Polaroid. Первый кадр

**От автора:**

Дорогой читатель, вы входите в историю через дверь, которой нет. Ваш силуэт отбрасывает три тени: одна цепляется за **заснеженый бункер**, вторая тонет в **городском тумане**, третья повторяет ваши шаги на пять минут позже. Здесь вопросы – это пули, а ответы – раны. Вы готовы идти до конца, даже если конец окажется началом?

### Инструменты вашего безумия:

– **Карманные часы с треснутым стеклом застывшие на 3:15.**

– **Конверт с фотографией**, где вы стоите среди людей, которых ещё не встретили. На обороте – вашим же почерком: *«Не доверяй зеркалам, где я улыбаюсь»*.

– **Пистолет с одним патроном.** Говорят, он нужен, чтобы убить вопрос, а не ответ.

-–

### Ваш главный вопрос, как нож в ребре.

Он прорастёт в финале, когда вы соберете все осколки.

Вы начинаете здесь.

––

**P.S.** Когда вы дочитаете последнюю строку, закройте глаза. Услышите скрип пера – это я, стираю границу между вами и персонажем. Не бойтесь. Страшнее всего – тишина *после* «конца». Ведь именно тогда начнётся настоящая история…

*Выбирайте. Сомневайтесь. Ставьте под сомнение даже этот текст. И помните: автор – единственный труп, который всегда остаётся на месте преступления.*

**Глава 1: Сделка с вечностью**

**Сибирь, 1973 год. Бункер "Chronos”", 03:15 по местному времени.**

Генераторы гудели ненормально высоко, будто плакали. Александр сидел в пустой лаборатории, уставившись в уравнение на доске:

`T = (ħ·G·c^5)/(k·Λ) → ∞`.

*Бесконечность.* Именно это и требовалось – растянуть момент до Аниного выздоровления. Но кварцевая камера трескалась при каждой попытке стабилизировать сингулярность.

Внезапно лампы мигнули. Воздух запах коньяком и медью. Александр обернулся – зеркало экрана монитора, где секунду назад прыгали цифры, теперь отражало коридор с ковром из сплетённых волос.

– *Инженер Громов. Мы оценили вашу… настойчивость*, – женский голос звучал из всех динамиков сразу. На стекле камеры проступили буквы, словно его царапали изнутри: **Eternal Moments**.

– К чёрту ваши игры! – Александр швырнул в монитор гаечный ключ. Стекло разбилось, но вместо искр хлынул серебристый туман. Из него вышла женщина – лицо Анны, но тело как у часового механизма: рёбра-шестерни, в груди кристалл с плавающими цифрами **-47 лет**.

– Вы можете называть меня Куратором, – она провела рукой над столом. Чертежи устройства вспыхнули, превратившись в голограмму Анны – живой, смеющейся, без синевы под глазами. – Мы предлагаем *альтернативу*. Ваша жена умрёт через 72 часа. Наше решение не требует рискованных сингулярностей.

Александр сжал кулаки, чувствуя, как струйка крови из порезанной ладони капает на уравнение.

– Что вам нужно?

– *Доступ*, – Куратор коснулась голограммы. Анна замерла, её образ рассыпался на пиксели, сложившиеся в чертежи якоря «Chronos». – Ваша технология привязки к временной линии… несовершенна. Мы доведём её до ума. А вы получите стабильный портал в день до болезни.

На стене ожила карта СССР с метками: Новосибирск, 1965 – авария на реакторе; Донецк, 1971 – обрушение шахты; Москва, 1953 – смерть Сталина. В каждой точке мерцал символ – переплетенные часы с гифами вместо песка.

– Вы собираете катастрофы, – пробормотал Александр.

– Собираем *точки бифуркации*, – поправила Куратор. Её палец превратился в калькулятор, клавиши стучали сами: **3,287 жизней/терабайт памяти**. – Ваш якорь позволит нам… переупаковывать реальность. Для этого нужен доступ к коду Марка Воронова.

Сердце Александра ёкнуло. Доктор Воронов – создатель камеры «Polaroid», отец Лии и Марка. Его "стабильность" во времени была ключом.

– Вы хотите сделать его вечным аккумулятором?

– Мы хотим дать ему *смысл*, – Куратор щёлкнула пальцами. Лаборатория исчезла. Они стояли в белом пространстве, где Анна в свадебном платье кормила лебедей. – Здесь нет рака. Здесь нет «Chronos». Только её смех.

Александр потянулся к видению, но рука прошла сквозь.

– Это…

– Возможность. Не голограмма, – Куратор провела ногтем по запястью. Кровь – чёрная, густая – сложилась в контракт. – Подпишите – и через 12 часов вы будете с ней *здесь*. Навсегда.

Внезапно Анна в видении повернулась. Её глаза были пусты, а изо рта выползали гифы.

– *Не верь им, Саша!* – крикнула она чужим голосом, прежде чем образ рассыпался.

Куратор вздохнула:

– Побочный эффект. Реальности иногда… сопротивляются.

Александр посмотрел на фото в кармане: Анна на фоне кедров, за день до диагноза. Её пальцы сжимали стебель ромашки – сейчас этот цветок лежал в пробирке, последний "нормальный" образец её ДНК.

– Если я соглашусь… что будет с миром?

– С миром? – Куратор рассмеялась, и в её горле блеснули шестерёнки. – Он станет *упорядоченным*. Ни войн, ни болезней – только идеально зацикленные моменты. Ваша жена будет жить в том дне, который вы выберете. Снова и снова.