Пробуждение серого кардинала

Глава 1

Вестибюль вибрировал от криков и хруста ломающихся костей. Каждый вздох военных, несмотря на броню, обжигал ледяным ужасом. Мигающий красный свет аварийного таймера отсчитывал последние секунды. Когда двери арены с лязгом распахнулись, наступила оглушительная тишина, в которой было слышно только бешеное биение сердец.

За проемом – непроглядная тьма, поглощающая даже полдневное солнце. Тревога, вязкая и холодная, ползла вверх по горлу и душила. Военные вскинули оружие, щелчки предохранителей разрезали тишину.

Внезапный вопль из тьмы. Топот ног, переходящий в бег. И вот – к ногам мужчин вываливается мальчик лет пяти, весь перепачканный кровью. Он сжимает в руках какой-то сверток. Дикие, широко раскрытые глаза, полные ужаса, метались по лицам солдат, ища проблеск надежды.

"Не двигаться! Огонь на поражение!" – рявкнул командир, голос сорвался на хрип.

Солдаты замерли, стволы их автоматов были направлены на ребенка. В их глазах – не только первобытный ужас, но и нечто большее: беспомощность перед неизвестностью. Они видели не просто мальчика, а воплощение чего-то необъяснимого, опасного, того, что совсем недавно терзало людей за дверью.

Мальчик всхлипывал, кусал губы, стараясь не расплакаться. Сквозь пелену слез он пытался разглядеть лица тех, кто направил на него оружие. На нем был праздничный костюмчик, казавшийся неуместным на фоне крови и ужаса. В его глазах мелькали проблески чего-то звериного – инстинкта выживания, пробивающегося сквозь страх.

"Что у тебя в руках?" – командир пытался говорить спокойно, но слова вырывались сдавленными, хриплыми.

Мальчик отшатнулся, пятясь обратно к тьме.

"Стой! – заорал сержант. – Еще шаг – и стреляем!"

Ребенок заплакал навзрыд, упав на колени и выронил сверток. Тот покатился к ботинку одного из военных и между прорезей окровавленной ткани были видны очертания человеческого лица.

Из тьмы послышалось низкое рычание, заставляющее кожу покрыться мурашками. Рычание усиливалось, превращаясь в утробный рев, от которого содрогнулся весь вестибюль. Что-то громадное, нечто чудовищное, давило на воздух, растягивало темноту, пытаясь вырваться наружу. Солдаты переглянулись. В глазах каждого застыл ужас. Командир опустил ствол. Холодный пот струился по спине. Интуиция кричала об опасности, но инстинкт защитить ребенка боролся со страхом.

"Медленно, – прошептал он, обращаясь к мальчику, – иди ко мне."

Взрыв – резкий и оглушительный, скрытый темной материей – швырнул военных на пол ударной волной. Командир, не раздумывая, накрыл мальчика своим телом. Здание содрогнулось, посыпалась штукатурка. "Оно ломится наружу!" – пронеслось в голове у командира. Он схватил ребенка за руку – и крикнул: "Отступаем! Вызывайте отряд S-ранга!"

Мальчик спотыкался, еле поспевая за командиром. Его маленькая ручка дрожала в железной хватке военного. Взрослый подхватил его на руки и бросился бежать. За спиной гремели взрывы, стены вестибюля трещали по швам.

А в это время за дверью…

… бушевала ярость, не имеющая ничего общего с бегством. Кто-то, оставляя за собой выжженную землю, атаковал чудовище с нечеловеческой скоростью. Каждый удар сотрясал пространство, высекая искры из бетонных оснований. Неизвестный остановился прямо перед существом и огляделся. Он видел вокруг тела погибших: мужчин, женщин, детей… ярость сжигала его изнутри. Мужчина влетел в тушу монстра – "Они еще жить не начали!" – проносилось в его голове с каждым ударом.

Над ареной нависал барьер из густой, темной материи, тот самый, что уберег военных и ребенка от смертоносного существа. Под ним неподвижно парил второй мужчина, источая волны темной энергии, подпитывая щит, который едва сдерживал разрушительную силу от битвы.

Атакующий сделал резкий выпад, направленные на цель руки вспыхнули ослепительным светом, оставляя за собой обугленные следы. Земля под монстром расплавилась, превратившись в кипящую лаву. С жестом, похожим на пас дирижера, мужчина поднял руки вверх, и столб энергии устремился к чудовищу. Но тварь вырвалась из огненного плена и бросилась на противника.

Когти чудовища рвали плоть, оставляя глубокие борозды на спортивном теле. Прижигая раны на ходу, мужчина шипел сквозь стиснутые зубы видя как тварь регенерировала с пугающей скоростью.

Нервный смех – короткий, хриплый – вырвался из горла вместе с сгустком крови. Голубые глаза, до этого холодные и отстраненные, теперь горели безумием. Мужчина отскочил как можно дальше от монстра и полоснул лезвием по вене на левой руке – он провел рукой над собой и багровые дорожки окропили его тело.

Эйфория – обжигающая и всепоглощающая – затопила сознание мужчины, вытесняя боль и страх. Мир расплывался, терял очертания. Слабость – ничто. Осталась лишь ярость, сконцентрированная в каждой клетке израненного тела. Мужчина рванул вперед, оставляя за собой размытый, призрачный след. Энергия, исходящая от его крови, пульсировала, словно сердцебиение умирающей звезды.

Звук больше похожий на взрыв от столкновения двух сверхсуществ вызвал очередную ударную волну. Противники отлетели друг от друга сметая все на своем пути. Мужчина врезался в темную материю, трещины пробежали по ее поверхности пропуская проблески света. Он задрал голову и посмотрел на напарника перед тем, как потерять сознание.

Сверху хлынула волна темной энергии и окутала тело мужчины. Сломанные кости сходились, рваные раны затягивались, но этого было недостаточно. Напарник отчаянно спешил восстановить тело мужчины чувствуя приближение чудовища. Земля содрогнулась под тяжелым весом твари. Рев – утробный, полный голода – вернул мужчину к реальности.

Он увидел, как монстр несется на мага, сметая все на своем пути. Зубастая пасть распахнулась, из глотки вырвался поток раскаленного воздуха. Тварь готовилась атаковать создателя барьера сгустком энергии.

Маг моргнул и увидел перед собой спину с едва зажившими ранами. Его спаситель даже не обернулся, он бросился навстречу смерти, нырнув прямо в разверзнутую пасть, загасив собой огненный поток.

***

Жар, смердящая слякоть, удушье. Он пробил внутренности чудовища, и ярость, сдерживаемая до этого момента, взорвалась. Он рвал и метал, зарываясь все глубже в плоть твари. Жар был невыносим, но кровь, насыщенная его силой, защищала тело, словно броня. Мир вокруг исчез. Осталась только ярость, чистая и всепоглощающая.

***

Ужас – ледяной удар в сердце. Чудовище проглотило друга. С диким криком маг бросился вниз. Темная материя взвыла, образуя смертоносный вихрь, разрывающий плоть твари. Мана была на пределе, истощаясь она высасывала из человека жизненные силы. Он чувствовал, как смерть приближается, чувствовал как жизнь покидает его. Каждое новое заклинание – шаг к погибели. Каждая вспышка магии отнимала жизнь, но он не мог остановиться, не мог бросить товарища, который пожертвовал собой. Сил оставалось меньше, защитный купол исчез, открывая город опасности. Все силы были брошены в бой.

***

Последний рывок внутри чудовища. Мужчина схватил раскаленное ядро и взвыл от боли сжимая сгусток чистой энергии, направляя на него всю ману прямо из сердца.

***

Последний всплеск темной энергии – и верхнее туловище чудовища взрывается, превращаясь в кровавый дождь.

***

Глубокий, судорожный вдох. Мужчина выбрался наружу сжимая в руке осколки ядра. Наконец-то воздух. Он стоял на гигантской туше поверженного чудовища под открытым и чистым небом, жадно глотая воздух.

Глава 2

Падение.

Это отвратительное чувство во сне пробудило меня и сопровождалось судорогой.

Каждый раз я просыпался в 02:22, сердце колотилось, как бешеное. Вдох. Выдох. Медленно, провел рукой по прохладной ткани матраса, пытаясь стряхнуть остатки сна.

– Опять, – я залез в интернет. Мистические бредни про три двойки и "свое место в свое время" вызвали усмешку.

Разве я не на своем месте? Один из лучших охотников на монстров, обладающий репутацией, о которой мечтает любой. На моем счету сотни убитых чудовищ, десятки добытых ядер S-ранга… но всё это меркнет перед одной-единственной мыслью.

Я взял с тумбы бархатную коробочку, словно она была тяжелым грузом, и медленно раскрыл ее. В лунном свете переливался бриллиант. Помолвочное кольцо полгода хранилось здесь, пока я колеблясь, откладывал момент, который должен был стать самым счастливым в моей жизни.

Оправившись от дурных предчувствий, я направился на балкон, чтобы подышать свежим воздухом. За окном расстилался величественный заснеженный город.

Ночной ветер обжег легкие. Перед глазами сияли огни высоток. Я крутил кольцо в пальцах, следя за игрой света на гранях бриллианта представляя сотни тревожных сценариев и самый худший из них – отказ.

***

Хруст тоста. Аромат арахисовой пасты, смешанный со сладким вишневым джемом с кислинкой. Идеальный завтрак, приготовленный лучшим шеф-поваром в мире – мной самим. Я поставил тарелку и кофе перед дядей Гайаном, улыбнулся и, отбивая лёгкий ритм ногами, направился за своим зеленым смузи.

На экране телефона мигали заголовки новостей: о найденном краснокнижном ките, которого считали вымершим, взлетевшая цена на ядра, предотвращенные теракты, топ участников турнира – поток новостей на экране телефона листался так же быстро, как ритм моего сердца. И еще одно уведомление, которое заставило меня замереть: «Подросток скончался от истощения ядра при попытке преодолеть предел».

Подобные заголовки были постоянным напоминанием о мире, полном опасностей, о новом мире, где я – благодаря родителям – занимал привилегированное положение.

Сообщение от друга вызвало улыбку.

“Слышь! Сделай это сегодня, иначе продуешь мне! ТЫ ПОНЯЛ!?”

“К скольки ты приедешь?”

“Я опоздаю на 20 минут. Добиваю тату”

“Это какая по счету? 100500?”

“Отвали. Но дождись меня, а! Не иди к сестре сразу”

– Видел прогноз на ядра? проворчал дядя, откусывая тост. – Грабеж!

– Да, грабеж, – согласился я, – но мы-то зарабатываем на них…

Я осекся, встретившись с его тяжёлым взглядом. Обреченно вздохнул. Гайан был серьезен, его лицо, изборожденное морщинами и шрамами, говорило о многом.

– Не у всех есть такие привилегии, Хюн Су. Многие отдают жизни за шанс поднять ранг.

Я поднес к губам шейкер, отвернулся и отпил пытаясь уйти таким образом от разговора. Его слова ударили меня сильнее, чем любой монстр. Он прав. Мне невероятно повезло. Родители обеспечили мне доступ к лучшим ресурсам, помогли развить ядро до S-ранга. Это шанс, который выпадает одному из тысячи.

– Ты чертова копия отца, – пробурчал Гайан. – Вот бы тебе досталась хоть капля материнской мудрости. Может тогда мои слова не пролетали бы мимо твоих прекрасных ушей. Ты же умный мальчик, – ох вот она, порция утренних нотаций молодому поколению.

– Зато у меня от отца красивая внешность! Смотри какой я сладкий, – парировал я, пытаясь сгладить напряжение, которое висело в воздухе.

– Ага и вяжешь, как хурма, – дядя исчез из поля зрения и я оказался в опасной ситуации, массивная рука стиснула мою голову прижав к туловищу, мужчина сжал кулак и начал трепать мою макушку костяшками.

– Кха-кха, убивают, спасите!

***

Бархатная коробочка с кольцом жгла мне ладонь. Я чувствовал, как дядя Гайан наблюдает за мной.

– Берешь его с собой? – он кивнул на сжатый кулак. Я сунул содержимое в карман, чувствуя, как сердце колотится в груди.

– На этот раз все получится, – пробормотал я, стараясь скрыть дрожь в голосе.

—Хюн Су, ты справишься, вы отличная пара, – голос Гайана был тихим, но уверенным.

Я опустил голову. Его слова пронзили меня, словно лезвие. Чутье подсказывало дяде, что я боюсь. Но он не понимал, что этот страх был связан не только с отказом, но и с осознанием собственного несовершенства, своей неспособности соответствовать идеалу, который я сам для себя создал.

– Знаешь, – Гайан неожиданно улыбнулся, – твой отец пять лет колебался, прежде чем сделать предложение Лейле. Ты не так уж сильно от него отстаешь.

Я удивленно взглянул на него. Слова старого ворчуна прозвучали неожиданно и выбили почву из-под ног. Тишину повисшую между нами нарушил звук открывающейся двери.

Холодрыга. Я окутал себя потоком маны, чтобы согреться пока мы шли до машины.

В юности я часто представлял себе мир, каким бы он был, не случись аномалий. Как бы мы жили без магии и рангов? Я мысленно улыбнулся наивным, юным фантазиям, которые ощущались сознанием, как приятный морской бриз. Тряхнул головой очищая разум. Все эти мысли выглядели слишком абсурдными на фоне того, что произошло с миром.

***

Пятьдесят лет назад всё изменилось. Миллиарды жизней были стерты. Наша Вселенная сходила с ума словно пожирала саму себя. Люди были свидетелями событий на Земле и даже не подозревали какие катастрофы происходили в бесконечном пространстве космоса. Для цивилизации засуха сменялась наводнениями и извержениями, возникали мутации опаснейших штаммов вирусов, города рушились и на фоне дефицита ресурсов начались войны. Казалось, словно ничто не могло остановить стремительное наступление конца света, которое лидеры и без того ускоряли своими действиями ведомые страхом, жадностью и жаждой жизни.

В момент, когда человечество собиралось уничтожить само себя опаснейшим оружием, в мир явился *Он*.

Нечто, скрытое под грубыми лохмотьями ткани, его приход сопровождался не громом, а тихим, пронзительным шепотом в разуме каждого. Он шептал историю о том, как одно из бесчисленных измерений пожирает энергию миллиарда Вселенных нарушая баланс миров. Он поведал, как уничтожил этот паразитирующий мир и прибыл на зов жажды жизни разумных существ. Он спас человечество не зная, что это люди довели планету – единственный клочок пригодный для жизни в этой Вселенной, до полного истощения.

Его подарок – часть энергии стертого измерения, которая должна была остановить аномалии в нашей Вселенной и восстановить баланс миров. Он развеялся и словно впитался в почву, после чего катаклизмы прекратились и человечество постепенно оправлялось.

Однако, энергия другого мира резонировала с нашим. Некоторые люди и мой дядя до сих пор помнят, как по началу с каждым днем было сложнее дышать и передвигаться. В конечном итоге мир впал в длительный сон и после пробуждения все было как прежде, за исключением особенностей в телах живых существ. Теперь в животных, рыбах, птицах, растениях и даже в людях были ядра в сердцах. Эти ядра могли поглощать энергию из окружения и адаптировать ее для живого организма. Люди назвали ее маной. Она циркулировала по телу и ощущалась, как воздушный сгусток внутри.

По началу все считали ману бесполезным дополнением в телах до тех пор, пока тяжелобольной пациент, находясь на грани смерти в хосписе, чудом исцелился во время медитации.

Это стало началом нового мира.

Проводились масштабные исследования и люди открыли, что мана способна усиливать тело и разум, ею можно делиться, излучать, преобразовывать в другие формы энергии. Она позволяла нам летать, лечить, управлять электричеством и пространством.

Вскоре человечество на горьком опыте узнало, что у ядра есть предел. Если истощать его без восполнения энергии – оно треснет, разрушится и носитель умрет.

Люди вновь доказали свою высокую склонность к адаптации. Они начали изучать как восполнить ману в ядре, как отслеживать его заряд и как не допускать полного истощения. То, что человечество считало побочкой от павшего измерения, теперь могло стать проклятием или благословением. Люди продолжали гибнуть, но число добровольцев росло .

Новость о том, что резерв зависит от того как часто носитель использует ману привел к волне смертей от истощения. Вскоре выяснилось, что у некоторых людей есть лимит на расширение ядра. Таким образом появилась система классов:

E – малый резерв маны;

D – нормальный резерв маны;

B – средний резерв маны;

A – высокий резерв маны;

S – высший резерв маны.

Но это еще не все, человечество пошло дальше. Людей не устроило то, как долго восполняется мана и они нашли способ ускорить процесс – поглощение чужого ядра.

Поглощая ядро наполненное маной – человек впитывал энергию. Совместимость человеческой маны и животной была стопроцентной. То, что люди долгое время считали отходами из туш, теперь стоило состояние и продавалось, как лекарства.

Жажда денег породила браконьерство. Киты, были первыми животными, которых истребили. Их ядра продавались за бешеные деньги. Этот безумный спрос мог уничтожить многие виды живых существ, но человечество нашло выход – порталы в другие измерения. С помощью маны они открывали проходы в миры, похожие на тот, что когда-то уничтожил равновесие. Миры, кишащие существами с невероятным запасом энергии.

Охота за межпространственными тварями началась, но их ядра были опасны. Поглощение большей энергии, чем могло впитать тело человека – разрывало сосуд. Поэтому ядрам присвоили ранги, аналогичные человеческим. Цены взлетели до небес. Бунт против корпорации, монополизировавшей добычу ядер, был неизбежен.

Ответ президента корпорации был шокирующим: он предложил всем желающим сразиться с межпространственными монстрами лично. Шоу-бизнес подхватил идею. Так появился мировой турнир – пять волн, по одной для каждого ранга. От слабых к сильным.

На одном из таких турниров произошло невероятное. Существо ранга S появилось на арене ранга D. Вспышка ужаса. Крики. Переизбыток маны в воздухе вывел из строя камеры и двери из иридия – отрезав здание от внешнего мира.

***

Я очнулся от собственного дикого крика. Мир расплывался, затуманивался слезами. Голос хрипел, горло разрывало, как долго я кричал? Какофония звуков, запах крови, ужасающий вихрь чужой силы. Я задыхался от панической атаки.

Участники турнира, зрители и персонал арены один за другим погибали. Я чувствовал каждой частичкой своего тела, как жизнь покидала людей. В этом хаосе кто-то кричал и тряс меня. Перед глазами всплывало лицо. Она…

Память обрывается, голова гудит и я сгибаюсь пополам сжимая виски. Не понимаю что со мной. Мое внимание привлек плач ребенка. Я обернулся на звук и увидел мальчика, который вцепился в платье. Женщина пыталась разрушить дверь несмотря на свое положение.

– Стойте! – мужчина рядом со мной прокричал в ее сторону, – беременным опасно использовать ману! Пригнитесь – он выпустил импульс темной энергии к двери, но опоздал. Монстр поглотил ударную волну преградив собой мать и ребенка.

Глава 3

Запах нагретой солнцем земли и спелых помидоров – первое, что всплывало в памяти, когда я думал о ней. Кровь на арене стала лишь фоновым шепотом, заглушенным ярким солнечным светом, играющим в её каштановых волосах, когда она любовалась просторными полями. Это было задолго до пустоты, прогрызающей мою душу.

В двенадцать лет отец и мать впервые взяли меня в экспедицию. Наш город – бетонный лабиринт, заваленный снегом и скрытый от солнца серым мраком высоток, казался гигантской ледяной гробницей. А там… на другом краю света… расстилались поля, залитые яркими лучами. Воздух был густ от ароматов – спелых помидоров, душистых трав и пряностей. Деревянные дома, будто дышали теплом, а люди громко смеялись и жили. Здесь я впервые попробовал сладкую выпечку с ароматом корицы и нежный салат с огурцами. Этот город оказался полным жизни, таким другим в сравнении с ледяным царством в котором я рос. Он был полной противоположностью моей ледяной тюрьмы.

Среди рядов помидоров, похожих на красные фонари, я увидел её. Девочка сидела на траве, рыдая над небольшой деревянной коробкой. Рядом стоял Тейс, мой друг детства, его лицо было напряжено.

– У меня не получится, – прошептал он, – иди домой. Родители тебе помогут похоронить его.

– Он… не может умереть! – Вырвалось из уст ребёнка, голос хрипел от слёз, – Тейс, у тебя же есть сила… помоги ему…

Любопытство заставило меня подойти.

– Тейс? Я думал, ты остался в городе с дядей Гайаном, – выйдя из зарослей, я дружелюбно улыбнулся и тут же неловко стушевался, посчитав появление неуместным, когда в очередной раз услышал всхлип.

– Хюн Су, привет. Нет времени. Нам нужно помочь ей подняться, – резко ответил Тейс, сжав мою руку, – и проводить Эрсу до дома.

Я посмотрел на девочку. Так значит вот как её зовут. Серые глаза, словно ледяные осколки, блестели от слез. Они выделялись на фоне загорелой кожи и заворожили меня, как драгоценные камни, которыми торговал дядя Гайан. Моё чутье обострилось и мир стал ярче, а звуки громче. С этого момента запах земли и спелых помидоров стал ассоциироваться не только с изобилием, но и с ней… ледяным блеском глаз.

– Меня зовут Хюн Су, – сказал я, протягивая руку.

– Уйди! – Она ловко поднялась и оттолкнула меня. Получилось удержаться в воздухе только благодаря импульсу маны, – выпендрежник! Если есть силы на такое, то помоги вылечить щенка!

– Прекрати, зачем ты его толкаешь? Это мой друг. Веди себя нормально, – Тейс встал между нами, – научись сдерживаться.

– Эмм, а как зовут твоего щенка? – Быстро выпалил осторожно выглядывая из за спины дуга и прикрывая голову на всякий случай.

– Его зовут Кумар, – тихо произнесла она прижав к себе коробку, глаза девочки вновь намокли от подступающих слез.

– Может покажешь его? Я могу посмотреть и возможно моя мама поможет.

– Хюн Су! Не обещай того, что невозможно сделать, – Тейс грубо процедил это сквозь зубы злобно смотря мне в глаза. Я усмехнулся про себя, мне было забавно от того, как вспыльчивый Тейс совсем недавно предлагал человеку быть сдержаннее.

– Если она говорит, что он болеет, то мы можем попытаться вылечить Кумара, – твердо ответил я не прерывая зрительный контакт. Он был старше на год и выше, пришлось задрать голову.

– Делай что хочешь, но здесь все собаки передохли из-за эпидемии, – он взял коробку из рук девочки и аккуратно вложил в мои руки. Подняв крышку я увидел золотистого щенка. Он еле дышал высунув язык. Его белые, вспененные слюни стекали на дорогую шелковую ткань с сложной вышивкой, а тусклая шерсть источала аромат целебных трав. Бешенство… в моём городе была подобная вспышка вируса и даже родители не смогли остановить это. Жители усыпили всех животных, которые заразились вирусом.

– Прости… – я смог сказать только одно слово не отрывая взгляд от парализованного щенка.

Вернув внимание к Эрсе, я увидел, как Тейс обнимает её утешая и вытирая слезы. В груди затянулся узел и я впервые испытал зависть.

***

– Эрса экспериментирует с новыми сортами, – сказал Тейс, лукаво улыбаясь, – говорят, некоторые из них… шевелятся во рту, – он показал мне обе ладони, извивая пальцами, словно они червяки. Я выронил книгу, осознав подтекст его слов. Пубертат, черт побери, – он звонко рассмеялся.

– Не надорви живот, придурок, – пробормотал я, поднимая книгу, – и о чём ты вообще думаешь?

– Да. Да, – его голос стал бархатным, затянутым, – даа.

– Хвастаешься сломанным голосом?

– Разумеется! Твой тоже скоро сломается. Будешь пищать, как комарик, – он показал щель между пальцами, – пи-пи-пииии…

Мои нервы натянулись до предела. Я сжимал челюсти, чувствуя, как напрягаются мышцы. Внезапно, в доме раздался тихий скрип. Её шаги. Я почувствовал это, как легкое прикосновение ветра.

– Хюн Су, – прошипел Тейс, сжимая мне плечо, – прекрати её «сканировать». Если она тебе действительно нравится, веди себя как человек, а не как извращенец.

– Я просто… забочусь о её безопасности, – промямлил я.

– Заботишься? – Тейс усмехнулся, – или просто подглядываешь?

В этот момент она появилась в дверях. Её взгляд скользнул по нам, останавливаясь на каждом. Я, придавленный рукой Тейса, не мог пошевелиться.

– Привет, – прозвучал её голос, тихий, но пронзительный. Я приехал сюда всего на несколько часов, чтобы увидеть Эрсу. А теперь… глаза, словно холодные звезды, ввели меня в ступор. В них было что-то, что заставляло меня забыть обо всём, кроме неё. В этот самый момент я понял, что хочу быть рядом всегда.

***

Шторм бился о борт, как разъяренный зверь. Солёный ветер хлестал лицо, а бесконечная синева океана давила своим безмолвием. Больше года я с экипажем скитался по волнам, охотясь за редкими ядрами для корпорации родителей. Каждый день – борьба за выживание, каждый вечер – мучительная тоска по Эрсе. Я представлял её смех, запах невероятно вкусных овощей и фруктов. Вспоминая девушку, я чувствовал, как на душе становится теплее, словно солнечный луч пробился сквозь штормовые тучи.

Наши встречи, наполненные смехом, легкостью, и той неповторимой глупостью, которая есть только между нами, – всё это вдруг сложилось в единую картину: мой дом. Дом, без которого я – лишь потерянный муравей в этом холодном, безжалостном мире.

И вот, среди бушующего океана тоски, пришло известие от Тейса: Эрса, получив ранг D, зарегистрировалась на мировой турнир. На кону – редкие ядра. Ядра, которые нужны её отцу. Эта новость, как молния, пронзила меня. Она рискует всем ради него, и я… я не могу оставаться в стороне. Это шанс приблизиться к ней, но это также огромный риск… и я отчетливо понимаю: у меня нет права на ошибку.

***

– Если хочешь помочь, просто верь в меня, – прошипела Эрса, её пальцы нервно сжимались и разжимались. Она всегда так жестикулировала, когда её не понимали. В глазах любимой я увидел отчаяние, скрытое под маской решительности, – неужели ты считаешь меня такой слабой?

Чувствовал, как сердце сжимается от беспокойства. Не из-за ужасных существ, призываемых на турнир, а за её доброту и наивность по отношению к людям. Аккуратно взяв её руки в свои, я прошептал, – я волнуюсь за тебя.

Наклонившись поцеловал каждый пальчик Эрсы, вглядываясь в любимые, наполненные слезами глаза. Её кожа была горячей, а руки дрожали.

– Нет. Я всё решила, – выдохнула она, отводя взгляд, – эта победа не ради приза, поэтому забери ядра. Я хочу доказать себе, что взрослая и могу позаботиться о родителях своими силами. Позволь мне самой это сделать.

С тяжелым сердцем я кивнул.

***

– Победа!

Ревущая толпа, взрыв эмоций, оглушительный рёв, перекрывающий даже шум гонга. Свет софитов ослеплял, но я видел её. Эрса, сияющая, словно сама богиня победы, стоящая на пьедестале. Глаза девушки блестели, а улыбка, настоящая и искренняя, рассеяла все мои страхи. Я кричал, вместе со всеми не обращая внимания на то, как лёгкие и горло горели. В тот момент я понял – она сильнее, чем я мог себе представить.

***

Прикрепив к стене последнюю полку из тёмного дерева, я бережно поставил на выступ блестящий кубок – тяжёлое, холодное стекло приятно ощущалось в ладони. Оно сияло мягким отливом, отражающим тёплый свет домашней лампы. Полка казалась слишком маленькой для нескольких таких кубков… моя Эрса, я знаю, завоюет ещё не одну победу. В этот момент меня охватило сильное чувство гордости и любви.

– О чём задумался? – Прошептала она обнимая меня со спины.

– Думаю, надо прикупить ещё одну полку… пошире, – пробормотал я, прижимая её к себе. Волнистые волосы щекотали мою шею, и этот запах смешанный с ароматом домашних специй окутывал пространство теплом.

Я поцеловал её в лоб. Наш мягкий смех эхом разнесся по комнате.

– Вот и вся награда победителю? – Голос девушки был тихим, но в нём чувствовалась какая-то легкая грусть. Она не говорила о кубке. Она говорила о чем-то большем. О недостающих цветах? О моих незаметных чувствах?

– Прости, – прошептал я, – исправлюсь.

Она рассмеялась, звонким, искренним смехом, который заставил сердце биться быстрее. Её взгляд был полон любви и понимания. "Вот за это я тебя люблю, Хюн Су," – прошептала она, и её губы коснулись моих.

***

Стены комнаты постепенно превращались в музей её побед. Тяжёлые кубки, каждый со своей историей, выстроились на полках, словно молчаливые свидетели триумфов.

В ночь перед турниром в предрассветной мгле, кубок с первой победы рухнул на пол, рассыпаясь вдребезги. Звук эхом разнесся по комнате.

Эрса проснулась, вздрогнув, словно инстинктивно почувствовав, что это не просто несчастный случай. Её бледное лицо отражалось в холодных, осколках.

Глава 4

Мир вернулся осколками.

Резкая боль в обожженных легких.

Скрежет песка на зубах.

Пульсирующие раны по всему телу.

Воздух, обжигающий, словно миллионы раскаленных игл, царапал лёгкие. Малейшее движение отдавалось огнем в груди. Гора остывающего мяса и костей чудовища возвышалась надо мной, заслоняя солнце тяжёлым облаком сажи и пара.

Остатки ядра, словно занозы, впились в ладонь. Мои попытки стряхнуть их лишь заставляли кровь трескаться, темная и густая, как замерзшая нефть, она обнажала под собой израненную бледную кожу.

Арена… нет, это не арена. Это ад. Ад из искорёженного металла и разорванного бетона. Островы трибун, похожие на рёбра гигантского, изуродованного зверя, торчали из земли. Реки расплавленного металла, застывшие в причудливых формах, змеями извивались по выжженной почве. В воздухе витал привкус горелой плоти и озона – дурманящий, удушающий запах смерти. Кратеры, глубокие, зловещие, покрывали все вокруг, напоминая о бешеном танце магии S-ранга. Дрожь ещё ощущалась в земле, эхом отзываясь в костях. Осознание того, что так мог выглядеть город за пределами арены, ледяной хвадкой сжало сердце. Я убил его. Эта мысль, лишенная триумфа, эхом отозвалась в разуме. Защитный купол… где он сейчас?

Купол… напарник… я должен найти тебя. Убедиться, что ты жив.

Холод подкрадывался изнутри, вытесняя боль в груди. Веки тяжелели, налились свинцом. Мелькнул образ женщины, её лица я не видел, только волосы. Яркие, каштановые, блестящие под мертвенно-бледным солнцем… кто она? Единственное, что пробивалось сквозь туман забвения, – жгучая, боль. Щемило где-то внутри, опустошая меня окончательно, словно я потерял что-то очень важное, но не мог вспомнить что.

***

Солнце, освещающее пространство между трибунами, вырезало из теней фигуру Эрсы. Вынырнув из прохлады коридора, она оказалась в ослепительном свете арены, где кипела жизнь. Каштановые волосы, подобные сияющей меди, волной струились по плечам, а кожа, фарфоровая, словно отполированная до совершенства, излучала внутреннее сияние. Невидимый слой маны обволакивал тело Эрсы оберегая её от палящего солнца. В детстве она не умела защищаться от лучей и часто получала ожоги. Стараясь забыть болезненные ощущения от стянутой и пульсирующей кожи она отвлеклась, погружаясь в бурлящий океан человеческих голосов.

Воздух вибрировал от возбужденного шепота. "Меня приняли в колледж! Утром письмо пришло!" – ликование пронзило воздух, смешавшись с застенчивым смехом. Эрса, молча наблюдала, впитывая эмоции окружающих, каждая история – уникальный фрагмент мозаики жизни чудом уцелевшего мира.

"Смотри, как она идет! На прошлой неделе… первые шаги Миры…" – обрывки фраз долетали до Эрсы басистым голосом полным нежности. Она увидела старого бойца, с крупными кольцами на всех пальцах, мужчина с гордостью показывал видео своему напарнику.

Внезапно, резкий детский крик: "Мама! Туда! Хочу туда!" Маленький мальчик, сидящий на руках у женщины, тянулся к участникам в ярких доспехах. Мана, мгновенное перемещение – Эрса уже перед ними. "Бу!" – её улыбка, застывшая на лице, исчезла, с первыми всхлипами испуганного ребенка.

– Простите, я его сильно шокировала, – в ответ мать мальчика отрицательно помахала рукой и успокоила сына покачиваниями.

– Не переживайте, мой сорванец настоял увидеть настоящих героев. Сегодня пять лет исполнилось. Я его предупреждала, что может быть страшно.

– Ой, с Днем рождения, я Эрса, позволь подарить тебе кое-что, – её голос, тихий и суетливый, был едва слышен под гулом арены. Но слова, простые, обыденные, обретали вес и значимость. В них звучало что-то большее, чем простое поздравление. Девушка наклонилась ближе к мальчику.

Её пальцы, тонкие и изящные, словно выточенные из слоновой кости расстегнули застежку. Она сняла с себя серебряный кулон – круглая, как миниатюрная луна, подвеска, украшенная дорожкой лазурных камней легла на её ладонь. Камни были холодными, но в их глубине, казалось, билось тёплое, живое сердце.

Эрса протянула кулон мальчику, и в её глазах, обычно решительных и стальных, на мгновение мелькнула тень – глубокой, женственной нежности.

– Знаешь, что это за камушки? – Голос Эрсы был тихим, почти благоговейным шёпотом, предназначенным только для них двоих, словно она делилась сокровенной тайной, – это ядро. Я добыла его на первом турнире и оно стало оберегом. Пусть теперь будет у тебя, – она осторожно вложила холодный металл кулона в теплую, нежную ладошку ребенка. Серебро тускло блеснуло, а лазурные камни, приковали к себе внимание детских глаз, – чувствую… обязана подарить его тебе.

– Сынок, что нужно сказать? – Голос матери, вырвал их из этого почти сакрального момента. Она мягко коснулась плеча мальчика, и её шепот, едва слышный, подсказал ему слова благодарности.

– Спасибо, – робкий, почти неслышный ответ ребенка был чистым и наполненным искренности.

– Молодец, – мать с благодарностью, в которой читалась и материнская тревога, посмотрела на Эрсу, – спасибо. Меня зовут Лия, очень приятно с вами познакомиться, – она протянула руку. Эрса ответила на рукопожатие. Хватка Лии была мягкой, кожа – шелковистой, как лепесток цветка, выжившего посреди пепелища. Эрса ненадолго отвлеклась на контраст с её собственными ладонями, загрубевшими от частых тренировок и борьбы. На одно короткое, мгновение ей захотелось удержать эту нежную руку чуть дольше, прикоснуться к миру, который она защищала, но частью которого ей уже не суждено было стать.

В этот самый момент прорезался бездушный голос арены: “Приветствуем на мировом турнире арены D-ранга. Объявлен ЗЕЛЕНЫЙ СИГНАЛ.”

Эрса медленно высвободила руку. Взгляд, брошенный на Лию и мальчика, был последним прощанием. Теперь её ждала только арена. И то, что за ней последует.

***

Оранжевый сигнал – и воздух над ареной дрогнул, исказился, словно мираж над раскаленным песком. А затем, невидимая рука прочертила дугу, и над трибунами взметнулся кристальный купол – призрачный щит, отделяющий зрителей от арены. Он жадно впитывал отголоски древней энергии ядер А-ранга, обещая надёжную безопасность от неизвестных тварей и ярости бойцов D-ранга. Но каждый знал: это лишь иллюзия защиты. Настоящая битва развернется там, внизу.

“Объявлен КРАСНЫЙ СИГНАЛ.”

Словно удар сердца самой арены. Воздух загустел от напряжения, от невысказанного страха и звериного предвкушения. Фигурки бойцов, крошечные с высоты трибун, рассыпались по огромному пространству, сбиваясь в стаи или, как Эрса, выбирая путь одинокого хищника. Мобильность. Скорость. Выверенная стратегия одиночки, бегущей по лезвию ножа. Она не ждала, она искала – врата, через которые в этот мир хлынет кошмар. Два сектора, каждый – по шесть гектаров, готового принять облик мира тех, кого призовут. Ландшафт, живой, изменчивый, уже начинал свое жуткое преображение.

Земля под ногами Эрсы вздулась, зашевелилась. Холмы, словно гигантские кроты, прорывались из-под земли, заставляя её сбавить темп. Мгновение – и над головой сомкнулись кроны похожие на исполинские деревья, взметнувшихся на триста метров. Солнце исчезло, утонув в густой листве, и зону “А” поглотили сумерки, вязкие, как смола. Толстые, узловатые корни, истекающие жёлтой, тошнотворно-сладкой жижей, змеились под ногами, готовые схватить зазевавшуюся жертву. А листья… они не были листьями. Мириады черных, блестящих точек, словно рой гигантских насекомых, копошились на ветру, издавая скрежет, от которого стыла кровь в жилах – звук точильного камня, готовящего лезвия.

И тут – крик. Резкий, полный ужаса, оборвавшийся на высокой ноте.

– ВЫТАЩИ! МЕНЯ ЗАСАСЫВАЕТ!

Эрса рванула на помощь, перепрыгивая через пульсирующие корни. Лишь макушка, темное пятно волос, стремительно исчезала в переплетении древесных щупалец. Она огляделась – пусто. Никого.

– Странно, – пробормотала она, холодея, – он точно звал кого-то рядом…

Молниеносный сгусток энергии сорвался с её ладони, полоснув по корню. Слишком поздно. Тело участника, уже наполовину растворенное, обмякло, погружаясь в отвратительный сок. Взгляд Эрсы зацепился за блеск… колец. Крупные, с разноцветными кристаллами. И перед глазами вспыхнул образ – тот самый мужчина, с дрожащим от счастья голосом рассказывающий о первых шагах дочери… его маленькая Мира уже никогда не увидит отца.

– Нужно было бежать быстрее, – вырвались у неё, слова, полные горечи и самообвинения.

– И тогда ты бы спасла его голову? – Голос, скрипучий, как несмазанная дверь, прозвучал из тени ближайшего ствола. Язвительность, такая неуместная в устах седовласой старушки, сгорбленной, словно один из этих жутких корней.

Эрса резко обернулась, взгляд её был острым, как заточенный клинок.

– На кроны даже лезть не вздумай, – продолжила старуха, её глаза, тусклые, как старые монеты, внимательно изучали Эрсу, – сотрёт в порошок. Превратит в эту же жижу. Только красную, – протяжно проскрипела она.

– Спасибо, – процедила Эрса, подавляя желание узнать, откуда эта старуха взялась и почему не помогла, – вы уже видели существ?

– Нет. Но этот лес… он сам по себе существо. Попробуешь разрубить дерево – либо корни утащат, как этого бедолагу, – она кивнула на место, где только что исчез человек, – либо тебя окатит соком, который растворит твоё тело быстрее, чем ты успеешь вскрикнуть.

Внезапно, скрежет листьев-насекомых усилился, превращаясь в оглушительный, металлический визг, от которого закладывало уши. Земля под ногами задрожала вызывая тревогу от крупных волн. Глухой, раскатистый рёв, идущий, казалось, из самых недр этого проклятого леса, заставил даже гигантские деревья содрогнуться. Из теней, из переплетения корней, из густой листвы начало проступать ОНО. Сначала – лишь смутные очертания, затем – множество горящих, как угли, глаз, и низкий, многочисленный утробный рык, обещающий боль и смерть.

Глава 5

Воспоминание нахлынуло внезапно, ярко и обжигающе, словно само полуденное солнце, оставившее свой безжалостный поцелуй на её плечах в тот злополучный день. Лицо Хюн Су, искаженное тревогой, склонилось над ней, его пальцы осторожно, почти невесомо, коснулись покрасневшей кожи спины. Недельный кемпинг, первый их совместный выезд на природу, обернулся испытанием. Опьяненная свободой и плеском речной воды, Эрса напрочь забыла о защите, а когда предательское жжение стало невыносимым, стики с SPF в её косметичке оказались пустыми.

Хюн Су тогда не сказал ни слова упрека. Молча поднялся со своего раскладного стульчика, включил рядом с ней небольшой вентилятор, направив на любимую спасительную прохладу, и решительно прошелся по соседним палаткам. Эрса наблюдала издалека, как его, немного растерянного городского жителя, мгновенно окружили опытные походники. Завязался оживленный спор, сопровождаемый активной жестикуляцией – видимо, решали консилиумом, какое средство от ожогов самое действенное.

Вернулся он с целым ворохом «спасательных средств» и немного смущенной улыбкой. Аккуратно протёр спину Эрсы и плечи прохладным влажным полотенцем, а затем с предельной осторожностью нанёс густую белую мазь.

– Что там ещё? – Кивнула Эрса на внушительный пакет, чувствуя, как боль понемногу отступает под действием мази и его заботливых прикосновений.

– А, это… – Хюн Су с видом фокусника начал извлекать содержимое, – соседи поделились. Мази всех мастей, репелленты, кажется, годовой запас SPF, вода, какие-то энергетические батончики… и судоку? – Он смущенно кашлянул, – сказали, если что-то нужно, можем смело обращаться. Наверное, по мне видно, что я в походе впервые.

– Но ведь нам всего девятнадцать, – Эрса улыбнулась и ободряюще ткнула его локтем в бок, – откуда нам знать все эти походные премудрости? У нас другие таланты.

– Да, но… когда-то детей с восьми лет учили выживать в лесу. Как же их называли? Ах да, скауты, – глаза его загорелись тем самым огнем исследователя, который Эрса любила и одновременно побаивалась. Сейчас он был готов выдать лекцию о культуре и нравах давно исчезнувшей цивилизации, – они знали, как разжечь костер без спичек, как читать следы животных…

– Ох, пощади мой воспаленный мозг, – она шутливо оттолкнула ладонью его лицо, но тут же посерьезнела, – лучше научи меня чему-нибудь действительно полезному.

Хюн Су на мгновение замер, его взгляд стал глубоким, оценивающим.

– Как насчет контроля ингибиции для создания эффекта стабилизатора и поглотителя?

– Инги что?

– Защиту от УФ-излучений с помощью маны хочешь?

– Хочу!

Этого простого «хочу» оказалось достаточно. Хюн Су с энтузиазмом принялся расчищать небольшую площадку рядом с палаткой, убирая сухие ветки и мелкие камни.

– Иди ко мне.

Сначала была теория. Хюн Су подробно объяснял азы потоков энергии, точки концентрации и способы визуализации. Затем он показал на своём примере тончайший, едва заметный слой мерцающей энергии, который окутал его кожу, и солнечные лучи, казалось, обтекали его. Чтобы оградить Эрсу от любопытных глаз и лишнего шума, парень возвел вокруг них полупрозрачный, вибрирующий купол из маны – их личное пространство для обучения. Он встал рядом, терпеливо показывая каждое движение, каждый энергетический импульс. Его голос, спокойный и уверенный, стал якорем в бурном море её ощущений. Он видел не только потоки маны в теле девушки, но и состояние её ядра.

– Плечи расслабь. Дыши ровно: вдох через нос, выдох через рот. Ноги чуть согни, живот напряги. Сосредоточься здесь, – его палец легко коснулся точки чуть ниже её пупка, – пока не почувствуешь, как точка сингулярности отзывается теплым толчком. Да… вот так. Чувствуешь? А теперь – усиль. Представь, как мана, словно ручейки, разливается отсюда по всему телу, омывает каждую клеточку. Не сдерживай. А теперь… отпусти. Сотри границу между собой и миром у себя в голове. Представь, что твое тело стало больше, шире. Позволь энергии мягко вытечь за его пределы, окутать тебя, как самый нежный шелк…

Стоило ей отпустить последний узел внутреннего напряжения, как мана послушно хлынула наружу, окутывая тело ровным, тёплым потоком. Следуя его тихим инструкциям, Эрса сосредоточилась, представив, как сжимает эту энергию, сплетает в тончайшую, не осязаемую броню, выступающую всего на миллиметр от кожи. Хюн Су мягко развеял тренировочный купол, и солнце, до этого казавшееся врагом, теперь бессильно скользило по хрупким плечам. Лучи преломлялись в невидимом слое маны, вспыхивая мимолетными радужными бликами. Успех.

– Моя мать… она верила, что мы можем быть не просто носителями силы, а её творцами. Что ядра – это ключ к новой ступени человечества, а не просто оружие или проклятие, – его голос был тихим, наполненным привычным энтузиазмом. Он посмотрел на неё и в глазах Хюн Су отразилось лицо Эрсы, – ты живое тому подтверждение, лапуля моя.

Тепло его слов разлилось по телу девушки быстрее, чем мана. Смущенная улыбка коснулась её губ, и, поддавшись порыву, она шагнула вперед, обвила его шею руками и быстро, по-детски, чмокнула в щеку.

– Спасибо! – Выдохнула она, отстраняясь. Секундная пауза, и она добавила тише, серьезнее, – спасибо твоей маме. За то, что она искала… и нашла. Без её исследований я бы так и горела под этим солнцем. И тебе… спасибо, что поделился, – она знала цену этому знанию. Это были не просто уроки, а информация добытая колоссальным трудом и повышенным риском, которые стоили жизни его семьи. Облезшая, мучительно ноющая кожа после каждого выхода на солнце – теперь это было лишь дурным воспоминанием.

Время шло, тренировки продолжались. Под его чутким, терпеливым руководством она научилась большему. Научилась расширять это силовое поле, уплотнять его, превращая в полноценный щит – почти непроницаемо-тёмный кокон из чистой энергии, способный отразить не только свет, но и атаку. Это требовало высокой концентрации, каждый вдох, удар сердца, движение тела были подчинены поддержанию этой хрупкой, но мощной защиты. Она научилась ощущать малейшее колебание воздуха, любое движение за пределами щита. Сейчас стоя внутри своего тёмного убежища, она видела его – Хюн Су, наблюдающего за ней с самой мягкой, одобрительной улыбкой…

Его лицо – родное, спокойное, вдруг исказилось, потекло, словно расплавленный воск… и на месте Хюн Су, прорываясь из глубин кошмара наяву, возникла оскаленная, отвратительно-желтая, вытянутая морда твари.

Щит содрогнулся, завибрировал под мощным ударом, едва не исчезнув. За темной, мерцающей поверхностью метались десятки чудовищ – жуткое порождение этого проклятого леса. Бледная, болезненная кожа обтягивала костлявые, сгорбленные скелеты, испещрённые чёрными, набухшими венами, пульсирующими в такт их хриплому дыханию. Непропорционально длинные передние лапы заканчивались тощими пальцами с угольно-черными, серповидными когтями, скребущими по корням. Они двигались судорожными рывками, овальные морды дергались, улавливая звук и запах жертв. Из клыкастых пастей, усеянных несколькими рядами иглоподобных зубов, непрерывно сочилась густая желтая слюна, капая в вязкую жижу под ногами – ту самую, что омывала корни гигантских деревьев.

Старуха рядом с Эрсой взмахнула рукой. Мерцание – и перед ней предстал парень лет семнадцати, с горящими от азарта глазами и слишком тонкой курткой для этого места. Иллюзия, достаточно искусная, чтобы обмануть систему регистрации. Эрса мрачно усмехнулась про себя – его безрассудная решимость попасть на арену вызывала странную смесь уважения и раздражения. Он был храбр, но глуп.

Тёмная стена Эрсы вспыхивала и таяла под градом ударов, становясь опасно тонкой. Энергия стремительно утекала, каждый удар когтей отдавался тупой болью в её висках. Экономия маны. Сейчас только это имело значение. Рывок – она свернула защиту, и в то же мгновение её кинжалы взметнулись в смертельном танце, рассекая желтую плоть. Брызги едкой жижи полетели во все стороны. Рассекая плоть она находила ядра и попадала в цель разрушая камни в сердцах тварей.

Парень рядом ловко уворачивался от атак монстров, его движения были быстрыми, но в них чувствовалась неопытность, он забывал разрушать ядро и монстры восстанавливались. Заметив это юношеская бравада парнишки быстро сменилась усталостью. Очередной его выпад – неуверенный, запоздалый – лишь скользнул по шкуре монстра. Существо взвизгнуло и с пугающей скоростью развернулось, целясь клыкастой пастью прямо в его незащищенное горло.

– Осторожнее! – Её крик был почти рефлексом. Щит вспыхнул вновь, тёмным, вибрирующим куполом отгораживая их вместе. Тварь с глухим стуком врезалась в преграду, клацнув зубами в пустом воздухе в сантиметре от лица побледневшего мальчишки.

Но поток чудовищ не иссякал. Бесконечная, рычащая волна зловонной, жёлтой плоти продолжала наступать. Возвести щит, перевести сбитое дыхание, проверить напарника и снова – выпад, удар, отступление. Ритм выживания, отбиваемый учащенным пульсом. Её силы таяли на глазах. Научить парня азам энергетической защиты в этом аду было немыслимо. Каждое воссоздание щита высасывало драгоценные крохи маны. Голова шла кругом, перед глазами плясали черные точки. Еще пара минут… и щит рухнет. Окончательно.

И тут – вспышка. Ослепительная, нестерпимая, выжигающая сетчатку даже сквозь закрытые веки. Ударная волна обрушилась на щит, заставив его затрещать, но он устоял. Когда Эрса смогла проморгаться, вокруг была выжженная пустошь. От монстров и жутких деревьев остались лишь дымящиеся, скрюченные ошметки. Парень сидел у её ног, свернувшись калачиком, его грудь тяжело вздымалась – мана исчерпана до капли. Резкий, озонный запах ударил в нос, смешиваясь с тошнотворной вонью горелой плоти. С шипением на землю упали последние капли кислотного дождя из сока деревьев, растворяя останки. Тишина. Густая, оглушающая.

Эрса подняла взгляд на огромные экраны, парящие над ареной. Там, на такой же выжженной земле, стояла группа из пяти бойцов. Их доспехи закопчены, лица измазаны сажей, но в позах читалась усталость победителей. Они нашли его. Альфу. И уничтожили. Ландшафт вокруг участников стремительно преображался. Жёлтая жижа впиталась, корни ушли под землю, и вот уже под ногами шуршал теплый, знакомый песок арены. Она тяжело опустилась на колени, жадно глотая воздух. Жива.

– Я… я бы погиб. Без тебя… – голос парня был хриплым, сдавленным. Эрса обернулась. Он смотрел на неё снизу вверх, глаза блестели от непролитых слез.

– Как тебя зовут? – голос девушки был ровным, но усталым, – я Эрса.

– Даниел… – он с трудом протянул дрожащую руку, – приятно познакомиться.

Её пальцы сомкнулись на его ладони.

– Взаимно, а что значит твое имя? – Спросила она, скорее по привычке – в их новом мире именам детей придавали особое значение, вкладывая в них надежду и силу.

– Бог мой судья, – выдавил он слабую улыбку, – а твоё?

– Богиня утренней росы, – она усмехнулась, – забавно, да?

– Значит… ты и есть мой судья? – В его голосе проскользнула ирония.

– Значит, да, – Эрса посерьезнела, – и мой вердикт: тебе нужно убираться отсюда. Немедленно. Дисквалифицируйся сам, пока не поздно.

– Настолько серьезно?

– Более чем. Тебя исключат с учёбы, родители потеряют работу, возможно даже жильё… это в лучшем случае. В худшем – они потеряют тебя, если кураторы дознаются, что ты… – она наклонилась и прошептала ему на ухо, – несовершеннолетний.

Эрса коснулась его плеча, и тёплый поток маны перетёк от неё к нему – ровно столько, чтобы хватило поддержать иллюзию старухи до выхода с арены. Даниел с явной неохотой поднялся, кивнул ей и, вновь сгорбившись в иллюзии старухи, медленно побрел к административным выходам.

Уставившись в его отдаляющийся силуэт девушка задумалась. Привычка действовать в одиночку едва не стоила ей жизни. Если бы не этот парень… если бы победившая группа не оказалась быстрее… мысль о собственной уязвимости неприятно кольнула. Этот турнир показал ей, что даже самая отточенная стратегия одиночки может дать сбой. Иногда выживание зависит не только от твоей силы, но и от удачи, от тех, кто окажется рядом в нужный момент.

Взгляд Эрсы, тяжелый от усталости и пережитого шока, приковался к границе секторов. За невидимой, но несокрушимой стеной купола бушевал другой ад – ледяной. Зона "B" превратилась в мир вечной мерзлоты, где гигантские, иссиня-черные глыбы льда, похожие на обломки расколотого мира, громоздились друг на друга, вонзая острые, пики в низкое, свинцовое небо. Бешеная метель неслась по этому ландшафту, завывая погребальную песнь, её ледяное дыхание, казалось, замораживало сам воздух, превращая его в хрустальную крошку. Эрса поёжилась не завидуя участи тех, кто не умел согреваться маной. На огромных экранах над ареной бой транслировался в двух режимах: почти бесполезная обычная съемка, где сквозь снежную завесу едва угадывались силуэты, и жутковатая картина с тепловизоров – яркие, пульсирующие пятна тепла людей на фоне абсолютного холода и чёрные фигуры существ.

Там, на этой замерзшей сцене смерти, разворачивалась своя драма. Участники, крошечные фигурки на фоне ледяных титанов, отчаянно бились с альфой зоны "B". По всему полю, словно страшные вехи, были разбросаны обледеневшие трупы его сородичей – высоких, темных существ, чьи тела под толстой коркой льда были чудовищно искажены, покрыты буграми и наростами, словно их изваял самый безумный бог этого ледяного мира. Их длинные, острые головы придавали им особенно зловещий облик. Альфа – гигант среди них, воплощение арктической ярости – двигался с немыслимой для своих размеров скоростью. Каждый его удар был смерчем льда и стали, вздымая тучи снежной пыли и ледяных осколков, которые смешивались с предсмертными криками тех, кто не успел увернуться.

Эрса смотрела, не в силах отвести взгляд, и холод медленно, неумолимо охватывал каждого свидетеля побоища. Что-то было не так. Что-то фундаментально неправильно с этим турниром. Монстры… они были злее, сильнее, чем когда-либо прежде. Обычно бойцы D-ранга выходили с арены с переломами, ранами, но живыми. Сегодня же смерть собирала свою жатву с пугающей легкостью. Даже она, Эрса, опытный боец, только что балансировала на тончайшей грани между жизнью и забвением. Это не было обычным испытанием. Это было похоже на истребление. И ледяная зона "B" была лишь следующим актом этой кровавой пьесы.