НЕ порочное трио

Внимание!

Возрастное ограничение 18+.

Роман содержит сцены сексуального характера.

Все имена, персонажи, события и некоторые места являются вымыслом автора.

Любое совпадение с действительностью случайно.

Роман носит исключительно развлекательный характер и не имеет цели оскорбить или ущемить чьи-либо права, а также не является пропагандой и не призывает к каким-либо действиям.

Если ваши чувства были случайно задеты, автор приносит глубочайшие извинения.

Пролог

Всем привет!

Я Элеонора Крошкина.

Знаю – знаю, фамилия – прямо обхохочешься, и все же, как ни странно, очень подходит (иронию, надеюсь, оцените чуть позже). Имечко так себе – как по мне, сухое и жесткое, – поэтому обычно представляюсь Норой, а самые близкие называют Элей. Хотелось бы наладить с вами контакт, поэтому можете выбрать любое.

Мне двадцать лет.

Метр пятьдесят семь, сорок восемь килограммов. Примерно с пятнадцати брат начал дразнить «сиськами на ножках» из-за хрупкого телосложения и – чего уж скрывать – полного третьего размера груди. Хорошо, что не дойной коровой, хотя был и такой вариант, но не прижился: бабуля славилась крутым нравом и тяжелой рукой. Не уверена, что это важно, но уж знакомиться так знакомиться.

Я – не слишком-то счастливая обладательница по-детски невинного курносого личика, больших зеленых глаз (не выпуклых, как у лягушки, а широко раскрытых, как у олененка) и светлой кожи с бледными веснушками, что зимой становятся почти не видны.

Вьющиеся волосы длиннющие, полностью прикрывают ягодицы. Почему? Мне нравится ухаживать за ними, расчесывать, пропускать сквозь пальцы, любоваться сиянием на солнечном свету. Спросите, какого они цвета? Считаю себя обыкновенной блондинкой, но бывшая одноклассница – начинающий стилист – окрестила оттенок жемчужным из-за серебристого полутона. Ну и ладно, пусть так, по крайней мере звучит красиво.

Что еще? Губы и не тонкие, и не пухлые – обычные. Два верхних резца чуть выступают вперед, и, улыбаясь, я становлюсь немножечко кроликом.

Ой, я вас не утомила? Впервые описываю себя и не понимаю, где еще интересно, а где уже перебор.

Так, вроде бы что-то забыла. Ах, да. Дневник. Ани Вранич как-то посоветовала поговорить с вами откровенно, как с дневником. Помните ее историю? Возможно, вы скептически хмыкнете и махнете рукой, скажете, что все это выдумки и не очень-то увлекательно, и вообще меня не знаете. Ваше право. Я не в обиде. Ну а тем, кто решит прочитать – милости просим.

Знаете, когда говорили, что живем мы не в сказке, что прекрасные принцы перевелись и настоящей любви не существует, я не соглашалась. Да, кому-то это покажется сентиментальным и инфантильным, но только не мне.

И не ошибалась.

Знаете, когда говорили, что мужчины не заслуживают доверия, что на них нельзя положиться: непременно обманут, используют и забудут, как звали, я сомневалась. Да, бывает по-разному (сама выросла без отца), но все же надеялась, что так не у всех и не со всеми.

И не ошибалась.

Знаете, когда говорили, что люди не меняются, что горбатого могила исправит, что симпатию к эгоистам и бабникам следует вырывать из глупого сердца с корнем, истреблять, выжигать каленым железом, я догадывалась, что все не так просто.

И не ошибалась.

Знаете, когда мне говорили, что секс – дело неприятное, грязное, нужное только для зачатия детей, я не спорила. Зачем? Держала язык за зубами, скрывая фантазии, мечтала о пылкой страсти и неподдельной нежности. В тихом омуте черти водятся.

И не ошибалась.

Знаете, со мной произошло именно то, во что верила всей душой: и сказка, и принц, и трудный выбор, и любовь с тем самым «долго и счастливо». Доверилась мужчине и попробовала такое, о чем уж точно не поболтаешь с бабулей. Дружба с привилегиями, ванильные ласки, сексуальные игры втроем – и все это касалось только нас и никого больше, и это не помешало искренним чувствам.

Теперь вам интересно? Готовы? Так зачем тянуть?

Начинаем.

Краткая предыстория

Давайте начну с маленького вступления, потому что так будет проще.

Думаю, не стоит утомлять вас биографией – ничего сверхъестественного, как у многих. Отца не видела ровно с тех пор, как исчез в никуда, бросив на произвол судьбы беременную жену и двухлетнюю дочку. Хотя вру, один раз все же заявился полюбопытствовать, привез подарки, быстренько выпил кофе и испарился. В девять не стало мамы, и мы с братом переехали к бабушке Раечке в поселок Лоо. Даже представить не могу, как без нее дожила бы до совершеннолетия.

Да, кстати. Если вдруг какие-то слова и выражения покажутся непривычными, старомодными, вышедшими из употребления – пожалуйста, проявите терпимость. Меня воспитывали бабуля с подругами и потрепанные книги, хранившиеся на пыльном чердаке. Договорились?

Итак, продолжаем. Только-только получив паспорт, Вовка связался с местной шпаной, подсел на наркотики, вынес из дома все, что смог. Спустя месяц после моего дня рождения у бабули случился инфаркт, и ее не спасли. Накоплений не было, ее пенсии и денег, которые я получала официанткой в приморском ресторанчике, хватало только на выживание, поэтому хоронить пришлось за счет государства.

А потом стало совсем уж невыносимо.

Брат задолжал круглую сумму, но отдавать не спешил, первое время как-то изворачивался. Когда первое время истекло, серьезные люди явились ко мне на работу и пригрозили сами понимаете чем. Если все же не понимаете – скажу прямо. Поставили ультиматум: либо всеми правдами и неправдами возвращаю долг, либо продаю свою первую ночь, а потом иду по рукам. Вы спросите, почему ко мне? Вовка как сквозь землю провалился. Надо сказать, я еще легко отделалась. Подсуетилась, заняла у кого только можно и все-таки расплатилась.

Теперь что касается девственности. Местные девушки за свою не держались, а мне хотелось, чтобы все произошло пусть хоть и не по любви, но с глубокой симпатией. Конечно, я интересовалась этой стороной жизни, да еще как. А что вы хотите? Моим сексуальным воспитанием никто не занимался, даже о месячных узнала по факту, перепугалась, что умираю.

Ох, ладно, давайте по существу. Неделю назад я совершенно случайно устроилась ночным администратором в небольшой отель в Уч-Дере. Да, по знакомству. Да, на испытательный срок. Да, про заведение ползли скандальные слухи, но, как говорится, дареному коню под хвост не заглядывают.

И только жизнь стала более-менее налаживаться, объявился братишка – как обычно под кайфом – и поведал душещипательную историю о том, что его обманули злые люди и поставили на счётчик. В общем, все сложно: краткая передышка, и снова чужие проблемы, которые как свои.

Ой, что-то я заболталась. Простите. Думаю, пора закругляться.

Вот вкратце и все, что со мной приключилось до того, как все началось.

Сентябрь

Ох, новая работа, новые люди, новый опыт – это вам не грязные тарелки со стола убирать. Вроде бы ничего особенного: ответы на звонки, бронирование, регистрация гостей (а их бывало не так и много, один номер освободили, в другой заехали), контроль оплаты и всякая ерунда. Двенадцать часов на ногах – без сна, с короткими перерывами на передохнуть – выматывали не так сильно, как шокирующие просьбы. Отель-то, сами понимаете, специфический (вероятно, Ани рассказывала). Светлана, на место которой меня пригласили, готовилась к скорой свадьбе, и на наставничество у нее не было ни желания, ни возможности. Ага, в рабочее время глубокой ночью (чем уж она занималась, заныкавшись в комнате для персонала, не знаю). Так что крутилась как белка в колесе.

Кроме стандартных для ночного портье обязанностей требовалось удовлетворять запросы постояльцев (ой нет, не эти). Покачиваясь на неустойчивой стремянке, приходилось обшаривать полки склада в поисках презервативов: из овечьей кожи, светящихся в темноте, ультратонких, с кофейным ароматом – и, упаси боже, ни с каким другим, – с внутренними усиками и даже веганских. Молчу уж о смазках и игрушках. В общем, голова кругом, хорошо хоть все было в наличии. Страшно подумать, если бы не было. Куда бежать? Где покупать?

Ох, ладно, пожелание клиента – закон, пока не касалось меня лично, но и здесь не обходилось без казусов.

Под утро со срочным заказом пришлось нестись в пятый коттедж. На стук никто не отозвался, зато дверь подалась с подозрительной легкостью. Ступив на порог, обомлела: клубок голых тел, оглушающие стоны, мускусный запах секса, на тележке – использованные резинки вперемешку с остатками еды. Представляете, в каком шоке я пребывала от предложения присоединиться к веселому тройничку? Господи, и знать не знала, что подобное может понравиться. Смешно? А мне вот не очень. Честно говоря, едва удержалась, чтобы отказаться от должности и срочно улепетывать, сверкая пятками. Света отговорила, пообещала щедрые чаевые, что в моем случае являлось весомым аргументом.

Следующая ночь прошла более-менее спокойно, если не брать в расчет истошное завывание сигнализации на парковке (не иначе как обновляли автомобиль) и коренастого эксгибициониста с весомым мужским достоинством, заскочившего за шипованным кольцом для члена, анальной пробкой с хвостом и двумя бутылками виски.

А вот первое дежурство без напарницы стало тем еще испытанием. Я жутко перепугалась. Счастливая невеста вроде бы заболела. Не уверена, что на самом деле, скорее всего, отсыпалась или репетировала медовый месяц. Думаете, я завидовала? Нет, о замужестве и даже просто об отношениях не мечтала – было не до того.

Так, о чем я? Ах да, жуткая жуть.

Вскоре после полуночи, когда стали слипаться глаза, я спряталась за стойкой ресепшен, опустила голову на руки и приготовилась чуть-чуть подремать. Из блаженной дремы неожиданно выбросило в кошмар наяву.

«Нет! Не надо! Я не хочу! Отпустите».

Со стороны коттеджей донесся женский срывающийся крик, который вскоре перешел в визг, вой и сдавленное мычание (небось несчастной заткнули рот кляпом). Толком ничего не соображая, я подскочила с колотящимся сердцем, на ватных ногах заметалась по лобби, а потом, не придумав ничего путного, связалась по рации с дежурным охранником.

– Первый. Евтеев, – зычно отчеканил рокочущий бас.

– Там… там… Я не знаю, что делать! Ей же больно… и… страшно…

– Погоди-ка, не тараторь. Новенькая, что ли? Звать-то как?

– Нора.

– Привет, коль не шутишь. Не знал, что у нас пополнение. В отпуске был. Александр Евтеев. Чего хотела?

– Там женщина… воет, как будто ее… насилуют.

– «Секс – это зло» кричала?

– Н-нет… вроде.

– Забей. Дамочка из четвертого отрывается.

– В каком смысле?

– Нора, говоришь? Свари кофейку – забегу познакомиться.

Минут через пять в подсобку ввалился абсолютно лысый мужчина с многодневной щетиной, могучий как глыба, схватил со стола дымящуюся кружку и одним махом выхлебал половину. В этот момент раздался пронзительный вопль, следом за ним гортанные стоны и чуть позже – мелодичный смех.

– Все, финалочка, – приложив к уху ладонь, понимающе ухмыльнулся и подтвердил со знанием дела. – Последний оргазм всегда самый громкий. Сейчас по рюмочке, в душ и баиньки.

– Александр, это кто вообще?

– Сашей зови, не чужие, – допил остатки и, довольно крякнув, утерся тыльной стороной кисти. – Наша ВИП, подруга кого-то там. С мужем развлекаются. Приезжают на недельку раз в квартал плюс-минус, ищут приключения на задницы, точнее на ее. Шикарную, кстати.

– Как это?

– Она групповушки любит, самый жесткач. Ненасытная. Прется, когда несколько мужиков дерут.

– А муж?

Ох, как откровенно. Интересно, они все тут такие? Знала бы, никогда…

Нет, неправда. К своему удивлению, я почувствовала сильное возбуждение, невольно окинула охранника взглядом и даже оценила грубоватую привлекательность.

– Муж всегда с ней, – Саша не мог не заметить пробудившегося интереса, но виду не подал, лишь серые глаза задорно блеснули. – Тоже нравится, особенно наблюдать.

– И он не ревнует?

– Лучше по подворотням с бомжей снимать?

– Но это же…

– Так, Нора, стоп, – он поднял кверху сжатый кулак, будто просигналил бойцам не задании. Я такой жест в кино видела. – Мы гостей не осуждаем, потрындеть можем, но не более. И спать с ними права не имеем, по крайней мере, пока в отеле проживают. Тебя уже просветили?

– Да, но как-то… скомкано…

– Короче, я тебе не нянька, будут вопросы – спрашивай. Мы с тобой в смену попадаем. Спасибо за кофе, – здоровяк по-хозяйски вымыл обе чашки, смахнул невидимую соринку с черных форменных брюк и, проводив меня до лобби, на выходе бросил. – Если хочешь понять, что здесь почём, подгребай вечерком в выходной, погуляй по территории, сориентируйся. Я Пашку предупрежу, без вопросов пропустит. Только аккуратненько, чтобы никто не поймал, а то проблем не оберешься.

* * *

В отличие от коренных жителей, купавшихся несколько раз в году – да и то, если приспичит, – я навещала море при любой возможности. Плавала, загорала, строила башенки из гальки, плакала, рассказывая о своих горестях, и волны тихонько шептали слова утешения. В ближайший выходной, хорошенечко отоспавшись, позавтракала, достала из сарая дышащий на ладан велосипед и отправилась на маленький безлюдный пляж, скрытый от туристов сосновой рощицей. На закате, вспомнив о предложении Александра, испытала приятный трепет в груди и решила поддаться искушению. Резво стянув мокрый купальник, надела белье и платьишко в горошек, а мокрые волосы подсушила полотенцем и оставила распущенными. И покатила навстречу неизвестности.

* * *

– Нора? – окликнул татуированный парень в форменных карго и футболке. Камуфляжная куртка висела на столбике раздвижных ворот. – Санек предупреждал, но не сказал, что ты такая… эмм… офигенно красивая. Только не подумай чего. У меня невеста есть.

Реакция Павла была искренней. Он смотрел чуть ли не с благоговением, без пошлой сальности, сразу же завоевав мое расположение.

– Ты не стесняйся, наведывайся, когда хочешь. Мы все через это прошли. А как не поддаться? Такое реалити-шоу еще поискать. Оргии в джакузи, минет в кустах, латексные костюмы, колодки, хлыст, страпон в заду у мужика. Такого навидался – на три жизни хватит.

– Неужели никто не догадывается?

– Все знают, просто соблюдают приличия. А некоторые так вообще кайфуют, любят трахаться при свидетелях. Давай тихонечко только. Да, и не волнуйся. Территория закрытая, из проживающих тоже никто не тронет.

– Спасибо, Паш.

– Да ладно тебе, – парень застенчиво отмахнулся. – Свои ж люди. Сам подсел, полгода бегал, потом сразу к Машке. Как вспомню ее счастливое личико, так сразу… кхм… Не для твоих ушей. Прости.

Я благодарно улыбнулась, миновала проходную и, углубившись в аллею, различила приглушенные стоны и чмокающие звуки. Передернув плечами в мгновенном ознобе, выглянула из-за старого эвкалипта со свисавшими обрывками коры. Стройная брюнетка в длинной прозрачной тунике, больше похожей на пеньюар, стояла на коленях перед полностью одетым партнером и рьяно отсасывала.

Думаете, откуда стыдливая девственница имеет о таком представление? Ну, хоть я и выросла в деревне, мастурбировала перед сном, посматривала порно, если брата не было дома, а когда заявлялись дружки, пряталась в своей комнате и со второго этажа наблюдала, как пускали по кругу местных давалок (их терминология, не моя).

Так вот, продолжаю. Из моего укрытия открывался прекрасный вид сбоку, и в золотистом свете фонаря можно было разглядеть, как западали женские щеки, всасывая член, и вытягивались губы, не желая отпускать. Мужчина твердо фиксировал затылок, намотав иссиня-черную гриву на кулак, и поддавал бедрами. Голова запрокинулась, на шее отчетливо проступили жилы, из горла вырывалось глухое рычание. В какой-то момент он притормозил, вытащил толстый ствол (по крайней мере, на мой скромный взгляд), поднял гостью, пригвоздил к дереву и трахал до тех пор, пока оба не кончили.

Думаете, откуда я набралась похабных словечек? Оттуда же. От мальчишек, считавших себя искушенными любовниками. Бабуля говорила: «Жопа есть – значит, есть и слово. И как не назови, жопой быть не перестанет», так что давайте по-простому, без церемоний и строгой цензуры. О дальнейшем опыте по-другому и не расскажешь. Согласны?

Расцепив объятия, гости растворились в темноте, а я так и стояла в оцепенении с приоткрытым ртом. Ох, ну что вам сказать. Недетские шалости вызвали жаркую дрожь в теле и слабость в ногах.

Внезапно спину овеяло теплом, на плечи легли чьи-то большие ладони, и вкрадчивый хриплый шепот высоко над ухом заставил подпрыгнуть, как от удара током.

– Понравилось?

Я попыталась обернуться, но меня удержали; попыталась высвободиться, но меня не пустили; попыталась пролепетать оправдания, но меня перебили.

– Ш-ш-ш… Не отвечай. Ты вся горишь.

Руки щекочущими прикосновениями спустились до локтей, и тонкие волоски на предплечьях встали дыбом. Незнакомец зарылся лицом в густые кудри и шумно вдохнул аромат морских волн и соленого ветра, а потом хватка разжалась, стало неуютно и холодно.

Не помня себя от стыда, я припустила во весь дух к велосипеду, не попрощавшись с Павлом, чудом добралась до дома, рухнула в постель и уткнулась в подушку. И вот тут меня догнало. Сердце частило, кровь бешено стучала в висках, стянутую кожу саднило от соли (я ведь так и не приняла душ), но не было сил спуститься в ванную комнату.

Долго не могла заснуть, металась по узкой кровати, потом устроилась на подоконнике, считала звезды и лелеяла воспоминания… Нет, не о страстной парочке. Помимо воли возвращалась к острому наслаждению мимолетными ласками и бархатным голосом, в котором сквозило обещание.

* * *

Целый день я провалялась в постели, спустившись в кухню, только чтобы сварить кофе и сделала несколько бутербродов, чем весьма разочаровала вечно голодного брата. Для того чтобы приготовить что-то, пусть самое простое, Вовка и пальцем не пошевелил – считал ниже своего достоинства. И знаете, впервые с момента смерти бабули я испытала мстительное злорадство, а вместе с ним и внезапное облегчение.

Все это время неудержимо тянуло к тому исполинскому дереву, к тем ощущениям и сильным нежным рукам.

Чего хотела?

На что готова была согласиться?

Мысли неумолчно крутились и ускользали, и я никак не могла привести их в порядок. В радужном тумане я дождалась наступления сумерек и опомнилась только возле проходной отеля. Паша одарил понимающей улыбкой и, кивнув, повел рукой в приглашающем жесте.

Я прокралась знакомыми тропками, окинула взглядом аллею и заскулила от разочарования. Пусто. Потопталась на месте, навострив уши в ожидании красноречивых стонов, но охотничий пыл охладил отрывистый сигнал сообщения.

«У нас что, совсем нечего пожрать?!».

Да пошел ты, братишка!

Заскрипев зубами от накатившего гнева, я запихнула старенький мобильник в рюкзачок, прислонилась лбом к нагретому стволу, обхватила его руками и втянула носом смолисто-терпкий аромат. Зрение затуманилось пеленой слез, коленки устало подкашивались, стопы ныли, словно их кололи кинжалами.

Господи, как же я ненавижу свою убогую жизнь.

– Здравствуй, русалочка.

Знакомый шепот и мятное дуновение обожгли кожу, взметнули вьющуюся от влажности прядь. Мозолистые ладони скользнули по плечам к шее, пробрались под завесу волос, прошлись вдоль позвоночника, вызвав волну мурашек, и задержались на талии. Во рту мгновенно пересохло, под ложечкой затрепетало. Это было так невыносимо приятно, что я всхлипнула и с тихим стоном вжалась в дерево.

– Тебе некомфортно?

Я рассеянно помотала головой и чуть-чуть подалась назад, но спиной наткнулась лишь на воздух.

Нет, пожалуйста. Не уходи.

Я так нуждаюсь в безопасном убежище.

Хоть на час, хоть на минуту. Останься.

– Что ты хочешь, русалочка? – голос звучал приглушенно, как будто из-под капюшона.

– Я… я… не знаю…

– Как узнать, если не пробовать?

Меня не надо было уговаривать: от обволакивающей близости я дурела, растекалась лужицей, утрачивала дар речи.

– Скажешь «нет» – сразу остановлюсь.

Подушечки пальцев путешествовали по телу медленно, томительно сладко, не покидая границ хлопкового платья. Незнакомец не подходил ближе, не притягивал к себе, только один раз не сдержался и прильнул губами к трем крошечным родинкам в изгибе шеи. Я совсем оробела, ощутив мимолетные прикосновения к груди и легкие ласки отвердевших сосков. Кисти вернулись на плечи, замерли, и тогда я взяла левую, поцеловала серединку ладони и прильнула к ней щекой. От этой простодушной нежности закружилась голова, под сомкнутыми веками поплыли круги, а у мужчины заметно сбилось дыхание.

– Спасибо, маленькая русалочка.

Ускользающий жар крупного тела и призрачное эхо шагов пробудили отчаяние. Снова оставшись одна, я безвольно поникла.

Почему не обернулась?

Почему не посмотрела вслед?

Сначала укорила себя за недогадливость, а потом передумала. Так даже лучше: не узнаю при встрече, а значит не буду беспокоиться, дрожать и краснеть. И не стану лелеять надежды глупого сердца.

* * *

Оглушительно хлопнула дверца холодильника. Я встрепенулась и покосилась на стоявший на тумбочке будильник с металлической кнопкой сверху.

Два часа дня. Так меня растак!

Отекшее лицо, покрасневшие белки глаз, растрепанная шевелюра. Вышла из ванной комнаты только через час, игнорируя свирепые вопли брата. Ему прямо-таки приспичило отлить, хотя частенько он делал это у калитки соседа через два дома, с которым собачился, сколько себя помню.

Собирайся я на работу, проблем бы не было: из дома обычно выбиралась минут за сорок – сорок пять, чтобы спокойно переодеться и принять смену. Однако неделю назад обещала помочь в приюте для животных, которые построили и курировали какие-то здешние бизнесмены. Кем они были и зачем это делали, интересовало мало, но каждый раз, переступая порог, я бормотала под нос слова благодарности за то, что у пушистых хвостиков есть теплые домики, еда и медицинское обслуживание.

Кое-как запихнув в себя йогурт и бутерброд с сыром, я налила кофе в термокружку и спустя тридцать минут уже чистила клетки, гуляла с собаками, кормила котиков. И так незаметно наступило восемнадцать ноль-ноль. Взглянув на настенные часы с кое-где ободранным ободком, я чертыхнулась, так как уже безнадежно опаздывала, ведь надо было добраться до дома, принять душ и успеть на автобус.

Я ворвалась в зону ресепшен на двадцать три минуты позже чем следовало, да и то потому, что подбросил на машине тот самый сосед, которого невзлюбил Вовка.

– Нора-а, – недовольно проворчала дневной администратор, – давай, блин, быстрее!

– Бегу, Маш. Прости, пожалуйста!

Облачившись в строгую темно-синюю юбку чуть ниже колена, белую блузку и балетки без каблука, я понеслась обратно не разбирая дороги и по пути врезалась в высокого смуглого мужчину.

– Там пожар? – правый уголок рта дернулся вверх.

– Тут работа, – я махнула в нужном направлении. – И я дико опаздываю!

– Давайте отпустим девушку, – незнакомец скопировал мой жест, – и сделаем вид, что Вы успели вовремя.

Сложив из пальцев сердечко, я послала сменщице воздушный поцелуй, убрала прилипший к блеску для губ локон, который выбился из некогда аккуратного пучка, и только тогда смогла отдышаться.

– Все хорошо?

– Д-да, большое спасибо.

– Пожалуйста. Рад был помочь… эмм… Нора.

На прощание гость смерил меня светло-карим – почти карамельным – взглядом, подмигнул и поспешил на улицу к миниатюрной шатенке в стильном сарафане длиной до щиколоток.

Неужели он?

Баритон с легкой хрипотцой вроде похож, но не было той рычащей плавности. Рост примерно такой же. Аромат парфюма ни о чем не сказал: мой незнакомец пах цитрусовым гелем для душа (бутылочки стояли в каждом номере), чистым телом и немножечко солнцем. Да и ощущения были другие. Мурашки не бегали, ноги не подгибались, сердце не колотилось, хотя, возможно, все это происходило под влиянием момента.

Заметив через стекло, как мужчина обвил рукой талию спутницы и с нежностью поцеловал в висок, я даже на расстоянии уловила их прочную связь.

Да, он определенно не тот, кого хотелось увидеть.

Я проводила пару тоскливым взором и бездумно уставилась в монитор.

– Герой влажных фантазий? Мм?

Вздрогнув, я ойкнула, с неожиданной ловкостью подпрыгнула, перегнулась через стойку и ошарашенно открыла рот. Пшеничный блондин в простой на вид белой футболке с глубоким вырезом (которая стоила, наверное, большую часть моей зарплаты) и мешковатых джинсах наблюдал за мной, сдвинув на нос темные очки.

Да что ж за мимолетное видение на мою голову?

Представьте этакого золотого мальчика с обложки журнала: загорелая гладкая кожа, мускулистый обнаженный торс, натертый маслом, кисти в карманах низко сидящих джинсов с расстегнутой ширинкой, фигурно взлохмаченная шевелюра, легкий наклон головы и распутный взгляд.

Представили? Вот! Такое дивное чудо взирало на меня снизу вверх из дальнего уголка лобби.

И как не заметила раньше?

Чудное диво вальяжно растеклось по дивану, скрестив в лодыжках длинные ноги, и явно наслаждалось моим замешательством. В правой руке, запястье которой украшало пять – шесть разноцветных фенечек, покручивало картонный стаканчик и с удовольствием прихлебывало горячее содержимое. Кофе? Нет, судя по запаху, содержимое было горячим во всех отношениях: на столике стояла откупоренная бутылка виски.

– Без шансов, детка, – как ни в чем не бывало продолжил мужчина, подмигнув васильково-голубым глазом. – Крепыш категорично и безнадежно женат. Его малюсенький перчик давно зачехлен и прикрыт поясом верности для всех, кроме Ириски. Кстати, – отставил напиток, поднялся, вразвалочку подобрался к ресепшен и буквально навис надо мной, – я Вик. И я абсолютно свободен.

– Вы не в моем вкусе.

Он? Однозначно нет.

Этот наглец никак не может быть моим загадочным ласковым принцем.

– И как звать тебя, милая дева? – ему как с гуся вода, пёр как танк.

– Нора, – я ткнула пальцем в бейджик.

– Ого! – блондин присвистнул с неподдельным восхищением.

– Что? Имя как имя.

– Я про твои зачетные сиськи.

Скорее всего, очаровашка был гостем отеля, и мне следовало разговаривать с ним вежливо, с дежурной улыбкой, невзирая на хамство. Следовало, но я ничего не могла с собой поделать.

Он. Меня. Дико. Взбесил.

– Это сексуальное домогательство. Вы же понимаете?

– Так ты Элеонора?

Вик и выгоревшей бровью не повел, пропустил комментарий мимо ушей.

Эх, мне бы такое непоколебимое спокойствие.

Я тихо угукнула, отвернулась к принтеру и стала сосредоточенно изучать бланки анкет. Пустые.

– Как тебя называют близкие? – навалился всем корпусом на столешницу и подергал меня за воротник.

– Эля.

Ох, такому проще ответить, потому что молчаливый бойкот мог выйти боком.

– Ладненько. Буду называть тебя Элей, пока не придумаю прозвище.

– А вот этого делать не стоит. Вряд ли мы когда-нибудь…

– Кроха, вообще-то я тут живу и, надо заметить, часто и подолгу. Отвертеться сможешь, если уволишься, – пощупал нескромным взором с головы до пят и довольно улыбнулся, продемонстрировав милые ямочки на щеках, – да и то не факт.

– Я не кроха.

– У тебя есть пижамка со зверюшками?

Я смущенно потупилась: светло-серый комплект с мишутками был застиранным и поблёкшим, но любимым.

– Ага! У тебя на мордашке написано, что есть, – золотой мальчик не унимался. – Только кнопки и крохи носят такие пижамки. Почетное звание кнопки занято, остается кроха.

– Я не кроха.

– Смотри, тебя же из-за стола не видно.

– Я не кроха, – отчего-то понравилось спорить и не хотелось, чтобы Вик умолкал.

– Очень даже кроха. Вот выйди-ка… – поманил к себе.

– Я не кроха! – по какой-то причине я послушно обогнула стойку и встала рядом.

– Очень даже кроха, – настойчиво повторил он. – Сколько тебе?

– Двадцать.

– Вот! – легонько ткнул в лоб указательным пальцем. – Об этом я и говорю. Мне-то тридцать один.

Мужчина по-свойски привлек к себе, впечатал в каменную грудь и ребром ладони прочертил линию от моей макушки до впадинки между ключицами. В висок уперлось что-то отвратительно твердое. Я дотронулась до странного предмета, нащупала штангу в соске и от удивления округлила глаза. Мне казалось, что после тридцати наступает чуть ли не пенсионный возраст, а тут такое. Разглядев маленькую родинку над пухлой верхней губой, немножечко поплыла, утрачивая самообладание (не так, как с принцем, но все же).

– Видишь, даже скрючиваться придется, чтобы чмокать тебя в темечко. Ты крошечная, как цветочная фея.

Пожалуйста, кто-нибудь!

Вызволите меня из цепких лап этого до невозможности обаятельного красавчика!

Приставучий гость поцеловал меня в макушку и по-джентльменски отпустил на все четыре стороны. Я поспешно нырнула обратно, спряталась в закутке и схватилась за телефонную трубку, как за спасательный круг.

– Ладно, Эля, не буду отвлекать. Работай в свое удовольствие. Навещу завтра. Ты же не против?

Я угрюмо кивнула, уверенно держа язык за зубами. А что могла поделать? Судя по маниакальной навязчивости, Вик пробрался бы сюда, даже если бы затребовала охранный ордер. И все-таки, было в нем что-то хорошее: едва за мощной спиной захлопнулась дверь, я осознала, что за последние десять минут ни разу не вспомнила о таинственном незнакомце.

* * *

Смена тянулась целую вечность, зато без происшествий. Освободились сразу три номера, новых гостей не было, и я изнывала от безделья, перекладывая пасьянс на ноутбуке. Забежал Саша, выклянчил кофе, угостил свежим домашним печеньем и рассказал пару забавных случаев из армейской жизни. О моих приключениях тактично не спрашивал, но перед уходом добродушно толкнул локтем в плечо, да так добродушно, что я едва устояла на ногах. Виктор Воронов по паспорту – он же Вик-прилипала – так и не объявился. Вот ни за какие коврижки не созналась бы, что вполглаза следила за дверью и вполуха вслушивалась в предрассветные сумерки.

Отправила управляющему отчет, передала дела, в автобусе несколько раз клевала носом, чуть не проехала остановку, добрела до своей комнаты и рухнула в постель. Полдня проспала, повздорила с братом и улизнула к соседке, чтобы не пересечься с его озабоченными дружками, а вечером нарядилась в любимый бледно-розовый сарафан с крохотными цветочками и покатила в отель.

Душа пела от радости, по телу пробегал холодок предвкушения, руки мелко тряслись. И мне давно не было так хорошо, может быть, даже с тех пор, как получила свой первый и последний подарок на Новый год: пенал-косметичку персикового цвета с четырьмя отделениями. Угадайте, кто подарил? Отец, с которым я повстречалась тогда в последний раз. Пенал влезал в потрепанный рюкзачок с большим трудом, отделения нечем было наполнить, кроме двух ручек, карандаша, ластика и пластикового уголка. Когда он начал расползаться по швам, я все равно таскала в школу, пока не уронила в лужу, а потом рыдала взахлёб, оттого что окончательно расклеился.

Ладно, что-то меня развезло. Больше о грустном не буду. Простите.

Я помчалась к старому эвкалипту, но там никого не было, даже распутных любовников под фонарем. Оглядевшись по сторонам, обнаружила в самом темном уголке, скрытом от посторонних глаз пышными кустами магнолии, плетеный шезлонг с мягким матрасом.

Неужели позаботился мой принц?

Устроившись на самом краешке, приготовилась ждать хоть до самого утра, но спустя время завалилась на бок, утомленно сомкнула веки и задремала.

– Здравствуй, русалочка. Я скучал.

Сонно моргая ресницами, я оперлась на локоть, гадая, на самом ли деле прозвучал взволнованный шепот или почудилось, но мягкий поцелуй трех родинок в основании шеи развеял все сомнения. Незнакомец не позволил обернуться, опять удержал за плечи.

– Я тоже.

– Выполни мою просьбу, маленькая.

– Все что угодно, – давая обещание, нисколько не покривила душой.

– Важно, чтобы хотела ты… Позволь, надену, – он вложил мне в ладонь плотную шелковую повязку.

– Я не… должна тебя видеть?

– Не сейчас.

Не издавая ни звука, я села по-турецки и зажмурилась, а мой принц плотно затянул узел и перекинул распущенные волосы на одну сторону. Подушечки пальцев, как огненные мотыльки, невесомо запорхали по позвоночнику. Под кожей вспыхнуло жидкое пламя, отозвавшись внутри прерывистым вздохом.

– Хочу кое-что проверить. Позволишь?

Я согласно кивнула. Тыльной стороной кисти он обвел по контуру вырез сердечком, снял с плеча тонкую лямку и скользнул внутрь.

– Русалочка, неужели ты забыла?.. – раздался гортанный смешок.

– Нет, не забыла. И трусики тоже… не забыла.

Господи, я совсем не узнавала себя. Как можно было спешить к незнакомцу, с которым виделась всего два раза в жизни (признаю, приукрасила – даже не виделась), и умышленно отказаться от белья?

– Так чего же ты хочешь?

– Раздень меня, – должно быть, совсем обезумела от его близости, лишилась и страха, и застенчивости.

– Иди-ка сюда.

Мужчина присел на корточки, бережно обхватил мои запястья, большими пальцами погладил венки и, выпрямившись в полный рост, увлек за собой. Я приподнялась на цыпочки, задрала голову и не достала даже до подбородка, будто он специально отстранился.

– Чего же ты хочешь, русалочка? – повторил он, расстегнул махонькие пуговички одна за одной и спустил сарафан на землю легким облаком.

– Хочу, чтобы ты… прикасался ко мне… – язык еле ворочался и не было слюны, чтобы смочишь пересохший рот, – … и целовал.

Я ощущала лишь свежее дуновение и сухие мягкие губы, что почти целомудренно очертили овал лица, спустились на шею, ямочку между ключицами и, дойдя до груди, вобрали камушек соска. Томительный жар вернулся, неровное биение пульса отозвалось в висках, и я не сдержала стон удовольствия. Он подсадил меня на пояс и весело хмыкнул от дурацкого ойканья, когда в попку сквозь ткань штанов уткнулось нечто гигантское.

Меня разложили на махровом полотенце, развели бедра, невесомыми поцелуями прошлись по внутренней стороне и достигли промежности. Я непроизвольно дернулась. Хорошо, что испуганного взгляда, румянца смущения и слез на ресницах под маской было не видно. Влажный язык глубоко погрузился в меня, неприятно растянул и молниеносно отпрянул.

– Ты девственница, – интонация не была вопросительной, скорее всего лишь подтверждала предположение.

– Д-да, – отчего-то стало совестно, захотелось прикрыться. Можно подумать, это было каким-то изъяном.

– Я не могу, маленькая. Не могу.

– Что-то не так?

– Я не должен, – в хрипловатом голосе сквозила странное замешательство. – Я не могу.

– Почему?

– Ты слишком хороша, маленькая. Быть у тебя первым… Я… Мне не стоит.

– Можешь поцеловать… там? – неимоверно стыдно было назвать свою часть тела, а сам процесс – и того хуже.

– Да, это могу.

Мой принц прильнул губами, ласкал, согревая дыханием, щекотал и посасывал клитор, урча как голодный кот. По венам струилось жгучее удовольствие, обволакивало, туманило разум.

Я не справлялась с неведомыми ранее ощущениями, подрагивала от возбуждения и выгибалась в пояснице, а он надавливал на низ живота, оттягивая разрядку.

Я захлебывалась эмоциями. Они распирали грудную клетку, а из уголков глаз катились безмолвные слезы.

Я не владела собственным телом. Оно приманивало мужчину, искушало, умоляло подмять под себя, заклеймить и присвоить.

Для меня это было слишком. Слезы уже не впитывались в плотную ткань – катились из уголков глаз и затекали в уши.

Я готова была умолять прекратить пытку, но не успела. Прикусила губу, заскулила, вцепившись побелевшими пальцами в подлокотники. Распаленную плоть свело судорогой, до боли пронзили острые спазмы, скрутили и схлынули, рассыпаясь осколками.

– Почему ты плакала? – он слизнул соленую каплю и убрал взмокшие прядки с лица. – Тебе не понравилось?

– Нет. Мне было… У меня никогда не было…

– Всегда говори, если что-то не так. Хорошо?

– Хорошо.

«Всегда».

И я улыбалась при мысли о новом свидании.

И я беспечно влюблялась в этого удивительного мужчину, а в том, что он удивительный, не сомневалась ни секунды.

И я готова была разрыдаться от того, что не знала, кто он такой и где его отыскать.

Загадочный незнакомец заботливо одел меня, застегнул каждую пуговичку одну за одной, высвободил из-под сарафана волосы, заключил в объятия и прильнул лбом к моему.

– Спасибо, маленькая русалочка, – быстрый поцелуй с пряным вкусом и… пустота. – Береги себя, маленькая.

Я так и не сняла повязку, пока не затихли хруст веток и шелест травы. По дороге домой, мысленно улетая в недавний оргазм, пару раз грохнулась с велосипеда, расцарапав коленки. Укутавшись одеялом, перебирала в памяти подробности встречи и не заметила, как заснула.

* * *

Дежурство превратилось в сущую пытку: ни посетителей, ни звонков, тишина и жуткая скукотища. От безысходности я полистала ленту, опять разложила пасьянс (больше никаких игр не было), выпила кофе, размяла затекшие мышцы – всяческими способами боролась со сном, ведь в последнее время его катастрофически не хватало. Увы, не помогло. Сдержать зевоту не получалось даже усилием воли, глаза слипались – хоть спички вставляй, – и я так и бродила в дремотном тумане.

Не представляете, как обрадовалась, когда в лобби внезапно нарисовался Воронов, сверкая белозубой улыбкой и милыми ямочками. В два часа ночи, к слову сказать.

– Кроха, привет! Как настроение?

– Мерзкое, – я скучала по своему принцу.

– Ой-ой! Ты подросла? – опираясь на стойку, он подтянулся на руках и, бесцеремонно скользнув взглядом по груди, уставился мне на ноги. –      Выйди-ка сюда.

– Зачем?

– Гость просит – обязана подчиниться.

Вик взмахнул кистью, сжатой в кулак – стеганул пастушьим кнутом, – и фривольно поиграл бровями. Хотя, если подумать, кнут все же был на пастушьим. М-да, фантазия меня никогда не подводила, невзирая на девичью скромность. А что вы хотите? Изучила содержимое склада, что-то загуглила, посмотрела бдсм-порно краешком глаза – так и набралась бесценного опыта.

– Сию минуту, господин.

Я отставила массивную кнопку звонка, по которой он успел стукнуть три раза подряд, и выполнила нижайшую просьбу.

– Уф-ф, – надув щеки, выпустил воздух сквозь зубы и понарошку передернул плечами. – Что ж ты раньше свои башмачки не показывала?

Ну и ну. Я забыла переобуться.

Золотой мальчик беспардонно взгромоздил меня на столешницу и ткнул пальцем в серебристые лаковые туфли Мэри Джейн на высокой танкетке.

– Эмм… А что с ними не так?

– Ты – Элли из Изумрудного города! А это, – энергично потряс стопой с хрупкими косточками, едва не вывихнув щиколотку, – твои серебряные башмачки.

– Вообще-то она из Канзаса.

– Пофиг! Будешь Элли, и придумывать ничего не надо.

– А Вы кто? Тотошка?

– Элли, во-первых, хватит мне выкать. Во-вторых, если пойдешь со мной на свидание, могу быть кем захочешь. Даже белым и пушистым щеночком. Кстати, Ириска считает, что я похож на…

– Кто такая ириска? – перебила, благоразумно пропустив очевидный подкат.

– Я же говорил. Жена верзилы, на которого ты так откровенно пускаешь слюни.

– Я не пускаю, – я тихонько пробормотала, чувствуя, как багровеют щеки.

– Очень даже пускаешь. Я не слепой.

– Так что там считает мадам Вранич?

– Ого! Ты уже и фамилию выведала? – настырный постоялец черканул в воздухе воображаемым огрызком карандаша. – Элли Вранич. Всю тетрадку исписала?

– Виктор, Вы отклонились от темы.

– Кроха, еще раз выкнешь или назовешь Виктором – трахну. Кстати, когда это случится впервые, хочу, чтобы на тебе были только эти чудесные башмачки.

– Итак, господин Воронов…

– Ой-ой! И про меня разузнала? Польщен! Элли Воронова тоже неплохо звучит. Кстати, какая у тебя фамилия?

– Не скажу.

– Я не отстану.

– Не скажу.

– Не вопрос, – он извлек из кармана мобильный и набрал номер. – Ерванд, здорово! Найди-ка девчушку одну. Да. Местная? – обратился ко мне. – Местная. Да. Элеонора. Администратор у…

– Не надо, – нехотя проворчала я, – не утруждайтесь, – подтолкнула жилистое предплечье, вынуждая опустить телефон, и вытащила паспорт из сумки. Знала же, что не поверит. – Крошкина я.

– Сам знаю, что… – брови в изумлении изогнулись, когда я подсунула открытый на первой странице документ ему под нос. – Мля-я-я. Серьезно?

Вы бы слышали, как он хохотал, взвизгивая и похрюкивая, лупил ладонью по столешнице и разве что не катался по полу.

– Отбой, – выдавил со слезами, утираясь краем футболки. – Нашлась.

Господи, лучше бы я не смотрела.

– Господин Воронов, – сглатывая слюну, залипла на кубиках пресса, – шли бы Вы отсюда. Гостей распугаете.

– Элли… – жестом попросил подождать и, согнувшись пополам, уперся ладонями в колени. – Предупреждаю… – отдышавшись, продолжил, – в последний раз. Назовешь так – трахну в аппетитную попку. Жестко и агрессивно.

– Ясно, – я заскрежетала зубами, – Викки. Так пойдет? Или снова пообещаете трахнуть?

– Так, ну все! Напросилась! Просил же не выкать.

Мужчина внаглую подхватил меня под мышки, как тщедушного котенка, удерживая на весу, придавил спиной к стойке и толкнулся пахом. Прямо скажем, я чуть не задохнулась от возмущения и с тоненьким писком забилась в его руках, а когда осознала тщетность попыток, от обиды зашмыгала носом.

– Эй, кроха, ты чего это? Испугалась? – поставил меня на пол, резко отпрянул и стукнул кулаком себе по лбу. – Вот идиот! – осторожно притянул к груди и погладил по волосам. – Прости, я больше так не буду.

Как бы ни хотелось отчитать очаровательного нахала, в его теплых объятиях, наполнив легкие ароматом сладкого мандарина и мха, я смягчилась.

– Вообще-то мне нравится. Викки и Элли – сладкая парочка, – кончиками пальцев нежно пересчитывал бугорки позвонков. – Прикольно. Оставляем. Но если захочешь… Эмм… Даже и не знаю, как теперь предложить, – по-птичьи склонил голову набок и поймал мой взгляд. – Пойдем со мной на свидание. Хотя бы разочек. Приставать больше не стану, пока сама не попросишь.

– Нам с гостями нельзя.

– Эль, и все? То есть свидание вот с таким вот избалованным кобелём тебя не смущает? Девка, да ты в своем уме?! У нас ведь принц есть!

–  Отстань. У нас его нет. И не будет.

–      … (непереводимая игра слов, за такое бабуля грозилась вымыть язык дегтярным мылом).

Да, признаюсь – я разговариваю сама с собой. Иногда.

– Крошка… – снова едва не заржал, уже прыснул от смеха, но под укоризненным взором быстренько овладел собой, – поверь, я ради этого переберусь в соседний отель. Главное, чтобы ты захотела и согласилась. По-другому никак.

И знаете, я даже поверила. Поверила в то, что с виду такой навязчивый и недалекий, Виктор Воронов время от времени бывал обходительным и любезным. Вот уж не думала, что такие еще водятся (разумеется, кроме моего принца).

– Так что говорит Анна Вранич? – от греха подальше я попробовала сменить тему.

– Ириска говорит, что я похож на щенка лабрадора. Не затрахаю – так залижу.

– Понятно. Вопрос про Тотошку с повестки снимаю, – я устало вздохнула и потерла напряженную шею. – Оставайся тогда просто Викки.

– Элли, заметила, что мы наконец-то перешли на «ты»?

– Да какая уже разница? Ты так ты. Дай мне доработать смену. Пожалуйста.

Щенок лабрадора перегнулся через стойку, загребущей лапой цапнул телефон и принялся в нем копаться. Аппарат был простеньким, без пароля, и он без труда записал в контакты свой номер и, перезвонив, сохранил мой. От такой бесцеремонности я потеряла дар речи и только обалдело хлопала ресницами.

– Я посижу с тобой тихо как мышка, вот увидишь, – вернув мою собственность, умильно сложил кисти в молитвенном жесте. – Буду охранять тебя от посягательств… кого бы то ни было.

Тихо как мышка Воронов просидел от силы минут двадцать, фанатично отслеживая каждое мое действие, а потом снова пришлось отбиваться – фигурально, конечно – от посягательств его самого. Я уже кипела от гнева, обдумывая план мести, но когда возвратилась из туалета (простите за уточнение), гостя сморил безмятежный сон. Вот так просто и быстро, как маленького ребенка: где играл, там и вырубился.

Викки скукожился на диване, подтянув длинные ноги к животу, и теперь походил на безобидного ангелочка. Не удержавшись, я присела на корточки и отвела упавшую на лоб золотистую прядь. Он что-то невнятно пробурчал, поймал мою кисть, стремительно выбросив руку, и подсунул под щеку в качестве подушки. Вырываться почему-то не захотелось, поэтому я угнездилась на краешке сидения и пялилась на него, время от времени поглаживая по мягким волосам.

Моя реальность была беспросветной и слишком запутанной, и не следовало думать о чем-то, кроме долгов брата и памятника бабушке, однако рядом с несносным великовозрастным мальчишкой я чувствовала себя чуточку веселее и беззаботнее.

* * *

Совсем меня закрутила параллельная тайная жизнь. Две ночи работала и следующие полдня отсыпалась, а по выходным еле-еле дожидалась вечера, чтобы мчаться в отель и вновь не смыкать глаз до рассвета. Каждая встреча становилась особенной, трогала душу и пробуждала тело; печалило лишь то, что мой принц всегда просил надевать повязку. По какой причине? Не имела понятия, но не задавала вопросов. До жути хотелось взглянуть на него хоть краешком глаза – по-другому и быть не могло, – но я не противилась. Да и зачем? Значит, были на то причины. Возможно, вы скажете, что поступала крайне беспечно. И что обвести меня вокруг пальца не составит труда. Если даже и так, что с того? Просто было с ним хорошо. Просто влюблялась все больше.

Мужчине нравилось растянуться в шезлонге, пристроить меня между раздвинутых ног, откинуть спиной на грудь и лениво пропускать сквозь пальцы шелковистые локоны. Иногда, прикасаясь губами к большой ладони и легонько покусывая, я улыбалась из-за того, что каждый раз у него прерывалось дыхание. Он ласково обнимал и осыпал поцелуями, но так безгрешно, что я сожалением вспоминала тот единственный раз.

Я могла болтать обо всем на свете, а принц говорил нечасто – пару слов там, пару слов здесь, – в основном слушал. Рассказывала о детстве, о маме и бабушке, даже обмолвилась как-то о Вовке и его вечных проблемах, которые как мои. Да, никто меня не трогал, не шантажировал, ведь я и так отдавала большую часть зарплаты, но что будет завтра – поди угадай наперёд. Помню, именно тогда он забросал вопросами и не успокоился, пока не выяснил все подробности.

Однажды принес щетку для волос и долго-долго расчесывал длинные кудри, время от времени зарываясь в них лицом. Представляете? Сказал, что купил для меня и отказался принять обратно. На следующий день я ради интереса погуглила и сначала подумала, что ошиблась, нашла на другом сайте, на третьем. Везде примерно одна цена: около двенадцати тысяч рублей. Ух, впечатления переварились с трудом.

– Почему называешь меня русалочкой?

– Ты миниатюрная и хрупкая. У тебя необыкновенно красивые волосы, как серебристое покрывало, и кожа пахнет коралловым морем, – перекинув их на одно плечо, едва осязаемо щекотал дуновением плечи. – И еще нежная. Такая нежная, что становится… больно.

После этого незнакомец надолго замолчал, прижимая так крепко, что приходилось дышать урывками, а потом вдруг беспокойно зашевелился, подтолкнул меня, резко вскочил с лежака и испарился без следа.

Ох, бедное глупое сердечко. Ему и так было несладко.

Возможно, вы недоумеваете, как я не боялась в одиночестве шастать по ночам? Нет, не боялась. Сопровождал юный рыцарь на мотороллере, а если хотелось прогуляться, топал чуть позади молчаливой тенью. И я точно знала, кому этим обязана.

* * *

Однажды Воронов ни свет ни заря нагрянул ко мне домой. Брат не впустил внутрь, оставил на колченогом стуле во дворе, но коробку со свежими булочками забрал. Заспанная и слегка помятая, я выползла на улицу с кружкой в руке и ошалело пялилась на золотого мальчика, что обходил расшатанный велосипед по кругу, ковыряя веточкой ржавчину и кое-где облупившуюся краску.

– Привет, кроха, – выхватил кофе, вдохнул аромат, удивленно приподнял брови и сделал добрый глоток. – Мм… Сама варила? – я кивнула. – Прости, не отдам. Слишком вкусно, – и снова с шумом отхлебнул, довольно жмурясь.

– Ты как тут?..

– Ну-у-у… – засунув свободную руку в карман брюк-карго, выдержал театральную паузу, увлеченно пиная камешек резиновой полоской на мыске кеда. – Если очень хочу – нахожу все, что нужно.

– Ах, да, у тебя приспешники есть, – вспомнила про какого-то там Ерванда. – Зачем приехал?

– Соскучился.

Знаете, я не испугалась и не разозлилась. Преследование? Предпочла бы назвать ухаживанием – слегка назойливым, но приятным, – тем более что Викки заглядывал в глаза со щенячьей преданностью, чуть не виляя хвостом. И это не могло не подкупать.

– Я буду в отеле послезавтра.

– Не-а, слишком долго. Велик сам себя не купит.

– В каком смысле?

– В том смысле, что прямо сейчас ты подрываешься и пулей летишь переодеваться, – обозрев коротенькие шортики, прищелкнул языком и тяжко вздохнул. – Только… кхм… накинь что-нибудь поскромнее. Упругую попку будешь показывать только мне.

– С каких это пор?

– С таких. Забыла, как гладила по головке? И я не про… – весело осклабился. Ну еще бы. – Это было так мило. Круче, чем секс. Почти.

– Так ты?.. – вот уж не думала, что он все чувствовал.

– Так я! – хитренько подмигнув, подтвердил мужчина, а когда я, смутившись, перекинула распущенные волосы на грудь и спрятала в них покрасневшие щеки, изменился в лице. – Охренеть! Твои… Вот черт! Они же… За-че-е-ем? – хлопнул ладонью по лбу. – Зачем сооружаешь вот это, – досадливо наморщив нос, покрутил указательным пальцем, по всей видимости, изображая пучок, – и прячешь такую красоту. Кроха, так ты типа… ну, эта… девица из башни? На «ц» как-то…

– Вообще-то, на «р». Рапунцель.

– Точно! Я же говорил, там есть «ц». Дашь потрогать?

– Только через мой труп.

– Ну-у, теоретически… – Воронов придирчиво осмотрел мою шею, вмиг подскочил и примерил на ней хватку, – много времени не займет. Нет, все-таки убивать тебя смысла нет. Я же не некрофил. Короче, Элли, не заговаривай зубы. Давай быстренько, одна нога здесь, другая там. Отправляемся за подарками.

– Нет. Мы никуда не поедем.

– Ладно, как хочешь, – почти миролюбиво пожал плечами, сунул мне в руку опустевшую тару, взгромоздился на стул верхом и завыл, запрокинув голову к небу.

– Викки, что ты творишь?!

– Вою, – лаконично пояснил и вернулся к прерванному занятию.

Вот убедительный пример человека, который в положенный срок обрел половую зрелость, но умственно застрял в подростковом периоде. Вы ведь меня понимаете?

– И долго собираешься?..

– Пока не скажешь «да», – к вою добавился жалобный скулёж. – Я совершенно свободен. Так что не торопись, не стоит. Выть на луну еще интереснее.

Вот что бы вы сделали на моем месте? Пришлось уступить, и спустя энное количество времени, уймы денег и кучи потраченных нервов – в основном моих и немножечко продавщицы – мы покинули магазин с новеньким навороченным великом. Викки потащил меня дальше, но я уперлась и отказалась даже вместе пообедать, запросилась обратно, чем ужасно огорчила щедрого кавалера.

* * *

Наскоро перекусив, я поспешила в приют, всю дорогу лучезарно улыбаясь солнечному дню, нечаянной дорогой обновке и навязчивой, но такой искренней симпатии золотого мальчика. Витая в облаках, прошмыгнула в приоткрытую дверь и тюкнулась носом в стоящую посреди комнаты глыбу. Теплую темноволосую глыбу в бежевых джинсах и льняной рубашке с закатанными до локтей рукавами. Меня придержали, аккуратно отодвинули, извинились, а потом с удивлением окликнули.

– Нора, это Вы? – низкий баритон показался смутно знакомым.

Краснея и ругая себя за неуклюжесть, я вскинула подбородок и вздрогнула, встретившись с янтарно-ореховым взором.

Снова-здорово!

Мужчину я сразу узнала, потому что не узнать было невозможно, и дело не только во внешности. Драгомир Вранич излучал мощную силу, рядом с которой становилось увереннее и спокойнее, и вместе с тем эта властная магия практически сбивала с ног.

Знаете, если сравнивать воронов (да, я знала их общее прозвище – добрые люди просветили), то золотой мальчик Викки мог быть моделью, дефилировать на показах, рекламировать дорогущее нижнее белье или парфюм, а брутальный Драгомир однозначно стал бы лицом компании премиум-класса. Одним словом, эти двое были абсолютно разными и в то же время необыкновенно привлекательными. Мысли о них откликались приятным томлением в теле, а незрелая душа стремилась только к загадочному принцу.

Или душа как раз-таки была зрелой?

– Я… Д-да, это я.

Проворные пальцы обвили запястья и притянули чуть ближе. Жилистые предплечья вызвали желание прикоснуться, ощутить их силу, очертить каждую вену.

– И зачем Вы здесь?

– Эмм… Вольеры чистить… вроде бы… – совсем оробела, беспомощно хлопая ресницами.

– Я помогу.

Вранич не спрашивал согласия, просто поставил перед фактом и устремился на улицу, придержав для меня дверь. Скептически приподняв брови, я осмотрела неуместно светлую одежду, в свою очередь он скосился на видавший виды спортивный костюм, усмехнулся и жестом попросил подождать. Ну я и подождала, исподтишка наблюдая за тем, как мужчина открыл багажник, без капли стеснения скинул все, кроме тонких боксеров, и нацепил камуфлированные штаны и черные кроссовки. Ох, не стоило акцентировать внимание на рельефном торсе, мускулистых ногах, темной поросли на груди и дорожке пониже пупка. И – чего уж скрывать – кое на чем еще. Вот правда, не стоило: не за стриптизом явилась, в конце-то концов.

Я старалась сосредоточиться на работе. Подметала вольеры, меняла опилки и воду, мыла миски, вычесывала котиков, но взгляд сам собой то и дело возвращался к мощной спине, покрытой пленкой испарины. Очень старалась, ежеминутно борясь с почти неодолимой тягой. Хотелось дотронуться до разгоряченной кожи, стереть капельки пота, пощупать каменные мышцы.

– Эль, да что с тобой такое? Он же гость отеля, женатый и чересчур взрослый.

–      Ты же понимаешь, что аргументов маловато? Как слону булочка.

Едва Драгомир приблизился к площадке для выгула, собаки сгрудились, просунув носы сквозь решетку, завиляли хвостами и, когда зашел внутрь, дружно повалили на спину. Я успела немножечко перепугаться, еще пара минут – и помчалась бы на помощь, но сухенькая ладошка легла на плечо.

– Элечка, не волнуйся. Они просто играют.

Я узнала мелодичный голос, в котором часто звучала добрая улыбка. Наталья Андреевна – такой же волонтер, как и я – тихонько засмеялась, когда из пестрого живого клубка поднялась рука с оттопыренным кверху большим пальцем.

– Видишь, милая? Бояться нечего. Старожилы Мира помнят и любят.

– Так Вы с ним знакомы? – я развернулась к седовласой пожилой женщине.

– С самого детства. Они с Витей в моем классе учились, – поймав недоуменный взор, пояснила. – Витя Воронов. Знаешь его? – я обрадованно кивнула. – Они этот приют построили, спонсируют, поддерживают, заезжают по возможности.

Представляете? Вороны оказались теми самыми добросердечными бизнесменами.

Вранич далеко не с первой попытки вывалился из кучи малы, весь в грязи и собачьей шерсти, но абсолютно счастливый, даже внешне помолодел. Поравнявшись со мной, прислонился к стене, устало выдохнул, достал из кармана измятую пачку сигарет, отыскал уцелевшую и прикурил. Глубоко затянулся, выпустил завиток дыма и тут же разогнал кистью с засохшей землей под ухоженными ногтями.

– Не знала, что Вы курите, – ляпнула невпопад, протягивая бутылку воды, и задержалась взглядом на тонкой вязи татуировки.

– Ты ничего обо мне не знаешь, девочка.

Пораженная неожиданно резким тоном, я отшатнулась. Мне будто бы залепили пощечину, осадили, поставили на место. Почувствовала смесь досады, разочарования и обиды, и сразу же под челюстью резануло от непрошенных слез. Интересоваться смыслом тату настроения уже не было. Сделав еще одну затяжку, он потушил окурок, выбросил в урну, сделал несколько больших глотков, вылил остатки себе на голову и встряхнулся, как огромный пес.

– Ты закончила?

– Д-да, – я все еще озиралась по сторонам, смаргивая влагу с ресниц, только чтобы не смотреть на него.

– На пару минут забегу в душ, а потом подвезу, куда скажешь. Если захочешь.

Мне напекло темечко, не иначе. Несмотря на то, что в обществе мужчины я чувствовала себя стеснённо, ответила согласием, устроилась на лавочке и, зажмурившись, грелась в лучах заходящего солнца. Немного погодя раздался шорох шагов и, судя по звуку, открылась дверца автомобиля. Пришлось нехотя распроститься с ленивой истомой и плюхнуться на пассажирское сидение. Драгомир уселся за руль, но вместо того, чтобы запустить двигатель, наклонился ко мне и прохладными пальцами с нажимом провел по щеке, а потом на мгновение замешкался, глядя в упор.

– Черт! Какие же они… зеленые, – присвистнул, а затем немного сконфуженно пояснил. – Там пятнышко было.

– С-спасибо, – потупившись, пролепетала и покраснела до корней волос.

Все семь долгих минут (целых четыреста двадцать секунд) я с преувеличенным интересом таращилась в окно, отодвинувшись от водителя как можно дальше, но это не срабатывало. Жар полуобнаженного тела – он облачился лишь в джинсы – нервировал и пробирал до костей ознобом, поэтому едва машина остановилась, я буркнула что-то вполне благодарное и пулей выскочила наружу.

* * *

Минувший насыщенный день совершенно выбил из колеи. Вслед за приступом невероятной щедрости Викки и колдовскими чарами Вранича свой вклад внес и милый братишка. Вовка устроил незапланированную вечеринку, и к моменту моего возвращения дым стоял коромыслом: дом сотрясался от оглушительной музыки, криков и пьяного гогота.

Думаете, в этом сумасшествии я смогла расслабиться и обдумать все, что произошло? Увы и ах. Влетела в ванную комнату, саданув дверью по стенке, чуть не пинками выгнала парочку, занимавшуюся сексом на цветастом половичке, и с горем пополам вымылась, то и дело вздрагивая от таранных ударов в дверь. Видимо, кому-то приспичило в туалет.

Спустя полчаса без видимых потерь вырвавшись на свободу, я забрала у соседа сверкающий велик и покатила в отель. Ну а куда еще?

Подменила администратора, разложила буклеты, погрызла леденцов из вазочки, кинулась на наше место, но принца пока не было; поболтала с Пашей на проходной, разделили напополам сэндвич, примчалась, но его все еще не было; спустилась в спа и выпила с массажистками – крохотными тайками – две чашки травяного чая. И вновь – никого.

Когда появится? Появится ли вообще? А вдруг мы больше не встретимся?

Настроение окончательно покатилось под откос, здравомыслие таяло с каждым судорожным вздохом, к горлу подкатила тошнота и закололо под ребрами. В конце концов я так себя накрутила, что стала в отчаянии метаться по территории, но воротилась ни с чем.

Он не пришел.

Битый час проторчав под эвкалиптом, поплелась обратно и, мимоходом бросив взгляд на освещенный пятачок перед коттеджем, машинально притормозила, узрев знакомый точеный профиль. Воронов во всей своей небывалой красе, по–барски развалившись в джакузи, пялился в область паха. Хорошо, что хватило благоразумия затаиться в кустах, и не напрасно: из бурлящей воды внезапно вынырнула рыжеволосая девушка, жадно хватая ртом воздух.

Вот это да! Делала минет? Наглоталась, бедняжечка?

От философских размышлений отвлекло ощущение потери ориентации. Зрение странно раздвоилось. Я протерла глаза кулачками и все без толку. Дело было в другом.

Викки самозабвенно трахал близняшек.

Пока оторопело моргала ресницами, разинув рот, расклад изменился: блудливая троица выбралась на сушу и растянулась на клетчатом пледе, расстеленном прямо на плитке. Я написала «растянулась»? Вообще-то не совсем так. Одна красотка, опираясь на локоть, раздвинула стройные ноги и принялась перебирать пальчиками блестящие складки, иногда проскальзывая внутрь. Вторая опустилась рядом на четвереньки и призывно повиляла задницей. К чему они приготовились, в принципе было понятно.

Перевела взор на мужчину и пришла в дикий восторг, по достоинству оценив обнаженное тренированное тело, гладкую загорелую кожу, усыпанную крупными каплями, взлохмаченные волосы, в свете фонарей отливавшие золотом, и торчащее колом объемное хозяйство, при виде которого внизу живота сладко и тяжело заныло.

Ой, ничего, что я так подробно? Просто… это же взрыв мозга!

Он некоторое время созерцал девичьи шалости с высоты своего роста, неспешно ублажая себя кулаком и покусывая пухлые губы. Затем натянул презерватив, встал на колени и, пристроившись к рыжей сзади, одним рывком вогнал член на всю длину. Уж не знаю, в которое из отверстий, но от яростного толчка она взвизгнула, проскользила вперед и уткнулась смазливым личиком в ворох одежды и полотенец. Воронов вздернул хрупкое тело за талию и начал двигался резко и быстро, шлепая плотью о плоть, в то время как сестричка, закатывая глаза, ласкала себя с преувеличенно страстными стонами, как будто работала на публику.

Фу-у-у! Порнозвезда доморощенная.

Он грубо вколачивался, хлесткими ударами осыпая ягодицы, затем резко дернул на себя, вцепился зубами в холку и взорвался со звериным рычанием. Обе прелестницы синхронно задрожали, завопили как резаные и обмякли. Ну а что вы хотите? Феномен близнецов – не фунт изюму.

М-да, коллективный оргазм прямо контузил.

Отвратительное в своей притягательности зрелище возбуждало, но вместе с тем в груди сжимался комок обиды. Золотой мальчик днем «развлекал» меня, если можно так выразиться, а ночью развлекался с другими, а вот это можно было утверждать с полной уверенностью. Все происходило на виду, прилюдно, безо всякого стеснения.

–      Ты что же это, девочка? Ревнуешь? Кого? Гулящего котяру? Прожигателя жизни? Он, бесспорно, хорош, но… Стоп! Я упомянула про… порно?

–  Заткнись! Наталья Андреевна его любит, значит, не такой уж он и пропащий.

–     Ага. Вот уж бесхитростная душа. Святая ты простота. Очень и очень глупо таких недооценивать. Трахнет и забудет, как звали.

Вы думаете, на этом любовники успокоились, облобызали друг друга и тепло распрощались? Да вот не совсем, точнее, совсем нет. Пока я ругала себя и терзалась ревностью, рыжеволосая (отвлеклась и перестала их различать) облизала мошонку, прошлась язычком по вмиг отвердевшему стволу (вот ведь похотливый зверюга!) и засосала до самого горла. Викки положил растопыренную ладонь на затылок, надавил, особо не церемонясь, поддал тазом и на несколько секунд задержался, перекрывая дыхание. Пока она с шальной улыбкой откашливалась, плюхнулся на шезлонг, подсадил сестричку в обратную позу наездницы и, добавив смазки, нанизал анусом на вздыбленный ствол до упора.

Без сомнения, Воронов в сексе привык доминировать: поддавая бедрами, жестко вбивался в тугое колечко, беспощадно растягивая, запихивал пальцы в рот, придушивал, плотно обхватив шею. В какой-то момент она постучала по подлокотникам, умоляя притормозить, завалилась спиной на мощную грудь, затряслась и заскулила.

Я бы тоже скулила и содрогалась.

Не поймите превратно (вы же помните, что я девственница?). До колких мурашек вдоль позвоночника, огненного шара внизу живота и зуда между ног мне захотелось испытать подобное на себе.

– С Викки? Почему бы и нет? Он милый и заботится не только о своем удовольствии.

–      Милый?! Да он – сексуальный маньяк, ненасытный и… А знаешь, я согласна прямо сейчас.

–      Не сомневаюсь. Вот только он немножечко занят.

Итак, что же произошло дальше? Золотой мальчик спихнул девицу с себя, сорвал резинку, передернул пару раз и кончил близняшке на лицо, а после разложил на матрасе и языком довел до бурной разрядки.

Красотки ополоснулись под душем, опять-таки синхронно чмокнули мужчину в обе щеки и голышом, зажав вещи под мышкой, покинули цирковую арену с радостным щебетанием. Опытный сердцеед прыгнул в бассейн, подплыл к тому месту, где за кустами скрывалась я, повис на бортике и вкрадчиво промурлыкал.

– Кроха, скажи же, я крут?

Ой, как неловко! Как давно он заметил? У него что, глаза на затылке?

Отвечать было глупо, но я повелась на заразительную ухмылку – не пожелаешь, а рот до ушей растянется.

– Вот уж ни разу, – хмуро буркнула и ломанулась прочь, не разбирая дороги, а вдогонку раздался демонический смех.

* * *

Всю следующую неделю я по выходным приезжала в отель как на дежурство, а в рабочее время находила минутку и крадучись пробиралась к дереву с ободранной корой, но тщетно. Мой принц исчез без следа. Я старалась держать себя в руках, чтобы не лишиться рассудка от боли (честное слово, очень старалась), но вскоре потеряла надежду. Стала жутко рассеянной, почти не улыбалась, а по ночам ревела в подушку.

Хорошо запомнилась ночь, когда он наконец-то снова появился, единственный раз пришел первым. Устроился на шезлонге спиной ко мне, сгорбившись, уронив голову на грудь, и растирал напряженную шею. Услышав хруст веток, чуть повернулся. Волосы маскировал капюшон серого худи, изогнутый козырек бейсболки затенял лицо.

Сначала я замерла в смятении, невидяще уставившись в землю, потом для верности ущипнула за ляжку и крепко зажмурилась. Иллюзия не развеялась: таинственный незнакомец сидел в двух шагах от меня. Я подобрала маску, свисающую с края матраса, и привычно завязала на затылке. Он взял меня за руку, помог обогнуть лежак, привлек к себе, обвив талию, и прижался щекой к животу.

– Здравствуй, русалочка. Я скучал.

– Я тоже.

Мы не произнесли больше ни слова. Радости не было. Повисшее молчание отзывалось печалью – гнетущее, с каким-то надломом, – и я никак не могла понять, в чем причина. Отстранившись, принц усадил к себе на колени, снял головной убор и прильнул губами к моим. Он и раньше так делал, но никогда прежде не углублял поцелуй, и как только пахнущий мятой язык раздвинул зубы и вторгся в рот, дыхание пресеклось.

Говорят, первый раз не забывается, даже если был не слишком удачным.

Свой первый я не забуду.

Жгучий и ласковый, бережный и напористый.

Идеальный.

Почти.

Почти, потому что закончился слишком быстро, промелькнул и угас, оставив после себя звенящий гул в ушах и нервный озноб. С протяжным вздохом мужчина отстранился, едва ли не отшатнулся. И стало больно, и сердце заныло. Я стиснула челюсти, чтобы не разрыдаться, но и это не помогало.

– Не плачь, русалочка. Мне… Я не должен… Прости, маленькая. Прости.

Внезапно на территории погасли все фонари, и мой принц снова пропал, растаял, растворился в тенях. Слезы бесшумно заструились по щекам, не успевая впитываться в повязку. Я не хотела и не могла в это поверить, но душа поняла раньше меня и оплакивала разлуку. Потерявшись во времени, очнулась, когда тело закоченело, превратилось в ледышку. Еле-еле волоча ноги, я добрела до велосипеда и всю дорогу толкала перед собой по расплывавшейся перед взором гравийной дорожке. Слышала шорохи позади, понимала, что не одна, но оглянуться было выше моих сил.

* * *

С той встречи меня захватил хаос мыслей и чувств. Я слонялась по территории, забредала на наше место, горько плакала в одиночестве, а под утро просыпалась от солнечных бликов на лице, пробивавшихся сквозь листву.

С той встречи я больше ни разу не виделась с принцем: он не вернулся ни следующей ночью, ни после, так и не успев попрощаться. Или просто не захотел?

Как? Скажите, как я могла найти человека, не зная о нем ровным счетом ничего? За какие-то три недели он превратился в мой персональный наркотик, противоядия от которого не было, но так и остался тайной за семью печатями.

С той встречи одолела бессонница, зато днем я напоминала лунатика, почти перестала есть, исхудала, лицо осунулось.

Твоя маленькая русалочка того и гляди превратится в морскую пену.

И все же тешилась глупой надеждой, пока не получила последнюю весточку.

Как-то вечером домой заявился солидный мужчина средних лет в дорогом костюме. Анатолий Ковригин – так он представился, протянув руку – объяснил, что его попросили уладить недоразумение с долгами брата, и он уладил; попросили поставить памятник бабушке, и он заехал уточнить пожелания; кроме того, попросили передать тонкий белый конверт. Перед уходом вручил визитку, чтобы обращаться в любой затруднительной ситуации, в том числе по поводу переезда. Смысл последней фразы до меня дошел только после прочтения нескольких напечатанных слов.

«Здравствуй, русалочка.

Прости, что не попрощался. Так лучше для нас обоих.

Пожалуйста, подумай о том, чтобы уехать отсюда. Брат всегда будет источником проблем.

Анатолий поможет. Береги себя, маленькая.»

Всю ночь напролёт я не сомкнула глаз – дала волю слезам.

Вот и все. Сказка закончилась.

* * *

Рано утром неожиданно позвонил Виктор Воронов и попросил без него не уходить. Я уныло фыркнула и повесила трубку, посчитав очередной шуткой (номер вороны сдали два дня назад), но когда из открытого окна такси высунулась наглая физиономия с улыбкой от уха до уха, испытала облегчение.

– Элли, шевели булочками! Надо поговорить.

Викки приволок меня в дорогущую кофейню, почти насильно накормил завтраком и только потом перешел к делу.

– Так, кроха, как хочешь, но я забираю тебя в Москву. Здесь ловить нечего.

– А ты случайно умом не тронулся? – на душе было паршиво, поэтому в выражениях не стеснялась.

– Я и здравомыслие двигаемся по параллельным. Предупреждал же? В общем, работу нашли, захочешь – и в универ поступим. Ты же захочешь? – я машинально кивнула. – Жилье есть, временное пока, но надолго.

– Ни за что.

– Очень даже за что. Я тебя хрен кому тут оставлю.

– Почему? Викки, зачем тебе это?

– Эмм… – он удивленно приподнял брови и, мотнув головой, откинул со лба золотистую челку. – Даже не знаю, что ответить. Могу.

– Зачем?

– Элли, да я же… – озадаченно почесал в затылке. – В общем, Ириску помнишь? – вытащил из деревянной подставки салфетку и начал старательно складывать самолетик. – Так вот, этот крошечный комочек доброты возжелал взять тебя в ассистенты. Не знаю как, но что-то она в тебе разглядела. В студию дизайна, кстати. А я просто… неравнодушный посредник.

– Викки, – я упорно настаивала. – Даже не сомневаюсь, что ты приложил к этому свою загребущую лапу. Спрашиваю еще раз. Зачем?

– Планирую стать твоим лучшим другом, – невозмутимо пожал плечами, – а друзей вороны не бросают. Ну, эту понтовую ахинею проповедует Мирка, но в целом-то я согласен.

– Не слишком рано ты меня в друзья записал?

– Ох, Элли – Элли. В друзьях ты проходишь недолго. Предупреждал же? Друзей я не трахаю, если только Ириску. А вот тебе не отвертеться. Никак.

– Теперь уж точно не поеду.

До сих пор я предпочитала не зацикливаться на странных отношениях Анны и Воронова, хотя прекрасно знала, что ютились они в огромном люксе вместе, и неоднократно наблюдала, как с подозрительной нежностью переплетались руками и взглядами. И еще старалась мысленно не возвращаться к Драгомиру Враничу, к запретным чувствам, которые он пробуждал. И к своим подозрениям.

– Да ладно! У меня ж язык как помело. Короче, кроха, не мороси. За тебя попросил дальний приятель дальнего приятеля, – самолетик не полетел. Золотой мальчик яростно скомкал его, метнул в высокий бокал из-под кофе, попал и издал ликующий вопль. – Как я мог отказать? Вдобавок, я тоже – лицо заинтересованное. Хочу иметь тебя рядом. Хм… иметь. Прикольно, но я сейчас не про секс. Пока. В смысле, пока не про секс.

– Да пошел ты, Викки!

– Уф-ф! Крошечка злится? – он сполз по сидению, разлегся среди подушек, переплел пальцы на твердом прессе – уж я-то помнила эти кубики – и запрокинул голову к потолку. – Давай, не держи в себе. Выскажи все, что накипело.

Надо признаться, я была не готова озвучить решение – стоило все обдумать и взвесить. Это вам не в соседний поселок сгонять на месяцок – другой. Эх, но вы же знаете Викки. Терпеливо выждав трехминутную (!) паузу, поцокал языком, подтолкнул меня коленом и побарабанил ладонями по столешнице.

– Молчишь? Я так и знал. Все? Аргументы исчерпаны?

Он пододвинул стакан с остатками сока, засунул трубочку в рот и, выдувая воздух, по-детски радостно булькал, исподтишка косясь васильковым глазом. Я догадывалась, что надолго его не хватит, поэтому пришлось поднапрячь извилины и обратиться к интуиции.

Что меня здесь держало? По сути, ничего.

По словам Ковригина, Вовке больше не угрожали, меня не преследовали, но надолго ли?

Доверяла ли я Воронову? Не доверять причин не было. Ну что он мне сделает? Трахнет? Я и сама вроде не против: если не с принцем, то лучшей кандидатуры и не найти. В деле я его видела, мое согласие и желание важно. Скажете, слишком наивно и преждевременно? Бабуля считала, что кто не рискует, тот не живет.

И еще… об этом просил мой таинственный незнакомец.

– Ну и где я буду жить?

– Вот! – с сожалением оторвавшись от вдумчивого занятия, указал на меня трубочкой с изжеванным кончиком. – Вопрос не в бровь, а в глаз. Узнаю мою кроху! Бесшабашная и беспринципная. Идеальная пара любимому мне.

– Викки, не пудри мозги.

– Элли, прикинь, это судьба. Сестренка слегка начудила, пришлось отослать на расплывчатый срок. Квартира свободна, все есть. Переезжай и живи.

– У меня нет денег.

– Стоп – стоп! А кто говорил о деньгах? Присматривай, вызывай сантехника, слесаря, кого там еще… Да, кстати, ты кошек любишь?

– Да. А при чем тут?..

– Сжалься над бедненькой сироткой. Увы, но я – токсичный приемный родитель. То покормить забуду, то лоток почистить. И дома меня не бывает, а когда прихожу, то… В общем, не любит она чужих. Ревнивая, сучка. Раскинет на кровати свои котоляжки и в ус не дует – никого не пускает, злобно шипит.

– И много бывает чужих?

– Ты что?! Совсем чуть-чуть. Одна, максимум две, но каждую ночь разные, – его непосредственность поражала. – Ну что, дашь Мышке пристанище?

– И мышке? Не то чтобы я их боюсь, но…

– Не мышке, а кошке. Кошке Мышке, второй своего имени.

– С кошкой проблем не будет, но…

– Ох, чур меня! Всюду пробралась эта зараза!

– В каком смысле?..

– Забей. Потом объясню. Договаривай.

– Я не могу… бесплатно.

– Думаешь, мне нужны твои грошики? Все, не спорь, беги собирать вещички. Да, много не бери. Купим на месте.

– А работа точно?..

– Положись на меня, девочка, – он горделиво приосанился.

– А жилье точно?.. – я все еще колебалась, нервно покусывая губы.

– Так, Элли, заканчивай. Не хотелось бы отдать концы во время несанкционированного допроса. Хм… отдать концы. Прикольно, но я сейчас не про секс, – я закатила глаза, а он преспокойно сменил тему. – Да, кстати, Мышку удочеряешь с возможностью ненавязчивого отслеживания судьбы.

– Чьей?

– Её, ясен пень.

– Кем?

– Мной.

– Эмм… Разве ты можешь быть ненавязчивым?

– Посмотрим, – загадочно протянул Викки и, перегнувшись через стол, чмокнул меня в нос. – Посмотрим.

Октябрь

На самолете я летела впервые и дико боялась. Смешно? Ага, Воронов тоже ржал и дразнил, называя принцессой на горошине, ведь даже в самых малюсеньких воздушных ямках (которые, возможно, ощущала только я одна) издавала комариный писк ужаса.

– Мля-я, прямо-таки и вижу, какими мокрыми стали розовые крохотные трусишки! Хм… Я превращаюсь в мастера изящной словесности? – господи, он что, серьезно разговаривает сам с собой? Вслух? Кстати, они не розовые. – Ну что ж, вполне объяснимо. Учился у лучших, – отследил безумное выражение позеленевшего лица и обратился ко мне. – Прости, кроха, согласен. Скабрезности изрыгать не время, но… Черт! Опять? – застонал от досады, хлопнув себя по лбу. – Так, кыш из башки! – встряхнулся, сбрасывая злые чары. – Ты – адски отважное создание, Элли, – возможно, это был комплимент, но не впечатлило, хотя на пару минут отвлекло. – Далеко пойдешь, – продолжил, не скрывая умеренного обожания, – только от меня не уходи. Вот это вот сочетание детской мордашки, – покрутил кусочком лимона в воздухе, очерчивая овал той самой мордашки, – соблазнительного тела, – выразительно скосился на грудь, – и распутного взгляда, – нацелился рогаткой из пальцев в глаза. – Уф-ф! Любой мужик умом тронется, а стояком штаны продырявит.

– Даже… ты? – трусливо вжавшись в сидение от хлопка откидного столика, выдавила сквозь плотно стиснутые зубы.

– Ты что, сомневаешься? – сексуально понизив голос, нахально протиснулся горячей кистью между бедрами и плавно провел вверх. – Особенно я.

Вдоль позвоночника пробежали мурашки, низ живота откликнулся огненной искрой, в промежности действительно стало влажно. А что вы хотите? Я переживала сильнейший стресс. Золотой мальчик помогал как мог. И я реагировала как могла, временами с завидным энтузиазмом.

Заботливый сосед, устав обо мне тревожиться, не ко времени задремал. Вцепившись в край свитера, я судорожно теребила шерсть, чтобы хоть чем-то занять руки и хоть как-то отвлечься от мрачных мыслей. Поначалу держалась, с остервенением кусая губы, а когда стало уж совсем невмоготу, впилась в жилистое предплечье и легонько потормошила.

– Так почему Ириска?

– А?.. Что?..

Он резко дернулся, саданул коленом по спинке впередистоящего кресла, цветисто ругнулся и с шипением поскрёб ушибленное место.

– Ириска почему? – пришлось освежить его память и теоретически здравый рассудок.

– Вот ты ж… – Викки растер заспанную физиономию, – неугомонная горошинка. Хорошо, давай заболтаем твою иррациональную фобию. Ириска – потому что мягкая и сладкая.

– Мягкая и сладкая, – передразнила, нервно хихикнув. – Ты что, ее щупал и вылизывал?

– Ну да, – невозмутимо почесал упрямый подбородок. – А что такого? Неоднократно и, надо заметить, очень качественно.

– Фу-у! Как ты мог? Она ведь жена твоего друга!

– Это теперь почти как сестра, но сначала-то… было круче.

– Фу-у-у! Как можно трахаться с почти как сестрой?

– Послушай-ка, поборница морали, – досадливо прищелкнул языком и откинулся на подголовник. – С сестрой я не трахаюсь. Бр-р-р! Даже представить такое страшно. Я, конечно, тот еще извращенец… Короче, не путай меня. До того, как стать женой, Анька была моей… девушкой. Я ее первый застолбил.

– Викки, – я аккуратненько разжала пальцы и ахнула при виде вдавленных полумесяцев на загорелой коже, – смысл исповеди ясен. Не волнуйся. Твоя тайна умрет вместе со мной, – чуть-чуть отстранилась: уж очень пристально он уставился на шею, – но…

– Мля-я… Опять это страшное слово.

– Вообще-то, союз.

– Вот видишь, кроха, сидишь и боишься, а мозг-то работает. У нас был союз тел и немножечко душ, а потом влез гребаный Вранич и… Стало больно.

Золотой мальчик вдруг как-то сник, погрустнел, опустил веки, глубоко вдохнул и очень медленно выдохнул.

– Викки, – я тихонечко позвала, нежно поглаживая следы от ногтей.

– Что?

– Посмотри на меня.

– Зачем?

– Пожалуйста.

– Нет.

– Пожалуйста.

Он неохотно перевел на меня взор и быстро отвернулся, но я успела заметить отзвуки той самой боли в невозможно красивых глазах, отражающих лазурное небо.

Я откуда-то знала, чувствовала всем сердцем, что на самом деле океан боли безбрежен и что эту густую тьму не изведать, пока он сам не захочет. А Викки, к сожалению, не хотел.

После этого разговор уже не клеился. Устав от бесплодных попыток, я оставшийся путь молча держалась за большую теплую руку, так что он не только не трахнул стюардессу, но даже до туалета не добрался. Высотный грешник повеселел к моменту посадки, перед паспортным контролем все-таки забежал по нужде, но всю дорогу из аэропорта припоминал неслучившуюся – сами понимаете, по чьей вине – случку за шторкой.

* * *

Москва – предел мечтаний моих одноклассников. Едва я сошла с трапа, тягостное ощущение пригвоздило к земле: словно упаковали в бетонную коробку – ни вздохнуть, ни распрямиться – и захлопнули крышку из дымчатого стекла, испещренную трещинами. Угрюмое небо цвета пепла, скверные запахи, горьковатый привкус во рту с налетом грусти и отчуждения. И штормовое море, которого не было.

Как же я здесь выживу? Этот город сожрет меня и выплюнет.

Квартира Тори Вороновой – помните сестру Викки? – полная света и красок, с современным интерьером. С порога в глаза бросилась красная мебель с барной стойкой и техникой из хромированной стали. В гостиной, совмещенной с кухней, ярким пятном выделялся угловой диван цвета индиго с пёстрыми подушками разных форм и размеров.

Две спальни (высокие чистые окна, необъятные кровати, застеленные красивыми покрывалами в тон шторам), а в третьей комнате… – кошкин дом с лежанками, беговым колесом, настенным комплексом с полочками и деревянными мостиками. И куча игрушек, раскиданная по ковролину, служившему одновременно когтеточкой. Мой тактичный экскурсовод, буквально дыша в затылок и едва не наступая на пятки, заверил, что притащит сволочь пушистую ближе к ночи вместе с приданным.

В ванной: пол с подогревом, джакузи, душевая кабина и бамбуковая этажерка с мягкими кремовыми полотенцами. Ничего, что я так подробно? Просто такой роскоши вживую ни разу не видела, а жить здесь – предел мечтаний для невзыскательной провинциалки.

Ага, о новом жилище рассказала. Движемся дальше.

Промозгло и серо, пар изо рта, мутные лужи на тротуарах, а по утрам из-за первых заморозков скользко. В транспорте яблоку негде упасть. Впервые оказавшись в метро, я надолго застряла перед эскалатором, боялась сделать шажок: того и гляди утянет в щель под ступеньками или отрежет подошвы. Видели в сети ролики, где хозяева берут собак на ручки, потому как те упираются перед движущимися ступенями? Хоть я и не визгливая болонка, но от любящего хозяина в тот момент не отказалась бы. Смешно? А мне вот было совсем не до смеха. Я в подземке ни разу не была, адскую лестницу