Свекровище

Часть 1.

ГЛАВА 1. Блинчики

Утро начиналось как обычно: кофе, Машке какао, яйца, творог, сыр, ржаные тосты, салатик, немного отварного мяса, приготовленного с вечера. Маша, уткнувшись в тарелку, выковыривала вилкой кусочки авокадо, которые подбирал Игнат.

– Ты опять? – строго спросила Ольга дочь, – быстро всё съела и одеваться!

Маша была не в духе с самого утра, вопрос с лагерем висел на волоске. Свободных мест не было, она находилась в резерве. Неужели придётся остаться в городе, когда все уедут?

Быстро запихнула в рот, что осталось в тарелке, допила какао. Хоть какао сладкое, и то хорошо, а то мама вообще на даёт ни сахар, ни конфеты, приходится за паршивые леденцы давать Егору списывать.

– Лагерь подтвердил место, – Ольга положила перед Игнатом распечатку, – отъезд второго июня. Не забудь зайти за купальником и остальным барахлом в пункт выдачи. Всё пришло. Зайдёшь?

Маша тут же повеселела. Она едет!

– «Морская звезда» или «Нептун» я не понял, – спросил Игнат, бросая взгляд на распечатку.

– «Звезда», в «Нептуне» оставила заявку на август.

– Ок. Заеду. Оплачено?

– Конечно. Плитку в ванную пришлю позже, может, что-то другое выберем.

В их старой арбатской квартире предстоял ремонт.

Игнат нахмурился, переваривая информацию вместе с тостом.

– Мама вчера звонила…

Ольга замерла с чашкой в руке.

"Опять. Каждый раз, когда мы что-то решаем, она появляется, как чёрт из табакерки. И ведь не предложит ничего взамен – только критикует. Как будто у неё патент на материнство."

– Ну и?

– Говорит, что лагеря – это сплошной вред. Дети там друг друга учат бог знает чему, особенно ночью. Все из разных семей, типа, не просчитаешь.

Кофе в Ольге забурлил, от одного взгляда в чашку.

"Ага, конечно. Потому что лучшее воспитание – это сидеть с бабушкой, слушать, как она поливает грязью всех вокруг, и учиться, как правильно ловить мужиков на пенсии. Идеальная программа развития для восьмилетней девочки."

– Твоя мать, конечно, большой эксперт в воспитании, – она поставила чашку так, что блюдце звякнуло, – особенно учитывая, что её главное достижение – три мужа и поиск четвёртого вместо помощи с внучкой.

– Оль! – Игнат бросил взгляд на Машу, но та уже привычно закатила глаза.

"Да, да, не при ребёнке. А то вдруг дочь узнает правду о своей святой бабушке. Лучше пусть думает, что блинчики – это верх семейной заботы."

– Я люблю бабушку, – вставила девочка, – она печёт блинчики с вареньем.

– Да кто ж сомневался! – сквозь зубы процедила Ольга, – Белая мука, сахар, варенье, ещё дрожжи небось добавляет… Лучше бы яблоко дала.

"Они не просто вредные – они пропитаны её сладким ядом. Каждый блинчик – как намёк: «Вот видишь, Машенька, я добрая, а мама тебе даже сахара не разрешает». Хорошо, хоть Игнат не поддерживает её напрямую… но и особо ей не противоречит. Как всегда."

– Яблоки не такие вкусные, – фыркнула Маша.

Игнат вздохнул и встал, вытирая салфеткой губы.

– Ладно, хватит. Маш, одевайся, провожу тебя в школу.

Когда дверь за ними закрылась, Ольга убрала посуду и плюхнулась перед компьютером. Монитор загорелся, отражая её сжатые губы.

«Опять Марина Витальевна… Как будто у неё нет своих дел. И ведь звонит Игнату втихаря, нет бы мне напрямую, так мол и так, я считаю, что… Мне боится звонить, потому что я её в очередной раз пошлю. Пока вежливо, но дождётся, рыжая».

Ольга резко ткнула в клавиатуру, запуская рабочий чат. Мысли упрямо возвращались к свекрови, мастерице подлить горяченького для собственного удовольствия, не иначе.

«Надо бы позвонить Наталье… Может, и у неё та же история с Гришкой. Не сомневаюсь. Но она податливая, как пластилин. С ней кашу не сваришь. Ей, правда, родители здорово помогают с детьми, так что она в Рыжей не особо нуждается. В прошлый раз за ужином смотрела на меня, как будто я у неё серьги украла бриллиантовые. Опять, наверное, ей хвост накрутила, наша несравненная. Ладно, позже».

Работа не ждала, и Ольга углубилась в содержание графиков. Она работала на удалёнке, то есть два дня в офисе и три дома. Так шеф решил, и все дружно проголосовали. В принципе, удобно.

Звонок. Наталья. Ольга подняла брови. На ловца и зверь бежит.

– Оль, привет! – голос Натальи звучал неестественно бодро.

Ольга нахмурилась.

" Она никогда не звонит просто так, особенно утром."

– Привет. Что случилось?

– Ты не поверишь… – Наталья сделала драматическую паузу, – Марина Витальевна только что позвонила. Говорит, у неё… документы нашлись.

Ольга тут же представила вытаращенные серые глаза невестки.

"Какие ещё документы? Что за бред? Действует через Наталью, так проще, эта всех сейчас заведёт, как агрессивная реклама."

– Какие документы?

– Ну… ты же знаешь, она всё перебирала архив после …. Так вот, нашла бабушкино завещание. Бабы Маруси нашей. Оказывается, там есть условия наследования дачи.

Ольга замерла. Два месяца прошло после смерти бабушки. Рана была ещё живая.

"Вот же хитрая карга! Придумала же, от чего не отмахнёшься»

. Бабушка Маша была актрисой в советское время, звезда дубляжа, особенно заграничных фильмов, а дед Виталик работал замом директора крупного металлургического завода. Игнат дочку в честь бабушки назвал, и я была не против, мне нравится это имя, хотя, говорят, оно сложное, с непростой судьбой. Может, и так, но бабушкину судьбу нельзя назвать сложной, скорее, счастливой.

Всю жизнь она была обласкана вниманием со стороны мужского пола – высокая, стройная, с талией и всегда в юбке, как её помню, брюки не жаловала почти. Ноги свои всегда показывала с тонкими щиколотками, хоть и сорокового размера туфли носила, обычно лодочки. Это сейчас сороковой размер ходовой, особенно на низком каблуке, а тогда она считалась крупной дамой, не для экрана. Дед был ниже на голову, но это им не мешало чувствовать себя хозяевами жизни. Правда, родила баба Маруся, как её звали внуки, только несравненную Мариночку.

На самом деле свекровь была красавицей, что уж там, но избалованной до нельзя. И с детства интриганкой, со слов бабы Маруси. Всё у неё было, у ребёнка, в советское время – сначала игрушки, потом шмотки заграничные, что в те времена ценилось несказанно, особенно джинсы и дублёнки. Поступила в Институт иностранных языков на французскую кафедру, ещё и подтрунивала над мамой с папой, что они всю жизнь пахали, как бобры на плотине.

А дача была превосходной, купленной дедом у какого-то члена Политбюро на берегу Москвы-реки в середине девяностых. Добротная, удобная, кондовая немного, но так «отредачить» всегда можно, как говорил Игнат. Фруктовые деревья, смородина.

– И что там? – спросила Ольга.

– Она не стала подробно говорить по телефону. Сказала, что это серьёзно, нужно собрать всю семью в субботу. Особенно подчеркнула, что должны быть оба сына и невестки.

Ольга почувствовала вкус крови. Рыжая точно что-то придумала.

"Конечно, особенно невестки. Чтобы мы своими глазами увидели, как она раздаёт блага послушным детям."

– И ты в это веришь?

– Ну… – Наталья замялась, – документы-то настоящие…

– Наташ, она могла найти что угодно – старую расписку или список покупок за 1992 год!

– А если это правда важно? – голос Натальи стал жалобным, – Даня говорит, что мы обязаны приехать. Что это семейное.

Ольга резко вдохнула.

"Вот и расставила капкан. Теперь если я не поеду – упущу шанс по наследство. А если поеду – попаду в её спектакль."

– Ладно… – сквозь зубы сказала Ольга, – только давай договоримся: никаких сюрпризов. Если это окажется её обычной манипуляцией – мы уезжаем сразу, то есть я говорю за свою семью.

– Конечно! – Наталья оживилась, – я так и скажу Марине Витальевне, что ты… э-э-э… с нетерпением ждёшь встречи!

«Переговорщица!»

Ольга бросила телефон на стол. Взглянула на экран. Цифры в таблице теперь казались ей бессмысленными.

ГЛАВА 2. Салима

Марина Витальевна не придумала ничего лучше, чем накрыть стол на той самой бабушкиной даче. Она привезла свою давнишнюю помощницу по дому Салиму, с которой уже стала подругой, та сразу, как приехали, отмыла ей после зимы кухню, гостиную, туалеты, все окна на первом этаже и террасу. На террасе как раз они и решили сделать ужин в узком кругу на шесть человек. Салима много лет оставалась с хозяйкой, она практически у неё жила в прислугах, так как собственной семьи своей не создала в своё время, а сейчас уже поздно, и возвращаться на родину было некуда.

Если Марине Витальевне было шестьдесят два, то Салима была на четырнадцать лет моложе. Она работала у неё с тридцати пяти лет, как развелась с Али. Тот забрал у неё все заработанные в Москве деньги якобы на «точку» с фруктами, и исчез на полгода. Когда всё прогулял, вернулся и заразил её хламидиозом с гонореей, после чего у Салимы не могло быть детей. Она вылечилась, погоревала и пошла в прислуги. Марина Витальевна стала третьей хозяйкой, от первых двух Салима сама ушла – унижали её достоинство и обращались с ней, как с вещью. Обе молодые, одна – любовница какого-то жирного старика, вторая – известная парикмахерша.

Осмотрительная и опытная интриганка Марина Витальевна своих секретов и планов никому не выдавала, так что Салима могла только догадываться, что будет за столом, и какой повод для встречи всей семьи, и ещё могла осторожно подслушивать. Зачем? Да кто ж его знает. Во-первых, интересно, во-вторых, информация никогда лишней не будет. Она, например, так и не поняла, какая из невесток больше нравится хозяйке, блонда или тёмненькая Ольга. Салиме нравилась больше Ольга, и не потому, что та дарила ей подарки на праздники, духи или платочек шёлковый, но потому, что её чувствительной натуре она была ближе. Ольга казалась суше, но зато по поступкам и по разговору человечнее как-то.

Не то, что Наталья, эта жадная вертихвостка. Нацепит на себя и серьги, и кулон, и браслеты, и сложные какие-то одежды, всё хочет выглядеть круче Ольги в глазах хозяйки. Маникюр этот её красный просто бесит. У неё во взгляде всегда блуждало какое-то лёгкое презрение, превосходство, корчила из себя барыню, и Марине Витальевне поддакивала и разные красивые слова говорила, как она выглядит, какая у неё кофточка.

Но хозяйка относилась к обеим ровно – на расстоянии, с критикой и особо не довольной физиономией. Она ставила на первое место своих сыновей, а достойны ли были их невестки, оставляла вопрос открытым. Единственное, что Салима поняла точно – она обожала Машку, внучку от старшего, души в ней не чаяла. У младшего Данилы был сын Гриша и дочка Марина, названная в честь бабушки, надо полагать, но к ним такого трепета и нежности хозяйка не испытывала, хотя, конечно, была ровной и сюсюкающей бабушкой, так как Данилины внуки бывали у неё очень редко. А вот Машку она учила уму разуму.