Воскресший заяц

Мне шел одиннадцатый год, я перешёл в четвёртый класс начальной школы на станции Рожанка в Гродненской области. Три года назад в Рожанку перевели моего отца механика СЦБ и связи ШЧ-1, Лидской дистанции Белорусской железной дороги. Раньше мы жили на станции Бастуны, это километров сто на Юга – Запад от прежнего места жительства. Основной обязанностью отца являлось обеспечение движения поездов на участке Желудок – Мосты. Для этого необходимо: бесперебойная работа светофоров, перевод стрелок на заданный маршрут и телефонная связь. Она передавалась по проводам от опоры к опоре, и от станции к станции. Эта так называемая линия связи шла вдоль железной дороги в зоне отчуждения.

Станция считалась большой и имела путевое развитие. На ней были: пакгауз, механизированный пункт с бункерами для отправки картофеля и сахарной свеклы, база заготзерно с её множественными складами, вторсырьё, заготовительная контора, весовая, площадка для разгрузки вагонов, военная площадка и прочая инфраструктура. Станция принимала грузы для города Щучин, который находился в десяти километрах от нас, и отправляла его продукцию. Обеспечивала жизнедеятельность близь лежащих посёлков и деревень, крупного военного аэродрома. У отца в подчинении был бригадир и несколько монтеров, разнорабочих, мастерская и гараж, в котором стояла дрезина или «Пионерка», как её любя все называли. Жили мы на втором этаже вокзала в служебной двух комнатной квартире. Отца на работе и в посёлке все уважали. Он был безотказный человек. Мог отремонтировать любую технику, радиоприёмник, мотоцикл и т. д., денег он за свою работу не брал. Мама его часто ругала за это и говорила:

– Сидит, сидит, как сыч ночами. Делает, делает и даже детям на конфеты не принесёт. Все твоей душевной добротой пользуются. Наша семья состояла из четырёх человек. Отец – Леонид Петрович 1927 года рождения. Мать – Александра Васильевна на три года моложе отца, работала дежурной по охраняемому железнодорожному переезду. Почему-то за глаза её называли «Кацапкой». Наверно по тому, что родилась в Брянской области. В посёлке её считали самой красивой женщиной с характером. Сестрёнке Алле пятого сентября исполнится семь лет, и она осенью пойдет в первый класс нашей школы. Мать работала по двенадцать часов в смену с тремя молодыми женщинами, проживающими в нашем посёлке. Я рос не по годам самостоятельным. У меня были свои обязанности. Это домашнее хозяйство.

Конец лета, август. Шли дожи. По ночам уже прохладно. Отца ночью вызвали на повреждение линии. Это частое явление в его работе. Мать дежурила в ночную смену. Сестрёнка, как обычно «дрыхла» без задних ног, раньше девяти она не просыпалась. Как она, бедняжка, будет ходить в школу?

Я как обычно встал в пять утра, подоил Вишню, так звали нашу корову. Она первотёлка. Купили мы её телёнком, когда маме врач прописал пить молоко из-за болезни суставов после перенесённого ревматизма. Вырастил Вишню я сам, вместо щенка, которого мне тогда не разрешили завести. Да и повадки коровы, по словам отца, были собачьи. Корова мычала по моей команде, под настроение искала грибы в посадке. Найдёт гриб, станет возле него и мычит, зовёт меня. Надеясь на вознаграждение в виде кусочка хлеба или яблока. Подоить её не могли ни мама, ни папа. Иногда это им и удавалось. Правда, более трёх литров молока они не надаивали.

– Продадим тебе зараза такая. Иди, дои свою любимицу! Я больше к ней не подойду, не корова, а сумасбродная тварь, – злилась мама.

Мне стало обидно, что так плохо мама говорит о моей воспитаннице, и я попробовал. Дрожащими пальцами я потрогал вымя. На моё удивление молоко струйками само текло в подойник, стоило мне дотронуться до соска. Надоил я тогда в первый раз семь литров. Мать корову не продала, но обязала меня вести дойку. Сегодня я отправил Вишню в стадо, привязал телёнка на выпас, покормил оставшуюся живность, а её было не мало: кури, утки, свиньи. Затем позавтракал сам. Выпил две кружки парного молока с ржаным хлебом и уехал за грибами.