Магический Кристалл

I. Введение

Сквозь магический кристалл

Все дети – верующие, потому что у ребенка глаз изначально настроен на чудо. Поэтому в детстве мы легко верим в чудеса. И, если бы в процессе взросления нам эти настройки не сбивали взрослые, наша взрослая жизнь была бы совсем другой – духовной, яркой, насыщенной, оптимистичной, творческой…

Идея книги «Магический кристалл» не раз всплывала во мне и раньше, когда сталкивался с упертыми материалистами, отрицавшими все, что не укладывалось в рамки привычных физических законов. Но после недавнего разговора со своим дядей, технарем, инженером-изобретателем, кандидатом технических наук, атеистом, я понял, что пора. Последней каплей были его слова:

«Не могу понять, как ты, разумный человек, с высшим гуманитарным образованием, веришь во всякие чудеса и прочую белиберду. Это все равно что верить в Бога. Это же абсурд – верить в то, чего нет!»

Раньше я тоже был атеистом, как многие советские граждане, которых в школе сначала принимали в октябрята, потом в пионеры, а потом в комсомол. Но одно событие сильно поколебало мою уверенность в незыблемости таблицы умножения и прочих материальных истин.

Когда я в начале семидесятых годов учился на курсах МГИМО, у нас преподавал историю неординарный человек уфолог и йог Виктор Никитин. Его привлекали не просто исторические события, но разные загадочные явления, которые трудно было объяснить. Например, неуязвимость для татаро-монгольских стрел, копий и мечей рязанского воеводы Евпатия Коловрата, жившего в XIII веке. Или проклятия могил древних воинов, вскрытие которых приводило к войнам и бедствиям, например, гробницы Тамерлана 20

июня 1941 года, после вскрытия которой 22 июня немцы перешли наши границы. Или таинственное перемещение с места на место 12-тонного Синь-камня возле Плещеева озера.

Зная интересы нашего преподавателя, друзья и знакомые приглашали его в разные места, где происходило что- то необъяснимое, или знакомили с людьми-феноменами. Таким феноменом была, например, Нинель Кулагина, которая могла двигать предметы мыслью или волевым усилием, не касаясь их руками. Наш преподаватель как раз и был приглашен на встречу с Кулагиной в какой-то НИИ. А нам потом на курсах рассказывал об этом как о чуде и показывал видеофильм, снятый им любительской кинокамерой Кварц.

Кулагина творила невероятные вещи: графине волны, двигала по столу скрепки, пинпонговый шарик, спичечный коробок и отдельные спички заставляла крутиться стрелку компаса, отклоняла стрелку вольтметра.

гоняла пробку в закрытом графине с водой, создавала в этом же

И все это на расстоянии в метр, только лишь усилием воли или еще чем-то, чему мы до сих пор не можем найти объяснения. Причем, ученые, воочию наблюдавшие чудеса, ощупывали руками стол, под столом, все вокруг, чтоб убедиться, что не были, как подозревали скептики, привязаны лески или тончайшие ниточки или не спрятаны ли где-то крохотные магнитики.

И, хотя ничего такого не нашли, все равно многие из них, особенно с титулами и званиями, не верили, думали, что это какое-то мошенничество. Кстати, большинство очевидцев чудес Кулагиной и сразу, и потом, после проверки, по словам Никитина, так и не поверили – не поверили собственным глазам. Но мы на курсах восприняли все это иначе – компьютеров тогда не было, как и компьютерной графики, так что фильм не мог быть подделкой, все, что мы увидели, нас потрясло.

С тех пор я начал интересоваться всякими чудесами и аномалиями, тем более что как раз в конце семидесятых годов стали возникать разные общества и кружки по изучению аномалий и духовных учений. По рукам уже ходили напечатанные на пергаменте тексты Елены Блаватской, Николая и Елены Рерих, Рудольфа Штайнера, Георгия Гурджиева, Даниила Андреева, Михаила Перепилицына, Анатолия Мартынова.

Кто не помнит знаменитый подпольный рукописный рынок в Лужниках (до официального вещевого рынка), где можно было купить тексты на любую тему (рубль – страница) … Продавец открывал крышку чемодана (почему-то рукописи тогда приносились в Лужники в чемоданах), а там бесценные сокровища, тексты на бумаге и на пергаменте, поверх негласных запретов объясняющие, как устроен мир!

Сколько лет у меня в квартире на антресолях пылились папки с такими пергаментами. Теперь, когда почти все есть в Интернете, эти рукописи никому не нужны, а тогда это было целое богатство.

А в конце восьмидесятых в Москве почти в каждой школе по вечерам спортзалы арендовались под занятия йогой (хатха йога, раджа йога, джнани йога, крийя йога, кундалини йога, бхагти йога, тантра йога и т.д.) и спортивными единоборствами (кекусинкай, карате, тайцзицуань, айкидо, ушу и так далее). Открывались школы белой и черной магии. Только ленивый тогда себя в чем-то таком не попробовал.

В 1981 году я еще увлекся и темой йети или снежного человека, стал посещать Смолинский семинар при Дарвиновском музее, ходил на встречи и конференции, ездил в экспедиции на Кавказ, в Узбекистан, Таджикистан, в Карелию, в Архангельскую, Самарскую, Тверскую и Ленинградскую области.

В конце 80-тых в стране вообще начался аномальный бум. Уже открыто стали проводиться съезды, конференции и семинары по НЛО, народной медицине, аномалиям и

духовным учениям. В страну стали приезжать и проводить семинары по Науке разума Эрнста Холмса, дианетике Рона Хаббарда и холодинамике Вернона Вульфа парапсихологи из США, Японии, Китая, Филиппин и других стран. Меня эта аномальная эпидемия тоже втягивала в свою сферу, и неудивительно, что пошли чудеса…

Когда я в августе 1986 года переехал в район Щукино, то вскоре на одном из домов увидел вывеску – журнал «Природа и человек». Этот был мой любимый журнал, который я выписывал, потому что одним из первых в стране он начал писать об аномалиях. Это было как притяжение приемником радиоволны, когда подкручиваешь колесико настройки, и притягивается нужная волна, нужное информационное пространство…

Я зашел в редакцию – чудеса продолжались: в солидном журнале, где печатались кандидаты и доктора наук, профессора, академики, где вообще просто так, с улицы напечататься было очень трудно, мне повезло. Оказалось, что пол редакции в отпуске, и журналу нужны материалы.

Мне как будто бы открылась зеленая улица – я стал сотрудничать с журналом, а вскоре и начал здесь работать, ведя все аномальные и познавательные рубрики: «Взгляд за горизонт», «Аномалии», «Приглашение к сенсации», «Познай себя». И потом уже меня, как раньше когда-то моего преподавателя с курсов МГИМО, стали приглашать на зигелевские чтения, разные конференции, съезды, треннинги и семинары. Появилась возможность быть свидетелем аномальных явлений, например, полтергейстов, самовозгорания, летаргического сна, изучать их, привлекая самых разных ученых.

В помощь себе я открыл при журнале Центр аномальных явлений и духовного развития «Сфинкс», где раз в месяц мы собирались (иногда более ста человек) с привлечением ученых и обсуждали ту или иную тему. Как правило материал потом появлялся в журнале, и после этого уже читатели со всей страны и из-за рубежа писали, принимали

заочное участие в дискуссии, заваливали редакцию письмами, в которых высказывали свое мнение, делились аналогичными случаями или задавали вопросы.

Например, после публикации моей статьи о собаке Марте, уснувшей летаргическим сном и находящейся в этом состоянии несколько лет, в редакцию пришло несколько мешков писем, которые пришлось долго разбирать, а на некоторые и отвечать. Да и в течение нескольких лет, пока собака спала, была долгая переписка с читателями, с врачами, специалистами по сну, в том числе с крупнейшим в этой области в Европе ученым, академиком А. Н. Вейном.

Мир открывался с таких сторон, которые в обычной жизни и не увидишь. И не только в связи с аномалиями. Я открыл для себя, что творчество любого мастера (поэта, писателя, художника, скульптора, архитектора, актера, режиссера) – это тоже своего рода аномалия, когда из ничего вдруг рождается чудо. Это как мысль – не было, не было, и вдруг появилась. Посмотрел на привычное чуть под другим углом, и все преобразилось.

Как, например, искал заветную точку в парке Царицыно резчик по дереву бывший военный юрист Владимир Цепкин и нашел. И сразу все как бы заиграло, весь парк в его глазах преобразился, как будто включилась какая-то кнопка… А потом он перенес это свое новое видение на осину, стал вырезать горельефы… А потом нашел в прессе слово, которым можно назвать это открытие – точка сборки. Оно означает новый конструктивный взгляд на явление или проблему, с которого начинается движение вперед или вверх.

Еще одно открытие – это другого рода аномалия в творчестве любого мастера, когда повторение одних и тех движений, самых обычных и даже скучных, в какой-то момент вдруг преобразует сам процесс, происходит как бы воспламенение, как будто по невидимой цепи идет ток или по замкнутому кругу вспыхивает огонь.

Как, например, в руках художника, работающего не с красками, а с ватой, шерстью или тополиным пухом, материал после привычных одинаковых повторяющихся движений вдруг становится как бы живым, намагничивается, наполняется энергией. Как будто электричество с рук переходит в изделие!

Такое происходит в каждом виде творчества:

в кузнечном деле,

в игре на музыкальных инструментах,

в пении,

в поэзии,

в прозе,

в живописи,

в скульптуре,

в архитектуре,

в ткачестве,

в плетении из соломки,

в вышивании, гончарном и ювелирном деле, в фольклорных обрядовых действиях, в кружевоплетении, резьбе по дереву, по кости, по бересте,

в бисероплетении и так далее.

То же самое происходит и в самых простых вроде бы не творческих действиях, которые со стороны кажутся однообразными и скучными:

перекапывании земли,

покраске стены, колке льда.

Точно также, как в добывании огня первобытными людьми, которые вращали деревянную палочку, опущенную одним концом в углубление в деревянной дощечке.

Подобные бесчисленные примеры я привожу в этой книге, останавливаясь именно на таких моментах, когда из однообразных повторяющийся действий вдруг как бы вспыхивает пламя.

Вот почему многие творческие люди, даже, если рождаются в атеистических семьях и не становятся верующими с детства, обретают веру позже, при соприкосновении с повторами в собственном творчестве и в творчестве других, чему они становятся свидетелями.

Для верующих же, которые с детства ходят в храм, произносят одни и те же молитвы перед иконами, читают одни и те же религиозные книги, становятся свидетелями одних и тех же церковных обрядов и таинств, то есть постоянно имеют дело с повторениями, для них вера в чудеса и в Бога так же привычна как для всех знание, что солнце всходит и заходит, а в неделе – семь дней.

Наглядно волшебный механизм повторений действует в храме, где во всех религиозных обрядах священнослужителями повторяют одни и те же действия (носят свечи, иконы, книги, ходят по кругу, заходят в алтарь и выходят из алтаря), они же читают молитвы, в которых одни и те же слова повторяются по много раз. Как и на иконах повторяются сюжеты и повторяются по много раз одни и те же действия (благовещенье, крещение, введение в храм, исповедь, вознесение и так далее) и одни и те же жесты людей (просящие, дарящие, благословляющие, прощающие, осеняющие).

Во всех религиозных книгах не случайно одни и те же слова (мой, твой, свой) повторяются много раз, часто вопреки, казалось бы, здравому смыслу. На самом деле это использование того же волшебного механизма повторений, который лежит в основе преображения материи, ее одухотворения.

У каждого из нас глаз изначально настроен на чудо и на творчество, уже хотя бы потому, что Господь нас создал

по образу и подобию своему, а он-то как раз всегда настроен на чудо и на творчество, потому что Творец.

Такой настрой на чудо рождает новые идеи, побуждает творить. Это хорошо показал итальянский режиссер Пьер Паоло Пазолини в своем фильме «Декамерон» – в эпизоде с художником Джотто, бросившим трапезу, когда ему в голову стукнула новая идея, и рванувшимся на леса, скорее к своей недоконченной фреске. Так бывает, когда перед глазами возникает видение или в голову приходит интересная мысль! И подобное рвение – не исключение, это бывает с каждым из нас, когда мы смотрим на жизнь сквозь магический кристалл.

Окружающий нас мир сам по себе творчески насыщен и потенциален, уже только потому, что его создал Творец. И достаточно искры, чтобы «вспыхнуло пламя». Не случайно философы столетиями искали чашу Грааля, веря, что, найдя, сделают всех счастливыми. Не случайно алхимики в Средние века, соединяя разные вещества, искали философский камень, которым стали называть потом любой творческий поиск. Не случайно писатели и поэты искали заветное слово, художники – волшебные краски, алхимики – заветный элексир, то есть такое сочетание привычных элементов, которое давало золото. Не случайно Максим Горький в своей пьесе «На дне» вывел героя, который верил, что достаточно найти какие-то нужные несколько слов, произнести их, и все сразу на всей земле станут счастливыми.

Настроенность на чудо подтверждается видением ребенка, который, только родившись, уже широко открытыми глазами, как бы сквозь магический кристалл, взирает на мир, где все его удивляет и все ему хочется потрогать и попробовать. То есть можно сказать, что с детства мы смотрим на мир именно через магический кристалл, а потом его утрачиваем. И, как с речью, если не научить ребенка говорить до пяти лет, то уже не научишь никогда, так и с магическим кристаллом – не закрепишь детский дар смотреть сквозь него на мир, этот дар высохнет, а потом и совсем

пропадет. И выходят во взрослую жизнь люди, не видящие в жизни никаких чудес и не стремящиеся сами сотворить хотя бы одно чудо, ощущающие и собственную жизнь, как обыденность, как серые будни. Чудеса их раздражают, как вызов их материальному, реальному, как они говорят, мировоззрению, и они отворачиваются или пытаются их уничтожить, как наступил на сердце Данко один из его рядовых соплеменников в рассказе Максима Горького.

Между тем, как иногда и таким людям, кому жизнь кажется обыденной, она вдруг поворачивается под новым углом зрения, и, о, чудо, открывается, как волшебная шкатулка, на которой надо нажать на какие-то выступы, чтобы она открылась и зазвучала волшебная музыка. То есть человек никогда не безнадежен, как он ни был запущен и зашлакован духовно и физически. Всегда есть надежда, что все в нас в любой момент может чудесным образом повернуться, и жизнь начнется как бы заново…

Может открыться многое, и малое (что-то поймешь, что раньше не понимал) и большое, вплоть до предназначения. Как у моего любимого поэта Арсения Тарковского (1907-1989):

«Найдешь и у пророка слово, Но слово лучше у немого, И ярче краска у слепца, Когда отыскан угол зренья И ты при вспышке озаренья Собой угадан до конца.»

Поиск чудесного, высокого, творчески значительного мы часто называем поиском Истины или даже поисками Бога, и это рождает целые религии (как в случае с принцем Сиддхартхой, который оставил сладкую жизнь при дворе и отправился искать Истину, в результате стал Буддой,) или целые пласты культуры (как на картине Николая Ге «Что есть Истина?», где Христос и Понтий Пилат понимают

Истину каждый по-своему). Можно себе представить, насколько это ощущение открытия для человека значительно и важно, если он готов все бросить и отправиться неизвестно куда и неизвестно за чем.

Эти толпы странников, паломников, пилигримов, в разные времена бродящие по самым разным городам и весям…Эти пророки и блаженные, в разные времена и в разных странах изрекающие свои истины перед толпами людей…А потом все эти поиски, путешествия, метания и проповеди оформляются в храмы и дороги, как вертикальные и горизонтальные символы высоких истин, прозрений, открытий…

Книга об этом, о том, как человек прикасается к чудесам жизни, очаровывается ими, и сам творит свои …

Она и о том, как возникает ощущение Бога. Не благообразного старца на облаке, а некоего высшего начала, которое стоит за теми или иными событиями нашей жизни. Это начало всегда есть, независимо от того, верим мы в него или нет, просто не всегда мы его видим и ощущаем. Для этого нужно, чтобы отдельные наши действия как бы выстроились в ряд и замкнули электрическую цепь. Идет ток, и является Бог!

А чудеса…они растворены в нашей жизни как невидимые ферменты. И при определенных условиях вдруг проявляются. Но для их проявления нужен ритуал, обряд, церемония, то есть набор повторяющихся однообразных действий, которые при определенном количестве вдруг переходят в качество. Когда конкретно и как? Каждый раз по-разному и по-новому. Но обязательно через церемонии…Человеку необходимо делать некоторые вещи, пусть даже и не связанные с жаждой, голодом и холодом: например, время от времени смотреть на огонь. Говорят же философы, что именно огонь провел разделительную черту между человеком и всеми остальными – как только живое существо перестало бояться огня, включился новый уровень мышления. Все же остальные живые существа

огонь боятся. Для человека же глядение на огонь – некий архетип, который повторяется из века в век…Также как и прикосновение к дереву, как треск поленьев в печи…

Но в то же время огонь, как и вода, это граница между мирами, поэтому люди так тянулись и тянутся к огню – к костру, к лучине, к свече. Как красиво сказал один поэт:

«Есть тайное очарованье

В кинжальном пламени свечи,

То робком, как любви дыханье,

То мощном, как орган в ночи!»

И когда говорят, что женщины любят общение при свечах, «потому что это романтично», то дело, наверное, не только в романтике, а в том, что это стремление к той духовности, которой в этой жизни им не хватает. И вообще тут уже для двоих все меняется. Если раньше, до свечей, в их отношениях не было никакой возвышенности, они были приземленными, сугубо материальными, то тут все меняется, как будто включается свет. И действительно включился свет. Мужчина может и не заметить, потому что не настроен, а женщина видит, чувствует…

И тогда самое обычное становится под этим светом возвышенным и прекрасным, даже просто – человеческое лицо, руки…

А когда этого нет, жизнь кажется пресной, плоской и нет ничего ценного не только в простом, но и в сложном. И на Западе уже начинают изощряться, что бы еще такое показать, чтобы удивить и растрогать зрителя…Уже раздели женщину до предела и начинают наизнанку выворачивать…Чтобы потом и этому перестать удивляться. "Кризисы у них в искусстве…" Не в искусстве, а в духовности у них кризисы…

Почему у старообрядцев никогда не бывает кризиса? Да потому что сохраняют традиции, ритуалы, в которых духовность периодически включается, как загорается огонь при трении дерева о дерево…Потому что люди продолжают жить по древним законам, которые все за тысячелетия и настроены на то, чтобы высекать духовность из материальной жизни. Почему и молитвы неизменны, и заговоры, и ритуалы. Что-то изменишь, разрушится вся схема, и дверь в иной мир не откроется…

Пусть соблюдение этих правил – игра, но надо играть в эту игру. Иначе никак…Потому что, если мы лишаемся горнего мира, наша материальная жизнь лишается смысла, как бы мы ее ни украшали, какими бы удовольствиями ее ни наполняли…Можно все пройти, все испытать, а все равно в душе чувствовать пустоту. А можно не видеть почти ничего, как отшельники в пустыне или монахи-схимники в скиту, а жить интересной и полной жизнью, испытывая радость.

Взгляд на мир сквозь магический кристалл не привилегия гениев, царей или сумасшедших. Каждому из нас так или иначе, в детстве или позже, обязательно предоставляется шанс посмотреть сквозь это волшебное стекло, но одни, посмотрев и удивившись, об этом после забывают, а другие завораживаются и уже сами потом ищут возможность взглянуть еще раз.

Магический кристалл по природе своей сродни огню – прозрачен, горяч, непостоянен, способен согреть и обжечь, так же завораживает и очаровывает, также таинственен, так же запоминается.

Повезет взглянуть сквозь магический кристалл тем, кого притягивает огонь и кому интересно все таинственное и загадочное. Потому что все в природе содержит в себе таинственное и загадочное, но открывается оно нам либо через огонь или вспышку сознания, через некое озарение, которое и можно уподобить и огню, и волшебному кристаллу.

Огонь – такая же природная стихия, как земля, воздух и вода. Но земля, воздух и вода все время перед нами. А огонь то появляется, то исчезает. Вспыхивает вдруг, как жизнь в космосе. Почему? Бог его знает. И исчезает, когда

ему вздумается. Так и магический кристалл, то появляется перед нами, то исчезает. И для его появления нам, как и с огнем, нужно потрудиться, совершить усилие – зажечь спичку, свечу, лучину, затеплить лампадку, развести огонь в печи, даже просто успокоиться, остановиться, потереть ладони друг о друга.

Жизнь, при обычной своей скорости, в суете, не успевает нам открыться, мы не видим ее глубинную волшебную сущность, которая присутствует всегда, но спрятана в обыденности, как прекрасная мелодия скрыта в повседневной речи, и мы не видим мерцающего внутри ее огня. Это интересно, потому что тогда во всем, даже самом простом, обычном и невыразительном, можно найти чудесное. Это как в человеке, в каждом из нас, на дне души таится сокровенное.

Человек, каждый из нас, это тоже огонь, окисление, Мы окисляемся, как все живое, в нас идут, как в каждом живом существе, процессы метаболизма, то есть мы горим, но медленно, не обугливаясь. Но иногда вспыхиваем, и нас как бы охватывает пламя. Впрочем, наверное, пламя охватывает нас уже при рождении, как у поэта Арсения Тарковского:

«Душу, вспыхнувшую на лету,

Не увидели в комнате белой,

Где в перстах милосердных колдуний

Нежно теплилось детское тело…»

Но ведь огонь всегда надо поддерживать, то есть время от времени подбрасывать топливо, иначе он погаснет. Духовно надо чем-то интересоваться, воспламеняться, вспыхивать. И тогда можно увидеть мир как бы сквозь огонь или сквозь магический кристалл.

II. Об авторе

Любой из нас магнит

Как часто в жизни мы просто живем, живем обычной земной жизнью, в беспрестанных делах, заботах, а кто-то рядом с нами все время делает открытия. А мы не удивляемся этому, даже не замечаем. С одной стороны, потому что открытия делают дети, а мы, взрослые, сами открытия делать перестали. А с другой, наверное, потому что видеть в обычном что-то необычное, видеть чудеса вокруг себя – это Божий дар, который не всем дается или не на всех падает.

У автора книги этот дар есть. Тридцать пять лет я выписывал журнал «Природа и человек» и в 1988 году сразу заметил в нем появление нового имени. Первая его статья «Я мыслю образами» была посвящена женщине-факиру Светлане Тим. Помню, меня тогда поразило его открытие – среди причин, почему хождение по острым саблям не причиняет ей вреда, он выделил мысль о единстве «поля», которая помогала факиру. Светлана представляла себе, что ее тело и сабли – это единая среда. Точно также, как йог, перед тем как выпить соляную кислоту, представляет себе, что он и кислота – это одно целое. И кислота не причиняет ему вреда.

Открытие было вроде бы не глобальным, касалось редкого, не типичного явления. Ну, в самом деле, многие ли из нас ходят по саблям, а поэтому так ли уж важно, что помогает не порезаться? И в то же время мысль о единстве «поля» автору тогда показалась интересной, пошли аналогии. Сразу вспомнились слова Маугли «Мы с тобой одной крови, ты и я» из «Книги джунглей» Р. Киплинга, слова, которые помогали снимать все различия, напоминая о единой природе всего и вся на этой планете. То есть узкое

одиночное явление (хождение босиком по саблям) вывело на всеобщность.

Проработав несколько лет в журнале, который исследовал загадочные явления природы, Герман стал вести именно эти темы, видимо, потому что по натуре он – исследователь и склонен к чуду. Глубоко влезая в каждую тему, ездил в командировки по России, изучал места и условия, опрашивал массу людей. Потом сидел в библиотеке, листал журналы, книги. Видимо, по той же причине он стал подключать ученых и любителей, всех, кому было интересно, к каждой теме, которой занимался, будь то гравитация, снежный человек, биолокация, магнетизм, телекинез, полтергейст, реинкарнация, места силы, летаргический сон, левитация и

многое другое. С этой целью открыл при журнале Центр аномальных явлений и духовного развития «Сфинкс», где каждый месяц собиралось 50 и больше человек, приглашались известные люди и проводился как бы мозговой штурм темы. Благо – журнал был связующим звеном. Потом это находило отражение в журнале, в печати, на радио, на телевидении.

К тому же ему, как журналисту, пишущему об аномальных явлениях и духовных течениях, присылали приглашения на разные семинары, пресс-конференции и курсы. Какие-то длились два-три дня, а какие-то – две-три недели, так что можно было погружаться не только в теорию, но и в практику…

Неудивительно, что со временем Герман стал настоящим экспертом в области загадочных аномальных явлений

и духовных течений, и его, как и других авторитетов, таких, например, руководитель Космопоиска Вадим Чернобров, стали приглашать исследовать разные случаи аномалий. И каждое приглашение заканчивалось буквально открытиями.

Например, его поездка в Воронеж к метрологу Генриху Силанову, который много лет, исследуя долину реки Хопер, как место силы, обнаружил, что местная природа (воздух, вода, камни, деревья), как магнитофон или видеокамера, может записывать все происходящее. И то ли это от того, что здесь какая-то магнитная аномалия, то ли здесь наводятся какие-то особые электромагнитные поля, то ли вообще вся природа, везде, независимо от места, может записывать происходящее (!!!). А до сих пор считалось, что «магнитная запись основана на свойствах некоторых материалов сохранять намагниченность». Во всяком случае, звукозапись или видеозапись так или иначе связана с магнитами, неспроста одно из записывающих устройств назвали магнитофоном.

А проявить записанное, воспроизвести его, оказывается, можно, возбуждая пространство генератором высокой частоты и снимая тут же фотоаппаратом со специальным кварцевым объективом. Силанов пришел к этому после многочисленных опытов. И тогда проявляются образы прошедших времен, правда, не последовательные, как листание страниц времени, день за днем, час за часом, а отдельные, выхваченные, как бы случайные, 20-ти, 50-ти, столетней давности…

Это было настолько потрясающе, настолько необычно, что, как и Силанов, Герман буквально «заболел» этой темой, потому что это казалось не просто открытием в какой-то одной области, но как бы ключом к нашему миру.

Это значит, что любое преступление, совершенное где бы то ни было, и вообще любое событие записывается природой и может быть расшифровано.

А с другой стороны, наш интерес к чему-либо растет от степени нашей намагниченности. А намагниченность

зависит от трения и от движения проводника в магнитном поле. Значит буквально двигайся в теме взад вперед, как это делают дети, и будешь намагничиваться…

Общение с Силановым в Воронеже было похоже на творческое «опьянение», или даже горение в преддверии открытий, как в знаменитой книге Даниила Гранина «Иду на грозу». В результате Герман написал статью «О чем помнит поле», которую потом после публикации в журнале «Природа и человек» перепечатали многие российские газеты и журналы. Тогда же возникло и стихотворение «Магниты», которое мне нравится и отражает, как мне кажется его эрудицию и творческий потенциал:

«Любой из нас магнит.

Плюс – в голове

У нас, а минус носим на подкове,

Так дерево, рассеяв плюс в листве,

Прессует минус в корневой основе.

Меж минусом и плюсом пустота?

Иль вещество, сверхсжатое, как воля?

Рассеянное, словно простота

Иль чуткое, как луч в магнитном поле?

Поля…мы в них на миг или на час

Врываемся, ломая их тиранство.

Поля сплошные окружают нас,

Поля друг друга и поля пространства.

Земля, Сатурн, Венера, все планеты

Полями многослойными одеты…

Любое поле стоит изменить,

Натянется вся мировая нить,

Вся паутина в миг придет в движенье,

Изменятся повсюду напряженья.

Зашепчется таинственно листва,

Трава, немая прежде, «Я – трава»,

– Прошепчет, беззащитно замирая,

И клена лист, над спичкою сгорая,

Проречет, проскрепечет: «Это я…»

И всей природы сонная семья

Проснется разом, пробудясь от спячки,

И, как больной в палительной горячке,

Загомонит, глотая части фраз…

Мы слушаем и слышим, не внимая,

И многого пока не понимая…

Но тлеет, тлеет пониманье в нас!»

Или его экспедиция на Памир, где он с Михаилом Трахтенгерцем, секретарем Смолинского семинара при Дарвиновском музее, облазил почти весь Гиссарский хребет в поисках йети или снежного человека. Йети не встретили, но удалось пообщаться с очевидцами, например, с учителем из Душанбе Замиром, брат которого после встречи с этим существом сошел с ума. Интерес к теме подогревался тем, что йети – нижняя ступенька к современному человеку, к далекому от нас периоду, когда

прямохождение,

мелкая моторика

и развитие речи

как раз и сформировало нашего предка.

Отсюда всплыла еще одна тема, которая не вошла в эту книгу, но, возможно, потом станет темой для следующей – общение с природой на ее языке, лесные знаки американских индейцев и охотников, хантов, манси, юкагиров, других малых народов, поскольку этот язык использует в общении и йети, а современный человек практически утратил. Лесные знаки, которые являются кодами для запоминания целых пластов информации. Ведь на этом построен фольклор и вся наша устная народная культура, только вместо лесных знаков – звуки, ритм, повторы…Какие пласты устной культуры исчезнувших народов еще ждут своей расшифровки. И после этого историки будут продолжать говорить, что без письменности нет культуры…

Эта завороженность природой и историей, тайнами природы, то и дело открывающимися под разными углами,

приводили к открытиям. Одно из них он выразил в стихотворении "Стрекоза", которое автор пока не публикует, но надеюсь, со временем его еще оценят любители поэзии…

"Трава бы зеленой, небо – белым…

В этом лесу пока еще терпело

Друг друга все. И воздуха ключи

Из сосен били пламенем свечи.

Вдруг что-то привлекло мое вниманье,

Движенье иль движений сочетанье?

Иль сдвиг, еле заметный, как мазок,

Чуть воздух тронул, словно ветерок?

Всмотрелся, и открылось вдруг явленье…

Смерть стрекозы. Последнее прощенье

Земле, траве… Весь лап ее узор

Едва звучал, как поредевший хор.

Пока она еще не замирала,

И крылья, как созвучия хорала,

Последний плавно совершали круг,

Во сне, быть может, пролетая луг.

Но тело, словно зонтик, распрямляясь,

Последний раз свело. Земли касаясь

Загнутый кончик тонкого хвоста

Чуть потянулся, будто тень листа,

Который солнцу влажность отдавая,

Коробится, ломается, сгорая…

И, наконец, уставших лап пунктир

Последний штрих в пространстве прочертил

И замер…Я нагнулся в удивленьи,

И то, что только несколько мгновений

Назад было живым, теперь легло

В мою ладонь. Застывшее стекло

Открытых глаз еще все отражало…

Но ничего уже не выражало.

Не так ли уж, как бы смотря сквозь нас,

Внушает ужас безразличьем глаз!?!"

А какой ажиотаж вызвала серия его статей в журнале «Природа и человек» о собаке Марте, которая несколько лет спала летаргическим сном. В редакцию со всех концов страны и из-за рубежа приходили мешки писем, потому что эта тема до сих пор остается малоисследованной и полной загадок. До сих пор не совсем понятно, почему человек впадает в летаргический сон, и почему, находясь в нем 10, 20, 30 лет, остается молодым, таким, каким уснул, а потом, проснувшись, сразу стареет. И, если медведи впадают зимой в спячку, то почему человек не может? Несколько раз Герман встречался с главным специалистом по сну не только у нас в стране, но и в мире академиком Вейном и рассказывал мне, сколько интересного он открыл для себя. Например, то, что в летаргическом сне человек не стареет, возможно, потому что через подсознание подключается к всемирному банку информации (Солярису), в том числе и к своему родовому древу. Этим, наверное, можно объяснить и то, что в природе все живые существа кроме человека могут бесконечно долго ждать, нисколько не тяготясь процессом ожидания.

Самое удивительное, что случилось с самим Германом, это полтергейст (по-немецки – шумный дух) – аномалия, свидетелем которой по статистике становится один из миллиона. А здесь экологическая комиссия при районном Совете народных депутатов пригласила его, как эксперта по аномалиям в обычную московскую квартиру, где происходили непонятные явления:

сама собой двигалась мебель, выкручивались лампочки, проворачивались замки во входной двери, летали разные предметы, загорались обои,

на стенах проступала влага.

Кроме того, звучал сдавленный хриплый голос, с которым можно было общаться и который удалось Герману записать на пленку, редкий случай в России записи

голосового полтергейста… Из зарубежной прессы известен только один такой случай – шведский кинорежиссер Фридрих Юргенсон в конце 50 годов случайно записал на магнитофон вдруг зазвучавший голос своей умершей матери. Хотя этот случай, наверное, правильнее отнести к открытию Силанова, потому что Юргенсон записывал в саду пение птиц, а потом, при расшифровке пленки, услышал голос матери. Значит сад записал голос, а потом почему-то позволил воспроизвести его.

Целую неделю Герман вместе с членами комиссии по очереди дежурили в злополучной квартире, фиксируя буквально по минутам все происходящее, чему он потом посвятил несколько круглых столов в своем Центре «Сфинкс» и что описал потом в нескольких статьях, которые растиражировала пресса. Осмысливая все, что происходило и все возможные версии, он открыл для себя, что и полтергейст, и другие аномалии сопровождаются резким изменением нескольких факторов:

времени (может убегать или замедляться), температуры (может подскакивать или падать), давления (огромные перепады), магнетизма (электромагнитные поля), вращения (вращение в разных плоскостях) и повышения уровня радиации.

Потом возникла догадка, что, видимо, и сама жизнь возникает под воздействием всех этих факторов. Причем, при их одновременном взаимодействии. Не случайно ряд уфологов, изучающих полтергейст, говорят о том, что это явление – результат объемного приложения разных сил. И начинается процесс, как ядерная реакция, на атомарном уровне.

Радиация – это особая тема. Изучая разные аномалии, а также разных экстрасенсов, знахарей и народных целителей, Герман не раз замечал, что в воздухе пахнет озоном, а с рукавов рубашки сыплются искры и возникает свечение. А однажды в г. Черновцы поднесенный на его глазах

к воде, заряженной одним из экстрасенсов, счетчик Гейгера застрекотал, показав превышение дозы радиации. И по аналогии, что яд может быть и лекарством, все зависит от дозы, подтвердилась версия, что радиация несет в себе не только смерть, но и жизнь. Тем более, что, по мнению некоторых ученых, радиация возникает в том числе и при ударе, да и само происхождение жизни на земле произошло под воздействием радиации. Так возникла идея осмыслить тему «Радиация и творчество».

У него уже это стало привычкой – когда что-то интересует, проводить как бы мозговой штурм темы с привлечением разных людей, причем, повернув ее под каким-нибудь интересным углом. Так и тут, с этой темой он выступил на одном из литобъединений. Надеялся, что собравшиеся его поддержат, подготовятся, выскажут какие-то идеи. Увы, никто не подготовился, настолько несовместимыми показались многим такие явления, как радиация и творчество, просто выслушали. Но он не очень огорчился, потому что самому было интересно. Тем более, что сложилось стихотворение, которые он назвал «Ода удару» …