Странный лес

Глава 1

Давно это было, служил я в глухом лесу – вокруг болота, клюква да грибы. Ещё кабанчики по ночам баловались. После учебки меня сюда направили охранять покой страны, которой теперь уже нет. Леса тут были странные, со своим норовом. Чаща дикая да блудливая. Не дай Бог без уважения сунуться к лесному Царю, заплутаешь так, что и мох мёдом покажется с голодухи, а замшелая вода из болотца окажется вкусней родниковой, когда двое суток без воды петляешь по лесу. Особенно лес не любил южных людей, очень он к ним строг был – то поганками накормит, то волчьей ягодой угостит. Вот и шарахались они от него, как чёрт от ладана.

В те времена было у меня идеальное чувство направления. В любом лесу я мог уходить на десятки километров, но всегда знал куда идти, чтобы вернуться обратно. В первую неделю по прибытии в часть сунулся я в лес брусники да клюквы пошукать, и только я метров на триста вглубь леса отошёл, как мой внутренний компас взбесился. Если бы не верхушка Циклойды, станции радиорелейной связи, высоко вздымавшейся в прорехе леса, то я не смог бы понять, куда выходить обратно. Но об этом чуть позже.

– Маринка, ты ли это? – то ли с радостью, то ли с вопросом обратился я к ней, наблюдая её акробатические этюды по просачиванию сквозь колючую проволоку. Никак я не мог понять своего отношение к этой персоне. Между нами ничего не было, но каждый раз мы искренне радовались случайной встрече. Примерно раз в месяц она приходила, а вернее просачивалась на наш командный пункт и приводила с собой подруг. Посёлок их находился километрах в десяти по лесным тропкам. Хорошим ходом часа три будет в одну сторону. Но это их не останавливало.

– Смотри, опять набедокурите, я вас выгораживать не буду, – погрозил я ей пальцем.

Рассмеявшись, Маринка обслюнявила мне щёку.

– Не боись, служивый, мы аккуратно, – немного окая, произнесла она.

– Знаю я вашу аккуратность, – пробормотал я себе под нос.

В прошлый раз по части бегал патруль и вылавливал её подруг, а одну даже застукали в кабине башенного крана, который пригнали для модернизации техобеспечения.

– Эх, девки, девки, и чего вам дома не сидится? – философски изрёк я.

– Так дома ничего и не высидишь, – подмигнув, парировала Маринка.

– А не страшно по лесу в темноте шариться? – спросил я.

– Страшно, конечно, но тут главное с тропинок не сходить, – немного помрачнев, ответила она.

– Странный у вас тут лес, – попытался я продолжить разговор.

Ещё больше помрачнев, Маринка пожала плечами и отвернулась.

– Пойду, я. Летние ночи короткие, а мне ещё девчонок знакомить с пацанами, – сказала она. – Может к тебе попозже зайти? – как бы невзначай, заглядывая мне в глаза, спросила Маринка.

– Давай, в другой раз, – отводя взгляд, сказал я.

Есть какая-то притягательность в ней, вроде обычная девчонка, в меру наглая и в меру скромная. Не красавица, но какой-то огонёк внутри её глаз тянул и не отпускал. Прям как ведьмин огонь!

– Вы сегодня всю ночь тут планируете колобродить? – как бы мимоходом спросил я.

– Ну, это как пойдёт, – подмигивая, ответила мне Маринка.

– Ноги себе не переломайте, а то на этой неделе перекопали весь командный пункт, прокладывая новые кабели, провалитесь в канаву, лечи потом вас за казённый счёт, – возвращая её подмигивание, сказал я.

Маринка пожала плечами и растворилась в сумерках, только её платье продолжало шуршать, задевая за высокую, сухую траву.

Со старыми кабелями действительно была беда. Чуть дождик пройдёт, и уже невозможно с КП (командного пункта) дозвониться до части. Вот и решило командование заменить старые кабели, лежащие в земле с сороковых годов, на новые. Только сразу не получилось. Кабель был проложен через лес, и бригада, ушедшая на разведку местности, вернулась только через 3три дня. Да и то, как сказать, не вернулась, а нашёл их лесник в двадцати километрах от КП. Ну и вид у них был… Все мокрые с ног до головы, измазанные в грязи, какие-то ободранные, голодные и с широко открытыми бегающими глазами. Вначале все решили, что они просто забухали всей бригадой, но короткий опрос показал, что тут дело в другом. Я вначале решили, что они просто умом тронулись, уж больно рассказы их были странными. Твердили о каких-то тропинках, что уводят в лес и кружат голову, о каких-то девушках, то появляющихся, то исчезающих из виду. Типичная белая горячка. Командованию, понятно, докладывать не стали. Дали им отлежаться в казарме пару дней, и они, придя в себя, уже ничего такого и не упоминали – типа, просто заблудились и намокли в болоте. Оно и понятно, кому в психушку охота? Но снова идти в лес они наотрез отказались. Решили пока на КП кабели переложить, а потом уже заняться лесными делами.

Так вот, приехал идиот на бульдозере и перекопал нам все кабели, которые худо-бедно ещё работали. Ух и злые мы на него были… Даже трактор его хотели ночью поломать, но передумали, решили его другим способом наказать. Наплели ему, что в лесу очень много белых грибов, и никто их не собирает. Вот и рванул он с раннего утра в лес. Вот… Телефонограмму нам потом прислали, что приедет к нам новый бульдозерист. Потом уже узнали, что вышел наш к электричке аж в тридцати восьми километрах от нас и отказался возвращаться в часть.

В кустах зашуршало.

– Маринка, опять ты? – поворачиваясь, выпалил я.

– Это Оля, – раздался голос из полутьмы.

– Какая ещё, нафиг, Оля? – придав своему голосу басистость, спросил я.

Сюрпризов на этот вечер с меня было достаточно.

– Я тебя в лесу приметила, – сказала она.

В сумерках она выглядела немного причудливо, я пытался вспомнить, где её раньше видел, и тут я вспомнил.

Дело было год назад, когда я только прибыл из учебки. Пошёл я ранним утром, клюквы на болоте пощипать, благо она уже поспела, да и болотце располагалось сразу за колючей проволокой, обозначающей границы нашего КП. Во многих местах столбы просто упали, в других зияли огромные дыры в колючей проволоке.

Сижу я, значит, на корточках между болотными кочками и ем клюкву. Клюква крупная и очень вкусная. Ветерок так ласково колышет болотную траву, что прям убаюкивает. Вдруг слышу какой-то шорох в траве, и головки камышей недалеко от меня начинают подрагивать, разбрасывая свои семена. Прям волна какая-то идёт по болотной растительности клином и всё ближе к тому месту, где я сижу. Трава достаточно низкая, чтобы скрыть идущего человека, значит не человек. Чертовщина какая-то… Чувствую, холодок так невзначай побежал по спине. Солнышко ещё не встало, но заря уже ночную мглу разогнала. Дойдя до края полянки, где я сидел, шорох внезапно стих. Вскочил я на ноги и встретился глазами с огромным кабаном. Клыки на его морде были сантиметров по десять. За ним в траве виднелось много кабанят. Приехали… Между нами метра три всего! Здоровый кабан, да ещё с выводком… Страшное дело…

Не знаю, кто испугался больше, но среагировали они первыми, и по кривой дуге, обогнув меня с двух сторон, канули в лес.

Мне аж дурно стало от представления того, что могло произойти.

– Хозяин, девять штук их было. Папа, мама и семь кабанчиков, – прошептал мне на ухо мозг.

Он, как всегда, среагировал по-своему и ухитрился даже их всех пересчитать.

– Ты бы лучше подумал, сколько нервных клеток разом у тебя сдохло от стресса, – огрызнулся я на него.

– Всё, хватит с меня клюквы! В баню! – сердито прорычал я.

Уж не знаю, на что я сердился.

– Привет, – раздался голос у меня за спиной.

Сердце гулко стукнуло и замерло… Я медленно повернулся. В той стороне, куда убежали кабаны, по пояс в траве стояла девушка. В простом сарафане, хотя было градусов двенадцать тепла, волосы немного взъерошены, и как будто даже травинки в них угадываются.

– Ты кто? – от испуга я потерял всю галантность.

– Оля, – сказала она и, повернувшись, пошла в сторону леса, удаляясь от меня.

Среди травы она шла совершенно бесшумно. Казалось, что даже сарафан не задевает травинки. Вот почему я не услышал, как она подошла.

– Что ты тут делаешь? – постепенно приходя в себя, спросил я.

– Гуляю, – продолжая от меня отдаляться, через плечо ответила она.

Ещё пару шагов, и она скрылась в лесу.

– Гуляет она, – пробурчал я себе под нос.

В лёгком сарафане, ранним утром, когда до ближайшего населённого пункта "сто вёрст киселя хлебать" по лесу… Да ещё кабаны эти…

Тогда я ещё не знал, сколько странностей преподнесёт мне этот лес…

– Оля значит, ну привет тебе! Давненько не было видно, – попытался я завязать разговор, разглядывая её.

В этот раз она была в платье из какой-то плотной ткани, подчёркивающей её фигуру, хотя обычно бывает наоборот. Ткань расшита узорами, то ли растения какие, то ли цветы, и явно расшивали вручную. Волосы стянуты в тугую косу. Казалось, что ткни в неё веткой, и она отскочит от косы. Смотрела она на меня немного насмешливо, хотя нет, взгляд выражал что-то другое. Обычно так девушка смотрит на парня после ссоры, в которой тот не был виноват, но девушка вышла из неё победительницей.

– Запомнил меня? – спросила она, делая несколько шагов навстречу.

Голос у неё был певучий и даже с какой-то реверберацией. Как будто чуть слышное лесное эхо повторяет каждое её слово. Таким голосом не разговаривать, а петь надо, чтобы слушателей до костей пробирало.

– Такую странную встречу не сразу забудешь, – продолжая её разглядывать, сказал я.

– Так может тогда прогуляемся, поболтаем? – сверкнув глазами в надвигающихся сумерках, сказала она.

И опять этот взгляд, наполовину насмешливый и наполовину с каким-то превосходством что-ли.

– Так уже совсем скоро темно станет, а гулять по лесу в темноте сомнительное удовольствие. Да и тебе ещё домой идти.

– А я короткую дорогу знаю до дома, – весело рассмеявшись, сказала Оля.

За прошедший год я хорошо изучил ближайший лес и точно знал, что никаких поселений в округе нет, кроме Дарьино в десяти километрах по лесным тропам, откуда девчонки и приходили на наш КП.

– Так ты из Дарьино?

– Нет, – она опять рассмеялась.

С приходом сумерек комары начинали лютовать.

– А откуда? – отмахиваясь от комаров, спросил я.

Вопрос был не праздный. Во-первых, неизвестно откуда взявшийся человек в глухом лесу у военного объекта. Во-вторых, и это главное, как-то мне было неспокойно, а своей интуиции я привык доверять. Что-то с ней было не так, и я никак не мог понять что…

Сумерки стремительно приближались. На Олю комары не обращали никакого внимания, и это было странно. Лёгкий ветерок, предвещающий скорый заход солнца, потеребил листву и донёс до меня её запах – пахло какими-то травами. Может какой-то травой натёрлась, и поэтому комары её не трогают? Слышал я, что есть такая трава.

– Ну не хочешь, как хочешь! – игнорируя мой вопрос, выпалила она.

В интонации прозвучала какая-то обида, нет, не обида, а скорее разочарование.

Развернувшись, она стала удаляться в лес. Не по какой-то тропинке, а просто так. С каждым её шагом фигура становилась всё более размытой, сумерки брали своё.

– Обязательно погуляем, но в другой раз. Извини, служба, – только и нашёлся я, что крикнуть ей вслед.

Ответом мне была тишина, и фигура её уже полностью растворилась в сумерках.

Не, вы не подумайте, что я боюсь гулять в темноте по лесу, тут дело было в другом. За прошедший год я много ходил по этому лесу и усвоил одно "золотое" правило – с тропинки ни шагу в сторону. Или, по крайней мере, если с неё сошёл, то всё время держи её в поле зрения. Потерял, всё – будешь плутать. Но, иногда и тропинки подводили. Изучил я их очень хорошо и всегда знал, какая тропинка куда ведёт. Но, вот идёшь ты по знакомой тропинке, идёшь-идёшь, и выводит она тебя совсем в другое место, а не туда, куда ты ожидал попасть. И что ещё более странно, чтобы попасть в это место, ты должен был пересечь как минимум ещё две других тропинки, но ты их не пересекал! Чертовщина какая-то…

Я уже и хлебушек при входе в лес оставлял и вёл себя в лесу с пониманием, но нет-нет, да и происходили всякие странности.

Сзади захрустели ветки, и какая-то тень бросилась на меня. Я резко обернулся, сердце заколотилось, но это была всего лишь Маринка, со смехом повисшая у меня на шее и пытавшаяся поцеловать меня в губы.

– Совсем дура что-ли? – ловко вывернувшись из её объятий, выпалил я.

Настроение у меня было, мягко говоря, не амурное

– Ну почему сразу дура? – изображая обиженную невинность, сказала она, – Ты чего такой напряжённый сегодня?

– Лесовиков ловлю, – съязвил я, – а вы тут бегаете, шумите и их пугаете.

– Кто это "вы"? Я тут одна. Или ты с кем-то тут свиданку замутил, а я не в курсе? Я тут пришла к нему, думаю, прогуляемся немного, а он тут из себя чего-то строит, – упирая руки в боки и выставив правую ножку чуть вперёд, сказала она.

Ну и вид у неё был… Прям сварливая молодая жена распекает мужа в какой-то комедийной постановке. Я не выдержал и прыснул от смеха.

– Тебе скалку дать? – улыбаясь спросил я, – Много вас тут таких ходит – "пойдём, погуляем", а потом сковородки пропадают.

– Ладно, ладно…, – увернувшись от её шутливого замаха, я решил сменить тему.

– Оля с вами из посёлка пришла?

– Какая ещё Оля? – Маринка наморщила лобик, – К тебе Оля приходила?

Глаза у неё стали расширяться и она схватила меня за руку.

– Ты не ходи за ней, никогда не ходи!!!

Лес вокруг был тихим, слишком тихим. Даже комары, которые обычно не давали покоя, куда-то пропали.

– Так ты её знаешь? – спросил я, – И не сжимай мне так руку.

– Ты не понимаешь! В посёлке говорят, что она мужиков в лес уводит, и больше они не возвращаются! Кто она и откуда никто не знает.

– Ну что за детский сад? Скажи ещё, что она их ест.

– Может и ест… Ты если её ещё раз встретишь, даже не разговаривай с ней. Обещай мне! – ещё сильней сжимая мне руку, потребовала Маринка.

– Да ну вас, – с трудом вырывая свою руку, сказал я, – напридумывали всяких сказок.

– Девчонки говорят, что несколько раз её в лесу видели, а потом долго плутали. Ты сам знаешь, какой тут лес.

В голове крутились мысли о Маринке, Оле и тех странных историях, которые рассказывали ребята из бригады. Может, они и правда что-то видели?

Лицо Маринки стало стремительно бледнеть, а глаза широко раскрылись от страха.

– Ты… ты тоже видишь? – прошептала она, показывая рукой в сторону чащи.

– Что вижу? – спросил я, чувствуя, как волосы на затылке начинают шевелиться.

Я повернулся и замер. Среди деревьев мелькали огоньки. Не фонари, не светлячки, а какие-то странные, бледные огни, которые двигались, будто танцуя. Они то приближались, то удалялись, и от них исходило какое-то странное тепло, хотя ночь была прохладной.

– Это… что это? – прошептал я.

– Лесные огни, – ответила Маринка. – Надо уходить отсюда.

В той стороне было большое болото. Слышал я про такие огоньки, их местные называли блудичками. Было много попыток их объяснить с научной точки зрения, но ни одна теория не объясняла всех странностей.

Но в одном была права Маринка, нужно было уходить от греха подальше. Ничего хорошего эти огоньки не предвещали. Я поискал глазами тропинку по которой пришёл и не нашёл её. Мой внутренний компас закружился… Противный комок страха стал подкатывать к горлу…

– Маринка, ты понимаешь в какую сторону идти? – непроизвольно переходя на шёпот, спросил я.

– Всё равно куда, главное подальше от огней.

– А может пойдём посмотрим? – не выдержал я.

Было страшно, но интересно.

– Ты уже ходил к ним? – пристально посмотрев мне в глаза, спросила Маринка.

Чувствовался в её вопросе подвох, и я ответил осторожно.

– Было дело, но близко я к ним не подходил.

Взгляд Маринки заострился, нацеливаясь прямо мне в сердце, как копьё в руках рыцаря, несущегося на лошади на своего противника на древнем турнире.

– И что ты там видел?

Вот пристала, прям допрос какой-то устроила.

– Да ничего не видел, огоньки и огоньки.

Честно говоря, увидел я в тот раз достаточно, чтобы больше не ходить к этим огонькам. Дело было около двух месяцев назад. Шастая по грибы, вечером заметил я эти огоньки и сдуру попёрся посмотреть. Интересно же. Чем ближе я подходил, тем неспокойней мне становилось.

Осторожно подобравшись поближе, я увидел висящие в воздухе огоньки. Вот прям так в воздухе они и висели, безо всякой опоры, подрагивая от движения воздуха. Некоторые медленно плавали в воздухе, как маленькие шаровые молнии, оставляя за собой световой след.

Вдруг один из огоньков отделился от общей группы и медленно поплыл в мою сторону. Я замер. Ну огонёк и огонёк, ну летит он и летит, эка невидаль – пронеслось в голове.

А у самого коленки задрожали, сидел то я на корточках, наверное от напряжения. Хотя кого я обманываю? Конечно, стало страшно, да ещё как! Подлетел этот огонёк ко мне значит и висит такой красивый, весь из себя и колыхается, а я от страха аж дышать забыл как. Ладно, думаю, вот сейчас как дуну на него, он и погаснет. Только я прицелился, а он весь заискрился и стал в спираль закручиваться, что твой волчок. Крутится и даже как будто искорки вокруг себя разбрасывает. Чувствую, что теплей становится. Оглянулся я и обмер. Вижу, другие огоньки тоже в мою сторону плывут. Дал я дёру оттуда. А вы бы что на моём месте сделали?

Добежал я до опушки леса, остановился дух перевести. Не гоже мне, запыхавшемуся, на людях показываться. Сразу расспросы начнутся, что да как. Чувствую, что-то на руке жжётся. Посмотрел, а там несколько искорок горят. Вернее, как горят, нет, скорей блестят, как ёлочная игрушка в свете гирлянды. Не хватало мне ещё дыр на форме. Я их ладонью пытаюсь стряхнуть, а они не стряхиваются, только сильней разгораются. Я аж запаниковал. Потом они ярко заискрились и всосались в ткань. Вот они были, и вот их уже нет, а с их исчезновением и жжение в руке пропало. А я стою и как баран смотрю на свою руку, а там ни следа этих искорок.

Понятное дело, что ничего я про это Маринке рассказывать не стал, да и никому ещё тоже не говорил. Не хватало мне насмешек разных.

– Вот и не ходи к этим огонькам, – сказала Маринка.

– А ты что о них знаешь? – уж очень мне хотелось выведать у Маринки, что ей известно.

Она, конечно, девушка простая, но нет-нет, да и удивляла меня своими познаниями во всяких странностях.

– Да ничего интересно, говорят болотный газ, и всё, – ответила она.

После всего увиденного у меня были большие сомнения по этому поводу, но я промолчал.

Каким-то чудом мы выбрались к КП, и Маринка исчезла в темноте как призрак. Видимо, пошла к подружкам, не сказав мне ни слова. Я остался один, глядя на лес, который теперь казался ещё более загадочным и пугающим.

– Ну что ж, – пробормотал я себе под нос, – видимо, этот лес ещё преподнесёт нам сюрпризы.

И, как оказалось, я был прав…

Глава 2

Вечер тянулся бесконечно долго. Я сидел в своём вагончике и пытался вспомнить всё, что знал об огнях на болоте. Вспоминалось совсем немного: вроде, какие-то три газа соединялись и возгорались от соприкосновения с воздухом. Может оно и так, но выглядело это жутковато. Сам я такое видел первый раз в жизни. Раньше, говорят, их часто видели, а сейчас они стали редко появляться. Вспомнилось ещё, что для воспламенения этой смеси газов требуется температура не менее 38°С. Так… Не сходится. Ночью то сейчас не выше +10 градусов.

Почему-то вспомнился "Пикник на обочине" Стругацких.

"…– А что это было?

– А хрен его знает… Было и нету, и слава богу…"

Под утро, вдоволь нагулявшись, девчонки стали собираться в небольшую кучку, недалеко от моего вагончика, т.к. там начиналась тропка до посёлка.

– Так! Равняйсь! Смирно! По порядку рассчитайсь! – гаркнул я, высовываясь из вагончика.

Девчонки захихикали. Маринка, стоявшая с ними, даже бровью не повела и демонстративно отвернулась. Обиделась что ли? Дождавшись последнюю запоздавшую, они "организованной толпой" двинулись по тропинке в сторону посёлка.

Начинался день, а с ним и моё дежурство. По специфике моей службы приходилось с 7 утра и до 8 вечера постоянно находиться в вагончике. Но уже с 8 вечера и до 7 утра я был полностью предоставлен себе.

Как-то незаметно проскочили две недели с небольшими вылазками за грибами и ягодами. Служба шла своим чередом.

Особенно много грибов было за столовой, все как на подбор – подберёзовики, подосиновики, белые, а по осени море опят. Но была тут одна загвоздка, за столовой лес был высокий и густой, на 20 метров отойдёшь от опушки, и теряется из вида столовая, и даже циклоиды не видно, хотя она высоко торчит над деревьями.

Так вот, помимо полной потери ориентации, была у этого места ещё одна аномальная фишка. Про себя я её "телепорт" называл. Отойдёшь от столовой метров на триста вглубь леса, а оказываешься километрах в трёх от неё. Прям хоть верёвкой себя к столовой привязывай. Была бы такая верёвка, может и попробовал, а так только смотрю я на это аномальное место в квадрате и тихо матерюсь от бессилия.

Сто раз себе уже повторил, что я здравомыслящий человек и во всякую чертовщину не верю. Но только вот она прямо передо мной, и от того, что я здравомыслящий, ей не горячо и не холодно.

Ладно, думаю, фиг с ним, уж больно там грибы знатные – "для бешенной собаки десять километров не крюк". Чуть-чуть поплутать не беда.

Ну и попёрся я, значит, за грибами, как дежурство закончилось. Вот… Ума-то палаты…

Иду по лесу, грибы собираю и радуюсь, а грибочки все один к одному. Все небольшие и крепенькие. На этот раз лес решил меня подберёзовиками угостить. За одним наклоняюсь и сразу другой примечаю, а за ним ещё и ещё. Какую-то мне это сказку стало напоминать, только вот припомнить не могу какую, но вроде там не совсем всё хорошо дальше было…

Я поднял глаза и обомлел. Метрах в десяти от меня стояла Оля, прислонившись к берёзе, и наблюдала, как я собирал грибы.

Смотрю я значит на неё, а в голове всё кружатся слова Маринки – не ходи, не говори. Чего уж теперь – не ходи! Пришёл уже…

– Чего испужался, служивый? – насмешливо спросила Оля.

Голос у неё спокойный, но чувствуется в нём какая-то сила. И это обращение "служивый"… Опять из какой-то сказки?

В этот раз Оля была одета в совершенно простой сарафан, наверное, из льна. Простой, да не простой. Приглядевшись, я увидел много различных узоров, вышитых на сарафане. Работа была очень тонкой и не броской.

Был бы я девушкой, то завалился бы в обморок, но я в момент испуга обычно начинал грубить.

– Тебе чего от меня надо? – поднимаясь в полный рост, спросил я.

– Мне ничего не надо, а тебе? Неужели я тебе совсем не нравлюсь?

Вот тебе раз. Значит всё же заманивает…

– Ты же мне обещал в прошлый раз прогуляться, – продолжила Оля.

Она постепенно подходила ко мне всё ближе и ближе. Наверное, так подходят к оленю, чтобы не спугнуть. Чем ближе она подходила, тем ярче блестели её глаза, или это мне чудилось? Оказавшись рядом со мной, она взяла меня за руку и крепко сжала. Рука у неё была тёплая.

– Пойдём, покажу, где живу. Отсюда уже совсем недалеко.

Она потянула меня за руку, но я не сдвинулся с места.

– Ну что ты, глупенький, не бойся, – она повернулась ко мне и придвинулась совсем близко, – Я не кусаюсь.

Последние слова она сопроводила лёгким поцелуем в щёку, и моё сердце часто забилось.

И чего я действительно испугался? Наговорили мне тут всякой ерунды и страшилок, а я и поверил. А тут красивая и необычная девушка приглашает в гости, а я, как баран, стою и хлопаю глазами.

– Ну пойдём, только если обещаешь не сажать на лопату, – попытался я сострить.

– Вначале в баньке попарю, – улыбнувшись и пытаясь попасть в мой тон, ответила она.

Улыбка у неё была хорошая, прям добрая, но чувствовалась в ней какая-то печать, никак не сочетавшаяся с искорками, бегающими в уголках глаз.

– Уговорила, пошли.

Не отпуская мою руку, она повела меня в одной ей ведомом направлении. Со стороны мы, наверное, напоминали странную пару – военного, прибывшего на побывку к своей девушке и вдруг решившего сходить в лес за грибами, и его суженную, которая наконец нашла его в лесу и тащит к себе домой.

Оглядываясь по сторонам, я пытался найти хоть одну знакомую тропинку, но ни одной видно не было.

– Оля, а далеко твой дом от моего КП?

– Если по прямой, то километров восемнадцать, а если по тропинке, то три.

– Это как? – не понял я.

Оглянувшись и встретившись со мной глазами, Оля пожала плечами и, ещё сильней сжав мою руку, потащила меня дальше.

– А мы по прямой или по тропинке идём? – поглядывая на неё, спросил я.

– По тропинке.

– Так нет же никакой тропинки, – не успокаивался я.

– А ты приглядись.

Оля тащила меня с упорством трактора, вспахивающего целину. Иногда она касалась меня бедром, от чего мне становилось горячо, а в голову лезли всякие неприличные мысли.

Не знаю как, но мне удалось немного сосредоточиться, и я заметил, что мы действительно идём по своеобразной тропинке, только она была не на земле, а на деревьях. Примерно на высоте колена от земли на деревьях рос необычный мох. Какой-то трёхцветный, зелёный с красным и серым. Ну мох и мох, что тут такого, в конце концов, но дело в том, как он рос! Например, деревья от тебя слева и справа, а мох смотрит друг на друга на соседних деревьях, а не растёт как положено только с северной стороны. И вот ты смотришь вперёд на деревья и видишь, как эта необычная тропинка из мха тебя ведёт. Как будто кто-то прошёлся с кисточкой и то слева, то справа пометил деревья.

Потянуло дымком.

– Уже совсем близко, сказала Оля.

Я за что-то запнулся и чуть не упал. Оглянувшись, я увидел, что это была большая кость, торчащая из земли.

– Что это?

У меня опять заколотилось сердце, но уже по другой причине.

– Да откуда я знаю? – потянув меня за руку, сказала Оля.

Опять что-то ухнуло, на этот раз с треском ломающихся веток и громким бабахом, аж земля затряслась.

– Буеслав буянит, с женой что ли поругался, – пробормотала себе под нос Оля, – Надо чуть обойти от греха.

Мы взяли правей и уже через несколько минут вышли на опушку.

На поляне стояло пять домов, почерневших от времени, но явно ухоженных. Около ближайшего дома девушка возилась с каким-то скарбом, но завидев нас, пошла навстречу. Оля тут же отпустила мою руку, от чего я испытал некое сожаление. Было приятно держать её за руку.

Девушка, шедшая нам навстречу, была одета в простой холщовой сарафан, более чем подходящий для всякой грязной работы. Возраст её…, вот с возрастом была проблема, я никак не мог понять сколько ей лет. Могло быть двадцать, а могло быть и сорок.

– Здрав будь, – отвесила она небольшой поклон в мою сторону, – Оляна, здравствуй, ты Буеслава не видела случайно?

Оляной она назвала Олю. Чудно. Она вопрос задала Оле или Оляне, теперь уж не знаю, но смотрела при этом на меня.

– Здравствуй Сива. Не видела, но слышала. Лес опять валит. Вы поругались? На сей раз из-за чего?

– А, ерунда, – махнула рукой Сива, при этом не отрывая взгляда от меня.

В её глазах разгорались озорные огоньки, и я постепенно начал погружаться в них, как будто они становились всё больше и больше. Гипноз какой-то…

– Прекрати, – резко крикнула Оля, и морок развеялся.

– Извини, – сказала Сива и отвернулась.

– Пошли, – Оля дёрнула меня за рукав, – И хватит глаза пялить, – продолжила она, когда мы отошли от Сивы.

– Да не пялил я, – моё возмущение было совершенно искренним, – Да и как мне тебя теперь звать? Оля или всё же Оляна?

– Зови Оля, только не Ольга, это другое имя.

– А мне имя Оляна понравилось, – ещё раз перекатывая его во рту, сказал я.

Оно было какое-то более тёплое что ли. Более нежное и романтичное. Да вы сами попробуйте на слух сравнить два имени – Оля взяла цветок или Оляна взяла цветок. Чувствуете разницу?

Тем временем мы пересекли полянку и направились к опушке леса. Оляна снова взяла меня за руку.

– Я надеялась, что имя Оляна тебе понравится, – сказала она, чуть посильней сжимая руку и заглядывая в глаза.

– Мы что, опять в лес?

– А тебе уже надоело, – подмигнув, сказала она, – Да, нам в другое место.

Опять мы шли по тропинке, помеченной мхом на деревьях, но теперь она была видна и на земле. Ходили тут люди и довольно часто.

– Откуда эти странные тропинки взялись? – не удержался я от вопроса.

– Не знаю, но по ним гораздо быстрей можно дойти из одного места в другое. Они связывают все наши деревни.

– А почему такая же тропинка ведёт к моему КП?

– Там давно тоже наша деревушка была, но как говорят, её снесли в 18 веке. Уж не знаю почему. А тропинка осталась.

Неожиданно мы вышли к совершенно круглому озеру, окружённому лесом, на берегу которого стояли разные домишки.

– Ну вот, мы и пришли, – сказала Оляна, – Ты уж извини, что я тебя обманула, но обратной дороги тебе отсюда нет…!!!

Обратной… дороги… тебе… отсюда… нет…!!!

Было такое ощущение, что я сунул голову в колокол, и с каждым словом кто-то в него бил. Голова гудела от ударов этого "колокола". Озеро, лес и домики стремительно закружились, и я оказался сидящим на траве. Со смехом Оляна повалила меня на траву и стала целовать, вначале неуверенно, но с каждым поцелуем её напор возрастал.

– Прости, прости, прости, – шептала она.

Наконец она нашла мои губы и страстно к ним приникла. Уже ничего не соображая, я не сопротивлялся.

Мир не переставал крутиться, а только ускорял свой бег. Какой-то толикой сознания я ощущал дурманящий аромат, им был наполнен воздух, и с каждым вздохом казалось, что я уже не дышу, а пью этот густой дурман. Ещё пару вздохов, и кто-то милостиво отключил сознание…

"Как же болит голова", – подумал я, когда очнулся, – "Я что, напился где-то до невменяемого состояния? Если напился, то где? И где я нахожусь?"

За стеной кто-то бубнил, и каждое слово отзывалось болью в моей голове. Я прислушался.

– Опять ты за своё! – бубнил мужской сердитый голос, – Не мучай ты их, всё равно ничего путного не выйдет! Они как шаг сюда делают, так в обморок падают. Дурёха ты. А ладно… Я тебе ни сват и ни брат – поступай как считаешь нужным.

– Спаси Бог, дядько Орислав, что помогли мне его домой дотащить, – говорил знакомый девичий голос.

Но откуда я его знаю? Что-то знакомое, доброе, но в то же время пугающее!

Етить колотить!!! В голове будто бомба взорвалась! Все последние часы пронеслись перед глазами с ужасающей скоростью… Вот это я влип… Секта…??? Хотя… Странная какая-то секта, да и тропинки эти странные, да и люди тоже… Одним словом чертовщина. На всякий случай я повернул голову и сплюнул через левое плечо, что вызвало новый приступ головной боли.

Скрипнули половицы, и кто-то грузный удалился. Хлопнула дверь, и наступила тишина. Это был кайф! Тишина!!! Я даже застонал от удовольствия.

– Служивый, ты как? – произнёс голос рядом со мной.

От неожиданности я подскочил, Оляна сидела на половичке рядом со мной. Я не слышал, как она вошла. Половичок был просто сумасшедшей расцветки, как будто вобрал в себя краски леса и всех ягод.

Она потянулась поцеловать меня, но я отстранился.

– Я тебе не нравлюсь? – спросила она.

Опять этот вопрос.

– А сама как думаешь?

– Извини, ну ты так напрягался, что заведут, уведут, ну я и не сдержалась пошутить, и ты мне очень нравишься.

– Офигенная шутка, а я в обморок от чего грохнулся?

– Понимаешь, тут состав воздуха немного другой, много эндемиков с галлюциногенными составляющими. С непривычки многим плохеет.

– Значит я могу вернуться обратно?

– Можешь, но без меня тропинку не найдешь. Я тебя обманула тогда, говоря о восемнадцати километрах. Мы совсем в другом месте или в другом времени. Я сама не совсем понимаю.

– Бред, – я одним словом выразил своё отношение, – Кто тебе такое сказал? Мы пришли по тропинке в лесу. Да, она немного странная, но земная.

– Я сейчас ничего не хочу обсуждать, ты теперь мой, – она обняла меня и горячо поцеловала в губы, – Обними меня, всё остальное завтра.

От неё пахло травами и ещё какими-то луговыми цветами, я хотел задать ещё много вопросов, но её нежность увлекла меня совсем в другие дали…

Тук, тук-тук, тук… В висках стучало. Что ещё за дятел тут завёлся? Я попытался сесть, и лоб отозвался резкой болью.

– Да лежи ты, дубина, – произнёс девичий голос.

Я открыл глаза и, пытаясь сфокусировать взгляд, увидел над собой встревоженное лицо Оляны.

– Оляна, что произошло?

– Что ещё за Оляна? Ты себя как чувствуешь? Голова не кружится? – спросила она.

Сильно болел лоб. Лес вокруг покачивало и явно не от ветра. Я машинально поднёс руку ко лбу, и она наткнулась на здоровенную шишку, покрытую какими-то листьями и травами.

– Да не трогай, ты, – сказала она, убирая мою руку, – Пусть ещё полежат, ты себе весь лоб расшиб, надо же под ноги смотреть!

Что тут происходит? Мои губы ещё помнили тепло страстных губ Оляны, но вот я лежу в лесу на сырой земле и ничего не понимаю.

– Оляна…!!! – я попытался сформулировать вопрос, но мысли путались.

– Да кто такая эта Оляна? Я Оля! Совсем ничего не помнишь? Мы гуляли по лесу, и ты сдуру зацепился ногой за корень и въехал головой в берёзу. Я уже часа два тут вокруг тебя прыгаю.

Превозмогая боль, я сел.

– А как же Буеслав и Сива? А дурман этот идиотский?

– "Дурман идиотский" у тебя в голове, – чуть прищуриваясь, сказала она, – На вот, пожуй этой травы, полегчает.

Я зазевался, и она сунула мне в рот пригоршню какой-то горькой травы.

Я потряс головой, отплёвываясь, от чего со лба посыпались какие-то листья и трава.

Оля что-то послюнявила и налепила мне на шишку.

– Лопух что-ли? – борясь с головной болью, спросил я.

– Сам ты – лопух!

Я точно помнил, что споткнулся о большую кость. Покрутив головой, ничего такого не заметил, зато недалеко виднелся толстый белёсый корень.

– Да, вот за него ты и зацепился, – поймав направление моего взгляда, наставительно изрекла Оля.

Я постепенно приходил в себя.

– Так мы не были ни в какой деревушке? Одна в лесу, а другая на берегу озера? И тебя не Оляна зовут?

Она покачала головой.

– Скажи ещё, что я тебя к себе затащила и зацеловала до обморока! – озорно подмигнув, сказала она.

Я вспомнил, как она меня целовала, и мне стало жарко. Щёки зарумянились, и я отвернулся.

Не может быть, чтобы мне всё это привиделось! Я посмотрел на часы. К семи утра мне, как штык, нужно быть на моём дежурстве.

– Проводи меня обратно, с меня на сегодня хватит прогулок.

– Ну пошли, бедовый… – сказала она, приобняв меня за талию.

Мне опять стало жарко.

– Да не лапай ты меня, сам дойду.

– Ой, ой, ой!

Оля показала язык, но меня отпустила.

К пяти утра мы добрели до моего КП, голова практически прошла, и лишь только большая шишка напоминала о ночных приключениях.

Оля помахала мне рукой и, одарив лучезарной улыбкой, растворилась в лесной чаще. В тайне я надеялся, что она меня поцелует на прощание, но она обошлась без этого. Немного разочарованный, я побрёл в свой вагончик, нужно было поспать пару часов.

Я не стал раздеваться и, бухнувшись на лежанку, закрыл глаза, и тут же перед мысленным взором возникла Оля, она улыбалась и смеялась, шутливо прячась от меня за деревья. Её сарафан развивался и, цепляясь за ветки, немного обтягивал её фигуру, проявляя соблазнительные подробности.

На душе было хорошо и тепло. Засыпая, почувствовал уже знакомый дурманящий аромат. Я сел на лежанке и стал принюхиваться. Да, он мне не приснился, и пахло от меня. Обыскав все карманы, я ничего не нашёл, но, заглянув за пазуху, я замер, там лежал маленький лиловый цветочек, и этот запах шёл от него. Я осторожно достал его и поднёс к лицу, вдохнув его запах. В ту же секунду вагончик завертелся, и я почувствовал дурноту. Отдёрнув руку с цветком, я добрался до двери вагончика и выбросил его на улицу. Закрыв дверь, я запустил ФВУ (Фильтровентиляционная установка). ФВУ предназначена для защиты экипажа на случай химических атак и ядерных инцидентов, она моментально обновила воздух в вагончике, и я почувствовал облегчение.

Откуда у меня этот странный цветок, если мне всё привиделось? Что, чёрт возьми, происходит?

Спать хотелось уже нестерпимо и, оставив все вопросы на завтра, я провалился в сон.

Меня разбудил стук в дверь вагончика. Даже не стук, а кто-то упорно пытался её выбить.

Открыв дверь, я увидел перед собой какую-то женщину с перекошенным лицом.

– Я тебя просила не гулять с ней по лесу? – выпалила она.

Глаза её горели каким-то безумием, и я даже отстранился.

– Я тебе говорила, не разговаривать с ней? – сказав, она схватила меня за руку.

– Господи, это кто ещё? – пронеслось у меня в голове.

– Ты кто? – спросил я, делая шаг назад.

С головой было что-то не то. Вроде знакомое лицо, но какое-то чужое…

Я отступал всё дальше вглубь вагончика, но она, не отпуская мою руку, начала подниматься по лесенке вслед за мной.

Это был какой-то фильм ужасов – смелый мужчинка противостоит вампирам женского рода… А они всё наступают и наступают… Может это сон? Она дёрнула меня за руку, и я, приложившись головой к выступающему углу, понял, что совсем не сплю.

Примерился залепить ей хорошего "леща", но тут луч проснувшегося солнца коснулся её головы, и я узнал Маринку!

Господи, что с ней стало? Волосы стоят колтуном, глаза безумные, рот перекошен, сарафан и обувь в какой-то грязи… Куда делся весь шарм?

– Маринка, что с тобой случилось?

После моих слов в ней как будто сработал неведомый переключатель, из глаз ушло безумие, и она рухнула в мои объятья, заливаясь слезами.

– Я думала, что тебя больше никогда не увижу, – выдавила она через слёзы.

Ну не верю я женским слезам, тем более от малознакомых девушек.

– Ты тут как оказалась?

Она потянулась меня поцеловать, вытягивая губы "уточкой", но я отстранился. Ох вру, ну какой служивый откажется от девичьих поцелуев? Поцелуй был горячий, но какой-то не такой – как по принуждению.

– Что-то не так? – спросила она, почувствовав моё настроение.

– Да всё не так!

Сейчас, глядя на неё, я не мог себе представить, что раньше общение с ней доставляло мне удовольствие. Что же не так?

– О чём ты? Тебе Оля что-то сказала? – она опять схватила меня за руку.

– Тебя что-то беспокоит? – я решил перехватить инициативу, – Откуда ты узнала, что я встречался с Олей?

В её глазах опять начал разгораться безумный огонь!

– Я знаю, мне сказали, – воскликнула она, и в голосе прорезались нотки истерики.

Я что, нарушил какое-то табу или что? Ну никак я не мог понять причину такой истерики…

– Видеть тебя не хочу, – ею снова овладело безумие.

Выскочив из моего вагончика, она унеслась прочь.

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день…!!!

Я опасливо выглянул из вагончика. Если утро такое, то страшно подумать, каким может быть вечер… Оглянувшись вокруг, я ничего подозрительного не заметил, даже цветка нигде видно не было. Занималась заря. Маринка бегом из посёлка что-ли бежала сюда? Чудно всё, хотя на каком слоге ударение поставить? Однозначного ответа я не нашёл и решил, всё же, считать всё, что со мной произошло за последние сутки чУдным, а не чуднЫм. Настроение сразу улучшилось.

А в 7:15 раздался звонок кардинально изменившись не только моё настроение, но и ход дальнейших событий.

Глава 3

Мне позвонил командир нашей роты связи и “обрадовал”, что я должен заступить дежурным по связи нашего полка, т.к. дежурный офицер заболел и заменить его некем. Вот радость то…

– И вот ещё что, – отчеканил он, – На КП приедет проверяющий из штаба армии и обязательно посетит наш пункт связи в бункере, где ты будешь нести дежурство. Чтоб там было всё в порядке! —Ты меня понял?

Да понял я, понял. Вот засада…

– Так точно, – вслух произнёс я.

Не было у бабы забот, купила баба поросят…

Теперь понятно какая "болезнь" у дежурного офицера образовалась…

Ну мы тоже не лыком шиты, была у меня одна мысля, и я начал её обдумывать.

Надо сказать, что наш бункер насыпного типа был построен ещё в сталинские времена, и сделан он был на совесть. Как-то я получил отпуск на две недели за то, что пробил для ввода нового кабеля внешнюю стену толщиной пятьдесят сантиметров и отверстие диаметром двадцать сантиметров. Тот, кто был в армии, знает, что получить отпуск – это из области фантастики, и было за что. Стены были сделаны из высококачественного бетона вперемешку с гранитным щебнем. Я вначале пробовал бить кувалдой, но она отскакивала, как от резиновой стены, не причиняя никаких повреждений. Пришлось взять лом, и уже им долбить. С каждым ударом маленькие кусочки гранита разлетались в разные стороны с космической скоростью и снопом искр. Время было летнее и приходилось работать с голым торсом. Уже через 5 минут такой работы грудь покрылась отметинами от гранитной крошки, и многие ранки стали кровоточить.

– Фигня война, главное манёвры, – пробормотал я себе под нос, продолжая долбить, и при каждом ударе отворачиваясь от летящих осколков, чтобы не повредить глаза.

В ту пору никаких закидонов за Маринкой ещё не замечалось, и вот однажды, увидев меня всего потного, с голым торсом с кровоподтёками, долбящего ломом дырку, она как с ума сошла.

Подскочила ко мне и стала платком протирать мне грудь, собирая выступившие капельки крови. От неожиданно я немного опешил…

– Маринка, привет! Ты чего?

– Всё хорошо, прости, протираю, ты же испачкался! – вымолвила она.

Близких отношений у нас никогда не было, хотя флиртовали мы постоянно, но дальше этого никогда не заходили, ну может мимолётный поцелуй для поддержания обоюдной иллюзии влечения.

– Да отвали ты, – слегка отталкивая её, произнёс я.

В её глазах вспыхнул какой-то злой огонёк.

– Ещё пожалеешь, – кинула она.

Тогда я не придал этому значения, ну мало ли чего девка выкинет. А сейчас вся эта сценка встала у меня перед глазами и заставила задуматься. Пазл пока ну никак не складывался.

– Да ну вас к лешему! – мысленно произнёс я, направляясь в бункер.

Войдя в пункт связи, я сразу попал под недобрый взгляд молодого лейтенанта Петролева.

– Ты чего опаздываешь? – буркнул он.

– Это с какого перепугу я опаздываю? – огрызнулся я, – Твоё дежурство ещё пятнадцать минут.

Ну не заладились у нас отношения с самого начала. В этой части я служил дольше него, и уважения у командного состава ко мне было куда больше, чем к нему, а его только с училища прислали. Ну понятно, там воинская дисциплина и т.д., и т.п., но к тебе относятся так, как ты относишься к другим, а у нас с ним была одна история, опустившая его в моих глазах до плинтуса.

Через пару дней после его прибытия в часть поручили ему расчистить от грязи площадку из бетонных плит. Ну он собрал отделение, разметил площадку на квадраты и говорит, что вот каждому квадрат, и как только тот, кто его очистит, может быть свободен.

– Я правильно понял, товарищ лейтенант, что, очистив этот квадрат, я могу быть свободен? – решил я уточнить.

– Да, – говорит, – Я что, нечётко выразился?

Ну, думаю, ладно. Быстро очистил свой квадрат под осуждающие взгляды сослуживцев.

– Теперь могу быть свободен? – обратился к нему.

– Нет, – говорит, – Чисти другие квадраты.

В голове пронеслось много ругательств, и чистить я больше ничего не стал, а на почищенном квадрате опять разбросал землю. Видели бы вы его лицо…!!!

Если ты офицер, то и веди себя как офицер! Понятно, что тогда было время развала СССР со всеми вытекающими, но это не оправдание свинского поведения.

– Вали, – говорю, – Отсюда, смотреть на тебя тошно.

Рожу скривил, но свалил.

Надо сказать, что в бункере только пункт связи и функционировал, остальные помещения были заброшены, и если тут снимался бы фильм ужасов, то получилась бы отличная картина. Посередине проходов шли кабельные каналы, накрытые железными листами, их очень любили крысы. Бегали там целыми толпами и часто наведывались на пункт связи.

Крысы – это те ещё заразы! Лежишь ты значит такой красивый в бункере на топчане за стойками с оборудованием и немного закемарил, открываешь глаза, а на груди сидит крыса и так внимательно на тебя смотрит…

– Ты чего проснулся то? – спрашивает одними глазками – Я только к ушку твоему примерилась…

– Брысь уродина, – ору я, вскакивая.

Это ещё полбеды, а вот если провода погрызут в стойке, то потом можно два дня восстанавливать! И ничего ты с ними не сделаешь.

Но вернёмся к приезду проверяющего.

Радость, конечно, та ещё… Командование таких проверяющих боится до жути. Если приехал проверяющий из штаба армии, то никому мало не покажется. Всем раздаст по “заслугам”. Вот и Василий, хотя и офицер с понятиями, но решил сфилонить и притворился больным, тем самым подставив меня.

На войне как на войне.

Чтобы попасть в наш пункт связи в бункере, нужно пройти около шестидесяти метров по коридору и повернуть за угол, и там ещё один поворот, и вы у цели, а так как весь коридор в шестьдесят метров освещала всего одна лампочка, её то я и вывернул, а на её место вкрутил перегоревшую. А сам из-за угла стал наблюдать за происходящим. Не поведут же проверяющего в недра бункера по тёмному коридору. Так и случилось. Подъехали они с командиром нашего полка, вначале по территории КП прошлись. По лицу нашего комполка сразу было видно, что изрядно ему уже прилетело. Направились они ко входу в бункер. Вот…

Подходят они такие бравые ко входу в бункер и упираются в кромешную тьму. Забавно это всё выглядело, я вам скажу. Постояли пару секунд и, развернувшись, ушли. Вздохнул я с облегчением и, вернувшись на пост связи, стал ждать звиздюлей от командира роты, он мужик не глупый и сразу всё поймёт. Слышу бежит, сапоги по железу бахают. Влетает.

– Ты, ты, ты, – запыхался он бедный, – Ты совсем обалдел?

Я смягчил слово, произнесённое им, на “обалдел”, чтобы цензура не лютовала. Я, конечно, его полностью понимал, ему небось сейчас прилетело от комполка и совсем не в цензурных выражениях.

– Что случилось? – спросил я, изображая абсолютную невинность.

– Какого фига ты лампочку в коридоре вывернул?

– Да ничего я не выворачивал. А что, света нет? Может лампочка перегорела в очередной раз?

– Ну смотри, если соврал! – погрозил он мне.

Через минуту вернулся, неся лампочку.

– Смотри-ка, действительно перегорела, – произносит он, поднося лампочку к свету.

– Ну, ясен пень, – мысленно произношу я, – Я что, дурак, просто так хорошую лампочки выкрутить, а на её место перегоревшую не вкрутить?

– Ну, извини, – говорит, – Пойду дальше “люлей” получать.

С тем и ушёл.

Часа через два в дверь кто-то поскрёбся.

– Кого ещё черти носят?

Дверь приоткрылась, и туда просунула голову Маринка.

– Можно я пока у тебя посижу? – заискивающи произнесла она.

Прям вся такая из себя… Реснички скромно опущены, губки уточкой, ну прям пай девочка.

– Совсем ты обалдела что ли? Тебе сюда нельзя.

– Ну пожааалуйста…

– Ладно, – говорю, – Расскажи мне всё про Олю и сиди тут сколько хочешь.

– Не дождёшься, – огрызнулась она.

И куда делась пай-девочка? Снова эта резкая перемена образа.

Сейчас это не пай девочка, а какой-то дьявол в юбке. Глаза горят, рот оскален.

– Скорей я сдохну! – испепелив меня взглядом и хлопнув дверью, она исчезла.

Да что за выкрутасы то? Что за тайны “мадридского двора”?

Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге оказалась Оля. Не пункт связи, а проходной двор какой-то…

Оля выглядела просто фантастически!!! Сарафан в полевых цветах неярких красок, но рисунок был какой-то объёмный, как живой. Была даже божья коровка, сидевшая на цветке. Ни какая-то вычурная, как бывает на дешёвых платьецах, а самая настоящая. Казалось, что злой волшебник заколдовал цветы и божью коровку, но сейчас дунет ветерок и освободит их от злых чар. На ногах у Оли были полусапожки из сыромятной кожи.

– Быстро иди за мной, – произнесла она, блеснув своими бездонными глазами.

Вот, что не говори, а Оля умеет эффектно появится. Несмотря на умопомрачительный вид, во взгляде была сталь. Нет, не сталь, а целое войско с обнаженными мечами!

– Ты Маринку встретила? – спросил я на всякий случай.

Не дай Бог они схлестнулись в узком коридоре в темноте, и судя по тому, что Оля тут, победитель очевиден.

Оглядев Олю, я не заметил никаких признаков драки.

– Не видела я твою Маринку и нет мне до неё никакого дела.

– Хм, зато у неё до тебя куча дел… – подумал я.

Тут что-то так ухнуло, что стены бункера задрожали, с потолка посыпался какой-то мусор, а по коридору прокатилась взрывная волна… Уши заложило.

Дверь распахнулась, Олю чуть не сбило с ног, но она вовремя перенесла центр тяжести на другую ногу и устояла. При этом её сарафан кокетливо приподнялся, показав ножки чуть выше колен. И зачем девчонки носят мини-юбки? Такая демонстрация гораздо соблазнительней. Тем времен опять ухнуло, и я рывком втащил её внутрь, по коридору опять пронеслась взрывная волна с каким-то мусором и кусками камней.

Мы оказались совсем рядом, в голове пронеслись видения наших встреч и её горячих губ… Я притянул её к себе и поцеловал. Время остановилось! Во всём мире больше не было никого, только я и она…

– Дурак, – произнесла Оля, отталкивая меня и вытираясь рукавом, – Ну не сейчас же!

– Пошли, – беря меня за руку, сказала она.

В голове был полный кавардак… Взрывы, поцелуй…

– Куда пошли? Если это война началась, то я должен быть у пульта.

– Ты совсем отупел тут в лесу? Какая война?

Происходящее её явно забавляло.

И правда, какая? Несколько раз нас поднимали по тревоге, когда повторно случился корейский кризис, но тогда до драки дело не дошло.

Взрывная волна пришла со стороны так называемого чёрного входа в бункер. Вот чёрт…!!! Если Оля не встретила Маринку, то значит Маринка шла в сторону чёрного хода, когда два раза шарахнуло. Только ЧП мне ещё не хватало… Я запаниковал.

Так, чему нас учили в учебке…? В случае вспышки и появления ядерного гриба нужно… Тфу ты, не то!!!

Оля обхватила меня рукой за шею и поцеловала в губы.

– Успокойся служивый, и пойдём за мной, – прошептала она, медленно отстраняясь.

Её губы были на вкус как земляника ранним утром, когда роса висит на ягодках и делает вкус ещё более солнечным.

– Так, отставить ягодки, – сказал внутренний голос.

Как всегда, в экстренных ситуациях он брал всё в свои руки.

– Перво-наперво нужно выяснить, что за взрывы, и есть ли риск повторных. Во-вторых, есть ли пострадавшие? В-третьих, всё остальное.

– Так точно, – мысленно произнёс я, увлекаемый Олей к выходу.

Чем ближе мы приближались к выходу, тем явственней становилось понятно, что что-то совсем не так. На улице было темно, а ведь был солнечный день! И эта тьма клубилась. Я на всякий случай посмотрел на часы, нет всё верно, сейчас самый разгар дня.

– Вот я баляба… – проговорила Оля, останавливаясь в десяти метрах от выхода.

– Ба… Что? – не понял я.

Оля махнула рукой и грустно посмотрела на меня.

– Не успели… – произнесла она поникшим голосом.

Оля стояла у выхода и смотрела в клубящуюся черноту. У меня в голове носились совершенно безумные мысли.

– Мы что провалились в другую реальность или застряли между измерениями? – пробурчал я себе под нос.

Но Оля услышала.

– Да не говори ты ерунды, тоже мне фантаст хренов, – резко сказала она.

Фантаст? Да ещё и хренов?

– Сама ты чупакабра лесная, – стараясь попасть в её тон ответил я.

Оля даже бровью не повела, продолжая смотреть наружу.

Я тоже пригляделся и стал замечать, что пол у выхода начинает чернеть.

Оля, заметив эту черноту, быстро отступила вглубь коридора.

Да что тут происходит в конце концов?

Тем временем на улице, вроде как, стало светлеть, и в шальном лучике света я разглядел, что у входа на пол оседает чёрная пыль. Подойдя поближе, я провёл пальцем по полу, испачкав его в этой черноте, и поднёс палец к глазам.

– Угольная пыль? Ну да, совершенно точно она. Но откуда, да ещё в таком количестве, что света белого не видно?

Была у нас на КП старая куча угля, считалось, что она осталась со времён строительства нашего бункера, и с тех пор её никто не трогал, уголь был без надобности. Она как раз находилась недалеко от чёрного входа в бункер.

– Что, кучу угля кто-то взорвал? – опять пробурчал я себе под нос.

– Да уж, есть у вас "гении", – сказала Оля.

– Так ты знала и ничего не сказала?

– Да тебе поди скажи, упёрся как сыч… А куда? А чего? А почему? Дубина ты стоеросовая! Из-за тебя опоздали.

– Ага! Часовню тоже я развалил?

– Какую часовню? – не поняла Оля, – Тут нет никаких часовен.

Так, дела… Я дежурный по связи, и неважно, что в звании сержанта, и пока я дежурный, вся ответственность на мне, и даже офицер в любом звании обязан мне подчиняться, а тут какие-то взрывы. Надо разобраться.

Я свистнул караул, благо разводящим был Андрей, смышлёный парень. Вместе с ним передо мной выросло двое солдат с автоматами.

Караул дело серьёзное – это вам не игры в солдатики, оружие настоящее с боевыми патронами. Имеют право применять его согласно уставу гарнизонной и караульной службы. Сам я много отходил в караул ещё в учебке.

– За мной, – скомандовал я, и мы двинулись в обход бункера.

Оля было сунулась за нами, но я погрозил ей пальцем, она осталась на месте.

Угольная пыль постепенно оседала, покрывая чёрным слоем всё вокруг. Трава и деревья приобрели причудливый чёрно-зелёный колор. Теперь тут можно было снимать какой-нибудь футуристический фильм, Тарковский точно бы не упустил такой шанс.

У развороченной кучи угля копошились какие-то фигуры. Пыль всё ещё мешала чётко разглядеть происходящее.

Я махнул караулу, и ребята тихо рассредоточились, спрятавшись кто за деревом, кто за кочкой.

– Молодец Андрей, – я мысленно похвалил его, натаскал молодняк.

– Вы кто такие и что здесь делаете? – пусть это не по уставу, зато по существу.

Две фигуры замерли, а третья повернулась в мою сторону, блеснув двумя маленькими звёздочками на погонах.

– А тебе какое дело? – нагло отозвался обладатель звёздочек на погонах.

Ох "люблю" я этих молодых и наглых. Не успеют ещё прибыть в часть после военного училища, а уже "грудь колесом".

Я кивнул Андрею, мол можно с ними не церемониться.

– Стой кто идёт, – крикнул Андрей.

Голос у него что надо: мужественный, чёткий, одним словом, командный, не даром девки на него вешаются.

– Лейтенант, ко мне, остальные на месте, – продолжил он.

Лейтенант всё ещё не врубался или делал вид, что не врубается и демонстративно сделал шаг в сторону.

– Стой, стрелять буду! – сказал Андрей, передёргивая затвор автомата. Затвор смачно клацнул, досылая патрон в патронник. Эхо в лесу тоже клацнуло, передразнивая.

Всё по уставу. До лейтенанта наконец дошло, что никто и не думал шутить.

– Лейтенант, ко мне, остальные на месте, – повторил Андрей.

Лейтенант поплёлся к нам.

Оказалось, что он из саперного взвода, и им поручили расчистить подъезд с этой стороны бункера.

– Вы совсем сдурели, взрывать тут, в бункере же люди! – не выдержал я.

В бункере люди..!!! Эхом отдалось у меня в голове… Маринка!!! Я бросился внутрь.

– Прекратить все взрывные работы, – приказал я на бегу, – Андрей, проследи.

Внутри пыль ещё не осела, и ничего видно не было. Я включил фонарь и стал пробираться через завалы старой мебели. Сразу после входа помещение расширялось в небольшую квадратную комнату, с незапамятных времён используемую под склад различного скарба. Взрывная волна тут очень хорошо поработала и разбросала старую мебель по разным углам.

Вся мебель была посечена каменными и железными осколками. Мне стало нехорошо, когда я представил, что могли сделать с человеком острые железные осколки…

– Маринка, – негромко позвал я, одновременно надеясь услышать её голос, а с другой стороны, опасаясь услышать тишину, как страшное предзнаменование.

– Чего тебе, дубина? – услышал я испуганный и дрожащий голос.

Голос шёл из угла, в который взрывная волна закинула мебель.

В два прыжка я оказался рядом с ней. Господи, как же ей повезло!!! От взрывной волны её прикрыл старый дубовый стол, вставший на дыбы. С наружной стороны в него воткнулись острые металлические осколки, и один едва не проткнул столешницу насквозь, но старый дуб выдержал.

Маринку я обнаружил сидящей на пятой точке всю припорошенную пылью, в темноте блестели только глаза, из которых начал уходить страх, вытесняемый надвигающейся истерикой.

Я отбросил в сторону тяжёлый стол и быстро осмотрел её, на первый взгляд никаких повреждений.

– Хватит меня лапать! – не выдержала Маринка.

Я не выдержал и засмеялся, уж больно вид у неё был комичный.

– Смешно тебе? Смешно? – истерика искала спусковой крючок и уже потянулась к нему.

– Дурёха! – я притянул её к себе, – Ты даже не представляешь, как тебе повезло!

Маринка сделала движение, как будто хотела отстраниться, но тут же крепко-крепко обняла меня, прижавшись всем телом.

– Ты не представляешь, как я испугалась, – промолвила она, заглядывая мне в глаза.

Истерика пожала плечами и отступила.

– Милуетесь? – это была Оля, – Милуйтесь, сколько влезет, только прикажи своим пропустить меня к угольной куче. Твои меня не пускают.

Вот далась ей эта куча…

Я почувствовал, как мышцы на спине Маринки начали каменеть. Она резко отстранилась от меня, встала и сделала шаг в сторону Оли.

Недолго думая, я шлёпнул Маринку рукой по заднице, хорошо так шлёпнул, аж гул с колыханием пошёл.

– Ты чего? – Маринка ошалела и обернулась ко мне.

– Андрей! – завопил я, – Маринку в медсанчасть на осмотр. Быстро!

Вот как-то само так получилось, но эффект мне понравился. Маринка дала спокойно увести себя Андрею, и только искорка недоумения всё ещё горела в её глазах, когда она, уходя, оглянулась на меня. И что она тогда подумала? Вопрос конечно интересный, но ответ я не узнаю никогда.

Оля с насмешливым выражением наблюдала в сторонке.

– Что, на самое чувствительное место надавил? – спросила она с озорным взглядом.

Умная она всё же девка, умная, но загадочная.

– Пойдём, посмотрим на твою кучу.

Оля бросилась к центру воронки и стала всё внимательно осматривать.

– Всё хорошо, – пробормотала она себе под нос, но я услышал.

– Что хорошо?

– Отойдём! – она мотнула головой в сторону, – Под этой кучей угля находятся могилы наших старейшин. Когда в 18 веке отсюда деревню насильно выселяли, думали, что захоронения уничтожат, поэтому сверху насыпали большую кучу угля.

– И что помогло? – удивился я.

– Как видишь, пока ваши базыги взрывать не начали.

Я уже привык к её всяким странным словечкам и не стал переспрашивать.

Так… И что теперь делать?

– Лейтенант, рапорт я на тебя пока писать не буду, что ты не обеспечил безопасность проведения взрывных работ, но дальше проводить работы запрещаю. Тут проходят кабели связи. Прикажешь своим вкопать столбы с надписью «кабель», я покажу, где взять и куда вкопать, и можете быть свободны!

Кто-то со спины ко мне крепко прижался так, что я ощутил все выпуклости и впуклости.

– Спасибо, служивый, – произнесла Оля тем своим голосом, от которого сразу бросает в жар.

Я ощутил горячий поцелуй в шею, а когда обернулся, её уже и след простыл.

Вернувшись за пульт дежурного, я перевёл дух. Ну и день сегодня выдался… Событий на месяц хватит. В голове крутился клубок событий, произошедших сегодня. Я на секунду прикрыл глаза, и клубок стал раскручиваться причудливыми видениями, нанизанными на старую холщовую бичеву. Вот какие-то старые дома, потемневшие от времени, вот лесная полянка, а на ней земляника, кустик с земляникой неожиданно приблизился, и я понял, что это Оля в странном зелёном сарафане, расшитым ягодами земляники. Оля звала меня за собой, но каждый шаг мне давался всё трудней, как будто я шёл по болоту, а лес вокруг становился всё темней и неприветливей.

– Съешь её, – прошептал мне знакомый голос.

Глава 4

– Маринка? – спросил я оборачиваясь.

Передо мной был какой-то старый куст, усыпанный увядающими цветами, чем-то похожими на васильки. Один из уже увядших цветов зашевелился, и я с изумлением узнал в нём Маринку. Она выглядела, как скомканная фотография с изломанными трещинами.

– Съешь её, – повторил Маринкин голос.

В ту же секунду налетевший порыв ветра сорвал увядшие цветы с куста и унёс их прочь, оставив только корявые ветки куста с потрескавшейся корой.

Бац, что-то врезалось мне в лоб! Я потряс головой, приходя в себя. Похоже, я немного прикимарил, и съехавшая с руки голова стукнулась о стол. И опять этот дурманящий запах…!!!

На столе лежал всё тот же странный цветок, от запаха которого мерещились странные вещи.

– Откуда он тут взялся? – спросил я сам себя.

Издалека послышался тихий, переливистый смех, как перезвон нежных колокольчиков, хотя нет, скорей, как журчанье маленького ручейка в горах. Звук шёл со всех сторон, постепенно затихая.

– Вот зараза, – сказал я, сгребая цветок в кулак и стараясь не дышать.

На улице был уже вечер и свежий воздух хорошо проветрил голову.

– Поймаю эту "цветочницу", спущу штаны и голой в Африку пущу, – в сердцах произнёс я, отпуская цветок, и он, махнув лепестками, тут же сгинул, подхваченный вечерним ветерком.

Я почувствовал горячий поцелуй в шею и резко обернулся. Рядом никого не было. Ощущение поцелуя было таким ярким, что я потёр шею, стараясь избавиться от этого ощущения.

– Ну вас в баню! – стараясь дышать полной грудью, произнёс я, – Нашли себе куклу для игр.

Почему куклу? Почему для игр? И что тут происходит? В который раз я задал себе этот вопрос, не особо рассчитывая найти ответ.

"Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам".

Остаток дежурства прошёл без всякой чертовщины, даже удалось немного поспать. Странные сны меня этой ночью тоже не беспокоили, хотя тот сон так и не выходил из головы. Что-то в нём было заложено, но сейчас я не был готов в этом разбираться.

Этим утром я проснулся с мечтами о жареной картошке со шкварками.

В вагончике у меня была электрическая плитка, сковородка, да и картошку мне девчонки недавно притащили, а вот сало ищи свищи.

В думах о сале я шёл к своему вагончику. Жареная картошка без шкварок это уже совсем не то. Наверное, как вкус фальшивого зайца из морковки, которого готовили в вегетарианской столовой (Роман Ильфа и Петрова "Двенадцать стульев").

Подойдя к своему вагончику, я заметил на ступеньках какой-то свёрток.

Внутри был шикарный кусок сала!!! Я потряс головой и принюхался. Нет, дурманящим цветком не пахло. Сало оттягивало руку и не стремилось исчезнуть. Я оглядел опушку леса, но ничего подозрительного не заметил. Комично я, наверное, выглядел, стою такой красивый с куском вожделенного сала, морщу лоб и подозрительно оглядываю окрестности.

– Спасибо тебе, добрый волшебник, – поблагодарил я, – Если ты, конечно, добрый, – в пол голоса добавил я.

Добрый или злой, но картошка получилась зачётной!

– Съешь её, – прошептал Маринкин голос из сна, когда я положил крайнюю ложку с вкуснейшей картошкой в рот.

Я чуть не подавился.

– ТЬфу на вас – выпалил я.

В дверь вагончика постучали. Я тихо застонал… Что…??? Опять…???

И я открыл дверь…

На пороге обнаружился ротный. Ноздри его раздувались как у овчарки, идущей по следу.

– Кулинаришь? – сходу выпалил он, стараясь заглянуть в вагончик.

Жареной картошкой пахло знатно, да и мой живот немного выпирал из-под кителя.

– Баб в вагончике нет? – ротный как всегда сразу брал "быка за рога".

– Конечно есть, – сострил я, – Вот сейчас доем картошку, выпью водки и сразу за них возьмусь.

– Пошути мне ещё, – ротный попытался скорчить свирепую гримасу, но получилось, как-то комично, – Вот жалуются на тебя из штаба Армии.

В голове сразу закрутились шестерёнки. Жалуются на меня, да ещё из штаба? Не по чину как-то, да и крупно я не косячил в последнее время.

– Говорят, Устав нарушаешь, – продолжил он.

– Гм… Так его сейчас все нарушают, – перешёл я в наступление, – Вот возьмём к примеру…

– Ладно, ладно, не напрягайся так. Помнишь, ты неделю бессменно дежурил?

Эту историю я прекрасно помнил. Заступил на сутки, а продежурил целую неделю. Ну не было физически офицеров, чтобы меня подменить. По крайней мере, именно эту версию мне каждый божий день преподносил ротный. Честно говоря, не очень-то меня это напрягало. Всегда можно было урвать времени и поспать. Обычно все активности ограничивались докладом дежурному по связи Армии. Мол такой-то такой-то на дежурство заступил, происшествий нет, всё путем. И на этом меня оставляли в покое.

А вот на шестой день попался мне особенно дотошный дежурный. Я как положено доложился и готов был уже отключиться и заняться свои делами, и на тебе…

– Стоп, – прервал очередной доклад дежурный по связи, – Сержант, а кто до вас дежурил?

Ну, думаю, попал… Солдатский принцип "Подальше от начальства, поближе к кухне" ещё никто не отменял, не смотря на "Перестройку", будь она неладна.

– Я дежурил, – мысленно чертыхаясь, вслух произнёс я.

– А до этого?

– Тоже я.

Ох и прилетит же сейчас. И не важно, что не я сам себя каждый день на дежурство назначал, а крайним всё равно буду я.

После моих слов возникла пауза, и за эти пару секунд я уже мысленно успел отсидеть три дня на губе, как мы называем гауптвахту, и поработать в полковом свинарнике, и заработать понижение в звании, и тут моя фантазия забуксовала. А собственно, чего я задёргался? Ерунда – это всё.

– Так может тебе нужно поспать часа четыре? – расщедрился дежурный.

Мне? Поспать? Может и надо, только пост оставить не могу. Перед глазами понеслись интересные картинки, как дежурный звонит в полк, поднимает на уши командира полка, тот нашего ротного. Ротный бежит через лес на командный пункт и дежурит четыре часа вместо меня, пока я сплю. Брррр… Нет спасибо, конечно, но такой кипишь мне не нужен.

Поблагодарив, я отказался.

– Ну, смотри, – пробурчал дежурный и пошёл дальше по списку докладов.

И вот бумеранг, спустя три месяца, вернулся.

– Так, эта… – начал я.

– Да ладно, ладно, – прервал меня ротный, – Приказано в награду на три дня освободить тебя от службы, так сказать.

– И дать отпуск на 10 дней? – я изобразил невинность на лице.

– Ты не наглей, вот увольнительную на три дня могу дать.

– И что, мне с зайцами в лесу эти три дня куковать? Вокруг на сто вёрст никаких городов, а в посёлке мне делать нечего.

– Как знаешь, – бросил ротный, делая шаг от вагончика.

"Дают – бери, бьют – беги"!

– Я согласен.

– Ну вот и ладненько, следующие три дня ты в увольнительной, и никаких баб и водки, – отрезал ротный.

Закрыв дверь, я улёгся на топчан. Картошечка со шкварками клонила в сон. Три дня свободы – это хорошо, вот только как ею правильно воспользоваться? Глаза стали слипаться, и по телу прокатилось волна расслабления.

Утро выдалось солнечным и в шесть утра я был уже на ногах. Умывшись и побросав в вещмешок нехитрые пожитки, я двинулся в лес. Если вы решили, что я надумал совершить что-то не совсем разумное, то окажитесь не совсем далеко от истины. Как часто у меня бывает, хоть тело и спит, а мозг продолжает активно обдумывать поставленные задачи. В этот раз он долго обдумывал странности с Маринкой и Олей. В конце концов придя к выводу, что на месте ничего не высидишь, он погнал меня в лес искать эти странные укорачивающие путь тропинки. По крайней мере, можно было начать именно с них. Задним числом я вынужден был признать, что идея была не очень здравая, но тогда свежий лесной воздух и свобода на три дня сыграли со мной злую шутку. Ну может и не шутку, ну может и не злую, но тем не менее…

Побродив с полчаса по окрестностям и не найдя никаких необычных тропинок, я призадумался.

Хоть Оля и говорила, что сам я эти тропинки найти не смогу, но верилось в это с трудом. Да, тропинки были необычные, но я их видел своими глазами, и вряд ли тут дело было в присутствии Оли. Я попытался вспомнить ощущение, когда впервые увидел разноцветный мох, отмечающий тропинку, по которой мы тогда шли. Что-то неуловимое мелькнуло, как снежинки на кончиках пальцев. Я прикрыл глаза и даже сделал движение рукой, как будто пытаясь что-то поймать в воздухе. Рядом раздался звонкий смех, и я подпрыгнул от неожиданности.

– Что служивый, лесовиков ловишь?

Это была Оля.

– Ты чего в такую чащу забрёл? – продолжила она, – Еле тебя нашла.

– Грибы собираю, – пробурчал я.

Ну не люблю я этих внезапных появлений. А ещё больше не люблю, когда влезают в мои планы, пусть даже это и помогают их реализации.

– Грибы? С вещмешком? Охотно верю.

Я исподлобья посмотрел на Олю. Хоть и звучали её слова насмешливо, но вот никакой издёвки в них не было. Она по-доброму улыбалась. В глазах отражался лес и солнечные блики, а сарафан кокетливо зацепившись за ветку обнажал ножку до колена. Я почувствовал, как желание закипает во мне и сделал два шага ей навстречу.

– Иж какой быстрый, – пропела Оля своим волшебным голосом, легко ускользая от моих объятий.

Хм, то она меня соблазняла, а как увидела, что нравится мне, решила поиграть? Ну уж нет.

Я развернулся и, поправив на плече вещмешок, направился в чащу.

– Ты куда? – не выдержала Оля.

– На Кудыкины горы воровать помидоры, – бросил я не оборачиваясь.

– Всё равно сам тропинку не найдёшь.

Я встал как вкопанный.

– А с чего ты взяла, что я её ищу?

– Ну я же не твоя Маринка.

– Так, стоп! С места не сойду пока не расскажешь, что там у вас с Маринкой.

Оля вздохнула.

– Да много чего, а по факту ничего.

– Нет, так не пойдёт. Рассказывай, – решительно заявил я.

– Длинная будет история.

Издалека раздался какой-то шум.

– Опять они за своё, – выдохнула Оля, – Найди тропинку и найдёшь меня. Я всё расскажу, а сейчас мне пора.

– Да как же я её найду?

Всё происходящее начинало превращаться в какую-то путанную историю из детских сказок, и мне это совсем не нравилось.

– Если ты в первый раз её видел, то и во второй найдёшь. Думай обо мне и найдёшь, – прошептала она, постепенно отступая в глубину притихшего леса и как бы растворяясь в нём.

Обалдев от такого развития событий, я стоял, вслушиваясь в приближающийся шум. Становилось неуютно от этого невнятного шума, воображение уже рисовало озверевшую толпу с факелами, вилами и собаками с оскаленными мордами, истекающими слюной.

Недостатком воображения я никогда не страдал, но это уже был перебор, хотя желание найти укромное место и оттуда понаблюдать не отпускало, но я гордо выпятил грудь вперёд и стал ожидать приближения шумной компании.

– Ага, попалась! – завопил кто-то дурным голосом, выпрыгивая из-за кустов.

Бросив взгляд на “крикливую” персону, я попытался рассмеяться, но в тот же миг кто-то двинул меня по затылку, мир вспыхнул миллионами искр, завертелся, и я осел на мягкий мох, больно обо что-то ударившись. Добродушная тьма приняла меня в свои объятья, и я отключился.

Болела голова и плечо. Вокруг была какая-то суета, но глаза никак не хотели разлепляться.

– Дура, смотри кого по голове тюкнула! Совсем мозгов нет? – возмущался один женский голос.

– Да ты сама не лучше, орёшь тут как больная, – отвечал ей другой.

Вокруг ещё кто-то перешёптывался и переругивался, но уже не так бойко.

Я решил, что пришло время обратить на себя внимание и тихо застонал.

– О, очухался! Дай ему водки и компресс приложи, вон какая шишка вылезла, – произнёс чем-то знакомый голос.

– Где я тебе в лесу водку возьму? И сама своему любовничку компрессы делай!

– Да иди ты, – произнёс знакомый голос, – Светка, дай свою самогонку, я знаю у тебя с собой есть.

Кто—то влил мне в рот изрядную порцию обжигающей жидкости от чего я закашлялся. Уж не знаю из чего был этот самогон, но вкус был просто отвратительный. Я сел продолжая кашлять и тут же защипало затылок от импровизированного компресса.

– Да не дёргайся ты, – произнёс сердитый Маринкин голос.

– Вы совсем тут обалдели на людей нападать? – выпалил я, разглядывая разношёрстную толпу девушек, окружившую меня.

Кого-то я уже видел у нас на командном пункте, и они виновато отводили взгляд, встретившись с моим, кого-то видел впервые, и они вызывающе поглядывали на меня.

– А если не на людей? – спросила Маринка, пытаясь заглянуть мне в глаза, – Ходят тут разные нелюди и мужиков чужих воруют.

– Ага, а ещё они их на костре жарят и едят. Может хватит этих глупостей? – не выдержал я.

– Да не глупости это, – сказала бойкая рыжая девчонка с вплетённой в косу цветастой лентой, – Вон у Маринки парня увели, да и у Светки тоже жених пропал перед свадьбой, с тех пор с бутылкой не расстаётся. Да и раньше сколько случаев было.

Девичья “банда” загудела как растревоженный улей в подтверждении её слов. Каждый вспоминал свою обиду, переданную от матерей и бабушек.

Я немного опешил от такого количества свидетельств.

– А знаешь, что самое странное? – спросила Маринка, – Эти нелюди в девичьем обличии появляются столетиями одни и те же. В буквальном смысле слова. Наши бабушки и прабабушки, и их прабабушки в молодости их в лесу встречали, а потом через много лет бывало в лесу встрянуться, так эти существа ни на год старше не становятся, как была молодуха, так и есть. Так люди ли это?

– Говорят, раньше тут целая деревня таких была, но наши прадеды их выгнали, – сказала девица с всклокоченными волосами, приложившись к не очень чистой бутылке. Видимо, это и была Светка.

Я молчал, осмысливая всё услышанное. Мне было проще поверить в секту полоумных “синих чулков”, чем в их рассказ. Но тут никакими “синими чулками” и не пахло, все девчонки фигуристые и очень даже ничего.

– А ты то, что тут делаешь? – спросила Маринка, прервав ход моих размышлений.

– Я? Эээм… Гуляю, – только и нашёлся я, что сказать.

Видимо, удар по голове сделал своё дело, и я немного отупел.

– Аха, стою на асфальте весь в лыжи обутый… – продекламировала Маринка, – Смотри, нагуляешь тут…

– Да я похоже уже…– аккуратно ощупывая шишку на затылке, изрёк я.

– Да знаю я, что тебе три дня увольнительной дали, и что планируешь делать? Только не говори, что по лесу гулять, – сказала Маринка, пытаясь изобразить улыбку с намёком.

– Так, а вы их ловить пытаетесь? А что дальше? Поколотите? – спросил я, пытаясь уйти от скользкой темы.

– Пусть вначале свои тропинки покажут. Прабабки говорят, что, если спилить деревья вдоль этих тропинок, но они больше к нам попасть не смогут.

– Так вы и про тропинки знаете? – ляпнул я и прикусил язык.

“Голова моя бедовая, Голова моя садовая…”

“Пчелиный улей” зашумел и изготовился к атаке. Я мысленно закрыл глаза. Вот я идиот!

Я почувствовал себя Винни-Пухом, всеми лапами цепляющимся за шарик под пристальным взором пчёл, готовящихся к атаке. Казалось, я уже слышал скрип выдвигающихся жал.

– Это я ему рассказала, – пришла мне на помощь Маринка.

Бесшумно выдохнув, я одарил Маринку благодарным взглядом, от чего её щёки заполыхали, и она отвела взгляд.

– Пойдёмте девочки, думаю, им надо побыть вместе, – озорно подмигнув мне, сказала рыженькая.

Бывают дни, когда всё идёт не так, идёшь ты такой довольный по лесу, и тут – бац тебе по затылку поленом, и ты уже лежишь в окружении недружелюбно настроенных гражданок. А бывает, что гражданки оказываются и даже очень дружелюбно настроенными.

Губы у Маринки были горячие и жаждущие, всем телом она прижималась ко мне, и я был совсем не против этого. Целовалась она самозабвенно, как в последний раз. Тело её совершало какие-то неуловимые движения, от чего меня бросало в жар.

– Пойдём ко мне, – оторвавшись от моих губ и глядя осоловевшими глазами, произнесла она.

Я был совсем не против. А кто бы на моём месте отказался? Но было что-то неправильное в этом. Нет, не так – это было совсем неправильно! Это чувство вспыхнуло во мне поглотив желание.

Маринка тут же почувствовала перемену моего настроения и отстранилась.

– Да иди ты к чёрту! Опять ты о ней подумал? Чем эти твари вас привлекают?

Сказано это было с такой горечью, что мне стало её жалко, а уж этого девушки не прощают.

– Извини, – сказал я, – Мне надо многое узнать.

– Тоже мне нашёлся тут узнавалец, – фыркнула Маринка, – Ну как знаешь, больше тебя выручать не буду.

Повернувшись, она направилась вслед своим подругам.

Я, на всякий случай, присел у толстой берёзы и, прижавшись к ней затылком, задумался. Одной шишки мне на сегодня вполне хватило.

По размышлению получалось что-то совсем уж несусветное. Странные тропинки, нестареющие девушки или очень на них похожие, цветы пахучие, пропадающие мужчины… Если уж на то пошло, то мой сон или как его назвать, когда я оказался совсем в другом месте, а Оля всё объяснила тем, что я головой треснулся, казался мне совершенно реалистичным.

– Найди меня, – вспомнил я слова Оли.

Ага, найди и пропади, как другие. Так, я что трушу? А хоть бы и так, уж больно всё странное. Что же я на самом деле сам хочу? Вопрос был всем вопросам вопрос.

– Служивый, хочешь выпить?

Я повернул голову и увидел рыженькую выглядывавшую из-за ближайшей берёзы. В руке она держала початую бутылку, видимо, отобранную у Светки. Дался им этот “служивый”. На командном пункте она у нас ни разу не появлялась. И тут меня разобрал смех. Вот только для “полного счастья” мне рыженькой не хватало.

– Ну как хочешь, – обиженно произнесла она, – Меня, кстати, Ирой зовут.

– Иринка, извини, но мне сейчас точно не до тебя, если только ты можешь ещё рассказать про ваши чудеса.

Есть свой шарм в рыженьких, они, как неунывающее солнышко, всегда готовы светить.

– А чего ж не рассказать? – садясь рядом со мной так, чтобы касаться меня бедром, произнесла она.

Я сделал вид, что не заметил этого. Отхлебнув из бутылки, она поморщилась.

– Что за гадость пьёт Светка? – риторически спросила она, протягивая мне бутылку.

Я из приличия и для разговора сделал маленький глоток и с трудом сдержал гримасу отвращения. Без закуски/запивашки это невозможно было потреблять.

Иринка взяла у меня бутылку и сделала большой глоток практически не поморщившись.

– Давно это всё началось. На месте вашей части стояла деревня, по рассказам, зажиточная- зажиточная. Мастер на мастере там был: и кузнечное дело, и ткацкое да такое, что на зависть заморским купцам. Это мне бабушка рассказывала, а ей её бабушка.

Я вспомнил сарафаны Оли и кивнул головой. Сшиты они были из фантастических тканей.

– Очень их не любили в соседних деревнях, и когда пришёл царский указ о выселении, сильно обрадовались. Даже сами хотели собраться и их выселить, а деревню спалить. Но не успели, исчезли они, а дома свои просто сожгли уходя. В одну ночь ушли. Охотники тогда ещё говорили, что видели, как они в самую глушь уходили со своим скарбом, а ещё их какие-то странные люди сопровождали, высокие со светлыми волосами. Охотников, понятно, тогда на смех подняли.

Она отхлебнула ещё.

– Ну ты не налегай так, – постарался я её тормознуть.

– Поцелуй меня – уже немного заплетающимся языком прошептала она, прикрывая глаза и наклоняя голову в мою сторону.

Уж не знаю, чем бы закончился наш экскурс в историю, не появись внезапно Маринка с обломком ветки.

– Я так и знала, – воскликнула она, замахиваясь на нас.