И в темноте увидеть свет

1.

А если так подумать – по большому счету ничего и не изменилось. Ну нет, всяческих мелких изменений произошло вокруг конечно целое море, да и как им не произойти в такой ситуации, когда устоявшийся веками уклад жизни рушится в одночасье, и продолжает медленно катиться под гору. Но это были всё больше такие, локальные что ли перемены. В основном же, в целиковой картине нового уклада жизни не изменилось ничего: оставшиеся нормальными людьми после катастрофы дальше выживают, бандиты и зараженные этим нормальным стараются с переменным успехом не позволить выжить. Естественным образом понемногу стирается понятие “бандит” – все мы в той или иной степени уже давно бандиты, и таким термином люди скорее автоматически обозначают тех, кто просто не живет с ними рядом и не вписывается в их собственные понятия о справедливости, в тот образ жизни, с помощью которого выживают они сами. Говоря конкретно: так вы называете тех, кто находится в прицеле вашего оружия.

В таких философских размышлениях я сидел в своей комнате в жандармерии Центра, а точнее, в "своем" отделе сопровождения. После глобальной катастрофы, случившийся на Земле в апреле этого года, большая часть человечества заразилась непонятным до сих пор то ли вирусом, то ли ещё чем, и стала гиперагрессивной, потеряв при этом практически начисто инстинкт самосохранения. Оставшиеся люди избрали разные пути выживания, у которых было впрочем и что-то общее: люди объединялись вместе в сообщества и группы. Одни такие объединения занимались тем, что грабили и убивали другие, более слабые такие объединения, тем самым обеспечивая себя ресурсами. Кто-то напротив, старался создать что-то вроде центров уцелевшей цивилизации, со своими правилами, населением, полицией или как вот на итальянском побережье – жандармами, армией и даже своей валютой. Один из таких центров (который бесхитростно так и назывался, Центр) находился в Италии, в местечке Портофино, и именно туда меня занесла судьба в поисках моей жены, с которой мы расстались в самый первый день заражения, и именно там я не смог спасти ее от смерти, в бою с очередной бандой. С тех пор прошло чуть больше двух месяцев, на улице бушевало лето и жара, а я всё пытался работой и дежурствами утолить горечь потери и заполнить ту дыру в самом себе, образовавшуюся когда я стоял на дороге и смотрел на горящий после взрыва автобус, в котором была моя жена, была моя жизнь.

Лагеря выживших, или Базы, как их тут называли, функционировали с различным успехом по слухам практически на всей территории Европы. Глобальной связи так до сих пор и небыло, спутники то ли не функционировали, то ли вообще сошли с орбит, но люди приспособились использовать радио, запускать караваны и курьеров. Эта и подобная логистика разумеется сразу же стала главной золотой жилой для бандитов, за караваны постоянно шли бои, маршруты своих караванов мы старались постоянно менять, переносить внезапно их сроки, численность и назначение. Да, мы добились того, что путешествовать стало немного спокойнее, но потери все равно случались. Как раз охраной и проведением конвоев и занимался отдел сопровождения при жандармерии нашей базы. Меня приняли в этот отдел без проволочек, после того самого памятного боя, когда я пытался защитить свою жену. Не последнюю роль сыграл и тот факт, что за меня замолвил словечко герр Грюнер, оберст-лейтенант немецкой армии, с которым мы познакомились в самом начале заражения, и с которым впоследствии судьба нас удивительным образом сталкивала в самых разных местах. Совсем недавно получил назначение в этот же отдел и Кристиан Мейер, или Джонни, как его все называли – парень, с которым мы познакомились так недавно, а кажется так давно, с которым участвовали и в разведках, и в боях, и на которого я мог положиться, как на себя самого. Он уже полностью восстановился после двойного ранения руки, только отсутствие отстреленного мизинца напоминало ему о той погоне по пути из Австрии как раз сюда, в Портофино.

Заражение, его природу, так до сих пор и не изучили. По крайней мере, такова была официальная версия, в которой я впрочем глубоко сомневался. Выжило достаточно много людей, из них наверняка много ученых, и уж если не противоядие, то хотя бы причину происходящего знали уже наверняка. Какой бы не был я противник теории "власти всё скрывают", но тут вполне резонно предполагал, что именно так всё и обстоит. Официально все признали, что заражение скорее всего дело рук человека, а не природы, по всем базам ходили страшилки о неких машинах, с помощью которых людей переделывают в агрессивных и ничего не боящихся животных, но достоверно никто ничего не знал. Точнее, скорее всего кто-то как раз что-то знал, но в народ такая информация не просачивалась. Легенды оставались легендами, обрастали новыми подробностями, появлялись и вовсе слухи о сверхмутантах с нечеловеческими способностями, и я уже перестал прислушиваться к тому, о чем увлеченно рассказывают в каждой столовой за стаканчиком вина.

После смерти Ани мне долгое время было просто ничего не интересно. Я жил, работал в сопровождении, был готов ездить на каждый выезд, почти без отдыха. И всё это – видя себя как бы со стороны, от третьего лица, как будто ты играешь в компьютерную игру, и в любой момент можешь выключиться, но отчего-то просто продолжаешь играть.

Обо мне заботились, Джонни от меня вообще не отходил, но я этого просто не замечал. Через месяц стал понемногу приходить в себя – время и вправду лечит любые раны, даже такие, от которых, казалось бы, оправиться невозможно. Командир нашего отдела, сеньор Энрике Лаццо, оказался очень понимающим человеком, и судя по всему еще и хорошим психологом. Он сумел меня работой, точнее её интенсивностью, вытащить обратно на этот свет, при этом не угробив. Оглядываясь назад, я наверное должен быть благодарен многим людям Центра за то, что просто не сгинул бесславно, но тут жизнь устроена именно так, что все друг другу благодарны – в конвоях и дежурствах я отрабатывал свое сполна, только потому, что терять мне было совершенно нечего больше. Учитывая то, что на работу в конвое новых людей брали очень осторожно и выборочно (по вполне понятным причинам), да и очередей из желающих не наблюдалось, моя готовность дежурить постоянно пришлась моим товарищам очень кстати.

Недавно наш отдел сопровождения постигла революция: нам выделили новое трехэтажное здание в центре, причем нижний этаж служил офисом, а верхние два – как бы казармой для всего личного состава. Как я уже объяснял, сопровождение постоянно несло потери. Да, серьезных боев случалось немного, но бандиты были не прочь расставить ловушки, выстрелить “просто так” со склона, не надеясь даже на добычу, в общем, вели нормальную партизанскую войну. Из-за такой ситуации в сопровождении на данный момент насчитывалось всего чуть более двадцати человек, из которых я почти всем мог в той или иной степени доверять – слабые сюда не шли, а глупые долго не жили. Наш Центр должен был по идее постоянно расти за счет стекающихся в него беженцев, которых правда по понятным причинам становилось со временем все меньше и меньше. На деле Центр всячески старался поддерживать идею множественных баз, распределяя людей по разным точкам и локациям. Мы находились в постоянном контакте с базой в Сиене, откуда как раз возвращалась Аня в тот злополучный день. Кроме того, мы поддерживали базу около Сан-Ремо, сравнительно новую и ещё достаточно малочисленную. Знали, что есть база на Лазурном побережье Франции, между Ниццей и Каннами, но онa с нами сотрудничать неожиданно отказалась, не объяснив толком причин. В планах руководства было открывать новые базы и поселения, об этом нам регулярно рассказывал синьор Лаццо, но пока планы эти не реализовывались ввиду банального отсутствия сил и средств. Так же всё острее вставала проблема горючего, запасы которого даже немногочисленными выжившими быстро расходовались, а запустить заново заводы и производство бензина пока, насколько я знаю, удалось очень ограниченно и далеко не везде. Топливо становилось своеобразным Клондайком для того, кто его производил и главное – контролировал.

Сегодня я был не на дежурстве, конвой от нас должен был уйти только на следующей неделе, в Сиену. Этот маршрут считался уже достаточно безопасным – мы сами сумели укрепить и максимально обезопасить его, вырубив кустарники и деревья вдоль маршрута, образовав своеобразную полосу отчуждения, и кроме того добились согласия армии патрулировать хотя бы изредка самую опасную часть дороги в этом направлении. Завтра моя смена дежурить внизу, в офисе: говоря реальным языком – скучать в каморке нашего отдела, в надежде что придет новый заказ на срочный конвой. А пока я ждал Джонни, который вот уже второй час сидел в регистратуре Центра, умоляя их сделать ему новую карточку, взамен той, которую он как-то умудрился потерять.

Надо сказать, что в Центре уже устоялась своя система удостоверяющих личность документов: каждому жителю изготавливалась и выдавалась пластиковая карта с фотографией и его данными, которая на территории Центра служила так же и кредитной картой – на нее начислялась зарплата и ей можно было расплатиться за питание и другие немногочисленные услуги. Работа в Центре была обязательной для всех его жителей. Тунеядцев небыло, да и содержать их никто не собирался. Работу находили для всех, от стариков до женщин. И вот именно такую карточку Джонни и умудрился потерять. Мы перерыли вверх дном нашу с ним комнату (верхний этаж делился на двухместные “номера”), но пропажу так и не обнаружили, и Джонни побрел в регистратуру сдаваться.

Вообще же, на зарплату жандарма вполне можно было жить – мне платили семьсот евро в месяц, из них почти двести уходили на квартплату. Обед и ужин в столовой стоили по пять евро, так что деньги даже оставались, благо тратить их тут было почти не на что. Очень дорого стоил разве что бензин да боеприпасы, но в сопровождении мы катались и стреляли на казенный счет. Наша с Джонни “личная” машина, додж рам 1500, в основном стояла на стоянке, отремонтированная и подлатанная местными ремонтниками. Использовали мы ее редко, особо некуда было кататься, да и бензина она “кушала” изрядно.

Явился Джонни примерно через час, как раз к моменту “если не придёт через десять минут, то пойду по своим делам”. Явился он злой и недовольный – новую карточку ему сразу не выдали, заставили писать заявление и объяснительную, потом пригрозили штрафом за потерю, и сказали, что новый документ дадут отчего-то только послезавтра. А до того момента, получается, он становился невыездным. Нет, мы и так никуда выезжать с ним не собирались, но всё равно, непобедимая никаким заражением бюрократия злила Джонни круче всех бандитов вместе взятых.

– 

Нет, ну я не понимаю! Ну потерял я документ, ну я дебил, ладно! Но что сложного сразу мне выдать новый?? – кипел праведным гневом мой напарник. – Даже фиг с ним, со штрафом, но зачем два дня ждать?? Когда заселялись, за полчаса сделали! А сейчас два дня! Просто хрень какая-то!

– 

Джонни, береги нервные клетки, хотя в наше время не столь важно, восстанавливаются они, или нет. Раз так сказали – ничего не попишешь. Сделают тебе послезавтра новый документ. И где ты его умудрился потерять?

– 

Да я не знаю! Не мог я его потерять, вообще! Всегда со мной был, в сумке.

Джонни таскал на себе небольшую сумку через плечо, где у него было удостоверение, ключи, складной нож, и ещё много всякой нужной и ненужной ерунды. Эту сумку, надо сказать, он постоянно оставлял где попало – порой в столовой, порой на работе, порой чуть ли не на улице. Воровства в Центре почти что и не было, карались внутренние преступления быстро и жестоко, да и воровать из сумки было нечего – карточку сразу заблокировали, а вычислить того, кто постарался бы снять с нее деньги, не составило бы никакого труда – население Центра немногим превышало три тысячи человек. Потому, теоретически, любой человек мог бы достать из сумки Джонни что угодно. А вот практически в такое верилось действительно с трудом, потому что – а зачем? Я был лично уверен, что Джонни просто карточку потерял, потому в глубине души у меня была мысль “а вот так и надо, будешь повнимательнее за вещами глядеть”, но эту мысль я старательно от Джонни маскировал.

– 

Какие планы на сегодня у тебя? – я попытался снизить градус кипения.

– 

Планы? – рассеянно глянула на меня жертва бюрократов. – Никаких. А что?

– 

Я хочу заскочить к Фрателло, в гараж. Меня сегодня утром на улице остановил Паоло, ну пацан который нашу машину чинил, и сказал, что у них есть вроде бы очень похожее лобовое стекло, надо посмотреть, встанет ли оно к нам.

Лобовое стекло нашего доджа по нашему приезду на базу вызывало желание перекреститься даже у атеистов. Нам пришлось проехать через обстрел, аварию, удары кирпичей и падающие тела по пути в Портофино. Я сам до сих пор в шоке от двух вещей: как мы вообще до сюда доехали, и каким образом Паоло и сам синьор Фрателло сумели из нашей изуродованной машины собрать обратно додж рам. Ремонт тогда мы оплатили с Джонни вместе, отдав почти все наши первые виртуальные деньги, выданные нам на обустройство в Центре. А вот лобовое стекло до сих пор было просто заклеено, что сильно затрудняло обзор через него. Новая “лобовуха” была бы нам не то что кстати, она была нам очень даже нужна, и я готов был потратить на нее все свои сбережения. Машиной я очень дорожил, несколько раз мне поступали по поводу продажи машины очень соблазнительные предложения, причем как минимум в половине случаев – от самого синьора Фрателло, но я был как кремень. Даже стал бояться, что машину угонят, подумывал о какой-то сигнализации.

– 

Нет проблем, давай сходим. Всё равно я бомж сегодня и завтра. Даже не поесть, блин!

– 

Джонни, ну вот честно – нашел о чем беспокоиться. Поешь нормально, я заплачу за тебя, потом рассчитаемся.

– 

Нет, а вот если бы я был один, без друзей? Ложись и помирай, что ли?

– 

Уверен, что выход бы нашелся. Всё, хватит ныть, пошли поедим как раз, а потом заедем к Фрателло. Уже третий час, между прочим.

В столовой нас знали – мы почти всегда обедали и ужинали тут, совсем недалеко от нашего места работы и проживания. Конечно, все столовые (а их было уже шесть штук в Центре), задуманные поначалу как абсолютно одинаковые, стали со временем приобретать оттенки и отличия, и соответственно – свой круг завсегдатаев. У нас, например, считалась “полицейская” столовая. В народе стали так и говорить – пошли пожрем к ментам. Почти все жандармы, чьё здание располагалось неподалеку от нашего нового, обедали тут. Несмотря на то, что жили жандармы кто где, не так как мы – в одном здании, но ужинали они все отчего-то тут. Так же и наш отдел питался практически без исключений тут.

Владелец этой столовой был немец, единственный немец из шефов всех столовых: в остальных заправляли исключительно итальянцы. Причем немец не здешний, он был хорошим поваром еще до катастрофы, попал сюда как простой беженец одним из первых, и почти сразу стал сначала работником, а потом и управляющим столовой. Готовил с тех самых пор он сам, лично, правда пришлось скоро на помощь нанять еще двух поварят, да пару человек на обслугу: сам он просто не справлялся с таким количеством еды и посетителей.

– 

Добрый день. Нам два обеда, пожалуйста, и по стаканчику виски с водой. – я заказал сразу с порога, выискивая глазами столик поуютнее. Несмотря на необеденное уже вроде время, народу в столовой было много.

– 

Ого, виски. С чего бы? – Джонни заинтересованно глянул на меня. К обеду подавали по полстаканчика красного вина порой, но за крепкий алкоголь надо было платить отдельно, и платить немало. Поставки виски из Америки и Шотландии очевидно прекратились.

– 

Хочу тебе настроение улучшить просто. А то ты сейчас взорвешься.

– 

Аааа! Идея неплохая, возможно у тебя получится! – взбодрился мой напарник.

Мы уселись внутри, в тени, у распахнутого окна – на улице было точно не менее тридцати градусов тепла, и даже близость моря никак не освежала. Обед принес какой-то неприветливый парень, очень быстро. Раньше я этого работника вроде не видел, скорее всего из новеньких. Насколько я слышал, примерно три дня назад в Центр влилась большая группа выживших, около тридцати человек. Они вроде бы все время после заражения жили высоко в горах, но бандиты понемногу выкурили их и оттуда, и “горцы” пришли к нам. Они даже по итальянски говорили на каком-то диалекте, а на других языках не говорили вовсе. Ну и ладно, главное, чтобы польза от них была.

За обедом Джонни оттаял, и уже сиял своей извечной улыбкой. Разговор особо не клеился, даже говорить в жару было лень. Да и о чем говорить, когда мы и так почти все свое время проводим вместе, хоть уже однополый брак оформляй. Мы перебросились парой фраз ни о чем, пообсуждали проходящих мимо людей, потом встали и лениво отправились к машине. Любые активные движения заставляли меня потеть, потому я старался двигаться как можно медленнее, выбирая теневой маршрут там, где это было возможно. Машина наша стояла на стоянке недалеко от нашего “офиса”, но это недалеко в нормальную погоду, а в жару показалось, что брели сутки по пустыне. Как я ни старался не вспотеть, но всё равно вспотел, черт. В машине заработал кондиционер, пусть и не сразу, но достаточно быстро охладив нас. И наплевать на повышенный расход бензина, иначе в темной машине, постоявшей на солнце, можно было бы просто изжариться. До гаража Фрателло мы доехали уже в остывшем состоянии, даже выходить снова на жару не хотелось.

Самого синьора Фрателло на месте не оказалось, но Паоло был в курсе дел, и сразу повел нас вглубь темного ангара, где они из старых покореженных машин делали старые, но чуть менее покореженные машины. Справедливости ради надо сказать, что работали они вполне сносно, и благодаря им машины сохраняли возможность быть на ходу даже тогда, когда по их внешнему виду такое и предположить было нельзя. В руки Фрателло недавно попало целое лобовое стекло от Тойота Тундра, автомобиля, очень похожего на наш додж. И судя по тому, как даже в полумраке ангара блестели глаза Паоло, стекло это было сделано из чистого венецианского хрусталя. Внутренне вздохнув в предвкушении торга, я начал разговор. Минут через десять мы договорились приобрести это стекло за семьдесят евро. Паоло ушел чуть не в слезах от нашего грабежа, я же был уверен что переплатил минимум вдвое – ну не умею я торговаться! Окей, без стекла нам никак, потому я сразу оплатил карточкой сумму, оставил машину до завтра в ангаре, и мы пешком потопали обратно в сторону своих квартир. Изначально мы с Джонни поселились в разных домах, правда недалеко друг от друга, в квартирах, но теперь, когда сопровождению передали целое здание и из него сделали общежитие, надо было переезжать, освобождая квартиры. Момент был как раз промежуточный – за квартиры мы платили вперед, потому вроде ещё числились там, но могли уже и жить в нашем корпусе, в котором мы с Джонни сразу взяли большую “комнату” на двоих. И если я уже почти полностью переехал, то Джонни тянул до последнего, причем совершенно без видимых на то причин, просто ему было лень.

– 

Что теперь? – Джонни более-менее хорошо переносил жару, потому шагал легко, пытаясь “разогнать” меня.

– 

Да вроде всё на сегодня, из дел. Все дела сделал. – я сказал и задумался. В голове вертелось что-то, но я совершенно не мог вспомнить, что именно. Что-то было…

– 

Домой? Ты завтра дежуришь?

– 

Да, завтра дежурю. А сейчас можно было бы наверное пойти искупаться. – совершенно неожиданно для самого себя предложил я.

– 

Я в общем и целом любил воду, но мне было все время как-то не с руки идти к морю и там купаться, хотя идти от нашего квартала было всего минут пятнадцать. Как-то привык я уже греть воду, и мыться так – холодная вода в ванной комнате циркулировала. А в моей уже почти бывшей квартире была даже ванна, не просто душ. Аня в свое время выбирала… После ее смерти я был уверен, что не смогу жить в этой квартире, которую выбрала и начала обустраивать моя жена, но оказалось, что наоборот, я не мог себе представить, что окончательно съеду отсюда. Невыносимая грусть сменилась грустью тихой, терпимой. Время, как я уже и говорил, лечит.

– 

Неожиданно слышать такое от тебя! Пошли, конечно! – Джонни воодушевился. – Только мне надо домой зайти, за плавками и полотенцем.

– 

Ну так по пути же, пошли, конечно. Когда ты уже переедешь, чтоб не бегать туда-сюда?

– 

Не знаю, ещё есть время.

– 

Ну да, ну да – ещё целых три дня. А потом будешь бегать весь в мыле.

До моего дома шли небыстро, но как-то все же добрались, не растаяв от неумолимого солнца. У подъезда распрощались, договорившись встретиться внизу через десять минут. Автоматом проверил почтовый ящик – служба курьеров начала набирать свои обороты примерно месяц назад, и сразу начала нагружаться рекламой: малый бизнес почувствовал открывшиеся в нашей реальности неограниченные возможности нового уклада жизни, власть его поддержала, и в городе начали плодиться мастерские, парикмахерские, клубы по интересам и даже массажные салоны, которые особо впрочем даже и не маскировали свою истинную деятельность. Власть брала со всех бизнесменов свою “долю” в размере двадцати процентов от прибыли, и не трогала их, если люди не жаловались. Пока все шло замечательно, вроде все были довольны, но население Центра в несколько тысяч человек явно было недостаточным для здоровой конкуренции, потому я с вялым интересом пытался угадать, что же будет дальше.

В ящике оказался ожидаемый рекламный листок очередного салона красоты (ага, куда мне уж красивее-то!), и неожиданный небольшой конверт безо всякой подписи, только с моим адресом и фамилией, написанными от руки. Конверт меня неприятно заинтересовал – не люблю я таких сюрпризов. Повертел его в руках, пока поднимался к себе на третий этаж. Дома сразу разулся, с удовольствием босиком прошлепал в гостинную, которая находилась на “теневой” стороне дома: местные считали это недостатком, я же, любящий прохладу, считал несомненным достоинством. В гостинной плюхнулся на небольшой диванчик неопределяемого оттенка серого, и вскрыл конверт. В нем был всего один листок, сложенный вчетверо, нехарактерно ни для дружеского письма, ни для деловой повестки. На листе шариковой ручкой на скверном английском было написано: “Хочу поговорить насчет смерти вашей жены. Тема очень актуальная сейчас. Я знаю, что было в том автобусе. В городе говорить плохая идея, буду ждать вас завтра, 4 июля, в десять утра на заправке в двух км в сторону Генуи – вы знаете это место. Луиджи.”

Луиджи. Вот он у меня и крутился в голове! Это тот самый боец из сопровождения, уже правда бывший боец, которого я тогда по сути спас около автобуса, в котором погибла Аня. Его ранения ноги оказались не смертельными, но сделали его инвалидом на всю жизнь – ходил он еле-еле, по моему до сих пор с палочкой. Я про него и думать забыл, но через какое-то время после того случая он сам нашел меня, как только выписался из больницы. Я рассеянно выслушал его благодарности – он считал, что без меня его бы убили, и наверное так оно и было бы, но мне было тогда всё равно. Он ещё о чем-то хотел поговорить, но я его не слушал, о чем честно ему и сказал. Тогда мы так и расстались, а вот примерно неделю назад…

2.

примерно неделю назад

Дежурство – самое отвратительное, что может быть. Дежурить – это значит опять быть наедине против своих мыслей. Не со своими мыслями, а именно против. Иногда заходили наши ребята, вон Штефан сидел, писал отчет о его последнем конвое, который прошел – редкое исключение – без приключений. Мария забежала, поздоровалась, и убежала наверх, к себе. Её конвой уйдет послезавтра, далеко, во Францию. Её вот взяли, а меня нет, несмотря на то, что я лично просил Энрике меня туда поставить. Он ведь специально отказал, боится, что я сломаюсь, только он не понимает, что я уже сломан. Меня обещали поставить в конвой только либо на следующей неделе, либо вообще через неделю, когда пойдет колонна на Сиену. Две недели против собственных мыслей – что может быть хуже этого?

Вошедшего курьера я встретил тем не менее улыбкой. Курьер – это всегда хоть что-то, что заставит мысли отступить. И хорошо бы, чтобы было что-то дельное. Тогда вообще может быть, что день будет спасен.

Курьер принес официальный конверт, я знал уже этот тип конвертов, это из Портофино, скорее всего какие-то инструкции от армии или от нашей власти. А может и жалобы, хотя вроде не за что. Армия постоянно жаловалась на то что мы сжигаем много бензина, тратим много боеприпасов, и вообще дышим воздухом. На эти жалобы никто внимания не обращал, но отвечать на них надо было, и понемногу эта обязанность перешла ко мне – мне было не лень писать длинные красивые объяснительные на английском языке (который незаметно вытеснил итальянский и немецкий, и стал официальным языком нашего интернационального Центра).

Надо заметить, что армия и ученые сформировали в нашем Центре “город в городе” – само местечко Портофино было отдано им. Туда было не попасть без специального пропуска, охрана того места была куда как более значительная, чем охрана нас, простых смертных. Официально там сидело наше правительство, штаб армии, и так же горстка ученых, которые изучали заражение. Сам я в Портофино никогда не был, да и не горел желанием.

Я уже предвкушал работу, которая отвлечет меня на пару часов, но сам открыть конверт я не имел права, это делал только наш командир. Подписавшись на бланке о получении письма и проводив курьера, я с конвертом стукнулся в кабинет к Лаццо, передал письмо ему, и остался ждать обратно очередную жалобу и краткие инструкции, как и что отвечать. Лаццо мельком прочитал письмо, потом хмыкнул, уселся поудобнее, положив листок перед собой, и прочел его ещё раз. Я уже успел немного изучить свое начальство, чтобы понять – это не рядовая жалоба, письмо представляет интерес. Любопытство во мне неожиданно подняло голову, чего я уже давно за собой не замечал. Так будет работа или нет?

– 

Прочти. – Командир протянул мне листок из конверта через стол. – Ты дежурный, в общем-то это тебя касается.

Ничего не говоря я взял листок, и пробежал его глазами. Так, я ошибся – это не жалоба, это заказ на сопровождение, причем уже на завтра. И второй раз ошибся, подумав, что письмо от армии – заказ был от исследовательского центра, то есть от ученых Портофино. Такие заказы я уже видел, правда очень редко: ученые порой просили сопроводить их в Геную, или Сиену, или на другую базу, и потом в целости вернуть обратно. В таких просьбах ничего необычного не было – все знали, что заражение и распространение и даже возможное использование изучается, да только результаты этих изысканий простым смертным никто не сообщал. Однако, этот запрос был иным: нас просили организовать совсем небольшое "скрытое" сопровождение, одну машину и два человека для одного гражданского, которого надо забрать с “дикого” поселения недалеко от нас. Я знал это поселение, у нас оно проходило под именем Фивиццано, от названия маленького городка неподалеку. До него я ещё ни разу не катался, но пару раз ребята туда катались. Поселенцам не раз предлагали переехать к нам, было их там совсем немного. Всякий раз они упрямо отказывались, но наш Центр все же продолжал им подкидывать припасы, рассчитывая на получение информации в ответ, да и просто устанавливая "положительный образ" нашей базы. Места там достаточно бандитские, да и зараженных многовато, опасный конвой. И достаточно необычный, нечасто нас просят забрать кого-то откуда-то, хотя сама просьба понятна: если этот человек зачем-то нужен нашим ученым, то надо его доставить живым, для этого и есть сопровождение. Только вот конвой из двух человек… Почему? Причем инструкция была недвусмысленной, не предполагая наших других действий и самостоятельных решений. Формально, ученые были властью в Портофино, и их инструкции были приказом для нас. Тут вариантов нет, надо делать как сказано, но все равно странно: если человек важен, то почему не взять больше людей, и заодно что-то закинуть в поселение, и привезти обратно? А если человек не очень важен, то зачем вообще рисковать сопровождением в этих неспокойных местах?

– 

Что думаешь? – Энрике Лаццо с интересом глядел снизу вверх на меня.

– 

Заказ на сопровождение, в принципе понятный, но немного странный.

– 

Что тебе кажется в нем странного?

– 

То, что заказано точно два человека и одна машина.

– 

Это мне странным не кажется. Человека явно хотят вывезти спокойно, так, чтобы об этом не знали все вокруг. – огорошил меня Лаццо. – Но странность есть. Найдешь?

Хм. Любопытство во мне всё же есть, хотя я его и не чувствовал со времени того самого автобуса. Я ещё раз внимательно перечитал текст. Нет, все стандартно, никаких недомолвок. Между строк ничего не читается. Бумага обычная, но печать ученых тоже вроде стандартная, да и кто такие вещи подделывать будет, какой смысл…

– 

Сдаюсь. – честно признался я.

– 

Смотри на подпись. Обращай внимание на мелочи.

– 

А что с подписью не так? – заказ был подписан руководителем научного центра, неким доктором Мануэлем Шмидтом. – Я не в курсе, этот мистер Шмидт. Вымышленное лицо, что ли?

– 

Нет, это действительно руководитель научного центра Портофино. Именно руководитель научного центра. А вот заказы от них раньше подписывал начальник службы безопасности, или вообще армия присылала заказы. Сами ученые такими вещами как сопровождение никогда не заморачивались.

– 

Нууу… Я никогда не смотрел, кто подписывает заказы раньше.

– 

И зря. Андрей, запоминайте мелочи, это важно.

– 

Вас понял. Так в чем тут подвох?

– 

Не знаю. – Сеньор Лаццо вздохнул и откинулся на стуле, глянув на карту на стене. – Не знаю. Только не могу понять, нормально это или нет.

– 

Ну вот и разберемся. Сопровождение пришло в мою смену, разрешите завтра выехать?

– 

А вы справитесь? – командир глянул на меня.

– 

А я когда-то не справлялся? – ответил я немного невежливо, но мы не в армии, потому я мог себе позволить отвечать не по форме. Кроме того, своего командира я уважал, и знал, что он спрашивает только для проформы.

– 

Нет, вы всегда справлялись. Я, если честно, вас и собирался назначить. Только второй… Вы

,

конечно

,

хотите ехать с Джонни?

– 

Да, конечно. – я ответил сразу.

– 

Посмотрим. Герр Мейер ещё не полностью оправился от травмы, чтобы быть хорошим водителем, и тем более чтобы быть хорошим стрелком. В предыдущих конвоях он участвовал только как вспомогательная сила.

– 

Хотел добавить, – вспомнил я, – Джонни вчера где-то потерял свою карточку, но я надеюсь, что это не станет причиной…

– 

Как потерял? Вы шутите? И если это так, Андрей, вы серьёзно считаете, что я его смог бы выпустить на боевой выезд без документа? Ну, даже если представить, что я по какой-то причине этого бы захотел? – командир уставился на меня в удивлении. – Будьте тут завтра в семь утра, в семь тридцать выезд. Я подумаю, кто поедет завтра с вами. На этом все.

Ну все так все, я тоже не маленький ребенок. Развернулся и вышел. Обидно, что поеду без Джонни, но раз командир так решил, то его не переубедить. Да и выезд на один день, переживем. Завтра работаю, и что бы там ни было странного – это все равно позитивно. Даже и хорошо, что что-то необычно: тем больше пищи для размышлений, тем глубже задвигаются плохие мысли.

Ночь прошла спокойно – меня кошмары так и так не мучали, если удавалось уснуть. Утром был внизу уже без четверти семь, одетым по походному – форму нам не выдавали, но удобную одежду военного стиля разрешали выбирать, плюс давали разгрузки и подсумки для патронов, так что я был снаряжен и готов, ждал только напарника и разрешения на выезд через оружейную. Ровно в семь спустился Лаццо, с ним вместе шел Николо Сантини – я знал его только поверхностно, хотя служил тот в сопровождении давно. Был он парень неразговорчивый, по английски говорил с трудом, по немецки вообще не говорил, потому мы с ним лишь поздоровались. Известен был как хороший и надежный водитель, и очень осторожный человек – наверное эти качества и позволили ему прослужить в сопровождении почти с самого начала существования нашей организации.

– 

Андрей, твой напарник Николо. Николо, Андрей формально главный в вашей паре. Сегодня выезжаете вдвоем, на БМВ. Оружие получите в стандартном наборе. В Фивиццано заберете гражданского, и сразу обратно. Точка пикапа та же, что в прошлый раз: место встречи “A”. Время – одиннадцать часов. По дороге всячески избегать контактов с противником и зараженными. Вы должны обернуться быстро и очень хотелось бы, чтобы незаметно. Вопросы?

– 

Принято. Вопросов нет. Можем ехать?

Напутствие Лаццо былo в общем стандартнo, но какое-то странное напряжение угадывалось в его голосе. По возвращении надо будет узнать, что же его так смущает в этом задании. И кого мы вообще забираем?

Забрали из оружейной на выезде оружие – автомат каждому, пистолет, патроны: по четыре запасных магазина к автомату, по два – к пистолету, подсумок с автоматными патронами без магазинов, всё стандартно. Каждому экипажу полагался ещё сигнальный пистолет с набором цветных ракет, но пользовались им на самом деле крайне редко – обычно налеты бандитов были скоротечные, да и подавать сигналы было особо некому. Выехали быстро, Николо за рулем, я с картой и автоматом на коленях рядом. Ехать туда часа два – два с половиной, чуть более ста двадцати километров. Первая часть дороги спокойная, по стандартному "чистому" маршруту, а вот потом, когда надо подниматься в горы, потом все возможно – мест для засады там чуть больше, чем очень много. Мы проехали через те самые тоннели, где еще остались следы на асфальте от сгоревшего автобуса. Я проезжал тут ранее и не один раз – очень странно, но это место на меня никак особо не влияло. Просто смотрел на него, и даже ничего не вспоминал. Проехали, отвлекся, надо быть бдительным – даже тут все ещё возможны сюрпризы.

Несмотря на странности и подозрения, до Фивиццано мы добрались без приключений. Я обшаривал глазами места вокруг, не выпуская оружия из рук. Все время ожидал почему-то засаду. По пути видели зараженных, много зараженных, некоторые из которых замечали и нас, и даже пытались напасть и преследовать, но куда там. Дорога была относительно чистая, без преград для движения – уже раньше постарались и наши, и военные хотя бы расчистить дорогу, распихав брошенные транспортные средства по краям или вовсе столкнув их в овраги. Насчет зараженных же – все удивлялись поначалу, как это зараженные могут прожить так долго, даже допуская то, что их постепенно становится больше. Потом, не так давно, оказалось, что зараженные каким-то образом научились есть и спать, тем самым продлевая свою жизнь. Конечно, если у них было, что есть.

Поскольку человек вообще существо достаточно всеядное, то употреблять в пищу зараженные могли почти все, скорее всего даже других людей, что впрочем никак документально пока подтверждено не было. Как и не было подтверждено и то, что зараженные неуловимо менялись: вроде бы становились сообразительнее, быстрее и сильнее. Везде в застольных или скорее забокальных беседах звучали слова “мутация” и “совершенствование”, но я им особого значения не придавал – много о чем люди болтали, городские легенды. Факт однако оставался фактом – зараженные стали жить дольше, а стало быть стали опаснее, слабых или истощенных теперь совсем не попадалось. Бандитов по дороге мы наоборот, нигде не засекли, ну и будем надеяться, что и они нас тоже. Ехали мы на немолодом, но бодром BMW 530, это был один из самых быстрых автомобилей сопровождения, и тот факт, что нам выделили именно его, подчеркивал значимость скорости исполнения миссии перед остальными параметрами. За этой машиной внимательно следили механики, потому что от того, насколько транспорт сопровождения будет на ходу, зависел напрямую и исход каждой миссии, это понимали все.

Фивиццано был сам по себе не очень маленьким городком, но интересующее нас поселение было не в нем, а в нескольких километрах до него по пути следования, и в стороне от дороги – выше в горах, скрытое от чужих глаз густым лесом и непролазным кустарником. Именно труднодоступность поселения и составляла его главную ценность в глазах тех, кто там жил – людей в поселении по нашим данным было не больше двадцати, выращивать они практически ничего не выращивали, только разве что мелочь для себя, и для Центра полезность этого поселения была разве что в информации – ребята оттуда выбирались в окрестные городки, и даже по слухам на базы бандитов, выслушивая, выискивая и вынюхивая все, что можно. Чужому постороннему человеку, не зная, где точно находится поселение, его было не найти. Да и для нас, даже зная где искать и имея конкретные ориентиры и инструкции, пришлось проехать два раза по дороге туда-обратно, несмотря на то, что мой напарник как раз в прошлый раз катался сюда с конвоем. Кажется прямо через кусты вела едва приметная тропа, которую я бы не рискнул назвать дорогой. Проехав всё же по этой так называемой дороге минут пять в гору, прислушиваясь как ветки и высокая трава скребут кузов нашего автомобиля, мы неожиданно выкатились на небольшую поляну, где и остановились, заглушив мотор – всё как предписывала инструкция конвоев в это место. Тут нас должны были встретить.

Встречи пришлось подождать с полчаса, я уже даже начал волноваться, сняв оружие с предохранителя. На рукавах нашей формы были синие жандармские повязки, и кроме них ещё красные ремешки поперек – это специальный знак конвоя, для опознания своими со стороны. Конечно, бандитам подделать такие знаки не составляло никакого труда, но поселенцы должны были ждать именно двоих и одну машину, примерно в условленное время. После получасового ожидания к нам как-то незаметно и оттого пугающе из кустов вышел парень лет четырнадцати с виду – он вовсю казался стараться взрослым, да и скорее всего уже и был им по сути, прожив несколько месяцев в таких условиях, но всё равно в его фигуре и движениях сквозила некая детскость, неуклюжесть. У него в руках был пистолет непонятного мне образца, который он держал наготове, но на нас напрямую не наводил. Глаза его однако смотрели насторожено и сердито, вполне серьезным спокойным взглядом. Я представился, не поднимая, но и не убирая своего оружия, Николо заговорил на итальянском, объясняя кто мы и зачем мы. Он уложился в несколько коротких предложений, не растекаясь мыслью по древу.

Парень выслушал его, потом сказал что-то сам, отрывисто и быстро, я не разобрал смысла совсем. После чего развернулся и так же сразу растворился в окружающем нас кустарнике. Я глянул вопросительно на Николо, но тут кусты нормально так затрещали, и на поляну с трудом выбрался мужчина лет пятидесяти, в нелепых шортах кремового цвета, белой грязной майке, и с сумкой через плечо, практически родной сестре той, что носил с собой Джонни. На ногах вышедшего товарища были сандалии, надетые на грязные белые носки, из чего я сразу заключил, что вышедший к нам человек – немец.

– 

Добрый день. – заговорил я на немецком. – Вы к нам? Ваше имя?

– 

Добрый день. – обрадованно ответил мужчина, тут же протянув мне свою полную потную руку. – Да, я с вами, в Портофино, меня зовут Юрген, Юрген Тиммерманн.

– 

Замечательно. Вы знаете, что вам нужно сказать?

– 

Да, да, конечно. Центр, двенадцать – семь – ноль три.

– 

Это был специальный код, который присваивался каждому конвою, и который был указан на нашем письме-заказе. Нам нужно было знать, что мы общаемся с тем, с кем должны общаться. Код был верный, мужчина его произнес очень уверенно.

– 

Замечательно, спасибо. Вы наверное в курсе, что мы должны вас доставить в Портофино как можно скорее.

– 

Именно так! Я и сам не хочу тут задерживаться ни на секунду более.

– 

Пойдемте.

Я указал жестом на машину, герр Тиммерманн пошел за нами, и послушно залез на заднее сидение. Как только за нашим спутником захлопнулась дверца, парень из местных молча развернулся и исчез в кустах. Я лишь позавидовал его способности двигаться бесшумно. Николо завел мотор, мы развернулись в два подхода на узкой поляне, и осторожно поехали обратно по той самой колее. Примятая трава на тех местах, где мы проезжали, нас выдавала, но это будет совсем недолго, скоро всё вернется в свое обычное состояние.

Мы выбрались на дорогу, машина набрала скорость, а я решил, к своему же удивлению, всё же потешить свое любопытство, поговорив с нашим гостем. Инструкции сопровождения предписывали не отвлекаться на разговоры, молчать и смотреть по сторонам, но тут я решил ими слегка пренебречь.

– 

Герр Тиммерманн, вы сказали, что не хотите там задерживаться ни на минуту – с вами плохо обращались?

– 

Что? А… Нет, я бы не сказал, что плохо. Им было всё равно, по сути, и я не могу их осуждать – они там живут в жутких условиях. И ещё эта постоянная жара. У вас тут кондиционер не работает, в машине?

– 

Мы экономим топливо, потому просто открываем окна. А как вы там оказались?

– 

Ээээ… Я не уверен, что я должен вам все рассказывать. Меня, видите ли, предупреждали, даже в некотором роде приказывали. Тут везде такая секретность, вы извините. Вы разве не должны следить за дорогой и все там такое?

– 

Да, конечно. Хотя, вы же ученый, а не военный. – выстрелил я наугад, пропустив мимо ушей его намек на "отстань".

– 

Да, но у нас сейчас секретности ещё больше, чем у армии, как мне кажется. И мне это тоже поверьте не нравится.

– 

Бывали уже в Портофино?

– 

Ээээ… Нет, вроде… Ну, то есть был, но давно, еще до… Ну, вы понимаете.

– 

Да, я сам там был еще до всего. Очень красивое место.

– 

Да, очень.

– 

Вы не волнуйтесь, ехать совсем недалеко, скоро будем на месте. Хотите пить?

– 

Пить? Да, если можно.

Я протянул ученому бутылку с водой, он долго, но осторожно из нее пил, потом протянул мне обратно с благодарностью, и демонстративно отвернулся к окну. Наш разговор его явно тяготил, он инструкции соблюдал строже меня, однозначно.

Около местечка Аулла дорога начинала довольно активно зигзагом спускаться вниз, с гор, к уже такому близкому (если смотреть по карте) морю, делала замысловатую петлю в самом городке, и выскакивала на европейское шоссе Е33, пересекая напоследок неглубокую быструю речку. Как-то само собой подразумевалось, что дорога от Ауллы до Портофино была более-менее спокойна, по ней часто ходили конвои, её “чистили” от ненужных машин, в общем – следили. У меня даже на сердце полегчало, когда я с одного из поворотов увидел внизу домики Ауллы и ту самую петлю перед шоссе. За те полчаса, пока мы ехали от поселения до этой точки, герр ученый с интересом наблюдал за зараженными вокруг, не выражая при этом страха, даже когда те пробовали наскочить на нашу машину, пользуясь нашими заминками там, где проехать быстро было невозможно из-за брошенного транспорта или сложностей самой дороги. Надо признать, что водил Николо действительно отлично и уверенно, и всегда спокойно уворачивался от такого рода атак, даже самых неожиданных, вполне мастерски. Тиммерманн явно видел зараженных не в первый раз в жизни, и даже не во второй, и испытывал к ним какой-то чуть ли не детский неподдельный интерес. Мне было занятно наблюдать за нашим спутником краем глаза в зеркало, не забывал я впрочем и поглядывать на дорогу.

Уже на самом кольце, выезжая из Ауллы на автомагистраль, мы с Николо синхронно заметили, что дорога впереди перегорожена большим кемпером. Выезд на шоссе, в отличии от самого шоссе, был достаточно узким, однополосным, с высокими бетонными бордюрами по краям, такие бы может даже и наш додж не перескочил. Мы заметили преграду буквально за несколько секунд до того, как должны были въехать в этот узкий “рукав”, и Николо успел среагировать и крутануть руль вправо, поставив машину почти боком на дороге. Я краем глаза заметил движение сбоку сзади на дороге, и только успел крикнуть Николо “вперед, вперед!”, показывая пальцем на выезд со встречной полосы, ведущий на то же шоссе, но в сторону Милана. Баварский автомобиль зарычал на пониженной передаче, и рванул по встречному “рукаву”, вылетая на шоссе. Следом за нами на шоссе вылетел большой джип, то ли лэндкрузер, то ли что-то в этом же роде, я не сразу разобрался. Николо продолжал разгоняться, на этой машине мы джип должны уделывать по скорости, только вот едем мы совсем не туда, куда нам нужно. Мы пролетели мост через речку, за секунду проскочили короткий тоннель, в котором я с упавшим в пятки сердцем ожидал засады, но не получил ее – видимо, соперник не ждал, что мы сумеем среагировать и не уткнемся в преграду.

Сзади нас грохнули выстрелы, пока одиночные, но расстояние между машинами было достаточным, чтобы ни один из них не попал, и оно постепенно увеличивалось. На шоссе мы уйдем, вопросов нет, но нам надо бы всё же в Портофино, а куда мы несемся сейчас, я понятия не имел. Я уже взялся было за планшет с картой, как вдруг Николо крикнул мне что-то на итальянском, и показал вперед. На нас по шоссе навстречу катился танк. Нет, секунды через две я понял, что это никакой не танк, а самый настоящий БТР, но было уже поздно что-либо предпринимать: мы сближались просто моментально. Дальше почти одновременно случились две вещи: Николо начал тормозить, пытаясь при этом избежать заноса, БТР сместился влево, к краю дороги, и открыл огонь из спаренного пулемета на башне – мимо нас. Первая очередь оглушительно грохнула, заставив меня инстинктивно закрыть уши руками: защищаться тут как-то было бессмысленно. Второй длинной очередью стрелок накрыл так же экстренно тормозящий джип, превратив его секунд за пять в сито. Когда пулемет затих, то я обнаружил, что мы стоим бортом метрах в двадцати перед БТРом, а расстрелянный джип метрах в пятидесяти за нами. Открыл дверь, оставил бесполезный в этой ситуации автомат в машине и вышел на шоссе, внезапно ставшее таким тихим. Слышно было как пощелкивает, остывая, мотор нашего БМВ. В БТРе распахнулся задний люк, из него выпрыгнуло четыре бойца в форме, бронежилетах и с автоматами в руках. Я поднял руки, выражая решительный отказ сопротивляться, один из выпрыгнувших что-то крикнул остальным бойцам, и подошел ближе, сняв шлем. Я узнал его почти сразу – это был один из офицеров охраны базы Сиены – туда я сделал уже несколько рейсов, почти каждый раз пересекаясь с ним по долгу работы, а один раз мы даже шли обратно в одном конвое. Я так и не знал, как его зовут, потому просто подошел, и пожал протянутую мне руку.

– 

Спасибо. Очень вовремя. Но как?

– 

Да, судя по всему вовремя. Всё просто – мы тут патрулировали на маленькой машинке, скоро конвой готовим, решили местность проверить. Этих, – он махнул рукой в сторону джипа, – увидели издали, а они нас не заметили – слишком были увлечены установкой своего кемпера посередине выезда. Нам сразу стало понятно, что ребята ждут кого-то, решили немного постоять в тени подальше, понаблюдать в бинокль. Решили даже сначала что они на нас засаду готовят, но как-то странно они место для этого выбрали. Подогнали броню незаметно – он махнул рукой в сторону БТР. – Скоро вас увидели, я машину вашу вспомнил по конвоям, ну и тут вы навстречу понеслись, нам осталось только выехать на дорогу.

– 

Вот и не верь в судьбу после этого. Мы тут ехали час или максимум два назад, было все чисто.

– 

Да, они примерно как минут сорок назад нарисовались.

– 

И что, вот так сразу из пулемета? Даже по сути не разобравшись?

– 

А как ещё? – спросил он, глянув мне в глаза. – Ты не обижайся, но если бы я твою машину не опознал, то расстреляли бы и ее. А потом бы уже разбирались. Такие сейчас времена и такие у нас приказы. Все, кто не наши – чужие. Я столько ребят потерял, что теперь людей скорее сдерживать приходится.

Офицер приказал бойцам проверить джип, а сам опять повернулся к нам.

– 

Вы в Центр?

– 

Секретная информация. – улыбнулся я. – Вы же понимаете. А если было бы да, то что?

– 

То тогда я попросил бы закинуть вашей армии два письма, не очень важные, но все же. Думал сам завезти, но если можно два часа дороги сэкономить…

– 

Давайте сюда, посмотрю, что могу сделать.

– 

Отлично, вот, держи.

– 

От кого письма, как передать?

– 

Майор Антонио Сантони. Это я.

– 

Андрей Кранц, приятно. – мы ещё раз пожали руки. – Ну мы тогда поедем? Сможете кемпер сдвинуть на вашем танке?

– 

Сможем, и этого тоже уберем, нам тут ещё ехать скоро.

– 

Удачи, майор. И ещё раз спасибо огромное.

– 

Да не за что, я только рад, что нескольких бандитов поджарил.

Я направился к нашей машине, у которой стоял Николо. Герр Тиммерманн из машины не вылезал, и только в салоне я заметил, как он бледен. Вот значит, психов мы не боимся, а вот бандитов очень даже. Что ж, вполне разумно, я тоже бандитов куда больше боюсь. Николо сел за руль, мы развернулись осторожно в правильную сторону, и тут майор Сантони снова подошел к нам, деликатно постучав дулом автомата по стойке двери. Я вопросительно глянул на него.

– 

Там четверо, в джипе. Все в бронежилетах, двое в шлемах армейских. Вооружены хорошо, даже гранаты есть. Снаряжение мы заберем на трофеи, сам понимаешь. Серьезные ребята, не шпана. Интересно только, они именно вас ждали, или кого другого? Я думаю, что если бы не пулемет, то их броники бы их спасли частично.

– 

Понятно. Сейчас уже это не узнаем точно. Надеюсь, что не нас они ждали.

– 

Ну да, просто прогулятся выехали, – усмехнулся майор.

Он мельком глянул на Тиммерманна, приложил два пальца к шлему, отдав нам честь, и отошел к своим. Николо покатил нас в сторону Портофино. До Портофино доехали за за полтора часа, даже немного меньше – Николо гнал знатно вперед. Герр Тиммерманн за весь оставшийся путь не проронил ни слова, даже толком не отошел – его ещё потрясывало, когда мы проехали блокпост Портофино. Я тоже был не склонен верить в совпадения, потому сейчас мне было уже очень интересно, кого же мы все же везем. Ученого уже ждали на армейском джипе из Портофино, у самых дверей регистратуры – с блокпоста как и положено доложили о нашем возвращении. Он с нами даже не попрощался, пулей вылетев из машины, но я зла на него не держал – так себе история сегодня приключилась. Мы же сдали оружие, патроны, загнали машину к офису на стоянку, я пожал руку Николо на прощанье, и пошел докладывать Лаццо о успешном выезде.

– 

Значит, получается, бандиты целенаправленно ждали кого-то на дороге. Ждали вас, предположительно. – Лаццо поднялся и прошелся по комнате, выслушав мой отчет внимательно, становясь от расслабленного в начале рассказа, до очень серьезного к концу.

– 

Да, ждали нас. Я бы убрал “предположительно” как слишком натянутое допущение. Они ждали именно нас, без вариантов.

– 

А что это значит? – спросил командир, ни к кому не обращаясь, остановившись у стола и глядя в окно.

– 

А это значит, что у нас утечка, причем на серьезном уровне.

– 

Утечка. – Задумчиво повторил Лаццо. – У нас утечка… Но всё равно что-то не складывается у меня, что-то не совпадает.

– 

Что не складывается? Человек, которого мы должны были подобрать и привезти, нужен бандитам. Или наоборот, очень ненужен. Или им ненужно, чтобы он попал в Портофино. Они узнают, что его будут перевозить, скрытно следят за нами по пути туда, и по пути обратно делают засаду. Видимо выслеживают нас по пути туда – это подтверждает то, что у них по сути не было времени для толковой засады. То есть они знали, что мы поедем, но не знали точно, когда.

– 

Окей. А почему не там?

– 

Что – не там? – не понял я.

– 

Почему они не сделали засаду там, где вы его забирали? Почему не напали заодно на поселение? Убили бы двух мух одним ударом. Я не думаю, что они пощадили поселенцев из великодушия

– 

Может, они не нашли поселение… Не хотели светиться крупной атакой… Не знаю. Просто такая атака не входила в их планы. Да и время на приготовление такой атаки совсем другое: наша операция была быстрой, и им надо было так же быстро реагировать

– 

Вот и я не знаю. Странно это. На задание бандиты отрядили только четверых, всего одну машину… Пусть даже в серьезной экипировке. Это тоже мало, на самом деле, если хотели взять или убить наверняка. Я бы на их месте послал три машины, а бандиты далеко не дураки.

– 

Тут я думаю причина та же, по которой послали от нас в сопровождение только одну машину и всего двоих людей.

– 

Секретность. – кивнул головой в ответ моим мыслям Лаццо. – Подходит, в это могу поверить. Тогда пойдем дальше, тот БТР – он там случайно появился?

– 

Вы полагаете, что ситуация настолько серьезна? Что и БТР там был не случайно? Это же охрана Сиены.

– 

Я допускаю все что угодно.

– 

Я так далеко не задумывался. Да, БТР подвернулся как нельзя кстати, но…

– 

Очень кстати. Прям вот в первый раз так кстати, на моей памяти. Ладно, это уже чистые догадки.

– 

А кто вообще тот человек, которого мы привезли? Герр Тиммерманн.

– 

Этого нам не докладывают. И я знаю об этом столько же, сколько и вы.

– 

На солдата он точно не был похож.

– 

Я постараюсь что-то узнать. Как вы сказали его зовут?

– 

Тиммерманн. Юрген Тиммерманн. По крайней мере, он так представился. И да, он немец.

– 

Интересно. Он с вами что, всю дорогу разговаривал?

– 

Нет, совсем не говорил. – соврал я. – Только представился.

– 

Понятно. А кто командовал группой в БТРе?

– 

Майор Антонио Сантони. Я его видел несколько раз в Сиене, мне показался толковым мужиком.

– 

Надо подумать. И посмотреть вокруг. Не покидайте пока пределы Центра, Андрей. На этой неделе вы в конвоях не выезжаете больше.

– 

Вас понял. – я знал, что спорить с Энрике бесполезно, потому просто принял его приказ. И в одном он прав – что-то тут не сходится.

После конвоя я отдохнул, занимался ничего не деланием, потрепался с Джонни, рассказав ему все наши приключения. Он, в своем стиле, призвал меня не искать черную кошку в темной комнате, особенно учитывая то, что ее там нет. По его версии складно как-то вышло, что на конвой был совершен обычный налет, с целью быстрой легкой наживы, и никто не знал, кто и что в машине, потому только четверо бандитов, может они просто искали кого бы “нагнуть”. Я не очень поверил в такую версию, но и отметать ее было нельзя – бритву Оккама ещё никто не отменял.

Спал я отлично вторую ночь подряд, даже стало возвращаться какое-то деловое настроение. На следующий день мотался по городу – постригся в новообразованной парикмахерской трехмиллиметровым “ежиком”, как всегда в последнее время, зашел на базу снабжения армии и сопровождения, там выпросил себе кое-какую новую одежду, а то давно уже у них не был, забыли скорее всего что я жив пока. Заодно захватил новую разгрузку, мне она понравилась больше, чем та, которой пользовался сейчас. И вот уже к вечеру возвращаясь к дому и планируя пойти на ужин, я на площади столкнулся опять с солдатом Луиджи, который перехватил меня перед самым офисом, опираясь на костыль.

– 

Андрей Кранц, постойте. Всего пара минут.

– 

Здравствуйте. Я вас помню, вы тот самый солдат, вы ко мне приходили тогда, после… того боя.

– 

Да, меня зовут Луиджи. Андрей, вы вчера были в сопровождении?

– 

Луиджи, насколько я знаю, вы больше не на службе. – очень удивился такому внезапному переходу на конкретику я. – К чему ваш вопрос?

– 

Это важно, поверьте. Вы были в сопровождении?

– 

Ну, это никакая не тайна, да, я выезжал в конвое.

– 

Конвой был большой? Или наоборот, маленький? Я не требую точного числа человек, просто скажите.

– 

Небольшой. Вы все ещё не ответили, к чему этот допрос.

– 

Вы… Привезли кого-то? Человека?

– 

Так, Луиджи, мне этот разговор не нравится. Предлагаю его закончить на этом месте.

– 

Это очень важно. Это имеет отношение к Анне, вашей жене.

Нечто подобное я ожидал, и должен был ожидать, но сказанные вслух такие важные слова все же оказались тяжелы для меня.

– 

Что вы сказали?

– 

К вашей жене. Нет, не тот, кого вы привезли, он не при чем. Ну или не напрямую. Ну, то есть при чем, но косвенно… А вообще, вся эта ситуация… Я сейчас не могу вам точнее рассказать, мне надо ещё подумать и поспрашивать кое у кого. Вы скажите – вы привезли немца или англичанина?

– 

Немца. – Автоматически ответил я на вопрос, который звучал как начало анекдота.

– 

Понятно. Андрей, мы встретимся с вами позже. Только прошу – не надо никому ничего говорить, пока ещё ничего не нужно. Я найду вас или напишу вам.

– 

Постойте, Луиджи. Что все это значит? При чем тут Анна?

– 

Я обещаю, я расскажу, что знаю. Но не сегодня, надо ещё кое-что проверить.

– 

На этой фразу обычно все самое интересное заканчивается, а того, кто ее произносит – убивают. – вырвалось у меня.

– 

Да, я вас понимаю. – Луиджи не оценил моего юмора, ответив на полном серьёзе. – Я постараюсь, чтобы так не произошло.

Я не нашелся, что ещё добавить, потому Луиджи просто попрощался, и заковылял от меня по улице. Я какое-то время постоял, смотря ему вслед, как будто ожидая, что вот сейчас с ним что-то случиться. Но ничего не случилось, и я просто пошел дальше, по своим делам.

3.

И вот теперь это письмо. Завтра в десять на заправке. Неприятные мысли разом вернулись, я как будто нырнул в ощущения себя самого пару недель назад. Даже промелькнула предательская мысль “а стоит ли ворошить прошлое?”, которую я впрочем отбросил сразу. Если Луиджи есть что мне сказать, то мне это в любом случае интересно послушать. После того нашего конвоя, когда мы привезли загадочного немецкого ученого, Луиджи уже проявил свою осведомленность в вещах, которые он просто так знать не мог. Вообще по сути знать не мог. Кстати и Лаццо, хотя и обещал что-то узнать, но так ничего до сих пор и не узнал. Или узнал, но мне не рассказал, хотя я сам склоняюсь к первому варианту.

Так, из-за чего мне надо насторожиться? Ловушка? Очень маловероятно. Как и написал Луиджи в том письме, я действительно очень хорошо знаю ту маленькую и совершенно заброшенную теперь заправку – она находится в зоне патрулирования военных, не доезжая до блокпоста. Весь бензин из нее выкачали в первые дни становления Центра, и сейчас ее изредка использовали только как удобный пункт встречи за пределами города, в основном рейдеры или вот мы, сопровождение. Устраивать там ловушку – глупость какая-то, для этого я бы выманил человека подальше. Да и кто я такой, чтобы на меня ловушки устраивать. Так что – отметаем. Что Луиджи что-то знает, в этом я не сомневался. И если история со смертью моей жены не ограничивается простым налетом, то я это хочу знать.

Я попытался вспомнить все подробности того дня. Сообщение, бой, взрыв… Автобус бандиты подорвали тогда в самом конце слишком затянувшегося боя – тот самый Луиджи долго и упорно отказывался умирать, даже будучи серьезно раненым, прицельным огнем не позволяя бандитам подойти к автобусу. Судя по всему, автобус бандиты берегли, в него даже не стреляли. Тогда, в бою, я не очень об этом думал – был только рад этому обстоятельству. Потом, вспоминая снова и снова тот взрыв и пожар, я был совершенно уверен, что автобус берегли из-за припасов, которые надеялись из него вытащить. Это ведь по сути одна из главных целей бандитских налетов – захват припасов. А теперь, значит, получается что в автобусе были не только припасы. Даже и не буду гадать, что же там ещё было, завтра надеюсь всё узнать. Даже и хорошо, что Джонни невыездной – поеду один, черт знает, что за информацию я получу от Луиджи. Всё складывалось наилучшим образом – дежурство мое начинается с часа дня, встреча в десять, успею все прекрасно.

Очнулся от стука в дверь – черт, Джонни! Мы же собирались пойти купаться, а я тут так и сижу на диване с письмом в руках. Убрал листок в конверт, конверт закинул в ящик тумбочки около дивана, и впустил в квартиру негодующего Джонни. Я собрался за пару минут, хотя купаться совершенно не хотелось – это письмо сбило мои мысли на совершенно другой лад. Но вроде как обещал напарнику, теперь уже нехорошо отменять все. Дошли до моря, скинул с себя майку и тапочки – плавательные шорты были уже на мне. Вошел в показавшуюся холодной воду, и неожиданно, вместе с некрупной морской волной, усталость, тревоги и опасения начали буквально смываться с меня соленой водой. Захотелось даже как-то залихватски заорать, и с разбегу забежать в воду, но я зашел в море медленно, внутренне содрогаясь от холода после раскаленного солнца. Плавали и барахтались в мелких волнах минут пятнадцать наверное, ну прям как дети. Потом нашли относительно большой серый камень, уселись на него, позволив солнцу высушить нас за считанные минуты.

За ужином в “нашей” столовой думал, рассказать ли о всей этой истории Джонни. С одной стороны – пока в общем-то и рассказывать нечего, а с другой… С другой, Джонни мой напарник, особенно когда не теряет паспортов, потому нет смысла от него утаивать то, что в принципе может оказаться важным. Когда я раньше, в той жизни, смотрел по телевизору какие-то сериалы, всегда поражался тому, как мало люди рассказывают друг другу, причем зачастую безо всяких причин на сохранение тайны. И решил сам не уподобляться мексиканским героям. Джонни воспринял историю про Луиджи с настороженностью, и c несвойственной для него перестраховкой. Например, он был категорически против того, чтобы я ехал на встречу на ту заправку, или чтобы я ехал как минимум не один. А как не один – выбить себе сопровождение? Нереально, да и глупо. Пожалуйста, сопроводите меня, я хочу тут с товарищем поболтать, мне надо для этого три танка и четырнадцать вертолетов. Брать кого-то из малознакомых людей на такое дело я никогда не соглашусь. Ловушки я там не чувствую, а если информация от Луиджи окажется серьезной, то чем меньше людей ее знают, тем лучше. А Джонни сам не выездной пока. Всё, круг замкнулся.

Болтать мы продолжили уже у Джонни в его квартире, пока я заставил его собирать вещи к переезду, строили догадки относительно того, как и что вообще может происходить – одна догадка получалась увлекательнее и фантастичнее другой. Мимолетом я отметил, что воспоминания о том самом дне, дне гибели Ани, уже не ранят так сильно, скорее уже воспринимаются как свершившийся факт, и теперь мысли в основном о том, чтобы про этот факт узнать то, чего я раньше не знал. И отомстить – появилась совершенно новая мысль. После смерти жены я горевал, и только. Как-то само собой подразумевалось, что это же катастрофа, война, потери. А теперь вырисовывается, что у причин могут появиться имена. И имена эти мне нужны…

Утро должно было наступить как обычно, но оно все равно было другим. Проснулся я моментально, без привычного для меня утреннего "похмелья", когда мысли в голове сначала медленные, а глаза все никак не откроются. Я четко помнил осознавал, что у меня сегодня важная встреча. Умылся, оделся тщательно, как на выезд – армейские легкие высокие ботинки, которые оказались удобнее моих туристических для хождения по камням и высокой траве, “карго” штаны со специальными накладками на коленях – накладки эти делали уже тут, на базе, причем делали достаточно прилично, увеличивая функционал и срок службы этого предмета гардероба. Майка серого цвета – Аня бы наверное меня убила за ношение серой майки со светло-коричневыми штанами и такого же цвета ботинками, но мне как-то не залегали в душу кремовые, совсем уж армейские майки. Всё же я не в казарме, потому предпочитал надевать разные футболки, избегая разве что ярких, кричащих цветов. Разгрузка сверху, пояс с пистолетной кобурой на себя – с разгрузкой пистолет под мышкой не носят, неудобно совершенно. На голову вообще ничего не любил надевать, но по такой жаре, которая явно собиралась быть сегодня, лучше надеть что-то. В гардеробе была светлая кепка с вечной аббревиатурой BRKLN, её и напялил на голову. Глянул на часы – скоро девять. Нормально, пока заберу отремонтированную машину, пока получу оружие, все равно подъеду на место чуть пораньше.

Дошел легким шагом до гаража Фрателло – пока ещё было не жарко, но уже понятно, что сегодня будет сильно больше +30, идти утром было даже в удовольствие, несмотря на то, что шел почти полчаса. Наверное, надо было бы встать ещё раньше, и пойти спокойно позавтракать, выпить кружку кофе, но сейчас на это уже нет времени, а бежать и торопиться я не люблю. Кстати, надо все же дома держать какое-то кофе, для таких случаев. Я за последние пару месяцев очень мало думал о таких вещах, как уют и быт, а вот сейчас мысли возвращаются. Что бы это значило? Надо посмотреть себе специальную кофеварку, на огне, как раньше была почти у всех любителей кофе. И надо озаботиться приобретением и установкой солнечной батареи – тут, в Италии, это окупается сторицей – порой и на свет и на ещё чего-то хватает, кидали мне в ящик рекламу вроде одной фирмы, которая занялась такими установками прямо на фасадах многоквартирных домов, уродуя при этом фасады, зато привнося комфорт простым обывателям. Пока не до эстетики, пока надо обеспечивать выживание людей. Электростанция около Портофино каким-то образом на какую-то мощность работала, там, насколько я был в курсе, стояла ещё когенеративная установка, увеличившая полезный “выхлоп” от станции. Власти хотели так же запустить гидроэлектростанцию неподалеку от Портофино, в горах, но пока ещё было не решено два важнейших вопроса – кто будет ее обслуживать, и как ее охранять. Однако, план был серьезный, и я верил что скорее всего он будет реализован.

Лобовое стекло мне понравилось. Да, его чуть подрезали, чуть замазали там, где оно не совпадало с линиями кузова нашего додж рам 1500, но оно было целым, без единой царапины. Даже щетки стеклоочистителя работали по нему почти идеально – Паоло с гордостью это продемонстрировал. Швы были заизолированы тоже достаточно добротно, на мой взгляд, так что в общем я искренне поблагодарил механиков за работу, и выехал за пределы автомастерской, любуясь обзором, которого у меня не было с тех пор, как мы с Джонни нашли эту машину в Австрии. Доехал до оружейной секции, оставил машину, неспеша забрал из своей ячейки пистолет, пару обойм к нему. Загнал патрон в ствол, и на предохранитель пока. Автомат трогать не стал, сегодня он мне с собой не нужен, да и такого рода снаряжение вызовет лишний интерес на выпускном пункте, а так вроде как по своим делам еду куда-то. Не то чтобы частое явление, но все же неудивительное в последнее время, когда поспокойнее на ближайших дорогах стало. Рассовал запасные обоймы в специальные кармашки на поясе, и направился к выходу.

Меня выпустили достаточно быстро, уже примелькался за столько выездов. На часах было без десяти десять, когда я подъехал к заправке. Остановился на обочине, метрах в трехста от места встречи, достал из бардачка небольшой, но достаточно сильный "рабочий" бинокль, внимательно осмотрел местность – да вроде все как всегда, и к тому же мой внутренний голос молчит, как партизан. В общем, сел обратно в машину, и подрулил к заправке, остановившись уже на ее территории, прямо по середине, развернув машину привычно носом к дороге. Прятаться незачем, а если надо будет быстро убегать, то сел в машину и сразу газ в пол. Сама заправка представляла из себя небольшой пятачок земли, отвоеванный у скал и густого кустарника. С одной стороны заправки пролегал автобан, по которому я и приехал, с другой – поднимались горы, некруто, но ощутимо. Горы обильно поросли пыльно-зеленым непроходимым кустарником, куда без мачете вообще даже подойти было невозможно. На этом самом пятачке стояло две колонки, уже давно неработающие, опустошенные, и небольшая будка, являющаяся по совместительству и кассой, и магазином, которая была так же “вычищена” от всех полезностей в первые дни после заражения. Таким образом, заправка сейчас привлекала только тех, кто катался мимо, своим удобством расположения – ещё вроде “дикая” территория, но одновременно вроде как и достаточно спокойная. Хоть добычу дели, хоть о чем договаривайся.

Луиджи прикатил на мотоцикле, буквально через десять минут после меня. Он сразу заглушил своего железного коня, выудил откуда-то палку для ходьбы, и захромал мне навстречу. Костыль уже ненужен, как машинально отметил я, хотя нога явно ещё не двигается, как ей положено. И, насколько было известно, двигаться уже не будет.

– 

Buongiorno, Луиджи.

– 

Buongiorno, Андрей. – поздоровались мы в лучших традициях самоучителя итальянского, только что не стали спрашивать друг друга, как дела.

– 

Пойдем внутрь, тут уже солнце совсем жарить начинает. – это я предложил, терпеть не могу жару…

– 

Луиджи не спорил, мы прошли в будку, где тень и полумрак делали температуру воздуха вполне переносимой. Сперва рейдеры, а потом уже и сопровождение будку вычистили, причем сделали мы это так, чтобы ее можно было использовать долго – всё, что могло испортиться было выброшено, мусор вывезен, а пару стоек сдвинуты к стенке, освобождая хоть несколько метров свободного пространства внутри. У стены с окном стояло два стула, но ни я, ни Луиджи не садились – как-то слишком нервно всё было. На “задней” стенке будки была так же дверка, вроде как служебная, для приема грузов и выхода кассира на “покурить”. Сейчас дверка вела практически сразу в густой кустарник на склоне горы за заправкой, но я ее открыл, чтобы будку хоть как-то протянуло утренним сквозняком.

– 

Луиджи, ты мне хотел что-то рассказать. – решил не тянуть кота за хвост я.

– 

Да. В городе разговаривать не очень удобно, особенно на такие темы, которые касаются самого Центра.

– 

Мы говорим сейчас о том конвое, в котором… погибла Анна? Моя жена? – а вот сказать вслух это оказалось сложнее, чем я думал. Комок рванул к горлу, но остановился.

– 

Да. Если по порядку… Тот конвой был в принципе нормальным, обычным – мы перевезли детей в Сиену, отдали их там на попечение той базы. Там вообще хорошая база, да ты и сам видел наверное.

– 

Видел. Так а что не так стало с тем конвоем?

– 

С конвоем всё так. Вопрос в том, что мы везли обратно. Кроме обычного груза нас попросили доставить пару человек в Портофино. Это в общем тоже не редкость, но тут попутчики были странными. Очень странными. Один из них по виду ученый, он даже выглядел, ну как выглядит ученый. – сделал неопределенный знак рукой Луиджи. Он явно волновался, и осторожно подбирал слова, – И у него совсем небыло оружия, никакого, что меня очень удивило.. А второй был в наручниках, и с мешком на голове.

– 

Преступник? Может, бандит?

– 

Нет. Меня попросили сопроводить этих двоих до автобуса, усадить их, а всем остальным приказали распределиться по машинам конвоя, даже Ане, которая ехала в автобусе в Сиену вместе с детьми. В автобусе все же удобнее ехать. Ну так вот, когда я довел тех двоих до пустого автобуса, и начал их рассаживать безопасно, то тот, второй, застонал. Ученый вдруг так буднично стащил с него мешок и чем-то уколол в шею. Андрей, это был зараженный!

– 

В смысле? С мешком зараженный? А он… Он не нападал совсем? Это конечно необычно, но…

– 

Необычно было то, что он заговорил с ученым. Он сказал ему что-то вроде “Пьер, хватит этой ерунды. Это ни к чему хорошему не приведет. Меня эта дрянь уже и не спасет, и не остановит. Тебе придется придумать что-то другое.”. Причем говорил совершенно нормальным, разве что чуть хриплым голосом. Ученый ему ничего не ответил, только накинул ему обратно мешок на голову.

– 

Он говорил на английском?

– 

Нет, на французском. Но я хорошо знаю этот язык, учил его в гимназии. Ты понимаешь, они были знакомы! И зараженный вел себя вполне спокойно, и даже говорил осознано. Меня это тогда просто шокировало, я наверное стоял столбом, но ученый словно спохватившись, вытолкнул меня из автобуса. Мы все распределились по машинам, причем машины оказались набиты битком, а в автобус никого не пустили, но я уже понимал, почему. Остальные же просто злились на глупые инструкции, я во время конвоя ничего никому не сказал. На обратном пути все шло гладко до того самого места. Автобус грамотно подорвали, лишив возможности ехать, но не убив никого. Это делали профессионалы, дилетанты бы так не сумели просто: очень точно направленный взрыв, передний мост оторвало практически, а салон остался цел. Потом стрельба, мы конечно полезли из машин наружу. В автобусе дико заорал кто-то, то ли ученый, то ли его спутник, и Аня вдруг рванула туда. Я кричал ей, чтобы она не бежала, но она добралась до двери, и забралась внутрь, закрыв дверь за собой. В меня почти сразу попали, из тоннеля сзади, там тоже оказались бандиты, и я получается был зажат между двух огней. Мне повезло перекатиться через бетонный разделительный бордюр, патронов было много, вся разгрузка была забита, и я решил продать жизнь подороже. Когда уже поубивали почти всех наших вокруг, я вдруг услышал, что какой-то бой идет на склоне горы. Потом рвануло две гранаты, одна перед автобусом, вторая в нем самом. Ну а потом ты сам все знаешь.

– 

Спасибо, что поделился. – я облизал пересохшие губы. Нет, все же времени прошло ещё недостаточно, мне ещё как больно. – Всё это очень странно, но… Но ничего сверхъестественного. Ну говорящий зараженный, – я умолчал о том, что сам встречал такого же. – Ну, знаком с ученым. Понятно, все это подозрительно и необычно, но…

– 

Потом меня сразу поместили в госпиталь, сделали операцию, и через пару дней обрадовали, сказав, что ходить нормально я уже не смогу, а значит стал никому не нужным инвалидом. – Луиджи грустно улыбнулся. – На следующий день после операции в госпиталь пришли представители армии, двое, но без погон. Фамилий тоже не назвали. Сообщили, что из того конвоя я единственный, кто выжил, и стали все подробно расспрашивать. Я их конечно послал нафиг, но в палату тут же зашел наш Лаццо, и мягко но уверенно приказал мне все им рассказать и вообще, всячески посодействовать. Ну а что, приказ есть приказ, я им рассказал все, кроме того, что видел того зараженного и в курсе, что он разговаривал..

– 

Но они были в курсе, что вы кого-то везли?

– 

Сто процентов. Они на это и напирали. Я сказал про пленника в мешке и про второго, что я не знаю, кто эти оба. Они поспрашивали, не заметил ли я чего необычного, я очень честно ответил, что нет. Их интересовало, зачем Анна побежала в автобус, я сказал, что она очевидно пыталась помочь там тому, кто кричал… В общем, мы поговорили, и они ушли, пожелав мне скорейшего выздоровления. После больницы я пытался поговорить с тобой, но… Ну, в общем был не тот момент, я понимаю. Тогда я начал искать сам. Ты прав, история показалась мне не такой уж и серьезной, но делать мне все равно пока было нечего. У меня есть хороший друг в Центре Портофино, он из армии, мы вместе служили когда-то, только его взяли тут в армию, а меня вот в сопровождение. Я ему доверял на все сто, и рассказал ему эту историю, всю, как есть. Он посоветовал мне не лезть не в свое дело, но все же что-то мне удалось узнать. Андрей, зараженных сделали мы сами, сами люди, пытаясь вызвать какие-то мутации. Ты удивишься, но мне кажется, что все те страшилки, которые рассказываются по пьяни – правда. Ну или часть этих страшилок. Это задумывалось как что-то вроде программы супер-солдата. Что-то как обычно, пошло не так, и заражение долбануло по всему земному шару, насколько сейчас известно. Но это ещё не все, зараженных делают и сейчас, только очень осторожно. Насколько я понял, эту программу супер-солдат не прикрыли, она работает, только вот не знаю, насколько успешно. Кроме того, насколько я понял, из зараженных, которые не мутируют, пытаются сделать хотя бы рабов, просто как домашних животных, контролируя их агрессию. И насколько я понял, делают их здесь, у нас! В нашем Центре. Не смотри на меня так, я бы сам не поверил всему, что наговорил Марк – это мой друг там, в армии, но вот только три дня назад его нашли повешенным в своей комнате. Самоубийство, даже записку трогательную оставил. Только Андрей, никакое это не самоубийство, я уверен. Просто кто-то узнал, что Марк что-то знает и кому-то рассказал, и его убрали. А это значит, что и я в опасности, а может теперь и ты. В последнюю встречу Марк был очень встревожен, и явно о чем-то хотел поговорить, но мне из него не удалось ничего больше выудить. Он только сказал, что новости такие, что может скоро все о них узнают, и без него. Неделю назад вы привезли немца, так вот он – один из тех ученых, которые стояли у истоков всей этой программы, их вообще не много выжило. Одного из них вот нашли, и теперь он тут, а это значит что исследовательский центр в Портофино добился-таки каких-то результатов, и теперь…

Я слушал его настолько внимательно, насколько мог, но лампочка в моем мозгу все же сумела привлечь мое внимание – внутренний голос оказывается буквально орал. Я кинул взгляд в окно, и обомлел: к нам через дорогу бежала целая группа зараженных, и в ту же секунду двое из них ворвались в будку. Первый успел сходу ловко ударить Луиджи ножом, ловко, в спину. Луиджи дернулся в сторону, откинул психа, на него прыгнул второй, заваливая его на пол, а в дверь ломились ещё трое, мешая друг другу. Я рванул пистолет из кобуры, сдергивая предохранитель, выстрелил в одного из психов, но не попал, а в того, который завалил Луиджи, я и стрелять боялся, чтобы не попасть в солдата – они оба катались по полу комком. Тут один из ворвавшихся психов просто прыгнул на меня, сбивая меня с ног – я сделал судорожный шаг назад, споткнулся о невысокую ступеньку в открытой задней двери будки, и грохнулся на спину прямиком в кусты, смягчившие падение. Психу тоже понадобилось время, чтобы встать, мы поднялись почти одновременно – он в будке, я где-то в кустах, пытаясь выцелить его в дверях и сделав пару шагов назад, треща ветками и своими штанами. Прежде, чем я выстрелил, псих метнулся ко мне опять, со всей скорости врезавшись в меня, и опять я не успел уйти с линии атаки, и снова мы грохнулись назад, зацепившись за какое-то дерево, а я почувствовал его руку на своей ключице, неожиданно сильную и теплую, хотя подсознательно казалось, что пальцы зараженных должны быть холодными. Пистолет я при падении не выронил, и теперь просто приставил его к боку психа, и нажал на курок, три раза – глухо грохнули три выстрела, подбрасывая тело на мне, запахло порохом, и тут вдруг рванул взрыв, оглушивший меня – взорвалась будка, разлетевшись на миллион кусков.

Я пролежал на спине секунд десять наверное, или больше, пытаясь проморгаться и вернуть слух, но в ушах все время звенело. Наконец спихнул с себя тело психа, поднялся на колено, шатаясь – будки по сути не осталось, только какие-то дымящиеся основы стояли на ее месте. Я посмотрел по сторонам, но никого живого не увидел – все кроме меня и того зараженного, который на меня напал, в момент взрыва были в будке. Вокруг расползался едкий черный дым и облаком клубилась пыль, я даже дорогу отсюда увидеть не мог. Что это было? Никакого газового баллона в будке быть не могло, мы её обыскивали столько раз… Граната у Луиджи? Слишком мощно для гранаты… Я перевернул спиной вверх того психа, которого пристрелил – тот принял на себя часть осколков, которые я должен был получить. Это даже не просто удача, это какая-то удача в квадрате. И вот только сейчас пришло понимание того, что это был спланированный взрыв, и причем не Луиджи его спланировал. А с этим осознанием пришел и страх – я припал к земле, и постарался отползти ещё глубже к кустарникам, хотя это было физически невозможно. Если нас хотели убить, то тот, кто это сделал, скорее всего придет посмотреть на результат. Хотя, что тут можно увидеть? Я думаю что от тех, кто были в будке, не много что осталось. Эх, Луиджи, Луиджи… Я ведь так толком от него ничего и не узнал…

Уши у меня все ещё звенели, поэтому как я не прислушивался, я не мог сказать, слышу ли я что-то, или же мне чудятся звуки. Просидел в кустах наверное минут десять, пока в пыли не увидел пару машин, затормозивших у заправки. Приглядевшись, узнал машины сопровождения, но только теперь у меня есть вопрос, вполне себе риторический – кому сейчас можно доверять? У будки раздались голоса, и я узнал голос Лаццо – лично значит прибыл на место. Ладно, пора вылезать и мне, они все равно обыщут место, а думать сейчас я просто неспособен.

– 

Командир, я тут. – крикнул я, поразившись, как слабо звучит мой голос.

– 

Андрей? Ты что тут делаешь? Живой? – Командир подбежал ко мне с парой бойцов.

– 

Живой вроде, только соображаю плохо.

– 

Что тут произошло?

– 

Будка взорвалась. Я тут был с одним… гражданским, беседовали, по личным делам, на нас напали психи. Завязался бой, мы с одним нападавшим выпали в кусты, и тут будка взорвалась. Тот зараженный уже посмертно принял на себя все мои осколки. – я показал на тело психа на земле.

– 

Как будка могла взорваться? Вы гранаты делили что ли? Да и гранатой ее так не разворотить!

– 

Нет, вроде ничего такого небыло. Я не знаю.

– 

Андрей, ты мне-то лапшу не вешай! Я эту будку знаю, сам тут сколько раз был. Что вы сюда притащили?

– 

Командир, я сюда точно ничего не тащил. Мы можем поговорить в офисе?

– 

Да, конечно, но тебе надо в больницу, провериться.

– 

Фигня, все со мной нормально, только контузило наверное. Тошнит.

– 

Поехали. Потом поговорим.

Лаццо довел меня до своей машины, посадил, сам дал кому-то распоряжение все тут обыскать и задокументировать, сел за руль, и рванул в город. По дороге из города на место взрыва ехал армейский хаммер, набитый солдатами. Насколько я увидел в зеркало заднего вида, они приехали именно на взрыв. Интересно, что армии стало тут нужно? Или это я уже паранойю включаю? Ладно, все потом, а сейчас только бы прогнать эту невыносимую тошноту и звон в ушах. Я откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.

4.

В больнице меня быстро осмотрели, констатировали небольшую контузию, посоветовали покой на следующий день, и бесцеремонно выставили за дверь. Лаццо передал, чтобы после больницы я сразу явился к нему, так что придется идти. Удивительно, но Джонни не прискакал меня встречать – это могло значить только то, что ему никто ничего не сообщил, хотя взрыв сто процентов слышали в городе. Впрочем, небольшие военные конфликты за периметром никого особенно в наше время не пугали, и всё же взрывы так близко стали большой редкостью, город должен был быть встревожен. Моя машина к моему сожалению осталась там на месте, на заправке, уезжая я даже не глянул, осталась ли она цела после взрыва. Я оставил ее ближе к дороге, метрах в двадцати от взорвавшейся будки, но осколками конечно должно было посечь машину знатно. Вот же черт! Меня подташнивало, но идти я мог вполне, даже относительно прямо. Майка сильно кровью психа не успела заляпаться, а небольшие пятна никого на базе не смущали. Я вздохнул, и направился к себе домой.

Даже и не заметил, как добрался до дома. Причем с удивлением я понял, что на автомате пришел именно к своей “старой” квартире, а не в нашу общагу – видимо последствия моей контузии все же давали о себе знать. Вот черт, автопилот пока ещё не перестроился на новое место жительство, а жаль. Ладно, заодно надо забрать из квартиры пакет с выстиранной формой, мне соседка оставила, после смерти Анны она тоже за мной приглядывала, помогала по хозяйству. У подъезда столкнулся с выходящим из дверей Джонни.

– 

Блин, Андрей! Я тебя уже больше часа ищу! Слыхал про взрыв?? Я думал, ты туда рванул, но вспомнил, что у тебя дежурство сегодня только после обеда.

– 

Да, точно, дежурство… – поморщился я, совсем забыв про свои обязанности. Впрочем, Лаццо сказал, чтобы я сразу заявился к нему.

– 

Ты так выглядишь, как будто ты был в самом взрыве! – сказал Джонни возмущенно, и тут же осекся. – Или ты там действительно был? Погоди… ты встречался сегодня с этим типом?…

– 

Джонни, да, пошли наверх. Я хочу чуть прилечь.

– 

Да, да, конечно! Так это ты? Я был прав? Ты не ранен? Кого ты там взрывал?

– 

Нет, не ранен. Контузило немного. И это не я взрывал, это скорее меня…

– 

Вот тут поподробнее. С кем это ты воевал?

Пока поднимались ко мне и устраивались, я все коротко Джонни рассказал. Он только что по потолку не бегал, особенно слушая про таинственного узника и ученых.

– 

Ты понимаешь, что происходит? – Джонни остановился посреди комнаты, и я даже глянул на него с интересом. – Я – нет. Кто-то хотел вас убрать, это очевидно. Скорее всего тот же, кто убрал этого, как его… Марка! Друга Луиджи. Понимаешь?

– 

Джонни, я если честно, даже думать сейчас толком не могу – голова раскалывается. – Не то что что-то понимать

– 

А ты и не думай, предоставь это профессионалу, то есть мне! Интересно, те, кто тебя хотел грохнуть, знают, что ты жив? В принципе это узнать не сложно, особенно если это люди из города. А если это так…

– 

В этот момент раздался стук в дверь. Я аж сел на диване, чуть не подавившись собственной слюной. Джонни посмотрел на меня, подошел тихо к двери, глянул в глазок и дверь открыл. На пороге стоял наш командир синьор Лаццо, который тут же увидел меня и быстро вошел в комнату.

– 

Андрей! Ну ты куда пропал? Я же сказал сразу ко мне!

– 

В смысле!? – я искренне возмутился. – Мне на дежурство что ли идти? Я стоять прямо толком не могу, еле до дома добрался.

– 

Да нет, какое дежурство! Куда из больницы? Дождался бы меня, я приехал за тобой, но не знал, что ты так рано выпишешься. И куда – домой? Дом у тебя в нашем участке. Хорошо еще, что твой этот адрес есть в нашей картотеке. Взрывы, человек погиб, надо же понимать!

– 

Ну, пока ещё и тут тоже мой дом, живу на две квартиры. – усмехнулся я. – Честно, просто на автомате дошел сюда. На автопилоте. А что с моей машиной?

– 

Её привезли, на стоянке служебной стоит, несколько осколков в нее прилетело, но тебе повезло, что машина стояла к будке бортом, и боковые стекла были опущены. Лобовое стекло уцелело, заднее чуть пострадало. Ты мне скажи… – командир подошел, и присел на край дивана. На Джонни он просто внимания не обращал. – Ты с кем там был? Что за гражданский? От него не много что осталось… Там если честно не разобрать, кто был человеком, а кто – зараженным.

– 

Командир, что случилось на той бензоколонке? – тихо спросил я, глядя в глаза Лаццо. Он глаз не отвел, но и не ответил. – У меня складывается впечатление, что вы знаете больше, чем знаю я.

– 

Чем тебе положено знать, я бы так сформулировал. – мой командир помолчал пару секунд. Как будто раздумывая, что ему надо сказать. – Андрей, ты не понимаешь, что происходит. И не поймешь пока еще. Но ты сейчас попал туда, куда тебе ненужно было попадать. Ты разговаривал с Тиммерманном?

– 

С Тиммерманном? – мне понадобилось время, чтобы вспомнить, кто это. – Это с тем, кого мы привезли что ли? Нет, не разговаривал. Нам же нельзя, по инструкции.

– 

Вот видишь, ты уже мне врешь, хотя я не понимаю, зачем. Тиммерманн сказал, что ты его расспрашивал обо всем. На тебя это не похоже, кстати, я даже возмутился, что он про тебя глупости говорит, но теперь вот не знаю что и думать. А я думал, что мы друзья, стараюсь вот тебе помочь…

– 

Ну так зачем вы меня спрашиваете, если он вам все рассказал?

– 

Хотел проверить, что ты скажешь. Я твой командир, и мне важно понимать, что я могу и дальше тебе доверять.

– 

А что мне сказать? Что меня только что пытались убить? Второй раз за полторы недели? И что это вряд ли бандиты? Как мне понять, кому я сам могу доверять, например вот вам?… – обвинение было не прямое, но достаточно серьезное. Но мне было в данный момент наплевать, меня эти интриги в прямом смысле убивали.

– 

Полностью доверять – никому. – Лаццо твердо смотрел мне в глаза. – Но я тебя, насколько я помню, ни разу ещё не подводил.

– 

Ну вот, вы сами ответили на свой вопрос, почему я не все рассказываю. И я вас, кстати, тоже ни разу не подвел. А вот убить почему-то стремятся меня.

– 

Андрей… – командир встал, вроде бы направившись к выходу, но остановился. – Я не знаю, о чем ты там на заправке разговаривал, и с кем. И что он тебе наговорил. Но если ты не дурак – а ты не дурак, то должен понимать, что у каждой монеты как минимум две стороны, и скорее всего тебе рассказали про одну. И вполне может так быть, что тебя лично никто убивать не хочет, просто ты всегда так "удачно" подворачиваешься. Ты понимаешь, о чем я?

– 

Спасибо за очевидное. Есть так же предложения по делу?

– 

Предложения? Зайди ко мне, через час, максимум – полтора. Если ты хочешь серьезно поговорить об этом. – Лаццо странно посмотрел на меня. У него было такое лицо, как будто он не знал, что делать. Или знал, но не был в своем решении уверен. – Да, я совсем забыл, вот ключи от твоей машины. Она на стоянке у офиса, ну сбоку, ты знаешь, где обычные машины, не на служебной. Так я тебя жду, через час или полтора, не позже. Мы поговорим обо всем этом, и я надеюсь – окончательно во всем разберемся.

На этом командир развернулся и вышел из квартиры, тихо закрыв за собой дверь. Мы с Джонни переглянулись опять.

– 

Что думаешь? – Джонни облизал губы.

– 

Что у Лаццо нас скорее всего будут ждать. И вряд ли с цветами. Меня. Меня ждать – поправился я.

– 

Я тоже так понял. Значит, надо уезжать. Срочно.

– 

Куда? – опешил я от такого неожиданного предложения. – И как? Оружие опять же… Хотя его скорее всего можно забрать. Но уезжать сейчас…

– 

Всё, поехали. Час – это немного. Поехали, вставай. Потом решим, куда.

– 

Джонни, ты о чем? Ты зачем? Ты не при чем тут вообще. Это все касается только меня.

– 

Андрей, если это люди отсюда, то неужели ты думаешь что если все завертится не в ту сторону, то они меня не тронут? Все знают, что мы с тобой друзья. И потом – ты вправду допускал мысль, что я тебя оставлю?

– 

Нет. – Честно ответил я. – Но ты понимаешь, что если мы отсюда уезжаем, то скорее всего надолго. – я в последний момент заменил в голове слово "навсегда".

– 

Конечно! И что? Разберемся, не пропадем. Тут тоже не медом намазано. Пошли.

Сборы заняли не больше десяти минут – вещей тут, в этой квартире, уже оставалось совсем мало. Джонни бегом сбегал до своего жилища, собрал свои вещи, оделся по-походному, и захватил пустой рюкзак для меня. Я и так ещё не переодевался после утренней вылазки, потому просто сложил в рюкзак запасную одежду, которую нашел, и мы вышли на улицу. Теперь надо было забрать машину со стоянки, желательно тихо и не привлекая внимания.

На улице мне не полегчало – жара, которая все ещё не отступила, не способствовала прояснению мыслей. Я старался успевать за Джонни, шагая в сторону нашего офиса… или уже бывшего офиса? Меня не отпускала мысль, что я что-то упускаю, что я плыву по течению. Нестерпимо хотелось спокойно присесть (а лучше – прилечь) и все очень внимательно обдумать. Наверняка есть более правильные выходы, чем вот так вот покидать ставший мне уже почти родным Центр, понимая, что обратно меня уже скорее всего не пустят. В то же время, я помнил самого себя в день катастрофы, в день заражения – тогда я вот так же без особых причин покинул свою квартиру, да ещё и жену убедил уехать со мной… Хотя, кто знает, как было бы в другом случае. По большие города люди рассказывают ужасы – там есть чем поживиться, но и бандитов, и зараженных там пруд пруди. А ещё и рассказывают всякие ужастики о… Боже, о чем я вообще думаю! Что вообще происходит?

С переменным успехом добрались до стоянки – Джонни справился с задачей нас до туда дотащить, я справился со своей – не сблевать на тротуар по пути.

– 

Джонни, погоди! – проговорил я, хватая своего спутника за рукав. – Секунду! Ты же без паспорта, так?

– 

Нууу… Так. – Джонни озадачился. – Фигня, я спрячусь в машине, тебя знают уже, обыскивать не будут.

– 

Джонни… Если будут, то у нас будут неприятности. Ты понимаешь, что просто фактом побега мы уже как бы подтверждаем свою вину?

– 

Вину в чем? – поставил меня простым вопросом в тупик напарник.

– 

Ну… Они придумают. – Туманно ответил я, чтобы ответить, и тут же внезапно осознал что да, всё правильно, и надо валить, сейчас, быстро. И другие варианты – это просто отмазки, причины чтобы остаться, а не способы спастись. И вместе с этим осознанием пришло тянущее под ложечкой чувство, что надо спешить, бежать, а то будет поздно: иными словами – паника.

Шаг ускорился сам собой – оказывается, порой просто важно определиться с целью, и не сомневаться в ней уже. Вот и наша машина – издалека вижу ее на боковой стоянке, ничем не огороженной – туда сотрудники сопровождения ставили свои личные автомобили. Их было обычно немного, и стоянка почти всегда была полупустой. Мда, вмятины и дырки в борту видны издалека. Но сейчас не до этого. Замедлились, озираясь по сторонам – нет, нас пока никто не ждет вроде. Если я правильно понял шефа, то у меня час или даже чуть больше, пока меня не начнут искать. Полчаса прошло, а значит, у нас есть полчаса чтобы покинуть Портофино без приключений. С максимально безразличным видом дошел до машины, сел на водительское место, рядом забрался на сидение Джонни. Мотор запустился с полоборота, стрелка указателя горючего прыгнула вправо, потом показала примерно треть бака. Литров тридцать-тридцать пять, не густо. Заправиться у Фрателло? Нет, уже не успеть, туда-сюда это полчаса и есть, а там ещё канистрами по десять литров заливать будут долго. Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. Трогаюсь с места, выруливаю со стоянки – придется проехать прямо мимо офиса, но по другому никак. Пока едем, стараюсь не смотреть на окна офиса – вроде как предаю свое же подразделение. В голове прям картинка, что Лаццо стоит у окна и с недоумением глядит, как мы удаляемся: мою машину знали конечно же все. Не верю, что кто-то из сопровождения замешан в моем покушении, напрямую точно нет. Хотя, на чем основывается моя уверенность? Правильно, на личных пристрастиях и эмоциях. А это не очень объективно, наверное. Так, проезжаем здание, через квартал сворачиваем на выезд, за угол, и я тут же притормаживаю.

– 

Ну что, друг мой, постарайся раствориться на полу на заднем сиденье, и пусть тебя совсем не будет видно, даже если кто-то заднюю дверцу откроет.

– 

Погоди! А оружие?

– 

За оружием я пойду один. У ребят на выезде камеры выведены туда же, на оружейную. Если они тебя увидят на камерах, но не увидят в машине – как думаешь, что они решат?

– 

Ладно, ладно. – Джонни уже перелезал назад, и укладывался на полу. Машина у нас большая, а Джонни толстым никак назвать нельзя было, потому он как-то ловко упаковался, мне даже показалось, что я бы его сам не увидел, если бы не знал, что он там. Только бы заднюю дверь действительно не открыли – тогда будет очень глупо и к тому же очень опасно – могут просто пристрелить на месте, имеют право.

Вот и въезд в оружейную, проезжаю на свое обычное место, паркуюсь, иду к ячейке. Стараюсь не дергаться и делать все как обычно. Хотя пульс стучит немилосердно. Ключ, открываю – всё на месте. Пистолет в кобуру, обоймы на пояс, автомат на спину. Четыре полных магазина для автомата – в разгрузку. В новую разгрузку обоймы заходят чуть туже, чем хотелось бы, но со временем привыкну. Всё, моя ячейка опустела. Запасных патронов и пустых магазинов тут не было, их запрашивали непосредственно перед сложными выездами, излишки сдавали. Так что – чем богаты. Возвращаюсь в машину, стараясь излучать спокойствие, и оттого меня не оставляет ощущение, что веду себя совсем неестественно. Трогаюсь, подъезжаю к воротам. Момент истины. Из караулки выходит солдат в шлеме и бронике, я ещё пытаюсь понять, знаю ли я его, или нет, но в шлеме и очках не узнаю. Протягиваю свою карточку.

– 

На выезд? – спрашивает солдат, глядя на лежащий на переднем сидении автомат.

– 

Нет, по личным делам. – такой ответ я продумал заранее, это нормально, выезжать по своим делам с полной экипировкой, не возбраняется. А вот если на выезд, тогда он может теоретически начать сверяться с нашим офисом, и удивится, что на сегодня выездов не запланировано.

– 

Окей, удачи. – вот и всё. Всё как и должно было быть.

Военный возвращает мне карточку, и уходит обратно в караулку. Еще несколько секунд, и ворота начинают разъезжаться в сторону, выпуская нас. Бросаю взгляд в зеркало заднего вида – нет, за нами никого, по крайней мере пока. Да и час ещё наверное не прошел, ждут ещё меня в офисе. А могут уже и не ждать, между прочим. Да и карточка мне уже не нужна, по сути, но машинально сую её в свой карман разгрузки. Эх, поехали – трогаюсь вперед, выруливаю на автобан, и наблюдаю, как закрываются ворота Центра за нами. Блин… Почти ведь обжился уже… Метров через пятьсот Джонни поднимается с пола, и я его тут же рукой придавливаю обратно.

– 

Ты чего?? Выехали же! – доносится до меня из под моего кресла возмущение.

– 

Это ты чего! Блокпост через пару километров. Сиди блин, пока не проедем. Вернее лежи спокойно.

– 

Аааааа… Ну окей. Только скажи уж когда, а то я уже устал тут по щелям прятаться. Да и некомфортно на полу ни разу.

Но перед блокпостом проезжаю заправку. Точнее то место, где раньше была заправка. Еще что-то дымится, везде грязь и ошметки от взрыва, и мне не хочется думать, что это могут быть остатки тел. Быстрее проскакиваю это место. А вот блокпост проезжаю медленно, на меня только глянули равнодушно, не останавливая – проверка выезжающих их никак не интересует. Только если будет приказ из Центра. А приказа пока что не было, это очевидно. Судя по часам – как раз примерно час прошел, то есть теперь уже надо торопиться. Начал разгоняться после блокпоста, но лишь когда потерял его из виду, хлопнул Джонни по той его части, по которой смог попасть, и сказал вылезать. Он шустро перебрался вперед, положив автомат себе на колени.

– 

Так, Джонни, смотри. Автомат – твой. У меня в разгрузке четыре магазина к нему, все тебе передам. Пистолет у меня. В бардачке есть бинокль и атлас, доставай все. Что у нас с едой?

– 

Не густо. Если быть точным – у меня вообще ничего. Дома еды не было совсем…

– 

И у меня ничего. Действительно, не густо. Значит, это будет вопрос номер два.

– 

А номер один – вода?

– 

Хм, нет, воду я как-то вместе с едой посчитал. Мы с тобой совсем расслабились в Центре, уже забыли, как воду и еду надо добывать. Придется заново учиться, ну или вспоминать. Вопрос номер один – куда мы едем?

Как я не хотел останавливаться, но придется – притормозил тут же, на автобане, на обочине. Положил атлас между нашими сидениями, на удобный широкий подлокотник, сразу открыл “наш” разворот. Так, какие варианты? Прежде всего – направление выезда я выбрал машинально, но уже выбрал – обратного пути через блокпост у нас нет. Отсюда в эту сторону совсем недалеко до Генуи. Это относительно большой город, который начинали рейдить естественно почти сразу, и всегда это было больно. Туда давно уже никто официально не ездил, автобан проходит мимо, чуть выше этого приморского города. И мы туда не поедем, там зараженных море. Что дальше? Напрягаю память, много времени проводил за картой, слушая Лаццо, и запоминая. В сторону Турина вроде бы совсем плохо. Людей считай что и нет, зараженных много, про бандитов точных данных нет – туда наши патрули не ходили, имеем только то, что рассказывали выжившие из тех мест. По побережью, в сторону Ниццы, на французской территории есть база, которая с нами дружить не захотела, но может быть примет беженцев в свои ряды? Насколько доложил тот самый неудачливый патруль, база там большая и серьезная с виду, должна быть крепкой. Опять же, если нас будут искать, искать будут именно в той стороне. Есть еще одна из "наших" маленький баз около Сан-Ремо, но это вообще не вариант, они стопроцентно сразу свяжутся с нашим руководством и расскажут им о нас. Вариант на север, через “мертвые” деревни я отмел сразу – как-то даже не думал о возвращении туда, откуда еле унёс ноги.

Значит, по сути всё же выглядит, что нам в сторону Турина. А дальше что? Швейцария? Франция? Обратно в Германию? Где лучше? Где вообще что-то? На секунду стало очень обидно и тоскливо, что вот только что жили себе отлично в Центре, а тут – в бегах, и опять искать еду, воду и крышу над головой. Тряхнул головой, отгоняя грустные мысли – не до того сейчас.

– 

Так, Джонни. Смотри, едем в сторону Турина. Попробуем вот тут – через Акви Терме, потом Асти, потом сюда вот на Кивассо. Посчитай по километражу, на сколько нам хватит бензина. Заранее будем искать и еду, и топливо. А я пока поеду потихоньку.

– 

А что там вообще? Какова цель?

– 

Не знаю пока… Есть ощущение, что нам сейчас только туда и можно. По берегу нас поищут, если захотят. Если будут вообще искать. На север я точно не поеду: мы с тобой там были, и мне лично совсем там не понравилось. Значит – только туда.

– 

А если в объезд нашей базы в Сиену рвануть? Нас в той стороне вообще искать не будут! Блокпост же стопроцентно доложит, в какую сторону мы выехали.

– 

С одной стороны да, а с другой – как сам думаешь, сколько пройдет времени, прежде чем узнают, что мы на той базе? Я полагаю, что мало совсем. И тот странный зараженный, про которого Луиджи рассказывал, тоже же из Сиены ехал. Чувствую, что не зря наши базы так дружат между собой. Так что нет, туда мы не поедем.

– 

Как скажешь! Турин, так Турин.

– 

Следи за дорогой, считай, что мы как на рейде. И если у тебя вдруг есть ментальные связи с удачей – используй их. На всю катушку..

5.

На первом этапе надо было бодро и быстро доскочить до Меле, по тому же автобану, по которому мы и катились, дальше, вдоль побережья. Оттуда уже уйдем вглубь материка, надеюсь, что искать нас после съезда с автобана активно не будут, да и сложно там искать – много дорог, куча развилок, все не проверить. Ехать до городка километров шестьдесят-семьдесят, судя по карте. Вроде недалеко, а когда постоянно ждешь за собой погоню, то кажется, что километры тянутся невероятно медленно. Я несколько раз пытался прислушаться к внутреннему голосу – вроде все тихо. Да и стоит ли ждать вообще погони? Ну не пришли мы, нас поищут, созвонятся с выездом, узнают сразу, что мы выехали – ну и что? Сразу кинут все силы на нашу поимку? А кто мы такие и чем мы так важны? Ну окей, информация, которую я узнал от Луиджи, интересная, но ничего такого уж страшного и сверхсекретного, если разобраться, я от него не узнал. Тем не менее, этого хватило, чтобы кого-то из нас постарались грохнуть. Или даже обоих сразу.

Пикантности добавляет тот факт, что никто толком не знает, что вообще знал Луиджи, и что он успел мне рассказать. Вполне возможно что он знал что-то такое, за что его и вправду могли убрать. Ну и меня заодно, чтобы не гадать, знаю я или нет. И рассказали ли он мне всё, что знает? Это как раз вряд ли. И потом, Лаццо тоже вроде бы осведомлен о Луиджи, и даже особо этого не скрывал. Ему-то что? Я вспоминал его поведение в тот день, когда мне прислали заказ на сопровождение ученого из захолустного поселения, когда меня чуть было не убили: нет, его любопытство и удивление тогда показались мне очень реальными, не наигранными. Да и если бы он все знал, то просто отправил бы меня в сопровождение, не играя в лишний цирк с вызовом меня в кабинет и расспросами – я тогда как раз ничего такого не заподозрил. Опять же, стоило ли нам тогда вообще уезжать из Центра? Те, кто организовывал покушение во время сопровождения ученого и во время встречи в Луиджи (если принять что это одни и те же люди) имеют нехилые связи в Центре, это очевидно. Как они узнали о нашей встрече с Луиджи? Вряд ли он кому-то проговорился, он себе точно отдавал отчет в том, что происходит, и чем ему всё это грозит. Значит, за ним банально следили, причем и в городе, и снаружи. Тоже задача в наших реалиях непростая, если вдуматься: людей всегда и для всех мало, все поселенцы, а особенно те, кто в сопровождении, всегда начеку, и слежку могут заметить. Получается, что следили очень уж искусно, прямо профессионально, это два. В таких ситуациях люди чуть чаще, чем всегда принимают решение не рисковать, и лучше перестраховаться, чем наоборот. Это три. Так что по совокупности ответ прост – да, нам надо было бежать из Центра. Потому что случилось бы и “четыре” и “пять”, к гадалке не ходи. И хватит в принятом решении сомневаться.

Сейчас же у меня план прост, как три копейки: найти топливо, еду и воду. Это приоритеты. В идеале – найти место, не очень далеко, где мы могли бы отсидеться пару дней. Что потом? Либо искать новую базу выживших, причем желательно такую, где о нашем Центре не слышали, либо… либо не знаю. Скитаться долго вдвоем опасно и глупо, но какие варианты? Да хоть вернуться в ту же “школу”, как называли поселение в горах Швейцарии на месте бывшей школы, которое нам по дороге в Портофино сильно помогло и вообще показалось очень адекватным местом. Есть ощущение, что нас там примут и мы там можем пригодиться. Ладно, сперва решается задача номер один, потом ночлег где-то, потом уже будем думать дальше. Уже вечер потихоньку накатывает, и хоть в разгар лета стемнеет только к десяти часам, да и то не до черноты, но тем не менее хочется в это время быть хотя бы в условной безопасности.

– 

Джонни, надо будет по пути заправить и машину, и желудки. Смотрел атлас?

– 

Смотрел. Мне как вариант нравится Акви Терме, через который мы так и так поедем. До него от побережья километров семьдесят, наверное, и он вряд ли сильно разграблен – не рейдовое место, ещё в Центре к нему присматривался. Горы кругом, ни одного крупного города поблизости.

– 

В смысле – присматривался?

– 

Нууу… Была идея тебя подбить туда скататься и поживиться чем-то. А то сидим, на работу ходим…

– 

То есть – тебе приключений не хватало, что ли?

– 

Ну нет… Или да. А тебе разве неохота свой быт устроить получше?

– 

Вот мы с тобой и устраиваем, прямо сейчас. Живыми – это сильно получше, чем мертвыми, вообще-то. А чем тебе это место приглянулось, раз уж ты присматривался?

– 

Говорю же – рейдов туда небыло, по крайней мере с нашей базы. В том районе есть места и поинтереснее для разграбления. Не настолько большой это городок для рейдов, но в то же время и не сильно маленький – несколько заправок и магазинов там точно есть.

– 

А что нам заправки? Из них мы топливо как достанем?

– 

Из них – никак. А вот из машин, которые там обычно оставлены или брошены – вполне можно попробовать. Опять же, на каждой заправке есть маленькие магазинчики, в которых часто торгуют долго хранящимися продуктами. И водой, кстати.

– 

Шланг мы вовремя с тобой взяли, получается.

– 

Да уж, прям как предвидели.

Не так давно во время одного из сопровождений наткнулись на затор из машин, отбились от банды без особых потерь, и ,разгребая затор, я в одной из машин нашел гибкий шланг метра три длинной, из прочной резины со странными наконечниками. Судя по запаху от шланга, его использовали для откачки бензина или дизеля из бензобаков машин, и я его прихватил с собой, уже на базе накрепко привязав изнутри к борту нашего доджа. Вот сейчас скорее всего и испробуем, как он работает. Тут у меня надежда больше на Джонни – он какое-то время в прежней жизни работал в сервисе, имеет опыт если не таких, то похожих операций. А я если честно вообще понятия не имею, как бензин откачивать таким способом. Сомневаюсь, что с современными машинами это делается просто на “ртом втянул – шланг вниз опустил – потекло”

Так, а вот кстати и Меле, сейчас не зевать, надо правильно свернуть – какие-то тут сложные раскрутки. И никто нас пока не догнал и не преследует – уже как одержимый, постоянно зеркало заднего вида проверяю. Вот вроде тут сворачиваем, дорога описывает замысловатую дугу вниз, влетает в тоннель, чтобы метров через двести-триста из него вылететь, и всё: мы уже удаляемся от побережья, въезжая прямо в горы. Насколько я понимаю, туннелей сейчас будет много, будут наверняка и длинные – на атласе толком не понять. Акви Терме находится уже за пределами небольшой гряды гор, на равнине, но до него ещё надо добраться.

Сейчас дно долины, с расположенными на нем домиками и бесчисленными полями находится слева от нас, справа гора, зелено-коричневая, как почти все тут, в Доломитах. Вон внизу ресторанчик, парковка перед ним пустая, домов вокруг почти что и нет – соблазнительно, но тут точно были рейдеры – мы ещё не так далеко от Центра, машин по этой местности много каталось. Так, а вот и туннель впереди, и красноречивый знак перед ним, оповещающий о длине туннеля 3500 метров. Ну вот, собрались, и смотрим внимательнее.

Въезжаем в туннель, я чуть сбрасываю скорость, чтобы дать немного глазам привыкнуть к темноте – освещение в этом тоннеле не работает. Ладно, включаю ещё и противотуманки, и сразу скидываю скорость до шестидесяти километров в час – в тоннеле на удивление много машин. Вижу одну, которую уже явно отпихивали в сторону, причем видимо просто толкали бампером, характерные вмятины на борту подтверждают. Впереди ещё две, одна за другой, нетронутые стоят, впрочем мимо них можно относительно легко и слева и справа проехать. Объезжаю слева, так как с правой стороны пару дверей приоткрыты остались, зацепить не хочется. Интересно так машины стоят, вроде бы и не напал никто, а вроде как и брошены. И причем почти нет пыли на них – недавно что ли оставлены? Совершенно просто так, безо всякой причины вжимаю педаль газа мертво в пол, мотор начинает рычать, разгоняя нас вперед, Джонни в панике осматривается по сторонам, выискивая что же меня так подстегнуло, и ничего подозрительного не замечая. Уже судорожно уворачиваясь от очередной брошенной на середине полосы машины я осознаю, что меня гонит вперед даже не страх, а натуральный ужас, обрамленный мигающим на всю голову красным цветом моего внутреннего голоса. Скорость уже около ста двадцати, на такой скорости я даже толком среагировать на то, что окажется на пути за поворотом не сумею, но ногу с педали газа убрать сил нет, максимум смог заставить себя только чуть скинуть газ, чтобы не разбиться нахрен об стену, надеясь, что этот тоннель вообще не блокирован где-то впереди..

В этот момент Джонни начинает стрелять из автомата прямо в кабине, через заднее стекло, расколотив его в крошево. Я чуть не оглох, глянул на Джонни, собираясь ему всё высказать, но тут бросил взгляд в зеркало заднего вида, и осекся. За нами что-то гналось. Причем, гналось на своих, насколько я мог судить, четырех конечностях, практически не отставая от машины, едущей сейчас со скоростью около восьмидесяти километров в час. В темноте тоннеля сзади нас вообще ничего небыло видно, только слабый свет задней противотуманки освещал недалекое пространство сразу за кузовом, и вот в этом пространстве мелькало порой тело человека, или чего-то подобного. Мой короткий ёжик волос на голове и так стоял вертикально, но тут я буквально почувствовал, как волосы шевелятся под кепкой – оказывается это не метафора вовсе. В этот же момент что-то грохнулось на капот, не удержалось, и перелетело назад, через крышу кабины, свалившись в кузов. Джонни и я заорали синхронно, я чуть не бросил руль, но только вдавил педаль газа опять в пол, резко вильнув влево, вписываясь в поворот так, чтобы не задеть очередную машину справа, швырнув тем самым Джонни головой о стойку двери, но тем же самым заставив уже поднимающееся нечто снова упасть на пол кузова. Джонни хватило этих нескольких секунд, чтобы выкинуть пустой магазин, и рвануть полный у меня из разгрузки. Мне сейчас было не до пистолета, я держался за руль двумя руками, чуть не подвывая от ужаса, и старался просто выжать максимум из машины, не убив нас тут в аварии.

Магазин наконец-то защелкнулся, Джонни рывком дослал патрон в патронник, а наш гость встал в кузове в полный рост и сделал стремительный шаг к выбитому заднему стеклу, взявшись за крышу одной рукой. Тут же он получил весь магазин очередью прямо в тушку и голову. Ударная сила пули, выпущенной из автомата, оказалась достаточна для того, чтобы отшвырнуть монстра назад, он тем не менее не упал, несмотря на множественные попадания в тело – я буквально слышал, как пули с глухим “тук-тук-тук” попадают в мясо. Напавший сделал два неуверенных шага назад, словил несколько последних пуль от Джонни, но только присел то ли на корточки, то ли на колени. Умирать он пока не собирался, и самое жуткое что нападавший не издавал при этом не звука. Джонни рванул у меня из разгрузки третий магазин, и когда наш незваный гость снова тяжело поднялся на ноги, то словил сразу же еще одну очередь в себя и только потом завалился, кувыркнувшись назад, на задний борт доджа и дальше, вниз на асфальт. Я это увидел в боковое зеркало, пытаясь разглядеть то, что на нас напало. Мне показалось только, что напавший был человеком, ну или когда-то был человеком, только кожа его показалась мне неестественно светлой. Насколько я успел заметить то, что на нас напало, было одето в какое-то подобие трусов, или шорт, и в грязной рубашке, которую весело продырявили пули Джонни. Ноги разглядеть мне не удалось, а вот глаза… глаза я не мог запомнить. Ничем они мне не запомнились, я их наверное и не видел – слишком быстро все произошло.

Свет выезда из тоннеля показался через несколько секунд, и тут же пропал сдавливавший нас с Джонни ужас, просто исчез. Мы выехали из тоннеля, причем я так и смотрел ровно вперед, не скидывая скорости, а наоборот, чуть разгоняясь – автобан тут достаточно широкий и плавный, можно позволить себе. Джонни так же не отрываясь смотрел назад, сжимая в руках пустой автомат. Только секунд через десять я шумно выдохнул, повертев головой, а Джонни отщелкнул третий пустой магазин, сбросив его на пол, и потянулся опять ко мне.

– 

Пустой магазин не бросай так – может ещё и пригодится. – сказал я не своим голосом.

– 

Кашлянул для уверенности, оторвал с усилием одну руку от руля, вытащил один за другим два последних полных магазина из разгрузки, и передал их Джонни. Тот сейчас же зарядил оружие, засунув последний запасной магазин себе под бедро.

– 

Я не знаю, кто это такие, но я на них три полных обоймы израсходовал, и то не уверен, что убил. При этом я могу поклясться, что попал я больше, чем промазал.

– 

Выглядел как человек. По крайней мере тот, который на нас сверху упал.

– 

Выглядел может и как человек, но он им точно не был. Черт, все что рассказывали в барах это, правда, получается. Все эти страшилки…

– 

Всё, не всё, не важно. Сейчас мы точно что-то увидели. А главное, они же нас загоняли, понимаешь… Тот, сзади, просто гнал вперед, отвлекал внимание, чтобы мы второго не заметили, впереди.

– 

Черт, я же в него почти все выстрелы всадил, в упор. А он только от последних пуль упал, да и то не знаю, может просто не удержался.

– 

Да, живучий… Тот первый, сзади, он несся за нами, как раптор, блин.

– 

Как кто?

– 

Как раптор. Ну, раптор, динозавр который. Знаешь игру компьютерную, Арк называется? Там вон примерно такие же бегали, нападали. Велоцирапторы.

– 

Не, не знаю. Но слово раптор понял, типа как в Парке Юрского Периода.

– 

Ага. А этот ужас… Ты почувствовал?

– 

Оу. Я думал, это я только так струсил. Почувствовал… Я чуть в штаны не наложил. И то надо проверить, может все же…

– 

Нет, не только ты. Я думаю, это они как-то сделали. Как только отстали, сразу ужас и прекратился.

– 

Бррр… Я бы не хотел его ещё раз испытать. Блин, до сих пор руки дрожат.

Как всегда после сильного испуга, когда опасность миновала, хотелось много говорить, причем совсем неважно, что говорить. Как бы убеждая себя голосом, что все в порядке, хотя я себя чувствовал совсем не в порядке. Я глянул в зеркало заднего вида – мда, заднего стекла нет, Джонни ещё пару пуль всадил в спинку заднего сидения, и в задние стойки, так что выглядим мы сейчас красиво. В кузове какая-то мешанина, задний борт тоже вроде чуть покорежен. И ведь к Фрателло не поедешь уже на ремонт, черт.

А главное, ведь Джонни прав – он высадил три очереди из автомата, из которых как минимум треть гарантированно принял на себя тот монстр. И не факт, что он умер. А патронов у нас считай что и нет – вторую такую атаку мы уже точно не переживем. Это и есть результаты экспериментов с заражением? Неплохо поэкспериментировали. Это лучшие представители, интересно, или наоборот – худшие? Как далеко все это вообще зашло? Пока только новые вопросы, безо всяких ответов.

Указатель топлива угрожающе клонился к нулю, когда мы проехали сначала Кремолино, а потом и Визоне, и приблизились к Акви Терме. По дороге частенько видели зараженных, но не слишком близко. Они нас замечали, но видимо как-то научились определять дистанцию, и не пробовали нападать – эволюционировали. После случая в тоннеле я наверное подсознательно замечал изменения даже там, где их может и не было вовсе.. Таких монстров больше не встречали, три коротких туннеля тем не менее проезжали, держа каждый свое оружие в руках. Искомый городок начался практически сразу за Визоне – справа потянулись какие-то подсобки, отделяющие дорогу от реки, слева пошли красивые парки с необычными зданиями в них. Насколько мы поняли из указателей, это были термы, ну или просто бани, в нашем понимании. Небольшое пустое дорожное кольцо, берем на кольце вправо, и въезжаем на мостик через реку – мостик узкий и длинный, с высокими стальными перилами. Черт, мне он не нравится, тут пожалуй если и развернемся, то раза с третьего, не скорее – еле еле две машины разъедутся. Машин на мосту нет вовсе, движения тоже не вижу, так что надо все же ехать, нам в любом случае надо на тот берег.

Переезжаем реку без проблем, и тут же вливаемся в главную улицу, с домами по три-четыре этажа, кафешками и магазинчиками. По обеим сторонам дорога красиво обрамлена рядом деревьев, отделяющих дорогу от широкой пешеходной зоны. Я уже даже не еду, а ползу, внимательно смотря по сторонам. Местами стоят припаркованные машины, их немного, но несколько есть. Так, вот пиццерия, магазин обуви, какое-то кафе-мороженое. Проезжаем магазин игрушек и турецкий кебаб-хаус, и тут я останавливаюсь. Знакомая вывеска супермаркетов с одной синей буквой U и восклицательным знаком. Забыл, как эта сеть называется, но я ее уже встречал в Италии – обычно магазины небольшие, от супермаркетов там только название, но из серии “у нас есть всё”.

– 

Джонни, выходим и посмотрим этот магазин. Только сначала осматриваемся.

– 

Понял, выходим. Хотя мне не очень хочется выходить.

– 

И мне. Но от того тоннеля мы достаточно далеко уже, вряд ли те двое за нами гонятся, даже если они и выжили. А припасы нам нужны.

– 

Да я ж не спорю, просто констатирую факт. Идём.

Осторожно глушу мотор, внимательно слушаю наступившую тишину, потом открываю дверь и выхожу на вечерний уже воздух. На улице ещё очень тепло, даже пожалуй жарко, но уже чувствуется вечер и начинают еле заметно наступать сумерки. Вокруг тихо, оглядываемся еще примерно с минуту, переминаясь с ноги на ногу. Двери в машине просто не закрываем – если надо будет быстро убегать, то они нам понадобятся, а лампочки освещения внутри салона мы давно уже вынули – они только демаскируют, сейчас без фонарика все равно никто не ходит.

Ладно, пошли тихо. Я вперед, ты чуть сзади. Смотрим в оба, не отвлекаемся. – я снял пистолет с предохранителя, и пошел в сторону входа в магазин. Джонни шел сзади-справа, правильно ходить в паре, чтобы не перестрелять друг друга, научились опытным путем: в армии мы оба не служили.

Витрины до сих пор залеплены рекламами скидок, продукции и всякой другой ерундой – внутрь практически не заглянуть, тем более там темно, а снаружи ещё очень светло. Двери выглядят целыми, не сломанными, да и стекла не выбиты – а это уже внушает оптимизм. Пытаюсь все же разглядеть что-то внутри, но тщетно. Тогда заходим. Дверь ожидаемо заперта, что опять-таки неплохо – больше шансов на сохранность продукции внутри. Примериваюсь прикладом автомата к дверному стеклу, но тут замечаю, что нижнее стекло в двери, скорее всего ранее, в “прежней жизни” выбитое, заменено на прозрачную пластмассу. Несколькими ударами ноги выбиваю этот пластиковый лист, морщась при этом от производимого грохота. Шума однако в любом случае меньше чем было бы, выбивай я стекло. И осколков нет. Переглядываемся с Джонни, он ни слова не говоря становится на четвереньки, потом ложится на живот, несколько секунд вглядывается в темноту, и шустро заползает вовнутрь. Слышу, как он возится с дверью, но вскоре мой напарник докладывает, что открыть дверь не может без ключей и в темноте, и мне приходится проникать в магазин таким же способом.

Встаю с пола, отряхиваюсь, оглядываюсь, дав время глазам привыкнуть к полумраку. Самое первое ощущение – вонь. Вонь трудноописуемая, тут не один источник, а много, разных, сливающихся в один непередаваемый букет. Даже трудно понять, что именно может такой букет создать, и ещё сложнее представить себе, что отсюда можно вынести что-то съестное. Тем не менее, постояв у двери и поборов в себе рвотные симптомы, мы с Джонни двигаемся вглубь. Мне приходится достать фонарик, и светить вперед, а то мало того, что не видно ничего, так ещё и ногу сломать можно. Луч света выхватывает кассы и стеллажи за ними, сильного разгрома не наблюдается. Только подойдя ближе мы замечаем, что кассы все открыты, и совершенно пусты. На стеллажах так же зияют пустые места, но всё выглядит так аккуратно, как будто продукцию собирали нежно и медленно, а не как обычно – в спешке, не заботясь о следах. Похоже, что магазин "чистили" сразу по началу заражения, когда еще никто не понял, что все это – всерьёз и надолго. Проходим по параллельным линиям стеллажей – полки не слишком высокие, и мы с Джонни можем видеть друг друга. Магазинчик оказывается действительно небольшим, узким и длинным, расположенным практически вдоль улицы.

К полкам с мясной и сырной продукцией даже подойти невозможно – то, что там лежит, едва только не шевелится уже, и источает такие ароматы, что мама не горюй. На полках с алкоголем однако ещё много что осталось, хотя почти все, что крепче 30 градусов так же аккуратно ликвидировано. А вот и полки с макаронами и печеньями, и это уже интересно – они полупустые, но всё же того, что осталось, нам очень даже хватит, и выглядят пачки нетронутыми. Джонни как раз подошел сюда же, притащив с собой тележку от ближайшей кассы. Идея отличная, есть тут что брать с собой, и я тоже нашел глазами тележку, недалеко у входа, схожу за ней. По дороге зацепил взглядом стенд с соленьями и консервами, почти пустой, но всё же. Начну с него, пожалуй. Оливки в жестяных банках – в тележку, туда же соленые огурцы, какие-то то ли помидоры, то ли томатная паста – потом разберемся. Мясных консервов нет, как не высвечиваю дальние углы полки – их собрали наши аккуратные предшественники. По шуршанию за спиной понимаю, что у Джонни загрузка макаронных изделий в самом разгаре. Так, ещё две коробки с вином, несколько упаковок с какими-то конфетами… Оглядываюсь вокруг, но больше ничего вроде полезного не вижу. Джонни прикатил забитую с горкой тележку, положив сверху три больших упаковки бумажных полотенец – а вот это он хорошо придумал.

– 

Надо бы ещё пару шампуней, мыло, что-то такое найти. – полушепотом говорю я

– 

Точно! – шипит в ответ Джонни, и скрывается в глубине магазина. Свет от фонариков уже кстати и ненужен, глаза привыкли к темноте.

Через пару минут мой напарник возвращается с охапками разных бутылочек, и сваливает их в мою тележку. Теперь вода, это обязательно. Воды надо много, да и есть тут она – видел. Но для нее явно понадобится ещё и третья тележка. Черт, как мы всё это выкатывать будем из магазина? Через ту дырку в двери тележки не пройдут, придется каким-то образом двери открывать. И ходить до машины надо будет два раза, но всё равно это того стоит. Третью тележку пришлось поискать, обшарив весь магазин. Свободной небыло, пришлось использовать ту, что стояла у касс с какими-то высохшими чуть ли не в пыль цветами или растениями, вытряхнув из нее содержимое на пол. Воды набрали сколько смогли, брали только негазированную, в блоках по шесть полуторалитровых бутылок, и то получилось немного – место такие упаковки занимают знатно. Подкатили всё наше награбленное добро к дверям, Джонни выглянул на улицу. Даже по квадрату света с нижней части двери было видно, что снаружи на городок медленно спускаются сумерки, и медлить совсем не хочется. Двери распахиваются наружу, по всем правилам противопожарной безопасности, потому мы с Джонни просто выдавливаем их своими телами. Поначалу старались делать все нежно, но дверь попалась упрямая, добротная, так что без шума не обошлось. В момент, когда срывается замок, обе створки распахиваются, и синхронно бьются о стопоры снаружи, у стен, причем у одной из створок от удара вылетает верхнее стекло, с оглушающим звоном ссыпаясь осколками на асфальт. После таких звоночков ждать и застаиваться смысла нет, и мы с Джонни хватаем каждый по одной тележке, и бежим к машине, стараясь не перевернуть наш груз на бордюрах и не очень ровном асфальте. У машины просто швыряем всё в кузов, после чего я оставляю Джонни караулить, а сам бегу обратно в магазин, за третьей тележкой. Пока вроде никого вокруг, но смеркается блин как на глазах. Третья тележка радует меня совершенно разболтанным колесом, которое то и дело становится поперек движения и резко тормозит меня, но поспешить это значит всё опрокинуть и разбросать, а этого я допустить не могу. Потому и ковыляю с такими вот тормозами в сторону машины. Практически одновременно с касанием тележки борта метрах в двухста от нас из-за угла появляются первые зараженные.

Мы с Джонни видим их, не сговариваясь хватаем то, что можем схватить сразу, и кидаем в кузов, оставляя опустевшую тележку стоять около машины. Джонни, обегая машину по пути к водительскому сидению, успевает закинуть кучу добра в кузове заранее приготовленным брезентом, закреплять брезент уже времени нет, мы заскакиваем в кабину, и Джонни быстро заводит двигатель. Всё происходит в какие-то секунды, или доли секунд, как мне кажется, но зараженные уже нас срисовали и всей своей небольшой толпой бегут к нам. Мотор рычит, тут же машина рывком прыгает вперед, сдвигая всю нашу кучу припасов к заднему борту кузова.

Джонни, полегче, ты нас без припасов не оставь!

Лучше без припасов, чем без головы. – и тут Джонни конечно прав, он разгоняет нашу машину дальше по улице, теперь уже этим зараженным нас не достать.

Буквально через два поворота городок стремительно заканчивается, он оказался реально небольшим. Здания сменяются сельскими угодьями, рощами садовых деревьев и виноградниками. Дорога дугой огибает виноградник на холме, сразу за ним выпрямляется чуть вниз, Джонни прибавляет ходу, а я раскрываю на коленях атлас, перед этим убедившись по зеркалам, что нас уже точно никто не преследует. Надо посмотреть теперь, где мы заночуем, раз мы так удачно решили вопрос с припасами. Вопрос с бензином, правда, не решен до сих пор, и вот это как раз плохо, ну да не всё коту масленица. Джонни поворачивается ко мне, собираясь что-то сказать, и тут меня подбрасывает в воздух, причем вместе с сидением, судя по всему. Mне в лицо совершенно неожиданно врезается подушка безопасности с панели напротив моего места, оставляя в голове непонятный звонкий звук “буммммм”, закрывая мне весь обзор, я успеваю еще удивиться тому, что вообще происходит, и только потом вырубаюсь.

1.

Второе “пробуждение” после аварии оказалось местами удивительно похоже на первое, которое случилось со мной в самом начале заражения, когда я вместе с машиной кувыркнулся вниз по холму, и потерял свою жену. С той лишь разницей, что сейчас руками я пошевелить не смог – они оказались чем-то стянуты за спиной. Разобрался только, что я лежу на твердом, как будто каменном полу, в темном прохладном помещении. Одновременно со всей этой информацией пришла боль, и вот боль как раз неслабая: болела голова, левое плечо, на котором я и лежал, и грудь. Попытался вдохнуть сильнее и повернуться, и чуть не заорал от боли. Нет, дышать можно только мелко и часто, а поворачиваться вообще ненужно. Никогда не ломал себе ребра, но боль наводила на мысли именно о такой травме. Пару минут просто полежал без движения, в надежде что боль отступит, но вместо этого плечо стало болеть только сильнее. Аккуратно пошевелил связанными за спиной руками – руки в порядке, пальцы двигаются, хотя кисти явно затекли. Нащупал пластиковые стяжки, которыми обычно провода прихватывают в пучки – такие не распутаешь, и не разорвешь просто так. Собрался с силами, и постарался как можно более медленнее перекатиться через спину и собственные руки на другой бок. Грудь отозвалась немедленно, но не так страшно – я даже дыхание во время этого маневра задержал. Зато освободил левое плечо, даже постарался посмотреть на него – насколько вижу, ничего такого страшного, кости нигде не торчат, крови тоже немного. На майке несколько подтеков, но это скорее всего с лица, или с головы – сейчас невозможно определить. Разгрузка пропала, хорошо хоть штаны и ботинки на мне. Одна штанина изрядно разорвана, но нога вроде не болит при этом. В общем, первичный осмотр закончен, теперь надо понять, где я и где Джонни.

Так, а что вообще было-то? Мы куда-то врезались? Да вроде дорога была относительно прямая, ничего такого я на ней не увидел. Нас подорвали? Странно, я не слышал ни взрыва, ничего такого, но момент какого-то полета да, помню. А что потом? А потом чернота, и вот эта боль, которая меня медленно убивает. Стараюсь дышать пореже, спокойно, всё так же неглубоко – грудь болит очень ощутимо. Хочется задрать майку и осмотреть себя, но пока никак. Есть один небольшой плюс – боль в груди затмевает боль в голове, голова болит как бы на фоне. Блин, знать бы, что случилось, где я вообще, и что с Джонни. Начнем с простого – надо осмотреться. Ворочаю головой как могу – я вроде в каком-то темном подвале, без окон совершенно, только откуда то спереди сверху пробивается тонюсенькая полоска света. Присматриваюсь, и замечаю там же ещё вертикальную, еле заметную полоску. Это дверь! Пару раз моргаю глазами, и теперь уже вижу четче – это действительно створка двери, и судя по всему я не в подвале, а в гараже. Что мне дает это знание? Да ничего особенного. Джонни тут нет, насколько я могу различить в темноте. Глаза постепенно привыкают, и я практически уверен, что гараж полностью пуст, как будто недавно построен даже. Впрочем, тут так темно, что даже стен вокруг я толком не различаю, а скорее угадываю. Так, надо попытаться сесть. Только было бы сначала неплохо найти для спины опору, то есть, надо эдакой улиточкой тихонько ползти назад до стены. Ну вот, есть цель, значит вперед, выполняем.

Минут через пять, я смог наконец сесть, упершись спиной и связанными рукам об стену и стараясь не дышать тяжело, морщась от боли. Полз я тихонько, подруливая правым плечом и двумя ногами. Садиться было трудно, пришлось напрягать пресс, а стало быть и грудную клетку, и боль не замедлила впиться в меня своими когтями. Однако, я всё же сел, и сейчас стараюсь унять легкое головокружение. Теперь я сижу лицом к манящей полоске света, вроде как в дальнем конце гаража. Дурак, надо было наоборот, ползти к двери, может где-то что-то и разглядел бы. Хотя, вертикальная полоска между половинками двери такая узкая, что двери судя по всему очень плотно закрываются, зазор между ними копеечный. Ладно, сейчас посижу, потом может и вправду к свету проберусь. Мысль встать на ноги я пока оставил на потом.

Кто же меня сюда заточил-то? На “наших” из Центра непохоже – вряд ли нас нашли так далеко от Базы, и вот таким вот образом сюда доставили. Да и условия содержания под стражей в Центре скорее всего всё же более комфортные, что ли. Тогда либо другая база, либо бандиты, потому что зараженные меня бы просто прибили, тут я почти не сомневаюсь. Бандитам я зачем живой нужен? Сознание моментально услужливо подсказало: на опыты, по превращению вот в таких вот зараженных. При этой мысли я аж испариной покрылся, но решил пока не нагнетать мрака на и без того не очень оптимистичную картинку, и сосредоточился на внутренних ощущениях и сиюминутных задачах.

Попытка пошевелить руками, растянуть пластиковые наручники успеха не принесла: запястья стянуты были очень крепко и грамотно, так что пальцы уже холодели без должного притока крови. В то же время я заметил, что полоска света над дверью становится ярче – поначалу я подумал, что просто глаза привыкают. Но нет, это солнце встает, а значит, утро начинается. Выходит, я пролежал без сознания весь вечер и всю ночь, как минимум. А раз светает, то скорее всего скоро мои новые хозяева придут меня проведать. Так, что делать? Попытаться напасть и подороже продать жизнь? Смешно, я даже встать толком не могу, куда ещё бороться. Притвориться, что я всё ещё без сознания? Глупо это, наверное.

Раз меня сразу не убили и не превратили в монстра, то значит им что-то возможно от меня надо, а тут возникают сразу хоть какие, но ситуации и варианты. Внезапно подумалось: а может меня уже превратили в монстра, просто процесс еще не так ощутим? Может всё происходит не сразу? Такая мысль предательски заползла в голову откуда-то снаружи, и её прогнать я не сумел. Начал с тревогой прислушиваться к себе, и разумеется, сразу обнаружил кучу симптомов превращения. Сразу вспомнился "ручной" монстр у бандитского патруля в горах, который мы с Джонни расстреляли. Они таскали с собой в багажнике пикапа связанного зараженного, то ли для потехи, то ли для охраны лагеря. Потерзался гипотезами пару минут всего, а потом услышал шум и шаги – сюда кто-то шел, причем шел не к наружной двери, а где-то сбоку от меня, за стеной.

Прозвучала какая-то короткая фраза, так неразборчиво, что я даже не понял, на каком языке говорили. Потом раздался щелчок, и справа от меня в стене открылась дверь, которую я раньше совершенно не замечал, так сливалась она со стеной в темноте. Из коридора в гараж проник свет, тусклый, но мне он показался просто светом фар. Что интересно, дверь открылась вовнутрь, и кто-то в коридоре явно сначала осмотрелся, ожидая атаки с моей стороны, и лишь через пару секунд, разглядев меня у стены, в гараж вошли трое. Никого из них я прежде не видел, одеты они были как все выживающие в наше время – в некую смесь военной и гражданской одежды. У двоих из них на ремне была кобура с пистолетом, у третьего за плечом на ремне был то ли карабин, то ли автомат, я не разобрал. Все трое смотрели на меня, без любопытства, без злобы, просто равнодушно.

Я тоже смотрел на них, стараясь зачем-то запомнить, а может вспомнить, но пока безрезультатно. Один из троицы, с пистолетом и вальяжностью в движениях, обратился к тому, что с карабином парой коротких фраз, и мне показалось, что это какой-то итальянский диалект – слов я не понял, но звучание языка напомнило итальянский. Человек с карабином отдал свое оружие другому спутнику с пистолетом, подошел ко мне, взяв меня под локоть, и попробовал поставить меня рывком на ноги. У него не получилось по двум причинам: я закричал от боли в плече и груди, а он, на взгляд весивший раза так в два меньше меня, завалился на меня сверху, добавив тем самым пару щедрых мазков в и без того богатую палитру моих болевых ощущений. Оба стоящих захохотали, что-то обсудив между собой. Моему конвоиру удалось подняться с красным от злости лицом, и мы встретились с ним глазами – у него во взгляде было только унижение и злость. В какой-то момент я подумал, что он меня сейчас ударит, и даже внутренне зажмурился, но постарался не отвести глаз.

– 

Ты сам встать можешь? – внезапно обратился ко мне один из смеющихся на хорошем английском.

– 

Нет. Не знаю. У меня что-то с рукой, и наверное ребра сломаны. – ответил я, стараясь звучать спокойно.

Вальяжный забрал карабин у своего товарища, перехватил его поудобнее, снял с предохранителя и навел на меня.

Будешь плохо себя вести – пристрелю. – он сказал это абсолютно будничным голосом, безо всяких угроз и эпитетов, но я не сомневался, что так оно и случится, дай я ему шанс.

Еще один из троицы подошел ко мне, вдвоем с незадачливым бойцом они взяли меня под руки, и поставили на ноги. Я оперся спиной к стене, и прикрыл глаза, останавливая волну тошноты и слабости, сразу накативших на меня. Я снова открыл глаза, облизнув сухие губы.

– 

Ну пошли, если идти можешь. – так же буднично сказал “командир” троицы, и меня повели к двери, придерживая за локти – больше не для того, чтобы не убежал, а чтобы не упал.

Идти я, на удивление, мог, ноги не болели и слушались, а вот слабость не отступала, меня на первых же шагах покрыл холодный противный пот и накатила тошнота. Зато на этом фоне притупилась боль, так что нет худа без добра, наверное.

Мы вышли в коридор, то ли жилого дома, а скорее всего какого-то большого нежилого помещения – коридор был прямым и длинным, и освещался простенькими светодиодными лампами по потолку. Мы миновали пару дверей, ведущих непонятно куда, и вышли в конце коридора на лестничную клетку, с новой лестницей и стальными перилами. Первое впечатление меня не обмануло – здание было явно свежепостроенное, тут еще явно пахло ремонтом, краской и бетоном, под лестницей валялся мусор, стояли какие-то пластиковые банки из-под краски и скомканные обрывки целлофана. Мы поднялись на два этажа, и вот подъем мне дался уже тяжелее, чем поход по прямой, мои конвоиры даже несколько запыхались поддерживать меня на не очень широкой лестнице. Третий, Вальяжный, шёл сзади, и ничего больше не говорил.

На этаже, куда мы поднялись, было небольшое окно, я мельком увидел квадратный асфальтированный двор и боковое крыло белого оштукатуренного трехэтажного здания, в другом крыле которого мы и находились. Здание напоминало то ли больницу, то ли общежитие, но разглядывать мне подробнее ничего не дали, потянув дальше, в коридор. В коридоре лампочек небыло вообще – то ли не были предусмотрены, то ли их просто не успели провести. Начавшееся утро освещало коридор как могло, многообещающим светом солнца из немногочисленных окон. Мебели, предметов обстановки тоже небыло, только белые оштукатуренные стены, да такие же белые двери. В самом начале коридора меня остановили, третий обогнул нас и зашел в самую первую дверь. Через пару секунд он выглянул к нам, и коротко что-то сказал. Видимо, радушно пригласил входить, потому что меня встряхнули, заставив опять поморщиться, и ввели в небольшой кабинет, с такими же белыми стенами, большим окном напротив двери, выходящим на тот же двор, что я успел увидеть.

В кабинете у стены в углу лежал матрас с одеялом, аккуратно застеленный, у окна стоял стол и два стула, явно не из одного комплекта. Около двери стояли два железных "канцелярских" шкафа, вот пожалуй и вся обстановка. Меня посадили на один стул, на второй, в паре метров от меня, уселся очень крупный мужчина, лет сорока-сорока пяти, с большими татуированными в цвете руками, майке “в обтяжку” с коротким рукавом, и карго-штанах. Оружия у мужчины я не заметил, а что заметил, так это очень внимательный и цепкий взгляд серых глаз, испытующе смотрящих на меня. Взгляд этот никак для меня не вязался с внешностью качка, слегка подрастерявшего свою форму и набравшего лишнего веса. Мой собеседник что-то коротко сказал моим конвоирам, не поворачивая головы, после они сразу и молча вышли из кабинета, тихо закрыв за собой дверь. Товарищ напротив меня явно обладал авторитетом, и именно он и начал говорить первым:

– 

Вы говорите на английском?

– 

Да, говорю. Так же на немецком и русском.

– 

Немецкий я знаю похуже, а русского не знаю вообще. – совершенно серьезно ответил мой собеседник. – Прежде чем вы начнете раздражать меня своими вопросами, я начну. Меня зовут Санни. Это не настоящее мое имя, разумеется, но настоящего знать вам и не нужно. Я тут, в нашем обществе, в некотором роде командир. Мы вас взяли в плен, что для нас в общем-то нехарактерно, но вас опознал один из моих бойцов, ну и вам вообще повезло выжить. И вот теперь мне предстоит решить, что же всё-таки мне с вами делать.

– 

Он замолчал, явно ожидая моих вопросов, а я прикидывал, с чего именно начать мне.

– 

Что случилось с Джонни? С парнем, который ехал со мной в машине?

– 

Он мёртв. Он погиб сразу, при взрыве.

– 

Взрыве?… – Джонни мертв. Он умер. Эта мысль меня накрыла темнотой, но не опустошила. Наверное потому, что я подсознательно был готов к такой новости, сам не знаю почему и понимал, что вскоре могу к нему присоединиться, если ничего хорошего не придумаю.

– 

Да, мои ребята вас подорвали из РПГ. Очень надежная штука. Правда, это было несколько глупо – машина у вас была ничего, могла бы пригодиться. Однако, если бы все мои бойцы всегда поступали умно, то им ненужен был бы я. – Санни явно наслаждался своим спокойствием, красноречием и всемогуществом. – Вас спасла подушка безопасности и удача. В большей степени – вторая.

– 

Зачем вам я? Почему меня не убили на месте?

– 

Нууу… – недобро усмехнулся собеседник. Он явно ждал этого вопроса. – Есть как минимум несколько вариантов, как с вами можно поступить.

Фраза была явно заранее продумана и подготовлена, и предназначена была меня припугнуть. Наверное, именно поэтому она не особо сработала: знаю я все их способы, и если бы хотели сразу что-то сделать нехорошее, то сделали бы сразу, без прелюдии. Да и чувствовал я себя настолько мерзко, что наверное не был способен бояться по настоящему. Потому я решил переть напролом.

– 

Тем не менее меня ещё не пристрелили, и в монстра не превратили. Значит, все же я вам зачем-то нужен. Хотелось бы знать, зачем.

– 

Воооот! – Санни неожиданно улыбнулся широко. – Вот такой реакции я и ждал! И вы меня не разочаровали, Андрей. Я же могу вас называть Андрей?

Я лишь пожал плечами. Запретить ему, что ли?

– 

Видите ли, мы конечно не претендуем на название “Центр” тут, да и ресторанов у нас нет, как у вас. Но живем мы все же неплохо, смею вас заверить. Все те, кто выжил в этой округе, либо работают с нами изначально, либо примкнули к нам позднее, либо погибли. Ну, не считая вашего Центра, разумеется – вы конечно жутко независимы.

– 

Это не мой Центр. Я сбежал оттуда сегодня.

– 

Даже так? – этот момент удивил Санни, он поднялся со стула и пересел на край стола. – А что случилось? Служба в конвое надоела?

– 

Нет, со службой все в порядке, я с ней хорошо справлялся, ваши наверное и это тоже знают. Ну, по крайней мере те, кого я не убил на своей службе. – говорил я вслух, про себя пытаясь вычислить, кто же меня опознал, кто меня достаточно хорошо знал.

– 

А вот дерзить ненадо, Андрей, не портьте о себе мнение. – мой намёк Санни не понравился. Тщеславный, так и запишем. – Мы про вас многое знаем, но видимо не все. И вот от того, что и как тщательно вы мне расскажете, и будет зависеть то, что случится дальше. Потому советую вам думать головой, когда что-то говорите. Давайте попробуем начать заново, итак…Что случилось с вами?

– 

Меня пытались убить, в Центре. Не получилось в первый раз, второго я не стал дожидаться. И мы с напарником решили сменить обстановку. – В том, чтобы рассказать Санни эту правду, я не видел ничего плохого. А вот при упоминании Джонни стало очень грустно…

– 

Интересно. И что же вы там натворили?

– 

Со мной разговаривал один из бывших бойцов конвоя. У него была любопытная информация, о заражении, о его причинах, и о том, что происходит сейчас.

– 

И где этот знающий товарищ сейчас?

– 

Его как раз убили, хотели накрыть нас обоих. Мне просто повезло.

– 

И вы думаете, что эти знания настолько ценны, что за них прямо убивают? – Санни усмехался, глядя на меня со стола. – да об этом в каждом ресторане вашего Центра судачат. Как ваше любимое руководство пытается создать себе армию карманных монстров, разыгрывая карту “мы сейчас всех вылечим”. Тоже мне секреты.

– 

Пока это только слухи. Если кто-то разложит всю картину, станут известны факты, фамилии и конкретика – Центр может вообще развалиться.

– 

Да, может. И поверьте мне развалится. Только поздновато, пожалуй. И даже не совсем по этой причине. Джинн уже выпущен из бутылки. Они понатворили дел, и я не уверен, что всё можно вернуть обратно.

– 

Я видел по пути сюда двух каких-то супер-зараженных. Вот эти были настоящие монстры. Напали на нас по пути сюда. Мы еле спаслись. До сих пор не понял, что это такое, что я вообще видел.

– 

Оооо, даже так. Вот вы меня уже второй раз удивили, Андрей. Не многие что-то подобное видели и могут об этом рассказать. У меня таких всего двое в отряде, и если учитывать состояние одного из них, то всего один. A таких, которые видели, но рассказать уже никогда не смогут – более десяти. У вас сегодня по-видимому насыщенный денек выдался!

– 

Что вас еще интересует?

– 

На данный момент – ничего. Я услышал то, что хотел услышать. – Санни внезапно потерял ко мне интерес, вытащил из кармана штанов портативную рацию, и что-то туда сказал. Дверь в кабинет тут же открылась, и в кабинет вошли двое из сопровождавшей меня троицы.

Я открыл было рот, чтобы спросить “и что теперь?” у Санни, который демонстративно повернулся ко мне спиной и смотрел в окно, но внезапно понял, что этого вопроса он и ждет. И прервал он наш разговор затем, чтобы я занервничал, и начал терзаться в сомнениях, что же теперь и как вымолить себе пощаду. Рот закрылся сам по себе. Хрен тебе, мы ещё поговорим. Хотя своего он добился, я действительно занервничал.

Меня вывели в коридор, пока я гадал, что все это означает и как теперь из этой ситуации выбраться. Разговор сегодня получился очень странным, ни о чем. О природе заражения мой собеседник знал явно больше меня, тогда почему я еще жив? Меня отвели в тот же гараж, правда сковывать руки больше не стали, и оставили с моей болью в плече и груди, размышлять о том, что будет. Остаток дня я провел, изучая щели в гараже, и к вечеру знал их все в лицо, и всем им пожелал спокойной ночи, устраиваясь на жестком полу чтобы как-то постараться поспать. Я старался не думать о Джонни. Частично мне это удавалось, потому что я понимал, что в любой момент могу к нему присоединиться. В конце концов решил не ломать голову, действовать по ситуации дальше – все равно информации о том, что тут происходит, у меня почти что и нет.

Второй разговор с Санни состоялся назавтра. Сколько я не думал о нашей первой встрече, в одном я был уверен точно: как минимум второго разговора не избежать. Что-то ему все-таки от меня нужно, только вот понять бы что, и продать это подороже. И пусть он сделал вид, что всё знает и всё видел – это не совсем так. Значит, ко второму разговору надо подготовиться, чтобы затем состоялся как минимум разговор номер три. Меня даже как-то покормили вчера вечером, принеся неожиданно гроздь винограда и несколько соленых крекеров. Боль в плече и в груди не унималась, чувствовал я себя скверно. Слабость то накатывала так, что казалось, что сейчас вырублюсь, то немного отступала. В процессе исследования своей "темницы" я внимательно изучил дверь, но в щель, сквозь которую проникал луч света, ничего увидеть не смог от слова вообще. Слегка потолкал створки – очень солидно была закреплена конструкция, почти не подавалась.

На следующий день меня провели тем же путем, в тот же кабинет. Ночь прошла ужасно, от боли я почти не спал, потому не был готов не то что к разговору, но и вообще ходить. Мои конвоиры меня практически протащили весь путь. На сей раз Санни бы не один, с ним был еще один мужчина, лицо которого показалось мне знакомым, но вспомнить его я не мог. Не он ли обо мне все знает? Мог я его встречать в Центре? Нет, не помню.

– 

Андрей, это человек, который у нас вместо врача. Он вас осмотрит, а то вы умрете вдруг, ничего нам не рассказав – а это непорядок! – укоризненно покачал головой Санни, подыгрывая своей шутке.

Второй мужчина подошел ко мне, помог мне стянуть рубашку, что я и сделал, морщась от боли везде, и стал щупать мое плечо и ребра, заставляя меня вскрикивать сквозь зубы в особенно чувствительных местах. Судя по бесцеремонности, это был скорее ветеринар или даже патологоанатом, но на данный момент мне было все равно – лишь бы сделал хоть что-то. Боль и вправду меня убивала, и тут Санни бы прав – сейчас ему меня было чертовски трудно запугивать. Окончив наконец осмотр, доктор заговорил с Санни быстро, на том же языке, или диалекте, который я решительно не понимал. Санни пару раз что-то спросил, потом покивал головой в ответ докладу, и наконец отпустил доктора. После чего жестом предложил мне сесть на стул, а сам остался стоять.

– 

Андрей, я хочу чтобы вы уяснили для себя что-то новое. Не в моих интересах вам это все рассказывать, но и разыгрывать из себя злодея из кино мне скучно. Мир наш, даже после такой катастрофы, не стал черно-белым. В этом мире стало сильно меньше незараженных людей, но они не делятся строго на злодеев и добрых жителей Центра. Вы просто не видите всей картины, всего, что вокруг происходит. А вокруг происходят воистину интересные вещи.

– 

А вы значит видите всю картину целиком. В прицеле РПГ, надо полагать. – я был не очень вежлив, но чувствовал себя так плохо, что мне было просто все равно.

– 

Андрей, я вижу, что вам очень плохо и больно. Иначе я бы предположил, что вы просто испытываете мое терпение. Кстати, наш врач сказал, что у вас сотрясение мозга, скорее всего средней тяжести, и пару ребер то ли сломаны, то ли треснуты. К тому же – воспалительный процесс, который все конечно усугубляет. Мы дадим вам антибиотики, сегодня. Советую их пить вовремя, и не пропускать. А то умрете своей смертью.

– 

И опять вопрос: вам зачем? Моя жизнь зачем?

– 

Вы меня невнимательно слушали, наверное. Я знаю, вы нас всех, всех кто живет не в вашем Центре, называете "бандитами". Видимо от того, что мы живем не в вашем Центре, других различий между нами и вами я не вижу. Ну пусть, если вашему руководству так удобнее контролировать свое стадо баранов. Однако, мне убивать вас никакого резона: удовольствия от убийств я не получаю, смысла в вашей смерти не вижу. Вы лично мне не мешаете.

– 

Однако видимо мы с Джонни мешали тем парням, которые носят гранатомет.

– 

Ровно настолько, насколько мои ребята в джипе мешали вам и вашим друзьям на БТР, по дороге когда вы забирали ученого. Вы же тоже сперва с ними поговорили, а уже потом стрелять начали, верно? Они вас между прочим убивать не собирались…

А вот этого от него я не ожидал. И потому не сразу нашелся, что ответить. Санни продолжил развивать свой успех, пока я молчал и пытался собрать кусочки пазла в голове в одну цельную картину.

– 

Я мог бы сказать, что мне жаль вашего друга, но это не так. Прежде всего потому, что я уверен, что он бы на месте моих парней поступил бы точно так же. Да и вы скорее всего тоже. Я не сторонник насилия, но и не его противник. Вы выжили, и убивать вас просто так никто не собирается. У меня впрочем есть предложение для вас.

– 

Tут Санни сделал паузу, и я понял, что вот то, что сейчас последует, это как раз и есть цель нашего разговора.

– 

Я предлагаю вам влиться в наши ряды. Легкой жизни не обещаю, у нас не как в Центре, как я уже говорил ресторанов нет, но по крайней мере спокойное проживание, защиту и ежедневную нормальную еду гарантирую.

– 

Бесплатного сыра не бывает, верно? Что с меня потребуется?

– 

Совершенно верно. У нас пассажиров нет, все работают на себя и друг на друга. Как и везде, впрочем. От вас, Андрей, мне нужно будет ровно то же самое, что и нужно было Центру: ваша готовность трудиться на благо нашего общества.

– 

Можно поконкретнее насчет трудиться?

– 

Ну а как вы трудились в Центре? – Санни улыбнулся, но только губами. Глаза смотрели неулыбчиво. – Вот точно также, ничего особенного. Копать или строить вас не прошу – для этого у нас людей хватает

– 

То есть, убивать для вас тех, кто против вас? Если называть вещи своими именами?

– 

Ну, давайте попробуем называть вещи своими именами. – улыбка исчезла с лица Санни. – Мы вас оставили в живых, хотя могли бы прикончить там же, на месте. Мы не звери, и даем вам шанс выжить: а это в наше время немало само по себе. Что вы имеете сейчас? А ничего. У вас нет ни машины, ни оружия, ни убежища, ни, уж простите за искренность – даже друга. Я вам предлагаю все это, ну или почти все. Вот сейчас мы называем вещи своими именами.

– 

А если я все же откажусь? – Санни явно готовил все контраргументы, и что самое обидное, он был во многом прав. Козырей у меня сейчас было чуть меньше, чем вообще ни одного.

– 

Откажетесь? А какой у вас еще выбор? – Санни либо хорошо изобразил удивление, либо действительно был удивлен.

– 

Выбор есть всегда. И я не идиот, я примерно представляю себе, против кого я должен буду за вас воевать. Боец я прямо скажем не лучший, так что я вам нужен скорее как источник информации о Центре, верно?

– 

И да, и нет. – Санни внезапно успокоился, и вернул улыбку на лицо, присев снова на край стола. – Информации по Центру у нас больше, чем нужно. Да и вы не большая шишка в Центре, чтобы знать что-то особенное. Мне просто интересно, если хотите, открыть вам глаза на окружающую вас реальность. На тот факт, что у медали даже не две, а больше сторон.

– 

Я вас слушаю, открывайте. – Ну а что мне остается? Только выиграть время и понять, все же о чем речь.

– 

Начнем с того, что вы не совсем верно представляете себе, что такое Центр. Ну или уже возможно начинаете представлять, после нескольких покушений. Центр это отнюдь не цитадель спасения, и не горстка храбрецов, пытающихся спасти мир и людей. Центр по идее должен всегда впереди своего названия ставить слово "исследовательский". Я не буду вдаваться в подробности, скажу лишь, что еще до катастрофы правильные люди знали, что в случае чего окажутся в Портофино. Вас неужели не удивляло, как быстро и просто там все организовалось? Рестораны, служба, даже паспорта ваши… Не было мысли, что все это родилось не спонтанно и сразу?

Эти вопросы моих ответов не требовали, потому я молчал. Ответить было нечего – такие мысли у меня конечно были.

– 

Говорят, что заражение спровоцировало некое излучение. Установка, которая такое излучение произвела на свет, должна была быть очень серьезной и в своем роде уникальной: излучение обошло наш земной шарик, и вроде даже не один раз. Впрочем, я не ученый, чтобы знать подробности. Однако, мне известно то, что похожая установка, только видимо намного меньшей мощности, стоит в вашем Центре.

– 

И эта установка вам нужна?

– 

Эта установка нужна не только нам, она нужна всем, кто понимает, что происходит. Вокруг нас вы видите, что подобное излучение делает с обычными людьми. С некоторыми счастливчиками, вроде нас в вами, не делает ничего, ну или ничего плохого. И не спрашивайте, в чем мы такие особенные – я этого не знаю точно, и скорее всего этого не знает никто. Но я знаю, что есть разные препараты, которые подготавливают человека к излучению. И тогда на выходе получаются любопытные экземпляры.

– 

Вроде тех, которых мы встретили по пути сюда? – мне живо вспомнились наши мутанты.

– 

Да, вроде таких. И другие, которых вы пока не имели счастья встретить.

– 

И вы пытаетесь мне сказать, что Центр ответственен за то, что происходит вокруг?

– 

Фактов у нас, разумеется, нет. Но я знаю одно: они, в вашем Центре, предполагали, что что-то подобное может произойти, и готовились к такому исходу. И сейчас они продолжают свои исследования полным ходом.

– 

Насколько я понимаю, успешно. Вопрос: а что хотите вы? Зачем вам эта установка? Неужели этих… мутантов можно контролировать? Или вы вдруг хотите всех вылечить?

– 

Центр действительно добился какого-то прогресса, и это скоро будут знать все. Случаи встреч с, как вы говорите, "мутантами" все учащаются. И тогда эта установка с ее результатами станет нужна всем.

– 

А вы просто собираетесь всех опередить. Как вы себе это представляете? Напасть на Центр? Там вполне хватает бойцов, и я полагаю, что они готовятся к такого рода сюрпризам. И вообще, эта установка мобильная? Ее можно вывезти?

– 

Андрей, вы задаете слишком много вопросов. Для первого дня. Вдаваетесь в детали. Следует мне понимать, что вы приняли мое предложение?

– 

Есть у меня время подумать?

– 

Время у нас сейчас в очень большом дефиците. И думать тут собственно не о чем. Вы либо с нами, либо… Либо сам по себе. Я пришлю за вами через час.

2.

В гараже, когда меня туда вернули, уже лежали таблетки, прямо на полу. На упаковке ручкой было написано “3 x day”. что было вполне понятно. Что это за таблетки, я понятия не имел. Но в такой ситуации не увидел никакого смысла моим недругам тратить на меня яд. Я открыл упаковку: там было пятнадцать таблеток. Значит, на пять дней.

Час – это совсем немного времени, конечно. Для того, чтобы подумать, хватит и десяти минут, но мне катастрофически недоставало информации. То, что Санни мне рассказал, звучало логично и убедительно: этот раунд он выиграл у меня вчистую. Все красиво и ясно, вещи словно бы разложились по местам, но видимо именно поэтому мне и не хотелось ему полностью верить. По крайней мере, если бы я был на его месте, я бы рассказал некую правду, которая очень похожа на полную правду, но при этом полной правдой не является. Информация про излучение, например, это скорее всего правда – где-то я уже что-то такое слышал, да и врать в этом Санни нет резона. Все выжившие люди были абсолютно уверены, что дела во всем мире обстоят точно также плохо, как и в наблюдаемой нами части Европы: корабли, застигнутые несчастьем в море и сумевшие тем не менее сохранить часть команды, искали приюта по портам, но везде видели одно и то же. С Америкой или Австралией связи не было вовсе. В день катастрофы радио еще успело сообщить, что и там тоже не все в порядке, беспорядки и хаос, и на этом все. Потому плыть через океан никто не рвался, особенно учитывая все более нарастающие проблемы с топливом.

Так, если не отвлекаться, то что я имею? Если принимать предложение Санни, то это означает войну, или диверсию против Центра, тут у меня сомнений не было, хотя Санни ничего не подтвердил. Если эта установка действительно в Центре, то она нужна Санни, или тому, кто за Санни стоит – вряд ли Санни один со своими головорезами способен всерьез угрожать защищенной базе. Если же не принимать его сторону… А вот что тогда? Он меня пристрелит? Будет держать в плену? Не знаю, Санни как персонаж был мне непонятен. Возможно, просто вышвырнет вон. Что в моем нынешнем состоянии скорее всего означало бы смерть: ведь в чем он на сто процентов прав, так это в том, что у меня ничего не осталось. Ничего кроме чести. Ха-ха.

Смогу ли я стрелять в тех, с кем последнее время воевал рядом? Возможно и смогу, но вот делать это только потому, что так хочет мой новый "командир"… Да, Центр не идеальный, и вполне вероятно, что он является прикрытием для ученых. Эдакий "живой щит". Но люди в нем живут и работают не виртуальные, а вполне настоящие. И жизнь там была налажена правильная, не важно кто и что изначально планировал. В Центре я чувствовал себя на своем месте. А вдвоем с Аней было бы… Впрочем, об этом ненужно, все равно уже не будет. И Джонни не будет. И это ужасно: на меня внезапно волной накатила даже не грусть, а какая-то рвущая сердце на части тоска, до слез. Я с трудом заставил себя вернуться к конструктивным мыслям.

Если я правильно сложил картинку происходящего, то получилось примерно так: кто-то вполне серьезно изучал воздействие на людей какого-то излучения. Возможно, даже не только в одном месте.

А что, смысл такого вот управляемого оружия я себе очень даже представляю. В какой-то момент, прям как в кино, процесс выходит из под контроля, и излучение вырывается наружу, заботливо прокатываясь по всему земному шару, автоматически выявляя тех, кто по какой-то причине этому излучению не поддается. Правильные организации быстро смекнули, в чем дело, и отправились во внеплановый отпуск на море в Портофино, где был заранее подготовлен какой-никакой плацдарм. Правда, они же начали спасать и организовывать выживших, и вот тут мне не верится в историю Санни: если бы речь шла только о шкурном интересе, то развивать базу, копить столько людей, а тем более организовывать новые базы не было бы никакого смысла – проще закрепиться намертво в Портофино и защищать только себя. Такое множество гражданских, как в Центре сейчас, неминуемо ведет к увеличению забот и проблем, что никак не увязывается с образом циничных ученых. Но дело даже не в этом. Какие бы цели не были бы у сегодняшнего Центра, правила его жизни мне были близки и понятны. Такой уклад соответствовал картинке моих собственных ценностей. А вот то, что предлагает мне Санни – нет. И я с удивлением для себя понял, что мое решение уже принято, что я не соглашусь на его план. Осталось только убедить Санни, что отпустить меня в окружающий нас мир умирать намного забавнее, чем сразу пристрелить. А там уже посмотрим, что к чему. Я умудрился не умереть до этого момента, можно попытаться не умирать и дальше.

За мной пришли не через час, а попозже, сильно попозже. Впрочем, я был готов, даже голова болела меньше. Кстати, данные мне таблетки я сохраню, а они, возможно, сохранят меня. Одну из них я уже выпил, пока думал о своей ситуации. Точнее не выпил, а съел: воды у меня в гараже не было.

В этот раз меня повели по другому коридору, и вывели на улицу, в тот самый двор, который был виден из окна Санни. Сам он стоял в середине маленькой бывшей автостоянки, и беседовал с тремя своими бойцами, которые все равно остались для меня бандитами. Возможно, среди них были убийцы Джонни, кто знает. Когда я вышел, разговор не прервался, Санни стоял боком ко мне, и продолжал что-то объяснять бегло по-итальянски, или на диалекте, я все равно ничего не понимал. Остальные слушали, изредка вставляя короткие реплики. Я прислушался, но смысл разговора уловить не смог. Наконец, предводитель повернулся ко мне:

– 

Аааа, а вот и наш новый боец, я надеюсь. Вы подумали, Андрей? – Санни был сама любезность. Ну да ничего, подпортим тебе настроение.

– 

Я подумал, и решил отказаться от вашего предложения.

– 

А вы хорошо подумали, Андрей? Или воспаление добралось до ваших мозгов? – улыбка на лице осталась, а вот глаза Санни стали не просто злыми, а какими-то бешеными. Похоже, он и вправду не ожидал отказа. Тем интереснее, хотя мне на секунду показалось, что он меня пристрелит прямо тут и сейчас.

– 

Я хорошо подумал. И отдаю себе отчет в последствиях. И все же вот так.

– 

Андрей, вы вообще на что рассчитываете? – начал распаляться Санни. – Что я вас буду уговаривать? Или что мы вас будем держать в том уютном гараже и кормить? Или на что вообще? Или это какая-то глупая игра?

– 

Я ни на что не рассчитываю. Просто я не буду воевать на вашей стороне.

– 

Андрей, вы либо совершенно тупой, либо бессмертный. Я, честно говоря, был о вас лучшего мнения. Вы понимаете, что пути назад уже не будет?

– 

Разумеется. Его никогда нет, пути назад. Есть только вперед. Я не знаю, зачем я вам нужен, судя по моему самочувствию, я и так недолго протяну. Я в одном согласен – у меня ничего не осталось. Значит, и держаться мне не за что. – примерно что-то в этом роде я и хотел сказать. Надеюсь, что я выглядел убедительным. На самом деле, мне никогда еще так не хотелось жить, как сейчас.

Санни странно на меня посмотрел, как будто нечто обдумывая, потом что-то сказал моему конвоиру, чуть повернув голову, но глядя все время мне в глаза. Конвоир куда-то отошел, я не стал оборачиваться, только подумал, что если вот сейчас раздастся выстрел в меня, то все получилось достаточно глупо. Чуть не зажмурился, но тут снова заговорил Санни:

– 

Я все равно не понимаю, зачем вам умирать вот так. Ну да ладно, у меня есть дела поважнее. Прощайте, Андрей. Я вас убивать не буду, мы тут не убийцы, что бы вы о нас не думали, но за пределами нашего поселения достаточно желающих проделать эту процедуру. Надеюсь, мне не стоит вам объяснять, что если кто-то из моих солдат вас увидит еще раз, то будет просто сразу стрелять, невзирая на обстоятельства? И все же, у меня есть для вас подарок. – сзади послышались шаги конвоира. – Чтобы вы не ушли с пустыми руками.

Конвоир сунул мне что-то в руки. Я взглянул: это была библия, вроде тех, которые кладут во все номера в гостиницах.

– 

Может, бог вас спасет. Потому что больше некому.

– 

Спасибо. Я не верю в бога, но подарок принимаю.

Санни аж передернуло, но он ничего не сказал, просто развернулся спиной ко мне. Мой конвоир толкнул меня в бок, и погнал к выходу со двора, к железным двустворчатым воротам в железном же заборе. Меня вытолкнули за забор, и створки за мной закрылись с металлическим щелчком хорошо смазанного замка.

Удивительно, но мыслей в голове было немного. Я чувствовал себя растерявшимся и потерявшимся. С одной стороны – вот она, свобода. С другой – а что теперь с ней делать? Собрать себя в кучку мне не удавалось, виной ли тому боль, усталость или легкое ощущение безнадежности. Оставалось только одно: просто идти вперед, подальше от этого места, чтобы не давать повода Санни порадоваться моей нерешительности, и к тому же не дать причину его бойцам стрельнуть мне в спину, ну просто смеха ради. Я прошагал по хрустящему гравию пару сотен метров, дорога повернула вправо, и лес внезапно закончился, оказавшись и не лесом вовсе, а подлеском. Впереди меня тянулись поросшие редкой растительностью холмы, невысокие, но все же здорово ограничивающие видимость. Дорожка почти сразу уперлась в дорогу получше, с характерным для Италии старым растрескавшимся от погоды и времени асфальтом. Когда мы колесили по таким дорожкам с Аней, я любил шутить, что асфальт на такие дороги кладут скорее всего уже в таком, заранее потрескавшемся, аутентичном, виде.

Дойдя до перекрестка, я остановился и оглядел окрестности. Везде было тихо и спокойно, но я живо представил, что являю собой сейчас абсолютно беспомощную жертву для любых бандитов или зараженных. Значит, надо куда-то убраться с открытой местности, и обзавестись ну хотя бы каким-то средством самообороны. А куда убраться? Налево дорога и холмы, направо то же самое. Где я вообще? Так, думать буду на ходу, а пока – прости положимся на удачу и внутренний голос. А он кстати молчит. Наверное это уже неплохо, если его вообще контузией не отбило напрочь.

Повернул налево, пересек дорогу и пошел в левую сторону наискосок, стараясь поскорее преодолеть лысый склон холма, покрытый жесткой жухлой травой, и добраться до группки деревьев чуть впереди и выше. Направление я выбрал просто наугад. Просто потому, что я вообще не знаю, куда идти, а идти надо. Переходя склон постоянно оглядывался, опасаясь кого-то увидеть. Но увидел неожиданно лишь знак у перекрестка, перед поворотом на базу Санни: Pico Maccario. Знак мне ни о чем не сказал, но я его постарался запомнить. Стараясь не бежать, иду в небольшую горку к деревьям, потея от жары и от слабости. До деревьев добираюсь успешно, забираюсь чуть поглубже, стараясь не сильно обдирать кожу об колючие кусты, и останавливаюсь, прислушиваясь и оглядываясь, стараясь успокоить дыхание. Вроде тихо и спокойно, насколько могу видеть. Так, теперь сзади меня небольшой с виду, но густой подлесок, впереди и чуть ниже дорога, и дорожка к базе Санни. Вокруг тишина и покой, нарушаемые только насекомыми и моим пока еще шумным дыханием. Так, теперь успокоиться и подумать, но недолго – отсюда я хочу убраться поскорее и подальше. Я уверен на 100%, что дружки Санни увидев меня не будут гадать, как им поступить, у них явно на все одна инструкция к действию.

Так, куда идти? А хрен его знает, у нас досрочный ответ. И другого ответа нету. А раз все равно, то выбираем просто: нужно место, с которого можно оглядеться. То есть, холм повыше. Для начала заберемся по подлеску вверх, насколько это возможно, а оттуда уже осмотримся. Жара наваливается, близится полдень, и в воздухе начинает повисать характерная для этих мест дымка, или марево. Оглядываюсь за спину, в подлесок; мда, идти будет непросто, кусты по колено среди причудливо извитых деревьев вряд ли облегчат мне путь. Но зато практически наверняка тут никого нет, главное не выскочить внезапно из подлеска кому-нибудь на голову. Так, с направлением движения разобрались. Теперь вопрос номер два: чем себя защитить? Отмахиваться от врагов библией противоречит не только религии, но и логике. Опыт компьютерных игр подсказывал, что нужно просто собрать пару веток и камней, и вот у меня уже каменный топор. Только вот как этот опыт применить в реальности? Начну с начала, воспользуюсь опытом обезьян: надо найти крепкую палку. Задача по формулировке элементарная, оказалась далеко не так проста. Крепких удобных палок нигде вокруг не валялось. Местные деревья вообще прямотой не отличаются, даже ветки подходящей не вижу. Побрел медленно по бурелому вверх, высоко поднимая колени и избегая особо сурово выглядящих кустов и самых густых паутин. По ощущениям скорость передвижения составляла примерно метр в минуту. Метров через двадцать остановился, беспомощно оглядываясь. Так я далеко не зайду, прямо тут в чаще и помру. Какие уж тут палки.

Задавив в себе наметившуюся панику, и переведя дух, пошел вперед: впереди нарисовался край оврага, возвышающийся стеной передо мной метра на полтора. Добрел до края, и вот тут как раз было несколько упавших сверху деревьев, на одно из которых я с удовольствием присел. Так, а вот около приютившего мою тушку ствола лежит как раз отломанный сук, с сухими ветками на нем. Чуть толще, чем я думал, но все равно что-то. Наклонился не вставая, с усилием выдернул его из кустарника, и принялся сдирать с него маленькие ветки. Через пару минут получил ободранную кожу на ладони и какой-никакой сук. Нормально, можно одной рукой держать, чуть длиннее метра, тяжелый. Встал на ноги, махнул перед собой пару раз своей палицей – увесисто получится, если попасть. Так, пока прамо классно, теперь испытания на соседних деревьях. Нашел ствол в паре метрах от себя, нетолстый, перехватил свое оружие поудобнее, и хорошенько взмахнул от плеча. После удара у меня остались две вещи: сломанная палица и горькое разочарование. Выбросил обе сразу. Надо искать что-то попрочнее. Однако, насколько я видел вокруг, везде валялась либо такая же трухля, либо ничего подходящего по размеру.

Ладно, полезем наверх, благо весь склон оврага был, по сути, каменным, и забраться по нему не составило труда. Когда уже залез, из-под пояса вывалилась заткнутая туда библия, и полетела вниз. Сперва решил не лезть за ней, но подумав спустился: кто знает, а вдруг бумага пригодится, для разных целей. Наверху стало сразу попросторнее – деревья стояли чуть пореже, кустарник практически исчез. Слой почвы тут был совсем тонкий, везде проглядывали серые камни. Практически сразу передо мной стояло какое-то прямое деревцо, отчего-то без коры, почти белое. Я повис на одном суку – нереально, даже мой немаленький вес не смог его сломать. С другой стороны был сук потоньше, всего сантиметра два-три в диаметре, повис на нем, прогнув его сразу вниз. Поджал ноги, подергался, и сук нехотя и не сразу отломился: пришлось его еще и крутить во все стороны, выкручивая его цепкие волокна от ствола.

Так, по середине надо ломать, а то почти двухметровое копье получается. Старым детским методом положил сук наискосок, и нажал ногой вниз – дерево треснуло и надломилось посередине, прогнувшись: сук был не сухой, ломаться сразу отказывался. Еще пару минут вращения в разные стороны, и вот у меня в руках метровая палка с "лохматым" от волокон концом. Палка легкая, это минус, но очень прочная, тут даже тестировать ненужно, сам замучался ломать. А раз легкая, то надо ее просто утяжелить. Привязать к ней камень, причем даже не нужно большой: я все же не молот собираюсь сделать. Камень нашелся достаточно быстро: этого добра было тут в избытке. Такой небольшой кусок доломита, меньше моей ладони. На мой взгляд, будет достаточно, только вот как его привязать к палке? Мысль о шнурках со своих ботинок я сразу отмел: обувь мне тут будет очень нужна, и именно в полноценном виде, хотя теоретически один шнурок можно было бы располовинить. Рвать на себе майку тоже не хотелось. Пришлось снова присесть, расшнуроваться, и снять левый носок. Подумал, не снять ли оба для сохранения баланса, но решил пока оставить его на ноге. Камень запихнул в носок, постарался поместить покрепче в "разлохмаченном" конце палки, горловину носка разорвал с помощью камня помельче и поострее, и обвязал ей утяжеление, стараясь натянуть ткань как можно сильнее, чтобы груз не сразу слетел. Получилось неплохо, слегка эластичная ткань подошла как нельзя лучше для этого. Помахал теперь уже этим "оружием", и остался очень доволен: палка была не тяжелая, удобная для хвата, с увесистым наконечником. Конечно, после пары хороших попаданий мой груз слетит нафиг, но пару ударов должен сделать и выдержать. Даже с таким несерьезным оружием почувствовал себя лучше – против людей она мне не сильно поможет, тут я реалист, а вот против зараженных вполне может пригодиться.

Возня с импровизированным оружием заняла немало времени, и я неожиданно понял, что очень хочу пить. Мысль эта пришла с некоторым страхом, потому что ни речки, ни вообще ничего похожего я вокруг не заметил. Однако, мне надо на вершину холма – сейчас идти попроще, приходится даже смотреть, где подлесок погуще, потому что мелькать на открытой местности неохота категорически. Одежда у меня вполне себе серо-коричневая, неброская, но любое движение на фоне неподвижного пейзажа привлекает внимание так и так.