ожидании меня, но пахла всё так же божественно вкусно и по-домашнему, как в детстве.

– М-м-м, вкуснятина, спасибо, мам, – я поцеловала маму, сидящую рядом со мной, напротив папы и заплела волосы в хвост, стянув резинку с запястья.

– На здоровье, ешь.

Я будто попала в детство: телевизор на кухне показывал субботние утренние телепередачи, папа смотрел телевизор и одновременно жевал, Маруська сидела у папы на коленях и прищурив глаза не сводила глаз с колбасы в его тарелки, мама уже съела свою порцию яичницы и пила любимый чёрный чай с бергамотом. Только теперь нас было не четверо, а пятеро. Сонечка уже взрослая сидале сама за столом и усердно жевала еду, как и деда, смотря попутно в телевизор.

Я была дома и на душе стало так спокойно. Уже привычные в городской жизни стресс и тревога ощущались теперь чем-то инородным и неправильным по сравнению с этим наполняющим чувством спокойствия. Было ли это влиянием родительского дома и детских воспоминаний или я просто жила в постоянном стрессе и так к нему привыкла, что забыла о чувстве спокойствия, каким оно должно было быть на самом деле?

Не пытаясь глубоко вникнуть в этот вопрос, чтобы не закопаться в своих мыслях и не замкнуться в самой себе я встряхнула головой и приступила к завтраку.

– На работу планируешь выходить? Соне скоро три, отпуск заканчивается. – папа решил начать задавать вопросы не отходя от кассы. Ещё и дня после приезда не прошло!

Я сдежалась, чтобы не закатить глаза, а наоборот с улыбкой ответила:

– Я решила уволиться.

Папа резко перестал жевать от удивления и даже не смотрел в телевизор, где показывали его любимые рецепты пирожков. Мама тоже внимательно на меня посмотрела.

– А как же деньги?

– А что деньги? Деньги Егор поехал зарабатывать, а я не могу забирать Соню из садика позже 17 часов, сейчас у них какие-то дурацкие правила, либо воспитатели занимаются самоуправством, но они настаивают каждый раз на том, чтобы родители забирали детей не позже 17-ти часов. Если ты помнишь, пап, мой рабочий день длился двенадцать часов и график два через два. Врятли я смогу вовремя забирать Соню, особенно, когда кроме меня никого в городе не будет, если Егор снова поедет на вахту. Да и новую работу сейчас трудно найти с коротким рабочим днём, только если подработку для студентов, но я уже давно не студентка. Так что…

– А муж не против, что ты работать не будешь?

– Против, но пока что согласился с моими доводами.

Папа задумчиво кивнул и начал намазывать масло на хлеб, мама внимательно следила за ним глазами и пила чай.

Пока папа переваривал новую информацию, я наконец смогла приступить к еде и свежим куском хлеба лопнула аппетитный желток, но, видимо закон подлости был сегодня именно на моей стороне. Потому что я не знаю, как иначе объяснить тот факт, что как только я открыла рот, чтобы откусить хлеб с ещё тёплым жидким желтком, как у меня в кармане завибрировал телефон.

Мысли сразу вернулись к мужу и я отложила еду, достала телефон и да, я была права. Обо мне наконец-то вспомнили!

– Алло, – я ответила на звонок, вставая из-за стола, и вышла на улицу, провожаемая взглядами родителей.

– Да, ты что-то хотела? – услышала я сквозь шум в трубке голос Егора.

Позади меня захлопнулась дверь, также, как взорвалось во мне недовольство.

– В смысле? Ты где?

– Я на объект приехал, тут шумно, – снова послышались звуки то ли возни, то ли шума. – Ты звонила мне, что случилось?

– Я тебе вообще-то писала, что я приехала к родителям, но ничего не ответил…

– Всё-таки уехала к своей маме? – раздражённо перебил меня муж. – Твоя мама и так лезет в нашу семью, а пока меня нет она тебе на уши присядет ещё больше. Я же просил оставаться дома, сходила бы в гости лучше к моим.

– Я же не заставляю тебя ехать сюда, поэтому и приехала сама, чтобы не напрягать тебя тем, чтобы съездить к моим. Я понимаю, что твои отношения с моей мамой не идеальны, но почему ты так против того, чтобы я у них погостила, пока тебя нет?

– Я уже объяснил, надеюсь ты вернёшься в квартиру, когда я приеду. Блин, ты же не маленькая, чтобы постоянно быть с родителями, никак не оторвёшься от маминой юбки? – он был явно недоволен и зол, что я снова ослушалась и приехала к своим в гости.

Я была на грани слёз и очень сильно захотелось бросить трубку, но это бы только усугубило ситуацию и муж разозлился бы ещё сильнее. Я сделала глубокий вдох, пока в телефоне слышался шум работы и голоса людей, и сдерживая слёзы, продолжила.

– Прости, я понимаю, что тебе это не нравится, но это мои родители и я не вижу ничего плохого, если побуду у них в гостях.

– Всё, мне некогда, – сказал он контрольную фразу, перед тем, как хотел бросить трубку.

– Подожди, Егор! – успела выкрикнуть я.

– Что ещё? Только быстро.

– Ты обещал сказать сколько недель продлится эта командировка, я жду тебя по прежнему графику – через неделю, ничего не поменялось?

– В этот раз снова нужно остаться ещё на одну дополнительную неделю.

– Почему?

– Я откуда знаю, работа такая!

– Ладно, хорошо, я поняла, просто…

– Всё, давай вечером поговорим.

– Егор, подожди, ты можешь перевести мне две тысячи на расходы?

– У меня пока нет, плати с кредитки, я потом закрою! – сквозь шум прокричал он и сбросил вызов.

Пи-пи-пи.

Я растерянно смотрела на экран смартфона, который показывал мне журнал звонков с последним входящим, который длился чуть дольше минуты. И таких звонков в последнее время становилось всё меньше, а неотвеченных всё больше.

Я открыла приложение банка и посмотрела на свои счета. Дебетовые карты хвастались нулями на счетах, а цифры на кредитке говорили, что пособия не закроют полностью долг на счету.

И где же хвалёная зарплата, которую обещали выплатить Егору за командировки? Почему я до сих пор живу на кредитку? Надеюсь, ему хотя бы суточные платят и он не голодает…

Прошло уже три командировки из десяти, после которых Егор приезжал и закрывал мою кредитку и сверху давал около десяти тысяч, как было до командировок, и говорил, что основные деньги перечислят после окончания всех командировок. Как это вообще работает? Может, его обманули?

В итоге ни мужа, ни денег… четыре недели здесь, четыре – там. Хотя, нет, уже три недели здесь, а пять – там. Этот новый график меня не устраивал и я всё больше расстраивалась.

– Надо было его остановить, зачем он согласился?

– Кого? – спросила мама, выходя из дома.

Я резко обернулась:

– Да так, – я поспешила войти в дом и прошла на кухню.

Соня уже играла в игрушки в зале, папа допивал чай, а моя яичница окончательно остыла и желток загустел.

Я разочарованно плюхнулась на стул и принялась ковырять вилкой холодный белок.

– Сначала еда, а потом разговоры, – в своей манере наставника заявил папа. – Поняла?

Я улыбнулась ему через силу, чтобы не выдавать истинных чувств, и кивнула. Лучше было согласиться, чем спорить или доказывать свою точку зрения. Сил не было ни на что и даже яичница больше не радовала.

«Это просто утро, не выспалась и тревога накатила, сейчас привыкну обратно к жизни у родителей и всё пойдёт, как по маслу.» – думала я, пытаясь увидеть что-то хорошее и не думать о плохом

Я здесь всего лишь на недельку или уже на две, а потом вернусь в город к приезду Егора и всё будет хо-ро-шо.

Главное в это верить.

Глава 3. Чувство вины. Марк

Тревожный гадкий сон, где я бегу за Лерой по ночному городу и не могу догнать. Длинные светлые волосы развеваются за её спиной, будто маяк для меня, который указывает путь и не даёт потерять её из виду.Мне снился сон.

Я кричал и звал её, чувствовал, как наяву, что лёгкие горят, сердце бьётся о грудную клетку как сумасшедшее, а мышцы в ногах забились от бега и я уже не чувствовал, как переставляю их шаг за шагом, они бежали сами без моего контроля.

– Лера, подожди! – кричал я снова и снова, пока она вдруг резко не остановилась и я со всей скорости врезался в неё, но не столкнулся, а пролетел насквозь, словно через облако дыма, которое развеялось от моего прикосновения. И остался лишь голос, который не переставал звать меня:

– Марк! Марк, помоги! Марк! МАРК!!!

Я резко открыл глаза и сел в кровати, оглядываясь по сторонам, ища глазами Леру. Не сразу понял, что нахожусь у бабушки и это был всего лишь ещё один кошмар, который не переставал преследовать меня.

– Ох, – я резко растёр лицо руками, чтобы очнуться от вязкой сонливости.

Откинул одеяло, встал и посмотрел в окно. Светало.

Часы подтвердили, что сейчас было ещё совсем раннее утро. Можно было сказать, что ночь только-только закончилась.

Спать мне уже не хотелось. Всё, что угодно, лишь бы не проживать снова догонялки в кошмаре.

Я схватил с кресла у дивана, на котором спал, свои спортивные штаны и сразу надел. Решил не заморачиваться с носками и футболкой и, крадучись через полутёмные комнаты, чтобы не разбудить раньше времени бабушку и дедушку, вышел на улицу.

Ночная прохлада смешалась с утренней свежестью, осев на траву каплями росы, которые уже были заметны в предрассветный час.

Я потянулся и начал разминаться. Повороты, наклоны, отжимания и приседания.

Ничто так не бодрит, как зарядка ранним утром. Ещё бы водой холодной облиться для полного счастья и отключения мозгов!

Вспомнив о воде я направился к бочке для сбора дождевой воды на углу дома и, зачерпнув полный ковш, вылил прямо на голову и торс.

– Ра-а-а, бодр-р-рит! – не удержался я от возгласа.

Вода сильно остыла за ночь и отрезвила меня не на шутку.

– Хорошо! – я поставил ковш на место и начал разгонять кровь по мышцам.

От холодной воды, кожа покрылась мурашками и я слегка затрясся. Я снял своё полотенце с проволоки для сушки белья в огороде и вытерся насухо. Волосы растрепались, кожа раскраснелась от трения, но это было намного приятнее, чем проснуться в холодном поту.

Мысли о сне я старался выкинуть из головы, как можно быстрее и, чтобы закрепить результат, решил попрыгать на скакалке. Где-то должна была остаться детская скакалка, я точно помнил, что была и пошёл на её поиски в дедушкин гараж и сарай. Старые вещи они с бабушкой хранили всегда в сарае, а не на чердаке, поэтому не составило труда найти нужную коробку на верхней полке дедушкиного самодельного стеллажа.

Я повесил влажное полотенце на плечо и потянулся за коробкой.

Старый картон не выдержал вмешательства в его спокойную размеренную старость и коробка надорвалась, рассыпая детские игрушки.

Столько ностальгии разом на меня ещё не обрушивалось, и я не сразу вспомнил, что именно искал.

Из коробки высыпались: старые ведёрки, лопатки и фигурки для игры в песке; сдутый баскетбольный мяч, который давно потрескался, но оставался лежать, как напоминание о любимых играх прошлого; здесь же была поеденная молью баскетбольная сетка цвета триколора, от которой фанатели все местные пацаны и приходили поиграть; даже осталась разного рода посуда для кукольных чаепитий, которую приносила с собой Мила из соседнего двора.

Я присел на корточки возле всех этих детских сокровищ и усмехнулся.

Я уже и забыл, как играл с соседской девчонкой, когда соседские мальчишки убегали поиграть в летний зной к самому крутому пацану, у которого у единственного на улице был компьютер с интернетом дома. А меня не звали, говорили, что я ещё маленький в компьютер играть.

Сначала я обижался, а потом привык уходить домой, чтобы поиграть с Милой в куче песка, которую привёз тогда мой дедушка, или рассадить её кукол с моими машинками за один импровизированный стол.

Я поднял глаза наверх, где из полупустой коробки одиноко свисала, зацепившись за спойлер гоночной машины, нужная мне старая резиновая скакалка Милы.

– Ну привет, тебя-то я и искал, – сказал я неодушевленному предмету и стащил коробку целиком.

Благо, у дедушки всегда есть нужные инструменты, и я быстро нашёл строительный степлер, которым быстро починил старый картон и сложил все игрушки на место.

Коробка отправилась дальше жить на полку, а я взял скакалку и по пути в огород, где я точно ничего не зацеплю, распутал её и расправил.

Старая резина, конечно затвердела, немного потрескалась и стала менее гибкой, но это не остановило меня в моём намерении разогнать кровь с утра пораньше.

Я повесил полотенце обратно на проволоку, на улице стало заметно светлее и первые петухи уже начали будить всех в округе.

Я прокрутил один оборот, привыкая к гибкости, затем два оборота подряд, приловчился и уже не стал останавливаться, накручивая обороты старой скакалкой.

Раз, два, три, четыре…

Вспоминается светлое детство, отдаляя тревожные мысли.

Пам, пам, пам, пам…

Звук удара скакалки о протоптанную дорожку, заглушает мысли.

Свист, свист, свист, свист…

Свистящий звук резины, разрезающей воздух наполнил пространство вокруг и только пульс отдаётся в ушах.

Я смотрю на небо на востоке в ожидании солнца. Моя кожа краснеет и видно, как поднимается пар, дыхание ровное, ритмичное, мышцы рук забиваются с непривычки, тяжелеют и я сделав последний прыжок, складываю скакалку на землю и разминаю руки.

Как же классно!

Я всё также смотрю на горизонт и улыбаюсь, разминая бицепсы.

Вот так должно начинаться утро здорового молодого парня. Если, конечно, лень снова не придавит к тёплой мягкой подушечке следующим утром.

Я улыбался своим мыслям, а солнце уже вставало и тут я услышал полный радости крик:

– Хорошо-о-о-о-о!

Я резко оглянулся на звук и увидел, как девушка на балкончике соседского дома потягивается и радуется.

Тут же вокруг начали лаять соседские собаки, нарушая утренний покой двух улиц разом, а девушка перепуганно заозиралась и присела, прячась за перила.

Я не выдержал и рассмеялся. Это было очень забавно, в духе Милы.

Я смотрел на балкон и ждал, когда она выглянет из своего укрытия, чтобы я мог поздороваться с ней, ведь, наверняка это была Мила, ведь других девочек во дворе тёти Светы и дяди Паши я не видел никогда.

Она резко поднялась в полный рост, поправила спортивную куртку, пригладила волосы и повернулась ко мне.

Я приветственно помахал, но она лишь кивнула и быстро спустилась вниз, где я уже не мог её увидеть за ветками большой раскидистой абрикосы и кустами малины.

Ко мне подбежала Маруська – соседская кошка, которая частенько забегает к нам в сарай и ловит мышей. Она дала мне её погладить, помурчала, потёрлась усатыми щеками о мои ноги и, дёрнув ушами, также быстро убежала, как и пришла.

Я всё ещё улыбался, посмотрел на восток. солнце стремительно поднималось по небу, а значит, пора была идти кормить домашних птиц.

– Доброе утро, дамы! – поздоровался я, заходя на территорию курятника, где куры уже ожидали порцию корма.

Я накормил их, собрал яйца из гнёзд и отправился в дом, где бабушка с дедушкой уже проснулись и собирались завтракать.

– Всем привет, – поздоровался я и разложил на столе десяток тёплых яиц. – Кур покормил, воды налил, яйца собрал, зарядку сделал.

– Я уж думала, что ты ещё спишь, не стала в комнату заходить, – улыбнулась бабушка и обняла меня за плечи и поцеловала в щёку. – Кушать будешь?

– Да, сейчас себе яичницу пожарю.

– Что-то ты рано, – с виду всегда строгий дедушка, оглядел меня своим пристальным взглядом и разломил кусок хлеба на пополам, готовый есть горячую яичницу.

Мало кто знал, что он любящий и добрый, да и не догадались бы, судя по его внешнему виду: аккуратно стриженная борода и заплетённые в хвост уже полностью седые волосы.

Я всегда предлагал ему надеть бандану, солнцезащитные очки и чёрную кожаную куртку и поменять его «Иж» на Харлей, но он всегда лишь усмехался. Не соглашался, это да, но ведь и не отказывался!

Так и сейчас я не мог смотреть на его простую клетчатую рубаху и домашние треники. В моих глазах он всегда был добрым байкером.

– Не спалось, – ответил я и отвернулся, чтобы помыть руки.

– Снова Лерка снилась? – жуя, спросил дедушка.

Я вздохнул и обернулся как раз в тот момент, когда бабушка, смотря на деда и беззвучно ругаясь, стучала кулаком по своей голове.

Увидев меня, она резко опустила руку и села за стол.

– Не берите в голову, она всегда мне снится, когда я перенервничаю, – я улыбнулся им и разбил на горячую сковороду три свежих яйца.

– Слышно о ней что-нибудь? – осторожно спросила бабушка.

– Нет, – ответил я и услышал, как дедушка включил новостной канал.

– Скоро услышим.

Когда есть семейная больная мозоль, не хотелось её лишний раз трогать, но раз уж затронули, лучше заглушить тревожные мысли фоном.

Воспоминания о Лере терзали не только меня, но и родных. Мама с папой ещё не остыли и продолжали злиться на сестру. Хотя, может быть, в душе они не злились, а сильно переживали, но не показали этого ни разу. А бабушка и дедушка делали вид, что всё это если не ерунда, то не серьёзная проблема, но они хотя бы были на стороне сестры, потому и продолжали верить в то, что сестра вернётся и что всё в её жизни хорошо.

А что же я? А меня терзало чувство вины… и муки безвестности.

Глава 4. У нас будут гости. Мила

– Ты уже видела? – спросил папа, показывая мне новый забор по периметру огорода и заднего двора.

– Ты весь забор полностью заменил сам? – удивилась я и прошла между рядами картошки к самому забору, осматривая выкрашенные в зелёный цвет столбы и прочно натянутую рабицу между ними. – А соседи?

– Да что соседи? – нахмурился папа и махнул в сторону соседского огорода справа. – Там же Женька, ты же знаешь, ему это нафиг ничего не надо. Сказал: «меняйте сами». Я там прочный забор из шифера вдоль их построек сделал, а рабицу натянул уже после до конца огорода.

– А Лобовы?

– Эти—то, – папа махнул рукой в сторону соседей слева. – Совсем обнаглели, собак своих с цепи спускают, огорода в помойку превратили, она им и не нужен, территория огромная, а ухаживать некому, поэтому помощи от них не дождёшься, сам всё сделал, чтобы не видеть даже их участок, шифером закрыл.

– А дядя Слава помогал? – Я посмотрела сквозь рабицу на соседский огород, где ещё рано утром видела молодого парня.

– Да, не деньгами, конечно, но трудом помог, они же теперь с тёть Любой, на одну пенсию живут, вон, огородом занимаются, кур и уток тоже держат, а ещё чердак в сарае переделали под голубятню, голубей разводят.

– Ух ты, – я улыбнулась и посмотрела на чердак соседского сарая, откуда вылетели два белых голубя и полетели ввысь, танцуя воздушный танец и хлопая крыльями. – Так здорово…

– Потом попросишь их, если захочешь, они тебе покажут голубей, – папа тоже посмотрел вслед птицам, а затем позвал за собой. – Пойдём дальше, я тебе ещё покажу как я в этом году сделал водопровод. Теперь нам не страшен огородный массовый полив! Давление в кране будет всегда!

Он с энтузиазмом пошёл по дорожке к гаражу хвастаться своими достижениями, а меня затопило чувство любви и чего-то тёплого, родного, что, глядя, ему вслед я прослезилась. И не просто мило навернулись слёзы на глаза, а мне захотелось рыдать навзрыд, сесть, спрятаться и плакать. Казалось, что ком в горле был размером с мяч, я не могла даже нормально вдохнуть, потому что знала, что стоит мне податься этому чувству и я начну сильно плакать.

С чего бы это? Почему?

Я не знала, не понимала и не хотела сейчас думать об этом, а потому быстро стёрла навернувшиеся слёзы, закрыла глаза, медленно выдохнула, потёрла шею, будто это могло расслабить огромный комок в горле, который причинял боль физически и быстро ушла из огорода, следом за папой.

Он уже махал мне, подзывая к себе.

Я нервно улыбнулась, надеясь, что он не заметит, и прищурилась на ярком солнце, желая скрыть красные и мокрые от слёз глаза.

– Что это?

– Это бочка! – папа просто светился от гордости, показывая мне огромную синюю бочку на семьсот литров, в которую подходили водопроводные трубы. – Я буду набирать днём бочку воды, а когда вечером напор в трубе ослабнет, то включится насос и будет подавать воду из бочки.

– Папа, это же здорово, – я обняла его и присела рядом с водопроводным колодцем, всматриваясь в переплетение труб внизу.

Лучшая награда для папы – это проявленный интерес к его работе и, конечно, похвала.

Хотя, я думаю, что это именно то, чего ждут все люди в награду за проделанную работу: интерес и похвалу.

– Это правда, здоровое пап, – подняла я на него взгляд и искренне улыбнулась. – Теперь не придётся вечерами не спать до двадцати двух часов, ждать, когда напор усилится, чтобы загорелась газовая колонка.

– А я о чём, дочик! Пойдём ещё покажу, забыл совсем, пока там были, – папа торопливо закрыл крышку колодца и пошёл обратно в огород, где стоял старый каменный бассейн.

Когда родители покупали этот дом, его прошлые хозяева хотели сделать домашний бассейн, но бетонные стены сделать получилось, а вот доделать – уже нет. Так и стоял он посреди огорода, служил вместо бочки – сборником дождевой воды стоков с крыши. Кстати, должна признать, что собственный каменный бассейн с дождевой водой – находка для экономии водопроводной воды и спасение для кошельков от высоких счетов за коммуналку.

Так мои мысли перескакивали с темы на тему, лишь бы побыстрее убежать от мыслей о моём состоянии.

– Смотри, я починил слив из бассейна, теперь шланг крепить стало ещё удобнее и я поставил ручку, чтобы перекрывать воду, – папа наклонился и наглядно показал как открывает ручку и вода льётся потоком прямо на бетонную дорожку.

– Классно, – сказала я, когда он встал на ноги и папа заулыбался.

– Привет, соседи! – услышали мы оклик из соседского участка.

Я обернулась и увидела дядю Славу.

– Здрасте! – я улыбнулась и радостно помахала ему.

– О, здраствуй, Слав! Ты как?! – крикнул папа и пошёл по тропинке к забору, что разделял наши участки, чтобы не кричать через весь двор.

– Да нормально! – дядя Слава махнул рукой и тоже пошёл по своему огороду навстречу папе.

Самое удобное место встречи у них всегда было возле высокой старой груши с нашей стороны, как раз где заканчивалась тропинка, через весь огород и пустым не засаженным пространством в конце огорода с их стороны.

Я последовала медленным шагом за папой.

– Мила, это ты что ли? – спросил дядя Слава, поднимая руку козырьком, и стал внимательно встматриваться в мою сторону.

– Да! – я не переставала улыбаться, предчувствуя комплименты. Это я люблю, да, дайте двойную порцию, пожалуйста.

– А ну подойди, егоза, дай на тебя посмотреть.

Я радостно и в то же время неловко подошла к забору и остановилась рядом с папой.

Сетка была натянута не высоко, на сантиметров десять выше моего роста, но для роста дяди Славы, который был почти под два метра, она казалась, наверное, низким заборчиком.

– Ну, невеста! – дядя Слава раскрыл руки, будто хотел обнять, выражая так своё удивление и восхищение.

Я почувствовала, как щёки начали гореть. Ну вот, снова краснею, наверное, уже цветом помидора!

Я приложила прохладные ладони к горячим щекам и ответила:

– Да какая невеста, вы же знаете, что я уже пять лет замужем.

– Это не мешает тебе быть завидной невестой.

– Вот и я говорю, что красота, только вот похудела, м-да, – вставил свои пять копеек папа.

Никогда не забудет упомянуть в разговоре обо мне мой вес.

Я посмотрела укоризненно на папу.

– Откормим, – попытался ретироваться он и прокашлялся. – В городе ж всё только из супермаркетов покупают, а на рынок не ходят, а где ж взять домашнюю еду?

– Ну да, одни полуфабрикаты в магазинах сейчас, даже мясо непонятно откуда берут, будто пластик ешь.

Я решила не акцентировать внимание на больной для меня теме веса, убрала ладони от лица, мило улыбнулась и просто поблагодарила соседа:

– Спасибо, дядь Слав, как там тёть Люба?

– Ой, да пойдёт, ковыляет потихоньку.

– Передавайте ей привет от меня.

– Да ты заходи, если хочешь, в любое время, она всегда тебе рада, не бойся, будь, как дома, как в детстве, помнишь?

Я кивнула.

– Ну вот, захотела – зашла через калитку, мы всегда тебе рады.

– Спасибо, – поблагодарила я, решив, что не воспользуюсь этим предложением, ведь зачастую люди приглашая в гости, делают это из вежливости, да и зачем тревожить их, вдруг помешаю. – Зайду как-нибудь.

– Заходи-заходи.

– Мама! – позвала меня Соня и я обернулась.

Дочка бежала по тропинке через весь огород ко мне, а за ней шла моя мама и махала дяде Славе. Он помахал ей в ответ и присел на корточки, смотря на маленькую Соню, которая подбежала ко мне и обняла за ногу.

– Ух ты какая! Ещё одна егоза, вот кто точно ко мне в гости будет приходить за пирожками тёти Любы, правда?

Сонечка настороженно смотрела на незнакомого ей человека за забором и пряталась за мои ноги.

– К нам ещё приехал весёлый Марк, который очень любит играть с детьми и у него есть много разных игрушек для тебя.

Сонечка, услышав про игрушки сделала шажок ближе к дяде Славе.

Я же сделала себе пометку в голове, что это был всё таки Марк и невольно бросила взгляд во двор соседей, Ида его глазами, но во дворе его не было. «Ладно, потом как-нибудь поздороваюсь.» – решила я снова обратила внимание на дочь.

– В гости придёшь? – спросил дядя Слава у Сони.

Доча посмотрела на него ещё немного, затем подняла на меня взгляд, безмолвно спрашивая разрешения, и увидев мою улыбку, кивнула дяде Славе.

– Ну и отлично, как тётя Люба испечёт пирогов, а Марк достанет игрушки – я тебя позову вместе с мамой в гости, договорились? – он протянул ей указательный палец через сетку и она осторожно сжала его. Рукопожатие свершилось и Соня потащила меня из огорода во двор.

Мама стояла на дорожке, сложив на груди руки. Её лицо было очень недовольным.

– Мам? Что…

Не успела я договорить, как она перебила меня:

– У нас будут гости.

С этими словами всё встало на свои места и я обречённо выдохнула.

– Они не сказали зачем приехали?

– Нет, лишь сказали, что подъезжают, поэтому пошли встречать.

Мама развернулась и пошла вместе с Сонечкой во двор, открывать калитку. Папа уже возвращался из огорода и, увидев меня, также встревожился.

– Чего?

– Свекровь приехала…

Тревога сменилась суровым выражением лица и папа последовал следом за мамой.

Незваных гостей они у меня не любили, а свекровь со свёкром были для них пыткой.

А я всегда чувствовала вину за это. Простите…

Глава 5. Клубника. Марк

– Знаешь, кого встретил? – воскликнул радостно дед, когда ворвался стремительно на кухню, где я помогал бабушке перебирать первую клубнику для варенья, которую собрал сразу после завтрака.

В этом году её созрело очень много и бабушка решила не продавать, а закрыть варенье. Теперь будет возиться с ягодами весь день.

Я тяжело вздохнул и приподнял голову от ведра с клубникой, откуда я уже вылавливал последние ягодки и кидал в большую алюминиевую кастрюлю. Мои пальцы к этому моменту уже все сморщились от долгого пребывания в воде.

– Кого? – повернулась к деду бабушка, выключая воду в раковине.

Она попыталась поднять тяжёлый таз с клубникой, наполненный водой.

– Давай я, – дед подошёл к раковине, достал таз и поставил предо мной на стол.

– И это тоже на варенье? – обречённо вздохнул я. – Я хотел это съесть.

– Не ленись, студент, это тебе не глазки строить молодым преподавательницам, это труд! – Дед одним предложением умело содрал болячку с раны, которая только недавно заросла, но сразу понял что сказал лишнего и тут же ретировался. – Гхм, поешь, пока перебирать будешь, как в детстве.

Я устало вздохнул, недовольно взглянул на деда и подвинул таз с клубникой поближе.

– Так, кого увидал? – перевела тему бабушка, вытирая руки о фартук.

Я достал несколько клубничек и навострил уши.

– Милу, с её дочуркой, – мой престарелый байкер сразу загорелся, глаза заблестели и лицо стало таким умиляющимся, потому что все в семье знали, как он хотел внучку, а получился я. – Такая девчушка милая: волосы в хвостики, сама в платьице, за маму прячется, стесняется, а руку мне всё равно пожала, я её в гости пригласил, Соней зовут.

«Значит рано утром это точно была Мила» – подумал я и решил как-нибудь хотя бы поздороваться с ней через забор.

– Марк! – отвлёк меня от размышлений дед.

– А? – устало откликнулся я, перекидывая чистую клубнику из таза в огромную алюминиевую кастрюлю.

– Ты в старых игрушках сегодня ковырялся?

– Да, скакалку искал.

– Есть там что-то, подходящее для маленькой девочки?

Я скептически посмотрел на дедушку.

– Старый мяч, баскетбольная сетка, набор для песочницы, но они совсем старые уже, а зачем тебе?

– Я Сонечку в гости к нам пригласил и сказал, что ты игрушки достанешь, чтобы с ней поиграть.

– Без меня меня женили, – шутливо вздохнул я и продолжил перебирать клубнику. – Врятли она придёт.

– Почему это?

– Мила всегда стеснялась сама приходить в детстве, вспомни, могла часами возле забора стоять выглядывать, но пока я не позову, она не заходила.

– И что?

– Не думаю, что что-то изменилось, – предположил я.

– Значит, сам сходи и позови, – дед повернулся, вытащил чистую миску из шкафчика и поставил её передо мной на стол. – Вот! Наполни миску чистой клубникой, да покрупнее выбирай, самую сладкую, а потом отнесёшь им домой и сам пригласи девочек, чтобы не стеснялись.

– А что, правда, отнеси им клубники, а то в этом году у Светы своя помёрзла, а мы теплицу накрыть успели, угостить надо. А потом ещё сходишь в магазин за молоком?

Я посмотрел на полный таз клубники, на миску, покосился на смартфон, который молча лежал рядом и решил, что отнести клубнику мне всё-таки придётся, а значит, будет возможность позвонить…ей.

Или не стоит звонить?

Зачем я ей, ведь моя мать ясно дала понять, что после её с ней разговора, Вера точно больше не захочет иметь со мной дела. Да и я пытался найти её после экзаменов, ездил к ней домой, спрашивал у друзей, я повсюду искал её, звонил, писал, но получал лишь игнор.

В конце концов я здесь и теперь, наверное, звонки стали ещё более бессмысленны, чем прежде.

Я понимал, что я не верну её, понимал, что не защитил, не отстоял, струсил.

Я зло хлопнул по воде рукой, брызги разлетелись в разные стороны.

Бабушка с дедушкой переглянулись, но ничего не сказали.

– Я на минуту, – виновато бросил я и вышел из кухни во двор.

Прошёл за дом в прохладную тень у забора сел на корточки, достал из-под забора спрятанную пачку сигарет во влагозащищённом пакете и закурил.

Я всегда ненавидел запах табака, морщился от запаха сигарет в общественных местах и осуждал и не понимал тех кто курит. Ничего не изменилось, я всё также не переношу ни запах сигарет, ни дыма, но пока не нашёл способа справится с тревогой, которая вот так разом захватывала мой разум, стоило мне только подумать о ней.

После всего, что произошло с Лерой, я тащил груз вины, а теперь добавился ещё один. А вслед за ними появлялся третий: а было ли всё действительно серьёзно, как я думал?

Я поморщился от новой затяжки, затупил окурок и спрятал в карман. Легче не стало.

Тогда я вышел за двор и побежал. Я хотел не думать о том, что меня тревожит, не думать о своей трусости, не думать, не думать, отпустить.

Я добежал до магазина, наскрёб в кармане мелочь, купил литр молока и вернулся домой.

– Бабушка, вот молоко, – запыхавшись сказал я, протягивая ей пакет молока. – Я подумал, что вечером может и не остаться.

Бабушка ошарашено взяла пакет и спросила:

– Всё хорошо, Марк?

– Уже лучше, – я шумно выдохнул, сел за стол и продолжил перебирать клубнику.

Бабушка убрала пакет молока в холодильник и осторожно спросила:

– Это всё из-за Ани?

Я промолчал, но слегка кивнул.

Бабушка выдвинула из-под стола табуретку и села напротив меня.

– Дурацкий совет не брать в голову, но если уж мать постаралась, то может, и не надо её искать? Ты прости, если я скажу то, что будет неприятно тебе, но если бы её чувства были настоящими, то я не думаю, что угрозы твоей матери её бы так напугали.

– Ба, – я поморщился от мысли, что это действительно так, а я, как дурак, продолжал верить в злую мать и несчастную влюблённую. – А, если она и правда испугалась и мама настолько её запугала, что она спряталась на лето? А если мама её шантажировала?

– Чем?

– Мало ли! Она, когда искала информацию о парне Леры, такого нарыла, что я сам начал переживать о своих секретах и, как видишь, это было оправданно, она в итоге всё узнала.

– Ну делать из матери монстра тоже нехорошо, – строго сказала бабушка, перекидывая свою длинную седую косу на плечо. – Мама всегда переживает за своих детей и это нормально, просто бываю моменты, когда матери слишком сильно переживают и не понимают, что нарушают чьи-то границы.

– Либо лезут в личную жизнь своих взрослых детей.

– Но, если вспомнить Леру, то согласись, тревога мамы была оправдана.

Я молча перекидывал чистые ягоды в кастрюлю и понимал, что бабушка права. Тогда это было необходимостью, но в какой момент всё переросло в данность?

– Я всё равно хочу найти её или как-то связаться с ней , чтобы просто получить ответы на свои вопросы. Для меня наши отношения всё ещё живы, если она сама хочет расстаться, то я хочу услышать это от неё, а не от своей матери.

Бабушка накрыла мои руки своими, когда я слишком резко, на эмоциях, начал выдёргивать хвостики из клубники.

– Я понимаю, тебе тяжело после истории с сестрой, а теперь ещё и это, но ты сильный и со всем справишься, всё тайное всегда становится явным, не забывай. Просто живи, готовься к защите диплома и ты обязательно найдёшь ответы на все свои вопросы, но когда будешь готов. Всему своё время.

Я кивнул и посмотрел бабушке в глаза.

– Спасибо, я рад, что решил уехать из города именно сюда, – прошептал я. – Ты всегда нас понимала.

Бабаушка ободряюще улыбнулась и похлопала меня по предплечью.

– А теперь за работу, а то вся клубника скиснет!

Глава 6. Людк, а Людк! Мила

Я готовилась к худшему и не надеялась на лучшее, как это принято делать, потому что я знала – лучшего не будет.

– Здра-а-аствуйте, – на высоких нотах пропела, если можно так выразиться, свекровь, когда вышла из машины перед нашим двором.

– Привет, Галь, – ответила мама и обняла её. – Вы так неожиданно приехали!

– Ой, Свет, были неподалёку, решили заскочить, ты же не против.

Эта фраза всегда звучала от неё больше, как утверждение, нежели вопрос.

Не успела моя мама что-то ответить, а свекровь уже переключила на меня своё внимание. Я внутренне приготовилась.

–Людк, а Людк!

Ну вот оно. Снова.

Всегда, после такого приветствия мне очень хотелось продолжить слова Гурченко из фильма «Любовь и голуби» и тонко намекнуть, что это не я тут деревня, несмотря на то, что выросла в селе, но как всегда, меня хватало лишь на то, чтобы мило улыбнуться и поздороваться.

– Здрасьте,…мам.

Свекровь раскинула руки мне навстречу и обняла всем своим потным телом.

Я всегда сдерживалась, чтобы не показать своё неудовольствие, хотя в данный момент я была полна неудовольствия, потому что приезд свекрови точно не входил в мои планы, пока я гощу у своих родителей. Поэтому сдержаться от открытого неудовольствия становилось всё труднее.

– Что-то случилось? – спросила я.

– Да что ты, всё хорошо, просто решила сделать сюрприз, вот я тут привезла тортик.

– Здаров, Людань! – поздоровался свёкр и прошёл мимо к папе и Соне, которая пряталась за его ногу.

«Мила, моё имя – Мила» – поправила я мысленно свёкров и с тревогой оглянулась на дочь и хотела подойти, чтобы она не пугалась, а спокойно поздоровалась с бабушкой и дедушкой, но свекровь остановила меня, ухватив за плечо, и вложила в руки шоколадный торт.

– Неси на кухню и ставь чайник.

– Мам, – эти слова я всегда с большим трудом выдавливала из себя.

Мама мне говорила, что первое время будет непривычно называть так свекровь, а я вот всё ещё пять лет привыкаю и задаюсь вопросом: «А можно ли как-то перейти на имя отчество?» Мне бы это здорово облегчило жизнь.

– А?

– Вы же знаете, что Соне нельзя шоколад.

– Так это же из какао, – искренне удивилась она, не понимая что разницы никакой между какао и шоколадом нет.

– М, – я не стала продолжать бесполезный разговор, который обсуждался уже много раз, но отметила себе, что теперь ребёнку нужно будет чем-то компенсировать торт, и снова оглянулась к Соне. Она также выглядывала из-за ноги моего папы, который поздоровался с сватом и приглашал проходить в дом.

Дочь посмотрела на меня, я кивнула ей и она побежала вперёд, взбежала по ступеням и скрылась дома.

– Вот стрекоза, – только и ахнул мой папа, – уже убежала.

– А чего это она снова нас не встречает? – недовольно спросила свекровь. – Как ни приедем, она нас боится.

– Она быстро привыкнет, вы же знаете, что она стесняется, – ответила я и пошла следом за дочерью в дом, а за мной и все остальные.

Я сразу посмотрела на часы на кухне и мысленно начала отсчитывать минуты до окончания этого сюра.

Я не то чтобы не любила свекровь, хотя я и не должна её любить, просто я, как и родители не терплю незваных гостей, а ещё не люблю, когда меня называют Людой и всячески коверкают имя. Особенно, когда много раз поправляла, что меня так называть не надо.

Я выбрала в своём имени Людмила вторую часть имени для сокращённого варианта и на другое не согласна. Мне просто не нравилось имя Люда и так повелось с детства.

Я – Мила. Милая, добрая, светлая, хорошая девочка.

И я не понимала, почему, но Соня с самого рождения при встрече с свёкрами постоянно плакала у них на руках, она взрослела и не хотела с ними играть, всегда пряталась. Я не понимала что с моим ребёнком происходит, а потом позволила ей не хотеть с ними встречаться и прятаться, если она того хочет. Ведь нет ничего хуже, чем вытаскивать своего плачущего и упирающегося ребёнка из угла, чтобы он поздоровался с бабушкой. Я не хочу, чтобы она ненавидела встречи с ними. Если не хочет, я не заставляю.

И почему даже в моей голове все эти размышления всегда похожи на одно сплошное оправдание?

– Проходите, – моя мама проводила свёкров на кухню вслед за мной и Соней, которая уже убежала в свою комнату.

«Лучше бы ей всё же выйти, хотя бы к концу их визита» – подумала я с тревогой оглядываясь на свёкров.

Прогоняя лишние тревоги, я открыла торт, поставила чайник на плиту и расставила тарелки.

К этому моменту свёкры уже помыли руки и сели за стол.

– Люд, а почему ты нам не сказала, что собираешься к родителям? – спросила свекровь.

Я не поняла к чему был задан этот вопрос и во мне тут же поднялась волна возмущения. А должна была?

– У вас были планы? – спросила я, беря нож в руки, чтобы нарезать торт.

– Я хотела зайти сегодня к вам, а вас нет никого.

– Что-то случилось? – первый кусок получился не ровным, дрогнула рука.

– Разве должно что-то случиться, Люд? Хотела увидеть Сонечку, посмотреть как вы живёте, пока Егор по коммандировкам мотается, деньги зарабатывает.

– Я решила навестить родителей, пока Егора нет, и Соня соскучилась по ним, а тут всё же лучше, чем в квартире сидеть и ждать, когда в садике закончится ремонт.

– Снова ремонт в саду?

– Так каждый год же они его делают.

– Ну тоже верно, тут и во дворе поиграть можно, конечно, зачем эта квартира, – свекровь погрузилась в свои какие-то мысли, пока я раскладывала торт по тарелкам.

Моя мама, правда отказалась от торта, сладкое она не любила, а у меня пропал аппетит, но из вежливости я кусочек торта всё же себе положила.

Чайник ещё не вскипел и мама достала из холодильника графин с компотом.

Я расставила стаканы и на всякий случай, вдруг кто-то захочет чай, расставила чашки на кухонном гарнитуре и разлила заварку, чтобы не возиться долго и сразу залить всё кипятком.

Я села за стол. Атмосфера была напряжённая и никак не располагала к душевной беседе. Папа по привычке включил новости и смотрел в телевизор, пока ел торт, свёкр тоже не особо разговорчивый товарищ, уставился в новостную программу, мама скрывая недовольство за стаканом с компотом, медленно цедила холодный напиток, а свекровь единственная воодушевлённая на беседу и радостная от своего сюрприза так и хотела продолжить разговор и я в этой компании была лучшим для неё компаньоном.

– А тебе Егор звонил?

– Да, утром, но он был занят, не удалось нормально поговорить.

– Мне не звонил, зато пишет постоянно, говорил, что снова его решили задержать на неделю, такой он у нас ценный сотрудник, видишь, как за него начальство держится?

Я налепила неизменную дежурную улыбку, которую выработала, благодаря трёхлетней работе за стойкой регистрации до декрета, где меня учили улыбаться не смотря ни на что и вопреки всему. Очень полезный навык, единственный минус у него лишь в том, что ты и сам забываешь, каково это – улыбаться искренне. Теперь ты всегда фальшивишь, даже, когда думаешь, что улыбка идёт от сердца. И именно поэтому я перестала верить всем, кто мило улыбается, смотря мне в глаза, потому что тоже стояла по ту сторону баррикад.

Как и сейчас моя улыбка стала отражением точно такой же улыбки от свекрови.

Меня затошнило.

– Да, конечно, будь их воля, они бы его не отпускали домой между коммандировками.

– Ой, и не говори, такой у меня сын, я так им горжусь, что он нашёл такое место, такую работу, где его ценят и ещё и достойную заработную плату платят.

Я снова улыбнулась и кивнула в знак согласия, ковырялась в торте. «Прага» – мой любимый торт, но сейчас он мне казался ядовитым.

Краем зрения я увидела движение и посмотрела на дверь в комнаты, там стояла Соня и смотрела на меня.

Я отодвинула торт и подозвала дочку.

Все тут же обратили на неё внимание, но она стремительно добежала до меня и взобралась ко мне на колени.

– Внуча! – воскликнул свёкр и попытался её ущипнуть за бок, но она отвернулась и уткнулась носом мне в шею. – Это же твой дида, внуча. Помнишь? Ди-да-а-а, ди-да-а-а.

Он спародировал обращение Сони, когда она год назад пыталась повторить деда и баба, но делала это по-своему.

– Она уже так не говорит, – поправила я.

– Научилась? – спросила свекровь, которая с другого бока гладила Соню по ножке. – Ну молодец, давно пора.

А в моих мыслях была только одна мысль: «Хоть бы Соня не убежала и поиграла с ними. Ведь иначе они Егору снова наговорят, что я настраиваю ребёнка против них.»

– Соня, иди к бабушке на ручки? – свекровь потянула Соню за ручку, пытаясь взять её у меня.

Я не стала препятствовать, но была готова оттащить Соню, если вдруг она не захочет.

Соня выдернула руку и снова обняла меня за шею.

– Ну вот, опять не хочет, – прокомментировала свекровь.

– Что такое? – тихо спросила я у дочи.

– Хочу гулять, – ответила Соня и засмеялась с от щекотки свёкра, но ногу отдёрнула.

– Чего ты хочешь? – спросил он, усиливая щекотку, переходя на животик. – А?

Соня одновременно и смеялась и отталкивала его руки, а я сидела и не понимала как мне себя вести в такой ситуации. Каждый раз при подобных встречах я чувствовала себя растеряно и беспомощно.

– Гулять! – прокричала Соня, слезла с моих колен и убежала во двор.

Я подорвалась за ней, но моя мама остановила меня.

– Сиди, я пойду посмотрю куда она убежала.

Я неохотно села на место, оглянулась на чайник на плите, который уже начинал закипать, как и обстановка вокруг.

– Вот егоза, опять убежала, – свёкр улыбался, как ни в чём не бывало, а свекровь с поджатыми губами смотрела вслед моей маме.

– С ней явно что-то не так, почему она так шарахается от людей.

«Не от людей, а от вас.»

– Ты её к психологу водила?

– Нет, с ней всё хорошо.

– Какой там, она, наверное, и в садике всех шугается?

– Нет, в саду всё хорошо, только не любит, когда приходит замена основному воспитателю.

– Вот, она какая-то у тебя пугливая слишком.

Мне сразу вспомнился момент, как Егор часто кричит на меня в присутствиии Сони, как та же свекровь, выясняя отношения со своим сыном у нас дома и никого не стеснялась в выражениях. Любой ребёнок будет пугаться после такого.

Я не могла расслабиться, меня всё жутко нервировало и напрягало. Я хотела уйти отсюда, но моим планом не суждено было сбыться, ведь свекровь достала телефон и начала показывать фотографии Егора из коммандировки, которые я не получала, очевидно, потому что фотографии были сделаны не на рабочем месте, а в парке, либо в каком-то ТЦ, вот фото возле кинотеатра, вот в парке на аттракционе, вот уже в кафе за столом с какими-то людьми, наверное коллегами.

– А когда он вам прислал эти фото?

– Вот, буквально вчера, он сказал, что их начальство устраивало какой-то отдых для всех сотрудников. Я же говорю – замечательная работа, такая забота о сотрудниках, красота! И ты должна его боготворить за то что ты можешь просто жить, не работать, а он вас обеспечивает.

– Да, конечно, а мне почему-то фото не прислал.

– Ну, может, не хотел расстраивать, что он там с коллегами на корпоративе, а вы тут.

– Да, наверное.

Чайник позади меня начинал шипеть.

– Соня! – моя мам позвала Соню, которая забежала в дом и сразу убежала в комнату.

Я подорвалась с места, но вошла мама и сказала, что всё нормально.

– Что случилось? – спросила я.

– Она просто не хотела домой, но я настояла и она на меня обиделась, сказала, что будет сидеть в комнате.

Свекровь снова скривила губы, но очень сильно оживилась, когда зазвонил её телефон.

– Это Егор! – заверещала она и все тут же повернулись к ней, я села на стул и придвинулась ближе, радуясь, что внимание переключилось на звонок и что Егор позвонил. Может быть, она его предупредила, что они заедут к нам и он захотел сделать сюрприз?

– Это видео-звонок, сейчас сделаем ему сюрприз!

Мне захотелось его увидеть, ведь мы давно не виделись, и я приготовилась встать в любой момент и попасть в обзор фронтальной камеры.

Свекровь села поудобнее, выпрямила спину и приняла звонок.

– Алло, сынок!

Сначала послышалось шипение, громкая музыка, которая тут же стихла и голос моего мужа:

– Привет, мам, я это…

– Как дела? Ты где это? – перебила его свекровь.

– Ну ты же знаешь, сегодня воскресенье, но я могу говорить, у меня дело есть, по поводу неё, – я напряглась, свекровь сначала улыбалась, а после слов сына улыбка сошла и она вдруг поспешила что-то сделать с телефоном, начала нажимать на экран так яростно и кричала, – я перезвоню!

Я поняла что что-то не так. Это было очевидно после слов Егора, который, видимо не слышал свою мать, потому что я увидела, как она, пытаясь выключить звонок случайно нажала на микрофон, который выключился, а Егор в это время продолжал, как ни в чём не бывало:

– Мам, всё серьёзно, я кажется влюбился.

На этих словах свекровь заблокировала экран, думая, что это поможет и положила телефон под свою задницу.

Мне показалось, что позади меня что-то завыло, стоял шум вокруг, но среди этого я отчётливо слышала приглушенные слова:

– Катя шикарная, я от неё без ума, будь моя воля я бы тут не на неделю задержался, а на месяц, либо вообще не уезжал, она такая, в общем вот…мам, ты где? Алло.

Я не заметила в какой момент встала.

На плите громко свистел чайник, у которого грозило сорвать крышку, мой отец, сидевший с краю, как и свёкр не слышали того, что слышала я, как и моя мама, которая находилась по другую сторону от свекрови и её правой ягодицы, под которой лежал телефон.

– Мама, всё хорошо? Интернет, вроде в порядке.

Я не помня себя, оттолкнула свекровь и вытащила телефон на свет.

– О, вижу, мам, это Катя…

– Здравствуйте, – заговорил женский голос.

Я подняла камеру повыше, чтобы меня тоже было видно и Егор замолчал, с ужасом смотря на меня. Блондинка рядом с ним продолжала улыбаться и ничуть не смущаясь спросила:

– О, привет, а ты его сестра? Он про тебя рассказывал.

После этих слов на кухне стояла оглушительная тишина, которую нарушал лишь свист чайника, крышка которого не выдержала давления пара и вылетела с грохотом на плиту.

Свист и шум прекратился, а давление осталось.

Я нажала на микрофон, возвращая его работоспособность, но сказать ничего не успела, потому что свекровь выдернула свой телефон из моих рук и наконец смогла нажать красную кнопку.

«Жаль, что вы не смогли сделать этого сразу» – подумала я и сдерживая слёзы и тугой ком в горле, посмотрела на всех присутствующих.

Моя мама стояла напротив меня с шокированным выражением лица, папа непонимающе переводил взгляд с меня на свекровь, которая молча сжимала свой смартфон в руках и свёкр, который уставился на свои руки, сложенные на коленях, будто в чем-то виноват.

Сквозь сжатые зубы я всё же тихо сказала:

– Вон.

Но никто не сдвинулся с места. И тогда я, пытаясь не разреветься при них всех, выбежала из дома и побежала в огород, желая спрятаться от всех.

Глава 7.