Под грозой

Глава 1

Глава 1

Глубокая ночь. Катя возвращалась домой в очередной раз поздно, задержавшись на работе. Навалили столько обязанностей, будто ей не хватало своих, еще и часть из них не входила в её компетенцию. Отказать она не может – начальство пообещало уволить и обещание свое наверняка сдержит. А жить ведь на что-то нужно. Конечно, она могла вернуться к родителям, но отношения с ними были не особо хорошими. Можно было бы поселиться у подруги после увольнения, но та уже вышла замуж и ждала ребёнка. Так что, вариантов у Кати не было.

По улицам она передвигалась короткими перебежками, от редкого фонаря к фонарю – все-таки страшно разгуливать по ночам одной; никогда не знаешь, что кроется во тьме. Девушка поежилась от холода, плотнее закутавшись в тонкий офисный пиджак, – несмотря на лето, с наступлением вечера всё же бывало очень свежо, а она совсем не рассчитывала, что сегодня вернется домой за полночь.

Перед подъездом Катя остановилась, запрокинув голову и окидывая окна усталым взглядом; где-то все еще включено освещение – желтое, приглушенное, кто-то до сих пор не спал. Слева от подъездного козырька в глаза бил яркий лиловый свет от ультрафиолетовой лампы. Она прислушалась: в ночной тишине стрекотали цикады, далеко проехала одинокая машина, над головой шумели листья. В воздухе причудливо смешались свежесть ночи, запах бензина и ненавязчивый ароматный шлейф такой же поздней пташки. Катя поправила сумку на плече и звякнула ключами, крепко сжатыми в кулаке. Звонко ударилась металлическая дверь за спиной, когда она вошла в подъезд.

Лифт, как назло, не работал уже больше месяца – его все чинили и никак не могли закончить. Подняться на свой второй этаж обычно не составляло труда, конечно, но после столь тяжелого дня ноги налились свинцом, и Катя поднималась медленно, морщась от стойкого едкого запаха мусоропровода и табачного дыма.

«Опять он курит. Сколько можно? – думала девушка. – Еще и работу постоянно подкидывают. Как всё надоело!»

С этим человеком, что жил с ней на одной площадке, буквально в соседней квартире, они впервые встретились спустя неделю, как Катя сюда переехала. Она тогда с утра пораньше решила вынести мусор в пижаме, а он курил в тамбуре. Неловко получилось. Катя не думала, что встретит кого-то в пять утра. Какой нормальный человек будет не спать в такую рань?

Потом они встретились на собрании, когда нужно было выбрать представителя ТСЖ. Сосед тогда возвращался с библиотеки и не особо был настроен на голосование. Но как-то нашлась тема для разговора. Они любили читать, оба не жалели денег на понравившиеся книги. И на этой почве начали часто общаться. Чуть ли не каждый день.

– Снова задерживаетесь. – Сидящий на верхней ступеньке мужчина окинул взглядом Катю – взглядом непонятным, то ли сочувствующим, то ли осуждающим.

– И Вам здравствуйте, – процедила сквозь зубы Екатерина, прижавшись к стенке. – Извините, у меня нет сил сегодня с Вами разговаривать. Очень хочется спать. Разрешите, пройду.

Она неловко проскользнула мимо и уже было скрылась, как вновь услышала голос.

– Вы бы поберегли себя, – тоскливо продолжил сосед. – Так и в могилу себя сведете на нелюбимой работе.

– Все нормально, – поморщилась Катя. Ей не нравилось, когда кто-то вмешивался в ее жизнь. – Я чувствую себя прекрасно, и моя работа никак не отразится на мне. – Взгляд ее скользнул мимо, на обшарпанные стены. Последний раз их в подъезде красили, когда только построили дом. С тех пор денег никогда не было, хотя чуть ли не каждый месяц все сдавали на ремонт.

«Поскорее бы уже оказаться в квартире и лечь спать, – размышляла девушка. – Какое ему дело вообще? Лезет и лезет. Родители тоже так делали, пока в школе училась. И в универе контролировать пытались, повезло, что не вышло ничего. Будто я маленькая девочка, за которой следить нужно двадцать четыре на семь».

– Слышал, Вы хотели напечатать книгу. – Девушка замерла на последней ступеньке, вцепившись в перила. Краска под одним из пальцев охотно отстала от дерева и тут же прилепилась к подушечке. – Я расскажу одну реальную историю, если Вам будет интересно.

– Откуда Вы знаете?.. – спросила Катя, скользнув взглядом по мужчине. Плотно поджатые губы, нахмуренные брови и такой растерянный взгляд…

– Разве сейчас это имеет хоть какое-то значение? – хмыкнул мужчина.

Хотелось его чем-нибудь ударить, но девушка решила не спорить. Предложение заманчивое, но вдруг на самом деле он какой-нибудь сумасшедший? Мотнув головой, она продолжила путь: хотелось поскорее уйти домой. Завтра снова с утра пораньше на работу.

– Вы знаете, где искать меня, если Вам вдруг станет любопытно. До свидания, Екатерина! – раздалось ей вслед.

Катя хмыкнула. Да, когда-то она мечтала напечатать книгу, но много на этом не заработаешь. Некоторые родственники говорили, что писатель – бесполезная профессия, пробиться практически невозможно, в отличие от другой работы – например, врача или юриста, несомненно, полезных для всех.

«Что за история у него такая реальная? Ни за что не поверю», – размышляла Катя, кинув сумку в угол.

Свет она не включала – незачем тратить кучу электричества зазря. Запнувшись в темноте о полку для обуви, Катя буквально влетела в комнату и плюхнулась на диван. Она обессиленно раскинулась на нем, откинула голову и устало потёрла глаза.

– Откуда он про все это знает? Я же никому не говорила, кроме родных, а они настолько редко ходят сюда, что точно не стали бы с ним разговаривать!

С трудом поднявшись, она села, раздраженная неизвестностью, стянула туфли и закинул их в дальний угол.

– Надо было расспросить, узнать! Волшебник чертов! – Она села спиной к двери. – Я ведь действительно хотела напечатать книгу, но кому она будет нужна? Сейчас столько пишут, конкуренция заоблачная. Забудь. За-будь! Выкинь это из своей головы!

Для верности Катя несколько раз мотнула головой, короткие черные волосы неприятно хлестнули ее по лицу. Мысли, будто в пустой кастрюле, заметались туда-сюда, зазвенели в ушах, но никуда не исчезли. Глупые идеи всегда так цепко захватывают ее душу, иногда от самой себя тошно! Катя хлопнула себя по вискам, не сильно, но ощутимо, чтобы почувствовать легкую отрезвляющую боль. Мысли о книге стали глуше, но внутри, под ложечкой, неприятно сосало, и в сердце поселилась непонятная, глупая тревога.

За что? Почему она не может это сделать? Чего она боится?

***

В городе во всю жарило солнце, хотя было восемь утра. Пятница. У кого-то короткий рабочий день, у кого-то вечером начнется работа. Кто-то на выходные уедет на дачу, кто-то будет в квартире, кто-то на смене или учебе.

– Саш, давай ногами шевели, а то так к вечеру до деревни не доедем.

Рита складывала в пакет оставшуюся мелочевку, прикидывая, что еще нужно взять с собой в деревню. Сестра все копалась с сумками, параллельно болтая с матерью.

– Да успокойся, успеем, – спокойно ответила Саша, вынося последний пакет в прихожую. – Тем более ты знаешь, что пока мама все не перепроверит, мы никуда не поедем.

– Вас только и надо проверять, знаю, что вы вечно всё забываете: одна чуть паспорт дома не забыла, когда уезжала за бугор; другая вообще забыла купальник в раздевалке бассейна.

– Мам, прекрати, пожалуйста, мы все осознали, – пыталась оправдаться Рита.

– Знаю, как вы осознаете. Через пять минут опять начинаете включать рыбку, – продолжала наседать Оксана Анатольевна.

– Ну, мамуль, – начала Саша, – мы правда все осознали.

Саша мило улыбнулась, как любила частенько делать, и обняла мать. Несколько секунд женщина стояла молча, обескураженная действием дочери. Вот так всегда. Стоило только младшей мило улыбнуться, обнять и все. Она получала чуть ли не всё, что хотела. Риту это нередко раздражало. Как можно вестись на это? Разве непонятно, что Саша просто манипулирует всеми? Как будто не видно…

– Все, хватит обниматься. – Оксана Анатольевна высвободилась из Сашиных объятий и посмотрела устало на дочерей. Три дня они ездили по магазинам и покупали все необходимое. – Давайте загружать все в машину и в путь. Так и до ночи не доберетесь, а днем такая жара будет.

Сегодня обещали очень высокую температуру для их региона. Рита мысленно уже проклинала этот день. Жару она терпеть не могла.

Девушки быстро загрузили все вещи в машину и сели в салон. Мама стояла у подъезда, махала им и улыбалась. Сестры понимали, что ей будет не хватать их, но другого выхода не было. Тем более они ненадолго ехали в деревню.

– Будем умирать сейчас в такой жаре, – вздохнула Саша, пристегиваясь.

– Ну что есть, то есть, – Рита пожала плечами.

Им ли привыкать к отсутствию кондиционера? В деревне его отродясь не было. Вон, они сколько раз ездили туда раньше. Бегали по улицам с другими детьми, сидели на лавочках, ели чипсы, мороженое, обсуждали школу, экзамены – и ничего, все были счастливы.

За окном проносились многоэтажки, частный сектор, а после поля, леса, дорожные знаки, остановки. Ничего не менялось. Или казалось, что ничего не менялось.

Рита постукивала пальцами по рулю, не отвлекаясь от дороги. Разговор между сестрами не клеился. Все возможные темы они уже обсудили дома, и теперь в салоне повисла неуютная тишина. Радио молчало – они его не любили, хотя обе обожали музыку.

– Рит, наверное, нам не стоит вообще ехать туда, – с сомнением протянула Саша, смотря в окно. – Зачем? Я понимаю, если бы это была просто деревня без какой-либо жести, – она едва заметно вздрогнула, но сестра на это внимания, казалось, не обратила. – Может развернемся, пока не поздно?

– Саш, мы едем всего на два дня, – спокойно ответила Рита. – Не накручивай себя.

«Надо было ей дома валерьянки предложить, – подумала Рита. – Хотя, не факт, что помогло бы».

Картина за окном не менялась. В салоне вновь стало тихо. Уже начинало надоедать.

– О чем думаешь? – спросила вдруг Саша.

– Ни о чем. – Рита не отрывалась от дороги. – В такую жару думать ни о чем не хочется.

Впереди показалось знакомое здание с синей крышей – местный клуб. Здесь были и дискотеки, и разные праздники проводили. Рядом была столовая, которая была заброшена более десяти лет. Два маленьких магазина и дома с огородами.

Из ниоткуда появилось волнение. Каждый дом был отмечен смертью. Они помнили, как выносили тела жителей в гробах, как люди рыдали, как едко пахло кровью, чужим отчаянием. Помнили странные чёрные знаки на дороге, перед домами. Помнили чувство тревоги, перманентное, скребущееся внутри беспокойным червем, изматывающее. Слишком хорошо они помнили то, что пытались забыть.

Поворот. Еще один. И вот они оказались у дома. Старого, чуть покосившегося о от времени. Краска снаружи облезла местами – весна выдалась дождливая; окна мутные, с разводами; сквозь прорехи в заборе виднелся давно заброшенный палисадник, заросший высокими сорняками.

– Раньше, кажется, каждый год здесь что-то сажали. – Рита заглушила машину, рассматривая участок. Из памяти стерлись цветы, рябина, которых уже давно нет.

– Сажали и нас припахивали к работе, – с некоторым недовольством произнесла Саша, выходя из машины. – Надо матери позвонить, волноваться же будет.

– Сейчас позвоню. – Рита достала телефон из кармана шорт, также вышла из машины и набрала номер матери.

Девушка повернулась лицом к концу деревни, где начинались поле и лес. На небе собирались тучи, тяжелые, касаясь верхушек высоких деревьев. Похоже, дождь будет. А, может, и гроза – духота весь день стояла.

Мать трубку взяла почти сразу. По голосу было понятно, что чем-то она была недовольна.

– Мы доехали, – сказала Рита, наблюдая, как сестра выгружает вещи из багажника. И зачем им столько пакетов? На два дня приехали, а вещей набрали… Хотя все равно большая часть из них принадлежала мелкой, вот пусть и таскает сама. – Сейчас вещи выгрузим и в дом пойдем.

– Поняла. Все, идите. Быстрее начнете – быстрее домой вернетесь, – процедила женщина и положила трубку.

– Вот и поговорили, – пробурчала Рита себе под нос. В принципе, ничего удивительного.

– Слушай, а где ключ от дома? – спросила Саша, поставив сумку у калитки.

– Я у тебя хотела это спросить.

Сестры переглянулись. Рита вздохнула, пытаясь вспомнить, где эти ключи вообще могли быть. Саша же решила действовать. Вернувшись к машине, она открыла бардачок, перебирая всю валяющуюся там мелочевку. Нащупав металлическое кольцо, младшая вытащила старый ключ. Бинго.

Железная калитка, зеленая, местами облупившаяся от времени и погоды, со скрипом открылась, пропуская их к дому.

– Надо бы еще машину загнать, – вздохнула Саша, обернувшись. – Хотя бы просто во двор. Кто знает, что там с гаражом. Даже заходить не хочу.

Рита ее слова проигнорировала. Кому тут сдалась их машина? В деревне жилых домов осталось – по пальцам пересчитать можно. А у них и так работы ещё была куча. Нужно было перетащить все вещи в дом, а потом привести это место в порядок. Желательно за выходные. Дольше находиться здесь не хотелось.

«Ну вот мы снова здесь, – размышляла Саша. – Опять будут сняться кошмары. Поскорее бы уехать отсюда. Спасибо, бабушка и дедушка, что оставили нам этот дом, в заброшенной деревне, на отшибе цивилизации».

До сих пор почти каждую ночь им снились кошмары. С одним и тем же сюжетом.

Деревня, мрачная, вымершая. Заброшенные дома скалятся выбитыми стеклами, жутко скрипят давно проржавевшие петли, трещат просевшие, местами обвалившиеся здания. Небо над головой кровавое, тяжелое, давит на плечи.

Они идут по деревне. Под ногами хрустит щебенка, мелкие опавшие веточки. Вокруг ни одной живой души, лишь скрип деревьев и далекий волчий вой. Они молчат, даже не смотрят друг на друга. Лишь идут вперед, сами не зная куда, не зная зачем.

А потом появляется Он. Стоит посреди широкого поля, молчит, только смотрит на них внимательными цепкими глазами. И от одного этого взгляда по коже бегут мурашки, тревога сжимает в тисках сердце. Хочется отвернуться, убежать прочь, запереться дома, спастись. Но ноги не слушаются.

Сестры идут к Нему. Он тянет к ним свои руки, обнимает, обманчиво ласково, будто не навредит, будто именно в нем кроется их спасение.

После этого они просыпались в холодном поту.

– Саш, пойдем в дом. – Голос сестры выдернул ее из воспоминаний. – О чем задумалась? Опять о каком-нибудь книжном герое? – Рита помахала ладонью перед ее лицом.

Саша вздрогнула и посмотрела на сестру.

– Да, пойдем, – кивнула она. – А то до вечера здесь простоим.

Пока Саша таскала вещи от машины к крылечку, Рита отперла дом. Внутри пахло сыростью, затхлостью – окна здесь не открывались давно. Рита провела пальцами по тумбе в прихожей, стирая подушечками толстый слой пыли. В этом доме они провели почти все детство, пропитанный воспоминаниями, он словно застыл во времени. Прибраться здесь – и всё будет, как раньше. Хотя без бабушки с дедушкой ничего, как раньше уже не будет.

– Ты помочь не хочешь? – проворчала Саша, шурша пакетами.

Рита стряхнула пыль с пальцев и развернулась к сестре. Да, мать все же права. Поскорей бы вернуться домой.

Глава 2

Поздний вечер. Фонари в деревне, как обычно, не горели. Денег на ремонт или развитие не выделяли – деревня особо не нужна никому. Жителей с каждым годом становилось все меньше, молодежь вся разъехалась, осела в городе или в соседних селениях. Кто-то пытался забрать своих стариков, но все же оставались те, кто не хотел менять свой дом на квартиру в городе и быть ближе к своим детям и внукам, а, может, и к другим родственникам.

В одном из деревенских домов было так. Дочери уехали в город, нашли работу, там родились внучки. Старики прожили здесь слишком долго, почти всю жизнь, и им не хотелось что-то менять под старость лет. Они любили свой огород, убитые напрочь дороги в деревне, отсутствие магазина, из-за которого приходилось ездить в районный центр или в поселения, где он был. Привыкли, что здесь не бегает ребятня, что здесь нет школы и своего участкового. Им было нормально дожить свой век здесь. А он у них очень короткий. В деревне жилых домов осталось штук десять, вместо пятидесяти, а может, и больше. Но им было нормально. Жили как большая семья.

В деревне происходили… странности. И все жители знали об этом, о том, что происходило, что происходит до сих пор. Знали о нем, о Монахе.

О нём ходили разные слухи поначалу. Кто-то говорил, что это маньяк, зверь, а не человек. Но шли годы, долгие годы, а зверства не прекращались. Тогда начали ходить слухи, что близ деревни жил самый настоящий леший. Потом лешего окрестили бесом, чертом, самим дьяволом.

Он не представлялся им сам. Монах. Никто уже не помнит, почему начали называть его так. Словно в один миг все единогласно решили, что он – Монах. Сначала его пытались найти, но все смельчаки находили лишь одно – свою смерть.

Монах – паразит, вцепившийся в их деревню по неведомой причине. Он говорит о том, что защищает их, а они, жители, равноценная за то плата. Бороться бесполезно, и люди, движимые страхом и собственным бессилием, приняли это, смирились. А те, кто пытался противиться, сбежать – исчезли без следа.

И вот настал момент, когда надо платить. Монах выберет сам, кого заберет этой ночью из этого «особо грешного» мира. Выбор пал на стариков, что жили в маленьком кирпичном доме на окраине деревни. Он запомнил их по внучкам. Внучки напомнили ему кое-кого очень важного. Кажется, они любили играть в школу, и он иногда насылал на них морок, посылал своих подчиненных, обещавших когда-то, что будут помогать в его замыслах. В основном это был кто-то из людей, что хотели остаться поближе к своей семье. Они не могли причинить кому-то вреда, если не стояла такая цель. Существо надеялось, что они приедут сюда и он закончит свое дело. Они точно приедут сюда, ведь они обещали ему когда-то, это было очень давно. Девушки даже успели переродиться.

Время в деревне приближалось к девяти утра. В доме вовсю кипела работа. Сегодня был юбилей у бабушки Гали. Дедушка поехал в районный центр за тортом, так как забыл купить его заранее. Галина Владимировна готовила на кухне одна. Прабабушка ушла к кому-то из соседей, а помощи от внучек особо не дождешься, им хотелось больше поиграть.

Календарь показывал середину июня. На улицу девочек не отпускали – опять начались убийства. Перед домом того, кто должен был умереть, кого должны были забрать, появлялась метка из черной непонятной жижи. Круг, а в нём три треугольника, напоминающих знак радиации. Люди чаще умирали во сне. Иногда установить причину смерти не могли. Обычно за июнь умирало человек пять.

Если Рита и Саша хотели идти в магазин или на работу к бабушке, то только в сопровождении кого-то из взрослых, под их контролем. Днем на улице было не так опасно, но постоянный страх, нависающий над местными дамокловым мечом, не позволял расслабляться. Поэтому даже днем девочек не оставляли одних.

Галина Владимировна зашла в зал. Нужно было отправить внучек в комнату ее матери, пускай там играют. В зале нужно все поправить, потом поставить стол, накрыть его, а они только под ногами будут путаться, две егозы. К двенадцати часам должны прийти гости: коллеги из школы и из дома культуры, где Галина состояла в коллективе.

– Так, девочки, давайте, собирайте свои игрушки и брысь в комнату бабы Маши. Поправьте плед на диване за собой.

– Ну, ба, еще чуть-чуть и мы пойдем, – начала ныть Саша.

– Может помочь чем-то надо? – спросила Рита, повернувшись к бабушке. Она всегда старалась чем-то помочь, да и в целом была довольно послушной девочкой, в отличие от сестры.

– Саша, перестань. Гости сейчас придут. Опозоримся, – вздохнула Галина Владимировна. – Давайте, собирайте все игрушки и уносите их в комнату бабы Маши. Поправьте тут все, а потом марш на кухню, помогать будете.

– Сейчас, бабушка, мы все сделаем, – ответила Рита, собирая игрушки и подушки. Расстраивать бабушку не хотелось, тем более в ее день рождения. А то еще разозлится, начнет кричать. Потом мама еще ругаться будет. – Саш, пошли. Помогай давай. Перенесем игрушки, поможем, потом поиграем.

Саша еще некоторое время дулась, но спустя время все же решила помочь сестре. Перенеся все в другую комнату, сестры поправили плед на диване, что получилось не с первого раза. Потом направились на кухню. В это же время вернулся с тортом Анатолий Васильевич – дедушка Саши и Риты.

– Припахала все же внучек, – со смехом произнес мужчина.

– Ну ничего страшного, – ответила женщина. – Почти все уже доделали. Можно будет занести стол из сеней.

– Ну сейчас занесем.

Торт был убран в маленький старый холодильник, который по ночам, бывало, пугал своим гудением, и слышно было на весь дом.

– Пока свободны, девочки, – проговорила Галина Владимировна, поставив в духовку противень с курицей. Саша с радостью вышла из-за стола и направилась в комнату. Бабушка тяжело вздохнула. – Вот не сидится ей.

– Ну что ты хочешь от них? Дети же, – посмеялся Анатолий Васильевич. Женщина лишь отмахнулась.

Рита слезла со стула, сходила в ванную и помыла руки в холодной воде. Хотя было сложно назвать ванную ванной: там была всего лишь раковина, стенка с зеркальной частью и пара ящиков, где хранилась бытовая химия, зубная паста, туалетная бумага и многое другое. Зайдя в комнату, Рита заметила, что Саша расставила в нужном порядке игрушки и подушки и уже что-то писала в тетради.

– Ну где ты ходишь так долго? – недовольно протянула Саша.

– Как бы надо руки помыть после готовки, – в том же тоне ответила Рита, смотря на младшую сестру.

Саша некоторое время молчала, после произнесла:

– Давай тогда начинать, – она сунула тетрадь в руки Риты. Почерк у Саши был корявый, неразборчивый. – Колегину можно сразу «н» ставить. Он заболел. И его мама вчера сказала, что с температурой его не отпустит.

Вторая пыталась вывести аккуратно букву, но вышло, как всегда. Урок за уроком, таймер за таймером, воображение уносило их все дальше. Время текло очень быстро. Раздался стук во входную дверь, а потом она с жутким скрипом открылась. Пришли первые гости. Послышались поздравления в адрес именинницы.

– А где внучки твои-то? – спросила гостья. – Давно их не было видно.

– Да дома играют, – ответила Галина Владимировна. – В этом году очень неспокойно.

– Да все ж нормально, Галь, – произнесла соседка Надежда Анатольевна, поправив платок на голове, из него выбивались седые волосы. – С ребятней побегали бы. Днем же нормально. Это ночью надо бояться.

– Ты совсем, что ли, Надь? Не видишь, что ли, совсем, что происходит? Они же дети. Ты знаешь, что у нас за месяц восемь смертей. Хорошо, что только в июне. Вымерли бы все тут.

Это бы продолжалось еще дольше, однако стали подтягиваться другие гости в одноэтажный кирпичный дом. Пришел коллектив из местного дома культуры, в котором состояла бабушка. Они очень горячо поздравили ее. В маленькой гостиной, которую часто просто называли залом, стоял накрытый стол. Места, чтобы развернуться, было очень мало. Помещение и так было небольшим, а из-за стола свободного пространства еще меньше. Все были в сборе. Началось веселье. По телевизору шел музыкальный канал.

– Девочки, пойдемте за стол, – позвал их дедушка из коридора, – а то голодные с утра сидите. Бабка совсем вас не кормит. Приедете в город худые, мама будет ругаться.

– Сейчас придем, – весело произнесла Саша.

Заканчивать не хотелось, но желудки урчали. Нужно поесть вкусного бабушкиного картофельного пюре и жареной курицы, попить сока. Саша предпочитала яблочный, а Рита апельсиновый. Потом опять идти играть. Часа через два их позовут пить чай и есть торт с масляными розами. Саша всегда убирала эти розы с куска – не любила их. И много раз просила их не давать, но ее не слушали.

Гостям наливали вино, водку, детям – сок. Каждый поздравлял именинницу. Вскоре приехали старшая дочка бабушки и дедушки, тетя Таня, ее муж Николай, а также их дочка, двоюродная сестра девочек, Аня. Она была очень похожа на свою мать: рыжая, голубоглазая с веснушками на лице и руках.

– Аня, приехала! – счастью младшей Майор не было предела.

Саша и Аня были одного возраста, и отношения между ними были теплыми, теплее, чем с Ритой. У них было много общих интересов, и, в целом, они хорошо ладили. Рита же была старше их обеих на пять лет, из-за чего общение иногда не складывалось.

Девочки обнялись, поздоровались с тетей и дядей Колей. Аня быстро поела и пошла в комнату к сестрам поиграть.

– Аня, давай ты будешь у нас третьей учительницей. Ну или кем ты там хочешь? – начала тараторить Саша.

Саша и Рита рассказали о том, что они делали, на чем остановились. Они не замечали того, что происходило у них за спинами. На прабабушкиной кровати сидела девушка, лет семнадцати, может, старше. Костлявая фигура шла едва заметной рябью, словно двигалась от гуляющего по полу сквозняка. Длинные светлые волосы лежали на плечах и груди, прикрывая бледную кожу с просвечивающимися венами. Тонкие бледные губы искривлены в улыбке, будто бы дружелюбной. Но холодный взгляд карих глаз говорил об обратном.

Нельзя себя выдавать. Уходить нельзя. Трогать нельзя. Только присматривать. Маленькие шумные девчонки. Что в них такого особенного? Почему она должна нянчиться с ними?

Хочется протянуть руку, схватить ту, что постарше. Она наверняка застынет от страха, даже кричать не сможет. И глаза у неё будут напуганные-напуганные, большие, стеклянные. Младшая будет кричать, визжать, громко, раздражающе. Свернуть бы ей шею…

Девушка качнула головой, оставаясь сидеть неподвижно.

Нельзя. Нельзя. Нельзя.

Иначе Он сам ей шею свернет, голову оторвет и бросит на съедение другим. А другие церемониться не будут – растащат ее по кусочкам, ничего не оставят.

Тем временем девочки во всю уже играли, «шел урок». Саша повернулась, чтобы взять тетрадь с кровати, которую там оставили. Она столкнулась взглядом с незнакомой девушкой. Было в её облике что-то пугающее, до мурашек по коже. Среди гостей её не было.

– Здравствуйте?.. – произнесла Саша. Девушка молчала. Будто, не могла говорить. Или не хотела. От этого стало еще тревожнее. Неприятный липкий холод скользнул по позвоночнику. – А Вы кто?..

– Саш, что там?.. – Старшая сестра повернулась и увидела незнакомку. Затем повернулась Аня. Втроем они смотрели на девушку. Та лишь улыбалась. Глупо, пугающе— Эм… Вы кто? – повторила вопрос Саша. – Вы с кем-то пришли? Как Вас зовут? Почему Вы молчите?

Девочки задавались вопросом, откуда она могла взяться. Лицо было незнакомым. Раньше они не видели девушку в деревне. Ну или казалось, что не видели ранее. Как бы девочки не старались ее разговорить, все было тщетно. Она молчала, кажется, смотрела сквозь них и улыбалась. Не моргала. Совершенно.

Нельзя уйти прямо сейчас. Испугаются. Поднимут шум, гам. Потом Монах ей голову за это оторвет.

Девочки решили сходить в зал и тихонько рассказать обо всём бабушке. Глаза были большими, испуганными. Девушка, что была в спальне, решила уже «исчезнуть». Ее       цель была другой. Не нужно, чтобы её увидели взрослые. Тем временем три девочки дошли до зала и подошли к бабушке.

Обсуждение за столом не стихало ни на минуту. Голоса смешивались в пёстрый разговор, разбавляемый приглушённым звучанием телевизора.

– Ба. – Рита тихонько дернула бабушку за рукав, привлекая внимание. – Там кто-то сидит в комнате.

– Да-да, – тут же подхватила сестру Саша, закивав головой. – Девушка, странная, в белом вся.

Что-то мелькнуло во взгляде Галины Владимировны. Она сжала рюмку крепче, так, что пальцы скрипнули по стеклу. Вздохнув, она мотнула головой, отмахиваясь от внучек.

– Чего удумали? – спросила она с укором. – Скучно стало, вот и выдумаете всякое.

– Ничего мы не выдумываем, – заверила Саша. – Аня тоже видела. Ань, скажи.

Девочка лишь кивнула согласно. Рыжие кудри забавно качнулись вслед её движению головы.

Но Галина Владимировна осталась непреклонна. Она, скрывая свое волнение, привычно пробурчала:

– Привиделось, значит. У вас фантазия буйная, вот и видите всякое. Все, брысь, потом на чай позовём.

Девочки вернулись в комнату, не зная, что делать. Прабабушкина кровать была пуста. Как будто никакой девушки и правда не было, и им действительно все привиделось. Девочки нехотя играли, постоянно посматривая на кровать прабабушки.

Часам к семи гости разошлись. Сестры перебрались в зал. Они решили посмотреть телевизор, точнее любимый ими мультфильм, пока им разрешили. В прихожей раздался звонок стационарного телефона. Со стороны кухни послышались торопливые шаги бабушки. Она сняла трубку.

– Саша, Рита, вас. Мама звонит, – громко произнесла Галина Владимировна.

Раз зовут, значит, надо. Девочки направились в прихожую, где находился стационарный телефон. Прихожая была небольшая, но в ней много чего помещалось: шкаф-купе, где хранилась верхняя одежда, полотенца, постельное белье и многое другое; кресло, которое было старше девочек и их матери; «люк в неизвестность» – так девочки называли вход в подпол.

– Мам, у нас тут такое произошло днем… – начала рассказывать Саша.

– Вы уверены, что она действительно была? – спросила мама. В её голосе слышалось волнение.

– Да! – закивала Саша и мельком глянула на сестру, ища в её глазах одобрение.

– Да, мам, – Рита забрала у сестры трубку, подтверждая слова сестры. – Мы втроем ее видели.

– Хорошо, – вздохнула мама. Она помолчала немного, о чем-то думая. – Дайте бабушке трубку. Я поговорю с ней.

Девочки послушно передали трубку бабушке. Не совсем было понятно, о чем они говорили, но говорили очень долго. Минут двадцать, поэтому сестры вернулись к просмотру мультика.

Глава 3

Пасмурное утро. Клонило в сон. Тишина, разбитые дороги, деревья, покосившиеся заборы, пыльные окна домов. И не скажешь, что здесь кто-то живет. Рита натаскала воды из ближайшей колонки и поставила греться на плиту.

– Саш, ты хоть помоги, а то залипла в телефоне. Ты же знаешь, что здесь не ловит ничего, надо в центр идти.

– Да щас. Я просто галерею чищу.

«Ну хоть у кого-то ничего не меняется. Фото всегда были интересней», – подумала Рита. Недавно она пересматривала фотографии со своим бывшим молодым человеком, с которым встречалась два года. Рита все не решалась их удалить, а нужно было.

Рита училась по обмену в Лондоне. В университете познакомилась с Карлом. Они учились на разных направлениях, но иногда пересекались на некоторых занятиях. И как-то так вышло, что после обучения они съехались. Это была красивая история, сказка. Именно сказка, потому что девушка была погружена в эту прекрасную и замечательную картинку их отношений, игнорируя все происходящее вне. А потом она узнала об измене. И сказка закончилась.

Рита не пыталась узнать с кем Карл изменил ей и почему. Ей это было ненужно. Чем это знание поможет? Правильно, ничем. Поэтому Рита собрала вещи, ушла по-английски – весьма иронично – и вернулась в родную страну, родной город.

Завтра утром сестры собирались возвращаться в город, домой. Навряд ли они когда-нибудь еще раз сюда вернутся. Может, деревню скоро закроют, сотрут отовсюду, словно ее и не было никогда. Может, оно и к лучшему.

Рита поежилась. Окно на кухне было открыто. Прохладный ветер дул в дом, заставляя пыльные занавески мелко подрагивать. Небо хмурилось, затягивалось серой дымкой туч. Как бы не было дождя…

– Рит, а помнишь, как мы журналы расчерчивали? – Саша решила начать разговор первой. Почему-то это первое пришло в голову.

– Ну помню. Тетрадей пять мы испортили за все это время?

– Может и больше, но я нашла одну тетрадь, – ответила сестра. – Остальные выкинули, наверное.

Саша принесла тетрадь. И пока вода грелась они решили ее посмотреть. Обложка выцвела, похоже, что долгое время тетрадь лежала на солнце. Страницы пожелтели местами, где-то виднелись пятна, размывающие чернила. Пролистав пару страниц, они нашли «журнал». Вверху был написан предмет, карандашом, неровно, тянулись линии, расчерчивая лист на строки и столбцы. Ручкой были написаны фамилии и имена, а дальше шли оценки.

Рита невольно вздрогнула. Воспоминания о детстве, проведенном здесь, в этих стенах, были… неоднозначными. Счастливые беззаботные моменты вытесняла собой перманентная закостенелая тревога.

– А помнишь… – Голос Риты чуть дрогнул, и Саша повернулась к ней. – Тени по ночам?

Июньская ночь. Все уже сидели по домам. Кто-то лег спать, кто-то смотрел телевизор, у кого-то был поздний ужин. Обычно оживленная днем деревня с наступлением сумерек затихала, погружаясь в давящую тишину. Завтра воскресенье, дедушка с бабушкой собирались отвезти внучек в город. Нужно было потихоньку собирать девочек к новому учебному году.

– Рит, давай поговорим, – протянула Саша, смотря в потолок. Ей было скучно, спать не хотелось, а вот подонимать старшую сестру хотелось еще как.

– Давай спать, завтра вставать рано, – укутываясь еще больше в одеяло, проговорила Рита.

День выдался тяжелым: они собирали вещи, помогали убираться в доме и в огороде. Рано утром, часов в семь, они поедут в город. И была высокая доля вероятности, что заедут в несколько магазинов в районном центре. Саша, как обычно, начнет ныть, что устала и хочет как можно скорее оказаться дома.

– Ну, Рит, – заканючила Саша.

Рита ее игнорировала. Хотелось окунуться в разноцветный крепкий сон и проспать так до утра.

Тишина. Мягкая, нарушаемая лишь гудением старенького холодильника.

Сон не шел. Рита перевернулась на спину, смотря на стену. Уличный фонарь тускло подсвечивал их комнату, оставляя причудливые пятна теней. Слабый ветер трепал деревья, и тень от их крон покачивалась на стене, изредка складываясь в жутковатые картинки.

Иногда Рите казалось, что тени складывались в силуэты. Мужские, женские, детские. Они застывали на стене, не двигаясь, не меняясь.

Не исчезая.

Рита поежилась и перевернулась на бок, укрываясь одеялом с головой. Это воображение, просто воображение. Это никак не связано с Ним.

– Рита, – дрогнувшим голосом позвала Саша. – Т-там что-то на стене.

– Саша, спи, тебе просто показалось, – недовольно сказала Рита. – Вечно тебе мерещится что-то.

– А ты всегда говоришь, что я в игры переиграла.

– Все верно. Спи, не обращай внимания. – Сама Рита старалась не смотреть по сторонам лишний раз и держать глаза закрытыми.

Снова тишина. На кухне щелкнул холодильник.

Саша попыталась уснуть, но сон не приходил. Она ворочалась, пыхтела недовольно, но все было бесполезно. Захотелось пить. Саша спустила ноги с кровати, поежившись от холода, и несмело шагнула вперед, осматриваясь по сторонам. Тени никуда не исчезли, казалось, их стало намного больше. Как будто они заполонили все стены, пол, потолок.

Они не собирались уходить.

– Рита, – позвала Саша достаточно громко, но та ее проигнорировала. – Рита!

– Да не ори ты, – буркнула Рита, открывая глаза. – Весь дом перебудить хочешь?

Рита села в своей кровати и нервно сглотнула. Она тоже видела тени. Силуэты прыгали, скакали, проходили сквозь сестер, а они стояли как оцепеневшие. Рита задвинула младшую себе за спину, словно пытаясь защитить, а сама дышала через раз. Воздуха не хватало, горло словно ледяной удавкой сдавило, не позволяя вдохнуть.

Теней становилось все больше и больше. Они заполняли собой все, пожирая предметы, пространство. Все. Еще немного и вязкая давящая тишина схлопнется, поглотив сестер целиком.

Загорелся свет. Дышать стало легче.

– Что кричите, как резанные? – спросила строго бабушка.

– Тут были тени, – протянула Саша, хватая ртом воздух.

– Спите уже, хватит. Поиграете в свои игры, потом всякая ерунда кажется.

Стук в окно вырвал сестер из воспоминаний. Они переглянулись между собой, нахмурившись. Гостей они не ждали. За окном стоял высокий мужчина в полицейской форме. Видимо, участковый. Саша открыла окно. Девушки снова переглянулись. Что нужно человеку в форме?

– Что-то случилось? – спросила Саша, смотря на мужчину с подозрением. Ну и что, что он в форме? Может, он вообще маньяк какой-то.

– Во-первых, здравствуйте. – Мужчина показал свое удостоверение. – Во-вторых, я к Вам по делу. Могу зайти в дом.

Мужчина поправил фуражку, из-под которой торчали короткие черные волосы. Взгляд карих глаз метался от Саши к Рите, задерживаясь почему-то на последней.

– Да, конечно, – кивнула Рита.

Хлопнула дверь веранды, после скрипнула дверь в сени. Железная дверь в дом с ужасным скрипом открылась.

– Проходите, садитесь. Может, чай или кофе? – предложила Рита, привычно суетясь.

– Спасибо, откажусь. Сидите. Я тут по делу. Оно не займет много времени. Вы знаете бабульку, что живет в доме напротив? – спросил мужчина.

– Может, Вы для начала представитесь? – поинтересовалась Саша, скрестив руки на груди.

– Константин Юрьевич, – представился мужчина. – Вчера Надежда Анатольевна позвонила и сказала, что в доме напротив, то бишь в Вашем, сильно шумят… – Начал мужчина, бросил мимолётный взгляд на Риту.

– Мы вчера выносили вещи из дома, ну и весь шум от нас. Надежда Анатольевна всегда жаловалась на всех, кто издавал хоть малейший шум. Вы видели, сколько коробок с вещами стоят во дворе, просто хлам?.. Конечно, будет шумно, – ответила Рита.

Константин тяжело вздохнул. Похоже, от сложившейся ситуации он сам был не в восторге, хотя, кто знает, может у него там какие-то личные проблемы или еще что-нибудь. Рита изучала мужчину взглядом. Темные брови в цвет волос, нос с небольшой горбинкой, тонкий шрам на щеке, цепкие карие глаза, смотрящие на нее в ответ.

Рита опустила взгляд, рассеянно постучала пальцами по столу, думая о том, что надо как-то поумерить свое любопытство. И вообще, не вежливо так на людей пялиться.

– Опять Надежда Анатольевна все перековеркала. Пятый раз за начало месяца. Пора бы ей уже к врачу сходить.

– Ей давно пора, Константин Юрьевич, – фыркнула Саша, покивав согласно. – Она всегда так. Один раз она вызвала участкового, когда мы, дети, бегали в семь вечера по деревне.

– Я поговорю с ней. Извините.

Подписав бумаги, Константин Юрьевич попрощался и ушел.

Саша проводила мужчину взглядом, а потом посмотрела на сестру с гаденькой такой улыбкой. Она пихнула ее в плечо, привлекая внимание, и протянула:

– Что, на местного участкового заглядываешься?

– Не неси ерунды, – тут же отмахнулась Рита.

– Ну не знаю, не знаю, – все с той же дразнящей интонацией сказала Саша. – Любовь с первого взгляда, все такое.

– Саш, сейчас тебе подзатыльник дам. Начинаешь раздражать— О, узнаю свою любимую старшую сестру, – Саша подняла руки в жесте капитуляции. – А то приехала какая-то расклеенная мадам, а не сильная и независимая девушка.

– Да ну тебя, – скривилась Рита, встав из-за стола. Нужно проверить воду. – Давай помогай и пошли в баню.

– Надеюсь, что она не развалиться, пока мы стираем. Надо еще подумать, куда все деть, – вздохнула Саша. Она была не особо рада, что её припахали к стирке.

– Можно у местных поспрашивать, может, нужно кому что. Что останется заберем с собой и выставим на Авито.

Долгая стирка, а потом развешивание на верёвке. Где-то вдалеке скапливались тучи.

– Любимый дождь, – протянула Саша, смотря на небо. – Как будто нас не хотят нас отсюда отпускать.

– Главное, чтобы завтра погода нормальная была. Нам в любом случае завтра уезжать в город.

– Уже пошутить нельзя.

Рита посмотрела на сестру испепеляющим взглядом. Не хотелось куда-то идти, выходить и дома. Наткнутся на кого-то и разговорятся. Начнут лезть в подробности личной жизни, потом еще что-нибудь додумают себе, что было обыденным делом. Однако Саша неведомыми силами уговорила сестру сходить прогуляться. Убрав тазы в баню, девушки пошли в дом, переодеваться во что-то приличное. Они уже знали, что, как минимум, здесь осталась Надежда Анатольевна.

К ней заходить и здороваться не хотелось. И даже оставаться на чай. Насколько они помнили, остался здесь и их лучший друг – Алексей. И вроде как, здесь жила его мать – Ирина Николаевна. Может, конечно, они уже уехали из деревни.

– Помнишь, раньше лазили в старую школу? Ну пока не началось все это.

– Помню. Как забыть? Как нашли труп, так и разбежались и больше не заходили.

– Что ты там хотела сказать насчет теней?

– Я уже забыла, если вспомню – скажу.

Казалось, что птицы тоже ушли отсюда. Улетели подальше от этого места. Девушки пытались вспомнить людей, что жили в этих домах. Многих они не помнили по именам, скорее внешне, и то частично. Они дошли до центра деревни. Заброшенная столовая без окон и дверей, магазины с разбитыми окнами и закрытыми железными дверьми. И клуб, который остался более целым, чем другие постройки. Всё заросло. Удручающе. Ещё немного и деревни больше не станет. Останутся лишь дома, которые рано или поздно исчезнут с лица Земли.

– Куда пойдем, Саш? Здесь особо делать нечего.

– Можно домой идти тогда. Тебе еще горло полоскать надо, – предложила Саша.

На другом конце центра что-то пошевелилось. Девушки резко посмотрели в сторону движения. То оказался молодой человек с короткими тёмно-каштановыми волосами. Лёша. Человек, с которыми они очень хорошо общались в детстве и подростковом возрасте, а потом как-то резко прекратили общение. Лицо парня скривилась. Явно недоволен тем, что они появились здесь. Дали знак, что они живы.

– Наконец решили приехать сюда? Спуститься со своих небес на землю? – спросил громко Леша, сделав пару шагов в их сторону.

– Леш, что гонишь? Мы не приезжали сюда, потому что боялись. Нам снились кошмары, и мы прорабатывали страхи. Думаешь, мы хотели сюда возвращаться в такой месяц? – вступила в разговор Рита.

– Лучше бы вы вообще не приезжали сюда.

Их спор прервал взявшиеся из ниоткуда Константин. Казалось, как вовремя. Широким шагом мужчина за несколько секунд оказался рядом с троицей.

– Алексей, Вы мне нужны. – После обратил внимание на девушек и произнес: – Здравствуйте, девушки, еще раз. – Вновь обратился к Леше: – Помощь нужна. Опять застряло.

Леша тяжело вздохнул, не рад этому. Хотелось продолжить спор, но и отказать не мог. Несколько секунд тишины.

– Пошлите, Константин. Поговорим позже, – последнее Алексей буркнул сестрам.

Они ушли. Неприятный осадок остался внутри.

– Ни тебе привет, ни как дела. Леша не меняется, каким был, таким и остался, – сказала Саша. Сестра ничего не ответила. – И когда он собирался с нами поговорить? Вечером или завтра? Думает, что мы переехали сюда.

Еще некоторое время Саша возмущалась, позже успокоилась. Медленно они направились в сторону дома. Но девушки не знали, что ждет их совсем скоро. Буквально через несколько часов.

Глава 4

Глава 4

Время было позднее. Настенные часы громко тикали, и их стрелки лениво ползли вверх, приближаясь к полуночи. Тихо тарахтел старенький телевизор, изредка мелькая помехами, за окном беспокойно перегавкивались собаки.

Деревня засыпала.

Рита сидела на расправленном диване в комнате прабабушки. Пока Саша лежала рядом и смотрела в потолок, думая о чем-то своем, Рита читала книгу «Сказания о деревнях». Это был сборник историй про деревни, исторические сводки, местные мифы и легенды. Саша вздохнула рядом, явно скучая. Такие книжки ей были не интересны. Ей больше нравились детские книги. Недавно бабушка дала ей прочитать Лидию Чарскую «Записки гимназистки».

– Рит, ты спать собираешься? – протянула Саша, повернувшись к ней. Она явно была чем-то недовольна, судя по выражению ее лица.

– Да, сейчас. Ты пока давай в одеяло кутайся, как гусеница, и засыпай, – ответила девушка.

Все экзамены были успешно сданы, и можно теперь было отдохнуть два месяца. Рита решила идти в десятый класс, как и некоторые ее подруги. Дверь комнаты приоткрылась, и показалась бабушка.

– Так, девочки, спать. Время уже. Убираем все телефоны, книжки и ложимся.

Рита сделала закладку, решив дочитать позже, хотя было интересно, – может, сможет найти ответ на вопрос: кто этот Монах? Впервые она услышала о нем, когда ей было лет шесть, от пары бабушек. Они были в магазине, куда ее отправили за хлебом. Просто зацепилось и запомнилось. Потом, спустя несколько лет, она стала интересоваться им. Местные особо не распространялись, точнее было бы правильней сказать, что они совершенно не рассказывали о том, кто это такой, откуда он появился, почему каждый год забирает жертвы.

Деревня была основана в 1861 году. Население в основном составляли литовцы. Постепенно их сместили русские. К 1935 году насчитывалось 35 дворов. Население современной деревни составляет 435 человек. В деревне есть школа, сельский клуб и озеро – Тобол-Кушлы.

Среди местного населения ходит легенда о Монахе. Многие из них точно не знают кто он, откуда он взялся. Однако один местный житель поделился легендой, что передавалось у них из поколения в поколение.

Жил он с первыми поселенцами на окраине деревне. Имел жену, троих сыновей и дочь. Звали его Юозас или Йозас. Он был лекарем. Помогал, лечил практически безвозмездно. Хотя жена говорила ему брать больше – что толку с того, что он помогает чуть ли не бесплатно, если им самим жить почти не на что?

Кто-то, спустя несколько лет, распустил слух о том, что он является вовсе не лекарем, а колдуном. Новость быстро разлетелась по деревне. Многие, если не все, поверили. Людям лишь бы принять слух за правду. Для собственного же спокойствия.

И вскоре дело дошло до того, что жителям нужно было разобраться с Юозасом и его семьей. Однажды на рассвете группа мужчин пришла к дому Юозаса. Они были полны решимости разобраться с «колдуном». Однако в последний момент кое-что изменилось: его просто заставили смотреть, как убивали его семью. А потом, спустя время, его убили. Не дав ему возможности сбежать, уехать из этого места. С тех самых пор его дух остался в этой деревне. И каждый год мстит жителям деревни…

Рита закрыла книгу. Да уж, история была мрачноватая. Ноутбук, который девочки взяли с собой, лежал на комоде, на зарядке.

– Баба Маша спать собирается идти? – спросила Рита.

– Сейчас она придет.

– Ну тогда не буду свет отключать.

Бабушка ушла, закрыв за собой дверь, а Рита улеглась обратно на диван и укрылась вторым одеялом, которое дала бабушка. Она знала, что Саша отожмет одеяло за ночь с легкостью.

– Рит, а ты завтра дашь поиграть на ноутбуке? – спросила Саша, повернувшись на бок, лицом к сестре, лежавшей на спине.

– Хорошо. Только недолго. Зрение испортишь, оно у тебя и так падает.

Шаркающей походкой в комнату вошла прабабушка. Она была глуховата, поэтому нужно было говорить громко, чтобы услышала. Ей было восемьдесят пять, но она почти каждое утро ходила за горячими булочками в магазин, ходила к соседкам играть в карты и обмывать кости, ездила со всеми за грибами и ягодами и собирала чуть ли не полное ведро.

– Сейчас свет выключу, – проговорила старушка.

Переодевшись в ночнушку, баба Маша выключила свет. Дом погрузился в тишину и сон. Так казалось им. Сестры не могли уснуть, хотя энергии потратили немало. На кровати у противоположной стены ворочалась прабабушка. Ее выдавали скрипы старой кровати, которая была явно старше девушек и их родителей. В прихожей скрипнула половица. Потом еще. Как будто оттуда кто-то шел, но не было слышно, что кто-то туда заходил.

Тишина. Им могло показаться. Дом был старым. Еще советской постройки. Здесь могло произойти все, что угодно. Это происходило уже не раз. И этот, наверняка, будет не последним. Дверь в комнату закрывалась не полностью. Оставалась небольшая щель. Девушки не могли ничего разглядеть, так как щель была с другой стороны. Даже прабабушка навряд ли бы разглядела: нужно находится близко к щели.

Резкий стук в дверь. Сестры сели на диване. Внутри все сжалось. Кто так решил подшутить над ними? Дверь открылась. Девушка… Нет, даже женщина. Она светилась. Серое лицо с носом, как у Бабы Яги и маленькими глазами, тёмно-синее платье. Кто она? Откуда? Снова Его жертва? Но почему именно к ним? Она не сможет подойти – они защищены. И так до утра. Это защита от них, призраков, но не от Него самого. Женщина стояла на пороге комнаты. Сестры молчали. Страх парализовал их.

– Вам не уйти отсюда. Вам ничто не поможет от него. Он всегда получает то, что хочет, – твердила женщина, – вам не сбежать. Он возвращает то, что ему нужно, то, что принадлежит ему. Пойдемте за мной.

– Уходите! Уходите! – Рита вскочила и за секунду оказалась у окна. – Вы… Вы не пройдете. Мы не пойдем с вами. Уходите! Прочь!

Паника…

Саша подошла к сестре и вцепилась ей в руку. На их шее висели, как крестики, веревочки с клыком животного. Защита от призраков. Девушка протянула руки в их сторону, как бы зовя их за собой. Как будто их никто не слышал. Никто не пришёл на крик. Резкий удар в окно. Майор резко повернулись и чуть ли не упали. Вторая девушка. Они видели ее много лет назад. Безумный взгляд.

– Уходите, уходите, уходите! Пожалуйста, – повторяла за сестрой Саша.

– Девочки, вы что визжите, как свиньи резанные? Кошмар общий, что ли, приснился? – в спальне бабушки и дедушки включился свет.

Никого в коридоре не было. Как и за окном. Сердца бешено бились.

– Но они были здесь, Рита. Правда ведь? Нам ведь не могло двоим показаться.

– Были… И так не может больше продолжаться. Нужно уезжать. Сейчас.

– Да успокойтесь вы. До утра подождете. Играете в стрелялки свои, потом ночью что-то видите, – начал твердить дедушка.

– Они были настоящими. Самыми настоящими, – бормотала Саша.

Своим разговором они разбудили прабабушку. Рита решила позвонить матери. Рассказать ей все. Да, она была бы недовольна, что ее разбудили в такое время, но мать всегда с осторожностью отправляла их в деревню. Возможно, что это последний раз, когда они появились здесь. Дедушка и бабушка говорили что-то о том, что не стоит сейчас звонить матери, ведь ей тоже нужно отдохнуть в отпуске, а не с ними возиться, о том, что утром они отвезут их в город. Однако Рита все же позвонила матери. После долгих гудков женщина взяла трубку.

– Рит, что случилось? Пожар, что ли, у вас там? – сонно спросила мать. Старшая дочь стала объяснять, что у них произошло. – Собирайте вещи, я за вами сейчас буду выезжать. И вы больше не поедите в деревню. Это уже слишком. Поняла меня, дочка?

– Да, мам. Сейчас начнем собирать вещи.

– Ну все тогда. Ждите.

Женщина положила трубку. Рита пересказала разговор. Старики промолчали. Сестры стали собирать вещи. Почти все вещи были сложены в рюкзаках. Осталось убрать пижамы и одежду, которую они носили дома. Страх не отпускал. Хотелось, чтобы поскорее приехала мама и можно было уехать отсюда. Через три часа она прибыла. Короткие черные волосы, голубые глаза, которые были злыми, как и ее походка.

– Готовы? – Получила одобрительный кивок. – Садитесь пока в машину. Сейчас быстро поговорю и поедем домой.

Женщина со стариками отошла в сторону и о чем-то шепталась. Все были недовольны.

– Может, вы пирог возьмете, его еще много, мы не съедим? – предложила бабушка.

– Нет, мам, некогда. Потом привезете, – ответила женщина.

Мать сестер села за руль и завела машину. Часть дороги они молчали. Не решались нарушить эту тишину. И что спрашивать? Чем интересоваться? Поля, разбитая дорога. Тихо. Даже радио не играло. Хотя обычно было иначе. Оно надо сейчас, в такой момент— Мам, мы книгу забыли, – произнесла Рита. – Бабушка ведь отдала.

– Мы возвращаться не будем, – четко ответила Оксана Анатольевна. – Они привезут, когда в город соберутся.

– Но… Тогда ты расскажи про эти убийства, про этого Монаха. Никто ничего не говорит, даже Леша молчит. В интернете ничего нет, – начала было Рита. – И почему ты постоянно отправляешь в деревню в июне? – Оксана Анатольевна не отвечала. Словно вопросы были адресованы не ей. – Мама! Хоть ты не молчи. Мы хотим понять, что происходит.

– Вам стоит забыть об этом вообще. Туда вы больше не приедете. Все, закрыли тему.

– Мам… – пыталась вклиниться в разговор Саша.

Та ничего не ответила. Молча вела машину. Как и обещала мать – больше они не ездили туда. Бабушка с дедушкой приезжали в город. Рита спрашивала про книгу, но старики твердили, что никакой книги не давали. Девушка помнила, как и Саша, что книга была. Помнила, что положила на комод, чтобы дочитать позже. Однако те настаивали на своём. Дальше уже было не до этого.

За несколько месяцев до летних событий

Новогодние каникулы, на этот раз они приехали с мамой на пару-тройку дней, а после вернутся в город, хотели съездить в кино, провести время вместе. Бабушка и мама стирали вещи в бане и опять к вечеру загонят мыться. А сейчас припахали к развешиванию белья. Саша ходила попятам за старшей, что развешивала белье. Больше мешала, чем помогала. Ее, младшую, ничем было не заткнуть.

– А Дима звал меня гулять, как только мы приедем в город, – на радостях сообщила девочка.

– Угу, здорово. – Не отвлекалась от дела Рита.

Вещи сушились во дворе и по обыкновению зимой вставали «колом», что досушивали дома. Старшая не понимала: разве нельзя сразу сушить дома? Ведь тогда и сохнуть быстрее будет, и бабушка не будет ругаться, что так долго сохнет.

– Ты меня не слушаешь! – Топнула ногой Саша.

– Если бы ты мне помогла, то слушала бы более внимательно, – ответила старшая, повесила последнюю наволочку. – Только болтаешь без умолку. Что на тебя сегодня нашло?

Саша обиженно надула губы и пошла в дом. Ближайшие полчаса она ни с кем разговаривать не будет. Может, и к лучшему. Рита было отправилась обратно в баню, может, что ещё будет постирано. У входа в маленькое деревянное здание, покрашенное в зелёный цвет, стояло нечто: черное, не похожее на человека, больше – на какую-то субстанцию. Наблюдало, следило, интересовалось.

Оцепенение. Переохладилась? Да не должна, руки не холодные. Кто это такой? Это точно не паук. Паук не может быть таким. Оно исчезло, как будто его и не было. Как будто это была галлюцинация. Ноги не гнулись. Рита не знала, что думать. Расскажешь матери и бабушки, они лишь отшутятся или наругают. Сочтут за выдумки или за попытку привлечь внимание. После стирки и быстрого приготовления обеда, сестер отправили погулять.

– Может, Лешу позовем погулять? – предложила Саша. – Ты с ним общаешься больше, чем со мной.

– Саш, не неси ерунды. Я общаюсь с ним в большинстве только тогда, мы приезжаем в деревню, – ответила Рита, натягивая шапку на уши.

В деревне было тихо. Кто-то до сих пор продолжал праздновать Новый Год, кто-то приходил в себя после праздника. Девушки дошли до дома, где жил Леша. Калитка была не заперта. Постучали в окно гостиной. Вскоре показалась рыжеволосая женщина лет сорока. Заприметив в окне девушек, она позвала Лешу. После приоткрыла окно и сказала:

– Сейчас Леша выйдет.

Через несколько минут вышел Алексей. Явно был чем-то недоволен.

– Чем недоволен, Лешенька? – выдавив из себя хитрую улыбку, спросила Саша. – Оторвали от важных дел?

– Саш, отстань, – ответил паренек. – Чего хотели?

– Позвать просто погулять, – спокойно сказала Рита.

– Холодновато так-то, – отведя глаза в сторону, ответил Леша.

Сестры не настаивали на том, чтобы он шел с ними. Но Леша все же решился присоединиться. В деревне работал только один магазин. И то там никого нет. Купив по газировке, пошли дальше.

– Ты поговорил с мамой на эту тему? – спросила Рита, намекнув на Монаха.

Леша говорил, что собирался поговорить об этом с матерью еще до Нового Года. Парень помолчал, после сказал:

– По крайней мере, попытался поговорить. Она тогда сказала, чтобы не спрашивал.

Ничего нового. Все как будто сторонились этой темы, будто это табу. Такое впечатление, что не хотят поделиться, кто это и что на самом деле происходит.

Знают только избранные.

– Как обычно, – сказала Рита.

Недолго еще погуляли и разошлись по домам.

Примерно 1870-й год. Деревня Десподзиновка.

День шёл не самым удачным образом. Вокруг была засуха. Дождей не было давно. Нужные для работы травы засыхали. Урожай засыхал. Люди говорят о происках Дьявола или обиды Богов за какие-то грехи. Вымаливают дождь.

Люди всё идут и идут ко мне. Всё просят помочь решить их проблемы. Вылечить их. Помочь им. Когда дело доходит до смерти или боли, что мешает дышать полной грудью, они прибегают. Не все из них были неблагодарными. Тех, кто мог поблагодарить хоть как-то, были единицы. Не у всех есть деньги, чтобы платить полностью. Можно было бы уйти в город, лечить влиятельную семью и жить спокойно. Но город давно надоел. Хотелось спокойствия, порой даже тишины. Но некоторые хотели иного. Как моя жена. Она городская. Привыкла к другой жизни. Ссоры иногда выходили за пределы дома. Порой было всё равно, что о нас думают и обсуждают.

Однажды появился слух.

– Слышала, что Йозас вовсе не лекарь, а колдун? Рассказывали тут, что на днях за деревней костёр горел, и он там был. Нечисть призывал, чтобы ему помогали.             Прикрывается всего лишь травами, лечением. И ещё когда к нему приходишь не запоминаешь, что происходит. Ритуал проводит. Не он лечит… Всё не так…

Они замолчали, когда я прошёл мимо. Как будто мне есть дело, до этих слухов. Кто-то всё равно не верит этому. И кто придумывает эту чушь? Если бы спросил, то они не сказали бы или соврали бы, тогда пострадает другой человек. Всем не объяснить, не понравиться. Люди будут придумывать и верить. Им хочется во что-то верить, это почти как смысл жизни.

Дни пролетали быстро и однообразно. Мне казалось, что все будет как и всегда: слухи останутся слухами. Все люди имеют право на ошибку. Я глубоко ошибался. Говор разлетелся. Люди стали меньше обращаться за помощью, предпочитая смерть или поездку в соседнюю деревню. Тыкать пальцем и говорить, что я колдун. Жене и детям доставалось чуть больше: иногда закидывали камнями, не принимали ни в одну игру, не общались. Я лишь говорил, что все будет в порядке. Все будет хорошо. Придет в норму.

Тогда наступила осень. Собирали урожай с полей. Ранним утром я собирался принять девушку. Не хотелось бы рассказывать, что у нее болело. Думал, что будет обычное дело, точнее, для меня привычные действия, однако ранним утром пришла не она, а несколько крупных мужчин с деревни и, кажется, пара была из соседней деревушки. Тогда понял, что настал конец.

– Отпустите жену и детей, пускай уйдут куда-нибудь. Они не виноваты в том, что произошло, – лишь произношу я.

– Передал знания детишкам, а они дальше пойдут колдовать и вредить куда-нибудь в другом месте? – произнес кто-то из толпы.

– Может, и жена твоя колдует тоже? – поддержал второй. – После того, как твоя жена приходила в гости, у нас кто-то из живности умирал.

Их злость набирала обороты. Они решили поступить иначе: связать Йозаса и заставить его смотреть, как они убивали его семью, а потом принялись за него самого. Душа покидает тело не сразу. Тело мертво, а душа – еще нет. Спасти их уже невозможно будь ты знахарем, лекарем, колдуном.

Я видел, как они покидают тела. Не тянулся покидать землю, даже после сорока дней. Может, их просто не отпели, ведь обычно не все верующие придерживались традиций и обрядов. Может, каждая душа решает сама, покидать землю или нет. Но я видел, как мои дети, жена ушли, не попрощался с ними. Пытался заговорить с ними, но меня будто не существовало, будто они не видели меня.

Руки, тело темнело с каждым днем. Я мог простить людям слух о колдовстве, мог простить отстранение от церкви, но смерть… Могут ли они отбирать чужую жизнь, если они не судьи? А судьи могут? У кого есть на это право? Так просто забирать жизнь… Забирать их жизни, их детей. Я уже понял, что нельзя забрать сразу всех, это будет подозрительно не только для жителей. Каждый год – четыре жизни. Это поддерживает мое существование. Они думают, что я спасаю их жизни, защищаю. Пока не закончится последняя жизнь.