Темные сказки. Начало

Глава 1

Снег валил так, будто хотел замести всю землю, не оставив ни единого черного пятнышка. Дома, люди, машины – все растворялось в белоснежной пелене и уже казалось, что за ней и вовсе ничего нет…

Лейтенант Егоров затянулся папироской, грустно усмехнувшись своим мыслям. Несколько лет назад так и могло быть. Великая война кончилась, сколько знакомых ребят на ней полегло, так и не увидев нашу победу… Кого-то встретила шальная пуля, кому-то не повезло наступить на мину, а кто-то просто заболел, а водкой всех не вылечишь… Чего теперь вспоминать. Победили. А это же самое главное.

Сплюнув, лейтенант бросил папиросу в снег, и под ее шипение поплотнее закутался в бушлат. Их недавно откомандировали в эту деревню, которую раньше занимали немцы. Приказ пришел простой: обследовать на предмет оставленных «сюрпризов», восстановить коммуникации, помочь местным жителям в возвращении домой. Во время войны многих отсюда либо угнали в лагеря, либо убили. Немногие выжившие с трудом возвращались в родные места. Деревня стояла на бывшей линии фронта, осталось множество мин и прочих неприятностей, так что работы оказалось невпроворот. Егорову выделили четверых ребят, чтобы осмотреть старую угольную шахту, стоящую чуть в стороне от деревни. Командование надеялось, что там никто похозяйничать не успел – и не прогадало. Егоров отправил солдат по двое в каждое ответвление шахты и первая партия спустя час уже мерзла вместе с ним снаружи – они уперлись в заваленный тупик. А вот вторая команда все никак не выбиралась, и лейтенант начинал беспокоиться. Темнело рано, ночь уже спустилась на землю, и пора было уже возвращаться назад.

– Ну чего они там, клад что ли нашли? – рядовой Кузьмин, для своих – Кузьмич, нетерпеливо стучал ногой об ногу, тщетно пытаясь согреться.

– Нет, решили там жить остаться, – хохотнул Сенька Маленков, второй рядовой, пуская в воздух правильные круги дыма.

– С нашей теперешней жратвой я их понимаю, – Кузьмич шмыгнул носом. – Лучше уж уголь жрать, чем те котлеты, которые Баранов делает. Может, нам за хорошую работу и хлеб с колбасой давать начнут! – последнюю фразу он сказал со значением, косясь на Егорова.

– Может и начнут… – протянул лейтенант задумчиво. – Вот только Баранов паек распределять будет. Так что ты поосторожней со словами-то.

– А я ж чего? – картинно надулся Кузьмич. – Я ж с добрым… Как это… С критикой обыкновенной, о как! Вот не умеет Баранов котлеты делать, что ж тогда в повара полез? Вот у нас в деревне…

Из шахты раздался шум. Постепенно нарастая, он превратился в низкий непрерывный гул. Егоров машинально схватился за винтовку, рядовые последовали его примеру. Гул внезапно затих и через несколько секунд сменился оглушительным грохотом. Солдаты попадали на землю, наученные многими пережитыми бомбежками, но грохот стих также внезапно, как и начался. Лейтенант первым поднялся из снега, целясь в черную пустоту шахты, откуда доносился странный приближающийся лязг. Краем глаза он увидел, что рядовые тоже уже на ногах и сделал пару шагов ко входу.

– Саша! Митя! – позвал он в пустоту. – Что у вас случилось?

Ответом был только лязг, ставший громче. Казалось, будто кто-то играет на причудливом музыкальном инструменте, так мерно раздавался звук. Дзинь… Дзинь… Дзинь…

Через несколько томительных секунд лязг стал совсем близким и из темноты вышла массивная фигура. Мгновение солдаты пытались понять, что перед ними, а затем дружно подняли винтовки. Маленков громко выдохнул, Кузьма тихо выматерился.

Из шахты вышел высокий худой человек, одетый в черный, рваный в нескольких местах, балахон. Через дыры просвечивала бледная кожа. Лысая голова подчеркивала худое лицо, на котором яркими пятнами горели пронзительно голубые глаза. На плече он нес, как мешок, тело кого-то из солдат. Казалось, будто человек даже не чувствует вес – он шел спокойный ровным шагом. А лязг издавали огромные, толщиной в руку, тяжелые цепи, волочившиеся за ним по земле и звеневшие при каждом шаге. Концы их тяжелыми кольцами заканчивались на запястьях человека, но их он, казалось, тоже не замечал.

Выйдя на снег, человек поднял голову и медленно осмотрелся. Солдат окинул равнодушным взглядом, словно вместо них перед входом в шахту стояли стоги сена, а вот на луну смотрел несколько секунд. Его губы растянулись в слабой улыбке, с лязгом он сбросил тело с плеча в снег и потянулся. По сугробу медленно разливалась кровь.

– Это ж, это ж! – к Кузьмичу вернулся дар речи. Он ткнул винтовкой в сторону тела. – Это ж Сашка Бурков! Этот урод его…

– Ты кто такой?! – громко спросил Егоров. Он почувствовал, что голос его предательски дрогнул, но собрал волю в кулак и грозно продолжил. – Назовись, а то стрелять буду!

Человек оторвался от луны и пристально взглянул на Егорова. От этого взгляда все нутро лейтенанта как будто превратилось в холодное месиво. Он попытался открыть рот, но слова застряли комом в горле, и получалось лишь ловить воздух, силясь выдавить хоть что-то. Хотелось бежать, бежать без оглядки, подальше от этих страшных глаз.

– Сволочь! – Кузьмич оказался расторопнее и, недолго думая, выстрелил. Маленков последовал его примеру. Человека чуть отбросило от удара. Обе пули попали туда, где находится сердце, но, вопреки ожиданиям, оттуда не пошла кровь. Незнакомец, лязгнув цепью, приложил ладонь к груди, а затем молча посмотрел на Кузьмича. Злоба, наполнившая эти глаза, сковала бывалого солдата, но лишь на мгновение и, передернув затвор, он выстрелил снова, попав в грудь с другой стороны. Маленков и Егоров, оправившийся от страха, поддержали его, и скоро они втроем осыпали человека градом пуль. Он дергался и отшатывался от попаданий, но на его лице не проявилось никаких признаков боли.

– Он железный что ли?! – отчаянно крикнул Кузьмич. Боек в его винтовке щелкнул – обойма кончилась. Он быстро вытащил из кармана новую и судорожно стал пытаться вставить ее в разъем. Рядом защелкали винтовки у Егорова и Маленкова и грохот выстрелов, заполнявший округу, на несколько секунд стих. Незнакомец секунду простоял согнувшись, а затем выпрямился во весь рост, взмахнул правой рукой, раскрутил над головой цепь и с силой обрушил ее на голову Кузьмичу. Тот рухнул как подкошенный, кровь из разможенной головы брызнула на Маленкова. Сенька закричал и выстрелил, но незнакомец один прыжок оказался рядом с ним и, схватив за воротник, легко, как тряпичную куклу, бросил его на стену шахты. Тело Маленкова и каменная стена встретились с ужасных треском, не оставлявшем сомнений, что Сенька больше не поднимется.

Егоров бросил винтовку в снег и наконец поддался желанию убежать. Но успел сделать лишь несколько шагов. Тяжелая цепь хлестнула его по ноге, раздробив колено. Боль заполнила все сознание, а рот раскрылся в беззвучном крике. Лейтенант повалился лицом в колючий снег, не в силах даже перевернуться. Перед глазами поплыли кровавые круги, а в ушах не переставая звенело. Так прошло несколько мгновений, пока он вновь не услышал тихое дзинь… дзинь… дзинь…

В ужасе Егоров попытался ползти, забыв про боль в волочащейся ноге, но вдруг его схватили за бушлат и как котенка подняли в воздух. Раздался лязг и перед лицом лейтенанта вновь появились эти холодные глаза. Боль внезапно ушла. Казалось, будто все его тело внезапно превратилось в одну сплошную бесчувственную глыбу льда. Губы незнакомца разомкнулись

– Ка… Как… – он говорил хрипло и тихо, как будто забыл, как это делается. – Ка… кой… сейчас… хгкх… год?

– Ты… Тысяча девятьсот сорок восьмой, – Егоров отвечал как в тумане, он уже не понимал где находится и что делает.

– Семьсот лет… – произнес незнакомец, отведя взгляд. – Семьсот лет прошло… тут глаза вновь вперились в Егорова, и он почувствовал, как внутри его головы словно зашевелились ледяные щупальца, а перед глазами, как на киноэкране, побежали сцены из его памяти. Вот детство, вот вступление в пионеры, вот первый поцелуй, потом война, фронт… Все это пронеслось перед ними за несколько секунд, а потом незнакомец бросил его в снег и, развернувшись, медленно пошел в метель, лязгая цепью.

Егоров откинулся в сугроб, стремясь удержать сознание. Тело оттаивало и боль постепенно возвращалась. Свои недалеко, они слышали выстрелы. Они придут. Хорошо, что незнакомец почему-то решил его пощадить…

Раздался громкий лязг, а затем свист рассекаемого воздуха. За мгновение до страшного смертельного удара из метели прозвучал страшный голос, буквально пригвоздивший Егорова к земле.

– Кощей не дает пощады!

***

Высокий мужчина мощного телосложения наклонился над погибшим лейтенантом. Внимательно осмотрев изуродованное тело, он чуть слышно хмыкнул и набросил на него рогожу. Егоров после смерти мог сказать совсем немногое: его убили сильным ударом тяжелого тупого предмета. Как и Кузьмина. На Маленкове убийца внес разнообразие, все-таки кинуть довольно тяжелого парня на пятнадцать метров, да с такой силой, чтобы сломать ему все кости – так не каждый сможет. Дела…

На улице раздался хруст снега и в барак, временно служивший и лазаретом, и моргом, вошел невысокий коренастый мужчина в бушлате. Встретившись взглядом с находящимся внутри, он пожал плечами и вынул из кармана маленькую фляжку. Сделав большой глоток, он утер губы и медленно произнес

– Дело по нашей части, Илья. Как бы мне не хотелось так думать, это не люди постарались. Ребята кого-то выпустили из этой шахты, и я даже боюсь думать, кто это мог быть.

– Ох, Добрыня… – Илья подошел к скамейке у стены и тяжело на нее сел. – Тут только война кончилась. А теперь это… Надо попытаться, кого наши солдаты так неудачно нашли.

– Там остатки цепей, Илья, – Добрыня выдержал многозначительную паузу. – Посеребренных цепей. Понимаешь, к чему я веду?

– Понимаю, – Илья медленно сжал и разжал огромный кулак. – Но это еще ничего не доказывает. Много кого такими цепями сковывали и в заточение отправляли. Нужно что-то еще…

Дверь распахнулась и в барак зашел мужчина лет тридцати. Длинные светлые волосы разительно выделяли его среди короткостриженных военных.

– Сидите, старички? – весело спросил он. – А я тут с начальством местным побалакал. Они, конечно, ничего не видели. Услыхали выстрелы – прибежали, а там уже только трупы остались. В шахтах они сразу пошукали, нашли там тело еще одного несчастного солдатика, да затомленную камору рядом с ним. Вот и все.

– Затопленную говоришь… – протянул Добрыня, вновь многозначительно взглянув на Илью.

– Затопленную. Там, похоже, газ собрался, кто-то из ребят спичкой чиркнул, все и полыхнуло, – мужчина, казалось, не замечал взглядов Добрыни. – Рядом речка подземная – вот все и в воде.

– Черти! – Илья вдруг грохнул кулаком по лавке. – Добрыня! Так не может быть! Не могли его заточить так близко к Киеву, понимаешь? Иван с ним боролся далеко, в Сибири где-то. Зачем, ну зачем ему притаскивать оттуда Кощея сюда? Объясни мне!

– Чтобы его никто не нашел, – Добрыня вновь отхлебнул из фляги. – Кто стал бы искать заточенного Кощея так далеко от их последней битвы и так близко к стольному граду? Да никто! Иван спрятал его там, где никому это не пришло в голову. Помнишь, сколько у него тогда прихвостней было? Одни лешие темные чего стоили! Они ж там половину тайги разворотили, чтобы повелителя своего найти! А Яга? А Змей? А потом Ванька погиб, да и секрет в могилу унес. Специально! Чтобы даже если смерть Кощееву не найдут, так и он сам света белого не увидит! Алешка, закрой рот, не малой уже!

– Так я это… – мужчина, которого назвали Алешей, медленно опустился на лавку. – Это что ж здесь… Кощея что ли откопали?

– Похоже, что его, – Илья тяжело вздохнул. – Взрыв газа открыл его каверну и затопил ее. А именно вода и нужна была Кощею… Она дала ему силу, и он смог выбраться. Любые чары за столько лет ослабнут. Эх, Ванька… Надо было глубже эту погань закапывать. Надо ехать, – вдруг сказал он, поднимаясь. – Алеша, скажи местному майору, пусть ребят похоронят по-человечески. А мы поедем его искать.

– Илья… – начал Добрыня, положив руку на плечо друга, но тот, тряхнув плечом, сбросил ее.

– Пойми, Добрыня, он только воды напился, да крови чуть-чуть хлебнул, он обессилен пока, – Илья натянул на голову шапку. – Цепи еще эти… Они его тоже сдерживать будут. Значит пойдет кузню искать. Надо узнать, где здесь кузнечным делом занимаются или занимались раньше.

– Я узнаю! – кивнул Алеша и стремительно вышел из барака в метель.

– Столько столетий живем, а парень все не взрослеет, – усмехнулся Добрыня и вновь отхлебнул из фляжки. – Странная у нас жизнь получается…

– Не то слово… – ответил Илья. – Называли нас богатырями, потом —гвардейцами, потом – солдатами. Эту войну закончим и покой надо будет искать. Чтобы без погани этой…

– Мужики! Илья! Добрыня! – Алеша влетел обратно в барак как вихрь, сбив по дороге бочонок, стоящий у двери. – Есть тут рядом деревня, двадцать километров всего. Там есть старая кузня, а еще туда откомандировали Сережку Добролюбова, ну помните, молодого парня такого…

– Помним, – ответил Илья за двоих. – Но с этого что? Кощей – если это, конечно, он, семьсот лет был в заточении. Он не знает, где сейчас и что находится. И мог пойти в любую сторону.

– Мог, – кивнул Алеша, – да только вот одна проблема: Серега там с женой своей, Василисой, а у той очень сильные природные чары. Ежели Кощей учует – наверняка на запах пойдет, может за кузнеца-чародея принять.

– Это мысль, – сказал Добрыня. – Парня оповестили? Они с такой махиной не справятся, пусть не пытаются даже.

– Связи нет, я попробовал, – вздохнул Алеша. – Метель проклятая… Даже с нашими центральными связаться не получилось. Так что помощи не ждем.

– А нам и не надо, – Илья тяжело поднялся с лавки и, казалось, стал шире в плечах. – Мы уж тысячу лет как покой Земли Русской охраняем, как бы она сейчас не называлась. Никогда помощи ни у кого не просили. И сейчас сами справимся. Поехали! Негоже молодых ребят с древним Злом один на один оставлять.

– Согласен, – Добрыня отхлебнул из фляги и спрятал ее во внутренний карман. – Рано нам на покой. Войну закончили, теперь и нечисть закопать надо.

– Вот это дело! – Алеша радостно потер руки. – А то все лешаки, да упыри…. Тряхнем стариной!

– Тебе бы все мышцами играть, – хмыкнул Илья. – А с таким противником мы уже много столетий не сталкивались. Он страшен… – он на секунду замолчал. – Страшен даже для нас…