Предисловие
Имя Софии Селектор давно известно любителям современной поэзии. И вот – ее новый сборник стихов выходит из печати.
«Пятый элемент души» – название книге дано не случайно. Автор отсылает нас к античности, во времена которой предполагалось существование четырех главных элементов жизни – Земли, Воды, Огня и Воздуха, а над ними царствовал пятый элемент – Эфир. Он олицетворял Вселенскую Душу, неуловимую материю, связывающую все элементы в одно целое.
Стихи Софии в этой книге так и представлены пятью главами: Земля, Воздух, Вода, Огонь, Эфир.
Поэзия Софии Селектор наполнена лирикой, тонкими оттенками человеческих переживаний, философскими мыслями и, в то же время, где-то иронией и самоиронией.
Глава «Магия Земли» связывает нас с природой, с земным притяжением. Это – и дыхание земли во все времена года, и тонко написанные, как бы акварельные, пейзажи… И, наконец, связь всего живого – и доброго, и не очень, – с душой и бытием автора…
«Мысль – решётка. Клетка – жизнь…» – пишет автор, пытаясь разобраться с собой, с такой непростой жизнью…. «А ты войди – попробуй стать частицей сада.» – ищет поэт своё место в этом мире.
Аналогично построение и других разделов, посвящённых Воде, Воздуху, Огню и Эфиру. В каждом из них произведения объединены явным или опосредованным присутствием одной из стихий Природы: потоков воды (дождя, слёз, морских волн), или порывов ветра, или пламени (свечи, камина, а, может быть, и страсти). Приведу несколько цитат-образов из главы «Магия Воды»: «Искренности зыбкая дрожь…», «Росой прослезится земля…», «Море дышит сказкой…»
Интересно, что автор, хотя и разбил стихи на несколько разделов, но пребывает как бы одновременно во власти всех стихий сразу. Такова сущность человека и, тем более, – поэта.
Стихи Софии Селектор дают нам возможность не только получить удовольствие от чтения поэтических строк, но и в чём-то познать самих себя. Ведь все пять стихий, как известно, властвуют и над нами.
Только читать эти стихи нужно не залпом, а, как хорошее вино, – по глотку из небольшого бокала. Так вы почувствуете истинный вкус напитка.
Ирина Левинзон,
поэт, бард, член Союза писателей России
Пять ракурсов души
Стихии или элементы в античной и средневековой натурфилософии – это четыре первоначальных вещества (огонь, земля, воздух и вода) и так называемый «пятый элемент». В частности, в натурфилософии Аристотеля в качестве такого «пятого элемента» рассматривалась некая квинтэссенция (лат. quinta essentia) – эфир или начало движения.
Связь человека со стихиями существует вне зависимости от того, чувствуем мы ее или нет. Мы взаимодействуем со стихиями природы постоянно с самого рождения – ходим по земле, пьем воду, дышим воздухом, согреваемся теплом огня. И всё это происходит в присутствии «пятого элемента», магически объединяющего все стихии в единую гармонию Природы, в некий магический кристалл, каждая грань которого – одна из стихий – отражает окружающий мир по-своему, расставляя свои акценты и придавая ему свой особенный колорит.
Разделы этой книги – ракурсы-отражения души автора в различных гранях такого магического кристалла.
Магия Земли
Первая и основная стихия для нашего мира – стихия Земля. Земля – символ материального мира и всего, что окружает человека, это то, что в физическом понимании можно потрогать, это символ стабильности, прочности и плодородия. Это женская энергия, которая питает все вокруг: травы, цветы, деревья, животных и человека.
Графический символ стихии Земли – треугольник, направленный вниз – в глубины, и разделенный горизонтальной линией.
Связующая нить
- Заглядываем Вечности в глаза,
- прощаясь с детством у родительских могил,
- и обращаем взоры к небесам,
- навек теряя тех, кто нас любил…
- У края бездны на семи ветрах,
- глотая горький поминальный хлеб,
- вдруг осознать
- сквозь боль, и скорбь, и страх
- себя как продолженье ИХ судеб.
- Как здесь смешон наш юношеский пыл:
- «Я не такой! – Я всё сумею сам!»,
- когда в лучах бестрепетных светил
- заглядываем Вечности в глаза…
- В моей руке связующая нить…
- Суметь бы детям Главное сказать.
- Меня поймут когда-нибудь они,
- заглядывая Вечности в глаза…
- Вплетаю эту нить в судьбу поверх
- побед, коллизий – всех земных страстей,
- чтоб вглядываясь в следующий век,
- мечтать о внуках,
- вырастив детей.
«Душа, зажмурившись…»
- Душа, зажмурившись,
- твердит «нельзя»!
- Рассудок кружево
- плетет, скользя
- от осознания
- вины и вин —
- до осязания:
- вот крест,
- вот клин.
- От ощущения
- бездонных снов —
- до измерения
- глубин и слов.
- Нащупав донышко,
- зажмурь глаза,
- флажок на колышек —
- и прочь! —
- Нельзя!!
Полоса тени
«Возраст между 30 и 40, ближе к 40 – это полоса тени…..настоящее уже не является преддверием, предисловием, трамплином…»
Станислав Лем
- Сто дорог и сто тысяч развилок.
- А пылит под ногами одна.
- Шаг за шагом, дыханье в затылок,
- и арена в лохмотьях опилок,
- и снежинкой из детских копилок
- уж блестит в волосах седина.
- Выбор сделан, маршрут перемерен
- и назад, и вперед, и насквозь.
- Так зачем я считаю потери,
- средь весны задыхаясь от слез?
- Выбор сделан, судьбою заверен,
- и не так уж и плох результат.
- Так зачем я считаю потери,
- вдоль весны провожая закат?
- Слишком поздно менять направленье.
- Слишком рано бросать стремена.
- Странный возраст полоскою тени
- лёг на плечи, стёр полутона
- и, как карты, смешал имена…
P.S.:
- Престранный шанс —
- игрой в рулетку
- нас дразнит время перемен:
- шагнуть без правил – через клетку —
- упасть без сил? – иль встать с колен?
- Кто знает?! Кто шепнет на ушко
- в миг нужный нужное число?
- Чей срок отмеряла кукушка?
- Кому алмаз? – Кому стекло?
- И даже сказочного камня —
- советчика в помине нет —
- на перекрестке щит рекламный
- с огромной пачкой сигарет.
- Пора. Вращаются колеса,
- уже торопят время вспять —
- давно решенные вопросы
- опять, как в юности, решать:
- кем быть? какие рвать затворы?
- и по какому ветру плыть?
- и где тот якорь, под которым
- не рвется Ариадны нить?
- И весь мой опыт старой шалью
- повис, сомненья теребя:
- ведь там, в шестнадцать, мы решали
- лишь за себя…
«Пред тобою – на колени…»
- Пред тобою – на колени,
- миг, прожитый пополам.
- Не пристегнутый, как пленник,
- к обстоятельствам – долгам.
- Миг – взахлеб,
- насквозь
- и настежь.
- В наготе, как взгляд, открыт.
- Миг еще не скован страстью,
- только нежностью увит.
- Миг – безумство сновиденья.
- Мысль – решетка. Клетка – жизнь.
- Получай – вплетай мгновенье
- васильком во поле ржи.
«Дни мои…»
- Дни мои,
- торопясь, толкаясь, карабкаясь,
- обгоняя друг друга (или самих себя),
- и все-таки безнадежно куда-то опаздывая,
- спотыкаясь и замирая на полуслове,
- мечутся
- на пятачке настоящего,
- как билльардные шары,
- гонимые навязчиво неумелым кием,
- который не может,
- не хочет,
- не же-ла-ет
- выталкивать их
- ни в будущее,
- ни в прошлое.
- А в эту ночь —
- в твои ладони
- я устало падаю,
- Как в гамак долгожданной лузы.
- Ты только, пожалуйста,
- не торопись вытряхивать меня обратно
- на этот гладкий зеленый стол.
«Шитое золотом платье сорвано…»
- Шитое золотом платье сорвано,
- сброшено наземь.
- Так возмужавший октябрь
- властно вступает в права.
- И, подчиняясь объятьям
- юного пылкого князя,
- ветви трепещут,
- и кошкой
- трется о ноги трава.
«Осень, словно сигаретным пеплом…»
- Осень, словно сигаретным пеплом,
- Первым снегом – серым, злым, колючим
- посыпает боль.
- И с тем же ветром —
- рваный лист – навязчивый попутчик.
- Где-то там, в полузабытой сказке,
- первый снег – как символ чистой цели,
- первым снегом радужные краски
- под ноги волшебница расстелит.
- Дотянуть до первого мороза.
- Добежать до солнечного утра
- сквозь листвы продрогшие заносы,
- сквозь щемящий шелест неуюта.
- С первым снегом – с первою любовью,
- с первым снегом – с жесткою постелью
- заблудились над моей судьбою
- всадники из детской карусели.
«Ну вот и все…»
- Ну вот и все —
- и выпал снег,
- и лег как будто навсегда.
- Как будто бы в ближайший век
- тепла не будет, господа.
- Он лег, как будто бы вчера
- здесь не кружился листопад,
- свои цветные веера
- даря впопад и невпопад,
- зеленой не было травы
- и рыжих лиственниц-лисиц,
- и звонкой неба синевы —
- все краски разом пали ниц.
- Как будто бы перемешав
- в одной палитре всех и вся,
- шагает время, не спеша,
- нам белый цвет,
- как дар неся.
«Вы не заметили? – Под снегом…»
- Вы не заметили? – Под снегом
- в лесу зазимовала осень.
- Из-под лохмотьев листьев пегих
- сухой травы седые космы
- глядят старушечьим укором
- в лазурно-синюю беспечность.
- А под ногой ворчливый шорох
- твердит, что время скоротечно.
«Все, что я имею…»
- Все, что я имею —
- это память.
- Всем глубинам мера —
- только память.
- Болью отреченья —
- крест мой – память.
- Радостным волненьем —
- свет мой – память.
- Миг взахлеб отмерян.
- Мигу падать
- и с крутых качелей —
- прямо в память.
- Задохнусь на взлете —
- миг в ладони.
- Ах, не сбейся в счете!
- Ах, запомни!
- Чтоб потом по капле
- и кругами.
- Ибо не иссякнет
- только память.
«Замкнулся круг, и все на свете…»
- Замкнулся круг, и все на свете
- теряет свой привычный смысл.
- И вот уже в гербарий метит
- полузасушенный букетик
- побед, к которым так рвались.
- Побед, к которым так стремились,
- к которым путь был так далек.
- Но все сдано судьбе на милость.
- Сдано.
- И время превратило
- на них потраченные силы
- в почти досадный якорек.
- Замкнулся круг.
- Гуляет ветер
- по опустевшей кладовой.
- Встречает новые рассветы
- и ищет новые ответы
- и новых ценностей приметы
- за робкой новою строкой.
«Выходя из привычного круга…»
- Выходя из привычного круга,
- я как будто снимаю одежду,
- я как будто из теплой постели —
- босиком на холодном полу.
- И от холода или испуга
- обстоятельств и доводов между
- я дрожу, как осенняя ветка,
- что, теряя последние листья,
- вдруг к оконному жмется стеклу.
- Да, я знаю,
- конечно же, знаю,
- что зима мне готовит наряды.
- Да, я помню,
- конечно же, помню,
- что мне иней плетет кружева.
- Да, я знаю,
- я помню,
- я рада.
- Мне всего лишь раздеться и надо
- и укутаться в эти слова.
«Город на место поставил…»
- Город на место поставил
- мой разгулявшийся стих.
- В рамках обыденных правил
- он виновато затих.
- Где-то в другом измереньи,
- может, в созвездьи другом
- пел он, горя вдохновеньем,
- прямо под летним дождем.
- Там, где смешались порядки,
- вечные нормы сломив,
- пел он почти в лихорадке
- свой самый светлый порыв.
- В мире разбрызганных красок,
- вольный сплетая букет,
- пел без ужимок и масок
- свой самый светлый сонет.
- Золушке росчерк оставив —
- искренность строчек живых,
- в рамках обыденных правил
- пойманной птицей затих.
«Плечо – в плечо…»
(место действия: метро)
- Плечо – в плечо,
- спина – к спине,
- затылки,
- локти,
- рты.
- И в монотонной новизне
- размытые черты.
- Здесь в колыбели тел живых
- в подушках спин и рук
- качает век детей своих
- под мерный перестук.
- Мы все на миг почти друзья:
- мы на путях одних.
- Лишь головы склонить нельзя
- на близость плеч чужих.
«Да-да, и в объятьях Ваших…»
- Да-да, и в объятьях Ваших
- я тоже ищу тепло.
- Да, вовремя свет погашен —
- мне было бы тяжело.
- Мне было бы просто больно,
- мне было б…
- Нет! к черту все!
- Я тихо глаза закрою
- и в Ваше уткнусь плечо.
- Не бойтесь
- и не надейтесь:
- я, в общем-то, ненадолго.
- Я только чуть-чуть согреюсь,
- глаза подсушу – и только.
«День нынешний принес…»
- День нынешний принес
- лишь разочарованье,
- лишь обнаженность всех
- до рези четких форм.
- День нынешний принес
- всеведенье всезнанья
- и траурный венок
- к ногам моральных норм.
- А я хочу туда, в голубизну надежды,
- в невылупленность той,
- несбывшейся весны.
- А я хочу туда, где зимние одежды
- разливом вешних вод еще не сметены.
- А я хочу туда, в предутреннюю пору.
- А я хочу не знать,
- какой придёт рассвет.
- А я хочу к тебе в ночные разговоры,
- в мерцанье сигарет
- на грани «да» и «нет».
«Уж отзвенел апрель капелями…»
- Уж отзвенел апрель капелями,
- и майский гомон отзвучал —
- и жизнь походкою размеренной
- взошла на новый пьедестал.
- От солнц июльских занавешена
- неплотной шторкою лесной,
- как ждущая ребенка женщина,
- земля полна самой собой.
- Лужаек мягкими улыбками
- свет ровный бережно неся,
- перед распахнутой калиткою
- она встречает всех и вся.
- Я не приду сюда с обидами.
- Я не пожалуюсь в беде.
- Я лишь украдкой позавидую
- ее спокойной красоте.
«Неужели это я?..»
- Неужели это я? —
- муж, дом, дочь,
- в круговерти бытия
- день – ночь…
- От пелёнок до котлет —
- Путь? – Круг?
- Недописанный сонет
- под стук
- погремушки, под «Агу-гу!»
- от заплаканной подушки бегу…
- Слово главное одно: Мать.
- И желание одно: Спать!
- И счастливых слёз короткий глоток:
- Улыбается беззубый роток!
- Три минуты тишины:
- дом, семья.
- В роли матери-жены
- Кто? – Я?!..
Дела семейные
1
- В который раз
- чашу своей усталости
- я с порога опрокидываю на тебя.
- Вошла,
- опрокинула —
- и стою,
- бессильно и растерянно опустив
- и руки, и голову,
- вместе с этой усталостью
- расплескав и чувства, и мысли, и желания,
- и даже слезы.
- Хотя нет – слезы еще остались,
- тихо и вкрадчиво
- подобрались они к уголкам глаз,
- повисли на ресницах,
- и вот уже катятся —
- катятся —
- катятся по лицу,
- с каким-то тайным облегчением
- срываясь на подставленное тобой плечо.
- Только бы тебе снова хватило сил
- собрать и высушить всю эту распутицу.
- А меня —
- пожалеть и утешить,
- как маленькую девочку,
- которая случайно разбила
- твою любимую чашку.
- – Прости, я больше не буду.
- – Будешь, будешь!
- – Прости…
Дела семейные
2
- Волной о камни, рыбою об лед —
- с размаху, с лету, искрами в ночи —
- я вновь стучусь в молчание твоё:
- Ну, где же ты?
- Откликнись! Не молчи!
- Ну, где же ты?! Откликнись!
- Не успел…
- Я тороплюсь – а ты у нас молчун.
- А я уже взметнулась в «запредел» —
- и со ступенек с грохотом лечу.
- А я уже сметаю всё подряд
- в потоке слёз и в ворохе обид.
- Упреков град,
- и злых намеков яд,
- и ты во всём на свете виноват,
- так жить нельзя, и нет пути назад,
- и понапрасну красный свет горит…
- И так нельзя,
- и нет пути назад…
- Но есть слова:
- – Ну, что ты? – Дети спят.
- Ты отдохнешь – и все пойдет на лад.
- Поплачь и перестань.
- Вон чай кипит.
«Еще будет тепло, еще вдоволь надежды и света…»
- Еще будет тепло, еще вдоволь надежды и света,
- а холодные ночи вздыхают: – «кончается лето».
- Еще так зелена шевелюра у дуба-атлета,
- а седеющий тополь бормочет: – «кончается лето».
- И под звонким, под сочным, лоснящимся
- натиском цвета
- затрещали прилавки базаров: – «кончается лето».
- Чемоданы, тетрадки, портфели, вопросы – ответы.
- Колокольчик настойчивой трелью:
- – «кончается лето».
- Запах яблок, варенье в тазах, снова пенки к обеду,
- и картошка в мешках – вот уж точно —
- кончается лето.
- И в руках у тебя не ромашки беспечных поэтов —
- грациозные астры отныне сплетают букеты,
- запоздало кивая: «Вы правы, кончается лето».
- И лихие верлибры устало уступят сонетам
- величаво-печальным.
- Вот так и кончается лето.
- И усмешка всезнанья
- вплетается грустью в сюжеты,
- беспросветно банальной,
- ведь просто кончается лето.
«Все стало до предела просто…»
- Все стало до предела просто:
- не до оттенков —
- жизнь и смерть.
- Об этот черно-белый остров
- разбился камень философский.
- В осколках – тысяча вопросов.
- Хоть на один,
- посмей – ответь!
- Весна разбрызгивает краски —
- Волной – взахлеб и через край!
- Но равнодушно безучастна
- ее смеющаяся маска
- и ежегодный звонкий май.
- А мой маршрут
- в морях безвестных,
- где мель страшнее глубины,
- где ночь встает скалой отвесной,
- где в небесах сомненьям тесно:
- что было б вредно?
- что полезно?
- в чем есть вина?
- в чем нет вины?…
«Я – в злой суматохе вокзала…»
- Я – в злой суматохе вокзала.
- Ты – где-то в потоке машин.
- Должно быть, я просто устала.
- Я знаю, ты очень спешил.
- Конечно же, все объяснимо,
- и слезы мои – о пустом.
- А взгляды,
- не встретившись, —
- мимо.
- И каждый уже о своем.
- А в острые локти вокзала
- мир всю свою злобу вложил.
- Должно быть, я просто устала.
- Я ж знаю, ты очень спешил.
«Я перестала вздрагивать при звуке твоего голоса…»
- Я перестала вздрагивать при звуке твоего голоса,
- я перестала выискивать поводы,
- чтобы позвонить или написать тебе,
- да и писать, и звонить тебе почти перестала…
- я перестала вслушиваться всем телом
- в просторы твоего космоса —
- я успокоилась и, наконец, осознала,
- что какая-то часть его уже навсегда со мной…
- и теперь мне стало очень комфортно от того,
- что ты иногда пишешь или звонишь «просто так» —
- расспросить «как дела?»,
- поболтать о детях и о погоде, или о новинках кино…,
- а ещё мне очень-очень нравится знать,
- что и я в любую минуту! могу позвонить или написать тебе
- «просто так»…
- когда-нибудь…
- и, может быть, именно поэтому
- я и писать, и звонить тебе почти перестала…
«Я двадцать лет назад закрыла эту дверь…»
- Я двадцать лет назад закрыла эту дверь,
- завесила плющом и выбросила ключ.
- И дописав строфу, внесла в архив потерь —
- чтоб изредка вздохнуть, подравнивая плющ…
- Под долгим грузом лет подгнил косяк дверной,
- забыв, к чему тут плющ, я выглянула в сад —
- и в мой притихший мир ворвался голос твой
- беспечно и легко, как много лет назад…
- на беззаботный миг – (на тысячную мига!) —
- струна отозвалась в забытой глубине,
- и сердца мяч в груди предательски подпрыгнул,
- и шарик голубой привиделся во сне…
- а наяву ловлю встревоженные взгляды,
- с улыбкой в никуда вздыхаю невпопад,
- а наяву твержу (себе и тем, кто рядом):
- «что было, то прошло уж двадцать лет назад…»
- … что? – шарик? —
- мы его подвесим у окна
- на ниточках судеб,
- вплетённых в эту быль,
- чтоб ярче стала с ним небес голубизна,
- чтоб изредка вздохнуть,
- с него стирая пыль…
«Так, должно быть, стареет душа…»
- Так, должно быть, стареет душа,