Туман

Когда туман упал первый раз, никто ничего не понял. Мы не осознали, что это не обычный туман. Не привычная нам молочно-белая мгла, оставляющая после себя капли воды на ветках и траве. Этот был другой – того же цвета, но какой-то… плотный и колючий. Те, кто входил в него, исчезали бесследно. Большинство, во всяком случае. Я не исчез, но было больно дышать, он прилипал к одежде и телу. Лицо после него чесалось и опухало так, что веки утром не поднимались.

– Утро китайского пчеловода, – сказал брат, поворачивая мою физиономию из стороны в сторону за подбородок. – Тобой инфекционистов пугать можно. Или хотя бы птиц на огороде.

Я возмущенно промычал. Горло тоже опухло и издавать членораздельные звуки о́тказывалось. Брат посерьезнел.

– Еще двое ночью пропали. Это ты у меня чего-то устойчивый, но больше не рискуй.

Я кивнул, а что тут скажешь? Люди выходили ночью и не возвращались. Из наших трех поселков осталось меньше десяти дворов. Говорят, за рекой еще хуже – оттуда пришли к нам беглецы и рассказали про зомби, оборотней и вампиров.

Мы не выходили по ночам, а кому было очень надо – построили галереи к хозпостройками. Но туман обошел нас, появляясь и днём. Выползал из леса, медленно, как караулящий добычу зверь. И как зверь забирал не успевших скрыться, отступал, скрываясь в темноте подлеска.

Мы с Алексом полностью убрали хозяйство в теплицу – там проклятое марево достать нас не могло. Община расширялась, приходили новые люди из отдаленных деревень. Уцелевшие. Обживались, налаживали быт.

А когда наконец все устоялось, когда научились жить в новом мире – вернулись пропавшие. Наши родные и близкие. Изменившись, они нашли дорогу назад. Но лучше бы не находили!

Выли за окном оборотни. Вкрадчиво шептали, вызывая родственников, вампиры. Но хуже всех были зомби. Тупые, злобные твари, одержимые голодом. Пришли ночью, едва не выбив ворота. Пришлось освоить хорошо забытое старое – полить, а точнее, попшикать бензином и поджечь. Хитрожопых поджигателей оказалось много, и скоро по поселку с рычанием заметались немертвые факелы.

Но человек скотина такая, ко всему привыкает. Привыкли и мы, что рядом такое вот водится.

Алекс в город нацелился, контакты с партнерами обновить. Сдать урожай. Закупить детали для ремонта техники, топливо, удобрения, корм для кур. Серебро поискать – а то лезут тут всякие лохматые в курятник! И ничего их не берет!

– Будь осторожен, – попросил я. – Мы не знаем, может ли туман проникнуть в автомобиль.

– Но выхода-то нет, – он щелкнул меня по носу. – Ты, как иммунный, должен быть здесь. Если что, о моих позаботься!

Я остался ждать и бороться с плохим предчувствием. На звонки и сообщения брат не отвечал. И послание от него пришло не через три-пять дней, как обычно, а почти через две недели. Я как раз успел сойти с ума от волнения. Приехал грузовик с мешками. Водитель передал деньги за урожай, комбикорм, а еще ящик.

Комбикорм я перетащил в сарай, загрузил товар, и уже после отъезда курьера открыл посылку. Серебро. Много серебра в виде украшений и лома. Короткая записка «Используй с умом».

Второе сообщение пришло вечером. Сообщением на телефон.

«Мои как?»

«К себе забрал, не волнуйся», – ответил я.

«По ночам не выпускай, даже если покажется, что я зову. И внутрь никого не приглашай».

«Как скажешь».

Раз пишет, значит, все в порядке. Странно, но всем «возвращенцам» нужно приглашение. Даже оборотни не переступают порог дома, пока не позовешь. К сожалению, к курятнику это не относится. Пришлось укреплять бревнами.

Я отлил серебряные пули, теперь точно не возьмут. Но вот стрелять пока было не в кого. Даже если рядом, у крыльца, выл оборотень, проще было прогнать, чем тратить драгоценный ресурс.

Оборотень завыл, пронзительно и звонко. Я помотал головой, борясь с подступающей болью в висках. Достал орать!!! Да еще несколько подхватили заунывную песню, заставляя нас нервничать и мешая спать детям. И собаки беспокоятся!

Вручив ружье невестке, я подошел и постучал в дверь. Оттуда озадаченно поскреблись, мол, ты чего? Это же я, лохматый, снаружи, а ты внутри!

Пришлось отматерить – иногда помогает. В ответ облаяли на три голоса. Точно оборотни, что-то осмысленное угадывается, направление, что ли, куда мне идти…

Но тут раздалось низкое рычание и оборотни бросились прочь. К дому пришел еще один хищник. Он бродил в темноте, не приближаясь. Я слышал, как скрипела дверь сарая, потом теплицы.

«Что с освещением?» – написал вдруг брат.

«Перебои с электричеством, но я поставил генератор».

«Подумаем, – ответил он после короткой паузы. – Чего не спишь?»

«Опасаюсь нападения. Рядом оборотни, правда, в дом они до сих пор не совались, но мало ли?»

«Спи. Они ушли», – успокоил он.

Я отправился в спальню и, уже ложась, чуть не подскочил. Откуда Алекс мог знать, что оборотни ушли? Сел и срочно написал невестке, чтобы держала оружие под рукой и не вздумала выходить, кто бы ни звал. И никого не впускала.

Она поднялась к детям на второй этаж, опустила двойные ставни. От всяких там разговорчивых!

Ночь прошла спокойно. Утром, когда туман спал, я изучил следы. Оборотень оставил глубокие царапины от передних лап на двери. А вот в теплице нашлись отпечатки кроссовок. Сердце забилось надеждой – неужели брат приходил к дому? Но чего не вошел? Он оборотень? Но он же мне писал! Принять решение не успел – за воротами раздались голоса, кто-то яростно замолотил в них. Пришлось позвать собак, взять ружье и подойти, узнать кто же так по мне соскучился.

– Церковь «освободителей душ», – сунул мне в нос удостоверение какой-то невнятный крендель в прошлом белой, а ныне посеревшей от пыли хламиде.

– Не нуждаюсь, – ответил я.

И тут же донесся вопль соседки:

– Гони их нахрен, этих дебилов. Развелось сектантов! Они ищут у нас нежить, чтобы убить!

– Тем более не нуждаюсь, – ответил я, погладив ближайшую из трех собак. Огромные, похожие на медведей псы радостно завиляли хвостами, отпихивая друг друга. Я на мгновение задумался, но тут сектант заговорил. Стало не до лохматых.

– Это оборотни? – спросил тип подозрительно.

– Ты слепой? – удивился я.

– Поймите, наши изуродованные страшной заразой братья нуждаются в упокоении. Их души так страдают…

– А можно узнать, какого хера вы вообще ко мне приперлись? – перебил я, перехватывая одну из лохматых зверюг за шиворот и сажая у ног. – Шляетесь тут, собак пугаете!

Все три пса радостно оскалились, намекая, что у них с испугу проснулся жуткий аппетит, и они очень не против перекусить нахалом.

– Вот! – он сунул мне в нос какой-то прибор. На экране была карта поселка и где-то в районе моего участка светились две точки.

– Я похож на человека, у которого на участке есть нежить? – спросил я, помахав ружьем.

– Но мой сканер…

Я взял у него из рук прибор и выкинул через забор, повернулся к собакам: – Ребята, вы слышали? Он утверждает, что у нас тут нежить?

Все три уселись на хвосты и оскалились в дружном смехе.

– И кто же, по-вашему, эта самая нежить? Я или они? Или, может, дети?

Из дверей выглянули племянники, убедились, что опасности нет и, потирая глаза, отправились к теплицам – набрать овощей и зелени к завтраку.

Ответить или вообще что-то сказать он не успел.

Прибор прилетел обратно. Над забором появилась голова соседки.

– На… мне это говно? – спросила она. – Я еще раз увижу – прибью! И мудака лохматого верни, он к тебе подкоп сделал!

Я посмотрел на нее, на сидящую у ног лишнюю собаку, развернул сектанта спиной и дал пинка для ускорения. Обругал пса, закрыл ворота и пошел к дому, размышляя о том, что человек, и правда, самая приспособляемая скотина в мире. Доминирующий, мать его, вид! Царь природы! Потому как у меня всего две собаки, а у соседки – ни одной.

.

Не знаю, зачем соседке оборотень, но ко мне он повадился лазить каждую ночь. Собаки перестали на него реагировать и я всерьез опасался, что они вообще не будут кидаться на нежить. Но нет, на «чужих» оборотней они по-прежнему бросались с яростью. Те удирали, обиженно огрызаясь. Зачем они вообще лезли к домам, сказать сложно. Нападения на людей прекратились. Но выходить по ночам, даже если тумана не было, мы не рисковали.

Иногда доносились звуки грызни: рычание, лай и визги. В таких случаях наутро обнаруживались следы крови на влажной от росы земле. А один раз даже труп незнакомого мужчины. Не знаю, что он совершил, но рваная рана на горле указывала – убили свои же.

Мы с невесткой немного почитали про всю наличествующую нежить и пришли к выводу, что писатели их никогда не видели. Почему никто не написал, что оборотни метят территорию? И когда его гоняешь дубиной по участку – он пахнет и линяет, оставляя большие клочья шерсти на кустах?! А еще они обожают совать нос в остужающуюся на окне кастрюлю? Не только соседские, но и вообще любые оборотни?

В принципе, оборотень не слишком отличался от собаки. Ну, за исключением третьей фазы. Про нее вообще ни у кого нет информации, к сожалению. А с ней больше всего хлопот. С первой все понятно. Большую лохматую собаку можно схватить за шиворот и отвести домой к соседке, пусть сама воспитывает. Со второй тоже – человек он и есть, хотя человека у соседки я ни разу не видел. Стесняется, что ли? А вот третья… Антропоморфная тварь повышенной волосатости, с пастью и жуткими когтями на лапах. Они сочетали в себе животные порывы с человеческими навыками.

Днем в человеческом виде знакомились, получали приглашение. А ночью – легко открывали дома, врывались и уходили, оставляя загрызенных насмерть людей. Мы даже не сразу поняли, что это одни и те же существа… Но, опять же, такого у соседки я не видел. Для ее оборотня я завел персональный дрын. Гонять от дома. Очень уж он любопытный и регулярно пытался пролезть внутрь. Нечего ему тут делать! И дети без него прекрасно обойдутся! Нашли приятеля! Не надо к себе в комнаты всякую лохматую муть протаскивать!

Еще два раза приходили сектанты. И оба раза я им их приборы разбивал, последний раз – о самого визитера. А надо было убить гада!

Проснулся я от визга Ирки. Рявкнул на невестку, чтобы заткнулась. И выскочил наружу, зарядив ружье мелкой дробью. Пылал сарай с инструментом! Возле него толкалась толпа не самых трезвых граждан и сектант с какой-то пламенной речью. Рядом носился с лаем и истошным ором оборотень, бросаясь на них с риском огрести от самых активных.

Я прикрикнул на него и шарахнул от души дробью по поджигателям. Вопли раненых слились с пожарной и полицейской сиренами. Надо же, у нас еще эти службы функционируют! А я думал, старик Линч из могилы кланяется…

Пожарные живо уронили пылающий сарай и только потом залили водой и его, и ближайшую к огню стену дома. Полиция арестовала участников.

– В следующий раз без самоуправства, – сказал мне полицейский, внезапно оказавшийся нашим участковым. – Ты боевой мужик, Ким. Но мог же и убить дебилов!

– И был бы в своем праве! У меня тут Ирка с детьми! Ну, жена брата. Пока у меня живут, пока он не вернется, – я еще тяжело дышал, слова теснились в голове, но приходилось сдерживаться. Мало ли, чего не то скажу, арестует еще! А мне нельзя.

Он немного подумал. Покосился на дом. Отвел меня в сторону.

– Понимаешь, Ким… дело такое. Ты не особо рассчитывай на его возвращение, понимаешь?

– Алекс жив. Писал вчера, спрашивал, как дела.

Участковый посмотрел очень странно. Почесал затылок, сдвинув фуражку.

– Хорошо, что писал, – непонятно заявил он. – Значит, шанс есть. Вы этих-то, агрессивных, перебили. Но есть и другие, понимаешь?

– Относительно. – Я обернулся. Соседка торчала поверх забора, а оборотень сидел неподалеку и смотрел на пожар, вздыбив шерсть. Наши глаза встретились и он вильнул хвостом. Геройский парень, хоть и из обращенных. С другой стороны, «у всех свои недостатки».

– И соседа не обижай, – заметил наш перегляд участковый. Добавил с упреком: – Хоть и лохматый, но ведь человек бывший! Чувства имеет!

– А я в него и не стрелял. Наоборот, отогнал, чтобы не попасть случайно. Вот куда лез к фанатикам? А если бы прибили?

– Молодой еще, горячий. Сперва думает, потом делает, – согласился участковый. – Привыкнет. Адаптируется.

– Если эти не сожгут, – указал я на подраненного сектанта. Его уже упаковали в наручники и, кажется, добавили по шее от пожарных. Нашел развлечение – сараи жечь!

– Не волнуйся, за все заплатят и новый сарая построят. Мы проследим, – заверил участковый, пока еще пятеро полицейских запихивали всех виновных в машину. – Разберемся. Накажем, так что мало не будет. Вот тут заявление подпиши. А я завтра в секту заеду. Одно дело проповеди, другое – преследование по расовому признаку и поджоги.