У меня много имен

Историю эту переиначивают и так и сяк. Пришло время рассказать ее последовательно и правдиво, тем более, я сам был ее непосредственным участником и мне тоже хочется в ней разобраться. Давно уже стало общим местом, упрекать меня в том, что действовал я тогда неоправданно жестко, даже бессердечно, и никто не учитывает, что по сути, это была ловушка, даже смертельная западня, приготовленная именно для меня, и другого выхода я не видел.

Корабль мой летел по одному из новых маршрутов, в направлении станции на Ганимеде. Этот полет являлся, одновременно, и научной миссией, и инспекторской проверкой. Задачи, поставленные космическим агентством, являются сегодня настолько неактуальными, что кажутся даже нелепыми. Мы их опустим. Для нынешнего поколения требуется также заметить, что в те далекие времена еще не открыли ни одной червоточины, пригодной для прыжка; корабль полз в декартовой системе координат, а я, Всеволод Адамов, командир корабля и экспедиции, находился в анабиозе.

– Командир… – ассистент стояла надо мной и тревожно поглядывала на индикацию моей капсулы. – Пора просыпаться, Командир. Все показатели говорят, что вы полностью готовы к функционированию.

Я выполз из кокона, поставил ноги на пол и протянул руку. Ассистент аккуратным движением взяла меня под локоть, помогая подняться.

– Почему меня разбудили?

– Экстраординарная ситуация, Искатель. В соответствии с кодексом, необходимо ваше прямое участие.

Она шла по коридору, чуть впереди, и время от времени оглядывалась на меня. Алиенда… вспомнил я ее имя. Девушка была с короткой прической до плеч, волосы горели ярким алым цветом и оттеняли ее белые голые плечи и руки. Серый шелк повторял изгибы тела.

– Ты в вечернем платье?

– Не успела переодеться, командир. Мы идем в рубку.

– А с каких пор… – мы вошли в рубку и остановились перед изображением, выведенным перед изогнутым дугой визором.

– Сами видите, командир.

Голограмма изображала корабль неизвестной модификации. Собственно говоря, с первого взгляда было ясно, что никакого отношения к человеческой технологии он не имеет. Дело даже не в том, что в его формах не усматривалось никакой симметрии, хотя бы по одной из осей, а мы все еще упрямо цеплялись за свои представления о разумном; любое бюро забраковала бы его, как неэкономичный. Этот корабль напоминал изогнутую полосу, почти подкову, к которой под острым углом была присобачена еще одна подкова – поменьше. При такой конфигурации полезная емкость судна к площади его поверхности была совершенно ничтожной. Кроме того совершенно неясно, где у него могут располагаться топливные емкости. Даже наличие самого маршевого двигателя вызывало большие сомнения.

– Анализ показывает, что объект поглощает электромагнитное излучение по всему спектру, – сообщила Алиенда.

– По всему? Как это?

– И во всех взаимодействиях, кроме гравитационного, возвращает строго два процента. Поэтому я должна была вас разбудить. Ваш статус Искателя обязует меня передать полномочия по принятию решений.

Я протянул руку и дотронулся до голограммы, собственно, я просто хотел увеличить и повернуть изображение необычного корабля. Подковы дрогнули и изменили угол сочленения. Я отдернул руку, как будто их движение могло мне повредить.

– Что это?

– Мы не знаем.

По моим плечам пробежала дрожь. Предчувствие было болезненным и сладким. Эта штука действительно оказалась крайне необычной. Если допустить что это не случайность… то она нарушала причинно-следственную связь.

– Покажи мне его в видимом спектре, – сказал я.

Голограмма исчезла. Вогнутая стена экрана обернулась черным бархатом. На фоне созвездия Тельца, в области пульсара Крабовидной туманности, угадывался бледный серпик нашей находки.

– Мы дважды отправляли к объекту зонды, – сказала Алиенда. – Связь с ними утеряна. Траектория с момента запуска также не отслеживалась.

– Вот как…

– Отправим еще один зонд? – спросила Алиенда, с готовностью.

– Нет. Я полечу сам.

Ни слова возражения. Странно, неужели своим решением я не нарушил ни одной служебной директивы? Ни одного кодекса? Это следует понимать так, что, несмотря на все неизбежные бюрократические проволочки, ответ с Земли уже получен и мое решение заведомо одобрено. Мысли о том, что прямо сейчас происходят исторические события, о своей роли в них и ответственности, я задвигал на периферию сознания; излишняя рефлексия могла только помешать.

Я пошел к шлюзу. Алиенда семенила рядом; она переставляла ступни часто, словно японская гейша. Глаза ее скромно смотрели вниз. Я нахмурился. Сексуальный подтекст и в облике корабельного ассистента, и в его поведении просто зашкаливал – одежда откровенно провоцировала. Высказывать претензии, недоумение было бы, по крайней мере, странно: ассистент, несомненно, лучше знает, что сейчас нужно для моего душевного равновесия; значит, психологический рисунок после длительного анабиоза требует именно такой коррекции. Может быть, дела обстоят ровно наоборот – ситуация предполагает привести меня в тонус, вызвать реактивное раздражение? В таком случае, слава Сириусу, что при пробуждении меня не встречал гигантский паук или многоножка.

Мы вошли в предшлюзовый отсек. Алиенда взяла из ниши шлем и двумя руками, аккуратно водрузила мне на голову; мне пришлось наклониться. Вышло торжественно, словно она меня благословляла на ратный подвиг. Я направился в капсулу, чтобы корабль нарастил на меня скафандр.

– Удачи, Искатель!

Катер принял меня мягким мерцанием, не раздражающим глаз, подогнал размеры посадочного места. Включил визор и вывел рядом с ним небольшую голограмму серповидного корабля. Отчалили.

Судно шло к объекту не по прямой, а по широкой дуге. Таким образом, я хотел осмотреть объект под другим углом и убедиться, что он действительно не содержит дополнительных скрытых частей и настолько же нерационален, насколько выглядит. Пока новых сюрпризов не обнаруживалось.

– Алиенда, направь на объект бортовые прожекторы корабля, – велел я. – Интенсивность потока – сто процентов.

Ничего не произошло. Прожекторы не включились; Алиенда молчала.

– Объект блокирует связь между катером и кораблем, командир, – прозвучал глубокий мужской голос. – Все волны проходят, но каким-то образом теряют информационную составляющую. Ищу способ восстановления коммуникации.

– М-мм… Включи прожекторы катера и сообщай мне расстояние до объекта каждые пятнадцать секунд… Отмена. Лучше выведи показатели сюда, на экран, – я указал рукой.

– Извини, Искатель, этого я тоже не могу. Расстояние до объекта не определяется.

Я нахмурился. Все чудесатее и чудесатее. Ничего, можно вполне определить, что этот странный корабль визуально увеличивается – мы приближаемся. Возникает другой вопрос: имею ли я право принимать единоличное решение – несмотря на то, что мой статус Искателя позволяет, практически, любые действия. Что конкретно одобрил центр полетов?