Чемодан

Колесики светло-голубого чемодана, украшенного бледно-розовыми распустившимися пионами по центру, ускорялись, пытаясь угнаться, а может опередить звонкое поцокивание каблучков своей хозяйки. Изящная кисть, казалось, еле касалась ручки, однако умело управляла им, с легкостью манипулируя при поворотах, спусках и подъемах. Нина вбежала на перрон с той грациозностью, с которой каждый раз появляется в свете рампы балетной сцены. Воздушный шифон белого в мелкий голубой горох платья слегка развивался на ветру, а газовый шарфик на шее взлетал вверх словно взмах крыла. Явление светлой грации на перроне привлекло внимание всей вокзальной серости – она не шла, она осанисто порхала, подняв высоко голову.

Отпуск закончился. Пора возвращаться домой: в Москву, на любимую работу, в искусство, в танец. Отдых пошел ей на пользу. Загар подчеркнул красоту лица, особенно выразительность больших синих глаз, которые на данный момент со всей своей выразительностью искали третий вагон поезда Симферополь-Москва.

Она была одной из первых пассажиров, входящих в поезд; привычку не опаздывать привили в театре, иначе, без соблюдения дисциплины, можно остаться и без роли, пусть и в массовке. Проверив паспорт, проводник напомнил номер места – восемнадцатое. Отогнала мысль "четное – верхнее", но в следующий раз надо обратить на это внимание; с той же легкостью вбежала в поезд. Чемодановские пионы радостно последовали за ней, а позже были втиснуты под нижнее место номер семнадцать. Нина переоделась в светлые лосины, белую майку и носочки. Вернувшись из уборной, поздоровалась с молодым парнем на боковом сиденье, заправила постельное бельё и села на нижнее семнадцатое место в ожидании повторной проверки документов и соседей по плацкарту.

Ей нравились разговоры с незнакомыми людьми в поезде: обмен историями людских судеб, житейские ненавязчивые советы, рассуждения обо всем, в том числе об искусстве. Ожидание будоражило воображение. Может, в этот раз также повстречается бабулька-искусствовед, врач столичной поликлиники и флорист. Люди разных сфер, но начитанные и вдохновленные своим делом – какой же интересный получился разговор! Нина загадала, чтобы это был кто-то из музыкальной сферы, а лучше из кино – она хотела, как Людмила Савельева в фильме "Война и мир", тоже сняться в какой-нибудь романтической роли. Нина смотрела в проход, наблюдая, как места стали заполняться людьми. Мимо дальше по вагону прошла семья с детьми, пожилая пара, компания молодежи с гитарой. На местах впереди расположилась группа маленьких гимнасток с двумя тренерами, несколько пожилых и молодых пар, мужчины и женщины. Все или находили свои места чуть раньше, или проходили мимо нининого плацкартного купе. До отправления оставалась одна минута, и она, с мыслями о встрече своих соседей на какой-нибудь из станций, выдохнула и продолжила ждать проводника, держа в руках дамскую сумочку и паспорт.

Неожиданно на перроне послышались крики, грохот колес нескольких чемоданов. Добегающие до входа в вагон мужская и женская фигуры подбадривали друг друга короткими восклицаниями: "Без нас не уедет!", "Давай быстрее!", "Сам давай!", "Шевели помидорами!", "А ты булками!" – при этом успевая гоготать во всё горло. Вагон напрягся в нежелании оказаться в близком соседстве на 32 часа с вваливающейся в вагон парочкой.

Нина смотрела в сторону тамбура, напряженно прижимая сумочку и паспорт. И вот они появились в поле ее зрения. Впереди шла излишне тучная, местами даже жирноватая, женщина без определенного возраста – при такой полноте возраст трудно определить. Мужчина не отставал от женщины, в том числе и по массе тела, только живот, а точнее пузо, нависало над штанами так, что даже Горшок и Князь, изображенные на футболке, вдвоем не смогли прикрыть его полностью, демонстрируя подпупочную волосатость.