Если хочешь знать…

– Прошу прощения, Даниил Тихонович…

Тот сидел в кресле у стены, остановив немигающие глаза на носке собственной туфли, нога, закинутая на ногу, затекла, но позы не менял. В сущности, Даниил спал с открытыми глазами, время незапланированного и длительного ожидания вызывает агрессию, он предпринимал титанические усилия, чтобы подавить ее. А это нелегко. Даниил ушел в себя, стараясь сделать невозможное – отключить мысли, поэтому не сразу заметил фигуру, выросшую перед ним. А когда заметил, не сразу понял, что неказистый паренек обращается именно к нему, оттого и молчал. Заговорил паренек дежурным тоном, словно стишок выучил:

– Кирилл Юрьевич извиняется, он не может приехать.

– То есть? – произнес Даниил безучастным тоном.

– Он не может… – повторил паренек, будто других слов не знал.

– А причина? – перебил Даниил.

– Занят. Не получается приехать.

Даниил поднялся, рукой махнул Шумакову и адвокату, мол, все, и первым зашагал к выходу, вслед донеслось:

– Кирилл Юрьевич просил передать, что передумал подписывать договор. И просил принять наши извинения.

– Я услышал, – бросил небрежно уже в дверях Даниил, не оборачиваясь, а через плечо, и стремительно вышел.

По коридорам он шагал, широко и твердо ставя ноги, так идут уверенные в себе люди, но страшно злые. Даниил по фамилии Данилов, или просто ДД, успешный бизнесмен, на этом можно было бы поставить точку, однако не все так однозначно. Он не похож на представителей белых воротничков разных уровней, его проще вообразить с сохой или у мартеновской печи в соответствующей амуниции. И характером выдержанный, научился в среде неявных и потенциальных недоброжелателей держаться нейтрально.

– Что у тебя с лицом? – тихо бросил Шумаков, едва поспевая за ним.

При первом знакомстве с Даниловым в глаза бросаются крупные черты, простые и довольно приятные, да, лицо открытое, подобные люди вызывают доверие просто так, без повода. Кстати, из него вышел бы идеальный мошенник, ведь эта категория эксплуатирует доверие. Но он далек от плутовства, разве что чуть-чуть для дела идет, как он выражается, на компромиссы, а кто не грешен?

Однако вопрос прозвучал с явным намеком, что состояние Данилова отпечаталось на его физиономии, невольно он покосился на панорамные окна, мимо которых проходил. Ожидания увидеть себя как бы со стороны не оправдались, стекло ведь не зеркало, Даниил продолжил длинный путь, глядя прямо перед собой.

– Мимику смени, – почти не разжимая рта, посоветовал Шумаков. – Ты забыл первое правило: бесстрастность.

– Я не оканчивал актерские курсы, – отбрил Данилов.

– А следовало бы. Если кто-то состряпал эти ситуёвины, то сейчас ловит кайф от твоей убитой физиономии.

Эмиль Шумаков заместитель, помощник, доверенное лицо и полная противоположность Даниилу, вот он как раз соответствует шаблону «белый воротничок», к тому же экстерьер у него куда как привлекательный. Эмиль родился не в рубашке, нет, а в классическом костюме и с манерами графа, язык подвешен, как у куклы в телеящике, умен, позитивен, в юности вообще тянул на киногероя романтических сказок. Но сорок лет не двадцать, даже не тридцать, время уже внесло коррективы в его неповторимый облик, да и фигуру подправило не в лучшую сторону, пока немного, но возраст никого не делает краше. Между прочим, они оба одногодки, а сорок – цифра раздела. Обычно все, что было до, по истечении сорока становится после, следующий период – время собирания плодов, вот как раз с этим, с плодами, неожиданно образовались проблемы.

Наконец все трое вышли из здания офис-центра, на парковке, не сговариваясь, задержались, с минуту стояли и тупо молчали.

– Что это было? – Даниил бросил вопрос в никуда, словно спросил у самого себя и явно не ждал ответа.

– Мы приехали подписывать договор, – залепетал адвокат Пушкарь, в недоумении подняв плечи, но это от возмущения, по правде говоря, он тоже не ожидал провала. – Прождали почти сорок минут…

– Больше сорока, – уточнил Шумаков.

– Ну, да, больше, не спорил Пушкарь. – После чего нам дали от ворот поворот без объяснений. Нет, что за хамство!

Пушкарь обладает удивительной способностью: в нужный момент он становится невидимкой, Данилов успел забыть о нем, а он вдруг очутился перед носом, готов к труду и обороне, что и доказал следующей фразой:

– Я созвонюсь сначала с его адвокатом…

– Зачем? – с вызовом бросил Данилов, открывая дверцу авто.

– Надо же выяснить, что это за приколы…

– Нам дали по морде, выяснять – себя не уважать.

– Но должна же быть причина! – продолжал бубнить Пушкарь. – У нас был выбор, черт возьми! Нет, я потребую…

– Не надо ничего требовать, – мягко осадил его Данилов, через паузу добавил: – Достала битва за место под солнцем. Я тоже не пойму, какого черта Ильин втянулся в игру с договором. Столько времени потрачено впустую… еще и оплеуху получили не ясно, за что. Отдыхай, а я подумаю… но потом. Позже подумаю. Завтра обсудим, что это было.

Данилов плюхнулся на сиденье водителя, рядом уселся Шумаков, оба одновременно захлопнули дверцы, а потом Пушкарь наблюдал, как автомобиль сдает назад и выезжает с парковки.

Недолго держалась пауза в салоне, ведь и Шумаков наверняка был тоже задет дикой выходкой несостоявшегося партнера, он первый прервал молчание, хотя понимал, что лучше не поджигать Даниила:

– Вообще-то, такие дела не должны оставаться безнаказанными, пословицу новых времен помнишь?

– Какую?

Казалось, Даниил ничего не способен слышать сейчас, однако у него прекрасное самообладание, Эмиль развернулся к нему и назидательно сказал:

– Если тебя незаслуженно обидели, то вернись и заслужи. Иначе нас заклюют соратники, соперники, завистники и просто говнюки. Второй закон каменных джунглей: дали в лоб – оторви руку, которую подняли на тебя.

Сейчас даже с ним Даниилу не хотелось обсуждать сегодняшний инцидент, на душе препакостно, нужна пауза, чтобы не взяли верх эмоции. Сильные не имеют права на слабости, а эмоции – пустой выхлоп и слабость. Шумаков почувствовал его настроение и далее не спешил ни комментировать поступок Ильина, ни задавать вопросы.

Жизнь Феликса Вараксина изменилась кардинально,

…хорошо это или плохо? Однозначно ответить проблематично. Поскольку большую часть жизни человек проводит на работе и во сне, то на плюсы остается критически мало, сон – это провал, его невозможно оценить плюсом-минусом, он данность, не подлежит изменениям и замене. Значит, жена и сын единственно положительная часть, ну, еще зарплата выше, чем на государственной службе, короче, главный минус – работа, отсюда и зарплата не шибко радует.

Ммм… при слове «работа» Феликса тянуло стонать и биться головой о стенку, особенно когда эта самая «работа» стоит перед носом в одной шелковой рубашке, выдавая ее за халат. Не успел он сменить напарника на постылом дежурстве в особняке, как притащилась Ангелина… Ой, Ангелина не комильфо, по простецки звучит, она переделала свое имя на элегантное – Анжела. Притащилась она с определенной целью: чтобы он ударно потрудился еще и в кровати, а то и прямо в тесной комнатушке охраны без всяких удобств. Ну, так она же передовое существо без комплексов.

– Анжела Викторовна, у вас пояс рубашки развязался, – сказал сухо.

Ага, развязался! Она его на руку то накручивает, то раскручивает, предоставив ему обозревать, что на ней надето под полупрозрачной тряпкой – в сущности, почти ничего. Бросив фразу, Феликс отошел к столу с мониторами, вмонтированному вдоль глухой стены и вдоль бокового окна, отошел именно туда с тайным и коварным умыслом, потому что наступил предел после приставаний в течение двух недель. Анжелочка, как называет ее ласково муж, конечно, старше жены лет на тридцать с гаком, перепорхнула в угол, очутившись перед упрямым охранником и опираясь пятой точкой с ладонями о стол, рассмеялась:

– Ты из металла сделан? Так и хочется тебя… накалить.

А он в это время думал, что данный подвид женской породы действует с поразительным однообразием, как под копирку, вероятно, прошла полный курс у коуч-тренеров по достижению цели, где учат черт-те чему, но не женским обязанностям. Двадцатисемилетняя Анжелочка, как заведено у богатых старых дураков с пузом почти до колен, красотка, но не на вкус Феликса, и, разумеется, она пробовала себя в модельном бизнесе местного пошиба, это все ее достоинства. Зато, с его точки зрения, щедро одарена дефектами: без мозгов, без души и без стыда, эдакое ходячее и говорящее 3D-изображение, предложившее уже напрямую:

– Идем ко мне? Я подарю тебе лучшие мгновения…

А придыхания, а изгибы тела, выдающие страстную страсть… Кажется, помимо коуч-сессий Анжела перестаралась освоить опыт из эротических фильмов, однако багаж приемов соблазнения скуден и примитивен.

– Мне платят не за лучшие мгновения, а за охрану объекта, – охладил ее монотонным тоном Феликс.

– Ай, брось, кого тебе здесь охранять? Себя, что ли? Да к нашему поселку на километр никто не приблизится, здесь обитает элита, которая друг перед другом выпендривается. Мой Бобик нанял охрану ради понтов, надоест тратить деньги – пошлет вас всех, он это умеет делать, еще на твоего патрона навесит долгов кучу. Что за работа – торчать без дела? Одна скука смертная. Карлика до вечера не будет, давай проведем это время с пользой? Ты такой классный, брутальный…

Его уже тошнило от этого слова – брутальный, которым жонглируют замужние дамы от недостатка секса. Впрочем, Феликс действительно с ярко выраженным мужским началом и весьма привлекательный. Высокий, тело у него крепкое, состоит из мускулов, глаза серые, такого же цвета волосы, рельефные губы, правда, нос горбатый, но совсем не портит его, как раз наоборот, придает благородства, во всяком случае, так утверждает жена. Между прочим, практически все бывшие возлюбленные на две-три ночи долдонили про брутальность, кроме жены, она не таяла, ее пришлось завоевывать через загс штампом в паспорте.

– Брутальный, как в кино, – мурлыкала тем временем Анжела, подступив к нему почти вплотную. – Я тоже, правда?

– Брутальная? – поддел ее Феликс.

И усмехнулся, глядя на жалкое создание, у которого три потребности: барахло, секс и жратва, оно (создание) понятия не имеет, что этого набора для счастья маловато. Однако достала, Феликс перешел на холодный тон:

– Слушай, Анжела Викторовна, я же твою работу не ставлю под сомнения, хотя, на мой взгляд, вот это все… – небрежным жестом обвел он вокруг, имея в виду под работой полученные блага от мужа… – не стоит физических и моральных затрат. Вышла бы замуж за молодого и здорового пацана, готового после смены на заводе отработать ударно и в спальне, с твоей красотой это раз подмигнуть. Нарожала бы детей и от твоей скуки не осталось бы и следа.

Ба… Феликс умудрился шокировать Анжелу, а ее вряд ли возможно привести в состояние замешательства, смущения или смятения, тем не менее она растопырила глаза, словно ее окатили ведром холодной воды. Но то, что недоступно, сильнее хочется взять, вопреки разуму и вопреки сопротивлению противоположной стороны. Внезапно в порыве нахлынувшего желания предаться греху Анжела обвила шею Феликса руками, потянувшись губами к его губам, а губы… кошмар Силиконовой долины. Бесстрастный охранник расцепил ее руки и отодвинул от себя на безопасное расстояние, после чего выставил ладонь, дескать, ближе не подходи, дополнительно сказал:

– Ты уж извини, Анжела Викторовна, я не занимаюсь сексом на работе. – Ну и добивать так добивать: – Кстати, ты баба не в моем вкусе.

– Что? – хохотнула она. – Баба? Это ты про меня? Да как у тебя язык повернулся? Тебя хочет такая женщина, как я, а ты про какой-то вкус… Да у тебя никогда таких не было и не будет, ловил бы момент, но нет, ты, как дурак, упускаешь свой шанс.

– Мне бы ваши проблемы, Анжела Викторовна. – И Феликс занялся аппаратурой, по ходу советуя «хозяйке»: – Посмотрите телик, поплавайте в бассейне или в магазины поезжайте, а мне нужно работать.

– Проблемы? – завязывая поясок на талии, процедила Анжела зло, ведь с унижением мало кто смиряется. – Могу организовать тебе проблемы.

– Не сомневаюсь.

А тут и муж нарисовался нежданно-негаданно, вот потеха! Комната охранников на втором уровне, раньше это была большая и квадратная лоджия, которую переделали в охранку, Акулич Борис Наумович сразу увидел в окне жену и охранника. Он торопливо поднялся по внешней лестнице, перешагнув порог, зачастил:

– Анжелочка, радость моя, я забыл папку, она лежит на кресле в кабинете, принеси…

– Бобик! – ринулась к нему отверженная Анжела. – Бобик, этот ублюдок приставал ко мне! Бобик, посади его в тюрьму, он хотел меня изнасиловать.

Акулич ниже молодой жены на голову вместе с шеей, с первого взгляда виден его основной инстинкт: жертва обжорства. Круглое тело на коротеньких ножках, голова, прилепленная к плечам – вот и портрет во весь рост. Остается прибавить возраст за пятьдесят, затем поставить рядом Анжелу и станет ясно: брак по расчету с обеих сторон, она поднимает его престиж, он платит налом за это.

– Что?! – побагровел от гнева Борис Наумович, вызвав улыбку у наглого охранника. – Да как ты посмел?.. Да я тебя изничтожу…

– Стоп! – повелительно поднял руку Феликс. – Вы лучше спросите, чего ваша дражайшая половина притащилась сюда в таком… хм… наряде?

Акулич развернулся к жене, оценил полупрозрачное одеяние, открыл было рот, но бабий ум изворотливый, Анжелочка затарахтела без пауз:

– Я увидела папку на кресле и прибежала к охраннику, чтобы он позвонил тебе и сказал, что ты забыл ее…

– У тебя телефона нет? – прорычал Акулич, сжимая кулаки и не зная толком, к кому применить их.

– Есть! – поспешила ответить она. – Но трубка села. Я подключила на подзарядку и прибежала.

Феликсу надоело представление, он положил ему конец:

– Хватит заливать! Борис Наумович, прошу подойти вас к монитору, вы не пожалеете, а разборки потом.

Вот тут у Анжелочки глазки остановились, она почуяла недоброе. Феликс не стал за ней наблюдать и, пока хозяин соображал, зачем его приглашают к монитору, защелкал мышью. Когда на мониторе появилось изображение, Феликс сделал шаг в сторону, приглашая рукой к просмотру Бобика, да тот и сам заинтересовался, услышав голоса. Все просто: Анжела не знала, что в охранке видеокамера, во время приставаний Феликс предусмотрительно отошел к углу, откуда обзор идеальный, пусть теперь старый дурак любуется своей молодой кобылой. Феликс стал собирать вещи, небрежно бросая их в сумку, Анжела тихо процедила сквозь стиснутые зубы:

– Ну ты и скотина…

Во как! А она, выходит, полевая фиалка, всего лишь требовала посадить его аж в тюрьму за якобы попытку изнасилования, но не доказывать же дуре, что она дура, все равно не поймет. Феликс не собирался выдавать лысому пню компромат на его последнюю лебединую песню, но, зная на опыте, какими коварными бывают представительницы слабого пола, зафиксировал акт соблазнения и не ошибся, тем самым обеспечил себе алиби. Он переиграл ее, вовсе не радуясь своей победе, скорее, сокрушаясь, что приходится к подобным методам прибегать, но не садиться же в тюрьму по ложному обвинению. Выходя из охранки, Феликс взглянул на мужа, такого же «умного», как его молодая щепка, который склонился, опираясь ладонями о стол и вперившись в монитор.

– Развлекайтесь, господа, а с меня довольно.

Уже внизу он услышал звук пощечины, визг Анжелочки:

– Бобик! Бобик, это была шутка… проверка… чтобы выяснить, какого человека ты пустил в наш дом…

– Пошла вон! – орал разгневанный муж, награждая ее тумаками. – Шлюха!.. Дрянь!.. Убирайся!..

Милые бранятся – только тешатся, не факт, что Бобик выгонит свою цыпочку, а как потом будет отдуваться перед друзьями по несчастью? Шутки шутками, а Феликсу теперь предстоит объясняться с начальником. Нет, Будаев мужик классный, тем более жизнью обязан Феликсу, но именно этот факт больше всего смущал, точил такую функцию внутри, как совесть.

Шел пешком по улице поселка под названием Луговое, где живут люди состоятельные, выделившись в отдельный анклав, других в этот эдем не пускают. Впрочем, другие и не помышляют о квадратных метрах на данной территории – тугриков не хватит. Забавно, но именно в этом месте благополучия ему приходилось бывать чаще в качестве оперативника следственного комитета. М-да, судьба, случается, внезапно ставит подножку и меняет все, что, казалось еще недавно, будет вечным.

– Феликс? – вдруг услышал он за спиной и обернулся.

К нему уверенной походкой шел крупный мужчина с яркой сединой в волнистых волосах, что-то знакомое в нем… Так это же Зарубин. Было сложное и запутанное дело, даже неожиданное по своему сценарию преступление, Георгий Глебович Зарубин являлся непосредственным участником тех событий. Но теперь чудилось Феликсу, будто было это в какой-то другой жизни.

– Ну, здравствуй, – сказал Зарубин, улыбаясь и протягивая руку.

– Добрый день, – ответил рукопожатием Феликс.

– Какими судьбами? Хотя сам угадаю…

– Не угадаете, – улыбнулся Феликс. – Я здесь в охранниках был.

– Не понял, как это – в охранниках? Задание?

– Нет, это работа. Я ушел из следствия.

– Вот это новость, – разочарованно протянул Георгий Глебович. – Охранник… хм! Такие ребята, как ты, не должны уходить из органов. Плохо, очень плохо… Уверен, у тебя была веская причина. А здесь кого охраняешь?

– Уже не охраняю. Достали те самые – из грязи в князи.

За свои неполных пятьдесят пять Георгий Глебович много повидал, неплохо разбирался в людях, ему не составило труда распознать унылое состояние Феликса, потому и предложил:

– Слушай, а давай зайдем ко мне?

– Нет, что вы… – начал было отказываться Феликс.

– Возражения не принимаются, – повелительно поднял ладонь Георгий Глебович, так ведь он привык к беспрекословному подчинению, а после легонько подтолкнул рукой бывшего опера. – Раз ты свободен, кстати, я тоже, мы спокойно посидим. Живем в одном городе, но никогда после нашего тесного общения не пересекались, не странно ли? А много позже я понял: будь тогда вместо вас другие ребята, не такие преданные своему делу, моей семье пришлось бы очень туго… от ужаса волосы шевелятся, клянусь.

В его превосходном доме все осталось на тех же местах: мебель, мягкие диваны, большие кресла, картины, напольные вазы, камин, светильники, фигурки из дерева и прочие детали, создающие неповторимую атмосферу благополучия, уюта, покоя. Правда, раньше здесь этот же интерьер больше напоминал салон мебели и интерьерных фишек, сейчас все то же самое, но появилось нечто милое, домашнее. Может, новое впечатление создает женская кофта, небрежно брошенная на подлокотник кресла, или вязание на столике, а может, живые цветы на окнах и в вазонах на полу.

Феликс поймал себя на мысли, что по привычке анализирует обстановку и по внешним признакам пытается разгадать, какие люди проживают здесь. Иногда мелочи прямо указывают на изъяны в характере, на проблемы с психикой, но здесь он уже бывал, а потому экзерсисы ума лишние.

Тем временем вернулся в гостиную Георгий Глебович, неся поднос с рюмками и бутылкой коньяка. На столик он поставил тарелки с закусками и приборы, одновременно наливая в рюмки, оправдался:

– Не очень-то я в курсе, что в холодильнике лежит, а дома никого, что отыскал, то и… Прошу. Давай за встречу?

Дружно опрокинув напиток, оба принялись закусывать, будто не ели со вчерашнего дня. Через короткую паузу снова выпили, теперь Георгий Глебович посчитал, что можно и поговорить:

– Скажу честно, рад видеть тебя. Только добрым словом поминал вашу компанию, замечательные ребята. Согласись, в вашей сфере честность и порядочность явление редкое.

– Как и в вашей бизнесменской сфере, – беззлобно парировал Феликс, улыбаясь.

– Ну, тут я пас, спорить не стану, – вставил хозяин, смеясь. – Скорее, в нашей сфере процент перевешивает в негативную сторону, причем сильно.

– А у нас по-разному бывает, – продолжил гость. – От начальства зависит, наш не собирал вокруг себя лизоблюдов, не брал сотрудников по звонку, даже взяток не брал, его за это очень не любят, но отсюда и требования к подчиненным завышенные. Просто мы на виду, поэтому ляпы тоже видны.

– И все же, почему ты ушел?

– Год назад меня хитро подставили, посадили в изолятор временного содержания, спасибо, не в СИЗО. Убийство подстроили и улики против меня подкинули, но в уликах были мелкие неточности, и Терехов раскрутил заговор. А я не смог простить посадки. Понимаю, что нужно было мне посидеть в изоляторе, чтобы преступники радовались успеху, а все равно не смог простить, да и сейчас не простил.

– Не верю, что тебя так просто отпустили.

– Начальник и не отпускал, но не ему решать, как мне быть.

– Еще по одной? – предложил Георгий Глебович.

Феликс не возражал и, взяв полную рюмку, смотрел, как пьет хозяин, который совсем не изменился, такой же представительный, но с улыбкой бродяги, с короткой бородкой. А какая подкупающая у него манера держаться – прост и в то же время недоступен, ко всему прочему живет в обнимку с успехом. Тянет Зарубин на средний возраст, однако выдают его волосы с густой проседью, ну и небольшой излишек веса, зато волоокие глаза провокационно сверкают энергией молодости. Феликс поднес рюмку ко рту, не успел выпить, вдруг услышав:

– У меня есть для тебя предложение.

– Какое? – спросил Вараксин.

– Я понял, тебе не нравится работа…

– Ну и что? От этого не умирают, зато зарплата больше.

– Переходи ко мне начальником безопасности. Мне край как нужен человек, которому я могу доверять, ну и чтобы разбирался в том, в чем разбираешься ты. Преимущества: хорошая зарплата, намного больше, чем сейчас у тебя, личный автомобиль и водитель, статус, работа в какой-то степени творческая, ведь у нас разные ситуации случаются, криминальные в том числе. Ну и не придется служить у тех, кто из грязи в князи скакнул. Что скажешь? Тебе надо подумать?

Неожиданное предложение застало Феликса врасплох, с одной стороны, это выход из застоя, с другой… опять чертов выбор! Георгий Глебович по-своему понял состояние бывшего опера:

– Тебя что-то держит в агентстве? Но какая радость от работы, которая не по душе? Говорят, нелюбимое дело сокращает жизнь. Или есть другие предложения?

– Дело не в этом, – уныло сказал Феликс. – Я ушел в никуда, Будаев, хозяин нашего агентства, выручил меня, взяв к себе, и теперь подводить его как-то не очень… хорошо.

– Думаю, и он поймет. Смотри, ты уже ушел, бросив пост, наверняка тебя к этому подтолкнули веские причины. Но дальше будет только хуже, человек не может долго делать то, что ему не нравится, нелюбимая работа медленно убивает. Поговори с ним, только не затягивай, ладно? Пока не объявишь своего решения, я не стану никого брать на эту должность. Ты мне очень нужен, правда.

Феликс кивнул, улыбаясь из вежливости, и опрокинул наконец рюмку в рот, а про себя в то же время думал, что не стоит радоваться предложению, хоть оно и подарок в его ситуации. Начальник службы безопасности у крупного дяди не просто работа, как может показаться несведущему завистнику, зачастую она связана с риском, опасностью. Впрочем, работа оперативника тоже опасна… была.

Даниил тупо смотрел в монитор, уже плохо соображая…

…мозги реально начали закипать. В интернете можно найти все: сплетни, компроматы, отзывы, отчеты о проведенных выходных, о крупных бизнес-проектах и членах семьи. Народ любит выкладывать свою жизнь на всеобщее обозрение, именно эта жизнь, тайная и явная, интересовала Даниила. Он хотел понять, что связывает трех человек, прокативших его, а то, что это некий сговор-заговор, не вызывало сомнений. Даниил прочел кучу статей, документов, просмотрел море роликов и фотографий, нашел несколько снимков с корпоративов или праздников, но снимки ни о чем не говорили. Ну, встретились, ну, в кругу знакомых пили, а чтобы зацепиться и разоблачить сговор, не нашлось ничего. Однако материалы не все изучены, к тому же надо правильно задавать вопросы в поисковике. Машинально он взял часы со стола, хотя время перед глазами на мониторе, да только привычка работает раньше, чем успел подумать.

– Даня… – услышал он позади себя мягкий голос жены, нет, не обернулся, не желая потерять связь между началом страницы и концом. – Даня, два часа ночи.

– И что? – промямлил он.

– Пора поспать, скоро утро. – Марина перешла к нему, наклонилась, опираясь локтем о стол и загораживая корпусом монитор. – Не надо делать кислое лицо, знаю, что мешаю, но не уйду. Смирись.

Это вторая жена, с первой не срослась семейная идиллия, слишком она принципиальная, правильная до маразма, он и сейчас, спустя четыре года, заводится, вспоминая ее, обвиняя первую жену, злясь на нее. Инициатор развода она, а супергордыня не позволила ей делить имущество – во как! Ну и дура, потому что блондинка. Ну и хорошо, просто отлично, ведь это он создал свою фирму, а она лишь кастрюлями гремела на кухне. И хватит рефлексировать на первую.

А Марина совершенство во всех смыслах. Четыре года они вместе, но всякий раз в ней появляется нечто новое, сейчас тоже будто впервые он увидел светло-коричневые с золотистыми искрами глаза, которые в сочетании с волосами цвета горького шоколада, оттеняют белую кожу и ярко-розовые губы. Впрочем, он сам ищет новизну в ней, чтобы не наскучила, иногда она бывает глупа и примитивна, зато как картинка. Да, главная заслуга Марины – она хороша, пожалуй, и в свои тридцать три могла бы соперничать с самой Еленой Прекрасной, из-за которой началась Троянская война. Красота в первую очередь привлекала ДД, помнится, в детском садике он полюбил самую красивую девочку, да, за внешность, вскоре разлюбил, так как подрался с ней из-за лейки, оба хотели поливать цветы. Через много лет Даниил встретил ее на выпускном балу, там награждали лучших учеников, и отшатнулся: тощая, злющая и глупая. Хорошо, что любовь прошла еще в детском саду, да и вообще, любовь – это что-то архаическое.

– Мне не нравится твое состояние, – озабоченно произнесла Марина, садясь к нему на колени. – Ты весь напряжен, взгляд затравленный… Что-то случилось? Не молчи, пожалуйста, я старалась не докучать тебе вопросами, но ты уже неделю сам не свой. Убегаешь на работу не позавтракав, дома торчишь у компьютера, будто мальчишка, не способный оторваться от бродилки-стрелялки, но там, – указала она глазами на монитор, – ничего интересного лично я не вижу, там просто новости. Колись, я ведь не отстану.

– Ага, тебе скажи – ты меня бросишь как несостоявшегося мэна, ведь женщины любят успешных, а я без тебя буду долго и нудно страдать.

Шутка явно не удалась, результат отпечатался на лице жены, она смотрела на него подозрительно и напряглась, пришлось ему рассмеяться, смехом как бы рассеять ее озабоченность. Получилось не очень, м-да, артист он никакой, пришлось оправдываться, чего делать он не любит:

– Просто работы много, не все проходит гладко…

– Не хочешь поделиться проблемами? – допытывалась она.

Не хотел. Он свел брови к переносице и молчал, опустив глаза.

– Ладно, значит, не созрел. Давай-ка, дорогой, поднимайся! Вставай, вставай… – Взяв его за руки, она заставила мужа подняться. – Нечего торчать у монитора, пора и поспать. Не возражай, сейчас я лучше знаю, что для тебя хорошо.

Марина повела его из кабинета, держа за руку, как маленького, да и тон избрала примерно такой, каким уговаривают детей:

– Поспишь, завтра наступит новый день, идеи сами придут, как выбраться из твоих неприятностей. Безвыходных положений не бывает, так говорят мудрецы. Скажи, что-то угрожает твоей жизни?

– Как будто нет.

– Вот видишь, это главное, а неприятности, даже крупные, мы переживем. Я согрею молока, это хорошее снотворное.

– Не поможет.

– Уснуть или неприятности преодолеть?

– То и другое.

– Ты всегда мне возражаешь, разве я этого заслужила? Попробуй побыть немножко человеком…

– А я не человек?

– Ты машина. Которая участвует в гонке, только финиша не видно, а это движение в бесконечность. Сделай паузу, отключись. Отодвинь все, что тебя гнетет, и решение найдется само. Я всегда так поступаю…

Говорила она без интонационной окраски, просто и тихо, беззаботно, будто сама с собой рассуждала. Этот воркующий тон подействовал как гипноз, Даниил шел за Мариной и думал, что сейчас он вылитый зомби, но не имел воли выдернуть руку и вернуться к компьютеру, куда его тянуло, как маньяка, хотя там наверняка не найдет ничего. Пусть будет как хочет Марина, сдался он без боя.

Спальня недалеко от кабинета, это просторная комната, днем в ней много света, ночью кажется, здесь много воздуха и дышится легко. Мебели мало, Даниил не любит загромождать пространство, теснота его угнетает, видимо, детство в стесненных условиях повлияло на пристрастие к простору, отсюда и остальные комнаты не загромождены.

Усадив мужа на кровать, Марина снимала с него одежду, мурлыча:

– Я не сомневаюсь, выход найдешь, всему свое время. Просто еще не настал час, но он придет. Все проходит, хорошее и плохое, так сказал… кажется, Соломон. Даже если не он, сказано правильно.

Она уложила его, сама села на край кровати, наклонилась к Даниилу, приблизив к его губам свои губы, яркие, как сочные ягоды на ветке, омытые дождем и блестевшие на солнце. И он улыбнулся, не вымученно, как пытался улыбаться до этого мига, потом поцелуй отдалил заботы последних дней, именно отдалил, а не снял их с души. Проблемы серьезные, чтобы забыть о них надолго.

Предложение Зарубина оказалось…

…слишком заманчивым, чтобы от него отказаться, сложно только было заявить о своем решении Будаеву, который выручил его в самый тяжелый момент, когда обида отравляла жизнь и ничто не радовало. Вопреки его ожиданиям, глава охранного агентства отпустил с миром, заверив:

– Если что пойдет не так, возвращайся, возьму назад. Да, да, возьму. Зла на тебя не держу, потому что понимаю: наша рутина не по тебе, интересные заказы попадаются крайне редко, да и то… Не благодари, не стоит, – упредил он порыв Феликса, подняв ладонь и отвернув лицо в сторону.

Пауза закономерна в подобных случаях, она дает возможность привыкнуть к расставанию, а дело это непростое, ведь следовало одолеть другую привычку – ежедневные встречи, дружественную атмосферу в небольшом коллективе, чему способствовал и Феликс, совместную работу. Будаев потер подбородок, вздохнул и снова посмотрел на бывшего опера, но с улыбкой:

– Не скрою, мне жаль с тобой расставаться, но у каждого своя дорога, грешно на нее не пускать. И я в вечном долгу перед тобой, если б не ты, давно сгнил бы в том подвале, отсюда и мое отношение к тебе. Иди и помни: перевалочная база у тебя есть. Это важно: знать, что есть запасной аэродром, человек становится свободней. В конце концов, живем в одном городе, никто не мешает нам встречаться на шашлыках.

Осталось с облегчением выдохнуть и с воодушевлением начать новый этап, привыкая к новому статусу. За две недели Феликс неплохо освоился на месте начальника безопасности, он коммуникабельный, при этом душу нараспашку больше не раскрывал, научился держать себя на расстоянии, не обижая новых коллег, не унижая их превосходством. Переменами радовал жену, да и вообще, жизнь вдруг заиграла яркими красками, но и требовала знаний, стало быть и усилий, что ж, учиться никогда не поздно.

В тот день он руководил монтажом видеонаблюдения в административном центре завода, задача – ликвидировать мертвые зоны, которых Феликс обнаружил немало. В здании сложнее работать, чем по периметру завода, оно старой архитектуры сталинской эпохи: потолки, окна, лестницы, стены – все масштабно, мощно, надежно. Феликс находился в кабинете Зарубина, который сидел за столом и писал себе речь, ему предстояло произнести ее на открытии спортивного объекта. Странно, что без сообщения секретарши о посетителе, открылась дверь и вошел мужчина скромного вида.

Нет, не в одежде дело, а может, и в ней тоже – дорогой костюм будто с чужого плеча, просто у него общий вид простецкий, не исключено, что такое впечатление производит небольшая взлохмаченность, так на улице ветер. Однако лицо… вероятно, вчера подрался в ресторане, вся физиономия в ссадинах. Но что интересно, от него исходила сила, не физическая, хотя он вне сомнений силен, сила шла изнутри, ею заполнился кабинет, в то же время эта сила загнана внутрь. Гость прямым ходом направился к столу Зарубина, плюхнулся в кресло и нервически оглянулся на Феликса, тот понял, что лишний, направился к выходу, предупредив:

– Буду недалеко и на связи.

Он спустился вниз, здесь нанятые ребята из отдела полиции, лучшие в данной области (уж ему-то не знать) и надежные, делали расчеты. Обсудив с ними проблемы, ведь у зданий сталинской эпохи свои особенности, Феликс решил выпить кофе и, наблюдая за наполнением стакана из автомата, достал звонившую трубку, это был Зарубин:

– Ты где, Феликс?

– Внизу, кофе собрался пить.

– Поднимись ко мне, кофе тебе принесут.

Он отдал инженеру полный стакан и взбежал по лестнице. Посетитель не ушел, сидел спиной к входу, Феликс застопорился, держась за дверную ручку, он подумал, что этот человек не успел уйти. Хотел вернуться в приемную и подождать, но Зарубин опередил:

– Заходи, заходи. Мы тебя ждем.

Вараксин прошел к столу, уселся рядом с гостем и, сначала покосившись на него, уставился на Зарубина с немым вопросом, но тот обратился к гостю:

– Давай, Даниил, рассказывай. Повторяю: Феликсу можешь верить, как себе. Ой, Феликс, прости, я не представил тебе нашего самого успешного предпринимателя, надежного партнера и просто хорошего человека. Даниил Тихонович Данилов.

– Можно просто Даниил, – мрачно вставил гость.

– Его основная деятельность – продукты, – продолжил Зарубин. – Сеть продуктовых магазинов и супермаркетов в городах нескольких областей, он же и производит многое из того, что у него на витринах. Кстати, рекомендую, качество гарантировано. Да наверняка ты заходил в его «Гастроном ДД».

– Припасами жена заведует, – сказал Феликс. – Меня берет в качестве носильщика, я на названия не смотрю, магазин и магазин. Если только по работе надо, тогда и…

Вспомнил, что не работает больше оперативником, замолчал, а Зарубин продолжил вводить его в курс дела:

– Последнее время с Даниилом происходят, мягко говоря, неприятности. Необъяснимые. Не может понять, кто их создает, а то, что создаются ситуации, мы уже не сомневаемся. Короче, нужна твоя помощь… Даниил, теперь ты.

Не взглянув на Феликса, будто ему неловко, Данилов не сразу начал, выдержал паузу и без особой охоты поведал свои странности:

– Все началось восемь месяцев назад. Я слежу за качеством продукции, которую мы выпускаем, это единственный способ удержаться на рынке, когда потребитель является и твоим рекламщиком. Однажды… восемь месяцев назад… я познакомился на выставке сельхозпродукции с предпринимателем, фактически моим конкурентом, только масштаб у него меньше, к тому же он не производит, а перепродает. Ему нужен был поставщик качественной молочной продукции, он обрадовался нашему знакомству и предложил сотрудничество. А у нас излишки появились, нужно либо новые магазины открывать, но это большие траты, либо найти дополнительные точки сбыта.

Он сделал паузу. Феликс украдкой, искоса наблюдал за ним, опираясь локтем о столешницу, по привычке больше к голосу прислушивался и к интонациям, голос продает хозяина, происходит это неосознанно. И подметил, что Данилову неловко, говорил он неуверенно и всего пару раз взглянул на него, затем отводил глаза. Странно, первое впечатление от него – сила и мощь, а сейчас мямлит и вызывает недоумение, что этот человек тянет на себе большую и тяжелую работу, бизнес не для слабаков.

– И? – напомнил ему Феликс, что ждет дальнейшего повествования, ведь пока ничего непонятно.

Молча Зарубин поставил перед гостем длинный стакан и придвинул бутылку минеральной воды, Данилов, наливая воду, продолжил более бодро:

– Новому партнеру потребовалось больше продукции, чем у нас оставалось. Не буду вдаваться в подробности, но мы справились с задачей, просчитали риски, наладили выпуск, выделили транспорт, подыскали водителей, работников, и вот… Настал день подписания долгосрочного договора, встреча была назначена в офисе нашего адвоката, но не состоялась.

– То есть? – заинтересовался Феликс опять же по привычке.

– Приехал помощник, извинялся, мол, возникли непредвиденные трудности, не могут сейчас подписать, в ближайшее время тоже не получится. Ну, всякое бывает, правда, нам этот финт влетел в копеечку. Чтобы не пропала продукция, мы стали отдавать ее в детские дома и дома престарелых, а то, что удавалось продать… доход не покрывал расходы. Но и с этой ситуацией справились, ребята нашли нового партнера, теперь нам не нужно было время, мы готовы поставлять хоть завтра и… представьте, сначала он тянул с подписанием, а потом история повторилась один к одному.

– Простите, не понял. Вы явились на подписание договора, а ожидаемый партнер опять не пришел? – снова уточнил Феликс.

– Второй раз ко мне должны были приехать, я прождал около часа, потом мой помощник позвонил, ему ответили, что нет возможности принимать нашу продукцию. А недавно нас кинули третий раз и снова в похожей ситуации. Не знаю, что и думать… – Он не договорил, лишь слегка развел руками.

– Похоже на заговор, – сделал вывод Феликс.

– Да? – оживился Данилов. – Мне тоже так показалось, но оснований как бы нет для подозрений, надо иметь конфликты, серьезные и длительные. Нет, конечно, ссоры и конфликты у всех случаются, я имею в виду масштаб, понимаете? Но и это не все. Четыре дня назад не успел я приехать домой и войти в прихожую, как раздался звонок, это была бухгалтер…

– Слушаю, Татьяна Прохоровна.

– Я… я… – Она была взволнована без меры, однако выпалила: – Я не знаю, как сказать! У нас ЧП! ЧП у нас, Даниил Тихонович!

– Что случилось? Говорите прямо и без паники.

– Не могу понять… Видите ли… э… Нет, лучше приезжайте.

– Ладно, выхожу, – озадачился он, так как не приходилось ему слышать от нее панических интонаций.

– Что? – В прихожей появилась гневная Марина. – Уходишь?

Она стояла красивая, нарядная, в платье яркой синевы и в туфлях того же цвета, с волнистыми волосами, спускающимися до груди… Даниил невольно засмотрелся на жену и забыл, что ему надо ехать, причем срочно.

– Даня, я спрашиваю, куда ты собрался? – процедила жена, злясь и не скрывая этого. – А ресторан? Не я тебя туда тащила, сам изъявил желание, жду его уже полтора часа, а он уходит!

– А-а-а… – протянул Даниил, стукнув себя по лбу ладонью. – Да, прости, вылетело из головы. Звонила Танюшка, что-то случилось, она сама не своя, просила срочно приехать.

– Это так важно? – вскипела Марина.

Даниил подошел к ней, обнял и, потершись своим крупным носом о ее тоненький носик, с большой долей огорчения сказал:

– Понимаешь, у меня работают сотни людей, от моих промахов они могут лишиться заработка.

– Ты как не настоящий, капиталистов не интересуют рабочие.

– А я из народа вышел, из самых низов. Мариша, ты позови подружку и сходи в ресторан с ней, я отлучусь, кажется, надолго.

Она легонько его оттолкнула, проворчав:

– У меня муж есть, чтобы по ресторанам ходить.

– Ну, не обижайся.

– Не обижаюсь. А давай я с тобой поеду?

– Не стоит, это будет скучно, нудно, долго. И не смогу я заниматься делами, если ты рядом заскучаешь. Тебе заняться нечем?

Марина чмокнула его в щеку и улыбнулась:

– Ужин приготовлю и буду ждать. Иди. – И через паузу грозно: – Стой, Данилов! (Он повернулся к ней, вытаращив глаза, мол, что случилось?) Знаешь, за что я тебя люблю? Никогда с тобой не бывает скучно, планировать с тобой ничего нельзя, ты из одних сюрпризов состоишь. Свободен.

С негодованием всплеснув руками, Марина поставила их на пояс, лицо отвернула в сторону, после одну руку поднесла ко рту и стала грызть ногти. Ох, как она негодовала… Даниил ринулся к злючке с ревом, подхватил ее и пару раз прокружил под визг жены:

– Пусти! Ненормальный! Поставь меня на пол!

Поставил. Чмокнул в нос и убежал, даже не предполагая, что настала его очередь получать сюрпризы один за другим. Лавируя по задворкам, он довольно быстро доехал к офису, который встретил его пустотой. Между прочим, в пустом здании атмосфера особенная, напряженная, ее остро чувствуют впечатлительные люди и замирают от необоснованного трепета. Даниил не впечатлительный, он простой, как валенок, хотя, чтобы валенки создать, нужно изрядно потрудиться.

– Наконец-то! – всплеснула руками Татьяна Прохоровна.

Эту пожилую тетю Танюшкой называли за глаза, а ей все шестьдесят, ко всему прочему она маленькая и круглая, как мячик, но живая, задорная, веселая, поэтому и Танюшка. В данную минуту Даниил разглядел за диоптриями очков глаза, как у кролика, увидевшего перед собой волка.

– Так, спокойно, – подставляя стул к ее столу, сказал он. – Только не тяните, четко и прямо доложите, что тут у нас.

– Со счета… расходного… исчезли деньги, – еле выговорила она, дрожа всем телом.

– Все?! – не поверил он, но ужаса на его лице появилось не меньше, чем в глазах Татьяны Прохоровны.

– Нет, только пять миллионов, но… – пропищала она и вдруг закончила басом: – Но это же очень много!

Верно, это не пять тысяч! Даже не пятьсот. Короче, произошла кража, но не банальная, украли не у физического лица, которое сдуру само сдало пароли телефонным мошенникам, а с банковского счета организации, большой фирмы. В подобных случаях подозрение в первую очередь падает на бухгалтера, однако Татьяна Прохоровна давно работает у него, ничего подобного не случалось… однако, как утверждают циники, до поры до времени все святые.

– Когда вы заметили пропажу? – спросил он.

– Когда вы уже ушли, – всхлипнула она. – Но меня-то не было в городе, я только сегодня вышла на работу. Надеюсь, Даниил, вы… Тихонович… вы же не думаете, что это я? Это не я, клянусь!

– Успокойтесь, не думаю. А когда деньги пропали?

Она зачастила на скорости пулемета:

– Я отпросилась у вас, чтобы съездить к внучке на день рождения, приехала через три дня, сегодня вышла на работу… И вечером обнаружила этот кошмар! Когда платежки решила оплатить! Вдруг вижу, а сумма не та. Понимаете, я помню суммы, которые на счетах остаются. Говорят, это невозможно, но я их помню, специально не запоминаю, само так происходит… это зрительная память. И вот решила платежки… а сумма не та. Проверила – а списание-то есть!

Можно было и короче сказать, но Даниил хотел услышать число:

– Когда списали?

– В день моего отъезда.

– Та-ак… – протянул он разочарованно. – Прошло четыре дня.

– Сегодня пятый. Заканчивается.

– В котором часу списана сумма?

Татьяна Прохоровна защелкала мышкой, бормоча:

– Вечером. Сейчас покажу… Знаете, я подумала, что-то перепутала, не та цифра запомнилась, – повторила она. – На всякий случай зашла в историю, там списание и… Вот он счет, с которого списаны деньги… а вот само списание. Это было в 18.31. А я ушла в тот день около двадцати минут седьмого.

– И как это могло случиться? Идеи есть?

Длинная пауза сама за себя говорила, Танюшка представления не имела, как украли охрененную сумму. Собственно, она бухгалтер, а не эксперт по кражам с банковских счетов, никогда не сталкивалась с подобным происшествием, кстати, он тоже, только слышал, будто такие кражи случаются. Поэтому ничего толком она не могла предположить. Разумеется, Танюшка мониторит всяческие сайты про банки и риски клиентов, однако это не помогло, ограбление-то налицо.

– И что нам теперь делать?

Он бросил вопрос даже не Танюшке, которая тихо всхлипывала, себе задал. Если так легко украли деньги, почему бы не повторить трюк? Что-то нужно предпринять. А в Татьяне Прохоровне неожиданно проснулся дух борца, она утерла нос платком, щеки ладонью, первое предложение выдала категорично:

– Завтра с утра отправимся в банк и напишем заявление о выводе денег мошенниками…

– По условиям банка, – перебил Даниил, – заявление следовало написать в первые же сутки, когда обнаружили кражу, а прошло пять.

– У нас были причины не обратиться! – воскликнула Татьяна Прохоровна и ладошкой постучала по своей пышной груди. – Мое отсутствие.

– Это не причина, – вздохнул с прискорбием Даниил. – Хозяин-то я, обязан вовремя заметить хищение денег. Ладно, попытка не пытка, хотя бы для того, чтобы следующий платеж не прошел так легко. Татьяна Прохоровна, вы кому-нибудь говорили, что со счета украли деньги?

– Нет, не успела…

– И не надо никому говорить, это мой приказ, который не обсуждается. Завтра с утра встречаемся в банке, а я за это время подумаю.

Данилов сделал паузу, залпом выпил минеральной воды. Феликс в то же время перерабатывал информацию на первый взгляд не такую уж и сложную, о чем он и сказал прямо:

– Кто-то у вас шаманит.

– Мне тоже пришла в голову эта мысль, – уныло промямлил Данилов. – Понимаете, способов не так уж много, провернуть их тоже непросто. Средства можно вывести по поддельному платежному поручению или с ЭЦП.

– Что такое ЭЦП?

– Ключ, м… электронная цифровая подпись, юридически верно называть ее КЭП – квалифицированная электронная подпись. В бизнесе практически все пользуются ею, для дистанционной работы незаменимая вещь. Но есть лазейки, оказывается, такая подпись несет и финансовую угрозу. Я сам передал носитель с ЭЦП Татьяне Прохоровне.

– Так выходит, бухгалтерше проще простого украсть, – сделал вполне логичный вывод Феликс.

– В общем-то, да, но не факт, что это она. Носитель с подписью во время снятия денег злоумышленником находился в сейфе…

– Это бухгалтерша вам сказала? – поддел его Феликс.

– Скажу прямо, наша Танюшка Прохоровна не способна на кражу, – вдруг заявил твердо Даниил. – Я знаю ее давно, а она знает, если ей понадобятся деньги, любая сумма, то получит их. Сначала она консультировала меня бесплатно, а я тогда и не мог ей платить. Потом мне понадобилась более серьезная помощь, она согласилась работать за мизерную плату. Трудно ее представить воровкой, нет, я… я просто ей верю.

– У вас есть подходящие кандидатуры на вора?

– Если бы! А способ добраться до счета есть. Не такая уж и редкость, когда злоумышленники подделывают ЭЦП и с использованием подложных документов, готовят подпись на подставное лицо. Так финансы оказываются в руках злоумышленников.

– Как же вы все эти нюансы не учли?

– Невозможно учесть все! Я не первый и не последний, кого ограбили таким оригинальным способом, боюсь, новые технологии откроют и новые просторы для преступников. Когда ЭЦП появилась, это был самый надежный способ сохранить деньги, но нет предела совершенству. Пока мы с вами разговариваем, не исключено, что изобрели новые приемы ограбления не только фирм, но и банков.

Феликс не мог понять, зачем ему слушать банальную историю, она не по его части. Ну чем он может помочь этому большому и симпатичному мужику? Цифровыми кражами должны заниматься киберспецы, они как-то отслеживают передвижение денег, а он… вот что не умеет, то не умеет. Кстати, а что проще всего на свете? Раздавать советы, это и сделал Феликс:

– Обязательно в полицию надо заявление написать. Хищение денежных средств с расчетного счета – уголовное преступление, расследованием должны заниматься правоохранительные органы.

– Знаю, напишем. И в суд иск подадим, тем более была вторая попытка снять деньги, но мы уже были на стреме.

– Почему после первого раза не подали?

– Не думали, что так скоро мошенники решатся на второе ограбление! Взлома системы не было, а сроки мы прошляпили, поэтому сначала занялись безопасностью системы. И первым делом решили перевыпустить ЭЦП, заказали и запасной ключ, с его помощью можно отозвать несанкционированный платеж прямо с наших компьютеров. Но не успели сделать. Мы срочно связались с банком, подали заявление об отмене платежей и возврате денежных средств. Как правило, современный банк имеет способы остановки и возврата денег, незаконно списанных со счета. Даже если средства ушли по фиктивной платежке, сначала они попадают на корреспондентский счет отправителя, затем банка-получателя. Главное – поймать один из этапов и «притормозить», чтобы они не попали в руки преступников. В общем, эти деньги вернут, но не сразу, пройдет два-три месяца.

Феликс терял терпение, так как все эти тонкости со счетами никогда не были его делом, но виду не подавал, исключительно из вежливости поинтересовался:

– Я не спрашиваю, куда делись деньги, знаю, что существует немало способов запутать следы, фирмы-однодневки, переводы в биткоины… А чем я могу помочь? У меня нет банка, нет знаний для расследования киберпреступлений. В чем еще проблема?

– Позавчера я понял: на меня началась охота…

Возвращался домой поздно, неприятности, как говорится, не ходят поодиночке, последнее время они его просто атакуют. Даниил въехал на подземную парковку, тишина стояла там именно ночная, когда мир зависает, словно вымер, только мотор машины беспокоил стены и застывшие в покое автомобили. Став на свое законное место, Даниил открыл дверцу, одной ногой ступил на пол, одновременно делая звонок жене, как вдруг…

Краем глаза заметил в боковом зеркале заднего вида, как выросла, будто из-под колес его авто, фигура. Не успел разобрать, кто это – мужчина, подросток, парень, к тому же лицо закрыто, только увидел, что тот замахивается тонкой палкой. Вмиг дошло: сейчас ударит по голове. И в момент нанесения удара Даниил упал спиной на сиденье. Удар пришелся по открытой дверце, в руках хулигана была не палка, а стальной прут. Экая скотина, так и убить может, затем в голове Даниила пронеслось ураганом: спасайся!

Нанеся удар, парень по инерции сделал пару шагов вперед и очутился напротив сиденья водителя. Одновременно Даниил дернул ногу на себя, согнув в колене, а затем со всей силы врезал по нападавшему, попал ступней в область солнечного сплетения. Головорез взмахнул руками и полетел немного по диагонали назад. Кстати, поблизости машин не было, а жаль, он упал бы на авто, сработала бы сигнализация.

Но! Нападавших оказалось двое! И оба с закрытыми лицами, в черных балаклавах. Первый от удара ногой упал спиной на второго, произошла заминка.

Все же у Даниила реакция отличная, сил много, чтобы дать отпор, тем более по фигуре оценил, что нападают не матерые мужики. Секунд хватило ему, чтобы выскочить из машины и… напасть самому, ведь преимущество на стороне атакующего. Кулаки у него надежные, в юности тренировал их, а перед ним два пацана, судя по фигурам.

Этот второй молниеносно поставил на ноги пособника, но удар, нанесенный ногой, не позволил тому быстро прийти в себя, он все равно корчился от боли. Тогда сообщник оттолкнул его в сторону, парень упал лицом на багажное отделение, в этот момент Даниил нанес второму удар кулаком по лицу. Не свалил, как ожидалось, противник тоже оказался крепким и кинулся на него.

Удар пришелся по скуле немного ниже глаза и был сильным, боль острой. Непроизвольно Данилов дотронулся пальцами, ощутил влажность и вязкость, взглянул – кровь, мерзавец рассек скулу, наверняка воспользовавшись кастетом. Тем не менее Даниил смог ответить почти без паузы, он сильнее, но и отморозок не слабак. В общем, завязалась банальная драка, только без эффектных падений и полетов через крыши автомобилей. Она продлилась всего минуту, или так почудилось Даниилу, который после четвертого или пятого удара слегка зашатался, услышав:

– Валим, Кэш!

Пока он выпрямлялся и тряс головой, чтобы из глаз вылетели последние искры, а слегка отскочившие мозги встали на место, оба налетчика побежали к выходу, раздался рев мотора мотоцикла… Даниил понял: убегают и, как последний дурак, бросился догонять их, причем на своих двоих.

Но вдруг мотоцикл развернулся на ходу, притормаживая, теперь головорезы перегородили собой дорогу, будто ждали, когда Даниил подбежит к ним. Не понимая, зачем они ждут его, он сначала замедлил бег и остановился. Водитель мотика поднял руку по направлению к нему…

Вот тут Данилов сообразил раньше, чем увидел пистолет в руке. В армии он служил, правда, было это давно, при всем при том сработала интуиция, а также реакция, выработанная в армии. Он оттолкнулся ногами от пола и реально полетел в сторону между двух автомобилей. Рухнул на пол всем телом – больно жутко, еще и скользил по нему, не заметив другой боли – от пули, она зацепила-таки.

Сработали сигнализации двух машин, странно, что не больше, этот рев перекрыл звук мотора, который удалялся и скоро затух, значит, бандиты умчались. Даниил поднялся с трудом, ощущая дискомфорт в правой руке, она неважно двигалась, но что ранен, понял позже, а в тот миг просто радовался, мол, легко отделался, могло быть и хуже. Он пришел на стоянку, ведь машина осталась открытой, до слуха долетел панический голос Марины, едва сообразил, что доносится он из смартфона:

– Даня!.. Ответь, Даня!.. Что там за шум?.. Ты где? Даня!

Ах, да! Он же звонил ей, когда на него напали. Даниил поднял трубку с пола авто, с трудом вымолвил, у него болела челюсть:

– Здесь я, здесь… не волнуйся.

– Что случилось? Что значит – здесь? Это где?

– На парковке. Сейчас поднимусь. Только соседей подожду, сигнализация сработала… они сейчас прибегут.

Дверца попорчена, но захлопнулась. Вскоре прибежали те, чьи машины подали сигналы, он объяснил, что ему пришлось схлестнуться с грабителями. Даниил поднялся в лифте, жена стояла в дверном проеме и ждала его, увидев мужа, схватилась за щеку:

– Боже мой! Что случилось? Даня, ты в крови!

– Не паникуй, просто подрался с хулиганами.

– Ничего себе подрался! Что им нужно было? Это грабители? Или кто? Почему они напали на тебя?

– Потом, ладно?

– Заходи. Я звоню в полицию…

– Не стоит, все обошлось. Она взялась за телефон, он перехватил ее руку.

– Марина, они убежали, испугались меня, могучего и сильного (еще и шутил). А мне не удалось запомнить номер, потому что бежал за ними медленней, чем мотоцикл ехал. Извини, я в ванную.

– Сначала раны обработаю…

– Потом. Сегодня я жутко устал, хочу под душ.

– Но Даня…

Он лишь помахал рукой, дескать, не надо, показал пальцами: все ОК. И ушел в ванную комнату. Однако раздевшись, Даниил с удивлением заметил в зеркале кровь на теле, поднял руку, осмотрел себя – рана была на боку почти под мышкой. Когда он прыгнул, по инерции помогал себе руками, взметнув их вверх и в сторону падения вправо, его что-то укусило… А в следующий миг похолодел: пуле не хватило нескольких сантиметров, чтобы попасть прямо в сердце. Под душем Даниил стоял не шевелясь, он думал, складывал, анализировал.

– Я долго рассказывал, на самом деле стычка произошла мгновенно, – закончил Данилов. – Вчера весь день дома провел, то есть не весь, жена потащила к врачу. Обработали рану, пули в ней не нашли, она прошла по касательной, задела чуть-чуть кость, в общем, не смертельно. Лицо и голова пострадали больше, диагностировали сотрясение, второй налетчик старался нанести удары в голову кастетом, иногда попадал. В принципе ничего страшного, но неприятно с побитой рожей показываться на людях. Кстати, они поджидали меня на парковке, то есть следили за мной, думаю, давно. Значит, кто-то меня заказал?

Феликс, проработав много лет в следствии, так и не отделался от многих привычек, в уме он анализировал рассказ, искал, где проколы налетчиков, а они есть. И сильно засомневался в подозрениях Данилова.

Для покушения на такого серьезного мэна кандидатуры убийц по описанию слегка карикатурные, не убедительные. Скорее, ребятишки намеревались грабануть богатого мужика, заранее приметив, что ездит Данилов без охраны. А может, машину хотели угнать, вот и поджидали, не факт, что именно его, а кто попадется в ночное время, лишь бы машина была открытой, а ключи в руках. Немножко ошиблись в своих возможностях, силенок не хватило одолеть Данилова. Как-то так представлялись Феликсу приключения на подземной парковке, но он не торопился их высказать, только заметил:

– Жаль, вы не видели их лиц.

– Успел увидеть, – возразил Данилов. – Со второго бандита я содрал балаклаву во время нашей драки. А первого, с прутом, увидел мельком, когда он сел на мотоцикл, сам снял балаклаву и оглянулся. Оба молодые, до тридцати.

– Фоторобот составить сможете?

– М… – задумался Даниил. – Не думаю. Я и рисовать-то никогда не умел, мама уроки по рисованию выполняла. Не-а, не смогу соединить черты, не умею… Но если встречу, узнаю. Обоих узнаю.

– Раньше с налетчиками встречались?

– Никогда.

– Уверены?

– Абсолютно. У меня отличная память, зрительная тоже, а на парковке достаточно света, чтобы рассмотреть и за короткий временной промежуток.

– Считаете, этого достаточно?

– Чтобы понять встречались мы или нет?

– Чтобы запомнить и узнать.

– В подобных обстоятельствах в память впечатываются многие мелочи, которых не замечаешь в обычной обстановке.

Феликс невольно взглянул на Зарубина, все это время молчавшего, мол, не понимаю, чего вы двое хотите от меня. Но прежде, чем спросить напрямую, задал еще один базовый вопрос для подобных случаев:

– А как насчет конкурентов?

– Конкуренты у всех есть… – задумчиво проговорил Данилов. – Но не до такой же степени. Понимаете, враги, если и не играют в открытую, то чувствуются, от них исходит невидимая темная сила, она давит на вас, разделяет вас и врага, хотя перед вашими глазами лицо с улыбкой. У меня подобные ощущения были только в юности, всего пару раз, я безошибочно угадал недоброжелателей, а больше… нет. Думаю, истории про войны конкурентов больше раздула киноиндустрия, в жизни все не так радикально.

– А вот я проработал много лет в следствии и скажу с уверенностью: вы ошибаетесь, – возразил Феликс, следующий вопрос он адресовал Зарубину:

– Так чем же я могу быть полезен?

– Знаниями, умением, опытом, – сказал Зарубин заготовленную фразу. – Надо помочь Даниилу разобраться, что тут к чему. Смотри, у него все шло нормально, удачи и провалы – это все рабочие моменты, но вдруг срываются сделки, причем по одному шаблону. Его нагло грабят…

– Угу, но почему-то выводят только пять миллионов, не алчные воры, – промямлил Феликс, неучтиво перебив патрона.

Георгий Глебович не заметил иронии в интонации, через паузу он перевел взгляд на Данилова и озадаченно произнес:

– А действительно, Даниил, почему не забрали больше, раз так подфартило добраться до счета?

Тот пожал плечами и развел руками – понятно, он об этом пока не думал. Зарубин снова обратился к Феликсу, собственно, это была похвала:

– Видишь, ты и нюансы сразу ловишь, а мы как-то по эмоциям больше… Ну, вот. Потом нападение на парковке. Я дилетант, конечно, но разделяю опасения Даниила, мне, как и ему, кажется, что все эти происшествия связаны, ну, не бывает таких случайностей. Значит, существует кукловод. Работу следует организовать, чтобы никто не догадался, иначе, если наши опасения обоснованы, враги Даниила предпримут более жесткие меры. Дружище, помоги, у тебя же опыт. Дам тебе времени, сколько понадобится.

Отказать Феликс не мог, но и особого желания не возникло копаться в чужих проблемах. С таким трудом перековал себя, отстранился от прошлого, настроился на новую рабочую волну – и на тебе: расследование догнало, как наказание какое-то, однако нашел способ не отказывать сразу:

– Мне надо подумать.

– Понимаю, – закивал Зарубин. – А до твоего решения что посоветуешь Даниилу? Как ему быть? Все эти происшествия мутные, ты согласен?

– Угу, – закивал Феликс, сосредоточенно потирая пальцем под нижней губой, взглянул на Данилова. – Мутная история, да, но… Я несколько иначе вижу обстоятельства, все эпизоды отдельными выглядят, а вы связываете их в заговор против вас. Почему, какие основания?

Случается, на простые вопросы однозначно ответить сложно, обосновать не на чем умозаключения, хотя общая картина как бы ясна. Данилов, обхватив пятерней подбородок, с минуту думал, да так усердно, что физиономия собралась в неподдающуюся описанию гримасу, слегка трагичную, но больше комичную. Здоровый мужик, акула бизнеса, и вдруг беспомощно-несчастный – это нелепо и смешно, с другой стороны, его состояние ясней ясного, никакой он не слабак, а столкнулся с вызовом жить ему или не жить, оттого и потерялся.

– Ладно, не парьтесь, – сказал Данилову, – когда-нибудь станет ясно. Итак, что вам делать… делать что… Вести себя так, будто ничего не случилось. И никому ни слова о замысле провести расследование, даже маме родной не говорить.

– А жене? – спросил Данилов.

– Вы странный, я же сказал: никому, даже маме. Поймите, любой человек, самый близкий, любящий вас, может выдать не потому, что захочет этого, а походя, нечаянно, случайно. И вообще, возьмите отпуск, поваляйтесь на диване, но не зря. А вспомните все неприятные моменты за последний год, всю мелочовку и обстоятельства вытаскивайте из памяти.

– Но я написал заявление в банк, информация уже вышла.

– Было бы нелепо, если б вы не стали спасать деньги, во-первых, вор насторожится, а он где-то у вас затесался. Второе: вы уверены в заговоре, а заговорщики начнут что-то предпринимать, возможно, так и обнаружат себя.

– А Танюшка? – напомнил Даниил. – Она же в курсе…

– С ней придется договариваться, чтобы не болтала лишнего. И еще не забудьте. Заберите копию видео нападения на вас, в подземных парковках наблюдение устанавливается, но не всегда. Людям внушили, что это нарушает их личную жизнь, а когда случается беда, ножками топают, чтобы нашли преступника. Если в подземке есть камеры, может, номер мотоцикла зафиксирован и физиономии нападавших. Это срочно нужно сделать, пока не удалили.

– Спасибо, я об этом не догадался.

– И пусть оператор просмотрит в ускоренном режиме хотя бы за пару дней до нападения, не появлялись ли эти двое раньше, или похожие на них. Внутренние кадры не хранятся долго, а уличные примерно с месяц хранят. Но учтите, органам обязаны выдать бесплатно видосы, а вам нужно оплатить услугу.

– Не вопрос.

– Извините, мне надо идти.

Дверь за Феликсом захлопнулась, отчего Даниил слегка вздрогнул, словно очнулся, и вопросительно посмотрел на Георгия Глебовича. Он первый раз попал в ситуацию, когда чувствовал себя беспомощным, возможно, это от непонимания, где притаилась засада. Зарубин понял молчаливый вопрос, ободряюще подмигнул и заверил:

– Он согласится. Или я ничего не понимаю в людях.

Держа в руке утюг навесу, Полина застыла, уставившись в телик, хотя передача вряд ли может кого-либо заинтересовать, тем более не прямой эфир, когда можно и вопросы задать и тут же получить ответы, а в записи. Взрослые дядьки, среди них и совсем старые, сидя полукругом, с видом умнейших старейшин рассуждали о проблемах бизнеса. Кому это нужно, кроме тех, кто в телике и их родственников? Причем это дневное время эфира, ну и показали бы часа в два ночи, про себя возмущалась Полина. Казалось бы, переключи на другой канал, и будет тебе счастье, ведь она никогда не смотрит эти бла-бла-бла на разные темы. Однако сейчас просто въелась глазами в экран, ее уши ловили каждое слово, даже ротик приоткрыла – так увлеклась и не услышала, как соседка вошла.

– Чего там такое показывают? – спросила баба Люба.

Она стучалась, да никто не отозвался, а дверь открыта – чего ж не войти без спроса, свои ведь. Полина думала, что одна в комнате, естественно, от голоса соседки вздрогнула и срочно продолжила гладить, надеясь, что баба Люба не узнает одного из семи трепачей, который некстати начал говорить. Но нет, соседка достала из кармана фартука очки, надев их, подалась корпусом вперед, ахнула, показывая пальцем на телевизор:

– Ой, так это ж Данька! Ты глянь, Полюшка, как языком чешет, как чешет-то, а? Прям замминистра. Вон чего ты вперилась в ящик… любуешься на этого?

– Глупости, – вяло отреагировала Полина. – Я смотрю все передачи о бизнесе, банках, инвестициях, у меня индивидуальная деятельность, это тоже бизнес, поняла? Маленький. Но знания и чужой опыт еще никому не помешали.

– Ну да, ну да… – не верила ей соседка. – Я так и поняла, угу.

Баба Люба с сочувствием поглядывала на Полюшку, а в голове проносились жалостливые мысли по поводу соседки. Вот вроде и видная баба, молодая еще – тридцати пяти лет всего, это ж не возраст, вся жизнь впереди. И статная, и высокая, телом представительная, с лицом приятным во всех смыслах, кожей белой, будто она голубых кровей. Голубоглазая блондинка – это же редкость нынче, да и хозяйка отменная, а одна мыкается с детьми. Может, ей прическу надо сменить? Ну, что это – строго зачесанные волосы и узел на затылке? Да, ей идет, лицо открытое, но старомодно, чуточку бы ветрености добавить, стрижку сделать модную. Жалко ее. Баба Люба не лукавила, по-своему она любила Полину, так как знала ее с детства, косички заплетала, нос вытирала, лечила народными средствами, в общем, это уже не соседи, а родственники.

– Что ты хотела, баба Люба? – спросила Полина, взглянув на нее, и едва не рассмеялась: на лице соседки отпечаталось плаксивое выражение, бровки домиком, углы губ опущены, вот-вот зарыдает в голос.

– Ой, забыла, зачем пришла! – вдруг всплеснула та руками и поплыла к выходу, но вдруг вернулась. – Вспомнила. Мясорубку дай, моя не мелет.

– Потому что старая, руками уж никто не крутит, на металлолом пора сдать и новую купить.

– Зачем мне покупать, когда у тебя есть? Деньжищи такие тратить.

– Разумно. Сейчас принесу.

Полина отправилась за мясорубкой, а баба Люба к ящику подобралась поближе, хотя он в этом доме большой, аж с улицы видно, чего тут показывают.

– Ох, Данька, Данька… тьфу, говнюк! А все ж приятно, что из нашей дыры в люди выбиваются, хоть и подлюки всякие, а приятно. Это я про тебя, Данька, ты ж подлюка у нас… Вот спасибо, милая, – встретила баба Люба хозяйку с коробкой. – Намелю мяса, колбасок наделаю и тебе принесу. Не спорь, не спорь. Я одна, много мне и не надо, а ты…

– У меня мяса завались, – не дослушала Полина. – Сама выращиваю.

– А когда тебе делать-то? – сказала строго баба Люба. – Крутишься-бегаешь, как угорелая, вон какая гора одной глажки… Домработницу найми хоть, чтоб самой не горбатиться в доме, да и модно сейчас. Или денег жалко?

– Конечно, жалко, я их не рисую. Еще что-то нужно?

– Да нет, пойду. Завтра принесу колбаски и мясорубку, сегодня мне еще на поминки топать аж в соседний стан.

Станом она называла соседнюю деревню, а сказала с намеком, мол, не отвезешь ли ты меня? Полина отрицательно покачала головой:

– Не могу тебя отвезти, работы полно.

Попрощавшись с бабой Любой, она снова взялась за утюг, поглядывая на экран, однако передача закончилась, о чем сообщила заставка, потом реклама долго резала уши. Далее краем глаза поглядывала Полина на экран, пережидая новостную программу, следом будет фильм и глажка пойдет веселее, но вдруг… опять Данилов во весь экран! Только не за столом с седовласыми дедами в уютной студии, а на фоне входа в большое здание, у машины скорой помощи в вечерних огнях. Он что-то доказывает каким-то людям в униформе, а женский голос за кадром вещал скороговоркой:

– Вчера на вечере подведения итогов губернаторского конкурса «Первые шаги», в котором участвовали молодые предприниматели и новаторы, произошел инцидент, а мы вели репортаж. Во время банкета, а также вручения губернаторских премий и грантов одному из гостей стало плохо. Вызвали скорую, нам случайно удалось заснять несколько кадров. По слухам, человек, которому стало плохо, умер. На данный час о причинах смерти ничего не известно, но всем известно, что это адвокат известного предпринимателя и мецената Данилова. Дать нам интервью он отказался. Следите за нашими новостями, мы всегда первые в курсе событий.

Паузу закрыли той же картинкой: Данилов крупным планом. Затем появились ночные огни, на фоне входа в здание, он что-то доказывает врачам, нервничает, отмахивается от журналистки.

– Даня, ты стал героем экрана, – без злорадства заметила Полина, ну, может быть, совсем чуть-чуть. – Что-то кислый ты, Данилов, нервный… И чего ж тебя так колбасит, будто твой папа умер? Неужели до миллиарда не хватило ста рублей? Хм! Не привык к осечкам? А бумеранг никто не отменял, Даня, он обязательно догонит тебя и прямо в лоб влетит. Мне этого очень хочется, а справедливые желания, как показывает практика, исполняются.

Павел Терехов, скрестив на груди руки и…

…наклонив голову вперед, исподлобья уставился на упитанную парочку, сидевшую напротив, – обвешанную золотом даму с внешностью мошенницы с рынка и ее мужа, похожего на дикого кабана в цивильном костюме. Не отрывая от обоих взгляда волкодава, Павел потребовал:

– Мне нужны свидетели драки.

– Мы решили детей не вмешивать… – начала было директриса, он не дослушал, поднял ладонь, прервав ее:

– Кто мы? С нами ничего не обсуждали, о себе вы не можете говорить во множественном числе, следовательно, решение не привлекать детей принято вами и этими гражданами.

– Мы родители, – угрожающе произнес кабан напротив.

– Да, но родители одной стороны, – невозмутимо уточнил Павел и повернулся к директрисе. – Мы представляем вторую сторону. Почему же с нами не обговорили формат общения?

– Но избит наш ребенок! – агрессивно рявкнула «мошенница с рынка». – Вашим сыном избит!

– И что? – вступила Тамара, излучая спокойствие. – Избил просто так? Без причины? Никогда не поверю. Кстати, у нашего ребенка синяк на весь глаз. Лиловый. Только Тима ни на кого не жаловался.

– Вы бандита воспитали! – не снижала градус негодования мамаша. – Ему место в колонии для несовершеннолетних.

– Считаете, наш Тимофей сам себе поставил синяк?

– Значит, так, – сурово сдвинув брови, сказал Павел, давая понять одним тоном, что спорам положен конец. – Я требую привести сюда свидетелей драки для дачи показаний. Надеюсь, мое желание вы удовлетворите.

У директрисы тяжелое положение. Терехов работает в правоохранительных органах, его она побаивалась, так как от служителей закона чего угодно можно ожидать, а мама с папой пострадавшего мальчика – ходячий мешок денег, что всегда актуально для нужд школы, построенной еще в советские время. Всем угодить не получится. А кто из них главнее? Тут без вариантов, пострадавшая сторона. Но, покосившись на Терехова, директриса совсем приуныла.

Длинный, худой, белобрысый, уши упрямо торчат по бокам головы, у этого Павла Игоревича на физиономии нарисовано: удавится, но не пойдет на компромисс. И что в нем нашла его жена, очаровательная женщина? Воспитанная, спокойная, лицо такое… аристократичное, удлиненное, носик тоненький и ровный, лоб высокий, бровки дугой, глаза умные, фигура модельная, впрочем, она хореограф, отсюда и фигура. А как одевается… какой вкус! Пожалуй, она красивая, но замечаешь красоту со второго взгляда, потому что она не броская. Обоим за тридцать, к сожалению, нынче это возраст, когда замашки еще максималистские.

То ли дело вторая пара: простые, как фуфайка, обоим за сорок, бизнесмены, правда, мелкие, но разобьются в лепешку ради единственного сыночка (дрянь пацан, в маму и папу, уже сейчас видно), но с большими амбициями оба. Всего-то надо извиниться перед родителями Артура, неужели это так трудно? Но, взглянув снова на родителей Тимофея, директриса сдалась и позвонила учительнице, та привела девочку и двух мальчиков из первого класса, Тимофея не было, его оставили дома. Дети опасливо косились на директрису. Павел догадался: они наверняка получили инструкцию не болтать, поэтому решил их внимание переключить на свою персону:

– Ребята, вчера вы были свидетелями…

Тамара положила руку на его запястье и сказала:

– Давай, лучше я? (Он пожал плечами и повелительно указал ладонью на троицу, мол, начинай.) Ребята, вы не могли бы помочь нам? Пожалуйста, расскажите, что вчера произошло у Тимы и Артура. Они поссорились, да?.. Все ссорятся, даже взрослые. А из-за чего ссора была?

Девочка выпятила нижнюю губу и всхлипнула, Тамара догадалась: это, говоря языком Павла, потерпевшая. Она подхватилась и, сделав всего пару шагов к девочке, присела на корточки, взяла ее за плечики, испуганно спросила:

– Я что-то обидное сказала? (Девочка отрицательно качнула головой.) Тогда почему ты плачешь?

– Потому что Артур сказал, чтобы ничего не говорила про него, – сдал мальчик, безусловно, он на стороне Тимофея. Ура!

– Почему нельзя говорить? – прикинулась Тамара наивной и удивленной. – Разве у вас есть тайны? Вы же еще маленькие. (Ребята молчали.) Понимаете, мы папа и мама Тимы, если он виноват, накажем его. Но если не виноват, а мы его накажем, это будет несправедливо, верно? (Не подействовало.) Значит, он виноват, мы обязательно его накажем…

– Тима не виноват, – пропищала девочка, вытирая слезы.

– Это мы решим, когда узнаем, из-за чего случилась драка, – сказал Павел, но, поймав на себе укоризненный взгляд Тамары, скрестил на груди руки и опустил голову, давая понять, мол, больше не вмешаюсь.

– Артур задирал Нюшу, – сказал, наконец, сердитый по виду мальчик.

– Задирал? – якобы удивилась Тамара. – Как задирал, зачем?

– Артур дергал ее за косичку, дергал больно, Нюша плакала, а он смеялся. А вчера после физкультуры спрятал ее юбку, бегал с ней и размахивал.

– Нюша догнала его и ударила рюкзаком, – вступил второй мальчик, не выговаривая букву «р». – Артур ударил ее в лицо, у нее синяк вот здесь. – Он уткнул палец под свою скулу. – Вы посмотрите сами. Тогда Тима с ним подрался.

– То есть Тима вступился за Нюшу? – уточнила Тамара.

Дети, включая всхлипывающую жертву террора, закивали. Директриса подала знак молодой учительнице, та вывела детей за дверь, теперь Павел решительно взял слово, чтобы поставить точку в школьном инциденте:

– Даже не вздумайте мне говорить о поведении Тимофея, у него правильное поведение – защищать слабого. Лучше с родителями Артура проведите беседы, иначе они вырастят преступника, который рано или поздно попадет ко мне. А если ваш сын, – обратился он к двум обалдевшим мумиям, – вздумает отомстить одноклассникам за то, что дети рассказали нам правду, я займусь конкретно вами и познакомлю обоих с органами опеки, так как вы не справляетесь с обязанностями родителей и не умеете воспитывать достойного члена общества. Авторитет агрессией не зарабатывается, надеюсь, я понят. Разрешите откланяться?

Он поднялся и пошел к выходу, открыв дверь, пропустил Тамару, кинул оценивающий взгляд на директрису и родителей Артура, после чего вышел.

– Это что такое? – возмутился папа Артура. – Это кто такой?

– Следователь, – сказала упавшим тоном директриса, потеряв всякую надежду на помощь со стороны этой пары. – По особо важным делам.

Павел открыл дверцу авто, Тамара села на пассажирское место и посмеивалась, поглядывая на него. За рулем он не отвлекается, поэтому ни разу не взглянул на нее, но угадал:

– И что во мне смешного?

– Очень много, – улыбалась она. – Я едва сдержалась, чтобы не рассмеяться, когда ты заявил: «Мне нужны свидетели для дачи показаний». Павлик, ты хоть иногда слышишь себя? Это же дети. Потом грозно всех ставил на место и повелительно махал руками. Не могу отпустить эту картину, а также маму с папой Артура, они смотрели на тебя как на инквизитора. Это очень смешно.

– А мне нет. Вот такие мамы-папы и куют уродов, которые считают себя властелинами, а мы потом разгребаем все, что они натворили, и скажу, творят… с талантом фантастов. Их бы энергию да в мирных целях. Я рад, что экзекуция у директора школы так быстро закончилась и в нашу пользу.

С детьми, а их трое, сидела мама Павла, едва они появились на пороге, она убежала на работу, предупредив: близнецы спят, а Тима в большой печали думает в своей комнате и вздыхает. В гостиной Терехов упал в кресло и позвал:

– Тимофей! Тима, ко мне!

– Вот и я о том же, солидарна с твоей мамой. – И Тамара передразнила его: – Тима, ко мне! Как собачку зовешь. Семилетние дети у тебя свидетели для дачи показаний… Уф, Павлик, у тебя нет различий.

– Не придирайся. Ти-ма!

Пауза. Послышались неторопливые шаги, в дверном проеме показался Тима, похожий на Терехова – такой же белобрысый, с торчащими ушами, он шел к отцу хмурый, глядя в пол. Подошел и положил на столик рядом с креслами… ремень. Павел несколько опешил:

– А это еще что?

– Воспитатель, – вздохнул Тима. – Нюша сказала, что ты меня за драку ремнем будешь воспитывать. Я готов.

Тамара отвернулась и затряслась от беззвучного смеха. Павел не растерялся, взял его за худенькие плечики, придвинул к себе, поставив между ног, и сказал:

– Я горжусь тобой, ты вел себя как настоящий мужчина, вступившись за девочку. Молодец, дружище. Мы тебя отдадим на боевые искусства, чтобы ты всегда умел не только драться, но и увернуться, когда тебя бьют, а то вон какой синяк… И от компьютера отвлечешься, тоже польза. О, мне звонят, извини.

Павел поднялся и прошел в кабинет, звонил начальник, возможно, что-то важное и не нужно это всем слышать. Тимка бросился к Тамаре, прижался к ней и запрокинул голову, лицо его сияло от счастья, она присела перед ним, поцеловала в обе щеки и обняла, думая: как легко сделать маленького человека счастливым. Тем временем Павел, попав в кабинет, включил громкую связь и:

– Я весь внимание, Валерий Семенович.

– Паша, ты слышал про инцидент на губернаторской тусовке?

– Нет, а что?

– Позавчера на банкете вручали премии, одному не совсем молодому человеку стало плохо. Приехала скорая, приняли решение госпитализировать, в скорой ему стало хуже. В больнице его пытались спасти, но он умер. Так вот смерть наступила не от приступа. Паша, тебе придется брать дело.

– У меня вообще-то отгулы… как бы.

– Я в курсе, но взять дело некому.

– Вообще-то мы все собрались на дачу…

– Ну и пусть все едут, а ты поработай. Вы молодые, вам зачем отгулы, дачи? Что вы там на дачах не видели? Перебьетесь.

– Понял. А причина смерти?

– Покровский тебе расскажет, что там у трупа внутри. Вскрытие делал патологоанатом по горячим следам, он был на дежурстве, он же и вызвал Антона Корикова, так как решил, что данный труп по его части. Антоша усмотрел в смерти нетипичные признаки, разбирались с Покровским.

– А группа на место выезжала?

– Какая группа, елки-палки! Когда вызывают скорую, группу не приглашают, зачем она больному? Вчера утром поехал наряд, но там вся посуда помыта, от банкета и следа не осталось – все, поезд ушел. Короче, ничего нет у нас на руках: ни отпечатков, ни улик, ни подозреваемых, ничего. Только слабое подозрение, но не утверждение, что это убийство. Придется работать с минуса и доказать одно из двух: случайная смерть или хорошо продуманное преступление. К Покровскому дуй, потом в центр культуры «Вестник». Вызывай своих орлов, они уже заскучали, целых два дня без работы сидят, хорошего понемножку.

Павел опустил руку с трубкой и поднял глаза на Тамару, она вошла на последних фразах Валерия Семеновича.

– Поездка на дачу отменяется. Одной туда не надо ехать.

– Ну и ладно, – не расстроилась Тамара и пошла в комнату, – мы в парке погуляем. Тима! Тима, на дачу не едем, идем в парк!

– Ура! – запрыгал мальчик.

– Чему ты радуешься? – хмуро спросил Павел, войдя в гостиную. – На даче воздух, лес, река… там здоровье.

– Там интернета нет, – заявил Тима.

– Ммм… – протянул Павел. – Тамара, сделай так, чтобы этот гений не подходил к компьютеру, после парка пусть книжки читает, это приказ. Я поехал.

Марина поставила на стол перед Даниилом…

…поздний завтрак, хотя впору обед подавать, – пышный омлет, бутерброды с маслом и сыром, салат и на выбор мясные пластинки, закрученные в рулеты, в них ореховая смесь с зеленью. Она готовит как повар элитного ресторана, а он ел без аппетита, автоматически, больше по тарелке размазывал, потом ловил на себе озабоченный взгляд жены и подносил вилку ко рту с виноватой улыбкой.

Вчера Даниил весь день проболел, хотя вообще не пил спиртного на вечере. Банкет продолжался еще долго после того, как скорая увезла Пушкаря. Ничего страшного не произошло, с каждым может случиться, это жизнь, убеждала жена Даниила, полагая, что смерть Пушкаря так подействовала на него. Ладно, вчера переживал, все же адвокат с ним лет десять работал, но сегодня почему он хмур?

– Ты ничего не хочешь мне рассказать? – вернула мужа в реальность Марина, не выдержав его упорного молчания. – Даниил, я к тебе обращаюсь.

– Слышу, – промямлил он и снова погрузился в себя.

Пушкаря увезли, еще минут пять Даниил не возвращался в зал, мысли собирал, анализировал, сопоставив события последнего месяца, кое-что прояснилось в его голове, тогда он и отправился в зал, где царило веселье. Эмиль Шумаков развлекал жену, за что ему большое спасибо, так как Данилов не в состоянии был уделять внимание Марине. Они громко смеялись, это всегда раздражало Даниила, а сегодня смех особенно мешал. Его беспокоила ситуация с Пушкарем, интуитивно он чувствовал происки врагов. И поглядывал на часы, вычисляя время после отъезда скорой помощи, которой нужно доехать до больницы, а врачам оказать помощь. Время тянулось вечность, но вот часы показали: прошло сорок минут, пора. Боясь услышать плохую весть, Данилов попросил Шумакова:

– Слушай, Эмиль, позвони в больницу, узнай, как там Пушкарь.

– Марина, извини, – вскочил на ноги тот, заметив шутливо: – Я на работе везде, где присутствует твой муж. Иду искать тихое место и попробую дозвониться.

Проводив его взглядом, Марина задержала удивленные глаза на муже, он находился где-то в своем мире, она положила ладонь на его руку, сказав:

– Данечка, имей совесть, пригласи меня потанцевать. Тебе не кажется, что все же мой муж ты, а не твой Шумаков? Как раз танцевальный перерыв.

– Да, конечно… прости, – улыбнулся он и поднялся.

Однако отвлечься от мыслей, крутившихся вокруг Пушкаря, не получилось, Даниил вертел головой, чтобы не пропустить Шумакова, а тот все не возвращался. Закончился танец, он привел Марину за столик, сам стоял, раздумывая, не отправиться ли на поиски Эмиля, но мгновение спустя тот прибежал и явно с новостями, подойдя к Даниилу, прошептал на ухо:

– Мы без адвоката, Пушкарь умер.

В это сложно было поверить, вот уж действительно гром среди ясного неба! У Данилова буквально подкосились ноги, он присел на стул, однако ничего не хотел обсуждать за столом, тем более к Марине подошла знакомая, дамы весело болтали. Он решительно встал с места, бросил жене, мол, мы кой-куда отлучимся, оба вышли на воздух, здесь почти никого не было, и Данилов задал свой вопрос:

– От чего умер Пушкарь? Он же здоров, как бык.

– Не сказали.

– А что так долго?

– Послушай, я звонил несколько раз, не брали трубку, наконец девчонка взяла, потом бегала узнать, как обстоят дела, и сообщила, что Пушкарь умер. Его пытались реанимировать, к сожалению, безрезультатно.

– Не понимаю, как он мог умереть. Врачи должны знать.

– Причину смерти установит… м… этот… кто трупы…

Шумаков провел в воздухе пальцем крест на крест.

– Патологоанатом? – догадался Даниил.

– Видимо, он, я в этих делах не очень… А как начался приступ? Меня же в тот момент не было рядом, я переговоры вел.

– Как? Да просто… Покраснел, побледнел, покрылся испариной, потом его стошнило. Он утверждал, будто ничего не ел с утра, наверно, поэтому и были только рвотные позывы. Мы вышли сюда… ему становилось все хуже, вызвали скорую. Его положили на носилки и повезли в больницу. Врач из скорой предположил, что у него отравление некачественными продуктами, но это может быть и поджелудочная или желудок…

– Приступ вот так взял и накрыл? (Даниил не тратил слова, только утвердительно кивнул.) А за столом он что-нибудь ел?

– Нет, не ел. Не успел, только воду пил…

– А как же тогда отравился, чем? Прибежал к нам абсолютно здоровым, бодрым и веселым… как?

Даниил проигнорировал вопросы Шумакова, в голове крутились его же собственные слова: только воду пил… воду пил…

– И? – врезался в его ухо требовательный голос жены, заставивший вернуться из воспоминаний в реальность. Даниил как будто впервые увидел Марину, он уже забыл, о чем шла речь, растерянно спросил:

– Что – и?

– Я хочу знать, что происходит, что ты скрываешь!

– Мне нечего тебе сказать.

– Лжешь! – Негодуя, Марина ударила ладонью по столу. – Думаешь, я не замечаю, что с каждым днем ты мрачней и мрачней? А тут еще позавчерашний кошмар! Так все шло красиво, престижно, элегантно – и вдруг твой адвокат…

– Не придавай значения, это случайность.

– А мне так не кажется. Но если ты так считаешь, тогда ответь, почему все неожиданные и опасные случайности происходят с тобой или рядом с тобой? (Он молча постукивал пальцами по столу.) Не знаешь, да? Или знаешь и скрываешь от меня? (Он словно язык проглотил!) Значит, так, никуда тебя не пущу, пока не скажешь, что происходит. Учти, я вижу, когда ты врешь.

Ультиматум жесткий, за их совместную жизнь не приходилось ему слышать требовательных нот, Марина мягкая, Даниил даже слегка потерялся. Начал мямлить что-то невнятное, но он действительно не умел врать, не приходилось, опыта не приобрел. Посему отговориться, мол, тебе показалось, ему не удалось, жена проявила твердость и пригрозила:

– Раз не хочешь со мной делиться проблемами, значит, относишься ко мне как к посторонней, словно я очередная любовница. Знаешь, меня это оскорбляет, я не навязывалась, могу освободить тебя от своего присутствия.

Марина вскочила, собираясь уйти, Даниил едва успел ухватить ее за запястье и насильно усадить назад:

– Мариша, но это из анекдота: «Мама, он меня обозвал девушкой с низкой социальной ответственностью».

– Не смешно, – отбрила она. – Даже глупо.

– Хорошо, скажу. У меня неприятности, в которых я не разобрался, не знаю, с какого бока к ним подступиться.

– А что за неприятности? – насторожилась Марина.

Ну вот, напугал: ахнула, глаза вытаращила, напряглась. Расстраивать ее и дальше нецелесообразно, она слишком активная, начнет проявлять инициативу, ему это не нужно. Даниил выкрутился, выпалив первое, что пришло в голову:

– Послушай, я не знаю, как тебе объяснить специфические особенности в работе, а результат неважный при этом. Например, упали продажи повсеместно, но так не бывает, всегда в одном месте плохо, в другом отлично, где-то ровно, где-то скачками за один день. И сделка сорвалась, тоже нечему радоваться, но не смертельно. Пойми, мне не нравятся любые сбои в работе.

Казалось бы, объяснил вполне логично и убедительно, даже козырнул словесами, добавляющими туману, однако Марина еще больше расстроилась:

– Я как чувствовала! Все, кто занимается крупным бизнесом, находятся в постоянной опасности… Не перебивай! Это конкуренты, и те двое – нанятые ими…

– Думаешь, это были киллеры? Ха-ха-ха… Это мальчишки, Марина, неумехи. Самое большое, на что они рассчитывали, угнать автомобиль, а нанятый киллер-профессионал завалил бы меня, не показываясь, я не успел бы охнуть.

– А Пушкарь?

– Я же сказал, это случайность. Ну, бывает так, Марина, бывает все сваливается в одну кучу. Ой, извини, я опаздываю.

Даниил оделся в авральном режиме, в прихожей, завязывая шнурки на туфлях, которые развязываются в самый неподходящий момент, услышал очередной акт паники:

– Даниил, я прошу тебя, умоляю, не ходи на работу! Без тебя там прекрасно справятся, сам говорил, что организовал идеальный процесс. В конце концов, ты имеешь право на внеплановый отдых. Не ходи, пока не наймешь охрану хотя бы.

– Меня все куры засмеют, – пошутил он. – Жена, подай другие туфли, тут шнурок намертво завязался.

– Я считаю… – идя к шкафу с обувью, продолжала с упорством маньяка Марина, – будет разумно нам уехать. Куда угодно! Мне все равно, где жить, лишь бы в безопасности.

– Тебе опасность не грозит.

– Она грозит тебе! – воскликнула со слезами Марина. – Как ты не понимаешь… Думаешь, мне все равно, что с тобой станет?

– Станешь богатой вдовой, – пошутил он, попытавшись обнять ее.

– Что ты несешь! – оттолкнула его жена.

– Не сердись, это просто шутка.

– Дурацкая. А давай уедем? Подальше. Продай свой большой огород с фермами и коровами, поедем… да хоть в Сибирь, в самую глухую деревню, будем жить спокойно и счастливо на природе вдали от… хищников!

– Не преувеличивай.

На прощанье Даниил чмокнул ее в нос и умчался, не сказав куда.

Павел слушал стоя, скрестив на груди руки, опираясь…

…пятой точкой о подоконник. Женя Сорин и Вениамин сидели у стола профессора, внимая каждому его слову. Женя, паренек мальчишеского вида с выцветшими волосами, не пренебрегает спортом, что видно невооруженным глазом, самый молодой из оперативников и очень симпатичный. Немножко балагур, причем всегда к месту, но с меланхолическим оттенком, главное – весьма неглупый, в данном деле это подарок.

Вениамин старше Жеки на два года, ему уже двадцать восемь, он основательный, крепкий, серьезный, твердо стоящий на ногах, правда, лицом простоват, но разве это существенно? Иногда даже помогает: эдак прикинется дураком, что свидетелей расслабляет, а случалось, суровым и нетерпимым прикидывался, на самом деле вдумчивый и рассудительный, неторопливый и ответственный. В свое время Павел с Феликсом вытащили его из деревни, куда закинуло группу Терехова очередное расследование, там он был участковым, единственным. Веня очень помог тогда, проявив исключительную наблюдательность, логику, а позже, работая в группе, и смелость. Неразговорчив? Так это не беда, Женя Сорин компенсирует нехватку своей болтовней.

На сегодняшний день это вся команда Терехова, он ими дорожит, ведь большая редкость, когда взаимопонимание стопроцентное, дружеские отношения надежные и никто при всем при том не переходит границ, то есть между ними есть и воздушное пространство. Был еще Вараксин Феликс… Жаль, его не хватает.

– Простите, Леонид Львович, я не понял, – прервал Павел профессора. – Этот… как его?..

– Фамилия в адвокатском удостоверении, которое нашли при нем, Пушкарь, – подсказал Покровский. – Что ты не понял?

– Его все-таки отравили или что?

Профессор потер ладони друг о друга, глядя с прищуром лукавыми глазами на непонятливого Терехова, одновременно соображая, как доступнее объяснить ему немного фантастичную версию. Покровский человек весьма заметный, дело даже не в исполинском росте, кстати, некритическая возрастная полнота визуально увеличивала его, он вообще яркий, чертовски обаятельный. Волосы черные с несколькими серебряными прядями, а короткая бородка белая, да, не молод, и все же его можно с полным правом назвать слегка пожилым красавцем, которого до сих пор обожают дамы.

– Понимаешь… – начал он, подыскивая другие слова, чтобы понятней объяснить смерть адвоката. – Пушкарь весь день ничего не ел, не знаю – почему, но воду пил, может, это диета на воде, он упитанный, а все полные мечтают стать стройными. Хронических патологий при вскрытии не обнаружили, для его возраста здоровье отличное, препаратов длительное время не принимал. А на банкете выпил ядовитую воду.

– То есть в его воду добавили яд, да? – уточнил Женя Сорин.

– Да, – кивнул профессор. – Отравляющее вещество – рицин, вытяжка из ядовитого растения, точнее из семян, кустарным способом добыт яд. В чистом виде это белый порошок без запаха, хорошо растворяется в воде, но водный раствор не любит хранения, слабеет, однако способен и в слабом виде нанести сильный вред. Но! При той концентрации Пушкарь не должен был умереть вот так сразу, минимум через десять часов начались бы признаки отравления, обычно этот яд действует именно так. Но у каждого правила есть исключения. Поначалу признаки были типичные для отравления – боли в области желудка, тошнота и рвотные позывы, бледность, потоотделение и так далее, не сразу распознали работники скорой истинную причину…

– Тем более забирали адвоката из ресторана, – заметил Женя. – Иногда прямо там и умирают.

– Никогда не слышал, чтобы в ресторане, поужинав, кто-то сразу умер, – проворчал с сомнением Вениамин.

– А кто сказал про ужин? – ухмыльнулся Женя. – Я имел в виду инфаркт после того, как подадут счет.

– Ему и оказывали первичную помощь от отравления, – напомнил профессор.

– Стало быть, намеренно отравили, – сделал вывод Павел.

– Разумеется, но… – протянул профессор, подыскивая нужные слова. – Послушайте, возможно вам это пригодится. Его, конечно, хотели отравить, но не так быстро! Отравитель не рассчитывал на реактивное воздействие яда, а для Пушкаря рицин оказался… с чем бы его сравнить по ударной силе воздействия… Ну, пусть будет как цианистый калий, только процесс растянулся во времени, аллергический шок запустился позже, он и убил Пушкаря раньше запланированного времени.

– А какая разница, от аллергии умер или от реактивного воздействия яда? – пожал плечами Вениамин. – Ключевое слово «яд», он и вызывал смерть.

– Разница? – покосился на него Павел. – Большая.

Вениамин скорчил рожицу, мол, сомневаюсь, его толкнул в бок локтем Женя Сорин, чтобы не вздумал спорить. Сейчас надо послушать, а обсуждения отложить на более подходящее время.

– Повторяю еще раз, – сказал Покровский. – Яд не должен был убить Пушкаря сразу, наверняка убийца на это рассчитывал, часов через десять—двенадцать запустились бы признаки отравления этим ядом, когда начинают отказывать органы и спасти человека практически невозможно.

– И поди разберись, кто отравил по прошествии десяти—двенадцати часов, – сообразил Сорин. – Зато мы знаем, что отравитель присутствовал на банкете.

– Верно, с этим прицелом, полагаю, и подбирали яд, – прищелкнул пальцами Покровский. – Далее. У Пушкаря начался приступ непереносимости именно рицина, ведь ничего другого он не употреблял. При непереносимости вырабатываются определенные антитела, симптомы отравления продуктом могут быть очень сильные, а приступ может продлиться до нескольких суток, но, как правило, это не смертельно. А у Пушкаря иммунная система запаниковала и запустился процесс аллергии. При аллергии иммунная система вырабатывает другие антитела, в акте найдете их, производят гистамин, он вызывает аллергическую реакцию. Понятно?

Вениамин и Женя Сорин дружно кивнули.

– Пока врачи распознали, что симптоматика изменилась, анафилактический шок добил его. Случай редкий, но не единичный, нынче иммунная система выкидывает знатные фортели, виной тому – некачественные продукты, вода и воздух, образ жизни. Берегите здоровье, друзья мои.

Женя поскреб пальцами щеку, высказавшись:

– Не представляю, где ваша суперинфа пригодится, но очень интересно, я заслушался.

– А где нашли это растение? – поинтересовался Вениамин.

– Да оно растет у нас повсеместно, – взмахнул руками Покровский. – Я пришлю тебе картинку, походи с ней по городу, обязательно встретишь, но не сейчас, а летом и ранней осенью. Растения с листьями, напоминающими листья пальмы – округлой формы и с заостренными пальчиками, только не кучно, как на пальме растут, а по всему стволу. Достигает до двух с половиной и трех метров высоты. Однажды в парковой зоне я решил попить кофейку, гляжу, а вокруг кафешки смертельный яд растет. Специально высадили для красоты, культивировали. И последнее, девочки сделали запрос в поликлинику по месту прописки, ответ получен на удивление быстро. Он обращался в поликлинику крайне редко, так что истории болезни как таковой нет, никаких аллергий не зафиксировано, вполне здоров был. Возможно, были слабые реакции, на которые не обращал внимания, а при благоприятных условиях аллергия его просто убила. У меня все.

Феликс на секунду застыл, не переступив…

…порога и глядя на приятеля Зарубина, который оглянулся, услышав звук открываемой двери. Забыл! Совсем забыл, что обещал подумать насчет предложения Данилова, а он вот – приехал за ответом. Нет, мысли, конечно, крутились вокруг известных фактов, только все эти факты выглядят топорно, несвязно, расплывчато и в некоторой степени надуманно. Все же в Данилове было нечто такое… описать сложно, но подобным людям тянет помочь, короче, магия. С другой стороны, внешние признаки обманчивы, и Феликс накануне вечером звонил Зарубину, напрямую спросил:

– Что за личность ваш Данилов?

– Сомневаешься в нем, – догадался Зарубин. – Отбрось негативы, из всех знакомых Данилов самый надежный. Я отвечаю за свои слова, знаю давно его. Конечно, он не без греха, как и все мы, но в чисто житейском плане, как говорится, личное.

– Меня и личное интересует, – сказал Феликс. – Из какой он семьи?

– Из самой простой. Рос в деревне…

– Не может быть.

– Может. Видишь ли, в девяностых кто обогатился? Те, кто находился при власти на всех уровнях – директора в основном, им все досталось даром, они не тратили собственные ресурсы. Остальные, кто жаждал разбогатеть, приложили массу сил, в первую очередь это была армия челночников. Позже появилась третья категория, им трудно было вклиниться между монстрами и торговцами, но они сами строили свой бизнес с нуля, путем проб и ошибок, работали над промахами, добивались успехов. К этой категории относится Данилов, всего сам достиг, еще мальчишкой стал вытаскивать семью из нищеты, представь, с тринадцати лет!

– Феномен какой-то, – вставил Феликс.

– Про него даже передачу делали и показывали по телику аж три раза, а я пару раз присуждал ему премии, так мы с ним и сдружились. Да, он феномен. А начал с разведения кроликов – растут быстро, еды для них полно вокруг, клетки делал сам. И пошло-поехало. Помоги ему, Феликс, он правда стоящий мужик.

Поговорили, но диалог вылетел из головы, приболел маленький сын, не до размышлений было над чужими проблемами, которые он до сих пор так и не понял. Феликс прошел к столу Зарубина, поздоровался с обоими за руку, Георгий Глебович указал ему ладонью на кресло и, как только Феликс уселся, взял сразу быка за рога:

– Я позвал тебя, чтобы ты дал ответ.

– Понятно. (Эх, и отказывать неловко, и браться за то, что отсек от себя, неохота.) Понимаете, Даниил Тихонович, расследование включает много моментов, которые недоступны частному лицу. К примеру, экспертизы…

– Я все оплачу, – мрачно произнес Данилов.

– Не сомневаюсь. А как прикажете мне себя называть, если понадобится опросить кого-либо? Одно дело оперативник с государственным удостоверением, другое… свалившийся с неба неизвестный.

– А как представляются частные детективы?

Что сказать на это? Феликс скептически относился к независимым расследованиям в силу прежней профессии, уж ему-то известно, как идет следствие, сколько нюансов по пути, сколько вспомогательных отделов пашет на результат. К слову, при всех царских условиях результата можно и не достичь. Все это говорить бесполезно, и Феликс дал, в сущности, правдивый ответ:

– Не знаю. Я не занимался в агентстве частным расследованием. Последить за мужем или женой – это не расследование, а добыча компромата, такие заказы поступают, ими тоже не занимался. Мне кажется, вы преувеличиваете опасность…

На его последней фразе Данилов вынул из сумки, которую держал на коленях, сверток, заставив Феликса замолчать и наблюдать за ним с интересом. Даниил развернул хлопчатобумажную салфетку, какие подают в ресторанах, и поставил на стол высокий стакан из стекла, затем выудил из сумки бутылку и поставил рядом со стаканом.

– А это зачем? – спросил Георгий Глебович.

– Позавчера из этого стакана меня пытались убить, – довольно просто, будто речь не о нем, сказал Даниил.

– Как это? – удивился Феликс, не предполагал он, что история Данилова дойдет до серьезного покушения на него.

– Позавчера состоялось вручение премий и грантов. Сейчас не делают, как когда-то было заведено: сначала торжественная часть, а потом банкет, все сразу идет, это не так утомительно…

Три банкетных зала в культурном центре, три! По городу шутили, мол, какое отношение имеют банкеты к культуре? Вопрос риторический, а может, даже философский. Для торжества подготовили самый большой зал для торжественных мероприятий из двух секций, которые отделены друг от друга ограничителями по бокам – узкими полосками стен, образующими вверху арку, эдакий своеобразный портал. Второй зал на возвышении, из него три ступеньки ведут в зал со сценой, где организовали танцевальный пятачок для гостей, окруженный столиками. Оригинально, но главное, учтено, чтобы обзор для всех был открыт.

Программа построена в режиме микс: награждения на сцене, ужин, концерт на сцене и внизу на площадке перед сценой, танцевальные паузы для гостей. Данилову не елось, не пилось, он откровенно скучал за столиком на двоих, находясь мыслями далеко. Ушел бы, не любит толкучку и шум-гам, но, являясь одним из спонсоров, не мог себе позволить этого удовольствия. И так полтора часа.

– Почему ничего не ешь? – тронула его за руку Марина.

– Жареной картошки хочу, а ее нет.

Он пошутил, а она всерьез восприняла:

– Можно заказать, я пойду и…

– Не надо, – поймал он за руку жену. – Я хочу простой картошки на сковородке, а у них фри. Сиди. Приедем домой, заставлю тебя жарить.

– Ты эксплуататор.

На сцену выскочили шесть девушек в ярких туниках и под ритмичную музыку синхронно заплясали нечто экзотическое, знойное и непонятное. Им было тесновато на небольшом пространстве, однако народу в зале нравилось, то и дело слышались неразборчивые выкрики, тем не менее восторженные, многие аплодировали в такт, правда, хлопков не было слышно из-за громкой музыки. Финал получился оглушительным, зал просто взревел, словно на сцене кланялись мировые звезды. Потом на сцену вышла ведущая, разумеется, молодая и красивая, в сверкающем вечернем платье, и объявила:

– А сейчас на сцену приглашается Даниил Данилов для вручения премии в номинации «Рациональное использование природных ресурсов».

Не услышал Даниил, его не заинтересовали и экзотические пляски, он отвлекся, думая о наболевшем, его толкнула жена:

– Даня, тебя на сцену зовут!

– Что? Куда? – встрепенулся он.

– На сцену! Твоя очередь вручать премию.

– А-а-а… – подхватился Данилов и решительно влетел на сцену.

Статуэтку в форме паруса, символизирующего попутный ветер в творчестве и работе, а также конверт он вручил молодому парню, весной номинант получает диплом, значит, станет полезен. Даниил, пожимая ему руку, сказал несколько слов, пытаясь перекричать овации и музыкальный фрагмент:

– Зайди ко мне в первой половине в любой ближайший день, я предупрежу всех, чтобы пропустили. Есть предложение.

– Правда? – воодушевился парень, расплывшись в улыбке, ведь что значит предложение – это работа, которую молодые специалисты с большим трудом находят. – Я приду… Конечно! Обязательно приду!

Даниил вернулся на свое место, налил минеральной воды в стакан, но не успел взять, рядом громко поставил стул Пушкарь и плюхнулся на него:

– Уф, как я устал! А меня еще эти козлы не пропускали… Дайте воды, полцарства за глоток.

Даниил протянул свой стакан, в который только что наливал воду, Пушкарь выхватил, приложился к нему и жадно пил, громко глотая. Поставив на стол и не отнимая руки от стакана, он попросил:

– Еще!

Налил Даниил и вторую порцию, на этот раз Пушкарь пил не торопясь, с наслаждением, выпил до дна, улыбнулся, ставя на стол стакан:

– Вот я сегодня набегался… как бобик!

– У тебя машина сломалась? – спросил вяло Даниил, он устал от шума.

– На машине мотался! – воскликнул Пушкарь, он был доволен. – И вот что я тебе скажу, дорогой друг Даниил! Кое-что мне удалось выяснить полезное, завтра…

– Ребята, потом поговорите, – прервала адвоката Марина резким тоном, именно ему она выговаривала. – Имейте совесть, губернатор говорит, из вежливости послушайте его, это всего минут пять займет.

Пушкарь, загадочно улыбаясь, поднял ладони, дескать, сделаю, как просишь, и уставился на сцену с выражением блаженства на лице. К резким переменам адвоката Даниил отнесся индифферентно, Пушкарь экспрессивный, холерик, часто из мухи слона делает. Данилов переключился на губернатора, несколько минут слушал утомительную речь!

– Даниил, – вдруг зашептал ему на ухо Пушкарь срывающимся голосом, – помоги выйти… на воздух… мне что-то нехорошо…

Взглянув на адвоката, Данилов спешно поднялся, обеспокоившись его видом: Пушкарь заметно изменился, стал бледным до желтизны, губы почернели. Он шел сам, слегка опираясь о руку Данилова выше запястья, вслух рассуждал:

– Сегодня я перестарался, а мне уж полтинник, на носу она – гадина старость… М-да, вот так думаешь, что ты еще ого-го, а тебе в тираж пора… Да, что-то я сегодня… Тошнит…

– А что ты сегодня ел? – спросил Данилов.

– Ничего. Не веришь? Утром чай для бодрости, а потом только воду пил, некогда было. Но я радовался. Похудею, помолодею, женщины снова начнут любить меня… Думал, на банкете наверстаю… хотя меня не приглашали, но я к тебе… рвался… и прорвался… Мне бы сесть…

Нет, Даниилу не показалось, что Пушкарь в смертельной опасности, решил, просто ему стало плохо. Он поискал глазами скамью, несколько скамеек заметил недалеко, раньше не обращал внимания на них. Но адвокат уселся на ступеньки перед входом в центр, а потом и вовсе прилег на них, Данилов кинулся к нему:

– Подсоберись, вон скамейка, там можно прилечь.

– Не могу. Мне совсем худо… такая боль…

Даниил не растерялся, позвал охранника, положив руки Пушкаря себе на плечи, они фактически отнесли адвоката на скамейку, охранник посоветовал:

– Скорую вызвать? У вашего друга приступ. Я сам вызову.

Пушкаря терзали рвотные рефлексы, речь стала невнятной, он тяжело дышал, а тело его словно не могло найти удобную и безболезненную позу, движения стали хаотичные, тянуть не имело смысла. Скорая приехала быстро, молодая женщина (главная из команды) отдала приказ грузить тело в машину.

– Что с ним? – поинтересовался Даниил.

– Признаки отравления.

– Чем? Он ничего не ел.

– Ну, может быть, пил.

– Пил? Пил… – задумался Даниил. – Да, пил…

– У него есть родственники?

– Есть дочь, но здесь ее нет. Как думаете, чем он отравился?

– По симптомам похоже на отравление некачественной едой, но это может быть и желудок, и поджелудочная железа. У некоторых случается быстрая реакция. Анализы дадут более точную картину. Посмотрите, он что-то хочет сказать вам.

Носилки поставили в машину, но не задвинули внутрь, Пушкарь смотрел на Даниила и тянулся рукой к нему, тот подошел, наклонился, сказав:

– Потом расскажешь, сейчас тебе нужна медицина.

– Дани… – И Пушкарь схватил его за руку, сжал мертвой хваткой. – Заговор… ты должен… должен знать… Мне так плохо… завтра приходи, и я…

Он замолчал, медленно опустил веки и задышал с хрипом, а рука сжимала сильнее рукав пиджака Даниила, сам Пушкарь заерзал на носилках. Кто-то из медиков разжал его пальцы, носилки втолкнули в машину и захлопнули дверцы. Провожая глазами машину скорой помощи, Даниил шевелил неслышно губами:

– Заговор?.. Пил… Он пил воду, которую я…

И стремительно вернулся в зал. Жену развлекал Шумаков и неизвестный молодой человек, все трое весело смеялись. Грустно смеяться тоже можно, подумалось по ходу Даниилу. Едва он появился, Шумаков испросил разрешения потанцевать с Мариной, на что тот мрачно ответил:

– Зачем же так высокопарно, мог и без разрешения пригласить.

– Как там твой Пушкарь? – осведомилась Марина, прежде чем уйти на танцевальную площадку.

– Скорая в больницу забрала, – сообщил Даниил.

– Неужели! А что с ним? – полюбопытствовал Шумаков.

– Что-то съел не то.

– Марина, – увлекал ее Шумаков, – все будет хорошо с нашим адвокатом, идем танцевать, а то Даниил нас заморозит своим угрюмым видом.

Жена и Шумаков убежали, словно это их единственная мечта – глупо скакать, молодой человек, так и не представившись, перешел к другому столику, а Даниил долго смотрел на стакан… на бутылку, из которой он лил воду для себя… Именно он должен был выпить воду, но не выпил, отдал Пушкарю… Стоп!

Из этой же бутылки Даниил тоже пил! Да, да, официант заменил пустую на полную, а Даниил налил немного в стакан и сделал пару глотков… Значит, ничего не подсунули в воду. Стоп, ему пришлось покинуть столик, выйти на сцену и вручить премию, после этого пришел Пушкарь, выпил воду из его рук и умер.

Поставив свою сумку рядом со стаканом и бутылкой, тем самым отделив их от части зала, где народу много толклось и сидело за столиками, Даниил набросил на стакан салфетку, опустил на колени, затем и сумку поставил на колени. Теперь без предосторожностей аккуратно положил обернутый салфеткой стакан в сумку, позже и бутылку легким движением руки отправил туда же.

Какая неприятная штука – воровство, казалось, все на него смотрели и видели, как украл стакан и никому не нужную бутылку. Но Даниил понимал: эти две вещи необходимо проверить на наличие отравляющего вещества, это улики. Раз на него покушались, а он остался невредимым, не исключено, что и этот торжественный вечер решили не пропускать и попытаться его… Даже мысленно слово «убить» не хотелось произносить, ведь это невероятно, нелепо, похоже на манию. Тем не менее! На душе как-то неспокойно… надо подумать, как и где сделать экспертизу.

М-да, вот так новость, мягко говоря, неожиданная. Феликс потирал подбородок, исследуя глазами Данилова, который, сосредоточив взгляд на поверхности стола, говорил ровно, без интонационной окраски:

– Я не знаю, к кому обратиться, если вы не поможете, мне все равно придется что-то предпринять, и пока не представляю что. Чувствую, вокруг меня… Собственно, Пушкарь перед смертью успел предупредить про заговор, он что-то выяснил, но не успел мне всего сказать, очень мучился.

Феликс признал про себя: зигзаг неудачи подкосил Данилова. А поначалу в нем на расстоянии чувствовалась сила во всех смыслах: физическая, внутренняя, моральная, он с первого взгляда произвел впечатление устойчивой махины, казалось, его ничто не способно сломить. Сейчас Данилов не походил на успешного, богатого, свободного от всех условностей, почти властителя, как раз наоборот по всем пунктам. В нем треснуло основание, он растерян и беспомощен.

– Может быть, вашего адвоката и отравили сознательно, потому что он узнал что-то важное? – предположил Феликс.

– Нет, – категорично отверг его версию Данилов. – Вы пропустили… Я сидел за столиком на двоих, я и жена, это привилегированные места для тех, кто давал деньги на проект и на банкет. Бутылка минеральной стояла на моем столе, я ничего не ел, не хотелось, но минеральную воду пил и, как видите, жив-здоров. А Пушкарь не был приглашен, даже не знаю, как он прорвался без пригласительного билета, впрочем, это теперь и неважно. Я к чему – никто не мог знать о его появлении, даже я не ожидал увидеть его, так что заранее подготовиться к его отравлению… нет, это из области фантастики. Пушкарь подсел к нам неожиданно, попросил воды и… дальше вы знаете. Он был здоров, энергичен, никакого недомогания близко не наблюдалось.

– То есть вы пили из той же бутылки, из которой потом налили воды адвокату? – заострил внимание Феликс.

– Да. Пару глотков выпил, она была почти полной. Несколько раз я выходил из зала, не люблю громкие и многолюдные праздники, значит, кто-то подкинул отравляющее вещество в момент отсутствия за столом меня и жены.

– А что жена думает по этому поводу?

– Не хотел ее пугать, она и так сама не своя после того, как узнала, что Пушкарь внезапно умер. Марина видела, как я отдал ему свой стакан.

– Но почему вы уверены, что не желудок, не поджелудочная?

– Он ничем не болел, даже простудами. Пушкарь закалялся, обливался холодной водой и зимой, по утрам занимался спортивной ходьбой, не ел мусорную дрянь, пил редко, мало и только хорошее вино. Проверялся у врачей редко, насколько мне известно, они не находили у него проблем.

Небольшая пауза возникла сама собой, а понадобилась она Феликсу, так как неожиданно и с удивлением он вдруг осознал, что уже работает по Данилову. Все эпизоды в данной истории не вязались с логикой, а значит, ситуация не так проста, как виделась изначально. Отсюда проявился вопрос: какова первостепенная его, Феликса, задача? Сохранить жизнь Данилову, всеми доступными способами сохранить. Второстепенная – вычислить главную фигуру, замутившую атаку на него, в современном мире без ресурсной базы это сделать непросто. Но в данной истории много нелепостей, о них Феликс и начал говорить:

– Первое, что мне показалось несуразным, это напавшие на вас парни. Прут железный, кастет… примитивные орудия, характерные для подворотни. Прутом, разумеется, можно убить, кастетом тоже, если попасть в смертельную зону. Но по вашим описаниям работали непрофи. К тому же они поторопились снять балаклавы, все это типично для дворовых пацанов, которым неудобно в намордниках, они их снимают, чтобы нормально дышать и видеть. Возникает вопрос: а чего они добивались? Тут две версии: либо вас убить, либо украсть автомобиль, но! Ни первая, ни вторая не убеждает. Допустим, хотели всего лишь напугать, а цель?

– Пуля-то была настоящей, пуля-то задела, – напомнил Данилов.

– Верно, – согласился Феликс. – И это не шутки, пуля могла наповал убить. Признаюсь, нападение на парковке пока вне моего понимания – что это было. Данный эпизод всю картину путает, а общее впечатление с договорами и отравлением… уверен, все это не случайность.

– Так что, беремся? – подал голос Георгий Глебович.

У него есть потрясающая черта – выдержка, терпение, при этом мнение по поводу инцидентов с приятелем наверняка имел, однако своего взгляда на проблему не навязывал.

– Уже взялся, – пробурчал Феликс, нахмурившись. – Значит, так, налицо серьезная проблема: угроза жизни Даниила Тихоновича. Реальность такова: мы не можем предугадать, когда, как и где будет следующее покушение, а опасность велика. Нужно придумать какой-то фокус и выиграть время. Время необходимо позарез, ведь у нас нет ни одного подозреваемого, даже приблизительно нет.

Феликс задумался, тем временем Зарубин позвонил и попросил принести три кофе, а пока напиток готовили, он решил разрядить обстановку:

– Знаете, у моего отца был друг, однажды папа рассказал такую историю, в которой этот друг стал главным участником. Много лет назад, когда царил бандитский беспредел, на одном из банкетов друг принимал пышные поздравления и тихонько бросил отцу фразу: «Знать бы, кто из них мне действительно друг, а кто притворяется». Мой папа большой оригинал, Феликс знаком с ним, у него всегда готов ответ на все случаи жизни, он без паузы и говорит: «Узнаешь, только когда умрешь. Но не на поминках, а позже, на поминках тоже осанну поют. Правда, исправить уже ничего не сможешь».

Феликс рассмеялся вместе с Зарубиным, улыбнулся и Данилов, Георгий Глебович, видя, что ему удалось разбавить уныние, воодушевленно продолжил:

– Ну, друг моего папы тот еще жук. То ли от скуки, то ли от подозрительности, то ли решил пошутить, но он загорелся идеей и вскоре погиб, то есть инсценировал свою смерть.

– И убедительно погиб? – поинтересовался Феликс.

– Все поверили, кроме моего отца, но он держал язык за зубами.

– Как же он устроил свою смерть?

– На машине поехал ловить форелей в горных реках, с собой взял и референта, тогда активно стали брать парней на места секретарш и называли их референтами. В назначенный для смерти день наш персонаж оставил парня в гостинице, по его замыслу референту предстояло поднять панику, кстати, юноша не знал о планах шефа. Ну, а сам поехал на рыбалку. Разложил удочки, термос для антуража поставил, всякие мелочи и, добравшись до проезжей части, уехал сначала на попутке, потом на поезде. Пережидал в глухой деревне, пока не надоело, а надоело быстро, всего две недели продержался и заявился. У всех шок, жена в обмороке, только дети радовались. И понял он, что свалял дурака. Оправдываясь, выдал историю, будто упал в реку, ударился о камни, потерял сознание, очнулся в доме хорошего человека, который вытащил его из реки. Мол, оттуда ни позвонить – мобильные телефоны еще не были в ходу, – ни телеграмму отправить, а он типа был слаб, можно сказать, умирал. В общем, изворачивался и врал, как мог… Представляете? Шутник хренов.

Георгий Глебович заразительно рассмеялся, переводя взгляд с Феликса на Данилова и обратно, оба смотрели на него с подозрением, он вдруг опомнился, погрозив им пальцем, добавил:

– Я ни на что не намекаю, просто вспомнилось… смешно же.

Ничего смешного Феликс не находил в рассказе, оборзевший от власти и денег, пресытившийся дебил придумал себе развлечение, чтобы протестировать кроликов, насколько сильно его любят или ненавидят. На подобный шаг, инсценировку собственной смерти, люди идут от отчаяния, когда жизнь на волоске висит и никакого иного выхода не предвидится, только спрятаться за смертью. К примеру, особо важный свидетель, которого продает некая сволочь из органов. Однако история зацепила, хотя и не нова, Феликс в уме уже начал моделировать ситуацию, а вслух спросил:

– Скажите, Георгий Глебович, история, которую вы рассказали, получила огласку… в прессе, например? Информация прошла по телевидению, м?

– Точно не знаю… впрочем, вряд ли. Это было в 90-х, жизнь криминальная кипела и бурлила, за значимыми событиями не успевали информационные ресурсы, а тут всего-то некий тип из провинции сгинул на рыбалке. Человеческая жизнь тогда совсем не ценилась.

– А это идея… – проговорил Феликс. – Не новая, растиражированная в книгах и по телику, но почему-то работает.

– То есть? – не понял Зарубин. – Ты предлагаешь…

– Да, умереть. Это единственный способ уцелеть Данилову.

Мигом Георгий Глебович провернул в уме будущие события, словно просмотрел кино в ускоренном режиме, увиденная картина и последствия несколько остудили его. Он вскинул глаза на Феликса, затем перевел их на Данилова, оба ждали его одобрения, но это же ответственность за неудачу, если таковая случится. Зарубин предложил свой вариант, правда, неуверенно:

– Но можно просто уехать, переждать, а?

Вараксин не сводил с него насмешливого взгляда, мол, ага, страшно давать добро на скользкий шаг, цена которого – жизнь, нет, давайте вместе разделим все тяготы этого дельца. Патрон ждал его ответа, Феликс предоставил ему аргументы:

– А смысл? Что он выждет? Может, вы не знаете, но преступников иногда ищут годами, бывает, через восемь—десять лет находят. Ему что, все это время сидеть в подполье? Когда надоест прятаться, а ведь надоест быстро, и Даниил Тихонович вернется в обычную жизнь, покушения возобновятся, только в этом случае фатальный исход гарантирован.

– Ты уверен? – спросил Георгий Глебович.

– А вы теперь сомневаетесь, – констатировал Феликс, улыбаясь.

– Нет, просто неожиданное предложение… – смутился Зарубин.

– Хм, сомневаетесь, сомневаетесь. То, что погиб адвокат, счастливая случайность, моя бабушка называет такие моменты провидением. Но человека не стало, Данилов жив, а должен был умереть. Где гарантия, что ему повезет второй раз, третий? И кто следующий станет случайной жертвой? А какой новый шаг предпримет преступник? Мы этого не можем знать. Не стоит забывать, что лимит везения ограничен.

– Ладно, убедил. Просто… как бы тебе сказать… Я думал, ты расследование затеешь, как тогда… а тут такой экстрим!

– Так мы и получим время, это будет не совсем расследование, надеюсь, преступники сами выплывут.

– Сами?! – вытаращил глаза Зарубин, не веря.

– У меня есть основания рассчитывать на это. А вы что скажете, Даниил Тихонович? Говорят, среди вашего брата бизнесмена это модный прикол – смерть свою инсценировать. Мне не попадались подобные инсценировки, честно скажу, задача не так проста. Не думаю, что всем удавался этот экстремальный прием, потому что есть одна существенная трудность.

– Какая? – заинтересовался Данилов.

– Соорудить смерть как раз легко, трудно убедить всех в смерти, не показывая трупа. Не бойтесь, господин Данилов, это же так интересно, посмотреть, кто вас окружает. Когда человек умирает, те, кто жаждал его смерти, расчехляются. Но учтите, вы умрете и узнаете много из того, что не хотелось бы знать.

– Думаете, кто-то из моих…

У Даниила не получилось даже выговорить до конца фразу, иногда, допуская подобную мысль, все же он верил, что это не так. Феликсу нечем было его утешить:

– К сожалению, не со стороны. Но об этом потом, сначала я должен все проанализировать, а сейчас поехали.

– Куда? – поднимаясь, спросил Даниил.

– В центр «Вестник», надо пересмотреть видеозаписи из банкетного зала, пока их не удалили, там наверняка есть видеонаблюдение. Кстати! А что с видеонаблюдением на парковке?

– Система на парковке была выведена из строя в тот вечер.

– Не исключено, что купили того, кто вывел систему. Вот вам еще одно доказательство, что случайностей в таком количестве не бывает. Стакан и бутылку забираю, найду независимого эксперта, чтобы определил, какую отраву вам подсунули.

Терехов уставился на девицу…

…с дежурной улыбкой, как питон на ничего не подозревающую косулю. Это ж надо с таким беспечным выражением личика разговаривать со следователем, словно не у них отравили человека. Вот прямо так: ничего не знает, ничего не понимает, директора нет, замы выходные, дурацкая улыбка во весь рот, глазки сияют. Разведка им уже донесла, что мужчина, уехавший от них на скорой, умер, это же видно по глупому выражению лица девицы.

– Хотите кофе? – предложила она. – У нас лучший в городе кофе.

Зубы заговаривает так примитивно, интересно, неужели кто-то ловится на дешевые штампы? Он сухо отчеканил на одной ноте:

– Как нам посмотреть записи позавчерашнего вручения премий победителям с камер видеонаблюдения банкетного зала?

– М… – захлопала ресницами святая простота. – Это не в моей компетенции.

Позади Терехова хихикнул Женя Сорин, Павел сам едва не прыснул. Видеть, как эта барышня лет тридцати косит под дурочку, причем косит бездарно, без фантазии, впору хохотать в голос, однако выдержал и сухо процедил:

– Естественно, не в вашей. Проводите нас в смотровую.

– Но мы не устраиваем слежку за гостями, тем более такими важными.

– До сегодняшнего дня мне казалось, камеры видеонаблюдения в крупных центрах скопления людей установлены для безопасности в наше неспокойное время. Тем более при приеме важных гостей.

– Извините, но мы отключали камеры в тот вечер.

– Мне нужен админ, а не вы и ваша информация, – сказал Терехов тоже с улыбкой, но так улыбаются, когда разговаривают с идиотами. – То есть ответственный за видеонаблюдение в этом храме культуры и… кулинарии не всегда качественной.

Нет, намек на отравление она не поняла, точнее, будто не поняла. Собственно, какая разница? Когда девица открыла было ротик, чтобы сказать очередную ложь, он поднял ладонь, останавливая ее, и сказал теперь жестко:

– Без разговоров ведите нас в смотровую. Если вы снова не поймете, я задержу вас и отправлю в изолятор временного содержания на пару суток за препятствие следствию.

Ого! По глазкам видно, как заработал счетчик в головке, просчитал риски. Мало того! Пацан-блондин из-за спины следака показал ей две штучки кругленькие, браслеты, что ли… Нет, наручники! Улыбку с ее лица снесло в момент, в зрачках сверкнула злость, но интонация была ласковой, почти нежной:

– Его, кажется, нет на месте, у него перерыв на обед.

– Я не привык повторять дважды, – грозно произнес Терехов.

А по виду интеллигент, которому улыбайся и вешай по килограмму лапши на каждое ухо, он не посмеет усомниться, тем самым обидеть. Однако девушка ошиблась, противный следак не оправдал ожиданий, уперся лбом – хочу админа.

После банкета менты были здесь утром, ходили, осмотрели кухню и зал, тогда и узнали, что неизвестный человек, который без приглашения вторгся на праздник, ибо такой фамилии в списках не было, выпил что-то на банкете и умер. Каково – умер, а центр виноват! «У нас отравили мужика, – страдал директор вчера весь день. – Если новость просочится, нашей репутации наступит хана, никто не станет арендовать наши залы». Вчерашние менты походили и убрались, ничего не сказав. А сегодня новые притащились. Главное, в центре не просчитали, куда решат заглянуть, директор приказал:

– Хоть в постель с ними ложись, но не пускай, скажи, здесь никого нет, поняла? У всех выходной… два выходных! После награждения все выдохлись, поняла? Пусть придут в другой день, когда у нас наведут стерильную чистоту.

И как их не пустить? Белобрысый и ушастый следак запросто осуществит угрозы, чего доброго посадит ее. Втянув носом воздух, она повернулась и направилась к боковой двери, Терехов кивнул ребятам, дескать, идем за ней. Админа не оказалось на месте, оператора только застали, а девица-лгунья развернулась и гордо ушла, чем-то недовольная.

В этом небольшом помещении стену от стола в два ряда занимали мониторы, всего шесть, картинки на всех разные, разумеется, все из этого здания. Оператор – молодой человек сидел за столом перед ноутбуком, услышав скрип открывшейся двери, он крутанулся в кресле, повернувшись к вошедшим. Познакомившись, Терехов присел на свободный стул и без предисловий потребовал:

– Мне нужны видеозаписи с позавчерашнего вечера.

– Какие именно? – спросил оператор.

– Из банкетного зала. Все, что имеются.

Оп! Парень напрягся, его глаза не бегали, как бегают у человека, мучительно соображающего, что ему делать, но именно об этом он думал – на лице написано.

– Понимаете, я не могу дать вам записи, мы их…

– Можете и дадите, – перебил его Терехов. – Только не говорите, будто вы не наблюдали за залом во время вручения премий. Не поверю. И не говорите, будто удалили записи, вы обязаны определенное время хранить их. Слышите это слово – «обязаны»? Но если не сохранили… я вам не завидую, это статья за уничтожение важных улик. Понимаю, по какой-то причине вам даны указания не показывать никому тот вечер, а за препятствие следствию есть еще одна статья. Так что нам можно, я разрешаю. Адвокат Пушкарь, который умер, побывав на банкете, работает с предпринимателем Даниловым, его столик интересует нас. И не только, а все вокруг и со всех камер наблюдения.

Тут уж из двух зол выбирают меньшее, директор может уволить, он боится огласки и потребовал убить записи, следователь обещает посадить, что хуже? Долго молодой человек не думал, поставил запись. Но праздник длился больше трех часов, Терехов попросил:

– Нет-нет, мы не собираемся здесь смотреть. Скинете весь материал на нашу флешку, повторяю: все записи, что есть, будь то банкетный зал или вестибюль, и мы пойдем. Наш человек будет изучать записи внимательно и без спешки. Держите.

Оператор скачал записи, группа Терехова дружно вышла и последовала к выходу, по пути Женя Сорин подметил:

– Павел Игоревич, как сказал бы наш лучший друг Феликс Вараксин, вы делаете успехи, избавляясь от деликатности.

– Неужели? – усмехнулся Павел. – Я способный ученик.

– Нет… не-е-ет… – застонал басом Феликс и положил ладонь на свою голову, словно забыл нечто важное. – Не может быть… Вот так невезуха!

– Что такое? Что случилось? – забеспокоился Данилов.

Только-только подъехали к центру «Вестник», Даниил заглушил мотор и вдруг Феликс выдал странную, в значительной степени театральную реакцию, будто наступил конец света! Даниил опешил от неожиданности, проследил за взглядом Вараксина, впереди ничего ужасающего, тем более катастрофичного, лишь трое молодых людей спускались по ступенькам, ведущим в здание центра. Феликс указал обеими ладонями на лобовое стекло и слезно-жалобно произнес:

– С этими ребятами я работал.

– И что?

– А то! – перешел на серьезный тон Феликс. – Они здесь не случайно.

– Не понимаю, – совсем растерялся Даниил.

– Самый высокий – следователь Павел Терехов. Блондин – Женька Сорин, я дал ему кличку Сорняк, толковый пацан, умный, интеллектуал…

– Я думал, в полиции интеллектуалы не работают.

– Это глупое клише. К тому же не в полиции, а в следственном комитете, безмозглых там не держат. Третий, упитанный, Вениамин получил кличку – Веник. Хороший парень, был участковым в деревне, мы уговорили взять его опером. Думаю, ребята здесь были по нашему делу, и это самая плохая новость.

– Почему плохая?

– Потому что Терехова не обмануть, он лучший следак, способен вычислить инсценировку. Значит, все-таки отравление, поэтому Пашка здесь.

– И что? Нам-то что делать?

– Ждать, когда уедут. М-да, плохо дело… Но хорошо, что не столкнулись нос к носу, удача на нашей стороне, это обнадеживает! Ладно, попробуем Пашку обмануть и обскакать. Короче, Даниил Тихонович… Переходим на «ты»?

– Я только за.

– Тогда заруби себе на носу: я главный, ты подчиняешься безоговорочно, если хочешь жить, никакой самодеятельности. Согласен? (Даниил кивнул.) Молодец. Деньги есть?

– Конечно. Сколько перечислить?

– Наличные.

Даниил шарил по карманам, доставая бумажные деньги и выкладывая их сверху панели приборов, всего насчитали чуть больше семи тысяч.

– Этого мало, – сказал Феликс. – Едем к ближайшему банкомату.

Сняв деньги, Даниил передал их Феликсу. Они вернулись назад, группы Терехова уже не было, оба прошли в здание. Холл оказался пуст, лишь уборщица елозила тряпкой по идеально чистому зеркальному полу, у нее и спросили, как пройти в смотровую, где ведется наблюдение за центром. Поскольку это не секретное помещение, а ее никто не предупреждал, мол, нельзя пускать никого, она отвела их к кабинету.

– Вы ко мне? – повернулся в кресле оператор.

Чем взять молодого пацана? Наглостью и скоростью. Феликс выставил удостоверение, представившись:

– Я начальник безопасности металлургического завода, со мной бизнесмен Даниил Данилов, он спонсор конкурса и был позавчера на вручении премий. Нам нужны записи из банкетного зала…

– Недавно были здесь из следствия…

– Нам срочно. – И Феликс положил на стол пять тысяч.

– Я уже записал и отдал следователю…

Феликс положил сверху купюры еще пять тысяч. Молодой человек поднял недоумевающие глаза на него… четвертая купюра помогла ему сделать правильный выбор.

– Девчонка, ты молодчина, – похвалил Терехов Алину, та в ответ широко улыбалась, любит, когда ее хвалят. – Ты точно всех выделила?

Находились они в ее личном кабинете, так группа Терехова называла комнатушку, больше похожую на кладовку, которую выделил админ в своем отсеке для этой замечательной девчушки, которая по способностям и знаниям круче пацанов-хакеров. Комнатушка забита железом, порядка здесь нет, требовать от Алины навести порядок – ага, где сядешь, там и слезешь (ее выражение), зато быстро можно найти все что нужно для работы. В норке (она придумала название для комнатушки) есть окно, так что уже не кладовка.

– Всех, Павел Игоревич, – закивала Алина, – кто подходил к столику Данилова. Видеофайлы пронумерованы последовательно с начала вечера и до конца. Жаль, камера только одна, так не хватает встречного ракурса… А жена у Данилова шикарная красотка, ага?

Терехов взглянул на Вениамина и невольно улыбнулся, парень смотрел на Алину с умилением дурака, получившего красивый фантик. По всей видимости, он даже не слушал, о чем шла речь, короче, пренебрег своими обязанностями. У него роман с этой хорошенькой девочкой, она же как статуэтка синеглазого и белокурого ангела, а на самом деле настоящий бесенок. Посмотришь на Алину – лет пятнадцать дашь, но за ее плечиками университет и диплом программиста, девушку пристроили в УВД к сисадмину, оказалась весьма полезной. Павел не сделал Вениамину замечания, мол, вернись с небес к нам, диалог он вел с Алиной, к ней и обратился:

– Ты наблюдательней нас всех, вместе взятых, может, заметила, как кто-то из подходивших к Данилову шаманил над столом? Что-то взял или положил, поставил, например, бутылку минералки?

– Или подсыпал? – напрямую спросила она. – Да ладно, Пал Игоревич, без наводящих вопросов давайте, Веня проинструктировал, на чем заострить внимание. Ничего не заметила, никто руками над столом не водил, не сыпал в еду отраву.

– Давай-ка еще раз посмотрим эпизоды, – сказал Терехов, подсев рядом с ней к монитору, и повернулся к Жене с Вениамином: – Ближе садитесь, смотрим.

– Так, – приготовилась Алина, – это первый эпизод.

– Надо выяснить все имена, фамилии, род занятий подходивших господ, – бросил ребятам через плечо Павел. – Алина, выдели фото этих людей… Ну, вот, Данилов пьет воду… Поскольку адвокат Пушкарь ничего не ел, а выпил воду из стакана, который дал ему Данилов…

Терехов задумался, не решаясь высказать свои подозрения, вместо него это сделал Женя Сорин:

– Данилов и отравил его?

– Почему нет? – пожал плечами Павел. – Открой, Алина, файл, где Данилов дает стакан Пушкарю…

– Могу открыть сразу все файлы разными прогами, когда Данилов пьет из стакана воду, – предложила девушка. – Я их открою, поставлю на паузу, а запускать буду по вашей команде. У нас не будет лишних пауз, так удобней.

– Действуй, – согласился Терехов и продолжил: – Так вот, адвокат знает много тайн, чужих тоже, это не самое лучшее занятие, особенно в среде золотых мешков.

Что-то не устраивало его в данной версии, наверное, из-за отсутствия доказательств у Жени нашлась другая версия и тоже бездоказательная:

– Это неразумно со стороны Данилова – убивать своего адвоката прямо на банкете, он же не дурак. Если б за его столом находились еще люди, то подозрения распределялись бы поровну, в этом случае и Данилову было бы подходяще ликвидировать адвоката. Знаете, Пал Игоревич, с таким же успехом можно подозревать и его жену, только на видосах нет улик и на нее.

– Вот, смотрите, – прервала спор Алина. – Данилов наливает воду из бутылки и делает глоток. Он пил по одному-два глотка и не ел. А теперь на этом видео… То же самое. Тут Данилов выходит… Тут приходит… Теперь смотрите, адвокат прибегает и… Жаль, с освещением полный абзац.

Надо сказать, ракурс мог быть и лучше, да и зал в затемнении, а когда шли номера или гости танцевали, свет совсем приглушали, на танцах периодически работал и стробоскоп. Конечно, участники банкета видны, кстати, не только столик Данилова, много столов с людьми попало в кадр. Но зрелище дано издалека и сверху, к сожалению, в этой части камера одна и есть мертвые зоны. Алина постаралась, скриншоты сделала, увеличила, очистила, улучшила резкость, но это мало помогло.

– Алинка, верни видос немного назад, – поднялся с места Вениамин и очутился за спиной девушки. Когда она выполнила просьбу, он пальцем почти ткнул в монитор. – Павел Игоревич, смотрите, Данилов наливает воду в свой стакан, адвоката еще нет… А вот и он бежит… Хватает свободный стул… Данилов собирается выпить, видите? Подносит ко рту стакан… Просто не успевает, его отвлек Пушкарь… а теперь он отдает стакан адвокату! Павел Игоревич, выходит, водичка с отравой предназначалась для Данилова.

Терехов попросил еще раз запустить видео, действительно, Данилов налил себе, собрался сам выпить воду… осталось только развести руками:

– Мы не увидели, когда подсунули яд. В общем, ребята, выясняйте обо всех членах данного кружка, а я встречусь с Даниловым. Алина, пересмотри еще и еще. Ведь кто-то поставил минеральную воду с ядом на стол, почему мы этого не видим?

– Не знаю, Павел Игоревич, – пожала плечами Алина. – Темно, народ шатается, от этого теснота, внимание рассеивается. Я поработаю.

– Ищи причину. Поехали, ребята?

– Пока, Дюймовочка, – попрощался с ней Сорин. – Я верю, ты справишься.

И поспешил к выходу, чтобы оставить Веника с ней наедине хотя бы на полминуты. В свое время Феликс и ее наградил прозвищем: за миниатюрные параметры и внешность героини сказок прозвал Дюймовочкой. Вениамин сзади наклонился к ней и громко чмокнул в шею, она отмахнулась:

– Я на работе. А если зайдут? Ты мою репутацию мочишь!

– А ты неплохо усвоила сленг.

– Пф! Я его знаю с пеленок.

– Ага, это меня и пугает. (Она выстрелила в него молниями гнева из глаз и снова уставилась в монитор, Вениамин отступил, ухмыляясь.) Увидимся вечером.

За ним захлопнулась дверь, и Алина недовольно пробубнила:

– Забыл добавить: если получится.

Данилов попросил остановить запись, ткнул…

…пальцем в монитор ноутбука и только через паузу произнес:

– Вот он.

Вараксин и Зарубин непроизвольно потянулись к монитору, дабы получше рассмотреть парня, на которого указал Даниил. В кабинете все трое сидели рядком перед ноутбуком, смотрели записи с камер видеонаблюдения, которые целых два дня изучались, наконец появился результат. Феликс привык все подвергать сомнению, а потому задал логичный вопрос:

– Ты уверен, что это тот самый парень?

– Уверен, уверен, – твердо заявил Даниил.

– Но этот парень всего лишь промелькнул, узнать…

– А я узнал, – прервал его Данилов. – Конечно, в кадре много людей, они фланируют по залу, вечер перевалил далеко за половину. Вначале я следил только за нашим столом, в зале полумрак, временами темно, сложно рассмотреть детали. Потом присматривался к более четким фигурам, затем другие подробности изучал. Когда глаза попали на него, я узнал парня. Он всего-то промелькнул, а я узнал.

Данилов произнес монолог в несвойственной ему манере завышенных эмоций, Феликс охладил его спартанским спокойствием:

– А видосы с других камер смотрел?

– Разумеется. Не охватывают зону, где стоял наш столик.

– Ладно. Давай еще раз посмотрим.

– Я смотрел раз пятьдесят…

– Значит, это будет пятьдесят первый.

Запись Феликс немного вернул назад и почти сразу остановил. В кадре столики, за столом Данилова никого, позже придет жена с Шумаковым, с ним она танцевала. Людей много, это время перерыва между танцами и речами, премии-то вручали на банкете, а потому говорильня тоже имела место быть. Но вот вход в зал перегородила фигура крупного мужчины в форме охранника, он медленно вошел.

Феликс пустил запись и тут же остановил. Охранник шагнул в сторону, в этот миг из-за его фигуры и выглянул молодой человек, которого узнал Даниил. Ненадолго. Парня перекрыл еще один мужчина, тоже высокий и плечистый, он шел к выходу с женщиной, о чем-то ей рассказывая, и жестикулировал.

– А куда делся стрелок? – потерялся Зарубин.

– В сторону слинял, – пояснил Феликс. – За крупной фигурой охранника его не видно, но еще и парочка перекрыла их. И все, пропал стрелок, то есть очутился вне зоны видимости. Теперь понимаете, Георгий Глебович, что такое мертвая зона? Это когда позарез нужно увидеть чела, а не можем. Камеры должны охватывать все зоны.

– Понял, понял, – взметнул вверх ладони Зарубин, улыбаясь.

– Итак, всего три секунды, – констатировал Феликс, обращаясь к Данилову. – В полутемном зале, на неблизком расстоянии, к тому же ракурс сверху…

– Но я узнал его! – стоял на своем Данилов.

– Не злись. Я ищу бреши, мы должны все учесть и просчитать, иначе наш план выйдет боком нам обоим.

С этим постулатом сложно поспорить, впрочем, Данилов и не собирался, он находился в начальной стадии этапа, когда переосмысливается все, что было, настоящее неясно, а будущего может и вовсе не быть. Над ним в прямом смысле завис дамоклов меч, ощущает он его постоянно, не забывая ни на минуту даже в собственном доме, ночью и днем, во сне и наяву. Не знать – кто, зачем и почему, когда и где подрежут волосок, на котором висит жизнь, это еще тот ад. Без костров выжигает внутри пламя отчаяния и страха за собственную жизнь, кажется, там, внутри, уже ничего не осталось живого.

– Я не злюсь, – проговорил Данилов удрученно. – Никак не могу въехать… Человек, с которым я никогда не встречался, у нас не было ни дружбы, ни вражды… я не знаю, в чем причина, он воспринимается мною потусторонней силой, потому что… потому что стрелял в меня на парковке. Вот так вот прицелился… я даже понял, в какой момент он выстрелит… И выстрелил. Как это объяснить? И как принять? Это был миг, но врезался в память со всеми подробностями, на какие я никогда не обращал внимания. А причина должна быть – почему он выстрелил.