Никто не узнает

Посвящение

Для тех, кто проиграл во многом, чтобы выиграть в любви.

От автора

Дорогие читатели, это третья книга в цикле «Вороны»

Читать в таком порядке:

Никто, кроме тебя (Андреа и Даниэль)

Никто, кроме нас (Андреа и Даниэль)

Никто не узнает (Тристан и Инесс)

Никто не разрушит (Габриэль и ?)

Распространение файла запрещено.

Дисклеймер

Данная книга является художественным произведением. Все персонажи, события и организации вымышлены. Любое совпадение с реальными людьми, живыми или умершими, а также с реальными событиями – случайно.

Эта книга содержит сцены насилия, употребления алкоголя и курения, а также откровенные эпизоды.

Плейлист

1) 

Isabel LaRosa – Older

2) 

Artic Monkeys – Do I Wanna Know

3) 

Isabel LaRosa – I m yours

4) 

Sickik – Intro infected

5) 

Labrinh – Formula

6) 

Melanie Martinez – Pacify Her

7) 

Noah Cyrus – Again

8) 

Shy Smith – Soaked

9) 

Zandros – Obsessed

10) 

Saygrace – You Don t Own My

11) 

Indilia – Love Story

12) 

Ariana Grande – Dangerous Woman

13) 

Reed Wonder Aurora Olivias – The Machini

14) 

Maneskin – Zitti E Buoni

15) 

Maneskin – l'altra dimensione

Сомневайся, что звезды – это огонь, сомневайся, что солнце входит.

Сомневайся в истине, чтобы быть лжецом, но никогда не сомневайся, что я люблю тебя.

(с) Шекспир

Пролог

Он нацеливает пистолет.

Сердце становиться огромной ямой, питающейся страхом за жизнь любимого человека.

– Поднимайся, мать твою, – едва дыша от злости приказывает брат.

Тристан закрывает глаза, делает глубокий вдох, а после встает с моей постели и выходит навстречу брату. Все это под дулом его оружия.

– Брат, – голос срывается из-за слез, что собираются комом в горле, – Прошу тебя. Ты ничего не знаешь. Он ни в чем не виноват.

Но Даниэль не слушает. Его черные глаза впитывают в себя столько вселенной ненависти, что…я осознаю жестокую правду: передо мной стоит мой Дон. Не брат, не друг и не отец двух прекрасных принцесс. Передо мной воплощения всех жутких догадок о Даниэле Грассо Конселло. О его жестокости и беспрекословности. Беспощадности и ужасе, о которых с дрожью вспоминали враги. Все это и намного больше ходило за ним тенью, предупреждая людей о последствиях, если они встанут на его пути.

Его рука даже не двигается. У брата нет сомнений. Он целится в лучшего друга. В Тристана. Моего Тристана.

– Ты сейчас же опустишь пистолет! – перехожу на крик, пытаясь ползти в сторону Триса. – Ради меня!

В этот момент я возненавидела себя. Свое положение, из-за которого не могу даже встать и защитить любимого от пули самого дорогого мне человека. Мне хочется кричать и кричать от безвыходности, которая, словно тонкий кнут оборачивается вокруг шеи.

Дэн даже не смотрит в мою сторону. Между ним и Тристаном идет безмолвная война. Столкновение врагов, дружбу которых уже не вернуть.

– Он предал нас, конфетка, – наконец брат обращается ко мне, – Он предал меня! – его ярости нет границ.

Содрогаюсь от его криков в шелковой пижаме, прилипшей к коже из-за пота, но продолжаю ползти. Падаю на пол и облокачиваюсь на ладони, скребя ногтями пол в направлении Тристана, где цепляюсь за его ноги, пытаясь загородить от пули.

– Инесс! – голос брата разрастается громом по всему дому, – Уйди сейчас же!

– Сначала убьешь меня, – еще никогда мой голос не звучал настолько уверенно.

– Инесс, – руки Тристана нежно и аккуратно касаются моих запястий, что обвивают его ноги, – Прошу, отойди, малая, – тихо шепчет он, словно видеть меня в таком положение доставляет нескончаемую боль, но я не позволяю, вцепившись еще сильнее, – Прошу тебя. Прошу…

– Нет, – стою на своем, качая головой из стороны в сторону, – Нет, нет, нет! – кричу и дергаюсь, когда Тристан оцепляет меня от себя.

– Я люблю тебя, – шепчет он и отталкивает в сторону стоящего возле брата Габриэля. Тот понимает намек и поднимает меня на руки, начиная уносить прочь из комнаты.

– Отпусти! Отпусти! Умоляю, пусти! – горло разрывается от криков.

Мир вокруг пустеет. С каждым шагом, отдаляющим меня от Тристана, чувствую, что теряю его. И…не зря.

Не успеваем спуститься на второй этаж, весь особняк оглушает громкий звук выстрела. Даже Габриэль не ожидал этого. Мы оба замираем посреди лестницы и перестаем дышать.

– Он не сделал этого, – говорю сама себя, – Нет, нет, нет, – тело снова оживляется, но Габриэль слишком силен, – Он не мог! Ненавижу! Я никогда тебя не прощу! Никогда!

Я теряю себя. Словно пули Даниэля попадают в меня. Ведь выстрелы продолжаются.

Падаю в бездну, беспомощной лужей стекая вниз. Я молюсь больше не просыпаться. Больше никогда не открывать глаза.

Брат меня предал.

Глава 1

Инесс 15 лет

Моя история любви началась с побега.

Дома стояла нагнетающая тишина, пока я спускалась со ступенек особняка босыми ногами, держа в руках свои кеды, что часто скрипели по полу, поэтому я их и сняла, дабы не попасться родителям.

Сердце в груди ходило ходуном, и казалось, сейчас его выверну вместе с едой, которую пихала в глотку во время очередного ужина с моей любимой семьей, в кавычках конечно, черт возьми. Потому что моя семья была мне ненавистна. От слова совсем, кроме Даниэля и Дри. Если бы и Диего был с нами.

Наконец оказавшись в огромной прихожей, выдохнула. Два этажа позади. Дело за малым. Крепче прижала к груди маскарадную маску и на цыпочках зашагала в прачечную, к окну, с помощью которого выйду на задний двор, а оттуда к нашему тайному с Даниэлем и Диего проходу.

Когда Диего был жив, они с Дэном всегда ходили в лес пострелять, а я, шла за ними хвостиком, чтобы поглядеть как разбиваются стеклянные банки от пива, когда в них попадали пули. Диего и меня научил, после чего мы с Дэном часто соревновались. Но сейчас все это было позабыто нами.

Мой единственный живой брат, Даниэль, совсем перестал туда ходить. Наша беседка заросла, с нее сошла краска, а разбитые стекла так и остались утопать в грязи. Со смерти Диего прошло чуть больше года, а я даже не помню, когда Даниэль в последний раз говорил о чем-то, кроме мести. Он горел и дышал расплатой за жизнь Диего. Поэтому и улетел в Ломбардию, выполнять план мести над де Лазарами, которые являлись владельцами ровной половины земли Италии, где строили свой преступный мир, как и мы.

Вошла в прачечную, где пахло моющим средством и мокрым бельем. Тихо прикрыла дверь, а после подбежала к окну и открыла его. Надев кеды, перепрыгнула через форточку. Окно было выполнено во французском стиле, поэтому не составило труда. Наконец ветер коснулся лица и моих распущенных волос.

Широко улыбнулась своей победе, облегченно выдохнув. Поправив джинсы и топ, что немного задрались, побежала сквозь деревья и манеж лошадей к задней части двора. Найдя тайный проход, завуалированный листвой, толкнула бетонную дверь, и оказалась за пределами нашей территории.

– Ура-ура-ура! – как сумасшедшая запрыгала на месте, дергая руками в стороны.

Не теряя времени, побежала сквозь высокие ели, смотря на входящее сообщения на телефоне:

Джулс: Мы стоим возле трассы в нескольких метрах от твоего дома.

Инесс: Ждите, бегу.

Серая Porsche стояла у обочины, когда я радостная и запыхавшаяся после бега, запрыгнула в машину и дала пять Джулс, что рассмеялась вместе со мной.

– Сумасшедшая, – выдохнула она, – Твой папа убьет моего, если узнает в какие авантюры мы тебя втягиваем.

И самое обидное, что она не врала. Папа мог убить синьора Денучи лишь за то, что его дочь портила меня, хотя кто кого портил было еще под вопросом.

– Не узнает, – усмехнулся ее брат за рулем. Антонио. Единственный совершеннолетний среди нашей тройки, нажал на газ, и машина сорвалась с места, – Скажите спасибо, что я прикрываю ваши малолетние задницы.

– Спасибо-о-о-о, – протянула я, делая поклон, – Чтобы мы без тебя делали, о, великий Тони.

– Антонио, Инесс, Антонио, – закатил глаза парень.

Джулс рассмеялась, толкая брата в плечо.

– Не льсти себе, ты ужасно самовлюбленный.

– Могу себе позволить, – Тони посмотрел в зеркало заднего вида и поправил челку светлых каштановых волос.

Джулс и Антонио Денучи. Дети одного из младших боссов отца. Мы с Джулс познакомились на одном из приемов в нашем доме. Она показалась мне не такой скучной, как другие барышни, что расхаживали рядом, кидая насмешливые взгляды.

Так они пытались поднять свою самооценку, скрывая тот факт, что дочь Дона даже не посмотрела в их сторону.

Нет, я не была высокомерной. Я просто была честной. И скрывать свою неприязнь за улыбкой и лицемерно общаться с ними, не хотелось, как и Джулс, что стояла возле шоколадного фонтана, разглядывая картину папы, купленную на одной из выставок за огромные деньги. Я первая подошла к ней и не пожалела.

С тех пор прошло три года, и с Джулс мы все еще дружим.

Клуб «Винчестр» в центе Палермо, куда мы и приехали —, принадлежал нам. Единственная причина, почему я поперлась сюда, не боясь, что люди отца донесут информацию: вечеринка была маскарадной.

Надела свою маску, прикрывающую пол лица в виде женщины-кошки, и вышла из машины. Образ был, как и всегда прост и удобен: черные широкие джинсы, серебристый топ и тонкая кожанка поверх.

Пришлось выжидать очередь. Воспользоваться своей фамилией не получилось. Так сразу попалась бы, поэтому мы прождали сорок с лишним минут, прежде чем оказались внутри. Шум, запах дорогого алкоголя и травы тут же окутали нас. Маски были повсюду. В темноте не было даже шанса узнать друг друга.

– А ты купишь нам немного пива? – спросила у Антонио, – Нам не продадут.

– Вас вообще не должны были сюда пускать, – кричал он сквозь громкие биты.

– Я оплачу, – прозвучало в ответ.

– Я не бедный, синьора, – усмехнулся Тони, – Только по одной бутылке, – подмигнул он, направляясь к барной стойке.

Мы с Джулс прошли к диванчикам и сели, ожидая наш заказ.

– Там, разве бармен, не ваш адвокат? – следя за братом, что завёл разговор с господином адвокатом, исполнявшим роль бармена, спросила Джулс.

Взгляд остановился на Тристане.

Его руки искусно переворачивали шейкер*. Расстёгнутые и завернутые на предплечьях манжеты, белая рубашка, заправленная в черные классические брюки, и серебренный браслет на запястье. Тристан Костано был в своем репертуаре.

Еще один бармен рядом с ним, подал Антонио три пива. Тристан пожал руку Тони, и друг пошел в нашу сторону.

– Послушай, – настороженно нахмурилась, когда Тони подсел к нам, – Ты про меня не проболтался?

Антонио нахмурился, передавая пиво каждой из нас.

– Нет, конечно, – закатил он глаза, – Да и он не похож на того, кто разболтается, если даже увидит тебя.

– Он меня не видел, – прошептала самой себе.

И это было правдой.

Я знаю господина адвоката с шести лет. С тех пор, как облила его ослепительно белую рубашку колой, и он пришел в наш дом под покровительством брата.

Тогда я была маленькой девчонкой, которая плакала из-за отъезда в женский пансион в Неаполе. Девочкой, что ненавидела два колоска на своих длинных волосах, росла в строгости мамы, безразличии отца и неимоверно избалованной любви двух братьев.

Я увидела Тристана в первый раз перед отъездом. Он вошел через порог дома, а я, шестилетняя сопля бегала с бутылкой колы, пока Джулсия пыталась заплести мои волосы. Так старательно бежала от нашей домработницы, что, убегая по лестнице, полетела прямо на незнакомца. Моя газировка вылетела из рук и огромным пятном отпечаталась на белоснежной мужской рубашке.

– Моя кола! – возмутилась я.

– О, боже, синьор, ваша рубашка! – ахнула за моей спиной Джулсия.

Она увела меня в сторону от незнакомца, который сначала посмотрел на меня, как на милое плюшевое создание, а потом на Джулсию, которая все ахала и охала.

– Все в порядке. Дети, что поделать, – пожал он плечами, пока коричневая жидкость стекала по его вещам на пол.

– Из-за тебя моя кола разлилась! – топнула ногой, смотря злобно на этого парня. Тот незнакомец тогда улыбнулся и ущипнул меня за щеки, еще больше раздражая.

– Обязательно куплю тебе новую, – сказал он тогда.

– Тристан…черт, кто успел тебя так? – голос брата привлек мое внимание, и я побежала к Даниэлю, чтобы избавиться от рук Джулсии.

– Спаси меня, братик! Я не хочу уезжать.

Дэн словил и поднял меня, крепко обнимая, шепча на ушко, что обязательно будет звонить. Никто в этом доме не мог переубедить маму. Я уезжала в пансион. Это была шикарная возможность избавиться от ребенка, которого вы даже не хотели растить вместе.

Во второй раз увидела Тристана на похоронах Диего. Спустя восемь лет после нашего первого знакомства. Я очень редко приезжала домой, и иногда даже каникулы проводила в пансионе, поэтому мы никогда не пересекались.

Он не узнал меня.

«Извини, забыл, как тебя зовут» – сказал он тогда, подсев ко мне возле могилы Диего.

Похороны уже прошли, кладбище опустело, но я отказалась уходить.

«Неважно» – ответила я.

Неважно. Именно так я ассоциировала себя с этим миром. Родителям всегда было неважно, что я чувствую. Неважно, что я не хотела в шесть лет быть одна вдали от родного дома, среди совершенно чужих людей. Неважно, что не хотела надевать гребаное платье и плести свои волосы, изображая покорную девицу.

«Слишком самокритично» – усмехнулся господин адвокат.

«Возможно» – слетело с моих губ.

«Я Тристан» – дружелюбно улыбнулся тот самый незнакомец.

В мыслях я подумала: «так вот как его зовут. Вспомнила!»

Прошло восемь лет с нашей первой встречи. Я его и не знала толком, как и он меня.

Я решила, что это и была наша первая встреча. В день, когда я похоронила одного из самых близких мне людей. Диего.

Встреча, когда меня покорила его аристократичная внешность, невероятно голубые, почти кристальные глаза, ровные белые зубы и широкая улыбка. В мыслях подумала, что из него получился бы шикарный Ален Делон наших времен. Позже я узнала, что наполовину Тристан француз, и мое сравнение заиграло новыми красками. *

«Не плачь, малая. Близкие люди уходят, но навсегда остаются в наших воспоминаниях. Уверен, Диего не хотел бы твоих слез» – сказал на прощание господин адвокат, когда Габриэль приехал за мной.

Из пелены воспоминаний вырвала Джулс, что стукнулась своей бутылкой об мою.

– Прием-прием, планета земля вызывает! – рассмеялась она.

Улыбнулась подруге, чокаясь в ответ. Но пить уже не хотелось. Мысли о Диего навели грусть. И о Даниэле тоже. Я скучала по обоим. Один давно не рядом, но в моем сердце. Другой рядом, но также слишком далеко.

Я просто осталась одна.

– Это Manescin!* – заверещала, спрыгивая с дивана, быстро отгоняя тягучие мысли, – Пошли, – потянула я Джулс и вышла на танцпол, расталкивая всех, чтобы пройти в центр.

Parla, la gente purtroppo parla

Говорят, к сожалению, люди говорят,

Non sa di che cosa parla

Но сами не знают, о чем.

Tu portami dove sto a galla

Отведи меня туда, где я могу оставаться на плаву,

Che qui mi manca l'aria

Ведь здесь мне не хватает воздуха.

Джулс начала кружится, подпрыгивая под припев, как и я, начавшая петь во весь голос. Подняла руки, раскачиваясь телом. Кто-то позади присвистнул, но было все равно, как и то, что где-то рядом находился объект моего подросткового восхищения.

Я танцевала до умопомрачения. Вокруг выстроился круг хлопающих и свистящих мне людей.

– Залезай на барную! – кричал один из парней.

Мне понравилась эта мысль, и как она будоражила кровь в жилах.

Подпрыгивая уже под другую песню Manescin, побежала к барной стойке. Господин Адвокат посмотрел на меня из-под ресниц, криво усмехнувшись, разливая напитки в шоты. Отведя от него завораживающий взгляд, взобралась на поверхность стойки и запела, двигая бедрами.

У меня был красивый голос. В пансионе меня приглашали петь на мероприятиях, и единственное, что я так обожала, это ходить на вокал.

Джулс хлопала мне и кричала, что ее подруга секси. Тони улыбался и качал головой под песню, делая глоток своего пива. А другие восхищались, и мне нравилась эта энергия.

Я откинула свои пряди с шеи, влажной от пота, зная, как чертовски привлекательно это выглядело, и снизу чувствовала взгляд Тристана. Он разливал напитки, но следил за мной. Был жертвой моей ауры, как и другая половина мужского пола в клубе. Мой возраст не являлся помехой, пока никто про него не знал.

Я была уверена в себе на все сто.

– Зажигай!

– Давай!

Под конец, когда почти весь плейлист моей любимой группы был мной спет, спустилась со стойки, рухнув в высокий барный стул. Джулс убежала танцевать с Тони, а я отвернулась от Тристана, приводя в норму дыхание.

Он не должен был понять, что это я.

– Держи, малая.

Все еще сидя спиной, услышала, как ко мне пододвигается стакан воды.

– Нужно отдышаться после такого концерта.

Малая. Черт. Черт. Черт.

Только он мог обратиться ко мне так.

Не обернулась. Признать его было бы фатальной ошибкой. А если включить игнор? Точно. Встала и собралась сделать вид, что не услышала, но господин адвокат потянул меня за воротник топа, и моя задница приземлилась на стул обратно. Кожанку я давно выбросила в толпу. Уверена, сейчас я уже ее не найду.

– Куда собралась? – ножки стула заскрипели по полу, когда Трис наклонился через всю стойку и повернул меня корпусом к себе.

– Чао, беглянка, – его указательный палец щёлкнул по моему носу поверх маски.

– Что? – возмутилась, – Я не убегала. Домашние знают, что я здесь.

– Знаешь, тебе бы подучится врать, – прищурился Тристан, приняв ровную позу и наконец перестав наклонятся ко мне.

Я гневно задышала, разозленная его опекой.

Господин адвокат продолжил работу, отпуская заказы.

– Пей, – указал он на воду, – Только не бери открытое.

– А у тебя можно? – вытянула бровь.

– Можно, – кивнул Трис, отдав коктейль двум подошедшим девушкам, которые явно были намного старше меня.

– Увидимся сегодня? – замурлыкала та, что с осветлением на волосах.

Когда сегодня? Уже ночь!

– Позвоню, – подмигнул Трис.

Чертов казанова.

Когда девушки ушли, Тристан снова перевел взгляд в мою сторону.

– Ты же понимаешь, что мне придется позвонить Габриэлю? – поджал он губы, вновь начиная перемешивать напитки в шейкере.

Габриэль правая рука брата. В большинстве случаев, безопасность нашей семьи лежала на его плечах, и он считался моим телохранителем.

– Нет, – покачала головой, хмуря брови, – Нет, Тристан! – завопила, откинув голову назад в полном разочаровании.

– Полетят головы, малая.

– Не называй меня так, – взбесилась, резко соскочив с места.

– Привет, красотка, – к нам вальяжно подошел парень, глянув на меня сквозь свою красную маску.

Остановила свои действия, улыбнувшись незнакомцу. На вид ему было лет двадцать.

– Не туда свернул, – рука Тристана коснулась плеча этого парня, болезненно сдавливая и заставляя повернуться в его сторону.

– Проблемы? – приподнял незнакомец бровь.

– Проблемы будут у тебя, если ты не отвяжешься, – Тристан запредельно дружелюбно улыбнулся, и хлопнул его по спине, после чего продолжил свои дела, будто бы секунду назад не пытался убить человека своим взглядом и красноречивой улыбкой.

– Господи, – закатила глаза, косо взглянув на господина адвоката, —Хватит уже, слышишь? Не будь наседкой.

Развернулась, оставив двоих мужчин, и пошла в сторону Джулс, что веселилась в компании других посетителей вместе с Тони. Но не успела пройти и два шага, мой локоть обвили длинные мужские пальцы и повернули к себе. Я врезалась в крепкую мужскую грудь. Пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть на Тристана.

– Послушай, ты сестра моего друга, – начал Трис, немного наклонившись. Видел ли он, как сжалась моя грудная клетка? – Я не могу дать тебе сейчас здесь веселится, зная, что ты явно убежала из дома. Нужно позвонить Габриэлю.

– Нет, – отдернула руку, и отошла, увеличивая расстояние, – Домашние не должны узнать. Мама запрёт меня дома, понимаешь? Я хотела развлечься, ты все портишь, – с обвиняющим видом указала на него, – Когда ты стал таким занудой?

Тристан Костано не был из тех, кого заботило целомудрие девушек или их безопасность, если конечно они не попадали к нему в постель, частной виллы на берегу южного моря Сицилии.

– С тех пор, как твоя наглая пятнадцатилетняя персона заявилась в клуб, где я работаю! – ответил Тристан.

Он взял меня за ручку, как маленького ребенка, и повел к своему рабочему месту. Только вот теперь я оказалась за стойкой. Тристан подхватил меня как игрушку и усадил на стул, среди кучи дорогих напитков и стеклянных бокалов.

– Сиди здесь, – приказал Тристан, на что я скрестила руки на груди и показала этой няньке язык. Он выдохнул и продолжил:

– Договоримся так: я не говорю Габриэлю. Это останется, между нами, но ты сидишь здесь. Я закончу смену и отвезу тебя домой.

– Я не пришла сюда штаны отсиживать! Хватит лишать меня отдыха.

Ему было наплевать. Он пригвоздил меня взглядом, и пошел выполнять свою работу дальше. Я сидела час. Сидела два, пока господин адвокат продолжал делать миллионы коктейлей, разливать их и флиртовать с девушками, заставляя моим ушам гореть от возмущения. Джулс подошла ко мне, когда наконец поняла, что я в плену.

– Какого черта? – нахмурилась она, глядя на меня.

– Такого, – указала кивком подбородка на Тристана.

– Дай ей потанцевать, – обратилась подруга к господину адвокату, – Мы не будем пить, – прокричала она, чтобы было слышно.

Тристан даже не посмотрел на нее.

– Ну же, пожалуйста.

Джулс обладала шикарными способностями уговаривать людей своими оленьими глазками и надутыми губами. Тристан поднял взгляд.

– Дай девочкам повеселиться, – рассмеялся его напарник.

– Хорошо, – кивнул Тристан, – Три танца, и мы едем домой, – посмотрел он на меня, кинув на стол белую салфетку.

– Мне нужно сказать спасибо? – усмехнулась, спрыгнув со стула.

– Желательно, – улыбнулся выжидательно Тристан.

– Слишком самонадеянно, господин адвокат, – прошла мимо него, как кошка, хитро прищурив глаза.

Тристан остался в недоумении. Я чувствовала его взгляд, когда вышла на танцпол. Начала двигаться под ритмы звучащей мелодии. Но он никогда не будет смотреть на меня так, как этого хотела в глубине души я.

Я ребенок. Назойливый подросток в его окружение. Младшая сестренка лучшего друга, за которую в автоматическом режиме он отвечает. Вот и все.

До сегодняшнего дня я просто по-детски восхищалась этим мужчиной. Но что-то во мне изменилось. Мои чувства к нему. Наверное, я поняла, что восхищение перерастало во что-то большее.

– Потанцуем? – моих бедер коснулись руки парня, что подходил до этого. Он встал за моей спиной, но я решила повернуться к нему.

– Ты кажется не знаком со словом «проблема»?

– Что может сделать этот бармен? – усмехнулся он, кивая в сторону Триса.

Посадить тебя. Проскользнуло в мыслях.

– И вправду, – хихикнула, закидывая руки на мужские плечи.

Парень улыбнулся. Его ладони потянулись к моей талии, и мы начали двигаться в танце.

– Сколько тебе? – спросил он, наклонившись к моему уху.

– Достаточно, – ответила ехидно.

Я выглядела старше своего возраста. И сейчас этим пользовалась.

– Тогда проблем нет, – улыбнулся он.

Внезапно я почувствовала укол в бедро. Словно меня укусила пчела. Было поздно, когда поняла, что происходит. Попыталась оттолкнуть парня, но руки не слушались. Я была словно под кайфом. Черт. Ублюдок.

– Мой брат тебя убьет, – промямлила затуманенным взглядом, пытаясь разглядеть тварь.

Я была на грани того, чтобы упасть в забвение. А может мне так казалось.

– Что ты ей вколол? – чей-то голос слишком близко. Сфокусировала взгляд.

– О, это ты! – рассмеялась, смотря на Тристана.

Оказалась в его руках, точнее почти падала. До меня плохо донеслось, что ответил незнакомец. Но он был связан по рукам и ногам секьюрити клуба.

– Встретимся в тюрьме, ублюдок, – прошипел Тристан.

Музыку давно выключили. Тристан поднял меня на руки, а я обвела его шею руками.

– Вкусно пахнешь, – пробормотала и уткнулась в его грудь, делая глубокий вдох.

От Тристана Костано веяло виски и дорогим парфюмом. Мне нравилось. Так сильно, что сейчас я дышала им.

– Спасибо, малая, но ты бредишь, – усмехнулся господин адвокат.

Лицо обожгло жаром. Казалось, ветер на улице, куда мы вышли сжигал лицо. Зажмурила глаза сильнее, а потом моя задница коснулась чего-то мягкого и кожаного. Через силу, раскрыла глаза. Это машина. Красивая синяя Maserati Тристана.

– Кондиционер, – заворчала, откидываясь на сиденье, – Мне холодно.

– Зачем тебе тогда он? – Тристан оказался на водительском месте.

– Что за вопросы? – нахмурилась раздраженно, – Идиот, мне жарко.

– Ясно, – Тристан смеялся, что заставило и меня заулыбаться.

Машина двинулась, и кажется моя голова тоже. В ней было слишком пусто. Так слабо, что казалось я улетаю. И я позволила себе упасть в это забвение.

Пришла в себя только когда тело окутала холодная вода. С горла вырвался крик, словно меня окатили холодной водой. Стойте, меня и вправду обливают холодной водой! Задергалась, пытаясь высвободиться, задыхаясь от остроты ощущений.

– Знаю, неприятно, – послышался мужской голос над головой, – Но у тебя жар.

– Кто ты? – заорала, уклоняясь от струи воды в голову. Мокрая одежда липла к телу, а воздуха становилось все меньше и меньше. – Какого хрена? – оттолкнула руку мужчины. И наконец вода отключилась.

Меня подняли на ноги прямо в ванной. Вода ручейком стекала по волосам и джинсам. Открыв глаза, увидела перед собой Тристана. Он взял полотенце с держателя и накинул на меня.

– Тебе нужно переодеться, – сказал Трис неловко, – Вот чистая, – он взял стопку одежды и поставил на край ванной. – Сможешь?

Голова прояснилась. Теперь поняла, что стою в доме Тристана Костано, накачанная наркотой. Мокрая, с потекшей тушью и дрожащими от холодной воды губами. Вот беда.

Осторожно и смущенно кивнула, прижимая к себе полотенце. Теперь голова не ощущалась такой легкой. Казалось, что сейчас кто-то искусно бил кувалдой по моим мозгам.

Тристан сказал, что будет за дверью и вышел. Я осталась одна. Немного пошатываясь, начала стягивать с себя джинсы и топ, туда же полетело белье. Вытерла тело насухо, и взяла вещи, которые дал мне Тристан.

Простая белая футболка и шорты, ремешки которых пришлось хорошенько натянуть, чтобы они не скатывались с меня. Они намного больше моего размера – футболка скрыла половину нижней одежды – но в целом, было комфортно. Одежда была накрахмалена и пахла морским кондиционером.

Едва двигая руками, собрала грязные вещи в кучку и закинула в барабан стиральной машины. Было бы хорошо включить стирку, но с кнопками я не разбиралась. Только сейчас, в полу наркотическом состоянии поняла, что ни разу не стирала вещи сама.

– Все в порядке? – постучался в дверь Трис.

Немного заправив выбившиеся из строя волосы, и натянув выше шорты, чтобы они не выпали с меня прямо при ходьбе, подошла к выходу и открыла.

– Да, – слабо кивнула, устремив расплывающийся взгляд на Тристана, – Голова немного прояснилась.

– Это на время. Ночью придется помучаться.

– Понятно, – кивнула, поджимая губы, и вышла из ванной в гостиную.

Я впервые оказалась дома у господина адвоката. Но сейчас разглядывать все прелести его виллы не было сил.

– Мне бы немного подышать воздухом, – прошептала, держась за голову.

– Пошли на террасу, – Тристан указал в сторону панорамных дверей в пол.

Вся стена в его доме, выходящая на террасу, была сплошным темным стеклом, открывающим вид на море. Теплый июльский ветер подул в лицо, принося с собой запах моря, вместе с каплями бушующих волн, разбивающихся о берег. Я села прямо на деревянный пол, подтянув колена. Небо показалось бесконечным, когда подняла голову и глбоко вдохнула.

Тристан оказался рядом. Он был босой, как и я. И уже успел переодеться в спортивные серые штаны и белую майку, открывающую его впечатляющие бицепсы, к которым хотелось безумно прикоснуться и провести линию по его венам.

Тристан Костано не был внушающе накачен и загорел, как большинство мужчин в моем окружении. Он напоминал нечто иное – словно изваянную статую, тонкую и точную, как работа Антонио Кановы*. Его тело было скорее воплощением гармонии и сдержанной силы, чем грубой мускулатуры.

*(Антонио Канова – итальянский скульптор 18 века)

Черт, кажется, наркота окончательно выжила меня из ума.

– Извини, мне нужно было лучше следить, – заговорил мой неожиданный собеседник, выводя меня из глубокого наблюдения мужской красоты, – Тот мерзавец понесет должное наказание.

– Ты не виноват, – я опустила смущенно взгляд, проводя пальцем по песку.

– Ты должна понимать, что в таких местах нельзя доверять никому, – продолжил Тристан, – Ты слишком маленькая для всей этой грязи.

«А ты слишком взрослый для меня.»

Между нами, тринадцать лет разницы. И это много. Мы на разных рангах.

– Знаю, – призналась честно.

– Если бы я не успел…

– Но ты успел.

– Слава богу.

– Веришь в бога? – резко перевела взгляд на Триса.

Он достал сигареты из кармана, после зажигалку и зажег табак. Сделал глубокую затяжку, прежде чем ответить вопросом на вопрос.

– А ты?

– Наверное да, чем нет.

– Вера во что-то помогает не сойти с ума, да? – усмехнулся он.

– А во что веришь ты? – мои глаза засверкали интересом.

Так хотелось ближе узнать человека напротив. Залезть ему под кожу и исследовать каждый дюйм, пока не дойду до сердца и не окутаю его своими руками.

– В последнее время не верю ничему, – Тристан выдохнул дым, смахивая пепел с кончика табака ловким движением указательного пальца.

– И как?

– Чертовски хорошо, – улыбнулся Тристан, – Не надеяться ни на кого. Не строить напрасных надежд. Не питать лживых чувств. Быть реалистичным.

– Можно? – указала взглядом на огонек в его руках.

Тристан не задавал вопросов. Он протянул свою сигарету. Я приблизилась к нему. Наши колени соприкоснулись, когда взяла табак, поднесла к губам и сделала уверенную затяжку, после чего выдохнула, подняв голову в небо.

– Ты пробовала, – это было утверждение со стороны господина адвоката.

– Разочарован? – приподняла бровь, смотря на него с усмешкой. Наивный.

– Скорее удивлен, – закивал Трис.

Сделала еще одну затяжке, прежде чем отдать сигарету обратно.

– Я не такая невинная, как кажется на первый взгляд, господин адвокат, —губ коснулась ехидная улыбка.

В моменте замерла, глядя на Тристана. Он был так близко, а я слишком одурманена наркотой, которую мне вкололи или его присутствием среди всей этой пустоты, звёздного неба и тихого моря, чтобы разбираться в своих действиях.

Подползла еще ближе. Сигарета Тристана осталась между нами, когда я потянулась к его лицу. Он явно не ожидал, что я его поцелую.

А я сделала это.

Уверенно накрыла его губы, словно мы находились не в реальности, а во сне.

Они были теплыми и…Тристан отпрянул от меня. Он не ответил на мой глупый поступок, что было, конечно, очевидно! Ужас!

В оцепенение Трис замер, глядя на меня словно застывшая статуя с глубокой складкой между бровей.

– Ты делаешь глупости, – пришел он в себя.

Аккуратно оттолкнув сосуд под именем «мое тело», Тристан встал с места и потушил сигарету.

– Гостевая свободна. Левая дверь после душевой. Спокойной ночи.

Он ушел. Выкинул окурок и скрылся в доме. Сквозь панораму взгляд следил за тем, как Тристан поднимался на второй этаж и исчез, оставив меня глотать свой позор и разочарование.

С этого момента и началась моя история. История мотылька, летевшего на пламя, а пламя было готово его сжечь. Но оно еще не знало, что мотылек не простой. Он дождется, когда погаснет огонь.

Глава 2

Тристану 28

Секс. Вот что мне нужно было от женщин. Единственное, чего я хотел от них. Ни семьи, разговоров по душам или утешения. Лишь потребность утолить жажду в их кисках.

Прежний Тристан Костано, студент юридического, что дорожил семейными ценностями и мечтал состариться с любовью всей его жизни и детьми, которые бегали бы на газоне нашего дома с собакой, рассмеялся и дал бы мне подзатыльник.

Женская нога опрокинулась на мои бедра, когда перевернулся на спину и выдохнул.

– Что за девчонка у тебя в гостях? – сказала девушка, играя пальцами на моей груди, номер которой подцепил вчера в клубе – Сестренка?

Я позвонил ей глубокой ночью, потому что нужно было хоть как-то снять тяжесть дня. Но сейчас…

– Тебе нужно идти, – проигнорировав вопрос встал, направляясь в душевую. – Ты знаешь где дверь.

После секса никогда не задерживался в постели с женщиной больше одной минуты. Никто не был исключением.

– Знаю, – прошептала кажется…Синди, поднимая вещи с пола и быстро одеваясь. Спустя две минуты кроме до ужаса сладкого запаха ее духов в комнате ничего не осталось.

Открыл окно, чтобы выветрить этот запах.

Пройдя в кабину душевой, включил холодную воду, встречая рассвет за панорамным стеклом, пока приятная прохлада окутывала тело. Душ в комнате был полностью прозрачен, и я любил наблюдать за утренним морем, пока темные воды таинственно спали, а солнце едва касалось золотистого песка своими лучами.

Сестренка? Чувак сверху спас меня от такой проблемы, как Инесс Конселло.

У меня в гостях именно она. Инесс Конселло. Младшая сестра моего друга и одновременно босса. Я смутно помнил наше первое знакомство. Восемь лет девочка проучилась в Неаполитанском женском пансионе, а после смерти Диего поступила в среднюю школу на Сицилии.

После смерти Диего, старшего брата Инесс и Даниэля, наследника клана «Corvi» – многое изменилось.

Даниэль не походил на себя, ночами напролет занимаясь в нашем спортивном клубе, «Баттере», создавая план мести. Он перестал говорить даже с нами, погруженный в свои думки. Марко де Лазар. Вот кто был нашей проблемой, виноватой в смерти Диего.

Именно тогда я встретил Инесс на кладбище. Малая сидела возле арки Диего с белыми лилиями в руках. Я не узнал в ней младшую дочь семейства Конселло. Но ей было чертовски плохо. В ее карих глазах было столько мятежа, слез и тоски, что до жути хотелось обнять эту девочку, даже не зная имени.

Прошел год с того момента. Девчонка часто ошивалась в нашей компании. Под «компанией» я подразумевал Габриэля – правую руку Дэна, Каира – солдата клана, и себя – адвоката клана. Мы были бандой холостяков сплоченной и самодостаточной. И находясь в нашей четверке, Инесс никогда не была для меня (и не будет) чем-то большим, чем назойливой малолеткой с острым язычком, который иногда хотелось вырвать.

Но вчера! Вчера эта бестия поцеловала меня, хотя трудно было назвать поцелуем то, что она едва поверхностно коснулась моих губ своими, но это ничего не меняло; малая слишком многое нафантазировала. Она не больше, чем ребенок в моих глазах. Надеюсь, Инесс не вспомнит об этой милости, а я сделаю вид, что ничего не было, потому что, черт возьми, ничего не было!

Выйдя из душа, открыл свой шкаф, надел удобные спортивные штаны и белую футболку, после чего направился на первый этаж, где столкнулся с Инесс возле островка кухни. Она стояла перед холодильником в позе фламинго, приподняв одну ногу и поставив ее на колено. Девчонка нашла персики. Взяв один, с большим удовольствием откусила, и встав на две ноги, повернулась.

– О господи! – малая подпрыгнула на месте, почти подавившись фруктом, – Испугал! – от злости она чуть не кинула в меня надкушенный персик.

Она забыла. Явно не помнила вчерашней ночи, что и к лучшему.

– Тебе нужно попасть домой раньше, чем проснутся твои родители, – подойдя к ней, взял стакан воды и сделав два глотка, продолжил следить за Инесс краем глаза.

– Желательно. Довезешь? – девчонка надкусила еще, причмокивая губами так, что и мне захотелось эту чертовщину.

Я о персиках.

Взял себе из холодильника, и прожонглировал, прежде чем начать есть.

– Без проблем, – пожал я плечами, – Кстати твои вещи, сухие и чистые стоят в ванной, – облокотился об столешницу.

Я вел себя как обычно. То, что произошло вчера, исключительно из-за наркотиков, что вкололи этой идиотке. Господи, полетели бы головы, если бы что-то случилось. Моя в том числе.

– Беги, нам нужно успеть, – потрепал ее волосы по-детски, выкидывая косточку от персика в урну.

Инесс улыбнулась, смотря на меня слишком восторженно, и убежала.

Черт, это точно не тот взгляд, которым она должна меня одаривать. Слишком наивно.

Выпив еще один стакан воды, пошел обувать кроссовки. Инесс уже была готова, выйдя одетой в свои вещи.

– Улетаешь? – спросила она, смотря, как я забираю свой паспорт и ключи от машины.

– Да, некоторые дела по поводу ресторана в Ломбардии.

– Брат там, – улыбнулась Инесс мыслям о Даниэле, пока мы двинулись к моей малышке, припаркованной во дворе.

– Не думаю, что мы сможем увидится с ним, – подойдя к машине, открыл дверь для Инесс. Подождал пока сядет, а после и сам направился на водительское место. – В конце концов там он под прикрытием, – заключил уже в салоне.

– Думаешь, он успокоится, убив девушку? – голос Инесс напрягся. Она даже не морщилась, говоря о смерти, потому что мы оба знали, что кровная месть – слишком частое явление в мафии, и оно укоренилось в наших жилах.

– Кровь за кровь, ты сама знаешь, – взгляд пал на татуировку ворона на моем предплечье, доказывающую сказанное.

Это было простая птица, покорно сидевшая спиной, сложив свои крылья. Символ «Corvi». Он был небольшой, но достаточно многое говорил о том, какому клану и обществу я принадлежал.

– Но речь идет о другом, – Инесс покачала головой, очевидно не соглашаясь со мной, – Даниэль злопамятен. Он горит желанием отомстить, потому что не пускает в свое сердце ничего, кроме ненависти и мести. Так он справляется с потерей, но поможет ли это на самом деле?

– А ты уверена, что у него есть сердце? – усмехнулся, хотя смешно не было.

Даниэль славился своей жестокостью и взрывным характером, который мог сжечь всю Италию. Для всех в клане он был непреступным бастардом, а теперь становился будущим Доном. Ему придется выйти из тени прошлого, чтобы занять место отца, Лоренцо Конселло в дальнейшем.

– Пока оно бьется, ничего не потеряно, – выдохнула Инесс, качая головой. В девичьем голосе появилась некая грусть, когда она заговорила о Дэне.

– В груди у Дэна – горящий огонь мести вместо сердца, Инесс, – выезжая из своей территории, дал по газам, набирая скорость, пока ехали по безлюдной трассе. – А все прекрасно знают, что огонь сжигает все вокруг. Особенно когда разрастется.

– Может, он найдет ту, что разделит этот огонь с ним.

Ее слова меня рассмешили.

– Как много у вас надежд на любовь, мадемуазель.

– Не веришь в нее?

– Не верь в нее слишком, малая, – посмотрел на девчонку, – Будет больно.

– Сильно? – взгляд ее темно-шоколадных глаз был устремлен в упор на меня, а я не смотрел. Никаких детских надежд.

– Очень.

И каждый думал о своем.

Мы доехали в течении сорока минут. Я сбавил скорость, заехав в частность Конселло. Весь чертов лес был во владениях их семьи. А лес занимал сотни гектаров земли.

– Останови здесь, – выдала Инесс в нескольких километрах от особняка.

– Уверена?

– Да, – кивнула малая.

Она вышла, когда остановился у обочины трассы.

– С главного входа мне все равно не пройти, – малая наклонилась к открытому окну и улыбнулась, – Спасибо, господин адвокат, – Инесс отчеканила и убежала в глубь леса.

Мой телефон тут же зазвонил.

– Черт, – сжал руль крепче, смотря на входящий.

«Mere» – было подписано на французском. Дав по газам, прибавил скорость, пытаясь отвлечься от звонка. Телефон перестал трезвонить, но через секунду засветился снова. Я не ответил. Когда уже подъезжал к аэропорту, вновь завибрировал, заставляя поднять трубку.

– Почему матери не отвечаешь, негодник? – возмущалась мама поту сторону провода на французском.

Моя мама, Барбара Костано, была чистокровной француженкой. В подростковом возрасте она встретила папу, как сказала ма, горячего итальянца с загорелой кожей и белоснежной улыбкой, что сразу влюбилась. Папа не смог устоять перед взрывным характером мамы, поэтому остался жить во Франции. Но с возрастом папа захотел переехать, и они с мамой решились на такой отчаянный шаг. Папа любил Италию всей душой и сердцем, поэтому даже после смерти отца, мама осталась жить здесь, как самое большое напоминание о любимом человеке.

– Прости, был занят, – ответил также на французском.

Я обладал тремя языками: итальянский, французский и английский. С детства мы привыкли говорить с мамой на французском, а с папой на итальянском.

– Ты летишь к нам? – радостно спросила мама.

– Нет, не лечу, – отрезал сразу, выходя из машины и направляясь в здания аэропорта.

– Врешь, – уверен, мама ударила рукой по столу, за котором чаще всего читала свои романчики, – Каир сказал, что ты купил билеты в Ломбардию.

Я убью его, как только увижу. Два года назад мама неожиданно прилетела ко мне, когда Каир заезжал, чтобы забрать нужные документы для Лоренцо Конселло. Думаю, не стоит говорить, что Каир очаровал мою маму своей улыбкой и открытостью, после чего эти двоя спелись как два чертова соловья.

– Я улетаю сразу, ма.

– Опять врешь, – снова удар. Мама была робкой на вид, но занималась единоборствами с детства, поэтому могла и шею свернуть, что уверен, и хотела сделать сейчас со мной. – У нас семейный ужин, – ее голос вновь набрал оттенки мягкости, – Приезжай и ты, – и нотки грусти тоже.

Вот уже восемь лет Тристан Костано не появлялся на пороге своего дома. Восемь лет, мы с мамой виделись только у меня в кафе. Столько же я избегал всего, чего касалась моя семья. Восемь лет со смерти папы. И с момента, когда Тристана Костано закопали в собственном доме.

– Ты знаешь мой ответ, мама, – устало ответил, проходя паспортный контроль.

Даниэль всегда говорил пользоваться его частным самолетом, но, честно, мне не хотелось сидеть на его шее, даже если это было чертовски удобно. Мне хватало денег на ничем не обделенную жизнь. Шикарные виллы, стоящие баснословные деньги, несколько машин и сеть ресторанов по всей Италии. В будущем я собирался открывать зону отдыха, поэтому, на жизнь не жалуюсь. Роль адвоката самого могущественного клана в синдикате давала свои привилегии.

– Знаю, – выдохнула ма, – Поэтому и прошу тебя приехать. Мне больно видеть, как наша семья распалась.

– Она не распалась, а просто изменилась.

– Ты не поймешь меня, пока не появятся свои дети! – заверещала мама, – Тебе двадцать восемь, Три. Я хочу увидеть твоих детей.

Горло сдавила знакомая петля. Петля с шипами, которая впивались в кожу и убивала медленно и мучительно. И так каждый раз.

– Мама…, – закрыл устало глаза, надувая от неприятности разговора щеки, – Мы говорили об этом ни раз…

– И каждый раз, я говорю одно: одиночество – это болезнь. То, что произошло…

– Я не одинок, – перебил маму, проходя в первый класс самолета.

– Но ты не женат, – снова взялась за свое мама, говоря об этом, как о чуме, – А гнаться за мимолетным удовольствием не принесет ни к чему. Когда-то ты поймешь.

– Женат, – сказал я, – На своей работе.

– Невыносимо, – мама точно закатила глаза, устремляя взгляд в потолок.

– Ма, я сел в самолет, поэтому нужно заканчивать разговор.

– Наш разговор не закончен, Тристан Алистер Костано! – снова удар по столу.

Мое второе имя, которое досталось мне в честь дедушки по папиной линии, входило в силу только когда мама сильно злилась. Сегодня именно такой случай.

– Закончен, ма, мой ответ один: я не приеду на ужин ни завтра, ни через пять лет.

Правда была больной, но правдой.

Мама закончила разговор, бросив трубку. Я выдохнул сквозь зубы, оставив телефон на бедре, и взглянул в иллюминатор. Сицилия палилась под жарким солнцем, как и я, после разговор с мамой чувствовал себя слишком уязвимым.

– Виски, пожалуйста, – сказал стюардессе сразу, что учтиво захлопала ресницами, и пока несла мне бокал с алкоголем, хлопала ими, намереваясь улететь первее самолета.

Я знал, кого трахну в этом самолете. По крайней мере распинаться долго не придется.

Спустя несколько часов самолет совершил посадку в аэропорту Орио-аль-Серио*, откуда ждал водитель, который привез мне мою красную Феррари. Поблагодарив мужчину, забрал ключи и запрыгнул в автомобиль, желая быстрее удалиться с ужасного скопления людей.

В дороге телефон вновь завибрировал, и я серьезно задумался над тем, чтобы выкинуть его в окно, если это снова мама, но это был Дэн. Он писал в наш общий чат с Каиром и Габриэлем. Вместо названия Габриэль поставил просто точку, что, конечно было на него похоже.

Даниэль отметил меня в сообщении.

Д: Я привезу ее к тебе. Присмотри за девчонкой.

Т: А как же план? Вы должны быть на Сицилии уже вечером.

Д: План меняется.

Г: Какого черта твориться?

Габриэль присоседился достаточно красочно.

Т: Сам без понятия.

К: Ха-ха, не говори, что пожалел ее. Не похоже на тебя.

К: Или у вас что-то было, и тебе настолько понравилась ее киска, что ты решил оставить ее себе?

Д: И-Д-И Н-А Х-Р-Е-Н

Даниэль в лучшем распоряжение духа.

Т: вези, буду у себя.

Подъехал в ресторан, и стал ждать ту самую принцессу Марко де Лазара, стоя за барной, когда уладил все дела с дизайнером по смене атмосферы в ресторане. Спустя несколько часов в заведение зашла та самая Андреа де Лазар. Я видел, как она выходила из машины, и как Даниэль угнал от этой девушки к Габриэлю словно от огня, будто боялся того, что натворит рядом с ней. Разливал коктейль, когда она подошла к стойке, залезла на стул и поставила руки, пальцы которых наполовину спрятала за рукавами серой толстовки, на столешницу.

– Привет, – она играла этими пальцами, явно чувствуя себя незащищенной. Знала бы, что настоящий дьявол ждет ее не здесь, а там, откуда она пришла.

– Ты, должно быть, Андреа? – улыбнулся, пытаясь развеять напряжение.

Дал ей один из фирменных коктейлей с малым количеством градуса, помогая расслабиться и болтая о своей жизни. В отличие от Даниэля, полной лжи в ее голове, про себя я рассказал правду.

Даниэль приехал спустя полтора часа. Он вступил в ресторан с осанкой, как у великого Аида из подземного царства, устремляя темные глаза на Андреа и коктейль в ее руках, который она потягивала через трубочку, улыбаясь истории о том, как я попал в чужую квартиру. Конечно, я умолчал о том, как после этого заявился на порог этой квартиры с букетом, чтобы попросить прощения у девушки и трахнул ее. Этому лучше остаться там, как и всем моим похождениям.

Больше в этой встрече меня удивило, как он смотрел на девушку. Этот чертов взгляд понесет за собой много бедствий, и я прекрасно это чувствовал. Отозвал Дэна на пол пути, когда он потащил немного опьяневшею Андреа прочь из ресторана. Девушка ушла, а Дэн раздражено подошел ко мне.

– Кратко и ясно, – заявил друг.

Взял стакан, начиная натирать тряпкой.

– Почему ты не сделал то, что должен был, сегодня? – спросил озадачено.

– Планы меняются, – Даниэль бил пальцами по столешнице, что давало понять: он нервничал.

– Ты все еще хочешь ее убить? – выдвинул бровь, глядя на Дэна.

– Почему я должен изменить свое мнение? – ответным тоном выдал он.

– Сам подумай, – ухмыльнулся, взявшись за второй бокал.

Пальцы Даниэля сжались в кулак.

– Поконкретнее, мать твою, – наконец сорвался друг.

– Выйди сейчас к ней, – оставил все приборы, наклоняясь к нему через столешницу, – Возьми и посмотри в ее глаза. Подумай о том, как ты убиваешь ее, смотря в эти гребаные глаза, и тогда ты поймешь поконкретнее, – ответил на полном серьезе.

– Не буду, – упрямо заявил Дэн, развернулся и ушел.

Он не хотел признаваться, но привязался к девушке, как ребенок к дворовой собачке. Все это дело кончится плохим.

***

Спустя три дня снова был на Сицилии. Сейчас мы с Даниэлем занимались раскапыванием информации на Марко де Лазара и его банковских счетов. Как оказалось, центральный банк был записан на имя его дочери. Также на нем было несколько притонов, которые в скором времени накроют наши люди, а еще, самое главное, Марко не знал, что все это скоро будет во владениях нашего клана.

Также я бегал по делам и документации бизнеса Конселло. А именно производства вина. Прикрытие, которое скрывало более грязные дела Лоренцо Конселло. Но это не значило, что бизнес держится на плаву. Вся муторная работа была на мне. Я представлял все интересы семьи, поэтому приходилось часто бегать в офис.

Плюс ко всему на моих плечах было раскапывание информации и защита задниц наших людей, когда дело касалось решетки и их заключения. Юридические дела клана занимали больше половины моего времени. И чтобы не сойти с ума, я находил успокоение в барах, подрабатывая барменом.

Но сегодня мы собрались в особняке Габриэля, оставшемся от его покойных родителей, в котором он даже не жил, но мы часто там тусовались. Габриэль был влит в клан до мозга костей. После смерти родителей он топил себя в работе, не видя перед собой ничего. Порой казалось, что он всегда где-то за пределами вселенной.

Когда вошел в особняк, сразу заметил, что нашу компанию тестостерона нарушила одна мелкая особа. Инесс сидела на моем любимом месте, а это возле кресла в гамаке, хомяча чипсы. Хотелось подойти и перевернуть гамак, заняв свое место, но решил придержать свои повадки на цепи.

– Хей, чао, господин адвокат, – улыбнулась она, махнув рукой и закинув еще одну чипсину в рот.

– Выглядишь уставшим, – прокомментировал Каир, открывший себе пиво и севший на пол.

Дивана у Габриэля не было, в принципе, как и кровати. Особняк был совершенно пуст.

– Наверно, потому что, блять, я чертовски устал.

Габриэль поприветствовал кивком и приподнятой бутылкой, расположившись рядом с Каиром. Если в свободное время Каир соблюдал одежду простых смертных в виде спортивных штанов и футболок, как и я, Габриэль был в костюмах тройках двадцать четыре на семь, словно родился в них. Не удивлюсь, если он и спит в них. Благо сейчас он снял пиджак и жакет, оставшись в черной рубашке и брюках.

– Мы заказали пиццу, – предупредил Габриэль, тасую карты.

Каждую пятницу мы собирались, чтобы сыграть в покер. Это было в роде традиции, которая соблюдала наша холостяцкая банда.

– Раздавай, – тоже снял пиджак, аккуратно сложив его на пол. Расстегнул манжеты и сел по-турецки возле журнального стола. Единственное, что было в этой студии, не считая гамака, на котором лежала малая.

– А ты, малая, что здесь потеряла? – обратился, смотря, как она закидывает еще чипсы в рот, запивая все энергетиком.

– Решила заменить брата, – ответила она, облизывая пальцы.

Прошло четыре дня с нашей последней встречи. И, какое-то внутреннее ощущение, говорило держаться от этой бестии подальше. То, что она сделала тем вечером было огромной проблемой, которую Инесс не помнила, но прекрасно помнил я.

– Как посмотрела на это уважаемая синьора Кристиана? – с губ сорвался смешок.

– Сказала, чтобы вернулась девственницей, даже если мертвой.

Каир подавился пивом, что пил. Габриэль смерил Инесс взглядом, но промолчал. Он всегда делал выводы, анализировал, но молчал. Однако, когда говорил, все знали, что его слова весомей некуда.

Кинул свою карту, продолжая играть и разговаривать одновременно.

– Заманчиво, – выдал усмехаясь.

Инесс привстала с гамака, оставив свой энергетик.

– Заманчиво что? Убить меня или…

– Довольно, – перебил Габриэль стальным голосом, – Напомнить? Твоя мать думает, что ты у Джулс готовишь уроки.

– Напомни, пожалуйста, Габриэль, и я дам тебе сотку, – рассмеялась Инесс, закинув ногу на ногу.

Девчонка, как и всегда была в безразмерных джинсах и черном топе. Но сегодня ко всему наряду прибавилась кепка с надписью «Целуй мой зад». Эту вещь Кристиана точно не видела.

– Где ты научилась быть такой язвой? – присвистнул Каир, – В своем монастыре?

– Это не монастырь, Каир, – закатила глаза Инесс, – А женский пансион.

– Одни киски, как интересно, – сделал вид, что облезал губы, пока смотрел на карты, которые кидал Габриэль.

– Извращенец, – сморщила нос малая, кидая в меня чипсину, что упала на мои колени.

Я взял ее и закинул в рот.

– Спасибо, я знаю.

Инесс улыбнулась моей проделке, снова откинулась на гамак и вытащила из своей джинсовой сумки книгу. Какого было мое удивление, когда на обложке красовался голый мужской торс.

– Я буду читать, – предупредила она.

– Почему нельзя было делать это дома? – спросил, налив себе виски с колой, как и Габриэль. – Или мадам Кристиана не позволяет читать тебе порнушку?

Инесс сдалась. Я знал, что сюда она увязалась не просто так.

– Порнушка? Ха-ха, – наигранно изобразила она смех, – Хочешь дам почитать несколько таких порнушек? – девчонка помахала своей книгой, – Может поймете, как ведут себя настоящие мужчины, – закатила она глаза.

– Вот именно, – рассмеялся я, – В книгах они не настоящие, а выдуманные. Так почему ты здесь? – спросил снова.

– Мама встречает женщин из благотворительного фонда, – цокнула малая, – Я не вынесла бы за один вечер стольких женщин, твердящих, как я повзрослела.

– Да брось, ты еще ребенок, – горло обжог приятный холод после глотка виски.

Инесс замолчала. Я не смотрел на нее, но чувствовал, что она с какой-то грустью и одновременной ненавистью прожигала во мне дыру.

– Я не ребенок, – процедила она, надела наушника и скрылась за страницами книги.

– Раз она ребенок, хватить перепираться с ребенком, – Габриэль кинул недовольный взгляд в мою сторону.

– Люблю доводить младших до нервотрепки.

Все время, которое мы заполняли игрой, малая читала. Она смеялась, смотря на страницы, моментами поджимала губы, закатывала глаза и прижимала книгу к сердцу. Не понимал почему, но мне нравилось наблюдать за ней, и это привело меня к проигрышу. В прямом смысле, я проиграл в покер.

Глава 3

Инесс

Прошел месяц с момента, как я поцеловала Тристана Костано. Точнее попыталась, но это было провалом года, а возможно всей моей жизни.

Я сидела в своей обычно манере, на подоконнике с книгой, когда в коридоре послышался грохот и крики. Узнала в этом шуме возгласы Джулсии, нашей домработницы, а потом и Габриэля. Спрыгнула с удобного места и спустилась на второй этаж, где Джулсия собирала осколки разбитого чайника.

Поплелась на первый, за Габриэлем, что перепрыгивал по три ступени, пытаясь догнать девушку, бежавшую из нашего дома.

Андреа де Лазар.

Смотря, как она бежит из особняка с глазами, что прыгали по нашим владениям в поисках надежды, мне стало больно. Она не виновата в том, что сделал ее отец. Но в нашем мире считалось, что за каждый проступок семьи платят дети. Брат пошел по этим гребаным правилам, когда, крепко сжимая локоть девушки, воротил ее за собой, выводя прочь изо двора.

– Это несправедливо, – покачала головой, смотря как закрываются наши врата за Даниэлем и Андреа.

– Это правильнее всего, – ответил Габриэль, сжав кровоточащий нос.

Черт, его лицо было в крови, капающей с подбородка на светлый мрамор уличной лестницы.

– Правильно, не всегда значит хорошо.

– Мы не ангелы, синьорина, – Габриэль приложил лед к ушибу, что вынесла Джулсия, сморщившись от брызгав крови.

– Ты прекрасно знаешь, что «хорошо» – не входит в среду нашего обитания, – закончил за друга Каир, запыхаясь подошедший к нам, после погони за украденной невесты.

Именно украденной. Сегодня должно было состоятся бракосочетание Андреа с младшим сыном Чикагского дона – Рицци Романо. Видимо, брат разрушил все их планы. Они получат похороны, вместо свадьбы.

– Ну конечно, – покосилась я, направляясь домой.

– Инесс, – стучащие по полу каблуки привлекли внимания.

Сделала вид, что не слышу. Опустила голову и начала подниматься по лестнице.

– Инесс! – громче повторила мама, и я все же остановилась, запредельно медленно поворачиваясь в ее сторону.

– Слушаю, – бесстрастно выдала в ответ.

Спорить, а тем более пререкаться не было смысла. Я ничего к ней не чувствовала.

Мне не было больно, когда она с осуждением смотрела на мой внешний вид.

Мне не было больно, когда она лепетала о дочерях своих подруг с восторгом.

Мне не было больно, когда она ругала меня за книги, которые я читаю.

Мне также не было больно, когда я плакала каждое лето, чтобы меня не отправляли меня в Неаполь, а она даже глазом не моргнула.

Мне никогда не было больно.

Не припомню, чтобы мы с ней могли сплетничать, болтать по ночам и хихикать. У нас не такие отношения. Больше похоже на дрессировку кота и его хозяина. При этом, думаю, к коту обращались бы ласковее меня.

Про папу…просто промолчу.

Все пятнадцать лет моей жизни, мамы и папы не было в моменты, когда они были мне так нужны. Они просто не участвовали в ней.

– Оденься нормально к ужину, – вновь ее карие глаза, такие же как и у меня, прошлись по моей одежде. – Не спускайся в этой пижаме.

– Хорошо, – скучающе зевнула, все равно зная, что сделаю свое.

Мама развернулась и шикарной осанкой направилось вон, но остановилась на пол пути.

– А еще, – приподняла она указательный палец, – Завтра нас в гостях ждет Карло с женой.

– У меня вокал, – напомнила я.

– Его подвинешь, – махнула она рукой, – Женщины синдиката собираются у них дома.

– Я не могу подвинуть.

– Подвинешь, – мама запечатала слова выразительным взглядом, и ушла, не давая даже выразить возражение.

Злая на весь мир, побежала быстро по лестнице на третий этаж, дошла до своей части особняка и закрыла дверь. Так громко, что содрогались стены. Но громче был выстрел, что разразился в лесу и донесся до меня сквозь открытое окно. Тело сжалось от жути происходящего.

Подбежала к стеклу, смотря как вороны разлетаются в небе. Я не знала этой девушки совсем, но что-то в груди медленно опустошалось, словно на курок нажала я. Что чувствовал брат? Осталось ли хоть толику чувств в его душе?

Но все оказалось совершенно не так. Брат зашел в дом с этой девушкой на руках. Живой. Девушкой.

С этого момента жизнь в особняке изменилась от слова совсем. Наш дом чуть не спалили в тот же день. Когда мама бегала, задыхаясь от дыма, я смеялась смелости этой девушки, и поняла, что однозначно с ней подружусь.

Так и получилось. Мы с Андреа нашли общий язык. Вместе тусили, она с удовольствием слушала мою лепету о книгах и сплетни про женщин других кланов. Брат часто просил приглядеть за ней в его отсутствие, что я и делала с удовольствием.

Прошло почти два месяца, и вот, мы все собрались в клуб. Теперь не я одна девушка в их четверке. Наша компания вошла в клуб «Caduto», славившийся своей секретностью. Здесь сливались самый значимые люди клана, что чаще всего хотели конфиденциальности.

Вдохнула полной грудью, когда оказалась в любимой атмосфере.

Громкая музыка заглушала все. Особенно мое глухо бьющееся сердце при виде господина адвоката, что шел справа от меня. Три месяца. Именно столько мы делали вид, что тогда ничего не было. Тристан продолжал насмехаться надо мной, как делают это все старшаки, и делал он всегда, а я давала отпор, пытаясь скрыть глупый восторг в глазах. Я уже сомневалась в реальности произошедшего. Я правда поцеловала Тристана?

Сейчас он был в шикарно сидящих на его заднице черных брюках и такого же оттенка рубашке, раскрыв первые две пуговицы, что демонстрировали серебряную цепь на его шее. Такую же, как и на его запястье.

Брат взял за руку жену, собственнически проходясь по ней взглядом. Андреа подняла подбородок. Меня восхищала ее стойкость. Она не опустила свою голову ни раз, пережив столько. Я не могу сказать, что в их отношениях с братом все было гладко. Девушка уйдет совсем скоро, как только Марко де Лазара окажется на том свете, но смотря в глаза брату, что сверкали удовлетворенным блеском, не могла в это поверить. Неужели все так легко закончиться?

– Инесс на тебе, – кивнул брат Тристану, спускаясь с женой по лестнице, – Не давай ей пить.

Закатила глаза, и толкнула в плечо Каира, что начал смеяться. Я знала, что Тристан не пил, так как завтра у него была важная встреча с братом и поставщиками товара в Нью-Йорк, но Каиру и Габриэлю не мешало напиваться до полу смертного состояния, как только мы расположились за своим столом на красивых матовых диванчиках.

Мне достался апельсиновый сок, чему я надула губы. Нет, я не пробовала алкоголь высокого градуса, как это сейчас делала например Андреа, но от пива не отказалась бы. Благо, я была не одна. Тристан пил воду, глядя на танцующие тела в клубе. Женские, черт возьми тела.

Внутри что-то горело из-за этого. Он никогда не посмотрит на меня так, как на большую половину милф в клубе. От этого осознания хотелось содрать с себя красивый топ, который когда-то заставила купить меня Джулс. Я не хотела признавать, но где-то в глубине души жаждала его внимания. Чтобы он улыбнулся, посмотрел на меня.

Но это не так. И никогда таким не будет.

От этого кровь в жилах скипала, как и от осознания, что Тристан танцевал с другой, пока Андреа и Даниэль развлекались рядом.

– Это не приведет к хорошему, – неожиданно заявил Габриэль, подтягивая скотч с кристально прозрачного бокала. Он следил за моим взглядом. Резко отвела глаза, подтянув трубочку к губам.

– Не поняла, – решила поиграть в дурочку.

– Ты прекрасно все поняла, синьорина, – усмехнулся Габриэль, – Я знаю тебя с пеленок, когда ты еще и задницу не умела самостоятельно подтирать. И могу прекрасно отличить, когда ты злишься, а когда чуть ли не давишься своими слюнями, смотря на него. Все это замечают, твой брат тем более. Но пока он думает, что ты ребенок и балуешься, но это совсем не так, да?

Сердце забилось сильнее при упоминании Даниэля.

– Это пройдет, – сказала сдавшись, – Всё когда-то проходит, не так ли?

– Сделай это быстрее, чем он разобьет твое сердце, – Габриэль чокнулся об мой стакан и по-теплому улыбнулся.

И тут понимание озарило меня: я смогу разлюбить и жить дальше, только если Тристан Костано разобьет мое сердце. Или я сделаю это самовольно.

***

Тем вечером над Сицилией прогремела гроза, полил дождь и поднялся ветер. Самое то для разбитого сердца.

Дома не было никого, кроме меня и Джулсии. Родители уехали на благотворительный вечер, Дэн и Андреа вместе с Каиром и Габриэлем на похороны Мартины Романо, сестры Андреа. Сегодня и свершится наказание Марко де Лазара за содеянное.

Я сидела на подоконнике, когда написала Тристану, задержав дыхание.

Я: Хей, привет :) Мне нужно тебе кое-что сказать. Можешь приехать?

Трис прочитал сразу. Загорелись три точки, осведомляющие, что абонент печатает. Я начала присасывать кончик своей толстовки от волнения.

Господин адвокат: это срочно?

Я: да

Он не ответил, оставив в неведении. Каждый две минуты смотрела в экран телефона. Он приедет? Нет?

Господи, сколько вопросов в голове.

Взяла книгу. И про себя умоляла страницам забрать меня отсюда. Дать все забыть. И глупую детскую любовь тоже.

Но каково было удивление, когда около нашего забора остановилась синяя Maserati Тристана. Он вышел из нее в сером костюме тройке. Господин адвокат с улыбкой поздоровался с ребятами, охраняющими вход. Затем направился к дому. С каждым его уверенным шагом что-то внутри подпрыгивало. Бабочки распахивали крылья, а потом резко умирали от страха.

Тристану открыли дверь. Спрыгнула с подоконника, босыми ногами выбегая в коридор. Смех Тристана донесся эхом до меня, распространяя мурашки по телу. Отошла от перил лестницы, когда шаги господина адвоката начали приближаться.

– Боже, я не смогу, – задышала глубже.

– Что не сможешь? – Тристан явился за спиной так неожиданно, что застыла на месте.

Его голос был мягок. Приятен. Он задевал какие-то струны внутри, как и его смех. Повернулась к нему, уловив взгляд ярко-голубых глаза, и поняла, что не смогу. Как я скажу, что люблю его, зная, что ответ никогда не будет взаимным?

– Ничего, – подняла руки в капитуляции, – Это было ошибкой. Извини, что потратила твое время, – развернулась, собираясь уйти.

Тристан замер в замешательстве, когда захлопнула дверь прямо перед его носом.

Сделала глубокий вдох.

Черт, но, если не сделаю сейчас, буду жить влюбленной дурой всю жизнь.

Снова открыла дверь, когда Тристан уже было развернулся.

– Я помню поцелуй, – выкрикнула вдогонку, крепко закрыв глаза от страха, окутавшего тело, – Я поцеловала тебя в ту ночь, Тристан. Я не забыла. – более твердо заявила я.

– Нет, не помнишь.

Сказанное заставило открыть глаза. Я вступила в игру. Сделала шаг из своей комнаты.

– Нет, помню.

– Не помнишь, – Тристан покачал головой.

– Нет, помню, – окончательно вышла ему навстречу. – Я позвала тебя, чтобы сказать, ты мне нравишься, Тристан. Возможно, это любовь, не знаю, – краткий смех сорвался с губ, но Тристану было явно не смешно.

– Ты глупишь, – он отошел на шаг, – Это просто детская влюбленность, ни иначе, ты потом поймешь.

– Я не ребенок, Тристан! – перешла на крик.

– Но в моих глазах, да! – Тристан тоже не смог совладать эмоциями, прижимая меня к стене рядом с комнатой, – В моих глазах ты все еще ребенок. Девочка, что не может получить тепла от мамы и прячется в своих бульварных романах, – Тристан усмехнулся, и тут я послышал треск, – Мне двадцать восемь, малая. Думаешь, найдя взрослого мужчину, сможешь заполнить пустоту, которую создал отец безразличием к тебе?

Треск-треск-треск.

Да, ты шикарно справляешься, Тристан Костано.

– Глубоко ошибаешься, – оскал пал на его губы, а голубые глаза уже не казались такими красивыми, когда в них горело пламя.

Застелившая пелена не давала вздохнуть.

– Возможно и так, и что с того? – улыбнулась.

Я улыбнулась даже сквозь слезы. Сердце начало давать трещины.

Треск-треск-треск.

– Ты хочешь своей смерти? – зарычал Тристан, сквозь сжатые зубы.

Его руки слишком сильно сжали мои плечи. Еще никогда Тристан не был так зол и раздражен, как делал это сейчас.

– Я не боюсь умереть, малая. Моя жизнь ничего не стоит, но твоя…

– Что моя? Она стоит чего-то? —ядовито сорвалось с моих губ, – Стоит ли, если человек которого я люблю, отказывает мне? Разве ты не хотел этого, Тристан? Не хотел поцеловать меня?

Глаза Тристана расширились. Ему такое даже в голову сбредить не могло. Он наклонился ближе. Его губы задышали злостью в мои.

– Я не хочу видеть тебя ни рядом, ни в поле моего зрения. Если увижу, разобью твое сердце, Инесс, и его уже никто не соберет.

Ты уже его разбил, Тристан. Разбил вдребезги.

Андреа, появившаяся в коридоре спасла ситуацию. Тристан ушел, а я осталась, сломанная на тысячу осколков.

В любом случае, я поступила правильно.

Глава 4

Тристану 33 Инесс 20

Сицилия, как и всегда встречала ярким и жарким солнцем, бегающими повсюду как муравьи туристами и тирадой певцов по улице, когда направлялся домой по оживленной улице. Тишина поприветствовала только когда выехал за город, на пустую трассу к своему райскому месту.

На телефон пришло сообщение. Открыл нашу группу с Каиром, Габриэлем и Дэном. Последний, кстати говоря, теперь туда не писал. Пять лет назад жизнь Андреа и Даниэля, нашумевшей пары клана повернулась с ног на голову. На данный момент Даниэль отбывал свой срок в тюрьме, а Андреа…собственно говоря, никто не знал, где была королева Даниэля Грассо Конселло. Даже мой брат. Дарио был совершенно ясен, когда говорил, что только помог с жильем, а куда она направилась дальше, никто не знал.

К: Наш адвокат пожаловал к нам?

Даже читая сообщения, слышал его ехидный смех и видел сверкающие сарказмом глаза.

Т: О, да. И Сицилия меня не щадит. Я умер в этой жаре.

Г: Приедешь сегодня?

Габриэль говорил о дне рождении Инесс. Сегодня малой исполнялось двадцать, и, как рассказал Каир, в честь этого устраивается настоящий бал. Кристиана Конселло не могла иначе.

Т: Не думаю, что это хорошая идея.

К: Прошло столько лет. Брось, все забыли ситуацию. Инесс повзрослела.

Г: И почти помолвлена.

Так и видел, как эта зануда закатил глаза и выдохнул.

И почти помолвлена.

Написанное эхом заиграло в голове. Ей исполнилось двадцать. Странно, но что-то внутри будоражилось от этого осознания.

Инесс Конселло была моей проблемой в пятнадцать, когда поцеловала меня, а после призналась в любви. В тот день я был готов выпрыгнуть с окна, когда она начала говорить. Хотелось заткнуть ее рот. Просто чтобы она не продолжала говорить запретное.

Все, чего касалась Инесс Конселло обозначалось огромным, красным словом «ЗАПРЕТ». Особенно после того, как Даниэль ясно дал понять, что отрежет мои яйца и повесит на рынке Балларо, прежде чем они окажутся там, где не должны быть.

С тех времен прошло пять лет. Я сторонился всего, могло бы подпустить Инесс ко мне. Даже особняка, в который раньше частенько наведывался. Мне не стоило давать ей никаких надежд, что я и сделал, улетев в Ломбардию, чтобы помочь клану строить новую территорию и подчинить людей покойного Марко де Лазара.

Даниэлю удалось стереть их с лица земли. Даже обычные люди не осмеливались произносить их фамилию, словно боялись, что сам Даниэль Грассо Конселло задушит их во сне. А может и сжечь, что сделал и с Марко.

Нажал на кнопку пульта, что открыла заборы моего дома автоматически. Припарковался и снова прочел входящее сообщение.

К: Давай же, мы соскучились по твоей самовлюбленной заднице.

Взгляд скользнул на заднее сиденье, где навострила уши Криспи, как только свистнул в ее сторону. Криспи – маламут, необыкновенно умными голубыми глазами и выражением лица.

Мама подарила мне ее, когда я переехал в Ломбардию, на радостях, что сын теперь рядом. Но это не отменило того, что встречались мы с ней только в моих заведениях или моей квартире.

– Ну что, Криспи, мне ехать на бал?

Она гавкнула.

– Гавкни еще два раза, если мне стоит туда поехать.

Гав-гав.

И одно сообщение, подтверждающее, что я поеду на это чертово день рождения принцессы Сицилии:

Г: Это Маскарад. Возьми маску.

– Мне придется оставить тебя одну на несколько часов, – сказал собаке, выходя из автомобиля и открывая дверь Криспи. Кажется, она и не была против.

***

Ресторан Карло Конселло был вторым местом после его казино, по знаменитости. Находился он в загороде Сицилии, что и позволяла сливкам преступного мира собираться здесь и устраивать пиры с кровью младенцев.

Нажал на газ и остановил свою синюю малышку у входа, после кинул ключи парковщику. Он забрал их и увел машину, пока я, подправляя свою серебряную маску на лице, шел по красной дорожке.

Ресторан и вправду был прекрасен. С виду напоминал исторический замок девятнадцатого века, окруженный огромными владениями вокруг. Горы, леса и реки. Приглушенный золотистый свет добавлял шарма, а карнавальные маски напоминали шикарные балы того времени.

Поправив свой кроваво-красный галстук, вошел в заведения. Играл джаз, официанты в одинаковых черных масках бегали с подносами. Взял у одного просекко, и направился к Каиру, стоящему возле Адрианы с детьми, жены покойного Диего. Каир был ее телохранителем. Габриэля еще не сумел найти в этой толпе. Хотя различить кого-то здесь немного трудновато.

– Тристан, – Андриана улыбнулась мне и обняла, когда подошел к ее столику, – Не ожидала тебя увидеть.

Я тоже, вообще-то, не ожидал себя здесь увидеть.

Нера, ее дочь, и сын Лукас стояли рядом, рассматривая толпу.

– Красивая маска, – добавила Нера, стоя возле Дри и сдержанно растягивая губы в улыбке, чем напоминала свою маму. Малышке кажется было лет восемь, если не ошибаюсь.

– О, спасибо, – наклонился к девочке и ущипнул за щеки, – Твоя тоже хороша.

– А до меня очередь дойдет? – цокнул Каир, подойдя и положив свою руку мне на плечи. Мы дружески обменялись рукопожатиями и заключили друг друга в братские объятия, пытаясь держать себя в узде и не ляпнуть что-то, что с большой вероятностью заставит нас застрелить.

Я видел Каира за эти годы. Мы часто собирались, как и всегда в особняке Габриэля за играми в покер. Но в последний раз, я прилетал на Сицилию три месяца назад. Сейчас активно занимался открытием своей зоны отдыха, что отнимало сил даже больше, чем документация и кипы бумаг, оставшиеся после грязных дел де Лазара.

– Ты, вижу, скучал больше всех, – усмехнулся другу, оставив бокал.

– Габриэль душит своим душнильством, – Каир обвел свою шею ладонями, делая вид, что задыхается, заставляя всех рассмеяться. Только Лукас оставался бесстрастным.

– Я все слышу, – Габриэль, появившийся неожиданно, отвесил подзатыльник другу, с рацией в руке.

Во время таких мероприятиях наш будущий консильери не отдыхал, как и большая часть солдат. Все должны были быть на чеку, особенно, когда дело касалось других кланов, которые сегодня присутствовали.

Лоренцо Конселло был болен, и в ресторане его не было, поэтому жена дона управляла всем и не пропускала разговора ни с одним важным лицом Синдиката.

Инесс не было. По крайней мере увидеть именинницу еще не удалось.

– Она выйдет чуть позже, – сообщил Габриэль, пожав мою руку и обняв.

– Я не ее ищу, – нахмурился, ударив придурка в плечо.

– Мне кажется, она разрушит все, пока согласится надеть платье от Кристианы, – Адриана косо посмотрела на свекровь, расхаживающую в золотистом платье в пол.

– Спорим на сотку, она не наденет, – загорелись глаза Каира.

– Не неси смуту, – Габриэль поднял рацию и заговорил в нее, – Не отходите от своих постов. Ни на шаг.

– Я буду спорить, – спохватилась, – Но…я знаю, что тетя не наденет платье.

– Что за чушь ты несешь, – Кристиана оказалась тут как тут, смерив взглядом внучку, – Она будет в платье.

Габриэль и Каир тут же отошли в сторону. Я же осмелился посмотреть прямо на женщину и сказать:

– Вы прекрасны, синьора.

Кристина перевела внимание на мою, увы, жалкую персону. Ее губы сжались еще сильнее, заставляя появиться морщинкам в уголках рта. Она оглядела меня с призрением.

– О, так это вы.

– О, да, я, – ответил с улыбкой.

– Что ж, вы вернулись, адвокат?

– Возможно и так, еще неясно.

У нас с Кристианой была взаимная неприязнь, граничащая между натянутой улыбкой и взаимообменом колкостей.

– Надеюсь, больше вас не видеть, – махнула Кристиана.

– Непременно, я тоже, – склонился, отдавая честь.

В глазах Кристианы Конселло я был грязнокровкой, только и всего. В клане была чистая Итальянская кровь. Всегда. Но я был исключением. Даниэль, приводя меня в клан, предстоял перед отцом, ручаясь.

Поэтому я и был мозолью для многих.

А еще огромной угрозой для ее дочери. Все знали, что Инесс дышала ко мне не ровно (это было в прошлом конечно), но все равно раздражало Кристиану, любящую строить из нее идеальную куклу.

– Просто держись подальше от Инесс, – сверкнула глазами женщина.

Не успел ответить. Шепот прошелся по толпе. Кристиана отвела взгляд, резко переводя его на лестницу. Казалось, светлая кожа синьоры переменилась в багровую, словно сейчас из ее ушей польется пар.

Тоже последовал ее примеру. И это стало самой огромной ошибкой в моей жизни. Неожиданно, все превратилось в огромную, мать твою, ошибку. Мой прилет, приход сюда и поворот чертовой шеи в сторону девушки. Именно девушки, что спускалась по лестнице на высоких шпильках, даже не смотрела под ноги, шагая прямо, с высоко сдернутым подбородком.

Показалось, что пуговица на шее взорвется и полетит. Захотелось содрать чертов галстук.

Инесс Конселло стала ядом, как только мой взгляд коснулся ее фигуры.

Она не надела платье. Это заставило улыбнуться. Такая чертовски взбалмошная. На ней были темно-серые джинсы скинни, красные шпильки от Джимми-Чу, что отлично сочетались с латексным корсетом, слишком грешно облегающим ее талию. Это была чертовски губительная красота. Смертельная для меня. Она не надела рубашку под корсет. Была только в нем. Ее тонкие плечи блистали при мягком свете, как и жемчужный чокер на шее. Она выбрала маску женщины-кошки, как и несколько лет тому назад в клубе. Это было непросто смело, это была чертовски отважно, если считать, что Кристиана почти пала в обморок.

Я улыбался смелости девчонки до тех пор, пока она не подошла к концу лестницы и подала свою ладонь Валентину Кизаро.

Ослабил галстук.

Она улыбнулась ему.

Еще ослабил галстук.

Он поцеловал ее в лоб.

Сорвал с себя галстук.

Они пошли вместе к центру.

Вот черт. Черт, черт, черт.

Внутри взорвались вселенские эмоции от осознания того, что я потерял несколько лет назад. Эта девушка могла бы быть моей.

Она и будет. Прошлось в мыслях, и я улыбнулся им, хотя не должен был.

Я не должен был даже думать о той, что являлась для меня запретным. Той, что младше меня на тринадцать лет. Между нами пропасть, а я думаю о том, как бы забрать у мерзавца Валентина, и сорвать с этих вишневых губ поцелуй. Ответить на то, что не ответил бы несколько лет назад. Сейчас бы, не задумываясь поглотил эту конфетку.

Я понял одно: она больше не была для меня ребенком.

Я пал жертвой падших. Жертвой Инесс Конселло.

Инесс засмеялась своему будущему жениху, и начала танцевать под живую музыку. Бокал готов был треснуть в моей хватке, но я поднес его к губам, выпивая все сразу.

Музыка сменилась другой. Инесс продолжала танец с Валентином, люди веселится, а я прожигать принцессу сегодняшнего вечера взглядом.

Она стала такой красивой, женственней, что захватывало дух. Я выпил еще один бокал, и понимая, что это чертово игривое на меня не действует, зашагал к барной стойке.

– Виски на два пальца*, – заказал бармену.

Габриэль оказался рядом.

– Что ты знаешь о нем? – указал подбородком в сторону малыша рядом с конфеткой. Между собой все ее называли именно так.

– Валентин Кизаро, сын младшего босса. Хороший парень, – пожал незначительно плечами друг.

– Хороший значит, – допив, поставил стакан обратно, смотря на бармена, – Повтори.

Габриэль молча следил за моими действиями. Но по его умному взгляду и вздохам было ясно, что он хотел мне что-то сказать.

– Давай, – закатил глаза, закончив с третьим бокалом, – Говори уже, я не могу терпеть твой надменный взгляд.

– Она тебя заинтриговала, – усмехнулся Габриэль, глядя на Инесс, что наконец оторвалась от ненаглядного парня, и обратила внимание на гостей, разговаривая с каждым.

Ее осанка была такой шикарной, а шаги на каблуках словно у пантеры, что выискивала жертву среди стаи гребаных антилоп. Валентин стоял рядом. Его рука скользнула по ее талии, пока он говорил с мужчинами.

– Повтори, – снова подвинул бокал.

– Хватит напиваться, – нахмурился Габриэль, – Прими, что проиграл. Она тебе не пара. Держи свой член в штанах, Тристан, – Габриэль отодвинул стакан, заставляя меня злиться еще больше.

– Дай мне бутылку, – сказал бармену.

– Но…, – удивился парень.

– Дай, – вытащил из кармана бумажник и кинул через стол. Парень поймал на лету. – Бери, сколько надо, но дай мне, черт тебя дери, виски.

Он послушался. Отдал бутыль, которую я забрал, отвернулся от Габриэля и направился на второй этаж, где было намного спокойней. После поднялся на третий, дальше нашел лестницу на крышу, и оказался на самой вышке, выпивая с глотки.

Пил не потому, что мой член захотел малолетку, а потому, что понял, насколько одиноким являлся. Это чертово чувство душило меня не на шутку. Подошел к парапету, перекинул ноги и сел. На улицу падал теплый свет ресторана, и приятная живая музыка развивалась вокруг. Еще один большой глоток жгучей жидкости, что прожгла горло, заставив зажмурится.

«Я люблю тебя. Ничего и никто это не изменит.»

Слова раздражали из-за своей лживости. Сделал еще один глоток, посылая воспоминания женского голоса, ее улыбки и глаз ко всем чертям собачьим.

Я повелся на эту игру раз. Больше не поведусь.

– Эй, это мое место, – мелодичный, при этом чертовски уверенный голос заставил обернуться.

Инесс стояла в нескольких шагах от меня. Она хмуро оглядела меня с бутылкой дорогого виски, который я уже наполовину пригубил.

– Только не порть мою и без того испорченную психику, умирая на моем дне рождение, если хочешь спрыгнуть, – ее губы, покрытые матовой помадой, изогнулось в чем-то подобном усмешке, – Потерпи до завтра, per favore** (итл. Пожалуйста)

– Привет, малая, и с днем рождения, – улыбнулся пьяно.

Инесс даже не дернулась. Ее губы все еще усмехались надо мной.

– О, это ты, – махнула она рукой, подошла к парапету и скрестила руки на груди, – Не думала, что увижу тебя.

Вытащил пачку сигарет, взял одну и зажег огонек.

– А я пришел, – хмыкнул, делая затяг, – О, точно, – оставил бутылку коньяка, залезая в карманы брюк и достав черную бархатную коробочку, – Принес тебе подарок, – встал с парапета, остановившись напротив малой.

Оставив сигарету между губами, открыл коробку. Подсветка тут же осветила подарок. Золотой плетеный браслет с розовым камнем посередине. Консультант посоветовал именно его, сказав, что девушкам нравится.

– Все получилось неожиданно, но я не мог прийти без подарка.

– Не стоило утруждаться, – Инесс взяла коробочку, и даже не взглянув, закрыла, после чего села на парапет, закинув ногу на ногу.

Она сняла маску, и сердце сделало резкий будоражащий удар.

Ее лицо обрело красивые острые черты. Подростковая округлость ушла, оставляя места красивым вытянутым щекам, не сильно пухлым, но сочным губам, ровному носу и длинным ресницам. У нее всегда были длинные ресницы, но сейчас из-за туши они становились еще длиннее.

Снова сделал затяжку, выдыхая дым в небо.

– Так что привело тебя обратно в наш город? – Инесс внимательно смотрела за моей сигаретой.

Я заметил, как изменился и охладел ее взгляд, когда она смотрела на меня. В нем не было ни детской наивности, ни ярого блеска, которые я видел каждый раз, когда она смотрела на меня.

– Твой отец, – ответил честно, отойдя еще на шаг, – Как я понял, Дон уходит в отставку.

– Он умирает, – сказала Инесс, скрывая дрожь в голосе. – Брат должен скоро выйти из тюрьмы.

– Мы должны ускорить этот процесс, – продолжил за нее, – Место Дона официально займет Даниэль.

– Брат этого заслужил, – Инесс подняла голову, засматриваясь на звезды.

Тоже поднял голову, выдыхая дым. Мы смотрели на звезды, вдали от шума и суматохи. И этот миг мне чертовски нравился. Небо делили только мы.

– С днем рождения, конфетка, – посмотрела я на девчонку Конселло, потушил сигарету об парапет и выкинул окурок, – Мне пора идти.

– Через месяц у меня помолвка, – сказала Инесс совершенно спокойно, – Приглашаю тебя.

Губы дрогнули в улыбки от ироничности приглашения. Зияющая яма в груди становилась еще шире, словно я терял что-то, чего еще никогда не обретал.

– Удачи, малая, – повернулся, уходя подальше от беды номер один в моей жизни.

– Тристан! – выкрикнула в спину Инесс.

Остановился. Так резко, словно этого и ждал. Приказав успокоиться, повернулся на возглас, не выпуская рук из карманов.

– Я все еще ребенок для тебя? – спросила малая, спустившись с парапета.

Секундное молчание упало тенью между нами, прежде чем я ответил.

– Нет, и это меня погубит.

***

Утром проснулся в чужой постели. Понял это, когда вместо мокрого носа Криспи, ко мне прижался женский нос. Девушка заулыбалась, а я оттолкнул ее.

– Я не говорил, что это на одну ночь? – во рту было так сухо, словно я наелся песка.

Встал с постели девушки, натягивая вещи.

– Понятно, – выдохнула брюнетка, не удосуживаясь даже прикрыться, – Откуда ты знаешь, может это у нас тобой не впервые?

Господи, что за ересь она несет?

Кажется, после того как Габриэль пьяного усадил меня в такси, я решил продолжить вечеринку. Последнее, что всплыло в голове, как я оказался в клубе. Дальше пустота.

– Слушай, – повернулся к ней, едва разлепив глаза, – Я не трахаю малолеток, это, во-первых, – встал, натягивая брюки, – Я не ищу связей больше, чем на одну ночь, это, во-вторых, – рубашка оказалась на моих плечах, – И я не женюсь, это, в-третьих.

Перечислил все принципы, которых следовал восемь лет, как только мой член перестал быть моногамным.

– Не переживай, мне давно восемнадцать. Вижу я тебя впервые, и замуж я не собираюсь. В ближайшее время точно, – кажется незнакомка закатила глаза, – Но твой дружок был шикарен.

– Я рад, – надел обувь, и взяв телефон на полке в прихожей, убежал из этого места, как от огня.

Выйдя, позвонил Каиру, чтобы тот меня забрал. Очевидно, я был в другом конце Сицилии, и сидел у порога какой-то многоэтажки среди узких проемов, когда черная ауди Каира припарковалась около бордюра. Его машина едва помещалась в этот переулок.

– Красавчик, познакомимся? – промямлил он писклявым голоском, спуская окно и очки на переносице.

Встал, поднял пиджак и зашагал к машине. Кондиционер в нем стал спасением. Откинулся на холодное сиденье и наконец задышал полной грудью.

– Есть вода? – спросил закрытыми глазами.

На колени упала бутылка ледяной воды с испариной и пластинка лекарства.

– Все к твоим услугам, дорогой, – продолжал Каир.

– Отвали, – проворчал, забирая у него очки и надевая на себя, спасаясь от солнца, – Меня вывернет на твой салон.

– Что стряслось? – Каир принял обычный голос, – Ты убежал с дня рождения, будто у тебя зад горит.

Признаюсь, у меня и вправду он горел. Я вспомнил вишневые губы, лисью улыбку Инесс и ее довольно взрослые глаза, уже без того восхищения, что раньше, но все же красивые и полные надежды, и внутри что-то растекалось огнем.

Мучительно выдохнул от своих же мыслей.

– Или кто-то его поджог, – ответил другу, бросая в рот таблетку и выпив воду до дна.

– Инесс была чертовски в тебя влюблена, – рассмеялся Каир, наконец уезжая все дальше и дальше.

– Она была ребенком, – ответил сухо.

– Заметь, ты сказал «была» – самодовольно улыбался сукин сын.

– Я разучился любить, – сморщился от этого слова на букву «л», – Я разбиваю всех, кто пытается коснуться моего сердца. Точнее, его остатков.

– Чтобы я не говорил, конечно, ты прав, – серьезно задумался Каир, – Поезд все равно уехал. Их помолвка с Валентином через месяц.

– Как она вообще решилась выйти за него? – взорвался от недоумения, содрав с себя очки и хмуря брови, – Всегда казалось, что она выйдет замуж по безумной любви, ослепленная чувствами, а не…

– Что? – насмехается Каир, – Может Валентин и есть тот самый?

– Не неси чушь, – мне захотелось дать себе по лбу, – Ты видел, как они танцуют? Даже у дерева больше чувств.

– Остынь, дружище, – Каир похлопал меня по плечу, – Если тебя так выводит вся эта ситуация, почему бы не поговорить с Инесс? Никогда не поздно. Может…

– Я грязнокровка, – перебил сразу, не удосуживаясь даже дослушать, – За такой брак изгоняют из клана, Каир. Чистокровный итальянец – вот кто нужен принцессе «Corvi».

Основной проблемой являлось то, что для клана было неприемлемо, когда кровь смешивалась. Это было против правил. Лоренцо Конселло с трудом принял меня в семью, и я все еще ловил призрение от других членов организации.

А еще огромной проблемой был факт того, что, меня просто влекло к Инесс. Это точно не любовь или симпатия. Я не смотрел на женщин в таком ключе много лет.

Даже если что-то получится, это будет не больше, чем секс, и…жениться я тоже не смогу. Инесс не заслуживает такого дерьма. Поэтому, было просто несправедливо ломать жизнь молодой девушки потому, что мой член отчаянно потянуло на молодую особу и огромную занозу в заднице.

Каир подождал у меня на диване, играя с Криспи, пока я принял контрастный душ, переоделся и привел себя в порядок для встречи с Лоренцо Конселло.

Надевая свои Rolex, спустился вниз.

– Не знал, что ты любишь собак, – Каир кинул мяч Криспи, за которым она угналась, веляя пушистым хвостом.

Я любил собак с детства. Когда папа был жив, он возил нас с братом в местные приюты. Мы покупали животным корм, лежаки и ошейники. Ухаживали за ними и находили хозяев. Отец всегда хотел иметь друга собаку, но так сложилось, что у мамы была дикая аллергия на шерсть, из-за чего пришлось отказаться от маленького желания. Но вот спустя долгие годы, мама подарила мне Криспи.

– Подарок мамы, – направился на кухонный островок, заваривая себе черный кофе, наивно пологая, что он сможет помочь с похмельем.

– Она красавица, – Каир почесал Криспи за ухо, – Нера обожает собак. Она кидается на любую дворнягу, если видит ее.

Каир обожал детей Дри и Диего. С самого появления Дри в особняке, Каир стал телохранителем девушки, и дети росли на его глазах.

– Я мог бы найти для нее красивого щенка, но Даниэль на дух не переносит собак, – вспомнил сразу.

Несколько лет назад, именно из-за этого Дэн обращался ко мне за помощью. Нужно было пристроить двух пёселей, бродящих по Ломбардии. Лия и Локи. Я пристроил их сразу, и спустя неделю им удалось попасть в одну прекрасную семью.

Только позже выяснилось, что собак подкармливала его жена. Из-за детской травмы, он не мог приютить их, но нашел лучшее решение.

– Благодаря Андреа он многому научился, в том числе и чувствовать, может когда-нибудь получится и это перебороть, – пожал плечами друг, кидая мяч Криспи снова.

– О ней ничего неизвестно, – сделал глубокий вдох, морщась от боли в висках, – Даниэль не простит себе ее потерю.

В клане, при любом огромном мероприятии, говорили об их паре. Во всём преступным мире Италии, и даже за ее пределами обсуждали любовь между врагами. Между пленницей и похитителем. Все знали, что любовь будущего дона «Corvi» и его жены зародилась из мести.

Андреа де Лазар была той, что поставила монстра на колени.

Только все, что начинается с такой искры, быстро сгорает, превращаясь в пепел. Я понимал это на своем горьком опыте.

***

Я не вступал в особняк Конселло четыре года. Его постройка и территория была такой большой, что захватывало дух, как и высокий особняк с колонами в десять метров.

Вышел из машины Каира, крепко сжимая зубы, пытаясь остановить головное мученье. Сколько я вообще вчера выпил? В памяти была дыра размером в бездну. Я любил алкоголь, но никогда не употреблял в таком количестве. Кажется, встреча с Инесс сорвала мне крышу.

Нас с Каиром встретила Джулсия, раскрыв дверь и хлопнув себя по груди в удивлении.

– Господи, неужели вы, синьор адвокат?

– Именно я, Джулсия, – голос прошелся эхом по высоким потолкам, – Как поживаете?

– Как и всегда, – улыбнулась она, – Все хорошо.

– Выглядишь устало, – подошва лакированных туфель Габриэля застукала по мрамору, когда он подошел ко мне, – Дон ждет тебя у себя.

– Еще увидимся, мадам, – подмигнул женщине, направляясь за Габриэлем.

Он шел так уверенно, смотря в одну точку. Словно камень. Даже рыженькая девушка, не заметив нашего синьора невозмутимость, врезалась прямо в него, роняя всю стирку на пол.

– Ай, – вскрикнула она, потерев лоб и кинув возмущенный взгляд в сторону Габриэля, что оставался безразличным к произошедшему, – Больно вообще-то, – сверкнула она глазами.

– Смотреть надо уметь, куда идете, – выдал Габриэль, едва взглянув на рыжую, а после продолжив свой путь на второй этаж, – Врезаетесь постоянно и во всех.

– Чёрствый, – сморщилась домработница.

– Не обращай внимание, – сказал ей, улыбнувшись своей обаятельной улыбкой, – Он всегда такой кислый.

Девушка хихикнула.

– Я все слышу, – заявил Габриэль.

– Для тебя все равно не новость, что ты сука, – кинул вдогонку другу, пока мы шли в западную часть особняка, принадлежащую Лоренцо Конселло. Другая была Даниэля.

– А для тебя, что ты чертов казанова, – бесстрастно ответил Габриэль, – Не могу поверить, что еще никто от тебя не залетел и не привез противного младенца на порог.

Проигнорировал неприятное чувство, возникшее от сказанного, продолжив бесить Габриэля.

– Чем тебе не угодили младенцы? Ты не хочешь своих детей?

– Нет, – уверенно заявил друг, – Дети – не мое призвание, – Габриэль остановился у кабинета Дона Лоренца, два раза постучался в дверь и открыл.

– Приехал Тристан, – предупредил он.

– Пусть входит, – хрипло донесся голос Лоренцо Конселло.

Габриэль кивнул мне, а после удалился. Поправив пиджак, вошел в комнату, закрыв за собой дверь. Меня окружили запах медикаментов, тихие пиканья мониторов и звуки капельницы.

– Дон, – коротко склонил голову, здороваясь с мужчиной и сел на стул у его кровати, поставив документы на столик рядом.

– Здравствуй, Тристан, – кивнул Лоренцо, немного откашливаясь.

– Мы собираемся переписывать завещание?

Лоренцо Конселло был болен последний год. Слег он за последние два месяца. Опухоль в голове съедала изнутри. Сил на клан у Дона не было от слова совсем.

– Нет, – он откашлялся, делая глубокий вдох, – Даниэль. Вытащи его из гребаной тюрьмы, в которую он себя загнал.

Вообще-то, туда загнала его жена. Но смысл не меняется. У него была возможность выйти сухим из воды, как и другим, но Даниэль решил понести свое наказание. Он наказал себя сам.

– Ему нужно занять мое место. Если люди узнают, что я умираю, его жизнь станет прямой целью для других. Его могут убить в тюрьме.

– Я понял, – кивнул, глядя на дрожащие руки мужчины, – Еще что-то?

– Да, – Лоренцо хмуро оглядел меня, и я понял, что сказанное мне не понравится. – Нелегалы.

***

После разговора с Лоренцо Конселло, выбрался из северного крыла особняка, и когда собирался спускаться, невероятно магический голос заставил замереть на месте.

Она пела. Я узнал ее голос, и невозможно было поверить, что он мог быть таким красивым. Чистым, приятной волной проходящим по телу. Я впервые слышал, как Инесс поет.

за еще одну улыбку

ты как стрела в сердце

И среди людей ты,

Тебя ищу не шумя,

И потом рука моя

Тебя обнимет, и унесет тебя,

и огромный сенсационный заголовок:

"Первый поцелуй между нами"

Вспышка… в глазах моих

Вспышка… кто знает, что тебе я бы дал

Ты явилась как молния

Для тебя, что я бы сделал

Ее голос, словно песнь сиены, потянула меня своей магической силой. Я поднялся на ее этаж, что принадлежал только Инесс. Даже здесь она была одинока.

Когда мои туфли заскрипели по полу, пошёл дальше по коридору к открытой двери ее комнаты, откуда и доносился голос.

Я не знал, делаю ли правильно после всего, но не мог отказать себе заглянуть.

Она сидела на подоконнике. На полу разбросались разорванные листы бумаги. Инесс брала каждый из них, и отправляла в открытое окно, продолжая петь.

Меня заставило улыбнуться ее домашнее состояние. Длинные, цвета вороньего крыла волосы закреплены на голове карандашом. Лямка тонкой майки упала с ее плеча, а короткие шорты открывали шикарный вид на загорелые ноги в белых гольфах. На лице малой не было косметики, а вишневые губы, ставшие моим наваждением со вчерашнего вечера, приобрели естественный розовый оттенок.

Голос Инесс стих, после чего я ощутил себя раскрытым, даже если она не видела меня.

– Красиво поешь, – улыбнулся, подав голос.

– Мать твою! – Инесс подпрыгнула от испуга, прижавшись к стеклу. Карие глаза осмотрели меня, стоявшего прислонившись к косяку, – Ты придурок? – выругалась она, спрыгивая с укромного местечка.

– Ругаться тебе не к лицу, – цокнул я, хмуря брови.

– Как и тебе, следить за мной тайно, – прищурилась Инесс.

Прошел в ее комнату, нагло вторгаясь в личное пространство. Огромные габаритные книжные полки тут же привлекли внимание. Кровать была не застелена. Повсюду разбросаны бумаги. Поднял одну, начиная читать вслух.

– Французская литература занимает центральное положение в интеллектуальном и художественном развитии всей Европы, – зачитал на чистом французском, заставляя раскрыть Инесс рот от удивления.

– Ты шикарно владеешь языком, – словно самой себе шепнула малая.

– Ну да, – рассмеялся я, – Разве нелогично? Моя мама француженка, и я жил во Франции до восемнадцати лет, – отдал лист обратно хозяйке, – Что ты пишешь? Литература франции?

– У меня месяц, чтобы закончить доклад по французской литературе на французском, и защитить его частично на этом языке, – Инесс устало застонала, усевшись прямо на пол, вокруг кипы бумаг, – Я поступила на филолога, если что, – цокнула она, глядя в мою сторону с каким-то скрытым осуждением.

– О, не знал, – хмыкнул, пожимая плечами.

Я знал. Об этом говорил Каир. Инесс подняла войну с отцом, пока тот не дал ей согласие на учебу.

– Теперь знаешь, – ползая на коленях, Инесс начала собирать бумагу. Ее гольфы и вид стоящей на коленях, заставили думать о том, о чем мне не должно было думаться. Черт. – Зачем пришел? К папе?

– Проверяли завещание, – ответил отстранённо. Не хотелось думать о нашем прошедшем разговоре.

– И? – Инесс подняла взгляд, остановив свои действия.

– И? – недоумевал я.

– Чего ты хочешь от меня? – слава богу, Инесс встала с колен, сдувая спадающую прядь со лба, – Разве ты не говорил держаться мне подальше от тебя? Так почему стоишь сейчас в моей комнате, а, мистер адвокат? – ее глаза засверкали обидой и сжали горло в тисках, – Если ты думаешь, что перед тобой все еще та девочка, ищущая тепло, которое не дал ей отец, в мужчинах постарше, – колко усмехнувшись, она сделала шаг в мою сторону, – Глубоко ошибаешься. То было глупостью. Забудь.

– О чем ты? – не оставаясь в долгу, усмехнулся в ответ, – Я ничего не думаю о тебе.

Ехидно улыбаясь и кивая головой, словно говоря «ну конечно, так я и поверила», Инесс сделал шаг в мою сторону, чтобы смотреть прямо в мои глаза и превращать меня в пепел.

– Думаешь, – утвердительно заявила Инесс, – Вчера я завладела твоими мыслями, господин адвокат. Я вижу. Я знаю. Теперь. Ты. – указательный палец девчонки толкнул меня в грудь, и мне захотелось заломать эти руки назад и кинуть эту чертовку на кровать прямо за ее спиной, – Избегай меня, Трис.

Нависла тишина. Только наши взгляды вступали в дикий контакт. Война. Тихая, безмолвная война. Вот что напоминали эти гляделки.

– Какого высокого мнения вы о себе, мадмуазель.

– Я Конселло, – подбородок Инесс гордо вздернулся, – Высокомерие в моей крови, – пожала она плечами, – Отрицаешь, что не думал обо мне? Или, что теперь боишься моего влияния на тебя?

– Хватит играться, малая, – щелкнул ее по носу, что делал часто, когда она еще не была такой сукой. Инесс тут же отошла на шаг, уходя от моего прикосновения. – Я могу помочь тебе с проектом.

Черт, зачем я это сказал?

– Да? – наигранно изумилась Инесс.

– Ага, три раза в неделю, и мы допишем доклад, параллельно изучая французский, – подмигнул в ответ.

Единственное, чем руководствовало это решение, желание доказать себе и высокомерной особе напротив, что я не избегаю никого. Она не может взять надо мной вверх.

– Договорились, – Инесс подняла свою руку, и я посмотрел на ее пустое запястье, разыскивая след моего подарка, которого не было.

– Договорились, – обменялись мы рукопожатием, – Завтра в семь утра.

– Так рано? – удивилась Инесс.

– Именно. Отправлю адрес позже.

Я должен доказать свое безразличие не только Инесс, но и себе. Это станет таблеткой спасения от вожделения и глупостей, разрушающих наши жизни.

Глава 5

Инесс

– Приехали, – голос нового телохранителя, Баро, которого пристроила мама, оторвал меня от книги, лежавшей на коленях.

Подняла взгляд, разглядывая местность. Баро остановился между переулками, возле возвышенного здания в старинном итальянском стиле, с давно пожелтевшей обделкой, которая добавляла некого шарма. Словно я оказалась в старинном итальянском кино, и прямо здесь сейчас пройдется Малена.*

(*Малена – героиня итальянской драмы «Малена» режиссера и сценариста Джузеппе Торанторе по одноименному рассказу Лучано Винченцони. Главную роль исполняла Моника Беллуччи»)

– Что здесь находится? – захлопнув книгу, посмотрела на Баро, тоже оглядывающего здание.

– Библиотека, синьорина, – ответил он, – По карте показывает так.

– Спасибо, – собрав свои вещи, а это бесчисленное количество информации из интернета о французской литературе, огромные наушники и несколько книг по теме проекта, а также новый роман, который начала читать вчера. Спешно Поправив короткую джинсовую юбку, вышла из машины, сдувая прядь волос с глаз, чтобы видеть перед собой дорогу сквозь солнечные очки.

Я проснулась в пол пятого, чтобы успеть в этот конец Сицилии. Чертов Тристан, появившийся в моей жизни спустя почти пять лет, свел с ума с первым появлением на мое двадцатилетие.

Все еще помню его взгляд, когда спускалась с лестницы. Эти искры, которые исходили от его небесных глаз. Я ликовала, чувствуя, как волна возбуждения бежит по коже. Я давно не была наивной пятнадцатилетней дурочкой, влюбленной в мужчину, годившегося мне в братья. Тристан Костано был игрушкой в моих руках. Мне хотелось, чтобы он пожалел о сказанном, когда Каир сообщил о его приезде. Моя внутренняя натура жаждала испить этот вкус блаженства, когда он смотрел на меня, и понимал, что ему ничего не светить.

Во время танца я смотрела на Валентина с такой фальшивой любовью, что сама была удивлена своему актерству. Я упивалась огнем в глазах Тристана.

Единственное, чего желала теперь: уломать адвоката и разломать все на части, как сделал это он несколько лет назад. Играть в эту игру несмотря ни на что.

Да, я сама призналась ему. Сама пошла на это. Но разве он не был жесток? Он задел мою гордость. Высыпал горстку соли на открытые раны, и это было чертовски больно.

Вошла через металлические ворота над аркой, наконец спрятавшись в тени от палящего солнца. Дверь в библиотеку была маленькой и деревянной, открытой для посетителей. Переступив порог, огляделась вокруг. За столиком у входа, сидела девушка, наверняка моя ровесница. Она лопала жвачку, перелистывая страницы Великого Гэтсби.

– Добрый день, – улыбнулась я приветливо, разглядывая высокие стеллажи, заставляющие сердце трепетать от восторга.

Запах старых страниц витал повсюду и тут же ударил в ноздри. Мой внутренний книголюб готов был взорваться от писка, словно маленький ребенок. Здесь были ряды, как и с классикой, так и современной литературой, в которую я была готова окунуться.

– Мхм, – кивнула девушка, не отрываясь от чтения, – Проходите.

Я понимала ее как никогда. Это чувство, когда страницы поглощали тебя, и ты не можешь противоречить утопии. Когда ты, буквы и герои произведения становились одним целом.

Решив не мешать, прошла дальше, сквозь многочисленные полки, проходя мимо мириады книг. Одна особенность этого места – стеллажи. Здание библиотеки было высотой нашего особняка, и стеллажи такой же высоты, заполненные литературой. Подняла голову, чтобы разглядеть все габариты, чувствуя, как один из гольфов на ноге соскальзывает, но не обратила внимание, шагая вдоль полок, скользя руками по книгам. Стены, потолки и колоны были расписаны итальянской эпохой. Как я не могла знать об этом месте?

– Твой брат спас меня, когда я выходил отсюда.

Твою мать! Испуганно подпрыгнула, когда голос Тристана послышался с другой стороны стеллажа.

– Ты испугал меня, – выдыхая произнесла я, глядя сквозь щель между книгами, чтобы уловить голубые глаза господина адвоката.

– Desole, toxique, – улыбнулся Тристан, и внутри что-то защекотало.

Он всегда удивлял меня своей улыбкой. У него были удивительно белые и ровные зубы. И чертовски сексуальная улыбка, являвшейся некой изюминкой. Она завораживала, как и кристально небесные зрачки, что были редкостью в наших краях.

– Я не понимаю тебя.

– Я сказал: извини

– Но там два слова, – возобновила шаги вдоль длинного проема между стеллажами, что сделал и Тристан.

Мы так и шли вместе, разделенные одними книгами.

– Второе останется секретом, – последовав моему примеру, Тристан провел пальцами по корешкам книг, – Выучишь французский, переведешь.

– Так от кого спас тебя мой брат? – ноздри защипало, а глаза стали влажными, вспомнив о Даниэле.

Я так скучала по нему. Тосковала по нашим разговорам посреди ночи, когда мы сидели на кухне с горячим шоколадом и печеньями Джулсии. Мне не хватало его заботы, его бурчанья и даже молчаливого присутствия рядом. Прошло почти пять лет, как я не видела его. Он не позволял приходить к нему в тюрьму, за что мало было его задушить. Даниэль был слишком упрямым.

– От местных бандитов, – Тристан шагал медленнее, чтобы быть наравне со мной, – Я заканчивал юридический и приходил сюда заниматься. Задерживался допоздна, как и в ту ночь. Кто-то подкараулил и накинулся на меня, желая вынуть деньги. Их было пять или семь, уже не помню, но давать им деньги я не собирался.

– Брат оказался там? – догадалась.

– Он проезжал мимо, остановился и вышел из машины. Видела бы его спокойствие, когда он сказал: «Я Даниэль Конселло, и, если вы сейчас не отстанете от парня, я заберу вас с собой в ад».

Я рассмеялась, прижимая свои вещи ближе к телу. Жутко захотелось обнять брата.

– Очень похоже на Дэна.

– Да, точно. Тогда я удивился, как все разбежались, а Даниэль, сказав, не шляться в такой богатой одежде по переулкам, уехал.

– Как вы потом с ним встретились? – наконец узкий коридор из книжных стеллажей пришел к концу, и мы остановились в приятном светлом пространстве с круглыми столиками вокруг.

– Нашел его в одном из баров клана.

– Почему ты решил стать частью клана?

– Parfois, il vaut mieux ne pas savoir certaines choses, toxique, – снова французский, заставивший меня, нахмурится. И опять это ехидное «toxique».

– Мне включать переводчик? – помахала своим телефоном, ни черта не понимая.

– Порой, лучше не знать некоторых вещей, – перевел Тристан.

Жизнь Тристан до «Corvi» оставалась для всех тайной. Никого и не интересовало, ведь входя в клан ты забываешь о прошлом от слова совсем. Но мне была интересна сущность нашего адвоката. Я правда хотела проникнуть ему под кожу и узнать обо всем. Порой, казалось, это была сумасшедшая одержимость.

Сейчас же все было иначе. Инесс Конселло не собиралась унижаться перед Тристаном. Я больше не любила его, и не собиралась. Мне просто захотелось поиграть с ним, пока есть такая возможность.

– Я принесла информацию, которую собирала эти…

Не успела договорить, как тут же эти бумаги оказались в руках Тристана, а после вовсе в урне с кипой других бумаг.

– Эй! – сорвался с уст возмущенный крик, – Я столько собирала все это, – топнула ногой, заставляя гольф на правой коленке скатиться еще на пару дюймов.

Мама бы закатила глаза моей чрезвычайной эмоциональности и нелепости.

– Интернет? Ну уж нет, – нахмурился Тристан, подойдя к одному из столов, и взяв стопку книг, – Вот то, что нам нужно, – он вручил всё добро мне, и поднялся на второй этаж, выполненный в стиле больших и широких балкончиков, по кругу всего помещения. Я двигалась за ним придерживая книги подбородком, и сжимая в руках ремешок сумочки, который выскальзывал.

– Ты настоящий сукин сын, прошу заметить, – закряхтела, поднимаясь по лестнице наугад, ведь запросто не видела ничего под ногами.

– Да, я такой, – вальяжно растянувшись на одном из кресел, Тристан улыбался, пока я несла стопку к нашему круглому столу и поставила перед ним.

– Хотелось бы врезать тебе этой книгой, – замахнулась литературой девятнадцатого века, глядя на Триса, – Вот только книгу жалко.

– Так я и думал, – сощурился Тристан, – Давай приступим.

Следующие два часа мы провели за разбором информации. Я любила читать, но это было скучным заданием, когда на страницах нудная биография писателей, а не горячие парни на мотоциклах. Господи, почему я подумала о горячих парнях?

Тристан сидел напротив. Мы не разговаривали. Иногда я слышала, как он читал вслух, и объяснял некоторые слова на французском. В какие-то секунды наши взгляды пересекались, как и ноги под столом. Тристан заказал нам кофе, которое я выпила с превеликим удовольствием, и немного отвлеклась от вычитывания. После писала интересную информацию в свой красивый коричневый блокнот, обклеенный стикерами. Господин адвокат следил за каждым моим движением из-под страницы книги, которую держал перед собой.

Тишина была громкой для нас. Может только для меня, ведь казалось, что Тристан слышал все мои мысли. Например, как я думала о его губах, когда они соприкасались во время чтения про себя. Или как сексуально его пальцы касались этих самых губ, после переворачивали страницы. А может как он говорил на французском? Я наслаждалась его языком. Французским, чертовски превосходным языком.

Спустя еще час, мой живот заурчал. Слишком громко для пустой библиотеки в десять часов утра, где были только я и Трис. Он услышал. Поднял взгляд, что сделала и я, а после его уст коснулась улыбка.

– Думаю, на сегодня хватит, – Тристан убрал книгу на стол и закрыл, – Покушаем?

– О, боже, – застонала, пристав с места и чувствуя, как захрустела спина, – Я готова слопать слона.

– Да, я слышал, – господин адвокат собрал весь бардак за нами, усмехаясь.

– Я передумала, съем тебя, – стрельнула молнии в его сторону, поднимая гольфы, – Надеюсь ты не пресный.

– Можешь попробовать, – ехидная улыбка прорезала губы мужчины, а потом застыла на его лице, словно только сейчас до Тристана дошел смысл сказанного. – Черт, забудь. Здесь вблизи есть хорошая кофейня.

– Но, мы не можем выйти с главного входа, – сделав вид, что не обратила внимание на предыдущий диалог, посмотрела на Тристана, – Баро, мой водитель, ждет снаружи. Мама…она не знает, что я занимаюсь с тобой. Никто, вообще-то не знает, – нервно почесала место за ухом, что делала всегда, когда проживала слишком яркие эмоции. Например, смущение за то, что рассказываю Трису, как скрываю наши занятия.

– Пошли, – Тристан быстро направился к лестнице, а я почти побежала, собрав свои вещи в спешке.

– Куда? Правда, я покушаю дома. Ты просто выйди после того, как мы уедем, – говорила в спину адвоката.

Трис ходил быстро, и порой, приходилось перебирать ногами шире, чтобы догнать его. Кажется, сам он этого не замечал.

Но в этот раз я не рассчитала. Отвлекаясь на входящее сообщение от Валентина, не заметила, как Тристан остановился на лестнице, поэтому врезалась в его спину, уронив всё, что несла.

– Черт, чего остановился? – завопила, смотря как скатывается моя сумка к черным начищенным до блеска туфлям Тристана.

Он развернулся. Стоял на одну ступень ниже, но все равно оставался выше. Наши носы внезапно соприкоснулись.

– Получается, наши занятия в секрете? – хитро расширились его зрачки.

Дыхание сперло, когда тепло, исходящее от господина адвоката, опалило кожу лица.

– Именно, – произнесла, глядя в упор.

Я умела сдерживать эмоции. Мама учила меня этому с детства.

Не смейся так громко, Инесс.

Не улыбайся так широко.

Покажи свое равнодушие.

Будь спокойна, ради всего святого.

Не показывай сильную радость.

Не показывай слезы.

Не истери.

Не кричи.

Ты Конселло.

Да, я Конселло, и умела шикарно подделывать эмоции. Поэтому и сейчас искусно скрыла, как сильно забилось сердце от близкого расстояния между мной и господином адвокатом.

– Это тайна, – прошептала запредельно тихо.

– Говоришь, никто не должен узнать? – глаза адвоката кидали вызов.

– Никто не узнает, – оттолкнула его в плечо, и Тристан спустился еще на одну ступень, наконец позволив опуститься на корточки и собрать рассыпавшиеся вещи.

Сумка есть.

Блокнот тоже.

Наушник живы.

Книга…где книга?

– Он просунул руки в мои кружевные, мокрые от возбуждения трусики и…

– Отдай, – закричала громко, насколько можно, быстро поднявшись и выдернув роман.

Господи, почему ты так жесток, когда дело касается моего позора?

– Этот отрывок отмечен, – заметил Тристан.

– Да, и что? – достаточно резко спросила я, готовая нападать, если он скажет что-то пошлое или отрицательное.

– Ничего, – морские глаза заискрились, – Пошли уже, – Тристан продолжил вести меня по библиотеке, пока мы не дошли до самого угла противоположному главному входу, где находилась широка дверь. Тристан отпер ее и яркое Сицилийское солнышко проникло в темное пространство. Оживленная улица резко вошла в контраст с тихой и прохладной библиотекой.

За дверью оказался переулок полный людей, и прямо с левой стороны от книжного, весь первый этаж занимала закусочная, куда и зашел Тристан.

– Ого, какие люди, – женщина лет сорока, с плетеными в афро-кудри волосами, встретила Триса с улыбкой, пока обслуживала гостей. – Неужели пожаловал сам Тристан Костано?

– Не знал, что ты так сильно скучала, Николь, – Тристан дал женщине пять, пока я замерла рядом, смотря на то, как непринужденно вел себя наш господин адвокат в этой суматохе вокруг, – Приготовишь мне с моей гостьей что-нибудь вкусное, – кивнул Тристан в мою сторону.

– Как зовут гостью? – Николь протянула мне ладонь, держа в другой поднос с ароматной едой, и я удивилась, как у нее получалось удерживать его на пяти черт возьми пальцах.

– Инесс, – смущенно улыбнулась, пожимая ладонь женщины, – Приятно с вами познакомится.

– И мне, красотка. Проходите за свободный столик, я подойду.

Мы с Тристаном заняли тот стол, что был снаружи, под большим тканевым невесом, ожидая, пока Николь раздаст все свои заказы.

– Часто здесь бываешь?

– Нет, последний раз был месяц назад, – его глаза резко охладели. Будто своим вопросом я задела что-то в его душе.

Окинула взглядом улицу, избегая неловкой паузы. Люди шли под палящем солнцем, разговаривая, улыбаясь или хмуро затыкая уши наушниками. В углу, у тротуара расположился местный художник. У него был очень интересный внешний вид. Его шею обволакивал невероятно красивый шарф, сшитый из разных тканей, как и его рубашка поверх белой майки, а на ногах красовались ковбойские сапоги. В руках он держал кисть и вырисовывал что-то на мольберте, увлеченный своим творчеством настолько, что даже я чувствовала вдохновения. В конце начиналась трасса, откуда доносились сигналы машин, а прямо посередине переулка, трубадур* пел, играя на гитаре до мурашек знакомую песню всем итальянцам – «Sarà Perché Ti Amo»

(*Средневековые поэты-музыканты (инструменталисты и певцы).)

Море возбуждения растеклось в груди, от знакомой мелодии. Мне жутко захотелось начать петь.

– Спой вместе с ним, – подтолкнул Тристан к еще одной глупости, которую мама бы не одобрила, но сейчас я не была Конселло. Рамки Кристианы Конселло и особняка не душили в своих тисках, разрушая мои границы.

Посетители ресторана захлопали, как и те, что наблюдали со своих усыпанными цветами балкончиков.

– Давай же, – Тристан толкнул меня коленом под столом, – Ты же хочешь этого.

Первый куплет закончился, и я не смогла больше сидеть. Бросила все вещи, выбежала на улицу, прямо в круг к мужчине певцу. Он улыбнулся, поняв, что я собираюсь петь, и отошел от микрофона.

Сердце застучало в предвкушении, когда я запела:

Io canto al ritmo del dolce tuo respiro

Я пою в ритме твоего нежного дыхания,

È primavera, sarа perché ti amo

Весна, она будет, потому что я люблю тебя,

Cade una stella, ma dimmi dove siamo

Падает звезда, скажи, где мы находимся?

Che te ne frega,

Тебе не плевать на это?

Sarа perché ti amo

Так будет, потому что я люблю тебя

Уловила, как Тристан смотрел на меня. Улыбаясь и хлопая, как это делали остальные, пританцовывая и свистя. Мой голос распространялся дальше и дальше, что в переулок забегали и с другой стороны. Люди в кафе выглядывали из своих столов и подпевали. Николь улыбалась рядом с Тристаном, глядя на меня.

E vola, vola si sa,

И лети, лети, всем известно,

Sempre più in alto si va,

Что всё тянется вверх,

E vola, vola con me,

И лети, лети со мной,

Il mondo è matto perché

И почему-то мир сошёл с ума,

E se l'amore non c'è

Если нет любви,

Basta una sola canzone

Хватит одной лишь песни,

Per far confusione fuori e dentro di te

Чтобы вызвать смятение снаружи и внутри тебя

Хватило одной песни, чтобы заставить меня забыть про тоску и печаль внутри. Забыть об одиночестве, которое я ощущала каждый день. Заполнить пустоту, жаждущую родительской любви.

Когда у меня будут дети, я буду пытаться всеми силами подарить им свою любовь, вне зависимости от мира, в котором мы живем. Я не буду отрубать их крылья. Я позволю им летать.

***

Валентин Кизаро. Мужчина, намеревающийся стать моим мужем.

Впервые я увидела его на открытие казино своего дяди Карло. Отец силой потащил меня туда, сказав, что стоит познакомиться с хорошим кандидатом на роль моего жениха.

Помню, как яростно пыталась противостоять. И даже думала, что убегу, если выйдет такая возможность. Но знала, что это было глупо. В вечер нашего знакомства, я напрямую сказала, что не хочу этого брака, и в целом становится чьей-то женой, и скорее, мы убьем друг друга, нежели заживем рука об руку.

Я была зла на весь мир. На папу, маму и Тристана Костано. Я возненавидела всех мужчин этого света и откровенно пыталась послать Валентина.

Валентин тогда рассмеялся, чем сильно удивил.

– Я, если честно, сам не горю желанием обзаводится женой, но мне нужен этот союз.

Никогда бы не согласилась на это, если бы наш брак не шел в нашем деловом заключении. Я выйду за него замуж, и взмахну крыльями, живя отдельно от него, занимаясь пением и своей жизнью, пока Вал будет строить свое положение в клане, которое даст ему брак со мной.

Кроме того, именно благодаря этому, я поступила на филологический факультет и училась. Это было условие, которое я поставила отцу. Либо я соглашаюсь на брак и учусь, либо убегаю из этого чертового дома и позорю всю семью. В этом году уже заканчивала учебу. Желание, которое я осуществила.

Вот и все. На публике мы были красивой парой, ожидающей помолвки. Лицемерно улыбались всем. Показывали родителям покорность, скрывая за этим идеально спланированный план.

Через месяц состоится наша помолвка. Я тянула с этим столько лет, и вот настал тот час. Сегодня мама пригласила семью Кизаро на ужин, и, пока я сидела в комнате, печатая информацию, которую записала в блокнот, она ютилась на кухне с самого утра.

Я пришла домой после занятий Тристана ближе к обеду. Мама снова проявила вежливость, сказав, что учеба мне не нужна, и я занимаюсь не нужной мне работой.

Не постучавшись, она зашла в мою комнату, ни на секунду не думая о личном пространстве.

– Ты выбрала, что наденешь на ужин? – спросила великая Кристиана Конселло, стуча своими шпильками.

– Во-первых, ты забыла постучаться, – выдохнула, не отрывая взгляда от монитора, – Во-вторых, я надену, что захочу.

– Я не позволю надеть тебе тот наряд для трассы, – мама закатила глаза, схватившись за голову.

Снова губы растянулись в довольной улыбке. Наряд на мое двадцатилетия произвел должное впечатления среди женщин клана и для их сплетен, как и для проекта восхищения других мужчин, а еще приступа Кристианы Конселло. Она была готова упасть пластом прямо посреди ресторана.

– Намекаешь, что я шлюха? – приподняла вопросительно бровь.

– Ради всего святого, не выражайся, – раздраженно схватилась мама за голову, – Такие слова!

– Мама, просто перестань, – надула щеки от усталости, – Ты не можешь контролировать каждый мой шаг. Я не твоя собственность.

– Ты моя дочь, – твердо заявила она, – И я имею право…

– Вот именно, мама, – моему терпению пришел конец, когда встала с кресла, поворачиваясь к ней, – Я твоя дочь, а не ручной песик, которого ты пытаешься приручить гавкать по приказу. Я человек, и хочу свободы, поэтому да, выйди из моей комнаты, – злобно зашагала к двери, открыв и указав наружу, – И оставь меня в покое, я готовлюсь к экзамену.

Мама застыла. Ее бездушные глаза треснули, когда она взглянула на меня. Я могла бы ее выслушать. Понять, если бы она попыталась поговорить со мной, а не кричать и приказывать.

Сколько себя помню, мама обожала Диего. Она любила и пылинки сдувала с брата. И я, по правде, завидовала ему. Пока Инесс, боясь темноты, не смыкала глаз в пансионе, будучи шестилетней, Диего был дома рядом с родителями. Ребенком я злилась и завидовала ему, но со временем поняла, что Диего и Даниэль единственные, кто любят и ценят меня. Они часто прилетали в Неаполь, и задаривали меня шоколадками. Даниэль на одну из встреч принес мне телефон, и сказал, что, когда по ночам я боюсь, могу ему звонить.

Помню, как прятала мобильник под кроватью, чтобы воспитательницы не заметили, и каждый день звонила братьям. Мы много говорили, прежде чем я засыпала и просыпалась с телефоном у уха.

Мои братья стали опорой для меня. Я потеряла Диего, и мое сердце все еще заливалось кровью, когда вспоминало о нем. Сейчас и Даниэля не было рядом. Я не могла звонить ему по ночам, чтобы поболтать, когда боялась темноты. И даже шоколадки мне никто не приносил.

– Семья Кизаро приедут к семи. Спустись к этому времени, – кинула напоследок мама и вышла.

Я захлопнула дверь, а после прислонилась к ней, делая глубокий вдох. Обида сдавила горло, и одинокие слезы потекли по щекам, которые быстро стерла.

Взяв телефон, открыла наш чат с Джулс.

Я: встретимся как всегда?

Джулс: Оки, жду у себя.

Ближе к семи, спустилась из своей комнаты, надев простые широкие брюки и атласную рубашку цвета слоновой кости. Адриана с дочерью сидели в гостиной у камина. Я присоединилась к ним, двигаясь словно робот. Эта одежда сковывала все мои движения.

– Тетя, ты красивая, – улыбнулась Нера, покачивая ногами.

– Моя принцесса, – коснулась щек малышки и расцеловала, – Красивее меня только ты.

– И мама, – улыбнулась племянница, глядя на Дри.

– Тебе идет, – Адриана едва сдерживала смех, глядя на мое лицо, готовое взорваться.

– Да, но это больше твой стиль, я готова убиться в этой рубашке, – сделала вид, что душу себя, потому что именно так себя и чувствовала.

– Я знал, что ты сумасшедшая, но не настолько же, – Каир, появившийся с Лукасом в дверях гостиной, засмеялся глядя на меня.

Показала ему язык, посылая на все четыре стороны.

– Лукас, – Адриана привстала, увидев сына, – Что с лицом?

Только тогда обратила внимание на синеющий фингал на лице племянника и ахнула от удивления. Когда мать подошла к нему, Лукас отвернулся, уворачиваясь от прикосновений.

– Упал в школе, – отстранённо пробурчал он, не поднимая глаз.

Дри повернула его к себе, продолжая дрожащим голосом, словно вот-вот и заплачет.

– Кто это сделал с тобой? – она заставила посмотреть Лукаса на себя, – Скажи мне сейчас же!

– Дри, – Каир оттянул парня от матери, и коснулся ее руки.

Я притворилась, что не увидела, как смотрел на нее Каир, и как Дри хотела прильнуть к мужчине. Я просто себя накручиваю, ведь так?

– Дай ему прийти в себя. Он мужчина, и это в норме. Потом вы сможете поговорить.

– Он ребенок! – запротестовала Адриана.

– Что происходит? – заявилась в гостиную мама, – Хватит болтать ногами! – указала она Нере.

Она обращалась с ней, как и со мной. Пыталась судорожно подстроить всех под реальность ее мира. Нера перестала. В отличие от Лукаса, который был слишком проблемным с возрастом, хоть и скрытным, Нера была самым спокойным ребенком на свете.

– Ничего, – ответил машинально Лукас, убежав наверх. Адриана уже было пошла за ним, но Каир взглядом припечатал ее к месту.

– Дай ему личного пространства.

Дри секунду смотрела на него, а после принялась вытирать слезы. В этот момент в дверь позвонили, и Джулсия побежала открывать. Мама пошла следом, а я посчитала внутри до пяти, чтобы успокоить себя.

Синьор и Синьорина Кизаро переступили порог, улыбаясь и пожимая руку маме. После все выжидательно уставились на меня, и только потом я поняла, что не поздоровалась. Последний в очереди был Валентин с букетом белых роз. Пришлось поцеловать его в щеку, делая вид, что мы шикарная пара.

– Готовимся третей мировой? – прошептал он и заставил рассмеяться.

По правде говоря, за годы нашего знакомства мы хорошо подружились. Он был моим другом, и я могла положиться на него.

– Я надела это, – отойдя на шаг, указала на свой внешний вид, когда родители направились в гостиную, куда и накрыли стол, – Думаю, сегодня пойдет снег, а мир перевернется.

Вал вручил мне букет, который я отдала Джулсии.

– Ты обязан вывезти меня сегодня из дома, – улыбаясь, словно не обговариваю очередной побег, шепчу Валентину, пока идем к родителям.

– Куда собралась на этот раз? – тихо спросил Вал, вытянув стул предо мной, и я села поблагодарив.

– Тебе лучше не знать о моих похождениях, – закрыла я тему.

Ко столу сразу подали горячее. Горячая и невероятно ароматная курица каччиаторе.**

(**Каччиаторе означает «охотник» на итальянском языке. В кухне «alla cacciatora» относится к пище, приготовленной в «охотничьем стиле» с луком, зеленью, обычно помидорами, часто сладким перцем, а иногда и вином. Каччиаторе обычно делают из тушёной курицы (pollo alla cacciatora) или кролика (coniglio alla cacciatora).)

– Как здоровье Дона Лоренцо? – спросил старший синьор Кизаро.

Улыбка мамы дрогнула. Я не могла сказать, что между ними с папой была великая любовь. Папа изменял ей регулярно. Так и появился Даниэль. Она называла его мать шлюхой, но никто понятия не имел, что отец насиловал Анику. Помню, как повзрослев, брат рассказал об этом, когда я нашла его с разбитыми костяшками в сарае. И я была так зла на папу. По-настоящему он был бессовестным и мерзким человеком. Но мама дорожила им, несмотря на ужасные поступки. И, сейчас, когда Лоренцо Конселло был прикован к постели, мама стала единственной женщиной из всех, кто остался рядом. Это были не его шлюхи, которых он трахал. В этом и смысл. Некоторые мужчины не ценят того, что имеют.

– Стабильно, – выдавила из себя мама.

– Слышал, что Даниэль скоро выходит, чтобы занять место Дона Лоренцо, – добавил Валентин, поедая курицу.

– Именно, – натянуто улыбнулась она, – Наш адвокат занимается этим делом.

– Тристан Костано? – продолжил Валентин, – Многие шикарные заведения на Сицилии принадлежат ему, если не ошибаюсь.

– Да, – неожиданно включилась в разговор, сделав глоток красного вина, – Тристан занимается не только юридическими делами клана, но и предпринимательством.

– Если не ошибаюсь, он не чистый итальянец? – мягко выдала синьора Кизаро.

– Грязнокровка. Первый в нашем клане, не понимаю, как ему это удалось, – сморщился ее муж.

Моя вилка между пальцами заскрипела.

С давних при давних времен, итальянская мафия принимала в свой круг только чистых итальянцев. Особенно семья Дона, какими мы являлись. В любых обстоятельствах, Дон не мог быть разной крови, как и его жена, соответственно и дети. И этого придерживались всегда.

– Если вы не в курсе, вся документация и юрисдикция на плечах Тристана Костано, – заявила уверенно, оставив приборы, – Тристан предан нашей семье четырнадцать лет, и еще ни разу не подвел. Он лучший в своем деле, и вот теперь скажите, играет ли его происхождение действительно важную роль? – встала с места, смокнув салфеткой уголки губ, – А теперь простите, мы с Валентином решили немного провести время друг с другом, – посмотрела и улыбнулась «любимому жениху».

– Поезжайте без меня, – сказал он родителям, когда я уже направилась вон, шагая на своих черных каблуках.

Валентин догнал меня во дворе, когда шла к его машине. Друг перехватил меня на пол пути, повернув к себе.

– Что это было? – недоуменно сошлись его темные брови на переносице.

Вал был симпатичен, как это всегда говорила Джулс. В меру высок. Русые волосы были зачесаны назад, а на скулах короткая щетина. Глаза же были темными, как и у многих чистокровных итальянцев.

Он был идеальным по меркам родителей. А самое главное чистокровным. Вот, что было важно. Если у Даниэля не родится сын, мой сын займет его место. Именно поэтому отец страховал свое королевство.

– Что? – вырвала кисть из его хватки.

– За столом, – кивнул Валентин в сторону дома, – Ты так яро защищала его.

– Ты тоже так думаешь? – раздраженно бросила я, – Думаешь, если он не итальянец, то, недостоин почета в клане, даже если вкалывает на все сто?

– Это устав клана. Наши традиции, Инесс, – удивленный моей реакции, Вал отошел на шаг, – Каждый должен соблюдать их. И если члены совета восстанут, Тристану не останется ничего, как оставить пост.

– Оставить пост? Получается, его убьют?

Ведь все абсолютно знали, что выход из организации один: смерть.

Валентин ответил молчанием.

– Просто подкинь меня до Джулс, – попросила, выдохнув и сев в его машину, скорее желая закрыть неприятную тему разговора.

Валентин не стал спорить. В дороге мы молчали. Я была не в настроении говорить. Он подвез меня до особняка подруги в сотни раз меньше нашего поместья, но такого уютного.

– Он так важен для тебя? – поставил обескураживающий вопрос Вал, когда собиралась выходить.

– Почему ты так считаешь? – тихо вымолвила, глядя на приятные оттенки дома Джулс.

– Когда ты сказала о возможной его смерти…, – Валентин замялся, словно ему не нравилось то, о чем он думал, – Твои глаза, они тебя выдали, Инесс. Они всегда тебя выдают.

– Какое тебе с этого дело? – правда не хотела ему грубить, но ходить вокруг до около не было никакого терпения, – Наш брак будет заключен. Твои планы не пострадают, не переживай.

– Ты думаешь, я говорю об этом только из-за планов? – усмехнулся Валентин, сжимая пальцы на рули сильнее.

– Кажется, ты слишком поверил в наши отношения, – призналась, покачав головой от усталости. Пуговицы рубашки уже не на шутку душили меня, и мне пришлось расстегнуть одну верхнюю, – Перестань. Из нас ничего не получится. Наш будущий брак ничто большее, чем соглашения.

Выхожу из машины, не дожидаясь ответа и оставляя Валентина одного. У входа меня поприветствовал охранник, а Джулс уже стояла у порога.

– Нужно переодеться, – указала взглядом на свой вид, крепко обнимая подругу.

Джулс по крайней мере была готова поехать на ежегодное открытие гонок. На ее светлых волосах красовалась красная бандана, а ноги обрамляли шикарные кожаные брюки, сочетающиеся с черным топом и джинсовой курткой.

– Конечно, – показав жестом «ок», Джулс открыла дверь передо мной и пропустила вперед, – Идем наряжаться.

Мне нравилась семья Джулс. Они тоже были в клане, но выглядели…как обычные люди. Собирались за ужином и смеялись за разговорами, смотрели фильмы по вечерам, отдыхали вместе. Они делали все, что не делали мы с семьей. Отец Джулс был мил со мной, как и ее прекрасная мама. Поздоровавшись с ними, мы прошли в комнату Джулс на втором этаже, и подруга выволокла черную кожаную сумку с моими вещами из своей гардеробной. Помню, как мы ходили по магазинам, выбирая вещи, которые Кристиана Конселло никогда бы не одобрила.

Например, сейчас бы ее схватил инфаркт от мини-юбки на моих бедрах, что почти не скрывала очертаний ягодиц, и бесформенной гоночной ветровки в ярко-красном оттенке поверх кружевного лифа. Помню, как мы искали с Джулс эти ветровки гонщиков формулы один, и пищали как сумасшедшие, когда получили. Именно в этом я чувствовала себя собой. Такой, какая я есть, и мама никак не могла изменить это.

Собрала волосы в высокий хвост, повязала на шее черный платок и выбрала ботфорты на сплошном каблуке, наконец сняв ужасно неудобные и старомодные туфли. Воспользовалась я косметикой Джулс. Сделала тонкие стрелки, подвела черным карандашом слизистую глаз и достав из своего кармана темно-красную матовую помаду, нанесла на губы, хитро улыбаясь своему отражению.

– Уф, да ты сучка, сожжёшь все к чертям собачьим, – Джулс оглядела меня с кровати, где сидела, покачивая ногами и лопая жевательную резинку.

У порога мы получили фирменное наставление от Синьоры Денучи:

– Вернитесь без залетов.

На что Синьор Денучи вытаращил глаза, хватаясь за сердце.

– Что ты несешь, любимая? Ужас!

И так каждый раз. Улыбаясь перепалкам старших, выбежали из дома. Джулс разблокировала свою новенькую BMW, и мы запрыгнули в салон.

– Антонио собирается выиграть сегодня? – поинтересовалась у подруги, играя бровями в предвкушении.

– Он всегда выигрывает.

***

Шум толпы донесся до нас еще до того, как мы подъехали к открытой местности около трассы, где собрались все участники. Музыка разрывала барабанные перепонки, и я правда чувствовала, как вибрировала земля под ногами, когда вышла из авто. Девушки на капотах танцевали в одних купальниках, пока парни выпивали около своих машин. Цветной дым, визги шин, смех, алкоголь и сигареты. Атмосфера была такой будоражащей, что мурашки бегали по всему телу, заставляя губам растягиваться в довольной улыбке.

Все мое тело ощутило голодные взгляды, врезающиеся в меня. Я была не из тех, кто боялся чужого внимания. Я наслаждалась этим, упиваясь превосходством. Потому что они могли только смотреть и пускать слюни. Все это знали и следовали правилам. Если кто-то не хочет лишиться драгоценного дружка в штанах, не стоит подходить ко мне.

Джулс потащила меня к компании Антонио. Ее брат стоял в обнимку со своей девушкой Симоной.

– Пришли посмотреть, как я всех тут сотру в пух и прах? – улыбнулся самодовольно Тони, сидя на капоте своей красненькой Porshe.

– Возможно и так, – подмигнула, взяв у Джулс банку пива, – Уверен в своей победе?

– Конечно, синьорина, – поклонился Антонио, – Если сделаете ставку на мою победу, у меня будет больше стимула.

– Так вот ты чего добиваешься? – пнула камушек на земле, усмехаясь.

Симона засмеялась.

– Брось, дорогая, мы все знаем, что твой карман без дна.

– Отстаньте от нее, вымогатели чертовы, – вмешалась Джулс, ударив своим напитком об мой.

– Идут слухи, что нелегалы берут на себя слишком много. Да и Берлинцы месят что-то против наших. – начал Антонио, поменяв тему и став на тон серьезней, – Что думает по этому поводу Дон Лоренцо? – обратился он именно ко мне.

Я понятия не имела, что говорит папа по этому поводу, потому что не заходила к нему больше пяти месяцев и не видела с тех пор, как он слег и был не в силах даже выйти из своей комнаты. Каждый раз спускаясь со своего крыла, останавливалась на втором этаже и смотрела на дверь комнаты папы. Что-то в груди болело от осознания, что его скоро не станет. Несмотря на все безразличие отца к моей персоне, я любила его. Просто, потому что он папа. Мой папа.

– Без понятия, – пожала плечами, открыв пиво и сделав глоток, – Я не лезу в эти дела.

И это откровенная ложь. О нелегалах мне было известно многое, так как Габриэль и Каир всегда обсуждали именно их.

Нелегалами мы называли тех, кто не подчинялся нашей корпорации в Италии. Они были не членами клана, а пытались создать самостоятельные группировки в городах, выступая против наших же устав. Некоторых мы почти подчинили, многие оказались за решеткой под влиянием Дарио Костано. Единственный прокурор, что играл против нас и охотился на мелкие группировки. Именно он посадил брата пять лет назад. И всё частично было связано с Тристаном. Дарио Костано – его старший брат, и он все еще не мог признать, что Тристан принял темную сторону.

– Я слышал, что именно «Змеи» много размножаются, – добавил один из парней, который был мне незнаком, – Говорят, что они достаточно сильные.

– Хватит трезвонить о делах клана, – Джулс нахмурилась, явно понимая, что эта тема меня не радовала, – Давайте просто оторвемся.

Следующие несколько часов прошли в выпивке до беспамятства и танцах. Гонки начались в полночь. Машины на пустой широкой трассе с визгом сорвались с места, вместе с ними и Антонио. Некоторые отчаянные побежали за ними, а остальные продолжили веселиться, ожидая, кто же из гонщиков пересечет финишную первым.

Заиграли Maneskin, и я просто не могла отказать себе в удовольствие подойти к микрофону. Я обожала эту группу всеми фибрами души, и не пропускала ни один их концерт в Италии, даже если приходилось убегать из дома или подкупать брата. Боже, как мне его не хватает.

Джулс танцевала с красивым кудрявым незнакомцем, прижимаясь к нему задницей и размахивая бутылкой в руках. Свою маму она, кажется, не услышала. Хотя я была уверена, что дальше поцелуев подруга не зайдет. В нашем клане непорочность девушки была одним из первых пунктов удачного брака. В этом случае мне чертовски наплевать, но почему-то моя девственность все еще при мне. И дело даже не в том, что я боялась наших традиций, а скорее в том, что я не могла получить удовольствие. Мне исполнилось семнадцать, когда я впервые по-настоящему поцеловалась с парнем в клубе, но какого было разочарование, когда бабочки в животе даже не проснулись. Кажется, они умерли еще со времен разбитого сердца. Через несколько месяцев снова решила испытать удачу, но и тот поцелуй был провалом. Я перестала экспериментировать. Но когда мне стукнуло восемнадцать, осмелилась на ужасную глупость, о которой все еще жалела, и даже думать о ней не хотела.

Но какая-то ужасно романтичная часть меня все еще желала встретить того самого книжного мужчину, что пустит мир к моим ногам. Я жаждала чувств, что убивали и возрождали бы всё во мне. Я хотела гореть в этом омуте так, что нарушу все традиции, но…такого мужчины не было. А единственный, которого я хотела, был в запрете для меня.

Несмотря на все зарытые чувства к Тристану Костано, он все равно оставался для меня самым сокровенным желанием, испепеляющим мою кожу каждую ночь.

Именно эти мысли пьяной Инесс, заставили сделать то, чего я вовсе не планировала.

Глава 6

Тристан

Открыл дверь, зная, что за порогом стоит женщина, намеревавшаяся согреть мою постель сегодня. Точнее не постель, ведь свою кровать я не с кем не делил, но смысла не меняло; мне нужна была женщина.

– Приветик, – улыбнулась шатенка, игриво помахав своим длинными пальчиками с не менее длинными ногтями.

Девушка была до неприличия коротком платье с маленькой сумочкой, весящей на локте. Сегодня мне было запросто лень выезжать в клубы и искать себе киску, а сидеть дома и думать об одной очень вредной особе сводило с ума, поэтому набрал из номеров, который сохранил у барной стойки. «Клэр клуб» – именно так она была записана в списке моих контактов.

Взял Клэр за кисть, втянул в дом и повез в гостиную. Не церемонясь, указал на диван.

– На четвереньки, – приказал спокойным тоном, и Клэр выполнила сказанное, выпирая ягодицы и открывая вид на свои черные трусики.

Встал позади, уперевшись коленом в мягкую поверхность дивана и проходя пальцами по ее бедрам. Но почему мне был так безразличен этот вид? Почему мои руки противились касаться даже ее кожи?

– Не смотри мне в глаза, пока я трахаю тебя. Не разговаривай со мной. Не трогай меня. Не прикасайся и не целуй.

– За твои деньги любой каприз, – захихикала Клэр.

Уже потянулся к резинке своих штанов, когда мобильник рядом завибрировал. Мне было бы плевать на любой звонок, но этот заставил остановиться.

Серьезно? Мало того, что ты засела в моей черепушке как заезженная пластинка, так ты еще не даешь мне расслабиться?

Инесс никогда мне не звонила. От ее номера пять лет назад было только единственное сообщение, после которого я и получил в лицо от Даниэля. И вчера я отправил ей адрес библиотеки. На этом наше общение по сотовой связи сходило к нулю.

– Секунду, – отошел от Клэр, делая глубокий выдох. – Ни звука, – ответил на звонок и вышел на террасу.

Поту сторону провода взорвалась музыка, заставляя отодвинуть динамик от уха. Кто-то кричал, свистел и аплодировал. Она позвонила по ошибке?

– О, господин…ад-во-кат, вы ответили на звонок?

Нет. Она набрала меня не по ошибке. Более того, Инесс была в стельку пьяна. Ее язык заплетался на каждом слове.

– Где ты? – холодно спросил, устало массируя перегородку носа.

Инесс икнула и захихикала.

– Я? – переспросила она, иронически заливаясь смехом, но было ощущение, что еще немного, и я услышу слезы, – А кто я? Пустышка, да, господин адвокат?

Черт. Мне не нравилось все это.

– Где ты, мать твою? – раздраженно сжал телефон сильнее, повторяя вопрос.

– На гонках. Антонио выиграл! Ю-ху-у! – весело завопила малая, – И не кричи на меня! – она пыталась придать голосу серьезности, но это у нее мало получалось.

В динамик бил ветер, и иногда слова обрывались, словно сотовый постоянно выскальзывал из рук малой. Ждать сил не оставалось. Начал собираться. Взял ключи, и под удивленным взглядом дамы в моей гостиной, что все еще стояла на четвереньках, выдал:

– Отменяется, – вытащил купюры с бумажника, – Здесь на такси и немного компенсации за вечер.

Клэр явно не разочаровалась, наверняка уже планируя к кому поедет по пути. Она поднялась с дивана, забрала деньги и вышла.

Я же, переоделся в черные джинсы и обычную белую футболку под вопросительным взглядом Криспи и возмущениями Инесс по трубке. После наконец двинулся в путь, пока малая тараторила о какой-то Джулс и ее похождениях.

– Блин, я не могу ее найти, – буркнула она, уверен, надув губы, – Надеюсь, эта глупышка не собралась отдавать девственность тому кудрявому.

Господи, что она несет?

– Слушай, не уходи никуда, я еду. По возможности, не теряй девственность с кудрявыми, как эта делает твоя благородная подруга.

– Вот откуда тебе знать? Может я давно ее потеряла, – смеялась Инесс, – И не надо приезжать! – запротестовала она, – Я видеть тебя не хочу! Ты – слишком…уф, ты просто слишком, господин адвокат.

– Ты тоже, toxique.

– Опять, я тохи что-то, переведи, ради всего святого!

– Не хочу, – и почему моя улыбка была такой дурацкой, словно у пятнадцатилетнего мальчишки? – Лучше скажи, что ты сейчас делаешь? – спросил в надежде, что до глупых поступков не дойдет, и я успею забрать эту занозу раньше, чем произойдет что-то серьезное.

Я должен был оповестить Габриэля. Сказать об этом. Но малой влетит. Для всего мира она была принцессой. Шикарной оболочкой. Но никто не видел, что творилось за пределами этой оболочки.

Ежегодные гонки начинались в августе. Каждый год это было шикарное событие для молодежи, к которой я уже не относился. Но все еще помнил, как впервые оказался на них с Даниэлем, Диего, Габриэлем и Каиром.

В тот день я был посвящен в клан. На предплечье все еще неприятно зудела татуировка, а шум и разврат, которые творились вокруг были таким непривычным зрелищем. Мы напились так, что я две недели не мог смотреть на алкоголь. Пустился во все тяжкие. В прямом смысле этого слова.

На высокой скорости доехал по давно знакомому маршруту. С визгом нажал на тормоза около трассы, разгоняя толпу малолеток, столпившихся среди победителей. Моя машина захватила всеобщее внимание, как и я вышедший из нее.

– Инесс Конселло, – заявил, глядевшим человечкам, – Где она?

Люди отошли в стороны, открывая вид на зрелище, свидетелем которого, мне наверняка не стоило становиться. Особенно моему неудовлетворенному дружку. Святые угодники. Я был готов закопать себя прямо здесь, посреди этой толпы и Инесс, танцующей на крыше ярко-зеленого внедорожника, размахивая бедрами в чертовски манящей мини-юбке. Парни свистели, хлопая и пожирая малую взглядом. Их слюни уже касались пыльной дороги под нами, и мне так яро захотелось упечь их всех за решетку.

Но я был восхищён уверенностью и непоколебимостью младшей Конселло.

– Ты кто? – с вызовом спросил темноглазый брюнет в объятиях девушки, сидящей на его красной Porshe, – Инесс сегодня отдыхает.

– Я тоже, – бросил в ответ, направляясь к звезде сегодняшнего вечера, что совсем меня не замечала.

Внимание малой было сфокусировано только на себе. Конфетка двигалась как анаконда. Абсолютно все становились жертвой ее плавных движений, ехидной улыбки на красных губах и ауры, окутывающей тебя, словно что-то горячее и тягучее.

Немедля, полез к ней, на крышу авто. Только тогда пьяные карие глаза с выразительными кошачьими стрелками заметили меня.

– Ух-ты, – улыбнулась Инесс в своей хитрой манере, – Пожаловал сам Тристан Костано, – распростёрла она объятия, указывая на мою персону.

Инесс Конселло была той самой Марленой, о которой пелось на фоне.* Она затмила всех остальных на этом многолюдном поле.

(Марлена – собирательный образ, придуманная лирическая героиня группы «Maneskin». Дамиано говорит о ней так: «Это женщина, символизирующая красоту, свободу выбора, убеждений и стиля. Мы попытались представить ее лицо, имя и голос. Марлена – это свобода, страсть, все то, что мы хотим показать. Это одна большая душа, которая состоит из четырех наших».)

– Именно, toxique, – сделал еще один шаг, и неожиданно для нее самой, притянул за талию.

Инесс ни на секунду не растерялась. Ее карие глазки горели азартом.

– Потанцуем? – прошептал ей на ухо, начиная двигаться под такт песни.

Мое колено оказалось между бедер малой, что без стыда обвела его своими ногами, прижимаясь теснее. Она закинула руки на мои плечи, начиная танцевать в паре с моим телом.

E adesso, giuro, faccio le valigie

А теперь, клянусь, я соберу чемоданы

Scappo via dalla dolce

И сбегу от милой…

Marlena, Marlena, sì portami a ballare stasera

Марлены. Марлена, да, возьми меня на танцы сегодня вечером, Марлена.

Marlena, Marlena, sì portami a bailar

Марлена, Марлена, да, возьми меня потанцевать.

Подушечки пальцев горели на ее талии. Кровь в жилах бурлила так сильно, что намеревалась оставить меня мертвым. Черная лента на хрупкой женской шее так и манила потянуть за нее и…впиться в аккуратные кровавые губы. Завладеть ими. Выпить до дна этот яд, и плевать, что смерть не оставит тебя ждать.

– Вы возбуждены, господин адвокат? – Инесс хитро прищурилась, двигаясь еще ближе.

Ее оливковая кожа покрылась блестящим потом. Она была так близка, что приятный запах оккупировал мои легкие. Этот аромат ассоциировался у меня с кислой, но сочной черешней. Немного свежести летнего дня, кислинки и сладости в конце. Это точно подходило Инесс Конселло. Так божественно, что хотелось провести языком по ее соленой коже.

Я был трезв, как стеклышко, но ощущения, словно пьян в стельку именно я, и только Инесс владела ситуацией. Владела мной, как маленьким мальчиком. Маленьким тридцати трехлетним мальчиком, которого на поводок взяла двадцатилетняя малолетка, мать твою.

– Я слишком хороший игрок для твоих игр, toxique, — самодовольно улыбнулся ей, – Ты ничего от меня не получишь.

– Уверен? – Инесс резко повернулась в колыбели моих рук так, что ее ягодицы коснулись моего члена.

Она двинула бедра по кругу, и я, черт возьми, был готов наплевать на все принципы, и нагнуть эту задницу прямо здесь.

– Ты сумасшедшая, – терпение пришло к концу. Спрыгнул с внедорожника, потянул малую к себе и закинул на плечо. Она ахнула, когда встретилась лицом с моей спиной.

– Я пьяная, – усмехнулась toxique, – Например, в жизни никогда не сделала бы так, – и неожиданно чертовка сжала мои ягодицы, впиваясь в них своими ногтями.

– Сумасшедшая, – выругался, хлопнув ладонью по женскому бедру в ответ.

– Завтра я этого не вспомню, – хихикнула Инесс, пока я проходил сквозь пьяную толпу, следящую за нами в немом интересе.

Открыв машину, закинул малую на заднее сиденье. Она улеглась, раскрепостившись как в своем доме.

– Кто ты? – появился передо мной хозяин той красненькой Porshe, – Отдай девушку. Она под моей ответственностью.

– Как тебя зовут? – выдвинул бровь, захлопнув свой авто, пока Инесс не решилась на побег.

– Антонио, – заявил парень, сделав шаг в мою сторону. Он явно был готов вытянуть Инесс, если было бы нужным. Надеюсь, он просто друг и любит свою спутницу, стоящую за его спиной.

– Так вот Антонио, – сжал его плечо, пытаясь быть вежливым, – Тристан Костано, будем знакомы, – вытянул ладонь, и услышав мое имя Антонио ответил на приветствие, – Адвокат «Corvi», еще вопросы?

Паренек отошел на шаг.

– Окей, я подумал, ты ублюдок, – усмехнулся Антонио, – Рад был познакомиться, Синьор адвокат, – отчеканил он, уже менее напряженный.

– Поздравляю с победой, – поздравив и кивнув на прощание, сел в автомобиль, сразу дав по газам. От шума вокруг напрягалась голова.

Инесс тут же приняла сидячее положение на заднем сиденье, немного пошатываясь.

– Куда ты меня везешь? – зевнула она, – И почему я сзади?

Ни на секунду не заботясь о том, что мы в дороге, конфетка пересела на переднее место, толкая меня в плечо и марая своими ботфортами салон, за что уже хотелось выбросить ее с окна.

– Так лучше, – счастливо выдохнула она, а после резко перевела взгляд в мою сторону, – Ну так что, – хлопнула себя по бедрам, – Как ваши дела, господин адвокат?

– Отлично, – ответил сдержанно.

Не считая мои напряженные яйца.

– Скажи что-нибудь на французском, – надула губы Инесс, глядя своими щенячьими глазами. И я готов был отдать должное ее стрелкам. Они были идеальными. – Обожаю твой язык, – прикрыла она рот ладонью, смеясь над самой собой, – Ну…этот…французский язык.

– Что? – недоумевал, сдерживая смех.

– Ничего, ты красивый, – она ущипнула мою щеку между указательным и средним пальцами, словно маленькому ребенку, – И старый, – снова захихикала девушка.

– Еще никогда меня так не хвалили и не оскорбляли одновременно, – усмехнулся, отодвигая щеку от плена конфетки, – Старый, но никто не жалуется, – добавил, между прочим.

– Говорят потенция с возрастом плохая, – Инесс нахмурилась, откидываясь на сиденье и строя такое серьезное лицо, будто мы обсуждали проблему мирового масштаба, – Правда?

– Говорят мозги с возрастом могут не появиться, правда?

– У меня есть мозги, – отвернулась конфетка, зевнув снова и прикрыв веки. – И сердце, и почки, и печень, и много чего еще.

– О, уверен, у тебя всего предостаточно, – не смог сдержать смеха.

– Ага, – голос малой становился все тише и тише.

Инесс уснула на пол пути к дому, и следующие пол часа езды прошли под ее тихие сопения. Заехав на свою территорию, заглушил мотор. Малая спала, явно уйдя в глубокий сон. Я смотрел на ее длинные ресницы, трепетающие во сне, приоткрытые невероятно манящие губы, растрёпанные волосы и грудную клетку, что вздымалась при каждом вздохе. Захотелось стукнуть себя по голове за то, какое влияние на меня это производило.

Еще пять лет назад, когда она также спала пятнадцатилетней в салоне моего авто, и подумать не мог, что скоро, в моем понимание эта девушка будет не просто сестрой моего друга, а плодом всех извращенных мыслей.

Понес ее домой на руках. Девчонка что-то шептала под нос, раздраженно морща его, не удосуживаясь проснуться. Криспи выбежала нам навстречу, и залаяла, указывая в сторону панорамного окна, выходящего на море.

– Хорошо, мы погуляем, малышка, – пообещал собаке, но недовольная ответом, Криспи залаяла громче.

– Ты умеешь гавкать, господин адвокат? – улыбнулась Инесс во сне, пытаясь найти меня пальцами, – Давай еще.

– Ага, сейчас, – усмехаясь ее глупостям, уложил на застеленную постель гостевой комнаты на первом этаже.

Малая надула губы, вцепившись в мой затылок. Она так резко притянула к себе, что наши лбы почти соприкоснулись, а Криспи продолжала протестовать.

– Вкусно пахнешь, – хихикнула Инесс. Очень давно я уже слышал эти слова.

Конфетка сделала глубокий вдох и неожиданно, словно кошка, мурлыкая, провела носом по моей щеке.

Ладони на ее талии сжались сильнее. Прикрыл глаза в безмолвной войне, пытаясь не поддаться искушению и мурашкам, что побежали по телу. Merde (фрн. Дерьмо), что за всплеск гребаных гормонов?

– Хватит приставать, toxique, – аккуратно отцепляю от себя эту домашнюю кошечку, и иду снимать ее обувь.

Разуваю левую ногу, после перехожу к правой. Не успеваю стянуть кожаные ботфорты до конца, как Инесс сбрасывает обувь сама, чуть не оставив меня без зубов. Затем заставляю снять ветровку, ведь не уверен, что она не запутается и не задохнется в ней ночью.

– Вы что, раздеваете меня, господин адвокат? – сонно промямлила Инесс, – Брат выйдет из тюрьмы и отрежет тебе яйца, – икнула она, оставшись в одном полупрозрачном черном лифе.

Отвел взгляд, держась подальше. Инесс перевернулась на живот, и обняв ногами подушку, с удовлетворенным выдохом замерла, найдя удобное положение.

Оставив гостью в покое, направился к выходу.

– Господин адвокат? – прозвучало в тишине.

– Тoxique? – отозвался у порога.

– Ничего, просто так.

Сказанное заставило тепло улыбнуться. Я не понимал Инесс. От слова совсем. Не понимал реакцию своего тела в ее присутствие. Оно словно магнитом тянулось к ее прикосновениям, голосу, запаху и даже возмущениям. Не понимал своих эмоций, раскрывающихся рядом с ней. Я и забыл, каково это, улыбаться благодаря женщине.

– Спи, малая, – прикрыл дверь, выключая основной свет.

Криспи тут же подбежала ко мне, вцепилась в манжеты моих джинс зубами и начала тащить к выходу на террасу.

– Что там, Криспи? – открыл дверь и ушастая убежала за кусты.

– Не тащи ко мне мертвых крабов, пожалуйста, – выкрикнул вслед пушистой заднице. Но она была слишком раздражена для простых крабов, поэтому пошел за ней. Криспи успела сделать круг, и уже стояла на переднем дворе, уперевшись лапами в стены ограждения.

– Эй, – подойдя к собаке, погладил ее за ухо, – Наверное, это просто белка.

Криспи гавкнула на меня, словно глубоко чем-то возмущенная.

– Ну ладно, – признался, усмехаясь, – Для тебя может и не просто белка, но я не собираюсь бегать за бедолагой.

Криспи успокоилась, и погуляв вместе вдоль берега, мы зашли домой. Я простоял под холодной водой больше обычного, чтобы утихомирить пыл и желание спуститься к особе, спящей в моей гостевой. Черт, еще никогда выдержка меня так не подводила, как сейчас.

Если я начну поддаваться чарам со стороны конфетки, не миновать беды. И ведь это не было просто шуткой или прихотью. Мафия – свод жестоких правил, чести и преданности. И если мы перейдем черту, потонем вместе.

***

Утром пришлось разобраться с некоторыми парнями из нелегалов. Точнее, откапывать про них информацию по просьбе Габриэля. «Змеи» становились назойливой проблемой в клане. Я знал, что и Дарио занимался их устранением. Но это могло стать проблемой для него и его семьи, что не давало мне покоя.

Сидел на диване, разбирая документы по папкам, когда гостевая комната со скрипом открылась. Криспи, сидевшая рядом, высунула морду и ее уши навострились, увидев нашу гостью.

– Господи, сколько времени? – сонно провопила Инесс.

– Двенадцать дня, – приложил максимум усилий, чтобы не повернуться к ней.

Хватит и того, что я, черт бы все драл, дрочил вчера думая о ней. Это катастрофа.

– Как?! Боже, где мой телефон? – она побежала обратно в комнату за мобильником.

– Мама меня убьет, – шаги девушки приблизились, и уже через секунду она плюхнулась на кресло справа, – Двадцать пропущенных, – она кинула телефон на журнальный стол, – Как я оказалась здесь?

– Ты позвонила мне, – я не посмотрел в ответ, перебирая бумагу, – Пьяная, – подметил с особым акцентом. – Когда приехал, ты танцевала на машине, а потом я забрал тебя. Ты лапала меня. Пыталась изнасиловать, – перечислял совершенно серьезно.

Я не дам ей забыть то, что не давало мне спать вчера ночью. Она не могла сводить меня с ума, а потом просто забывать об этом.

– Говорила о потенции, и о том, что я старый, а…

– Стой-стой-стой, – малая закрыла уши, качая головой в истерике, – Пожалуйста, не продолжай, – теперь прикрыла глаза от стыда, и посмотрела сквозь щель между указательным и средним пальцами, – Просто забудь.

– Ты сказала, что у меня шикарная задница, – остановиться было трудно.

– О боже, Тристан! – она убежала от меня на кухню, – Не бери в голову. Это был сумасброд пьяной меня, а когда Инесс под алкоголем, это не Инесс, – подняла малая руки в капитуляции.

– Хорошо, – наконец посмотрел на Инесс, следя как она открывает мой холодильник.

Она снова поставила пятку на внутреннюю часть бедра, что делала и пять лет назад, и это вызвало волну возбуждения. Эта стерва была чертовски гибкой, и заставляла сжаться меня в диван от прилива не нужной крови в не нужные места. Малая достала банку апельсинового сока, и открыв ее, отпила прямо с горлышка.

– Извини, – прерывисто дыша выдала она, – Я просто умираю от жажды.

– Похмелье, – добавил я.

– Надо придумать, что сказать маме, – Инесс оставила бутылку на столешницу, вяло прислонившись к ней, – Черт, она устроит скандал.

– Как ты в таком случае выбралась? – выдвинул бровь, вопросительно смотря на девушку на островке моей кухни.

– С Валентином, – пожала она плечами, – Но не уверена, что он прикрывал меня всю ночь.

– Прикрывал? Почему ты не позвонила ему? – мне правда хотелось узнать подробности их отношений. Они почти помолвлены, мать твою. – Он твой жених, – не знаю, напомнил это себе или Инесс, что замерла от заданного вопроса. Ее взгляд забегал по сторонам, словно придумывая ответ.

– Нужно было спрашивать это у меня пьяной, – скрестила она руки на груди, – Подвезешь до дома?

– Советую для начала умыться, – ухмылка коснулась губ, когда указал на ее лицо.

Красная помада размазалась по подбородку, как и идеальные стрелки превратились в черные круги под глазами. На загорелой коже виднелись следы от подушки, а волосы…они были не лучше птичьего гнезда.

– Даже смотреть не хочу, – скривилась малая.

– Ты пить совсем не умеешь? – кинул ехидно.

– Умею…я редко так напиваюсь.

– Это хорошо, не то на Сицилии было бы изнасиловано половина мужского населения, – самодовольно откинулся на спинку дивана.

Инесс кинула косой взгляд в мою сторону, после чего выпятила средний палец.

– Захлопнись, Тристан Костано.

И ушла в сторону ванной, шлепая по полу босой, пока не хлопнула громко дверью. Спустя практически тридцать минут, малая вышла из душевой больше похожая на человека. Полностью смыла остатки макияжа и собрала волосы в высокий небрежный пучок. Она молча собрала разбросанные вещи, с силой натянула ботфорты и вышла из виллы. И все это время выпендривалась, что не замечала меня, наверняка обиженная на последние слова. А разве я был не прав?

– Стерва, – фыркнул, идя за ней и разблокировав машину.

– Я все слышу, – цокнула девушка, расположившись на переднем сиденье моей синей малышки.

– На это и рассчитывал, – громче отозвался.

– Старикан, – пробурчала себе под нос малая.

– Малолетка, – сев на водительское место, ответил я.

– Придурок.

– Истеричка.

– Зануда.

Уже открыл рот, чтобы ответить, как Криспи на заднем сиденье загавкала. Ее наверняка уже достали наши перетирки.

– Видишь? – скрестила Инесс руки на груди, – Даже эта прелесть со мной согласна. Как ее зовут? – она повернулась и начала поглаживать мордашку Криспи, мило улыбаясь, словно маленький ребенок.

– Криспи, – ответил я, – Подарок мамы.

Улыбка Инесс застыла.

– Хорошая у тебя наверняка мама, – тихо прошептала она.

Остальное время провели в тишине. Неловкость наполнила пространство, и дала понять, что за годы расстояния, многое между мной и малой изменилось. Все было не так просто от слова совсем.

Я оставил конфетку в том же месте, что и несколько лет назад. От меня было скрыто, как у нее получалось незаметно пробираться в дом, но у Инесс явно был запасной вход. Развернув автомобиль, направился прямиком к Даниэлю. Прежде чем он выйдет, стоило обговорить процесс апелляции и рассказать о внутренних делах клана, что делал каждый месяц вместе с Габриэлем и Каиром.

***

Сегодня наш пятый по счету урок. Я научил Инесс французским буквам, их произношению и прочее. Малая сидела напротив, спрятавшись за ноутбуком. Ее нога под столом, в черных лакированных лоферах и белых гольфах, закинутая на колено, все время ходила ходуном. Я заметил, что она просто не могла сидеть тихо и без движений, что сильно отвлекало.

Толкнул ее коленом.

– Что? – возмущенно нахмурилась она.

– Хватить трястись, – выдал сквозь сжатую челюсть.

– Мне так нравится, – Инесс продолжила вести ногой в разные стороны, игнорируя просьбу.

– А мне нет, – раздражение брало вверх.

Я знал, что не стоило вымешивать злость на ней. И все это из-за новости Габриэля.

– Что с тобой, господин адвокат? – Инесс захлопнула ноутбук, вопросительно гипнотизируя меня взглядом карих глаз и подперев подбородок рукой. – Ты сегодня тучный.

Я не мог и не имел права посвящать ее в дела клана, поэтому спрятался за книгой.

– Пиши дальше, я продиктую.

– Я устала.

– Прогуляйся, продолжим через десять минут.

– Вот и пойду, а ты дуйся неизвестно из-за чего, – она встала, и начала Поправлять свою теннисную юбку, что была до раздражения короткой и прекрасно открывающей вид на загорелые бедра.

Было трудно избегать тот факт, что меня влекло к Инесс. Когда она закусывала карандаш, которым подмечала текст в книгах, хотелось оказаться на месте чертового карандаша. Много лет во мне не горело такое желание поцеловать кого-то, как это происходило сейчас. Зная все последствия. Зная, что это разрушит нас. Яд ее губ окажется смертельным, но я все равно яро желал их вкусить.

Взял мобильник, когда малая забрала свой роман и скрылась за книжными полками на первом этаже. Открыл свои контакты и ввел в поисковике то, чего не делал последние восемь лет.

Брат.

Открыл его контакт. Мой палец застыл над зеленой кнопкой «позвонить». Кажется, даже задрожал.

«Если он продолжит пытаться гасить их, они откроют ответную охоту. Нелегалы жестоки. У них нет чести, Трис»

Слова Габриэля резали что-то внутри. Брат открыл погоню на нелегалов. Он смирился, что не сможет погасить великую империю «Corvi», но это не запрещало ему накрывать все мелкие организации. Нелегалы становились все властнее, и, если они накинуться на Дарио в ответ, даже я не смогу его спасти.

В конце концов отключил телефон и выкинул его на стол.

Нужно было снять стресс. Трахнуть очередную милфу и забыться, но меня никто не мог заинтересовать, что приводило к самоудовлетворению, черт возьми. Я вел себя как пубертатный подросток, стоя под душем и воспроизводя в памяти знакомые черты лица и наш танец с toxique. Это было пыткой, как и видеть ее через день в чертовски коротких юбках и чувствовать этот дурманящий аромат черешни.

Она поймала меня в свою ловушку.

И кстати, где она? Десять минут явно прошли, поэтому спустился на ее поиски. Проходя книжные стеллажи один за другим, наткнулся на малую в самом конце. Облокотившись об деревянную стойку, Инесс читала свою книгу. Каждый раз она приходила с новой, и я, по правде, удивлялся скорости ее чтения. Утопая в страницах, малая не замечала внешних факторов. Но ее тело напряглось, когда я приблизился, а дыхание застыло между приоткрытых уст, когда встал позади Инесс и наклонился к ее уху.

В этой части библиотеки было темно, что заставляло чувства обостриться.

– Прочитай вслух, – приказал тихим от предвкушения тоном.

Инесс не трусила, начиная читать.

– Он прижал меня к холодной стене позади, оставив в плену своих глаз, – тихо зачитала она.

Не знаю, как эти строки повлияли на меня, но я повернул Инесс к себе и спиной к книжной полке. Припечатал ее своим телом к стеллажу, расставив руки по обе стороны от ее головы. И мне чертовски хотелось на нее накинуться.

Опустив взор, встретился с ее шоколадными глазами.

– Так? – выдохнул в темноте, попадая в цепкие кандалы манящих женских уст.

– Так, —самодовольно хмыкнула Инесс, – Хочешь услышать, что произошло дальше?

– Что? – каждый волосок на теле наэлектризовался, когда Инесс прикусила нижнюю губу.

– Он…, – малая подошла ближе и встала на цыпочки поверх моих туфель, ровняясь и сливая наши дыхания в одно целое. – Поцеловал ее, – чертовски сексуально закончила она.

Инесс ухватилась за мой линейчатый серый галстук, взяв за короткий поводок, начиная пропитывать атмосферу ядовитыми шипами возбуждения.

Черт, теперь я понимал, насколько запретный плод сладок. Настолько, что тебе абсолютно плевать на его ядовитость.

– Ты хочешь меня поцеловать? – яркой улыбкой и игривыми искрами выговорила Инесс, все еще держа меня за галстук.

– Oui, – слетело короткое «да» на французском.

Прикрыл веки, подаваясь чарам мерзавки, готовый заполучить поцелуй. Но малая увернулась от меня. Она притянула за галстук еще ближе, опаляя своим дыханием мочку моего уха.

– Прости, но ты слишком старый для меня, господин адвокат.

Секунда, и Инесс испарилась. Вертихвостка, звонко заливаясь смехом в припрыжку ушла из узкого проема, скрываясь среди других полок, оставив меня со своим дурманящим ароматом наедине.

Когда пришел к нашему месту, понял, что Инесс убежала, оставив за собой одну маленькую записку:

«Мой поцелуй будет дорого тебе стоит, господин адвокат.

И.К»

На лице самовольно расплылась улыбка. Плюхнулся на стул вместе с запиской, обнаружив, что сердце начало биться быстрее. Оно вытворяло такое только рядом с одной женщиной. Так я думал до этого момента. И что-то во мне окончательно рухнуло.

***

– Догоняй, – брат громко рассмеялся, когда я трусцой обогнал его у побережья.

Дарио бросился вслед. Солнце еще не встало. Мы выходили бегать в пять утра, чтобы успеть поймать рассвет и купить самые вкусные круассаны по пути.

– Негодяй, – он глубоко вдохнул, с легкостью ровняясь со мной.

На побережье не было ни души. Волны бились о берег. Чайки подавали звук, а где-то пела молодежь, которая даже не ложилась спать.

Спустя час мы остановились у прилавка булочной. Дарио купил круассаны, и мы пошли домой, проходя медленные шаги до нашего спального района. Ввалились в дом, слыша, как на кухне напевает песни мама, а папа что-то болтает, наверняка сидя за очередной газетой. Пахло сырниками и свежесваренным кофе.

– Мы принесли сладости! – прокричал с порога, шагая на кухню с коробкой круассанов.

– Отлично, садитесь за завтрак, – улыбнулась мама, поставив на стол сырники.

– Как вкусно пахнет! – закатил глаза от удовольствия.

Жаклин, сидящая рядом с папой разливала чай и ответила:

– Конечно, мадам Костано постаралась.

Брат убежал собираться на работу, пока мы завтракали. Дарио жил своей работой, убиваясь за повышение. Я гордился им как никогда, именно поэтому поступил на юридический, желая быть как он.

– Не опаздывай на пары, – пригрозил пальцем Дарио, поцеловав родителей, забрав круассан с кофе и убежав впопыхах.

– Этот мальчик и детей будет заводить со своей работой? – покачал головой папа, сворачивая газету, – У него нет молодости?

– Перестань, – мама накрыла ладонь папы, мягко улыбаясь, – Каждый волен выбирать свое направление.

Я навсегда запомнил эти прекрасные дни незадолго до ужасных событий. Это были последние моменты, когда мы бегали с братом. Когда я видел папу, и маму, горящими глазами смотрящую на меня без сожаления в них.

Наши занятия с Инесс продолжились несмотря на произошедшее в библиотеке. Мы отлично игнорировали все, что между нами происходило.

Малая готовилась к помолвке. Она рассказывала об этом каждый чертов день, даже когда ее никто не спрашивал. Я наизусть выучил, какой наряд она выбрала, какого стилиста позвала и в каком оттенке будут салфетки на столе.

Инесс мечтательно вздыхала, когда говорила, как ждет этого дня. Кидала догадки, какое кольцо выберет для нее Валентин, вытягивая пальцы.

Гребаный Валентин.

Еще никогда мне не хотелось так сильно кого-то убить.

Я понятия не имел, что со мной происходит. Секретари в офисе разбегались при виде меня, потому что я мог сорваться на любом из них. Мой член наложил на меня проклятье. Я не мог трахнуть чертову шлюху.

Просыпаясь утром, я уже возненавидел мысль выйти из дома, как и видеть Инесс. Потому что при каждой встрече я жаждал залезть, в самом извращенном смысле, в трусики малолетки, младшей меня на тринадцать лет.

Шестое занятие. Инесс почти закончила половину проекта. Осталось только прорепетировать над его защитой.

– Что будем кушать сегодня? – спросила девушка, откинувшись на спинку стула.

На ней были обыденные широкие джинсы на низкой посадке и молочный корсет, раскрывающие изящные женские плечи и ключицы, по которым так сильно хотелось провести языком. Оценивать ее луки стало сродни привычке. Я был готов записывать или фотографировать каждый ее образ, потому что мне чертовски нравился ее стиль.

– Как насчет рыбы?

А это стало нашей традицией. Убегать покушать с запасного выхода, чтобы нас не поймал Баро. Иногда завтракать у Николь, а порой убегать дальше. Помимо всего, я заметил, что мне нравилось слушать бредни Инесс. Она рассказывала, как ей хочется побывать в библиотеки Венеции. А еще мне до мурашек нравился ее голос. Каждый день она пела вместе с Мюсо, трубадуром переулка позади библиотеки. Все жители запомнили Инесс, и всегда просили ее спеть. Меня удивляло, как легко она находила общий язык с незнакомцами и обожала детей. Любых, каких только встретит.

– Отлично, я закрываю счет, – подмигнула Инесс.

– Ни за что, – захлопнул книгу, тут же отрицательно качая головой, – Я даю женщинами деньги. И оплачиваю за них, когда они рядом, тоже я. Это не обсуждается.

– Я не твоя шлюха, – нахмурилась она.

О, милая, в последнее время у меня нет никаких шлюх, кроме гребаной руки и воображения о тебе.

Я спятил.

– О, это тоже, – усмехнулся криво, – Чтобы трахнуться я тоже плачу.

– С каких пор мы так откровенничаем, господин адвокат? – выдвинула бровь Инесс.

– Это не откровение, toxique, – подмигнул я.

Инесс вновь скрылась за ноутбуком. Мы вышли из библиотеки спустя час, и направились к моей машине, припаркованной у обочины в конце переулка, чтобы Баро не узнал с кем практикуется малая.

Это было интересно. Как Инесс прятала наши взаимодействия ото всех. Когда я приезжал в их дом для подписания некоторых документов дона Лоренцо, Инесс даже не поднимала голову с книги, сидя в гостиной. Другое дело ее мама, которая никогда не упускала возможность окинуть меня противным взглядом.

– Знаешь хорошие места? – поинтересовалась Инесс, сев в автомобиль, как в свой собственный. Иногда мне правда думалось, что ситуацией управлял явно не я.

– Да, но там еда на вынос, – завел свою малышку и выехал.

– Покушаем в машине?

– Где угодно, пока твой телохранитель не начал тебя выискивать, поняв, что тебя нет в библиотеке.

– Отлично, выкрутимся.

Мы подъехали к моему любимому рыбному прилавку, где жарили морепродукты. Я заказал шикарный сет на двоих, пока Инесс разговаривала с рыбаком у прилавка. Инесс была Конселло, но в ней не было ни капельки высокомерия к другим. Она могла спокойно начать беседу даже с бездомным если захочет.

– Заказ готов, – мужчина подал нашу рыбу и жареные овощи.

Рыбная лавка находилась у берега пляжа Cala Pulcino**, поэтому я предложил сесть у скалы.

(**Кала Пульчино – потрясающий пляж, расположенный на южном итальянском острове Лампедуза, Сицилия.)

– Хорошей торговли! – пожелала Инесс рыбаку и побежала за мной.

Мы сели у скалы. Я дал Инесс своей пиджак, а сам сел прямо на землю.

– Спасибо, – Инесс надела свои белые очки, спасаясь от солнца. Благо ветерок не давал умереть от жары.

Вода была такой прозрачное, что казалась совершенно берёзовой. Открыл бумажную коробку с рыбой и овощами, поставив между нами и протянув Инесс салфетки с пластмассовыми приборами.

– Почему ты улетел в Ломбардию? – неожиданно спросила Инесс, надкусывая мякоть скумбрии, – Из-за моего признания?

Еще ни раз мы не поднимали тему того, что произошло пять лет тому назад. Инесс призналась, что любит меня. Я отверг ее. Тогда это было логичнее всего. Но улетать я не собирался, пока…

– Даниэль увидел твое сообщение. То…

– О поцелуе, – закончила Инесс.

Я кивнул, поджимая губы.

– Я улетел, во-первых, потому, что нужно было разбираться с имуществом де Лазаров. Во-вторых, ты должна была понять, что, между нами, ничего не получится.

– Я была маленькой и наивной, Тристан, – она назвала меня по имени, а значит была на полном серьезе, несмотря на улыбку. – Мне правда казалось, что ты тот самый. Но это далеко не так.

– Прости, – мой взгляд направился вдаль, к горизонту.

– За что? – усмехнулась Инесс, – За то, что сказал, как есть? Не давал ложных надежд и был честен со мной?

– За то, что наговорил о родителях.

Инесс замолчала, потом закинула в рот помидор черри, и спустя минуту молчания ответила:

– Но ведь и в этом ты был прав. Я никогда не была для отца чем-то большим, чем сосуд, который он показывал всем, в качестве дочери. А мама хотела наполнить меня кристально чистой водой, не зная, что внутри меня столько трещин и грязи.

– Но при этом ты сохранила собственное «я», что важно.

– Может быть, – пожала плечами малая, – А твоя мама? Какая она?

Я улыбнулся, несмотря на давящее чувство в области солнечного сплетения.

– Она чистая француженка, у нее очень интересный акцент, и она всегда принимала нас с братом такими, какие мы есть. Наверное, это и вправду важно, когда тебе принимают со всеми изъянами, и не пытаются переделать.

– Именно, – грустно шмыгнула носом Инесс, – А как верить в то, что тебя примут настоящую, когда этого не делают даже собственные родители?

– Однажды, обязательно появится человек, который полюбит тебя такую, какая ты есть, – сделал глоток пива, посмотрев украдкой на малую.

Мне тридцать три. Нашел ли я такого человека? Нет. Может я и соврал, говоря это, ведь порой, даже самый близкий не может принять твои изъяны. И, конечно, мы не вправе их осуждать. Иногда даже мы сами не можем их принять, что уж говорить о чужих людях, да?

– Что еще можешь рассказать о своей маме? – Инесс явно не желала продолжать тему, и я был не против ее закончить.

– Главная мечта мадам Барбары: мои дети.

– Каждая мать желает увидеть внуков, – рассмеялась Инесс, – Твоя мама одна из них.

От этих слов захотелось затопить себя прямо здесь посреди лазурного моря.

– Я никогда не женюсь, – ответил отстранённо.

– А если…

– Даже если буду влюблен, – перебил сразу, – Любовь проходит. Страсть проходит. Чувства проходят. Все это развеивается как дым, и не остается ничего, кроме дыры в сердце.

Я просто не мог пережить все это снова.

– А вы, мадемуазель? – повернулся корпусом к Инесс, – Уверены на счет Валентина?

Инесс изменилась в лице. С усмешкой отвела взгляд, от меня, словно я говорил какой-то бред.

– Бояться, наверное, стоит ему.

– Не могу поспорить.

Инесс рассмеялась, толкнув меня плечом, и я почти рухнул на землю. Ее смех был таким искренним, проникая в глубокие затворы души. Мы просидели у скалы почти час, прежде чем телефон Инесс зазвонил, и девушка поменялась в лице.

– Мама, – прошептала она, глазами полных паники.

Глава 7

Инесс

Когда Тристан оставил меня у библиотеки, со всех сил ринулась к заднему выходу. Сделала глубокий вдох, причесала волосы, и вошла в прохладное книжное помещение. Баро стоял рядом с библиотекаршей. Синьора Тинер была бабушкой той девушки, которую я встретила в первый день.

– Но вам нельзя сюда! – завопила женщина, Поправив круглые очки на переносице, – Библиотека закрыта.

– Но как?

И правда, как? Мы с Тристаном занимались сегодня здесь.

– Синьор, не вынуждайте меня применять силу и звать на помощь, – синьора вышла из своего стола и скрестила руки на груди, готовясь к атаке, – Просьба нашего спонсора. На момент его присутствия не впускать никого, поймите же!

– Баро, – показавшись, направляясь к телохранителю, – Я свободна. Идем.

– Синьора, – улыбнулась библиотекарше, – До скорой встречи.

– Пока милая, – кивнула женщина, смотря на меня своими теплыми зелеными глазами, – Тристан ушел?

Баро нахмурился.

Вот же дерьмо.

– Тристан? – недоумевал он.

– Мы пошли, – проигнорировав вопрос, толкнула Баро вон из книжного.

– Ваша мама в ярости, – начал тараторить он.

Баро работал у нас с недавних пор. Маме он тут же присмотрелся, поэтому она приставила его ко мне. Помимо того, что Баро охранял меня, парень доносил каждый мой шаг, за что хотелось иногда его придушить.

– Я знаю, – села в автомобиль и надела наушники, не желая продолжать разговор.

Несколько минут назад мама звонила мне. Она пришла бы в еще большую ярость, если бы я не подняла трубку, поэтому пришлось отвечать на звонок, пока Тристан молча ел рыбу, чтобы не спалиться.

– Инесс Конселло! Ты сейчас же идешь домой, – этот крик все еще звенел в ушах.

Сердце отбивало неровный ритм, когда увидела, как мама ждет меня у порога особняка, в своем любимом стиле; строгий белый костюм и туфли на шпильках. Исключительно черные.

И сколько бы не пыталась доказывать себе обратное, я зависела от мнения мамы, делая то, что она скажет. Я жила возведенными ею правилами, даже если задыхалась в них.

Я всего лишь бесформенная глина, из которой Кристиана Конселло могла делать, что хотела.

Вышла из машины, прижимая к себе книги и шоппер. Дойдя до крыльца, встала напротив мамы. Она окинула меня осуждающим взглядом, остановившись на гольфах, и зашла домой, едва кивнув. Это означало идти за ней.

В особняке застыла грубейшая тишина. Я не помнила, когда в последний раз чувствовала теплоту и уют в этих стенах. Они всегда казались серыми и удушающими. Даже смех. Даже смех мерк на фоне всей пустоты. Мама открыла передо мной дверь папиного кабинета, и я переступила порог, после чего услышала за собой хлопок.

– Что стряслось? – оставила книги и вещи на рабочий стол, пустующий со времен папиной болезни.

– Вот, – на лакированную поверхность был кинут айпад, воспроизводящий не очень приятную картину.

Из тысячи голосов, свистов и музыки я была на вершине. Танцевала на внедорожнике, двигаясь в бессовестно короткой мини-юбке. Я была бесподобна, но сказать это означало верную смерть.

– В тот вечер ты должна была быть с Валентином, – она нависла над моей душой как ангел смерти, готовая утянуть своей косой в подземное царство.

– Я и…

– Не ври мне! – от крика я вздрогнула.

Подняла взор с планшета и заглянула в карие глаза. Мы были похожи с мамой в этом. У нас были невероятно карие глаза, цвета темного шоколада.

– Что ты хочешь услышать? – спросила, устало опустив плечи.

– Правду.

– В ту ночь я была на гонках. Вот и все.

– С грязнокровкой? – мама снова указала на экран, где продолжалось мое представление.

Сердце ухнуло в желудок, в объективе засветился Тристан.

Я была так близка к нему.

Я.

Черт возьми.

Терлась об него.

– Это просто танец, – выдавила сквозь сжатые зубы.

– Тебе повезло, что это дошло только до моих рук, – прошипела мама, – Если этот разврат увидели бы в клане…, – она не находила слов от шока и возмущения.

– Это. Просто. Танец. Мама.

Я теряла самообладание. Ногти впились в мягкую плоть внутренней части ладони, и я была уверена, что после обнаружу въевшиеся следы на коже. Атмосфера висела удушающая. Вот бы раствориться прямо здесь и сейчас.

С тех пор как брат оказался в тюрьме, я чувствовала себя ужасно беспомощной и одинокой.

Папа был прикован к койке.

Мама никогда не говорила со мной. Большую часть мы только ругались.

С Дри могли отвлечься, только когда Кристианы не было в особняке.

Все остальное время я была одна.

С виду казалось, что Инесс Конселло непоколебима, весела и ничего ее не сломит. Ведь я росла в роскоши, избалованная всеобщим вниманием. Но это далеко не так. Я была слаба. Чертовски слаба и одинока.

– Этот Тристан под защитой твоего брата, не то его гроб уже давно отправился бы на родину, – мама ухватилась за свою голову, пытаясь успокоиться, – До помолвки осталось две недели. Надеюсь, ты не наделала глупостей, Инесс?

Вот тут лавина злости окатила меня в полной мере.

– Моя девственность при мне, мама, – отошла на шаг от женщины, что родила меня. – Не переживай, я не трахалась с грязнокровк…

Слова обрывает громкая пощечина, заставившая откинуть голову в сторону. Глаза наполнились слезами от боли и обиды, а в груди нарастал горький ком, что резал без ножа.

– Да как ты смеешь так разговаривать со мной?!

Я сорвалась. Побежала вон из кабинета, пока мама кричала в спину, чтобы я вернулась. Врезалась в Габриэля, но даже не остановилась, перепрыгивая по две лестницы, чтобы скорее оказаться у себя, где добежала до кровати и уткнувшись в подушку дала волю слезам. Да, я плакала как чертовый подросток. Но было плевать. Я живой человек, а не робот.

Когда уже начала задыхаться, перевернулась на спину, смотря на свой потолок в оттенке хакки. Солнце светило сквозь балконные двери, падая и не давая спрятаться ни одному уголку комнаты от него. Мои книжные полки сверкали под этими жаркими обеденными лучами, но всего, что я желала на данный момент, испариться. Закутаться в десять слоев одеяла и забыться. Задохнуться окончательно.

Я не была собой.

Так уж устроено, что я, принцесса клана, должна ходить по дорожке, выстроенной для меня. Выйти правильно замуж и родить наследников. Вот моя судьба. Мне не грозит работа, которую я так сильно хочу. Я не смогу работать филологом или петь. Женщины в наших кругах не работают. Это вне правил.

Подаваясь искушению скорее избежать реальности, закрыла заплаканные глаза.

– Два и три в пользу Диего! – живо прокричала я, поднимая руки вверх.

Мне семь. Я приехала на период летних каникул и смотрела как Диего и Даниэль играли в перестрелки на банках от пива. Они выстроили их в ряд на ограждении беседки, которую построили сами.

– О, да! – Диего победно подпрыгнул, устремив на Даниэля воображаемый пистолетик из пальцев, – Пиу-пиу, – после он перевел взгляд в мою сторону и озорно подмигнул, – Скажи, кто лучше, конфетка?

Я устроилась на пеньке, вдали и безопасности, играя ногами в розовых сандалах.

– Диего! – встала на пень, прыгая на месте, – И Даниэль!

Братья рассмеялись. Они подошли и сели рядом. Маленькая Инесс обняла двоих, едва дотягиваясь короткими ручками.

– Вы моя любимая семья, – счастливо заулыбалась.

– И мы тебя любим, конфетка, – Диего коснулся поцелуем моей левой щеки.

– Не то слово, – Даниэль правой.

А потом Диего, как и всегда отвесил подзатыльник Дэну, за что тот накинулся на в ответ, сбивая его с ног, прямо на листву от деревьев. Мои детские глаза сузились от смеха.

– И так! Кто же победит в этом соревновании? – сделала вид, что держу микрофон и села на корточки рядом с кувыркающимися по земле Даниэлем и Диего.

– Ага! Попался! – закричал довольно Диего, оказавшись сверху Дэна, и локтем поставив блок, тем самым обездвижив.

– Ну давай, – сияла улыбка на лице Дэна.

Диего сделал самое ненавистное; начал трепать волосы Даниэля. Глядя на этих двух придурков, маленькая Инесс просто не могла отказать себе в удовольствие запрыгнуть на Диего и поиграть в лошадки.

Вернувшись в реальность, почувствовала такую пустоту в сердце, что захотелось вырвать эту штуку из груди. Во мне горело такое сильное желание как в детстве, достать телефон под подушкой и позвонить Даниэлю или Диего. Никто из них не ответит.

Настойчивый стук в мою дверь заставил поднять голову.

– Уходите, – жалобно простонала.

– Открывай, – Габриэль был настырным, продолжая стучаться.

Поэтому полумертвой, поплелась к двери, наплевав на то, что лицо точно было опухшее от слез и размазанное косметикой. Преданный человек клана и один из лучших друзей брата был у меня на пороге. Габриэль был самым крупным из всей их четверки, поэтому завладел почти всем проемом.

– Что тебе? – прозвучало крайне безжизненно.

– Пришел поговорить, – он вошел в мою комнату, как к себе домой, и устроился на подоконнике, которое я обшила мягким материалом и заполнила подушками. Габриэль среди всей этой кипы смотрелся совсем неуместно и смешно. Жаль, что смеяться у меня не было сил.

– Давай потом, если это не слишком важно.

Все еще топталась у порога.

– Вообще-то, говорить будешь ты, – указал на меня пальцем Габриэль.

Я знала его с детства. Он и Каир были моими первыми телохранителями. Наверное, ближе всех друзей для меня именно эти двоя.

– Я правда не в силах слушать твоего болтания загадками, – закрыв дверь, пошла и села рядом с Габриэлем, подтянув ноги.

– Кристиана была в ярости, – усмехнулся мужчина, – Что ты опять натворила?

С уст сорвалось что-то между всхлипом и ироническим смехом. Вытерла нос тыльной стороной ладони, прежде чем заговорить.

– Ну…ей кто-то прислал видео, как я танцую на…

– На…?

– Машине с…

– С…?

– Тристаном, – с ужасным чувством стыда выдала я, уронив голову в ладони.

Габриэль усмехнулся, снова смотря в одну точку и анализируя сказанное.

– Что? – возмутилась его реакции, подняв голову.

– Ничего, – пожал плечами он, – Вы закончили с ним занятия?

– Нет, у нас еще две не…стой, откуда ты знаешь? – разинула рот от шока, хмуря брови.

– Я все знаю, синьорина, – ответил Габриэль, – Ответь же, чего ты сейчас хочешь от всего этого?

– Это просто уроки. Я пишу проект, – пожала плечами невзначай.

– Не ври самой себе, мне тем более, – улыбнулся самодовольно он, – Так чего ты хочешь на самом деле?

Взяла подушку, села по-турецки и устало выдохнула.

– Мне хорошо с ним, понимаешь? – слова сами полились из моих уст, прежде чем я смогла что-то предпринять. – С Тристаном я чувствую, что могу быть собой. Не той, что видят меня все. Мне хочется быть настоящей. Да, это глупости. Нам никогда не быть вместе. Раньше он видел во мне ребенка, сейчас я доказала ему обратное, но к чему приведет это влечение?

Габриэль молча выслушал, а потом заговорил:

– Ты права, вам не быть вместе, – мужчина поднялся на ноги, встав напротив, – Вам не быть вместе, пока вы члены клана. Он не чистокровный итальянец, Инесс, а это против правил всего клана. Члены организации восстанут, потому что…

– Если мой сын займет место дона, он должен быть чистокровным.

– Да, – Габ никогда не был из тех, кто тешился пустыми надеждами и словами. И если он сказал это, значит так оно и есть.

– Но ведь у Даниэля могут быть дети. Да и Лукас…он тоже наследник.

– Это неважно, Инесс. У Дэна может и вовсе не быть наследника. Особенно зная его упрямство. Даже если да, в нашем мире случается многое. Что касается Лукаса, да, он тоже наследник. Но он остается им до момента, пока Дри не выйдет замуж. Если она сделает это, он теряет это право. Таков устав клана. Традиции, которым сотни лет, Инесс.

И я не могла их разрушить. Это будет скандал всемирного масштаба.

***

– Дайте нам это, – раздавала приказы мама в любимом женском магазине.

Мы пришли выбирать наряд на помолвку, которая состоится уже через неделю. Я ничего не чувствовала при приближении этого дня. Ни волнения, ни трепета, ни ненависти. Ничего. Наверное потому, что знала: это простоя выгодная сделка между мной и Валентином.

Пока мама села на мягкий диван вип-комнаты, попивая кофе, я зашла в примерочную, ожидая, пока принесут платья, которые она выбрала. Я позволила ей это в очередной раз. Укрывшись от назойливого взгляда Кристианы Конселло, достала свой мобильник, и зашла в чат, чтобы вновь прочесть свое сообщение в сотый раз со вчерашнего дня.

Я: Думаю, на этом наши занятия завершены. Я правда благодарна тебе за помощь, господин адвокат.

Эсэмэс находился в статусе «прочитано», но без ответа. Тристан решил оставить все без ответа, что мы и делали в последнее время.

Мы оставили без ответа наши взгляды, эмоции и чувства.

Все те разы, когда судьба сводила нас.

Оставили без ответа момент в библиотеке. Я была готова сдаться. Но мой азарт победил.

Мы оставили без ответа все, что касалось нас. Хотя…никаких нас не было и в помине.

Следующие часы прошли в бесконечной примерке нарядов. Мне ничего не нравилось; платья были не в моем стиле. Я не чувствовала себя в них комфортно, как это было в джинсах или юбках.