Тайна острова Свирепого Лонго

В Волшебном телевизоре появляются остров, замок и старый враг

За стеклом экрана мерно катил длинные волны океан. Солнце уже миновало зенит и клонилось к западу. У горизонта вода походила на расплавленное серебро, а ближе к берегу становилась золотисто-зелёной.

– Даже представить себе не мог, что вода в океане бывает такая разноцветная, – удивлённо сказал Пончик, увидев новое изображение на экране Волшебного телевизора.

– Да, океан, он все время разный, – тут же отозвался Худышка. – Цвет воды зависит от времени суток, освещения, ветра, глубин. Вот здесь, судя по окраске, глубина небольшая, и где-то неподалеку находится группа островов или коралловых атоллов1. Сейчас сам убедишься, что я прав. Впрочем, как и всегда.

В последней фразе прозвучала изрядная доля иронии. Талантливый изобретатель Худышка на самом деле всегда внимательно прислушивался к мнению Пончика и очень дорожил его практическими советами.

В этот день зайцы не собирались в Страну Сказок. В Цветочной долине стояло жаркое лето, и ближе к вечеру братья решили отправиться на речку. С утра Худышка приступил к проверке работы новой приставки к Волшебному телевизору, позволяющей видеть не только настоящий момент, но и события ему предшествующие. Он надеялся завершить работу к обеду. Из кухни доносились вкусные запахи – уединившийся там Пончик смешивал приправу для грибной запеканки. Непревзойдённый кулинар ненадолго заглянул в комнату брата, чтобы узнать, как действует техническое новшество и сообщить, что обед готов.

Вид бескрайней водной глади подействовал на него завораживающе. Пончику вспомнился недавний сон, в котором он мчался по морю на белоснежной яхте, вглядываясь до рези в глазах в далёкий скалистый берег. Во сне он почему-то знал, что за скальной грядой скрывается какая-то опасность, но при этом совсем не боялся, испытывая лишь охотничий азарт. Пончик попробовал вспомнить, что было дальше, но не смог. В памяти всплывали разрозненные обрывки: тень каких-то тёмных крыльев, злобное шипение волн прибоя и чей-то жалобный писк. Встряхнув головой, зайчик прогнал прочь остатки сна и с любопытством всмотрелся в экран телевизора.

Теперь посреди водной глади был хорошо виден небольшой остров с бухтой полукруглой формы и пляжем с белым песком. Тёплые солёные волны, не торопясь, вылизывали его, оставляя у кромки берега слизистые комья медуз, пучки водорослей, обломки деревяшек и множество разноцветных ракушек. За пляжем находилась почти отвесная скала, увитая диким виноградом. По ней круто вверх уходила узкая лесенка с вырубленными в камне ступенями.

– Ух, ты! А остров – то, кажется, обитаем! – Худышка облизнулся от предвкушения увидеть нечто любопытное.

Настройки он менял осторожно, опасаясь потерять нужную волну Страны Сказок.

– Смотри, смотри, точно вон замок на самой вершине скалы!!! Покажи его поближе! – воскликнул Пончик.

При ближайшем рассмотрении замок оказался совсем небольшим. Был он снежно-белым с множеством ажурных балконов и террас. Вокруг пышно разросся сад с тропическими растениями. Тропинка, посыпанная красноватым ракушечником, вела к водопаду и бассейну, выложенному светлыми плитами мрамора.

– Красота какая!!! Вот только почему так пусто вокруг? Даже странно, – задумчиво пробормотал Худышка, – хотя, может быть, обитатели в замке? Обедают, например. Кстати, а что у нас сегодня на обед? – небрежно осведомился он у брата, в то время как его лапки продолжали проворно бегать по клавишам настроек.

– Картофель, фаршированный грибами и сладким перцем, грибная запеканка, яблочный мусс, чай с лимоном и мятой, – перечислил Пончик. – Вот только я обед не принесу, пока не узнаю, кто живёт на этом острове. А вдруг замок заколдован? Давай, поскорее посмотрим, а то я от любопытства умру, – поторопил он брата.

– А я от голода, – проворчал Худышка, но всё же продолжил вращать настройки.

Но террасы и залы замка были пусты. Никого не оказалось и в обширной библиотеке с огромными книжными стеллажами. Пусты были коридоры. И просторная цветочная оранжерея тоже была пуста.

– Не нравится мне всё это, будто несообразность какая-то присутствует…– задумчиво проговорил Худышка.

Недоброе предчувствие ледяной иглой кольнуло и Пончика. Почему-то вновь всплыли в памяти обрывки недавнего сна, и ему показалось, что от всего этого великолепия веет холодом.

– Может, отложим разгадки тайн? Не исключено, что и тайн здесь никаких нет, – предложил Худышка, тщетно пытаясь обнаружить в замке хоть какие-то признаки жизни.

– Давай ещё чуть-чуть посмотрим, – умоляюще попросил Пончик.

– Ну что тут можно обнаружить? Видишь, ничего и никого. Можно идти обедать, – с некоторым облегчением проговорил Худышка, осмотрев роскошно обставленную гостиную, окна которой выходили на великолепный розарий.

– Куда нам торопиться? Я не буду выключать, пусть всё останется, как есть, – сказал Худышка и решительно встал с рабочего кресла.

В этот момент из-за двери ближайшей комнаты донесся душераздирающий крик:

– О, жёны, порожденья крокодилов! О, женщины, вам имя – вероломство!!!2

Голос был писклявый и странно знакомый. У Пончика даже дыхание перехватило, и от волнения он нервно прикусил губу. Худышка проворно нажал несколько разноцветных кнопок на пульте, и взору братьев предстала спальня с широкой кроватью и крошечным изящным трюмо. Пол спальни устилал роскошный ковер, усыпанный белыми орхидеями. На ковре среди россыпи живых цветов сидел некто одетый в жемчужно-серый камзол и серебристые панталоны. Рассмотреть незнакомца не удавалось, потому что, давясь рыданиями, он уткнулся носом в большой кусок белой кружевной ткани. Гнусавым от слёз голосом он то и дело вскрикивал:

– Бросила, сбежала. И когда?! Накануне свадьбы!!! Предательница! Нет, она не предательница, она ангел! Это я жалкий неудачник виноват во всем!!! И фату она оставила мне в знак презрения! О, я несчастный!!!

Издав этот душераздирающий вопль, бедняга отбросил в сторону кружевную ткань, и взору Худышки и Пончика предстали знакомые розовые уши, длинные усы на острой мордочке и малюсенькие чёрные глазки, из которых непрерывным потоком лились слезы. Несчастный, горестно раскачиваясь, то и дело утирал их розовыми лапками.

– Не могу поверить! Это же Крыс3! – воскликнул Пончик, едва не уткнувшись носом в экран телевизора, чтобы лучше рассмотреть персону удивительно похожую на их давнего недруга.

– Да, похоже, это он, – задумчиво проговорил Худышка, – помнишь, как он противно орал по утрам: «Эй, вы, забыли вкус бамбуковой палки?!!» – передразнил заяц писклявый голос управляющего гнома Виг-Фяка4.

– Только сейчас ему совсем невесело. Интересно, что с ним случилось? Раньше этот прохвост мог страдать исключительно от невозможности стащить у гнома какой-нибудь дорогой самоцвет, – задумчиво произнёс Пончик.

– А мы это сейчас узнаем. Ты разве забыл, что я как раз собирался проверить работу новой приставки? Перемотаем сказочное время назад, только и всего. Хотя я думаю, мы просто наблюдаем в действии закон «причины и следствия», то есть сама жизнь воздала по заслугам этому вредине.

Худышка некоторое время озабоченно нажимал на кнопки пульта, из-за чего изображение то появлялось, то исчезало. Наконец, в результате его манипуляций на экране возникла знакомая картина: в огромном зале под музыку кружились пары нарядных гостей.

– Пончик, смотри, это же ты! Вон там с подносом!!! – возбуждённо закричал Худышка. И Пончик действительно увидел себя. В нарядном синем камзоле, он разносил прохладительные напитки веселящимся парочкам.

– Точно, это бал у Виг-Фяка! Ты тогда убегал искать Старую Черепаху и не смог вернуться до начала праздника. Я очень волновался, думал, с тобой что-то случилось.

– Посмотри, а вот и Крыс! Интересно, с кем это он любезничает?

– Кажется, я её помню. Это гномиха, у неё ещё такое имя интересное. Что-то ни то с музыкой связано, ни то с сумерками. Вспомнил! Её зовут Ноктюрноль5. И Крыс, действительно, на том балу с ней танцевал, и она вроде была не против этих амуров. Неужели он мог ей понравиться? Он же такой противный! – удивился Пончик.

– А что тут странного? – хмыкнул Худышка. – «Любовь зла». Впрочем, это определение слишком поверхностно. Думаю, что любовь способна преобразить и самого влюблённого, и объект его страсти. Не берусь судить о физико-химической стороне процесса, но полагаю, что влюблённые попадают в особый мир, где каждый становится для другого прекрасным принцем и принцессой.

Худышка даже не догадывался, насколько точно его фраза определила все дальнейшие события, произошедшие в жизни Крыса и Ноктюрноли.

Полтора часа Худышка и Пончик, отмотав время назад, смотрели историю любви озлобившегося неудачника Крыса и серой невзрачной гномихи Ноктюрноли. При этом Худышка то и дело вздыхал, а сентиментальный Пончик даже прослезился.

Они нашли друг друга

В семье Ноктюрноль считалась «гадким утенком». Нет, она вовсе не была уродиной, но принадлежала к числу тех, кого судьба, словно в насмешку, зачисляет в разряд «серых мышек». Она была тиха, незаметна и романтична. Впрочем, последнее качество не было врожденным. В том, что оно проявилось в Ноктюрноли, была виновата нянька Кикинда, с малолетства читавшая ей рыцарские романы. В результате книги полностью заменили девушке реальную жизнь. Она сторонилась подруг, не любила шумных игр и нередко, гуляя в одиночестве по лесу, сочиняла свою будущую жизнь.

В воображении юной гномихи неизменно присутствовали балы, охоты, турниры и страшные разбойники, похищающие её – прекрасную принцессу. Но главным в мечтах Ноктюрноли, конечно, был храбрый прекрасный принц, спасающий её из плена. В мечтах он сразу же объяснялся ей в любви, говорил, что умрёт без неё и, заключив в объятия, скромно целовал в лоб.

Грёзы наяву стали для Ноктюрноли обычным состоянием. Лишь иногда она с тоской оглядывала окрестности, искренне сожалея о том, что в их лесу никто никогда не слышал ни о каких разбойниках. А что касается рыцарей и прекрасных принцев, то они также в эти места почему-то не заезжали. Случалось, в гости заходили гномы, живущие по соседству. Их разговоры о добываемых в рудниках драгоценностях навевали на Ноктюрноль такую скуку, что она впадала в полусонное состояние. Гостям девушка отвечала невпопад, и оттого слыла глупышкой.

Кроме того, молодая гномиха предпочитала неброские серо-серебристые наряды, поэтому прослыла ещё и дурнушкой. Страдала ли она от такого нелестного мнения окружающих? Вовсе нет. Ноктюрноль просто не замечала ни гостей, ни их злословья, глубоко уверенная, что скоро обязательно появится Он – её принц, рыцарь и возлюбленный.

На балах она скучала. Начитанная Ноктюрноль не могла всерьёз относиться к этому параду глупости и тщеславия. Вокруг были всё те же скучные физиономии, те же разговоры о ценах и торговле. Страстный блеск в глазах гостей появлялся лишь, когда речь заходила об алмазных копях, прикупленных кем-то из присутствующих счастливцев. В конце концов, она вообще перестала выезжать на балы, ссылаясь на мигрень. Ноктюрноль не лгала. Её действительно доводили до головной боли безвкусные, кричащие наряды присутствующих и скучнейшие темы их бесед.

На бал к Виг-Фяку, посвященный Королю Самоцветов, Ноктюрноль отправилась лишь потому, что нянька Кикинда поведала ей легенду о том, что этот камень способен исполнять заветные желания, взлелеянные в сердце. Стоя в главном зале, залитом светом Волшебного камня, Ноктюрноль грезила о своём прекрасном возлюбленном. И тут, словно выйдя из радужного сияния, рядом появился незнакомец непохожий на других. Он был такой трогательный и застенчивый в своём серебристом камзоле и голубой шляпе с пушистым пером. Но его длинные жёсткие усы говорили о сильном характере и мужестве, а в небольших, но таких глубоких чёрных глазах светились ум и любовь. Длинный хвост придавал силуэту незнакомца законченность и удивительную стройность, а нервные розовые пальчики говорили о нём, как о натуре утончённой и склонной к глубоким чувствам.

– Ах, – только и смогла произнести Ноктюрноль, чувствуя, как её сердечко сначала замерло, а потом учащенно забилось.

– Ах!!! – мысленно воскликнул Крыс, увидев прекрасную, немного грустную незнакомку, залитую радужным сиянием Самоцвета.

Воистину Талисман сотворил чудо! Ноктюрноль, прочитав искреннее восхищение в умных глазах Крыса, почувствовала себя красавицей. А Крыс, увидев во взгляде незнакомки неподдельный интерес к своей персоне, ощутил себя сильным, умным и способным на подвиги. Иначе говоря, они отразились друг в друге и вместе преобразились.

Презренный прислужник гнома исчез, превратившись в галантного кавалера и приятного собеседника. Сонная дурнушка Ноктюрноль, озарившись каким-то внутренним светом, стала изящна, грациозна и остроумна. Весь вечер они танцевали и говорили друг с другом так, словно были знакомы тысячу лет. При этом каждый боялся хотя бы на мгновение оторвать взгляд от любимого, опасаясь, что прекрасное видение исчезнет.

Домой Ноктюрноль возвращалась, почти физически чувствуя за спиной крылья. Её принц обещал приехать в гости через пару дней. Она совсем не ощущала усталости и готова была кружиться в танце и петь, петь, петь, громко возвещая миру о своем счастье.

Однако для Крыса утро нового дня началось с хлопот и тягостных раздумий. Империя злого гнома Виг-Фяка рухнула и пленники убежали на свободу. Крыс тоже покинул подземное королевство, успев утащить с собой солидный чемодан с драгоценностями. В лесу в обнимку с чемоданом он и встретил рассвет.

– Я всего лишь мошенник, я жалкий обманщик, – в тоске шептал Крыс, заламывая свои маленькие розовые лапки, – она так прекрасна, она считает меня принцем, а я всего лишь неудачник, жалкий прислужник такого же жалкого владыки!

Но утро было таким чудесным, что долго придаваться грустным мыслям было невозможно. Умывшись ледяной родниковой водой, Крыс почувствовал себя гораздо лучше и понял, что ради любимой он готов на подвиги. Бывший управляющий решил, что непременно станет даже не принцем, а королём. Перебрав возможные варианты достижения цели (от организации переворота в подходящей для этого стране до объявления себя наследником какой-нибудь вымирающей династии), он остановился на самом разумном. А именно, Крыс решил приобрести в собственность небольшой остров и объявить себя его самодержавным владыкой. Так сам он становился королём, а свою возлюбленную соответственно возводил в ранг королевы.

Через два дня, припрятав в пещере чемодан с драгоценностями и приведя в порядок единственный оставшийся после бегства наряд, Крыс отправился с визитом к возлюбленной.

Ноктюрноль, просияв от радости при виде Крыса, сердцем угадала, что тот переживает какую-то душевную драму.

– Ах, он такой ранимый, такой чувствительный, – подумала она, окинув своего милого внимательным взглядом.

– Мой друг, что с вами? Вы похудели. Уж не заболели ли вы? Попробуйте это миндальное печенье. Я специально испекла его для Вас, – ласково проговорила она, разливая ароматный чай в фарфоровые чашки.

У Крыса слёзы навернулись на глаза. Едва ли ни в первый раз в жизни с ним говорили так ласково, с такой неподдельной заботой. Сглотнув подступивший к горлу ком, он глухо проговорил, глядя куда-то в пол:

– Мой любимая, я знаю, что недостоин Вас. Но я прошу, дайте мне время. Я должен уехать. Дайте мне год, всего один лишь год. Когда я вернусь, клянусь, Вы не пожалеете, что удостоили меня своим вниманием.

– Ах, мой милый принц, мысль о разлуке для меня невыносима, но если обстоятельства заставляют Вас уехать, то я буду ждать. Я буду ждать Вас, если потребуется всю жизнь, которая отныне принадлежит Вам, – прошептала Ноктюрноль, чувствуя, как слёзы помимо воли заструились по щекам.

– Любимая, клянусь, Вы не пожалеете!!! А сейчас я вынужден Вас покинуть. Простите меня!

Крыс выбежал из комнаты, опасаясь, что возлюбленная увидит, что он тоже плачет.

– Я буду мужественным, я буду сильным, – шептал Крыс, таща по лесу тяжёлый чемодан.

Спустя сутки, он прибыл в порт, нанял шхуну и отправился в дальний путь закладывать фундамент своей будущей империи.

Крыс работал по восемнадцать часов в сутки. Как выяснилось, недаром он в школе корпел над учебниками. Теперь его обширные познания приносили ему реальные деньги. Удачно продав драгоценности, Крыс незамедлительно вложил в дело полученные средства. Почти за бесценок он скупил несколько никому не нужных необитаемых островов. Он установил там опреснители для солёной воды и запустил систему водоснабжения. Исследовав состав почвы, Крыс пришёл к выводу, что там можно выращивать манго, папайю, сахарный тростник и какао. Система орошения позволяла снимать по несколько урожаев в год. Вскоре на побережье появились хижины первых поселенцев, довольных возможностью жить и работать на новых землях.

Крыс умел мгновенно производить в уме сложнейшие расчёты, а выгодные сделки чуял на расстоянии. Всё, к чему прикасались его розовые лапки, теперь превращалось в поток золота. Но он уже не был прежним вороватым управляющим, – любовь преобразила его. Все дела Крыс вёл исключительно честно и мгновенно разрывал даже самые выгодные контракты, если они хоть немного попахивали мошенничеством. Любое новое начинание он подгонял под единственный критерий: «Одобрила бы его моя любимая?» Не раз, проваливаясь в сон после тяжёлого трудового дня, он говорил себе: «День прожит честно, моей принцессе не было бы стыдно за меня».

На островах Архипелага его честность вошла в поговорку. Вскоре большинство поставщиков жемчуга и перламутра отказались от услуг прежних перекупщиков, предпочитая иметь дело только с Крысом. Сам же он, работая с утра до ночи, давал заработать и другим. В голове у предпринимателя всегда было огромное количество перспективных проектов, которые он немедленно воплощал в жизнь.

Из-за нового и такого нестандартного подхода к делам финансовые империи многих нечистых на руку воротил стали давать заметные трещины. Нередко, забегая в какой-нибудь портовый кабачок перекусить на скорую руку, Крыс ловил на себе ненавидящие взгляды местных коммерсантов, терпящих серьезные убытки из-за его нововведений. Однако Крыс не замечал всё возрастающего недоброжелательства. Главное, он был честен перед собой и своей обожаемой возлюбленной.

Спустя полгода он присмотрел подходящий остров и выкупил его. Островок был небольшой, имел удобную бухту, прекрасный песчаный пляж, водопад и фруктовую рощу, защищенную от ветров широкой скальной грядой. Проект замка Крыс разработал сам, сумев урвать немного времени от скудных часов, отпущенных на сон. Он хотел, чтобы замок и роща стали действительно райским уголком для его возлюбленной.

Вскоре Крыс счёл себя достойным немного изменить собственное имя. Теперь свои бумаги он подписывал «Крыс Людвиг Пятый». Имя «Людвиг» намекало на королевское происхождение, а цифра «пять» нравилась ему ещё со школьных времен. Когда завершился год, Крыс послал любимой телеграмму: «Мчусь на крыльях любви».

В один из солнечных дней в порт Киргуду вошла белоснежная яхта «Стрела». На её палубе стоял в роскошном камзоле с серебряным позументом и шляпе со страусовым пером Крыс Людвиг Пятый – владелец собственного замка, обладатель обширных плантаций какао и сахарного тростника, акционер сразу нескольких судоходных компаний и прибыльных предприятий по переработке копры и перламутра. Под звуки прекрасной музыки (на палубе «Стрелы» играл нанятый Крысом оркестр), яхта причалила к берегу.

– Любимая, я вернулся, – сказал Крыс, ожидавшей на берегу Ноктюрноли. – Согласна ли ты поехать со мной и стать королевой в моём королевстве?

Ноктюрноль лишь молча кивнула, прижав кружевной платочек к глазам. Кончилась разлука, казавшаяся ей бесконечной. Счастливая невеста взошла на палубу, и вскоре быстроходная яхта растворилась в синем океанском просторе.

Поглощённые радостью встречи влюблённые даже не заметили, что из окна прибрежного кабачка «Пьяный Краб» их провожали две пары горящих от ненависти глаз. Не успела «Стрела» отчалить от берега, как из двери кабачка выскользнула какая-то юркая личность и побежала к стоящему у пристани старому баркасу. Пошептавшись о чём-то со шкипером, личность скользнула на борт, и баркас тут же отвалил от берега.

В день свадьбы Крыс Людвиг Пятый поднялся очень рано. Не торопясь, он облачился в свой лучший камзол и отправился в оранжерею срезать орхидеи для свадебного букета. Любовно выбрав пятнадцать великолепных, словно вылепленных из белого воска цветов, он посмотрел на свой золотой брегет6 и понял, что час ещё слишком ранний.

Чтобы скоротать время, Крыс взял лейку и принялся заботливо поливать растения. От напитанного цветочными ароматами воздуха оранжереи голова слегка кружилась, а в мыслях счастливого жениха царила блаженная лёгкость. Он совершенно точно осознал, что ему нечего больше желать. И если счастье бывает совершенным, то, можно сказать, что в это утро Крыс был совершенно счастлив.

В это время Ноктюрноль сидела у зеркала в своей комнате и старательно поправляла кружева и рюши пышного свадебного платья. Наряд для праздничной церемонии был почти готов, оставалось лишь приколоть фату. Счастливая невеста улыбнулась своему отражению, чувствуя, что сегодня она хороша как никогда. В этот момент вдруг зазвенело разбитое стекло.

Вздрогнув, Ноктюрноль обернулась и увидела, что на ковре среди осколков лежит небольшой камень, вокруг которого льняной ниткой обёрнута какая-то бумажка. Стремительно поднявшись, она склонилась над посылкой, переданной таким странным способом. Развернув бумагу, Ноктюрноль прочла: «Твой жиних сарвался са скалы. Разбился, умират. Биги скарей исчо успеиш прастица».

– Нет, не может быть!!! Мой любимый, я спасу тебя!!! – вскрикнула невеста и, бросив на пол фату, выбежала из комнаты. Захлебываясь рыданиями, она мчалась по коридорам замка. В саду ветки кустарников вцепились в подол её кружевного платья, словно хотели остановить.

– Пустите же меня, пустите, – закричала Ноктюрноль и, оторвав клок тонкой кисеи, побежала к каменной лестнице, ведущей к пляжу. С высоты сквозь туман слёз, застилавший глаза, она увидела, что у берега стоит незнакомая шхуна, а у подножия скалы три каких-то фигуры суетятся возле четвертого, неподвижно распростёртого на песке.

– Любимый, я иду к тебе! – не помня себя от горя, несчастная Ноктюрноль бросилась вниз по крутой лестнице, совсем не думая о том, что сама может сорваться вниз. Уже через минуту она, растолкав незнакомцев, упала на колени возле пострадавшего, лицо которого было прикрыто такой знакомой серебристой шляпой с пушистым страусовым пером.

– Не оставляй меня, любимый! – горестно вскрикнула она. И тут раненный приподнялся и, отбросив в сторону шляпу, ехидно подмигнул Ноктюрноли. Её удивлённому взору предстали: огромное надорванное ухо, вызывающе торчащий нечёсаный чуб, хитрые зелёные глаза, слипшаяся взъерошенная шерсть и изрядно ощипанный длинный хвост.

– Это не он, – растерянно проговорила невеста, – что здесь происходит? Где мой жених?

– А вы разве не рады, что ваш жених не разбился? Или, может быть, вы уже вообразили себя богатой вдовой? Жених ваш жив и здоров. Впрочем, думаю, что ненадолго, – быстро проговорил стремительно поправившийся «раненный». – Свадьба отменяется. Я капитан Бриггс, а вы моя пленница. Пожалуйте на борт, – изогнувшись в шутовском поклоне, добавил неприятный незнакомец.

В ответ на его отвратительную вежливость остальные присутствующие угодливо захихикали.

– Это невозможно! Вы не посмеете, – прошептала Ноктюрноль, всё ещё надеясь, что происходящее просто дурной сон. Она даже зажмурилась, загадав, что когда откроет глаза, то вновь окажется в своей комнате у зеркала. Но чуда не произошло. Всё также ярко светило солнце, о берег плескались прозрачные волны, а вокруг ехидно скалились в ухмылках неизвестные, одетые в грязные фуфайки и камзолы.

Не прошло и минуты, как визжавшую от ужаса и отчаянно сопротивлявшуюся Ноктюрноль, негодяи затащили на борт шхуны и, не церемонясь, запихнули в люк трюма. В этот момент по трапу взбежал запыхавшийся пятый злоумышленник.

– Ты оставил записку, Хряпли? – деловито осведомился тот, который назвался «капитаном Бриггсом».

– Оставил, капитан, и пусть меня сожрёт акула, если этот чистоплюй, прочитав её, не утопится с горя, – хрипло захохотал пират.

– Тогда сматываемся. Поднять якорь! – рявкнул капитан, и вскоре шхуна на всех парусах стремительно полетела по волнам прочь от берега.

В этот самый момент Крыс, прижимая к груди букет орхидей, постучался в комнату невесты. Не дождавшись ответа, он робко приоткрыл дверь, заглянул в спальню и увидел, что она пуста. Тревожное подозрение больно кольнуло его в сердце, но он тут же отогнал его прочь, решив, что невеста вышла на террасу подышать морским воздухом. И тут жених увидел фату, небрежно валявшуюся на полу. Возле неё белел какой-то листок.

Крыс подхватил его задрожавшими лапками и прочитал. Не поверив глазам, он прочёл текст раз, другой и третий. Буквы запрыгали у несчастного влюблённого перед глазами, текст расплылся, а смысл никак не хотел дойти до сознания. Одно было ясно, это был почерк Ноктюрноли. Но как она могла написать такие жестокие слова?!!

«Прощай, этой ночью я окончательно поняла,

что ты совсем не тот, кто мне нужен.

Не ищи меня, жалкое ничтожество. Я

уезжаю к другому, сильному, храброму

и красивому».

Крыс почувствовал, что в голове у него словно взорвался огненный шар и, зарывшись носом в кружево фаты, пахнущее такими тёплыми знакомыми духами, он горько зарыдал. Несчастный жених понял, что жизнь его утратила всякий смысл.

Недруги становятся друзьями

– Вперёд! – закричал Пончик, осознав, что медлить нельзя.

Через секунду братья ввалились в комнату покинутого влюблённого. Пончик едва успел схватить за ворот камзола Крыса, собравшегося шагнуть с балкона вниз, прямо на острые зубья скал.

– Отпустите меня!!! – вырывался бедный жених, по-видимому, даже не осознавая, что происходит.

Пончик втащил его на балкон, хорошенько встряхнул и внятно сказал:

– Подожди, всё совсем не так, как ты думаешь, тебя обманули.

– Я сам себя обманул. Думал, что теперь достоин её, но как был, так и остался жалким неудачником, – проговорил несчастный таким убитым голосом, что у зайца защипало в носу, и он ослабил хватку. Крыс не замедлил этим воспользоваться и вновь бросился к перилам балкона. Однако реакция у Пончика была хорошая, и он опять успел перехватить беднягу. Теперь заяц втащил его в комнату и бесцеремонно закинул в стоящее в углу кресло.

– Выслушай нас. Твоя невеста в опасности, – сказал Худышка и налил Крысу стакан воды из хрустального графина. Но зубы у покинутого жениха так стучали, что он не смог отпить ни глотка.

– Всё пропало. Оставьте меня, – проговорил он совершенно безжизненным голосом.

– Ты не понял?!! Тебя обманули, твоя невеста в опасности. Её похитили пираты!!! – закричал Худышка.

– Какие пираты? Она сама бросила меня, потому что я полное ничтожество. Вот письмо, в нём всё ясно сказано.

– А ты уверен, что письмо написала она? – осторожно осведомился Худышка, ознакомившись с текстом рокового послания.

– Уж мне ли не знать её почерк? Целый год она присылала мне письма, правда, совсем другого содержании, – тяжело вздохнул Крыс, который, казалось, только сейчас он начал осознавать странности происходящего.

– А ведь мы знакомы, верно? Да, мы встречались в подземелье Виг-Фяка. Вы пришли порадоваться моему горю? Так знайте же, мне стыдно вспоминать о тех временах. Иногда мне кажется, что это был не я, – горько усмехнулся Крыс, но, подумав немного, добавил:

– Хотя нет, видимо, всё-таки я, и именно за свою жестокость и гордыню теперь получил по заслугам. Ну, что, вы рады? – спокойно и ровно проговорил Крыс, но во взгляде его, устремленном в пустоту, застыла неизбывная мука.

– Что было, то было. С тех пор многое изменилось, – как можно жизнерадостнее сказал Пончик, хотя сердце его просто разрывалось от жалости.

– Послушайте, хватит разговоров! Вы забыли, что Ноктюрноль в опасности? Пора подумать о том, что делать дальше, – заявил прагматичный Худышка, которому хотелось поскорее начать распутывать клубок этой тёмной истории.

По мере того как Худышка рассказывал Крысу о событиях на берегу, выражение уныния и безнадёжности уходило с лица жениха, сменяясь твёрдостью и решимостью. Когда история была закончена, братья заметили, как в глазах Крыса вспыхнул уверенный стальной блеск. Нет, последний год явно не прошёл даром для суетливого управляющего. Он научился принимать серьёзные решения и не бояться трудностей.

– В маленькой бухте на другой стороне острова пришвартована моя яхта «Стрела». Это самое быстроходное судно в здешних краях. На ней мы смогли бы быстро настигнуть похитителей. Вот только в какую сторону они направились? Океан велик, – задумчиво проговорил Крыс.

– Прежде всего, необходимо узнать, кому и зачем понадобилось похищать Ноктюрноль? Возможно, злодеи надеются получить выкуп? – выдвинул предположение Пончик.

– Это вряд ли. Если бы они хотели получить выкуп, то не стали бы представлять похищение как бегство. С прощальным письмом, конечно, не совсем понятно. Возможно, пираты угрозами заставили Ноктюрноль написать его. Но как бы то ни было, я полагаю, что всё произошедшее – чья-то месть, – сказал Худышка, который на досуге читал не только технические журналы, но и детективы.

– Тогда необходимо отправиться в порт Киргуду. Он расположен всего в сотне миль отсюда. Если погода не испортится, к ночи мы сможем добраться туда и разузнать, не заходило ли в порт на днях какое-нибудь подозрительное судно. Если не справимся сами, то постараемся найти специалиста по расследованиям. В Киргуду есть несколько частных сыскных агентств. Но нам нужно торопиться, время дорого, – сказал Крыс и решительно направился к выходу.

Уже на борту яхты Крыс, осмотрев джинсы и футболки своих нежданных гостей, выразил опасение, что такая одежда привлечёт ненужное внимание. Проблема разрешилась незамедлительно – в каюте капитана нашёлся сундук с одеждой для матросов. Худышка и Пончик быстро переоделись в просторные светлые робы и широкие холщовые штаны.

В порт Киргуду белоснежная яхта с тремя товарищами на борту вошла, когда на океан уже опустилась ночь. Нагретый за день берег излучал тепло, а чёрные, как деготь волны, тихо плескались о сваи причалов. Пахло йодом, рыбой, гниющими водорослями, смолой и мокрым деревом.

Ступив на поскрипывающие доски причала, зайцы не без любопытства огляделись по сторонам. У причалов тихо покачивались на волнах несколько десятков судов. Их тёмные силуэты чётко выделялись на фоне звёздного неба. На берегу ярко светились окна кабачков. Оттуда доносились громкие голоса, смех и звон кружек. Многочисленные компании, распевая песни, пошатываясь, разгуливали по берегу. Большинство гуляющих были одеты в выгоревшие брезентовые рубахи, видавшие виды кожаные штаны и грубые башмаки, громко стучавшие по деревянным настилам причалов. На головах у некоторых красовались потрёпанные шляпы самых разнообразных фасонов. Но большинство предпочитало повязывать головы красными косынками.

– Нелегко же нам будет узнать о похитителях Ноктюрноли. Насколько я понимаю, здесь каждый второй пират, а может, и каждый первый, – заметил Пончик, с явным неодобрением оглядев большую компанию морских бродяг, проходящих мимо.

– Вы не правы, – тут же вмешался Крыс, – большинство из них отличные ребята, честные и трудолюбивые. Просто они вынуждены за жалкие гроши многие месяцы работать вдали от цивилизованных мест. Труд их не только тяжёл, но и опасен. В море их подстерегают штормы, мели, рифы и акулы. На берегу островов, где они получают грузы, их может поджидать отравленная стрела «охотников за головами». Если же они избегнут гибели в океане или мангровых зарослях островов, то уже в порту их может свалить малярия столь частая в этих местах. Когда же выжившие высаживаются в Киргуду, то их обсчитывают и шкиперы, и владельцы судов. После этого морякам ничего не остается, как пропивать свой жалкий заработок. Они спустят его за неделю и вновь завербуются на какое-нибудь судно на тех же грабительских условиях. Так что не нужно судить по внешнему виду о тружениках моря. Они не виноваты в том, что оказались в таком жалком и бесправном положении.

Зайцы внимательно выслушали горячий монолог Крыса, вновь поразившись, как изменился бывший управляющий Виг-Фяка. И всё же Худышка, вспомнив о прежних пакостях Крыса, не удержался от ехидного замечания:

– Но ведь ты теперь у нас плантатор, фабрикант и судовладелец в одном лице. Что же ты не поможешь этим «отличным ребятам» встать на ноги?

– Я делаю всё возможное, чтобы мои сотрудники получали достойную оплату. Любой матрос, честно прослужив на одном из моих судов несколько лет, может скопить достаточно средств и открыть собственное дело. К сожалению, я пока располагаю слишком ничтожными возможностями. В моём распоряжении всего лишь несколько судов, которым приходится выдерживать жестокую конкуренцию при получении заказов. Но я делаю всё от меня зависящее, чтобы мои моряки не сетовали на судьбу и не напивались с горя, придя в порт, – серьёзно и немного грустно ответил Крыс.

– Понятно. С чего начнём поиски Ноктюрноли? – спросил Худышка, почувствовав неловкость за свое ехидство и стремясь поскорее перевести разговор на другую тему.

– Для начала снимем номер в гостинице «Морской лев». Она находится на самой окраине, и её постояльцы не привлекают внимания. Потом я пройдусь по кабачкам. Надеюсь, мне удастся встретить кого-нибудь из старых знакомых и узнать интересующие нас новости, – ответил Крыс, уверенно лавируя в лабиринте тёмных и грязных улочек.

В океане бушует ураган, а в «Морской лев» вползает жуткое «нечто»

«Морской лев» оказался небольшим двухэтажным дощатым домиком с грязными окнами и тусклым фонарём над ступенями крыльца. Жирный портье с висячими как у моржа седыми усами мирно похрапывал за стойкой. Лениво приоткрыв заплывшие жиром глазки, он швырнул посетителям ключ и с ловкостью подхватил брошенную Крысом золотую монету. Проделав эти нехитрые операции, он опять заснул, уткнувшись носом в стойку, покрытую разноцветными пятнами от пролитых напитков.

Трое товарищей направились к лестнице, ведущей на второй этаж. «Морской лев» был в точности таким, как и многие другие дешёвые гостиницы в Киргуду, если не считать одной его странной особенности – здесь скрипело абсолютно всё: перила лестницы, ступени, двери и доски полов.

По мнению зайцев, приютивший их отель больше всего напоминал музыкальную шкатулку с износившимся механизмом. Худышка, присев на стул в отведённом им номере, тут же в ужасе вскочил, потому что безобидный предмет мебели незамедлительно заорал, как перепуганный хорёк. А когда Пончик решил присесть на кровать, та протяжно заголосила, как целый хор тоскующих выпей.

– А мы не могли выбрать для ночлега какое-нибудь более спокойное место? – осведомился Пончик, осторожно ступая по рассохшимся половицам, которые отзывались протестующим оханьем.

– Для нас это место как раз и будет наиболее спокойным, – ответил Крыс, и тут же пояснил:

– Никто не сможет пробраться в номер незамеченным. Вы располагайтесь, а я немного пройдусь.

– Может, стоит пойти вместе? – забеспокоился Пончик, вспомнив узкие улочки и шныряющих по ним подозрительных личностей.

– Втроём мы будем привлекать слишком много внимания. Я справлюсь. Не забывайте, я не раз бывал здесь, хорошо знаю и сам город, и его обитателей, – ответил Крыс и решительно отворил дверь в коридор, который тут же огласился противным визгом.

Оставшись одни, зайцы присели на подоконник, распахнув заскрежетавшую раму окна. Океана отсюда не было видно, но его близкое присутствие угадывалось по мерному рокоту волн и шороху прибрежной гальки. Казалось, в темноте дышит огромное уставшее животное. Из мрака то и дело долетали нестройные песни, крики и звон разбитых бутылок. Киргуду жил обычной ночной жизнью.

В гостиницу Крыс вернулся, когда небо на востоке слегка заалело. Он прошмыгнул в номер и тут же улёгся на скорбно застонавшую кровать. Уставшие братья тихо посапывали под одеялами. Крыс тоже очень устал, но заснуть не смог. До самого утра он ворочался, вздыхал и шмыгал носом. Те скудные сведения, которые ему удалось получить в прибрежных кабачках, наводили на мысль, что жизнь его драгоценной Ноктюрноли подвергается серьёзной опасности.

– Любимая, прости, что не уберёг тебя, – шептал бедняга, и горячие слезы ручьём сбегали у него из-под век, – но я спасу тебя, обязательно спасу…

Утром стало ясно, что отправиться на поиски пропавшей невесты невозможно. Погода резко испортилась. Налетавшие со стороны океана порывы ветра раскачивали деревья за окном и гоняли по улицам городка тучи мелкого сухого песка. Даже из номера «Морского льва» было слышно, как с грохотом разбиваются о причалы волны. Берег гудел и сотрясался под ударами разгулявшейся стихии. Дождя пока не было, но у линии горизонта то и дело вспыхивали огненные зигзаги молний.

Крыс, не задумываясь, готов был плыть на край света и сразиться с десятком морских разбойников, но вынужденное бездействие изматывало его. Худышка и Пончик, заметив, что их спутник снова приуныл, решили приступить к разработке собственного плана спасения Ноктюрноли. Они понимали, что без чёткого представления о том, кто стоит за этой грязной историей, предпринимать какие-то действия бессмысленно.

– Тебе удалось что-нибудь разузнать ночью? – осторожно осведомился Пончик у Крыса, который, нахохлившись, сидел на своей скрипучей койке.

– Очень немногое, – сдавленно ответил несчастный влюблённый. – Позавчера в Киргуду побывал капитан Бриггс. Это один из самых отъявленных негодяев в здешних краях. Знакомый шкипер рассказал мне, что разбойник щеголял в новых кожаных штанах и раздувался от гордости, рассказывая о каком-то выгодном заказе. Бриггс говорил полунамёками, но по его поведению можно было понять, что он действительно внезапно разбогател. Капитан и его головорезы буквально сорили золотом и хвастались, что скоро «кое-кому придётся плохо». Наутро, взяв на борт большой запас продовольствия и пресной воды, они отбыли в неизвестном направлении.

– С чего ты взял, что Бриггс и его шайка имеют отношение к похищению Ноктюрноли? – спросил Худышка.

– Капитан промышляет тем, что поставляет рабов туземным царькам на островах. А здешние владыки, – горестно всхлипнул Крыс, – настолько дикие и кровожадные, что могут попросту съесть своих пленников, если несчастные им чем-то не угодят.

– Подожди, ты ведь говорил, что Бриггс хвастался, что получил выгодный заказ. Значит, если он причастен к похищению Ноктюрноли, то выполнял чьё-то поручение! Вероятно, этот неизвестный ненавидит тебя. Давайте подумаем, кто это может быть? – озабоченно проговорил Пончик.

– Я не знаю, – простонал Крыс. – У меня, конечно, есть недруги и завистники, но чтобы пойти на такое коварство? Не знаю, просто не знаю…

Бедный влюблённый в отчаянии схватился за голову и принялся горестно раскачиваться из стороны в сторону. Его судорожные всхлипы слились с визгом и скрипом койки в душераздирающую какофонию.

За окном разгулялась непогода. Струи дождя били в оконное стекло. На улице стало так темно, словно на Киргуду внезапно опустилась ночь. Сполохи молний время от времени освещали мертвенным светом сумрак комнаты.

Притихшие зайцы молча сидели на кровати, запертые непогодой в пыльном, завывающем на все лады гостиничном номере. Братья испытывали растерянность от своего полного бессилья. Киргуду с его странными, не вызывающими симпатии обитателями, был им чужд. О жизни портовых городков, так же как и о морском деле, зайцы знали только из книг.

Наступил вечер, а товарищи по-прежнему не представляли, что делать дальше. При этом к чувству томительного ожидания примешивалось предчувствие какой-то приближающейся опасности.

Очередной шквальный порыв ветра распахнул окно, и потоки воды стремительно хлынули в комнату. Пока братья сражались с разбухшей от воды рамой, дверь комнаты бесшумно отворилась, и в гостиничный номер проскользнула бесформенная фосфоресцирующая масса. Непонятное нечто начало вытягиваться вверх, превратившись в подобие огромной жирной капли.

Пончик первым пришел в себя. Он схватил стул и с силой метнул его в жуткого гостя. Предмет мебели, ударившись о препятствие, хлюпнул, словно вошел в густое желе и медленно сполз на пол. Существо начало дрожать и извиваться, меняя форму и цвет. Через пару секунд Пончик уже готовый вновь броситься в бой вдруг увидел… себя. Причем увидел так, словно стоял перед зеркалом. Он принял боевую стойку и замер, потому что незнакомец в точности скопировал его движения.

– Я, наверное, схожу с ума, – подумал заяц. – Или сплю и вижу сон?

Ноктюрноль теряет остатки надежды

«Прежде чем что-то сильно пожелать, хорошо подумай, а нужно ли тебе это?» – гласит восточная мудрость. Ноктюрноль, запертая в тесном трюме пиратской шхуны, припомнила мечты о том, чтобы её похитили разбойники и спас прекрасный принц. Увы, ничего романтического в происходящем не было. В трюме воняло рыбой, смолой, дёгтем и застоявшейся водой. Качка усиливалась, а с палубы доносились хохот и ругань пиратов. От жалости к себе Ноктюрноль горько заплакала. Рыдала она долго, но утешать её было некому, и поток слёз иссяк. Попечалившись ещё немного о своей несчастной судьбе, она решила осмотреться. Темнота не была помехой, – Ноктюрноль происходила из рода гномов, глаза которых привычны к подземному мраку.

Трюм был забит бочками, ящиками и тюками. Заглянув в один из ящиков, пленница обнаружила в нём плоды авокадо. Резонно рассудив, что после пережитых потрясений неплохо бы подкрепиться, она с удовольствием съела несколько маслянистых плодов. Запив свой скромный завтрак пресной водой из бочки, она присела на тюк с чем-то мягким и с отвращением оглядела своё испорченное платье. Пышный подол из лёгкого белого газа был испачкан в смоле и разорван в нескольких местах. Один из кружевных рукавов свисал жалкими лохмотьями. Подумав немного, Ноктюрноль решительно оторвала оба рукава, а затем и подол, оставив лишь короткую нижнюю юбку из белого атласа. Теперь, когда ничто не стесняло её движений, она могла свободно лавировать между кадушками и ящиками, несмотря на сильную качку.

Запертая в трюме, увозимая в неизвестность, она пыталась отыскать путь к спасению. Ноктюрноль ни на минуту не сомневалась, что жених обязательно придёт на помощь, но сердце её замирало от страха от мыслей, какие опасности подстерегают любимого на этом пути.

– Он такой трогательный, такой романтичный, его так легко обмануть и заманить в ловушку. Я должна найти способ защитить его! – шептала Ноктюрноль.

Она попыталась вспомнить какой-нибудь случай из прочитанных романов, в которых принцессе удавалось обмануть разбойников и бежать из плена. Но в книгах всё происходило по-другому. В них не было вонючего трюма и выматывающей качки. Неожиданно Ноктюрноли пришло в голову, что пираты могли забыть запереть люк. Решив проверить догадку, пленница поднялась по хлипкой лестнице и осторожно толкнула крышку. Увы, та была плотно задраена. С трудом балансируя на верхней ступеньке, Ноктюрноль прислушалась происходящему на палубе. Через некоторое время она поняла, что там происходит что-то странное. Сквозь рёв бури до пленницы донеслись встревоженные голоса пиратов.

– Это он, это летучий голландец! Я узнал его! Убрать паруса! Полный назад!!!

– Капитан, шхуна не слушается руля! Мы отклоняемся от курса!

– Торопитесь, если не хотите пойти на корм акулам! Вы не моряки, а ржавые селёдки!

– Это ловушка, капитан! Нас заманили в ловушку!

На палубе послышался топот башмаков и скрип снастей. Пираты спешили убрать паруса, но, несмотря на все старания команды, шхуна убыстряла ход.

– Спасаемся!!!

– Шлюпку на воду!

– Не сметь, протухшие камбалы! Держите штурвал, трусливые каракатицы!

– Нет!!! Только не это!!! Спасайся, кто может!!!

Осознав, что случилось нечто непредвиденное и очень страшное, Ноктюрноль принялась кричать и изо всех сил колотить кулачками по крышке запертого люка. Она поняла, что пираты спешно покидают судно, бросив её на произвол судьбы.

– Выпустите меня отсюда! – из последних сил закричала бедная пленница, но ответом ей был лишь шум волн и скрип мачты. Топот на палубе стих, и Ноктюрноль с ужасом поняла, что осталась одна на терпящем бедствие судне. Оставшаяся без управления шхуна стала игрушкой ветра и волн, безжалостно швырявших её, словно скорлупу кокосового ореха.

Лишившись сил и последней надежды, Ноктюрноль упала на пол, и сознание покинуло её.

Разные обличия суперагента Твиггса

– Ну, что? Разминка закончена? – проскрипел гость странно высоким голосом и, не скрывая иронии, посмотрел на растерявшегося Пончика.

– Вообще-то, – продолжил он, – можете и дальше воевать, если вам интересно. Но предупреждаю, что это ни к чему не приведёт, потому что у меня стальные нервы, отличная реакция и холодный аналитический ум.

– Всё вышеперечисленное не дает вам права врываться в чужой номер, – срывающимся голосом сказал Худышка.

Гость перевёл взгляд на зайца, фигура его вновь на мгновение утратила чёткость, но через секунду превратилась в точную копию Худышки.

– Извините, – виновато проговорил неизвестный худышкиным голосом, – но при моей работе нередко забываешь о хороших манерах. А теперь позвольте представиться: Твиггс, суперагент Твиггс. Ночью я видел вас в кабачке «Пьяный Краб». Ночной пришелец задумчиво посмотрел на Крыса. Он вновь передёрнулся, встряхнулся как мокрая собака и превратился в своего визави.

– Я понял, что без моей помощи вам не обойтись, – как ни в чём не бывало, продолжил он, – и пришёл предложить свои услуги.

– Благодарю вас, – растерянно проговорил Крыс, всматриваясь в свою точную копию, – я готов заплатить любые деньги…

– Деньги меня совершенно не интересуют, – беспечно взмахнув розовой лапкой, сказал Твиггс, – сыском я занимаюсь исключительно из любви к искусству. Правда, меня интересуют лишь дела, в которых присутствует борьба за справедливость. Признаться, я много слышал о вас, Крыс Людвиг Пятый, и ваша принципиальность вызывает у меня уважение.

Тут Твиггс отвлёкся и перевёл взгляд на комод в углу. Некоторое время он задумчиво созерцал его, потом тело агента вновь заколыхалось и присутствующие едва ли не со священным трепетом увидели перед собой точную копию шкафа.

– Ой, извините, это тоже привычка, – проскрежетал комод, через мгновение вновь утратив форму. Теперь в номере возник кто-то похожий на вёрткую носатую ящерицу в коротковатых брюках, крахмальной сорочке с высоким воротником и пиджачке в крупную жёлто-коричневую клетку. По-видимому, это и было истинное обличье суперагента, хотя, после всего увиденного, кто бы мог утверждать это наверняка?

– Простите, а вы не могли бы больше ни в кого не превращаться? – вежливо попросил Худышка, – ваши метаморфозы отвлекают нас от сути разговора.

– Хорошо, я попробую, – покладисто согласился суперагент, – давайте скорее ваш «вещдок»! Хочу на него взглянуть.

– Что-что? – не поняли братья.

– Вещественное доказательство. Письмо, обнаруженное в комнате замка, – пояснил сыщик.

Крыс извлёк из-под манжеты камзола злополучный листок и протянул Твиггсу. Сыщик начал с того, что тщательно обнюхал послание. Затем развернул, посмотрел бумагу на свет, после чего небрежно вернул Крысу.

– Так и знал, от письма за версту несёт подделкой. Теперь я даже знаю, где она была изготовлена и кем. К ней явно приложил свою продажную лапу Хрюндель Смит.

– Кто это?! – в один голос воскликнули товарищи, поражённые как манерой проведения, так и результатами стремительной экспертизы.

– Мышь Белая! – противным скрипучим голосом ответил сыщик, вновь расползаясь в желеобразную массу, но тут же преобразившись в унылое бледное создание с худыми длинными лапками, скорбно поджатыми губами и вселенской тоской в тёмных навыкате глазах.

– Обладает талантом подделывать любой почерк, – продолжил свои пояснения Твиггс, – и, нужно заметить, берёт за свою работу немалые деньги. При этом патологически скуп: питается отбросами с ближайшей помойки. А в последнее время, изготавливая свои фальшивки, по-видимому, начал экономить и на материалах. Обратите внимание на качество бумаги. Я бы в такую постеснялся заворачивать селёдку. Более того, даже чернила совсем бледные, разбавлены водой, как минимум, наполовину. А это крошечное пятно рыбьего жира? Готов поклясться, что оно попало на бумагу из масляного светильника. Прошу заметить, это жир трески, и он не отличается свежестью. Можете сами обнюхать и убедиться.

Пояснения Твиггса вернули Крысу присутствие духа. Теперь он уже смотрел на послание без прежнего благоговейного ужаса. Более того, его чуткий нос, действительно, уловил исходящий от бумаги ощутимый запах прогорклого рыбьего жира.

– Какой же я дурак! Оказаться таким слепцом! – воскликнул Крыс.

– Любой мог оказаться на вашем месте. Не переживайте. На самом деле, всё отлично, прекрасно и даже великолепно! – воскликнул Твиггс, пританцовывая на месте от переполнявшего его восторга, – теперь в этом деле есть отправная точка. Мы можем прижать этого мошенника Хрюнделя и выяснить, кто поручил ему изготовить письмо. Скорее к нему, я знаю, где находится его лачуга.

Быстро набросив обнаруженные в шкафу старые брезентовые плащи, компаньоны вышли на улицу под секущие струи холодного дождя.

Твиггс уверенно лавировал в лабиринте тёмных и грязных улочек, едва подсвеченных тусклыми фонарями. По пути приятелей несколько раз облили помоями, которые обитатели домов выплескивали на улицу прямо с порога. Твиггс, видимо, привыкший к подобным неожиданностям, каждый раз ловко уворачивался, а вот Крысу, Худышке и Пончику то и дело приходилось стряхивать с плащей морскую капусту и банановую кожуру.

По мере удаления от центра улицы становились всё уже, а дома беднее. Теперь на пути то и дело встречались замусоренные пустыри, покрытые чахлыми колючими деревцами с развешанными на них рваными рыбачьими сетями. Вскоре неподалёку из мрака возникла громада старого маяка, унылым завыванием подававшего сигналы кораблям.

– Ну, вот, почти пришли, – бодро сообщил Твиггс, вглядываясь в какие-то одному ему известные ориентиры, – если мне не изменяет память, а она мне никогда не изменяет, то лачуга Хрюнделя там, – агент ткнул лапкой куда-то в темноту, – предлагаю немного выждать и осмотреться. У этого мошенника нередко бывают поздние посетители.

– Извините, а как вам удается всё время превращаться? Это, наверное, какой-то особый дар? – воспользовавшись остановкой, задал Худышка, мучивший его вопрос.

– Нет, просто длительная тренировка, только и всего, – скромно ответил польщенный суперагент.

– То есть каждый может этому научиться? – недоверчиво осведомился Пончик.

– А чему тут учиться? Это делают абсолютно все по нескольку раз в день. Разве вы не замечали, что любой из нас постоянно играет какую-то роль? Нет-нет, речь идет не о профессиональных актерах, – предваряя возможные реплики собеседников, взмахнул лапкой суперагент и продолжил:

– Упрощенно говоря, почти каждый наедине с собой – один, с друзьями – другой, со слугой – третий, с господином – четвёртый. И так до бесконечности. Скажу больше, многие настолько привыкли играть роли, что уже позабыли, какие они на самом деле. Впрочем, как правило, никто не замечает, как и когда «надевает маску». Я же полностью контролирую процесс. Обычно моя задача – стать «зеркалом» собеседника. При моей работе это очень важно, – солидно заметил Твиггс.

– Но ведь вы превращались в каплю, в шкаф? Это как? – спросил Худышка, начинавший испытывать уже научный интерес.

– А вот это уже искусство, действительно, требующее длительной тренировки, – с оттенком законной гордости сообщил агент, – впрочем, всегда нужно помнить, что мы отражаем окружающий мир, а он, в свою очередь, отражает нас.

Поглощенные занимательным разговором новые знакомые не заметили, как приблизились к лачуге Хрюнделя Смита.

– Так я и знал. Опять без света сидит. На рыбьем жире экономит. А может, пошёл денежки перепрятывать. Всё трясётся, что их у него отберут, – с ноткой сочувствия прокомментировал Твиггс.

– Нет, я всё-таки не понимаю. Если вы знаете о проделках этого жулика, то отчего до сих пор не проучили его? – спросил Пончик.

Казалось, Твиггса удивила такая постановка вопроса. Он остановился, почесал свой длинный нос, одёрнул кургузый пиджачок и сказал:

– Да он, в сущности, безвредный, этот Хрюндель. А то, что бумаги подделывает – это ерунда. Просто, как правило, в результате один мошенник обманывает другого такого же мошенника. Я же сказал, что вмешиваюсь лишь, когда речь идёт о борьбе за справедливость. А наши законы настолько запутаны, что соблюдение их зачастую приносит больший вред, чем нарушение установленных правил. Не скрою, в делах я руководствуюсь исключительно собственным внутренним ощущением справедливости. Впрочем, сегодня я вполне готов задать Хрюнделю хорошую трёпку. Так что не волнуйтесь, нынче он получит по заслугам и, зная себя в гневе, я ему не завидую.

Сделав это грозное заявление, суперагент решительно толкнул ногой разбухшую от дождя хлипкую дверь.

Метаморфозы Хрюнделя Смита

Хрюндель Смит не любил ночь. Вместе с темнотой в его лачугу вползали беспричинная тоска и неосознанное беспокойство. Эти чувства особенно усиливались, если на улице бушевала непогода. В такие ночи он старался забиться в угол своей каморки, зябко кутаясь в клетчатый старушечий платок. В целях экономии он никогда не зажигал по ночам светильник.

Хрюндель был болезненно мнительным. Его хронически раздирали самые разнообразные страхи. Он боялся пожара, потопа, бедности и воров. Если ему предстояла даже самая мелкая покупка, он впадал в панику, потому что не понимал, как можно взять и отдать деньги? О том, что за них он что-либо получал взамен, Хрюндель не думал. Питался он в основном отбросами, собранными в мусорных бачках, мидиями и морской капустой, выброшенными на берег прибоем. Скудное питание сделало его болезненно худым и ещё более нервным.

Глядя на это замученное, издёрганное существо, трудно было предположить, что у него имеются немалые денежные средства. Впрочем, деньги не приносили ему радости, скорее, они были источником дополнительных страхов и беспокойств.

Свой заработок, получаемый от выполнения «деликатных поручений»: подделок писем, завещаний и закладных, он клал в большую консервную банку и прятал под камнями возле старого маяка. При этом он очень боялся, что кто-нибудь обнаружит его тайник. Каждый вечер он шёл к маяку, вытаскивал свои накопления и перепрятывал в другое место. Однако каждый новый тайник вскоре начинал казаться ненадёжным. По ночам он мучился бессонницей, вздрагивал от каждого шороха. Ему казалось, что к его лачуге крадётся кто-то страшный, чтобы убить и ограбить.