Союз непокоренных 2: Искусство Жизни и Смерти

Глава 1.

Академия Спектрхольм стояла твёрдо на земле, словно сама гора решила принять форму знаний. Её башни были сложены из камня, вынутого из недр мира ещё до того, как люди научились писать. Лианы, покрытые светящимися цветами, оплетали стены, а воздух был густ от запаха старых книг, трав и магии, которая здесь казалась почти живой.

Здесь учились те, кого раньше называли чудовищами: драконы, вампиры, оборотни… и некроманты. Благодаря указу королевы Элеоноры они больше не прятались в тени. Их сила стала инструментом, а не проклятием. Хотя для некоторых – всё ещё загадкой, опасной и не до конца понятой.

Ева Сотирия Лоран, тервенийка с кожей цвета лунного фарфора и волосами, как ночь, усыпанная звёздами, сидела в своём любимом кресле, обхватив колени руками, и жевала кусок шоколадного торта так, как будто могла разгневаться через зубы. Шоколад таял на языке, но не мог заглушить тот странный коктейль внутри – гнев, раздражение и усталость, смешанные в одну взрывоопасную смесь.

– Ненавижу первокурсников-оборотней, – пробормотала она, глядя на перевёрнутый стол в дальнем углу комнаты, где всё ещё дымился след от когтей. – Они способны превратить лекцию по этике некромантии в полномасштабную войну между видами.

Посох в её руках задрожал, череп на набалдашнике со скрипом открыл пасть:

– Хочешь упокоиться раньше времени? – прошелестел он, его голос был хриплым, как шёпот старых свитков.

– Не сегодня, Морган, – вздохнула Ева, потирая виски. – У меня ещё есть силы их ненавидеть.

Дверь без стука распахнулась, и внутрь вплыла Ашари – кизьера с глазами, как расплавленное золото, и улыбкой, которая могла обмануть даже демона. В одной руке она держала чайник в форме тыквы, в другой – что-то блестящее и подозрительно фаллически изогнутое.

– Принесла успокоительное, пока ты не решила воскресить этих щенков, чтобы убить снова, – заявила она, ставя чайник на стол и с грохотом бросая предмет перед Евой.

Та подняла бровь:

– Это что?

– Мои демоны опять «творят», – ответила Ашари, сделав ударение на последнем слове. – Похоже, Тайрон Дайгх уверен, что это древний артефакт для снятия напряжения. Может, протестируешь?

Ева фыркнула, пряча лицо в ладонях, но уголки губ сами собой поползли вверх.

– Иногда мне кажется, что я единственная, кто пытается сохранить хотя бы видимость порядка в этом цирке. Некромантка, создающая парфюмы вместо зелий, целитель, который лечит оборотней… Что дальше? Кто-нибудь начнёт готовить зелья любви в форме сердец?

– Да уже начал, – Ашари уселась рядом. – Ты просто не знаешь, потому что слишком занята тем, что делаешь свои духи. Как успехи?

Ева замялась. Пальцы машинально потянулись к пузырьку с едва уловимым запахом мяты и нероли. Запах был правильным… почти. Но чего-то не хватало. Чего-то важного.

– Это для Меррик, – наконец сказала она, чуть помедлив.

Ашари прищурилась. Она знала, как много Меррик для Евы значит. Изумрудная драконица была её первой настоящей подругой, тем существом, кто принял Еву такой, какая она есть – тервенийку с запретной кровью, чья магия вырывалась наружу, когда она злилась или боялась. Меррик защитила её однажды от толпы, кричавшей: «Чистокровный ублюдок!»

С тех пор они были вместе. Подруги. Партнёры по исследованию магических ароматов. Соратники. И ничего большего.

– Я хочу сделать что-то особенное, – продолжила Ева. – Она всегда говорит, что мои духи пахнут как воспоминания, которые ещё не случились. Думаю, этот будет о ней. О её силе. О её свободе.

***

В это же время в мастерской артефакторики группа студентов собиралась вокруг длинного стола, заставленного кристаллами, проводами и странно мерцающими жидкостями.

– Сегодня мы говорим о границах, – начала Ашари, стоя у окна с лучом закатного света на плечах. – Границах формы, функции и этики. И, конечно, о том, как их нарушать с пользой.

Студенты переглянулись. Все знали: если Ашари начинает лекцию с "нарушать", то день обещает быть интересным.

На заднем ряду, с гордо поднятой головой, сидел Тайрон Дайгх – сын Алистера и Веридии – легендарных правителей Исхаммара. Высокий, с волосами цвета черненого серебра, собранными в хвост, и лавандово-фиолетовыми глазами с ледяной искрой, которые светились, словно заключённое в них пламя, он был воплощением драконьего достоинства… до тех пор, пока не открывал рот.

– Это не просто амулет, – говорил он, стоя перед демоном, оборотнем и троллем из своей группы. – Это сообщение. Магия формы – это язык, которым говорит Вселенная. А я – её переводчик.

– Или просто позёр, – фыркнула Линария, полукровка-эльфийка, которая училась на алхимика, но пришла ради бесплатных закусок, появляющихся каждый раз, когда Тайрон активировал один из своих артефактов.

– Я предпочитаю «провокатор магического восприятия», – ответил Тайрон, поправляя золотую цепочку на шее. – Сегодня мы обсуждаем мой последний проект: «Артефакт Расслабления».

Он гордо поднял над головой кристаллический предмет, который выглядел так, будто его вырезали из ледяного сна о мужской плоти.

В комнате повисло напряжённое молчание.

– Это что… э… – начал было Громм, тролль, почёсывая затылок.

– Да, – сказал Тайрон, не дав ему закончить. – Это искусство. Это символ. Это – ключ к пониманию связи между магией и желанием.

– Это член, – твёрдо заявила Линария.

– Это метафора, – парировал Тайрон.

– Это смешно, – добавил Громм, начиная хихикать.

– Это уже всплыло в кабинете профессора Лоран, – заметила одна из студенток, просматривая записки. – Она чуть не вызвала духов для защиты.

– Прекрасно! – воскликнул Тайрон. – Значит, она обратила внимание.

– На тебя или на артефакт?

– Может, и то, и другое.

***

Тайрон всегда любил быть в центре внимания. Он родился в семье правителей Исхаммара – Алистера и Веридии Дайгх. Его детство прошло среди древних артефактов, запутанных теорий и вечеринок, на которых магистры спорили о судьбе вселенной, запивая всё вином.

Он мог бы стать серьёзным исследователем. Но выбрал путь скандальный. Провокационный. Эстетичный.

Его проекты были не просто функциональными – они были выразительными.

На прошлом экзамене он создал «Сердце Памяти» – артефакт, который хранил воспоминания не в виде образов, а в виде эмоций. Один студент, активировав его, рыдал два дня. Другой – смеялся без остановки, даже когда его отчислили.

А недавно он представил «Плащ Перемены» – одежду, меняющую форму в зависимости от намерения владельца. Кто-то получил платье. Кто-то – доспех. А одна девушка случайно превратилась в дерево.

И всё это происходило под звуки его голоса, декламирующего:

«Магия – это не только мощь. Это стиль. Это игра. Это гламур ».

***

Но не все принимали его.

– Ты слишком много играешь с границами, – сказала ему Ашари, когда они остались одни в мастерской. – Артефакты – это не игрушка. Особенно такие.

– Именно поэтому они должны быть красивыми, – возразил Тайрон, раскладывая перед ней новые чертежи. – Представь: артефакт, который может прочувствовать страх и преобразовать его в силу. Но вместо безлико-серой коробки – он будет выглядеть как крылья. Или сердце. Или…

– Или снова член? – подняла бровь Ашари.

– Это была форма, – рассмеялся он. – И она сработала.

– Для кого?

– Для всех, кто не боится чувствовать.

Она долго смотрела на него, потом покачала головой:

– Ты знаешь, что тебя могут исключить?

– Знаю. Но сначала они захотят увидеть, что я сделаю следующим.

***

Вечер только начинался, когда Ева отправилась в оранжерею. Воздух там был густой, насыщенный ароматами трав и цветов, которые помнили каждый шёпот магии. Она собирала фиалки, добавила каплю смолы удова дерева – и вдруг услышала шаги.

– Тар, я видел её на свадьбе, – раздался мужской голос, глубокий и бархатистый, от которого по коже побежали мурашки. – Тёмные волосы, зелёные глаза… и запах мяты с нероли.

Сердце Евы забилось чаще. Она прижалась к стволу лиственного дерева, но пузырёк с экстрактом выскользнул из рук, разбившись с хрустальным звоном. Аромат взорвался волной, и из-за деревьев появились двое: высокий лесной эльф Илимитар и…

– …Себастьян, – прошептала она, не осознавая, что произнесла его имя вслух.

Он был высок, с русой гривой, собранной в хвост, и глазами, в которых смешались море и лес. Он пах как лето после дождя – свежесть, мощь и что-то ещё… что-то, что заставило её дыхание сбиться.

– Профессор Лоран, – Илимитар усмехнулся, скрестив руки на груди. – Маскировка – не ваш конёк.

Ева вскинула руку, собирая энергию заклятья, но порезалась осколком. Себастьян поймал её, прежде чем она упала. Его прикосновение обожгло, как солнечный луч сквозь тучи.

– Нашёл свой цветок, Себ, – проворчал эльф, исчезая в листве.

– Цветок? – повторила Ева, покраснев.

– Он прав, – мягко сказал дракон. – Ты пахнешь… жизнью.

Его слова повисли в воздухе, как заклинание, которое ещё не произнесено. Ева почувствовала, как внутри что-то сдвигается. Не страх. Не тревога. Что-то другое. То, чего она давно не испытывала.

Себастьян понёс её через коридоры академии, её щеки пылали, а голова кружилась от аромата его кожи – смесь дыма, земли и чего-то ещё, что было только его.

В комнате, среди книг и сухих трав, он осторожно посадил её на кровать. Его взгляд скользнул по столу – и задержался на кристаллическом "артефакте", который Ашари принесла чуть ранее.

– Учебное пособие? – он рассмеялся, но в его взгляде мелькнул интерес.

– Для тех, кто теряет голову… в прямом смысле, – парировала Ева, чувствуя, как стены между ними тают.

– Это Тайрон Дайгх сделал? – спросил Себастьян, приподняв бровь.

– Именно. Сын Алистера и Веридии. Талантливый, но немного странный. Считает, что символизм – ключ ко всему.

– Ну, он прав насчёт одного: форма – действительно очевидна.

– Особенно для демонов из третьего курса, которые теперь считают его великим мастером символизма.

– Это комплимент?

– Возможно.

Он улыбнулся. Не как дракон, не как студент. А как человек, которому вдруг стало интересно – не ради власти или знаний, а ради чего-то гораздо большего.

Тени за окнами сгущались. Где-то в Спектрхольме зрели заговоры, но сейчас здесь, среди запахов мяты и смеха, рождалось нечто опаснее любого заклятья – надежда.

И возможно, даже дружба, которая станет началом чего-то нового.

Глава 2.

Солнце в Спектрхольме на следующий день светило с навязчивой яркостью, будто пыталось высветить все потаённые мысли Евы. А их было немало. После вчерашнего вечера в оранжерее и … последующего переноса Себастьяна Версила, её сознание напоминало бурлящий котел алхимика, где замешались смущение, остатки гнева на Тайрона и тот странный, теплый вихрь, что закрутился в груди от прикосновения дракона и его слов о "запахе жизни". Она только-только собралась в лабораторию, чтобы утопить хаос в работе над духами для Меррик, как пришло послание – лаконичное и не терпящее возражений:

"Профессор Лоран. Кабинет ректора. Немедленно. – О.Х."

Орея Харриас. Ректор Спектрхольма. Женщина, чей взгляд мог остановить разъяренного огненного элементаля на полуслове. Ева вздохнула, предчувствуя недоброе. "Немедленно" от Ореи обычно означало "вчера".

Кабинет ректора пахло старым деревом, дорогим пергаментом и властью. Орея сидела за массивным столом, вырезанным из корня древнего дуба, ее серебристые волосы были убраны в строгий узел, а глаза цвета грозового неба изучали Еву без тени приветливости. Рядом, опираясь на камин, стоял Дункан Харриас, проректор. Брат Ореи, он был ее полной противоположностью – вечно с едва уловимой усмешкой в уголках губ, одетый с небрежной элегантностью, и его присутствие всегда добавляло в атмосферу нотку непредсказуемости.

– Профессор Лоран, – начала Орея, не предлагая сесть. Ее голос был ровным, как лезвие. – Получен королевский указ. От самой Элеоноры.

Ева внутренне напряглась. Указы королевы, касающиеся Академии, редко сулили что-то простое.

– Через неделю, – продолжила Орея, – во всех учебных заведениях Драганталма будет проведено обязательное просветительское мероприятие. На тему… интимных отношений между разумными видами. Сексуального просвещения, если говорить прямо.

Ева почувствовала, как кровь ударила ей в щеки. Она непроизвольно сжала руки в кулаки, ощущая под перчатками знакомый шрам вязи на левом предплечье.

– Ректор Харриас, я… – она запнулась, подбирая слова. – Я некромант. Моя специализация – духи, грани жизни и смерти, а не… не это. И мой личный опыт… – Голос ее дрогнул. – Он не столь обширен, чтобы учить других. Среди студентов есть те, у кого опыта, возможно, больше, чем у меня!

Дункан оттолкнулся от камина, его усмешка стала шире.

– Ах, Ева, не прибедняйся, – произнес он мягко, но с подтекстом стали. Его взгляд скользнул по ее затянутому в бархат левому рукаву. – Ты носишь на себе брачную вязь Истинного. От запястья до локтя. Антрацитово-серую, если не ошибаюсь? Искусно скрываешь, но факт остается фактом. Такую вязь не набивают для красоты и не сводят по прихоти. Она – свидетельство глубин опыта, о которых ты, видимо, скромничаешь. Даже если сам дракон… ныне отсутствует.

Ева похолодела. Как он знал? Она так тщательно скрывала вязь под одеждой и иллюзиями! Мысль о том, что кто-то мог видеть этот шрам – свидетельство ее прошлого, ее боли и глупости – заставила ее сглотнуть ком в горле. Гнев замешался на смущении.

– Но вы не будете одна, – вступила Орея, пресекая возможные возражения. – Профессор Илимитар… допустил инцидент с группой студентов-некромантов на лекции по травологии. Он временно отстранен от преподавания. Его заменяет Себастьян Версил.

Ева ощутила, как сердце екнуло. Он?

– Зеленый дракон, – кивнул Дункан, наблюдая за ее реакцией. – Разбирается в растениях не хуже любого эльфа. И, как мы поняли, обладает… успокаивающим эффектом. Он будет отвечать за биологическую часть. Также вам будет помогать новый преподаватель «законников». Лорин Вульпен переведена в Южный Тервейн по состоянию здоровья. Его имя – Дамиан Умбралон. Опытен, компетентен.

Дамиан Умбралон. Имя ничего не говорило Еве, но титул "законник" означал специалиста по магическому праву и этике межвидовых взаимодействий. Вроде бы логично.

– Ректор, я… – Ева попыталась снова. – Я не уверена, что смогу…

– Воля королевы – закон, профессор Лоран, – Орея отрезала ледяным тоном. – И я верю в вас. Вы учите наших студентов мыслить шире границ их природы. Вы нашли подход даже к Клайву. – Клайв, глава студенческого совета «законников», славился своей непоколебимой догматичностью и неприязнью ко всему «нечистому», включая некромантию. Тот факт, что он допускал Еву к преподаванию, был маленьким чудом. – Используйте свой ум, находчивость и… – Орея едва заметно кивнула в сторону ее скрытой вязи, – личное понимание глубины связей. Справитесь. Детали мероприятия получите завтра.

Протест замер на губах Евы. В глазах Ореи читалась не просто приказ, а вызов. И бесполезность сопротивления. Она опустила голову.

– Хорошо, ректор Харриас. Спасибо за доверие, – выдохнула она, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Секс-просвет. С Себастьяном Версилом. И каким-то Умбралоном. Апокалипсис в розовом свете.

Весь день прошел как в тумане. Пары у «законников» (благо, Клайв сегодня был сдержанно вежлив, видимо, уже в курсе новостей) лишь усилили нервное напряжение. Мысли путались: как строить лекцию? Что говорить? Как смотреть в глаза Себастьяну после вчерашнего? И этот чертов Тайрон со своим «артефактом» – в самый раз для наглядного пособия! Гнев на него ненадолго отвлек от паники.

Наконец, измученная, Ева добралась до своей башни. Единственное желание – рухнуть в кресло, зарыться носом в пузырьки с нотами мяты и нероли и забыться в творчестве. Для Меррик. Для Лестата. Для хоть какого-то островка контроля в этом безумном мире. Она толкнула дверь в спальню, уже мысленно вдыхая успокаивающие ароматы…

…и замерла на пороге.

Картина, открывшаяся ее глазам, вышибла остатки мыслей напрочь.