Князь по крови

Размер шрифта: 13

Художник Н. Васильев

* * *

Предисловие

«Князь по крови» – является продолжением романов «Первый среди равных» и «Путь воина», входящих в цикл под общим названием «Кто же ты, Рюрик?», представляющий читателю любопытную и неожиданную версию происхождения, становления и призвания на княжение Рюрика – родоначальника династии, ставшей княжеской, а впоследствии и царской на Руси.

Описываемые в цикле романов события происходят в IX веке на территориях некогда существовавшей на европейском севере России загадочной страны Биармии, сказочно богатой Гардарики, древней Скандинавии, мусульманской Испании, империи франков, Византии, Хазарского каганата и зарождающегося Киевского княжества.

В повествовании задействовано большое количество как легендарных, так и летописных персон, правивших в ту эпоху, начиная от князей Буривоя и Гостомысла, эмиров Аль-Хакама I и Абд ар-Рахмана II, императоров Феофила и Людовика Благочестивого, хазарских царей (беков) Манассии и Ханукки, знаменитых викингов Бьёрна Железнобокого и Ивара Бескостного, а заканчивая князем Рюриком.

В произведении «Князь по крови» переплетаются сюжетные линии наследников престарелого правителя Биармии и Гардарики князя Буривоя. Одни из них живут в Новогороде, другие воюют друг против друга на берегах реки Вины, и у каждого – свой путь, уготованный ему богами, а также спрятанные от всех тайны, влияющие на судьбу страны и княжеского рода.

Вынужденно сев за стол переговоров из-за смерти князя Буривоя, вчерашние враги понимают, что без решения сложных и запутанных вопросов престолонаследия невозможно окончательно прекратить междоусобные войны и сохранить в целостности страну.

И это главное, чего смогли добиться ближние родичи, пройдя через кровь и гибель десятков и сотен людей из своего окружения.

Пролог

Ранним утром на берегу реки Вины неподвижно стоял человек огромного роста и могучего телосложения. Он пристально вглядывался в даль, где в туманной дымке на противоположной стороне протоки, отделяющей остров от матёрой земли, возвышалась громада крепости. Но не нужна пока была ему эта крепость, как и город внутри неё с несметными богатствами. Нет, не за тем на этот раз пришел он сюда. Великану хотелось остаться в тишине одному, без постоянно окружающих его телохранителей. Он хотел принять самое важное в жизни решение: что же делать дальше? Душа воина разрывалась на части. Всё, что в нём было от викинга, жаждало битвы, огня и чужой смерти. Холодный ум и расчётливая мусульманская хитрость искали выгоду из сложившегося на реке положения. И лишь спрятанные где-то глубоко внутри отцовские и просто человеческие чувства молили прекратить никому не нужную войну.

Первые лучи восходящего солнца скользнули по воде, многократно отражаясь в гребнях волн и капельках летящих брызг, заставляя великана зажмуриться.

Этих мгновений ему хватило для принятия решения.

Он облегчённо выдохнул и быстрым шагом направился к копошащемуся как большой муравейник воинскому лагерю. Пятнадцать драккаров и более тысячи викингов – страшная сила, готовая выполнить любой его приказ, скопилась на берегу Вины. И никто из этих людей ещё не знал, как не знали защитники крепости на острове, а также княжеские ратники, сбежавшие с поля битвы и теперь плывущие на лодьях в сторону моря, какую судьбу им уготовили их боги, взирающие за всеми с небес.

Только ли боги?

Или этот страшный и непредсказуемый человек с разными именами, последним из которых было Клепп, что значит скала…

Глава 1

Во дворе большого дома с множеством пристроек по пояс обнажённый широкоплечий мужчина с мечом и щитом в руках ловко отбивался сразу от трёх человек, слаженно нападавших на него. Пот градом катился по его груди и спине, струился по лицу, застил глаза, солью оседал на губах.

– Всё! Хватит! Устал я! – в три приёма прохрипел он.

Звон и лязг мечей разом оборвался, воины поспешно отошли в сторону.

– Ну что, княже, совсем плох ты нынче стал, однако! – прозвучал звонкий и ехидный голос человека, сидевшего на ступеньке высокого крыльца.

– А что ты хотел, Таислав, годов-то мне уж сколько, аль позабыл? – Мужчина бросил наземь оружие и потряс седой головой, стряхивая капельки пота со лба и ресниц.

– Да кабы тебе, княже, весну всю в пирах да охоте в Муроме не довелось провести, то не потел бы так шибко и не задыхался, аки хряк загнанный! – не унимался собеседник.

– Свои телеса пощупай, болтун! Поперёк себя уже толще стал! Брюхо до колен свисает, хорошо ещё, толстая задница оттягивает да вперёд не даёт упасть! – весело хохотнул ничуть не раздосадованный злыми шутками князь.

– Мне крепкое тело ни к чему, я не воин, как ты, а головою думающий человек! – всё никак не мог остановиться Таислав.

Князь провёл двумя ладонями по мокрой голове и сделал знак слугам. Одно за другим они медленно вылили три ведра холодной воды на его кряжистую, согнутую в поясе фигуру с широко расставленными ногами. Фыркая и отплёвываясь, князь Гостомысл с удовольствием ополоснулся, подождал, когда на него набросят большое шершавое покрывало, и с кряхтеньем начал растирать им тело.

– Что слышно от государя нашего князя Буривоя? – в его голосе послышались жесткие нотки. – Ужо пора бы и вести о нём получить! Гонцов к нам старый князь обещал с каждой стоянки слать. Мыслю, давно в Холм он должен был прибыть, а мы так ничего и не знаем.

– И что это ты о нём переживать так стал?

– Так отец же он мне, потому и беспокоюсь! Сдал наш князь после зимы сильно. Незачем ему было с ратью в этот поход на реку Вину отправляться. Как бы там воевать не пришлось!

– Но сам же знаешь, княже, что обещал он брату своему Кагелю помощь супротив викингов в Холм прислать. Давно обещал. Да и не впервой ему с варягами пришлыми сражаться. Чай, побеждал их всегда! Потому сам и поплыл. Ну и не забывай, что с ним Борута! Ему не привыкать о князе заботиться, будет приглядывать, аки за дитём малым.

– Правду ты сказываешь, Таислав, государь под присмотром будет. Но не слишком ли мало ратников он с собою взял? Сдаётся мне, неспроста викинги на Вину зачастили! Видать, дальние помыслы имеют! Ежели Холм не устоит, то им прямая дорога оттуда на Новогород наш по рекам открывается! Раньше князю Буривою следовало лодьи с ратниками посылать, крепость усиливать да новые посады по берегам рек строить! Говорил о том я ему не единожды, но не слушал государь речей моих, все на потом дела откладывал! – начал распаляться князь Гостомысл. – Сам знаешь, давно нашли иноземные люди пути через моря холодные! Уже до самого Новогорода по рекам и через волоки добираются! Не страшны нам корабли-одиночки, они товаром гружены, купцы торговать хотят, мы им не помеха. Вот только вслед за ними по разведанным местам корабли лёгкие да быстрые плывут, на которых воинов не счесть. А уж они о торговле той и не помышляют! Им всё на дармовщинку, через оружие и кровь взять хочется!

– Что-то ты, княже, о худом заговорил, никак беду накликать хочешь? Отдохнуть тебе надобно, выспаться хорошенько. Глядишь, к утру из Холма вести и прибудут! – постарался успокоить его Таислав.

Глава 2

Уцепившись сухими и костлявыми пальцами обеих рук за рукоять корявого посоха, старуха с трудом поднялась с деревянной колоды. Сгорбленная прожитыми годами спина никак не хотела выпрямляться. Седые косматые волосы выбились из-под грязной накидки, упали на лоб и закрыли глаза. Всего пара шагов отделяла её от входа в дом, но сделать их не было сил.

Она сипло закашлялась, с трудом сохраняя равновесие, и попыталась перенести вес тела на одну ногу.

Дверь неожиданно широко распахнулась, и к старухе подскочил крепко сбитый мужчина среднего возраста.

– Ты что, мать, не могла покликать меня? – Он подхватил сухонькое тело на руки, бережно внёс старуху в дом и посадил на широкий и длинный топчан подле стены. – Ежели хочешь, отнесу на ложе в твой угол, шкурой завешу, чтоб свет спать не мешал.

– Кужел! Чую, что пришла пора мне помирать. К закату солнца я покину этот мир. Собери всю родню, а самое главное – пошли за своим сыном Рославом! Пусть накроют столы. Это будет мой последний пир! – в её голосе слышались не терпящие возражений металлические нотки.

Она закрыла глаза и прислонилась к стене, как бы собираясь с силами.

А дом быстро наполнялся людьми.

Они тащили с собой блюда с едой, кувшины с пивом и мёдом, осторожно и тихонько ставя все припасы на стол.

Власть над ними старухи была настолько велика, что никто не осмеливался произнести громкого слова, видя её дремлющей.

Наконец стихли даже лёгкие шорохи. Только потрескивание многочисленных сальных свечей нарушало глубокую тишину. Десятки мужчин и женщин неотрывно смотрели на изборождённое глубокими морщинами старушечье лицо.

И она почувствовала это.

Веки задрожали и широко распахнулись. Огромные ярко-голубые глаза, казалось, разом охватили всех присутствующих, проникая в самые потаённые уголки сознания.

Старуха откинулась от стены и заговорила:

– Я позвала вас, чтобы перед смертью открыть страшную тайну. Это должен был сделать мой муж Отай, но не успел. Все вы знаете, что он был телохранителем князя и погиб, защищая его от ворогов-убийц. Это было давно. После него старостой нашего посёлка пришлось стать мне, а когда вырос мой сын Кужел, все дела я передала ему.

Она закрыла глаза, откашлялась и добавила:

– Но Кужел не сын Отая!

– Что? – закричал в ужасе староста. – Как не сын? Так кто же мой отец?

Люди вскочили со своих мест, окружая старуху.

Она долго-долго молчала. Наконец улыбка появилась на её лице, а твёрдый голос произнёс всего два слова:

– Князь Буривой!

Изумлённый шёпот пробежал промеж собравшихся людей.

– Рассказывай всё, мать! – Кужела трясло, как в лихорадке.

Старуха встрепенулась и заговорила:

– Когда-то давно я была молодой и такой красивой, что князь Волемир – правитель всей Биармии, Гардарики и Новогорода – взял меня в своё ближнее окружение для услады глаз своих. Он был уже сильно стар и готовил себе преемника. Им должен был стать малолетний внук княжич Буривой. И вот в один из карательных походов князя Волемира на непокорные племена на глазах мальчика убили нескольких вождей. Это так на него подействовало, что он тяжко заболел. Князь отправил его лечиться к известной ведьме и целительнице Оляне, а меня послал присматривать за ней. Вот там мы с ним и полюбились! Княжич вскоре окончательно выздоровел и ускакал. А я понесла от него.

Старуха замолчала, шамкая беззубым ртом.

– И что, что было дальше? – снова не выдержал Кужел.

– Родился ты! Такой маленький и крепенький! Вот только князь Волемир узнал обо всём и велел привезти меня с сыном к нему в Новогород. Под страхом смерти правитель страны приказал хранить эту тайну до тех пор, пока он сам или его внук княжич Буривой не разрешит открыть её. Я знаю, что сначала меня с сыном хотели упрятать на самый край Биармии, чтобы все обо мне постепенно забыли. Но князь Волемир был дальновидным человеком и не решился на это. Наш государь поостерёгся возможного заговора иль измены супротив себя и Буривоя, а потому меня спешно выдали замуж за Отая – одного из ближних телохранителей князя, дядю нынешнего племенного вождя Родогора, который тогда был совсем маленьким. Отаю щедро заплатили за молчание и за воспитание чужого ребёнка. Он был уже немолод и бездетен, а потому сразу согласился.

– Мать! Я с детства знаю, что тебя зовут Синеока. Жители посёлка чаще называют Хозяйкой. Открой нам своё настоящее имя! – Кужел всё никак не мог успокоиться.

Старуха повернула голову в его сторону.

– Ингунн! – негромко выговорила она, словно пробуя на вкус каждый звук этого странного имени. – Синеокой меня стали звать в этом посёлке, куда мы перебрались жить с мужем и сыном. Да и сам посёлок построили тоже по приказу князя Волемира недалече от Новогорода, чтобы Отай и я находились под оком его соглядатаев. Да… Всё повторяется. Отай недолго служил своему князю. Был заговор при дворе князя, и несколько телохранителей погибли, спасая своего государя. Среди них оказался Отай. Когда ты вырос, тоже попал в дружину князя Буривоя, покуда в битве тебе не покалечили руку. Теперь, сказывают, твой сын будет нести службу в охране князя Гостомысла. Говорят, спас он нашего государя от стрелы врага подосланного? Знать, преуспел в деле ратном, коли князь ему самолично оружие, доспехи и коня подарил!

Её взгляд равнодушно скользнул по фигуре сына и остановился на внуке.

– Подойди ко мне, Рослав!

Молодой человек среднего роста и сухощавого телосложения приблизился к ней. По всему было видно, что он очень спешил явиться на зов отца и ещё не успел отдышаться. На вид ему можно было дать не более двадцати лет. Слегка вьющиеся тёмные волосы мокрыми прядями прилипли к потному лбу. Бледный цвет лица подчёркивали пышные чёрные усы с каким-то непонятным синим отливом, вызывающим удивление у окружающих, и ярко-голубые глаза.

Старческие крючковатые пальцы правой руки что-то долго искали под складками многочисленных одёжек, надетых на старуху.

Наконец облегчённый вздох известил всех, что поиски увенчались успехом.

На ладони Ингунн матово поблескивал массивный золотой перстень.

– Возьми его, внучок! Это прощальный подарок мне от молодого Буривоя при расставании, знак княжьей власти. Покажи перстень нынешнему старому князю, и он поверит, что ты его внук.

– Зачем так поступаешь, мать? Почему отдаёшь перстень Рославу? Ведь я – сын князя Буривоя! – Кужел встал напротив Ингунн.

– И что с того? Неужто хочешь занять место князя Гостомысла, законного сына князя Буривоя? Не смей даже думать об этом, иначе головы тебе не сносить! Не ровня мы ему!

– А Рослав?

– Какой же ты у меня глупый, сын! Так ничего и не понял! – старуха криво усмехнулась. – Князь Буривой чуток младше меня и, сказывают, сильно болен, а потому долго не протянет. Родной брат его князь Корлин сгинул давно в морях чужих и детей после себя не оставил… Князь Гостомысл тоже уже стар да в битвах изранен. Все сыны его полегли в сражениях, остались только дочери. И ни у одной нет детей мужского пола. Знаешь ли ты, что Кагель – сводный брат князя Буривоя и его наместник на реке Вине – тоже в летах больших. Сын и внук у него есть в Новогороде, ведомо мне о том, но прав на стол княжий они не имеют! Нет-нет! Не течёт в жилах их кровь князя Волемира и князя Буривоя! А потому нету прямых наследников! Так чего доброго и род княжий оборвётся! – голос её набрал силу и зазвучал громко и торжественно. – А вот твой сын и мой внук Рослав этот род продолжить может! Надобно только ему перед очами своего деда князя Буривоя встать да перстень тому предъявить!

– Как сделать-то это, мать? Ведь князь с дружиной на Вину уплыл! – Кужел озадаченно почесал затылок.

– Хоть и староста ты в посёлке, главный человек, но ничегошеньки не знаешь! – старуха зашлась в мучительном кашле. – В Новогород поутру гонец прибыл от посадника Кагеля. Рассказал он, что нагрянули на Вину разбойники-викинги. Много, ох как много их под стены Холма пожаловало на драккарах своих быстрых. Страшное поражение потерпели там князь Буривой и брат его Кагель. Сам князь с остатками дружины на лодьях сбежал вниз по Вине на острова Поднебесные, дабы за толстыми каменными стенами старой крепости отсидеться. А посадник помощи у князя Гостомысла попросил. Он знает, что в своём Холме долго не продержится.

– И что же теперь будет?

– Князь Гостомысл клич кинул, дружины свои и люд воинский собирает, лодьи к походу готовит. На все сборы два дня дал. Вот потому поезжай-ка ты немедля к родичу своему Родогору, расскажи ему всё, что от меня узнал. Человек он неглупый, враз всё поймет да помощь посильную окажет.

– Какую помощь? Неужто наш родич поперёк князя пойдёт?

– Не о том ты думаешь, Кужел! – поморщилась Ингунн, принимая от внука чашу с вином и дрожащей рукой поднося её ко рту. – Две лодьи с воинами должен Родогор от своего племени князю для войны снарядить. И сам ими командовать. С ним вместе вы с Рославом в поход отправитесь, а там, глядишь, случай удобный подвернётся князю Буривою на глаза попасть.

Холодный и пронзительный взгляд старухи неожиданно потеплел. Яркие синие глаза с любовью и нежностью остановились на лице Кужела.

– Вот и всё, сын мой! Прости, что не смогла вырастить из тебя великого воина. Но я всего лишь слабая и беззащитная женщина. А твой отец, твой настоящий отец, никогда не знал, что ты есть на свете… Больше в этом мире меня ничто не держит! С похоронами не затягивай, управься до отплытия! Впереди у вас много своих дел. Откладывать их нельзя. Плакать над моей могилой не нужно, слёз не выношу! – тихий звук её голоса перешёл в свистящий шепот. – А ты, Рослав, стань настоящим князем! Сделай это для меня! Верю, что сможешь.

Тело Ингунн дёрнулось, слегка наклонилось вбок и медленно сползло вдоль стены, вытягиваясь на топчане.

Глиняная чаша с вином выпала из старческой руки, и рубиновая жидкость, похожая на кровь, растеклась по утоптанному земляному полу.

Глава 3

Солнце медленно вставало над лесным массивом, прогревая успевшую остыть за ночь землю.

Захлопали входные двери, послышались людские голоса, потянуло дымком с запахами пищи. Посёлок пробуждался ото сна.

Призывный и размеренный звук металлического била, знакомый каждому жителю, разнёсся по всей округе, созывая на загодя объявленный обряд погребения.

Всё пришло в движение.

Он не любил и сторонился таких обрядов. Нет, страха перед покойниками Рослав не испытывал, только постоянно ловил себя на том, что где-то внутри появлялось неприятное чувство беспокойства и раздражения, подавить которое в себе молодой человек никак не мог. Да и сами обряды вызывали у него отторжение и злость.

Вот и теперь он, стоя в людской толпе на окраине посёлка на отведённой для сожжения и захоронения мёртвых большой поляне, внимательно наблюдал за собравшимися жителями и действиями женщин – распорядительниц похорон. Сердце его сжималась от горького чувства пришедшей беды, предотвратить которую было невозможно.

В последний путь провожали не просто женщину, а первую возлюбленную князя Буривоя, мать его сына, бессменную правительницу посёлка.

Пожалуй, бабка была единственным человеком, к кому Рослав с самого раннего детства мог обратиться за советом, поговорить по душам, узнать что-то новое для себя. Жёсткая, а порой очень грубая в общении со всеми окружающими её людьми, она только к своему внуку проявляла чувство любви и заботы, щедро делилась с ним своими знаниями и огромным жизненным опытом. И всякий раз, заканчивая разговор, она повторяла:

– Скоро я переселюсь в мир Нави. Туда, где собираются души плохих людей. А вместо меня в мир Яви придёт новая жизнь. Её путь к свету будет пролегать через мрак и смерть. Мою смерть.

– Нет-нет! – обычно перечил бабке Рослав. – Ты попадёшь в светлый и прекрасный Ирий. Там всегда тепло, ярко светит солнце, цветами благоухают сады, вдоволь еды и питья. И все люди вокруг хорошие и добрые.

На что бабка неизменно с хохотом отвечала:

– Мою душу у врат Нави поджидают объятья бога Велеса – владыки мёртвых. Он уже давно приготовил для меня огненное чистилище!

Так она ему говорила.

И вот бабка умерла.

Всего в нескольких саженях от него в небольшой лодке, установленной на невысокую краду – погребальный костёр, сложенный в виде сруба из сухих брёвен, лежало тело Ингунн. Её душа должна была после сожжения тела переплыть разделяющую мир живых и мёртвых реку и воссоединиться со своими усопшими родственниками.

Женщины на противоположной стороне поляны затянули унылую жалобную песню. Слов её Рослав не мог разобрать.

Боковым зрением он увидел, как к погребальному костру приблизился Кужел. Отец вытянул руку и коснулся горящим факелом щепок, сложенных кучкой у ближнего угла сруба, поджигая их.

Вдруг кто-то сзади тронул Рослава за локоть, привлекая к себе внимание.

Позади него стояла пожилая женщина и протягивала горящий факел.

– Теперь ты, – произнесла она негромким, но твёрдым голосом. – Ступай!

Рослав вспомнил, что сначала близкие родственники покойника зажигают костёр, а потом уже все остальные жители посёлка должны подбрасывать в него дрова, щепки и всё, что горит.

Таков обычай.

Он медленно подошёл к краде, положил горящий факел под второй венец сруба и долго стоял рядом, глядя на морщинистое лицо своей бабки. Такое чужое и безжизненное.

Пламя начало охватывать верхние брёвна, касаясь бортов лодки, а лёгкий ветерок раздувал его всё больше и больше. И вот огненные языки взвились ввысь, пожирая не только древесину, но и человеческую плоть.

Почувствовав сильный жар, Рослав вынужденно сделал несколько шагов назад, невольно вклинившись спиной в толпу молодых женщин и девушек. Но обычных в таких случаях шуток и насмешек не последовало. Он увидел, что по щекам многих из них текли слезы.

Разворачиваясь, чтобы отойти в сторону, Рослав столкнулся лицом к лицу с той, которую не видел уже много дней.

Той, что предала его.

Бажена.

Длинные, чуть волнистые густые волосы цвета спелой пшеницы разметались по плечам, огромные серые глаза, как и прежде, смотрели дерзко и призывно. Но это была не его прежняя добрая и ласковая Бажена.

Рослав отвёл взгляд от девушки и направился к группе мужчин, среди которых был Кужел. Молча встав за его спиной, он приготовился к долгому ожиданию. По древнему обычаю надлежало думать об умершем человеке, душа которого переселяется в Ирий.

Огонь давно погас, солнце прошло половину своего пути по небу, а люди всё стояли вокруг остывающего кострища.

Наконец, окинув взглядом поляну, Кужел громко произнёс:

– Всё. Пора.

Две женщины с большими еловыми ветками в руках споро смели в кучу остывающие головешки, пепел и золу.

Вслед за ними десятки мужчин и женщин с корзинами, наполненными землёй, начали насыпать поверх кострища небольшой курган, укрывая под ним человеческие останки.

А со стороны посёлка на трех повозках везли еду и питье. Предстоял многодневный совместный пир-поминки на свеженасыпанном кургане.

– Не забудь, что утром нас с тобой будут ждать на лодье Родогора! – прозвучал над ухом Рослава голос Кужела.

– Ты зря мне это говоришь, отец!

– Я не слепой! Видел, как ты на неё смотрел!

– Ошибаешься! Там всё кончено!

– Что ж, посмотрим! – Кужел хлопнул сына по плечу и двинулся к сидящим на кургане людям.

Глава 4

Сильные удары и падение чего-то тяжёлого в сенях заставили собравшихся за столом людей вскочить на ноги. Всех, за исключением посадника.

С грохотом распахнулась дверь, и в трапезную ворвался разъярённый Антон.

Два дюжих бородатых охранника, вытащив из ножен мечи, бросились ему наперерез, но грозный окрик Кагеля остановил их.

Посадник поднялся из-за стола и в знак особого уважения вышел навстречу юноше.

– Что случилось, викинг? Почто ты даёшь волю рукам своим? Зачем людей, ни в чём не повинных, бьёшь?

– Не понимаю я, княже, что промеж нас произошло? После битвы на берегу все стали меня избегать. Почему? Я не смог победить предводителя данов – великана со страшными ожогами на лице и всём теле. Но разве в том моя вина? Он просто сильнее и быстрее меня! И теперь я не могу попасть в твой дом. Охрана не пускает. Да и ближнее твоё окружение на вопросы не отвечает. Отмалчиваются люди. Или глупости говорят. Вот потому мне и пришлось силу применить.

– Я сам отвечу на все твои вопросы, Антон, но не теперь! Видишь, мы совет держим, как дальше нам быть. Освобожусь – прикажу позвать тебя. А покуда – не мешай! Ступай прочь!

Нарочито грубые слова Кагеля отрезвляюще подействовали на юношу. Он опустил голову, стиснул кулаки и молча вышел за дверь.

– А не слишком ли ты круто с ним обошёлся, княже? Не заслужил Антон того, – не выдержал воевода Истор. – Как бы парень по-настоящему не обиделся. От него теперь многое зависит! Ведь викинги, что в городе жить остались и по берегам в посадах осели, только ему подчиняться будут!

– Нельзя мальчишке потакать! Пусть ждёт! Обиды быстро проходят, а вместо них уважение к старшим появляется.

Посадник сел в своё кресло и обвёл собравшийся в трапезной воинский люд тяжёлым пристальным взглядом.

– Я надеюсь, что наши посланные люди добрались до Новогорода. Но помощь придёт не скоро. Князю Гостомыслу нужно собрать свои дружины и приплыть под стены Холма, а до той поры… – Кагель запнулся. – Как поступать будем? Что делать?

Глухое молчание было ответом на его вопросы.

Посадник поморщился и стукнул ладонью по поручню кресла.

– Что, опять все решения мне принимать?

Кагель поднялся на ноги и широкими шагами заходил вдоль стены трапезной.

Глава 5

Он открыл глаза. Не спалось. Да и как можно было спать, если здесь, на краю Биармии, летом ночь мало чем отличалась ото дня. Разве лишь солнца на небе не было. А старику ох как тяжко менять спокойную и размеренную жизнь в Новогороде на уже подзабытый походный уклад. Даже порой навязчивая забота верного Боруты, знающего все его привычки, не могла вернуть ему душевное равновесие.

Князь Буривой поёжился от утренней прохлады и закутался в тяжёлую медвежью шкуру. Вместе с теплом на него навалилась дремота. Мысли старика улетели в далёкое-далёкое прошлое.

Как бы со стороны он снова увидел себя молодым и сильным, стоящим на коленях перед холмом над могилой жены, такой юной, прекрасной и любимой. В тысячный раз перед ним возникла картина, как Милена подняла на дыбы лошадь и своим телом прикрыла их с маленьким сыном от стрел убийц, поджидавших княжескую чету на опушке леса. Подоспевшая охрана из гридей, осознавая свою вину за смерть княжны и предчувствуя неизбежность сурового наказания от князя Волемира, на куски порубила стрелков.

Прискакавший отряд воинов во главе с Борутой прочесал близлежащий лес в поисках вражеских засад, но их больше не было.

– Видать, подослали только этих трёх убийц! Жаль, что никого из них гриди не оставили в живых! Если не узнаем, кто их послал, князь с нас шкуру спустит! – Борута в задумчивости разглядывал трупы.

– Да что тут узнавать? Этих троих я часто видел с Кочебором. Они все из отряда Борая! – один из прибывших воинов склонился над распростёртыми на земле телами.

– Так вот оно что… Борай решил отомстить княжичу за унижение своего племянника на поединке и за потерянные земли? А может, он уже на власть самого князя Волемира покушается? Эй, десятский! Отправь кого-нибудь за подводами. Надо тела в Новогород перевезти. Пусть ими тиуны княжьи займутся. Да видоков найдут. Тех, которые убиенных в лицо знают и подтвердить смогут, что они из окружения Борая.

– А с княжной что делать будем?

– Соорудите из молодых деревьев носилки и пусть гриди несут княжну на руках до самого Новогорода! – Борута гневно потряс кулаками. – Сия ноша станет их позором до конца дней! Где ж это видано: полтора десятка телохранителей не смогли уберечь охраняемых людей, а сами все живы остались!

Громкие крики и ругань ещё долго сотрясали воздух, вызывая оторопь у окружающих гридей.

Буривой помнил, как Борута с большим трудом оторвал его, убитого горем, от холодеющего тела Милены, посадил на коня, сам вскочил в седло, посадил перед собой на луку маленького Гостомысла и два всадника в сопровождении сотни воинов помчались вдоль опушки леса в сторону города.

Ко всеобщему удивлению князь Волемир, узнав о случившемся, не впал в ярость. Он вышел в гридницкую, обнял за плечи внука, прижал к груди его голову и тихо произнес:

– Гибель любимой жены, да ещё такой молодой, – страшная потеря! Но ты остался не один! Не забывай о сыне, рождённом Миленой. Да и я не в стороне от тебя! Мы с Гостомыслом – твоя семья! Трое мужчин – трое князей. У тебя будут ещё жёны. Много. Сколько захочешь. И другие дети. Но Гостомысл – первенец, а я – его родной дед. Помни об этом всегда, внук!

По мановению руки князя Волемира к Буривою подскочили Борута и несколько гридей. Они подхватили его под руки и повели в трапезную. Вслед им нёсся громкий княжеский голос:

– Не покидайте его ни днём ни ночью! Отвлеките от грустных мыслей! А я пока людей своих за Бораем пошлю. Не явится сам, на аркане приведут!

Так это было много лет тому назад.

А теперь…

Чья-то рука легонько тронула князя за плечо, вынуждая вернуться из далёкого прошлого обратно в суровое настоящее.

– Княже, к тебе Довбуш пришёл, поговорить просится. Чую, мучают его думы разные о крепости, сыне своём, людях из племени. Примешь его али как? – верный Борута по-прежнему пытался оградить своего князя от ненужных, как ему казалось, встреч и разговоров.

– Пусть войдёт! Он наш друг и союзник, негоже держать человека на дворе.

Борута распахнул дверь, и на пороге возник невысокий сухощавый мужчина. Его светло-серые глаза, окружённые сеточкой морщин, смотрели открыто и дерзко.

– Прости, княже, что прерываю твой отдых, но нам нужно было встретиться, – заговорил гость. – Ты унаследовал эту крепость от своего великого деда князя Волемира, который когда-то сжёг город внутри неё. Но, думаю, ничего не знаешь о самой крепости. Стены, башни, рвы и мосты – это ведь ещё не всё!

Довбуш замолчал. И в этом молчании было что-то вызывающее.

– Продолжай! – князь Буривой устало прикрыл глаза и снисходительно улыбнулся. – Чем хочешь удивить меня, вождь?

– Ты сказал, что грядёт большая война. Сюда придут викинги. Предстоит долгая осада крепости.

– Да, я так сказал!

– У тебя много людей, и они умеют воевать. За высокими стенами мы сможем долго отсиживаться.

– Верно!

– Но всю жизнь взаперти просидеть нельзя!

– И снова ты прав! Что дальше? – Чувствовалось, что князь Буривой начал терять терпение.

– Под крепостью прорыто множество подземных ходов. Они ведут в разные стороны. И даже на соседние острова.

– Неужто под водой? Как же их прокопали?

– О том мне неведомо! Мой сын Озар знает, где они выходят на поверхность. Я даже нарисовал для себя карту. Потому, если позволишь, дам тебе совет.

– Что ж, Довбуш, говори.

– Уведи свои лодьи на другой конец острова, сними с них мачты и спрячь от глаз посторонних, негоже им стоять лёгкой добычей для викингов в бухте подле крепости. Да и мало ли что… Ежели понадобится, то сможешь незаметно покинуть крепость.

– Твой совет хорош, благодарю! О чём ещё поговорить хотел со мной?

– О думах твоих про крепость нашу. Что сделаешь с ней после войны с викингами?

– Коли победим в войне той, то оставлю гарнизон здесь да лодей несколько. Вот только надёжных людей сыскать трудно, потому народом здешним командовать тебе придётся. А чтобы ты не баловал, воеводой поставлю своего человека. Из ратников ближних.

– Хочу спросить о сыне, государь!

– Про сына не думай, вождь! Заберу его с собой. Нечего ему тут делать. Попрошу князя Гостомысла взять твоего Озара в свой ближний круг. Пусть поживёт подле него в Новогороде, пообтешется, в люди выйдет! Глядишь, сам воеводой когда-то станет! – князь Буривой улыбнулся одними глазами. – Надеюсь, можно вам обоим верить?

– Не сомневайся ни во мне, ни в сыне моём, княже! Мы будем верны тебе до конца дней своих! – От сильного душевного волнения на лбу Довбуша выступила испарина. Казалось, что от избытка чувств он был готов рухнуть перед старым князем на колени.

– Всё, вождь, ступай! Устал я от разговоров. Обещания мною даны и будут выполнены! – князь откровенно зевнул и закрыл глаза.

Знал умудрённый жизнью старик, что как только Довбуш окажется за дверью, тут же тяжело переведёт дух и вытрет рукавом рубахи мокрое от пота лицо. Руки и ноги его начнут трястись, в голове будет стоять звон, а сердце бешено колотиться. Ведь ему ещё никогда не приходилось разговаривать с князем. Только теперь он поймёт, до чего же это непросто.

А Буривой как будто и не отвлекался от своих воспоминаний на разговор с вождём. Снова перед ним поплыли картины далёкого прошлого.

Глава 6

Его била мелкая дрожь. Унять её было нельзя. Обида на Кагеля, которого он безмерно уважал, затмила разум. Почему так жестоко и незаслуженно поступил с ним посадник, Антон не понимал.

Юноша выбежал за ворота крепости, спустился на длинный деревянный пирс и вспомнил, что маленькая охотничья лодка, подаренная ему прошлым летом старостой Пелгом, привязана к балке у крайней сваи в левой части настила. Там её Антон и нашёл. Вёсла тоже оказались на месте.

Мощными гребками он погнал утлое судёнышко на средину Вины, изредка поглядывая в сторону берега. Но никого там не было видно. Похоже, его бегство из крепости осталось не замеченным стражей.

Положив вёсла на дно лодки, Антон подпёр ладонью щёку и позволил течению нести себя мимо острова в узкую протоку. В такой неподвижной позе юноша находился довольно долго.

Мерное покачивание на волнах успокоило молодого викинга. Злость и обида на Кагеля куда-то улетучились. На смену им пришли мысли об Аслауг. С ней он не виделся с прошлого лета. С тех самых пор, как Варг с друзьями выгнали его из посёлка. Много событий произошло после этого. И самое главное из них – страшная война с нагрянувшими на Вину ярлами Эгилем и Андоттом. Горожане с помощью викингов ярла Эйнара смогли победить их, но жизнь всех людей на Вине после этого круто изменилась. Город всё лето и осень оплакивал своих погибших воинов. Отец Антона ярл Эйнар и мать Мэва уплыли к себе домой во фьорд. Антон остался жить в Холме недалеко от дома посадника. Юноша дважды наведывался в Угоре и пытался поговорить с братом Аслауг. Но тот оставался непреклонен:

– Соберёшь вено за невесту – тогда и поговорим, а пока она будет жить у родственников Строка на дальних озёрах.

Долго и мучительно потянулись для Антона дни в ожидании, когда же отец снова приплывёт на Вину и, как обещал, привезёт с собой выкуп за Аслауг. Обращаться за деньгами к Кагелю викинг очень не хотел, даже несмотря на то, что посадник обещал ему свою помощь в сватовстве.

Накатившая на борт лодки волна разбилась на множество мелких брызг. Тяжёлые холодные капли стеной обрушились на юношу, вынуждая вздрогнуть всем телом. Антон обтёр ладонями лицо и поднял взгляд от поверхности воды.

Слева от него шли береговые уступы. Он сразу узнал их. Наверху за виднеющимися деревьями располагался посёлок Угоре. Такой знакомый и почти родной, но вместе с тем и ненавистный.

Несколькими сильными взмахами вёсел Антон направил лодку к берегу.

Ноги сами понесли его вверх по тропинке.

Вот и посёлок.

До боли знакомый дом.

Привычно взявшись за кованую ручку двери, юноша потянул её на себя.

– Заходи. Мы давно ждём тебя! – раздался из сумрака комнаты густой голос Строка. – Садись за стол. Твоё место никто не занял.

После яркого дневного света глаза Антона не сразу привыкли к полумраку.

– А что вы в темноте сидите? Некому огонь в очаге разжечь? – Юноша хотел, чтобы его слова прозвучали мягко и дружелюбно, но получилось хрипло и слишком уж громко.

– Огонь нам ни к чему! Скоро его тут будет много. Всё заполыхает! – с издёвкой выдавил из себя сидевший в торце стола Варг. Рядом с ним, как обычно, были Строк, Ингар и Влок.

– О чём ты говоришь? Не пойму я слов твоих! – Юноша шагнул вперёд, усаживаясь на скамью возле стола.

– Где ты был, Антон? Почто ничего не знаешь? – Строк примирительно положил ладонь на сгиб руки Антона.

– Я стариков и детей вверх по реке в схроны тайные отправлял, крепость к обороне готовил, людей сражаться учил.

– Зря всё это, паря! Бежать отсель надобно. Не сможет устоять Холм супротив викингов! – Строк сокрушённо покачал головой.

– Да сказывайте вы толком! В крепости ни от кого ничего узнать нельзя, а теперь и вы туда же!

– Ну а твой друг, Кагель, спросил бы у него! – не удержался от ехидства Варг.

– Потому я здесь, что посадник говорить со мной не желает, всё на советах воинских сидит, думу с воеводами своими думает.

– А тебя почто не зовут на советы те, о том не мыслил? – Строк как-то странно посмотрел на юношу.

– Теперь и ты загадками говорить стал. Что же вы все от меня утаиваете? То, видать, посадника касаемо?

– Да… натворил дел друг твой Кагель! Страшно даже о том подумать! – Варг снова криво усмехнулся. – А знаешь, кто командовал приплывшими на Вину викингами? Кто первым войну начал?

– Ты, Варг, или рассказывай всё, или не говори ничего! – Антон начал терять терпение.

– Давай-ка лучше я тебе сам о нонешней войне поведаю, – вступил в разговор Строк. Он откашлялся и начал говорить: – Наши люди знают всё. Так вот, они сказывают, что на самой большой лодье викингов видели твоего отца, князя Эйнара! И женщину. А кроме твоей матери, княжны Мэвы, я думаю, там быть некому!

– Продолжай! – выдохнул Антон.

– Охотники Кагеля на быстрых лодках напали на них, изрядно постреляли из луков и заманили викингов в бухту у чёрной сосны. Драккары чужеземцев пристали к берегу, и воины высадились на берег. Их было много. Они не сомневались, что всё живое в страхе уже разбежалось подальше от берега, а потому даже не удосужились выслать в лес передовые отряды. И за это поплатились! Вдоль всей лесной опушки Кагель расставил лучников, и они засыпали пришельцев стрелами. Урон врагам нанесли большой. Но, как только те сумели организовать оборону, стрелки отступили далеко в лес. Чужеземцы не рискнули их преследовать. Только один отряд викингов, которым командовал человек-гора, бросился за ними вдоль берега в обход. – Строк остановился, переводя дыхание.

– Это я знаю! – Антон раздражённо передёрнул плечами. – Мне пришлось сразиться с тем великаном! Он сильнее и быстрее меня. Не подозревал, что у данов есть такие великие воины. Если бы он захотел, то легко убил бы меня!

– Неужто нашего викинга кто-то смог побить? – хохотнул Варг.

– Почему хочешь обидеть и унизить меня? Чем я тебе так досадил, Варг?

– Прекратите вы эти детские глупости! – не выдержал Строк. – Не на то силушку свою тратите! Знаешь ли ты, Антон, что тогда произошло на берегу?

– Да откуда? Меня тогда великан так по голове мечом хватил, что я долго оклематься не мог.

– Лучники убили твоего отца, князя Эйнара! – почти шёпотом произнёс Строк.

– Что?! – Антон в ярости вскочил на ноги и машинально схватился за рукояти мечей, выглядывающих из-за спины, лицо его налилось кровью, желваки на скулах вздулись.

– Остановись, викинг! Здесь нет врагов! – во всю мощь своего голоса прокричал Строк, хватая юношу за плечи.

Взгляд Антона, постепенно становясь осмысленным, сосредоточился на старике, руки опустились вниз.

– Ты не ошибаешься? – с трудом выговорил он.

Ответом ему было молчание.

Молодой викинг опустился на скамью, поставил локти на стол и обхватил голову ладонями.

– Мне кажется, горожане вынуждены были напасть на дружину твоего отца, – медленно и задумчиво заговорил Строк. – Они ведь посчитали, что к нам снова пожаловали враги. Не понимаю только, почему ярл Эйнар не выслал наперёд людей с известием о своём прибытии на Вину. В чём тому причина? И как могло быть такое, что посадник, его воевода и начальные люди не узнали ярла? А Мэва… Почему и её никто не узнал, ведь она была единственной женщиной в войске викингов, всегда находилась рядом со своим мужем… Неужто соглядатаи Кагеля не смогли отличить женщину от мужчины?

– И что же мне теперь делать? – словно не расслышав слов старика, тихо произнёс Антон.

– Ты только не горячись, паря, а то глупостей таких натворишь, что потом исправить нельзя будет. Думай шибко, прежде чем сделать что-то! – в голосе Строка слышались резкие и жёсткие интонации. – Ежели уведёшь из Холма и посадов своих викингов к соплеменникам и захочешь мстить Кагелю за смерть отца, то сможет ли рука с оружием подняться на друзей, что у тебя здесь появились? А кое у кого из твоих воинов даже и семьи новые завелись. Ну и, я мыслю, супротив приплывших родичей-викингов ты тоже не пойдёшь! Прав я али как?

– Как же мне теперь быть, Строк? – юноша поднял голову и пристально посмотрел в глаза старику.

– Тебе придётся принять трудное решение и занять чью-то сторону.

– Ты стар и мудр, посоветуй что-нибудь!

– Забери своих воинов, уплыви с ними куда-нибудь вверх по Вине и там пережди войну. Это самое лучшее, что можно придумать, – хмурый Строк криво усмехнулся. – Но ты ведь так не сделаешь? Поэтому не нужны тебе моя помощь и советы. Сам за всё в ответе!

– А что порешили староста Пелг и жители Угоре на сходе?

– Детей, стариков и женщин вместе со скарбом и скотиной на закате солнца под охраной уведут вдоль болота по краю леса на дальние озёра. Пусть хоть они уцелеют. Ты же и сам знаешь, что викинги высадятся на берег и будут рыскать по окрестностям. Посады и посёлки разграбят и пожгут, а народ порежут.

– А мужчины? Будут они сражаться с викингами под рукой Кагеля?

– Нет. Никто не хочет помогать городу! Мужчины станут следить за рекой и Угоре из лесу. Ежели викинги нагрянут сюда и их окажется мало, то наши охотники перебьют всех, чтобы не дать спалить посёлок. А коли поймут, что врагов много и победить их нельзя, то сразу уйдут в лес.

– Трусы! – презрительно бросил Антон.

– Это не наша война! Мы не ратные люди, а всего лишь рыбаки и охотники, – сквозь зубы процедил поднявшийся из-за стола Варг. – Ты не забыл, друже, что вместе со своим отцом когда-то приплыл сюда грабить и убивать жителей Холма и посадов? А нынешний поход викингов на Вину уже третий. Что вы здесь забыли? Может, торговать с нами желаете? Но на ваших драккарах нет никакого товара, только люди с оружием! И их больше, чем жителей во всём городе. Видать, не только на Холм нацелились, но уже и о Гардариках помышляете? Что ответишь, викинг?

– Ты говоришь с простым воином, а не с ярлом или князем! Не мне пришлось водить драккары и дружины в поход! Не надо меня обвинять в том, чего я не совершал! – Антон тоже поднялся на ноги и выпрямился во весь свой гигантский рост. – Ваш князь Буривой правит всей Биармией, Кагель – Холмом, посадами и племенами на Вине. А на чём держится их власть? На силе оружия! Так устроен весь мир, и не нам его менять! Вот если у тебя есть много золота, а нет воинов для его защиты, то его отнимет тот, кто сильнее.

– Всё! Прекратите споры! – вклинился между молодыми людьми Строк. – Не о том нам нынче думать надобно. Влок! Принеси всем пива. Нас ждёт долгий разговор. Быть может, мы сумеем уговорить Антона присоединиться к нам? Мне кажется, что для него это будет правильным решением.

Глава 7

Твёрдой походкой она вышла на опушку леса и приблизилась к сидящим на обрубке бревна двум мужчинам.

– Что ты решил, Клепп? Тут есть мои драккары и мои люди! За них отвечаю теперь я, а потому должна всё знать! – Лицо женщины было сосредоточено и хмуро, а взгляд стал жёстким и требовательным.

Великан повернул в её сторону изувеченную голову, и лёгкая улыбка появилась на его обезображенных шрамами губах.

– Не злись, Мэва! Мы с Бейниром хотели позвать тебя. Хорошо, что ты сама пришла! Окончательно ещё ничего не решено. Сядь рядом и выслушай меня.

Гигант откашлялся и заговорил:

– Мы здесь уже больше десяти дней. Тризна по убитому ярлу Эйнару надолго задержала нас на берегу Вины.

– Но это же наш обычай – провожать в последний путь своих ярлов! – не выдержала Мэва.

– Не перебивай его! Дай сказать! – вступил в разговор Бейнир.

Клепп снова улыбнулся.

– Ты же знаешь, Мэва, что в самом начале сражения князь Буривой сбежал с частью своей дружины вниз по течению Вины. Куда он мог уплыть, как ты думаешь?

– Мне нет до него дела! Князь проиграл битву!

– Это не совсем так! Буривой сумел сохранить лодьи и дружину. Князь не только умён, он дальновиден, а потому увёл свои лодьи на Поднебесные острова. Там огромная крепость. Та самая, которую мы с ярлом Эйнаром хотели захватить. Теперь же сделать это будет намного труднее.

– Зачем нам эта крепость, Клепп? – женщина равнодушно пожала плечами.

– Тот, кто владеет ею, а также Холмом – становится хозяином на реке и побережье! В его руках будет вся торговля на Вине и других ближних реках и озёрах. Отсюда можно вести войны с Новогородом и Гардариками! Неужели ты этого не понимаешь?

– Теперь понимаю. Продолжай!

– Не сомневаюсь, что Кагель сразу после битвы отправил гонцов в Новогород за помощью. А по течению, да под парусом сюда быстро добраться можно! Вот и думай, сколько же лодий и ратников приведёт с собой князь Гостомысл – сын старого князя Буривоя!

– И что нам делать? – в голосе женщины слышалась растерянность.

– О том с Бейниром мы и говорили до тебя. – Великан ненадолго замолчал. – Здесь оставаться нельзя! Можно, конечно, все наши силы бросить на Холм… но мы не знаем, сколько там ратников и готов ли город к осаде. Да и не хочу я рисковать… Ведь где-то здесь должны быть Антон и Аслауг! Они могут пострадать.

– Не забывай, что если сразу не захватим крепость, то можем попасть под удар войск князя Гостомысла! – рассудительно добавил Бейнир.

– Так что же вы решили? – Мэва снова начала сердиться.

– Мы поплывём к Поднебесным островам и захватим крепость.

– Но ты ведь сам сказал, что это трудно сделать!

– Это невозможно! Такую крепость не взять! – хохотнул Бейнир.

– Но я знаю, как это сделать! – устало выдохнул Клепп. – У меня есть одна задумка. Выполнить её мне помогут мои друзья из местных – Гирк и его охотники. Их посёлок в дельте Вины. Задержимся там на несколько дней, и кое-что приготовим для защитников крепости. А потому если ты согласна, то рано утром мы покинем этот берег.

– Что ж, командуй, Клепп! – Мэва встала на ноги, ещё раз окинула мужчин долгим взглядом и направилась в сторону своей палатки.

До самого захода солнца она наблюдала, как сотни викингов сновали по берегу, загружая на драккары бочонки с пресной водой, заготовленное впрок вяленое мясо и рыбу.

Безделье последних дней утомило людей, и они с радостью готовились к отплытию.

И только великан весь день в одиночестве просидел на обрубке бревна у берега реки, погрузившись в глубокие раздумья.

Клепп вернулся обратно в свою страну, откуда маленьким мальчиком вынужденно начал трудный и полный опасностей путь воина.

И вот теперь жизненный круг замкнулся.

Глава 8

Он вспомнил, как вместе с дедом своим, сидя в людской, ждал известий о прибытии Борая. Ведь князь Волемир поклялся, что, ежели тот не явится сам, его приведут на аркане. И вот ближе к полудню посланные за ним люди вернулись. Ни с чем.

Рассказали они, что племенной вождь Борай встретил посланников в кругу своих воинов, злых и грозных, готовых взяться за оружие. Выслушал вождь повеление княжье предстать пред очи его светлые, усмехнулся грубо и расхохотался даже. Отпираться, что его люди напали из засады на княжью чету, он не стал. Лишь пожал плечами, покосился на сидящего рядом с ним племянника и произнёс:

– Убивать внука князя Волемира я не приказывал! Грозился сделать это за нанесённую моему роду обиду, то было не единожды, но до дела не доходило. А тут, видать, воины мои поторопились желание вождя своего исполнить! Ха-ха-ха! Жаль, что жена княжича погибла. Её смерть никому не была нужна. Так уж случилось.

В разговор вмешался племянник вождя Кочебор. Грубый и жестокий человек, он с руганью набросился на посланников. Из его несвязных криков и брани они поняли, что это Кочебор отправил в засаду лучников. Хотел сделать подарок дяде, убив ненавистного княжича и причинив сильную боль правителю Биармии.

Бораю пришлось долго утихомиривать своего племяша. Лишь после того, как тот успокоился, люди князя Волемира смогли беспрепятственно покинуть посёлок.

На прощание вождь велел им передать князю, что отказывается добровольно предать себя в его руки. Что сделано, того уж вспять не воротить, а за действия своих людей он готов ответить, но как воин, а не безропотный и безответный хряк. Княжич имеет право мстить роду Борая, вот только пусть женщин и детей не трогает. За всё мужчины ответ держать перед ним будут.

Замолчали посланники, отводя в сторону глаза от пристального взгляда князя Волемира. Нахмурились его густые брови, часто-часто задёргалась жилка под правым глазом.

– Ну что, внучек, – голос князя был твёрд и спокоен, – придётся тебе оборвать род племенного вождя Борая! Прямых наследников и ближних родичей по мужской линии остаться у него не должно. Ты сделаешь это! Поторапливайся. Возьми своих гридей. Сколько их уже у тебя? Три сотни? Это хорошо. Ещё воевода Родислав даст пару сотен ратников из дружины. Они окружат посёлок и не будут никого оттуда выпускать. Ты же сажай на коней своих гридей и обойди его сзади. Мы с тобой когда-то там были. Я помню, что за посёлком есть овраг. Основной удар оттуда и нанесёшь. У Борая людей много, но нынче лето, охотников и рыбаков в домах не должно быть. А потому у него не наберётся более сотни мужчин. Остальные – старики, женщины и ребятня. При нападении все побегут на площадь. Воины встанут отдельно в круг. Ты ворвёшься туда в плотном конном строю и сомнёшь их. Рази копьями! Не щади никого!

– Я понял тебя, государь! Всё выполню, как скажешь!

– Если тебе удастся войти в посёлок без шума, то тогда будет ещё проще. Окружай и поджигай дома! Народ сам к твоим гридям побежит, только успевай мужчинам руки-ноги связывать и у дверей укладывать! – дед беззаботно хихикнул.

– А Родислав с нами в поход не пойдёт?

– Княжич, это не война! Негоже нашего воеводу на усмирение одного небольшого племени отправлять! Думаю, ты сам справишься! Только не принимай поспешных и необдуманных решений! И не забудь, что там, рядом, стоит посёлок твоего родича Родолюба – отца Милены. Не причини ему вреда!

Все предположения князя Волемира сбылись.

Пластуны из передовых отрядов ратников ещё ночью обнаружили выставленные тайные дозоры и уничтожили их. А рано утром в полной тишине две сотни княжеских дружинников кольцом охватили посёлок. И тут же гриди Буривоя, оставив лошадей в овраге, стремительно вошли в него и мелкими группами окружили дома. По команде княжича один из ратников ударил в металлическое било, висевшее на площади в центре посёлка.

Резкие призывные звуки понеслись окрест, извещая жителей о том, что пришла общая беда. Захлопали двери, раздались громкие голоса, переходящие в крики боли и ужаса. Всех людей, выбегавших из домов с оружием в руках, гриди расстреливали из луков или пронзали копьями. Немногим удалось уцелеть.

Буривой видел, как из самого большого дома выскочили трое мужчин. Они прикрылись щитами от стрел и бегом бросились в сторону леса.

По высокому росту и кряжистой фигуре княжич узнал первого из них. Это был Кочебор. Следом за ним с мечом в руке и щитом за спиной бежал Борай. Прикрывал отступающих родичей сухощавый стройный юноша. Буривой вспомнил, что Милена когда-то называла его Олехом.

– Ты глянь, Борута, они же все из одного рода! – повернулся княжич к своему телохранителю. – Возьми-ка два десятка гридей и захвати мне их живыми. Да поспешай, а то ратники опередят! Сумеешь?

– Не впервой! Погодь тут немного, притащу ворогов окаянных к тебе! – Борута в окружении толпы воинов стремительно мчался к лесной опушке.

А в той стороне уже слышался звон мечей. То ратники оружием встретили вырвавшихся из посёлка мужчин. Численный перевес дружинников и подоспевших гридей был настолько велик, что они своей массой быстро задавили Борая и его родичей. Множество рук вцепились в их одежду, волосы и даже оружие, не давая возможности сражаться. И тут же ремни и верёвки опутали тела и конечности, превращая местных воинов в бесформенные кули. Как диких зверей их, связанных по рукам и ногам, бросили на спины приведённым из оврага лошадям, привезли на площадь и свалили к ногам Буривоя.

– Вот вороги твои заклятые, княжич! Что прикажешь с ними делать? – в голосе Боруты слышались усталость и раздражение.

– Я вижу, ты чем-то расстроен?

– Много народу побили безвинного наши ратники и гриди. Под руку их горячую попали даже старики и молодняк!

– Нечего теперь об этом говорить. Поздно. Дело сделано. Осталось лишь с Бораем и его родичами разобраться!

– И что же ты порешил?

– Готовь деревья, Борута. Для всех.

– Нет-нет, княжич, не надо! Прикажи их просто умертвить! Не след такую казнь здесь зачинать! Да и не заслуживает её самый младший из них! Не виноватый он!

– Не спорь со мной и не отговаривай! Они предали своего князя и попытались уничтожить его род! Если бы не Милена, то мы вместе с сыном могли погибнуть! Они заслуживают самой жуткой смерти! И в том была воля самого князя Волемира! Он так мне сам приказал!

– Прости, княжич, меня за слабость. Не должен был я тебе перечить. Исполню всё!

Взмахом руки Борута повёл за собой к опушке леса толпу разгорячённых сражением конных и пеших гридей.

На большой поляне он выбрал десяток крепких высоких берёз, на которые указал пальцем. К ним бросились наиболее шустрые и ловкие парни. Они умело взобрались по стволам вверх, закрепили на верхушках толстые прочные верёвки и так же быстро спустились на землю. Сильные руки молодых гридей пригнули вершины к земле, привязали их верёвками к корневищам ближайших деревьев и оставили в таком положении. Получились три пары склонённых друг к другу верхушками берёз.

И только после этого в окружении многочисленной охраны на поляну на вороном коне выехал Буривой.

Три всадника позади группы телохранителей княжича волокли за собой по земле связанные тела пока ещё живых мужчин.

По знаку Боруты готовые на всё гриди подхватили на руки каждого из пленников и потащили к склонённым деревьям. Ремни на их ногах разрезали, и верёвочные петли захлестнули лодыжки.

Борай и его родичи сразу поняли, что их ожидает. Лицо вождя посерело от страха и ужаса. Его шальной взгляд заметался по поляне, скользнул, не задерживаясь, по столпившимся на ней воинам и остановился на Буривое.

– Княжич! Ты не посмеешь это сделать! Тебя проклянёт вся округа! Людская ненависть сожрёт тебя!

– Не надо меня пугать, вождь! Ты предал своего князя, твои телохранители убили княжну, а потому весь твой род заслуживаете смерти! Замолчи и прими её достойно, как подобает воину! Никому из вас пощады ждать не след! – в голосе Буривоя звучала злоба и ненависть. Он взмахнул рукой, и, повинуясь его команде, шестеро гридей перерубили топорами удерживающие деревья верёвки.

Никогда ещё дружина княжича, да и бо́льшая часть прибывших ратников не видели такой чудовищной и жестокой казни. Слышали о ней все. Но видеть…

И вот теперь она свершалась прямо на глазах у них.

Верхушки деревьев разом взметнулись ввысь, подбрасывая в воздух человеческие тела. Где-то на высоте двух или трёх саженей над поляной послышался странный хруст, сопровождающийся жуткими хлюпающими звуками. И тут же душераздирающие крики резанули по ушам собравшихся мужчин. Затаив дыхание сотни воинов наблюдали за тем, как три тела под действием чудовищной силы распрямляющихся берёз были разорваны верёвками на две неравные части каждое. Брызги и сгустки крови алым дождём хлынули на головы и плечи стоящих людей. Ужас обуял их при виде раскачивающихся на макушках деревьев обезображенных тел врагов и оторванных от туловищ ног вместе с бёдрами.

– Такая смерть ждёт каждого предателя! Всё. Уходим! – голос Буривоя слегка дрогнул. – Жители сами похоронят своих вождей!

Княжич, не оборачиваясь, направил свою лошадь в сторону посёлка. Он чувствовал, как по щекам ручейками катятся слёзы, но остановить их не мог, да и не хотел. Отстав на десяток локтей, за ним следовал Борута. Потом потянулись хмурые ратники. Даже молодые гриди притихли и испуганно озирались по сторонам.

В тот же день увёл Буривой своих воинов обратно в Новогород. В посёлке оставил три десятка пожилых и опытных ратников для наведения порядка и устройства новой жизни.

А в городе его возвращения из первого самостоятельного похода с нетерпением ждал дед. Князь Волемир знал уже обо всём. Верные слуги сразу донесли ему о показательной казни, устроенной внуком.

Стоило тому лишь переступить порог в княжьи покои, как дед поднялся из своего кресла и сделал несколько шагов навстречу Буривою.

Умные глаза князя Волемира оценивающе прошлись по всей фигуре внука и остановились на его осунувшемся лице. Мягкая и какая-то всё понимающая улыбка скользнула по губам старика.

– Вот и стал ты подобен мне, внучек! Твои руки теперь тоже по локоть в крови. Своих же соплеменников.

Увидев растерянность и испуг во взгляде Буривоя, он тут же добавил:

– Надеюсь, не слишком переживаешь из-за того, что сделал там, в посёлке Борая? Ты поступил жестоко, но правильно, как настоящий государь. Когда-то тебе придётся стать правителем, в том не сомневаюсь! Мне не в чем тебя упрекнуть. И не смей себя казнить! – князь приобнял внука за плечи и прижал его голову к своей груди. – С почином тебя, княжич! Горжусь тобой безмерно!

Таких карательных походов, а также больших и малых войн с тех пор в жизни Буривоя было несчётное количество. Но воспоминания о совершённой им первой казни остались с ним навсегда, как и о своём деде – великом князе Волемире.

Глава 9

Небольшие волны лениво накатывались на песчаную отмель, ласково омывая босые ступни ног сидящего великана. Их тихое шипение умиротворяло, погружая мыслями в далёкое детство, когда он носил своё настоящее имя Вран.

Он хорошо помнил, как его отец, воевода Корлин, по велению своего старшего брата и правителя Биармии князя Буривоя должен был отплыть с важным поручением к королю франков Карлу. Ему самому было тогда удивительно, как отец поддался на уговоры и взял его с собой.

Им предстояло долгое плавание на лодье через всё Варяжское море до города-порта Росток, а уж потом многодневное путешествие посуху на лошадях через Хаммабург и Колонию в резиденцию короля – его любимый город Ахен. Но прежде князь приказал до наступления весны побывать в крепости, что была возведена его сводным братом Кагелем недалече от устья могучей и полноводной реки Вины. Крепость ту и построенный внутри неё город нарекли Холм. Там им надлежало забрать у посадника Кагеля загодя заготовленные для посольства дорогие дары – песцовые, соболиные да горностаевые шкурки, высоко ценившиеся по всему свету.

И вот сюда в самом конце зимы, чуток опережая приход весны, на шести конных подводах из Новогорода направилось княжье посольство. Небольшие коренастые лошадки много дней резво тащили тяжелогруженые сани с поклажей и оружием. Впереди, прокладывая по снежной целине дорогу и утаптывая её, бежали на лыжах полсотни охотников, привычных к длинным переходам. Тяжко им было торить путь по бескрайним равнинам и нехоженым лесам. Уставшие люди перемещались в обоз, а свежие и отдохнувшие занимали их места в авангарде. Ближе к ночи путники разбивали лагерь, разжигали костры, готовили нехитрую пищу и валились без сил на еловый лапник. А утром всё начиналось сызнова.

Легче стало, когда выметнулись на речное русло Вины. Здесь глубина снега оказалась много меньше, а местами и не было его вовсе. Под громкие крики и смех заскользили, спотыкаясь и падая на гладком льду, охотники, развернуло боком пару упряжек вместе с санями. Эти весёлые мгновения, казалось, добавили сил и настроения путникам. И ещё долго хриплый мужской хохот звучал в морозном воздухе.

А когда наткнулись на широкую утоптанную тропу, стало ясно, что по ходу движения есть жильё человеческое. Да и дымком потянуло изрядно. Но не стало посольство останавливаться. Хотя и очень хотел этого князь по причине хворобы сына своего Врана, у которого уже пару дней был сильный жар. Видать, не уберёгся непоседа княжич от ветра и мороза, протаптывая вместе с охотниками дорогу, а потому лежал теперь тихо в санях, намазанный нутряным жиром и укутанный тёплыми медвежьими шкурами. Понимал князь Корлин, что нельзя расхолаживать людей своих непредусмотренным отдыхом, да и сына нужно было побыстрее привезти в город, где его быстро целительницы местные на ноги поставят.

И уже через три перехода в сумерках увидели заснеженные крепостные стены.

То был Холм.

Далеко разнёсся звук металлического била, извещая жителей города о появлении по соседству чужих людей. Замелькали на стенах вооружённые стражники, понеслись громкие команды.

Посольство медленно приблизилось и остановилось напротив ворот на расстоянии прямого полёта стрелы.

– Кто вы и откуда будете? – прозвучал сверху сиплый простуженный голос.

– Я князь Корлин со своими людьми! Прибыл из Новогорода от князя Буривоя к посаднику Кагелю! О том загодя гонец должен был посадника предупредить. Открывай, негоже князя под стенами морозить!

Заскрежетали запоры, заскрипели железные петли, распахнулись настежь окованные металлическими полосами тяжёлые створки ворот, за которыми уже ждала толпа встречающих. Впереди всех стоял высокий кряжистый мужчина с накинутым на плечи длинным дорогим плащом с меховой подкладкой.

– Бакан! – князь повернулся к стоящему позади него человеку. – Покуда я буду с посадником разговоры вести, тебе поручаю Врана. Пропарь его хорошенько в бане, накорми и спать уложи. Коли понадобится, то знахарку ему сыщи!

– Все исполню, княже, ты не беспокойся!

А князь уже и не слышал тех слов ответных, шагая сквозь проём в стене навстречу своему родичу посаднику Кагелю.

– Да-а-а! – тихонько прошептали губы Клеппа. – А ежели я бы тогда не отправился в то посольство с отцом, то, может быть, и он был бы доселе жив, да и я не провел бы жизнь на чужбине!

Великан нагнулся, зачерпнул полную пригоршню воды и плеснул себе в лицо, словно пытаясь остудить горящие щёки.

Клепп снова вспомнил страшную обиду, нанесённую ему посадником на второй день пребывания посольства в Холме. Обиду, которая с тех пор не давала ему покоя и в очередной раз привела под стены Холма. Война, ныне идущая с горожанами, во многом была вызвана ею.

А тогда он, ещё мальчишка, весело мурлыкая что-то себе под нос, сбегал утром по ступеням крутой лестницы, ведущей сверху в людскую. После жаркой бани из его пропаренного берёзовым веником тела хворь вылетела без остатка. Обильное питьё и крепкий сон тоже сделали своё дело. Силы восстановились полностью, голова была чистая и свежая, мысли лёгкие и приятные.

Распахнув широкую массивную дверь в огромную людскую, княжич столкнулся в проёме с коренастым бородатым мужиком, на голову выше себя. Тот, презрительно ухмыльнувшись, резко двинул вперёд плечом, сметая мальчика со своего пути. Тяжёлый удар пришёлся в скулу, отбрасывая Врана на дверной косяк. Он почувствовал, как на лбу и виске лопнула кожа, в голове загудело, а по щеке полилось что-то влажное.

– Ты что творишь, пёс приблудный! – прохрипел княжич в спину уходящему человеку.

Мужик остановился, сделал три быстрых шага обратно к двери и схватил крючковатыми пальцами Врана за горло.

– Что ты сказал, щенок? – От бешенства глаза его превратились в две узкие щёлки.

– Слышь, Земислав, это, видать, мальчик для утех кого-то из прибывших вчера гостей! – раздался из дальнего конца людской густой и сильный голос. – Совсем обнаглели эти новогородские боляре, стыда в них нету, даже в походах развратом занимаются!

Вран попытался освободить шею от захвата, чувствуя, как чужая клешня сжалась ещё сильней.

Но ведь недаром отцовские телохранители и дружинники учили его разным премудростям рукопашного боя. Удар кулака пришёлся в самую серёдку грудины мужика, сбивая ему дыхание. Рука на горле мальчика слегка разжалась, и он тут же врезал ступнёй ноги в промежность своему обидчику. Дикий крик боли разнёсся по всему дому. Бородач схватился руками за низ живота, согнулся пополам и рухнул на колени.

Вран отпрыгнул от него в сторону и увидел сидящих за столом у стены несколько человек. Среди них был и тот, кто встречал посольство за воротами крепости. Княжич сразу понял, что это посадник.

А Кагель, привстав на ноги, гневно закричал:

– Схватить его! Разложить на скамье! Выпороть!

И тут же трое человек бросились к Врану, схватили за руки и за ноги, сорвали одежду и бросили на деревянную скамью. Сыромятные ремни охватили лодыжки и запястья мальчика, не давая ему возможности сопротивляться. Собственное бессилие и непонятная жестокость по отношению к себе привели княжича в неизведанное ранее состояние ярости, переходящее в бешенство. Скрежеща зубами и сверкая глазами, он шумно выдохнул:

– Если посмеете это сделать, я убью вас всех! А тебя, посадник, ждёт страшная и мучительная смерть. Обещаю тебе это!

– Пора заткнуть ему глотку! – По-прежнему держась рукой за низ живота, к скамье подошёл Земислав. – Он много болтает!

– А ты, грязная свинья, кровью своей умоешься, клянусь! – свистящий шепот мальчика вызвал усмешку на губах Земислава.

– Долго тебе этого ждать придётся! – Кулак бородача обрушился на голову Врана, погружая его в темноту.

– Принесите мне плеть! – посадник вышел из-за стола.

– Неужто сам хочешь парня проучить? – Земислав с удивлением смотрел на Кагеля.

– Я начну, а ты закончишь! – весело хохотнул посадник.

Тяжёлая трёххвостая плеть с мелкими металлическими заклёпками на конце вспорола спину мальчика. От жуткой боли он пришёл в себя.

А плётка прошлась уже по голым ягодицам Врана, оставляя на них багряную полосу.

– Отец! Отец! – отчаянные истошные крики княжича разнеслись по всему дому.

Не обращая внимания на эти вопли, Кагель протянул плеть Земиславу:

– Теперь он твой. Научи этого щенка уважать старших!

И ещё дважды плеть взметнулась в воздух, рассекая детскую плоть.

Земислав уже не контролировал себя, вкладывая в каждый удар всю силу.

Неожиданно чьи-то железные пальцы перехватили занесённую для удара руку и вырвали из неё плеть. Полный бешенства звериный рёв, в котором Земислав сразу распознал голос князя Корлина, отрывисто выговаривая каждое слово, произнёс:

– Это мой сын, княжич Вран! Ты посмел поднять на него руку? Заслуживаешь смерти!

Князь сделал резкое движение, и плеть со страшной силой впилась в лицо бородача, разваливая его на две части. Из глубокой раны, проходящей ото лба через щеку к подбородку, хлынула кровь. От второго удара Земислав попытался защититься, прикрывая лицо окровавленными ладонями.

– Руки! Опусти руки! – проревел князь.

В то же мгновение плётка снова хлестанула по лицу бородача, невольно выполнившего приказ.

– Отец! – прозвучал тихий голос мальчика. – Первым меня начал пороть посадник!

Брови князя сошлись в одну линию, могучие плечи расправились.

– Ну, что на это скажешь, брат мой Кагель?

Лицо и даже шея посадника покрылись красными пятнами.

– Послушай, князь, мы же не знали, что этот малец – твой сын! Думали, что он – чья-то игрушка для утех! Прости нас, княже! Искупим вину свою, как прикажешь! И княжичу нанесённый ущерб восполним. Пусть только скажет, что ему надобно!

– Слушайте все! – похоже, князь принял окончательное решение. – За то, что вы здесь совершили, я должен всех предать смерти! Но ты, посадник, мой родич. Прощу я вас, ежели вину свою перед княжичем загладите да язык за зубами держать будете о том, что нынче здесь случилось! И развяжите княжича! Оденьте! Живо! Почто как истуканы замерли?

– Нет, отец, прощения им не будет! Я слово дал смерти лютой их всех предать! – Враз осунувшееся бледное лицо мальчика было перекошено от дикой злобы. На нём яркими пятнами выделялись огромные, полные слёз и ненависти глаза, искусанные в кровь губы и едва заметная маленькая родинка багрового цвета между переносицей и правым глазом.

Похоже, он даже не понимал, что стоит голым перед отцом и чужими людьми.

Или понимал, но уже не стыдился своей наготы.

– Что ж, слово, пусть даже и раздетым князем даденное, исполнить нужно всенепременно! Только учти, сын, ты пока только княжич и слово своё вправе взять обратно. Может, простишь их, Вран? – князь, смеясь, посмотрел в глаза сыну. Но то, что он увидел в них, мигом стёрло улыбку с его губ.

– Что ж, коли сам принял такое решение, тебе его и выполнять!

– Не сомневайся, отец! Жизнь положу на месть! – Мальчик, морщась от боли в спине при каждом движении, натянул порты, всунул ноги в мягкие короткие сапоги, услужливо поставленные перед ним кем-то из телохранителей Кагеля, взял за рукава рубаху и, не надевая её, набросил через голову на спину. – Посадника и этих его подручных убью, – указательный палец Врана поочерёдно остановился на каждом из присутствующих в людской мужчин. – А Холм сожгу!

В словах уходящего княжича было столько твёрдости и решимости, что не нашлось ни одного человека, кто бы им не поверил. И ещё долго в полной тишине все смотрели на закрывшуюся за ним дверь.

Глава 10

Вот уже много лет чувство одиночества не покидало Альрика. Друзей-ровесников в посёлке среди детей викингов у него не было, а если рядом появлялись ребятишки кого-либо из местных бондов, то их к нему не подпускали. Окружающие люди с раннего возраста внушали ему, что он особенный, разговаривали с ним по-взрослому, никогда не прощали проступков и шалостей, а потому наказывали беспощадно.

Альрик не знал, что такое беззаботное и счастливое детство. Да и откуда оно могло взяться вдали от матери и отца… То, что они где-то есть, ему было известно из разговоров, которые вели домочадцы, сидя у огня осенними и зимними тёмными вечерами. К восьми годам мальчик научился внимательно слушать, сопоставлять и много думать. Из обрывочных фраз, намёков, речей подвыпивших викингов постепенно складывалась картина его собственной недолгой жизни.

Она представлялась Альрику почти сказкой. А начиналась та сказка с того, что в единственную дочь ярла Харальда красавицу Мэву влюбился молодой и храбрый ярл Эйнар, случайно зашедший в чужой фьорд на своём повреждённом штормом драккаре. Вспыхнувшая меж ними любовь привела к свадьбе. Но та свадьба была с условием, что если у Мэвы родятся два мальчика, то второго из них отдадут на воспитание ярлу Харальду…

Зачем?

Просто у ярла Харальда не оказалось сына-наследника. После его смерти посёлок, четырнадцать морских драккаров и тысяча с лишком викингов должны были перейти в руки его дочери Мэвы. Но она перебралась жить в другой фьорд к своему мужу… Возвращаться к отцу, конечно же, не собиралась.

А потому стареющему ярлу и его ближнему окружению нужно уже было задумываться над тем, что же делать дальше.

Первого родившегося ребёнка мужского пола назвали Антоном. Он и являлся теперь законным наследником обоих ярлов.

Второму сыну ярла Эйнара и внуку могущественного ярла Харальда дали имя Альрик. Вот только ярлом он мог стать после смерти своего брата Антона.

Так уж распорядилась судьба.

Хотя… фьордов два – и братьев тоже двое…

Но это ничего не значило. Пока.

Альрика крохой привезли во фьорд к ярлу Харальду, где дед отдал его на попечение управляющему поместьем и всем посёлком Бейниру, который должен был вырастить из мальчика не только викинга, но и ярла.

Дед часто уходил в дальние походы, надолго оставляя внука с Бейниром, и этот мудрый викинг оставался для него единственным близким человеком. Он старался почаще находиться рядом с ребёнком, понимая, как Альрик страдает, но заменить ему отца и мать не мог. Да и не пытался.

Но однажды всё изменилось.

Восемь драккаров ярла Харальда после набега на побережье страны франков и захвата нескольких городов вернулись в свой фьорд с богатой добычей. Толпа высадившихся на пирс викингов широкой лентой устремилась на берег, где их уже поджидали многочисленные родичи.

– Альрик! Альрик! – призывный крик заставил мальчика вздрогнуть и повернуться всем телом на звук голоса.

– Это ярл Харальд тебя зовёт! – стоящий рядом с ним Бейнир показал пальцем на стремительно шагающего кряжистого мужчину, увешанного оружием и несущего в руках какой-то небольшой мешок.

Приблизившись к ним, ярл сбросил на землю меч, секиру и щит. На его вытянутых ладонях лежал большой пушистый серый комок. Широко раскрытые чёрные глаза-бусины испуганно смотрели на Альрика, ноздри чёрного носа слегка подрагивали.

В посёлке было много разных собак, но ещё никогда мальчик не видел такого странного щенка. Толстые лапы, массивная голова, чёрная морда с отвисшими ушами такого же чёрного цвета, а также густая шерсть делали его похожим на маленького медвежонка.

– Малыш, я привёз тебе этого зверька из далёких земель! Знающие люди сказали, что из него вырастет огромный лохматый пёс. Такие собаки у ромеев участвуют в битвах, а также в боях на деньги. Он станет самым верным твоим другом и надёжным охранником! – дед положил в протянутые руки Альрика увесистый подарок и посмотрел на Бейнира. – Как тут жилось без нас, старина?

– Ты оставил здесь много воинов и драккаров, а потому никто не решился напасть на наш посёлок! Как видишь, мы живы!

– Всё так же шутишь? – ярл подхватил на руки внука вместе со щенком и, не заботясь об оставленном на берегу оружии, зашагал в сторону своего дома.

– Как тобою велено, ярл, четыре драккара я отправил в помощь твоему другу ярлу Гунульфу. Они ещё не вернулись из похода. Ну а те два, что были повреждены штормом, наши мастера отремонтировали.

– Можно я сам придумаю имя щенку? – прервал разговор мужчин Альрик.

– Ну и как ты хочешь его назвать? – улыбнулся внуку ярл.

– Пусть он будет Хёгни – защитник!

– Что ж, хорошее имя! Мы с Бейниром согласны.

Ярл Харальд с внуком на руках протиснулся сквозь услужливо распахнутую слугами дверь внутрь дома и поставил мальчика на пол.

– Как же давно я тут не был! – Он с хрустом потянулся, поднимая вверх руки и придирчиво осматривая огромную залу. – Я вижу, ты распорядился бани топить и пир готовить? Слуги уже огонь развели, мясо рубят и столы накрывают?

– Сам знаешь, о приближении драккаров мы узнаем заранее! А твои яркие паруса видны издали! – весело хохотнул Бейнир, видя, как ярл жадно втягивает ноздрями вкусные запахи, идущие от горящего очага, вокруг которого копошились люди. – Никак поголодать пришлось в походе? Иль на землю давно не высаживались?

– Нас догонял шторм, пришлось от него убегать и много грести. Едва в нашем фьорде успели укрыться. А потому два дня почти ничего не ели.

– Что ж, дома отдохнёте! Зима предстоит длинная. – Бейнир бросил быстрый взгляд на дверь. – Прости, ярл, пойду на берег. Мне нужно распорядиться, чтобы слуги разгрузили твой драккар. Да и остальные тоже. Похоже, что добыча велика…

– Ступай. Да проследи, пусть приведут ко мне пленника. Мы захватили его на берегу океана возле небольшого посёлка. Он у мачты сидит. Голова перевязана и рука правая. Хочу поговорить с ним. Это умный и сильный враг! К тому же очень хороший лучник. Убил много наших воинов, прежде чем его свалили ударом по голове сзади. Я оставил ему жизнь и взял на свой драккар. Думаю, он нам может пригодиться.

– Ты хочешь сделать его рабом?

– Пока ещё не решил. Для раба он слишком умён, знает много чужеземных языков, понимает в цифрах и читать умеет. Может не хуже нас с тобой определять по звёздам путь в море. Я долго наблюдал за ним на обратном пути, слышал, как он разговаривает с другими пленными и иногда, представляешь, с моими викингами! – ярл раздражённо фыркнул.

– Ну-у-у, тогда приставь его слугой к Альрику. Пусть учит его разным премудростям!

– Я тоже думал об этом. Мальчишке уже восемь лет. С мечом обращаться умеет, но что-то не очень хорошо у него это получается. А мне хочется, чтобы он был лучшим в нашем воинском ремесле! – Рука ярла взъерошила волосы на голове внука, который гнался за убегающим от него пушистым Хёгни. – Как это сделать?

Не успел ярл промочить горло парой чаш с пивом, как двое вошедших слуг поставили перед ним высокого сухощавого мужчину в грязной окровавленной одежде и с перевязанной головой. Желтоватая кожа и крючковатый нос выдавали в нём жителя дальних солнечных стран. В чёрных засаленных волосах его и всклокоченной бороде изрядно поблескивала седина, явно указывая на немолодой возраст. По тусклому взгляду синих глаз и резко выделяющейся сеточке морщин возле них, а также по выражению полного равнодушия на лице можно было понять, что воин смирился со своей участью и готов к самому страшному.

Улыбка появилась на губах ярла, когда он увидел, что этот безоружный пленник внушает рабам и слугам такой ужас, что в посёлок его привели со связанными за спиной руками.

– Развяжите! – буркнул Харальд, оценивающе рассматривая стоящего напротив него смертельно уставшего человека. – Как твоё имя, воин? Кто ты? Откуда? Как оказался в стране франков? И не вздумай молчать! Ещё на драккаре я понял, что ты знаешь наш язык и понимаешь все разговоры.

– Меня зовут Беркер. Родился и вырос я в небольшом посёлке недалеко от крепости Айнтап, что стоит на берегу реки Саджур. Это очень далеко отсюда, на восход от Срединного моря, где никогда не бывает зимы и снега. Вместе со своими тремя братьями я попал на службу к королю Карлу в отряд наёмных стрелков, – голос пленника был тих и бесцветен. – На побережье я оказался случайно. С десятком своих людей по посёлкам еду для отряда закупал. Там твои воины меня ранили. Теперь вот придётся расплачиваться за это.

– Так ты, значит, наёмник… – протянул ярл, откидываясь на высокую спинку массивного кресла. – Что ж, это хорошо! Проще разговаривать будет.

– О чём? Я слыхал, что всех своих пленников викинги превращают в рабов! – В прозвучавших словах Беркера ярл Харальд уловил, наконец-то, заинтересованные интонации.

– Тебе правильно сказали. Наши пленники становятся рабами. Почти всегда. – Он выдержал длинную паузу. – Но если очень захочешь, то можешь не быть рабом!

– Что я должен для этого сделать? Чего ты от меня ждёшь? – пленник поднял глаза на ярла.

– Видишь во-о-н того мальчика с собакой? Это мой внук. Зовут его Альрик. Тебе нужно обучить его своему искусству стрельбы из лука. Таких стрелков, как ты, у нас нет. Если научишь всему, что умеешь сам, я тебя отпущу на свободу. Сразу хочу предупредить, что сбежать из посёлка по суше невозможно, кругом скалы и фьорды. Есть только один-единственный путь – по морю на драккаре.

– Я это понял, когда мы плыли сюда. Глаза у меня есть.

– Ну что, берёшься?

– У меня нет другого выбора. Но учти, ярл, это долгая и очень тяжёлая работа для ребёнка! Подумай ещё раз, действительно ли ты хочешь начать его обучение?

– Альрику уже восемь лет, пора делать из него воина. Обращаться с мечом и секирой здесь умеют все, даже женщины и дети. А вот с луком…

Ярл поднялся на ноги, сделал шаг навстречу Беркеру и протянул руку.

– Что ж, скрепим рукопожатием наши слова и обещания. Отныне будем считать, что ты мой наёмник! – крепкая ладонь ярла с силой сжала кисть руки пленника. Теперь уже бывшего пленника.

– Эй! – Он махнул рукой слугам. – Отведите Беркера в баню, вымойте хорошенько, смажьте раны, переоденьте в чистые одежды и приведите в мой дом на пир.

Ярл снова сел в кресло и непроизвольно поискал взглядом внука.

Альрик лежал на брошенной поверх топчана медвежьей шкуре. Нос к носу рядом с ним пристроился Хёгни. Оба спали.

Глава 11

Чья-то рука опустилась на его плечо.

– Что с тобой, Клепп, почему ушёл ото всех? – негромкий и спокойный голос Бейнира отвлек великана от грустных мыслей.

Он кивнул, приглашая викинга сесть рядом.

– Знаешь, мне кажется, я приношу окружающим меня людям только горе и смерть!

– Но ты воин, созданный Одином, чтобы убивать врагов!

– Не о том я говорю, – гигант улыбнулся уголками изъеденных огнём губ. – Не понять тебе меня, Бейнир!

– Так расскажи о себе, чтобы я понял! Ты сам и твоё прошлое – тайна для всех!

– Что ж, слушай. Когда-то давно, когда я был ещё ребёнком, отец отбыл с посольством к королю франков Карлу и взял меня с собой. В море на нас напали да́ны, отец погиб, меня продали в рабство, и через несколько лет я попал в далёкую и жаркую Андалусию. Там моим хозяином стал прекрасный и умнейший человек, да ещё и ближайший сановник эмира, его любимец Абу-Сирхан. Он взял меня в свой дом и даже приставил наставника, которого звали Сахир. Этот человек был личным телохранителем хозяина и великолепным воином. И я стал его учеником. Несколько лет меня усиленно обучали в местных школах разным наукам, а также арабским военным хитростям. Было тяжело, но интересно. А потом хозяин отправил меня на службу к самому эмиру Кордовы Аль-Хакаму, и скоро я стал его телохранителем, а потом и командиром отряда охраны его сына принца Абд ар-Рахмана. Пришлось много путешествовать с наследником эмира по разным странам и часто сражаться. Но возвращался я всегда к своему хозяину.

Клепп перевёл дыхание, устав от долгой речи, провёл рукой по кочкообразной голове и продолжил свой рассказ:

– Абу-Сирхан относился ко мне как к сыну и даже женил на своей воспитаннице Басиме. У нас родилась дочка, которую мы назвали Аини. Всё было хорошо, но в крупных городах эмирата вспыхнули восстания. По воле богов я стал одним из тех военачальников, кто их усмирял. Но случилось так, что по приказу эмира Аль-Хакама моего хозяина Абу-Сирхана убили. Оказалось, что он тайно поддерживал восставшие города. Рядом с ним, защищая своего хозяина, погиб и мой учитель Сахир. Я отомстил за них. Меня схватили и отправили в каменную темницу на далёком острове. Казалось, что жизнь кончилась. Но ещё до своей смерти Абу-Сирхан с помощью друзей нанял корабль, чтобы мы все вместе могли бежать в Биармию. Не успели! Уплыть из Андалусии смогли только Басима и маленькая Аини. Их корабль должен был подобрать меня на берегу острова.

– А как же ты собирался вырваться из темницы? – Бейнир непонимающе смотрел на Клеппа.

– Комендантом крепости был старый друг моего хозяина. Это он готовил мой побег, а также посылал весточки Абу-Сирхану и Басиме. Вот только и тут мы опоздали! Ночью на город напали викинги ярла Эйнара. Они перебили охрану, освободили всех заключённых и позволили им уйти. Я же остался ожидать корабль.

– И что дальше?

– Рано утром нас атаковали многочисленные враги. Ярл был ранен, но мне удалось его спасти и увести на драккар. Викинги спешно ушли в море. Что оставалось делать мне? Я остался с ними. Ярл Эйнар поклялся, что поможет найти моих родичей и ради этого поплывёт куда угодно, даже в Биармию.

– А корабль с твоей женой и дочерью?

– Мы договорились, если меня не будет на острове, они поплывут в Скирингссале и останутся в городе. Ну а коли не дождутся, то отправятся на Вину одни, доберутся до Холма и будут ждать меня там.

– Так ты всё же встретился с женой?

– Нет. Был сильный шторм. Мы не смогли подойти к пирсу Скирингссале и поплыли во фьорд ярла Эйнара. Ну а там, в посёлке, мне пришлось задержаться, пока викинги ремонтировали драккар, один из бортов которого дал течь в походе.

Клепп замолчал, задумчиво глядя вдаль, на сверкающую гладь реки.

– И что, что было потом? – Бейнир в нетерпении привстал на ноги.

– Мы с ярлом снова отправились в Скирингссале. Там узнали, что корабль, на борту которого была женщина с ребёнком, долго стоял у городского пирса, ожидая прибытия каких-то людей, а потом уплыл в далёкую и неведомую Биармию.

– И вы отправились за этим кораблём?

– Ну что ты! Для такого похода в чужую страну мало одного драккара. Мы вернулись обратно в посёлок ярла. И только через много зим на пяти драккарах сумели попасть в Биармию. Здесь я узнал, что судно, на котором плыли моя жена и дочь, попало в шторм и затонуло. Рыбаки обнаружили в море лодку. В ней была мёртвая женщина и маленькая живая девочка, которую отвезли в ближайший посёлок и передали старосте. Он вырастил её вместе со своим сыном. Девочку назвали Аслауг, и я точно знаю, что она моя дочь! Всё, что было потом, тебе уже хорошо известно.

– Да… Войны на Вине унесли много жизней викингов и местных жителей.

– Вот потому я и сказал, что приношу своим родным горе и смерть. Всё началось с моего отца, князя Корлина. Потом я потерял Абу-Сирхана и Сахира. В море погибла моя жена Басима, на реке были убиты ярл Эйнар и Аки. Теперь очень боюсь потерять Антона, Мэву, Лесю, тебя, Флоси, Гирка, а больше всего – свою дочь Аслауг, которую никогда ещё не видел. Вот и выходит, что не так уж много у меня осталось близких.

– Это среди нас, друзей. Но есть у тебя и другие родичи: князь Буривой и сын его князь Гостомысл, да и посадник Кагель тоже! А где-то в Новогороде целый род твой живёт.

– Прав ты, наверное, но уже давно я стал для них чужим. Теперь и не поймёшь, кто же я на самом деле: то ли викинг, то ли мусульманин.

– Это тебе самому надлежит решить!

– Я уже всё для себя решил. Пойдём к нашим людям!

Глава 12

Он помнил, как без устали и сна скакал в Новогород.

Весть о том, что его дед князь Волемир лежит при смерти, настигла Буривоя вдали от дома в военном походе под стенами взбунтовавшегося Городца. Не хотели жители под рукою князя своего ходить более, а потому выгнали гарнизон, им оставленный, за стены крепостные. Прознав про то, направил князь внука своего с гридями на усмирение непокорных горожан.

И вот теперь, не успев завершить начатое дело и передав дружину на попечение воеводы Родислава, княжич бросился в путь.

Рука об руку с ним мчался верный Борута. Позади, на расстоянии полёта стрелы, плотной массой шла охранная сотня гридей.

Наступившая осень превратила в жидкое месиво проезжие дороги и лесные тропы. Мелкий надоедливый дождь шёл не переставая. Ошмётки грязи летели из-под копыт коней. Совсем недалече от Новогорода появившийся на пути маленький посёлок всадники проскочили навылет, даже не успев сосчитать количество дворов в нём. И только на самой окраине лошадь княжича на полном ходу сбила с ног идущего возле ветхой изгороди ребёнка.

Сдавленный детский крик долетел до слуха Буривоя. Он уже начал натягивать вожжи, собираясь остановить коня, как вдруг перед ним возникла высокая фигура в тёмном шерстяном плаще с надвинутым на голову капюшоном. Из широких рукавов выскользнули длинные худые белые руки и взметнулись вверх.

Испуганный конь встал на дыбы, сбрасывая с себя княжича.

Хриплый голос произнёс откуда-то из-под массивного капюшона:

– Кто ты, путник? Почто зло творишь походя? Глянь, что с ребёнком сотворил!

Княжич приподнялся на четвереньки, повернул голову в сторону изгороди и увидел там лежащую на боку маленькую девочку. Накидка на ней распахнулась, и он сразу обратил внимание на её неестественно согнутую правую ногу. Руки ребёнка были раскинуты в разные стороны, бесформенная шапка-колпак слетела с головы, и длинные волнистые волосы рассыпались по плечам, закрывая лицо.

– Как смеешь ты останавливать княжича! – рявкнул подоспевший Борута, спрыгивая с коня.

– Княжича? Твой княжич покалечил ребёнка! Он что, слепой? Куда можно так спешить в ненастную пору?

– Его дед при смерти. Нам нужно успеть застать его живым!

– И что, ради этого можно убивать детей?

Грохот множества копыт заглушил дальнейшие слова. Всё свободное пространство заполнили вооружённые люди. Спешившиеся гриди помогли Буривою подняться на ноги. Десяток копий нацелились на человека в плаще.

– Не троньте его! – княжич уже пришёл в себя и начал привычно командовать. – Принесите девочку. Кто она? Откуда?

Он повернулся к человеку в плаще:

– Девочка твоя?

– Нет, княжич, я подобрал её три дня назад, когда шёл через лес. Она пряталась под разбитой повозкой. Похоже, что разбойники напали на обоз каких-то переселенцев и разграбили его. Всех людей угнали в полон, а девочку по счастливой случайности просто не заметили. На вид ей не больше восьми или девяти лет. Она умна и сообразительна, знает много занимательных вещей. С ней интересно разговаривать.

– У меня сын чуть старше этой девочки. Что ж, я покалечил её, мне и лечить! Заберу с собой. Эй! Где мой лечец? Нужно посмотреть, что там у неё с ногой! Борута, пусть ребёнка доставят в мои покои! Сам проследи! – Буривой вскочил в седло и хлестнул плетью коня.

Через пару вёрст показался Новогород.

В грязной и мокрой одежде княжич, расталкивая собравшийся люд, как вихрь ворвался в одрину деда и сразу бросился к его ложу. Сухая старческая ладонь оказалась в руках Буривоя.

– Как хорошо, что ты успел, княжич. Я надеялся на это! – прошелестел хриплый и слабый голос. – Вели всем отойти к стене, чтобы не слышать наш разговор!

По знаку Буривоя родичи и начальные люди отошли в сторону от ложа и замерли в ожидании.

Старый князь притянул рукой голову внука к себе и зашептал прямо ему в ухо:

– Много лет я храню тайну. Страшную для всех нас тайну. Пришла пора открыть её тебе.

– Помолчи, государь, побереги силы!

– Они теперь мне ни к чему, внучек. Скоро. Совсем скоро тебе предстоит стать князем. Ты уже готов к этому! И все наши князья, воеводы, посадники и племенные вожди тоже знают, что княжич Буривой – мой прямой наследник. Многие из них уже собрались здесь и готовы принести клятву верности новому князю Гардарики и всей Биармии – тебе, князь Буривой! Мне осталось совсем немного. Мир Нави ждёт меня. А потому выслушай внимательно всё, что я скажу дальше.

Князь Волемир перевел дух и продолжил так же шёпотом:

– Твоим наследником должен стать Гостомысл – сын от Милены.

– Я знаю, княже!

– Но он не твой первенец.

– Как это, государь? Я не понимаю.

– Ты помнишь свою первую женщину? Её звали Ингунн. Она излечила тебя своим телом от странной болезни духа.

– Да, государь, помню. Женщина была молода и очень красива!

– Так вот, внук. У неё родилось дитё. Твой сын. Первенец. Старшенький из мальчиков в нашем роду! Прямой наследник. Но твоя жена Милена уже была в тягости и в назначенный богами срок родила мальчика. Сам понимаешь, что ребёнок, рождённый от наложницы, мог стать причиной заговоров и междоусобных войн. Этого нельзя было допустить. Поэтому пришлось найти для Ингунн достойного мужа – преданного мне человека и всех их навсегда переселить в маленький посёлок под охрану моих людей. А саму Ингунн я другим именем назвал и предупредил, что ежели откроет кому-то тайну ту, то умертвят и её, и всех родичей. Теперь же настал день моего ухода в мир Нави, и тебе придётся решать, как поступить со своим настоящим первенцем. Воевода Родислав расскажет, где найти ту женщину и дитя. Самое главное, что она выполнила мой приказ и никому не проболталась о том, что у неё от тебя сын.

Голос князя резко набрал силу.

– Прощай, внук. Прощай, новый князь! Отойди ко всем остальным. Встаньте в ряд лицом ко мне. Огня! Факелов! Больше света! Я хочу видеть своих родичей и друзей!

Стоя у стены, Буривой с замиранием сердца и ужасом наблюдал за тем, как две крупные слезинки выкатились из уголков глаз грозного правителя Биармии, Гардарики и Новогорода, тут же растворившись в складках кожи и морщинках старческого лица, где между переносицей и правым глазом пряталась маленькая-маленькая родинка.

Тяжёлый взгляд Волемира медленно скользил по стоящим у стены людям, обволакивая поочерёдно каждого из них, словно навсегда вбирая в себя их образы и впитывая думы, надежды и чаяния.

Но вот ресницы князя мелко-мелко задрожали, веки опустились, прикрывая уставшие глаз, а на губах появилась добрая и чуть насмешливая улыбка…

Глава 13

Пиры и застолье в посёлке продолжались семь дней. Пиво и вино лились в глотки уже мало что соображающих людей, многие из которых падали там, где их настигал сон. Самые стойкие, сидя за столом, хвастались своими подвигами, пели воинские песни и строили планы на весенний поход. Так викинги неспешно втягивались в мирную жизнь.

Альрик исподтишка придирчиво наблюдал за ними, а больше всего – за чужаком. Тот пил только мёд, да и то мало, ел умеренно, в разговоры почти не вступал. Чужой воин часто выходил из дому и подолгу стоял у воды, всматриваясь в даль, где за узкой горловиной фьорда угадывалось море. Мальчик невидимой тенью следовал повсюду за ним, стараясь понять поведение этого человека. Он уже знал от деда, что Беркер на долгие годы станет его учителем в стрельбе из лука. Необъяснимое чувство тревоги не отпускало Альрика все пиршественные дни.

Это утро превратилось в настоящую пытку.

Беркер разбудил его и ещё совсем сонного вывел из дому во двор. Он поставил Альрика в стойку лучника на большой валун возле дома и развернул боком к виднеющемуся неподалёку дереву. В левую, вытянутую вперёд и выпрямленную в локте руку мальчика воин вложил обрубок палки, внушая, что это боевой лук, и заставил сквозь него неотрывно смотреть на дерево. Как только мышцы затекли, а палка на дюйм опустилась вниз, тонкий ивовый прут с силой стеганул ребёнка по руке, плечам и спине. Глотая слёзы от боли и обиды, Альрик стиснул зубы и попытался всеми силами вернуть мнимый лук в исходное положение. Тяжёлая и как будто чужая рука не поддалась, опускаясь всё ниже и ниже. Он подхватил её правой рукой, водворяя на прежнее место, и получил новую порцию ударов прутом, которые сопровождались тихим и спокойным голосом учителя:

– Я поклялся ярлу Харальду сделать из тебя хорошего стрелка из лука. И в этом ты сам должен мне помочь. Научись терпеть боль, забудь о ней, думай о чём-нибудь хорошем, и тогда станет легче.

– У меня не получается, Беркер! – по щекам мальчика текли слёзы.

– Мне сказали, что у тебя есть брат. Старший брат. Он наследник своего рода. Ярлом предстоит стать ему! Но жизнь любого вождя тяжела, опасна и почти всегда коротка. Возможно, что и ты когда-нибудь станешь ярлом! После своего брата. Потому должен быть в чём-то сильнее всех его воинов. Чтобы заставить людей подчиняться, нужно внушить им уважение, а ещё лучше – страх. Не сомневаюсь, что тебя научат хорошо владеть мечом, только сможешь ли стать первым среди сотен бойцов?

– Не знаю…

– И я не уверен в этом. – Ноздри крючковатого носа Беркера раздулись, глаза превратились в узкие щёлочки, смуглая кожа лица слегка побелела. – А вот сделать из тебя великого лучника, любимца ваших богов Одина и Тора, я сумею! Буду учить так, как меня учили! И когда люди увидят и поймут, что от твоих стрел нет спасения, тебе подчинятся все. А те, кто откажется, должны умереть!

Мужчина выдернул из онемевших пальцев Альрика палку и отбросил её в сторону.

– Опусти руку! Пока с тебя хватит. Иди в дом. Можешь отдохнуть. Завтра утром начнём всё сначала. Будет тяжело, но другого пути у нас с тобой нет.

– Скажи, зачем я должен стоять с поднятой рукой? – Мальчик неожиданно почувствовал, что не хочет уходить от своего нового учителя.

– Хорошему стрелку нужен не только верный глаз. Его левая рука и плечо должны стать железными, чтобы удерживать лук и не дрожать при стрельбе в долгой битве. Тогда и стрелы полетят точно в цель. Как только научишься гасить боль в левой руке, займёмся правой! От неё зависит быстрота стрельбы.

– А ты часто сражался в битвах, Беркер? – Боль в плече утихла, глаза Альрика высохли, и он уже с заинтересованностью смотрел на своего наставника.

– Приходилось, особенно в последние годы.

– Расскажи мне про лучников. Как они воюют в разных странах? Какие бывают луки и стрелы?

– Что ж, слушай! – Воин присел на лежащее поодаль бревно, подождал, пока Альрик расположится рядом с ним, и негромко, словно подбирая слова, заговорил: – Ты сам знаешь, что луки люди делают для войны и охоты. Это страшное оружие. Оно может убивать за несколько сотен локтей. У разных народов луки отличаются своими размерами, формой, материалом, из которого их делают, дальностью стрельбы. Так же и стрелы. Они могут быть лёгкими и тяжёлыми, иметь разные наконечники и оперение. Какое дерево у вас во фьорде берут для изготовления лука?

Вопрос Беркера застал мальчика врасплох.

– Н-н-не знаю, – промямлил он нерешительно.

– У вас здесь, как и в стране бриттов, луки делают из тиса. Если срубишь толстую ветку или ствол, то увидишь, что внутри проходит тёмная и очень прочная сердцевина, а вокруг неё светлая и мягкая оболонь. Вот из-за неё древесина становится гибкой и упругой. Представляешь, ветку можно согнуть в кольцо, и она не поломается! Но самое главное, нужно подобрать такой ствол, чтобы на передней части заготовки лука было меньше сучков. Тогда он не треснет при сильном натяжении. Мастера выбирают тисовые стволики толщиной до трёх дюймов и длиной в человеческий рост. Они их обрабатывают, стёсывая от середины к концам, на которых выпиливают пазы для тетивы. Иногда эти пазы укрепляют костяной накладкой, потому что дерево быстро перетирается о тетиву и может при большом натяжении расщепиться. В серёдке лук обматывают прочной нитью или кожей. Иногда под обмотку подкладывают костяные или металлические накладки. Получается очень удобная рукоять.

– Но тогда лук из-за накладок не будет гнуться!

– Ошибаешься, Альрик! В середине сгибаться он и не должен. Хорошо гнуться обязаны только его рога.

– А из чего тетиву делают, Беркер?

– О, мальчик, для её изготовления используют лён, коноплю, сухожилия, скрученные кишки и шерсть разных животных. Иногда даже женские волосы! – воин усмехнулся какому-то своему воспоминанию. – Мы с тобой первую тетиву сделаем из бычьих сухожилий, а лук у тебя сначала будет тисовый. Потом, когда всему научишься, сам разберёшься, какой нужен и для чего. Вот только для этого работать нам придётся очень много.

– Из какого лука стрелял ты, учитель? Чем он от оружия викингов отличается?

– В моей стране нет луков из цельного куска дерева. Тис у нас не растёт. Поэтому мы научились делать маленькие, но очень сильные луки!

– Разве это можно?

– Если знаешь разные хитрости и используешь их при изготовлении лука, то можно! Не торопись, я всему тебя научу. Нельзя получить знания за один раз, они должны войти в тебя с потом и болью! – Беркер улыбнулся и потрепал ребёнка по голове. – Утром поговорим ещё, а пока беги к своим друзьям, они тебя заждались.

– У меня нет друзей! – тихо произнёс Альрик. – И никогда не было.

– Ты меня удиви-и-и-л! – протянул воин. – Похоже, тебя уже давно готовят к судьбе ярла! Что ж, без друзей жить тяжело, но всё же можно.

Беркер поднялся на ноги и неспешно направился в сторону дома, не сомневаясь, что мальчик последует за ним.

Глава 14

Ветер всё усиливался, раздувая паруса и подгоняя плывущие по течению Вины лодьи. Низкие тёмные тучи заволокли небо, и только с правой стороны освещаемый невидимым солнцем маленький кусочек синевы притягивал к себе взгляды тысяч людей.

Волна ударила в правый борт лодьи, и водопад брызг окатил с ног до головы стоящих на её носу воинов.

– Ну вот, опять одежду сушить придётся! – раздражённо пробурчал толстый бородач, стягивая с широких плеч меховую куртку и стряхивая с неё воду. – А как ты сухим остался, Рослав? – повернулся он к стоящему рядом с ним молодому человеку.

– Так твоя спина меня от брызг прикрыла. Чай, родственник всё же! Кабы был таким же худым, как я, то и мне б досталось! – хохотнул тот в ответ.

– Эх, мало тебя в детстве отец твой порол! Тоже мне, шутник выискался! А ты как, Кужел, промок? – он ткнул кулаком куда-то в бок крепко сбитому мужчине, оттирающему рукавом куртки лицо.

– Меня не менее твоего промочило, Родогор! Скажи своему кормщику, чтоб не валил лодью бортом на волну!

– Тяжело при сильном ветре лодьей править! Да и ливень, похоже, вот-вот такой хлынет, что даже твой сын от него нигде не спрячется!

Но дождь так и не пошёл.

Вскоре ветер разогнал тучи, и на небе засияло солнце, поднимая настроение плывущим по реке ратникам.

– Кажется мне, что скоро плаванью нашему конец придёт. Чую, что недалече уже Холм! – толстяк, держась за ванты, смотрел в сторону далёкого берега.

– Почто так решил? – спросил Кужел, внимательно всматриваясь в лицо родича.

– А ты сам посмотри. Видишь, река расширяться начинает, а мне знающие люди сказывали, что после этого она на несколько рукавов поделиться должна. Нам в правый рукав плыть надобно. Да и лодья князя Гостомысла ближе к берегу держаться стала! Знать, так оно и есть! – Родогор огладил бороду и улыбнулся каким-то своим мыслям.

– О чём таком хорошем задумался, вождь?

– Вспомнил друга своего давнего, который где-то здесь, на Вине, должен жить!

– Ты нам ничего о нём не рассказывал, Родогор!

– Мы дружили с ним ещё в юности. Звать его Герес. Он сын кузнеца. Помню, как в Новогороде случился страшный пожар, от которого выгорела чуть ли не половина домов. Многие люди вынужденно ушли из города, а Герес собрал ватагу молодёжи, купил две лодьи, припас разный и уплыл на Вину. Звал и меня с собой, но я не решился. Больше мы его не видели и никаких вестей о нём не получали. Но я уверен, что такой сильный и умный человек не должен был без следа сгинуть. Как только высадимся, попробую у посадника что-нибудь о нём разузнать.

Рослав искоса смотрел на отца и дядю, почти не вслушиваясь в их разговор. Его больше волновала предстоящая встреча с дедом. Он не допускал мысли, что она может не состояться. Юноша уяснил для себя, что полный решимости Родогор намерен всерьёз отстаивать права своего племянника на княжий титул. Дядя даже как-то обмолвился, что задумал кое-что для этого. И людишек несколько наперёд в Холм отправил.

Не сомневался юноша и в правдивости слов своей бабки Ингунн. Такая женщина, вне всякого сомнения, могла быть в далёком прошлом наложницей самого князя Буривоя. Умная, властная и красивая – она могла очаровать и свести с ума молодого княжича. А золотой перстень, висевший на тонкой цепочке на шее Рослава под рубахой, лишь подтверждал сказанное ею. На мгновение молодой человек представил себе, как князь Буривой признал его своим внуком и забрал в Новогород. И не его одного. Кужела тоже. Новая жизнь, новые родичи, хоромы, гриди, множество слуг – всё это было прекрасно и удивительно. Обласканный и облагодетельствованный князем, он в блестящих дорогих одеждах гарцевал бы на великолепном гнедом коне в окружении ратников на городской площади под любопытными женскими взглядами. Наверное, это и есть счастье!

– Эй, племяш! – грубый окрик Родогора прервал сладкие мечты сидящего у борта лодьи Рослава. – Почто лыбишься, аки дитё малое? Иль девку любую во сне увидел?

– Да не спал я, дядя, – пробурчал недовольным тоном юноша, – хотя от ваших разговоров с отцом уснуть можно. Ты что от меня хотел?

– Встань и посмотри вперёд. По курсу крепость. Такое зрелище не часто увидишь!

Рослав не заставил себя ждать и быстро поднялся на ноги.

Слева по курсу лодьи он увидел утопающий в зелени остров, где возвышались высокие стены крепости, за которыми угадывались какие-то строения.

– Это и есть Холм. Там мы должны встретиться с твоим дедом князем Буривоем и твоим дядей князем Гостомыслом. От разговора с ними будет зависеть всё наше будущее.

– Хватит болтать, готовьтесь к высадке! – прозвучал голос Кужела. – Нас ждёт трудный день.

И в этом они все не сомневались.

Глава 15

Форштевень флагманского драккара нацелился на поросший лесом небольшой мыс, проплывающий слева по борту.

– Ты хочешь пристать к берегу, Клепп? – высокий полноватый викинг средних лет с волнистыми чёрными с проседью волосами подошёл к великану, стоящему у мачты.

– За лесом посёлок Гирка. Нам нужно туда. Жители называют его Светлым.

– Почему Светлым?

– Говорят, что его построили на опушке леса среди берёз, а у них кора белая, вот потому и весь посёлок кажется каким-то лёгким и действительно светлым. Мы останемся там на несколько дней, пополним припасы, заготовим брёвна, доски, сделаем несколько больших щитов и деревянных колёс.

– Зачем это всё нам? Что ты опять задумал?

– А как мы будем брать крепость, Бейнир? – великан усмехнулся. – Нужны деревянные башни на колёсах для стрелков, такие же высокие, как стены крепости, а также лестницы. Много лестниц! Вот и заготовим их тут.

– А на острова как брёвна перевезём? На драккарах они не поместятся!

– Сделаем из брёвен плоты и привяжем их к драккарам. Если не будет шторма, то потихоньку доплывём туда. Но это на всякий случай. Надеюсь, что нам не придётся штурмовать стены крепости! Поэтому сначала хочу отправить туда Флоси на двух драккарах, а с ним Гирка и его охотников. Я объясню им, что нужно делать.

– Мне кажется, что ты не хочешь воевать со своим дядей князем Буривоем. Или ошибаюсь?

– Твоя правда, Бейнир, – великан поморщился, – незачем нам кровь безвинную лить! Будем договариваться.

– Что-то больно уж мудрёное говоришь, Клепп, тебя сложно понять.

– Доверься мне. Не мешай, а лучше помогай. Я уверен, что всё задуманное у нас обязательно получится! – огромная рука гиганта легла на плечо викинга, вынуждая его отшатнуться в сторону.

Из-за спины великана взгляду Бейнира открылся берег, на котором у кромки воды стояли две неподвижные фигуры: крупный мужчина и ребёнок. Позади них столпилось около сотни местных жителей.

– Кто это там, Клепп?

– Нас ждёт Гирк, а рядом с ним Леся.

– Леся? – викинг удивленно приподнял брови.

– Да-да, Леся! Это очень умная девочка. И не только. Она спасла меня. Когда всё закончится, я заберу её с собой. Нельзя оставлять Лесю в посёлке, она достойна лучшей жизни!

Великан подошёл к борту и помахал рукой.

Мужчина, ребёнок и весь люд на берегу дружно ответили ему.

– Видишь, они нас ждали! Я обещал Гирку, что мы ещё встретимся!

Один за другим драккары викингов начали приставать к берегу.

Первым на землю ступил Клепп.

Бейнир задержался с высадкой, отдавая последние команды своим воинам. Краем глаза он видел, как маленькая девочка, цепляясь за одежду великана, взлетела вверх и обвила его шею худенькими ручонками.

На обезображенном лице Клеппа сияла глупая улыбка.

– Вот так и приручают берсерков! Кровь и смерть этим бойцам нипочём, а от детских объятий они обо всём забывают! – сам себе под нос буркнул Бейнир, направляясь к трапу.

А на берегу сотни мужчин уже разбивали лагерь, устанавливали походные палатки, разводили костры для приготовления пищи.

Клепп запретил викингам входить в Светлый. Он понимал, что его многочисленный отряд за один раз может уничтожить все запасы пищи в домах гостеприимных хозяев, которые ни в чём не смогут отказать викингам.

Жители посёлка начали расходиться с берега.

Гирк вцепился в правую руку великана, увлекая его в сторону посёлка. Клепп не упирался. На сгибе его левой руки по-прежнему сидела счастливая Леся.

– Флоси! Командуй тут вместо меня. Я иду в посёлок, утром вернусь, и начнём заготовку брёвен и досок. Работы много. Местные жители нам помогут, – голос гиганта разнёсся далеко вокруг. – Бейнир! Мэва! Ступайте за мной! Вы будете мне там нужны.

Викинги невольно проводили тревожными взглядами удаляющиеся фигуры, от действий которых теперь зависело будущее каждого из них.

А в доме Гирка викингов уже ждали.

Верея с помощью нескольких женщин приготовила праздничный пир, благо дичи в посёлке охотников всегда было много, а также принесла несколько больших кувшинов с пивом.

В тусклом свете сальных свечей вошедшие Бейнир и Мэва с любопытством рассматривали скудное убранство дома. Ничего лишнего здесь не было. В правом углу из плоских камней была сложена невысокая печь, обильно обмазанная жирной глиной и стоящая устьем в сторону входа. По левой стене шла широкая лавка, застеленная медвежьими и волчьими шкурами. На ней могли свободно разместиться на ночь несколько человек. По обе стороны грубо сколоченного из массивных досок стола стояли две скамейки на резных ножках. Вдоль всех стен чуть выше человеческого роста тянулись сыпухи – полки, на которые зимой сыпалась сажа при топке печи. А ещё ниже располагались хозяйственные полки. На них была расставлена посуда, какие-то плетёные корзинки, туеса и даже лежало несколько ножей и топоров.

– Ты смотри, Бейнир, всё почти как у нас дома! – вполголоса с улыбкой произнесла Мэва.

– Ну-у-у, в доме ярла Харальда и в твоём доме разных вещей намного больше.

– Но тут ведь живёт только один человек! – не сдавалась женщина.

– Зато этот человек – вождь племени! – вступил в их разговор Клепп. – Что вы спорите? Нас приглашают за стол. Проходите и садитесь. Не занимайте только большое кресло. Это место вождя Гирка. Нам нужно хорошенько подкрепиться и отдохнуть. Завтра будет трудный день.

Глава 16

Прошло много-много лет, но он помнил, что тризна по князю Волемиру длилась десять дней. Или больше. Никто тогда не считал. Да и зачем? Невзирая на дождливую погоду, тысячи и тысячи людей, прибывающих беспрерывным потоком со всех стран света, двигались к погребальному холму. И каждый нёс в руках или вёз на лошади землю. Куль или мешок. Они, сменяя друг друга, высыпали принесённую землю и усаживались поодаль холма поминать душу усопшего правителя Биармии, Гардарики и Новогорода.

Сотни слуг сновали меж сидящих гостей, разнося пищу, вино и пиво.

А холм рос и рос, превращаясь в курган. Таков уж существовал обычай: насыпать над прахом человека землю. И чем больше её было, тем большим уважением он пользовался и большей властью при жизни обладал.

Князь Буривой тихонько вздохнул, вспоминая, как с раннего утра недалече от погребального кургана многочисленная вереница князей, племенных вождей и посадников выстроилась в очередь к нему, сидящему в массивном кресле под навесом. Они пришли принести клятву верности. Люди подходили, клали к его ногам оружие и склоняли голову. Рядом с креслом с обнажённым мечом в руке стоял Борута, пристально всматриваясь в лица мужчин и готовый дать отпор любому, посягнувшему на жизнь его княжича. Теперь уже князя. Да и всякое могло случиться. Он знал это по собственному опыту, а потому расставил вокруг два десятка гридей с луками в руках.

Но страх перед князем Волемиром был настолько велик, что перешёл и на его внука. А потому клятву принесли все, начиная с самых главных племенных вождей и заканчивая посадниками из мелких крепостей. Она была короткой. Всего лишь две или три одинаковые по смыслу фразы:

– Клянусь небом и землёй, воздухом и водой, огнём и ветром, что я и мой род признаем тебя нашим князем и будем верны вечно! А если клятвы своей не исполним, да будем прокляты Перуном и Волосом, скотьим богом, да будем желты, как золото, и да будем посечены своим же оружием.

Лица и голоса быстро менялись.

Княжий обученный слуга с помощью костяного писала старательно процарапывал на бересте имена присягнувших на верность князю вождей, изредка спрашивая что-то у Боруты.

Вскоре людская лента закончилась.

Не нашлось ни одного человека, отказавшегося произнести перед князем слова клятвы.

Люди начали расходиться.

Князь Буривой уже приготовился подняться из кресла, как дробный стук копыт, раздавшийся сбоку, заставил его повернуться.

По-видимому, прискакавший гонец проделал дальний путь. Бока и круп лошади были покрыты толстым слоем грязи, да и всадник выглядел не лучше своего коня. Он с трудом спрыгнул на землю, сделал несколько неуверенных шагов, разминая затёкшие ноги, и очутился напротив князя. Буривой сразу признал в нём одного из своих телохранителей, оставленных при воеводе Родиславе под стенами Городца. Вот только имени его никак не мог вспомнить.

– Что стряслось, воин? Почто скакал так быстро? Какие вести привёз?

– Горе у нас стряслось, княже, большое горе!

– Никак горожане вас под стенами крепости побили?

– Нет, государь! Крепость мы повоевали, вот только при её штурме воеводе Родиславу стрела в грудь попала. Не выжил он.

– Какая стрела? Как это не выжил? А телохранители? Не смогли его защитить и уберечь? – князь Буривой вскочил на ноги. Одна лишь мысль билась в мозгу: тайна, о которой поведал дед, навсегда осталась скрытой от него. Её унёс с собой воевода Родислав.

Но постепенно бушующий в груди гнев стих.

– Что сделано, того не вернёшь! И в том нет твоей вины, гонец! – Князь повернулся к Боруте: – Распорядись, пусть его отведут в мой дом. Баня, чистая одежда, еда, сон! Он заслужил хороший отдых. Да про коня не позабудь!

Борута, шепнув что-то на ухо стоящему рядом гридю, молча двинулся за удаляющимся князем. Он понимал, что оставлять Буривоя одного теперь нельзя ни на миг. Это уже был не княжич, а полновластный и всесильный князь, хозяин всей Биармии и Гардарики.

Глава 17

Альрик с нетерпением поджидал своего учителя на поляне возле дома, радуясь тому, что опередил его этим утром.

Тот не заставил себя долго ждать и вышел на крыльцо, неся в руках длинный лук без тетивы и колчан, из которого выглядывал толстый пук стрел.

– Пришлось взять у твоего деда. Но, похоже, это оружие ему совсем не нужно!

– Так оно и есть. Ярл Харальд больше меч и копьё уважает.

– Что ж, а мы с тобой, как и решено, будем учиться стрелять, – Беркер подошёл к лежащему на земле обрубку бревна и прислонил к нему колчан.

– Ты долго спишь! – улыбка скользнула по тонким губам воина, а сеточка мелких морщин накрыла слегка прищуренные глаза.

– Но я вышел из дому раньше тебя! – на лице Альрика явственно читалась обида.

– Посмотри вокруг! – указательный палец Беркера поочерёдно ткнул в какие-то предметы.

К своему удивлению, мальчик увидел развешенные на деревьях и вкопанных в землю кольях разбитые деревянные щиты, старые рваные кольчуги, панцирь из толстой дублёной кожи с пришитыми металлическими кольцами и пластинами, искорёженный ударом меча шлем и даже привязанный к толстой ветке белый и сухой собачий череп.

– Ты притащил всё это сюда, пока я спал? Зачем?

– Я хочу показать, что ты после обучения сможешь сделать с этими доспехами!

Беркер двумя пальцами сдёрнул висящую на левом плече тетиву, ловким движением зацепил её за нижний конец лука, поставил древко стоймя на землю, переступил через него левой ногой и, ухватившись за верхнюю часть левой рукой, начал с силой сгибать, одновременно натягивая тетиву. По всему было видно, что он за свою жизнь проделывал это бесчисленное количество раз.

Прошло всего несколько мгновений, и тетива издала негромкий звенящий звук. Лук был готов к стрельбе.

– Подойди поближе!

Негромко произнесённые слова заставили Альрика вздрогнуть и сделать несколько шагов по направлению к учителю.

– Вытащи из колчана стрелы и разложи их на бревне! – последовал новый приказ.

Мальчик быстро выполнил его и поднял взгляд на Беркера.

– Как видишь, они отличаются друг от друга, – снова прозвучал негромкий голос. – Собери в кучки одинаковые.

Альрик ещё никогда в своей недолгой жизни не держал в руках боевые стрелы, а потому сильно удивился, увидев, какие они разные. Больше всего его поразили своей формой наконечники. Они были треугольные, ножевые, игольчатые, полукруглые, в виде долотца и даже серповидные. Ощупывая их пальцами и укладывая в кучки, мальчик представлял себе, как эти железные орудия убийства со страшной силой вонзаются в тело, рвут человеческую плоть и дробят кости. От ужаса он содрогнулся. И это не ускользнуло от Беркера.

– От одного лишь их вида тебе становится страшно! Поверь мне, скоро будешь с нежностью их гладить! – воин ухмыльнулся. – Как думаешь, для чего нужно такое жало? – Беркер протянул ему стрелу с серповидным наконечником.

– Я не знаю, учитель! – Альрик в замешательстве пожал плечами. – Оно какое-то странное.

– Это стрела для охоты. От неё рана будет очень широкой, и даже самый крупный зверь быстро истечет кровью. А вот таких здесь большинство, – он взял в руку стрелу с длинным шипообразным наконечником, – они пробьют любые доспехи!

– И даже кольчугу?

– Что ж, смотри! – Воин отобрал десяток стрел, воткнул их остриями в землю прямо перед собой и выпрямил левую руку, держащую лук.

Его движения сначала показались мальчику какими-то размеренными, плавными и даже неспешными, но при этом они почему-то завораживали, вынуждая мысленно предугадывать их. Пальцы и кисти рук, ноги, голова, глаза и всё тело Беркера жили как бы отдельно друг от друга, подчиняясь неведомым командам мозга и выполняя привычную за десятки лет работу. И только после того, как с тетивы сорвалась и улетела пятая стрела, Альрик понял, что никто из многочисленных викингов во фьорде его деда ярла Харальда, которых он часто видел на состязаниях лучников, не может сравниться с его учителем. Стрелять с такой скоростью было не под силу никому.

И теперь, двигаясь вслед за широкой спиной Беркера, мальчик уже не сомневался, что все выпущенные стрелы поразили свои цели.

Но увиденное превзошло его ожидания.

Каждый из висевших на деревьях щитов был пробит насквозь. И не просто пробит. Наконечник и древко стрелы почти на целый локоть вышли с их противоположной стороны. Если бы за ним был человек, то наборные доски толщиной в половину дюйма не спасли бы его от гибели. Точно так же стрелы легко пронзили кольчуги, раздвинув и разорвав узкими гранёными жалами металлические кольца.

– Посмотри на это! – Беркер показал Альрику кожаный панцирь, из которого торчали оперения двух стрел. – Такой доспех поверх тонкой кольчуги носит наш ярл. Как думаешь, может он спасти ему жизнь? А вот возьми ещё это!

Приняв из рук учителя шлем, мальчик тихонько присвистнул:

– Неужели стрела смогла пробить и его?

– А теперь взгляни на череп собаки!

Судя по увиденному, здесь поработала серповидная стрела, которую ещё совсем недавно Альрик держал в руках. Она разнесла вдребезги половину костей черепа и почти перерубила ветку, к которой он был привязан.

– Это ужасно, Беркер! Ты один можешь убить десятки воинов в битве. От твоих стрел нигде не спрячешься!

– Ты прав, мальчик. А если хороших лучников соберётся несколько сотен и у каждого из них будет большой запас стрел, то они могут остановить наступление целого войска!

Сильный толчок сзади по ногам едва не опрокинул Альрика на землю. Обернувшись, он увидел стоящего позади него Хёгни с разинутой пастью. Щенок вилял хвостом и негромко повизгивал: пёс хотел играть.

– Смотри, а ты, оказывается, ошибался… У тебя есть друг. Наверное, твой самый преданный друг на ближайшие годы! Береги его, заботься о нём, и он никогда не предаст тебя.

Беркер подобрал лук с остатками стрел.

– Вечером приберём все за собой, а пока займись Хёгни, я же пойду к ярлу Харальду.

Так началось его обучение.

Глава 18

Более сотни лодий, подняв паруса, приближались к Холму. Похожие на белоснежных лебедей, они заполонили собой реку. Много войск на помощь своему отцу, князю Буривою, привёл с собой на Вину князь Гостомысл. И это были не ополченцы, а в основном хорошо обученные и прошедшие через многие битвы ратники большого княжёго полка. А кабы было б нужно, то мог он и впятеро больше люда на войну с викингами собрать, стоило лишь гонцов во все крупные города страны своей послать.

Неожиданно и без того широкое русло реки раздвинулось в стороны, превращаясь в бескрайнее море. Дважды взревел рог на плывущей первой лодье, сообщая всем о повороте. Наполненные ветром паруса и помогающее им течение стремительно вынесли княжью флотилию в крайний рукав, где почти сразу перед ними слева по борту открылась громада крепости.

Это был Холм, построенный на возвышавшемся над водной гладью острове.

Князь Гостомысл не бывал на Вине никогда, но очень хорошо представлял себе все окрестности по многочисленным рассказам побывавших здесь людей.

Город оказался велик. Высокий частокол защитной крепостной стены тянулся вдоль всей видимой части берега. Князь не сомневался, что такой же стеной город опоясан и со стороны суши. Вынесенный далеко в реку деревянный пирс на мощных сваях переходил в настил, ведущий вверх по берегу и упирающийся в ворота крепости.

Всё пространство у воды занимала толпа встречающих людей.

На краю пирса впереди старейших и знатнейших жителей города стоял посадник Кагель.

Его князь Гостомысл узнал сразу, хоть и виделся с ним лишь в юную пору. Всё та же прямая и величественная осанка, высокий рост и длинные прямые волосы, развевающиеся на ветру. Теперь уже совсем седые. Именно таким он себе представлял этого человека.

Князь поднял вверх руку, и позади него на корме густым басом взревел рог, приказывая всем кормчим освободить проход к деревянному настилу пирса флагманской лодье.

Последовал лёгкий толчок и за ним звук сброшенного на городской пирс трапа.

Князь Гостомысл шагнул навстречу своему дяде посаднику Кагелю.

Глава 19

За прошедшие семь лет Хёгни заматерел и превратился в огромного страшного пса, которого местные жители старались обходить стороной. Широкая грудная клетка, массивная косматая голова, толстые лапы, мохнатый хвост, длинная густая и жёсткая шерсть делали его похожим на медведя. Слушался он, хоть и нехотя, ярла Харальда и Бейнира, чувствуя в них главных в посёлке, всех же остальных людей как бы не замечал вовсе. И только одного Альрика любил и был безмерно по-собачьи предан ему. Всюду ходил за ним по пятам и даже спал в ногах, охраняя сон своего хозяина, а долгими и холодными зимними ночами ещё и согревал своим теплом. Единственно куда Альрик не брал его, так это на стрельбы из лука. Пса запирали в каком-нибудь спальном отсеке в доме, и слуги следили, чтобы Хёгни не вырвался на свободу.

Беркер сдержал данное ярлу Харальду слово. Ему не понадобилось, как он предполагал, десять лет на обучение Альрика. Каждодневные занятия в любую погоду, усердие ученика и настойчивость учителя незаметно сделали своё дело. Хилый и болезненный мальчик превратился в крепко сбитого юношу, владеющего любым оружием. Но, что особо радовало его деда, в стрельбе из лука Альрик уже сравнялся с самим Беркером. В этом ярл самолично убедился, понаблюдав издали с пригорка за одним из занятий своего внука, проходившим на большой поляне за посёлком. Здесь у самой опушки леса были развешены на деревьях десятки старых щитов и плетённых из ветвей мишеней разной формы, из земли торчали какие-то колья, вызывая у него неподдельное удивление.

В тот раз Альрик и Беркер принесли с собой много тяжёлых стрел с массивными наконечниками и чёрным оперением. Они воткнули их в землю неподалёку от дерева с развесистой кроной. А там, в сотне локтей позади него, белели разложенные в три ряда полтора десятка овечьих черепов.

Ярл сразу понял, что увидит знаменитую стрельбу навесом через большое дерево. Он много слыхал о ней, но всегда сомневался, что, стреляя вверх, можно попасть в намеченную цель на земле. Когда в битве сотни воинов поднимают луки, натягивают тетиву и одновременно пускают стрелы в сторону атакующих толп врага, то убитых и раненых бывает очень много. Но те падающие сверху стрелы – шальные. А здесь нужно попасть через дерево в маленькие мишени на земле. Неужели это возможно?

Первым к делу приступил Беркер.

Одну за другой он направил пять стрел в небо поверх верхушки дерева.

Ярл Харальд не мог поверить своим глазам. Одна за другой стрелы падали с большой высоты на землю и со страшным хрустом, слышимым даже на пригорке, вгрызались в сухие кости белеющих черепов самого дальнего ряда.

– Теперь твоя очередь! – донесся голос Беркера, обращённый к Альрику.

– По какому ряду стрелять? – в вопросе внука ярл уловил лёгкие отзвуки веселья.

– Давай по ближнему! Только прекрати баловаться, а то в прошлый раз ты две стрелы пустил в одну мишень, а это явный промах!

– Как велишь, учитель! А из какого лука стрелять?

– Бери большой!

Юноша взял в руки длинный лук и, в точности повторяя все движения Беркера, запустил в небо свои пять стрел.

Непроизвольно ярл Харальд привстал с места, вытянул шею и прищурил глаза, пытаясь увидеть их полёт.

Резкий громкий хруст костей снова резанул его слух. Ярл присмотрелся и увидел, что из каждого черепа ближайшего к дереву ряда торчит древко стрелы с чёрным оперением на конце.

Чувство гордости за внука захлестнуло разум Харальда. Он уже забыл, когда так радовался. Пожалуй, лишь при виде единственной дочери Мэвы, встречающей из похода его драккар на берегу фьорда. Но это было много лет назад.

Ярл улыбнулся в густую седую бороду и прошептал:

– Ай да Альрик! Знатный стрелок из тебя вырос! Что ж, видать, скоро придётся отпускать Беркера на волю. А жаль! Мы все к нему тут привыкли!

Он снова собрался прилечь на пригорке, как вдруг услыхал справа стук копыт. Ярл повернул голову и увидел двух слуг, ведущих в поводу крупного гнедого коня.

«Что это они ещё задумали? – пронеслась в голове мысль. – Неужто к лошади какую-то мишень привяжут и станут по ней стрелять?»

Взгляд Харальда невольно остановился на конском седле. Оно имело какую-то странную форму. Таких сёдел у викингов никогда не было. Большая передняя лука, низкая задняя, а также высоко поднятые стремена – все это вызвало у ярла удивление и вопросы.

– Опять Беркер что-то придумал! – пробурчал он, но в голосе его не было раздражения.

Затаив дыхание ярл наблюдал за тем, как внук приблизился к коню, одним слитным движением взметнулся в седло и начал набирать ход.

В левой руке юноша держал лук. Он был непривычно маленький, не более двух локтей длины, какой-то изогнутый и даже с выступающими вперёд концами в виде рогов.

Всадник повернулся правым боком, и ярл увидел у него за спиной колчан, набитый стрелами.

– Ага! Беркер учит моего внука стрелять с лошади! Что ж, это тоже может ему когда-нибудь пригодиться! – хмыкнул себе под нос ярл.

А на поляне конь уже перешёл на ровную рысь.

Неожиданно Альрик поднялся во весь рост на коротких стременах и выхватил из колчана стрелу. Сильным рывком одновременно правой и левой руки он натянул тетиву и, казалось, даже не целясь, метнул стрелу в висящую в полусотне локтей на дереве мишень. Ещё мощный рывок, и вторая стрела почти без задержки полетела за первой.

– Поворот! – раздался зычный голос Беркера.

Повинуясь ему, юноша подобрал поводья и развернул коня в обратную сторону.

Теперь лук оказался у него в правой руке. И опять в висящие на деревьях мишени полетели стрелы.

– Опасность сзади! – снова рявкнул наставник, и Альрик, ухватившись двумя руками за переднюю луку, каким-то непостижимым образом перевернулся в седле, очутившись лицом к крупу своего коня. Фигурный лук перекочевал обратно в левую руку юноши, и с его тетивы сорвалась очередная стрела.

– Мой внук научился это делать с двух рук! – восторженно выдохнул ярл и, уже не таясь, направился в сторону поляны.

Беркер боковым зрением первым заметил его.

– Остановись, воин! – крикнул он Альрику. – К нам идёт ярл Харальд!

Юноша тут же натянул поводья и соскользнул с коня на землю, оказавшись рядом с дедом. Оказалось, что они почти сравнялись ростом.

– Я долго наблюдал за вами. Что это за лук у тебя, Альрик? Откуда он? У нас в посёлке ни у кого такого нет.

– Это всё Беркер… В его далекой стране не из чего делать длинные луки, поэтому их склеивают из сухожилий, рогов, металлических полос и из тех мелких деревьев, что растут в округе. Получается маленький, но очень сильный лук, удобный для стрельбы с лошади. Вот только делать это на скаку намного сложнее, чем стоя на земле из длинного лука. Там всё просто: кладёшь на тетиву стрелу, натягиваешь её одной рукой до уха, целишься в мишень и стреляешь. Если сделаешь всё правильно, то обязательно попадаешь! А вот у этого маленького лука тетива очень тугая, и натянуть её тяжело. Поэтому нужен одновременный рывок обеих рук.

Продолжить чтение

Вход в систему

Жанры