За кулисами октября

Моей семье и друзьям за все и навсегда.

С любовью, О.

Действующие лица

Арсений Глинский – сын Марка Мстиславовича.

Глинский Марк Мстиславович – начальник управления образования и министр образования, отец Арсения.

Глинская Мария Антоновна – известная писательница, мать Арсения.

Глинская Елизавета – старшая сестра Арсения.

София Цветкова – дочь директора, скромная девушка.

Цветков Тихон Павлович – директор школы, отец Софии.

Аксинья Степановна – преподаватель в театральной студии.

Ева Вешнякова «Вишенка» – подруга детства.

Димон – друг детства.

Маша – девушка с кофейни.

Шейла Иванова – хорошая знакомая Софии с Москвы.

Ярослав Беликов, Есения Гурская, Глеб Ефимов, Лидия Дёмина, Вероника Горина, Тимофей Воронцов – знакомые Арсения с театральной студии.

Taylor Swift Daylight

Kina Grannis, Jome Gold

Ben Howard Promise

A Boy and His Kite Cover Your Tracks

The Weeknd, Lana Del Rey Stargirl Interlude

Isak Danielson Power

Post Malone, Swae Lee Sunflower

Coldplay We Never Change

Hozier As It Was

Adele I Miss You

Gabrielle Aplin Home

Jordan Rakei Hiding Place

Olivia Rodrigo lacy

Daughter Amsterdam

Глава 1. Не как в кино

Любовь – это лучшее, что может с нами случиться. И мне казалось, что, когда ты встречаешь свою любовь, это должно происходить как в кино. Ну, знаете, она идёт в красивом бежевом плаще, её волосы раздувает прохладный ветерок, её нежный парфюм – шлейф правильно подобранных духов, который так тянется за ней, на улице молодой человек играет на скрипке, а ты берёшь её за руку и приглашаешь на танец. Примерно такого я представлял у себя в голове, понимаете? Когда ты не можешь налюбоваться ею, а голос в голове тебе шепчет: «Взгляни, она перед тобой, это она! Та, что ты ждал».

Вторник. Я врываюсь с пятнадцатиминутным опозданием в театральную студию, едва ли отдышавшись.

– Извините, я бежал от своих мыслей, но они меня догнали. – Запыхавшись, сказал Арсений.

Аксинья Степановна поворачивает голову и сердито смотрит на меня, потому что это моё не первое опоздание. Играя главную роль, я должен подходить к этому ответственно, но у меня выходит как всегда – опаздывать. Кто-то повторял свои слова, разминался для танца, смеялся, а одна девушка сидела на краю сцены и смотрела на свои свисающие ноги. Цветкова – не была яркой, не выделялась дорогими нарядами или вызывающим поведением. Но в ней было что-то… цепляющее. Может, спокойствие, с которым она существовала в этом шумном мире? Или взгляд, который казался одновременно отстранённым и проницательным? Вот так всё и произошло. Вторник стал днём, когда я впервые увидел её. И все произошло не как в кино, не было музыки на скрипке, и я даже никогда не трогал её за руку, но в моей голове выстроилась красивая история любви.

Так началась его история. Без музыки, без красивых жестов, без слов. Просто взгляд, который он не мог забыть.

Я не мог сконцентрироваться на своей роли, меня всегда что-то отвлекало. Стоило мне только смотреть на Аксинью Степановну, как тут она начинает хмурить брови. Я подставлял других людей, из-за меня они сбивались, я вышел из студии, чтобы собраться с силами.

София сидела на задних рядах театральной студии, не произнося ни слова. Её роль была не из самых главных, она играла пожилую тётушку, которая появлялась раза два. Я хотел смотреть на неё, но под конец и вовсе забыл о её существовании.

Глава 2. Холодный звонок

Урок английского, обсуждаем роман Джейн Остина «Гордость и предубеждение». Я смотрел в окно, а в моей голове была большая куча, состоящая из мыслей. Эту книгу я перечитывал около пяти раз и стоит вопрос: зачем? Моя полка не кишит книгами, там всего три книги и именно Джейн Остина я читал в пятый раз, иначе другие казались мне полной чушью, которую я заканчивал читать ровно на середине.

– Арсений Глинский, вас вызывают к директору. – Сказала Аксинья Степановна. – Я вышел из кабинета, мои ладони вспотели, пробежал холод по телу.

Я стоял у двери меньше минуты, а затем постучался, прежде чем зайти. Увидев лицо директора, оно было испуганным, мне стало от этого ещё тревожнее.

– Здравствуй, Арсений, присаживайся. – Отодвинув стул, сказал директор. – Мне очень жаль это говорить, но я должен.

– На мне не было лица, я был напуган. – Что вы медлите? Что случилось? – Дрожащим голосом сказал Арсений.

– Твоя мама попала в аварию, нам позвонил твой отец, так как до тебя он сам не смог дозвониться. Сейчас она находится в реанимации в критическом состоянии. Твой отец скоро заедет за тобой. Надеюсь, все будет в порядке. – Говорил Тихон Павлович, с большими паузами.

– В какой она больнице? Я доеду сам. – Спросил Арсений, так и не садясь на стул. – Не молчите, скажите, где она.

– Марк Мстиславович сам заедет за тобой, успокойся. – Сказал Тихон Павлович.

– Как я могу быть спокоен, когда моя мама находится в критическом состоянии, а я стою здесь и трачу время впустую? – Повышая голос, говорил Арсений.

Арсений взял рюкзак и выбежал из кабинета. На велопарковке забрал свой велосипед и стал звонить отцу, но тот не брал трубку. Он стал крушить все у себя на пути, не понимая, что ему делать. И вернувшись в школу, закрылся в кабинке туалета, в надежде дозвониться до отца.

– Сынок, я уже еду, извини, что не отвечал. Выходи. – Сказал отец.

– Мама, что с ней, как это произошло? – Спрашивал Арсений.

Время в больнице всегда тянется длиною вечность. Ты сидишь и не можешь угадать, в какой момент выйдет врач и что он скажет, и мечешься из стороны в сторону, пытаясь себя успокоить хоть немного. Я нахожусь словно во сне, я не хочу верить в это, что это происходит на самом деле.

– Марк Мстиславович? – Вышел врач.

– Да, это я. Ну что там? – Подскочил отец.

– Она будет жить. Да, у неё серьёзные повреждения, но нам получилось спасти ей жизнь, она поправится. – Сказал врач.

– Спасибо вам! – Выдыхая, сказал отец. – С ней все в порядке, она будет жить. – Сказал отец, обнимая сына.

– Когда мы сможем увидеть её? – Спросил Арсений.

– Она ещё не очнулась. Приезжайте через пару дней, мы вам позвоним.

Этот вечер был ужасный. Каждый день ты не просыпаешься с мыслью, что случится сегодня, завтра, через неделю, месяц или год, ты находишься в этом моменте, проживаешь эти минуты.

Глава 3. За кулисами страха

В театральной студии я оказался совершенно случайно. Как-то проходя мимо стенда, я увидел приглашение поучаствовать в спектакле, а снизу нужно было записать себя. Список был очень большим, в конце оставалась строчка для одного имени. Мог пройти кто угодно и записаться, но им оказался я. Я смутно помню, о чём я тогда думал, когда записывался на спектакль, но мне явно этого хотелось.

Театральная студия снова собралась. Арсений, как всегда, опоздал.

– Глинский, если ты ещё раз появишься позже, чем нужно, я отдам твою роль кому-то другому, – предупредила Аксинья Степановна.

Он кивнул, но мысли его были далеко.

На главную роль претендовали тридцать один человек, каждый тридцатый не справлялся и их тут же убирали – это самое больное, когда тебя вычёркивают за две секунды, а ты тратил на это столько сил. В жизни нет ничего простого, лёгкие пути для неудачников. Театральный режиссёр поставил меня на главную роль, но в тот день он не смотрел на меня блестящими глазами, говоря: ты нам подходишь, мы берём тебя. Скорее, это звучало иначе: неплохо, но могло быть и лучше, тебе есть чему научиться. За мою роль прекрасного принца Ричарда каждый был готов убить друг друга, чтобы оказаться на моём месте.

София сидела в углу, читая сценарий. Она играла эпизодическую роль – пожилую тётку, которая появлялась всего пару раз. Я шёл, опустив глаза в пол, будто никого не желаю видеть. Поднялся на сцену, и мы стали репетировать. В студии мы находились большую часть нашего времени. Ты умываешься, завтракаешь, ложишься спать, а перед глазами он – сценарий.

– Эй, Арс, завтра выходной, может сходим в кино? Там вышел новый ужастик. – Сказал Ярослав.

Арсений и Ярослав познакомились в театральной студии.

– Неделя выдалась непростой. Классная идея, пошли. Может возьмём кого-то ещё? – Спросил Арсений, оглядываясь на зал.

– Хм… у тебя есть идеи? – Задумавшись, спросил Ярослав. – А вообще мне приглянулась Есения. – С ухмылкой сказал Ярослав.

– Которая играет мою сестру? Нашёл на кого заглядываться, у неё ведь есть парень и между прочем, он тоже участвует в спектакле. Думаешь, девочки захотят смотреть ужастики? – Засомневался Арсений. – Предлагаю лучше! Комедию! Кошмаров нам и так в жизни достаточно хватает.

– С чего ты решил, что это её парень? Может они лучшие друзья, не более. Так, окей, идём на комедию. Есения, Лидия, не хотите присоединиться с нами пойти завтра на комедию? – Спросил Ярослав.

– Да, с радостью. Мы приедем с Тимофеем. – Сказала Лидия.

– Я тоже не против. Глеб, ты с нами? – Спросила Есения, взяв Глеба за руку.

– А ты сомневался, я был прав. – Арсений сказал шёпотом Ярославу.

– Ой, да иди ты. Мне и одному прекрасно. – С ухмылкой ответил Ярик.

– Комедия? Я с вами. – Сказал Глеб.

София. Я почти не замечал её – до того момента, пока наш взгляды случайно не пересекались, а может я ошибся и пялился только я. Тогда внутри вспыхивало странное смущение, заставляющее мгновенно отводить глаза. Всё происходило быстро, словно крадучись, будто бы и не было этого мимолётного контакта.

Когда время встречи подошло к концу, все начали расходиться. Я щёлкнул замком, освобождая велосипед, и отправился домой, ощущая лёгкую тяжесть в груди.

Дома уже горел свет. Едва открыв дверь, я почувствовал тёплый, насыщенный аромат пиццы – желудок тут же отозвался тихим, но требовательным урчанием.

– Пицца? – не удержался я. – То, что нужно. Я просто зверски голоден.

– Выбор был между нею и куриными крыльями. Но пицца показалась надёжнее. Руки помыл? Отец, разворачивая картонную коробку, усмехнулся.

Я кивнул и взял первый кусок, но даже его вкус – острый, сырный, такой утешительный – не мог полностью заглушить тревогу, сжимающую грудь. Сегодня я выдохся. На плечах будто лежал невидимый груз, а в голове крутились мысли о завтрашнем спектакле, о том, что ждёт меня дальше.

Но хоть что-то – хоть кусок горячей пиццы – могло на минуту сделать этот вечер чуть спокойнее.

Глава 4. Семейные истории

В детстве родители редко бывали дома – работа поглощала их полностью. Каждый праздник я встречал в кругу бабушки, дедушки и старшей сестры Лизы. Мы играли в настольные игры, пекли булочки с корицей и хохотали до слёз над старыми комедийными шоу. Тогда жизнь казалась простой, без тревог и тяжёлых решений.

Но всё изменилось. Лиза больше не живёт с нами – после ссоры с отцом она уехала в Москву. Теперь у неё своя семья: муж Марсель и сын Пашка. Я не видел её уже два года – с тех пор она ни разу не приезжала. Отец возвёл между нами стену, а мама, хоть и не согласна с его запретами, ничего не может поделать. Каждый раз, когда она пытается заговорить об этом, отец резко обрывает её: "Хватит. Тема закрыта".

Мне семнадцать, а я до сих пор не знаю, какой у меня племянник. Когда Лизе было восемнадцать, она сообщила родителям, что ждёт ребёнка. Отец взорвался – ему никогда не нравился Марсель. Его раздражало, что парень вырос в семье игрока – человека, погубившего свою жизнь ставками и долгами. Отец был уверен: Марсель пойдёт по его стопам и потянет Лизу на дно. В тот вечер он выгнал её из дома со словами: "Ты сама роешь себе яму".

Но Марсель оказался другим. Он художник – свободный, талантливый, с головой, полной идей. Год назад он прислал нам одну из своих картин, но я так и не увидел её. Отец, скорее всего, засунул посылку в гараж… или вообще выбросил.

А мне всегда казалось, что Марсель – хороший человек. И что у него совсем другие дороги, нежели у его отца.

Глава 5. Пробуждение

Сегодня утром выходного дня я услышал, как отец разговаривает с кем-то по телефону. Оказалось, это был Семён Игоревич – лечащий врач мамы. Я моментально вскочил с кровати и спустился вниз. Отец нервно ходил из угла в угол, а я ждал, когда он закончит разговор, чтобы засыпать его вопросами. Всё моё тело дрожало, будто я вот-вот взорвусь, как новогодний фейерверк.

– Эй, пап, ну что? Она очнулась? – нервно спросил я.

–Да, она очнулась, всё в порядке. Через час жду тебя готовым, поедем к ней. Мне пришлось взять больничный на две недели, чтобы быть рядом с ней, – ответил отец, кладя телефон на стол.

Я глубоко вздохнул, положив руку на грудь.

– Я пойду собираться.

По дороге в больницу мы заехали за цветами и фруктами. Когда мы нашли нужную палату, мои руки дрожали, а в горле стоял ком.

– Машенька, дорогая, мы с тобой. Всё будет хорошо! – сказал отец, беря маму за руку.

Она с трудом открыла глаза: "Марк, ты здесь… Где Арсений?"

– Мамочка, я тут, мы с тобой, – ответил я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы.

Врач вежливо напомнил, что маме нужен покой: "Прошу прощения, но Марии Антоновне нужно отдохнуть. Я сообщу, когда можно будет прийти снова".

– Конечно, как скажете. Машенька, держись. Мы с тобой! Люблю тебя, – поцеловал маму в лоб отец. Как бы мне ни хотелось остаться подольше, пришлось уйти. Но я знал – она скоро поправится.

Вернувшись домой, я вспомнил о вечерних планах – встрече с друзьями в кино. Покопавшись в шкафу в поисках чего-то приличного (мой шкаф мог бы изменить мнение обо мне у кого угодно), я наконец нашёл подходящую одежду.

– Па, я ушел, мы с друзьями в кино, не теряй.

Как обычно, я опаздывал. Вместо велосипеда я взял отцовскую машину – сегодня не было настроения крутить педали. Припарковавшись у кинотеатра, я заметил знакомый силуэт – золотистые волосы, напоминающие пшеницу. Это была София. Рядом стояли мои друзья.

– Ребят, спасибо, что подождали. Вы же знаете, я не я, если не опоздаю, – рассмеялся я, подходя к ним.

– Ты приглашал Софию? – удивился Ярослав.

– С чего бы мне её приглашать? – ответил я, делая вид, что вопрос странный.

– Да брось, я же вижу, как ты на неё смотришь! – не отставал Ярослав.

– Я смотрю на неё совершенно обычным взглядом. Вот сейчас я смотрю на тебя недовольным – заметил разницу? – пошутил я, чтобы отвлечь его.

– Дурак ты, Арсений, – фыркнул Ярослав.

– Давайте подождём Лидию с Тимофеем, они скоро будут, – предложила Есения.

– Я возьму попкорн, кто со мной? – спросил я.

– Не, мы тут подождём, возьми мне колу, – попросил Ярослав.

– А мне попкорн, пожалуйста, я подожду остальных, – сказала Есения.

– Хорошо, понял, – кивнул я.

Пока шёл к кассе, я радовался вечеру – всё снова становилось на свои места. Купив попкорн и колу, я присел на диванчик, ожидая друзей. Настроение было отличное, а после комедии оно станет ещё лучше. Завтра снова выходной. Я сделал фото афиши с Джимом Керри для Instagram. Вскоре подошли остальные, и мы направились в зал.

София сидела одна на диванчике у шестого зала. Ярослав снова начал расспросы о ней.

– Эй, София, ты тоже на комедию? – улыбнулся он.

– Нет, – ответила она, и её голос – неожиданно глубокий для такой хрупкой внешности – поразил меня. Я впервые слышал, как она говорит в моём присутствии.

– На ужастик? – не унимался Ярослав.

– Нет, – повторила София, явно не желая продолжать разговор.

Ярослав отступил: "Она какая-то… странная".

Я молча наблюдал за ней, гадая, о чём она думает. Мне хотелось узнать её лучше – и это чувство было новым и незнакомым.

– Девушка пришла одна, вероятно, на мелодраму, а ты достаёшь её вопросами, – постучал я Ярославу по плечу.

– Ты зануда! Я просто дружелюбный, разве нельзя пообщаться? – рассердился он.

– Ты ещё скажешь, что она тебе нравится. Я не удивлюсь, если ответишь 'да', – ухмыльнулся я.

– А может, и нравится, – прошептал Ярослав.

– С Есенией ничего не выйдет – у неё же парень. А мне хочется любви, понимаешь? Осень, всё такое… – тоскливо добавил он.

– Дружище, ты ещё найдёшь свою девушку, а сейчас у нас комедия – хватит трагедий, – сказал я, заходя в зал.

Фильм оказался невероятно смешным. Особенно сцена с попугаем – мы чуть не плакали от смеха. Даже после сеанса продолжали хохотать, вспоминая самые забавные моменты. Попрощавшись с друзьями, я увидел отца у кинотеатра. Было около девяти вечера.

– Выхожу из дома – машины нет. Записки тоже. Думал, мне это снится – мой сын взял машину без спроса, – усмехнулся он.

– Виноват. Я опаздывал, а велосипед не вариант. Но спасибо, – ответил я.

– Может, у тебя появилась девушка? Ты редко берёшь мою машину, – подмигнул отец.

– Я же сказал – велосипед медленный, а твоя машина быстрее. И нет, никакой девушки. Садись, поехали домой, – отмахнулся я.

– Не-не, кто привёз, тот и везёт обратно, – засмеялся он.

– Понял, – вздохнул я.

Перед сном я зашёл в Instagram и увидел Софию в рекомендациях. Её аккаунт был закрыт. Завтра воскресенье – приезжает моя лучшая подруга Ева. Мы давно не виделись. Она живёт в Нижнем, но решила навестить Новосибирск и своего "лю-ю-ю-ю-бимого друга" (как она бы сказала).

Утро началось с солнечных лучей и аромата блинов с кофе. Зайдя на кухню, я увидел бабушку.

– Бабушка! Ты приехала? Как ты? Почему не предупредила? – бросился я её обнимать.

– Арсенчик, родной! Я навещала твою маму и решила заглянуть к внуку. Я в порядке, готовлю блинчики. Как ты? – улыбнулась она.

– Всё отлично. Скоро спектакль – волнуюсь… Сегодня Ева приезжает, помнишь её?

– Конечно, у тебя всё получится. Вишенку я прекрасно помню – я же участвовала в твоём детстве. И Димочку помню – вы же были не разлей вода, – кивнула бабушка.

– Сейчас позавтракаю и поеду встречать её. Пап, я снова беру твою машину, извини, – рассмеялся я.

– Похоже, пора тебе свою покупать. Иначе скоро мне придётся пешком ходить, – ответил отец.

– Ладно, давайте завтракать. Не могу же я встретить Еву на велосипеде, – пожал плечами я.

– Ты у нас джентльмен, – похлопал меня по спине отец.

После завтрака я снова стоял перед шкафом, выбирая одежду. Остановился на чёрных джинсах и зелёной футболке, выглядело нелепо, но мне было всё равно. Заведя машину, я отправился в аэропорт. Около получаса ждал Еву, пока наконец не услышал её крик.

– Арсееений! – Она бросила чемодан и побежала ко мне. – Как я скучала! Ты так похорошел!

– Ева, я тоже скучал! Ты сама выглядишь потрясающе! – обнял я её.

– Спасибо, но я только с самолёта – мечтаю о душе и сне. Но, я не собираюсь сидеть дома и только не говори, что у нас нет планов на сегодня – засмеялась она.

– Мы можем куда-нибудь сходить с моими друзьями. Ты помнишь их с прошлого года? – предложил я.

– Ярослава помню – он весёлый. Остальных смутно, – призналась Ева

– Вспомнишь. А теперь поехали домой, – открыл я дверь машины.

– Ого! У тебя своя машина? – удивилась она.

– Ха-ха, отцовская. До своей мне ещё далеко. Садись уже, – рассмеялся я.

– Извини, я просто в шоке, – улыбнулась Ева.

В этот момент зазвонил телефон – Ярослав.

– Слушай, у меня идея, – сказал он.

– Я занят, давай быстрее, – ответил я.

– Родители завтра улетают в отпуск. Может, заглянешь? Поиграем в PlayStation, закажем пиццы.

– Идея классная, но у меня Ева, – ответил я.

– Погоди, та самая Ева Вешнякова? – оживился Ярослав.

– Да, она самая, – подтвердил я.

– Привет, Ярослав! – крикнула Ева в трубку.

– Ого, привет! Бери её с собой! – предложил он.

– Она не играет в PlayStation, – заметил я.

– Тогда устроим вечеринку, а не наши задротские посиделки, – засмеялся Ярослав.

– Мы подумаем, – пообещал я.

Дома мы переоделись и пошли на кухню.

– Здравствуйте, Марк Мстиславович! Как я рада вас видеть! И бабушка здесь! Как вкусно пахнет! – воскликнула Ева. У неё не было своей бабушки, и с детства моя стала для нас общей.

– Привет, Вишенка! Какая ты красавица! – обняла её бабушка.

– Здравствуй, Ева! Ты изменилась – помню тебя в очках, с хвостиком и брекетами, – улыбнулся отец.

– Да, было время, – засмеялась она.

– Идите мыть руки, сейчас поужинаем, – сказала бабушка. Я так голодна! – призналась Ева.

– Ешь, ешь. Вечером вечеринка, но если все же устала – можешь остаться, – предложил я.

– Ты серьёзно думаешь, что я выберу сон вместо вечеринки? Мы знакомы? – шепнула она.

– Ладно, ладно, я просто забочусь. Сам бы лёг спать, – отмахнулся я.

– Не зря Ярик назвал ваши посиделки 'задротскими', – рассмеялась Ев

– Меньше болтаешь – быстрее ешь, – нахмурился я, хотя сам еле сдерживал улыбку.

Глава 6. Ядрёная вишня

Ярослав жил в большом доме на окраине города – идеальное место для вечеринки, когда родители улетели в отпуск.

– Ну что, красавчики, начинаем? – Ева, уже переодетая в широкие джинсы и свободную белую футболку, разлила по стаканам что-то ярко-розовое.

– Это что? – нахмурился Арсений.

– Коктейль «Ядрёная вишня». Моя фирменная штука.

– Ты же знаешь, я не пью.

– Сегодня исключение, – она подмигнула. – Ты же не хочешь подвести друзей?

Ярослав уже включил музыку, и через десять минут дом наполнился смехом, криками и запахом жареных начос.

Арсений присел на диван, наблюдая за происходящим. Есения и Глеб танцевали у телевизора, Лидия с Тимофеем что-то оживлённо обсуждали в углу, а Ярослав… Ярослав стоял у окна и смотрел на кого-то.

Арсений обернулся.

София.

Она пришла.

София была в чёрном свитере, джинсах и с книгой в руке.

– Ты её позвал? – Арсений подошёл к Ярославу.

– Нет, – тот пожал плечами. – Ах вот о какой Софии говорила Ева, что пригласила «ту самую тихоню из театральной студии».

– О нет, зачем я только рассказал Еве о ней. Зачем?! Она ведь все не так поняла. – Арсений почувствовал, как кровь прилила к лицу.

– Расслабься, – Ярослав хлопнул его по плечу. – Может, она не такая уж и тихоня.

София стояла у стены, будто пытаясь раствориться в обоях. Арсений вздохнул и направился к ней.

– Привет. – София подняла глаза на Арсения.

– Привет.

– Ты… как здесь оказалась? – Спросил Арсений.

– Ева пригласила.

Арсений замер на мгновение, глядя на Софию. Между ними повисло молчание, пока он пытался понять, как две такие разные девушки могли пересечься.

– Подожди… – он нахмурился. – Ты и Ева… откуда вы вообще знаете друг друга?

София перевела взгляд куда-то за его спину, будто вспоминая.

– Лагерь.

– Что?

– Два года назад. «Лесная поляна», литературная смена.

Арсений широко раскрыл глаза.

– Ты шутишь.

– Нет.

– Но… Ева же вообще не читает!

– Зато пишет и печёт вкусные пироженки, она готовила их в лагере.

– Что?!

София чуть скривила губы, словно ей было смешно от его реакции.

– Она притворялась, что ненавидит книги, но каждую ночь пряталась под одеялом с планшетом. Однажды я её застала.

– И?

– И она сказала поклясться мне, чтобы я молчала об этом.

– Что же, клятва не твоё. – Арсений засмеялся. И ушёл от этой темы.

– А тебе разве нравятся вечеринки?

– Нет.

Тишина.

– Тогда зачем пришла?

Она посмотрела на него так, будто он задал самый глупый вопрос в мире.

– Чтобы узнать, почему ты на меня так смотришь в театральной студии.

– Что?! – Арсений поперхнулся воздухом.

– Ты постоянно на меня смотришь. На репетициях, в школе, даже в кино. Ты не замечал моих взглядов на тебя, но, зато твои я замечала всегда.

– Я… –Арсений почувствовал, как потеют ладони. – Я не…

– Ты не можешь даже нормально ответить, – она склонила голову набок. – Почему?

– Потому что ты… другая.

– Другая?

– Да. Ты мало смеёшься, не пытаешься всем понравиться, не… не играешь.

– А ты играешь.

– Что?

– В театре, да. Но в жизни – тоже.

Арсений замер.

– Ты притворяешься, что тебе всё равно. Что ты такой крутой, такой беззаботный. Но это не так, я чувствую это.

– Откуда ты…

– Видно.

Он не знал, что ответить.

– Может, ты права, – наконец пробормотал он.

София улыбнулась. Впервые.

– Эй, любовники, хватит шептаться! – Ева подошла к ним, держа в руках два стакана. – Выпейте, а то слишком серьёзно тут.

– Я не пью, – сказала София.

– Никто не пьёт, пока не попробует!

Арсений хотел остановить её, но было поздно. Ева настойчиво сунула стакан Софии в руки. Та взглянула на него, потом на напиток. И сделала глоток. Через секунду она скривилась и закашлялась.

– Что это?! – Спросила София.

– Текила с соком! – засмеялась Ева.

– Что ж, мне пора. – София резко поставила стакан на стол.

– Что? Ты только пришла! – Сказала Ева.

– Я хочу домой.

Арсений бросился за ней.

– София, подожди!

Она остановилась в дверях.

– Что?

– Извини за Еву. Она…

– Она самый весёлый человек, которого я встречала и… твоя лучшая подруга.

– Да, но…

– Успокойся. Разве тебе не всё равно, что она делает.

– Я привык к тому, что она такой весёлый и активный человек, именно поэтому я и удивился, как вы, такие разные девушки, смогли найти общий язык.

София вздохнула.

– Всё. Я ухожу.

Арсений стоял, сжав кулаки. Потом резко развернулся и направился к Еве.

– Ты чего? – она ухмыльнулась.

– Вечер у меня не выдался. Я пожалуй тоже пойду домой.

– Чего? Мы совсем недавно пришли. И мы пришли вместе! И уйдем вместе!

– Я понимаю, это выглядит некрасиво с моей стороны. Но это не моя была идея: звать Софию.

– А что такого? Я тебе не чужой человек и я хочу, чтобы ты был счастлив.

– И как София мне в этом должна была помочь? Я и так счастлив, в моей жизни всё в порядке, у меня два любящих родителя, лучшие друзья, я не нуждаюсь в ком-то вроде Софии.

– Что же, извини, что задела этим, София ещё в лагере казалась мне странной, она не могла никогда расслабиться.

– Лагерь… как ты могла не поделиться со мной тем, что ты ворвалась в «писательское»? И что ты умеешь готовить, ты ненавидела это дело.

– Она не должна была этого говорить. Ладно да, я поступила нехорошо, мне стоило сказать тебе, извини.

– Я хочу домой. Ярослав проводит тебя или оставайся у него, я приду за тобой утром.

– Арсений!

Но он уже хлопнул дверью.

Глава 7. Дождь на скамейке

Дождь стучал по крыше, превращая утро в серую акварель. Арсений сидел на кровати, сжимая телефон в руке. Он вибрировал от сообщений. Он выключил звук. За окном моросил дождь. В дверь постучали.

– Заходи, пап.

– Что случилось?

– Ничего.

– Ева звонила мне. Спрашивала про тебя.

Арсений стиснул зубы.

– Ну вчера у нас закончился разговор на неприятной ноте.

– Из-за чего?

– Я был расстроен, что она мне ничего не рассказывала, когда была в лагере. Мы ведь дружим уже больше десяти лет, а она предпочла скрыть от меня некоторые вещи.

Отец сел на край кровати.

– Я не стану читать тебе нотации, но лишь скажу, что настоящие друзья не исчезают из-за одной ссоры. 

Когда он вышел, телефон снова завибрировал. Незнакомый номер.

«Это София. Может встретимся?»

Арсений уставился на экран.

Потом набрал ответ.

«Давай»

Через минуту пришло новое:

«Тогда встречаемся. Час дня. Парк у реки.»

Парк встретил его пустотой. Осень уже успела раскрасить листья в огненные цвета, но сегодня они казались потускневшими под низким серым небом. София сидела на скамейке у воды, завернувшись в тёмный шарф.

– Ты пришёл, – сказала она, не поворачиваясь.

– Ты думала, что я не приду?

– Да. Но надеялась, что придёшь.

Он сел рядом, оставив между ними расстояние.

– Так почему ты ушла вчера? – Арсений решил сразу начать разговор с этого.

София медленно повернула к нему лицо. Капли дождя застыли на её ресницах, словно крошечные бриллианты.

– Мне было немного не по себе. Не люблю шумные компании.

– А что на счёт моего взглядов?

– Кажется, я вчера всё уже сказала. Я видела, как ты смотришь на меня в театральной студии. Не так, как все.

– И как же?

София достала из кармана потрёпанную книгу. "Гордость и предубеждение". Та самая, которую он перечитывал пять раз.

– Ничего себе. – Прошептал он себе, думая, что его не слышно.

– Да, я взяла её в школьной библиотеке. После того как увидела, что она есть у тебя.

Он взял книгу в руки, ощущая под пальцами шершавую обложку.

– И что?

– На 274 странице есть пометка. Карандашом.

Арсений открыл книгу. "Их взгляды встретились, и в этом мгновенном контакте было сказано больше, чем могли бы выразить слова"

– Это…

Ветер подхватил страницы, заставив их шелестеть. Где-то вдали прокричала чайка.

– Почему ты вообще обратила на меня внимание? – спросил он.

София улыбнулась.

– Потому что в день первого опоздания ты влетел в студию, споткнулся о порог и сказал: "Извините, я бежал от своих мыслей, но они меня догнали". Меня это рассмешило.

– Я так сказал?

– Да. И тогда я поняла – ты забавный. В тебе будто есть то, чего нет в других парнях.

Она встала, поправила шарф.

– Я должна идти.

– Как скажешь.

Она развернулась и пошла прочь по мокрой аллее. В кармане завибрировал телефон.

Новое сообщение от Евы: "Прости. Давай поговорим?"

Он посмотрел на уходящую фигуру Софии, затем на телефон.

"Да. Приходи в парк."

Над рекой тучи начали расходиться. Парк опустел так же внезапно, как и наполнился солнечным светом. Арсений сидел на скамейке в ожидании Евы.

Ева подошла тихо, словно боялась спугнуть его мысли.

– Ты всё ещё злишься? – спросила она, садясь рядом.

– Нет. Не переживай на счёт этой темы. Я не сержусь на тебя, что ты предпочла скрыть что-то.

– Я всё же должна была тебе рассказывать о событиях в моей жизни. Но я боялась, я ведь только пробую и не считаю это чем-то крутым, о чем стоит делиться.

– Я понял тебя, я ещё раз говорю, что не злюсь и все хорошо. Я одного не понимаю сейчас…

– Чего?

– Я был здесь с Софией, мы продолжили разговор и будто он снова остался незавершённым. Ева вздохнула, подтянув колени к груди.

– Может, она просто боится.

– Чего?

– Не знаю. Но явно есть что-то, что отталкивает её от тебя.

Арсений резко поднял на неё глаза.

– Ладно, – Ева встала, отряхивая джинсы. – Я пойду. Но, Арс… если она тебе правда важна, не жди, что всё решится само.

Глава 8. Роль без текста

Театральная студия. Репетиция. Арсений в сотый раз повторял сцену объяснения в любви – ту самую, где его герой, принц Ричард, признаётся принцессе в своих чувствах.

– Снова не то, – Аксинья Степановна скрестила руки на груди. – Ты говоришь слова, но в них нет правды.

– Я стараюсь.

– Стараешься играть. Но любовь – не роль, Глинский.

София сидела в углу, уткнувшись в сценарий, как в первый раз, когда Арсений увидел её. Казалось, она не замечает его взглядов. После репетиции Арсений догнал её в коридоре.

– София, подожди.

Она обернулась. В её глазах – усталость.

– Что?

– Почему ты избегаешь меня?

– Я не избегаю. Я просто…

– Просто что?

– Не хочу становиться частью твоей жизнью. Не хочу, чтобы мы общались. Извини, Арсений.

Он замер. День прошёл слишком быстро, непонятно, вечер подкрался незаметно.

Арсений сидел на кухне, разглядывая старую фотографию: он, Лиза, родители – все вместе, все счастливые.

– О чём задумался? – отец поставил перед ним чашку чая.

– О том, почему мы так редко говорим правду.

Марк Мстиславович хмыкнул.

– Потому что правда – как голый провод. Коснёшься – ударит.

– Но без неё всё – ложь.

– И что, готов получить удар?

Арсений посмотрел на отца.

– Да.

Глава 9. Правда за закрытой дверью

Утро. Школа. Арсений ждал Софию у её шкафчика. Когда она появилась, он не дал ей шанса уйти.

– Я не принц Ричард. Я вообще им не являюсь. Моя семья кажется классной. Но, это далеко не так.

София замерла.

– Зачем ты мне это говоришь?

– Потому что ты была права. Я избалованный, мне нужно повеселиться от души и я не думаю о других. Я назвал Еву эгоисткой, хотя на деле сам эгоист, получается.

– Ты забыл одну вещь. – София медленно покачала головой.

– Какую?

– У нас спектакль. И ты – главный герой. А я – просто эпизод.

– О чём ты?

– Мой отец запретил мне общаться с тобой. – Её голос дрогнул.

– Что? Почему?

– Потому что ты – Глинский. Потому что твой отец – его начальник. Потому что он боится, что ты относишься ко мне… несерьёзно.

Арсений почувствовал, как земля уходит из-под ног.

– Я…

– Удачи на премьере, – София повернулась и ушла.

На этот раз он не побежал за ней.

Премьера.

Зал полон. Мама Арсения сидела в первом ряду, ещё бледная после больницы. Отец – напряжённый, но гордый. Где-то в последних рядах мелькнул знакомый профиль – София. Спектакль прошёл идеально. Когда занавес опустился, Арсений вышел на поклон.

Глава 10. Занавес

Зима пришла внезапно, за одну ночь покрыв город белым покрывалом. Утром Арсений проснулся от непривычной тишины – снег поглотил все звуки. Он подошёл к окну и увидел, как соседские дети уже лепят снеговиков, их смех разносился по заснеженной улице. Арсений больше не появлялся в театральной студии – после премьеры он просто перестал приходить. Аксинья Степановна звонила ему пару раз, но он отмахивался: "Занят", "Не могу", "Потом". В конце концов она сдалась.

В тот вечер Арсений сидел на кухне, разбирая старые фотографии. Мама была в больнице на очередном обследовании, отец – на работе. Раздался звонок в дверь.

– Кого чёрт принёс? – Пробормотал он, идя открывать.

Дверь распахнулась, впуская в дом морозный воздух и смех.

– Мы приехали! – Лиза стояла на пороге, держа за руку трёхлетнего Пашку. За ней – Марсель, неуверенно улыбающийся, с чемоданами в руках.

Арсений замер.

– Лиза?

– Да, это мы, – она улыбнулась, но в глазах читалась тревога. – Можно войти?

Отец появился в коридоре как раз в этот момент. Он замер, увидев дочь. Арсений заметил, как дрогнули его пальцы, сжимающие газету.

– Заходите, – наконец произнёс Марк Мстиславович.

Это не было "прости". Но это было что-то хорошее.

Пашка, маленький и любопытный, тут же вцепился в деда:

– Деда, смотри, я снеговика слепил! – Он тыкал пухлыми пальчиками в телефон, показывая фото.

Отец наклонился, разглядывая снимок.

– Он… вылитый Арсений в его возрасте, – тихо сказал он, и вдруг голос его дрогнул.

Лиза расплакалась. Арсений отвернулся. Ему стало неловко – он не знал, как реагировать. В последний раз, когда он видел Лизу, она кричала на отца, хлопнула дверью и уехала в Москву. А теперь вот – стоит здесь, с мужем и ребёнком, и плачет.

– Ладно, – пробормотал Арсений. – Кто хочет чаю?

За ужином было неловко. Отец молчал, изредка поглядывая на Пашку, который увлечённо ковырял вилкой в картошке. Лиза нервно теребила салфетку.

– Так… – Арсений решил нарушить тишину. – Как Москва?

– Большая, – улыбнулась Лиза. – Шумная.

– А как… дела у вас? – Отец наконец заговорил, обращаясь к Марселю.

– Хорошо, – тот кивнул. – Выставка прошла удачно.

– Ага, – фыркнул Арсений. – Насколько я помню, ты же художник, да?

– Да, – Марсель улыбнулся. – Правда, сейчас больше иллюстрациями занимаюсь.

Отец промолчал. Арсений видел, как он сжимает вилку. То ли чувствует вину, то ли до сих пор негативно относится к Марселю.

Но тут Пашка вдруг заявил:

– Папа рисует драконов!

Тишина. И вдруг отец рассмеялся.

– Это здорово, Пашка, тебе нравится?

– Сильно-сильно.

Ледяная стена между ними дала первую трещину.

На следующий день семья вместе наряжали ёлку. Пашка визжал от восторга, вешая шарики, Лиза смеялась, а отец… отец впервые за долгие годы выглядел спокойным. Арсений стоял в стороне, наблюдая за ними.

– Ну что, – подошла к нему Лиза. – Понравился тебе племянник?

– Да уж, – усмехнулся Арсений. – Такой же болтушка и весельчак, как ты.

Она толкнула его плечом.

– Скучала по тебе, братишка.

Арсений не ответил. Но в душе он знал – да. Скучал.

Вдруг телефон стал вибрировать от сообщений.

Глеб: Ты видел это?!

На снимке Ярослав и Ева целовались на катке, её рыжие волосы смешались с его тёмными.

Арсений: И знать не знал об этом. Я рад за них.

Ева теперь проводила всё время с Ярославом. Они ходили на свидания, смеялись над одними и теми же шутками, целовались в коридорах школы.

– Что такое? – Спросила Лиза, увидев изменённое лицо Арсения.

– Да всё в порядке, просто удивлён.

– Чему это?

– Помнишь Вишенку?

– Конечно, ту рыжульку сложно забыть.

– Так вот, она стала встречаться с моим другом с театралки.

– И ты расстроен? Тебе нравится Ева?

– Лиза! Нет конечно, она не нравится мне. Точнее, нравится, но как друг, не больше. И нет, я ничуть не расстроен, а только рад за них.

– А за себя ты рад?

– В плане?

– Нуу… у тебя есть девушка или может ты влюблён в кого-то?

– Нет. Мне без этого и так хорошо.

– Ну ладно.

Был близок конец зимы. Новый год они встретили вместе. Впервые за долгое время – всей семьёй.

А когда праздники закончились, Лиза с семьёй уехали, отец вдруг сказал:

– Может, съездим к ним в гости? В Москву?

Арсений удивился.

– Серьёзно?

– Серьёзно.

Зима заканчивалась. И вместе с ней – старые обиды.

Глава 11. Вечеринка

Вечеринки у Глеба стали проходить каждые выходные. Его родители уехали – теперь уже на длительную командировку в Санкт-Петербург – и двухэтажный дом с бассейном превратился в главную тусовочную площадку района.

Арсений появлялся там всё чаще. Сначала просто заходил на пару часов, потом оставался до утра, а в последнее время вообще перестал следить за временем.

"Опять у Глеба?" – спрашивал отец, когда Арсений возвращался под утро.

"Да", – бурчал он в ответ, даже не пытаясь придумать отговорку.

В пятницу, когда начался особенно сильный снегопад, дом Глеба был забит под завязку. Кто-то курил на балконе, несмотря на мороз, кто-то прыгал в бассейн прямо в одежде, а в гостиной толпа танцевала под оглушительный техно-бит.

– Ты вообще пьёшь? – Вероника, одноклассница, с интересом разглядывала Арсения, протягивая ему рюмку с какой-то мутной жидкостью.

Он уже видел её сегодня – то болтающейся на шее у Тимофея, то целующейся в углу с каким-то парнем из параллельного класса. Теперь вот она здесь, перед ним, с подведёнными блёстками глазами и лёгким запахом дыма от волос.

– Сегодня, да, – Арсений опрокинул рюмку залпом. Первый раз в жизни.

Алкоголь обжёг горло, оставив после себя противный травяной привкус. Он скривился, чувствуя, как тепло разливается по животу.

– Нравится? – Вероника придвинулась ближе. Её колено коснулось его ноги.

– Не особо.

– Тогда зачем пьёшь сегодня?

Арсений посмотрел на шумную толпу вокруг. Где-то там были Ярослав и Ева – неразлучные, как сиамские близнецы. Глеб орал что-то про "ещё текилы", а в углу кто-то уже блевал в кадку с пальмой.

– Чтобы забыть, – пробормотал он.

Вероника рассмеялась – звонко – и вдруг поцеловала его. Её губы были липкими от блеска, а в дыхании чувствовался сладкий привкус коктейля.

Арсений не сопротивлялся. Кому какое дело?

Её руки запутались в его волосах, а он смотрел куда-то поверх её плеча, на мерцающие гирлянды. В голове было пусто – ни мыслей, ни сожалений. Только лёгкая дурманящая тяжесть от алкоголя и далёкое ощущение, что где-то там, за пределами этого шумного дома, идёт снег.

– Пойдём наверх? – прошептала Вероника ему на ухо, уже целуя шею.

Он кивнул. Почему бы и нет?

На лестнице они столкнулись с Евой. Она посмотрела на них – на Веронику, вцепившуюся в его руку, на его расстёгнутую рубашку – и что-то промелькнуло в её глазах.

– Развлекаетесь? – фальшиво улыбнулась она.

– Ага, – буркнул Арсений, проходя мимо.

Дверь в гостевую комнату захлопнулась. На улице падал снег. А ему было всё равно.

Глава 12. Снег…снег…снег

"Черт, опять проспал", – мысленно ругал себя Арсений, на ходу застёгивая куртку одной рукой, в другой сжимая недоеденный бутерброд. Морозное утро врезалось в лицо Арсению тысячами невидимых игл, когда он вышел с дома. Февраль показался ему слишком холодным – он не просто кусал кожу, а будто прожигал её до костей, оставляя на щеках болезненные красные пятна. Город только начинал просыпаться, и его ходьба по пустынным улицам сопровождалась хрустом свежевыпавшего снега под ботинками – громким, почти неприличным в этой утренней тишине.

Школа встретила его полупустыми коридорами – большинство учеников ещё не пришли. Арсений остановился у своего шкафчика, прислонившись лбом к холодному металлу, пытаясь отдышаться. В кармане настойчиво вибрировал телефон. "Наверняка отец", – подумал он, даже не пытаясь достать телефон. Или Ярослав с очередным предложением "затусить". А может, Вероника… В последнее время она стала названивать слишком часто.

Он резко захлопнул дверцу шкафчика, и громкий металлический звук эхом разнёсся по коридору. В этот момент из кабинета литературы вышла София. Время будто замедлилось. Она была закутана в тот самый серый шерстяной шарф, который он помнил ещё с осени. В её руках аккуратной стопкой лежали книги – "Преступление и наказание", "Герой нашего времени", учебник по литературе. Светлые волосы, собранные в небрежный хвост, казались ещё светлее на фоне тёмного шарфа. На её лице не было ни капли макияжа, только лёгкий румянец от утреннего холода.

Их взгляды встретились, и Арсений почувствовал, как что-то резко сжалось у него в груди. Это было похоже на то чувство, когда спотыкаешься на ровном месте – неожиданно, нелепо, болезненно.

– Привет, – выдохнул он, и сразу же пожалел. Слово прозвучало неестественно громко в тишине коридора.

София слегка приподняла брови.

– Привет – ответила она, и её голос был ровным, как поверхность замёрзшего озера – гладкой и непроницаемой.

Тишина между ними растянулась, стала осязаемой. Арсений переминался с ноги на ногу, внезапно осознавая, как нелепо он выглядит – растрёпанный, запыхавшийся, с остатками снега на ботинках. Он не видел её с момента, когда он тоже стоял у шкафчика, только это было в начале осени.

– К-к-как… дела? – выдавил он наконец, и сразу понял, что это, пожалуй, самый глупый вопрос из всех возможных.

София слегка наклонила голову.

– Нормально, – ответила она, и в её глазах не было ни капли эмоций. Ни злости, ни обиды, ни даже безразличия. Просто пустота. Как будто он был для неё случайным прохожим, с которым неловко оказаться в одном лифте.

– Соф… – начал он, но она уже отводила взгляд, поправляя стопку книг в руках.

– Мне пора, – сказала она и прошла мимо, даже не замедлив шаг. Её плечо слегка задело его руку, и это мимолётное прикосновение обожгло, как удар тока.

Арсений сжал кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. В горле встал ком, а в груди разлилась странная смесь злости и обиды. Злости – на себя, за эту нелепую ситуацию. На неё – за это ледяное спокойствие. На весь мир – за то, что всё сложилось именно так.

"И хорошо", – прошептал он себе под нос. "Мне всё равно."

Но когда он обернулся и увидел, как её фигура растворяется в полутьме коридора, его пальцы сами разжались. Где-то глубоко внутри, в том месте, которое он так старательно пытался заглушить вечеринками, алкоголем и случайными поцелуями, всё ещё жила та самая боль. Та самая, что не давала забыть, как звучал её голос.

Почему? Почему спустя все эти месяцы это всё ещё так больно? Неужели она моя первая любовь?

Звонок на урок прозвучал неожиданно громко, заставив Арсения вздрогнуть. Он посмотрел на свои руки – они слегка дрожали. От холода, конечно. Только от холода.

Глава 13. Библиотека

Февраль сдавал последние позиции. По утрам ещё серебрился иней, но к полудню солнце уже припекало по-весеннему. Арсений шёл по школьному двору, нарочно хрустя остатками льда под подошвами. В кармане жгло телефонное сообщение, полученное час назад:

"Приходи сегодня в 16:00 в кабинет литературы. Важно. С."

Он десять раз передумал идти. Пять раз написал ответ и стёр. В итоге просто пришёл.

София сидела за учительским столом, перебирая стопку тетрадей. В луче света от окна её волосы казались почти прозрачными.

– Ты пришёл, – она даже не подняла головы, будто чувствовала его присутствие.

– Да. Что так важно?

София отложила ручку и наконец посмотрела на него. В её глазах Арсений увидел что-то новое – решимость.

– Я уезжаю.

– Куда? – голос предательски дрогнул.

– В Петербург. Хочу посмотреть литературный институт и просто отдохнуть.

Арсений почувствовал, как пол уходит из-под ног. Он схватился за спинку стула.

– Когда?

– Завтра утром.

В голове пронеслось: "Это конец". Вместо этого сказал:

– Поздравляю.

София вдруг резко встала, опрокинув стул. Её пальцы вцепились в край стола.

– Ты ничего не хочешь спросить? Ничего не хочешь сказать? – её голос впервые за все время звучал резко.

– Что я могу сказать? – Арсений развёл руками. – Ты приняла решение. Отец запретил тебе со мной общаться. Что изменилось?

– Ты! – она почти крикнула это слово. – Ты изменился! Раньше ты хотя бы пытался…

– Что пытался? – он перебил её, чувствуя, как накатывает злость. – Ты сама сказала – мы из разных миров. Ты с твоими книгами, я…

– Ты что? – София подошла так близко, что он почувствовал запах её духов – лёгкий, с нотками груши. – Ты теперь какой? Пьяные вечеринки, случайные девчонки? Это твоя новая роль?

Арсений закусил губу. Боль помогла собраться.

– А тебе какое дело?

София вдруг схватила его за руку. Её пальцы были ледяными.

– Потому что я видела тебя настоящего! Того, кто читал Остина пять раз. Кто боялся сцены, но все равно вышел и сыграл. Кто…

– Его больше нет, – резко оборвал он. – Ты пришла просто попрощаться или что-то ещё?

Она замерла. Потом медленно покачала головой.

– Нет. Я пришла сказать, что отец больше не против. После твоего спектакля… он сказал, что ошибался насчёт тебя.

Арсений засмеялся – горько, безрадостно.

– Поздно, Софья. Ты уезжаешь.

– А ты не мог бы подождать? – её голос вдруг стал очень тихим. – Всего год. Я…

– Нет, – он отступил на шаг, высвобождая руку. – Не надо этого. Ты выбрала свой путь. И я выбрал свой.

Она больше ничего не сказала. Просто стояла, сжимая в руках ту самую потрепанную "Гордость и предубеждение". Арсений повернулся и вышел, не оглядываясь. В коридоре он почти столкнулся с Евой.

– Арс… – она растерянно посмотрела на него, потом в дверь кабинета. – Что случилось?

– Ничего особенного, – он натянуто улыбнулся. – Просто ещё один конец.

Ева хотела что-то сказать, но он уже шёл прочь, засовывая руки в карманы. Пускай Арсений был груб, но он знал, что проводит её. На улице начало накрапывать – не снег, не дождь, а что-то среднее.

Наступило утро следующего дня.

Последний день февраля выдался по-весеннему тёплым. Арсений стоял на перроне, наблюдая, как родители Софии загружают вещи в вагон. Она сама уже была внутри – он видел её силуэт в окне.

Тихон Павлович заметил его и что-то сказал жене. Та кивнула и ушла в вагон, а Тихон Павлович направился к Арсению.

– Провожаешь? – спросил он без предисловий.

– Нет, – Арсений покачал головой. – Просто… э… провожал друга, соврав, сказал Арсений.

Тихон Павлович тяжело вздохнул.

– Знаешь, я был неправ насчёт тебя. София… она помогла мне это понять.

Арсений только пожал плечами:

– Неважно. Главное, чтобы у неё все сложилось.

Тихон Павлович неожиданно положил руку ему на плечо:

– Она оставила тебе это.

В протянутой руке лежала книга – та самая "Гордость и предубеждение". Арсений взял её, ощущая под пальцами знакомую шершавость обложки. Раздался гудок. Поезд тронулся. Арсений не стал искать её в окнах – просто стоял, сжимая книгу, пока состав не скрылся из виду.

Дома он открыл книгу на случайной странице. Между строк тонким карандашом было написано: "Их взгляды встретились, и в этом мгновенном контакте было сказано больше, чем могли бы выразить слова". А ниже – уже её почерком: "Я вернусь. Если ты этого захочешь."

Арсений закрыл книгу и подошёл к окну. Весна близко. Скоро его последний снег растает совсем.

Глава 14. Как раньше

Март прошёл незаметно.

Тихо, без резких поворотов, без драм. Школьные будни сливались в одно монотонное течение: уроки, подготовка к экзаменам, редкие встречи с друзьями. Арсений учился. Не потому, что горел желанием, а потому, что надо. Потому что так проще – забивать голову формулами, датами, правилами, чтобы не думать о другом.

Ярослав, Ева, Глеб, Есения, Лидия, Тимофей – они снова собрались все вместе, как раньше. Сидели в кафе возле школы, заказали пиццу и колу, смеялись над глупостями.

– Ну что, господа будущие студенты, – Ярослав разлил колу по стаканам, – через четыре месяца мы разлетимся кто куда. Кто-то в Москву, кто-то в Питер… Кто-то, возможно, даже останется тут, в Новосибирске.

– Я в МГУ, – Ева улыбнулась, обнимая Ярослава за плечо. – На журфак.

– А я с ней, – Ярик подмигнул. – Только на экономический.

– Питер, – буркнул Глеб. – Военмех. Отец сказал – и точка.

– А я, наверное, в местный, еще толком не решила – вздохнула Лидия. – Не хочется маму оставлять тут одну.

– Я тоже остаюсь, – добавил Тимофей. – Тут и так нормально.

Все посмотрели на Арсения. Он покрутил в руках стакан, чувствуя, как лёд внутри уже почти растаял.

– Ещё не решил.

– Да ладно, – фыркнула Есения. – Ты же с детства хотел в театральный.

– Это было давно, – он отпил колы, почувствовав, как сладкая газировка щиплет горло.

– А что сейчас? – спросила Ева, пристально глядя на него.

– Сейчас… – Арсений пожал плечами. – Сейчас я просто живу.

Разговор плавно перетёк в обсуждение отношений.

– Мы с Яриком уже полгода вместе, – Ева сияла. – И это самые крутые полгода в моей жизни.

– А мы с Есе… – Глеб неуверенно посмотрел на Есению. – Ну, как-то так.

– «Как-то так» – это как? – засмеялась Лидия.

– Ну… – Есения пожала плечами. – Мы не торопимся с выводами.

Арсений слушал их и вдруг осознал, что ему… нормально. Не больно, не горько, не одиноко. Просто нормально. Будто всё встало на свои места. Он больше не чувствовал той пустоты, которая грызла его всю зиму. Родители улетели в Турцию на две недели. Впервые в жизни Арсений остался один дома на такой долгий срок.

Первые дни он наслаждался свободой: громкая музыка ночью, еда когда хочешь, беспорядок, который не надо сразу убирать. Но к концу первой недели одиночество начало давить. Он включал телевизор просто для фона. Готовил себе ужин, хотя раньше этого не делал. Даже начал убираться – просто чтобы чем-то занять себя.