Заставь меня довериться

Глава 1

Всматриваюсь в здание ресторана, уговаривая себя всё же дойти до конца, раз уж решилась. Горькая усмешка оседает на губах, я ведь знаю, что некоторых личностей здесь не должно быть. Резким движением взбиваю волосы, чуть приподнимая их у корней.

Ох уж эта встреча выпускников, будь она неладна… Но я обещала Морозовой, что приеду. И вот я здесь.

Расстёгиваю куртку, поправляя светлую рубашку. Откровенно, стоит надеяться, что ту девочку из прошлого в лице дочери школьной уборщицы никто и не узнает теперь.

Волосы тёмного цвета в отличие от родного мышиного, яркий макияж напротив его полного отсутствия в прошлом. Маленькие татуировки за ухом и на рёбрах, пусть даже и не видны глазу, тоже едва ли сочетаются с недотрогой из одиннадцатого Б.

Оставляю верхнюю одежду хостес и озвучиваю, что здесь забронирован целый зал. Персонал в виде двух девушек приветливо улыбается и тут же провожает меня в нужную сторону.

Дышу короткими вдохами, оберегая надежду на то, что того, кого я видеть отчаянно не желаю, нет в стране. Опять же, вся информация от Морозовой, а она, можно сказать, местная газета.

Всё до банального просто.

Выпускной класс, новая элитная школа, кучка богатеньких Буратино, что не дают прохода, активно издеваются и шутят. А потом – бац! И в главном Буратино ты видишь что-то, что дарит тебе крылья. Наивно, глупо и отчаянно. Затем, по закону жанра, он проявляет к тебе внимание, выделяет среди остальных… И всё. У тебя уносит крышу, слетают все установки, твой мозг в прямом смысле с молниеносной скоростью атрофируется, и ты превращаешься в розовое нечто… Жижу, неспособную здраво мыслить.

Именно такая ведь и бывает первая любовь, верно?

Хотя моя, конечно, ещё жестокая и неправильная.

Дальше самое весёлое, в тот момент, когда твоя душа подобна открытой террасе ресторана, её обливают бензином и безжалостно поджигают. В упор смотрят, смотрят, как ты заживо горишь. От боли, стыда, унижения. Буквально теряешь себя от тех страданий, которые, как тебе кажется, ты не переживёшь.

За своей философией и болезненным опытом не замечаю, как хостес открывают двери зала, и я вижу украшенные столики на компании из нескольких персон. Пастельные тона в духе наших преподавателей, как ни вспомню, все праздники в школе были то в персиковых, то в розовых цветах. Тут почти так же, за исключением того, что выглядит это довольно симпатично и благородно. Замечаю за столами небольшую фотозону, и даже небольшой подиум имеется.

– Вау! – вырывают из мыслей возгласы, и я прячу свою боль и ненависть, широко улыбаясь.

– Привет! – машу рукой, перебирая пальцами в воздухе, и демонстративно поправляю помаду.

– Неужели! – вижу, как Алина несётся в мою сторону, и тут не совру, её видеть я очень рада.

Именно она единственный человек, который помог не покончить с собой на собственном выпускном.

– Привет, Морозова, – усмехаюсь, раскидывая руки в объятия: – А ты всё такая же!

Она громкая, задорная и вместе с тем невероятно душевная. Вероятно, по этой причине она, заметив новенькую в своё время, тут же приобщила меня к себе. Да и в целом, даже те, с кем я совершенно не общалась, в ней всегда видели свою в доску.

– Охрененно. Ты. Выглядишь. – шепчет она мне с круглыми глазами, рассматривая и практически заставляя покрутиться, на что я указываю на длину её платья: – Да, – отмахивается: – Так, для завлекалочки, но ты… Такая дерзко-наглая в этих кожаных штанах, а это же странно, понимаешь.

Осторожно напоминает мне о той девочке, которую она когда-то приметила.

– Да, полагаю, непривычно. Где сидишь? – оглядываюсь на людей, что стоят группами и общаются, и понимаю, что сейчас мне нужен небольшой брифинг подруги.

– Идём, – тянет меня за руку, и я следую за ней, не обращая внимания на взгляды некоторых, кого не шибко помню.

Мой выпускной вечер, который должен был пройти идеально, превратился в сущий кошмар. И отчасти благодаря этому я будто заблокировала те девять месяцев, которые провела в школе с этими людьми. Поэтому сейчас их заинтересованные взгляды для меня ровным счётом ничего не значат.

– Так, ну ты как?! Мы хоть и виделись в прошлом году, но ты не жалуешь меня вниманием! – тут же разливает вино по бокалам Морозова и нетерпеливо ждёт от меня ответа.

– В порядке, – усмехаюсь напору: – Лучше давай в курс дела, а то я вообще не понимаю, кто все эти люди…

Она тут же включает знатока из программы «Что где когда», не хватает только очков. И прикрыв рот рукой с бокалом, начинает.

– Идём справа налево, – киваю, тоже маскируясь напитком: – Видишь блондинку? Не узнаешь что ли?

– Нет, – сделав глоток, смотрю на Алину.

– Во даёшь, конкурентка твоя… – хмурюсь, и только после этого до меня доходит.

Внутри даже будто все органы останавливаются. Это Зоя Некрасова, королева школы, которая в какой-то момент решила, что король вдруг увязался за Золушкой. Впрочем, как оказалось чуть позже, так и вышло.

– Ладно, давай дальше, – снова делаю внушительный глоток вина.

– Прости, – виновато поджимает губы: – Около неё вся честная компания без вождя.

– Кирсанов и Аксёнов, – киваю, узнавая тех, кто учился в параллельном классе.

– Ага, только без вождя.

– Это я поняла, – с упрёком замечаю, на что Алина опять делает виноватый вид: – Там ещё, видимо, эти… Ульянова и Кудряшова, так? – Алина кивает, когда я называю фамилии тех, кто входил в королевскую свиту.

Дальше она перечисляет всех, в том числе и наших одноклассников. Их тут меньше, и в целом по чертам я уже догадалась, кто есть кто. По крайней мере, из той группы одиночек, в которую сама входила. Активно пользуюсь тем, что меня практически никто не узнал, лишь опасливо косятся в мою сторону. В таком раскладе это определённо будет неплохой вечер.

– Слушай, может поздороваемся? – воодушевлённо предлагает подруга, закончив экскурсию по забытым лицам.

– Нет, – резко отвечаю, и благо она понимает.

– Всё ещё не могу привыкнуть, – озвучивает, будто задумавшись: – К этой резкости.

– Прости, – несколько лет наше общение велось исключительно посредством видеозвонков: – Ты знаешь, я не со зла.

Алина не успевает мне ответить, потому что в этот момент в зале появляется то ли ведущий, то ли тамада, а следом открываются двери и появляются несколько наших преподавателей. Но вместе с ними сзади я вижу макушку того человека, которого точно не должно было быть здесь.

– Алин, – тяну я несмело, ощущая, как буквально каменеют все органы.

Ледяной испариной покрывается спина, а затем, кажется, и всё тело.

– Ммм, – она тоже в замешательстве: – Он не возвращался сюда пару лет, зуб даю, Мия. И он ответил, что его не будет, правда!

Сглатываю, меняя растерянное выражение лица на собранное и равнодушное. Раз уж здесь никто не узнал, значит, и Беркутов тоже не узнает. Вряд ли он вообще помнит тех, кого растоптал в грязи.

Глава 2

Пользуюсь тем, что из-за преподавателей начинается суета в помещении, и украдкой смотрю на того, кто однажды убил моё сердце.

Его внешность всегда была крючком. В меру смазливый, мужественный и нахальный. Тот самый парень с аурой, на которую девушки летят, как глупые мотыльки. И даже когда в холодных глазах ты видишь эту разрушительную энергетику, тем не менее ведёшься.

Гимназию, в которую устроилась моя мама в прошлом, чуть ли не его семья построила. И, безусловно, он имел все права вести себя как отмороженный хулиган. Впрочем, у него это отлично получалось.

Сейчас же привычную кожаную куртку сменил более элегантный бадлон. Потёртые рваные джинсы с цепью – дорогие и аккуратные брюки повседневного стиля, а кучерявую лохматость заменила более аккуратная модельная стрижка. Плюс трёхдневная щетина и всё такой же уничтожающий этот мир взгляд.

Внутри меня ледяная оболочка даже не треснула, а перед глазами промелькнули события того самого дня.

Когда-то я безоговорочно его любила такой наивной и, увы, искренней любовью. Мальчик, что украл мой первый поцелуй… Что после буллинга вдруг встал рядом и взял за руку. Рыцарь же, не иначе… Тот самый, кто показал, каково это – таять в руках, плавиться от силы эмоций, живущих в тебе собственной жизнью.

Он проходится высокомерным взором по помещению и замечает своих заядлых друзей. Когда подходит к ним, они тут же громко приветствуют друг друга. То практически подкидывают на руки, то обнимают, хлопая по спинам. Я же только в этот момент замечаю, как он выпускает руку незнакомой шатенки из своей ладони.

– Ты тоже это заметила? – рядом слышится неугомонная Морозова.

Хмыкнув, делаю глоток вина, а сама теперь уже рассматриваю девушку.

Красивая, можно сказать, до одури роскошная. Впрочем, он всегда был слаб на таких. Фигура точно в идеальных пропорциях, платье элегантное, но не шибко вычурное. Скорее такое, правильное, что ли.

Это отчего-то вызывает усмешку, а затем, заметив, как девушка пытается всем улыбаться и как бы показаться своей, я и вовсе узнаю в ней себя и уже в открытую улыбаюсь.

Видимо, это твой фетиш, Беркут.

Замечаю, как Зоя, наконец, ловит и считывает полную информацию, и вижу, как меняется её лицо. Королева надеялась, что после школы ничего не поменяется?! За столько-то лет?!

Я, признаться, не думала, что там всё настолько плачевно с мозгами. Мы ведь уже совсем другие люди… По крайней мере, большая часть точно.

Отворачиваюсь от этих радостных воплей и рассматриваю другие столы.

– Мия? Красавина?! – слышу, как меня окликают, и замечаю нашего преподавателя по литературе, сидящую неподалёку.

– Здравствуйте, Раиса Сергеевна, – киваю ей.

Встаю с улыбкой на лице и подхожу, чтобы обнять. Она очень мне помогла в своё время. И определиться с тем, куда поступать, и просто не реагировать на отпрысков богатых семей.

– Как ты, дорогая? – она тут же заставляет сесть меня рядом с собой.

– Спасибо, хорошо. Закончила журфак, сейчас работаю пока помощником журналиста. Но можно сказать, что в скором времени надеюсь на повышение, – улыбаюсь, потому что отчасти это и её идея.

– Умница! Я даже и не сомневалась. Мама как? Гордится, наверно… – поджимаю губы, стараясь не предаваться горьким мыслям.

– Она умерла три года назад, – Раиса Сергеевна прикрывает рот рукой и тут же тянется обниматься.

– Соболезную, милая.

– Всё в порядке, – озвучиваю, а прятать свои переживания и эмоции уже как норма.

Потому что так проще. Потому что так безопаснее. Потому что так не больно.

– У вас как дела? – спрашиваю у учителя, а она коротко рассказывает, что всё неплохо, на пенсию скоро, и что после нас все ей кажутся аленькими цветочками.

Смеёмся с ней, а потом она всё же отпускает меня, как говорит, к молодёжи. Встаю из-за стола и неожиданно натыкаюсь на холодный ледяной взгляд в метре от меня.

– Милый, – слышу всё ту же незнакомку, с которой он появился.

Резко опускаю глаза и прохожу мимо, но чувствую, что Беркутов смотрит.

Это, к сожалению, уже под кожей. Въелось подобно яду, и никак не излечиться.

Выхожу из зала, намереваясь скрыться в уборной, и качаю головой. Надо же было так глупо прямо напротив встать. Если бы минуткой позже, то разминулись бы, и так и сидели бы в разных углах.

Чёрт.

Когда до уборной остаётся несколько шагов, а вокруг лишь зеркальный коридор, в котором я одна, слишком резко и знакомо раздаётся голос.

– Красавина?!

Стук собственных каблуков прекращается, эхом отзываясь в ушах, а я прикрываю глаза и считаю до пяти. Готовлю отточенную улыбку, не значащую абсолютно ничего. Но он об этом не узнает.

– Мм, Беркутов, – растягивая звуки, озвучиваю с ехидной ухмылкой, обернувшись: – Сколько лет, сколько зим… – двигаюсь ближе, играя тотальное расслабление, чего не скажешь о нём.

Руки в карманах брюк, взгляд такой хмуро-таинственный и полный презрения. Только кто кого должен презирать…

– Надо же, ты первый, кто узнал, – развожу руки в стороны и вздёргиваю бровь.

– Глаза, – хрипит в ответ, так и застыв камнем, не меняя ни выражения лица, ни позы.

– Что, прости? – я отменно играю роль легкомысленной особы, которая немного подшофе, но, кажется, его это не заботит.

– Тебя выдали глаза, Мия, – говорит он, слегка сбивая мою спесь и путая меня: – Но это ведь только на первый взгляд, верно? – с прищуром добавляет, будто это я причинила ему невообразимо адскую боль.

Я не хочу реагировать на слова, но свою секундную заминку скрываю тем, что искусственно усмехаюсь.

Вокруг сейчас будто сгущается электрическое поле, проводя всё больше статики над нашими головами. Язвительные ответы проносятся в голове со скоростью света, но я выбираю не сильно афишировать свою яркую, неприкрытую ненависть даже спустя столько лет.

– Может и так, – равнодушно отвечаю, отзеркаливая его взгляд: – Это же у нас ты эксперт во лжи, – усмехаюсь и вижу, как буквально на один миг он сжимает челюсти, но быстро берёт себя в руки.

Уже разворачиваюсь снова к уборным, чтобы скрыться там и отдышаться, но его слова останавливают меня.

– Похвально… Теперь показываешь своё нутро, не играя в недотрогу, как в школе? – он скрещивает руки на груди, и я понимаю, что он намеренно задевает.

Сердце тем не менее останавливается от этих слов, потому что помнит ту смерть, что пережило.

Перед глазами вновь коридор школы, та девочка с мышиным цветом волос широко улыбается, ведь за руку её ведёт настоящий король школы. Останавливаю непрошеные воспоминания и, улыбаясь, оборачиваюсь на него.

– Это только твоя заслуга, – делаю шаг ближе, уменьшая дистанцию: – Ты ведь лично помог мне в этом, не так ли? – с улыбкой добавляю и вижу, как вспыхивает его взгляд.

Вздёрнув бровь, жду ответа, но уверена, что здесь и сейчас слово за мной.

Беркутов всматривается, очевидно пытаясь совладать с собой и не рявкнуть или чего ещё хуже. Он и раньше не отличался умением контролировать агрессию. Хоть и не знаю, как сейчас, но взгляд горит слишком ярко.

Вероятно, мы могли бы просто поздороваться, как повзрослевшие люди, пройти мимо и не вспоминать прошлое. Но мне слишком дорого оно обошлось, а надежда на то, что его не будет, теперь уже рухнула окончательно. Потому что если он сегодня здесь, значит, на ту базу, которую с трепетом в душе искала для отдыха Морозова, он тоже явится.

Глава 3

Смочив как следует шею ледяной водой, в мыслях крутится лишь то, что пора домой.

Хватит.

Рада была всех видеть, но до свидания. Всматриваюсь в своё отражение, пытаясь стереть этот тяжёлый взгляд, но ничего не выходит.

Жизнь, которая у меня была после выпускного, мягко говоря, не отличалась адекватностью, потому что мама увезла меня в тот дом, который остался ей от бабки, и там мы переживали мою трагедию.

Она ездила в город на работу по два с лишним часа, в то время как я попросила в университете перевод на дистанционное обучение. А затем очень, очень долгое время не вылезала из деревни.

Утром учёба, затем дом, уборка, готовка, дрова на зиму, летом теплица и огород. Потом снова учёба и встретить маму с работы. Несколько лет мне потребовалось, чтобы более-менее прийти в себя и буквально пообещать самой себе, что больше никто и никогда не коснётся моей души.

Нагрузка по учёбе и дому сделала своё дело, закалив меня. Хотя, наверное, жизнь в недостатке, как скажет большинство присутствующих в этом ресторане, это то, что изначально стало моей закалкой.

А в тот год, когда заболела мама, мы поменялись местами. Пришлось устроиться на работу, немного отложив учёбу. Ездить в город, да и в целом перебраться впоследствии на постоянную основу.

И вот, спустя почти четыре года после школы, я придумала себе новое лицо, новый характер. Новую жизнь, можно сказать. А теперь появление в городе этого человека ставит под сомнение всё то, к чему я так долго стремилась.

Поправляю рубашку, чуть прикрывая декольте, и наконец выхожу из своего временного убежища. Надеюсь, что в зале вовсю уже идёт праздник, и мне удастся шепнуть Алине, что я уехала, а остальные даже не заметят моего ухода.

– Извини, не знаешь, где уборная? – неподалёку от нужного поворота меня останавливает приятный голос пассии Беркутова.

Вот уж ирония судьбы. Усмехаюсь, и тем не менее девушке отвечаю.

– Сейчас повернёшь направо, там дальше до конца, – указываю пальцем, и аккурат в этот момент мы обе слышим яростный голос.

– Леся, что ты тут делаешь?! – он словно бык на корриде подлетает к нам и прожигает глазами, вызывая мою ехидную ухмылку.

– Как переживает, – качаю я головой, посылая улыбку в девушку.

Она мило краснеет и смущается.

– Родной, я…

– О чём вы говорили?! – Беркутов грубо её обрывает, вызывая мои подозрения.

И чего ж он так боится? Что я расскажу, кто на самом деле парень этого милого ангела?

Он испепеляет глазами, не моргая давит. Считает, что у него сейчас тоже авторитет.

Только во взрослой жизни совсем другие игры, родной.

– Я спросила дорогу до дамской комнаты, – оправдывается девушка в жёлтом платье, а я приподнимаю уголок губ.

– Тяжело да, когда есть опасения? – спрашиваю его, не спуская взгляда.

– А вы учились в одном классе? – наконец доходит до девочки Леси.

– Нет! – синхронно отвечаем, но взглядом, мне кажется, мы уже оторвали друг другу головы. – В параллельных, – добавляю я, посылая в неё вежливую искусственную улыбку.

– Идём. Я провожу. – Он тянет её за руку и ведёт туда, куда я ей указала.

Я же, продолжая про себя ухмыляться, двигаюсь в противоположную сторону, возвращаясь в зал. Когда я уже открываю дверь, то слышу, как вибрирует в кармане собственный телефон.

– Привет, – отвечаю с улыбкой.

– Как ты, Фурия?

– Терпимо, Ник. Ты? – Никита – это мой давний друг, наверное, единственный, не считая Морозову.

Правда, с ним нас связывает нечто большее. Как бы сказать, наша френдзона имеет странные размытые понятия. А если уж совсем начистоту, мы спим вместе и при этом делимся переживаниями своих сердец. Я не знаю, нормально это или нет, но я и он пережили не лучший опыт, а как итог выбрали такой путь.

Сначала мы просто дружили, не переходя черту. А когда нам надоело искать и выбирать партнёров, которым подойдёт тот же формат, что и нам, само собой получилось, что всё случилось. С другой стороны, разве можно нас осудить, может, из нас выйдет вполне достойная семья.

Сама усмехаюсь своим мыслям.

– Соскучился, не хочешь встретиться? Я сейчас еду в сторону центра. – Никита тренер по боксу, и его зал как раз в центральном округе, поэтому я примерно понимаю, где он.

– Заберёшь тогда? Я в ресторане «Подиум», – уточняю, поглядывая на часы.

– Конечно, уже, – отвечает он. – Как однокашники? – подтрунивает он тут же.

– Потом расскажу…

– О… По тону понимаю, что не очень, серьёзно?! – к сожалению или к счастью, мы знаем друг о друге всё.

– Да… Сколько тебе ехать?

– Было пятнадцать минут, стало десять, – отвечает он со смешком, а я отключаю звонок.

Мне, наверное, станет легче, если я с ним поговорю. По крайней мере, это помогало всё это время, а прошло уже достаточно со дня нашего знакомства, и уже как год наших неформальных отношений.

Заглядываю в зал, а там действительно праздник в разгаре. Все сидят за столами, общаются, играет музыка. Но это веселье явно не для меня, поэтому глазами ищу Морозову, и завидев её, пытаюсь быстренько пробраться к её столу.

– Эй! Ты где бродишь?! – шипит она тут же.

– Я поехала, – поджимаю губы и чмокаю её в щеку, пока она не опомнилась. – Ник уже едет. Завтра поговорим, отдыхай.

Она тот человек, кто староста во всех отношениях. Поэтому её рвение к организации иногда утомляет, но вместе с тем восхищает. У меня не хватает терпения, например. А ещё я, наверное, слишком обычная, потому что не хочу ни на горнолыжные курорты, ни ещё куда к экстриму и новизне. Мне бы только море увидеть и поваляться на песке, большего не нужно. Поэтому, когда она звонила и советовалась со мной… то в конце концов будто нарочно забронировала именно, чёрт возьми, горнолыжку за городом.

И теперь компания, до сих пор не знаю из скольких человек, отправляется туда развлечься. Вроде бы не все были согласны, но знаю, что королева Некрасова точно в списках. Меня туда вообще включили без ведома. Кирсанов и Аксёнов с их деньгами готовы были выкупить полностью базу на неделю… А самое важное, по ходу сегодняшнего дня я понятия не имею, последует ли за бывшими друзьями Беркутов и его девушка.

– Не забывай, завтра едем! И ты тоже, что бы сегодня ни случилось! – смотрит на меня многозначительно. – Ника своего тоже бери, кровать вам всё равно одна нужна, – эта звезда подмигивает как ни в чём не бывало, а я решаю сегодня не спорить и, наконец, покидаю это безудержное веселье.

Глава 4

– Привет, – сажусь в машину, а Горский разглядывает блузку под расстёгнутой курткой.

– Мм, – тянет он многозначительно, а я качаю головой, пытаясь пристегнуть ремень безопасности. – Это слишком для моей многострадальной выдержки.

Наклоняется ближе и тянет руку к шее, захватывая в плен мои губы. Не глупа и догадалась, почему так срочно хотел увидеть, но, наконец, расслабляюсь в его умелых руках, чувствуя, как покалывает кожу там, где он её касается.

– Вкусная, – облизывается он, отстраняясь, и в глазах я вижу этот огонь.

Его вторая рука чуть открывает обзор на декольте и проворно ласкает нежную кожу.

Уже сама тянусь к нему, требуя продолжения, и он даёт его, несмотря на неудобства машины.

Чёрт, я обожаю эту страсть, которая способна разрастаться между нами. В большинстве своём, благодаря Нику.

– Прямо у ресторана, ты серьёзно? – шепчу я, хотя сама делаю совершенно противоположные вещи.

И в доказательство тому, что я права, кто-то сигналит сзади, отчего я резко отстраняюсь. Только вместо того, чтобы обернуться назад на виновника звука клаксона, я буквально застываю и сглатываю ком в горле.

Практически напротив на обочине стоит Беркут и смотрит прямо в лобовое с нечитаемой ухмылкой. Но будто есть что-то в ней, что я не могу понять.

Рядом его девушка, что-то просматривает в телефоне, поддерживая его под локоть, а Беркут в этот момент так и не спускает пронзительного взгляда.

Вздёргиваю подбородок выше и демонстративно вытираю размазанную помаду. Сейчас плевать, что он подумает…

Когда-то и мы с ним были в похожей ситуации, только тогда мы не остановились. Этот яркий кадр, несмотря на чёрно-белые краски, будто оживает перед моими глазами.

– Фурия, – ноги касается Никита, и я даже подскакиваю на месте. – В чём дело?

– Всё нормально, – отвечаю, поправив волосы, а он буквально говорит мне взглядом, что я дура, поэтому я добавляю. – Это он. С девушкой в горчичном пальто.

Тихо звучит собственный голос, и Ник мгновенно понимает. Удивлён, но делает вид, что смотрит что-то в телефоне на держателе, а сам украдкой разглядывает пару.

– В форме, однако. Спортсмен, что ли?

– Поехали уже.

Ёрзаю на сидении, чувствуя себя такой измотанной от этого вечера, будто пропустили через измельчитель.

– Не знаю я, мы не общались, – он выруливает, мы медленно проезжаем мимо них, а я чувствую этот давящий взгляд.

Сама не смотрю на них, только спустя несколько секунд в боковое замечаю, что, видимо, их такси подъехало.

– А теперь давай, колись, – как только мы оказываемся на приличном расстоянии от Подиума, начинает Горский. – По-любому ведь обменялись колкостями? Я, если бы встретил свою бывшую, уверен, случилась бы вторая мировая. И хрен знает, от кого был бы первый шаг.

Усмехаюсь, завязывая волосы в небрежную кичку, и откидываюсь на подголовник.

– Дали понять, что наша ненависть обоюдна. А ещё я поняла, что он абсолютный трус, – добавляю задумчиво. – Боится, что я расскажу его неженке о том, что он сделал.

Даже думать об этом отвратительно, если честно. Будто мне есть дело до него, его жизни, и того, чтобы как-то мстить… Надо было догадаться, что только такое мнение у него может сложиться, ведь каждый думает в меру своих возможностей.

– Ты злишься? – спрашивает Никита, а я даже не могу себе ответить на этот вопрос.

Скорее нет, чем да. Я не ожидала, и этот эффект неожиданности застал врасплох. Только и всего.

– Да… ты злишься на него, – выдаёт он, не услышав моего ответа. – А это знаешь, что значит? – Горский вдруг поворачивается, прищуривая свои голубые глаза, пока мы стоим на светофоре.

– Что? – я уже заочно испытываю скепсис ко всему, что бы он ни сказал.

– Что есть ещё в тебе нечто, – говорит прямо, без смеха, на полном серьёзе.

Не удерживаю себя и буквально чувствую, как брови застывают в немом вопросе.

– Ты сейчас в себе?! – я готова вышвырнуть его из его же машины, и ехать сама.

– Не лги себе, Фурия…

Это последнее, что он говорит, включая радиоволну и срываясь с места. А я так и остаюсь в ступоре пялиться в его профиль и, более того, хочу прибить за подобные домыслы.

В течение десяти минут моего недоумения, мы, наконец, оказываемся у него. Слова Морозовой возникают в голове, а я торгуюсь сама с собой. Но когда мы вылезаем из машины в паркинге, преграждаю парню дорогу. Он тут же усмехается и обнимает мою талию, прижимая к себе.

– У меня заманчивое предложение… – томно начинаю я.

– Это я крайне люблю, особенно от тебя, – касается носом шеи, и вдыхает запах, заставляя меня довольной кошкой улыбаться.

– Помнишь, я говорила, что Алина там с ума сошла и хочет собрать всех бывших «друзей», – он мычит, подключая уже губы, и покусывает кожу. – Это горнолыжка за городом, не помню название, – снова характерное причмокивание и угу. – Поехали со мной?

Выдаю последнее, а Горский резко останавливается. Отрывается от меня, и я чувствую, как он облокачивается на капот своей машины.

– Ты этого хочешь? – звучит прямой вопрос.

– Да, а почему нет? – отвечаю вопросом и пожимаю плечами.

Не ехать вовсе, такой вариант я тоже рассматриваю. Но я достаточно из-за Беркутова отсиживалась в углу. А те времена официально прошли.

Ник слегка прищуривается, а потом подтягивает меня ещё ближе к себе.

– И я еду…как друг…как бойфренд…или как защита от того, кто разбил тебе сердце?

Задумываюсь над словами на секунду, и глядя в его глаза, искренне отвечаю.

– А можно три в одном?

Горский, не сводя глаз, нежным движением поправляет мои выбившиеся пряди у лица.

– Я только на такой ответ и рассчитывал, малышка.

Глава 5

Въезжаем в заснеженную территорию коттеджей, а чуть дальше возвышается склон и виден подъёмник. Никогда не была любителем активных видов спорта, но смотрится красиво.

– Я заставлю тебя спуститься с него, – озвучивает Ник, тихо посмеиваясь.

Перед этим мы спорили почти всю дорогу, и я не намерена сдаваться. К тому же ни единая душа на этом свете не заставит меня пройти эту трассу. Я же просто убьюсь.

– Посмотрим, – отвечаю со скепсисом и надеваю наушники, чтобы вылезти из его БМВ.

Рассматриваю огромную постройку дома, Алина сказала, что наш коттедж под номером пять, и я вижу нужную цифру на фасаде.

– Этот, – озвучиваю Никите, он кивает, доставая сумки из багажника.

Пробираюсь по протоптанной дорожке, поправляя свой комплект из куртки и штанов. Рядом с нами уже стоит несколько машин на парковке, предполагаю, что это как раз мои бывшие одношкольники. А когда мы уже вот-вот подходим к крыльцу, из коттеджа буквально вываливается Аксёнов.

– Опа, – поправляет свою ярко-красную ушанку и с изумлением смотрит на нас.

– Привет, Кирилл, – озвучиваю, а Ник между делом рассматривает его.

– Кир, – тянет он руку Никите. – А вы…? – переводит пальцем с меня на Никиту и обратно.

Но Горский делает характерный жест, аккуратно обнимая меня за плечи.

– А сам как думаешь? – самодовольно заявляет и подмигивает.

Аксёнов кивает и переводит глаза на меня.

– Рад за тебя, Мия, – отчего-то слишком искренне звучат его слова.

Киваю, желая поскорее закончить эту неловкую беседу.

– Там часть уже в доме, скоро сауна, погнали с нами? – тут же продолжает Аксёнов.

– Я пас, – озвучиваю с усмешкой, а он пожимает плечами. – Ты, если хочешь…

– Конечно, раз уж мы здесь, – ухмыляется Горский, вызывая мою улыбку.

На самом деле, я крайне ему благодарна за то, что он здесь. Ну и плюс к тому, что он ещё пообещал держать Беркута подальше. Надеюсь, что это у него получится.

– Класс, тогда поможешь с алкоголем? – указывает на свой гелик Аксёнов, а Ник кивает.

– Сумки только занесу, – проходит внутрь, а следом там оказываюсь и я.

– Привет, – вяло озвучиваю, глядя на Зою.

Всю в боевом раскрасе, и ещё парочку её подруг в виде тех же в ресторане и ещё нескольких человек, что учились в нашем классе.

– Красавина, вот уж не ожидали, – озвучивает она в ответ, разглядывая свой маникюр.

– Согласна… Я уж думала, ты вчера поняла, что твоя песенка спета, – расстёгиваю куртку и улыбаюсь ей фальшивой улыбкой.

Она прекрасно осознаёт, к чему я и какое значение в этом имеет Беркутов, поэтому мгновенно затыкается. Парни носят ящики с лимонадами, соками и алкоголем, а я, натягивая рукава свитера на руки, разглядываю деревянный коттедж.

Он действительно огромный, в два вроде бы, а то и три этажа.

Гостиная с бильярдным столом, который вечером, уверена, превратится в нечто ужасающее, благодаря Аксёнову и Кирсанову. Это, не смотря ещё на то, что им уже по двадцать пять. Большая кухня виднеется в арке, плазма чуть ли не на всю стену, и безразмерный диван, на котором восседает эта женская половина.

– Тут продукты, – слышу, как Кирилл оставляет пакет на полу у журнального стола.

– И что?! – с укором на него смотрит Некрасова.

Хочется закатить глаза, но я отчаянно держусь.

– А то, что их нужно разложить, – из ниоткуда слышу голос Морозовой и тяну улыбку.

Она спускается по лестнице с широкой улыбкой и подходит ко мне.

– Сама и раскладывай, ты же организатор, а мы отдыхать приехали, – вторит ей Зоя.

Качаю головой, оставляя на щеке подруги поцелуй.

– Я возьму, – тихо сообщаю и успеваю сделать полшага, чтобы взять пакет.

– Вот, тем более у нас есть обслуживающий персонал, – смеётся своей шутке Некрасова. – Не так ли, Мия? Мама сегодня приедет убраться в комнатах?

Прикрываю глаза и буквально не слышу ни одного шороха во всей гостиной. Разворачиваюсь, наклоняясь к дивану и этой недоделанной королеве.

– Ещё одно слово, и ты уедешь отсюда лысой, усекла?! – цежу сквозь зубы, но её не трогаю, замечаю лишь, как она вжимается в спинку.

– Идиотка! – слышу, что шипит Алина, а сама, сдерживаясь от плевка в её лицо, скрываюсь на кухне.

Я знала, что это глупая идея. По крайней мере, меня здесь точно не должно быть. Я никогда не была подругой ни одному из всех этих людей.

Раскладываю продукты в холодильник по полкам, а потом вижу, как рядом останавливается Никита и ставит ещё пару пакетов.

– Ты как? – шепчет, оставляя поцелуй в макушку.

– Зря это всё, – отвечаю, так и продолжая наполнять полки.

– Эй! – останавливает меня, приподнимая подбородок. – Ещё раз вякнет что всечёшь ей, идёт? Помнишь, как я учил?

Смеюсь, потому что ведь чушь несёт, но с другой стороны, он прав. Теперь я могу и ударить, благодаря его урокам.

– Окей, – отвечаю, хотя мы оба знаем, что без причины я не трону.

Он кивает, довольный ответом, и выходит дальше помогать Кириллу. В течение минут пяти заканчиваю с продуктами и, наконец, возвращаюсь в комнату, цепляя невозмутимый вид.

Замечаю, как, поджав губы, сидит Некрасова со своей компашкой, а ещё вижу, что рядом с ними поселилась одна особа. Та самая, которую я бы видеть здесь не хотела только из-за её парня.

– Привет, – машет она мне рукой, и я киваю.

Сама же практически настраиваю свой искатель на неугодного мне человека… и нахожу. Он стоит в компании Кирсанова и метко бьёт своим ледяным взглядом прямо мне в лоб.

Не могу распознать выражение лица, но отворачиваюсь на движение у дверей.

– Кирилл, ещё есть продукты? – обращаюсь к парню, а он кивает. – Сейчас твой хахаль принесёт, – озвучивает он с широкой улыбкой, а я тут же развернувшись, иду снова на кухню.

Если честно, чтобы спрятаться после его слов. Знаю, что должна бы познакомить Никиту со всеми, кто тут есть. Но очень надеюсь, что, встречая всех в гостиной и на подъездной дорожке, он уже справился с этим сам.

Слышу шаги позади себя уже через минуту и сразу же спрашиваю.

– Там ещё много пакетов, Ник? – обращаюсь к нему, не глядя за спину и наливая воду в чайник.

Но когда ноздрёй касается запах мятной свежести, осознаю, что это парфюм совсем не Горского.

Глава 6

– У меня один, – хрипит знакомый до боли голос и оставляет его на столешнице.

Чувствую его слишком близко к себе. Аромат его парфюмированной воды кажется слишком насыщенным. Настолько, что меня будто мутит. А ещё, кроме этого, я ощущаю его запах.

Это, знаете, у каждого человека есть свой феромон, не искусственный, а естественный. И, к моему большому сожалению, я помню исходящие флюиды от Беркутова.

– Хорошо, – киваю, резко выключая кран.

Его куртка практически касается моего свитера, а меня буквально начинает трясти.

– Отойди, пожалуйста, – коротко, но твёрдо я озвучиваю, и он поворачивается в мою сторону, тем самым увеличивая расстояние между нами.

– Я соболезную…

Коротко и глухо говорит он, но когда я вскидываю на него глаза, вижу, как даже на меня не смотрит. Будто ему даже от одной мысли, что он проявляет человеческие качества по отношению ко мне, тошно. Становится снова больно внутри, и чёрт его знает отчего. Но я цепляю челюсти и выше поднимаю голову, нет, он не сможет больше сделать мне больно.

– Откуда ты знаешь?! – довольно резко звучит вопрос в ответ на его ненатуральное сочувствие.

– Услышал, как Морозова отчитывала Некрасову, – объясняет, а у самого желваки на лице гуляют.

– Не парься, – наконец отхожу от раковины и ставлю чайник на панель. – Я не жду от тебя подобных проявлений.

Теперь его внимание сосредоточено на мне. Рассматривает, стиснув зубы, и я чувствую вновь эту тучу, которой меня накрывает, когда он находится в опасной близости.

– Малышк… – в помещении внезапно появляется Никита, и я улавливаю едва заметную усмешку. – Я Никита, – он ставит пакет рядом с тем, что оставил Горский, и тянет ему руку.

Родион не торопится отводить от меня взгляд, лишь медленно протягивает руку и только после, наконец, снисходительно смотрит на моего друга парня.

– Родион, – коротко и явно не приветливо сообщает.

– Ага, понял… Там Олеся, невеста, да? – тут же озорно подмечает Горский, вставая рядом со мной.

– Угадал, – отвечает Беркутов, приподнимая уголок губ.

Но выглядит это больше вызовом.

– А я…

– Я понял, – Родион не даёт сказать, хватает бутылку воды из пакета и стремительно выходит из кухни.

Сразу будто светлее становится в пространстве, и я с шумом выдыхаю.

– Н-да, не очень дружелюбный парень, – задумчиво говорит Ник.

Молчу, потому что в отношении нас обоих дружелюбно невозможно. Однако фраза Никиты засела в голове и прямо буквально повторяется всё это время.

– Ты сказал «невеста»… – спрашиваю невзначай, посылая взгляд в Горского.

Он поджимает губы и усмехается, но головой кивает.

– Знал, что тебя заинтересует, – говорит, но я даже не обращаю на это внимание. – Она сама так сказала, я решил проверить теорию, – пожимает он плечами. – Ладно, Фурия, мы в сауну, вы остаётесь. Если что, царапаться не разрешено, только джеб и апперкот, а то потом вести тебя со слезами на глазах на маникюр…

Он театрально закатывает глаза, вызывая мой тихий смех своей шуткой, а я провожаю его взглядом.

Невеста…

Хм, неудивительно, что он выбрал такую девушку в невесты. Как правило, те, что смолоду сходят с ума от повышенного внимания женских взглядов, женятся не на тех, кто вызывал раньше в них феерию эмоций своими яркими или броскими нарядами, а напротив, более спокойных, утончённых и, скажем, правильных девушек.

Да и думаю, что эта Олеся для него правда подходящая пара… Красивая, эффектная, почему бы и нет…

Наливаю себе чашку кофе, а внутри ощущаю какую-то необъяснимую грусть или печаль. Нечто, чего не должно быть по праву, но чувствую, хоть и всё происходящее в наших жизнях сейчас закономерно. Все двигаются дальше, взрослеют и мудреют… Не все, конечно, но хочется верить, что превалирует всё же большинство. Никто не живёт прошлым, никому не нужно то прошлое, которое было. Мы ведь переросли его, правда?

Глава 7

Стою на балконе второго этажа и выпускаю дым кольцами. Закрываю глаза, а перед ними всё равно она.

Провожу языком по зубам, потому что всё и так ясно. Слышу звуки с первого этажа и вижу, как на террасу задней части дома кто-то выходит.

Замечаю белые наушники и тёмные волосы. В руках чашка кофе, и я безошибочно узнаю её. Греет руки об чашку и глубоко вдыхает воздух. Даже не дышу, не желая выдать себя. Она всматривается в деревья и делает глоток, прикрывая глаза от наслаждения. Всегда было у неё это умение демонстрировать своё удовольствие. Делать так, что каждому непременно хочется попробовать то же, что и у неё.

Сейчас, когда она не видит, позволяю себе даже спрятать ненависть и всю ту боль, что она причинила. Наблюдаю за той, в которую однажды влюбился как самый последний идиот.

А она, не подозревая, попивает свой обжигающий кофе, рукой касается шапки из снега на перилах, что-то вырисовывает. И тоской такой веет от неё, хотя я даже и чувствовать этого не должен, мать её.

Выдуваю снова дым, вижу, как она ведёт глазами по вековым соснам в шубе из снега и задирает голову.

Отхожу от перил на шаг, прячусь с зоны видимости. А потом, наплевав, бросаю окурок в пепельницу и ухожу обратно в дом. Сажусь на кровать, а внутри буквально кипит всё. Бурлит, взрывается, ходуном ходит. И как усмирить, чёрт его знает.

Одно её присутствие ставит нервы по стойке смирно, и это при том, что эмоции напротив пытаются обогнать друг друга. Ненависть соревнуется с грёбаным желанием взять за волосы и доказать себе, что уже не реагирую.

Теперь ещё и её этот хахаль, который уж слишком, мать его, широко улыбается. А выглядит так, будто только что набил себе всё тело татуировками.

Не думал, что ей подобное нравится…

– Милый, – Олеся появляется в комнате из ниоткуда. – Что с тобой? Ты весь угрюмый? – садится рядом, поглаживая плечо и тут же оставляя поцелуй в бицепс.

Натягиваю более-менее собранный вид на лицо и киваю ей, что всё в порядке.

– Покурить ушёл.

Она принимает ответ и оглядывается в нашей временной спальне.

– Здесь здорово, правда? И ребята такие дружелюбные… – знала бы она правду, хрена с два так подумала.

Но у неё удивительная способность видеть этот мир слишком радужным. Может быть, потому как я вижу его лишь в чёрно-белом цвете, мы до сих пор вместе? Хоть через призму её розовых очков увидеть краски…

– Они были такими далеко не всегда, – озвучиваю правду. – Да и едва ли там наберётся хотя бы человек пять, кто перестал быть задницей, – она качает головой с лёгкой улыбкой.

– Не знаю, мне кажется, они рады тебе, – не понимаю, к чему она говорит это. – От твоих друзей только и слышна твоя фамилия, да и от девчонок тоже…

– Это ты про Некрасову? – вздёргиваю бровь, глядя на свою невесту.

Молча кивает и проводит рукой по деревянному столу. Что это за выкрутасы такие?

– Это ревность? – доходит, наконец, до моего сознания.

Никогда не думал, что это есть в ней. Точнее, был уверен, что Олеся неспособна на собственнические замашки.

– Нет, – тут же краснеет, вызывая мой смех.

– Тебе не стоит переживать, – озвучиваю и подхожу ближе к девушке, пытаясь глазами убедить.

Она обвивает шею руками, довольная ответом. А я отчего-то в этот момент вспоминаю ту, что в белых забавных наушниках наслаждается природой и кофе. И не вижу больше её в глазах той, кто стоит передо мной.

Тот образ, который я хранил все эти годы, он резко рассеялся в ресторане, оставив после себя лишь горечь. Больную тоску по той девочке, которая убила всё то тёплое и светлое, что лишь единожды ожило во мне.

На её месте новая.

Незнакомая, раздражающе обаятельная, а в глазах этот бессменный вызов на конфронтацию. И самому вдруг непреодолимо хочется этого противостояния.

Олеся не спускает глаз в ожидании моей ласки, и я, захлопнув крышку этого чёрного ящика идиотских потаённых мыслей, касаюсь, в конце концов, губ девушки.

Вкусных, немного медовых и податливых. Она подчиняется, покорно отдаёт своё желание и показывает его немного неумело. Сжимает и поглаживает мои плечи. Подхватываю девушку под ягодицы и усаживаю на тот самый деревянный стол.

– Родион, – шепчет с придыханием, намекая на то, что это слишком вульгарно.

А я лишь шире раздвигаю её ноги и тут же лезу под кофту, чтобы коснуться кожи.

– Не сейчас, – практически стонет мне в рот, убивая на максимум весь порыв, взявшийся из моих глубин.

Останавливаю поцелуй, прижимаюсь лбом к ней и сжимаю челюсть.

В этом есть некие расхождения в нас, и я очень пытаюсь смириться с тем, что она стесняется… даже мать его, меня. Однако каждый раз я вспыхиваю словно сука, факел. Правда, толку от этого огня нет. Обе семьи, и Беркутовы, и Власенко, всё уже решили, ещё так пару лет назад.

– Окей, я вниз, – озвучиваю, отстраняясь от неё, но она успевает схватить за руку.

– Ты же не обижаешься? Там, наверное, нужно помочь Алине…

Отрицательно качаю головой, хватаю пачку сигарет, вещи, приготовленные в сауну, и выхожу из нашей спальни.

Когда спускаюсь по лестнице, то натыкаюсь на своего призрака из прошлого. Она замирает буквально на полсекунды, прежде чем отойти к стене и якобы дать мне проход.

Невозмутимо иду дальше, а в момент, когда мы равняемся на одной ступени, будто невидимой силой бьёт куда-то. Как в каком-то грёбаном фантастическом фильме белым светом буквально парализует тело. Она не смотрит на меня, я не смотрю на неё, но эта вспышка, она леденит все внутренности, а когда этот миг проходит, становится резко и порывисто горячо, будто лёд сменился на обжигающую лаву.

Либо нам лучше не видеть друг друга, либо, чёрт возьми, высказать всё, что мы думаем. Может, тогда полегчает?

– Эй, Беркут, – Некрасова, как только я оказываюсь на полу первого этажа, подскакивает. – Не хочешь в сауну с компанией? – она подмигивает, а у меня даже смех прорывается.

– Ты серьёзно?! – со скепсисом всматриваюсь в неё, настолько дешёвкой она себя считает?

– Раньше тебя не останавливало наличие подруги, – язвит в ответ, а мой взгляд становится жёстче.

– Это не останавливало тебя, Некрасова.

Чеканю не своим голосом и обхожу её по дуге, покидая дом с громким хлопком двери.

Глава 8

Парни скрылись в сауне, наверняка прихватив с собой несколько бутылок горячительного, я же скрылась в спальне, чтобы немного выдохнуть.

Хотя, если честно, это всё равно не поможет. Сам факт того, что мы здесь дышим одним и тем же воздухом, уже оставляет свой отпечаток и портит мой кислород.

Вечером сегодня наверняка все будут кутить, хотя в зимней роще едва ли это удастся, поэтому надежда на то, что большая часть свалит в ресторан базы отдыха. Конечно, под всеми я подозреваю его и его невесту…

Достаю из сумки вещи, чтобы потом впопыхах не искать, и заодно наушники, чтобы немного расслабиться. В целом, можно прогуляться по территории, но знаю, что там грандиозные планы по поводу того, чтобы заставить парней приготовить шашлык на мангале.

И надо бы успеть, пока они ещё в кондиции, а то думается мне, что отголоски вечеринок семилетней давности вот-вот нас всех настигнут.

– Тук-тук, – Алина заглядывает в комнату. – Ну ты как?

В глазах читается вина, но я совершенно не виню её за тот эпизод в гостиной. В конце концов, она не отвечает за интеллект отдельных особей.

– Думала, будет хуже, – отвечаю ей, откладывая пижаму. – На кухне помочь?

Спрашиваю, потому что мне не в напряг, а я знаю желание Морозовой, чтобы всё было по красоте.

– Да там уже… – кивает в сторону двери.

– Неужто Зоечка решила подсобить, кушать захотелось? – посмеялась я.

– Дождёшься от неё, – фырчит подруга. – Там Олеся…

– А-а-а, – многозначительно тяну, но, если откровенно, я рада, что она больше походит на человека, чем Некрасова. – Это ж надо, в одном доме… две бывших и одна настоящая… – усмехаюсь, полагая, что Беркутов просто-напросто выиграл эту жизнь.

Морозова хохочет, прикрывая рот, а потом смотрит на меня, желая разубедить.

– Ты же знаешь, что Некрасову можно не считать за бывшую, – говорит она тихо.

В тот год, когда я появилась в их школе, королём и королевой были одни и те же лица на протяжении нескольких лет. Чуть ли не с девятого класса они считались золотой идеальной парой. В какой-то момент их связывал секс, как я потом узнала из первых уст, а в какой-то момент только нахождение в одной компании… Но сейчас я уже не склонна верить в те слова, что он когда-то мне говорил.

– Так же как и меня, – поджав губы, ухмыляюсь.

Я знаю, что Морозова не увидит боли, потому что я отлично научилась маскировать её. Да и она уже не та, что была раньше.

Сложно вынести предательство близкого человека, даже неважно, в чём оно заключается… Просто сам факт, что ты думаешь, что твоё доверие так же дорого ему, как и тебе. А потом оказывается, что это не так. Дальше ты получаешь удар ножом в спину. И пусть это случилось один раз, ты всё равно занимаешься мазохизмом, снова и снова чувствуя эту боль, утопая в этой крови и заново умирая.

– Я не говорила тебе…

– И не надо, – обрываю её на полуслове, на что она с укором смотрит в ответ. – Если ты хочешь всколыхнуть то, что покрылось толстым слоем пыли, не стоит.

– Ладно, – кивает она. – Ник согласился пожарить шашлык, так что скоро всё будет готово. А вечером забронирован стол…

Киваю, стараясь удержать воодушевлённое лицо, но Алина была бы не Алина, если бы не закатила глаза, увидев мою фальшь.

Спустя несколько часов я всё же спускаюсь, потому что, как бы меня ни раздражали отдельные личности среди присутствующих, коттедж и правда хорош. Природа вокруг тем более, да и почему я должна сидеть взаперти, если я уже совсем не та девочка, которая их боялась.

– Помочь? – заглядываю на кухню и вижу, как там трудятся несколько девушек.

Среди них Олеся и Алина, ещё одна смутно похожая на бунтарку из параллельного класса, но я не уверена.

– Да, можешь вот это отнести в гостиную, пожалуйста, – с улыбкой тянет мне салат невеста нашего общего знакомого.

Принимаю тару и разворачиваюсь на выход, а когда уже оставляю в почти пустой гостиной блюдо, то внутрь заваливаются явно разгорячённые во всех смыслах парни.

– О-о-о! – тут же слышу крик Аксёнова. – Красавина, ты даже не представляешь! Мы разнесли его в пух и прах! – самодовольно он заявляет, указывая на Ника.

На часах всего лишь четыре дня, а они уже почти в стельку. Не все, конечно, но Аксёнов точно. Правда, когда я вижу Ника, то понимаю, что их в команде всё-таки двое.

– Малыш! – тянет он руку, улыбаясь во все тридцать два.

Невольно становится смешно, только когда он буквально прижимает меня к своему влажному и горячему телу, то я тут же хмурюсь.

– Ник, – шиплю, пытаясь отстраниться.

Только он и не думает, напротив, обеими ладонями берёт моё лицо и смачно при всех целует в губы.

От шока я истуканом замираю и смотрю на него, как на идиота, прекращая его попытки влезть ко мне в рот языком.

– Горский! – посильнее давлю в рёбра, как он учил, и он как ни в чём не бывало усмехается и подмигивает. – Иди поспи!

Злости нет, только ощутимое недовольство этой демонстрацией. Я, конечно, взяла его сюда из-за особых побуждений, но это не значит…

– Куда мясо? – слышу вдруг хриплый голос и тут же оглядываюсь на стол.

Хватаю тарелку, пока парни над чем-то смеются, и подставляю её ближе к краю, а сама делаю шаг назад.

Беркут, придерживая шампура, подходит к столу, чтобы оставить их.

– Спасибо, – коротко озвучивает он, киваю, не подавая знаков, и пытаюсь не обращать внимания на то, что под его распахнутой курткой виднеется обнажённый торс.

– Эй, парни! – слышу, как в дом влетает Кирсанов. – У нас там рест, погнали переодеваться и туда! – они все явно на взводе, а я, наконец, хочу скрыться из гостиной, только не успеваю это сделать.

– Не так быстро, девочка моя…

– Ник, ещё одна подобная выходка, – цежу ему в лицо, – и я отправлю тебя домой!

Его глаза прищуриваются, и мне на секунду мерещится в них даже злость, что ли. Не понимаю, что происходит, поэтому выдёргиваю руку и двигаюсь в сторону кухни.

– Че завис? – голос Аксёнова слышится ярко и отчётливо.

– Да так, вспомнил кое-что… – а этот баритон слишком глухо и тяжело.

Слова почему-то находят отклик внутри меня, но я мотаю головой и смахиваю идиотские реакции.

Глава 9

Леся стонет, давая больший доступ к оголённым плечам, а я ласкаю, наконец, желая получить то, чего хотел. Посиделки в ресторане вышли громкими и бурными, однако не было двух людей… И сейчас определённо не тот момент, когда я должен думать об этом. Но я, мать её, думаю.

– Снимай, – приказываю невесте избавиться от её пижамы, а она мягко приподнимается и касается меня губами.

– Сейчас родной, очень пить хочется, – вскакивает с постели и, накидывая сверху халат, выбегает из комнаты.

Эмоции рвутся наружу в виде отборного мата и желания что-нибудь разбить, но я пытаюсь усмирить себя. Это чёртов бурбон Кира. Нахрена открыл эту бутылку?!

Встаю, думая, что сигарета немного остудит пыл. Хотя в целом не сказать, что я очень пьян. Скорее парни ещё с сауны обогнали меня в разы.

Тут же в воспоминаниях разговор с тренером по боксу… Год они вместе, не живут, но у каждого в квартире есть свои зубные щётки. Едва ли мне было это интересно, но парня было не удержать. Как он и не обошёл стороной похвалить постельные навыки своей девушки.

Явно лишняя информация, но… Я помню. Уже не так ярко, но помню. Главное, что взрывается в голове воспоминаниями, это собственные ощущения на прикосновения к ней.

Внутри будто трясло всего, пальцы подрагивали, когда гладил её нежную кожу. Когда целовал её губы, всё переставало существовать, время прекращало ход. И тебе было мало. Снова и снова мало. Недостаточно.

Поэтому его тираду я неплохо понял, другое дело, что мне это не нужно. И это то, что теперь не возводит все внутренности куда-то к небу.

Поглубже затягиваюсь сигаретой и прикрываю глаза. Может быть, хоть морозный воздух немного вразумит меня.

Боксёр сказал одну интересную вещь, которую выкинуть из головы не могу. Сказал, что когда они познакомились, она только вернулась в город. Я не знал ничего о ней всё это время, и только первый год после выпуска безрезультатно искал. Но и не думал, что её не было здесь так долго. Морозова сказала, что она уже несколько лет как вернулась. Впрочем, какая разница, если я в тысячах километров отсюда. Да и на кой чёрт тогда искал, тоже нет логичного ответа.

А блондин на вопрос, откуда и куда вернулась, лишь бросил на меня странный взгляд и не ответил. С другой стороны, ну какая мне нахрен разница. Отец ведь изначально сказал, какое будущее меня ждёт.

Может быть, если бы получилось её найти, мы бы поговорили тогда, и…

Снова затягиваюсь, замечая, что уже тлеет фильтр, а Олеси до сих пор нет. Скрежет собственных зубов тут же раздаётся на весь балкон.

Вечно у неё тысяча и одна причина!

Вместо того чтобы лечь, злой, неудовлетворённый и напряжённый, я иду на её поиски. Трахну прямо в гостиной, будет знать. Она ведь и не догадывается, каким на самом деле я могу быть…

Бредовые мысли заставляют усмехнуться, потому что вряд ли Власенко вынесет это… Только одной удавалось и усмирить, и зажечь, и успокоить. Контролировать, но не манипулировать, понимать и противостоять, любить и ненавидеть одновременно…

В темноте коттеджа спускаюсь, не заботясь о включении света, лишь тусклое свечение фонаря на подъездной дорожке немного добавляет теней внутри дома.

Двигаюсь в гостиную, понимая, что здесь никого.

Пытаюсь увидеть светлый комплект одежды своей девушки, но тут пусто. Иду дальше, огибая диван, и не наблюдаю её, как сквозь землю провалилась.

Правда, когда я наконец вхожу на кухню, замечаю её силуэт. Она стоит у столешницы, либо наливает воду, либо пьёт, не понимаю.

В голове черти пляшут, чтобы добавить экстрима и долбанного адреналина, которого в моей жизни в последнее время катастрофически не хватает.

Бесшумно двигаюсь ближе, рассматривая оголённые ноги, которые стоят босиком на холодном кафеле. Облизываю губы в ожидании, а возбуждение уже выходит на новый уровень. Хотя, если признаться, со вчерашней встречи оно и так там.

До неё остаётся буквально два шага, тяну руки и, вставая позади, в мгновение ока кручу девушку лицом к себе, накидываясь на её губы.

Глава 10

Первое мгновение она не делает ничего, а у меня сносит башню. Вдыхаю запах, продолжая надавливать на пухлые губы, и потом чувствую, как она поддаётся. Впускает меня. Ладони сами собой подхватывают её, сажая на столешницу, и медленно, порочно ползут вверх, пересчитывая рёбра. Прижимаю к себе, желая полностью почувствовать её.

Глухой хрип вырывается бесконтрольно, и я чувствую, как её пальчики оттягивают волосы на затылке. Буквально рычу от маячащего осознания того, что сейчас прямо здесь войду в неё. Прямо сейчас нагло и бесцеремонно оттрахаю, потому что желание доходит до невидимой планки, срывая остатки любого разума.

Раскрываю светлый халат, дёргая полы в стороны, и тут же сминаю торчащую грудь, скрытую тонкой тканью. Сжимаю сосок, вырывая из её рта почти вскрик, который звучит желанной песней для ушей.

Поцелуй становится глубже, влажнее, её ступни прижимаются и давят на задницу, а я, чёрт возьми, чувствую её желание. Будто горит вокруг всё, и если нет огнетушителя, то всё пропало. Это не прекратить.

И чёрт его знает, виноват бурбон Аксёнова или что-то ещё.

Хватаю её за волосы, оттягивая голову, и веду языком по шее. Тяжёлое сбившееся дыхание слышится самым желанным звуком, и я уже сжимаю её бёдра, продвигаясь ближе к сокровенному. Намеренно чуть опускаюсь ниже, задирая её сорочку. Небывалое животное желание ощутить её всю на вкус я не в силах контролировать.

– Эй? – голос из гостиной заставляет меня резко остановиться. – Кто здесь?!

Дыхание останавливается, а я пытаюсь разглядеть ту, что практически распластана, чёрт возьми, мной на столешнице. Только она в одно движение вскакивает и, грубо оттолкнув меня, скрывается в коридоре с другой стороны от посторонних звуков.

Хмурюсь, не понимая, что это было. Только что вот пальцы чувствуют горячую нежную кожу, а сейчас будто мне это всё привиделось. Когда на кухне включается свет, заспанная Морозова вяло спрашивает.

– Эй, Беркут, ты чего не спишь?!

Опираюсь ладонями на столешницу, стоя к ней спиной, а перед глазами так и крутятся последние пять минут.

– Сушняк после бурбона, – туманно озвучиваю, наблюдая стакан с водой, стоящий неподалёку.

Хватаю его, делая глоток, и иду мимо бывшей одноклассницы.

– Спокойной ночи, – бурчу под нос, а сам всё ещё пытаюсь сложить два и два.

Пропадая в недрах замутнённого сознания, поднимаюсь на второй этаж и останавливаюсь у двери.

Это была не Леся.

Она ведь не убежала бы, даже если и стесняется, чёрт возьми. Не настолько она странная. И если не она, то вопрос кто…

Вхожу в комнату и вижу силуэт своей невесты, что ждёт меня в постели. Смотрю на неё будто на инопланетное существо.

– Ты где была? – хриплю, прищурив взгляд.

Вижу на прикроватной тумбе тоже стакан воды, и чувствую себя идиотом.

– За водой спускалась, – отвечает тут же Олеся, скидывая с себя халат.

– Я тебя там не нашёл, – подозрительно смотрю на девушку. – Как давно ты ушла?

Она явно обескуражена моим странным поведением, но, как и всегда, вида не подаёт.

– Я ещё зашла в туалет на первом этаже, – улыбается и смущается, а я киваю несколько раз, переваривая информацию.

Прохожу дальше в спальню, закрывая дверь, и ставлю стакан на свою тумбу.

– Я пойду покурю, – бросаю, даже не обернувшись.

Не вижу лица девушки, но полагаю, что веду себя будто пришибленный. Потому что и сам себя таковым чувствую.

Затягиваюсь и намеренно закрываю глаза, проигрывая каждое движение. Руки, что обнимали и играли с волосами, бёдра, что сжимали стены от желания и нетерпения. Губы, что отдавались с такой безвозмездной отдачей, что можно было бы рассудок потерять. Что я, собственно, и сделал.

Однажды всё это уже чувствовалось.

Но это не может быть она… Она бы узнала, поняла и оттолкнула, это как минимум. Она бы точно не позволила мне ни единого прикосновения. Не после всего, что было.

Да и я бы сам не стал снова наступать на те же грабли, если бы только понял разницу до того, как коснулся её. Вновь и вновь прокручиваю в голове то, что случилось, будто хочу сохранить каждую секунду… Только это в корне не так. Напротив, нужно избавиться от этого.

Мне только этого не хватало.

С силой тру лицо, и с шумом выдыхаю, сбрасывая окурок.

– Родион, – слышу Олесю, как только раздвигаю двери на балкон. – Долго тебя ждать? – улыбается она томно.

А я… теперь не готов. Как баба. Но настроение совершенно не соответствует.

– Ложись спать, завтра на трассу рано, – озвучиваю, стягивая джоггеры и выключая настольную лампу.

Укладываюсь, закидывая руки за голову, и смотрю в потолок.

Знаю на уму непостижимом уровне. Без доказательств нет смысла даже намекать, но это она. Руки помнят, а голова, прояснившись от алкоголя и воспроизводя все те мгновения, уверена на триста процентов, что это моя первая, мать её, больная и разрушающая любовь. И главный вопрос – почему там внизу в момент осознания, что это явно не пыл Олеси, я не остановил себя…

Глава 11

Пальцами всё ещё касаюсь губ, застыв изваянием и прислонившись к двери.

Дыхание сбито, тело дрожит, то ли от возбуждения и норадреналина, что заполнил вены, то ли от того, что это точно не Ник…

Я знаю каждое его движение. А ещё знаю запах. Тут в обоих случаях мимо.

Память тут же подкидывает момент на лестнице, и я, прикрыв глаза, будто вновь ощущаю этот парфюм. Что-то свежее и в то же время с нотами горчинки.

Мотаю головой из стороны в сторону, словно это что-то изменит. Рука невольно с силой надавливает на грудь, взывая к успокоению. Чтобы перестало так биться, чтобы не реагировало и жило как прежде, не зная боли. У меня будто отключилось всё и в то же время, чёрт возьми, включилось…

На кончиках пальцев подрагивают нервные окончания, а жёсткие волосы, пористые и немного вьющиеся по природе, до сих ощущаются ими.

– Я уж тебя потерял, – Ник появляется из ванной, а я растерянно таращусь на него.

В попытке обмануть себя и свои немного опьянённые чувства после вина я всё же задаю вопрос.

– Ты был на кухне пять минут назад? – откровенно спрашиваю в ожидании ответа.

А он, приподнимая уголок губ, двигается на меня.

– Был… – тянет руки к талии, резко прижимая к себе.

Реагирую и обхватываю его шею. Пальцами ищу его светлые волосы, чтобы напомнить себе. Чтобы показать себе.

– Если хочешь продолжить с того, на чём мы остановились? Я не против, – ошарашенно моргаю, услышав его дерзкое заявление, и только после секундной заминки тяну улыбку.

Губы сами собой тянутся к нему, чтобы поцеловать. И он со всей горячностью, подхватив меня на руки, отвечает.

Нет… Пытаюсь воспроизвести всё то, что было на кухне, но Ник виртуозно отвлекает меня от любых мыслей, меняя и забирая инициативу. Сейчас он будто на пульте нажал на кнопку разума, поставив его на паузу, и теперь делает всё, чтобы я позволила себе, наконец, расслабиться за последние два дня.

И всё же некий облик в расплывчатом сознании нет-нет да возникает. Фантомом летает вокруг, являя только лишь серо-голубые глаза с тёмными крапинками.

Утро встречает меня совсем не бодрым духом, а, напротив, головной болью и желанием поспать. Вместе с изменениями внешними со мной произошли и внутренние, и если раньше я была жаворонком, то теперь я определённо самая ленивая сова.

Может, журналистика так повлияла, а может, это как катализатор изменениям внутри. Как бы чувствовать нечто ощутимое на физическом уровне, чтобы вбить в голову, что ты действительно больше не та доходяга.

– Фурия, – слышу голос Ника и накрываюсь подушкой.

Вчерашняя ночь даёт о себе знать, тело помнит, что с ним что-то делали. Но одна часть из сознания будто уплывает, и я резко сажусь на кровати. О чём, конечно же, сразу жалею.

– Зачем ты устроил это вчера на кухне? – спрашиваю в лоб Горского.

А он слегка задумчиво смотрит в сторону и ставит чашку горячего кофе на тумбу.

– Не мог терпеть… Но ты словно раненая убежала, когда услышала подругу, – я и правда кого-то услышала, но я даже не узнала голос Алины.

Всматриваюсь в его лицо, но не подаю виду, что осознаю, насколько нагло он мне врёт… А главное, скрываю то, что я понимаю.

Что это?! Месть мне, что не узнала его в темноте? Или что не сопротивлялась? Учитывая его ответы, получается, он видел всё…

– Это была Алина? – Никита кивает, а затем показывает на импровизированные часы на руке.

– Трасса помнишь…

Рычу в воздух, откидываясь обратно на подушку, на что он смеётся. А потом на кровать прилетает моё термобельё, а затем и костюм.

– Варианта отлежаться здесь тихонько…

– Нет! – не даёт он мне договорить, и я с глубоким вздохом беру чашку с тумбы.

– Я всё равно буду долго собираться, а потом пойду на трассу для малышей, так что можешь идти и наслаждаться сноубордом, – объясняю, что так высоко, как он метит, я точно не поднимусь.

– Ты ведь меня не избегаешь? – Ник задаёт вопрос, не оборачиваясь, а я давлюсь своим кофе.

– Горский, ты меня пугаешь! – громко фырчу, откашлявшись. – Что за разговоры?!

Он оборачивается со своей обаятельной улыбкой и отмахивается.

– Есть же тут один экземпляр…

– Ник! – останавливаю даже намёк. – Хватит. Он разрушил мою жизнь, даже глазом не моргнул, я это пережила и пошла дальше. Больше нечего обсуждать. – твёрдо заявляю, на что он поджимает губы и подходит к кровати.

– Да, знаю, извини.

Киваю, а он оставляет поцелуй на моей макушке. Ненавижу эти проявления, потому что сразу себя чувствую какой-то слабой. Но ему позволяю, наверное, потому что думаю, что порой ему это нужно самому.

Он выходит за дверь, а я глубоко вдыхаю.

Сейчас я сказала ему чистую правду. Однако думать об этом мне никто не сможет запретить. Даже я сама.

Однажды, я Нику сказала, что предавший лупит плетью лишь раз, остальные раны наносим мы себе сами. Мне нужно было несколько лет, чтобы не чувствовать такой адской боли от этих ран. Поэтому я просто потеряла чувствительность в тех местах. В сердце и в душе.

Но сейчас я не хочу думать, почему так ведёт себя он, почему Горский выдаёт эти финты, и почему я сама вчера поддалась той минутной слабости. Сейчас у меня более важная миссия: не свалиться с лыж.

Допиваю кофе, всё же немного прихожу в норму и, глядя на вещи на кровати, принимаюсь собираться на эту увлекательную и отчаянно экстремальную вечеринку.

Вот уж посмеётся весь курорт.

Глава 12

Пока я пробиваюсь к невысокому склону, даже не глядя в сторону подъёмников, то как раз замечаю детей, которых, видимо, учит инструктор.

Вот это то, что нужно. Бросаю лыжи на снег, откровенно полностью вспотев. Хочется просто раздеться и лежать, попивая кофе.

Мне показали в прокате, как их фиксировать, но сейчас этот механизм кажется чем-то не поддающимся объяснению.

Сажусь прямо на снег, надеясь на то, что продавец, искренне уверявший меня о непромокаемости этого комплекта, не обманул. И пытаюсь натянуть их.

– Может быть, вам детские сначала? – слышу шутку, озвученную явно детским голосом.

А когда поднимаю взгляд, замечаю около себя мальчишку лет семи, наверно.

– А ты, значит, мастер? – тяну я, снимая солнечные очки.

Он деловито и самодовольно кивает, заставляя меня вздохнуть. И почему подобные люди липнут ко мне…

– Научишь? – бросаю ему, а он нахально вздёргивает бровь.

Вот так бы и дала подзатрещину, но полагаю, что его родители себе такого не позволяют.

– Богдан! – слышу грозный голос и, видимо, наблюдаю его родителей.

Мама, как и положено, в ярком комбинезоне цвета фуксии, а папа весь такой серьёзный и сдержанный.

Значит, это ещё один из поколения золотых мажоров.

Мальчишка тут же, забыв про меня, уезжает в сторону своих родителей, а я остаюсь бороться с чёртовыми замками.

– Помочь?

Когда слышу голос Кирсанова, едва ли не давлюсь слюной.

– Ты ко мне обращаешься? – вздёргиваю бровь, глядя на него.

С Кириллом мы ладили, если вообще можно так сказать, в школе. Но Герман – это отдельная история. То ли он пытался оберегать своего друга, то ли не знаю, но не пошло с самого первого дня.

– Мы же уже не дети, Красавина, – заявляет так, будто это я вела себя как отмороженная.

– Уверен, что повзрослел, Герман? – бросаю ему в ответ, наконец получив нужный щелчок на одной ноге.

Он молчит, явно о чём-то задумавшись.

– Может быть, не всё было так, как тебе казалось…

Драматично заявляет, а я смотрю на него снизу вверх в ожидании продолжения.

– Давай руку, – видимо его не будет, поэтому щёлкнув вторым ботинком, я в конце концов поднимаюсь, но руку ему не даю.

Господи, как на них устоять!

Несмотря на мой протест, Кирсанов хватает и останавливает меня от возможного движения.

– Палки возьми, – командует он.

Хватаюсь за эти штуки, поглубже втыкая их в снег.

– Так ты на коньках хоть каталась? – отрицательно качаю головой, а он ощутимо матерится. – Может, тогда просто посидишь?

Его гримаса заставляет меня смеяться, что я себе и позволяю. Правда, в этот момент около нас, раскидывая снег, тормозят два человека, и в них я узнаю Морозову и Никиту.

Слава богу!

– Девочка моя, ты ещё даже не вставала? – спрашивает Никита, поднимая очки с изумлением в глазах.

Качаю головой, на что он мгновенно встаёт рядом со мной. Настолько, насколько позволяют чёртовы лыжи. Замечаю, как Кирсанов, прищурив глаза, наблюдает, а затем молча и резко срывается с места и укатывает куда-то вниз.

– Что это с ним? – спрашиваю у Морозовой. – Он какой-то странный…

– Он, скорее, больше всех изменился… Ну, не считая тебя, – добавляет она с улыбкой. – Погнали наверх?

– Нет, нет, нет! – я буквально кричу им обоим, но Ник толкает меня, и даже вне лыжни я всё равно качусь. – Тебе конец, Горский!

Шиплю ему, испытывая адреналин, страх и полную растерянность.

– Отойдите! Отойдите! – пытаюсь предупредить людей, потому что тут как бы спуск, а мои ноги в прямом смысле разъезжаются.

Но когда я окончательно валюсь с ног, то проезжаю ещё пару метров вниз. Спасибо, что не лицом в снег.

Нет, им точно крышка. Обоим.

Придумав новые матерные слова, вспотев трижды и возненавидев снег до белого каления, я всё же добираюсь обратно до них. Но уже держа лыжи в руке, потому что иначе это была бы провальная миссия.

Морозова в итоге убедила меня на подъёмник, описывая шикарный вид, а Горский сказал, что будет соблазнять меня восьмёрками, пока я буду сидеть на стульчике с чашкой горячего шоколада и сэндвичем.

Они буквально купили моё согласие, но после тех усилий и позора, которых мне стоило скатиться и затем одолеть сам подъёмник, я даже и не дорого взяла. Надо бы ещё чего придумать.

Ставлю свой инвентарь рядом с небольшим столиком и шезлонгом. Эти двое тут же готовятся спуститься с по-настоящему профессиональной трассы. Причём они хотят сделать это одновременно, с разных точек.

– Эй, я ещё не заказала свой поздний завтрак! – кричу им, чтобы ждали.

– Ваше меню, пожалуйста, – с улыбкой около меня оказывается девушка, и я киваю.

Снимаю куртку, потому что здесь ощутимо теплее, и выбираю. Правда, увидев цены, немного обалдеваю.

– Можно мне горячий шоколад и итальянский сэндвич, – девушка кивает, а я откидываюсь на шезлонг и пытаюсь насладиться этой атмосферой и спокойствием.

О том, что было ночью, я старательно не думаю. Да и было легко, пока я была занята покорением снаряжения и детской трассы. Но сейчас…

Закрываю глаза, и тут же в ноздрях чудится запах долбанной свежести. Когда-то я пахла ею двадцать четыре на семь, а потом меня долгие годы воротило от этого аромата. И сейчас снова меня будто обволакивает им.

Буквально хочется захныкать от того, что я его так ярко чувствую, а с другой стороны, даже если и так, ну и что…

– Молодой человек, что будете заказывать? – неподалёку слышится голос официантки, и я выныриваю из своих запретных мыслей.

Солнце слепит глаза, поэтому прищурившись, вожу ими в попытке привыкнуть. Только повернув голову налево, я вижу носителя аромата, который мне почудился.

Беркутов смотрит чётко в меня, немного прищурив взгляд и будто пытаясь что-то понять, а я ловлю себя на том, что рассматриваю его слишком открыто.

– Привет, – озвучивает он, в ответ молча и равнодушно киваю, как раз заметив, как официант несёт мой заказ.

Глава 13

Отворачиваюсь в сторону и замечаю, как Ник мне машет рукой. В ответ реагирую также и посылаю лёгкую улыбку.

– Счастлива?

Глухо звучит вдруг спустя несколько секунд. Я даже взгляд снова вскидываю, глядя на него, а он смотрит вдаль склона, будто рассматривает белоснежный блестящий снег.

– Родион, мне кажется, что нам…

– Что? – перебивает, резко меняя траекторию своего взора на меня. – Не стоит говорить, потому что мы друг друга предали, Мия? Мы ведь пережили, нет?! – ощущение, что он ведёт монолог с собой, а я пытаюсь понять, к чему всё это.

– Я тебя не предавала, Беркутов, – твёрдо заявляю и смотрю в упор на него. – И если бы ты хотел, ты бы это понял ещё тогда.

Вижу, как он сжимает челюсти, но ответить ему нечего, потому что я права. И я отчего-то уверена, сейчас он это осознаёт.

– А вчера… – резко говорит и обрывает фразу, прищуривая взгляд.

– Что?! – хмурю брови, потому что не понимаю, о чём.

На самом деле понимаю, но продолжаю играть свою роль.

– Ты знаешь, – он тянет уголок губ вверх и тихо говорит. – Если бы ты не хотела, ты бы оттолкнула меня.

Сердце отбивает неровный ритм, когда он это говорит. Но я отчаянно держу лицо.

– Родион, кажется, тебе не стоило столько пить, – наигранно усмехаюсь, и в этот момент замечаю, что в мою сторону идёт Горский.

Он уже не на лыжах, так быстро поднялся, что ли?

– О чём трындите? – Никита уверенно ставит шезлонг между мной и Беркутовым, не заботясь о том, что стол остаётся где-то вдалеке. Бросает лыжи рядом, а перед тем как сесть, он наклоняется ко мне и приподнимает мой подбородок.

– Тут есть спа, я подумал, ты захочешь расслабиться, – он играет бровями, а я сглатываю и опускаю взгляд, стараясь минимизировать его тактильные проявления. – Эй, какие планы на сегодня? Не хотите присоединиться? – Горский сильно удивляет меня, когда обращается к Родиону.

Мне в прямом смысле хочется его стукнуть. Да так сильно, чтобы даже и думать забыл об этой своей наигранной вежливости.

– Мы уезжаем вечером… – говорю так, чтобы слышали все здесь присутствующие.

Ник замирает в растерянности, глядя на меня, а Беркутов уводит свои глаза на снег, но я будто замечаю в них на долю секунды то ли боль, то ли вину. Что-то такое, что всегда было несовместимо с этим человеком.

Сама же только сильнее хмурюсь от такой неожиданной реакции и спешу добавить.

– Меня на работу вызвали, – объясняю, глядя на Горского. – А ты знаешь, сейчас я не могу динамить…

Ник кивает, но в глазах я читаю очевидное неверие.

– Спасибо за приглашение, – вдруг разряжает наш безмолвный диалог с Никитой Беркутов. – Думаю, Олеся будет не против.

Он говорит это с лёгкой ленцой и даже ухмылкой, а я невольно округляю глаза.

– Мы же не успеем, – пытаюсь настоять на своём, убеждая Горского, но тот одними глазами говорит «не беспокоиться».

Серьёзно?!

Он словно борется в противоположном углу ринга и за это ещё стопроцентно ответит.

– Если забронировать сейчас, то вполне, – Беркутов своим радушием буквально ломает моё сознание.

Показывает экран телефона, где выбирает время пребывания в спа. Смотрю на него, уже не пряча непонимания, но, конечно, пока молчу.

– А сама невеста-то где? – Никита всеми силами делает вид, что не замечает моего растущего негодования.

– Катается на катке, – озвучивает Родион, не глядя на Ника. – Я забронировал…

Констатирует он факт, а я уже даже и не изумляюсь, наблюдая то, как они спокойно беседуют.

– Так, я поеду ещё раз вниз, – встаёт в свои лыжи мой «бойфренд». – Ты же тоже на спуск? – машет мне на подъёмник, и я киваю.

– Тогда встречаемся через сколько? – напоследок он посылает взгляд в Беркутова.

– Через час.

Смотрю на то, как Ник красиво виляет на трассе, а самой хочется лечь и громко зарычать.

– Что ты делаешь? – вместо этого глухо вырывается из меня куда-то вдаль.

– Развлекаюсь, – отвечает Родион твёрдо, а я горько усмехаюсь.

– Беркутов, – поворачиваюсь в его сторону. – В твоём умении делать это нет сомнений.

Он поворачивается лицом ко мне и складывает руки в замок, глядя своими серо-голубыми глазами в упор.

– А может, ты ошибаешься? Не рассматривала такой вариант?

То, как он задаёт этот вопрос, заставляет на секунду усомниться. Но это не мог быть кто-то другой.

– На ближайшие два часа договоримся не говорить, не смотреть и даже не дышать в сторону друг друга, – игнорирую вопросы и заявляю ему свой план.

– А вчера ты с удовольствием дышала в мой рот, Красавина…

Ошалело смотрю на его самодовольную рожу, с которой он это заявляет, и даже с ответом не нахожусь в первые секунды.

– Свои мечты оставь при себе, Родион, – отвечаю, вставая с шезлонга, и вижу его улыбку.

Впервые за всё это время ту самую, как в школе. Он даже выглядит моложе, когда так улыбается.

– Хочешь отрицать – окей. Давай сыграем в эту игру, – смотрит снизу вверх. – Но это была ты, Мия.

– Я больше не играю в твои игры, – шиплю, тыча в него пальцем.

Только Беркутов резко встаёт, перехватывает мою руку, заламывая её за мою спину, и, глядя в глаза, тихо отвечает:

– А что если то была не моя игра?

Собственная грудная клетка ходит ходуном.

Он слишком близко, его слишком много. И снова изнутри поднимается нечто, что убивает мой разум и меня заодно.

Прикрываю глаза, чтобы усмирить себя и хотя бы привести в норму дыхание.

– Мия… – слышу его хрип, который задевает все нервные окончания.

– Отпусти меня, – наконец прошу, так и не раскрывая своих глаз, чтобы не смотреть на него.

Сама слышу его дыхание, чувствую, как пальцы сжимают талию.

– Родион, отпусти. И больше никогда не трогай, – снова мой тихий, но уверенный шёпот, и я открываю глаза.

Наверное, в первый раз демонстрирую ему себя настоящую. В это мгновение.

– Никогда. – глухо повторяю, глядя на парня стеклянным взглядом.

Слышу, как Беркутов матерится и тем не менее отпускает.

Резко невидимая плита, что давила на грудную клетку, будто спала, и кислород вновь поступает в лёгкие. Тахикардия приходит в норму, а я, взяв вещи с шезлонга, прежде чем уйти, оборачиваюсь на него.

– Всё было испорчено безвозвратно. Нет смысла. Не вороши ту боль, Беркутов.

Оставляю его и ухожу в разобранном состоянии. Впрочем, как и всегда после него.

Глава 14

Смотрю ей вслед, пытаясь не материть себя отборным матом. Можно было бы ведь добиться в какой-то момент нормального разговора. Она хоть и колючка теперь, но есть в ней ещё та девочка. В этом убеждён.

Нажимаю кнопку брони, хоть и знаю, что идея равна утопии. Но сейчас наплевать, не пойму только того, для чего так яростно её бойфренд желает подружиться. Это ведь очевидно… А сам думает, что никто не замечает, и ведь не идиот же отбитый.