Под его защитой

Глава 1

– А вы, Герман Львович, верите в новогоднее чудо? – спросила Наденька с озорной улыбкой.

Она в их отделении новенькая. Устроилась санитаркой несколько недель назад и еще ничего не успела прознать про тех, с кем работает бок о бок каждый день.

На нее тут же зашикали, Любовь Матвеевна и вовсе шлепнула ее по руке, призывая замолчать, но Герман лишь улыбнулся, хоть и невесело, и замотал головой.

– Пойду я, поздно уже.

Отставив чашку со сладким чаем и нетронутый кусок торта на пластиковой тарелке, поднялся со своего места и тут же, стоило отойти на несколько шагов, услышал за спиной:

– Дура ты, Надя. Не у всех такое можно спрашивать. У него знаешь что? У него семья в новогоднюю ночь того…

Святов прибавил ходу. Не стал слушать распускаемые о нем сплетни. За последние два года они сильно поутихли и он был несказанно этому рад, но иногда, в такие моменты, как сегодня, всплывало прошлое, о котором он предпочел скорее забыть, чем помнить.

Нет, разумеется, Аню и Пашку он никогда не забудет, но вот то, что с ними случилось Святов помнить не хотел. Как и причину, по которой все произошло.

– Говорила же, гнать ее в шею надо, – начала с порога Рита, влетев в кабинет, куда минуту назад зашел Герман. – Ни стыда, ни ума. Надеюсь, ты не расстроился?

– Нет, – сухо и официально, параллельно собираясь домой.

– Какие планы на новогоднюю ночь? Оливье и утка?

– Тишина и водка, – получилось в рифму, но Герман этого даже не заметил.

– Гер…

Рита подошла к нему поближе. Не встретив сопротивления – еще ближе. Ей чертовски нравился этот статный мужчина, хоть он никого вокруг не замечал. Не отталкивал, но и ни разу не выказывал заинтересованности. Впрочем, сейчас тоже. Прислонившись к столу, Герман молчаливо смотрел на приближение красивой женщины и совершенно ничего не чувствовал. Та же пустота внутри, что и минуту назад, когда Риты в кабинете еще не было.

А вот она чувствовала многое. Притяжение, жажду, необходимость даже, быть рядом. Стать той, что залечит его раны.

Историю Святова знали все. Два года назад его жену и сына сбил автомобиль. Они ехали к Герману встречать Новый год. Добрались на такси, но почему-то таксист остановился не рядом с клиникой, а напротив. Все случилось слишком быстро. Возникший словно из ниоткуда автомобиль, спешащий к новогоднему столу водитель и все…

Святов остался вдовцом. Нелепое совпадение, унесшее жизнь двоих людей.

Об этом много говорили, писали в газетах, судачили и у них в больнице. Рита тогда только пришла и видела Германа сразу после случившегося. Осунувшегося, серого, словно неживого. Ей хотелось вдохнуть в него жизнь и потихоньку у нее стало получаться. Маленькие подарки на праздники, домашний обед, кофе, какой он любит. Святов оживал, а Рите казалось, что она становится ближе. Пусть чуточку, но ей и этого было достаточно.

– Может… вместе встретим? Я сегодня тоже ухожу, а с вечера приготовила оливье. Под твою водку как раз.

Она смотрела на него с надеждой, которая тут же разлетелась вдребезги от скупого:

– Нет.

Герман отвернулся, снова отдаляясь от нее. Не физически, нет, он по-прежнему стоял в каком-то шаге и не пытался как-то вытолкнуть Риту из своей зоны комфорта, но мысленно… мысленно он был уже не с ней.

– Хороших праздников, – прошептала девушка и вышла из кабинета, тихо прикрыв за собой дверь.

Собираться без посторонних оказалось проще. Герман швырнул в рюкзак термокружку, которую стоило закинуть в посудомоечную машину дома. Забрал блокнот, с которым не расставался, кажется, со времен начала работы здесь. Он был увесистым, с потертой обложкой, местами из него повылетали листы. И все же Святов упрямо запихивал их обратно и носил исключительно этот блокнот – подарок жены пять лет назад на день рождения.

В нем Герман вел записи пациентов. Вкратце писал то, что было ему важно. У них, конечно, были истории болезней и даже электронные карточки. Благо, технологический процесс шагнул сильно вперед, но Герману нравились бумажки. Он с легкостью запоминал, в каком конкретно месте записал того или иного пациента. Хоть и остальные – медсестры и врачи – вряд ли хоть что-то бы поняли в его каракулях.

– Герман Львович!

Улизнуть незаметно не получилось.

Герман остановился, поправил сползающий с плеча рюкзак и повернулся к Любви Матвеевне.

– Вот, – она протянула ему небольшую коробочку. – Что-то вроде подарка.

Она смущенно поджала губы и на долю секунды отвернулась, когда в глазах Германа проскользнула боль. Но подарок он все же принял. Поблагодарил и даже извинился за то, что не вручил свой.

– Ой ну что вы, Герман Львович, – отмахнулась женщина. – Нас у вас много. Это вы у нас… один.

Разговор прервался и Святов поспешил ретироваться. Чтобы не сталкиваться еще с кем-то, предпочел лифту ступеньки. Быстро спустившись, последовал было на выход и услышал в спину еще одно, болезненно кольнувшее:

– С наступающим, Герман Львович!

Невысокого грузного мужчину, явно имеющего проблемы с инсулинорезистентностью, на что указывал его большой живот, взяли на работу недавно. Он, Герман готов был дать голову на отсечение, понятия не имел, что для Святова Новый год был не праздником, а трагедией. Единственным днем в году, когда он позволял себе скорбеть о жене и сыне.

Но скорбеть это не сейчас. Не посреди окутанной холодом и снегом пустынной улицы, не перед посторонними, что в преддверии праздника не поймут кислой мины. Скорбеть Святов собирался дома. С тишиной и водкой. Ни разу Ритке не соврал. Он на днях забежал в магазин и среди многочисленного алкоголя на полках взял бутылку водки. Даже закуски у него дома толком не было. Разве что хлеб, если не покрылся плесенью. Когда он его покупал, понятия не имел. Да и вряд ли ему хоть что-то в горло полезет.

Проигнорировав охранника, Святов быстро перешел дорогу. Даже по сторонам не смотрел, будто в надежде встретиться со своими там, но ему не везло. Улица здесь пустынная, не проездная, даже днем машин практически нет. Как в новогоднюю ночь его семья натолкнулась на несущийся автомобиль, было загадкой. Видимо, судьба, в которую Святов никогда не верил. Невозможно верить в то, что было к нему столь неблагосклонно.

Спустившись в паркинг, забрался в машину, но та, издав характерный звук, не завелась. Тридцать первое декабря. Десять вечера. А у него в телефоне даже номера такси не было. Его старенький автомобиль поддался с третьего раза. Святов “записал” в свой мысленный ежедневник отвезти машину на СТО и покинул парковку, прекрасно зная, что забудет об этом до следующего такого сюрприза.

Передвигаться по заснеженной дороге было непросто. У них в городе такие зимние осадки бывали редко, а уж к Новому году так и вообще никогда. В этом году что-то коротнуло. С неба посыпались огромные хлопья, ударил мороз и город принарядился к празднованию едва ли не самого важного события для многих жителей.

Святову это событие, бывшее когда-то ярким долгожданным праздником, теперь стояло поперек горла. Впрочем… что ему там не стояло? Разве что работа, которую он по-прежнему до умопомрачения любил.

Дорога домой в этот раз оказалась долгой. Заснеженные дороги, торопящиеся успеть прохожие, норовившие броситься под колеса. Герман впервые пожалел, что уехал так поздно, впрочем… днем было бы еще многолюдней.

До дома оставалось около полукилометра. Несколько раз свернуть и все. Его укроет долгожданная тишина, но на очередном повороте что-то пошло не так. Автомобиль на зимней резине и вопреки медленной езде, занесло в сторону. Не ожидавший такого поворота, Герман с трудом выровнял автомобиль и с трудом успел затормозить, увидев впереди женщину. Резкая остановка, глухой удар. Герман из машины не вышел, а вылетел. Бросился к женщине на земле, но тут же прирос к полу, заметив чуть дальше, в паре метров, ребенка. Девочку лет шести. Она сидела на земле и потирала ручки, а затем уставилась на женщину и жалобно вскрикнула:

– Мама!

Глава 2

– Дрянь!

В бледную испуганную девушку полетел графин, брошенный разъяренным мужчиной. Чудом пролетев мимо, он разбился о стену, сотней осколков осев на полу.

– Где моя водка, а? – проревел он на всю комнату. – Ты куда ее дела?

– Никуда, – пропищала, ища варианты выхода из гостинной. – Ты… выпил вчера.

– Врешь. Куда дела водку? Говори сейчас же!

Он подлетел к ней так быстро, что Аня не успела среагировать. Даже отшатнуться и как-то увернуться от его стальной хватки на шее не вышло. Испуганно вскрикнув, она вытаращила глаза и уставилась на некогда любимого человека. Что с ним стало? Как из любящего мужа и отца он превратился в неуправляемое животное, которое интересовала лишь выпивка?

– Я… куплю? – предложила. – Магазины еще работают. Схожу.

– Да? – он прищурился и отпустил ее, оттолкнув от себя, словно тряпичную куклу.

Аня попятилась, едва не упав на пол от неожиданности.

– Иди давай. Чтобы через пять минут тут была.

– Конечно.

Она метнулась в детскую. Нашла Машку на полу. Дочка забилась в угол и прижала крошечные ладошки к ушам, чтобы… не слышать. Аня чуть не разрыдалась в голос от увиденной картины, но медлить было нельзя. Схватив с вешалки курточку, она быстро бросила ее дочери.

– Одевайся. Мы сейчас уходим в гости. Но надо быстро, пока папа… не заметил.

Маша кивнула, быстро натянула на себя курточку, а Аня затолкала в небольшой детский рюкзачок пару свитеров и теплые штаны. Схватив дочку за руку, бросилась в коридор. Времени было катастрофически мало. Пока муж не опомнился, они должны выйти.

Уже в прихожей приложила палец к губам, Машка кивнула и тихо просунула ножку в видавшие виды ботиночки. Девочке было всего шесть, но она уже знала, как вести себя, чтобы не нарваться на буйного отца. От этого у Ани заболело в груди. Она где-то читала, что там болит душа и никогда в это не верила, но в последнее время была готова поверить во что угодно, лишь бы стало хоть немного легче.

Аня одевалась наспех. Пуховик, ботинки, не застегивая, шапку и шарф схватила просто в руки.

– Аня! – муж прокричал из кухни.

Не долго думая, она схватила дочку и бросилась на выход. Рекордно быстро открыла двери и захлопнула их, надеясь, что муж ничего не заподозрит и не пойдет за ней. Они сбегали из собственного дома, как какие-то воришки из обворованного магазина.

– А мы к кому, мам? В гости…

И правда… к кому?

У Ани почти не было знакомых. Подруга осталась в родном Анином городе, откуда она уехала на учебу и не вернулась, потому что вышла замуж. Новых подруг она здесь завести не успела. И не потому что была необщительной, просто времени на вечеринки и встречи не было, а девочки любили отрываться. Аня же… училась. Прилежно выполняла все задания, закрывала сессии самостоятельно, хоть и сталкиваясь с недовольными лицами преподавателей.

Ромку Аня встретила на четвертом курсе. Случайно столкнулась с ним на улице. Налетела на него, держа в руках стаканчик дешевого кофе из автомата. Она тогда облила его, одетого в светлый костюм, почти полностью. Уставилась распахнутыми от шока глазами и ждала вердикта, но Ромка… Ромка влюбился в ее глаза сразу, как увидел.

Их роман начался неожиданно и развивался стремительно. Отличница-студентка съехала в обучении, но когда Ромка сделал ей предложение – ни о чем не жалела. Институт Аня закончила с красным дипломом. Все же, ее старания не прошли даром. А вот с работой не сложилось. Через месяц после окончания университета у Ани случилась задержка. Рома сам повел ее к врачу и кружил на руках, когда узнал, что у них будет ребенок.

И потом… потом он долго ее поддерживал. Не спал вместе с ней ночами, хоть и ему нужно было вставать на работу, обеспечивал их и вообще делал все, что было в его силах.

Проблемы с алкоголем начались позже и Аня даже не сразу поняла, что была проблема. Рома, как и все, изредка выпивал по вечерам. Бутылку пива, две, три. Потом стал приводить друзей, которые шумели и не давали им с Машкой спать. Дочке тогда было четыре. Она еще ничего не понимала, да и сама Аня по-прежнему не видела проблемы, ведь на следующие две недели Рома превращался в примерного отца и мужа. А потом снова. И снова. Пока не дошло до того, что произошло полчаса назад.

А ведь Аня планировала праздновать Новый год. Наготовила еды: несколько салатов, курицу в духовке, биточки и даже торт, который стоял в холодильнике, завернутый в пищевую пленку. Все эти блюда Аня готовила на свои деньги, потому что денег у Ромы больше не было. Нет, он ходил на работу и даже изредка приносил домой заработок, но он отражался не хрустящими купюрами, а литражом, от которого у Ани уже развился практически рвотный рефлекс.

Сейчас, стоя посреди заснеженной дороги, Аня думала о том, что оставила дома шикарный стол, который наверняка подчистят приятели Ромки. Просто возьмут и съедят все подчистую, а ведь она готовила, старалась. Но возникшее словно ниоткуда желание вернуться и забрать все, отбить у разъяренного мужа, быстро сникло.

Аня понимала, что не выстоит против него. Ни морально, ни в первую очередь физически. Рома был выше, шире в плечах и сильнее, несмотря на то, что он уже давно себя забросил и даже отрастил небольшой живот на месте, где некогда были кубики.

– Мам…

От раздумий ее отвлекла дочка.

– Я замерзла.

Аня засуетилась, осознав, что они уже несколько минут стоят на месте. А у Мышки хоть и зимние ботиночки, но не очень теплые. На дорогие, фирменные, которые Аня присмотрела в магазине, у нее попросту не хватило денег. Дохода с подработки кондитером мало на что хватало. И не потому, что Аня не умела готовить. Она делала это отлично. Просто знакомые, которые ее знали, не хотели покупать у нее торты, опасаясь нестерильности на кухне, а незнакомцы хоть и брали иногда, но тоже с опаской и часто выпрашивали скидку, которую Аня давала, скрепя сердцем.

Им катастрофически не хватало денег. Ни на нормальную одежду, ни на пропитание, не говоря уже о развлечениях для дочки. Аня, будучи человеком без трудового опыта, не могла устроиться на престижную работу. Поэтому приходилось подрабатывать. Выпечкой десертов, шитьем на своей старенькой швейной машинке, а иногда и уборкой домов и квартир. Там платили больше всего, но брали к себе Аню не часто, опять же, из соображений безопасности. На дорогую одежду у женщины попросту не было денег, а то, в чем она приходила, выглядело отнюдь не презентабельно.

Аня не знала, куда они идут. Подруг у нее не было, а напрашиваться в новогоднюю ночь к знакомым, которые и так смотрели на нее свысока, только унижаться.

Не долго думая, Аня крепче сжала ладошку дочки и ступила на проезжую часть, вспомнив, что по ту сторону большой трассы, стоит лишь пройти немного, расположен вокзал. Там у них будет время поесть и подумать о том, что делать дальше. А ведь еще полчаса назад Аня считала, что труднее всего уйти из дома. А оказалось, что трудности поджидали их едва ли не на каждом шагу.

Машка отпустила ее руку прямо на проезжей части. Аня успела лишь обернуться и посмотреть, что случилось, как почувствовала сильный удар, а затем отлетела в сторону.

Глава 3

Для Германа все происходящее было подобно путешествию в прошлое. Совсем невеселая новогодняя ночь, автомобиль посреди дороги и окровавленный снег, который почему-то в числе первых попался ему в поле зрения. Стряхнув пелену, Герман быстро приземлился рядом с хрупким телом женщины. Хрупким, потому что даже под кучей одежды и теплой курткой было видно, что она не просто стройная, а он бы даже сказал излишне худощавая. По такой, как она, запросто можно изучать строение скелета. На наглядном примере.

Герман прекрасно знал, что делать в таких случаях. Приложить два пальца к шее, нащупать пульс, посчитать. Он знал, что по протоколу ее нельзя транспортировать, шевелить. По протоколу нужно вызвать скорую, но все дело в том, что на улице сильнейший за последние дни мороз. Пока скорая доедет, женщина окоченеет. Да и метель такая, что явно не способствует скорому приезду помощи.

Поэтому вместо исполнения протокола, Герман осмотрел женщину сам. Впрочем, в близости она ему и не женщиной вовсе показалась, а девочкой. Хрупкой, нежной. Как выдержала такой удар и падение – одному богу известно. И что вообще она делала посреди заснеженной трассы за несколько часов до Нового года? Еще и с ребенком. О ней, несмотря на то, что девочка плакала и тянула к маме свои руки, Герман напрочь забыл. И вспомнил лишь когда собрался поднять ее мать на руки и отнести в свою машину. А там доставить в больницу для более тщательного обследования.

– Почему мама не просыпается? – спросила девочка, поднявшись на ноги следом за Германом, который уже держал хрупкую женскую фигуру на руках.

И все-таки, ему не показалось, по ней определенно можно изучать скелет. Она была легкой, словно пушинка.

– Она обязательно проснется, – заверил он девочку и зашагал к своей машине.

На то, чтобы разместить женщину на заднем сидении, ушло несколько минут. Следом он кивнул девочке на свой автомобиль, но она упрямо замотала головой.

– Мама говорит, нельзя к чужим дядям садится в машину.

– Это мама правильно говорит, но сейчас ситуация другая. Твоей маме нужно в больницу. Я могу вызвать скорую, но ждать ее придется еще очень долго. Так что твою маму в больницу отвезу я. А поскольку оставить тебя посреди заснеженной трассы в одиночестве я не могу, то тебе придется забраться к маме и поверить мне, что я хороший.

– Вы плохой, – серьезно заявила девчушка со смешными завитушками волос, торчащими из-под шапки. – Вы сбили мою маму.

– Ты ведь хочешь, чтобы с твоей мамой все было хорошо?

Герман знал, что он идет ва-банк, но время поджимало. Неизвестно ведь, насколько сильными оказались повреждения у незнакомки.

Девчонка кивнула и, наконец, забралась в его машину. Аккурат на заднее сидение к маме. Прижалась к ней плотно-плотно и зажмурила глаза, видимо, боясь неизведанного.

Долго думать у Святова не было времени, так что уже через минуту они мчались по заснеженной трассе в его больницу. Туда, где врачи еще не успели достаточно принять на грудь, чтобы не провести осмотр пациента.

В его отделении вообще по праздникам не пили. Ждали, зная, что будет наплыв. И он неминуемо был. Всегда. Герман на смене в Новогоднюю ночь не был давно, но знал из рассказов других, что дела здесь обстояли точно так же, как и тогда, когда он не упускал ни одну минуту, посвящая все свое рабочее время спасению жизни пациентов.

Пока гнал по трассе, периодически смотрел в зеркало заднего вида. На девчушку со светлыми кучеряшками и на женщину. Слишком какую-то бледную, худенькую. Эта бледность бросалась в глаза и ржавым гвоздем торчала из мыслей. Будучи хирургом, Святов не мог не знать, при каких обстоятельствах пациенты бывают такими бледными, но на первый взгляд кровотечения у женщины не было, разве что… разве что только внутренне. Но эти мысли Святов погнал от себя еще быстрее.

Если она умрет…

Он не представлял, как будет жить с чувством вины. Не знал, как жил тот, кто сбил его семью и никогда не хотел знать. Никаких “войти в положение” в отношении этой мрази он испытывать не хотел. И уж тем более не думал, что может оказаться на его месте хоть когда-нибудь. Сглотнув, Святов вдавил педаль газа в пол сильнее.

Глава 4

– Женщина, не больше двадцати пяти лет, внешних повреждений нет, без сознания. Возможно, внутреннее кровотечение. После… ДТП, – отрапортовал, уложив незнакомку на каталку.

Святов, было, ринулся следом, но Любовь Матвеевна его неожиданно остановила.

– Не на смене ты, Герман Львович. Домой езжай, праздник все-таки.

– Не могу домой, – сказал упрямо. – Мне надо знать, что с ней.

– Сиди тогда, жди, – указала ему на коридор. – Там все сделают, ты же знаешь.

– Знаю. Это я ее… – проговорил сдавленно. – Я ее сбил. С дочкой. Но ее она оттолкнула.

Любовь Матвеевна, знавшая Германа едва ли не лучше себя, понимающе кивнула. Не думала она когда-то увидеть его в таком положении, даже предположить не могла, что человек с таким стажем вождения…

– Тогда тебе тем более туда нельзя. Не по протоколу.

Герман кивнул. Он и сам знал, что не по протоколу. Что уже через полчаса тут будут полицейские, чтобы расспросить о случившемся. А он… он даже не знал толком, что сказать. Как он их сбил? Герман едва ли помнил. В какой момент они выскочили на дорогу – тоже не мог сказать. И ведь не пил! Ни капли. Никогда бы за руль под градусом не сел. Просто дороги у них такими действительно не бывают. А девушка оказалась не в то время и не в том месте.

– Это она? – Любовь Матвеевна указала на девушку, одиноко стоящую в сторонке у стены.

– Она.

– Хорошенькая. Может, ее тоже проверить?

Герман поднял голову и посмотрел на Любовь Матвеевну так, словно она сказала что-то невероятное. Но в эту минуту оно так ведь и было. Он почему-то так сильно сконцентрировался на бледной девушке, что совсем забыл о его дочери, а ведь…

Этого категорически нельзя было делать! Кому, как не хирургу с многолетним стажем было знать, что даже самое легкое падение и удар, могут привести к непредвиденным последствиям.

– Надо, Любовь Матвеевна. Срочно.

Вот только девочка его приказа не оценила и только к ней попробовали подойти, со всех ног рванула к выходу. А там – рукой подать до проезжей части. Все это за секунду промелькнуло в мыслях Германа. Не понимая, что делает, он подорвался с места и побежал за ней. Быстро. Так, как наверное никогда в своей жизни не бегал. И нагнал беглянку уже у дороги. Подхватил на руки, подавил сопротивление и прижал к себе. Крепко-крепко, но аккуратно, как самое ценное сокровище.

Девочка в его руках затрепыхалась, чтобы освободиться, а затем и вовсе расплакалась. А что делать с плачущими детьми Герман не знал. Точнее, уже не помнил. Так давно он с детьми не имел дела, что теперь держать эту девочку на руках было очень непривычно. До зуда хотелось опустить ее на пол, но он не представлял, как девчушка отреагирует, а потому не стал этого делать.

Вместо этого мягко погладил ее по спине. Раз и еще раз, пока она не прекратила разводить мокроту и не посмотрела на него удивительно голубыми глазами.

– Ничего плохого тебе не сделают, – уверенно заявил Святов. – Осмотрим только, можно?

– Но у меня ничего не болит.

– Знаешь… однажды сюда привезли мальчика. Тебе сколько лет?

– Шесть.

– Вот… А ему восемь было. Упал, поскользнувшись. И знаешь что?

– Что? – заинтересованно переспросила девочка.

Святов поймал себя на том, что даже не знал, как ее звали.

– В голове у него мы потом нашли много-много лишней жидкости, которую пришлось оттуда убирать. А ведь у него тоже ничего не болело.

– А откуда эта жидкость там взялась? – Святов заметил заинтересованный взгляд пары голубых глаз и улыбнулся.

Сейчас все дети такие любознательные? Вместо того, чтобы испугаться, девочка продолжала допытываться и с интересом смотреть на Германа. А он неожиданно ощутил себя подозрительно спокойно и легко. Так, словно не было нескольких лет страданий по своей семье.

Тряхнув головой, Святов терпеливо объяснил девочке, как в мозг к мальчику попала лишняя жидкость, но даже тогда она не испугалась, а продолжала спрашивать и спрашивать.

– Давай так, – наконец, произнес он. – Ты позволишь себя осмотреть, а я взамен буду рассказывать тебе разные интересные истории.

– Такие, как про мальчика? А как его звали?

Святов нахмурился, но как бы он не старался, а вспомнить имя мальчика у него не получалось.

– Не помню уже. Давно это было. А тебя… как зовут тебя?

– Маша, – задрав подбородок, сообщила девочка.

Святов вдруг понял, что провел с девочкой достаточно много времени и ему при этом было абсолютно комфортно. Не было чувства страха, скованности и тоски, которые всегда появлялись, стоило ему увидеть на приеме детей. Он и не подходил к ним никогда, отгораживался, держался в стороне, перекладывая эту работу на других. В последнее время коллеги стали смотреть уже не с пониманием, а с сочувствием, а кто-то даже с жалостью.

И только Любовь Матвеевна не смотрела на Святова так, словно он дефектный. Мягко улыбнувшись, она подошла к ним и уже через минуту Маша слезла с его рук и, вложив свою маленькую ладошку в большую Любови Матвеевны, ушла с ней.

– Герман Львович? – обернувшись, увидел за спиной двух полицейских. – Нам нужно поговорить.

Глава 5

– И что, говорите, не пили? – хмыкнул мужчина в полицейской форме, явно ему не подходящей по размеру, если судить по натянутым пуговицам на животе.

– Не употребляю.

Герман не врал, он действительно не пил. Единственный день в году, когда он мог себе позволить выпить, неумолимо подходил к концу. Каких-то полчаса и все – наступит первое января, Новый год, планы на жизнь и работа, к которой Герман прикипел настолько, что не представлял своей жизни без хирургии.

– Экспертиза покажет, – как-то неуверенно произнес представитель закона. – Наверное.

Святов прекрасно знал, на что намекает мужчина. Что у него, у Германа, могут быть связи, которыми он незамедлительно воспользуется, чтобы себя выгородить. Да только выгораживать себя у Святова и в мыслях не было. Он виноват. Не нарочно, конечно, наехал на женщину, но если бы не спешил, если бы тщательнее следил за состоянием тачки.

– У потерпевшей вроде как не сложное состояние, – произнес второй полицейский. Совершенная противоположность напарнику – худой, высокий, вон форма на нем висит, будто не по размеру. – Несколько переломов, гематома, сотрясение, но жить будет. Внутренние органы не повреждены, позвоночник цел. Можно сказать, легко отделалась. И вы, – не мог не заметить он. – Если бы все было серьезнее, ночевали бы вы сегодня в обезьяннике.

– Это все? – осведомился Герман учтиво.

Разговор с органами правопорядка изрядно ему поднадоел. И не то, чтобы он не понимал необходимость в нем, просто вели они себя как-то… излишне неучтиво и по-свойски. Так, словно Герман был им давним закадычным другом, с которым они встретились спустя долгие годы. И нравоучения этих, коих в его жизни и так достаточно. С чем-чем, а с самобичеванием Святов прекрасно справлялся без посторонней помощи.

– А это не вы… – начал было худощавый, но тут же замолк под взглядом напарника.

– Пора нам, Тоша. Все, что надо было, мы уже узнали.

Поднявшись со своих мест, они оба суетливо направились к выходу и попросили Святова не покидать место жительства и работы. Словно он собирался. Единственное, что его сейчас волновало – состояние девушки и ее дочери. И переживал Герман о них отнюдь не потому что боялся ответственности. Изнутри его поедом пожирала вина. Ядовитыми щупальцами она просочилась в кровоток и разнеслась по телу. Ему даже пить перехотелось, не говоря уже о том, чтобы погоревать, помянуть свою семью. Он тут едва другого человека не оставил без семьи. Без жены и дочери.

Подорвавшись со своего места, вышел из кабинета, в котором разговаривал с полицейскими. Нашел Любовь Матвеевну и после допроса с пристрастием узнал номер палаты женщины. Святов пока не знал, что ей скажет, как будет оправдываться, как посмотрит в глаза, ведь все ее планы он разрушил одним своим появлением. Но то, что не идти было нельзя, он прекрасно понимал. И поэтому шел навстречу осуждению и обвинениям. Главное, что она выжила. Со всем остальным он справится.

– Вы еще не ушли, Герман Львович? – удивленно спросила медсестра, которая осталась на смене.

– Личные дела.

Марьянка кивнула и быстро прошмыгнула мимо, а Герман пошел дальше. Добрался до нужной палаты, решительно открыл дверь и оторопел. Девушка лежала на кровати в сознании. Она смотрела в потолок, не моргая и не шевелясь. Будто бы и неживая, но то, что с ней все в порядке Святов понял, стоило ему подойти ближе. Она повернула голову, столкнулась с ним взглядом и… улыбнулась. Искренне так, словно он тот, кого она так долго ждала.

– Вы… как? – выдавил из себя Герман, не зная еще, может она разговаривать или нет.

Ему хотелось, чтобы говорила, но она упорно молчала и просто смотрела на него. Из чего Святов тут же сделал вывод – она его не видела. Не знает, что именно он сбил ее на своем автомобиле. Иначе зачем бы ей… улыбаться.

– Так, что тут у нас…

В комнату вошла медсестра. Не Марьяна, другая, новенькая, но имени ее Герман запомнить не успел, потому что работала она у них относительно недавно.

– Ой, вы что же… в себя пришли?

Она засуетилась, затем оставила историю болезни на тумбочке и выбежала в коридор, видимо, за доктором. Не долго думая, Святов взял на изучение карту. На первый взгляд повреждения не страшные, посредственные. Ей придется несколько дней провести в больнице, затем можно будет вернуться домой и соблюдать постельный режим несколько недель. Не страшно. Ей и больничный выдадут официально.

Герман позволил себе немного выдохнуть. Впервые, кажется, за последние несколько часов.

– Вы… мой доктор? – неожиданно спросила девушка.

Святов вздрогнул от ее голоса, нежного, тихого и такого спокойного, словно она не в аварию попала, а очнулась после плановой операции.

– Нет, я…

Герман на мгновение завис, не зная, как представиться. Тот, из-за кого вы оказались здесь, а не за семейным столом? Тот, кто сбил вас?

Пока Святов прокручивал в голове ответ, Аня смотрела на него во все глаза. Такой он… по-врачебному собранный и уверенный в себе. И красивый. Красоту Аня почему-то заметила в числе первых, хотя давно уже она не обращала внимания на мужчин. Не до того было. У нее дочка. И муж. И вообще много проблем, а тут, на больничной койке, все эти дела как-то разом отошли на второй план, словно улетучились.

Аня поначалу, когда только открыла глаза, было подумала, что это Рома ее так… приложил. Догнал их с дочкой и ударил, но потом она вспомнила свет фар. А теперь не могла понять, почему на душе было так спокойно и тревожно одновременно. А затем резкой вспышкой осознание – она была с дочкой. С дочкой там, на трассе!

Резко попытавшись подняться, Аня вскрикнула и Герман рванул к ней, поспешил уложить ее на подушк и попросить не двигаться.

– Дочка… Машка, она… что с ней?

– С ней все нормально, – спокойно и уверенно сказал Святов, хотя о девочке он пока не знал. Ее забрали на обследование и Герман очень сильно надеялся, что не соврал ее матери.