Поймай удачу за хвост

Глава 1

– Оля, не отставай!

Громыхая колесами чемодана, мы неслись навстречу поезду. Вернее, поезд, скрежеща тормозами, медленно подползал к перрону, на котором собралась толпа: провожающие, встречающие, отъезжающие… Люди шумели, суетились, то и дело загораживая путь одни другим. Все хотели побыстрее заскочить в вагон. Оно и понятно: стоянка поезда в нашем городке всего две минуты, и кто не успел… При мысли о том, что будет, если я не успею, сердце тревожно сжалось и открылось второе дыхание. Не зря же я все лето занималась физической подготовкой! Выдохнув, я устремилась навстречу поезду и даже обогнала маму.

– Оля, ты куда? Стой! – она остановилась, тяжело дыша и всматриваясь в проплывающие мимо окна вагонов. – Двенадцатый… одиннадцатый… кажется, здесь. Да, вот он…

Взяв за ручку огромный чемодан, к сожалению, Олега, чемодан, с которым я ездила летом, мне пришлось вернуть хозяевам, к тому же он был слишком мал для всех вещей, которые мама вознамерилась взять с собой, мама направилась к нашему вагону. Проводница уже откинула специальную железную штуку, которая закрывала ступеньки.

– Давай, залезай первая! – скомандовала мама, пытаясь поудобнее схватить чемодан. Проводница неодобрительно косилась на нас, поджимая губы, словно ожидая, что ее будут просить помочь, но, на ее счастье (или разочарование?), этого не случилось. Один из сердобольных пассажиров подхватил Тортиллу, так я назвала этот чемодан из-за сходства с атлантической черепахой, и подал этого коричневого монстра:

– Женщина, держите!

– Спасибо! – поблагодарила мама, сразу же протягивая проводнице документы и билеты.

Та проверила и отступила:

– Проходите.

В нос ударил запах, характерный для поездов, в ту же минуту пол под ногами дрогнул, а одноэтажное здание вокзала проплыло мимо окон. Сердце радостно забилось, мы действительно ехали в Питер!

Или , если официально, в Санкт-Петербург, где меня ждала учеба в уникальной и единственной во всей стране школе – Конной Академии “Оседлать мечту”.

Поступление далось мне с трудом, и дело было отнюдь не в способностях. Просто мама хотела, чтобы я осуществила ее давнюю мечту и стала профессиональным музыкантом, но… от музыки меня тошнило, а гаммы я учила только для того, чтобы побыстрее сбежать на конюшню.

Мне даже пришлось выдумать, что я хочу поступать в консерваторию, чтобы поехать с бабушкой в Санкт-Петербург. Обман быстро раскрылся, мама была в ярости, но потом все-таки согласилась, что у меня должна быть своя жизнь, и даже подписала договор на обучение в Академии.

Все лето она надеялась, что я передумаю и останусь дома, но я не могла упустить такой шанс, и вот мы ехали в Питер!

На этот раз в купе: в конце лета все возвращались с моря, и билетов было очень мало. Полки нам достались верхние.

– В принципе, одну ночь не страшно, – мама виновато улыбнулась, а я радостно кивнула. Какая разница, где спать, главное, я еду учиться в Конную Академию. И буду жить в самом настоящем замке! Красном с белыми зубцами и лепными головами лошадей на стенах, кажется, такие элементы в архитектуре назывались маскаронами. Здание было построено очень давно, в девятнадцатом веке, специально для лошадей русских императоров. После революции царские конюшни превратили в санаторий, а несколько лет тому назад здание отреставрировали и передали Академии. И мне предстояло там учиться! Я в нетерпении поглядывала в окно, желая выскочить и подтолкнуть поезд, который, по моему мнению, ехал очень медленно.

Помимо нас в купе находились две женщины, скорее, даже бабушкиного, чем маминого возраста, во всяком случае, мне они показались очень старыми. Мама вежливо поздоровалась с ними и получила приглашение выпить чаю, а я предпочла забраться на свою полку.

– Оля, не упади, – напутствовала мама, я только снисходительно улыбнулась:

– Мам, я же спортсменка!

Наши попутчицы удивленно переглянулись.

– И какой же у вас спорт? – спросила одна из них с желтыми волосами, тщательно скрученными в ракушку на затылке, такие прически были модными в прошлом веке. Я с досадой поморщилась, понимая, что сейчас будет, а мама вздохнула:

– Конный.

– Ой, – подхватила вторая, у нее было темное каре. – Это же так опасно! Вам не страшно?

– Да и этот запах, – кивнула желтоволосая.

– Меня это не беспокоит, – мама криво улыбнулась. Я с удивлением заметила, что ей неприятны подобные разговоры. Но наши попутчицы ее не слушали.

– Я в детстве в деревне очень любила кататься на лошадях. У соседа был конь, вот мы на него забирались… – продолжала та, которая с каре. Она явно упивалась звуками собственного голоса.

Я закатила глаза. Проклятие любого конника – люди, которые “когда-то катались на лошадке”. Во-первых, потому что катаются на карусели в парке, а вот на лошади ездят, а во-вторых… Это самая безграмотная часть людей, считающих, что в конном спорте нет ничего сложного: лошадь – самое добродушное существо на свете, и кормить ее надо непременно травой и хлебом. А еще ватрушками из столовой, чтобы лошадка наверняка загнулась от колик.

К сожалению, такие люди встречаются не только в поездах. Не имея ни малейшего представления о лошадях, они пишут книги про лошадей и снимают фильмы, как правило, о девочке–подростке с трудной судьбой, которая находит коня с такой же трудной судьбой. Конь никого не подпускает к себе, но именно эта девочка садится на него без седла и уздечки и скачет галопом. Как по мне, так история Красной Шапочки гораздо правдивее, чем подобная чушь. К сожалению, сюжет популярен, поскольку взывает к чувствам. Многие, насмотревшись подобного, потом покупают “несчастных лошадок” и крайне разочаровываются, когда вдруг осознают, что приобрели проблемное животное, которое не кидается к ним с объятиями и воплями “Спаситель ты мой!”.

Хорочо, что в купе мое мнение никто не спрашивал, темноволосая женщина увлеклась воспоминаниями своего детства, а я воткнула наушники, включила музыку и открыла чат с близнецами. С Витей и Толей мы познакомились этим летом в поезде. По счастливой случайности оказалось, что они сыновья директора Академии, Екатерины Викторовны. Близнецы очень мне помогли во вступительных испытаниях, хотя им потом и влетело от их мамы. Мальчишек это немного огорчило, но не остановило.

Все лето мы переписывались, скидывали в чат фото лошадей, разбирали видео езды и просто шутили. Мы так много общались, что Лика, моя школьная подруга, даже обиделась. Нет, конечно, мы помирились, но… общаться стали гораздо меньше. К тому же у Лики появилось новое увлечение, Кирилл из параллельного класса, и слушать подругу стало невыносимо.

“Ну все, еду!” – радостно набрала я.

Оба брата, не сговариваясь, отправили мне в ответ по поднятому вверх большому пальцу. Я поставила смайлик.

“Вы всегда делаете все синхронно”

“Я быстрее!” – отозвался Витя.

“Зато с ошибками,” – набрал Толя и поставил рядом смайлик с высунутым языком.

“Не спорьте, – вмешалась я, понимая, что иначе перепалка продлится очень долго, а интернет вот-вот прервется. – Лучше расскажите, как дела?”

“Мы сбежали из дома”

Сообщение заставило меня нахмуриться, но, зная, что Витя любит пошутить, я решила уточнить:

“Куда?”

“В интернат, конечно, куда ж еще?”

Я просто увидела, как Толя пожимает плечами, это был один из его любимых жестов.

“А чего так?”

“Открытие академии. Мама нервничает. В доме все летает и посуда бьётся”

“Ясно”

Я не могла себе представить, чтобы Екатерина Викторовна, которая всегда была очень сдержанной, вежливой и тактичной стала бы проявлять чувства, но… ее сыновьям виднее.

Я вдруг почувствовала, как меня потрясли за плечо.

– Что? – я дотронулась до наушника, приглушая звук.

– Оля, уже поздно, давай спать.

Я взглянула на часы, конечно, еще было не поздно, но в интернате нам обещали строгий распорядок дня, к тому же поезд прибывал очень рано, поэтому быстро написав братьям, что мы скоро увидимся, я убрала телефон и закрыла глаза.

Поезд мерно покачивало, колеса стучали, и я не заметила, как заснула. В своем сне я мчалась на рыжем коне галопом по огромному полю, а где-то впереди высился красно-белый замок…

Глава 2

Мне казалось, что я только закрыла глаза, а мама уже будила меня:

– Оля, вставай, надо умываться, пока туалет свободен.

– Ма-ам…

– Давай.

Вообще-то умыться можно было и в квартире, где мы, по обыкновению, остановились, но в этом была мама. Она предпочитала делать все всегда заранее.

В поезде все еще спали. Приведя себя в порядок, я почти час лежала на полке. Постепенно пассажиры просыпались, грохотали двери купе, в коридоре слышались голоса и детские крики: “Я не хочу чай!”

Пришлось снова воткнуть наушники. Слушая музыку, я лениво смотрела в окно. Мимо проплывали совершенно обычные дома, чуть позже они сменились заборами, а потом показались светло-серые здания, каждое из которых могло стать музеем. Сердце забилось.

– Питер! – радостно воскликнула я, вызвав понимающие улыбки у наших попутчиц. Те уже тоже оделись и сидели на нижних полках, а вот мама украдкой вздохнула. Я виновато посмотрела на нее, понимая, что это мне радостно от того, что я так меняю свою жизнь, а вот мама беспокоится, поскольку мне придется жить одной, пусть и в интернате, под присмотром, но все же. К тому же мама опасалась лошадей, совершенно верно считая их непредсказуемыми. Иначе и быть не могло: лошади – животные-жертвы, поэтому сильно отличаются от поведения тех же когда-то одомашненных хищников, собак и кошек. Там, где собака замрет, лошадь отскочит и побежит. Поэтому, находясь рядом, нужно быть всегда очень внимательными и осторожными.

– Мам, – тихо окликнула я, – не волнуйся, все будет хорошо.

Она улыбнулась и кивнула:

– Конечно.

Но тревога так и осталась во взгляде. В эту минуту поезд остановился и будто бы вздохнул, говоря, что свою миссию он исполнил, довезя вверенных ему людей до конечной точки.

– Приехали! – я соскочила с полки. Пришлось подождать в купе, пока самые нетерпеливые пассажиры пройдут, а потом мы вышли, и я сразу же увидела высокую фигуру:

– Папа!

– Привет, ребенок! – папа крепко меня обнял, но сразу же отпустил. – Здравствуй, Аня.

– Леша, – мама кивнула. – Ты все-таки приехал.

– Конечно, не мог же я пропустить приезд единственной дочери! – он легко подхватил чемодан Тортиллу. – Ну что, пойдем?

На этот раз до дома Брониславы Александровны мы добирались на такси. Прильнув к стеклу, я с интересом рассматривала пробуждающийся город: почти безлюдные улицы, разноцветные дома, окрашивающиеся в розоватый свет восходящего солнца, мчащиеся куда-то машины. Мне показалось, что их очень много, хотя папа и утверждал, что хорошо, что мы приехали так рано: еще нет пробок. Пробки – боль всех больших городов, а в Санкт-Петербурге все еще отягощается тем, что в центре города улицы достаточно узкие, и к тому же есть мосты. Мы проехали по Невскому проспекту и выехали на Дворцовый мост.

– Как красиво! – мне казалось, я никогда не устану любоваться этими набережными, одетыми в гранит, золотым шпилем Петропавловского собора, изумрудно-зеленым Эрмитажем.

– Правильно говорят: не ты покоряешь Питер, а он входит в твою душу, – рассмеялся папа. Мама строго взглянула на него:

– То есть возвращаться ты не собираешься?

– Ань, не начинай, – попросил он. – У меня здесь работа, теперь вот и дочь учится.

– Да, дочь… – мама снова вздохнула, а я накрыла ее ладонь своей:

– Мам…

– Извини, – прошептала она и отвернулась к окну, украдкой смахивая слезы. Я тоже приуныла. В этот момент солнце скрылось за облаками, и город вдруг показался мне холодным и враждебным. Папа нахмурился и повернулся к таксисту, подсказывая, где лучше свернуть, чтобы подъехать к подъезду. Вернее, парадной, как говорят петербуржцы.

Знакомый консьерж открыл нам дверь, приветливо кивнул и мы поднялись на второй этаж. Хозяйка квартиры, Бронислава Александровна, уже ждала нас в дверях.

– Анечка, Оля, Леша, рада видеть! – она посторонилась, давая нам пройти в длинный коридор, уходящий куда-то вдаль. – Аня, какая ты молодец, что все-таки решилась! Проходите, раздевайтесь, я сейчас кофе сварю.

– Я, наверное, пойду, – папа выжидающе посмотрел на маму, та только кивнула, но Бронислава Александровна остановила его:

– Ты хоть кофе попей, заодно и с дочерью пообщаешься!

– Ну я не знаю… – папа снова бросил взгляд на маму, та пожала плечами:

– Броня права. Оля по тебе очень скучала.

– Пап, оставайся! – подытожила я.

В этот момент из дверей одной из комнат высунулась взъерошенная голова.

– Уже приехали? – светловолосая девочка, моя ровесница, нацепила на нос очки, недовольно взглянула на нас и широко зевнула. – Здрасти.

– Настя, можно и повежливее, – заметила Бронислава Александровна. Девочка демонстративно закатила глаза и исчезла.

– Проходите на кухню, – тем временем распорядилась хозяйка квартиры. Мы послушно побрели по длинному коридору. Пока мы рассаживались за столом, Бронислава Александровна достала из холодильника и подогрела сырники, а потом сварила кофе себе и папе. Мы с мамой предпочитали чай.

Настя появилась на кухне минут через пять. Одетая в футболку шорты, она присела на стул, подогнув ногу, радостно подцепила один из сырников и закинула в рот.

– Хоть тарелку возьми, – Бронислава Александровна посмотрела на нее с укором, но девочка только отмахнулась, а потом украдкой облизала пальцы. Я с завистью вздохнула: в отличие от дочери хозяйки квартиры мне пришлось орудовать вилкой и ножом под пристальным взглядом мамы. Получалось не слишком успешно: сырники рассыпались на мелкие крошки и постоянно падали с вилки.

Наконец, с едой было покончено, взрослые остались за столом, а нас с Настей вежливо выпроводили в ее комнату.

Молча мы прошли по коридору и переступили порог. Настя сразу села на кровать, а я не смогла сдержать любопытства. В прошлый раз я видела комнату мельком, теперь же можно было и осмотреться. Большая кровать была не застелена, постельное белье было темным, со звездами.

– Они светятся в темноте, – пояснила Настя. – То есть светились пару дней, когда только купили. А потом одеяло постирали.

– Круто, – отреагировала я, с интересом рассматривая стеллаж, полки которого были забиты пластинками! Да, да, настоящими виниловыми пластинками. Сам проигрыватель стоял на массивном с резными ножками столе. Там же лежали ноты, целая стопка, скрипка и метроном.

– Ничего себе, – я с благоговейным ужасом взглянула на Настю. – Ты действительно любишь музыкалку?

– Ну да, – она встала и подошла к столу, с любовью провела ладонью по чехлу, в котором лежала ее скрипка. – Ты просто не представляешь себе, что я чувствую, когда играю. У меня словно появляются крылья!

Крылья появлялись и у меня. Вернее, это чувство изумительной легкости, когда кажется, что ты летишь, а перед тобой лежит весь мир… Только со мной это происходило, когда я скакала верхом на лошади. О чем я и не преминула заметить Насте. Она нахмурилась:

– Не знаю… лошади такие большие и страшные…

– Ты что! Они самые благородные и честные создания на земле! – возмутилась я. – Хочешь, приходи к нам в школу, я тебе все покажу. Могу даже посадить. Наверное… Если разрешат…

Я думала, девочка обрадуется приглашению, но она в ужасе уставилась на меня:

– Ты что! А если я упаду и сломаю руку! Это же катастрофа! Я не смогу играть!

– Ну тогда просто приходи, – предложила я.

– Фу, там пахнет плохо, – скривилась Настя, а я обреченно вздохнула, понимая, что мы с ней вряд ли подружимся.

Глава 3

Разговаривать с Настей стало совершенно не о чем, и мы просидели в комнате, каждая уткнувшись в свой телефон, пока взрослые общались. В отличие от нас, они быстро нашли общие темы, поэтому с кухни то и дело доносился смех и громкие голоса. Потом папа попрощался и отправился на работу, а мама торжественно объявила:

– Оля, мы идем в Эрмитаж!

– Супер! – обрадовалась я и повернулась к Насте, все еще смотревшей на экран мобильника. – Пойдешь?

– Неа, – мотнула головой девочка. – Нас туда каждый год таскают, чего я там не видела? Голых мужиков или малахитовую вазу?

– Вот как раз все покажешь и расскажешь, – Бронислава Александровна хоть и улыбалась, но говорила непререкаемым тоном. Настя скривилась, но возражать не посмела.

– Ты можешь не ходить с нами, а подождать где-нибудь, – тихо предложила я, пока мы шли на автобусную остановку.

– Да ладно, – беспечно отмахнулась Настя. – Все равно вы или со входом напутаете, или внутри потеряетесь.

– С чего это мы потеряемся? Это же дворец, а не лабиринт Минотавра.

Я хотела блеснуть знаниями, но, по всей видимости, Настя читала мифы Древней Греции, потому что хмуро посмотрела на меня:

– Поверь, тот лабиринт Эрмитажу и в подметки не годится!

Я скептически хмыкнула, но совсем скоро убедилась, что эта задавака права.

Чего стоило просто найти вход, указанный в билете! Благо билеты мы покупали по интернету, и не пришлось стоять огромную очередь, проходившую через весь двор. Гордо размахивая телефонами, мы зашли с другого входа, прошли систему металлоискателей, после чего я радостно взяла план и ужаснулась. Оказалось, Эрмитаж состоял из пяти зданий: Зимний дворец, Старый Эрмитаж, Малый Эрмитаж, Новый Эрмитаж (хотя какой же он новый, если был построен почти два века назад, но музейным работникам виднее) и Эрмитажный театр. А отдельно еще было здание Главного штаба. Почему он Главный, я не знала, ведь столица была в Москве.

– Там министерства были при царе, в том числе военное, – пояснила Настя. – А в Адмиралтействе – морское.

– Мы что, обойдем все? – ужаснулась я.

Мама пожала плечами:

– Наверное, сколько успеем. Да, Настя?

– Или пока голова не заболит, – мрачно отозвалась она, рассматривая толпы туристов, большинство из которых были китайцы. – Погода хорошая, нет бы в пригород поехать, что ж они все здесь?

Погода и вправду была хорошая: во всю светило солнце, а с воды дул легкий бриз. Я заикнулась о прогулке на кораблике по рекам и каналам после Эрмитажа, но Настя покачала головой:

– Поверь, нет. И ты мне еще спасибо скажешь. Мумию смотреть будем?

– Чью мумию? – спросила я, чувствуя себя идиоткой.

– Того, кто заблудился и не вышел из музея, – фыркнула Настя. – Так да или сразу на второй?

– Будем, – решительно объявила я, а мама брезгливо скривилась.

Оказалось, что мумия при жизни была египетским жрецом. Кости, обтянутые желто-коричневой кожей меня не впечатлили, как и расписные саркофаги, гораздо больше заинтересовали остатки стремян и железо уздечек, найденные в курганах кочевников.

– Надо же, столько столетий прошло, а они ничуть не изменились! – восхищалась я. Мама только покачала головой, а Настя закатила глаза и со словами: “Ну если кони нужны, то нам туда!” потащила нас в Рыцарский зал, который, кстати, мне совершенно не понравился. Особенно посадка манекенов, на которых были надеты латы. Ну кто так ездит! О чем я заявила вслух, и мама предпочла увести меня оттуда. Дальше мы долго бродили по залам.

Слова Насти оказались пророческими. Через несколько часов перед глазами рябило, ноги гудели, а художественные и исторические ценности вызывали только чувство глухого раздражения и усталости.

Малахитовый зал мне понравился, как и часы Павлин, а также огромный стол из самоцветов, стоявший на лестничной площадке.

– К западному искусству пойдем? – обыденно спросила Настя. Я посмотрела на маму. Она заколебалась, но, взглянув на план, сдалась:

– Нет, давайте лучше по мороженому?

Мы с Настей переглянулись и кивнули. Мороженое купили по пути, огромный брикет, который мы с удовольствием умяли дома. После Настя, сказав, что ей надо заниматься, скрылась в комнате. Оттуда действительно послышались звуки скрипки. Я же разместила фото и видео из Эрмитажа на своей странице и получила лайки от бывших одноклассников. Всех, кроме Лики. Судя по ее странице, подруга наконец-то добилась внимания Кирилла и теперь постила фотки, где они то шли, взявшись за ручки, то обнимались на фоне клумб в парке, то сидели на скамейке. Я лайкнула фото, написала “Прекрасная пара”, получила в ответ “Да-а-а!” вместо благодарности за комплимент и с чувством выполненного долга отправилась спать.

На следующий день мы с мамой поехали в Петергоф, поскольку в Академии проводилось родительское собрание. Оно хоть и должно было состояться во второй половине дня, но я очень хотела показать маме золотые фонтаны каскада, а еще встретиться с Витей и Толей.

Я звала Настю, но она отказалась, поскольку хотела переписать нотную партию с виолончели на скрипку. Я только пожала плечами. Меня до сих пор бросало в дрожь при виде пианино. Мама, конечно, уговаривала не бросать музыку, но я была непреклонна, сославшись на то, что буду жить в интернате, поэтому заниматься будет негде. И некогда. Мама только вздыхала, но настаивать не стала.

Близнецы ждали нас на автобусной остановке.

– Здрасти, – хором сказали они маме и сразу же повернулись ко мне. – Ну как оно?

– Нормально, а у вас?

– Норм, только Зяма хромает на левый зад…

– А что случилось?

– Похоже, в леваде отбила неудачно.

Я кивнула, а мама вопросительно посмотрела на меня. Пришлось переводить:

– Зяма – лошадь. Из Академии. Она хромает на левую заднюю ногу, потому что в ле… загоне для прогулок неудачно ударила ногами по доске.

– А почему бы так и не сказать? – спросила мама.

Мы с близнецами переглянулись:

– Так мы же так и говорили!

– Неужели?

– Мам, – протянула я. – Это как с музыкой, свои приколы.

– Ясно, – вздохнула она. – Ладно, не буду вам мешать…

– Ну уж нет! – я решительно взяла ее за руку. – Я же обещала показать тебе фонтаны! Вот и пойдем их смотреть!

Фонтаны привели маму в восторг. Особенно ей понравился Тритон у Оранжереи.

– Понимаешь, Большой каскад он помпезный, а здесь все такое… уютное, – извиняющимся тоном произнесла она. Я только пожала плечами. Каждому свое. Мне, например, больше всего нравились морская терраса у Монплезира и скамейки-шутихи, где посетители искали камушек, на который надо было наступить, чтобы их окатило водой, и огромный земляной вал у дворца Марли… В общем, Петергоф мне нравился весь!

Наконец мы вышли из парка, мама отправилась на собрание, а мы с близнецами пошли к пруду, где плавали утки. Рядом стоял ларек, в котором можно было купить мороженое и корм для птиц.

– Это же обычный сухой хлеб, – удивилась я, рассматривая бумажный пакетик, на котором была изображена мультяшная утка.

– Ага. В соседнем ресторане придумали, чтобы хлеб не выбрасывать. В Питере к нему особое отношение из-за блокады, – пояснил Витя.

– Это ты про Вторую мировую? – уточнила я.

– Именно. Ты же знаешь, что Ленинград был в кольце блокады? Девятьсот дней и ночей.

– Вообще-то восемьсот семьдесят один, – поправил брата Толя. – Но от этого не легче.

– Ага. Постоянные бомбежки, голод, потому что в первые дни разбомбили склады, где запасов продовольствия было на пять лет…

– Хлеба выдавали 125 грамм на человека на день.

– Ужас! – охнула я.

–Ага. Поэтому в городе до сих пор многие хлеб не выбрасывают, рука не поднимается, а вот уткам скормить запросто! – хмыкнул Толя.

– В конце концов, в голодное время этих уток можно поймать и съесть! – весело подхватил Витя.

Разорившись и на то, и на другое, близнецы направились к ближайшей скамейке. Я ограничилась только мороженым. Разговаривая ни о чем, мы сидели на скамейке. Витя с Толей попеременно кидали корки хлеба, подманивания уток ближе. Радостно переговариваясь между собой на своем, утином, языке, пернатые неспешно гребли по зеркальной глади пруда, то и дело отвлекаясь на что-нибудь еще.

– Что ж они такие медленные! –Толя размахнулся и кинул сухарик, намереваясь поторопить пернатых. Засохший хлеб пролетел над водной гладью и попал точно в макушку селезню. Тот ошеломленно крякнул и завертел головой, явно потеряв ориентацию в пространстве. На том берегу кто-то из людей зааплодировал. Толя окончательно смутился.

– Пойдемте отсюда? – предложил он. Витя вопросительно посмотрел на меня. Я пожала плечами:

– Да, давайте.

Тем более что начало смеркаться, и от воды потянуло холодом. К зданию Академии мы подошли к тому моменту, когда собрание закончилось и взрослые принялись выходить из кованых ворот.

– Оля! – мама помахала мне рукой. – Ну что, поехали?

Я взглянула на красно-белое здание, напоминающее замок. Конечно, мне хотелось обойти его, а еще лучше войти внутрь, но мама явно волновалась, и я решила не трепать ей нервы.

– Да, поехали!

Всю дорогу мама молчала, нервно кусая губу и смотря в окно невидящим взглядом. Я тоже молчала, гадая, что же им сказали на родительском собрании, и не передумает ли мама в последний момент.

– Мам, – наконец решилась я окликнуть, когда мы вышли из метро и направились к дому Брониславы Александровны.

– Что?

– Ты какая-то… если ты хочешь, я могу заниматься у нас, – выпалила я и замерла, внутренне содрогаясь: что, если мама воспользуется моей слабостью. Но она улыбнулась и покачала головой:

– Нет, Оля, если ты решила, ты должна попробовать.

– А ты?

– Переживу. В конце концов, у меня появится много свободного времени. И я займусь музыкой.

Она обняла меня за плечи, в этот момент фонари ярко вспыхнули, освещая проспект. Сочтя это хорошим знаком, мы улыбнулись друг другу и, взявшись за руки, отправились в квартиру Брониславы Александровны.

Глава 4

Мне казалось, я только закрыла глаза, а уже зазвонил будильник, напоминая, что надо вставать.

Сборы не заняли много времени, мою сумку мы не распаковывали, а мамин чемодан Тортила оставался у Брониславы Александровны.

Единственное, чего я боялась, что папа опоздает, но он приехал даже раньше.

– Ну что, ребенок, готова? – поинтересовался он, переступая порог.

– Да! – радостно воскликнула я и сразу же покосилась на маму. Она натянуто улыбнулась и украдкой вздохнула.

– Оля, удачи! – Настя выглянула из своей комнаты. – Осторожней с лошадьми!

– Будешь в Петергофе – заходи! Можешь со скрипкой!

Мы рассмеялись, и я вдруг поняла, что мы вполне можем быть подругами. Может, не близкими, но все же.

– Оля, если вдруг что – звони, приезжай, – напутствовала Бронислава Александровна. – Можешь даже пожить у нас.

– Э-э-э… спасибо, – протянула я, не зная, как реагировать на это предложение, и вообще, чего эти взрослые так волнуются. Ну что со мной может случиться рядом с лошадьми? Озвучивать свои мысли я не стала, просто вышла на улицу.

Я думала, мы поедем на метро, но папа арендовал машину, и в Петергоф мы помчались по платной дороге, ЗСД, как она называлась. Трасса напоминала почему-то ребра динозавра, внутри которых по позвоночнику ехали машины. Слишком современная дорога плохо увязывалась с моим представлением о величественном, наполненном историей городе.

Больше всего мне понравился вид на залив с огромного моста: бесконечная, уходящая до самого горизонта синяя вода и голубое, покрытое вуалью облаков небо. Я даже попросила папу остановиться, чтобы сфотографировать, но оказалось, что остановка на платной дороге запрещена.

– Иначе все бы только и делали, что останавливались, – пояснил папа, я кивнула и снова повернулась к окну. Правда, залив уже закончился, и высокое ограждение трассы скрыло от меня, что творится вокруг.

Доехали мы быстро, а вот с парковкой была проблема: вся улица была заставлена машинами.

Они все прибывали и прибывали, забив узкую улочку с двух сторон. То и дело хлопали дверцы, и люди заполонили тротуар. Лепные головы коней, украшавшие вход в Академию, казалось, с ужасом взирали на то, что творилось вокруг.

Дети и родители толпились у ворот. Кто-то кричал, кто-то махал рукой, родители обнимали детей, поскольку в целях безопасности охрана пропускала только учеников Академии и то после проверки, как в аэропорту. Кто-то из мам украдкой всхлипывал, а папы сурово хмурились.

– Макс, ты главное никого не обижай, – напутствовала пожилая женщина, видимо, бабушка Макса. Мальчишка недовольно хмурился и то и дело закатывал глаза.

– Мама, я не хочу в интернат, – восклицала какая-то темноволосая девочка.

– Марта, ты же понимаешь, что это твой шанс, – отвечала ей мама.

– Но…

– Никакого “но”! Тебе коня зачем купили?

– Я не просила! И вообще, я его боюсь!

– Вот и занимайся в Академии, потом будешь на своем Лейстреде ездить всем на зависть, – женщина словно не слышала собственного ребенка. Я проводила их задумчивым взглядом.

– Оля… – нерешительно окликнула меня мама, заметив, что наша очередь подходит. Она вместе с папой стояла рядом и с ужасом смотрела на видневшийся за воротами зеленый двор, заполненный народом.

– Мам?

Она вздохнула и оглянулась на папу. Он положил на ленту контроля мою сумку и обнял меня:

– Ребенок, удачи!

– Спасибо.

– Не задерживайте остальных! – беззлобно поторопили охранники. Я поцеловала маму, которая на мгновение прижала меня к себе так, что дыхание перехватило, и забрав сумку, которая вдруг показалась неимоверно тяжелой, шагнула в тень арки.

 Внезапно стало страшно. Я оглянулась. Родители так и стояла за воротами. И если папа казался спокойным, то на лице мамы виднелась тревога. Наши взгляды встретились. Мама ведь остается совсем одна… И как я буду без нее здесь… Сердце дрогнуло. Я почти отступила, но вдруг где-то впереди заржала лошадь. Может быть, даже Джинджер, с которым я успела подружиться летом, пока проходила вступительные испытания. Рыжий покладистый конь был прекрасно выезжен, и я надеялась, что смогу продолжить наше с ним знакомство. И многому научиться, поскольку именно опытные лошади учат всадников.

Страх отступил, вместо него пришла уверенность в своих силах. Смогла же я сама вопреки всему поступить в Академию! Значит, смогу и целый год прожить без родителей! В конце концов, мне уже месяц как исполнилось тринадцать лет! А мама справится. Конечно, без меня ей будет тяжело, но она взрослая и обязательно справится! Да и интернет в нашей стране пока не отключили, и всегда можно пообщаться по видеосвязи. Плечи расправились, а сумка в руках словно стала легче.

Это окончательно взбодрило. Я моргнула, смахивая непонятно откуда взявшиеся слезы, и устремилась вперед, ощущая такой родной запах конюшни.

Здравствуй, новая жизнь!

После прохладного полумрака арки во дворе замка все показалось мне особенно ярким: голубое небо, красные стены здания, построенного в виде готического замка, зеленая трава. На газоне сейчас стоял стол, за которым сидела знакомая мне Лена. Невысокая девушка, студентка педагогического университета, была одной из тех, кто помогал нам со вступительными экзаменами.

– Быстрова! Оля! – узнав меня она махнула рукой. – Иди сюда!

– Привет, – я подошла к столу. – Я твой редингот привезла.

Рединготом назывался специальный пиджак для выступлений на соревнованиях. Лена летом одолжила мне его для вступительных испытаний, поскольку мой порвала противная Светка. Она тоже поступала в Академию и неплохо проехала. Правда, не умела ни чистить, ни седлать. А еще она постоянно задавалась и считала себя выше окружающих. Интересно, взяли ее или нет?

– Я ж тебе уже сказала, он мне мал, так что носи на здоровье, он на победу заряжен.

– В смысле?

– Счастливый. Кто его носит, всегда в призерах, – пояснила Лена и, заметив мой ошеломленный вид, рассмеялась. – Олечка, только не говори, что у тебя нет примет на удачу!

– А это… – протянула я, морщась от обращения “Олечка”. – Конечно, есть!

Приметы на удачу были у каждого спортсмена. Например, в день соревнований встать с правой ноги или перед седловкой лошади три раза отряхнуть вальтрап – специальный коврик, который кладется под седло лошади. Конечно, “коврик” – это очень утрировано, но зато всем понятно. Конный спорт наполнен терминологией, которая обычному человеку кажется иностранным языком. Отчасти так оно и есть, большинство терминов пришло из немецкого языка.

– Во-от, – протянула Лена. – В наших рядах суеверных прибыло! Ну что, тебя заселять?

– А? – не поняла я.

– Ты же здесь жить будешь? В общежитии?

– Д-да, – я перехватила сумку, которая тяжелела с каждой минутой. Как мне не хватало сейчас Олега! Моего верного чемодана и друга, всегда готового поддержать. Вернее, чемодан был не мой, но все равно, летом в поездке у нас завязалась тесная дружба. К сожалению, Олега пришлось вернуть, и теперь я страдала в одиночестве.

– Давай посмотрю, что там по блату есть, – Лена разблокировала планшет и начала листать файл. – Чтоб этаж пониже и комната посветлее.

– Да я и на верхнем нормально, – возразила я.

– Это ты сейчас так говоришь, а сама подумай: потолки высокие, а у вас ежедневные тренировки, и столовая внизу.

– Действительно, – я смущенно моргнула. О том, что по лестницам придется бегать очень много, я как-то не подумала. Зато ноги сильнее будут! Можно еще на ступеньках упражнения по растягиванию голеностопа делать: ставишь носок на ступеньку и даешь больше упора на пятку. Только надо обязательно за перила держаться, чтобы не упасть. Зато потом пятка сама вниз идет, даже напоминаний тренера не надо!

– Ой, Оль, привет! – темноволосая девочка тем временем подошла к столу. Я внимательно посмотрела на нее:

– Соня?

– Ага, – кивнула она, наслаждаясь моим удивлением. Конечно, ведь я помнила Соню полной, этакой пышечкой, а теперь рядом стояла подтянутая девочка, которая была чуть плотнее меня.

– Правда, круто? – она расплылась в улыбке. – Мне сказали, что если я хочу учиться здесь, надо похудеть, ну я и вот… Все лето старалась! Представляешь, ни конфет, ни газировки, ни фаст-фуда!

– Кошмар, – посочувствовала я. Газировку я не любила, но вот мороженое… Да и картошка фри тоже вкусная…

– Точно. Зато теперь порядок! А мы можем жить вместе?

Последнее адресовалось Лене. Та пожала плечами:

– Почему бы и нет? Здание общежития за моей спиной. Комната двадцать четыре. Второй этаж, направо. Временные ключ-карты на столе, первого сентября вам вручат личные карточки с доступом в школу, комнату, учебную часть и конюшню.

Последнее заставило нас с Соней радостно переглянуться. Мы уже предвкушали, как все время будем проводить с лошадьми, но Лена добавила:

– Учтите, что на территории везде камеры, и очень строго с дисциплиной. Проход в конюшни только с разрешения тренера или начкона – начальника конной части. Нарушителей дисциплины отчисляют. Впрочем, это вам должны были рассказать родители после собрания.

Соня кивнула, а я нахмурилась. Собрание было вчера, мама ходила на него, но почему-то мне ничего не сказала. Нервничала? Или надеялась, что меня отчислят? Я решила не думать об этом. В конце концов, все документы, в том числе список специализированной литературы и технику безопасности, нам прислали еще месяц назад.

– Мы не будем нарушать! – Соня подхватила меня под руку. – Честно-честно! Оль, пойдем.

Кивнув на прощание, мы направились к зданию, указанному Леной.

В общежитии было очень шумно. По лестницам то и дело кто-тот бежал, хлопали двери, ученики перекрикивались между собой, решая, кто где будет жить. Найдя дверь с номером “24”, мы перешагнули порог.

– Ничего себе! – я с восторгом рассматривала огромную комнату с полукруглым окном. – Соня, мы словно в замке!

– Ага, со строгим режимом и третьей кроватью! – подруга вернула меня на землю. Сама она уже кинула рюкзак на кровать, которая стояла ближе к окну, и тоже осматривалась. – Интересно, кого нам поселят?

– Да какая разница? Мы наверняка подружимся…

– Привет! – громкий противный голос прервал наш диалог. Мы с Соней взглянули в сторону двери. На пороге стояла Света. Та самая девочка, которая на экзаменах не могла поседлать коня, порвала мне мой редингот и воображала себя лучше всех. Теперь она стала нашей соседкой.

О нет!

Глава 5

Пока мы с Соней переглядывались, не зная, что делать, Света теем временем направилась к кровати, на которой стоял Сонин рюкзак:

– Я буду спать здесь.

Соня опустила голову и потянулась за рюкзаком, а я возмутилась:

– Извини, если ты не заметила, то здесь занято. И кровать рядом тоже.

– Неужели? – процедила Света, внимательно смотря на меня. По всей видимости, я должна была отступить, но я не стала:

– Увы, надо было раньше приезжать!

– Ага, – поддержала меня Соня, осмелев. – Кто рано встает, тот в большой семье клювом не щелкает!

Мы со Светой озадаченно посмотрели на нее, и подруга смутилась.

– В общем, эта кровать занята, – пробормотала она.

– Ясно, – голос Светы не предвещал ничего хорошего. Она подвезла свой розовый чемодан на колесиках к свободной кровати и начала раскладывать вещи в узкий шкаф, стоявший рядом.

– Учтите, это все – лакшери бренды! – предупредила она нас. Мы с Соней переглянулись. Скажи Светка “стремя” или “уздечка”, мы бы поняли, а так…

– Какие бренды? – рискнула спросить я.

– Крутые, впрочем, чего еще ждать от таких… – она презрительно скривила губы.

– Она что, решила, что мы ее тряпки воровать начнем? – возмутилась Соня.

– Или похвастаться, какая она, – фыркнула я. – В седле не получается, так хоть здесь повыпендриваться.

– Давай попросим, чтобы ее выселили, – громким шепотом предложила подруга, недобро смотря в сторону Светки. Судя по тому, как та нахмурилась, она все слышала, но реагировать не стала. Просто воткнула наушники в уши и легла на кровать, включив музыку.

Я посмотрела на нее и задумалась: предложение Сони было очень заманчиво, но, с другой стороны, начинать новую жизнь с жалоб не хотелось. Вдруг решат, что мы нарочно?

– Давай просто спросим, нет ли других свободных комнат? – предложила я.

Свободных комнат не оказалось. Об этом нам сообщила Лена, недоуменно глядя на нас.

– А в чем проблема?

– Да ни в чем, – вздохнула я. – Так, просто…

Договорить мне не дали.

– Оль, привет! – Витя с Толей подскочили ко мне с двух сторон.

– Вы уже встали?

– Ага, и на пруд сходили, – фыркнул Витя. – Утку проверить.

– И как?

– Жива.

– Уверены, что это та самая? – решила уточнить я.

– Не знаю, но какая-то там плавала. При чем даже не брюхом вверх! – засмеялся Витя.

– Это не утка, а селезень, – пробурчал Толя. – А брюхом вверх только дохлые рыбы плавают.

– Тебе, брат, виднее, ты же у нас специалист-снайпер по водоплавающим!

Толя скривился, но продолжать спор не стал. Соня тем временем с изумлением переводила взгляд с одного из них на другого:

– А вы похожи!

– Да, капитан очевидность! – Витя был в ударе. – Открою секрет: мы даже родственники.

– Они близнецы, – сообщила я, знакомя всех друг с другом.

– Мальчики, привет, а ваша мама приехала? – поинтересовалась Лена, отвлекшись от списков.

– Ага. Уже в конюшне, нервничает и ругается, так что мы предпочли не встречаться с ней, – кивнул Толя.

– Ага. Не стоит ее злить, – подхватил Витя. – Тебе помочь? Можем искать свободные комнаты и брать шоколадки за люксовое размещение. Прибыль поделим на троих!

Лена улыбнулась.

– Нет, спасибо, уже все. Только формуляры сдать, – она выключила планшет. – Ладно, если вопросов больше нет, я пойду, мне еще надо распечатать и заверить списки проживания в канцелярии.

Махнув на прощание, она ушла.

– Вы уже все здесь изучили? – поинтересовался Толя.

– Не-а, мы только заехали, – пробасила Соня.

– Тогда пошли, мы вам покажем академию, – предложил Витя. – Мы здесь каждое здание до кирпичика знаем: на стройку вместе с мамой почти каждый день ездили!

Мы с Соней переглянулись, прекрасно понимая, что от таких предложений не отказываются.

– Конечно!

Глава 6

Разумеется, мы жаждали начать осмотр с конюшни, но близнецы сказали, что вход туда сегодня запрещен, поскольку каждый из учеников наверняка захочет “проведать лошадок”, а такой стресс животным ни к чему. Да и все возбужденные, а технику безопасности никто не отменял…

Немного разочарованные, мы кивнули, признавая правоту распоряжения. Лошади более комфортно себя чувствуют в тишине и спокойствии.

– Да и за год вы так на них насмотритесь, к лету вообще видеть не захочется, – добавил Толя. Мы с Соней синхронно покачали головами:

– Это вряд ли.

– Они как наша мама, – хмыкнул Витя. – Если бы не мы, она бы на конюшне жила.

– А так Екатерина Викторовна здесь не живет? – решила уточнить Соня.

– Ну… Ночевать она домой ездит.

– Это потому что она год назад матрас дорогой купила, – хмыкнул Витя. – И подушку…

– А… ваш папа? – рискнула спросить я.

– Ну он тоже там живет, – протянул Толя. – Они с мамой даже иногда пересекаются.

– И он не возражает против всего этого? – я кивнула на академию. Витя бросил на меня снисходительный взгляд:

– По-моему, по нам понятно, что наш папа – очень разумный человек и не делает глупостей.

– А вы тут при чем? – не поняла Соня.

– Генетика же, – Толя подмигнул ей. – Ну что, идем?

– Ага.

В этот момент со стороны входа в конюшни показались две девчонки.

– Надо же, конная школа, а к лошадям не пускают, – фыркала одна из них.

– Сейчас еще начнут, как дома: не получишь пятерку – на лошадь не сядешь! – обиженно вторила ее подруга.

Мы переглянулись.

– Это их еще на фортепиано не заставляли играть, – негромко заметила я, и мы вчетвером рассмеялись. Девчонки решили, что смеются над ними. Одарив нас злыми взглядами, они поджали губы и скрылись в общежитии.

– Ну вот, двумя врагами больше, – вздохнула Соня.

– Не бери в голову, – посоветовал ей Витя. – Сегодня больше, завтра меньше…

– В смысле? – не поняла я.

– Во-первых, они наверняка уже к вечеру все забудут, – отмахнулся мальчик.

– А во-вторых? – насторожилась я, чувствуя подвох.

– Поступить мало, надо еще и учиться! – вмешался Толя. – Мама говорит: в первые два года большой отсев будет. Из двух классов один сделают. То есть процентов тридцать – на выход!

– Вот как? – мы с Соней испуганно переглянулись.

– Ладно, не вешать нос! – подбодрили нас братья. – Пошли смотреть школу!

Мы обогнули манеж и вышли к точно такому же зданию, как и то, где мы теперь жили. Оба были идентичны как близнецы, стоявшие рядом с нами, о чем я и сказала.

– В архитектуре это называется симметрией, – кивнул Витя. – Когда правая и левая часть здания или комплекса выглядят одинаково.

– А здесь тоже общежитие? – поинтересовалась Соня.

– Нет, это учебный корпус, – отозвался Толя. – Здесь будут все уроки и теоретические занятия.

– Теоретические? – охнула подруга.

– Конечно. Конный спорт – спорт тех, кто думает! – подтвердил Витя. – Мама говорит, что лошади дураков не любят!

Я промолчала, вспомнив Ритку, которая ездила на Васильке. Хотя… Насколько я знала, с последних стартов ее сняли. Василек просто отказался бежать. Я с ужасом думала, что Ритка наверняка с ним не церемонилась или вообще продала обратно в прокат – занятия для начинающих и тех, кто не может позволить себе купить или арендовать лошадь. Положа руку на сердце для Василька вернуться туда было бы лучше. Особенно под руководство Ирины Афанасьевны. Так вообще нередко бывает: опытные тренеры в прокате любят и берегут лошадей в отличие от частных владельцев, которые приносят лошади больше вреда. Ритка – тому прекрасный пример.

– Оль, ты чего задумалась? Пойдем посмотрим? – потеребила меня Соня. Я опомнилась. Вот выучусь, стану известным тренером и обязательно выкуплю Василька. С этими мыслями я пошла вслед за друзьями.

– Ух ты! – я с восхищением рассматривала класс, в который мы заглянули: высокие потолки, огромные окна и парты, даже не парты, а столы, выглядевшие очень удобными.

– Да-а! – подхватила Соня. – А можно войти?

Она спрашивала у близнецов, но ответ прозвучал совершенно с другой стороны:

– Конечно. Проходите!

– Ой! – мы подскочили и наконец-то заметили невысокую темноволосую женщину с круглыми очками на ястребином с горбинкой носу.

– Здравствуйте, Лидия Ивановна! – хором поздоровались близнецы и заслужили благосклонный кивок.

– Добрый день, – подхватили мы с Соней, гадая, кто эта женщина.

– Добрый, – она кивнула. – Как я понимаю, это новые ученики нашей школы?

– Да, мы это… – под ее изучающим взглядом Соня начала заикаться. – Мы посмотреть…

– Проходите, присматривайтесь, – Лидия Ивановна улыбнулась. – Это один из классов, где вы будете заниматься. Непосредственно здесь – русским языком и литературой.

– А… – мы переглянулись. Воодушевленные близостью к лошадям, мы и забыли, что общеобразовательные предметы никто не отменял.

– Да, да, и на выходные тех, кто получил плохие оценки, отпускать не будут, – подтвердила Лидия Ивановна. – Они будут исправлять двойки.

– Тогда я поселюсь здесь, – проворчала Соня. – У меня по русскому вечный “трояк”.

– Ну это мы посмотрим, – улыбнулась учительница. – Кстати, вы знаете, что знаменитый писатель Лев Николаевич Толстой обожал лошадей?

– Да-а-а? – протянула Соня. – А я думала, он только в крестьянской рубахе ходил…

– Угу. И капусту косил, – пробормотал Толя. Витя фыркнул, а я промолчала. Льва Толстого я не любила, как и литературу в целом, а написание изложений приводило меня в ужас, но говорить этого учительнице я не стала.

– А еще, кажется, Лев Толстой в училище сломал ногу, упав с лошади, – вмешался Толя и заслужил укоряющий взгляд брата:

– Тупица, это Лермонтов был! Который с усами.

– А Толстой?

– А Толстой с бородой, – я кивнула на портрет писателя, висевший на стене.

– Ну хоть кто-то его в лицо знает, – улыбнулась Лидия Ивановна. – Ладно, идите, иначе обед пропустите.

– Обед, точно! Девочки, бежим!

Спохватившись, мы выскочили на улицу и устремились за близнецами в столовую. Помещение располагалась на первом этаже учебного корпуса. К моему удивлению, штукатурки на стенах не было, только на потолке.

– Мама хотела, чтобы мы видели историю, – пояснил Толя.

– Это как? – не поняла Соня.

– Кирпичи. Они же старинные, с клеймами заводов, – пояснил Витя. – Говорят, их крепость проверяли, кидая один из кирпичей со второго этажа. Если разбивался, браковалась вся партия. Вот поэтому стены старинных зданий такие крепкие. Пойдем, а то все съедят.

Пока мы рассматривали неровные кирпичные стены, к раздаче уже выстроилась очередь. Гул голосов эхом отражался от высоких потолочных сводов, и потому в зале было очень шумно. Получив свои порции, мы отошли, высматривая место, где можно сесть компанией. Желательно укромное место, потому что на близнецов начали оборачиваться, а кто-то даже показал на них пальцем.

– Очень вежливо, – проворчал Толя. Витя только кивнул, полностью разделяя мнение брата.

Стол нашелся в самом углу, неподалеку от входа на кухню.

– Ну и хорошо! – возвестила Соня, первой подходя туда. – Подальше от начальства, поближе к кухне.

Судя по всему, она цитировала не то фразу из фильма, не то народную мудрость. Но возразить было нечего. Не успели мы занять места, как вдруг меня окликнули.

– Эй… Ой, всем привет! – Света подскочила к нам, едва не расплескав тарелку с супом, стоявшую на подносе. – Девочки, а я вас везде ищу, вы же не против, если я с вами сяду?

Она смотрела почему-то не на нас, а на Витю с Толей.

– Садись, – кивнула сердобольная Соня, я хотела возразить, но было поздно. Светка грациозно опустилась на скамейку, будто бы случайно оказавшись между мной и близнецами.

– Я Света, – она улыбнулась мальчишкам, которые хмурились все больше.

– Витя.

– Толя.

Судя по тому, как это было сказано, братья не жаждали общаться с вторгшейся в нашу компанию девчонкой.

– Очень приятно. Я живу вместе… – она повернулась к нам и наморщила лоб, пытаясь вспомнить, как нас зовут. Безуспешно, поэтому Света только улыбнулась и продолжила:

– Живу с девочками.

– Странно было бы, если бы тебя поселили с мальчиками, – фыркнул Витя, первым сообразив, что происходит.

Света хихикнула:

– Правда, неловко вышло. Я имела ввиду, что мы все трое – подруги.

– Да? – настала моя очередь удивляться.

– Да. Ну, конечно, мы недавно познакомились, но нам же жить всем вместе!

– Какая неприятность, – буркнула Соня, не сдержавшись. Близнецы прыснули со смеху, а Света поджала губы.

– Удивительно, до чего невоспитанными бывают некоторые люди, – процедила она.

– Просто ужас! Навязывают себе другим, подхалимничают… – с нажимом сказала я, смотря на нее в упор. К сожалению, это не произвело никакого эффекта. Света фыркнула и повернулась к Вите с Толей, игнорируя нас.