Исправление

Часть первая:

Дождь стучал по крыше ночного клуба, смешиваясь с грохотом басов. Стеклянные стены вибрировали от музыки, толпа кричала, смеялась, сталкиваясь бокалами с чем-то крепким и золотистым. В центре этого хаоса – он. Артём Гущин

Двадцать пять лет, модная стрижка, дорогие часы на запястье, улыбка – беспечная, глупая, счастливая. Он поднимал рюмку, кричал что-то про "вечную молодость", и все вокруг вторили ему, потому что он был душой этой тусовки, этим вечным мальчишкой, для которого жизнь – один бесконечный праздник.

– Тёма, да ты вообще огонь! – кричала ему в ухо рыжая девчонка с накладными ресницами.

Он хохотал, обнимал её за плечи, чувствуя, как мир вокруг плывёт в приятном дурмане.

Он не думал о завтра.

Завтра – это снова работа в отцовской фирме (ну, "работа" – сидеть в офисе, делать вид, что чем-то занят), потом вечеринка, потом ещё одна, потом…

Потом что?

Иногда, в редкие моменты трезвости, он ловил себя на мысли: *а дальше-то что?* Но тут же гнал её прочь. Зачем думать? Жизнь и так прекрасна.

Всё изменилось в один день.

Он проснулся с дикой головной болью, в чужой квартире, среди пустых бутылок и чужих вещей. Телефон разрывался от звонков.

– Ты где, блин?! – орал в трубку отец. – Ты вообще в курсе, что творится?!

Артём промычал что-то невнятное.

– Включи новости, дебил!

Он нажал кнопку на пульте.

Экран ожил.

Размытые кадры. Дым, крики, люди в касках. Диктор говорил что-то про "обстрелы", "Донбасс", "добровольцев".

– Ну? – спросил отец. – Ты вообще понимаешь, что происходит?

Артём молчал.

– Твой двоюродный брат Сашка уже неделю как там. Добровольцем поехал. А ты… – голос отца дрогнул. – Ты даже не знал.

Щелчок. Отец бросил трубку.

Артём сидел, уставившись в экран.

Сашка?

Тот самый Сашка, с которым они в детстве лазили по стройкам, гоняли мяч во дворе? Который всегда был тихим, спокойным?

Он – на войне?

Артём впервые за долгое время почувствовал стыд.

Он приехал к отцу. Тот сидел за столом, ссутулившись, старый пистолет лежал перед ним.

– Я еду, – сказал Артём.

Отец поднял на него глаза.

– Куда?

– Туда.

– Ты даже не умеешь стрелять.

– Научусь.

Отец долго смотрел на него, потом кивнул.

– Ладно.

Через три дня Артём был в Ростове. Через неделю – в Дебальцево.

Он ещё не знал, что мир, который он знал, уже не существует

Часть вторая Пепел

Дебальцево встретило его воем ветра и запахом гари.

Артём стоял на разбитой дороге, сжимая в руках сумку с вещами, которые теперь казались ему смешными: дорогие кроссовки, наушники, бутылка дорогого виски «на первый день». Ветер рвал куртку, пробираясь под кожу, и он впервые почувствовал холод не как дискомфорт, а как нечто настоящее, острое, живое.

– Гущин? – хриплый голос позвал его.

Из полуразрушенного здания вышел мужчина лет сорока, лицо в глубоких морщинах, глаза – два узких уголька.

– Да, – ответил Артём, пытаясь не смотреть на руины за его спиной.

– Меня зовут Костя. Будешь у меня в группе.

Он не протянул руку, не улыбнулся. Просто развернулся и пошёл, не проверяя, идёт ли Артём за ним.

Первая ночь.

Подвал. Стены, обложенные мешками с песком. Гул артиллерии где-то далеко, но достаточно близко, чтобы земля дрожала. Артём сидел на ящике из-под патронов, дрожащими пальцами пытаясь разобрать автомат.

– Ты хоть знаешь, с какой стороны за него браться? – кто-то засмеялся.

Рыжий парень с татуировкой волка на шее присел рядом, выхватил у него оружие и за несколько секунд провёл сборку-разборку.

– Вот так, пацан. Учись.