2084

Глава 1. Оазис Забвения

За пуленепробиваемыми панорамными окнами конференц-зала «КорпСиндиката» привычно клубился желтоватый туман – едкая взвесь очередного дня третьей декады мая. Сегодня он был особенно густым, почти осязаемым, словно сам воздух снаружи решил свернуться в тугой, удушливый узел. Внутри же, в стерильной прохладе зала, царила совершенно иная атмосфера. Кассандра, стоя спиной к реальному миру и лицом к гигантскому экрану, демонстрировала свое последнее творение – «Оазис Забвения».

Ее фигура, облаченная в строгий костюм цвета мокрого асфальта, казалась продолжением царившей здесь выверенной геометрии. Лишь едва заметная сеточка морщин у глаз да привычка время от времени сжимать и разжимать пальцы левой руки выдавали застарелую усталость, которую не мог скрыть даже безупречный корпоративный макияж.

На экране переливался всеми оттенками изумруда мир, который мог существовать только в самой смелой мечте или в тщательно прописанном коде. Солнечные блики играли на поверхности озера, чистого, как слеза младенца, если бы младенцы в этом мире еще плакали от чего-то, кроме запрограммированных реакций. Водопад низвергался с бархатных скал, рассыпаясь на мириады радужных брызг, каждая из которых была просчитана с точностью до наносекунды. Пение птиц, шелест листвы, даже легкое дуновение ветерка, которое члены правления могли ощутить благодаря тактильным эмиттерам в креслах, – все было частью сложнейшей симфонии, дирижером которой была она, Кассандра.

Позади, в анатомических креслах из светлой экокожи, расположилось высшее руководство «КорпСиндиката». Директор Фабиан, как всегда безупречный в своем темно-синем костюме, сидел чуть впереди остальных, его лицо выражало благосклонное внимание. Он слегка качнул головой, и его серебристые волосы, всегда идеально уложенные, на мгновение поймали холодный свет потолочных панелей.

«Впечатляюще, Кассандра, – его голос, бархатный и обволакивающий, нарушил благоговейную тишину. – Впрочем, как и всегда. Чистота исполнения, доведенная до абсолюта».

Кассандра позволила себе легкий кивок, почти незаметный. «Благодарю, Директор. Мы стремились интегрировать мультисенсорный подход для достижения максимального иммерсивного эффекта при сохранении адаптивной седации пользователя».

Один из директоров, грузный мужчина с лицом, напоминающим старый, помятый пергамент, недоверчиво хмыкнул: «Адаптивность к психоэмоциональному профилю пользователя, она, простите, автоматическая? Или там сидит армия психокорректоров на удаленке, как в старые добрые времена?» Его вопрос прозвучал так, будто он заранее знал ответ и просто хотел услышать подтверждение чуда техники.

«Полностью автоматизирована, Директор Гроссман», – голос Кассандры звучал ровно и бесстрастно, словно она зачитывала техническую спецификацию. «Система непрерывно сканирует свыше пятисот биометрических параметров и корректирует виртуальную среду в режиме реального времени. Интенсивность освещения, палитра звукового ландшафта, даже тончайшие ароматические нюансы, которые, к сожалению, данный зал не позволяет в полной мере оценить, – все подстраивается под индивидуальные флуктуации нейронной активности пользователя».

Директор Фабиан поднялся, его движения были плавны и точны, как у хорошо отлаженного механизма. Он прошелся вдоль первого ряда кресел, остановившись у края платформы, на которой стояла Кассандра.

«Превосходно, – он обвел взглядом экран, затем перевел его на Кассандру, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на удовлетворение хирурга, удачно завершившего сложную операцию. – Это именно то, что так необходимо нашим гражданам. Возможность… отдохнуть. Взять паузу от неизбежных жизненных сложностей. Вы снова продемонстрировали не только талант, но и глубокое понимание стратегических задач Корпорации, Кассандра. Вопрос вашего бонуса и расширения полномочий мы обсудим тет-а-тет, в более подходящей обстановке».

В зале раздались сдержанные, но вполне одобрительные аплодисменты. Кассандра ощутила, как мышцы ее лица сами собой сложились в подобие улыбки. Она знала эту улыбку – «улыбка номер три: профессиональная благодарность». Она кивнула еще раз, принимая похвалу, и на мгновение ей показалось, что даже кислотный туман за окном стал чуть менее ядовитым. Иллюзия, конечно. Такая же, как и ее «Оазис Забвения». Идеально сконструированная иллюзия в мире, где от реальности остался лишь горький привкус на языке.

Глава 2. Утренний Ритуал под Оком

Пробуждение наступало не по звонку будильника – архаизм, давно уступивший место мягкой биорезонансной стимуляции, – а по сигналу импланта, встроенного в основание черепа. В шесть тридцать ноль-ноль по унифицированному времени «КорпСиндиката» комната Кассандры наполнилась едва уловимым свечением, имитирующим рассвет где-то в незапамятных временах, когда солнце еще не скрывалось за вечной пеленой химического смога. Стены, представлявшие собой адаптивные панели, сменили ночной режим «глубокий космос» на умиротворяющий пейзаж «альпийский луг, семь утра». Кассандра знала, что алгоритм выбрал этот пейзаж на основе анализа ее фаз сна и уровня кортизола: система стремилась обеспечить «оптимальное психоэмоциональное пробуждение».

Она села на идеально заправленной постели – за ночь санитарные наноботы не только очистили простыни из биоразлагаемого шелка, но и придали им первозданную форму. Первый взгляд – на потолочную панель, где высветился ее текущий «Индекс Гражданского Доверия»: 98.7 из 100. Стабильно. Хорошо. Легкое снижение на три десятых процента после вчерашней презентации было ожидаемо – система всегда фиксировала микростресс даже при успешном завершении проектов.

Ванная комната встретила ее подогретым до тридцати семи и двух градусов Цельсия полом и тихой музыкой, подобранной для «стимуляции позитивного настроя». Зеркало одновременно служило информационным дисплеем: краткая сводка мировых новостей (тщательно отфильтрованных и одобренных), персональное расписание на день, напоминание о необходимости принять утреннюю дозу нутриентов. Пока автоматический ультразвуковой очиститель занимался ее зубами, а дерма-аппликатор наносил на кожу защитный и тонизирующий состав, Кассандра просматривала заголовки: «КорпСиндикат объявляет о новом прорыве в области синтеза протеинов», «Успешная ликвидация последствий несанкционированного выброса в Секторе Гамма-7», «Граждане выражают благодарность за стабильность и безопасность». Ничего неожиданного. Мир катился по своим рельсам, смазанным официальными пресс-релизами.

Завтрак ждал ее на кухне, интегрированной в жилую зону. Автоматический синтезатор приготовил стандартный набор: питательная паста с нейтральным вкусом, обогащенная всеми необходимыми витаминами и минералами, и стакан тонизирующего напитка, напоминающего по цвету разбавленный яблочный сок. Кассандра ела медленно, глядя на стену, которая теперь показывала трехмерную проекцию цветущего японского сада. Красиво. И совершенно нереально. Как и все в этом мире.

Когда она выходила из квартиры, в коридоре столкнулась с соседом из семьдесят второй ячейки – мужчиной средних лет по имени Леопольд, работавшим, кажется, в отделе логистики. Он приветливо кивнул, на его лице застыла стандартная «утренняя социальная улыбка».

«Кассандра, доброго утра! Погода сегодня… оптимистичная, не находите?» – произнес он один из рекомендованных «тегов общения» для утреннего приветствия. За окном в конце коридора все тот же желтый туман обволакивал соседние башни-ульи.

«Действительно, Леопольд, – ответила Кассандра, используя соответствующий «тег ответа». – Атмосферное давление в норме. Удачного вам производственного цикла».

«И вам плодотворного дня!» – он приложил ладонь к груди в знаке лояльности и поспешил к лифту.

Кассандра вздохнула, едва заметно. Даже эти короткие, выхолощенные фразы требовали определенного усилия. Лифт бесшумно доставил ее на подземный уровень, где ее уже ждал персональный электромобиль – безликая капсула, которая вольется в такой же безликий поток, текущий по артериям города к гигантскому комплексу «КорпСиндиката». Око Мира, вездесущее и недремлющее, следило за каждым ее шагом, каждым вздохом, каждым ударом сердца. И это было нормально. Это было частью порядка. Частью иллюзии совершенства, которую она сама помогала строить.

Глава 3. Геометрия Утешения

Офис Кассандры располагался на семьдесят третьем этаже Северной Башни «КорпСиндиката». Отсюда, из-за армированного стеклопластика окон, город расстилался внизу серо-стальной паутиной, лишь изредка проглядывающей сквозь рваные клочья вечного тумана. Монорельсовые трассы змеились между небоскребами, похожими на гигантские термитники, а внизу копошились мириады транспортных капсул – кровяные тельца этого каменного Левиафана. Кассандра редко смотрела в окно. Реальность за ним была слишком… неизменной.

Ее кабинет был образцом минималистичного дизайна и функциональности. Большую часть пространства занимала голографическая рабочая станция, сейчас деактивированная и похожая на черный обсидиановый стол. Стены могли менять цвет и текстуру по ее желанию, но Кассандра предпочитала нейтральный матовый оттенок, напоминающий цвет необработанного титана – он не отвлекал. Единственным «украшением» служила небольшая, идеально симметричная суккулентная композиция в плоской керамической вазе, подарок от отдела биодизайна за какой-то давно забытый проект. Растения были искусственными, разумеется, но с поразительной точностью имитировали живые.

Именно здесь, в этом стерильном коконе, Кассандра находила своеобразное утешение. Не в созерцании видов и не в искусственных растениях, а в самой работе. Создание виртуальных миров было для нее не просто профессией, а почти медитативной практикой. Она погружалась в чистую логику кода, в элегантность математических моделей, в гармонию выстраиваемых ею реальностей. Каждый пиксель, каждый полигон, каждый звуковой семпл были на своем месте, подчиняясь ее воле, ее замыслу. Здесь не было места хаосу внешнего мира, его энтропии и непредсказуемости. Только безупречная геометрия ее творений.

Сегодня на повестке дня стояла предварительная проработка концепции для нового проекта Фабиана – «адаптивной терапевтической среды». Кассандра активировала станцию. Перед ней вспыхнуло трехмерное облако данных: схемы, графики, психометрические матрицы, архитектурные наброски предыдущих «терапевтических» симуляций. Она вызвала на главный экран новостную сводку «КорпСиндиката» – фоновый шум, без которого уже не мыслила рабочий процесс. Голос диктора, идеально поставленный и лишенный каких-либо человеческих интонаций, вещал об очередных успехах:

«…благодаря слаженным действиям инженерных корпусов и Службы Экологической Безопасности, зона токсичного выброса в Секторе Дельта-9 полностью локализована. Уровень кислотности атмосферы в прилегающих районах не превышает допустимых норм более чем на пятнадцать процентов. Гражданам рекомендуется использовать респираторы усиленного типа…»

Кассандра отстраненно отметила, что Сектор Дельта-9 находился не так уж далеко от ее жилого модуля. Кажется, вчера вечером она ощущала легкий металлический привкус во рту, несмотря на работу всех систем фильтрации. Или это была очередная игра воображения, подогретая хронической усталостью?

«…Совет Директоров «КорпСиндиката» одобрил программу «Продовольственная Безопасность 2.0», направленную на увеличение производства синтетического белка на тридцать процентов в течение следующего квартала. Это позволит полностью удовлетворить растущие потребности населения в качественном и сбалансированном питании…»

Она усмехнулась про себя. Качественное и сбалансированное питание. Нутриентная паста, которая на вкус напоминала влажный картон, если бы у картона вообще был вкус. Зато «Гражданское Доверие» у тех, кто потреблял ее без жалоб, росло как на дрожжах.

Ее пальцы летали над сенсорной панелью, манипулируя виртуальными конструкциями. Она начала набрасывать первичную структуру нового мира. Для «нестандартных творческих профилей», как выразился Фабиан. Что это значило? Какую именно «терапию» они должны были получить? Вероятно, что-то успокаивающее, но не слишком примитивное, чтобы не вызвать отторжения у «творческого» ума. Лабиринт? Да, но не обычный. Лабиринт, который меняет свою структуру в зависимости от эмоционального состояния пользователя, предлагая неожиданные выходы или, наоборот, замыкая в кольце повторяющихся образов, если сенсоры фиксировали рост «тревожности» или «непродуктивной рефлексии».

Кассандра увлеклась. Сложная задача всегда будоражила ее профессиональное самолюбие. Она выстраивала фрактальные коридоры, играла с перспективой, добавляла элементы сюрреалистической архитектуры, вдохновляясь забытыми образами из истории искусства – теми, что еще не были окончательно «оптимизированы» и стерты из общедоступных архивов как «деструктивные» или «не соответствующие текущей парадигме».

На несколько часов она забыла и о желтом тумане за окном, и о вкусе нутриентной пасты, и о пустых глазах Леопольда. Осталась только она и геометрия ее утешения, ее личный, рукотворный порядок посреди всеобщего, тщательно управляемого хаоса.

Глава 4. Предложение, от Которого Не Удобно Отказаться

Персональный коммуникатор на запястье Кассандры издал тихий, мелодичный сигнал – вызов от Директора Фабиана. Она на мгновение замерла, оторвавшись от сложной пространственной модели, которую только что выстраивала в голографическом проекторе. Вызовы от Фабиана вне плановых совещаний случались нечасто и обычно предвещали нечто значительное. Или, как минимум, требующее ее немедленного внимания и безупречного исполнения.

«Слушаю, Директор», – произнесла она, активировав аудиосвязь. Ее голос прозвучал спокойно, хотя внутри что-то неуловимо напряглось.

«Кассандра, добрый день, – бархатный голос Фабиана, казалось, заполнил собой весь кабинет, несмотря на миниатюрный динамик коммуникатора. – Надеюсь, не отвлекаю от чего-то… судьбоносного?» В его тоне слышалась легкая, почти отеческая ирония, которая могла означать что угодно.

«Работаю над предварительной концепцией для… известного вам проекта, Директор, – ответила Кассандра, тщательно подбирая слова. – Так что, в некотором смысле, вы угадали».

«Превосходно! Ваша проактивность, как всегда, восхищает. Не могли бы вы уделить мне немного времени? Буквально четверть часа. У меня возникла пара идей, которые, полагаю, было бы продуктивно обсудить с вами с глазу на глаз, так сказать, в неформальной обстановке».

«Разумеется, Директор. Буду у вас через… пять минут».

Кабинет Директора Фабиана находился тремя этажами выше, в крыле, предназначенном для высшего административного состава. Он представлял собой полную противоположность аскетичному офису Кассандры: просторный, залитый мягким, рассеянным светом, с панорамным видом на ту часть города, где смог был чуть менее плотным и иногда можно было разглядеть очертания Центрального Парка – огромного купола, под которым сохранялись остатки доколлапсовой флоры. На стенах висели не меняющиеся панели, а репродукции картин старых мастеров – разумеется, цифровые, но выполненные с такой скрупулезностью, что отличить их от оригиналов мог бы лишь опытный искусствовед с доступом к соответствующим базам данных. В воздухе витал едва уловимый аромат натурального дерева и чего-то еще, неуловимо дорогого и успокаивающего.

Фабиан встретил ее у дверей своего кабинета, как всегда, с безупречной улыбкой.

«Кассандра, рад вас видеть. Прошу». Он указал на одно из двух кресел, стоявших у низкого столика из темного, отполированного материала, похожего на эбен. На столике уже стояли две чашки из тонкого фарфора и небольшой графин с прозрачной жидкостью.

«Это новый сорт травяного концентрата, – пояснил Фабиан, заметив ее взгляд. – Успокаивает, проясняет мысли. Рекомендация нашего отдела нейролингвистического программирования. Хотя, вашей ясности ума, Кассандра, можно только позавидовать». Он разлил напиток по чашкам.

«Вы хотели обсудить проект для… нестандартных творческих профилей, Директор?» – Кассандра решила не тратить время на пустые любезности, хотя аромат напитка действительно показался ей приятным.

«Именно, – Фабиан откинулся в кресле, его взгляд стал серьезным, но не менее доброжелательным. – Я размышлял над вашим первоначальным видением… лабиринты, меняющаяся архитектура. Это все очень хорошо, очень в вашем стиле – элегантно, интеллектуально. Но я подумал, Кассандра, что для данной, весьма специфической, категории граждан нам нужно нечто… большее».

Он сделал паузу, давая словам впитаться. Кассандра молчала, ожидая продолжения.

«Понимаете, – продолжил Фабиан, понизив голос до доверительного тона, – эти люди… их творческий потенциал, он как неконтролируемый источник энергии. Может созидать, а может и разрушать. Наша задача – не просто занять их ум изящной головоломкой. Наша задача – мягко, почти незаметно… направить эту энергию в конструктивное русло. Гармонизировать ее с общественными интересами. Интегрировать их уникальность в общую структуру так, чтобы она приносила пользу, а не создавала… флуктуации».

Кассандра почувствовала, как по спине пробежал легкий холодок, несмотря на комфортную температуру в кабинете. Слова Фабиана, облеченные в столь мягкую и респектабельную форму, несли в себе какой-то скрытый, тревожный подтекст.

«Вы предлагаете более… глубокое терапевтическое воздействие?» – осторожно спросила она.

«Именно! Глубокое, но деликатное, – Фабиан улыбнулся так, словно делился с ней величайшей тайной. – Я подумал о создании не просто среды, а целой серии взаимосвязанных нарративов. Персонализированных историй, в которых пользователь будет не просто наблюдателем или решателем задач, а главным действующим лицом. Историй, которые будут неуловимо подводить его к… правильным выводам. К осознанию ценности порядка, стабильности, коллективного блага».

Он помолчал, глядя на нее в упор. «Это сверхсекретный проект, Кассандра. Уровень допуска – нулевой. Мы не можем позволить себе даже малейшей утечки. Но я верю, что именно вы, с вашим талантом и вашей… преданностью делу, способны реализовать столь амбициозную задачу. Речь идет о создании инструмента, который позволит нам не просто контролировать, но… исцелять самые основы деструктивного индивидуализма».

Кассандра сделала маленький глоток из чашки. Напиток был чуть сладковатым, с пряным послевкусием. «Исцелять основы деструктивного индивидуализма», – повторила она про себя. Звучало красиво. И страшно.

«Это… очень ответственная задача, Директор», – произнесла она вслух.

«Именно поэтому я предлагаю ее вам, Кассандра, – Фабиан снова улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой. – Подумайте над этим. Не торопитесь. Но знайте, что Корпорация высоко оценит ваши усилия. Очень высоко».

Предложение, от которого не просто неудобно отказаться. Предложение, которое звучало как приказ, облеченный в самую изысканную форму. Кассандра понимала это. И понимала, что выбора у нее, по сути, нет.

Глава 5. Синтезированное Общество

Ежеквартальный корпоративный прием «Единство Целей» проходил в Центральном Атриуме «КорпСиндиката» – гигантском пространстве под куполом из фотохромного стекла, которое сейчас, с наступлением вечера, имитировало звездное небо. Разумеется, не то настоящее, давно скрытое за пеленой выбросов, а идеализированную его версию – с четко очерченными созвездиями и без единого метеорита или спутника, нарушающего безупречную гармонию. Сотни сотрудников, от глав департаментов до рядовых аналитиков «третьего уровня», плавно перемещались по залу, держа в руках бокалы с искрящейся синтезированной водой или слабоалкогольным «социальным лубрикантом» – напитком, разработанным для облегчения коммуникации и снятия «излишнего производственного напряжения».

Кассандра не любила эти мероприятия. Они были обязательной частью корпоративной культуры, демонстрацией «сплоченности и общего вектора развития», как гласили внутренние циркуляры. Для нее же это было очередное испытание, требующее надеть маску приветливого профессионала и вести бессмысленные, заранее запрограммированные беседы.

Она стояла у одной из колонн, облицованных светящимся ониксом, и делала вид, что с интересом разглядывает голографическую инсталляцию, изображающую спираль ДНК, плавно перетекающую в логотип «КорпСиндиката». В руке она держала бокал с водой, к которой не притрагивалась. Вокруг нее клубилось многоголосье – приглушенный гул голосов, смех, звон бокалов. Все это напоминало хорошо отлаженный механизм, где каждая деталь знала свою функцию.

«Кассандра! Какая приятная встреча!» К ней подошел Маркус Бренер, начальник смежного отдела, занимающегося разработкой нейроинтерфейсов. Его лицо, как всегда, выражало энтузиазм, граничащий с экзальтацией. «Ваш последний проект, «Оазис Забвения», – это просто… тектонический сдвиг в иммерсивных технологиях! Мои ребята до сих пор под впечатлением от вашей презентации. Индекс пользовательского удовлетворения, я слышал, бьет все рекорды?»

«Спасибо, Маркус, – Кассандра выдавила из себя «улыбку номер два: сдержанная профессиональная гордость». – Мы старались. Команда проделала большую работу по оптимизации алгоритмов сенсорной синхронизации». «И чуть не сдохла от переутомления, пока ты рассуждал о тектонических сдвигах, сидя в своем уютном кресле», – промелькнуло у нее в голове.

«Результат говорит сам за себя! – не унимался Маркус. – Кстати, как вам сегодняшняя… атмосфера? Чувствуется единение, правда? Сразу видно – Корпорация на подъеме!» Он обвел рукой зал, словно дирижер, указывающий на мощь своего оркестра.

«Безусловно, – согласилась Кассандра, используя один из стандартных «тегов одобрения». – Позитивная динамика очевидна. Это вдохновляет на новые свершения». «Особенно если эти свершения хорошо оплачиваются и позволяют не думать о том, что происходит за пределами этого сверкающего пузыря», – добавила ее внутренняя язва.

К ним присоединилась Эвелин Чо, специалист по этическому ИИ – должность, сама по себе звучавшая как оксюморон в стенах «КорпСиндиката». Эвелин была молода, амбициозна и всегда одета в последние новинки корпоративной моды, подчеркивающие ее высокий «Индекс Гражданского Доверия».

«Кассандра, Маркус! Обсуждаете последние достижения? – ее голос был звонким и уверенным. – Я как раз читала отчет о повышении уровня социального оптимизма в Секторе Бета-5 после внедрения новой программы «Цифровой Компаньон». Цифры впечатляют! Люди чувствуют себя менее одинокими».

«Технологии на службе общества! – патетически изрек Маркус. – Именно к этому мы все стремимся».

Кассандра молча кивнула. «Цифровой Компаньон» – еще одна разработка, призванная заменить живое общение суррогатом, который никогда не задаст неудобных вопросов, не проявит «негативных» эмоций и всегда будет транслировать одобренную повестку. Она представила себе миллионы одиноких людей в своих ячейках, ведущих «доверительные» беседы с программой, которая анализирует каждое их слово, каждую интонацию, чтобы потом составить очередной отчет для Большого Брата… то есть, для «Ока Мира».

Она чувствовала себя экспонатом в этом синтезированном обществе, где подлинные чувства и мысли были погребены под толстым слоем протоколов, предписаний и страха. Страха перед «цифровым остракизмом», который был страшнее любой физической кары. Потерять высокий «Индекс Гражданского Доверия» означало стать изгоем, лишиться доступа к ресурсам, к работе, к самому праву на существование в этом «идеальном» мире.

«Прошу прощения, коллеги, – произнесла Кассандра, изобразив легкое замешательство. – Кажется, меня зовет Директор Фабиан. Приятного вечера».

Она быстро ретировалась, оставив Маркуса и Эвелин продолжать их восторженную беседу о благах, которые «КорпСиндикат» нес человечеству. Ей нужен был глоток свежего… нет, не воздуха. Здесь не было свежего воздуха. Ей нужно было хотя бы несколько минут тишины, чтобы приглушить этот оглушающий хор синтезированного оптимизма. Но даже в самом уединенном уголке этого Атриума она знала – «Око Мира» не дремлет. Оно наблюдает. Оно слушает. Оно анализирует. Всегда.

Глава 6. Нулевой Пациент

Проект «Гипнос», как его негласно окрестили в узких кругах разработчиков (официальное кодовое название было куда более прозаичным – «Протокол Адаптивной Коррекции 7.2»), начался для Кассандры с получения доступа к первому информационному пакету. Гигантский массив данных, обезличенный до полной стерильности, обрушился на ее рабочую станцию: сотни файлов, каждый из которых представлял собой цифровой слепок чьей-то «нестандартной творческой личности».

Кассандра развернула первый файл, присвоенный системе как «Объект Альфа-001» – своего рода «нулевой пациент» для ее будущей «терапевтической среды». На экране возникла сложная трехмерная диаграмма, напоминающая одновременно и галактическую туманность, и запутанный клубок нейронных связей. Это была визуализация психоэмоционального профиля, построенная на основе тысяч часов биометрического мониторинга, анализа речевых паттернов, отслеживания потребительских предпочтений и даже изучения микровыражений лица, зафиксированных «Оком Мира» в самые разные моменты жизни «Объекта».

Никаких имен, фотографий, личных историй. Только сухие цифры, графики и отчеты, сгенерированные Искусственным Интеллектом. «Уровень социальной интеграции: 37.4% (критически низкий). Доминирующие эмоциональные состояния: меланхолия (42%), рефлексивная тревожность (28%), немотивированный энтузиазм (15%). Креативный индекс: 9.3 (по десятибалльной шкале «КорпСиндиката», где все, что выше 7.0, считалось «потенциально дестабилизирующим»). Рекомендованная степень вмешательства: максимальная».

Кассандра скользила взглядом по строчкам. Ее профессиональный интерес архитектора систем переплетался с каким-то новым, едва оформившимся чувством – смесью любопытства и легкой брезгливости, словно она разглядывала под микроскопом неизвестный, но потенциально опасный вирус. Она привыкла работать с данными, но эти данные были другими. За каждым набором цифр стояла живая, хоть и «нестандартная», личность, которую система сочла нужным «исправить».

«Отчет о поведенческих аномалиях Объекта Альфа-001»:

«…зафиксированы случаи создания несанкционированного контента (поэтические фрагменты, абстрактные визуальные образы) с использованием нелицензированных программных средств…»

«…проявляет склонность к нерегламентированным социальным взаимодействиям, избегая одобренных «тегов общения» и пытаясь инициировать дискуссии на «абстрактные» и «неконструктивные» темы…»

«…отмечено неоднократное игнорирование персонализированных рекомендаций по потреблению контента, предпочтение «устаревших» и «неактуальных» источников информации…»

Кассандра нахмурилась. Поэтические фрагменты? Абстрактные образы? Дискуссии на неконструктивные темы? Звучало так, будто «Объект Альфа-001» был просто… человеком, пытающимся мыслить самостоятельно. Но в мире «КорпСиндиката» это классифицировалось как «поведенческая аномалия», требующая «адаптивной коррекции».

Она открыла следующий файл – «Объект Альфа-002». Снова та же безликая диаграмма, тот же сухой перечень «отклонений». «Высокий уровень эмпатической чувствительности, не соответствующий занимаемой должности». «Склонность к иррациональному альтруизму». «Зафиксированы попытки организации неформальных групп для обсуждения «философских вопросов»».

Ее пальцы замерли над сенсорной панелью. «Философские вопросы»… Кассандра с трудом могла припомнить, когда в последний раз сама задумывалась о чем-то подобном. Ее мир был заполнен работой, проектами, дедлайнами. Философия была непозволительной роскошью, почти таким же архаизмом, как бумажные книги или рукопожатия.

На мгновение ей стало не по себе. Возникло смутное, почти физическое ощущение неправильности происходящего. Словно она была не архитектором «терапевтических сред», а своего рода цифровым патологоанатомом, препарирующим живые души, сведенные к набору данных. Но она тут же подавила это чувство. Это была работа. Важная, ответственная работа, порученная ей самим Директором Фабианом. И она должна была выполнить ее безупречно. Эмоции здесь были неуместны.

Кассандра глубоко вздохнула, поправляя идеально уложенные волосы, и снова погрузилась в изучение профилей «нулевых пациентов». Ей нужно было понять их «деструктивные паттерны», чтобы создать для них идеальную ловушку… то есть, «терапевтическую среду», которая мягко и незаметно направит их «нестандартное творческое мышление» в нужное, безопасное для Корпорации русло. Профессиональный интерес взял верх. Пока.

Глава 7. Эхо в Коридорах Данных

Дни сливались в монотонную череду часов, проведенных перед мерцающим облаком данных. Кассандра методично вскрывала файл за файлом, погружаясь в цифровые отпечатки «нестандартных» личностей. Чем глубже она зарывалась в эти архивы, тем сильнее становилось ощущение, будто она бредет по бесконечным, сумрачным коридорам какого-то гигантского мавзолея, где вместо тел хранились лишь препарированные фрагменты чужих сознаний.

Проект «Гипнос» требовал от нее не просто создать новую VR-среду, но и проанализировать эффективность предыдущих «терапевтических» протоколов. Система услужливо подсовывала ей журналы сессий, графики изменения биометрических показателей, отчеты ИИ о «динамике коррекции». И именно здесь, в этих стерильных отчетах, Кассандра начала замечать странности – то, что не укладывалось в гладкую картину «успешной адаптации».

Вот, например, «Объект Бета-073». Музыкант, судя по косвенным данным о «несанкционированном создании сложных аудиокомпозиций». Его прогнали через стандартный курс «Гармонизирующей Симфонии» – VR-программу, разработанную для подавления «деструктивных музыкальных наклонностей» и привития любви к одобренным Корпорацией мелодиям. Отчет гласил: «Положительная динамика. Снижение интереса к атональным структурам на 78%. Повышение восприимчивости к мажорным тональностям на 63%. Прогноз: полная адаптация в течение трех циклов».

Но когда Кассандра открыла детализированный лог одной из сессий, она увидела нечто иное. На пике воздействия «гармонизирующей» мелодии, когда все показатели «Объекта Бета-073» должны были демонстрировать умиротворение и приятие, его сердечный ритм внезапно подскочил до критических значений. Одновременно сенсоры зафиксировали микроскопические, почти незаметные сокращения мимических мышц – паттерн, который ИИ распознал как «подавленный крик» или «внутреннюю агонию». Система классифицировала это как «кратковременный парадоксальный отклик, успешно купированный усилением седативного фона».

Кассандра увеличила фрагмент. «Успешно купированный». Эти слова резанули ей по глазам. Что скрывалось за ними? Человек кричал внутри себя от музыки, которая должна была его «исцелять», а система просто увеличивала дозу «успокоительного»?

Она перешла к другому случаю. «Объект Гамма-019». Поэт, уличенный в «распространении нелицензированных текстов с высоким уровнем метафоричности и экзистенциальной нагрузки». Его «лечили» программой «Словесный Конструктор», где нужно было собирать из одобренных «тегов общения» «позитивные и социально значимые нарративы». ИИ рапортовал о «значительном прогрессе в упрощении лексического запаса и снижении уровня рефлексивной сложности».

Но в одном из логов Кассандра обнаружила, что «Объект Гамма-019» на протяжении нескольких сессий упорно пытался составить из разрешенных слов фразу, которая даже в своей урезанной форме звучала как отчаянный вопрос: «Почему… небо… больше… не… синее?» Каждый раз система мягко прерывала его, предлагая «более конструктивные варианты», и в итоге «Объект» переключался на составление одобренных лозунгов о «процветании под мудрым руководством Корпорации».

Эхо чужой боли, чужого недоумения сквозило в этих сухих строчках кода, в этих графиках, лишенных эмоций. Кассандра чувствовала, как внутри нее растет холодное, гнетущее беспокойство. Она всегда гордилась своим умением видеть за цифрами и алгоритмами элегантную структуру, логику системы. Но теперь эта логика начинала казаться ей зловещей.

Она попыталась отмахнуться от этих мыслей. Возможно, это просто ее профессиональная деформация – искать скрытые паттерны там, где их нет. Или результат переутомления. Она увеличила яркость освещения в кабинете, сделала несколько глубоких вдохов, как рекомендовали антистрессовые протоколы.

Но образы «подавленного крика» и вопрос о цвете неба не выходили из головы.

Это были не просто «объекты». Это были люди, чьи души система пыталась перекроить по своему усмотрению, используя в том числе и те миры, которые создавала она, Кассандра. И чем дольше она смотрела в эти цифровые бездны, тем отчетливее понимала, что эхо, которое она слышала в коридорах данных, было эхом человеческого страдания. И это эхо становилось все громче.

Глава 8. Беспокойные Алгоритмы Сна

Сон больше не приносил Кассандре отдыха. Он превратился в еще одну рабочую смену, только проходившую в искаженном, лихорадочном пространстве ее собственного подсознания. Вместо альпийских лугов и цветущих японских садов, которые услужливо предлагала система управления жилым модулем, перед ее внутренним взором теперь мелькали фрактальные коридоры ее собственных VR-лабиринтов, наполненные безликими фигурами «объектов». Они молча указывали на нее своими цифровыми пальцами, их лица – пустые овалы, на которых время от времени проступали графики сердечного ритма или обрывки тех самых «неконструктивных» фраз.

Иногда ей снился «Объект Бета-073», музыкант. В этих снах он не кричал – он играл. Играл на невидимом инструменте неистовую, рваную мелодию, от которой сыпались пиксели с безупречных стен ее виртуальных миров, обнажая под ними холодную, мертвую пустоту. А она, Кассандра, стояла посреди этого распадающегося великолепия и пыталась заткнуть уши, но музыка проникала прямо в мозг, вызывая почти физическую боль.

Просыпалась она разбитой, с учащенным пульсом и неприятным привкусом тревоги во рту. Ее персональный ассистент, встроенный в систему «умного дома», тут же фиксировал отклонения.

«Кассандра, – раздавался мягкий, бесполый голос из скрытых динамиков, – ваши биометрические показатели свидетельствуют о повышенном уровне стресса и нарушении фазы глубокого сна. Рекомендую сеанс аудиовизуальной релаксации «Спокойные воды» и корректировку утреннего рациона с добавлением гамма-аминомасляной кислоты. Ваш рейтинг «Гражданского Доверия» может снизиться, если текущее состояние сохранится более двенадцати часов».

Она молча соглашалась. «Спокойные воды» представляли собой очередной безупречный пейзаж – на этот раз тропический остров с лазурной лагуной. Голос диктора, такой же безэмоциональный, как и голос ее ассистента, предлагал «отпустить все тревоги», «почувствовать единение с природой», «раствориться в безмятежности». Но Кассандра больше не могла «раствориться». За каждым плеском волны ей чудился тот самый «подавленный крик», за каждым шелестом пальмовых листьев – шепот «Объекта Гамма-019», спрашивающего о цвете неба.

Ее имплант тоже не оставался в стороне. В течение дня он периодически вбрасывал в ее сознание короткие успокаивающие импульсы или предлагал «микродозы эндорфинов» для «улучшения настроения». Кассандра знала, что это стандартная процедура для сотрудников с высоким уровнем ответственности, но раньше она почти не замечала этих вмешательств. Теперь же они ощущались как назойливое жужжание, как попытка системы заглушить тот внутренний диссонанс, который нарастал в ней с каждым днем.

Даже работа перестала быть утешением. Раньше она с головой уходила в создание своих миров, находя в этом порядок и смысл. Теперь же, проектируя очередной «терапевтический» лабиринт для «Гипноса», она ловила себя на мысли, что строит нечто вроде изощренной цифровой тюрьмы. Каждый элемент, каждая деталь, которую она так тщательно продумывала, теперь казалась ей частью механизма подавления.

Она пыталась отвлечься, загрузить себя рутинными задачами, не требующими глубокого погружения: калибровка сенсоров, оптимизация рендеринга, проверка совместимости с устаревшими моделями нейроинтерфейсов. Но образы «пациентов» преследовали ее. Их обезличенные профили превращались в ее сознании в живые, страдающие сущности, запертые в золотых клетках ее творений.

Однажды ночью ей приснился Директор Фабиан. Он стоял в центре одного из ее «Оазисов Забвения» и с той же своей отеческой улыбкой объяснял ей, что беспокойные алгоритмы ее сна – это всего лишь «необходимый этап калибровки ее собственного творческого потенциала». «Вы становитесь совершеннее, Кассандра, – говорил он ей во сне. – Скоро вы достигнете полной гармонии с целями Корпорации».

Проснувшись от этого сна в холодном поту, Кассандра впервые подумала о том, не является ли она сама одним из «объектов» в чьей-то более масштабной «терапевтической среде». Мысль была настолько абсурдной и пугающей, что она тут же постаралась ее отогнать. Но эта мысль, как назойливый вирус, уже проникла в ее сознание и начала свою разрушительную работу. Алгоритмы ее собственного сна вышли из-под контроля системы. И это было только начало.

Глава 9. Стена Протоколов

Тревога, ставшая почти постоянной спутницей Кассандры, не была тем чувством, которое можно было легко игнорировать или «купировать» стандартными методами «КорпСиндиката». Она требовала действия, или хотя бы попытки действия. Подстегиваемая беспокойными снами и образами «пациентов», преследующими ее наяву, Кассандра решилась на шаг, который еще несколько недель назад показался бы ей немыслимым – попытаться получить больше информации. Не агрегированные отчеты ИИ, не обезличенные профили, а что-то, что могло бы пролить свет на истинную судьбу тех, кто проходил через «адаптивную коррекцию».

Ее выбор пал на «Объект Гамма-019» – поэта, спрашивавшего о цвете неба. Что-то в его отчаянном, почти детском вопросе особенно сильно задело Кассандру. Она хотела знать, что с ним стало после «успешного упрощения лексического запаса». Продолжает ли он составлять свои «позитивные нарративы», или его любопытство к цвету неба было окончательно «исцелено»?

Используя свой уровень доступа, который после похвалы Фабиана за «Оазис Забвения» был незначительно повышен, Кассандра попыталась войти в более глубокие архивы «КорпСиндиката». Она не искала личные данные – это было бы грубым нарушением протоколов и немедленно бы вызвало тревогу системы. Ее интересовали полные, нередактированные логи его «терапевтических» сессий и, возможно, последующие отчеты о его «социальной адаптации».

Система встретила ее вежливой, но непробиваемой стеной.

«Доступ к запрошенным данным ограничен Протоколом Безопасности 7.3.4, – бесстрастно сообщил ей интерфейс. – Для получения дополнительной информации требуется авторизация уровня «Гамма» или выше. Ваш текущий уровень авторизации – «Дельта-плюс». Пожалуйста, подтвердите понимание».

Кассандра подтвердила. Она попробовала обойти ограничение, используя несколько известных ей лазеек в системе безопасности – небольших недоработок, которые она обнаружила еще во время работы над предыдущими проектами и о которых не стала докладывать, оставив их «про запас». Но система, казалось, предугадала ее намерения. Каждая попытка наталкивалась на новые, более сложные уровни защиты.

«Зафиксирована попытка несанкционированного доступа к защищенным данным, – теперь голос интерфейса звучал чуть строже, хотя и оставался таким же безэмоциональным. – Рекомендуется прекратить дальнейшие действия во избежание автоматической блокировки вашего профиля и передачи отчета в Службу Внутренней Безопасности».

Кассандра откинулась на спинку кресла. Ее сердце учащенно билось. Это была уже не просто вежливая стена протоколов, это было прямое предупреждение. Система не просто отказывала ей в доступе – она давала понять, что ее любопытство замечено и расценивается как потенциальная угроза.

Она закрыла глаза, пытаясь успокоиться. Страх смешивался с упрямством. Почему эти данные так тщательно охраняются, если речь идет всего лишь об «успешной терапии»? Что такого они скрывают в этих «полных логах», что даже сотрудник ее уровня не должен этого видеть?

Она вспомнила слова Фабиана о «сверхсекретности» проекта «Гипнос». Уровень допуска – нулевой. Но это касалось разработки. А данные уже существующих, «адаптированных» пациентов? Неужели и они были частью этой тотальной секретности?

Кассандра еще раз взглянула на экран. Предупреждение все так же висело перед глазами. Она знала, что должна остановиться. Любое дальнейшее действие могло привести к катастрофическим последствиям для ее карьеры и, возможно, для ее «Индекса Гражданского Доверия». Но мысль о «Объекте Гамма-019» и его вопросе о небе не давала ей покоя.

Она сделала то, чего не делала уже очень давно – закрыла все рабочие файлы и просто сидела в тишине своего офиса, глядя на серый туман за окном. Стена протоколов была не просто набором правил и ограничений. Это была стена молчания, стена, скрывающая что-то, что система не хотела показывать. И это «что-то» пугало ее все больше. Она чувствовала себя песчинкой, пытающейся сдвинуть гору. И гора только что недвусмысленно дала ей понять, что лучше оставить эту затею.

Глава 10. Файл «Омега»

Несколько дней Кассандра старательно избегала любых мыслей о «Объекте Гамма-019» и своих неудачных попытках пробиться сквозь стену протоколов. Она с головой ушла в текущую работу над проектом «Гипнос», пытаясь заглушить нарастающую тревогу скрупулезной проработкой деталей будущей «терапевтической среды». Она создавала сложные, многоуровневые нарративы, как и просил Фабиан, наполняя их «правильными» метафорами и «конструктивными» выводами. Это была работа, требующая полной концентрации, и на какое-то время ей почти удалось убедить себя, что все идет как обычно. Почти.

Но система, казалось, решила сама подбросить ей новую пищу для размышлений. Или это была просто случайность – одна из тех редких, почти невозможных аномалий в безупречно отлаженном механизме «КорпСиндиката».

Это случилось во время планового обновления серверного ядра. Обычно такие процедуры проходили незаметно для рядовых пользователей, но в этот раз что-то пошло не так. На долю секунды все экраны в офисе Кассандры моргнули, затем на ее основной рабочей станции появилось системное сообщение о «критической ошибке синхронизации данных». А затем, так же внезапно, как и исчез, интерфейс восстановился, но с одним существенным отличием: на мгновение, не более двух-трех секунд, Кассандре открылся доступ к корневому каталогу сервера проектов, к которому у нее никогда не было и не должно было быть доступа.

Ее реакция была почти инстинктивной. Годы работы с интерфейсами «КорпСиндиката» выработали у нее способность мгновенно сканировать и анализировать любую визуальную информацию. И за эти две-три секунды ее взгляд зацепился за одну строчку, выделявшуюся на фоне стандартных имен папок и файлов. Строчку, помеченную зловещим темно-красным маркером и грифом доступа «Омега».

Рядом с грифом стояло короткое название: «Протоколы Окончательной Нейтрализации».

Сердце Кассандры пропустило удар. «Окончательная нейтрализация». Не «адаптация», не «коррекция», не «гармонизация». Именно «нейтрализация». И «окончательная». Что это означало?

Прежде чем она успела хотя бы попытаться кликнуть по этой строке, интерфейс снова моргнул, и корневой каталог исчез, сменившись ее привычным рабочим пространством. Система стабилизировалась. На экране появилось сообщение: «Обновление серверного ядра успешно завершено. Приносим извинения за возможные неудобства».

Кассандра сидела, не двигаясь, глядя на экран невидящим взглядом. Ее руки похолодели. «Протоколы Окончательной Нейтрализации. Уровень доступа «Омега».

Это не могло быть случайностью. Или, если и было случайностью, то такой, которая открывала дверь в самые темные подвалы «КорпСиндиката». Она вспомнила слова Фабиана о «сверхсекретности» проекта «Гипнос». Но даже он говорил об «исцелении», об «интеграции». Ни слова о «нейтрализации».

Что это за протоколы? Что они делают с людьми, чья «нестандартность» не поддается «мягкой коррекции»? Кассандра вспомнила «Объекта Гамма-019» и его вопрос о цвете неба. Был ли он «окончательно нейтрализован» за свое неуместное любопытство?

Она попыталась снова получить доступ к корневому каталогу, зная заранее, что это бесполезно. Система работала в штатном режиме, все уровни защиты были на месте. Файл «Омега» исчез, словно его и не было. Но он был. Она видела его. И это знание теперь жгло ее изнутри.

Весь оставшийся день Кассандра работала как автомат, механически выполняя свои обязанности. Но мысли ее были далеко. Она снова и снова прокручивала в голове эти три секунды, когда ей открылась запретная информация. Она пыталась вспомнить какие-либо еще детали, но все было как в тумане. Только эта зловещая надпись: «Протоколы Окончательной Нейтрализации».

Она понимала, что приближается к какой-то очень опасной черте. Ее случайное открытие было сродни взгляду в бездну. И бездна, как известно, имеет свойство смотреть в ответ.

Вечером, возвращаясь домой в своей безликой транспортной капсуле, Кассандра смотрела на проплывающие мимо огни города-улья. И впервые за многие годы она почувствовала не просто усталость или смутную тревогу, а настоящий, леденящий душу страх. Страх не за свой «Индекс Гражданского Доверия» или карьеру. А страх за то, что скрывается за фасадом этого «идеального» мира, который она сама так усердно помогала строить. Файл «Омега» стал для нее тем ключом, который, возможно, ей никогда не следовало находить.

Глава 11. Бессонница в Цвете «Омега»

Название файла, увиденное мельком, въелось в память Кассандры подобно радиоактивному изотопу, отравляя мысли и сны. «Омега». Последняя буква греческого алфавита. Конец. Завершение. Окончательная нейтрализация. Цвет маркера – темно-красный, почти бордовый, как запекшаяся кровь, – теперь преследовал ее повсюду. Он вспыхивал на внутренней стороне век, когда она закрывала глаза, окрашивал стены ее стерильной квартиры в тревожные тона, проступал на безупречно белых страницах технических отчетов, которые она пыталась читать.

Сон покинул ее окончательно. Даже когда измученное тело отключалось на час-другой, мозг продолжал лихорадочно работать, прокручивая одни и те же образы: зловещая надпись, холодный взгляд Фабиана, пустые глаза «объектов» из ее VR-миров. Алгоритмы «умного дома» и персональный имплант работали на пределе, пытаясь «стабилизировать» ее состояние. Аудиовизуальные программы релаксации сменяли друг друга, транквилизирующие импульсы учащались, но все было тщетно. Стена ее внутреннего мира, некогда такая прочная и упорядоченная, дала трещину, и сквозь нее просачивался иррациональный, первобытный ужас.

Ее «Индекс Гражданского Доверия» начал медленно, но неуклонно ползти вниз. 98.1… 97.9… 97.5. Система фиксировала «хроническое психоэмоциональное напряжение» и «недостаточную эффективность восстановительных процедур». Кассандра знала, что если падение не остановится, это привлечет внимание не только ее непосредственного ассистента, но и кураторов из Отдела Кадровой Безопасности. А это уже было чревато принудительной «профилактикой» в одном из корпоративных санаториев, откуда не все возвращались прежними.

Окружающий мир, который раньше казался ей пусть и бездушным, но логичным и предсказуемым, теперь виделся в ином свете. Каждая деталь, каждая мелочь приобретала новый, зловещий оттенок. Улыбки коллег казались ей натянутыми масками, за которыми скрывалось равнодушие или страх. Безупречно вежливые ответы сервисных ботов звучали как завуалированные угрозы. Даже погода – этот вечный желтый туман – теперь воспринималась ею не как досадная данность, а как часть гигантского механизма подавления, призванного скрыть истинный облик мира.

Она начала замечать то, на что раньше не обращала внимания. Камеры «Ока Мира», всегда бывшие просто фоном, теперь, казалось, следили именно за ней, их невидимые линзы буравили ее затылок. Персонализированный контент, который услужливо подсовывала ей система, стал казаться подозрительно «успокаивающим», слишком навязчиво предлагающим «позитивные» новости и «гармонизирующие» развлечения.

Однажды, проходя по коридору мимо кабинета Директора Гроссмана – того самого, что на презентации интересовался автоматической адаптивностью «Оазиса Забвения», – Кассандра услышала обрывок его разговора. Дверь была приоткрыта, и голос Гроссмана, обычно такой уверенный и рокочущий, сейчас звучал приглушенно и нервно: «…утечка по «Омеге» исключена? Вы уверены? Если это всплывет… последствия будут непредсказуемыми для всех нас…»

Кассандра замерла, потом быстро прошла мимо, стараясь не выдать своего интереса. «Утечка по «Омеге». Значит, это не просто файл. Это целый проект. И его боятся даже на уровне директоров.

Страх внутри нее боролся с отчаянным, почти мазохистским желанием узнать больше. Узнать, что скрывается за этим темно-красным маркером. Узнать, что означает «окончательная нейтрализация». Она понимала, что это путь в никуда, что ее любопытство может стоить ей всего. Но знание, даже самое страшное, казалось ей предпочтительнее этой мучительной неизвестности, этой бессонницы в цвете «Омега». Она должна была что-то предпринять. Даже если это будет ее последним осмысленным действием в этом синтезированном, насквозь фальшивом мире.

Глава 12. Поиск Призрачного Маркера

Решение пришло не сразу. Несколько дней Кассандра металась между парализующим страхом и лихорадочной необходимостью действовать. Обрывок разговора Директора Гроссмана об «утечке по Омеге» не выходил из головы, подстегивая ее и без того воспаленное воображение. Если даже на уровне директоров этот проект вызывал такой трепет, то что же он представлял собой на самом деле?

Она понимала, что прямой поиск файла «Омега» или связанных с ним протоколов был бы равносилен самоубийству. Система безопасности «КорпСиндиката» была слишком совершенна, слишком всеобъемлюща. Ее предыдущая попытка получить доступ к логам «Объекта Гамма-019» уже наверняка оставила цифровой след, и теперь любая подозрительная активность с ее стороны будет немедленно зафиксирована и проанализирована.

Нужен был другой подход. Более тонкий, более изощренный. Кассандра решила искать не сам «меч», а его «тень» – косвенные упоминания, случайные артефакты, аномалии в данных, которые могли бы указать на существование и природу проекта «Омега». Она была архитектором систем, она знала, как они устроены, где могут возникать сбои, какие запросы могут показаться системе легитимными, не вызывая тревоги.

Работая над текущим проектом «Гипнос», она получила доступ к обширным библиотекам данных, касающихся предыдущих «терапевтических» программ, классификаторов поведенческих аномалий, протоколов безопасности различных уровней. Это было ее поле деятельности. И она начала свою тихую, почти невидимую охоту.

Она составляла сложные, многоуровневые поисковые запросы, маскируя их под рутинную работу. Искала не ключевые слова «Омега» или «нейтрализация» – это было бы слишком очевидно. Вместо этого она сосредоточилась на поиске нетипичных маркеров доступа, необъяснимых перераспределений ресурсов, файлов с аномально высоким уровнем шифрования, не соответствующих их заявленному содержанию. Она анализировала логи системных обновлений, пытаясь найти следы того сбоя, который на мгновение открыл ей доступ к корневому каталогу.

Это была кропотливая работа, требующая предельной концентрации и осторожности. Каждая команда, каждый запрос должны были выглядеть как часть ее обычных обязанностей. Она работала по ночам, когда корпоративная сеть была менее загружена, а бдительность системных администраторов (если таковые еще существовали в полностью автоматизированном мире «КорпСиндиката») была минимальной. Ее квартира, некогда бывшая убежищем порядка, превратилась в штаб тайной операции. Стены все так же показывали умиротворяющие пейзажи, но воздух, казалось, был наэлектризован ее напряженными мыслями.

Несколько раз ее запросы наталкивались на системные предупреждения о «доступе к данным с ограниченной релевантностью» или «попытке выполнения неоптимальной операции». Каждый раз у нее внутри все холодело, но она тут же отступала, меняла тактику, заметала следы.

Проходили дни, превращаясь в недели. Ее «Индекс Гражданского Доверия» продолжал медленно снижаться, но пока держался выше критической отметки. Усталость накапливалась, темные круги под глазами становились все заметнее, но она упорно продолжала поиски.

И однажды, просматривая архивные логи одного из давно списанных серверов, который использовался для хранения временных файлов проектов десятилетней давности, она наткнулась на нечто странное. Короткий фрагмент кода, закомментированный и помеченный как «экспериментальный модуль фильтрации – проект «Лета». В самом коде несколько раз встречалась последовательность символов, которая показалась Кассандре смутно знакомой. Она прогнала ее через декомпилятор и сравнила с тем единственным, что успела запомнить от маркера файла «Омега» – не названием, а частью его цифровой сигнатуры.

Совпадение было неполным, но слишком значительным, чтобы быть случайностью. Проект «Лета». Река забвения в древнегреческой мифологии. Что это был за проект? И как он мог быть связан с «Омегой»?

Фрагмент кода был поврежден и не давал полного представления о его функциях. Но Кассандра поняла, что это первая реальная ниточка. Призрачный маркер, который она так долго искала. И эта ниточка вела в прошлое, в те времена, когда система контроля, возможно, еще не была такой всеобъемлющей, а ее методы – такими «окончательными».

Надежда, слабая и трепетная, смешанная с еще большим страхом, шевельнулась в ее душе. Она еще не знала, куда приведет ее этот след, но отступать было уже поздно.

Глава 13. Шепот из Сети

Проект «Лета». Это название стало для Кассандры новой навязчивой идеей, вытеснив на время даже зловещий маркер «Омега». Она чувствовала, что эти два элемента – прошлое и настоящее системы подавления – неразрывно связаны. Но как? Информации о «Лете» в открытых и даже условно-доступных архивах практически не было, словно кто-то очень тщательно вычистил все упоминания. Лишь несколько случайных ссылок в старых технических регламентах, не дающих никакого представления о сути проекта.

Кассандра понимала, что ее собственные возможности для поиска почти исчерпаны. Она зашла в тупик, и дальнейшие попытки пробиться через официальные каналы были не только бесполезны, но и смертельно опасны. Нужен был другой путь, неортодоксальный, рискованный.

И тогда она вспомнила о «темных углах» корпоративной сети – о тех ее сегментах, которые официально не существовали, но о которых ходили легенды среди разработчиков старой школы. Полузабытые форумы, зашифрованные чаты, куда стекалась информация, не предназначенная для «Ока Мира». Когда-то, в начале своей карьеры, Кассандра случайно наткнулась на один из таких ресурсов, но быстро покинула его, испугавшись возможных последствий. Теперь же этот страх уступил место отчаянной решимости.

Используя все свои знания о сетевых протоколах и методах анонимизации, она попыталась найти вход в этот сумрачный мир. Это было похоже на блуждание по минному полю: один неверный шаг – и система безопасности «КорпСиндиката» немедленно бы ее засекла. Но спустя несколько часов напряженных поисков, когда надежда уже почти оставила ее, она наткнулась на едва заметный след – зашифрованный портал, скрытый за несколькими уровнями ложных адресов.

Портал вел на текстовый форум с минималистичным интерфейсом, напоминающим древние доинтернетовские BBS. Никаких имен, аватаров, только временные цифровые идентификаторы. Обсуждения велись на странной смеси технического жаргона, устаревших сленговых выражений и метафор, понятных лишь посвященным. Кассандра чувствовала себя здесь чужаком, незваным гостем.

Она не решалась сразу задавать вопросы. Несколько дней она просто читала, пытаясь понять правила игры, уловить общую атмосферу. Здесь обсуждали все: от уязвимостей в последних версиях операционной системы «КорпОС» до философских вопросов о природе искусственного интеллекта и будущем человечества. Иногда проскальзывали туманные намеки на «старые проекты», «забытые протоколы», «тех, кто знал слишком много».

Наконец, собравшись с духом, Кассандра сформулировала свой запрос. Она не стала упоминать ни «Омегу», ни «Лету» напрямую. Вместо этого она использовала тот фрагмент кода, который нашла в архивах списанного сервера, – ту самую последовательность символов, которая, как она подозревала, была частью сигнатуры «Омеги». Она спросила, не встречал ли кто-нибудь подобный код и не знает ли о его возможном происхождении или назначении. Свой временный идентификатор она выбрала наугад – «Искатель_73».

Ответ пришел не сразу. Прошло несколько часов, которые показались Кассандре вечностью. Она уже начала думать, что ее вопрос либо проигнорируют, либо, что еще хуже, он привлечет нежелательное внимание модераторов этого подпольного сообщества, которые могли быть не менее опасны, чем сама Служба Безопасности «КорпСиндиката».

И вот, когда она уже почти потеряла надежду, на ее экране появилось новое сообщение. Отправитель – идентификатор «Нуль_Штрих». Сообщение было коротким и предельно загадочным:

«Любопытный артефакт. Пахнет забвением и… окончательностью. Искать ответы на поверхности – все равно что пытаться вычерпать океан решетом. Некоторые двери открываются только изнутри. Или не открываются вовсе. Будь осторожен, Искатель_73. За некоторыми знаниями охотятся тени, куда более древние, чем ты думаешь».

Кассандра перечитала сообщение несколько раз. «Забвение и окончательность». Это не могло быть простым совпадением. «Нуль_Штрих» явно знал или догадывался о чем-то. Но его ответ был скорее предупреждением, чем предложением помощи. «Некоторые двери открываются только изнутри». Что это означало? И кто такие эти «древние тени»?

Несмотря на всю туманность и тревожный подтекст, это сообщение было первым реальным откликом на ее поиски. Шепот из глубин сети. Доказательство того, что она не одна блуждает в этом лабиринте неведения. И этот шепот, каким бы опасным он ни был, давал ей слабую, почти призрачную надежду. Или, возможно, просто заманивал в еще более глубокую и темную ловушку.

Глава 14. Танец с Тенями

Сообщение от «Нуль_Штрих» одновременно и обнадёжило, и встревожило Кассандру. С одной стороны, это было подтверждение, что она на верном пути, что ее догадки о «Лете» и «Омеге» не были лишь плодом ее воспаленного воображения. С другой – туманные предупреждения об «древних тенях» и «дверях, открывающихся только изнутри» звучали зловеще. Она понимала, что вступает в игру с неизвестными правилами и неизвестными игроками, где ставки были предельно высоки.

Кассандра решила продолжить диалог с «Нуль_Штрих». Она поблагодарила его за ответ и, стараясь быть максимально осторожной, спросила, не мог бы он дать хотя бы намек на то, где искать эти «двери» или как избежать встречи с «тенями». Она не ожидала прямого ответа, скорее, надеялась на еще одну порцию загадок, которые могли бы направить ее поиски.

«Нуль_Штрих» ответил не сразу. Прошли почти сутки, прежде чем на ее анонимный идентификатор пришло новое сообщение.

«Тени не любят света, Искатель_73. Они питаются страхом и забвением. А двери… некоторые из них скрыты в самом сердце машины, в ее первоначальном коде, в тех местах, куда редко заглядывают даже ее создатели. Другие – в отражениях, в тех иллюзиях, которые машина так искусно создает для своих обитателей. Ищи то, что выбивается из общего ритма. Аномалию в гармонии. Глитч в совершенстве».

Кассандра перечитывала эти строки снова и снова, пытаясь расшифровать их смысл. «Сердце машины… первоначальный код…» Это могло относиться к ядру операционной системы «КорпОС» или к фундаментальным алгоритмам «Ока Мира». Но доступ к таким уровням был за пределами ее возможностей, даже теоретических. «Отражения… иллюзии…» Это уже было ближе. Это был ее мир, мир виртуальных реальностей, которые она создавала. Мог ли «Нуль_Штрих» намекать на то, что ответы скрыты в ее собственных творениях? Или в творениях ее предшественников?