Скандальная помолвка адского лорда

Пролог. Сразу два жениха

Что должна чувствовать приличная девушка после того, как перестала быть девушкой? Елена рассеянно оглядела бальную залу. Ничего интересного с ней не произошло. И Эккерсли ведет себя так, будто боится встретиться с ней взглядом.

Это случилось днем в библиотеке. Жених принёс ей те два журнала об охоте, которые пообещал раздобыть в мужском клубе. Потом полез с поцелуями, с каждым днем становившимися все более мокрыми. Если после объятий она начинала вытирать рот платком, юного виконта это жутко бесило.

Вот и сегодня он почти насильно усадил ее в кресло.

– Эллен, мы знаем друг друга двадцать лет. Мы помолвлены, через три месяца свадьба. Я бы очень хотел, чтобы ты сделала меня самым счастливым человеком на земле. Ну, открой уже глаза!

– Не успела тебя предупредить, Барт, я уезжаю завтра в Айзекс. Маме надо бы показаться тамошнему лекарю и проведать тетку. А я смогу понаблюдать за гнездованием серебристой куропатки.

Молодой человек сжал ее руку и насильно направил туда, где у него расстегивались брюки.

– Тем более! Ты обещала, что попробуешь. Ты образованная современная женщина. К чему эти предрассудки. Упираешься, как монашка. Елена выдернула кисть и попыталась отстраниться.

– Я много анализировала этот момент. Скорее всего, из-за того, что в обществе тема секса табуированна… Мне было бы стыдно увидеть тебя без одежды… В интимной зоне особенно. Полагаю, имеет место несходство темпераментов. Я читала труды Г.Р. Миттчел и там…

Эккерсли подхватил ее на руки и усадил на стол. Громко шуметь девушка остерегалась, чтобы в доме не подумали про их беседу среди книг ничего неприличного.

Виконт действовал одними руками, – мол, если постепенно, то ей понравится, уверял он – но Елене казалось, что ее рвут на части. Было больно и грубо. И когда в коридоре дворецкий заговорил с кухаркой, она воспользовалась замешательством жениха, вырвалась и убежала к себе наверх.

Только в комнате заметила кровь на подоле. Елена читала несколько учебников по анатомии человека и не сомневалась в том, что это значило. Не то чтобы ее опечалила потеря такого рудимента, как девственность. Просто досадно. Надо поговорить с Бартом, чтобы лучше держал себя в руках и не предпринимал больше дурацких попыток разбудить в ней пыл страсти.

Но ведь, если они поженятся, то тогда она будет обязана… выполнять его просьбы такого рода. То есть удовлетворять те потребности, о которых он постоянно твердит. Почему некоторые слушательницы на курсах в университете рассказывают об этом с придыханием? Ведь гадость же.

На бал она приехала с мамой и отцом. Терпеть не могла светские мероприятия, однако после объявления в газетах считалось приличным, если виконт сразу заявит об их помолвке. Родители так носятся с этим браком. А все потому, что, если она не выйдет замуж и не родит наследников, то поместье перейдет их дальним родственникам. Ухаживания Эккерсли они приняли с восторгом. Тем более что Елену в ее двадцать четыре за глаза называли старой девой.

Но где виконт? Так и застрял в курительной комнате? Она пробежалась по лицам гостей и опять уперлась в того насмешливого незнакомца. Демона из адской столицы, как после их встречи сказала мама.

– Синтия, не подскажешь, а как зовут того молодого человека в чёрном?

– Они тут все в черном, милочка. С каких пор, сестрица, ты обращаешь внимание на кого-то, у кого нет клюва? – кузина тихо рассмеялась собственной шутке. Она воображала, что воркующий смех делает ее интересной. Хотя несколько молодых людей рядом с ними, действительно, закрутили головами, как гончие.

– Вот тот у окна. С сигарой и в распахнутом пиджаке.

– Что, боишься демонов, Эллен? Это граф Энтони Эттвуд, у него есть титулы и в Аду. Но, понятно, он их не афиширует… Так что не бойся. На такую, как ты, Эттвуд не посмотрит, – нет, не показалось, в голосе Синтии прозвучала горечь. И вряд ли она переживала за мизерные шансы Елены заполучить графа.

Темноволосый аристократ вопросительно поднял бровь, глядя прямо на девушку. Он выделялся среди окружающих, как беркут среди ворон. Почувствовала, как сердце проваливается вниз. Удар. И снова проваливается. Наверное, если поискать про это у миссис Миттчел, описание феномену также найдется. Кровь прилила к щекам. Елена отвернулась.

Но тут же к ней подбежала мама и поволокла в соседнюю залу. Показалось, или граф двинулся туда же?

– Солнышко, ты такая рассеянная. Мы же договорились быть у стола с напитками ровно в двадцать. Видишь, Барт уже ждет.

Отец входил в залу с другой стороны. Вот, и папа тоже опаздывает. Однако Эккерсли не стал дожидаться баронета и кивнул распорядителю.

– Господа, у нас есть новости от нашего доброго друга, виконта Вэллмора. Сегодня он собрался порадовать всех присутствующих и …

– Я разрываю помолвку, – грубо перебил его Барт. – Моя невеста не берегла себя до брака. Она не невинна. И любой врач это подтвердит.

– Что за чушь? – Елена до конца не успела переварить услышанное. – Не ты ли пихал руки, куда не следует, и умолял дать тебе шанс??

Впрочем, даже ее познаний о том, как устроено светское общество, хватало, чтобы понять, что это крах. Никто не захочет иметь с ней дел. Если только… переехать в другую часть страны, продолжить обучение, допустим, в академии Кентерберри, родить детей от медика или инженера. На достойных профессиях, наверное, трудятся достойные люди… Всего-то надо пережить сегодняшний вечер и успокоить отца. Он покраснел и хватается за сердце. Еще ведь попробует вызвать Эккерсли. Что на того нашло, кстати?

– Барт, ты лжец. Но все к лучшему, и…

Неожиданно крепкие руки подхватили ее за плечи. Демон сжимал в объятиях, как свою собственность.

– Дорогая, не волнуйся ты так. Все нормально. Я рядом, – заявил громко, явно на публику. А потом еще громче, обращаясь ко всем собравшимся. – Приношу извинения за дурацкий спектакль. И, каюсь, соблазнил Мышк… простите, Елену. Обязан жениться, как честный демон. Только горе-жениха не потерплю в радиусе километра. Проваливай, Эккерсли. Иначе кровью ответишь за неуместную шутку. И пока Барт хватал ртом воздух, Эттвуд вдруг оказался рядом. Елена, как во сне, наблюдала за тем, как для удара заносится локоть и увесистый кулак попадает жениху точнехонько в челюсть. Бывшему жениху.

– Впрочем, виконт я передумал. Мой поверенный свяжется с вами и обсудит детали нашей скорой встречи.

Глава 1. В которой Эттвуд не желает слушать

Днем ранее…Энтони Эттвуд, 16-й граф Арбас просматривал газету за чашкой какао. Скачки-скачки, два убийства, один сенсационный разбой. Его интересовали последние развороты. Однако объявление, которого он ожидал, так и не появилось. Зато лорд обратил внимание на опубликованное в самом подвале:

«Сэр Джозеф Валентайн, баронет, и леди Фелиция из Портлендклифф Мэнор объявляют о помолвке единственной дочери, мисс Елены Валентайн, с милордом Бартом Эккерсли, виконтом Вэллмором».

Наверное, эта Елена прекрасна, как греза поэта, под стать своей фамилии, решил Эттвуд. Иначе с чего бы шалопаю Эккерсли, который на прошлой неделе продул за карточным столом целый особняк, – причем половина отошла Энтони лично – жениться на девице рангом ниже.

Человеческие девушки могут быть очень милыми: с большими глазами, выдающимися округлостями, с высокими прическами, что частично компенсирует отсутствие рожек. В разговоре с мужчиной они хлопают глазами и умилительно приоткрывают ротик. Ах, да, еще они обучены играть с веером.

При этом одни корчат из себя скромниц и готовы упасть в обморок, если лошадь рядом испортит воздух. А другие… Другие многозначительно прожигают взглядом и изображают, что им известно нечто особенное. Чего демон еще не пробовал. Это, право, забавно.

Так что нет ему никакого дела до Елены Прекрасной, которая скоро сломает свою жизнь, связавшись с ничтожеством. Виконт нижайше умолял об отсрочке, будто до этого не сообразил, кого попробовал развести на деньги. С выходцами из Бездны играть обычно боялись. Но была и обратная сторона медали: их ставки поражали воображение. А золото, оно же не пахнет.

Энтони развернулся к девушке, которая нагишом возлежала на его кровати. Свободно разметавшиеся белокурые локоны доходили ей до талии. Вот кто поспорит с любой красавицей. Баронесса, которую он эти две недели называл коротко, Лиззи, не торопилась просыпаться. Ему же пора на встречу с приятелем. Так что Винс, дворецкий в его городском доме, позаботится об их гостье.

Он надел шляпу и натягивал перчатки, когда она вдруг позвала из спальни:

– Милый, подойдешь? Уже спешишь. Прости, я не в состоянии подняться. Это было так… Никогда мне не было настолько хорошо.

Граф пропустил это замечание мимо ушей. Элизабет остро нуждалась в деньгах, и тяжелая вдовья доля толкала ее в объятия то одного титулованного кавалера, то другого. Разумеется, продажной она не была. Один-два покровителя за год – это признак хорошего тона.

Но сейчас ситуация несколько щекотливая. Лорд Грисби в отставку не отправлен, а Энтони она представляет друзьям и знакомым как старого-доброго друга. В начале недели его поверенный доставил ей колье из редких сапфиров. Цветочница в соседнем доме скоро подыщет помещение побольше.

И, кажется, они оба всем довольны. Тем более что через три дня он уезжает. Однако подозрение не покидало Эттвуда. Задумчиво поправил один из локонов, который упал ей на щеку.

– Тони, я давно собиралась тебе сказать… У меня есть дедушка, он очень болен. Ты не мог бы… Подожди. Я с-случайно услышала, мне просто передали, – заторопилась баронесса, видя как глаза ее любовника от ярости подернулись пеленой тьмы.

– Что? – Зарычал он. – Я же сразу предупреждал, что никаких услуг, кроме финансовой поддержки, от меня не последует. Это прямое нарушение договора… Убирайся немедленно.

– А колье? – пролепетала Элизабет. Она трогательно мяла простынку на груди, словно внезапно решила, что следует прикрыться. Такая беззащитная, напуганная.

– Делай с ним, что хочешь. Оно твое. Запомни, к твоему дедуле я не приближусь ни на шаг.

Элизабет всхлипнула и подняла на него полные боли очи, в которых тут же заблестела влага.

– Хотя постой. Если он и, правда, твой родственник, то я помогу. Если же ты приняла от кого-то заказ и сейчас мне лжешь, прокляну. По рукам?

Из глаз баронессы, без всякого притворства, хлынули слезы.

– Зачем ты так со мной? Разве я заслужила твой гнев… Нет, он не мой дедушка. Но лучшая подруга так умоляла – это ее отец, и доктора говорят, что у него всего пара недель. Прошу, не держи зла.

Эттвуд чуть не расхохотался ей в лицо. Нашла, с какими словами обращаться к одному из лордов Ада. Проверил, как держится на лацкане пиджака значок с гексаграммой, который в межмирье обязаны носить все выходцы его царства.

– Знаешь, я каждый раз рассчитываю, что вам нужны деньги, протекция, мое великолепное тело наконец, но все сводится к попытке вытянуть из меня силу… Убирайся. Адрес этого типа напиши и передай Винсу. Я ничего не обещаю. Только если других дел не будет.

Выходя из дома, Эттвуд испытал легкое сожаление. Удобная во всех смыслах любовница променяла его на солидный счет в банке. Исцеление стоило целое состояние. Возможно, деньги ей придется вернуть нанимателю, но что-то подсказывало, что он все равно навестит «дедулю». Роман заканчивается, когда в нем поставлена точка.

Так что в отель, где Льеф занимал отдельный этаж, Энтони вошел в отвратительном настроении. Лифт пришлось ждать более трех минут. От нечего делать, он поправил манжеты и решил перевязать галстук. Из настенного зеркала на него смотрел совсем еще молодой человек, с темными непослушными волосами, которые подвивались на концах, как их ни выпрямляй. Глаза карие, нос прямой – обычная физиономия.

Будь он не высшим демоном, а заурядным местным графом, то и проблем бы не было. Недостаток женского внимания ему бы не грозил. Тут же все время приходится бегать от этих баб. Причем это происходило в любом из миров, и точно так же касалось и демониц, и светлоликих. Алое пламя на миг вспыхнуло вместо зрачков.

Сзади раздались шаги. Так мог идти тот, кто тащил что-то тяжелое. Судя по дыханию, да и по походке тоже, девушка. Эттвуд не стал оглядываться, много чести. Он как раз расправил на галстуке последние складочки.

В зеркале появилась взъерошенная голова, на носу – очки. Все остальное скрывалось за стопкой книг. Прическа, состоявшая из нескольких переплетенных кос, развалилась. Одна из кос расплелась.

– А вы знаете, что тщеславие, оно же гордыня, один из семи смертных грехов? – у видения оказался очень энергичный и звонкий голос.

Примерно так звучала труба, которая гнала принцев Ада в бой. Энтони поежился. Он развернулся, чтобы ответить, понимая, что это может и не понадобиться – обычно люди теряли дар речи, когда видели перед носом гексаграмму. И в этот момент исполинских размеров энциклопедия рухнула сверху книжной башни и ударила его в живот.

Реакция его спасла. Граф успел напрячь мышцы, но все равно согнулся пополам. Он уже открыл рот, чтобы приложить безрукую нахалку соответствующим дурным словом, но чихнул. Потом чихнул еще раз. Девчонка извлекла книгу из самых-самых недр библиотеки, где она отдыхала от назойливого внимания как минимум несколько веков.

– Мне на шестой этаж, а вам? Извините, случайно вышло.

– Вот держите, – Энтони мстительно водрузил фолиант на место, отчего лохматая пошатнулась. – А мне на пятый. Вам никто не говорил, что у вас голос такой же чистый, как у иерихонской трубы? Вообще-то иногда смотреть в зеркало даже полезно.

– Забота о своей внешности – удел людей скучных, лишенных других интересов, – парировала малявка.

У нее, судя по тому, что ноги от тяжести разъезжаются в разные стороны, с интересами все в порядке. А гексаграмму либо не заметила, либо проигнорировала. Энтони пожал плечами. Ну что же, сама нарывается.

Глава 2. В которой книги объединяют

Лифт подъехал. Брисби, мелкий бес, покинувший историческую родину из-за долгов, распахнул перед ними двери. Лифтер поклонился, подкрутил бубликообразные усы. Эттвуд, привычно кивнув, уселся на маленький полукруглый диванчик.

Девица неласково взглянула на него, потому что с ее горой книг присесть и не уронить их было невозможно. Энтони подавил очередной порыв ей помочь. Пустая вежливость, зачем мешать девушке проявлять самостоятельность. Брисби неодобрительно вздохнул и начал закрывать створки.

– Ой, маму, маму мою подождите. Она несет только три тома, но в ее возрасте…

В фойе действительно появилась небедно одетая женщина, которая не торопясь и сохраняя идеально прямую спину, шествовала в их сторону. Книги ей особо не мешали, и она, поджав губы уселась на противоположной стороне диванчика, следя за тем, чтобы не задеть лорда коленями. Разумеется, полностью закрытыми. Такие строгие серые платье в пол с тюлевыми вставками здесь были в моде лет десять назад, но ткань дорогая, отметил про себя Энтони.

Дама явно заметила значки и у молодого человека, и у лифтера, однако демонстрировать испуг не собиралась. Разве что с некоторой озабоченностью посмотрела на дочь, легкомысленное розовое платье которой – юбка, о, скандал, доходила лишь до середины щиколотки, – местами стало полосатым. Она собрала им часть книжной пыли.

– Мне на пятый, Брисби. Дамам на шестой. Не знаешь, Льеф у себя?

Лифтер плавно перевел рычаг в нужное положение.

– Куда же он денется в это время, милорд. Его дворецкий еще даже за кофе не выходил.

Растрепанная особа прислонилась к стене, чтобы компенсировать вес книг. Почему они с матерью не оплатили носильщика? Почему с виду строгая мать позволяет разгуливать своему ребенку в таком виде? И вообще это увлечение укороченными нарядами не всем идет одинаково. На ней, например, юбка смотрится нелепо. Перекрутилась, нога выглядывает почти до колена. Внутренне закипая, Эттвуд наблюдал за реакцией Брисби на ее щиколотки.

Двигавшийся плавно лифт между этажами заскрежетал и на пятом остановился с заметным толчком. Механизмы плохо реагировали на злость адских созданий. Зато книги в руках незнакомки повели себя предсказуемым образом. Съехали набок, и, пока она подхватывала верхние, средние все-таки посыпались. Да и верхние в итоге тоже.

Брисби бросился помогать, а поднявшийся на выход Энтони не стал этого делать. Он засмотрелся на аккуратные плечики, которые выскакивали из пышных воланов, на небольшую грудь – девица как раз присела на корточки и наклонилась. В этой позе открывался самый пикантный обзор.

Эттвуд чуть не расхохотался собственным мыслям. К его услугам самые умелые соблазнительницы, от Бездны до Рассветных земель, а он пялится на эти весьма умеренные прелести. Все дело в том, что в ней нет ни капли притворства. Она измазалась пылью, пропахала ею, а он находит это необычайно привлекательным. Как и ее тело, на первый взгляд, не созданное для услад.

– Кхххм… Милорд. Пара томиков ударились в дверь, ее слегка заклинило. Через минуту будет сделано.

Но Энтони смотрел на раскрасневшуюся девицу, которая снова обнималась со своей стопкой и почему-то возмущенно сверкала на него глазами. Он не удержался – теперь они стояли близко – поправил ее съехавшие на одно ухо очки. Но и этого ему показалось мало. Достал платок и стер особенно возмутительное пятно с ее переносицы.

Какой маленький вздернутый носик. Если верить физиогномике, этому искусству шарлатанов, то его обладательница любознательна, испорчена от рождения и склонна к экспериментам в постели. Граф едва удержался от того, чтобы не провести пальцем по щеке и не посмотреть на ее реакцию. Ответом ему были расширившиеся глаза, девушка почти перестала дышать. Неужели так испугалась?

Ее маменька вскочила со своего места и закашлялась. Еще чуть-чуть, и бросится в атаку.

– Готово, милорд. Прошу, – Брисби торопливо распахнул перед ним деревянные дверцы.

– Мое почтение, дамы. Позвольте вас предостеречь? – он обращался к малышке, но та так напряглась, что забыла про свои неуместные шуточки в холле, не шевелилась. – Я бы не доверял трудам Ролтона. Его последнюю работу подняли на смех. Большая энциклопедия пернатых, которую вы так крепко прижимаете к груди, получила отрицательные отзывы Академии наук и была издана на средства редколлегии. Я составлю список авторов, которые пользуются авторитетом среди орнитологов, и оставлю его на стойке у администратора.

– Ссспасибо, лорд, – пролепетала девушка. То ли на нее так влияло присутствие матери, то ли она неожиданно растеряла весь запас дерзости. Эттвуду пришлось подвинуться поближе, чтобы расслышать ее следующие слова.

– Не подскажете, есть ли здесь поблизости публичная библиотека с отделом по зоологии? К сожалению, не все книги можно взять с собой…

Действительно, жаль. Иначе бы лифт не сдвинулся с места, улыбнулся про себя Эттвуд.

– Ну что вы, леди. Разве тот, кто поддался греху тщеславия, может разделять столь несуетные интересы? Вино, карты, женщ… удовольствия – вот мой скромный удел.

Лифт поехал дальше, а Эттвуд шел к товарищу, чувствуя за спиной свои огромные мглистые крылья. В этом мире такого с ним почти не случалось.

Он три раза не помог девушке. Первый, когда не предложил ей разделить ношу, дожидаясь лифта. Второй – когда не бросился вместе с Брисби собирать книги с пола. Третий – когда не назвал адрес библиотеки за углом. Согласно уставу Ада, демон, который трижды отвернулся от человека, имеет право оказать ему услугу. На свое усмотрение.

Да, это не совсем справедливые принципы, с точки зрения человека. Но самое главное правило, которое люди усвоили давно, – демону лучше вообще не попадаться на глаза. И тем более не частить с ситуациями, когда исчадие выбирает, помочь или нет. Демону сложно удержаться, чтобы не поиграть.

Малышку в очках ждет сюрприз. Эттвуд решил, что для начала разузнает все о постоялицах с шестого этажа.

Глава 3. В смятении

– Тебя ни на минуту нельзя выпустить из поля зрения. Только я отвлеклась на приятельницу, как ты тут же вляпалась. В демона! Нет, в двух демонов, – Фелиция Валентайн негодовала и вместе с тем аккуратно развязывала ленты капора.

Елена привыкла, что мама почти в любой ситуации сохраняла хладнокровие. Тут же привычное спокойствие ей изменило.

– И зачем я пошла у тебя на поводу и отпустила того мальчишку, которого дали нам в помощь? Видите ли, грубо обращался с книгами… Из-за неподходящего для леди увлечения ты привлекла внимание этого ужасного создания – в него прилетело несколько томов – а потом еще и собирала их по полу. Я видела, как он на тебя смотрел! Эти демоны… Кто вообще допускает их в общество?

В разговор все же придется включиться, иначе мать будет распаляться еще долго. Елена позвонила в колокольчик, чтобы попросить горячего чаю и десерты. Это тоже всегда действовало на Фелицию благотворно.

– Ну, одного демона мы знаем уже две недели. Ты постоянно болтаешь с Брисби о погоде. Он добрый малый… Второй, он тоже не сделал мне ничего плохого. Поправил очки, чтобы я ничего не уронила снова. Дерзкий, но с хорошими манерами. И мы никогда не увидим его больше. Он зашел сюда с визитом.

– Елена, сколько раз я просила тебя быть внимательнее. Мы не у себя в деревне. Это в поместье ты со всеми на короткой ноге. Знатных соседей раз-два и обчелся. В столице встречаются эти черти. Их мало, но с ними носятся, как с особами королевской крови. Тьфу!

Рассказывать матери о том, что они с мужчиной успели перекинуться парой слов, будет излишним. Елена плохо разбиралась в тонкостях флирта, но то, как он вел себя с ней, выходило за рамки обыкновенной вежливости, которая чаще всего имела место в ее отношениях с противоположным полом.

Ей даже захотелось посмотреть в зеркало. Что он в ней нашел? Или правда, что все прибывшие из Ада извращенцы? В последней его фразе звучала откровенная насмешка, в то время как глаза полыхали интересом. Елена готова была поклясться, что он собирался дотронуться до ее губ.

А она, вместо того чтобы, как и полагается чужой невесте, гордо отшатнуться, закрыла глаза и ждала… Да что за наваждение? Она и сейчас застыла с закрытыми глазами, вспоминая золотые искры в его зрачках и губы, которые находились так близко. Почему же ей и в голову не приходит вспоминать губы Барта… Она и форму их не опишет. Недавно в письме сестре позволила себе дерзость – предположила, что целоваться жених не умеет. Что, конечно, лишь свидетельствует в его пользу.

Мама тоже вспомнила про Эккерсли. Причем без всякого пиетета.

– Где же носит Барта, когда он сам навязывался в сопровождающие? Будь он с нами, этой постыдной сцены в лифте бы не случилось. Впрочем, само его существование защищает тебя от посягательств этих адских выскочек.

В отличие от отца, сватовство Эккерсли не привело маму в восторг. Она считала его пустоголовым и расточительным. Искренне сокрушалась, насколько жених с невесткой не приспособлены для ведения хозяйства. «Ты будешь витать в облаках, рисовать птиц в блокноте, а он кутить и зажимать девок по углам», – приговаривала она. Однако соглашалась, что лучше худой муж, чем утрата родового гнезда.

Именно по настоянию Фелиции, молодые люди договорились, что свадьба состоится не ранее, чем через год. За это время, полагала мудрая леди, они определятся, подходит ли обоим такое будущее. Все-таки Елена посещала курсы при университете, вела активную научную переписку и вполне могла влюбиться в не очень старого и не очень бедного профессора. В представлении женщины вся академическая среда имела голубую кровь.

– Скорее всего он проспал. Ты же помнишь, что ранние подъемы – не его конек.

На это маме, конечно, тоже было, что возразить. Однако Елена уже устала с ней спорить. И выгораживать Барта не видела смысла. Он вел себя как-то неровно: то принимался ластиться и осыпал подарками, то проявлял африканскую страсть и тискал в объятиях, то пропадал на два-три дня без объяснения причин.

Если бы у Елены спросили, почему Эккерсли выбрал ее в жены, она бы затруднилась с ответом. Все-таки пылкого влюбленного представляла себе иначе. К тому же он мог рассчитывать на куда более выгодную партию. Да, они знали друг друга с детства, так как дедушка Барта владел соседними землями. Но больше их, на первый взгляд, связать было нечему. В начале года Эккерсли слушал лекции в одной с ней группе, но его хватило ровно на полтора месяца.

Сам он не раз рассказывал, что решил рационально подойти к вопросу женитьбы. Требовалось, чтобы девушка отличалась умом, начитанностью, склонностью к самостоятельным рассуждениям. И вдобавок – отменным здоровьем. Эккерсли уже сто раз повторил, что хочет много деток. По его словам, найдя все эти свойства в Елене, он неминуемо влюбился.

Верила ли она ему? И да, и нет. Он озвучивал точку зрения, которую она полностью разделяла. Семью надо создавать не по причине роковой страсти, а потому что двое людей смогут много вместе добиться. Настораживало другое – что он все время торопился. Заключить помолвку, составить брачный контракт, приблизить дату женитьбы. Однако приемы, на которых они могли бы провести вместе лишний вечер, регулярно пропускал. Да и на встречи, вот как сегодня, являлся далеко не всегда.

До этого утра она считала Барта красивым. Пускай она придавала этому качеству не так и много значения и недоумевала, зачем красота мужчинам, но в спорах сама с собой соглашалась, что для потомства обоего пола это полезно. Такие люди быстрее находят контакт с окружающими.

После нескольких минут в обществе незнакомого демона она поняла, что, во-первых, о мужской красоте не знала ничего (и Барт, скорее, смазлив, чем прекрасен). Во-вторых, такие люди могут ранить одним взглядом, как бритвой. Сложно переключить мысли на кого-то или на что-то другое.

В дверь постучали. И, так как чай им уже принесли, мать с дочерью недоуменно уставились друг на друга.

– Это он! – подумала Елена одними восклицательными знаками.

– Это Барт. Наконец-то изволил проснуться, – проворчала мама.

Не угадала ни та, ни та. Коридорный принес записку, что вечером к ним зайдут леди Дэшвуд с дочерью, которые на неделю раньше вернулись из водолечебницы. Это значило, что леди Фелиция выпьет как минимум пять чашек чаю и разузнает все последние курортные сплетни. Елену же ждала встреча с лучшей подругой.

Неожиданно коридорный мигнул одним глазом:

– Там джентльмены с пятого этажа крайне вами интересуются, – прошептал он прежде, чем прикрыл за собой дверь.

Глава 4. Собаки и демоны

Вечером того же дня

Их покои в отеле состояли из нескольких спален, столовой и гостиной. Большую часть дня Елена с матерью были предоставлены сами себе. Отец по утрам уезжал за город играть в гольф. У себя в поместье он сетовал на отсутствие компании и, находясь с столице, даже в дождливую погоду оставался верен себе. По вечерам же он отправлялся в свой клуб.

Так что Шарлоту и ее мать они принимали сначала у миниатюрного чайного столика. Затем женщины перешли в гостиную, где грел камин, а девушки продолжили болтать, не вставая с кресел.

– Надолго вы? – Шарлотта, симпатичная блондинка, которая стеснялась своего здорового румянца, потянулась к вазочке с печеньем. Перед этим сама же отодвинула ее подальше. – Летом здесь решительно нечего делать. Душно, большинство разъехалось. Признаюсь, я уже собиралась отпрашиваться у маман, чтобы поехать к тебе.

– Отцу понадобилось уладить дела, связанные с судебной тяжбой. Он снова меняет адвоката. К тому же родители посчитали, что нам с Бартом следует чаще бывать вместе на мероприятиях. Объявление в газетах вышло, завтра у Осборнов он сделает свое. Думаю, еще полторы недели. Как раз научусь делать скучающее лицо и говорить, что здесь ууужасно, – Елена передразнила протяжный светский говор.

Шутка получилась так себе, потому что Шарлотта сильно растягивала почти все гласные звуки. Но подруга, слава светлой стороне, не собиралась обижаться.

– Слушай, давай про главное. Как тебе Барт? Я удивилась, когда услышала эту новость, – она тут же замотала головой, обвинив себя в двусмысленности. – Нет, нет. Я не имею в виду, что про вас и не подумаешь… Просто вы разные.

Елена печально смотрела на любимого мопса Дэшвудов, который улегся на ее домашних тапочках. Перед приходом гостей она задвинула их под стул. И сейчас при попытке вытащить его оттуда или забрать тапки Фави принимался грозно рычать. Никогда не найти ей общего языка ни с детьми, ни с животными. Другое дело птицы, они и не обязаны понимать человека… А вдруг она забеременеет сразу, как выйдет замуж? Такое случается довольно часто. Бррр.

– Я не ожидала услышать от него предложение. Сначала он отправился к отцу и взял у него разрешение, потом пришел ко мне. Мне казалось, что он шутит. Почему-то решила, что это розыгрыш. В студенческой среде такое не редкость, однако Барт отчислен. Да и вопрос слишком серьезный…

– Ты так холодно об этом рассказываешь, а ведь Эккерсли – признанный красавчик. Ходили слухи, что он отказывается жениться в ближайшие десять лет. То есть ты сразила его наповал.

Елена лишь досадливо прикусила губу.

– Не спрашивай. Я сама не понимаю. Но он дворянин. Джентельмен и сын джентльмена. Его отец служил с моим в одном полку. Эккерсли наследует приличное состояние. Нет оснований не доверять Барту. И, тем не менее, когда он рассуждает о том, какая мы прекрасная пара, я готова больше поверить в его страсть, чем в здравые размышления. Он не отличит синицу от поползня… Ну что мы за пара?

Шарлотта хмыкнула, от чего Фави вздрогнул, а потом тявкнул. Он рассудил, что тапки снова под угрозой.

– По-моему, ты не разбираешься, в чем именно заключается семейное счастье. Уж точно не в синицах . Сойдемся на том, что ты по-особенному глянула на него из-под очков и он пал к твоим ногам. Разбудила в нем затаенный пожар.

Елена не стала спрашивать, что это значит. Мысли тут же переключились в другое русло.

– Ты всех в городе знаешь. Я случайно столкнулась с одним.. демоном. Но не простым рабочим бесом. Его называли «милордом». Одет с иголочки. Самомнение до небес. Красивый. Кто это может быть?

Глаза у Шарлотты расширились еще больше. Она подпрыгнула на стуле, задела Фави – тот завизжал и удрал от них с одним тапком в зубах.

– Ого-го-го. А ты не нашла у вас там в деревне артефакт для приворота? Прекрасный лорд с гексаграммой… – она лихорадочно прокручивала в голове все слухи и сплетни разом. – Сейчас в столице всего три высших демона. Держатся чаще всего вместе. Я плохо запоминаю имена, не встречалась на приемах ни с одним из них.

– Ну а что-то еще, кроме этого?

– Одного зовут вроде бы Розенкранц. Он на голову выше любого человека…

– Так-так, этот тоже высокий.

– Не перебивай! От него воняет серой, лицом темен, не снимает перчаток.

– Я же сказала, что красивый. Кого ты мне сейчас описала? – Елена поднялась, чтобы заказать ужин. Прислугу можно вызвать при помощи кнопки. Причем они есть в каждой из комнат. Удобно. Только ее сейчас волновало другое. – Какая-то детская страшилка. Этот демон выглядел, как человек. И вел себя так, словно владеет миром.

– Хмм. Два других вроде ничего. Вероника, подруга моей кузины, столкнулась со вторым прямо в дверях модного салона, где заказывала перчатки. Глаза красные. Волосы золотые, а на солнце отливают медным. Так на нее зыркнул, что обомлела.

– Здорово. Только тоже не он. Карикатуры какие-то. Если бы ты увидела его своими глазами, как меня сейчас, то если бы не значок, то ни за что бы не заподозрила.

Шарлотта развела руками, что должно было означать, что, может, она и не против, но такая возможность не представилась.

Про третьего в таком случае спрашивать бесполезно. Раздался стук в дверь, и Елена открыла, вздрогнув от неожиданности. Вместо официанта с тележкой там снова стоял низенький коридорный. На подносе он держал книгу, упакованную в оберточную бумагу.

– Что это? – сердце Елены забилось быстрее, предвосхищая ответ.

– Лорд Эттвуд передает вам «Лучшие голоса лиственных лесов». Издание пятое, дополненное. С пояснениями автора. Сказал, что в вашу коллекцию. Чтобы компенсировать не слишком удачный сегодняшний улов.

Но до того, как Елена успела поблагодарить и, тем более, потянуться к свертку, Шарлотта сорвалась с места и дернула подругу за руку.

– Ты с ума сошла?! Не слышала, что скрывается за подарками демонов? Там усыпляющее волю заклятье. И ты станешь его рабыней. Будешь выполнять прихоти. Разные.

– Ух ты, – прошептал коридорный. – Если леди не желают, то я эту книжечку себе заберу. Запишу, что отказ в получении. Распишитесь, пожалуйста.

Но Шарлотта действительно разбиралась в привычках демонов. Она скупила все романы, посвященные этой теме. И даже тайком от матери приобрела энциклопедию с картинками, не предназначенными для глаз невинных дев.

– Никаких росписей! Идите отсюда ножками, милейший.

Коридорного уговаривать не пришлось.

– Берегись, подруга. Каюсь, подумала, что демон тебе примерещился. Тебе нельзя показываться ему больше. Иначе он проложит невидимую тропинку к твоему сердцу и однажды ночью пройдет по ней. И ты не сможешь его остановить.

Чтобы успокоить Шарлотту, Елена усадила ее обратно за стол, поближе к вазочке с печеньем. А сама украдкой вздыхала по потерянной книге. Из-за глупых суеверий она лишилась такого экземпляра.

Однако поздно вечером, ворочаясь в кровати, она не могла уснуть и повторяла про себя эти слова Шарлотты. Вроде уже проваливалась в сон, но оттуда на нее надвигалось насмешливое лицо демона. В глазах полыхали огоньки. Губы шевелились, однако слов не разобрать. Кажется, все-таки он звал ее. Было страшно. Волнительно, как в детстве, когда дыхание затруднялось, а мысли путались.

– Не смей меня пугать! Я не боюсь. Я занимаюсь наукой. Ты подчиняешься тем же самым законам природы, что и я, – но докричаться до него не получалось. Из горло выходил только свист. Тогда она попробовала успокоить этого нервного лорда и прикоснуться к нему. Какой он теплый, а какой пушистый… Чтооо?

Почему Шарлотта оставила Фави у нее, этого она во сне вспомнить не смогла.

– Елена, Елена, вставай! – требовательный голос матери вибрировал в ушах. – Сегодня тот самый бал. Мы сделаем из тебя красавицу. Этот день ты запомнишь на всю жизнь.

Глава 5. Демон отказывается соблазнять

В день злополучного бала у Особорнов

Как эта девчонка посмела отказаться от его подарка? И почему, бесконечная бездна, его это заботит? Эттвуд в раздражении мерил шагами комнату. Он отвратительно не выспался: теперь до полуночи настроение убивать останется при нем.

В этом нейтральном мире выходцам Ада приходилось сложнее, чем светлым. Те фактически контролировали всю эту полосу. Однако де-юре не признавали территории своими, чтобы лишний раз не обострять конфликт.

Поэтому даже мелкие демоны жаловались на головные боли, бессонницу, звон в ушах. А родовитым темным и вовсе приходилось тяжело. Излишне яркий свет, чересчур чистый воздух, недостаток яростной и раздирающей энергии, которой в родных мирах в избытке делилось жаркое ядро Ада.

На этот раз Энтони не искал развлечений. Ни простых, ни изысканных. Он здесь по делам. Столько вопросов, требующих вмешательства. И вдруг среагировал на серенькую мышь, в которой самое замечательное – это ее имя и фамилия.

Да, он без труда выяснил, кем являлась молодая леди с шестого этажа, с ее привычкой искать то библиотеку, то книжный магазин. Год назад Елена, девица двадцати четырех лет, дочь средней руки землевладельца, поступила слушательницей на курсы при университете в местной столице. Для этого она продемонстрировала знания, которыми могли похвастаться очень не многие девушки. А область ее интересов он уже изучил, кинув беглый взгляд на книги.

А еще Елена вспыльчива, остра на язык, реагирует на его магнетизм без всяких стараний с его стороны. Способностей к магии – ноль. Или они спят настолько глубоко, что без тестирования не проявятся. Проще всего ухватиться за эту соломинку и убедить себя, что есть в ней что-то, что отличает ее от сотен – или их было больше? – женщин, с которыми он имел дело за свой долгий век. Однако граф Арбас давно похоронил иллюзии. Глупо снова вытаскивать их на свет.

Реальность такова, что его мысли заняты ничем не выдающейся, нелогичной человеческой особью. Внешность посредственная. Волосы серые, глаза тоже, нос и губы – ещё куда ни шло. Тщательно следить за собой отказывается: мода такая пошла у человечек, таким образом доказывать свою независимость от мужчин. При этом она помолвлена. Собирается замуж за полное ничтожество.

Ее ненаглядного Эккерсли неделю назад он мог размазать за попытку всучить им с Льефом магические безделушки под видом дорогих камушков. Шалопай весь в долгах, и продать заложенный-перезаложенный особняк ему будет затруднительно. Тогда Эттвуд лишь посмеялся над потугами мальчишки на хитрость. Но случись это сейчас, то скорее всего не удержался бы и запихнул камни ему поглубже, несмотря на неминуемые проблемы с законниками.

Представить молокососа, лапающим леди Мышь, он не мог. Точнее, у него это выходило слишком натуралистично… Все это он прокручивал бессонной ночью и с сожалением понимал, что Елене от этих его мыслей еще хуже, чем ему. Внимание высшего демона, оно, по человеческим меркам, навязчиво. Он лично знал нескольких князей, которые уверенно управляли своим холодным пламенем и в этой ситуации удержались бы от привязки. Но он, во-первых, не оценил глубину своей заинтересованности, а, во-вторых, его пламя соответствовало своей природе, то есть пылало. И Энтони, не желая того, тянулся к девушке и скорее всего довел ее до обморока.

Каково же было его удивление, когда ближе к утру, он почувствовал ее успокаивающее прикосновение. Легкая рука дотронулась до его лба. Он услышал ее ласковый шепот:

– Ты отстанешь уже? На часы смотрел? Пять утра! Я спать хочу.

И, кажется, еще гавкнула собака мелкой породы. Здоровая реакция Елены так обрадовала Арбаса, что он отбросил муки совести и тут же заснул. И, конечно, утром злился на себя с новыми силами. К тому же отельный курьер доставил энциклопедию, которую она взять отказалась.

Она не разглядела его значок, но знала, что подарки демонов без предварительного соглашения принимать опасно. Елена куда разумнее, чем показалась ему вчера, и не ищет с ним связи. Вместо того, чтобы испытывать облегчение, он боролся с порывом отложить все сегодняшние планы и немедленно ехать к ней. Конечно, чтобы во всем разобраться. Просто это его первая непредумышленная привязка.

– Идиот, – прошипел Эттвуд, глядя на себя в зеркало. Он как раз заканчивал один из самых хитрых галстучных узлов, что всегда помогало ему обрести спокойствие. – Ты не принц, а идиот. Вцепился в малявку, как будто она тебе ровня.

Отражение сверкало на него эбонитовыми рогами. Точнее, на них бликовал свет.

– А вот и нет, – мурлыкало оно в ответ. – Я в своем праве и я поиграю.

Эттвуд несколько раз попробовал снять привязку. Для этого он детально воссоздавал в памяти образ Елены и убеждал себя, что девушка ему не нужна. Не удалось. Ни со второй и ни с пятой попытки. В конце концов он выторговал сам у себя время до вечера. В течение дня Елена влияние привязки не ощущала. Проявлялась она только ночью. Значит, он встретится с девушкой и до заката оборвет связь. Если понадобится, применит пламя. Уж на то, чтобы сжечь эту клятую нить, оно сгодится.

Вернув себе кое-как расположение духа, он вызвал кэб и двинулся за закупками. Дата его отъезда стремительно приближалась. Помимо продуктов, в его списке значились лекарства, одежда для мальчика и игрушки – от оловянных солдатиков до шоколадных зайцев с сундуком-сюрпризом внутри.

Самое неприятное, встреча с Алисией, состоится вечером, в доме Осборнов. И только после он сможет заняться этой странной ситуацией с мышкой. Впрочем, он все успеет. И этой ночью она заснет сладко, как ангел. Если кто-то ей и помешает, то не он.

Томик «Лучших голосов лиственных лесов» по-прежнему валялся на комоде. Эттвуд не зашивал туда никаких заклятий. Для этого он был слишком высокомерен. Однако ему было приятно думать, что, приди ему такая идея, Елена бы сразу же попалась в ловушку. И вот даже этого маленького удовольствия его лишили.

Глава 6. Какая ж мать

На раут у Осборнов граф прибыл одним из первых. Перед этим оформил покупки так, чтобы их доставили ему в имение в день его приезда. Какой удобный сервис, и выходит не дороже, чем снаряжать отдельный экипаж. Все-таки люди поднаторели в том, чтобы создавать услуги, которые экономят им время. А все потому, что человеческая жизнь невероятно коротка.

Только игрушки для Эдриана он привезет лично, хотя в этом и не было ни малейшего смысла. Мальчику же все равно вручит их тетка. С обычной прибауткой про отца, который не в состоянии вырваться со службы на границе в Межмирье, где он спасает весь белый свет от очередной кровопролитной войны. Скоро и эта сказка перестанет действовать, и мальчик поверит в то, что родителям он не нужен.

Несмотря на то, что находиться с сыном, который и не догадывался, что он рядом, было чем-то вроде невыносимо-сладкой боли, Эттвуд рвался сюда при первой возможности. Доказательств этому нет, но он верил, что в его присутствии Эдриану легче, чем без него.

Алисия назначила встречу в голубой гостиной, как будто сама являлась хозяйкой дома. Энтони и этому бы не удивился. Монна негласно правила сразу в нескольких нейтральных мирах. Все зависело от того, какие из них ей назначили под опеку. Хотя данных о том, что теперь она отвечает за Мидиус со стороны пресветлых, – именно так назывался этот мир, в котором застряли его сын и тетушка, – в Аду еще не получали.

Энтони взял несколько газет и уселся на кушетке, вытянув длинные ноги. Скорее всего светлая опоздает. Не сумеет отказать себе в этой маленькой радости… Так и вышло. Она появилась на двадцать минут позже назначенного времени. Вошла бесшумно. Он ощутил ее присутствие по покалыванию в ладонях. Так его огонь реагировал на угрозу со стороны извечного врага.

Алисия встала в центре комнаты. Прямая, как палка. Впрочем, чтобы позволить себе такое прозаичное сравнение, мужчина любой природы, от архангела до князя тьмы, должен был потратить часть жизни и выковать иммунитет. У Эттвуда на это ушло примерно сто лет. Легко отделался.

Солнце через окно играло в ее золотых локонах. В ее случае любое освещение лишь подчеркивало непреложный факт: с годами монны только хорошели. Возраст угадывался разве что в четкости линий. Как будто над лицом работал гениальный скульптор. Характер сформирован – и уголки губ изогнуты вот так, а брови пошли вот туда.

– Марбас, – протянула она голосом столь же безупречным, как все остальное. – Ты, я вижу, становишься дисциплинированным. Являешься по первому зову. То ли стареешь, то ли совсем тебя скрутило в заботах о семействе.

Она всегда умела задеть его за живое, снести воздвигнутые против нее баррикады. Ладони по-настоящему обожгло. Это значило, что какая-то часть его поддалась на провокацию. Но у него имелась защита, которую ей не взломать. Он посмотрел в эти глаза, бурлящие и переменчивые, как штормовое море, и увидел глаза Эдриана. Они с матерью вообще очень похожи.

– А мысль, что я спешу как можно быстрее встретиться с тобой не приходила в голову? Сжать в объятиях, вдохнуть родной запах? – Энтони широко улыбнулся. И потом расхохотался, когда она отшатнулась, а ее красивое лицо исказилось от отвращения.

Светлые до неприличия моногамны, и сейчас Алисия, конечно, подумала о супруге архонте. Эттвуд сделал все, чтобы не запомнить его имени. Он бы предпочел, чтобы они сразу перешли к делу. Но его бывшая слишком любила прелюдии. В этом отношении монна – куда больший педант, чем он сам. Значит, придется поддержать беседу.

– Алисия, не поверишь, в последние годы пришел к выводу, что ведь не природа источника силы определяет характер особи. И светлые, и темные одинаково гибнут за идею, да и просто по глупости. Среди них рождается примерно равное количество дураков или стяжателей. В общем, разница между нами сильно преувеличена. И скорее нужна, чтобы поддерживать круговорот насилия в природе. Мы обязаны биться друг против друга вечно.

– Ты философ, Марбас. И это то, что меня всегда в тебе раздражало, – она вздохнула и присела в кресло напротив. – Ты забываешь, что твой треп никому не нужен. Его от тебя не ждут ни там, ни тут. Все бы хотели, чтобы ты заткнулся и молча делал свою работу.

Кстати, вечная усталость – еще один показатель возраста, напомнил себе Эттвуд. Тут что-то холодное кольнуло его в области сердца. Как непривычно. Не похоже на навязчивый жар. В следующую секунду он сообразил, что это его мышка приехала на бал. И сейчас решительно шагает по парадной лестнице в одном из своих несуразных платьев. Мучительное свидание с Алисией перестало казаться растянутым до бесконечности. Надо побыстрее обменяться уколами и разойтись.

– Почему же. Это важное естественно-научное замечание касательно устройства наших видов. Буквально на днях я встретил человека горячего и вместе с тем рассудительного. Он, на перый взгляд, принадлежит свету, но чувствителен к пламени. Может он быть и тем, и тем, или же к людям такие критерии не применимы. Что скажете, монна?

Теперь уже Алисия пришла к выводу, что их беседа принимает отвлеченный характер, и поскучнела.

– Надеюсь, ты распилил подопытного на кусочки? Поковырялся в его голове? И скоро я, как и остальные, ознакомлюсь с результатами исследования. Пришли экземпляр журнала по старой памяти.

– Ты могла бы быть моим другом. Ты же отлично меня понимаешь. Из старых любовников получаются лучшие друзья. Слышала про такое? Но тебе спокойнее, когда мы при каждой встрече облаиваем друг друга.

От такого заявления Алисия окончательно позеленела. Он довел ее достаточно, чтобы она перестала топтаться вокруг и перешла к сути.

– Я ненавижу тебя, Марбас. И дело не в словах, что изливаются из тебя нечестивым потоком. Я не прощу, что ты заставил меня доносить и родить того ребенка. Я не хотела детей от тебя. И это мое право. Но ты плевал не только на это. Ты проигнорировал и нашу несовместимость – веское основание для прерывания беременности. И даже, когда все целители вынесли вердикт, подтвердили, что плод развивается с отклонениями, ты не стал никого слушать. Ты разрушил несколько жизней. О, величайший врачеватель, которому не прикоснуться к собственному сыну. Его свет не воспринимает твою тьму. И ты не отдал его моей семье, а передал своей ужасной карге.

Энтони мог ей ответить, что забрал мальчика не из принципа, а потому что в ней не было тепла. И ее семья не стала бы мириться с плодом связи монны и высшего демона, устроила бы ребенку рай наоборот. И архонт бы ни за что не взял его в дом. Об этом варианте она даже не заговаривала. А темная двоюродная бабка души в нем не чаяла. Как и он сам, понятно. Но для нее это не аргументы. Пока все шло по привычному сценарию. Алисия полоскала его в тоннах вины.

– Я бы тебе возразил, что использовать тело как орудие для достижения своих целей – не самая популярная практика в вашем кругу. И чего удивляться, что тело производит естественные реакции… Я был рад своему ребенку тогда. Рад и сейчас… Да, Эдриан знает о своих ограничениях, по сравнению со сверстниками. Но, на мой взгляд, его детство счастливее как минимум твоего. И моего, наверное, тоже, – он вскинул руки вверх, видя, что Алисия готовится разразиться новой гневной тирадой.

Лицо монны пылало праведным светом. Если случайно сгорит что-то из мебели, то обязательно спишут на него

– Хорошо-хорошо. Но не ненависть же заставила тебя искать встречи. Я в курсе, что твой муж снова слег. И предполагаю, чего ты потребуешь.

Алисия опять переменилась, но решительности не растеряла.

– Ты заложник, Марбас. Тебя дергают за ниточки со всех сторон. Мои в любой момент выдадут запрет появляться в нейтральной зоне, если будешь несговорчив. Твои – сделают то же самое, если откажешься следовать приказам. Тогда ты не увидишь сына, который не может вступить на темные земли и остаться при этом в живых. А на светлые, ну ты сам понимаешь… Я бы могла, как и они, шантажировать тебя этим запретом. Но я прошу помочь моему супругу по доброй воле. В ответ постараюсь найти способ, как переместить мальчика глубже в пресветлые миры. Для тебя он будет потерян. Но это должно запустить процесс выздоровления.

Ее предложение не стало для графа неожиданностью. Он и сам держал в голове этот вариант в качестве одного из последних. Но пока сдаваться не собирался. Он слышал, как в нескольких залах от него бьется сердце Елены. А ведь еще не ночь и не поздний вечер. Необъяснимым образом ее присутствие убеждало в том, что он со всем справится.

В том числе с этой внезапной «милостью» Алисии, которая вдруг решила позаботиться о сыне. Для этого всего-то надо второй раз вернуть к жизни ее обожаемого супруга. В свое время, если бы не болезнь жениха, она бы не кинулась соблазнять главного целителя Ада. Не забеременела бы. Не пошла бы на сделку. Так что самым дорогим, что у него есть, он обязан этому чертовому архонту. Наверное, правду про него говорят, что мужик крутой и достойный.

Алисия сообщила, что через две недели светлейшего перевезут в нейтральную зону. Поближе к источникам энергетического баланса. Эттвуд вежливо кивнул и пообещал, что подумает. Судя по тому, что дверь чуть не сорвало с петель, такой ответ монне не понравился.

Глава 7. За дымной завесой

Он посидел в одиночестве еще минут десять, чтобы никому и в голову не пришло, что у него и у Алисии Чатенроут могли быть общие дела. А когда двинулся на выход, то услышал из соседней комнаты упоминание знакомого имени и притормозил. Прислушался: никаких сомнений. Там обсуждали не кого-нибудь, а ту самую Елену, случайную привязку с которой он собирался пойти и снять прямо сейчас.

Соседи играли в бильярд уже более получаса. Но первое время, занятый разговором, он лишь иногда слышал тяжелый стук шаров. Отдельные голоса вроде бы знакомы, однако это неудивительно, так как он лично знал многих гостей Осборнов.

С уходом Алисии игра в той комнате пошла поживее. Короткие вскрики раздавались чаще. Поминали дьявола, употребляли что-то умеренно горячительное. У него аж зачесался нос. Демон помладше мог бы воспользоваться случаем, присоединиться к играющим и подпитаться их азартом, алчностью и несбывшимися надеждами.

Эттвуда волновало другое. Он мысленно снял разделяющие их межкомнатные стены, чтобы обеспечить себе обзор и стопроцентную слышимость.

– Разве тебе не жаль эту маленькую Валентайн?

Между партиями перерыв, и четыре человека заняли места в креслах. Говоривший только что смешал себе коктейль. Поднял его, салютуя паршивцу Эккерсли, который сидел чуть в сторонке, приложив руку ко лбу. В ответ на обращенный к нему вопрос тот оскалился.

– Ты в курсе моих обстоятельств. Что мне оставалось? Как я посмотрю матери в глаза после того, как у нее отнимут оба дома – и городской, и летний…

– Ты преданный сын, но перед девушкой ты тоже взял на себя обязательства, – обладатель коктейля и не намерен сворачивать на другую тему. – Не ты ли упоминал, что вы вместе строили песчаные замки, едва научившись ходить. Это было так трогательно. А теперь ты ее топишь.

Эккерсли отставил свой бокал в сторону.

– Давай не будем о морали, Фредди. Не ты ли в прошлом году взял деньги за то, чтобы муж смог учить жену в измене и оформить развод. Для этого ты не только соблазнил, но еще и устроил все так, что вас застукали ее родственники… А ты, Грег, украл породистую кобылку у собственного отца. Ты, Палм…

Фредди засмеялся. Ясно, что он в этой маленькой группе пользуется наибольшим авторитетом.

– Не переводи стрелки. Эти прегрешения в нашем кругу сойдут и за добродетель. Аристократ может позволить себе маленькие причуды, если нуждается в деньгах. И потом, об этом даже прилично рассказывать в обществе, как скабрезный анекдот. Ты же покусился на то, чем промышлять не принято, на девицу своего круга.

Жених Елены поднялся со своего места и заходил по комнате туда-сюда.

– Все из-за проклятых демонов. Свалились на мою голову. Я видел, что удача на моей стороне, оставалось продержаться одну партию и тогда я бы скорее всего отказался и от первого уговора. Рассказал бы Елене, что ее семье кто-то пытается серьезно навредить… Но этот ублюдок Арбас достал червонного туза, – он взъерошил волосы и отхлебнул из стакана. – И в итоге я оказался в еще более отчаянном положении, чем до этого.

Щупленький Палм, в котором Эттвуд узнал Палмора Литмора, барона Дадли, забористо выругался:

– … этих рогатых, меня они тоже обчистили. Являются, как к себе домой, и делаю вид, что их ядовитая кровь ценится больше нашей. Гонору-то, спеси… Но я все равно считаю, что в эту историю тебе не следовало влезать, Барт. Изначально пованивало за версту.

– И ты туда же. Да я лет десять не видел эту леди. Подумаешь, детские сопли. Наш общий знакомый, не стану называть имя, предложил встретиться с одним господином, раньше я его в глаза не видел. Тот отвалил целое состояние за то, чтобы я сделал предложение девушке, а месяцев через четыре-пять расторг помолвку. Чем это грозило Елене – разбитым сердечком? Да она во время прогулок обращает на дрозофил больше внимания, чем на меня.

– Она чрезвычайно рассеянна. Но ее образованностью, целеустремленностью восхищается моя сестра, а я склонен доверять ее оценкам, – Палм улыбнулся.– А ты, видимо, путаешь дрозофилу и дрозда. Твое поведение не допустимо. Следовало тут же связаться с ее семьей и обо всем рассказать.

– Это же только половина истории. Правда, Барт? – заржал Фредди. – Боюсь, что вторая застрянет у Палма, как кость в горле. Тем более что наш герой, кажется, принес еще новости. Мне передали, что ты заказал у Лурье очередной фрак. То есть поверил в успех своего предприятия… Так что, Палм, тебе лучше уйти, если ты так переживаешь за эту Валентайн. Боюсь, ты не обрадуешься.

Граф мучился оттого, что ему хотелось придушить трех участников этой милой беседы, включая молчащего Грега, а Палма – выпороть за то, что связался с такой швалью. Однако узнать о неприятностях, грозящих мышке, необходимо.

– Тебе хорошо рассуждать, Палм. У тебя сразу три богатых дядюшки и, если что, то не откажут в деньгах. Состоятельные родители. Я же полный банкрот. Глупо было бы отворачиваться от фиктивной помолвки, – Эккерсли сделал эффектную паузу. Шокировать барона ему все же хотелось. – После проигрыша демонам я получил второе, еще более немыслимое поручение. И в этот раз уже другой незнакомец вышел на меня сам. Соблазнить девушку физически и на этом основании сразу же расторгнуть помолвку. Опозорить ее публично, чтобы не один приличный человек не захотел иметь с ней дел.

Далее сразу несколько событий произошли одновременно. Палм бросился на Барта с кулаками и успел ударить в живот. Эккерсли пошатнулся, а потом сполз под бильярдный стол. В углах комнаты заструился дым. Грег помог виконту подняться, в то время как Фредди пытался справиться с огнетушителем. Палм плюнул и вышел из комнаты еще до того, как огонь перекинулся на занавески.

Эттвуд довольно быстро погасил пламя. Он не собирался выпускать его наружу, но именно так он отреагировал, когда Эккерсли раскрыл свои намерения. Вариантов у графа немного. Сначала он поговорит с мышкой и объяснит ей, что ее жених – редкостная грязь. Даже если она поначалу откажется в это верить. Потом он побеседует с Эккерсли.

Если сделать наоборот, то шансов убедить Елену в правдивости этой дикой истории будет еще меньше. Она решит, что он оказал давление на ее возлюбленного и теперь лжет, чтобы занять его место. Еще и убивать Эккерсли нельзя. Иначе его вышвырнут с Мидиуса без права на возвращение.

Глава 8. При всех наедине

Елена (и в этот раз наша героиня будет решительней)

– Дорогая, не волнуйся ты так. Все нормально. Я рядом, – Эттвуд говорил прямо ей в ухо. И от него исходил жар. Не фигуральный, самый настоящий.

Дальше он понес чистый бред:

– … Обязан жениться, как честный демон… Проваливай, Эккерсли.

И в момент, когда она сама была готова ухватиться за него на глазах у всех, даже искала его руку, он оказался рядом с виконтом. Барт упал. После такого прямого удара мало кто бы остался стоять. Граф добил его всего одной фразой:

– Мой поверенный свяжется с вами и обсудит детали нашей скорой встречи.

Елена дернулась, как будто сама получила по физиономии. Она отказывалась понимать хоть что-нибудь в этом балагане. Однозначно, в этот момент решалась судьба ее и ее близких, а она не в состоянии поверить в реальность происходящего.

Обезображенное ужасом лицо Эккерсли похоже на античную посмертную маску. Папа выпучил глаза и задыхается, к нему уже добежала мама. А граф Арбас, – хоть теперь-то ей объяснили, что это за демон, – ещё чуть-чуть и выпустит столб огня прямо из ноздрей.

Нет, ей вряд ли померещилась близость пламени. В особняке что-то недавно горело, появилось характерное задымление. Тогда Джулия Осборн еще раз вышла и предупредила, что все в порядке. Всего лишь неаккуратное обращение с канделябром. Разумеется, этого недостаточно, чтобы сразу же думать на Эттвуда. Да и какая ей разница, кто и какие пожары устраивал, когда ее собственная жизнь задорно так догорает? С треском.

Все ее будущее пошло крахом за пару минут. Сразу два мужчины в присутствии нескольких сотен человек заявили, что вступали с ней в интимную связь. Точнее, не так. Барт, с которым она буквально сегодня потеряла невинность, обвинил ее в нехватке этой рудиментарной детали. Но подробностей не раскрыл – не успел? А вот с Эттвудом у нее, определенно, ничего не было. Тогда что на него нашло… Или этот беспокойный сон, который мучил ее всю ночь, какая-то разновидность морока, и на самом деле… Нет, это невыносимо! Как они оба смеют использовать ее в непонятных целях. Папа на грани сердечного приступа, или же худшее уже случилось.

– Что, черт побери, здесь происходит?! Лорд, это.. это… это ваших рук дело? Вы что-то сделали с Бартом? Но… это просто невозможно. Вернее, такое явление не изучено, и я о нем не слышала. Прекратите, хватит! Верните все, как было, немедленно.

Эттвуд, который не удержался, вернулся к Эккерсли и поднимал его на ноги, держа за лацканы фрака, убрал руки – и бывший жених полетел обратно на пол. Граф развернулся к Елене. Одного взгляда хватило, чтобы оценить ее состояние. Мысленно он обозвал себя идиотом, который поддался эмоциям.

Нельзя было оставлять девушку одну и на полминуты. У нее шок. Он щелкнул пальцами и постарался вспомнить, как улыбаются, когда хотят расположить к себе человека. Такой нервный народец. Елена же подумала, что за этим ровными рядами белоснежных зубов, наверняка, скрываются еще несколько таких же.

И только потом до нее дошло, что обстановка вокруг изменилась. Люди и предметы замерли. Вон крупная дама в платье, похожем на футляр для очков, не донесла вилку до рта. Вода из фонтанчиков застыла в воздухе тысячами отделившихся капель. Во всей зале двигались лишь она и Эттвуд.

– Я прошу прощения, – развел руками демон. Он заметил, что улыбка тоже не действовала. – Нам стоит переговорить наедине и определиться, что мы делаем дальше. Для вас «мы» звучит непривычно, но…

– И так вы тоже умеете? – перебила его Елена. Она ошеломленно крутила головой. – Это же нарушает законы природы. Никто не пострадает?

Эттвуд улыбнулся на этот раз искренне. Медики – тоже ученые, и ему нравился ход ее мыслей. Она пыталась заглянуть в суть явлений из чистого любопытства. Хотя и рассматривала происходящее сквозь призму человеческой этики.

– Это возможно из-за того, что мы с вами существуем в разных мирах. Я не принадлежу к вашему. Время в моем течет быстрее. И энергии в нем куда больше. Горнила Ада – один из мощнейших источников в нашей вселенной. Если кратко, я могу изредка проделывать такие фокусы в нейтральной зоне и оставаться не пойманным за руку. Главное, чего не следует делать, – это как раз совершать действия. Иначе мы нарушим равновесие.

– То есть я не могу подойти к той даме и забрать у нее вилку? Съесть этот кусочек котлеты или переложить его в чужую тарелку, – Елена изумлялась, зачем она говорит именно это. Ведь волновало-то ее другое. Ее персональная реакция на стресс выражалась в том, что мозг производил много лишнего фонового шума.

– Я бы не советовал. Меня закинет обратно. В мирах прекрасно работают встроенные механизмы защиты. А вот, что случится здесь дальше, рассчитать не возьмусь, – о том, что он ни за что не позволит ей ничего в этом духе, Эттвуд упоминать не стал.

– Хорошо, милорд. Я впечатлена в достаточной степени. И этой демонстрацией, и предыдущим актом безумия. Зачем я вам? У меня нет ни внешности, ни приданого в виде сундука с редкими артефактами. Ни древнего рода, славного магией. В нашем мире ее почти нет. И я даже не девушка, если вдруг вы интересуетесь девственницами из сакральных или прочих соображений.

Эттвуд сохранил невозмутимость с большим трудом. Ее слова, безусловно, его позабавили. Мало кто из его знакомых дам позволил бы себе такую откровенность. И про то, что подается в этом году на ученую степень, умолчала – а вдруг ему нужна умненькая, из «сакральных соображений».

В то же время от ее признания, что у нее был секс с мужчиной, – скорее всего вот с этим недоумком на полу – его огонь рухнул куда-то вниз, к первым обрядовым кострищам. И оттуда больно лизал его пятки. Тогда еще не родился из огня, золы и веры демон Марбас, принц и чародей. У людей это называется проще: «сердце упало».

Однако короткого знакомства с Еленой хватило, чтобы постараться скрыть от нее приступы ярости, связанной с ревностью. Он еще и сам не разобрался, откуда взялось столь мощное желание забрать себе эту девушку. Что бы там себе ни воображали за пределами Ада, демоны соблюдали законы. Правда, свои собственные.

– Вот об этом я, кстати, и хотел побеседовать. Как это произошло? Не применял ли он силу? Или, наоборот – в вашем обществе и в вашем кругу не принято поднимать такие темы, и вы могли неправильно интерпретировать случившееся.

Последний вопрос он задал потому, что поведение Елены до того, как Барт выступил героем вечера, выглядело вполне естественным. Он отвлекся на срочный вызов, инициированный тетушкой, и пропустил начало скандального объявления. До этого леди не проявляла беспокойства. Вообще. Разве что встречаясь с ним глазами.

Если бы роман с Эккерсли находился в разгаре, он бы принял это к сведению и не стал бы донимать Елену назойливым интересом. Там же столько признаков. Он не увидел ни одного. Вот и решил, что виконт еще только собирается повести себя по-скотски.

– А что вам за дело, лорд? Думаете, как отказаться от своего предложения? Считаете, сколько дней надо подождать, чтобы выяснить не беременна ли я? Только вам это ни к чему, вас это не касается!

Глава 9. Демоны и лебеди

Эттвуд (проявляет несвойственное ему ангельское терпение):

Разговор обещал быть непростым, а времени у них не так много. Льеф, наверняка, заметил прореху и залатывает ее. Иначе притормаживать начнет весь этот мир, и такое скрыть куда сложнее. То есть сюда либо нагрянут светлые с проверкой, либо разгневанный друг. Ему поручили выступать глазами Ада на Мидиусе. И Эттвуд предвидел, что тот скажет ему с порога: все шло в полном соответствии с интересами Бездны, пока не явился Марбас.

Мышка вот тоже уверена, что причина всех ее бед – это он. По человеческой логике, демоны изначально виноваты во всем. А тут он второй день вертится рядом, да еще вызвался заменить жениха. Она произносит такие пламенные обвинения, что прокурорам в пору бы у нее поучиться. Знавал он парочку…

– Елена, зарубите на прекрасном носике, что иногда людям категорически везет. И в ситуации, из которой выбраться без потерь невозможно, тоже подфартило. Вы встретили меня. Я не требую ничего сверхъестественного. Элементарную благодарность. Восклицания вроде «мой спаситель», «герой» или «О, Энтони» принимаются. Иногда можете целовать меня в щеку. Или в обе.

Она зашипела, как масло на сковородке. Какая темпераментная особа! А ведь он сразу это заметил. Под очками, книгами и пятнами книжной пыли. Эттвуд легко поймал бокал, которым она в него швырнула. Говорил же, что нельзя ничего менять в комнате.

– Что я вам сделала? Зачем вы преследуете меня? – из-под оправы показались крупные круглые слезы, и вот этого граф вынести не мог.

– Кроме того, что уронили мне на ноги два томика «Истории птиц: от динозавров до наших дней»? Ничего. Еще лишили меня сна. Но, между нами, в этом мире я и так сплю отвратительно, – он поставил бокал обратно на поднос к замершему официанту и приблизился к девушке. – Но и я никак не вмешивался в вашу жизнь. Потому что не успел. Думаю, что через день-два я бы заставил этого фигляра отказаться от вас. Конечно, не так, как он это сделал сегодня. С соблюдением всех приличий. И я занял бы его место. И меня бы не волновало, что у вас было с Эккерсли, лишь бы ваши мысли занимал я один. Ну и несколько сотен видов птиц.

– Только в нашем регионе насчитывается четыреста двадцать видов, – завороженно прошептала Елена. Сама того не замечая, в попытке удержать на расстоянии чересчур близко пододвинувшегося демона, она положила обе руки ему на предплечья. – Я вас не понимаю. Зачем вам вступать в связь с такой, как я? Моя кузина вздыхала, что наши женщины не для вас. Ни одна не сумела задержаться … подле.

В последний момент Елена избежала того, чтобы ляпнуть: «Задержаться в вашей постели». Однако Эттвуд услышал ее правильно.

– Это очень щекотливая тема. Но если уж мы обсуждаем, может ли леди быть беременной вне брака, то и я позволю себе откровенность. Уже давно я не испытывал к женщине влечения… Как бы это правильнее выразить… Которое бы выражалось в заинтересованности ею персонально. Это примерно соответствует понятию «влюбленность» у людей. Мы можем не чувствовать веками, а потом, щелчок, и демон ощущает связь. Он улавливает, что происходит с избранницей даже на расстоянии. А для вас это скорее всего выглядит, как будто я лезу к вам в голову, преследую в мыслях или что-то там еще.

– А дальше? Что происходит дальше? – Елене почудилась недосказанность в этом признании. Она вполне оценила всю его лестность. Но, с одной стороны, увлеченность Арбаса сложно не заметить. С другой, он рассуждал об этой необычной ментальной связи скорее с горечью.

– Обычно ничего, – пожал плечами граф. – Постепенно узы становятся мучительными. Демон действительно давит на избранницу. С этим не справляются и магически крепкие особи. Историй про подобную связь с человеческой женщиной, если честно, не помню. Пара расстается, разорвав привязку. Чем быстрее это сделать, тем проще забыть о ее существовании.

– А если все идет не как обычно? – тихо спросила Елена. – Они могут остаться вместе?

– Не надо так смотреть. Это касается далеко не всех демонов, иначе в Аду бы перестали размножаться и умерли бы от тоски… Они-то могут. И такие случаи есть. Это примерно похоже на брак у других рас. С той разницей, что расторгнуть его невозможно. Демон навсегда привязан к своей половине. Перед этим он должен заплатить очень высокую цену, а партнерша на нее согласиться.

– Как красиво. Вы слышали про лебедей, граф? Там пара тоже создается всего один раз… Вы, наверное, думаете, что я глупенькая. Но я очень вам, в смысле вашей расе, сочувствую… Только вы ошиблись. Речь между нами не может идти о связи такого рода. И не только потому, что я человек. Вы сами сказали, что демон давит. Я же, за исключением того, что вы мне снились, не испытываю дискомфорта. Чуть бодрее разве что. И тот эпизод с Эккерсли, о котором вы спрашивали, он случился сегодня днем. По вашей логике, такого просто бы не произошло.

Эттвуд не сумел сдержаться и крепко сжал ее за плечи. Елена увидела, как легко ему перейти границу, за которой ее сознание растворится под натиском его воли. Ее не станет. Сплошной огонь, везде огонь. Там жалкие потуги на протест бессмысленны. Она пискнула и снова инстинктивно схватилась за него, чтобы бы отсрочить момент поглощения. Еще разок глотнуть свежего воздуха.

Неожиданно он отпустил. Взял себя в руки, или, наоборот, расслабился, и чмокнул ее в кончик носа. Каждый из них ощутил облегчение, но на свой лад. Его как будто слегка припорошило снегом, уняв жар. У девушки по телу разлилось приятное, совсем не сковывающее тепло.

– Не надо меня бояться, Мышка. Если понадобится, я удлиню бесконечность, перепишу парочку законов универсума, но не причиню тебе вреда… Я застал, как Эккерсли признался приятелям, что взял денег за то, чтобы опозорить тебя и вызвать громкий скандал. Мне важно знать, как далеко он зашел. Если замешано насилие, то одной дуэли мало. Я поступлю с ним, как он того заслуживает, по законам моего мира. Мне несложно покопаться в его голове и вытащить оттуда нужное воспоминание. Но важно, как это видела ты. И не менее важно, если вдруг ты не хочешь, чтобы я стал свидетелем. Пусть и его глазами.

Елена сдалась. Перестала хорохориться и поверила этим большим рукам, которые теперь ласково ее обнимали.

– По неосторожности, это я так подумала. Что он очень неумелый и пальцами делал все неправильно. До этого мы обсуждали, что будем пробовать, что отставим предрассудки. Он говорил, что это потребность, а меня злило, что у меня нет никакого желания. Люди же в этом отношении отличаются от животных, в особенности от птиц… Теперь я понимаю, почему утка пытается избежать контакта с селезнем. У нее строение затрудняет, и… Нет, все равно не понимаю, зачем это надо по доброй воле.

«Когда она говорила про распускать руки, то имела в виду ровно это», – сообразил граф. Какая дичь. Как вообще совпало, что девушка, к которой он потянулся, вплоть до привязки, оказалась в ситуации, когда ее необходимо спасать? Скандал надо погасить немедленно. В противном случае он бы постарался забыть ее и исчезнуть – или это тоже попытка солгать самому себе?

Как получилось и то, что юная и здоровая девушка разочарована в физической стороне любви и считает, что проблема в ней… Нет, он не будет ее в этом разубеждать. Иначе их связь укрепится и заведет Бездна знает куда. Он и не собирался ее трогать, всего лишь смотрел. Так, опять ложь.

Он не отдал бы Елену Эккерсли. Не отказался бы от тонкой ниточки между ними, которую она пока не признает. В общем, да здравствуют неприятности, но разве его это когда-нибудь останавливало.

Елена почувствовала, как он водит по щеке пальцем. Значит, тогда в лифте ей не показалось.

– Очень жаль, леди, что вы пропустили часть важных учебников. Например, Камасутру. Есть еще красочные сборники сказок из ваших восточных земель. Там можно почерпнуть много полезного. Про эмоции, про страсть. Не все сводится к пестикам, тычинкам и морфологии репродуктивных органов уток, – Эттвуд очень натурально вздохнул.

Глава 10. Где Елена задает вопросы

Елена (преимущественно нервничает и удивляется)

– Все к лучшему в этом лучшем из миров, – пропела леди Фелиция. Она заканчивала плести косу. Один из обязательных ритуалов перед тем, как отойти ко сну. – Разве кто-то мог предположить, что все сложится таким образом?

Действительно, кто? Елена зашла пожелать матери спокойной ночи. Отца она уже поцеловала. Он, как всегда, читал перед сном, попивая чай с молоком. Даже в отеле родители выбрали апартаменты с раздельными спальнями, чтобы не мешать друг другу. Например, мама уже в постели накладывала на лицо тряпицы, замоченные в чудодейственных снадобьях, и отдельную маску – на глаза. А папа предпочитал продолжать чтение, пока книга не выпадет из рук.

Это не значило, что они холодны друг к другу. На этом отвратительном балу они так и застыли – отец, схватившийся за сердце, и склонившаяся к нему мама. Кстати, перед тем, как вновь запустить движение времени, Эттвуд подошел к папе и приложил руку к его груди. Словно проверял, что у того в нагрудном кармане. Но возможности спросить у графа, что бы это значило, ей не представилось.

Все завертелось-закружилось с удвоенной скоростью. Елена подозревала, что манипуляции демона не имели к этому отношения. Эккерсли увели его друзья. Они извинились за него и заявили, что он перепил. Виконт и в самом деле подозрительно мычал и мямлил. Возможно, не отошел после столкновения с Арбасом.

Тот сразу утащил ее отца в один из кабинетов, который предоставили в их распоряжение. Джулия Осборн налетела на них с мамой, как коршун, и утащила в комнату отдыха. Однако маму не так легко взять в оборот. Она вывернулась и ускользнула в кабинет, участвовать в «мужском» разговоре. Так что хозяйка осталась хлопотать над Еленой.

Впрочем, вся беседа сводилась к тому, что современные молодые люди не умеют себя вести и как повезло Елене, что у Арбаса традиционное воспитание и триста акров земли. Это, если не вспоминать о других владениях и рассматривать ближайшее к столице поместье. Когда она уже готова была в нарушение всех правил приличия выскочить за дверь и искать дверь, за которой заперлись заговорщики, – без нее решать ее дальнейшую судьбу – вернулись довольные родители.

– Как же так, дочка, почему ты сразу не сказала, что за тобой ухаживает Энтони Эттвуд и ты не знаешь, как быть с Бартом? – отец серьезно смотрел на нее поверх очков. – Я не выношу все эти истории, когда женихов меняют, как перчатки, ради того, чтобы найти наиболее выгодную партию. Но ты не такая. Достаточно было намекнуть, что виконт не вызывает у тебя доверия. После того, что сообщил Эттвуд… Да, он пристрастен. Но он привел доказательства. Грязная история, я не хотел бы тебя в нее посвещать. Так что давай в любом случае не здесь.

Мама же молчала и сияла, как начищенная монета. То есть переживания Елены, сможет ли граф правильно подать известие ее родителям, оказались беспочвенны. Перед этим между ней и Эттвудом состоялся короткий, но жаркий спор, когда он доказывал ей, что объявить о помолвке совершенно необходимо. Это позволит замять скандал – обвинения Эккерсли пропустят мимо ушей, раз Елена все равно выходит замуж. За предполагаемого соблазнителя.

У нее имелись аргументы против. Зачем этот фарс с помолвкой, если демон все равно не женится на женщине ее расы? Не проще ли сразу искать мужа рангом пониже, далекого от светских условностей. После расторжения второй по счету помолвки ее именем в столице можно будет пугать дебютанток перед первым в их жизни балом.

Но Эттвуд с пеной у рта доказывал, что она не знает всех деталей. Мол, мезальянс скорее всего аннулирует возможность ее детей наследовать поместье. И даже если они устанут от общества друг друга, то найти ей супруга-аристократа будет гораздо проще. Это же известный факт, что демоны осыпают своих женщин деньгами. А последние годы неурожайные, и местная знать сильно пообносилась.

– Так вы хотите купить мне мужа, милорд? Так и скажите. Давайте пройдемся, присмотрим кого-нибудь. Ткинете пальцем, соглашусь не глядя.

Эттвуд зеленел лицом, а в его глазах принимались плясать уже знакомые языки пламени. Помимо ее воли, потуги графа сдерживать ярость ее веселили. Так и хотелось позлить его. Причем с первой их встречи. Некоторые домашние курицы специально провоцировали петухов, чтобы те обратили на них внимание. Наверное, Эттвуд ей, правда, понравился.

– Вокруг вас происходит подозрительная ерунда. Слишком много денег оказалось у ваших небогатых родственников, которые могли бы наследовать поместье. Все оно целиком может стоить меньше, чем суммы, которые выторговал за вас Эккерсли.

Ее не покидало чувство, что о ее делах он осведомлен больше нее.

– К тому же эта внезапная привязанность, о которой я упоминал… Мне нужно какое-то время побыть рядом. Я ничего от вас не требую сверх этого.

– Все демоны такие нелогичные? – хваталась за голову Елена. – Вы же сами сказали до этого, что чем меньше контактов между вами и пассией, тем быстрее оборвется связь, которая вас тяготит.

– Но ее нельзя разорвать просто так, – выворачивался Арбас. – Нужен какой-то минимум, чтобы узнать друг друга и зафиксировать, что мы неподходящая пара. И вообще, Елена, договорим позже. Временная петля рвется, а вы придираетесь к каждой моей инициативе… Просто кивайте. Вам даже не придется ничего говорить. Я все сделаю.

Вот так она оказалась помолвленной с графом. Успела выдвинуть лишь одно условие – не причинять вред Эккерсли. Не стоит мужчина с такими моральными принципами того, чтобы другие становились убийцами. И как ей жить дальше, зная, что из-за нее не стало человека, пускай и бедового… В ответ Эттвуд хищно скалился и обещал, что в этот раз виконт не пострадает.

Тем удивительнее было наблюдать, как легко родители восприняли новость, что жених сменился.

– Барт мне не понравился, как только я впервые увидела его взрослым у нас дома, – резюмировала мама, откладывая в сторону расческу и выключая ночник. – Я рада, что в тебе нашлось достаточно здравого смысла, чтобы согласиться на предложение Эттвуда.

Елену так и подмывало выяснить, не кажется ли мамуле нелогичным, что ровно сутки назад она распекала ее за то, что дочь вообще попалась демону на глаза. И, интересно, когда он успел и ее соблазнить, и одновременно раскрыть козни виконта? За сутки? Или родителям подавалась какая-то другая версия.

– Блестящий молодой человек. Надеюсь, ему хватит ума не дать Эккерсли себя пристрелить. Иначе получится прискорбно, – и, пока Елена не находила слов, леди Фелиция закончила свою мысль. – Ты, наверное, поняла, что мы не едем к тетушке завтра. Граф Арбас пригласил нас с тобой к себе в поместье. Он считает, что оставаться в столице тебе небезопасно.

Глава 11. Как задобрить орнитолога

Елена (когда Эттвуд угадал с подарком)

Мама все утро трудилась над составлением нового объявления. Если предыдущее вышло в двух столичных газетах, то это должны были разослать аж по восьми. О предстоящей свадьбе узнает не только весь город, но и все крупнейшие графства страны. Ставки выросли. Леди Фелиции показалось мало заменить фамилию и титул, она почти час подбирала шрифты и виды рамочек.

Елена гладила Фави и негодовала про себя. Ее мнения опять не спросили. Вопрос с поездкой мамуля сочла категорически решенным. Единственное, что останавливало ее, чтобы не отправиться тот же час, да хоть верхом – это необходимость сделать покупки. К тому же граф сегодня на рассвете стрелялся с Бартом. Несколько богатых кварталов Мидса гудели от предвкушения новостей. Уезжать, не получив известий от жениха номер два, не удостоверившись, что он в порядке, значило бы оказать ему пренебрежение.

– Я не хочу ехать ни к какому Арбасу. Я составила план, как проведу всю неделю у наших родственников. В Дорчесформоре сезон гнездования цапель. В прошлом году из-за того, что ты проболела конец весны, я не смогла провести наблюдения

А еще в родовом гнезде Арбасов проживали тетка Эттвуда и его племянник. Если Фелицию идея познакомиться с новыми родственниками вдохновляла, то Елена, наоборот, опасалась быть представленной его семье. Как они среагируют на невесту-человека?

– Он не сомневается, что тебе будет чем заняться. Говорит, что там видов сто птиц. Не меньше. Какое-то спортивное общество. И у него в доме огромная библиотека, – мама бойко перечислила преимущества всей затеи. Наверное, выписывала их на бумажку.

– При чем здесь спорт? Он имел в виду спортивное наблюдение? – для мамули пришлось пояснить. – Ну, это когда группа людей лезет на скалы или совершает пеший переход по береговой кромке, чтобы изучить поведение птиц в естественных условиях, сделать рисунки.

– Возможно. Но ты знаешь мое мнение. Изучать лучше всего, сидя в кресле. Можно в конце концов окно открыть… И у нас на сегодня запланировано три визита к портным, которые еще и живут далеко друг от друга. Закажем тебе несколько платьев и два костюма для этих как их… спортивных прогулок.

Тут Елена по-настоящему забеспокоилась. Они не обновляли гардероб, приехав в Мидс вовсе не потому, что в столице вот-вот начнется летний несезон. Сказывалась нехватка средств. И вдруг в один момент все изменилось. Однако брать деньги у посторонних – на такое бы мама не решилась. Если только Эттвуд ее не применил воздействие.

– Что ты так смотришь? Нам как раз вернули старый долг. Я уже давно перестала о нем вспоминать. И вчера поздно вечером к отцу заехал его знакомый.

Елена не удержалась и зевнула. Тот же беспокойный сон повторился. И она не чувствовала себя свежей, как обычно по утрам. Полночи наблюдала за Эттвудом: как он пишет письма и хмурится, как потягивает херес. Она даже застала его в ванной. Старалась смотреть только на огромные золоченые краны, и, тем не менее, отметила, какие красивые у графа плечи. Во фраке они напоминали верхнюю часть шкафа, но без одежды выглядели иначе. Не торс, а что-то среднее между скульптурой выдающегося мастера и телом замершего во время охоты хищника. Повезло, что ванну почти полностью закрывали густые клубы дыма.

Чтобы перестать грезить, она встала и впустила в спальню скребущегося под дверью Фави. Собака заняла половину подушки. Но зато, когда силуэт Эттвуда снова появлялся в ее сновидениях, мопс деловито рычал и образ демона отступал. Из-за того, что Дэшвуды в очередной раз переезжали, Шарлотта попросила подругу приглядеть за собакой. Тем более что они тут же собрались в поездку на море. Фави же неохотно сходился с новыми людьми, слуг почему-то терпеть не мог.

Так что атаковав ее тапки, мопс фактически подписался под согласием провести почти месяц под опекой Елены. И вот если бы не он, то вряд ли она бы нормально уснула. Что вчера, что сегодня.

– Почему твое отношение к демонам резко поменялось? Представь, что мы действительно поженимся. Они живут куда дольше, чем люди. И там какие-то дикие сложности с заключением брака, – Елена не унималась. Мамуля питала к деньгам большое уважение. Но не до такой степени, чтобы продавать собственную дочь.

– Все это справедливо для высших демонов. Маловероятно, что Энтони – один из них. Даже если так, то они превосходно умеют продавливать нужные им правила. Проблема с возрастом обычно решаема: демоны делятся своей энергией не только со своей половиной, но и со всеми к кому она эмоционально привязана. Так что в этом случае все живут одинаково недолго. Что меня смущает, так это внуки, у которых появятся рога точно, а хвосты – под вопросом.

Елене стало нехорошо. Фелиция всегда старалась придерживаться устоев, они часто конфликтовали из-за бытовых вопросов, из-за отказа дочери занять уготовленное ей в обществе место и перестать учиться. И, если ее мать согласна на наследников Валентайнов с рожками, то все зашло очень далеко.

– Девочка моя, мы имели короткую содержательную беседу с твоим женихом. Мне его настрой понравился. Решительный. Видно, что отступать не намерен. Если бы я видела у Барта хотя бы четверть от этой целеустремленности, то вы были бы прекрасной парой… И потом, он демон. Ты с ними, слава богу, не сталкивалась. Но поверь мне, так просто не отвяжешься. Этот собрался все сделать по правилам. А я со своей стороны позабочусь, чтобы тебя никто не обидел – ни его тетка, ни племянник, ни он сам.

Когда мама выходила на тропу войны, всем остальными стоило отойти в сторонку. Фави громко и уважительно тявкнул. Отец вон ни свет ни заря уехал в свой гольф-клуб. Не выносил суету. Фави тявкнул еще раз и бросился к двери. Там стоял посыльный с конвертом. На какой-то момент Елене показалось, что он принес известие о том, что Эттвуд убит или ранен. Сказывалась нехватка сна. Невозможно представить, чтобы этот самоуверенный наглец пострадал от человеческой руки.

Мальчик передал матери письмо, а ей вручил небольшой тяжелый сверток.

– Так-так. Твой Арбас в порядке. Впрочем, они оба в порядке. Выезжаем завтра, – прокомментировала леди Фелиция после того, как пробежала бумагу как минимум два раза. За это время Елена успела и покраснеть, и побледнеть. Кто же знал, что облегчение может настолько тесно переплетаться с раздражением.

Распаковав посылку, Елена нашла там нетолстый черно-белый журнал. Похоже, что его выпускала кустарная типография, потому что бумага дорогая, а качество печати не очень. Титульная надпись гласила: «Записки с двадцать четвертого ежемесячного заседания общества любителей птиц графства Солетсбери». Почему-то там же на обложке номер журнала и месяц выхода надписали от руки.

Записка, похоже, от графа прикреплена скрепкой: «Двадцать пятое заседание через пять дней. Вы успеваете». Елена чуть не подпрыгнула от радости. Пообщаться с людьми, разделяющими твои интересы, перенять их опыт – это бесценно.

Но это было не все содержимое посылки. Она распаковала бинокль, неожиданно легкий, из приятного на ощупь материала, с просветленными линзами (чтобы видеть в сумерках) и центральной фокусировкой. Ее старенький неуклюжий бинокль, от которого постоянно затекали руки, можно будет оставить дома.

Выезжают завтра? Хорошая новость. Она успеет собрать необходимые книги.

Глава 12. Тайны болот

Энтони Эттвуд (бывали дни и лучше)

Какой идиот придумал, что стреляться необходимо на рассвете? Возможно, это подходило всю ночь кутившим повесам, которые, не протрезвев толком, ехали сводить счеты. На этой традиции отразилось и то, что законы страны то разрешали, то запрещали дуэли – а когда сон глубже всего, когда людей в столице встретишь не в парке, а только по дороге из заведений с подпорченной репутацией… Правильно, когда просыпаются птицы и засыпают демоны.

Эттвуд попросил быть секундантом Розенкранца. К Льефу обращаться бесполезно. Тот все-таки смотрящий, и первым должен пресекать подобные безобразия. Вызвал темного товарища сразу после бала и обрисовал ситуацию. Ссыльный черт, не откладывая, явился к Эккерсли и привел того в чувство стальным блеском рогов. Парнишка привезет свои пистолеты и своего наблюдателя. Что-то подсказывало графу, что он снова встретится с развязным Фредди.

Согласно последней версии дуэльного кодекса, – их в Мидсе меняли, как перчатки, и последний вышел три года назад – вызываемый не только выбирал оружие, но и называл время встречи. Розенкранц непрозрачно намекнул, что раннее утро станет плохим решением, так как в это время Эттвуд злее чем когда-либо. И не соврал.

Но и Эккерсли не желал выходить ни свет ни заря. Он в самом деле набрался – когда хоть успел? – и не опускался до переживаний о том, станет ли это утро последним в его жизни. Зачем идти на поводу у газетчиков? Пускай репортеры приплачивают уличным мальчишкам и ждут известий с восходом солнца. Дуэль все же назначили на предобеденное время.

Столь поздний час требовал тщательного выбора места. Оба секунданта встретились около одиннадцати утра и за чашкой кофе рассмотрели несколько локаций. Все парки в черте города тут же отмели. Выходной день. И искать полянку вдали от перекормленных уток и вездесущей детворы будут дольше, чем стреляться. И вообще неизвестно, выберут ли что-то подходящее. В последнее время у влюбленных пар столицы вошло в моду устраивать пикники в полном уединении.

Сошлись на Вестминорском болоте, куда в запряженном лошадьми экипаже, можно добраться за час. Одно из немногих мест в этом мире, где отголоски магии еще сохранились. По этой причине болота избегали даже любители вылазок на природу. На самом деле ничего криминального за ним не водилось последние несколько веков. Ну, гадюки росли крупнее: их яда хватило бы на трех кобр. Серая жаба могла оглушить человека, единожды квакнув.

Особо разгуляться получилось птицам. Энтони с содроганием вспоминал мычание Вестминорской выпи. Чтобы сохранить слух, все участники дуэли должны были взять с собой затычки для ушей и в основном общаться жестами.

Эттвуда подбешивало, что ради виконта придется убить два часа времени на дорогу, но не его самого. Он уже пообещал Мышке, что бывший жених останется цел. Конечно, существуют и другие способы заставить человека страдать. Для этого пистолет вовсе не нужен. Граф намеревался собрать все полезное, что плавало на поверхности в мыслительных процессах Барта. И далее подвергнуть тщательному анализу.

Надо разобраться, почему два разных субъекта пытались навредить Елене. Установить их личности. Однако проблема заключалась еще и в том, что в голове Эккерсли не задерживались даже ситуативные мысли. Их тут же сдувало, как стайку рыб, при виде ныряльщика. Тряся виконта на приеме почти как грушу, Эттвуд мало что сумел расслышать.

Досаду от того, что виконту приходится выступать в роли пострадавшего жениха – да. Это позор, который на мужчину падает в меньшей степени, чем на девушку, но задевает и его тоже. Недоверие и ненависть – когда Эккерсли понял, что граф-демон снова помешал его планам. И отчаяние – когда до него дошло, что заказчик теперь не заплатит вторую часть. И даже аванс придется вернуть.

Он мог взломать эту бестолковую голову и достать всю информацию, которая требовалась, но такие действия по отношению к жителям нейтральных миров, на их территории, строго запрещены. А Эттвуд относился к тем немногим демонам, которые вынуждены строго следовать букве закона… Все же его не покидало смутное беспокойство: сознание Эккерсли на балу представлялось чересчур рассредоточенным.

Либо этот недотепа умел закрываться. Большая редкость для немагического Мидиуса. Либо с ним кто-то поработал и стер улики.

– Приехали, – Розенкранц выглянул в окно. Экипаж Барта стоял на небольшом возвышении. Тот не хотел пачкать белоснежных лошадей. – Кто бы мог подумать, они успели первыми. Я осмотрю оружие. Им не доверяю и вам не советую.

Какое-то время ушло на стандартные процедуры. Секунданты еще раз проверили пистолеты. К изумлению Эттвуда, набор Барта был хорош. Скорее всего эту пару он брал с собой и в дальнюю дорогу. С учетом того, что пистолеты однозарядные, лучше иметь возможность выстрелить два раза, а не один. Графскую шкатулку даже не стали доставать.

Потом противники, так и не получившие предложение завершить ссору миром, сделали по пятнадцать шагов в разные стороны из одной точки. Только тут до Эттвуда дошло, что в поведении виконта кажется ему необычным. Сдержанный и на людях немного стеснительный Эккерсли пританцовывал на месте от возбуждения.

Мыслей – ни одной. Зато мышечные спазмы в наличии. Возможно, он употребил что-то, что усиливало концентрацию и нервную деятельность. Или на него, при условии высокой восприимчивости к магии, так действовала топь. Эттвуд постарался удалить все лишние эмоции.

– Сходитесь, – скомандовал Фредди

И молодые люди пошли друг на друга. Причем Эттвуд даже не поднимал пистолет. Он был уверен, что сможет вскинуть руку для выстрела мгновенно. Такая тактика доводила соперника до истерики. Тот или стрелял «в молоко» в полной растерянности, или палил в воздух. Однако виконт рассудил иначе.

– Как же я хотел сделать это сразу, как впервые увидел тебя, ублюдок.

Левой рукой он создал магический импульс и вышиб у Эттвуда пистолет. Свой же он навел графу в грудь. Теперь расстояние между ними не превышало двадцати метров.

Глава 13. Мелкий гад

Внешность Барта изменилась. Высокий светловолосый шатен с приятным и доброжелательным лицом, он вдруг потемнел. Как будто подкоптился. Кожа приобрела сероватый оттенок. Рот и челюсть стали шире, чтобы хватило место для массивных и острых зубов. Он немедля растянул губы в угрожающей улыбке, обнажая не то что клыки, но и моляры тоже.

Шевелюра наэлектризовалась, приподнялась. При этом волосы раздувал отсутствующий ветер. Их кончики тоже посерели, обесцветились. Над головой виконта воздух словно сгустился. Эттвуду показалось, что он смотрел на Эккерсли через стекло. А то и не одно. Однако графу было некогда разглядывать эти метаморфозы. Не вызывало сомнений, что противник сейчас выстрелит.

Розенкранц его не предупреждал, но изначально стороны договаривались стрелять на поражение. Значит, в стволе мог находиться как серебряный патрон, так и заговоренный. Мальчишка вряд ли соображал, что этой ерундой такого, как Энтони, не уничтожить. Зато обеспечить неприятную, долго заживающую рану – пожалуйста.

Когда Эккерсли нажал на курок, у него по-прежнему хватало вариантов: увернуться от летящей пули, расщепить ее в слоях собственной защиты, приостановить время, снести энергетическим ударом и пулю, и стрелявшего вместе с его теперь бесполезным пистолетом. Но так как присутствие демона его ранга на Мидиусе афишировать не следовало, – Льеф читал ему лекцию за вчерашнее примерно полночи – он пошел по пути максимального невмешательства. Просто поймал пулю в кулак. Как надоедливого шмеля.

Для этого ее пришлось немного замедлить. Лишь в одной растянутой точке, по которой он обрывал ее траекторию. Отрезок не более сорока сантиметров в длину. После вчерашних колебаний смотрящие ни с той, ни с другой стороны не обратят внимания. Пуля шлепнулась на землю. И тогда он смог сосредоточиться на Эккерсли. То еще и не сообразил, что произошло.

А вот Фредди с Роезенкранцем успели оценить новый облик Барта. Демон насмешливо вскинул брови. Второй секундант растерянно хватал ртом воздух: «Что, кто, это.. Это же…». Потом он заметил, в кого превратился и Эттвуд тоже. Глухо вскрикнул и сполз на подхватившие его руки Розенкранца.

Граф, действительно, счел, что пора сбросить маски. Возвращение первоначальной ипостаси не доставляло ему хлопот ни в одном из миров. Он легко щеголял в ней и в чертогах пресвятых. А на этом болоте вдохнуть затхлый, наполненный влагой воздух своими большими ноздрями – искушение, от которого трудно удержаться. Он еще не решил, что делать с Эккерсли и двинулся в его сторону. На минуточку – не демонстрируя ни капли агрессии. Воздух вокруг потрескивал от соприкосновения с магией демона. И ничего больше.

Барт во все глаза разглядывал надвигающееся на него существо. Здоровое и в то же время поджарое. Он не мог отвести взгляд от длинного нервного хвоста Эттвуда, кончик которого с шипом на конце то загибался, то распрямлялся. Когда их с демоном разделял примерно метр, он захрипел и последовал примеру Фредди. С той разницей, что поддержать его было некому. Он осел прямо на землю.

Его рот продолжал дергаться. Стоило губам вернуться к обычным размерам, как их искажало что-то вроде судороги и они опять растягивались обратно. Розенкранц, который как раз уложил его приятеля под сгорбленным дубом, осторожно приблизился. Эттвуд отдал ему пулю.

– Серебряная, – неодобрительно буркнул Розенкранц. – За столько веков могли бы придумать что-то более интересное. Но и вы, Ваше Сиятельство, легко бы отскочили в сторону. Зачем пугать-то.

–У меня во влажном климате обостряется ревматизм. Скакать, как козлику, было не с руки. Да и потом, перчатки почти не фонят, – Эттвуд покрутил кистями в перчатках, на первый взгляд, из плотного темного сукна.

– Что делать с ними? Нахал в обычном обмороке. Еще бы, увидеть двух нелюдей за раз. А второй… У него магическое истощение. Да и вы забрали слишком много энергии вокруг него. Он к тому не готов. Я не уверен, что он понимал свою природу до конца, – демон-привратник присел на корточки рядом с Эккерсли и разглядывал его зубы, которые до сих пор не вернулись в человеческие. – Гадючник, как думаете?

Граф кивнул. Он слышал о таком феномене, но столкнулся с ним первый раз. Демоническая сущность, выращенная в другое расе, смешивалась с ней и не подавала «родных» признаков. До поры до времени. Энтони сжал кулаки, призывая тело выйти из своего нормального состояния, чтобы вернуться к неидеальному человеческому.

– Он научился притворяться. Мысли демонов не такие громкие, как у людей. Когда я пытался в них проникнуть, то собирал лишь верхние эмоции. Гады почти универсальны. Дома он бы развивал другой навык. Например, они лучшие мастера мерцающих перемещений Здесь же он всегда действовал исподтишка. Продавливал свою жертву незаметно. Вот одна из причин, почему он усаживался за карточный стол и, не имея ни ума, ни денег, пользовался успехом у женщин, – граф хмурился, потому что это открытие все дополнительное осложняло.

Когда он наводил справки о женихе Елены, то его не покидало чувство, что он рылся в грязи. Сейчас же, раскрыв собрата, он должен бы был испытать облегчение, но это ощущение только усилилось. Гадючники – отличные ребята, спокойные и преданные. Но эта особь слишком рано уяснила, что, если тихонечко манипулировать окружающими, то ничего за это не будет.

Эккерсли открыл глаза. Радужка сделалась неестественно большой, а зрачок узким и вертикальным. Он оскалился. Розенкранц уже сбегал за своим саквояжем и достал оттуда узкий браслет из светлого серебристого металла, который тут же пристроил на лодыжке у виконта. До щелчка. Снять его без разрешения невозможно.

– Я рано понял, что отличаюсь от других детей. Стоило мне чего-то сильно захотеть, как у взрослых вокруг начинала раскалываться голова. Пока я не получал свое. Как-то бона ударила меня по лицу и обозвала скверным мальчишкой. Я научился желать потише… Пьяные ослы, с которыми приходится играть, случается, что слышат, что от них требуется после пятого-шестого хода, когда уже поздно. А за этой идиоткой я бегал несколько месяцев прежде, чем до нее дошло…

Пальцы Эттвуда сомкнулись у него на горле.

– Запоминай, иначе сожгу. Такая смерть у нас считается почетной. Ты никогда больше не приблизишься к Елене. Не войдешь с ней в одно помещение… Вот этого парня зовут Розенкранц. Разбираться с такими, как ты, в разных мирах – его работа. Он объяснит, какие есть права у всякой адской твари. Сам примешь решение, отказаться ли от демонических талантов, сохранить их и превратиться в парию со значком, попытать счастья в Аду.

– Ты и среди демонов большая шишка. Родился с золотой ложкой в зубах, значит. Что ты забыл в нашей вонючей дыре? Зачем тебе девчонка? – прохрипел виконта, однако Эттвуд не разжимал пальцы.

– Я понял. Стану паинькой. Разберусь, кто я. Забуду про Елену, – он облизал губы длинным узким языком. Эттвуд ровно долю секунды был уверен, что гадючник вцепится ему в руку, но обошлось. Тот уступил.

Розенкранц собрался задержаться. Надо было немного подкорректировать воспоминания Фредди. Выдать признательное удостоверение Эккерсли и разъяснить ему условия. Провожая лорда к экипажу, он шепнул:

– Многие земноводные демоны не согласились с условиями мира пять веков назад. Разбежались из Ада, вышли за пределы Изнанки, хотя это и тогда было запрещено. Кровь одного из них проявилась в мальчике…

– Дружище, я же не возражаю против миссии привратников. Конечно, потерянным надо помогать. Тем самым мы защищаем другие миры и собственную репутацию. Просто этот конкретный придурок причинил вред… Чуть не испортил жизнь одной девушке…

– Поздравляю с помолвкой, милорд, – искренне улыбнулся Розенкранц. – Я не желал приставать, но раз вы сами заговорили… Только имейте в виду. Демон, который дорвался до эмоций невинной девы, забрал их себе, уже не отпустит. Это заложено в нем природой. К тому же он не обучался самоконтролю, не имеет понятия о кодексах. Он захочет добавки.

– И он ее получит. Я позабочусь, – прорычал Эттвуд, черты которого на миг снова утратили сходство с человеческими.

Глава 14. Вот это уже чересчур

Елена (которую отвлекают от важных дел)

Напрасно леди Фелиция пыталась пробудить в дочери хотя бы поверхностный интерес к походу по магазинам. Елена занялась распаковкой двух здоровенных чемоданов, спрятанных в ее спальне за гардиной. В отельный шкаф они бы не поместились. Прислуга сгрузила в них чуть ли не половину ее личных вещей, когда стало понятно, что барышня, возможно, покидает дом на целое лето.

Она нашла еще два бинокля (на всякий случай), резиновые сапоги и утепленные сапоги на высокой подошве, набор увеличительных стекол, блокноты, несколько упаковок цветных карандашей, непродуваемую и непромокаемую куртку. Последняя оставалась предметом особой гордости. Ее сшили на заказ в ателье, которое производило экипировку для охотников.

Мама расхаживала вокруг цесаркой. Раз за разом призывала произвести быструю ревизию гардероба и мчаться на штурм магазинов. В выходной день они закрывались сразу после обеда. Фелиция настаивала, что для поездки в графское имение имеющегося у Елены комплекта хватит разве что веселить кур. Дочь успешно отражала все атаки. Елена напоминала, что двух платьев – розового в пыльных разводах и кружевного лилового – ей хватило, чтобы за два дня пленить целого графа. Теперь можно выдохнуть, надеть резиновые сапоги и заняться более важными делами.

Такие перепалки между матерью и дочерью возникали постоянно. Каждая чувствовала себя в процессе превосходно. Вместе они успели добавить в саквояж четыре повседневных и два выходных платья Елены. Еще одно сейчас находилось в прачечной отеля на повторной стирке. С первого раза избавиться от травяных пятен не вышло. В Мидсе девушка продолжала совершать регулярные вылазки на бёдвотчинг в обществе трех, как и она, энтузиастов обоего пола.

Когда же Елена добралась до второго чемодана, в котором хранились книги, леди Фелиция все же признала свое поражение. По опыту она знала, что эта процедура может затянуться на несколько часов. Матушка надела свою лучшую шляпку, так как по-прежнему пребывала в превосходном настроении и направилась к выходу:

– Постараюсь выбрать для тебя прогулочный спортивный наряд сама. Юбку и блузку, чтобы в них нестыдно было шнырять по кустам. Но, дорогая моя, привыкай. Скоро будешь ездить за покупками уже с новой родней. Вряд ли они так же покорно будут сносить твои капризы… Ой, совсем вылетело из головы! Эттвуд пригласил нашу семью на ужин. Посидеть тесным почти семейным кругом, ближе познакомиться. Только папа не сможет. У него заседание в клубе. Я же согласилась за нас обеих.

С этими грозными словами Фелиция удалилась, а Елена напомнила себе, что не собиралась пока разубеждать мать относительно истинной природы их отношений с Энтони. Она сама не разобралась в ней до конца. В том, что у графа имелись свои причины, чтобы броситься на спасение ее репутации, она не сомневалась.

А что он имел в виду, когда приглашал их вместе поужинать… Уж не боится ли, что родная тетка тут же раскусит, что они едва знакомы? Наверное, попытается донести, как лучше себя вести в ее компании или еще какие-то важные сведения. Это делало встречу, о которой Елена еще десять минут назад не подозревала, оправданной. А раз это неизбежность, то зачем лишний раз волноваться.

Через три минуты она уже забыла обо всем, погрузившись в изучение карт. Западная граница графства Солетсбери находилось в пяти часах езды от Мидса. Климат более влажный из-за обилия источников воды. В конце концов, помимо озер, там имелся и выход к морю. Протяженная прибрежная полоса. Энтони явно напутал, когда говорил про сто видов птиц. Как минимум их там в несколько раз больше.

Она упаковала географический атлас, походную карту, словари и две компактных энциклопедии с перечнем эндемиков Мидиуса. Климатический альманах, который описывал погоду по датам в разные годы, тоже пригодится. Собственная большая библиотека в поместье – это замечательно. Но кто поручится, что там имеется все необходимое?

К тому же Эттвуд чуть ли не обвинил ее в пренебрежении художественной литературой. Существовала вероятность, что и книги в его библиотеке подобраны в соответствии с его же вкусами. В дверь настойчиво постучали, и Фави чуть не захлебнулась лаем. Елена ни за что не призналась бы в этом самой себе, но первая мысль, которая у нее возникала третий день при любом неожиданном визите… демон!

Но каждый раз это был то коридорный, то посыльный, то официант, то знакомые или друзья родителей. И этот случай не стал исключением. На пороге вместо графа она увидела Эккерсли. Ее лицо против воли выдало ее основное чувство. Разочарование.

Чем повергла виконта в небольшой шок. Он рассчитывал на ярость, справедливый гнев… хотя бы на глубокую обиду.

– Ах, это вы. Ну что за глупости устраивать поединки в наш просвещенный век. Хорошо, что вы не поранились. Ой, да. И говорить нам не о чем, – Елена попыталась закрыть дверь обратно, но Барт выставил ногу.

Это что-то новое. Ранее он не позволял себе никаких физических демонстраций. Она недоуменно подняла глаза.

– Елена, я должен объясниться. Этот высокомерный гад, уверен, не убил меня только по вашей просьбе. Но я не боюсь его. Единственное, что приводит меня в отчаяние, это то, что вы меня неправильно поняли. У вас сложилось совершенно ложное впечатление о случившемся. Мы оба стали жертвой ужасных людей. Я не могу… Я не переживу, если потеряю вас.

На миг девушке показалось, что она ослышалась. Но нет, Эккерсли вцепился в дверную ручку, весь растрепанный, ворот рубашки съехал влево. Смотрит на нее умоляющими глазами. Вроде действительно не ранен.

– Виконт, свое заявление вы вчера вечером уже сделали. Если бы не вмешательство Эттвуда, который сумел успокоить если не весь свет, то моих родителей, мы с матерью сейчас находились бы в лучшем случае у постели отца. У него слабое сердце. И он, совершенно точно, от такого позора оправился бы нескоро, – она сделала глубокий вдох, потому что откровенность с этим человеком теперь давалась ей тяжело. – Разумеется, я понимаю степень своей вины. Они пострадали бы из-за меня. Но я-то доверяла вам. Я не с первым встречным заперлась в библиотеке. Разве можно вообразить нечто подобное тому, что вы вытворили? Но Эттвуд в общих чертах объяснил, что произошло.

Елена выпалила всю тираду на одном дыхании. Эккерсли в ответ зашипел с неподдельным отчаянием и злобой.

– Но они угрожали моей матери! Обещали, что уничтожат меня, если я не сделаю того, что от меня требуют. Я связан заклятием молчания. Поверьте, это чудовищно. Эти демоны!… Ради нашей любви. Не может быть, чтобы ваш огонь сгорел за одну ночь.

Он перестал виснуть на двери, сделал шаг вперед и, словно порыве чувств, схватил Елену за руки, заставляя отступить в комнату. С запоздалым изумлением она отметила, что, несмотря на худобу, Эккерсли гораздо сильнее, чем кажется на первый взгляд.

Глава 15. Больше демонов

Елена посмотрела на все еще открытую дверь. Они в отеле, по коридору все время пробегает кто-то из персонала. Даже если Барт поведет себя, как насильник, захлопнет дверь, то она сможет криком привлечь к себе внимание. Ведь сможет? И почему в голову лезут такие мысли?

За исключением вчерашнего инцидента в библиотеке, когда он, пожалуй, вел себя до неприличия настойчиво, виконт до этого не отличался грубостью. «По-моему одного раза достаточно, – вопил внутренний голос. – Да еще какого. Он тут же поспешил прилюдно обмазать тебя дегтем и обвалять в перьях. И смотри, как схватил. Сейчас еще и обслюнявит всю. Всего один поцееееелуй».

– Виконт, стойте. Не было никакого огня. Временное помешательство с моей стороны, когда я вообразила, что готова попробовать… Поверьте, я испытала облегчение, что наши отношения так стремительно оборвались. Нет, не на балу, потому что там мало что соображала. Но только мы вернулись сюда, я обрадовалась, что все кончено. Я не люблю вас. А после того, что вы сделали – так боюсь. Отпустите. Иначе выйдет отец. Хватит с нас немыслимых сцен.

Руки Барта перебрались выше, и теперь он удерживал ее предплечья. И пристально смотрел в глаза. Почему раньше ей этот взгляд казался ярким и чистым, а сегодня на нее будто уставилась подслеповатая птица… Как известно, взгляд пернатых почти не бывает осмысленным. А вот глупым – пожалуй.

– Никакой папаша не явится, – грубо бросил он. – Весь Мидс в курсе, что он здесь только ночует. А ваша драгоценная матушка – не понимаю, за что она меня невзлюбила, – недавно вызвала экипаж, чтобы поехать в универмаг Ричстоун. Я как раз заполнял карточку на стойке, чтобы вам передали мое письмо с извинениями.

– Очень зря, Эккерсли, что вы им не ограничились. Вы вчера сами положили конец всему. Однако я с каждым часом убеждаюсь, что помолвка была ошибкой. Я не собираюсь видеть в вас негодяя. Уверена, что вы действовали необдуманно. Возможно, под влиянием обстоятельств. Но наша дружба вчера скончалась в муках. Мне кажется, это очевидно.

Елена попыталась вырваться. Касаться его не хотелось. Биться в его руках также не входило в ее планы. Злить или провоцировать почти разъяренного мужчину нежелательно. Впрочем, как-то же надо привести в чувство! Она с размаху наступила широким, но тем не менее внушительным каблучком на носок его лакированного сапога и предупредила:

– Отпустите. Иначе я закричу. Поднимется скандал, который окончательно похоронит вашу репутацию. Вас не пустят ни в один приличный дом.

Виконт отступил неохотно. Встряхнул волосами и вновь сфокусировал на ней взгляд.

– И вашу. Захочет ли Эттвуд иметь с вами дело после того, как выяснится, что вы продолжали за его спиной принимать бывшего жениха? Демоны жуткие собственники. А вы связались с одним из самых паскудных. Не задумывались, что ему в действительности от вас надо? Вы же как стесненная в средствах благородная мышь. Поместьем сможете распоряжаться после смерти обоих родителей. Ежегодный личный доход, право, смешной. Мы обсуждали этот пункт с вашим отцом. Что понадобилось от вас бессмертному красавцу, богатому, как Крез, окруженному женским вниманием? Он разглядел вашу прекрасную душу?

Вместо того, чтобы закончить разговор на этой раздирающей ноте, виконт снова преодолел разделяющие их два шага. Обхватил ее за плечи и принялся трясти.

– Очнитесь, Елена, – приговаривал он. – Что за бред. Откажитесь от него. Поезжайте обратно домой. Ловите там своих птичек. Через две-три недели я пущу слух, что демон вел себя с нарушением допуска. Настроил вас против меня, плел интриги. Мы все вернем, как было…

– Нет, – Елена слышала, как голос поднимается почти до крика. – Не трогайте. Моя голова. Как больно!

Виски пульсировали. Как будто слева и справа, по очереди, в них тыкали острой иглой. Что им всем от нее надо? Найти бы место, где можно спрятаться и спокойно поплакать. Оказаться дома, он прав, было бы здорово… К счастью, Барт убрал руки.

– Что здесь происходит? – человек, который разговаривал таким голосом вряд ли служил при отеле. – Эккерсли? Вот же неймется. Розенкранц сказал, что вы все поняли. Согласились на значок после сдачи экзамена. А вместо этого я нахожу вас воздействующим на девушку. Похоже, Энтони не так грозен, как сам в это верит.

Дикая боль прошла так же резко, как и появилась. Елена разглядывала своего спасителя. Так, к ним заглянул демон номер два. С копной светящихся красных волос и белоснежной кожей. А в глазах у него плясало рыжее пламя под цвет локонов. Франтоватый, в светло-сером смокинге. Все ее знакомые, включая Эттвуда, носили черные. Значок при нем. И еще это непередаваемое выражение превосходства. Наверное, это тот самый приятель графа, который живет этажом ниже.

– Госпожа, позвольте представиться. У меня много имен. В этом измерении предпочитаю называться Бельфагором. Друзья зовут Льефом. Смею надеяться, что вы не откажете мне в дружбе.

Эккерсли неожиданно застонал. Из носа поползла тонкая алая струйка. Он прижал обе руки к лицу.

– Сгиньте, виконт. Чтобы три дня и три ночи не высовывались из дома и штудировали выданную литературу. Мне не нужен ваш труп. И так из-за вас куча неприятностей. Зря вы испытываете терпение Арбаса. Если он почти нежно обошелся с вами несколько часов назад, то это вовсе не значит, что вы бы пережили встречу в этой комнате.

Бельфагор – Елена смутно припоминала, что так звали то ли герцога, то ли какого-то другого из адских предводителей – щелкнул пальцами, и Барт исчез. Он щелкнул еще раз, и помутнение, которое она чувствовала после внезапного приступа мигрени, улетучилось.

Она поняла, что до сих пор не сказала ни слова. Однако Льефа это, похоже, не волновало. Он с интересом осматривал ее, в то время как Елена наконец добралась до стула.

– Как же повезло Эттвуду. О такой девушке можно только мечтать. И почему, милая леди, вы вошли в один лифт с этим мрачным затворником, а не со мной? Мы же с вами соседи. Я родился под несчастной звездой.

И таким тоном это было сказано, что не разберешь – то ли новый знакомый настолько любезен, то ли он упражняется в остроумии. То ли все это не бравада, и Елена его заинтересовала.

– А вот тебе, Льеф, не уверен, что повезло, – в данном случае ей не нужно было поднимать глаза, чтобы удостовериться, кому именно принадлежал голос.

– Почему ты крутишься вокруг моей невесты? – Эттвуд добавил рычащие нотки, и Елена тоже готова была испугаться.

– А сам ты как объяснишь свое появление, – парировал Льеф. – Мы условились встретиться часа через четыре. Ты должен был отсыпаться, а еще написать отчет.

– Не дождешься, – граф рычал. Елене не послышалось. Два демона кружили друг напротив друга.

Она схватила кувшин с водой и без долгих прицеливаний выплеснула содержимое в сторону Эттвуда. Справедливо, что и его другу досталось прилично. Мокрые мужчины застыли, потом перевели взгляд на нее и одновременно расхохотались.

Глава 16. Колечко на память

Энтони Эттвуд (пиджак придется сменить, однако он переживает по другому поводу)

Графу не понравилась сцена, свидетелем которой он стал. Елена и Бельфагор мирно ворковали. Маркиз сыпал любезностями, как в каком-нибудь светском салоне. Энтони едва удержался от того, чтобы не стиснуть виски. Десять минут назад их сковала пульсирующая боль, выдернув его из-за стола, где он занимался бумагами.

При этом он был уверен, что этот приступ принадлежал Елене. Хотя бы потому, что демоны могли страдать разве что от открытой раны. Туда же добавилось уверенность, что ей угрожает опасность. И что он нашел в итоге? Льефа, который делал все, чтобы сбить его с толку и скрыть, что на самом деле произошло в комнате. Елену со следами пережитого страха. Ее боль рассеялась, но тревога осталась, несмотря на все ужимки маркиза.

Кстати, демон-смотрящий потер весь негативный магический фон. А ведь перед его приходом в гостиной был еще кто-то третий. Сейчас же Льеф, по щекам которого стекала позеленевшая после букета вода, выглядел комично. А на кого похож он сам, судя по тому, что рубашка и брюки прилипли к телу… Два демона, побежденные мышкой.

– И все-таки, что здесь произошло?

Необходимо разобраться, почему его привязка вдруг резко дала о себе знать. И при этом нельзя даже намекнуть о ее существовании Льефу. Он уже навострил уши и явно подозревает.

– Небольшая неприятность, связанная с обслуживающим персоналом. Я проходил мимо, так как шел к консьержу, и помог леди разрешить спор, – маркиз, как всегда, излагал складно. А еще он реагировал на такие нюансы, на которые другой бы не обратил внимания. – Мне непонятно, как ты оказался здесь. В честь какой бездны. Словно почувствовал, что твоей леди некомфортно.

В подтверждение его слов Елена сжалась на стуле. Вылив на них содержимое вазы, она не поверила в собственную смелость. Затем немного успокоилась и оттаяла. А сейчас напряглась снова. Они обсуждали ее, но не в тех категориях, чтобы девушка сумела сориентироваться, в чем проблема.

– Можно согласиться, хотя и с натяжкой, что ты известишь первый круг о своей помолвке чуть позже, – продолжал Льеф. – Дело молодое. Елена – нежная девушка. Чтобы встретиться с нашими патриархами, человеку необходимо время на подготовку. Но если ты утаиваешь, что связь между вами иного порядка… Я отказываюсь в это верить. Ты же очень разумный демон.

Теперь маркиз обращался к Елене:

– Еще раз простите меня, леди. Я стараюсь сбить спесь с этого охламона. Показать, как его выкрутасы выглядят со стороны. Он пребывает в блаженной уверенности, что непогрешим, как сонм пресветлых. А нам, суетным, остается читать его мысли на расстоянии.

– Нет-нет, что вы, продолжайте. Можете делать вид, что меня здесь нет. Обменивайтесь ребусами. Я невеста демона всего второй день как. Не покидает чувство, что полный профан в этом деле, – Елена обнажила острые зубки, а Льеф такого не ожидал. – Вариант, что для графа помолвка – лишь прихоть, способ развеять скуку – вами не рассматривается? Если жениться он не собирается, зачем рассылать уведомления во все адские конторы…

– Я, пожалуй, пойду, – заторопился Льеф. – Вам, наверное, следует поговорить наедине. Но я и при Эттвуде озвучу то же самое предложение. Чтобы между нами все прозрачно… Если этот рогатый моралист вам наскучит, то смело отправляйте его в отставку. Я буду куда более удобным спутником жизни. Все подробности – в письме. Разрешите писать вам?

В Льефа полетела пустая ваза, но он ловко наклонился, пропуская ее вперед, и вышел вон. Перед этим маркиз умудрился отвесить поклон.

– Не разрешаю! Еще раз увижу рядом с невестой в мое отсутствие, расквашу морду без всяких поединков, – гаркнул Эттвуд в спину товарищу.

– Он это, что, серьезно? Или у вас такой обычай, переманивать чужих девушек? – Елена сцепила руки на коленях.

Эттвуд почувствовал себя неловко под ее строгим взглядом. Он вбежал сюда на эмоциях, а сейчас не мог решить, где приличнее постоять. Сесть она не предложила.

– Он так выражает поддержку, я полагаю. Вы в непростой ситуации. Весь Мидиус наблюдает за нами. Почему он вдруг воспылал симпатией и насколько серьезно его предложение, боюсь, выяснить я не позволю, – его челюсть непроизвольно сжалась. Елена наблюдала за ним очень внимательно. – Будь вы парнем, я бы сказал, что Льеф – славный рогатый увалень. Но вы это вы. Рекомендовать его не стану.

Елена догадалась, что Льеф выгораживал Эккерсли неслучайно. Граф среагировал бы на бывшего жениха, к гадалке не ходи, вторым вызовом. И скорее всего в этот раз проигнорировал бы ее просьбу не причинять Барту вреда.

Эттвуд же сжимал в кармане миниатюрную коробочку и лихорадочно соображал, как ему быть. Эта девушка, лишенная магических способностей, даже не сознает, в какой опасности пребывает ежедневно. Кирпич на голову упадет, начнется в отеле пожар, страус лягнет (экзотическую птицу она из-под земли достанет, не проблема) – и все, и конец. Это если не вспоминать про Барта Эккерсли, который справится с ней так же легко, как с маленьким ребенком. И еще стервятник Льеф…

– Елена, вчера я до этого не договорил. Нам надо постараться скрывать факт привязки как можно дольше. Через вас недруги, а их более чем достаточно, легко достанут меня. В смысле, я боюсь не этого, а того, что вы пострадаете, – Эттвуд сделал паузу. Это невероятно, когда она рядом, он косноязычен до неприличия. – И Льеф прав. Каждый демон верхнего ранга обязан уведомлять владыку о том, что она появилась. Я торопиться не намерен, в ваших же интересах. Пока предлагаю вот это. Оно защитит вас.

Он вытащил из кармана коробочку, оббитую черным бархатом. Одно нажатие, и перстень засверкал оттуда так сильно, что Елена зажмурилась.

– Я собирался вручить его вам вечером в присутствии родителей. Это обязательный атрибут помолвки, как и у людей. А сам по себе является сильным защитным артефактом. Плюс послужит передатчиком между нами.

– Вы дарите мне обручальное кольцо?

Эттвуд аккуратно прикрыл за собой дверь и приблизился. Елена нервничала. Какой неподходящий момент для первого поцелуя, придется его отложить. Или не стоит? Граф склонился над ее рукой. Девушка сначала ощутила, как слегка обожгло запястье, а потом, какие нежные, почти невесомые касания у его губ. Эккерсли, да не к ночи он будет помянут, всегда вдавливал губы чуть ли не ей в руку. Эттвуд протянул ей руку, и она вложила в нее свою. Причем выпускать ту, которую целовал, граф тоже не собирался. Возможно, первый опыт с демоном выглядел бы иначе, некстати подумалось Елене.

Глава 17. Демон на своем месте

Несмотря на то, что уезжать от Елены не хотелось, Эттвуд сделал над собой усилие. После того, как она спустя нескольких секунд раздумий – для него они растянулись в полчаса на вертеле над адским огнем – надела его кольцо, они спустились в холл. Там провели вместе больше двух часов. Она листала подаренную им книгу (Энтони настоял, чтобы «Лучшие голоса лиственных лесов» все-таки нашли свою хозяйку) и сразу делала записи. А граф, раздобыв бумагу и чернила, вернулся к отчетам.

Оставаться с девушкой наедине в апартаментах значило толкать ее на очередное нарушение приличий. Но и одной ей быть не следовало, демон был в этом уверен. И инстинктам своим он доверял безоговорочно. Поэтому они мирно дожидались леди Фелиции. И со стороны казались во всех отношениях уравновешенной парой.

«Современные молодые люди, – вздыхал портье, глядя на них. – У таких на первом месте дела, а не сантименты. Вот в наше время…». Елена же с трудом сдерживалась, чтобы не обрушить на соседнее кресло ворох вопросов, подозрений и даже обвинений. Положение спасала биография белой трясогузки: певчие птички-невелички жили на Мидиусе уже несколько миллионов лет. Мысль о том, что должное изучение этого вида пролило бы свет на эволюцию всей фауны, вот единственное, что отвлекало от красавца-демона.

Эттвуд второпях заполнял листы бюрократическими кульбитами – пускай надзиратели в адской столице ищут, какое из его действий выходило за рамки регламента. Не подкопаются. Одновременно он пытался справиться с носом. Рядом с девушкой ноздри непроизвольно приходили в движение. Как у хищника, чья добыча уселась так близко, что почти отдавила ему хвост.

Эти взаимные мучения прервала матушка Елены, за которой следовали два крепких парня, увешанных пакетами. Граф тут же раскланялся, предоставив девушке самой объяснять, что забыл у них в отеле сиятельный жених.

– Мое почтение, леди. Вечером я пришлю за вами экипаж. Сегодня выходные, и перевозчики уже понабрали заказов. Прекрасно выглядите. Эта шляпка подходит вам как никому другому.

Фелиция, действительно, светилась изнутри. Ее малышка поймала тот самый шанс. Леди ни дня не сомневалась, что девочке рано или поздно повезет. Теперь же дело за родителями – устроить все в лучшем виде. Закрутить нити судьбы в катушку. Чтобы мальчишка-демон с таким же ошарашенным лицом, глядя на ее дочь как на величайшее сокровище – ровно как сейчас – произнес слова брачной клятвы.

Вряд ли она догадывалась, что Эттвуд старше нее на несколько тысяч лет. А если бы кто-то взялся объяснять, то супруга баронета лишь вежливо бы покивала. Да какая разница, любви все возрасты покорны. И все расы. А граф, стремительно ускользнув от возможной тещи, не спешил радоваться. Ее компании, предчувствовал он, ему скоро будет достаточно.

Отчет вскоре передадут Льефу. Эттвуд вышел из портала уже в другой части города. Времени на передвижение традиционным способом у него нет. Наделенные силой ограничены даже в этой ерунде – не более десяти переходов в неделю. Однако здесь Арбас скован меньше остальных. Он всегда сможет настоять, что передвигался по вопросам первостепенной важности.

Еще бы. В этот раз позволение на посещение Мидиуса ему выдали для визита к правителю. Мирок совсем небольшой. Несколько королевств объединены общей властью монарха. А он тоже человек: и болен, и смертен. И услуги врачевателя сейчас требовались не кому-то из его семьи, а конкретно Павлодару Десятому.

На счастье Арбаса, в этом мире царили смягченные цивилизацией и комфортом нравы. Император планировал жить долго, и никто из его клана не делал попыток ему помешать. Его недуг заключался в том, что желчные колики привели к раздражению блуждающего нерва – и все признаки, включая рваное сердцебиение, указывали на инфаркт. При таком серьезном подозрении и толковые, и бестолковые местные врачи оказались недостаточным авторитетом. Император потребовал подать ему Арбаса, имевшего на Мидиусе земли и наследовавшего их у себя самого, пока вокруг него сменялись поколения за поколением.

Разрешение выдавалось на месяц. С властным недугом граф справился за день и теперь мог распоряжаться собственным временем. Более того, продлить пребывание в межмирье, если удастся доказать, что он принес дополнительную пользу здешнему народу или его покровителям.

Этим вечером Эттвуд рассчитал маршрут таким образом, чтобы обойти нескольких вельмож, занести микстуру в дом Алисии и навестить хворающего знакомого Элизабет. В последнем случае он сомневался, что его помощь имела смысл. Бывшая любовница отличалась ловкостью и могла убедить взволнованных родственников, что им нужен именно Арбас, хотя по факту хватило бы любого более менее адекватного эскулапа.

Пациента, значившегося в его списке под первым номером, он не застал в живых. Герцог, троюродный брат императора, страдал от последствий магического поражения. С виду зажившие раны давали загноения там, где их не ждали. Старого вояку навестить следовало первым, однако каждого больного готовили к встрече с графом отдельно. Чтобы магическое воздействие не убило, а наоборот пациенту надлежало привыкнуть к жару пекла. Ведь Арбас лечил при помощи собственного огня.

Что касается пресветлого архонта, супруга Алисии, то он был слишком слаб, чтобы выдержать путешествие в эту зону. Поэтому для него демонический огонь смешивали с пилюлями, добавляли легендарный райский нектар и этой гремучей смесью отпаивали неделю другую.

Появившись в межмирье, граф со дня на день ждал известий о его кончине – не потому что такого было его желание, а потому что жизнь теплилась в пресветлом каким-то чудом. Пятьсот лет тому назад Эттвуд уже влил в него изрядный заряд, который обеспечивал полное исцеление. Да, тогда Алисия сумела настоять на своем и выцарапать любимого из лап смерти. Только это пиррова победа. Проклятье заколосилось в нем вновь…

Между прочим, впервые на памяти Арбаса болезнь вернулась в том же виде – то есть судьба не поразила пациента другим способом, а настояла на ранее выбранном. В этих размышлениях он свернул к аккуратному особнячку с крышей из красной черепицы, где проживал последний бедолага. Якобы отец лучшей подруги Элизабет.

Слуги провели его в спальню, полностью задрапированную черным. Занавески, простыни, сукно на письменном столе, ковер – все цвета воронова крыла. Хозяин сидел в кресле и раскладывал пасьянс. А еще он был совершенно здоров. После обмена дежурными любезностями меду ними состоялся разговор, который время от времени повторялся у демона с разными людьми:

– Граф, я, можно сказать, ваш поклонник. Я изучил все, что связано с вашей фамилией и еще пятнадцатью другими, к которым прибегаете гораздо реже. Я прошу вас передать мне часть силы. Тогда я смогу нести ее от вашего имени. Я мечтаю исцелять во благо людей.

– Вы изучили теорию? Есть ли у вас магический дар или целительская практика? Скольких людей вы вернули к жизни? – впрочем, с тем же успехом вопросов можно было и не задавать.

– Я готов поставить свою душу, бес. Отдать ее в вечное пользование ради благой цели, – престарелый хрыч помешивал сахар в стакане с чаем. Он предлагал собственную искру с такой уверенностью, словно заполучить ее Эттвуд мечтал всю жизнь.

– Мне ни к чему твоя душа. Не вижу в ней особой ценности. Но ты, наверное, слышал, что демоны азартны. Не хочешь сыграть со мной? Если победишь, то поделюсь с тобой редким целительским пламенем, если нет – то жаль, думать стоило раньше. Я уже потратил на тебя часть своего времени. Каждая секунда – это чья-то жизнь.

Глава 18. Демон, который ее накормил

Елена и не думала делиться с матерью своими переживаниями. Та высказалась вполне однозначно: за – Энтони Эттвуда, против – Барта Эккерсли. Любые сравнения оказывались не в пользу виконта, несмотря на его попытку вызвать жалость. Вел он себя агрессивно, и головная боль, Елена была в этом почти уверена, вспыхнула из-за их конфликта.

Однако в словах Барта крылось и то, что не давало ей покоя. Зачем она ввязалась в эту историю с Эттвудом? Ответ вроде бы очевиден. Это стало единственным способом разрешить ситуацию. Иначе отец либо слег бы, либо вызвал виконта сам. О последствиях лучше не фантазировать. Тогда почему ей так беспокойно: почему какая-то ее часть желает прильнуть к графу и переложить на него все заботы, а другая – огрызается и ждет подвоха?

После того, как он прижался губами к ее руке, она опасалась посмотреть ему в глаза. А ведь это невинный жест. Поглаживание по щеке куда более интимно. При этом Эттвуд почти безукоризненно сдержан. Она столько раз давала себе обещание не сравнивать с Бартом! Но все же… Тот почти сразу полез целоваться, а этот – лишь преследует ее взглядом. Во снах, например, Энтони импульсивнее. Наверное, потому что не полностью одет. Елена вспыхнула.

Они просидели в холле бок о бок почти два часа, и за это время едва перекинулись парой слов. Он не сделал ни одной попытки заговорить. Адские демоны… Они с мамой почти приехали. Экипаж ехал медленнее по запруженным улицам…. Она отчаялась разобраться, есть ли у графа интерес к ней, к Елене Валентайн, или она часть какого-то из его планов. Имела ли она право в таком случае принять кольцо.

Девушка мельком, чтобы не заметила мать, посмотрела на безымянный палец. Тонкое колечко из белого металла с крупным бриллиантом. Такие камни в их мире стоили примерно, как три, – нет, как четыре родительских поместья. Потому что попадали сюда только с иномирянами.

Зачем ей такая роскошь? Граф заявил, что для защиты. И уже второй день рассказывал про привязку, которой вроде как и сам не рад, но от которой не спешил отказываться. Елена посмотрела в окно. Уже стемнело. Из-за освещения внутри кабины она видела свое отражение лучше, чем нарядные особняки, мелькавшие мимо. Еще раз пришла к выводу, что лиловый цвет ей совершенно не идет, но мама уперлась – только не розовый.

– Детка, зачем ты опять надела очки? Тебе же достаточно брать их для чтения. Так ты чувствуешь себя увереннее, – мама скорее утверждала, чем спрашивала. – Но Эттвуду, наверное, стоит хотя бы знать, как ты выглядишь без них.

Елена еще вчера заметила, что леди Фелиция умудрилась пропустить мимо ушей заявления обоих мужчин о том, что она не невинна. Этот вопрос мать не поднимала. Почему-то ее не волновало, когда ее вечно пропадающая в библиотеке дочь успела познать мужчину. И какого именно. Она прижалась лбом к холодному стеклу. А вот очки маменьку занимали.

В их маленькой семье никто не выносил скандалы. Скорее всего мамуля откинула эту деталь прочь. Либо не могла поверить, либо не хотела. К тому же Эттвуд успел донести до родителей свою версию, в которой все прилично. Разве что чересчур спонтанно.

Из отражения на нее смотрела бледная девушка со слегка вьющимися темно-русыми волосами. Глаза великоваты, а все остальное… такое обычное. Вот почему демон сразу же прозвал ее Мышкой. И нет надежды спрятаться за городом и спокойно продолжать изучение воробьинообразных. Она как раз заканчивала наиболее подробную классификацию из всех, что ей попадались. Вряд ли рядом с родственниками Эттвуда у нее получится сосредоточиться на изысканиях. Хотя граф настаивал, что там она найдет лучше условия для прогулок и для работы с источниками.

Экипаж затормозил у парадной, подсвеченной десятками огней. Их встречал Эттвуд. Как это необычно. Возница исхитрился сообщить ему об их приближении, или кольцо и, правда, служит передатчиком такой точности?

– Мое почтение, леди. Я заказал столик у окна. Надеюсь, понравится вам обеим. «У Кеттнера» хорошая кухня и лаконичный интерьер. Терпеть не могу показную роскошь, – не переставая говорить, он помог спуститься обеим дамам. – Я рад, что вы приняли приглашение.

Елена волновалась и не удостоила вниманием убранство, о котором Эттвуд был столь высокого мнения. А леди Фелиция этим вечером смотрела только на людей. Она заметила двух кузин одной из своих лучших подруг и задержалась у их столика. Когда граф усадил невесту и сам налил ей лимонад, Елена бросилась в наступление. Еще пару часов, заполненных вежливым молчанием, она не выдержит.

– Зачем нам сопровождать вас в ваше имение? Жених и невеста прекрасно проводят время порознь. В обществе к этому привыкли. В нашем же случае это доставит столько неудобств. Соблюдать приличия, выдергивать маму.

Эттвуд уловил ее настрой и постарался расслабить все мускулы на лице. Он не будет выдавать эмоции этой девочке.

– Я бы не сказал, что леди Фелиция имела возражения. Горячо поддержала – так точнее.

– Что за фарс вы устраиваете, граф? Закрыватесь мамой, как ширмой. Кому вы пытаетесь доказать, что у нас все пристойно до зевоты… Эти леди Осборн и прочие только и ждут какой-нибудь скабрезной новости – что мы ее предоставим, причем в ближайшее время.

– Разве нет? Разве я чего-то не знаю? Мы самые скучные влюбленные в этом городе, – он приблизил лицо так, что Елена наблюдала, как бьется почти невидимая жилка под его нижним веком. Его нос почти касался ее щеки. Она возмущенно втянула воздух.

Несколько десятков пар глаз перестали делать вид, что устремлены в собственные тарелки, и нацелились на них. Однако Елена не собиралась уступать.

– Этой ночью вы так смотрели, будто расстояние между нами вас тяготило. Что вы вот-вот подойдете ближе, сядете на мою кровать, отшвырнете одеяло и…, – леди замолчала, потрясенная тем, что она описывает фантазии, а не сцены, которые имели место хотя бы во сне.

– И… продолжайте же. Возьму на заметку, чего вы от меня ждете. А еще сегодня я держал вас за руку. Как считаете, это вопиющая вольность или все-таки допустимая?

– Вы отвратительный человек! Лицемер. Не в состоянии внятно объяснить свои намерения. Разумеется, я вам не доверяю даже во сне. Сегодня в отеле вы изобразили, что я вам безразлична. Теперь же нырнули носом мне в декольте и пытаетесь проделать дырку.

Эттвуд с трудом отвел взгляд от аккуратных холмиков ее груди, замаскированных лентами и кружевами. Вот когда она так глубоко вдыхает, то гораздо лучше.

– Я не человек, Елена. Я демон, который увлечен вами. И мне крайне сложно удержаться, чтобы не взять вашу руку снова. Вот так, – он развернул ее кисть и запечатал на внутренней стороне запястья еще один горячий поцелуй.

Глава 19. Леди Фелиция ходит ферзем

Леди Фелиция с блеском доказала, что, когда хотела, умела быть отличным собеседником. Хотя ее дочь волновалась, что мама позволит себе лишнее – например, пустится отчитывать Эккерсли, пересказывать сплетни или нападать на ее увлечение птицами – ничего подобного не случилось. Даже когда к тушеной под сливочным соусом белой рыбе подали белое же сухое вино.

Елена с тревогой поглядывала на мать. Горячительные напитки развязывали той язык, делая его злее. Однако Фелиция взирала на жениха и невесту с нежнейшим одобрением и расписывала, как хороши за последние пять лет стали дороги из столицы в пригороды. Да и в другие большие города Мидиуса тоже. Она вскользь коснулась увлечения мужа гольфом – ни слова не сказав про то, что он осиротил семью.

И только после второго бокала, провожая взглядом франта, который сопровождал некрасивую и немолодую даму с крючковатым носом, леди как будто спохватилась.

– Не слышали эпиграмму про нашего Барта? Кто-то из гостей Осборнов записал в салонный журнал, и она отправилась путешествовать дальше. Смотрю на носик этой девушки за тридцать пять и прямо вижу его профиль. И она продекламировала звонким, хорошо поставленным голосом:

Из всех достоинств нос – он Барту господин:

Как ни крутись, а видно, что за птица.

Он говорит, как гусь, а ходит, как павлин.

Но ростовщик догнал, сбежала и девица.

Эттвуд удостоил Елену настолько выразительного взгляда, что та сразу же замотала головой, отрицая свою причастность. Фелиция заметила и тоже вмешалась.

– Ну, право, граф. Несмотря на «птичью тему», это точно не Елена. Девочка не обидит и мухи. Даже когда я настоятельно советую взять мухобойку… Это эзопов язык. Эх, я когда-то баловалась литературой. Но быт, семья… Годы не пощадили увлечения моей юности.

Энтони уважительно кивнул. И, подцепив вилкой салатный лист, отправил его в рот. Мать и дочь, обе старались делать вид, что жующий демон – для них в порядке вещей. Правда заключалась в том, что с этими существами, даже в ранге аристократа, люди не сходились настолько близко. Ужинать с ними не приходилось ни одному из знакомых Фелиции. Ходили слухи, что демоны не едят, а только пьют. И то больше для того, чтобы не смущать окружающих.

– Леди, – он с улыбкой кивнул старшей из дам. – Я не сомневаюсь, что тетушка Вирджиния найдет в вашем лице компанию, о которой можно только мечтать. Наш визит, к сожалению, продлится не более двух недель. И скорее всего она будет горевать, когда мы отбудем. Они с сыном живут в поместье, почти как затворники.

– Вы очень любезны. Воспитаны. Признаюсь, я наводила справки после того, как мы с Еленой столкнулись с вами в лифте. Уж, извините, нельзя было не заметить, что вы выказывали навязчивое любопытство…

– Что вы, всякая заботливая мать поступила бы так же. Да и отец, – Энтони на секунду взял паузу. – Продолжайте, пожалуйста.

– Давайте будем откровенны. Я ценю то, что вы сделали вчера. Вряд ли бы нашелся другой, кто заступился бы за Елену лучше. Обидно, что мы, ее родители, оказались в тот момент бессильны. Вы богаты, у вас есть влияние в самых разных кругах, в том числе за пределами Мидиуса. Вы распоряжаетесь тем, что мало кому подвластно, – от этих слов у Елены пошли мурашки. Создавалось ощущение, что эти двое знали значительно больше, чем она.

– Обычно после такого перечня всегда следует «но»…

– Но я не собираюсь отдать вам дочь на основании всех вышеперечисленных достоинств. Она останется с вами только по доброй воле и располагая всей полнотой информации о том, что ее ждет. Ее, вас, ваших детей… И вы не станете торопить, влиять на нее, вводить в заблуждение.

Эттвуд невесело хмыкнул:

– Нелестное у вас мнение об адских созданиях. Впрочем, вполне справедливое. Вам нужна клятва?

– Да, на моих условиях. Вчера ваше мягкое воздействие было уместно. Мой супруг нуждался в том, чтобы его успокоили. Но в будущем прошу подобные рычаги давления не применять.

Елена и сегодня отказывалась верить ушам. Ее ли это мама? Леди Фелиция умела быть грубоватой, чуточку бесцеремонной, проявляя мудрость в основном при управлении хозяйством и их маленьким семейством – но чтобы указывать демону? И демонстрировать при этом столь высокую осведомленность о его делах… Это в голове не укладывалось.

Фелиция развернула одно из колец – ее пальцы буквально унизаны перстнями – камнем вверх. Почему-то Елена не видела его раньше. Это светлый, почти прозрачный минерал размером с перепелиное яйцо. Ей показалось, что все-таки от бриллианта, с его ярким блеском, камень отличался.

Потом мама вытянула руку, повернула кисть к Энтони.

– Вы же не возражаете? – спросила она.

– Мне не нравится идти у вас на поводу, однако доводы справедливы. Как и желание оградить дочь, – он острожно приложил к белому камешку свой перстень с не менее огромным темным камнем. – Тем не менее, я принимаю эти условия. Подтверждаю все сказанное вами. От себя добавлю, что буду действовать в интересах невесты.

Елена сама не знала, что ожидала увидеть после. Возможно, вспышку или мигание. Ее устроил бы и звук. Например, отдаленный удар грома. Уж больно торжественно вели себя обе стороны. Но ничего из этого не произошло.

– Рада, что не ошиблась в вас, граф.

Голос постепенно возвращался и к Елене:

– Что это было? Что за ритуал?

– Всего лишь традиция, которая испокон веков ограждала людей от демонов, – мама отозвалась так спокойно, как будто они обсуждали фасон новой шляпки. – Видишь ли, демон всегда найдет лазейку, чтобы исказить смысл фразы. А в данном случае клятва относится не к форме ее выражения, а к тем намерениям, которые декларировали стороны.

Эттвуд непритворно вздохнул.

– Не ожидал, что наш с совместный ужин примет такой оборот. Хотел лишь подготовить ко встрече с родственниками. С другой стороны, давно пора начать доверять друг другу. Кстати, не пора ли перейти к десерту? Рекомендую попробовать вишневый пирог с терпким сыром и корицей.

Он с непониманием смотрел, как обе его спутницы вдруг закашлялись.

Глава 20 В которой у обоих героев кончается воздух

Эттвуд проводил их к экипажу. Сначала помог подняться леди Фелиции, а потом замешкался, прощаясь с Еленой. Она ожидала, что он поцелует ей руку и окажет ту же любезность – позволит опереться на его локоть при подъеме на ступеньку. Однако демон тут же продемонстрировал, насколько была права матушка, когда говорила о различных адских фокусах.

Звуки замерли уже знакомым образом. Пробегавший мимо газетчик застыл. Дождевые капли только-только начинавшегося дождя так и не упали на землю. Елена с удивлением посмотрела на графа. Это странно, но почему-то его она не боялась. Впрочем, удивляться нечему – она вообще не имела привычки думать об окружающих плохо.

Птицы, например, как и все остальные классы живых организмов, существовали в бесконечном конфликте: защищали себя и кладку от собратьев, от более крупных видов, от хищников. В человеческом обществе построена такая социальная среда, которая с рождения должна гарантировать право на безопасность. Она поймала себя на мысли, что снова думает по учебнику.

А как же недавний приступ ярости со стороны Эккерсли? И если все устроено благоразумно, то почему демон-пришелец уже второй день подряд останавливает в их мире время по своему желанию?

– Льеф опять будет недоволен, глубокая Бездна, – чертыхнулся Эттвуд. – Но у меня нет выбора. Я же пообещал вашей матери все делать буковка в буковку. Помолвочное кольцо необходимо активировать. Иначе оно так и останется всего лишь передатчиком.

С этими словами он наклонился к ней, снял с ее носа очки и поцеловал. Елена действительно неплохо видела и без них. Разве что немного расплывались детали. Она не могла разглядеть, какие пушистые у Энтони ресницы или понаблюдать за знакомой жилкой у него над скулой. Однако во время поцелуя она непроизвольно закрыла глаза и не видела вообще ничего. Такого у нее с Эккерсли не случалось.

Сначала она описывала происходившее холодным и точным языком науки. Вот граф прижимается к ее губам. При этом он теребит трость и не знает, куда девать руки. Потом трость уже прислонена к дверцы, а его ладони лежат у нее на плечах. Скоре всего глаза она прикрыла в этот момент. Как раз перед тем, как он приложил большой палец к ее нижней губе – погладил, а затем слегка надавил. Заставляя ее рот раскрываться. Больше от удивления.

Разве джентельмены ведут себя так? Палец исчез. Ему на смену вернулись губы. Ей показалось, что он спрятал улыбку. Стало так обидно. Она-то машинально ведет наблюдение, ей так проще. Неужели и он старается зафиксировать и сразу проанализировать то, что между ними происходит? Более того, его это забавляет.

Но все мысли улетучились, когда его настойчивые губы раздвинули ее. Язык проскользнул внутрь. Он перестал сжимать ее осторожно, как фарфоровую куклу, а запрокинул ей голову и удерживал ее на локте. И это было весьма своевременно, потому что силы и умение ровно ставить позвоночник ее вдруг покинули. Кости превратились в желе. Она сама вцепилась в Эттвуда, так как более подходящей опоры не существовало.

Дыхание стало прерывистом. Его язык чертил то ли узор у нее во рту, то ли нежно гладил. В какой-то момент она решила, что это ему захотелось поиграть с ее языком. Все было так… непонятно. Во всем, что он делал, отсутствовал ритм или последовательность. Он то атаковал, то становился нежным. Ей вдруг понадобилось, чтобы это мгновение длилось и длилось. Он прижимался ее к груди и дышал так же резко, как она. Елену это успокаивало.

Значит, он втянулся вместе с ней. Она не одна под натиском этого огромного, бушующего и странного. Расслышала протяжный и даже какой-то жалобный женский стон. Неужели ее? И звук этот тоже подтверждала, что они с Эттвудом в своем эксперименте двигались в правильном направлении.

Вдруг раздался свист, с которым воздух резко выходит из шара. На них упали тяжелые капли, послышался лай собаки, бросившейся за проезжавшим мимо экипажем. Эттвуд оторвался от нее, но какая-то часть Елены отметила, что сделал он это неохотно.

В воздухе рядом с ними возникло нечто, чего там быть никак не могло. Человеческая голова с развевающимся нимбом апельсиновых волос. Льеф, узнала она. Причем подумала о симпатичном напарнике Эттвуда с досадой.

– Совсем рассудка лишился, брат? Ты чего мне дыры множишь! Да завтра здесь высадятся обе инспекции…. К вам, леди Валентайн, мои возмущения не относятся. Только к этому неандертальцу.

Эттвуд в раздражении уставился на приятеля, чья голова находилась примерно на уровне их глаз.

– У меня кольцо, – буркнул он. – Что толку рассказывать о помолвке? Ее надо подтверждать.

– Куда катится мир, – несколько картинно воскликнул рыжий демон. – Чтобы поцеловать избранницу, приходится останавливать ход времени. Тогда наша раса точно обречена.

– Прекрати паясничать, – цыкнул Эттвуд и щелкнул пальцами, избавляя их и от этого видения.

Елене сложно было признаться в этом себе самой, но расставаться с графом не хотелось. Она проигнорировала подставленный им локоть. Почти с разбега ввалилась в экипаж. Лошади тронулись, она не глядела в окно. По ощущениям, его поцелуи оставили следы где-то внутри нее.

Глава 21. Укушенный

Энтони Эттвуд (сумрачный демон нового дня)

Эта ночь получилась еще хуже, чем предыдущие. Проклятая собачонка, которую завела Елена, вцепилась ему в лодыжку. Да, это он предупредил девушку, чтобы не убирала животину из спальни. Пусть эта болонка спит рядом с ней на подушке – меньше проблем, решил Энтони. Но так он рассуждал в нормальном трезвом состоянии. Ночью же, погружаясь в полусон, он почти не контролировал темную сущность.

Просыпался настоящий Марбас. И тот совершенно не понимал, почему девчонка, к которой демон проложил дорогу, свободна от него. Почему он не может завладеть ее телом, воцариться в сознании. Демоны питались чистой энергией. А из избранницы бил настоящий фонтан. И много света – не кристаллизованного, как у обитателей чертогов, а настоящего, живого. Без такого субстрата темная материя пожирала сама себя.

И демон подошел близко. Он почти коснулся ее волос. Скорее всего этому способствовала укрепившаяся связь. Елена сама надела кольцо, ответила на поцелуй, откликнулась на зов. Последние препятствия между ними рухнули. Дело уже шло к рассвету; она услышала, как он повторял ее имя, и проснулась. Сначала ее глаза привыкали к полумраку, затем расширились, когда узнала Эттвуда.

При этом она не издала ни звука. Только уселась на простынях, сминая пальцами безразмерную сорочку. Почему девиц принято облачать в эти чудовищные балахоны, глухо закрывающие все самое интересное вплоть до ключиц? Расчет на то, что голыми пятками мужчину нынче не соблазнишь? Он тоже остановился, прикидывая с какой стороны подступиться. Просто задрать этот сатиновый колокол – тогда он не увидит ее лица. Сзади должны были находиться завязки, как у передников, но Елена охнула и уперлась лопатками в стену.

И в тот же миг ему под ноги выкатился маленький шерстяной монстр. От каких-то тетушкиных приятельниц, навещавших ее в поместье, он слышал, что мопсы не кусаются. Мол, не настоящая это собака. Но засранец ухватил так, что демон подпрыгнул и с трудом удержался, чтобы не запустить этот яростный комочек прямиком в стену. Нехорошо уничтожать то, что дорого Елене. Странно, что хотя бы это сохранилось в рогатой башке, в которой громко пульсировало лишь одно слово: «Моя, моя, моя, моя».

Елена ойкнула и окончательно пришла в себя. Зубастый крокодил одним махом оказался у нее на руках, а граф потирал лодыжку в собственной кровати. Заляпал кровью белоснежные простыни, словно… Впрочем, это все неважно. Что теперь думала о нем девушка. Что он насильник? Озабоченный бес? Ведь он по ее глазам прочитал, что она заметила жажду, которая его съедала. Бездна, ну что за идиот!

Мог бы надеть на себя, отправляясь спать, несколько сдерживающих цепей. Привязать разгульный разум к собственной комнате. Вместо этого он тешил самолюбие тем, что считал, что полностью все контролирует. Немного поиграет – и отпустит… Так ему и надо! Никак не выходит вызвать в ней доверие, которым ничтожная тряпка Эккерсли так свободно пользовался.

Но девушка в чем виновата? Она-то почему должна вздрагивать – что в его присутствии, что засыпая у себя в кровати. Примерно с такими мыслями Эттвуд вышел к завтраку этим утром. Ему доложили, что экипаж, который доставит обеих дам в его загородный особняк, уже выехал за пределы Мидса. Да и он мог в этом убедиться, просканировав собственный перстень.

Винс на подносе вынес корреспонденцию. Несколько писем, которые нельзя проигнорировать, от шишек Мидиуса. Ему придется заняться недугами в благородных семействах, не откладывая. Только это и оправдывает его вечно затягивающиеся визиты сюда. С другой стороны, порталы он создает почти свободно и сможет посещать больных, не расставаясь с сыном. «И с Еленой тоже», – подсказал внутренний голос.

Еще одно письмо отличалось от остальных даже формой. Среди ровных прямоугольников лежал белоснежный, как будто накрахмаленный, многогранник. Чтобы не затерялся. Послание Алисии разнилось и по тону. Оно не спрашивало, не надеялось, а требовало и ставило в известность. Даже переживания о драгоценном архонте не делали монну человечнее:

«Что же ты, милый, наделал в этот свой приезд столько шума? Не боишься вызвать излишний интерес к своей персоне? Не так трудно докопаться до истины и выяснить, что все шестнадцать графов Арбаса – одно и то же лицо, за которым скрывается принц Ада, верховный демон Марбас. И что тетушка у него подревнее местной цивилизации. Всплывет и истинное происхождение мальчика, что вызовет целую бурю в сопредельных мирах. Ведь как же так, принц, из-за которого армия Света не смогла настоять на сохранении пограничных земель, фактически нашел поддержку в одном из обездоленных им же миров! Никто не вспомнит, что ты отошел от дел, которые вел в Бездне, с рождением сына.

Видна будет только суть – одного из первых демонов как никогда легко ухватить за хвост и стреножить. И десятки людей, которые чувствуют себя сегодня вполне здоровыми и думают, что твои услуги им никогда не понадобятся, постараются свалить тебя, чтобы возвыситься. И вот скажи, разве эта маленькая близорукая девочка стоит таких жертв?

Ты все время ходишь по краю, а сейчас еще перерезал канат, по которому ступаешь»…

Разумеется, на этом письмо не заканчивалось. Несколько абзацев были посвящены здоровью архонта, сомнениям в эффективности переданной ему микстуры и разным другим колебаниям. Однако Алисия уже допускала мысль, что привезет мужа на Мидиус к графу, если архонту полегчает.

Почему она так взъелась на помолвку с Еленой, если сама многократно подчеркивала, что сидение с ребенком в этом мире – всего лишь передышка? И Эдриана все равно придется перевозить. Вот только, что делать дальше, свет и тьма не могли договориться много веков подряд.

Глава 22. В "Двух рыбаках"

Энтони Эттвуд (переполнен сожалений, но это недолго)

В таверну, где часто делали передышку путники, следующие из столицы на запад, Эттвуд вошел через портал. Он облюбовал столик у окна, откуда открывался вид на тракт, а также удобно было рассматривать входящих, оставаясь незамеченным. Не то чтобы он подозревал слежку. Всего лишь предпочитал иметь наилучший обзор.

– Счастлив приветствовать в «Двух рыбаках», лорд. Море штормило последние три дня. Свежей рыбы, к сожалению, нет. Зато кабана разделывали буквально вчера, – принять заказ у него поспешил сам хозяин.

Энтони взглянул на лицо трактирщика: наискосок, через губы и до правого глаза, его пересекал грубый шрам. Демон не имел надобности носить значок, так как в той же битве потерял возможность скрывать истинную ипостась. Тем не менее, он гордо демонстрировал звезду, как и полагается любому демону за пределами своего мира. Когда-то он служил в том же полку, что и лифтер Брисби.

– Спасибо. Лучше, как обычно, ограничусь солянкой и медальонами из свинины. Не скучаешь, Легас? У тебя даже подгулявших посетителей не бывает. Сплошь усталые с дороги путники.

Легас лишь развел руками, показывая, что кухонные сражения его более чем устраивали. Бесы не жаловали Мидиус, так как считали невыносимо скучным болотом. Тот же Брисби развлекал себя тем, что время от времени выполнял поручения Льефа. Но Легас на полном серьезе, упорно искал покоя. Он сверкнул темно-фиолетовыми рогами, которые расходились в разные стороны, как бычьи, и поспешил обратно в свои владения.

Ну, чем кухня – не уменьшенная копия Бездны, прокомментировал про себя Эттвуд. Там жарко, дымно и все гремит. От дальнейших размышлений его отвлекли дамы, с которыми он расстался вчера вечером. А, учитывая ночные приключения, от Елены он отстал ближе к утру. Однако в сердце приятно кольнуло.

Леди Фелиция зашла в дверь немного боком. «Два рыбака» снаружи выглядели не слишком презентабельно, хотя в залах чисто и грубая мебель сколочена на совесть. Леди явно не бывала здесь раньше. Елена же двигалась, как обычно. Быстро и решительно. На руках она несла свою кровожадную собачонку. Он поклонился обеим и отодвинул стулья, тяжелые для того, чтобы женщины тягали их туда-сюда.

Они обменялись парой вежливых фраз о том, как проходило путешествие, и дамы сделали заказ. Эттвуд дождался, когда старшая леди отойдет от них на несколько минут, и, глядя на скалящегося мопса, поспешил принести извинения. Уже полчаса он изучал эмоции Елены и не находил ни следа отвращения или ярости. Это внушало надежду, так как притворяться девушка не умела.

– Умоляю вас, простите за ночное происшествие. Ничего подобного больше не повторится. Не стану больше мешать вам спать, пока… Впрочем, это несвоевременный разговор, – он замешкался под ее недоумевающим взглядом. – Все больше напоминает преследование, и я положу ему конец… А нельзя было оставить мопса в экипаже? У него такой вид, что сейчас набросится.

– Но Фави такой спокойный, – возразила ему Елена. – А что касается ночи, то я подумала, что вам стало плохо. Вы возникли рядом весь такой взъерошенный, в глазах тоска. Как у папеньки, когда у него начинается приступ мигрени. Я попыталась вспомнить, где у нас пилюли от головы, но Фави вас отогнал. Мне право жаль. Он иногда несдержан.

– Хороший песик, – воскликнул Эттвуд после того, как прокашлялся. Протянул руку к мопсу, чтобы погладить весь в складочках лоб, но тут же передумал. – Собака и должна быть защитником, он молодец.

Фави, кажется, понимал, что речь о нем. Он пыжился и корчил в сторону графа самые страшные морды. Эттвуж же пришел к выводу, что если бы этот линяющий коврик не достался Елене, то ему бы пришлось подарить ей кого-то подобного.

– Только храпит громко, но я держу его в спальне, как вы и просили – вздохнула Елена, оглядывая зал. – Смотрите-ка, мама встретила знакомых даже здесь. Невероятно.

Действительно, леди Фелиция подсела за столик, за которым сидели две дамы примерно ее возраста. Хотя из-под роскошных шляпок внешность угадывалась в самых общих чертах. Господин рядом с ними бешено вращал глазами и явно нуждался в помощи.

Если она и последует, то не от них с Еленой, злорадно решил граф. Приятная беседа между женщинами грозила затянуться минут на двадцать, до момента подачи горячего. Но тут Елена произнесла то, чем окончательно ввела его в ступор.

– Граф, я буду очень признательно, если вы… – Елена облизнула нижнюю губу и положила ладонь на запястье мужчины. Эттвуд уставился на девушку, гадая, о чем же она собирается его попросить. В конце концов все женщины имею свои маленькие слабости. Возможно, он ошибся, вообразив, что Елену и «обычных женщин» разделяет пропасть. – … Расскажете мне о своей библиотеке. Какая она? Большая, или помещается в одной комнате – а шкафов сколько, книги стоят в один ряд?

Демон подавился крепким кофе, хотя пил его маленькими глотками. Сначала она приняла его страсть за сильнейший приступ головной боли, теперь вот это…

– Размер вам понравится, – пообещал он внезапно охрипшим голосом. – Библиотека компактная только на первый взгляд, потому что она расположена в нескольких измерениях сразу. Это классическая планировка для магического дома. Книги стоят в один ряд. Есть расширенный каталог и краткий. Дух-библиотекарь прилагается.

– Вы же позволите, сегодня же… Я больше ни о чем другом не могу думать все последние дни, – взмолилась Елена.

Глава 23. Скажи демону "нет"

Елена Валентайн (напугана)

Мамуля торопилась вернуться в повозку, где оставила леденцы от кашля. Наисвежайшие сплетни она собрала вчера в ресторане и сейчас слегка пополнила коллекцию. Леди не хотела дожидаться, когда граф рассчитается. И, хотя Елене было очень любопытно взглянуть на хозяина заведения, которого Эттвуд назвал «весьма заслуженным демоном», она поспешила следом. Фави семенил за ней на поводке.

После разрыва с Эккерсли родители только и твердили о том, как важно соблюдать правила приличия, не оставаться с мужчиной наедине и мыть руки несколько раз в день. Правда, последнее относилось к профилактике вирусной инфекции, широко разошедшейся по Мидсу. Эттвуд тоже вел себя нервно. Весь обед он посматривал на нее со значением.

Елене начинало казаться, что, если он откроет рот, чтобы произнести более двух предложений подряд, то тоже скатится к нравоучениям. Например, он долго ей втолковывал, что прерывистое дыхание и искаженное болью лицо необязательно указывают на мигрень. И если она видит что-то подобное в исполнении юноши, даже в толпе людей, следует непременно врезать ему ридикюлем по носу. И уж потом разбираться, в чем заключалась проблема.

– Я не понимаю, на что вы обиделись. Буквально за ужином я делилась опасениями, что ночью вы на меня накинетесь. И что же? Вы подняли меня на смех. Выставили девушкой, которой везде мерещится излишнее мужское внимание. И теперь ворчите, что я не распознала, когда вы потеряли контроль!

–Ничего подобного, – горячился Эттвуд. – Я беспокоюсь за вашу безопасность. Если вы будете настолько беспечны…

– Постойте! Вы пытаетесь сказать, что я часто принимаю во сне молодых людей? Поэтому мне необходимо научиться читать по их лицам. Проблема как раз в том, что ко мне зачастил отдельно взятый бес.

– Я же сказал, что подобное больше не повторится. Я не приду, пока вы сами не позовете, – буркнул демон. И посмотрел на нее с явным предостережением. Мол, не надо провоцировать и обещать, что такое никогда не случится… Ведет себя, как ребенок, а еще демон с богатой историей.

После этих препирательств Елена чувствовала себя не в своей тарелке. Как только она оформилась в угловатого подростка, отношения с противоположным полом стали портиться и запутываться. Мужчины совершенно не умели ни обозначить свой интерес. Они, видимо, приписывали девушкам чтение мыслей.

Вот что имел в виду Эттвуд, когда сначала поведал о привязке, толком не объяснив, что это? Потом отрицал, что Елена ему симпатична как женская особь. После и вовсе разобиделся, когда она не сумела классифицировать его состояние. Вот если бы они обсуждали гнездование серой неясыти, и она ошиблась со сроками вылупления…

Мать недовольно окликнула ее, заметив, что дочь отстала. Но Елене приходилось оттаскивать Фави от каждой деревянной ножки. Он интересовался столами и стульями примерно в равной доле.

Кроме того, путаницы добавила утренняя встреча с Брисби. Лифтер, как всегда, вел себя подчеркнуто вежливо. Но было заметно, что его прямо распирает от желания поговорить. Елена как раз закатила в лифт маленький чемодан, а он поздоровался и несколько раз открыл и закрыл рот.

– Да Бездна с ними со всеми, – Брисби наконец решился, когда лифт остановился на первом этаже. – Леди, ни за что не выбирайте демона в спутники жизни. Они сейчас закрутятся вокруг вас, как мотыльки над лампой. Но каждый демон за ту вечность, что живет, должен выполнить массу условий. И чем выше он рангом, тем больше на нем обязательств.

Елена не знала, какой ответ от нее требовался, но заверила беса, что его совет услышан. Брисби расслабился, как человек, который долго чего-то боялся, а в итоге все-таки сделал. Причин сомневаться в его искренности у нее не было.

И во время обеда, наблюдая за странным поведением Эттвуда, за его потемневшими больше обычного глазами, она сомневалась. Стоит ли это неявное влечение, томное и темное, какое она к нему испытывала, всех ее милых сердцу привычек. Готова ли ради него отказаться от лекций в университете, от регулярных рейдов на природу, от своего миниатюрного зоопарка, который сейчас весь перешел на попечение слуг. Необходимо больше узнать об этой демонческой расе, напомнила она себе.

На улицу они с мамой вышли одновременно, потому что леди Фелиция все же подождала дочь в дверях. Неожиданно им под ноги кинулась оборванка. Елена вскрикнула и попыталась отступить обратно в трактир. Однако старуха, бормоча нечто нечленораздельное, крепко держала ей за подол.

Девушка испугалась, потому что нищих видела в основном на картинках. Во всем Мидиусе тщательно следили за тем, чтобы граждане не опускались ниже минимального порога бедности. И если человек не имел ни родственников, ни возможности заботиться о себе, то его закрывали в домах Добра вместе с такими же горемыками. Благотворители утверждали, что им там комфортно.

– Девочка, девочка, послушай бабушку. Я долго жила, много знаю. Угрожает тебе опасность неминучая. Позолоти ручку! – и она потянула ладонь со скрученными артритом пальцами к руке Елены. – Узнаешь всю правду. Спасешься.

– Прочь, – крикнула мама, в голосе которой Елена различила отвращение. Фелиция достала чистый носовой платок и, вооружившись им, попыталась отвести тянущиеся к дочери длани. В ответ убогая затараторила еще быстрее. Зато отступила на целый шаг.

– Каждый связавшийся с демоном проклят! Он обманет тебя, дитя. Он уже тянет твой свет, а скоро выпьет его целиком. Беги от него, пока не поздно. Не позволяй приближаться. И кинь бабушке монетку. Бабушка купит булочку.

Рука Елены сама потянулась к кошельку в сумочке, но мать тихонько шлепнула ее по пальцам.

– Даже не думай ничего давать. Это не человек. Оно привяжется – не отвадить.

И не успела Елена сообразить, что бы это значило, как Мама направила на нищенку то самое кольцо, при помощи которого взяла с Эттвуда клятву. В этот раз последовала короткая вспышка белого света. И на месте старухи сидела большая ворона, на шее которой болтались бусы из бисера.

– Это стратим. Низшее создание, которое выполняет чужую волю. Не бойся, – попробовала успокоить Елену мама. – А ты – пошла прочь. Приблизишься – и кольцо сожжет тебя.

Глава 24. В которой что-то становится понятнее

Нормально поговорить с мамой возможности не было. Эттвуд соблаговолил поехать с ними, что объяснялось очень просто – его тетушка не выносила, когда на территории поместья открывались и закрывались порталы.

– Она человек, вернее, демон старой закалки, – объяснил граф. – Она помнит бесконечную войну, затянутую по вине пресветлых. Тогда на месте миров Изнанки могла появиться трещина в реальности. В общем, порталы в то смутное время означали беду. Что в твой дом зашел тот, кого ты не звал.

Леди Фелиция хмыкнула и выглянула в окно. После того, как стратим улетела, каждую ворону на их пути она разглядывала с особой тщательностью. Эта дрянь может вернуться и без бус, если не будет нужды принять облик человека. Елена поглядывала на нее в таком ужасе, что дама почти решилась объясниться при Эттвуде.

Если у ребенка начнется истерика в карете или при выходе из нее, то кому от этого лучше. Однако вслух леди произнесла другое:

– Разумеется, во всех бедах меж миров виноваты обитатели Чертогов. Все мы слышали, что вы несете на них, они – на вас, а пограничные миры чувствуют себя, как наковальня между двух молотов.

Эттвуд едва заметно поморщился. Он уловил напряженность между матерью и дочерью, но не мог определить ее источник. Они провели вдвоем не более пяти минут, а, зная характер обеих, вряд ли бы поспешили серьезно поссориться.

– Леди, ваша лояльность светлой стороне вполне оправданна. Мидиусу – и из-за расположения, и в силу особенностей местной расы – пресветлые обеспечивают гораздо больше благ, чем те, кто поклоняются Бездне. Однако в той войне запятнали себя обе стороны.

Елена заинтересовалась. Фактически мама с Эттвудом обсуждали информацию, которой нигде нет. В учебниках по истории их мира не найдешь, на заседании сената не услышишь. Конечно, возникал вопрос, откуда у леди Фелиции настолько обширные познания. Но вопросов к мамуле уже скопилось чересчур много.

– О каких особенностях вы говорите, граф? – воскликнула она. Энтони порадовался про себя ее любопытству. Из-за стола она поднялась не в самом дружеском к нему расположении.

– Ближе к Аду, например, на Изнанке, живут почте те же демоны, что и у горнил Бездны. Есть различные клановые особенности. Но бес с Изнанки легко даст сдачи какому-нибудь франту, приехавшему из столицы Ада. А вот люди физически слабее, ментально менее устойчивы. Демоны бы не стали церемониться и взяли бы над расой вверх, установив свои порядки. Светлые же по сути лишь вершат внешнюю политику вашими руками. Их устраивает держаться в тени.

– Вот видите, – спокойно отозвалась леди Фелиция. – Вы сами признаете, что диктат светлых для людей на пользу. Тем удивительнее, что нейтральные миры, такие как Мидиус, по-прежнему открыты для демонов. Вы носите предупреждающие значки, а взамен получаете разрешение на посещение борделей и на азартные игры.

В этом месте Елена распахнула глаза. Ранее мама не поднимала при ней столь щекотливые темы. Уместно ли будет покраснеть или лучше сдержаться? Тем не менее, краска прилила к лицу помимо воли. Она легко представила графа в окружении трех красоток в одном белье. Одна из них кокетливо закидывала на него ногу в чулке. И еще тот Эттвуд, который сидел напротив, наблюдал за ней так внимательно. Развратник, натуральный развратник!

– Позвольте спросить, почему же, леди, ваша семья согласилась на демона в качестве кандидата в мужья? Вы могли бы принять мою помощь на балу и далее сочинить резервный план по спасению утопающих. Не уверен, что эффективный, но Елена бы не находилась в моем сомнительном обществе, – тут он многозначительно глянул на то самое кольцо. – Ведь к чему плодить секреты? Ваш род явно стоял у истоков договора между Мидиусом, Чертогами и Адом. Вам как минимум оставили первые артефакты. Это доказывает, что привилегированность вашего положения сохраняется.