Никто не заметит апокалипсис

Весна жизни

Каждая весна неповторима и уникальна, как человеческая жизнь.

Порой приходит весна скандальная. Приходит в борьбе. С зимой борется, а та не желает уступать свои права. Погода меняется каждые три дня ― с каждым разом, как только одна из воюющих сестёр вырывает у другой скипетр власти и провозглашает новый порядок.

Бывает весна ленивая. Ждут её люди, ждут, а она как человек, проспавший на работу, вдруг ворвётся на своё рабочее место, сделав вид, что здесь уже давно. И люди с зимней одежды в один миг переходят на летнюю. А вот другой похожий лентяй. Пришел вовремя, но с работой не спешит. Что, снега растопить нужно? Ну да, ладно… Почки, цветы? Успеется, ещё даже не обед.

Эта весна была совершенно иной. Ровной поступью уверенного человека воцарилась она в точности в своё время. Нисколько не раздражаясь, позволила старому хозяину ― зиме ненадолго вернуться, побыть ещё какое-то время, и даже засыпать снегом молодую траву и раздутые почки. Спокойно ушла зима, видя, что скандалить с ней никто не собирается. А весна красиво, как истинная королева, спокойно продолжила свой путь, со знанием дела проявляя высокое искусство.

Так поэтично мыслил Виктор, опьянённый божественным весенним ароматом. Он остановил свою новенькую Мазду на просёлочной дороге, желая отдохнуть от утомительно-долгого, но до боли в сердце приятного пути по дороге в город своего детства. Там с нетерпением ждали его постаревшие родители. Он и вспомнить не мог, когда был там в последний раз. Закрыв глаза, несколько раз вдохнул. Только что виденные пейзажи проплывали перед глазами. Весна шла полным ходом, а он наслаждался её красотой. Полями, залитыми желтоватым цветом новорождённой молочной зелени. Цветущими в лесополосах акациями. Жизнерадостным пением птиц, полным ликования в предвкушении предстоящего чудесного времени изобилия.

Ликовала и душа Виктора. Пережил он совсем недавно суровую зиму своей жизни, но теперь твёрдо стоял на ногах и чувствовал себя также как и эта на редкость мудрая своевременная весна.

В этот год видел он её во всей красе. Наблюдал, как сходил лёд на реке. Примечал проталины, что только отбросили в сторону снежные одеяла. Любовался подснежниками и прилётом первых птиц. Заметил, как торжественно ходят по земле голуби на Благовещенье. И спускались они как-то особенно, с величием, плавно, как в замедленной съемке.

А в Вербное воскресенье в его доме появились веточки сразу нескольких видов верб. Кто бы мог подумать, что они бывают такие разные. Когда-то верба представлялась ему просто палкой с маленькими серенькими пушистыми шариками. А оказалось, её серёжки и зелёными бывают, и на колючие шишки похожими, и с жёлтыми цветущими висюльками. И каждая верба по-своему прекрасна. Так же как прекрасна была эта весна ― величественная правительница пробуждения природы. Всё у неё к месту, всё в своё время.

Кроме белого паучка, проснувшегося в его старенькой машине в феврале. Три дня солнце тогда стояло по-настоящему весеннее, и тот проснулся. Может быть, именно он, этот чудак-паучок, повлиял на решение Виктора не продавать старенькую Калину, которая так долго была ему верным другом, несмотря на то что новая, только что приобретённая Мазда уже заняла её место в гараже. "На рыбалку ездить буду." ― объявил он раздосадованному покупателю. Что ж, значит так нужно было. Всему своё место и время, всё вовремя.

Вовремя… В точности, как и у него сейчас. Крепко натянуты паруса его яхты- жизни, вырванной из ледяного плена. И теперь он, капитан, знает верный курс и уверенно идёт по нему, готовый к любым переменам. Немало труда ему это стоило. Но как интересно было, а сколько приключений ещё ждёт впереди!

Воспоминания некоторое время накатывали тёплыми волнами, но постепенно отходили на второй план, и мозг снова сосредоточился на дороге.

Вот он, поворот к родному посёлку на окраине. Немного покривился, представив, как его новенькая Мазда будет объезжать ямы на дороге. Скорее среди ям стараться отыскать кусочки этой самой дороги. Не видела ремонта она уже лет сорок. Да ладно! Серьёзно? Новый асфальт? Даже остановился оглянуться, туда ли попал. Ну да, вот они ― знакомые с детства окрестности. Подумать только, и здесь лёд тронулся!

Мигом промчал он по гладкой дороге десяток километров, отделяющих его от родительского гнезда. Впереди лесополоса смыкала объятия, приветствуя его, как давнего друга. Облака плыли следом по бирюзовой небесной глади. И вот он, милый сердцу дом. Улицы посёлка заметно постарели. Многие усадьбы заброшены, но родовой особняк, словно старый казак, стремясь поддержать былое величие, крепко стоял на ногах, гордо выпрямив спину. Краска забора повыцвела. Покрасить нужно ― пронеслось в голове. А над забором ― неописуемая красота! Садовые деревья все в цвету! Между фиолетовыми облаками сирени разглядел он цветущую яблоню, грушу, абрикос, вишню. Вспомнил, как мальчишкой ходил он вокруг молодых саженцев, спрашивал, когда урожай, а не дождавшись, летом бежал на другой конец посёлка к дому родного деда Ивана за вишней и яблоками. А дед встречал его с подарками. Свистелками и дудочками из молодых яблочных побегов. Рано дед ушёл, не успел передать внуку своё мастерство.

От воспоминаний Виктор грустно улыбнулся, едва сдержав слезу. Увидел, что мать уже вышла к калитке и, будто не веря, что приехал именно её сын, не решалась выйти навстречу. Сменившая грусть мягкая и добрая улыбка не сходила с лица ещё целый вечер. Обнимая его, мама всё время отстранялась, разглядывала стоящего перед ней мужчину, всё ещё подвергая сомнению реальность происходящего.

В конце третьего дня, после обильных пиршеств, походов по гостям и магазинам удалось ему, наконец, потрудиться на благо родительского дома. Починили с отцом дымоход бани, что уже давно не использовалась по своему прямому назначению, но уже к вечеру следующего дня готова была принять гостей. Покрасил забор, напилил, нарубил дров, аккуратно сложил поленницу. Мышцы с непривычки болели. Особо ощутил он это сейчас, когда полностью расслабленный лежал он на диване после бани и чаепития с маминым пирогом; начинка была его любимой – яйцо с зелёным луком.

Подошла незаметно мама и погладила его по волосам. Подняла на него взгляд полный загадочности ― явное свидетельство того, что мама хочет сказать или спросить нечто очень важное или сильно её волнующее. Виктор молча ожидал вопроса.

– Чем же ты всё-таки занимаешься сынок?

– Я уже объяснял, мама. ― Виктор старательно подбирал выражения, так как в стандартном описании его дела было слишком много непонятных матери слов. ― Учу людей видеть красоту и смысл жизни, принимать важные решения, составлять планы.

– Ты? ― в тоне матери явно слышалось сомнение.

– Да, я, ― спокойно ответил Виктор.

– Ты, который целый год просил у нас денег на еду и не мог оплатить квартиру? ― к сомнению в голосе прибавился укор.

– Да, я, ― всё так же спокойно и, как показалось маме, совершенно бессовестно ответил сын.

– И много тебе за это платят? ― в голосе послышались нотки пренебрежения.

– Как видишь.

– В мире так много богатых дураков?

– Ну почему дураков? ― он даже не сразу понял, о чём она.

– Потому что только дурак будет тебе платить за то, что все и так знают. Как этому вообще можно учить? Ну кому неизвестно как жить-то? Только дуракам.

– Мама, многие просто думают, что знают, а на самом деле совершают ошибки и из-за это страдают.

– А ты, значит, ошибок не совершаешь?

– Совершаю, конечно. И много, ты сама знаешь. Но все эти ошибки мне позволили кое-что понять об этом мире. Я этим делюсь. И это бывает очень полезно для других.

– Выходит, тебе нужно было жизнь свою испортить, что бы такую работу получить? ― в голосе матери слышался теперь укор.

– Выходит, да.

Воцарилось молчание. Морщинки на лице матери медленно двигались, отражая ход её мысли. Но напрасно Виктор старался увидеть на нём восхищение, радость или одобрение. Зная маму, он чего-то подобного и ожидал, однако в тайне всё же надеялся, что она оценит его успех. Поняв, что надежда, скорее всего не оправдается, Виктор со спокойной улыбкой молча ждал приговора.

– Соседям такое говорить нельзя, ― часть морщинок решительно разгладилась, что говорило о прекращении внутреннего диалога и окончательном вердикте, на который уже ничем не повлиять. ― И ты не особо болтай! Скажу начальник, а какой не говори. Пусть думают, что хотят. Это хоть понятно, смеяться не будут. А то, что ты сейчас говорил – это полная чушь! Как я людям в глаза смотреть буду?.. Ты когда уезжаешь? Я пирожков напеку в дорогу.

Она решительно встала и пошла на кухню. Виктор грустно рассмеялся про себя. Есть всё же в мире вещи, которые не меняются никогда. Несмотря на всю любовь матери к нему, она по-прежнему будет считать, что всё, что говорит и делает её никчемный сын, не имеет никакого смысла. Ведь он ещё не сказал, что книги писать начал! Да и это занятие она скорее всего не одобрила бы.

И всё же мать права, нужно подумать о дате отъезда. Впереди ещё много работы, запланированных встреч. Мысли вновь побежали вперёд. Бог даст, на следующий год он сделает что-то полезное не только для родителей, но и для родной школы. Видел ― школьный стадион сильно обветшал. Да и парк возле бывшего клуба.

А всё-таки жизнь продолжается! Набирает силу, как природа этой весной ― сильной, уверенной весной его нового мира.

Обратная сторона Луны

― Да, помню я, помню, сказал же – успею.

Виктор отвечал на звонок пятый раз за последние пятнадцать минут. Он планировал остаться у родителей дольше, но обстоятельства вынуждали его уехать уже сегодня.

Мать суетливо набивала багажник его «Мазды» соленьями и ещё Бог весть чем, безусловно, очень нужным, по её мнению. Попытки откреститься были безуспешны. Матери вообще было сложно отказать. Как она это делает? Великое искусство удержать манипуляцию в пределах незримого, но безапелляционного давления всё ещё оставались для него загадкой. А он тренер-психолог! Все его знания лишь помогали увидеть эти действия, но подобрать против них действенный инструмент он не мог.

Как в детстве принимал знаки её навязчивой заботы. Вспомнилась осенняя куртка, в которой его отправили в магазин в довольно жаркий весенний день. Сбросить бы где её по дороге, да не посмел ослушаться и стал предметом жестоких насмешек одноклассников.

Примерно то же чувство он испытывал сейчас, глядя на скарб в багажнике. Закрыл его с трудом и с надеждой, что не пропадёт это добро в дороге. Ехать-то не домой, а в Москву на встречу с инвесторами. Шустрый Виталик неизвестно откуда их выцепил и теперь захлёбывался от восторга и волнения.

– Ну что, ты выехал? Контракт на год. Это почти миллион баксов, понимаешь? Твоих баксов!

– И твоих… – терпение Виктора уже заканчивалось.

В голосе отчетливо звучали ноты раздражения. Да и не верилось как-то, что это всё серьезно.

– Речь не обо мне, а о тебе! Ты ведь теперь у нас звезда. Ребята толк в этом знают, не то что наши. Так ты выехал?

– Выехал, выехал. Не звони, я в дороге.

После того как уже в сотый раз обнялись с матерью и отцом, Виктор отправился в путь. Эх, мало погостил. Хотел включить музыку из своей коллекции, но случайно нажал не на ту кнопку и включил радио.

«Встань, страх преодолей, встань в полный рост!» – тяжёлые ноты рока ворвались в салон красавицы «Мазды». О да, нужно вырваться из объятий меланхолии! Да! Педаль газа в пол, да. Да, детка! Машина летела по пустой трассе. Сердце начало бешено колотиться, а мозг прокручивать слова Виталика. Ты звезда! Красавчик! Миллионные гонорары в месяц! Ты король этого мира! Какая-то непробиваемая злая холодность охватывала его. В таком состоянии он готов был смести всё на своём пути. Он был всем! Злость и холодность сменилась безумным ликованием. Он был в тот момент хозяином мира, хозяином положения, хозяином трассы. Как вдруг…

Он не сразу понял, что произошло. Мозг, как видеозапись, ещё несколько раз прокручивал эти несколько секунд. Коварный поворот. Как он мог забыть? Глупо-то как! Схватив обочину, «Мазда» нереально круто взлетела, перевернулась в воздухе и, как пикирующий Боинг, пронеслась прямо над «Газелью», припаркованной у трассы. Замедленная съемка… Как издевательство донеслись слова песни: «И достань рукой до звёзд! До звезд…» Снова ускорение, машина пролетает между двумя группами рабочих, раскручивающих трос. Твою ж …! Столб, удар, темнота…

Ммм… да… И что теперь? Ну конечно, тот самый свет. Ближе, ближе, и вот он уже вокруг, такой яркий, что пришлось зажмуриться. А дальше? Кажется, вокруг ничего не происходит. Под ногами пол? Может, открыть глаза?

– Да, да! Самое время, молодой человек. ― Голос рядом вызвал недоумение.

Виктор огляделся. Увидеть такое он ожидал меньше всего. Комната с мониторами во всю стену, обустроенная лучше, чем штаб-квартира ЦРУ в голливудских блокбастерах. В комнате около десятка человек. Кто они? Как я сюда попал? Наростающее волнение и страх неизвестного заставили мозг судорожно искать этому объяснение, а глаза пытались найти выход. Но выхода не было! Это обескуражило ещё больше.

– Успокойтесь, успокойтесь, молодой человек, абсолютно нет никаких причин для паники!

– Вот стул, присядьте и попейте воды, ― человек, стоявший в сторонке, подошёл к нему со стаканом в руке.

Сразу резко захотелось пить. Осушил залпом стакан, но вкус воды ушел не сразу. Холодная, чистая, расслабляющая, как в детстве из родника, она ещё некоторое время ощущалась во рту. Постоял несколько секунд в раздумье и сел на предложенный стул.

– Ну-с, давайте знакомиться! Вы, как я понимаю, Виктор Владимирович.

Виктор кивнул. Его имя в сочетании с отчеством непривычно резало слух.

– Владимир Ильич, ― первый из заговоривших с ним протянул руку.

– Ко мне можно обращаться просто Джек.

– Фёдор Михайлович, очень приятно…

Лица представляющихся людей были до боли знакомыми. Но он никак не мог вспомнить, где видел их раньше.

– Да, да. Вы нас знаете, хотя лично мы с вами не встречались.

«Они что, мысли мои читают?» – пронеслось в голове.

– Есть такой грешок, извините. Издержки профессии.

– А кто вы… по профессии? – медленно и осторожно произнёс Виктор.

– Как вам сказать, чтобы было понятнее. Вот уже сто лет как исполняющий обязанности ангела, – Владимир Ильич почесал лысину. – Сказал бы кто это мне при жизни, поднял бы его на смех! Да, раньше мы выглядели немного иначе. Вот так, пожалуй, будет вам привычнее…

Футболка поло Владимира Ильича и светлые лёгкие хлопчатобумажные брюки сменились на костюм-тройку с такой знакомой красной ленточкой, на голове оказалась кепка, а в голосе стали слышны привычные картавые нотки.

Остальные также преобразились. Ф.М. Достоевский, А.С. Грибоедов, Н.В. Гоголь, Л.Н. Толстой, Д.И. Фонвизин… А этот в старинной одежде? Неужели?..

– Дуранте ди Алигьеро дельи Алигьери. Но думаю, Данте Алигьери будет для вас привычнее на слух. Из присутствующих здесь я старший. Можете задать мне любой вопрос. Но позже. Для начала придите в себя.

– А Джек? Кто вы?

– Известен как Лондон, дружище! Разве вы не хотели меня видеть?

– Ух ты! – от увиденного закружилась голова.

Молнией пронеслась мысль: «Ну вот, теперь я видел всё!»

– Поверьте, молодой человек, ― вновь прочитал его мысли Владимир Ильич, ― вы глубоко заблуждаетесь. Вам ещё очень много предстоит увидеть и узнать.

– Но я, кажется, умер… ― ему и самому до сих пор в это не верилось.

– Мы все здесь умерли. ― возразил Данте. ― Я вот, к примеру, уже как семьсот лет тому назад. И рад бы глаза закрыть, да не получается. Смотреть приходится на всё, что на земле творится. И ни конца этому, ни края…

– И это, поверьте, больно! ― в голосе Александра Сергеевича Грибоедова звучала беспредельная тоска. ― Ммм…

В следующий миг он застонал, будто от приступа, и схватился за голову. В памяти Виктора всплыл ролик, в котором Чацкого осчастливили работой, женили на ветреной девице и ввели в круг ненавистного ему общества. Каким-то новым интуитивным чутьём он понял, что причина именно в нём.

– Меня самого от неё коробит, представляю, каково вам! ― произнёс он, не понимая, как искренне выразить сочувствие.

– Да… Каждый раз, как кто-то начинает читать наши книги, говорить о нас, мы слышим всё. И хорошее, и плохое. ― Фёдор Михайлович пригладил бороду. ― Начать писать – значит взять на себя большую ответственность. Особенно если твоя книга призвана изменить человечество.

– Это жестоко и несправедливо! Вы великие мыслители! А вас мучают за невежество людей. Это что, ад?

– Ну что вы. Нет, конечно. Ад предназначен для тех, чей разум не проснулся и поныне. Они, как и семьсот лет назад и много раньше, продолжают проклинать Бога и судьбу и не видят, что все их беды лишь причина совершаемого ими же греховного деяния, – пояснил Данте. – Мы с вами находимся на скрытой от людских глаз стороне Луны. Место между мирами. Место застрявших душ с неоконченным делом.

– А я здесь почему? ― Виктор в недоумении обвёл взглядом окружающих.

– По той же самой причине, что и мы. ― Николай Васильевич дружески похлопал его по плечу. ― Вы написали книгу в благородном порыве изменить человечество к лучшему.

– Это сейчас делают многие. Но ваш уровень и мой… Его не сравнить!

– Степень влияния – вещь весьма относительная. – спокойным размеренным голосом произнёс Денис Иванович. – Порой бывает достаточно повлиять и на одного. К тому же мучения наши здесь не существенно отличаются от земных. Компенсирует их масса доступных нам привилегий. А мы тем временем продолжаем работать.

Мониторы на стенах стали ярче. На карте мира горели точки. В основном серые. Чёрные подсознательно вызывали отвращение. Все они порой вспыхивали разными цветами радуги. Некоторые гасли.

– Интересны вот эти. – Лев Николаевич указал на светлые, с желтоватым оттенком. – За ними нам и поручено присматривать. Думающие люди, надежда человечества. Наша миссия будет выполнена, когда таких будет не меньше семидесяти процентов.

Счётчик монитора медленно колебался в пределах от пяти до девяти.

– Мы часто находимся рядом с ними. Подсказываем, направляем, оберегаем…

– А за мной тоже наблюдали? – в воздухе повисла тишина. – Могли предотвратить?

– И да, и нет. ― тишину нарушил Данте. ― Но обвинять никого не спешите. Вспомните, что вы чувствовали перед аварией?

Перед глазами снова пронеслись картины тех жутких минут.

– Эйфория, вызванная… – от осознания его как будто ударило током, – гордыней?

– Вот именно. Гордыней. Мы видели вашу борьбу с этим чувством весь предыдущий год. Мои поздравления! Вы близки были в понимании её сути.

– Но есть труды, где истинное лицо гордости раскрыто намного глубже. – Лев Николаевич протянул руку к стене, которая вдруг стала фрагментом книжной полки. – Лествица преподобного Иоанна. Точнее ещё никому не удалось описать. Почитаете на досуге. Времени у вас теперь будет предостаточно.

– Видите ли, мой друг, – Фонвизин присел рядом, – когда человек пребывает в состоянии гордыни, к нему и настоящим-то ангелам не подойти. Такое он создаёт вокруг себя негативное энергетическое поле. А мы всего лишь людские души с частичным ангельским сознанием. Людей невинных, что могли пострадать по вашей оплошности, с Божией помощью нам удалось защитить. Вы никого не убили, нет на вас этого греха.

Теперь уже Виктор обхватил голову руками со сдавленным стоном.

– Ну ничего, ничего, батенька, могло быть и хуже, ― утешительно произнёс Владимир Ильич.

– А я сгораю от нетерпения задать вам один вопрос! ― Выступил вперёд Джек Лондон. ― Скажите, вы действительно считаете, что две диаметрально противоположные теории – индивидуализм и социализм, можно объединить и внедрить в условиях современного общества?

– Да, я в этом практически уверен! ― Виктор чрезвычайно обрадовался возможности обсудить свою теорию с тем, кто действительно в подобной теме разбирается. От переживаний, сожалений не осталось и следа.

– Я также присоединюсь к обсуждению, если не возражаете. – глаза Ильича заблестели.

Все трое уселись за стол.

– Пожалуй, вернусь-ка я к своим подопечным. Моё почтение. ― Фёдор Михайлович откланялся и исчез.

Следом это сделали и прочие, кто не принял участие в дальнейшей беседе. Остался лишь Данте. В небрежной позе в кресле он безучастно прикрыл глаза, но внимательно следил за разговором. Виктор этого уже не замечал. Трое заговорщиков составляли план глобальных перемен в человеческом сознании.

Жизнь после смерти

Виктор не знал, сколько времени они провели за столом. Работа была проделана немалая. Дискуссию существенно облегчало то, что собеседники понимали его с полуслова. Они были знакомы с его теорией, но порой задавали вопросы, просили разъяснить недостаточно раскрытые моменты. Беседа в таком ключе укрепила его уверенность в рациональности модели развития общества, над которой он работал. Усталости не чувствовалось. Её заменяло удовлетворение от общения с этими людьми и чувство, что пора остановиться и осмыслить информацию.

Все одновременно встали из-за стола. «Снова прочитали мои мысли, – догадался Виктор и, посмотрев на собеседников, послал им сигнал уже осознанно: – Я думаю, это нечестно, то, что я не могу прочесть вас».

– Новичок защищает свои права! – с восторгом произнёс Джек.

– Прекрасно, молодой человек, прекрасно. Наберитесь терпения, – Ильич подмигнул. – На это нужно время и выполнение одного условия, о котором вы узнаете позже. А пока, я думаю, мы можем прерваться и собрать Большой совет.

– Подождите, мне только сейчас пришла в голову мысль. Мы души и можем общаться с ангелами. Ангелы могут общаться с Богом. Почему не узнать у них, как установить мир и благоденствие на земле?

– Дружище, ты ведь не думал, что один такой умный? ― Джек залился хохотом. ― Людям самим необходимо найти ответ на этот вопрос. Всё, что нужно, они уже нам дали.

Так же, как до этого Лев Николаевич Лествицу, достал он с незримой полки Библию, Евангелие и Коран.

– Что же здесь удивительно? – вновь Джек избавил Виктора от необходимости задавать вопрос вслух. – Бог един. Всё от Бога. Только люди до сих пор так ничего и не поняли. Наша задача сначала понять, а потом донести остальным.

– В этом суть познания добра и зла. Там, – Ленин многозначительно указал наверх пальцем, – конечно, всё известно. Они дали нам знания. Теперь эти нужно понять, осознать и принять. Как только человек осознаёт, он становится на ступеньку выше. Вам и самому это прекрасно известно. Тех, кто идёт по пути осознания, единицы. Остальные ждут. Ждут, что Бог или какой разумный правитель устроит за них их собственную жизнь. Но делать всё за человека нет никакого смысла. Ни царь, ни Бог не поможет, если сам он не поменяется. Людей с тем сознанием, которое они имеют сейчас, хоть в золотых хоромах посели, они обратно в грязь влезут. Мы это уже попробовали. И теперь ищем другой путь. Ни одна внешняя революция не способна улучшить жизнь, пока не поменяются главные шестерёнки в голове у каждого. Идеи не побеждаются приёмами физического насилия…

– Но больше всего меня поражает и пугает то, что революция не несёт в себе признаков духовного возрождения человека, не делает людей честнее, прямодушнее, не повышает их самооценки и моральной оценки их труда, – голос за спиной раздался неожиданно.

– Максимушка, дорогой, ты пропустил интереснейшую беседу, – Ильич радушно обнял за плечи Максима Горького.

– Считайте, что уже ознакомился, – Горький подмигнул Виктору. Усы его, на портретах уныло висящие, казалось, вздёрнулись, будто плясали гопака, а глаза загадочно улыбались. – Посмотрите-ка, кого я нашёл!

Он подскочил к экрану и указал на точку где-то в Уральских горах. По улице города шёл мужчина. Лил проливной дождь, но он не замечал его, золотистая аура с голубой дымкой и загадочное выражение лица говорило о том, что мысли его где-то далеко от всего происходящего вогруг. Действительно, вот оно, облачко над головой. Горький увеличил изображение и как будто немного перемотал назад.

– Вот, вот, смотрите!

В голове мужчины рисовался сюжет второго тома романа «Мёртвые души».

– Уверен, что на этот раз это действительно то, чего мы ждали? Не хотелось бы вновь разочаровать Николая Васильевича. – озабоченно произнёс Владимир Ильич.

– Смотрите, смотрите!

Картинки замелькали быстрее. Они мелькали молниеносно, но суть была предельно ясна. Живые персонажи, сюжетная линия, Чичиков, пав на колени, с раскаянием Иуды кричал: «Простите, не я это! Не виноват я, братцы!» А ведь и правда – не виноват. Он действительно поменялся. Чудеса! Ощущения, как от просмотра полноценной картины в кинотеатре.

Никто не заметил, когда Данте присоединился к просмотру. Все пятеро переглянулись.

– Рукописи не горят! – вырвалось у Виктора.

– Совершенно верно! – теперь уже не только усы, но и сам Горький залихватски исполнил присядку.

– Сохранить, обязательно сохранить! – Владимир Ильич и здесь оставался собой четкая отдавая команды и распоряжения. – Джек, поручаем вам нашего новобранца. А мы займёмся созывом совета. Виктор, приготовьтесь, вам дадут слово.

Как исполняются желания

Тем временем на Земле проходил ещё один день. Люди даже не подозревали, какая работа проводится сейчас во имя будущего человечества.

Виктор остался наедине с Джеком Лондоном. Тот некоторое время просто смотрел на Виктора, очевидно сканируя его состояние сейчас. Сам же Виктор пытался осмыслить всё, что случилось с момента аварии и до последней секунды…

– Может, это всё сон? Я сплю?

– Да, это было бы здорово, но нет, это не сон. Хотя здесь действительно возможно всё, как во сне. Чего бы вы хотели? Можно абсолютно всё!

– Всё?

– Да, всё. Но с желаниями, противными Богу, я не стал бы играться. Скажем, я хотел бы поиграть и выиграть в казино.

После этих слов оба они в смокингах, со стаканами мартини, уже стояли в роскошном игровом зале с множеством людей, поглощённых игрой и не обращающих на них внимания.

– Лас-Вегас, – ответил Джек на немой вопрос Виктора. – Посмотри в их глаза. Так выглядит алчность. Ты можешь подойти к столу, сделать ставку и обязательно выиграешь. Но терять голову при этом не стоит. Обрати внимание на этого человека. Он сейчас спит и видит сон.

Мужчина за столом явно нервничал. Его поздравляют. Он только что сорвал банк. Человек, стоящий за его спиной, нашёптывает: «Давай, третья ставка. Всё как я и говорил. Ставим всё, тринадцать, красное». Мужчина колебался. Страх расстаться с горой фишек, лежащих перед ним, мешал сделать ставку. «Теряем время, будь решителен, никакого риска, второго шанса не будет», – не унимался советчик. Стоявшие рядом с фишками в руках были напряжены. Они уже приготовились поставить на то же поле, что и этот счастливчик.

Сомнение и нерешительность в глазах сменились алчным блеском и самоуверенностью.

– Всё на тринадцать, красное, – он сделал ставку.

– Ставки сделаны, ставки больше не принимаются, – моментально отозвался крупье.

Зал разделился на два лагеря – злостное негодование не успевших подкинуть фишки и злорадное ликование наиболее ловких. Виктор и до этого хорошо научился угадывать эмоции и реакцию людей, но сейчас это была безоговорочная сто процентная уверенность, он ощущал эмоции своим телом. Они проходили сквозь него, как рентгеновские лучи, и точно так же, казалось, готовы были навредить ему. Все замерли в ожидании. Воцарилась тишина, и лишь скрежет катящегося по игровому полю металлического шарика разрезал её.

Советчик обернулся и приподнял шляпу в приветствии. Что-то язвительное было в его глазах, а приветственная улыбка слекка скривилась, выдавая пренебрежение. Виктор на секунду обернулся назад и снова встретился взглядом с этим жутковатым типом. Тот подмигнул. Сомнений не было. Поздоровался он именно с ними.

– Тринадцать, чёрное! – провозгласил крупье, едва шарик остановился. – Ни одна ставка не сыграла. Выигрывает казино.

Взрыв эмоций каждого окрасился в различные цвета. Удушливый серый, завистливый зелёный, яростный красный – все они закрутились в ураганный вихрь вокруг стола. Советчик в шляпе откинул в сторону головной убор и пиджак, расставил ноги на ширину плеч и удовлетворённо раскинул руки в сторону. В этот момент проявилась его истинная сущность, которую никто из присутствующих не замечал, кроме Виктора с Джеком и доверившегося демону простака.

Это был именно демон. Сомнений не было. Кожа его стала красной, тело налилось мышцами и набирало силу с каждым глотком негативных эмоций. Игрок трясся от ужаса и одновременно готов был рвать на себе волосы из-за потери денег, злился на себя за то, что доверился, ненавидел советчика, но в целом был жалок в своей бессмысленной ярости. Демон впитывал весь этот жгучий коктейль, явно наслаждаясь и сотрясая стены жутким хохотом.

Когда у бедолаги из всех эмоций остался только ужас, демон схватил его за шкирку, как котёнка, и со словами: «Теперь ты мой!» – провалился в преисподнюю. Все остальные просто продолжали играть. Всё, что только что происходило, моментально ими забылось.

– Бедняга! – Виктор сочувствовал незадачливому игроку. – Никто не поможет ему?

– Не переживай, для него это всего лишь сон. Почти все, кого ты видишь, тоже спят. Тот проснётся в холодном поту там же где и уснул. Возможно, даже забудет свой сон. А вот потерю энергии ему придётся восстанавливать долго!

– Постой, я реально ничего не понимаю, мы со спящими или они с нами? Где мы?

– Всё там же. На обратной стороне Луны. Ты слышал о том, что во время сна душа покидает тело и путешествует в астрале? Это место здесь. Так люди во сне могут видеть умерших и говорить с ними. Душа умершего тоже может реализовать своё желание. Даже такое, как игра в казино. И результат может быть таким же, как ты только что видел. Но вот душу умершего нам уже не вытащить. Поэтому новичков мы стараемся не оставлять без присмотра. Необходимо их научить держать свои эмоции под контролем. Эмоции – генератор энергии. Энергия – это возможности. Что крайне важно в месте, где возможно всё. Бесы питаются именно неготивныими эмоциями. Убери это от них и они ослабнут, потеряют свою силу.

– Выходит, демон настоящий? – от внезапной догадки холодок прошёл по спине.

Джек пару раз медленно кивнул головой.

– Сам?

– Ну что ты, нет, он не будет размениваться на такую мелочь. Ему нужна дичь поинтереснее. Ты видел одного из множества мелких бесов, питающихся людскими страстями. Ночные кошмары делают меню куда разнообразнее. Может, и нам стоит перекусить? Что вы на это думаете, мой друг? – Джек указал на весьма кстати оказавшийся рядом ресторанный столик.

Они заняли места.

– Чего желаете? – Джек развернул меню. – Можно абсолютно всё. Любимое блюдо или то, что никогда раньше не пробовали. Вкус будет точно как в жизни. Так чего бы вам хотелось?

– Можно всё… Всегда хотел попробовать тихоокеанского омара! – Виктор не хотел есть, но заразился азартом Джека.

– Как вам будет угодно. Мне кажется, лучше всего их готовят на Карибских островах. Ангилья вполне подойдёт.

Обстановка вокруг сменилась. Теперь это была веранда ресторанчика на Ангилье. Вечерний бриз освежал. Блюдо появилось на столе в полной сервировке. А также вино и фрукты. Виктор отпил из бокала.

– Кажется, здесь сок…

Джек рассмеялся.

– Мне тоже было непривычно первое время. Здесь и в мартини и в кружках пива алкоголя не будет. Ничего, что может одурманить мозг. Но так даже лучше! Вы всегда будете знать, что ваше решение – это решение ясного сознания. Всё остальное настоящее, если можно так выразиться о том, что целиком состоит из энергии.

Пришлось повозиться с незнакомыми столовыми приборами, но еда и правда была потрясающей!

– Вот уж не думал, что и после смерти можно будет осуществить свои мечты!

– Можно. И не только эти. Какая мечта ещё осталась нереализованной?

– Пикник на Эвересте?

Столик тотчас оказался на вершине горы. От неожиданности у Виктора перехватило дыхание, закружилась голова. Холод проник в саму душу, если так мог сказать тот, кто и был душой. Виктор понял, что теряет сознание. Джек при этом оставался невозмутим и спокойно потягивал из бокала апельсиново-манговый коктейль.

– Дружище, расслабьтесь! Здесь всё в ваших руках. И даже холод.

Но Виктор в беспамятстве уже упал со стула. Очнулся под шум прибоя. Солнце ласково согревало озябшее тело, легкие втягивали солёный влажный воздух океана.

– Да, так, пожалуй, лучше, – пробормотал он.

– Мой юный друг, вы слабоваты! Вам не хватает самообладания. Здесь с вами не может случиться ничего, чего бы вы сами себе не позволили. То, что вокруг холод и снег, ещё не повод мёрзнуть. Вы и в вулкане сможете почувствовать прохладу всего лишь усилием воли. Вы скоро научитесь. Ну а сейчас, я думаю, впечатлений вам уже достаточно. Отдыхайте, мы можем себе это позволить.

Лазурная бухта, чистый белый песок, ласковое солнце действовали как лучшее в мире снотворное и успокоительное. Виктор постепенно погрузился в состояние, которое люди привыкли называть сном. На языке души это был абсолютный покой.

Большой совет

Из состояния абсолютного покоя Виктора вывел голос Джека. В свете последних событий он уже вправе был общаться к парню на «ты».

– Вставай, дружище, пора, все в сборе. Большой совет начинается.

Виктор открыл глаза. Он всё ещё лежал на шезлонге, но где именно, понять было сложно. Вокруг только сизо-фиолетовые облака. По краям облаков порой вспыхивали маленькие искристые молнии. Попади он в земной жизни в тучу, наверное, увидел бы то же самое. По мере того как Виктор приходил в себя, облака светлели, в просветах между ними показалась лазурная бирюза.

– Вставай! Как самочувствие?

– Странное. Не помешал бы душ. Всё ещё не могу привыкнуть. Но я бодр и весь во внимании.

– Это привычки старого тела. Решается по щелчку, – и Джек действительно ловко щёлкнул пальцами.

В следующую секунду Виктор уже стоял облачённый в светлый, очень удобный костюм. Простой, без пафоса, но вполне элегантный. Джек был в точно таком же.

– Так лучше? Можно ещё парфюм добавить, но, думаю, это лишнее.

– Да, пожалуй, лишнее, – согласился Виктор.

– Тогда не будем задерживаться, – Джек сделал шаг в сторону. Виктор последовал за ним.

И вот они уже пошли по длинному коридору, встречая людей в совершенно таких же костюмах. При встрече каждый вежливо, сдержанно приветствовал друг друга. Каждый из них был писателем. О ком-то Виктор слышал, но большинство имён были совершенно незнакомы. Имена появлялись в мыслях сами собой при взгляде на человека: Габриэль Гарсиа Маркес, Тони Моррисон, Милан Кундера, Умберто Эко. Удобно, подумал Виктор. Вот бы и с людьми так!

– О, в этом есть и другая сторона. Не думаю, что тебе хотелось, чтобы на Земле твоё имя знал каждый встречный.

«Да, чтение мыслей – опасная вещь!» – пронеслось в голове у Виктора.

– Поверь, хорошо, что ты не читаешь их все! Слишком большой объем информации. Столько мыслей, и каждая по-своему интересна. Не забывай, кто здесь! Каша в голове была бы неописуемая! Так у всех новичков, – продолжал пояснения Джек.

Зал для большого совета имел форму шара, который располагался на кольце, внешний край которого был стеной с множеством входов, ведущих в зал. В зале дорожка, шедшая из коридора, оканчивалась платформой. Встав на неё, человек оказывался в центре малой энергетической сферы, которая тотчас отправлялась к одному из пустующих мест. Индивидуальные шары располагались по внешнему периметру шара-зала. Пустующие места быстро заполнялись. Джек и Виктор заняли одну сферу на двоих. Шары притягивались к центру равномерно, так что каждый из присутствующих был в равном положении от центрального шара – трибуны. С того места, где расположились Виктор и Джек, центральная трибуна теперь казалась большой линзой, выполняющей роль экрана.

Началось выступление с приветственной речи и пожелания всем мира и добра. Затем последовало несколько докладчиков, сообщавших об обстановке в мире. В целом похоже на земные новости. Но акцент больше делался на анализе настроения масс. Виктору, как психологу, это было гораздо интереснее. Имелась ещё одна особенность, которая вызывала недоумение. В мире все усердно боролись за установление демократии, здесь же демократия звучала со знаком минус. Казалось, скорее даже боролись именно с ней. Виктор понимал, что в теории демократия прекрасная форма управления. Но современный уровень сознания людей делает невозможным её применение. Люди сейчас на уровне сознания детей на острове – героев произведения Уильяма Голдинга «Повелитель мух». Таким был бы мир без сдерживающего фактора… Об этом говорила его теория эволюции. И об этом говорили представители собрания.

– Вы правы. – ответил Джек на немой вопрос Виктора. – Демократии в мире действительно не существует. Во всяком случае в заявленной форме. Кто-то старается придерживаться демократических принципов, но, процесс ещё только в стадии развития. Каждый из присутствующих это прекрасно понимает. Мы в мире, где нет необходимости врать. Здесь люди не тянутся к власти, не копят деньги. Любое благо доступно в любой момент. При этом каждый научился слушать и понимать другого. Единственное страстное желание, объединяющее всех присутствующих, – видеть мир лучше, чем он есть сейчас. Демократия же на Земле – гигантская ложь, поддерживаемая громкими лозунгами. Даже сами лжецы верят в неё.

– Странно было слышать это от вас, Джек. Ведь вы…

– Американец? Да, и я люблю свою страну. Но это не значит, что вместе со страной я должен любить ложь, которую она создаёт. Эта ложь отравляет весь мир. И мою страну в первую очередь. Вы и сами догадались о ней, верно?

– Убийство Кеннеди, выборы, высадка на Луну… – почему-то именно это пришло сейчас в голову.

– Да, всё это ложь правительства. Беднягу Кеннеди убили именно потому, что он был на волосок от того, чтобы эту ложь показать всему миру. Он бы точно выиграл на тех выборах. Подтасовка была бы бессмысленна. Никто бы в неё не поверил. Смена партий, о которой изначально договорились, не произошла бы. Да, друг, ты верно догадался. В Штатах никто никого не выбирает. Партии просто меняются каждые четыре года, создавая видимость этого самого выбора дебатами и митингами. Миром по-прежнему правит капитал и богатая элита. Для них демократия – это бусы для аборигенов. Главное, чтобы аборигены в неё крепко верили.

– Но правда должна рано или поздно выйти на поверхность!

– Обязательно! Когда-то придётся признать, что правительство Соединённых Штатов сознательно обмануло весь мир. И поможет в этом то, что они объявили своим гигантским достижением – полёт на Луну. На тот момент они действительно думали, что русские их опередят. Пытались таким образом застолбить место раньше. Могли быть, конечно, суды и разбирательства, но к тому времени там бы уже появились базы, и спорить стало бы бессмысленно. Так уже не раз случалось в освоении новых земель тихоокеанского побережья Северной Америки. Ближайшее место, где можно было зарегистрировать открытие – Штаты. Посланцы других стран в этих попытках проигрывали. Им после долгих проверок говорили, что земля уже в реестре. А были случаи, когда иностранных первооткрывателей просто убивали. Дикий Запад, индейцы… Много способов. Но эта ложь не так очевидна. Доказать сложно. И останется она большой исторической несправедливостью, похороненной там же, где и родилась, на бескрайних просторах Запада Северной Америки, подвластная лишь суду Божиему. С Луной совсем другая история. Здесь они крупно просчитались. Как ни блефуй, партия в покер не может длиться вечно. Карты придётся открыть. Учёные всего мира это уже прекрасно понимают. Не только человеческие космические корабли сейчас не могут достигнуть Луны, но и само тело человека. – Джек прервал свою речь, увидев, что от центрального шара к ним протянулась световая дорожка. – Тебе пора!

Как только световая дорожка коснулась их маленького шара, в его стенке образовался проем. Через него Виктор покинул шар, ступив на край дорожки. Идти не пришлось. Дорожка сама доставила его к центральному шару.

Встретил его Владимир Ильич.

– Ну-с, молодой человек, вам удалось попрактиковаться в контроле эмоций? Сейчас будет повод это проверить! Здесь не место волнению, смущению и, упаси Господи, гордыне. Но её я в вас сейчас и не вижу – это хорошо! Воды?

Виктор принял стакан с благодарностью. Уже с первого глотка он почувствовал невероятную легкость и спокойствие. Да, теперь он был готов.

Выступление вышло недолгим. Он коротко рассказал о теории эволюционных процессов человеческого сознания, не забыв упомянуть, что пробудило его мысль именно изображение человека Леонардо да Винчи. Поймал себя на мысли что на Земле он бы больше времени потратил на объяснения, а здесь слушатели в буквальном смысле считывали его идею.

– Владимир Ильич, а я мог бы поговорить с мастером Леонардо? – получив тайм-аут для обдумывания доклада слушателями и получения возможных вопросов, спросил Виктор. – Мои утверждения может проверить только время. Согласен ли он с ними? Верны ли мои догадки?

– Я бы тоже с удовольствием с ним поговорил. Но, увы! Очевидно, он где-то на другом уровне. На каком? Сие нам неведомо. Булгаков, кстати, тоже. Вы как-то вспоминали о нём. Товарищ Булгаков затронул ноты тонкого плана, приблизился к богословскому пониманию мира. Возможно, он с исследователями божественного. Но это тоже не более чем моё предположение.

– А Данте? Разве он не затрагивал божественное?

– Гораздо меньше, чем может показаться! Данте описал земной путь в зависимости от состояния души. Разве вы не заметили сходство с вашей теорией? Можно проводить прямые параллели. Вы просто пошли дальше, перенеся это на общественное сознание.

– К своему стыду, я почти не помню его книгу. Давно читал. Нужно исправить!

– Её помнило ваше подсознание. Сейчас оно будет всё больше и больше просыпаться. Ну а помочь ему всегда можно.

В руках Ильича оказалась книга. «Божественная комедия» – светилась золотом надпись на обложке.

– Ну а теперь приготовьтесь отвечать на вопросы.

Первым, кто высказался, оказался Николай Николаевич Носов.

– Приятно увидеть в вашей теории реализацию и моего проекта мира! Сердечно благодарю.

Виктор не понял, о чем речь. «Как много я не успел прочитать!» – пронеслось в его голове.

– Тем лучше! Если мы пришли к такой модели независимо друг от друга, значит, она близка к истине!

«Мысли, – краска предательски залила лицо, – как неудобно!»

– Это с непривычки. Но есть преимущество. Не нужно подбирать слова, чтобы объяснить свою идею. Все вас поймут! К сожалению, с людьми сложнее. И в этом мой вопрос. Как донести идею? Мы все через свои книги, так или иначе, старались это сделать. Но слышат нас по-прежнему единицы. Читают единицы, а понимают и того меньше!

Общий гул одобрения пронёсся по залу.

– Я сам долго думал об этом. Наиболее быстрый и действенный способ – общественное образование. Не сомневаюсь, в министерстве каждой страны имеются неравнодушные к проблеме люди, способные оценить масштабы катастрофы современного образования, мышления и уровня осознанности. Долгое время правительствам стран было выгодно недумающее население. Но сейчас, когда это самое население направляется внешними силами против самой страны, ситуация кардинально меняется. Каждой стране, большой и маленькой, нужны грамотные, думающие, ответственные граждане, отстаивающие интересы этой страны. Необходимо уделить особое внимание изучению литературы. Разбор книг осуществлять с помощью лучших психологов. Современная психология сильно прогрессировала в плане понимания скрытых мотивов поступков человека, самоуважения и личностных границ. Необходимо научить и молодых людей, и более старшее поколение видеть разницу между своими мыслями и навязанным мнением. А попросту думать.

Далее последовало несколько высказываний в продолжении темы образования, интернета, доступности информации. Вопросов, задаваемых лично Виктору, стало меньше. Кто-то называл конкретные фамилии влиятельных людей своих стран, которых они могут направить работать в нужном ключе.

Тем временем на Земле проходил ещё один день. Люди даже не подозревали, какая работа проводится сейчас во имя будущего человечества.

Прогулка с Данте

Не дожидаясь окончания Совета, Данте пригласил Виктора прогуляться с ним, если тот не возражает. Виктор не возражал. Его фронт работы не был ещё определён. А здесь целая организация! Наверно, и ему найдётся место, хотя сейчас он не представлял, чем помочь. Предложение Данте было весьма кстати, как минимум избавляло от чувства неловкости, свойственного наблюдателю за игрой на скамейке запасных.

Данте был молчалив. От него исходило невероятное спокойствие. Чувствовалась могучая сила духа, которому было уже больше семисот лет. Коридор зала совета незаметно превратился в тропинку, идущую по горной долине. Италия. Мысль об этом сама собой пришла Виктору в голову, так же как и названия растений, многие из которых он не только не видел, но и даже не слышал до этого дня. Пред ним простирался предгорный ландшафт с оливковыми насаждениями, полями, виноградниками, садами. Местами вдалеке виднелись рощи, в которых можно было разглядеть каменный и пробковый дуб, алеппские сосны, пинии и вечнозелёный мимэкс. Островки розмарина и тимьяна делали пейзаж похожим на равнины его родных мест. Но попадавшийся местами хамеропс напоминал, что пейзаж итальянский и создан Данте, уроженцем Италии. От этого стало немного грустно. Эта мысль, что родные поля он уже может никогда не увидеть, сдавила грудь.

– Не стоит грустить, мой юный друг, – голос Алигьери был спокойным и умиротворённым, – не всё так плохо. Я вот до сих пор хожу по родной земле. Ничего не мешает делать это и вам.

– Но ведь это всего лишь иллюзия! – Виктору легче стало от его слов, но тоска не уходила. – Не настоящее…

– А что вы подразумеваете под настоящим? Я склонен считать, что то, что я вижу здесь, и есть более настоящее. Здесь нет тумана иллюзий, окутывающего разум тех, кто сейчас на Земле.

– Да, пожалуй, вы правы. Но именно о тех, кто сейчас на земле, мои мысли.

Мысль о том, как страдают сейчас родители, совсем расстроила его. Даже земля под ногами становилась какой-то вязкой, и периодически его ноги проваливались в туман.

– И всё же я призываю вас к самообладанию. А то нам так и не удастся поговорить по душам. Вам следует принять то, что произошло. Так взрослеет душа. В моей жизни также было много лишений, бед и страданий. Не во всем вижу божий замысел и поныне. Но я научился доверять. Все эти события сделали меня таким, каков я есть сейчас.

Они прошлись в тишине ещё немного. Увы, состояние принятия и спокойствия не наступало.

– Я думаю, мой друг, вам нужно помолиться.

– Молиться здесь? – сомнения в целесообразности он не мог скрыть.

– А где и когда в таком случае это было бы уместно?

Виктор не знал, что ответить. Сомнения и правда показались ему глупыми. Разве увиденного им не достаточно, чтобы понять, что Бог не выдумка? Стало неловко от того, что, занимаясь саморазвитием, он не нашел для себя времени зайти в церковь. Ни разу в жизни не принял причастия, хоть и крещенным он был во младенчестве.

– Внезапная смерть без покаяния страшна для христианина. Но то, что вы здесь, с нами сейчас, означает, что ещё ничего не потеряно. Понимаете?

Виктор понимающе кивнул.

– Тогда подойдите к алтарю и побудьте с Ним наедине. Я подожду вас здесь. Данте присел на большой камень у дороги и, закрыв глаза, подставил лицо солнцу.

Виктор обернулся. Позади него у дороги одиноко расположилась небольшая часовенка. Равномерно и глубоко дыша, молодой человек, первый раз в жизни, с большой надеждой и благоговением отворил её двери.

В центре возвышался большой крест. Под ним небольшой алтарь с иконами и образами. Виктор знал одну лишь единственную молитву «Отче наш». Но и сейчас почему-то не мог вспомнить эти слова. В бессилии он молча опустился на колени и закрыл глаза. Внезапно в своей голове он как будто услышал звуки молитвы и тихо повторил.

Го́споди, не зна́ю, чего́ мне проси́ть у Тебя́. Ты оди́н ве́даешь, что мне потре́бно. Ты лю́бишь меня́ па́че, не́жели я уме́ю люби́ть себя́.

О́тче, даждь рабу́ Твоему́, чего́ сам я проси́ть не уме́ю. Не дерза́ю проси́ть ни креста́, ни утеше́ния: то́лько предстою́ пред Тобо́ю. Се́рдце мое́ Тебе́ отве́рсто; Ты зришь ну́жды, кото́рых я не зна́ю. Зри и сотвори́ по ми́лости Твое́й. Порази́ и исцели́, низложи́ и подыми́ меня́. Благогове́ю и безмо́лвствую пред Твое́ю свято́ю во́лею и непостижи́мыми для меня́ Твои́ми судьба́ми.

Приношу́ себя́ в же́ртву Тебе́. Нет у меня́ друго́го жела́ния, кро́ме жела́ния исполня́ть во́лю Твою́. Научи́ меня́ моли́ться. Сам во мне моли́сь! Ами́нь.

Блаженное чувство спокойствия окутало его и больше уже не отпускало. Никогда прежде не испытывал он ничего подобного.

Спокойная улыбка Данте говорила о том, что и он видел его состояние и был вполне удовлетворён. Некоторое время они ещё шли молча. Извилистая дорога скоро увела выше в горы. Показался довольно уютный грот. Посередине грота располагался крупный валун. Камни поменьше могли служить стульями.

Данте жестом пригласил Виктора присесть. На импровизированном столе появился белый хлеб, молоко, сыр и немного вяленого мяса. Возможно, это было наиболее привычной едой пожилого итальянца. Виктор уже привык к этому ритуалу. Еда не была здесь необходимостью. Это тоже была энергия, и при желании впитать её можно было просто вдохнуть или напрямую позволить проникнуть через кожу. А ритуал приёма пищи необходим был для того, чтобы не забыть, что они всё ещё люди, хотя и в энергетическом, а не физическом теле.

Хлеб с молоком напомнил о доме, но теперь воспоминания не лишили его покоя. Скорее помогли насладиться трапезой.

– Ну вот теперь, я думаю, мы можем спокойно поговорить. – степенно произнёс Данте. – Для начала выслушаю вас. Есть ли у вас вопросы ко мне?

– Да, позволите ли вы называть вас учителем?

– Я буду очень польщён.

– И ещё, развейте мои сомнения…

– Вы правы. – Данте ответил, не дожидаясь, когда Виктор задаст вопрос. – Вы верно догадались. В моей комедии нет загробного мира. Я говорил о земной жизни. Но такую информацию от меня не приняли бы. Вот и пришлось перенести на то, что понятно. Постараться запугать ужасами загробного мира, но и это не помогло. Столько времени прошло… Мне больно, что до сих пор комедию поняли лишь единицы.

– Я понимаю вас. Признаться…

– Я знаю, вы её почти не помните. Но я не оскорблён. Мне хотелось бы дать вам краткий экскурс. И, возможно, некоторые пояснения. Все описанные уровни – это тип личности человека, его эмоциональное и психологическое состояние. С любого уровня он может опуститься и воспарить на любой, как только изменится состояние его ума и души. Любой человек может всю жизнь прожить в земном раю, если усмирит трёх зверей. Сребролюбие, гордыню и сластолюбие. Они есть у каждого. Это природа человека, от этого никуда не деться.

– Но это не все признают.

– Отрицать бессмысленно. Это всё равно что отрицать наличие рук или ног. Чем быстрее признает их человек, тем быстрее признает его и зверь, тем быстрее человек сможет его укротить. Но это может один на миллион. А остальные начинают…

– Падение?

– Свой жизненный путь. Да, можно назвать это падением. От человека зависит, как глубоко и насколько застрянет он в своём личном адском мире. Но как только включается мозг, начинается постк. Поиск выхода. Помочь могут три светоча. Вера, надежда, любовь.

– Я пришёл к выводу, что они не могут полноценно существовать друг без друга. И любовь – центр системы ценностей, – поделился Виктор.

– Согласен. Ваша уровневая система с привязкой к возрасту меня вдохновила. Я сам для себя ответил на некоторые вопросы именно исходя из этого. У меня были сомнения, но вы показали, как именно это может сработать. Она затрагивает изменение физиологии тела после перемены сознания. Вот почему ваша теория нас так заинтересовала. Стать подобным Христу не только образно, но обрести силу, подобную той, что он обладал в земной жизни, и тело Христа. То тело, которое он показал людям после воскрешения.

Данте, казалось, оживился. Его привычное спокойствие в глазах сменилось блеском творческого процесса, так знакомого самому Виктору.

– Это всего лишь моё предположение… Я сам сомневаюсь…

– Не сомневайтесь, всё так. Это пазл, которого нам всем не хватало.

– Я наблюдал, как многие получают задания. Могу ли я быть полезен?

– Не спешите, – остановил Данте. – Рвение похвально, но ваш статус ещё не определен.

– Что это значит?

– Я отвечу немного позже, а сейчас вернёмся к нашей схеме. Прошу вас обратить внимание на структуру чистилища. Это важно. В аду человек может скакать по уровням, как блоха на псе. Но в чистилище через ступеньки не перескочить. Нам важен порядок. На новый уровень не перейти без предыдущего. Так же, как и в твоей системе.

– В моей можно, но коряво получится…

– А зачем нам коряво, если мы стремимся к совершенству?

– Верно!

– И главное – моя просьба. Постарайтесь донести людям, если появится такая возможность, и мою идею. Другими словами, более понятными современному человеку.

– Если появится такая возможность?

– Если появится такая возможность, – степенно повторил Данте. – Пути Господни неисповедимы. А теперь, думаю, вам нужно знать, чем вызвана моя просьба. Не на пустом месте она. Вы к чудесам уже привыкли?

– Думаю, да.

– То, что хочу показать, может вас шокировать. Настоятельно прошу. Ничего не трогать. Ничего не говорить. Ни к чему не прикасаться.

Виктора обуяло странное волнение. Что ещё он мог увидеть более необычного, чем видел раньше? Вздохнув, согласился и приготовился принять всё, что бы то ни было.

Пещерный грот преобразился. Нет, к такому он не был готов. Они оказались в больничной палате. На кушетке лежал он, Виктор. Мониторы, трубки, маска, аппарат искусственной вентиляции лёгких. Всё как видел по телевизору. Только в этом кино он снимался в главной роли и смотрел его в реальном режиме. А рядом на стуле мать. Лет на десять постарела. В руках бумаги, а на лице знакомое выражение лица. То самое, с которым принимает она очень важное решение.

– Мама! – он не сдержался и дотронулся до её плеча. – Мама…

Женщина подскочила и в испуге стала оглядываться по сторонам. Данте оттолкнул Виктора в сторону. Всё исчезло. Снова они были в гроте.

– Я предупреждал. Это крайне необдуманный поступок! Ваша энергия нестабильна! Прикосновение может вызвать остановку сердца или повредить рассудок! – эмоции природного итальянца выплескивались теперь через край.

Он нервно ходил по гроту и активно жестикулировал. Но вскоре сел на камень, что служил стулом, и замолчал, возвращая себе спокойствие. Виктор тоже постепенно приходил в себя от увиденного.

– Кома?

– Да, ваше состояние крайне нестабильно. Одному богу известно, сможете ли вы вернуться. Но, скажу честно, шансов мало. Больше мы таких экспериментов не проводим. Просто ждите без лишних вопросов.

– Но я могу надеяться?

– Надеяться можно и нужно всегда. Вера, надежда, любовь. Правила незыблемы во всех существующих мирах.

Высочайшая аудиенция

Следующие несколько недель Виктор углубился в изучение рекомендуемых ему книг. «Лествица» преподобного Иоанна и «Божественная комедия» Данте.

Требовалось много времени на осмысление текстов, написанных своеобразным языком. Но открытия его поразили. Современная психология только сейчас подошла к тому, что эти люди изложили в своих бессмертных творениях! Этапы личностного роста были так четко прочувствованы ими и подробно изложены. Как он мог не увидеть этого раньше! Каждый день изучения готовил новые открытия, новые осознания, новое, ещё более точное понимание основ мироздания и жизненного пути человека. Теперь все противоречия увязывались в его голове в ещё более стройную и безупречную систему.

Чтобы переключиться и расслабиться, ему не нужна была помощь друзей. Всё необходимое он создавал себе сам. От дома и завтрака до природы и погоды. Мог воспарить к облакам, пройтись по воде, раздвинуть горы. Можно было бы почувствовать себя богом, но малейшее проявление гордыни разрушало созданную им самим иллюзию. Отличная тренировка! Он оценил этот урок.

Да, пожалуй, это место можно было бы назвать раем. Но беспокойство о родных не оставляло его. Он просил о каком-либо поручении на земле, чтобы отвлечься, но пока не получил ещё ни одного. Всему своё время, был ответ.