Наемницы дьявола

Пролог

Сто лет ‒ столько я мог править этим миром, и вот время вышло. Я должен передать свою магию достойному наследнику, из-за чего тут же умру.

Магическая сфера внутри любого существа, обитающего в Загробье, дает бессмертие, но без нее тело превращается в настоящий твой возраст – а мне, на минуточку, сто тридцать лет.

Только вот не всегда престолонаследие происходило таким убийственным способом.

Все началось еще с самого первого правителя – Вельзевула. Он стоял у власти тысячу лет, что поспособствовало сойти ему с катушек. Тогда он дошел до того, что захотел захватить всю Землю с помощью армии нечисти, в которую превращал своих же подопечных. Но превратил не всех. Его же советники и друзья предали его, наложив c помощью ведьм проклятие, которое отразилось, к сожалению, не на нем, а на магии дьявола. Вельзевул сам не понял, как его могущественная и уже такая родная сила, оставила его, перейдя к другому владельцу, из-за чего он тут же превратился в горсть пыли. С тех пор магия дьявола оставалась проклятой, как и души тех, кто был когда-то ее владельцем.

Итак, день икс. Знаете, как выглядела бы подготовка к вашим похоронам? А я знаю! Сам помогал. Все Загробье и даже Райнхорд затаили дыхание в преддверии нового правителя. Наследника я выбрал уже очень давно. Амбрэллу не надо даже было ничему учить. Она была одной из первых моих душ, которую я привел в новый мир, став для меня незаменимым помощником и даже сестрой. Мы вместе познавали возможности и устройство Загробья. Амбрэлла, даже по чутью научила меня контролировать адскую силу, бушующую во мне, словно шторм в океане, и чуть не уничтожившую все к херам, из-за моей гиперчувствительности. Ну, и неопытности конечно.

В замок дьявола наведалось куча народу, помимо приглашенных гостей, заглядывали еще обычные жители, которые благодарили меня за безопасность, подаренную им, и за справедливое правление. В тот день, казалось, что все преступники вдруг стали одуванчиками Йена(души ангела), потому что в моем логове чувствовалось чистое добродушие, исходящее от многих моих гостей. Ну и грусть, которую я заставил себя не чувствовать.

‒ Время пришло! ‒ подскочил я с бокалом, решив перестать оттягивать неизбежное.

Тогда я впервые за сто лет, увидел, как плачет Амбрэлла. Развернув ее спиной к себе, придерживая за плечо и немного поглаживая, нарисовал специальным кинжалом клеймо наследника. Выступила первая капля крови, я напрягся и вдруг понял, что перестал совсем слышать внешний мир. В следующую минуту все вздрогнули от громкого боя курантов, которые оповестили о том, что календарь пора перевернуть на новую дату. Минуту я уже находился в дне, котором не должен был быть. Полчаса. Час. Ничего не происходило. Не знаю, насколько затянулось молчание, мне казалось, что даже никто не дышал и почти не двигался – я так точно. На всех лицах читалось недоумение и испуг, даже мои советники «со времен динозавров» испытывали эмоции.

‒ Что за пагуба? ‒ с удивлением заговорил один из них. Он обошел аккурат Амбрэллу и глянул ей на спину.

Я потер глаза несколько раз, но все равно видел одно – узор наследника будто был нанесен кинжалом, смоченным в кислоте. Кожа вокруг узора сморщилась, а кровь, сочась с раны, тихо шипела, как будто была кипятком.

‒ Что это?! ‒ с неподдельным испугом спросил я.

‒ Мы впервые такое видим, повелитель.

Амбрэлла не кричала, а просто стала заваливаться вбок, еле стоя на ногах. Ее искра чуть не потухла, от нанесенного мной клейма, которое должно было наоборот защитить.

Кинжал проверяли несколько раз, как полагается при свидетелях. Клеймо было верным. Никто не понимал в чем дело. Мнение у всех разделилось: одни уверены в том, что я выбрал неправильного наследника, другие слишком позитивно верят, что проклятие само демонтировалось. А я… вздохнул и больше не выдохнул, тревожность, как тень, теперь ходила со мной за руку, в ожидании кво́длибта¹. Я перебрал куча причин, но ни одна, не оказалась даже близко к правде, которая меня поджидала.

¹Кво́длибет (лат. quodlibet «чего угодно», «всякая всячина»).

Сьера

Я находилась в знаменитом ресторане «Ворон», завтракая со своими родителями. Казалось бы, меня совсем не смущало, что они вместе со мной находились в аду, но где-то глубоко в подсознании я понимала ‒ эти люди не могут быть здесь.

За окном стоял день. На небе занимались кучево-дождевые тучи, из-за чего можно было подумать, что вот-вот пойдет дождь, но он всегда здесь только замышлялся, а не лил.

Мама с папой как ни в чем не бывало кушали омлет, пили благоухающее экспрессо, и планировали этот день. Они были такими, какими я их запомнила в своем детстве. Родители обсуждали планы на выходные, и мирно решали куда поедут: на рыбалку или на дачу.

Я, тем временем, жевала свой штрудель с мороженым, и через панорамное окно наблюдала за черной приближающейся птицей. Она виртуозно огибала разноуровневые крыши замков и домов, которые все были совершенны в своей готической архитектуре. Вблизи, пернатая оказалась огромным хищником, с черными демоническими глазами. Я содрогнулась всем телом. Гарпия пролетела около нашего окна, и скрылась за стеной здания. От страха искра в душе сжималась и разжималась, походящем на ритм сердца. Я хотела бежать отсюда, но меня как будто приклеили к месту. Вдруг, фортепиано перестало играть, посторонние звуки все стихли, только родители не переставали громко разговаривать, и хихикать. Входная двустворчатая дверь распахнулась сама собой, впуская зло во плоти. Народ, от незнания, кличет его по-разному: Вельзевул, демон, Воланд, Сатана, дьявол. На самом деле, лишь дьявол считается повелителем загробного мира, а демоны – это его хищные домашние животные. Вельзевулом звали первого дьявола, который правил в первых веках нашей эры. С тех пор сменилось много правителей. Этот же век в аду принадлежал ему – Альямсу Варду Вилхерду.

Он стоял у входа, обводя взглядом каждого живого, и остановился на мне. Дьявол широко улыбнулся мне, и медленно направился к нашему столу. Улыбка его была скорее зловещей, чем радостной, как будто он нашел в моем лице врага, которого долго искал. Хищные черные глаза моментально приобрели кроваво-красный цвет, какими и были его волосы. Одет он был в черный кожаный плащ, по краям которого были вышиты узоры золотой нитью. Рубашка, как и штаны, тоже были черными, а на шее у него висел знаменитый артефакт «Глаз Дьявола».

Я напряглась всем телом, отчего голова сама собой дернулась несколько раз. Я уже знала, что он скажет мне, и что за этим последует, поэтому я наконец встала, невесть откуда взяла меч, за несколько шагов преодолела дистанцию между нами и занесла над адовым отродьем. Тот с легкостью отбил удар, так же невесть откуда взяв меч из черной стали. Я надеялась снести его башку первее, чем он откроет свой рот, но мне всегда не хватало сил.

‒ Пепел мой, я пришел тебя забрать, ‒ сказал Альямс, с поддельно-невинным голосом, не переставая отбивать мои удары.

‒ Никогда! ‒ навалилась я на него с серией непрерывных ударов. Но тот отбивался от них, как от назойливой мухи.

‒ Я приказываю тебе! ‒ властно крикнул дьявол, наверное, устав тратить время.

‒ Нет! Не надо! ‒ закричала я, но сдвинуться с места больше не смогла, тело ждало продолжения приказа.

‒ Убей! ‒ заключил дьявол, встав опять в показушную, мрачную стойку. Перед грудью он сложил руки в замок, натянул улыбку, и смотрел на меня исподлобья своими безумными глазами.

Резко крутанувшись кругом, как солдат, ноги сами понесли меня обратно к нашему столу, чтобы выполнить нерушимый приказ. Слезы градом стекали по щекам. Я не хотела делать то, что собирались сделать мои руки. Будь у меня выбор, я бы без промедления воткнула этот меч в себя, чем переживать это снова.

Подойдя вплотную к отцу, я насквозь проткнула его живот мечом. Меня сразу же замутило от теплой крови на моих руках. Отец рухнул на колени и не отрывал от меня стеклянных глаз, заполненных ужасом и болью. Я уже не орала во все горло, не умоляла это прекратить, только молча плакала и наблюдала, как мои же руки убивают моих родителей. Затем мои ноги направились за матерью, которая спряталась за одним из повалившихся столов ресторана. Когда мои руки опрокинули нужный стол, мама заорала:

‒ Бес! ‒ и громко стала читать молитву, нервно покачиваясь на полу.

Я опустила глаза, единственное, что повиновалось мне, это они. Мама вскрикнула, когда меч проткнул насквозь и ее.

Дверь в ресторан немного приоткрылась, и я увидела мальчика, такого худющего, что больно смотреть. Он стоял в одной белой майке и трусах, смотря неотрывно на меня мокрыми от слез глазами.

‒ Няши мои, подъем! – крикнул Альямс, через кубций²на всю мою комнату. ‒ Жду через пять минут в своем кабинете.

Я не сразу смогла выйти из сна, поэтому суть слов до меня дошла не сразу. Уже какую ночь я просыпаюсь в холодном поту и слезах от кошмара, в котором я пытаюсь убить дьявола, но убиваю свою семью. Несколькими днями ранее я чуть даже не задохнулась во сне, потому что желудок исторгался не только в моем кошмаре, но и наяву.

Надев первую попавшуюся одежду, почистив зубы, и расчесавшись, я подняла глаза на свое отражение в зеркале. Волосы у меня были пепельного цвета, и почти таким же оттенком стала кожа на лице, если не считать зону вокруг глаз ‒ она была почти черная. Прибегнув к чарам, я наложила очередной морок на свое лицо и, представив дверь кабинета, переместилась туда. Я уже хотела постучаться, но передо мной сама открылась дверь. Все трое уже сидели на своих привычных местах.

Альямс сидел за своим рабочим большим столом, медленно раскручиваясь на стуле, задумавшись о чем-то своем.

Катера сидела в позе лотоса у стены на кожаном, коричневом кресле и укрылась с головой разноцветным пледом, по краям которого свисали замысловатые нитки, скрывающие ей глаза.

Амбрелла сидела на идентичном кресле, у противоположной стены. Она закинула ногу на ногу и, оперевшись на свой кулак головой, кажется, дремала. Похоже, у нее опять была бессонная ночь, в поисках жертвы для своего ритуала.

Ширра же ближе всех сидела к рабочему столу Альямса и, судя по важному виду, только одна из всех готова была его слушать. Как новенькой, ей пока еще была интересна наша работа, которую дает нам Вилхерд, а может и не только поэтому. Уж слишком явно она заглядывала ему в рот.

Обычно я садилась ближе, но теперь по душе мне был отдаленный диван, с такой же обивкой, как и у двух кресел. Альямс, многозначительно посмотрев на меня, смирившись уже, что я выбираю место подальше от него, начал:

‒ Новости такие: Панэ с нами больше нет, поэтому нам нужен новый адвокат.

‒ А куда он делся!? – спросила удивленная Ширра и обернулась, чтобы посмотреть на нашу реакцию, которой не было.

Конечно не было! Мы уже давно все знали, в отличие от нее.

‒ Наши посчитали его за крысу, и убили.

‒ Тюю, ‒ задумчиво протянула та. ‒ Думаешь, ошибочно?

‒ Да, ‒ Альямс достал обязательный бланк, и стал заполнять данные о нашей предстоящей работе.

‒ Мы должны найти нового адвоката? ‒ оживилась немного Амбрэлла, не меняя позы и не открывая глаза.

‒ Да. Срок три дня. Подходящих вариантов в Вакх-Хольме и Мирэ́ме нет, я проверил, поэтому вы отправитесь искать душу на Землю, ‒ дьявол закончил писать, поставил печать и расписался. Он встал, протянул бланк Ширре, затем быстро расстегнул на своей шее артефакт, и протянул его уже Амбрелле. Та не стала утруждать себя в ходьбе, поэтому появилась через секунду около Альямса, и забрала глаз.

Все поочередно вышли из кабинета, кроме Ширры. Когда я закрывала дверь, то успела увидеть, как она уже стоит возле него, и тянет свои руки к его лицу.

‒ Мерзость, ‒ буркнула я, себе под нос.

‒ Выдвигаемся через час, – крикнула Амбрэлла, уже поднимаясь по винтовой лестнице.

Лестница эта тянулась от первого этажа, где располагалась гостиная. Каждая ее дуга подводила к дверям в коридоры, за которыми находились жилые комнаты, кухни, игровые комнаты, где обычно собираются, чтобы выпить, также есть библиотека и большой спортивный зал. Кажется, даже я, за все пятнадцать лет не обошла все эти комнаты.

²Кубций – артефакт, представляющий собой парящий неоново-голубой куб, с помощью которого поддерживается связь между людьми Загробья.

Амбрэлла

Слышно было уже на лестнице, как кое-кто неистово стучит и мычит, пытаясь выбраться из моей комнаты. Открыв дверь, я увидела, как несчастный пытался привязанным к нему стулом, разбить окно. Выглядело это отнюдь убого, как и моя комната, которую он превратил в хаос, видимо, когда пытался найти что-то острое, чтобы порезать веревки.

‒ Прости, что заставила ждать, ‒ подошла я близко к мужчине, черты лица которого уже было сложно описать, из-за нашей бурной ночи. ‒ Так на чем мы остановились? ‒ не удержала я предвкушающую улыбку, и вынула кляп из его рта.

‒ Отпусти мменя. Я нничего дддурного не сдделал, ‒ заикаясь, сказал он.

Проигнорировав его очередную бредовую просьбу, я достала спортивную небольшую сумку из шкафа, и стала кидать туда все необходимое на несколько дней командировки. Наткнувшись на свою трубку, которая лежала какого-то черта на полу, я почистила ее, и засыпав табак, стала медленно раскуривать. Уже совсем скоро комната стала наполняться запахом крепкого табака с тонкой нотой ванили, что успокаивало, похлеще благовоний.

‒ Так ты считаешь, в том, чтобы опаивать молодых девушек в клубе, и насиловать их, нет ничего дурного?

‒ Это не я, тты не того поймала, ‒ заныл насильник, с выдающимся актерским мастерством.

Я не удержалась, и рассмеялась.

‒ Время все идет-идет, а мужчины до сих пор думают, что умнее женщин. Не смеши меня! Я выслеживала тебя месяц, гнида ты прыгучая, и, полагаю, ты знал об этом, раз прятался по всему Загробью.

‒ Зза такие обвинения, ты должна передать меня суду, вместе с доказательствами, ‒ отчеканил насильник, уже практически не заикаясь.

‒ Так твой суд уже начался, милый, ты так и не понял? ‒ улыбалась я во все зубы, затем бережно поправила его челку, которая липла из-за крови к ресницам. Тот брезгливо дернулся от моей руки.

Встав с кровати, я стала копаться в своем сундучке с украшениями, и вынула кинжал.

‒ Эльдар Бульго, суд приговорил вас к медленной, истязающей смерти, но так как мне пора идти…

‒ Нет, прошу, не надо, ПОМОГИТЕ, – начал орать виновный.

Я подошла вплотную к насильнику, и всадила ему специальный кинжал между ребер, где находился его свет. Тот с чавкающим звуком воткнулся в плоть насильника, который сразу замолчал, а через несколько секунд обмяк и помутнел.

Убивать души, не то же самое, что и плоть. Нам нельзя друг друга убивать обычным оружием, можно только специальным артефактом, который добыть практически невозможно. Те, кому было плевать и убили, больше не смогут иметь возможность на перерождение, а значит, без магии им остается доживать только одну линию. За весь век, дьявол, лишь четверым таким особям создавал сферу, которая остановила их линию, но они как будто с каждым днем лишались частицы рассудка, и сами спрыгивали в яму, как мусор. Кого и обходит стороной это правило, так это дьявола и ангела, они могут хоть рукой вырвать искру из души.

Мой кинжал-артефакт еще давно подарил мне Альямс, и с того момента у меня появилась любимая работа.

Закрыв дверь, я перенеслась в кабинет к Эдэму, где его не оказалось, поэтому я оставила ему записку, и ключ от своей комнаты, а затем отправилась на кухню.

Такие командировки на Земле, для меня были важны, потому что сначала приходилось убивать плоть своих жертв там, и только полностью уничтожать их здесь ‒ в Загробье. В последнее время я стала замечать, что всех насильников, которые попадают к нам, стали как будто предупреждать, и поэтому они прячутся от меня по норам, прям как мыши. Но если начистоту, то мне нравились эти кошки-мышки

Я завернула на кухню, где уже за обеденным столом сидели Сьера и Катера, завтракая и что-то обсуждая.

‒ Что замолчали? Просветите уж, ‒ подсела я к ним с кружкой кофе, намеренно оставленного в кофеварке.

‒ Ширрочка теперь наша дьяволица, знала? ‒ безмятежно улыбаясь, спросила Катера.

‒ Знала, а вы что, завидуете? ‒ посмотрела я на Сьеру, не сдержав улыбки.

‒ Было бы чему, ‒ с предостерегающими чертями в глазах ответила мне она.

Было время, когда я сводила ее с Алем, но уже прошло достаточно времени, чтобы признать, что это была пустая трата времени. А жаль, Аль всегда уделял ей особое внимание, хоть и прямо не говорил, что Сьера ему нравится. Ширру же я не подначивала, она сама липла к нему как репей, с первого дня пребывания, а наш дьявол по итогу, все-таки не удержался под гнетом ее больших сисек.

Послышались голоса, и вот наши лучики зашли вдвоем к нам на кухню. Смотрелись они, как-то несуразно. Аль был очень внушительным не только из-за своей дьявольской силы, но и из-за внешнего вида ‒ высокий, с множеством черных татуировок, которых, наверное, не было разве что на лице, одежда всегда строгая, в частности черная, его наглая ухмылка, с безумным взглядом, узнавались, даже в расслабленном его состоянии. Что же касается Ширры, то она дышала ему почти в пупок и выглядела намного младше, отчего казалась не страшнее зайца. Их дуэт смело можно было назвать ‒ заяц и волк. А еще заяц, видимо, не очень любил одежду, потому что та прикрывала только полгруди и задницу, слава небесам, всю ее часть.

‒ Куда ты вырядилась? ‒ спросила я, закатив перед этим глаза.

‒ Вай, ты похожа на урсул, ‒ еле слышно проблеяла Катера.

‒ На кого? ‒ непонимающе уставилась Ширра.

‒ Отлично выглядишь, не слушай их, ‒ чмокнул в макушку ее Аль. ‒ Все готовы? Отправляемся, ‒ протянул тот руки, с закатанными рукавами черной рубашки, чтобы все смогли держаться за него, пока он перемещает нас на Землю к людям.

Обычно прыжок длится максимум минуту, а тут в небытие, мне показалось, что мы пробыли где-то час. Просто тупо висишь в темноте, и только попробуй убрать руку, от источника, расщепит на части.

Наконец мир перед глазами начал преображаться, и взору предстало знакомое убранство комнаты. Мы стояли в гостиной нашего двухэтажного дома, который находился в деревне, но достаточно богатой и цивилизованной. Дома здесь были все разные, но один красивее другого.

Аль пожелал всем нам удачи и тут же исчез.

Все разошлись по своим комнатам. Я переоделась в свободные джинсы, черную водолазку и белые кроссовки, которые ждали меня в моем шкафу, хотя от людского внимания эта одежда меня все равно не спасает, но мне она нравилась. Таких, как я, люди называют готами, тогда как в Загробье такого слова нет, потому что мы практически все ходим в таком стиле – с татуировками, пирсингом и во всем черном.

Перенеслась в нужное место, я где-то с пяти прыжков, что очень вымотало. Здесь было куча многоэтажек, людей и машин, которые очень воняли и шумели. Я не появлялась тут уже год, но все еще помню, к какому дому топать. Набрав на домофоне нужную цифру, через несколько гудков ответил знакомый голос.

‒ Алохомора! ‒ воскликнула я с нужной интонацией.

‒ О мой Бог! ‒ членораздельно ответила девушка и, нажав на кнопку, открыла дверь, потому что пароль был верным. Она очень любит фильмы о Гарри Поттере и в прошлом году заставила меня посмотреть за один день все части.

Я поднялась на лифте, и как только я вышла, меня смяли в цепкие объятия.

‒ Не Бог, а лучше, ‒ прошептала я ей у самого уха.

Надя засмеялась, отстранила от себя, чтобы заглянуть в мои глаза, которые какого-то черта налились слезами, как и ее.

‒ Вань, поставь чайник, ‒ крикнула подруга из своей комнаты брату. Надя быстро набрала пароль на сейфе, который был хорошо замаскирован под обычную стену, и достала оттуда толстую синюю папку.

‒ Пойдем на кухню, ‒ потянула меня за руку та, другой рукой прижимая к себе папку. ‒ У нас гости! ‒ только после этих слов, брат Нади отвлекся от своего планшета и увидел меня. Я удивилась не меньше его, потому что мальчик хорошо изменился с нашей последней встречей, превратившись в настоящего мужчину.

‒ О мой Бог! ‒ воскликнул улыбающийся Ваня с теми же словами, что и недавно его сестра. Он уже хотел обнять меня, но я успела выставить перед собой руку, для пожатия. Тот на несколько секунд растерялся, а затем сжал мою ладонь.

‒ Ты вырос, ‒ произнесла я очевидный факт.

‒ Видимо да, раз ты больше не хочешь меня обнимать, ‒ сказал обиженно Иван, отпустил мою руку и подошел к плите, чтобы выключить свистящий чайник. Я в ответ лишь пожала плечами.

‒ Ты насколько к нам? ‒ спросила Надя, прежде чем открыть папку.

‒ На три дня всего лишь, ‒ села я на стул рядом с ней.

‒ Тогда успеешь избавиться только от этих, ‒ изъяла Надя три файла из папки, разложив передо мной. Ее брат молча поставил на обеденный стол две чашки с чаем, бутерброды с колбасой и вышел, прихватив с собой свой планшет.

‒ Прости, кажется, я его обидела.

‒ Все в порядке, он просто с детства в тебя был влюблен, ‒ пояснила подруга, прикурив сигарету зажигалкой. Я уставилась на нее, а та просто махнула мне рукой, чтобы я не брала в голову, и указала глазами на одно из досье в моей руке.

‒ Вышел из тюрьмы?

‒ Мразота Барри то? Ага…и глянь, пятнадцать лет не пошли ему на пользу…

Я пробыла с Надей до полудня, обсуждая сначала работу, а потом и жизнь. Она сварила мои любимые вареники с вишней, которых, к сожалению, не делали в Загробье, а я угостила ее своей трубкой с качественным табаком.

Альямс

Быстро уладив все свои дела на Земле, я вернулся в Вакх-Хольм. Страна преступников. Люди здесь, конечно, дерьмо, но место, где мы живем, вопит своей красотой и изяществом. Этот город бьет все рекорды по архитектуре мрачной готики. У нас нет солнца и ярких оттенков, как в Райнхорде, но нам это и не нужно, мы видим наш мир, как черно-белое кино.

На рабочем столе работы опять валом, но с недавно несостоявшейся своей смерти, я начал жить размеренно и в свое удовольствие, поэтому завис с почти пустой чашкой демитассе, рассматривая город через французские окна. Чутье подсказывало мне, что проклятие меня не оставило и вот-вот придет за мной, как бешенная буря.

В кругу своих, я еще три раза пытался передать свою магию разным наследникам, но был практически всегда тот же результат, что и с Амбрэллой. У третьей души, которую мы выбрали для наследника, не выдержала искра и просто потухла за пару минут. Тогда я словил момент отчаяния и перестал пытаться, отдавшись течению реки Судьбы.

Искра в душе имеет одно и то же определение, что и в Райнхорде у ангелов. Она имеет прообраз человеческого сердца. Искра – это образование света, которое появляется после отделения плоти и служит для дальнейшего существования души сроком в сорок дней. Йен является на Землю каждый день, чтобы активировать свой артефакт и забрать души, тогда как я пребываю за своей новой партией лишь два раза в неделю, если, конечно, нет случаев, требующих моего вмешательства. В частности, всё же большинство душ попадают в Райнхорд, поэтому по сравнению с Загробьем он огромный.

В наших мирах все души заново обретают материю. К ним возвращаются все органы чувств, но разницу с прежним положением на Земле всё равно чувствуют – многие сравнивают это так, как будто теперь они постоянно голые и уязвимые; как будто искра в душе – это всего лишь горящая свеча, которую легко задуть; как будто раньше ты был карандашом, а теперь лишь грифель. Эти новые ощущения можно выразить двумя словами – приятно и страшно.

Стук в дверь отвлек меня от своих мыслей. Я медленно поставил чашку на стол и открыл дверь с помощью магии. За ней показался Эдэм, который тут же вошел и закрыл за собой дверь. Он был один из капитанов моих самых опасных войск. Лет ему было в два раза больше, чем мне, но выглядел он на тридцать пять. Перед тем, как сказать, он дежурно поклонился:

‒ Повелитель, с севера опять нечисть кажись распоясалась. Люди стали пропадать. Сначала хотели без вас разобраться, подумали, чего тревожить лишний раз-то, но следов никаких не нашли, и пропало уже, кхм… достаточно.

‒ Сколько? ‒ сжал я челюсть, моментально почувствовав злость, из-за чего чашка на блюдце дрогнула от резкой смены моего настроения.

‒ По нашим подсчетам, где-то двенадцать душ, ‒ зычным голосом отвечал тот, смотря ровно перед собой. – Из них двое наших, которые пропали вчера при новом вызове граждан.

Посмотрев на наручные часы, которые показывали уже четыре часа вечера, я ткнул пальцами в кубций и чуть громче, чем надо, позвал Киру. Она не заставила нас долго ждать, как будто ждала под дверкой.

‒ Собирай собрание в главном зале к пяти часам, и чтобы все присутствовали. Кожу снимать буду со всех, а то больно самостоятельные стали! Почему людей столько пропало, а я не в курсе!? Ты! – ткнул я пальцем на Киру, ‒ иди выполняй!

Девушка, чуть вздрогнув, быстро выбежала за дверь. Я сел за стол. Чашка все-таки не выдержала и взорвалась, один из ее осколков полетел прямо в мое лицо, которое я успел загородить рукой. Осколок попал в ладонь прямо вдоль поперечной складки, которую называют еще линией жизни. Кровь медленно текла по руке, собираясь в несколько струек, что я, засмотревшись, немного успокоился.

‒ И несколько свидетелей приведите тоже, ‒ уже более спокойным голосом попросил я капитана.

‒ Хорошо, повелитель.

‒ Иди.

Достав осколок из ладони, кровь не переставала течь, даже после того как я замотал ее бинтом, поэтому зашел сначала к А́ссии. Свои раны я, к сожалению, так и не научился лечить, но хоть чужие умею, не так, конечно, как Йен, который может по частям человека собрать, что тот сразу пойдет на своих двух, однако мои навыки для дьявола уже считались прогрессом, по крайней мере мне так сказал сам Йен, а он ангел ‒ знаток.

‒ Нехорошее знамение, ‒ запричитала Ассия, вытирая кровь с руки, чтобы лучше видеть рану. ‒ Ох, нехорошее! Быть бедеее, ‒ растягивала последнее слово бывшая ведьма и заглядывала в мои глаза, тянувшись ко мне так, как будто хочет поцеловать. Она была немного безумнее, чем все остальные в моей резиденции, но умела залечивать любые раны и много давала дельных советов, таких, как будто знала все наперед.

‒ Ты во всем видишь знаки, Си, уймись! ‒ закатил я глаза.

Ассия шлепнула меня по больной руке, и я громко втянул воздух.

‒ Цыц, неблагодарный! Если бы люди и нелюди знали все знамения, то это очень облегчило бы им жизнь, и даже продлииило, ‒ поучительно вещала, Си. Посмотри на меня, милок, ‒ расправила Ассия плечи и гордо задрала подбородок, ‒ ты даже не догадываешься, сколько живет уже моя прекрасная душенька.

‒ И что тебе? Не надоело, душенька? Жить-то столько в аду, ‒ посмеивался я.

На первый взгляд Ассия обычная женщина лет сорока, но немного присмотревшись, можно увидеть в ее тусклых глазах не просто безумство, а какую-то древность, от которой искра вздрагивает.

‒ Может и надоело, ‒ жестко ответила женщина, ‒ но к гадким людям на перерождение идти, это дурой быть, родишься у каких-нибудь алкашей, вывернут всю душеньку, и поделом!

Когда Ассия достала свой артефакт из кармана, я машинально задержал дыхание. Она придерживала свою небольшую указку тремя пальцами на тыльной стороне руки, растопырив мизинец и большой палец, изобразила над раной пару рун, настолько быстро, как будто оставила автограф, после этого порез стал медленно затягиваться, а это, кстати, не очень приятно.

‒ А вдруг повезет, Си, может, тебя встретят хорошие люди, которые очень ждут, ты ведь даже не пробовала, ‒ выдохнул я, продолжив диалог.

‒ Аспид! Ты мне зубы не заговаривай, ‒ пригрозила мне Ассия своей указкой. ‒ Я еще здесь тебе нужна, мой дорогой Варди-Вард. А теперь ступай и не иди со всеми на север, время еще не пришло.

Только она сказала последнее слово, как я уже оказался за дверью медпункта, прогоняя наваждение, которое заставляло чувствовать тревогу и страх. Конечно же, когда я хотел вернуться и спросить ее подробностей, в медпункте уже никого не было:

‒ Ведьма! ‒ крикнул я в пустой кабинет и хлопнул дверью.

Когда я только познакомился с Ассией, то не понял кто она, ведь я не чувствовал ни капли магии в ней, даже искры, но тогда побоялся спрашивать. Потом меня напрягали случаи, когда она была нужна, а ее нигде не находили, и комнаты ее, кстати, тоже. Тогда я подумал, что Ассия свободный дух, но, проследив за ней, я понял, что дело в указке, которую она таскает везде с собой. Как раз когда она пользуется своим артефактом, магия в ней ощущается, и каждый раз моя дьявольская реагирует на нее, будто приветствуя. Оказалось, этот артефакт сделан из Манцинеллового дерева и Великого дуба, что было невозможным. Бывшая ведьма всегда увиливала от этой темы, но мне было жутко интересно, откуда у нее такой артефакт и как он вообще возможен.

Манцинелловое дерево – источник, с помощью которого душа может продолжать жить, из-за подпитывающей энергии дерева, которую получает каждая искра Загробья. Великий дуб – такой же источник, только находится в Райнхорде.

Узнал я лишь слухи о том, что в Си давным-давно были влюблены ангел и дьявол, которые благословили ее оба на своей земле, поэтому своя она была и в раю, и в аду. Ее возлюбленные оба подарили частицу своего древа, как символ бесконечной любви к ней. Древо жизни и смерти переплелись у нее в руках, как две ручные змейки, и наделили Ассию могущественной энергией.

А мне вот говорили, что на двух стульях нельзя усидеть, а Си вон, смогла, да еще как умело.

Собрания проводятся вместе с капитанами и главными управляющими. Капитаны каждый день следят за порядком Загробья, отправляя на посты солдат. В общем-то они во многом справляются без меня, если только проблема не больше блохи. Выслушав несколько свидетелей, все по очереди стали предлагать варианты:

‒ Повелитель, разрешите отправить наших ищеек³на поиски пропавших. С их помощью мы найдем всех уже завтра к утру, ‒ просил и предлагал, капитан Дейцил.

‒ Еще варианты, ‒ сказал я, когда молчание затянулось.

Конечно, можно было бы отправить ищеек, только вот в последний раз, одну такую псину не удержало целое отделение солдат, и она побежала жрать наших. Смогли поймать ее только тогда, когда вмешались наемницы.

‒ Я считаю, толпой идти не вариант, дело непростое, чую, и народ говорит все одно: сами ушли они, как по зову. Может, детектива послать сначала? Мы-то солдаты, как бы, мелочей не подмечаем, а Корн разузнал бы, поди, уже что, ‒ предложил капитан Эдэм, не отводя от меня взгляд, что удавалось далеко не каждому.

‒ Идея с детективом хорошая, НО, наш Корнелиус на спецзадании, а не нашего детектива посылать не вариант, ‒ обдумывал я предложение Эдэма, вспоминая, в каком сейчас, наверняка, непростом положении мой друг Корн.

‒ На каком таком? ‒ спросил недоуменно Дейцил.

‒ Это конфиденциальная информация, ‒ отрезал я.

‒ У нас есть еще один весьма неплохой детектив, точнее одна ‒ его сестра, ‒ продолжил предлагать Эдэм.

‒ Кхм, ‒ привлекла внимание Мона, занимающую должность главной управляющей в отделе перевоплощения. ‒ Повелитель, я согласна с капитаном Эдэмом, Кира очень способный детектив, дайте, пожалуйста, ей шанс.

‒ Я не могу этого допустить. ‒ раздраженно отозвался я. ‒ Четыре раза, Мона! Четыре раза она чуть не умерла, каждый раз, когда выходила на задание. Она не смогла с магией убить безоружную тварь, понимаешь? Мне как Корну в глаза потом смотреть, если я отправлю его сестру в место, в котором сам пока понятия не имею что творится?!

Все эти проблемы были из-за того, что Кира не должна была попасть в загробный мир.

Корна и Киру я встретил в 1936 году. Была ночь. После тяжелого дня, я опрокинул уже пару стопочек, выхожу из душа ‒ благо хоть штаны надел ‒ смотрю, на столе мигает рубин моего артефакта и так ярко, что слепит. Честное слово, если бы я знал, что это значит, то надел хотя бы рубашку, потому что как только я повесил на шею «глаз», меня перебросило за считанные минуты на Землю.

Едва, прострация осталась позади, я услышал выстрелы и крики. Уже подумал, что я на поле боя, пока не проморгался и не понял, что стою в одном из заброшенных домов, в самой гуще перестрелки.

Я всегда старался не лезть в разборки людей, особенно глобальные, поэтому просто нашел парня, ради которого привел меня мой артефакт. Но не успел сделать переброс, потому что неподалеку от нас сдетонировала граната. Нас откинуло ударной волной. Я лежал и думал, если бы сейчас осколки, попали не в ногу, а в место, где горела моя искра, я бы умер? И кому бы перешла моя магия? Тому, кто активировал гранату? Мои глубокие мысли перебил шепот:

‒ Мя сестра…Я должн…спасти, ‒ лепетал он, мотая головой, наверное, чтобы не потерять сознание.

Кое-как добравшись до него, я ухватился за его руку и перебросил нас подальше от этого злосчастного места. Корнэлиус лежа на земле, быстро захлопал глазами и только тогда обратил на меня внимание:

‒ Мужик… Ты кто? ‒ ‒ разборчивее заговорил он, пробегая глазами по моим татуировкам.

‒ Твое спасение! Не рыпайся, ‒ держал я его за плечо, начав выводить кинжалом на груди руну.

‒ Ааа… ангел, шоль? ‒ еле говорил Корн, застыв с гримасой боли на лице, то ли от кровоточащих ран, которые оставило множество осколков, то ли от царапин, которые я оставлял кинжалом. В любом случае, я попытался его отвлечь:

‒ Видишь ли, на ангела тебя не хватило. Что это там за место?

‒ Магазин, ‒ выплюнул он с ненавистью.

‒ И чем торгуют? Наркотой?

‒ Женщинами, ‒ заключил он, и, дав ему приподняться, он посмотрел не на раны, оставленные осколками, а на руны, которые я быстро накарябал ножом на его груди и животе. Он провел по ним своей рукой, часто-часто заморгал и последний раз встряхнул головой.

Корнэлиус пришел в себя уже на следующий день, хотя, пришел в себя ‒ теперь имело другое значение, потому что душа покинула тело.

Он все не унимался на счет своей сестры, которую должен был спасти из плена, но тогда я не внимал ни одному его желанию, ибо я не Джин из лампы, а мать его, дьявол. Тем временем, Корн зря времени не терял, потому что нашел единственный рычаг давления на меня ‒ Амбрэллу. Рассказ Корна заставил Амбрэллу кипеть от ярости, как неугомонный свистящий чайник на газу. Именно в таком состоянии она ворвалась ко мне, чуть не расквасив мой череп.

Пришлось выполнять просьбу Амбрэллы, и отправиться в то злосчастное место ‒ тем более я былуверен, что от него ничего не осталось, как и от всех людей.

Оказалось, что штаб ублюдков, который я видел, был лишь верхушкой айсберга. Спасательная бригада не смогла найти вход в подвал, и решила ломать пол, наделав дыр, но так ничего не найдя. Корн же за полдня нашел потайной вход, который был вырыт на метров шести в глубину, как туннель. Но из-за нехватки воздуха здесь никто не выжил, видимо, всех девушек заперли, когда окружили это место. Я пытался почувствовать душу Киры, но не получалось, потому что как оказалось, она была чиста, как ангел.

Какое было мое удивление, когда я услышал в небе знакомое птичье щебетание. Этой семье благоволит сама удача, ведь она призвала на помощь целых двух божеств. Йен явился в виде белой птицы каладрия, вдохнув в Киру жизнь. А очнувшись, она пошла и убила, какого-то бедолагу, чтобы я смог ее заново убить, забрав в Загробье, вместе с ее братом.

В Загробье, как и в Райнхорде, душе можно остаться в этом мире настолько, насколько пожелает, но только если дьявол или ангел наделит тебя хотя бы крохой магии. Она же, в свою очередь, замкнет твою линию жизни, которых у всех двенадцать, то есть в каком-то роде это то же самое, что и бессмертие.

³Ищейки – большие черные собаки, с гладкой шерстью и рогами быка.

Сьера

Я даже не заметила, как уснула и напустила слюней на половину подушки. В этот раз сон был без кошмаров и по-настоящему безмятежным. За эти шесть часов я выспалась больше, чем за все три кошмарных месяца, и спала бы и дальше, если бы желудок не потребовал пищи. Такой парадокс…Вроде ты дух, но все равно хочешь есть, хотя и не умрешь, если не поешь, просто чувствуешь дискомфорт.

Солнце уже успело скрыться за горизонт, но еще напоминало о себе раскрашенным небом в теплых розовых и оранжевых тонах. Ветер из открытого окна раздувал белую тюль, принося в комнату вечернюю свежесть с запахом цветущей вишни. Дни на Земле всегда казались мне каким-то сказочным отпуском, хоть без работы нас сюда и не отправляли, но сейчас что-то было по-другому, как будто посетило чувство умиротворения и…свободы, что ли.

Я привела себя в порядок после сна, затем спустилась на кухню. Здесь на первом этаже никого не было, что очень порадовало. На кухне я приметила электрическую вафельницу, поэтому, отыскав яйца, масло и муку, принялась замешивать тесто. Обрадовалась первым вафлям, которые получились, к моему удивлению, не комом, и стала искать чай. На верхней полке я нашла навалом заварки, которую скупает по всему миру Катера, а некоторый даже собирает и сушит сама. Тут какого чая только нет: китайский желтый, белый, зеленый, травяной и много-много других, подписанных на китайском и, кажется, японском.

‒ Хочешь, я выберу? ‒ спросила Катера, появившись за моей спиной. Она стояла в прихожей и, кажется, только вернулась с улицы, судя по одежде и торчащим от ветра волосам.

Согласившись, я уступила ей место для поиска чая, а сама продолжила делать вафли из оставшегося теста. Катера взяла целых три банки разного чая, которые заваривала по какой-то особой технологии.

Разлив чай по красивым расписным пиалам, мы уже хотели налететь на вафли, как саранча, которых я наделала с голодухи много, как перед нами появилась Ширра, сделав переброс.

‒ О, вафли! А я как раз ягод купила. Разберете? Она поставила крафтовый пакет на стул, на ходу сняла кожанку и стала мыть руки. Мы с Катерой переглянулись, и быстро запихнув по вафле в рот, принялись разбирать ее пакет. Пока я возилась с ягодами и фруктами, Ширра сделала с моими вафлями ресторанную подачу, что, признать, хорошо у нее получалось. Несколько вафель она разложила по тарелке, полив на них кленовым сиропом, а нарезанные ягоды и фрукты рандомно разложила по тарелке.

‒ Я в интернете нашла несколько симпатичных кандидатов и возраст тоже подходит. Можно сначала их проверить. Когда мы выдвигаемся? – начала диалог Ширра.

‒ Не знаю, ‒ нехотя ответила я, и то потому что с меня не переводили взгляд. ‒ У нас главная Амбрэлла, у нее надо спросить.

‒ А где она? ‒ спросила Катера, подливая нам странного чая, которого вкус описать было невозможно. Сначала мне показалось, что он сладкий, хотя сахара там нет, потом горький, а распробовав, я почувствовала мягкий травяной вкус.

‒ Думаю, она уже выслеживает новую жертву.

‒ Она сегодня, кажется, опять кого-то убила. Вы слышали крики?

Мы с Катерой, привыкшие к этому, только кивнули.

‒ Может, она сегодня вообще не придет? ‒ не замолкала Ширра.

‒ Должна, это в ее интересах.

‒ Разве? Она постоянно отлынивает от нашей работы.

‒ Да, но именно этаработа в ее интересах, ‒ показала я пальцем на бланк в руках Ширры, которая читала его уже в раз третий. ‒ Тем более у нее «глаз», нет смысла без него идти.

Когда мы уже поели и почти убрали все со стола, дверь наконец хлопнула. Амбрэлла, держась за голов, поставила какой-то контейнер на стол и осторожно села на ближайший стул.

‒ Далеко была? ‒ осторожно поинтересовалась Катера.

‒ Ага. Налей что-нибудь, ‒ устало прошептала Амбрэлла и потерла устало руками лоб.

Как оказалось, чай, который мы пили, был очень тонизирующим, потому что Амбрэлла после него быстро оклемалась.

Переброс является самым опасным видом магии, потому что чем дольше находишься в пространстве между точками А и Б, тем больше магии затрачивается, то есть если просчитаться, то можно зависнуть там навсегда, ибо сфера там не восполняется.

Я закатывала рукава синей ветровки и рассматривала карту в телефоне, который держала передо мной Ширра. Мы все вместе решили, что переброшу всех я, так как мой запас магии был полностью цел, в отличии от других наемниц.

‒ Поняла, где?

‒ Вроде того, ‒ ответила я Ширре и вытянула оголенные две руки перед собой.

Все обхватили их обеими руками, кроме Ширры, которая держалась еле-еле одной рукой. Но та, посмотрев на хитрую улыбку Амбрэллы, в последний момент ухватилась еще и второй рукой. Я сделала переброс всех четверых где-то за пятнадцать минут, что было очень быстро, потому что теперь мы оказались в другой стране.

Перемещения в пространстве ‒ в моем случае это всегда было похоже на карусель, обычно потом все блевали с непривычки или валились с ног, кроме Альямса, ну и понятное дело меня. Дьявол говорит, что я не виновата в том, что магия так быстро работает, и считает это большим плюсом.

По прибытию наемницы несмело отцепились от меня. Их ноги повело в сторону так, будто собирались отцепиться от тела. Лучше всего держалась Катера, которая только покачивалась, приняв позу лыжника, летящего с горки. Ширра, дойдя зигзагом до декоративных деревьев, исторгала из себя ужин. Она не в первый раз подвергается моим перебросам, но тогда они были намного короче, поэтому она не прочувствовала до конца всю прелесть. Амбрэлла, самая привыкшая к моей магии, быстро восстановила равновесие и, сидя на ограде бывшей клумбы, умывалась водой из бутылки. С ее шеи свисал артефакт дьявола, в виде глаза: за место ресниц, по краям раскинулись шипы, радужку в центре заменял почти круглый, как кровь рубин, остальное пространство заполняли тоненькие золотые веточки манцинеллового дерева, как будто за место капилляров. Если присмотреться в рубин, то можно заметить, как внутри него клубиться настоящая тьма, будто играя в догонялки со своим черным хвостом. Артефакт идеально контрастировал с черной водолазкой Амбрэллы, что я на несколько секунд залюбовалась вещицей, будто ворона.

Спустя время, Ширра наконец подошла обратно к нам, одарила меня многозначительным взглядом и почти вырвала у меня бутылку из протянутой руки.

‒ Я же не специально, ‒ сказала я вместо извинений, подняв плечи.

Выйдя из тени высоких деревьев и кустов, мы попали, кажется, в парк, где была проложена дорожка для велосипедистов и бегунов. Здесь солнце еще не успело скрыться, а только приближалось к закату, грев намного лучше, даже чересчур. Мы переместились чуть поодаль от центра и теперь шли пешком к главному зданию суда. Хоть мы и были одеты как все, но все равно не оставались без внимания людей, ловя на себе косые взгляды, в которых отражался интерес и испуг. Другие, не понимая откуда исходила угроза, вдруг стали крутить головой, а некоторые убегать сами не зная от чего. Нашу магию мы глушили, но вот тьму артефакта никто не мог глушить, поэтому маленькие человеческие сердечки сжимались, чувствуя тьму артефакта. Амбрэлла и Катера не обращали ни на кого и ни на что внимания, а вот Ширра крутила головой, как сова, разглядывая бутики и людей. Мы подошли к белому красивому зданию суда с высоченными колоннами, но не стали заходить внутрь и сели на одну из уличных лавочек.

‒ Здесь нам должны встретиться двое мужчин, которые подойдут под параметры, ‒ стала рассказывать Ширра, уткнувшись в айфон. Один рыжий Итон Кроули, а другой Фред Дикинсон, шатен с бородой, кстати, очень горячий.

‒ Проверь их тачки. Они здесь? ‒ указала Амбрэлла глазами на парковку рядом с судом.

‒ Уже проверила. Красный «Майбах» Фреда, мы как раз проходили мимо, а вот у Итона, походу, машины вообще нет, прикиньте? Хотя, как сказано в интернете, у него плохая репутация, из-за многочисленных взяток, значит, у него должны быть бабки.

‒ Плохая репутация, говоришь? Значит, «глаз» должен отозваться на него, ‒ заключила Амбрэлла, рассматривая и поглаживая в руке артефакт.

‒ А как он отзывается? ‒ не замолкала Ширра, которая единственная из нас не любила молчать.

Я заметила на другой стороне широкого тротуара маленький ларек с мороженным и воспользовалась возможностью не слушать Ширру:

‒ Кто будет мороженое? ‒ встала я с лавки и потянулась.

‒ Где мороженое? ‒ тут же спросила Ширра, крутя головой в поиске ларька.

Я отошла и указала рукой.

‒ О, я буду! Если там будет, то возьми мне дынное, а если его нет, то земляничное, а если нет земляничного, то тогда …

‒ Шоколадное! ‒ перебила я малышку Ширру.

‒ Тюю, я не люблю шоколадное.

‒ Мы любим! Нам возьми шоколадное, ‒ решила я за всех.

‒ Пожааалуйста, ‒ растянула Амбрэлла слово и свою зловещую улыбку, когда Ширра сердито уставилась на меня.

Той ничего не оставалось делать, и она одна пошла к ларьку с мороженным.

‒ Хвала Лукавому! ‒ шепотом сказала Катера, провожая взглядом Ширру. Она сразу села посвободнее, откинула назад руки и подняла голову к солнцу, что я на мгновение залюбовалась кайфующей подругой. Сейчас Катера была бела, как мел, причем вся ‒ даже ее пушистые волосы, но пятнадцать лет назад я помню, что кожа ее была немного смуглая, а волосы золотистыми. Наемница очень любила солнце, и я не знаю, как она обходится столько времени без его тепла в Загробье.

Идут.

Сказал голос Амбрэллы, как будто наяву, но на самом деле прозвучал лишь в голове, и мы с Катерой одновременно повернули головы к выходу. Во время нашего караула из здания выходило много людей, а сейчас их была целая группа, но я сразу определила, кто нам нужен. Двое мужчин в красивых костюмах спускались медленно по ступенькам и о чем-то беседовали, кажется даже спорили. Темненький с бородой достал пачку сигарет и, дерзко прикурив с первого раза, закурил.

‒ Это они? ‒ подбежала Ширра с маленькими пластиковыми стаканчиками, внутри которых таяло мороженое.

‒ Ага, ‒ Амбрэлла, не забирая стаканчик из рук Ширры, поддела маленькой детской ложечкой мороженое и, промычав от удовольствия, только тогда забрала стаканчик. ‒ Работаем, ‒ продирижировала она детской ложечкой.

С наемницами мы договорились заранее разделится. Я с Катерой отправилась вслед за рыжим адвокатом, чтобы девочки, проверив темненького, смогли сделать переброс к нам, тем самым не потерять и проверить другого. Находим друг друга мы с помощью браслетов ‒ это артефакты, которые еще давно подарил Альямс.

Амбрэлла

Глаз дьявола я отдала Ширре. Она выполняла работу приманки-обольстительницы, пока я затаилась около парковки в тени цветущих яблонь, ела мороженое и наблюдала за темненьким адвокатом. Наемница фотографировала его машину, как будто не замечая, что ее владелец стоит позади нее, рассматривает ее зад и курит. Еще и лыбится! Ублюдок! От раздражения я не заметила, как сломала ложечку для мороженого, которое не успела доесть.

Ширра была одета в короткие джинсовые шорты, и свободную пурпурную рубашку, на которой она специально расстегнула две верхних пуговицы. Ее черные завитые волосы немного трепал ветер, кажется, который она сама зачем-то создала.

‒ Здравствуйте! ‒ подошел наконец адвокат, уже без сигареты. ‒ Может вас сфотографировать? ‒ улыбался во все зубы тот.

‒ Ой, да, спасибо большое! ‒ обернулась наемница и залепетала, смягчая по-глупому свой голос.

Ширра отдала ему свой телефон, и он нарочно коснулся ее руки, задержавшись на несколько секунд.

Дотронься до него рубином!

Наемница никак не отреагировала на мой голос в ее башке, и стала позировать на камеру. Опершись руками на машину, она задрала голову и прикрыла глаза. Потом робко присела на нее, мило до тошноты улыбалась и выпячивала губы, намазанные бордовой помадой.

‒ Спасибо, ‒ забрала она телефон и почти незаметно коснулась его руки артефактом, который она вложила в ладонь. Рубин засиял на несколько секунд слабым розовым цветом, что говорило о положительном раскладе наших дел.

‒ Ты же знаешь, что это моя машина, да? ‒ спросил вдруг мужчина.

Ширра, незаметно улыбнувшись, подняла глаза с телефона на него, в которых уже не отражалось столько тупости, как минуту назад, и серьезным голосом ответила:

‒ Допустим.

‒ Может вы бы хотели прокатиться, милая девушка?

У меня уже начали болеть глаза от того, насколько часто я их закатывала. Я не стала дослушивать их диалог ‒ что меня интересовало, уже выяснилось, поэтому я пошла за добавкой мороженого, которое оказалось очень вкусным.

Мой выбор пал на ежевичное мороженое с крошкой горького шоколада, которое оказалось еще вкуснее. Я уже почти доела его, когда ко мне на лавочку подсела Ширра, от которой меня тут окатило волной сильного гнева. Все ее лицо стало пунцовым, ноздри заметно раздувались, а грудь тяжело вздымалась, как будто она пробежала кросс.

‒ Ты чо? ‒ рассматривала я ее.

‒ Этот мимо, ‒ сказала Ширра и, взяв мою ладонь, вернула артефакт, а затем стала приглаживать свои слегка растрепанные волосы. Только тогда я заметила кровь на ее руках, и сбитые костяшки.

‒ Ты его убила?

‒ Нет, пока что только избила, ‒ спокойным голосом ответила та, устремив взгляд куда-то вдаль.

Вдруг по моей руке пробежала вибрация, которая исходила от браслета. У Ширры был точно такой же, поэтому она удержала палец у себя на подвеске в виде плоского круга, на котором были выгравированы руны, и тогда оба браслета успокоились.

‒ Погнали, нас ждут, ‒ глубоким голосом скомандовала Ширра.

Нам пришлось идти обратно к тому парку, потому что здесь в центре нигде не нашли укромного места, где бы не было посторонних глаз. Видимо, наступил час пик, потому что мы еле проталкивались через толпы снующих людей, хоть они и шарахались от меня, как от больной, но особо отходить им было некуда ‒ настолько было тесно.

‒ Давай я переброшу, а то от тебя пока еще гневной гнильцой попахивает, мало ли куда с дуру перекинешь нас, ‒ сказала я Ширре, которая уже хотела сцапнуть мою руку, чтобы сделать переброс.

‒ Я в поря…, ‒ послышался ее тихий голос, потому что мы оказались в прострации из-за моего переброса. Во время него ты оказываешься в пространственной темноте. Здесь ничего не было, совсем ничего: ни звуков, ни предметов, ни света, и даже души, которую ты сама перебрасываешь, тоже не видишь, только чувствуешь, как тяжелый груз. Кстати, из всего Загробья магией переброса владели лишь мы вчетвером, Корнэлиус, ну и Аль, естественно, который и даровал нам эту способность.

Спустя где-то две минуты мы оказались в тени сбоку высокого белого здания. Получше проморгавшись, я увидела рядом Сьеру, которая, прислонившись плечом к этому зданию, медленно курила свои вонючие ментоловые сигареты. Катеру я не сразу заметила, потому что она лежала поодаль на зеленой свежескошенной траве и наслаждалась палящим солнцем. Спереди здания был красивый сад с невысокими деревьями и цветами, небольшими фонтанчиками, проложенными дорожками, лавочками. Но несмотря на красивый вид вокруг, от этого места на плечи сразу опустилась мучительная тоска, как если бы здесь страдало много душ.

‒ Где это мы? ‒ скользила я глазами по высокому зданию, в котором были затонированы все окна в синем цвете.

‒ Надеемся, вам повезло больше, ‒ вместо ответа сказала распластавшаяся на газоне Катера.

‒ Это больница, для тяжелобольных. У Итона здесь лежит мама, он все деньги спускает ей на лечение, ‒ безучастным голосом поведала Сьера.

‒ Вот те нааа, ‒ искренне удивилась я, забыв про такие места на Земле. К слову, у нас в Загробье никаких больниц с отдельными зданиями нет, потому что мы никакой хворью не можем заболеть.

‒ Значит, его проверять не будем? ‒ спросила Ширра и посмотрела на меня, а за ней повторили остальные, даже Катера поднялась на локтях.

‒ Нет, ‒ заключила я, и Сьера удовлетворенно кивнула.

‒ А у вас что? ‒ уставшим голосом спросила Сьера и сползла по стенке на корточки. ‒ Что с руками? ‒ махнула головой она на Ширру.

‒ Да, мелкая, рассказывай. Чем все закончилось? Начали вроде за здравие, а закончили, как смотрю, за упокой, ‒ посмеивалась я.

Катера мигом присоединилась к нам и заняла место рядом с Сьерой, скопировав ее позу у стены, тем временем мы с Ширрой просто плюхнулись задницей на траву.

‒ Ему кто-то позвонил, после того, как ты ушла. Он моментально сбросил звонок, и мне стало любопытно… Я вторглась в его башку и узнала, что у него, оказывается, есть девушка, так еще и на седьмом месяце беременности.

Да, читать мысли смертных тоже за нами водится, это не сложно, так как они почти все слишком громко думают, не задумываясь о вторжении. Сложность лишь в том, что в их мыслях можно не найти ответы на свои вопросы, ибо это ворох сена, в котором ищешьиголку, а потом еще и голова болит, из-за их нескончаемых никчемных потоков мыслей, которые они прокручивают со скоростью в двадцать махов.

‒ Ооо, а чо мимо то? Давайте его и заберем! ‒ предложила я, не понимая выводов Ширры.

‒ Нет. У той девушки никого нет, кроме него. Я вобью ему еще пару раз, почему нужно быть верным, ‒ говорила Ширра слегка приглушенным голосом, делая вид, что она успокоилась, хотя у самой безумно поблескивали глаза. От нее сейчас исходила совсем иная аура, не которую мы привыкли чувствовать. Обычная Ширра казалась не опаснее дикого зайца, а сейчас его будто бы подменили необузданной пантерой, которая рычала, нервно теребя хвостом. И, честно сказать, мне эта смена зверья понравилась, хотя бы теперь понятно, что нашел в ней Аль, когда не так давно сделал одной из нас.

***

Вернувшись с неудачного дела, я поела предложенные вафли, запив энергетиком, а девочки скушали вареники, которые передала моя заботливая подруга.

Так как мы были отправлены на Землю лишь на трое суток, а время уже начало неустанно утекать, я стала собираться на вторую работу, которая симпатизировала мне больше, чем первая.

В моей комнате повсюду можно было найти тайники с огнестрельным и холодным оружием. Один из таких припрятан на дне кресла, откуда я достала кейс с глок-19. На всякий случай беру запасной пистолет и пару ножей, если вдруг захочу умыться кровью какого-нибудь ублюдка. А я захочу…

Первый в списке Джеймс Барри, отсидел 15 лет, за изнасилование несовершеннолетней девочки, а потом собирался ее убить. Согласно данным по этому делу, у родителей всегда был доступ к месту положения своей дочери, благодаря скрытому жучку в кулоне, поэтому ее успели спасти от смерти, но не от насилия.

Ко мне еле слышно постучали, прервав чтение предстоящего дела.

‒ Что надо? ‒ громко спросила я, и из-за двери показалась Ширра.

‒ Амбрэлла, есть минутка? Я нашла еще нескольких подходящих… Я подумала, может им…Ты куда? ‒ залепетала наемница, осмотрев сначала мою черную комнату, а затем меня.

‒ На кудыкины горы.

‒ Ты…ты и людей убиваешь? ‒ робко спросила Ширра.

‒ Что тебя удивляет? Думаешь ублюдки, сами собой появляются в Загробье? ‒ спросила я, на что Ширра потрясенно вылупила глаза. Я раздраженно выдохнула и напомнила ей:

‒ Они омерзительны, и таких здесь много, тебе ли не знать…

‒ О чем ты? ‒ вылупила она невинные глаза.

Я сделала переброс, через секунду оказавшись нос к носу с наемницей, которая лишь вздрогнула, но не отступила:

‒ Я знаю твою историю, ‒ зашептала я у самого уха Ширры. ‒ В Загробье, знаешь ли, не попадают без причины, а причина обычно в том, что однажды, какая-то погань, называющая себя человеком, настолько сииильно потрепала наши души, что мы все изменились до неузнаваемости, жаждая крови тех, кто в этом виноват. Так что не надо удивляться, я избавляюсь только от плохих людей, чтобы они не породили таких же.

‒ То есть ты решила взять на себя ответственность судьи-палача? Сейчас, двадцать первый век, люди уже сами научились справляться с преступниками, ‒ сказала Ширра, бесстрашно глядя в мои глаза. Мы все поменяли свою внешность с помощью магии, как странно, что Ширра практически ничего не изменила в себе, исключением стали ее черные, как смола глаза, которые с помощью магии теперь отливали фиолетовым.

‒ И как же они справляются с ними? Дают им срок отсидеть в тюрьме? Прекрасно! Преступникам дают и крышу над головой, и работу, и еду! Это наказание такое? ‒ взорвалась я потоком слов и эмоций на Ширру.

Она мгновение рассматривала мое перекошенное от злости лицо:

‒ Может, ты и права. Я просто переживаю за тебя…Ты ходишь всегда одна, ‒ Ширра опустила голову, более не выдерживая моего взгляда. ‒ Знаю, ты палач со стажем, но не теряй никогда бдительность.

Я потихоньку начала понимать смысл ее слов, обычно гнев не заполнял настолько сильно мой разум, но когда меня пытались за что-то осудить, я взрывалась, готовая убить критика, сме́ющего высказываться в мой адрес. Я смягчилась, и тогда Ширра опять подняла на меня свои озорные глаза.

‒ Можно мне с тобой? ‒ вдруг робко спросила Ширра и выпятила нижнюю губу, словно ребенок.

В ответ я только весело хмыкнула. Однажды у меня была напарница, с которой мы разделяли мнение на счет мужчин, но ее никто бы не смог заменить.

‒ Нет, я не беру свидетелей, ‒ отрезала я и отошла от нее, чтобы сделать переброс.

Альямс

За ночь я поспал