Вскрытие покажет любовь

Глава 1

По пути от авто до бара специально придаю лицу возмущенный вид. Залетаю в помещение, бегло сканирую присутствующих. Подруг замечаю за дальним столиком в углу.

Вместо приветствия – достаточно было утреннего в общем чате – обращаюсь конкретно к одной из них.

– Послушай сюда, – тычу в Кристину пальцем. Она сразу теряется, остальные же пятеро начинают хихикать в предвкушении. – Если твоя сестра ещё раз даст какому-то мудаку мой номер телефона, я больше с вами общаться не буду. Ни с кем вообще не буду, – строго смотрю на всех собравшихся.

От моего серьёзного тона и нахмуренного взгляда девчонки теряются.

– Что случилось? – спрашивает Кристина, немного придя в себя.

– Меня только что бросил мужчина, – говорю, прикрывая глаза, и непроизвольно хмурю лоб. Оскомина на языке от этих слов. – Импозантный такой мужчина, средних лет.

– Насколько, Алён, импозантный? – с нервным смешком уточняет одна из подруг.

– Достаточно, чтоб оценить всю боль утраты.

Девчонки уже откровенно хохочут.

– Даже страшно спросить, сколько вы с ним пробыли вместе? – допытывается Оксана.

– Счастливые часов не наблюдают. Но я его совершенно точно не забуду. Этот козёл назвал меня гулящей, – снова обращаюсь к Кристине. – Я вполне серьёзно, не хрен давать мой номер кому попало. Я ведь не жалуюсь, не ною, мне комфортно вне отношений. Так какого лешего происходит последние месяцы?

– Лён, она из добрых побуждений, я поклясться могу, – добавляет подруга, видимо, не подумав. Ибо добрые побуждения и сводничество с козлами не вяжутся.

– Нафиг мне такие добрые дела не упали. Звонила мне пол-утра сегодня, как и ты, клялась, – семейное у них походу. Тянусь за одним из бокалов. Будет моим. – Что один из её коллег, чисто случайно, – для схожести с Альбининым повышаю голос, – увидел на столе моё фото, и с первого взгляда залёт. Откуда у неё на столе может быть моё фото? К обеду звонил уже товарищ. Заверял, что Альбина ему сказала, мол, я согласна с ним поужинать. Всё бы ничего, но я ей раз десять сказала, что не нужен мне её доцент кафедры психологии, – замолкаю в попытке успокоиться. Боже, за что мне это?! Девчонки замерли в ожидании. – Хрен бы с ним с ужином. Полчаса потерпеть и можно домой. Но этот… мудочел достал телефон, вбил в программке мой номер и стал проверять, как я у людей записана. При мне Кристин! Психологов нынче не учат правилам приличия?

– Ну, Алю-то учили, – произносит серьёзно, при этом растерянно.

– Плохо её, блин, учили. Мне что номер менять? Это четвертый придурок. Благо, двух из них я не видела.

– Что было дальше? Ты ему врезала? – уточняет Оксана, на что я качаю головой.

– Ну, хотя б кофеём облила? – Ната откровенно ржёт.

– Ты б молчала, а? Я, думаешь, забыла твоего протеже Вячеслава? – спрашиваю у неё, нахмурившись.

– Ну, ты и вспомнила, тебе сколько тогда, лет двадцать было? И ты ему реально понравилась. Мужик еще пару лет спрашивал, как у тебя дела, – на что я отмахиваюсь от неё.

– Так чем дело закончилось? – интерес у подруг не утихает.

Я уже успокоилась, выплеснув немного бурлящего негодования.

– Да ну его. Прочёл, значит, что у нескольких я записана как «Василич», сделал вывод, что я сплю с женатыми мужиками, и так они меня от жён прячут. А в конце списка нашел моего основного любовника – Альфа Центавра, мать его, у которого я записана «Аверин». Выкатил мне кучу диагнозов. Сказал, что ищет будущую жену, мать его детей, и я не подхожу со своим нечистым биополем. Потаскуха я, короче. Его умные слова я не запомнила, но посыл считала. Ну, и был таков, – закончив с рассказом, позволяю себе выпить.

– Он точно домой живым поехал? – невзначай уточняет Крис.

– Нет, блин, грузом двести в лес он поехал.

– Я б не удивилась, – Ната у нас человек-праздник: палец покажи, будет смеяться. Вот и сейчас сидит, откинув голову, и громко смеётся.

– Скажи мне, дружочек, – наклоняюсь к Кристине и, понизив голос, интересуюсь. – У них при приёме на работу дипломы проверили? Он ведь детей учит. Умы неокрепшие, а хрень такую несёт. Про синдром Мюнхгаузена мне загонял. Я, конечно, не по этой части, но он совсем не о чесании причинного места о женатые столбы.

– Это когда маниакально к себе внимание привлекают? – уточняет Женя, я и Крис киваем.

Сама не заметила, как выпила половину коктейля. Еще полтора и меня окончательно попустит.

– Василёчек, прости, пожалуйста, – Крис обхватывает мою ладонь своею. – Я обещаю с ней поговорить. Она со своей свадьбой на почве волнения помешалась, хочет, чтоб ты была непременно с парой.

Я свободной рукой закрываю глаза, потираю их, слегка придавив.

Ну, ё-моё, накрашенные же.

– Кристин, я не виновата. Случайно вышло так, что я спала с её бывшим парнем. Сначала он моим парнем был, потом уже её. Мы с ним в универе учились. Откуда я знала, что он ей приглянется спустя столько лет, или она ему. Это же бред. Давай я вообще не пойду? Желания особого нет.

Девочки переглядываются.

– Нет, так не пойдёт! Ты куда-нибудь, кроме работы своей, ходишь? – резко спрашивает Ната. Она из нас самая старшая и периодами включает режим «мамочки».

– Я часто выезжаю… в разные места, – говорю с томной ноткой, разглядывая потолок, а именно висящие под ним бутылки.

– Осмотр твоих хомячков не считается.

– Хомячков? – Олеся – непостоянный член нашей компании, поэтому не в курсе того, чем я занимаюсь.

– Да, она у нас знатный хомяковод, – поясняет Ната, явно нервничая.

– Тогда уж хомякофил, – говорю я.

Простите меня всевышние силы. В памяти всплывает конец рабочего дня, по телу несутся мурашки. Надо надраться.

Глава 2

Время близится к полуночи. Настроение улучшается в геометрической проекции по мере повышения уровня алкоголя в крови. Сознание плывёт, но не сильно.

После тридцати способность себя контролировать увеличивается в разы, как и умение концентрироваться на главном.

– Девушки, вы так задорно смеетесь, мимо невозможно пройти, – из-за моей спины доносится отдаленно знакомый голос. – Можно нам к вам присоединиться?

Ну прекрасно, их там еще и толпа.

После одиннадцати в заведении стало намного больше народу. Все столики заняты. Девы танцуют на всех доступных поверхностях, даже на барной стойке. Наш закуток оставался единственным нетронутым местом. Как я люблю. Расширенным, да в последнее время и узким, составом мы встречаемся достаточно редко. Подруги видятся чаще, у меня же в дневное время возможности видеться нет. Вот и приходится ловить их в злачных местах. Подруги все либо замужем, либо имеют парней, но возможность ночной жизни осталась у всех.

– А если нельзя?! – говорю резко и достаточно громко. Музыка орёт непомерно. После оборачиваюсь.

Ну, естественно, кто же ещё. Хочется сделать хмурую гримасу.

– Алёнчик, вот это встреча! А я-то думаю, кто тут такая резкая, – лыбится во все свои, такое чувство, что сорок зубов, мой, условно скажем, коллега, – Почему ты так на работе не ходишь? – его рука тянется к моим волосам.

– Не трогай. Голову после тебя мыть придётся, – несильно отталкиваю его руку.

– А если не трону, не придётся?

– Может быть, через месяц помою, – интерес к беседе пропадает.

Олег – болтун сказочный. Хватает его на работе.

– Дима, Стас, привет, – улыбаюсь остальным парням, и тут же отворачиваюсь.

Разглядываю чудесный крутящийся стул. Себе такой захотелось. Будет стимул почаще дома бывать.

– А мне значит не привет? – рука Олега ложится мне на плечо, чувствую дыхание рядом со своим ухом.

Поднимаю глаза на девчонок и вижу, что они пребывают в растерянности. Надо их представить, что ли?

– Здоровались с тобой, – отвечаю Олегу. Приподнимаю плечо вверх, в попытке стряхнуть с себя его руку.

– Цветочечка, это было вчера, – ржёт над моим ухом.

Ну что за придурок!

– Этого разве мало? – спрашиваю, обернувшись к нему. Бровь приподнимаю.

– Я думал, ты только на работе так мила, – не унимается.

– Ты слышал выражение «Незваный гость —хуже татарина»? – Олег кивает, не понимая, к чему я клоню. – Смысл непонятен был, да? Могу объяснить.

– Алёнка, не будь такой бякой. В сказках девушки с твоим прекрасным именем такие заюшки, – Стас подключается, опускает голову и легонько целует в меня макушку. Затем стремительно садится на диванчик слева от меня. Следом за ним тоже самое проделывает Дима.

В смысле прямо тоже самое! Сначала целует и только после этого пролазит, занимая свободное место.

Чувствую движение за спиной, резко поворачиваюсь. Со стороны посмотреть – какая-то дёрганная: кручу головой туда-сюда без остановки. Олег замирает с улыбкой на лице, уже немного наклонившись ко мне.

– Только попробуй, Олег, – говорю строго.

– Не успел, брат, – посмеивается Дима.

– Запретный плод сладок, – подмигивает мне Олег и садится рядом с Наташей. – У вас тут уютно, – оглядывается по сторонам. Закуток и правда хорош, если не брать в расчет громкую музыку.

– Знакомьтесь, это Наташа, Оксана, Женя, Олеся, Настя и Кристина, – бегло перечисляю по порядку девчонок. – А это… Дима, Стас и Олежа, – у Олега на щеке дёргается нерв, парни смеются. Девчонки, все кроме Наташи, не могут понять. С ней мы общаемся ближе, она знает о наших с Олегом небольших контрах.

– Вы тоже врачи? – наивно спрашивает Олеся.

– Врачи?

– Тоже?

В один голос уточняют ребята.

– Ну, так Алёна же… – Олеся внимательно смотрит на меня, словно ища поддержки.

– Менты они, Лесь, – тянусь за своим бокалом, но не успеваю. Олег подхватывает мой коктейль первым.

– Алёнка – врач? Она ж труповед, – произносит всё тот же козёл. Далее нюхает содержимое моего стакана. – Ты пьёшь? Вот это новость! Наша примерная девочка пошла по наклонной.

– Ещё слово, и я пожертвую содержимым, но доставлю себе удовольствие, облив тебя, – забираю из рук Олега свою прелесть и тяну через трубочку содержимое. – На дежурстве? – уточняю, переводя взгляд на парней слева от себя.

– А как же. Очень устали, поехали перекусить. Смотрим – твой «Лексус» стоит на парковке. Олег захотел поздороваться, – ржёт Стас, сливая коллегу.

– Боже, я-то думала, вы случайно. Так картина становится ещё хуже. Следите.

Далее девчонки начинают оживлённую беседу. Если их не знать, с виду хорошие парни. Выглядят опрятно: белые рубашки, чёрные брюки, ногти подстрижены, волосы тоже. У Стаса только борода, но нужно отдать должное, она не портит его смазливое личико. Пахнут тоже приятно. Просто я знаю всех их тараканов. У Олега они и вовсе вместо мозгов.

Данный факт он подтверждает в следующую же секунду. Наклонившись ко мне, негромко произносит:

– Тебя твой «благочестивый» отпустил или не знает о гульках? – третье слово выделяет едкой интонацией.

– А не пошёл бы ты нахрен, Олег?

Я прекрасно знаю, о ком он и чего хочет добиться.

– Что ты в нём нашла, Алён? Бабло? Оно того стоит?

– Что ты хочешь? Полечить? Так мне неинтересно. Если тебя распирает оттого, что только ты знаешь о том, с кем я сплю, то возьми и всем расскажи. Или подожди… Ты же боишься? Это меня можно дёргать, с Артёмом такое не пройдёт, – говорю тихо, сама себе напоминая змею.

Залпом допиваю содержимое, игнорируя трубочки. В голову бьёт сразу, как только поднимаюсь.

– Всем хорошего вечера, я танцевать, – голос звучит беззаботно. – Нат, если будете уходить, принеси мне мою сумочку, пожалуйста.

Ответа не дожидаюсь, знаю, что Ната услышала.

Как же всё бесит. От негодования что-то внутри взрывается. Только успела расслабиться, и тут умудрились испортить настроение.

Глава 3

Ещё во сне голова начинает трещать. Понять, что происходит, не получается, как впрочем, и терпеть. «Алён, давай врубай мозг,» – обращаюсь к себе. Приподнимаю голову над подушкой и подсовываю кулак под лоб, стараясь прижать его к голове как можно сильнее. Ощущение, что череп вот-вот расколется надвое, и мозг, мой ценнейший, просочится на подушку прямо через лобный шов. Это моя паранойя, с раннего детства я была уверена, что именно это мое слабое место. Ударюсь лбом и умру.

Спустя несколько минут боль немного утихает, поворачиваю голову и замутнённым взглядом смотрю на часы, стоящие на прикроватной тумбе. Пять сорок пять. Чудесное начало субботы. Может, потеря мозговой жидкости не так уж и страшна?

Спустя пару мгновений начинает звонить телефон. Сомнений в том, что работа зовёт, не остаётся. Кто ещё может быть так жесток?

Тяну руку, не очень удачно, телефон падает на пол. Мне приходится продолжить свой путь. Ползу по кровати, свесившись, нащупываю аппарат. Принимаю вызов и тут же включаю громкую связь.

– Привет, Василёк, – на том конце провода, явно доволен собой Коваленко, он же Олежа. Голос бодрый и звонкий, специально. – У нас вызов. Ты нужна. Грузики. Елисеевская 45. Пустырь начинается, найдёшь?

Как ответить, я просто не знаю. Во рту пустыня. Впору сесть и заплакать. Но сесть-то я тоже, не факт, что смогу. Что за дрянь я пила, раз меня так развезло?

– Разберусь, – каркаю в ответ.

Почему именно перед Олегом приходится так позориться?

– Хорошо ночка закончилась, детка? – слышу ехидные интонации и тут же скидываю.

Сборы занимают у меня ровно пятнадцать минут. После холодного душа мысли о смерти покидают моё бренное тело. Но ехать самой всё равно не хочется.

Спустя минут десять выхожу из такси на пустыре. Как можно догадаться по затраченному на дорогу времени Елисеевская от моего дома рядом, однако, я уверена, что Олег позвонил именно мне не поэтому. Захотел посмотреть, как я буду ползать после клуба в такую рань. На месте пока только я и пара оперов. Не мешают работать.

Как можно быстрее нужно взять все пробы, сделать снимки. С первым я успеваю, но как только достаю телефон, слышу снисходительное к себе обращение.

– Это тебя извозчик так быстро довёз? А мы думаем, что тут такси делало, чуть не тормознули мужика. А что не сама?

– Олег, тебе не надоело придурком прикидываться? – спрашиваю, не поднимая головы от своих «экземпляров».

Проигнорировав мой вопрос, Олег продолжает давить.

– Алён, криминалисты без тебя разберутся, – намекает на то, что делать снимки в мои обязанности не входит.

– Мне так удобней работать.

– Мало ли, как ты их потом используешь… – сегодня он особо в ударе.

Проще его игнорировать.

Этот посёлок уже входит в состав города. Его центральная часть выглядит как элитка, через триста метров пустырь. Народ ждёт, когда сможет продать максимально дорого. Дороги нормальной нет, земля укатана и засыпана гравием. Сейчас слышу, как подъезжает кортеж. Кожей чувствую, как Олег и иже с ним напрягаются.

– Твою мать, а эти тут что забыли, – чертыхается едва слышно.

Где-то совсем близко хлопают двери машин. Много. Синхронно.

– Здоров, мужики, – звучит незнакомый мне голос. Ну и пофиг. Не со мной же здороваются.

– День добрый, – Олег ну ты еще вздохни, интонация словно обиженная. – Вы чего прикатили? Нарики – не ваш уровень. Передоз обыкновенный.

– Один из них – сын зама главы, – в голосе слышится равнодушие. Неприятно скребёт подкорку.

– Города?

– Региона. Так что, парни, можете по домам. В этот раз поимеют не вас.

– Этот вот что ли? – Олег тянется носком ботинка к телу, рядом с которым я стою почти на коленях.

– Блядь, только попробуй, – рявкаю, приподнимая голову.

Выходит настолько резко и громко, что сама от себя в шоке. Парни из службы безопасности тоже.

– Ты что сегодня с цепи сорвалась? – Олег, на редкость, выглядит растерянным. Не ожидал, что я так умею. – Это же труп, – пренебрежительно.

– В первую очередь это, – поднимаюсь на ноги и ладонью указываю на лежащее рядом тело, – и это, – указываю на следующее, – и даже это, – делаю взмах в сторону отдаленно лежащего тела парня, – люди. Мертвые, но всё же люди. Будь человечнее.

– Странно это слышать от тебя, – усмехается. Как же хочется послать это чучело, но при посторонних не стоит.

– Кто это у нас тут такой дерзкий цветочек? – ко мне обращается тот парень, что отправил Олега домой. – Григорьев Николай Степанович, – протягивает мне руку.

– Алёна Богдановна, – пожимаю, предварительно стянув перчатку. Фамилию намеренно не говорю.

– Васильковская? – глаза собеседника округляются. – Я вас не так представлял.

– И как же меня представляли? – беседа становится интересной. Вдруг что новое услышу.

На мне сейчас тёмные джинсы и удлинённая чёрная толстовка. Волосы немного растрепались от капюшона. Машинально заправляю за ухо выбившуюся из хвоста прядь.

– Мне нельзя было трогать их, а ты после «мертвого тоже человека» так легко поправляешь? – оборачиваюсь на голос Олега.

Не сразу его понимаю. Когда же доходит… Грани его злопамятности мне неподвластны. Отворачиваюсь, не ответив.

– Постарше. Пополнее. Пониже ростом. И более покладистой, что ли, – вполне дружелюбно произносит Николай Степанович.

– Столько «п» во мне нет, – улыбаюсь в ответ.

– Так даже лучше, – ну всё, сейчас начнется.

О том, что я прекрасно выгляжу, знаю. О том, что не вяжусь с образом судмедэксперта, тоже. Но обсуждать это на работе смысла не вижу.

– Заключение Вам смогу отдать после трёх. Сами подъедете?

– Сам. Я думал, Вы со следственным по большей части работаете.

– Работаю с теми, кто первым разбудит, – бросаю по-доброму смешливый взгляд на Олега.

Лет шесть назад мы с ним неплохо ладили. Не сказать, что ностальгия, но знаю, что может быть неплохим. Он тут же подходит поближе.

– Алён, какое тут заключение? Обдолбались парни дрянью какой-то.

– Во-первых, я так не думаю. Вон тот, – киваю на того, что подальше, – употреблял не критично долго. Максимум полгода. Эти же, так скажем, тут залётом. Во-вторых, узнаем, что именно за дрянь. Может, не только наркотики.

– Опять ты в астрал выходила, – подшучивает Олег.

Оглядываюсь по сторонам. Кучу народа согнали. Хорошо, что успела пораньше. Затопчут, как кони, всё вокруг.

Найдут тут, Олег, твои криминалисты что-либо, конечно. Жди.

– Сейчас всё руководство прикатит, – говорит Николай с каким-то отчаянием.

– Сочувствую, – прекрасно его понимаю. Чем больше дёргают, тем меньше времени на фактическое выполнение работы. То одному доложи, то другому. – Я всё. Всем хорошего дня, – произношу, доставая телефон. Нужно вызвать такси. Сюда хрен кто пропустит, придётся пройтись.

– Смотри, кто приехал, – снова говорит мне на ухо Олег. Зачастил.

Даже не оборачиваясь, я знаю, чей взгляд жжёт мой затылок. Артём.

На удивление, меня это даже не трогает. За столько лет произошло выгорание.

– Всем доброго утра, – произношу погромче, направляясь к дорожке.

– Дождись меня, – бросает мой бывший прохладно. Тон повелительный.

– Я с Олегом, – поднять голову и посмотреть в глаза не удосуживаюсь. – Надо побыстрее заключку. Кровь стынет, – поднимаю сумку повыше.

Направляясь за Олегом, который, даже не сомневаюсь, обществу моему не рад, спасибо, хоть не послал.

– Вы поругались? – спрашивает он, спустя несколько минут выезжая на асфальтированный участок.

– Высади меня где-нибудь чуть подальше, здесь хрен дождёшься такси.

– Что ты за баба такая, Алён? Довезу я тебя до бюро.

– Спасибо, – разглядываю свои колени.

– Трудно общаться нормально? Как только раньше получалось… – обрывает себя, резко замолкает. – Алён, нафиг оно тебе надо? Тридцадка уже была?

– Полтора года назад, – смеюсь.

– Сейчас больше двадцати трёх не дать, – отрывает взгляд от дороги, рассматривает лицо. Мои губы кривятся. Ещё бы восемнадцать сказал. – Ой, началось… Двадцати пяти, тебя устроит? – уточняет, я киваю. – Алён, пора деток, семью.

На грудь начинает давить неизвестная сила. Комок посреди горла растёт.

– Олег, ты ведь знаешь… Давай мы не будем.

– А ты кроме как с ним, с кем-то пробовала? Может, не в тебе дело.

– Я в принципе больше не пробовала. Мне достаточно того, что я по результатам обследований вижу сама.

– Так взяла бы и попробовала! – критически повышает голос. – Это несложно. Мало ли, что там пишут. Часто ведь ошибаются! Ты сама врач, знаешь, как бывает у ваших, – последние слова говорит тише. Зато руки на руле сжимаются до белых костяшек.

– Не отвлекайся от дороги. Прошу, – стараюсь дышать глубже.

Он, конечно, прав. Столько случаев чудесных бывает, но просто завести ребенка для себя… не моё. Если бы так получилось, родила бы малыша с радостью. Но я настолько привыкла… Шесть лет с одним и тем же, а так, искать кого-то? И где?

Глава 4

Ближе к обеду голод смещает головную боль с первого места в «топ двадцать приоритетов». К счастью, я эгоистка, и поэтому сразу же иду есть, не дожидаясь ухудшения состояния. Выйдя на улицу, жмурюсь, словно летучая мышь, выброшенная на солнцепек. Несмотря на большое количество ламп, рабочие помещения достаточно темные. Телефон вибрирует несколько раз подряд. Первым делом отвечаю Николаю, сообщая, что информацию по своей части смогу отдать через пару часов. Остаются непрочитанными сообщения от Наташи и Артёма. Нате перезваниваю.

– Алло, ты куда пропала? Я уже начала волноваться, – отвечает бегло, и тут же начинает отчитывать кого-то, судя по тому, что звук стал приглушеннее, прикрыла рукою динамик. Она почему-то убеждена, что так становится не слышно.

– В смысле ты меня потеряла? Я дома спала. Правда, уже на работе.

– Так ведь суббота, – возмущение в голосе подруги смешит. Будто впервые узнала о моей работе по выходным.

– Люди умирают и в выходные, родная.

– Во дают!

В Нате умерла гениальная актриса, в её голосе слышится неподдельное изумление.

– Так что там было в баре? Я что, язык за зубами плохо держала? В чём заключалась причина беспокойства?

– А ты что, не помнишь? – открыто смеётся.

– Вообще-то не очень.

– Рот свой ты и правда плохо блюла. Но язык шалил не твой, а чужие.

– Что? – яснее от её слов не стало. Множественное число в отношении чужих языков немного напрягает. – Выражайся яснее.

– Да куда уж, и так. Какой-то мужик запихал тебе в рот свой язык, а ты так отчаянно на нём висла, что мне неудобно было вас отвлекать. Думала, он тебе до мозга достанет. Может, не зря переживала, раз ты не помнишь?

Пульс учащается. Да быть такого не может! Но вчера я бы сказала, что нельзя абсолютно ничего не помнить всего после трёх коктейлей.

– Нат, а я что-то с этим человеком ещё пила?

Это же надо быть такой дуррой! Кто-кто, а я о последствиях в курсе.

– Алён, я не следила. Бокальчик один видела. А потом Артём тебя утащил.

Упоминание об этом мужчине перекрывают переживания о том, что я по глупости могла что-то употребить.

– Кто меня забрал?

Сказать, что я в шоке, – ничего не сказать.

– Малыш, ты там точно в порядке? Пугаешь.

– Я не помню, Наташ. Ни хрена. Обрисуй кратко, – прошу подругу, параллельно делая электронный заказ.

– Ты от нас ушла, решила потанцевать. Одному из твоих парней позвонили. Дима который. Они стали поспешно собираться. Тебя один из них хотел с собой забрать, но ты снова его послала. Точно не слышала, но вывод по его роже сделала. Минут через сорок Артём прикатил, – тон Наты меняется. Становится пренебрежительно-агрессивным. – Я запрещаю тебе с ним общаться. Мужлан неотёсанный, блин. Что ты в нём только нашла? Зная тебя, не бабло, – вздыхает печально. – Так, на чём я остановилась… Точно. Ты к тому моменту сосалась с каким-то парнем, вполне симпатичный такой, тёмненький, смугленький. Мы с Женей, остальных уже не было, даже немного завидовали, – лукаво смеётся. Обе они любят мужей, стопроцентно. – Потом залетел твой медведь, сказал что-то парню, бедолагу аж перекосило, а тебя увёл. Потом вернулся за твоей сумочкой. «Сумку быстро дала,» – Ната, можно сказать, почти успешно пародирует Артёма, интонации точно его. – Где его манерам учили? Даже не поздоровался с тётей Наташей. Ты, блин, с ним спишь, можно сказать, только потому, что я тебя против него не настроила. А могла бы.

– Могла бы, родная. Но я и так с ним не сплю.

– Вот достижение! Сколько недель? Спорим это от того, что тебе просто некогда.

– Не начинай.

– Я хочу твоих малышей понянчить, желательно до своей пенсии, – завелась, затарахтела. Хуже мамы, честное слово.

– Установку приняла. Буду держаться курса. Ладно, любимка, я буду есть, заказ принесли.

– Люблю тебя, милая, – произносит и тут же скидывает.

После разговора с подругой становится только хуже. Такой долгожданный аппетит пропадает. Хочется вернуться на работу и сделать анализ крови, только уже своей. Может, у меня паранойя? Хотя в отношении умерших парней подозрения оправдались… Может, и насчет себя мысль верная? Ну, нет, я нечасто хожу в бары. Разве могло так повезти?

Пока жую, еле впихивая в себя еду, телефон снова вибрирует, только теперь звонок отражается на экране.

– Сложно ответить что ли, я не пойму? – раздаётся громкий возглас Артёма. – Ты где?

– Здравствуйте, Артём Михайлович. Заключение еще не готово. Анатолий Федорович провёл не все вскрытия. Если бы ваши люди его не отвлекали так навязчиво, он бы, может, и успел. Объединю данные и скину на почту. Оригинал будет у Николая. Он первый попросил, и структура приоритетнее.

– Ты меня побесить вздумала? Алёна, что, твою мать, происходит?

– Тройное убийство. Преднамеренное.

– Что ты несёшь?

– А Вы о чём, Артём Михайлович? Я о работе.

– Сука… Как же с тобой тяжело. Думаешь, я из-за хомяков твоих позвонил? Ты пьяная ночью висишь на хрен пойми ком. Пару минут – и он бы тебя поимел прямо там, в туалете. Да мне дела сейчас нет до работы! – Не надо видеть собеседника, чтобы понять, в каком он состоянии. И так ясно – он в бешенстве.

– Не хочу даже знать, откуда у Вас информация о том, где, как и с кем я провожу свободное время. Если Вас не интересуют детали расследования, то всего доброго.

– Стой, – строго, но очень устало произносит Артём. – Я соскучился. Адски.

Глава 5

На удивление, даже не больно. Раньше, стоило ему произнести нечто подобное, мой мозг отключался. Так остро переживала. Ему хватало час посидеть под подъездом, и я давала нам шанс. Только вот на что?

– Вы, наверное, с женой уже говорите? Всего доброго, – скидываю звонок, быстро убираю телефон в сумку. Нужно ещё булочку с маком купить.

Внутри не настолько спокойно, как мне бы хотелось. В восемнадцать ходить по клубам было некогда, учеба занимала всё свободное время.

Я мечтала, просто жаждала стать кардиологом. Детским. И хоть на сотую долю походить на отца. В двадцать один вектор резко сменился. Всё свободное от занятий время стала проводить с Артёмом. В отношениях с ним о разгульной жизни и речи не шло. И вот теперь я вся такая взрослая, умная девочка, и меня так легко развести? Блин, где же мой мозг?

Как бы ни хотелось развеять опасения «здесь и сейчас», направляюсь я не к себе, а в морг. Хотя чем не моя территория? Там куда проще, чем в операционной. А я как раз-таки свернула туда, где попроще.

– Здравствуй, Толюшкин. Я пришла к тебе с приветом, – поднимаю вверх пакет с булками, и расплываюсь в улыбке, видя, как загораются глаза моего коллеги. Почти двухметровый добрый медведь, который очень любит мак.

– Алёнка, – подходит и обнимает меня свободной рукой, тут же забирая пакет, – ты чего такая бледная? На себя не похожа. Вот уж змеи наши порадуются.

Журю его пальцем за последнюю фразу.

– В баре ночью перебрала, – бросаю невзначай. Оставляю вещи и тянусь за перчатками. – Что тут у нас?

– Алкоголь или? – смотрит взволновано Толя. Зрелище залипательное.

– Ну, я же не маленькая, конечно, бухло.

Спасибо, хоть верит мне на слово.

– Посмотри тут, – сдёргивает покрывало, откусывая при этом кусок от своей добычи.

– Боже мой. Бедный мальчик, – у одного из парней онкология.

– Да уж, отмучался.

– Промахнулся кто-то слегка. Он ведь на лечении, я видела кровь. При этом колоться смерти подобно, – присаживаюсь на стул, – Эти двое, – киваю вперёд, – совсем чистенькие. Неужели кто-то мог быть настолько тупым, чтобы думать, что не проверят?

– Алёнка, бабло. Это ты в своем мире живёшь. Тебе бы самой в отпуск сходить не мешало. Такими темпами пропадёт товарный вид, – посмеивается надо мной.

– Жировский сказал, что в моем возрасте одинокие дамы часто из окон выходят, – сдерживаю приступ смеха.

А вот у Толи не получается и он заливисто хохочет.

– Он быстрее ко мне попадёт, чем у тебя поклонники двадцатилетние исчезнут.

– Ты же знаешь: или ты, или никто, – произношу вставая со стула.

Как только захожу к себе, мою руки и хватаю со стола жгут. Пульс учащается, нестерпимо хочется знать степень своей глупости. Зажимая локоть, разглядываю свои сертификаты. Чего же вы стоите, если хозяйка ваша так недалека?

Спустя пару часов появляется Николай собственной персоной. Суток не прошло, как вид стал потрёпаннее.

– Арсинатомид? Ты серьёзно? – наконец-то на «ты» перешли.

Пожимаю плечами.

– Ещё пару часов – и следов бы не осталось. Поищи в том посёлке. Это кто-то местный и жутко наглый, – хочется Коленьке в лоб дать за его хмурый взгляд. – Точно не сами. Ты пораскинь. Парни крепко дружили, он бы не стал друга зарывать, – вспоминаю одинаковые тату на руках.

Глава 6

Разговор с моим новым другом Николя рассеивается в памяти, как только смотрю на результаты анализов. Так и оседаю на пол, прямо под свой рабочий стол. Это же надо быть такой дуррой! Ну, расстроили слова бывшего друга, дальше что? Возраст не равно ум, определённо.

Дверь открывается, и в кабинет входит Артём. Только его тут не хватало. Пришел позлорадствовать. Вот уж у кого отменная чуйка на «погорячее».

– И чего тут расселась? – произносит, возвышаясь надо мной. – Сомнения что ли были?

Силы как-то резко покидают бренное тело. Опускаю руки на согнутые колени. Дополняю композицию «Я устала», уткнувшись лбом в свои руки. Завтра утром это пройдёт, я себя знаю, сейчас же нужна минутка страдашек.

– Тём, уходи. Реально не до тебя, – голос звучит очень устало.

– А что ты, Алёнка, хотела? Нам уже четвёртый десяток. По клубам скакать и не уставать не выйдет. – Артём, к моему удивлению, опускается рядом на корточки. Даже в сложенном виде он выглядит большим. Предел совершенства для многих десятилетней давности, – Пошли, моя чахлая. Домой тебя отвезу. Там дождь начался, – Артём встаёт и рывком поднимает меня, крепко обхватив за предплечья.

Ни сил, ни желания сопротивляться у меня нет, поэтому поднимаюсь и позволяю снять с себя халат. Стою и смотрю, как Артём ловко расстегивает пуговицы и стягивает его. Накидывает мне на плечи мою толстовку, затем капюшон, как ребёнку.

– Ну чего ты молчишь? – спрашивает, постукивая большими пальцами по рулю. Нам повезло попасть в вечернюю пробку, – Плохим клоуном себя чувствую.

Из меня вырывается смешок. Шумов себя с клоуном сравнил?

– Если я продолжу путь самоуничижения, тебе полегчает, малыш?

– Мне полегчает, если ты перестанешь называть меня малышом? – Как ни крути, взбодрить меня ему удалось. Не знаю, что на меня так подействовало. Сама по себе ситуация? Скорее просто всё накопилось. При должном настрое мы и поржать с такого могли бы с подругами. Парнишка копил, а потратил впустую. А зная Артёма, дай бог, чтоб живой вообще остался. – Артём?

– Что?

– Он живой?

– А как бы тебе хотелось? Думаешь, утырки, трахающие накаченных химией девушек, жить должны?

– Я думаю, что это не нам с тобой решать? Может быть, он впервые.

– Боже мой, как же ты дожила до своих лет? Алён, сколько случаев с изнасилованием через тебя прошло? Ты еще чему-то удивляешься.

– Всякое в жизни бывает. Вдруг бы мне понравилось.

Артём бросает на меня хмурый взгляд. Зачем его злю, не знаю. Тут только язык себе откусить.

– Говорит человек, который групповуху извращением считает, – усмехается, немного помягче.

– Если ты решил попробовать, я не против. Ради такого можно возобновить на разок, – произношу с энтузиазмом, разворачиваясь корпусом в сторону собеседника.

Артём резко бьёт по тормозам. Прямо посреди городского шоссе. Моя голова дёргается вперёд. Перегнула палку, знаю. Я жду, так долго жду тот момент, когда мы в конец достанем друг друга. Чтоб уже не простить.

Смотрю на Артёма. Сидит, плотно сжав губы, челюсть напряжена. Глаза прикрыты. Голова слегка опущена. Сжимает и разжимает обвитые вокруг руля пальцы. Шею мою представляет?

– Алёнка, что ты несёшь… Сколько можно…

– Тебе сигналят.

– Объедут, – отвечает так зычно, что я прикрываю глаза. По коже несутся мурашки. – Мне похрен. Я не хочу слышать от своей любимой девушки, что она не против групповух. Ты моя. Только моя девочка. Неужели так трудно запомнить? Забыла, как меня плющит от мысли, что ты спала с другими, пока мы расставались? Включи уже свой светлый мозг. Временами умница, а временами дура дурой. Честное слово, прибить хочется, – заводит авто и срывается с места так резко, что меня вжимает в сиденье.

Весь остаток дороги мы едем молча, хотя мне есть, что сказать. Наорать на него хочется. Девочка его, ну конечно. С его легкой руки я стала шлюхой. Девочкой я была аккурат до нашего с ним знакомства.

– К тебе? – мой мозг включается, когда Артём спускается на подземную парковку.

– Аня с подругами в Азию улетела.

– Вот уж успокоил, это же полностью меняет дело, – выхожу из машины, хлопнув дверью посильнее.

– Давай разведусь, тебе полегчает? – задаёт глупейший вопрос, за что награждается недовольно-снисходительным взглядом. – Как хочешь. Я заказал морепродукты, как ты любишь. Скоро доставят. Можешь пока душ принять.

– Вещи жены мне одолжишь? Я ведь не планировала в вашей квартире вечер заканчивать, – язык реально стоит укоротить. Артём не отвечает, только вздыхает тяжело.

В квартире стараюсь не обращать внимания на тут и там разложенные вещи супруги. Мне хоть и легче, ощущения не новы, но думать об этом всё равно неприятно. Гоню их поганой метлой и контрастным душем. Как бы мне не хотелось высказать Артёму за то, что он снова накосячил, повода нет. Полотенца и его футболка лежат ровно на тумбе. Купалась я долго, и ещё дольше сушу волосы полотенцем, параллельно рассматривая свое отражение в огромном зеркале. И правда какая-то бледная, глаза красноваты, и щеки немного впали. Футболка Артёма на мне смотрится платьем, почти доставая до колен.

Хозяина квартиры нахожу на кухне, сидит в одиночестве. Основной свет выключен, только подсветка над столешницей озаряет помещение холодным белым светом. Сидит в кресле, откинув голову на спинку, в руке замечаю бокал, почти что пустой. Судя по виду, он тоже успел уже искупаться, только одеться нормально не удосужился. На нём только серые домашние штаны. Не удерживаюсь и провожу кончиками пальцев от локтя до плеча. Артём открывает глаза.

– Я думал, ты решила там заночевать, – произносит, глядя в глаза.

– Бесплатная вода, я ловила момент, – слегка улыбаюсь.

– Какая расчетливая. Ты голодна?

Качаю головой в ответ. Артём же, изловчившись, хватает меня и усаживает себе на колени.

Глава 7

По мере того, как губы Артёма движутся по шее, сознание заполняют яркие вспышки. Ругаю себя: подруге ведь сказала, что мы всё. Как обычно. Ощущения незабываемы, его губы – мой личный наркотик. Другие так не вставляют. Отказаться в моменте невозможно. На пару секунд прихожу в себя, пока слегка шершавые руки движутся вверх по рёбрам под его же футболкой.

– Отключайся снова, хочу снова похоть в глазах, интеллект уходи, – хрипло произносит мне на ухо. Зубами цепляет мочку, по телу проходит разряд.

Фу такой быть, Алёна. Фу. Фу. Фу. Ты делаешь плохо.

– Я не хочу, – говорю тихо-тихо, сама не хочу, чтобы расслышал.

– Серьёзно? Не хочешь? – Артём слегка отстраняется от меня. – Я б так не сказал, – одной рукой он крепко обхватывает меня, вторую подносит ко входу. – Очень странно, – его пальцы скользят по мне снизу. Причина легких скольжений ясна, и тем не менее.

– Я после душа, – вариантов, что он поверит, нет абсолютно.

Артём вводит в меня две фаланги. Только бы не застонать. Медленно достаёт и подносит ко рту. Жмурюсь ровно в тот момент, когда его язык касается подушечки большого пальца.

– Обманывать, Василёчек, не хорошо, – его язык касается моего уха, вкупе с его тёплым и слегка алкогольным дыханием сводит с ума. – Вчера, пока вёз тебя, тоже касался. Думал, сдохну, если почувствую влагу. Но нет, буду жить. Ты сухая была. Даже после таблеток этих сраных он тебя не завел. Знаешь, что это значит?

– Что я вчера перебрала.

– Нет, ты просто хочешь только меня.

То, что у нас всё по-прежнему взаимно, я чувствую под собою. Через пару мгновений – уже без преград.

Артём приподнимается сам, спуская штаны, садится в кресло, всё также со мной, но теперь мои ноги находятся по бокам от его бёдер. Легкодоступная поза, скажу я вам. Пара движений и ощущение знакомой наполненности.

– Опаляющая. Только моя, – слышу на периферии сознания, полностью поглощённая впечатлениями. – Лучше сдохнуть, чем тебя отпустить.

Секс, впрочем, как и всегда, был крышесносным. Ноги затекли нереально то ли от позы, то ли от остроты ощущений. Скорее второе. Как итог, Артёму пришлось нести меня в кровать самому. Проблемой такое для него никогда не являлось, оно и понятно: метр девяносто один, больше центнера веса. Моё тело для него, по сути, тщедушно. Больше пятидесяти трёх я не весила очень давно. Уснула я так же быстро, уткнувшись Артёму в плечо.

Просыпаюсь от того, что становится поистине жарко. Баба Яга в печку засунула? Есть за что. Но это всего лишь нависший сверху Артём, зимой в минус двадцать и летом в плюс сорок он одинаково горячий. Мой личный адов котел, выжигающий душу.

– Не хотел тебя разбудить, ты отвернулась, хотелось видеть твое лицо. – Мои сонные брови медленно ползут вверх, – Вдруг ты снова решишь от меня побегать, – усмехается грустно.

– Ты болен? Откуда взялась эта сентиментальность, Артём?

– А то ты не знаешь. С тобой я всегда был таким, – гладит меня по голове, пропуская пряди сквозь пальцы. – Как только увидел, решил, что ты будешь со мной, – касается большим пальцем моей нижней губы, растирает её. – Сама виновата, – губы Артёма касаются моих. – Твои волосы пахнут моим шампунем, – выглядит крайне довольным.

– Мыть голову шампунем твой жены, – упор делаю на последнее слово, – совсем не хотелось…

Артёму не нравится. Договорить я не успеваю, он снова наваливается сверху. В своё, слабое такое оправдание последней прокручиваю мысль, что спим мы не в их спальне, и на этом спасибо.

Утром просыпаюсь в постели одна. На работу не надо, если не позвонят. Накопленные завалы вчера немного подразобрала. Недалеко от дома Артема есть чудесный спа-центр. Надо что-то делать с бледностью, она блондинкам непозволительна, всё равно, что ластиком лицо на фото затереть. На кухне стоит завтрак. Рядом с тарелкой записка: «Скоро буду, день проведём вместе». Конечно, ты сам все решил.

Глава 8

Самое ценное качество, приобретенное за годы жизни, – это умение полностью отключать мыслительные процессы. Абсолютное расслабление. Вот и сейчас такой момент: я чувствую прикосновение теплых рук к своей коже и не испытываю ничего, кроме чистого удовольствия. Самый кайф начинается при массаже головы, будто попадаешь в другое измерение. Не исключено, что я постанываю. Однако же наплевать, за такую цену можно и финишировать.

– После лимфо-энергетического массажа ваша кожа засияет сильнее, восстановится водно-жировой баланс, очистится и оздоровится эпидермис, – первая девушка-массажист мне явно зашла больше. За все полтора часа массажа она произнесла всего несколько слов, сразу уловив мой настрой и отсутствие желания болтать. – А если бы ещё и межбровочку поправить, лет на двадцать будете выглядеть. Как ни крути, ближе к тридцати всё равно морщинки полезут активнее.

Руки и язык словно от разных людей. В плане тактильных ощущений вопросов к девушке нет, но её желание пообщаться, а заодно и паровозиком навязать дополнительные услуги, сбивает весь мой настрой.

– Ей уже было тридцать, – в мой воздушный сказочный мир врывается грубый голос Артёма. – Выйди.

Тон настолько жёсткий, что впору самой встать и уйти, но я не двигаюсь. Явно не ко мне человек обращается.

Продолжая лежать с закрытыми глазами, слышу каждый шаг бедной девушки. И хотя мне её болтливость не понравилась, такие интонации в общении я не приемлю. Слышится всхлип, следом хлопает дверь. Наступает тишина. Можно было бы выдохнуть, но я знаю о способности Артёма двигаться бесшумно.

– Я не пойму, тебе реально доставляет удовольствие бесить меня? – хрипловато спрашивает, голос звучит очень близко.

– То же самое могу спросить у тебя. Мой первый выходной в этом месяце, я хотела расслабиться, лицо в порядок привести. Ты мне массаж доделывать будешь? – раздражённо спрашиваю, открывая глаза.

– У тебя всё прекрасно с лицом. Вон, специалист не поняла, сколько тебе лет.

– Она всё поняла, просто хотела сделать незаметный комплимент. Ненавязчиво. Ты о таких не знаешь.

Челюсть Артёма сжимается. Ещё немного – и крошка из зубной эмали посыплется мне в глаза.

– Я хотел провести с тобой время, – цедит сквозь зубы.

– Ты хотел, а меня не забыл ты спросить, чего мне хотелось? Или подожди… Тебе же пофиг на желания других людей. Как это я позабыла.

Крайне редко, но я умею разговаривать дерзко и резко. Этому я тоже научилась благодаря знакомству с ним.

– Не устраивай скандалы прилюдно, – произносит с нажимом.

– Ты серьёзно? Это ты пришёл, я тебя сюда не звала. Если ты боишься, что жене твоей по возвращении донесут, можешь просто свалить, – происходящее начинает порядком подбешивать. Делаю движение с целью подняться. Но Артём не даёт, прижимая моё плечо ладонью к столу.

– Успокойся. Чего ты Лиану везде приплетаешь? Я сколько лет тебе предлагал? Я устал быть один из-за твоего тупого упрямства…

Договорить я ему не даю. Со всей силы отталкиваю от себя. Не ожидая, Артём покачивается и делает шаг назад. Я же подрываюсь, придерживая на себе простынь.

– Иди к чёрту, понял? Не было бы моего тупого, как ты выражаешься, упрямства, если бы ты удосужился изначально мне сообщить, что ты женат, – отворачиваюсь от него, начинаю натягивать платье-рубашку.

– Сейчас ты без проблем трахаешься со мной. Что изменилось? Я также женат. Разве что жена другая, – расплывается в улыбке.

Во мне же рождается дикое желание его удавить.

– Не заметил, чтоб ночью ты возражала, когда я тебя имел.

Разницу он знает не хуже меня. Ненавижу, в этот момент просто его ненавижу. Позволяет себе так говорить по одной лишь причине: уверен, что я никуда от него не денусь. Клянусь себе в этот момент, что больше никогда Артём ко мне не прикоснётся. Нужно будет, скуплю в сексшопе весь имеющийся ассортимент. Мне ведь уже не двадцать, в этот раз я точно смогу.

– Понять не могу, с чего ты решил, что я трахаюсь только с тобой. Беспринципность, знаешь ли, на всё распространяется. Когда имеют другие, мне нравится ничуть не меньше, – знаю его болевые точки точно также, как он знает мои.

Когда мы снова «сошлись» весь первый год Артём пытался у меня выяснить, нравился ли мне секс с другими также, как с ним, или нет. Горело в мужчине желание знать. Такой живой интерес в его глазах я не видела даже при расследовании важных дел, хотя этот человек когда-то жил работой. Тогда отвечать я ему не хотела, казалось неэтичным обсуждать интим с другими. Да и говорить было нечего, секс с ним меня реально уносит иначе, совершенно разный уровень удовольствия. Более глубокий. Этим я себя успокаивала в моменты, когда раз за разом не могла разорвать с ним отношения. Мол, с другими мне так не зайдёт. Сейчас же, спустя столько лет, я прекрасно понимаю, что дело было в другом. Никого в своей жизни я не любила так, как Артёма. Да и, в принципе, не уверена, что испытывала сильные эмоции к тем, двум другим парням.

Будешь полной дурой, Алёна, если снова его простишь. Шишка на лбу обзор еще не закрывает? Беру сумку и под гневным взором Артёма выхожу из кабинета. Даже тут испортил всё своим появлением. Прощаюсь на выходе с персоналом спа-центра. Даже затылком чувствую их заинтересованные взгляды.

Глава 9

Выходя на свет божий, нащупываю в сумке телефон и набираю Наташу.

– Привет, моя девочка, – тут же на том конце раздаётся звучный голос подруги, который я перебиваю.

– Мне надо напиться. Сегодня.

– Ох, – вздыхает, сразу всё понимая, – Предложение мне подходит, а вот повод не очень. Опять с этим уродом переспала?

– У него дома, – признаюсь, после чего наступает тишина.

Наташа подбирает слова.

– Это ты зря, конечно, – наконец-то собирается с мыслями. – С другой стороны, куда эта коза лезла? Полгорода знает, что Артём Шумов за моим Василёчком таскается. И ей это не помешало выйти за него замуж.

Тема для меня крайне острая.

– Кто знает, Наташ? Думаешь, ей он сказал?

– При всём моём недовольстве этой скотиной, – Ната начала сбор эпитетов, – это курочка, я уверена, знала. Даже мои девочки как-то вас обсуждали, – Ната произносит будто бы нехотя. Вот уж сюрпризик.

– И ты мне не рассказала?

– Я их пресекла, Алён. Сразу же. Не сказала, чтоб ты не волновалась, – снова вздыхает. – Он привлекает к себе внимание. Должность, деньги да и статный засранец, чего уж. Родители какие.

Закатываю глаза. Туся, забывшись, начинает нахваливать объект своей неприязни.

– Кхм.

– Алёнка, прости. Испортил, уродец, молодость моей девочки. Козлина двуногий, – интонации подруги надо слышать. Смесь причитания и жгучей неприязни. – Во сколько собираемся и где?

– Давай у меня, не хочу никуда ехать. Прошлого раза хватило. Часиков в шесть.

– Кого-нибудь из дев прихватить или упьемся вдвоём?

Энтузиазм – наше всё.

– Как хочешь. Только давай без Альбины. Я пока что не простила ей уязвлённой самооценки.

– Твоей? – удивляется. – Твой уровень самоиронии говорит об обратном. Так шутить может только уверенный в себе человек.

– Ты опять на курс какой-то записалась? Мысль стать мозгопромывалкой не покидает?

– Как ты пренебрежительна к своим коллегам, – фыркает подруга в ответ.

– Малыш, даже если ты станешь психологом, в чём я сомневаюсь, коллегами мы не станем. От трупологии это слишком далеко, – хохочу я.

Поступала я в медицинский когда-то с вдолбленным убеждением: врачами от Бога являются только хирурги. Всё остальное фигня. Что говорил папуля о психологах, я подруге никогда не скажу, не портить же её детскую мечту.

– Как возьму да скажу твоему отцу за труполога. Ты у меня первым рейсом в Калининград полетишь, – смеётся подруга.

Удивительно, конечно, что мы с ней вспомнили об одном человеке. Хотя она первая, кто меня тут, на земле, увидел после встречи с ним. Когда я всё же решилась рассказать ему о смене специализации. Вид у меня был поистине говорящий. Не убил, и на этом спасибо.

– Жду вас, кого выберешь, у себя вечером.

– Узкий круг, поняла, приняла. Жди, моя кошечка.

Ровно в шесть десять в дверь начинают стучать. Туся будет не Туся, если придёт минута в минуту. Распахиваю дверь, в просвет тут же всовываются головы Наташи и Жени.

– Мы, посоветовавшись, решили собраться основным составом, – вещает подруга. – Бухла принесли, – поднимает плечи, привлекая внимание к зажатым руками бутылкам. – У Женечки тоже есть.

В подтверждение последняя поднимает бумажный пакет, в котором звучно цокают друг о дружку бутылки.

– Четыре, как минимум. Мы с вами упьёмся.

– Там виски, – весело поясняет Наташа, проходя в квартиру. – Зря я что ли мужиков своих к бабушке сплавила. Желаю веселья. У тебя места много, можно стриптизера заказать, – играет бровями.

– Замужняя баба, – Женя то ли грозит Нате кулаком, то ли показывает кольцо на безымянном пальце.

– Да кого это останавливает? – одновременно произносим с Натой.

– Вот дурёхи, – качает Женёк головой. – Ладно она, молодая, зелёная ещё, а ты чему её учишь, а? – теперь отчитывает только Наташу.

Забираю у Наты бутылки, крепко прижимая к груди. Протягиваю руку Жене, подаю знак, что готова подхватить пакет. Она отдаёт и направляется мыть руки. Я же иду на кухню. Сделав пару шагов, слышу, как Ната во всё горло орёт, похоже, Жене.

– Ты только посмотри на её жопку. Мужик нам сам доплатит, если разрешим Алёнку пожамкать, – хохочет.

Если б не знала, подумала, что уже на грудь приняла.

– Алён, а ты дашь ему сиси потрогать? – Наташа появляется в проеме кухни, глазюки горят. Дитятке пятый десяток идёт.

– Иди руки мой, развратница недоделанная, – кидаю в неё полотенце.

– Скучные вы. Если бы у меня не было мужа, не с вами бы я тут пила, – произносит с вселенской грустью и уходит из кухни.

Глава 10

– Это он прямо в кабинет запёрся? А ты там голенькая, – Туся уже приняла, глазки блестят.

– Мне уже массаж лица делали, не была я голенькая. Прилично накрыта простыней.

– Не увидел парень напоследок персики свои любимые, – шутит и сама же смеётся. Дурёха.

Мне, если честно, тоже смешно. Пока я не одна, план кажется простым и понятным. Полностью игнорировать Артёма. Когда-то уже получалось целых четыре года. В то же время я знаю, как только за девчонками закроется дверь, начну исследовать стены. Подкину работу своим слёзным железам.

Я не тот человек, который будет годами страдать. Мне нравится жить, и жизнь моя тоже нравится. Сколько раз я слышала от девчонок, что мне повезло, делай что хочешь, никаких ограничений. Хочешь путешествуй, хочешь окрошку ешь перед телевизором и из кастрюли. Абсурдно, и в тоже время приятно. От одиночества я не страдаю, абсолютно не моя тема. Но есть одно «но». Моя болезненная привязанность к Артёму. На стены хочется лезть, когда вижу его «Ауди» под своими окнами. Неужели заняться больше нечем? Сходи железки свои потаскай. Нет же. Он может часа по четыре кряду торчать под моими окнами. Выйдет, посидит на капоте. Стоит, опершись на дверь, и смотрит в мои окна, снова в машину садится. Идиотка я полная, ведь у него это всегда срабатывало. Почти всегда. Не могу видеть его грустные глаза.

– Может, у нас погостишь? – предлагает Женёчек. Странное дело: живём в одном городе, а я приеду к подруге с вещами.

– Не уверена, что Андрей твой оценит, – усаживаюсь удобнее в кухонном кресле. – За предложение спасибо, конечно.

– Девчонки тебя обожают. Места полно. Поверь, мы не против. На первое время хотя бы. Одной дома быть непросто.

– Ещё бы бывать в доме этом, – провожу ладонью по лицу. – Последнее время работа меня поглотила.

– Сама виновата. Безотказная, блин, – встревает Наташа. – Они привыкли, что ты несёшься по первому зову.

– Мне платят за это. По здешним меркам неплохо так платят.

– И что теперь? Молодость свою из-за этого похерить. Тебе всего тридцать, а ты хомячков своих видишь больше, чем живых, – подруга морщится.

Уверена, представляет себе кадр какого-то жуткого фильма.

– Нат, это стереотипы. Тем более вскрытия я провожу сейчас гораздо реже. Парни справляются. Мы же не только потрошим, в самом деле.

– А кто с ментами по каким-то ебеням по ночам лазит? Думаешь, я не знаю? Мало ли что там за люди.

– Следаки? Ты думаешь меня кто-то из них грохнет?

– Я думаю, что они тебя в случае чего не факт, что защитят.

– Фантазерка моя. Серьёзно, это глупости. Столько лет уже ничего криминально не происходило.

– А так бы набила очередную татушку?

– Ты чего завелась, не пойму? – отчитывать меня собралась. Ну, приплыли. Что за алкоголь там такой, что её не в ту степь понесло? Беру в руки бутылку и нюхаю. Женя сдерживает смешок. Мы с ней пьём вино, Ната виски. Женщина чёткая, алкоголь должен соответствовать.

– Да ну тебя, – толкает меня ладонью в плечо. – Я просто беспокоюсь о тебе. Незаметно? Всех, можно сказать, пристроили. А красавицу нашу никак.

Началось.

– Пофыркай мне тут. Работала б на ресепшене в нашем отеле, я отвечаю, через месяц вышла бы замуж за какого-нибудь обеспеченного мужика.

– Администратором?

– А что тут такого? Я так начинала, – сейчас Наташа – директор направления маркетинга и размещения в одной из крупнейших сетей отелей в регионе. Если захочет, вкрутит болтик в уши любому. – Ой, а если бы сиськи сделала там, где я тебе советовала, можно было бы вообще…

– Тормози, это сфера эскорта, как минимум. Тебя понесло, – смеёмся.

Нату же это не останавливает.

– Свадьба через неделю. Ты выбрала платье? Монашеские свои в шкафу оставь. Побольше кожи надо открыть. Хотя бы раз блесни всем, чем природа наградила.

– Туська, природа наградила тем, что в двадцать имели. А сейчас уже собственные инвестиции, – нагловато смотрю на её грудь. Сделана она потрясающе. Слова против не скажешь.

– Ты только скажи. Гоша примет без очереди. А у него, на секундочку, запись на полгода вперёд. Знать надо было, с кем в школе учиться, – лыбится детка, покачивая головой.

– Знать надо, с кем спать. Остальное может и совпадением оказаться.

– Ёшкин кот, какая ты умная, – Ната наклоняется ко мне, ставя локти на стол. – Не с тем ты спала, скажу я тебе, – слова подруги не обидны, сама это знаю.

– Ну, я ж не с одним, – показательно задираю голову выше, откидывая волосы ладонью назад.

– Тебе тридцать один. Три мужика —это мало, – деловито произносит эта опытная барышня.

– А сколько надо? – спрашиваю так заинтересовано, будто мне вселенскую тайну раскроют.

– Пфф. Разве я всех упомню. Между двумя браками я не особо себя ограничивала, – говорит, что-то прикидывая.

– Натах, отвечаю, в лоб ты получишь. Не учи ребенка плохому, сколько раз говорить, – Женя, несмотря на подпитость, выглядит очень серьёзной. Образец женственности в моем понимании. Мужу её нереально повезло. И как человек замечательная. – Время придёт, ты поймешь, что это он. Тот самый.

– Она уже раз так «поняла». И что из этого вышло? Десять лет прошло, а от козла не избавится. Слушай, – Туся немного трезвеет, – а Юрец-огурец не звонил? Мы с ним недавно виделись на одном мероприятии.

– Кто? – понимание, о ком она говорит, приходит, как только глаза Наты лезут на лоб.

– А у тебя их несколько было? О ком мы не знаем?

– Ну ты дурында.

– Он спрашивал о тебе. Знаешь, с такой теплотой. Мне его даже жалко стало.

– И как, приласкала? – хохочет Женя.

– Да ну вас. Нормальный ведь мужик был. Детей просто хотел. Что в этом плохого? – Наташа делает возмущённый взмах руками.

– Ничего плохого, Тусь. Не считая того, что с этим вопросом стоит обращаться не ко мне, – горло мгновенно сжимает, словно тисками.

Больная, запретная тема. О том, как сильно мне когда-то хотелось ребёнка, только Боженька знает. Комок, перекрывающий дыхание, спускается и теперь сдавливает все внутренности. Разом.

– Ты когда пробовала последний раз? Шесть лет назад. С этим же Юрой. Всё могло измениться.

– Нат, перестань. Мы с ним расстались, у человека всё хорошо, он женился после. Спросил из вежливости, а ты напридумывала себе.

– Так он развелся. Сам мне сказал, – переплетает пальцы, будто играя. В предвкушении.

– Ты думаешь, я ко всем своим бывшим буду возвращаться. Это уже отклонение. Я не настолько зациклена на количестве, чтобы не повышать число больше трёх. И вообще мы начали с обсуждения платья. Каким образом мы перешли на эту тему? Я купила уже, кстати.

– Когда ты только успела?

– А чего нам не показала?

Девчонки говорят наперебой. Оживляются очень.

– Пойдем, покажу, – приподнимаюсь, тут же бросает в сторону. Жесть. Я почти каждый день что ли пьяная?

Заходя в гардеробную, включаю освящение. Маленькие лампочки загораются со всех сторон. Мой маленький рай.

– Твою ж мышь за ногу. Какой ей мужик, – Наташа грустно вздыхает и обращается к Жене: – Вот ты, выйдя замуж, можешь себе такое позволить? А она может. Ей же не надо за репетиторов платить, носки покупать каждый день. Мне так еще и на презервативы теперь надо парням подкидывать. Ведь какая я бабуся, если я ещё ебуся, – вскидывает голову, а мы с Женей чуть ли не падаем со смеху.

Посиделки явно удались. Не помню, когда мне последний раз было так легко и весело. Нужно запомнить это состояние, ведь с Артёмом так мне не бывает, не считая интима.

– А где кусочек ткани отсюда,? – Женёк прикасается к тонкой, можно сказать прозрачной части платья на груди. Вырез глубокий, прикрыт прозрачной вставкой телесного цвета, усыпанной кристаллами. На теле всё выглядит прилично, ничего не просвечивает, даже если слишком наклониться, я проверяла. Мою двойку припрятать несложно.

– Так вот же, – Ната указывает на небольшой шлейф. – Ты же на каблуках будешь? По полу ничего особо не потянется. Ох ты ж ё! – обращает всё-таки внимание на разрез вдоль правого бедра.

– Я думала, ты уже не заметишь.

– Не заметишь тут, так сверкает. Дорого-богато. Примерь сейчас. – Разрез тоже прикрыт точно так же, как сверху. – Где ты у нас такое только нашла…

– Это в Москву в том месяце летали, по работе. Вечером скучно было.

– Не хухры Вы, конечно, мадама, – цокает языком.

Отправляю девчонок подождать в мою спальню. Признаваться в том, что платье свадебное, хоть и темно-синее, я не планирую. Увидела и влюбилась. Своей свадьбы не факт, что дождусь.

– Шикарная девочка, – восхищаются девочки, когда я выхожу при полном параде, еще и нацепив туфли. – Как там на твоей высоте? Не слишком сильно солнышко светит? – Женя ниже меня сантиметров на пятнадцать, сейчас же разница ещё выразительнее: на ней домашние тапочки.

– Альбинка желчью подавится, – веселится вторая подруга. – Мало того, что ты придёшь без спутника, как я понимаю, так ещё и такая нарядная. Ты знаешь, как трудно порчу снимать?

Понять, серьёзно ли говорит подруга, я не могу. С неё станется сходить к экстрасенсу.

Глава 11

Каждый день, приходя домой или же просыпаясь утром, вижу до боли знакомую «Ауди» под своими окнами. Пока что силы меня не оставили, и я могу контролировать своё притяжение. Необъятный объем работы, бассейн и удаленные курсы по фелтингу и росписи пряников обеспечивают моим мозгу и телу полную занятость.

Вот и сейчас стою перед окном и вижу Артёма. Облокотился на машину и смотрит куда-то в сторону выезда из двора. Давай же, тебе именно туда пора убираться. У него же совершенно иное мнение. Снимает очки, поворачивается и смотрит точно мне в глаза. Он всегда умел мгновенно цеплять «объект» глазами, какой бы он ни был. Вот и сейчас стоим и смотрим друг другу в глаза. В такие моменты очень жалею, что живу не этажом повыше. Прятаться за стену смысла нет. Он знает – я буду смотреть. За последние шесть лет это раз пятый. Только сейчас отчетливо понимаю, насколько устала. Сейчас всего лишь шесть утра, что же я буду делать вечером на вечеринке по случаю свадьбы Альбины? Тихонько спать в уголочке? По всей видимости, так и будет.

Зрительный контакт разрываю первая. Мне через час из дома выходить, а я стою тут, кукую. Пятнадцать минут беговая дорожка, десять душ. Оставшееся время собираюсь и пью кофе. По итогу не выдерживаю, переношу трапезу на широкий подоконник в гостиной. Второй этаж, Артём, естественно, видит мою широченную улыбку. За твоё здоровье, любимый. Поднимаю легонько чашку. Игриво подмигиваю. Хрен тебе еще чего-то перепадёт, ехал бы уже к жене. Левый желудочек начинает колоть, как только в голове проносится последнее слово. Долбаные неврозы, это точно они. Психовегетативный синдром… в отпуске я бы прекрасно подлечилась, а пока что доступно только лечение мыслями об отпуске.

Натка звонит, пока я спускаюсь по лестнице.

– Надеюсь, ты выспалась? – произносит с наездом. – Если что, имей в виду: ближайшие две ночи мы тебе спать не дадим. Задолбала уже.

– Не знала бы, подумала, что именно так себя ведут самки богомола. Еще семи утра нет, ты чего с утра завелась?

– Да это все Лёва. А, не обращай внимания, – слышу, как тяжело выдыхает. – Ждала его сегодня до пяти. Представляешь? Спутался с какой-то взрослой бабой и был у неё до утра. Думала, тапком его отлупить.

– Мы давно тебе рассказать хотели… – начинаю несмело.

Слышу, как что-то падает, затем воцаряется тишина.

– Ну что за стервозина, а? – произносит подруга спустя секунд двадцать. Следом хихикает. – Это же надо, как совпало. Он ведь засранец сказал, что я её знаю, говорить имя не хочет. Теперь едь и лечи меня. Сердце болит.

– Это возрастное, у меня тоже. Принесу таблетки. Закинемся вечером. Только смотри, пить нельзя будет.

– Засунь их, знаешь куда? – ехидничает.

– Знаю, мы их доставали и оттуда тоже, – произношу, как ни в чем не бывало. Реально ведь доставала. Ровняюсь с машиной, на заднее сидение бросаю сумку с вещами, – Доброе утро, Артём, – здороваюсь, забираясь в кресло. Тут же захлопываю дверь.

Паркуется он всегда рядом со мной. Не знаю уж, что он делает с соседскими авто. Спорить с этим здоровым детиной вряд ли кто-то решится. Артём делает знак, мол, нужно поговорить. Да, конечно. Обязательно.

Глядя на него, я немного выпадаю из разговора с подругой. Судя по звукам, она там давится и следом кашляет.

– Василич, знаешь, кто ты? – голос звучит возмущённо, – Я из-за тебя блузку морковным соком залила.

– Не рассчитывай, я не настолько эрудированна, чтоб столько всего знать. Оплатить химчистку?

– Да ну тебя. Чем дальше, тем больше вопросов. Откуда ты колеса доставала? И что у тебя там Артём делает? Мы же договорились.

– Ректально доставали, естественно. Из желудка, из кишечника… ну это при вскрытии уже, правда…

– Тормози-тормози, – перебивает нагло. – Артём у тебя?

– На улице он, я как раз в машину сажусь. Наташ, – начинаю говорить быстрее, чтоб у неё не было возможности снова завести шарманку. – Я сегодня на вскрытиях. Без вариантов, и не одно. Могу вечером задержаться. Но всё равно буду обязательно, – не вижу её, но знаю отлично. – Работа есть работа. Тебе ли не знать.

– Понимаю, – слышу её почти что унылый голос. – Люблю тебя, милая.

Глава 12

– Детка, чего ты зависла? Давно красоты такой не видала? – подшучивает коллега.

Обычно эвисцерация производит на меня яркое впечатление. Первые годы я людей по внутренним органам запоминала, в особенности по их отклонениям. Сейчас же перед глазами Артём. Стоит, опершись на моё авто, и что-то беззвучно шепчет, а может, и со звуком, музыка же орёт. Я не слышу, по губам читать не умею, но в его глазах всё читается лучше некуда. Резко отворачиваюсь, сжимаю руль и смотрю на свои колени. Это пытка какая-то. Он ведь знает, что больно обоим. Я больше так не хочу. Отпусти меня, пожалуйста. Давай в этот раз навсегда. Проходить эту агонию несколько раз за год просто нереально. Сил больше нет. Вытираю щеки тыльной стороной ладони. Ну за что мне это позорище? Ещё и при нём. «Пожалуйста,» – шепчу одними губами, удерживая зрительный контакт. Артём понимает, убирает руки с крыши и делает шаг назад. Этого достаточно, чтобы смыться как можно быстрей.

Такая эмоциональная зависимость – не любовь, а болезнь. Болеть я не хочу. Надоело. Хочется снова той беззаботности, что была без него. Второй раз женившись несколько месяцев назад, просто добил. Моя фантомная боль.

– Печуньчик просто прекрасна, Прелесть моя, – говорю, чудно улыбаясь, слегка высовывая край языка. Медвежонок любит моё безумное альтер эго.

– Моя припевочка появилась, – смеётся. – Давай ускоряться. Зинаида Падловна пирожков напекла, нам с тобой.

– Как тебе не стыдно, а? – журю его строго. – Какая же она Падловна после этого?

– Уже третий ремонт в этом году делает, кто она? Правильно, – от работы не отвлекается. Большой и грузный, но до чего ловкий. – Я такими темпами к тебе перееду. Примешь?

– Естественно, – странные пятна на внутренних органах меня отвлекают.

– Я запомнил, только посмей меня не принять, – договаривает и тут же начинает напевать песню о вреде кислорода собственного сочинения. Он всем кажется странным. Как и я, собственно, когда прихожу в молочно-бежевом костюме с утра. Понятно же, почему мы сошлись? – Бывали ли случаи, чтоб вы, девица, женатых мужиков к себе домой ночевать пускали?

– Многократно, – усмехаюсь. – Толюшка, тебе ли не знать, что я шл… – прикусываю губу.

– Вот дурёха, прости Господи, – смеется, держа в своей лапище почку. – С грибочками, ммм? – подмигивает, слегка приподняв руку.

Делаю вид, что сдерживаю рвотный рефлекс.

– Да ну брось, нормальных тут нет.

– Я себя ненормальной не считаю, это просто призвание. Кто, кроме нас? – мне абсолютно не нравится то, что я вижу. – Толь, подойди. Его сулемой травили.

Брови коллеги ползут вверх.

– Малыш, он сюда уже с острым перитонитом спустился. Ты чего себе жизнь усложняешь. В анализах ртути не было.

– А кто-то её искал? Вообще, кроме «вскрыли и бросили», что-то делали? А, он ведь алкаш, зачем оно надо.

– Тормози, Алён. Ты сейчас мужиков обвинишь, в чём попало.

– Ты сам посмотри, какие поражения печени и лёгких.

Смотрим на мужчину с Y-образным разрезом. И видим совершенно разное.

– Перитонит на глаза.

– Скажи, что ты шутишь. Я-то его тоже вижу, но это, – указываю, – совершенно не укладывается в картину. И если печень можно опустить, то лёгкие выгоревшие. Он же мучался, блин, вдвойне. Они свежие.

Толя наклоняется и бодает меня головой, ручки-то грязные.

– Хочется тебе, укажи в заключении. Только смотри, коллеги из «Царства живых» налетят.

– Меня же мой Аид защитит?

– Естественно, Персефона, – играет бровями.

К вечеру я больше напоминаю себе богиню войны Энио. Даже цвет волосёнок совпал. После общения с доблестными (прости меня, папочка) хирургами и чуть менее доблестными представителями следственных органов… Мне просто хочется пить. Много и жадно.

Уже на парковке я понимаю, что туса у нас будет странная, я-то на девичник рассчитывала. Напиться и забыться. А тут полно левого народа, какие-то мажористого вида детишки-переростки.

– Оу, девушка, мимо не проходите, – окрикивает меня какой-то парень, когда я, «пикнув», отхожу от машины. – Я вас всю жизнь ждал, – признается так пылко, что я очень и очень не завидую его сверстницам и просто девушкам, которые любят ушами.

– Обязательно, зайка, только чуток подрасти для начала, – отвечаю, проходя мимо их спортивных тачек, голову даже не поворачиваю. В компании слышатся смешки.

– Я подрос. Услышал твой голос и сразу. Пойдём покажу, – теперь звук голоса слышится ближе.

Прекрасно, Алёна, осталось только по малолеткам пойти. Вот Артём посмеётся.

А не пофиг ли, будет ему смешно или нет?

– Подожди, – чувствую на запястье ощутимый захват. – Я познакомиться хочу, – парень отпускает руку и приподнимает ладони вверх, как только я оборачиваюсь.

Разглядываю его молниеносно. Лет двадцать пять, рост в районе ста восьмидесяти трёх, весит в районе семидесяти пяти. Поджарый, хорошенький… Мальчик. Ммм, нет… Ну нет же?

Хотя таким клином я еще ничего не выбивала. Быстро подними взгляд повыше, старая ты извращенка.

– Я не знакомлюсь, – до чего же избитая фраза. – Муж дома ждёт, – поднимаю правую руку и оттопыриваю безымянный палец. – Упс, дома забыла, – он улыбается, а едва я разворачиваюсь, чтоб уйти, снова хватает.

– Ты чего такая резвая, – дёргает меня на себя.

Хорошо, что не на каблуках. Завалилась бы нахрен, а так впечатываюсь.

– Слишком ты шустрый, – вырываю руку, – Я так не могу. У меня тут болит, там болит.

Парень меня перебивает:

– Я полечу, – просто пышет энергией. С таким попробуй поспорь.

– Там, – указываю на заведение, с говорящей вывеской «BL&Bar», – полно девочек посговорчивее, на всё согласные, если на своей машинке покатаешь, – усмехаюсь и машинально смотрю в область его ширинки. – А я к подругам пришла. У нас свадьба завтра намечается, не моя, слава богу, я хочу отдохнуть. Различного рода новые знакомства мне неинтересны. Доходчиво?

– Более чем, – произносит детина с нахальной улыбкой.

Глава 13

– Алёнка, лицо попроще сделай! – кричит мне в ухо Анастасия, мать её, Валерьевна. – Весело же, ну ты чего? – толкает меня в плечо.

Почему все думают, что я люблю тактильные контакты?

Веселились бы, раз весело, но нет. Каждый подходит и комментирует, что да как. Изначально планировался девичник. По итогу мы сидим в открытой зоне, постоянно кто-то подходит. Знакомые, знакомые знакомых… со своими знакомыми. Вот вам и город-миллионник. Даже в моём родном Калининграде такого не происходило.

Я, наверное, вредная. Мне такое веселье не заходит. Изо всех сил стараюсь не выглядеть слишком угрюмой. У Альбины же праздник, чувствую на себе её взгляд. Салютую ей бокалом с шампанским и милейше улыбаюсь. Не считая Наташи и Жени, она была третьей, с кем я познакомилась из нынешней компании. Дружили ровно до тех пор, пока она не начала встречаться с моим бывшим парнем. Как-то так вышло, что она долго его от нас скрывала. Знакомство было намечено на её день рождения. Мы все собрались, парень задерживается, мы естественно начинаем отмечать. Лучше бы вообще не являлся, честное слово. Веселье в разгаре, он заходит, видит меня и, игнорируя именинницу, начинает лезть ко мне с объятьями. Помните, я не слишком это люблю? Так вот тот случай – апогей. В зале родные и друзья Альбины, а её парень обнимает меня и пытается обслюнявить мне щеку. При этом у него в руках букет и подарок для именинницы. Придурок? Придурок. Позорище? Ещё какое.

Стоит ли говорить, что после этого мы стали общаться прохладнее. Парочка тоже рассталась через месяц-другой.

С женихом Альбина познакомила всех, кроме меня. Представлять нас друг другу не придётся, он один из местных оперов. Неплохой такой парень.

– Алён, давай выпьем.

Я что ли уснула? Отмираю и вижу, что девчонки глядят на меня, в руках держат бокалы. Ждут. Приходится чокнуться.

Главное не перебрать, я-то поеду сама. Раньше: да что вы, как можно за руль слегка поддатой садиться? А теперь… Это всё общение с представителями силовых структур. В двадцать я проедала мозг Артёму, что пьяным нельзя за руль. Вы видели, какими выползают из заведений следаки в свой профессиональный праздник? Теперь меня это так не возмущает.

Кто-то из девочек шутит, дружно смеёмся.

– Алёнка, ты решила, с кем завтра придёшь? – уточняет Альбина. Гашу вспышку гнева. Зачем вообще было меня приглашать? Оскомина уже. Приглашение у меня на двоих. В графе «спутник» пусто.

От этих взглядов и интонаций… Реально думают, что я в жениха зубами вцеплюсь и утащу? Сирена, ни дать, ни взять.

Похвастаться обширным опытом я не могу. Все четыре раза, что я была в отношениях, партнера мне было достаточно. Окружение не сканировала, в надежде найти кого-то лучше. Спорить и доказывать это не стану.

Все ждут моего ответа. Глазки горят.

– Вот ты, милая, где. Я тебя потерял, просил же подождать.

На плечо ложится ладонь. Не надо быть экстрасенсом, чтобы понять, кто явился. Тёпленький.

Если бы не орущая музыка, я бы сказала, что наступила тишина. Дежавю.

– Напоминаю, – уж простит меня мой палец безымянный, снова его показываю.

И тут происходит то, чего я определенно точно не жду: нахалюга наклоняется и облизывает его.

– Давно хотел это сделать.

Ну приплыли. Давно? Я от силы час его знаю.

Ухо горит, благо под волосами. Ещё сегодня утром я считала, что Артём – самый наглый из всех, кого я знаю. У него появился конкурент.

– Алён, познакомь, – просит Оксана.

Перевожу взгляд с парня на Оксану и обратно. Либо я торможу, либо одно из двух.

– Кирилл, – протягивает руку, – парень Алёны, – ослепительно улыбается.

Сколько ж ты денег в свои виниры вложил?

По очереди здоровается со всеми девчонками, которые при этом глупо хихикают. Аууу, барышни, он же мелкий.

– У нас тут девичник. Я тебе говорила, – повторяю, наклонившись к нему. Глазами стреляю в сторону выхода. Выметайся уже. Концерт я оценила.

– Я очень соскучился, – снова тянет лапищу. Прижимает к себе крепко-крепко. Пахнет от парня приятно. – Вы не против, если я к вам присоединюсь? Не можем мы друг без друга.

Толкаю его в бок.

Натка смотрит на мой локоть и еле сдерживает смешок.

– Конечно, мы только рады!

У меня глаза на лоб лезут от широты Альбинкиной души.

– А чем вы занимаетесь, Кирилл? – очень тонко подкатывает Наташа.

Что же не спросить прямо «Сколько ты зарабатываешь?»

– Я футболист.

– Сикорский? Вы Кирилл Сикорский! – подпрыгивает на месте Олеся.

Буду знать, как зовут моего новенького парня. В сумке вибрирует, на телефон приходит сообщение. Открываю, даже не смотря, от кого.

– Пиздец, это что такое, Алёна? —искренне возмущается Кирилл.

На фото труп. Дело житейское. Неотъемлемая часть работы. Переписываюсь, не обращая внимания на галдеж.

– Эй, я с тобой разговариваю, – шепчет мне на ухо.

– Я людей расчленяю, – говорю без особой экспрессии. Телефон лежит на столе вверх экраном, собеседник загружает видео. Ну, готовьтесь, дружочки.

– Ты? – окидывает меня взглядом «обнять и плакать».

Теперь-то отвяжешься, милый.

– Алёна у нас судмедэксперт, ты не знал? – подаёт голос Женя.

– До этого мы ещё не дошли, были дела важнее, – пошленько ухмыляется, чтобы все поняли.

Ладно, пусть молодежь веселится. У меня там тело стынет. Откидываюсь на диванчик и набираю криминалиста.

– Васильич, я быстро. Если не ты, то никто, – слушаю и вникаю в суть вопроса, при этом наблюдаю за тем, кто будет «хуже татарина».

Чувствует парень в компании девушек себя очень даже свободно. Шутит, общается. Как его теперь слить корректно? Смотрю на часы… да, по сути, самой часик – и можно валить.

Не выспишься – кожа обвиснет. Точно. Музыка мешает поговорить, приходится выйти из-за стола и отправиться на поиски тихого местечка. В цоколе нахожу отдалённый коридорчик, нарезая по нему круги, веду разговор. В какой-то момент понимаю, что за мной наблюдают. Учитывая специфику заведения, это не самое лучшее… Оборачиваюсь и вижу Кирилла. До чего же настырный экземпляр!

Подхожу к нему минут через пять, сжимая телефон в руке. Парень показывает мне мою сумку, которую почему-то держит в руке.

– Я со всеми попрощался. Не переживай, они не обиделись. Объяснил, что нам завтра с утра ещё тряпки мне покупать, – говорит предельно серьёзно, хватает меня за руку и тянет к выходу. Это что за привычка такая тупая, хватать за руки?

Глава 14

Будит меня телефонный звонок. Бросаю взгляд на часы и ругаюсь. Какого лешего? Даже невеста сказала: «Встану не раньше девяти». Кому я понадобилась в начале восьмого? Отворачиваюсь, накрывая голову пледом. Может, не срочно или найдут кого-то помимо меня. Сегодня официальный выходной в счет отпускных дней. Сообщила об этом всем, кому только могла.

Телефон стихает и тут же заводится по новой. Снова и снова. Сажусь и пытаюсь проснуться, растираю руками лицо.

– Алло, – тяну севшим голосом.

– Доброе утро, принцесса моя. Проснулась уже? Умница, – слышу и от отчаянья хочется плакать. Ещё и номер мой раздобыл.

– Ты разбудил, – бурчу недовольно.

– Тогда это я молодец, – не теряется. – Я подъехал, спускайся.

– Куда? – вставать и выглядывать в окно смысла нет, можно прикинуться дурочкой.

– А ещё говорят, что спортсмены тупят, – усмехается довольно. – К дому твоему, куда же ещё. Вчера ехал за тобой, не заметила разве?

Всё я заметила. Видеть тебя желания нет.

– Подружкам твоим пообещал сопроводить тебя сегодня, чтоб ты не скучала. Повеселимся.

Хоть и знаю его плохо, зато сейчас отчетливо представляю его довольную мордаху.

– Спасибо, право не стоит. Я спать, – бормочу сонно.

– Тогда я поднимаюсь.

Да уж. Мозг ещё не проснулся, придумать ответ нереально. Звонит домофон.

– Открывай, а то по соседям пойду, – смеётся.

И что я делаю? Тащусь открывать. Детине, которую видела единожды.

«Алёна, ты умом тронулась. Забыла, что на осмотрах после изнасилований видела? Или на себе ощутить захотелось?» – отчетливо слышу в голове голос Артёма.

Артём. Боже ты мой. А если он там же? Схема маршрута меняется. Бегу до окна, сердцебиение учащается.

С облегчением выдыхаю, когда рядом со своею машиной вижу красный «Тайкан Турбо».

Это как же Артём достал моего соседа, что тот вообще перестал парковаться на своем излюбленном месте?

Представляю мысли соседей относительно меня. Оба экземпляра с лёту бросаются в глаза.

Домофон продолжает трещать. По моим бедным мозгам.

Нажимаю кнопку, отпираю замок. Сажусь на пуф напротив входа, опираюсь на стену и прикрываю глаза, включая режим ожидания.

– Ух, оно того стоило. Шикарные виды, – слышу довольно-насмешливую реплику. В пижаме тут развалилась. Я ведь у себя дома. – Поцелуешь?

– Мне кажется, ты наглеешь.

– Тебе не кажется, детка. Завтрак мне приготовь. Проснулся и сразу к тебе, – продолжает подначивать.

– Я не готовлю. Могу сельдерей измельчить, – говорю, слегка приоткрыв глаза. Кирилл морщится. – Ну как хочешь.

– Как я хочу, будет долго, – снова светит оскалом, присаживаясь рядом со мною на корточки. Ощущаю прикосновение рук к своим голым коленям.

– Руки убери!

Ему наплевать, ведёт ладонями вверх по коже.

Подрываюсь на ноги и делаю взмах рукой в сторону двери.

– Уходи, – говорю строго.

Связывайся ещё с этими малолетками.

– Такая хорошенькая, когда злишься, – наглец разувается и проходит в квартиру.

Ну серьёзно, где был мой мозг, когда двери открыла? Может, я заскучала? Что там парни говорили о бездетных женщинах за тридцать? Молодняк – не самый худший исход.

– Не морщись, я не кусаюсь. Серьёзно тебе говорю, увидел и очень захотелось познакомиться. Куколка такая. Ты точно людей расчленяешь?

На автомате корчу гримасу: обывательское преставление.

– А как я должна выглядеть? Сальные волосы, в растянутых тряпках и залитом кровью халате? Ножичек о колено так вытирать? – провожу рукой чуть ниже колена.

Кирилл начинает смеяться.

– Детка, я б посмотрел, обязательно к тебе заеду. Сверим ожидание с реальностью, – осматривается по сторонам.

– Твоя тачка дороже стоит.

Иду в ванную за халатом, короткие шорты и топ – не то, в чём стоит встречать гостей.

– Покорми, а? Я тебя очень прошу. Дам порулить, если захочешь.

Оборачиваюсь, поджимая губы, закатываю глаза.

– Я похожа на ту, что даёт только от вида дорогой тачки?

– Честно? – ржёт, прекрасно знаю, что скажет. – Если внешне судить, то да, таким девушкам важны финансы. Только они сразу дают, а я из-за тебя сегодня ночью пролетел.

Осторожно, Алёна, сейчас твои глаза из орбит вылезут.

– Ты не охренел?

– Необычная, – тянет руку, я отступаю назад.

– Пошли, кашу сварю, рот твой занять.

Нашла себе развлечение! Когда я утром готовила?

– У тебя проверка такая? Сомневаюсь, что ты не мог заказать себе завтрак, – разглядываю парня, который реально ест кашу с мёдом и малиной.

– Я к тебе сразу. Затупил, даже цветы не купил.

– Не говори с набитым ртом, – начинаю смеяться. Выглядит очень забавно.

При всей моей любви к красивой одежде, Кирилл явно играет в лиге повыше. На нём в семь утра надета футболка с кровавым медведем Филипп Плейн. Моё платье на свадьбу стоит, как её половинка, а оно не дешёвое.

– Специально? – киваю на зверушку, истекающую кровью.

Кирилл смеётся.

– Ты не поверишь, так удачно купил. Со скидкой всего за полтос.

Теперь уже я усмехаюсь.

– Серьёзно тебе говорю.

Я верю. Говорит искренне, реально не понимает, чего мне стало смешно. Удачное вложение средств, ничего не сказать.

– На свадьбу так и пойдёшь?

– А так разве можно? У нас парень недавно женился и заставил нас всех нарядиться.

– Так у тебя есть наряд? – делано охаю.

– Ты повелась?

Не знаю, как у него получается быть милым и в тоже время наглым.

Эта милота и не позволяет мне послать его в дивные дали. Как нагрубить человеку, который так открыто и неподдельно тебе улыбается?

– Хотела поспать подольше, а тут ты появился. Альбина номер мой дала?

– Та, что невеста ваша, я имя не помню, – пожимает плечами, зачерпывая ложкой кашу.

Кто б сомневался.

– Я не горю желанием с кем-то идти, в том числе с тобой.

– У тебя кто-то есть?

Очень тактичный, надо запомнить.

– Проверь, – указываю ладонью в сторону выхода из кухни.

Кирилл неспешно заканчивает завтракать, ставит тарелку в мойку и направляется в заданном направлении.

Сначала исследует ванную. Улыбается от уха до уха, когда в стакане для щёток находит мою, одиноко стоящую. Затем исследует содержимое обувницы в прихожей. Заглядывает в гостиную и тут же направляется в мою спальню, ничего не найдя, заходит в гардеробную, где беспардоннейшим образом инспектирует содержимое моих шкафов и комода!

– Точно, – говорит сам себе и возвращается в спальню, где открывает по очереди прикроватные тумбы.

Я могла бы его оборвать, но очень интересен предел его нахальства.

– Ты мне подходишь, – заключает деловито.

– Зря искал, – указываю глазами на тумбы. – Я люблю букеты собирать.

В его глазах мелькает недоумение.

– Я тебе подарю. Какие ты любишь? – смотрю на него выразительно, приподняв бровь. Нет, точно не понял, о каких букетах речь.

Смотрю долго, пока он не понимает. Начинает хохотать так заразительно, что приходится улыбнуться.

– Капец ты весёлая! С тобой не соскучишься, – говорит, отдышавшись.

– А сколько я венерологов игривых знаю.

– Потом познакомишь, – подходит и приобнимает меня за плечи. – У нас вся жизнь впереди. Поверь, на них я точно заработать могу.

Обломал мне всю малину.

– Я с ними по-другому расплачиваюсь.

– Страшно даже представить, – внове становится весело.

Мы с ним абсолютнейшим образом разные, я никогда не была излишне смешливой, только если компания «моя», та самая, нужная и необходимая. А Кирилл – парень лёгкий и компанейский. С чего детёныш на меня время тратит?

– Тебе сколько лет, кстати?

Надо будет проверить в любом случае. Если Олеся его знает, инфа должна быть в зоне доступа.

– Двадцать три. Только не начинай. Я понимаю, что ты на пару лет старше. Вы ж врачи долго учитесь.

«Пару лет» – это всё, что в его словах меня радует, чего не скажешь о разнице в восемь лет. Точно недопустимо.

«Как же хочется молодого тела,» – говорила подпитая Ната.

Что же ты милая об отпуске где-нибудь на Боракае не помечтала в моей квартире? Лучше б такое твое желание мне перепало.

Глава 15

Чудесно, всё просто чудесно. Я себя успокаиваю, видя в толпе приглашённых гостей Артёма в сопровождении новоиспечённой жены. Года не прошло с их свадьбы.

Мне ведь не больно. Не больно тебе, Алёна, слышишь? Ты, как сказал Артём, сама не захотела замуж за него выходить. А он хочет семью. Кто её не хочет? В двадцать лет я тоже хотела. Очень! Просто безумно сильно хотела! Пока не узнала, что встречаюсь с женатым мужчиной.

Можно не верить, но я не знала. Даже не подозревала. Как можно, будучи женатым, двадцать четыре на семь общаться с другими девушками? Говорить с ними по телефону до трёх часов ночи, приезжать в любое времясуток. Ни разу он не сказал, что мы не можем куда-то пойти. Наоборот. Тогда я только переехала, города не знала совершенно. Он мне показывал всё: интересные места, новые заведения, исторические достопримечательности. Теперь, куда бы я ни шла, в памяти всплывают моменты из прошлого, как нам было весело и интересно… вдвоем. И не только. Я знала двух его лучших друзей, тогда Олега так не коробили наши отношения.

Та-та-там. Удачно мне Кирюша попался. Думаю об этом, как только замечаю, как Артём зло прожигает руку, лежащую у меня на талии. Ловлю его взгляд и мысленно ликую. А что, только мне должно быть больно? Улыбаюсь, и чем шире становится моя улыбка, тем злее блестят глаза у Артёма.

– Вау, ты прямо кошечка, – пальцы Кирилла сжимаются. – Ластишься. – Парень выглядит довольным и чувствует себя в незнакомой компании раскрепощённо.

Может быть, потому, что она только для него незнакомая. Его же многие знают, подходят поздороваться и даже сфотографироваться. Оказывается, он звезда регионального масштаба, воспитанник нашего местного футбольного клуба. Несколько лет успешно играет за него.

У девочек теперь главный вопрос, где мы познакомились и почему я не рассказала. Откуда я должна была знать, что он футболист? И с каких пор моим девочкам стал интересен футбол?

Стараюсь вникнуть в суть беседы. Понимаю только то, что всё весело, все шутят. Улыбаюсь натянуто. Кожа горит. Артём смотрит. Прожигает. Мой хороший, так делать нельзя. Мы на людях. Год уже, как для всех мы не вместе. Поругались с ним после того, как в очередной раз я отказалась за него выходить. Не знаю, как объяснить, в плане чувств всё осталось как раньше, любила его очень. Души в нем не чаяла. Но выходить за него замуж до безумия страшно. Станет скучно – начнёт изменять. Мне кажется, я бы не пережила. Сказал, что если не передумаю, женится на другой. Спустя пару месяцев скинул фото свидетельства о браке. «Поздравляю,» – единственное, на что меня тогда хватило.

Заразная, отравляющая кровь первая любовь. Ёжусь.

– Замерзла? – Кирилл смотрит внимательно.

– Лето вроде как, не растаю, – стараюсь шутить, хотя мне не весело.

– Если что говори, – трогает лацкан своего пиджака.

Я старая женщина, могу и растаять от такой заботы. Пока что восемь лет меня тормозят.

– Вы прекрасно смотритесь вместе, – произносит Кристина с улыбкой.

– Как мама с сыном, – нервно смеюсь.

Кирилл щипает за бок. Дёргаюсь и смотрю на него.

– Глупости не говори, – поясняет мне.

По его мнению, разница незначительна, и его никак не смущает, слушать меня даже не стал.

В сумочке звонит телефон. Активно нащупываю его.

– Опять?

– Алён, может, хватит?

Теперь негодующих по поводу моей работы прибавилось. Наташа нашла соратника в лице Кирилла.

– Слушаю, – отвечаю, предварительно шикнув на них.

– Василь, ты сдурела? – басит на меня Сергей Владимирович, завхирургии одной из городских больниц. – Кто тебя просил такую заключку давать? Как в твою блондинистую голову это пришло? Ты же видела, не могла не видеть перитонит! – к концу просто орёт на меня.

Знаете, как хирурги общаются? Вот он яркий пример.

– Не кричи в ухо, будь добр. Что ты хочешь? Переписать? Я не стану.

– Ты же знаешь, что нас и так проверяют. Иначе бы вскрывала не ты.

– Серёж, – пытаюсь говорить, как можно спокойней. Мне трудно. Слишком много всего в голове. – Послушай сейчас, не перебивая, – набираю в грудь побольше воздуха. – О перитоните я написала. Ярко и красочно. Как никогда. Сомнений в том, что твои хирурги во время операции сделали всё возможное, не возникает. Но то, что его подтравливали, это факт. Судя по степени поражения, травили у тебя в отделении. Не спорь, – ухом ощущаю, хочет наорать. – Мне не хочется, чтоб следующим к нам попал ты, когда в один прекрасный день снизишь премиальные санитарке какой-нибудь или медсестре.

– Ты о чём?

– О том, что безнаказанность порождает вседозволенность. Сейчас ей с рук сойдёт, дальше продолжится.

– Ей? Алён, я тебя не пойму, – тон собеседника становится мягче.

– Бабский же способ, отомстить… не знаю. Дозы-то мизерные, не убить, так, чтоб помучался. Врач твой такого не сделает. Карьеру загубить. Ради чего?

– Алён, ты меня убиваешь.

– Давай мы просто посмотрим, пока что он у нас, никто даже забирать не торопится. Женя к тебе подъедет, давай? Он кого хочешь на чистую воду выведет. Если что, всё решим. Только не оглушай меня, – быстро добавляю.

– Служебный подлог. Пойдёшь ради нас на такое?

Всё, теперь Сереже смешно, ну и хорошо. Всем вокруг весело. Спешно прощаюсь, нестерпимо хочется выпить. От волнения подташнивает. Чувствую на себе неотрывный взгляд.

Глава 16

– Всё, больше туда не пойду, – вжимаюсь в стул, скрещивая руки на груди. – Я устала.

Кирилл и Ната смеются. Спелись они, конечно, знатно.

– Да ладно тебе, вы классно смотрелись, – Наташа переводит взгляд с меня на Кирилла так, словно вот-вот лопнет от счастья.

– Я ноги растёрла, – вытягиваю свои нижние конечности, водя носками туфлей, словно маятниками.

Не помню, когда в последний раз я так активно проводила день в туфлях. С непривычки ноги гудят.

– Разувайся, будем делать массаж, – Кирилл садится напротив меня и протягивает руку к моим ногам. Быстро одёргиваю ступни, завожу под стул.

Не представляю, что его может смутить. Уверен в себе на все сто. Судя по тем взглядам, которые я на нём ловлю весь вечер, его энергетику чувствую не только я.

В какой-то момент, поймав заряд позитива, получилось отпустить тёмные мысли из своей головы. Минут сорок танцевала с Кириллом и ещё одним парнем. Оказывается, весело может быть не только с Артёмом, а я и забыла об этом.

Боковым зрением вижу – к нам подходит Артём в компании двух парней, одного из них неплохо знаю. До чего же лёгок на помине мой бывший. Я пока что не готова! От катастрофы меня спасает звонок телефона.

– Не говори, что с работы! Ты же нам обещала, – с полуоборота заводится подруга.

– Папуля, привет, – принимаю вызов и начинаю говорить бодро и громко. Тут шумно. Смотрю на Нату выразительно: не подложи, родная, свинью.

– Ты не перезвонила, – говорит отец строго.

– Отвлеклась и забыла, – признаюсь честно. А ещё знаю, что ты мне скажешь.

– Прямолинейная, как всегда, – немного смягчается. – Ты на мероприятии? Шумно.

– Мы на свадьбе подруги. С Наташей, – добавляю быстро.

Так сложилось, что Ната произвела на него максимально положительное впечатление. Мы с ней вместе летали в Калининград. По его мнению, она надёжная, порядочная и верная подруга. Всё, конечно же, так и есть.

– Покажи вас. Давно не видел своих девчонок, – теперь уже точно по-доброму звучит его голос. И отказывать не хочется, и показываться нет желания. Знаю же…

– Папуль, давай в другой раз. Тут шумно и свет приглушён, – звучу неубедительно, сама знаю.

– Не капризничай, сейчас вы нарядные, размалёванные. Дай посмотреть.

Бросаю на подругу беспомощный взгляд. Помоги мне, ты можешь! Ната мгновенно ориентируется. Подходит ко мне, выхватывает телефон и переводит звонок с аудио на видео.

Первое, что вижу, – расширяющиеся глаза папы.

Блин, так и знала. Спасибо, не комментирует вслух, только недовольно трясёт головой.

– Здравствуйте, Богдан Анатольевич. Я рада вас видеть. Как Ваше здоровье? – тараторит подруга.

Сидим с ней, лыбимся, как дурочки.

– Здравствуй, Наташенька. Как мне приятно. Всё хорошо. Ты прекрасно выглядишь. И платье достойное, – говорит, с легкой укоризной глядя на меня. Может, телефон повыше поднять?

– Да ну что вы! Мне просто показать нечего в отличие от Алёнки. Нам же замуж её ещё выдавать, – обнимает меня за плечи.

Обмен любезностями быстро заканчивается. Папа говорит, что сбросил на почту бронь. Просит прилететь. Моя любимая и единственная сестра ждёт второго ребёнка. Планируется ужин в кругу родных.

Очень за неё рада, но лететь не хочу. С её легкой руки мне пришлось забраться подальше. Слёзно просила меня куда-нибудь деться, пока у неё с моим, к тому моменту бывшим, женихом всё не наладится. Замужество по залёту – не всегда лёгкий путь.

Теперь я тут привыкла, возвращаться желания нет. Было трудно первое время, ровно до знакомства с Артёмом. Так я думала раньше. Сейчас понимаю: самые большие трудности в моей жизни произошли после нашего с ним знакомства. Вышла бы замуж, пусть и без неземной любви, но у меня бы уже были дети. Наверно. Зачем я сейчас об этом думаю? Не понятно.

– Папуль, сейчас работы много. Давай я на новогодние прилечу?

«Некрасиво ты себя ведёшь, Алёна Богдановна,» – думаю про себя и то же самое вижу в глазах отца. Не хотела ведь его обижать. Точно не его.

– Здравствуйте, – на наши плечи ложатся лапищи Кирилла. – Вы отец Алёнки моей, – дергаюсь от его слов. Это финиш. Во все глаза смотрю на него.

Папа в шоке. Ответить ничего не успевает. Снова перевожу вызов на аудио, резко подскочив с места, собираюсь уйти. Сейчас совершенно плевать, что чуть не врезаюсь в стоящих рядом парней. Среди них Артём. Киваю и едва ли не бегу к выходу. Просто капец!

– Папуль, он пошутил, – оправдываюсь, как малолетка.

– Подожди. Я ещё в себя не пришёл, – слышу тяжелое дыхание отца. – Я парня узнал, – начинает говорить спустя какое-то время. – С командой своей к нам на игру прилетал недавно. Алён, он тебя младше намного. Уверена, что стоит?

Теперь в шоке я. Слишком лояльно мой отец отнёсся. На него не похоже.

Очень меня любил. Всегда. И всё же был строгим. Понятно, почему я до свадьбы со своим женихом ни-ни? Непонятно другое: как сестра моя от него залетела.

– Пап, я его почти не знаю. Познакомились случайно. Вместе пришли, потому что пары нет. Так веселее, – лепечу.

Просто фу. Какая жалкая!

– Дочка, я всё понимаю. Если тебе нравится, будь.

Не знала бы анатомию, испугалась бы за сохранность своих глаз. Выпадут ненароком.

– Можешь прилететь вместе с ним. Я не против.

Мы словно на разных языках говорим.

– Ты у меня очень красивая. Если не знать, не догадаешься, что ты прилично его старше.

Отчего-то очень хочется плакать. Поспешно прощаемся. Надо обоим осмыслить услышанное.

Мне всегда хотелось быть для него лучшей. И вроде бы получалось. Сейчас же мы словно смирились, пусть будет, как есть.

Нахожу украшенные цветами качели немного поодаль. База всего в пятистах метрах от дороги, но воздух чистый и птички поют. Чем не счастье?

– Алён, извини, – слышу голос Кирилла. – Не хотел тебя подставлять. Не обижайся. Дурак, не подумал, что всё у вас так серьёзно.

– Всё нормально. Папа сегодня был терпелив, – сижу, не качаясь. Смотрю в сторону загородного шоссе. Судя по огонькам и отдаленному шуму сирен, что-то произошло. Целый кортеж мчится.

– Дай обниму, – Кирилл обхватывает мои плечи, стоя сзади. Хороший, в общем-то, парень. Где подвох, пока непонятно. Не может быть, чтоб только разница в возрасте.

– Можно идти, мы уже договорили, – сообщаю равнодушно. В душе бушует тайфун.

Не будь я такой трусихой, обязательно сейчас на эмоциях наделала глупостей. Потом бы ещё больше страдала. Эмоции просто переполняют.

– Тебя там все потеряли. Цветочек такая. Пришли какие-то мужики, хотят пообщаться. Вообще-то мне это не нравится, – тон становится насмешливо-строгим.

– Может, и платье не нравится?

– Оно, кстати, улёт, – весело улыбается, не вижу, но чувствую. Переводит ладонь мне на грудь. – Ладно, пусть смотрят, только без рук.

Сбрасываю его ладони и смеюсь.

– Пошли уже, школота, – беру смеющегося Кирилла под руку.

У нас всё те же гости. Наташа даже не пытается скрыть свою неприязнь к Артёму. Осталось разве что плюнуть в него.

– Всем доброго вечера, – здороваюсь, пока Кирилл пожимает руки мужчинам.

–Ну, какая красотка, Алён. Я весь вечер только на тебя и смотрю, – говорит тот из парней, что мне знаком. Алёша, из прокуратуры.

– И как? Нравится? Что высмотрел? Жена твоя в курсе? – засыпаю его вопросами.

Он смеётся.

– Смотреть можно, трогать нельзя, – поднимает вверх указательные пальцы. Ты посмотри, какой умничка, запомнил.

Что-то похожее я только что слышала. Из одного инкубатора парни.

– Ты почему так на работу не ходишь? У тебя бы трупы вставали, во всяком случае, частично!

Смотрю на него и не знаю, что ответить. Жутко хочется перевести тему.

На автомате бросаю взгляд на Артёма, обычно он мне помогал в таких случаях. Его бесит такое внимание. Сейчас он стоит и, сжав челюсти, хмуро смотрит на Алексея. Он теперь не помощник, забыла.

– Мы не знакомы. Константин, – представляется третий парень.

– Алёна Богдановна.

Мне тоже надо назваться. Улыбаюсь максимально приветливо.

Константин смотрит на мою руку и еле заметно усмехается, тут же её пожимает.

– Алёна, там конкурс, пойдём, – Наташа тащит меня в сторону ведущего.

Какой ещё конкурс? Я так перенервничала, что подзабыла, где нахожусь. Надо было оставаться на улице. Слишком много внимания, мне некомфортно. Никогда не относилась к своей внешности как к подарку судьбы. Какая польза от неё, тоже не знаю, даже брюки в массмаркете не подобрать, вечно подстрелены.

Спустя двадцать минут я уже откровенно жалею, что пришла. Смотрю на других, где же моя легкость? Я не хочу быть занудой.

– Алён, у тебя телефон разрывается, – Кирилл головой указывает в сторону сумочки. Они так и продолжают с парнями сидеть, им весело.

Как только беру телефон, он оживает.

– Где тебя черти носят? – стоит только принять вызов, орёт из трубки заместитель нашего главного. – Я, блин, тебя потерял. Срочно, просто срочно едешь в Ольховицу.

– Я не могу.

Меня тут же перебивают:

– Тут резня, блин. Никого нет. Все в отпусках, на курортах-морях. А ты точно где-то поблизости. Я тебя очень прошу, приезжай. Точный адрес я тебе скинул.

Можно ему донести, что сегодня точно никак. Но это же неплохой повод смыться. Работу свою я люблю. А мероприятия… мне, наверное, ещё рано. Надо ещё немного пострадать.

– Сейчас приеду.

Поднимаю глаза. Все смотрят на меня. Делаю извиняющийся вид. Доля приличия. Ната хочет что-то сказать, губы сжаты.

– Работа, – пожимаю плечами, закидывая ремешок сумочки на плечо. – От меня ещё раз Алю поцелуй. Хорошо им отдохнуть. Вы с девчонками уже наш подарок вручили?

– Чуть позже, – грустно произносит.

Мы скинулись с девочками и купили им путёвки в отличный отель на Мальдивах. Подруга мечтала.

– Давай я отвезу, – поднимается Кирилл.

Приехали мы с ним на моей. За рулём был он. На его спортивной за город – то еще удовольствие было бы.

– Не стоит. Там будет весьма специфически… К тому же на территорию тебя не пропустят.

Пытается спорить, к счастью недолго.

Прощаюсь со всеми. Константин поднимается.

– Давай я с тобой. Меня точно пропустят, – парень не предлагает, ставит в известность. Выглядит очень сосредоточенным.

– Кость, ты-то куда? Нас пока не вызывают, значит справляются, – ощущение, что парни знают, что произошло.

Видимо, так и есть, потому что адрес он у меня не спросил. Едет в верном направлении.

– Не обижайся, я просто не пил, – говорит мирно. Не то, что минут пятнадцать назад, когда ключи у меня забирал.

– Почему ты не пил? На свадьбе же. Вроде как всем весело.

– По тебе не сказать, что веселишься.

– У меня просто лицо такое, – говорю, завернувшись в пиджак Кирилла, в который он меня напоследок укутал.

– Хорошенькое, хоть и слегка недовольное, – подшучивает.

Это моя вечная боль. Я очень часто слышу «сделай лицо попроще», «улыбнись», «чего такая недовольная». А я довольная! Почему надо постоянно улыбаться, чтобы все поняли, что ты не стерлядь высокомерная?

Машин на объекте просто немерено. Я столько еще не видела. Спустя минут десять узнаю, что я и трупов столько за раз никогда не видела.

– Офигеть, Василь, ты чего такая нарядная? – спрашивает один из оперов при виде меня. Парни стоят и беззаботно курят.

Мы рядом с огромным домом загородным. Несколько гектаров обнесены высоченным забором. Сижу на багажнике и переобуваюсь. Парни сказали на территории мокро. Сейчас узнаем почему.

Если обувь и «причандалы» я в багажнике катаю постоянно, то одежды подходящей у меня нет. Ехать за ней в город было бы слишком долго. Переобувшись почти что в галоши, выпрямляюсь, вид у меня сумасшедший. Пиджак не скрывает вечернее платье с открытой зоной декольте, спасибо, что разрез не так виден. И прорезиненные тапки. Имеем то, что имеем. Только шлейф без каблуков совсем тут некстати. Беру зажимы для бумаг и подбираю его. Красотка, ничего не скажешь.

– Алёнка, ты сегодня выходная была, – первое, что говорит руководство при виде меня.

– Главное вовремя ты это вспомнил.

– Если хочешь – езжай, – мужчина теряется.

– Ты серьёзно? Вот так вот на свадьбу? – рукой, сверху вниз, обвожу свой прикид. – Нет уж, давай поработаем.

И мы работаем. Не могу объяснить, как так случилось, что судебная медицина затянула меня, несостоявшегося хирурга-кардиолога. Братьев у меня не было, поэтому все надежды отца были возложены на меня.

В какой-то момент отвлекаюсь и слышу, что один из взрослых мужчин говорит моему новому знакомому, что нашли они пару ему в командировку. Мужчины смотрят на меня. Ну да бог с ними. Мало ли о чём служивые говорят.

Очешуительно много работы. Мужчины не на шутку что-то делили. В доме всё залито кровью, её так много, что растерялись даже врачи. На подъезде стоит пара реанимаций, но никого не увозят

Подойдя к очередному мужчине, понимаю, что что-то не так. Уже раннее утро. Все устали, никто не замечает того, что вижу я. Ставлю пальцы на щитовидный хрящ и скольжу по нему. Может, я очень устала, и мне кажется? Опускаюсь ниже, прикладываюсь ухом к его груди. Нет, точно не кажется.

– Думаешь бьётся? – спрашивает кто-то, сейчас абсолютно плевать кто.

– Дефибриллятор тащи, – вскидываю голову, стоит совсем неподалеку. Как знали. – И врачей позови.

Приемы сердечно-лёгочной реанимации в силу среды обитания я знала лет с восьми. Когда мне было тринадцать, на пляже удалось откачать девочку чуть младше меня. Тогда я поняла, что непрямой массаж сердца – навык абсолютно необходимый. Сейчас же частотой и глубиной компрессий я владею лучше. Правда, руки отчего-то трясутся.

Мужчине нет и пятидесяти. Разговариваю с ним, прошу ещё немного потерпеть. Постараться. Собрать все оставшиеся силы. Мне кажется, даже плачу. Не представляю, как же должно хотеться жить, чтоб, пролежав на холодном полу с ранением почти шесть часов, выжить. Жажда жизни просто уникальнейшая. Высшая её степень.

Глава 17

Лето, а я сижу в водолазке под горло. И мне не жарко. Потряхивает до сих пор. Как так вышло, что никто не заметил и не проверил? Не мог же он ожить, в самом деле.

– Алёнчик, – зовёт Дима, – твой кофе принесли.

Открываю глаза и смотрю на парней. Вид у них тоже взъерошенный. Оно и понятно, бессонная ночь.

– Я думала, они с одиннадцати открываются, – грею руки о кружку.

– Для обычных людей так и есть, – усмехается Дэн, – но Костя умеет быть убедительным, – бросает насмешливый взгляд на того самого Костю, который сидит и что-то быстро печатает в телефоне.

– Они знают, что я знаю, – говорит, не отрываясь от телефона.

– Использование рабочего положения в личных целях, – Денису явно весело, это нервное.

– Обычный рычаг давления. У тебя таких нет? – поднимает серьёзный взгляд, и тут же снова начинает печатать.

Сижу в компании трех следаков. Структуры Дениса и Димы мне хорошо известны, за столько-то лет. Константина и суток не знаю, но энергетика у мужчины явно другая. Подавляет.

Желания с ним говорить у меня как не было, еще в моей машине, так и сейчас нет.

– Наши коршуны из Москвы ещё ночью слетелись. Походу и твои прилетят, – Денис намекает на здравоохранение. – Вот тебе скажут спасибо. Трупом больше, трупом меньше, а так начнут искать крайнего. Мужичок-то совсем не простой. Хозяин той хаты, где мы были.

– Ты дворец тот хатой назвал? – ржёт Дима.

Врач из меня никакой. Ничего бы не вышло. С живыми мне очень боязно работать. Груз ответственности давит. Я, блин, зашиваю после вскрытия так, будто человек после ещё на пляж попадёт. А тут целая жизнь впереди.

У папы последствия помню единожды. На операционном столе умер мальчик, немного младше нас с сестрой. Неделю после он пил. По больнице пошли слухи даже, мол, это сын его был внебрачный. Мерзко. Сестра с папой какое-то время даже не разговаривала.

Чувствую на себе взгляд.

Костя. Ну и что тебе надо? Смотрит всё так же сосредоточенно.

– Васильна, – Денис толкает меня плечом, – ты как будешь нас двадцать пятого поздравлять?

Мои брови легонько ползут вверх.

– Тебя с днём следственного комитета? С чего вдруг?

– Я был не виноват. Меня незаконно понизили, – не унимается весельчак. Надеть на него колпак, и точно будет гномик из «Белоснежки».

– Осенью поздравлю, не переживай, – подмигиваю.

– Осенью в твоём шикарном платье будет прохладно. Если только в каком-нибудь номере, – скалится.

Знаю, он шутит. И тем не менее.

– Ты охренел?

– Я заценил. Мы все заценили, – обводит компанию взглядом. – Не злись ты. Я же любя.

У меня на лице всё написано.

– У тебя денег столько нет, чтоб в номер с тобой, – пью свой кофе, после легонько провожу языком по верхней губе. Дэн ловит взглядом.

– Я займу! – говорит, положа руку на сердце.

– Тебя на работу подвезти? – вступает Костя, отложив телефон.

Машину я оставила дома, когда собственно и переодевалась наспех.

– Если несложно, только не на работу. В больницу сначала, там всё рядом.

– Ты к этому?

– Да, – объяснять, почему меня так волнует выживший мужчина, никому не хочу.

Видя, как я не слишком ловко залезаю в «Крузак», Константин усмехается. Капец, какие все весёлые.

– Не намного выше твоей, – настроение его явно стало получше.

– Там мне привычней. Всё родное.

– Судаки так хорошо зарабатывают?

– А следаки? – смотрю на него, прищурившись. Да-да, я вас знаю.

– Папа подарил, – безразлично пожимает плечами. Его эго данный факт не ущемляет.

– Мне тоже, – смеюсь. Это не правда, но кто это знает? Машина была моим первым ни от кого не зависимым приобретением.

– А я уж грешным делом подумал, – приподняв уголок губ, выдыхает с таким облегчением. Да ладно, не обидно. Все так думают.

В отделение захожу немного с опаской, мне ещё ртуть не простили. А тут снова повод подкинула. Не впервой всех бесить. Спустя девятнадцать лет оказалось, что я сестре родной поперек горла. Тут-то люди чужие, как ни крути, не так больно.

– Припевочка наша, – на посту медсестер, который находится прямо на входе, встречаю одного из реаниматологов. – Не сомневался даже, что ты постаралась. Умница наша, – приобнимает меня за плечи.

– Можно к нему? Я из-за стекла посмотрю, – стараюсь выглядеть максимально располагающей. Это трудно.

– Ты, как маньяк, которого на место преступления тянет. Проходи, конечно, – указывает мне нужное направление. – Девушки, дайте Алёне одежду.

Как загипнотизированная, стою и смотрю на него. Нас разделяет дверь со стеклом и еще пара метров. Не знаю, как объяснить, вижу чудо, ранее мне неведанное. Живой человек в моём царстве мертвых.

В двадцать два я поняла: кардиолог из меня не получится. Затупила на операции очень жёстко. Просто кошмар. Не первый мой раз был, но увидела орган, и поплыла. Не обморок, загруз. Ведущий хирург, взрослый дядька, орал так… просто кошмар. Мол, мне только мясо в лавке разделывать, с моей-то реакцией, а калечить людей он мне не даст. Тут никто ни с кем не сюсюкается. Я, собственно, и сама больше не захотела. Разом всё отрубило.

Потом были такие же вопли, только отца. Поначалу он даже не знал, потом было поздно.

Сейчас смотрю на него и думаю: может, не так всё и плохо? Я тоже могу приносить пользу.

Дальше начинается полная феерия. У нас «полная посадка», да не только у нас. Все однотипные, понятно всё сразу. Ничего для науки не извлечь. Когда есть время, интересно бывает поизучать на скрытые болезни и отклонения. Сейчас же следаки всех ведомств стоят над душой. Не до этого.

– Вы у нас прячетесь? – поднимаю глаза, когда понимаю, что нифига этот парень меня не слушает. Стоит, зевает, стены разглядывает. – Всё самое интересное тут, – указываю глазами на человека, к моему сожалению, не живого.

Морщит лоб.

– Простите, Алёна, отвлекся.

Вот если бы не отвлекались всякие там, то я бы в девять вечера дома была, а не крутилась на стуле в кабинете, откинув голову на подголовник.

Не могу даже встать. Сил нет, от слова совсем.

Присела, когда позвонила Альбина, да так там и осталась. Уже минут десять просто сижу.

Не думала, что замужество может так резко менять людей. Впервые с того самого памятного случая поговорили с ней легко и беззаботно.

Всего-то надо было – замуж выдать.

Снова телефонный звонок. Можно мнить себя оператором колл-центра.

– Привет, Натулёк, – отвечаю и делаю резкий оборот на стуле.

– Ничего себе, какая ты бодрая, – щебечет птичка моя. – Даже странно. В ванне своей необъятной лежишь?

– Почти угадала, – смеюсь.

– На работе своей долбанной что ли? – изумляется недовольно. – Ты время видела?

– Я отдыхаю. Катаюсь на стуле, – поясняю легко, будто и правда чем-то увлекательным занята.

– Как бы трахнуть тебя, да жаль нечем. Сумасшедшая девка!

Молчу, только тихонько посмеиваюсь. Надо дать ей остыть.

– Я чего тебе звоню-то. Тут по всем новостям по федеральным каналам наш Задрипинск показывают.

Фу, как неуважительно! У нас большой город.

– Что там за резня? Маньяк появился? – говорит предельно серьёзно.

– Туль, скажу только тебе. По большому секрету. Ты угадала, это маньяк. В одиночку больше двадцати парней положил. Даже не пикнули. А самое главное – удобно и быстро, всех в одном месте.

До Наты начинает доходить.

– Да ну тебя. У меня чуть сердце не остановилось. Они что, обкуренные были? Как так вышло? Массовое помешательство?

Чтоб было понятно, Наташа не говорит, а строчит из пулемета.

– Я не в курсе, – говорю с характерным акцентом. – Думаю, денюжки не поделили. Для одной роковой их слишком там многовато було.

– Не на Кубани живём. Говори правильно! – тут же замечает и поправляет. – Подожди. Они что бандиты? Откуда у нас столько? Не девяностые же.

– А куда было деться бравым парням? Думаешь, все испарились? – Ната напрягается, чувствую. – Не переживай, все у нас тут под контролем. Надёжно заперты. Твоим булочкам ничего не грозит.

– Дурочка, – смеётся подруга. – Ладно, раз ты всем сердца вырвала, можно расслабиться.

Пока расслабляемся, поднимаюсь со стула. Мне точно домой пора. Усну тут ещё.

– Мы сегодня с Кириллом, тем, что твой, кофе днем пили. До чего мальчик хороший. Бери, не раздумывая.

Точно, Кирюша! Не только про Артёма я подзабыла. С такой памятью далеко не уехать, он же звонил.

Моя память – моя беда. Я не набиваю себе цену, как думают многие. И бегать за мной тоже не надо. Просто я забываю. Могу вспомнить через месяц, куда уже перезванивать-то. Неактуально. А если и актуально, то неудобно. «Привет, это я. Ты рад? Я про тебя немножко забыла. И имя не помню. Напомнишь?»

Глава 18

Вода уже остыла, из ванны выходить не хочется. Ногой тянусь и нажимаю кнопку спуска воды, наблюдая за тем, как её уровень резко понижается. Закрыв слив, так же ногой открываю горячую воду.

Одиночества не чувствую, однако нехватка теплоты, определённо, имеется. Такая нехватка, которую кипятком не залить. Последний год всё чаще думаю о том, что пора рассмотреть вопрос об усыновлении. Единственное, что останавливает, – необходимость выходить замуж. Не хотелось бы.

Постепенно тело расслабляется, концентрируюсь на ощущениях, получаемых от лопающихся пузырьков. Уже за полночь, снова не высплюсь. Если ложиться спать сразу после работы, появляется чувство, что я что-то теряю.

В какой-то момент становится трудно дышать. Кто-то хватает за голову и начинает погружать её в воду. Страх не позволяет понять кто. На подсознательном уровне узнаю хватку Артёма. Ключи я у него забрала. Как он попал? Тяну носом воздух и тут же закашливаюсь. Сильно. Больно. В лёгких будто по спичке горит.

– До чего же ты глупая, – сквозь поплывшее сознание удаётся разобрать слова, произнесенные взволнованно. – Страшно оставить тебя.

Только в этот момент понимаю, что снова могу дышать. Тут же делаю это, и кашель выходит на новый уровень. В глазах всё так же темно, внутренности норовят выскользнуть из организма.

Замираю, по возможности стараясь не дышать.

Прихожу в себя постепенно. В комнате темно, пробивающийся в комнату свет позволяет понять, что я нахожусь в своей спальне. Как я сюда попала, не понимаю до тех пор, пока не замечаю в кресле фигуру.

Артём. Сидит, обхватив склонённую голову руками. Локти упираются в колени. Мой взгляд он не чувствует или просто не хочет на меня смотреть.

– Я испугался. Ты что творишь? – говорит негромко, но строго. – Если бы я не пришел… Ты утонуть захотела? Что за идиотская привычка – лежать в ванне часами, – чем дальше, тем холодней становится тон.

– Ты сделал дубликаты? – голос сипит.

– Это единственное, что тебя интересует? – взрывается, выпрямляясь.

– Мне казалось, это ты топишь.

В темноте видно, как глаза загораются недобрым блеском.

– Совсем кукухой поехала? Я без тебя дня провести не могу, – резко приближается, нависая. – Придушил бы, да сам подохну. Что ты за … – говорит сквозь зубы, делает носом глубокий вдох. Руки сжимают подушку по краям, моя голова между. – Алён, перестань мучать. В свинце меня варишь.

Прижимаю руку к лицу. Зубами сжимаю ладонь. Когда это всё прекратится? Так ведь нельзя. Я так устала, сил нет. Первый раз скрыл, что женат. Второй раз, что женился.

Что ещё надо пережить, чтоб дошло… Домой вернуться, быть может?

Так жалко себя в этот момент становится, просто фу. Слезы катятся из глаз, чувствую, прокладывают мокрые дорожки рядом с ушами.

Он рядом, можно руку протянуть и дотронуться. Не делаю этого, я ведь решила. Сколько можно по кругу ходить?

– В этот раз точно всё, – шепчу.

Он слышит. Понимаю по сужающимся напротив глазам.

– А меня спросить не забыла?

– Жена спросит.

Мой ответ Артёму не нравится. Со всей дури бьёт по матрасу. Снова и снова.

– Сколько тебе раз объяснять…

Даже слушать его не хочу. Дословно всё знаю. Я не захотела. Женился назло. Вы бы поверили? А если поверить, что это меняет?

Бесхребетной себя ощущаю. В этот раз хотя бы не плачу, сидя под дверью, которую сама же закрыла.

– Давай ты уволишься, пройдём обследование и попробуем ещё раз?

Удивляюсь: такое он нечасто предлагает.

– Я не хочу больше пробовать. Один раз я от женатого, как оказалось, мужчины беременела. Ничего хорошего из этого не вышло, – говорить стараюсь тихо, чтоб не так бросалось в глаза то, что тема даётся с трудом.

Артём садится рядом. Я подбираюсь, на локтях отползаю к спинке кровати и плотнее закутываюсь в очень влажный халат. Видимо, в нём он меня из ванной притащил.

– Если бы ты знала, сколько раз я жалел, что так тебе в этом признался. Надо было не говорить. Понял это сразу. Мчался к тебе, ругая себя.

Не знаю, что на это сказать. Вспоминаю тот день.

Артём был в командировке, к тому моменту уже пару недель. И столько же в ней должен был оставаться. Меня начало мутить почти сразу после его отъезда. Как будущий медик, я в первую очередь про беременность и подумала. Купила несколько тестов, сделала их поутру. Все положительные. Именно тот момент в моей жизни самый счастливый. Невообразимая радость. Необъятное счастье. Понимание, во мне живёт жизнь.

Дождаться приезда Артёма, чтоб рассказать? Да ну что вы, где столько выдержки взять? Последние месяца четыре, за исключением последних недель, мы постоянно были вместе. Я успевала только на занятия ходить. Да и те были не особо важны. Когда он успевал работать, даже не знаю. График у него не нормированный, обычно в худшую сторону. Но тут всё совпало: работал он ночью у меня дома и днем, пока я училась.

Помню, как дрожали руки, пока его набирала. Не расскажу – меня разорвёт. Это ведь супер, чудо такое! У нас будет маленький.

Сразу после приветствия заверещала:

– Артём, ты скоро станешь папой!

А в ответ тишина. Нет, не так. Гнетущая тишина. Я слышала, как он тяжело задышал. Так красноречиво, что перед глазами возникло его нахмуренное лицо.

Может, я просто не вовремя? Не ожидал, например? Так ведь не правильно сообщать. Только такие мысли меня посещали в тот момент. Усомниться в Артёме? Никогда.

– Артём, ты занят? Перезвонить?

И снова тишина. Помню, как начали дрожать губы.

Временной портал, честное слово. Смотрю на него сейчас и не вижу.

– Тём, ты не рад? – спустя несколько минут до меня начало доходить. Такая беспомощность: и трубку не бросить, и сделать ничего не можешь. – Мы ведь хотели. Ты говорил, что хочешь. Чего ты молчишь?

– Алён, я женат, – более неуверенного тона я от него никогда не слышала, но это неважно.

Фраза оказалась магической. Солнечный свет погас. Земля разверзлась. Вояж до чистилища.

Закусываю губу, до боли. Отрезвляет.

– Нет, Тём. Больше пробовать мы с тобой не будем, – говорю в пустоту, смотреть на него не хочу.

– А с кем ты будешь пробовать? С малолеткой этим? Или как в прошлый раз? – цедит сквозь сжатую челюсть. – Придушить тебя хочется.

– За то, что я с другими после тебя встречалась?

– Забыла, как рыдала потом?

– Меня Антон не бросал, я сама ушла. Потому что понимала, что родить не смогу.

– Рот закрой, – прикрывает глаза, тут же сжимая переносицу. – Коробит от мысли, что ты от другого забеременеть пыталась.

– Не наглей. Мы с ним пару лет были вместе. Я что постоянно должна за тобой бегать?

– Можно подумать, ты хоть раз бегала. Вечно я за тобой, как полоумный, – Артём открывает глаза. В них столько боли… Она мигом передаётся мне.

– Тём, – тяну к нему руку, сжимаю ладонь, – ты не хуже меня видишь. Нам не судьба. Не идёт и не едет. Пора прекращать, у тебя жена очень милая. Дай себе шанс быть счастливым, – крепче сжимаю. С верхней губы слизываю слезы.

– Алён, а если бы я не пришёл? – резко дёргает меня на себя. Колени упираются ему в бёдра. Сжимает в объятьях, зарываясь в волосы руками, лицом. – Я не переживу, себя не прощу, если с тобой что-то случится, – гладит по голове. Нежные прикосновения делают больно.

Не представляю, неужели можно любить кого-то сильнее?

– Я пообещаю тебе после работы только душ принимать. Правда, – всхлипываю.

– И будешь писать перед сном, – властные нотки прорезают мягкий тон.

Позволяю себе обнять его в ответ.

– Не уверена, что стоит. Просто поверь мне, может быть ещё лучше. Стоит лишь отпустить прошлое.

– Тебе с кем-то из них было лучше?

Стоит соврать. Способность говорить пропадает. Открою рот и заплачу.

Качаю головой, мол, нет, не было.

Уезжает Артём уже под утро. Первый раз мы с ним так… Всё обсудили, не ругаясь. Ключи отдал. Как бы там ни было, дороже него у меня никого нет.

Глава 19

Четыре дня проходят в режиме нон-стоп. Единственное, на что я ещё не забила, это посещение «не своего пациента». Пару недель – и это стояние перед стеклом станет моим ритуалом.

Пожалуйста, пусть он найдёт в себе ещё немного сил.

– Алён, – уже на выходе меня окликает Сергей, – погоди, сверхзвуковая.

Оборачиваюсь. Выглядит очень уставшим, даже потрёпанным. Для зава хирургии – нормально. Папа мог неделями дома не ночевать, правда, потом вид у него был, словно только с креста сняли. Отсыпался и всё по новой.

Зачем я так же хотела?

– Доброе утро, Серёж.

Смотрит на меня с сомнением, немного прищурившись.

– Ещё шести нет, какое оно доброе? Ты на допах? Честно признайся. Свеженькая такая.

Он точно шутит, ибо я знаю, что вокруг глаз от недосыпа собрались морщинки.

– Льстец, – журю его. – Ты что-то хотел? – приподнимаю запястье и смотрю на часы. Хотелось пораньше на работу приехать, чтоб никто не мешал.

– Куда ты всё время бежишь? Я хотел кофе-чая с тобой испить. Поговорить.

Хм. Странное дело. Не сказать, чтобы мы были побратимы.

– Ну пошли, раз хотел. Полчаса ещё есть.

– Может, ты к нам? И делу полезно, и глазам приятно, – невзначай произносит, помогая мне усесться за стол в своем кабинете.

– Так, так, так. Что тебе от меня надо? С чем будет чай?

– А с чем ты любишь? – Сергей скрещивает руки на груди, опираясь бедром о шкаф. Смотрит внимательно. Ну что ж, мы тоже так можем. Принимаю сидя схожую позу, откидываясь на спинку.

– Можно зелёный. Только без ртути, – поспешно уточняю.

– Неисправима, – качает головой, отворачивается, принимаясь заваривать. – Об этом, кстати, хотел поговорить, – бегло ко мне оборачивается. Ясно-понятно.

– Заключку поправить? – смысл растягивать, если можно спросить в лоб.

– Алён, откуда такая прыть? Ты же девушка.

– Девушка я в другое время и в другом месте.

Глаза собеседника загораются. Ставит мою чашку на стол, садится напротив и наклоняется.

– Вот это уже интересно, – взгляд лукавый.

– Да ну тебя, – делаю взмах ногой, будто ударить хочу. – Говори уже, сейчас привезут ещё одного перитонитного. Я так и не узнаю, о чём сказ.

– Уговорила, – откидывается, сводя вместе пальцы рук. Знакомый жест. – Ты права была. Медсестра это наша, – понять, о ком он, нетрудно. – Увидела бывшего мужа своей племянницы и решила немного подгадить.

– Человек одной ногой в могиле, судя по тому, что я видела, уже несколько лет как. Куда ещё гаже?

Серёжа пожимает плечами.

– Не знаю, Алён. Расплакалась, сказала, гонял девчонку долго, пока не ушла от него. Замуж больше так и не вышла. Вся семья считает, что из-за него. – Вид у него очень задумчивый, на лице читается легкая неприязнь, следом морщится и тут же прячет её. – Алён, она пенсионерка. Уходит по собственному.

Понимаю, куда клонит.

– Хорошо. Считай, уговорил. Поправим немного. Можешь заехать вечером, или завтра с утра занесу.

– Ты каждый день теперь будешь к нам заходить? Я сам заберу.

– Выгонять меня будете? – спрашиваю, приподнимаясь со стула. – Спасибо за чай, очень вкусный. Мятка, – подмигиваю и уже направляюсь к двери.

– Алён, всё в порядке?

Странный вопрос. Мы же только общались.

– Само собой, Сереж. Не переживай, всё будет в лучшем виде.

День проходит стандартно, из морга не вылезаем с моим Медвежонком. Мне кажется, я эти тела вдоль и поперек изучила. Содержимое каждой ногтевой впадины.

Тихо. Прохладно. Бывает спокойно. Чем не идеальная работа?

– Алёна, зайди, – руководство заглядывает и тут же выходит.

Всё как я не люблю. Самое приятное из возможных вариантов – частная экспертиза. Но тут же… по нахмуренным бровям и ежу новорожденному будет понятно: чем-то человек не доволен.

В кабинете помимо смурного восседают Константин и руководитель одного структурного управления нашего региона. Таким составом мы тут впервые. Уже сейчас понимаю – мне не понравится. Что бы они ни предложили.

Борис Эдгарович смотрит на меня, и настроение его становится хуже. Губы похожи на тонкую линию. А чего ты хотел? Я так торопилась, что пришла, как была. Немного крови, разве страшно?

Мужчины явно ожидали меня увидеть в другом виде.

Со мной здороваются и дальше с места в карьер. Никаких тебе не нежных прелюдий. Сразу и глубоко.

Борис Эдгарович и Константин молчат. Третий сухим деловым тоном ставит передо мной задачу. В утвердительной форме, меня по сути не спрашивают.

– А где на мне написано, что я в рабочее время эскортом занимаюсь? – приподнимаюсь со стула, вытягиваю шею, будто хочу заглянуть в небольшое зеркало, висящее на стене.

Моё руководство краснеет, самым натуральным образом глаза на лоб ползут.

– Алёна Богдановна, вы забываетесь.

– Не утрируй, – произносит холодно Александр Павлович. Так же его мне представили? Мне так неприятно происходящее, что я снова начинаю отсеивать лишнюю информацию. – С тебя убудет? Постоишь рядом, поулыбаешься. Пару часов вашей бабской болтовни ни о чём, не убьют, – панибратство режет слух.

– Почему я? У вас девушек мало? Берите любую. Хороший косметолог и любая – конфетка.

– Нам ты понравилась. Личико милое. На мой вкус даже красотка. Вроде не дура. Думал, понимаешь, когда промолчать стоит, – смотрит на меня строго. Бегло оглядываю собравшихся. Для них это нормально?

– Видите, не умею. Завалю вам всю операцию, – мысленно морщусь. Ну что за блажь.

Не зря мне этот Константин не понравился.

– Уж постарайся не оплошать, – кажется, ему забавно.

– Алёна, как только вернёшься, в отпуск поедешь, – у моего руководства проявились суперспособности. Только хотела сказать, что у меня отпуск скоро, я не могу.

Понимаю, дело моё – дрянь. Почему из нас двоих «кривенькой» родилась только сестра? Будь мы больше схожи, она бы меня больше любила и не завидовала. И другие бы не «телом» воспринимали.

Так досадно становится. Золотая медаль, красный диплом – в мусорку всё.

Идиотская мысль посещает меня. Полгода я на скорой работала, пока меня не порезали. После папа уже запретил, мол, маме плохо, очень им страшно. Сейчас мелькнула мысль: лучше б лицо, а не бок.

Осознаю, как глупо звучит даже в собственной голове. Но я так устала от всего разом. Хочется топать ногами и плакать. К Артёму хочется. Всегда в сомнительных ситуациях хочется к нему. Зависимость чертова.

Вдох-выдох. Смотрю на Бориса Эдгаровича, он легонько пожимает плечами и мимикой показывает, мол, я пытался, увы.

Ну капец. Несколько дней наедине с Константином. Что за имя такое дурацкое? Тащиться куда-то, делать вид, что мне интересно. Да у меня любое недовольство сразу на роже отображается.

– Может, поищете кого-то ещё? Я не слишком этикету обучена.

– Костя поможет.

– Скиньте тогда сообщением, когда, куда и насколько, – очень хочется остатться одной. – Всего доброго.

Уже у двери понимаю, за мной кто-то идёт. Ускоряю шаг.

– Алёна, подождите, – слышу около лифта.

Костик, как же ты бесишь!

Боже, ну что со мной? Можно же быть лёгкой? С благодарностью принимать все подарки судьбы. Нет, не мой случай точно.

Лёгкая я только с виду. И не всегда, только когда напьюсь.

Оборачиваюсь и смотрю равнодушно. Отчаянье какое-то просто захлёстывает. Я в нём тону.

– Скажите адрес. Я послезавтра с утра за вами заеду, – достаёт свой дурацкий телефон.

– А я думала, вы всё пробили. Подобрали в своём каталоге.

Константин снисходительно, но достаточно тепло улыбается. Отрицательно качает головой.

– Свободная, двадцать два, корпус третий, – разглядываю свои лодочки. Красивые, бежевые, без каблука. На них крови нет.

– Соседи, я живу в пятом.

Слегка улыбаюсь, кивая.

– И номер, – добавляет, когда я собираюсь уходить.

Диктую. Он тут же звонит. Телефон в кармане вибрирует.

– Тебе что-то нужно купить? Мы оплатим.

– Ничего. Не переживай, как шлюха, я выглядеть не буду.

Хоть бери и язык себе откусывай. Почему я всё порчу? Константин даже теряется, но ненадолго.

– Мне тоже не очень всё это нравится, можешь поверить. С гражданскими постоянно проблемы. Но так руководство решило, так что придётся меня потерпеть.

Глава 20

У меня нет детей, потому что я токсичная. Эта мысль крутится у меня в голове, пока собираюсь. Надо быть милой и легкой, могу ведь? Могу!

Когда держу рот закрытым, и не подумать, что из него может литься яд. Сижу на подоконнике и страдаю самым натуральным образом. Капец. Хоть я и очень самокритична, жалеть себя я не привыкла.

Девчонки на работе всё обсудили и вынесли вердикт: мне сказочно повезло. Внеплановый отпуск в компании красивого мужчины. Когда уж они его обсмотреть подробно успели – загадка. На фоне всех наших он выделяется: рост выше, плечи шире, да и в целом покрепче. Но мне-то есть с чем сравнить.

Так и хочется в лоб себе дать. Все мысли, как ни крути, к Артёму выводят.

Взгляд падает на соседний дом, который находится почти по диагонали, разделяет строения большая детская площадка. Неспящие малыши уже играют. Честное слово, мысли больные. Так вот, из этого дома выходит Костя. Размеренно оглядывается по сторонам. Достаёт телефон, мой через пару секунд начинает звонить.

– Доброе утро, – пытаюсь говорить бодро. Мне с ним придётся общаться, желательно без напряга.

– О, хорошее настроение, – слышу смешок. – Смирилась со своей участью? Я скоро буду, можешь выходить, ну или собираться, если я разбудил.

Прекрасного мнения обо мне человек. Бросаю взгляд на свой чемодан, и тут же смотрю в окно, сумка у Кости явно поменьше будет, он как раз убирает её в багажник.

Почему я его раньше не замечала? Наташа бы мне сказала с укором: «А ты вообще кого-то, кроме своего любименького Артёма, видела?» Алёна, фу. Помни про позитив.

– Я уже почти собралась.

«Осталось только шорты надеть,» – добавляю про себя, разглядывая голые ноги. Сдуру так бы сейчас и пошла. Гулять, так гулять.

– Буду ждать тебя под подъездом, – произносит томно, с надрывом. Видимо, не одна я решила изменить своё отношение.

– Только очень сильно ждать надо.

Смотрю на шорты и кюлоты, разложенные на диване в гостиной. Насколько прилично нужно выглядеть, я так и не спросила. Иду по первоначальному плану.

Смотрю на своё отражение, завязывая бант на поясе. Совсем не вульгарно, они же не знают, сколько мне лет.

Чемодан очень звонко стучит по ступенькам, эхом отдаётся в моей голове, благо, ступенек только четыре. Как только открываю входную дверь, натыкаюсь на Костю. Очки прячут глаза, губы непривычно, растянуты в улыбке.

– Так и знал, что это ты тарахтела. Сказала бы, я мог подняться, – забирает у меня, немного опешившей, чемодан и легко его поднимает. – Всё собрала? Ничего не забыла? – приподнимает его, словно вес прикидывает. – Как он у тебя под собственной тяжестью не развалился, – не спрашивает, размышляет.

– Всё сказали?

– Мы с тобою на ты, иначе будет выглядеть странно. У меня нет желания выглядеть идиотом, который носится за девахой, а она его динамит. Даже для картинки так не пойдёт. Поняла? – оборачивается и смотрит на меня, немного приспустив очки. Взгляд, я б сказала, игривый.

– Так точно, уразумела. – Иду следом. – Вести себя хорошо. Не проказничать. Внимания излишнего не привлекать. Называть тебя Косточкой, – форму имени произношу приторно сладко. Костя хмыкает или фыркает.

– Внимание излишне не привлекать не получится, – демонстративно ведёт взглядом по моим ногам.

– Ты очень оригинальный. Шутки смешные, – обхожу своего нового мужчину, открываю дверь и тут же чувствую на своей талии руки. Костя легко подхватывает меня и запихивает на сидение. Пикнуть не успеваю, так всё быстро происходит.

Как только открываю рот, хлопает дверь. За стеклом всё та же улыбка. Блаженный, честное слово.

– Боялся, что ты забраться не сможешь. Ещё ударишься ненароком, – произносит, бодро усаживаясь рядом. – Сейчас заедем кофе купить и в путь.

– Так и скажи, что полапать хотел, – произношу и тянусь к зеркалу. С виду можно подумать – нос задираю.

– За эти дни у меня будет еще возможность пощупать и всё оценить.

Удивлённо поднимаю брови.

– С чего это вдруг?

– Так номер с одной кроватью, размер не спасёт, я ворочаюсь во сне. Всё под себя подгребаю, – со мной сейчас говорит другой человек. Биполяркой попахивает, хоть психология и не моя сильная сторона. – Не смотри так. Если и тебя подгребу, знай, это случайно, – улыбается так открыто, что на щеке появляется ямочка. – Ну и на людях играть придётся. Потерпишь же? Хотя у тебя вариантов нет, – заводит машину и тут же трогается.

Выглядит он, конечно, отменно. Темно-серые брюки, белая рубашка. Рассматриваю мышцы рук под рубашкой, каждое движение очерчивает рельеф. При этом мужчина расслаблен, чувствует себя вольготно. С такой внешностью и подачей можно в чём угодно выглядеть превосходно.

– Купальник взяла? Там будет бассейн, – произносит явно с желанием завязать разговор.

– Ты забыл мне об этом рассказать заранее, но я взяла, – говорю, глядя перед собой. Становится неуютно, я ёжусь. В словах, в интонации чувствую подтекст, или сама себе его придумала. Если и так, места, которых он недавно касался, словно горят.

Во мне говорит возбуждение. С ним оно никак не связано, обычная физиология. Киваю своим мыслям.

– Не куксись. Я правда их не просил. До последнего надеялся, что поеду один. Но ты была такая куколка, все заценили. Подарок мне ко дню рождения сделать решили, – делится со мной информацией.

– У тебя скоро?

– Почти, – произносит, смотря на дорогу, резко перестраивается. Я бы сказала нагловато, ему сигналят. – В декабре.

– Сейчас лето, – из меня вылетает глухой смешок.

– А где они зимой цветочки найдут? – смотрит на меня с видом «Ну чего ты тупишь, всё же ясно».

– Вот не надо мне тут, – меня перебивает звонок телефона.

Кирилл. Я снова забыла. Обещала ему позвонить и сказать, получится ли у нас на выходных встретиться.

– Да, Кир. Доброе утро, – говорю ласково. Правда, уже неудобно, понимаю прекрасно, ничего серьёзного у парня ко мне нет, тем не менее… неудобненько.

– Небеса ко мне сегодня благосклонны. Ушам своим не верю, ты с первого гудка взяла трубку. Я умер и попал в рай, ты мой персональный ангел?

До чего же болтливый парень!

– Ты чего не спишь, вроде ещё не обед?

– Так тренировка, малыш, – смеется Кир, мол, ты чего, знаешь же меня отлично. – Нас сегодня с пяти утра гоняли, пока не жарко было, и народ не толпился. Ты едешь куда-то?

Костя резко тормозит и сигналит, выглядит очень нахмуренным, от былого веселья не осталось и следа.

Коллапса на дороге не наблюдаю. Стандартно подрезали, но он и сам не одуванчик: гонит и нагло перестраивается.

– У меня командировка наметилась, буду через несколько дней. Соберу вещи и поеду домой, племянника нянчить, ммм, – произношу мечтательно.

– Парня двенадцатилетнего нянчить? – Кир откровенно громко хохочет.

– А я очень заботливая тётушка, для проявления нежности возраст не важен, – поучаю мальца.

– Лучше бы ко мне проявила. Давай я с тобой полечу? – резко меняет тему. Улучил подходящий момент. – Папа твой ведь не против. Я буду хорошо себя вести. Обещаю, я им понравлюсь, – таким покладистым тоном только просить купить котёнка.

– Он также сказал, что я в мамы тебе горжусь. Нет уж, спасибо.

– Не мог он такого сказать. Не видно никакой разницы, – спорит игриво.

– Ты себя давно видел?

Косте не нравится происходящее, атмосфера в авто накаляется. Он паркуется рядом с кофейней.

– Ты какой кофе будешь? – произносит излишне громко.

– Латте, если можно. И шоколадку.

Кивает, при этом опускает взгляд слишком низко, кожу на животе покалывает.

– Я ем и не полнею, в купальнике жира видно не будет, – дополняю, чтоб разрядить обстановку.

– В командировку, говоришь, едешь? С Медвежонком своим? Голос не похож что-то.

Какие у всех чуткие уши, диву даюсь.

– Это где у нас переизбыток утопленников, на юге что ли?

– Сплюнь ты, блин, – водительская дверь хлопает, напряжение немного спадает.

– Я буду ждать тебя, вещи пока соберу. Подумаю, как график скорректировать, чтоб с будущей родней познакомиться. Подарки вместе купим?

Понимаю, что он меня специально провоцирует, ему вообще нравится общение «погорячее». В его возрасте это нормально, а если учитывать образ жизни и сферу занятости, то и подавно.

– Без меня не покупай. Всё, ребёнок, давай. Сейчас кофе мой принесут, а у меня рот болтовнёй с тобой занят.

Кирилл нехотя, но соглашается. Кручу в руках телефон и смотрю, как к кофейне приближаются две девушки, явно на спорте. Фигурки плотно-плотно затянуты в спортивную, слишком открытую форму. В этот момент выходит Костя, спиной придерживая им дверь. В руках подстаканники с кофе и пакет, судя по всему с выпечкой.

Девушки ему улыбаются и пытаются заговорить. Вот так легко? С первым встречным. Он отвечает так же с улыбкой, судя по всему, говорит комплимент, потому что обе хихикают. Слишком жеманно.

Отворачиваюсь, потому что фу. Мне такое не нравится. Такие, как я, в старости всех проститутками называют, забыв о том, что сами по молодости творили.

Замечаю у него пачку сигарет. А почему бы и нет? Раз они тут лежат, значит, и курить можно.

Глава 21

– Даже не смотри в ту сторону, накажу, – Костя приобнимает меня за плечи. Ему не нравится, что я смотрю в зону кальянной. – Ты своё откурила. Хватит с тебя, – произносит таким тоном, что шутить с ним нет никакого желания.

Отчитал меня вчера, как сикилявку. Спасибо, хоть не кричал, просто излишне назидательно пару часов промывал мне мозги. Его «Ты же врач, должна понимать» ещё долго будет раздаваться в моих ушах.

– Вот уж тебя позабыла спросить, что мне делать можно, а что нельзя, – отмахиваюсь от него. Это проблематично, держит он крепко. Преимущество не на моей стороне.

Костя разворачивает меня к себе лицом, фиксируя моё лицо, заглядывает в глаза:

– Будь хорошей девочкой, ты же можешь, по глазкам твоим вижу. Не упрямься, можем неплохо провести время, если ты не будешь вредничать, – у меня дёргается правое веко.

Он слишком близко, органы чувств ощущают признаки постороннего человека.

– Мне тут некомфортно. Не люблю скопления, – делаю шаг назад, хватка на моем теле ослабевает, однако это лишь иллюзия свободы, потому что никто меня не отпускает. – Нельзя это, – обвожу глазами толпу, – без меня провернуть?

– Здесь все твари с парами, – взгляд теплеет. – Мне надо встретиться кое с кем.

– У вас шпионские квесты проходят, а меня от работы отрывают.

– Тебе нравится то, чем ты занимаешься? – в голосе Кости есть нотки недоверия и интерес. Может, мне кажется, ведь стоим мы рядом друг с другом, говорим тихо.

– Я с раннего детства мечтала быть врачом.

– Не встречал детей, которые хотят проводить вскрытия, – его мысль я понимаю, слышала миллион раз. Хирургия, даже если не прибыльная, всё равно престижное направление, во всяком случае, я так думаю. Всегда думала.

– Можно подумать ты на меня информацию не изучил, – смотрю куда-то в область ключиц. Мышечное развитие по нему изучать, да и только.

Костя смеётся.

– Вот какого ты обо мне мнения, – будто бы обижается.

– А разве я не права?

Слегка медлит, тем самым давая ответ на вопрос.

– Ой, да, пожалуйста, там нет того, что я бы предпочла скрыть.

– Даже связь с женатым мужчиной?

Резко поднимаю голову, н ожидала настолько прямолинейного вопроса. Выглядит он хмурым, огонёк из глаз пропал.

– Я смотрю у тебя расширенная версия. Надеюсь, она была с картинками? Все мои способности заценил? – так хочется показать неприличный жест, но я держусь.

Воздуха резко перестало хватать. Полностью высвобождаюсь из кольца его рук. Домой хочется нестерпимо. К папе. Там никто не обидит.

– Алён, подожди, – хватает меня за руку. Бесит. Нереально меня бесит. – Прости, я не должен был. Само собой вырвалось.

Я оборачиваюсь, эмоции шпарят. Он нервно проводит рукой по голове.

Один единственный раз стоило ошибиться, и все теперь носом тыкают. Сколько можно! Такие святые?

– Чтобы не вырывалось, нужно головой думать для разнообразия. А ещё лучше не лезть не в свои дела.

Я же взрослый человек, плакать нельзя. Тем более, мы тут не одни.

Костя обнимает меня, прижимает к своей груди мою голову. Чувствую его дыхание на своих волосах. Его пальцы аккуратно массируют мой затылок. Отчаянно хочется вырваться, ударить, накричать, хоть как-то дать понять, что со мной так нельзя. Вместо этого я глубоко вдыхаю его аромат: смесь кашемирового дерева, бергамота и дождя.

Застыли в моменте. Мы стоим поодаль от основных толп, тут меня он нашёл после того, как закончил беседу с нужными людьми.

Здорово, наверное, быть нужным? Интересно, каково это?

– Голубки решили уединиться, – раздаётся где-то поблизости тёплый, при этом пробирающий до костей голос. Объяснить первопричину трудно, но по инерции я сильнее прижимаюсь к Косте. – Ну какие же вы милые.

Мужчины начинают о чём-то говорить, а я пытаюсь собраться с мыслями. Слишком много эмоций на меня нахлынуло разом.

Пару секунд уходит на то, чтоб привести в порядок волосы. Постарался же гнездо соорудить.

– Не переживай, милое создание, Константин ничего не испортил, – обращается ко мне.

Оборачиваюсь, вижу перед собой мужчину чуть старше отца. Выглядит ухоженным, но следов омоложения не наблюдаю.

– Виктор Анатольевич, знакомьтесь, это Алёна. Алёна, это Виктор Анатольевич, хозяин сего мероприятия.

Я по инерции протягиваю руку, мужчина же расценивает мой жест по-своему, наклоняется и целует тыльную сторону ладони.

– Приятно с вами познакомиться. У вас очень красиво, столько труда, – лепечу черти что, потому что под его пронзительным взглядом теряюсь. – Арка просто чудесная, – указываю за свою спину.

Часть дорожек скрыта под цветочными арками, основой которым служат мраморные колонны. Выглядит очень внушительно и в тоже время нежно, плетение из белых цветов создаёт эффект уединения.

– А как мне приятно, – теперь его ладонь сжимает мою, очень тёплая. Замечаю, что Костя хмурится, глядя на наши руки. – Да что ты, даже ко мне Константин? – не понимаю, о чём он. – Я староват для твоей спутницы. Но ты определенно прав, экземпляр редкостный. Утончённые черты лица, белокурые волосы, хрупкая. В этом наряде и вовсе кажется невесомой.

Я понимаю, меня комплиментами осыпают. Но есть одна проблема: этот Виктор Анатольевич говорит так, будто меня нет.

Костя притягивает меня к себе. Чересчур сильно впивается пальцами в мои рёбра, ощутимо неприятно, однако молчу. Ему что-то не нравится, спокойствия это не добавляет.

– Я сам в восторге, – произносит сдержанным тоном.

– А почему тогда девушка плакала? – старается поймать мой взгляд, мне же хочется в этот момент изучить пол. Ответа на свой вопрос он не ждёт, он ему совершенно не нужен. – Пойдёмте, прогуляемся, покажу вам тут всё. Раз уж ты единственная, кто оценил, то обязан показать всё лично.

Мужчина отводит руку, давая понять, что ждёт, когда я возьму его под руку. Бросаю взгляд на Костю, но он в этот момент говорит с другим человеком. Наверное, они вместе подошли.

Дальше заминка будет уже неприличной, не съест же он меня.

– Умница. Ничего, переживёт твой ревнивец, иногда бывает полезно. – Я сегодня первоклассно туплю, потому что понимаю, о чём он, только спустя пару секунд. Мы ведь пара, логично.

Костя с незнакомым мне мужчиной идут следом за нами, чувствую на себе его пристальный взгляд. В любой другой момент я бы повернулась и попросила не пялиться. Сейчас же он служит защитой. Мужчина не молод, не уверена, что слишком силён, рассказывает мне о редких цветах, кропотливо собираемых по всему миру, но у меня стойкое ощущение, что меня заманивает в свои сети паук.

Гоню от себя эти мысли. Это просто разыгралась моя фантазия.

Вы знали, что негатив мы притягиваем к себе на раз-два? Это вам не визуализация чего-то хорошего. В какой-то момент мы проходим очередную опору арки, на ней витиеватые стебли сбились и повисли ниже положенного. Хозяин дома меня уверяет, что завтра всё исправят, и мы вместе с ним оценим результат. В этот момент я понимаю, что в темноте попала в паутину, и её чертовски много. Меня пробирает дрожь, от ног до макушки. Паутина плотная, вязкая.Какой же там должен быть паук? Или их много? Собираю все силы, чтобы не завизжать, трушу головой, пытаюсь снять руками. К горлу подступает комок.

– Я сам ей помогу, – слышу строгий тон Кости. – Малыш, подожди. Сейчас уберу. Не трусись, никого на небе нет, всего лишь паутина, – его тон теплеет за секунду. – Угораздило же тебя, – выбирает нити из моих волос. Мне кажется, что по всему моему телу ползают пауки. Жмурюсь так крепко, как только могу. – Нет их, честно тебе говорю. Не бойся ты так.

Не представляю, как я выгляжу со стороны, и мне плевать. Я боюсь их до жути. Хочу в нашу комнату и срочно принять душ. В очередной раз меня передёргивает.

– Алён, посмотри, – Костя показывает глазами куда-то наверх.

Я поднимаю голову и застываю. На порванной паутине восседает гигантский паук. Он просто огромный! Во рту резко пересыхает.

– Да ну что ты, – смеётся надо мной, а я дрожу, как лист на ветру. – Я показал для того, чтоб ты поняла, он не на тебе. Он в своём домике, который ты разрушила.

– А его дети? Вдруг они на мне? Мамочки! – получается громче планируемого. Снова зажмуриваюсь.

Теперь все трое смеются. Надо мной? Не хочу открывать глаза.

– Только вы его не убивайте, пусть живёт, – прошу жалобно в тот момент, когда начинает казаться, что они решили его куда-то убрать.

– Уникальная девушка, – вновь произносит Виктор Анатольевич. Минут десять назад он просил называть его Виктором, но я не уверена, что получится. – Умилительная.

В темноте продолжать прогулку больше не хочется. Мужчины не настаивают. Пока возвращаемся к дому, мой новый спутник ни с того ни с сего произносит:

– Будет обижать, мне скажи? – указывает нам за спину.

Не могу скрыть удивления.

– Я видел, ты плакала, когда мы подходили, – поясняет.

– Это он мне кальян запретил покурить вместе с вашими гостями. Я расстроилась. Никогда кальян не разрешает, – сетую жалобно.

Мужчина вновь смеётся.

– До чего хороша, – обернувшись, говорит Косте. После снова возвращается ко мне. – С ними, – указывает в сторону зоны отдыха, – я б и сам не стал курить, – цедит пренебрежительно.

Интересно зачем звать в гости неприятных тебе людей? Хотя, что я, понятно и так.

– Но тебе, моя милая, ничего курить не советую, – касается меня невзначай. – Не стоит портить такой прекрасный генофонд. Типичная русская красота нынче редкость, надо беречь. Я б и сам приударил, но пару десятков годков лишних скопилось. И всё-таки за тобой присмотрю. Если этот так и не решится, придумаю, что с тобой делать.

Мне бы очень хотелось сказать, что слышу юмор в его словах, но его там нет. Напрягает.

– Виктор Анатольевич, при всем уважении, Алёна моя, таковой и останется, – произносит Костя с нажимом.

К моему облегчению дальше разговор идёт не обо мне. Через несколько минут и вовсе заканчивается. Мужчины с миром уходят.

– Не знаю, как ты, но я хочу вернуться в отведенную нам комнату. Надо в душ. И волосы перебрать, – очень устала.

– Да куда я без тебя, теперь только вместе. Поищу на тебе паучков, – впервые улыбается мне с теплотой.

Я немножко оттаиваю при виде лёгкой улыбки, которая ему очень идёт.

Глава 22

Вот уж не знаю, кто в моём окружении мог бы со мной сравниться по уровню везения. В то время, как все собравшиеся веселятся на вечеринке под пение приглашенных звезд эстрады, я лежу в отведённой нам с Костей спальне и готовлюсь отойти в мир иной.

А всё почему? Потому что меня укусила сколопендра. Очень важно помнить, что одно маленькое гаденькое существо может испортить «отдых» сразу нескольким людям. Я лежу в постели, дух испускаю, а Костя поехал докупить лекарства.

Я, реально оценивая свои возможности, всегда вожу с собой антигистаминные, но тут, судя по моим ощущениям и внешнему виду, нужны препараты посильнее.

В какой-то момент свет перед глазами меркнет.

– Да ну нафиг, – вырывается из меня протяжный стон. Закрываю глаза, как ненужный орган.

К высокой температуре, слабости, ознобу и отёку добавляется еще и кратковременная потеря зрения. Это я надеюсь, что кратковременная. Хочется кричать и плакать, но я не могу. Вообще ничего не могу.

Страх. Другие эмоции через него попросту не пробиваются. Я цепенею, зная, какой итог может ждать аллергиков после укуса. Я знаю, я вскрывала.

В моей картинке мира самое страшное – это не смерть. Полный паралич – хуже я себе представить не могу. А варианты я знаю разные. Твой мозг активен, ты всё чувствуешь, а сделать ничего не можешь. Остаётся только осознавать, что ты обуза для окружающих. Осознаёшь и страдаешь. Сейчас состояние схожее. Мне жизненно необходимо, чтоб меня пожалели, я к папе хочу. Если он скажет, что всё будет хорошо, – я поверю. Себе не очень.

Чувствую прикосновение к своей голове. Галлюцинации по заявкам? По ощущениям кто-то гладит мою голову. По-хорошему мне бы напрячься, но я расслабляюсь и лежу неподвижно, в голове приятная пустота.

Спустя какое-то время музыка становится громче, я слышу женский визг. Окна в комнате закрыты. Зачем так орать?

– Никакого сострадания, – бормочу себе под нос. Я-то уверена, что нахожусь в комнате одна, звука открывающейся двери и шагов я не слышала.

«Могла и оглохнуть,» – проносится мысль, и я ничтожно жалобно хлюпаю носом.

Ругаю себя и всё равно жалею. Всё детство я слышала, что сестрёнку надо жалеть, мне ведь в отличие от неё повезло, физически заметных отклонений я не имею. Мама большую часть времени проводила с сестрой. Если бы не папа, росла бы я, как сорняк в заброшенном поле. Мои проблемы мало заботили маму, жалеть меня причин она не видела. Папа в принципе не самый чувствительный человек, да и не рискнула бы я ему жаловаться. Сейчас же, под воздействием яда, жалость к себе прорвалась наружу. Сколиоз сестры был успешно прооперирован, к нашему совершеннолетию следов почти не осталось, зато её ненависть ко мне никуда не делась. И как итог, неполноценной осталась только я, у неё и ребенок, и муж имеются. Если я помру от укуса ползающей твари в доме хрен пойми какого авторитета и по совместительству наркоторговца, это будет легендарным концом. Сейчас папа стесняется моей специализации, а потом ещё и причину смерти будет скрывать. Теперь из меня вылетает смешок. «Нууу припадочная,» – сетует мой внутренний голос.

– Такая девочка хорошенькая, – слышу приглушённый голос хозяина дома и машинально открываю глаза. Темнота менее тёмной не становится. – Отдыхай, я зашёл тебя проведать. Костя сказал, что ты отказалась ехать к врачу. Может, вызвать тебе? У меня есть хороший, – добавляет, немного подумав. – Не по этой части, но всё же.

Отрицательно качаю головой.

Хочется подтянуться на кровати, но у меня самым натуральным образом нет на это сил.

– Ты плакала. Так сильно больно? – спрашивает участливо, в голосе слышится теплота.

Не скажу же я незнакомому человеку, что попросту жалею себя. Минутка самоуничижения. Приходится на ощупь приподнять простынь, ногой я двигать не могу, слишком болезненно, но этого достаточно. Мужчина звучно, со всей искренностью, матерится.

– Сейчас позову парней. Тут в клинику нужно, – произносит сердито и под нос себе добавляет про безалаберность молодёжи.

Кладу руку на его, которую чувствую рядом со своим боком.

– Никуда я не поеду. Это пройдёт, – говорю негромко и хочется верить, что убедительно.

– Ты понимаешь, насколько это может быть серьёзно? —произносит назидательно.

Я та, кто точно знает. Но медики часто халатно относятся к своему здоровью, а мне-то и вовсе свыше послано. Судебник в морге – это круче сапожника без сапог.

– Понимаю, я уже выпила лекарство. Но я не ожидала тут такой приятной встречи, поэтому Косте и пришлось поехать.

– Я могу тебе чем-то помочь?

– Разгоните этих ржущих женщин из-под окон, они меня бесят. – Меня одолевают грусть, тоска и зависть. Лучше бы оглохла и не слышала, что там завывает исполнитель, который мне в принципе нравится.

Виктор Анатольевич смеётся. По характерным звукам становится понятно, что он печатает в телефоне. Буквально минут через пять звук стихает. Вот так вот просто? Можно было просить что угодно?

– Вы джин или добрый фей?

– Точно не добрый, – слышу его глухой смешок. – Но тебе могу предоставить вторую попытку, и даже третью, как-никак в моём доме с тобой такое произошло. Очень, конечно, занятно. Только у вас, но парни всё проверят.

– Да мне ничего не нужно вроде. Разве что… Можете темноту с глаз убрать? Была бы признательна.

– Занятный ты экземпляр. Даже жалко отпускать. Большинство из тех, кто тебя сейчас раздражал, такой бы список выкатили и ещё бы добавили. Совершенно ничего не хочется?

Совершенно. Ребёночка разве что, но такое нельзя говорить, не поймёт, и к моменту возвращения Кости поимеют меня толпой.

– У меня из желаемого всё есть, а то чего нет, Вы дать мне не сможете, – половина пластины антигистаминных начинает действовать, ко мне возвращается моё привычное занудство.

– Я бы не был так в этом уверен, Алёна. Возможно, тебе стоит подумать ещё раз, – складывается ощущение, что говорит он об определённых вещах.

У меня острое чувство, что сейчас я мышонок, а Виктор – несущаяся за мной сова. Если не найду норку, в которую можно спрятаться, он меня съест, предварительно вогнав свои острые когти. Желание иметь близкое знакомство с опасными мужчинами у меня отсутствует.

– Можно было бы в шахматы поиграть. Только если Вы обещаете не жульничать и не пользоваться тем, что ничего не вижу. Вы любите жульничать, Виктор Анатольевич? – спрашиваю с энтузиазмом.

– Далеко пойдёшь, милая, – произносит, отсмеявшись. – Сейчас принесу. Интересно посмотреть, на что ты способна.

И снова мы говорим не о шахматах. Во сколько лет у мужчин бес в ребро вселяется?

Играем мы долго, во мне напрочь пропадает желание казаться дурой. Отпускаю себя в попытке расслабиться. К моменту возвращения Кости я уже трижды успеваю выпить чаю, столько же партий мы играем, со всеми возможными конечными итогами. И самое главное, в моей голове снова включается свет. Картинка немного размыта, но я вижу, что Костя недоволен увиденным, присутствие постороннего мужчины в спальне его напрягает.

– В доме есть медицинская сестра. Позову её, чтоб помогла, – Виктор приподнимается с кресла и, подхватив доску, направляется к двери.

– Не нужно, я сам, – произносит Константин в тот момент, когда я только собираюсь открыть рот и сказать тоже самое.

– От других существ ты бы её так охранял, как от людей, – невзначай произносит мужчина и выходит.

– Что он хотел? – спрашивает Костя, стоит нам остаться вдвоём.

– Развлекал меня, как мог.

– И как же он мог? – какого-то чёрта тон у Кости враждебный.

Не охренел ли ты, мальчик? К сожалению, мне этот мальчик пока что нужен, надо терпеть. Делаю вид, что не слышала последнего вопроса. Прошу набрать лекарства, называя необходимые дозировки. Костя, который ещё сразу испытал некий шок, при виде моей синюшной конечности даже не спорит. Делает всё быстро и собранно, пока я протираю участок кожи спиртовыми салфетками. На моменте, когда игла прорывает кожу, он отворачивается… сложить лекарства. Я множество раз видела мужчин, которые не переносят вида уколов, да и просто игл.

– Спасибо тебе, – отдаю ему использованный шприц.

– Да ну брось. Я тебя сюда притащил. Пиздец какой-то, никак не ожидал, что такая нечисть может в душевую заползти. Меня всегда сильней беспокоят люди.

– Профессиональное, ты с такими людьми работаешь. Мои люди чаще с…покойненькие, лежат себе смирно. А с живностью буйно сталкиваться приходилось.

Во взгляде Кости появляется интерес.

– В душ схожу и расскажешь. Договорились? – Киваю в ответ. – Есть хочешь? – Теперь ответ отрицательный. Не уверена, что даже завтра захочу.

Спустя минут пятнадцать он возвращается и начинает допрос с пристрастием. Ему интересно, какие животные максимально дискредитировали себя в моих глазах.

Немного подумав, произношу:

– Наверное, всё же собаки.

– Одно время их много водилось, когда я тут жил до отъезда, стаи насмерть людей загрызали.

– С летальным исходом единожды у меня такой случай был. А так, часто приходилось проводить экспертизы для суда, – я немного задумываюсь, вспоминая случай из своей ранней практики.

– Ты собак не поэтому назвала, – говорит уверенно, ловя мой взгляд.

Я морщусь. Естественно не поэтому, но говорить особо не хочется.

– Ну давай же, а то подниму все дела, где твои заключки проходили. И очную ставку устроим.

– Вот на что бюджетные деньги идут. Понабирали, блин, любопытных, – ворчу. – Как-то девочку привезли после специфической вечеринки, – нехотя произношу.

– Зоо, – Костя не удивляется, скорее напрягается.

Киваю.

– У нас с ней в один день рождения, запомнилось. Ну, в общем, её парень потащил её на это действо и… ты понимаешь, не хочу говорить. Она вырывалась по итогу, и кобель её загрыз. Там потеря крови ужасная была, что снизу всё изуродовано, что на шее до артерии разгрыз, – заканчиваю, разглядывая свои руки. Неловко становится. – Так что, женатые мужчины не худший вариант, если они не извращенцы, – лицевой нерв Кости дёргается.

– Ты мне никогда не забудешь?

Складываю губки рыбкой и отрицательно качаю головой.

Глава 23

Домой возвращаемся на три дня позже планируемых дат. Отдых мне организовали отменный, если не считать моей невысокой мобильности. Отёк заметно спал, но синева и боли остались. В «топ двадцать» моих знатных приключений встреча с представительницей многоножек попадет однозначно.

– О чем задумалась, Алён? – Костя отрывает меня от пустого созерцания заоконных полевых красот.

– Да вот думаю, можно ли это считать производственной травмой? Четвертый десяток, а я ни с кем никогда не судилась. Следственный комитет – отличный старт, как считаешь?

Костя, запрокинув голову, начинает ржать.

– На дорогу смотри, блин, – произношу с наигранным занудством.

Идём мы не больше семидесяти, ситуацию на трассе он контролирует. Повода для беспокойства нет. По сравнению с агрессивным стилем вождения Артёма, чувствую себя в безопасности.

Кстати, последнего безбожно кроет. Десятки пропущенных звонков, сообщений и того больше. От «Лялюш, дай мне шанс. Последний» до «Пошла бы ты, Алёна…». Козёл, одним словом. Надо побыстрее в Калининград улетать. Доверия к моей выдержке нет.

– Расскажи, как ты решилась перебраться к нам на материк? – спрашивает Костя спустя какое-то время.

– Калик не на острове находится, – цокаю, прекрасно понимая, что он имеет в виду. – Собрала вещи и полетела.

– На метле? – уточняет.

– Сечёшь, я посмотрю, – Костя приподнимает подбородок, мол, я такой. – Самое трудное было – отцу сказать, вернее, договориться мирно. Первое время он обещал, что меня не зачислит ВУЗ. Хотя в его понимании пользоваться положением – неслыханное хамство. Потом отошёл как-то.

«Как- то» – это единственная в моей жизни устроенная отцу истерика. Прямо до слёз и соплей, с визгом и топаньем ногами. Именно в тот момент он понял, насколько мне тяжело далось внешнее равнодушие, проявляемое по отношению к ситуации «сестра&бывший-козёл». Сейчас, когда прилетаю, мы общаемся ровно. Но останься я там, так бы не сложилось. В нас с ней с детства вдалбливали: семья – это главное. Внимала только лопухня Алёнушка.

– И батя так легко отпустил?

– Нууу… Не очень легко, но, как видишь, я тут. Вполне себе справляюсь, хоть и не стала кардиохирургом.

– Я в этом не шарю, но по части работы отзывы о тебе – высший класс. Особенно в части частных экспертиз.

Усмехаюсь.

– Дай угадаю. Медяев отрекламировал?

Взгляд у Кости приобретает лёгкую растерянность.

– У вас сговор и кумовство? – слегка покачивает головой.

– Спасибо, но покровительство прокурора мне пока без надобности. Просто мне удалось им помочь.

– С внучкой?

– Именно.

Девушка шла домой вечером, на неё напали отмороженные детки богатеньких гадов. В процессе забав у неё остановилось сердце. Трое судебников до меня написали заключения о том, что якобы просто совпало. Парни не виноваты, у малышки порок сердца, считай равно мимо проходили, и в этот момент ей поплохело. Даже должность не помогала тягаться с баблом. Много кто из коллег превозносит успехи в части помощи при оправдании невиновных. Моя же внутренняя «Дюдюка Барбидосская» вдохновляется, когда засранцы получают по заслугам.

–Тем не менее. Внешне ты никак не соответствуешь специальности.

– Думаешь, я ногу отрубленную поднять не могу? Это я только с виду тщедушная.

– Алёнка, блин, – Костя давится воздухом. Долго кашляет. – Ты же девушка, какие ноги, малыш?

– Человеческие. Такие, чтоб килограммов двадцать пять.

Вид у моего собеседника говорящий, мол, Алёна, ты девушка. Борщи варила бы да не лезла никуда. Некстати провожу аналогию между ним и Артёмом. Он считал так же, дескать, есть для девушки более подходящие сферы.

Представляю:

«Здравствуйте. Я Алёна – ваш косметолог. Имею обширный опыт и учёную степень в сфере судебно-медицинской экспертизы. Вы ложитесь, ложитесь, буду вас вскрывать, то есть термоактивный лифтинг делать».

Народец так и попрёт.

– Будем считать, что обо мне мы всё выяснили. Что насчёт тебя? У вас в структуре или чьи-нибудь детки, или те, кто пашет денно и нощно. К кому относишься ты?

– Я чей-то детка, который беспрерывно пашет. Мечтал быть следаком, ещё когда комитета не было вовсе, – говорит легко и уверенно. – Родные не в восторге, но я на своём месте.

И надо бы было Алёне уже задуматься, но хлопала она ушами и слушала. Вообще как-то так выходит, что общение перетекает в лёгкое и беззаботное. Последующие несколько часов мы много шутим и смеёмся. Обсуждаем моменты из совместной поездки. Костя с мнимым бахвальством рассказывает о том, как его пыталась соблазнить бабёнка, пока я медленно и верно собиралась на тот свет. Обиженно толкаю его в плечо ладонью.

– Луковка, ты чего? Я устоял. Хотя грудь у неё… – обрывается на полуслове после моего злобного взгляда.

Да уж, чего нет, тем не блещу. Не сказать, что моя двойка меня не устраивает. Но у любителей «дынек» не котируюсь.

– Страдал, бедняжка, наверно.

– Ничуть. Самая красивая девушка спала со мной в кровати, – безучастно смотрю на то, как его рука ложится мне на коленку, сдавливает её несильно.

Поворот, однако, здравствуйте.

– Ты ничего не попутал?

– Нет-нет, точно тебе говорю, самая-самая, – большим пальцем начинает поглаживать ноги.

– Держи конечности при себе, – убираю его руку обратно на руль. – Помни про ногу, я её из заморозки сама туда-сюда таскала. С рукой запросто справлюсь.

– Теперь ясно, почему ты не замужем, – говорит с умным видом.

Я не замужем, потому что жизнь меня ничему не учит. Это единственный вывод, который я могу сделать, исходя из своего поведения. На одной из заправок мы выходим с Костей за кофе, которым я впоследствии обжигаю язык. Его «Дай подую» заканчивается поцелуем, глубоким настолько, что у меня начинают дрожать ноги. Всё выходит спонтанно, словно нас безбожно тянет друг к другу.

Всё бы ничего, но спустя какое-то время он отстраняется и произносит хрипло, с надрывом.

– Алён, я женат.

Гасите свет, ребята, это занавес.

Какая-то я самая-самая неправильная, раз ведутся на меня только женатые и малолетки. Обидно до слёз становится.

Убираю его руку со своего бедра. Мелко дышу, чтоб не выдать внутренней растерянности. Что вы за люди такие? Даже следа от колец нет на пальцах.

– Сочувствую, – на радость, получается равнодушно.

От бескрайнего позора меня спасает Толяша.

«Что скажешь?» – гласит сообщение.

Следом приходит фото – окровавленная женская шея, с небольшим, но судя по всему глубоким отверстием.

Разглядываю его, приближая.

Записываю ему голосовые:

– Скажу, что мы такое уже видели. Месяца три назад.

– Посмотри у меня в синей папке на кольцах. Третий стеллаж, полка посередине. Слева должна стоять. Там несколько десятков фото и все материалы, надо сравнить.

– Олегу набери. Уточни. Насколько я помню – они не нашли преступника.

Голову откидываю. С одной стороны, очень кстати. Море работы – минимум левачных мыслей и не придётся лететь поздравлять сестру. С другой, папа реально сам прилетит, если я и в этот раз не смогу.

Глава 24

Как только автомобиль останавливается, прошу разблокировать двери. Весь оставшийся путь с коллегой обсуждали, какие смывы и экспертизы нам будет необходимо провести дополнительно. Это помогает отвлечься, хотя и потряхивает от откровений Константина. Надо поблагодарить за то, что признался до того, как его член побывал во мне?

Шлёпаю к багажнику как можно скорее. Ногу подёргивает. Хоть вой. Как же некстати.

– Алён, подожди, – перехватывает мою руку. – Давай поговорим. Всё не так, как ты поняла. Мы в процессе развода.

Да ты что!? Быть такого не может! Удивил, так удивил. В очередной раз.

– Сочувствую, – знаю, что повторяюсь, но приличных фраз под рукой не находится.

– Ты очень эмпатичная, – на лице Кости мягкая улыбка. Эдакий котик домашний, покладистый, терпеливый. Брысь.

– Я вообще душка. Всем нравлюсь. Особенно женатым козлам. Ну ты и сам в курсе, – иронию, думаю, чувствует.

– Алён, – в голосе слышится обречённость. Тут же нервно проводит ладонью по лицу. Глубоко выдыхает. – Давай ты выслушаешь, а потом сделаешь выводы, – звучит совсем не как предложение. Обольщаться в отношении его характера не стоит, у них добряков нет. – Так и знал, что этим закончится наша поездка. Рядом с тобой невозможно находиться рядом и не захотеть. Надеялся продолжить наше знакомство после развода… – перестаю его слушать.

Сексуальный подтекст в комплиментах меня всегда отрезвляет, лучше вообще ничего, чем так. Алёна, блин! Ради того, чтоб поиметь, и не такое скажут, и небо в алмазах пообещают. Член у женатых точно такой же, как у свободных (за столько лет разных вскрывали), уверенность в своей правоте – абсолютная. Оно того не стоит. Отсюда до экзосферы будет дыра в карме, если поддаться.

– Можешь не распинаться. Я всё поняла, считай – я поверила, – с силой выдёргиваю свой багаж из его лапищ.

Энтузиазма в нём хоть отбавляй, долго бы мы пререкались, если бы откуда-то сбоку не раздался крик:

– Паааапа, – периферийным зрением вижу, как в нашу сторону несётся мальчишка, подозрительно похожий на… Ну, в общем, явно не ко мне ребёнок обращается.

Если до этой минуты я считала, что Костя по сравнению с Артёмом ещё более-менее, почти сразу признался, далеко не завёл, то теперь… Семья, жена и семья, жена и дети – это понятия разные. Если первый вариант – не стена, то второй – железобетонное перекрытие. Ответственность самая наивысшая. Те, которые детей наделал, а на стороне любовь встретил, – это не мужики, просто фу и подальше отойти. Долго могу разглагольствовать по поводу своего к ним неуважения. Помимо всего прочего, надо помнить, что воспитывали нас в строгости. Ни папа, ни мама себя никогда не дискредитировали в этом плане.